Автор: Барталь И. Бейзер М.
Теги: история новейшее время евреи холокост
ISBN: 978-5-93273-457-5
Год: 2017
Текст
АССОЦИАЦИЯ «ГИШРЕЙ ТАРБУТ /
МОСТЫ КУЛЬТУРЫ»
עמותת גשרי תרבות
ASSOCIATION FOR RESEARCH
AND PUBLISHING «GESHREI TARBUT»
ЦЕНТР ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ
ИМ. ЗАЛМАНА ШАЗАРА
מרכז זלמן שזר לתולדות ישראל
THE ZALMAN SHAZAR CENTER
FOR JEWISH HISTORY
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЦЕНТР
УНИВЕРСИТЕТСКОГО ПРЕПОДАВАНИЯ
ЕВРЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ,
ЕВРЕЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
В ИЕРУСАЛИМЕ
המרכז להוראת תרבות ישראל באוניברסיטאות בעולם
האוניברסיטה העברית בירושלים
THE INTERNATIONAL CENTER FOR
UNIVERSITY TEACHING OF JEWISH
CIVILIZATION,
THE HEBREW UNIVERSITY OF JERUSALEM
ИСТОРИЯ
ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА
В РОССИИ
ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ
ИСРАЭЛЯ БАРТАЛЯ
том
ОТ РЕВОЛЮЦИЙ
1917 ГОДА
ДО РАСПАДА
СОВЕТСКОГО СОЮЗА
ПОД РЕДАКЦИЕЙ
МИХАЭЛЯ БЕЙЗЕРА
«Гешарим», Иерусалим
«Мосты культуры», Москва
HISTORY OF THE JEWS
IN RUSSIA
CHIEF EDITOR
ISRAEL BARTAL
FROM THE
REVOLUTIONS OF 1917
TO THE FALL OF
THE SOVIET UNION
EDITED BY
MICHAEL BEIZER
תולדות יהדות רוסיה / עורך ראשי - ישראל ברטל
ממהפכות 1917 עד נפילת ברית המועצות / בעריכת מיכאל בייזר
VOLUME
История еврейского народа в России
Под общей редакцией Исраэля Барталя
History of the Jews in Russia
Edited by Israel Bartal
История еврейского народа в России. От революций 1917 года до
распада Советского Союза / Под ред. Михаэля Бейзера. Том 3. —
М.: Мосты культуры/Гешарим, 2017. — 480 с.
ISBN 978-5-93273-457-5
Завершающий том настоящего трехтомника «История еврейского народа в
России» посвящен XX веку, в основном советскому периоду: политике госу¬
дарства по отношению к еврейскому меньшинству, демографическим, со¬
цио-экономическим процессам в еврейской среде, еврейским общественным
течениям, включая сионизм, религиозной и культурной жизни, в том числе
культуре неашкеназских общин. Особое место уделено Холокосту на террито¬
рии СССР и участию евреев в победе над нацизмом. Авторами тома являются
ведущие исследователи Израиля, США и России.
Книга издана при участии
Memorial Foundation
for Jewish Culture
Русского общества друзей Еврейского
университета в Иерусалиме
©Мосты культуры/Гешарим, 2017
© Международный центр университетского преподавания еврейской цивилизации,
Еврейский университет в Иерусалиме, 2017
©Центр еврейской истории им. Залмана Шазара, 2017
ISBN 978-5-93273-457-5
ПРЕДИСЛОВИЕ
Михаэль Бейзер
канун Первой мировой войны почти шесть миллионов евреев
Российской империи представляли собой крупнейшую в мире
еврейскую общину, которая славилась своими духовными цент¬
рами, интенсивной общественно-политической деятельностью
и достижениями в области национальной культуры. В то же вре¬
мя российские евреи жили под тяжелым бременем ограничительных законов,
в условиях антисемитизма, который нередко выливался в насилие. Русское
еврейство означало как «литовские иешивы», «сионизм» и «Бунд», Хаим Нах¬
ман Бялик и Шолом-Алейхем, так и «погромы» и «дело Бейлиса».
Холокост, образование Государства Израиль и массовый исход евреев из
России стали самыми значимыми событиями еврейской истории XX в. Это
русские и советские евреи составили костяк первых трех волн алии, а также
миллионной алии конца прошлого столетия. Это выходцы из России сегод¬
ня являются подавляющим большинством общин США, Канады, Аргентины
и Германии. Их выдающаяся роль в политике и обществе, бизнесе, науке и
культуре цивилизованной части мира общеизвестна. В самой России евреи
неразрывно связаны как с революцией и советской властью, так и с дисси¬
дентством. Им же принадлежит и скорбный рекорд: более 40% жертв Холо¬
коста составили обладатели советских паспортов.
Источая небывалую энергию на протяжении столетия, российское еврей¬
ство само по себе клонилось к закату. Сегодня это уже не первая, а в совре¬
менных границах России — шестая по численности община мира, находяща¬
яся в процессе быстрого демографического упадка. Множественные усилия
по ее религиозно-культурному возрождению не в состоянии остановить этот
/5/
процесс. Можно сказать, что история русских-советских-постсоветских евре¬
ев — это великая драма прошлого века. Живописанию этой драмы и посвящен
третий том «Истории евреев России».
Редакция стремилась к тому, чтобы настоящий том стал не сборником раз¬
розненных статей, а логично связанными между собой главами, излагающими
все основные моменты истории советских евреев и отражающими состояние
исследований в этой области на сегодняшний день. Но достигнуто больше,
и «виноваты» в этом наши первоклассные авторы, которые подарили книге
множество интересных находок и оригинальных суждений.
Том открывается историческим введением Владимира Левина «Российское
еврейство накануне Первой мировой войны». Оно описывает состояние ев¬
рейской общины накануне войны: модернизацию и эмиграцию, повышенную
политическую активность в общероссийских и еврейских партиях, борьбу за
гражданские, политические и национальные права. Никакой народ России не
имел столько собственных партий, как евреи, и это, по справедливому заме¬
чанию Левина, отражало всю сложность «еврейской проблемы». То же мож¬
но сказать о еврейской прессе и о еврейских неполитических общественных
организациях, что указывало, по Левину, на появление в России «еврейского
гражданского общества» — самодостаточной экстерриториальной националь¬
ной автономии де факто. Не хватало только центральных органов автономии
и национального представительства во власти. Тем временем Российское го¬
сударство продолжало проводить дискриминационную политику, в которой
пресловутые «черта оседлости» и «процентная норма» были самыми болезнен¬
ными ограничениями. Что касается Царства Польского, то тамошним либера¬
лам русское законодательство о выборах в городские органы власти казалось
еще слишком «юдофильским». Это указание автора на корни сегодняшнего
«прогрессивного антисемитизма» весьма актуально.
Первый раздел открывается статьей Олега Будницкого «Российские евреи
в годы войны и революции, 1914—1920 гг.». Она, в частности, отвечает на часто
обсуждаемый вопрос: какова была степень участия евреев в русской револю¬
ции? Ничуть не затушевывая активную роль евреев в революционном движе¬
нии и, в частности, в укреплении власти большевиков, Будницкий обращает
внимание читателя на весьма заметную поддержку евреями и белого, анти¬
большевистского движения, особенно на этапе его становления. Не начертай
Добровольческая армия на своем знамени антисемитизм, судьба советской
власти могла бы оказаться и другой. Впрочем, как бы то ни было на самом
деле, евреи в глазах антисемитов навеки виноваты в большевизме, и никакие
новые факты не сдвинут их с этой точки зрения.
Важная статья Кеннета Мосса «Революция в еврейской культуре» завер¬
шает первый раздел тома. Автор показывает, что русская революция привела
/6/
и к революционизации еврейской культуры: литературы, музыки, изобрази¬
тельного искусства, в особенности литературы на идише. Культурные револю¬
ционеры стали проводниками европейского модернизма и авангардизма. Их
творческие достижения подняли идишскую литературу на небывалую высо¬
ту. Очарование революционной фразеологией вскружило им голову. Правда,
большинство предпочло уехать за границу вскоре после революции, чтобы
держаться подальше от ВЧК и коммунистической цензуры. Со временем пи¬
сатели поняли, что в СССР статус писателя выше, чем на Западе. Они вер¬
нулись в советскую «золотую клетку», где получили официальное признание,
большие тиражи своих книг и материальное благополучие.
Расцвет советского идишизма длился недолго. В 1937 г. полетели первые
головы. В 1939-1941 гг, в связи с аннексией западных территорий, наблюда¬
лось некоторое оживление культуры на языке идиш, но в 1948-1952 гг. еврей¬
ская советская культура была окончательно разгромлена, а ее самые выдаю¬
щиеся представители уничтожены. Весь этот период и последующая робкая
попытка возобновить культурную деятельность на идише мастерски описаны
в двух статьях тома: «Литература на идише в СССР в межвоенный период»
Михаила Крутикова и «Разрешенная еврейская культура 1954-1991 гг.» Генна¬
дия Эстрайха. Хрущевско-брежневский период можно назвать «возрождени¬
ем» только по сравнению с выжженной землей, оставленной Сталиным. Оно
ограничилось журналом «Советиш геймланд», который Эстрайх метко назвал
«еврейской культурной резервацией», сохранившейся до распада СССР.
Второй раздел тома открывается статьей Аркадия Зельцера «Демографи¬
ческие и социально-экономические изменения в еврейской среде с начала
Первой мировой войны до конца 1930-х гг», описывающей ускоренную мо¬
дернизацию, которую советские евреи прошли в межвоенный период. Транс¬
формация была такой быстрой, считает Зельцер, что «при нормальном эво¬
люционном развитии на нее потребовалась бы жизнь нескольких поколений».
Действительно, модернизация включала массовую миграцию в большие го¬
рода, переход на русский язык, широкое овладение средним и высшим об¬
разованием, распространение смешанных браков, и, как награду, взлет вверх
по социальной лестнице, порой на такие высоты, о которых до революции не
мечтали даже бароны Гинцбурги. Конечно, за этот успех надо было платить —
подчиниться бесчеловечному режиму, принять его идеологию и практику, да
еще отказаться от национального — традиции, иврита, любых форм общин¬
ной жизни. Следует отметить, что многие тогда не считали эту цену слишком
высокой.
В статье Зивы Галили «Сионизм в Советском Союзе в период от револю¬
ции до Второй мировой войны» обсуждается роль и значение молодежного
сионистского социалистического движения 1920-х годов. Движение было
/7/
весьма значительным и серьезно беспокоило Евсекцию и ОГПУ. При этом,
считает автор, оно не являлось преемником мощного дореволюционного си¬
онистского движения, а было порождено самой советской властью. С одной
стороны, ее репрессивная политика по отношению к мелким местечковым
собственникам воспринималась последними как антисемитская и, в условиях
бесперспективности, толкала их детей в «объятия сионистов». С другой сто¬
роны, формы организации, бесконечные дебаты и расколы по мельчайшим
идейным разногласиям, лексика и стиль подпольной печати — все в движе¬
нии было подражанием русским революционерам и даже самим большеви¬
кам. Это был, заключает Галили, особый «советский сионизм». Отвлекаясь,
отмечу: в рабочем движении ишува 1920—1930-х гг. можно разглядеть те же
модели активности, ту же риторику и то же влияние.
Ситуацию понимали и наиболее умные начальники в ОГПУ, в том чис¬
ле и сам Феликс Дзержинский, поэтому и меры, предпринимавшиеся против
участников движения, до поры до времени оставались сравнительно мягкими,
включавшими высылку в Палестину. Прав ли был Дзержинский, когда однаж¬
ды написал на клочке бумаги, что с сионизмом надо не воевать, а дружить? В
тридцатые годы такой совет показался бы шефам госбезопасности более чем
наивным.
Авторы тома обсуждают важные основополагающие вопросы истории со¬
ветских евреев. Например, Аркадий Зельцер во второй статье объясняет, как на
самом деле советская власть решала «еврейскую проблему» в первые десятиле¬
тия после революции. Если вспомнить преследования сионистов, запрет ив¬
рита и травлю религии, презрительные высказывания Сталина о евреях, как о
ненароде, то можно заключить, что она стремилась к скорейшей ассимиляции
евреев. Как же тогда понимать идишистские школы, поощрение литературы и
театра на идише, масштабный проект аграризации местечковых евреев, обра¬
зование еврейских национальных районов и еврейской автономной области
в 1920-х — начале 1930-х гг.? Дело в том, что власти в какой-то момент дей¬
ствительно хотели превратить евреев в легитимный с ленинско-сталинской
(не скажу «марксистской») точки зрения народ, готовы были предоставить им
территориальную и культурную автономию. Впоследствии от этой идеи отка¬
зались, а ее проводников, разумеется, репрессировали.
Большая статья Кирилла Фефермана посвящена советским евреям в годы
германо-советской (в советской терминологии — Великой Отечественной)
войны 1941—1945 гг. Глава освещает целый спектр до сих пор «болезненных»
тем. Это и последствия для евреев «советизации» аннексированных в 1939—
1940 гг. территорий, и тяготы «эвакуации» (этим словом часто называют и па¬
ническое бегство тоже), и сотрудничество жителей оккупированных террито¬
рий с властями в уничтожении евреев и дележе их имущества. Есть там немало
/8/
леденящих душу подробностей собственно Холокоста. Однако, по-моему,
главным достоинством статьи является то, что она не вся «жертвенная», как
большинство публикаций о судьбе европейского еврейства во время войны.
Автор рассказывает, как много советские евреи сделали для победы над на¬
цизмом на фронте и в особенности в тылу. Если бы не десятки тысяч еврей¬
ских инженеров, ученых, врачей, администраторов и журналистов, обучен¬
ных в межвоенный период и мотивированных более чем любой другой народ
СССР, трудно сказать, справилась ли бы советская военная промышленность,
медицина, пропаганда со сверхтрудными задачами военного времени, и чем
бы закончилась та судьбоносная война.
Четвертый раздел открывается обзорной статьей мэтра истории совет¬
ских евреев — Яакова Рои. Она названа лаконично «Евреи Советского Союза,
1944—1964 гг.» и описывает самую трудную эпоху в жизни советских евреев.
Да, до нее была война и Холокост, но тогда евреи хотя бы ощущали единство
своих интересов с интересами государства. И трех лет не прошло после по¬
беды над смертельным врагом, как сам Отец Народов, с чьим именем на устах
еврейские бойцы шли на смерть, устроил беспрецедентный погром: убийство
Михоэлса, а затем и расстрел членов Еврейского антифашистского комитета,
кампанию против «космополитов» и «дело врачей». Вот когда многим евреям
пришлось признать, что интернационализм — это блеф и что «родные» власть
и общество их не любят. А тем, кто списал «эксцессы» на паранойю умираю¬
щего тирана, последующая внутренняя политика неназываемого расчетливо¬
го государственного антисемитизма Никиты Хрущева окончательно довела до
сознания, что нет у них в советской стране достойного будущего.
Статья Стефани Хофман «Советская еврейская интеллигенция: ее роль и
поиски идентичности» посвящена прояснению вопроса о самосознании мыс¬
лящего слоя советской еврейской интеллигенции в послесталинский период.
Читатель узнает, что творилось в головах интеллигентов еврейского происхож¬
дения, оторванных от своего культурного наследия и одновременно разочаро¬
ванных в коммунистической, единственной хорошо им знакомой идеологии.
Действительно, кем они себя считали: евреями, русскими или интернациона¬
листами, социалистами, демократами или христианами? В какой степени они
могли быть «западниками» или «сионистами», если никогда не бывали ни на
Западе, ни в Израиле? Скорее, это было отрицание советского образа жизни,
чем осознанное приятие иных ценностей.
Проницательный анализ Хофман — логический трамплин для обсуж¬
дения вопроса о том, чем собственно являлось еврейское движение в СССР
1960—1980-х гг.: сионистским, эмиграционным, национальным, диссидент¬
ским, за еврейскую культуру или вообще нееврейским? Подлинным (аутен¬
тичным) или плодом «холодной войны», инспирированным из-за рубежа?
/9/
Не то чтобы я первым поднял этот вопрос в своей статье данного тома. Но
он еще не закрыт, потому что только сейчас, в ретроспективе, можно хладно¬
кровно и объективно анализировать то движение. Это нужно для того, чтобы
объяснить направления эмиграции, ее массовость, а также роль выходцев из
СССР в современном мире, в котором словосочетания «Советский Союз» и
«холодная война» превратились в исторические понятия. Можно сказать, что
это движение стало лебединой песней советского еврейства. Оно закончилось
триумфом и одновременно привело к беспрецедентному сокращению числен¬
ности евреев России и ее бывших союзных республик.
Подробности этого процесса сообщает читателю статья Марка Тольца о де¬
мографии постсоветского еврейства. Многочисленные данные о рождаемос¬
ти, смертности, смешанных браках, миграциях, искусно интерпретируемые
автором, однозначно свидетельствуют, с одной стороны, о демографическом
закате еврейского населения, оставшегося в постсоветском пространстве и, с
другой, о «ревитализации» русскоязычных евреев, прибывших в Израиль. То¬
ненький ручеек «возвращенцев» из Израиля в Россию и другие страны бывше¬
го СССР с лихвой перекрывается продолжающейся эмиграцией, вызванной
периодическими кризисами в этих странах.
Кроме перечисленных статей, вошедших и в ивритское издание настоя¬
щего тома, в его русское издание добавлены три переводные статьи. Две из
них, Дэвида Фишмана и Авраама Гринбаума, описывают состояние еврейской
религии в межвоенный период, третья — Михаила Занда — культурную жизнь
неашкеназских общин при советской власти. Редакция нашла уместным за¬
полнить эти лакуны, а заодно и напомнить читателям о выдающемся вкладе
ветеранов в исследования истории и культуры советских евреев.
В заключение хотелось бы поблагодарить всех авторов за их бесценный
вклад, а также тех, кто принял участие в подготовке тома к изданию, в первую
очередь главного редактора проф. Исраэля Барталя и доктора Илью Лурье.
РОССИЙСКОЕ ЕВРЕЙСТВО НАКАНУНЕ
ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Владимир Левин
акануне Первой мировой войны Российская империя находи¬
лась в состоянии расцвета. В 1913 г. государство торжественно
отпраздновало трехсотлетие дома Романовых, что вызвало по¬
всеместный всплеск патриотизма1. Внутриполитическое по¬
ложение в стране можно было считать стабильным. Новый по¬
рядок «полуконституционной» монархии укрепился, правительству удалось
наладить сотрудничество с Государственной думой и эффективно управлять
государством 2. Хотя в 1912 г. возобновились крупные забастовки промыш¬
ленных рабочих, они не представляли реальной угрозы правящему режиму,
а свидетельствовали о бурном экономическом росте, темпы которого были
весьма впечатляющими3. Некоторые историки утверждают, что Германия ре¬
шила начать войну именно в 1914 г., опасаясь усиления России в ближайшем
будущем 4.
Положение же российского еврейства в 1914 г. было не слишком радуж¬
ным. Нагляднее всего об этом свидетельствовали масштабы еврейской эми¬
грации: между июлем 1913 г. и июнем 1914 г. только в США из России уеха¬
ло 102 638 евреев — максимальное число эмигрантов, начиная с 1906/1907 г.,
почти вдвое больше, чем в 1911/1912 г.5 Кристоф Гассеншмидт, современный
историк, изучавший еврейский либерализм, назвал 1911—1914 «темными го¬
дами»; а наиболее влиятельный представитель русско-еврейской историогра¬
фии рубежа веков Семен Дубнов назвал это время эпохой «мрачной реакции»6.
Согласно переписи 1897 г., в Российской империи проживало 5 215 805
евреев (4% от общего населения страны), а к 1914 г. их количество выросло до
шести миллионов. 94% российских евреев проживало в западных губерниях,
/11/
входивших в черту оседлости, и в Царстве Польском; в этих районах они со¬
ставляли 11,6% населения 7. В конце девятнадцатого столетия 39% евреев за¬
нимались торговлей (из них только 5% вели оптовую торговлю), еще 35% —
ремеслами 8. Около половины еврейского населения проживало в городах,
около 30% — в местечках, порядка 18% — в сельской местности.
Накануне 1914 г. российское еврейство переживало процесс интенсивной
модернизации. На одном полюсе находились представители еврейской эли¬
ты — крупные предприниматели, присяжные поверенные, обладатели других
свободных профессий. Они были хорошо интегрированы в российское обще¬
ство и располагали обширными связями с еврейскими элитами Европы. Те из
них, кто был заинтересован в еврейской общественной деятельности, входили
в руководство различных еврейских организаций и являлись их основными
спонсорами. На другом полюсе находились жители небольших местечек, по-
прежнему живущие в традиционном мире, в основе которого лежали религи¬
озные ценности, язык идиш и традиционные занятия, прежде всего торговое
посредничество между городом и деревней. Привычный уклад отступал под
напором современности и давал трещины даже в самых глухих уголках. В чис¬
ле агентов модернизации, проникавших в местечки, можно назвать газеты,
партийных агитаторов, коммивояжеров крупных фирм и т.д. Важную роль в
процессе модернизации также играла внутренняя эмиграция: между 1897 и
1910 годами еврейское население городов увеличилось на 39%, т.е. почти на
миллион человек 9. Разумеется, разные города обладали разным «модерниза¬
ционным потенциалом»: в старых общинах Литвы, Белоруссии и Украины
традиции были гораздо сильнее, чем в новых, стремительно развивавшихся
южнорусских городах, и в столицах, находившихся вне черты оседлости.
Между этими полюсами находилось подавляющее большинство россий¬
ских евреев. Почти все они говорили на идише — согласно переписи 1897 г.,
родном языке 97% еврейского населения страны; только 35% взрослых евреев
умели читать по-русски, только 3,5% имели среднее образование10. Евреи со¬
ставляли около 40% городского населения черты оседлости. По большей ча¬
сти они жили достаточно концентрированно и смешивались с нееврейским
населением в незначительной степени. Только около 40% евреев работали по
найму, тогда как примерно 60% работали на себя, что соответствовало тради¬
ционному предпочтению самостоятельной работы. Работодателями евреев,
работавших по найму, были преимущественно их единоверцы — 93% еврей¬
ских рабочих работали на предприятиях, принадлежавших евреям11. Контакты
с местным нееврейским населением по большей части были весьма ограни¬
ченными и сводились преимущественно к деловым отношениям. Фактически
евреи оставались обособленным обществом, достаточно закрытым для чужих
в силу языкового барьера и особого образа жизни.
/12/
Накануне 1914 г. еврейское общество Российской империи страдало от
экономических трудностей, правовой дискриминации и усиливавшегося ан¬
тисемитизма как со стороны российских властей, так и со стороны русского
общества. Три этих фактора были тесно связаны друг с другом: дискримина¬
ция была следствием антисемитизма, антисемитизм и дискриминация ухуд¬
шали экономическое положение евреев. Именно экономические трудности
являлись главным стимулом для эмиграции почти двух миллионов евреев;
чувство неуверенности в завтрашнем дне и отсутствие надежды на изменение
к лучшему помогали потенциальным эмигрантам принять судьбоносное ре¬
шение, полностью менявшее всю их жизнь, уехать из России без намерения
возвращаться обратно.
Главной экономической проблемой российского еврейства была высо¬
кая концентрация евреев в определенных профессиональных областях. В
сочетании с географической концентрацией это приводило к жесточайшей
внутриеврейской конкуренции, и в результате — к низкому уровню доходов.
Евреев практически не было среди рабочих предприятий тяжелой индустрии
и других механизированных производств. Экономисты-марксисты, верившие
в решающую роль пролетариата в истории, считали это серьезнейшей проб¬
лемой. Они подчеркивали, что современное производство вытесняет с рынка
еврейских ремесленников, чье качество работы чаще всего оставляет желать
лучшего, и что мелкие еврейские торговцы и лавочники не в состоянии кон¬
курировать с крупными торговыми фирмами12. Тем не менее многие из них
рассматривали дискриминацию как основную причину бедственного эконо¬
мического положения русских евреев.
Ограничение прав евреев началось еще в конце восемнадцатого века, но
превратилось в болезненную проблему лишь к концу девятнадцатого, когда
после 1881 г. политика «селективной интеграции» (по определению Бенджа¬
мина Натанса13) сменилась политикой дискриминации, приведшей к значи¬
тельному ухудшению их юридического положения. После окончания первой
русской революции 1905—1907 гг. антиеврейская дискриминация приняла еще
более суровые формы. С одной стороны, всех евреев без исключения счита¬
ли сторонниками революции и врагами власти. С другой стороны, попытки
сделать Россию правовым государством привели к более строгому соблюде¬
нию существующих законов, включая ограничения прав евреев. Количество
законов, правил и постановлений Сената (высшего юридического органа, от¬
ветственного за толкование законов), касающихся евреев, было огромным.
Изданные в разные эпохи, отражавшие самую разную политику в отношении
евреев, эти законы совершенно не были согласованы между собой. Время от
времени еврейские юристы издавали сборники законов, касающихся евреев.
Последний из них, увидевший свет в 1914—1915 гг., включал более семисот
/13/
законов, регулирующих правовое положение русского еврейства. Вместе с
разъяснениями Сената и административными распоряжениями они зани¬
мали почти девятьсот страниц14. Дискриминация ограничивала мобильность
евреев, как географическую, не позволяя им селиться в сельской местности
и внутренних российских губерниях, так и социальную, не допуская их к го¬
сударственным должностям и определенным престижным профессиям, при¬
носящим высокий доход.
Важнейшей дискриминационной мерой было ограничение местожитель¬
ства пятнадцатью западными губерниями империи (черта оседлости) и десятью
губерниями Царства Польского. Кроме того, в самой черте евреям запрещалось
селиться в сельской местности. Лишь определенные категории евреев пользо¬
вались «правожительством» вне черты оседлости: лица с высшим образовани¬
ем, купцы первой гильдии, а также «николаевские» солдаты (и их потомки),
призванные в армию до введения закона о всеобщей воинской повинности
(1874). Вне черты также могли жить еврейские ремесленники, но лишь при ус¬
ловии, что они занимаются своим ремеслом. Согласно переписи 1897 г., только
6% российских евреев проживали вне черты оседлости и Царства Польского.
Второй по значимости дискриминационной антиеврейской мерой была
процентная норма в гимназиях и высших учебных заведениях. Она была вве¬
дена циркуляром министра народного просвещения в 1887 г. как администра¬
тивная мера, но в 1909 г., после ее утверждения Советом министров и царем,
стала почти законом. В 1911 г. Совет министров принял, а царь утвердил ре¬
шение о введении процентной нормы для экстернов — лиц, учившихся само¬
стоятельно и сдававших экзамены при гимназиях. Многим евреям это поста¬
новление существенно затруднило получение аттестата зрелости, поскольку
число экстернов-неевреев было весьма незначительным. Ограничения, свя¬
занные с получением высшего образования, вынуждали тысячи евреев посту¬
пать в заграничные университеты.
Хотя евреи составляли 40% городского населения черты оседлости и Цар¬
ства Польского15, начиная с 1892 г. они были лишены права участвовать в вы¬
борах в городские думы. Закон дозволял губернаторам назначать отдельных
евреев гласными дум по своему выбору, однако из-за своей немногочислен¬
ности еврейские гласные не имели возможности реально влиять на решения,
принимаемые городским самоуправлением. Кроме того, евреев практически
не принимали на государственную службу и не производили в офицеры. Евре¬
ев призывали в армию отдельно от христиан; семьи еврейских призывников,
уклонявшихся от призыва, подвергались административным наказаниям,
хотя семьи уклонистов-христиан наказанию не подлежали.
В результате революции 1905 г. евреи получили лишь одно политическое
право — участвовать в выборах в Государственную думу. Евреи принимали
/14/
самое активное участие в выборах и голосовали достаточно массово. Однако
в 1912 г., накануне выборов в Четвертую думу, Сенат постановил, что евреи,
имеющие условное право жительства вне черты оседлости, не имеют права го¬
лоса. Это постановление не оказало серьезного влияния на число еврейских
избирателей, однако наглядно и красноречиво свидетельствовало об антиев¬
рейских настроениях властей.
На фоне приумножения антиеврейских ограничений происходило по¬
степенное ослабевание еврейского религиозного самосознания, и все боль¬
ше евреев выражало готовность креститься ради обретения желанного рав¬
ноправия. Особенно много выкрестов было среди выпускников гимназий,
мечтавших о поступлении в университет и не имевших такой возможности
из-за процентной нормы. В отличие от прежних времен, когда смена верои¬
споведания означала полный разрыв с еврейским обществом и даже с семьей,
в интересующую нас эпоху отношение к выкрестам стало более терпимым. В
силу атеизма еврейской интеллигенции смена вероисповедания восприни¬
малась не как измена иудаизму, но как попытка бросить на произвол судьбы
гонимый национальный коллектив. Поэтому именно националистические
силы в еврейской политике и прежде всего сионисты и автономисты жесто¬
ко обличали это явление. К примеру, в 1911 г. отец еврейского автономиз¬
ма историк Семен Дубнов написал воззвание с решительным осуждением
выкрестов; впрочем, многие еврейские деятели в С.-Петербурге отказались
поставить подписи под этим документом. В результате в 1913 г. Дубнов был
вынужден опубликовать его от своего собственного имени16. Массовое кре¬
щение вызывало беспокойство и в антисемитском лагере, который стал
требовать новых антиеврейских ограничений не по религиозному, а по на¬
циональному признаку17. Так, в июне 1912 г. Третья дума приняла закон о
двадцати пяти стипендиях для студентов, изучающих медицину, но не пред¬
назначенных для лиц, «родившихся в иудейской вере». В 1913 г. военный ми¬
нистр Владимир Сухомлинов, с согласия царя, распорядился не принимать в
Военно-медицинскую академию тех, чьи родители или даже деды «родились
в иудейской вере»18.
От дискриминации страдали в первую очередь высшие классы еврейского
общества; низшие классы, жившие в более традиционном мире, замечали его
гораздо меньше. Поэтому именно представители высших классов испытыва¬
ли враждебность к правящему режиму. Даже люди, придерживавшиеся кон¬
сервативных взглядов, не могли быть солидарными с властью, ущемлявшей и
дискриминировавшей их в жизненно важных вопросах.
Обострению отношений между евреями и властью в еще большей сте¬
пени способствовали погромы. Когда в 1881—1882 гг. по стране прокатилась
первая волна погромов, власти заняли антиеврейскую позицию, согласно
/15/
которой причиной насилия стала еврейская «эксплуатация» христианского
населения. Превращение жертв в обвиняемых дало повод подозревать, что
власти негласно поддерживали и поощряли погромщиков. Эти подозре¬
ния еще больше усилились после кишиневского погрома, произошедшего
на Пасху 1903 г. Кишиневский погром потряс еврейский мир и заграничное
общественное мнение; большинство современников было убеждено, что по¬
гром был организован по указке реакционного министра внутренних дел Вя¬
чеслава Плеве. Когда в ходе революции 1905 г. по стране прокатилась новая
волна кровавых погромов, все были убеждены, что за ними стоят централь¬
ные власти империи, рассматривавшие погромы как средство подавления
революции. Как доказали работы современных историков, царское прави¬
тельство было непричастно к организации погромов. Однако поскольку ев¬
рейская общественность однозначно ставила знак равенства между царским
самодержавием и насилием против евреев, это способствовало дальнейшему
нарастанию враждебности к правящему режиму, подталкивая евреев, в той
или иной форме, к поддержке оппозиции19.
Деятельное участие многих евреев в различных революционных движени¬
ях, наблюдавшееся уже с конца девятнадцатого века и ставшее особенно за¬
метным во время революции 1905 г., способствовало усилению антисемитиз¬
ма российских правых. Консерваторы были убеждены, что все евреи — враги
России, стремящиеся ее уничтожить20. После 1905 г. подобные настроения
появляются и в кругах либералов, прежде чуждых антисемитизму. Один из ве¬
дущих идеологов русского либерализма, Петр Струве, сформулировал идею
«асемитизма», бывшую не чем иным, как вариацией на тему обычной юдофо¬
бии; в Царстве Польском возник феномен «прогрессивного антисемитизма»,
т.е. юдофобии, присущей местным либеральным кругам 21.
Польский антисемитизм во многом был спровоцирован конфликтом
между поляками и евреями по поводу законопроекта о введении самоуправ¬
ления в польских городах (1910), существенно ограничившего участие ев¬
реев в выборах. Этот закон был поддержан и польской общественностью, и
польской фракцией Государственной думы22. Польско-еврейские отношения
окончательно испортились в связи с состоявшимися в 1912 г. выборами в Чет¬
вертую думу, когда большинство еврейских выборщиков отказались голосо¬
вать за польского кандидата от Варшавы, поскольку тот поддержал ограни¬
чение еврейского участия в городском самоуправлении. При этом еврейские
выборщики не посмели выставить еврейского кандидата и проголосовали за
общего кандидата от Польской социалистической партии и Бунда. Этот вы¬
бор не удовлетворил поляков; по инициативе Национально-демократической
партии был объявлен всеобщий бойкот евреев в Польше, продолжавшийся до
начала Первой мировой войны 23.
/16/
В те же годы еврейская экономическая деятельность подверглась допол¬
нительным ограничениям. В 1912 г. евреев-юристов перестали принимать в
присяжные поверенные24. В 1913 г. было ограничено право еврейских купцов
черты оседлости приезжать по торговым делам в города, лежащие вне ее 25.
В 1914 г. акционерным обществам с еврейским капиталом было запрещено
приобретать землю вне черты оседлости 26. Кроме того, возникла реальная
угроза статусу евреев как подданных страны, поскольку правые партии при¬
лагали значительные усилия, чтобы евреев перестали призывать в армию.
В 1912 г. был проведен опрос генералов, и большинство его участников за¬
явили, что евреи непригодны к армейской службе 27. По результатам опроса
Военное министерство подготовило законопроект об исключении евреев из
армии, и в 1914 г. Совет министров приступил к его секретному обсуждению.
Только начало Первой мировой войны помешало отменить призыв евреев в
российскую армию 28.
Под угрозой оказался не только гражданский, но и личный статус рос¬
сийских евреев. Апофеозом российского антисемитизма стало «дело Бейли¬
са» — обвинение киевского еврея Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве
христианского мальчика Андрея Ющинского. Убийство произошло в марте
1911 г., незадолго до еврейской Пасхи. Расследование «ритуального убийства»
продолжалось почти два года и сопровождалось активной общественной по¬
лемикой. Правые круги обвиняли евреев в использовании христианской
крови, власти поддержали это обвинение, левые партии выступили в защиту
евреев. Суд над Бейлисом состоялся осенью 1913 г. и закончился «ничьей»:
присяжные оправдали Бейлиса, однако признали, что мальчик был убит ради
получения крови 29.
По словам историка Ганса Роггера, дело Бейлиса стало «поиском прин¬
ципов, поиском общей веры, способной связать и объединить утратившие
надежду силы иррационального монархизма. <...> Это была попытка группы
политиков-неудачников и искренних маньяков проверить, в какой степени
они смогут цинично навязать свое безумие всей стране. <...> Их успех пре¬
взошел все ожидания»30. Начавшаяся Первая мировая война не положила ко¬
нец антисемитским тенденциям. Все евреи были обвинены в нелояльности
России, шпионаже и содействии противнику. Их объявили виновниками во¬
енных неудач царской армии; из прифронтовых районов были принудительно
высланы сотни тысяч евреев 31.
Попытки найти решение проблем, связанных с бедственным положением
российского еврейства, породили несколько идеологических течений. Пер¬
вые из них возникли еще в 1880-е годы, однако полноценными организацион¬
но-политическими структурами они стали только в ходе первой русской рево¬
люции 1905-1907 гг., когда вся Россия была охвачена процессом политизации
/17/
и дробления на партии. Как сказал в 1906 г. один из еврейских активистов:
«принадлежность к партии — это потребность интеллигентного еврея»32; Се¬
мен Дубнов писал в 1913 г., что многочисленность политических партий сви¬
детельствует о национальном пробуждении33. В 1907 г., в последний год рево¬
люции, в России было десять еврейских партий, кроме того, попытки создать
собственное политическое движение предпринимала еврейская религиозная
ортодоксия. За десять лет между 1907 и 1917 годами партии ослабли, четкие
границы, существовавшие между ними в годы революции, начали размывать¬
ся, однако идеологические принципы оставались практически неизменными.
Большинство еврейских партий вернулись к активной политической жизни
после февральской революции 1917 г., заняв важное место в жизни россий¬
ской «еврейской улицы».
Разговор о еврейских партиях нам кажется правильным начать с евреев,
не видевших необходимости в самостоятельной еврейской политической де¬
ятельности. Те из них, кто принадлежал к либеральному лагерю, верили, что
превращение России в демократическое государство западноевропейского
типа и предоставление евреям равноправия решат все проблемы. Поэтому
многие евреи присоединились к ведущей либеральной партии, конституци¬
онным демократам (кадетам). Эта партия пользовалась массовой поддержкой
еврейских избирателей в ходе всех выборов в Государственную думу. Евреи из
социалистического лагеря также были убеждены в важности и необходимости
эмансипации. Однако, по их мнению, еврейский вопрос может быть решен
только в будущем социалистическом обществе, когда окончательно исчезнут
неравенство и эксплуатация, все люди станут свободными, а все трудящие,
независимо от национальности, будут жить в мире и согласии друг с другом.
Евреи были непропорционально активны в российском и польском револю¬
ционном движении начала двадцатого века — евреями была значительная
часть руководителей социалистических партий Российской империи.
Те же евреи, кто не присоединился к общероссийским или польским по¬
литическим движениям, полагали, что решение еврейского вопроса возмож¬
но только с участием самих евреев. Исходные идеологические предпочте¬
ния — либеральные или социалистические — были важны и для них, однако
важнейшей задачей они полагали самостоятельную еврейскую деятельность.
По словам одного из лидеров Бунда, Шмуэля Гожанского, те права, которые
еврейский пролетариат получит без сознательного участия в политической
борьбе, не будут иметь практически никакой ценности34. Гожанский говорил
о пролетариате, однако еврейские либералы тоже считали жизненно важным
еврейское участие в политической борьбе за обретение гражданских прав. Не¬
сколько еврейских деятелей активно участвовали как в общероссийской, так
и в еврейской политике, не видя в этом никакого противоречия.
/18/
В соответствии с типом мировоззрения еврейские партии можно разде¬
лить на социалистические и либеральные, или левые и центристские. Иными
словами, в еврейском политическом спектре не было партий, выступавших
под правоконсервативным знаменем, поскольку российский консерватизм
ассоциировался с антисемитизмом и ограничением еврейских прав. Только
в еврейском ортодоксальном лагере, консервативном по своей природе, гос¬
подствовали идеи монархизма и поддержки существующего режима. Однако
и ортодоксы не могли смириться с дискриминацией и политикой государ¬
ственного антисемитизма и в конце концов с радостью встретили известие о
падении династии Романовых в 1917 г.35
Другое деление, на националистов и сторонников интеграции, отражает
разные представления о сущности еврейства. Националисты считали евреев
современной нацией, а ее проблемы — следствием того, что она живет среди
других наций; дальнейшие существование еврейского национального коллек¬
тива было для них высшей ценностью. Мировоззрение сторонников интегра¬
ции, напротив, не было столь ясным и однозначным. С одной стороны, они
отрицали существование еврейского народа как современной нации. Однако в
отличие от западных интеграционистов, считавших евреев исключительно ре¬
лигиозной группой, их единомышленники в России не могли утверждать, что
шесть миллионов евреев, большинство которых жило традиционной жизнью,
являются частью русской нации. Поэтому терминология видных российских
интеграционистов оставалась весьма расплывчатой; евреев они считали само¬
стоятельной религиозной/этнической/исторической/культурной общностью
или даже «народом», однако ни в коем случае не «нацией»36.
Самой сильной и влиятельной еврейской национальной партией была
Сионистская организация в России. Организация выступала за образование
еврейской национальной единицы в Палестине и национальную политику в
диаспоре. Будучи ведущей политической силой русского еврейства, Сионист¬
ская организация, тем не менее, с 1903 г. пребывала в состоянии раскола и
кризиса. «Угандийский план» в 1903 г., смерть Теодора Герцля в 1904 г., от¬
деление территориалистов (фракции, выступавшей за создание еврейского
государства в любом другом месте, кроме Палестины (см. ниже)) в 1905 г. ос¬
лабили русских сионистов. Революция 1905 г. привела к тому, что надежда на
грядущее воплощение сионистской мечты в далекой незнакомой стране по¬
меркла на фоне надежды изменить ситуацию к лучшему немедленно, здесь
и сейчас. Сионистская организация попыталась вернуть прежнее влияние,
став политической партией. На съезде в Гельсингфорсе (Хельсинки) в нояб¬
ре 1906 г. была принята программа, предполагавшая сочетание сионистской
работы ради Земли Израиля с участием в российской политике «под сио¬
нистским знаменем» (т.к. в русском языке нет соответствующего термина, то
/19/
сионисты пользовались немецким словосочетанием Gegenwartsarbeit, «рабо¬
та настоящего»). Программа включала как все общедемократические, так и
специфические еврейские требования и прежде всего создание еврейской на¬
циональной автономии в диаспоре 37.
Одним из наиболее ярких лидеров, способствовавших превращению Си¬
онистской организации в политическую партию, был Владимир Жаботин¬
ский; этот процесс также безоговорочно поддержал один из лидеров русских
сионистов Иехиэль Членов, а в числе противников оказался Менахем Усыш¬
кин. Открытый выход русских сионистов на политическую арену, в отличие от
прежней тактики невмешательства во внутреннюю российскую политику, по¬
зволил сионистам укрепить свои позиции накануне выборов во Вторую думу
(1907)38, однако стратегически этот шаг себя не оправдал, и уже к концу 1907 г.
сионистское руководство отказалось от самостоятельной политической дея¬
тельности. Участие сионистов в российской политике в ходе первой русской
революции привело к тому, что российские власти начали принимать меры
против движения. Визит в Петербург главы Всемирной сионистской орга¬
низации Давида Вольфсона в июне 1908 г. позволил восстановить прежнюю
ситуацию — движение продолжало действовать нелегально, однако не под¬
вергалось преследованию полиции. Однако в 1910 г. преследования сионистов
возобновились, а в 1911 г. власти ликвидировали центральный комитет орга¬
низации в Вильно. Все члены ЦК были привлечены к суду, и новый централь¬
ный комитет был вынужден переехать в Петербург, где действовал нелегально.
Впрочем, еще до начала преследований лидеры русских сионистов жа¬
ловались, что текущая сионистская деятельность не удовлетворяет рядовых
активистов и что работа в России фактически сводится к сбору денежных
средств. Сильным консолидирующим фактором для сионистов была еврей¬
ская колонизация Земли Израиля, однако масштаб этой колонизации оста¬
вался незначительным, очень далеким от захватывающей сионистской мечты.
Активисты сионистского движения стекались в местные организации Обще¬
ства любителей древнееврейского языка, стремившегося к возрождению ив¬
рита (в 1917 г. оно было преобразовано в общество «Тарбут»). Они же были
ведущей силой среди «гебраистов», участвовавших в войне языков, охватив¬
шей в эти годы многие еврейские культурные учреждения и в первую очередь
ОПЕ — Общество распространения просвещения между евреями в России.
Возникла парадоксальная ситуация: сионистский журнал «Рассвет» и еже¬
дневная газета на иврите «Га-Цфира» («Заря») распространялись громадны¬
ми тиражами 39, что свидетельствовало о популярности сионистской идеи; в то
же время Сионистская организация влачила жалкое существование. Только в
1913 г. — судя по всему, вследствие дела Бейлиса — общественная поддержка
Сионистской организации начала возрастать, о чем свидетельствует рост про¬
/20/
даж «шекелей» (членских взносов) накануне 11-го Сионистского конгресса,
прошедшего в том же году. Репрессии против евреев в ходе Первой мировой
войны способствовали дальнейшему усилению национальных настроений,
поэтому не удивительно, что в 1917 г. Сионистская организация стала одной
из наиболее влиятельных сил в еврейской политике 40.
В отличие от сионистов, полагавших, что продолжение полноценной на¬
циональной еврейской жизни возможно только в Земле Израиля, движение
территориалистов, отколовшееся от сионистского движения в 1905 г., не ве¬
рило в возможность еврейской колонизации Палестины и занялось поиском
альтернативной территории, где в будущем можно будет поселить многочис¬
ленное еврейское население. На первых порах российские территориалисты
пользовались значительной поддержкой еврейского населения и во многом
подражали Сионистской организации. Харизматичный лидер Исраэль Занг¬
вилл, живший в Лондоне, вел переговоры с европейскими правительствами с
целью получить территорию для еврейской колонизации. Российские отде¬
ления во главе с Максом Мандельштамом не занимались политикой и ожи¬
дали начала практической работы, проводя время в дискуссиях о путях коло¬
низации. Уже в 1907 г. Зангвилл согласился принять участие в организации
эмиграции российских евреев в южные районы США через порт Гальвестон.
Это стало главным проектом российских территориалистов, тогда как все
другие виды деятельности постепенно сошли на нет. Гальвестонский проект
закончился весной 1914 г. полным провалом — этот вариант выбрало только
3% евреев, эмигрировавших из России в США. Поиски подходящей для коло¬
низации территории также оказались бесплодными. В отличие от сионистов,
которые хотя и не смогли получить «чартер» на Палестину, могли до поры до
времени строить небольшие поселения, скупать земли и устраивать планта¬
ции, у территориалистов не осталось никакого дела, к которому они могли
бы приложить свои силы. В результате организация территориалистов прак¬
тически исчезла с политической карты российского еврейства 41.
В отличие от территориалистов, не видевших для евреев национального
будущего в Европе, «националисты диаспоры» верили в возможность еврей¬
ской национальной жизни в местах массового проживания евреев, при усло¬
вии, что им будет предоставлена экстерриториальная национальная автоно¬
мия. Создатель концепции еврейской автономии в диаспоре историк Семен
Дубнов опубликовал свои идеи еще в 1890-е годы. Однако, когда в декабре
1906 г. он приступил к созданию партии, ратовавшей за автономию, то обна¬
ружил, что эту идею уже взяли на вооружение почти все еврейские партии.
По этой причине Еврейская народная партия Дубнова, более известная под
своим идишским названием Фолкспартей, не превратилась в массовое дви¬
жение, а осталась лишь петербургским кружком активистов, разделявших
/21/
идеологию Дубнова. Вначале программа Фолкспартей состояла из двух ча¬
стей: общей, заимствованной из программы кадетов, и еврейской, отражав¬
шей представления Дубнова о еврейской национальной автономии. В 1911 г.
к Фолкспартей присоединилось несколько носителей социалистического
мировоззрения (самым известным из них был Семен Ан-ский), после чего
из программы исчезла ее либеральная часть. Единственным довоенным до¬
стижением народной партии стало издание ежемесячника «Ди идише вельт»
(«Еврейский мир»), выходившего с 1912 г. Более массовые партии национа¬
листов диаспоры были созданы в 1916 г. в Варшаве, оккупированной немца¬
ми, и в 1917 г. в Петрограде и на Украине; в последующие годы они играли
заметную роль в еврейской политике 42.
Еврейская народная группа была важнейшей политической организаци¬
ей, выступавшей за интеграцию евреев в российское общество. Группа была
создана для противостояния сионистам в ходе выборов во Вторую Государ¬
ственную думу в 1906 г. и была ликвидирована властями в 1908 г. Тем не менее
лидеры группы, известные адвокаты Максим Винавер и Генрих Слиозберг,
вплоть до 1917 г. играли ведущую роль в российской еврейской политике. Они
были убеждены, что эмансипация русского еврейства решит все его проблемы.
Чтобы добиться эмансипации, евреям необходимо стать союзниками россий¬
ского либерального лагеря и прежде всего партии кадетов. Винавер, один из
лидеров кадетов, был избран от них в Первую думу. Слиозберг придерживался
более правых взглядов, однако и он тесно сотрудничал с конституционными
демократами. Руководители Народной группы лидировали в еврейской обще¬
ственной деятельности вплоть до 1917 г.: они пытались направлять действия
еврейских депутатов в Думе, координировали «органическую работу», при¬
званную решать еврейские проблемы исключительно силами самих евреев,
возглавляли многочисленные общественные организации и стремились про¬
вести реформу еврейских общин. Близость к русским либералам и «органиче¬
ская работа» способствовали укреплению позиций руководителей Народной
группы среди евреев; на протяжении всего обсуждаемого периода сионистам
так и не удалось их поколебать. Однако после февраля 1917 г. Народная груп¬
па утратила популярность и практически исчезла с политической арены. Это
стало следствием как ослабления российского либерализма, так и стремитель¬
ного роста популярности социализма и национализма 43.
Еще одна организация сторонников интеграции, Еврейская демократи¬
ческая группа, была гораздо слабее Народной группы. Демократическая груп¬
па была создана в 1904 г., однако так и не стала массовым движением и не
создала организационной структуры. Участники группы сочетали интеграци¬
онизм в еврейском вопросе с умеренным левым мировоззрением. Наиболее
известный член группы Леонтий Брамсон был депутатом Первой Государ¬
/22/
ственной думы, где входил в руководство фракции трудовиков — фракции с
умеренными социалистическими взглядами. Члены Демократической группы
участвовали в «органической работе», инициированной Народной группой,
но при этом неизменно критиковали ее слева. Они требовали последователь¬
ного осуществления демократических принципов в еврейских общественных
организациях, в парламентской политике были союзниками трудовиков и
критиковали осторожность Народной группы и кадетов. В 1917 г. активисты
Демократической группы разошлись по разным партиям 44.
Лидеры четырех несоциалистических еврейских партий играли ведущую
роль в еврейской парламентской политике. В Первую Государственную думу
(1906) было избрано двенадцать депутатов-евреев, среди них такие известные
лидеры, как Винавер и Брамсон. Однако во Вторую думу (1907) было избрано
всего три еврея, в Третью думу (1907—1912) — два и в Четвертую (1912—1917) —
снова три 45. Первая и Вторая думы, находившиеся в руках оппозиции, были
готовы предоставить евреям равноправие, однако не успели этого сделать, по¬
скольку были быстро распущены правительством. В Третьей думе, напротив,
большинство было гораздо более правым и настроенным против еврейского
равноправия. Малочисленные еврейские депутаты, входившие в кадетскую
фракцию, были лишены влияния, поэтому их парламентская работа своди¬
лась преимущественно к отражению грубых нападок крайне правых ораторов;
все их попытки заняться конструктивной парламентской деятельностью ока¬
зались бесплодными.
Еврейские социалисты также стремились к участию в парламентской ра¬
боте, однако им ни разу не удалось провести в Думу еврейского депутата-со¬
циалиста. Ввиду того что социалисты отвергали идею «общееврейской поли¬
тики», подчеркивавшую общность интересов всех евреев, независимо от их
классовой принадлежности, они не сотрудничали с еврейскими депутатами,
входившими в кадетскую фракцию, а старались работать с русской социал-
демократической фракцией. Наибольших успехов в этой работе — достаточно
слабой и незначительной — удалось достичь Бунду, еврейской социал-демо¬
кратической партии 46.
Партия Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и Рос¬
сии) была создана в 1897 г., хотя еврейские социалистические рабочие кружки
существовали уже в 1880-х годах 47. С начала двадцатого века программа Бунда
сочетала социалистические и еврейские национальные требования. Будущее
русского еврейства Бунд видел в России, а не на какой-либо другой терри¬
тории. Партия полагала, что решение еврейского вопроса станет возможным
только после победы революции и создания общества всеобщего равенства.
Вместе с тем Бунд опасался, что специфические национальные нужды не бу¬
дут удовлетворены даже при социализме, поэтому всем национальным мень¬
/23/
шинствам, включая евреев, необходима экстерриториальная национально¬
культурная автономия.
Национальные требования Бунда были весьма ограниченными: соглас¬
но бундовской теории, экономические интересы еврейского пролетариата
не отличаются от интересов рабочих любой другой национальности, и лишь
в области культуры у них есть собственные интересы, поскольку языком ев¬
рейских рабочих является идиш. Поэтому после революции все вопросы об¬
разования и культуры (и соответствующие бюджеты) государство передаст в
ведение самих евреев. Все прочие сферы жизни, например здравоохранение
или экономическая взаимопомощь, останутся в ведении государства и мест¬
ных органов самоуправления.
Бундовский национализм никогда не был абсолютным. Согласно теории,
разработанной Владимиром Медемом, дальнейшее национальное существо¬
вание евреев не было для партии принципиальным. Как полагали бундовцы, в
конечном итоге все зависит от исторических процессов: если евреи будут асси¬
милироваться среди местного населения, Бунд не будет этому сопротивлять¬
ся. Однако до тех пор, пока у еврейских рабочих есть свой язык, своя культура
и свои интересы, Бунд должен их защищать и содействовать их свободному
развитию. Между 1907 и 1914 гг. среди руководителей Бунда усилились нацио¬
налистические настроения; были даже предприняты попытки распространить
компетенцию будущей автономии на области, лежащие вне сферы культуры и
образования. Однако эти процессы так и не привели к изменению партийной
программы, поэтому в 1917 г. Бунд, в отличие от прочих еврейских партий,
требовал только национально-культурной автономии 48.
Особый статус Всеобщего еврейского рабочего союза на «еврейской ули¬
це» был связан прежде всего с сочетанием национализма и интернациона¬
лизма. Бунд входил в Российскую социал-демократическую рабочую партию
(РСДРП) и считал себя неотъемлемой частью русского и всемирного соци¬
ал-демократического движения. Однако отношения с русскими социал-де¬
мократами складывались непросто. В 1903 г. Бунд был вынужден выйти из
РСДРП, не согласившейся принять его требования автономии в рамках своей
организационной структуры 49. В 1906 г. Бунд вернулся в РСДРП и в после¬
дующие годы все больше сближался с ее меньшевистским крылом. Поэтому,
когда в 1917 г. все социалистические партии вышли из подполья, Бунд стал
верным союзником меньшевиков, а некоторые его лидеры, прежде всего Ра¬
фаил Абрамович (Рейн) и Марк Либер (Гольдман), стали важнейшими лиде¬
рами российского меньшевизма.
После 1907 г. Бунд, как и все социалистические партии, организационно
ослаб. Если в 1906 г. в партии состояло около 34 тыс. человек, к 1910 г. их число
упало до 40450. Тем не менее Бунд оставался ведущей еврейской социалистиче¬
/24/
ской партией в России. Члены Бунда были весьма активны в рядах «идишис¬
тов» — общественных деятелей, которые считали еврейским национальным
языком идиш и защищали его права в еврейских общественных организациях.
Накануне 1914 г. Бунд вновь усилился и даже возобновил издание партийной
газеты на идише, «Ди цайт» («Время»), выходившей в столице империи. По¬
сле февральской революции 1917 г. Бунд устремился в еврейскую и общерос¬
сийскую политику 51.
Самым сильным и влиятельным конкурентом Бунда в годы революции
1905—1907 гг. была Социалистическая сионистская рабочая партия, известная
как партия СС (социалисты-сионисты). Партия была учреждена в феврале
1905 г. пролетарскими сионистами, перешедшими в лагерь территориалистов;
зимой 1906—1907 гг. партия насчитывала до 24 тысяч членов. Как и Бунд, это
была марксистская партия, верившая в особую роль рабочего класса. Однако,
в отличие от Бунда, социалисты-сионисты крайне пессимистично оценива¬
ли еврейские перспективы в Европе. Согласно партии СС, анализ положения
евреев в России свидетельствовал о тенденции «непролетаризации» — ины¬
ми словами, евреи не вливались в ряды настоящего промышленного рабочего
класса, а вместо этого происходило их вытеснение в периферийные отрасли
производства. А поскольку пролетариат — сила, которой принадлежит буду¬
щее, у евреев соответственно нет будущего в странах диаспоры. Только вдали
от Европы, на собственной еврейской территории евреи смогут гармонично
развиваться, как все народы.
В 1907 г. к СС присоединилась Еврейская территориалистическая рабочая
партия, более известная как «минские Поалей-Цион» 52. Это был единствен¬
ный случай слияния еврейских социалистических партий до 1917 г. В результа¬
те все представители «пролетарского территориализма» оказались под одной
партийной крышей. Самым известным лидером СС был Нахман Сыркин —
один из первых теоретиков еврейского социализма. В руководство партии
также входили известный еврейский статистик Яков Лещинский, популяр¬
ный литературный критик Шмуэль Нигер (Чарный), а также Моше Литваков,
в будущем — один из лидеров Евсекции. Членом партии был и Берл Кацнель¬
сон, в будущем ставший одной из ключевых фигур рабочего движения Палес¬
тины. После 1907 г. партия СС существенно ослабла; по мере угасания терри¬
ториализма социалистический территориализм также приходил в упадок. В
десятилетие, предшествовавшее 1917 г., деятельность партии СС практически
сошла на нет. Уже в 1910 г. лидеры сионистов-социалистов, бежавшие от по¬
лицейских преследований из России в Европу, начали переговоры о слиянии с
Еврейской социалистической рабочей партией (СЕРП). Тогда эти переговоры
закончились ничем, однако в 1917 г., когда все партии вышли из подполья,
произошло объединение этих двух партий, и в мае 1917 г. было объявлено о
/25/
создании Объединенной еврейской социалистической рабочей партии, более
известной под идишским названием «Фарейникте» («Объединенные’)53.
Как и партия СС, СЕРП вышел из кругов пролетарских сионистов. Пар¬
тия была создана в апреле 1906 г. и насчитывала до 12 тыс. членов. Ее осно¬
ватели полагали, что окончательное решение еврейского вопроса возможно
только на еврейской территории вне Европы, где будет построено социа¬
листическое общество. Однако это решение считалось возможным только
в далеком будущем. Поэтому в качестве временного немедленного решения
партия требовала создания в России еврейской национально-политической
автономии, т.е. государственного признания евреев в качестве независимого
политического экстерриториального меньшинства, и созыва еврейского на¬
ционального парламента (сейма) в качестве официального представителя ев¬
реев перед российским государством. Из-за приверженности идее сейма сер¬
повцев стали называть «сеймистами». В отличие от других левых еврейских
партий, сеймисты были не социал-демократами, а народниками, т.е. не на¬
стаивали на особой исторической миссии пролетариата, но говорили о роли
народных масс как в грядущей революции, так и в будущем социалистическом
обществе. СЕРП поддерживал тесные отношения с Партией социалистов-ре¬
волюционеров (эсерами), ведущей российской социалистической немарк¬
систской партией, и пользовалась ее поддержкой как внутри страны, так и в
рамках международного социалистического движения. Среди лидеров партии
были Хаим Житловский, Мойше Зильберфарб (теоретик еврейской автоно¬
мии, в будущем — министр по еврейским делам в украинском правительстве
Центральной Рады), Нахум Штиф и Иехуда Новаковский. Как и партия СС,
СЕРП значительно ослабла после 1907 г., практически исчезнув с политиче¬
ской карты. Как уже было сказано, в 1910 г. лидеры партии участвовали в пе¬
реговорах об объединении с партией социалистов-сионистов, и это слияние
произошло в мае 1917 г.54
Как СС и СЕРП, Еврейская социал-демократическая рабочая партия
«Поалей-Цион» также вышла из среды пролетарских сионистов, сохранив¬
ших, однако, верность сионистской идее. Партия была создана Бером Боро¬
ховым в феврале 1906 и, в отличие от СС и СЕРП, включила слова «Поалей
Цион» в свое официальное название. Хотя тогдашнее учение Борохова оправ¬
дывало предпочтительность Палестины по сравнению с любой другой тер¬
риторией сугубо территориалистическими доводами, — Палестину Борохов
считал страной, наиболее пригодной для еврейской колонизации, — партия
была создана как революционное социалистическое крыло сионистского дви¬
жения. Согласно марксистской теории «Поалей-Цион», только в Палестине
в результате классовой борьбы с еврейской буржуазией еврейский пролета¬
риат сможет построить еврейское социалистическое общество. В последую¬
/26/
щие годы партия стала более радикальной и в 1909 г. перестала участвовать
во всемирных сионистских конгрессах, чтобы «пролетариат» не смешивался с
«буржуазией», и отдалилась от сионистской организации.
Партия «Поалей-Цион» была немногочисленной: в начале 1907 года она
насчитывала около 5 тыс. человек. Однако многие ее члены оставили замет¬
ный след в истории Израиля, к примеру, президенты Израиля Ицхак Бен-Цви
и Залман Шазар, лидер киббуцного движения Ицхак Табенкин и другие. Пос¬
ле 1907 г. партия пришла в упадок быстрее и драматичнее других еврейских
партий, однако в последующее десятилетие ее «выживание» оказалось более
успешным. Два фактора позволили российским поалей-ционистам частично
сохранить свое влияние после 1907 г. Во-первых, партия входила во Всемир¬
ный союз «Поалей-Цион», на который могла опираться в организационных и
финансовых вопросах. Во-вторых, «Поалей-Цион» была чрезвычайно актив¬
на в Палестине. Разносторонняя деятельность партии вызывала обществен¬
ный интерес и позволяла ее членам сохранять деятельную связь с организа¬
цией — в отличие от членов СЕРПа или СС, для которых не было никакой
конкретной практической работы. Как и Бунд, Еврейская социал-демокра¬
тическая рабочая партия «Поалей-Цион» несколько усилилась накануне Пер¬
вой мировой войны и даже начала издавать в Петербурге газету «Дос Ворт»
(«Слово»). В 1917 г. «Поалей-Цион» заняла заметное место в политической
жизни «еврейской улицы»55.
Отдельным лагерем в еврейской политике выступала религиозная орто¬
доксия. В отличие от либералов и социалистов, ортодоксы приступили к соз¬
данию собственного политического движения только в 1907—1908 гг., когда
революция уже закончилась и деятельность других еврейских партий сокра¬
тилась. В начале 1908 г. раввины Хаим Озер Гродзенский и Элиезер Гордон
создали в Вильно первое ортодоксальное политическое движение «Кнессет
Исраэль» («Собрание Израиля»). Движение оказалось нежизнеспособным и
сошло с политической сцены в конце того же года. В последующее десятиле¬
тие другие известные раввины предприняли несколько попыток организовать
сторонников религиозной традиции и найти общий язык с российскими вла¬
стями, чтобы заручиться их поддержкой против светских кругов. Для этого
раввины всячески подчеркивали свой монархизм, преданность режиму и не¬
приятие революции и социализма. Ортодоксальным кругам не удалось заклю¬
чить союз с правительством или создать собственную политическую партию,
хотя им удалось наладить издание религиозного еженедельника «Ха-Модиа»
(«Вестник»), выходившего до 1914 г. В 1912 г. несколько виднейших россий¬
ских раввинов приняли участие в создании всемирного движения «Агудат
Исраэль» («Союз Израиля»), которое вызвало живой отклик в кругах рос¬
сийской ортодоксии. Неудачные попытки политической самоорганизации
/27/
1907—1914 гг. продемонстрировали, что еврейская ортодоксия еще не была
готова к самостоятельной общественно-политической деятельности. Тради¬
ционные ценности, которые ортодоксия стремилась сохранить, не включали
современную политику, ориентированную на массовые организации, выборы
и общественное мнение. Только в результате кризиса традиционного мира,
вызванного Первой мировой войной, еврейская ортодоксия смогла создать
жизнеспособные политические организации 56.
Многочисленность еврейских партий, которых было гораздо больше,
чем у других национальных меньшинств Российской империи, отражала как
сложность еврейского вопроса, так и невероятное разнообразие предлагае¬
мых решений. Некоторые из них оказались чисто умозрительными, другие же
были воплощены на практике (чаще всего — с серьезными изменениями) в
первой половине двадцатого века.
Пик еврейской партийной деятельности пришелся на время первой
русской революции, и после 1907 г. она в очень значительной мере ослабла.
Однако после революции открылись дополнительные возможности для мас¬
штабной общественной деятельности, на которую и переключились многие
партийные активисты. 1907—1914 гг. стали годами расцвета еврейской обще¬
ственной деятельности. Изменение законодательства в 1905—1907 гг. открыло
больше возможностей для развития общественных организаций и печати, и
еврейские политики охотно воспользовались этими возможностями. Поэтому
к 1914 г. в стране действовала обширная сеть еврейских общественных органи¬
заций, охватывавшая все сферы национальной жизни.
Самые влиятельные общественные организации были сосредоточены в
Петербурге, и их деятельность охватывала всю территорию империи. Важней¬
шей из этих организаций было Еврейское колонизационное общество (ЕКО),
созданное бароном Морицем Гиршем и получившее все его колоссальное сос¬
тояние. Первоначальной целью общества было содействие еврейской колони¬
зации в Аргентине, однако уже в 1890-х годах общество начало финансировать
различные проекты, не связанные с колонизацией. Так, для содействия эми¬
грантам ЕКО создавало информационные бюро, где можно было получить
сведения о местах потенциальной эмиграции (в 1913 г. в городах и местечках
черты оседлости действовало 507 таких бюро), и издавало ежемесячный жур¬
нал «Дер идишер эмигрант» («Еврейский эмигрант»). Общество также зани¬
малось статистическими исследованиями (необходимыми для эффективной
работы модерных филантропических организаций), поддерживало еврейские
земледельческие колонии в России, создавало сельскохозяйственные учебные
заведения, содействовало профессиональному обучению ремесленников. На¬
чиная с 1905 г., ЕКО создавало еврейские кооперативы, а также поддерживало
ссудно-сберегательные кассы, нередко внося львиную долю их основного ка¬
/28/
питала. Оно также издавало ежемесячник «Ди идише кооперация» («Еврей¬
ская кооперация»). В отличие от других организаций, ставших после 1905 г.
более демократическими, ЕКО управлялось комитетом, находившемся в Па¬
риже, который распоряжался наследством барона Гирша. Впрочем, в россий¬
ской работе заметно возросла роль местных активистов — ежегодно проходи¬
ли региональные совещания работников информационных бюро, а в 1910 и
1913 гг. ЕКО созывало всероссийские съезды своих уполномоченных, которые
определяли эмиграционную политику общества 57.
Второй по влиянию была старейшая общественная организация русских
евреев — Общество для распространения просвещения между евреями в Рос¬
сии (ОПЕ), созданное еще в 1863 г. К началу двадцатого века работа общества
приобрела более ярко выраженный национальный характер. Главными зада¬
чами стали создание и поддержка частных и общинных еврейских школ, изда¬
ние педагогической литературы, подготовка учителей и поддержка еврейских
библиотек. Для обучения учеников своих школ ремеслам ОПЕ использовало
субсидии ЕКО. Среди еврейских организаций ОПЕ было наиболее демокра¬
тичным — его политика определялась в ходе совещаний руководящего коми¬
тета с представителями местных отделений. Начиная с 1910 г. эти совещания
созывались ежегодно и становились главным полем боя «войны языков», а
также ареной ожесточенных споров о том, каким должно быть еврейское об¬
разование 58.
После революции 1905—1907 гг. значительные изменения также произош¬
ли в работе Общества ремесленного и земледельческого труда среди евреев в
России (ОРТ), созданного в 1880 г. Прекратив поддержку отдельных еврейских
ремесленников, ОРТ занялся поиском системных решений проблем, связан¬
ных с еврейским ремесленным трудом. В результате общество переключилось
на профессиональную подготовку, развитие более прибыльных отраслей и соз¬
дание кооперативов ремесленников. Как и ОПЕ, после 1905 г. ОРТ стал более
демократическим и смог заручиться широкой общественной поддержкой 59.
Последней из наиболее крупных и влиятельных еврейских организаций
стало созданное в 1912 г. Общество охранения здоровья еврейского населения
(ОЗЕ), занимавшееся вопросами общественного здравоохранения и распро¬
странением гигиенических сведений среди евреев 60.
Четыре ведущие общественные организации занимались социально-
экономическим положением российского еврейства в целом. В то же время
было создано несколько других, менее влиятельных обществ, чья работа до¬
полняла деятельность «главных» организаций, — например, Общество для
урегулирования еврейской эмиграции в С.-Петербурге, Еврейское эмигра¬
ционное общество в Киеве, Общество поощрения продуктивного труда сре¬
ди евреев в С.-Петербурге, Еврейское статистическое общество в Вильно и
/29/
Общество поощрения высших знаний в С.-Петербурге. Последнее попыта¬
лось найти радикальное решение проблемы получения евреями высшего об¬
разования, обострившейся в связи с более строгим соблюдением законов о
процентной норме, а также ухудшением условий приема иностранцев в евро¬
пейские университеты. В частности, обсуждались планы создать в черте осед¬
лости политехнический институт, предназначенный специально для евреев
и опирающийся только на еврейское финансирование. Этот проект удалось
осуществить в самом начале 1917 г., когда в Екатеринославе (современный
Днепропетровск) открылся Еврейский политехнический институт. Проблему
процентной нормы при получении среднего образования решали частные ев¬
рейские гимназии, возникшие после 1905 г. во многих российских городах.
Еврейская общественная деятельность не ограничивалась социальной
сферой — обсуждаемая эпоха стала временем расцвета науки и культуры. В
Петербурге было создано несколько общественных организаций, каждая из
которых занималась определенным направлением, отраженным в ее назва¬
нии: Еврейское историко-этнографическое общество, Еврейское общество
поощрения художеств, Еврейское литературное общество, Еврейское научно¬
литературное общество, Общество еврейской народной музыки, Общество
любителей древнееврейского языка, Общество для научных еврейских изда¬
ний (издававшее Еврейскую энциклопедию на русском языке) и, наконец,
Курсы востоковедения (Высшая школа еврейских знаний), созданные баро¬
ном Давидом Гинцбургом с целью подготовить новое поколение еврейских
ученых и раввинов 61.
Общественные организации также возникали в крупнейших городах
черты оседлости и Царства Польского, например, в Вильно, Киеве, Одессе,
Варшаве и Лодзи. Их деятельность нередко распространялась на обширные
территории. Та же тенденция проявилась и в небольших местечках, где по¬
являлись общественные организации, занимавшиеся вопросами образования
и культуры, любительские театры, библиотеки, общества экономической вза¬
имопомощи и т.д. Взаимодействуя с традиционными еврейскими институ¬
циями (обществами для изучения священных текстов, благотворительными
учреждениями, еврейскими больницами и т.д.), а также стремительно раз¬
вивавшимися кооперативами и ссудно-сберегательными кассами, еврейские
общественные организации охватывали все сферы жизни: экономическую
взаимопомощь, здравоохранение, образование, культуру, эмиграцию.
Еврейские активисты также мечтали о создании еврейских общин, объ¬
единяющих всех евреев определенной местности, которые могли бы направ¬
лять и координировать деятельность всех филантропических организаций.
Признанные государством еврейские общины (кагалы) были ликвидированы
в 1844 г., и с тех пор российские евреи были лишены официальной общинной
/30/
организации. Тем не менее общины фактически продолжали существовать, а
после 1905 г. даже приобрели более демократическую организацию. Во мно¬
гих городах возникли комитеты из представителей синагог и благотворитель¬
ных обществ, координировавшие всю общинную деятельность. Общинная
политика стала предметом обсуждения Совещания еврейских общественных
деятелей в Ковно, созванного в декабре 1909 г., а также Съезда евреев по де¬
лам их религиозного быта при Раввинской комиссии (известного как Раввин¬
ский съезд), созванного министерством внутренних дел в Петербурге в 1910 г.
В 1912 г. начал выходить специальный журнал «Вестник еврейской общины».
Накануне войны реформа еврейских общин и их реорганизация на современ¬
ный лад были центральными темами общественной еврейской жизни 62.
Развитие еврейской прессы между революцией 1905—1907 гг. и Первой
мировой войной было не менее впечатляющим, чем развитие общественных
организаций: в этот период выходило около двухсот еврейских периодических
изданий, из них 137 на идише, 40 на русском и 23 на иврите 63. Среди этих из¬
даний были крупные ежедневные политические газеты с многотысячными
тиражами, партийные еженедельники, тематические издания, посвященные
определенным вопросам, детские журналы, местные газеты и издания различ¬
ных обществ и организаций.
Общественная деятельность сочеталась с многочисленными и разнооб¬
разными частными инициативами, имевшими большое значение для раз¬
вития еврейской культуры. Газеты, приносившие доход своим владельцам,
театральные труппы, игравшие на идише, книгоиздательства, частные еврей¬
ские школы — все они, наряду с общественными организациями и партий¬
ной прессой, создавали материальную базу еврейской культуры, которая в это
время переживала невиданный расцвет, и прежде всего культуры на идише, к
которой обращалось подавляющее большинство российских евреев.
Расцвет общественных организаций и прессы, ощущавшийся во всех сфе¬
рах еврейской жизни, позволяет утверждать, что именно в эти годы в России
возникло еврейское гражданское общество (т.е. система институций, не свя¬
занная с правительством и предпринимательством). Еврейское гражданское
общество существовало параллельно русскому гражданскому обществу, т.е.
развивалось в похожих условиях и тех же направлениях. В большинстве слу¬
чаев, однако, еврейская деятельность происходила изолированно от русской
и опиралась исключительно на еврейских активистов и еврейское финанси¬
рование. Она не получала государственной поддержки и часто должна была
преодолевать, не всегда успешно, многочисленные правительственные огра¬
ничения, установленные для евреев.
Наибольшего размаха еврейская общественная деятельность достигла
в годы Первой мировой войны, когда российское еврейство было охвачено
/31/
беспрецедентным кризисом, потребовавшим от еврейских организаций все¬
общей мобилизации, чтобы попытаться хоть как-то помочь сотням тысяч
еврейских беженцев, изгнанных из прифронтовых районов. Ради этой цели
плечом к плечу работали практические все еврейские силы. Возглавил эту ра¬
боту Еврейский комитет помощи жертвам войны (ЕКОПО), который помогал
беженцам и координировал работу ведущих организаций: ОЗЕ заботилось о
здоровье беженцев, ОПЕ занималось образованием их детей, ОРТ — вопро¬
сами занятости и профессиональной подготовки и т.д. Этот масштабный
проект объединил все политические силы и классы: еврейская «буржуазия»
жертвовала часть своих доходов на финансирование этих проектов, их воз¬
главляли петербургские общественные деятели, еврейская интеллигенция из
либеральных и сионистских партий осуществляла практическое руководство
на всех уровнях, активисты рабочих партий занимали должности, дававшие
возможность непосредственного общения с народными массами, — напри¬
мер, в многочисленных бюро по трудоустройству. Помимо «самообложения»
русских евреев, помощь беженцам в значительной степени финансировалась
мировым еврейством, прежде всего американским «Джойнтом», а также рус¬
ским правительством и городскими думами. Гуманитарный и политический
кризис заставил различные партии объединить свои силы. Четыре несоциали¬
стические партии организовали Политическое бюро при еврейских депутатах
Государственной думы, к которому в качестве наблюдателя присоединился
социал-демократический Бунд. Бюро работало в тесном контакте с ЕКОПО,
пыталось противостоять волне антисемитизма, охватившей армию и государ¬
ственную администрацию, занималась мобилизацией общественного мнения
в союзных с Россией странах и США. Ему даже удалось повлиять на прави¬
тельство, которое в 1915 г. отменило черту оседлости, открыв для евреев боль¬
шую часть городов во «внутренних» губерниях России.
Расцвет и координация политической и общественной деятельности во
всех сферах еврейской жизни при частичном государственном финансиро¬
вании позволяют утверждать, что в Российской империи во время мировой
войны возникла своего рода национальная еврейская экстерриториальная
автономия. Правда, у нее не было важнейшего признака национальной авто¬
номии — государственного признания евреев национальным меньшинством.
Однако на практическом уровне все признаки автономии были налицо: с лю¬
бой проблемой еврей мог обратиться в то или иное еврейское учреждение;
различные еврейские партии действовали в рамках единой политической
структуры; государство, пусть вынужденно, признало и смирилось с таким по¬
ложением вещей, по крайней мере, на время войны. Поэтому, когда в феврале
1917 г. царский режим был свергнут, русское еврейство оказалось готовым как
в идейном, так и в практическом плане к политическому существованию в
/32/
условиях свободы. Практически сразу оно приступило к подготовке созыва
Всероссийского еврейского съезда, который должен был сформулировать и
представить еврейские требования российскому Учредительному собранию.
Перевод с иврита Евгения Левина
1 См., напр.: Wortman R. Scenarios of Power: Myth and Ceremony in Russian Monar¬
chy. Vol. 2. Princeton, 2000. P. 439-480.
2 О российской политической системе накануне 1914 г. см., напр.: Hosking G. The
Russian Constitutional Experiment: Government and Duma, 1907-1914. Cambridge, 1973.
3 См., напр.: Haimson L. The Problem of Social Stability in Urban Russia, 1905-1917
// Slavic Review. 1964. № 23. P. 619—642; and 24 (1965). P. 1—22; Idem. The Problem of
Political and Social Stability in Urban Russia on the Eve of War and Revolution Revisited //
Slavic Review. 2000. № 59. P. 848—875.
4 См., напр.: Fuller W. Strategy and Power in Russia: 1600—1914. New York, 1992.
P. 450.
5 Kaplun-Kogan W.W. Die judischen Wanderbewegungen in der neuesten Zeit, 1880—
1914. Bonn, 1919. P. 20. По подсчетам Тура Альрои (Alroi G. Ha-mehapekha ha-shketa: ha-
hagira ha-yehudit mi-ha-imperia ha-Rusit, 1875-1924. Иерусалим, 2008. C. 65), в 1914 г.
из России эмигрировало 150 тысяч евреев. Альрои утверждает, что 1914 г. стал рекорд¬
ным годом еврейской эмиграции, начиная с семидесятых годов девятнадцатого века,
по сравнению с любой другой еврейской эмиграцией из всех стран Европы. Он, одна¬
ко, не учитывает, что в США фискальный год начинался 1 июля, и, соответственно,
все данные относятся ко второй половине 1913 и первой половине 1914 гг.
6 Gassenschmidt С. Jewish Liberal Politics in Tsarist Russia, 1900—1914: The Moderni¬
zation of Russian Jewry. New York, 1995. P. 110 (см. также: Гассеншмидт К. Еврейская
либеральная политика // История еврейского народа в России. От разделов Польши
до падения Российской империи / Под ред. И. Лурье. Том 2. М., 2012. С. 337-351);
Dubnow S. History of the Jews in Russia and Poland. Vol. 3. Philadelphia, 1920. P. 142.
7 Бруцкус Б.Д. Статистика еврейского населения: распределение по территории,
демографические и культурные признаки еврейского населения по данным переписи
1897 г. СПб., 1909. Табл. 1.
8 Об экономической структуре российского еврейства см.: Kahan A. Essays in Jew¬
ish Social and Economic History. Chicago, 1986. P. 1—69, 82—100.
9 О внутренней эмиграции см., напр.: Stampfer S. Patterns of Internal Jewish Migra¬
tion in the Russian Empire. Jews and Jewish Life in Russia and the Soviet Union / Ed. Ro’i Y.
Ilford, 1995. P. 28-47.
10 Только 0,9% евреев, чьим родным языком был идиш, имели среднее образова¬
ние. Вместе с тем, можно предположить, что евреи, назвавшие родным языком рус¬
ский (1,3%), польский (0,9%) или немецкий (0,4%) и принадлежавшие к более обе¬
спеченным слоям населения, были существенно образованнее прочих единоверцев.
См. Бруцкус Б.Д. Указ. соч. С. 35, 48.
11 Kahan A. Op. cit. Р. 22.
12 Подробнее см.: Альрои Г. Указ. соч. С. 45-79.
/33/
13 Натанс Б. За чертой: Евреи встречаются с позднеимперской Россией. М., 2007.
С. 61-100.
14 Гимпельсон Я.Н. Законы о евреях. В 2-х тт. Петроград, 1914-1915.
15 Бруцкус Б.Д. Указ. соч. С. 8.
16 Дубнов С.М. Книга жизни. Воспоминания и размышления: Материалы для
истории моего времени. Т. 2. Рига, 1935. Р. 142—143.
17 О превращении российского антисемитизма из религиозного в национальный
см., напр.: Rogger Н. Jewish Policies and Right-Wing Politics in Imperial Russia. London,
1986. P. 33-38; Lowe H.D. The Tsars and the Jews: Reform, Reaction and Anti-Semitism in
Imperial Russia, 1772-1917. Chur, 1993. P. 282-284.
18 Гимпельсон И.Я. Указ. соч. С. 542, 544; Rogger Н. Op. cit. Р. 36. Кроме того, де¬
тей еврейского происхождения запрещалось зачислять в кадетские корпуса, даже если
крестились их отец или дед.
19 О погромах см., напр.: Aronson М. Troubled Waters: The Origins of the 1881 Anti-
Jewish Pogroms in Russia. Pittsburgh, 1990; Pogroms: Anti-Jewish Violence in Modem Jew¬
ish History / Eds. J. Klier and S. Lambroza. Cambridge, 1992; Klier J. Russians, Jews, and the
Pogroms of 1881—1882. Cambridge, 2011.
20 Klier J. Imperial Russia’s Jewish Question, 1855—1881. Cambridge, 1995. P. 396—403;
Budnitskii O. The Jews and Revolution: Russian Perspectives, 1881-1918 // East European
Jewish Affairs. 2008. № 38. P. 321-334. См. также: Будницкий О. В чужом пиру похмелье
(Евреи и русская революция) // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. № 3
(13); Idem. Евреи и революция 1905 года в России: Встреча с народом // Неприкосно¬
венный запас. 2005. № 6 (44).
21 Позиция Струве изложена в его статье «Интеллигенция и национальное лицо»,
опубликованной 10 марта 1909 г. в газете «Слово» (http://dugward.ru/library/struve/
struve_intelligencia_i_nacionalnoe.html). «Асемитизмом» подобные взгляды назвал Вла¬
димир Жаботинский, дав следующее определение этому явлению: «Асемитизм... Это
не борьба, не травля, не атака: это — безукоризненно корректное по форме желание
обходиться в своем кругу без нелюбимого элемента» (Жаботинский В. Асемитизм //
Избранные произведения. Иерусалим, 1978; см. также его фельетон «Медведь в бер¬
логе»). Об антисемитизме прогрессивных польских кругов см.: Weeks T.R. Polish “Pro¬
gressive Antisemitism”, 1905—1914//East European Jewish Affairs. 1995. № 25 (2). P. 49-68.
22 Согласно этому закону, даже в городах с еврейским большинством евреи могли
избирать не более 1/5 гласных; в остальных городах — 1/10 гласных (Аврех А. Столы¬
пин и третья Дума. М., 1965. С. 95). См. так же: Weeks T.R. Nationality and Municipality:
Reforming City Government in the Kingdom of Poland, 1904—1915 // Russian History/His-
toire Russe. 1994. № 21. P. 23—47.
23 О выборах 1912 г. и бойкоте см.: Corrsin S. Polish-Jewish Relations before the First
World War: The Case of the State Duma Elections in Warsaw // Gal-Ed. 1989. № 11. P. 31—
53; Weeks T.R. Fanning the Flames: Jews in the Warsaw Press, 1905—1912 // East European
Jewish Affairs. 1998. № 2 (28). P. 63-81.
24 Гимпельсон И.Я. Указ. соч. С. 467-470; Nathans В. Op. cit. Р. 346-355; Lowe H.D.
Op. cit. P. 290-291.
25 Гимпельсон И.Я. Указ. соч. С. 238—241; Lowe H.D. Op. cit. P. 292—294.
26 Гимпельсон И.Я. Указ. соч. С. 870-871; Lowe H.D. Op. cit. P. 298-302; Дякин В.С.
/34/
Буржуазия, дворянство и царизм в 1911—1914 гг.: разложение третьеиюньской систе¬
мы. Ленинград, 1988. С. 119, 180, 185-186.
27 Goldin S. The “Jewish Question” in the Tsarist Army in the Early Twentieth Century
// The Revolution of 1905 and Russia’s Jews / Eds. S. Hoffman and E. Mendelsohn. Phila¬
delphia, 2008. P. 70-76.
28 Гольдин С. Русское еврейство под контролем царских военных властей в годы
Первой мировой войны. Диссертация на соискание степени доктора философии. Ев¬
рейский университет в Иерусалиме, 2005. С. 40-46.
29 Дело Бейлиса: стенографический отчет. Т. 3. Киев, 1913. С. 300.
30 Rogger Н. Op. cit. Р. 51, 55.
31 О высылке евреев см.: Goldin S. Deportation of Jews by the Russian Military Com¬
mand, 1914—1915 // Jews in Eastern Europe. 2000. № 1 (41). P. 40—73.
32 Протоколы третьего делегатского съезда Союза для достижения полноправия
еврейского народа в России (Общества полноправия еврейского народа в России) в
С.-Петербурге с 10-го по 13-ое Февраля 1906 г. СПб., 1906. С. 52.
33 Вестник еврейского просвещения. 20 (февраль 1913). С. 28.
34 Gozhansky Sh. A briv tsu agitarn (Письмо агитаторам) // Historishe shriftn. 3 (1939).
P. 630.
35 Levin V. Orthodox Jewry and the Russian Government: An Attempt at Rapproche¬
ment, 1907—1914 // East European Jewish Affairs. 2009. № 39. P. 198; см. также: Левин В.,
Лурье И. Формирование еврейской ортодоксальной политики // История еврейского
народа в России. От разделов Польши до падения Российской империи / Отв. ред.
И. Лурье. Т. 2. М., 2012. С. 361-403.
36 О типологии еврейских политических движений см.: Mendelsohn Е. On Modern
Jewish Politics. Oxford, 1993. P. 4—36; о разнице между российскими и западными инте¬
грационистами см.: Ibid. Р. 60.
37 См.: Orbach A. Zionism and the Russian Revolution of 1905: The Commitment to
Participate in Domestic Political Life // Bar-Ilan. 1989. № 24-25. P. 7-24; Mints M. Avodat
Erets Israel ve-avodat ha-hove — konseptsia shel akhdut u-mamashut shel stira // Ha-Tsionut.
1984. № 9. P. 147-155.
38 О влиянии выборов во вторую Думу см.: Levin V. Politics at the Crossroads — Jew¬
ish Parties and the Second Duma Elections 1907 // Leipziger Beitrage zur judischen Ge¬
schichte und Kultur. 2004. № 2. P. 129-146.
39 Анализ подписки на эти издания см.: Levin V. Zur Verbreitung judischer Zeitschrif¬
ten in Rutland: Sprache versus Geographie // Die judische Presse im europaischen Kontext,
1686—1990 / Eds. S. Marten-Finnis und M. Winkler. Bremen, 2006. P. 101-119.
40 О российском сионизме в 1907—1914 гг. см.: Levin V. Mi-mahapekha le-milhama:
Ha-politika ha-yehudit be-Rusia, 1907-1914. Иерусалим, 2016.
41 Об организации территориалистов см.: Альрои Г. Указ. соч. С. 217-236.
42 О Еврейской народной партии см.: Levin V. Ha-folkspartei shel Shimon Dubnov:
sipur shel kishalon // Tsion. 2012. № 77. P. 359-368.
43 О сторонниках интеграции см. Gassenschmidt С. Op. cit.; О Еврейской народной
группе см., напр.: Orbach A. The Jewish People’s Group and the Jewish Politics, 1906-1914
// Modem Judaism. 1990. № 10. P. 1-15.
44 Cm. Levin V. Ha-folkspartei shel Shimon Dubnov...
/35/
45 О еврейских депутатах Государственной думы см.: Harcave S. The Jews and the
First Russian National Election // American Slavic and East European Review. 1950. № 9.
R 33—41; Levin V. Russian Jewry and the Duma Elections, 1906—1907 // Jews and Slavs.
2000. № 7. P 233-264.
46 О еврейской работе в Госдуме см.: Levin V. Russian Jewry and the Duma Elections,
1906-1907...
47 Cm.: Mendelsohn E. Class Struggle in the Pale: The Formative Years of the Jewish
Worker’s Movement in Tsarist Russia. Cambridge, 1970; Tobias H. The Jewish Bund in Rus¬
sia: From its Origin to 1905. Stanford, 1972; Бунд: Документы и материалы. 1894—1921 гг.
/ Сост. Ю. Амиантов и др. М., 2010.
48 О развитии националистических тенденций см. Френкель Й. Пророчество и
политика. Социализм, национализм и русское еврейство, 1862—1917. М.; Иерусалим,
2008; см. также: Zimmerman J. Poles, Jews and the Politics of Nationality: The Bund and the
Polish Socialist Party in Late Tsarist Russia, 1892—1914. Madison, 2004.
49 О расколе между Бундом и российскими социал-демократами см. Френкель Й.
Пророчество и политика...
50 О еврейских социалистических партиях после 1907 г. см.: Levin V. The Jewish
Socialist Parties in Russia in the Period of Reaction // The Revolution of 1905 and Russia’s
Jews / Eds. S. Hoffman and E. Mendelsohn. Philadelphia, 2008. P. 111-127.
51 О Бунде после 1917 см.: Gelbard A. Be-searat ha-yamim: ha-Bund ha-rusi be-etot
ha-mehapekha. Тель-Авив, 1987.
52 Об этой партии см.: Mishkinsky М. Tsmikhat ha-tsionut ha-poalit be-Rusia (‘Poalei-
Tsion ha-minskaim’ — shlavim rishonim) // Idem. Iyunim be-sotsializm ha-yehudi: osefat
maamarim. Беер-Шева, Тель-Авив и Хайфа, 2004. P. 289-347.
53 О партии СС см.: Gutman A. Ha-miflaga ha-tsionit ha-sotsialistit be-Rusia (SS) be-
shanim 1905—1906. Тель-Авив, 1985; Альрои Г. Указ. соч. С. 214—217. Levin V. Mi-maha-
pekha le-milhama...
54 О партии СЕРП см.: Grinboim A. Tnuat ‘Ha-Tkhiya’ (‘Vozrozhdenie”) u-mifleget
ha-poalim ha-yehudit-sotsialistit (MPIS): Mivkhar ktavim. Иерусалим, 1989; Levin V. Mi-
mahapekha le-milhamah...
55 О партии «Поалей-Цион» существует обширная литература. См. напр. Френ¬
кель Й. Пророчество и политика. С. 425—466; Mints М. Ber Borokhov: ha-maagal ha-ris-
hon, 1900—1906. Тель-Авив, 1977; Idem. Zmanim hadashim, zmirot hadashot: Ber Borokhov,
1914-1917. Тель-Авив, 1988; Idem. Igrot Ber Borokhov. Тель-Авив, 1989.
56 О политике еврейской ортодоксии см.: Левин В., Лурье И. Указ. соч. С. 271, 301;
Levin V. ‘Knesset Israel’: Ha-miflaga ha-politit ha-ortodoksit ha-rishona ba-imperia ha-Rusit
// Tsion. 2011. № 76. P. 29-62.
57 О деятельности EKO см. Alroi G. Imigrantim: ha-hagira ha-yehudit le-Erets-Israel
be-reshit ha-mea ha-esrim. Иерусалим, 2004. P. 91—97; Alroi G. Ha-mehapekha ha-shketa.
P. 133-149.
58 Об ОПЕ см.: Horowitz B. Jewish Philanthropy and Enlightenment in Late-Tsarist
Russia. Seattle, 2009. Esp. P. 190-205. См. также диссертацию: Кнорринг В. Издательская
деятельность Общества для распространения просвещения между евреями в России.
Санкт-Петербургский университет культуры и искусств, 2005.
59 Shapiro L. The History of ORT: A Jewish Movement for Social Change. NY, 1980.
P. 53—70; Gassenschmidt C. Op. cit. P. 118—127.
/36/
60 О деятельности ОЗЕ см. Позин Г. Общество охранения здоровья еврейского на¬
селения. Документы, факты, имена. СПб., 2007; Spektor Sh. OZE — Ha-hevra le-shmirat
briyut ha-yehudim be-Rusia (Koroteha erev mehapekhat oktober u-be-tkufat ha-shilton ha-
sovieti) //Yehadut zmanenu. 1990. № 6. P. 151—183.
61 Veidlinger J. Jewish Public Culture in the Late Russian Empire. Bloomington and In¬
dianapolis, 2009; о курсах барона Гинцбурга см.: Horowitz В. Op. cit. Р. 198—203. См. так¬
же Бейзер М. Евреи в Петербурге. Иерусалим, 1989. С. 135—138.
62 Об общинной реформе см.: Levin V Mi-mahapekha le-milhama...
63 Иваск У. Г. Еврейская периодическая печать в России: Материалы для истории
еврейской журналистики; Издания на русском языке. Таллинн, 1935; Kirzhnits A. Di
yidishe presse in der gevezener Rusisher imperie, 1823—1916. M., 1930. О еврейской печа¬
ти на русском языке см.: Slutsky Y. Ha-itonut ha-yehudit-rusit be-reshit ha-mea ha-esrim.
Тель-Авив, 1978.
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
Френкель Й. Пророчество и политика: Социализм, национализм и русское еврей¬
ство, 1862-1917. Иерусалим; М., 2008.
Levin V. Mi-mahapekha le-milhama: Ha-politika ha-yehudit be-Rusia, 1907—1914. Ие¬
русалим, 2016.
Slutsky Y. Ha-itonut ha-yehudit-rusit be-reshit ha-mea ha-esrim. Тель-Авив, 1978.
Gassenschmidt C. Jewish Liberal Politics in Tsarist Russia, 1900—1914: The Moderniza¬
tion of Russian Jewry. NY, 1995.
Kahan A. Essays in Jewish Social and Economic History. Chicago, 1986.
Veidlinger J. Jewish Public Culture in the Late Russian Empire. Bloomington and Indi¬
anapolis, 2009.
Zimmerman J. D. Poles, Jews and the Politics of Nationality: The Bund and the Polish
Socialist Party in Late Tsarist Russia, 1892—1914. Madison, 2004.
в эпоху войн
И РЕВОЛЮЦИЙ
1.1
РОССИЙСКИЕ ЕВРЕИ В ГОЛЫ ВОЙНЫ
И РЕВОЛЮЦИИ, 1914-1920 гг.
Олег Будницкий
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
ервая мировая война стала поворотным пунктом как в исто¬
рии российского еврейства, так и Российской империи в це¬
лом. Начавшаяся 15 (28) июля (для России 19 июля (1 августа))1
1914 года, война была поначалу с энтузиазмом воспринята обра¬
зованной частью российского общества. Приступ патриотизма
затронул и часть еврейского населения. Депутат Государственной думы Наф¬
тали Фридман 26 июля 1914 г. заявил от имени еврейского населения: «В ис¬
ключительно тяжелых правовых условиях жили и живем мы, евреи, и, тем не
менее, мы всегда чувствовали себя гражданами России и всегда были верными
сынами своего отечества... Никакие силы не отторгнут евреев от их родины —
России, от земли, с которой они связаны вековыми узами. В защиту своей ро¬
дины многие евреи выступают не только по долгу совести, но и по чувству
глубокой к ней привязанности» 2.
Однако вряд ли подобные чувства деле испытывало большинство еди¬
новерцев Фридмана. Многим из них предстояло служить в русской армии,
в которой евреи расценивались как люди второго сорта. Принятый в 1912 г.
воинский Устав аккумулировал все антиеврейские ограничения по воинской
службе, введенные в конце XIX — начале XX в.3 Несомненно, многие по¬
тенциальные призывники рассуждали подобно еврейскому солдату Давиду
Школьнику, писавшему родственникам в декабре 1912 г.: «Проливать кровь за
то, чтобы твоему народу отравляли жизнь и каждый миг существования, — на
это нет у меня ни сил, ни желания» 4.
/41/
В период Первой мировой войны в армию было мобилизовано, по раз¬
ным данным, от 400 до 500 тыс. евреев. На 20 марта 1915 г. только в войсках
Юго-Западного фронта находилось 180 тыс. евреев 5.
Трудно составить достоверное представление о боевых качествах воен¬
нослужащих-евреев в период Первой мировой войны. Длинные списки на¬
гражденных орденами и медалями, публиковавшиеся на страницах еврейской
печати, дают столь же мало для выяснения вопроса, как и огульные обвине¬
ния солдат-евреев в трусости или дезертирстве.
Генерал Антон Деникин отмечал «сметливость и добросовестность» сол¬
дат-евреев 6. Другого мнения придерживался генерал Алексей Брусилов: «Не¬
сомненно, что большая часть евреев были солдаты посредственные, а мно¬
гие и плохие». В то же время Брусилов привел историю о разведчике-еврее,
считавшемся лучшим в дивизии. Он был трижды ранен, награжден четырьмя
георгиевскими медалями и тремя георгиевскими крестами. За очередной под¬
виг ему полагался Георгиевский крест 1-й степени. Полный георгиевский ка¬
валер подлежал производству в подпрапорщики, однако на евреев эта норма
не распространялась. Брусилов взял ответственность на себя, обнял и расце¬
ловал разведчика перед строем и «тут же, хотя и незаконно, произвел его пря¬
мо в подпрапорщики и навесил ему Георгиевский крест 1-й степени» 7.
Всего за время Первой мировой войны георгиевскими крестами было
награждено около трех тысяч евреев, а одиннадцать человек стали полными
георгиевскими кавалерами. Однако военная цензура при Петроградском ко¬
митете по делам печати в феврале 1915 г. запретила печатать фамилии евре¬
ев — героев войны, постановив заменять их инициалами, так как, по мнению
цензоров, левая печать публиковала чересчур часто сведения о награждении
георгиевскими крестами солдат-евреев, «замалчивая героев с русскими фами¬
лиями» 8.
Все еврейское население с начала войны было взято Главным командо¬
ванием под подозрение. Евреи априори были сочтены нелояльными, склон¬
ными к измене и шпионажу в пользу противника. Шпиономания приобрела
патологический характер. Евреев обвиняли в том, что они «сносятся с непри¬
ятелем при помощи подземных телефонов и аэропланов и снабжают его золо¬
том и съестными припасами». По одной из версий, евреи привязывали золото
под гусиные перья, и птицы уносили его к противнику, по другой — «золотом
наполнялись внутренности битой птицы, которая отправлялась в Германию» 9.
Властям поступали доносы об отправке евреями депеш в Германию «в яйцах
кур ценных пород» или о заготовке евреями г. Вильно «в подземельях и трущо¬
бах» кастрюль для выплавки снарядов для противника 10.
Широкое распространение получила ложная информация о «еврейской
измене» в Кужах, недалеко от Шавлей (Шауляя). Сообщение штаба Верхов¬
/42/
ного главнокомандующего о еврейской измене было перепечатано в «Пра¬
вительственном вестнике», а затем едва ли не во всех российских газетах, да
к тому же еще и расклеено в виде плакатов на улицах наряду с важнейшими
известиями с театра военных действий. Приказ, в котором рассказывалось о
деле в Кужах, командиры были обязаны по распоряжению высших военных
властей довести до каждого рядового. Суть дела излагалась следующим обра¬
зом. В ночь с 27 на 28 апреля 1915 г. немцами было произведено нападение на
отдыхавшие в Кужах части одного из пехотных полков. Причем немцы были
якобы спрятаны местными евреями в подвалах, а по сигнальному выстрелу
евреи подожгли Кужи со всех сторон.
Проведенное депутатами Государственной думы Александром Керенским
и Нафтали Фридманом расследование показало, что в Кужах в момент нападе¬
ния немцев евреев не было вообще. Все они ушли после артиллерийского об¬
стрела и вызванного им пожара. В местечке к тому же не оказалось погребов, в
которых могли укрыться солдаты противника. Понятно, что вся история была
скорее всего выдумана офицерами, «проспавшими» нападение противника,
несмотря на предупреждения местных жителей, что немцы неподалеку 11.
Политика преследования евреев явилась не только результатом личного
антисемитизма главнокомандующего — великого князя Николая Николаеви¬
ча и в особенности начальника его штаба генерала Николая Янушкевича. Эта
политика предусматривалась военной «наукой», которая преподавалась в во¬
енных училищах и академиях. Этническое ядро империи, говорящее на одном
языке, представлялось здоровым и надежным, в то время как население окра¬
ин — нелояльным. Евреи характеризовались как непатриотичные, алчные и
эгоистичные, поляки и мусульмане — как чуждые и ненадежные. Таким об¬
разом, этническая принадлежность становилась, с точки зрения российской
военной науки, важнейшей категорией, определявшей «качество» и «надеж¬
ность» населения 12.
По распоряжению российского командования в конце апреля — начале
мая 1915 года в качестве превентивной меры против еврейского «шпионажа
и измены» были предприняты массовые депортации еврейского населения
из большей части Курляндской и Ковенской губерний. Выселения евреев из
прифронтовой полосы, хотя и в существенно меньших масштабах, произво¬
дились и до, и после этой наиболее массовой высылки. Депортировано было
около 250 тыс. чел., еще около 350 тыс. бежали во внутренние районы, спаса¬
ясь от наступавших немецких войск 13. Высылали не только евреев, но также
немцев, цыган, венгров и турок 14.
Ужасы выселения в течение суток пришлось пережить тысячам. В эмо¬
циональном изложении Максима Горького это выглядело так: «высылали по
15—20 тысяч, — все еврейское население города — в 24 часа! Больных детей
/43/
грузили в вагоны как мороженый скот, как поросят. Тысячами люди шли по
снегу целиной, беременные женщины дорогой рожали, простужались, умира¬
ли старики, старухи»15.
Подозрения евреев в сочувствии к противнику и в шпионаже приводили к
скоротечным военно-полевым судам, приговоры которых были предрешены.
Чаще всего дело до суда не доходило. Как говорил кн. Павлу Долгорукову один
из военных судей, ему «не пришлось подписать ни одного смертного приго¬
вора (по делам о «еврейском шпионстве». — О.Б.), так как каждый ротный и
батальонный командир вешают без суда тех, кто кажется им шпионами»16. По
немецким данным, в первые недели войны по подозрению в шпионаже было
казнено свыше ста евреев 17. Вполне вероятно, что общее число казненных
было гораздо выше.
Депортации нередко сопровождались насилиями, грабежами и погрома¬
ми. Грабежи часто проводились под прикрытием «реквизиций» и фактически
санкционировались сверху. Штаб 4-й армии Юго-Западного фронта разъяс¬
нил в ответ на запрос о «порядке проведения реквизиций на театре военных
действий и в угрожаемых районах»: «У жидов забирать все»18.
Хроника насилия над еврейским населением в 1916 году мало чем от¬
личается от материалов о еврейских погромах периода Гражданской войны.
В погромах и грабежах принимали участие преимущественно казаки и дра¬
гуны. В Виленской губернии в августе — сентябре 1915 г. были разгромлены
19 населенных пунктов. Особенно пострадала Сморгонь. Казаки насиловали
женщин в синагоге, несколько человек было убито. Во время выселения Лей¬
ба Соболь сказал казачьему офицеру, что не может оставить больного и дрях¬
лого отца. Тогда офицер застрелил на месте старика Соболя и заявил, что сын
теперь свободен и может покинуть Сморгонь. Казаки поджигали дома как в
Сморгони, так и в других местах. Некоторые евреи сгорели заживо19. Погромы
прокатились также по Минской, Волынской, Гродненской губерниям. Таким
образом, старая власть собственными руками создавала кадровый резервуар
революции.
Наряду с депортациями военные для «нейтрализации» еврейского на¬
селения прибегли к более «рациональной» практике — взятию заложников.
Евреев было легко выселить, однако гораздо сложнее «вселить», ибо прини¬
мающие губернии были к этому не готовы, и власти нашли менее затратный
способ борьбы с «изменой». 24 мая 1915 г. великий князь Николай Николае¬
вич «признал необходимым, в предупреждение их преступных выступлений,
брать из числа правительственных раввинов и богатых евреев заложников под
стражу, <...> с предупреждением сих последних о применении к ним, в случае
малейшего попустительства со стороны евреев, клонящегося во вред нашей
армии, самых репрессивных мер»20.
/44/
Невозможность разместить выселяемых в губерниях черты оседлости вы¬
нудила правительство пойти на ее временную отмену в августе 1915 г. Число
евреев беженцев и выселенцев в пределах России к первому сентября 1916 г.,
по данным организаций, оказывавших им помощь — Еврейского комитета
помощи жертвам войны (ЕКОПО) и Татьянинского комитета, — составило
211 691 человек. К началу 1917 г. ЕКОПО оказывало помощь 238 тыс. бежен¬
цев и выселенцев21. Вероятно, их число было большим, ибо не все они были
учтены благотворительными организациями.
Евреям-беженцам правительством была оказана материальная помощь в
размере более 17 млн руб. Среди российских евреев было собрано 3 769 799
руб. 68 коп. (большую часть дало петроградское еврейство — 2 020 584 руб.
44 коп.). Значительные суммы поступили от заграничного еврейства — бо¬
лее 10 млн руб., в том числе от американских евреев («Джойнт») более 7 млн
250 тыс. руб. Помощь поступила из Англии и Южной Африки, а также Фран¬
ции, Швеции, Дании, Голландии, Швейцарии, Шотландии. Причем средства
перечисляли не только еврейские, но и христианские благотворительные ор¬
ганизации. Общая сумма помощи за период с 1 июля 1914 по 1 июля 1917 г.
составила 31 119 917 руб. 44 коп. Деньги немаленькие, но они, конечно, не
могли решить всех проблем беженцев.
Крайне ничтожной оказалась «отзывчивость» неевреев в России, их по¬
жертвования не достигли и одной трети суммы, пожертвованной Шотланд¬
ским Христианским фондом (291 892 руб.) суммы. По 10 тыс. руб. пожерт¬
вовали Н.А. Шахов и некий Тищенко, 15 тыс. руб. редакция газеты «Русские
ведомости» 22.
«На местах» еврейских беженцев встречали нередко более чем непривет¬
ливо. Владимирский губернатор удостоил первую партию из 600 беженцев
личной встречи на железнодорожном вокзале с тем, чтобы разрешить остать¬
ся лишь шестидесяти из них. Остальным пришлось проследовать дальше на
север. Тамбовский губернатор препятствовал распределению казенных субси¬
дий среди евреев-беженцев, мотивируя это тем, что они получают помощь от
своих петроградских единоверцев. Некоторые представители местных властей
давали евреям понять, что им лучше не показываться на улице 23.
На декабрь 1917 г. на оккупированных германскими войсками территори¬
ях оказалось по приблизительным подсчетам около двух с половиной миллио¬
нов евреев, в том числе в русской Польше — 1 676 000, в Виленской (за исклю¬
чением двух уездов), Гродненской, Ковенской, Курляндской, части Минской
и Волынской губерний — 808 000 24.
Массовые переселения, мобилизация, вызванные войной, привели во
многих местах к слому традиционного уклада жизни; утрате привычных ис¬
точников существования, разорению и голоду. Все это вело к эрозии мораль¬
/45/
ных норм, падению авторитета общинных лидеров, развитию спекуляции,
проституции 25.
В начале 1917 г. мало кто мог предположить, что положение евреев — как,
впрочем, и всех других жителей Российской империи — скоро и радикально
изменится. Да и сама Российская империя станет всего лишь главой в учебни¬
ке истории.
ЕВРЕИ В РЕВОЛЮЦИОННЫЙ 1917 ГОД
Революционеры-евреи, принимавшие столь активное участие в борьбе с
самодержавием, оказались практически непричастными к его свержению в
конце февраля — начале марта 1917 г. Их русские соратники по революци¬
онной борьбе также оказались застигнутыми врасплох солдатским бунтом,
легитимизированным Государственной думой. Позднее евреи играли более
заметную роль в революции, но никогда — решающую. Русский философ Лев
Карсавин писал десять лет спустя после революции, что «необходимо покон¬
чить с глупою сказкою (или с новым «кровавым наветом» — все меняет свои
формы, даже клевета), будто евреи выдумали и осуществили русскую револю¬
цию. Надо быть очень необразованным исторически человеком и слишком
презирать русский народ, чтобы думать, будто евреи могли разрушить русское
государство. — Историософия, достойная атамана Краснова, и, кажется, по¬
заимствованная им у Дюма-отца, который тоже обвинял в устройстве фран¬
цузской революции графа Калиостро!» 26
Все же в первом же составе Петроградского Совета рабочих и солдатских
депутатов было несколько евреев — социал-демократ Юрий Стеклов (Нахам¬
кес), трудовик Леонтий Брамсон, меньшевики-интернационалисты Наум Ка¬
пелинский и А. Шатров, бундовцы Генрих Эрлих и Моше Рафес. В отличие от
социалистов еврейские либералы, подобно лидеру партии кадетов и Еврейской
народной группы Максиму Винаверу, призывали евреев к самообладанию, тер¬
пению и мужеству, предлагали не «соваться на почетные и видные места», а слу¬
жить родине и революции, не бросаясь в глаза. Бундовец Ниренберг, в отличие
от Винавера, не хотел терять времени: «Пусть будут евреи сенаторы, офицеры
и т.д. Если мы не возьмем всех прав сегодня, то не дадут их завтра»27. Вскоре и
Винавер уступил уговорам и принял назначение сенатором вместе с Оскаром
Грузенбергом, депутатом 4-й Государственной думы Эзекиелем Гуревичем и
одесским присяжным поверенным Германом Блюменфельдом 28.
22 марта 1917 г. был опубликован указ Временного правительства об от¬
мене всех национальных и вероисповедных ограничений. Таким образом,
была юридически оформлена еврейская эмансипация в России. Она, как и
/46/
революция, была с восторгом встречена евреями, патриотизм которых резко
усилился. Среди других ограничений было снято запрещение на получение
евреями офицерских званий, и уже к маю 1917 г. в военные училища и школы
прапорщиков было зачислено около 2600 евреев29. Один из юных энтузиастов,
Петр Городисский, ученик 6-го класса Ростовской гимназии, бежал на Кав¬
казский фронт. «Милая мама, — писал он с фронта. — Мы, евреи, наконец
стали гражданами. Как же ты хочешь, чтобы я предал республику и поехал
держать экзамены? <...>»30.
По нашим подсчетам — при всей их условности — в политическую элиту
России в 1917 — первой половине 1918 г. входило немногим более трех тысяч
человек. Около десятой доли ее составляли деятели еврейского происхожде¬
ния 31. С возвращением в Петроград эмигрантов и ссыльных количество евреев
в политической, преимущественно революционной элите начинает стреми¬
тельно нарастать. Евреи входили в ЦК практически всех значительных по¬
литических партий России. В Центральных комитетах левых партий — боль¬
шевиков и эсеров — евреи составляли, как правило, от четверти до трети их
членов. На шестом съезде РСДРП (большевиков) в ЦК из 21 члена было из¬
брано шестеро евреев (Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Лев Троцкий, Яков
Свердлов, Григорий Сокольников и Моисей Урицкий). Адольф Иоффе стал
одним из восьми кандидатов в ЦК. В ЦК «объединенной» партии меньшеви¬
ков евреи составили около половины. В составе ВЦИК первых пяти созывов,
как правило, около пятой части депутатов были евреями.
Значительное участие евреев в революции казалось еще большим, благо¬
даря немалому числу евреев среди ораторов на различных политических фо¬
румах. Евреи «бросались в глаза». Меньшевик Федор Дан и бундовец Меир
Либер настолько часто появлялись на трибуне Петроградского Совета, что
«в публике» даже появился особый термин «либерданить». Сходную картину
можно было наблюдать в Киеве, Минске, Витебске, Одессе и других городах с
многочисленным еврейским населением.
Наличие значительного числа евреев среди радикалов тревожило деяте¬
лей собственно еврейских партий, стремившихся «отлучить» их от еврейства.
Семен Дубнов говорил на еврейском митинге 8 июня 1917 года: «Из нашей
среды вышло несколько демагогов, присоединившихся к героям улицы и про¬
рокам захвата. Они выступают под русскими псевдонимами, стыдясь своего
еврейского происхождения (Троцкий, Зиновьев и др.), но скорее псевдони¬
мами являются их еврейские имена: в нашем народе они корней не имеют...»32
Несомненно, однако, что евреи были заинтересованы в закреплении
результатов демократической революции, о чем говорил на московском
Государственном совещании в августе 1917 г. бундовец Рафаил Абрамович:
«Только полное закрепление побед революции, только полная и решитель¬
/47/
ная демократизация всей жизни страны может навсегда положить конец
угнетению еврейского народа в России и обеспечить ему... национальное
самоуправление... Вот почему еврейские рабочие и трудящиеся, не только
как члены великой семьи трудящихся всего мира, не только как граждане
свободной России, но и как евреи, кровно заинтересованы в дальнейшем
укреплении революции в России» 33.
В результате выборов в органы местного самоуправления в нескольких
городах евреи возглавили городские «парламенты» или исполнительные ор¬
ганы. Член ЦК Бунда Арон Вайнштейн (Рахмиэль) был избран председате¬
лем городской думы в Минске, в Екатеринославе городским головой стал
меньшевик Илья Полонский, а его товарищ по партии Абрам Гинзбург (На¬
умов) — товарищем (заместителем) городского головы Киева. Председателем
городской думы Саратова избрали бундовца Давида Черткова 34. Большевикам
впоследствии особо ставили в вину то, что обе столицы возглавили евреи: Пе¬
троград — Зиновьев и Москву — Каменев. Между тем еще в июне 1917 г. впол¬
не демократическим путем петроградским городским головой был избран
эсер Григорий Шрейдер, а в июле — председателем Московской городской
думы эсер Иосиф Минор.
Начался подъем собственно еврейской политической и культурной жиз¬
ни. Расстановка сил на «еврейской улице», среди еврейских политических
партий в 1917 г. выглядела следующим образом35: наибольшей популярностью
пользовались «общие» сионисты, насчитывавшие в своих рядах к концу 1917 г.
300 тыс. человек при 1200 местных организациях. Весной — летом 1917 г. об¬
разовались религиозные партии, включившие в свои программы требования
не только гарантий выходного дня в субботу, религиозного образования и фи¬
нансовой поддержки государством религиозных общин, но и общедемократи¬
ческих прав и свобод: восьмичасового рабочего дня, права на забастовку, сво¬
боды совести и раздела земли между крестьянами. Партия, возникшая летом
1917 г. после объединения религиозных групп Москвы и Петрограда, получила
название «Ахдус» (единство). Такое же название получил позднее объединен¬
ный фронт еврейских религиозных партий на Украине. Эти партии считали
себя выразителями мнения религиозного большинства русского еврейства, по
словам одного из организаторов партии «Нецах Исраэль» в Петрограде, «под¬
линного народа, молчаливого и разрозненного» 36.
Среди еврейских социалистических партий самой крупной, влиятельной
и наиболее вовлеченной в общероссийскую политику был Бунд, насчитывав¬
ший в декабре 1917 г. 33 700 членов. В целом политика Бунда шла в фарватере
меньшевиков. По специфически еврейским проблемам бундовцы выступали
против «романтической утопии» сионистов, «клерикальных пособников» бур¬
жуазии и признавали языком еврейских трудящихся масс идиш, а не иврит.
/48 /
Вскоре после Февральской революции Бунд выступил против большевиков,
назвав в одном из первых номеров центрального органа партии «Арбейтер
Штиме» («Голос рабочего») ленинизм болезнью, которой с первых же шагов
занемогла русская революция 37.
В мае 1917 г. Еврейская социалистическая рабочая партия (СЕРП) и Сио¬
нисты-социалисты (Сионистско-социалистическая рабочая партия) слились
в одну, получившую название Объединенная еврейская социалистическая ра¬
бочая партия (ОЕСРП) («Фарейнигте»). Партия пользовалась определенным
влиянием на Украине. Из общероссийских партий она была близка к эсерам,
в блоке с которыми пошла на выборы в Учредительное собрание.
Партия Поалей-Цион, этот идеологический гибрид марксизма и сиониз¬
ма, заявляла о своем сугубо пролетарском характере. Накануне Февральской
революции партия насчитывала 2,5 тыс. членов, к лету 1917 г. ее численность
возросла до 12—16 тыс. человек. По общеполитическим вопросам поалей-ци¬
онисты были близки к меньшевикам-интернационалистам. Некоторые члены
партии симпатизировали большевикам, однако сионистская составляющая ее
программы являлась непреодолимым препятствием для полноценного союза.
Фолкспартей Семена Дубнова боролась за еврейскую экстерриториаль¬
ную политическую и культурную автономию, построенную на реоргани¬
зованных демократических общинах. Партия осталась небольшой группой
еврейских интеллектуалов, «партией непартийных людей», по остроумному
замечанию одного из современников 38. Хотя партия не получила массовой
поддержки избирателей, в 1917 г. ее идеи претворялись в жизнь через пере¬
устройство еврейских общин и выборы на Всероссийский еврейский съезд.
Наконец, небольшая Еврейская народная группа, партия «еврейских ка¬
детов», выступала за полное гражданское равноправие евреев при гарантиях
вести независимую религиозную жизнь, включая сохранение религиозного
характера еврейских школ и возможность вести преподавание и на идише, и
на иврите. Еврейская народная группа не выдвигала требования националь¬
ной автономии. Влияние группы скорее определялось личностями ее лиде¬
ров — знаменитых юристов и ходатаев по еврейским делам Максима Винавера
и Генриха Слиозберга.
Выборы в новые демократические национальные (в отличие от старых —
религиозных) еврейские общины, а также выборы делегатов Всероссийского
еврейского съезда (ВЕС) и депутатов Учредительного собрания, проведен¬
ные в конце 1917 — начале 1918 г., показали, что «еврейская улица» отдает
предпочтение сионистам. Так, на выборах делегатов на ВЕС (не созванный
из-за Октябрьского переворота) сионисты получили около 60% мандатов, в
то время как все социалистические партии около 25%, а религиозные 12%39.
Оглушительному успеху сионистов на различных выборах способствовала
/49/
публикация 27 октября (9 ноября 1917 г.) Декларации Бальфура, в которой го¬
ворилось о намерении британского правительства способствовать созданию
«еврейского национального очага» в Палестине. Декларация была воспринята
многими российскими евреями чересчур оптимистично.
В то же время говорить о какой-либо единой «еврейской» политике не
приходилось. Надежды на то, что верховный представительный орган, вы¬
бранный на ВЕС, будет проводить единую еврейскую национальную по¬
литику, были иллюзорными. Этого не произошло бы, даже если бы ВЕС
состоялся. Чересчур глубокими были политические противоречия между
различными партиями, чересчур далеко зашло социальное и культурное
расслоение40. Активность евреев в национальных политических партиях на¬
много превосходила их членство в партиях общероссийских, не говоря уже о
партии большевиков.
«Возрождение еврейской культурной и политической жизни, — справед¬
ливо пишет Цви Гительман, — создало психологические и институциональ¬
ные препятствия для проникновения [в еврейскую среду] большевистских
идей и организаций. Еврейские общины были преобразованы и занимались
теперь не только религиозными, но и культурно-просветительными задача¬
ми. Еврейские школы, благотворительные организации, газеты и журналы,
музыкальные и театральные общества и кружки стали расти как грибы после
дождя 41.
Евреи принимали участие в вооруженной борьбе с «большевистской на¬
пастью» сразу после Октябрьского переворота. Сложившиеся в общественном
сознании и исторической литературе стереотипы как бы «автоматически» за¬
числяют евреев по «большевистскому ведомству». В действительности евреи
сражались — по крайней мере, поначалу — по обе стороны баррикад. В начале
ноября 1917 г. на еврейском Преображенском кладбище в Петрограде за один
день было похоронено 50 жертв, среди них было 35 юнкеров, убитых при осаде
Владимирского училища и телефонной станции 42. Принимали участие юнке¬
ра-евреи и в защите Зимнего дворца 43.
В борьбе против большевистского режима приняли участие многие евреи,
входившие в общероссийские социалистические партии. Так, председатель
Петроградской ЧК Моисей Урицкий был убит членом партии народных со¬
циалистов Леонидом Каннегисером, эсерка Фанни Каплан совершила поку¬
шение на Ленина.
Что касается еврейских партий, то практически все они отнеслись к пе¬
ревороту отрицательно. Сионистская «Тогблат» провела четкую грань между
двумя революциями 1917 г.: «В марте месяце революция была народной в пол¬
ном смысле этого слова. Теперь она представляет собой только солдатский за¬
говор».
/50/
Чрезвычайное заседание Бюро ЦК Бунда, состоявшееся после больше¬
вистского переворота 7—9 ноября 1917 г. в Минске приняло резолюцию, в ко¬
торой на большевиков возлагалась «полная политическая ответственность»
«за восстание и гражданскую войну, начатую ими против воли большинства
революционной демократии за две недели до выборов в Учредительное собра¬
ние, когда задача реорганизации власти могла быть разрешена мирным путем,
общими объединенными усилиями всей революционной демократии». В ре¬
золюции говорилось, что «большевистский террор, опирающийся на военную
диктатуру вооруженных солдат, является большой опасностью для революции
и открывает дорогу для установления военной диктатуры контрреволюции»44.
Национально настроенные круги еврейства стремились отмежеваться от
большевистских лидеров еврейского происхождения. 26 ноября 1917 г. на ми¬
тинге сионистов в Петрограде доктор М.С. Шварцман говорил: «Мы хотим,
чтобы за тех отщепенцев еврейства, которые сейчас играют отвратительную
роль насильников, отвечал не весь еврейский народ, а чтобы такие насильни¬
ки были ответственны за свои преступления перед всем народом» 45.
Однако отмежеваться от большевиков-евреев было весьма затруднитель¬
но, поскольку имена большевистских лидеров были у всех на слуху. 7 января
1918 г. летописец русского еврейства Семен Дубнов записал: «Нам (евреям) не
забудут участия евреев-революционеров в терроре большевиков. Сподвижни¬
ки Ленина: Троцкие, Зиновьевы, Урицкие и др. заслонят его самого. Смоль¬
ный называют втихомолку «Центрожид». Позднее об этом будут говорить
громко, и юдофобия во всех слоях русского общества глубоко укоренится...
Не простят. Почва для антисемитизма готова» 46.
Дубнов был неправ только в одном — почва для антисемитизма была го¬
това гораздо раньше.
МЕЖДУ КРАСНЫМИ И БЕЛЫМИ
Евреи и советская власть
В партии большевиков к началу 1917 г. насчитывалось около одной ты¬
сячи евреев — 4,3% от общей численности партии, составлявшей в январе
1917 г. 23 600 человек. К началу 1921 г. число евреев среди большевиков вы¬
росло почти в семнадцать с половиной раз (17,4 тыс.), однако относительно
общей численности партии «еврейское присутствие» снизилось до 2,5%47. В то
же время среди большевистской элиты было немало евреев: наиболее замет¬
ными фигурами являлись нарком по военным и морским делам Лев Троцкий
(Бронштейн), председатель ВЦИК Яков Свердлов, «проконсулы» Москвы и
/51/
Петрограда Лев Каменев и Григорий Зиновьев. Весьма важную роль играли
евреи в партийном и советском аппарате в Петрограде. В сентябре 1918 г. они
составляли 9% всех партийных работников города, однако среди ответствен¬
ных работников евреев оказалось более половины (54%). В 1918 г., по оценке
Михаэля Бейзера, доля евреев в горкоме и губкоме РКП (б) достигала 45%,
сократившись к 1921 г. вдвое — до 22%. Возможно, прав был сионистский дея¬
тель Абрам Идельсон, который, пытаясь объяснить стремительный рост числа
евреев в коридорах большевистской власти, писал, что большинство образо¬
ванных людей среди демократии, плебса, состояло из евреев. По мере при¬
общения низов к власти естественным образом возрастала и роль евреев 48.
Иначе обстояло дело в партийных низах. В 1919 г. в петроградской орга¬
низации РКП (б) евреи составляли 2,6% при общей доле в населении Петро¬
града 1,8%, в то время как русские — 74,2 и 92,6%, латыши — 10,6 и 0,7%, по¬
ляки — 6,3 и 4,2% соответственно 49.
Евреи составляли значительную часть партийного и советского аппарата
и в других городах страны. По словам Ленина, евреи, пошедшие на советскую
службу, сорвали «генеральный саботаж» чиновничества, с которым большеви¬
ки встретились сразу после октябрьского переворота; «значительное количе¬
ство еврейской средней интеллигенции», оказавшейся в русских городах, «са¬
ботировало саботаж» чиновничества и этим выручило революцию в трудный
момент 50.
Притоку евреев на советскую службу удивляться не приходилось. Во-
первых, они, в отличие от подавляющего большинства населения, не могли
уехать в деревню и переждать лихие времена. Так, если за время военного ком¬
мунизма население Петрограда сократилось в четыре раза, то еврейское на¬
селение — в два с половиной, по другим данным — менее чем на половину.
Как было добывать средства к существованию в условиях ликвидации част¬
ного предпринимательства? Государственная служба являлась единственным
выходом. Еще в большей степени, чем к «коренным» жителям столиц, это
относилось к беженцам, жившим нередко лишь за счет благотворительности
(которая рухнула при большевиках) и, наконец, получившим свой шанс. Пер¬
спектива сделать карьеру на государственной службе кружила головы многим.
Шансы евреев получить должность были существенно выше, чем у других, в
силу отсутствия в большинстве случаев какой-либо связи с предыдущим ре¬
жимом.
Впоследствии известный меньшевик Ст. Иванович (Семен Португейс),
рассуждая о гонениях на еврейскую буржуазию и о том, что процент «лишен¬
цев» по социальному положению был у евреев выше, чем у любого другого
народа России, писал: «Казни египетские, посыпавшиеся на евреев “не как на
евреев”, а как на буржуев, осуществлялись в значительной мере при помощи
/52/
еврейской же агентуры из числа еврейских большевиков и ренегатов-евреев
из других партий. В огромном большинстве случаев этих «буржуев» гнали,
терзали и мучили дети той же еврейской улицы, соблазненные в большевизм».
«Этот гонитель и мучитель был не «довер-ахер»51, а тот самый «наш Янкель»,
сын реб-Мойше из Касриловки, невредный паренек, который в прошлом году
провалился на экзамене в аптекарские ученики, но зато в этом году выдержал
экзамен по политграмоте» 52.
Конечно, среди большевиков еврейского происхождения были не толь¬
ко неудачливые аптекарские ученики. В составе Советского правительства в
1918—1920 гг. посты наркомов занимали трое евреев. Всего же наркомами за
это время состояли 15 русских, а также поляк, грузин и латыш — всего 21 че¬
ловек (без учета левых эсеров). Среди членов коллегий наркоматов на апрель-
май 1919 г. евреи составляли чуть больше пятой части — 21% (24 человека из
114). Здесь также преобладали русские — 76 человек 53. Евреи составляли при¬
мерно пятую часть аппарата Управления делами Совнаркома.
Евреи составляли особенно заметную прослойку в тех областях, в кото¬
рых они специализировались при старом режиме. Так, все сотрудники отде¬
ла по публикации законов при Совнаркоме в 1918 г. были евреями 54. Немало
их было среди ответственных, как, впрочем, и среди технических сотрудни¬
ков Наркомата юстиции 55. Лишь некоторые из них являлись членами партии
большевиков.
Расхожее представление о едва ли не преобладании евреев в наводившей
ужас Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и
саботажем (ВЧК) имеет под собой не слишком много оснований. В высшем
руководстве (коллегии) ВЧК в 1917—1920 гг. было четверо евреев из тридцати
сотрудников (Генрих (Енох) Ягода, Григорий Закс, Григорий Мороз, Станис¬
лав Мессинг). В середине 1920 г. среди сотрудников важнейших — секретных —
отделов ВЧК, ранее именовавшихся отделами по борьбе с контрреволюцией,
102 являлись евреями (5,6% от общего числа), 1357 — русскими (75,2%), 137
латышами (7,6%)56. В конце 1920 г. среди приблизительно 50 тысяч сотрудни¬
ков всех губернских ЧК русские составляли 77,3%, евреи — 9,1%, латыши —
3,5%, украинцы — 3,1% и т.д.57
В то же время в центральном, московском и петроградском аппарате ВЧК
евреи занимали многие ключевые позиции. Моисей Урицкий до его убийства
30 августа 1918 г. был председателем Петроградской ЧК. Вторым заместите¬
лем Феликса Дзержинского был Ягода (первым был Вячеслав Менжинский).
В коллегию из пяти человек Московской чрезвычайной комиссии, созданной
в декабре 1918 г. под председательством Дзержинского, вошли два еврея — Бо¬
рис Бреслав, фактически исполнявший обязанности председателя до апреля
1919 г., и Яков Юровский, крещеный еврей, руководивший расстрелом цар¬
/53/
ской семьи 58. Исходя из приведенных данных, можно заключить, что доля ев¬
реев среди сотрудников ВЧК не превышала их доли в советском, партийном и
военно-политическом аппарате.
Однако дело было не в процентах, между прочим, весьма умеренных. Сам
факт службы евреев в тайной полиции был совершенно новым феноменом в
России и не мог не поражать воображение обывателя.
Евсекция и борьба за установление «диктатуры пролетариата
на еврейской улице»
Большевизм не пользовался популярностью среди еврейских рабочих, не
говоря уже о «мелкой буржуазии». В 1917 г. численность только одного Бунда
превышала число всех евреев — членов партии большевиков более чем в де¬
сять раз. Никакой политической работы на идише среди «еврейского проле¬
тариата» большевиками до захвата ими власти не проводилось. Только придя
к власти, руководители большевиков убедились, что еврейская масса гораздо
менее ассимилирована, чем они думали, и что от нее зависит успех советской
власти в городах вдоль западной границы. Поэтому специально для работы
среди еврейских масс в январе 1918 г. в составе Наркомнаца был учрежден Ев¬
рейский комиссариат (Евком). Комиссаром был назначен соратник Ленина
Семен Диманштейн. В июле 1918 г. в Орле была учреждена первая Еврейская
коммунистическая секция РКП (б), затем они возникли еще в двенадцати го¬
родах. В октябре 1918 г. состоялась первая конференция евсекций. В ней при¬
нимали участие наряду с коммунистами и беспартийные, в основном учителя
и деятели культуры. На первой конференции еврейские коммунисты избрали
Центральное бюро евсекций во главе с тем же Диманштейном.
Главной задачей Евкома и Евсекции было установление «диктатуры про¬
летариата на еврейской улице». Для достижения поставленной цели надо
было ликвидировать избранные в конце 1917 г. советы еврейских общин,
сионистские организации, наконец, и еврейские социалистические партии.
Еврейским коммунистам, имевшим за собой всю мощь советской власти, в
конечном счете удалось этого достичь 59.
Декрет о ликвидации еврейских автономных общин и их центрального
органа ЦЕВААДа был подготовлен заместителем председателя Центрально¬
го бюро евсекций, членом коллегии Евкома Самуилом Агурским, утвержден
наркомом по делам национальностей Иосифом Сталиным и вступил в силу в
июне 1919 г. В декрете еврейские общины обвинялись в «затемнении классо¬
вого самосознания еврейских рабочих масс» и «воспитании подрастающего
еврейского поколения в антипролетарском духе». Общины подлежали роспу¬
/54/
ску, а их имущество и денежные средства — передаче местным еврейским ко¬
миссариатам 60. «Мы уверены, — писал Диманштейн, используя библейские
образы, — что не золотой телец Антанты победит идею советской власти, а,
наоборот, наш Моисей (Ленин) превратит тельца в пепел (может быть, прос¬
то путем реквизиции)... Закрытием общин мы приближаем торжество комму¬
низма» 61.
Прочитав «идиотский», по его определению, декрет Евкома о ликвидации
ЦЕВААДа и автономных еврейских общин, Семен Дубнов записал в дневни¬
ке: «Эти проходимцы решили навсегда упразднить 25-вековую национальную
автономию. Жалкие пигмеи!» 62
Далее пришел черед сионистов. В циркулярном письме Диманштейна,
сопровождавшем декрет о роспуске еврейских общин, говорилось также о
предстоящей ликвидации других еврейских «буржуазных организаций сио¬
нистской организации: «Тарбут», «Гехолуц» и др.». Большевистское руковод¬
ство, учитывая международное признание сионистского движения, с одной
стороны, а с другой — несовместимость сионистской идеологии с коммунис¬
тической, приняло соломоново решение: с сионистами было решено бороть¬
ся «без объявления войны», путем тайных арестов и административного дав¬
ления; для этого 27 июня 1919 г. при секретном отделе ВЧК был образован
«еврейский стол»63.
1 сентября 1919 г. чекистами были проведены обыски в помещении ЦК
Сионистской организации в Петрограде и в редакции газеты «Хроника ев¬
рейской жизни». Был арестован ряд членов и секретарей ЦК (Юлий Бруцкус,
Шломо Гепштейн, Арнольд Зейдеман, Александр Раппопорт, Реувен Рубин¬
штейн, Нахум Шахнович) и конфискована касса организации. Серия арестов
была произведена и в Москве. Арестованных освободили, продержав в за¬
ключении от нескольких дней до полутора месяцев, газету закрыли, а печать
с квартиры ЦК сняли только через пять месяцев 64. В Одессе лидеры сионист¬
ской организации арестовывались ЧК по подозрению в связях с Доброволь¬
ческой армией и Антантой; сионисты Моисей Елик, Евза Багров и М.Л. Ма¬
носзон были «Чрезвычайкой» расстреляны 65.
Первые двое, впрочем, были расстреляны не как сионисты, а в качестве
капиталистов, в ходе «красного террора». Багров имел несчастье быть куп¬
цом 2-й гильдии, а Елика чекисты определили как «крупного капиталиста».
В группе расстрелянных в ночь на 13 июля 1919 г. численностью более чем 80
человек значились евреи — купцы 1-й и 2-й гильдий или же просто «коммер¬
санты» Фейтель Бурнштейн, Лазарь Фаминер, Шая Понозон, Самуил Каль-
фа, Иосиф Шац, Аарон Янкелев, Яков Зусович. В ту же ночь были расстре¬
ляны «контрреволюционер» Исаак Зайцев и Исай Борухович Белопольский
«как работавший в добровольческой контрразведке». В период Гражданской
/55/
войны случались, конечно, всякие чудеса, но представить еврея, служившего
в контрразведке белых, все-таки трудно. Правда, большевики были немило¬
сердны и к своим, отличие заключалось в том, что их расстреливали за кон¬
кретные проступки, а не в превентивном порядке или «в ответ» на что-либо.
Одновременно с «буржуями» и «контрреволюционерами» были расстреля¬
ны за «массовое хищение кожи» снабженцы 5-й армии коммунисты Лазарь
Клейтман, Исаак Ленский (Абрамович) и беспартийный Герш Лопушинер 66.
Большевики и евсеки подозревали сионистов в связях с Антантой (из-за
Декларации Бальфура) и поддержке контрреволюции. Любопытно, что одно¬
го из арестованных, Гепштейна, вполне в духе шпиономании эпохи Первой
мировой войны обвиняли в том, что он передает секретную информацию в
Лондон из подвала собственного дома 67. В апреле 1920 г. в Москве были аре¬
стованы 75 делегатов и гостей конференции сионистов, проходившей в По¬
литехническом музее, — это был первый всероссийский сбор после съезда, со¬
стоявшегося в мае 1917 г. Арестованных вскоре освободили, за исключением
Юлия Бруцкуса, Гдалии Гительсона, Абрама Идельсона, Реувена Рубинштей¬
на, Ефима (Иехезкиеля) Стеймацкого, Нахума Шахновича, приговоренных к
пяти годам, и Эфраима Барбеля — к шести месяцам принудительных работ без
лишения свободы. Все они были амнистированы после вмешательства пред¬
ставителей американского «Джойнта» Гарри Фишера и Макса Пайна, веду¬
щих в то время переговоры с советским правительством об оказании массиро¬
ванной помощи евреям, пострадавшим от погромов. Сионистское движение
вынуждено было уйти в подполье, а большинство его признанных лидеров
выехало за границу.
Евреи и Белое движение
Некоторая часть еврейства, прежде всего южнорусского, приняла участие
в Белом движении. Это поначалу выглядело вполне логичным: белые придер¬
живались законодательства Временного правительства, их декларации были
сравнительно либеральны, в число политических советников генералов, воз¬
главивших Белое движение, входило немало членов кадетской партии. Ор¬
ганизация Добровольческой армии, первого вооруженного формирования
белых, проходила в Новочеркасске, столице донского казачества, и Ростове-
на-Дону, городе с довольно многочисленным и влиятельным еврейским насе¬
лением. В наиболее четкой форме позицию антибольшевистски настроенных
кругов ростовского еврейства выразил предприниматель и политический дея¬
тель Абрам Альперин, заявивший еще в ноябре 1917 г.: «Лучше спасти Рос¬
сию с казаками, чем погубить с большевиками»68. 13 декабря 1917 г. Альперин
/56/
вручил атаману донских казаков Алексею Каледину 800 тыс. руб. на органи¬
зацию казачьих партизанских отрядов. Деньги были собраны преимуществен¬
но среди еврейских предпринимателей. Альперин принял и личное участие
в казачьих вооруженных формированиях, он был одно время начальником
отдела пропаганды в отряде генерала Эммануила Семилетова, значительная
часть которого состояла из добровольцев — еврейской молодежи. 200 тыс. руб.
на формирование Добровольческой армии пожертвовал инженер и крупный
предприниматель Борис Гордон 69.
Пожертвования евреев на нужды антибольшевистских вооруженных фор¬
мирований производились в Сибири. В мае 1919 г. еврейская община Уфы и
Томский еврейский совет пожертвовали на нужды колчаковской армии по
100 тыс. руб. В общей сложности еврейская община Томска пожертвовала на
«белое дело» несколько миллионов рублей. Денежные сборы на нужды армии
проводили также Омский и Екатеринбургский общинные советы70. В какой
степени это было проявлением подлинного энтузиазма, а в какой — платой за
безопасность, судить трудно.
Евреи приняли участие в борьбе против большевистской диктатуры и в сто¬
лицах. Так, член партии народных социалистов, георгиевский кавалер прапор¬
щик Александр Виленкин был расстрелян большевиками за принадлежность к
савинковскому «Союзу защиты родины и свободы». Несколько офицеров-ев¬
реев в рядах Добровольческой армии совершили знаменитый Ледяной поход с
Дона на Кубань, оказавшись в числе пользовавшихся особым уважением среди
белых «первопоходников». Некоторые из них погибли в бою.
По мере укрепления позиций Добровольческой армии все больше давало
себя знать нарастание антисемитизма в армейской среде. Абрам Альперин в
начале сентября 1918 г. обращал внимание генерала Михаила Алексеева «на
факты непринятия евреев в армию и другие проявления антисемитизма в До¬
бровольческой армии». Алексеев обещал принять меры. Такие же заверения
дал Максиму Винаверу в ноябре 1918 г. один из руководителей «доброволь¬
цев» генерал Абрам Драгомиров. Однако в условиях категорического непри¬
ятия евреев офицерством генерал Деникин был вынужден издать приказ об
оставлении офицеров-евреев в запасе. Начальство запасных батальонов было
вынуждено изолировать солдат-евреев в отдельные роты. Массовое дезертир¬
ство евреев и умышленно строгие требования при их наборе постепенно «уре¬
гулировали» ситуацию. Правда, по утверждению Деникина, солдаты-евреи,
«рассосавшиеся» по частям, дискриминации не подвергались 71.
Постепенно антисемитизм стал по существу суррогатом идеологии Бело¬
го движения, не сумевшего сформулировать привлекательных для масс лозун¬
гов и выработать конструктивную программу восстановления России. Белые
генералы не организовывали погромов, понимая, что они ведут к разложению
/57/
армии. Однако они не хотели «ссориться» с армией, примиряясь с настроени¬
ями в своих войсках. Попытки пресечь погромы и наказать виновных были
эпизодическими и чаще всего сводились к изданиям приказов, остававшихся
лишь клочками бумаги 72. Не удивительно поэтому, что в результате участие
евреев на стороне красных оказалось гораздо более массовым.
Еврейские погромы 1918—1920 годов
Гражданская война обернулась для еврейства — прежде всего местечково¬
го и в политике не участвовавшего — невиданными по масштабам в россий¬
ской истории погромами 73. В них принимали участие как различные антиболь¬
шевистские военные формирования, так и присоединявшиеся к ним местные
жители. Мотивом погромов, как правило, служила месть за участие евреев в
большевизме, за которым нередко скрывалось банальное желание пограбить.
Однако многие погромщики руководствовались «идейными» соображения¬
ми, считая истребление евреев превентивной мерой против распространения
большевизма. На более глубинном уровне в условиях Гражданской войны и
крайней примитивизации общественных отношений вековые антиеврейские
предрассудки обернулись массовым насилием по отношению к «чужим».
Всего в 1918—1920 гг. только на Украине приблизительно в 1300 насе¬
ленных пунктах произошло свыше 1500 еврейских погромов. Было убито и
умерло от ран, по разным оценкам, от 50—60 до 200 тыс. евреев. Около 200
тыс. было ранено и искалечено. Были изнасилованы тысячи женщин. Около
50 тыс. женщин стали вдовами, около 300 тыс. детей остались сиротами 74.
По консервативным оценкам Нахума Гергеля, больше всего погромов на
Украине в период с декабря 1918 по декабрь 1919 г. пришлось на долю войск
Директории и ее союзников — 439 (40% от общего числа погромов, проценты
даются округленно), далее следуют различные банды — 307 (25%), белые — 213
(17%), красные — 106 (9%), григорьевцы — 52 (4%), неустановленные погром¬
щики — 33 (3%), польские войска — 32 (3%). Войсками Директории и ее со¬
юзников за это время было убито 16 706 евреев (54%), белыми — 5 235 (16,9%),
различными бандами — 4 615 (14,9%), григорьевцами — 3 471 (11,2%), крас¬
ными — 725 (2,3%), поляками — 134 (0,4%), неизвестными — 36 (0,1%)75.
Иногда убийства бывали массовыми. 15 февраля 1919 г. в Проскурове за
четыре часа отрядом атамана Семесенко было вырезано около 1650 евреев в
отместку за неудавшийся большевистский переворот. Войска взбунтовавше¬
гося красного командира Никифора Григорьева уничтожили в Елисаветграде
в период с 15 по 20 мая 1919 г., по разным данным, от 1300 до 3 тыс. евреев. В
Фастове в результате погрома, учиненного бригадой терских казаков (входив¬
/58/
шей в состав войск Деникина) под командованием полковника Владимира
Белогорцева, с 23 по 26 сентября 1919 г. погибло от 1300 до 1500 человек из
десятитысячного еврейского населения города 76.
Погромы сопровождались редкостными даже для Гражданской войны
зверствами. Украинские «повстанцы» заживо хоронили евреев, «заживо ва¬
рили в большом котле на центральной площади местечка», топили, а пытав¬
шихся выплыть «укладывали прикладами», «пачками укладывали на рельсы
и пускали паровоз» и т.п.77 Зверствовали не только банды различных «батек».
Польские легионеры в местечке Долгиново Виленской губернии не ограни¬
чились грабежом и избиением евреев нагайками. Они отрезали чем-то осо¬
бенно не угодившему им еврею уши и нос, выкололи глаза, поломали руки
и ноги. После чего пошли обедать, а вернувшись, расстреляли несчастного.
В садистской изобретательности с легионерами соперничали белые. Велиж¬
скому начальнику милиции, оказавшемуся не только коммунистом, но еще
и евреем, вырвали два золотых зуба, раскаленными на огне шомполами про¬
калывали ноги около пальцев, вырезали куски мяса, после чего еще живого
положили в костер 78.
От рук «добровольцев» гибли «седобородые “коммунисты”, застигнутые
в синагоге за фолиантами Талмуда», младенцы, вместе с их матерями и ба¬
бушками; евреев расстреливали, но чаще кололи, рубили, вешали, топтали
лошадьми, иногда закапывали в землю заживо. Жертв перед тем, как убить,
нередко пытали. Насиловали и девочек, и 70-летних старух; часто изнасило¬
вания были групповыми; иногда насиловали женщин на глазах у их мужей
или детей 79.
Правительство Украинской народной республики, войска которого в
наибольшей степени «отличились» в избиении евреев, погромов не органи¬
зовывало. Более того, оно впервые предоставило евреям экстерриториаль¬
ную автономию, а в его составе был учрежден пост министра по еврейским
делам. Некоторые лидеры украинского национального движения считали
необходимым союз с еврейством, полагая, что при нехватке квалифициро¬
ванных «национальных кадров» без участия еврейской интеллигенции будет
сложно построить независимое украинское государство. Однако на практи¬
ке украинские лидеры — Симон Петлюра, Владимир Винниченко и др. —
оказались заложниками антисемитских настроений своего разношерстного
войска и реальной борьбы против погромов не вели 80. Когда в январе 1919 г.,
после избиения пассажиров-евреев в Бахмаче и Конотопе шомполами, пред¬
седателя Директории Винниченко посетила еврейская делегация, он обещал
принять меры для предотвращения произвола, но тут же заявил, что еврей¬
ство поддерживает большевиков, и обронил характерную фразу: «Не ссорьте
меня с армией» 81.
/59/
Раскол в еврейских социалистических партиях.
Евреи и Красная армия
После разгона Учредительного собрания в январе 1917 г. и заключения
Брестского мира (март 1918 г.) бундовцы решили было бороться за сверже¬
ние власти большевиков. Лидер правого крыла партии Меир Либер и его сто¬
ронники считали даже допустимыми боевые действия против них, но уже в
мае 1918 г. в партии возобладали сторонники «борьбы с большевизмом в Со¬
ветах и путем Советов». Однако большевики им такой возможности не дали,
не только исключив бундовцев, также как меньшевиков и правых эсеров, в
июне 1918 г. из Советов, но и вообще запретив легальную деятельность пар¬
тии. Антибольшевистскую позицию заняла также Объединенная еврейская
социалистическая рабочая партия (ОЕСРП, Фарейнигте).
Еврейская социал-демократическая рабочая партия Поалей-Цион в Рос¬
сии пыталась играть роль «конструктивной оппозиции» большевикам и при¬
нимала до середины 1918 г. участие в работе Евкома «для борьбы с меропри¬
ятиями последнего, направленными против интересов трудящихся масс и
автономных еврейских учреждений» 82.
Весной 1919 г. в условиях наступления контрреволюции на всех фронтах
политика большевиков по отношению к еврейским социалистическим парти¬
ям изменилась. Теперь в них видели не только противников, но и союзников
в борьбе с белыми. Произошел поворот и в политике еврейских социалисти¬
ческих партий, прежде всего Бунда. Он определялся двумя факторами: во-
первых, революцией в Германии, которая, казалось, доказывала правоту боль¬
шевиков и переводила их вождей из разряда авантюристов в число пророков;
мировая революция казалась уже не мифом, а делом сегодняшнего дня; во-
вторых, еврейскими погромами на Украине. Причем второй фактор, на наш
взгляд, был определяющим. На состоявшейся в конце марта 1919 г. в Минске
XI конференции Бунда было принято решение о признании советской власти.
Эстер (М.Я. Фрумкина), одна из ведущих фигур партии, заявила, что «Крас¬
ная армия — наша армия». Сразу же после окончания конференции Бунд объ¬
явил мобилизацию всех членов партии в возрасте от 18 до 25 лет. Партийные
мобилизации объявили также Поалей-Цион и ОЕСРП.
По ходатайству Главного комитета Поалей-Цион в апреле 1919 г. По¬
литбюро ЦК РКП (б) разрешило формирование отдельных еврейских частей
(батальонов в смешанных полках или полков в смешанных бригадах)83. По¬
алей-Цион аргументировала свое ходатайство антисемитизмом в Красной ар¬
мии и стремлением сделать евреев более заметными в ее рядах, дабы избежать
обвинений в том, что евреи избегают воинской службы84. Евсекция, другие
еврейские социалистические партии, так же как и военные власти на местах,
/60/
саботировали это решение. С точки зрения борьбы с антисемитизмом, созда¬
ние еврейских частей, вероятно, было худшим, что можно было придумать.
В условиях, когда противники большевиков в значительной степени строили
свою пропаганду на антисемитизме и иногда заявляли о «еврейских легионах»,
сражающихся за советскую власть, создание этих «легионов» на самом деле
могло лишь послужить подтверждением тезиса о большевизме как порожде¬
нии еврейства. К тому же, если части, сформированные в пределах бывшей
черты оседлости и в значительной степени состоявшие из евреев, попадали
в плен, они поголовно уничтожались, как нередко и отдельные евреи-крас¬
ноармейцы, даже если они были мобилизованными, а не добровольцами 85. В
конечном счете Поалей-Цион отказался от этой идеи.
В январе 1920 г. в докладной записке Главного комитета Поалей-Цион ко¬
мандующему 12-й армией отмечалось, что на Украине «приходится считаться
с развитым антисемитизмом», и поэтому «образование на территории Укра¬
ины особых еврейских боевых частей может лишь усилить антисемитизм» 86.
Реальным результатом принятого решения о создании еврейских частей ста¬
ло лишь формирование Первого Минского караульного батальона. В нача¬
ле июля 1919 г. батальон, предназначенный для охраны города от различных
банд и де-факто еврейского населения от погромов, после полуторамесячной
подготовки был, по требованию бойцов, отправлен на фронт. В первом бою с
польскими войсками у станции Алехновичи в 38 верстах от Минска батальону
удалось отразить атаку противника и отбросить его на несколько верст. Одна¬
ко в течение последующих двух недель, в ходе в целом неудачных для Красной
армии боев, часть бойцов погибла, часть была захвачена в плен, и батальон
прекратил свое существование 87.
В ходе Гражданской войны выяснилась несостоятельность мнения вое¬
начальников императорской армии о плохой пригодности евреев к военно¬
му делу. В состав военно-политического руководства Красной армии входило
немало евреев. Бессменным председателем Реввоенсовета во время Граждан¬
ской войны и главным организатором Красной армии был Лев Троцкий, его
заместителем — бывший военный врач Эфраим Склянский. В Реввоенсовет
входили некоторое время Аркадий Розенгольц и Сергей Гусев (Драбкин); не¬
малое число евреев входило в Реввоенсоветы фронтов и армий, служило на¬
чальниками политотделов и комиссарами дивизий, бригад и полков. Многие
евреи проявили себя в годы Гражданской войны в качестве толковых вое¬
начальников. Десятки евреев стали начальниками штабов армий и дивизий,
командирами дивизий, бригад и полков 88. Командующими армиями были
видный деятель партии большевиков Григорий Сокольников (Бриллиант),
бывший унтер-офицер, крестившийся в детстве, Тихон Хвесин. Если для Со¬
кольникова и Хвесина это были не более чем эпизоды в партийно-советской
/61/
деятельности, то для сына провизора, бывшего студента-химика Базельского
университета Ионы Якира Гражданская война стала началом блистательной
военной карьеры. Свою военную карьеру начал в 16-летнем возрасте будущий
начальник ВВС Красной армии генерал-лейтенант Яков Смушкевич, В воз¬
расте 19 лет начал службу будущий генерал-полковник Григорий Штерн.
При ослаблении контроля, особенно в условиях отступления, некоторые
части Красной армии устраивали еврейские погромы. Погромами «отличились»
бойцы 1-й Конной армии. В сентябре — начале октября 1920 г. буденновцами,
преимущественно бойцами 6-й кавалерийской дивизии (той самой, в которой
служил Исаак Бабель), при отходе с польского фронта были учинены погромы,
мало отличавшиеся по жестокости и числу жертв от «добровольческих».
Однако советская власть, в отличие от командования белых, действитель¬
но последовательно боролась с погромами и уж ни в коей степени не намерева¬
лась использовать антисемитизм в качестве идейного знамени; для этого у нее
хватало привлекательных для масс лозунгов, которыми не могли похвастаться
белые. Еще 27 июля 1918 г. Совнарком РСФСР принял декрет «О пресечении
в корне антисемитского движения». Совнарком объявлял «антисемитское
движение опасностью для дела рабочей и крестьянской революции» и при¬
зывал «трудовой народ Социалистической России всеми средствами бороть¬
ся с этим злом», а также предписывал всем Совдепам «принять решительные
меры к пресечению в корне антисемитского движения». Ведущих погромную
агитацию предлагалось объявлять вне закона. Несколько сот погромщиков-
конармейцев было арестовано; их дела рассматривала чрезвычайная сессия
трибунала 1-й Конной армии, проходившая открыто в октябре 1920 г. в Елиза¬
ветграде. Было приговорено к смертной казни и немедленно расстреляно, по
разным данным, от 200 до 400 человек. Беспощадная расправа с погромщи¬
ками оказалась эффективным средством; число красноармейских погромов
резко сократилось.
У большинства евреев не было особых причин любить большевиков, раз¬
рушавших самые основы их экономического существования, объявивших
торговлю и предпринимательство преступлениями и намеревавшихся, наря¬
ду с прочим, ликвидировать и их «религиозные предрассудки». Однако выбор
между красными и белыми постепенно превратился для евреев в выбор между
жизнью и смертью. Не удивительно, что они предпочли жизнь.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Революция и Гражданская война 1917-1920 гг. привели к необратимым
изменениям в жизни евреев бывшей Российской империи. Совсем недавно
/ 62 /
самая большая еврейская община в мире оказалась разрезанной границами
государств, возникших после Первой мировой войны. Теперь больше всего
евреев оказалось в Польше. Значительная часть жила в независимых прибал¬
тийских государствах, евреи Бессарабии оказались гражданами Румынии.
Истребление евреев в годы Гражданской войны было беспрецедентным по
своим масштабам. Можно утверждать, что погромы оказали прямое воздей¬
ствие приблизительно на один миллион человек, сотни тысяч были разорены.
Были разрушены жилье, магазины, мастерские, конфискованы или уничто¬
жены товары и орудия производства. К уничтожению основ экономической
деятельности евреев приложила руку и советская власть. Кроме реквизиций и
конфискаций, она запрещала торговлю — основное занятие сотен тысяч евре¬
ев, устанавливала цены на товары, не покрывавшие издержек производства и
приводившие к тому же результату — разорению.
Советская власть, прежде всего руками самих же евреев-коммунистов,
повела наступление на еврейские органы самоуправления, религиозные и
образовательные институты, политические партии. Были запрещены новые
демократические общины и конфисковано их имущество, а права религиоз¬
ных общин были резко урезаны, было фактически запрещено преподавание
иврита. Несмотря на отсутствие формального запрета, подверглись преследо¬
ваниям сионистские организации, а затем вскоре была вообще запрещена не¬
зависимая еврейская политическая деятельность и печать, как любая другая
независимая политическая деятельность и печать в советской стране.
Спасаясь от погромов, от красных, белых и прочих, десятки тысяч евреев
бежали за границу. Подобного рода массовая эмиграция не была новостью для
российских евреев. Новостью было то, что за границу выехала почти полно¬
стью еврейская деловая, политическая и интеллектуальная элита. За грани¬
цей оказались миллионеры Гинцбурга и Бродские, прославленные юристы
Максим Винавер, Яков Тейтель, Оскар Грузенберг, Генрих Слиозберг, историк
Семен Дубнов, правые бундовцы и левые эсеры (как, впрочем, и правые), си¬
онисты и меньшевики, поэты и публицисты. Некоторым российским евре¬
ям удалось добраться до Палестины, они составили немалую часть «третьей
алии» (1919—1923 гг., более 35 тыс. чел.).
По справедливому замечанию Владимира Тана-Богораза, «вопреки рас¬
пространенному обывательскому мнению, еврейство за революцию платит
дороже, а получает от нее меньше других. Оно не столько создает революцию,
сколько претерпевает ее»89. Большинство еврейского населения России, так
же как и подавляющее большинство неевреев, «претерпевало» революцию,
обернувшуюся Гражданской войной. Однако правдой было и другое: револю¬
ция предоставила евреям невиданные ранее возможности, в том числе воз¬
можность войти во власть. Революция заставила «претерпевать» ее, однако
/63/
дала также возможность ее творить. Тысячи «пареньков из Касриловки» эту
возможность не упустили, «кожаные куртки» оказались им вполне по плечу.
1 До февраля 1918 г. даты даются по Юлианскому календарю, после — по действу¬
ющему ныне Григорианскому. Для самых важных событий указаны обе даты, вторая —
в скобках. — Прим. ред.
2 Фрумкин Я.Г. Из истории русского еврейства (Воспоминания, материалы, до¬
кументы) // Книга о русском еврействе: От 1860-х годов до революции 1917 г. / Под.
ред. Я.Г. Фрумкина, Г.Я. Аронсона и А.А. Гольденвейзера. Нью-Йорк, 1960. С. 88—89.
3 Петровский-Штерн Й. Евреи в русской армии. 1827—1914. М., 2003. С. 344, 351.
4 Государственный архив Ростовской области. Ф. 826. Оп. 2. Д. 113. Л. 513—514.
5 Хаген М., фон. Великая война и искусственное усиление этнического самосозна¬
ния в Российской империи // Россия и первая мировая война / Редкол. Н.Н. Смирнов
и др. СПб., 1999. С. 403, прим. 39.
6 Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1991. С. 219.
7 Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2001. С. 141-142.
8 Эльяшевич Д.А. Правительственная политика и еврейская печать в России 1797—
1917: Очерки истории военной цензуры. СПб.; Иерусалим, 1999. С. 492—493.
9 Из «черной книги» российского еврейства: Материалы для истории войны
1914-1915 г.// Еврейская старина. [Пг.]. 1918. Т. 10. С. 269.
10 Нелипович С.[Г.]. В поисках внутреннего врага: Депортационная политика Рос¬
сии // Первая мировая война и участие в ней России (1914-1918): Материалы научной
конференции. Ч. 1. М., 1997. С. 61.
11 Документы о преследовании евреев // Архив русской революции. Т. XIX. Бер¬
лин, 1928 (репринт. изд. Т. 19—20. М., 1993). С. 255; Съезды и конференции конститу¬
ционно-демократической партии. Т. 3. Кн.1. 1915-1917 гг. М., 2000. С. 76—77.
12 Holquist Р. То Count, to Extract, and to Exterminate: Population Statistics and Popu¬
lation Politics in Late Imperial and Soviet Russia // A State of Nations: Empire and Nation-
Making in the Age of Lenin and Stalin / Eds. R.G. Suny, T. Martin. Oxford University Press,
2001. P. 115.
13 По оценке M. Альтшулера за время войны было депортировано и выселено
более 500 тыс. евреев (Altshuler М. Russia and Her Jews. The Impact of the 1914 War // The
Wiener Library Bulletin. 1973. Vol. 27. No. 30/31. P. 14). Согласно подсчетам С. Гольдина,
было депортировано от 200 до 250 тыс. евреев, общее число беженцев и депортирован¬
ных составило 530 тыс. чел. (Goldin S. Deportation of Jews by the Russian Military Com¬
mand, 1914-1915 // Jews in Eastern Europe. 2000. № 1 (41) P. 59). На эту тему см.: Lohr E.
The Russian Army and the Jews: Mass Deportation, Hostages, and Violence during World War
I // Russian Review. Vol. 60. July 2001. P. 404-419; Idem. Nationalizing the Russian Empire.
P. 137—145; его же. Новые документы о российской армии и евреях во времена первой
мировой войны // Вестник Еврейского университета. 2003. №8 (26). С.245—268; Иоф¬
фе Г.З. Выселение евреев из прифронтовой полосы в 1915 году // Вопросы истории.
2001. № 9. С. 85-96.
14 Нелипович С. Указ. соч. С. 59; Lohr Е. Nationalizing the Russian Empire. P. 121—
137, 150-154.
/64/
15 Горький М. Из литературного наследия: Горький и еврейский вопрос / Авт.-сост.
М. Агурский, М. Шкловская. Иерусалим, 1986. С. 166.
16 Съезды и конференции конституционно-демократической партии. Т. 3. Кн.1.
С. 146.
17 Aschheim S. Brothers and strangers. Madison, 1982. P. 143.
18 Нелипович С. Указ. соч. C. 60—61.
19 Из «черной книги». С. 282—283.
20 Нелипович С. Указ. соч. С. 60.
21 Бейзер М. Евреи Ленинграда 1917—1939: Национальная жизнь и советизация.
М.; Иерусалим, 1999. С. 236.
22 Еврейский ежегодник «Кадима» на 1918—1919 г. / под ред. Б.А. Гольдберга. Пг.,
1918. С.159-162.
23 Миндлин 3. Первые итоги поселения евреев во внутренних губерниях // Еврей¬
ская неделя. 1915. № 27. С.14—15; Gatrell Р. Op. cit. Р. 149.
24 Еврейский ежегодник. С. 6; Еврейское население России по данным переписи
1897 г. и по новейшим источникам. Пг., 1917. C.V—X.
25 Шустер Ф. «Дай мне хлеба, и я дам тебе девушку». Бедность, контрабанда, шпи¬
онаж и проституция во время Первой мировой войны в еврейском контексте // Миро¬
вой кризис 1914—1920 годов и судьба восточноевропейского еврейства / Отв. ред. О.В.
Будницкий. М., 2004. С. 10-28.
26 Карсавин Л.П. Россия и евреи // Тайна Израиля. СПб., 1993. С.415. Впервые
опубликовано в парижском сборнике «Версты» (1928, № 3).
27 Цит. по: Бейзер М. Евреи Ленинграда 1917—1939: Национальная жизнь и со¬
ветизация. М.; Иерусалим, 1999. С. 29-31. См. также: Аронсон Г.Я. Еврейская обще¬
ственность в России в 1917—1918 гг. // Книга о русском еврействе. 1917-1967 / Под.
ред. Я.Г. Фрумкина, Г.Я. Аронсона и А.А. Гольденвейзера. Нью-Йорк, 1968. С. 7.
28 Кучеров С.Л. Евреи в русской адвокатуре // Книга о русском еврействе: от 1860-х
годов до революции 1917 года / Под. ред. Я.Г. Фрумкина, Г.Я. Аронсона и А.А. Голь¬
денвейзера. М.; Иерусалим, 2002.
29 Homo Longus. Евреи-офицеры в русской армии // Еврейская неделя. 1917. № 18.
7 мая. С. 10.
30 Денисов Д. Оскверненные могилы: Памяти евреев-корниловцев // Еврейская
трибуна. 1920. 17 декабря. № 51. С. 5. В конце июня из отправившихся на фронт 140
юнкеров ударного батальона 25 были евреями. Эсер Гандлер, 20-летний доброволец,
делегат 1-го съезда Советов, отбыл прямо со съезда на фронт, где и погиб в наступле¬
нии. Френкин М. Русская армия и революция. 1917—1918. Munich, 1978. С. 252.
31 См. подробнее Будницкий О.В. В чужом пиру похмелье: Евреи и русская револю¬
ция // Евреи и русская революция: Материалы и исследования / Ред.-сост. О.В. Буд¬
ницкий. М.; Иерусалим, 1999. С. 3-21.
32 Дубнов С.М. Книга жизни. С. 383.
33 Государственное совещание: Стенографический отчет. М.; Л., 1930. С. 184.
34 Аронсон Г.Я. Указ. соч. С. 20.
35 Сведения о еврейских партиях в 1917 г. почерпнуты нами в следующих работах:
Аронсон Г.Я. Еврейская общественность в России в 1917—1918 гг. // Книга о русском
еврействе. 1917—1967. С. 1—21; Шехтман И.Б. Еврейская общественность на Украи¬
/65/
не (1917—1919 гг.) // Там же. С. 22-43; Gitelman Z. Jewish Nationality and Soviet Poli¬
tics. P. 71-75; Программы политических партий России. Конец XIX-XX вв. М., 1995.
О генезисе еврейских партий и их платформах см. также введение в настоящий том:
Левин В. «Еврейская улица» в Российской империи накануне Первой мировой войны.
36 Бейзер М. Евреи Ленинграда. С. 185. «Нецах Исраэль» (Вечность Израиля
[ивр.]— одно из наименований Бога). — Там же.
37 Агурский С. Еврейский рабочий в коммунистическом движении (1917-1921).
Минск, 1926. С. 19; Gitelman Z. Op. cit. Р. 92.
38 Gitelman Z. Op. cit. P. 74.
39 Ibid. P. 78-79.
40 См. об этом, напр.: Гольденвейзер А.А. Из Киевских воспоминаний // Архив рус¬
ской революции. Т. 6. Берлин, 1922 (Репринтное воспроизведение. М., 1991. Т. 5—6).
С. 189-190, 200-201.
41 Gitelman Z. Jewish Nationality and Soviet Politics: The Jewish Section of the CPSU.
Princeton: Princeton University Press, 1972. P. 70.
42 Цит. по: Сегал Д. «Сумерки свободы»: о некоторых темах русской ежедневной
печати 1917—1918 гг. // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 3. М., 1991. С. 193.
43 Синегуб А. Защита Зимнего Дворца (25 октября — 7 ноября 1917 г.) // Архив
русской революции. Т. 4. Берлин, 1922 (репринт. изд. М., 1991. Т. 3-4). С. 122,158-159,
172, 180, 182.
44 Агурский С. Указ. соч. С. 24.
45 Цит. по: Сегал Д. «Сумерки свободы». С. 194.
46 Дубнов С.М. Книга жизни. С. 397.
47 Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм. М., 2001.
С. 5; Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. М.; Л.,1929. С. 111; Большая Советская
энциклопедия. Изд. 1-е. Т. 24. Стлб. 98.
48 Бейзер М. Евреи Ленинграда. С. 77—78.
49 Бурцев В. Евреи и большевизм // Общее дело (Париж). 1919. № 61.
50 Ленин Н. О еврейском вопросе в России. Пред. П. Лепешинского. Введ. С. Ди¬
манштейна. [Харьков], 1924. С. 17.
51 Дословно означает «другая вещь»; служит эвфемизмом для «чужого». Справка
проф. Г. Эстрайха (Университет Нью-Йорка).
52 Иванович Ст. Евреи и советская диктатура // Еврейский мир: Ежегодник на
1939 год. Париж, 1939 (цит. по переизд. М., Иерусалим, 2002. С. 62).
53 Гимпельсон Е.Г. Советские управленцы 1917-1920 гг. М., 1998. С.85, 94.
54 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 93. Д. 41. Л. 115.
55 См.: ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 93. Д. 72. Л. 418-420.
56 Кричевский Л. Евреи в аппарате ВЧК-ОГПУ в 20-е годы // Евреи и русская ре¬
волюция. С. 330.
57 Литвин А.Л. Красный и белый террор в России. 1918—1922 гг. Казань, 1995.
С. 53; Кричевский Л. Указ. соч. С. 331.
58 МЧК. Из истории Московской чрезвычайной комиссии: Сборник документов
(1918-1921 гг.). М., 1978. С. 5.
59 О деятельности Евкома и Евсекции см. Gitelman Z. Op. cit.; Altshuler М. На-
yevsektsia bi-vrit ha-moazot (1918—1930). Tel Aviv, 1980 (Евсекция в Советском Союзе,
/66/
1918—1930); Бейзер М. Евреи Ленинграда. С.60—66; Костырченко Г.В. Тайная политика
Сталина. С. 60—87 и др. Деятельность советских еврейских учреждений не сводилась
только к ликвидации «конкурентов»; они занимались также решением некоторых
социальных проблем еврейского населения, помощью беженцам, безработным, фи¬
нансировали некоторые учреждения образования и культуры (детские дома, детские
сады, школы, театры и т.д.). Разумеется, финансировавшиеся ими образовательные
и культурно-просветительные учреждения рассматривались большевиками как канал
распространения коммунистической идеологии.
60 Известия. 19 июня 1919 г.
61 Диманштейн С. Что мы закрываем // Жизнь национальностей. 13 июля 1919 г.
62 Дубнов С.М. Книга жизни. С. 428. Запись от 21 июня 1919 г.
63 Маор И. Сионистское движение в России. Иерусалим, 1977. С.425-426; Кос¬
тырченко Г.В. Тайная политика Сталина. С. 67—68; Бейзер М. Евреи Ленинграда. С. 142.
64 Маор И. Указ. соч. С. 426; Бейзер М. Указ. соч. С. 142—143; Костырченко Г.В.
Указ. соч. С. 69.
65 Шехтман И.Б. Погромы Добровольческой армии на Украине (к истории анти¬
семитизма на Украине в 1919 и 1920 гг.). Берлин, 1932. С. 284.
66 http://swolkov.narod.ru/doc/kt/47-2.htm
67 Маор И. Указ. соч. С. 426; Бейзер М. Указ. соч. С. 142—143; Костырченко Г.В.
Указ. соч. С. 69.
68 Budnitskii О. The Jews in Rostov-on-Don in 1918—1919 // Jews and Jewish Topics in
the Soviet Union and Eastern Europe. 1992. № 3 (19). P. 19.
69 Амфитеатров-Кадашев В. Страницы из дневника. / Публ. С.В. Шумихина //
Минувшее: Исторический альманах. Вып. 20. М.; СПб., 1996. С. 568, 623.
70 Нам И.В., Наумова Н.И. Еврейская диаспора Сибири в условиях смены полити¬
ческих режимов (март 1917—февраль 1920 гг.). Красноярск, 2003. С. 168.
71 Деникин А.И. Очерки русской смуты // Кн. 3 (Т. 4, Т. 5). М., 2003. Т. 5. С. 534-535.
72 См. подробнее: Будницкий О.В. Российские евреи между красными и белыми
(1917-1920). М., 2005. С. 158-274; Beizer М. Restoring courage to Jewish hearts: Frank
Rosenblatt’s mission in Siberia in 1919 // East European Jewish Affairs. 2009. № 1. P. 35-56.
73 См.: Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской
части России в период Гражданской войны 1918-1922 гг. Сб. документов / Отв. ред.
Л.Б. Милякова. М., 2007; Будницкий О.В. Российские евреи между красными и белы¬
ми. С. 275-343.
74 Чериковер И.М. Антисемитизм и погромы на Украине, 1917—1918. Берлин,
1923; Шехтман И.Б. Погромы Добровольческой армии на Украине (к истории антисе¬
митизма на Украине в 1919—1920 гг.). Берлин, 1932; Gergel N. The pogroms in the Ukraine
in 1918—21 // YIVO Annual of Jewish Social Science. 1951. Vol. 6; Погромы // Краткая ев¬
рейская энциклопедия (далее — КЕЭ). Иерусалим, 1992. Т. 6. Стлб. 569—575; Украина
//Там же. Т. 8. Стлб. 1226.
75 Gergel N. Op. cit. Р. 245, 248.
76 Шехтман И.Б. Погромы Добровольческой армии на Украине. С. 109—114; По¬
громы // КЕЭ. Т. 6. Стлб. 570-572.
77 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М., 1997.
С. 257-258.
/67/
78 Частные письма эпохи гражданской войны (По материалам военной цензуры)
// Неизвестная Россия: XX век. Вып. II. М., 1992. С.240-241, письма из Долгиново и
Велижа Виленской губернии от 26 июля и 9 августа 1919 г.
79 Штиф Н.И. Добровольцы и еврейские погромы (фрагмент из книги «Погромы
на Украине») // Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев: Дени¬
кин. Юденич. Врангель / Сост. С.А. Алексеев. М., 1991. С. 148-152; Шехтман И.Б. По¬
громы Добровольческой армии. С. 108—152.
80 Подробнее об украинско-еврейских отношениях см. Abramson H. A Prayer for
the Government: Ukrainians and Jews in Revolutionary Times, 1917—1920. Cambridge,
Mass., 1999.
81 Марголин А. Украина и политика Антанты (записки еврея и гражданина). Бер¬
лин, б/г. С. 325.
82 Статья «Партийная жизнь» из газеты «Борьба» (1918. №4—5) цит. по: Бейзер М.
Указ. соч. С. 138.
83 РГАСПИ. Ф.272. Оп.1. Д. 79. Л. 5.
84 Nedava J. Trotsky and the Jews. Philadelphia, 1972. P. 112.
85 Будницкий О.В. Российские евреи. С. 458—470.
86 РГАСПИ. Ф. 272. Оп. 1. Д. 453. Л. 211. Будницкий О.В. Указ. соч. С. 469—470.
87 Агурский С. Еврейский рабочий в коммунистическом движении (1917-1921).
Минск, 1926. С. 145-146.
88 Перечень (неполный) евреев, занимавших командные и политические посты
в Красной армии в период Гражданской войны, включая уровень дивизий, бригад и
полков, см. в кн. Абрамович А. В решающей войне: Участие и роль евреев СССР в вой¬
не против нацизма. Тель-Авив, 1981. Т.1. С.49—61.
89 Еврейское местечко в революции. Очерки / под ред. В.Г. Тан-Богораза. М.; Л.,
1926. С. 10.
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯБейзер М. Евреи Ленинграда 1917—1939: Национальная жизнь и советизация. М.;
Иерусалим, 1999.
Будницкий О.В. Российские евреи между красными и белыми (1917-1920). М.,
2005.
Евреи и русская революция: Материалы и исследования / Ред.-сост. О.В. Будниц¬
кий. М.; Иерусалим, 1999.
Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России
в период Гражданской войны 1918-1922 гг. Сб. документов. / Отв. ред. Л.Б. Милякова
М., 2007.
Мировой кризис 1914—1920 годов и судьба восточноевропейского еврейства /
Отв. ред. О.В. Будницкий. М., 2005.
Abramson Н. A Prayer for the Government: Ukrainians and Jews in Revolutionary Times,
1917-1920. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1999.
Budnitskii O. The Jews and Revolution: Russian Perspectives, 1881—1918 // East
European Jewish Affairs. 2008. № 38 (3). P. 321-334.
/68/
Budnitskii О. Jews, Pogroms, and the White Movement: A Historiographical Critique //
Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2011. № 2 (4). P. 751—772.
Budnitskii O. The “Jewish Battalions” in the Red Army // Revolution, Repression,
and Revival: The Soviet Jewish Experience / Eds. Z. Gitelman and Y. Ro’i. Lanham, MD:
Rowman & Littlefield, 2007. P. 15—35.
Budnitskii O. Russian Jews Between the Reds and the Whites, 1917-1920. Philadelphia:
University of Pennsylvania Press, 2012.
Gitelman Z. Jewish Nationality and Soviet Politics. Princeton, 1972.
1.2
РЕВОЛЮЦИЯ
В ЕВРЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ
Кеннет Мосс
ногообразные процессы, связанные с политической, обществен¬
ной и культурной революционной деятельностью, повлияли на
жизнь русского еврейства во всех ее аспектах и проявлениях. Тем
не менее революционная энергетика февраля/октября не изме¬
нила еврейскую жизнь целиком и полностью, но переплелась,
усилилась и предала новые формы долговременным внутренним процессам
культурного изменения и распада традиционных общественных связей. Наи¬
более ярко эта двойственность проявилась в еврейской культуре революцион¬
ной эпохи.
Дав максимально широкое определение еврейской культуры как всего
спектра еврейского самовыражения, мы можем рассматривать революцион¬
ную эпоху прежде всего как время интенсификации культурных тенденций,
характерных для евреев бывшей империи. Новообретенная свобода, новые
возможности, а также требования эпохи ускорили ассимиляцию значитель¬
ной части восточноевропейских евреев, «отряхнувших прах» своего еврей¬
ства и сделавшихся «русскими» или, более решительно, «новыми советскими
людьми» 1. В то же время многие евреи продолжали хранить верность совре¬
менной гибридной народной еврейской культуре, сочетавшей традиционную
религиозность, новые «секулярные» еврейские жанры вроде идишского театра
(пережившего в эту хаотичную эпоху второе рождение 2), и все более активно
участвовать в «языковой» и культурной жизни коренного большинства. Дру¬
гие продолжали хранить верность идеям и практикам традиционного восточ¬
ноевропейского иудаизма в его хасидских и нехасидских вариантах, хотя этот
образ жизни стал гораздо более уязвимым и все чаще подвергался нападкам.
/70/
В то же время все более широкие еврейские круги участвовали в разнообраз¬
ной культурной работе, непосредственно связанной с революцией, начиная с
местных рабочих клубов или радикальных театральных кружков как больших
городов, так и местечек 3 и заканчивая зарождающейся уличной и салонной
революционной культурой с новыми символами, перформансами и массовы¬
ми демонстрациями. Так, демонстрация одесских евреев, устроенная в ноябре
1917 г. в честь декларации Бальфура, проходила под сионистскими и револю¬
ционными знаменами, под музыку как «Хатиквы», так и «Марсельезы»4.
Наконец, разнообразные творческие личности, ставшие частью светской
еврейской интеллигенции — писатели и поэты, творившие на иврите, идише
или русском, художники, критики, издатели, покровители и разного рода дея¬
тели культуры, — стали гораздо активнее участвовать в процессах, которые
еще в довоенные годы создали идеологически, институционно и эстетически
обособленную светскую еврейскую культуру, связанную с разнообразными,
более или менее едиными представлениями о еврейском искусстве, еврей¬
ском национализме и еврейской социальной революции. Драконовская цен¬
зура военных лет, а также массовое переселение евреев прифронтовой полосы
разорвали многие институционные связи этой культуры. Ведущие ивритские,
идишские и русскоязычные журналы, уделявшие место культуре и искусству,
были закрыты; крупнейшие ивритские и идишские издательства пережива¬
ли упадок, писатели залегли на дно 5. Однако с Февральской революцией от¬
крылись широчайшие возможности возрождения, расширения и, в некотором
смысле, трансформации светской еврейской культуры. И старые культурные
деятели, и новички совместными силами возродили чреватую многочислен¬
ными конфликтами, но в то же время яркую и динамичную культурную реаль¬
ность, включавшую многообразную культурную деятельность, круг ценителей,
журналы, издательства, газеты и школы как в таких крупных традиционных
центрах еврейской культуры, как Петроград и Одесса (Вильно и Варшава были
заняты немцами, а позже отошли к Польше), так и в безвестных прежде про¬
винциальных местечках, вроде Витебска, а также в Москве и Киеве — городах,
игравших прежде весьма незначительную роль в еврейской культурной жизни 6.
Если говорить о самом искусстве, то в возрожденном культурном про¬
странстве зазвучали творческие голоса как ветеранов, так и новичков. В годы
Первой мировой войны и революции ивритоязычный поэт Шауль Черняхов¬
ский взялся за эпохальный перевод «Иллиады». «Диббук», этнографическая
символистская драма о любви, смерти и утраченном мире традиции, вышед¬
шая из-под пера С. Ан-ского, писавшего на русском и идише, приобрела широ¬
чайшую популярность в самых разных кругах, независимо от их политических
и лингвистическо-идеологических предпочтений 7. В то же время интересую¬
щая нас эпоха стала свидетельницей двойной революции в искусстве (хотя обе
/71/
эти «революции» были сложным сочетанием эстетической преемственности и
разрывов). Во-первых, это время стало водоразделом в истории своеобразно¬
го восточноевропейского еврейского эстетического модернизма. В литературе
молодые поэты, входившие в «Киевскую группу»8, — Давид Гофштейн, Перец
Маркиш, Лейб Квитко и другие — отказались от господствовавшего общепри¬
нятого элегичного, неоромантичного и/или сентиментального фольклоризма
восточноевропейской еврейской поэзии в пользу дерзких формалистических
новшеств новаторских форм самовыражения. Классическим примером это¬
го одновременно культурно-идеологического и эстетического подхода может
служить знаменитая декларация Маркиша: «kh’bin keynems nit, kh’bin hefker,/
on an onheyb, on a sof («я ничей, я бесхозный, без начала и конца»)9.
В Москве, Петрограде, Киеве и Витебске художники еврейского проис¬
хождения, давно ставшие органичной частью «общерусского» авангарда, —
Марк Шагал, Эль (Лазарь) Лисицкий, Иосиф Чайков, Иссахар-Бер Рыбак и
другие — отныне считали своей главной задачей создание самостоятельного,
постреалистического еврейского изобразительного искусства 10. Первопроход¬
цы ивритоязычного и идишского театра вроде ивритоязычной труппы «Габи-
ма» или возглавляемого Александром Грановским Еврейского камерного те¬
атра в Петрограде (позже — московский театр ГОСЕТ) создавали еврейскую
версию Gesamtkunstwerk’a («тотального произведения искусства»), в котором
сочетание языка, движения, живописи создавали особые, неведомые прежде
драматические ощущения и переживания 11.
Общим для всех этих модернистских подходов было стремление к еще бо¬
лее радикальным формалистическим экспериментам и новшествам, а также
сознательная ориентация на европейский модернизм как на ключевую эсте¬
тическую систему, с которой еврейский художник должен осуществлять свой
творческий диалог. Это предполагало нарушение эстетических конвенций о
«правильных» отношениях между художником и художественным объектом
в пользу идеи, нашедшей различные, нередко взаимоисключающие вопло¬
щения. Согласно этой идее, художественный объект должен быть порожде¬
нием собственного идиосинкратического мировоззрения данного художника
(которое могло быть прометеевским, пассивным или даже глубоко фрагмен¬
тарным, как в творчестве экспрессионистов). Отказавшись от заботы о зри¬
тельском восприятии, художники создавали новые формы, в большей степе¬
ни соответствующие новым представлениям об искусстве, новым жизненным
реалиям или совместным попыткам найти «внутренние правила» того или
иного искусства. Начиная с московского кружка «Шамир», объединившего в
1917—1918 гг. идишского поэта-экспериментатора Мойше Бродерзона, худо¬
жественного критика-авангардиста Абрама Эфроса и еврейских художников-
модернистов вроде Лисицкого, совместные публикации и театральные по¬
/72/
становки стали нормой для модернистских еврейских писателей, теоретиков
литературы, художников и театральных деятелей 12.
Появление еврейского модернизма, безусловно, частью своей напорис¬
тости было обязано разрушительному или «креативно-разрушительному»
опыту и фантазиям Первой мировой войны и революции 13. Тем не менее и
единовременный расцвет еврейского модернизма по всему миру (например,
в Нью-Йорке), и запоздалое происхождение других модернистских культур,
нарочито связанных с опытом мировой войны, позволяет предположить, что
еврейский модернизм обязан своим происхождением не столько внешнему
шоку, сколько долговременным процессам внутри еврейской культуры 14.
Это справедливо и для второй революции/эволюции, произошедшей в
светской еврейской культуре: решительной (хотя в конечном итоге недолго¬
вечной) декларации существования особого «еврейского искусства», не огра¬
ничивающегося литературой. В годы мировой войны и революции среди со¬
стоявшихся российских художников еврейского происхождения наблюдается
значительный интерес к «еврейскому характеру» изобразительного искусства.
Кроме того, колоссальный интерес к еврейскому искусству, театру и музыке
был присущ многим представителям младшего поколения, включая обру¬
севшую молодежь, которая прежде старалась вписаться в русскую культуру, а
ныне заполняла собой недавно созданные ивритоязычные и идишские теат¬
ральные студии Москвы и Киева15. Связанные, но однако не ограниченные
ярко выраженной модернистской эстетикой, группы потенциальных еврей¬
ских художников, актеров и композиторов собирались вместе, чтобы в той
или иной форме выразить, создать или продемонстрировать то, что они счита¬
ли еврейским искусством. Спектр этих групп простирался от модернистских
кружков до гораздо более «ортодоксальных» и куда менее революционных ху¬
дожественных групп вроде Еврейского общества поощрения художеств в Пет¬
рограде и Москве16 или харьковской идишской театральной труппы «Унзер
Винкл» («Наш уголок»).
Еврейское культурное возрождение революционной эпохи стало как фо¬
ном, так и главной заботой нескольких непохожих, противостоявших друг
другу культурных движений, каждое из которых стремилось воплотить в жизнь
собственную всеобъемлющую концепцию еврейской идентичности и культу¬
ры. Не вдаваясь в излишнюю детализацию, можно говорить о двух основных
группах: тех, кто стремился защитить, укрепить и оживить восточноевропей¬
ский ортодоксальный иудаизм, и секулярной интеллигенции, стремившейся
создать и распространить ту или иную разновидность полноценной современ¬
ной национальной светской еврейской культуры. Восточноевропейская орто¬
доксия оказалась достаточно устойчивой к внешним проявлениям культурной
революции, а также, в некоторой степени, институционно защищенной от
/73/
внешнего культурного воздействия. Тем не менее современные исследования
позволяют предположить, что 1917—1921 гг. стали эпохой значительного об¬
новления ортодоксального иудаизма. Речь идет не только о непосредственной
реакции на те или иные политические события вроде войны или советизации,
но прежде всего о контрмобилизации ортодоксальных активистов для защи¬
ты ортодоксии. Одним из наиболее наглядных примеров подобной контр¬
мобилизации стало решение рабби Йосефа-Йоэля Горвеца, основателя му¬
сорной иешивы в белорусском местечке Новогрудок, отказаться от довоенной
идеологии ухода из мира ради религиозного самосовершенствования
немногих избранных. Вместо этого он решил послать своих молодых учеников
вести агрессивную пропаганду среди русско-еврейской молодежи. Между
1915 и 1921 годами, когда иешива существовала в виде нескольких филиалов
в Гомеле, Киеве, Харькове и Ростове, Горвец рассылал своих учеников, чтобы
«собрать все молодое поколение под знаменем Торы и богобоязненности».
В свою очередь, его ученики создали около тридцати новых филиалов на тер¬
ритории революционной Белоруссии и Украины и даже, как отмечал Давид
Фишман, «несколько иешив к востоку от Волги»17. Эта работа была прервана
в 1921 г. вследствие советской кампании, направленной против иешив. Одна¬
ко другие формы ортодоксальной контрмобилизации сумели продержаться в
подполье на удивление долго.
По другую сторону баррикады многие из тех, кто погрузился в светскую
еврейскую культурную работу, разделяли амбициозную программную идею
новой светской национальной еврейской культуры. Эта «культура в процес¬
се создания» рассматривалась и как важнейшая составляющая обновления
еще не сформировавшейся еврейской нации, и как высшая цель еврейского
национального и индивидуального творчества. После Февральской револю¬
ции многие сторонники этой культуры полагали — возможно, ошибочно,
с несомненными и важными последствиями, — что наконец настало время
осуществить столь долго откладываемые планы по созданию новой еврей¬
ской культуры. Эти люди стали свободны от дореволюционных культурных
ограничений. Они чувствовали, что война не только принесла культурное раз¬
рушение, но и открыла перед ними новые возможности; были поддержаны
повсеместным ростом еврейского национализма (в самых разных формах),
вдохновлены возможностью государственной поддержки еврейской культуры
(прежде всего со стороны недолговечного независимого украинского государ¬
ства), охвачены общеевропейским ощущением культурной революции, а так¬
же, в отдельных случаях, опьянены идеей всеобщей революции.
Именно эти люди, вдохновленные идеей свободной самодостаточной
светской национальной еврейской культуры, заново «заселившие» опусто¬
шенное и лишившееся прежних институтов культурное пространство, возро¬
/74/
дили или создали заново систему еврейских культурных институтов. Ведущие
журналы и издательства, возникшие на этом возрожденном пространстве,
были созданы не деловыми предпринимателями, а ивритоязычными и идиш¬
скими литераторами и идеологами, руководствовавшимися теми или иными
целостными культурологическими концепциями. К довоенным проектам та¬
кого рода, как издательства «Мория» Хаима-Нахмана Бялика или толстого
ивритоязычного сионистского литературного журнала «Ха-Шилоах» крити¬
ка Йосефа Клаузнера, прибавилось несколько новых программных культур¬
ных предприятий. Так, издательство Аарона Йосефа Штибеля, основанное
в 1916 г., приступило к осуществлению обширной программы по переводу
европейской литературы на иврит, а также издавало журнал «Ха-Ткуфа», ре¬
дактором которого стал эстет-гебраист Давид Фишман. Журнал ставил сво¬
ей задачей создание космополитичной «европейской» литературы на иврите.
Другое издательство, «Оманут», поддержанное покровительницей ивритской
культуры Шошаной Персиц, издавало новаторский детский журнал «Шти¬
лим». Наконец, русскоязычное издательство «Сафрут» стремилось познако¬
мить русскоязычное еврейство с ивритским и сионистским мировоззрением.
Идишисты в свою очередь вышли из горнила войны, еще решительнее
настроенные воплотить в жизнь свою концепцию еврейской культуры, осно¬
ванной на языке идиш. В Киеве, куда многих идишистов привлек местный
культурный расцвет, а также кратковременная государственная поддержка
идишской культуры со стороны украинского государства, еврейские литера¬
торы вроде Давида Бергельсона вместе с критиками/идеологами/активистами
вроде Иехезкеля Добрушина, Нахмана Майзеля и Моисея Литвакова осно¬
вали в 1917—1919 гг. несколько амбициозных идишистских издательств, на¬
пример, «Киевер-Фарлаг» и тесно связанное с ним «Культур-Лиге Фарлаг».
Кроме того, в Киеве вышли в свет модернистские сборники «Ейгнс» («Свои»)
и «Ойфганг» («Подъем»), а также издавался журнал «Бихер-велт» («Книжный
мир»), оценивавший достижения новой еврейской культуры с позиций аван¬
гардизма и воинствующего идишизма.
Преследуя еще более амбициозные цели, и гебраисты, и идишисты соз¬
дали крупные культурные организации, обладавшие беспрецедентными по
меркам еврейской культуры финансовыми и организационными ресурсами —
соответственно «Тарбут» и «Культур-Лиге». И «Тарбут», созданный в Москве
в апреле 1917 г., и «Культур-Лиге», созданная в Киеве в конце 1917 г., стре¬
мились объединить под своей крышей все существующие формы восточно¬
европейской ивритоязычной/идишской культурной деятельности, покрыть
Восточную Европу сетью светских еврейских школ — обе организации немед¬
ленно приступили к созданию и активно поддерживали подобные школы, — а
также навязать восточноевропейскому еврейству в целом моноязычную ив¬
/75/
ритскую/идишскую (общенациональный «Тарбут») или «прогрессивную»
культуру («Культур-Лиге»).
Несколько ключевых идеологических и организационных факторов, ха¬
рактерных для эпохи после 1917 г., предопределили контуры этой культурной
деятельности. Прежде всего, для светской еврейской культуры это было время
раскола между бескомпромиссными гебраистами и идишистами. За немно¬
гими исключениями, еврейские культурные организации, издательства и ли¬
тературные кружки, определявшие культурный климат 1917—1921 гг., состоя¬
ли исключительно из гебраистов или идишистов, боровшихся друг с другом
и еще более ожесточенно против русскоязычного творчества как легитимной
формы еврейской культуры. При этом в социальном плане эти деятели куль¬
туры обрусели не меньше, а то и гораздо больше основной массы русского ев¬
рейства 18.
Кроме того, сильнейшее влияние на формирование еврейского культур¬
ного пространство оказывали повсеместные идеологические и организацион¬
ные споры о том, какими должны быть взаимоотношения между культурной
жизнью и зарождающейся еврейской национальной и/или социалистической
политической деятельностью, в которой активно участвовали многие деяте¬
ли еврейской культуры. Эти обсуждения нередко принимали форму борьбы
между партийными активистами и деятелями культуры. Однако чаще всего
главный спор происходил в душе писателя или художника, который, с одной
стороны, имел твердые политические убеждения, а с другой стороны, был
убежден, что художественная культура обладает самостоятельной ценностью
и не должна подчиняться диктату политических идеологий 19. Удивительно,
однако в 1917—1919 гг. большинство участников политической и культурной
жизни были согласны в том, что культурная жизнь должна быть действительно
независимой от политической жизни20. Несмотря на то что культурная жизнь
в той или иной степени соприкасалась с партийными структурами, в целом
культурные институты были в это время независимы от партийных и тем бо¬
лее от непосредственного партийного контроля. И «Тарбут», и «Культур-ли¬
га» были связаны соответственно с сионистским движением и идишистскими
социалистическими партиями. Однако официально обе организации остава¬
лись автономными; «Культур-лига» изначально принимала в свои ряды и бес¬
партийных, и даже сионистов 21. Впрочем, поскольку политическая структура
тогдашней культурной жизни носила «классовый» характер, то большинство
идишистов и даже значительная часть гебраистов описывали свою вообража¬
емую аудиторию (однако обычно все-таки не содержание своей культурной
продукции) в таких терминах, как «народ», «массы» или «рабочие».
В рамках этой нестабильной системы визионеры новой еврейской культу¬
ры стремились не только поддержать новое светское еврейское творчество, но
/76/
и использовать его для осуществления своих культурных программ. Для лите¬
ратурной еврейской жизни этот период характерен интенсивными усилиями
определить подлинный характер «еврейской литературы». Поэтому еврейская
литературная печать была переполнена бесконечными спорами о еврейском
литературном каноне, за которыми стояла уверенность, что еврейская лите¬
ратура находится на пороге новой эры и соответственно каждого писателя
и литературное произведение, особенно творчество недавно скончавшихся
Менделе Мойхер-Сфорима, Переца и Шолом-Алейхема, а также еще живого
Бялика, следует рассматривать с точки зрения их полезности в качестве при¬
мера правильной формы и/или содержания 22. По большому счету, и для ге¬
браистской, и для идишистской идеологии того времени характерны ожесто¬
ченные споры о правильном балансе между «еврейскими» и «европейскими»
(«универсальными») элементами новой еврейской культуры, находящейся в
процессе становления 23.
Книгоиздание того времени руководствовалось не сколько рыночными
соображениями, сколько желанием сформировать литературную реальность в
соответствии с той или иной культурной доктриной. Идишист Нохем Шифт,
описывая свое киевское издательство «Фолькс-Фарлаг», публиковавшее лите¬
ратуру на идише, утверждал, что его целью было создать «культурное учрежде¬
ние, призванное строить нашу литературную культурную работу и проклады¬
вать курс»24. На практике это означало осуществление амбициозных программ
селективных литературных публикаций, а также масштабных переводческих
проектов, призванных сделать еврейскую литературу более космополитной.
Это было справедливо не только для знаменитого издательства Штибеля, но и
для идишистских издательств «Фолькс-Фарлаг» и «Киевер-Фарлаг». Помимо
этого предпринимались значительные усилия с целью привлечь ведущих ев¬
рейских художников в качестве иллюстраторов 25.
Что касается нелитературных жанров, то здесь сами еврейские критики,
интеллектуалы и художники изобретали различные системы еврейской эсте¬
тики, носившие предписательный характер26. Различные еврейские художе¬
ственные организации бывших имперских центров и крупных городов орга¬
низовывали выставки еврейской живописи и концерты еврейской музыки.
В более широком смысле и «Тарбут» и «Культур-Лига» стремились привлечь
еврейских художников к участию в своих ивритских и идишских проектах.
В частности, «Культур-Лига» активно привлекала русско-еврейских художни¬
ков к работе своей художественной секции.
Помимо интенсивных усилий по формированию культурного контента, все
эти деятели культуры не жалели сил, стремясь «навязать» свою номинально но¬
вую еврейскую культуру всему еврейскому обществу. Гораздо более крупные и
активные, чем прежние еврейские культурные организации, «Культур-Лига» и
/77/
«Тарбут» были созданы как массовые организации, основавшие или абсорби¬
ровавшие сотни местных культурных организаций Украины и России и стре¬
мившиеся познакомить публику с новой светской культурой с помощью лек¬
ций, чтений и театральных постановок. Не меньшее значение имело и то, что
тогдашние гебраисты и идишисты создали впечатляющий корпус детской ли¬
тературы, с помощью которой они надеялись привить новую еврейскую куль¬
туру подрастающим поколениям. Общим для всех «игроков» было стремление
не просто распространять новую светскую культуру, но и воспитывать «массы»,
приучая их понимать и ценить эту культуру. Этой цели служили лекции литера¬
туроведов и писателей, выставки с участием экскурсоводов, а также попытки
сделать эту культуру частью повседневной жизни с помощью таких ритуалов,
как многочисленные чествования различных еврейских писателей 27.
Рассматривая динамику еврейской культурной жизни после Февральской
революции как продолжение дореволюционных процессов, автор этой статьи
избежал искушения видеть в этой эпохе прелюдию советской еврейской куль¬
туры. Вплоть до 1919 г. еврейская культурная жизнь не ощущала в полной мере
всех последствий победы большевиков и их «интерпретативного» контроля над
«революцией». Однако в 1919—1922 гг., по мере того как большевистский режим
набирал силу в ходе Гражданской войны, деятели еврейской культуры оказались
перед необходимостью (и в то же время получили возможность) изменить свою
культурную деятельность в соответствии с требованиями еще неясного, но уже
достаточно мощного революционного идеологического диктата 28.
Несмотря на то что многие ведущие представители еврейской культуры
(Бялик, Фишман, идишист Зелиг Калманович) остались убежденными про¬
тивниками большевизма, целый ряд факторов толкал все большее число твор¬
цов еврейской культуры в объятия режима. Некоторые из них — преимуще¬
ственно идишисты, но также отдельные гебраисты вроде ивритского писателя
Элиэзера Штеймана 29 — стали пламенными сторонниками революции. Дру¬
гие, подобно поэту Давиду Гофштейну, тяготели к большевизму, поскольку он
оказался единственной силой, поставившей целью остановить массовое из¬
биение украинского еврейства. Новая власть также обещала действительную
поддержку «прогрессивной» еврейской культуры и ее творцов. Так, в конце
1918 г. Марк Шагал, при поддержке советских органов, открыл в Витебске ху¬
дожественное училище и даже был назначен уполномоченным по делам ис¬
кусств 30. Но что гораздо важнее, в 1919 г. подобная поддержка стала еще более
значительной и систематичной, после того как «Культур-лига», вопреки доно¬
сам своего левого крыла, получила масштабную государственную помощь 31.
Параллельно усиливающиеся партийно-государственные структуры на¬
чали расширять свои собственные учреждения, ведавшие еврейскими делами.
Связанные с режимом элементы, например, Еврейская секция ВКП(б) (Ев¬
секция), постепенно стали главной силой на «еврейской улице»32. Интерес¬
/78/
но, что режим делегировал соответствующие полномочия бывшим бундис¬
там и другим еврейским социалистам, среди которых были как убежденные
идишисты, так и те, кто сомневался, можно ли считать создание высокой
идишской культуры легитимной советской задачей 33. Эти еврейские комму¬
нисты действовали решительно, стремясь подавить конкурирующие формы
еврейской культуры. Наступление поддерживаемых властями еврейских ком¬
мунистов как на светскую ивритоязычную культуру, так и на религиозную
жизнь начались не позднее 1918—1919 гг.34 Удушение столь ненавистной на¬
ционалистам-социалистам популярной идишской культуры, ориентировав¬
шейся на потребительский спрос, было лишь вопросом времени. Некоторые
идишисты были шокированы навязыванием высокой светской культуры на
идише в качестве единственной легитимной еврейской культуры советско¬
го государства. Другие, однако, признавали, что представители революции
рано или поздно потребуют, чтобы идишская культура сама сделала шаг им
навстречу. С организационной точки зрения в стране не осталось автоном¬
ной культурной работы вне узких рамок искусства: в 1920 г. Евсекция при под¬
держке властей насильственно поглотила независимую прежде «Культур-ли¬
гу» и попыталась, как выразились ее смещенные руководители, превратить ее
в «партийно-государственную игрушку»35. Кроме того, уже в это время было
замечено давление со стороны кругов, связанных с Евсекцией, стремящихся
преобразовать светскую идишскую культуру в соответствии с невнятными, но
мощными революционными требованиями. Моисей Рафес, бывший бундист,
ставший коммунистом, который еще в 1919 г. грозил: «Мы, еврейские ком¬
мунисты, — большая метла, которая выметет с еврейской улицы всех ваших
Менделе, Перецев, Шолом-Алейхемов, всю вашу мелкобуржуазную культу¬
ру!» — совершенно точно предсказал траекторию советско-еврейской литера¬
туры в последующие годы36. Как говорил один из напуганных большевиками
идишистов: «Все еврейское, оказавшееся не на их стороне, похоронено — как
во всех остальных проявлениях культуры» 37.
В двадцатых годах идишисты, готовые сотрудничать с новой властью,
пользовались беспрецедентной государственной поддержкой в своих начина¬
ниях38. Однако общая схема этой сделки просматривалась уже в 1919—1920 гг.
Логика партии-государства, выступавшей в качестве единственного легитим¬
ного толкователя революции, требовала, чтобы повестку дня определяли те,
у кого на руках были идеологические козыри метафизической революции.
Еврейская культура, отныне редуцированная до светской еврейской культу¬
ры, стала частью большевистского проекта радикальных политических, обще¬
ственных и культурных преобразований 39.
Перевод с английского Евгения Левина
/ 79 /
1 О культурной русификации двадцатых годов см. напр.: Leshchinski Ya. Ha-yehu¬
dim be-Rusiah ha-sovietit. Tel Aviv, 1943. P. 209—220; о том, как это происходило в кон¬
кретных городах и регионах, см. напр.: Бейзер М. Евреи Ленинграда, 1917-1939: на¬
циональная жизнь и советизация. М., 1999; Зельцер А. Евреи советской провинции,
1917-1941: Витебск и местечки 1917-1941. М., 2006.
2 Grodzenski A. Y. Di yudishe Moskva // Unzer Leben. 1917. № 2 (February).
3 Altshuler M. Ha-yevsektsiyah be-Verit ha-Moatsot: bein leumiut le-komunizm. Tel Aviv,
1981. P. 308 — пишет о значительном числе любительских еврейских театров, возник¬
ших в первые революционные годы. См. также впечатляющий список светских куль¬
турных организаций различных городов Украины в: Центральний державний apxiB
вищих органiв влади та управлiння Украiни (ЦДАВО Украiни). Ф. 1854. Оп. 1. Д. 190.
4 Meitus Е. Bi-mehitsatam shel sofrim. Tel Aviv, 1977. P. 101—102. О словаре символов
послефевральской эпохи, включая красные флаги и «Марсельезу», см.: Колоницкий Б.
Символы власти и борьба за власть. К изучению политической культуры российской
революции 1917 года. СПб., 2001.
5 Slutsky Y. and Shmeruk Kh. Ha-pirsumim ha-ivriim be-Verit-ha-Moatsot be-shanim
1917-1960 // Pirsumim yehudiim be-Verit ha-Moatsot, 1917-1960 / Ed. Kh. Shmeruk. Je¬
rusalem, 1961. P. 19-22.
6 Об изменениях, произошедших в жизни еврейской Москвы во время Первой
мировой войны, и ее превращении в центр еврейской культуры, см.: Ha-‘yarid’ ha-si-
frutiha-ivriha-gadolbe-Moskvah//He-avar. 1956. № 3. Р. 55-59; Ayzenshtadt Sh. Moskvah
ha-‘ivrit bi-yeme milhemet ha-‘olam ha-rishonah // Katsir: Kovets le-korot ha-tenu‘ah ha-
tsionit be-rusiyah. Tel Aviv, 1960. P. 145—147; а также Freitag G. Naechstes Jahr in Moskau!
die Zuwanderung von Juden in die sowjetische Metropole 1917—1932. Goettingen, 2004.
P. 70—73, 77, n. 5. О реконструкции этих процессов в Киеве см.: Moss К. В. Jewish Re¬
naissance in the Russian Revolution. Cambridge, 2009. P. 52—57 и приведенные там ис¬
точники.
7 Об Ан-ском см.: Сергеева И. Экстаз, мистицизм, этнография // Параллели: рус¬
ско-еврейский историко-литературный альманах. 2005. № 6—7. С. 97-114, а также
различные статьи, вошедшие в сборник The worlds of S. An-sky: a Russian Jewish intel¬
lectual at the turn of the century. Stanford, 2006.
8 Как отмечали ивритоязычные писатели и критики того времени, в ивритской
литературе подобные новшества еще не были заметны. Поэтому, несмотря на то что
романтики-неоклассики вроде Шауля Черняховского продолжали свою яркую твор¬
ческую деятельность, современники опасались, что ивритская литература умирает. См.
Moss К.В. A Time for Tearing Down and a Time for Building Up’: Recasting Jewish Culture
in Eastern Europe, 1917—1921. Ph.D. diss. Stanford University, 2003. P. 205-207. Однако
в конечном итоге в ивритской литературе двадцатых годов также возникло заметное
модернистское течение, прежде всего среди литераторов еврейской Палестины.
9 Markish Р. [Veys ikh nit, tsi kh’bin in dr’heym] // A shpigl af a shteyn: antologye / Ed.
Kh. Shmeruk. Tel Aviv, 1964. P. 375-376. См. также: Wolitz S. The Kiev-Grupe (1918-1920)
Debate: the Function of Literature // Yiddish. 1978. №. 3. P. 97—106. Соответствующий
отрывок из стихотворения «Я не знаю, где я», написанного в 1917, в переводе Д. Мар¬
киша звучит так:
/80/
Я не знаю, где я —
Дома ли,
Или, может, на чужбине...
Я бегу!
И распахнута рубаха.
Необузданный, ничей,
Свет смешал я с тьмой ночей.
Мчу сквозь судьбы и сердца —
Без начала, без конца.
10 Казовский Г. Художники Культур-Лиги / The Artists of the Kultur-Lige.
М.;Иерусалим, 2003. См. также статьи и каталог в Tradition and Revolution: The Jew¬
ish Renaissance in Russian Avant-Garde Art 1912—1928 / Ed. R. Apter-Gabriel. Jerusalem,
1988, особенно в этом сборнике: Wolitz S. The Jewish National Art Renaissance in Russia.
P 21-42.
11 Harshav B. Der ufbli fun Moskver Yidishn Teater // Di Pen. Nov.-Dec. 1996. 28/29.
P. 2-5; Veidlinger J. The Moscow State Yiddish Theater: Jewish Culture on the Soviet Stage.
Bloomington, 2000; Иванов В. Русские сезоны: Театр Габима. М., 1999.
12 Wolitz S. Jewish National Art Renaissance. P. 29-31.
13 Roskies D.G. Against the Apocalypse: Responses to Catastrophe in Modem Jewish
Culture. Cambridge, MA, 1984 (на русском: Роскес Д. Вопреки апокалипсису. Иеруса¬
лим, 1989); Крутиков М. 1919 год — революция в еврейской поэзии // Мировой кризис
1914—1920 годов и судьба восточноевропейского еврейства/ Под ред. О.В. Будницко¬
го. М., 2005. С. 318-341.
14 Эту гипотезу я подробно обосновал в монографии: Moss К. Jewish Renaissance.
Ch.1-2. Классическая аргументация по данному вопросу приведена в статье, посвя¬
щенной жизни и творчеству конкретного еврейского поэта: Miron D. Uri Zvi Grinberg’s
War Poetry // The Jews of Poland between Two World Wars / Ed. Y. Gutman et al. Hanover;
London, 1989. P. 368-382.
15 Помимо упомянутых выше исследований Волитца, Боулта, Вейдлингера, Ка¬
зовского и Иванова, см. так же (о Киеве): Kunst-khronik: teater // Baginen. Kiev, 1919.
P. 89; Kultur Lige (asakh-akl): zamlung [bulletin #1 — далее: Kultur Lige 1]. Kiev, November
1919. P. 35.
16 Отчет Еврейского общества поощрения художеств за 1916 год. Петроград, 1916.
С. 1-16.
17 Fishman D. Е. The Musar Movement in Interwar Poland // The Jews of Poland be¬
tween Two World Wars / Ed. Y .Gutman et al. Hanover; London, 1989. P. 252-254.
18 См. обсуждение в: Moss К Jewish Renaissance. P. 29-30, 66-70.
19 Эта убежденность нашла свое отражение практически во всех проявлениях
культурной жизни, начиная от дискуссий, предшествовавших созданию «Тарбута», и
заканчивая личной перепиской радикального идишиста Нахмана Майлза. См., напр.,
письмо Майлза Хаиму-Нахману Бялику от 8 января 1918, Box М-123, Correspondence
Collection, Beit Bialik, Tel Aviv. См. также: Moss К. Jewish Renaissance. P. 78-98.
20 Там же. Разумеется, были и те, кто считал иначе. Некоторые, особенно обрусев¬
шие сионисты, были глубоко убеждены, что подлинная «еврейская культура» невоз¬
можна вплоть до политического возрождения еврейского народа — создания полно¬
/81/
ценной национальной жизни в еврейском государстве, обладающем территориальной
целостностью. См. напр.: Пасманик Д.С. Что такое еврейская национальная культу¬
ра? Одесса, 1917 (второе издание, 1918). Несмотря на то что речь идет о переиздании
еще довоенного текста, заслуживает внимания, что брошюра Пасманика была дваж¬
ды переиздана вскоре после свержения самодержавия. Ведущие идеологи еврейской
социалистической партии Бунд еще более решительно отвергали идею, что культура
должна быть изолирована от политики. См. Moss К. Jewish Renaissance. Р. 42. Поэтому,
учитывая теснейшую связь между культурой и еврейской партийной жизнью Восточ¬
ной Европы, вызывает удивление не существование подобных взглядов, но тот факт,
что в 1917—1919 они чаще всего отвергались.
21 О «Тарбуте» и сионистской организации см.: Levinson A. Ha-tenuah ha-ivrit ba-
golah. Warsaw, 1935. Р. 36—37; Kleinman М. Shalosh veidot // Ha-Shiloah. April-June 1917.
№4—6. P. 465—477; Ha-knisiah ha-tsionit ha-sheviit bi-Petrograd // Ha-am (Moscow).
16 июня, 1917. О «Культур-Лиге» см. письмо одного из ее основателей, активиста Зе¬
лига Меламеда, свидетельствующее о том, что организация была заинтересована при¬
влечь к своей работе таких культурных звезд, как весьма далеких от сионизма исто¬
рика Семена Дубнова, литератора Исраэля Цинберга, видного деятеля Общества для
распространения просвещения между евреями Меира (Мирона) Крейнина, и извест¬
ного российского композитора-еврея Лазаря Саминского. Письмо Меламеда Нигеру,
1 января 1918, RG 360: 817, YIVO. Эта точка зрения оставалась официальной и в 1918,
когда организация уже встала на ноги. В частности, она привлекла к работе видного
сиониста и гебраиста Бен-Циона Динабурга (Динура), который преподавал в учитель¬
ской семинарии «Культур-Лиги»; см.: Dinur В. Bi-yeme milhamah u-mahpekhah: zikhro-
not u-reshumot mi-derekh hayim. Jerusalem, 1960 (по-русски Динур Б. Мир, которого не
стало. М.; Иерусалим, 2008. В некоторых местных отделениях были члены-сионисты,
что вызывало изумление у современников (письмо Калмановича Нигеру от 13 ноября
1918, RG 360:34, YIVO). К примеру, еще в 1918 ивритоязычный поэт и сионист Яков
Фридман был заместителем председателя одесского отделения «Культур-Лиги»; см:
Der kandidatn-tsetl fun der tsienistisher organizatsye // Oyf der vakh (Kiev) 9.12 июня 1918.
22 Moss K. ‘A Time for Tearing Down.’ P. 155—189; подробное всестороннее осве¬
щение дебатов о ивритоязычном и идишском литературных канонах практически
полностью отсутствует в монографии: Moss К. Jewish Renaissance.., хотя некоторые
материалы, относящиеся к дебатам об ивритоязычнной литературе, можно найти на
страницах 126-128.
23 В своей монографии (Jewish Renaissance, гл. 3) я попытался доказать, что
1917-1919 гг. были не только временем обострения давнишних споров о «еврейском»
и «универсальном» измерениях новой ивритоязычной или идишской культуры, но и
эпохой беспрецедентного внимания к последним как в ивритоязычных, так и в иди¬
шистских кругах. Я также попытался доказать, что тогдашние усилия сделать еврей¬
скую культуру менее провинциальной и более европейской, нашедшие выражения в
беспрецедентных усилиях в области перевода, не были следствием отказа от национа¬
листических идеалов, но, напротив, рассматривались как наиболее полное и последо¬
вательное воплощение еврейского культурного национализма.
24 Письмо Шифта Нигеру от 13 июня 1922, RG 360: 442, YIVO.
25 Moss К. Jewish Renaissance. Ch. 1.
/82/
26 Казовский Г. Художники Культур-Лиги. С. 67, 89.
27 Moss К. Jewish Renaissance. Ch. 4.
28 Подробное описание этих усилий, несколько противоречащее выводам неко¬
торых современных ревизионистских исследований советской еврейской культуры,
приведено в монографии: Moss К. Jewish Renaissance. Ch. 6—7.
29 О небольшом, но важном кружке просоветских гебраистов, само существова¬
ние которого можно считать наглядным свидетельством привлекательности револю¬
ции как идеала, см.: Gilboa Y. Oktobraim ‘ivriim: toldotehah shel ashlayah. Tel Aviv, 1974.
P. 7-16.
30 Harshav B. Marc Chagall and His Times. Stanford, СА, 2004. P. 241-276; см. также:
Трусова E. Марк Шагал — в документах Государственного архива Витебской области //
Музей Марка Шагала: http://www.chagal-vitebsk.com/?q=node/191
31 Moss К. Jewish Renaissance. Р. 229—242.
32 Altshuler М. Ha-yevsektsiyah...; Gitelman Z.Y. Jewish Nationality and Soviet Politics.
Princeton, 1972; см. также: Евреи в Советской России (1917—1967). Иерусалим, 1975.
33 Estraikh G. Soviet Yiddish. Oxford, 1999. P. 27-28.
34 Tsherikover E. Di yidishe komunistn un di gezelshaftn in Ukraine 1919 // In der
tekufe fun revolutsye (memuam, materyaln, dokumentn) / Ed. E. Tsherikover. Berlin, 1924.
P. 318-331. Документы, хранящиеся в российских и украинских архивах, подтвержда¬
ют выводы Чериковера, а также его мнение о еврейских коммунистах, действовавших
независимо от режима, официальных чиновниках, ведавших еврейскими делами, и
других ветвях власти. Источники и более детальное обсуждение см.: Moss К. Jewish Re¬
naissance. Ch. 6—7.
35 Письмо Зильберфарба и других Нигеру от 10 апреля 1921, 360:283, YIVO.
36 Kultur-Lige 1 (1919): 4; Litvak A, Literatur un lebn// Baginen. 1919. № 1. P. 99.
37 Письмо Калмановича Нигеру от 25 мая 1920, RG 360: 34, YIVO.
38 Об организационном аспекте советской еврейской культуры двадцатых годов
см.: Shneer D. Yiddish and the Creation of Soviet Jewish Culture, 1918—1930. Cambridge,
2004.
39 Moss K. Jewish Renaissance. Ch. 6—7.
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
Бейзер M. Евреи Ленинграда, 1917-1939: национальная жизнь и советизация. М.,
1999.
Динур Б. Мир, которого не стало. М.; Иерусалим, 2008.
Иванов Вл. Русские сезоны: театр Габима. М., 1999.
Казовский Г. Художники Культур-Лиги / The Artists of the Kultur-Lige. M.; Иеруса¬
лим, 2003.
A shpigl af a shteyn / Ed. Kh. Shmeruk. Jerusalem, 1988.
Altshuler M. Ha-yevsektsiyah be-vrit hamo’atsot, bein leumiut le-komunizm. Tel Aviv,
1981.
Apter-Gabriel R. Tradition and Revolution — The Jewish Renaissance in Russian Avant-
Garde Art 1912-1928. Jerusalem, 1987.
/83/
Estraikh G. In Harness: Yiddish Writers’ Romance with Communism. Syracuse; N.Y,
forthcoming.
Gilboa Y.A. Oktoberaim ivrim: toldoteha shel ashlayah. Tel Aviv, 1974.
Gitelman Z. Y. Jewish Nationality and Soviet Politics. Princeton, 1972.
Harshav B. Marc Chagall and His Times. Stanford;СА, 2004.
Moss K.B. Jewish Renaissance in the Russian Revolution. Cambridge, 2009.
Shneer D. Yiddish and the Creation of Soviet Jewish Culture, 1918—1930. Cambridge,
2004.
Slutsky Y. Ha-pirsumim ha-ivrim be-verit-ha-moatsot be-shanim 1917-1960 //Pirsum-
im yehudiyim be-Verit ha-Moatsot, 1917-1960 / Ed. Y.Y. Kohen. P. 19-54 [Hebrew letters].
Jerusalem, 5721 [1961].
Veidlinger J. The Moscow State Yiddish Theater: Jewish Culture on the Soviet Stage.
Bloomington, 2000.
Wolitz S. The Kiev-Grape (1918—1920) Debate: the Function of Literature // Yiddish.
1978. № 3. P. 97-106.
УРБАНИЗАЦИЯ,
СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ,
СОВЕТИЗАЦИЯ
2.1
ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНО-
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
В ЕВРЕЙСКОЙ СРЕДЕ С НАЧАЛА ПЕРВОЙ
МИРОВОЙ ВОЙНЫ ДО КОНЦА 1930-х гг.
МИГРАЦИЯ, УРБАНИЗАЦИЯ, АККУЛЬТУРАЦИЯ
И СОВЕТИЗАЦИЯ
Аркадий Зельцер*
одернизация евреев, начавшаяся в дореволюционные годы, про¬
ходила в советских условиях намного интенсивнее. Это была не
просто интеграция в окружающее большинство, но социальная
и культурная трансформация вместе с большинством советского
населения. За короткий межвоенный период это население про¬
шло через радикальные перемены, в том числе в демографическом поведении,
на которые при нормальном эволюционном развитии (подобно тому, как это
было в западных европейских странах) потребовалась бы жизнь нескольких
поколений 1. В большой степени это было результатом целенаправленной со¬
ветской политики. Вместе с тем интеграция советских евреев в общую среду
во многом была похожа на то, что происходило в независимых Польше, Литве
или Латвии, несмотря на иные политические и социальные условия, на суще¬
ственные различия в отношениях между правящей элитой и еврейским на¬
селением 2.
Возникает вопрос, что в трансформации советских евреев было результа¬
том продолжавшихся с дореволюционного времени процессов модернизации,
а что внесено советской социальной и национальной политикой? И соответ¬
ственно, какова роль этой политики в социальном успехе евреев? Вопросы
будут рассмотрены на примере ашкеназских евреев. Среди восточных групп
евреев — бухарских, горских, грузинских, крымчаков — происходили те же
процессы, хотя и сказывались местные особенности.
* Автор благодарен д-ру Марку Тольцу за его советы и указание на ряд важных
публикаций. За все неточности в тексте ответственность несет автор.
/87/
Быстрый естественный рост еврейского населения в XIX в., намного опе¬
режавший темпы роста окружающего населения, при слабо развитом потреби¬
тельском рынке толкал еврейское население к освоению новых территорий, в
том числе к эмиграции. Многие евреи-мигранты относились к группе со сравни¬
тельно низкими доходами, и их переселение происходило из экономически от¬
сталых регионов в районы с лучшими возможностями для заработков; происхо¬
дила концентрация части евреев в крупных торговых и промышленных центрах 3.
Около 300 тысяч, или 6% от всего еврейского населения, по переписи 1897 г.,
оказались вне черты оседлости, и численность этой группы постоянно росла.
Массовый переход евреев, особенно молодежи, от торговли к ремеслу в
конце XIX — начале XX века во многом свидетельствовал об ухудшении по¬
ложения торговцев, а не о смене представлений об «идеальной занятости». Ре¬
месло, а тем более физическая работа по найму оставались малопрестижными
занятиями, хотя по мере увеличения числа евреев в этой сфере и роста конку¬
рентоспособности квалифицированных ремесленников-эмигрантов на рынке
труда в Америке происходило «облагораживание» такого труда в глазах населе¬
ния. Однако и в это время распространенным явлением оставалось совмеще¬
ние в рамках семьи, а нередко и в деятельности одного человека нескольких не
связанных друг с другом занятий (ремесла, мелкой торговли и т.д.).
Для евреев, получивших общее образование, в последней трети XIX и на¬
чале XX века проживание в большом городе было связанно с возможностью
причислить себя к культурному слою общества: поступить в университет и по¬
лучить престижную профессию врача, адвоката и т.д.4 Однако для большин¬
ства еврейского населения местечек привлекательность большого города как
места приобщения к чужой элитарной культуре в те годы еще не стала доста¬
точным основанием покинуть прежнее место проживания. К тому же ограни¬
чительное законодательство — например, невозможность карьеры в государ¬
ственной сфере — снижало пользу от образования.
Таким образом, к началу Первой мировой войны представления подавля¬
ющего большинства еврейского населения «черты» соответствовали нормам
поведения евреев прошлых поколений, что было связано с их компактным
проживанием в городах и местечках и проявлялось в их занятости, повседнев¬
ном образе жизни, типе образования, демографическом поведении и языке
повседневного общения.
1. В ГОДЫ ВОЙНЫ И РЕВОЛЮЦИИ
Первая мировая война оказала серьезное влияние на разрушение традици¬
онного еврейского уклада. Военные действия проходили в регионах массового
/88/
проживания евреев, и около 350 тыс. человек, спасаясь от бедствий войны, по¬
кинули свои дома. К этому добавились 200—250 тыс. выселенных русским коман¬
дованием из прифронтовой зоны по обвинению в нелояльности и шпионаже в
пользу Германии 5. И хотя выселение происходило в основном из регионов, ока¬
завшихся впоследствии вне границ Советского Союза 1922—1939 гг., оно отрази¬
лось на большинстве евреев России. Важным следствием войны стала фактичес¬
кая отмена черты оседлости — изгнанным и бежавшим евреям было разрешено
селиться во внутренних губерниях страны, за исключением Москвы, Петрограда,
Области войска Донского и Крыма. Значительное традиционное еврейское на¬
селение оказалось в русских городах и стало приспосабливаться к незнакомым
новым условиям. От 400 до 500 тыс. евреев, мобилизованных в русскую армию,
были вырваны из знакомого им окружения и оказались под сильным воздействи¬
ем нееврейской среды. После окончания войны значительная часть беженцев
вернулась в родные места, однако часть из них осталась на новых территориях.
Февральская революция 1917 г. отменила все ограничения по этничес¬
кому и конфессиональному признаку. У евреев появились равные со всем
остальным населением возможности для государственной и военной карьеры,
обучения в средних и высших учебных заведениях, занятия наукой. Отмена
черты оседлости была юридически оформлена — отныне евреи могли свобод¬
но перемещаться по всей стране.
Большевики как последовательные приверженцы интернационалистско¬
го подхода полностью переняли провозглашенные Временным правитель¬
ством принципы этнического равенства и даже создали условия для социаль¬
ного успеха национальных меньшинств. Обычно управленческая элита, как
правило, хорошо образованная, противится приходу во власть людей из иных
слоев населения, тем более иных этнических групп, предпочитая черпать по¬
полнение из собственной среды. Для того чтобы новые люди стали численно
значимы в управленческом аппарате, даже при равных возможностях, требу¬
ется продолжительное время. Однако стремление большевиков построить но¬
вый бюрократический аппарат из представителей прежде «угнетенных клас¬
сов» и подвергавшихся дискриминации слоев населения, а также массовая
обструкция новой власти со стороны старых управленцев привели к тому, что
в аппарате оказались люди, лояльные новому режиму, из групп, ранее в управ¬
ленческой элите не представленных. Евреи, будучи в целом грамотнее других
«низов» общества, оказались востребованы.
В годы Гражданской войны евреи были вовлечены в несколько миграци¬
онных потоков. Жители голодных и плохо отапливаемых Москвы и Петро¬
града оказались среди беженцев в провинциальных городах, где тоже было
несладко. Поэтому многие из них стали служащими советского аппарата, дру¬
гие оказались в сфере нелегальной торговой и посреднической деятельности.
/89/
Этим они отличались от неевреев, многие из которых вернулись в деревни,
сравнительно обеспеченные продовольствием.
В эти годы еврейское население жестоко страдало от погромов (см. пре¬
дыдущую главу). Результатом антиеврейского насилия стало массовое бегство
евреев из районов высокой погромной активности (особенно Украины) в дру¬
гие регионы страны или близлежащие города, жизнь в которых считалась менее
опасной. Возросли потери еврейского населения в местах их массовой концен¬
трации из-за эпидемий, голода, дефицита тепла и энергии во время общей ка¬
тастрофической смертности периода Гражданской войны и голода 1921—1922 гг.
В первые послереволюционные и послевоенные годы Советскую Россию
покинуло, по различным оценкам, от 200 до 300 тыс. евреев 6. Отчасти это было
продолжением процессов, прерванных мировой войной. Однако теперь в по¬
ток эмигрантов были вовлечены богатые и зажиточные евреи, бежавшие из-за
ощущения грядущего хаоса, боязни национализации и экспроприаций, а так¬
же политические противники режима. Как и в прошлые десятилетия многие
евреи нелегально пересекали сравнительно прозрачные границы с Румынией,
Польшей и Латвией. Эмиграция фактически прекратилась в 1924 г., главным
образом из-за введения иммиграционной квоты в США и сложных экономи¬
ческих условий, сложившихся в подмандатной Палестине.
2. МИГРАЦИИ В МЕЖВОЕННЫЕ ГОДЫ
Для межвоенных лет был характерен высокий уровень внутренней мигра¬
ции и урбанизации. С конца 1920-х гг. это происходило в рамках советской
политики индустриализации, сопровождавшейся значительным сокращени¬
ем частного сектора и возрастанием роли государства в вопросах производства
и распределения.
Географическое перераспределение еврейского населения в СССР харак¬
теризовалось тремя основными потоками миграции: 1) «дальние» миграции —
из местечек и небольших городов бывшей черты в крупные центры; 2) «ближ¬
ние» миграции — из местечек в недалеко расположенные сравнительно
небольшие города бывшей «черты»; 3) из местечек в сельскую местность для
занятия земледелием (в большинстве своем на юг Украины и в Крым, реже —
в колхозы Биробиджана), сначала стихийно, а с середины 1920-х гг. — в рам¬
ках государственной программы аграризации еврейского населения.
Евреи устремились из региона их основного исторического прожива¬
ния на новые территории, в основном из Украины и Белоруссии в РСФСР
(табл. 1). Если по переписи декабря 1926 г. 68,2% советских евреев проживало
на территории бывшей «черты оседлости», то в январе 1939 г. — только 57,1%.
/90/
Таблица 1. Изменение численности еврейского населения
1926 г.
1939 г.
1939 г., в % к 1926
Украина
1 574 411
1 532 776
97,4
Белоруссия
407 059
375 092
92,1
РСФСР
585 295
956 599
163,4
СССР
2 672 499
3 028 538
113,3
(по: Altshuler М. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust. P. 15, 221—222)
Значительная часть евреев сконцентрировалась в крупных городах; наи¬
более привлекательными для мигрантов стали Москва и Ленинград. На рас¬
пределение потоков переезжавших в эти два центра влияли географический
фактор и статус Москвы как столицы. Москва была одинаково привлекатель¬
ной для евреев как Украины, так и Белоруссии, в то время как в «ленинград¬
ском» потоке преобладали переселенцы из более близкой географически Бе¬
лоруссии. Сокращение численности евреев в этой республике по сравнению
с Украиной было интенсивнее, что связано с отсутствием в Белоруссии прив¬
лекательных крупных городов. А вот в промышленных и культурных центрах
Украины — Киеве, Одессе, Харькове и Днепропетровске — оказалась почти
половина всех городских евреев Украины 7.
Перебравшись из местечка в небольшой ближний город, можно было по¬
лучить рабочую специальность, трудовой стаж и неполное среднее образова¬
ние: во второй половине 1920-х гг. школа на Украине и в Белоруссии давала
только семилетнее образование; среднее десятилетнее образование, необхо¬
димое для поступления в вуз, можно было получить в техникуме или на раб¬
факе, т.е. в сравнительно большом городе. Евреи самих этих городов также
были вовлечены в миграционный поток из провинции в крупные центры.
Временами новые горожане рассматривали средние города бывшей «черты»
как трамплин для дальнейшей миграции в столицы.
Несмотря на серьезные сдвиги в месте жительства и профессиональ¬
ной занятости, большая часть еврейского населения оставалась в частной
сфере. В местечках в середине 1920-х гг. в официальной торговле и ремесле
было занято порядка 60—70% самодеятельного (т.е. официально работав¬
шего, не являвшегося иждивенцами) еврейского населения. Немало евреев
продолжали заниматься торговлей в Москве и Ленинграде, тем более что
большой город значительно расширял возможности для коммерческой де¬
ятельности 8.
Массовые миграции были обусловлены двумя взаимосвязанными и уси¬
ливавшими друг друга факторами: во-первых, привлекательностью городов
как средоточия современной жизни («урбанизационная» миграция) и, во-
вторых, советской социальной политикой и экономическими трудностями,
/91/
выталкивающими евреев из районов их традиционного проживания («социо-
экономическая» миграция).
В 20—30-е гг. многие евреи стали рассматривать свое проживание в мес¬
течке как недостаточно престижное. Сведения о городской жизни как качест¬
венно иной они черпали из рассказов земляков, приезжавших в отпуск или на
каникулы, из агитационных поездок в города, во время которых населению
демонстрировались достижения советского строя. Причем мигранты из более
обеспеченных семей имели лучшие стартовые возможности для переезда —
лучшее образование или более высокие профессиональные навыки, приобре¬
тенные за деньги. Возможно, материальное положение мигрантов влияло и на
дальность миграций: обеспеченные чаще предпринимали дальние переезды,
поскольку имели средства для первичной адаптации в большом городе, могли
снять комнату или угол в общей комнате, выждать, пока найдется лучшая ра¬
бота или начнутся занятия в вузе.
К миграции на дальние расстояния зажиточных евреев толкала и совет¬
ская ограничительная политика в отношении лиц, лишенных избирательных
прав, — лишенцев. Институт лишенцев, существовавший с 1918 по 1936 гг.,
использовался властями как средство давления на социальные слои, причис¬
ленные к потенциальным противникам режима, независимо от степени их
лояльности или реальных доходов. Среди лишенцев оказались многие из тех,
кто был связан со свободным рынком (предприниматели, торговцы, квали¬
фицированные ремесленники, имевшие наемных рабочих)9. В конце 20-х го¬
дов детей лишенцев стали изгонять из высших и средних учебных заведений, а
зачастую и из старших классов школы, их семьи выселяли из муниципальных
квартир, лишали продовольственных карточек и т.д. В местечках Украины и
Белоруссии процент евреев-лишенцев колебался от 20 до 40% от всего еврей¬
ского населения избирательного возраста (старше 18 лет), а иногда доходил
и до 70%. В больших городах лишенцев, особенно их детей, привлекала воз¬
можность скрыть свою принадлежность к этой категории париев и таким об¬
разом получить образование и/или хорошую работу. Другая часть лишенцев
пыталась решить проблему статуса путем перехода к занятию сельским хозяй¬
ством, поскольку превращение в земледельца в рамках советских территори¬
альных проектов обещало возвращение прав.
Программа продуктивизации еврейского населения путем превращения
местечковых жителей в крестьян, «антиурбанизационная» по своей сути, рас¬
ходилась с основным процессом модернизации в стране. В основе массового
переселения евреев в сельскую местность — около 250 тыс. человек перемес¬
тились в двадцатые годы в крестьянскую сферу занятости 10 — лежали эконо¬
мические причины, «выталкивающие» население из местечек. Не случайно
число желающих заняться сельским хозяйством увеличивалось в периоды
/92/
усиления налогового и социального давления на частный сектор — во время
«кризиса ножниц» 1923—1924 гг. и в конце двадцатых годов.
Успех аграризации был связан с мощной финансовой, организационной и
агитационной поддержкой первоначально ОРТа и «Джойнта», а позже (с 1924
года) Агроджойнта и соответствующих советских организаций (государствен¬
ной — КОМЗЕТ, общественной — ОЗЕТ 11 и Евсекции). Новые крестьяне срав¬
нительно легко объединялись в артели, что позволяло им сохранить традицион¬
ный (местечковый) уклад жизни 12. Само занятие сельским хозяйством, особенно
животноводство, не было им столь уж незнакомым. В местечках многие держали
домашний скот и птицу или выращивали овощи на огороде. Однако это служило
вспомогательным источником доходов, соответствовало развитому среди евреев
совмещению занятий и происходило от бедности. Официально став сельскими
жителями, многие евреи продолжали тяготеть к торговле и ремеслу. В 30-е гг.
многие из них, особенно молодежь, тоже уехали в города.
Наивысшая интенсивность миграций евреев в большие города пришлась
на конец 20-х и начало 30-х годов, в годы ужесточения советской социальной
и налоговой политики, при еще сохранявшемся довольно либеральном миг¬
рационном законодательстве. Этот лавинообразный поток был приостанов¬
лен лишь введением паспортов и института прописки в декабре 1932 г., после
чего крупные центры оказались практически закрытыми для стихийной миг¬
рации, в том числе и еврейской 13. Если в 20-е и в начале 30-х гг. приток евреев
в Москву и Ленинград превышал общий приток мигрантов, то в 1933—1939 гг.
его интенсивность стала ниже, чем у остального населения (табл. 2). Теперь
стала преобладать миграция крестьян, готовых завербоваться на любые, в
том числе тяжелые строительные и неквалифицированные работы в городе,
только чтобы выбраться из колхозов. Возможно также, что предшествующая
еврейская миграция к тому времени «вымыла» из местечка мобильную часть
населения и исчерпала себя.
Таблица 2. Еврейское население Москвы и Ленинграда, 1920—1939 гг.
Годы
Москва
Ленинград (Петроград)
Число
% во всем
населении
Число
% во всем насе¬
лении
1920
28 263
2,7
25 453
3,34
1923
86 171
5,6
52 347
4,89
1926
131 244
6,5
84 480
5,24
1933
224 000
6,6
186 019
6,7
1939
250 181
6,05
201 542
6,31
(по: Freitag. Nachstes Jahr in Moskau! S. 81, 83; Бейзер. Евреи Ленинграда.
1917-1939. С. 360)
/93/
В 20-е гг. во многих местечках евреи составляли большинство. Однако в
1939 г. таких мест осталось совсем немного 14. Сказался как отъезд евреев, так и
массовое переселение в местечки бывших крестьян.
3. ВЕРТИКАЛЬНАЯ СОЦИАЛЬНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ
Как показал Мордехай Альтшулер, в межвоенные годы евреи имели очень
высокие показатели вертикальной мобильности. Происходил их массовый
переход от традиционных занятий торговлей и ремеслом к службе в государ¬
ственных учреждениях. За период между 1926 и 1939 гг. процент служащих
среди евреев Украины и Белоруссии вырос в три раза, составив к концу 30-х
гг. половину всех работавших евреев. По этому показателю евреи значительно
опережали остальных горожан 15.
Категория «советские служащие» была очень общей. Значительная часть
евреев-служащих на Украине и в Белоруссии и чуть меньше в РСФСР были
приемщиками, учетчиками, заготовщиками, кладовщиками, мелкими кон¬
торскими служащими и т.д., и их положение никак нельзя было назвать при¬
вилегированным. Однако и в социально продвинутых группах населения
евреев становилось все больше. Так, среди работников партийно-политиче¬
ского и советского аппарата доля евреев по сравнению со всем городским
населением оказалась в 2,1 раза выше. При этом в численно небольшой
группе управленцев союзного, республиканского и областного уровня Бе¬
лоруссии, Украины и РСФСР представительство евреев оказалось соответ¬
ственно 38,2%, 31,8% и 9,7% от всех работников. Должности нижнего управ¬
ленческого уровня в сельских райкомах партии и райисполкомах занимали
выходцы из крестьянской среды.
В целом общая численность евреев среди руководителей (от директора
магазина до члена ЦК ВКП(б)) по этим трем республикам составила около
134 тыс. человек, или 16,4% от всего числа самостоятельных евреев, отнесен¬
ных к категории служащих.
Доля евреев в чуть менее многочисленной, но в весьма значимой груп¬
пе квалифицированных работников промышленности, юриспруденции,
медицины, науки и образования была особенно высока — 11,4% от всех ев¬
реев-служащих. Среди инженеров присутствие евреев превысило долю всех
работавших в этих областях в городском населении в 3,3 раза, среди юри¬
стов — в 4 раза, среди врачей, дантистов и фармацевтов — в 6,2 раза.
Значительное присутствие евреев в этих слоях населения было в большой
степени отражением их высокого образовательного уровня: по численности
людей с высшим образованием в 1939 г. (57,0 человек на тысячу населения)
/94/
евреи оказались наиболее образованной этнической группой. Только нахо¬
дившиеся на втором месте городские чехи и словаки приблизились вплотную
к евреям, в то время как этнические группы, среди которых жило большин¬
ство евреев, — городские русские, украинцы и белорусы — много им усту¬
пали. Доля евреев среди всех студентов составила в Белоруссии, Украине и
РСФСР — 24,9%, 21,2% и 11,1% соответственно16. Еще более важным инди¬
катором социальных амбиций более широких слоев еврейского населения
стали высокие показатели их среднего (полного и неполного) школьного об¬
разования. И тут евреи в 1939 г. оказались наиболее образованной этнической
группой населения; на тысячу евреев в возрасте 14 лет и старше приходилось
358 человек со средним образованием, что почти в 3,5 раза превышало этот
показатель для всего населения СССР 17.
Такой успех стал возможен в значительной степени благодаря их социо¬
культурным особенностям, сложившимся на протяжении поколений, а также
советской социальной и национальной политике. В традиционном еврей¬
ском обществе религиозно образованный человек являлся образцом, кото¬
рый родители стремились воспроизвести в своих детях, а само образование,
как показал Шауль Штампфер, служило одним из факторов формирования
неформального социального статуса 18. Во второй половине XIX и в XX веках
этот взгляд распространился и на светское образование, которое, однако, рас¬
сматривалось традиционными родителями как средство достижения матери¬
ального успеха, а не религиозно-национальный идеал. Когда в советское вре¬
мя перед евреями открылась возможность карьеры в ранее закрытых сферах,
многие еврейские родители стали связывать образование детей с их жизнен¬
ным успехом 19.
Для многих евреев служба стала заменой торговли. Рекомендованные
властями «продуктивные» занятия (ремесло, сельское хозяйство, физическая
работа на предприятиях) в глазах многих из них оставались не престижны¬
ми, в то время как превращение в служащих воспринималось как социальный
подъем, даже если такая служба недостаточно оплачивалась.
То, что в традиционном еврейском обществе отсутствовало обязательное
наследование профессии родителей, и дети, соизмеряясь со своими возмож¬
ностями, потребностями рынка труда и принятыми представлениями 20, сами
выбирали себе сферу занятости, также снижало психологические проблемы
при переходе в новые сферы. Точно так же многолетний опыт пребывания в
зоне свободного рынка способствовал их мобильности. Участие в рискован¬
ных коммерческих операциях было среди торговцев-евреев более распростра¬
ненным явлением, чем среди их русских коллег. В отличие от крестьян, эконо¬
мически связанных с землей и с недоверием относившихся ко всему, что могло
нарушить привычный сельский цикл занятости, евреи были готовы перейти в
/95/
малознакомую область, как в географическую, так и профессиональную, и в
результате выигрывали как группа.
Кроме того, партийный тезис, что русские должны компенсировать дру¬
гим этническим группам их прежнее «угнетенное» положение, создавал с
1923 г. до середины 30-х годов идеологический базис для усиления вертикаль¬
ной мобильности национальных меньшинств, в том числе евреев: нежелание
принять представителя нацменьшинств на должность или его увольнение
могло быть расценено представителями власти как проявление «великодер¬
жавного русского шовинизма», считавшегося в этот период главной опасно¬
стью в сфере национальной политики. Успеху многих евреев, видимо, также
способствовала потребность доказать себе и представителям иных этносов,
что их отставание как провинциалов и представителей нацменьшинства — ре¬
зультат существовавших до революции законодательных ограничений.
Изменение политики с середины 30-х годов и ставка на советский патри¬
отизм привели к переориентации властей на преимущественную поддержку
представителей титульных наций (в первую очередь русских) и означали от¬
мену «исправляющей дискриминации» для национальных меньшинств.
В ходе массовых репрессий 1936—1938 гг. значительная часть старой ком¬
мунистической управленческой элиты была заменена новым сложившимся
уже в советских условиях слоем молодых и образованных функционеров, без¬
оговорочно преданных режиму. В репрессированной элите были сильны по¬
зиции этнических меньшинств, в то время как среди пришедшего им на смену
молодого поколения было много представителей титульных национально¬
стей, готовых потеснить всех, кто раньше, чем они, оказался в сфере прес¬
тижных профессий либо претендовал на высокие должности. Вместе с тем
удаление национальных меньшинств, в том числе евреев, не было самоцелью
«большого террора»; исключение составили «инонациональности» — мень¬
шинства, чьи основные этносы жили за пределами СССР (поляки, немцы,
латыши и др.), аресты которых проходили в большой степени в рамках «этни¬
ческих» операций НКВД. В связи с этим можно предположить, что процент
евреев в высших и средних слоях управленцев после волны массовых репрес¬
сий снизился.
Это хорошо видно на примере «чисток» в руководстве самого НКВД, хотя
данные по этому специфическому ведомству вряд ли точно отражают измене¬
ния во всей элите. В годы массового террора численность евреев и их доля в
руководящем составе НКВД значительно сократилась; если в июле 1934 г., мо¬
мент создания комиссариата, в нем было 37 евреев (38,9% от всего числа «че¬
кистов» этого уровня), то к 1 января 1940 г. — 6 (3,5%). В отличие от «инона¬
циональностей» евреи полностью удалены не были, хотя наиболее значимые
должности начальников «оперативных» отделов Главного управления госу¬
/96/
дарственной безопасности (разведка, контрразведка, секретно-политический
отдел и т.д.) или стратегически важных местных управлений заняли славяне и
представители народов Кавказа 21. Не происходило тотального удаления евре¬
ев и из армейского руководства: в годы террора было репрессировано около
180 евреев, бывших на должностях генеральского уровня, однако в 1940 г. на
должности генеральского уровня было вновь назначено 26 евреев 22.
О том, что массового удаления евреев в эти годы не было, свидетельствуют
сведения о более широкой и потому более представительной группе советской
элиты — данные о научных работниках: в 1939 г. евреев-ученых насчитывалось
порядка 16,5 тыс. человек. При этом имелась, видимо, значительная часть ев¬
реев как в точных науках, так и в областях, связанных с идеологией. Они охот¬
но шли в эту престижную и ранее закрытую для них область — с 1926 по 1939
гг. численность евреев-ученых в СССР возросла в 12,7 раз, значительно пре¬
высив рост общей численности ученых — всего в 8 раз. Евреи начали массово
приходить в науку раньше, чем другие этнические группы: их максимальный
наплыв пришелся на годы первой пятилетки, в то время как неевреи стали
активно приходить в эту сферу во второй половине 30-х годов. Рост конку¬
ренции хотя и снизил участие евреев (с 17,6% от общей численности ученых в
1936 г. до 14,8% в 1939-м), не означал их вытеснения — даже в 1947 г., накануне
начала антисемитской кампании, доля евреев среди ученых составила 18,0%
(абсолютная численность евреев среди научного персонала достигла тогда
26,2 тыс. человек) 23.
Выбор евреями профессии в значительной степени был неслучаен. Даже
среди молодого поколения сохранялась предрасположенность к принятым, а
следовательно, и престижным в еврейской среде занятиям. Во второй поло¬
вине 20-х годов студенты-евреи в большей степени, чем неевреи, были пред¬
ставлены в медицине, экономике, музыке и искусстве, и, наоборот, агрономия
оставалась наименее привлекательной областью, несмотря на усилия властей
и общественных организаций по популяризации земледельческого труда сре¬
ди евреев.
Еще в большей степени предпочтение прежде принятым занятиям по¬
казывали социально менее успешные слои населения — рабочие и кустари
(в 1939 г. они составили соответственно 25,4 и 14,3% от всего работавшего ев¬
рейского населения), и это несмотря на политику властей, направленную на
разрушение традиционно сложившегося среди национальных меньшинств
распределения сфер занятости. После того как в конце 20-х гг. власти уси¬
лили давление на частный сектор и в начале 30-х гг. запретили патентован¬
ную торговлю, частный сектор экономики значительно сократился. Многие
кустари оказались на государственных фабриках и в советских учреждени¬
ях, другие были вынуждены объединиться в кооперативы, в которых уси¬
/97/
лился экономический и идеологический контроль. Тем не менее все годы
сохранялся кустарный частный сектор — в 1939 г. доля некооперированных
кустарей среди всех кустарей-евреев на Украине и в Белоруссии составляла
18,4%24, причем при любом послаблении экономической политики в отно¬
шении некооперированных кустарей происходил отток людей из коопера¬
тивного сектора в частный.
Нередко евреи-кустари, земледельцы, извозчики и даже члены профсо¬
юзов занимались непатентованной торговлей. В период всеобщего дефици¬
та продуктов и товаров 1930-х гг. такая торговля стала поведенческой нормой
значительной части городского населения, как евреев, так и неевреев.
4. ПЕРЕМЕНЫ В ДЕМОГРАФИЧЕСКОМ ПОВЕДЕНИИ
ЕВРЕЙСКОГО НАСЕЛЕНИЯ
В межвоенный период возникли существенные различия в половозраст¬
ной структуре еврейского населения в регионах их нового и традиционного
проживания. Отъезд молодежи приводил к увеличению удельного веса сред¬
них и старших возрастных групп среди евреев местечек. И, наоборот, в боль¬
ших городах возрастал процент евреев основного трудоспособного возраста
(20—49 лет): в 1939 г. в РСФСР он был выше, чем на Украине и в Белоруссии
(соответственно 55,4%, 48,0% и 42,0%)25.
Общее превышение численности женщин над мужчинами как результат
потерь в годы Первой мировой и Гражданской войн было характерно и для
еврейского населения. Региональные различия в распределении населения по
половому признаку в межвоенные годы усилились благодаря более активному
участию мужчин в миграциях на дальние расстояния, в то время как женщи¬
ны предпочитали оставаться в сравнительной близости от места исхода. Это
стало одной из причин столь существенного превышения в 1939 г. численно¬
сти еврейских женщин над мужчинами в тех областях бывшей «черты», где не
было крупных городов: в группе 20—49 лет в «местечковых» областях на 1000
мужчин приходилось 1330 женщин, в то время как в крупных городах — 120026.
Евреи больших городов, особенно Москвы и Ленинграда, адаптировали
модели поведения, ставшие доминирующими в послевоенные десятилетия 27.
Идеал прежних поколений евреев, заключавшийся в том, что муж учит Тору,
а жена ведет семейный бизнес, уже в начале XX в. был далек от действитель¬
ности; большинство евреек, как и всех городских женщин, не работали. Те¬
перь же в больших городах процент работавших евреек повысился 28, хотя в
целом занятость женщин оставалась существенно ниже, чем мужчин, как в
годы НЭПа, так и в 30-е гг.29
/98/
Рождаемость в больших городах существенно снизилась. В 1939 г. в Мо¬
скве, Киеве, Ленинграде, Одессе и Харькове на каждую тысячу еврейских
женщин 20—49 лет приходилось только 399 детей в возрасте 0—8 лет, в то время
как этот же показатель в «местечковых» («традиционных») областях был 671,
т.е. на 68% выше30. По выборочным данным, в 1936 г. общий коэффициент
рождаемости составил в Белоруссии 23,7, на Украине — 19,5 и в РСФСР —
15,8 на тысячу евреев31. В то же время в местечках по-прежнему нередки были
молодые семьи с четырьмя детьми.
Снижение рождаемости в большом городе было лишь отчасти связано с
записью ряда детей от смешанных браков как неевреев 32. Тяжелые бытовые
условия (проживание в перенаселенных коммунальных квартирах, нормиро¬
вание продуктов, низкие доходы) также мало способствовали ее росту. Все же
можно предположить, что определяющим было принятие евреями-мигранта¬
ми норм демографического поведения большого города со сравнительно низ¬
кими показателями рождаемости.
Выборочные сведения о показателях смертности свидетельствуют о зна¬
чительном ее снижении в межвоенные годы и о выгодном отличии в этом
отношении евреев от остального населения 33. Наряду с сохранявшимися со¬
циокультурными правилами повседневной жизни на снижение уровня смерт¬
ности влияло улучшение условий жизни и более качественное медицинское
обслуживание в городах. В 1936 г. общий коэффициент смертности среди ев¬
реев в РСФСР составил 8,7 на тысячу, на Украине — 9,7 и в Белоруссии — 11,6,
в то время как по официальным данным 1935 г. для всего населения СССР
он составлял 16, а по современным оценкам для этого периода — 21 для всей
страны и 23,6 — для РСФСР 34. Марк Тольц показал, что у советских евреев
«современные» черты демографического поведения проявились раньше, чем
у окружающего населения 35.
В межвоенные годы возраст евреев при вступлении в первый брак был су¬
щественно выше, чем у окружающего населения, и эта тенденция была более
выраженной. Если в традиционном еврейском обществе ранние браки были
престижными, распространенными среди ученых и богатых слоев населения,
то уже в конце XIX в., когда для подтверждения статуса появились другие спо¬
собы (общее образование, недвижимость в центральной части города, прожи¬
вание в крупных городах и т.д.), они утратили свое значение. Средний возраст
вступления евреев в брак сначала сравнялся с соответствующим показателем
у неевреев (также довольно низким в сравнении с Западной Европой), а за¬
тем продолжал расти 36. Это было связано с урбанизацией и повышением об¬
разовательного уровня. Все чаще не родители, а сами молодые люди выбирали
себе брачных партнеров, что также затягивало принятие решения. К тому же
распространенные среди советской молодежи и студентов «революционные»
/99/
взгляды о буржуазности брака, о мещанской морали вели к ослаблению веры
в неразрывную связь брачного, сексуального и прокреативного поведения, о
чем свидетельствовал рост численности детей, родившихся вне официального
брака. Тем более что новый Кодекс о браке 1926 г. уравнял права состоявших
и не состоявших в зарегистрированном браке, что сделало официальный брак
и вовсе необязательным 37.
В 1939 г. вне брака оказалось гораздо больше евреев, чем неевреев. Так, в
возрастной когорте 20—39 лет на 674 женатых мужчин-евреев приходилось 735
женатых неевреев (из расчета на 1000 человек), а на 695 замужних евреек —
764 неевреек. Причем число холостых и незамужних евреев в крупных городах
значительно превышало «местечковый» показатель 38.
Еще одним примером демографического опережения евреев стали разво¬
ды. В традиционном еврейском обществе развод не был экстраординарным
явлением; формальные основания для него были заложены в религиозном за¬
коне и подробно рассмотрены в его толкованиях. В отличие от этого в тради¬
ционном православном обществе разводы однозначно осуждались церковью
и встречались крайне редко. Вместе с тем фактически и среди евреев разводы
были редки за исключением более зажиточного и образованного населения. В
случае развода женщине трудно было снова выйти замуж. В конце XIX и на¬
чале XX века число официальных разводов у евреев даже сократилось 39, но в
межвоенные годы вновь увеличилось. Последнее явление было связано с ли¬
берализацией советского брачного законодательства и с трансформацией все¬
го общества. Кроме того, финансовая независимость женщин укрепилась, и
экономические факторы, удерживающие ее от развода, ослабли. Новое зако¬
нодательство максимально упростило процедуру развода — достаточно было
его оформления в ЗАГСе, и в случае отсутствия взаимных претензий не тре¬
бовалось решение суда. Только в середине 30-х гг., когда контроль государства
над личностью усилился, были приняты жесткие меры по формальному упро¬
чению семьи, а аборты запрещены (1936 г.). Если в более традиционных Бе¬
лоруссии и Украине показатель разводов у евреев в 1939 г. составлял 200—300
разводов на 1000 заключенных браков, то в Ленинграде — 300—400 на 1000, и
это при том, что некоторая часть населения в больших городах вовсе не реги¬
стрировала свои браки. В конце 30-х гг. еврейская семья в целом была менее
стабильной, чем нееврейская 40.
До революции, когда браки были только религиозными, путь к смешан¬
ному браку для еврея лежал через крещение. После революции вопрос о вы¬
боре партнера стал вопросом этнической/религиозной самоидентификации.
В 30-е гг., особенно в больших городах, смешанные браки как среди мужчин,
так и среди женщин стали распространенным явлением. В Ленинграде и
Харькове в конце 30-х гг. доля смешанных браков у евреев составила 37,0% для
/100/
мужчин и 26,7% для женщин, что более чем в два раза превышало показатели
в Винницкой, Житомирской, Каменец-Подольской областях и Молдавской
АССР (11,4% для мужчин и 10,0% для женщин)41. Определенное влияние на
вступление в брак с неевреями имел и демографический фактор: во всех воз¬
растных группах существовал значимый перевес незамужних женщин над не¬
женатыми мужчинами.
В местечке тот, кто тяготился традиционным образом жизни, либо шел на
конфликт с большинством, либо должен был покинуть местечко. В большом
городе анонимность человека многократно возрастала. Сведения о частной
жизни рядового человека, даже жителя общежития или коммунальной квар¬
тиры, редко выходили за рамки его непосредственного места проживания или
работы. Кроме того, в большом городе само понятие быть «таким как все»
приобретало противоположный смысл; общественное мнение толкало чело¬
века к выбору «современного» поведения взамен «традиционного». Сам факт,
что значительная часть евреев, даже в больших городах, придерживалась мо¬
ноэтнического брака, свидетельствовал о сохранении достаточно сильной эт¬
нической самоидентификации (как, впрочем, и у русских, также с недоверием
относившихся к бракам с евреями), несмотря на урбанизацию. В эти годы эн¬
догамный брак хотя и означал частичную потерю национально-религиозной
идентичности, был скорее переходом в нейтральную «внеэтническую» сферу
и признаком современного поведения, чем осознанным выбором чужой груп¬
пы. Накануне Второй мировой войны наиболее привержены моноэтническо¬
му браку оставались евреи Белоруссии, в то время как наивысший процент
смешанных браков приходился на евреев РСФСР.
5. НОВЫЕ ПРАВИЛА ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ
Выбор языка служил индикатором предпочтения типа культуры, с кото¬
рой человек хотел себя отождествлять, и показателем его готовности интегри¬
роваться в общую среду. Поэтому во время переписи 1939 г. многие говорив¬
шие на идише взрослые евреи указывали в качестве родного языка русский,
украинский, белорусский и т.д. Наименьший процент указавших на идиш как
на родной язык был в РСФСР — 26,4%, потом шла Украина — 45,3% и затем
Белоруссия — 55,0%42. Родители часто старались отдать своих детей учиться в
нееврейские школы. Ориентация на нееврейский (обычно русский) язык ука¬
зывала также на высокий уровень их социальных амбиций — стремление к
успеху в большом обществе.
Однако приверженность русскому языку или русской культуре сама по
себе не означала отказа от еврейской традиции. В провинции сложился но¬
/101/
вый тип еврея, адаптированного к советским условиям. С одной стороны, он
осваивал знания, необходимые для успешной карьеры, с другой, сохранял на¬
ционально-религиозные ценности, связывавшие его со старшим поколением.
Видимо, население недостаточно сознавало глубокое внутреннее противоре¬
чие, заложенное в таком «дуализме».
На переписи 1937 г. только 10,4% взрослых евреев указали, что они явля¬
ются религиозными. Все-таки можно предположить, что официальная статис¬
тика не отражала реального положения вещей. В отличие от Запада, где отход
от традиции есть результат добровольного выбора человека, в Советском Со¬
юзе на его выбор влияла жесткая антирелигиозная политика властей. Поэтому
сам термин «религиозность» советских людей должен пониматься иначе, чем
в других странах. В 30-е гг. нормы традиционной религиозной жизни, прежде
широко распространенные, стали трудно выполнимы, а часто невозможны
в советском обществе. Так, соблюдение заповеди субботнего отдыха грозило
увольнением людям, пришедшим в государственную сферу. Кроме того, лю¬
бое публичное проявление религиозности расценивалось властями и близкой
к власти частью населения как признак отсталости, а то и как знак недоста¬
точной лояльности. Уже в силу этого публичное соблюдение даже отдельных
элементов религиозной традиции превращалось в противостояние официаль¬
ной идеологии. Поэтому традиция сохранялась в основном в семейной сфере,
причем чаще в местах, где евреи жили компактно, особенно среди более тра¬
диционного в социальном плане нееврейского населения.
У евреев существовало несколько стратегий приспособления. На одном
полюсе находились те, кто старался максимально интегрироваться в общую
среду, уйти от любых признаков, указывавших на их происхождение, в основ¬
ном это были жители крупных городов. На другом — сравнительно большой
слой евреев, как правило, представителей старшего поколения, кто строго
придерживался религиозных норм. Между этими двумя группами находилось
большинство, имевшее довольно запутанную этническую/религиозную само¬
идентификацию. Часть из них видела в своей этнической принадлежности
данность, не имевшую в советских условиях особого значения. Они не при¬
держивались, во всяком случае, в публичной сфере правил традиционной жиз¬
ни, но не считали нужным и скрывать, что они евреи. Национального «ней¬
тралитета», а возможно, и более выраженных форм национального сознания
придерживалась даже часть высокопоставленных советских функционеров,
причем не только тех, кто был связан с Евсекцией. Например, среди руковод¬
ства НКВД середины 30-х гг. было немало евреев, сохранявших традицион¬
ные имена, в сочетании с фамилиями однозначно указывавшие на еврейское
происхождение их носителей: Израиль Плинер, Израиль Леплевский, Абрам
Слуцкий, Зальман Пассов, Нафталий Френкель и др.43
/102/
Еще тесней была связь с еврейской традицией у менее успешных в соци¬
альном плане жителей бывшей «черты». В местечках еврейские имена, хотя
нередко в «облагороженном» виде, соответствовавшем русской библейской
форме, — Израиль, Моисей, Исаак, Соломон, довольно часто давали детям
даже во второй половине 30-х гг. Различным могло быть отношение к исполь¬
зованию языка идиш в повседневной жизни и к идее поддержки культуры на
идише, к самой возможности национальной еврейской жизни в СССР, к соб¬
людению религиозных правил. При этом черты нового и старого быта могли
сочетаться, а само поведение евреев нередко было нелогичным: те, кто нару¬
шал субботу, мог соблюдать праздники; те, кто не соблюдал кашрут вне дома,
мог придерживаться его в рамках семьи и т.д.
Определенная приверженность еврейскому прошлому среди мигрантов в
крупных городах сохранялась благодаря «земляческим связям» — новые го¬
рожане помогали своим новоприбывшим родственникам и знакомым подыс¬
кать квартиру, найти работу, советовали, в какой вуз или техникум следует по¬
ступить учиться. Эти отношения поддерживались и возобновлялись благодаря
вновь прибывавшим из местечек, в особенности немолодым евреям, стремив¬
шимся воссоздать привычную для них среду общения. Причем влияние этих
консервативных людей ощущали даже родившиеся в большом городе; через
них (как и во время посещения местечек) городские дети и подростки знако¬
мились с элементами традиции, национальной кухней, разговорным языком
идиш. Хотя значительная часть молодежи нередко стеснялась «местечково¬
го» поведения старших членов семьи, уже само присутствие родственников
сказывалось на их самоидентификации. Не менее важным было и то, что со¬
циализация многих еврейских подростков в школе происходила среди себе
подобных. Это касалось не только провинциальных городов бывшей «черты»,
где даже в общих школах доля евреев была высока, но и крупных центров. В
Москве и Ленинграде многие приезжие евреи селились в центральных райо¬
нах, а их дети оказывались в одних школах, дружили и общались друг с другом.
Различия в повседневном поведении евреев и неевреев в городах сокра¬
щались, так как новоприбывшие подстраивались под современный городской
стиль. В первую очередь изменения коснулись внешнего вида мигрантов. В
провинции 30-х гг. схожесть одежды определялась всеобщим дефицитом то¬
варов: население носило то, что было способно приобрести в магазинах или
распределителях, либо на «черном рынке»44. В городе возможности выбора
одежды были гораздо шире.
То же касалось и досуга. Крупный город давал возможности как для «эли¬
тарного» проведения времени в театрах, на концертах, в музеях, на лекциях,
так и для более «массового» времяпрепровождения в кинотеатрах, на танцах,
в заводских клубах и т.д. В то же время даже в сравнительно крупных местеч¬
/103/
ках главным развлечением жителей, особенно молодежи, оставались вечер¬
ние прогулки вдоль центральной, часто единственной мощенной улицы (на
остальных весной и осенью была непролазная грязь), которые заканчивались
просмотром кинофильма, причем выбор лент был весьма ограничен. Поэто¬
му любое «культурное мероприятие», способное внести новизну в довольно
однообразную жизнь местечка, привлекало население. В 20-е гг. у одних и тех
же людей успехом могли пользоваться и устраиваемые молодежью антирели¬
гиозные буффонады, и концерты приезжих канторов в синагогах 45. Приход
евреев на антирелигиозное представление не означал их одобрения борьбы с
религией, подобно тому, как посещение комсомольцами концертов канторов
в синагоге вовсе не служило показателем их религиозности. В небольших го¬
родах и местечках коллективной формой досуга стало прослушивание радио¬
передач, собиравшее вокруг приемников жителей окрестных дворов. Чтение
книг и газет при возросшей грамотности населения стало распространенным
индивидуальным времяпрепровождением.
Важным новым элементом повседневной жизни в большом и даже сред¬
нем городе становилось посещение мест общественного питания, что для
евреев создавало отдельную проблему соблюдения кашрута. Проблема стала
особенно острой в 30-е гг., после того как исчезли частные рестораны и за¬
кусочные, прекратилась официальная продажа кошерного мяса у частников и
в кооперативной сети, а общий дефицит продуктов не позволял народу быть
разборчивым в выборе пищи. Даже в средних городах бывшей «черты», в ко¬
торых население оставалось относительно традиционным, многие рабочие и
служащие вынуждены были пользоваться некошерными, сравнительно деше¬
выми обедами в заводских столовых, хотя дома они ели кошерную пищу.
Далеко не все новые мигранты были готовы мгновенно и полностью от¬
казаться от своих традиционных представлений и во всем придерживаться
новой городской нормы: даже в коммунальных квартирах евреи могли справ¬
лять пасхальный седер или разделять мясную и молочную посуду. Вместе с тем
сфера публичного соблюдения религиозных правил значительно сократилась.
В городских семьях, в которых хранили еврейские религиозные предметы, их
нередко предпочитали прятать от посторонних, в то время как у более кон¬
сервативного населения местечек этого не делали, и их дома выглядели как
прежде, до революции.
И все же массовый приезд традиционных евреев в города на протяжении
всего межвоенного периода способствовал сохранению интереса к еврейской
культуре как традиционной, так и современной; более того, это прошлое под¬
талкивало часть из них к непосредственному участию в формировании этой
современной еврейской культуры. Благодаря постоянным волнам мигрантов,
замедлялся общий ход аккультурации в русской и тем более в украинской или
/104/
белорусской культурах. Это явление было характерным, например, для Мин¬
ска, столицы Советской Белоруссии, нового центра современной культуры на
идише в межвоенные годы46. Конечно, перемены среди мигрантов происхо¬
дили намного быстрее, чем среди тех, кто остался в местечке, и совсем не обя¬
зательно, что большинство евреев городов гордились своим прошлым; скорее
наоборот, многие стеснялись его, рассматривая как несовременное. И все-
таки им не надо было объяснять, что такое традиционная еврейская жизнь
и чем они отличаются от своих соседей. Еще в большей мере это «прошлое»
присутствовало в местечке. Несмотря на произошедшие перемены еврейское
местечко, как социокультурное явление просуществовало до советско-гер¬
манской войны и исчезло вместе с большинством своих жителей лишь в годы
Холокоста 47.
* * *
В межвоенные годы значительная часть наиболее мобильного в социаль¬
ном плане еврейского населения оказалась вне бывшей черты оседлости, в ос¬
новном в крупных городах. Многие евреи заняли позиции в слое управленцев
и среди специалистов с высшим образованием. Их успеху способствовала как
эмансипация евреев в феврале 1917 г., так и советские меры, направленные на
интенсивную модернизацию всего общества, а также на поддержку этничес¬
ких меньшинств на протяжении большей части данного периода.
В СССР не было ни одной другой численно значимой этнической груп¬
пы, в которой абсолютное большинство населения находилось бы в городской
сфере занятости, поэтому оценить, насколько успех евреев был уникален, не¬
возможно. Вместе с тем существовавшие в еврейской традиционной среде
представления и правила поведения, такие как уважение к учености, склон¬
ность к миграциям, отсутствие обязательного наследования профессии, го¬
товность к риску, способствовали социальному продвижению значительной
части евреев.
В ряде характерных для урбанизации демографических процессов, та¬
ких как снижение рождаемости и смертности, повышение среднего возраста
вступления в брак и процента разводов, евреи, в особенности жители круп¬
ных городов, опережали остальное население. Отчасти это было связано с
тем, что евреи были лучше образованы, чем остальное население, и поэто¬
му стремительно модернизировались. Вместе с тем многие социокультурные
черты еврейского традиционного общества (низкая младенческая смертность
и легитимность разводов) способствовали этим изменениям. Евреи не только
принимали правила поведения в большом городе, но, войдя в городскую эли¬
ту, активно влияли на формирование этих новых правил. При этом половина
еврейского населения оставалась проживать в небольших городах и местечках
бывшей черты оседлости, где их модернизация, советизация и аккультурация
/105/
ЧАСТЬ 2 / УРБАНИЗАЦИЯ, СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ, СОВЕТИЗАЦИЯ
проходили сравнительно медленно. Да и в больших городах «следы» местеч¬
кового прошлого, которые во многом формировали этническое сознание ев¬
реев, существовали еще долго в их памяти и стали вновь востребованы в из¬
менившихся обстоятельствах.
1 Демографическая модернизация России, 1900—2000 / Под ред. А. Вишневского.
М.: Новое издательство, 2005. С. 86.
2 Altshuler М. Mendelsohn Е. Yehadut brit hamoatsot vepolin bein milkhamot haolam:
Nituakh hashvaati // Yiyunim beyahadut zmaneinu, mugashim lemoshe devis. Jerusalem:
The Hebrew University of Jerusalem, 1984. P. 53-64; Mendelson E. The Jews of East Cen¬
tral Europe between the World Wars. Bloomington: Indiana University Press, 1983. P 11-84,
213-254.
3 Stampfer Sh. Patterns of Internal Jewish Migration in the Russian Empire // Jews and
Jewish Life in Russia and the Soviet Union / Ro’i Y. (ed.). (Ilford, Essex: Franc Cass, 1995).
P 37-38.
4 О выборе современной культуры до революции см.: Nathans В. Beyond the Pale.
The Jewish Encounter with Late Imperial Russia. Berkley: University of California Press,
2002.
5 Goldin S. Deportation of Jews by the Russian Military Command, 1914-1915 // Jews
in Eastern Europe 1 (41), 2000. P. 58-59.
6 Kulischer E. M. Jewish Migrations: Past Experience and Post- War Prospects. New
York: American Jewish Committee, 1943. P. 24—25; Tartacower A., Grossman K. The Jewish
Refugee. New York: Institute of Jewish Affairs, 1944. P. 23.
7 Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust: A Social and Demographic Pro¬
file. Jerusalem, 1998. P. 35—36.
8 Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust. P. 123-124,178, 310; Бейзер M.
Евреи Ленинграда. 1917—1939. Национальная жизнь и советизация. М.; Иерусалим:
Мосты культуры —Гешарим, 1999. С. 21; Freitag G. Nächstes Jahr in Moskau! Die Zu¬
wanderung von Jüden in die sowjetische Metropole 1917—1932. Göttingen: Vandenhoeck &
Ruprecht, 2004. P. 133-137.
9 О лишенцах см. Alexopoulos G. Stalin’s Outcasts. Aliens, Citizens, and the Soviet
States, 1926—1936. Ithaca: Cornell University Press, 2003; Добкин А.И. Лишенцы // Зве¬
нья. Вып. 2. М.;СПб.: Феникс, 1992. С. 600—630.
10 Dekel-Chen J. Farming the Red Land, Jewish Agricultural Colonization and Local So¬
viet Power, 1924-1941. Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 2005. P. 206.
11 КОМЗЕТ — Комитет по земельному устройству трудящихся евреев при пре¬
зидиуме Совета национальностей ЦИК СССР — государственный орган, созданный
в 1924 г. с целью организации перевода еврейского населения к занятию сельским
хозяйством. Ликвидирован в 1938 г.; ОЗЕТ — Общество землеустройства еврейских
трудящихся — формально общественная организация, созданная в 1924 г. и предназ¬
наченная для оказания агитационной и организационной помощи при занятии сель¬
скохозяйственным трудом. Ликвидировано в 1938 г.
12 Shmeruk Kh. Hakibuts hayehudi vehahityashvut hahakla’it hayehudit bevelorusia ha-
sovietit (1918—1932). Jerusalem: The Hebrew University of Jerusalem, 1961. P. 77,125—126.
13 Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust... P. 11—12, 220.
/106/
14 Кантор Я. Национальное строительство среди евреев в СССР. М., 1934. С. 194—
199; Altshuler М. Distribution of the Jewish Population of the USSR 1939. Jerusalem: The
Hebrew University of Jerusalem, 1993. P. 20—41; Yidn in V.S.S.R. Minsk, 1929; Vaytsblit LI.
Di dinamik fun der yidisher bafelkerung in Ukraine far di yorn, 1897— 1926. Kharkov: Literatur
un kunst, 1930.
15 Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust... P. 144, 146, 311—316.
16 Ibid. P. 120, 125, 162, 168, 312-313.
17 Ibid.P. 107-110.
18 Stampfer Sh. ‘Heder’ Study, Knowledge of Torah, and the Maintenance of Social
Stratification in Traditional East European Jewish Society // Studies in Jewish Education.
1988. № 3. P. 271-289.
19 См. об этом Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust. P. 109.
20 Stampfer Sh. What Happened to the Extended Jewish Family? Jewish Homes for the
Aged in Eastern Europe // Studies in Contemporary Jewry. 1998. XIV. P. 128—131.
21 Zeltser A. Jews in the Upper Ranks of the NKVD, 1934—1941 // Jews in Russia and
Eastern Europe. 2004. № 1(52). P. 71, 79—90.
22 Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust... P. 155—156.
23 Konstantinov V. Soviet Jewish Scientific Personnel, 1920s—1980s: A Statistical Analy¬
sis // Jews in Eastern Europe. 2002. № 1—2 (47—48). P. 55, 75. На русском языке: Констан¬
тинов В. Еврейское население бывшего СССР в XX веке (Социально-экономический
анализ). Иерусалим, 2007. С. 225, 227.
24 Altshuler М. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust... P. 310.
25 Ibid. P. 49.
26 О моделях миграций евреев в XIX в., в том числе более активном участии муж¬
чин в дальних миграциях, см. Stampfer Sh. Patterns of Internal Jewish Migration in the
Russian Empire // Jews and Jewish Life in Russia and the Soviet Union / Ro’i Y. (ed.). Ilford,
Essex: Frank Cass, 1995. P. 38—42; Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust.
P.59,61.
27 Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust. P. 61-62; Tolts M. Ethnic¬
ity, Religion, and Demographic Change in Russia: Russians, Tatars and Jews // Evolution or
Revolution in European Population. 2. Contributed papers: Sessions I—IV. European Popula¬
tion Conference. Milano. 4-8 Sept. 1995, [1996]. P. 167-179.
28 Goldman W.Z. Women, the State and Revolution: Soviet Family Policy and Social Life,
1917—1936. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. P. 310—317.
29 Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust. P. 142-143; Бейзер M. Евреи
Ленинграда. С. 120; Население России в XX веке. Исторические очерки. М.: РОС¬
СПЭН, Т. 1. 1900-1939. С. 172.
30 Altshuler М. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust. P. 85—86.
31 Куповецкий M. Людские потери еврейского населения в довоенных (на сентябрь
1939 года) и послевоенных границах СССР в годы Великой Отечественной войны //
Отрицание отрицания, или Битва под Аушвицем: Дебаты о демографии и геополитике
Холокоста. М., 2008. С. 189.
32 Бейзер М. Евреи Ленинграда... С. 85.
33 Tolts М. Ethnicity, religion, and demographic change in Russia: Russians, Tatars and
Jews. P. 167.
/107/
34 Куповецкий М. Людские потери... С. 189; Демографическая модернизация Рос¬
сии... С. 263.
35 Tolts М. Ethnicity, Religion, and Demographic Change in Russia: Russians, Tatars and
Jews... P. 166— 167.
36 Shtampfer Sh. Hamashmaut hehevratit shel nisuei-boser bemizrah eiropa bemea ha-19
// Kovets mehkarim al yehudei Polin. Sefer lezikhro shel Paul Glikson. Jerusalem: The He¬
brew University of Jerusalem, 1987. P. 65—78.
37 Fitzpatrick Sh. The Cultural Front. Ithaca: Cornell University Press, 1992. P. 65-90;
Демографическая модернизация России... С. 73—75; Бейзер М. Евреи Ленинграда...
С. 85, 362.
38 Altshuler М. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust... P. 81-82; Население России
в ХХ в... С. 171.
39 О сокращении числа разводов в конце XIX — начале XX вв. см.: Freeze Chae
Ran Y. Jewish Marriage and Divorce in Imperial Russia. New England: Brandeis University
Press, 2002. P. 155-159, 242.
40 Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust... P. 78.
41 Ibid. P. 270-271.
42 Ibid. P. 274-277.
43 Петров Н.В., Скоркин K.B. Кто руководил НКВД 1934-1941. М.: Звенья, 1999.
44 Об экономике дефицита в СССР см. Осокина Е. За фасадом «Сталинского изо¬
билия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации,
1927-1941. М.: РОССПЭН, 1999.
45 О внимании властей к антирелигиозным буффонадам см. Shtemshis A. Soviet
and Kosher: Jewish Popular Culture in the Soviet Union, 1923—1939. Bloomington: Indiana
University Press, 2006. P. 82—93. О посещении концертов канторов см.: Зельцер А. Евреи
Советской провинции: Витебск и местечки, 1917-1941. М., 2006. С. 272.
46 Bemporad Е. Becoming Soviet Jews: The Bolshevik Experiment in Minsk. Blooming¬
ton: Indiana University Press, 2013.
47 О том, что местечко вплоть до войны сохраняло традиционные черты, см. под¬
робнее: Зельцер А. Евреи советской провинции...; VeidlingerJ. In the Shadow of the Shtetl:
Small-Town Jewish Life in the Soviet Ukraine. Bloomington: Indiana University Press, 2013.
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯБейзер M. Евреи Ленинграда. 1917—1939. Национальная жизнь и советизация. М.;
Иерусалим: Мосты культуры—Гешарим, 1999.
Демографическая модернизация России, 1900—2000 / Под ред. А. Вишневского.
М.: Новое издательство, 2005.
Зельцер А. Евреи советской провинции: Витебск и местечки. М.: РОССПЭН, 2006.
Константинов В. Еврейское население бывшего СССР в XX в. (Социально-эко¬
номический анализ). Иерусалим, 2007.
Куповецкий М. Людские потери еврейского населения в довоенных (на сентябрь
1939 года) и послевоенных границах СССР в годы Великой Отечественной войны //
Отрицание отрицания, или Битва под Аушвицем: Дебаты о демографии и геополитике
Холокоста. М.: Три квадрата, 2008. С. 179—203.
/108/
Altshuler M. Distribution of the Jewish Population of the USSR 1939. Jerusalem: The
Hebrew University of Jerusalem, 1993.
Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust, a Social and Demographic Profile.
Jerusalem: The Hebrew University of Jerusalem; Yad Vashem, 1998.
Bemporad E. Becoming Soviet Jews: The Bolshevik Experiment in Minsk. Bloomington:
Indiana University Press, 2013.
Dekel-Chen J.L. Farming the Red Land: Jewish Agricultural Colonization and Local So¬
viet Power, 1924—1941. New Haven: Yale University Press, 2005.
Freitag G. Nächstes Jahr in Moskau! Die Zuwanderung von Jüden in die sowjetische
Metropole 1917—1932. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2004.
Konstantinov V. Soviet Jewish Scientific Personnel, 1920s-1980s: A Statistical Analysis //
Jews in Eastern Europe. 2002. № 1—2 (47—48). P. 54—84.
Tolts M. Ethnicity, religion, and demographic change in Russia: Russians, Tatars and
Jews // Evolution or Revolution in European Population. 2. Contributed papers: Sessions I—
IV. European Population Conference. Milano. 4-8 Sept. 1995, [1996]. P. 167-179.
Veidlinger J. In the Shadow of the Shtetl: Small-Town Jewish Life in the Soviet Ukraine.
Bloomington: Indiana University Press, 2013.
Zeltser A. Jews in the Upper Ranks of the NKVD, 1934—1941 // Jews in Russia and
Eastern Europe. 2004. № 1 (52). P. 64—90.
2.2
СИОНИЗМ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ
В ПЕРИОД ОТ РЕВОЛЮЦИИ
ДО ВТОРОЙ МИРОВОЙ войны
Зива Галили
стория довоенного сионизма в Советском Союзе — это история
движения, всем отличавшегося от предшествовавшего ему си¬
онизма Российской империи — социальной принадлежностью
рядовых членов и руководства, организационной структурой
и формами деятельности, идеологическим фундаментом, на
который опиралась каждая из десяти организаций, работавших во имя сио¬
нистской идеи, и, наконец, взаимоотношениями этих организаций со Все¬
мирной сионистской организацией. Сионистское движение на территории,
подконтрольной советской власти, в первые послереволюционные десятиле¬
тия было настолько своеобразным, что можно определить его как «советский
сионизм». Это определение особенно подходит сионистским организациям,
называвшим себя социалистическими и, сознательно или бессознательно,
заимствовавшим современную им советскую риторику и практику. Впрочем,
оно приложимо и к организациям, считавшим себя убежденными и последо¬
вательными противниками советского строя, но, тем не менее, не избежав¬
шим влияния советской действительности, в условиях которой проходила их
деятельность, будь то в еврейской среде или в стране в целом.
Настоящая статья описывает развитие советского сионизма на протяже¬
нии ряда периодов, перечисляет факторы, повлиявшие на его формирование,
а также рассказывает об особенностях и судьбах каждой из десяти организа¬
ций, действовавших на советской территории в середине двадцатых годов,
когда сионистская деятельность достигла наибольшего размаха.
Прежде всего, рассмотрим факторы, повлиявшие на формирование со¬
ветского сионизма в идеологическом, практическом и оперативном плане.
/110/
В идеологическом плане (в самом широком смысле этого слова) советский
сионизм дрейфовал между двумя идеологическими полюсами, которые офор¬
мились в судьбоносном 1917 г.: национальной идеей и идеалами Октябрьской
революции, победившей под лозунгом пролетарского интернационализма.
Этот год стал годом наивысших достижений сионистского движения России.
Уже весной 1917 г. Временное правительство, сформированное после Фев¬
ральской революции, отменило все ограничения, установленные для евре¬
ев царским режимом, и предоставило всем гражданам России политическое
полноправие, включая свободу слова, собраний и печати. Среди групп, вос¬
пользовавшихся открывшимися возможностями, оказались многочисленные
нацменьшинства Российской империи, в том числе и евреи. На «еврейской
улице» между собой конкурировали различные идеологии, однако, в отличие
от кратковременного момента относительной свободы в разгар революции
1905 г., на этот раз победа осталась за сионистами. Волна сионистского во¬
одушевления в сочетании с интенсивной организационной и публицистичес¬
кой деятельностью привела к тому, что сионистская программа и идея воз¬
рождения ивритоязычной культуры проникли в каждый город и местечко.
Популярность сионизма достигла максимума после публикации Декларации
Бальфура, породившей почти мессианские надежды у евреев России. Таким
образом, русское еврейство вступило в советскую эпоху на пике националь¬
ного воодушевления 1.
На противоположном сионизму полюсе находились идеологии, ассоции¬
ровавшиеся с Октябрьской революцией, т.е. захватом власти большевиками,
выступавшими от имени пролетариата. Осенью 1917 г. Октябрьская револю¬
ция рассматривалась как начало всемирного исторического процесса, целью
которого являлось построение нового социалистического общества. Мно¬
гие полагали, что это, среди прочего, приведет к окончательному решению
еврейского вопроса, сделав неактуальным то, что предлагает сионизм. Вме¬
сте с тем у этой идеологии нашлись последователи и среди сионистов — как
тех, кто покинул советское государство в годы так называемой третьей алии
(1919—1923)2, так и тех, кто продолжал сионистскую деятельность в советской
России. Среди последних были и такие, кто отреагировал на победу больше¬
виков адаптацией идей социализма в сионизм, полностью или частично, и те,
кого революция оттолкнула. Последние видели в революционном марксизме
и монополии на власть, на которую претендовала коммунистическая партия,
опасность для демократии, а в практической деятельности Евсекции, погло¬
тившей часть социалистических еврейских партий, — угрозу существованию
еврейской национальности в целом и сионизму, в частности.
На программном уровне сионистским руководством всячески подчеркива¬
лась важность конкретной работы в Земле Израиля, что являлось отличитель¬
/111/
ной чертой русского сионизма с первых дней существования. Еще до Первой
мировой войны сторонники эмиграции и прежде всего те, кто смог уехать в
Палестину в эпоху «второй алии», поставили на повестку дня русского сиониз¬
ма подготовку олим (потенциальных иммигрантов) к условиям жизни и труда,
ожидающим их в Земле Израиля. Однако приоритетность подготовки олим в
программах всех советских сионистских организаций и предпочтение, кото¬
рое многие из них отдавали деятельности по объединению еврейских рабочих
и безработных, были, скорее, средством физического и национально-культур¬
ного выживания еврейского населения в первые годы советской власти.
Революция застала российское еврейство в сложном общинном и экономи¬
ческом положении, вызванном как общероссийским кризисом, так и массовым
выселением евреев прифронтовой полосы во внутренние районы империи, в
результате чего около полумиллиона человек лишились крыши над головой и
заработка 3. Гражданская война 1918—1920 гг. между большевиками и их внутрен¬
ними и внешними противниками углубила и преумножила трагические послед¬
ствия мировой войны. В ходе боевых действий районы компактного прожива¬
ния евреев на Украине, в Белоруссии и на юге России неоднократно переходили
из рук в руки и на длительные сроки оставались отрезанными от российского
экономического и политического пространства. Хозяйственная жизнь страдала
от большевистских реквизиций, ограничений торговли и других запретов. Из-
за массового проживания в районе боевых действий и политики военного ком¬
мунизма еврейские торговцы практически разорились; значительно пострадали
и ремесленники. Поскольку еврейское население состояло преимущественно
из представителей этих занятий, это означало, что его большая часть осталась
без средств существования. Ситуацию усугубила волна чудовищных погромов,
унесшая жизни десятков тысяч евреев, оставившая сотни тысяч без крыши над
головой и около трехсот тысяч сирот 4.
Окончание боевых действий не привело к разрешению глубокого обще¬
национального экономического кризиса, от которого жестоко страдала зна¬
чительная часть еврейского населения страны. 1922-1928 гг. известны как
период НЭПа — новой экономической политики, представлявшей собой ряд
последовательных мер, направленных на оздоровление советской экономи¬
ки, прежде всего восстановление нормального снабжения населения продо¬
вольствием посредством ослабления государственного контроля. Возмож¬
ности, которые НЭП открыл для частного предпринимательства в области
производства потребительских товаров и торговли между городом и деревней,
привели к возникновению городского и деревенского среднего класса, рас¬
полагавшего определенными средствами, а также к возрождению городской
культуры, на которую благоприятно повлияла некоторая либерализация в от¬
ношении общественной и культурной деятельности. В целом возникло ощу¬
/112/
щение, что жить стало легче. Перед евреями в это время также открылись не¬
виданные прежде возможности в передвижении, получении образования и
трудоустройстве. Это позволило многим из них переехать из местечек бывшей
черты оседлости в крупные города Украины, Белоруссии и Центральной Рос¬
сии, а там поступить в высшие учебные заведения или влиться в растущий
слой советских служащих. Однако экономическое положение еврейских масс,
оставшихся в бывшей черте оседлости, оставалось очень тяжелым. Хуже всего
приходилось еврейской молодежи, не обладавшей языковыми и культурными
навыками, чтобы поступить в вуз, и лишенной возможности зарабатывать 5.
Ситуация усугублялась тем, что многие евреи были объявлены «лишенцами»
(лишенными избирательного права), поскольку они использовали наемный
труд или являлись служителями культа, а, может быть, и потому, что местные
власти стремились уменьшить число еврейских избирателей, участвовавших в
выборах в местные советы. Лишение избирательного права было сопряжено
с потерей других существенных прав — например, лишенец не мог рассчиты¬
вать на получение среднего и высшего образования, на бесплатную медицин¬
скую помощь, на членство в комсомоле, а самое главное — он не мог встать на
учет на профсоюзной бирже труда.
На Украине и в Белоруссии описанная выше социально-экономиче¬
ская ситуация переживалась в контексте советской национальной политики.
В 1922 г. советская власть предоставила национально-культурную автономию
«территориальным» нацменьшинствам, а также приступила к осуществлению
политики «коренизации», в соответствии с которой языки территориальных
народов СССР стали активно использоваться органами власти, образования и
культуры советских республик, а представителям местной культурной элиты
были предоставлены определенные преимущества. Новая политика содей¬
ствовала также развитию образования и культуры на идише, а в местах ком¬
пактного проживания евреев на Украине и в Белоруссии некоторое время даже
существовали еврейские советы, и идиш использовался в судопроизводстве.
Вместе с тем одним из следствий политики коренизации стало вытеснение ев¬
реев с позиций, занимаемых ими в системе образования и в администрации
этих республик. Многим украинским и белорусским евреям советская нацио¬
нальная политика напомнила, насколько проблематичным является положе¬
ние евреев, пока они остаются нацменьшинством, лишенным территориаль¬
ной базы и национальных органов власти. Экономические трудности и обида,
вызванная вытеснением, порождали ощущение отсутствия твердой почвы под
ногами, которое значительно усилилось, когда перед евреями закрылся тради¬
ционный выход из положения — возможность эмиграции на Запад.
Лишь после того как в 1929 году власти приступили к осуществлению прог¬
раммы ускоренной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства,
/ 113 /
перед евреями открылись новые возможности образовательного, профессио¬
нального и карьерного роста, что позволило многим из них осуществить свою
давнюю мечту — покинуть бывшую черту оседлости и найти себе новые источ¬
ники заработка. Несмотря на то что расширение профессиональных и образо¬
вательных возможностей сопровождалось ужесточением политического режи¬
ма, что не позволяет правильно оценить настроения, царившие на «еврейской
улице», можно предположить, что ощущение отсутствия твердой почвы, неуве¬
ренности в себе и собственной маргинальности значительно ослабло.
Наконец, если говорить о конкретной деятельности, то прежде всего следу¬
ет иметь в виду водораздел, который пролег между историческим российским
и советским сионизмом, поскольку все условия сионистской деятельности
радикально изменились в 1917 г. с переходом от монархии сначала к свободе,
а затем — к различным формам советской диктатуры. Годы Гражданской вой¬
ны были в первую очередь годами разрухи. Меняющиеся линии фронтов и
ожесточенные боевые действия разрушили системы транспорта, снабжения
и связи; борьба большевиков с многочисленными врагами сопровождалась
репрессиями не только против политических конкурентов, но и во многих
случаях против религиозных и культурных институтов. На «еврейской улице»
эта политика осуществлялась преимущественно в форме давления со стороны
Еврейской секции при ЦК РКП (б) (Евсекция), а также Еврейского комисса¬
риата по национальным делам (Евком)6. В 1919 г. было объявлено о роспуске
всех еврейских общин 7. В то же время была предпринята попытка ликвидации
оставшихся сионистских учреждений и конфискации их имущества; иврит
был объявлен иностранным языком, а деятельность общества по распростра¬
нению культуры на иврите «Тарбут» запрещена. Впрочем, нет оснований гово¬
рить о каком-то особом отношении к еврейской общественности — советская
власть стремилась подавить любых потенциальных конкурентов. В результате
этой политики, а также вследствие условий военного времени мощная систе¬
ма еврейских общественных организаций, сформировавшаяся к концу 1917 г.,
оказалась полностью парализованной.
Принцип диктатуры в области политики, общественной и даже интеллек¬
туальной деятельности сохранился и после окончания Гражданской войны: по
мнению партийных вождей, это было необходимо для осуществления боль¬
шевистской утопии. Однако вплоть до 1926 г., когда началось постепенное
сворачивание НЭПа, а в некоторой степени — вплоть до окончательного от¬
каза от этой политики в 1929 г., власти ощущали необходимость привлечения
определенных прослоек к участию в восстановлении экономики и создании
советского общества и культуры. Для этого режим шел на серьезные уступки
автономии национальных и общественных кругов — по крайней мере, в тех
вопросах, которые не казались принципиальными. Эта тенденция находила
/114/
поддержку части большевистского руководства, стремившейся положить ко¬
нец «красному террору», который расцвел в годы Гражданской войны, сокра¬
тить полномочия ЧК, ответственной за осуществление террора, и вернуться к
нормам законности и нормального судопроизводства.
Возможности продолжать сионистскую деятельность способствовали
также разногласия в советском руководстве между теми, кто видел в сионизме
угрозу, от которой нужно избавиться, и теми, кто, в силу различных причин,
считал возможным допустить сионистскую деятельность. Первый подход от¬
стаивали представители Евсекции, чья враждебность к сионизму была связа¬
на не только с идеологическими разногласиями и историческим конфликтом
между сионистами и Бундом и «территориалистами», но и с политической
конкуренцией — борьбой за симпатии еврейского населения и влияние на
еврейскую политику советской власти. Это противостояние обострилось в
середине двадцатых, когда сионисты и евсеки ожесточенно спорили в ходе
публичных диспутов, ставших возможными благодаря НЭПу и тогдашней
национальной политике. При этом на стороне Евсекции нередко выступали
органы государственной безопасности. Так, именно ЧК стояла за арестом чле¬
нов Центрального комитета Сионистской организации в Петрограде, Москве
и Витебске в сентябре 1919 г., а также участников московского Всероссий¬
ского сионистского съезда в апреле 1920 г. Преемник ЧК, ГПУ, осуществлял
слежку за сионистской деятельностью, прежде всего на Украине и в Бело¬
руссии; в апреле 1922 г. были арестованы участники киевской конференции
«Цеирей Цион», летом того же года — активисты «Хе-халуца». Преемником
ГПУ, ОГПУ, были осуществлены аресты руководителей сионистских органи¬
заций в Москве в марте 1923 г. и марте 1924 г. В некоторых случаях аресты си¬
онистов были частью общей кампании подавления оппозиции, которая могла
быть вызвана как реальной угрозой (осень 1919г.), так и возникшими у власти
опасениями гражданского неповиновения (массовые аресты 1922 г.). Однако
и в этих случаях нет никаких сомнений, что доносы Евсекции использовались
властями в качестве одного из предлогов репрессий против сионизма и даже,
возможно, позволяли предъявлять сионистам более серьезные обвинения 8.
В первой половине двадцатых годов советскую госбезопасность возглав¬
лял Феликс Дзержинский, который считал полезной сионистскую деятель¬
ность по переселению в Палестину нуждающихся еврейских масс. Поэтому
он настаивал, что до тех пор, пока сионизм не встал на антисоветские пози¬
ции, преследовать его не нужно, тем более что таким образом можно избежать
опасности того, что сионисты перенесут центр тяжести своей работы на анти¬
правительственную деятельность 9.
В партийном и государственном руководстве позицию Дзержинско¬
го разделяли многие. Причины этого были разные: стремление ограничить
/ 115 /
компетенцию органов госбезопасности и желание ввести систему наказаний
в русло законности; предпочтение вопросов из сферы прямой ответствен¬
ности ОГПУ по сравнению с делами Евсекции; а также в некоторой степени
борьба за наследие Ленина, которая на первом этапе (1923—1925) закончи¬
лась переходом партийного и советского аппарата под контроль «тройки»
Лев Каменев — Григорий Зиновьев — Иосиф Сталин. Главным «покрови¬
телем» сионистов был Каменев, один из старейших участников партийно¬
го руководства; другие аппаратчики, создававшие сионистам возможность
работать, также были сторонниками тройки. Каменев и его единомышлен¬
ники, занимавшие ключевые посты в правительственном аппарате, испы¬
тывали, в той или иной степени, беспокойство в связи с кризисом россий¬
ского еврейства и его возможным влиянием на реализацию национальной
политики партии на Украине и в Белоруссии, а также осознавали опасность
роста антисемитских настроений в связи с наплывом евреев в Москву и их
участием в спекуляциях 10.
Именно эти опасения подвигли большевистское руководство присту¬
пить к созданию и развитию еврейских земледельческих колоний в Крыму и
некоторых районах Украины и Белоруссии. В 1924 г. был учрежден Комитет
по земельному устройству еврейских трудящихся (КомЗЕТ). Хотя этот про¬
ект предлагал внутреннее решение экономического кризиса, поразившего
советское еврейство, осуществлялся при поддержке Евсекции и рассматри¬
вался многими как направленный против сионизма, руководители КомЗЕТа,
стремившиеся привлечь широкие еврейские массы к поддержке проекта и со¬
ветской власти в целом, пользовались в первые годы репутацией защитников
сионизма. При посредничестве Каменева у сионистов также был контакт со
Сталиным, возглавлявшим в то время Наркомат по делам национальностей и
секретариат ЦК коммунистической партии 11.
На практике «защита сионизма» со стороны тех или иных аппаратчиков
заключалась преимущественно в том, чего они не делали. К примеру, до 1924 г.
руководящие партийные и государственные органы не уступали требовани¬
ям Евсекции принять жесткие меры против сионизма. Вмешательство Дзер¬
жинского смягчало репрессии органов госбезопасности против сионистов.
Большинство арестованных сионистов вскоре были выпущены; многим аре¬
стованным в 1924 г. была предоставлена возможность «замены», т.е. уехать в
Палестину вместо того, чтобы отбывать ссылку в отдаленных восточных рай¬
онах советского государства 12. Вплоть до 1925-1926 гг. власти довольно тер¬
пимо относились к неполитической сионистской деятельности — например,
созданию детских и юношеских организаций или устройству «Хе-халуцем»
центров, чаще сельскохозяйственных, по подготовке молодежи к эмиграции
в Палестину.
/116/
Помимо практических результатов, сионисты смогли добиться от властей
нескольких публичных заявлений относительно их прав, пусть весьма огра¬
ниченных, на самоорганизацию и деятельность. Первый подобный документ
появился в июле 1919 г. в ответ на обращение ЦК российской сионистской
организации во ВЦИК (Всероссийский центральный исполнительный коми¬
тет). В нем разъяснялось, что поскольку ни в одном постановлении ВЧК или
Совнаркома сионистская партия не была объявлена контрреволюционной
и пока культурно-просветительская деятельность сионистских организаций
не противоречит советскому законодательству, президиум ВЦИК предлагает
всем советским инстанциям не чинить препятствий вышеназванной деятель¬
ности этой партии 13.
Документ с уклончивой формулировкой был получен от ВЦИК в ответ на
обращение «Хе-халуца» в начале 1920 г. с просьбой признать организацию за¬
конной. В нем говорилось, что «поскольку деятельность Гехолуц [так в те годы
писали название этой организации по-русски. — Прим. ред.] не идет вразрез
с постановлениями советской власти — она не преследуется и в специальной
легализации не нуждается»14. Наконец, в августе 1923 г. власти, с согласия
Дзержинского и наркома национальностей Сталина, признали «Хе-халуц»
общественной организацией, легально действующей на территории Россий¬
ской Федерации. Этого статуса «Хе-халуц» лишился только в 1928 г., хотя его
начали преследовать уже в 1926 г.15
Все сказанное выше не означает, что советский сионизм не был вынужден
действовать в условиях идеологической, политической и административной
диктатуры. Мы лишь хотели указать на возможности организации и пропа¬
ганды, имевшиеся у советских сионистов, — возможности, не зная о кото¬
рых, невозможно понять значительного количественного роста советского
сионистского движения в середине двадцатых. Пик этого роста пришелся на
середину 1924 — конец 1925 года. В докладной записке, направленной в кон¬
це 1925 г. заместителем председателя ГПУ Украины генеральному секретарю
компартии Украины, говорилось, что «нет на Украине еврейского населен¬
ного пункта, большого или малого, где не было бы сионистской ячейки или
группы, превосходящей в смысле влияния и руководства во всех сферах жиз¬
ни местные коммунистические ячейки и советские общественные организа¬
ции»16. Общая численность членов сионистских организаций неизвестна, но
если сложить данные о членстве, сообщаемые всеми партиями и движениями,
а также обеими фракциями «Хе-халуца», получается, что в 1925 г. в сионист¬
ской деятельности участвовало до пятидесяти тысяч человек 17.
Во второй половине двадцатых годов условия общественной работы в
целом и сионистской деятельности, в частности, радикально изменились.
В советском руководстве продолжалась организационная и личная борьба за
/117/
наследие Ленина; партийная власть все больше концентрировалась в руках
Сталина. Для сионистов особое значение имели постепенная утрата влияния
Каменевым и его сторонниками, что чувствовалось уже в 1925 г., а также бо¬
лезнь Дзержинского, обострившаяся примерно в это же время. Личные пере¬
мены в руководстве сопровождались сменой политики — постепенным от¬
казом от компромисса новой экономической политики в пользу «революции
сверху» тридцатых годов. В переходный период, во второй половине двадца¬
тых годов, возможности для общественной деятельности непрерывно умень¬
шались, а влияние и возможности органов госбезопасности — соответственно
возрастали; реальные и потенциальные противники власти все чаще станови¬
лись жертвами арестов и показательных процессов.
Помимо этих общих тенденций, возросшее на «еврейской улице» влия¬
ние сионистов, их сражения с Евсекцией на публичных диспутах, их крити¬
ка КомЗЕТа и программы аграризации вызывали беспокойство руководства
страны и органов госбезопасности, прежде всего на Украине и в Белоруссии 18.
В начале сентября 1924 г. власти отреагировали массовыми арестами, в ходе
которых было задержано около трех тысяч членов различных сионистских
организаций Украины и множество активистов в других республиках. Хотя
такой массовый одновременный арест казался тогда чрезвычайным событи¬
ем, за ним последовали новые волны арестов, носившие иногда местный, а
иногда всесоюзный характер. Наказание для всех совершеннолетних было
стандартным: рядовые активисты получали три года ссылки в отдаленные
восточные районы страны, а затем — три года так называемого минуса, когда
человеку запрещалось проживание в крупнейших городах и районах компакт¬
ного проживания евреев. Ключевых активистов приговаривали к трехлетнему
заключению в трудовых лагерях или политизоляторах (специальных тюрьмах
для политических заключенных), за которым следовала ссылка или «минус».
Правда, почти половине приговоренных к ссылке разрешили «заменить» на¬
казание на выезд из страны в Палестину. Благодаря этому им удалось избежать
близкого знакомства с советской пенитенциарной системой и стать частью
ишува (еврейского населения Земли Израиля); большинство из них присоеди¬
нились к рабочему и поселенческому движениям, связанным с Генеральной
федерацией рабочих Земли Израиля (Хистадрутом). Однако для сионистских
организаций Советского Союза это в любом случае означало потерю ведущих
активистов и уменьшение сил и влияния.
Радикализация социальной политики в конце двадцатых годов сопро¬
вождалась усилением государственного контроля и ужесточением репрессий
в целом, в том числе против активистов сионистских движений. В середине
тридцатых масштаб репрессий органов госбезопасности возрос еще больше.
Аресты стали неотъемлемой и привычной частью советской действительнос¬
/118/
ти, достигнув пика в годы «большого террора» (1936—1938), использованно¬
го для «чистки» самих советских элит, включая вождей-ветеранов. В те годы
арестованных за политическую деятельность ждало многолетнее заключение
или даже расстрел.
Меняющаяся советская действительность, безусловно, оказывала огром¬
ное влияние на способность сионистов к самоорганизации, практической
деятельности и привлечению новых сторонников. Не меньшее влияние она
оказывала на организационную структуру, характер деятельности и задачи,
которые ставили перед собой сионисты Советской России. Именно к этим
вопросам мы сейчас перейдем.
Как уже было сказано, эпоха Гражданской войны была временем резко су¬
зившихся возможностей для общественной деятельности. Одной из жертв по¬
литики военного коммунизма стало бюро Центрального комитета Сионист¬
ской организации России, которое фактически перестало функционировать
как общероссийский центр. Однако в условиях всеобщего кризиса необхо¬
димо было действовать. Поэтому в еврейской среде сложились три основ¬
ных направления действий: самооборона, эмиграция и подготовка к жизни в
Палестине. Потребность в самообороне ощущалась особенно остро, поэтому
не удивительно, что этот вопрос играл важную роль в формировании нового
поколения сионистов. Во многих местечках объединялись демобилизованные
еврейские солдаты, сионистская молодежь, общества «Маккаби» и ячейки
«Хе-халуца» для формирования дружин самообороны против погромщиков.
Эти дружины нередко координировали свои действия с силами большевиков.
Хотя попытка Иосифа Трумпельдора создать в революционном 1917 г. еврей¬
скую военизированную самооборону на общероссийском уровне не удалась,
она послужила примером для многочисленных местных инициатив, часть из
которых не только способствовала охране еврейского населения, но и породи¬
ла симпатии к активизму, ассоциировавшемуся с сионизмом 19.
Гораздо больший масштаб имело движение эмиграции, носившей пре¬
имущественно характер стихийного бегства. Вместе с тем среди эмигрантов
попадались организованные группы членов «Хе-халуца», а также отдельные
халуцим и другие сионисты. Кроме того, предпринимались попытки перена¬
править поток уезжающих в Землю Израиля. Группы потенциальных репат¬
риантов, состоявшие из членов сионистских партий и «Хе-халуца», органи¬
зовывались, создавали перевалочные пункты в населенных пунктах недалеко
от польской и румынской границы и даже создали в Москве Палестинское
бюро, чье влияние, впрочем, было совершенно ничтожным. Иммигранты из
России, приехавшие в 1919-1923 гг., оставили заметный след в истории ев¬
рейского ишува, составив больше половины так называемой третьей алии.
Однако столь же значительным оказалось их влияние на развитие советского
/119/
сионизма. Многие из тех, кто присоединился к сионистам в двадцатые годы,
сделал это именно в надежде на скорую алию.
Подготовка к жизни в Земле Израиля была неразрывно связана с алией,
будучи одновременно одним из ее этапов и ее заменителем до тех пор, пока
потенциальный репатриант не получал возможность покинуть Россию. Сто¬
ит отметить, что первые попытки организовать сельскохозяйственные работы
были предприняты еще во время Первой мировой войны. Тогда, равно как
и во время Гражданской войны, это были местные инициативы, связанные
не только с желанием многих молодых людей подготовиться к новой жизни в
Земле Израиля, но и с острой необходимостью найти немедленное решение
насущных экономических проблем. В 1917 г., в ходе интенсивной сионист¬
ской деятельности, эта тема стала первым и главным пунктом повестки дня
«Народной фракции Цеирей Цион»; она также нашла поддержку Сионист¬
ской организации России в целом20. Комиссия по делам халуцим и работы в
Палестине, образованная фракцией, созвала в январе 1918 г. конференцию
групп сельскохозяйственной подготовки, на которой провозгласила созда¬
ние всероссийского движения «Хе-халуц». Этот шаг был вызван ощущением
срочности и важности задачи, поставленной перед русским сионизмом Дек¬
ларацией Бальфура, а также острым экономическим кризисом и развалом
системы продовольственного снабжения. Попытки «Хе-халуца» создать в ус¬
ловиях войны группы, живущие «халуцианской жизнью», не только отвечали
требованиям момента и соответствовали потаенным мечтам сионистов и тог¬
дашнему советско-социалистическому дискурсу, но и внесли весомый вклад в
формирование «культуры действия», присущей советскому сионизму.
Переход к НЭПу создал условия для быстрого развития местных сил,
работавших до тех пор без какой-либо всесоюзной структуры. Между 1920 и
1924 гг. на территории советского государства возникло около десяти новых
сионистских организаций — партий, молодежных движений, «Хе-халуца»
и т.д.; это было время максимального сионистского влияния на «еврейской
улице» как по числу активистов, так и по масштабу работы. Судя по всему,
немалая заслуга в деле создания и обеспечения условий сионистской работы
принадлежала самим сионистам — их пониманию советской политической
системы и присущих ей ограниченных возможностей общественной работы,
а также их готовности и способности адаптироваться к новым условиям. Эти
уникальные условия оказали глубокое влияние на характер Сионистской ор¬
ганизации, т.е. состав рядовых членов и активистов, цели и формы деятельно¬
сти, политическое и идеологическое самоопределение и, наконец, отношение
к советской власти.
С организационной точки зрения характерным для этой эпохи следует при¬
знать стремительный рост популярности молодежных движений и «Хе-халуца»,
/120/
чей успех был вызван способностью предложить решение насущных проблем
еврейской молодежи — социальной группы, к которой они обращались, а также
умением приспособиться к советским нормам общественной работы и исполь¬
зовать возможности, открывшиеся в годы НЭПа. К примеру, «Хе-халуц» пред¬
лагал всем присоединявшимся к его хозяйствам работу, жилье в совокупности
с чувством причастности и даже мечтой о личном и национальном освобожде¬
нии. В то же время создание коммун, сельскохозяйственная и профессиональ¬
ная подготовка были восприняты как созвучные и советской политике вообще
и ее целям на «еврейской улице» в частности. Сионистские партии и молодеж¬
ные движения пользовались неспособностью комсомольской и пионерской
организаций абсорбировать значительную часть еврейской молодежи, а так¬
же экономическими трудностями, с которыми Евсекция была не в состоянии
справиться. Сионисты создавали структуры для культурной и профессиональ¬
ной деятельности, пользовались теми же публичными аренами, с которых к ев¬
рейской публике обращались Евсекция или ОЗЕТ (Общество землеустройства
еврейских трудящихся), озвучивали чувства безысходности части этой публики
и обращали ее внимание на выход, предлагаемый сионизмом. Организации ра¬
бочей молодежи и объединения учащейся молодежи действовали в рамках об¬
щесоветской тенденции вовлечения юношей и девушек в общественную жизнь
и создания революционной молодежной культуры. Эти движения предлагали
еврейской молодежи чувство причастности, идейного самоопределения и куль¬
турной жизни с сионистским упором. Молодые рабочие, ощущавшие себя бро¬
шенными и никому не нужными, удостаивались внимания и заботы; учащаяся
молодежь (старшеклассники и студенты вузов), по большей части русскоязыч¬
ная, а потому способная интегрироваться в советское общество, находила в
этих движениях возможность проявить на практике еврейскую солидарность,
а также почувствовать, что именно они — будущие лидеры еврейского народа.
Таким образом, революция и кризис привели к «смене караула». Новыми
лидерами сионистских партий оказались молодые люди двадцати с неболь¬
шим лет от роду, а большинство активистов и участников составляли юноши
и девушки семнадцати — двадцати лет. Многие из тех, кто вступал в сионист¬
ские организации, были подростками и даже детьми; они служили целевой
аудиторией, по крайней мере, двух молодежных движений. Среди причин,
побудивших сионистов направить основные усилия на работу с подростками,
следует назвать тот факт, что, по советским законам, их нельзя было пригово¬
рить к длительным срокам заключения. Кроме того, работа с подрастающим
поколением создавала среди еврейского населения «кадровый резерв» для
взрослых сионистских организаций.
Особенности, присущие советскому сионизму двадцатых годов, можно
также увидеть в формах и содержании работы. Политические условия требо¬
/121/
вали гибкости и умения приспосабливаться. Новое сионистское руководство
преуспело в том числе благодаря своему умению читать «политическую кар¬
ту», использовать возможности и личные связи, создавать планы работы, спо¬
собные привлечь новых сторонников, и поддерживать прочную организаци¬
онную структуру, могущую выстоять в случае возможных арестов. Кроме того,
лидерам сионистских организаций удалось ясно и недвусмысленно сформу¬
лировать сионистскую платформу, которая, с одной стороны, укрепляла поло¬
жение движения в Советском Союзе, а с другой — было приемлемой, до поры
до времени, для властей. Эту тенденцию можно проследить уже в записках,
которые российские сионисты подавали властям в 1919-1920 гг., и еще более
отчетливо — в политической линии московского руководства «Хе-халуца» в
1922—1923 гг. В этих записках всячески подчеркивалось, что целью сионизма
является эмиграция евреев в Землю Израиля, и указывалось на связь между
сионизмом и идеей «продуктивизации» евреев и «оздоровления» социальной
структуры еврейского населения, целей, находивших отклик и поддержку в
Советском Союзе 21.
Одним из важнейших направлений практической деятельности сио¬
нистских структур, способствовавших созданию прочного «тыла» среди ев¬
рейского населения, была культурная работа, позволявшая хотя бы частично
удовлетворить колоссальную потребность в ивритоязычной культуре: иврит¬
ские вечера легального «Хе-халуца» в Москве, кружки по изучению языка,
организованные молодежными движениями, культурные разделы в разно¬
образной прессе различных организаций, участие сионистов в подпольной
конференции организации «Тарбут» и т.д. Успехи Евсекции, контролиро¬
вавшей еврейский отдел наркомата просвещения, уничтожение культурных
институтов и свободной прессы, захлестнувшие «еврейскую улицу» в 1917 г.,
превратили сионистские организации и их печатные органы в практически
единственный источник информации о происходящем в Земле Израиля и
ивритоязычной культуре 22.
В середине двадцатых годов произошло значительное изменение пози¬
ции большей части сионистских организаций, пытавшихся приспособиться
к ужесточению советской диктатуры. Одни модифицировали цели и методы
работы, другие воздерживались открыто высказывать свое мнение по поли¬
тическим вопросам. Объектом критики обычно служила исключительно Ев¬
секция, их конкурент по общественной деятельности на «еврейской улице»,
которая, по утверждению сионистов, также несла ответственность за перио¬
дические репрессии. Однако по мере усиления давления со стороны властей
ответная критика тоже становилась все жестче; сионистская печать и прежде
всего издания молодежных движений обрушились на «диктатуру» и «провока¬
ции» коммунистической партии 23. Для многих сионизм снова стал не только
/122/
альтернативным решением еврейского вопроса, но и платформой для сопро¬
тивления советской власти, которая, по их мнению, предала интересы еврей¬
ских трудящихся и еврейской молодежи.
Критические высказывания способствовали ужесточению политики в
отношении сионистских организаций, с одной стороны, усиливая беспо¬
койство руководства и госбезопасности, с другой — давая удобный повод
для репрессий. Во второй половине двадцатых годов условия для работы
становились все хуже и хуже, и некоторые сионистские организации были
вынуждены полностью или частично перейти к нелегальной работе. В тот
период предпочтительным оказалось положение движений юных сиони¬
стов, чьи активисты были застрахованы от ареста. Однако в конце двадца¬
тых, когда всем уцелевшим организациям пришлось уйти в глубокое под¬
полье, преимущество оказалось у тех, кто изначально предпочитал работу в
небольших кружках, и у тех, чьи активисты уже доказали свою способность
вести конспиративную работу в условиях преследований. Практически все
сионистские организации сумели сохранить подпольное ядро, о чем свиде¬
тельствуют доклады агентов ОГПУ 24. Только двум организациям удалось по¬
мимо подпольного руководства сберечь также и рядовых сторонников; этим
они были обязаны деятельности «закрытых ячеек», более-менее защищен¬
ных от агентов-осведомителей госбезопасности.
В политическом и идеологическом плане характерной особенностью со¬
ветского сионизма двадцатых годов нужно признать гегемонию «демократи¬
ческих» и «народных» течений русского сионизма, сорганизовавшихся в мае
1917 г. в отдельную группу «Народная фракция Цеирей Цион». Фракция стре¬
мительно набрала силу, во многом благодаря тесным связям с ишувом, что ка¬
залось особенно важным в связи с возросшими трудностями и поисками воз¬
можностей для эмиграции25. В двадцатые годы особому положению фракции
также способствовало исчезновение части конкурентов, прежде всего рели¬
гиозных и «общих» сионистов. Религиозный сионизм пал жертвой советской
антирелигиозной политики в целом и кампании против синагог и еврейского
религиозного образования, в частности. Что же касается общих сионистов,
то они пострадали от постепенного зажима деятельности и ликвидации ев¬
рейских общин и культурно-религиозных институтов, на которые они опира¬
лись, а также в силу своих связей со Всемирной сионистской организацией,
что служило поводом для обвинений в контактах с «британским империализ¬
мом» и правительством Польши, которая в 1920—1921 гг. находилась в состо¬
янии войны с советской Россией. Кроме того, будучи легальным обществен¬
ным движением, чьи активисты в большинстве своем были представителями
свободных профессий или людьми со средствами, общие сионисты оказались
наиболее уязвимыми перед лицом экономической нестабильности и опасно¬
/ 123 /
стью тюремного заключения. Поэтому большинство их лидеров поспешило
покинуть пределы советской России 26.
Все организации, действовавшие в советской России, дрейфовали
между между социалистической и «трудовой» позициями, все они видели
в эмиграции в Палестину и самостоятельном труде воплощение главных
принципов сионизма27. Несмотря на то что в советской России продолжала
существовать старейшая марксистская партия «Поалей Цион», получившая
легальный статус под именем Еврейская коммунистическая партия (ЕКП)
«Поалей Цион», ее численность и влияние среди еврейского населения, по
сравнению с сионистами-некоммунистами, было весьма незначительным 28.
Последние обвиняли поалей-ционовцев в отказе от иврита и сионистской
мечты о национальном строительстве в Земле Израиля и считали их одного
поля ягодой с пресловутой Евсекцией. Несмотря на то что легальный иде¬
ологический спектр ужался до крайности, политическая жизнь советских
сионистов протекала в атмосфере постоянных расколов. Так, в мае 1920 г. на
съезде «Народной фракции Цеирей Цион» сформировалось самостоятель¬
ное социалистическое крыло, заявившее о создании Сионистско-социали¬
стической партии (ЦСП, или ЦС). Их противники в свою очередь создали
Сионистскую трудовую партию, взявшую привычное имя «Цеирей Цион» (с
1923 г. — «Цеирей Цион-Хитахдут» (Объединение)).
На первый взгляд, раскол казался странным, поскольку прежде руковод¬
ство различных течений предпочитало практическую политическую работу
доктринальным изысканиям. Истинной причиной раскола стало отношение
различных фракций к советской власти. Практически монопольное поло¬
жение социалистического дискурса способствовало консолидации сионис¬
тов-социалистов и в то же время возмущало националистов. Кроме того,
исчезновение в послереволюционные годы большинства еврейских социа¬
листических партий (многие из их членов вступили в коммунистическую
партию и даже присоединились к Евсекции) позволило сионистско-социали¬
стическим течениям позиционировать себя в качестве единственной аутен¬
тичной национальной социалистической альтернативы Евсекции. Со своей
стороны, народно-национальная фракция постоянно предупреждала об опас¬
ности излишнего приближения к «сфере влияния» коммунистов. Как мы уви¬
дим ниже, в двадцатые годы раскол между социалистами и «трудовыми» или
«национальными» фракциями произошел во всех сионистских структурах
или вследствие внутренних конфликтов, или же в результате борьбы конку¬
рирующих партий, каждая из которых стремилась призвать под свои знамена
как можно больше сторонников.
Сионистско-социалистическая партия (ЦСП, или ЦС)29 в первые годы своего
существования выделялась на общем фоне своим отношением к советской вла¬
/124/
сти. «Советская платформа», принятая партией в 1920 г., признавала советскую
диктатуру необходимой и оправданной перед лицом реакционной деятель¬
ности контрреволюционных сил. Вместе с тем ЦС отвергала большевистскую
практику использования военной силы для революционного принуждения и
установления большевистской диктатуры в самих советах. Возможно, эта по¬
зиция была вынужденной, вызванной обстоятельствами времени, когда каждой
организации и каждому гражданину необходимо было ответить на вопрос: с кем
ты, с нами или с нашими врагами? На некоторое время эта платформа создала
возможность для легальной работы, которой руководство ЦС надеялось вос¬
пользоваться, чтобы в открытую побороться за голоса еврейских трудящихся30.
Впрочем, важно отметить, что, помимо практических соображений, многих ли¬
деров ЦС привлекали некоторые аспекты в учении и политике большевиков.
Больше всего им нравилась масштабность их мышления, готовность следовать
«неортодоксальными» путями, а также умение «переводить социалистическое
учение на язык революционного действия»31.
Другой характерной особенностью партии было ее определение первооче¬
редных задач как поиска выхода из кризиса, поразившего низшие, беднейшие
слои еврейского населения. Для решения этой проблемы ЦС взяла на воору¬
жение типичные методы Бунда и других еврейских социалистических партий,
как то: широкое использование языка идиш, создание производственных и по¬
требительских кооперативных организаций и ссудных касс взаимопомощи, а
также организаций земледельцев в еврейских колониях на юге России. Моло¬
дежное движение ЦС, о котором мы поговорим в дальнейшем, воспользовалось
возможностями, предоставленными НЭПом, для проведения конференций
рабочей и безработной молодежи, в ходе которых обсуждались вопросы тру¬
доустройства и экономики. Предпочтение, которое партия отдавала практиче¬
ской деятельности в тех областях, которые больше всего волновали еврейскую
бедноту, позволило ЦС добиться значительной поддержки среди представите¬
лей этого слоя, особенно в крупных украинских городах, ставших основными
центрами партийной работы. На пике своей деятельности численность партии
была весьма значительной: три тысячи в середине 1923 г., согласно отчету Бен-
Гуриона, побывавшему в это время в Москве, и 15-20 тысяч в 1924-1926 гг.,
согласно сведениям Ценципера 32.
Идеологическое самоопределение никогда не было первым пунктом по¬
вестки дня ЦС. Источники ее идеологии были весьма эклектичны (по боль¬
шей части это был социализм эсеровского толка), а методы работы смело
заимствовались у Бунда и «Поалей Цион». Первым принципом партийной
платформы провозглашалась неразрывная связь между сионизмом и социа¬
лизмом. Однако при определении общественного базиса, на котором будет
построено здание сионистского (или еврейского) социализма, ЦС явно и не¬
/125/
двусмысленно выступала против марксистского доктринерства, прибавляя к
еврейскому пролетариату всех трудящихся, зарабатывавших на жизнь, не при¬
бегая к «эксплуатации» чужого труда, и даже всех тех, кто стремился к физи¬
ческому труду. То же касалось и классовой борьбы, которую партия понимала
не только как «активное отрицание капитализма» посредством забастовок,
демонстраций и т.д., но и как созидательную («конструктивную») работу с це¬
лью создания «общественно-экономических переходных форм». Эта работа
предполагала накопление материальных ресурсов, воспитание широких масс,
а также подготовку руководящих кадров33. Такая позиция послужила основой
для сближения ЦС с партией «Ахдут Ха-авода», незадолго до того появившей¬
ся в Палестине. Издалека эта рабочая партия казалась им «полной энергии и
дерзости», а ее инициативы — «Ха-кибуц Ха-гадоль» и Рабочий батальон —
«конструктивными начинаниями, максимально эффективными для строи¬
тельства страны руками самих рабочих» 34.
В ходе дальнейшей деятельности среди еврейских рабочих ЦС и ее моло¬
дежная организация выступали с наиболее резкой публичной критикой Ев¬
секции. Это произошло в пылу борьбы вокруг проекта «продуктивизации»,
запущенного в августе 1924 г. В десяти тысячах листовок, распространенных
на территории Украины и за ее пределами, сионисты клеймили «продажность
и глупость» Евсекции, пренебрегшей злободневными нуждами еврейских
трудящихся, а также ее роль в подавлении любых выражений независимого
мнения на «еврейской улице». Хотя ЦС продолжала признавать «огромное
значение советской власти для дела освобождения трудящихся всего мира»,
она обвинила большевиков в «неоправданном терроре», что означало переход
из рядов оппозиции, старающейся оставаться в разрешенных рамках, в ряды
воинствующих противников режима 35.
Партия «Цеирей Цион — Хитахдут» была создана противниками соци¬
ализма, созвавшими в августе 1920 г. Временный комитет «Цеирей Цион» в
Одессе, а в апреле 1922 г. собравшимися в Киеве на третий съезд партии «Цеи¬
рей Цион»36. Новая партия сначала называлась Сионистской трудовой пар¬
тией (СТП) — «Цеирей Цион», а после присоединения в 1923 г. к всемирной
организации «Ха-поэль Ха-цаир» и «Цеирей Цион» — «Сионистской трудо¬
вой партией Цеирей Цион — Хитахдут». Несмотря на арест депутатов третьего
съезда, тюремное заключение и высылку из страны двенадцати из них, пар¬
тия «Цеирей Цион — Хитахдут» выжила, насчитывая около трех тысяч членов
осенью 1923 г. и около двух тысяч в начале 1925 г., сразу после массовых аре¬
стов осени 1924 г.37
«Цеирей Цион» определяла себя главным образом «от противного», от¬
рицая как «советскую платформу» ЦС и ее готовность участвовать в работе
Совета еврейских трудящихся (из опасения «самоуничтожения и полного
/126/
присоединения к лагерю победителей»38), так и ее классовую риторику как
угрожающую национальному единству39. Говоря о позитивных аспектах своей
платформы, превыше всего партия ставила общенациональные задачи, кото¬
рые, по ее мнению, состояли в создании независимой национальной эконо¬
мики, опирающейся на еврейский труд в Земле Израиля, а также в обретении
национально-персональной автономии для евреев диаспоры 40.
Свою социальную базу «Цеирей Цион — Хитахдут» определяла мак¬
симально широко, включая в нее даже владельцев небольших мастерских,
использующих труд одного или двух рабочих; партия также подчеркивала
необходимость сионистского сотрудничества всех социальных слоев. В прак¬
тическом плане «Цеирей Цион» считала себя сторонницей «продуктивиза¬
ции». Соответственно, партийная пропаганда уделяла основное внимание са¬
мостоятельной работе и личной трудовой деятельности; этим же занимались
и партийные активисты, прежде всего в рамках различных молодежных дви¬
жений и «Хе-халуца».
Обе партии, причем «Цеирей Цион» в гораздо большей степени, чем ЦС,
существовали в первую очередь в качестве политического руководства орга¬
низаций, в рамках которых протекала основная политическая деятельность —
молодежных движений и «Хе-халуца». Конкуренция между двумя партиями
сыграла важную роль как в создании некоторых из этих организаций, так и в
расколе в рядах других.
Движение «Хе-халуц», судя по всему, укрепилось и расширило свою де¬
ятельность еще в разгар Гражданской войны. Ключевой фигурой движения
стал Иосиф Трумпельдор, сыгравший главную роль как в ходе учредительного
съезда «Хе-халуца» в январе 1919 г., так и при написании его программы, в
которой опыт и идеологию участников второй алии попытались применить
к жизненным реалиям охваченной войной советской России. Трумпельдор
набросал проект общенациональной организации, независимой от любых
партий, чьей задачей будут формирование групп подготовки к жизни и ра¬
боте в Земле Израиля, ориентация их на ясные цели, соответствующие нуж¬
дам ишува, разработка детального плана по заселению страны и организация
алии, названной первоочередной национальной задачей. Конечной целью
считались создание национально-политического центра в Земле Израиля на
основе национализации земель, обязательный труд и создание нового обще¬
ства «в полном соответствии с интересами трудящихся»41. Деятельность Трум¬
пельдора вплоть до его отъезда в Палестину в августе 1919 г. также во многом
способствовала возникновению организационных структур «Хе-халуца», в
рамках которых осуществлялась подготовка будущих поселенцев. Она состоя¬
ла из трех этапов: создание местных ячеек, участники которых заинтересова¬
ны стать халуцим; организация пунктов подготовки (хахшары) к жизни в Земле
/127/
Израиля; и наконец, формирование групп для немедленной эмиграции.
В начале НЭПа в центре внимания советской власти оказались вопросы
экономики и сельскохозяйственного производства. Это создало условия для
объединения местных хозяйственных инициатив «Хе-халуца» в одну обще¬
национальную структуру. Хозяйства «Хе-халуца» и сельскохозяйственные
коммуны по подготовки к алие получили поощрение и поддержку органов
советской власти, особенно местных сельскохозяйственных отделов42. Кро¬
ме того, эта деятельность позволила Хе-халуцу получить официальное при¬
знание. Лидеры социалистического крыла, руководившие этими проектами,
всячески подчеркивали значение хозяйств и мастерских профессиональной
подготовки «Хе-халуца» для «продуктивизации» советских евреев и улучше¬
ния их бедственного положения. Как заявил ЦК Всероссийской трудовой
организации «Хе-халуц» в письме Президиуму ВЦИК от 12 сентября 1922 г.,
«‘Техолуц” приходит на еврейскую улицу с лозунгом коренного переустрой¬
ства личной — а вместе с ней и общенародной — жизни каждого своего чле¬
на на трудовых коллективистических (так в источнике!) началах, с лозунгом
всесторонней подготовки помимо нас отвлекаемых из России элементов к
роли рабочих-творцов в Палестине»43. «Хе-халуц» требовал официального
признания, поскольку легальный статус давал возможность работать откры¬
то. Предлогом для этих требований было то, что это необходимо для пра¬
вильной хозяйственной деятельности и экономической организации. При
этом всячески подчеркивалось, что вся работа «Хе-халуца» в России опи¬
рается на принципы коллективизма и что, в соответствии с этими принци¬
пами, будет построено «общество трудящихся» в Земле Израиля. По словам
активистов «Хе-халуца», Палестина являлась единственным местом, при¬
годным для трудового революционного воспитания масс 44.
«Легализация» «Хе-халуца» в августе 1923 г., то есть регистрация его как
разрешенной организации, подконтрольной Наркомату внутренних дел — от¬
крытие его офиса в Москве и официальное издание легальной газеты — обо¬
стрила внутренние конфликты, возникшие практически в момент создания
движения. В конечном итоге это закончилось расколом «Хе-Халуца» на две
враждующие и конкурирующие организации.
Руководство центрального бюро в Москве твердо верило в возможность
«нормализации» и разделяло эту веру с сионистско-социалистической парти¬
ей, в которой многие из него состояли. Их объединила идея «конструктивного
социализма»; обоих привлекали масштабность и энергия большевистской ра¬
боты. Однако именно это, равно как и сама мечта о нормализации отноше¬
ний между сионизмом и советской властью, возмущало критиков внутри «Хе-
халуца», многие из которых состояли в партии «Цеирей Цион». По их мнению,
легализация должна была привести к тому, что члены «Хе-халуца» подвергнут¬
/128/
ся коммунистическому влиянию, а внедрение в движение многочисленных
агентов режима помешает воплощению в жизнь национальных идеалов 45.
Впрочем, раскол между легальным («классовым») и нелегальным («нацио¬
нальным») «Хе-халуцем» имел характерные особенности, не связанные с от¬
ношением фракций к советской власти и весьма способствовавшие его обост¬
рению. Дело касалось будущих форм заселения Земли Израиля. Классовый
«Хе-халуц» настаивал на создании коллективных поселений, тогда как нацио¬
нальный «Хе-халуц» — кооперативных. Иными словами, одни предпочитали
кибуц и коммуну, а другие — мошав трудящихся 46. За этим конфликтом стоял
давний спор между рабочими партиями в Палестине «Ха-поэль Ха-цаир» и
«Поалей Цион» (впоследствии — «Ахдут Ха-авода») о месте и характере со¬
циализма в сионистском проекте; еще до раскола этот вопрос неоднократно
обсуждался на съездах «Хе-халуца» и «Народной фракции Цеирей Цион». Тя¬
желое ощущение, которое вызывали эти споры, обострившееся в силу требо¬
вания идеологического единства на местах в хозяйствах «Хе-халуца», нередко
приводили к исключению отдельных товарищей или уходу тех, кто оказывал¬
ся в меньшинстве. В результате возникали новые споры — о том, кому должно
достаться имущество, а также название и статус.
Тем не менее 1923—1925 гг. стали годами интенсивного роста численности
обеих фракций «Хе-халуца». Этому способствовал общий подъем сионизма, а
также интерес к созданию сельскохозяйственных поселений. К концу 1924 г.,
по утверждению национального «Хе-халуца», в его рядах состояло более трех
тысяч человек, из них около тысячи входили в различные группы подготовки к
эмиграции. В 1925 г. сообщалось о двух тысячах членов только в Подолии, а на
конференции в 1926 г. делегаты выступали от имени девяти тысяч членов47. В те
же годы легальный «Хе-халуц» утверждал, что насчитывает семь тысяч членов;
согласно отчету, опубликованному центром национального «Хе-халуца» в июне
1925 г., в обеих организациях состояло двенадцать тысяч человек 48.
Во второй половине двадцатых годов стало очевидно, что хозяйства «Хе-
халуца», в силу характера его деятельности, весьма уязвимы для вмешатель¬
ства КомЗЕТа и органов госбезопасности. Для национального «Хе-халуца»
поворотной стала середина 1926 г.: в марте прокатилась волна массовых аре¬
стов, надежды на репатриацию рассеялись в связи с ростом безработицы в
Палестине и вынужденным возвращением в Россию части уехавших. Тем не
менее организация просуществовала до 1929 г., в основном благодаря денеж¬
ной поддержке заграничного представительства национального «Хе-халуца»,
а также возвращению из Земли Израиля двух прежних лидеров 49.
Серьезный удар, во многом лишивший «Хе-халуц» возможности сохра¬
нять политическое и общественное лицо своих хозяйств, был нанесен осенью
1927 г. в связи с постановлением КомЗЕТа, согласно которому общее собра¬
/129/
ние членов коллектива лишалось права выбора новых членов50. Московский
центр легального «Хе-халуца» сумел сохранить свой законный статус до марта
1928 г., несмотря на временный арест его руководства весной 1926 г. Его сот¬
рудники продолжали обсуждать хозяйственные и культурные вопросы, со¬
действовали отъезду отдельных товарищей и организованных групп. Однако
они стремительно утрачивали способность руководить своими хозяйствами, а
численность организации и число ее отделений неуклонно снижались.
Наиболее яркой, бросающейся в глаза особенностью сионистской жизни
Советской России можно смело назвать деятельность молодежных движений.
Это отмечали как внешние наблюдатели, так и сами сионисты51. В двадцатые
годы на территории советского государства действовало, по меньшей мере,
пять молодежных движений. Основной водораздел проходил между теми, кто
ратовал за ту или иную разновидность социалистического сионизма, и теми,
кто предлагал отказаться от политического самоопределения и сосредото¬
читься исключительно на общенациональных задачах; со временем послед¬
ние встали на позиции «трудовиков». На обоих флангах были как движения,
образованные «снизу», самой молодежью, и не признававшие руководства ка¬
кой-либо партии, так и организации, созданные самими партиями, которые
использовали их для расширения сферы влияния и создания кадровых резер¬
вов. Для этой цели партии пытались воспользоваться процессом националь¬
ной самоорганизации части тогдашней еврейской учащейся молодежи, на¬
пример, «Хе-хавером» — организацией, объединявшей еврейских студентов
вузов в городах Центральной России, «Хистадрутом» — организацией, объ¬
единявшей кружки еврейских старшеклассников на юге России и Украины,
объединением сионистской молодежи «Кадима», действовавшем в Минске и
других городах Белоруссии, и т.д.
Молодежные сионистские движения также различались между собой
«целевой аудиторией» — каждое из них обращалось в первую очередь к пред¬
ставителям определенной социальной группы. Некоторые движения продол¬
жали вербовать сторонников среди студентов и старшеклассников, тогда как
другие, наоборот, сосредоточились на работе с рабочей и безработной молоде¬
жью. В середине двадцатых все молодежные движения расширили свою рабо¬
ту среди названных групп, которые охотно внимали сионистской пропаганде,
так что их усилия обещали массовый приток новых членов. Еще одно раз¬
личие заключалось в том, что одни движения работали только с молодежью
(в возрасте от семнадцати до двадцати трех лет), тогда как другие старались
привлечь подростков и даже детей (от десяти до шестнадцати лет).
Союз сионистской социалистической молодежи в Советской России (ЦС
Югент-Фарбанд) был создан в мае 1923 г. на съезде, созванном партией ЦС,
в котором приняли участие Союз сионистской социалистической молодежи
/130/
и несколько других организаций. Новому движению удалось привлечь в свои
ряды Союз сионистской социалистической молодежи и несколько других
организаций, отколовшихся еще в 1921 г. от Союза учащейся молодежи «Хи¬
стадрут». Основными пунктами программ движения были: построение социа¬
листического еврейского общества в качестве конечной цели, для достижения
которой были необходимы социалистическая колонизация Земли Израиля;
персональная и коллективная национальная автономия в странах диаспо¬
ры; принадлежность движения еврейских рабочих к революционному крылу
международного социалистического движения52. Руководство ЦС было убеж¬
дено в важности четкой политической программы, которая могла бы служить
противовесом идеологии комсомола. В то же время партия призвала свою ор¬
ганизованную молодежь немедленно приступить к конструктивной работе в
рамках проекта «продуктивизации» советского еврейства.
Более чем у любого другого движения, влияние ЦС Югент-Фарбанд было
связано с положением еврейской молодежи в разгар НЭПа, которая остро
ощущала свою заброшенность и второстепенность. Свою основную деятель¬
ность движение вело среди еврейской молодежи, как рабочей, так и ищущей
работу (старше семнадцати лет), от которой отвернулись все прочие органи¬
зации. Культурная деятельность, организации, созданные Югентом на заво¬
де или в отрасли, важнейшей из которых был Союз кустарно-промысловых
кооператоров (Кустпром) и его молодежное движение Югент Кустпром, про¬
изводственные артели, образованные при содействии «Хе-халуца», собрания
беспартийной молодежи, — для ЦС Югент все это служило общественно-про¬
фессиональной платформой для организации рабочей молодежи. Движение
росло как на дрожжах: за год, с мая 1924 по апрель 1925 г., количество местных
отделений возросло с 78 до 144, а количество членов — с 1700 до 3000, прожи¬
вавших, в большинстве своем, на Украине, юге России и в Белоруссии 53.
По мере сворачивания НЭПа ЦС Югент, как и его «материнская» партия,
пострадал в связи с уменьшением возможностей для легальной деятельности.
В 1926 г. была предпринята попытка слияния ЦС Югента с движением «Клас¬
совый Ха-шомер Ха-цаир» (подробнее речь об этом пойдет ниже). Однако
само объединение произошло только в 1929 г., после того как ЦС и ее моло¬
дежное движение по существу утратили базу среди еврейского населения.
Единая всероссийская организация сионистской молодежи (ЕВОСМ) («Хи¬
стадрут») была основана противниками социалистической идеологии из числа
членов различных объединений учащейся молодежи. Свой первых съезд они
провели в Одессе в июле 1922 г., где был создан ЕОСМ — Единая организация
сионистской молодежи; после слияния с национальным крылом «Хе-хавера»
организация стала называться ЕВОСМ — Единая всероссийская организация
сионистской молодежи54. Несмотря на то что движение объявило себя непо¬
/131/
литическим, с первых дней своего существования оно тяготело к партии «Це-
ирей Цион — Хитахдут», чьей главной задачей была «борьба за молодежь»55.
Необходимость создания молодых резервов ощущалась особенно остро в свя¬
зи с опасениями, что еврейская молодежь может подпасть под влияние Ев¬
секции и коммунистических молодежных движений; тем не менее в первые
годы своего существования партия «Цеирей Цион» боролась в первую очередь
против течений социалистического сионизма.
В 1922—1925 гг. численность и влияние ЕВОСМ неуклонно росли по всей
Украине, а также в старых центрах влияния «Хе-хавера», например, в Ленин¬
граде. По численности он превосходил все другие течения сионистской уча¬
щейся молодежи — на пике своей популярности, в 1925 г., ЕВОСМ утверждал,
что насчитывает более 12 тысяч членов56. В Подолии были местечки, в кото¬
рых движение действовало открыто и не имело конкурентов. Известны даже
случаи присоединения к нему комсомольских ячеек в полном составе. Однако
стремительный рост движения нес в себе семена будущего раскола. В городах
и местечках бывшей черты оседлости ЕВОСМ опирался на организации рабо¬
чей и безработной молодежи, а контакты с ними заставляли движение зани¬
маться волнующими их вопросами. Поэтому, начиная с 1925 г., ЕВОСМ, как
и молодежное движение ЦС, стал уделять усиленное внимание экономиче¬
скому положению местечковых евреев, т.е. участвовать в работе по созданию
сельскохозяйственных колоний, а также организации ремесленников, с це¬
лью противостоять влиянию Евсекции.
Между тем среди членов организации росло недовольство ее аполитич¬
ностью, а также симпатии к идеологии и политике сионистских трудовых пар¬
тий. В результате часть молодежного движения, объявившего себя стоящим
вне политики, начала постепенно сдвигаться к позиции «трудовиков» (но не
социалистов!) Это привело к созданию в недрах ЕВОСМ новой организации,
добавившей к прежнему названию слово «трудовая»: Единая всероссийская
трудовая организация сионистской молодежи, сокращенно ЕВТОСМ. Впрочем,
ее существование оказалось недолгим. В начале 1926 г. в ходе особого сове¬
щания, созванного противниками новой тенденции, представители обоих
крыльев были арестованы. От этого удара движение так и не оправилось. При¬
вычные к относительно легальной работе с учащейся молодежью, активисты
ЕВОСМ оказались неподготовленными к условиям подполья. Число его сто¬
ронников начало стремительно таять.
Два молодежных сионистских движения использовали для своей работы
среди детей и подростков методы скаутов; оба называли себя «Ха-шомер Ха-
цаир». В соответствии с терминологией, характерной для большинства споров
и расколов среди русских сионистов, одно из движений именовало себя «тру¬
довым», а другое — соответственно «классовым».
/132/
«Трудовой (национальный) Ха-шомер Ха-цаир» был создан летом 1924 г.
трудовым крылом ЕВОСМ и первоначально находился под влиянием партии
«Цеирей Цион — Хитахдут». Партийное влияние значительно возросло после
фактического уничтожения ЕВОСМ и ее трудового крыла в начале 1926 г.57
Постепенно партии удалось сформировать внутри трудового «Ха-шомер Ха-
цаира» прослойку более взрослых активистов, присоединить к ним уцелевшие
«трудовые» ячейки и остатки движения «Маккаби», а также тех, кто работал с
детьми и подростками58. О популярности движения среди еврейской молоде¬
жи Украины, равно как об успехах подпольного классового «Ха-шомера», сви¬
детельствуют документы украинских органов госбезопасности. По их утверж¬
дению, в 1925 г. рост численности движения происходил столь стремительно,
что точное число членов назвать было невозможно 59.
В последующие годы «Ха-шомер» также сумел сохранить значительный
размах своей деятельности благодаря тому, что частично перешел к тактике «за¬
крытых ячеек». На всесоюзном совещании, созванном в Москве в январе 1931 г.,
было принято решение обязать уцелевших молодых активистов местечек быв¬
шей черты оседлости следовать этой тактике, а также перевезти их в крупные
города, где, благодаря анонимности, они могли бы работать в относительной
безопасности. В Москве и Одессе были созданы «рабочие батальоны», члены
которых жили небольшими коммунами, напоминавшими комсомольские ком¬
муны, популярные в то время. Судя по последнему известному свидетельству
1934 г., членами подобных коммун в Москве состояло около ста человек 60.
«Классовый («левый») Ха-шомер Ха-цаир» был создан на два года раньше
своего «трудового» конкурента. Начало ему было положено в ходе совещания,
которое прошло в Москве в мае 1922 г. с участием нескольких отрядов еврей¬
ских скаутов и клубов Маккаби 61 и без прямой ориентации на сионистские
партии. Спортивные клубы Маккаби принесли с собой опыт полулегальной
работы — клубы даже входили в систему Всевобуча (Всеобщее военное обу¬
чение), которой руководил старый большевик Николай Подвойский 62. Ев¬
рейские скауты в большинстве своем принадлежали к обеспеченным слоям
населения; они хорошо знали русский язык и русскую культуру и прежде, чем
присоединились к еврейским скаутам, участвовали в русском скаутском дви¬
жении. Именно они придали движению лучшие скаутские традиции: местные
отделения состояли из трех возрастных категорий; общенациональное движе¬
ние делилось на «легионы», «батальоны» и «штабы» во главе с главным штабом;
движение было объявлено «всеобщим», т.е. включающим детей, подростков и
юношей, которые не являлись членами какой-либо партии, профессиональ¬
ного или студенческого движения. К этим принципам впоследствии добави¬
лось определение движения как «национально-классового». Целью движения
было объявлено пополнение рядов рабочего класса Палестины, а главная его
/133/
задача — «создание рабочего-коллективиста с крепкой и устойчивой индиви¬
дуальностью, способной служить прочной основой данного коллектива»63.
Как и для других движений, 1923 — конец 1925 гг. стали временем ста¬
новления и роста, вызванного, среди прочего, более активной и интенсивной
организационной работой с трудящейся молодежью. Количество местных от¬
делений выросло с 27 до 170; главный штаб в Москве находился в постоянном
контакте со штабами больших регионов в Киеве, Харькове, Одессе и Гомеле,
а через них — со штабами местных организаций. К концу 1925 г. численность
движения достигла двенадцати тысяч членов64. Кроме того, в отличие от сво¬
их «национальных» конкурентов, классовый «Ха-шомер» в период усиления
преследований сумел сохраниться в качестве массового движения: в середине
1927 г. он насчитывал от пяти до шести тысяч членов. Главный штаб, продол¬
жавший действовать благодаря нескольким товарищам, бежавшим из ссылки
и ушедшим в подполье, поддерживал связь с тринадцатью или четырнадцатью
местными штабами. Еще через год было объявлено «чрезвычайное положе¬
ние», и движение перешло к работе в закрытых кружках 65.
Две тенденции развития «Ха-шомер Ха-цаира» свидетельствуют об осо¬
бых проблемах, связанных с членством в каком-либо сионистском движении
в те годы. С одной стороны, усилились конспиративные тенденции; моло¬
дых людей вдохновляла романтика подпольной жизни — начитавшись рус¬
ской революционной литературы, они воображали себя профессиональными
революционерами, преследуемыми режимом. С другой стороны, все острее
ощущалась необходимость однозначной политической позиции, которая по¬
могла бы противостоять постоянному давлению советской идеологии, куль¬
туры и системы просвещения. Это давление чувствовалось еще сильнее из-за
невозможности скаутской деятельности, которая придавала движению спло¬
ченность. Поэтому уже в 1926 г. на повестке дня встал вопрос об отношении
«Ха-шомер Ха-цаира» к ЦС и возможности слияния скаутов с партийным мо¬
лодежным движением. Тогда это предложение было отвергнуто из-за возра¬
жений заграничных представительств «Ха-шомер Ха-цаира» и ЦС66. Однако
условия работы в Советском Союзе делали свое дело, а связи советских сио¬
нистов с их зарубежными товарищами постепенно рвались. Поэтому в 1929 г.
«Ха-шомер Ха-цаир» и ЦС достигли соглашения, согласно которому подполь¬
ное молодежное движение подчинялось идеологическому руководству партии
и обязалось использовать свои организационные ресурсы и печать для рас¬
пространения идеологии социалистического сионизма. Несмотря на много¬
численные аресты, главный штаб «Ха-шомер Ха-цаира», судя по всему, про¬
должал действовать до 1933 г.67
К социалистическому крылу принадлежали еще две молодежные сио¬
нистские организации, чьей социальной базой также служила вузовская мо¬
/134/
лодежь крупных городов. Осенью 1923 г. группа членов московского центра
«Хе-хавера» создала Еврейский союз социалистической молодежи (ЕССМ)68.
Консолидации союза способствовали процессы, характерные для еврейской
учащейся молодежи эпохи НЭПа, хотя активисты союза отличались от дея¬
телей других сионистских организаций того времени интенсивным поиском
всеобъемлющей идеологии и настойчивостью в доктринальных вопросах. Со¬
гласно имеющимся свидетельствам, мировоззрение союза покоилось на двух
основаниях. Во-первых, тяжелое положение евреев в условиях революции
рассматривалось в качестве доказательства наличия объективных предпосы¬
лок существования еврейского вопроса и, соответственно, необходимости
национальной революции. Во-вторых, под влиянием радикальной идеологии
Октября союз настаивал на «актуализации», т.е. политическом, социальном
и личном осуществлении этих революционных принципов69. Тем не менее в
вопросах актуальной политики позиция Союза мало отличалась от ЦС и ее
молодежного движения; ЕССМ выделялся разве тем, что уделял особое вни¬
мание идеологическим аспектам социалистического сионизма, руководство¬
вался марксистским мировоззрением и стремился найти правильный баланс
между верностью идеалам Октября и реализацией халуцианских планов в
Земле Израиля, рассматривавшейся в качестве нравственно-социалистичес¬
кого императива. При этом марксизм считался «мировоззрением, а не дог¬
мой», и с ним сочеталась идея «еврейского социалистического монизма», т.е.
отрицание наличия каких-либо противоречий между национальными и соци¬
алистическими целями 70.
ЕССМ остался малочисленным студенческим движением, однако поль¬
зовался значительным влиянием, превосходящим свои размеры. В течение
двух месяцев, предшествовавших аресту учредителей в марте 1924 г., союз су¬
мел привлечь значительную часть московских членов «Хе-хавера» и «Хе-хавер
Ха-цаира». Однако затем основная деятельность была перенесена в Минск,
где к ЕССМ присоединилась большая часть членов студенческого движения
«Кадима». В некоторых университетских городах, включая Ленинград, ячейки
союза действовали еще несколько лет.
«Дрор» («Свобода») также был немногочисленным движением студенчес¬
кого типа. Оно зародилось в Киеве накануне Первой мировой войны в сту¬
денческих кругах, занятых идеологическими изысканиями и педагогической
сионистской работой71. Испытывая идейное влияние радикальной интелли¬
генции девятнадцатого века, представители этих кругов предъявляли к каж¬
дому человеку суровые нравственные требования, предполагавшие, среди
прочего, активную практическую деятельность («активизм»). Покинув летом
1917 г. Российскую сионистскую организацию, активисты «Дрора» создали
альтернативную федерацию сионистских демократических движений. Эта
/135/
федерация оказалась малочисленной, а ее деятельность ограничивалась Кие¬
вом и несколькими другими городами центральной Украины.
В 1920 г. «Дрор» провозгласил себя сионистско-социалистическим дви¬
жением, однако по прошествии двух лет его активисты пришли к выводу о
невозможности сионистской работы в советских условиях и приняли решение
организованно покинуть советское государство, оплатив переход советско-
польской границы с помощью контрабандных операций с продовольствием72.
Товарищи, эмигрировавшие в Польшу, заложили там основу всемирной орга¬
низации «Дрор», а также отправили одного из лидеров, Залмана Локшина, об¬
ратно в Россию, чтобы вести там работу среди уцелевших ячеек «Дрора», стоя
на социалистических сионистских, но в то же время антисоветских, антимарк¬
систских позициях. Новых членов привлекали из легального «Хе-халуца» и
ЦС; поступление некоторых членов движения в вузы крупных городов позво¬
лило «Дрору» развернуть работу среди еврейских студентов. Методы работы,
сохранившиеся с прежних лет, — небольшие кружки, объединившиеся вокруг
центральной фигуры «лидера», — отвечали условиям подполья и позволяли
движению успешно работать вплоть до арестов в начале 1927 г., практически
полностью подорвавших его силу 73.
В середине тридцатых годов, с началом эпохи большого террора, послед¬
ние из уцелевших сионистских активистов были арестованы или же были вы¬
нуждены полностью отказаться от любой деятельности. При изучении доку¬
ментов органов госбезопасности возникает ощущение, что те, кто был осужден
за «сионизм» в последующие годы, не были активистами на момент ареста, а
причиной ареста и последующего наказания было исключительно членство
в сионистских организациях в предшествующие годы74. Среди арестованных
было немало тех, кто подвергался прежде тюремному заключению, ссылке и/
или поражению в правах. И тех, и других приговаривали к многолетним сро¬
кам заключения в ГУЛАГе. Некоторые из тех, кто смог уцелеть, репатрииро¬
вались в Израиль в семидесятые и девяностые годы. Есть основания полагать,
что ветераны сионистских движений двадцатых годов сыграли важную роль
в деле возрождения советского сионизма в первые десятилетия после Второй
мировой войны, однако этот вопрос нуждается в дополнительном изучении 75.
Свою роль в этом возрождении, несомненно, сыграли и уцелевшие остатки
многочисленных сионистских организаций, действовавших в странах Балтии
и бывшей восточной Польше вплоть до советской оккупации в начале Второй
мировой войны. Однако деятельность сионистских движений в межвоенный
период в этих странах протекала в совершенно иных условиях, чем те, о кото¬
рых мы говорили выше, поэтому ее нельзя считать частью истории сионизма
в Советском Союзе, которой посвящена данная статья.
Перевод с иврита Евгения Левина
/136/
1 Влиянию сионистов на «еврейской улице» есть множество подтверждений. Си¬
онистская организация России насчитывала осенью 1917 г. более 300 тысяч членов. На
выборах в Учредительное собрание сионистские партии собрали больше двух третей
всех голосов, отданных за еврейские партии; на выборах депутатов Всероссийского ев¬
рейского съезда, прошедших в январе 1918 г., за сионистов проголосовало почти 60%
участников.
2 Этой проблеме посвящена большая статья историка Аниты Шапира (Shapira А.
«Erev shakhor — sheleg tzakhor»: Tnu’at ha-po’alim ha-eretz isra’elit u-mahapekhat oktober
bi-shnot ha-esrim // Ha-halikha al kav ha-ofek. Tel-Aviv 1989. P. 118—156), а также иссле¬
дование литературоведа Нурит Говрин (Govrin N. Mahapekhat oktober be-rei ha-safrut
ha-ivrit // Shvut. Mekhkarim be-historia u-ve-tarbut shel yehudei Rusiya u-mizrakh Eropa,
4 [1976]. P. 71-93).
3 О причинах и последствиях массовой депортации см. Goldin S. Deportation of
Jews by the Russian Military Command, 1914-1915 // Jews in Eastern Europe. 2000. № 1
(41). P. 40-73, esp. P. 58.
4 В разных источниках число жертв погромов оценивается по-разному (от пяти¬
десяти до двухсот тысяч), см.: Gitelman Z. Y. Jewish Nationality and Soviet Politics. The Jew¬
ish Sections of the CPSU, 1917—1930. Princeton, 1972. P. 159—168; Abramson H. A Prayer for
the Government: Ukrainians and Jews in Revolutionary Times, 1917—1920. Cambridge, MA
1999. P. 110; Будницкий О.В. Российские евреи между красными и белыми, 1917-1920.
М., 2005. С. 275-276; Leshchinsky Y. Ha-yehudim be-Rusiya ha-sovietit mi-mahapekhat ok¬
tober ad milkhemet ha-olam ha-shniya. Tel-Aviv, 1943. P. 5.
5 В Минске, по официальной статистике, 75% молодежи не имело постоянной
работы и прозябало в бедности. Во всей Белоруссии половина евреев в возрасте от 14
до 23 лет не училась и не работала, а каждый третий молодой еврей был лишен изби¬
рательных прав. О тяжелой безработице среди молодежи сообщали и из украинских
местечек, см.: Leshchinsky Y. Ha-yehudim be-Rusiya ha-sovietit... Р. 100—103; Pinkus В.
Yehudei Rusiya u-Vrit ha-Mo’atzot: Toldot mi’ut le’umi. Kiryat Sde Boker, 1986. P. 200-201.
6 Евком был создан в 1918 г., но в 1920 г. он из самостоятельного комиссариата
был преобразован в отдел Наркомата по делам национальностей (Наркомнац). Орган,
широко известный как Евсекция, был Центральным бюро еврейских секций, действо¬
вавшим при партийных органах разных уровней. Созданная в 1918 г., Евсекция была
ликвидирована в 1930 г.
7 Многие общины продолжали действовать и в двадцатые годы, однако, если в
1917-1919 г. Это были структуры, чья деятельность выходила за рамки отправления
культа, впоследствии, согласно закону, они считались исключительно «объединени¬
ями верующих».
8 К примеру, секретная инструкция одной из местных чрезвычаек предписывала
оказывать содействие Евсекции в борьбе с сионизмом. Документ использует аргумен¬
ты Евсекции, почерпнутые из ее донесений в различные государственные и партий¬
ные инстанции об опасности сионизма и эмиграции в Палестину. См.: Tsentsiper L.
Eser shnot redifot: megilat ha-gzerot al ha-tnu’a ha-tziyonit be-Rusiya ha-Sovietit. Tel Aviv,
1930. P. 267-269.
9 10 марта 1924 года Дзержинский писал своим помощникам Генриху Ягоде и
Вячеславу Менжинскому: «Просмотрел сионистские материалы. Признаться точно,
/137/
не пойму, зачем их преследовать по линии их сионистской принадлежности. Большая
часть нападок на нас — опирается на преследование их нами. Они, преследуемые, в
тысячу раз опаснее для нас, чем не преследуемые и развивающие свою сионистскую
деятельность среди еврейской мелкой и крупной, спекулирующей буржуазии и ин¬
теллигенции. Их партийная работа для нас вовсе не опасна — рабочие (доподлинные)
за ними не пойдут, а их крики, связанные с арестами, долетают до банкиров и «евре¬
ев» всех стран и навредят нам немало. Программа сионистов нам не опасна, наобо¬
рот, считаю полезной. Я когда-то был ассимилятором. Но это детская болезнь. Мы
должны ассимилировать только самый незначительный процент, хватит. Остальные
должны быть сионистами. И мы им не должны мешать под условием не вмешиваться
в политику нашу. Ругать Евсекцию разрешить, тоже и Евсекции. Зато нещадно бить
и наказывать спекулянтов (накипь) и всех нарушающих наши законы. Пойти также
сионистам навстречу и стараться давать не им должности, а считающим СССР, а не
Палестину своей родиной» (РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 326. Л. 2-3). Через год, 24 марта
1925 г., он вновь пишет своей рукой: «Т. Менжинскому. Правильно ли, что мы пресле¬
дуем сионистов? Я думаю, что это политическая ошибка. Еврейские меньшевики, т.е.
работающие среди еврейства, нам не опасны. Наоборот — это же создание рекламы
меньшевизму. Надо пересмотреть нашу тактику. Она неправильна» (РГАСПИ. Ф. 76.
Оп. 3. Д. 326. Л. 4). См. также: Beizer M., Izmozik V. Dzerzhinskii’s Attitude toward Zionism
// Jews in Eastern Europe. Spring 1994. Vol. 25. P. 64~70.
10 В их числе можно назвать наркома юстиции Дмитрия Курского, наркома финан¬
сов Николая Крестинского, Рубена Катаняна (помощник прокурора РСФСР) и Алексея
Рыкова (заместитель председателя, позже — председатель Совнаркома). О беседах о по¬
разившем евреев экономическом кризисе и опасениях в связи с возможным ростом ан¬
тисемитизма писал в своем дневнике известный московский музыкант и сионистский
деятель Давид Шор (архивный фонд семьи Шор №1521 в Национальной библиотеке в
Иерусалиме. Записи от 2 декабря 1923 г., 20 апреля 1924 г. и 24 сентября 1924 г.).
11 Давид Шор описал в своем дневнике несколько общественных мероприятий с
участием большевистского руководства, во время которых Каменев и Рыков предста¬
вили его Сталину, Дзержинскому и другим вождям. См., напр., запись от 20 сентября
1925 г.
12 См.: Galili Z., Morozov В. Exiled to Palestine: The Emigration of Zionist Convicts
from Soviet Russia, 1924—1937. London, 2006.
13 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 44. Л. 5.
14 РГАСПИ. Ф. 445. Оп. 1. Д. 22. Л. 53, 55 (Обращение «Хе-халуца» во ВЦИК от 17
января 1920 г.; постановление ВЦИК от 18 марта 1920).
15 ГАРФ. Ф. 7747. Оп. 1. Д. 8. Л. 98-99. См. также: Pines D. He-Khalutz be-kur ha-
mahapekha: Korot histadrut he-Khalutz be-Rusiya. Tel Aviv, 1938. P. 189—192. 20 сентя¬
бря 1923 г. «Хе-халуц» был зарегистрирован в «Собрании узаконений и распоряжений
Рабочего и Крестьянского правительства», но это не распространялось на Украину и
Белоруссию.
16 Докладная записка заместителя председателя ГПУ УССР Эдуарда Карлсона
Генеральному секретарю ЦК КП(б)У Л. Кагановичу от 25 сентября 1925 г. Mints М.
Ha-maarakh ha-tziyoni ha-bilti legali be-Ukraina ba-shanim 1924-1925 //Shorashim. 1997.
№ 10. Р. 84-98. Карлсон перечислил девять действующих организаций и указал, что
/138/
большинство в них составляет молодежь и что существенную материальную помощь
им оказывают лавочники и ремесленники, до 70% которых поддерживают сионистов.
17 Почти наверняка эти цифры являются завышенными, не только в силу есте¬
ственных стремлений каждой организации превысить свою значимость, но также как
минимум по двум причинам. Во-первых, многие из тех, кто участвовал в работе дви¬
жения «Ха-шомер Ха-цаир» (на пике его популярности, в 1924—1925 гг.) были под¬
ростками и даже детьми. Во-вторых, многие юноши и девушки одновременно были
членами отделений «Хе-халуца» и связанного с ним молодежного движения, и, соот¬
ветственно, были посчитаны дважды. Многие члены легального «Хе-халуца» были так
же членами социалистической партии «Цеирей Цион» или ее молодежного движения,
а члены нелегального «Хе-халуца» — входили в партию «Цеирей Цион — Хитахдут»
или молодежную организацию Е.В.О.С.М. (Единая всероссийская организация сио¬
нистской молодежи).
18 В процитированной выше записке Карлсон писал: «Этот вопрос [еврейский]
казалось должен был отойти в область преданий после разрешения Коммунистичес¬
кой партией вопроса национальной политики на Украине, однако, он выплыл наружу
так сильно и резко, что стал предметом обсуждения и волнения в двухмиллионной
еврейской массе... Даже более левая часть сионистских группировок сводит вопросы
экономики на национальные рельсы». Mints М. Ha-maarakh ha-tziyoni... Р. 89.
19 К примеру, в Одессе была создана Еврейская военная организация, в которую
входили сотни вооруженных и хорошо подготовленных бойцов. В Златополе (Киев¬
ская губерния) группа халуцим, готовившихся к отъезду в Палестину, создали дружи¬
ну численностью до 350 человек, существовавшую на средства еврейского населения
города и действовавшую в согласии с большевиками. Более мелкие отряды самообо¬
роны действовали во многих местечках. См.: Pines D. He-Khalutz be-kur ha-mahapekha.
P. 285—286; Naftulei dor: korot tnu’at ha-avoda ha-tziyonit Tzeirei Tziyon — Hitakhdut be-
Rusiya ha-Sovietit. Le-yovel 25 la-tnu’a 1920—1945. Tel Aviv, 1945. P. 313—315; Khalutzim
hayinu be-Rusiya / Eds. Y. Erez at all. Tel Aviv, 1976. P. 107-114; Sefer TsS: Le-korot ha-
miflaga ha-tziyonit-sotzialistit u-Brit No’ar TsS be-Brit ha-Mo’atzot / Ed. Y. Erez. TelAviv,
1963. P. 307—329; Rafaeli A. (Tsentsiper). Ba-ma’avak le-ge’ula: Sefer ha-tziyonut ha-rusit
mi-mahapekhat 1917 ad yameinu. Tel Aviv, 1956. P. 66~69; Elbinger M.Y. Reshita shel “ha-
pluga ha-yehudit ha-lokhemet” be-Odessa // He-Avar. 1970. № 17. P. 121—123.
20 Съезд сионистов России признал необходимость немедленно приступить к
подготовке еврейских рабочих и обучению их сельскохозяйственным профессиям и
ремеслам в соответствии с потребностями заселения Земли Израиля. См.: Ritov I. Рга-
kimbe-toldot “Tzeirei Tziyon” — TsS. Tel Aviv, 1965. P. 58.
21 См. напр.: РГАСПИ. Ф. 445. Оп. 1. Д. 22. Л. 7-7об; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86.
Д. 233. JI. 42-43; ГАРФ. Ф. 7747. Д. 8. Л. 40.
22 Эдуард Карлсон в 1925 г. писал, что источником влияния сионистов являют¬
ся многочисленные издания различных организаций: «Литература у сионистов. Если
собрать всю нелегальную сионистскую литературу, которую читают нарасхват, то мы
получим яркий показатель интересов евр. масс к прессе и литературе. В то время, как
евсекции имеют одну газету «Штерн», сионисты — свыше 10 периодических изданий,
в большинстве случаев двухнедельные, масса местных изданий, еженедельных и, кро¬
ме того, выпускают в большом количестве экземпляров] листовки, воззвания и т. п.
/139/
во время ударных кампаний, проводимых ими... Листовок и воззваний, приуроченных
к особым кампаниям, праздникам, арестам, годовщинам на Украине в месяц выпуска¬
ется в среднем 5—8 сотен экземпляров. Вся эта литература печатается в большинстве
случаев на шапирографах, стеклографах и на пишущих машинках. Периодическими
изданиями центр снабжает места в достаточном количестве. Если же и были случаи,
когда литературы не хватало, то местные организации своими собственным силами
перепечатывают и увеличивают тираж». Mintz М. Illegal Zionist Organizations in Ukraine,
1924-1925 // Jews in Eastern Europe. № 3 (31) (Winter 1996). P. 62.
23 Листовки различных сионистских организаций хранятся в архиве Евсекции.
См., например, листовки из Минска, Киева, Кременчуга и других городов, выпущен¬
ные молодежным движением Сионистско-социалистической партии (ЦС Югент),
Единой всероссийской организацией сионистской молодежи (ЕВОСМ) и классо¬
вым «Ха-шомер Ха-цаиром» (РГАСПИ. Ф. 445. Д. 167. Л. 51—56; Ф. 17. Оп. 84. Д. 748.
Л. 129-133).
24 Например, еженедельные отчеты ОГПУ о деятельности сионистских организа¬
ций в первой половине 1929 г. (ЦА ФСБ. Оп. 7. Д. 40).
25 К лету 1917 г. фракция насчитывала до 50 тысяч членов; см.: Maor I. Ha-tnu’a
ha-tziyonit be-Rusiya mi-reshita ve-ad yameinu. Jerusalem, 1974. P. 453, 456.
26 См., напр., главу о ленинградских сионистах в Бейзер М. Евреи Ленинграда,
1917-1939: Национальная жизнь и советизация. Иерусалим и Москва, 1999. С. 139-171.
27 Еврейские самоназвания сионистских партий и организаций нередко были
буквальным переводом названий различных русских партий, фракций и течений.
28 Вскоре после того как ЕКП «Поалей Цион» объявила о своей коммунистиче¬
ской ориентации, она была поглощена ВКП(б). Социал-демократическая фракция
«Поалей Цион» продолжала легально действовать вплоть до ликвидации в 1928 г.,
хотя, начиная с 1923 г. (т.е. сразу после того, как в декабре 1922 г. окончательно отко¬
лолось коммунистическое крыло), фракция взяла себе новое название, похожее на то,
которым прежде пользовались коммунисты, — Еврейская коммунистическая рабочая
партия (ЕКРП).
29 Наиболее известными лидерами партии стали Залман Аронович (Аран), Исра¬
эль Идельсон (Бар-Йегуда), Айзик Брудный (Ицхак Барэли), Цви Розенштейн (Эвен-
Шушан), Исраэль Ритов и Леви Шейндер (Шней-Дор). Раздел о возникновении и
платформе ЦСП написан по материалам воспоминаний и истории партии, написан¬
ных партийными лидерами в это время и позже (Sefer TsS; Ritov I. Prakim be-toldot
“Tzeirei Tziyon”; Aran Z. Otobiografia. Tel Aviv, 1971).
30 ЦС поддерживала позицию ЕКП «Поалей Цион», выступавшей за создание
отдельных советов еврейских трудящихся. ЦС собиралась участвовать в работе этих
советов при условии, если они будут действовать в соответствии с демократическими
принципами. Активисты ЦС надеялись воспользоваться этими представительными
органами для увеличения своего влияния на еврейской улице. См., напр.: Sefer TsS.
Р. 84, 95.
31 Bar-Yehuda I. (Idelson) Sefer TsS. P. 43~44.
32 Rafaeli. Ba-ma’avak le-ge’ula... P. 128. Можно предположить, что эти цифры
весьма завышены, даже если они включают членов не только партии, но и ее моло¬
дежного движения.
/140/
33 См. «Основные принципы программы» — документ, появившийся летом 1925 г.
(Sefer TsS. Р. 82~85).
34 Sefer TsS. Р. 49; Ritov I. Р. 70.
35 Sefer TsS. Р. 102~104, 134~137.
36 Среди руководителей этой партии стоит отметить Элиэзера Каплана, уехавше¬
го из России еще до раскола, Абрама Левинсона, Беньямина Веста, Хаима Козиров¬
ского и Наума (Нахума) Берлинского.
37 Данные о количестве членов на 1923 г. члены партии сообщили Давиду Бен-
Гуриону во время его визита в Москву, см.: Ben Gurion D. Igrot. Tel Aviv, 1971. P. 168.
В январе 1925 г. всемирная организация «Хитахдут» опубликовала данные о количе¬
стве членов в партии, молодежном движении и национальном отделении «Хе-халуца»,
подчеркнув, что эти цифры отражают положение, сложившееся после массовых аре¬
стов 1924 г. См.: Lavon Institute Archive, Series. IV-104—53, Folder 55.
38 Naftulei dor. P. 41~43, 60~61, 63~64, 94_96.
39 В тогдашней российской политике термин «трудовой» обозначал политическую
и нравственную позицию, предполагавшую сочувствие низшим слоям населения, и в то
же время — отрицание социалистической идеологии, призывавшей к классовой борьбе,
особенно в ее марксистском изводе. Поэтому использование этого термина в качестве
самоназвания свидетельствовало о политическим и идеологическом влиянии народни¬
ков, идеи которых в начале двадцатого века разделяли российские партии народных со¬
циалистов и трудовиков. Самоопределение «трудовой» подчеркивало противостояние
сионистам-социалистам, предпочитавшим термины «рабочий» и «классовый».
40 Из «Основных положений», принятых киевским съездом в 1922 г., и обсужде¬
ния решений совета партии в мае 1923 г., см.: Naftulei dor. Р. 69, 99—100.
41 См. Трумпельдор И. Хе-халуц, его сущность и ближайшие задачи. Петроград,
1918. (Текст брошюры был переиздан в сборнике Иосиф Трумпельдор. Хе-халуц, но¬
вый путь. Биография, воспоминания, статьи / Сост. и подготовка текстов И. Легкодух
и Д. Лосева. М.; Феодосия, 2012. С. 80-95).
42 См. всеобъемлющее исследование вопроса в монографии: Dekel-Chen J. Farm¬
ing the Red Land: Jewish Agricultural Colonization and Local Soviet Power, 1924—1941. New
Haven, CT2005.
43 ГАРФ. Ф. 7747. Оп. 1. Д. 8. Л. 77-79 об.
44 Pines. He-Khalutz be-kur... P. 17.
45 В качестве подтверждения этих опасений критики ссылались на решение цен¬
тра «Хе-халуца», принятое накануне легализации, не принимать в дальнейшем ответ¬
ственности за политическую деятельность центра всемирного движения «Хе-халуц»,
связанного с Всемирной сионистской организацией. ГАРФ. Ф. 7747. Д. 10. Л. 7; Д. 11,
24-26; Pines D. He-Khalutz be-kur... Р. 220-222.
46 Pines D. He-Khalutz be-kur... P. 173-174
47 He-Khalutz be-Rusiya: le-toldot he-Khalutz ha-bilti-legali (ha-leumi-amlani). Tel
Aviv, 1932. P. 36, 40, 42; Naftulei dor. P. 75-76.
48 Khalutzim hayinu be-Rusiya. P. 491—494
49 He-Khalutz be-Rusiya. P. 43—46.
50 В крымском хозяйстве Мишмар, которое было гордостью нелегального «Хе-
халуца», в 1926—1927 гг. было арестовано более 200 человек, однако в нем все еще оста¬
/141/
валось 100-130 товарищей. К концу 1927 г. их число сократилось до 70, а накануне
ликвидации хозяйства в мае 1929 г. в нем было 50 товарищей. См.: He-khalutz be-Rusi¬
ya. Р. 49-83.
51 См., напр., секретный циркуляр ГПУ, разосланный всем местным отделениям
30 мая 1922 г., в котором подчеркивалось, что в сионистских движениях преобладает
молодежь. См.: ЦАФСБ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 310. Л. 36-39.
52 Программа была написана по-русски. Перевод на иврит см.: Sefer TsS. Р. 164.
53 В отчете, отправленном в 1925 г. из России в Палестину, упоминались 34 отде¬
ления в Киевском регионе (здесь используется термин «регион» для обозначения тер¬
мина «галил» (ивр.) в цитируемом документе, что не всегда соответствует тогдашнему
административному делению на губернии), 33 в Винницком регионе, 30 — в Одес¬
ском, 27 — в Харьковском, 18 — в Белоруссии и 2 — в Центральной России, см.: Se¬
fer TsS. Р. 213—214. В воспоминаниях ветеранов движения приводятся другие данные.
К примеру, Йехошуа Казначей пишет о 3000-4000 «организованных» членов в 1924 г. и
еще о нескольких тысячах «сочувствующих», см.: Sefer TsS. Р. 155. Реувен Коген пишет
об учете, проведенном центральным комитетом, согласно которому в мае 1924 г. дви¬
жение насчитывало 1500 членов в 123 отделениях и еще около 1000 молодых рабочих в
молодежных кружках, действовавших при некоторых отделениях, см.: Там же. С. 201.
В письме Мериминского, отправленном из России в Палестину в ноябре 1924 г., гово¬
рится о 3000 членах и почти 120 отделениях, см.: Yad Tabenkin Archive, division 15-119,
series 2, box 4, folder 1. Наконец, по свидетельству Рафаэли, к концу 1925 г. число участ¬
ников движения достигло 6000, см.: Rafaeli A. Ba-ma’avak le-ge’ula... Р. 137.
54 Раздел, посвященный ЕВОСМ, написан по материалам воспоминаний вете¬
ранов движения (Naftulei dor. Р. 70—71, 176-190, 193—199). Слияние с «Хе-хавером»
произошло в июле 1924.
55 См. материалы прений учредительного съезда 1922 г. и комитета, собравшегося
в Москве в 1923 г.: Naftulei dor. Р. 68—70.
56 Ibid. Р. 180. Согласно другим источникам, численность движения была суще¬
ственно ниже. Так, на конференции молодежи и совещании «Хе-халуц» (лето 1924 г.)
докладывали о четырех тысячах членов. Бюллетень всемирного движения «Хитахдут»,
выпущенный в январе 1925 г., пишет о 2000 членов, хотя, по мнению издателей, сни¬
жение численности было вызвано массовыми арестами осенью 1924 г. Kuntres 9:189
(9.10.1924); Lavon Institute Archive, Series IV-104—53, folder 55.
57 Cm.: Naftulei dor. P. 71—73, 191—192, 200—205; Itai A. Korot ‘ha-Shomer ha-Tsair’
be-S.S.S.R. Jerusalem, 1981. P. 92—96. Согласно воспоминаниям ветеранов классового
(«левого») «Ха-шомер Ха-цаира», созданного двумя годами раньше, создание трудо¬
вого («правого», по их терминологии) «Ха-шомер Ха-цаира» было вызвано тем, что в
конце 1923 г. «левые» официально встали на социалистическую платформу. См., так¬
же: Рам Ц. «Цофе» // Мой путь в Израиль. Иерусалим, 1977. С. 285—310.
58 В этот период «Трудовой Ха-шомер Ха-цаир» называл себя Соцмолом — «Со¬
циалистической молодежью»; под этим названием организация фигурирует в донесе¬
ниях ГПУ, начиная с 1929 г.
59 Mints М. Ha-maarakh ha-tziyoni... Р. 92.
60 Naftulei dor. Р. 73
61 Среди основателей организации были Элазар (Ласья) Искоз (Галили), Влади¬
мир Ицкович (Зеев Ха-ям) и Семен (Сема) Любарский. Последний возглавлял движе¬
/142/
ние вплоть до своего последнего ареста в 1926 г., за которым последовали многолетнее
тюремное заключение и ссылка. История «Ха-шомер Ха-цаира» была написана Ав¬
раамом Итай на основании интервью с ветеранами движения и документов богатого
архива, хранящегося в кибуце Афиким. Интервью хранятся в Отделе устной истории
Института современного еврейства при Еврейском университете в Иерусалиме.
62 Благодаря заступничеству Подвойского, клуб в Москве продолжал работать до
весны 1923 г., т.е. уже после того, как деятельность общества «Маккаби» была запре¬
щена осенью 1921 г. Клуб привлекал множество гимназистов и студентов различных
учебных заведений Москвы и работал под названием «Спортивная секция Всеобуча —
Маккаби», позже — «Молот».
О деятельности общества «Маккаби» в Советским Союзе см. воспоминания его
основателя Ицхака Рабиновича: Rabinovich I. Mi-Moskva le-Yerushalayim: Ha-ma’avak
ha-yehudi ha-le’umi be-Brit ha-Mo’atzot. Jerusalem, 1957. P. 17-59; так же: Rafaeli A. Ba-
ma’avak le-ge’ula... P. 97-99; Meiri Sh. Nakhum ha-Makkabi: prakim be-khayav shel Na¬
khum Khet. Haifa, 1996 or 1997. P. 11-39.
63 Тезисы «Сущность, задачи и формы шомерского движения», принятые Глав¬
ным штабом Союза «Ха-шомер Ха-цаир» весной 1924 г.: РГАСПИ. Ф. 445. Оп. 1. Д. 119.
Л.97 об—98 об.
64 Эти цифры приведены в официальной истории движения (Itai А. Korot 'ha-
Shomerha-Tzair... Р. 86). Огромные цифры вызывают недоумение, однако их подтверж¬
дают данные, представленные конференции молодежи и совещанию «Хе-халуц», ко¬
торый прошел в Данциге летом 1924 г. Там говорилось о 8000 членов классового «Ха-
шомер Ха-цаира»: Kuntres, 9:189 (9.10.1924). По непротиворечивым оценкам Карлсо¬
на и ветеранов движения, наибольшая численность была достигнута в 1925 г., и она
находилась между цифрой, доложенной в Данциге, и оценкой, представленной самим
движением в конце 1925 г.
65 Itai A. Korot ‘ha-Shomer ha-Tzair... Р. 247-248, 252, 254.
66 Заграничные представительства различных партий и движений возникли в
1924—1926 гг. в связи с отъездом многих лидеров в Палестину. Стоит отметить, что по¬
добное положение дел (наличие двух руководящих центров, в России и за границей)
было характерно для многих российских партий как при царизме, так и в советский
период.
67 Известно также о совещании 14 активистов движения, состоявшемся в 1935 г.
в Тобольске, все участники которого были затем арестованы. См.: Beizer М., Zeltser А.
Hashomer Hatsair in Kalinin, 1934 // Jews in Eastern Europe. 1997. № 3 [34]. P. 51—71.
68 Наиболее известными фигурами из числа учредителей ЕССМ были Лёва Леви¬
те, Элиэзер Шуб и Йехошуа Горовиц.
69 Levite L. Makhteret tziyonit-sotzialistit-khalutzit be-Brit ha-Mo’atzot // Shorashim:
kvatsim le-kheker ha-kibutz ve-tnu’at ha-avoda. Vol. 5, 1986. P. 45—79. Цитаты из p. 55, 57;
Levite L. Be-reshit ve-sa’ar: edut ishit. Tel Aviv, 1978.
70 Программный документ движения «Даркейну» («Наш путь»), был написан Лё¬
вой Левите и принят товарищами в сентябре 1923 г. (Levite L. Makhteret tziyonit. Р. 66—
73).
71 Раздел о «Дроре» написан по материалам сборника: Kovetz ‘Dror’: Min ha-ma-
hapekha ha-rusit el ha-mahapekha ha-ivrit. Tnu’at ’Dror’ be-Rusiya u-ve-Polin / Tarshis A.,
Rabinovich I., Dan Kh. (eds.) Ramat Afel, 1981.
/143/
72 См. воспоминания Иехуда (Леонида) Брагинского: Braginsky L. Ke-Kholed
harim. Tel Aviv, 1973.
73 Закат движения был вызван арестом сорока с лишним активистов, собравших¬
ся на конференцию в Киеве в конце 1926-го или начале 1927 г. В январе 1928 г. пред¬
ставители классового «Ха-шомер Ха-цаира» сообщали, что, по их сведениям, в стране
еще действовали три или четыре ячейки «Дрора»: Itai А. Korot ’ha-Shomer ha-Tzair...
Р. 243.
74 Данный вывод сделан на основании документов, хранящихся в Архиве СБУ в
Киеве.
75 Роль ветеранов сионистского движения двадцатых годов в послевоенном воз¬
рождении советского сионизма упоминается в монографии Ro’i Y. The Struggle for So¬
viet Jewish Emigration, 1948-1967. Cambridge, 1991. P. 51, 61-62.
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
Галили 3. Советский опыт сионизма: экспорт советской политической культуры в
Палестину // Ab Imperio. 2003. No. 4. С. 329-376.
Маор И. Сионистское движение в России. Иерусалим, 1977.
Galili Z., Morozov В. Exiled to Palestine: The Emigration of Zionist Convicts from Soviet
Russia, 1924—1937. London, 2006.
He-Khalutz be-Rusiya: Le-toldot he-Khalutz ha-bilti-legali (ha-Le’umi-Amlani). Tel
Aviv, 1932.
Itai A. Korot ‘ha-Shomer ha-Tzair’ be-S.S.S.R.: No’ar Tzofi-Khalutzi-Netzah. Jerusa¬
lem, 1981.
'Khalutzim hayinu be-Rusiya / Y. Erez (ed.). Tel Aviv, 1976.
Kovetz Dror': Min ha-mahapekha ha-Rusit el ha-mahapekha ha-ivrit’. Tenu’at ’Dror'
be-Rusiya u-ve-Polin / Tarshis A., Rabinovich I., Dan Kh. (eds.). Ramat Efal, 1981.
Levite L. Makhteret tziyonit-sotzialistit-khalutzit be-Brit ha-Mo’atzot // Shorashim.
Kvatzim le-kheker ha-kibutz u-tnu’at ha-avoda. Vol. 5. 1986. P. 45-79.
Pines D. He-Khalutz be-kur ha-mahapekha: Korot histadrut ‘He-Khalutz’ be-Rusiya.
Tel Aviv, 1938.
Rafaeli A. (Tsentsiper). Ba-ma’avak le-ge’ula: Sefer ha-tziyonut ha-Rusit mi-mahape-
khat 1917 ad yameinu. Tel Aviv, 1956.
Sefer he-Khalutz: Antologiya / M. Basok (ed.). Jerusalem, 1940.
Sefer TsS: Le-korot ha-miflaga ha-tziyonit-sotzialistit u-Brit Noar TsS be-Brit ha-
Mo’atzot/Y. Erez (ed.). Tel Aviv, 1963.
Tsentsiper L. Eser shnot redifot: Megilat ha-gzerot al ha-tnu’a ha-tziyonit be-Rusiya ha-
Sovietit. Tel Aviv, 1930.
West B. Naftulei dor: Korot tnu’at ha-avoda ha-tziyonit Tzeirei-Tziyon-Hitakhdut be-
Rusiya ha-Sovietit. Le-yovel 25 la-tnu’a, 1920—1945. Tel Aviv, 1945.
2.3
СОВЕТСКИЙ подход К ВОПРОСУ
О НАЦИОНАЛЬНОЙ АВТОНОМИИ:
СЛУЧАЙ ЕВРЕЕВ
Аркадий Зельцер
оветские евреи как дисперсно расселенная (экстерриториаль¬
ная) этническая группа в 20-е и в первой половине 30-х гг. были
вовлечены в политику обеспечения равенства всех этнических
групп. Задачей этой политики, инициированной союзным руко¬
водством и поддержанной коммунистической этнической эли¬
той на местах, по мнению Терри Мартина, было формирование новой совет¬
ской национальной идентичности как переходной стадии на пути к этнически
гомогенному обществу.
В советскую категорию «экстерриториального» попадало все население
вне «официальной» территории проживания этноса. К ней относились не
только евреи, цыгане или ассирийцы, у которых тогда собственной этниче¬
ской территории не существовало вовсе, но и те, у кого такая территория была
за рубежом, так называемые инонациональности — поляки, немцы, латыши,
литовцы, греки и т.д., а также те, кто находился вне своей основной админи¬
стративной территории. Так, украинцы и белорусы, даже компактно прожи¬
вавшие в пределах своих этнических территорий, но оказавшиеся в РСФСР
вдоль границы с Украиной или Белоруссией, относились к экстерриториаль¬
ным группам. В эту категорию попали и русские вне РСФСР, в том числе ком¬
пактно проживавшие на территории Украины и Белоруссии 1.
До революции внимание большевиков к национальной теме в значитель¬
ной степени было связано с многолетней дискуссией с Бундом о структурной
однородности РСДРП (Бунд претендовал на роль единственного представи¬
теля еврейского пролетариата) и о национальной экстерриториальной куль¬
турной автономии, которую тот пытался адаптировать к нуждам еврейского
/145/
населения Российской империи. Ленин, а вслед за ним и Сталин отрицали
теорию экстерриториального автономизма, созданную австрийскими со¬
циал-демократами Отто Бауэром и Карлом Реннером и призванную решить
этнические проблемы в многонациональном государстве. Ленин резко вы¬
ступал против такой автономии, подчеркивая, что это лишь усиливает разоб¬
щенность пролетариата, и предлагал взамен «территориальную» концепцию
«самоопределения» наций, предполагавшую даже возможность полного отде¬
ления. В рамках такого «самоопределения» предусматривалось создание на¬
циональной территориальной автономии, в которой большинство составляли
бы представители определенного этноса и язык этого этноса признавался бы
официальным языком такой административной единицы.
По мнению Ленина и Сталина, евреи нацией не являлись: у них отсутство¬
вали три основные базовые составляющие — собственная территория, нацио¬
нальная экономика и единый разговорный язык (идиш считался жаргоном и
языком не признавался). Для Ленина евреи служили квинтэссенцией экстер¬
риториальности, их ассимиляция, как, впрочем, в долгосрочной перспективе
сближение и ассимиляция других народов, рассматривалась как исторически
позитивный процесс. Сталин добавлял, что само дальнейшее существование
евреев вызывает сомнение и что темпы их ассимиляции могут существенно
возрасти после получения ими равноправия (т.е. отмены «черты оседлости»)2.
Почему большевики, категорически выступавшие против экстерритори¬
альной национальной автономии, все же оказались готовы к использованию
ее базовых принципов, в том числе и в отношении евреев? Что из экстеррито¬
риального подхода большевики категорически отвергали? Как видели это со¬
ветские еврейские деятели, и какое место этническая проблематика занимала
в жизни самого еврейского населения? Все это мы рассмотрим в контексте
общей советской политики в отношении этнических меньшинств. Однако
прежде обратимся к тому, что в дореволюционные и первые послереволюци¬
онные годы независимые еврейские деятели считали решением националь¬
ной проблемы.
1. ЕВРЕЙСКАЯ ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ АВТОНОМИЯ
Еврейские автономисты в диаспоре полагали, что решение проблемы
евреев возможно только через создание современной экстерриториальной
национальной автономии. Такая автономия представляла официально приз¬
нанную национальную корпорацию со своей системой выборов, своим зако¬
нодательным и исполнительным органом, собственным бюджетом, получен¬
ным от государства, а также правом введения собственных налогов. Она была
/146/
призвана выполнять функции еврейского представительства перед общими
властями, в том числе обеспечивать защиту еврейского населения, отвечать за
школы, культуру и науку (национально-культурная автономия) и, возможно,
за здоровье и социальную помощь (более широкая национально-персональ¬
ная автономия)3. Если у сторонников национально-культурной автономии
расхождений о ее характере не было, то вопрос о национально-персональ¬
ной автономии вызывал много разногласий (в частности, по вопросам о том,
должна ли община включать в себя религиозные институты, заниматься воп¬
росами занятости населения, эмиграции и т.д.). Идею автономии поддержи¬
вали и территориалисты, в том числе с 1906 г. сионисты, полагавшие, что пока
евреи живут в диаспоре, ее существование оправдано. В 1917 г. к обсуждению
проблемы подключились ортодоксальные круги, прежде придерживавшиеся
позиций традиционализма и лояльности существовавшему режиму.
Большинство автономистов верило, что путь к еврейской автономии ле¬
жит через трансформацию России в федерацию национальностей с равным
признанием всех национальных групп, в том числе евреев. Их требования
включали: гарантию обращения евреев в государственные учреждения на ев¬
рейских языках и право использовать эти языки в официальных институтах,
таких как суды; признание школ национальных меньшинств как школ обще¬
ственного образования; пропорциональное представительство национальных
меньшинств во всех избираемых политических учреждениях; установление
еврейского самоуправления на местном и общегосударственном уровне 4.
Три первых принципа были не только важными составляющими автоно¬
мизма, но и воплощением национального равенства. Они не были уникальны
для евреев: этих базовых взглядов придерживались не только национальные,
но и часть общих партий. В программе РСДРП 1903 г. (единой для большеви¬
ков и меньшевиков) говорилось о праве населения на образование на родном
языке, выступления на нем на собраниях и введение такого языка наравне с
государственным во все местные общественные и государственные учрежде¬
ния. Эти принципы национальной автономии, а также требование пропор¬
ционального представительства национальных меньшинств в общих органах
власти признавали все еврейские национальные организации. Вместе с тем
символы этого национального равенства могли быть различны (например,
официальный язык автономии — идиш или/и иврит), что стало одной из при¬
чин конфронтации политических сил.
Наиболее глубокие разногласия были в отношении главной и самой труд¬
ной с точки зрения ее реализации части автономии — еврейского самоуправ¬
ления (демократической общины). Затяжные споры велись о ее полномочиях
(национально-культурная или национально-персональная), ее характере (ре¬
лигиозная или светская), о том, кто может быть членом общины (более ши¬
/147/
рокое универсальное ее определение на основе самоидентификации членов
в соответствии с национально-персональным принципом или националь¬
но-религиозное на основе законов Торы). В 1917 г., когда еврейские партии
и организации приступили к выработке реальных форм автономии, ситуация
и вовсе стала тупиковой, поскольку любой компромисс партийные деятели
стали рассматривать как серьезную уступку противнику.
Ни в России, ни на Украине в 1917—1919 гг. национальная автономия в
полном объеме реализована не была. С одной стороны, сказалась неготовность
самих еврейских партий пойти навстречу друг другу. В России в 1917 г. только
споры о повестке дня на Всероссийский еврейский съезд, который как прооб¬
раз персональной (экстерриториальной) автономии должен был сформулиро¬
вать требования евреев к власти, заняли почти полгода, причем большинство
разногласий не имело прямого отношения непосредственно к проблеме авто¬
номии. К тому времени, когда зыбкий компромисс был все-таки достигнут,
произошел большевистский переворот, и съезд утратил смысл5. Выборы кон¬
ца 1917 — первой половины 1918 гг. позволили сформировать местные демо¬
кратические общины, и созванный в начале июля 1918 г. Всероссийский съезд
представителей демократических общин образовал Центральное управление
еврейских общин (Цеваад). Однако большевики не признали этот орган, как
и экстерриториальную автономию в целом. В июне 1919 г. по настоянию Ев¬
рейского комиссариата Цеваад и местные еврейские общины были ликвиди¬
рованы как националистические буржуазные организации.
С другой стороны, революционная демократия в Петрограде в 1917 г., в
целом готовая принять принципы национально-персональной автономии,
никаких реальных шагов, тем не менее, по их реализации не сделала. Для боль¬
шинства всероссийских партий, как левых, так и либеральных, национальная
проблематика вообще была на периферии их деятельности, и основная дос¬
таточно вялая дискуссия велась о том, будет ли Россия федерацией регио¬
нов (национальностей) или территориальной автономией (большинство сил
склонялось ко второй версии). Все эти политические группы поддерживали
идею самоопределения наций, хотя и не в такой радикальной форме, как ле¬
нинская концепция — «вплоть до отделения». Как и многие другие проблемы,
решение вопроса о национальном устройстве страны они оставляли будущему
Учредительному собранию 6.
На Украине, наоборот, национальное руководство, добиваясь летом
1917 — зимой 1918 г. для себя территориальной автономии и заинтересованное
в поддержке национальных меньшинств, было готово на практические шаги
по реализации экстерриториальной автономии; 9 января 1918 г. был даже при¬
нят специальный закон о национально-персональной автономии. Уже в 1917 г.
идиш, как и польский, русский и украинский, был объявлен государственным
/148/
языком, и на эскизе новых украинских банкнот, которые украинские власти
так и не успели пустить в оборот, имелись надписи на этих языках 7.
Однако реализация еврейской автономии на Украине лишь частично
соответствовала принятым автономистским концепциям. Руководство ав¬
тономии — еврейского вице-секретариата (вице-министерства), с ноября
1917 г. — еврейского министерства — было назначено украинским правитель¬
ством — Центральной Радой — из идеологически близких украинским лидерам
еврейских деятелей, а не избрано самими евреями. «Национальный совет»,
созданный по инициативе еврейского министерства как прообраз еврейского
законодательного органа, также не был сформирован на основе всеобщих вы¬
боров, как это предусматривала теория экстерриториальной автономии; дос¬
таточных средств для деятельности автономии украинским правительством
выделено не было, и о какой-либо широкой реальной деятельности говорить
не приходилось. Справедливости ради надо отметить, что недолговечность
этой автономии в определенной степени была связана с неблагоприятным
развитием событий: захватом Киева большевиками в конце января 1918 г., не¬
мецким наступлением, созданием в конце апреля того же года правительства
Скоропадского, затем с ноября 1918 г. Директории, правление которой озна¬
меновалось волной погромов, и т.д.
Вместе с тем события на Украине показали, что правящее большинство
было готово предоставить автономные права исключительно в обмен на ло¬
яльность этнических меньшинств — полную поддержку автономистских тер¬
риториальных требований, а с осени 1917 г. сепаратистских шагов украинской
Центральной Рады.
2. СОВЕТСКИЕ ВЛАСТИ
И НАЦИОНАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА
Сразу после октябрьского переворота большевикам пришлось столкнуть¬
ся с этническими проблемами, унаследованными от прежней власти. Решения
большевиков в национальной сфере в этот период были непоследовательны.
Так, многие большевистские деятели, особенно на местах, строго придержи¬
вались малопригодных для реальной политики взглядов о бескомпромиссной
борьбе с любой этнической самоорганизацией, настаивали на безоговорочном
главенстве классового над национальным, и любые уступки в этом вопросе
расценивали как буржуазный сепаратизм. Летом 1918 г. часть большевистских
лидеров выступила категорически против создания еврейской секции, указав,
что этим в партии воссоздается Бунд. Вместе с тем в начале 1919 г. без объяс¬
нения причин в Белоруссии была создана не только Коммунистическая пар-
/149/
тия, но и просуществовавшая несколько недель Коммунистическая еврейская
партия Белоруссии, объединявшая деятелей Евсекции и левых бундовцев8.
После 12 съезда РКП(б), состоявшегося в апреле 1923 г., и перехода к по¬
литике «национализации»9 в форме «украинизации», «белоруссизации» и т.п.
можно говорить об относительно цельной, политически осмысленной и тео¬
ретически обоснованной программе.
В национальной проблематике советское руководство исходило из праг¬
матических соображений внутренней и внешней политики. Основными в
1924 — середине 1930-х гг. были мобилизация поддержки среди этнических
групп в СССР и усиление симпатий среди представителей этих групп за рубе¬
жом, в том числе евреев, в надежде, что они станут движущей силой грядущих
социалистических революций в этих странах 10.
Вместе с тем предоставление возможности развивать национальную куль¬
туру, хотя и в рамках лозунга о культуре «национальной по форме и социали¬
стической по содержанию», и передача новой национальной бюрократии пра¬
ва контроля над пропорциональным представительством этнических групп во
всех сферах социальной жизни (в органах власти, в университетах, в престиж¬
ных профессиях) требовали теоретического обоснования.
Высказанная в 1929 г. письменно идея Сталина заключалась в том, что
рост национального сознания есть неизбежный и закономерный процесс ка¬
питалистической фазы развития общества. Через это должны пройти все на¬
роды, чтобы затем, реализовав эту внутреннюю потребность, создать единую
социалистическую культуру. Сталин считал, что насильственная ассимиляция
на этом этапе и, видимо, в переходный период от капитализма к социализму
ведет к усилению националистических настроений, а реализация националь¬
ных устремлений не только снижает напряжение, но и способствует пози¬
тивной классовой дифференциации внутри национальной группы11. Осново¬
полагающий для советской национальной политики этого периода тезис об
историческом долге русских перед другими этническими группами за бывшее
угнетение последних также соответствовал этому подходу.
Вместе с тем «канонический» взгляд большевиков, что евреи «в строго
научном смысле» нацией не являются, оставался в силе. Точно так же любая
демонстрация идиша как элемента этнического сознания евреев-ашкеназов
рассматривалась как национализм и наследие Бунда: родной язык расцени¬
вался не более как средство приобщения евреев к социалистическим цен¬
ностям. Любопытно, что в Белоруссии борьба с бундовским прошлым стала
одним из главных эпизодов национальной политики властей, но по мере уси¬
ления контроля в сфере национальной политики эта формула об инструмен¬
тальном значении языка стала применяться в отношении других языков. Ас¬
симиляция как цель отодвигалась на более поздний период. В сравнительно
/150/
либеральные периоды советская национальная политика носила универсаль¬
ный характер: поддержка оказывалась всем этническим меньшинствам, неза¬
висимо от места их проживания и формального статуса. Скорее всего, это не
были радикальные перемены во взглядах на евреев, а включение их проблемы
в общий контекст национальной политики. Отказ им в поддержке не только
нарушил бы универсальность национальной концепции, но подорвал бы по¬
зиции большевиков как среди самого еврейского населения СССР, так и за
рубежом.
Несмотря на общее отрицание теории персонального автономизма, со¬
ветские власти готовы были как де юре, так и де факто признать и исполь¬
зовать те признаки экстерриториального автономизма, которые совпадали с
их представлениями о реализации национального равенства. Однако они рас¬
сматривали их как расширительное толкование территориального принципа,
а не как уступку экстерриториальному подходу. Наибольшее внимание этни¬
ческому равенству (т.е. «символическому», ставшему символом решения на¬
циональных проблем этнических меньшинств) было уделено в Белорусской
ССР: с 1924 по 1938 гг. идиш наряду с русским, белорусским и польским полу¬
чил статус государственного языка (подобно тому, как это было на Украине в
1917 г.). Это означало не только обязательные приветствия на национальных
языках, в том числе на идише, на государственных заседаниях и партийных
съездах, возможность обращения и получения обслуживания на националь¬
ном языке в государственных учреждениях (это было и на Украине), но и ис¬
пользование этих языков на гербе республики и даже на ордене «Трудового
Красного Знамени Белорусской ССР».
Использование «символического» равенства в отношении языков пре¬
дусматривалось советскими теоретиками только в регионах массового прожи¬
вания экстерриториальных национальных меньшинств (противоречие между
территориальным и персональным принципами). Это касалось всех этничес¬
ких групп, в том числе евреев. Так, еврей с родным идишем, оказавшийся вне
бывшей «черты» такой реальной возможности не имел. В действительности это
было затруднено для многих евреев и в регионах их традиционного прожива¬
ния. Так, национальные камеры судов располагались в основном в окружных
городах, и местечковый житель вряд ли мог позволить себе ради суда на идише
дорогостоящую поездку в город, когда обычный суд имелся в каждом районе.
Принцип подчеркнутой значимости ранее угнетенного этнического
меньшинства, провозглашенного властями официальным большинством на
некоторой территории, лежал в основе всего советского «национально-терри¬
ториального» подхода.
«Территориализация» считалась основным способом решения нацио¬
нальных проблем и широко использовалась при создании автономных тер¬
/151/
риториальных этнических образований различного уровня. Советское руко¬
водство полагало, что главным средством проведения этой политики должны
быть низовые территориальные автономные образования — национальные
районы, местечковые и сельские национальные советы, национальные кол¬
хозы. В городах некоторым подобием такой «территориализации» стало вве¬
дение идиша как официального языка работы на предприятиях с еврейским
большинством (проведение на нем общих собраний, использование его в ра¬
боте партийных и профсоюзных организаций и т.д.). Власти полагали, что это
позволит максимально приблизить этнические меньшинства, в том числе ев¬
реев, к территориальному базису.
Скорее всего, теоретические основы такой «территориализации» евре¬
ев были заложены еще до революции. По мнению Матитьягу Минца, уже в
1913 г. Ленин не отвергал возможности перевода евреев России в территори¬
альное состояние. Минц полагает, что тезис Ленина о том, что для устранения
всякого национального гнета возможно создание однородных по националь¬
ному составу округов, даже небольшого размера, к которым могли бы тяготеть
представители этой национальности, рассеянные по всей стране и даже всего
мира, относился непосредственно к евреям 12.
В рамках общего курса на «территориализацию» образование еврейских
советов проходило довольно интенсивно, и к началу 30-х годов в большинстве
мест с преобладающим еврейским населением они уже существовали. Всего к
1934 г. насчитывалось 168 еврейских советов на Украине, в Белоруссии — 20, в
РСФСР (включая Крым и Биробиджан) — 3713.
Власти строго следили за соблюдением базового национально-террито¬
риального принципа. Действие в одном местечке двух этнических советов
(еврейского и украинского или еврейского и белорусского) расценивалось
как проявление вредного национально-персонального подхода. Такие сове¬
ты принудительно сливали в единый территориальный, названный по имени
этнического большинства. Точно так же решительно пресекались все случаи,
когда при проведении выборов в местные советы вместо единого списка, соз¬
данного исключительно по территориальному принципу, создавались отдель¬
ные этнические списки (украинские, белорусские, еврейские и пр.), органи¬
зованные наподобие национальных курий начала века при выборах в Царстве
Польском или национальных списков в Австро-Венгрии. «Символическое»
значение таких еврейских национальных советов заключалось в восприятии
евреями самих себя как формального большинства, возможность официаль¬
ного проведения собраний и ведения документации на идише стала главным
итогом их создания.
Если образование еврейских местечковых или сельских советов требовало
в основном лишь их переименования, то при формировании в 1927—1930 гг.
/152/
трех еврейских национальных районов на юге Украины властям пришлось
существенно перекроить административные границы, чтобы добиться еврей¬
ского большинства. Вместе с тем это не было чем-то уникальным: пересмотр
административных границ для реализации советской национальной концеп¬
ции широко использовался в те годы.
Видимо, неправильно сводить политику властей в отношении евреев
только к механическому стремлению втиснуть их в общий контекст нацио¬
нальной политики, особенно с учетом международного значения еврейских
проектов и их размаха. Еврейское население было важным меньшинством, в
том числе во внешнеполитическом контексте, и инициативы по преобразо¬
ванию его жизни возникали среди различных групп еврейских деятелей как
Евсекции, так и вне ее сравнительно рано и могли влиять на развитие самой
идеи о возможной «территориализации» этнических групп, нигде не имевших
сплошной территории. Вместе с тем евреи не были единственной группой,
в отношении которой создавались низовые национально-территориальные
объединения, такие как советы или колхозы. Подобным примером могут слу¬
жить цыгане или ассирийцы, хотя преобразования среди них проходили в го¬
раздо меньшем масштабе 14, но, как и среди евреев, их «территориализация»
сопровождалась аграризацией населения на новых территориях.
В целом создание сбалансированной социальной структуры было общей
проблемой этнических элит в двадцатые годы, а идеи социальной инженерии
и исправления аномалий исторического развития были популярны среди со¬
ветских экономистов. Для большинства этнических групп главной задачей
было формирование городского населения, в то время как «исправление» ев¬
реев в большой степени предполагалось осуществлять за счет их превраще¬
ния в крестьян. В результате сельское хозяйство стало единственной произ¬
водственной сферой, в которой создание моноэтнических еврейских хозяйств
считалось нормой, всемерно поощрялось, а не расценивалось как национа¬
лизм. Более того, еврейская сельскохозяйственная колонизация в СССР счи¬
талась альтернативой сионистской, а советская территориальная автономия —
альтернативой заграничным территориалистским проектам — концентрации
евреев и созданию еврейского государства в Палестине или в ином месте.
Одной из таких ранних территориальных инициатив стал проект 1923 г. о
создании еврейской автономной области в Крыму, предложенный Абрамом
Брагиным, человеком беспартийным, но достаточно известным в общих пар¬
тийных кругах, так как он был сотрудником газеты «Правда». Однако проект
показался преждевременным и был отвергнут Политбюро. В этот период еще
не было ни планов массовой еврейской аграрной колонизации на специально
выделенных государством землях, ни детально разработанной концепции «тер¬
риториализации» национальных меньшинств, ни финансовой поддержки тако¬
/153/
го проекта (первое формальное соглашение с «Агроджойнтом» было подписано
только в декабре 1924 г.). Вместе с тем инициатива Брагина, видимо, повлияла
на более поздние планы решения проблем занятости евреев, а возможно, и не
только евреев, путем сплошной сельскохозяйственной колонизации 15.
Готовность большевистских деятелей рассматривать новое еврейское зем¬
леделие как часть национальной программы, реанимировало в 1925 г. пред¬
ложение Брагина о формировании еврейской автономной единицы путем
концентрации евреев в Крыму. На этот раз высшее советское руководство, в
том числе Сталин, поддержало идею создания там еврейской автономной рес¬
публики16.
В целом, создание анклавов компактного проживания евреев на новых
«сплошных» территориях в Крыму, а затем в Биробиджане стало одним из
главных путей решения еврейской проблемы в контексте советского «терри¬
ториализма». При этом полной теоретической ясности в отношении евреев,
оказавшихся в рамках территориальных проектов, и того еврейского боль¬
шинства, которое оставалось вне этих территорий, видимо, не было. В отли¬
чие от Брагина и его сторонников, которые в еврейской колонизации Крыма
видели главную историческую / национальную задачу, Юрий Ларин, извест¬
ный советский экономист и председатель Общества землеустройства еврей¬
ских трудящихся (ОЗЕТ), также продвигавший идею еврейской республики
в Крыму, полагал, что общая позитивная долгосрочная интеграция (ассими¬
ляция) евреев продолжится, поскольку их большинство все равно останется
вне границ такой территории 17. Позже, в августе 1936 г., Калинин характеризо¬
вал другой проект, биробиджанский, как путь к созданию «нового еврейского
национального государства» и к формированию новой нации («... [для чего
необходимо чтобы] головы всего еврейского населения области пропитаны
были этой идеей создания нации»18). Сколько-нибудь определенного мнения
о евреях вне новых административных территорий высказано не было. И это
при том, что советское руководство скорее всего сознавало, что абсолютное
большинство советских евреев останется вне Биробиджана. Двадцать тысяч
евреев-колхозников в Биробиджане, а именно в них Калинин видел достаточ¬
ную основу для формирования еврейской нации и национальной культуры,
он был готов рассматривать как показатель успеха 19.
Наряду с подтверждением правильности и универсальности советской
национальной концепции, еврейские территориальные проекты в Крыму и
Биробиджане сулили советскому руководству серьезные политические и эко¬
номические выгоды. Кроме пропагандистского воздействия на евреев в СССР
и за рубежом, власти рассчитывали усилить через еврейские круги свои пози¬
ции на Западе и привлечь инвестиции в советскую экономику, например, через
«Агроджойнт», ОРТ-фарбанд, ЕКО. Некоторые исследователи считают, что на
/154/
примере новых еврейских хозяйств, поддержанных зарубежными филантро¬
пическими организациями, советские экономисты пытались опробовать мо¬
дели современного коллективного сельского хозяйства. В Биробиджанском
проекте имелась дополнительная заинтересованность в присутствии евреев, в
целом лояльных режиму, на неспокойной границе с Маньчжурией и Японией.
Одновременно еврейская колонизация должна была способствовать экономи¬
ческому развитию этого стратегически важного отдаленного региона 20.
Провозглашение Еврейской автономной области в мае 1934 г. стало вер¬
шиной советских территориальных начинаний в отношении евреев. При
этом, несмотря на все усилия, советскому руководству так и не удалось соз¬
дать в области еврейского большинства, необходимого, чтобы считать экспе¬
римент успешным. По переписи 1939 г., в ЕАО было только 16% евреев, а в
Биробиджане — 35%, то есть доля, сопоставимая с процентом евреев в таких
традиционных центрах бывшей черты оседлости как Бердичев, Винница или
Проскуров21. Еще более амбициозный советский проект — создание еврей¬
ской автономной республики — так и не вышел на стадию практического осу¬
ществления.
Советская национальная политика двадцатых годов, как это ни парадок¬
сально звучит, превратилась в фактор сдерживания интеграции части евреев и
стала препятствием их аккультурации. Наиболее ярко это проявилось в сфере
национального образования, которое служило одним из главных показателей
успешного решения национальных проблем.
В двадцатые годы принудительная национализация школ, в том числе
идишизация, когда язык преподавания выбирали не родители, а специальная
комиссия Наркомпроса на основании родного (домашнего) языка ребенка,
привела к заметному росту численности учеников в школах на идише. Такое
отсутствие выбора у родителей вызвало острую полемику среди коммунисти¬
ческих деятелей. Среди противников такой идишизации в 1925 г. оказался не
только Юрий Ларин, выступавший за интеграцию евреев в русскую культуру,
но и Семен Диманштейн — самый национальный из высокопоставленных ев¬
реев-большевиков, в прошлом глава Еврейского комиссариата и Евсекции,
в середине двадцатых заведующий подотделом национальных меньшинств
в ЦК РКП(б)22. Однако единство подхода к национальным проблемам ока¬
залось более сильным фактором, чем аргументы столь высокопоставленных
коммунистических деятелей.
В середине тридцатых годов вместо поддержки мировой революции и по¬
строения национальной советской идентичности упор стал делаться на со¬
ветский патриотизм и героическое прошлое народов СССР, в первую очередь
русских. Культурные этнические программы стали сворачиваться либо были
введены в более жесткие идеологические рамки. Принцип единого сравни¬
/155/
тельно либерального подхода ко всем этносам был заменен избирательностью
в отношении к каждому из них в зависимости от статуса и расселения в СССР
и за рубежом. Хотя политика усиления позиций русского языка и вела к реаль¬
ному ослаблению языков титульных национальностей и этническая интел¬
лигенция, в том числе украинская и белорусская серьезно пострадала в ходе
кампаний начала тридцатых годов и в годы «большого террора», большинство
признаков «символического» равенства в отношении к национальным язы¬
кам сохранялось: на этих языках действовали школы, советы и пр.
Иное дело в отношении «инонациональностей», т.е. поляков, немцев, ла¬
тышей и т.д. Здесь политика стала особо жесткой: все учреждения культуры,
пресса, национальные советы и районы были ликвидированы как проявления
враждебной и националистической деятельности, а большинство представи¬
телей их национальной интеллигенции, советской и партийной элиты были
репрессированы в ходе этнических операций НКВД. В марте 1938 г. советское
руководство распорядилось уволить всех немцев, поляков, латышей и эстон¬
цев с оборонных предприятий 23. В отличие от них ликвидация учреждений ев¬
рейской культуры не была тотальной.
Размах еврейской национальной деятельности в конце 1930-х гг. значи¬
тельно сократился и многие еврейские этнические учреждения — националь¬
ные советы и районы, суды и большинство школ на идише, некоторые газеты
и журналы на идише, а также выходивший на русском журнал «Трибуна» —
перестали существовать. Однако еврейские учреждения не попадали в общие
постановления центральных и республиканских властей о ликвидации нацио¬
нальных учреждений, касавшиеся в основном «инонациональностей»; боль¬
ше еврейская тема звучит в частных постановлениях центральных властей
либо властей более низкого уровня 24.
Несмотря на заметное сокращение числа еврейских учреждений, в конце
тридцатых годов на идише продолжала выходить пресса, действовали изда¬
тельства, театры и библиотеки; в Биробиджане, где евреи считались «титуль¬
ной» национальностью и подход к ним был иным, чем в других местах, сохра¬
нялись школы.
Сворачивание этнических культурных институтов и низовых территориаль¬
ных образований облегчалось тем, что их статус не был прописан в Конститу¬
ции, и для их ликвидации не требовалось никаких законодательных изменений.
Единственным исключением был вопрос о идише и польском в Белоруссии,
имевших статус государственных языков. Летом 1938 г. потребовалось внести
изменения в республиканскую конституцию: Белорусская Конституция 1937 г.
вслед за конституцией 1927 имела четыре государственных языка 25.
Формальным поводом для ликвидации большинства еврейских советов
и районов было резкое снижение процента евреев среди местечкового насе¬
/156/
ления, это был результат их массовых миграций в города. К моменту ликви¬
дации национальных советов и районов в конце 1930-х гг. оставалось не бо¬
лее двух-трех десятков местечек, в которых евреи по-прежнему составляли
большинство. В случае сохранения такого еврейского большинства в советах
в качестве обоснования, как правило, использовались экономические при¬
чины. Часто употреблявшаяся в отношении «инонациональностей» форму¬
лировка об «искусственно созданных» советах в отношении евреев, видимо,
не применялась. Когда крымские власти в рамках выполнения постановле¬
ния 17 декабря 1937 г. о ликвидации национальных районов и советов среди
подлежащих ликвидации как «искусственно созданных» привели еврейские
и татарские советы, центральные власти расценили такую формулировку в
отношении к ним неверной. Особенно это касалось татар, которые, видимо,
рассматривались в Крыму как «титульная» группа26. Формально эти советы
были ликвидированы только после войны, летом 1945 года, когда состоялось
массовое переименование татарских и еврейских названий 27.
Часть евреев, связанных с различными формами советской еврейской де¬
ятельности, в том числе некоторые писатели на идише, были репрессированы
в ходе «большого террора», однако это не было целенаправленным уничтоже¬
нием еврейской интеллигенции, в отличие, например, от польской. Немалое
значение имел региональный фактор. Так, писатели на идише в Белоруссии
пострадали очень сильно, в то время как на Украине или в Москве репрессии
против еврейских литераторов в эти годы были незначительны. Видимо, в Бе¬
лоруссии сказался особый размах общих репрессий против творческой интел¬
лигенции.
3. ЕВРЕИ И НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА
Понимание советскими еврейскими деятелями своих национальных за¬
дач все годы было шире, чем предполагали официальные рамки28. Среди них
были как те, кто отстаивал более «национальный» подход в отношении евре¬
ев, так и сторонники осторожного пути, стремившиеся без потерь обойти все
подводные рифы советской национальной политики. Однако и те, и другие
были искренни в своем стремлении к модернизации жизни евреев и в под¬
держке культуры на идише.
Наиболее сильны автономистские настроения среди еврейских комму¬
нистических деятелей были в первые годы советской власти, когда контроль
центрального партийного руководства был слаб и однозначного мнения по
многим вопросам еще не существовало. Так, осенью 1918 г. Диманштейн рас¬
сматривал Евсекцию как автономию внутри партии, а многие деятели Ев¬
/157/
секции и Евкома стремились доказать, что эти учреждения есть еврейские
коммунистические организации со своим видением решения еврейской про¬
блемы, а не просто «еврейский» стол в рамках советской бюрократии. Стрем¬
ление местных евкомов в 1918 — начале 1919 гг. вытеснить еврейские демокра¬
тические общины с «еврейской улицы» привело к тому, что многие функции
общин, в том числе забота о школах на идише и проблемы социального обес¬
печения, оказались в их ведении. Причем в своем желании стать защитником
евреев перед властями евкомы были схожи с общинами и с еврейским вице¬
секретариатом (министерством) на Украине, для которых защита евреев стала
на практике чуть ли не главной областью деятельности. Евком неоднократно
обращался к советскому руководству в связи со всплеском антисемитизма и
погромами на советских территориях в первой половине 1918 г., результатом
чего и стало, видимо, известное постановление Совнаркома о борьбе с погро¬
мами. В некоторых случаях в 1919 г. евкомы на местах даже выступали защит¬
никами евреев от произвола местных властей, когда те заняли синагоги под
свои нужды. Хотя основной вектор деятельности Евкома и Евсекции по по¬
давлению всей независимой еврейской жизни — сионистской, общественной,
религиозной — был уже определен29.
В 1920-е гг. Евсекция была более чем просто одним из подотделов агит¬
пропа, занимавшегося пропагандой коммунистических идей среди говорив¬
шего на идише еврейского населения. Пожалуй, не было ни одного вопроса,
касавшегося евреев, который бы она не затронула в своей деятельности. В Бе¬
лоруссии во второй половине 1920-х гг. Евсекция даже превратилась в факти¬
ческого куратора формально ненациональной производственной кустарной и
кредитной кооперации, поощряя ее развитие за счет зажиточных кустарей и
бывших торговцев. В 1929 г. итогом этой приверженности идеям продукти¬
визации еврейского населения в ущерб тезиса о примате классовой борьбы
стали обвинения в правом уклоне, приведшие к смене руководства республи¬
канской Евсекции 30.
Несмотря на официальные заявления об инструментальном значении
идиша, для многих деятелей Евсекции развитие советской культуры на этом
языке являлось самоцелью, и отход евреев от «маме лошн» (букв. «материн¬
ского языка», то есть идиша) воспринимался крайне болезненно. Они вери¬
ли, что идишизация отвечает глубинным чаяниям еврейского населения. При
этом из-за угрозы обвинений в национализме деятели Евсекции находились
в более сложных условиях, чем общие партийные функционеры. Многие из
них, имевшие небольшевистское политическое прошлое, были особо чув¬
ствительны к возможным последствиям отклонения от партийного курса, что
не спасло, однако, большинство из них от жесткой критики за проведение не¬
верной национальной политики, а позднее и от репрессий.
/158/
Многие деятели Евсекции чувствовали дискомфорт из-за несоответствия
между курсом на национализацию и тем, что ассимиляция евреев считалась
позитивным процессом, между лозунгом о формальном равенстве этнических
групп и тем, что евреям по-прежнему было отказано в праве считаться наци¬
ей. Неразрешимость этих противоречий тяготила их, а общая идея, что в пе¬
риод диктатуры пролетариата подход к национальным проблемам изменился
по сравнению с дореволюционным, вселяла надежду скорректировать взгляд
властей. В полном соответствии со сталинской формулой о борьбе партии на
два фронта, в конце 1926 г. секретарь Евсекции Александр Чемерисский ука¬
зывал, что вопрос о существовании евреев как нации не является их лозунгом
и неизбежна ассимиляция части городского населения, и вместе с тем осуж¬
дал ускоренные «ассимилирующие процессы». Эстер Фрумкина, которой,
возможно, был известен взгляд высшего советского руководства на проблему
евреев, осторожно намекала на возможность превращения евреев или той их
части, которая была готова переселиться в Крым, а позже в Биробиджан, в
нацию. По ее мнению, такая территория могла стать центром влияния на все
еврейское население страны, за что она и была обвинена частью коллег в ис¬
пользовании идей Ахад Гаама о создании единого духовного центра евреев31.
Двойственность была и по вопросу о еврейской территориальной автоно¬
мии. Как и Ларин, руководство Евсекции полагало, что наряду с националь¬
ной консолидацией путем концентрации евреев на сплошной территории,
имеется также путь к социализму через индустриализацию. Однако в отличие
от Ларина принципиальным для деятелей Евсекции был и вопрос о развитии
культуры и образования на идише 32.
Демонстрация этнического («символического») равенства усиливала на¬
циональные амбиции многих евреев. Вместе с тем такой подход выделения
этноса, который по стечению обстоятельств оказался большинством в опре¬
деленных территориальных границах (в районе, совете, фабричном цеху), мог
казаться современникам справедливым, но в действительности не обеспечи¬
вал равенства. Вопреки официальной доктрине о сближении этносов, совет¬
ский принцип «территориализма» способствовал росту недовольства предста¬
вителей не понимавшего идиш «меньшинства». Они остро чувствовали свою
«второсортность», особенно заметную на фоне сравнительно высокого соци¬
ального статуса евреев в настоящем по сравнению с положением большинства
из них в прошлом.
Однако как только представители такого локального «большинства» ока¬
зывались вне рамок реальной или воображаемой «этнической» территории,
они опять становились меньшинством. Более того, они оказывались в диа¬
метрально противоположных условиях. В большинстве мест бывшей черты
оседлости, чтобы устроиться обычным служащим, требовалось формальное
/159/
доказательство владения украинским или белорусским языком и временами
знание идиша, и наоборот: при переселении в Москву и Ленинград все эти
знания оказывались бесполезными, а нужен был хороший русский язык.
Как и Евсекция, тесно связанный с ней ОЗЕТ, будучи псевдообществен¬
ной организацией, в своей деятельности также нередко выходил за уставные
рамки. Это общество, как и Евсекция, помогало вынести проблемы рядовых
евреев на республиканский и союзный уровень. Таким образом, местные чи¬
новники, которые в спорах между евреями и крестьянами часто принимали
сторону последних, были вынуждены больше считаться с еврейским населе¬
нием.
Иное дело, что значительная часть самого еврейского населения не гото¬
ва была видеть в Евсекции или даже ОЗЕТе защитника своих интересов. Во¬
инственная антирелигиозная деятельность Евсекции, ее агрессивная анти¬
сионистская пропаганда, негативное освещение еврейского революционного
прошлого в 1920-е гг. или бюрократизация ОЗЕТа в начале 1930-х подрывали
популярность этих организаций. К тому же для многих евреев ожидания каких-
то особых условий жизни в новых регионах еврейской колонизации, особенно в
Биробиджане, оказались завышенными. Под влиянием общих для всей страны
процессов урбанизации многие переселенцы и их дети уезжали оттуда в боль¬
шие города, а другие, разочарованные, возвращались в места исхода.
Вместе с тем еврейская идишская интеллигенция, в том числе учителя,
видели в Евсекции единственного выразителя своих интересов, полагая, что
все остальные представители власти заняты исключительно украинизацией
или белоруссизацией, основными направлениями в национальной политике
в этих республиках.
Отношение еврейского населения СССР к культуре на идише и даже к
своей этничности не было однозначным. Нередко выбор культуры или места
проживания, т.е. языковой среды, определялся соображениями престижа, об¬
разования и карьеры, а то и текущей экономической выгодой. Интенсивная мо¬
дернизация в СССР диктовала правила поведения. С середины 1930-х гг., когда
родители получили возможность самостоятельно решать вопрос о выборе шко¬
лы, загруженность школ на идише стала быстро падать. В те годы для широких
масс евреев русская культура ассоциировалась с жизненным успехом.
Главный вектор миграции был направлен из провинции в центр, в то вре¬
мя как еврейская сельскохозяйственная колонизация, на которую возлагались
столь большие национальные надежды, оставалась на периферии основных
социальных процессов. Значительная часть евреев, особенно молодежи, уже
в эти годы устремилась в полиэтнические города, особенно Москву и Ленин¬
град, в которых у большинства иммигрантов базовые элементы этнической
самоидентификации смещались из общественной в семейную / личную сфе¬
/160/
ру. Жесткие идеологические рамки также подрывали социальный базис куль¬
туры на идише: хорошо понимавшая по-русски часть еврейского населения
городов все меньше нуждалась в национальной культуре, главным отличием
которой от культуры большинства становилось то, что она была на еврейском
языке. Однако в рамках этой культуры оставались те евреи, которые видели
в ней особую национальную ценность. Среди них были и те, кто эту культу¬
ру создавал, и те, кто был ее потребителем33. Очевидно, однако, что по мере
укрепления сталинского режима и выдавливания национальных культур на
обочину общественной жизни численность обеих этих групп существенно со¬
кращалась.
Возможно, некоторые евреи в сокращении числа институтов националь¬
ных меньшинств в конце 1930-х гг. увидели ущемление прав евреев как мень¬
шинства, однако вряд ли многие из них рассматривали это как признак своего
персонального неравенства. Вера в равенство евреев и остального населения
в глазах самих евреев отчасти пошатнулась в годы Второй мировой войны, а в
полной мере — во время послевоенного сталинского антисемитизма.
* * *
Советские национальные идеологи выступали против экстерритори¬
альной автономии, поставив во главу угла создание территориальных адми¬
нистративных единиц различного уровня. Вместе с тем в 1923 — середине
1930-х гг. часть экстерриториальных принципов, касавшихся символическо¬
го равенства этнических групп, в том числе евреев, широко использовалась
в советской национальной политике. При этом большевики категорически
отрицали любую предусмотренную экстерриториальной автономией корпо¬
ративность, определявшую взаимоотношения евреев как этнической группы,
с одной стороны, и государства, с другой. Более того, даже эти признаки «сим¬
волического» равенства были помещены в территориальный контекст: в от¬
ношении евреев, например, они касались в основном тех, кто жил в пределах
бывшей черты оседлости или в местах, официально отведенных для решения
проблемы советских евреев — Крыму и Биробиджане.
Соображения внутренней и внешней политики подтолкнули большевист¬
ское руководство к серьезной корректировке взглядов на евреев, а стремление
к универсальности советской национальной концепции способствовало вне¬
сению сложной в теоретическом плане проблемы евреев в контекст советско¬
го территориализма. Это коснулось не только культуры на идише, ставшей
официальной культурой советских евреев, но и планов непосредственной их
территориализации, в том числе поддержанной высшим советским руковод¬
ством. Однако идея создания еврейской автономной республики так и не была
реализована. Часть советского руководства рассматривала эти территориаль¬
/161/
ные проекты на основе массового привлечения евреев к земледелию и видело
в этом путь к формированию новой еврейской нации. Однако сами попытки
территориализации евреев не были уникальны. Это был весьма важный, но не
единственный случай территориализации дисперсно расселенных групп.
Еврейская национально ориентированная интеллигенция стремилась
максимально использовать условия, возникшие в рамках советской нацио¬
нальной концепции. Это касалось не только части национальной программы,
совпадавшей с дореволюционными автономистскими идеалами этих деяте¬
лей. В своем стремлении адаптировать проблему евреев как этнической груп¬
пы к советской ситуации, приблизить их к базовым признакам сталинского
понимания нации они активно продвигали территориальные инициативы.
Значительная часть еврейского населения одобряла советские культурные и
территориальные эксперименты, подтверждавшие равенство евреев с други¬
ми народами СССР. Однако другие, кто перенял модель поведения окружа¬
ющего большинства с целью полной адаптации в русской культуре, остались
равнодушными к национальной политике поощрения советской этнической
идентичности.
1 О целях советской национальной политики в межвоенные годы и о взглядах на
территориальные и экстерриториальные этнические группы см. Martin М. The Affirma¬
tive Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca and
London: Cornell University Press, 2001. P. 1-10.
2 Сталин И. Марксизм и национальный вопрос. М., 1950. С. 36, 40.
3 Frankel J. The Dilemmas of Jewish National Autonomism: the Case of Ukraine 1917—
1920 // Ukrainian-Jewish Relation in Historical Perspective / Ed. Aster, Howard, Potichnyj,
Peter J. Edmonton, 1990. P. 264.
4 Fishman D.E. The Rise of Modem Yiddish Culture. Pittsburgh: University of Pitts¬
burgh Press, 2005. P 62—64. На русском: Фишман Д. Вокруг идиша: Очерки истории ев¬
рейской культуры в России и Польше. Киев: Дух i Лiтера, 2015. С. 117-118.
5 Altshuler М. Hanisaion leargen kinus klal yehudi be-Rusia akhar hamehapekha // Hea-
var. 1965. № 12. P. 75-89.
6 Жданова И.А. Проблема федеративного устройства государства в Февральской
революции 1917 г. // Вопросы истории. 2007. № 7. С. 17—28
7 Abramson Н. A Prayer for the Government. Cambridge. Ma., 1999. P. 76.
8 Altshuler M. Hayevsektsia bevrit hamoatzot (1918-1930): Bein leumiyut lekomunizm.
Tel Aviv, 1980. P. 34, 42-49.
9 Часто для этой политики используется термин «коренизация». Вместе с тем
представляется верным понимать термин «коренизация» в более узком смысле, как
социальное продвижение этнических меньшинств, а не как программу развития со¬
ветской этнической идентичности, особенно в области языка и культуры.
10 Martin М. The Affirmative Action Empire... P 8—9.
11 ЦК РКП (б) — ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 1. М., 2005. С. 611-615.
/162/
12 Mintz M. Hanuskha hahabuya shel Lenin besheela hayehudit venokhehuta besiakh ha-
sovyeti hayehudi //Yiunim betkumat Yisrael. 2006. № 16. P. 537—546.
13 Кантор Я. Национальное строительство среди евреев в СССР. М., 1934. С. 194—
199.
14 Martin М. The Affirmative Action Empire... P. 44.
15 О предложениях Брагина и отношении советского руководства к еврейским
автономным проектам в Крыму см.: Dekel-Chen J.L. Farming the Red Land: Jewish Agri¬
cultural Colonization and Local Soviet Power, 1924-1941. New Haven: Yale University Press,
2005. P. 45-47.
16 ЦК РКП (б) — ЦК ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 1. С. 461.
17 Kagedan A.L. Soviet Zion: The Quest for a Russian Jewish Homeland. New York,
1994. P. 31-32.
18 ЦК ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 2. М.: РОССПЭН, 2009. С. 205.
19 ЦК ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 2. С. 204-207.
20 Такао Ch. The Origin of the Machine Tractor Station in the USSR: A New Perspec¬
tive //Acta Slavica Iaponica XIX. Sapporo, 2002. P. 117-136; Weinberg R. Stalin’s Forgotten
Zion, Birobidzhan and the Making of a Soviet Jewish Homeland. Berkeley: University of Cali¬
fornia Press, 1998. P. 21-23. ЦК ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 2. С. 170.
21 Altshuler М. Distribution of the Jewish Population of the USSR 1939. Jerusalem, 1993.
P. 9, 22-23.
22 Altshuler M. Hayevsektsiia... P. 164-166; ЦК РКП (б) — ВКП (б) и национальный
вопрос. Кн. 1. С. 341.
23 ЦК ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 2. С. 396.
24 ЦК ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 2. С. 395, 402.
25 В соответствии с нововведением идиш, как и польский, был удален из герба
республики и, соответственно, из всех общих учреждений. В постановлении Верхов¬
ного Совета БССР указывалось, что удаление идиша и польского из Конституции не
означает ущемления прав их носителей (Звязда. 1938. 28 июля).
26 ЦК ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 2. С. 325—333, 377—379, 451—460.
27 Бугай Н.Ф. Депортации народов Крыма. М.: Инсан, 2002. С. 122—133.
28 Gitelman Z. Jewish Nationality and Soviet Politics: the Jewish Sections of the CPSU,
1917—1930. NJ: Princeton University Press, 1972. P. 324; Altshuler M. Hayevsektsia... P. 133—
208.
29 Зельцер А. Евреи Советской провинции. Витебск и местечки, 1917—1941. М.,
2006. С. 51.
30 Зельцер А. Евреи Советской провинции... С. 170.
31 ЦК РКП (б) — ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 1. С. 468—469; Altshuler М.
Hayevsektsia... Р. 200.
32 ЦК РКП (б) — ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 1. С. 468—469; Altshuler М.
Hayevsektsia... Р. 200—208.
33 Bemporad Е. Becoming Soviet Jews: The Bolshevik Experiment in Minsk. Blooming¬
ton and Indianapolis: Indiana University Press, 2013.
/163/
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯЗельцер А. Евреи Советской провинции. Витебск и местечки, 1917—1941. М.:
РОССПЭН, 2006.
ЦК РКП (б) — ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 1. М.: РОССПЭН, 2005.
ЦК ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 2. М.: РОССПЭН, 2009.
Abramson Н. A Prayer for the Government. Cambridge, Ma.: Distributed by Harvard
University Press, 1999.
Altshuler M. Hayevsektsia bevrit hamoatzot (1918-1930): Bein leumiyut lekomunizm.
Tel Aviv: Hamakhon leyahadut zmaneinu hauniversita hayivrit beyerushalaim, 1980.
Bemporad E. Becoming Soviet Jews: The Bolshevik Experiment in Minsk. Bloomington
and Indianapolis: Indiana University Press, 2013.
Dekel-Chen J.E Farming the Red Land: Jewish Agricultural Colonization and Local
Soviet Power, 1924—1941. New Haven: Yale University Press, 2005.
Fishman D.E. The Rise of Modem Yiddish Culture. Pittsburgh: University of Pittsburgh
Press, 2005, на русском: Фишман Д. Вокруг идиша: Очерки истории еврейской культу¬
ры в России и Польше. Киев: Дух i Лiтера, 2015.
Frankel J. The Dilemmas of Jewish National Autonomism: the Case of Ukraine 1917—
1920 // Ukrainian-Jewish Relation in Historical Perspective. Edmonton: University of
Alberta, 1990. P. 263-279.
Gitelman Z. Jewish Nationality and Soviet Politics: the Jewish Sections of the CPSU,
1917—1930. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1972.
Martin T. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union,
1923-1939. Ithaca: Cornell University Press, 2001.
Takao Ch. The Origin of the Machine Tractor Station in the USSR: A New Perspective //
Acta Slavica Iaponica. XIX. Sapporo, 2002. P. 117-136.
Weinberg R. Stalin’s Forgotten Zion, Birobidzhan and the Making of a Soviet Jewish
Homeland. Berkeley: University of California Press, 1998.
2.4
ЕВРЕЙСКАЯ РЕЛИГИЯ В СОВЕТСКОМ
СОЮЗЕ В ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ
Авраам Гринбаум*
первое десятилетие после большевистской революции еврей¬
ские религиозные институты хотя безусловно не процветали,
но смогли сохраниться практически в неизменном виде. Хедеры
действовали нелегально, однако наказание за нарушение зако¬
нов об обучении детей религии было далеко не таким суровым,
как позднее, в тридцатых. Кроме того, декрет от 23 января 1918 г. об отделении
церкви от государства и школы от церкви интерпретировался как допускаю¬
щий религиозное обучение групп, насчитывающих до трех детей1. Иешивы те¬
оретически были дозволены, если все ученики были восемнадцати лет и стар¬
ше. Религиозное образование было запрещено во всех учебных заведениях,
кроме специальных богословских семинарий, хотя на практике власти делали
все возможное, чтобы закрыть и их. Тем не менее иешива в Невеле, которую
финансировал Хабад, действовала открыто вплоть до 1928 г.2 На Украине де¬
вяносто процентов синагог, существовавших до 1917 г., оставались открытыми
и через двенадцать лет3. Отчеты из большого города Харькова и маленького
волынского местечка Кунева свидетельствуют, что в 1920-е гг. синагоги и дру¬
гие религиозные институты действовали, как и ранее4. Отдельные книги на
* Настоящая публикация является переводом статьи одного из самых первых ис¬
следователей истории советского еврейства и автора первого в мире доктората на эту
тему Авраама Гринбаума (1925-2008), родившегося в Германии, получившего образо¬
вание в США и с 1968 г. работавшего в Израиле в Хайфском университете. А. Гринба¬
ум оказал неоценимую помощь многим выходцам из СССР—СНГ, кто в 1990-е годы
становились историками евреев России—СССР. Greenbaum A. The Jewish Religion in the
Soviet Union in the 1930s // Shvut. 1995. № 1—2 (№ 17—18). P. 146—160.
/165/
иврите печатались для синагогальных нужд; в 1928 г. власти первый и послед¬
ний раз разрешили издание религиозного журнала5. Имевшие место гонения
на иудаизм должны были, в определенной степени, «уравновесить» гораздо
более строгие меры против русской православной церкви и ее священнослу¬
жителей, чтобы опровергнуть утверждение, что «еврейское» правительство
страны якобы преследует только православных 6.
ИЗМЕНЕНИЕ РЕЛИГИОЗНОЙ ПОЛИТИКИ
В 1929 г. общее ужесточение политической линии партии стало ощущать¬
ся и в религиозной сфере. Религиозные книги больше не печатались7. Кон¬
фискации церковных и синагогальных зданий стали обычным делом; как пра¬
вило, это происходило под предлогом, что здание необходимо для чего-либо
более важного, например, рабочего клуба, и что, поскольку молодое поколе¬
ние утрачивает интерес к религии, требуется меньше церквей и синагог. Не
выдавалось больше разрешений на строительство и содержание микв (бассей¬
нов для ритуального омовения). В результате миквы, как и хедеры, работали
подпольно или вовсе закрывались 8.
8 апреля 1929 г. был издан новый закон, регулирующий религиозную жизнь.
Он ограничивал деятельность религиозных институтов и запрещал религиоз¬
ным общинам заниматься благотворительной и образовательной деятельнос¬
тью 9. Постановление было призвано ограничить верующих и религиозных дея¬
телей отправлением культа в четырех стенах церковного здания. К тому времени
и священники, и раввины были отнесены к категории лишенцев 10.
Религиозные евреи также подвергались непосредственному давлению, на¬
чало которому положил арест известного раввина Иехезкеля Абрамского в сен¬
тябре 1929 г. В начале 1930 г. в Минске было арестовано несколько раввинов и
религиозных активистов во главе с городским раввином Менделем Глускиным.
Аресты и предъявленные обвинения широко обсуждались мировой еврейской
прессой. Главным пунктом обвинения стали контакты с американским равви¬
ном Шимоном Глэйзером, через которого минские раввины якобы нелегально
передавали за границу ложные сведения о религиозных преследованиях. Эта
история закончилась через две недели, когда арестованные раввины были ос¬
вобождены, подписав официальное заявление, что в стране нет гонений на ре¬
лигию и что упадок религиозной жизни связан с социальными и культурными
изменениями, происходящими в Советском Союзе и во всем мире 11.
Еще одним человеком, чей арест в 1930 г. получил широкую огласку, стал
престарелый еврейский писатель Леон Рабинович, известный тем, что на
протяжении многих лет был редактором ивритоязычной газеты «Ха-мелиц».
/166/
В 1920-х и 1930-х гг. он принимал активное участие в жизни еврейской общи¬
ны Ленинграда. Рабинович также был арестован в 1929 г. и обвинен в наруше¬
нии законодательства о культах. Вскоре, впрочем, он тоже был освобожден 12.
Ленинградская община особенно сильно пострадала от начавшегося
«наступления на религию». В 1929 г. была ликвидирована Ленинградская ев¬
рейская религиозная община (ЛЕРО), официальная религиозная организация
ленинградских евреев. Символом окончания эпохи стала смерть городского
раввина Давида-Тевеля Каценеленбогена, скончавшегося в начале 1930 г. Вы¬
дающийся талмудист, возглавлявший общину с дореволюционных времен,
раввин Каценеленбоген сумел наладить хорошие отношения с властями13.
После революции количество синагог в бывшей столице даже возросло, бла¬
годаря массовому наплыву в крупные города евреев бывшей черты оседлости.
Теперь же все семнадцать ленинградских синагог были закрыты; говорили,
что Союз воинствующих безбожников хочет сделать своей штаб-квартирой
роскошное здание хоральной синагоги, важнейшего центра религиозной ев¬
рейской жизни. Этого, правда, не произошло, однако в городе, чье еврейское
население превышало сто тысяч человек, были заново открыты только хо¬
ральная и еще одна маленькая синагога 14.
В 1930 г. и время от времени после этого правительство и особенно Всерос¬
сийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) выступали с заявле¬
ниями, которые несколько остудили пыл местных активистов. В заявлениях,
обычно от имени Петра Смидовича, члена президиума ВЦИК, отвечавшего
за религиозные вопросы, осуждались использовавшиеся методы, в том числе
добровольно-принудительные коллективные обращения местного населения
с требованиями передачи культовых зданий светским учреждениям15. Евреи
также обращались к председателю ВЦИКа Михаилу Калинину, жалуясь как на
означенную форму принуждения, так и на религиозные гонения в целом. Ка¬
линин, чей пост формально соответствовал посту главы государства в стране
с парламентской демократией, проявлял значительный интерес к переустрой¬
ству еврейской жизни и особенно к биробиджанскому проекту. Позже отчаяв¬
шиеся раввины начали обращаться к Калинину за выездными визами и порой
получали их.
Начиная с весны 1929 г., на повестку дня встал вопрос снабжения верую¬
щих мацой. Проблема обострилась в 1930-е гг. и не была окончательно решена
вплоть до перестройки. Советская система открывала множество возможнос¬
тей для притеснений — излюбленного средства сделать религиозную жизнь
максимально трудной. Большое количество зерна, необходимое для выпечки
мацы, обычно было невозможно приобрести частным образом. Частные пе¬
карни не могли нанимать работников; это касалось и пекарен, которые пы¬
тались создавать религиозные общины. Что же до государственных пекарен,
/167/
время от времени власти делали широкий жест, разрешая им выпечку мацы.
Однако поскольку в них не допускался религиозный контроль (под предлогом
отделения церкви от государства), правоверные евреи не могли есть испечен¬
ную там мацу как некошерную.
В 1929 г. было разрешено получать из-за границы посылки с мацой, однако
позже это обычно не допускалось. Говорили, что некоторые получатели, рас¬
пределявшие эту мацу среди других евреев, были арестованы. Единственным
решением оставались пятикилограммовые посылки с мукой, которые посы¬
лали частным лицам из-за границы. Чтобы хоть как-то облегчить ситуацию,
раввины разрешили при необходимости использовать пшеничную и ржаную
муку, которая не находилась под надлежащим контролем. В некоторые годы
общинам разрешали открывать специальные мацепекарни. Некоторые ев¬
реи с огромным трудом приобретали зерно во время жатвы и проращивали
его вручную, чтобы иметь возможность испечь «береженую мацу» (маца-шму¬
ра), которую предпочитали наиболее благочестивые иудеи16. Верующие евреи
также пытались противостоять кампании, развернутой в еврейских школах
и идишской прессе против вкушения мацы и церемонии пасхального седера,
которую проводят в первый день Песаха. Сообщалась, что некоторые белорус¬
ские евреи ходили и на седер, и на антирелигиозные мероприятия, проводив¬
шиеся в тот же вечер17. Пасхальные проблемы советских евреев обсуждались в
советской и зарубежной еврейской прессе в течение нескольких месяцев на¬
кануне праздника.
Другой постоянной проблемой и для властей, и для верующих стали Гроз¬
ные дни (период от Рош ха-Шана до исхода Йом Кипура). Многие евреи, ра¬
ботавшие по субботам (советская действительность не оставляла им особого
выбора), тем не менее старались соблюдать двухдневное еврейское Новолетие
(Рош ха-Шана): в эти дни они шли в синагогу и не выходили на работу. Еще
более священным считался Судный день (Йом Кипур) — праздник, наступав¬
ший десятью днями позже. Ежегодно еврейские коммунисты разворачивали
в прессе и учебных заведениях шумную кампанию против этих праздников,
утверждая, что соблюдающие традиции не только потворствуют древним суе¬
вериям, но и препятствуют промышленным и сельскохозяйственным работам
в разгар жатвы18. Еврейские рабочие, под разными предлогами не выходив¬
шие на работу в Судный день, подвергались насмешкам. В прессе появилась
жалоба, что даже в Биробиджане, столице будущей Еврейской автономной
области, где в те годы не было ни синагог, ни раввинов, евреи выпекали мацу,
некий портной привез из Хабаровска свиток Торы, а женщины по большим
праздникам организовывали молитвенные собрания (миньяны)19. Впрочем, в
отличие от двадцатых годов, в тридцатые годы активисты не пытались срывать
богослужение, врываясь в церкви и синагоги.
/168/
Если 1930 г. стал для верующих трудным годом, 1931 г. принес некоторое
облегчение, хотя мелкие притеснения — например, налог на пасхальные про¬
дукты или попытки вынудить раввинов отказаться от своих мест с помощью
высоких налогов или необходимости задорого снимать жилье20, — продолжа¬
лись, как прежде. Шестой Любавичский Ребе, р. Иосеф-Ицхак Шнеерсон,
призвал евреев посылать в СССР пятикилограммовые посылки с мукой для
выпечки мацы21. Говорили, что мацы достаточно, московская синагога на Рош
ха-Шана была переполнена, а религиозные церемонии в целом привлекали
гораздо больше людей, чем пытающиеся конкурировать с ними антирелиги¬
озные мероприятия22. В то же время еврейские активисты Союза воинству¬
ющих безбожников начали издавать свой журнал на идише23, чтобы сделать
свою работу более эффективной. Продолжалось закрытие церквей и синагог.
Сообщалось, что в Киеве закрыли две последние синагоги, поскольку не было
достаточно верующих евреев, чтобы выполнить норму — пятьдесят прихожан
на синагогу24. Большая одесская синагога также была закрыта, а ее здание
конфисковано 25. В одном письме из Москвы автор жаловался, что стало очень
трудно достать Танах, поскольку священные книги запретили ввозить из-за
границы26. Недостаток книг и предметов культа, необходимых для богослуже¬
ния, со временем становился все ощутимей.
В 1932 г. одна из киевских синагог была возвращена верующим распоря¬
жением ВЦИКа, поскольку власти не захотели оставить большое еврейское
население без единой синагоги 27. В советской идишской прессе постоянно
звучали жалобы, связанные с соблюдением еврейских религиозных ритуалов.
В частности, утверждалось, что в некоторых еврейских земледельческих ко¬
лониях завели резников и даже пытаются перенести выходной на субботу28.
Снова был разрешен ввоз мацы из-за границы 29.
В 1933 г. ситуация вновь ухудшилась. Ожидаемое разрешение на выпеч¬
ку мацы в московских пекарнях было отозвано, судя по всему — в связи с
нападками на Советский Союз в мировой еврейской прессе30. Новый закон,
предписывающий городским жителям иметь внутренний паспорт, исполь¬
зовался для преследования раввинов, не связанных с какой-либо общиной.
К примеру, в Москве в это время собралось множество раввинов, одни — от¬
чаявшиеся найти себе место, другие — поскольку их общины были ликви¬
дированы, в надежде получить разрешение на выезд. Всех их поддерживали
из тайных благотворительных фондов31. Раввину крупнейшей московской
общины Якову Клемесу первоначально отказали в выдаче паспорта под
предлогом, что он живет не в Москве, а в подмосковном поселке Томилино.
После обращения во ВЦИК он все-таки получил паспорт, однако в ноябре
1932 г. воспользовался шансом уехать в Палестину 32. Решение прекратить
борьбу и уехать приняли и многие другие раввины: Моше Файнштейн, Шло-
/169/
мо Зевин и несколько менее известных33. Судя по всему, им удалось уехать
без особых трудностей.
Главные раввины Палестины считали спасение советских раввинов не ме¬
нее важным делом, чем помощь их германским коллегам34. Однако поскольку
в это время взоры мирового еврейства были обращены к Германии, интерес к
судьбе советских евреев значительно ослаб. В середине тридцатых советский
режим, стоявший на твердых антифашистских позициях, демонстрировавший
многочисленные успехи в деле переустройства еврейской жизни, пользовался
благосклонностью мировой еврейской прессы. В конечном итоге далеко не
всех волновало, что происходит в области религиозной жизни, а рассказы о
религиозных гонениях наскучили читателям. Многие полагали, что посколь¬
ку молодое поколение потеряно для религии, иудаизм в России умер, и с этим
ничего нельзя поделать 35.
Повсеместно ощущаемый упадок иудаизма еврейские активисты ком¬
мунистической партии приписывали своей антирелигиозной работе в годы
первой пятилетки (1928—1932). В 1933 г. они с гордостью заявляли, что сотни
синагог были закрыты, хедеры искоренены, а подавляющее большинство ев¬
рейских рабочих не соблюдают субботу и не отмечают религиозных праздни¬
ков36. В то же время еврейские активисты Союза воинствующих безбожников
признавали, что многие «отсталые» рабочие, особенно в небольших городах
и недавно созданных колхозах, не выходят на работу в Грозные дни. В укра¬
инском местечке Полонном в 1932 г. на осенние праздники на работу не вы¬
шло 10 % работников, в городе Коростене целые предприятия перенесли вы¬
ходной, пойдя навстречу сотрудникам, отмечавшим еврейский Новый год37.
В 1935 г. некоторые рабочие пекли мацу или получали ее из-за границы. Влас¬
ти настойчиво требовали возвращать посылки отправителям, сопроводив их
письмами, что советские евреи в подачках не нуждаются 38.
Даже хедерам кое-где удавалось выживать еще в середине тридцатых. Ком¬
мунисты утверждали, что все дети трудящихся посещают советские школы, од¬
нако признавали, что, по крайней мере, некоторые из них ходят после уроков
в частные религиозные школы. В белорусском Невеле, где до 1928 г. открыто
существовала иешива, дети с пейсами ходили в хедер и через пять лет после ее
закрытия и не появлялись в школе по субботам и еврейским праздникам39.
В 1936 г. набирающая обороты борьба с «троцкизмом» и все более мас¬
штабные чистки отвлекли внимание партии от антирелигиозной кампании.
«Апикойрес», журнал еврейской секции Союза воинствующих безбожников,
перестал выходить еще за год до этого. Впервые за много лет привычная ан¬
типасхальная кампания исчезла со страниц идишской печати40. Сталинская
конституция покончила с категорией лишенцев. Однако по сообщениям из
Ленинграда, в местной синагоге была запрещена выпечка мацы, а просьбы
/170/
о разрешении частных молитвенных собраний обычно отклонялись41. Кроме
того, после смерти Менделя Глускина, скончавшегося в 1936 г., власти не доз¬
воляли общине выбрать нового раввина 42.
На следующий 1937 г. репрессии возобновились с новой силой. В атмос¬
фере всеобщей истерии и повсеместных поисков врагов и шпионов духо¬
венство оказалось естественной мишенью, поскольку служители культа по
определению рассматривались как враги советской власти. Ходили слухи,
что духовные лица, недавно получившие право избирать и быть избранны¬
ми, будут выдвигать на ближайших выборах своих кандидатов. Также можно
предположить, что признанная неудовлетворительной Всесоюзная перепись
населения 1937 г., результаты которой были опубликованы лишь недавно, по¬
казала гораздо более высокий уровень религиозности, чем власти готовы были
терпеть43. Правда, процент взрослых (возраст 16+) евреев, назвавших себя ве¬
рующими, был значительно меньше, чем процент назвавших себя верующими
взрослых советских граждан иных вероисповеданий (соответственно 13,8% и
59,1%). Однако репрессии против священников неизбежно вели к репрессиям
против раввинов, а закрытие церквей сопровождалось закрытием синагог.
Аресты духовенства начались в конце 1937 г. и стали гораздо интенсив¬
нее в 193844. В декабре 1937 г. сообщалось, что в стране невозможно найти ни
одного этрога (цитрусовый плод, необходимый для праздника Суккот), эми¬
грация запрещена, а обрезание стало очень затруднительным делом в связи с
арестом соответствующих специалистов (моэлей)45. В начале 1938 г. бывший
советский раввин Зевин сообщал, что многие раввины арестованы и сосланы,
а двоих уже нет в живых46. Ассоциация польских раввинов попросила у США
вмешаться по поводу трех раввинов, которые были арестованы без всякой
причины или предъявления какого-либо обвинения47. Раввин московской
общины Шмарьягу-Лейб Медалье был арестован 4 января 1938 г., обвинен
в принадлежности к контрреволюционной террористической организации,
приговорен к смертной казни 26 апреля 1938 г. и расстрелян в тот же день.
Столь же трагическая судьба выпала его сыну Моше, раввину Ростова-на-
Дону, который был убит в Сибири. При поддержке власти главой московской
синагоги стал малообразованный еврей Шмуэль Чебруцкий (Чобруцкий), ко¬
торый даже исполнял обязанности раввина, пока в годы Второй мировой вой¬
ны власти не положили этому конец 48.
В Ленинграде дела обстояли не лучше. Один из немногих оставшихся рав¬
винов, Авраам-Хаим Лубанов, был арестован и сослан, несмотря на то что не
занимал никакой официальной должности49. Вторая ленинградская синагога,
Шаарей-Цион, была закрыта в январе 1938 г. после шестимесячной борьбы; в
городе осталась только одна действующая синагога — хоральная. Также была
закрыта последняя миква. Несколько религиозных активистов, включая сы¬
/171/
новей покойного раввина Каценеленбогена, были арестованы, двадцать из
них — расстреляны. Новый глава «двадцатки» считал своей задачей искорене¬
ние различных религиозных обрядов 50.
На следующий 1939 г. был арестован один из немногих оставшихся из¬
вестных раввинов, Леви-Ицхак Шнеерсон, раввин Днепропетровска. Он был
сослан в Казахстан, в поселок Чилим, который смог покинуть только в 1943 г.
(вскоре после этого раввин умер в Алма-Ате)51. Однако в целом казалось, что
наступило некоторое облегчение: Верховный суд СССР отменил несколько
приговоров, потребовав, чтобы с религией боролись с помощью убеждения,
а не силы 52.
Начало Второй мировой войны застало еврейский религиозный истеб¬
лишмент европейской части СССР обескровленным, а религиозную жизнь
еле-еле теплящейся. Хотя было бы преувеличением утверждать, что в стране
не осталось ни одного раввина: к примеру, раввин Бобруйска Шмуэль Алек¬
сандров53 оставался на своем посту, пока не погиб от рук нацистов. После на¬
падения Германии на Советский Союз политика вновь изменилась — равви¬
нами Москвы и Ленинграда стали люди достойные этой должности. После
смерти Сталина были сделаны дополнительные уступки. Однако это уже со¬
всем другая история.
Большая часть литературы о еврейской религиозной жизни в СССР на¬
писана любавичскими хасидами или близкими к ним людьми. Нет никаких
сомнений, что именно хабадники находились в первых рядах борцов, делав¬
ших все возможное, чтобы иудаизм смог выжить в столь тяжелых условиях.
Однако хабадники были не везде, и они были не одни. Другая хасидская груп¬
па — брацлавские хасиды, — хотя была гораздо менее организованной и мно¬
гочисленной, но также делала все, чтобы спасти то, что можно было спасти.
Общины брацлавских хасидов существовали на Украине, по крайней мере,
до 1938 г.; их возглавлял рабби Нахман Штернгартц, живший в Тульчине, но
много ездивший по стране. Брацлавские хасиды даже старались не посылать
своих детей в советские школы. Волна арестов 1938 г. значительно уменьшила
их численность; контакты с единоверцами на Западе, которым мы обязаны
большей частью сведений об их жизни и деятельности, прекратились. Судьба
Нахмана Штернгартца неизвестна 54.
ЕВРЕЙСКАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ
НЕАШКЕНАЗСКИХ ЕВРЕЕВ
Ни еврейская пресса Запада, ни публикации Союза воинствующих без¬
божников не обращали особого внимания на неашкеназских евреев, то есть
/172/
еврейские общины Грузии, Азербайджана, Северного Кавказа и Средней
Азии. В целом религиозные преследования в этих регионах были не столь су¬
ровыми, частично потому что Сталин покровительствовал своей родной Гру¬
зии, частично же — поскольку государственная политика в отношении совет¬
ских мусульман была иной, чем в отношении христиан. Неашкеназские евреи
были более традиционны и меньше заботились о карьере; в Грузии евреи ис¬
пользовали любые средства вплоть до массовых демонстраций, чтобы спас¬
ти свои синагоги от конфискации. По словам советского этнографа Марка
Плисецкого, у грузинских евреев вся общественная жизнь протекала в сина¬
гоге; они приходили туда не только молиться, но и узнать последние новости,
поговорить о еврейской жизни и т.д.55 В отличие от славянских республик, в
Грузии сохранилась преемственность религиозного руководства: до и после
Второй мировой войны местные еврейские общины возглавляли одни и те
же люди. При этом необходимо отметить, что ашкеназские раввины пренеб¬
режительно отзывались об уровне знаний местных хахамов («мудрецов», ти¬
тул глав кавказских общин), из которых мало кто учился в ведущих иешивах.
Однако начальное обучение основам религии дома или в небольших группах
было распространено в Грузии и других азиатских регионах Советского Союза
в гораздо большей степени, чем в его европейской части.
Впрочем, религиозные преследования были и в этих относительно благо¬
приятных местах. Около 1923 г. из Грузии поступали сообщения о временном
закрытии церквей и синагог56. В 1930-е гг. в школах начали вести антирелиги¬
озную пропаганду, а также принимались меры против таких «перегибов», как
еврейские кооперативы, где выходным днем была суббота. К концу тридцатых
репрессии усилились. В сентябре 1937 г. девять хахамов, среди них два ашке¬
назских раввина, были арестованы в Цхинвали и убиты в тюрьме без суда и
следствия. В начале 1938 г. был арестован и приговорен к высшей мере Давид
Баазов, ведущий грузинский раввин и сионистский деятель. Впоследствии
смертный приговор был заменен на пятилетнюю ссылку в Сибирь, а в 1945 г.
Баазову разрешили вернуться в Тбилиси 57.
Положение бухарских евреев, проживавших преимущественно в Бухаре,
Коканде, Самарканде, Ташкенте и других городах советского Узбекистана, на¬
поминало положение евреев Грузии. В конце 1920-х гг. только в Самарканде
было тридцать две синагоги, однако в 1930-е гг. их число постепенно начинает
уменьшаться. Согласно одному из источников, в межвоенный период прово¬
дилась кампания по закрытию синагог, однако о ее результатах не сообщается 58.
О судьбе горских евреев, живших на западном берегу Каспийского моря,
в таких городах, как Баку и Дербент, сегодня есть прекрасное исследование
Мордехая Альтшулера. В 1930-е гг. евреи Восточного Кавказа также страдали
от закрытия и конфискации синагог, однако продолжали молиться во дворах
/173/
и частных домах. В 1938 г. большая группа дербентских евреев, среди которых
были рабочие и колхозники, подала в местный совет коллективное заявление,
на основании которого им вернули хоральную синагогу 59.
Закрывая синагоги по всей стране, власти стремились непременно за¬
крыть самую большую, красивую и наиболее известную в городе или местеч¬
ке. Единственными исключениями из этого правила стали Москва и Ленин¬
град — возможно, поскольку там часто бывали иностранные туристы. Скорее
всего, эта политика объяснялась тем, что власти стремились ударить как мож¬
но больнее, чтобы сильнее напугать людей, тем самым побудив их отказаться
от соблюдения религиозных обрядов 60.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В тридцатые годы, когда период относительного либерализма сменился
беспрецедентно жестокими репрессиями против «троцкистов» и другими чист¬
ками и разоблачительными кампаниями, достигшими пика в 1937-1938 гг.,
советская религиозная политика оставалась репрессивной по отношению как
к иудаизму, так и к другим религиям. Однако практические меры по вопло¬
щению этой политики в жизнь менялись в соответствии с особенностями со¬
ветской политики по отношению к религии и коренному населению в каждом
конкретном регионе.
Перевод с английского Евгения Левина
1 Ветеран еврейской журналистики Бен-Цион Кац в статье, опубликованной в
варшавской газете «Хайнт» 30 февраля 1930 г., утверждал, что на Украине закон раз¬
решает религиозное обучение только один на один, что имело катастрофические пос¬
ледствия. О религиозном законодательстве 1917—1926 гг. см.: Гидулянов П. Отделение
церкви от государства в СССР: Полный сб. декретов, ведомств. распоряжений и опре¬
делений Верхсуда РСФСР и др. сов. соц. респ.: УССР, БССР, ЗСФСР, Узбек. и Туркм.
М., 1926.
2 Согласно М. Уриэли (Urieli М. Vitebsk. Tel Aviv, 1957. Р. 224), невельская иешива
была закрыта 27 ноября 1928 г.
3 Gitelman Z. Jewish Nationality and Soviet Politics: The Jewish Section of the GPSU,
1917—1930. Princeton, 1972. P. 314. Эти данные Гительман почерпнул из газеты «Без¬
божник», органа Центрального совета Союза воинствующих безбожников. См. так¬
же: Jodfat М. Jewish Religious Communities in USSR // Soviet Jewish Affairs. 1971. №. 2.
P. 61-67.
4 О Харькове в 1928 г. см. свидетельство бывшего городского раввина Элиягу
(Ильи) Милейковского (Devar Eliyahu. Tel Aviv, 1930. P. 2). О Куневе см. статью со¬
ветской коммунистической газеты на идише «Эмес» («Правда») от 31 марта 1925 г. По
/174/
словам газеты, в местечке, где проживало около двухсот пятидесяти еврейских семей,
было четыре синагоги, которые посещали все, и стар, и млад.
5 Библиографию изданных в СССР книг на иврите (практически исключительно
религиозного содержания) см. В. [Saul Borovoi]. Ha-defus ha-ivri be-SSSR // Kiryat Se¬
fer. 1928-1929. №. 5. P. 250-254. Религиозный журнал, получивший название «Ягдиль
Тора», был запрещен после двух номеров, скорее всего — вследствие общего измене¬
ния внутренней политики.
6 Это мнение достаточно убедительно обосновал Кац (прим. 1).
7 В частности, ни одного молитвенника не было издано вплоть до 1956 г., ког¬
да еврейским верующим было сделано несколько уступок. Это стало продолжением
политики Сталина, который в годы Второй мировой войны пошел на примирение с
русской православной церковью.
8 О проблемах, связанных с миквами, см.: Rothenberg J. The Jewish Religion in the
Soviet Union. New York, 1971. P. 108—111; Gershuni А.А. Yehudim ve-yahadut be-Verit ha-
Moatzot. Jerusalem, 1970. P. 105—106.
9 Об этом законе см.: Religion in the USSR / Ed. R. Conquest. NY; Washington, 1968.
P. 21—22; см. также: Wallers P. A Survey of Soviet Religious Policy // Religious Policy in the
Soviet Union / Ed. S.P Ramet. Cambridge, 1993. P. 3—16.
10 Лишенцы — неофициальное название граждан, лишенных избирательных прав
согласно Конституциям РСФСР 1918 и 1925 гг., поскольку их род занятий не считался
общественно полезным. Среди прочего, дети лишенцев не могли получить высшее об¬
разование.
11 Первое сообщение об аресте появилось в газете «Хайнт» 16 февраля 1930 г.
Затем последовало несколько других статей, не прекращавшихся вплоть до освобож¬
дения раввинов. Глэйзер отрицал, что встречался с минскими раввинами (номер от
5 марта). Заявление минских раввинов появилось 10 марта и было перепечатано с
сокращениями главной советской еврейской газетой «Эмес». Оно также было опу¬
бликовано в «Правде». Абрамский, признавшийся, что встречался с Глэйзером, был
приговорен к десяти годам лагерей, однако благодаря заступничеству из-за грани¬
цы был освобожден уже в 1931 г. и получил возможность уехать. См.: Hildesheimer М.
Parashat rabanei Minsk u-maasar Rabi Yehezkel Abramskii // Ha-maayan. 1956—1957.
Vol. 17. №.2. P. 4-12.
12 Об аресте Рабиновича и предъявленных ему обвинениях см. «Хайнт» от 14
марта 1930 г. После освобождения Рабинович был служкой ленинградской синагоги
и умер в 1938 г.
13 См. Биографический словарь советских раввинов: Greenbaum A. Rabanei brit ha-
moatzot bein milhamot ha-olam 1917—1939. Jerusalem, 1994. R 51—52.
14 О претензиях Союза воинствующих безбожников см.: American Jewish Year
Book. 1930—1931. Vol. 32. P. 18. О жизни еврейской религиозно-общинной жизни в Ле¬
нинграде в межвоенный период см. также: Бейзер М. Евреи Ленинграда, 1917—1939:
Национальная жизнь и советизация. М.; Иерусалим, 1999. С. 172-235.
15 См., напр., постановление ЦК КПСС от марта 1930 г., приведенное в Conquest,
р. 22. По мнению автора, это решение было связано со статьей Сталина «Головокру¬
жение от успехов», опубликованной в «Правде» 2 марта 1930 г.; в статье осуждались
перегибы, допущенные в ходе коллективизации. За месяц до этого появилось сообще-
/175/
ЧАСТЬ 2 / УРБАНИЗАЦИЯ, СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ, СОВЕТИЗАЦИЯ
ние, что правительство запретило строительство новых синагог («Haaretz» 2 февраля
1931 г.).
16 О проблемах с мацой в Советском Союзе см.: Roi Y. Ha-pesach mul ha-mishtar
ha-sovyeti // Bar-Ilan (annual). 1989. Vol. 24/25. P. 173-195. О разрешении пользовать¬
ся обычным зерном см.: Там же. С. 182; о «береженой» маце — С. 186. Большинство
сведений, приведенных Рои, относятся к послевоенному времени. См. также: Rothen¬
berg J. The Jewish Religion in Soviet Union. P. 83—90.
17 Соответствующие сведения о Песахе 1930 г. приводятся в: American Jewish Year
Book. 1930-1931. Vol. 32. P. 120.
18 Jewish Telegraphic Agency, Daily New Bulletin (далее DBN), 26 сентября 1933 г.,
с. 6, co ссылкой на «Эмес» от 24 сентября 1933 г.
19 Kirshnnits A. Dem sotsialism in birebidzhan a shloglerische anti-religieze arbet //
Apikoyres. 1933. N2. 4. P. 18.
20 Haaretz. 27 марта 1931 г.
21 Там же. 20 февраля 1931.
22 Там же. 14 сентября 1931.
23 Jewish Telegraphic Agency, DBN, 26 сентября 1933 г., с. 6, со ссылкой на «Эмес»
от 24 сентября 1933 г.
24 Haaretz. 19 марта 1931 г. По закону, для регистрации религиозной общины тре¬
бовалось 20 человек («двадцатка»). Требование, чтобы учредителей было не меньше
пятидесяти, называли инициативой местного совета.
25 Там же. 9 октября 1931 г.
26 Там же.
27 American Jewish Year Book. Vol. 34, 1932—1933. P. 79. To, что т.н. Купеческая
синагога продолжала действовать, подтверждает и журнал «Апикойрес» (1934. № 3.
С. 14). Здание хоральной синагоги Бродского было отдано под клуб профессиональ¬
ному союзу кустарей.
28 Haaretz. 5 января 1932 г.
29 Там же. 4 января, 1932 г. (фирма «Manishewitz» из Цинцинннати претендовала
на монопольное право на эти поставки); American Jewish Year Book. 1932—1933. Vol. 34.
P.79.
30 DNB. 21 марта 1933. P. 8.
31 Об этих фондах, которыми распоряжались тайные посланники Любавичского
Ребе, см.: Gorodetsky В.А. Sefer Zikaron. Jerusalem, 1983. Р. 39; см. также книгу Шолома
Дов-Бера Левина о деятельности Хабада в СССР до 1950 г.: Toldot Habad be-Rusian ha-
sovyetit. Brooklin, 1989. P. 202—204.
32 О Клемесе и его паспорте см.: DNB. 1933. May 1. Р. 9; о его отъезде — Ibid. 1933.
November 21. Р. 3-4.
33 Р. Моше Файнштейн (1895—1986), со временем ставший ведущим религиозным
авторитетом своего времени, был раввином Любани, Минской губернии. После эми¬
грации поселился в Нью-Йорке. Р. Шломо Зевин (1890—1978), раввин Новозыбкова,
Черниговской губернии, был одним из редакторов единственного в советское время
еврейского религиозного журнала «Ягдиль Тора» (1928). Он поселился в Иерусалиме,
где стал создателем и одним из редакторов Талмудической энциклопедии. Вместе с
ним в Палестину прибыло семеро российских раввинов, чьи имена приведены в Shaa-
rei Tsiyon. 5694 (1934). Vol. 14. №. 7-9. P. 38.
/176/
34 Ibid. P. 41. Обращение p. Авраама Кука к Сионистскому конгрессу, в котором
он призывал переправить русских евреев в Палестину, см.: DNB. 1933. August И. Р. 3.
35 См. колонку, подписанную Watchman (Шимон Гилберт?) в Jewish Chronicle.
1936. March 13. Р. 13. Такие же «упаднические» настроения характерны для статьи
р. Эльханана Вассермана, опубликованной в иерусалимской газете-однодневке «Ко-
лейну», увидевшей свет 23 мая 1939 г., накануне праздника Шавуот.
36 Rozenfeld Р. Naye ufgabn fodem a naye psihologye // Apikoyres. 1933. №. 1. P. 3-4.
37 Rozenfeld P. Shtarker dem kampf kegn di fasholtene printsipn fun dem ekspluatateterish
yontev peysekh. 1933. №. 2 (March-April). P. 6—7.
38 Ibid. No. 3 (May-June). P 14. Судя по всему, рабочих было трудно убедить, что
выпечка мацы является контрреволюционной деятельностью.
39 Ibid. 1933. No. 1 (Junuary). Р. 18.
40 American Jewish Year Book. 1936-1937. Vol. 38. P. 303.
41 Бейзер M. Евреи Ленинграда. С. 17.
42 Устное сообщение Бейзера М. О Глускине см.: Greenbaum A. Rabanei Berit Ha-
Moatsot. Р. 17.
43 Относительно данных переписи о еврейских и других верующих см.: Haruv D.
The Jewish Population of the Soviet Union According to the Census of 1937: some Statisti¬
cal Data // Jews and Jewish Topics in the Soviet Union and Eastern Europe. 1991. № 14.
P. 14—22; Altshuler M. Religion in the Soviet Union in the Late 1930s in the Light of Statistics.
P. 23-26.
44 Conquest. P. 28-29; Curtiss J. The Russian Church and the Soviet State, 1917—1950.
Boston, 1953. P. 277-278.
45 Ha-Zofe. 22 декабря 1937.
46 Там же. 27 февраля 1938.
47 Там же. 11 февраля 1938.
48 См.: Michlin Е. Ha-gahelet. Jerusalem, 1986. index; Greenbaum A. Op. cit. P. 36,47. О
Чебруцком см., напр., публикацию Ю. Снопова: «В начале тридцатых годов из Одессы
в Москву переезжает бывший портной, а позже торговец Шмуэль Чебруцкий. Сов¬
ременники характеризуют его, как человека не образованного, не вежливого, очень
наглого и энергичного» (Снопов Ю. Еврейская община в Москве в 1920—1930-е годы //
Диаспоры. 2004. №3. С. 80—99).
49 Там же. С. 22. Во время войны Лубанова вернули в Ленинград и сделали равви¬
ном городской общины.
50 Бейзер М. Указ. соч. С. 47—50.
51 Greenbaum A. Op. cit. Р. 58. Рабби Леви-Ицхак Шнеерсон был отцом последнего
Любавичского Ребе рабби Менахем-Менделя Шнеерсона.
52 По сообщению Ha-Zofe от 24 января 1939 г.
53 Александров, судя по всему, оказался единственным советским раввином, ко¬
торый попытался достичь идейного соглашения с советской властью. См.: Aleksan¬
drov Н. Mikhtevei mehkar u-vikoret. Vol. 3. Tel Aviv, 1932; его биографию см.: Bat-Yehuda
G. Sinai. 1987. №. 100. P. 195-221.
54 Altshuler M. Hasidei Braslav bi-vrit ha-moazot bi-shenot ha-shloshim // Michael.
1980. Vol. 6. ивритоязычный раздел, с. 37—68; об арестах брацлавских хасидов см.: Gers¬
huni. Op. cit. Р. 24.
/177/
55 Плисецкий М. Религия и быт грузинских евреев. Труды Государственного цен¬
трального музея народоведения. М.; Л., 1931. С. 73.
56 Sasonkin N.Sh. Zikhronotai. 2nd ed. Jerusalem, 1988. P. 136—138. P. Сосонкин, аш¬
кеназский еврей, был послан в Грузию Любавичским Ребе и некоторое время состоял
неофициальным раввином Батуми.
57 Краткая еврейская энциклопедия. Т. 2. Иерусалим, 1982. кол. 244; о Баазове
см.: Там же. Т. 1. Кол. 269-270; Greenbaum A. Op. cit. Р. 11. Я благодарен Марку Кипни¬
су за то, что он поделился со мной своими обширными знаниями о грузинских евреях.
58 Краткая еврейская энциклопедия. Т. 1. Кол. 571; Encyclopedia Judaica. Jerusa¬
lem, 1971. Vol. 4. col. 1474.
59 Altshuler M. Yehudei mizrach Kavkaz. Jerusalem, 1990. P. 351-352.
60 Этой гипотезой, а также большей частью сведений о ленинградском еврействе
я обязан Михаилу Бейзеру.
2.5
СОХРАНЕНИЕ ТРАДИЦИИ
В РЕВОЛЮЦИОННОЙ СТРАНЕ:
РЕЛИГИОЗНОЕ РУКОВОДСТВО
СОВЕТСКОГО ЕВРЕЙСТВА
(1917-1930)
Давид Фишман*
период между ноябрем 1917-го и мартом 1920 г. русское еврей¬
ство, одно из наиболее традиционных еврейских сообществ
мира, постепенно перешло под контроль предельно идеологи¬
зированного, воинствующе атеистического государства. Новый
режим был готов использовать весь арсенал принудительных
мер и свой полный контроль над средствами массовой информации для борь¬
бы с религиозными верованиями, практиками и институтами. Главной мише¬
нью для советской власти стали Русская православная церковь и другие хри¬
стианские деноминации, однако ислам и иудаизм также не остались забыты 1.
Параллельно с развертыванием государственной кампании против иуда¬
изма происходило не менее значительное и гораздо более позитивное явле¬
ние — правовая и социальная эмансипация русского еврейства. После боль¬
шевистской революции беспрецедентные возможности для самореализации
и карьерного роста открылись перед евреями повсеместно — в партийных и
советских органах, высшем образовании, промышленности, науке и искус¬
стве. На протяжении большей части межвоенного периода советские элиты
были верны идеям пролетарского интернационализма, тщательно избегали
каких-либо проявлений антисемитизма и декларировали, что «еврейская бур¬
жуазия — наши враги, еврейские рабочие — наши братья» 2.
* Настоящая публикация является переводом работы: Fishman D.E. Preserving
Tradition in the Land of Revolution: The Religious Leadership of Soviet Jewry, 1917-1930 //
The Uses of Tradition: Jewish Continuity in the Modern Era / Ed. by J. Wertheimer. New
York; Cambridge, Mass., 1992. P. 85—118. При подготовке русского текста автор испра¬
вил отдельные неточности исходной статьи, а также дополнил ее библиографический
аппарат ссылками на работы, увидевшие свет в последние годы. Печатается с разреше¬
ния праводержателя Jewish Theological Seminary.
/179/
Совместное воздействие эмансипации с одной стороны и государствен¬
ной антирелигиозной политики с другой вызвали секуляризацию, аккульту¬
рацию и отчуждение от еврейской традиции, беспрецедентные по масштабам
в современной еврейской истории. В Западной и Центральной Европе еврей¬
ская эмансипация сопровождалась негласным договором: европейское обще¬
ство предполагало, что евреи откажутся от значительной части или почти всех
проявлений своей культурной обособленности в обмен на предоставленное
им равноправие. В Советском Союзе условия эмансипации выдвигались го¬
сударством открыто и носили чрезвычайно жесткий характер: в то время как
новый советский человек еврейского происхождения становился полноправ¬
ным членом общества и мог претендовать на самые высокие позиции во всех
сферах, иудаизм, напротив, объявлялся реакционной идеологией еврейской
буржуазии и клерикалов — идеологией, вредоносные практики которой тер¬
пимы более не будут 3.
Преследование иудаизма советскими властями при активном участии
Евсекции (еврейских секций в составе коммунистической партии) подробно
проанализировано историками советского еврейства, прежде всего — в рабо¬
тах А.А. Гершуни, Ц. Гительмана и М. Альтшулера. Основные факты хорошо
известны: насильственное закрытие синагог, молитвенных домов и религиоз¬
ных учебных заведений; запрет хедера (традиционной начальной религиозной
школы) и повсеместные гонения на меламедов (преподавателей еврейской ре¬
лигии); публичные суды над раввинами, моэлями (специалистами, совершаю¬
щими обряд обрезания) и шойхетами (резниками, производящими кошерное
мясо); принудительное введение шестидневной рабочей недели с субботой в
качестве рабочего дня; антирелигиозные пропагандистские кампании, при¬
уроченные к Песаху и еврейским осенним праздникам; атеистическое воспи¬
тание в советских школах на идише; выговоры и прочие санкции в отношении
тех членов партии и государственных служащих, кто делал обрезание своим
детям или посещал синагогу; в 1930-е годы — воспрещение производства и
импорта мацы; многое-многое другое 4.
В настоящей статье рассматривается, как религиозные лидеры русского
еврейства реагировали на этот натиск превосходящих сил, как они воспри¬
няли вызов, с которым столкнулись, какие методы использовали для сохра¬
нения еврейской религиозной жизни, наконец — как они оценивали свои
успехи и неудачи. В литературе по истории советского еврейства эти темы
прежде практически не затрагивались, во многом — из-за труднодоступности
источников. Еврейское религиозное руководство было практически изолиро¬
вано от прессы и не могло обращаться к еврейской аудитории через средства
массовой информации. Более того, оно изначально стремилось не привле¬
кать к себе излишнего внимания и вести большую часть своей деятельности
подпольно. Это сделало изучение истории этой деятельности исключительно
сложной задачей. Исследователи не могли полагаться лишь на корпус легенд,
/180/
окружающих советский период жизни шестого Любавичского Ребе Йосеф-
Ицхака Шнеерсона (1880—1950) и некоторых других раввинов.
Проблема отсутствия источников о еврейском религиозном руководстве
раннесоветского периода в последнее время стала несколько менее острой,
так как увидели свет воспоминания раввинов, которые жили в СССР в
1920—1930-е годы. Кроме того, движение любавичских хасидов осуществило
два масштабных издательских проекта: многотомное собрание писем рабби
Йосеф-Ицхака Шнеерсона, остававшегося в Советской России до октября
1927 г., и официальную историю любавичского хасидизма в СССР, содержа¬
щую письма, отчеты, воспоминания раввинов, эмиссаров и рядовых хасидов.
Эти и некоторые другие материалы позволяют воссоздать историю иудаизма
в Советском Союзе «изнутри», то есть с точки зрения еврейских религиозных
лидеров того времени 5.
БЕГСТВО СТАРОЙ ЭЛИТЫ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ НОВОЙ
В первые годы советской власти эмоциональное воздействие антирели¬
гиозных гонений оказалось настолько сильным, что большинство раввинов
предпочло эмигрировать из России в страны, где иудаизм можно было испо¬
ведовать свободно. Приведем лишь несколько наиболее ярких примеров из
длинного списка раввинов, бежавших с подконтрольной Советам территории
в период между 1918 и 1921 годами.
1. Рабби Моше Соловейчик, представитель знаменитой раввинской дина¬
стии, стоявшей во главе Воложинской иешивы, раввин белорусского местечка
Хиславичи с 1913 г., уехал из Советской России в Польшу в 1921 г. — вместе с
сыном, восемнадцатилетним рабби Йосеф-Бером Соловейчиком, и всей сво¬
ей семьей. По словам одного из его потомков, «к тому времени стало ясно, что
в Советском Союзе будущего для них не существует»6.
2. Рабби Исраэль-Меир Каган, более известный как Хафец-Хаим, глава
иешивы в Радуни, один из наиболее авторитетных религиозных лидеров ли¬
товского еврейства, в годы Первой мировой войны, революции и Граждан¬
ской войны вместе с учениками жил в разных городах внутренних губерний
России. Только в 1921 г., после окончательного утверждения советской вла¬
сти, он вместе со своей иешивой вернулся в Радин, отошедший к Польше. По¬
следней каплей, заставившей Кагана уехать, стали попытки местных властей
заставить студентов иешивы работать по субботам. Каган заявил, что в этой
ситуации эмиграция является «спасением жизни» (пикуах нефеш), и постано¬
вил, что можно даже нарушать субботу ради того, чтобы покинуть советскую
территорию.
3. Руководители чернобыльской ветви хасидизма — Рахмистровский ребе
Мордехай (Мотеле) Тверский, только что «взошедший на престол» Сквир-
/181/
ский ребе Яаков-Йосеф Тверский и Трисский ребе Моше-Мордехай Твер¬
ский — вместе с группами своих последователей покинули Украину в первые
годы советской власти 7.
Многие главы литовских иешив, которые в 1915 г. бежали на юго-восток
от наступающей германской армии и провели военные и первые послевоен¬
ные годы на советской территории, возвратились назад, в независимую Литву
или Виленский край, ставший частью независимой Польши. Хасидские ребе
уезжали в Галицию, Румынию и Польшу. К 1923 г. русское еврейство столкну¬
лось с острым кризисом религиозного руководства. Из семи человек, избран¬
ных летом 1917 г. в специальный раввинский комитет, призванный руково¬
дить ортодоксальным еврейством в ходе подготовки к намечавшемуся Всерос¬
сийскому еврейскому съезду, шесть лет спустя единственным, кто продолжал
жить и работать в СССР, оказался рабби Шмарья Медалье из Витебска 8.
В этом вакууме, образовавшемся вследствие отъезда или смерти прежних
руководителей, и начал свою деятельность рабби Йосеф-Ицхак Шнеерсон,
новый Любавичский Ребе, пришедший на смену своему отцу, рабби Шолом-
Дов-Беру, в 1920 г. В кризисной ситуации молодой, динамичный и амбици¬
озный Шнеерсон видел себя религиозным лидером всех советских евреев, а
отнюдь не только хасидов Хабада. Исходя из такого понимания собственной
роли, он предпринял решительные шаги с целью расширить свое влияние в
еврейской общине. Постепенно ему удалось добиться всеобщего признания в
качестве бесспорного лидера еврейской религиозной жизни в СССР.
Шнеерсон проявил себя блестящим организатором и администратором.
В декабре 1917 г., еще не являясь Ребе, он основал «Агудат а-Тмимим» («Союз
непорочных»), объединение бывших учеников иешивы «Томхей Тмимим» в
Любавичах Могилевской губернии 9. Возглавив Хабад, Шнеерсон превратил
членов «Агудат а-Тмимим» в элитный авангард любавичского хасидизма. Он
регулярно направлял им письма, личные и коллективные, всячески культи¬
вируя в них религиозный пыл и горячую преданность себе в качестве Ребе.
В ходе тайной церемонии, состоявшейся в 1922 г., Шнеерсон назначил не¬
скольких тмимим (то есть членов «Агудат а-Тмимим») региональными руко¬
водителями хасидов Хабада:
Я отобрал восьмерых тмимим, молодых людей с хорошими мозгами, серд¬
цем, руками и ногами, и собрал их в Москве на совещание. <...> Там мы дали
торжественную клятву посвятить свои жизни служению Торе до последней капли
крови. После этого мы разделили между собой работу в стране, поручив каждому
определенный регион 10.
Деятельность тмимим и их региональных руководителей Шнеерсон на¬
правлял из центрального бюро (лишка), располагавшегося в Ростове-на-Дону,
где он тогда жил. Везде, где только можно, Ребе предписывал своим привер¬
/182/
женцам открывать хедеры и филиалы иешивы «Томхей Тмимим». В результате
их усилий любавичские учебные заведения начали занимать место исконных
религиозных школ, заброшенных или закрытых под давлением большевиков.
В то же время Шнеерсон рассылал отдельных тмимим в качестве стран¬
ствующих эмиссаров — проповедовать в синагогах и побуждать общины под¬
держивать религиозные институты. С помощью эмиссаров и по переписке он
установил непосредственный контакт с десятками еврейских общин страны,
запрашивая их о состоянии местных религиозных учреждений и оказывая им
моральную поддержку. Тем самым Шнеерсон существенно расширил сферу
собственного влияния вне круга любавичских хасидов — сторонников своего
отца. Многие нехасидские раввины и общинные деятели, попавшие под пресс
большевистских гонений, начали обращаться к нему за помощью и советом 11.
Мобилизовав активистов и расширив свое влияние на низовом уров¬
не, Шнеерсон в 1922 г. приступил к сплочению раввината. Он отправился в
Москву и принялся убеждать московских раввинов созвать подпольное со¬
вещание, чтобы обсудить кризис, охвативший религиозное еврейство. Стар¬
шинство и этикет требовали, чтобы совещание созвал и вел духовный раввин
столицы, престарелый рабби Шмуэль Рабинович, однако Рабинович и его
коллеги идею не поддержали. Они беспокоились о личной безопасности рав¬
винов, которые примут участие в совещании, а также опасались, что несанк¬
ционированное властями мероприятие, если о нем станет известно, приведет
к еще большим гонениям на еврейскую религиозную жизнь. Раввины приво¬
дили слова пророка Амоса: «Разумный безмолвствует в это время, ибо злое это
время» (Ам. 5:13)12.
Тогда Шнеерсон взял инициативу на себя и, действуя через голову Ра¬
биновича, созвал совещание сам. Оно прошло в Москве осенью 1922 г. при
участии раввинов Москвы, Петрограда, Минска, Харькова, Киева, Витебска,
Екатеринослава и других городов. В результате был создан подпольный Ко¬
митет раввинов СССР (Ваад рабаней СССР) и избран его руководящий совет в
составе трех человек: Шнеерсона, Рабиновича и рабби Элии-Аарона Милей¬
ковского, главного раввина Харькова 13.
С самого основания Комитета раввинов деятельный и популярный Шне¬
ерсон стал в нем ведущей фигурой. Рабинович пользовался значительным ав¬
торитетом как талмудист и знаток религиозных законов (посек), но он никогда
не играл заметной роли в общинных делах, предоставив полную возможность
заниматься общественно-политическими вопросами «общественному равви¬
ну» Москвы, одному из лидеров русских сионистов Яакову Мазе. Рабинович
был лишен организаторских талантов и политического чутья, необходимых,
чтобы руководить объединением раввинов, и не имел широкой поддержки в
еврейских массах, которая позволила бы ему стать подлинным лидером рели¬
гиозного еврейства. Шнеерсон, напротив, обладал всеми необходимыми ка¬
чествами и умело использовал их в работе Комитета раввинов 14.
/183/
К январю 1923 г. Шнеерсон достиг необходимого ему верховенства. Те¬
перь в своих призывах оказать финансовую помощь религиозной деятель¬
ности в СССР, обращенных к еврейским общинам мира, он утверждал, что
говорит «от имени тысяч евреев, пребывающих в России». Со временем он
был формально избран «главным и генеральным директором» (менахель раши
ве-клали) Комитета раввинов, а позднее — его председателем 15.
КОНСОЛИДАЦИЯ И СОЗДАНИЕ
ОРГАНИЗАЦИОННОЙ СТРУКТУРЫ
Шнеерсон с самого начала рассматривал Комитет раввинов как нечто
большее, чем просто форум для периодических консультаций. Ему видел¬
ся исполнительный орган, координирующий всю еврейскую религиозную
жизнь в Советском Союзе. По его глубокому убеждению, еврейским религи¬
озным общинам было жизненно важно объединиться в плотно спаянную об¬
щероссийскую организацию с централизованным руководством. Отдельные
синагоги, хедеры, меламеды и раввины, изолированные друг от друга, не смо¬
гут противостоять куда более могущественным силам партии и государства.
Центральная подпольная организация сможет предоставлять средства на со¬
держание хедеров, иешив, синагог и микв; оказывать моральную поддержку и
политико-правовую помощь; рассылать опытных сотрудников, книги и пред¬
меты культа (талиты, тфилины, мезузы и т. д.). Именно такую общинную сеть
Шнеерсон и начала выстраивать под эгидой Комитета раввинов.
Идея была абсолютно новой. На протяжении столетий еврейская жизнь
Восточной Европы развивалась на децентрализованной основе, и каждая
местная община самостоятельно занималась своими религиозными вопроса¬
ми. У русских евреев никогда не существовало «главного раввина» или «цен¬
тральной консистории». Шнеерсон же попытался применить отработанную
хасидскую модель общинной организации — когда ребе непосредственно ру¬
ководит религиозной деятельностью географически рассеянных групп хаси¬
дов — ко всему советскому еврейству, возглавив его в качестве председателя
Комитета раввинов 16.
Создавая такую структуру, Шнеерсон опирался на те же организацион¬
ные методы, которые он столь успешно использовал для консолидации своих
хасидов и тмимим. Комитет раввинов образовал исполнительный орган, по¬
лучивший название Мерказ («Центр»), для осуществления всей организаци¬
онной работы. Его сотрудники поддерживали письменную связь с десятками
общин по всей стране и непрерывно получали информацию о состоянии ре¬
лигиозных институтов, а также просьбы о денежной помощи. Мерказ завел
отдельную папку для каждого города, с которым вел переписку. В 1925 г. он
разослал в более чем семьсот общин пространную анкету, содержавшую во¬
/184/
просы о количестве евреев, числе синагог, посещаемости синагог в будние дни
и по субботам, численности молодежи (до тридцати пяти лет), посещающей
синагогу, положении дел с еврейским образованием, кошерным мясом и мик¬
вами, именах местных раввинов и шойхетов и т. д.17
Мерказ также использовал «посланцев» (арумфорер) — секретных эмисса¬
ров, которые проводили месяцы, переезжая из города в город под видом бро¬
дячих проповедников. Эти сильные, волевые люди, лично отобранные Шне¬
ерсоном, выступали в синагогах и частных домах, призывая евреев устроить
хедер для своих детей или постоянную учебную группу (шиур) для взрослых, а
также ревностно соблюдать религиозные заповеди. Не раскрывая, что направ¬
лены организацией, эмиссары составляли подробнейшие отчеты о поездках и
служили бесценным источником информации о положении на местах. Кроме
того, они давали конфиденциальные оценки надежности различных лиц, за¬
нимающихся религиозными делами, и финансового состояния местных об¬
щин. В 1926 г. Мерказ использовал четверых таких «посланцев», в том числе
легендарного рабби Яакова Москалика, о котором Шнеерсон говорил: «Будь
у меня двадцать таких Янкеле, я бы перевернул Россию» 18.
В рамках предпринятых Шнеерсоном усилий по консолидации еврейской
жизни Комитет раввинов в 1925 г. открыл в Невеле специальную семинарию
по подготовке раввинов и шойхетов — Бейт-мидраш ле-рабаним ве-шохтим.
Это учебное заведение, в котором учились и хасиды, и миснагеды, отошло от
норм традиционной иешивы, где Талмуд изучался сам по себе, в отрыве от
практических аспектов еврейского религиозного законодательства. При се¬
минарии была создана централизованная служба распределения, которая по¬
могала общинам, нуждавшимся в раввине, шойхете или канторе, установить
контакт с выпускниками, заинтересованными в трудоустройстве. В условиях
острой нехватки квалифицированных кадров (вследствие эмиграции, смены
рода деятельности под давлением властей и постепенного вымирания стар¬
шего поколения) профессиональная подготовка раввинов и других общинных
работников приобрела особое значение. За период с 1925-го по 1928 г. семина¬
рия выпустила сорок восемь раввинов и шойхетов 19.
МЕХАНИЗМЫ ФИНАНСИРОВАНИЯ
Ключевым аспектом для успешной деятельности Комитета раввинов стала
его способность привлекать существенное финансирование из-за границы, по¬
скольку еврейские общины в СССР оказались не в состоянии самостоятельно
поддерживать свои религиозные учреждения. Война и погромы привели их в
полный упадок. Зажиточные слои еврейского населения, традиционно содер¬
жавшие общинные институты, были разорены политикой военного коммуниз¬
ма и национализацией торговли, официальные религиозные общины — лик¬
/185/
видированы, их капиталы — конфискованы. Кто и из каких средств мог теперь
платить жалованье раввину, главе иешивы, меламеду или резнику? Кто мог со¬
держать (а во многих случаях, с учетом последствий войны и погромов, также
отстраивать и ремонтировать) синагогу, микву или еврейское кладбище? После
уничтожения всех традиционных источников финансирования значительный
приток средств из-за границы оставался единственной надеждой.
Первые усилия, предпринятые Шнеерсоном в этом направлении, дали
разочаровывающие результаты. Его обращение к мировому еврейству, со¬
ставленное в январе 1923 г., оказалось безуспешным — даже ортодоксальные
организации Америки, такие как «Агудат Исраэль» и «Агудат а-Рабаним», от¬
ветили на его письма весьма сдержанно, подозревая, что их помощь осядет в
сундуках любавичского движения, а не пойдет на поддержку преимуществен¬
но миснагедских общин России и Украины 20.
Прорыв произошел в 1924 г., когда Шнеерсону удалось наладить сотрудни¬
чество с московским представителем Американского еврейского объединенно¬
го распределительного комитета «Джойнт» доктором Джозефом Розеном. Хотя
официально разрешенная деятельность «Джойнта» в СССР должна была огра¬
ничиться экономической помощью еврейскому населению, включая поддерж¬
ку еврейских земледельческих колоний на Украине и в Крыму, организация
тайно перенаправила часть своего финансирования на «культурную работу».
Комитет раввинов во главе со Шнеерсоном стал основным получателем этих
средств. В 1925 г. в его распоряжение от «Джойнта» поступило 18 тыс. долларов,
в 1926-м — 24 тыс. долларов, в 1927-м — более 25 тыс. долларов. Дополнитель¬
ные ассигнования, примерно 25—30 тыс. долларов в год, выдавались Комитету
раввинов для специального фонда пасхального вспомоществования 21.
Отношения с «Джойнтом» были жизненно важны для деятельности Ко¬
митета раввинов, и Шнеерсон не жалел сил для их поддержания. Он регу¬
лярно направлял нью-йоркскому руководству «Джойнта» отчеты и заявки на
финансирование, встречался с представителями американской организации
во время их визитов в Москву, переписывался с председателем комиссии по
культуре «Джойнта» Сайрусом Адлером. В 1926 г. Шнеерсон начал развивать
аналогичные контакты с французским Всемирным еврейским альянсом (Al¬
liance Israelite Universelle) 22.
Благодаря поддержке «Джойнта», Комитет раввинов превратился в ис¬
точник финансирования для большей части еврейской религиозной деятель¬
ности в СССР. Средства, распределяемые комитетом, относились к трем ка¬
тегориям.
1. Разовые выделения средств по запросам от общин. По оценкам Мерка¬
за, ежемесячно поступало более ста различных запросов. «В большинстве из
этих обращений содержится просьба помочь со строительством или ремон¬
том миквы, строительством или ремонтом синагоги, помочь детям, которые
учатся в хедере, меламедам, просто религиозным евреям, которые сидят без
/186/
работы, поскольку соблюдают субботу, и т. д.»23 Не существовало четких пра¬
вил, касающихся размеров подобной помощи, но обычно сумма не превыша¬
ла 100 рублей.
2. Регулярные ежемесячные перечисления религиозным учебным заведе¬
ниям. «В их число входят иешивы для старших учеников (в Минске, Невеле,
Харькове и т. д.), иешивы для маленьких (в Кременчуге, Ромнах, Полоцке и
т. д.)... а также хедеры во многих городах и местечках»24.
Поддержка иешив и хедеров носила для Комитета раввинов приори¬
тетный характер. Комитет считал иешивы средоточием еврейской духовной
жизни и залогом дальнейшего существования таких понятий, как синагога,
кашрут, суббота и т. д. Кроме того, иешивы и хедеры были наиболее уязвимы¬
ми религиозными институтами, поскольку действовали подпольно и нередко
подвергались преследованиям со стороны властей 25.
Согласно отчету 1928 г., Комитет раввинов финансировал иешивы в две¬
надцати городах (общее число учащихся — 620 человек) и хедеры в двадцати
двух общинах (всего — 4200 учеников). Ежемесячные выплаты иешивам за¬
висели от их размера — из расчета 25 рублей на учащегося плюс дополнитель¬
ные суммы на зарплаты преподавателей. Невельская семинария считалась
элитным учебным заведением, готовившим будущих религиозных лидеров, и
получала финансирование по более высокой ставке — из расчета 50 рублей на
учащегося. Хедеры получали ежемесячное финансирование из расчета 5 ру¬
блей на ученика 26.
3. Ежегодный фонд пасхального вспомоществования, средства из которо¬
го через комитет поступали раввинам различных общин 27.
Помимо этих трех категорий финансирования Комитет раввинов выде¬
лял средства на собственные проекты, такие, например, как издание молит¬
венника в 1926 г. (попытка год спустя напечатать Пятикнижие провалилась)
или поддержка молодежной организации «Тиферес Бахурим» («Краса юно¬
шей»), действовавшей в пяти городах и ставившей своей целью распростра¬
нение религиозных знаний среди студентов и молодых рабочих. Оставшиеся
средства покрывали административные расходы, а также зарплаты сотрудни¬
ков и эмиссаров 28.
ЮРИДИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Комитет раввинов также занимался негласной юридической и политиче¬
ской деятельностью по защите интересов еврейской религии в СССР. Вскоре
после своего создания комитет начал предпринимать определенные шаги с
целью прояснить и изменить к лучшему правовой статус еврейских религи¬
озных институтов. Советский закон прямо запрещал преподавание религии в
школе, и в первой половине 1920-х годов Евсекция, органы госбезопасности
/187/
и советские суды развернули агрессивную кампанию по ликвидации хедеров
и меламедов. В ответ на это Комитет раввинов стал рассматривать защиту хе¬
дера в качестве одной из своих главных задач.
После консультации с юристами было принято решение, что секретарь
комитета рабби Шломо-Йосеф Зевин из Новозыбкова подаст в Центральную
юридическую консультацию при коллегии защитников запрос о том, разре¬
шает ли советский закон частное преподавание религии на дому группам из
пяти-шести детей. Консультация ответила, что частное обучение религии на
дому полностью защищено советским законодательством, и Мерказ разослал
нотариально заверенные копии этого заключения десяткам общин по всему
Союзу. Заключение активно использовалось меламедами, подвергавшимися
гонениям со стороны местных властей. В случае ареста или других преследо¬
ваний оно служило основой для юридической защиты или обжалования. Даже
через пять лет после получения ответа Мерказ все еще получал с мест просьбы
выслать копию этого документа 29.
Примерно в то же время Шнеерсон организовал юридическое бюро из
трех московских адвокатов во главе с И. Урысоном, которое работало в тес¬
ном контакте с Мерказом, предоставляя юридическую защиту меламедам и
другим религиозным деятелям, находившимся под следствием. Обычно бюро
советовало своим клиентам подавать кассационные жалобы в суды более вы¬
сокой инстанции, которые, как считалось, испытывали меньшее политиче¬
ское давление со стороны Евсекции. Если дело передавалось в московский
суд, члены бюро защищали обвиняемого сами. Шнеерсон утверждал, что ад¬
вокатам удалось добиться отмены нескольких обвинительных приговоров, а
во многих других случаях — уменьшить сумму штрафа или смягчить иное на¬
казание. Деятельность бюро служила моральной поддержкой меламедам, ока¬
завшимся наиболее уязвимой группой служителей еврейской религии 30.
Когда в 1923 г. Народный комиссариат юстиции предложил внести по¬
правку в 121-ю статью Уголовного кодекса РСФСР и поставить вне зако¬
на даже частное преподавание религии небольшим группам детей, Комитет
раввинов предпринял энергичные меры для противодействия. Ему удалось
убедить руководство Московской хоральной синагоги (которая, в отличие от
Комитета, являлась официально зарегистрированной организацией) напра¬
вить специальное обращение Льву Каменеву, занимавшему тогда должность
заместителя председателя Совета народных комиссаров. К обращению были
приложены тринадцать петиций, собранных Комитетом раввинов (всего под
ними стояло 4934 подписи), с протестами против незаконных преследований
преподавателей еврейской религии 31.
22 июля 1923 г. профессор консерватории Давид Шор, входивший в прав¬
ление Московской хоральной синагоги, во время личного приема у Каменева
вручил тому обращение и петиции. Каменев выразил свое полное согласие
с обращением и передал его Н.В. Крыленко, заместителю наркома юстиции
/188/
и старшему помощнику прокурора РСФСР. В ходе состоявшегося вскоре за¬
седания Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК)
Крыленко заявил, что Комиссариат юстиции решил отозвать поправку и что
запрет внешкольного группового обучения религии вне рамок учебных за¬
ведений противоречит советской конституции, которая не предполагает ре¬
лигиозных гонений. Сессия ВЦИК официально одобрила доклад Крыленко.
Таким образом, Комитету раввинов удалось отменить законодательный акт,
направленный против частного обучения религии. Нотариально заверенные
копии протокола заседания ВЦИК были разосланы меламедам и еврейским
общинам по всей стране 32.
В эти годы Комитет раввинов работал в тесном контакте с руководите¬
лями Московской хоральной синагоги, передавая им жалобы и петиции от¬
даленных еврейских общин, касавшиеся конфискации синагог и других на¬
падок со стороны органов власти, а также помогая в написании обращений
и устройстве личных аудиенций у различных советских чиновников. Являясь
подпольной организацией, самостоятельно заниматься представительской
деятельностью Комитет раввинов не мог 33.
Попытки Комитета раввинов облегчить положение еврейской религии,
опираясь на советскую политико-правовую систему, представляли собой
не просто тактическую меру, призванную смягчить или приостановить пре¬
следования (хотя, вне всяких сомнений, они способствовали достижению
и этих целей). Шнеерсон верил в действенность советских законов и благо¬
разумие советских политических лидеров. Он многократно повторял своим
последователям, что «религиозные евреи являются полноправными граж¬
данами СССР, а значит, в соответствии с законодательством, имеют полное
право учить своих детей Торе и соблюдать заповеди». Он был убежден, что с
иудаизмом борется не советское государство или коммунистическая партия,
а Евсекция, то есть вожди еврейских секций ВКП(б), пытающиеся в своем
коммунистическом пыле быть «святее Папы Римского». Стремясь полностью
уничтожить еврейскую религиозную жизнь в СССР, эти фанатики, по мнению
Шнеерсона, злоупотребляли полномочиями и использовали влияние в мест¬
ных органах власти для организации антирелигиозных гонений 34.
Заявления Шнеерсона о вполне благосклонном отношении советской
власти к иудаизму можно было бы рассматривать как притворные декларации
собственной лояльности режиму, если бы он не продолжал высказываться в
том же духе и после отъезда из СССР. Между тем в ходе закрытой встречи с
лидерами ортодоксального еврейства, состоявшейся в Риге в ноябре 1927 г.,
Шнеерсон подтвердил свою позицию:
Репрессии против нас исходят не от центральных властей, а от Евсекции,
которая пользуется незаконными методами, чтобы повредить нашей религии.
Меламед — законный работник, и местные власти ничего ему не сделают, пока
/189/
Евсекция не возведет на него клеветнические обвинения в том, что он контрре¬
волюционер, спекулянт ит. д.35
В первые годы после отъезда из России Шнеерсон использовал диплома¬
тические каналы для дискредитации Евсекции в глазах советского руковод¬
ства, сообщая о незаконных действиях «евсеков» их вышестоящему началь¬
ству. Он писал: «Советские власти недовольны действиями, предпринимае¬
мыми [Евсекцией] против религии, и, безусловно, не рады, что в результате
этих действий возникает мнение, что они преследуют религию»36. Если ли¬
шить Евсекцию влияния, полагал Шнеерсон, положение иудаизма в СССР
существенно улучшится.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА
В качестве главы Комитета раввинов Шнеерсон пытался также облегчить
тяжелейшее экономическое положение, в котором оказалось в те годы совет¬
ское еврейство. Его усилия в этой области определялись восприятием себя в
качестве хасидского ребе, который несет ответственность не только за духов¬
ное, но и за материальное благополучие своих последователей и религиозных
евреев в целом. В советских условиях духовная и материальная реальности
были неотделимы друг от друга, поскольку евреям становилось все труднее
найти работу, позволявшую соблюдать субботу 37.
В своих беседах и переписке с руководителями «Джойнта» Шнеерсон
представлял собственную экономическую программу для советского еврей¬
ства: массовый переход евреев к ремесленному труду, который позволит им
зарегистрироваться в качестве кустарей. Он неоднократно призывал зарубеж¬
ные организации направить средства на создание ремесленных школ и по¬
ставку в СССР оборудования для ремесленных мастерских 38.
Наиболее полно Шнеерсон изложил свою позицию в записке, направлен¬
ной руководству «Джойнта» в 1928 г., то есть уже после отъезда из СССР. Для со¬
ветских евреев, рассуждал он, открыты три сферы деятельности: государствен¬
ный управленческий аппарат, сельское хозяйство и мелкое ремесленное про¬
изводство. Последняя сфера представлялась ему наиболее предпочтительной.
Государственные служащие, объяснял Шнеерсон, не могут уклониться от
работы по субботам, для них субботний отдых невозможен. К тому же ячейки
коммунистической партии ведут интенсивную антирелигиозную пропаганду
во всех государственных учреждениях, а потому работники, посещающие си¬
нагогу, рискуют лишиться своих мест. Таким образом, вероятность того, что
еврей, занятый в сфере государственного управления, сохранит какую-либо
связь с иудаизмом, крайне мала. Более того, совместная работа молодых евре¬
ев и неевреев приводит к многочисленным смешанным бракам 39.
/190/
Что касается еврейских земледельческих колоний, столь вдохновлявших
тогда многих советских «строителей коммунистического будущего» (а также
и сотрудников «Джойнта»), то Шнеерсон относился к этому проекту скепти¬
чески и не без опасений. Он полагал, что евреи в большинстве своем непри¬
годны для сельскохозяйственного труда, что жизнь в земледельческих коло¬
ниях привлечет лишь немногих и что слишком значительные ресурсы будут
потрачены на проект, который в лучшем случае станет лишь частичным реше¬
нием экономических проблем, стоящих перед советским еврейством. Кроме
того, попытки аграризации могут ухудшить экономическое положение тысяч
евреев, которые распродадут свое имущество ради переселения в отдаленные
районы, а затем, не справившись с трудностями на новом месте, останутся
без гроша за душой. Вдобавок, утверждал Шнеерсон, сельскохозяйственный
эксперимент вызывает рост антисемитизма среди русских крестьян, которые
считают, что евреи крадут их землю 40.
Но больше всего Шнеерсона беспокоило то, как переселение евреев от¬
разится на их религиозной жизни. Евреи окажутся в земледельческих колони¬
ях, находящихся под сильным коммунистическим влиянием, и там им труд¬
но будет соблюдать даже основные предписания иудаизма (кашрут, субботу и
т. д.). Шнеерсон предупреждал, что Евсекция использует колонии в качестве
инструмента секуляризации и советизации еврейства. Он требовал, чтобы
«Джойнт» обеспечил создание в колониях необходимых религиозных инсти¬
тутов, а со своей стороны направлял туда часть ресурсов, которыми распола¬
гал Комитет раввинов (в колонии посылались эмиссары, на их деятельность
выделялись средства и т. д.). Но в целом Шнеерсон полагал создание земле¬
дельческих колоний вредным для сохранения иудаизма в Советском Союзе.
Если даже в бывшей черте оседлости поддержание существующих институтов
и традиционного уклада представляло собой непростую задачу, то развитие
религиозной жизни в новых поселениях, создаваемых коммунистическими
властями, было связано с куда большими трудностями 41.
Кустарное производство, продолжал Шнеерсон, не сопряжено ни с одним
из указанных неприятных последствий. Евреи хорошо приспособлены к ре¬
месленному труду и не должны никуда переезжать, чтобы им заняться. Стои¬
мость профессионального обучения и оборудования в этой сфере существен¬
но ниже, чем в сельском хозяйстве, а вложенные средства окупятся быстрее.
Советская власть настойчиво пытается вовлечь евреев в производительные
отрасли экономики, но не отдает однозначного предпочтения сельскому хо¬
зяйству перед ремеслом (согласно Шнеерсону, только Евсекция, ради дости¬
жения собственных целей, оказывала на власть давление, стремясь сделать из
евреев именно земледельцев). Наконец, если евреи займутся ремеслом, это не
вызовет массового недовольства и всплеска антисемитизма.
Однако главная причина, заставлявшая Шнеерсона выступать именно в
пользу ремесленного труда, заключалась в том, что такой вид занятости по¬
/191/
зволял сохранять традиционный еврейский образ жизни. Только будучи куста¬
рем-одиночкой, работающим на дому, религиозный еврей сможет сам строить
свой рабочий график и соблюдать субботу — «основу еврейской религиозной
жизни». Развитие надомного производства, когда члены семьи работают вме¬
сте, укрепит семейные отношения и преемственность поколений. Шнеерсон
утверждал, что в этом случае «сын или дочь не захотят вступать в комсомол,
где они будут потеряны для еврейства» 42.
Любавичский Ребе был уверен: если евреи массово займутся ремеслен¬
ным трудом, это спасет общины небольших местечек от экономического кра¬
ха. Именно местечко, а не большой город или колония, является той средой,
в которой еврейская религиозная жизнь сможет сохраниться в неприкосно¬
венности, именно там «дом учения продолжает оставаться центром еврейской
жизни — и его лучи будут проникать в мастерскую ремесленника» 43.
Опираясь на этот социально-экономический анализ, Шнеерсон создал
под эгидой Комитета раввинов специальную комиссию, которая распределяла
среди ортодоксальных еврейских семей оборудование для мастерских и помо¬
гала религиозным ремесленникам регистрировать артели. Шнеерсон активно
призывал хасидов и других религиозных евреев учиться ремеслу, чтобы они и
их дети могли соблюдать субботу. Тем не менее в силу того, что «Джойнт» при¬
нял экономические рекомендации Шнеерсона далеко не полностью, масштаб
деятельности комитета в этой области оставался достаточно скромным 44.
Многообразные виды деятельности Комитета раввинов ни в коем случае
не были проявлениями ситуативной импровизации. Они представляли собой
элементы общей стратегии Шнеерсона, призванной обеспечить сохранение
еврейской религиозной жизни в Советском Союзе. Он был убежден, что со¬
четание крепко спаянной подпольной организации, централизованного ру¬
ководства, масштабного финансирования из-за границы, тщательно контро¬
лируемого распределения средств, поддержки официально существующих
синагог и нелегальных иешив, политического лоббирования и юридической
защиты, ремесленной подготовки и работы в качестве самостоятельных куста¬
рей представляет собой ту формулу, которая позволит сохранить традицион¬
ный иудаизм в СССР. Вскоре после вынужденного отъезда из Советского Со¬
юза Шнеерсон, анализируя деятельность Комитета раввинов, сделал вывод,
что эта формула доказала свою эффективность на протяжении всех пяти лет
работы комитета и что в 1927 г. перспективы еврейской религиозной жизни
представляются существенно более благоприятными, чем в 1922-м45.
ЦЕНТРОБЕЖНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
Многие общины и институты, связанные с Комитетом раввинов, возглав¬
лялись любавичскими тмимим. Последние служили меламедами, главами ие¬
/192/
шив, канторами, моэлями или раввинами во множестве населенных пунктов,
покинутых прежними религиозными лидерами. Тмимим стояли в авангарде
борьбы за сохранение еврейской религиозной жизни. Поэтому в 1920-е годы
Шнеерсон решительно возражал против их эмиграции в Америку или Зем¬
лю Израиля — в тот период возможности для этого еще существовали. Отъезд
тмимим оставил бы советское еврейство без духовного руководства. Шнеер¬
сон требовал, чтобы его сторонники сделали такой же жизненный выбор, как
и он сам: остаться и бороться.
В 1923 г. представитель Шнеерсона в Грузии, рабби Нехемия Сасонкин,
сообщил, что существует возможность организовать выезд из СССР для груп¬
пы из пятисот человек через порт Батуми, расположенный недалеко от ту¬
рецкой границы. Он настоятельно советовал Ребе воспользоваться случаем и
организовать массовую эмиграцию любавичских хасидов. «Подчеркиваю, что
мы все равно не сможем оставаться в этой стране слишком долго, — писал
Сасонкин. — Придет день, когда нам будет необходимо уехать. И кто знает,
сможем ли мы тогда это сделать? Необходимо воспользоваться случаем, пока
граница открыта». Шнеерсон решительно отверг этот план: «Если цель в том,
чтобы работать там, то у нас там уже достаточно людей. Дай Бог, чтобы они
были активны и деятельны. Но самое важное — чтобы это место не оказалось
покинутым»46.
В середине 1920-х вопрос «уезжать или не уезжать» вызывал волнение и
разногласия в рядах тмимим. На конференции «Агудат а-Тмимим» в сентя¬
бре 1924 г. (сразу после празднования Рош а-Шана) большинством голосов
была принята резолюция об организованном выезде из Советского Союза.
Один из членов организации, вскоре эмигрировавший в США, вспоминал,
что ожесточенные споры продолжались еще несколько месяцев. Их отголоски
прозвучали даже в компании друзей, провожавших его на железнодорожную
станцию:
Мой зять сказал мне: «Ты удираешь. Ребе здесь, все наши хасиды здесь. По¬
чему ты удираешь?» Однако реб Залман Хаздан сказал мне: «Мы все на одной
станции. Всем нам нужно уехать»47.
В ответ на эмиграционную лихорадку, охватившую тмимим, Шнеерсон
решительно подтвердил неизменность собственной позиции. Летом 1925 г. он
распространил документ, воспринятый как заявление по вопросу об эмигра¬
ции. Затосковавший любавичский эмиссар обратился к нему за разрешением
уехать в Землю Израиля. Послание Шнеерсона позволяет реконструировать
доводы эмиссара: соблюдение заповедей в России связано с неимоверными
трудностями, его собственные дети оставили пути Всевышнего. Шнеерсон от¬
ветил с упреками и негодованием:
/193/
Мы должны понимать, что оказались в этой стране не случайно и не случай¬
но познали горечь изгнания, тьму и лишения. Такова воля Всевышнего, благо¬
словен Он. Он требует от нас, чтобы мы озарили тьму этой страны светом Торы и
служения Творцу. <...> Пришло время каждому из нас понять это и не смотреть
по сторонам в поисках других мест. <...> Пришло время понять, что в нашей жиз¬
ни есть предназначение, и это предназначение — помогать нашим братьям [в
этой стране]. <...> Я говорю вам прямо: вы должны перестать думать об отъезде.
Вместо этого вы должны сосредоточиться на своем жизненном предназначении,
на том, что вам поручено — помогать нашим братьям и содействовать изучению
Торы. <...> Когда я думаю о тех хасидах, которые не обращают внимания на свое
предназначение и свой долг, которые преувеличивают преграды и трудности, моя
душа приходит в ярость и пылает, как огонь. Я оплакиваю их и тот колоссаль¬
ный ущерб, который они причиняют нашему народу своим бездействием. <...>
Самый насущный вопрос сегодня звучит так: что станет с Торой? Так почему же
тогда каждый прячется в своем уголке, заботится лишь о своих делах, день и ночь
думает только о себе — где ему будет лучше, в Земле Израиля или в Соединенных
Штатах? <...> Почему никто не понимает и не чувствует, что он и только он вино¬
вен в ситуации, от которой бежит? 48.
В этом же послании Шнеерсон повторил совет, данный его прадедом ха¬
сиду, который в 1850-х просил разрешения уехать в Палестину: «Me darf makhn
do Erets Yisroel. Makh do Erets Yisroel!» («Мы должны сделать эту страну Землей
Израиля. Создай Землю Израиля здесь!»).
Большинство тмимим преданно исполнили указание своего Ребе. На
протяжении 1920-х годов сеть тмимим оставалась нетронутой и не понесла
существенных потерь из-за эмиграции 49.
С не меньшими трудностями Шнеерсон столкнулся в стремлении спло¬
тить вокруг себя членов Комитета раввинов. Его руководящая роль вызыва¬
ла зависть и подозрения со стороны некоторых из них, полагавших, что он
использует собственное положение в интересах любавичских хасидов. В
1925 г. эти критики начали жаловаться в московский и нью-йоркский офисы
«Джойнта». Сам Шнеерсон писал по этому поводу:
Я был потрясен, услышав от доктора Розена, что из-за полученных им мно¬
гочисленных писем... в которых утверждается, будто вся моя работа строится на
партийной основе, в интересах хасидов — прежде всего хасидов Хабада, — его
обещание предоставить мне средства для ремесленников более недействительно
и что он также не увеличит финансирование на изучение Торы. <...> В то же время
я получил сведения из бюро в Нью-Йорке о получаемых там письмах... с заявле¬
ниями, что они недовольны моей деятельностью, которая противоречит решени¬
ям, принятым на заседании [Комитета раввинов] 50.
/194/
Эти подозрения и недовольство не являлись совсем уж необоснованными.
Шнеерсон действительно не до конца разделял свою деятельность в качестве
Любавичского Ребе и в качестве председателя Комитета раввинов. Организа¬
ционные структуры Хабада и комитета тесно переплетались. Штат Мерказа
состоял из тмимим, для которых было трудно различить иудаизм и любавич¬
ский хасидизм. Личный контроль Шнеерсона за распределением средств от¬
крывал широкий простор для фаворитизма и преференций в пользу любавич¬
ских меламедов, синагог, иешив и других институтов. Позиция председателя
и контроль над кошельком комитета увеличивали его авторитет и престиж.
Миснагедские иешивы обращались к нему (хасидскому ребе!) с просьбами,
порой — буквально с мольбами, чтобы их включили в список учебных заведе¬
ний, получающих ежемесячные субсидии. Ради благосклонности Шнеерсона
эти просители в некоторых случаях считали необходимым выразить свое вос¬
хищение любавичским хасидизмом и осудить миснагедскую традицию талму¬
дизма и движение «Мусар», порой даже обещали включить в учебную про¬
грамму изучение хасидизма 51.
Обвинения в «партийных» пристрастиях, выдвигавшиеся против Шнеер¬
сона, привели к тому, что в 1925 г. «Джойнт» принял решение распределять по¬
ловину средств, выделяемых на религиозную деятельность, не через Комитет
раввинов. Таким образом, из-за раскола в раввинских кругах комитет не смог
стать той единой структурой для всей еврейской религиозной жизни в СССР,
к которой Шнеерсон стремился 52.
КОНКУРИРУЮЩАЯ СТРУКТУРА
Серьезная попытка создать альтернативную структуру для руководства
еврейской религиозной жизнью в СССР была предпринята руководством
ленинградской синагоги в 1925—1927 годах. Они выступили с идеей созвать
Всероссийский еврейский религиозный съезд, чтобы обсудить проблемы, ко¬
торые их беспокоят, выработать общую программу действий и избрать руко¬
водящий орган. Это предложение поддержал пользовавшийся значительным
авторитетом ленинградский раввин Давид-Тевель Каценеленбоген.
Ленинградские деятели провели предварительные переговоры с местны¬
ми властями и были уверены, что смогут получить официальное разрешение
на проведение в городе съезда еврейских общин. Зимой 1925/26 г. председа¬
тель правления Ленинградской еврейской религиозной общины (ЛЕРО) Лев
Гуревич и несколько других ее представителей объехали ряд городов с целью
пропаганды идеи съезда. В результате предложение было поддержано еврей¬
ским руководством Одессы и некоторых других украинских городов 53.
Инициаторы попытались заручиться и поддержкой Шнеерсона, однако
натолкнулись на решительное противодействие. Любавичский лидер созвал
/195/
специальное заседание Комитета раввинов, на котором присутствовали рав¬
вины восемнадцати общин, и предупредить их: «Съезд — дело нечистое. <...>
Его инициаторы хотят внести рознь в народ Израиля. <...> В их плане таится
зло. Пусть Всевышний обережет нас от них и их полчищ». Когда ленинградцы
начали кампанию, чтобы заручиться поддержкой других общин, Шнеерсон
разослал циркулярное письмо, в котором осудил идею съезда как противоре¬
чащую интересам еврейской религии в СССР. В результате во многих общинах
произошел раскол между сторонниками и противниками съезда 54.
Как по его собственному свидетельству, так и по словам его приближен¬
ных, негативная реакция Шнеерсона была мгновенной и инстинктивной.
Предполагаемый всероссийский съезд противоречил основополагающим
представлениям Ребе о принципах устройства общинной жизни, о религиоз¬
ном руководстве и собственно об иудаизме. Противоречил он также его лич¬
ным интересам и интересам возглавляемых им организаций.
На самом поверхностном уровне, оппозиция идее съезда со стороны лю¬
бавичского лидера носила сугубо тактический характер. Он не верил, что пу¬
бличное мероприятие является подходящим местом для обсуждения насущ¬
ных вопросов, учитывая уровень слежки, агентурной инфильтрации и доноси¬
тельства в советском обществе. На съезде, где наверняка будут присутствовать
агенты и осведомители ОГПУ, свободная дискуссия окажется попросту невоз¬
можной. К тому же Шнеерсон опасался, что неосторожные высказывания,
прозвучавшие с трибуны съезда, будут цинично использованы Евсекцией для
оправдания еще больших гонений на религиозные институты. Он оставался
глубоко убежден, что любые обсуждения религиозных дел должны происхо¬
дить втайне, как это и было принято в Комитете раввинов 55.
На более существенном уровне оппозиция Шнеерсона была связана с во¬
просом о руководстве. Он понимал, что на съезде будут преобладать светские
общинные лидеры, а раввины составят лишь незначительную часть делегатов
и не смогут контролировать процесс принятия решений. Таким образом, съезд,
по мнению Шнеерсона, подорвет руководящую роль раввинов в общинных и
религиозных делах. Он полагал, что лишь «величайшие раввины поколения»
вправе созывать подобный съезд, «и только они обладают абсолютным авто¬
ритетом во всех вопросах, касающихся еврейства и еврейской религии»56.
Комитет раввинов был основан на принципе эксклюзивного раввинского
руководства. Раввины, а не общинные активисты определяли его политику и
контролировали распределение средств. Предполагаемый съезд представлял
угрозу для деятельности комитета. «Джойнт» с интересом следил за развитием
событий вокруг съезда и мог счесть его полезным инструментом объединения
еврейской религиозной жизни в СССР. Это лишь увеличивало беспокойство
Шнеерсона — проведение съезда грозило появлением в стране альтернатив¬
ного получателя средств на еврейские религиозные нужды 57.
/196/
Противостояние между Шнеерсоном и ленинградскими активистами
было связано и с идеологическими разногласиями. Большинство членов
правления ЛЕРО составляли старые маскилим (приверженцы движения Га¬
скала — еврейского Просвещения) и сионисты, последние представители
дореволюционной русско-еврейской интеллигенции Петербурга-Петро¬
града. Председатель ЛЕРО Лев Гуревич являлся членом Общества для рас¬
пространения просвещения между евреями в России (ОПЕ), а также убеж¬
денным сионистом. В правление ЛЕРО входил и Леон Рабинович, бывший
редактор ивритской газеты «Гамелиц» и известный сионистский публицист.
По мнению Шнеерсона, подобные люди не имели права руководить еврей¬
скими религиозными делами: «Организаторы „Всероссийского религиоз¬
ного съезда" — группа людей, многие из которых уже много лет не имеют
ничего общего с Торой и заповедями. Кто не ужаснется и не встревожится,
услышав такое?»58
В глазах Шнеерсона съезд представлял собой завуалированную попытку
сторонников секуляризации установить контроль над еврейской религиозной
жизнью. Борьба со съездом была для него продолжением «культурной борь¬
бы» (Kulturkampf) между ортодоксией и секулярными сионистами, имевшей
место на рубеже веков. Ему казалось, что Гуревич и его сподвижники строят
коварные планы протолкнуть на съезд как можно больше «просвещенных»
депутатов, которые начнут вводить всевозможные религиозные реформы,
включая современную раввинскую семинарию и изменения в синагогальной
литургии: «Любое достойное предложение, направленное на укрепление ре¬
лигии, будет отвергнуто, а любое предложение, угрожающее религии, будет
воспринято с энтузиазмом»59.
Некоторые коллеги Шнеерсона по Комитету раввинов первоначально
не возражали против идеи демократически избранного съезда религиозных
общин и предлагали организовать энергичную кампанию, чтобы обеспечить
избрание его делегатами раввинов и подлинно благочестивых общинных де¬
ятелей. Они считали, что при наличии достаточного ортодоксального пред¬
ставительства съезд сможет стать достойным форумом, служащим развитию
еврейской религиозной жизни в Советском Союзе. Однако Шнеерсон непре¬
клонно возражал против любых соглашений, которые узаконят разделение
властных полномочий между раввинами и «просвещенцами». В этом смысле
он продолжал сепаратистскую общинную политику своего отца, который ни¬
когда не соглашался на сотрудничество с сионистами ни по каким вопросам 60.
Несмотря на все усилия инициаторов, религиозный съезд так и не состо¬
ялся. Остается неясным, что послужило тому причиной — противодействие
Шнеерсона, препятствия со стороны советских властей или и то, и другое. Но
в результате попытка оспорить руководящую роль Комитета раввинов в ев¬
рейской религиозной жизни осталась нереализованной 61.
/197/
ЗАКАТ ЕВРЕЙСКОГО РЕЛИГИОЗНОГО РУКОВОДСТВА
Организационные формы и стратегии, использовавшиеся Комитетом
раввинов, достаточно успешно работали до конца 1920-х годов. Комитет под¬
держивал сеть институтов и общин, которым, к досаде Евсекции, удавалось
выдерживать гонения и даже аресты.
Самого Шнеерсона органы ОГПУ арестовали в июне 1927 г. — по обвине¬
нию в «контрреволюционной деятельности». Он был заключен в «Шпалерку»
(Следственную тюрьму Ленинградского управления ОГПУ на улице Воинова,
бывшей Шпалерной), а затем приговорен к трехлетней ссылке и отправлен
в Кострому. Но уже через месяц после ареста, благодаря дипломатическому
вмешательству правительств нескольких стран, Любавичского Ребе осво¬
бодили. Тем не менее вскоре стало очевидным, что ленинградские чекисты
планируют вторично арестовать раввина, чтобы на этот раз подвергнуть его
«заслуженному» наказанию. Шнеерсон почувствовал, что должен уехать из
СССР. В результате дальнейших дипломатических усилий ему было разреше¬
но эмигрировать, и в октябре того же года он уехал в Ригу, столицу независи¬
мой Латвии 62.
Отъезд Шнеерсона лишил Комитет раввинов харизматичного и энер¬
гичного лидера, но не привел к прекращению деятельности. Шнеерсон был
назначен председателем в изгнании и воссоздал центральное бюро комитета
в Риге. Из Латвии он вел интенсивную переписку с еврейскими общинами
в Советском Союзе, получал подробнейшие отчеты о религиозной жизни в
стране, от имени комитета подавал «Джойнту» отчеты и бюджеты, привлекал
средства из других источников. Ему удалось наладить нелегальный перевод
денег соратникам, остававшимся в СССР, причем по весьма выгодному об¬
менному курсу. На первых порах «Джойнт» даже направлял свое финанси¬
рование Комитету раввинов через Ригу, но затем американская организация
предпочла не участвовать в незаконных финансовых операциях Шнеерсона и
начала выдавать деньги в своем московском офисе 63.
В руководство Комитета раввинов, продолжавшее работать в Советском
Союзе, входили Яаков Клемес (Москва), Менахем-Мендл Глускин (Минск),
Элия-Аарон Милейковский (Харьков) и Шмуэль Левитин, который значился
представителем Кутаиси. Шломо-Йосеф Зевин как и прежде исполнял обязан¬
ности секретаря. Ведущую роль играли теперь Клемес и Зевин. Первый из них
осуществлял взаимодействие с Розеном, представителем «Джойнта» в Москве,
и контролировал распределение большей части средств комитета, тогда как
второй поддерживал переписку с Шнеерсоном в Риге и общинами на местах 64.
Первые серьезные потери комитет понес зимой 1928 г., когда властями были
обнаружены и закрыты семинария по подготовке раввинов и резников в Неве¬
ле, а также два крупнейших филиала любавичской иешивы «Томхей Тмимим»
(в Невеле и Полоцке). Рабби Шмуэль Левитин — руководитель невельской
/198/
семинарии, член руководящего совета Комитета раввинов и, согласно много¬
численным свидетельствам, пламенный религиозный деятель, был арестован и
следующие три с половиной года провел в тюрьме и сибирской ссылке 65.
Однако комитет, судя по всему, сумел пережить этот удар. Отчет о его дея¬
тельности, составленный в начале 1929 г., выдержан в уверенном, мужествен¬
ном тоне:
Атака на иешивы, сколь бы мощной она ни была, не сокрушила дух и не ли¬
шила энергии учащихся и их преподавателей. Несмотря на то, что десять из них
арестованы, иешивы не уничтожены. Когда Евсекция подвергает иешиву гоне¬
ниям, та переезжает в другой город или разделяется на несколько частей, и учеба
продолжается. После разрушения невельской иешивы, от которой осталась лишь
горстка учеников, юноши отправились в другие города и занимаются теперь в
группах по пятнадцать или десять человек 66.
В открытом письме, написанном в мае 1929 г. и подписанном Клемесом,
Зевиным и еще сотней менее известных раввинов и «активных работников
ортодоксального еврейства», речь все еще шла о традиционной для комитета
повестке дня и характере деятельности:
Несмотря на все трудности, лежащие на пути священной работы по распро¬
странению слова Торы, во многих еврейских городах и местечках действуют ие¬
шивы, а также группы, в которых молодые люди с невиданным самопожертвова¬
нием предаются изучению Торы. <...>
Распространение Торы требует постоянной поддержки в значительных
масштабах. Миквы и бани многих общин пребывают в руинах из-за отсутствия
средств на строительство и ремонт. Сотни раввинов голодают, и им срочно необ¬
ходима помощь из-за рубежа. Материальная помощь в той или иной форме также
необходима тем, кто хочет жить своим трудом, для того чтобы они имели возмож¬
ность соблюдать субботу и праздники. <...> Мы не сможем ничего добиться без
поддержки наших братьев из-за границы. <...> Протяните нашим учреждениям
руку помощи, дабы остатки Израиля в России не пропали под гнетом духовных
гонений 67.
Ситуация начала стремительно ухудшаться в первые месяцы 1930 г., когда
в стране развернулась беспрецедентная кампания против служителей культа.
Раввины многих общин, считавшиеся прежде легальными работниками, были
объявлены лишенцами. Изгнанные из своих квартир, конфискованных госу¬
дарством, они не могли найти другого жилья; не получали продовольственных
карточек и медицинского обслуживания в государственных медицинских уч¬
реждениях. Их детей не принимали в высшие учебные заведения и не брали
на работу. Наконец, раввины как служители культа оказались обложены не-
/199/
померными налогами, ставившими их перед выбором: продать все свое иму¬
щество, чтобы расплатиться с государством, либо подвергнуться аресту и вы¬
сылке за уклонение от уплаты налогов 68.
Значительное число раввинов не просто ушли со своих должностей, но и
публично объявили об этом в местной прессе. В обмен на такие заявления их
освобождали от непомерного налогообложения (но не от других поражений в
правах). Многие раввины покинули свои общины и переехали в отдаленные
города, где их никто не знал и они могли надеяться избежать статуса лишен¬
ца. Согласно анонимному письму, пересланному группой раввинов в Вильно,
число изгнанных и скитающихся раввинов было чрезвычайно велико:
В Витебском округе ни один раввин не остался в своем городе. Все они пере¬
брались в такие места, где их никто не знает, а иначе их разорят или подвергнут
преследованиям при помощи налогов. Таким образом, почти все люди Торы ушли в
изгнание, и с их уст не сходит вопрос: «Не обречены ли мы все?» (Бемидбар 17:28)69.
Созданная Комитетом раввинов сеть религиозных общин находилась те¬
перь в полном разорении, сеть учебных заведений была разгромлена 70.
Несколько известных раввинов подверглись арестам, в их числе раб¬
би Шимон Лазарев, раввин хасидской общины Ленинграда, тщательно пы¬
тавшийся скрыть какую-либо связь с нелегальной деятельностью Комитета
раввинов (Лазарев умер в сибирской ссылке). В Минске посадили за решет¬
ку четырнадцать раввинов, проповедников и руководителей общины, вклю¬
чая городского раввина Менахем-Мендла Глускина. Тогда же ликвидировали
местную подпольную иешиву во главе с рабби Давидом Цимбалистом — по¬
следнюю крупную миснагедскую иешиву в СССР 71.
Аресты в Минске парализовали деятельность Комитета раввинов. Группе
из четырнадцати человек было предъявлено обвинение в контрреволюционной
деятельности — преступлении, караемом смертной казнью. Обвинение осно¬
вывалось на данных ОГПУ, обнаружившего «переписку с еврейскими органи¬
зациями за границей... гектограф и другие документы, свидетельствующие о
том, что община занималась контрреволюционной деятельностью путем пере¬
дачи сведений этим организациям». Поскольку Глускин состоял в руководстве
Комитета раввинов, среди этих материалов присутствовали, вероятно, и доку¬
менты комитета, в том числе отчеты и обращения в «Джойнт». Розен в Москве
немедленно прекратил отпускать средства на религиозную работу. Он выражал
опасения, что получатели этих средств подвергнутся смертельной опасности, а
также беспокоился, что дальнейшее финансирование нелегальной религиозной
деятельности может повредить положению «Джойнта» в СССР, особенно после
того, как американская организация оказалась замешана в минском деле 72. По¬
сле событий в Минске Комитет раввинов оборвал всякую переписку с Западом
и, судя по всему, прекратил свое существование 73.
/200/
Два других компонента разработанного Шнеерсоном стратегического
плана выживания иудаизма также были сметены событиями 1930 г. Первый из
этих компонентов включал его веру в советскую законность, убежденность,
что за антирелигиозными преследованиями стоит Евсекция, а не государство,
и его стремление вбить клин между центральными властями и еврейскими
секциями ВКП(б). В 1930 г. стало окончательно ясно, что за антирелигиозны¬
ми гонениями стоит именно государство, а не еврейские ренегаты-коммуни¬
сты. В январе ликвидировали саму Евсекцию — как недопустимый пережи¬
ток национального сепаратизма внутри партии — и еврейские дела перешли
в непосредственное ведение общепартийных органов. Шнеерсон ждал это¬
го события и рассчитывал, что в результате отношение к еврейской религии
улучшится. Но вскоре началась одна из самых жестоких в советской истории
кампаний против «еврейского духовенства» и еврейских религиозных инсти¬
тутов, организованная ОГПУ. Очевидным образом, кампания эта являлась
следствием политического решения, принятого в высших эшелонах власти,
ее уже нельзя было списать на происки еврейских коммунистов 74.
Второй компонент стратегического плана Шнеерсона, призванный дать
евреям возможность соблюдать субботу, включал профессиональную перепод¬
готовку верующих и их дальнейшее трудоустройство в качестве кустарей-оди¬
ночек. Однако с 1929 г. кустарей, под угрозой объявления лишенцами, начали
загонять в контролируемые государством артели. Самозанятость фактически
оказалась вне закона. Артели насильно сливали друг с другом и «интернаци¬
онализировали», чтобы еврейские и нееврейские ремесленники непременно
трудились вместе. В таких интернациональных коллективах избежать работы
по субботам стало практически невозможно 75.
События 1930 г. подорвали основу всей конструкции, созданной Шнеер¬
соном, — возможность получения финансовой помощи от евреев Запада. Со¬
трудники «Джойнта» пришли к заключению, что положение еврейской рели¬
гии в СССР безнадежно. «Даже то, что еще недавно было легально, более не
разрешается. Раввинам и меламедам постоянно угрожает арест, им пришлось
отказаться от большей части своей религиозной деятельности», — писал Ад¬
лер Шнеерсону. Дальнейшее выделение средств на религиозные нужды могло
лишь подвергнуть всех причастных дополнительной опасности и даже иметь
негативные последствия для советского еврейства в целом. В результате бир¬
жевого краха в ноябре 1929 г. и последовавшей за ним Великой депрессии до¬
ходы «Джойнта» уменьшились, тогда как запросы еврейских культурных ин¬
ститутов в Европе, напротив, возросли. В сложившейся ситуации «Джойнт» не
мог расходовать свои сократившиеся ресурсы на бесплодные усилия, которые
к тому же могли принести больше вреда, чем пользы. Организация приняла
решение перенаправить бюджеты, предназначенные для «культурной работы»
в СССР, на помощь раввинам, желающим покинуть страну, — на оплату их
выездных виз и транспортные расходы 76.
/201/
Финансовая помощь, поступавшая в СССР от Шнеерсона, сократилась
до уровня благотворительного вспомоществования отдельным лицам. Ко¬
митет раввинов прекратил свое существование, еврейские институты — си¬
нагоги, хедеры, миквы и иешивы — были либо уже закрыты властями, либо
стремительно исчезали. Теперь основной целью Шнеерсона стало обеспечить
выживание отдельных раввинов (или бывших раввинов), хасидов и их се¬
мейств — не дать им умереть от голода, доставить помощь тем из них, кто на¬
ходится в заключении, помочь избранным счастливчикам обрести выездные
визы 77. Созданная им сеть сторонников влачила жалкое существование. Один
из тмимим писал тогда своему товарищу, уехавшему в Америку:
В моей голове все время вертится вопрос: как можно здесь остаться религи¬
озным евреем? Нет кошерного мяса, невозможно соблюдать субботу, нет микв,
нет хедеров. Скоро не останется синагог, уничтожено все, необходимое для празд¬
ников, новомесячий и суббот. Среди нас есть множество необрезанных. <...> Что
мне сказать тебе, брат? Господь излил на нас свой гнев. Он праведен, какие бы
испытания ни посылал нам. Молись за нас. Молись, чтобы Господь приблизил
наше избавление и спас наши души. Да соберет он нас вместе с затерявшимися в
Ассирийской земле и изгнанными в землю Египетскую 78.
К концу 1930 г. еврейское религиозное руководство СССР было полно¬
стью разгромлено. Уцелевшие раввины, деморализованные и изолированные,
жили в страхе, нищете и голоде. В сложившейся ситуации уже никому и в го¬
лову не могло прийти разрабатывать какой-либо стратегический план выжи¬
вания иудаизма.
* * *
В период с 1922-го по 1930 г. борьбу за сохранения еврейской традиции
в СССР вела в первую очередь нелегальная структура — Комитет раввинов.
Многие тактические приемы революционного движения эпохи царизма —
спаянная подпольная организация, централизованное руководство, тайные
каналы финансирования, тесные контакты со сторонниками и лидерами за
границей — использовались теперь ортодоксальными раввинами. В тмимим
рабби Шнеерсона словно вселился пламенный идеализм и героический дух
русских революционеров. Религиозная традиция неожиданно приняла на
себя роль подрывной контркультуры.
Борьба за сохранение традиции в СССР потерпела поражение. Но ее
упорство, изобретательность, изощренность не могут не вызывать восхище¬
ние — даже по прошествии многих десятилетий.
Перевод с английского Евгения Левина
/202/
1 См.: Aspects of Religion in the Soviet Union, 1917—1967 / Ed. by R.H. Marshall, Jr.
Chicago, [1971]; Kolarz W. Religion in the Soviet Union. New York, 1961.
2 Указанные процессы подробно рассмотрены в работах: Pinkus В. The Jews of the
Soviet Union: The History of a National Minority. Cambridge; New York, 1988; Levin N. The
Jews in the Soviet Union since 1917: Paradox of Survival. New York, 1988.
3 На протяжении большей части межвоенного периода советская власть допуска¬
ла и даже поддерживала еще одну альтернативу — развитие секулярной «еврейской на¬
циональности» с собственной пролетарской еврейской культурой (на идише). Однако
официальная поддержка этой формы еврейской консолидации являлась следствием
временных тактических соображений. Неотъемлемым элементом ленинско-сталин¬
ской идеологии неизменно оставалась идея скорейшего исчезновения евреев как на¬
циональной группы. См. об этом: Altschuler М. The Attitude of the Communist Party of
Russia to Jewish National Survival, 1918—1930 // YIVO Annual of Jewish Social Science.
1969. Vol. 14. P. 68—86.
4 Cm.: Lestschinsky J. Dos sovetishe yidntum: zayn fargangenhayt un kegnvart. Nyu-
York, 1941. Z. 310-322; Baron S.W. The Russian Jew under Tsars and Soviets. New York,
1987. P. 175—179; Gitelman Z. Jewish Nationality and Soviet Politics: The Jewish Sections
of the CPSU, 1917-1930, Princeton, N.J., 1972. P. 291-318; Altschuler M. Ha-Yevsektsyah
bi-Verit-ha-Mo‘atsot (1918-1930). Yerushalayim, 1980. P. 292-303; Idem. The Rabbi of
Homel’s Trial in 1922 // Michael: On the History of the Jews in the Diaspora. Tel Aviv, 1980.
Vol. 6. P. 9-61; Gershuni A.A. Yahadut ba-Rusyah ha-Sovyetit. Yerushalayim, 1960; Idem. Ye¬
hudim Ve-Yahadut bi-Verit ha-Mo‘atsot. Yerushalayim, 1970.
5 Cm.: Schneersohn J.I. Igrot-kodesh: [17 vols.]. Brooklyn, N.Y, 1982-2011 (далее при
цитировании: Igrot); Toldot Habad be-Rusya ha-Soviyetit: ba-shanim 678-710 / Comp, and
ed. Sh.D. Levin. Brooklyn, N.Y, 1989 (далее при цитировании: Toldot Habad). См. также
список мемуаров, которые цитирует Ш.-Д. Левин (Toldot Habad. Р. 15). Вся эта лите¬
ратура написана почти исключительно с любавичской точки зрения. В особенности
жаль, что рабби Шломо-Йосеф Зевин и рабби Яаков Клемес, раввины, не состоявшие
в любавичском движении, но активно участвовавшие в еврейской религиозной жизни
на общероссийском уровне, не оставили воспоминаний о своей деятельности в Со¬
ветском Союзе (оба они в 1930-е поселились в Палестине). Частично скорректиро¬
вать этот «уклон» имеющихся печатных источников позволили материалы из архива
«Джойнта» и документы Центрального комитета помощи (Central Relief Committee) из
собрания Yeshiva University, использованные в настоящей работе.
6 Устное сообщение профессора Хаима Соловейчика от 20 октября 1990 г.
7 См.: Yosher M. He-hafets hayim: Hayav u-fo‘olo. Tel-Aviv, 1958. Vol. P. 430, 434—436;
Gershuni A. A. Op. cit. P. 134; Unger M. Seyfer kdoyshim: Rabeyim oyf kidesh-Hashem. New
York, 1967; Shrayber A. Der skverer rebe zatsal // Dos yidishe vort. Nyu-York, 1978. № 15/3.
P. 17.
8 О литовских иешивах, обосновавшихся в годы Первой мировой войны на Укра¬
ине и в Белоруссии, см.: Mosdot Torah be-’Eropah be-vinyanam uve-hurbanam / Ed.
S.K. Mirsky. New York, 1956. P 99,151, 233, 314-316, 329. Шестью другими членами ко¬
митета, избранного в 1917 г., являлись: рабби Хаим-Ойзер Гродзенский (уехал в Виль¬
ну, Польша, в 1918 г.); рабби Исер-Залман Мельцер (уехал в Клецк, Польша, в 1923 г.);
рабби Ицхок-Яаков Рабинович (уехал в Панежевис, Литва, в 1918 г.); рабби Авраам-
/203 /
Дов-Бер Кагана Шапиро (раввин Ковны, с 1918 г. входившей в состав Литвы); пятый
Любавичский Ребе рабби Шолом-Дов-Бер Шнеерсон (ум. в 1920 г.); рабби Шмарья-
Ноах Шнеерсон из Бобруйска, лидер отколовшейся от любавичского движения ко¬
пысской династии (ум. в 1923 г., после чего династия пресеклась). Опубликованный
ими в 1917 г. призыв к ортодоксальным евреям объединиться в рамках подготовки к
Всероссийскому еврейскому съезду см.: Grodzinski Н.О. Ahi‘ezer: Kovets igrot. Bnei Brak,
1970. Vol. 2. P. 643.
9 См. письмо об учреждении «Агудат а-Тмимим» с приложением устава: Igrot.
Vol. 1. Р. 100—110 (более ранние попытки основать эту организацию, судя по всему,
оказались безуспешными; см.: Ibid. Р. 41—45). Идея подобной формальной структуры
внутри Хабада возникла под влиянием бурного роста еврейских политических и куль¬
турных организаций, имевшего место в 1917 г. «Агудат а-Тмимим» создавалась по об¬
разцу молодежных движений различных еврейских политических партий. Поскольку
иешива «Томхей Тмимим» открылась только в 1897 г., на момент основания «Агудат
а-Тмимим» никому из членов организации не было больше сорока. Об аналогичных
процессах в нехасидской среде см.: Fishman D.E. The Musar Movement in Interwar Po¬
land // The Jews of Poland between Two World Wars / Ed. by Y. Gutman et al. Hanover, NH,
1989. P. 247-271.
10 Эти слова взяты из двух выступлений (сихос) Шнеерсона, произнесенных в
1932 и 1942 гг. (см.: Toldot Habad. Р. 55). На особое значение, которое Любавичский
Ребе придавал тмимим, указывает уже тот факт, что после смерти отца он обратился
к ним со специальным письмом — отдельно от остальных хасидов (см.: Igrot. Vol. 1.
Р. 110—112; см. также: Ibid. Р. 122, 133). О назначении региональных руководителей
уже в 1921 г. см.: Ibid. Р. 156.
11 См.: Ibid. Р. 616.
12 См.: Ibid. Р. 617.
13 См.: Igrot. Vol. 1. Р. 618; Vol. 11. Р. 44. Судя по всему, тройка руководителей была
выбрана по географическому принципу. Она состояла из главных раввинов Москвы и
Харькова, тогдашней столицы Украины, а также Шнеерсона, наиболее авторитетного
религиозного лидера, связанного с Белоруссией. Секретарем комитета на протяжении
практически всей его работы являлся рабби Шломо-Йосеф Зевин из Новозыбкова.
14 О Шмуэле Рабиновиче и московском раввинате см.: Mikhlin I. Ha-Gahelet.
Yerushalayim, 1986. Р. 16-24. Об Элии-Аароне Милейковском см.: Entsiklopedyah shel
ha-Tsiyonut ha-datit / Ed. Y. Rafael. Yerushalayim, 1965. Vol. 3. Cols. 415-417.
15 Cm.: Igrot. Vol. 1. P. 232—235, 618—619. После смерти Рабиновича его место в ру¬
ководстве Комитета раввинов перешло к его преемнику на посту главного раввина Мо¬
сквы Яакову Клемесу (см.: Ibid. Р. 527). Начиная с 1926 г. в руководство комитета входил
также главный раввин Минска Менахем-Мендл Глускин (см.: Igrot. Vol. 11. Р. 73).
16 Критики Шнеерсона рассматривали его стремление к централизации как по¬
пытку любавичских хасидов установить контроль над всей еврейской религиозной
жизнью. На заседании Комитета раввинов, состоявшемся осенью 1923 г., некоторые
участники протестовали против того, что «Любавичский Ребе пытается прибрать Тору
в хасидские руки» (Igrot. Vol. 1. Р. 618).
17 Подробный отчет о деятельности Мерказа, составленный в 1927 г., см.: Igrot.
Vol. 1. Р. 569—585. Русская версия отчета, озаглавленная «Доклад о деятельности Рав¬
винского комитета в СССР» и подписанная рабби Шломо-Йосефом Зевиным, хра¬
/204/
нится в архиве «Джойнта» (см.: JDC Archives. USSR file #473). Об анкетах, рассылав¬
шихся Мерказом, см.: Mikhlin I. Ha-Gahelet. Р. 53. Мерказ первоначально располагался
в Москве, а в 1924 г. был переведен в Ленинград, чтобы упростить его взаимодействие
со Шнеерсоном.
18 См.: Toldot Habad. Р. 62-65, 154; Igrot. Vol. 1. Р. 578-580 (отчет Зевина). Моска¬
лик являлся одним из лидеров любавичских хасидов Москвы — вплоть до своего аре¬
ста в 1935 г. Он был приговорен к трем годам ссылки в Казахстан, уже в ссылке вновь
арестован и расстрелян (см. о нем: Осипова И.И. Хасиды: «Спасая народ свой...». М.,
2002. С. 196—197). Письма Москалика Шнеерсону, написанные в 1934 г., см.: Toldot
Habad. Р. 157.
19 См.: Toldot Habad. Р. 266; Igrot. Vol. 1. Р. 578 (отчет Зевина). См. также «Доклад¬
ную записку правления семинарии “Бет Йосеф”, Невель» от декабря 1926 г. (JDC Ar¬
chives. USSR file #473). Данные о количестве выпускников заимствованы из документа
под названием «Report of Accomplishments of the Rabbinical Board in Russia 5688 [1928]»
(JDC Archives. USSR file #476). В отличие от иешивы «Томхей Тмимим», в невельской
семинарии каббалу и хасидизм не преподавали (см.: Toldot Habad. Р. 266).
20 В ответ американское отделение «Агудат Исраэль» потребовало подробный
список учреждений, которые получат запрашиваемую помощь (см.: Igrot. Vol. 1.
Р. 263—266). Шнеерсон горько жаловался, что его обращение 1923 г. не вызвало какой-
либо реакции (см.: Ibid. Р. 270, 348). Единственным источником поддержки оставались
для него в то время небольшие группы любавичских хасидов, осевших в США (см.,
например: Ibid. Р. 441).
21 См.: Ibid. Р. 619, 624, 630. В 1926 г. Комитет раввинов получил лишь пример¬
но половину из 50 тыс. долларов, выделенных «Джойнтом» на религиозные нужды.
О фонде пасхального вспомоществования см.: Ibid. Р. 621.
22 См. письма и отчеты, направленные Шнеерсоном в «Джойнт»: Igrot. Vol. 1.
Р. 472-475, 494-496, 520-528; Vol. 11. Р. 72-74. Несколько неопубликованных писем
хранится также в архиве «Джойнта» (см.: JDC Archives. USSR file #473—475). Шнеер¬
сон дважды встречался с председателем «Джойнта» Феликсом Варбургом, когда тот
посещал Советский Союз в 1927 г. На вторую встречу Шнеерсон привел с собой рав¬
винскую депутацию в составе раввинов Клемеса из Москвы, Глускина из Минска, Ме¬
далье из Витебска, Зевина из Новозыбкова (секретаря комитета), Горинштейна из Ки¬
ева и Басина из Харькова (см.: Igrot. Vol. 1. Р. 635). Об отношениях Шнеерсона с про¬
фессором Владимиром Хавкиным, представлявшим Всемирный еврейский альянс,
см.: Ibid. Р. 547, 567-569; Toldot Habad. Р. 22, 31, 41, 75.
23 Отчет Зевина о деятельности Комитета раввинов (Igrot. Vol. 1. Р. 572). Дополни¬
тельные сведения см.: Ibid. Р. 573—574.
24 Отчет Зевина (Ibid. Р. 577).
25 См. записку о положении иешив, подготовленную Комитетом раввинов: Toldot
Habad. Р. 292. О правовом статусе иешив и хедеров будет сказано ниже.
26 Все цифры заимствованы из упомянутого выше документа (см.: Toldot Habad. Р.
292, 41), а также из бюджета, представленного Комитетом раввинов «Джойнту» в том
же году (см.: JDC Archives. USSR file #475).
27 См. расписки от шестидесяти с лишним общин, получивших в 1926 г. средства
для пасхальных фондов вспомоществования (моэс хитим) через Комитет раввинов:
Yeshiva University Archives. Central Relief Committee Collection, file 117/12.
/205 /
28 См. отчет Зевина (Igrot. Vol. 1. Р. 583). О движении «Тиферес Бахурим» см.:
Mikhlin I. Ha-Gahelet. Р. 46; Toldot Habad. Р. 51-54.
29 См.: Igrot. Vol. 1. Р. 571; Mikhlin I. Ha-Gahelet. P. 50.
30 Cm.: Igrot. Vol. 1. P. 624. См. также кассационную жалобу осужденного меламеда
из Новозыбкова: Toldot Habad. Р. 30.
31 Текст записки о правовом положении еврейского религиозного образования в
СССР, подготовленной Комитетом раввинов в 1927 г., включая обращение к Каменеву
и другие материалы, см.: Toldot Habad. Р. 22—31.
32 Ibid. Комиссариат юстиции вместе с тем постановил, что учебные группы
должны состоять не более чем из трех человек. Тем не менее заключение Централь¬
ной юридической консультации, считавшее законными группы из пяти и даже шести
учеников, по-прежнему оставалось полезным в ходе судебных разбирательств и других
ситуациях.
33 См.: Igrot. Vol. 1. Р. 570. См. также: Gershuni А.А. Op. cit. Р. 261. Судя по всему,
после 1924 года, когда Мерказ переехал в Ленинград, уровень его политической актив¬
ности снизился (уменьшилось количество обращений, аудиенций и т. д.).
34 См.: Igrot. Vol. 1. Р. 627. См. также другое заявление Шнеерсона: «Неправда, что
власти не позволяют соблюдать Тору и заповеди. Они против этого, но не вмешива¬
ются. Наоборот, в некоторых случаях Верховный суд оправдывал тех, кто подвергался
преследованиям, и спасал их от противостоящих сил» (Ibid. Р. 263-265, 486).
35 Toldot Habad. Р. 108.
36 Ibid. См. также письмо Владимиру Хавкину за март 1928 г. (Igrot. Vol. 2. Р. 37)
и аналогичное письмо Сайрусу Адлеру за 28 января 1928 г. (JDC Archives. USSR file
#475). Впрочем, в случае необходимости Шнеерсон без колебаний игнорировал со¬
ветское законодательство. Так, иешивы, которые финансировал Комитет раввинов,
не имели предписанной законом официальной регистрации и функционировали под¬
польно. По мнению Шнеерсона, до тех пор, пока Евсекция осуществляла незаконные
преследования еврейской религиозной жизни, было бы величайшей глупостью вести
всю работу открыто и в полном соответствии с законом — требовалось сочетать ле¬
гальную и нелегальную деятельность.
37 Шнеерсон получал от евреев множество записок (квитлех), авторы которых
умоляли Всевышнего спасти их от голода и нищеты. Выдержки из некоторых таких
записок см.: Igrot. Vol. 1. Р. 476. Одна из них завершалась словами: «Господи, прошу
тебя, спаси меня, не подвергай меня испытанию, из-за которого мне, не дай бог, при¬
дется нарушить то, что свято для народа Израиля».
38 См. письма Шнеерсона руководству «Джойнта» и Союзу хасидов Хабада в Аме¬
рике (Union of Habad Hasidim in America) от 25 июня 1925 г. (Igrot. Vol. 1. P. 472—478),
Иекутиелю Кремеру из Нью-Йорка и Союзу раввинов Америки (Agudas ha-Rabonim
of America) за октябрь 1925 г. (Ibid. Р. 494—498), руководителям «Джойнта» Феликсу
Варбургу, Луису Маршаллу и Джеймсу Розенбергу за май 1926 г. (Ibid. Р. 520-528),
Владимиру Хавкину из Всемирного еврейского альянса за апрель 1928 г. (Igrot. Vol. 2.
Р. 32—36), а также письмо Шломо-Йосефа Зевина, секретаря Комитета раввинов, ру¬
ководству «Джойнта» за май 1926 г. (JDC Archives. USSR file #475).
39 См. документ на ломаном английском, озаглавленный «About the Handicraft
and the Russian Judaism» (JDC Archives. USSR file #475). В связи с вопросом о смешан¬
/206/
ных браках Шнеерсон ссылался ни много ни мало, как на Михаила Калинина, одного
из руководителей советского государства, который, выступая в 1926 г. на съезде Обще¬
ства землеустройства еврейских трудящихся (ОЗЕТ), заявил: «Если бы я был старый
раввин, болеющий душой за еврейскую нацию, я бы предал проклятию всех евреев,
идущих в Москву на советские должности, ибо они потеряны для своей нации. <...>
В Москве евреи смешивают свою кровь с русской кровью, и они для еврейской нации
со второго, максимум с третьего поколения потеряны, они превращаются в обычных
русификаторов» (Первый всесоюзный съезд «ОЗЕТ» в Москве, 15—20 ноября 1926 г.:
Стеногр. отчет. М., 1927. С. 65). В записке Шнеерсона это высказывание цитируется в
переводе на англ. яз.
40 См.: About the Handicraft and the Russian Judaism. В том же документе Шнеерсон
отмечал, что заметное число евреев в государственном аппарате также вызывает анти¬
семитизм.
41 См.: Ibid.
42 Ibid. См. также письма в «Джойнт», упоминаемые в сноске 38.
43 About the Handicraft and the Russian Judaism.
44 Cm.: Ibid.; Igrot. Vol. 1. P. 658. См. также разосланную всем тмимим анкету, в
которой спрашивалось, хотят ли те учиться какому-либо ремеслу (Toldot Habad. Р. 73).
45 Такую оценку можно найти в историческом обзоре собственной деятельности в
Советском Союзе, составленном Шнеерсоном вскоре после приезда в Ригу (см.: Igrot.
Vol. 1. Р. 617—637).
46 Gershuni Л.А. Op. cit. Р. 116; Toldot Habad. P. 339.
47 Toldot Habad. P. 341.
48 Igrot. Vol. 1. P. 485—489. Письмо Шнеерсона получило широкое хождение среди
его последователей в СССР и рассматривалось как руководящее указание (см.: Toldot
Habad. Р. 344). См. также еще одно его письмо близкого содержания (без даты): Igrot.
Vol. 10. Р. 418-420.
49 Шнеерсон отказался от отрицательного отношения к эмиграции в 1930 г. — три
года спустя после своего вынужденного переселения в Ригу, когда сталинский террор
со всей силой обрушился на раввинов и других религиозных деятелей. Но к тому вре¬
мени трудности, связанные с отъездом из СССР, многократно возросли и массовая
эмиграция стала невозможной (материалы об этом см.: Toldot Habad. Р. 345—362). Ког¬
да в 1934 г. раввин Зевин прибыл в Палестину, он направил Шнеерсону подробную
записку, в которой предлагал использовать дипломатические каналы, чтобы получить
как можно больше советских выездных виз для религиозных евреев. Помня негатив¬
ное прежде отношение лидера любавичских хасидов к эмиграции, Зевин затронул эту
тему чрезвычайно осторожно и просил Шнеерсона оказать содействие, если тот «со¬
гласен с идеей в принципе» (Ibid. Р. 359). Шнеерсон согласился и инициировал опре¬
деленные дипломатические усилия, но безуспешно.
50 Igrot. Vol. 1. Р. 620. Многоточия заменяют фрагменты, опущенные редакторами
собрания писем Шнеерсона. Письма с жалобами, о которых говорится в документе,
не сохранились в архивах «Джойнта» и присоединившегося к нему ортодоксального
Центрального комитета помощи (Central Relief Committee).
51 См. заискивающие просьбы о помощи, поступившие к Шнеерсону от иешив
Минска и Слуцка: Igrot. Vol. 2. Р. 101—103.
/207/
52 См.: Igrot. Vol. 1. P. 621. Согласно бюджету «Джойнта» на 1926 финансовый год,
организация выделила на поддержку еврейской религиозной жизни в СССР 43157,11
долларов (JDC Archives. USSR file #472). По свидетельству Шнеерсона, он в тот год
получил 20 тысяч долларов (Igrot. Vol. 1. Р. 624). Можно лишь предполагать, кто были
те критики и противники Шнеерсона, которые подняли эту тему, поскольку в опу¬
бликованных письмах их имена опущены редакторами. Одним из них, судя по всему,
являлся раввин Менахем-Мендл Глускин из Минска. Рабби Глускин пытался наладить
прямые отношения возглавляемого им минского Объединения прихожан синагог и
молитвенных домов с «Джойнтом». В начале 1926 г. в своем письме «Джойнту» он про¬
сил выделить 1000 долларов в месяц на религиозные нужды минского еврейства и упо¬
минал, что религиозные учреждения его общины не получают никакой финансовой
помощи из каких-либо источников на территории СССР. Это было явным намеком на
Комитет раввинов. Не ясно, отказался ли Глускин присоединиться к Комитету равви¬
нов, вышел ли из него или же комитет не выделил ему требуемого финансирования.
Судя по всему, конфликт был исчерпан к концу лета 1926 г., когда Глускин вошел в
руководство Комитета раввинов. См. письма Глускина раввинам и лидерам мирового
еврейства от 24 нисана 5686 г., а также посетившим СССР Джеймсу Розенбергу и Бер¬
нарду Кану из «Джойнта» от 1 сивана 5686 г.: Yeshiva University Archives. Central Relief
Committee Collection, file 117/21; Toldot Habad. P. 18. Вероятно, в числе жалобщиков
была и еврейская община Ленинграда. Город не имел своего представителя в Комитете
раввинов, и лидеры местной общины, по имеющейся информации, возмущались как
самим этим фактом, так и слишком тесными связями между Шнеерсоном и «Джойн¬
том» (см. об этом: Igrot. Vol. 1. Р. 636). О конфликте между Шнеерсоном и ленинград¬
ской общиной будет сказано ниже. К поступавшим в «Джойнт» жалобам и попыткам
оспорить свою руководящую роль Шнеерсон отнесся настолько серьезно, что органи¬
зовал кампанию в собственную защиту. В начале 1926 г. раввины 28 городов направили
в «Джойнт» письма в поддержку Шнеерсона и проводимой им политики (см.: Yeshiva
University Archives. Central Relief Committee Collection, file 117/21).
53 См. отчет обо всех этих событиях, написанный (с любавичской точки зрения)
рабби Элией Альтгаузом: Toldot Habad. Р. 78—85. О поддержке идеи съезда еврейскими
деятелями Одессы и других городов см.: Igrot. Vol. 1. Р. 610, 628.
54 См.: Toldot Habad. Р. 78—80, 83; Igrot. Vol. 1. Р. 622. Осуждающие письма Шнеер¬
сона за декабрь 1925 г. и май 1927 г. см.: Ibid. Р. 499-501, 596-598.
55 См. отчет Альтгауза: Toldot Habad. Р. 79. См. также: Igrot. Vol. 1. Р. 609, 622, 628.
По тем же причинам Шнеерсон первоначально возражал против идеи рабби Шмуэля
Кипниса провести региональную раввинскую конференцию в волынском городе Ко¬
ростень (см.: Ibid. Р. 628). Но затем он изменил свое мнение и приложил значительные
усилия, чтобы среди делегатов и гостей конференции его сторонники получили зна¬
чительное представительство (см.: Toldot Habad. Р. 87-96).
56 Igrot. Vol.1. Р. 596. Именно поэтому Шнеерсону легче было согласиться на рав¬
винскую конференцию в Коростени, которая исходила из представления о руководя¬
щей роли раввинов.
57 Характерен нижеследующий фрагмент из протокола заседания Комитета рав¬
винов, состоявшегося в мае 1927 г. (Protokol Yeshivat Va’ad ha-Rabanim, 20 Iyyar 5687):
«Мистер Варбург [председатель «Джойнта», находившийся в то время в Москве и
/208 /
присутствовавший на заседании] выразил недовольство, что ортодоксы не могу объ¬
единиться. Он имел в виду, что они не могут объединиться с интеллигенцией и об¬
щинными активистами, выступившими с инициативой ленинградского съезда. Пред¬
седатель... выразил свое решительное несогласие с идеей съезда, предложенного ле¬
нинградской общиной, по причинам, которые он объяснил». После того как Варбург
покинул заседание, комитет принял следующую резолюцию: «Комитет выражает свое
полное согласие с заявлением председателя. Члены комитета подтверждают, что ор¬
тодоксы едины и что в ортодоксальном лагере нет разногласий. Также не существует
разногласий между членами Комитета раввинов, в котором представлены все орто¬
доксальные партии нашей страны» (JDC Archives. USSR file #473).
58 Toldot Habad. P. 78-80, 82; Igrot. Vol. 1. P. 597. О противостоянии между Шне¬
ерсоном и ЛЕРО см. также: Бейзер М. Евреи Ленинграда, 1917-1939: национальная
жизнь и советизация. М.; Иерусалим, 1999. С. 199—212.
59 Toldot Habad. Р. 80, 83; Igrot. Vol. 1. Р. 609 (приведенные слова были написаны
уже в Риге).
60 См.: Igrot. Vol. 1. Р. 622. О принципиальном сепаратизме рабби Шолом-Дов-
Бера Шнеерсона см.: Or la-yesharim / Ed. Sh.Z. Landa, Y. Rabinovits. Varsha, 1900. P. 57—
61. См. об этом также высказывание самого Йосеф-Ицхака Шнеерсона: Igrot. Vol. 1.
Р. 610). В конечном итоге члены комитета поддержали Шнеерсона в его решительном
неприятии идеи съезда (см. об этом сноску 57).
61 В литературе любавичского движения можно встретить намеки на то, что ини¬
циаторы несостоявшегося съезда оказались причастны к аресту Шнеерсона в июне
1927 г. Утверждается, в частности, что раввин Каценеленбоген якобы предупреждал
одного из сторонников Любавичского Ребе: среди руководителей ЛЕРО «есть боль¬
шие наглецы (шкоцим)» и, противодействуя съезду, Шнеерсон подвергает себя серьез¬
ной опасности (см.: Igrot. Vol. 1. Р. 636). Шнеерсона арестовали вскоре после того, как
он разослал свое второе циркулярное письмо, направленное против съезда. Сотрудни¬
ки «Джойнта», похоже, тоже верили, что этому аресту предшествовал донос со сторо¬
ны «сионистов» (см. письмо Бернарда Кана Джозефу Хаймену от 22 июня 1927 г.: JDC
Archives. USSR file #476).
62 Существует множество легенд, связанных с арестом Шнеерсона и его кра¬
тковременной ссылкой в Кострому. См. об этом: Sefer ha-toladot: Rabi Yosef Yitshak
Shne’ursohn mi-Lyubavitch/ Ed. A. H. Glitsenshtain. Brooklyn, N.Y, [1986]. Vol. 3. P. 103—
236. Об аресте Любавичского ребе и борьбе за его освобождение см. также: Осипо¬
ва И. И. Указ. соч. С. 46-51.
63 См. документ, озаглавленный «Protokol shel Yeshivat ha-Va’ad le-Hizuk ha-Torah
ve-ha-dat bi-Rusiyah» (Toldot Habad. P. 108-111). См. также многочисленные материа¬
лы, собранные Шнеерсоном во время его пребывания в Риге и касающиеся состояния
хедеров и микв, а также антирелигиозных гонений в СССР: Ibid. Р. 36-41, 159-165,
171-186. Переписка «Джойнта» по вопросу о финансировании религиозной жизни в
Советском Союзе после отъезда Шнеерсона хранится в архиве «Джойнта» (см.: JDC
Archives. USSR file #475).
64 См.: Toldot Habad. P. 111. См. также письма Комитета раввинов «Джойнту» за
май 1928 г. (JDC Archives. USSR file #475) и организации «Агудат а-Рабоним» за июнь
1929 г. (Toldot Habad. Р. 125). Левитин возглавлял семинарию в Невеле, однако считал¬
/209/
ся представителем Кутаиси, где проработал несколько лет в качестве эмиссара. Ми¬
лейковский эмигрировал в Палестину в декабре 1928 г. (см.: Igrot. Vol. 2. Р. 164).
65 См.: Toldot Habad. Р. 268—271, 274—276. Розен, сам человек нерелигиозный, на¬
зывал Левитина наиболее вдохновенной личностью среди всех религиозных деятелей,
с которыми ему довелось встречаться в Советском Союзе. В письме Сайрусу Адлеру он
отмечал, что «божественный свет исходил от его лица» (JDC Archives. USSR file #477).
Об аресте Левитина со ссылкой на архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленин¬
градской области см. также: Осипова И.И. Указ. соч. С. 39-40.
66 Report on the Accomplishments of the Rabbinical Board in Russia during 5688. P. 12
(JDC Archives. USSR file #476).
67 An Open Statement, Iyyar 5689 (JDC Archives. USSR file #476).
68 Cm.: Toldot Habad. P. 200. См. также анонимные документы «He’etek ha-mikhtav
me-Rusiya she-nitkabel bi-yom shabat kodesh be-shanah 5690» и «Ha’im tamnu ligvo’a?»
(JDC Archives. USSR file #477). Некоторые раввины были вынуждены поселиться в
женских отделениях синагог (см., например: Haskin М. Kalkalat sheviht. Yerushalayim,
[1938]. Р. 9).
69 He’etek ha-mikhtav me-Rusiya she-nitkabel bi-yom shabat kodesh be-shanah 5690.
Об отставках раввинов см. недатированный документ «Ha’im tamnu ligvo’a?», а также:
Gershuni А.А. Op. cit. Р. 71—73. Об ужесточении в 1929—1932 гг. политики властей по от¬
ношению к еврейской религиозной деятельности в Белоруссии, прежде всего в Витеб¬
ском округе, см. также: Зельцер А. Евреи советской провинции: Витебск и местечки,
1917-1941. М., 2006. С. 253-260.
70 Еще действовавшие к тому моменту иешивы в Кременчуге, Харькове и Витеб¬
ске в 1930 г. были обнаружены властями или же их студенты разбежались, опасаясь
разоблачения (см. об этом: Toldot Habad. Р. 240, 263, 278).
71 См.: Toldot Habad. Р. 88, 166; He’etek ha-mikhtav me-Rusiya she-nitkabel bi-yom
shabat kodesh be-shanah 5690; Hildesheimer M. Parashat rabanei Minsk ve ma’asaro shel rabi
Yehezkel Abramski // Ha-Ma‘ayan. 1977. Vol. 17. No. 2. P. 4-12. О судьбе Лазарева co
ссылкой на архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области см. так¬
же: Осипова И. И. Указ. соч. С. 55—57, 193.
72 См.: Hildesheimer М. Op. cit. Р. 4. См. также переписку между Адлером, Розеном
и Джозефом Хайманом (JDC Archives. USSR file #477). Подробное освещение в за¬
падной прессе, а также вмешательство американских политиков и германских дипло¬
матов привели к освобождению после двухнедельного заключения всех четырнадцати
фигурантов минского дела. Раввинов, входивших в эту группу, заставили подписать
заявление об отсутствии в СССР антирелигиозных преследований и выразить протест
против антисоветской пропагандистской кампании, развернутой западными еврей¬
скими организациями.
73 В архивах не сохранилось какой-либо корреспонденции, полученной от Коми¬
тета раввинов или его коллективного руководства после 1930 г. Тем не менее в начале
1930-х Зевин еще продолжал передавать раввинам определенные суммы, получаемые
от Шнеерсона (см. об этом сноску 77).
74 О ликвидации Евсекции см.: Gitelman Z. Op. cit. Р. 472-481. О политике ком¬
мунистической партии по отношению к еврейской религии в первой половине 1930-х
годов см.: Зельцер А. Евреи советской провинции: Витебск и местечки, 1917-1941. М.,
2006. С. 253-263.
/210/
75 См.: Levin N. Op. cit. P. 227, 244; Igrot. Vol. 11. P. 125.
76 См. докладные записки и переписку в архиве «Джойнта» (JDC Archives. USSR
file #477). Приведенная цитата заимствована из письма от 28 февраля 1930 г. См. также
записку Эвелин Морисси от 12 марта 1930 г. и письмо Сайруса Адлера Лео Юнгу от 13
марта 1930 г. Адлер, который в качестве председателя комиссии по культуре «Джойн¬
та» являлся одним из ведущих сторонников выделения средств на поддержку рели¬
гиозной жизни советских евреев в 1920-е, превратился в решительного противника
этого в 1930-е. Джозеф Розен в Москве продолжал оказывать ограниченную благотво¬
рительную помощь раввинам из сумм, которыми он мог распоряжаться по собствен¬
ному усмотрению.
77 См. записку Шнеерсона о помощи раввинам (Igrot. Vol. 11. Р. 125), а также
письмо его зятя Шмарьи Гурария Лео Юнгу от 5 июня 1931 г. (JDC Archives. USSR file
#477). Шнеерсон оказывал свою благотворительную помощь через раввина Клемеса в
Москве, раввина Зевина в Новозыбкове и по другим каналам. См. его письма Зевину
за 1931-1934 гг: Igrot. Vol. 11. Р. 205, 237, 389. См. также: Toldot Habad. Р. 117-129,
141-153, 202-204.
78 Письмо Исраэль-Лейба Лифшица за январь 1930 г. (Toldot Habad. Р. 167). По¬
следняя фраза в приведенном фрагменте отсылает к словам пророка Исайи (Ис. 27:13).
Лифшиц уехал в Палестину в 1937 г.
2.6
ЛИТЕРАТУРА НА ИДИШЕ В СССР
В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД
Михаил Крутиков
едущую роль в формировании новой советской литературы
на идише сыграла так называемая «Киевская группа» — не¬
формальное сообщество писателей, поэтов и критиков, офор¬
мившееся накануне начала Первой мировой войны. Среди
членов этого сообщества были прозаики Давид Бергельсон
(1884—1952) и Дер Нистер (Пинхас Каганович, 1884—1950), поэты Давид
Гофштейн (1889—1952), Арон Кушниров (1890—1949), Ошер Шварцман
(1889/907—1919), литературные критики Нахман Майзель (1887—1966) и
Моисей Литваков (1875—1938?). Во время революции и Гражданской войны
к идейно-художественному направлению, заданному «Киевской группой»,
примкнули поэты Лейб Квитко (1890/93?—1952), Перец Маркиш (1895—
1952), Эзро Фининберг (1889-1946), Моисей Хащеватский (1897-1943);
критики Иехезкл Добрушин (1883—1953), Исаак Нусинов (1989—1951), Наум
Ойслендер (1893—1962). Все они родились в украинских городах и местеч¬
ках, в большинстве в зажиточных семьях, и поселились в Киеве в поисках
работы, образования и культуры. В своем творчестве киевские литераторы
ориентировались на русский и европейский модернизм, отвергая доминиру¬
ющую в идишской литературе конца XIX — начала XX века «местечковость».
Их кумиром был Исаак Лейбуш Перец (1852—1915), однако в реальности от¬
ношения между жившим в Варшаве классиком и киевской молодежью были
довольно прохладными. В их рядах не было идеологического единства: по¬
эты и писатели были в целом аполитичны, в то время как большинство кри¬
тиков разделяло идеи еврейского национализма левого толка, не отличаясь
при этом особой последовательностью и догматичностью.
/212/
Психологический импрессионизм Бергельсона (начавшего писать на ив¬
рите, но вскоре перешедшего на идиш) и мистический символизм Дер Нисте¬
ра, вначале казавшиеся странными и чужеродными явлениями в еврейской
словесности с ее ориентацией на массового читателя и «народный» стиль,
постепенно завоевали признание среди критиков и узкого круга поклонни¬
ков «высокой» культуры на идише. Начавшаяся в 1914 году война и последо¬
вавшие вскоре ограничения и запреты на еврейскую печать приостановили
нормальное развитие еврейской культуры на территориях под российским
контролем, однако Февральская революция дала выход накопившейся твор¬
ческой энергии. В Киеве, Екатеринославе и других городах Украины один
за другим начали выходить альманахи, сборники, журналы и газеты с худо¬
жественными текстами, радикально отличными по стилю и содержанию от
привычной еврейской литературы. На первое место вышла поэзия, искавшая
новый метафорический язык для передачи катастрофического опыта войны и
революции. Лидерами нового направления стали Гофштейн, Маркиш и Квит¬
ко, выпустившие в 1919 г. свои первые поэтические сборники. Их успех стал
возможен благодаря поддержке «Культур-Лиги» — организации, целью кото¬
рой было создание новой светской культуры на базе идиша.
В поэзии Гофштейна киевских критиков привлекали ясность формы, сме¬
лость и новизна его ориентации на русскую и европейскую классику и отказ от
национальной риторики; «Гофштейн — наш первый ненациональный поэт»,
писал Добрушин, подчеркивая разрыв между старой и новой литературой 1. В
противоположность Гофштейну, Маркиш не стремился к ясности содержания
и чистоте формы. Его юношеская поэзия сполна отразила сумбур, смятение и
хаос революционной эпохи. Квитко выбрал путь синтеза между метафоричес¬
ким языком еврейского и славянского фольклора и поэтикой модернизма.
Своего рода «культовой» фигурой для киевских поэтов стал погибший в рядах
Красной армии двоюродный брат Гофштейна Ошер Шварцман. Поэт неоро¬
мантического направления, испытавший в юности влияние Бялика и Блока,
Шварцман был впоследствии канонизирован как «основоположник совет¬
ской еврейской поэзии», что придало классический статус всей киевской тра¬
диции. Роль наставника нового направления взял на себя Гофштейн, издав¬
ший в начале 1920-х гг. около десятка сборников молодых поэтов со своими
предисловиями в серии «Лирик» под эгидой «Культур-лиги» 2.
В отличие от поэзии, проза реагирует на развитие событий с задержкой —
этим тезисом Бергельсон оправдывал свое нежелание (или неспособность) пи¬
сать на актуальные революционные темы. В первые годы советской власти мо¬
лодые поэты Украины доминировали в советской еврейской литературе, однако
назвать их творчество «советским» можно лишь условно. В целом они привет¬
ствовали революцию и установление советской власти, положившее конец мас¬
/213 /
совым убийствам и погромам Гражданской войны, однако понятия диктатуры
пролетариата и пролетарской культуры были им чужды. Этот конфликт проя¬
вился особенно остро в 1921—1922 гг., когда практически все ведущие советские
литераторы — Бергельсон, Дер Нистер, Гофштейн, Квитко, Маркиш — времен¬
но оказались за границей. Чуть раньше Советскую Россию покинул Майзель,
переехавший в Варшаву и впоследствии в Нью-Йорк. Однако он на всю жизнь
остался верен эстетическим идеалам киевского модернизма и приложил много
усилий для пропаганды советской еврейской культуры.
В первой половине 1920-х гг. Берлин был творческой лабораторией модер¬
низма и авангарда в еврейской литературе и искусстве. В этом центре русской
и еврейской эмиграции сосуществовали всевозможные направления и тече¬
ния. Идеологические различия, как правило, не препятствовали личным от¬
ношениям и даже дружбе между представителями разных лагерей. Берлин от¬
крыл советским еврейским литераторам новую европейскую культуру и оказал
формирующее воздействие на их творческое развитие. Здесь они написали и
издали некоторые из своих лучших произведений, в большинстве оставшиеся
недоступными советскому читателю и до сих про не переведенные на русский
язык. Среди них выделяются рассказы Бергельсона из жизни русских еврейских
эмигрантов, мистические фантазии Дер Нистера, сборник «1919» Квитко, вы¬
разивший его переживания во время Гражданской войны в Умани 3.
В 1922 г. Маркиш вместе с галицийскими поэтами Мелехом Равичем и
Ури Цви Гринбергом, впоследствии классиком ивритской поэзии, и проза¬
иком Израилем Иегошуа Зингером — старшим братом будущего нобелевско¬
го лауреата Исаака Башевиса — создали в Варшаве радикальное объединение
«Халястре» («Ватага»), бросившее вызов общепринятым нормам морали и
религии. Мировую известность молодому Маркишу принесла поэма о погро¬
мах Гражданской войны «Ди купе» («Куча», 1922), написанная в экспресси¬
онистской манере и перекликающаяся с «Поэмой о погроме» Бялика своим
решительным отторжением еврейской традиции, оправдывающей страдания
еврейского народа ожиданием мессианского избавления. Несмотря на воз¬
никшее к тому времени отчуждение между ивритской и идишской ветвями ев¬
рейской культуры, между ними все еще существовало достаточно много точек
соприкосновения. На двух языках выходил журнал «Мильгройм»/«Риммон»
(«Гранат»), посвященный еврейскому искусству, в котором сотрудничали Бер¬
гельсон и Дер Нистер (впрочем, они вскоре покинули его по идейным сооб¬
ражениям); в 1922 г. вышел на идише поэтический сборник Бялика, включив¬
ший как оригинальные, так и переводные стихотворения.
К середине 1920-х гг. Берлин постепенно утратил свою привлекательность
для еврейских писателей. Они стали остро осознавать растущую раздроблен¬
ность некогда единого литературного пространства; немалую роль сыграла в
/214/
этом финансовая и экономическая стабилизация, положившая конец дешево¬
му книгоизданию в Германии. Еврейские литераторы оказались перед пробле¬
мой выбора нового места жительства в соответствии с их языковой и идеоло¬
гической ориентацией. Эта ситуация получила концептуальное оформление
в программной статье Бергельсона «Три центра», опубликованной в 1926 г.
в виленском журнале просоветской ориентации «Ин шпан» («В упряжке»)4.
По мнению Бергельсона, некогда общее еврейское культурное пространство
распалось на три части, различные как географически, так и идеологически:
Америку, Польшу и Советский Союз. В Америке еврейская культура была об¬
речена на вымирание из-за ассимиляции, в Польше она оказалась в плену
мелкобуржуазного национализма, и лишь в СССР ее ожидало светлое будущее
в рамках модели многонациональной советской культуры. Ко времени появ¬
ления статьи большинство идишских писателей-эмигрантов уже вернулись в
СССР. Бергельсон последовал собственному совету последним, дождавшись
прихода Гитлера к власти и исчерпав все возможности жить литературным
трудом за границей.
Вопреки идеализированной схеме Бергельсона, еврейская культура в
Советском Союзе не представляла собой единое целое. До середины 1930-х
годов еврейская культурная политика была полем соперничества между дву¬
мя течениями — «пролетарским» и «попутническим». В силу исторических
и политических причин центром пролетарского направления стал Минск,
а его главным органом — журнал «Штерн» («Звезда»); «попутчики», к кото¬
рым относились и вернувшиеся эмигранты, сплотились вокруг харьковского
журнала «Ди ройте велт» («Красный мир»). Идеологи «пролетарского» на¬
правления — минские критики Бер Оршанский (1883—1945), Яша Бронштейн
(1906-1937?), Хаскл Дунец (1896-1937) — отвергали дореволюционную тра¬
дицию, признавая в качестве предшественников советской литературы лишь
американских пролетарских поэтов, и требовали от современных литераторов
полной преданности делу пролетарской революции. Их киевские оппонен¬
ты (постепенно перебравшиеся в Москву) — Нусинов, Литваков, Добрушин,
Ойслендер — представляли советскую еврейскую культуру наследницей всей
«прогрессивной» культуры прошлого, в основании которой лежала классичес¬
кая триада Менделе Мойхер Сфорим — Шолом Алейхем — Перец. Именно
это направление, ведущее свое начало от «Киевской группы», и стало со вре¬
менем доминировать в советской еврейской культуре.
Первым значительным произведением советской еврейской прозы ста¬
ла повесть «Хадошим ун тег» («Месяцы и дни», 1926) молодого украинского
еврейского автора Ицика Кипниса (1896—1974). Написанная во внешне бес¬
хитростной стилистике «подростковой» прозы Шолом-Алейхема, повесть
Кипниса рассказывает о погроме, устроенном украинскими бандитами в
/215/
Словешне, родном местечке автора. Кипнис мастерски использует «наив¬
ного рассказчика» как литературный прием, позволяющий автору передать
непосредственное впечатление от ужаса погрома, не прибегая к риторике и
гротеску. Кипнис в равной мере противопоставляет свой новаторский ху¬
дожественный метод как «местечковому» сентиментализму Шолом-Алей¬
хема и Шолома Аша, так и пророчески-богоборческому пафосу Бялика и
Маркиша. Несмотря на дружественное предисловие Нусинова, в котором
критик предлагал не судить наивного рассказчика по строгим меркам клас¬
совой сознательности и не отождествлять его с автором, повесть Кипниса
вызвала бурные протесты со стороны пролетарских критиков, справедливо
усмотревших в ней серьезные отступления от идеологии пролетарского ин¬
тернационализма. Однако официальное порицание не помешало Кипнису
продолжать писать и печататься, а повесть «Месяцы и дни» даже вышла в
русском переводе в 1930 г. Но эпизод этот не был забыт и фигурировал в ка¬
честве обвинения при аресте писателя в 1948 г.
В 1920-е гг. основными темами советской литературы на идише, как и
на других языках, стали революция, Гражданская война и социалистическое
строительство. Появилось новое поколение поэтов и прозаиков, сформи¬
ровавшихся идейно и эстетически уже в советских условиях. Ицик Фефер
(1900-1952), один из наиболее ярких представителей этого поколения, при¬
зывал поэтов писать на простом и ясном языке, доступном массовому читате¬
лю — «просте рейд» (простая речь). В поэзии стал популярным жанр баллады
и нарративной поэмы, написанной в героико-романтическом или ностальги¬
чески-сентиментальном ключе, но всегда построенной на конкретном сюже¬
те, прозрачных метафорах, реалистических образах. Среди лучших образцов
этого жанра — цикл Фефера «Блиендике мистн» («Цветы в мусоре», 1924) и
поэма Изи Харика «Минскер блотес» («Минские болота», 1924).
Несмотря на постоянное усиление идеологического контроля и ужесто¬
чение эстетических норм, советские еврейские авторы сумели создать много¬
плановый и неоднозначный портрет советской реальности. Такие темы, как
разрушение традиционного уклада жизни, экономический и культурный
упадок местечка, урбанизация, ассимиляция и конфликт поколений, затра¬
гиваются практически во всех прозаических и поэтических произведениях
1920-х гг. Например, в рассказе «Шкловская луна на Арбате» писатель Самуил
Годинер (1893—1942) с сочувственной иронией изобразил любавичского хаси¬
да, вынужденного покинуть свое местечко и промышлять штучной торговлей
папиросами около Театра им. Вахтангова в Москве в ожидании инструкций от
своего ребе из Риги. Бергельсон обратился к советской теме в 1926 г. Несмотря
на неласковый прием, оказанный ему в Москве официальными руководите¬
лями советской еврейской культуры, в 1929 г., одновременно в Киеве и Виль¬
/216/
но, выходит его роман «Мидас хадин» («Мера строгости»), представляющий
незначительный эпизод Гражданской войны в мистических категориях бес¬
компромиссной борьбы добра и зла.
1929 г., вошедший в советскую историю как «год великого перелома»,
произвел значительные изменения и в еврейской советской культуре 5. Среди
публикаций кооперативного издательства «Культур-лига» — осколка некогда
значительной организации — были два сборника символистской прозы Дер
Нистера. Его последним произведением в этом жанре стал рассказ «Унтер а
плойт» («Под забором», 1929) об ученом-аскете, вынужденном предать своего
учителя и выступать в цирке на потеху публике. Несмотря на сложную компо¬
зицию и эзотерический символический язык, смысл этого рассказа оказался
легко доступным пролетарским критикам. Они обвинили писателя в пропа¬
ганде декадентства, которому был даже присвоен специальный ярлык «нис¬
теризма». Дер Нистер был вынужден переключиться на репортажи и перево¬
ды. Разгрому подверглись также Перец Маркиш — за несанкционированную
публикацию рассказа в варшавской газете «Литерарише блетер», которую
редактировали его бывшие коллеги Зингер и Майзель, и Лейб Квитко — за
«дружеский» шарж на влиятельного критика и редактора московской газеты
«Дер эмес» Моисея Литвакова, в котором тот был назван «птицей-вонючкой
Мойли». После этого эпизода Квитко стал писать в основном детские стихи и
снискал на этом поприще всенародную известность.
К концу 1920-х гг. в СССР сложилась обширная сеть еврейских культур¬
ных, научных, образовательных и общественных организаций. При педаго¬
гических институтах и университетах Москвы, Киева, Одессы, Минска были
открыты кафедры и отделения еврейского языка и литературы для подготовки
учителей еврейских школ. На базе высшей школы и академических учрежде¬
ний развивалась научная деятельность, направленная прежде всего на изуче¬
ние и адаптацию «прогрессивного» культурного наследия и развитие советско¬
го варианта языка идиш. Была проведена реформа правописания, приведшая
написание всех слов в соответствие с фонетическим принципом. Таким об¬
разом был отменен характерный для идиша способ написания слов, происхо¬
дящих из иврита и арамейского, в их исконной форме. Отменены были также
конечные формы букв, принятые в иврите. С одной стороны, реформа упро¬
стила и унифицировала идишское правописание (аналогичные идеи обсужда¬
лись и за рубежом, и фонетическим правописанием пользовались некоторые
американские писатели-модернисты, далекие от коммунистической идеоло¬
гии). С другой стороны, реформа преследовала идеологические цели: придать
советскому идишу выраженный антирелигиозный и антисионистский харак¬
тер, а также создать барьер между советским и зарубежным вариантами языка,
который затруднил бы советским читателям чтение литературы, изданной за
/217/
рубежом. При этом слова ивритского происхождения не изгонялись систе¬
матически из советского идиша, а иногда даже использовались для создания
советских неологизмов (например, «далес-комитет» (от «далут» — ивр.; бед¬
ность) — «комитет бедноты»; «полит-ивре» (от «ивре» — идиш; грамотность,
умение читать и понимать на иврите) — «политграмотность»; характерно так¬
же, что в 1918 г. центральная коммунистическая газета «Вархайт» была пере¬
именована в «Эмес» — оба слова означают «правда»). Попытки приблизить
идиш к русскому за счет введения заимствованных слов, предпринимавшиеся
на рубеже 1930-х гг., были в конечном итоге осуждены 6. Профессиональные
и любительские театральные труппы ставили спектакли на десятках сцени¬
ческих площадок в различных городах страны. В составе созданного в 1934 г.
Союза советских писателей была создана отдельная секция еврейской литера¬
туры. Значительное воздействие на культурное творчество оказывали проекты
«землеустройства» евреев в Крыму и Биробиджане. Таким образом, еврейская
литература оказалась включенной в строительство советской жизни.
Бурное развитие культуры на идише в СССР — единственной страны в
мире, где этот язык имел полное признание и пользовался поддержкой госу¬
дарства, привлекало кадры и из-за рубежа. В СССР переехали на постоянное
жительство литературоведы Макс Эрик и Меир Винер, поэт Моисей Кульбак,
писатель Авром Абчук и другие литераторы и ученые, получившие возмож¬
ность профессионально работать в области идишской культуры. Исследова¬
ния в области литературы и языка в Киевском институте еврейской пролетар¬
ской культуры, на еврейском отделении Института белорусской культуры в
Минске и на кафедре еврейского языка и литературы Московского государ¬
ственного педагогического института во многом определяли уровень мировой
науки. Значительными достижениями были исследования Эрика по истории и
литературе эпохи Гаскалы (Просвещения), работы Винера по истории литера¬
туры XIX в., работы по истории еврейского театра Добрушина, сбор и изучение
фольклора, в том числе уникальные записи музыкального фольклора, сделан¬
ные музыковедом Моисеем Береговским, а также академические издания со¬
чинений Менделе и Шолом-Алейхема, которые остаются непревзойденными
до сих пор. Особое положение в еврейском литературоведении занимал Изра¬
иль Цинберг (1873—1938), крупнейший историк еврейской литературы своего
времени. Занимая должность заведующего химической лабораторией на Ки¬
ровском (бывшем Путиловском) заводе в Ленинграде и оставаясь вне рамок
признанной советской гуманитарной науки, Цинберг продолжал работу над
многотомной монументальной «Историей литературы у евреев», выходившей
на идише в Вильно 7. Ситуация в исторической науке была менее благопри¬
ятной в силу общих идеологических установок, и исследования в основном
сосредоточивались на истории еврейского рабочего движения.
/218/
Наиболее интересным и оригинальным произведением о советской ев¬
рейской действительности на рубеже 1920—1930-х гг. стал роман «Зелменяне»
Моисея Кульбака (1896—1937). Кульбак переселился в Минск из Вильно в
1928 г., уже будучи признанным автором-модернистом. Мировую известность
среди ценителей новой идишской литературы ему принесли поэма «Райсн»
(«Белоруссия» 1922) и экспериментальные романы «Мошиех бен-Эфроим»
(«Мессия сын Эфраимов», 1924) и «Монтик» («Понедельник», 1926), написан¬
ные в Польше и Берлине. Первая часть романа «Зелменяне» (1931), написан¬
ная в более традиционной реалистической манере, представляет коллектив¬
ный портрет трех поколений большой еврейской семьи на фоне советизации
Белоруссии. По мастерству стиля, остроте наблюдений и тонкости иронии ро¬
ман Кульбака можно сравнить с одесскими рассказами Бабеля. Однако вторая
часть (1935), написанная в более жестких идеологических условиях, художе¬
ственно уступает первой. Берлинскому периоду в жизни Кульбака посвяще¬
на его автобиографическая поэма «Диснер Чайлд-Гарольд» («Чайльд-Гарольд
из Дисны», 1933), построенная на гротескном контрасте между декадентским
«угаром» буржуазной культуры и набирающим силу рабочим движением.
Последней работой Кульбака стала пьеса «Разбойник Бойтре», изображающая
борьбу еврейского «Робин Гуда» против власти богачей и помещиков. Кульбак
был арестован в начале 1937 г., когда его пьеса уже с успехом шла в Минске и
была принята к постановке в Москве.
Волны террора 1930-х гг. практически полностью ликвидировали пер¬
вый эшелон еврейской культуры Белоруссии. В лагерях и тюрьмах погибли
как преданные коммунисты — Бронштейн, Дунец, Харик, — так и критику¬
емые ими «попутчики» — Кульбак, поэт Зелик Аксельрод. В отличие от Бе¬
лоруссии, Украина пострадала сравнительно мало. В Киеве жертвами террора
стали Абчук и Эрик; был арестован и бывший директор Киевского института
еврейской пролетарской культуры Иосиф Либерберг, незадолго до этого от¬
правленный в Биробиджан на должность председателя облисполкома. После
отъезда активного и деятельного руководителя киевский институт постепенно
утратил свое центральное положение в советской еврейской культуре, и веду¬
щая роль перешла к Москве. В Московском государственном педагогическом
институте собрались лучшие научные кадры страны — литературоведы Винер,
Нусинов, Добрушин, Ойслендер, Арон Гурштейн; историки Цви Фридлянд и
Тевье Гейликман (1870—1948); лингвист Айзик Зарецкий. Институт готовил не
только учителей, но и будущее поколение советских еврейских литераторов,
продолжавших работать до начала XXI в.8
Несмотря на официальное признание и высокий общественный статус,
еврейская литература испытывала постепенное сокращение читательской
аудитории и понижение ее культурного уровня. Преподаватели МГПИ жало-
/219/
вались, что новое поколение студентов не в состоянии полностью понимать
тексты классиков из-за «недостаточного и неполного знания лексики ев¬
рейского языка»9. Ликвидация системы образования на идише за пределами
Еврейской АО в 1938 г. нанесла непоправимый удар по советской еврейской
культуре, лишив ее возможности воспроизводства. Определенной реакцией на
сворачивание еврейской культурной работы и образования стала тенденция к
фиксации и сохранению истории и традиции, проявившаяся в еврейской ли¬
тературе во второй половине 1930-х гг. Ее наиболее выраженной формой стали
официальные юбилейные торжества по поводу круглых и не очень круглых
дат жизни еврейских писателей — столетие Менделе в 1935 г. и 85-летие Шо¬
лом-Алейхема в 1938 г., организуемые по модели юбилеев русских и нацио¬
нальных классиков. Торжественные мероприятия включали в себя празднич¬
ные заседания, театральные постановки, издания произведений писателей в
оригинале и переводах, научные публикации. Сменился и тон научных и кри¬
тических дискуссий, исчезли многие идеологические ярлыки, и отношение к
классическому наследию стало более вдумчивым и почтительным.
В поэзии эта тенденция наиболее заметна в творчестве Гофштейна и Са¬
муила Галкина (1899—1960), стремившихся к метафорическому синтезу ев¬
рейской и европейской традиции. Нередко один и тот же поэтический образ
предполагал двоякое истолкование, как, например, в стихотворении Галкина
«Дер штерн» («Звезда», 1937), где, по словам самого поэта, в образе одинокой
далекой звезды он метафорически выразил каббалистическое понятие «цим-
цум» — «сокращение», добровольное самоудаление божественного присут¬
ствия из тварного мира. Именно так сам Галкин истолковывал смысл своего
стихотворения в начале 1950-х гг. своему солагернику А. А. Ванееву10. К этому
же направлению следует отнести и символистскую поэму Маркиша «Ферцик-
йорикер ман» («Сорокалетний»), писавшуюся в 1930-е гг., но неопубликован¬
ную при жизни автора.
В прозе эта тенденция проявилась в историческом и биографическом
жанре: в повестях Меира Винера из еврейской жизни Кракова и Венеции
XVII в., пьесе «Бар-Кохба» Самуила Галкина, романе «Клезмер» («Музыкан¬
ты», 1940) Ирме Друкера, биографическом романе Ури Финкеля «Шолем-
Алейхем» (1940), а также в двухтомном автобиографическом романе Бер¬
гельсона «Бам Днепр» («На Днепре», 1932). В этом своем последнем романе
Бергельсон попытался подчинить свой глубокий талант психологического
рассказчика требованиям социалистического реализма, представив свое дет¬
ство через призму классовой борьбы. Результат, в особенности второй том
романа, написанный после возвращения в СССР, получился художествен¬
но менее убедительным, чем предыдущие произведения писателя. Однако в
целом «На Днепре» представляет немалый историко-литературный интерес,
/220/
при этом отдельные эпизоды не уступают лучшим образцам бергельсонов¬
ской прозы.
Главным достижением исторического жанра — как и всей советской ев¬
рейской литературы — стал монументальный роман Дер Нистера «Ди мишпохе
Машбер» («Семья Машбер», 1939—1948). Действие этого романа разворачива¬
ется в Бердичеве, родном городе автора и «еврейской столице» Юго-Западно¬
го края, на фоне экономического упадка, вызванного отменой крепостного
права и поражением польского восстания 1863—1864 гг. Главными героями ро¬
мана являются три брата, воплощающие различные жизненные философии.
Мойше, поставивший своей целью коммерческий успех, терпит крах и прихо¬
дит к осознанию тщетности мирского благосостояния; одаренный незауряд¬
ными талантами Алтер не в состоянии совладать с собственными чувствами,
и его личность постепенно разрушается под воздействием эпилепсии; и лишь
Лузи, отвергнувший мирскую жизнь и примкнувший к всеми презираемой и
гонимой секте брацлавских хасидов, оказывается в состоянии противостоять
разрушающей силе реальности.
Роман написан в несколько архаичной манере, ориентированной на клас¬
сические образцы художественного реализма XIX в. — Бальзака, Золя, Тол¬
стого и Достоевского. Однако под реалистическим слоем скрывается симво¬
лический, апеллирующий к читателю, знакомому как с учением хасидизма,
так и с прошлыми, символистскими произведениями Дер Нистера. Несмотря
на свою малую актуальность для советской литературы, первый том романа
«Семья Машбер» был в целом положительно оценен критикой, и Дер Нистер
продолжал работу над романом во время войны. Однако полностью роман вы¬
шел лишь в Нью-Йорке в 1945 и 1948 гг., благодаря усилиям Нахмана Майзе-
ля. Роман был с успехом переведен на французский, английский, немецкий и
голландский языки. Русский перевод, готовившийся в московском издатель¬
стве «Художественная литература», увидел свет лишь в 2010 г. в издательстве
«Книжники».
«Семья Машбер» представляет вершину советской еврейской литерату¬
ры, но ни в коей мере не является ее типическим образцом. В целом в 1930-е
гг. преобладал отказ от модернистских экспериментов и возврат к более кон¬
сервативной эстетике в рамках идеологических норм социалистического ре¬
ализма. Ирония, игра с традиционными и нетрадиционными символами и
метафорами и поиск новых выразительных средств, характерные для 1920-х
гг., уступают место прямолинейной дидактике, гротескному представлению
«классового врага» и изображению конфликтов и ситуаций, не свойственных
еврейской жизни. В качестве выразительных примеров можно привести ро¬
ман Маркиша о Гражданской войне «Дор айн — дор ойс» («Поколение при¬
ходит — поколение уходит», 1929), его же эпическую поэму «Бридер» («Бра¬
/221/
тья», 1929, 1941), разрабатывающую тему классового конфликта через призму
семейного, а также роман Ноте Лурье «Степь зовет», своего рода адаптацию
«Поднятой целины» Шолохова к ситуации еврейской сельскохозяйственной
колонии.
Значительное место в литературе 1930-х гг. занимает тема Биробиджана —
от прекраснодушных фантазий Бергельсона до сравнительно реалистического
изображения работы и жизни в тайге в очерке Меира Альбертона «Биробид¬
жан» (1929) и романе в стихах «Шолем ун Хаве» («Шолом и Хава», 1941) Эм¬
мануила Казакевича, впоследствии перешедшего на русский язык. Вершиной
признания заслуг еврейской литературы перед советским государством следу¬
ет, по-видимому, счесть награждение орденами шести еврейских литераторов
в январе 1939 г., отразившее, в определенной степени, действующую на тот
момент официальную иерархию в советской еврейской литературе: Маркиш
получил орден Ленина; Квитко — Трудового Красного Знамени; Галкин, Гоф¬
штейн, Фефер и Добрушин — Знак Почета.
Начало Второй мировой войны в 1939 г. и последующее за ним присо¬
единение западных территорий с более чем двухмиллионным еврейским на¬
селением оказали значительное влияние на положение и состояние советской
еврейской культуры. С одной стороны, советские еврейские литераторы ока¬
зались востребованы властью для проведения политики советизации среди
евреев-«западников», с другой стороны, советская еврейская литература по¬
лучила приток новых авторов и читателей. В качестве беженцев из оккупиро¬
ванной Польши или жителей «освобожденных» территорий в СССР оказались
такие известные писатели и поэты, как Мойше Альтман, Мойше Бродерзон,
Лейзер Вольф, Хаим Граде, Алтер Кацизне, Рохл Корн, Авром Суцкевер, Яков
Штернберг. Страницы еврейских периодических изданий Москвы, Киева,
Минска оживились новыми голосами и темами. В целом, период 1939—1941 гг.
характеризуется скрытым напряжением в еврейской культурной жизни. От
беженцев из Польши советские литераторы получили представление о поло¬
жении евреев под немецкой оккупацией, однако официальная советская по¬
литика не допускала обсуждения этой темы в печати. Одно из наиболее силь¬
ных произведений Маркиша, поэтический цикл «Цу а йидишер тенцерин»
(«Еврейской танцовщице», 1940), предвидевшее уничтожение евреев в окку¬
пированной Польше, не могло появиться в печати в обстановке советско-гер¬
манского договора о дружбе. Вместе с тем происходило заметное расширение
границ официального «канона» — свидетельством тому являются новые из¬
дания произведений Переца на идише и русском (1940).
Нападение Германии на СССР 22 июня 1941 г. все расставило на места.
Многие еврейские литераторы добровольно ушли на фронт и погибли в пер¬
вые месяцы войны — среди них Винер, Годинер, Гурштейн. Военная тема не¬
/222 /
медленно стала главной в советской еврейской литературе, возродив чувство
национальной гордости и вместе с ним вернув к жизни художественный язык,
открыто использующий национальную и религиозную символику. Ярким при¬
мером такой трансформации может служить известное стихотворение Фефера
«Их бин а йид» («Я — еврей», 1944), своего рода символическая родословная
советского поэта, включающая в себя «героев Маккавеев», Спинозу, Маркса
и «Кагановича, друга Сталина»11. Как и во время революции и Гражданской
войны поэзия опережала прозу по быстроте и остроте реакции на события. Во
время войны вышли сборники Галкина, Гофштейна, Кушнирова, Маркиша,
Фининберга и других авторов. В прозе наиболее яркими ранними откликами
на уничтожение евреев немцами стала серия очерков Дер Нистера «Корбонес»
(«Жертвы», 1943), написанная под впечатлением от рассказов беженцев в на¬
чале войны. Важнейшим органом еврейской культуры во время войны стала
газета «Эйникайт», издававшаяся в Москве Еврейским антифашистским ко¬
митетом, на страницах которой иногда появлялись материалы, недоступные
русскоязычному читателю, как, например, очерк Василия Гроссмана «Украи¬
на без евреев» (1944)12.
Тема войны и катастрофы, неразрывно связанная в советском сознании
с героизмом советского народа в борьбе против нацистской Германии, про¬
должала доминировать в советской еврейской литературе и в послевоенные
годы. Период с 1945 по 1948 был временем завершения первых эпических
произведений о войне, таких как поэма «Милхоме» («Война», 1948) и роман
«Трот фун дойрес» («Поступь поколений», 1948; роман вышел лишь в 1967 г.)
Маркиша, повесть Казакевича «Грине шотнс» («Зеленые тени», 1948; в рус¬
ском варианте «Звезда»), роман Иехиела Фаликмана «Ди шайн кумт фун
мизрех» («Свет приходит с востока», 1948; русский перевод «Обреченные бе¬
рут оружие», 1959). В 1946 г. в Москве вышла книга Суцкевера «Фун вилнер
гето» («Из Виленского гетто»), переселившегося вскоре в Израиль. Одним
из последних значительных литературных явлений стала историческая пьеса
Бергельсона о средневековом еврейском лжемессии «Принц Реувейни», по¬
становка которой так и не состоялась.
Развернутая властями в 1948 г. антисемитская кампания была построена
на двух взаимоисключающих обвинениях — в «безродном космополитизме» и
«буржуазном национализме», не оставлявшим евреям никакого места в совет¬
ской культуре. Одной из первых жертв борьбы с «космополитами» стал Иса¬
ак Нусинов, видный советский литературовед-марксист, много сделавший
для повышения престижа и пропаганды еврейской культуры. Однако основ¬
ной удар пришелся по «националистам», ядро которых составляла «Киевская
группа». В 1948—1949 гг. по делу ЕАК были арестованы Бергельсон, Галкин,
Дер Нистер, Добрушин, Квитко, Маркиш, Фефер и другие еврейские лите¬
/223 /
раторы и закрыты все еврейские культурные учреждения. В предъявленных
писателям обвинениях их литературная деятельность не играла основной
роли, однако кремлевские и лубянские «критики» нередко демонстрировали
навыки чтения между строк. Так, начальник отдела пропаганды и агитации
ЦК ВКП(б) Д.Т. Шепилов в письме Сталину анализировал «националисти¬
ческие тенденции» в еврейской поэзии: «В стихотворении Маркиша «Кавказ»
радостному сиянию кавказской природы противопоставлены скорбные пере¬
живания автора (...). В стихотворении Гофштейна «Золотая осень» автор вос¬
торгается «дорогими квадратными надписями на вокзале» (...). Поэт Велед¬
ницкий в стихотворении «У горы Арарат» заявляет, что эта гора мила ему, так
как она упоминается в библии» 13.
Аресты и расстрелы 1947—1952 гг. не привели к полной ликвидации куль¬
туры на идише в СССР, но заставили ее замолчать более чем на десять лет.
Из литераторов первого ряда, участвовавших в формировании «киевской тра¬
диции», лишь двое — Галкин и Ойслендер — пережили этот рубеж. Стихот¬
ворения, написанные Галкиным в лагере и частично изданные в 1960-е годы
в СССР, тонкой нитью связывают периоды до 1948 и после 1961 года, когда
журнал «Советиш геймланд» во главе с поэтом Ароном Вергелисом позици¬
онировал себя в качестве наследника этой традиции (Ойслендер возглавлял
в течение первых двух лет отдел критики журнала). Однако даже при самых
благоприятных условиях журнал не был в силах возродить культуру на идише
при отсутствии системы образования на этом языке — единственном среди
официально признанных «языков народов СССР» лишенном после 1949 г. ка¬
кой бы то ни было образовательной поддержки.
Начиная с середины 1920-х гг. советская еврейская литература развива¬
лась во многом благодаря периодическому поступлению свежих сил из-за гра¬
ницы. Большинство важных произведений создано авторами, значительная
часть жизни которых прошла вне СССР. Эта же категория людей составляла
значительную долю читателей. Литература на идише была наиболее «евро¬
пейской» из всех литератур народов СССР, наиболее тесно связанной с зару¬
бежной культурой; среди советских еврейских писателей было немало людей,
свободно владевших иностранными языками и знакомыми с иностранными
литературами — польской, немецкой, румынской. Вместе с тем еврейские
писатели были преданными советскими патриотами, ценившими СССР за
предоставленные им возможности и за защиту от фашизма. Они искренне на¬
деялись, что именно в советских условиях в той или иной форме могут быть
реализованы модели национально-культурного строительства в диаспоре,
которые разрабатывались в качестве альтернативы политическому сионизму
еще в начале XX в.
/224/
1 Dobrushin Y. Gedankengang. Kiev, 1922. P. 96.
2 Художественная сторона деятельности Культур-Лиги исследована в
книге Гиллеля Казовского: «Художники Культур-Лиги». Иерусалим; М., 2003;
идеология и политика этой организации в контексте еврейской культуры ре¬
волюционного периода проанализирована в книге: Moss К. Jewish Renaissance
in the Russian Revolution. Cambridge, Mass., 2009. P. 217—279.
3 О берлинском периоде творчества Квитко см.: Koller S. ’The air outside
is bloody’: Leyb Kvitko and His Pogrom Cycle 1919 // Yiddish in Weimar Berlin: At
the Crossroads of Diaspora Politics and Culture / Eds. Estraikh G. and Krutikov M.
Oxford, 2010. P. 105-122.
4 In shpan. Vol. I. Vilna-Berlin, April 1926. P. 84-96. Английский перевод в:
David Bergelson: From Modernism to Socialist Realism / Eds. Sherman J. and Es¬
traikh G. Oxford, 2007. P. 347—355.
5 Krutikov M. From Kabbalah to Class Struggle: Expressionism, Marxism and
Yiddish Literature in the Life and Work of Meir Wiener. Stanford, 2011. P. 135—167.
6 О советской языковой политике в области идиша см.: Estraikh G. Soviet
Yiddish: Language Planning and Linguistic Development. Oxford, 1999.
7 О Цинберге см.: Элиасберг Г. «...Один из прежнего Петербурга»:
С.Л. Цинберг — историк еврейской литературы, критик и публицист. М., 2005.
8 О еврейском отделении в МГПИ см.: Krutikov М. From Kabbalah to Class
Struggle... P. 207—211.
9 Протокол заседания кафедры еврейского языка и литературы МГПИ от
01.02.1938. Центральный архив города Москвы, ф. 586, on. 1, д. 47, л. 11об.
10 Ванеев А.А. Два года в Абези: В память о Л.П. Карсавине. Брюссель:
«Жизнь с Богом», 1990. С. 38—39. Текст доступен на сайте: http://www.sakharov-
center.ru/asfcd/auth/auth_pagese712.html?Key=22933&page=37
11 A shpigl oyf a shteyn: antologye / Ed. Ch. Shmeruk. Jerusalem, 1987.
P. 694-697.
12 Военные публикации в советской прессе на идише анализируются на
примере Бергельсона в работе: Shneer D. From Mourning to Vengeance: Bergel¬
son’s Holocaust Journalism (1941-1945) // David Bergelson: From Modernism to
Socialist Realism / Eds. J. Sherman and G. Estraikh G. Oxford, 2007. P. 248—268.
13 Государственный антисемитизм в СССР от начала до кульминации,
1938—1953 / Сост. Г.В. Костырченко. М., 2005. С. 233—334.
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИИБейдер X. Этюды о еврейских писателях. Киев, 2003.
Гофштейн Д. Избранные стихотворения. Письма // Гофштейн Ф. С любо¬
вью и болью о Давиде Гофштейне / Ред. В. Слуцкий. Иерусалим, 1997.
/225 /
Жизнь и творчество Льва Квитко / Сост. Б. Квитко, М. Петровский. М.,
1976.
Идиш: Язык и культура в Советском Союзе / Под ред. Л. Кациса, М. Кас¬
пиной и Д. Фишмана. М., 2009.
Крутиков М. «Скрытый классик еврейской культуры» (Предисловие) //
Дер Нистер. Семья Машбер. М., 2010.
Марк Ю. Литература на идиш в Советской России // Книга о русском ев¬
рействе, 1917—1967 / Под ред. А.Г. Фрумкина, Г.Я. Аронсона, А.А. Гольденвей¬
зера. Нью-Йорк, 1968. С. 214-233.
Маркиш Э. Столь долгое возвращение... Воспоминания. Тель-Авив, 1989.
Ременик Г.А. Очерки и портреты: Статьи о еврейских писателях. М., 1975.
Элиасберг Г.А. Один из прежнего Петербурга: С.Л. Цинберг — историк ев¬
рейской литературы, критик и публицист. М., 2005.
Эстрайх Г.Я. Еврейская литературная жизнь Москвы, 1917—1991. СПб:
Издательство Европейского университета, 2015.
David Bergelson: From Modernism to Socialist Realism / Eds. G. Estraikh and
J. Sherman. Oxford: Legenda, 2007.
Estraikh G. In Harness: Yiddish Writers’ Romance With Communism. Syracuse
University Press, 2005.
Estraikh G. Yiddish in the Cold War. Oxford: Legenda, 2008.
Shmeruk Ch. Twenty-Five Years of Sovetish Heymland — Impressions and Criti¬
cism // Jewish Culture and Identity in the Soviet Union (1991) / Eds. Y. Ro’i and
I. Beker. New York: New York University Press, 1991. P. 191—207.
Shmeruk Ch. Yiddish Literature in the U.S.S.R. // The Jews in Soviet Russia
since 1917 / Ed. L. Kochan. Oxford: Oxford University Press, 1970.
Shneer D. Yiddish and the Creation of Soviet Jewish Culture 1918—1930. Cam¬
bridge University Press, 2004.
Uncovering the Hidden: The Works and Life of Der Nister / Eds. G. Estraikh,
K. Hoge and M. Krutikov. Oxford: Legenda, 2014.
холокост
И ВКЛАД ЕВРЕЕВ
В ПОБЕДУ НАД НАЦИЗМОМ
3.1
ВОЙНА МЕЖДУ ГЕРМАНИЕЙ
И СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ:
КАТАСТРОФА СОВЕТСКОГО ЕВРЕЙСТВА
И ЕГО УЧАСТИЕ В ВОЙНЕ
Кирилл Феферман*
ВВЕДЕНИЕ
атастрофа стала одним из центральных, если самым не централь¬
ным событием, определившим облик мирового еврейства и сде¬
лавшим его таким, каким мы его знаем на сегодняшний день.
Советское еврейство, в той степени, в какой о нем допустимо
говорить как о едином целом, не является здесь исключением.
Как и еврейские общины в других странах Европы, оказавшиеся под властью
нацистской Германии, оно понесло тяжелейшие потери. Некоторые общины
были полностью уничтожены; количество евреев, сумевших пережить не¬
мецкую оккупацию, оказалось ничтожным. Как и в других странах Европы,
немецкая оккупация создала идеальные условия для массового уничтожения
евреев. Вместе с тем в Советском Союзе имели место дополнительные факто¬
ры, каждый из которых оказал свое влияние на характер уничтожения. Вот не¬
которые из этих факторов: война на уничтожение, которую нацистская Герма¬
ния вела против советского государства, которое, однако, сумело выдержать
немецкий удар, и не рухнуло; массовое недовольство советских граждан су¬
* Некоторые идеи, приведенные в настоящей главе, также обсуждаются в моей
главе учебника Открытого университета Израиля: Feferman К. Milkhemet ha-olam ha-
shniya ve-ha-Shoah al adamat Berit ha-Moatsot ve-hashlakhoteihen al iakhas ha-shiltonot el
ha-yehudim // Yehudei Rusiya be-mea ha-esrim / Ed. Y. Ro'i. Vol. 2. Raanana 2012. Под¬
робнее по этому вопросу см., напр.: Arad Y. Toldot ha-Shoah be-Verit ha-Moatsot u-ve-
shtakhim ha-mesupakhim. Jerusalem, 2004.
/229 /
ществующим режимом — в отличие от широкой поддержки советских евреев,
как до войны, так и во время войны, ставшей для них войной за выживание.
В этой главе мы поговорим об этих и других факторах, чтобы понять, какое
влияние они оказали на судьбу советского еврейства.
1. ПОДГОТОВКА ГЕРМАНИИ К ВОЙНЕ
ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
И «ОКОНЧАТЕЛЬНОМУ РЕШЕНИЮ ЕВРЕЙСКОГО ВОПРОСА»1
23 августа 1939 г. министры иностранных дел СССР и нацистской Гер¬
мании подписали в Москве «пакт Молотова-Риббентропа», включавший
секретные протоколы о разделе сфер влияния в Восточной Европе. В соот¬
ветствии со своим толкованием этих соглашений, в июне 1940 г. Советский
Союз потребовал у Румынии уступить СССР три свои провинции. Румыния
приняла советский ультиматум, и бывшая румынская Бессарабия стала со¬
ветской республикой Молдавия. Другая бывшая румынская территория, се¬
верная Буковина, была присоединена к советской Украине. Пакт Молотова-
Риббентропа «подарил» Советскому Союза более 2 100 000 новых еврейских
граждан (147 тыс. в Литве, 93 тыс. в Латвии, 282 тыс. в бывших румынских
землях, остальные — в присоединенной к Украине и Белоруссии территории
бывшей восточной Польши).
К коренному населению территорий, отошедших к Советскому Союзу по¬
сле середины сентября 1939 г., присоединилось множество евреев из централь¬
ных и западных районов Польши, бежавших на восток из немецкой зоны ок¬
купации в советскую. До середины ноября 1939 г. советские власти позволяли
беженцам переходить на советскую территорию, а немцы в свою очередь не
препятствовали бегству, а в некоторых случаях даже высылали евреев на вос¬
ток. Однако в конце ноября 1939 г., после закрытия границы между двумя зо¬
нами оккупации, советские и германские пограничники начали стрелять в пе¬
ребежчиков. Пересечение границы стало смертельно опасным делом, и поток
беженцев быстро уменьшился. Всего на советскую территорию бежало около
300 тыс. евреев. Большинство из них осталось в СССР и разделило судьбу сво¬
их советских еврейских соседей. Небольшая часть была настолько шокирована
условиями жизни в Советском Союзе (речь идет и о политических, и об эко¬
номических аспектах), что предпочла вернуться в оккупированную Германи¬
ей часть Польши 2. Часть евреев, как из числа беженцев, так и новые советские
граждане, была арестована и осуждена по обвинению в политических престу¬
плениях (например, в принадлежности к давно запрещенным в СССР «Бунду»
или сионистским организациям). Печальный парадокс заключался в том, что
/230/
евреи, которых в 1939—1941 гг. власти высылали в Сибирь как «немецких аген¬
тов и антисоветские элементы», имели гораздо больше шансов пережить войну
и уцелеть, пусть даже в неимоверно тяжелых условиях, тогда как еврейские сто¬
ронники и почитатели советской власти, оставшиеся в приграничных районах,
нередко не успевали бежать от наступающих немцев и погибли в Катастрофе.
В отличие от прежних военных кампаний, войну с Советским Союзом
Гитлер рассматривал не только как военную операцию, но и как лобовое
столкновение двух мировоззрений, национал-социалистического и больше¬
вистского. При этом советское мировоззрение фюрер считал «жидо-больше¬
вистским», подчеркивая тем самым неразрывную связь, существовавшую, по
его мнению, между коммунистической идеологией и еврейским националь¬
ным характером, а также то, что, по его мнению, власть в СССР находилась в
руках евреев 3. При этом немецкий лидер лишь повторял утверждения, кото¬
рые неоднократно озвучивал в прошлом, однако на этот раз речь шла о прак¬
тическом воплощении этих идей.
После того как в конце 1940 г. был утвержден стратегический план вой¬
ны против Советского Союза, германское руководство занялось вопросом,
как следует поступить с советским населением территорий, которые будут
захвачены Германией. Важнейшее место в ходе этих обсуждений занимал ев¬
рейский вопрос. В письменных и устных инструкциях, предназначенных для
армейского командования разного уровня, подчеркивалось, что необходимо
уничтожить «еврейско-большевистскую интеллигенцию», являющуюся опо¬
рой советской власти, против которой Германия будет сражаться не на жизнь,
а на смерть. Эти идеи Гитлер впервые изложил в Директиве № 21 (план «Бар¬
баросса»), который он подписал 3 марта 1941 г. Что подтолкнуло фюрера при¬
нять это решение, и как это было связано с «решением еврейского вопроса»?
В марте 1941 г. Гитлер получил Генриху Гиммлеру решение «особых задач»
в рамках плана «Барбаросса»4. В соответствии с этим Гиммлер объявил о соз¬
дании оперативных групп, или айнзацгрупп (Einsatzgruppen)5. В состав этих
частей входили полицейские и работники, набранные из различных органов
безопасности Рейха. Большинство из них были членами СС и восторженными
адептами нацистской идеологии. В инструкциях, изданных для оперативных
групп, прямо говорилось, что советские евреи являются врагами Рейха. Тем не
менее во всех приказах, поступавших из Берлина, командование тщательно
избегало слов вроде «уничтожить», «убивать» и т.д., предпочитая более общую
и туманную терминологию. Вместе с тем, насколько можно судить по свиде¬
тельствам бывших эсэсовцев, накануне германского нападения на Советский
Союз командиры оперативных групп получили устные распоряжения, из ко¬
торых они поняли, что в первую очередь необходимо уничтожить всех еврей¬
ских мужчин. Относительно прочих евреев однозначных указаний не было 6.
/231/
Таким образом, «окончательное решение еврейского вопроса», т.е. тотальное
уничтожение еврейского населения, началось с первых дней немецкого втор¬
жения на советскую территорию в июне 1941 г., т.е. задолго до знаменитого
совещания в Ванзее, созванного в январе 1942 г. Соответственно, именно со¬
ветские евреи стали его первыми жертвами.
Помимо создания оперативных групп, принадлежавших к СС, общая под¬
готовка немецкой армии к вторжению в СССР включала приготовления к ре¬
шению «еврейского вопроса». В своем отношении к советскому еврейскому
населению солдатам и офицерам немецкой армии предписывалось руковод¬
ствоваться приказами, изданными верховным командованием вермахта (ОКВ).
13 мая 1941 г. фюрер приказал начальнику штаба сухопутных сил, под¬
чинявшемуся ему напрямую, объявить об освобождении от юридической от¬
ветственности для всех немецких солдат и офицеров, которым предстоит
иметь дело с советским гражданским населением территорий, где будет осу¬
ществляться план «Барбаросса». 19 мая верховное командование вермахта
выпустило «Руководящие указания о поведении войск в России», в котором
евреи были упомянуты наряду с большевистскими агентами, партизанами и
другими группами, с которыми нужно поступать решительно и без всякой жа¬
лости. В отличие от приказов, касающихся военных аспектов кампании, ин¬
струкции, касающиеся отношения к евреям, были составлены очень туманно
и не могут служить однозначным свидетельством, что на момент их состав¬
ления немцы планировали тотальное уничтожение евреев. Из этих докумен¬
тов следует, что германское командование не хотело оставлять письменных
свидетельств возможного участия армии в убийстве евреев и даже, возможно,
надеялось, насколько это будет возможно, избежать ее участия в планировав¬
шемся геноциде. Однако если рассматривать эти невнятные и двусмысленные
инструкции на фоне высказываний фюрера и приказов верховного командо¬
вания вермахта, а также на фоне массового участия немецких солдат и офице¬
ров в убийстве евреев после вторжения в СССР, то возможно, что и эти при¬
казы можно рассматривать в качестве свидетельства о намерении нацистского
руководства полностью уничтожить советское еврейство.
2. ВОЙНА МЕЖДУ НАЦИСТСКОЙ ГЕРМАНИЕЙ
И СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ (ИЮНЬ 1941-МАЙ 1945 гг.)
2.1. Военный аспект
Немецкие войска вторглись на территорию СССР 22 июня 1941 г.7 В ходе
первого этапа войны, продолжавшегося пять—шесть месяцев, Красная ар¬
/232 /
мия стремительно отступала вглубь страны. Успехи немецкой армии были
впечатляющими, и победа в войне казалась близкой. Миллионы советских
солдат попали в плен, сотни тысяч погибли в ходе разгрома и уничтожения
окруженных советских группировок. Несмотря на то что силы противников
были примерно равны, а на некоторых участках фронта на стороне Крас¬
ной армии даже было преимущество, в первые месяцы войны ее солдаты
и офицеры не слишком рвались в бой, что скорее всего отражало массовое
недовольство советским режимом. К середине октября 1941 г., т.е. всего че¬
рез четыре месяца после начала войны, немецкая армия подошла к Москве;
насколько значительным был этот успех, красноречиво свидетельствует тот
факт, что Советской армии потребовалось три года, чтобы освободить все
захваченные территории.
Однако довольно скоро выяснилось, что с точки зрения логистики гер¬
манская армия не готова к длительной войне на Восточном фронте, растянув¬
шемся на тысячи километров. Несмотря на череду побед вермахта, Красная
армия не развалилась. Напротив, она оказывала ожесточенное сопротив¬
ление, что сдерживало темп немецкого наступления. Причинами все более
упорного сопротивления советских войск стали, среди прочего, варварское
отношение немцев к военнопленным и гражданскому населению оккупиро¬
ванных территорий (в результате чего советские солдаты поняли, что немцы —
коварный и безжалостный враг), а также драконовские меры, принятые со¬
ветскими властями по отношению к тем, кто не хотел воевать. К осени 1941 г.
темп наступления немецкой армии замедлился; ожесточенное сопротивление
Красной армии измотало вермахт. Все это, а также резервные дивизии, спеш¬
но переброшенные с Дальнего Востока, привели к тому, что битву за Москву
в ноябре-декабре 1941 г. немцы проиграли, что, возможно, предопределило
результат всей войны.
Одержав победу под Москвой, Советская армия перешла в контрнасту¬
пление, однако сумела освободить лишь незначительную часть оккупиро¬
ванных территорий и даже потерпела ряд сокрушительных поражений в пер¬
вой половине 1942 г. Тем не менее всем было очевидно, что немецкий план
блицкрига провалился. Начиная с осени 1941 г., у немцев не осталось ресур¬
сов, чтобы наступать одновременно на всех фронтах. Правда, в начале лета
1942 г. им удалось, сосредоточив большие силы, перейти в наступление на юге
и даже дойти до Волги и Северного Кавказа, однако в конечном итоге совет¬
ским войскам удалось остановить их дальнейшее продвижение. Ожесточен¬
ное сражение сначала на подступах, а затем и на улицах Сталинграда (август
1942 — январь 1943 гг.) закончилось разгромом и капитуляцией многочислен¬
ной немецкой группировки. Это стало переломным моментом войны. Ини¬
циатива перешла к Советской армии, которая постепенно изгнала немцев из
/ 233 /
советских пределов (освобождение оккупированных советских территорий
завершилось в середине 1944 г.) и перенесла военные действия в Европу. В
июне 1944 г. Англия и США, союзники СССР, начали массовую высадку войск
во Франции, оккупированной немцами. Открытие второго фронта значитель¬
но ускорило крушение «Тысячелетнего рейха». Хотя немецкие войска продол¬
жали ожесточенно сражаться на всех фронтах, долгосрочной перспективе они
не могли сопротивляться совместным военным усилиям СССР и его западных
союзников. Военные действия закончились в мае 1945 г. безоговорочной ка¬
питуляцией Германии.
2.2. Эвакуация и бегство советских евреев
после германского вторжения 8
В целом судьба евреев приграничных районов оказалась трагичной —
лишь немногие из них смогли бежать от стремительно наступавшей немецкой
армии. Чем дальше жил еврей от советско-германской границы, тем больше
у него было шансов спастись бегством. Бегство евреев было неразрывно свя¬
зано с усилиями по эвакуации, организованной советскими властями в зоне
немецкого наступления. Как же действовала советская программа эвакуации,
и как это отразилось на судьбе евреев?
После кратковременного замешательства, вызванного внезапным втор¬
жением, советское правительство приняло решение об организованной эва¬
куации промышленных, сельскохозяйственных и «человеческих» ресурсов,
дабы они не достались немцам 9. Далеко не все советские граждане имели пра¬
во эвакуироваться. Целью организованной эвакуации было в первую очередь
спасение жизни партийных и правительственных чиновников и сотрудников
органов госбезопасности различных уровней, а также вывоз оборудования и
работников важнейших предприятий, прежде всего оборонных, и сельскохо¬
зяйственной техники; кроме того, предполагалось спасти от немцев как мож¬
но больше людей, в первую очередь мужчин призывного возраста 10. Иными
словами, эвакуация населения должна была главным образом способствовать
сохранению военного потенциала советского государства.
Поскольку у лиц, принадлежавших к группам, подлежащим эвакуации,
было больше возможностей взять с собой семью, а в некоторых случаях — дру¬
гих родных и близких, шансы многих евреев на эвакуацию зависели от того,
есть ли у них «нужный» родственник. В отличие от обычных советских граж¬
дан, включая евреев, у партийных и советских работников, а также рабочих
эвакуируемых предприятий не было выбора, эвакуироваться или оставаться —
они были обязаны эвакуироваться.
/234/
Большинство евреев, принадлежавших к категориям, подлежащим эва¬
куации, и сумевших получить соответствующие документы, принадлежали
к третьей категории. Поскольку четкого определения этой категории не су¬
ществовало, эвакуационная политика в отношении этих лиц отличалась не¬
последовательностью. В этой ситуации личная инициатива нередко помога¬
ла евреям преодолеть бюрократические препоны и получить столь желанное
разрешение на эвакуацию 11. Евреи, не подлежавшие обязательной эвакуации,
должны были самостоятельно решать, уходить или оставаться. (В дальнейшем
уехавших организованно («эвакуированных») и покинувших родные места
неорганизованно, по собственному почину («беженцев»), мы будем рассмат¬
ривать в качестве одной группы, если не указано иначе). Это решение зави¬
село от многих факторов и прежде всего — от степени осведомленности ев¬
реев о грозящей им опасности. Советская власть не считала нужным прямо
оповещать еврейское население по официальным каналам (газеты, радио и
т.д.), что немецкая оккупация представляет для них особую угрозу12 — несмо¬
тря на то, что советскому руководству это стало известно с первых же дней
войны. Несмотря на опасность поголовного уничтожения в случае прихода
немцев, евреи также не пользовались никакими преимуществами при полу¬
чении разрешения на эвакуацию. Более того, в некоторых местах советские
власти не позволяли гражданам бежать на восток. Это происходило, к при¬
меру, в районах, присоединенных к СССР в 1939—1940 гг. На старой границе
были выставлены заградотряды, практически не пускавшие граждан дальше,
во внутренние районы страны 13.
Таким образом, значительная часть евреев, полагавшаяся на официаль¬
ные источники информации, оказалась не осведомлена заблаговременно о
еврейской политике нацистов. Это компенсировалось в какой-то степени не¬
официальными источниками, в первую очередь слухами, распространявши¬
мися отступающими советскими войсками или беженцами (среди которых
было немало евреев). Но на информацию о грозящей опасности каждый еврей
реагировал по-разному: одни принимали решения эвакуироваться, другие же,
напротив, не верили ей и оставались на месте.
Впрочем, даже если советский еврей доставал все бумаги, необходимые
для эвакуации, или он решался бежать на свой страх и риск, спастись уда¬
валось далеко не всегда. Немцы бомбили поезда с эвакуируемыми, а также
колонны людей, пытавшихся уйти своим ходом. Некоторым в 1941 г. удалось
эвакуироваться в тыловые районы, казавшиеся безопасными (например, на
Северный Кавказ), чтобы погибнуть во время немецкой оккупации в 1942 г.
Тех, кто эвакуировался организованно, органы, ответственные за эвакуа¬
цию, целенаправленно направляли во внутренние районы Советского Союза.
Об их судьбе речь пойдет ниже.
/235 /
3. КАТАСТРОФА НА ТЕРРИТОРИИ СССР 14
3.1. Оккупационный режим
Ресурсы и богатства всех стран, захваченных немцами с начала Второй
мировой войны, были мобилизованы в пользу Германии. Характер управле¬
ния этими странами зависел от различных факторов и во многом определялся
борьбой за влияние между различными германскими ведомствами — арми¬
ей, СС, Министерством иностранных дел и т.д. На характер оккупационного
режима также влиял уровень сопротивления местного населения; во многих
случаях принимаемые решения были вызваны идеологическими соображени¬
ями. Иногда немцы оставляли прежний государственный аппарат, который
они, хоть и ограниченно, использовали для организации местного самоуправ¬
ления (Бельгия, Дания и т.д.). Правда, это происходило только тогда, когда
нацистская идеология не диктовала иной политики, предполагавшей немец¬
кий контроль даже на уровне местной администрации (Польша).
Что же касается Советского Союза, то здесь ситуация была особой. По¬
скольку нацисты утверждали, что ведут против советского режима войну на
уничтожение, идеологические соображения играли решающую роль при при¬
нятии большинства решений, касавшихся управления оккупированными со¬
ветскими территориями. Согласно нацистскому мировоззрению, представи¬
тели славянских народов, составлявших большинство населения СССР, были
людьми второго сорта, «недочеловеками» (Untermenschen), т.е. находились на
одной из низших ступеней расовой пирамиды, которую венчали «истинные
арийцы». Евреи как антипод арийцев находились вообще вне этой системы.
Кроме того, согласно нацистскому определению, советские территории нахо¬
дились вне пределов «культурной Европы», поэтому там можно было действо¬
вать без излишней сдержанности, необходимой в самой Европе. Наконец, во¬
йна на уничтожение, объявленная нацистами Советскому Союзу, проявлялась
в том числе в том, что на захваченных советских территориях — в отличие от
оккупированных стран Западной Европы — Германия действовала практиче¬
ски без оглядки на международное военное право.
На оккупированных советских территориях нацистами был установ¬
лен режим безжалостного террора. В административном плане эти терри¬
тории управлялись как колонии и были подчинены непосредственно Бер¬
лину. 17 июля 1941 г. Гитлер объявил о создании Имперского министерства
оккупированных восточных территорий (Reichsministerium fur die besetzten
Ostgebiete), которое возглавил один из идеологов нацистского движения,
Альфред Розенберг. Министерству было подчинено два имперских комисса¬
риата (Reichskomissariaten): один на Украине, а другой — на территории ре¬
/236/
спублик Прибалтики и западной Белоруссии до Минска (Рейхскомиссариат
Остланд). Некоторые западные районы Советского Союза были присоеди¬
нены к генерал-губернаторству, созданному немцами на территории оккупи¬
рованной Польши, или непосредственно к Германии 15. Местное население,
включая коллаборационистов, активно сотрудничавших с нацистами, не по¬
лучило в этих территориальных образованиях никакого представительства.
Постоянные настойчивые просьбы представителей этих народов, прежде все¬
го украинцев и прибалтов, позволить им создать автономные правительства,
отвергались практически всегда, за исключением нескольких локальных экс¬
периментов на Северном Кавказе и в Прибалтике.
Стоит отметить, что некоторые шаги, предпринятые немцами в отноше¬
нии местного населения (например, ограничения на передвижение в городах
и деревнях — комендантский час по ночам), имели определенный смысл, по¬
скольку эти меры были реакцией на деятельность партизан и советского под¬
полья. Однако по большей части немецкая политика на оккупированных тер¬
риториях была следствием нацистской идеологии. В годы оккупации местные
жители должны были участвовать в принудительных работах — либо по месту
жительства, либо в Германии, куда была отправлена значительная часть трудо¬
способного населения. Большая часть предприятий, действовавших в советское
время, не работала, поэтому значительная часть местных жителей остались без
средств к существованию; это было на руку немцам, которые официально стре¬
мились избавиться от «лишних ртов» в подконтрольных районах. Кроме того,
население подвергалось систематическому ограблению со стороны местной
оккупационной администрации и немецких воинских частей. С личной без¬
опасностью граждан все тоже обстояло очень плохо. Тысячи местных жителей
были казнены по подозрению в сочувствии советской власти, содействию пар¬
тизанам или во враждебных действиях против немцев. Частым было насилие в
отношении женщин. В отличие от европейских стран, где лица, укрывавшие
евреев, нередко избегали наказания, на оккупированных советских территори¬
ях тех, кто прятал евреев, немцы казнили вместе со всей семьей, а в некоторых
случаях — вместе с жителями соседних улиц или деревень. Можно утверждать,
что на оккупированных советских территориях нацисты установили гораздо
более жестокий режим, чем в любой из подвластных им стран Европы; это не
оставляло советским евреям почти никаких шансов выжить.
3.2. Немецкая пропаганда: борьба с «жидо-большевизмом» 16Как уже указывалось, согласно мировоззрению Гитлера, понятия «совет¬
ская власть» и «еврейство» были синонимами. Эта идея также активно исполь¬
/237/
зовалась немецкой пропагандой, предназначенной для советского населения,
включая бойцов Красной армии. Таким образом, немцы надеялись достичь
сразу нескольких целей: во-первых, отвлечь внимание местного населения от
истинных целей Германии в этой войне — уничтожения реальной или мнимой
«советской угрозы» и создания «жизненного пространства» на востоке; а во-
вторых, добиться поддержки местного населения в борьбе против коммунис¬
тического режима.
В своих радиопередачах и листовках, предназначенных для советских
солдат и мирных граждан, немецкая пропаганда всячески подчеркивала, что
национал-социалистическая Германия сумела освободиться от «жидовского
ига», что увеличило ее силу и влияние. Из этого вытекало, что советские на¬
роды тоже на это способны, однако лишь в том случае, если у них найдется
сильный внешний союзник, поскольку советские люди не смогут справиться
с «жидо-большевистским» режимом только своими силами. Соответственно,
им нужно всячески помогать Германии, воюющей с большевиками и евреями.
Евреи, согласно нацистским идеям, не приносят никакой пользы, посколь¬
ку являются паразитами, которые могут существовать, лишь «присосавшись»
к телу «народов-производителей». Свою пропаганду немцы приспособили к
условиям довоенной советской жизни, где уже не было «капиталистов-экс¬
плуататоров». Поэтому они всячески подчеркивали, что евреи заняли все вли¬
ятельные посты в советском руководстве, так что советская власть фактичес¬
ки является еврейской властью. Нацистская пропаганда смаковала мнимые и
реальные еврейские имена советских руководителей как всесоюзного, так и
местного уровня. Особое внимание уделялось преобладанию евреев в органах
госбезопасности, наводивших страх на все население страны 17.
В некоторых случаях нацистская пропаганда не ограничивалась «теоре¬
тическим» антисемитизмом, но призывала советских граждан и солдат дей¬
ствовать против евреев. К примеру, бойцов Красной армии призывали убивать
еврейских комиссаров своих подразделений 18. Вместе с тем немецкая пропа¬
ганда не содержала открытых призывов убивать евреев как таковых. Пропа¬
гандистская кампания была очень масштабной: с 22 июня до середины октяб¬
ря 1941 г. с самолетов на позиции Красной армии было сброшено 336 млн
пропагандистских листовок — это помимо пропаганды, предназначенной
для гражданского населения оккупированных территорий. На фоне военных
побед вермахта в первые месяцы войны эта пропаганда оказывала глубокое
влияние на настроение советского населения в целом и на его отношение к
евреям, в частности.
/238 /
3.3. Массовое убийство евреев на оккупированных территориях
3.3.1. На территориях, присоединенных после 1939 г.19
Территории, захваченные и присоединенные к СССР в 1939—1941 гг., ока¬
зались первыми, оккупированными Германией и ее союзниками уже в пер¬
вые недели после начала вторжения. Особенности довоенной политической
жизни этих территорий (проще говоря, ускоренная советизация) повлияли в
том числе на характер происходящего там в годы Катастрофы; уничтожение
евреев приняло в этих местах особый характер.
Прежде всего следует отметить, что количество евреев, успевших эваку¬
ироваться из этих мест, оказалось незначительным, поскольку практически
не было времени, чтобы попытаться убежать от наступающих немцев. У та¬
мошних советских властей также не оказалось времени для организованной
эвакуации населения и проведения мобилизации в Красную армию. Поэтому
подавляющее большинство евреев, проживавших в тех краях, оказались под
властью немцев. Некоторые из них были сразу же привлечены к принудитель¬
ным работам, другие — немедленно убиты.
Во-вторых, в этих районах немецкая пропаганда нашла широкий отклик
среди местного населения. Активисты антисоветского националистического
подполья 20, а также многочисленные местные жители приняли участие в ев¬
рейских погромах, начавшихся сразу после прихода немцев или даже раньше,
в краткий период безвластия после ухода советских войск21. Эти погромы, во
время которых местными жителями было убито множество евреев, происхо¬
дили на глазах немцев, всячески поощрявших погромщиков. Нередко немцы
довершали начатое, убивая евреев; в других случаях эта возможность предо¬
ставлялась местной полиции22. Практически во всех случаях задержание ев¬
реев, их конвоирование к месту убийства (все это — в максимально жестокой
и унизительной форме) осуществлялось местной милицией. Тысячи евреев,
преимущественно мужчин, были убиты в ходе этих первых «акций».
Приведем небольшой отрывок из воспоминаний о том, что происходило
в первые дни в маленьком западноукраинском местечке Бучач: «В первые же
недели оккупации была организована местная украинская администрация и
полиция, на счету которой тысячи загубленных еврейских жизней. Надежды
националистов на подарок от Германии в виде “независимого украинского
государства”, обещанного Гитлером, не оправдались, хотя они и очень усерд¬
ствовали, проливая кровь сотен тысяч ни в чем неповинных детей, стариков,
женщин. Я постоянно думаю: кто разрешил им совершать этот тяжкий грех
человеконенавистничества?»23
В Риге, столице Латвии, преследование евреев началось сразу же после
того, как немцы заняли город. Активное участие в организации погромов
/239 /
приняло несколько известных латышских националистов, мечтавших о воз¬
рождении латвийского государства. 1 июля, сразу после того как рижская ра¬
диостанция передала гимн независимой Латвии, полковник Вольдемар Вейс,
известный националист и бывший офицер латвийской армии, призвал насе¬
ление к борьбе с «внутренним врагом». Макс Кауфман вспоминал, как ему
позвонили знакомые и предупредили, что его брата и одного из ближайших
родственников задержали молодые латыши с красно-белыми повязками на
рукавах. В процессе задержания латыши избили арестованных и разграбили
их квартиры. После этого они не стали утруждать себя арестом и расстреляли
задержанных прямо в доме. На следующий день пришла очередь Макса Ка¬
уфмана и его сына. Вооруженные молодые латыши разграбили их квартиру и
отвели их в отделение полиции. Все это происходило на глазах множества лю¬
дей, провожавших их криками: «Евреи, большевики!» Другой рижский еврей,
доктор Герман Нойм, вспоминал, как его вместе с другими задержанными в
течение нескольких часов избивали в комнате для допросов. Его бросили на
пол и били по голове, спине и ногам. Люди, которых он назвал офицерами
латвийской полиции, не задали ему ни одного вопроса, ни в чем его не обви¬
няли, судя по всему, не ждали от него никаких ответов и не пытались оправ¬
дать своих действий. Как вспоминал Нойм, из коридора можно было услы¬
шать крики избиваемых, доносившиеся отовсюду 24.
Однако в начале войны уничтожение евреев в этих районах не было то¬
тальным. Несмотря на то что было убито множество евреев, немало осталось
и в живых. После того как части СС, принявшие наиболее активное участие
в убийствах, ушли на восток вместе с наступающей немецкой армией, обста¬
новка несколько разрядилась. Оставшиеся евреи были зарегистрированы, от¬
мечены, заперты в гетто25 и определены на тяжелые принудительные работы26.
Многим казалось, что самое страшное уже позади.
Однако затишье оказалось кратковременным переходным периодом.
В конце августа — начале сентября 1941 г. убийства возобновились27. На этот
раз инициаторами и исполнителями были немцы. Местные полицейские были
заняты преимущественно охраной евреев. Изменился и характер акций, став¬
ших гораздо более масштабными. Теперь немцы убивали не только мужчин,
но и женщин, детей и стариков28. Лишь малая часть евреев сумела уцелеть и
продолжить жить на законном основании (т.е. с ведома немецких властей, а не
те, кому удалось бежать и спрятаться); согласно существующим оценкам, они
составляли не более 10% довоенного еврейского населения соответствующих
советских территорий. Немецкая администрация объявила их «полезными ев¬
реями» (Nutzjuden), поскольку они были заняты на принудительных работах в
военной промышленности, созданной немцами на оккупированных террито¬
риях. Со временем убили и их, хотя в некоторых случаях только в 1943 г.
/240/
Типичным примером может служить процитированное выше свидетель¬
ство о том, что происходило в местечке Бучач: «Самая страшная, третья, ак¬
ция в Бучачском гетто состоялась 2 февраля 1943 г. Планировалось уничто¬
жить всех евреев. Гетто было оцеплено большим количеством гестаповцев
из г. Черткова, жандармерией и полицией со всей области. Было убито 2400
евреев. Стариков расстреливали на месте, остальных на горе Федор, на склоне
к реке Стрыпа»29.
Не будь к тому времени организовано гетто, такое количество людей не¬
возможно было бы собрать, охранять, конвоировать и уничтожить за день-
полтора. Ограниченность пространства и скученность гетто очень помогали
палачам находить и выгонять на смерть обреченных людей, а тех, кто не мог
двигаться, — убивать на месте. Чувствовался уже давно приобретенный и ис¬
пробованный большой опыт в этом палаческом деле.
Как свидетельствовал на суде немецкий палач из полиции службы безопас¬
ности Альберт Бреттшнайдер, во время этой акции людей строили в ряд по де¬
сять человек, включая и детей, заставляли наголо раздеваться, подгоняли к яме
и расстреливали. По рассказам местных жителей, из рвов долго потом слыша¬
лись стоны, кровь сочилась по склону, и вода в реке была красной от крови.
Стоит отметить, что сведения о происходящем на «присоединенных тер¬
риториях» довольно быстро просочились на Запад, благодаря евреям, эмигри¬
ровавшим из СССР после войны в рамках договора с Польшей об обмене на¬
селением. Некоторые из этих эмигрантов написали (и пишут) воспоминания,
другие стали историками, сыгравшими важную роль в процессе увековечения
жертв Катастрофы. Самым известный из них — Ицхак Арад (Рудницкий),
уцелевший узник Вильнюсского гетто, еврейский партизан в Литве, ставший
впоследствии руководителем Яд ва-Шем и одним из ведущих исследовате¬
лей Катастрофы на территории СССР 30. С некоторыми оговорками можно
утверждать, что историки, писавшие в первые послевоенные десятилетия о
нацистском геноциде на территории СССР, пользовались преимущественно
сведениями с «присоединенных территорий». Подход этих исследователей
во многом был связан с личным опытом военного лихолетья и прежде все¬
го — с участием в боевых действиях против нацистов в составе партизанских
отрядов. В частности, они всячески подчеркивали факты вооруженного ев¬
рейского сопротивления. В то же время, руководствуясь во многом тем же
личным опытом, они высказывали весьма категоричные суждения о местном
коренном населении и его роли в уничтожении евреев. Современные иссле¬
дования, написанные новым поколением историков, имеющих возможность
пользоваться местными архивами и документами на местных языках, рисуют
несколько более многогранную картину поведения местного населения по от¬
ношению к евреям 31.
/241/
3.3.2. В старых границах 32
До исконных советских территорий, входивших в состав СССР до сен¬
тября 1939 г. и в большинстве своем удаленных на сотни и тысячи киломе¬
тров от новой советско-германской границы, вермахт дошел лишь через не¬
сколько недель или даже месяцев с начала войны. Это время, от недели до
нескольких месяцев, имело огромное значение с точки зрения шансов на
выживание у тех евреев, которые решались бежать от наступающей немец¬
кой армии. По этой причине достаточно много евреев, проживавших в этих
районах, успели своевременно уехать по собственной инициативе; кроме
того, власти успевали провести организованную эвакуацию гражданского
населения (с учетом всех ограничений, упомянутых выше)33 и мобилизацию
мужчин призывного возраста.
Коренное население этих мест оказалось менее восприимчивым к на¬
цистской пропаганде, касающейся евреев, и менее восторженным в связи с
появлением немецких войск. Причин этому было много. Во-первых, перед
лицом агрессора у многих неевреев и евреев возникло чувство общей судьбы,
поскольку военнообязанные мужчины, как неевреи, так и евреи, были при¬
званы в армию и сражались в одном строю34. Во-вторых, что гораздо более
важно, к тому времени население исконных советских территорий уже двад¬
цать лет жило при советской власти, а потому гораздо глубже усвоило ценнос¬
ти и идеалы «дружбы народов» и «советского патриотизма». Так или иначе, в
этих районах практически не было еврейских погромов, устроенных по ини¬
циативе местного населения.
Захватывая эти районы, немецкая армия вводила военное управление,
назначала в местную администрацию из числа местных коллаборационистов,
оставляла в некоторых населенных пунктах немногочисленные гарнизоны
для контроля за ситуацией и продолжала двигаться дальше на восток. Местное
еврейское население становилось жертвой разнузданности немецких солдат,
которые грабили, насиловали и даже убивали, однако эти действия не были
систематическими, масштабными или организованными. Во многих случаях
безобразные выходки немецких военных в отношении местных евреев име¬
ли место только в тех случаях, когда командиры делали вид, что ничего не
замечают. В некоторых случаях вышестоящие офицеры вмешивались, чтобы
утихомирить солдат, — разумеется, не из заботы о евреях, но опасаясь падения
воинской дисциплины.
Через некоторое время в этих местностях были развернуты части СС (чаще
всего оперативные группы, но иногда и другие подразделения). То, что проис¬
ходило потом, соответствовало одному из двух сценариев. Согласно первому из
них, всех евреев, подчинившихся распоряжению о регистрации, уничтожали в
ходе одной масштабной акции вскоре после прихода частей СС. Перед акцией
/242/
евреи подвергались различным унижениям: их заставляли нашить на одежду от¬
личительные знаки, отделяли от местного населения (вплоть до создания гетто),
посылали на тяжелые принудительные работы, за которые не платили и не кор¬
мили. По прошествии некоторого времени (зависящего от степени готовности
оперативных группы) всех евреев без исключения собирали вместе, доставляли
на место казни и убивали. Обычно во всех действиях против евреев принима¬
ла участие и местная полиция, однако убивать немцы чаще всего предпочитали
своими руками. Самым известным случаем массового убийства советских евреев
в первый год войны является уничтожение евреев Киева. Согласно немецкому
распоряжению, более тридцати тысяч евреев было собрано и расстреляно в Ба¬
бьем Яру в ходе акции в конце сентября 1941 г.
Оккупационные власти Киева развесили более двух тысяч объявлений
следующего содержания: «Все жиды города Киева и его окрестностей долж¬
ны явиться в понедельник 29 сентября 1941 г. к 8 часам утра на угол Мельни¬
ковской и Дохтуровской (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги,
ценные вещи, а также теплую одежду, белье и проч. Кто из жидов не выполнит
этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян. Кто из
граждан проникнет в оставленные жидами квартиры и присвоит себе вещи,
будет расстрелян».
29 и 30 сентября тысячи евреев под конвоем полиции проследовали в Ба¬
бий Яр вместе со всеми вещами. Там их заставляли сдать документы и цен¬
ности и раздеться, подводили к оврагу и расстреливали. Основную работу
по уничтожению киевских евреев выполнила оперативная группа С под ко¬
мандованием штандартенфюрера СС Отто Раша при поддержке военных и
украинской полиции. Согласно донесению командования айнзацгруппы С,
только 29 сентября в Бабьем Яру были расстрелян 33731 еврей. Расстрелы про¬
должались несколько дней35. (В этой связи стоит отметить, что большинство
вещей, которые в массовом сознании ассоциируются с Катастрофой — лагеря
уничтожения, газовые камеры и даже, в определенном смысле, гетто, — ха¬
рактерны преимущественно для Польши. Для описаний нацистского геноци¬
да на исконных советских территориях больше подходят такие термины, как
акция уничтожения и непрекращающиеся преследования.)
Согласно второму сценарию, в первый период оккупации вместо одной
масштабной акции происходило несколько мелких акций, в ходе которых
убивали всех евреев, не сумевших доказать свою ценность для местной не¬
мецкой военной промышленности. Трудно сказать, какими соображениями
руководствовались немцы, выбирая населенные пункты, в которых какое-то
время сохранялась часть еврейского населения. Возможно, наряду с экономи¬
ческими соображениями важную роль играли личные предпочтения коман¬
диров СС и других представителей немецкой администрации. Самое большое
/243 /
и многолюдное гетто, просуществовавшее достаточно долго, было организо¬
вано в Минске36. С конца 1941 г. до конца октября 1944 г. там были убиты более
ста тысяч местных евреев в ходе нескольких последовательных акций.
Стоит отметить, что поскольку на протяжении нескольких послевоенных
десятилетий Советский Союз оставался достаточно закрытой страной, суще¬
ствует крайне мало информации об уничтожении евреев в этих районах, если
не считать тех сведений, которые советская власть сочла необходимым пре¬
дать гласности во время или после войны37. Некоторый прорыв произошел
лишь в последние двадцать лет в связи с полным или частичным открытием
некоторых местных архивов. В результате было опубликовано несколько важ¬
ных исследований о геноциде в различных районах Белоруссии38, Украины39,
и, в меньшем объеме, Российской Федерации 40.
3.3.3. В Транснистрии 41Накануне нападения на Советский Союз Гитлер подписал соглашение
с румынским диктатором маршалом Ионом Антонеску, в соответствии с ко¬
торым Румыния должна была принять участие в войне против СССР. Таким
образом, Румыния присоединилась к другим союзникам Германии (Венгрии,
Финляндии, Словакии, Италии и Испании), пославшим свои войска на Вос¬
точный фронт. Однако румынский случай был особым, поскольку у Румынии
имелись территориальные претензии к СССР, который, как уже было сказа¬
но, аннексировал летом 1940 г. Северную Буковину и Бессарабию. Эту румын¬
скую обиду Гитлер использовал, чтобы убедить Бухарест присоединиться к во¬
енным усилиям Германии. В союзе с Румынией немцы были заинтересованы
в том числе и потому, что там находились богатые нефтяные поля, жизнен¬
но необходимые для бесперебойного функционирования немецкой военной
машины. В награду за участие крупных румынских контингентов Германия
обязалась передать Бухаресту не только территории, аннексированные Со¬
ветским Союзом, но и значительные советские территории на юге Украины
между реками Буг и Днестр. Этот регион получил название Транснистрия.
Эти территории официально перешли под власть Румынии 30 августа
1941 г., однако вермахт и оперативная группа D, которые поступали с еврея¬
ми так же, как поступали в захваченных районах все прочие германские части,
продолжала действовать и в Транснистрии. Про евреев не забывали и румыны,
прежде всего армейская жандармерия, подчинявшаяся Министерству внутрен¬
них дел. Румынская администрация, созданная в Транснистрии после 30 августа
1941 г., подчинялась непосредственно румынскому диктатору Антонеску.
Помимо акций, проведенных в этих районах немцами до того, как они
были переданы румынам, судьба евреев Транснистрии сложилась иначе, чем
на других оккупированных советских территориях. Нет никаких сомнений,
/244/
что румынская администрация хотела очистить подведомственные террито¬
рии от евреев. Однако, в отличие от немцев, она была не готова уничтожать их
полностью своими силами. Поэтому еврейская политика румын колебалась
между массовыми убийствами в начале войны (например, в Яссах) и заключе¬
нием их в гетто (начиная с осени 1941 г.).
Между этими «крайностями» выделяется политика депортаций, которую
проводила Румыния в отношении евреев. Осенью 1941 г. румыны приняли
решение депортировать десятки тысяч евреев Транснистрии в районы, на¬
ходившиеся под немецким контролем. При этом румыны были уверены, что
все депортированные будут убиты. Однако в связи с тяжелым положением на
фронте германское военное командование отказалось принять евреев Транс¬
нистрии, и румыны с явным неудовольствием вынуждены были разрешить им
вернуться обратно. К концу 1941 г. румыны выработали свой подход к реше¬
нию еврейского вопроса, сочетавший заключение в гетто, принудительные
работы, разграбление еврейского имущества, насилие в отношении женщин
и спорадические убийства.
Периодические убийства, а также крупные и мелкие акции не прекраща¬
лись в Транснистрии никогда, унеся жизни десятков тысяч евреев. Однако в
силу геополитических соображений уже к концу 1941 г. румынское правитель¬
ство отказалось от планов осуществления «окончательного решения». Это
стало главной особенностью Холокоста на территории Транснистрии. Евреи,
оставшиеся в других местах, довольно быстро узнали, что зона румынской от¬
ветственности — единственное место, где у них есть шанс выжить, оставаясь
на легальном положении; многие бежали туда. В результате румынская Транс¬
нистрия оказалась единственной оккупированной советской территорией,
где десятки тысяч евреев смогли выжить, не уходя в подполье, — несмотря
на унизительные условия существования, а также на тот факт, что множество
евреев Транснистрии были убиты немцами и румынами 42.
3.4. Особые случаи
3.4.1. Смешанные семьи 43
Как известно, нацистское законодательство было дискриминационным
в отношении не только чистокровных евреев (потомков двух еврейских ро¬
дителей), но и тех, у кого евреем был один из родителей или даже родителей
их родителей. В некоторых случаях закон приравнивал этих людей к евреям
со всеми вытекающими последствиями. В других случаях они лишались лишь
части своих прав. Этой линии немцы следовали и в других оккупированных
странах Европы. Однако особый характер войны против СССР отразился в
/245 /
том числе и на отношении к членам смешанных семей, и соответственно к их
статусу на оккупированных советских территориях.
У немецкой оккупационной администрации не было единого мнения, как
поступать с еврейским супругом, состоявшим в смешанном браке, а также с
потомками подобных пар. В целом, на оккупированных советских территори¬
ях немцы относились к смешанным семьям гораздо хуже, чем в самой Герма¬
нии. Судя по всему, о некоторых проблемах, касающихся статуса смешанных
семей и их детей, на оккупированных территориях просто не задумывались.
Согласно примерным оценкам, 15—20% советских евреев, оказавшихся
под немцами, состояли в смешанных браках44. Немцы колебались, какую ли¬
нию выбрать в отношении этих евреев. Сначала от еврейского супруга (или
от всей семьи) требовали зарегистрироваться в особом списке во время обя¬
зательной регистрации всего еврейского населения. На следующем этапе на
еврейских супругов распространялись практически те же запреты и ограниче¬
ния, что и на всех прочих евреев, — к примеру, они должны были участвовать в
принудительных работах или переселиться в гетто. Однако в некоторых местах
евреи, состоявшие в смешанном браке, были освобождены от обязательного
ношения желтой звезды и других отличительных еврейских знаков. А самое
главное, в большинстве случаев евреи из смешанных семей были освобожде¬
ны от обязательной явки на сбор и, соответственно, не становились жертвами
массовых акций, в ходе которых убивали множество евреев. На оккупирован¬
ных советских территориях состоявших в смешанных браках евреев и их детей
обычно уничтожали отдельно, через несколько месяцев после уничтожения
подавляющей части местных евреев.
Нееврейские супруги по-разному реагировали на преследование своих
родственников-евреев. Были те, кто выдавал супруга-еврея и общих детей нем¬
цам, а также те, кто, выдав мужа или жену, пытались спасти детей. Поскольку
лица, состоявшие в браке с евреями, пользовались относительной свободой,
некоторые пользовались этим, чтобы помочь родственникам, заключенным в
гетто. Родителям-неевреям обычно предоставляли выбор, присоединиться к
супругу и детям и разделить их судьбу или бросить их и уцелеть. Были матери,
последовавшие за своими детьми, и мужья-неевреи, добровольно последовав¬
шие в гетто вместе с женой и детьми. В подобных случаях немцы чаще всего
не делали разницы между еврейским и нееврейским супругом и убивали и тех
и других. Судя по всему, таких супругов-неевреев немцы рассматривали как
сообщников в преступном укрывательстве евреев 45.
3.4.2. Евреи-военнопленные 46Немецкая политика в отношении советских солдат, оказавшихся в плену,
была частью реализации общих целей войны на уничтожение, провозглашен¬
/246/
ной нацистами против советской власти. Следствием практической реали¬
зации этой политики стала гибель сотен тысяч советских военнослужащих,
попавших в плен к немцам47. Официально немцы утверждали, что жестокое
отношение к советским военнопленным является следствием политики Со¬
ветского Союза, отказавшегося присоединиться к международным конвенци¬
ям, защищающим права военнопленных 48. Однако в действительности немцы
руководствовались стремлением уменьшить советское население. Недоеда¬
ние и голод, нечеловеческие условия в лагерях для военнопленных и, нако¬
нец, массовые расстрелы стали причинами высочайшей смертности среди со¬
ветских военнопленных (согласно разным оценкам, около 57% из них умерло
в немецком плену).
Судьба евреев, служивших в Красной армии и попавших в плен к немцам,
была особенно тяжелой, поскольку у них не было никаких шансов выжить в
плену, если только им не удавалось скрыть свое еврейство как от немцев, так
и от своих товарищей по несчастью. В общих инструкциях Верховного коман¬
дования сухопутных сил не было прямо сказано об уничтожении советских
военнопленных в целом и оказавшихся среди них евреев, в частности 49. По¬
литику на местах определяли командиры немецкой армии на низовом уровне.
Несмотря на то что у нас нет возможности для обобщений, касающихся со¬
тен тысяч солдат вермахта, служивших на территории СССР и вступавших в
контакт с еврейскими военнопленными, большинство из них, судя по всему, в
достаточной степени усвоили нацистскую идеологию, и это проявилось в том
числе в бесчеловечном обращении с евреями.
Попав в плен, советские солдаты и офицеры должны были сообщить свои
личные данные. При этом обычно проводился личный обыск с целью уста¬
новления подлинного имени и звания. Многие евреи называли свое насто¬
ящее имя, тем самым выдавая себя; других обнаруживали в результате след¬
ствия или доноса — немцы прямо спрашивали всех военнопленных, есть ли
среди них евреи, и всячески поощряли пленных выдавать евреев; многие так и
поступали. Заподозренных бойцов подвергали тщательному допросу и обыс¬
ку. Опознав евреев, немцы отделяли их от прочих военнопленных. Обычно ев¬
реев некоторое время держали в заключении, продолжавшемся от одного дня
до нескольких месяцев, после чего расстреливали. Согласно общепринятым
оценкам, немцами было убито около восьмидесяти тысяч советских военно¬
пленных еврейского происхождения 50.
Нет никаких сомнений, что убийство еврейских военнопленных было не¬
отъемлемой частью геноцида советских евреев. Несмотря на ужасающие ус¬
ловия, в которых содержали всех советских военнопленных, и высочайшую
смертность среди них, только пленных евреев убивали всех без исключения.
Также необходимо отметить, что ответственность за эти преступления несет
/247/
немецкая армия (поскольку именно она отвечала за содержание военноплен¬
ных в лагерях). Отметим и тот факт, что немцы приступили к поголовному
уничтожению советских военнопленных еврейского происхождения с первых
же дней войны против Советского Союза.
3.5. Еврейское население оккупированных территорий
3.5.1. Отсутствие привычного руководства
Важной особенностью, характерной для жизни советских евреев накану¬
не войны с Германией, было отсутствие каких-либо организационных струк¬
тур, общественных или религиозных, за исключением немногочисленных
синагог — все остальное было уничтожено за два десятилетия советской влас¬
ти. Также печально сложилась судьба еврейских активистов, лидеров, поли¬
тических и религиозных деятелей и т.д. — сотни, если не тысячи были выс¬
ланы, арестованы и/или расстреляны. Таким образом, ситуация здесь была
совершенно иной, чем у евреев других европейских стран, оккупированных
нацистской Германией, где до войны активно действовали многочисленные
еврейские структуры.
Наиболее ярко это проявилось на исконных советских территориях, вхо¬
дивших в состав СССР еще до Второй мировой войны. Напротив, на недавно
присоединенных территориях, ставших советскими уже после начала войны,
продолжали существовать остатки довоенного еврейского руководства — не
все местные лидеры, особенно второстепенные и не слишком известные, по¬
страдали от советских преследований и репрессий. В отличие от исконных со¬
ветских территорий, время между советской оккупацией и германским втор¬
жением стал лишь кратковременным (не больше двух лет) перерывом в работе
местных еврейских структур. Здесь по-прежнему можно было найти еврей¬
ских активистов с опытом руководства общинами и связанных с ними обще¬
ственных институтов, способных относительно быстро возобновить их работу
в тот момент, когда этого потребовали немцы51. К примеру, старейшины ев¬
рейской общины Барановичей, по совету городского раввина, выбрали главой
юденрата (Еврейского совета) адвоката Овсея Изыксона52. В Ковно (Каунасе)
в состав юденрата входили два адвоката, два раввина, бывший глава страховой
компании и врач — все люди, хорошо известные в городе, до 1940 г. некоторые
из них принимали активное участие в политической жизни города 53.
Напротив, еврейское население исконных советских территорий успе¬
ло практически совершенно забыть, как организовать работу тех или иных
еврейских структур. Поскольку в довоенное время никаких общинных ор¬
ганизаций не существовало, у советских евреев не было чувства общинной
/248 /
принадлежности, которое не возникло и во время Катастрофы 54. Это также
привело к тому, что члены юденратов, назначенных немцами (по большей ча¬
сти случайным образом), не могли воспользоваться своим довоенным обще¬
ственным авторитетом и не пользовались общественной поддержкой в крити¬
ческий момент Катастрофы 55.
3.5.2. Демографическая ситуация
и экономическое положение советских евреев
Демографическая ситуация еврейского населения, оставшегося на окку¬
пированных советских территориях и оказавшихся под немцами, была прин¬
ципиально иной, чем до советско-германской войны. Это было вызвано дву¬
мя параллельными процессами: мобилизацией мужчин в Красную армию и
эвакуацией части гражданского населения. Подробнее мы поговорим о них
ниже, в разделах, посвященных путям спасения и еврейскому вооруженному
сопротивлению фашистским захватчикам. Здесь же мы обсудим влияние этих
процессов на состав еврейского населения, оставшегося на оккупированных
территориях и состоявшего из тех, кто не был мобилизован или эвакуирован.
Сразу же после нападения Германии на Советский Союз практически на
всей европейской территории страны, за исключением недавно присоединен¬
ных районов, была объявлена всеобщая мобилизация. Однако ее масштаб на
местах зависел от того, сколько времени было в распоряжении властей до при¬
хода немцев. В приграничных районах, захваченных немецкой армией уже в
первые дни войны, в распоряжении властей практически не оказалось време¬
ни, чтобы провести мобилизацию согласно довоенным планам. Хаос и пани¬
ка, вызванная приближением немецких войск, также существенно уменьшали
темп и масштабы призыва. И наоборот, чем дальше от границы, тем масштаб¬
ней была мобилизация — проще говоря, тем больше мужчин было призвано
в армию. Призыву в армию или на службу в тылу подлежали не только муж¬
чины, но и женщины определенных профессий, прежде всего медицинские
работники: врачи, медсестры, фельдшерицы, провизоры.
Мобилизованных в Красную армию, в том числе евреев, практически
сразу бросали в бой. В этих сражениях погибали сотни тысяч советских сол¬
дат, множество других оказалось в плену. Однако Красной армии удалось
отвести на восток значительные силы. Переброска войск считалась при¬
оритетной по сравнению с эвакуацией гражданского населения и нередко
осуществлялась за счет ресурсов, которые можно было бы использовать для
эвакуации. Тем не менее это позволило спастись многим евреям, мобилизо¬
ванным в Красную армию.
Поскольку советской администрации требовалось время, чтобы органи¬
зовать эвакуацию гражданского населения, в районах, прилегавших к совет-
/249/
ско-германской границе, эвакуации либо не было вовсе, либо она была со¬
вершенно незначительной. И наоборот, чем дальше от границы, тем больше
времени было у местной администрации, чтобы организовать достаточно мас¬
штабную эвакуацию.
Помимо организованной эвакуации, многие евреи уходили сами. Их шан¬
сы спастись также зависели от близости советско-германской границы — про¬
ще говоря, даже если евреи пытались самостоятельно покинуть западные рай¬
оны страны, из этого чаще всего ничего не выходило. Прежде всего, не было
необходимого транспорта, конфискованного властями для организованной
эвакуации. Кроме того, больные (или те, у кого были больные родственни¬
ки), старики, маленькие дети и беременные женщины — словом, все те, кому
трудно было бежать на восток в силу возраста или состояния здоровья, — по
своей воле оставались на месте; в некоторых случаях сами власти запрещали
им сниматься с места.
Следствием двух этих процессов, мобилизации и эвакуации, стало то, что
на оккупированных территориях осталось относительно мало энергичной ев¬
рейской молодежи, которая могла бы стать ядром активного сопротивления
фашистским захватчикам. Как уже было сказано, для западных приграничных
районов это утверждение верно лишь отчасти — в этих местах состав еврей¬
ского населения остался практически таким же, как до войны.
Еврейское население, оставшееся на оккупированных советских терри¬
ториях, в целом было менее образованным и «советским» и, соответственно,
более «еврейским». Значительная часть этих евреев жила далеко от крупных
транспортных центров.
3.5.3. Жизнь в гетто 56
Как уже было сказано, на оккупированных территориях гетто были соз¬
даны в тех населенных пунктах, где немцы не уничтожили все еврейское на¬
селение в ходе масштабных акций осени 1941 г. Большей частью гетто были
созданы на территориях, присоединенных к Советскому Союзу в 1939—1940
(Вильнюс, Каунас)57, однако некоторые из них существовали и на исконных
советских территориях (крупнейшим из них было минское). Оккупационные
власти или местная администрация, действовавшая от их имени, сообщали
евреям и прочим местным жителям, что определенный район отводится под
еврейское гетто. Это означало, что, начиная с определенного момента, все
местные евреи обязаны проживать только в этом квартале, а проживавшие там
неевреи должны переселиться в другие районы. Евреям было категорически
запрещено покидать, а неевреям входить в гетто. Особенно строго каралась
передача продуктов в гетто. Нарушение многочисленных запретов, связанных
с гетто, каралось смертью.
/250 /
Изоляция было одним из важнейших элементов немецкой политики в от¬
ношении евреев, запертых в гетто. Обычно его окружали стеной, а вокруг него
выставляли вооруженную охрану. По большей части эта охрана состояла из
местных жителей, поскольку у немцев не было для этого достаточно людей.
Для того чтобы выжить в гетто, евреям необходимо было наладить товарооб¬
мен с местным населением; чаще всего оставшиеся у них вещи и ценности
меняли на продукты. Для поддержания необходимых для этого контактов
нужно было подкупать полицейских, чтобы те «не замечали» происходящего.
Некоторые полицейские брали взятки и поступали соответственно, однако
многие скрупулезно исполняли все антиеврейские распоряжения. Впрочем,
положение евреев в любом случае стремительно ухудшалось как из-за отсут¬
ствия нормально организованного продовольственного снабжения гетто, так
и из-за заоблачных сумм, которые они были вынуждены платить как местным
жителям, поставлявших им продукты, так и полицейским, допускавшим по¬
добную торговлю.
Практически все узники гетто, за исключением маленьких детей и глу¬
боких стариков, были обязаны участвовать в принудительных работах, не
получая за это никакой платы или даже нормального питания. В самих гет¬
то евреи жили в антисанитарных условиях, вызванных прежде всего немыс¬
лимой плотностью населения. Время от времени немцы вводили для евреев
новые ограничения — например, требовали сдать властям все золото и сереб¬
ро. Следствием нацистской политики была высочайшая смертность узников
гетто, всю эту жизнь сопровождали массовые акции, единичные убийства и
постоянные издевательства. Режим террора, установленный немцами для за¬
гнанного в гетто еврейского населения, и унижения можно смело назвать ос¬
новной характеристикой жизни евреев, оказавшихся под оккупацией.
Постоянное ухудшение жизненных условий заставляло многих евреев за¬
думаться о возможности побега из гетто. Некоторые думали о том, чтобы при¬
соединиться к партизанам, другие надеялись пересидеть под чужим именем
в сельской местности. В результате, несмотря на бдительную охрану и суро¬
вое наказание (смертная казнь) для оставшихся, некоторым евреям удавалось
бежать из гетто. Другой формой сопротивления стало создание в гетто под¬
польных организаций, которые со временем начали выводить евреев в леса, на
территории, контролировавшиеся партизанами (иначе у больших еврейских
групп не было шансов выжить в условиях оккупации). Подпольщики и дру¬
гие жители гетто пытались запасать оружие — во-первых, поскольку парти¬
заны настаивали, чтобы евреи, желающие к ним присоединиться, приходили
вооруженными, а во-вторых, чтобы нанести максимальный урон немцам и
местным полицаям, если начнется уничтожение гетто. В процессе подготов¬
ки к побегу подпольщики должны были преодолеть множество трудностей:
/251/
физическую слабость и отчаяние, царившее в гетто; изоляцию гетто, затруд¬
нявшую контакты с партизанами и нееврейским подпольем; меры, принима¬
емые немцами, и т.д. Поэтому неудивительно, что лишь в считанных случаях
подпольщикам удавалось вывести из гетто значительную группу евреев. Так,
в ходе акции в гетто местечка Лахва, когда около двух тысяч евреев повели на
смерть, они набросились на сопровождавших их полицейских, и около шес¬
тисот человек смогли убежать к партизанам. В других случаях, когда акция
начиналась неожиданно для подпольщиков, не успевших вывести людей из
гетто, там начиналось вооруженное восстание (Рогатин, Мир); иногда эти
выступления готовились загодя (Белосток, Тучин).
3.6. Еврейское сопротивление на оккупированных территориях 58
После нескольких дней хаоса и неразберихи, вызванных «вероломным»
нападением Германии, советское руководство приказало всем органам, имев¬
шим отношение к делу, немедленно принять меры для организации воору¬
женного сопротивления на территориях, оставленных Красной армией. Для
этого были созданы специальные партизанские отряды, ядром которых стали
партийные активисты и сотрудники местных органов госбезопасности. По¬
давляющее число партизан были молодыми или зрелыми мужчинами. Потен¬
циальных бойцов партизанских отрядов партийное руководство тщательно
отбирало из числа благонадежных с идеологической точки зрения, без всякой
связи с национальностью. Поэтому среди них были и евреи. Задачами парти¬
занских подразделений были вооруженная борьба с немцами, сбор разведыва¬
тельной информации и уничтожение оккупационной администрации. Задачу
спасения местного населения, включая евреев, перед партизанами не стави¬
ли. Стоит также отметить, что, несмотря на все планы и директивы, развал
советской системы в начале войны привел к тому, что в большинстве районов
партизанское движение стало серьезным фактором только к середине 1942 г.,
т.е. после того, как подавляющего большинства евреев, оставшихся на окку¬
пированных территориях, уже не было в живых.
На практике командиры партизанских отрядов пользовались значитель¬
ной самостоятельностью, поскольку командование находилось в далекой Мо¬
скве. Практически все партизанские отряды предпочитали не вмешиваться в
акции по уничтожению евреев, которые проводили немцы и их местные по¬
собники. Однако в том, что касается спасения отдельных евреев, то единого
подхода здесь не было59. Когда в партизанском лесу появлялись отдельные
евреи или небольшие группы, некоторые командиры отказывались их при¬
нимать, опасаясь, что имеют дело с немецкими агентами (хотя им было точно
/252 /
известно, что немцы уничтожают евреев)60. Если евреям не удавалось убедить
партизан, что это не так, их расстреливали. Другие командиры не принимали
евреев, если те приходили без оружия. Фактически это сводило к нулю шан¬
сы евреев выжить на оккупированных территориях, поскольку районы, кон¬
тролируемые партизанами, были для евреев единственным более-менее на¬
дежным убежищем. Вместе с тем были партизанские командиры (некоторые
из них — еврейского происхождения), которые принимали евреев даже без
оружия. Некоторые из них разрешали остаться только мужчинам, другие —
допускали женщин и подростков (несмотря на убежденность партизанского
командования, что женщины и подростки способны внести гораздо меньший
вклад в борьбу с захватчиками, чем мужчины). Наконец, ядро некоторых пар¬
тизанских отрядов состояло из евреев, бежавших из районов, контролируе¬
мых немцами 61, самым известным из них был отряд четырех братьев Бельских.
Эти подразделения охотно принимали евреев, бежавших из гетто. Известен
случай, когда летом 1943 г. партизанский отряд создал в литовских лесах спе¬
циальный лагерь для евреев, бежавших из гетто без оружия. К сентябрю 1943 г.
в этом лагере находились сотни евреев 62.
Евреи, оказавшиеся в рядах партизан, выполняли различные боевые за¬
дания; среди них были как командиры, комиссары или врачи, так и рядовые.
Многие еврейские бойцы отличились в боях против фашистских захватчиков
и их пособников из числа местного населения. Благодаря хорошо поставлен¬
ной разведке, партизаны быстро узнавали об уничтожении еврейского населе¬
ния. Это, естественно, прибавляло мужества и решимости партизанам-евре¬
ям. Те, кто стал свидетелями гибели своих близких и бежавшие к партизанам,
горели желанием отомстить немцам.
В ходе практически непрерывных ожесточенных боев партизаны нес¬
ли серьезные потери. Кроме того, тяжелые условия жизни в лесах — прежде
всего, острая нехватка продовольствия, боеприпасов и медикаментов — были
причиной высокой смертности среди партизан, причем евреев среди умерших
тоже было достаточно много. Стоит также отметить и немалый уровень анти¬
семитизма среди части советских партизан, который выражался как в бытовой
сфере, так и в ограблении партизанами преследуемых евреев и «случайных»
выстрелах в евреев-партизан во время совместных боевых операций 63.
Евреям, прежде всего жителям городов, было трудно отыскать дорогу к
партизанам, во-первых, из-за ограничений передвижения, а во-вторых, по¬
скольку партизанские базы находились в наиболее труднодоступных местах.
Все это, а также истощение продовольственных запасов затрудняло партизан¬
скую работу, а также лишило многих возможности достичь партизанских баз
и выжить на территориях, контролируемых партизанами. Учитывая, что боль¬
шинство евреев, оставшихся на оккупированных территориях, были горожа¬
/253 /
нами, для которых путь к партизанам был особенно длинным и опасным, не
удивительно, что лишь немногим из них удалось присоединиться к партиза¬
нам. И наоборот, относительно много евреев, проживавших в сельской мест¬
ности и небольших местечках, влилось в ряды партизан. Хотя шансы дожить в
партизанском отряде до конца оккупации были невелики, можно утверждать,
что, несмотря на все трудности, партизанское движение оказалось спасением
для тысяч советских евреев.
Помимо создания партизанских отрядов, различные советские органы
использовали промежуток времени между началом войны и приходом немцев
для создания инфраструктуры для подпольной работы. Подпольные ячейки
должны были остаться в оккупированных населенных пунктах для сбора раз¬
вединформации о деятельности различных подразделений немецкой адми¬
нистрации и срыва ее мероприятий. Как и партизан, партийные организации
и органы госбезопасности тщательно отбирали будущих подпольщиков из
числа надежных проверенных граждан. Важное значение имели тактические
соображения, поскольку подпольщикам предстояло работать, не привлекая
внимания немцев. Чтобы помочь будущему подполью, советские власти оста¬
вили ему крупные суммы денег, конспиративные квартиры и множество фаль¬
шивых документов.
Как уже было сказано, планомерное уничтожение еврейского населения
начиналось вскоре после прихода немцев и формирования местной админи¬
страции. Каково было отношение советского подполья к массовому убийству
евреев, участвовало ли оно в спасении евреев оккупированных территорий?
Прежде всего, подпольные ячейки были военными структурами, не предна¬
значенными для защиты и помощи гражданскому населению оккупированных
территорий. Тем не менее, будучи секретными организациями, действующи¬
ми во вражеском тылу, они пользовались определенной самостоятельностью.
Поэтому имеет смысл говорить об отношении к евреям каждой конкретной
организации.
Евреи не рассматривались в качестве кандидатов на работу в подполье
(на этот счет есть немало местных свидетельств), поскольку их арест создал
бы угрозу для всей подпольной организации. Потенциальные подпольщики
должны были быть неместными, приезжими или никак не связанным с совет¬
ской властью тех мест, где им предстояло работать. Это еще больше уменьша¬
ло шансы евреев присоединиться к подполью там, где их хорошо знали.
Большинство свидетельств (достаточно немногочисленных) о работе евре¬
ев в рядах подполья и помощи евреям со стороны подполья относятся к началу
оккупации, когда подпольные организации изредка привлекали евреев к сво¬
ей работе. Возможно, самым известным советским подпольщиком еврейского
происхождения стал Исай Казинец, один из организаторов большевистского
/254/
подполья в оккупированном Минске, секретарь Минского подпольного горко¬
ма партии с ноября 1941 г. до ареста в марте 1942 г. После того как намерения
немцев в отношении евреев стали известны, подполье перестало привлекать их
к своей работе. Есть свидетельства, что подполье помогало отдельным евреям с
«арийскими документами», а также предоставляло им временное убежище на
конспиративных квартирах, после чего переправляло их к партизанам.
Поскольку руководство подполья не хотело видеть евреев в своих рядах64,
последние, судя по всему, внесли минимальный вклад в подпольную деятель¬
ность. Вместе с тем были евреи, которых подполье использовало: они помо¬
гали спасению подпольщиков (например, предупреждали их о готовящихся
арестах), распространяли пропагандистские листовки среди местного населе¬
ния. Есть сведения, что советское подполье использовало еврейских связных
для связи с партизанами, а в некоторых городах помогло отдельным еврей¬
ским группам бежать из гетто. Однако подобная помощь предназначалась
только для здоровых, физически крепких мужчин, способных сражаться в ря¬
дах партизан. Иными словами, в каждом из этих случаев подпольщики думали
в первую очередь, как расширить вооруженное сопротивление захватчикам.
Что касается других, несоветских подпольных организаций, действовав¬
ших на оккупированных территориях (прежде всего украинское националис¬
тическое подполье, действовавшее преимущественно на Западной Украине),
то у нас нет сведений, что они помогали евреям или что евреи сражались в их
рядах против немцев. Что же касается украинского партизанского движения,
то отдельных евреев, прежде всего врачей и обладателей других необходимых
партизанам профессий, оно набирало в свои ряды, судя по всему, силой. Впро¬
чем, по мере приближения Красной армии к районам, контролируемым укра¬
инскими партизанами, этих евреев националисты обычно расстреливали 65.
Есть сведения о деятельности в некоторых гетто еврейского подполья,
не связанного с какими-либо политическими партиями. Этой подпольной
работой занимались евреи (чаще всего — члены коммунистической партии,
например, Ицхак Виттенберг и Абба Ковнер в Вильнюсе или Герш Смоляр
в Минске), полагавшиеся на еврейские ресурсы и ставившие своей целью
спасение евреев, которым они помогали бежать из гетто. Так, к примеру, сто
восемьдесят молодых евреев сумели бежать накануне уничтожения гетто в
местечке Мир. Часть бежавших поселилась среди неевреев по подложным до¬
кументам; другие присоединились к партизанам.
Еврейское подполье сотрудничало с местным населением и/или советским
подпольем. Стоит отметить, что немцы преследовали еврейских подпольщи¬
ков не только за их деятельность, но и потому, что они были евреями. Поэтому,
несмотря на определенные успехи, еврейское подполье столкнулось с множе¬
ством неудач и провалов, а многие подпольщики погибли от рук немцев.
/ 255 /
3.7. Коллаборационизм местного населения с Германией 66
Как можно объяснить тот факт, что относительно немногочисленным
немецким силам без особого труда удалось уничтожить миллионы евреев,
практически все еврейское население, оставшееся на огромных оккупиро¬
ванных советских территориях, за исключением тех немногих, кто сумел
спрятаться и не был обнаружен, и евреев Транснистрии, где, как мы уже пи¬
сали, была особая ситуация? Разумеется, этому способствовал ряд обстоя¬
тельств, например, демографический фактор, о котором мы говорили выше.
Однако, судя по всему, относительная легкость столь массового геноцида
стала следствием повсеместного сотрудничества многочисленных советских
граждан, помогавших немцам в деле скорейшего «решения еврейского во¬
проса» на территории СССР.
Как можно объяснить случаи столь массового коллаборационизма?
Прежде всего, нужно помнить, что множество граждан страны испытывали
неприязнь и даже враждебность к советской власти. Поэтому в тот момент,
когда с приходом немцев у них появилась возможность показать свое ис¬
тинное отношение к большевикам, многие местные жители с радостью ею
воспользовались. Победы немецкой армии в начале войны, стремительное
беспорядочное отступление советских войск породили у многих местных
жителей уверенность, что война вскоре закончится победой Германии, а со¬
ветская власть никогда больше не вернется. Поэтому в первые месяцы вой¬
ны, когда, как мы помним, уничтожение евреев осуществлялось наиболее
интенсивно, возник своего рода блок, состоявший как из тех, кто ненави¬
дел советскую власть, так и тех, кто уверовал, что войну выиграет Германия.
Независимо от своего прежнего отношения к евреям, и те и другие охотно
предлагали свои услуги немецкой оккупационной администрации, испо¬
ведовавшей нацистскую идеологию, важнейшим элементом которой было
уничтожение евреев. Кроме того, среди народов, живших в районах, оказав¬
шихся под немецкой оккупацией, исторически были сильны антисемитские
настроения67. Хотя советская власть боролась с открытыми проявлениями
антисемитизма, он, разумеется, не исчез, но лишь «ушел в подполье», чтобы
выйти на поверхность с приходом немцев.
Захватив ту или иную советскую территорию, немцы создавали там мест¬
ные полицейские силы, одной из главных задач которых была поимка евреев,
а во многих случаях — непосредственное участие в их уничтожении. В подраз¬
делениях, участвовавших в охране и казнях евреев, служили тысячи советских
граждан, получавших в награду за эту службу оставшееся еврейское имуще¬
ство (квартиры, одежду, мебель и т.д.). Кроме того, немецкая администрация
пользовалась услугами многочисленных платных осведомителей, выдававших
/256 /
всех подозрительных людей, в том числе евреев. Среди этих осведомителей
были тайные агенты полиции. Всякий, кто содействовал задержанию еврея,
получал от властей награду; тому, кто знал, где прячется еврей, но не донес
или предоставил еврею убежище, грозила смертная казнь.
На части оккупированных советских территорий — на Западной Украине
и в республиках Прибалтики — действовали независимые национальные дви¬
жения, нередко сотрудничавшие с немцами и выступавшие за независимость
или широкую автономию для своих стран. По большей части эти движения
сочувствовали идее уничтожения евреев руками немцев, а в некоторых случа¬
ев, особенно в начале немецкой оккупации, активно помогали немцам в осу¬
ществлении этой программы. Со временем энтузиазм по поводу тотального
уничтожения евреев у части националистов несколько уменьшился. Тем не
менее в регионах, где национальные движения пользовались значительным
влиянием, у евреев были наименьшие шансы выжить 68.
4. УЧАСТИЕ СОВЕТСКИХ ЕВРЕЕВ В ВОЙНЕ
(НА НЕОККУПИРОВАННЫХ ТЕРРИТОРИЯХ)
4.1. Еврейские солдаты и офицеры Красной армии 69В годы войны с нацистской Германией, которую в Советском Союзе на¬
зывали Великой Отечественной, миллионы советских граждан были призваны
в армию и различные военизированные соединения. Как уже сказано, совет¬
ские власти объявили о всеобщей мобилизации мужчин призывного возраста
(от семнадцати с половиной до сорока лет) уже в самом начале войны. Не были
призваны только те, кто получил освобождение или отсрочку по состоянию
здоровья или будучи важным работником, чаще всего оборонного предпри¬
ятия. Как уже было сказано, мобилизации подлежали не только мужчины, но и
женщины — обладательницы медицинских специальностей. Помимо мобили¬
зованных, многие советские граждане уходили на фронт добровольцами.
Как служилось евреям в Красной армии, сражавшейся с фашистской Гер¬
манией? Каков был их вклад в победу над врагом?
Прежде всего, целый ряд факторов привел к возникновению некоторых
различий между евреями и большинством других советских граждан, касав¬
шихся как мобилизации, так и участия в боевых действиях в рядах Красной
армии. Прежде всего, у евреев, в отличие от остальных сограждан, не было
никаких шансов выжить, оказавшись под властью немцев. Подавляющей час¬
ти еврейского населения, включая подлежащих мобилизации, это было оче¬
видно уже в самом начале войны. На практике это означало, что они были
/257/
вынуждены сражаться на стороне советской власти и не жалеть сил ради ее
победы, поскольку военное поражение СССР означало смертный приговор
для всех евреев 70.
Вторым фактором, повлиявшим на особое отношение советских евреев
к войне с Германией, стало желание многих евреев отомстить за гибель сво¬
их родных и близких. Несмотря на то что от немецкой оккупации страдали и
другие советские граждане, а советская пропаганда старательно убеждала на¬
селение и прежде всего бойцов Красной армии, что весь советский народ стал
жертвой фашистских захватчиков, все это казалось несущественным на фоне
душевных мук, которые испытывали многие евреи, потерявшие родителей,
детей, жен и других близких родственников.
Наконец, антисемитизм значительной части советского населения, вклю¬
чая многих бойцов и командиров Красной армии, породил волну обвинений
евреев в том, что они всячески уклоняются от участия в войне. Это привело
к тому, что многие евреи чувствовали необходимость доказать неевреям, что
хотят и могут сражаться храбро и доблестно.
Такова была ситуация, в которой оказались еврейские солдаты и офице¬
ры, находившиеся в рядах Советской армии. 27% еврейских бойцов пошли в
армию добровольно, не дожидаясь даты призыва, — самый высокий процент
добровольцев среди всех советских народов. В рядах Красной армии служили
501 тыс. евреев, из них 20 тыс. женщин — 16% еврейского населения Совет¬
ского Союза (в довоенных границах на 1 сентября 1939 г.); 80% из них при¬
нимали непосредственное участие в боевых действиях. В годы войны пали на
поле боя и умерли от ран 198 тыс. евреев — около 39,6% всех еврейских воен¬
нослужащих (средний уровень потерь среди бойцов Красной армии — 25%).
Среди оставшихся в живых еврейских солдат и офицеров 180 тыс. (60%) полу¬
чили ранения, из них 70 тыс. — тяжелые 71.
За свои подвиги и героизм многие евреи, воевавшие в рядах Красной ар¬
мии, были награждены различными орденами и медалями, хотя советская бю¬
рократическая машина принимала эффективные меры, чтобы среди награж¬
денных не оказалось вызывающе много евреев (их вычеркивали из наградных
списков или награждали менее престижными наградами, чем они того за¬
служивали; служебное продвижение еврейских солдат и офицеров нередко
задерживали и т.д.). Более ста двадцати евреев были удостоены звания Героя
Советского Союза — высшего знака отличия, который солдат или офицер мог
получить за участие в боевых действиях. В этой связи стоит вспомнить еврей¬
скую семью Вайнрубов, где Героями Советского Союза стали сразу два бра¬
та: командир 219-й танковой бригады Евсей Григорьевич Вайнруб и коман¬
дующий бронетанковыми и механизированными войсками 8-й гвардейской
армии Матвей Григорьевич Вайнруб. Таким образом, евреи оказались среди
/258 /
народов с наибольшим числом Героев Советского Союза относительно его
численности. Около ста двадцати евреев дослужились во время войны до гене¬
ральских и адмиральских званий. К примеру, генерал-лейтенант Яков Крейзер
отличился уже в начале войны, сумев организовать отступающие войска для
обороны московского направления, и получил за это звание Героя Советского
Союза. В 1944 г. советские войска под командованием Крейзера освободили
Крымский полуостров. Кроме того, в рядах Красной армии честно служили и
воевали десятки тысяч евреев, не удостоившиеся высоких наград.
4.2. Работа на оборону в советском тылу 72
Тема вклада евреев оставшихся в тылу, в укрепление боевой мощи Совет¬
ской армии, до сих пор не удостоилась всестороннего изучения. Согласно све¬
дениям, имеющимся в нашем распоряжении, еврейское население, работавшее
в тылу, также внесло весомый вклад в победу над немецко-фашистскими зах¬
ватчиками. Можно сказать, что все, сказанное выше о еврейских солдатах и
офицерах военного времени, в равной степени относится и к еврейским труже¬
никам тыла. В тылу евреи так же страдали от антисемитов, утверждавших, что
евреи якобы уклоняются от исполнения трудового долга перед своей советской
родиной. Поэтому евреи, оставшиеся в тылу, должны были самоотверженно
трудиться, чтобы доказать окружающим, что это не так и что евреи работают на
победу так же, как все прочие советские граждане, если не больше.
Сочетание этих факторов привело к массовому и деятельному участию со¬
тен тысяч советских евреев в работе индустрии, ковавшей «оружие победы» над
Германией. Многие из них внесли колоссальный вклад в работу военной про¬
мышленности — сектора советской экономики, который невероятно разросся
во время войны. Речь идет как о рядовых рабочих, так и об известных инжене¬
рах и конструкторах, чьи изобретения позволили вооружить Советскую армию
самым современным оружием. Назовем два наиболее известных имени. Борис
Ванников, занимавший в 1942—1948 гг. пост наркома боеприпасов, с начала
войны также отвечал за эвакуацию на восток советских военных предприятий.
Исаак Зальцман сыграл выдающуюся роль в организации советского танкового
производства в годы войны. С июля 1941 г. по июль 1942 г. он работал замести¬
телем народного комиссара танковой промышленности СССР, а с июля 1942 г.
по июль 1943 г. был наркомом. Под руководством Зальцмана на востоке страны
возникла сеть танковых заводов, которая в годы войны произвела больше бое¬
вых машин, чем промышленность всех государств, захваченных Германией.
Отмечая роль евреев, работавших в советском тылу в качестве врачей и
медсестер, по причине отсутствия всеобъемлющих исследований не представ¬
/259 /
ляется возможным дать точную количественную оценку еврейского вклада в
победу над Германией и сравнить его с вкладом других советских народов.
5. ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ
5.1. Еврейские потери в результате геноцида и войны 73
Прежде чем перейти к обсуждению еврейских потерь, отметим, что в этом
разделе еврейские военнослужащие, павшие в боях и скончавшиеся от ран,
рассматриваются как подкатегория вместе с потерями еврейского гражданско¬
го населения. Евреи, присоединенные вместе с территориями, захваченными
Советским Союзом в 1939-1940, рассматриваются и как отдельная категория,
и в то же время вместе с остальными советскими евреями, погибшими во вре¬
мя Катастрофы. Вместе с тем мы не будем учитывать евреев Германии и других
европейских стран, депортированных и убитых на оккупированных советских
территориях.
Любые попытки точно оценить, сколько евреев погибло в годы войны на
территории СССР, сопряжены с огромными трудностями. В отличие от дру¬
гих европейских государств, накануне Второй мировой войны в Советском
Союзе не существовало еврейских общин, которые вели бы списки своих
членов. Все, что у нас есть, это данные всесоюзных переписей населения
1937 и 1939 гг. Правда, графа «национальность» в них есть. Однако перепис¬
чики руководствовались другими критериями, чем нацисты, определявшие,
кого считать евреем. К примеру, дети от смешанных браков чаще всего полу¬
чали в советских документах национальность родителя-нееврея, тогда как
нацисты считали таких детей евреями. Кроме того, нужно иметь в виду, что
данные советских переписей считаются недостаточно достоверными, по¬
скольку советская власть активно использовала их в политических целях.
И наконец, далеко не все евреи, участвовавшие в переписи, признавались в
своем еврействе.
Оценка безвозвратных еврейских потерь осложняется еще тем, что нужно
учитывать факторы, повлиявшие на состав еврейского населения Советского
Союза накануне германского вторжения, — присоединение восточной Поль¬
ши, республик Прибалтики, Буковины и Бессарабии, массовый исход евреев
западной Польши, оккупированной немцами, в советскую зону оккупации, а
также последствия массовой мобилизации в Красную армию и эвакуации ча¬
сти гражданского населения. У нас нет точных данных о евреях, вовлеченных
во все эти процессы. Соответственно, мы не знаем точно, сколько евреев на¬
ходилось на территории СССР, захваченных немцами.
/260/
На оккупированных территориях евреев убивали как в ходе массовых ак¬
ций, так и просто от случая к случаю. Обычно это не сопровождалось ника¬
кими записями (или эти документы не сохранились). Айнзацгруппы («группы
развертывания») — немецкие подразделения, отвечавшие за уничтожение ев¬
рейского населения, — обычно указывали в своих рапортах округленные дан¬
ные, а не точные цифры. Кроме того, эти данные относятся только к опреде¬
ленным районам и акциям, проведенным в определенные периоды времени.
Относительно других районов и этапов войны нет даже таких донесений, но
лишь констатация, что такая-то местность «очищена от евреев» (Judenrein).
Советские органы, расследовавшие немецкие преступления на оккупиро¬
ванных территориях, прежде всего Чрезвычайная государственная комиссия
по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захват¬
чиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам,
общественным организациям, государственным предприятиям и учреждени¬
ям СССР (ЧГК), не предоставили однозначных данных относительно коли¬
чества евреев, погибших на оккупированных территориях74. Для этого были
субъективные причины, например, упомянутый выше факт, что немцы не за¬
нимались точным подсчетом убитых ими евреев. Поэтому комиссия была, по
большей части, вынуждена ограничиться приблизительными оценками — на¬
пример, количеством тел, обнаруженных при эксгумации в местах массовых
казней. Кроме того, комиссия обычно не регистрировала национальность
убитых, поскольку жертвами массовых немецких убийств могли становить¬
ся и неевреи (военнопленные, коммунисты, советские активисты и др.). По¬
этому на основании этих данных невозможно точно сказать, сколько человек
было убито на оккупированных территориях и сколько среди них было евреев.
Таким образом, можно говорить только об общей, приблизительной
оценке безвозвратных потерь, понесенных советским еврейством в годы Ка¬
тастрофы. Тем не менее, эта оценка заслуживает доверия, поскольку основы¬
вается на перекрестном анализе всех существующих источников. Считается,
что накануне германского вторжения на исконных советских территориях,
впоследствии захваченных немцами, находилось чуть более миллиона евреев.
Из них выжило: в восточной Белоруссии — 2,8% из 235 тыс. человек; на восто¬
ке Украины — 2,1% из 695 тыс. человек; на оккупированных российских тер¬
риториях — 7,1% из 70 тыс. человек. Эти данные были получены с учетом всех
упомянутых выше факторов: всеобщей мобилизации, массовой эвакуации
гражданского населения, а также того факта, что эти районы были захвачены
немцами позже и освобождены Советской армией раньше всех остальных.
Что касается территорий, присоединенных к СССР после начала Второй
мировой войны — республик Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии,
Бессарабии и северной Буковины, то, по существующим оценкам, из 280 тыс.
/261/
евреев Прибалтики выжило чуть более одного процента; из примерно милли¬
она семисот тысяч евреев Западной Украины и Белоруссии выжило около 2%;
из 230 тысяч евреев Бессарабии и северной Буковины в живых осталось около
22,6%.
Таким образом, более двух с половиной миллионов евреев были убиты
немцами и их местными приспешниками или же умерли, не выдержав невы¬
носимых и бесчеловечных условий оккупации. Эти данные были получены с
учетом всех упомянутых выше факторов: частичной мобилизации, эвакуации
незначительной части гражданского населения, того факта, что эти районы
были захвачены немцами раньше, а освобождены Советской армией позже
всех остальных. Бралось во внимание и то, что в силу широкомасштабного
сотрудничества местного населения с немецкой оккупационной администра¬
цией у местных евреев были наименьшие шансы остаться в живых. Что же
касается северной Буковины и Бессарабии, то огромное значение имело то,
что эти территории довольно долго находились под контролем Румынии.
К безвозвратным потерям, непосредственно связанным с осуществлени¬
ем нацистской политики в отношении евреев, следует приплюсовать евреев,
убитых (или умерших) не как евреи, но как обычные советские граждане,
ставшие жертвами войны. К примеру, неизвестно, сколько евреев умерло в
1941—1944 гг. в блокадном Ленинграде75; сколько погибло во время авианале¬
тов, когда немцы бомбили поезда с эвакуирующимися или колонны бежен¬
цев; сколько умерло от холода, недоедания или болезней в процессе эвакуа¬
ции или в отдаленных районах страны, где селили эвакуированных.
Что же касается еврейских солдат и офицеров Красной армии, то, по су¬
ществующим оценкам, около 80 тыс. военнослужащих-евреев оказались в
немецком плену и практически никто из них не выжил. Количество евреев,
сражавшихся в рядах Советской армии и павших в бою (или умерших от ран)
оценивают примерно в 200 тыс. человек. Разумеется, их гибель не была связа¬
на с особым отношением немцев к евреям.
Таким образом, по существующим оценкам, прямые и косвенные еврей¬
ские потери в годы войны составляли около двух миллионов восьмисот тысяч
человек.
5.2. Социальные и экономические изменения
Уничтожение большей части советского еврейства вызвало драмати¬
ческие изменения социальной структуры этой еврейской общности. Что¬
бы оценить, какое влияние оказала здесь Катастрофа, необходимо прежде
всего понять, что представляло собой еврейское население, оставшееся на
/262 /
оккупированных советских территориях и практически полностью уничто¬
женное немцами и их пособниками из числа местных жителей. Важно также
вспомнить характерные особенности довоенного еврейского населения этих
районов, а также демографические изменения, происходившие накануне
немецкого вторжения.
Два процесса, протекавших между двумя мировыми войнами, оказали
огромное влияние на облик еврейского населения территорий, впослед¬
ствии захваченных Германией в ходе Второй мировой войны76. Речь идет,
во-первых, о политике ускоренной индустриализации, проводимой ком¬
мунистической партией, а во-вторых, о различных ограничениях, от кото¬
рых страдали обладатели «мелкобуржуазных профессий», популярных сре¬
ди евреев на протяжении многих поколений. Две эти тенденции привели к
массовому исходу евреев из местечек бывшей черты оседлости в новые ин¬
дустриальные центры, где перед евреями открывались новые возможности
трудоустройства, недоступные в местах традиционного проживания. Другие
евреи устраивались на административные государственные должности в раз¬
ных уголках страны и тоже покидали территорию бывшей черты оседлости.
Как и большинство эмигрантов, евреи, покидавшие районы традиционного
проживания, в большинстве своем были в возрасте, максимально соответ¬
ствующем требованиям рынка труда.
В силу всего вышесказанного накануне германского вторжения в СССР
на территориях, захваченных впоследствии немцами (за исключением райо¬
нов, присоединенных в 1939—1940 гг.), проживало более традиционное еврей¬
ское население, среди которого было непропорционально много стариков и
детей. Что же касается более молодых, в возрасте от двадцати до тридцати лет,
то многие из них никуда не уехали, поскольку владели «устаревшими» про¬
фессиями, менее востребованными в новых, стремительно развивавшихся
индустриальных регионах, или же поскольку не могли бросить родителей и
были сильнее привязаны к обломкам еврейской жизни, сохранявшейся в ме¬
стах традиционного проживания.
Как уже говорилось, с началом войны с Германией советское правительство
приступило к всеобщей мобилизации мужчин (и некоторых женщин) призыв¬
ного возраста. Параллельно происходила эвакуация гражданского населения,
нередко сопровождавшаяся спонтанным, неорганизованным бегством части
мирных жителей. В результате на территориях, впоследствии оккупированных
немцами, осталось относительно мало молодых мужчин и женщин. В результа¬
те еврейское население, оказавшееся под немцами в 1941 г., было более тради¬
ционным и пожилым, но с большим количеством детей.
Таково было еврейское население накануне оккупации. Отдельным евре¬
ям — чаще всего молодым мужчинам, реже молодым женщинам — удавалось
/263 /
бежать к партизанам, однако даже из них выжили лишь немногие. Среди евре¬
ев, сумевших выжить на оккупированных территориях, не присоединившись
к партизанам, преобладали женщины и девочки — у еврейских мужчин шансы
выжить были значительно ниже.
В силу того, что произошло с евреями, оставшимися на оккупированных
немцами советских территориях, облик тамошнего еврейства значительно из¬
менился. Эти изменения носили драматический характер: была уничтожена
более традиционная и в то же время в большей степени способная к деторож¬
дению прослойка советского еврейства. Среди погибших было особенно мно¬
го детей. В результате в долговременной перспективе демографическая трав¬
ма, полученная советским еврейством, оказалась гораздо глубже — в семьях
евреев, уцелевших после Катастрофы, в среднем было гораздо меньше детей,
чем в семьях, уничтоженных немцами. Также нужно учитывать, что в резуль¬
тате войны и геноцида резко уменьшилось число молодых людей, достигших
фертильного возраста в пятидесятые-шестидесятые годы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как мы могли убедиться, Катастрофа имела разнообразные последствия
для советского еврейства. Массовое уничтожение евреев во время войны не¬
обходимо рассматривать на фоне комплексных процессов, имевших место
между началом Второй мировой войны и нападением Германии на Советский
Союз: установления советской власти на территориях, присоединенных к
СССР в 1939—1940 гг. (в восточной Польше, Прибалтике, Бессарабии и север¬
ной Буковине), советизации этих территорий; и, наконец, недовольства мест¬
ного населения советской властью, которую считали проеврейской и пользу¬
ющейся поддержкой евреев.
С приходом немцев на исконные советские земли, входившие в состав
СССР до 1939 г., многие местные евреи сумели уехать в рамках эвакуации,
организованной советскими властями, или самостоятельно бежать во внут¬
ренние, более безопасные районы страны. Там многие из них внесли свой
вклад в победу над нацистской Германией, став работниками оборонных
предприятий. Евреи призывного возраста были мобилизованы в Красную
армию (многие ушли на фронт добровольцами, хотя и были освобождены
от воинской службы) и приняли деятельное участие в боевых действиях со¬
ветских войск против немецко-фашистских захватчиков. Судя по всему,
еврейский вклад в победу был непропорционально велик по отношению к
численности советского еврейства, и гораздо больше, чем доля евреев в на¬
селении СССР.
/264/
Подавляющее большинство евреев, оказавшихся на оккупированных немца¬
ми территориях, были убиты немцами и их пособниками из числа местных жи¬
телей. Были уничтожены и те, кто проживал на исконных советских землях, и те,
кто жил в районах, присоединенных во время войны, хотя конкретные методы
«окончательного решения» в разных местах были разными. Немцы убивали всех
евреев без исключения, включая военнопленных и детей, родившихся в смешан¬
ных семьях. Единственным регионом, являвшимся исключением из этого прави¬
ла, была Транснистрия на юге Украины, находившаяся под властью Румынии, —
в начале 1942 г. румыны отказались от идеи тотального уничтожения евреев.
Еврейское население исконных советских территорий, оккупированных
немцами, существенно отличалось от еврейства других европейских стран,
захваченных Германией: у советских евреев не было общинного руковод¬
ства, уничтоженного за годы большевистской власти. Кроме того, вследствие
мобилизации в Красную армию и эвакуации части гражданского населения
местное еврейское население осталось практически без мужчин (и значитель¬
ной части женщин) призывного возраста. В результате среди евреев оказалось
относительно мало людей, способных организовать вооруженное сопротивле¬
ние в стенах гетто. Также стоит отметить, что на оккупированных территориях
осталась наиболее традиционная и фертильная часть советского еврейства,
поэтому Катастрофа оказала долговременное негативное влияние на демогра¬
фическую структуру послевоенного советского еврейства.
Геноциду евреев на оккупированных советских территориях были прису¬
щи некоторые специфические особенности. Массовые убийства происходи¬
ли на фоне жесточайшего оккупационного режима, от которого страдало все
местное население. Кроме того, немцы приступили к массовому физическому
уничтожению евреев с первых же дней оккупации. Наконец, местное население
принимало непропорционально большое участие в убийстве своих еврейских
соседей. Все это существенно уменьшало шансы евреев пережить оккупацию.
В некоторых случаях спасением для евреев было местное партизанское
движение. Однако довольно часто партизаны были заражены антисемитиз¬
мом. Советское подполье, у которого не было достаточно сил для спасения
большого количества евреев, обычно не пыталось этим заниматься. И нако¬
нец, отношение советского руководства к массовому уничтожению евреев
на оккупированных территориях было двойственным. С одной стороны, оно
громогласно выступало против геноцида евреев, а с другой стороны, стара¬
лось не выделять евреев из числа других жертв немецко-фашистских захват¬
чиков, чтобы тем самым не играть на руку нацистской пропаганде, постоянно
педалировавшей тему «жидо-большевистского» характера советского режима.
Перевод с иврита Евгения Левина
/265 /
1 См., напр.: Förster J. The Relation between Operation Barbarossa as an Ideological
War of Extermination and the Final Solution // The Final Solution: Origins and Implementa¬
tion / Ed. D. Cesarani. London, 1994. P. 85—102.
2 Adler E.R. Hrubieszow at the Crossroads: Polish Jews Navigate the German and Soviet
Occupations // Holocaust and Genocide Studies. 2014. № 28. P. 1—30.
3 Waddington L. Hitler’s Crusade: Bolshevism, the Jews and the Myth of Conspiracy.
New York, 2012.
4 Richtlinien auf Sondergebieten zur Weisung Nr. 12 (Fall Barbarossa) 13.3.1941 //Der
deutsche Überfall auf der Sowjetunion: ’Unternehmen Barbarossa’ 1941 / Ed. G. Überschär
and W. Wette. Frankfurt am Main, 1991. P. 247.
5 Die Einsatzgruppen in der besetzten Sowjetunion, 1941/42: die Tätigkeits — und Lage¬
berichte des Chefs der Sicherheitspolizei und des SD / Ed. P. Klein. Berlin, 1997.
6 Longerich P. Der Rußlandskrieg als rassistischer Vernichtungskrieg // Der Mensch ge¬
gen den Menschen: Überlegungen und Forschungen zum deutschen Überfall auf die Sowje¬
tunion, 1941 / Ed. Н.Н. Nolte. Hannover, 1992. P. 85.
7 О военных аспектах кампании см., напр.: Hartmann Ch. Operation Barbarossa:
Nazi Germany’s War in the East, 1941—1945. Oxford, 2013.
8 Подробнее см. статью М. Альтшулера: Altshuler М. Ha-pinui ve-ha-menusa shel уе-
hudim mi-Belorusia ha-mizrakhit be-tkufat ha-Shoah (iunii — ogust 1941) // Yehadut zma-
neinu. 1986. № 3. P. 119-158.
9 Dubson V. On the Problem of the Evacuation of Soviet Jews in 1941 (New Archival
Sources) //Jews in Eastern Europe. 1999. № 3 (40). P. 42—50.
10 Ibid. P. 42-43.
11 Shternshis A. Between Life and Death: Why Some Soviet Jews Decided to Leave and
Others to Stay in 1941 // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2014. 3 (15).
P. 477-504.
12 Feferman K. To Flee or not to Flee: The Conflicting Messages of Soviet Wartime Pro¬
paganda and the Holocaust, 1941 // Cahiers du monde russe. № 2-3 (56). P. 517—542.
13 Litvak Y. Pletim yehudiim mi-Polin be-Verit ha-Moatsot, 1939-1946. Jerusalem 1988.
P. 71—80. См. также воспоминания Григория Исерса: «У мостов скопились сотни телег
с семьями евреев, желающих уйти на восток, спастись от немецкой оккупации. Ни¬
кого из беженцев пограничники не пропустили через мосты! Никого! Даже сельских
комсомольцев с комсомольскими билетами в руках. В тех, кто, несмотря на запрет,
пытался переправиться на лодках, просто стреляли... Я иногда думаю, знал ли чело¬
век, отдавший такой приказ заградотрядовцам, на какие муки и страдания, на какую
лютую смерть он обрек евреев, запретив им перейти старую границу... А, может, так
заранее было задумано, в случае отступления — “западников” не пускать?» Я помню.
Воспоминания ветеранов ВОВ. http://iremember.ru/partizani/isers-grigoriy-izrailevich.
html (январь 2016 г.)
14 Подробнее см.: Arad Y. The Holocaust in the Soviet Union (Comprehensive History
of the Holocaust). Jerusalem and Lincoln, NE 2009; Арад И. Катастрофа евреев на окку¬
пированных территориях Советского Союза (1941-1945). Днепропетровск; М., 2007;
Альтман И. Жертвы ненависти: Холокост в СССР М., 2002.
15 Steinberg J. The Third Reich Reflected: German Civil Administration in the Occupied
Soviet Union, 1941—4 // The English Historical Review 110, 437 (June 1995). P. 620—651.
/266/
16 Herzstein R. Anti-Jewish Propaganda in the Orel Region of Great Russia, 1942—1943:
The German Army and Its Nazi Collaborators // Simon Wiesenthal Center Annual. 1989.
№ 6. P. 33-56.
17 Kott M. The Portrayal of Soviet Atrocities in the Nazi-Controlled Latvian-Language
Press and the First Wave of Antisemitic Violence in Riga, July—August 1941 // Collaboration
and Resistance during the Holocaust: Belarus, Estonia, Latvia, Lithuania / Eds. D. Gaunt, P.
Levine and L. Palosuo. Bern, 2004. P. 127—160.
18 Streit Ch. Wehrmacht, Einsatzgruppen, Soviet POWs and Anti-Bolshevism in the
Emergence of the Final Solution // The Final Solution: Origins and Implementation / Ed. D.
Cesarani. London, 1994. P. 103—118.
19 Porat D. The Holocaust in Lithuania: Some Unique Aspects // The Final Solution:
Origins and Implementation / Ed. D. Cesarani. London, 1994. P. 159-174.
20 Об отношении к евреям национальных движений присоединенных к СССР
территорий см. напр.: Дюков А. Второстепенный враг. ОУН, УПА и «решение еврей¬
ского вопроса». М., 2008; Weiss A. The Attitude of the Ukrainian Nationalist Groups towards
Jews during the Second World War // Nazi Europe and the Final Solution / Eds. D. Bankier,
Y. Gutman. Jerusalem, 2003. P. 265—275.
21 Cm., напр.: Guterman A. Mifgash ha-damim — yehudei Lvov be-yamei puranut ris¬
honim (iunii — iulii 1941) // Masua. 1992. N2 20. P. 128-139.
22 Cm., напр.: Weiss A. Helka shel ha-mishtara ha-makomit be-Shoat yehudei Ukraina
// Mikhael 13 (1993). P. 69-84.
23 Гехт В. Воинское звание — воспитанник. М., 2011. С. 18—19.
24 Angrick А., Klein Р. The 'Final Solution’ in Riga: Exploitation and Annihilation,
1941-1943. NY, 2009. P. 65, 68-70.
25 О гетто на оккупированных советских территориях см.: Dubson V. Ha-getaot be-
shtakhim ha-kvushim be-federatsia shel Rusia (1941 -42): khaei ha-yom-yom // Masua. 2001.
№ 29. P. 109-124.
26 Arad Y. Shod rekhush ha-yehudi be-shitkhei Brit ha-Moatsot ha-kvushim be-yadei
Germania ha-natsit //Yad Vashem. 2001. № 29. P. 85—116.
27 Matthäus J. Controlled Escalation: Himmler’s Men in the Summer of 1941 and the
Holocaust in the Occupied Soviet Territories // Holocaust and Genocide Studies. 2007. № 2
(21). P. 218-242.
28 Об уничтожении евреев оккупированных советских территорий в этот период
см. MacQueen М. Nazi Policy toward the Jews in the “Reichskommissariat Ostland”, June-
December 1941: From White Terror to Holocaust in Lithuania // Bitter Legacy: Confronting
the Holocaust in the USSR / Ed. Z. Gitelman. Bloomington, 1997. P. 91—103.
29 Гехт В. Воинское звание — воспитанник. С. 27.
30 См. о нем: Levin D. Lokhamim ve-omdim al nafsham: milkhemet yehudei Lita be-
natsim 1941-1945. Jerusalem, 1975.
31 См., напр.: Альтман И. Жертвы ненависти. С. 11; The Unknown Black Book: The
Holocaust in the German-Occupied Soviet Territories / Eds. J. Rubenstein, I. Altman. Bloom-
ington; IN, 2008.
32 Lower W. Nazi Empire-Building and the Holocaust in Ukraine. Chapel Hill, 2005.
33 Feferman K. A Soviet Humanitarian Action?: Centre, Periphery and the Evacuation of
Refugees to the North Caucasus, 1941—1942 // Europe-Asia Studies. 2009 (July). № 5 (61).
P 813-831.
/267/
34 Feferman К. The Jews’ War’: Attitudes of Soviet Jewish Soldiers and Officers towards
the USSR in 1940—41 // The Journal of Slavic Military Studies. 2014. № 4 (27). P. 574-590.
35 Подробное описание расстрелов см.: Краткая еврейская энциклопедия. Иеру¬
салим, 1976. Т. 1.С. 275—276.; Ефстафьева Т. Трагедия Бабьего Яра // Druga Svitova Vii-
na i dolya narodiv Ukrainy. Киев, 2007. C. 263—279; Бабий Яр: человек, власть, история:
Историческая топография, 1, Киев, 2004. Приказ оккупационных властей цитируется
по: Кузнецов А. Бабий Яр. М., 1967.
36 Zhits D. Geto Minsk le-or ha-teud ha-hadash // Masua. 2001. № 29. P. 221—249.
37 Cm., напр.: Soviet Government Statements on Nazi Atrocities. London, 1946.
38 Cm., напр.: Rentrop P. Tatorte der “Endlösung”: Das Ghetto Minsk und die Vemich-
tungsstätte von Maly Trostinez. Berlin, 2011.
39 Cm., напр,: The Shoah in Ukraine: History, Testimony, Memorialization / Eds.
R. Brandon, W. Lower. Bloomington, IN, 2008.
40 Cm., напр.: Feferman К. The Holocaust in the Crimea and the North Caucasus. Jeru¬
salem, 2016.
41 Ancel J. Transnistria 1941—1942: The Romanian Mass Murder Kings and the Pawns:
Collaboration in Byelorussia during World War. New York, 2011.
42 На территории Транснистрии погибло более 185 тыс. местных евреев, а также
около 50 тыс. человек, депортированных туда из Румынии.
43 Общий анализ немецкой политики в этом вопросе см., напр.: Shtoyar H. Lo kan
ve-lo sham — bnei taarovet be-mishtar ha-natsy — hebetim mashvim. M. A. degree work at
Hebrew University. Jerusalem, 1999.
44 Altshuler M. Nisuei taarovet be-kerev yehudei Brit ha-Moatsot bein milkhamot ha-
olam// Shvut. 1998. № 13. P. 31-40.
45 Г. Симферополь. Свидетельство Арсения Пудимова (ноябрь 1944 г.) Яд Вашем.
М.33/70. С. 106.
46 Polyап Р. First Victims of the Holocaust: Soviet-Jewish Prisoners of War in German
Captivity// Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2005. №4 (6). P. 763-787.
47 Berkhoff КС. The “Russian” Prisoners of War in Nazi-Ruled Ukraine as Victims of
Genocidal Massacre // Holocaust and Genocide Studies. 2001. № 15 P. 1—32.
48 Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию об обращении с военно¬
пленными (1929). В июле 1941 г. советское правительство заявило, что готово следо¬
вать этой конвенции в отношении немецких военнопленных. Германия проигнориро¬
вала это заявление.
49 Browning С. The Origins of the Final Solution: The Evolution of Nazi Jewish Policy,
September 1939-March 1942. Lincoln, NE, 2004. P. 222-223.
50 Шнеер А. Плен. Иерусалим, 2003. С. 91.
51 Petel-Knaani T. Grodno — nesiyonot hitnagdut, brikha ve-hatsala // Dapim le-heker
ha-Shoah. 1997. №14. P. 51-52.
52 Холокост на территории СССР: Энциклопедия / Под ред. И. Альтман. М.,
2009. С. 42.
53 Там же. С. 102, 187.
54 Altshuler М. The Unique Features of the Holocaust in the Soviet Union // Jews and
Jewish Life in Russia and the Soviet Union / Ed. Y. Ro’i. Ilford, Essex, 1995. P. 183-184.
55 О юденратах на оккупированной советской территории см.: Dean М. Les
Conseils juifs en Pologne orientale et en Union sovietique sous l’occupation allemande //
/268 /
Revue d’Histoire de Iа Shoah. 2006. № 185. P. 291-308. См. также: Arad Y. Toldot ha-Shoah
be-Verit ha-Moatsot u-ve-shtakhim ha-mesupakhim. P. 251.
56 О жизни в гетто см., напр.: Zhits. Geto Minsk le-or ha-teud ha-hadash.
57 Weeks T. R. The Vilnius and Kaunas ghettos and the fate of Lithuanian Jewry // Polin.
2013. № 25. P. 357-377.
58 Cm., напр.: Spektor Sh. Yehudim be-tnuat ha-meri ve-ha-partizanim be-Ukraina ha-
sovietit // Yad Vashem: kovets mikhkarim. 1994. № 23. P. 91—102; Arad Y Be-tsel ha-degel
ha-adom: yehudei Brit ha-Moatsot be-lekhima neged Germania ha-natsit. Jerusalem, 2008.
59 Bauer Y. Soviet partisans and the Jews //Yad Vashem Studies. 2010. № 2(38). P. 195—
204.
60 Cm., напр.: Falkov Y. “Kmo bekhol makom, ha-yehudim mushmadim ke-am”: ret-
sakh yehudei Brit ha-Moatsot be-divukhei ha-modiin shel ha-partizanim ha-sovietiim //
Dapim le-kheker ha-Shoah. 2008. № 22. P. 239—264.
61 Bender S. Life stories as testament and memorial: The short life of the Neqama Bat¬
talion, an independent Jewish partisan unit operating during the Second World War in the
Narocz forest, Belarus // East European Jewish Affairs. 2012. № 1 (42). P. 1-24.
62 Yekhidot yehudiyot be-tnua ha-partizanit ha-sovietit: teudot nivkharot // Yad Vashem.
1994. № 23. P. 291-310.
63 Smilovitskii L. Antisemitism in the Soviet Partisan Movement, 1941—1944: The Case
of Belorussia // Holocaust and Genocide Studies. 2006 (Fall). № 2 (20). P. 207—234.
64 Epstein B. The Minsk Ghetto 1941-1943: Jewish Resistance and Soviet Internationa¬
lism. Berkeley, 2008. P. 228-257.
65 Дюков А. Второстепенный враг: ОУН, УПА и «решение еврейского вопроса».
М., 2008. С. 80—81. См. также: Weiss A. The Attitude of the Ukrainian Nationalist Groups....
66 Arad Y. The Local Population in the German-Occupied Territories of the Soviet
Union...; Nazi Europe and the Final Solution... P. 233-248.
67 Prusin A.V. The Lands between Conflict in the East European Borderlands, 1870—
1992. NY, 2010.
68 Melamed V. Organized and Unsolicited Collaboration in the Holocaust: the Multi-
Faceted Ukrainian Context // East European Jewish Affairs. 2007. № 2 (37). P. 217—248.
69 Arad Y Yehudei Brit ha-Moatsot be-milkhama neged Germania ha-natsit... P. 57—87.
70 Обреченные погибнуть. Судьбы советских военнопленных-евреев во Второй
мировой войне. Воспоминания и документы / Под ред. П. Поляна, А. Шнеера. М.,
2006.
71 Шнеер А. Плен. С. 340-341.
72 Мининберг Л. Советские евреи в науке и промышленности в годы Второй миро¬
вой войны 1941-1945 гг. М., 1995.
73 О еврейских потерях см., напр.: Kupovetski М. Estimation of Jewish Losses in the
USSR during World War II // Jews in Eastern Europe. 1994. № 24. P. 25-37.
74 Feferman K. Soviet Investigation of Nazi Crimes in the USSR: Documenting the Ho¬
locaust // Journal of Genocide Research. 2003. № 4 (5). P. 587—602.
75 Общая трагедия. Блокада. Холокост. Москва, 2009.
76 Altshuler М. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust: A Social and Demographic
Profile. Jerusalem, 1998. P. 9—18.
/269/
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯАльтман И. Жертвы ненависти: Холокост в СССР, 1941—1945 гг. М., 2002.
Холокост на территории СССР. Энциклопедия / Под. ред. И. Альтмана. М., 2009.
Altshuler М. Ha-pinui ve-ha-menusa shel yehudim mi-Belorusia ha-mizrakhit be-tkufat
ha-Shoah (iunii — ogust 1941 //Yehadut zmaneinu. 1986. № 3. P. 119—158.
Altshuler M. Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust: A Social and Demographic Profile.
Jerusalem, 1998.
Altshuler M. The Distress of Jews in the Soviet Union in the Wake of the Molotov-
Ribbentrop Pact // Yad Vashem Studies. 2008. № 2 (36). P. 73-114.
Altshuler M. The Unique Features of the Holocaust in the Soviet Union // Jews and
Jewish Life in Russia and the Soviet Union/Ed. Y. Ro’i. Ilford, 1995. P. 171-188.
Arad Y Be-tsel ha-degel ha-adom: yehudei Brit ha-Moatsot be-lekhima neged Germania
ha-natsit. Jerusalem, 2008.
Arad Y. The Holocaust in the Soviet Union: Comprehensive History of the Holocaust.
Jerusalem and Lincoln, NE, 2009.
Arad Y Toldot ha-Shoah Be-Vrit ha-Moatsot u-ve-shtakhim ha-mesupakhim. Jerusalem,
2004.
Bitter Legacy: Confronting the Holocaust in the USSR / Ed. Z. Gitelman. Bloomington,
IN, 1997.
Epstein B. The Minsk Ghetto 1941-1943: Jewish Resistance and Soviet Internationalism.
Berkeley, 2008.
Lower IF Nazi Empire-Building and the Holocaust in Ukraine. Chapel Hill, 2005.
Polian P. First Victims of the Holocaust: Soviet-Jewish Prisoners of War in German
Captivity // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2005. № 4 (6). P. 763-787.
Porat D. The Holocaust in Lithuania: Some Unique Aspects // The Final Solution:
Origins and Implementation / Ed. D. Cesarani. London, 1994. P. 159—174.
Spektor Sh. Yehudim be-tnuot ha-meri ve-ha-partizanim be-Ukraina ha-sovietit // Yad
Vashem: kovets mikhkarim. 1994. № 3. P. 91—102.
от
АССИМИЛЯЦИИ
К НАЦИОНАЛЬНОМУ
ВОЗРОЖДЕНИЮ
4.1
ЕВРЕИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА,
1944-1964 гг.
Яаков Рои
поха после Второй мировой войны существенно отличалась от
предвоенной решительно во всем, что было связано с евреями и
еврейской жизнью в Советском Союзе. На протяжении двух де¬
сятилетий, прошедших с момента окончания Гражданской вой¬
ны (1920 г.) до германского нападения в 1941 г. (или, по крайней
мере, до подписания пакта Молотова-Риббентропа в августе 1939 г.), еврейское
население, оставшееся в России после Первой мировой войны, предприни¬
мало сознательные целенаправленные усилия, чтобы, воспользовавшись от¬
меной всех дискриминационных ограничений, дарованных еще Февральской
революцией, стать обычными гражданами Страны Советов. Подавляющее
большинство евреев — по крайней мере, внешне — были вполне довольны го¬
сударственной политикой социалистического строительства, в ходе которой
государство и общество подвергались ускоренной модернизации, в рамках
которой статус и положение евреев ничем не отличались от прочих нерусских
этнических групп. Экономическое положение львиной доли еврейского на¬
селения оставалось весьма непрочным, однако и в этом они мало отличались
от остальных советских граждан. Культурные институты утратили свое нацио¬
нальное содержание, религиозные институты в большинстве своем оказались
закрытыми, однако и в этом с объективной точки зрения положение евреев
мало чем отличалось от положения прочих национальных меньшинств Со¬
ветского Союза, а в религиозном плане — от положения великорусского пра¬
вославного населения. Поэтому советские евреи, переселившиеся в крупные
города или новые индустриальные центры, были полны надежды, что будущее
сулит им и их детям большие возможности в области образования, социаль¬
/ 273 /
ного роста и трудоустройства, чем те, которые были у поколения, достигшего
зрелости еще до революции.
Тенденции, возникшие в тридцатые и значительно усилившиеся к моменту
окончания войны и еще более в последующие годы, развеяли большую часть
этих иллюзий. Война и нацистская оккупация значительной части европейской
территории Советского Союза привели не только к физическому уничтожению
почти трех миллионов евреев 1, в основном тех, кто сильнее ощущал свое еврей¬
ство и остался в бывшей черте оседлости. Война и немецкая оккупация вызвали
сильный рост антисемитизма. Пособники из числа местного нееврейского на¬
селения, среди которого евреи жили на протяжении многих поколений, актив¬
но участвовали в уничтожении евреев и дележе их имущества. Активное юдо¬
фобство раздувалось мощнейшей нацистской пропагандой, которая, впрочем,
использовала настроения, существовавшие и в довоенные времена, когда они
просто не проявлялись, подавлялись на государственном уровне или, по мень¬
шей мере, не удостаивались упоминания и обсуждения в печати. Параллельно
уже в тридцатые годы появились первые признаки государственного антисе¬
митизма, связанного с русским национализмом, который снова возродился на
волне начавшейся русификации, ставшей главной политической линией в на¬
циональной политике тех лет 2. Стоит также отметить, что на «западных терри¬
ториях», аннексированных Советским Союзом в 1939—1940 гг., антисемитизм в
тридцатые годы цвел пышным цветом.
Обе разновидности антисемитизма — и народный и государственный —
значительно усилились после войны, подпитывая друг друга. Режим нуждался
в козле отпущения, на которого было бы можно списать все экономические
и социальные провалы. Жизнь населения в послевоенные годы оставалась
чрезвычайно трудной. Граждане едва сводили концы с концами, нередко бук¬
вально голодали; зима 1946—1947 гг. оказалась самой суровой за последние
пятьдесят лет. Дискриминация евреев должна была доступно объяснить изму¬
ченному населению, кто виноват в том, что коммунизм все никак не наступа¬
ет, и в то же время способствовать сближению и большему взаимопониманию
между властью и простыми гражданами.
Власти систематически препятствовали еврейским общинам европейской
части СССР в их попытках увековечить память жертв нацистского геноцида.
Воздвигнутые обелиски сносили или же с них удаляли любые еврейские сим¬
волы — надписи на идише, звезды Давида и т.д. Большинство просьб об уста¬
новлении памятных знаков отвергалось с порога, как, например, в Одесской,
Полтавской и Черниговской областях. В качестве официального объяснения
утверждалось, что, во-первых, увековечение памяти погибших в борьбе с фа¬
шизмом — дело государства, а, во-вторых, в принципе неправильно выделять
погибших одной национальности, поскольку в ходе войны гибли представи¬
/274/
тели всех советских народов 3. Партийные органы остановили публикацию
«Черной книги», посвященной описанию систематического уничтожения со¬
ветских евреев. Замалчивая Катастрофу, власти в то же время скрывали факты
героизма советских евреев во время войны и вклад еврейских солдат и офи¬
церов в победу над Германией. Поэтому, невзирая на то, что советские евреи
внесли весомый вклад в победу и множество еврейских воинов удостоилось
воинских наград, включая высшие, евреев постоянно обвиняли в том, что
они воевали «на ташкентском фронте», т.е. находились в Средней Азии, в глу¬
боком тылу, за тысячи километров от линии фронта. Одновременно в самых
лучших и престижных советских вузах была негласно восстановлена процент¬
ная норма для еврейских студентов. Некоторые профессии и сферы занято¬
сти стали для евреев недоступными; к примеру, евреев практически перестали
принимать на работу в центральные газеты и в МИД, а также назначать на
руководящие партийные посты. Впрочем, стоит отметить, что большинство
тех, кто уже работал в этих областях, не были уволены 4.
Более того, в последние годы сталинского правления, с августа 1946 г.,
во внутренней политике СССР утвердилась «ждановщина» — жесткая ли¬
ния, названная по имени Андрея Жданова, члена Политбюро и секретаря ЦК
КПСС, отвечавшего за вопросы идеологии. Ведомство Жданова решительно
обрушилось на любые проявления «безродного космополитизма» и «низкопо¬
клонства перед Западом» в средствах массовой информации, культуре и науке.
Жданов требовал политизации этих сфер и призывал к «бдительности» перед
лицом якобы наметившихся тенденций отхода от коммунистической идео¬
логии и обращения к «буржуазным» ценностям. Легитимацию к обострению
идеологической борьбы дала холодная война и связанное с ней возросшее
международное напряжение 5.
Изначально ждановщина не была направлена против еврейской интел¬
лигенции. Однако после смерти Жданова, с конца 1948 г., кампания посте¬
пенно сосредоточилась преимущественно на «космополитизме». В течение
трех месяцев пресса обрушилась на космополитов, действовавших в самых
разных сферах, и вскоре слова «космополит» и «еврей» стали синонимами.
Космополитов объявили «антипатриотами», «людьми без роду без племени»,
«беспачпортными бродягами», «ненавидящими все русское, все советское»,
которые черпают идеалы на Западе и подражают героям западной «буржуаз¬
ной» культуры. Чаще всего космополитом оказывался еврей, который поме¬
нял свою фамилию и «прикинулся» русским. Газеты, разоблачавшие космопо¬
литов, неизменно указывали в скобках настоящую еврейскую фамилию или
отчество театрального критика или писателя, взявшего себе русский псевдо¬
ним. К примеру, заместитель председателя Союза писателей Украины Л. Дми¬
терко обрушился на театральных критиков Льва Жаданова (Лифшица), Евге¬
/ 275 /
ния Мартича (Финкильштейна) и руководителя группы критиков Бурлаченко
(Бердичевского)6. Космополитов обвиняли в том, что они «просочились» в
мир русской культуры с целью ослабить его, запятнав богатые русские тради¬
ции западными заимствованиями 7.
В те же месяцы (ноябрь 1948 г.) был упразднен Еврейский антифашист¬
ский комитет (ЕАК) и ликвидированы последние из уцелевших учреждений
еврейской культуры — театры, газеты, последнее еврейское издательство «Дер
эмес». Еврейский антифашистский комитет был создан в 1942 г. для пропа¬
гандистской работы среди евреев Запада и мобилизации международной под¬
держки военным усилиям советского государства. После войны он стал тем
адресом, куда советские евреи обращались со своими просьбами и пробле¬
мами; в их глазах комитет был полномочным общественным органом, спо¬
собным отозваться на их обращения. В конце 1946 г. секретарь Центрального
комитета партии Михаил Суслов и министр государственной безопасности
Виктор Абакумов рекомендовали ликвидировать ЕАК. В январе 1948 г., по
прямому указанию Сталина, был убит председатель ЕАК Соломон Михо¬
элс, возглавлявший Государственный еврейский театр (ГОСЕТ), созданный в
1920-е гг., эвакуированный во время войны в Ташкент и возобновивший рабо¬
ту в Москве в 1945 г.
В тот же период, когда советская власть называла «космополитов» за¬
маскированными и потому особо опасными врагами, стремившимися из¬
бавиться от своего еврейства через полную ассимиляцию, те евреи, кто был
привержен еврейской культуре, обвинялись в «буржуазном национализме»
(одно из стандартных обвинений из марксистско-ленинского лексикона).
Большинство членов президиума Еврейского антифашистского комитета и
общественных деятелей, арестованных и осужденных вместе с ними, расстре¬
ляли в августе 1952 г. Их обвиняли в государственных преступлениях, включая
сотрудничество с разведслужбами капиталистических государств, еврейском
национализме; их имена исчезли из средств массовой информации, как будто
таких людей никогда не существовало. Хотя большинство обвиненных в «ев¬
рейском национализме» были связаны с идишской культурой, среди аресто¬
ванных в 1948 г. было несколько литераторов, писавших на иврите.
Аналогичная судьба ждала тех, кто выразил солидарность с Израилем —
государством, созданным тогда же при поддержке Советского Союза, — на¬
пример, молодых евреев, обращавшихся в различные инстанции с просьбой
разрешить им отправиться в Израиль для участия в Войне за независимость
или организовать сбор средств на приобретение оружия для ишува (еврейско¬
го населения Земли Израиля).
В то время как кампания против ассимилированных евреев («космопо¬
литов») была шумной и публичной, борьба с «еврейским национализмом»
/276/
происходила в абсолютном безмолвии. Не сообщалось даже о приведенных в
исполнение смертных приговорах членам ЕАК; о них стало известно только в
марте 1956 г., после XX съезда КПСС, на котором Хрущев осудил сталинские
преступления.
1949 г. также положил конец надеждам и ожиданиям, связанным с по¬
вышением статуса Еврейской автономной области на Дальнем Востоке, где
в 1947-1948 гг., с ведома и при поддержке властей, обосновалось несколько
тысяч новых поселенцев, преимущественно с Украины. Еврейские учрежде¬
ния были ликвидированы, руководители области обвинены в «буржуазном
национализме» или в космополитизме и приговорены к длительным срокам
заключения 8. Репрессии против Еврейской автономной области, равно как
объявление еврейской культуры вне закона, было воспринято как отрицание
статуса евреев как признанного народа в советской иерархии народов, хотя бы
и второстепенного: ведь они удостоились только национальной области, а не
республики.
Запрет еврейской культуры и физическое уничтожение ее выдающих¬
ся деятелей, закрытие оставшихся культурных институтов, осуществленное
параллельно с преследованием видных представителей ассимилированной
еврейской интеллигенции, наконец, демонизация евреев в прессе и пропа¬
ганде — все это создало впечатление, что евреи — следующие в очереди «ре¬
прессированных народов», вроде депортированных во время войны из мест
своего постоянного проживания поволжских немцев, чеченцев, ингушей,
калмыков, крымских татар и т.д. Если на протяжении большей части совет¬
ской эпохи политика в отношении евреев прямо вытекала из общей политики
в отношении нацменьшинств, в последние сталинские годы режим относился
к евреям как к враждебному и потенциально, если не фактически, вероломно¬
му национальному меньшинству.
Нет никаких сомнений, что в первые послевоенные годы национальное
самосознание советских евреев значительно обострилось. Эта тенденция
обозначилась в ходе войны и Катастрофы. Уцелевшие евреи, вернувшиеся в
прежние места проживания, естественным образом тянулись друг к другу, вы¬
нужденно ощущая своего рода национальную еврейскую солидарность, кото¬
рой в довоенные годы многие из них тщательно избегали. Это «возрождение»
нашло свое внешнее выражение в достаточно массовом посещении синагог
в те праздники, когда читают поминальную молитву Изкор, прежде всего в
Судный день (Йом Кипур).
Эта тенденция получила дальнейшее развитие в 1947—1948 гг. в связи с
решением ООН о создании еврейского государства на территории Палести¬
ны, а затем — в связи с провозглашением еврейского государства. Интерес
и симпатия к Израилю усиливались тем, что решение ООН было публично
/277 /
поддержано Советским Союзом; знаменитая речь Громыко, произнесенная
14 мая 1947 г., была опубликована в центральных газетах. Несмотря на то что
советские евреи не могли знать об этой поддержке больше, чем публикова¬
лось в открытой печати, дух официальных сообщений о создании нового го¬
сударства и его войне за независимость против арабских стран, поддержанных
британским империализмом, не оставлял сомнений в том, на чьей стороне
СССР. Поэтому вплоть до сентября 1948 г., когда в главной партийной газете
«Правда» появилась отрезвляющая статья Ильи Эренбурга 9, советские евреи
могли полагать, что имеют полное право выражать солидарность с молодым
еврейским государством. Сотни, возможно, тысячи вызывались добровольно
принять участие в войне на стороне Израиля. Они писали в Еврейский анти¬
фашистский комитет и другие инстанции, а также обращались устно к лекто¬
рам отдела пропаганды Центрального комитета партии («Агитпроп»), прося
их разъяснить официальное советское отношение к еврейскому государству.
Даже после эренбурговской статьи, положившей конец официальному со¬
чувствию Израилю, множество советских евреев продемонстрировали свою
солидарность с еврейским государством во время посещения первым изра¬
ильским послом Голдой Меирсон (Меир) Московской хоральной синагоги
в Грозные дни в октябре 1948 г. Не исключено, что последующие репрессии
против еврейской культуры, институтов и общественных деятелей во многом
были вызваны произраильскими настроениями советских евреев, хотя есть
основания полагать, что решение об этих репрессиях было принято ранее.
Подавляющее большинство синагог было закрыто в межвоенный пери¬
од в результате гонений на религию, в частности на иудаизм; ведь в процес¬
се строительства социалистического общества атеизм был провозглашен од¬
ним из основополагающих принципов марксизма-ленинизма. В ходе войны
власти решили допустить некоторые послабления в отношении религиозной
жизни, правда, только для общин, зарегистрированных в соответствии с дей¬
ствующим законодательством. В результате в 1944-1948 гг. в Совет по делам
религиозных культов (государственный орган, ведавший всеми религиями,
кроме православной) были поданы сотни ходатайств евреев, желавших заре¬
гистрировать общину. (По закону, для этого нужно было найти подходящее
помещение для молитвы, а также образовать инициативную группу в соста¬
ве не менее двадцати человек («двадцатка»), согласную взять на себя ответ¬
ственность за деятельность и содержание синагоги.) В 1946-1947 г. в Москву
ежегодно поступало около двухсот подобных ходатайств (за 1945 г. сведений
нет); нет сомнений, что их было много больше, но остальные были отклонены
местными инстанциями, которые должны были рассматривать их до того, как
посылать в центр на окончательное утверждение. Во второй половине 1947 г.
в Советском Союзе было зарегистрировано 190 общин, из них 79 на Украине,
/278 /
38 в РСФСР, 31 в Грузии, 14 в Молдавии и 10 в Узбекистане. Еще 18 общин
действовали в остальных союзных республиках. Помимо этого — согласно
сведениям, полученным властями, — в стране действовало еще 47 синагог,
не имевших регистрации, а также большое число миньянов, собиравшихся
для молитвы в частных домах, молитвенных групп, собиравшихся только на
праздники, и т.д. В 1944—1948 гг. в 23 населенных пунктах Украины действова¬
ло 70—80 миньянов; в Белоруссии их было 20-30 в 13 городах.
И незарегистрированные синагоги, и миньяны подвергались постоянным
гонениям даже в эпоху относительно мягкой религиозной политики. Зареги¬
стрированные общины, впрочем, тоже страдали от постоянных угроз и при¬
дирок. Это было вызвано тем, что община не могла свести свою деятельность
исключительно к религиозным ритуалам, которые в глазах властей считались
законным «отправлением культа». Общины занимались благотворительнос¬
тью, запрещенной советским законодательством (поскольку разрешить благо¬
творительность означало официально признать, что в советском обществе есть
нуждающиеся); торговлей кошерным мясом и мацой, ведали погребением и
заботились о еврейских кладбищах (которые формально находились в ведении
местных гражданских властей). Другими словами, в синагогах происходило то,
что власти называли «националистической деятельностью»; будучи центрами
еврейской жизни, синагоги в глазах режима были «очагами еврейского нацио¬
нализма», а с точки зрения евреев (по мнению властей) — своего рода посредни¬
ками между ними и государственными учреждениями. К примеру, даже евреи,
не считавшие себя верующими, приходили в синагогу в Судный день и другие
праздники, жертвовали на строительство и ремонт молитвенных помещений,
участвовали в других формах общинной деятельности.
Многих евреев тянуло в синагогу, чтобы побыть среди своих, особенно в те
праздники, в которые читалась поминальная молитва по усопшим родствен¬
никам «Изкор». Поэтому не удивительно, что, когда с 1948 г. религиозная по¬
литика государства ужесточилась, усилился государственный антисемитизм,
статус и деятельность синагог оказались под угрозой. Синагоги начали при¬
нудительно закрывать под самыми разными предлогами вроде «незаконной
финансовой деятельности» (таковой считалась, к примеру, продажа мест на
праздники или продажа различных синагогальных почестей). Другим поводом
могло стать отсутствие раввина. Иудаизм оставался единственной конфесси¬
ей, признанной государством, у которой не было своего высшего учебного за¬
ведения для подготовки духовенства, поэтому ко второй половине сороковых
годов большинство действующих раввинов были глубокими стариками. После
двух десятилетий преследования духовенства (всех вероисповеданий) было не
просто найти человека, способного и готового занять такую должность; рав¬
вины, пережившие войну и довоенное лихолетье, были крайне немногочис¬
/279 /
ленны и редко отличались хорошим здоровьем. Кроме того, раввины, а также
их родные и близкие, служившие в зарегистрированных общинах, находились
под постоянным прессингом — власти не жалели усилий, чтобы вынудить их
отказаться от духовного поприща.
Еще одним предлогом для закрытия синагоги мог послужить отъезд евреев
из провинциальных городов, вызванный ощущением недостаточной личной
безопасности. В результате, по утверждению властей, потребности в синаго¬
ге больше не было. В советских условиях стоило режиму намекнуть, что дея¬
тельность того или иного учреждения его не устраивает, как публика спешила
покинуть опасное место. Поэтому не удивительно, что к концу сталинского
правления число зарегистрированных синагог сократилось до 130 10. Вплоть до
горбачевской перестройки количество и размах их деятельности никогда не
достигали уровня первых послевоенных лет.
Антиеврейская кампания достигла пика в последние месяцы жизни Ста¬
лина. В конце 1952 г. состоялось несколько «экономических» процессов над
евреями, которым было предъявлено обвинение в спекуляции, мошенничест¬
ве и даже подрывной экономической деятельности. Рядовым советским граж¬
данам было снова продемонстрировано, что виновники их тяжелого эконо¬
мического положения — преступники еврейского происхождения. Следует
помнить, что хищение государственного имущества, а государству принадле¬
жали все промышленные и торговые предприятия, рассматривалось Уголов¬
ным кодексом как политическое преступление, караемое сурово, вплоть до
смертной казни.
В ноябре 1952 г. в Чехословакии начался «процесс Сланского», в резуль¬
тате которого было казнено одиннадцать из четырнадцати обвиняемых, по
большей части евреев (оставшиеся трое были приговорены к пожизненному
заключению). Всего через несколько месяцев выяснилось, что этот процесс
был репетицией главных событий, произошедших уже в Советском Союзе.
13 января 1953 г. было объявлено об аресте нескольких высокопоставленных
врачей. (Это произошло в тот самый день, когда за пять лет до этого был убит
Соломон Михоэлс, председатель Еврейского антифашистского комитета и ру¬
ководитель Государственного еврейского театра, который, как «выяснилось»,
был связан «с международной еврейской буржуазно-националистической
организацией “Джойнт”»). Арестованные медики были обвинены в убийстве
двух советских вождей — секретаря ЦК КПСС по вопросам идеологии в годы
войны Александра Щербакова и его преемника Андрея Жданова, а также в
попытке убийства высших советских военачальников. В списке арестованных
было девять врачей, шестеро из которых оказались евреями. Их, а также дру¬
гих медиков, арестованных позже, обвинили в связях с западными разведка¬
ми и «Джойнтом». Оставшиеся шесть недель до смерти Сталина (март 1953 г.)
/280/
евреи, работавшие в системе здравоохранения, подвергались беспрерывным
нападкам и оскорблениям со стороны обычных граждан и пациентов. Других
евреев, включая школьников, обвиняли в неверности советской родине. Мно¬
гие евреи, чье детство пришлось на эти годы, впоследствии вспоминали эти
недели как время постоянного страха за свою жизнь и жизнь своих родителей.
Кошмар закончился со смертью Сталина, который, согласно многочислен¬
ным свидетельствам, планировал показательный процесс над «врачами-убий¬
цами»; при этом распространялись слухи, что советских евреев собираются
депортировать из больших городов в Сибирь, Казахстан и Биробиджан 11.
Тем не менее евреи не спешили делать какие-либо практические выводы
из последовательности событий, резко ухудшивших их положение. Возможно,
это было связано с тем, что в условиях Советского Союза конца 1940 — начала
1950-х гг. у них не было никакой возможности выразить свой протест. Поэтому
даже когда антисемитская кампания против «космополитов» достигла пика,
большинство советских евреев продолжало жить прежней жизнью. Многие из
них лишь недавно вернулись домой после службы в армии или эвакуации во
внутренние районы страны и только-только начали приходить в себя, узнав
о судьбе своих близких в годы нацистской оккупации. (Две из трех крупней¬
ших неашкеназских общин, составлявших, в общей сложности, около 5% ев¬
рейского населения СССР, грузинская и бухарская, не были под немцами и
не пострадали во время Катастрофы; однако немало грузинских и бухарских
евреев погибло на фронте.) Для многих возвращение домой оказалось очень
тяжелым: евреи сталкивались с враждебностью бывших соседей, нередко по¬
селившихся в их прежних квартирах; в некоторых случаях из-за своего про¬
исхождения они испытывали затруднения в поисках работы. Поэтому многие
решили не возвращаться в места довоенного проживания или уехали оттуда
вскоре после возвращения, осели в крупных городах в соответствии с тенден¬
цией, наметившейся еще в межвоеннное время. Таким людям было неуютно
оставаться там, где все напоминало о погибших родных и близких и осталось
слишком мало евреев, живущих среди враждебного населения. В больших го¬
родах с пестрым населением они могли рассчитывать на анонимность и до¬
полнительные возможности трудоустройства. Напуганные кампанией против
космополитизма, евреи понимали, что все, что они могут, это стушеваться и
переждать, пока пройдет опасность.
Смерть Сталина, освобождение врачей, заявление Министерства внут¬
ренних дел о том, что это дело было сфабриковано, а также заявление нас¬
ледников Сталина о возврате к «социалистической законности» постепенно
вернули евреям ощущение безопасности; страх и паника понемногу улеглись.
Все снова надеялись на лучшие времена, когда беззакония конца сталинской
эпохи будут исправлены и забыты. Осужденные по делу Еврейского антифа¬
/281/
шистского комитета были реабилитированы 12, их арестованные или сослан¬
ные родственники выпущены на свободу. Многие еврейские политзаключен¬
ные освободились по амнистии, объявленной новым руководством.
Дискриминация евреев, однако, не прекратилась. Даже в годы правле¬
ния Хрущева евреи испытывали затруднения при поступлении в престижные
вузы (особенно на гуманитарные факультеты) и в ведущие научно-исследова¬
тельские институты, а также при выдвижении на высшие профессиональные
должности. Более того, в ходе своего «секретного доклада» на XX съезде партии
Хрущев упомянул «дело врачей» в качестве одного из сталинских преступле¬
ний против научной интеллигенции, однако полностью проигнорировал его
еврейский аспект. Не восстановилась и еврейская культура, большей частью
оставшаяся под запретом, если не считать редких незначительных послаб¬
лений. К примеру, в 1959 г., к столетию со дня рождения Шолом-Алейхема,
впервые после 1948 г. вышли в свет четыре книги на идише. С 1961 г. начал вы¬
ходить журнал на идише «Советиш Геймланд» («Советская родина»), сначала
раз в два месяца, а затем ежемесячно. Еврейским певцам разрешили выступать
с концертами песен на идише. В некоторых городах, преимущественно в за¬
падных областях, разрешили создавать любительские ансамбли и драматиче¬
ские кружки на идише. В целом же, во всем, что касалось развития националь¬
ной культуры, положение евреев было хуже, чем других экстерриториальных
нацменьшинств, имевших и так меньше прав на свою культуру и язык, чем
территориальные народы, обладавшие национально-культурной автономией.
Однако даже если бы власти разрешили широкую культурную деятель¬
ность на идише, весьма сомнительно, что она смогла бы удовлетворить евре¬
ев, находившихся в поиске коллективной национальной идентичности, ведь
большинство из них уже не говорили и тем более не читали на языке, который,
с точки зрения властей, был их национальным языком. В 1959 г., в ходе пер¬
вой послевоенной переписи населения (предыдущая перепись была в 1939 г.),
лишь 21,5% евреев назвали родным один из еврейских языков. Больше трети
этих евреев проживало в Грузии, Узбекистане — районах компактного про¬
живания грузинских и бухарских евреев, а также в Молдавии, Литве и Лат¬
вии, т.е. в районах, присоединенных к СССР в начале Второй мировой вой¬
ны. В пяти этих республиках проживало только 13% советских евреев13. Для
подавляющего большинства советских евреев, живших русской культурой,
родным языком был русский. Однако в тогдашней русской культуре стали
заметны националистические настроения. Одним из ведущих литературных
течений стали «деревенщики», или «почвенники», воспевавшие русскую де¬
ревню. Интернационализм выходил из моды, и евреи обнаружили, что оказа¬
лись в пустоте, поскольку все остальные устремились назад, к национальным
корням и традициям.
/282/
Что касается иудаизма, некоторая либерализация религиозной политики
государства в 1954—1957 гг. отразилась и на евреях. При Московской хораль¬
ной синагоге открылась иешива «Коль Яаков» («Голос Яакова»), был напе¬
чатан молитвенник «Сидур ха-шалом», впервые с двадцатых годов синагоге
дали разрешение печатать еврейские календари. Однако с 1958 г. в стране на¬
чалась новая мощная антирелигиозная кампания, названная в историографии
«хрущевской». Положение религии в целом и еврейской религии, в частности,
весьма ухудшилось. Более пятидесяти синагог было закрыто под предлогом,
что они являлись очагами спекуляции, сионистской пропаганды (подобные
обвинения нередко звучали после визитов израильских дипломатов), склоч¬
ничества и других правонарушений. К концу 1965 г. число официально дей¬
ствующих синагог сократилось до 8814. Во многих городах под разными пред¬
логами закрывали еврейские кладбища; выпечку мацы запретили, а против
иудаизма была развернута мощная пропагандистская кампания. Как и в 1920-
е гг., эта пропаганда всячески подчеркивала, что иудаизм «реакционен», тесно
связан с сионизмом и «буржуазным национализмом», антинаучен и полон не¬
лепых суеверий. От аналогичных публикаций 1920-х гг. эти издания отлича¬
лись прежде всего языком. В прежние времена почти вся пропаганда против
иудаизма осуществлялась на идише и предназначалась она для евреев. Теперь
же большинство публикаций было на русском и других языках, а предназна¬
чались они преимущественно нееврейским читателям, в глазах которых авто¬
ры стремились создать негативный образ еврея, независимо от того, следует
ли он предписаниям своей религии. Эти издания служили в основном «специ¬
алистам» нееврейского происхождения, снабжая их новыми антисемитскими
аргументами. В них проводилась мысль, что иудаизм — наиболее вредное из
всех религиозных учений, что он через утверждение об избранности еврей¬
ского народа проповедует расизм и неизбежно приводит к ненависти ко всем
неевреям. Самой известной из этих клеветнических публикаций стала книга
Трофима Кичко «Иудаизм без прикрас», изданная в 1963 г. Украинской акаде¬
мией наук (на украинском языке, тираж 12 тыс. экземпляров). Как утверждал
Кичко, для своих бесчеловечных деяний и расистских теорий, оправдываю¬
щих их экспансию, «израильские милитаристы» черпают вдохновение в рели¬
гиозных книгах — Библии и Талмуде. Книга была иллюстрирована карикату¬
рами в стиле «Дер Штюрмера».
Результаты переписи 1959 г. свидетельствовали не только о существенном
ослаблении связи с еврейской культурой и традицией, но и об определенном
снижении статуса советского еврейства, насчитывавшего, согласно офици¬
альным данным переписи, 2,27 млн человек, т.е. около 1,1% от общего насе¬
ления страны. Около 38% евреев проживало в столицах союзных республик и
Ленинграде. В Москве они составляли 4,7% населения, в Ленинграде — чуть
/283 /
больше 5%, в Киеве — около 14%. В 1941 г. накануне немецкого вторжения
и после присоединения западных территорий в СССР насчитывалось более
5 млн евреев (примерно 5,2 млн). Оказалось, что помимо уничтоженных на¬
цистами и погибших на фронте в рядах Советской армии15, «в мирное время»
еврейский народ потерял почти миллион своих сыновей и дочерей. Этому
было несколько причин. Часть из них была связана с процессом ассимиляции,
начавшемся еще в двадцатые-тридцатые годы, и прежде всего с возросшим
количеством смешанных браков, достигших 50% к концу 1950-х гг. В шест¬
надцать лет дети из смешанных семей имели право выбрать национальность
одного из родителей (соответственно еврея и нееврея). Учитывая неприязнен¬
ное отношение к евреям и дискриминацию, не удивительно, что большинство
выбирало себе другую национальность. Кроме того, счетчики переписи не
требовали предъявлять никаких документов, подтверждавших национальную
принадлежность, национальность записывалась на основании сказанного са¬
мим гражданином. Поэтому можно предположить, что некоторые из тех, кто
числился евреем по документам, предпочли записаться неевреями (чаще все¬
го, естественно, русскими). Были и другие причины чисто демографического
характера. Главной из них следует признать низкую рождаемость в семьях, в
которых большинство женщин было занято умственным трудом и нередко
имело высшее образование. В 1950-е гг. смертность в РСФСР, где проживало
больше всего советских евреев, уже превышала рождаемость; в 1960-е гг. это
стало характерно для всех европейских республик Советского Союза 16.
Вместе с тем евреи по-прежнему сохраняли высокую социальную мо¬
бильность. Хотя после смерти Сталина режим не сменил общего негативного
отношения к евреям, но он перестал возлагать на них роль «дежурного врага».
Евреи так и не вернулись «в пантеон» советских наций. Печать вспоминала о
них крайне редко, потому что они и обстоятельства их существования проти¬
воречили основополагающему учению марксизма-ленинизма. Когда же евре¬
ев упоминали в идеологических писаниях, то только для того, чтобы доказать,
что они не являются «нацией». Евреи же использовали время относительного
затишья, чтобы постепенно приспособиться к новым условиям существова¬
ния. В частности, они воспользовались многочисленными возможностями,
связанными с процессом послесталинской модернизации, чтобы найти сво¬
бодные ниши для применения своих профессиональных талантов. При этом
они более-менее успешно избегали попыток властей прямо или косвенно их
сдерживать. Советские евреи оставили свой след в ключевых сферах деятель¬
ности: в экономике, науке, культуре и т.д. В некоторых областях, например,
в музыке, физике или медицине, их массовое присутствие в первых рядах
было заметно невооруженным глазом, достаточно вспомнить такие имена,
как физики-теоретики Лев Ландау, Юлий Харитон или Исаак Померанчук,
/284/
математики Марк Крейн и Леонид Канторович, медики Лев Зильбер и Влади¬
мир Йоффе, экономисты Евсей Либерман и Леонид Канторович, музыканты
Давид Ойстрах и Эмиль Гилельс, писатели Илья Эренбург и Василий Гросс¬
ман, кинематографист Михаил Ромм, чемпион мира по шахматам Михаил
Ботвинник и т.д. Будучи горожанами и обладателями высшего образования
во втором поколении, советские евреи внесли непропорциональный вклад
в формирование нового советского среднего класса, которое происходило в
1950—1960-е гг. Они также приспособились к стилю и уровню жизни, воспри¬
няли его либеральные ценности.
Результаты переписи 1959 г. также содержали данные об уровне образова¬
ния еврейского населения. В восьми союзных республиках, в которых прожи¬
вало более 90% советского еврейства, 600 из каждой тысячи евреев окончили,
по крайней мере, семь классов. Таким образом, по уровню образования они
обгоняли все остальные советские национальные группы: грузин на 13%, ли¬
товцев на 27%, русских — на 66% и т.д. Уровень образования евреев РСФСР
был особенно высоким: на 19% выше, чем у евреев Украины, на 35% — евре¬
ев Белоруссии, на 58% — евреев Молдавии. Столь же значительная разница
как между евреями и неевреями, так и между еврейским населением разных
союзных республик сохранялась, когда дело касалось высшего образования.
С большим отрывом лидерами и здесь были евреи РСФСР. В то время как в
1959 г. в этой республике проживало 38,6% советских евреев, двумя годами ра¬
нее 61% еврейских студентов вузов были из РСФСР. Интересно, что среди ев¬
реев, окончивших хотя бы семь классов, процент мужчин и женщин был при¬
мерно одинаков, однако что касается высшего образования, то тут имел место
значительный разрыв: в 1960 г. женщины составляли только 40% еврейских
студентов, учившихся в различных вузах. Отметим также, что в 1960-е гг. раз¬
рыв между процентом евреев и неевреев с высшим образованием постепенно
уменьшился. Это было вызвано старением и, соответственно, уменьшением
числа кандидатов на получение высшего образования, а также с возросшими
трудностями при поступлении в вузы. После 1956/1957 учебного года — пер¬
вого года, о котором есть сведения о национальном составе студентов, евреи
составляли тогда 4,2% учащихся вузов — процент евреев среди студентов не¬
уклонно снижался. Тем не менее к 1960—1961 г. их абсолютное число возросло.
Растущее число евреев, стремившихся получить высшее образование, объяс¬
няет, почему искусственные препятствия и ограничения при поступлении в
вузы воспринимались ими так болезненно 17.
В это же время в начале 1960-х гг. в разных концах страны состоялось не¬
сколько громких экономических процессов. Судя по всему, их изначальной
задачей было искоренение коррупции, которая распространилась на все об¬
ласти экономики страны, в то время как предприятия не справлялись с про¬
/285 /
изводственными заданиями, установленными пятилетним планом. Были
приняты новые законы против «тунеядства», а также восстановлена смертная
казнь за ряд экономических преступлений, отмененная в рамках десталини¬
зации во второй половине 1950-х гг. Пресса уделяла этим процессам большое
внимание — видимо, чтобы другим стало неповадно давать и брать взятки,
подделывать документы и отчеты, злоупотреблять служебным положением,
а также спекулировать иностранной валютой. Хотя среди евреев было мно¬
го бухгалтеров, работников розничной торговли и сферы обслуживания, но
среди оказавшихся на скамье подсудимых и особенно среди приговоренных
за экономические преступления к смертной казни (около 55%, на Украине —
около 80%) их доля намного превышала процент евреев в населении страны.
Стереотипный образ еврейского спекулянта был хорошо знаком советским
гражданам, поэтому смысл послания, который несли экономические процес¬
сы, был очевиден: евреи оказались причастными к различным экономическим
преступлениям, получая сверхприбыли за счет прочих граждан и государства.
Еврейское происхождение большинства обвиняемых бросалось в глаза всем,
кто читал газеты, которые, казалось, специально подбирали «героев» с ярко вы¬
раженными еврейскими именами. Согласно исследованию, сделанному по ма¬
териалам 400 экономических процессов 1961—1967 гг., всего перед судом пред¬
стали 1676 евреев, из них 163 были приговорены к высшей мере, 712 получили
от десяти до пятнадцати лет и 801 — по десять лет18. В некоторых случаях закры¬
тие синагог сопровождалось судебными обвинениями в спекуляции и торговле
на черном рынке; например, во Львове перед судом предстали прихожане мест¬
ной синагоги, включая нескольких членов «двадцатки».
В эпоху Хрущева Советский Союз укрепил связи с Западом; в то же вре¬
мя отношения Москвы и Иерусалима резко ухудшились. Будет неправиль¬
но рассматривать это явление только как следствие советского сближения с
арабскими странами. Охлаждение отношений было вызвано в том числе вза¬
имной симпатией евреев СССР и Израиля. В Москве не могли смириться с
солидарностью сотен и тысяч еврейских граждан с Израилем, государством,
тесно связанным с противником в холодной войне. Поэтому власти не жалели
усилий, чтобы уменьшить соприкосновение советских евреев с чем бы то ни
было израильским, не допускать их контактов с сотрудниками израильско¬
го посольства и с другими израильтянами, посещавшими Советский Союз в
рамках международных спортивных турниров, фестивалей или в 1960-е гг. в
качестве туристов. Для этого предпринимались самые разные меры: задер¬
жание (арест), слежка, пропаганда (публикации в прессе о шпионской дея¬
тельности сотрудников «Натива»19 в израильском посольстве). Вместе с тем
сама советская политика толкала евреев «в объятия» израильтян. Чем чаще
они сталкивались с дискриминацией, закрывавшей перед ними возможности
/286/
для полноценной самореализации в Советском Союзе и лишавшей их равно¬
правия, гарантированного конституцией, чем последовательнее проводилась
политика привлечения представителей «менее развитых» нацменьшинств к
участию в работе государственных, экономических и культурных институ¬
тов (что оборачивалось на практике вытеснением евреев, занимавших соот¬
ветствующие посты), тем больше евреев начинало задумываться о том, чтобы
уехать в Израиль. Если прежде их вдохновляли примеры евреев, добившихся
успеха в Советском Союзе (в науке, музыке, спорте и т.д.), то теперь они нача¬
ли гордиться успехами Израиля, считая их в какой-то степени своими. Мно¬
гие слушали израильское радио, которое в начале 1960-х гг. начало вещание на
русском языке. Правда, за исключением немногочисленных смельчаков (пре¬
имущественно из западных областей), обращавшихся за разрешением на вы¬
езд, подавляющее большинство советских евреев не считали отъезд реальной
возможностью. Тем не менее тысячи евреев устремлялись на любые меропри¬
ятия с участием израильтян, тем самым наглядно демонстрируя свои взгляды.
В свете сказанного выше восприятие режимом евреев как нелояльных,
сохранившееся и после смерти Сталина, породило среди представителей ин¬
теллектуальной элиты чувство отчужденности и даже способствовало форми¬
рованию у советских евреев произраильской или прозападной ориентации. В
свою очередь, эти тенденции лишь укрепляли власти в их подозрениях. Зна¬
чительная часть партийных вождей и аппаратчиков (работников партийно¬
государственного аппарата) хрущевской эпохи достигла зрелости в то время,
когда «пролетарский интернационализм» времен революции уже вышел из
моды, а ему на смену пришли великодержавный шовинизм, подозритель¬
ность и ненависть к чужакам. Они верили в существование особых «еврейских
качеств», которые отличали евреев от прочих советских граждан. Правда, сам
Хрущев утверждал, что он не выносил проявлений насилия на антисемитской
почве. Тем не менее он был не готов бороться с антисемитизмом, пронизывав¬
шим советское общество, и даже позволял себе антисемитские высказывания.
К примеру, в марте 1963 г., в ходе одной из встреч с представителями «твор¬
ческой интеллигенции», первый секретарь ЦК КПСС вдруг вспомнил, что в
числе предателей в годы Второй мировой войны якобы был некто по фами¬
лии Коган, в прошлом — инструктор Киевского горкома комсомола, ставший
переводчиком фельдмаршала фон Паулюса 20.
В годы правления Хрущева не было масштабных антиеврейских кампа¬
ний вроде борьбы с «космополитизмом» (хотя экономические процессы нача¬
ла 1960-х имели характер наступления на определенные еврейские слои). Со¬
ветский Союз пользовался услугами евреев для развития советской науки или
экономики; при этом режим, безусловно, отличал евреев от прочих граждан,
и сами евреи это хорошо ощущали, в первую очередь в образовании и трудо¬
/287/
устройстве. Они были единственной национальной группой, состоявшей поч¬
ти исключительно из горожан. В 1959 г. доля евреев с высшим образованием
(22,8% всех евреев 20 лет и старше) в четыре раза превышала соответствую¬
щий показатель у прочих горожан (которые были гораздо образованнее сель¬
ских жителей). В этом евреи видели своеобразную компенсацию за унижение,
вызываемое враждебным отношением окружающих, и дискриминацию, от
которой они страдали. В то время, когда большинство работающих горожан
составляли неквалифицированные и малоквалифицированные рабочие, сре¬
ди евреев таковых было относительно немного. К середине 1960-х гг. почти
четверть евреев с высшим образованием работали врачами (среди горожан в
целом таковых было 15%). В науке и преподавании евреи отдавали предпоч¬
тение точным наукам, биологии и медицине, т.е. профессиям с гораздо мень¬
шей по сравнению с гуманитарными и общественными науками идеологичес¬
кой компонентой; соответственно, поступить на эти специальности евреям
было проще. (Впрочем, и в этих областях некоторые научно-исследователь¬
ские институты были закрыты для евреев, например, московский Математи¬
ческий институт им. В.А. Стеклова.) Все же в эпоху интенсивного развития
Советский Союз не мог пренебречь еврейским потенциалом. Таким образом,
в конечном итоге евреи послесталинской эпохи находили способы избежать
некоторых последствий антиеврейской дискриминации, которую многие из
них ощутили на себе, и лишь немногие — например, еврейские ученые, рабо¬
тавшие в городах Сибири, практически с ней не сталкивались.
Таким образом, процессы, происходившие с советскими евреями перво¬
го послевоенного поколения, свидетельствовали, с одной стороны, об успехе
социальной инженерии во всем, что касалось евреев, отзывавшихся на общие
тенденции в советском обществе. С другой стороны, антиеврейская политика
властей загоняла евреев в тупик. Это особое объективное и субъективное со¬
стояние советского еврейства решительно противоречило официальным за¬
явлениям о том, что «еврейский вопрос» решен в СССР раз и навсегда. «Осо¬
бое» отношение к евреям значительной части политической элиты, равно
как и враждебность большей части населения к своим еврейским соседям, не
подлежало никакому сомнению. В свою очередь, после Катастрофы многие
евреи, включая ассимилированных, гораздо острее ощущали свое еврейское
происхождение. Они испытывали растущее разочарование в связи с уменьше¬
нием шансов стать неотъемлемой и неотличимой частью советского общества
в целом и его интеллектуально-профессиональной элиты, в частности. Хотя
в послесталинскую эпоху отдельные евреи по-прежнему достигали больших
высот в профессиональной и социальной сфере, им четко давали понять, что
эти возможности условны и могут быть отобраны. В то же время коллективная
идентичность и еврейское национальное самосознание оставались ущербны¬
/288 /
ми и были лишены всякого содержания в контексте советской идеологии, по-
прежнему не считавшей евреев нацией 21.
Перевод с иврита Евгения Левина
1 Не существует окончательных данных о масштабе нацистского геноцида на тер¬
ритории Советского Союза. Ицхак Арад (Arad Y. Ha-Shoa bi-Vrit ha-Moatsot. Иеруса¬
лим, 2004) пишет о 2,8 млн. Эта оценка не противоречит имеющимся данным о еврей¬
ском населении Советского Союза, которые приводит демограф Марк Тольц (Tolts М.
Population since World War I // The YIVO Encyclopedia of Jews in Eastern Europe / Ed.
G.D. Hundert. New Haven, 2008. Vol. 2. P. 1429-1430).
2 Костырченко Г. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М., 2001.
3 Ro’i Y. The Reconstruction of Jewish Communities in the USSR, 1944—1947 // The
Jews Are Coming Back: The Return of the Jews to their Countries of Origin after WWII / Ed.
D. Bankier. Jerusalem, 2005. P. 199. Единственный монумент погибшим евреям в столи¬
це республики, который не разрушили, был установлен в Минске.
4 Краткий обзор положения евреев в последние годы сталинского правления при¬
водится в монографии Б. Пинкуса: Pinkus В. Yehudei Rusiya u-Verit ha-Moatsot: Toldot
miyut leumi. Кирьят Сде Бокер, 1986. Гл. 5.
5 О развитии ждановщины, борьбе в тогдашнем политическом руководстве
СССР и холодной войне см.: Gorlizki Y., Khlevniuk О. Cold Peace: Stalin and the Soviet
Ruling Circle, 1945-1953. Oxford, 2004. Гл. 1.
6 Литературная газета, 9 марта 1949 г.
7 О борьбе с космополитизмом см. Ro'i Y. Anticosmopolitan Campaign // The YIVO
Encyclopedia of Jews in Eastern Europe. New Haven, 2008. Vol. 1. P. 51—52.
8 О судьбе руководства Еврейской автономной области и предъявленных ему об¬
винениях см. письмо зав. отделом партийных, профсоюзных и комсомольских орга¬
нов ЦК ВКП (б) А. Дедова Сталину от 25 января 1947 г., опубликованное в: Большая
цензура: писатели и журналисты в Стране Советов, 1917—1956 / Сост. Л. В. Максимен¬
ков. М., 2005. С. 599—606.
9 Речь идет о статье «По поводу одного письма», опубликованной в «Правде»
21 сентября 1948 г., в которой Эренбург, в частности, писал: «Советские евреи... от¬
страивают свою социалистическую родину. Они смотрят не на Ближний Восток, они
смотрят в будущее... Гражданина социалистического государства никогда не сможет
прельстить судьба людей, влачащих ярмо капиталистической эксплуатации». — Прим.
переводчика.
10 Ro’i Y. The Jewish Religion in the Soviet Union after World War II // Jews and Jew¬
ish Life in Russia and the Soviet Union / Ed. Y. Ro’i. Ilford, 1995. P. 265—266; Ro’i Y. The
Reconstruction of Jewish Communities in the USSR... P. 186—205; Altshuler M. Yahadut ba-
makhbesh ha-sovieti: bein dat le-zehut bi-Vrit ha-Moatsot, 1941—1964. Иерусалим, 2007.
Гл. 3. Точное количество незарегистрированных миньянов, действовавших в то время,
неизвестно.
11 На сегодняшний день неизвестно никаких документальных подтверждений
планировавшейся депортации, однако тогда об этом ходило много разговоров, осо¬
/289 /
бенно среди евреев. Тогда же говорили, что в Сибири срочно строят множество бара¬
ков, предназначенных для евреев.
12 Фактически процесс так не назывался. Осужденные проходили по делу Соло¬
мона Лозовского, бывшего в 1937—1946 гг. заместителем министра иностранных дел,
а в 1945-1947 гг. — начальником Совинформбюро, который курировал работу ЕАК.
13 У большинства грузинских евреев родным языком был грузинский. Горские и
бухарские евреи говорили на своих диалектах, служивших им родным языком.
14 Согласно отчету, полученному председателем Совета по делам религий Влади¬
миром Куроедовым в марте 1966 г. (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 6. Д. 5. Л. 59). В том же отче¬
те сообщалось о существовании 186 незарегистрированных общин, в число которых,
возможно, были включены миньяны, действовавшие в частных домах.
15 Точных данных в настоящий момент нет.
16 О демографии советского еврейства, начиная со Второй мировой войны, см.:
Tolts М. Trends in Soviet Jewish Demography since the Second World War // Jews and Jewish
Life in Russia and the Soviet Union / Ed. Y. Ro’i. Ilford, 1995. P. 365-382.
17 О евреях в советских вузах в первые двадцать лет после смерти Сталина см.:
Konstantinov V The Socio-economic Structure of the Jewish Population of the USSR from the
1960s to the 1980s // Jews in Eastern Europe. 2000 (Winter). № 3 (43). P. 47-77; Констан¬
тинов В. Еврейское население бывшего СССР в XX веке. Иерусалим, 2007. С. 125-140.
18 Эвельсон Е. Судебные процессы по экономическим делам в СССР (шестидеся¬
тые годы). Лондон, 1986. С. 306-311
19 «Натив» — израильское государственное секретное учреждение, созданное в
1952 г. для связи с евреями Советского Союза и стран Восточной Европы и содействия
их выезду в Израиль. Часть израильских дипломатов в Москве на деле являлись со¬
трудниками «Натива».
20 «Правда», 10 марта 1953 г. См. также: Jews and the Jewish People [Newsletter], 11
[1964]. P. 77-78.
21 Об общественно-политических процессах, затронувших советское еврейство в
послесталинскую эпоху, см.: Krupnik I. Soviet Cultural and Ethnic Policies towards Jews:
A Legacy Reassessed // Jews and Jewish Life in Russia and the Soviet Union / Ed. Y. Ro’i.
Ilford, 1995. P. 67-86.
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
Altshuler M. Yehadut be-makhbesh ha-sovieti: bein dat le-zehut be-Verit ha-Moatsot,
1941—1964. Jerusalem, 2007.
Jews and Jewish Life in Russia and the Soviet Union / Ed. Y. Ro’i. Ilford, 1995.
Pinkus B. Yehadut Rusiya u-Verit ha-Moatsot: toldot miyut leumi. Кирьят Сде Бокер,
1986.
4.2
СОВЕТСКАЯ ЕВРЕЙСКАЯ
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ: ЕЕ РОЛЬ
И ПОИСКИ ИДЕНТИЧНОСТИ
Стефани Хофман
ПРЕДИСЛОВИЕ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ИЗУЧАЕМОЙ ГРУППЫ
евозможно говорить о советской еврейской интеллигенции, используя при¬
нятое в СССР определение интеллигенции как «общественно¬
го слоя людей, профессионально занимающихся умственным,
преимущественно сложным, творческим трудом, развитием и
распространением культуры»1. Гораздо продуктивнее выявить
общие (помимо образования) качества, присущие интеллиген¬
ции, в понимании тех, кто в послесталинскую эпоху очерчивал качества, при¬
сущие интеллигенции. Прежде всего, это глубокая нравственность, нередко
проявлявшаяся в альтруистической деятельности на благо общества в целом
и порой принимавшая форму политического протеста. Кроме того, называет¬
ся элемент «духовности» как антитеза мещанству, а также вера в законность,
критическое восприятие советской действительности и западническое и/или
космополитическое мировоззрение 2.
Многие из этих характеристик были впервые названы еще представите¬
лями традиционной русской интеллигенции XIX в. В этой главе речь пойдет
именно о людях, отвечающих указанным критериям, а не о тех, кто, занимаясь
умственным трудом, не находился в оппозиции к правящему режиму, а пассив¬
но участвовал в жизни советского общества. Мы также не будем рассматривать
составлявшую тогда большинство интеллигенцию советского типа — о ней уже
написано довольно много. В принципе, ее основная роль заключалась в том,
чтобы поставлять хорошо подготовленных специалистов во всех областях,
включая здравоохранение, науку, государственное управление, администрацию
/291/
и культуру. В то же время от этой группы требовалось участие в советской жиз¬
ни, то есть служение «на благо партии и народа»3. О роли оппозиционной ин¬
теллигенции в эпоху после «оттепели» будет сказано отдельно.
«Евреями» в этой работе названы лица еврейского происхождения, то есть
те, у кого хотя бы один из родителей был евреем. Как известно, в советский пе¬
риод еврейство воспринималось как национальность (этничность), а не как ве¬
роисповедание 4. В результате независимо от того, в какой степени человек при¬
знавал свою еврейскую идентичность, он не мог полностью игнорировать ее.
ПЕРИОДИЗАЦИЯ
Эпоху, о которой пойдет речь, невозможно четко разделить на десяти¬
летия. Несмотря на то что в современном русском языке есть устойчивые
термины «шестидесятники», «семидесятники» и «восьмидесятники», они в
большой степени относятся к определенным типам личностей, задававших
интеллектуальный тон примерно в те самые десятилетия5. Интересующая нас
эпоха продолжалась от прихода к власти Хрущева до смерти Черненко. Соот¬
ветственно, любая периодизация будет достаточно произвольна и не может
быть применена ко всем интересующим нас событиям и людям. Тем не менее
для удобства я буду говорить о трех основных периодах, более-менее соот¬
ветствующих изменениям еврейского сознания: первый период — от доклада
Хрущева на XX съезде КПСС (1956) до Шестидневной войны (1967); второй
период — от Шестидневной войны до второй половины 1970-х гг.; и, наконец,
третий период — от второй половины 1970-х гг. до первых проявлений нового
горбачевского курса в начале 1986 г. Как я постараюсь показать, на протяже¬
нии всех трех периодов исторические события, в сочетании с общественными
и идеологическими процессами, стимулировали активный поиск собственной
идентичности. В результате значительная часть советской еврейской интел¬
лигенции ощутила гораздо большую сопричастность именно еврейским про¬
блемам, нежели более широким вопросам защиты прав человека или иным
интеллектуальным трендам.
Стоит отметить, что многие люди, о которых пойдет речь далее, были ак¬
тивны на протяжении всего изучаемого периода, однако их самоопределение
со временем менялось. Более того, если старшее поколение, изначально счи¬
тавшее себя частью русской культуры, не изменилось или лишь в какой-то
степени приблизилось к еврейской самоидентификации, то группы моло¬
дежи, вышедшие на авансцену во второй половине 1970-х гг., приступали к
поиску собственной идентичности, в гораздо большей степени ощущая свою
принадлежность к еврейству.
/292 /
Рассуждая о русско-советской еврейской интеллигенции, я буду говорить
прежде всего об ашкеназах, о той их части, которая постоянно балансировала
между двумя полюсами — русским и еврейским, — а не о том меньшинстве,
которое ощущало себя прежде всего евреями (во многих случаях это усилилось
вследствие Катастрофы) и мечтало о еврейской жизни и эмиграции в Израиль 6.
ЭВОЛЮЦИЯ ШЕСТИДЕСЯТНИКОВ
ОТТЕПЕЛЬ
Первый период начался докладом Хрущева, который в феврале 1956 г., на
XX съезде КПСС предал гласности преступления Сталина, продолжился «от¬
тепелью» и завершился в июне 1967 г. вместе с Шестидневной войной 7. В этот
период советский еврейский интеллигент мало отличался от хорошо знако¬
мого исследователям либерального интеллектуала-шестидесятника. Наибо¬
лее значимые представители этой группы родились в 1930-е гг., росли в эпоху
сталинизма, получили марксистско-ленинское воспитание и смотрели на мир
сквозь идеологические очки 8. Именно шестидесятники стали первыми дисси¬
дентами. Несмотря на то что далеко не каждый из них вступил в прямой конф¬
ликт с режимом, они были западниками с точки зрения своих политических
и литературных предпочтений. Важно отметить, что после пятидесяти лет со¬
ветской власти еврейская интеллигенция стала частью советского общества.
С другой стороны, она оставалась отдельной «подгруппой» советской интел¬
лигенции, испытывавшей особенное давление, влиявшее на ее идеологиче¬
ские предпочтения 9.
В советских интеллигентских кругах, включая еврейские, эпоха оттепели
породила ожидания позитивных перемен. Выступая на съезде, Хрущев осудил
сталинские злоупотребления властью, однако не стал говорить о порочности
самой системы. Литература периода оттепели также ограничилась критикой
отдельных «перегибов» лично Сталина и сталинского режима, как, например,
в романе Дудинцева «Не хлебом единым» и «Одном дне Ивана Денисовича»
Солженицына. Однако подобные произведения, а также общая атмосфера
большей свободы порождали сомнения в системе в целом и породившей ее
революции 10. Оттепель пробудила понимание важности личной нравствен¬
ности и индивидуализма — качеств, прежде подавлявшихся советским кол¬
лективистским обществом.
Многие евреи, выросшие и вписавшиеся в советское общество в после¬
военные десятилетия, были продуктом типичной советской индоктринации и
поэтому в юности искренне разделяли идеалистические и интернационалист¬
ские аспекты социалистической идеологии. Они надеялись, что оттепель при¬
ведет к либерализации и улучшению советского общества11. Однако культур¬
/293 /
ный расцвет и более свободный общественный климат стали сходить на нет
еще до низложения Хрущева в октябре 1964 г. В конце 1950-х гг. была развер¬
нута новая кампания против русской православной церкви и религии в целом.
На смену более терпимому отношению к соблюдению еврейской традиции,
благодаря которому в середине 1950-х некая часть молодежи начала прояв¬
лять интерес к синагоге, пришло очередное закручивание гаек12. Был также
усилен контроль над искусством, особенно после посещения Хрущевым вы¬
ставки современного искусства в московском Манеже в декабре 1962 г., в ходе
которого советский лидер грубо обрушился на модернистские картины. Не
все благополучно было и в литературе, достаточно вспомнить гонения на Пас¬
тернака после присуждения ему Нобелевской премии (1958).
Для еврейской интеллигенции с оттепелью было связано еще одно разо¬
чарование13. Вопреки ожиданиям, изменение общественного климата не при¬
вело к изменению отношения к евреям как к отдельной группе. Напротив,
страдания и геноцид евреев в годы войны, огромный вклад евреев в разгром
нацистской Германии, а также уничтожение еврейской интеллектуальной
элиты между 1948 г. и смертью Сталина скорее замалчивались, чем обсужда¬
лись. Режим пресекал любые попытки изучать иврит, следовать религиозным
предписаниям или знакомиться с любыми аспектами еврейской жизни. В то
время как многие советские евреи приветствовали создание Израиля и сочув¬
ствовали его борьбе, советско-израильские отношения быстро охладевали, а
сам Израиль служил постоянным объектом жестких идеологических нападок.
Подводя итоги своему опыту 1950-х гг., Гилель Бутман писал: «Но антисеми¬
тизм в России исчезать не намерен. Он будет порождать сионизм ежедневно,
ежечасно и в массовом количестве»14.
Укреплению еврейского самосознания способствовали и другие факторы.
В конце 1950-х — начале 1960-х гг. из лагерей вернулись люди, сидевшие за
еврейскую или сионистскую деятельность. Некоторые из них возобновили
подпольную сионистскую деятельность и оказали определенное влияние на
молодых еврейских интеллектуалов, с которыми познакомились после своего
освобождения15. Следует отметить, что даже в период оттепели продолжались
аресты и заключение в ГУЛАГ лиц, обвиненных в антисоветской или сио¬
нистской деятельности. Один из них, Борух (Барух) Подольский, сидевший
в конце 1950-х — начале 1960-х, познакомился в заключении с несколькими
политзаключенными, включая сионистов Юрия Меклера, Давида Хавкина,
Леонида Тарасюка и других. Эти лагерные знакомые, вспоминал Подольский,
впоследствии стали ядром новых кружков активистов 16. Контакты между мос¬
ковскими евреями и израильской делегацией Всемирного фестиваля молоде¬
жи, состоявшегося в 1957 г., носили разовый характер, тем не менее они тоже
оставили след в еврейском/сионистском самосознании тогдашней молодежи.
/294/
Для многих советских интеллигентов переломным событием конца перво¬
го периода стал арест в сентябре 1965 г. и судебный процесс в феврале 1966 г.
над писателями Юлием Даниэлем и Андреем Синявским. 5 декабря 1965 г. на
Пушкинской площади небольшая группа вышла на первую публичную право¬
защитную демонстрацию в поддержку арестованных. Демонстрация послужила
толчком для вереницы событий, включавших новые демонстрации и аресты,
петиционные кампании, сбор и распространение информации о судебных про¬
цессах, появление многочисленной самиздатовской литературы и журналов,
самым известным из которых стала «Хроника текущих событий», и, наконец,
возникновение в 1969 г. Инициативной группы по защите прав человека в СССР.
Участники этой деятельности были немногочисленны17. Тем не менее эти собы¬
тия положили начало важным изменениям: избранная группа интеллигенции,
как еврейской, так и нееврейской, отказалась действовать тайно и втихомолку и
больше не боялась открыто демонстрировать солидарность друг с другом 18. Эта
новая стратегия диссидентов подробно описана Михаилом Урбаном:
Вместо тайной конспирации и вооруженной борьбы движение всячески под¬
черкивало ненасильственный, публичный и открытый характер своей деятельно¬
сти. Вместо того чтобы противостоять советской системе, движение скрупулезно
следовало системе декоративной самопрезентации, изложенной в советском за¬
конодательстве и конституции, и требовало от властей поступать так же. С фило¬
софской точки зрения эта стратегия предполагала подчеркивание роли личности
в общественных институтах и законности; вокруг этой оси вращалась вся деятель¬
ность за соблюдение законности и прав человека 19.
Публично реагируя на попытки режима подавить несогласных, новые
диссидентские группы расширили пространство дозволенного 20, а также по¬
дали пример, которому впоследствии следовало еврейское движение. Тем
не менее тактика принуждения государства следовать собственным законам
означала, что действия диссидентов были направлены в первую очередь на
власть, а не на общество, которое, соответственно, не было непосредственно
затронуто их деятельностью.
После того как все попытки подтолкнуть режим к реформам оказались
тщетными, диссиденты обратились к мировому общественному мнению —
или, точнее сказать, к западной общественности и правительствам — в по¬
исках рычага давления на советскую власть. В результате социокультурный
разрыв между диссидентами и обществом в целом заметно углубился, а офи¬
циальная пропаганда поспешила представить диссидентское движение как
нелояльное, антипатриотическое и действующее в интересах враждебных за¬
рубежных сил 21.
/295 /
Схема, в рамках которой диссиденты рассматривались как чужеродное
явление, позволила привнести в нее изрядную дозу антисемитизма, чаще
всего маскировавшегося под антисионизм 22. Во многих обсуждениях дисси¬
дентского движения всячески подчеркивалось преобладание в нем «лиц ев¬
рейского происхождения». Власти в свою очередь поощряли отождествление
диссидентов и евреев как чужеродного элемента, стремящегося причинить
вред России 23. Отождествление было столь сильным, что, как отмечал в своих
воспоминаниях Александр Яковлев, когда в 1972 г. он, будучи неевреем, осме¬
лился открыто написать о проблеме советского антисемитизма, его противни¬
ки немедленно объявили, что его настоящая фамилия — Эпштейн, Янкелевич
или Якобсон 24.
Некоторые евреи рассматривали свое участие в диссидентском движении
в другом свете. Как писал Александр Воронель, ведущий идеолог алии начала
1970-х гг.: «В течение многих лет в СССР диссидентство, в тюрьме и на воле,
было тем единственным привилегированным кругом, куда легко принимали
евреев»25. Он же отмечал, что в 1968 г., по некоторым оценкам, евреи состав¬
ляли до 85% подписантов писем протеста 26.
ПОСЛЕ ШЕСТИДНЕВНОЙ ВОЙНЫ
ПОВОРОТ К ЕВРЕЙСТВУ
В конце 1960-х гг. помимо «шестидесятников» появляются новые лица —
«семидесятники». Типичные представители первой группы осознали необхо¬
димость большей степени организации ради достижения практических ре¬
зультатов, а также старались сформулировать конкретные политические,
общественные и экономические цели. Вторая же группа, согласно своим
принципам, отказывалась признавать или принимать участие в «преступ¬
ном режиме»27. В группу семидесятников входили в основном интеллектуалы
1941—1953 годов рождения, предпочитавшие спокойную частную жизнь и не¬
обременительную работу музейных сторожей, дворников и т.п., которая бы
оставляла достаточно времени для занятий литературой и философией.
Разумеется, евреев можно было встретить среди тех и других. Однако в
конце 1960-х — начале 1970-х гг. вследствие ряда причин наметился диссо¬
нанс между ассимилированными еврейскими интеллектуалами и другими
представителями интеллигенции. Чувствуя угрозу империи со стороны дис¬
сидентов и нерусских национальных движений, власти начали поощрять но¬
вые версии русского национализма, призванные противостоять опасным для
них движениям 28. Эта тенденция была поддержана частью творческой интел¬
лигенции, создавшей несколько литературных произведений (публицистиче¬
/296/
ских очерков, исторических романов, произведений в жанре научной фанта¬
стики и т.д.) соответствующей направленности. По большей части подобная
литература была пропитана антисемитизмом, что усиливало среди еврейских
интеллигентов чувство отчуждения, обострявшееся в силу ощущения, что их
собственный круг, интеллигенция, тоже против них. Кроме того, еврейские
интеллектуалы особенно страдали в результате возросшего недоверия руко¬
водства к интеллигенции, что отразилось в дискриминационных по отноше¬
нию к интеллигенции процентных нормах при приеме на работу и их детей в
высшие учебные заведения. Дополнительное требование, чтобы соискатель,
ищущий работу, имел при себе «справку о политической благонадежности»,
также работало против еврейских интеллектуалов 29.
На еврейскую интеллигенцию сильно повлияли и два внешнеполитических
события: Шестидневная война в июне 1967 г.30 и советское вторжение в Чехос¬
ловакию в августе 1968 г. Первое ускорило уже начавшийся процесс еврейского
национального пробуждения. Для менее ассимилированных интеллектуалов
с более выраженным еврейским самосознанием (прежде всего в Прибалтике,
Грузии, Западной Украине и Ленинграде) Шестидневная война усилила уже
имевшуюся тенденцию — переход от пассивного еврейского самосознания к
практической деятельности, включавшей распространение еврейского самиз¬
дата, установку памятников на местах массовых убийств евреев в годы Второй
мировой, культурную деятельность, сионистские петиции и т.д.31
События, последовавшие за Шестидневной войной, лишний раз обо¬
значили разницу между евреями, практически инстинктивно вставшими на
сторону своих соплеменников, которым угрожала опасность, и обычными со¬
ветскими гражданами, равнодушно внимавшими неистовой советской пропа¬
ганде, обличавшей «израильских агрессоров». В то же время победа Израиля
над арабскими армиями, воевавшими советским оружием, послужила источ¬
ником национальной гордости для тех, кто вырос в атмосфере обвинений, что
в годы войны евреи отсиживались в Ташкенте. Рассказы как активистов алии,
так и рядовых израильских иммигрантов свидетельствуют о влиянии Шести¬
дневной войны на созревание их решения о репатриации.
Александр Воронель предположил, что влияние Шестидневной войны
на ассимилированных евреев было в основном опосредованным — в первую
очередь оно было следствием того, что власти запаниковали и прибегли к ре¬
прессиям, что сразу же возвело сионизм в ранг глобальной угрозы. Советская
пропаганда практически не делала различий между «сионистским недругом»
и еврейским народом в целом. В результате даже ассимилированные евреи,
помимо своего желания, не могли не почувствовать свое еврейство, посколь¬
ку как бы еврей не был ассимилирован, он оставался под подозрением, что
мешало ему по-настоящему хорошо устроиться в советском обществе 32. Не¬
/297/
устанная антисионистская пропаганда, которая распространялась на рабочих
местах через прессу и разнообразную литературу, нередко производила об¬
ратный эффект на образованную еврейскую аудиторию. Евреи устремились в
давно существующие, но до тех пор немногочисленные сионистские кружки,
возглавляемые Виталием Свечинским, Меиром Гельфондом, Ефимом Спива¬
ковским и другими активистами. По словам Воронеля, «за считанные месяцы
сионисты превратились из периферийной группы диссидентов в широкое и
престижное оппозиционное движение»33.
Для многих еврейских интеллигентов, причастных к правозащитному
движению, переломным моментом стало советское вторжение в Чехослова¬
кию в августе 1968 г. Разочарование в возможности успешных преобразований
в Советском Союзе, помноженное на ощущение, что это больше не их борьба,
привело к тому, что некоторые евреи задумались о том, чтобы уехать из СССР,
и перешли к националистической, сионистской деятельности. К примеру,
Натан Щаранский отмечал принципиальную разницу между своей либераль¬
ной реакцией и империалистическими заявлениями его русских современни¬
ков 34. Случай Исая Авербуха, последовательного толстовца, полагавшего себя
неотъемлемой частью русской культуры, можно считать типичным. Считая
себя лояльным советским гражданином и патриотом, Авербух отправился в
Караганду поднимать целину, чтобы тем самым лично участвовать в строи¬
тельстве коммунизма. Аналогичным образом, полагая, что личные поступки
могут привести к позитивным изменениям советского общества, в шестиде¬
сятые годы он примкнул к диссидентскому движению. Его поэма «Прощание
с Россией», написанная вскоре после вторжения в Чехословакию, в полной
мере отражает его гнев и возмущение в связи с происходящим 35:
Примерный сын страны своей советской,
Эпохе счастья преданный навек,
Я нелегко расстался с верой детской,
Еще вдали других не видя вех.
Еще не зная праведного слова,
Каким Россия, заново маня,
Через года, порывом Льва Толстого,
В свою бездонность бросит вновь меня.
И на вопросы мира роковые,
Жестокий мрак преображая в свет,
Мне даст ответ провидческий Россия:
За все на свете сам держи ответ.
/298 /
Из тех часов, как через труп свободы,
Прошел в крови по Праге русский танк,
Всем русским в сердце, что взрастили годы,
Я беспрерывно ощущаю, как
Моей рукою чье-то горло душат
В распятом и ограбленном краю,
И пробил час, и боль взорвала душу:
Я проклинаю родину свою.
Мне ненавистна мощь ее и сила,
С одной лишь верой: править и стрелять...
Так я сказал, но понял вдруг, Россия,
Что не могу я этого сказать.
Что мне — нельзя. Не смею так сказать я!
Не потому, что в слове этом ложь,
А потому, что право на проклятье
Ты пасынку, как сыну, не даешь.
И в горькой муке собственного плена
Мне не забыть о том, что я еврей,
И умереть не в силах полноценно
За умершею совестью моей 36.
Для Эдуарда Кузнецова превращение из диссидента, ничего не знавше¬
го о еврейской культуре (отец Кузнецова еврей, а мать русская), в сиониста
было связано с убеждением, возникшим после событий шестьдесят восьмого
года, что изменить ненавистный советский режим невозможно, поскольку он
«вполне отвечает сердечным вожделениям значительной, но, увы, не лучшей
части населения» 37.
В 1960-е гг. некоторые еврейские интеллигенты, находившиеся в поиске
еврейской идентичности, не только реагировали на негативное восприятие
своего еврейства, но искали в нем и позитивное содержание. Однако, как сви¬
детельствуют многочисленные примеры, в то время участие в еврейском на¬
циональном движении далеко не всегда предполагало серьезное знакомство
с иудаизмом или еврейской историей или соблюдение религиозных предпи¬
саний; то, что лежало в основе зарождающегося среди интеллигенции инте¬
реса к эмиграции в Израиль, нередко называют «неосионизмом». По словам
поздних аналитиков, речь шла о «замене одних иллюзий [связанных с запад¬
ническим либерализмом] другими [еврейским национализмом], вызванными
/299/
поверхностным знакомством с еврейской историей, культурой и т.д.»38. Эти
еврейские интеллектуалы идеализировали русское еврейство (по существу,
разновидность русской интеллигенции) и государство Израиль, полагая, что
смогут реализовать свой истинный потенциал, только покинув Россию и ре¬
патриировавшись на «историческую родину». Сочинения Александра Воро¬
неля можно считать одной из самых серьезных попыток сформулировать тео¬
ретические основы неосионизма 1970-х гг. Сам Воронель был представителем
элиты алии, выросшим в послевоенные годы, принявшим идеалы социализ¬
ма, однако критически воспринимавшим их воплощение. В 1946 г., в возрасте
четырнадцати лет, он организовал кружок, члены которого (восемь человек,
из них семь евреев) распространяли листовки, разъяснявшие, что государ¬
ственный порядок в стране противоречит принципам коммунизма. Вместе с
остальными членами кружка Воронель был арестован и провел четыре месяца
в детской исправительной колонии, прежде чем его апелляция была удовлет¬
ворена в высшей судебной инстанции 39.
В своих очерках Воронель подчеркивает парадоксальное положение рус¬
ского еврея, которому предстоит преодолеть искушение русской идеей. Рус¬
скую марксистскую теорию научного монизма (единства мира) он называл
суррогатом монотеизма. Научный монизм, по словам Воронеля, является не
чем иным, как «избранничеством в разных вариантах: то пролетариата, то рус¬
ского народа»; свобода как осознанная необходимость заняла место подлин¬
ной свободы — последняя же возможна лишь при наличии выбора и осозна¬
ния грани между добром и злом.
Указывая на свободу выбора и вытекающую из нее личную ответствен¬
ность за свою судьбу в качестве одной из основополагающих концепций
иудаизма, Воронель противопоставлял ее русской привычке: по его словам,
«русский в наибольшей степени усвоил эллинскую идею судьбы, которая в ре¬
альной обстановке предстает как идея необходимости»40. Признавая, что ев¬
реи оказались восприимчивы к русской альтернативе, Воронель призывал их
вернуться к первоисточнику, Библии, чтобы обрести правильное понимание
таких основополагающих идей, как избранность, монизм и свобода.
Парадоксально, что для многих советских евреев разочарование в Со¬
ветском Союзе не означало отказ от идеалов русской интеллигенции, су¬
блимированных и инкорпорированных в новую идеологию неосионизма,
которую проповедовали Воронель и некоторые другие интеллектуалы. Как
отмечали Петр Вайль и Александр Генис в книге «Шестидесятые: мир со¬
ветского человека», «разочаровавшись в России, они [советские евреи] уво¬
зили ее с собой. Утопия меняла лишь адрес, но сохранила признаки своего
российского происхождения: веру в возможность осуществления Царства
Божьего на земле; веру в творческий коллектив свободных людей, одухот¬
/300/
воряющих вселенную радостным трудом; веру в равенство, братство и сча¬
стье — для всех и навсегда. И под каким бы скепсисом, иронией, цинизмом
ни скрывался этот идеал, именно его, путано и неясно, постулировали иде¬
ологи алии»41. И действительно, с 1970-х гг. до наших дней русско-еврей¬
ские интеллигенты продолжают обсуждать смысл и возможность русско-ев¬
рейской двойственности 42.
ПУТЬ УНИВЕРСАЛИЗМА
Разумеется, далеко не все советские интеллигенты поколения 1960—
1970-х гг. выбрали путь еврейского национального самосознания. В этот пе¬
риод многие советские евреи по-прежнему идентифицировали себя с русской
культурой. Вместе с тем пресловутый «пятый пункт» — графа «националь¬
ность» в паспорте, где фигурировало слово «еврей», — во многих случаях ме¬
шал полной и окончательной ассимиляции евреев в русском обществе 43.
Некоторые ассимилированные интеллигенты не утрачивали окончатель¬
но еврейское самосознание только из-за антисемитизма, практически ниче¬
го не зная о еврейской культуре и религии. Их национальное самосознание
было преимущественно негативно — еврейство воспринималось ими как не¬
достаток, от которого невозможно избавиться и который во многих случаях
уменьшает их шансы сделать научную или профессиональную карьеру. Ощу¬
щение тупика заставляло многих из них мечтать об эмиграции из Советского
Союза. Нередко их ближайшие друзья разделяли их критическое отношение
к советским порядкам, не являясь при этом явными диссидентами. В эпоху
разрядки, когда власти разрешили эмигрировать значительному числу евреев,
эти интеллектуалы обычно уезжали в Америку, а не в Израиль, а после распада
Союза — в любую страну, готовую их принять.
Типичным представителем названной группы был социолог Владимир
Шляпентох, уехавший в Америку в конце 1970-х. В своих воспоминаниях он
писал о себе и своем друге: «Не будь антисемитизма, мы, как большинство
европейских евреев, забыли бы о нашем происхождении»44. В Америке Шля¬
пентох поддерживал связь с еврейской общиной, однако всегда говорил, что
любая религия ему чужда.
Некоторые интеллигенты предпочли связать свою судьбу с российским
правозащитным движением. Не отрицая своего еврейства, они вместе с тем
не придавали ему слишком большого значения. Для многих шестидесятни¬
ков еврейский вопрос был симптомом проблем общества в целом. Как писал в
своей интеллектуальной автобиографии Александр Воронель, «большинство
советских евреев особенно возмущено государственным антисемитизмом во¬
/301/
все не потому, что они его жертвы и очень от него страдают, а потому, что он
противоречит громко провозглашенному интернационализму» 45.
Индикатором важности этой проблемы может служить тот факт, что в
первом периодическом издании еврейского самиздата «Евреи в СССР», вы¬
ходившем в 1972—1979 гг., вопросам еврейской идентичности был отведен
специальный раздел, озаглавленный «Кто я». Типичным примером ассимиля¬
ционистского подхода может служить эссе Ларисы Богораз, активистки пра¬
возащитного движения, бывшей замужем сначала за писателем Юлием Дани¬
элем, а затем — за диссидентом и политзаключенным Анатолием Марченко.
Интересно, что она, заявляя, что не чувствует себя еврейкой и считает себя
частью русской культуры, языка, традиции и истории, в то же время признает,
что не является и русской и чувствует себя чужой: «И при всем том — нет, я
не русская. Я чужая сегодня в этой стране. Может быть, я не так все это чув¬
ствую, но так осязаю; может быть, тут работает тот самый генотип, который,
хотя и не помогает мне стать еврейкой, но препятствует общности с так назы¬
ваемым русским народом?»46 Разумеется, Богораз рассуждала о своем еврей¬
стве в статье, написанной для еврейского самиздата. И другие интеллигенты
еврейского происхождения ощущали необходимость задумываться над этой
проблемой в более широком контексте, хотя, как правило, гораздо позднее.
Наглядным примером здесь может служить подход Раисы Орловой, опуб¬
ликовавшей как собственные мемуары, так и совместный дневник-воспоми¬
нания с мужем, Львом Копелевым. В молодости оба были убежденными ком¬
мунистами. (Копелев послужил прототипом Рубина в романе Солженицына
«В круге первом».) У Орловой, родившейся в еврейской семье, с еврейством
были связаны неприятные детские воспоминания (Раиса появилась на свет в
1918 г.)47; свое еврейство она полагала националистическим пережитком, от
которого необходимо избавиться ради коммунистического интернационализ¬
ма. Ее мечты о всемирном братстве отчетливее всего проявляются в описании
эпохи гражданской войны в Испании — судя по всему, самого светлого перио¬
да в ее жизни: «Каким страшным сном показалось бы: три или четыре десяти¬
летия спустя чуть ли не о каждом будут спрашивать: а кто он? Русский? Венгр?
Какой процент крови? Украинской, еврейской, французской?» 48
Несмотря на свои интернационалистские идеалы, Орлова признавала
существование советского государственного антисемитизма и, с высоты про¬
житых лет, жалела о своем участии в подлых, практически неприкрыто анти¬
семитских кампаниях вроде борьбы с безродными космополитами в конце
1940-х гг. В своих воспоминаниях, опубликованных в 1983 г., она по-прежнему
испытывает дискомфорт в связи с самим фактом существования еврейско¬
го национализма, но вместе с тем добавляет: «В СССР выросло поколение
людей, ощущающих себя евреями. ... тех, кто хотел или продолжает хотеть,
/302 /
... туда, в Израиль. Их много. Эти новые евреи ненавидят и презирают таких,
как я, ничуть не меньше, чем нас ненавидят антисемиты (значительно, впро¬
чем, усилившиеся по сравнению с 1961 г.)». Однако, в отличие от Богораз, ее
самосознание осталось целостным, несмотря на то что ей так и не ответили
взаимностью: «Но я продолжаю считать себя русской, пусть и не признанной
теперь так же, как тогда»49.
Вопрос еврейского самосознания тогдашних советских писателей заслу¬
живает отдельного исследования50. Вместе с тем в интересующую нас эпоху
еврейский вопрос не был в числе тех, которые в стране, где антисемитизм
был официально осужден, а неофициально цвел пышным цветом на самых
разных уровнях, можно было открыто обсуждать в печати. Но именно анти¬
семитизм пробудил национальное самосознание некоторых ассимилиро¬
ванных евреев, считавших себя русскими писателями. Это особенно спра¬
ведливо в отношении представителей старшего поколения, пережившего
Катастрофу, прежде всего — известных писателей Ильи Эренбурга и Васи¬
лия Гроссмана. В 1961 г. во время празднования своего 70-летия в Союзе пи¬
сателей Эренбург прямо заявил: «Я — русский писатель. А покуда на свете
будет существовать хотя бы один антисемит, я буду с гордостью отвечать на
вопрос о национальности: “еврей”»51.
Родившийся в 1891 г. Эренбург был старше большинства интеллектуалов,
ставших героями этой статьи. Его семья была частично ассимилированной,
еврейская традиционная жизнь никогда его не привлекала52. Тем не менее,
как отмечает Джошуа Рубинштейн, Эренбург никогда не отказывался и не
стыдился своего еврейства: «Ни слава, ни официальный статус, ни талант, ни
даже умение выживать не мешали ему ощущать свою сопричастность трагиче¬
ской судьбе русского еврейства»53. Сталкиваясь с антисемитизмом, Эренбург
всякий раз упрямо заявлял о своем еврействе 54. В 1960 г. он содействовал изда¬
нию переводов дневника Анны Франк и воспоминаний узницы Вильнюсско¬
го гетто Маши Рольникайте, а также неоднократно касался еврейской темы в
своих воспоминаниях «Люди, годы, жизнь», способствовавших пробуждению
еврейского самосознания у многих его современников 55.
Василий Гроссман — еще один писатель старшего поколения, чье еврей¬
ское самосознание проснулось вследствие антисемитизма. Выросший как
типичный ассимилированный советский еврей-интернационалист, Гроссман
почувствовал себя евреем, став очевидцем ужасов Катастрофы. В годы вой¬
ны Гроссман работал военным корреспондентом армейской газеты «Красная
звезда». Его репортажи пользовались популярностью, однако, когда он про¬
бовал писать о еврейской трагедии, эти материалы безжалостно вырезались
цензором. «Черная книга», составленная Гроссманом и Эренбургом в качестве
документального свидетельства геноцида евреев, так и не была издана в Со¬
/ 303 /
ветском Союзе. Более того, рукопись эпохального романа Гроссмана «Жизнь
и судьба», написанного в 1950-е гг. и непосредственно затрагивающего тему
разочарования ассимилированной еврейской интеллигенции в советской
власти, была изъята КГБ в 1961 г.: при этом Гроссмана предупредили, что ско¬
рее всего роман не будет опубликован в ближайшие двести лет. Как отмечал
литератор Борис Ямпольский, это произошло в то самое время, когда вла¬
сти дали добро на публикацию лагерного рассказа Солженицына «Один день
Ивана Денисовича»56. Впрочем, важно помнить, что Гроссман не был знаком
и не интересовался еврейской традицией; как и у Оренбурга, его еврейское
самосознание было связано с отрицательным опытом, и он не видел никакого
противоречия между своим еврейским происхождением и принадлежностью
к русской культуре 57.
Вне всякого сомнения, еврейское самосознание было трудноуловимой
вещью. Еврей-писатель Юлий Даниэль взял себе псевдоним Николай Аржак,
в то время как его русский коллега Андрей Синявский писал в самиздате под
вводящим в заблуждение псевдонимом Абрам Терц, как будто желая лишний
раз подчеркнуть связь между еврейством и диссидентством. В качестве друго¬
го примера — некие критики заметили скрытые еврейские мотивы в научно-
фантастических произведениях популярных писателей братьев Стругацких.
Впрочем, как заметил критик Марк Амусин, в данном случае исследователи
просто ставили знак равенства между понятиями «еврей» и «аутсайдер» или
прогрессивно мыслящий интеллигент, критически воспринимающий пос¬
лушное окружающее общество:
Между тем вполне очевидно, что национальный вопрос в ту пору Стругацкие
трактуют исключительно с общегуманистических, общедемократических пози¬
ций, не придавая этнической принадлежности метафизического значения. Они
вовсе не чувствуют себя обязанными при любых обстоятельствах защищать «честь
еврейства».... «Однако на сущностном уровне «еврейство», «еврейская проблема»
[для Стругацких] оказываются метафорами, замещающими символами в духе из¬
вестной формулы Цветаевой: «В сём христианнейшем из миров поэты — жиды».
Специфическая горечь еврейской судьбы растворяется в океане общечеловече¬
ских бед и обид 58.
В ту эпоху евреи, считавшие, что действуют в рамках универсального под¬
хода к вопросам соблюдения прав человека в СССР, могли рассчитывать на
сочувствие своим взглядам на левосоциалистическом и либерально-демо¬
кратическом крыле русского диссидентства. Такие правозащитники, как Рой
Медведев и Андрей Сахаров, полагали, что в более справедливом обществе
те, кто желают считать себя евреями, должны иметь соответствующие права
/304/
и возможности (культурные, религиозные и т.д.). Тем не менее, если бы анти¬
семитизм был уничтожен, большинство евреев предпочло бы окончательную
ассимиляцию. Стоит также отметить, что невзирая на все разногласия, между
национальными и правозащитными движениями того время наблюдалось
больше координации и взаимной симпатии, чем тогда могло показаться 59.
В горбачевскую и постсоветскую эпоху еврейская проблематика, связан¬
ная с предшествующей эпохой, активно обсуждалась в многочисленных ли¬
тературных произведениях, опубликованных за рубежом или в постсоветских
российских изданиях. К примеру, писатель Владимир Войнович жестоко вы¬
смеял всеобщее лицемерие, окружавшее советскую еврейскую интеллиген¬
цию в семидесятые годы, в сатирической повести «Шапка». Главный герой,
обладатель ярко выраженного еврейского имени Ефим Рахлин — псевдоин¬
теллектуальный писатель-халтурщик, посмеивающийся над властью, однако
избегающий конфликтовать с ней. Поэтому герои его книг сугубо аполитич¬
ны — путешественники, альпинисты и т.д. Его нееврейская жена постоянно
крутит шашни с влиятельными лицами, дочь Наталья огорчила родителей,
выйдя замуж за еврея и уехав в Израиль, где ее сына Ариэля считают русским:
«Ариэль, считавшийся в СССР евреем и бывший им на три четверти, в Из¬
раиле оказался русским, поскольку был рожден от русской матери (да и сама
мать, всю жизнь скрывавшая свое еврейство, теперь тоже считалась гойкой по
той же причине)»60. Соседи Ефима, коллеги-писатели, тоже преимуществен¬
но евреи, однако среди них есть тип, которому всюду мерещится еврейско-
сионистский заговор, даже в природе и в убранстве зданий.
Спокойная жизнь Ефима заканчивается в тот момент, когда Союз писате¬
лей решает распределить среди своих членов новые шапки, причем качество
меха зависит от ранга писателя. Рахлину — скорее всего из-за еврейского про¬
исхождения, а не потому, что он халтурщик, — достается самый дешевый мех,
«кот домашний средней пушистости». Подзуживаемый супругой, Рахлин как
одержимый борется за шапку подороже. Тщетно он обращается за помощью к
влиятельному и преуспевающему русскому покровителю, который, как и все,
втайне презирает загнивающую советскую власть. Неудача с обретением же¬
ланной шапки меняет личность Рахлина — он кусает своего благодетеля и со¬
бирается написать антисоветский роман. Западные радиостанции немедлен¬
но интерпретируют этот инцидент как следствие разочарования отсутствием
творческой свободы и даже как проявление гонений на евреев. (Хотя сам Рах¬
лин настаивает, что не собирается эмигрировать в Израиль.) В то время как
некоторые звонят Ефиму, чтобы выразить солидарность, другие грозят пособ¬
нику врагов-сионистов: «Мы тебе, жидовская морда, скоро сделаем обрезание
головы!» Повесть заканчивается пирровой победой гонимого писателя: у него
случается «инсульт с потерей речи и частичным параличом правой руки», он
/ 305 /
умирает, но не раньше, чем в больничную палату ему приносят вожделенную
пыжиковую шапку.
В более поздних беллетризованных мемуарах Войнович, чья мать была
еврейкой, комично описывает дух времени, излагая мысли, посетившие его,
когда он лежал в больнице голым, ожидая операции:
Ему пришло в голову, что половые органы на теле человека, это как евреи в
России. Никто не бывает к ним равнодушен, но одни полагают, что они ужасны и
отвратительны, а другие делают вид, будто не знают, что это такое и для чего суще¬
ствует. Обозначать их словами следует с большой осторожностью. «Жид» звучит так
же непристойно, как другое слово с тем же количеством букв.... Человек называет
себя русским, украинцем, татарином так же просто, как слесарем, пекарем, инже¬
нером, но каждый, кто говорит «я еврей», так или иначе напрягается и или выдав¬
ливает из себя как признание, или произносит с вызовом: да, я еврей, ну и что? 61
В заключение этого раздела стоит упомянуть об еще одной группе ин¬
теллектуалов еврейского или частично еврейского происхождения, бывших
частью советского истеблишмента и совершенно игнорировавших еврейский
вопрос. Один из таких интеллектуалов, Георгий Арбатов, руководитель прес¬
тижного Института США и Канады при Академии наук СССР, в своих позд¬
них воспоминаниях утверждал, что критиковал режим изнутри. Он призна¬
вал, что еврейское происхождение могло помешать ему получить образование
или сделать карьеру, но не стал развивать эту тему.
ДУХОВНЫЕ ПОИСКИ:
ЭКУМЕНИЗМ ИЛИ ХРИСТИАНСТВО
Если еврейские интеллигенты вроде Воронеля приступили к духовным
поискам, а позже уделяли особое внимание национальным еврейским аспек¬
там, другие начинали со смутных духовных поисков. Стоит отметить, что по¬
добные духовные поиски — реакция на застой в общественной жизни и идео¬
логии — в 1960—1970-е гг. были свойственны всей интеллигенции в целом и ее
еврейским представителям, в частности. В некоторых случаях эти поиски на¬
чались еще раньше, приводя к синкретической, экуменической духовности. К
примеру, известный критик времен оттепели Григорий Померанц, родивший¬
ся в 1918 г. в еврейской семье в Вильно, был сторонником общества, состоя¬
щего из слабо связанных между собой индивидов, занятых преимущественно
духовными поисками62. В конечном итоге Померанц призвал к сближению
всех религий на основе глубокой духовной общности 63. По его мнению, рус¬
/ 306/
ские мыслители (Владимир Соловьев, Георгий Федотов и др.) могут помочь
обществу в выборе нового курса 64.
В некоторых случаях духовные поиски заканчивались крещением. Интерес
к христианству характерен для значительной части еврейской интеллектуаль¬
ной элиты 1960—1970-х гг. Вопреки официальному осуждению всех религий,
получить информацию о христианстве было значительно легче, чем об иуда¬
изме. Не говоря уж о Библии на русском языке, наиболее привлекательные для
интеллигенции сочинения русских религиозных мыслителей рубежа веков Вла¬
димира Соловьева, Константина Леонтьева, Сергея Булгакова, Василия Роза¬
нова, Николая Бердяева и других хранились в специальных полузакрытых отде¬
лах во многих библиотеках страны и были, таким образом, в некоторой степени
доступны. Наконец, еврейские интеллигенты не отворачивались от иудаизма, с
которым они были практически никак не связаны, но выбирали духовный путь,
который отличался бы от атеистической советской действительности и в то же
время укреплял бы их в вере в значимость личности 65.
Как справедливо отмечала Джудит Дейч-Корнблат 66, многие новооб¬
ращенные не видели никакого противоречия между своим еврейством (вос¬
принимавшимся, как уже было сказано, как этническая, а не религиозная
принадлежность) и принятием православия. Как объясняли многие интервью¬
ируемые, в 1960-е гг. они, не получившие никакого еврейского воспитания, не
воспринимали погружение в иудаизм в качестве реальной альтернативы. Об
эмиграции в то время речь еще не шла, поэтому присоединение к православ¬
ной церкви рассматривалось как своего рода внутренняя эмиграция, причем
гораздо более легкая, чем соблюдение предписаний еврейской религии 67.
В главе своих воспоминаний, посвященной Москве 1970-х гг., Майя Ула¬
новская пишет о своей подруге, которая, крестившись, «не только не перестала
чувствовать себя еврейкой, но осознала свое еврейство еще глубже после кре¬
щения. И это понятно. В нынешней России с Библией знакомятся, кроме спе¬
циалистов-антирелигиозников, только те, кто в зрелом возрасте пришел к вере.
Еврей в России не переходит в христианство, не отрекается от иудаизма, а от
голого атеизма приходит к вере. А ближайший путь к вере там — православный.
При этом для властей крещеный еврей остается евреем. Для властей даже луч¬
ше быть обыкновенным евреем, чем верующим христианином, да еще так, как
свойственно неофитам — верующим страстно, активно, вызывающе»68.
Одним из самых известных крещеных евреев был православный священ¬
ник Александр Мень, оказавший колоссальное влияние на многих интелли¬
гентов, часть из которых крестилась. В числе духовных детей о. Александра
были Надежда Мандельштам, поэты Александр Галич (настоящая фамилия
Гинзбург) и Наум Коржавин (Мандель), писатель Феликс Светов (Фридлянд),
ориенталист Юрий Глазов, участники правозащитного движения Зоя Крах-
/ 307/
мальникова, Анатолий Левитин-Краснов, Борис Шрагин, Лев Регельсон,
Михаил Меерсон-Аксенов и многие другие, также принявшие православие 69.
Как писал Померанц, в 1960-е гг. он не знал ни одного еврейского интел¬
лектуала, сохранившего верность иудаизму:
Я знаком с евреем-священником и с несколькими евреями-православными
прихожанами, одним адвентистом и одним католиком. Иудаисты начали мель¬
кать в поле моих связей только после 1968 г., на волне сионизма. Как правило, они
начинали с христианства и переходили в иудаизм либо в Израиле, либо по дороге
в Израиль, или вообще не были религиозными людьми, а соблюдали националь¬
но-религиозные обряды. Думаю, что честная социологическая анкета показала
бы, что среди интеллигентной части московских евреев и сейчас православных
больше, чем иудаистов 70.
Впрочем, даже активно участвуя в церковной жизни, новообращенные
проповедовали терпимость по отношению к евреям, критиковали антисеми¬
тизм православной церкви, и проявляли симпатию к Израилю.
Христианство также показалось более привлекательным вариантом при¬
нявшей католичество диссидентке еврейского происхождения Евгении Гинз¬
бург, написавшей «Крутой маршрут», берущую за душу книгу о сталинских ла¬
герях. Раиса Орлова писала, что хотя сама она не принадлежит к церкви, однако
чувствует, что в ней можно найти утешение, особенно от душевных невзгод 71.
Ее муж, Лев Копелев, отрицал слухи о своем крещении, однако вместе с тем
признавал, что христианство ему ближе других религиозных учений, — факт,
который он приписывал влиянию няни, воспитывавшей его в раннем детстве 72.
С другой стороны, некоторые еврейские интеллектуалы воздержались от
крещения, невзирая на первоначальный интерес к некоторым его духовным
аспектам. Как отмечал Михаил Агурский — колоритная фигура, вращавша¬
яся в правозащитных, христианских и сионистских кругах, — когда в начале
семидесятых возникла реальная возможность эмиграции, это вызвало насто¬
ящую бурю в еврейско-христианских кругах, мучившихся вопросом «ехать
или не ехать»73. Несмотря на то что Агурский не прервал близких отношений
с друзьями-христианами и сохранил искренний интерес к русской культуре,
он сделал выбор в пользу еврейского национального движения, и в 1975 г.
эмигрировал в Израиль. Как отмечает Дейч-Корнблат, в 1960-е гг. некоторые
христиане и сионисты, нередко сидевшие вместе в лагерях, считали себя со¬
юзниками в рамках зарождавшегося диссидентского движения 74.
Стоит отметить, что в 1980-е гг., когда появилось больше возможностей
как для эмиграции, так и для исповедания иудаизма в СССР, христианство
перестало быть «перевалочным пунктом» на пути обретения еврейского на¬
/ 308 /
ционального самосознания: еврей либо сразу проходил мимо, либо крестился
и оставался в лоне церкви.
СЕРЕДИНА 1970-х — СЕРЕДИНА 1980-х:
НОВЫЕ ФОРМЫ
Со второй половины 1970-х до середины 1980-х гг. представители совет¬
ской еврейской интеллигенции по-прежнему различались разными «уров¬
нями» еврейского самосознания. Однако в отличие от 1950—1960-х гг., после
нескольких лет достаточно массовой еврейской эмиграции, государственной
антисионистской (во многом антисемитской) пропаганды и значительно воз¬
росших трудностей карьерного роста, еврейский вопрос стал гораздо ближе
даже тем, кто не слишком задумывался об этом аспекте своей идентичности.
Кроме того, в лагере сделавших еврейский выбор в середине семидесятых уси¬
лились разногласия между сторонниками репатриации в Израиль и культур¬
ной деятельности (последние находились в меньшинстве). Другие изменения
произошли уже в 1980-е гг.
Среди представителей тогдашней российской интеллигенции были как
сторонники контркультурного эскапизма, так и прагматики, готовые к кон¬
тактам с широкими слоями населения75. Впрочем, характерным и для тех и
для других было неприятие структуры и идеологии существующего режима.
Во второй половине 1970-х гг. официальная культура начинает проявлять при¬
знаки компромисса или даже заимствования некоторых аспектов неофици¬
альной культуры76. В частности, даже те, кто внешне придерживался обще¬
принятых норм, работал на постоянной работе и не участвовал в самиздате
и тамиздате (зарубежных изданиях), в частной жизни поступали, как хотели:
читали Солженицына, слушали радио «Свобода» и т.д.77 Некоторые, впрочем,
предпочитали более последовательный эскапизм и погружение в себя.
После подписания Хельсинкских соглашений (1976) советские право¬
защитные группы попытались возобновить свою деятельность. Диссиденты,
обычно предпочитавшие индивидуальную нравственную деятельность поли¬
тической, даже обладая ресурсами для многолюдных легальных акций, не пы¬
тались привлечь на свою сторону массы и не сформулировали конкретной по¬
литической программы (в отличие, к примеру, от польской «Солидарности»).
Вместо этого они пытались влиять на окружающих личным примером и наде¬
ялись на помощь Запада. Начиная с конца семидесятых, некоторые молодые
активисты пытались расширить круг сторонников и достичь каких-либо кон¬
кретных практических результатов. Однако в 1980-1984 гг. власти предприня¬
ли ряд мер для подавления диссидентов. В начале этого периода Андрей Саха¬
/ 309/
ров был выслан в Горький. В 1982 г. прекратила свою деятельность московская
Хельсинкская группа78. Многие видные диссиденты были вынуждены уехать.
Поскольку в 1980-е гг. правозащитное движение было парализовано, не¬
которые диссиденты примкнули к растущим национальным движениям или
установили контакт с природоохранными движениями советских республик.
В то же время национальный вопрос стал разделяющим фактором: многие
интеллектуалы все более склонялись к русскому и другим национализмам,
причем в формах, исключающих даже для ассимилированных евреев возмож¬
ность к ним присоединиться. В частности, впоследствии прославившаяся сво¬
им антисемитизмом организация «Память» была создана в начале 1980-х гг. с
целью содействия реставрации памятников русской старины. «Память» также
выступала против масштабных проектов, несущих угрозу окружающей среде,
например, поворота сибирских рек79. Игорь Шафаревич, который в 1971 г. был
членом западнического Комитета прав человека, между 1978 и 1982 гг. напи¬
сал резко антизападную, антисемитскую «Русофобию».
Столкнувшись с такими тенденциями, некоторые интеллектуалы еврей¬
ского происхождения — Лариса Богораз, Елена Боннэр, Раиса Орлова, Лев
Копелев и другие — еще крепче держались за либеральное, западническое,
«космополитическое» мировоззрение, продолжая оставаться участниками
«общего» диссидентского движения. Перечитывая дневники Орловой-Копе¬
лева за 1956-1980 гг., можно найти множество упоминаний о реакции интел¬
лигенции на хрущевское выступление на двадцатом съезде, литературе эпохи
оттепели, процессах Бродского, Синявского-Даниэля и Галанскова-Гинзбурга
и т.д., но ни одного упоминания о ленинградском суде над сионистами, пытав¬
шимися захватить самолет для бегства в Израиль или активистах еврейского
культурнического движения и алии. Впрочем, писатель Борис Хазанов (кото¬
рый считал себя евреем, но предпочел остаться в России), равно как и другие
интеллигенты еврейского происхождения, не имевшие никаких еврейских
сантиментов (Орлова, Копелев, Войнович, Василий Аксенов и др.), в начале
1980-х гг. были вынуждены уехать из СССР по израильским приглашениям
и, естественно, были лишены советского гражданства. Тот же Копелев, не¬
смотря на полное равнодушие к своему еврейству, был подвергнут разгромной
критике в антисемитской статье «Советской России»80. Померанц, оставший¬
ся в СССР, сохранил свои космополитические взгляды.
ПОГРУЖЕНИЕ В ЕВРЕЙСТВО
Многие интеллигенты стали искать выход в еврейском национализме, что
предполагало изучение иврита и еврейской культуры, а также интерес к алие.
/310/
Казалось, в этот момент еврейское движение в СССР фактически раскололось
на две конкурирующие группы: «культурников», подчеркивавших необходи¬
мость добиваться беспрепятственного доступа к еврейской культуре и тради¬
ции в Советском Союзе, и сторонников алии, считавших, что прежде всего
следует добиться легальной возможности свободной эмиграции в Израиль 81.
Первые организовывали разнообразные семинары, преимущественно в
Москве, и планировали проведение международного симпозиума в декабре
1976 г. (в конечном итоге он был сорван властями)82. В числе лидеров этой груп¬
пы были Вениамин Файн, Владимир Престин, Павел Абрамович, Семен Куш-
нир (значился в программе как Семен Адмони) и Михаил Членов (под псевдо¬
нимом М. Зубин). Оглядываясь назад, стоит признать, что разногласия между
двумя группами были не слишком существенными. Со временем некоторые де¬
ятели стали «сидеть на двух стульях», справедливо указывая, что более близкое
знакомство с еврейской культурой — эффективный способ пробуждения инте¬
реса к алие. В конечном итоге многие культурники уехали в Израиль.
До середины семидесятых многие активисты алии не только не говори¬
ли на иврите, но даже не знали еврейского алфавита. Согласно Александру
Этерману, московскому активисту того времени, в начале 1970-х гг. у движе¬
ния за репатриацию было мало еврейского содержания. Однако постепенно
ситуация менялась: в 1977—1981 гг. тон начали задавать преподаватели иврита,
стремившиеся приблизить людей к их еврейским корням83. Для некоторых из
них еврейство заключалось прежде всего в культуре и традиции и находило
свое выражение в таких проектах, как создание подмосковного еврейского
детского сада, организация спортивных и музыкальных фестивалей, поста¬
новка пуримшпилей и т.д. В 1980-е гг. ленинградский отказник Михаил Бей¬
зер, стремясь заинтересовать людей еврейской историей и культурой, стал во¬
дить экскурсии по еврейским местам города. Некоторые из этих туров были
описаны в самиздатовском журнале «Ленинградский еврейский альманах»,
который начал выходить в 1982 г.84
Параллельно довольно значительное меньшинство тех, кто уже вращался
в еврейских кругах, выбрало религиозную форму еврейского самосознания;
в ряде случаев это было результатом изучения иврита и культурной деятель¬
ности. Как уже отмечалось, религиозное возрождение совпало с эпохой, когда
евреи столкнулись с серьезными препятствиями при поступлении в высшие
учебные заведения, а эмиграция была сильно ограничена и связана с длитель¬
ным ожиданием разрешения на выезд85. Согласно оценкам Этермана, приве¬
денным в интервью с ним 1986 г., в то время в Москве насчитывалось около
тысячи человек (триста семей), которые вели еврейский религиозный образ
жизни, тогда как за пять-шесть лет до этого таких семей почти не было. Даже
светские еврейские активисты, отмечал Этерман, начинают «что-то соблю¬
/311/
дать», причем, по большей части, они являются скорее координаторами, чем
подлинными лидерами движения 86.
Новые религиозные евреи были людьми самого разного происхождения,
однако в большинстве случаев у них имелись позитивные детские воспоми¬
нания, связанные с еврейством и/или государством Израиль. Как отмечал
Михаил Членов, обращение к религии в значительной степени было полити¬
ческим актом, направленным против советского режима, препятствовавшего
свободной эмиграции 87. Еврейские праздники изначально воспринимались
как альтернатива советским; многие сначала начинали проявлять интерес к
еврейской истории и учить иврит и лишь затем, постепенно, переходили к
соблюдению заповедей. Как показывают личные свидетельства, религиозное
обращение было постепенным, сложным процессом 88.
К началу 1980-х гг. в СССР сложились три обособленные религиозные
группы, хотя некоторые евреи дрейфовали между ними. Для хабадников (лю¬
бавичских хасидов) еврейское самосознание было прежде всего религиозным,
а сама группа была связана со всемирным движением Хабад. Вторая группа,
возглавляемая Ильей Эссасом, была связана с ультраортодоксальным дви¬
жением Агудат Исраэль. Третья группа во главе с Владом Дашевским испо¬
ведовала религиозный сионизм. В начале восьмидесятых эта группа создала
организацию «Маханаим» («Два стана»), которая занималась в Москве рели¬
гиозной, сионистской и культурной деятельностью, продолжив эту традицию
и в Израиле, куда большинство маханаимцев репатриировалось во второй по¬
ловине восьмидесятых89. Эссас уехал в Израиль в 1985 г. В 1985-1987 гг., с отъ¬
ездом большинства активистов, влияние религиозных групп уменьшилось.
Со временем интерес к религии стал еще одной фазой в истории поис¬
ков советской еврейской интеллигенцией своей идентичности. Разумеется,
возможности формирования еврейской идентичности значительно выросли
в эпоху перестройки, начавшейся в 1985 г., когда к власти в Советском Союзе
пришел Михаил Горбачев. Последующий распад СССР и возникновение на
его руинах Российской Федерации, в которой этнические русские оказались
в подавляющем большинстве, привели к колоссальным изменениям самовос¬
приятия как еврейской, так и нееврейской интеллигенции. Однако все это —
совсем другая история, выходящая за рамки темы данной главы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В своей спорной книге «Еврейский век» Юрий Слезкин пишет о трех
путях, избранных различными представителями русского еврейства в нача¬
ле XX в.: эмиграции в Америку, иммиграции в Израиль и участии в россий¬
/312/
ском революционном движении. Те, кто остался на территории будущего
СССР, в большинстве своем пополнили ряды новой советской интеллиген¬
ции. В этом качестве они сыграли важную роль в деле обеспечения моло¬
дого государства квалифицированными кадрами, необходимыми для раз¬
вития науки, образования, здравоохранения, культуры, административного
аппарата и т.д.
Если в первые десятилетия еврейская интеллигенция в целом работала
на благо советской власти, в эпоху Хрущева-Черненко она способствовала
подрыву существующего режима. Многие аналитики указывали на роковой
дефект советского общества, обострявшийся с течением времени, — несов¬
местимость между жесткой, изолированной, сильно идеологизированной
системой и необходимостью технологического развития, интеграции в мо¬
дернизированную глобальную экономику, а также удовлетворения многооб¬
разных личных потребностей образованной, культурной части общества 90.
По различным причинам еврейские интеллигенты попали в водоворот этих
противоречий. При Хрущеве многие аккультурированные еврейские интел¬
лектуалы почувствовали, что их отличают от их нееврейских коллег и товари¬
щей, поскольку евреи оказались под подозрением в двойной лояльности и на¬
циональной чужеродности государству, становившемуся все более русским 91.
Подобно многим другим, еврейские интеллигенты приветствовали новые
возможности эпохи оттепели. Однако когда они поняли, что еврейские инте¬
ресы при этом совершенно не учитываются, наступило разочарование. Внеш¬
неполитические события вроде Шестидневной войны и советского вторже¬
ния в Чехословакию, общественные тенденции вроде большего внимания к
личному выбору, а также рост националистических настроений среди народов
СССР направили их энергию в более еврейское русло — борьбу за право по¬
кинуть страну, еврейскую культурную деятельность, соблюдение религиозных
предписаний. Другие, равнодушные к своему еврейству, предпочли эмигра¬
цию в другие страны, кроме Израиля, или сыграли заметную роль в попытках
реформировать Советский Союз. Однако даже они время от времени станови¬
лись жертвами антисемитизма. Парадоксально, что когда власти пытались от
них избавиться (например, от Галича или Войновича), то убеждали их уехать в
Израиль. В своих воспоминаниях и книгах, увидевших свет после 1987 г., не¬
которые из этих интеллектуалов отмечали данный момент в своей биографии.
Акцент в деятельности еврейской интеллигенция на таких западных
ценностях, как права человека и нацменьшинств, способствовал отчуждению
между ними и русским населением, одновременно привлекая к ним внимание
за рубежом. Постоянное западное давление осложняло положение правящих
кругов, безуспешно пытавшихся найти решение неразрешимого противо¬
речия. Будущим исследователем предстоит определить, какую роль сыграли
/313/
евреи в распаде советской империи и какую роль они играют в новом россий¬
ском обществе.
Перевод с английского Евгения Левина
1 БСЭ, 3-е издание. Т. 10.
2 См., напр., обсуждение в Baitalsky М. Notebooks for the Grandchildren. Atlantic
Highlands; New Jersey, 1995. P. 7; Shragin B. The Challenge of the Spirit. New York, 1978;
Шубин А. От «застоя» к реформам: СССР в 1917-1985 гг. М., 2001. С. 332.
3 См., напр.: Churchward L. G. The Soviet Intelligentsia: An essay on the social struc¬
ture and roles of Soviet intellectuals during the 1960s. London; Boston, 1973; Shlapentokh V.
A Normal Totalitarian Society. Armonk; NY, 2001. Особенно главу 6.
4 См.: Chlenov M. Patterns of Jewish Identity in the Modern World // Midstream. Sep¬
tember/October 2000. P. 5.
5 См. Аннинский Л. Шестидесятники, семидесятники, восьмидесятники // Аль¬
манах «Стрелец». 1991. № 1 (65). С. 276—287.
6 См. статью Михаила Занда, разделившего ашкеназское население СССР на
две категории: тех, кто стал советскими гражданами в годы Второй мировой войны,
которые были гораздо меньше оторваны от своих еврейских корней; и большинство,
жившее в границах довоенного СССР: Zand М. Fate, Civilization, Aliya // In Search of
Self: The Soviet Jewish Intelligentsia and the Exodus (далее: In Search of Self) / Ed. D. Prital.
Jerusalem, 1983. P. 23-34.
7 Некоторые считают, что поворотным моментом стала не Шестидневная война,
а советское вторжение в Чехословакию (август 1968).
8 См. рассуждения Льва Аннинского в его эпилоге к книге: Вайль П, Генис А. 60-е:
мир советского человека. М., 1996. С. 334.
9 В упомянутой статье (прим. 6) Михаил Занд дал второй категории ашкеназских
евреев следующую характеристику: «К началу II Мировой войны большинство пред¬
ставителей этой группы порвали с религией. Русский язык стал для них основным
языком общения и культуры. Еврейская цивилизация была уничтожена практически
полностью. Ощущение собственной уникальности редуцировалось до восприятия
своего еврейства как факта рождения евреем, признаваемого и время от времени вы¬
смеиваемого окружающими» (Р. 29—30). Соответствующим мемуарным примером мо¬
гут служить воспоминания Раисы Орловой: Орлова Р. Воспоминания о непрошедшем
времени. М., 1993.
10 См., напр., воспоминания Владимира Буковского: Bukovsky V. То Build a Castle.
New York, 1979. Р. 137.
11 См.: Tsigelman L. The Impact of Ideological Changes in the USSR on Different
Generations of the Soviet Jewish Intelligentsia // Jewish Culture and Identity in the Soviet
Union (далее: Jewish Culture) / Eds. Y. Ro’i, A. Beker. NY, 1991. P. 42-72. Статья Люд¬
милы Цигельман была написана по материалам интервью с активистами советской
алии 1960-1970-х гг., взятых сотрудниками Центра исследования и документации
восточноевропейского еврейства при Иерусалимском университете. Статья делит ак¬
тивистов алии на поколение «отцов» — идеологическую группу, состоящую из лиц,
/314/
выросших в 1930—1940-е гг.; «младших братьев», ставших в юности свидетелями со¬
ветской антисемитской кампании, и «детей», выросших в 1960—1970-е гг., которые
«перешли непосредственно к еврейскому национальному мировоззрению, избежав
стадий сочувствия советской власти и диссидентства» (Р. 58). См. также: Gelfond М.
Illegal Zionist Activity in the Soviet Union in the 1950s-1960s // In Search of Self. P. 35—45.
Типичным представителем поколения «отцов» был Гилель Бутман, один из создате¬
лей ленинградской сионистской группы (1966). См. его воспоминания: Бутман Г. Ле¬
нинград-Иерусалим с долгой пересадкой (далее: Ленинград-Иерусалим). Иерусалим,
1981. О надеждах на реформы в нееврейских кругах см.: Alexeyeva L., Goldberg Р. The
Thaw Generation. Pittsburgh, 1990.
12 Чарный С. Между двух ударов: Еврейские религиозные общины СССР в 1953—
1957 //Тирош—7. М., 2005. С. 183-200.
13 Общий обзор тогдашней советской еврейской жизни см.: Gitelman Z. A Century
of Ambivalence. NY, 1988. Более детальный анализ см.: Ro'i Y. The Struggle for Soviet
Jewish Emigration 1948-1967. Cambridge, 1991, а также: Pinkus B. Tehiya ve-tekuma leu-
mit. Ha-tsionut ve-ha-tenua ha-tsionit be-Verit Ha-moatsot, 1947—1987. Сдэ Бокер, 1993.
О наиболее значимых фигурах эпохи оттепели см. статью Шимона Маркиша: Markish
Sh. The Role of Officially Published Literature in the Reawakening of Jewish National Con¬
sciousness (1953-1970) // Jewish Culture. P. 208-231.
14 Бутман Г. Ленинград-Иерусалим. С. 67.
15 См. воспоминания Михаила Маргулиса: Маргулис М. Еврейская камера Лубян¬
ки. Иерусалим, 1996. Маргулис был арестован в 1950 г., когда вместе с В. Свечинским
и Р. Брахманом планировал побег в Израиль, и вышел на свободу в 1955 г.
16 Подольский Б. По стопам Гасконца // Окна (Вести). 20 марта 2003. С. 16, 21.
17 По оценке Алексеевой, приведенной в упомянутых воспоминаниях, в пети¬
ционной кампании участвовало до тысячи человек (Alexeyeva L., Goldberg Р. The Thaw
Generation. P. 168). См. также: Marshall, Sh. Soviet Dissent in Historical Perspective. NY,
1980, где приведены другие оценки.
18 Alexeyeva L., Goldberg P. The Thaw Generation. P. 86.
19 Urban M. Regime and opposition in the pre-political period // Urban M., Irgunov V.,
Mitrokhin. The Rebirth of Politics in Russia. Cambridge, 1997. P. 39.
20 Вайль П, Генис А. 60-е: мир советского человека. М., 1996. С. 185; Шубин А. От
«застоя» к реформам. С. 427 и далее.
21 Urban М. Regime and opposition. Р. 7.
22 Как писал Александр Воронель, «Антиинтеллигентская политика властей в
СССР так часто являлась в форме антисемитизма, что многие евреи (впрочем, может
быть, и некоторые неевреи) невольно привыкли смешивать две эти разные группы
[евреев и диссидентов]». Воронель А. И вместе, и врозь. Минск, 2004. С. 333.
23 К примеру, Андрей Амальрик отмечал, что в октябре 1968 г., во время суда над
участниками демонстрации против вторжения в Чехословакию, сотрудники КГБ соб¬
рали у здания суда толпу рабочих, которых предварительно напоили водкой и которые
говорили: «Это все жиды! Фашисты! Давить их надо!». Amalrik A. Notes of a Revolution¬
ary. NY, 1982. P. 61.
24 Яковлев А. Омут памяти. M., 2001. С. 431.
25 Там же. С. 336.
/315/
26 Стоит отметить, что первоначально революционное движение и молодая
большевистская власть привлекали молодых евреев тем, что позволили им перестать
чувствовать себя маргинальной частью общества, а также предложили решение ряда
экономических проблем. Большевики в свою очередь приветствовали людей, гото¬
вых порвать с прошлым и имеющих достаточно способностей и образования, чтобы
стать частью их аппарата. Pinkus В. The Jews of the Soviet Union: The History of a Na¬
tional Minority. Cambridge, 1989. P. 78—79; Slezkine Yu. The Jewish Century. Princeton,
2004. P 91.
27 Amalrik A. Notes of a Revolutionary. NY, 1982. P. 48.
28 Cm.: Yanov A. The Russian New Right. Berkeley, 1978.
29 Об этих новшествах см.: Shlapentokh V. Soviet Intellectuals and Political Power.
Princeton, 1990. P. 126.
30 Cm.: Pinkus B. Soviet Jewry and the Six-Day War // Shvut. 1998. № 7(23). P. 48-53.
31 См., напр., воспоминания Иосифа Менделевича, писавшего, что во время ра¬
бот в Румбуле, месте массового захоронения под Ригой, он неоднократно встречал
Эли Валка, Рут Александрович, Иосефа Шнейдера, Иосифа Русинека и других акти¬
вистов алии : Менделевич И. Операция «Свадьба». Киев, 2002. С. 33.
32 Воронель А. И вместе, и врозь. С. 341.
33 Там же.
34 Интервью Анатолия (Натана) Щаранского журналу «22», № 49 (1986) С. 111.
Вторжение в Чехословакию так же оказало глубокое влияние на неевреев поколения
семидесятников, отказавшихся от общественной деятельности ради собственной
внутренней жизни. (Рогов К. Семидесятые как проблема истории русской культуры.
Материалы дискуссии // Россия. 1998. №1 (9). С. 9 и последующие.)
35 Аналогичные чувства испытал тогда Вадим Меникер, вспоминавший, что, ког¬
да он услышал о советском вторжении в Чехословакию, советское гражданство умерло
в его сердце в течение тридцати секунд, а еще через тридцать секунд он понял, что его
место — в Израиле (Меникер В. Год великого подписантства // Вести-2. 1998. 28 мая.
С. 14).
36 Авербух И. Прощание с Россией // Новый журнал. 1972. № 10. С. 245-246.
37 Кузнецов Э. Дневники. Париж, 1973. http://mreadz.com/new/index.php?id=
114012&pages=17 2015
38 См. обсуждение в Nudelman R. Ha-nisayon le-hidush ha-tsionut: bein aliyat shnot
ha-shev’im le-aliyat shnot ha-tesh’im // Yehudei Berit ha-Moatsot be-maavar. 2000. № 4
(19). P. 67-84.
39 См. автобиографию Воронеля, опубликованную сначала в Советском Союзе в
самиздате, а затем на Западе: Воронель А. Трепет забот иудейских. Рамат Ган, 1981.
40 Воронель А. О национальном характере // Сион. 1976. № 16. С. 58—72.
41 Вайль П., Генис А. 60-е: мир советского человека. С. 306.
42 См., напр., некоторые эссе сборника In Search of Self; или упомянутое выше
эссе Рафаила Нудельмана. См. Также: Voronel A. Anu’ ve-’hem’: reshimot fenomenologi-
yot (“Мы” и “они”: фенеменологические очерки) //Yehudei Berit ha-Moatsot le-sheavar
be-Israel u-ve-tefutsot. 2002. № 20—21. P. 144—161.
43 См., напр., комментарии Цви Гительмана: Gitelman Z. Dfusei ha-hizdahut ve-iha-
hizdahut shel yehadut Berit ha-Moatsot. Jerusalem, 1975.
/316/
44 Шляпентох В. Страх и дружба в нашем тоталитарном прошлом. Ч. 4. http://jlm-
taurus.livejoumal.com/31744.html Январь 2016
45 Воронель А. Трепет забот иудейских. С.39; Вайль П., Генис А. 60-е: мир советского
человека. С. 302.
46 Богораз Л. Чувствую ли я себя частью еврейского народа? // Евреи в СССР.
1972. № 1. Раздел “Кто я?”, http://antology.igrunov.ru/authors/bogoraz/jew.html
47 Орлова с отвращением пишет о бабушке и ее религиозных обрядах. В другом
месте она утверждала: «С детства я ненавидела хилое, трусливое, то, что я считала ев¬
рейским. Это надо было из себя выдавить, вытравить без остатка» (Орлова Р. Воспоми¬
нания о непрошедшем времени. М., 1993. С. 168.)
48 Там же, С. 54.
49 Там же. С. 190-191.
50 Среди работ, посвященных этой теме, можно назвать следующие: Markish Sh.
A Russian Writer’s Jewish Fate // Commentary. 1986. Vol. 81, № 4. P. 39—47; Stone Nakhi¬
movskii A. Russian-Jewish Literature and Identity: Jabotinsky, Babel, Grossman, Galich, Ro¬
ziner, Markish. Baltimore, 1992; Sicher E. Jews in Russian literature after the October Revolu¬
tion. Cambridge, 1995.
51 Цит. по Фрезинский Б. Еврейскому печальнику Илье Оренбургу — 120 // Леха¬
им. 2011. № 2. См. также Rubenstein J. Tangled Loyalties: The Life and Times of Ilya Ehren¬
burg. Tauris; London; NY, 1996. P. 331. По словам Рубинштейна, аналогичное высказы¬
вание можно найти в кратком автобиографическом очерке, написанном Эренбургом в
мае 1958 г. (Rubenstein J. Tangled Loyalties. Р. 400, fn. 10).
52 В своей биографии Рубинштейн подробно разбирает еврейскую составляющую
жизни и творчества Эренбурга. См. также эссе Мордехая Альтшулера: Альтшулер М.
Эренбург и евреи // Советские евреи пишут Илье Эренбургу, 1943-1966 / Под ред.
М. Альтшулера, И. Арада, Ш. Краковского. Иерусалим, 1993. С. 9—105. См. также 6-ю
главу книги Зихера Jews in Russian Literature. Дополнительные источники Зихер и Аль¬
тшулер приводят в примечаниях.
53 Rubenstein J. Tangled Loyalties. Р. 326.
54 Там же. С. 321.
55 Там же. С. 322, 326, С. 441, примечание 42. Трехтомное издание мемуаров
«Люди, годы, жизнь», выпущенное в 1990 г. в Москве издательством «Советский писа¬
тель», на сегодняшний день является наиболее полным и включает отрывки, вырезан¬
ные цензурой из более ранних публикаций.
56 Ямпольский Б. Последняя встреча // в сборнике Гроссман В. Избранное. Екате¬
ринбург, 2005. С. 672.
57 Nakhimovsky A. Russian-Jewish Literature and Identity. P. 108. Писатель Борис Ха¬
занов (псевдоним Геннадия Файбусовича, 1927 г. р.), вынужденный эмигрировать в
1972 г., разделял это ощущение: «Я одновременно еврей и русский интеллигент. Для
меня нет ничего противоречивого в этих двух понятиях. Такой синтез кажется мне
вполне естественным. Он даже весьма традиционен». (Conversations in Exile: Russian
Writers Abroad/Ed. J. Glad. Durham, 1993. P. 133)
58 Амусин M. Евреи на Марсе или жиды в Питере // Братья Стругацкие: очерк
творчества. Иерусалим, 1996. С. 177, 182.
/317/
59 Выступая в Иерусалиме в 2000 г., через тридцать лет после ленинградского «са¬
молетного дела», Владимир Буковский также отметил, что между двумя течениями не
было такого размежевания, как это иногда представляют. Об отношениях сионистов с
диссидентами см.: Кошаровский Ю. Мы снова евреи. Очерки по истории сионистского
движения в Советском Союзе. Иерусалим, 2009. Т. 3. С. 9—34.
60 Войнович В. Шапка. Малое собрание сочинений в 5 томах. Т. 3. М., 1993. С. 350—
351.
61 Войнович В. Замысел. М., 1995. С. 96.
62 См. обсуждение мировоззрения Померанца в книге: Шубин А. От «застоя» к ре¬
формам, С. 354.
63 Померанц Г. Послесловие // Выход из транса. М., 1995. С. 567.
64 Померанц Г. Россия на перекрестке культур // Там же. С. 235.
65 См.: Членов М. Баалей-тшува в независимом еврейском движении в Москве в
1970—80-х годах // Евроазиатский еврейский ежегодник 5766 (2005/2006). Киев, 2006.
С. 138-162.
66 Deutsch Kornblatt J. Doubly Chosen: Jewish Identity, the Soviet Intelligentsia and the
Russian Orthodox Church. Madison, 2004. Автор отмечает, что эта духовная тенденция
напоминала реакцию на буржуазный образ жизни, характерную для части американ¬
ской молодежи шестидесятых.
67 Там же. С. 63-69.
68 Улановская Н., Улановская М. История одной семьи. СПб., 2003. С. 276—277.
69 О Крахмальниковой и Светове см.: Deutsch Kornblatt. Doubly Chosen. P. 52-57,
103; о Галиче, вопреки крещению продолжавшему считать себя евреем, см. Там же.
Р. 54; см. также Nakhimovsky. Russian-Jewish Literature. Р. 153-178; Орлова Р. Воспоми¬
нания... С. 294—313.
70 Померанц Г. Сон о справедливом возмездии // Синтаксис. 1980. № 6. С. 70-71.
71 Орлова Р. Воспоминания... С. 60
72 Орлова Р, Копелев Л. Мы жили в Москве, 1956—1980. М., 1990. С. 364.
73 Агурский М. Эпизоды воспоминаний // Иерусалимский журнал. 2000. № 4.
С. 260. Агурский, судя по всему, отредактировал главы своих воспоминаний «Пепел
Клааса», посвященные его увлечению христианством. Однако эти отрывки были опуб¬
ликованы в номерах 2-5 Иерусалимского журнала (1999-2000). См. также Deutsch Ко¬
mblatt. Doubly Chosen. Р. 76—78. Deutsch Kornblatt. Doubly Chosen. P. 82.
74 Ibid. P. 82.
75 См. обсуждение: Семидесятые как предмет истории русской культуры. Мате¬
риалы дискуссии // Россия. 1998. № 1. С. 7-28.
76 Одним из примеров может служить «бульдозерная выставка», когда в 1974 г.
власти сначала попытались разогнать выставку художников-нонконформистов, одна¬
ко затем разрешили им несколько выставок. Подробнее о культурной политике того
времени см. Кречмар Д. Политика и культура при Брежневе, Андропове и Черненко,
1970—1985 (далее: Политика и культура). М., 1997.
77 Семидесятые как предмет истории русской культуры / Под ред. Л. Лурье. М.,
1998. С. 19-20.
78 Шубин А. От застоя к реформам. С. 482 и далее.
/318/
79 Dymerskaya-Tsigelman L. The New Soviet Leadership’s Ideological Policy and the
Phenomenon of Pamyat’ // Jews and Jewish Topics in the Soviet Union and Eastern Europe.
1987-1988. № 6. P 17-39.
80 Кречмар Д. Политика и культура. С. 120.
81 См., напр., статью о самиздатовских журналах «Наш иврит» и «Магид», выхо¬
дивших в 1978-1981 гг.: Членов М. Культурническое движение и журнал «Наш иврит»
// Вестник Еврейского университета в Москве. 1995. № 3. С. 70—88.
82 Документы симпозиума и тезисы докладов опубликованы в сборнике: Еврей¬
ский самиздат. Иерусалим 1978. Т. 15.
83 «Третье поколение» (Интервью с А. Этерманом) // 22. 1986. № 47 С. 126, 134—
135.
84 Часть этих материалов позже вошла в книгу Михаила Бейзера (Бейзер М. Евреи
в Петербурге. Иерусалим, 1989).
85 Lourie KJ. Religious Refusenik Networks in Moscow and Leningrad: The View from
Anthropology // Jews and Jewish Topics in the Soviet Union and Eastern Europe. 1991. N2 2.
P. 37.
86 «Третье поколение» (Интервью с А. Этерманом). С. 140.
87 Членов М. Баалей-тшува в независимом еврейском движении. С. 138-162.
88 См., напр., интервью с Элиягу (Ильей) Эссасом и Давидом Шехтером на сайте
'‘Запомним и сохраним”: http://www.soviet-jews-exodus.com/Interview_s/InterviewEssas.
shtml и http://www.soviet-jews-exodus.com/Interview_s/InterviewShechter.shtml январь
2016. См. также воспоминания Семена Янтовского и Эфраима Холмянского: Янтов¬
ский С. К истокам (Из пережитого). Иерусалим, 1997; Холмянский Э. Звучание тиши¬
ны. Иерусалим, 2007.
89 Подробнее о Маханаиме см.: Кара-Иванов М., Матлина Э. Возрождение еврей¬
ской религиозной жизни в Москве, 1970-80-е гг. Иерусалим, 2012.
90 См., напр.: Daniels R.V. The Rise and Fall of Communism in Russia. New Haven;
London, 2007. Ch. 25 и 29. P. 284-294, 339-355.
91 Slezkine Yu. The Jewish Century... P. 297.
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
Вайль П., Генис А. 60-е: Мир советского человека. М., 1996.
Кречмар Д. Политика и культура при Брежневе, Андропове и Черненко, 1970—
1985. М., 1997.
Шубин А. От застоя к реформам. СССР в 1917-1985. М., 2000.
An End to Silence: Uncensored Opinion in the Soviet Union / Ed. S.F. Cohen. NY, 1982.
Daniels R.. The Rise and Fall of Communism in Russia. New Haven; London, 2007.
Gitelman Z. Dfusei hizdahut ve-i-ha-hizdahut shel yehudei Berit ha-Moatsot. Jerusalem,
1975.
In Search of Self: The Soviet Jewish Intelligentsia and the Exodus / Ed. D. Prital.
Jerusalem, 1983.
Pinkus B. Tehiya ve-tekuma leumit. Ha-tsionut ve-ha-tenua ha-tsionit be-Verit Ha-
moatsot, 1947—1987. Сдэ Бокер, 1993.
/319/
Pinkus В. The Jews of the Soviet Union: The History of a National Minority. Cambridge,
1989.
Ro'i Y., Beker A. Jewish Culture and Identity in the Soviet Union. New York, 1991.
Rubenstein J. Soviet Dissidents: Their Struggle for Human Rights. Boston, 1980.
Shatz M. Soviet Dissent in Historical Perspective. NY, 1980.
ВОСПОМИНАНИЯ
Аксельрод-Рубина И. Жизнь как жизнь. Иерусалим, 2006.
Бутман Г. Ленинград-Иерусалим с долгой пересадкой. Иерусалим, 1981.
Орлова Р. Воспоминания о непрошедшем времени. М., 1993.
Улановская Н., Улановская М. История одной семьи. СПб., 2003.
Alexeyeva L., Goldberg Р. The Thaw Generation. Pittsburgh, 1990.
Azbel M. Refusenik: Trapped in the Soviet Union. Boston, 1981.
4.3
ЕВРЕЙСКОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ
ДВИЖЕНИЕ В СССР 1960-1980-х гг.:
ПРИЧИНЫ, истоки и сущность
Михаэль Бейзер
ВВЕДЕНИЕ
а протяжении двух десятилетий, с конца шестидесятых до кон¬
ца восьмидесятых годов XX столетия, внимание общественнос¬
ти на Западе и в Израиле было приковано к борьбе советских
евреев. В их поддержку проходили многотысячные демонстра¬
ции, а имена томившихся в тюрьмах героев были у всех на устах 1.
Положение советских евреев обсуждалось на самых высоких международных
форумах наравне с вопросами ограничения стратегических вооружений. Впе¬
чатляющим результатом этого важного сражения холодной войны явилась не¬
бывалая волна еврейской эмиграции в конце 1980-х — начале 1990-х гг., озна¬
меновавшая конец «империи зла» (как называл Советский Союз президент
Рейган) и изменившая карту еврейского мира 2.
Несмотря на большое количество публикаций, посвященных исследова¬
нию этой темы, среди историков, общественных деятелей и даже среди самих
участников борьбы нет единого мнения о том, в чем состояла сущность дви¬
жения советских евреев 3 и как его следует именовать:
- «сионистское движение», как его назвал один из лидеров, автор четырех¬
томника очерков истории еврейского движения Юлий Кошаровский 4;
— «еврейское национальное движение», как его определяют израильские
историки Иоси Гольдштейн 5 и Дина Зиссерман-Бродская 6, иерусалим¬
ская «Краткая еврейская энциклопедия»7 и хайфский Центр документа¬
ции еврейского национального движения в Советском Союзе «Запомним
и сохраним» 8;
/321/
— «движение за свободную эмиграцию и права человека», как его воспри¬
нимали американский «Союз советов [борьбы] за советских евреев» («The
Union of Councils for Soviet Jewry») и многие западные политики 9;
— «независимое еврейское движение», как его предпочитают называть те,
кто никуда не эмигрировал 10?
Может, то была борьба за право забыть о своем еврействе, на что зачас¬
тую надеялись те, кто эмигрировал не в Израиль? Между прочим, некоторые
современные российские историки отрицают даже сам еврейский характер
движения. А.В. Шубин, например, обосновывает такую точку зрения тем, что
«еврейское происхождение было лишь поводом для выезда на Запад» и что
только меньшинство выехавших по израильским визам приехали именно в
Израиль 11.
Подытоживая приведенные здесь мнения, редактор и соавтор фундамен¬
тального исследования по этой теме Яаков Рои ограничился определением
«еврейское движение», без всякой дополнительной спецификации. Очевид¬
но одно — это было настоящее общественное движение, в том смысле, что —
резюмируя доводы Рои — его участники были недовольны существующим
положением вещей, обладали сходным мировоззрением, руководствовались
общими идеями и, используя относительно благоприятную политическую
ситуацию, были способны координировать свои действия во имя достиже¬
ния поставленных целей 12. К тому же еврейское движение имело характерные
признаки любого социального движения, а именно: гласность и значитель¬
ную численность.
Итак, в чем же состояла сущность этого феномена, свидетелями которого
были те, кому сегодня за пятьдесят? Для ответа на этот вопрос нам придется
проанализировать причины и истоки движения, дать обзор его основных эта¬
пов, определить, какими были его цели, лозунги, символика, формы борьбы и
спектр активности, какие силы поддерживали движение из-за рубежа и каким
его видела советская власть. Мы попытаемся также разобраться, кого следует
считать участником движения, для того, чтобы оценить его размах и значение.
ПРИЧИНЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ДВИЖЕНИЯ
Национальное самосознание многих советских евреев пробудилось пос¬
ле Второй мировой войны вследствие Холокоста, образования Государства
Израиль и резкого усиления антисемитизма в последние пять лет правления
Сталина13. Причем два первых события, как бы сильно они, по выражению
лауреатки Сталинской премии Маргариты Алигер14, не взывали к «голосу кро¬
ви», еще не заставляли хорошо интегрированных в советское общество евре¬
/ 322 /
ев задуматься об эмиграции. Ведь в обоих случаях Советский Союз, победив
Германию и поддержав образование Израиля, действовал в еврейских интере¬
сах. Поэтому у многих усиление национального чувства вылилось в более или
менее дозволенные инициативы по установлению памятников на местах мас¬
сового уничтожения евреев, по реституции и ремонту синагог, возрождению
религиозно-общинной жизни, а также еврейской культуры15. Другое дело —
кампания против «космополитов» и «дело врачей», когда навсегда разверзлась
пропасть между государством и евреями. Даже поэт-комиссар Борис Слуцкий
в 1952 году понял, что он «строит на песке, плывущем под ногами»16. И если
Слуцкому уже было не под силу развернуть течение своей жизни в противопо¬
ложную сторону, то более молодые искали новую родину, которую было бы за
что любить, и порой принимали радикальные решения. Так, например, трое
студентов Московского университета Виталий Свечинский, Михаил Маргу¬
лис и Роман Брахман распространяли произраильские листовки и планирова¬
ли нелегальный переход границы 17. Скорее всего, именно в те черные годы бу¬
дущая узница Сиона Тина Бродецкая поняла, «что евреи обязаны иметь свое
знамя, свой автомат, свою страну, свою землю»18.
Во время хрущевской оттепели массовых репрессий против евреев не
было, но государство опять закрывало синагоги, клеветало на еврейскую ре¬
лигию, сионизм и Израиль19. В СССР был запрещен не только иврит, но и
идишских школ не было с конца довоенного периода. Контакты с зарубежны¬
ми евреями пресекались. В 1956 г., во время Синайской войны, СССР встал на
сторону Египта и угрожал Израилю. В 1961—1963 гг. по стране прокатились так
называемые экономические процессы, большую часть осужденных за участие
в «теневой экономике» составили евреи, причем их еврейство всячески под¬
черкивалось средствами массовой информации20. В марте 1964 г. советская
пресса провела краткую, но интенсивную кампанию против получения еврея¬
ми заграничных посылок21. Негласная, но всем известная дискриминация ев¬
реев в доступе к высшему образованию, в трудоустройстве и продвижении по
службе усиливалась, особенно заметно сказываясь на молодежи.
Развязанная в связи с Шестидневной войной 1967 г. антиизраильская ис¬
терия вылилась в нагнетание антисемитской атмосферы в советском обще¬
стве. Неслучайно первая коллективная еврейская петиция, направленная в
феврале 1968 г. первому секретарю ЦК Компартии Литвы Антанасу Снечкусу,
призывала обратить внимание именно на то, что антиизраильская пропаганда
вызывает антисемитские чувства «среди определенных слоев населения»22. На
десятилетия вперед все советские евреи были помечены как не вызывающие
доверия граждане, как «пятая колонна». Вот как писала об этом в 1970 г., на¬
кануне ареста, одесская активистка Рейза Палатник:
/ 323 /
Любовь к литературе (русской, о еврейской я не могла иметь никакого пред¬
ставления) побудила меня пойти учиться на заочное отделение Московского
библиотечного института. После окончания института я приехала жить в Одессу
Здесь начались мои мытарства в поисках работы. Везде, куда я ни обращалась, в
центре внимания оказывалась моя национальность. В технические и вузовские
библиотеки не принимали; о научных я и не смела мечтать. Никого не интересо¬
вали ни мои знания, ни мой диплом, ни я сама — только Национальность 23.
Парадоксально, но факт: одной из причин движения можно считать со¬
ветское коммунистическое воспитание молодежи, которое на псевдоистори¬
ческих примерах (Александр Матросов, Зоя Космодемьянская) и героических
произведениях соцреализма («Как закалялась сталь» Н. Островского, «Моло¬
дая гвардия» А. Фадеева и т.д.) учило идеализму, бескомпромиссности, готов¬
ности к самопожертвованию во имя победы коммунизма и братства народов
СССР. Когда идеалы коммунизма и интернационализма оказались в созна¬
нии молодых скомпрометированными, их место заняли сионизм и верность
еврейскому народу. Так в сердце Тины Бродецкой отважный молодогвардеец
Олег Кошевой уступил место однорукому герою Русско-японской войны и
Тель-Хая Иосефу Трумпельдору:
В этот период в конце школы я почувствовала в себе «силы необъятные и
назначение великое» и решила посвятить жизнь своему народу. Я считала, что
обязана это сделать, потому что иначе жить не в состоянии. Но как это сделать?
1955 год. Я окончила школу, поступила на литфак. Решив посвятить жизнь
своему народу, я впервые пошла в синагогу на улице Архипова и там подошла к
послу Израиля, бывшему генералу Йосефу Авидару. Я, молодая девушка, была
одна на всю синагогу. Там были только старики. Я сказала послу слова Трум¬
пельдора, выученные где-то: «Тов ламут бэад арцейну» (Хорошо умереть за Ро¬
дину — иврит). ... «Хорошо жить для Родины», — немного растерявшись, про¬
изнес Йосеф 24.
Национальное самосознание и желание эмигрировать среди советских
евреев еще более распространились и усилились в результате Шестидневной
войны. Ирена и Нати Канторовичи показали, что победа Израиля в Шестид¬
невной войне гораздо больше повлияла на «пробуждение» советских евреев,
чем Холокост. Во-первых, советские СМИ замалчивали Холокост, тогда как
о Шестидневной войне трубили повсюду, во-вторых, Холокост был тяжелей¬
шей травмой и не мог поэтому служить национальным символом, в то время
как победа соплеменников в войне позволяла гордиться Израилем и своим
еврейством 25. Одновременно жесткая антиизраильская позиция, занятая со¬
/ 324/
ветским правительством, окончательно показала, что советская власть и ев¬
рейский народ — непримиримые враги. Все это происходило на фоне общего
ухудшения общественной атмосферы, «закручивания гаек», возобновления
преследования инакомыслящих внутри страны и репрессивной политики по
отношению к странам Варшавского договора. Суды над поэтом Иосифом
Бродским (1964), над писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем
(1965—1966) и в особенности подавление Кремлем Пражской весны (август
1968 г.) приводили интеллигенцию к неутешительному заключению, что в
Советском Союзе на лучшее будущее надеяться не приходится, тем более —
евреям.
Создалась ситуация, когда двухмиллионное еврейское население, с одной
стороны, дискриминировалось в сфере гражданских прав, с другой — было
отрезано от национальной культуры и лишено возможности контактировать с
соплеменниками за рубежом, и, наконец, с третьей — не могло эмигрировать
из полицейской страны. Пользуясь метким выражением Жаботинского, оно
было вынуждено «тащить за собой, почти с проклятиями, свое еврейство, как
каледонский каторжник ядро»26. Эта безвыходная ситуация и одновременно
гордость феерической победой Израиля в условиях постепенного дряхления
советского режима и породили еврейское движение.
ЗАРОЖДЕНИЕ ДВИЖЕНИЯ И ЕГО ИСТОКИ
Вопрос об истоках движения не так уж прост. Указывая на те или иные
истоки, мы как бы заранее определяем его сущность. Будем исходить из пос¬
тулата, что движение не было инициировано партийным руководством или
органами безопасности СССР, а возникло вопреки желанию властей27. Поэто¬
му мы будем искать его истоки в деятельности оппозиционеров, а не колла¬
борационистов. Так, редактор журнала «Советиш геймланд» Арон Вергелис
не имел отношения к движению, потому что его журнал был создан по реше¬
нию партии и проводил ее линию28, а в деятельности габбая Ленинградской
хоральной синагоги Геннадия (Гедалии) Печерского и его товарищей, которые
в конце 1950-х гг. неоднократно обращались в Министерство просвещения
РСФСР и горисполком с просьбой разрешить организовать изучение иврита,
идиша, еврейской истории и литературы, мы видим один из истоков движе¬
ния потому, что настойчивость ходатаев привела к их аресту и длительному
тюремному заключению 29.
Не без труда, но все же можно проследить некоторую преемственность дви¬
жения, своего рода предшественником было сионистское движение в СССР
1920-х гг.30 Некоторые из ранних послевоенных активистов были его участника¬
/ 325 /
ми (как, например, Шмерл Гоберман, Меир Каневский, Гирш Ременик), а отец
руководителя молодежной сионистской организации в Брянске в 1945—1949 гг.
Арона Фарберова был одним из организаторов еврейской самообороны в Гоме¬
ле еще в 1905 г. Кое-кого из бывших активистов вскоре после смерти Сталина
разыскали израильские дипломаты и через них распространяли литературу об
Израиле и сионизме. Власти ответили на все это обысками, арестами и суда¬
ми, затронувшими в 1955—1956 гг. евреев Москвы, Ленинграда, Киева и других
городов. На одном из московских процессов бывший деятель партии «Поалей
Цион» Моисей Бродский был осужден на десять лет исправительно-трудовых
лагерей за связи с израильским посольством и распространение сионистской
литературы. В Киеве был отправлен в тюрьму бывший активист «Ха-Шомер
ха-Цаир» Ременик и его товарищи по еврейскому кружку. Знакомясь с этими
ветеранами в лагерях и тюрьмах, новички перенимали у них знания и опыт. Ос¬
вободившись из заключения в начале 1961 г., Ременик еще успел потрудиться в
кругу молодых киевских сионистов конца 1960-х гг.31
И те сионисты, которые были сосланы или эвакуированы в годы Второй
мировой войны с аннексированных в 1939—1940 гг. территорий, тоже, види¬
мо, повлияли на советских евреев в тех местах, где оказались в эвакуации или
ссылке. Те из них, кто после войны сразу не эмигрировал (пользуясь возмож¬
ностями, предоставлявшимися в рамках польско-советских соглашений),
сконцентрировались в Риге, Кишиневе и Вильнюсе. Не случайно, судя по
неполным данным об активистах на заре движения, жители балтийских рес¬
публик и Молдавии составляли в нем весьма значительную часть32. В 1957 г.
в Риге была арестована группа Иосефа Шнайдера, получавшая печатные ма¬
териалы от израильских дипломатов, а также Дов Шперлинг, действовавший
в одиночку. Однако горстки сионистских ветеранов было бы совершенно
недостаточно для зарождения и становления нового движения, если бы для
него не созрели благоприятные условия.
И по составу, и по духу новое движение существенно отличалось от дви¬
жения 20-х гг., являвшегося по большей части социалистическим. Его члена¬
ми была безработная, малообразованная, говорившая на идише молодежь, а
регионом, где оно распространялось, — местечки бывшей «черты оседлости».
В отличие от старого, основные кадры нового движения ковались в среде ин¬
теллигенции крупнейших городов, а возглавили его в конечном счете столич¬
ные ученые и интеллектуалы, не питавшие симпатий к социализму 33.
Тогдашние советские синагоги представляли собой жалкое зрелище; их
постоянными прихожанами были до предела запуганные пожилые люди, об¬
ладавшие довольно низким социальным статусом, а раввины безропотно под¬
писывали составленные властями протесты против «агрессивной политики»
Израиля. Тем не менее и синагога сыграла свою роль в формировании движе¬
/ 326 /
ния: ведь она являлась практически единственным местом, где евреи могли
открыто собираться и знакомиться друг с другом в субботы и праздники, осо¬
бенно в праздник Симхат Тора34. В синагогах завязывались контакты с иного¬
родними евреями и иностранными туристами. Один из первых религиозных
лидеров движения, Илиаху Эссас, приехав в 1972 г. из Вильнюса в Москву,
смог даже какое-то время проучиться в иешиве «Коль Яаков» («Голос Яако¬
ва»)35, открытой при Московской хоральной синагоге. Но все же религиозное
возрождение проходило в основном вне стен синагоги.
В конце 1950-х гг. в нескольких городах (Вильнюсе, Даугавпилсе, Львове,
Ташкенте, Ленинграде, Таллине, Москве, Биробиджане) с разрешения вла¬
стей образовались идишистские, самодеятельные и профессиональные теа¬
тральные труппы и музыкальные ансамбли, тоже сыгравшие некоторую роль
в укреплении самосознания советских евреев36. Знакомые с детства песни
были целебным бальзамом для травмированных душ. Новое поколение зна¬
комилось с произведениями убитых идишских поэтов в изредка издававшихся
русских переводах. Роман литовского еврейского писателя Ицхока Мераса о
Холокосте («На чем держится мир»), опубликованный в русском переводе в
журнале «Юность» в 1966 г.37, был с энтузиазмом воспринят еврейской моло¬
дежью, искавшей свои корни.
ПЕРИОДИЗАЦИЯ. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ДВИЖЕНИЯ
Первый этап: вторая половина 1960-х — 1972 гг.
Во второй половине 1960-х гг. разрозненные сионистские группы, дей¬
ствовавшие в разных городах Советского Союза, множатся, налаживают связь
и выходят из подполья. В самом конце 60-х годов они становятся собствен¬
но движением, гласным и массовым. «Советские граждане еврейской наци¬
ональности» превращаются из «евреев молчания», по определению писателя
Эли Визеля, данному в середине 1960-х гг., в «евреев надежды», какими их
увидел в 1980-х гг. британский историк Мартин Гилберт 38.
В Ленинграде к тому времени действовала подпольная сионистская ор¬
ганизация под руководством Давида Черноглаза, Владимира Могилевера,
Гилеля Бутмана, Соломона Дрезнера и Анатолия Гольдфельда, имевшая сеть
ульпанов, где преподавали иврит, и установившая связь с сионистскими груп¬
пами других городов. В начале 1970 г. ленинградская организация имела уже
свой устав и собирала членские взносы.
В Москве, в отличие от Ленинграда, инициатива чаще исходила от
старших и более опытных сионистов, прошедших лагеря и тюрьмы: Меи-
/ 327 /
ра Гельфонда, Виталия Свечинского, Давида Хавкина, Израиля Минца.
В 1968—1970 гг. в Риге имелось пять—шесть сионистских кружков. Кружки
ветеранов, таких как Давид Гарбер, Лея и Борис Словины, Иосиф Шнай¬
дер, Дов Шперлинг и других, не были оформлены в организацию и лишь
эпизодически координировались между собой. К осени 1969 г. в Риге сфор¬
мировалась новая молодежная группа, состоявшая из Арона Шпильберга,
переехавшего из Ленинграда, Эли Валка, Якова Цейтлина, Бориса Мафцера
и бывшего «бейтаровца» Эзры Русинека, прошедшего сибирскую ссылку и
вернувшегося домой во время оттепели. Общая численность рижских групп
превышала 150 человек 39.
В Одессе в конце 60-х действовали две сионистские группы: одна — под
руководством Абрама Шифрина — включала Рейзу Палатник и Александра
(Ишаяху) Авербуха, вторую возглавлял Михаил (Моше) Мелхер. Авербух был
связан с рижанами Борисом Мафцером и Рут Александрович, которые пере¬
правляли в Одессу публикации еврейского самиздата. Сионистская деятель¬
ность распространилась в Киеве, Харькове, Минске, Свердловске, Новоси¬
бирске, Рязани, Томске, Иркутске.
Именно на эти годы приходится рост числа заявлений на выезд в Израиль.
Групповые петиции «отказников», адресованные властям и зарубежной обще¬
ственности с требованием разрешить репатриацию, начались с письма 18 се¬
мей грузинских евреев в ООН (6 августа 1969 г.), обращения 10 московских ев¬
реев к еврейской общественности мира (сентябрь 1969 г.) и открытого письма
25 московских евреев генеральному секретарю ООН У Тану и председателю
24-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Энджи Брукс (ноябрь 1969 г.). Под
аналогичным письмом подписались 22 еврея из Риги.
В ответ на телевизионную пресс-конференцию «придворных евреев»
4 марта 1970 г., в которой они нападали на сионизм и Израиль, и на их заявле¬
ние, опубликованное на следующий день в газете «Правда», московские и ле¬
нинградские активисты выступили с протестами, которые подписали десятки
человек40. С 1968 по 1978 год из СССР было отправлено более 2300 коллек¬
тивных и личных писем евреев, обращенных к советским властям и западной
общественности. В большинстве из них говорилось о желании выехать в Из¬
раиль, а не вообще о свободе эмиграции.
В августе 1969 г. в Москве образуется Всесоюзный координационный ко¬
митет (ВКК) движения, который должен был содействовать деятельности от¬
дельных сионистских групп. В первый его состав вошли представители Мо¬
сквы (Меир Гельфонд, Виталий Свечинский и Давид Хавкин), Ленинграда
(Владимир Могилевер и Соломон Дрезнер), Риги (Эли Валк и Борис Маф¬
цер), Харькова (Ефим Спиваковский), Киева (Анатолий Геренрот) и Тбилиси
(Гершон Цицуашвили).
/ 328 /
Переломным моментом в истории движения можно считать знаменитое
«самолетное дело», когда группа рижан во главе с Эдуардом Кузнецовым и ле¬
нинградцем-летчиком Марком Дымшицем с семьей решились на угон малого
пассажирского самолета из Ленинграда в Швецию. Это произошло после того,
как комитет ленинградской сионистской организации отказался от осущест¬
вления аналогичного плана. В день операции, 15 июня 1970 г., все 16 участни¬
ков были схвачены силами госбезопасности. Одновременно были арестованы
сионисты, не имевшие отношения к попытке угона. Всего в Ленинграде, Риге
и Кишиневе на четырех процессах было предано суду 34 человека.
Приговор, вынесенный «угонщикам» в декабре 1970 г. на первом ленин¬
градском процессе, отличался необычайной суровостью (в особенности если
учесть, что угон не состоялся и никто не пострадал). Дымшиц и Кузнецов
были приговорены к расстрелу, остальные — к длительным срокам заключе¬
ния. Только мощная международная волна протестов заставила Москву смяг¬
чить приговоры.
Органы госбезопасности постарались использовать «самолетное дело»
как повод для разгрома всего движения. Однако они просчитались: оставши¬
еся на свободе активисты заступались за арестованных товарищей и смелее
боролись за право на репатриацию. В 1971 г. появляются новые формы этой
борьбы — демонстрации в советских учреждениях и на улицах и голодовки.
Большой резонанс получила демонстрация большой группы отказников из
нескольких городов, проведенная в приемной Президиума Верховного Со¬
вета СССР 24 февраля 1971 г. Ее участники требовали разрешения на выезд в
Израиль и официального признания права евреев на репатриацию. За ними
последовали подобные акции евреев Литвы и Грузии на московском Цен¬
тральном телеграфе, киевских евреев — в Бабьем Яру. Отказники Белоруссии
провели забастовку в приемной Министерства внутренних дел, а евреи Грузии
устроили голодовку.
В ходе подготовки и проведения антисионистских процессов 1970—
1971 гг. и под впечатлением групповых акций протеста «отказников» власти
пришли к выводу, что речь идет о широком национальном движении. Реа¬
гируя на усилившуюся борьбу советских евреев внутри страны и резко воз¬
росшую поддержку этой борьбы на Западе, надеясь, что движение ослабнет,
когда «смутьяны» уедут, советское правительство резко увеличило количество
разрешений на выезд. В 1971 г. страну покинули 12,9 тыс. евреев, в 1972-м —
31,9 тыс. Это был первый большой успех движения. В потоке репатриантов
1969—1972 гг. большинство ветеранов и лидеров движения оставили СССР.
Вместо рижских и ленинградских активистов во главе движения стано¬
вится московская научная элита, связанная с правозащитниками и во многом
заимствующая и их взгляды, и их методы борьбы: Александр Воронель и Марк
/ 329 /
Азбель, Виталий Рубин и Александр Лунц, Виктор Польский и Владимир
Престин, Владимир Слепак, Павел Абрамович, Иосиф Бегун, Дина Бейлина 41.
То, что значительная часть этих людей были учеными, не было случайнос¬
тью. И дело не только в стремлении государства предотвратить утечку мозгов.
Во-первых, спектр специальностей, в которых евреи могли преуспеть, к тому
времени существенно сузился; партийные, государственные, военные, адми¬
нистративные карьеры для них были закрыты, как по большей части и работа
в сфере гуманитарных наук. Что касается точных наук, в которых еврейский
интеллект еще широко использовался, то лучшие силы в них были заняты в
оборонных областях и имели доступ к настоящим или вымышленным секре¬
там. Поэтому процент многолетних отказников среди ученых был существен¬
но выше, а свой интеллектуальный потенциал они поставили на службу дви¬
жению.
В переходе лидерства в руки столичных евреев немалую роль сыграла бли¬
зость западных корреспондентов и дипломатов, обеспечивавшая активистам
известность на Западе и поэтому определенный иммунитет от преследований
властей.
Второй этап: 1973—1979 гг.
Начало второго периода характеризуется возникновением неширы (от ив¬
ритского слова «ношрим» — «отпадающие») — когда выезжающие с израиль¬
скими визами евреи стали выбирать в качестве конечного пункта не Израиль,
а США и другие западные страны. Если победа в Шестидневной войне по¬
всеместно повысила уверенность евреев в себе и в будущем Израиля, то война
Судного дня (октябрь 1973 г.), наоборот, породив сомнения в будущем страны
и усилив тревогу за судьбу детей, которым придется сражаться в новых крово¬
пролитных войнах, заставила многих потенциальных олим изменить направ¬
ление своей эмиграции. В 1972 г. меньше 1% советских евреев свернули с пути
в Израиль в перевалочном пункте в Вене, в 1973 г. таких оказалось более 4%,
в 1974 — почти 19%, а в 1979-м процент «ношрим» превысил 6642. Немалую
роль в этом сыграло и решение США предоставлять советским евреям статус
беженцев, а также разнузданная антиизраильская пропаганда в СМИ СССР.
Лавинообразно росло количество печатаемой в СССР антисионистской
(по существу — антисемитской) литературы. Если за почти два десятилетия,
с начала 1960-х гг. до 1978 г., вышло 113 таких книг, то только в последующие
три года — 64 книги 43. Издавались они, как правило, огромными тиражами. Их
авторы широко цитировали антиеврейские высказывания Маркса, обвиняли
сионистов в сотрудничестве с нацизмом. Сионизм в этих изданиях представ¬
/ 330 /
лялся как воплощение мирового зла, контролирующего западную экономику
и политику, а еврейская религия — как самая реакционная из всех религий. В
сознание читателей внедрялись идея международного еврейского заговора и
даже вера в «кровавый навет». СМИ без конца повторял и эти вымыслы.
Неверно было бы считать, что советские евреи были невосприимчивы к
этой пропаганде. Яд пропаганды проникал в их подсознание, укрепляя уве¬
ренность в том, что в окруженном стеной ненависти Израиле им придется
туго. Влияли и письма уехавших в Израиль родственников, жаловавшихся на
трудности абсорбции и — что особенно болезненно воспринималось еврей¬
ской интеллигенцией — на низкий уровень школьного образования.
Кроме того, многократный рост потока эмигрантов (с 1 тыс. в 1970 г. до
51 тыс. в 1979 г.), отъезд ветеранов и сокращение сроков ожидания получения
разрешения на выезд привели к «отрыву» эмигрирующей массы от влияния
сионистов. Как известно, с середины 1970-х гг. московские активисты раз¬
делились на «политиков» и «культурников». «Культурное» направление было
провозглашено после того, как Вениамин Файн, Павел Абрамович, Владимир
Престин и их соратники пришли к заключению, что надо бороться с «неши¬
рой» «на дальних подступах» к ОВИРу, через пробуждение национального
самосознания широких слоев интеллигенции. Конечно, и до «культурников»
такого рода работа была частью деятельности сионистского подполья. «Куль¬
турники» не только концептуализировали это занятие и публично провозгла¬
сили его важность, но и целенаправленно претворяли свою идею в жизнь 44.
С мнением «культурников» не соглашалась небольшая, но влиятельная
группа «политиков»: Владимир Слепак, Александр Лернер, Анатолий (Натан)
Щаранский, Александр Лунц, Дина Бейлина и Ида Нудель. Все «политики»
однозначно позиционировали себя как сионисты. Они утверждали, что лега¬
лизация еврейской культуры в Советском Союзе, в случае если правительство
пойдет на эту тактическую уступку, создаст иллюзию решения «еврейского
вопроса» и отвлечет евреев от мысли о репатриации. К сожалению, тогдашние
сотрудники израильского «Натива», секретного правительственного учрежде¬
ния, образованного в конце 1952 г. для налаживания и укрепления связи с ев¬
реями Восточной Европы и подготовки их к алие, не поняли и не приняли за¬
мысла «культурников». Они не учли природу советского режима, считавшего
любую инициативу снизу инакомыслием и вызовом существующему строю.
Тем более в обстановке, когда публичное употребление слова «еврей» в пози¬
тивном контексте не допускалось, власти ни за что не разрешили бы никакую
несанкционированную сверху еврейскую культуру. Поэтому борьба за еврей¬
скую культуру и ее преследование властями со всей очевидностью показывали
невозможность оставаться в Советском Союзе, а пробуждение интереса к на¬
циональной культе сопровождалось ростом интереса к государству Израиль.
/331/
На этот период приходится введение печально известного «налога на об¬
разование» (1972), за который американский конгресс отомстил конституци¬
онной поправкой Джексона-Вэника (подписана президентом США 3 января
1975 г.), связавшей предоставление странам — торговым партнерам США ре¬
жима наибольшего благоприятствования в торговле (то есть низкие налого¬
вые барьеры) со свободой эмиграции из страны. В том же году конгресс США
принял поправку Адлая Стивенсона, радикально ограничившую возможный
размер торгового кредита Советскому Союзу. Две эти поправки похорони¬
ли надежды советского правительства на получение передовых технологий
Соединенных Штатов. В ответ СССР усилил преследование активистов дви¬
жения, десятки из них были арестованы и осуждены. Тем не менее к концу
1970-х гг. ежегодное число выехавших из СССР по «вызовам» из Израиля сно¬
ва выросло, превысив 51 тыс. в 1979 г.
Третий этап: 1980—1989 гг.
Третий период истории движения ознаменовался торможением и почти
полным прекращением выезда чуть ли ни на десятилетие. 1979 г. был не толь¬
ко годом рекордного выезда, но и рекордного отказа. Именно тогда Советский
Союз начал тормозить эмиграционный поток. Бойкот Западом Олимпийских
игр в Москве (август 1980 г.), объявленный в ответ на вторжение Советской
армии в Афганистан (декабрь 1979 г.), прекращение «разрядки» между Восто¬
ком и Западом укрепило советское руководство во мнении, что выпуск евреев
за границу потерял всякую целесообразность, тем более что в лидерах движе¬
ния, поддержавших поправку Джексона-Вэника, оно видело виновных в про¬
вале «разрядки». Сокращение выезда в девятнадцать раз в последующие три
года и в пятьдесят семь (!) раз, если сравнивать 1979 и 1984 гг. (годы максимума
и, соответственно, минимума еврейской эмиграции), привело к образованию
многотысячной армии «отказников».
В этот период беспрецедентного расцвета достигла внутренняя еврейская
жизнь отказнического сообщества, которая включала не только организован¬
ную борьбу за выезд, но и материальную и юридическую помощь арестован¬
ным и их семьям, религиозное обслуживание, культурную деятельность, из¬
готовление и распространение еврейского самиздата, совместное проведение
досуга и празднование еврейских праздников, воспитание детей в духе иуда¬
изма, социальную и медицинскую помощь, а также контакты с Израилем и
еврейскими организациями всего мира. Например, сеть ульпанов по препода¬
ванию иврита распространилась на десятки периферийных городов45. Если же
говорить о Москве и Ленинграде, то здесь сложились стабильные независи¬
/ 332 /
мые, неформальные еврейские общины, которые могли удовлетворить любые
национально-религиозные потребности своих членов, кроме, естественно,
эмиграции и поездок за границу. Длительное пребывание «в отказе» и при¬
общение к еврейским ценностям привели к активизации отказников и пере¬
ориентации некоторых из них с Америки на Израиль.
Третий период закончился в 1989 г. с прекращением политики сдержива¬
ния еврейской эмиграции, освобождением узников Сиона и выездом практи¬
чески всех долгосрочных отказников из СССР.
УЧАСТНИКИ, АКТИВИСТЫ И ЛИДЕРЫ.
РАЗМАХ ДВИЖЕНИЯ
Выше мы уже употребляли термин «участник движения», но для выяс¬
нения масштаба движения необходимо обратиться к определению этого по¬
нятия еще раз. Создавая «Биографический словарь диссидентов в Советском
Союзе за 1956—75 гг.»46, составители включили в него только тех, кто играл в
правозащитном движении активную роль, а не просто сочувствовал, посещал
диссидентские тусовки или читал самиздатовскую литературу 47.
В сущности, каждого, кто запросил вызов из Израиля и обратился в ОВИР
с просьбой о выезде, вне зависимости от того, получил ли он отрицательный
ответ, разрешение на выезд или ему было отказано в подаче документов вовсе,
можно считать участником движения в самом широком смысле этого терми¬
на. Само по себе обращение с ходатайством о «выезде на постоянное место
жительства в Израиль» (такова была принятая тогда бюрократическая фор¬
мулировка репатриации) было неординарным, требовавшим определенной
смелости и решительности поступком, на который подавляющее большин¬
ство советских граждан были неспособны. Поскольку заявление о желании
эмигрировать из «социалистического рая» в «логово еврейского фашизма» не¬
редко приводило к увольнению заявителей с работы, исключению из вузов,
если они были студентами, остракизму, а то и более жестким репрессиям, то
есть отражалось на всей семье, справедливо причислить к участникам движе¬
ния всех, кто вступал на этот путь, включая всех членов семей этих людей. По
этому определению и те, кто сразу получал разрешение и уезжал, и те, кто,
получив отказ, сидел тихо, никак себя не проявляя, наивно надеясь вернуться
к нормальной жизни и полагая, что протест и борьба только уменьшат шансы
на отъезд, участвовали в движении. Они самим фактом подачи ходатайства
усиливали движение, увеличивая его шансы на успех.
Мы, однако, будем пользоваться более узким определением и причислим
к числу участников движения только тех, кто был способен на коллективные,
/ 333 /
«скоординированные действия во имя достижения поставленных целей». К
ним мы отнесем как отказников, так и тех, кто не смог подать или не подавал
документы на выезд, но в какой-либо форме участвовал в борьбе или в еврей¬
ской жизни отказнического сообщества (например, в совместном празднова¬
нии еврейских праздников или изучении иврита).
Трудно согласиться с мнением Яакова Рои о том, что тех отказников, ко¬
торые собирались эмигрировать не в Израиль, а в другие страны, нельзя счи¬
тать участниками движения, поскольку они не солидаризировались с его иде¬
ологией. Такое определение ненадежно уже потому, что в движении и борьбе
участвовали не только сионисты. К тому же декларативная солидарность с
сионистской идеологией не всегда соответствовала подлинным намерени¬
ям индивидуума. Во всяком случае, не определением Рои руководствовалось
партийное руководство Украины, когда сообщало, что до 80% отказников
1980 г. «участвовало в еврейской националистической активности», в частнос¬
ти в написании и подписании протестов против отказа48, хотя составителям
указанной справки было, несомненно, известно, что в том году основным на¬
правлением еврейской эмиграции были Соединенные Штаты. Не представля¬
ется возможным вычеркнуть из списка участников движения тех, кто активно
боролся за выезд в Израиль, пострадал за это, но в конце концов оказался в
США 49. Как, например, можно исключить из движения ленинградца Бориса
Кельмана, который был отказником с 1979 по 1988 г., активно участвовал в
различных формах еврейской жизни, был выбран председателем Ленинград¬
ского общества еврейской культуры в 1988 г., считался и считается активистом
движения своими соратниками, но живет в Америке? 50
За 1970—1988 гг. из СССР выехала 291 тысяча евреев и их семей; из них
126 тысяч отправились не в Израиль51. Можем ли мы утверждать, что движе¬
ние было бы сильнее и успешнее, если бы эмиграционный поток уменьшился
почти наполовину? Нам кажется, что трудно утвердительно ответить на этот
вопрос.
По справке, представленной МВД в Политбюро ЦК КПСС, только в
1980 г. 9 038 человек получили отказ, всего же, включая предыдущий период,
было 15 813 отказников. По более поздней справке, лишь за первую полови¬
ну 1982 г. было отказано в выезде 2 561 заявителю, а общее число отказников
достигло 16 98452. Людмила Алексеева, руководствуясь данными архива сам¬
издата радио «Свобода», оценивала общее количество «отказников» в 1981 г.
в 40 тыс.53 Яаков Рои считает, что в начале 1980-х гг. число отказников дос¬
тигло 30—40 тыс. человек54. Не исключено, что данные МВД были намеренно
занижены по указанию председателя КГБ Юрия Андропова, чтобы скрыть от
Политбюро всю серьезность проблемы, с которой органы госбезопасности
не справлялись. Если мы примем оценку Рои и вычтем из числа «отказни¬
/ 334 /
ков» 20% «тихих и бездеятельных», но добавим всех остальных, удовлетворя¬
ющих нашему определению участника движения, то можно полагать, что в
1980-х гг. движение охватывало не менее пятидесяти тысяч участников, как
активных, так и пассивных. Движение правозащитников никогда не было
столь массовым.
Кроме рядовых участников, в движении были свои лидеры и активисты.
Лидером, по нашему мнению, следует считать индивидуума, пользовавшегося
широкой известностью и авторитетом среди участников движения, являвше¬
гося одним из его организующих звеньев, влиявшего на его идеологию, цели,
формы и методы борьбы, контролировавшего основные материальные ресур¬
сы движения, а также осуществлявшего связь с поддерживавшими движение
организациями в Израиле и на Западе. Число лидеров никогда не превыша¬
ло нескольких десятков человек; и их не так уж трудно назвать поименно для
каждого конкретного периода времени. Так, например, во второй и третий
период в Москве выделяется значительная группа признанных лидеров, в ко¬
торую входят Владимир Слепак, Беньямин Файн, Владимир Престин, Павел
Абрамович, Юлий Кошаровский, Иосиф Бегун, Анатолий Щаранский, Ида
Нудель, Наташа Хасина, Виктор Фульмахт, Леонид Прайсман, Александр
(Эфраим) Холмянский. Особняком стоит Михаил Членов, который играл в
движении значительную роль, но боролся не за эмиграцию, а за еврейскую
культуру в СССР. Религиозное направление движения возглавили Илья Эссас,
Григорий Розенштейн и Владимир (Зэев) Дашевский. В Ленинграде безуслов¬
ными лидерами на втором и третьем этапе являлись Григорий Канович, Аба
Таратута, Иосеф Радомысльский, Роальд Зеличенок, Григорий Вассерман и
Ицхак Коган.
Активистом будем называть того, кто принимал активное участие в
борьбе, организационной, пропагандистской или культурной деятельности,
например, в написании петиций и протестных писем, в демонстрациях, го¬
лодовках, в изготовлении и распространении самиздата, в подготовке спек¬
таклей, организации и проведении семинаров, преподавании иврита, истории
и еврейской традиции55. В 1970-е гг. насчитывалась пара сотен активистов по
всей стране, в 1980-е — больше тысячи. Конечно, и среди активистов были не
разделявшие сионистских взглядов. Отметим, что подавляющее большинство
участников движения, осужденных на длительные сроки тюремного заключе¬
ния (так называемые узники Сиона), были лидерами или активистами.
Среди рядовых участников могли быть как солидарные с целями и лозун¬
гами движения, так и «попутчики», использовавшие его в своих целях. От¬
клонение активистов от идеологии движения было скорее исключением, чем
правилом, а среди лидеров таких почти не было. Не всегда те, кто пользовал¬
ся значительным влиянием среди участников движения, были известны из¬
/ 335 /
раильским и западным организациям, его поддерживавшим. Это, например,
могло зависеть от знания (или незнания) английского языка и от наличия (или
отсутствия) удобной для встреч с иностранными гостями квартиры. Впрочем,
обсуждение этого деликатного, но заслуживающего внимания вопроса выхо¬
дит за рамки данной статьи.
ЦЕЛИ, ЛОЗУНГИ, СИМВОЛИКА И ФОРМЫ АКТИВНОСТИ
На протяжении всего рассматриваемого двадцатилетия единственной
страной, которую можно было указывать в качестве страны выезда в докумен¬
тах в ОВИРе (если ОВИР принимал такие заявления вообще), являлся Изра¬
иль. Весь первый период движение целиком и полностью ориентировалось на
Израиль. Сионистским был лозунг движения «Отпусти народ мой!» Становым
хребтом движения являлись ульпаны по изучению иврита. Песня, сочиненная
минчанином Израилем Рошалем «Кахоль вэ-лаван» («Голубой и белый», ивр.)
в 1968 г., стала неофициальным гимном движения. Книги, которые участни¬
ки читали, и лекции, которые они слушали, песни, которые пели, были так
или иначе связаны с Израилем, сионизмом или, по крайней мере, с еврей¬
ской историей, подававшейся на основе сионистской концепции. Публично
отказываясь от советского гражданства и требуя права репатриации в Изра¬
иль в своем обращении к депутатам Верховного Совета СССР, отправленном
в июне 1967 г., московский студент Яков Казаков писал: «Я не желаю вместе с
вами быть соучастником уничтожения государства Израиль». «Я еврей и хочу
жить в еврейском государстве, — вторил ему киевлянин Борис Кочубиевский
в открытом письме Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу
и секретарю Компартии Украины Петру Шелесту, отправленному в ноябре
1968 г., [...] — Это моя мечта, это цель не только моей жизни, но и жизней со¬
тен поколений моих предшественников...»56
Ярким примером готовности активистов движения рисковать своей сво¬
бодой и жизнью ради алии стало уже упоминавшееся «самолетное дело». Эту
готовность озвучила одна из ключевых обвиняемых по этому делу рижанка
Сильва Залмансон. В своем «последнем слове» она сказала:
Нас никогда не покинет мечта соединиться со своим народом на своей древ¬
ней родине. [...] Наша мечта о жизни в Израиле была несравнима со страхом пе¬
ред той болью, которую нам могли причинить.[...]
И сейчас я повторяю:
...Если забуду тебя, Иерусалим,
Пусть отсохнет моя правая рука...
/ 336 /
Идеологию движения характеризуют самиздатовские публикации57. Изго¬
товление и распространение самиздата было связано со значительными затра¬
тами времени и средств, а также с прямым риском для тех, кто этим занимался,
поскольку и то и другое было уголовно наказуемо по советским законам58. По¬
этому можно не сомневаться в том, что то, что писалось, размножалось и рас¬
пространялось самими участниками движения, действительно было близко
им по духу. Оригинальные, написанные предшественниками и участниками
движения ранние самиздатовские тексты не оставляли сомнений в сионист¬
ской направленности движения, как, например, очерк «А и Б» (об основах си¬
онизма) Якова Эдельмана (1956) или статья Бориса Кочубиевского «Почему
я сионист?» (1968). Отдельную и весьма значительную по тиражам часть сам¬
издата составляли учебники иврита. В числе наиболее популярного самизда¬
та конца 1960-х — начала 1970-х годов были стихи Хаима-Нахмана Бялика,
фельетоны Владимира Жаботинского и, безусловно, трижды переведенный с
английского роман «Эксодус» («Исход») Леона Юриса, ставший своего рода
библией целого поколения сионистов в СССР.
С появлением подпольной еврейской периодической печати она стано¬
вится основным направлением самиздата. За все три периода существования
движения вышло в свет, по крайней мере, 115 выпусков разных периодических
изданий (общее число которых — 21) в Москве, Риге, Ленинграде. Самизда¬
товская периодика, по Беньямину Пинкусу, делилась на два типа: первый тип
(политически-утилитарный) был ориентирован на тех, кто уже решил репатри¬
ироваться или стоял на пороге такого решения, второй (литературно-культур¬
ный) был рассчитан на долгосрочное воздействие — усиление национального
самосознания59. К первому типу можно отнести, например, «Итон» (Рига — Ле¬
нинград — Москва), «Дин умециют» («Закон и действительность», Рига), «Ис¬
ход» (Москва), ко второму — «Евреи в СССР», «Тарбут», «Наш иврит» (все три
издавались в Москве) и «Ленинградский еврейский альманах» (ЛЕА).
В первом номере первого периодического издания «Итон» (1970) боль¬
шинство статей («Новый премьер министр Израиля», «Израильская народная
армия», фельетон Эфраима Кишона «Как Израиль упустил случай приобрести
симпатии всего мира», воспоминания Владимира Жаботинского о Трумпель¬
доре, а также текст «Декларации независимости» Израиля) были нацелены на
ознакомление читателя с сионизмом, Израилем и его реалиями 60.
Таким образом, несомненно, что истоки движения были сионистские. Та¬
кого же мнения придерживается и Михаил Членов: «Движение в целом носи¬
ло отчетливо сионистский характер и было направлено, особенно на ранних
этапах в 60-х и 70-х гг., на достижение главной цели — выбраться в Израиль» 61.
Еврейское национальное движение развивалось на фоне усиления дви¬
жения диссидентского. По подсчету Б. Пинкуса, сделанному на основе 370
/ 337/
выявленных им в «Биографическом словаре диссидентов в Советском Союзе
за 1956 — 75 гг.» сионистов или лиц, связанных с сионистским движением,
49 (13,2%) начинали в общей правозащитной деятельности62 и, только разуве¬
рившись в возможности демократизации советского общества, стали сиони¬
стами. Такими были:
Майя Улановская (Москва), в 1952 г. приговоренная к 25 годам лишения
свободы за участие в подпольном антисталинском «Союзе борьбы за дело ре¬
волюции». Выйдя из тюрьмы по хрущевской амнистии, Майя участвовала в
диссидентском движении63. В 1973 г. она репатриировалась в Израиль;
Анатолий (Нафтали) Парташников и Анатолий (Эльханан) Фельдман
(Киев), осужденные в 1956 г. Каждый был приговорен к шести годам лишения
свободы за основание «Социалистического союза борьбы за свободу» и рас¬
пространение листовок, призывавших к возврату от сталинизма к «подлинно¬
му социализму»64. В 1971 г. они оба репатриировались в Израиль;
Эдуард Кузнецов (Москва — Рига), впервые осужденный в 1961 г. на семь
лет заключения по статье «Антисоветская агитация и пропаганда», в 1971 г.
проходил главным обвиняемым по «самолетному делу». Живет в Израиле;
Григорий Канович (Павловск, Ленинградская обл., не путать с литовским
еврейским писателем) — с 1963 г. диссидент социал-демократического тол¬
ка. Поняв, что «не еврейское это дело — исправлять русскую историю», он в
1971 г. объявил властям о прекращении диссидентской деятельности. С 1978
по 1981 гг. Канович являлся одним из лидеров движения в Ленинграде, возгла¬
вил квартирный семинар по еврейской истории и культуре. Репатриировался
в Израиль в 1981 г.65;
Борис Шилькрот (Ленинград) — в 1969 г. был арестован по обвинению в
антисоветской деятельности и осужден на три года исправительно-трудовых
лагерей. В тюрьме стал сионистом, эмигрировал в Израиль в 1974 г.66
В Москве многие активисты еврейского движения выросли из дисси¬
дентского движения, сохранили с ним тесные связи, во многом разделяли их
мировоззрение, заимствовали у них формы и методы борьбы. Так, Анатолий
Щаранский, являясь, вместе с Виталием Рубиным и Наумом Нейманом, чле¬
ном «Московской группы по контролю за соблюдением Хельсинкских со¬
глашений в области прав человека», представлял одновременно отказников и
диссидентов перед иностранной прессой, дипломатами и политиками. В Мо¬
скве влияние правозащитного движения на лидеров и активистов еврейского
движения ощущалось особенно сильно. Большинство московских активистов
верили в свободу выбора страны эмиграции и возражали против намерений
израильской стороны эту свободу поставить под сомнение. Многие разделяли
мнение влиятельного диссидента Владимира Альбрехта, который любил по¬
вторять: «Если бы в Израиль ехали все, туда не стоило бы ехать»67.
/ 338 /
Толстый журнал «Евреи в СССР», выходивший с 1972 по 1979 г., отличали
либерализм и универсализм, свойственные издававшим его московским ин¬
теллектуалам68. В первых номерах журнала печатались как убежденные сио¬
нисты вроде первого редактора Александра Воронеля, так и крестившаяся в
православие диссидентка Лариса Богораз, интернационалистка Раиса Орло¬
ва и православный священник-миссионер еврейского происхождения Алек¬
сандр Мень. Признавая право существования различных взглядов на «еврей¬
ский вопрос», журнал «Евреи в СССР» подвел идейную и этическую базу под
«неширу»69. Другой культурно-просветительный журнал «Ленинградский ев¬
рейский альманах» (ЛЕА), выходивший несколько позже (1982-1989), также
отличался широким спектром тем и воздержанием от индоктринации. При
этом ЛЕА был далек от универсализма и не предоставлял свои страницы, на¬
пример, проповедникам христианства, хотя в его редакцию и входила право¬
славная поэтесса Римма Запесоцкая 70.
По мнению Дины Зиссерман-Бродской, «чем меньше евреев, выехавших
по израильским приглашениям, доезжали до Израиля, тем более жесткой ста¬
новилась сионистская ориентация движения». Исследовательница утвержда¬
ет, что в документах самиздата конца 1970-х гг. об алие говорится как о на¬
циональном долге евреев, а те, кто тем или иным способом «уклоняется» от
исполнения этого долга, подвергаются осуждению71.
Соглашаясь с тем, что сионизм не сходил со знамени движения, я счи¬
таю утверждение о неуклонном усилении сионистской составляющей в его
документах преувеличением. В этом случае вне круга лидеров и ведущих ак¬
тивистов такие документы (письма, заявления и пр.) мало кто соглашался бы
подписывать. В 1980-е гг., когда выезд в Израиль да и вообще эмиграция стали
почти недостижимой целью, темами петиций и протестов советских евреев
все чаще являлась невозможность вести еврейский образ жизни в СССР. Так,
в «Обращении к евреям США», инициированном ленинградскими отказни¬
ками и подписанном 72 активистами из шести городов, которое было опубли¬
ковано в «Уолл-Стрит Джорнал» в январе 1985 г., Израиль упоминался лишь
вскользь. Зато там говорилось следующее:
Помните, у нас общая судьба. Так, когда ваш ребенок идет в еврейскую шко¬
лу, помните, что у нас нет еврейских школ. Когда вы берете в руки еврейскую
книгу, помните, что у нас нет еврейских книг. Когда вы с любовью касаетесь своей
мезузы, помните, что наши мезузы срываются во время обысков КГБ. Когда вы
учите наш красивый, древний язык, помните, что наших учителей иврита сажа¬
ют в тюрьму на основе ложных обвинений в хулиганстве, хранении оружия или
наркотиков 72.
/ 339 /
И на втором, и на третьем этапах на «капитанском мостике» движения
стояли убежденные сионисты, но совсем необязательно бескомпромиссные
и готовые придать остракизму всех тех, кто собирался уезжать не в Израиль.
Вряд ли такая позиция, inclusive, not exclusive, ослабляла движение. Скорее
наоборот, в такой форме оно притягивало к себе новых бойцов и обеспечивало
себе более широкую поддержку на Западе. Поэтому в активной борьбе за вы¬
езд, в демонстрациях, голодовках, а также в культурной деятельности (напри¬
мер, в самиздатской) участвовало немало потенциальных «ношрим»; при этом
ведущая роль оставалась за сионистами.
Репрезентативной можно считать демонстрацию московской активист¬
ки Иды Нудель, которая 1 июня 1978 г. повесила на своем балконе плакат
«КГБ, отдай визу в Израиль!», за что была приговорена к четырем годам
ссылки по уголовной статье с формулировкой «за злостное хулиганство».
Вместе с тем протестные голодовки середины 1980-х гг. ленинградки Надеж¬
ды Фрадковой, за которые ее не раз бросали в «психушку», ничего общего с
сионизмом не имели.
Плакаты семерых ленинградских отказников, вышедших на демонстра¬
цию 23 марта 1987 г., едва на горизонте забрезжила горбачевская «гласность»,
были как сионистского («Отпустите нас в Израиль»), так и общего правоза¬
щитного содержания «Мы требуем права на выезд»)73. При этом все они в кон¬
це концов оказались именно в Израиле.
Часть «культурников» боролась за легализацию некоторых форм еврей¬
ской культуры. Например, немало усилий было затрачено Павлом Абрамо¬
вичем в 1970-х гг., чтобы официально зарегистрироваться в качестве учителя
иврита. В этом смысле показательна и более поздняя (1982) попытка Якова
Городецкого зарегистрировать Ленинградское общество еврейской культу¬
ры74. В обоих названных случаях борьба за легализацию была сознательным
провоцированием властей в надежде на то, что те скорее предпочтут выпус¬
тить «скандалистов» в Израиль, чем арестовывать и тем самым превращать
их в мучеников. Кроме того, это хорошо «продавалось» на Западе, где всех
возмущало, что людей сажают в тюрьму за желание знать свою националь¬
ную культуру.
Одним из наиболее «распиаренных» мероприятий «культурников» ста¬
ла подготовка Международного симпозиума на тему «Еврейская культура в
СССР — состояние и перспективы», который было решено провести в Мо¬
скве в декабре 1976 года. Серией оперативных мер — отказами во въездных
визах иностранным участникам симпозиума, арестами и обысками у орга¬
низаторов — власти не дали симпозиуму состояться. Зато «культурникам»
удалось достичь большого пропагандистского эффекта за границей от запре¬
та симпозиума 75.
/340/
Одной из самых сионистских форм деятельности еврейских активистов
являлось преподавание иврита. По утверждению самих учителей, в начале
1980-х гг. только в Москве было около ста учителей иврита, обучавших более
тысячи человек. В марте 1979 г. в столице прошла «Неделя иврита», в кото¬
рой участвовали до тысячи человек. Перебравшийся из Свердловска в Мо¬
скву Юлий Кошаровский организовывал летние лагеря-семинары для учите¬
лей иврита в Одессе, Крыму и Прибалтике. Александр Холмянский и Юлий
Эдельштейн координировали работу сети ульпанов по всей стране76. Ленин¬
градский преподаватель Леонид Зелигер составил пособие по изучению иври¬
та, опубликованное в Израиле 77.
Если в первом периоде иврит учили почти все участники движения, то во
втором и третьем, несмотря на рост абсолютных цифр, можно с уверенностью
сказать, что студентов иврита было меньше, чем тех, кто учил английский. Ха¬
рактерно, что, в отличие от учителей иврита, учителя английского поддерж¬
кой движения не пользовались.
Семинары по еврейской истории и культуре не носили очевидной си¬
онистской направленности, но, как и предполагали «культурники», они в
конечном счете наводили на мысли об алие. Ниже процитированы мои соб¬
ственные мысли по этому поводу, записанные в середине 1980-х гг. Натальей
Васильевной Юхневой:
Ко мне подходит товарищ. Мне бы хотелось, чтобы он чувствовал себя евре¬
ем. Что мне ему сказать?
— Не ешь свинину? — Я в Бога не верю.
- Учи иврит? — Я не собираюсь никуда ехать.
А если я ему скажу: неужели тебе безразлично, как жили твои предки, что их
волновало? Почему ты такой, какой есть? Откуда галут и Катастрофа? Что про¬
исходило сто лет назад с евреями твоего города? — Мне кажется, он откликнется.
С пониманием прошлого приходит понимание настоящего и позитивные планы
на будущее. Это первая ступенька [к сионизму]78.
Большой популярностью пользовались домашние пуримшпили, в кото¬
рых актуализировалась традиционная история о Мордехае и Эстер, с юмором
представлялась повседневная жизнь отказников, высмеивался подавляю¬
щий евреев советский режим, а в зрителей вселялась надежда, что все аманы
в конце концов получат свое. Авторами первых пуримшпилей были Михаил
Нудлер (Москва), Борис Локшин и Валентин Файнберг (Ленинград), стави¬
ли спектакли ленинградцы Михаил Макушкин, Елена Романовская и Семен
Фрумкин, москвичи Лев Каневский и Игорь Гурвич, Александр Островский
и многие другие. Леонид Кельберт даже создал домашний театр и поставил в
/341/
нем пьесу В. Файнберга «Массада». Участниками семинаров, актерами и зри¬
телями пуримшпилей совсем необязательно были ориентированные на Из¬
раиль отказники, но они тем самым участвовали в движении.
Органической частью «культурной работы» в широком смысле слова была
религиозная деятельность, изучение Торы, тшува (возвращение в иудаизм).
Тшува также совсем необязательно была нацелена на алию. Ведь, как извест¬
но, ультраортодоксальные слои, включая любавичских хасидов, не приняли
сионизма79. В конце 1970-х москвич Владимир (Зэев) Дашевский возглавил
национально-религиозную группу, которая впоследствии получила извест¬
ность как «Маханаим», члены которой тоже эмигрировали в Израиль, как и
вообще большинство религиозных активистов всех лагерей.
Таким образом, анализируя цели, лозунги, а также формы борьбы и де¬
ятельность движения, мы видим, что на своем первом этапе оно было чисто
сионистским; а на втором и третьем этапах в нем участвовали приверженцы
разных взглядов, идеология его стала несколько более размытой, но группа
лидеров и их стремления продолжали оставаться сионистскими.
ПОДДЕРЖКА ИЗ-ЗА РУБЕЖА 80
Поскольку существует расхожее мнение, что «тот, кто платит, тот и за¬
казывает музыку», полезно проверить, кто поддерживал еврейское движение
из-за рубежа, какие интересы при этом преследовал и в какой степени «спон¬
соры» движения влияли на его сущность.
Из внешних факторов важную роль в становлении движения сыграла це¬
ленаправленная работа «Натива»81. До разрыва дипломатических отношений
в 1967 г. сотрудники «Натива» под видом дипломатов работали в израильском
посольстве в Москве, используя всякую возможность для установления и
укрепления контактов с советскими евреями. Именно «Натив» подыскивал
желающим настоящих или вымышленных родственников, высылал от их
имени «вызовы» — приглашения для иммиграции. Кроме того, «Натив» вел
картотеку, содержавшую данные о десятках тысяч евреев Советского Союза,
осуществлял мониторинг всех советских публикаций на еврейскую тему, при¬
влекал внимание зарубежной общественности к «еврейскому вопросу» в Со¬
ветском Союзе, поощрял академические исследования о советских евреях,
спонсировал публикацию литературы о евреях и Израиле на русском языке и
занимался ее переправкой в СССР.
Значение работы «Натива» для движения трудно переоценить, однако мы
не можем утверждать, что эта организация стояла у самых его истоков. Пер¬
вые сионистские группы появились в Советском Союзе сразу после войны82,
/342 /
когда еще Израиля не существовало, и позже, в 1950-х, большинство акти¬
вистов, подобно Тине Бродецкой, уже вступив на эту опасную стезю, сами
устанавливали связь с представителями «Натива» (если делали это вообще).
Кстати говоря, эти контакты на этапе зарождения движения зачастую прино¬
сили не только пользу, но и вред, так как почти всегда заканчивались арестами
активистов.
Ясно, что никакое значительное общественное движение не может су¬
ществовать без финансовой основы. С большими расходами была связана
уже сама подача документов на выезд в Израиль: плата за визу, за принуди¬
тельный отказ от гражданства, за билет и отправку багажа. Все эти расходы,
которые мы условно назовем «личными», намного превышали зарплаты ин¬
женера, учителя, врача (профессии, которыми обычно обладали советские
евреи), а тем более зарплаты лифтеров и операторов газовых котельных (кем
советским евреям часто приходилось работать, попадая «в отказ»). Кроме
«личных» были еще и «общественные» расходы. Длительная поддержка тре¬
бовалась семьям отказников, если они лишались работы по специальности
или, еще хуже, оказывались в тюрьме. Деньги были нужны на распростра¬
нение самиздата, на религиозные нужды, на связи с другими городами, на
проведение еврейских праздников, на обучение детей, одним словом — на
культурную деятельность 83.
На первом этапе движения, когда в нем участвовали одиночки и неболь¬
шие группы идеалистов, личные расходы нес каждый сам, а общественные
покрывались за счет внутренних источников финансирования: взносов участ¬
ников, разовых пожертвований состоятельных и (или) отъезжающих в Изра¬
иль евреев84. Вспоминает Лея Словина (Рига):
С деньгами, правда была проблема. Обращались к богатым евреям, которым
доверяли, [...] но некоторые не хотели с этим связываться, а другие просто боя¬
лись. Из посольства мы ничего не получали... Было трудно 85.
Ситуация кардинально изменилась, когда начался значительный выезд
и репрессии умножились, когда движение оформилось, и число его участ¬
ников стало измеряться сотнями и тысячами. Только в самом конце 1960-х
гг. активисты движения впервые ощутили материальную помощь из-за гра¬
ницы, которая стала поступать в виде индивидуальных посылок с одеждой
и обувью. Это была секретная программа помощи «Натива» — «Джойнта»
«Помощь в пути» («Relief-in-Transit Program»)86. Джойнт финансировал про¬
грамму и обеспечивал ее организационную поддержку, а картотеку адресов
евреев вел «Натив», и он в значительной степени определял, кому и сколько
посылок отправлять. Первоначально посылки отправляли известным «На-
/ 343 /
тиву» вышедшим из заключения сионистским, культурным и религиозным
активистам, а также особо нуждавшимся, пережившим Холокост евреям
территорий, аннексированных Советским Союзом в 1939—1940 гг. По мере
того как до Израиля стали доходить сведения о появлении новой волны си¬
онистской деятельности, все большая часть посылок направлялась ее акти¬
вистам, а «центр тяжести» программы «Помощь в пути» стал сдвигаться с
западных районов СССР в Москву и Ленинград.
Обычно, выслав кому-нибудь «вызов», «Натив» старался послать и по¬
сылку по тому же адресу. На всех трех этапах движения «Натив» имел сво¬
их доверенных лиц в СССР, таких как москвичи Виктор Польский, Михаил
Занд, Ида Нудель, Наталья Хасина, Владимир Престин, Юлий Кошаровский,
Виктор Фульмахт и др., которым через «туристов» передавались значительные
суммы денег на общественные нужды. Эмиссары «Натива» привозили также
подарки активистам: фотоаппараты, магнитофоны, часы, одежду и обувь, ко¬
торые нетрудно было превратить в деньги. Все это поддерживало веру отказ¬
ников в то, что Израиль не оставит их в беде.
Вторым по важности источником материальной поддержки движения
являлся «Союз советов за [борьбу] советских евреев» («Union of Councils for
Soviet Jewry»), конкурировавший с «Нативом», выступавший за «свободу вы¬
бора» направления эмиграции и заинтересованный в укреплении американ¬
ской общины за счет советских евреев. Посланцы этой организации не агити¬
ровали отказников ехать именно в Израиль.
Заметную помощь, главным образом своим приверженцам, оказывало
движение «Хабад». Оно не направляло их обязательно в Израиль, хотя Мена¬
хем Мендель Шнеерсон считал Израиль подходящим для евреев убежищем.
Американская организация «Борьба студентов за советских евреев» («The
Students Struggle for Soviet Jewry»), основанная Джэйкобом Бирнбаумом, вы¬
ступала и за свободную еврейскую эмиграцию, и за право на еврейскую куль¬
туру для тех, кто оставался. Она требовала: «Let them go and let them know!»
Организация не имела существенных материальных средств и концентриро¬
валась на моральной и политической поддержке: организациях акций про¬
теста, демонстрациях и митингах в США, обычно в Нью-Йорке. Сказанное
относится и к общественным израильским общественным организациям: на
первом этапе — «Маозу», к созданному позднее, по инициативе «Натива»,
полуофициальному «Общественному совету в поддержку советских евреев»
(«Ха-моаца ха-цибурит ле-маан иехудей Брит ха-Моацот»), возглавлявшему¬
ся президентом (а затем канцлером) Еврейского университета в Иерусалиме
Аврахамом Харманом, к филиалу «Союза советов...» — «Информационному
центру в защиту советских евреев» под председательством героя «самолетного
дела» Иосефа Менделевича и при активном участии Юрия Штерна. Что каса¬
/344/
ется христианских организаций, то их материальная поддержка была порой
существенна, но миссионерское влияние, затрагивавшее лишь маргинальные
элементы в движении, ничтожно.
Поскольку главный канал материальной помощи контролировался «На¬
тивом», он, естественно, старался поддерживать узников Сиона, учителей
иврита и сионистскую деятельность. Однако возможности «Натива» влиять
на направление эмиграции были ограничены, поскольку он действовал в об¬
становке секретности. Посылки обычно присылались от имени рассылочных
фирм и частных лиц в Западной Европе, поэтому их рядовые получатели за¬
частую понятия не имели, кто их истинный отправитель, а навещавшие отказ¬
ников посланцы «Натива» приезжали с западными паспортами и были проин¬
структированы так, чтобы никому, кроме «доверенных лиц», не рассказывать,
кто их послал. Кроме того, диссидентское движение внутри СССР и другие
западные еврейские организации оказывали на движение свое влияние. Мно¬
гие влиятельные активисты движения, например, ленинградец Аба Таратута,
получали помощь почти исключительно от Запада. При этом за пятнадцать
лет «отказа» Таратута не изменил своего решения ехать в Израиль.
Практика показывает, что лидеры движения были весьма самостоятельны
в принятии решений и в выборе между Израилем и США. Ни в коем случае
нельзя утверждать, что борьба советских евреев и их идейная ориентация «за¬
казывались» из-за рубежа за деньги, как обед или музыка в ресторане. Скорее
помощь «находила» тех, кто боролся. (Как в начале 80-х сказал мне один бри¬
танский «турист» в ответ на благодарность за привезенные подарки: «За что
Вы благодарите? Вы же сражаетесь на фронте, а мы только снабженцы»).
ОТНОШЕНИЕ К ДВИЖЕНИЮ СОВЕТСКИХ ВЛАСТЕЙ
Партийное и советское руководство всегда негативно относилось к лю¬
бому инакомыслию и любому национальному движению внутри страны, а к
еврейскому движению за эмиграцию — в особенности. Еще Ленин называл
сионистское движение реакционным и буржуазным, отвлекающим еврейских
трудящихся от классовой борьбы. Вдобавок власти опасались «утечки мозгов»
и «дурного примера» для других национальных меньшинств. КГБ боролся с
движением теми же методами, что и с другими инакомыслящими: слежкой,
прослушиванием телефонных разговоров и отключением личных телефонов,
«профилактическими» беседами, избиением непокорных, обысками и, нако¬
нец, арестами и лишением свободы.
Силы госбезопасности не только жестко подавляли прямую борьбу за
выезд, но и не «покупались» на лозунги о еврейской культуре, будучи уве¬
/ 345 /
ренными, что это лишь прикрытие для националистической и сионистской
деятельности. Не удивительно поэтому, что они преследовали любые культур¬
ные мероприятия. Когда выдача разрешений на выезд Кановичу и Утевскому
в сочетании с «давлением» на остальных не привела к прекращению ленин¬
градского семинара по еврейской культуре и истории, сотрудники милиции и
КГБ вторглись на квартирную лекцию в мае 1981 г., задержали и переписали
ее участников, а протестовавшего математика Евгения Леина арестовали и об¬
винили в «нападении на милиционера»87. Попытка Владимира Лифшица во¬
зобновить подобный семинар в 1985 г. закончилась его арестом и приговором
к трем годам лишения свободы.
Поскольку в советском Уголовном кодексе не было предусмотрено спе¬
циального наказания за сионистскую деятельность, арестованных обвиняли
в «антисоветской агитации и пропаганде» (как, например, в случае с Иоси¬
фом Бегуном), в «распространении клеветнических сведений, порочащих
советский государственный строй» (Владимир Лифшиц), а то и в шпионаже
(Анатолий Щаранский). Порой еврейских активистов арестовывали по сфаб¬
рикованным обвинениям в уголовных преступлениях, например, в хранении
наркотиков или оружия (Юлий Эдельштейн, Алексей Магарик, Александр
Холмянский), в злостном хулиганстве (Владимир Кислик), а иногда вместо
судебного преследования изолировали в психиатрических лечебницах (На¬
дежда Фрадкова).
Борясь с движением, государство извлекало из него и некоторые выго¬
ды. Главные выгоды можно было получить на внешнеполитической арене,
где за разрешение на отъезд за границу какого-то количества отказников или
за освобождение из тюрьмы известного узника Сиона можно было получить
уступки в вопросах международной торговли или вызволить пойманных со¬
ветских шпионов. Широко известен документ 1969 г., в котором министр ино¬
странных дел Андрей Громыко и председатель КГБ Юрий Андропов предла¬
гают ЦК КПСС возобновить выезд ограниченного числа «советских граждан
на постоянное жительство в Израиль», «прерванный в июне 1967 г. в связи
“с израильской агрессией против арабских стран”», аргументируя это, среди
прочего, возможностью использования «этого канала в оперативных целях»,
то есть для засылки на Запад разведывательной агентуры88. Кроме того, су¬
ществование движения парадоксальным образом приносило валютный доход
Советскому Союзу от завышенной платы на посылки и денежные переводы
участникам движения из-за рубежа и от «иностранного туризма» — посланцев
зарубежных организаций, действовавших в интересах советских евреев. Не¬
которым чиновникам доставались освобожденные еврейские квартиры.
Отмечу, переговоры о судьбах советских евреев всегда велись лишь на
межгосударственном уровне (обычно с правительством США) и никогда —
/346/
с лидерами самого движения. Как и в случае диссидентов, прямой диалог с
властями оказался невозможным. Редкие инициативы лидеров движения,
пытавшихся договориться с властями хоть о чем-то, успеха не имели. Так, в
1974 г. Александр Лунц с согласия Александра Лернера, Владимира Слепака
и Александра Воронеля четырежды встречался с высокими чинами КГБ в на¬
дежде выторговать улучшение условий выезда в обмен на поддержку отказни¬
ками торгового соглашения СССР с США и выступления против поправки
Генри Джексона. Однако КГБ не пошел на компромисс, а Лунц таким образом
лишь «подмочил» себе репутацию89. О неосуществленной попытке встретить¬
ся с шефом КГБ Юрием Андроповым (примерно в 1973 г.) вспоминает Ми¬
хаил Членов. По его словам, он обсуждал эту идею с Элиаху Эссасом, Алек¬
сандром Воронелем и Михаилом Агурским. Были подготовлены вопросы для
обсуждения на встрече, список которых включал не только вопрос о свободе
репатриации в Израиль, но и вопросы, связанные с обеспечением нормаль¬
ного существования евреев как национальной группы в СССР90. Однако дело
было в том, что власти практически любую исходящую снизу еврейскую ини¬
циативу считали провокацией, инспирированной Израилем и Западом91. С
середины 70-х годов попытки договориться с властями прекратились.
Таким образом, между движением и властями никакого взаимопони¬
мания, не говоря уже о сотрудничестве, не было. Движение и начиналось, и
оставалось на протяжении всего периода своего существования независимым,
а власти считали его однозначно враждебным, состоящим на службе у Израи¬
ля и «американского империализма».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Борьба советских евреев закончилась полной победой. Были освобож¬
дены из заключения и вернулись домой все узники Сиона. В отличие от ак¬
тивистов других национальных движений, никто из них не сгинул в ГУЛАГе.
Возобновилась и постепенно стала свободной еврейская (и всякая другая)
эмиграция. К концу 1989 г. эмигрировали практически все многолетние отказ¬
ники. За 1989-2006 гг. около 1,6 млн евреев и членов их семей покинули пре¬
делы СССР (с 1991 г. — бывшего СССР). Из них около 979 тыс. человек (61%)
направились в Израиль, 325 тыс. — в США, 220 тыс. — в Германию92. Трудно
сказать, какая часть из них оказалась в Израиле по собственному выбору, а ка¬
кая — только потому, что США перестали автоматически предоставлять статус
беженца любому советскому еврею и ввели квоту на иммиграцию из бывшего
СССР. Львиная доля уехавших в этот период в движении не участвовали; она
приняли решение об эмиграции, когда все препятствия к этому пали.
/ 347/
Таковы краткие итоги. Каковы же все-таки были сущность движения, его
причины и истоки! Мы пришли к заключению, что не образование еврейского
государства, не Холокост и не запрет на еврейскую культуру стали главными
факторами, побудившими большинство советских евреев к тому, чтобы уехать
из СССР, а антисемитизм, нарушение прав человека и низкий уровень жизни.
При этом Израиль служил прекрасным символом, предметом национальной
гордости, стимулом к борьбе, знаменем, прибежищем «униженных и оскор¬
бленных», лишенных права на национальную жизнь.
Цви Гительман считает, что, несмотря на высокий процент «ношрим» в
еврейской эмиграции из Советского Союза, движение за выезд всегда оста¬
валось ориентированным на Израиль. Те же, кто выбирал Америку, никогда
не провозглашали эту цель публично и не сформировали своего собственно¬
го движения93. Гительману вторит Дина Зиссерман-Бродская, которая хотя
и называет движение «национальным», не сомневается, что и во второй по¬
ловине 1970-х гг. оно «продолжало оставаться на сионистских позициях», а
«главной целью, декларируемой этим движением, был отнюдь не выезд из
СССР, а алия»94.
С практической точки зрения, только по израильским приглашениям и
могла осуществляться эмиграция. Идеология, лозунги, символика, культур¬
ная деятельность движения были на первом этапе только сионистскими, из¬
раилецентристскими. Позднее ориентация движения несколько «размылась»,
но сионистское ядро все время оставалось, им вдохновлены петиции и письма
движения, оно влияло на общую атмосферу, на усиление национального са¬
мосознания, на пробуждение интереса к еврейской культуре и традиции.
Однако до полной солидарности, до конца, идеи сионизма восприняло
меньшинство; они не стали руководством к действию для большинства со¬
ветских евреев, даже для многих отказников, прошедших «школу» движения.
Это большинство, глубоко интегрированное в русскую культуру, не страдало
от отсутствия ивритской языковой среды, кошерных продуктовых магазинов
и жизни по еврейскому календарю. Советская действительность приучила ев¬
реев ценить высококачественное образование, материальное благополучие и
ощущение принадлежности к «великой державе», отбив заодно охоту служить
в армии. Нееврейские члены их семей, опасаясь дискриминации, не горели
желанием жить в национальном государстве. Десятилетия интенсивной анти¬
израильской пропаганды, рисовавшей жизнь в Израиле как ад, тоже сыграли
свою роль. Не удивительно поэтому, что многие выбрали Америку и даже Гер¬
манию. Этот выбор показал, в частности, что влияние израильского «Натива»
на среднего советского еврея было (если было вообще) весьма ограниченным.
Не следует считать, что несионистские «попутчики» не участвовали в дви¬
жении, не внесли свой вклад в борьбу и культурную деятельность, что их при¬
/348 /
сутствие, как считают некоторые, было сплошным уроном. И они тоже боро¬
лись, порой идя на риск и неся потери, хотя и сражались не всегда под своим
знаменем. Как оказалось, между ними и стойкими сионистами было больше
общего, чем различного. Так же, кстати, считали и советские органы власти.
Движение всколыхнуло огромную массу людей, указав им дорогу к лучшему
будущему. Оно, конечно, способствовало росту симпатий к Израилю. Так, се¬
годняшние «новые американцы» последовательнее и решительнее поддержи¬
вают Израиль, чем другие члены американской еврейской общины.
Что касается лидеров и активистов движения, то они в подавляющем
большинстве (в особенности — узники Сиона), имея выбор, куда уезжать,
приехали и живут в Израиле. Там они составляют группу, противостоящую
распространению постсионизма.
Небольшая группа автономистов, занимавшая скромное место в движе¬
нии, осталась в СНГ. В своем стремлении возродить и поддерживать там ев¬
рейскую жизнь она вынуждена во все большей степени сотрудничать с пра¬
вительствами своих государств и зависеть от олигархов, которые и сами все
сильнее контролируются властями. Те, кто опираются на иностранные ис¬
точники финансирования, испытывают возрастающие трудности, особенно
в России. Некоторые из «автономистов» усомнились в своем жизненном вы¬
боре, но уже мало что могут изменить 95.
Надо полагать, что без перспективы эмиграции, на одной идее о возрож¬
дении еврейской культуры в СССР никакого движения бы не возникло. Та¬
ким образом, движение советских евреев было и «еврейским национальным»,
и эмиграционным, и сионистским по идеологии, но далеко не всегда только
таковым на практике. Как бы то ни было, движение продемонстрировало не¬
забываемые примеры настойчивости и мужества, получило небывалую под¬
держку из-за рубежа, добилось беспрецедентного успеха, совершенно изме¬
нило карту еврейского мира, преобразив израильское общество, еврейские
общины Германии и, в значительной степени, Соединенных Штатов 96.
1 О борьбе за советских евреев на Западе см., например: Ro’i Y. The Straggle for So¬
viet Jewish Emigration 1948—1967. Cambridge; NY; Port Chester; Melbourne; Sydney, 1991;
Buwalda P. They Did Not Dwell Alone: Jewish Emigration from the Soviet Union 1967—1990.
Washington; Baltimore, 1997; Lazin F.F. The Straggle for Soviet Jewry in American Politics.
Israel versus the American Jewish Establishment. Lanbam; Boulder; NY; Toronto; Oxford,
2005; Spiegel P. Triumph over Tyranny. The Heroic Campaign that Saved 2,000,000 Soviet
Jews. NY; Jerusalem; London, 2008; Eizen W. Count Us In. The Straggle to Free Soviet Jews:
A Canadian Perspective. Toronto, 1995; Beckerman G. When They Come for Us We’ll Be
Gone. The Epic Straggle to Save Soviet Jewry. Boston; NY, 2010; Levanon N. Hakod: Nativ.
Tel Aviv, 1995.
/ 349/
2 Данные по эмиграции см. в статье М. Тольца «Еврейская демография: от совет¬
ского прошлого к постсоветскому настоящему» в настоящем сборнике.
3 Чтобы избежать недоразумений, подчеркнем, что в данной статье рассматри¬
вается борьба самих советских евреев, хотя в западных публикациях под «Soviet Jewry
Movement» иногда имеется в виду движение западных евреев в поддержку советских
евреев, которое правильнее называть «Movement for the Soviet Jewry».
Сущность движения обсуждалась 15 апреля 2008 г. на заседании Клуба сионист¬
ских ветеранов под руководством Давида Мааяна в Иерусалиме ([Разговор за круглым
столом с участием публики на тему: «За что боролись?» Чем было еврейское движение
60-х — 80-х годов?] http://zionveteransclub.blogspot.com/).
О борьбе советских евреев см.: Schroeter L. The Last Exodus. NY, 1974; Pinkus B.
Tekhiya ve-tekuma leumit: ha-tsionut ve-ha-tenua ha-tsionit be-Verit ha-Moatsot, 1947—
1987. Kiryat Sde Boqer, 1993; Кошаровский Ю. Мы снова евреи. Очерки по истории сио¬
нистского движения в Советском Союзе. Иерусалим, 2007-2012. Т. 1-4
4 Кошаровский Ю. Мы снова евреи...
5 Goldstein Y. The Jewish National Movement in the Soviet Union: A Profile // Jewish
Culture and Jewish Identity in the Soviet Union / Eds. Y. Ro’i, A. Beker. NY; London, 1991.
P. 27-41.
6 Зиссерман-Бродская Д. Еврейское национальное движение после Шестиднев¬
ной войны // История евреев России. Учебник. / Под ред. М. Кипниса. М., 2005.
С. 615-639.
7 Советский Союз. Еврейское национальное движение после Шестидневной
войны // Краткая еврейская энциклопедия. Иерусалим, 1996. Кол. 267—279. Т. 8.
8 Ассоциация «Запомним и сохраним». Центр документации еврейского нацио¬
нального движения в Советском Союзе http://www.soviet-jews-exodus.com/index.shtml
9 См., напр.: Spiegel Р. Triumph over Tyranny. Р. 357-392.
10 Членов М. Баале-тешува в независимом еврейском движении в Москве 1970—
1980-х гг. // Евроазиатский еврейский ежегодник 5766, 2005-2006. Киев, 2006. С. 138—
162.
11 Шубин А.В. От «застоя» к реформам. СССР в 1917—1985 гг. М., 2001. С. 474.
12 The Jewish Movement in the Soviet Union / Ed. Y. Ro’i. Washington, 2012. P. 1-2.
13 Опрос, проведенный среди активистов движения, репатриировавшихся в Из¬
раиль в 1968-1972 гг., подтвердил, что мотивами для участия в движении для них слу¬
жили не столько религиозная или культурная принадлежность к еврейству, которые
у большинства отсутствовали, а именно травма Холокоста, образование еврейского
государства, гордость от победы Израиля в Шестидневной войне и советский анти¬
семитизм. Оказалось также, что у половины активистов кто-нибудь из семьи в про¬
шлом был репрессирован. Goldstein Y. The Jewish National Movement in the Soviet Union:
A Profile. P. 28—31. См. также: Pinkus B. Tekhiya ve-tekuma leumit. P. 109—132.
14 «Вот теперь я слышу голос крови,
Смертный стон народа моего».
Алигер М. Твоя победа // Знамя. 1945. № 9.
15 The Jewish Movement in the Soviet Union...; Altshuler M. Yehadut be-makhbesh ha-
sovieti. Beindatle-zehut Yehudit be-Verit ha-Moatsot. Jerusalem, 2007. P. 89-98.
16 Я строю на песке, а тот песок
/ 350 /
Еще недавно мне скалой казался.
Он был скалой, для всех скалой остался,
А для меня распался и потек.
Я мог бы руки долу опустить,
Я мог бы отдых пальцам дать корявым.
Я мог бы возмутиться и спросить,
За что меня и по какому праву...
Но верен я строительной программе.
Прижат к стене, вися на волоске,
Я строю на плывущем под ногами,
На уходящем из-под ног песке.
1952
http://books.vremya.ru/authors/1051-sluckij.html
17 Все трое были схвачены органами безопасности и осуждены на длительные
сроки тюремного заключения. Об этом см.: Маргулис М. «Еврейская» камера Лубянки.
Иерусалим, 1996.
18 Много позже Тина утверждала, что это случилось еще на исходе войны, когда
она была 11-летней девочкой. Бейлина Д. Интервью с Тиной Бродецкой. Иерусалим,
июль 2003. http://www.soviet-jews-exodus.com/Interview_s/InterviewBrodetsky.shtml
19 См. главу Я. Рои в настоящем сборнике, а также: Pinkus В. Tekhiya ve-tekuma
leumit; Altshuler M. Yehadut be-makhbesh ha-sovieti.
20 Об этом см. главу Я. Рои в настоящем сборнике.
21 Бейзер М. Помогая в нужде и в борьбе. Посылочная программа «Джойнта» и
«Натива» для советских евреев, 1950-е — 1970-е годы // Еврейская эмиграция из Рос¬
сии. 1881-2005 / Под ред. О.В. Будницкого. М., 2008. С. 227-229.
22 Письмо 26 представителей еврейской интеллигенции А. Снечкусу, Первому
секретарю ЦК КП Литвы // Евреи и еврейский народ. Петиции, письма и обраще¬
ния евреев СССР 1968-1970 / Под ред. Ш. Редлиха. Иерусалим, 1973. С. 2; The Jewish
Movement in the Soviet Union... P. 30.
23 Открытое письмо P. Палатника накануне ареста. Евреи и еврейский народ. Пе¬
тиции, письма и обращения евреев СССР. 1968—1970. Иерусалим, 1973. С. 399. Т. 2.
24 Бейлина Д. Интервью с Тиной Бродецкой. Иерусалим, июль 2003 г. http://www.
soviet-jews-exodus.com/Interview_s/InterviewBrodetsky.shtml
25 Kantorovich I. and N. The Impact of the Holocaust and the State of Israel on Soviet
Jewish Identity // The Jewish Movement in the Soviet Union / Ed. Y. Ro’i. Jerusalem, 2012.
P. 119-136.
26 Жаботинский В. (3). О национальном воспитании // Избранное. Иерусалим,
1978. С. 28.
27 О том, как власти использовали движение, см. параграф «Отношение к движе¬
нию советских властей» настоящей статьи.
28 О Вергелисе см.: Эстрайх Г. Арон Вергелис: Главный еврей послегулаговского
социализма // Архив еврейской истории / Под ред. О.В. Будницкого. М., 2007. Т. 4.
С. 125-144, особ. С. 128.
/351/
29 Yedidiya V The Struggle for the Study of Hebrew // Jewish Culture and Jewish Iden¬
tity in the Soviet Union / Eds. Y. Ro’i, A. Beker. NY; London, 1991. P. 147; Советский Союз
// Краткая Еврейская энциклопедия. Иерусалим, 1996. Т. 8.Кол. 259.
30 О сионистском движении 1920-х гг. см. статью Зивы Галили в настоящем сбор¬
нике, а также: Galili Z. Zionism in the Early Soviet State: Between Legality and Persecution
// Revolution, Repression, and Revival / Eds. Z. Gitelman, Y. Ro’i. Lanham; Boulder; NY;
Toronto; Plymouth, 2007. P. 37-67. Mintz M. Illegal Zionist Organizations in Ukraine, 1924—
1925 // Jews in Eastern Europe. 1996. № 3. P. 46-67; Schechtman J.B. The USSR, Zionism
and Israel // The Jews in Soviet Russia since 1917 / Ed. L. Kochan. Oxford, 1972. P. 99—124;
Pinkus B. Tekhiya ve-tekuma leumit. P. 14-64; Rafaeli (Tsentsiper) A. Be-maavak le-geula.
Tel Aviv, 1956; Erez Y. Khalutsim hainu be-Rusia. Tel Aviv, 1976; Naftolei dor: le-korot ha-
yehudim ve-ha-tenua ha-tsionit be-Rusia ha-sovietit / Ed. B. Vest. Tel Aviv, 1955. Vol. 2.
31 Pinkus B. Tekhiya ve-tekuma leumit. P. 196-199, 202-203, 205-210; Городная К.
Приговоренный к смерти. Жизнь и судьба Арона Фарберова // Отечественные запис¬
ки. 2014. № 2 (59) http://magazines.mss.rU/oz/2014/2/32g.html
32 По частичным данным о 352 активистах движения в период 1947-1987 гг., со¬
бранным на основе личных интервью в Еврейском университете Иерусалима, процент
активистов движения в Прибалтике и Молдавии составил 19,4%, вдвое превысив долю
прибалтийских и молдавских евреев в еврейском населении СССР в 1970-х гг. Pinkus В.
Tekhiya ve-tekuma leumit. Р. 385—387.
33 Goldstein Y. The Jewish National Movement in the Soviet Union: A Profile. P. 28.
В редких случаях выходцы из социал-демократических диссидентских кругов (Борис
Шилькрот, Григорий Канович) серьезно интересовались израильским социализмом и
киббуцным движением.
34 О роли синагоги в национальном пробуждении в Советском Союзе см.: Ro'i Y.
The Role of the Synagogue and Religion in the Jewish National Awakening // Jewish Culture
and Identity in the Soviet Union / Eds. Y. Ro’i, A. Beker. NY; London, 1991. P. 112-135.
35 См.: Таратута А., Таратута И. Интервью с Элиаху Эссасом: http://www.soviet-
jews-exodus.com/Interview_s/InterviewEssas.shtml. Поскольку эта маленькая иешива
находилась под жестким надзором госбезопасности, евреи говорили о ней: «У нее го¬
лос Якова, а руки Исава».
36 Pinkus В. Tekhiya ve-tekuma leumit. Р. 124-126.
Из опубликованного протокола заседания Политбюро ЦК КПСС за 20 марта
1973 г. следует, что Леонид Брежнев был не против некоторых послаблений в области
идишистской культуры. Морозов Б. Еврейская эмиграция. С. 164-168.
37 Мерас И. На чем держится мир. Роман-баллада // Юность. 1966. № 4.
38 Wiesel Е. The Jews of Silence. A Personal Report on Soviet Jewry. NY; Chicago; San
Francisco, 1966; Gilbert M. The Jews of Hope. The Plight of Soviet Jewry Today. London,
1984.
39 Pinkus B. Tekhiya ve-tekuma leumit. P. 213-215,270-274; Rusinek E. Afterword: The
Samizdat // Rusinek A. Like a Song, Like a Dream. A Soviet Girl’s Quest for Freedom. NY,
1973. P. 252-267.
40 Обращение 10 московских евреев первыми подписали Виталий Свечинский,
Давид Драбкин, Блюма Дискина: Евреи и еврейский народ. Петиции, письма и об¬
ращения евреев СССР, 1968-1970. Иерусалим 1973. С. 19-22, 33-34. Т. 1. Письмо Тану
/ 352 /
и Брукс первыми подписали Виталий Свечинский, Тина Бродецкая и Давид Драбкин.
Письмо ленинградских евреев первыми подписали Лассаль Каминский, Рудольф
Бруд, Соломон Дрейзнер: Евреи и еврейский народ. Еврейский самиздат. Иерусалим,
1974. Т. 1.С. 85-100.
41 Бейзер М. Евреи борьбы. Еврейское национальное движение в Советском Со¬
юзе, 1967-1989 // Евреи борьбы. Еврейское национальное движение в Советском Со¬
юзе, 1967-1989 / Под ред. Р. Шнольд. Тель-Авив, 2007. С. 28-29.
42 Pinkus В. Tekhiya ve-tekuma leumit. Р. 563.
43 Bibichkova N. A Short List of Anti-Semitic and Anti-Israeli Publications in the USSR
in the 1960s and 1970s // Anti-Semitism in the Soviet Union, Its Roots and Consequences.
Vol. 1. P. 345—352; Bibichkova N. A List of Anti-Israeli and Anti-Semitic Books in the USSR
in 1979-1981 // Idem. P. 369-374.
44 В отличие от большинства представителей московской интеллигенции, «куль¬
турники» были лучше знакомы с еврейской культурой и традицией. Так, дедом Вла¬
димира Престина был автор иврит-русского словаря Феликс Шапиро, приехавший из
Вильнюса Элиаху Эссас тоже имел еврейские корни. См.: Таратута А., Таратута И.
Интервью с Элиаху Эссасом. Иерусалим 2004. http://www.soviet-jews-exodus.com/
Interview_s/InterviewEssas.shtml
45 Об этом см.: Холмянский Э. Молчание тишины. Иерусалим, 2007.
46 Biographical Dictionary of Dissidents in the Soviet Union, 1956-1975/Eds. S.P. Boer
de, E.J. Driessen, H. Verhaar. The Hague, 1982.
47 Включался тот, кто: доказал свою связь с диссидентской деятельностью; был
членом одной из формальных групп диссидентов (например, группы по соблюдению
Хельсинкских соглашений); занимал важную общественную позицию; являлся авто¬
ром хотя бы одной работы в самиздате; подписал хотя бы пять петиций или коллектив¬
ных писем. Pinkus В. Tekhiya ve-tekuma leumit. Р 172.
48 The Jewish Movement in the Soviet Union / Ed. Y. Ro’i. Washington; Baltimore,
2012. P. 8-10.
49 Например, Захар Зуншайн (Рига) и Надежда Фрадкова (Ленинград) не имели
еврейского самосознания (у Фрадковой мать — русская, а у Зуншайна отец — латыш)
и не скрывали, что собираются в США. Однако, пройдя через арест и тюремное за¬
ключение, чувствуя себя обязанными еврейским организациям за поддержку их борь¬
бы, оба приехали в Израиль, но потом все же переехали в Америку.
50 Таратута А. Интервью с Борисом Келманом. Хайфа 13 мая 2004 г. http://www.
soviet-jews-exodus.com/Interview_s/InterviewKelman.shtml
51 Тольц М. Постсоветские евреи в современном мире // Демоскоп Weekly. № 303—
304. 1—14 октября 2007. http://www.demoscope.ru/weekly/2007/0303/tema01.php
52 Морозов Б. Еврейская эмиграция в свете новых документов. Тель-Авив, 1998.
С. 229-230, 235-236.
53 Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Вильнюс; М., 1992. С. 131; Архив
самиздата радио «Свобода». Мюнхен, №№ 4660—4664, вып. 23/82.
54 The Jewish Movement in the Soviet Union. P. 10.
55 Иоси Гольдштейн определил активиста движения 1968—1973 гг. как челове¬
ка, который, во-первых, эмигрировал в Израиль, во-вторых, кого товарищи считают
активистом. Goldstein Y. The Jewish National Movement in the Soviet Union: A Profile...
/ 353 /
Р. 27—28. С первым признаком этого определения мы не можем согласиться, так как
оно включает только «практических» сионистов, в то время как в движении активно
участвовали не только они.
56 Кошаровский Ю. Мы снова евреи. Иерусалим, 2007. Т. 1. С. 230-231.
57 Из более серьезных аналитических публикаций о еврейском самиздате см.:
Hoffman S. Jewish Samizdat and the Rise of Jewish National Consciousness // Jewish Culture
and Identity in the Soviet Union/Eds. Y. Ro’i and A. Beker. NY, 1991. P. 88-111; Koma¬
romi A. Jewish Samizdat: Dissident Texts and the Dynamics of the Jewish Revival in the Soviet
Union // The Jewish Movement in the Soviet Union... P. 273—303.
58 О технических особенностях изготовления еврейского самиздата cm.: Urbach Y.
Ha-samizdat ha-yehudi ve-darkheihakhanato. Bekhinot, 8-9. (1977-1978). P. 52-67.
59 Pinkus B. Tekhiya ve-tkuma leumit. P. 408—417.
60 “Итон» (Алеф) // Еврейский самиздат, серия: Евреи и Еврейский народ. Иеру¬
салим, 1974. Т. 1. Р. 1—45.
61 Членов М. Баале-тешува в независимом еврейском движении в Москве 1970—
1980-х гг. ...С. 139.
62 Pinkus В. Tekhiya ve-tkuma leumit... Р. 172.
63 Улановская Н, Улановская М. История одной семьи. Мемуары. СПб., 2003.
64 Крамола. Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе 1953-1982 гг. Рассек¬
реченные документы Верховного суда и Прокуратуры СССР / Под ред. В.А. Козлова,
С.В. Мироненко. М., 2005. С. 346-350.
65 Таратута А. Интервью с Григорием и Натальей Канович. Кибуц Саса, 2002
http://www.soviet-jews-exodus.com/Interview_s/InterviewKanovich.shtml
66 Шилькрот Б. Записки кибуцника. Кибуц Негба 1996. http://www.soviet-jews-
exodus.com/Memory_s/MemoryShilkrot_l.shtml
67 При этом сам Альбрехт, будучи наполовину евреем, выбрал Америку.
68 О национальном самосознании советской интеллигенции см. статью Стефани
Хофман в настоящем томе.
69 Komaromi A. Jewish Samizdat: Dissident Texts and the Dynamics of the Jewish Revival
in the Soviet Union // The Jewish Movement in the Soviet Union... P. 281-284.
70 О содержании ЛЕА см.: Бейзер М. Еврейский самиздат в Ленинграде в 1980-х
годах. «Ленинградский еврейский альманах» // Российский сионизм: история и куль¬
тура / Под ред. О. Будницкого и др. М., 2002. С. 292-299.
71 Зиссерман-Бродская Д. Евреи в Советском Союзе в 1967—1985 гг. // История ев¬
реев России... С. 637.
72 Appeal to the Jews of the U.S.A. // The Wall Street Journal. 1985. January 2.
73 В демонстрации участвовали Аба и Ида Таратута, Елена Куна-Кейс, Лея Шапи¬
ра, Борис Локшин, Инна Лобовикова-Рожанская и Михаил Бейзер. См.: С плакатика¬
ми на груди // Ленинградская правда. 24 марта 1987 г. Также: Бейзер М. История одной
демонстрации, или о том, как я женился http://www.soviet-jews-exodus.com/Memory_s/
MemoryBeizer. shtml
74 Документы по Ленинградскому обществу еврейской культуры см.: Ленинград¬
ский еврейский альманах, № 1, 1982 // Еврейский самиздат. Т. 26. Иерусалим, 1988.
С. 41-57.
/ 354 /
75 Документы несостоявшегося симпозиума были изданы в Израиле отдельным
томом в серии «Еврейский самиздат». См.: Симпозиум. Серия: Евреи и Еврейский на¬
род. Еврейский самиздат / Под ред. Я. Ингермана. Иерусалим, 1978. Т. 15.
76 См.: Холмянский Э. Звучание тишины. Иерусалим, 2007.
77 Зелигер Л. Иврит: фонетика, морфология, орфография и чтение. Справочное
пособие. Иерусалим, 1986.
78 Бейзер М. Заметки о еврейской истории // Ленинградский еврейский альманах.
Вып. 14. Октябрь 1987. С. 6. Личная коллекция автора.
79 Об отношении последнего Любавичского Ребе Менахема Менделя Шнеерсона
к сионизму и государству Израиль см.: Helman S., Friedman М. The Rebbe. The Life and
Afterlife of Menachem Mendel Schneerson. Princeton; Oxford, 2010. P. 197-248.
80 Про зарубежную поддержку движению см.: Рои Я. Все евреи в ответе друг за
друга. Международная деятельность в защиту советского еврейства // Евреи борьбы.
Еврейское национальное движение в Советском Союзе / Под ред. Р. Шнольда. Тель-
Авив, 2007. С. 84-104.
81 Levanon N. Kod: “Nativ”. Tel Aviv, 1995; Натив // Электронная еврейская энци¬
клопедия. http://www.eleven.co.il/?mode=article&id= 12918&query= НАТИВ
82 Одну из последних публикаций на эту тему, о сионистском подполье в послево¬
енном Брянске, см.: Городная К. Приговоренный к смерти. Жизнь и судьба Арона Фар¬
берова // Отечественные записки. 2014. № 2. http://magazines.russ.rU/oz/2014/2/32g.
html
83 По поводу финансовых источников движения см.: Beizer М. How the Movement
Was Funded // The Jewish Movement in the Soviet Union. P. 359-391.
84 Законным путем было невозможно вывезти за границу значительные средства
или ценности, поэтому состоятельные люди порой одалживали деньги на отъезд мало¬
имущим, а иногда и жертвовали их движению.
85 Кошаровский Ю. Мы снова евреи... Т. 1. С. 265.
86 Бейзер М. Помогая в нужде и борьбе... С. 230—231.
87 Об аресте Леина и его процессе см.: Леин Е. Забыть нельзя! Борьба отказников
1980-х за репатриацию в Израиль. Иерусалим, 2007.
88 Морозов Б. Еврейская эмиграция в свете новых документов. Тель-Авив, 1998.
С. 62.
89 Кошаровский Ю. Мы снова евреи. Т. 3. С. 88-93.
90 Там же. С. 96-98.
91 Там же. С. 116—142.
92 Данные по движению еврейского населения СССР и бывшего СССР см. в ста¬
тье Марка Тольца в настоящем сборнике.
93 Gitelman Z. Soviet Jews: Creating a Course and the Movement // A Second Exodus:
The American Movement to Free Soviet Jews / Eds. M. Friedman, A.D. Chemin. Hanover;
New Heaven, 1999. P. 89.
94 Зиссерман-Бродская Д. Еврейское национальное движение после Шестиднев¬
ной войны // История евреев России. С. 634, 636.
95 Поппер Н. ДДжойнт в роли разрушителя. Перевод с английского. Цит. по: «Мы
здесь» №109, Май 2007 http://www.newswe.com/Exclusive/ex.html.
/ 355 /
96 О выходцах из СНГ в израильском обществе см., напр.: Золото галута. Духов¬
ная и культурная интеграция русских евреев в Израиле / Сост. и ред. М. Кенигштейн.
М.; Иерусалим, 2009; Paltiel A.M., Sabatello Е. F., Tai D. Immigrants from the former USSR
in Israel in the 1990s: Demographic Characteristics and Socio-Economic Absorption // Rus¬
sian Jews on Three Continents. Migration and Resettlement / Eds. N. Lewin-Epstein, Y. Ro’i
and R Ritterband. London, 1997. P. 284—321; Конторер Д. Трудная встреча обезличенных
// Золото галута... С. 55—67; Шамай Ш., Платова 3., Горовиц Т. «Обратная интегра¬
ция»: структуры образования, созданные русскоязычными иммигрантами, — вызов
израильской системе просвещения // Золото галута. С. 269-297. О советских евреях в
США: Chiswick В. R. Soviet Jews in the United States: Language and Labour Market Adjust¬
ment Revisited // Russian Jews on Three Continents. Migration and Resettlement. London,
1997. P. 233-260. Об изменениях в общине Германии: Twenty years of Jewish immigration
to Germany http://www.zentralratdjuden.de/en/article/2693 .twenty-years-of-jewish-immi-
gration-to-germany.html
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
Евреи борьбы. Еврейское национальное движение в Советском Союзе, 1967—
1989 / Под ред. Р. Шнольда. Тель-Авив, 2007.
Еврейская эмиграция в свете новых документов / Под ред. Б. Морозова. Тель-
Авив, 1998.
Зиссерман-Бродская Д. Евреи в Советском Союзе в 1967—1985 гг. История евреев
России. Учебник / Под ред. М. Кипниса. М., 2005. С. 615-648.
Кошаровский Ю. Мы снова евреи: Очерки по истории сионистского движения в
Советском Союзе. Иерусалим, 2007-2012. Т. 1-4.
Матлина Э. и тридцать шесть ее соавторов. Из прошлого к настоящему. Россия—
Израиль. Т. 1-2. Иерусалим, 2006.
Beckerman В. When They Come for Us We’ll Be Gone. The Epic Struggle to Save Soviet
Jewry. Boston; NY, 2010.
Buwalda P. They Did Not Dwell Alone: Jewish Emigration from the Soviet Union 1967—
1990. Washington, 1997.
Khanin Z., Morozov B. Bogdim be-muledet: ha-hagira ha-yehudit be-einei ha-shilton ha-
sovieti. Tel Aviv, 2005.
Levanon N. Hakod: nativ. Tel Aviv, 1995.
Pinkus B. Tekhiya ve-tekuma leumit: ha-tsionut ve-ha-tenua ha-tsionit be-Verit ha-
Moatsot, 1947—1987. Kiryat Sde Boqer, 1993.
The Jewish Movement in the Soviet Union/Ed. Y. Ro’i. Washington, 2012.
4.4
РАЗРЕШЕННАЯ ЕВРЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА
1954-1991 гг.
Геннадий Эстрайх
то такое Биробиджан?» Этот вопрос можно задавать «на засып¬
ку» студентам большинства университетов, особенно за предела¬
ми бывшего Советского Союза. Когда-то, особенно в 1930-е гг.,
затерянный еврейский мир на дальневосточной окраине России
не сходил со страниц периодических изданий и книг. Популяр¬
ной была и песня Исаака Дунаевского «На рыбалке у реки» из социалистичес¬
ки-реалистичного кинофильма «Искатели счастья», снятого в 1936 г. о еврей¬
ских покорителях амурской тайги1. Еврейская автономная область (ЕАО) со
столицей в Биробиджане представляла собой конечный продукт так называ¬
емой еврейской работы, проводившейся в первые два десятилетия советской
власти. Работа эта велась преимущественно на языке идиш и была нацелена
на решение двух основных задач: аккультурировать еврейское население в со¬
ветском идеологическом пространстве и сформировать советскую еврейскую
нацию на отведенной для этого территории.
Задача культурной и идеологической трансформации была в значитель¬
ной степени решена к середине 1930-х гг., когда подавляющее большинство
советских евреев уже легко усваивало пропаганду на русском или, на худой ко¬
нец, украинском и белорусском языках. Антирелигиозная агитация тоже уже
не требовала изначального размаха, так как евреи оказались более податли¬
вым материалом, чем христиане и мусульмане. Еврейские колхозники, такие
как бригадир Анна-Ванна в популярном детском стихотворении Льва Квит¬
ко, с энтузиазмом выращивали поросят, а большинство советских евреев ели
свинину, не соблюдали праздники и обряды, многие вступали в смешанные
браки. В послевоенные годы национальная идентичность советских евреев
/ 357 /
приобрела, по словам американского историка Аркадиуса Кагана, «мифичес¬
кий, почти таинственный характер, недоступный пониманию окружающих, а
порой и самих евреев»2.
Что касается строительства идишговорящей нации, то ЕАО, несмотря на
незначительность ее еврейского населения, стала как раз той национальной
территорией, которой так не хватало сталинским догматикам для формальной
«нормализации» евреев в структуре советского государства. Со второй поло¬
вины 1930-х гг. за пределами ЕАО можно было «с чистой совестью» закрывать
еврейские учреждения, включая школы, так как это соответствовало общему
подходу: у украинцев и узбеков ведь тоже не было школ за пределами их рес¬
публик.
Исходный проект массового переселения на Дальний Восток десятков
тысяч евреев и преобразования ЕАО в автономную республику мог вновь по¬
лучить право на жизнь после окончания Второй мировой войны. Так, видимо,
считало руководство ЕАО, когда в декабре 1945 г. оно обратилось к Сталину
с предложением об интенсивном развитии территории. Кремль отверг идею
создания республики, но распорядился усилить область специалистами, обо¬
рудованием и бюджетными средствами. Средства были отпущены на пере¬
селенческую кампанию и на развитие еврейской культуры. Ситуация резко
изменилась в 1949 г., когда в ЕАО началась травля местной интеллигенции,
что было частью репрессий, направленных против всех еврейских структур в
СССР, в первую очередь — Еврейского антифашисткого комитета (ЕАК)3.
В конце 1955 г. и начале 1956 г. руководители ЕАК и ЕАО были посмертно
или при жизни реабилитированы. Решения об этом были приняты секретно,
но для «компетентных» инстанций и аппаратчиков реабилитация послужила
сигналом о возможности возобновления еврейской культурной деятельности.
Не случайно именно в 1955 г. Союз писателей (СП) начал предпринимать по¬
пытки возродить еврейское книгопечатание, уничтоженное в конце 1940-х гг.
Уже в декабре 1955 г. Алексей Сурков, сменивший Александра Фадеева на по¬
сту руководителя СП, направил в ЦК письмо с просьбой разъяснить, что и
как можно было печатать из произведений погибших и оставшихся в живых
еврейских писателей. Вскоре в «Литературной газете» стали появляться со¬
общения о создании комиссий по литературному наследию Переца Марки¬
ша, Давида Бергельсона, Льва Квитко, Исаака Нусинова, Самуила Персова
и Ицика Фефера. В комиссию обычно включались несколько русских писа¬
телей, один или два еврейских писателя (например, поэты Самуил Галкин и
Арон Вергелис) и вдова погибшего автора наследия. Во главе такой группы
ставился видный русский писатель.
К лету 1957 г. у СП была готова детально разработанная программа восста¬
новления еврейской культуры в СССР. Она предусматривала открытие изда¬
/ 358 /
тельства, газеты и театра, а также созыв всесоюзной конференции еврейских
писателей4. Эта программа была разработана комиссией, в которую входили
Василий Ажаев (председатель) и несколько писателей, включая Галкина и
Вергелиса. Интерес представляет выбор председателя комиссии. Ажаев оста¬
вил лишь один заметный след в советской литературе: удостоенный Сталин¬
ской премии роман «Далеко от Москвы», события которого разворачиваются
на Дальнем Востоке, где автор провел много лет в качестве политзаключен¬
ного и, позже, журналиста. Именно «дальневосточность» писателя — то есть
близость к Биробиджану, где, строго говоря, и положено было быть восстанав¬
ливаемой еврейской литературе, — сыграла ключевую роль в его назначении
председателем комиссии5. Характерно и то, что еврейские книги классифици¬
ровались в советских библиотеках в разделе литератур народов Дальнего Вос¬
тока. А книга Вильяма Похлебкина «Национальные кухни наших народов»
(1983) представила еврейские блюда — фаршированную рыбу, цимес и форш¬
мак — как дальневосточный этнотерриториальный феномен 6.
Разногласия в высших эшелонах советской бюрократии застопорили ре¬
ализацию комплексного проекта, уже получившего одобрение аппарата ЦК
КПСС. В 1957 г. Морис Торез, генеральный секретарь Французской компар¬
тии, узнал от своих советских коллег, что те считали евреев самым слабым
звеном советского общества и что, по их мнению, восстановление еврейской
культуры только бы усилило еврейский национализм.
Нежелание укреплять «слабое звено» парализовало и возрождение еврей¬
ского театра в Москве. К осени 1956 г. были готовы предложения комиссии
Министерства культуры об открытии на Пушкинской улице театра имени
Шолом-Алейхема с труппой из тридцати актеров и школой-студией, рассчи¬
танной на десять студентов. Уже было даже намечено время их первого, но так
и не состоявшегося представления — май 1957 г.
Практически единственной разрешенной формой еврейской культурной
жизни в СССР была еврейская эстрада. Под эгидой Росэстрады гастролиро¬
вали два десятка еврейских концертных групп. Самый большой коллектив,
состоявший из двенадцати человек, был создан для популярной эстрадной ак¬
трисы Анны Гузик. Среди ведущих исполнителей в других программах были
Сиди Таль7, Саул Любимов, Марина Гордон, Михаил Эпельбаум, Исаак Ра¬
китин и Эмиль Горовец. За первые шесть месяцев 1956 г. еврейские актеры
дали 121 концерт для 65 тыс. зрителей. Министерство культуры рапортовало
по итогам 1957 г. о трех тысячах еврейских концертов, на которые было про¬
дано три миллиона билетов 8.
Вильнюс был одним из городов, где особенно часто проходили такие кон¬
церты. Заметную роль в еврейской жизни Вильнюса играл местный еврейский
хор, а также драматический и танцевальный ансамбли. Все три самодеятель¬
/ 359 /
ные группы впервые выступили в ноябре 1956 г. Восемь лет спустя этот свод¬
ный самодеятельный коллектив насчитывал около двухсот человек. У коллек¬
тива была официальная «крыша» — Дворец культуры Центрального совета
профсоюзов Литвы.
В марте и апреле 1956 г. в Каунасе и Вильнюсе состоялись первые высту¬
пления Нехамы Лифшиц (Лифшицайте). В мае того же года Марк Бройдо,
актер и режиссер, сформировал концертную труппу, в составе которой была
Лифшиц. После успешного просмотра их программы московской комиссией
им разрешено было выступать как коллективу при Литовской филармонии.
В 1958 г. 29-летняя Лифшиц стала победителем Всесоюзного конкурса артис¬
тов эстрады, после чего ее труппа перешла в Ленинградскую филармонию.
Лифшиц гастролировала во многих городах страны, а в 1959 и 1960 гг. она и
несколько других еврейских актеров выступали в Париже, Вене, Брюсселе и
Антверпене. После переезда в Израиль в 1969 г. Лифшиц стала символом ев¬
рейского культурного возрождения в СССР в послесталинский период.
Еще раньше, чем в Вильнюсе, еврейский драматический ансамбль был
сформирован в Латвии, в Даугавпилсе. Накануне войны с Германией, когда
Даугавпилс уже был в составе СССР, в городе успешно работала самодеятель¬
ная труппа, которой даже собирались придать статус государственного еврей¬
ского театра. В 1955 г. ансамбль был восстановлен группой энтузиастов во гла¬
ве с Лейбом Брухисом.
В апреле 1958 г. местный еврейский театральный коллектив впервые вы¬
ступил в одном из клубов Ленинграда. Однако Ленинград был скорее исклю¬
чением из неписаного правила, согласно которому клубы профсоюзных ор¬
ганизаций и другие учреждения поддерживали еврейскую самодеятельность
на «новых» советских территориях, преимущественно в Прибалтике и Мол¬
давии 9.
Профессиональный еврейский театр появился в послесталинском СССР
только в 1962 г. Однако этот продукт хрущевской «оттепели» не был театром в
полном смысле этого слова, о чем и говорило его название: Московский ев¬
рейский театральный ансамбль. Ведь театр, со своим залом и гардеробом, мог
быть открыт только на национальной территории. Что и произошло в бреж¬
невском «застойном» 1977 г., когда был создан приписанный к Биробиджану
Камерный еврейский музыкальный театр. Правда, базировался он в Москве,
но это уже были подробности творческой географии театрального коллектива.
Концерты и театральные гастроли не выходили за рамки «нормальной»
еврейской жизни с центром в Биробиджане, так как аналогичные представ¬
ления разрешались и для представителей других этнических групп, живших
за пределами их национальных территорий. Важную роль в удовлетворении
культурных потребностей советских евреев играли русские переводы произ¬
/360/
ведений классиков и современных еврейских писателей, тем более что только
небольшое число евреев было в состоянии прочитать эти тексты в оригинале.
Идиш как язык еврейской литературы интересовал меньшинство читателей.
Однако и СП и зарубежные интеллектуалы настаивали на возрождении еврей¬
ского книгопечатания. В 1950-е гг. еврейские коммунисты пользовались влия¬
нием в ряде зарубежных партий и через свое руководство оказывали давление
на Кремль. Характерно, что первая книга на еврейском языке — сборник рас¬
сказов Шолом-Алейхема — была выпущена в Москве в 1959 г. и немедленно
доставлена Морису Торезу, добивавшемуся улучшения условий для еврейской
культуры в СССР 10.
Процесс советской канонизации Шолом-Алейхема начался еще в середи¬
не 1920-х гг. Советские пропагандисты заверяли читателей, что Шолом-Алей¬
хем радовался бы успехам национальной политики, если бы ему (как писал
украинский журнал «Кiно», № 3, 1928) «посчастливилось дождаться безна¬
дежно желанного им для героев его произведений национального и социаль¬
ного раскрепощения». Особое место, отведенное Шолом-Алейхему в совет¬
ской культуре, подчеркивал и тот факт, что переиздание русского перевода его
книги «Мальчик Мотл» вышло в московском издательстве «Детская литера¬
тура» в 1954 г. Тем самым «реабилитация» Шолом-Алейхема предшествовала
возобновлению в 1955 г. публикации книг еврейских писателей в переводах на
русский и другие языки народов СССР.
В 1956 г. многочисленные культурные мероприятия отметили сороковую
годовщину смерти Шолом-Алейхема. На торжественном заседании, органи¬
зованном 12 мая правлением СП, о творчестве Шолом-Алейхема говорила
критик Ривка Рубина, чей краткобиографический очерк откроет первый том
собрания сочинений в шести томах, которое выйдет в 1959 г. в издательстве
«Художественная литература». Собрание сочинений вышло на русском языке,
но в том же 1959 г. столетие Шолом-Алейхема помогло создать прецедент для
возрождения еврейского книгопечатания. До 1959 г. власти предлагали остав¬
шимся в живых мастерам еврейского литературного цеха действовать в соот¬
ветствии со следующим modus operandi: писать свои произведения на идише,
тем более что это давало особую прерогативу обсуждать еврейские темы, но
печатать их в переводе на русский и другие языки народов СССР.
В мае 1960 г. поэт Арон Вергелис обратился с письмом к Хрущеву, в кото¬
ром он подчеркивал культурную и пропагандистскую актуальность создания
еврейского периодического издания11. Не вызывает сомнения, что кто-то под¬
сказал поэту обратиться к главе партии. Интересно и то, что без «первого лица
государства» не могло быть принято решение о выпуске еврейского журнала.
Новый журнал, «Советиш геймланд», чей первый номер появился в ав¬
густе 1961 г., вызвал острые дискуссии в зарубежной печати. Создание в Мо¬
/361/
скве при элитарном издательстве «Советский писатель» журнала и базы для
еврейского книгопечатания было непростым решением и для цековских иде¬
ологов. Это был вынужденный компромисс с западными ходатаями. Важным
было и то, что журнал дискредитировал биробиджано-центристскую модель
советской еврейской жизни. В ходе холодной войны Вергелис, а не намест¬
ник Кремля в ЕАО, будет озвучивать еврейские изгибы советской генераль¬
ной линии. За те тридцать лет, 1961-1991, в течение которых Вергелис будет
стоять во главе журнала, он посетит «Шестнадцать стран, включая Монако»
(название его неоднократно переиздававшихся путевых очерков), но ни разу
не навестит Биробиджан.
Журнал будет сочетать в себе две функции: во-первых, участника ожес¬
точенной холодной войны; во-вторых, учреждения национальной культуры,
программа которого соответствовала принципу, выработанному еще в конце
1930-х гг., а именно: развития еврейской культуры для все более узкого круга
потребителей. Эта башня из слоновой кости, а точнее, еврейская культурная
резервация, сохранится вплоть до развала Советского Союза.
К моменту создания журнала СП насчитывал в своих рядах около 70 по¬
этов, прозаиков, драматургов, критиков и переводчиков, чье литературное
творчество было так или иначе связано с языком идиш. После введения в
1948 г. фактического запрета на еврейское печатное слово некоторые писатели
писали и печатались на русском и других языках, но лишь один из них, Эм¬
мануил Казакевич, в послевоенные годы полностью перешел в разряд русских
писателей. Немало советских еврейских литераторов были до начала Второй
мировой войны гражданами Польши, Румынии или стран Прибалтики. Де¬
сятки писателей всех поколений были узниками ГУЛАГа, а некоторые (на¬
пример, поэт Моисей Тейф) побывали там дважды — до войны и после войны.
Эти испытания не прошли для них бесследно: ранняя смерть, психическое
помешательство или страх писать на родном языке были нередкими явлени¬
ями в их среде.
Среди еврейских литераторов были ветераны, такие как Залман Вендров,
печатавшийся еще до Первой мировой войны, и Наум Ойслендер — первый
советский профессор еврейской литературы. Многие писатели сделали свои
первые шаги в литературе вскоре после революции. К этому поколению от¬
носились, например, Самуил Галкин, Иосиф Рабин, Ицик Кипнис и Hoax
Лурье. Такие писатели, как Самуил Гордон и Григорий Полянкер, пришли в
литературу в конце 1920-х — начале 1930-х гг. Что касается Вергелиса, то он
не принадлежал ни к одной из трех возрастных групп. В СП он был с 1940 г.,
когда ему было всего 22 года.
В силу своей роли главного редактора Вергелис своими вкусами, взгляда¬
ми и просто свойствами характера влиял на всю советскую еврейскую литера¬
/ 362 /
турную среду. Перед современной еврейской литературой стояла, по мнению
Вергелиса, цель увидеть своих героев в контексте реальной жизни общества.
С этим связано особое внимание, уделяемое им очерку, и пренебрежительное
отношение к ностальгической, «местечковой» литературе. Вергелис считал,
что отсутствие идишговорящей среды не мешало созданию произведений на
современные темы. Кишиневский прозаик Ихил Шрайбман предложил ком¬
промиссный подход: считать современностью не только «сегодня» или «сей¬
час», но и весь промежуток времени, прожитый писателем.
Реакционную еврейскую литературу Вергелис делил на три категории:
1) произведения открыто антисоветского характера; 2) псевдобиблейские
мотивы, игравшие на руку современной израильской идеологии; 3) произ¬
ведения о страхе, одиночестве, мистике, эротике и ностальгии по прошлому.
Примером последней категории реакционной литературы служила, по мне¬
нию Вергелиса, книга Исаака Башевиса-Зингера «Сатана из Горая». На про¬
тяжении последующей четверти века Вергелис будет писать о «реакционном
и средневековом мировоззрении» Башевиса-Зингера и об «арбитрарном акте»
присвоения ему звания нобелевского лауреата 12.
С 1970 г. Вергелис был в центре событий на антисионистском секторе хо¬
лодной войны и тем самым стал ненавистной фигурой в глазах многих евреев
в СССР и за рубежом. Обращаясь в 1976 г. к участникам Второй брюссель¬
ской конференции по вопросам советских евреев, Эли Визель особо выделил
Вергелиса: «Он, по моему убеждению, является врагом еврейского народа, и с
ним следует обращаться как с таковым». В своем романе «Завещание» Визель
несколькими фразами, вложенными в мысли главного героя (который поги¬
бает вместе с другими еврейскими писателями в сталинских застенках), свел
счеты с Вергелисом: «Один из еврейских писателей особенно выводил меня из
себя: молодой поэт, рыжеволосый, наглый, ищущий выгоду, подписывавший
свои стихи именем Арке Гелис. ... Он лез без приглашения в разговоры. Ему
не доверяли: голоса смолкали в момент его появления». Более того, на Арке
Гелисе была форма майора секретной полиции 13.
Сужался и круг людей, готовых сотрудничать с журналом. Тринадцать про¬
фессиональных писателей уехали в Израиль в 1970-е гг.; среди них были чле¬
ны редколлегии — поэты Гирш Ошерович и Хаим Мальтинский. Ощутимой
потерей стал и отъезд Эли Шехтмана, чей роман «Канун» получил высокую
оценку критиков. Часть оставшихся в стране писателей разорвали отношения
с Вергелисом. Причины тому были разные: уязвленное самолюбие, идеологи¬
ческие разногласия и др. Из журнала ушли даже члены редколлегии — Иосиф
Рабин, Ривка Рубина, Гирш Добин и Миша Лев.
За время существования «Советиш геймланд» у него появились и новые
авторы, например, Александр Лизен (Львов) и Иосиф Бург (Черновцы), но
/ 363 /
убыль авторского и редакционного коллектива все равно предвещала неиз¬
бежный кризис. В 1981 г. Вергелису удалось получить в качестве подарка к
20-летию журнала решение о наборе группы студентов на редакторские кур¬
сы при Литературном институте им. М. Горького. Кроме подготовки молодых
кадров (трое из пяти студентов — Борис Сандлер, Лев Беринский и Велвл Чер¬
нин — стали заметными именами на еврейском литературном ландшафте),
группа стала козырной картой для контрпропагандистских потуг Вергелиса и
других советских бойцов холодной войны, пытавшихся доказать, что только в
СССР сохранились действительно благоприятные условия для развития куль¬
туры на языке идиш. Аналогичная группа была сформирована в 1988 г. В числе
ее студентов были поэт Моисей Лемстер и литературовед Михаил Крутиков.
С кампанией по привлечению молодых авторов и читателей связано так¬
же создание при журнале в 1981 г. Еврейской историко-этнографической ко¬
миссии (ЕИЭК) во главе с сотрудниками Института этнографии Академии
наук СССР Михаилом Членовым и Игорем Крупником. Вергелис, видевший
свой журнал центром еврейской культурной жизни в стране, хотел расширить
диапазон своей активности. Однако вскоре, по своей или вышестоящей ини¬
циативе, он провел четкую границу размежевания между редакцией и ЕИЭК,
существование которой он перестал признавать, но пригласил ее участников
поставлять научно-популярные статьи для публикации в журнале. Не исклю¬
чено, что Вергелис потерял интерес к ЕИЭК, узнав о решении партийного
руководства страны создать Антисионистский комитет советской обществен¬
ности. Он же предлагал другой проект — комитета, в ведении которого нахо¬
дились бы прежде всего вопросы еврейской культуры.
В июле 1986 г. «Советиш геймланд» провел эксперимент, составив но¬
мер из работ авторов, родившихся после окончания Второй мировой войны.
Июльские молодежные номера выходили четыре года подряд. В июле 1989 г.,
вместе с последним молодежным номером, вышел первый номер 128-стра¬
ничного молодежного приложения «Юнгвалд» («Молодая поросль»). Идея
выпуска такого сдвоенного приложения («нормальное» ежемесячное прило¬
жение к журналу, выходившее с 1980 г., содержало 64 страницы) принадлежала
Льву Беринскому. Вергелис реализовал эту идею не в виде полуавтономного
издания (т.е. по Беринскому), а под своей редакцией.
В январском номере 1990 г. Вергелис опубликовал свое обращение к
Мордехаю Цанину, признанному лидеру израильских литераторов-идиши¬
стов. Вергелис сообщал израильскому коллеге, что благодаря демократизации
общества Советский Союз стал местом для многочисленных еврейских куль¬
турных инициатив, которые следовало бы защитить от западных визитеров и
израильской «колонизации». Вергелис заверил Цанина, что «Советиш гейм¬
ланд» не утратил своей центральной роли, и просил «идишский сектор» Из¬
/364/
раиля установить контакт с редакцией журнала. Ответ Цанина, опубликован¬
ный вместе с обращением, подтвердил правильность выбора адресата. Цанин,
десятки лет боровшийся с израильским истеблишментом за предоставление
полноправного статуса языку идиш, не мог не сочувствовать Вергелису.
Тот же январский номер 1990 г. сообщал о всесоюзной конференции чи¬
тателей журнала, состоявшейся в сентябре 1989 г. в Москве, в Доме Союзов,
при участии около 500 человек, включая гостей из тридцати городов. Конфе¬
ренция поддержала идею учреждения всесоюзного общества, целью которо¬
го было бы сохранение и развитие еврейского языка (идиша) и литературы.
Учредительное собрание было фактически первым и последним проявлением
жизни этого мертворожденного образования. И все же организация общества
стала довольно успешным смотром сил, готовых сотрудничать с Вергелисом.
Это было важно для него, особенно после бунта во второй половине 1989 г.,
когда почти все члены редколлегии и еще несколько авторов журнала поста¬
вили свои подписи под призывом провести в Советском Союзе международ¬
ную конференцию деятелей идиш-культуры.
По сути дела, это было обращением к Всемирному совету языка и куль¬
туры идиш. Советские писатели не знали, что, несмотря на свое громкое на¬
звание, у этой организации, базировавшейся в Израиле, было мало влияния,
денег и содержания. Готовящаяся московская конференция Всемирного со¬
вета, которая прошла-таки в мае 1991 г. в помещении еврейского театра «Ша¬
лом», воспринималась ими как событие, в стороне от которого они не хотели
остаться. Для Вергелиса конференция оказалась чрезвычайно полезным со¬
бытием. Летом 1991 г., когда в агонии всей советской системы журнал «Сове¬
тиш геймланд» фактически остался без государственной поддержки, первыми
на помощь пришли редакторы левой парижской еврейской газеты «Ди найе
пресе», подарившие московскому журналу компьютер. На нем готовились к
печати номера постсоветской инкарнации журнала, названного Вергелисом
«Ди йидише гас» («Еврейская улица»). Этот журнал, выходивший до 1997 г.,
получал поддержку и от нью-йоркской газеты «Форвертс». Без майского бра¬
тания в 1991 г. такое сотрудничество вряд ли бы стало возможным.
Сотни номеров журнала «Советиш геймланд» и «Ди йидише гас», а также
сотни книг, изданных в это время на идише и в переводах на русский, укра¬
инский, белорусский, молдавский, литовский, латышский и другие языки,
представляют собой весомый компонент еврейской литературной продукции
второй половины XX в.14 Однако большинству людей XXI в. имена авторов
журнала и книг ничего не говорят. Это относится и к тем писателям, кто до
конца своих дней жил в СССР, и к тем, кто переехал в Израиль или США. Со¬
ветская — как еврейская, так и нееврейская — жизнь мало понятна и мало ин¬
тересна человеку XXI в. Но для тех немногих, кому захочется или понадобит¬
/ 365 /
ся (например, с научной целью) узнать о жизни и культуре советских евреев,
«Советиш геймланд» и книги сохранили литературные памятники, а звуко- и
видеозаписи — музыкальные и театральные памятники той эпохи.
1 Кобец Г., Зельцер И. Искатели счастья. Киносценарий // Год за годом. Т. 4. М.,
1988. С. 204-240.
2 Estraikh G. Pig-breeding, Shiksas, and Other Goyish Themes in Soviet Yiddish Litera¬
ture and Life // Symposium. 2003. Vol. 57, № 3 P. 157-174.
3 Неправедный суд. Последний сталинский расстрел / Под ред. В.П. Наумова.
М., 1994; Еврейский антифашистский комитет в СССР 1941-1948. Документирован¬
ная история / Под ред. Ш. Редлиха, Г. Костырченко. М., 1996.
4 Pevzner S. Prospects for Soviet Yiddish Culture: Recent developments as Reported
from the Soviet Union // Jewish Life. 1956. Vol. 10, №. 11. P. 27-29; Harap L. Latest News
on Soviet Yiddish Culture //Jewish Life. 1957. Vol. 11, №. 1. P. 30—31.
5 Cm., напр.: Lahusen T. How Life Writes the Book: Real Socialism and Socialist Real¬
ism in Stalin’s Russia. Ithaca, 1997. В фильме «Далеко от Москвы» (1950) парторга ЦК
играл популярный советский актер Лев Свердлин — см.: Черненко М. Красная звезда,
желтая звезда: кинематографическая история еврейства в России 1919—1999. Винни¬
ца, 2001. С. 175.
6 Jacobs А. К. The Many Flavors of Socialism: Modernity and Tradition in Late Soviet
Food Culture, 1965-1985. Ph.D. dissertation (The University of North Carolina at Chapel
Hill). 2015. P. 129-130.
7 Вайсман А. Сиди Таль и еврейская культура в Черновцах 1940-1980 годов //
Идиш: язык и культура в Советском Союзе / Под ред. Л. Кациса, М. Каспиной и
Д. Фишмана. М., 2009. С. 301—311.
8 О 1950-х гг. см. Эстрайх Г. Разрешенная еврейская культура в послесталинскую
«оттепель»: формирование модели // Идиш: язык и культура в Советском Союзе / Под
ред. Л. Кациса, М. Каспиной и Д. Фишмана. М., 2009. С. 106-126.
9 Френкель А. Из истории еврейской культуры в СССР эпохи «оттепели»: Ленин¬
градский еврейский музыкально-драматический ансамбль // Идиш: язык и культу¬
ра в Советском Союзе / Под ред. Л. Кациса, М. Каспиной и Д. Фишмана. М., 2009.
С. 312-326.
10 Stoves Ch. A shlikhes keyn Moskve. NY, 1985. P. 283—284.
11 Локшин А. Из истории литературы «самого слабого звена» //Лехаим. 2004. № 4.
С. 35-43.
12 Estraikh G. Yiddish in the Cold War. Oxford, 2008. P. 91.
13 Wiesel E. The Testament. NY, 1981. P. 259.
14 См., в частности: Бейдер X. Публикации на идише в Советском Союзе в 1961—
1991 гг.: библиографический список // Идиш: язык и культура в Советском Союзе /
Под ред. Л. Кациса, М. Каспиной и Д. Фишмана. М., 2009. С. 64-130.
/ 366 /
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯИдиш: язык и культура в Советском Союзе / Под ред. Л. Кациса, М. Каспиной и
Д. Фишмана. М., 2009.
Локшин А. Из истории литературы «самого слабого звена» // Лехаим. 2004. № 4.
С. 35-43.
Херсонский М. Еврейским коллективам художественной самодеятельности 50 лет.
Вильнюс, 2006.
Членов М. Путешествие из Биробиджана в Москву: реабилитация языка идиш в
СССР //Тирош-4. М., 2000. С. 248-267.
Шварц С. Евреи в Советском Союзе с начала Второй мировой войны. Нью-Йорк,
1977.
Эстрайх Г. Арон Вергелис: Главный еврей послегулаговского социализма // Ар¬
хив еврейской истории. М., 2007. Т. 4. С. 125—144.
Эстрайх Г. Возвращение Залмана Вендрова // Народ Книги в мире книг. 2012.
№ 101. Дек. С. 3-6.
Эстрайх Г. Еврейская литературная жизнь Москвы, 1917-1991. СПб., 2015.
Эстрайх Г. Самуил Гордон: еврейский писатель в «океане русской литературы» //
Русско-еврейская культура. М., 2006. С. 32—53.
Эстрайх Г. Советская карьера Шолом-Алейхема // Новое литературное обозре¬
ние. 2012. № 114. С. 113-133.
Chemin V. Institutionalized Jewish Culture from 1960s to the mid-1980s // Jews and Jew¬
ish Life in Russia and the Soviet Union / Ed. Y. Ro’i. Ilford, 1995. P. 226-236.
Estraikh G. Literature versus Territory: Soviet Jewish Cultural Life in the 1950s // East
European Jewish Affairs. 2003. Vol. 33. №. 130-148.
Estraikh G. Yiddish in the Cold War. Oxford, 2008.
Krutikov M. Soviet Yiddish Literature of the 1960s-80s and its Russian Translations //
Estraikh G., Krutikov M. Yiddish in the Contemporary World. Oxford, 1999. P. 73-91.
Kupovetsky M. Aron Vergelis: Survivor of the Destruction of Soviet Yiddish Culture //
Jews in Russia and Eastern Europe. 2007. № 1. P. 40—94.
Shmeruk Ch. Twenty-five Years of Sovetish heymland'. Impressions and Criticism // Jew¬
ish Culture and Identity in the Soviet Union / Eds. Y. Ro’i, A. Beker. NY, 1991. P. 191—207.
НЕАШКЕНАЗСКИЕ
ОБЩИНЫ
5.1
ЗАМЕТКИ О КУЛЬТУРЕ
НЕАШКЕНАЗСКИХ ЕВРЕЙСКИХ ОБЩИН
ПРИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
Михаил Занд*
Памяти Жан-Жака Ньюмена,
он же Яаков а-Коэн Неман,
он же реб Янкель Нойман,
он же Куба,
он же Полковник с грузовиками,
он же Женя —
человека-легенды.
I
Советском Союзе было несколько неашкеназских общин. Пере¬
числим их в географическом порядке, с запада на восток.
1. Крымчаки — автохтонная община Крымского полуостро¬
ва, чьим родным языком был крымчакский, еврейский этнолект
крымско-татарского1. Из примерно восьми тысяч крымчаков,
живших в Крыму накануне советско-германской войны 1941—1945 гг., по
крайней мере 70% были уничтожены нацистами. Большинство уцелевших по-
прежнему живут в Крыму, однако большинство из них не сохранили родной
язык и перешли на русский 2.
2. Грузинские евреи, проживавшие в Закавказье, на территории Грузин¬
ской ССР, чьим родным языком был грузинский. Евреи говорили на трех
* Настоящая публикация является переводом статьи ветерана-востоковеда, про¬
фессора Еврейского университета в Иерусалиме, в прошлом московского активиста
алии Михаила Занда (р. 1927). Zand М. Notes on the Culture of the Non-Ashkenazi Jewish
Communities under Soviet Rule // Jewish Culture and Identity in the Soviet Union / Eds.
Ro'i Y. and Beker A. NY; London, 1991. P. 378-444. © New York University Press. При ре¬
дактировании описание ситуации в СССР четверть века назад дано в прошедшем вре¬
мени, а написание собственных имен — в современной орфографии.
/371/
диалектах грузинского языка, которые они обогатили большим количеством
специфически еврейских лексем (в том числе гебраизмов), более-менее об¬
щих для всех трех диалектов 3.
3. Горские (кавказские) евреи, проживавшие в Дагестанской АССР и
Азербайджанской ССР, чей родной язык — иудео-татский — был еврейским
этнолектом татского. Исторически этот этнолект делился на четыре диалекта,
один из которых сегодня практически исчез 4.
4. Бухарские евреи, проживавшие в Узбекистане и Таджикистане, чей род¬
ной язык — иудео-таджикский, или бухарский — был еврейским этнолектом
таджикского 5.
Кроме того, в СССР проживали представители двух небольших неашке¬
назских еврейских групп заграничного происхождения.
1. Так называемые лахлухи — потомки персидской (азербайджанской)
ветви курдских евреев. Они начали селиться в Закавказье, прежде всего в рай¬
оне Тбилиси, уже в девятнадцатом веке, однако основная масса лахлухов пере¬
селилась в Россию в конце Первой мировой войны. Поскольку большинство
из тех, кто прибыл в это время, сохранили персидское гражданство, в конце
тридцатых годов советские власти потребовали от них стать советскими граж¬
данами или вернуться в Иран; значительная часть лахлухов предпочла второй
вариант. Родной язык этой общины — этнолект нео-арамейского 6.
2. Немногочисленные потомки «новых мусульман» (джадид ал-ислам),
крипто-иудеев из иранского Мешхеда. Те из «новых мусульман», кто эми¬
грировал в Среднюю Азию из Мешхеда вскоре после насильственного обра¬
щения в ислам всех местных евреев (1839), постепенно смешались с бухар¬
скими евреями. Однако вторая волна мигрантов, прибывших из Мешхеда в
1880-1890 х гг., после российского завоевания Средней Азии, и поселивших¬
ся в Ашгабаде (современный Ашхабад, столица Туркмении) и Мерве (ныне
Мары), продолжали считать себя частью родной крипто-иудейской общины
и сохранили персидское гражданство. В двадцатые годы многие из них вер¬
нулись в Иран. Другие сделали это в конце тридцатых, когда советские власти
предъявили им то же требование, что и лахлухам. Тем не менее отдельные по¬
томки «новых мусульман» остались в СССР преимущественно в туркменских
городах Мары, Байрамали и Ёлётен.
В СССР также были караимы, проживавшие преимущественно в Кры¬
му (в основном в Бахчисарае и Евпатории), Литве (Вильнюс, Тракай, Па¬
невежис) и на Украине (Луцк и Галич). Будучи по происхождению евреями
(хотя и отвергнувшими раввинистический иудаизм), в Восточной Европе
караимы считали себя сначала отдельной религиозной, а позже — отдельной
этнорелигиозной группой; в Советском Союзе они считались отдельной на¬
циональностью 7 .
/ 372 /
В этой статье мы попытаемся кратко, а местами — неизбежно поверх¬
ностно описать историю культуры крымчаков, горских и бухарских евреев
в годы советской власти. Объектом этого исследования являются исключи¬
тельно вербальные формы культуры. Под культурой в статье подразумевается
совокупность литературной, театральной и образовательной деятельности на
родном языке, а также фольклор. Культура лахлухов и среднеазиатских потом¬
ков «новых мусульман» осталась вне рамок данной работы, поскольку нет до¬
статочно данных об их культурной деятельности в интересующих нас период.
Что касается караимов, то хотя накануне Второй мировой войны эта община
переживала культурный ренессанс, это происходило в Польше (на территори¬
ях, впоследствии ставших частью советской Украины и Литвы), поэтому этот
чрезвычайно интересный процесс не соответствует теме нашего обзора 8.
Поскольку культурная деятельность крымчаков и бухарских евреев закон¬
чилась соответственно в тридцатые и сороковые годы, об этих общинах мы
поговорим вначале. Культурная жизнь горских евреев, как мы увидим далее,
все еще теплится, поэтому мы поговорим о ней в конце статьи.
II
Будет полезным предварить наш обзор некоторыми замечаниями относи¬
тельно сходства и различий культурной типологии интересующих нас общин
в советский период. Для полноты картины в этом разделе мы поговорим и о
грузинских евреях.
Первая общая отличительная особенность, выделяющая эти общины
из основной массы советского еврейства, — их неашкеназское происхожде¬
ние. Говоря конкретнее, все эти общины принадлежат к той части мирового
еврейства, которую принято называть восточным. Правда, происхождение
этих общин различно. Крымчаки исторически являются отуреченными ро¬
маниотами (грекоговорящими евреями Византийской империи), с которы¬
ми смешались итальянские (через генуэзские колонии на черноморском
побережье), испанские (через Италию и Османскую империю), грузинские
и украинские ашкеназские евреи. Бухарские и горские евреи являются исто¬
рической частью еврейства так называемого Большого Ирана. Грузинские
евреи скорее всего являются потомками эмигрантов из этого региона, сме¬
шавшимися с последующими волнами еврейских мигрантов из Византии и,
возможно, Армении.
Если говорить о богослужении, то накануне советизации все вышеназван¬
ные общины следовали так называемому сефардскому ритуалу (нусах сфарад),
принятому ими в разное время. Судя по всему, первыми, кто перенял этот ри¬
/ 373 /
туал, были горские евреи, которые начали молиться по сефардскому ритуалу
не позднее конца XVI — начала XVII в. Логично предположить, что примерно
в это время итальянские молитвенники, а с ними и сефардский ритуал про¬
никли в Грузию. Нет никаких сведений, как эти общины молились прежде.
Бухарские евреи познакомились с сефардским ритуалом в конце восемнад¬
цатого столетия, благодаря реформатору местной религиозной жизни рабби
Йесефу-Маману Маарави (1752-1823), марокканскому еврею, оказавшемуся
в Средней Азии в качестве сборщика пожертвований для евреев Святой земли
и решившему осесть в Бухаре, чтобы противостоять царившему там религи¬
озному упадку9. До этого бухарские евреи молились согласно так называемо¬
му хорасанскому ритуалу; судя по всему, именно этому ритуалу соответствует
уникальный рукописный молитвенник, найденный в конце XIX в. в Бухаре,
который обычно называют молитвенником «персидского ритуала»10.
Что касается крымчаков, их знакомство с сефардским ритуалом произо¬
шло только в конце XIX в., благодаря уроженцу Иерусалима, знатоку Торы
рабби Хаиму-Хизкиягу Медини (1832—1904), который в 1867—1899 гг. был
раввином крымского города Карасубазара (после 1944 г. Белогорск), крупней¬
шего центра общины11. Здесь сефардский ритуал вытеснил уникальный крым¬
чакский кафский ритуал, разработанный в XVI в. в Кафе (сегодня — Феодо¬
сия), тогдашнем крупнейшем центре крымского еврейства, раввином Моше
бен Яаковом Изгнанником, известным как Моше Киевский второй (1448-ок.
1520), и основанный преимущественно на романиотском ритуале 12.
Все четыре общины проживали в неславянских землях, присоединенных
к Российской империи достаточно поздно: в XVIII (Крым) и XIX (Грузия,
Азербайджан, Дагестан, Средняя Азия) веках. Крым, Азербайджан, Дагестан и
Средняя Азия были мусульманскими регионами. Поэтому местная еврейская
жизнь подчинялась ряду правил, известных как «Договор Омара», гарантиро¬
вавших внутреннюю автономию на условиях определенной дискриминации и
унижения. Для части бухарских евреев «договор Омара» не потерял актуаль¬
ности даже после того, как Средняя Азия стала частью Российской империи,
поскольку они были подданными бухарского эмира. Последний, находясь в
полной зависимости от русского правительства, управлял своим марионеточ¬
ным государством в соответствии с мусульманской традицией. В христиан¬
ской Грузии евреи на протяжении почти пятисот лет — как минимум с конца
XIV в. до 1860-х, а кое-где и до 1870-х гг. — оставались крепостными.
В своих отношениях с коренным населением в местах своего проживания
каждая из четырех общин придерживалась собственной «языковой политики».
Самое большое различие существовало между грузинскими евреями и тремя
остальными общинами. Поскольку грузинские евреи практически повсемест¬
но пользовались тем же языком, что и местное население, для общения с ним
/374 /
не было необходимости в дополнительном языке. Более того, поскольку все
три диалекта, которыми пользовались грузинские евреи, были диалектами
тех грузинских областей, где они жили, евреям было достаточно знать грузин¬
ский диалект своей местности. Поэтому грузинские евреи были монолингва¬
ми, а в каждом из трех упомянутых районах — монодиалектными. Из этого
правила было два исключения: во-первых, район Цхинвала (Цхинвали), где
было значительное осетинское население, а во-вторых, город Ахалцихе, где
было значительное мусульманское население, говорившее по-турецки. В этих
местах евреи были билингвами, используя осетинский или турецкий в обще¬
нии с соседями, говорившими на этих языках. За исключением этих районов
грузинское еврейство было единственной из интересующих нас общин, где
и мужчины и женщины были монолингвами. Для внутреннего общения, не
предназначенного для посторонних ушей, у них существовал тайный язык —
гиврули (дословно «еврейский») — грузинский по своей фонетике, морфоло¬
гии и синтаксису, состоящий из смеси ивритских и грузинских слов.
Всем остальным трем общинам было присуще ярко выраженное моноязы¬
чие/монодиалектизм женщин, резко контрастировавшее с языковым поведе¬
нием мужчин, владевших несколькими языками/диалектами. Соответствен¬
но нижеприведенный обзор языковой политики по отношению к местному
населению посвящен исключительно мужскому языковому поведению.
Накануне советизации Крыма и Средней Азии и крымчаков и бухарских
евреев можно определить как двуязычных и двудиалектных. Крымчаки поль¬
зовались этнолектом крымско-татарского для общения между собой и «нор¬
мативным» крымско-татарским для общения с крымскими татарами и/или
местными караимами. Однако задолго до советизации Крым представлял со¬
бой многонациональный регион, в котором крымские татары, самый много¬
численный из коренных народов, составляли не больше четверти населения,
большинство же составляли русские13. Будучи языком большинства, русский
стал языком межнационального общения для всех этнических групп полу¬
острова. Соответственно, не только крымчаки, но и все нерусское население
Крыма практически было двуязычным: в соответствии с обстоятельствами
крымчане всех национальностей говорили либо на родном языке, либо на
русском. В некоторых местах проживания крымчаков, где русские составляли
подавляющее большинство, а оставшееся население практически не говорило
по-татарски — в Симферополе, губернском городе Таврической губернии, ку¬
рортной Феодосии и индустриальной Керчи, — русский язык был для крым¬
чаков практически единственным средством для «внешних сношений». Таким
образом, с социолингвистической точки зрения крымчаки накануне совети¬
зации были либо двуязычными (иудео-татарский/русский), либо двудиалект¬
ными (иудео-татарский/татарский).
/ 375 /
В 1911 г. в Карасубазаре открылась «Крымская еврейская Талмуд-Тора»,
в которой языком преподавания общих дисциплин был русский14. В 1919 г.
несколько детей крымчаков, в том числе несколько девочек, начали учить¬
ся в ашкеназских ремесленных училищах Симферополя, Феодосии и Керчи,
где преподавание велось на русском, а также в русских школах Карасубазара
и Симферополя15. Поскольку девочки до поступления в школу не знали по-
русски ни слова, в Симферополе для них открылись подготовительные курсы
русского языка16. Таким образом, накануне советизации возникла тонкая, од¬
нако культурно влиятельная прослойка крымчаков, которых можно назвать
не просто двуязычными (иудео-татарский/русский), но эквилингвами, то есть
в равной степени владеющими этими двумя языками17. Можно предположить,
что в этих кругах русскому языку, как обладающему более высоким статусом,
даже отдавали определенное предпочтение.
Небольшие группы крымчаков, переехавших в начале XX в. из Крыма в
Новороссийск (порт на Кавказском побережье Черного моря), говорили на
одном диалекте и были двуязычными (иудео-татарский/русский). Можно
предположить, что среди этих мигрантов эквилингвизм и предпочтение рус¬
ского языка развивались гораздо быстрее.
Бухарские евреи также использовали свой этнолект таджикского в качестве
языка внутреннего пользования. Однако большая часть мусульманского насе¬
ления в основных местах проживания бухарских евреев (в Бухаре, Самарканде
и нескольких прилегающих городках) владели двумя языками — таджикским и
узбекским — или даже были билингвами. Поэтому в общении с соседями бухар¬
ские евреи пользовались местным диалектом или субдиалектом таджикского. В
тех случаях, когда собеседник был выходцем из сельских районов или неболь¬
ших городков Узбекистана, где говорили только или почти только по-узбекски,
местные евреи пользовались узбекским. Таким образом, в основных местах
своего проживания евреи пользовались двумя диалектами (иудео-таджикский
и таджикский) и были билингвами (таджикский и узбекский). В двух районах
проживания бухарских евреев их языковое поведение было иным. В Душанбе
(нынешняя столица Таджикистана) и его пригородах в Гиссарской долине ев¬
реи пользовались только двумя диалектами, своим этнолектом для внутренних
нужд и с некоторыми местными элементами бухарским диалектом таджикского
для общения с соседями-мусульманами, говорившими только по-таджикски. В
городах Ферганской долины (Андижан, Наманган и другие населенные пункты
Ферганской области современного Узбекистана) для внутренних нужд исполь¬
зовался этнолект, а для общения с местным узбекским населением, говорившем
только по-узбекски, — соответственно узбекский.
Наиболее сложной была языковая ситуация горских евреев. Крупней¬
шим центром общины был Дербент, город на юге современного Дагестана.
/ 376 /
Среди диалектов иудео-татского существовала явная и общепринятая иерар¬
хия, какой из них является более «правильным». Самым правильным, есте¬
ственно, считался дербентский. Поэтому носители этого диалекта говорили
только на нем, используя его даже в контактах с евреями, говорившими на
другом диалекте. Носители варташенского (ширванского) диалекта, сегодня
практически исчезнувшего, тоже говорили только на своем диалекте в силу
географической удаленности от носителей других диалектов иудео-татского.
Однако носители двух других диалектов, кайтагского (район на юге Дагеста¬
на) и кубанского, говорили на двух диалектах: между собой они общались
на своем, при общении с другими горскими евреями — на дербентском (или
«дербентезировали» свои диалект). Поскольку носители горского языка про¬
живали достаточно далеко от христиан и мусульман, говоривших по-татски,
ситуация, когда для внутреннего и внешнего общения использовались два
разных диалекта, практически не возникала. Носители дербентского, варта¬
шенского и кубанского диалектов обычно одинаково хорошо владели иудео-
татским и азербайджанским. Носители кайтагского диалекта также были би¬
лингвами: в местах коренного проживания они пользовались иудео-татским
и кумыкским (самый распространенный из тюркских языков Дагестана); в
Грозном и Нальчике (столицах современной Чечни и Кабардино-Балкарии
соответственно), где они начали селиться в конце XIX в., — иудео-татским
и кабардинским или черкесским. Таким образом, большинство носителей
дербентского, варташенского и кайтагского диалекта были трилингвами,
квадрилингвами, а в последнем случае — даже пенталингвами. К примеру,
носитель варташенского диалекта говорил на иудео-татском, азербайджан¬
ском, армянском и варташенском диалекте удинского; носитель дербент¬
ского диалекта — на иудео-татском, азербайджанском, лезгинском и табаса¬
ранском; носитель кайтагского — на иудео-татском, кумыкском, аварском,
даргинском и табасаранском.
С русским языком грузинские, горские и бухарские еврейские общины кон¬
тактировали гораздо меньше, чем крымчаки. Значительное число русских про¬
живало в некоторых районах еврейского проживания, прежде всего в Тифлисе,
а также в районах проживания горских евреев: Баку, Порт-Петровске (совре¬
менная Махачкала, столица Дагестана), Грозном и Нальчике. Из районов про¬
живания бухарских евреев больше всего русских было в Ташкенте, главном го¬
роде Туркестанского края, Самарканде и Скобелеве (Фергане). В большинстве
случаев местных языков они не знали и общались только на русском. В начале
XX в. открылись первые полусветские школы для горских и бухарских евреев,
в которых изучались общеобразовательные предметы. К примеру, в карасуба¬
зарской «Крымской еврейской Талмуд-Торе» изучали русский язык. Отдельные
дети учились в русских школах18. Тем не менее лишь очень немногие грузин¬
/ 377/
ские, горские и бухарские евреи достаточно хорошо владели русским; только
некоторых из них можно назвать билингвами, одинаково хорошо владевшими
иудео-татским/таджикским и русским19. Прочие члены всех трех общин владе¬
ли русским лишь в той степени, чтобы быть понятыми на самом элементарном
уровне; во многих случаях их русский язык был далек от нормативного. Кроме
того, русский язык часто использовался для межобщинного общения, прежде
всего для общения представителей интересующих нас общин с ашкеназскими
единоверцами, проживавшими в Российской империи.
Так же следует обсудить роль иврита в языковом поведении неашкеназ¬
ских общин. Иврит изучался прежде всего как сакральный язык, который по¬
нимала большая часть мужчин, обычно — в объеме молитвенника и годового
цикла чтения Торы. Только в одном месте, грузинском Цхинвале, иврит играл
роль разговорного языка. Сначала это было единственное средство коммуни¬
кации между местными евреями и городским раввином, ашкеназским евреем
из Литвы Авраамом Хволесом (1857-1931). С 1906 г. иврит также стал языком
обучения в местной талмуд-торе, руководствовавшейся теми же принципами,
что и учебные заведения, созданные в России умеренными религиозными мо¬
дернистами-ашкеназами20. В 1902 г. в Тифлисе открылась полусветская еврей¬
ская школа, где ашкеназские учителя из Вильно преподавали иврит методом
«иврит через иврит»21. Документы по истории этой школы не сохранились, од¬
нако можно предположить, что пятиклассная еврейско-грузинская школа, су¬
ществовавшая в Тифлисе в годы кратковременной грузинской независимости
(1918—1921), стала ее преемницей. В этой школе также взяли на вооружение
метод «иврит через иврит», и иврит, судя по всему, был единственным языком
обучения. Директором школы был Натан Элиашвили 22.
В 1898 г. полусветская школа с преподаванием на иврите была создана в
Самарканде богатым купцом Хизкией Иссахаровым (1861-1912). Основным
преподавателем этой школы стал уроженец Иерусалима, сефардский раввин
Шломо Тажер (1866-1936), впоследствии ставший главным раввином всех бу¬
харских евреев Туркестанского края23. Преподаванием иврита бухарским евре¬
ям Туркестанского края занимались и другие сефарды — уроженцы Палести¬
ны: Авраам Пинто, Давид-Хай Адрай, Аарон бен-Шимон, Исраэль Турджеман
и Авраам Сафан (Цафан) Мизрахи 24. Формально все они были частными учи¬
телями в богатых домах, фактически — преподавали в неофициальной полу¬
светской школе, действовавшей в частных домах, — политика, напоминавшая
тактику местных мусульманских модернистов (джадидов), открывавших ана¬
логичные школы. Что же касается горских евреев, то иврит, наряду с русским,
был языком преподавания в упомянутых полусветских школах 25.
Подводя итоги обзора культурной типологии интересующих нас общин
в досоветский период, можно обозначить их языковое поведение как много¬
/ 378 /
членную полисистему26, в которой у каждого языка и диалекта была своя стро¬
го очерченная функция. Наиболее простой, двучленной, была полисистема
большинства грузинских евреев, у которых был высший сакральный язык
(иврит) и низший повседневный разговорный язык (грузинский). Наиболее
сложная семичленная полисистема была присуща носителям кайтагского ди¬
алекта татского языка: в нее входили высший сакральный язык (иврит), внут¬
риобщинный диалект (кайтагский), высший межобщинный диалект (дер¬
бентский), высший язык «межнационального» общения (кумыкский), второй
и третий языки «межнационального» общения (соответственно аварский и
даргинский) и, наконец, наименее престижный язык для внешних контактов
(табасаранский). Если носитель диалекта владел русским, то в его полисисте¬
ме появлялся восьмой член; при этом русский становился самым престиж¬
ным из языков межнационального общения. Если же он владел ивритом не
только в качестве сакрального, но и в качестве секулярного разговорного и/
или письменного языка, то иврит приобретал дополнительную ценность в ка¬
честве средства межеврейской коммуникации.
Все четыре общины находились под сильным культурным влиянием мест¬
ного коренного населения. Крымчаки, грузинские и бухарские евреи разделя¬
ли значительную часть устного фольклора соседних народов; у горских евреев
профессиональные сказители исполняли произведения как собственной, так
и азербайджанской, южнодагестанской или кумыкской (в северном Дагеста¬
не) поэтической фольклорной традиции27. Некоторые образцы горского и бу¬
харского фольклора, несомненно, возникли под влиянием поэтической пер¬
сидской традиции 28.
У трех из интересующих нас общин — крымчаков, горских и бухарских
евреев — не только говорили, но и писали на родных языках, используя на
письме буквы еврейского алфавита с небольшим количеством диакритичес¬
ких знаков. Вместе с тем степень распространения традиции письма была
весьма разной. Древнейший документ и древнейшее граффити, написанные
на персидском языке еврейскими буквами, датируются XVIII в. н.э. и имеют
центральноазиатское происхождение (документ — из Дандан-Ойлика, восточ¬
ный Туркестан, современная китайская провинция Синьян; граффити — из
долины Танджи на территории современного Афганистана)29. Традиция пере¬
вода Торы на иудео-персидский восходит к XIX в.30, древнейшие поэтические
иудео-персидские тексты датируются XIVв.31. В XVI—XVIII вв. несколько поэ¬
тических произведений на иудео-персидском, щедро расцвеченном заимство¬
ваниями «таджикизмами», были создано в Средней Азии, преимущественно в
Бухаре 32.
Древнейшая поэма на иудео-таджиксом — «Ба йоди Хуйдодча» («Памяти
маленького Худода») — была написана в 1809 г. Ибрагимом (Авраамом) бен
/ 379 /
Абулхайром33. Первая печатная книга на иудео-таджикском (книга Псалмов
на иврите с параллельным переводом на иудео-таджикский) увидела свет в
Вене в 1883 г.34 После этого книги на иврите с параллельным переводом на
иудео-таджикский издавались достаточно регулярно; до Первой мировой
войны их вышло более 120. Практически все они были напечатаны в Иеру¬
салиме, где осела группа бухарских эмигрантов во главе с Шимоном Хахамом
(1843—1910). Основной литературной деятельностью было не создание ори¬
гинальных произведений, а перевод книг, признанных наиболее достойными
для распространения внутри общины. По большей части это были традици¬
онные религиозные тексты. Однако почти столь же важным казался перевод
произведений писавших на иврите восточноевропейскими просвещенцами
(маскилим). Самой популярной из этих переводных книг стала сделанная Ши¬
моном Хахамом переработка первого современного ивритоязычного романа
«Ахават Цион» («Любовь к Сиону») Авраама Мапу (1808—1867); книга увидела
свет в 1908 г. и была переиздана в 1913 г. В 1911 г. Давид Куилаков перевел на
иудео-таджикский шекспировскую «Комедию ошибок»35. Первая иудео-тад¬
жикская газета «Рахамим» начала выходить в 1910 г. в Скобелеве; издание про¬
существовало до 1914 г.
Документ на иврите, датированный 1865 г., свидетельствует об уже су¬
ществующей традиции письма на иудео-татском36. Однако нет никаких дан¬
ных, позволяющих судить, когда возникла эта традиция. Первая книга с ис¬
пользованием иудео-татского — иудео-татский-ивритский словарь — была
составлена в 1870—1880 гг. главным раввином южного Дагестана рабби Яан¬
гилем Ицхаковичем (Яаков Ицхаки, 1848—1917). Первой печатной книгой
на иудео-татском стал «Матлаб Сиюнихо» («Цели сионизма» Иосифа Сапи¬
ро), это был перевод с русского; книга увидела свет в Вильно в 1908 г. Одна¬
ко, кроме этого, до Первой мировой войны вышла в свет всего одна книга на
иудео-татском — молитвенник с параллельным переводом (Вильно, 1909).
Оба перевода были выполнены одним из первых горских сионистов Асафом
Пинхосовым (Пинхасовым).
В начале XX в. в Дербенте существовал любительский театральный кру¬
жок. В его репертуаре были пьесы на библейские сюжеты, носившие полу-
импровизационный характер37. Судя по всему, во втором десятилетии XX в.
какая-то театральная деятельность была в Баку38. В 1915 г. там начала выходить
иудео-татская газета, о которой автору известно только ее русское название —
«Эхо гор»; издание было прекращено после третьего номера39. Основной фор¬
мой литературного творчества горских евреев оставался устный фольклор,
хотя в интересующую нас эпоху можно говорить о появлении нового жанра —
постепенном переходе от анонимного фольклора к созданию произведений,
имеющих автора. Речь идет о своего рода авторской песне (мани), которые
/ 380 /
первый раз исполнял автор (маниху), а затем другие певцы, неизменно указы¬
вавшие его имя 40.
Самый древний документ на еврейском диалекте крымско-татарского
языка (который предваряют несколько вводных строк на иврите) — письмо
главы и шести старейшин еврейской общины Кафы евреям Карасубазара.
Судя по всему, письмо было написано в самом конце XVI в., когда центр ев¬
рейской жизни переместился из Кафы в Карасубазар, или немногим позже.
К сожалению, его татарская часть опубликована только в пересказе на иври¬
те41. Первыми поддающимися точной датировке текстами, большая часть ко¬
торых написана на иудео-татарском, являются актовые книги религиозного
суда (бейт-дин) Карасубазара за 1703-1717 гг. Большинство галахических вер¬
диктов приведено на иудео-татарском. К сожалению, на сегодняшний день
опубликован лишь общий обзор этих книг, в котором приведена всего одна
фраза из иудео-татарской части42. Второй текст на этнолекте, который мож¬
но точно датировать, — пинкас (актовая книга) Карасубазара за 1785—1797 гг.
В этой книге тридцать записей: двадцать восемь на иудео-татарском и две на
иврите43. Нынешнее местопребывание этих документов неизвестно.
Единственный старинный иудео-татарский документ, опубликованный в
оригинале, — письмо от имени крымчаков Карасубазара императору Алек¬
сандру I (1801-1825), датированное 12 марта 1918 г.44 Первая печатная книга
с использованием этнолекта — сборник ивритоязычных религиозных гимнов
с переводом на иудео-крымский — увидела свет в 1902 г. в Иерусалиме. Еще
несколько книг с использованием иудео-татарского было опубликовано в
1903—1906 гг., после чего издание иудео-татарских книг прекратилось в силу
неизвестных причин, которые еще предстоит выяснить. Все книги были рели¬
гиозного содержания и состояли преимущественно из литургических еврей¬
ских текстов с параллельным переводом 45.
Преобладающей формой литературного творчества крымчаков оставался
фольклор. Было принято составлять рукописные сборники фольклорных про¬
изведений (jonkler). В некоторых случаях эти антологии пополняли несколько
поколений одной семьи. Крупнейшие сборники пользовались широкой из¬
вестностью и назывались по имени составителя или хранителя46. Таким об¬
разом, хотя произведения, входившие в сборники, оставались анонимными,
антологии были именными.
Уникальная книга, частично написанная по-грузински еврейскими бук¬
вами, — грузинско-ивритский учебник-разговорник Симана Рижинашвили
«Сефер Хинух га-Неарим» («Книга воспитанию юношей») — была издана в
1892 г. в Иерусалиме.
В середине 1910-х гг. в общей грузинской прессе появилось несколько
полемических статей, посвященных еврейским проблемам. Типологически
/381/
эти статьи ничем не отличались от еврейской публицистики на любом дру¬
гом нееврейском языке. Разница заключалась в том, что обычно для подобных
публикаций у евреев были свои печатные органы и издательства, тогда как в
данном случае общая печать была выбрана в качестве трибуны за отсутствием
своей собственной. Одной из основных тем этих статей была проблема, за¬
нимавшая еврейскую печать на нееврейских языках несколькими десятилети¬
ями ранее, — просвещение и его взаимоотношения с религией. Вместе с тем
здесь имелась одна особенность: грузинское еврейское просвещение началось
в эпоху сионизма, поэтому две эти идеологии тесно переплелись, став двумя
половинами одного целого. В роли главного и наиболее последовательного
противника просвещенцев/сионистов выступал традиционный религиозный
истеблишмент. Последний, начиная с 1916 г., получил неожиданную под¬
держку со стороны Хабада, который начал вербовать сторонников из числа
грузинских евреев. Другая популярная тема этих статей оказалась более спе¬
цифичной. В 1916 г. группа молодых грузинских евреев-ассимиляторов, воз¬
главляемых двумя студентами, братьями Йосефом и Михаилом Хананаш¬
вили, выдвинули тезис, что грузинские евреи — этнические грузины «веры
Израиля». Активным участником обеих дискуссий оказался раввин Давид
Баазов (1883—1947), чье мировоззрение было причудливой амальгамой уме¬
ренной религиозной ортодоксии, просвещения и сионизма. Ассимиляторов
активно поддержали влиятельные представители грузинской интеллигенции,
и постепенно общая грузинская пресса перестала предоставлять слово их оп¬
понентам47. Это стало одной из основных причин, побудивших просвещен¬
но-сионистские круги учредить специальную еврейскую газету на грузинском
языке. Газета, получившая название «Klima ebrailisa» («Голос еврея»), начала
выходить в Кутаисе (Кутаиси) в марте 1918 г. и существовала до 1919 г.48
III
Культурная история крымчаков в советский период до сих пор не иссле¬
дована. Поэтому эта глава является первой попыткой суммировать те незна¬
чительные сведения, которые удалось собрать автору.
Крым окончательно стал советским только в конце 1920 г. В 1921 г. он был
объявлен автономной Республикой в составе Российской Социалистической
Федеративной Советской Республики (РСФСР); крымско-татарский, наряду
с русским, стал одним из двух официальных языков. Как было сказано выше,
иудео-татарский язык был очень похож на крымско-татарский, будучи его
этнолектом. Тем не менее крымчакский язык был признан отдельной линг¬
вистической единицей49. Это решение объяснялось, по меньшей мере, двумя
/ 382 /
причинами. Первая была связана с принципами политики «языкового стро¬
ительства» 1920-х — начала 1930-х гг. В соответствии с этой политикой, язык
каждой этнолингвистической группы, независимо от ее численности, полу¬
чал официальный статус языка письма и школьного обучения50. Вторая при¬
чина была более прагматичной. Как и везде, российская коммунистическая
партия (большевики) считала религию своим главным противником. Однако,
поскольку Крым считался «восточным» районом, здешние власти поступали
в соответствии с принципами так называемой Восточной политики коммуни¬
стической партии, согласно которой «необходима особая осторожность и осо¬
бое внимание к пережиткам национальных чувств у трудящихся масс наций
угнетенных или неполноправных»51, а «прямой путь борьбы с религиозными
предрассудками должен быть заменен путями косвенными, более осторожны¬
ми»52. Поэтому вплоть до 1928—1929 гг. власти воздерживались от фронталь¬
ных атак на религии «восточных» народов. За это время коммунистическая
партия создала сеть светских школ коммунистических по духу с преподавани¬
ем на местных языках. Это считалось лучшим средством борьбы с религией.
Поскольку крымчаки считались частью местного «восточного» населе¬
ния, «восточная политика» распространялась и на них. Соответственно, для
них нужно было создать собственную образовательную систему, отдельную
как от татарской, так и от ашкеназской (согласно переписи 1926 г., в Кры¬
му проживало 34 000 ашкеназских евреев и 6 000 крымчаков)53. Хотя у крым¬
чаков и крымских татар был общий разговорный язык (с небольшими диа¬
лектными различиями), до 1928 г. их письменность не имела ничего общего:
татары пользовались арабским, а крымчаки — еврейским алфавитом. В 1928 г.
и татарская, и крымчакская письменность были переведены на так называ¬
емый латинизированный (латинский) алфавит, немного различавшийся на¬
бором букв (караимский крымско-татарский, практически не отличавшийся
от крымско-татарского, тем не менее получил тот же набор букв, что и крым¬
чакский крымско-татарский)54. Однако даже тогда власти воздерживались от
слияния крымчакских и татарских школ. Видимо, они понимали, что, не¬
взирая на все лозунги о дружбе народов, практически полная идентичность
новой письменности крымско-татарского языка и его еврейского этнолекта
не сможет послужить средством преодоления огромной разницы между на¬
циональными самосознаниями двух групп, особенно с учетом многовековой
татарской традиции презрительного отношения к евреям. Что же касает¬
ся крымских ашкеназов, то хотя и они, и крымчаки считали себя евреями,
их общинная идентичность и язык были различны. Кроме того, «восточная
политика» не распространялась на ашкеназских евреев, поэтому в 1920-е гг.
наступление на их религию было столь же брутальным, как в коренных сла¬
вянских областях, — невзирая на то что еще до революции их секуляризация
/ 383 /
зашла гораздо дальше, чем у крымчаков. Что касается последних, то, как сви¬
детельствует письмо из СССР, опубликованное газетой религиозной партии
«Агудат Исраэль» Ха-Дерех («Путь») в 1925 г., в середине 1920-х гг. они активно
и, судя по всему, вполне легально занимались традиционным религиозным
воспитанием своих детей 55.
Уже в начале двадцатых годов началась миграция крымчаков из Карасу¬
базара, основного места проживания до начала советизации, в более крупные
и, следовательно, более привлекательные крымские города. В 1926 г. только
16,3% крымчаков проживали в Карасубазаре56. Бывшие карасубазарцы сели¬
лись преимущественно в Симферополе, а также в Керчи. В 1926 г. Симферо¬
поль стал крупнейшим крымчакским центром, где проживали 33,3% членов
общины57. В конце 1920 — начале 1930 гг. выходцы из Карасубазара создали
два колхоза — «Крымчак» и «Новый Крымчак»58. В начале 1930-х гг. началась
миграция крымчаков из Крыма, на этот раз в основном из Феодосии и Керчи,
в Новороссийск, где к тому времени уже существовало крымчакское земляче¬
ство, и Сухум 59.
Судя по всему, всюду, где жили крымчаки, в Крыму было созданы ком¬
мунистические по духу светские школы с иудео-татарским языком обучения.
Насколько можно судить, первой из них стала карасубазарская школа, откры¬
тая в 1921 г. на базе полусекулярной Крымской еврейской талмуд-торы, соз¬
данной в 1911 г.60 Несмотря на возрастающую миграцию крымчаков из города,
на протяжении 1920-х гг. в школе было достаточно много учащихся. Об этом,
в частности, может свидетельствовать то, что в 1930 г. Комитет по земельно¬
му устройству трудящихся евреев при президиуме Совета национальностей
ЦИК СССР (КОМЗЕТ) объявил о начале строительства нового школьного
здания61. Судя по всему, все крымчакские школы, кроме одной, были началь¬
ными (с первого по четвертый класс). Единственным исключением была сим¬
феропольская неполная средняя школа, где учились до седьмого класса (та¬
кие школы были типичными для тогдашнего советского образования). В этой
школе языками обучения были иудео-татарский и русский; какие предметы
на каком из них преподавались, с точностью неизвестно. Можно предполо¬
жить, что на русском преподавались либо все технические дисциплины, либо
все предметы программы средней школы (пятый — седьмой классы)62. Для
взрослых существовала сеть кружков ликвидации неграмотности (ликбез) 63.
Лидером крымчакского образования в 1920—1930-е гг. был Сак-Юда
(Исаак-Иегуда, Исаак Самуилович) Кая (1887—1956) — первый крымчак,
окончивший в 1909 г. престижное модернистское еврейское учебное заведе¬
ние — Виленский еврейский учительский институт, основатель и директор
карасубазарской Крымской еврейской талмуд-торы 64. Кая был автором учеб¬
ников родного языка, по которым учились в крымчакских школах, а также,
/384/
судя по всему, самым опытным преподавателем гуманитарных предметов во
всей системе крымчакского образования. Кроме того, в 1925 г. вместе с крым¬
ско-татарским педагогом А. Одабашем он написал «Руководство для обуче¬
ния крымско-татарскому языку». В 1926 г. в трех номерах крымско-татарского
журнала для учителей «Oquy ishleri» («Вопросы образования») Кая опубли¬
ковал три пространные статьи, содержащие подробный обзор крымчакского
образования и его проблем. Другим известным крымчакским педагогом того
времени была Ая (Хая, Хая Исааковна) Тревгода, директор симферопольской
семиклассной школы 65.
Не позднее 1923 г. в Симферополе открылся крымчакский клуб, где вы¬
ступала любительская театральная труппа. В конце 1927 — начале 1928 гг. в
Керчи был создан Еврейский драматический кружок, действовавший под эги¬
дой местной секции ОЗЕТа. Вполне возможно, что крымчакские клубы рабо¬
тали также и в городах со значительным крымчакским населением, Карасуба¬
заре и Евпатории, а также в крымчакских колхозах, хотя никаких сведений об
этом нет 66.
Советские клубы не только предоставляли крышу любительским теа¬
трам, но выполняли, по меньшей мере, еще две функции, имеющие непо¬
средственное отношение к нашей теме. Во-первых, они должны были про¬
буждать интерес членов и посетителей к печатному слову (для этого в клубе
должна была быть читальня или библиотека, где книги выдавали на дом),
а во-вторых, регулярно устраивать публичные лекции, преимущественно
на политические и идеологические темы. Первая и в значительной степени
вторая задача также были возложены на два других компонента «политико¬
образовательной сети»: красные уголки (комнаты-читальни, предлагавшие
политическую литературу и газеты) и избы-читальни67 (последние предна¬
значались преимущественно для сельской местности). Согласно отчетам
«Трибуны», в 1930 г. ОЗЕТ создал в Крыму и базовые избы-читальни, и крас¬
ные уголки, однако крымчакские поселения в этой связи не упоминаются68.
Представляется весьма вероятным, что такие красные уголки были в Кара¬
субазаре и Феодосии, а избы-читальни, обязательные для каждого колхоза,
неизбежно существовали и в крымчакских колхозах 69.
Однако упомянутые выше задачи было невозможно выполнить, исполь¬
зуя исключительно иудео-татарский язык, на котором к тому времени вышло
крайне ограниченное число изданий, преимущественно учебников для на¬
чальной школы. Поэтому крымчакский политпросвет имел в своем распоря¬
жении и снабжал читателей-крымчаков не только изданиями на родном язы¬
ке. Поскольку накануне советизации практически все мужчины-крымчаки
знали русский язык, а некоторые юноши и девушки учились в школах, где
русский язык был одним из или даже единственным языком обучения, значи¬
/ 385 /
тельная часть печатных материалов, которыми политпросвет снабжал читате¬
лей-крымчаков, была на русском 70.
В высшей степени сомнительно, что все лекторы выступали исключи¬
тельно на иудео-татарском. Деятельность культпросвета среди ашкеназских
колонистов (евреев из бывшей черты оседлости, ставшими колхозниками в
рамках так называемой продуктивизации71) и среди крымчаков происходила
под эгидой Евсекции (до ее расформирования в 1930 г.). Поэтому темы, кото¬
рые нельзя было осветить в ходе лекций на иудео-татарском, скорее всего оз¬
вучивались лекторами-ашкеназами по-русски или на идише. За исключением
двух крымчакских колхозов и, возможно, нескольких кооперативных мастер¬
ских Карасубазара крымчаки повсеместно работали в гетерогенных (много¬
национальных) коллективах, где русский язык был единственным средством
устного общения. Таким образом, все больше крымчаков овладевало русским
языком на более высоком уровне, чем в прежнюю эпоху, когда «межнацио¬
нальное общение» сводилось к простым беседам на бытовые темы. Хорошее
владение государственным языком стало одной из обычных граней языковой
политики крымчаков.
Соответственно, все большее их число становились из билингв эквилинг¬
вами, одинаково хорошо владеющими иудео-татарским и русским. Все более
распространенным становится и предпочтение русского как языка с более
высоким статусом, присущее эквилингвистической прослойке еще в досо¬
ветский период. Поскольку типологически следствием таких предпочтений
становится смена языка, то есть отказ от менее престижного языка в пользу
более престижного, возрастает число крымчаков, отказывающихся от родного
языка в пользу русского. Уже в ходе переписи 1926 г. 25,9% процентов крымча¬
ков не назвали язык своей общины своим родным. По этому показателю (ср.:
0,4% у грузинских евреев, 3% у горских, 6,2% у бухарских) они значительно
обогнали все прочие «восточные» еврейские общины СССР, почти догнав аш¬
кеназских евреев (28,1%)72. Практически все 25,9% перешли на русский язык
(точнее — 24,5%; оставшиеся 1,4% указали «другие языки»)73. Данных о со¬
отношении крымчаков, предпочитавших иудео-татарский или русский, для
конца 1920 — начала 1940-х гг. (когда большая часть общины была уничтожена
нацистами) не существует. Однако нет практически никаких сомнений, что
тех, кто переходил на русский, со временем становилось все больше и больше.
Единственный известный поэт-крымчак того времени Яков Чапичев
(1909—1945) писал по-русски. Рожденный в Новороссийске, большую часть
жизни он прожил в Джанкое. В 1934 г. он был призван в армию и вскоре стал
офицером, но в 1938 г. он был исключен из партии и уволен из армии за то,
что усомнился, что арестованный командир части действительно был «вра¬
гом народа». После этого он зарабатывал на жизнь чисткой обуви, а затем
/ 386 /
стал кочегаром локомотивного депо; именно в это время вышел его первый и
единственный сборник стихов. К тому времени чистки несколько поутихли,
и Чапичев восстановился в партии. Поэт готовил второй сборник стихов, ког¬
да танковую дивизию, в чьей газете он числился литсотрудником, отправили
на фронт. Чапичев пал смертью храбрых и посмертно удостоен звания Героя
Советского Союза. Как и у его современников, ашкеназских поэтов, поэзия
Чапичева совершенно лишена национального колорита; ее основные мотивы
типичны для тогдашней советской эпической поэзии 74.
В конце 1930-х гг. большинство языков народов СССР, чьи алфавиты
были латинизированы в конце 1920 — 1930-х гг., ожидала очередная рефор¬
ма — переход с латиницы на кириллицу. Однако некоторые языки избежали
этой трансформации и таким образом были низведены на низшую ступень
советской лингвистической иерархии — «бесписьменных языков», предна¬
значенных исключительно для устного общения. Подавляющее большинство
«нереформированных» языков были языками небольших этнолингвистичес¬
ких групп, оказавшихся в сфере влияния и испытывавших сильнейшее куль¬
турное и языковое влияние больших этнолингвистических групп. Многие из
них находились в сфере влияния русского. В их числе были тюркские язы¬
ки: караимский крымско-татарский, урумский — язык греков-урумов, про¬
живающих в Северном Приазовье, так называемых мариупольских греков,
шорский; финно-угорские языки: вепский, ижорский, саамский; тунгусо-
маньчжурские языки: удэгейский (удэйский); ячкотско-камчатские языки:
ительменский; палеоазиатские языки: кетский.
Определение языка как «бесписьменного» означало, что все функции
«письменного языка» — книгоиздательство, школьное образование, полит¬
просвет и т.д. — передавались русскому. Одним из «непреобразованных» язы¬
ков стал иудео-татарский75. Соответственно, издательская деятельность на этом
языке, и без того ничтожная, была окончательно прекращена, равно как ис¬
пользование этого языка в образовании и постановках театральных кружков.
Эту судьбу разделил еще один язык советских евреев — иудео-таджик¬
ский, язык бухарской еврейской общины. Однако до «разжалования» статус
этих языков в советской социолингвистической иерархии был различным:
если иудео-татарский был просто «письменным языком», иудео-таджик¬
ский был объявлен «литературным языком». На практике это означало более
широкое использование языка во всех сферах вербальной культуры, вклю¬
чая периодическую печать, школьное образование, массовое книгоиздание
и даже государственное управление (подробнее см. ниже). Кроме того, эти
языки занимали различную позицию по отношению к русскому. Иудео-та¬
тарский язык оказался в сфере влияния русского — языка подавляющего
большинства населения в местах проживания крымчаков. Как уже было ска¬
/ 387 /
зано, к 1926 г. четверть крымчаков отказались от общинного языка в пользу
русского, а в конце 1920 — начале 1930 гг. этот процесс, судя по всему, по¬
шел еще быстрее. Что же касается носителей иудео-таджикского, то господ¬
ствующими языками в местах проживания были узбекский и таджикский, а
не русский. К 1926 г. более 6% носителей иудео-таджикского отказались от
своего языка в пользу русского. Нет никаких сомнений, что в последующие
годы этот процесс пошел дальше и быстрее, особенно в городах с преоблада¬
ющим русскоязычным населением: Ташкенте, Сталинабаде (Душанбе) и Са¬
марканде, однако процент бухарских евреев, говоривших на родном языке,
а не на русском, оставался гораздо выше процента крымчаков, сохранивших
верность иудео-татарскому. Тем не менее власти рассматривали обе общи¬
ны как перспективный объект ускоренной русификации посредством «раз¬
жалования» их языков в «бесписьменные». В результате крымчаки, подобно
носителям других малых языков, должны были стать небольшим «заповед¬
ником» посреди бескрайнего русского пространства, а бухарские евреи, со¬
ответственно, еврейской каплей в мусульманском океане. Предполагалось,
что в такой ситуации обе общины откажутся от своих языков в пользу им¬
перского языка с более высоким статусом.
Из сказанного выше можно сделать вывод, что основным проявлением
вербальной крымчакской культуры по-прежнему оставался фольклор. Из не¬
многочисленных образцов крымчакского фольклора, записанных в советский
период, только о трех можно с уверенностью сказать, что они были созданы
после революции. Одно из этих произведений — поэма в тридцать две строки,
повествующая о голоде в Крыму в 1921—1922 гг., от которого умерло много
представителей беднейших слоев населения, в том числе почти десять про¬
центов крымчаков, которые в большинстве своем были ремесленниками. С
просодической точки зрения поэма напоминала образцы традиционного
тюркского фольклора: силлабический размер, рифмовка с помощью повторе¬
ний, некоторые строчки оставлены не зарифмованными. Она красноречиво
описывает ужасы голода, обличает богачей (видимо, принадлежащих к той же
общине) и татар как главных злодеев. Интересно отметить, что в ней упоми¬
нается специфически крымчакский обычай: зажигать в синагоге свечи после
похорон 76.
Две другие поэмы посвящены Холокосту. Как уже было сказано, не ме¬
нее 70% общины было уничтожено нацистами. Большинство крымчаков
было убито 11 декабря 1941 г., когда симферопольские крымчаки были рас¬
стреляны в деревне Мазанки, недалеко от города, и 18 января 1942 г., когда
крымчаки Карасубазара были уничтожены с помощью душегубок (герметич¬
но закрытых фургонов, которые при включенном моторе заполнялись вы¬
хлопными газами)77. Последними были уничтожены крымчаки Севастополя:
/ 388 /
город был занят немцами 4 июля 1942 г., а местные евреи убиты 12 числа того
же месяца78. Более короткая из двух иудео-татарских поэм, посвященных
Холокосту, написана, судя по всему, евреем, уцелевшем в Севастополе. Она
соответствует «нормам» тюркского фольклора, описанным выше. Поэма в
двадцати двух строчках описывает ужасы жизни в осажденном городе, ко¬
торый автор, согласном распространенному среди крымских татар обычаю
использовать тюркские топонимы времен Крымского ханства, называет не
Севастополем, но слегка измененным прежним именем Ахьяр (правильно
Ахтиар), а также трагическую судьбу евреев, которых убивали «от стен Керчи
до Ахьяра... как овец»79.
Другая поэма80 посвящена уничтожению евреев Симферополя, который
автор называет Ак-Мечеть. В отличие от двух других поэм, это произведение
написано четверостишиями. Основным выразительным средством служит
противопоставление «мы» или «нас» — и «солдаты», т.е. бойцы немецкой айн¬
зацгруппы, убивавшие евреев («В полях Крыма/нас убивали»; «Нас забрали
из Ак-Мечети/Мы уже знали,/Что с нами будет»; «Глубже копайте могилы для
нас»; «Не забывайте нас, люди»; «Жестокие солдаты, оставьте нас,/Не связы¬
вайте нам руки»; «Не забывайте наших братьев, зверски убитых/солдатами»).
Своим лейтмотивом — «смерть собратьев» и «не забывайте нас, люди» — поэ¬
ма напоминает одно из величайших литературных свидетельств Катастро¬
фы — «Песню убитых евреев» Ицхака Кацнельсона (1886—1944). Поэтому до¬
стойно сожаления, что анонимная крымчакская поэма не попала в антологии,
посвященные Холокосту, и по сей день остается филологическим курьезом.
В 1955 г. группа крымчаков обратилась к властям с просьбой не считать
крымчаков евреями, а признать их отдельной национальностью81. О «науч¬
ном» уровне аргументов в пользу сецессии можно составить представление по
статье Пейсаха о крымчаках, написанной им для третьего издания Большой
советской энциклопедии (БСЭ): «Крымчаки, малочисленная народность.
Живут главным образом в городах Крымской области УССР (Симферополь,
Севастополь, Керчь, Феодосия) и на Кавказе (Новороссийск, Сухуми). Язык
относится к тюркским языкам, однако большинство К. считает родным язы¬
ком русский. Верующие К. — иудаисты. Этногенез К. окончательно не выяс¬
нен. По-видимому, они сформировались на основе древнего местного населе¬
ния (принявшего иудейскую религию) с позднейшей примесью европейских,
тюркских и, возможно, итальянских (генуэзских) элементов»82. Несмотря на
то что это утверждение противоречило установленным историческим фактам,
этих аргументов, судя по всему, оказалось достаточно, чтобы власти согласи¬
лись с этой просьбой.
В 1980-е гг., спустя тридцать лет после того как крымчаки официально от¬
кололись от еврейского народа, практически все члены этой группы, соглас¬
/ 389 /
но записи в графе «национальность», считались не евреями, а крымчаками.
Учитывая практически всеобщий переход с родного языка на русский, почти
окончательную русскую аккультурацию почти всех крымчаков (за исключе¬
нием, может быть, тонкой и стремительно исчезающей прослойки пожилых
женщин старше семидесяти лет), ничтожное участие крымчаков в борьбе за
репатриацию в Израиль, а также резкий и стремительный рост числа смешан¬
ных браков (в основном с русскими), можно сказать, что крымчаки как ев¬
рейская группа находятся на грани окончательного исчезновения вследствие
ассимиляции среди окружающего, преимущественно русского населения.
Единственным, что все еще связывает крымчаков, является остаточная
коллективная память, проявляющаяся прежде всего в памяти о Катастрофе.
Мемориализации Холокоста присущи характерные фольклорные черты. Не¬
смотря на то что официально крымчаки не являются евреями, речь идет о
типично еврейском опыте. Начиная с конца 1950 — 1960-х гг. День памяти
крымчаков и евреев Крыма — жертв нацизма ежегодно отмечается 11 декабря.
В этот день крымчаки со всего Союза массово съезжаются в Симферополь,
чтобы посетить место массовой казни. Несмотря на то что эту дату отмеча¬
ют по гражданскому (григорианскому) календарю, крымчакское название
Дня памяти Тукун тесно связано с еврейской религиозной традицией — оно
происходит от еврейского тикун, сокращения от Тикун йом га-зикарон («Слу¬
жение для поминовения»); в иудео-татарском тукун является эквивалентом
идишского йорцайт («годовщина смерти», традиционный день поминовения
усопшего). Во время церемонии все мужчины покрывают голову; подают тра¬
диционные кушанья, приготовленные в кошерном стиле — без свинины, сме¬
шивания мясного с молочным и т.д.; поют народные песни на иудео-татар¬
ском, несмотря на то что большинство участников обладают, в лучшем случае,
рудиментарными знаниями родного языка; а также произносят кадиш (поми¬
нальную молитву) — обычно это делает приглашенный ашкеназский еврей,
считающийся знатоком еврейской традиции и/или иврита83. Таким образом,
можно сказать, что просьба «не забывайте нас, люди» все еще исполняется.
IV
1 мая 1918 г. Туркестанский край стал Туркестанской Советской Федера¬
тивной Республикой. В 1920 г. Красная армия положила конец Бухарскому
эмирату, ставшему Бухарской Народной Советской Республикой. Вскоре пос¬
ле создания Евсекции (в октябре 1918) возникло туркестанское отделение Ев¬
секции. Несмотря на то что она состояла практически из одних ашкеназских
евреев84, почти или совсем не знавших бухарское еврейство, именно ей был
/390/
поручен контроль над бухарской еврейской общиной Туркестанской респуб¬
лики85. Не позднее начала 1919 г. было учреждено Туземно-еврейское нацио¬
нальное центральное бюро Народного комиссариата по делам образования
республики Туркестан 86. Одной из его главных задач стало создание системы
советских школ. Судя по всему, первая советская школа для бухарских евреев
открылась в том же году в Самарканде, где проживало большинство бухарских
евреев Туркестанского края. Первыми учителями, работавшими в этой шко¬
ле, стали ашкеназские евреи, не знавшие ни слова по иудео-таджикски. Один
из них, Залман Львович Амитин-Шапиро, сумел издать на иврите учебник
географии, ставший, видимо, последним ивритоязычным учебником, увидев¬
шим свет при советской власти87. Другой учитель, Ш. Эдельман, написал на
иврите учебник естествознания, однако он так и не был издан88. Иврит был
единственным средством общения между учителями и учениками. К концу
1922 г. в Туркестане работало десять советских школ, где учились дети бухар¬
ских евреев 89.
В 1920 г. после создания Бухарской Народной Советской Республики в
Бухаре открылись две советские еврейские школы с ивритом в качестве язы¬
ка обучения. Одна из этих школ была названа в честь Авраама Мапу, скорее
всего в силу колоссальной популярности его романа «Любовь к Сиону», пере¬
веденному на иудео-таджикский Шимоном Хахамом; вторая была названа в
честь Хаима-Нахмана Бялика90. Невзирая на резкое противодействие ивриту
со стороны Евсекции, конференция бухарских евреев-коммунистов, созван¬
ная в начале июня 1921 г., постановила: «По жгучему вопросу о языке куль¬
туры конференция, констатируя полное отсутствие на таджикском языке как
литературы вообще, так и в особенности учебников и преподавателей, поста¬
новила считать языком преподавания и культуры древнееврейский язык»91.
Однако в 1921 г. Народный комиссариат просвещения Туркестана издал рас¬
поряжение, согласно которому преподавание в бухарских еврейских школах
должно было происходить на иудео-таджикском, а не на иврите92. Был ли из¬
менен язык преподавания, не ясно. В любом случае, поскольку распоряжение
было опубликовано в конце 1921 г., это не могло произойти раньше 1922/1923
учебного года.
Первыми педагогами, способными преподавать на иудео-таджикском,
стали, видимо, выпускники ташкентских трехмесячных педагогических кур¬
сов, а также годичных курсов в Самарканде (и те и другие были организованы
в 1919 г.). Однако основную массу работников бухарских образовательных уч¬
реждений на всем протяжении их существования составляли выпускники соз¬
данного в 1920 г. ташкентского Туземно-еврейского педагогического техникума,
до 1930 г. официально называвшегося Институтом просвещения (Инпрос)93.
Первым руководителем института стал Ицхак бен Шимон из Иерусалима,
/391/
скорее всего один из учителей-сефардов, в досоветский период учивших бу¬
харских детей ивриту94. В 1923 г. все преподаватели еще были ашкеназами95.
В начале часть курсов читалась на иврите, остальные по-русски96. В 1923 г. все
преподавание велось уже на русском97, однако иврит оставался одной из учеб¬
ных дисциплин вплоть до 1924 г.98 Техникум находился под бдительным кон¬
тролем Евсекции. Уже в 1924 г., если не раньше, членство в комсомоле было
обязательным условием зачисления в институт99. Тем не менее в соответствии
с принципами «восточной политики» партии студенты получали кошерное
питание100. Фактически институт был средней школой с педагогической спе¬
циализацией. В соответствии с советской классификацией учебных заведений
в 1930 г. он был переименован в техникум. В том же году он был переведен в
Коканд 101, согласно официальному объяснению — в связи с нехваткой жил¬
площади в Ташкенте102. С момента основания до конца 1935 — начала 1936 гг.
техникум окончило около двухсот человек 103.
В 1930 г. только в Узбекистане действовало тридцать бухарско-еврейских
школ, в которых было около трех тысяч учеников и сто двадцать учителей. В
1934 г. число учащихся этих школ достигло четырех тысяч, а число преподава¬
телей — ста семидесяти104. В 1935 г. в республике насчитывалось тридцать пять
бухарско-еврейских школ105. Тем не менее сведения от 1938 г. свидетельствуют
о резком сокращении как числа бухарско-еврейских школ, так и количества
обучавшихся в них детей: школ осталось только 15, учеников — 2 420. Иными
словами, еврейские школы посещало только 50,5% местных еврейских детей
школьного возраста106. Как мы увидим далее, решение о сворачивании культур¬
ной и образовательной деятельности на иудео-таджикском языке было принято
уже в 1938 г., поэтому закрытие школ с этим языком обучения было всего лишь
методом реализации этого решения. Не существует сведений о том, сколько
детей бухарских евреев, не посещавших еврейско-бухарские школы, учились в
школах с местным языком обучения (узбекским в большинстве районов Узбе¬
кистана, кроме Самарканда и Бухары, где языком обучения был таджикский), а
сколько соответственно в русских школах. Тем не менее эмпирические наблю¬
дения позволяют предположить, что большинство предпочитало русские шко¬
лы, то есть приобщение к имперской русской культуре 107.
В 1934 г. в Узбекистане было пятнадцать бухарско-еврейских клубов,
двадцать восемь бухарско-еврейских красных чайхан (среднеазиатская версия
красных уголков)108. В 1931 г. на основе любительской коллекции, собранной
еще в начале 1920-х гг., в Самарканде открылся историко-этнографический
музей (официальное название — «Туземно-еврейский музей»)109.
Как и повсюду в СССР, одной из основных функций клубов было слу¬
жить базой для любительских театральных трупп, о существовании которых
известно уже в начале 1920-х гг. Для того чтобы выступать, этим труппам был
/ 392 /
необходим репертуар. Таким образом, их существование стимулировало лите¬
ратурное творчество.
Любительская театральная труппа возникла в рамках внеучебной дея¬
тельности студентов Туземно-еврейского педагогического техникума. Одна из
пьес была написана по мотивам библейской истории о Иосифе, другая была
своего рода пуримшпилем. По крайней мере одна пьеса не имела никакого
отношения к еврейской традиции — музыкальная комедия азербайджанско¬
го композитора и драматурга Узиера Гаджибекова (1885—1948) «Аршйн мал
алан» («Покупающий товар аршинами», традиционное прозвище коробей¬
ников, торговавших готовым платьем) (1913), чрезвычайно популярная среди
мусульманского населения российских/советских окраин 110.
Судя по всему, именно эта пьеса об Иосифе была показана в Самарканде
другой любительской труппой, которая также выступала с драмой, созданной
по мотивам иудео-таджикского перевода Шимона Хахама «Любви к Сиону»
Авраама Мапу. Пьеса получила название «Амнун ва Томар» («Амнон и Тамар»)
по именам главных героев романа111. Не исключено, что в начале двадцатых го¬
дов эта же труппа ставила в переводе на иудео-таджикский пьесу Ш. Эдельма¬
на «Отцы и дети», написанную в оригинале на иврите. Пьеса была посвящена
проблеме отцов и детей и конфликту поколений, вызванному новыми совет¬
скими реалиями. С той же пьесой в том же переводе выступала любительская
труппа в Бухаре112; возможно, это была та же труппа, состоявшая из учеников
еврейских школ Бухары, которая в 1922 г. поставила пьесу, которая, судя по
всему, была той же драмой по мотивам «Любви к Сиону» в переводе Шимона
Хахама. Та же труппа ставила пьесу о Иосифе, скорее всего ту же самую, что и
актеры-любители в Ташкенте и Самарканде113. В первые годы советской власти
любительский театральный кружок действовал также в Коканде. Труппа была
связана с кокандской секцией общества «Тарбут», которая, судя по всему, на¬
чала работать в Средней Азии в 1918 г., стала жертвой жестоких преследований
в 1921 г. и была окончательно запрещена в 1922 г. Судя по всему, кокандская
труппа давала представления как на иврите, так и на иудео-таджикском114.
Деятельность любительских театральных трупп играла важную роль в
культурной жизни бухарской еврейской общины, а произведения для сце¬
ны составляли весьма значительную часть ее литературного творчества. Од¬
ним из таких произведений стала пятиактная пьеса «Хукми падар дар духтар»
(«Власть отца над дочерью») П. Пардозова и М. Борухова115, опубликованная
в Ташкенте в 1921 г. и ставшая первой из многочисленных пьес и других со¬
чинений в стихах и в прозе, посвященных проблеме женского равноправия.
К концу 1920-х гг. возобновилась деятельность любительской театральной
труппы в Коканде; кружок драматургов-любителей регулярно снабжал акте¬
ров тематическим репертуаром 116.
/ 393 /
Самым талантливым поэтом 1920-х гг. был Яхиэль Акилов (Окилов, 1900—
1972), чьи самые ранние стихи советского периода относятся к 1918 г. В 1927 г.
он выпустил в Ташкенте поэтический сборник «Дади» («Ее отец») — первый
сборник стихов на иудео-таджикском языке, изданный в советский период117.
В те же годы свои стихи начали публиковать А. Юсупов, И. Хахамов и Мухиб
(литературный псевдоним Мордехая Бачаева). Беллетристической прозы в
этот период практически не было.
16 ноября 1925 г. в Самарканде вышел первый номер газеты «Рошнои»
(«Светоч»). В апреле 1930 г. газета была переименована в «Байроки михнат»
(«Знамя труда»), а с октября того же года начала выходить в Ташкенте. С 1933 г.
она стала ежедневной газетой 118.
Перевод иудео-таджикского языка с еврейского алфавита на латинский
начался в 1929 г., однако процесс завершился только в 1931—1932 гг119. Хране¬
ние книг на иврите и/или иудео-таджикском, изданных в предшествующие
годы, считалось крамолой. Поэтому большинство этих книг было изъято и
сожжено в 1929-1930 гг., наряду с напечатанными арабским шрифтом книга¬
ми на языках местных мусульманских народов 120.
Переход на латинский алфавит совпал с переносом центра газето- и кни¬
гоиздательства из Самарканда в Ташкент, столицу Узбекской ССР (несмотря
на то что в Самарканде и окрестностях по-прежнему проживало самое боль¬
шое бухарско-еврейское население). Последней книгой, где местом ее из¬
дания, наряду с Ташкентом, указан Самарканд, стала пьеса Менаше Амино¬
ва «Зулми бойон» («Гнет богачей»), датированная 1930 г. С этого времени и
вплоть до прекращения в СССР книгоиздания на иудео-таджиксом языке, все
книги на диалекте бухарских евреев выходили в Ташкенте. С 1931 г. в столице
Узбекистана раз в два месяца стал выходить литературный общественно-поли¬
тический журнал «Хаёти Михнат» («Трудовая жизнь»), позднее называвшийся
«Адабиёти Совета» («Советская литература»)121. Наряду с литературным раз¬
делом газеты «Байроки михнат» («Знамя труда»), этот журнал стал основной
трибуной бухарско-еврейской литературы.
В 1932 г. в Ташкенте при оргкомитете Союза писателей Узбекистана была
создана секция туземных еврейских писателей122. В тридцатые годы основным
жанром бухарской литературы оставалась драматургия. Возможно, это было свя¬
зано не столько с удовлетворением читательского спроса, сколько с необходи¬
мостью регулярно обеспечивать новым репертуаром любительские театральные
труппы, а также первый профессиональный еврейско-бухарский театр, возник¬
ший в Самарканде в 1932 г. из местной любительской труппы123. Этот професси¬
ональный коллектив ставил как драматические произведения, так и мюзиклы.
Музыкальные драмы нередко создавались по мотивам произведений, пе¬
реведенных с узбекского, например, «Халимы» Гуляма Зарифи или «Фархад
/394/
и Ширин» Хуршида. В конце своей жизни с Самаркандским бухарско-еврей¬
ским театром активно сотрудничал Пайрав (Атаджан Сулаймони, 1899—1933),
ведущий таджикский поэт 1920—1930-х гг., по происхождению хала (потомок
евреев, насильственно обращенных в ислам в девятнадцатом веке)124.
Основной темой еврейско-бухарской драматургии 1930-х гг. было жен¬
ское равноправие. Это также было основной темой художественной литерату¬
ры среднеазиатских народов, среди которых жили бухарские евреи. Хотя, как
уже было сказано, первая бухарско-еврейская пьеса в защиту женского равно¬
правия появилась уже в 1921 г., пьесы этой тематики, написанные в 1930-е,
носят явные следы влияния узбекской драматургии, посвященной правам
женщин в традиционном мусульманском обществе. Подобное литературное
заимствование приводило к тому, что бухарские женщины, пользовавшиеся
гораздо большей личной свободой, чем их соседки-мусульманки, жившие в
полигамных семьях, говорили и действовали на сцене не так, как в реальной
жизни, но в соответствии с узбекскими образцами, от которых зависел автор.
Парадоксальным образом тема женского равноправия, занимавшая цен¬
тральное место в советской литературе среднеазиатских и других мусульман¬
ских народов, переплеталась с другой темой — созданием еврейских сельско¬
хозяйственных поселений, популярной в тогдашней советской литературе на
идише. К примеру, эта тема стала лейтмотивом пьес «Хайоти хакики» («На¬
стоящая жизнь», 1931) М. Аминова и «Наджот» («Избавление», 1938) Я. Хаи¬
мова; в обоих случаях тема женского равноправия звучала вслед за основной
темой — классовой борьбы. Последняя изображалась с помощью банального
приема, весьма характерного для тогдашней советской литературы: на проти¬
воположных полюсах классовой борьбы оказывались члены одной семьи (в
данном случае брат и сестра). Та же тема была подана в контексте «культур-
кампфа» (борьбы с религией) в пьесе И. Мордехаева и П. Абрамова «Душма¬
нони фрунти мадани» («Враги на фронте культуры», 1934).
С эстетической точки зрения еврейско-бухарская драматургия 1930-х гг.
страдала от множества очевидных недостатков. Ей были присущи излишняя
мелодраматичность, наивность сюжета и театральных приемов, а также па¬
фос, тоном и выражениями мало отличавшийся от газетных передовиц.
Что касается прозы, то наибольшее развитие получило искусство корот¬
кого рассказа. В этом случае эстетический и художественный уровень также
зависел от состояния тогдашней узбекской и таджикской литературы: для всех
этих литератур характерным было предпочтение описания действию, пред¬
сказуемость сюжетных ходов, предвзятые характеристики и отсутствие психо¬
логической гибкости у действующих лиц. Тем не менее с точки зрения лите¬
ратурной техники бухарско-еврейский короткий рассказ достиг гораздо более
высокого уровня, чем драматургия. В этом смысле можно отметить рассказы
/ 395 /
Я. Хаимова из его сборника «Зиндагонии нав» («Новая жизнь», 1935), его же
книгу для детей «Рох ба зинда-гони» («Путь в жизни», 1940), а также расска¬
зы «Хомлойи кухна» («Старая школа», 1934) Г. Самандарова, «Джавонии усто
Шилум» («Юность мастера Шалома», 1940) Б. Каландарова; «Посбони Ватан»
(Защитники родины», 1939) Нисона Фузайлова.
«Тухмат» («Кровавый навет», 1935) Муше Ягудаева, «Хомлойи кухна»
(«Старая школа», 1934) Гавриила Самандарова и «Писари Алишо» («Сын Эли¬
ши», 1939) Менаше Исхакбаева (действие рассказа происходит в годы Первой
мировой войны) — единственные прозаические произведения еврейско-бу¬
харской литературы 1930-х гг., в которых рассказывается о реальной жизни
общины до установления в Средней Азии советской власти. Основной темой
короткого бухарского рассказа было участие бухарских евреев в революции
и советской жизни. К примеру, рассказ Г. Самандарова «Бободжон» («Бабод¬
жан», 1933) повествует о борьбе за советскую власть в Средней Азии, а его
заглавный герой Бабоджан сражается за власть Советов. Рассказ «Фабрики
беришим» («Шелкоткацкая фабрика», 1934) Исхакбаева посвящен вопросам
социалистического строительства и производства: его герои — работники
шелкоткацкой фабрики, где работают в основном евреи. «Пири бедин» («Ста¬
рик-безбожник», 1934) М. Аминова — рассказ о новых советских реалиях, как
и рассказ «Ятимчахо» («Маленькие сироты», 1934) Хаимова, описывающий
страдания двух братьев, чьих родителей убили басмачи: один из сирот в конце
концов обретает счастье в детском доме, а другой — поступив в фабрично-за¬
водское училище.
В этот период также получает развитие жанр документального очерка.
Характерными чертами этого жанра были высочайшая идеологическая анга¬
жированность, доходившая до откровенной лозунговости подачи материала
и проявлявшаяся в насыщенности авторской речи и диалогов героев очерка
готовыми газетными клише. Среди этих очерков можно отметить «Аг махалла
ба колхуз» («Из еврейского квартала в колхоз», 1934) А. Саидова и «Туйи Заэву
Адино» («Свадьба Зеева и Адины», 1934) — скетч о жизни еврейских колхоз¬
ников (главные герой и героиня, естественно, оказываются ударниками-ста¬
хановцами, многократно перевыполняющими норму). Этой же теме посвя¬
щен очерк Ягудаева «Колхузы наману» («Идеальный колхоз», 1934).
Огромное место в еврейско-бухарской поэзии 1930-х гг. занимало стихот¬
ворное переложение официальной идеологии и прежде всего тех ее лозунгов,
которые в данный конкретный момент требовалось «внедрить», «исполнить»,
«воплотить в жизнь» и т.д. Возможно, наиболее ярким примером стихотвор¬
ного переложения официальных предписаний может служить поэма Пинхоса
Амирова «Шиш шарти рафик Сталин» («Шесть условий товарища Сталина»,
1934). Поэма была снабжена подзаголовком, исключающим любые сомнения:
/ 396 /
«Мухтазар ба тарики шеркуи» («Конспект в стихах»). И действительно, опус
Амирова был не чем иным, как стихотворным конспектом сталинского докла¬
да «О задачах хозяйственников» (1931), получившего в тогдашнем советском
жаргоне неофициальное название «Шесть исторических условий товарища
Сталина».
Что касается системы изобразительных и просодических средств, то ев¬
рейско-бухарская поэзия того времени следовала в фарватере современной
ей таджикской. Подобно тогдашним поэтам, их бухарские коллеги хранили
верность традиционным размерам. Самым известными еврейско-бухарскими
поэтами той эпохи были Коргар (литературный псевдоним Юнотона Кура¬
ева, 1908—1985), автор поэтических сборников «Мевайи ин-килоб» («Плод
революции», 1932) и «Байроки зафар» («Знамя победы», 1935), а также двух
поэм — «Дах сол» («Десять лет», 1935) и «Депутат» (1940)125; и Мухиб Бача¬
ев, получивший известность благодаря сборникам «Бахори сурх» («Красная
весна», 1931), «Кувати коллективи» («Коллективная сила», 1931) и «Садойи
михнат» («Голос труда», 1932). Последний пробовал сочетать классические
традиции персидской и иудео-таджикской поэзии с экспериментами с ис¬
пользованием русских поэтических форм. Свои стихи в те годы публиковали
и другие поэты: X. Каяков, К. Юсупов, Я. Хахамов и др.
Эпоха большого террора не пощадила и деятелей еврейско-бухарской
культуры. В Средней Азии и соответственно среди бухарских евреев основ¬
ная волна арестов пришлась на 1938 г. Среди арестованных, осужденных и
отправленных в лагеря оказались писатели, журналисты, учителя — словом,
многие из тех, кто составлял элиту и основную творческую силу еврейско-
бухарской культуры. В числе арестованных оказались поэты И. Акилов и
Мухиб-Бачаев, драматург Аминов, заведующий бухарско-еврейским отде¬
лом Узбекского государственного издательства Р. Бадалов, главный редактор
газеты «Байроки михнат» А. Саидов, заведующий газетой X. Калонтаров,
лингвист Я. Калонтаров (1903-1987) и другие126. Акилов и Я. Калонтаров до¬
статочно быстро были отпущены в рамках краткосрочной сталинско-бери¬
евской кампании, в ходе которой было освобождено небольшое количество
«невинно оклеветанных». Аминов отсидел несколько лет127; Мухиб-Бачаев
провел в тюрьмах, лагерях и ссылке шестнадцать лет; Саидов, X. Калонтаров
и Бадалов умерли в заключении.
Аресты деятелей культуры происходили на фоне, а возможно, являлись
частью кампании по сворачиванию еврейско-бухарской культурной работы.
В 1938 г. было прекращено издание «Байроки михнат» и «Адабиёти Совета»;
в Самарканде были закрыты еврейский музей и театр128. Согласно решению
Центрального Комитета Коммунистический партии Узбекистана, зачитан¬
ному последнему главному редактору «Байроки михнат» Ю. Кураеву, однако
/ 397 /
никогда официально не опубликованному, газета была закрыта, поскольку
она полностью исполнила свой революционный долг, и бухарско-еврейские
трудящиеся достигли достаточно высокого культурно-политического уровня,
чтобы больше в ней не нуждаться129. Примерно в то же время, в 1938-1939 гг.,
были закрыты все бухарские клубы. С переводом среднеазиатских языков с
латиницы на кириллицу иудео-таджикский язык остался не реформирован¬
ным. Это означало, что он должен был исчезнуть в качестве языка книгопеча¬
тания и обучения. В качестве объяснения этого решения было заявлено (ис¬
ключительно устно; соответствующее мнение никогда не было официально
опубликовано), что, согласно мнению ученых, запрошенному властями, язык
бухарских евреев не является самостоятельным языком, но лишь диалектом
таджикского130. В 1940 г. книгоиздание и обучение на иудео-таджикском было
прекращено. На этом бухарско-еврейская культурная деятельность оконча¬
тельно прекратила свое существование.
Сегодня, через пятьдесят с лишним лет после уничтожения всех инсти¬
тутов еврейско-бухарской культуры, можно лишь гадать, какие последствия
может иметь недавно опубликованное решение о создании секции бухарско-
еврейской литературы при Союзе писателей Узбекистана 131. Пользуясь мод¬
ной современной терминологией, можно сказать, что эта «перестройка» ско¬
рее напоминает «гласность», когда о проблеме можно говорить, но при этом
практически ничего не делается. Проще говоря, возродить бухарско-еврей¬
скую культуру из ничего сегодня практически невозможно.
V
В основных районах проживания горских евреев, Дагестане и Азербайд¬
жане, большевики окончательно утвердились только в 1920 г. Подобно крым¬
чакам и бухарским евреям, горские евреи создали несколько любительских
театральных трупп, поддержанных властями с первых дней советской власти.
По меньшей мере, две такие труппы были созданы кружками, члены которых
сочетали просоветские симпатии и определенные сионистские чаяния. Один
из таких кружков, возникший в 1922 г. в Баку, действовал в качестве клуба,
носившего имя Бера Борохова, ведущего идеолога марксистского (социали¬
стического) сионизма 132. Клуб действовал под эгидой Кавказского региональ¬
ного комитета Еврейской коммунистической партии (ЕКП) «Поалей Цион».
Во главе труппы стоял Герцль Раввинович-Горский (родился в 1904 или 1906,
расстрелян в 1937), сын раввина горской общины Баку р. Эфраима Раввино¬
вича 133. Раввинович также был редактором газеты «Корсох» («Трудящийся»)
органа Кавказского регионального комитета ЕКП и ее молодежной организа¬
/ 398 /
ции. Первый номер газеты вышел 5 февраля 1922 г., редакция располагалась в
помещении клуба им. Борохова.
Создание другой театральной труппы в Дербенте стало естественным
продолжением театральной деятельности, начавшейся в городе еще в нача¬
ле столетия. И накануне, и сразу после окончательного установления совет¬
ской власти труппой руководил Манашир Шалумов (Шолумов)134. В первые
годы советской власти ее репертуар состоял из пьес на библейские и совет¬
ские темы135. Возможно, что дербентская труппа, как и бакинская, была свя¬
зана с ЕКП «Поалей Цион». По аналогии с ситуацией в Средней Азии, можно
предположить, что театр был связан с обществом «Тарбут», культурной орга¬
низацией сионистской ориентации, действовавшей в первые годы советской
власти. В 1922 г. местное советское начальство поручило руководство труппой
Юно Семенову (1899-1961), который был официально (или полуофициаль¬
но) объявлен «основоположником татского театра»136. Не позднее 1924 г. те¬
атр получил название ГЕМ — «Горско-еврейская молодежь»137. По некоторым
сведениям, в 1920 г. любительские театральные кружки возникли в Кубе и
Порт-Петровске, переименованном в 1922 г. в Махачкалу 138.
Актеры этих любительских трупп стали первыми авторами татских пьес.
Нет никаких сомнений, что сценарии оставляли достаточно места для импро¬
визации. Некоторые пьесы представляли наивные попытки создания рево¬
люционной драмы. Одним из таких примеров может служить пьеса «Падшох,
рабби ва ошир» («Царь, раввин и богач»), поставленная в Кубе в 1920 г. Ее
автору Я. Агарунову в это время было всего тринадцать лет. Судя по имени, не
намного старше был и другой «драматург», П. Щербатов — автор пьесы «Кук
савдогар-революционер» («Сын купца — революционер»), поставленной в
том же году в Порт-Петровске 139.
Сюжетом для многих пьес служили проблемы, отражающие нарастаю¬
щий кризис традиционной общинной структуры. К примеру, пьеса Герцля
Раввиновича-Горского «Бахар дас баба-дадай» («Плоды рук отца и матери»),
поставленная в 1922 г. труппой клуба имени Борохова, повествует о трагедии
двух влюбленных, погибших из-за того, что их родители сохраняли привер¬
женность старинным обычаям140. В другой пьесе, «Хублари» («Приданое»),
Бен-Ами (творческий псевдоним И. Беньяминова) обрушивается на обычай
копить невесте приданое. Схожие проблемы затрагивались и в других пьесах:
Я. Биророва, Натана Саломонова, Николая (Нафтали) Анисимова141. Несом¬
ненно, наиболее крупным драматургом того времени был Семенов, который
также писал стихи и короткие рассказы. В 1920-е гг. наиболее популярными
пьесами Семенова были «Амалданэ илчи» («Сообразительный сват», 1924),
«Дю алатфуруххо» («Два старьевщика», 1924) и «Махсюм» (1927); последняя
была наиболее популярной и не сходила со сцены вплоть до конца 1930-х гг.142
/ 399 /
Пьеса защищала право молодых самим решать свою судьбу, не спрашивая
согласия главы семейства; в основу сюжета легла народная сказка о несчаст¬
ной любви принцессы Африс и юного красавца Махсума. Нам известна лишь
одна пьеса, написанная на библейский сюжет, «Амнун ва Томор» («Амнот и
Тамар») — иудео-татская инсценировка «Любви к Сиону» Авраама Мапу143.
Имя автора иудео-татской сценической версии романа Мапу, поставленной
в советском Дербенте не позднее 1922 г., неизвестно. Также неизвестно, кем и
когда был сделан иудео-татский перевод романа, который, несомненно, дол¬
жен был предшествовать инсценировке.
Горская драматургия 1920-х гг. испытывала сильнейшее влияние современ¬
ной азербайджанской. Все пьесы отличались примитивным сюжетом, плоски¬
ми характерами, а также обилием музыкальных номеров, не всегда имевших
отношение к сюжету. Если для горских драматургов 1920-х гг. сцена была прак¬
тически единственной трибуной, с которой они могли обратиться к публике,
для поэтов и беллетристов такой трибуной, несомненно, стала периодическая
печать. История советской горской прессы началась в 1924 г. Первая газета на¬
чала выходить в марте 1924 г. в Нальчике сразу на четырех языках: русском, ка¬
бардино-черкесском, карачаево-балкарском и иудео-татском. Первоначально
она называлась «Красная Кабарда», а с мая 1924 г. — «Кабардинская беднота».
В апреле 1931 г., когда газету разделили на три самостоятельных моноязычных
печатных органа, издание татской версии прекратилось 144.
Другой газетой, публиковавшей тексты на иудео-татском, стала «Серло»
(«Свет»)145, орган городского и районного комитетов партии и городского и рай¬
онного советов Грозного, в котором возник кружок деятелей еврейской культуры
во главе с Закоем Худайнатовым, автором первой иудео-татской детской книги
«Авали аббат» («Первые шаги», 1928)146. Еврейское население Грозного было до¬
статочно немногочисленным, поэтому для иудео-татских текстов в «Серло» от¬
вели лишь несколько колонок, то есть гораздо меньше места, чем в «Кабардин¬
ской бедноте». Судя по всему, иудео-татский раздел появился в газете в начале
1929 г.147 и вряд ли надолго пережил нальчикскую иудео-татскую газету.
Первый номер отдельной горской газеты еженедельник «Захматкаш»
(«Трудящийся») вышел в Дербенте 3 июня 1928 г. Под этим названием газета
выходила до ноября 1938 г., когда еженедельник был переименован в «Гир¬
мизина астара» («Красная звезда»). Через месяц после начала Великой Оте¬
чественной войны газета прекратила свое существование: последний номер
вышел 23 июля 1941 г.148 Вскоре после появления газеты власти отклонили
просьбу нескольких деятелей горской культуры, предложивших сделать ее
ежедневной и издавать ежемесячное литературное приложение149. «Захмат¬
каш» играла заметную роль в горской литературной жизни конца 1920- нача¬
ла 1940-х гг. Ее первым редактором стал Асаил Бинаев, бывший раввин-про-
/400/
свещенец (маскил, то есть получивший не только религиозное, но и светское
образование), вступивший в Коммунистическую партию вскоре после уста¬
новления в Дербенте советской власти. Вокруг газеты возник литературный
кружок, в который входили практически все горские литераторы. Горские ев¬
рейские поэты двадцатых годов — Ехиил Мататов, Рахамим Рубинов, Ишок
Ханухов, Юно Семенов, Яху Агарунов, Борис Гаврилов, Натан Саломонов и
Завулун Набинович — писали преимущественно на общественно-политиче¬
ские темы: печатаясь почти исключительно в газете, они постоянно отзыва¬
лись на текущие события.
Как и в иудео-бухарской драме, огромное место в тогдашней горской
поэзии занимала тема женского равноправия. Это тема развивалась преиму¬
щественно путем противопоставления советских лозунгов об освобождении
женщин из рабства и несчастной судьбы горских еврейских женщин в досовет¬
ский период. Этой теме были посвящены стихотворения «Духдар доги» («Гор¬
ская девушка», 1928) Я. Агарунова, «Джофокашэ дадай» («Мать-труженица»)
и «Ай зан Мизрах» («О женщинах Востока», оба — 1928 г.) И. Ханухова, ряд
произведений И. Мататова, Б. Гаврилова и других. Едва ли не единственный
из этих текстов, написанный не в монотонно-декларативном стиле, — «Мать-
труженица» Ханухова, где реалистично и сочувственно описаны ежедневные
домашние хлопоты горской женщины.
Первые прозаические произведения на иудео-татском языке появляются
только в конце 1920-х гг. Одним из первых прозаиков стал Ю. Семенов. Глав¬
ный герой его лучшего рассказа «Ошнахой ан раби Хасдил» («Знакомые рабби
Хасдила», 1928-1929) — карикатурный раввин, лицемер, пьяница, шарлатан
и развратник. Однако, несмотря на то что раввин — герой крайне отрицатель¬
ный, рассказ нельзя однозначно назвать антирелигиозным. Трудно сказать,
было ли это сознательным решением, соответствующим официальной по¬
литике не избегать прямых нападок на религию или же просто выражением
внутренней авторской позиции.
Литературная критика на иудео-татском возникла в конце 1920-х гг. По¬
добно всей советской критике той эпохи, она была догматичной и прямоли¬
нейной. Типичными для того времени были статьи вроде «Наши писатели и
ленинизм-большевизм» и «Революция культуры и трудящиеся горские ев¬
реи», чье содержание полностью отражено в названии.
В 1928 г. было принято окончательное решение о переводе иудео-татской
письменности на латиницу150. В апреле 1929 г. в столице Азербайджана Баку
прошла конференция, посвященная проблемам горско-еврейского алфави¬
та151. Переход на латиницу осуществлялся на протяжении 1928—1929 гг.; прак¬
тически все, изданное в эти годы на иудео-татском, напечатано новым алфа¬
витом.
/401/
В начале 1930-х гг. литературный кружок горских евреев возник в Москве.
Он существовал параллельно с дербентским, который оставался ведущим
центром горской еврейской литературы. Московский кружок был тесно свя¬
зан с татской секцией Центроиздата (головного издательства, выпускавшего
литературу на языках национальных меньшинств), действовавшей с фев¬
раля 1931 до середины 1934 г. Лидерами московской группы стали Бен-Ами
(И. Беньяминов), возглавлявший секцию, и Н. Анисимов. Прочими членами
кружка стали преимущественно студенты московских вузов, и когда в сере¬
дине 1930-х гг. большинство из них получили дипломы и разъехались, кружок
распался. Наиболее яркими членами группы были поэт, драматург и прозаик
Миши (Моше) Бахшиев, поэты Манувах (Маноах) Дадашев и Даниил Атни¬
лов и первый профессиональный переводчик с русского на иудео-татский За¬
вулун Бахшиев.
В 1934 г. в Баку возник третий горский литературный кружок. Это произо¬
шло вследствие решения Центрального Комитета Коммунистической партии
Азербайджана от 17 июня 1934 г. об издании иудео-татской газеты «Комму¬
нист» и создании горско-еврейского отдела Азербайджанского государствен¬
ного издательства, который должен был заменить московские иудео-татские
книгоиздательства. Руководителем и газеты, и отдела был назначен Яков Ага¬
рунов152. Первый номер «Коммуниста» вышел в сентябре 1934 г.153 Заместите¬
лем Агарунова в издательстве стал Ю. Семенов, переехавший из Дербента в
Баку в конце 1934 г. Агарунов и Семенов стали лидерами бакинского кружка.
Кроме них в него входили поэт Диво (Тувия) Бахшиев, брат Миши Бахшие¬
ва, а также фольклорист и лексикограф Авадио Авадьяев. В мае 1938 г. газета
была закрыта. Примерно в то же время из местной газеты «Красная Куба»,
выходившей в азербайджанской Кубе, городе со значительным горским на¬
селением, исчез раздел на иудео-татском. В конце 1937 г. (точная дата неиз¬
вестна) была ликвидирована и горско-еврейская секция азербайджанского
Госиздата154. В результате бакинский литературный кружок прекратил свое
существование, равно как и вся издательская деятельность на иудео-татском
языке в Азербайджане. Насколько известно, причины этого никогда не были
объявлены официально.
Основным жанром горской литературы 1930-х гг. оставалась поэзия. По¬
эты, чей творческий путь начался в 1920-е гг., продолжали творить и публи¬
коваться. Самым плодовитым из них был Ю. Семенов, писавший преиму¬
щественно о борьбе с религией. Типичным примером его антирелигиозного
творчества может служить поэма «Арии сифиртура восдара» («Покупка свит¬
ка Торы»). Другой популярной темой его тогдашней поэзии была всемирная
солидарность трудящихся («Арии Бикорхой Германия» — «К безработным
Германии»). В начале 1930-х гг. ведущую роль в иудео-татской поэзии начи¬
/402/
нают играть представители молодого поколения поэтов, выросших уже при
советской власти и получивших советское воспитание. В 1932 г. М. Бахшиев
выпустил свой первый сборник стихов «Комсомол». Стихи Бахшиева, как и
многих других поэтов «советского Востока», прославляют преданность делу
социализма («Зарбуло йофо» — «Ударный труд», 1936) и дружбу советских на¬
родов (поэма «Коста» (1936), посвященная ведущему осетинскому поэту Кос¬
те Хетагурову). Другой важной темой многих стихов Бахшиева стал кризис
традиционного горского общества. Эта тема обычно раскрывалась с помощью
благостных рассказов о приобщении горских евреев к советской действитель¬
ности. Лучшим стихотворением из этой серии является «Мухбат» («Любовь»),
написано оно в форме диалога между матерью, уговаривающей дочь согла¬
ситься выйти замуж по сговору, и дочерью, которая решительно отвергает эту
идею. В поэме «Занхо а колхоз» («Женщина в колхозе», 1933) М. Бахшиев зат¬
рагивает сразу две «модные» темы: женское равноправие и создание еврей¬
ских колхозов. Сюжет поэмы строится вокруг нежелания мужчин признать
женщин равноправными членами колхоза. Коньком другого поэта, Мануваха
Дадашева, была женская тема. Его поэма «Дю когоз» («Два письма», 1934) —
возможно, лучшее произведение иудео-татской поэзии этого времени. Поэма
написана в виде переписки двух влюбленных, Писаха и Мозол. Несмотря на
то что в поэме нет недостатка в идеологических лозунгах и клише, она далеко
превосходит современные произведения горской поэзии более совершенной
формой, теплым лиризмом и стремлением к психологическому анализу харак¬
теров ее героев. Важнейшей характеристикой иудео-татской поэзии 1930-х гг.
стал постепенный переход от традиционной фольклорной просодической
системы к силлабо-тонической, усвоенной из русской поэзии, с преимуще¬
ственно перекрестными рифмами. Не случайно произведения, написанные
согласно правилам народной просодии, называли традиционным термином
mani, тогда как написанные по правилам русской просодии — stikhotvoreniya
или stikhi.
Как и в предыдущее десятилетие, в начале 1930-х гг. ведущим горским
драматургом оставался Ю. Семенов. Одна из его самых известных пьес — дра¬
ма «Дю бирор» («Два брата», начало 1930-х гг.) — посвящена созданию гор¬
ско-еврейских колхозов. Главными антагонистами оказываются два брата:
бывший красный партизан Давид и слабовольный Нафтоли, попавший под
влияние своего тестя кулака-вредителя Шамиля, выступающего против кол¬
хозов. Другой популярной пьесой, созданной Семеновым в эти годы, является
драма «Занбаба» («Мачеха»), посвященная проблеме смешанных браков. Ее
герои горский еврей Винами (Биньямин) и его возлюбленная лезгинка Зибо
в конечном итоге вынуждены покинуть родную деревню, где их любовь не
встречает понимания окружающих.
/403/
Во второй половине 1930-х гг. «первенство» в горской драматургии пере¬
шло от Ю. Семенова к Мише Бахшиеву. Его пьеса «Бесгуни игидхо» («Побе¬
да героев», 1936) о гражданской войне в Дагестане стала первой героической
драмой на иудео-татском языке. В 1940 г. Бахшиев как один из ведущих да¬
гестанских драматургов был удостоен Государственной премии за свою пьесу
«Хори» («Земля», 1939), посвященную борьбе «отсталых вредительских эле¬
ментов» против «интернационализации» горско-еврейских колхозов (то есть
их слияния с нееврейскими колхозами). С помощью этой политики власти в
том числе стремились оторвать горских евреев от их корней, лишив их воз¬
можности жить в гомогенной этнической среде, способствующей сохране¬
нию традиционного уклада. С литературной точки зрения драматургия конца
1930-х гг. значительно превосходила пьесы 1920 — 1930-х гг. Сюжеты стали
менее прямолинейные, ощущалось драматическое напряжение, диалоги были
написаны куда профессиональнее. Тем не менее герои пьес по-прежнему не¬
редко разговаривали лозунгами.
Проза на иудео-татском языке развивалась в это время достаточно мед¬
ленно. Первая в еврейско-татской литературе повесть «Э пушорехьи тозе зин¬
дегуни» («Навстречу новой жизни») М. Бахшиева была издана в 1932 г. Сюжет
повести развивается на фоне событий, происходивших до революции и в пер¬
вые революционные годы. Главная героиня Лио (Лея) переживает несколь¬
ко личных кризисов, включая два неудачных замужества. Однако в конечном
итоге, она обретает счастье, разумеется, благодаря комсомолу. Хотя Бахшиев
писал свою повесть в Москве, она была сделана по азербайджанским лекалам
1920-х гг.: примитивный сюжет и революционный пафос в сочетании с ме¬
лодраматичной сентиментальностью. Вторая повесть Бахшиева «Ватагачихо»
(«Рыбаки», 1933) повествует о жизни еврейских рыбаков Дербента. В качестве
заслуги писателя можно отметить, что в обеих ранних повестях образы глав¬
ных героев выписаны ярко и выпукло.
Жанр короткого рассказа в эти годы был представлен многочисленными
рассказами Ю. Семенова. С художественной точки зрения лучшие из них —
«Абаси» («Двугривенный»), образец антирелигиозного творчества автора, и
«Узат Йофора» («Слава труду») о жизни в колхозе.
Особое место в иудео-татской литературе 1930-х гг. занимает творчество
X. Дадашева. До революции, а также в 1920—1930-е гг. Дадашев был профес¬
сиональным сказителем (овосуначи) и только под старость научился грамоте.
Множество рассказанных им народных легенд и сказок было записано в кон¬
це 1930-х. Дадашев также сочинял сказки на хрестоматийные советские сюже¬
ты, перемежая фольклорные мотивы советскими лозунгами и клише.
Большой террор 1936—1938 гг. нанес ощутимый урон культуре и прежде
всего литературе горских евреев. Г. Рабинович-Горский, И. Мататов, И. Бен-
/404/
Ами (Беньяминов), А. Бинаев и фольклорист А. Авадьяев были арестованы,
большинство из них — в конце 1937 — начале 1938 гг. За исключением Бинае¬
ва, все они погибли в сталинских тюрьмах и лагерях.
В конце тридцатых годов Я. Агарунов и Д. Бахшиев прекратили занимать¬
ся какой-либо иудео-татской литературной работой. Агарунов стал высокопо¬
ставленным партийным аппаратчиком в Азербайджане, Бахшиев — препода¬
вателем истории партии в московских вузах, а начиная с 1945 г. — плодовитым
автором популярных книг соответствующей тематики. О судьбе Худаинатова,
Рубинова, Бадалова, Саломонова, Набиновича и Завулуна Бахшиева ничего
неизвестно — последние сведения о них относятся к концу 1930-х. Их имен
нет ни в одной публикации. Единственным сохранившимся горским лите¬
ратурным кружком оказался дербентский, ставший дербентско-махачкалин¬
ским после того, как в столицу Дагестана перебрались несколько ведущих
горских литераторов.
В 1938 г. иудео-татская письменность была переведена с латиницы на ки¬
риллицу. Ведущим, а после 1941 года единственным издателем иудео-татской
литературы стал дагестанский Госиздат с его крайне бедной полиграфической
базой. Как уже было сказано, через месяц после начала Великой Отечествен¬
ной войны было прекращено издание последней иудео-татской газеты. Не¬
сколько горских литераторов было призвано в армию; М. Дадашев и Я. Биро-
ров пали смертью храбрых. В 1942-1945 гг. не было ни одной иудео-татской
публикации.
Публикации возобновились в 1946 г., когда были выпущены две тонень¬
кие брошюры, посвященные выборам в Верховный Совет Дагестанской АССР
и РСФСР. 21 июля 1947 г. в Дербенте начала выходить иудео-татская газета
«Красное знамя». Однако 25 апреля 1952 г. она была закрыта, насколько нам
известно, без объяснения причин155.
В 1947 г. увидели свет две книги: сборник стихов различных поэтов под
редакцией Даниила Атнилова — самого активного горского литератора после¬
военных лет, и сборник сказок Дадашева, а также две политические брошю¬
ры, переведенные с русского. В 1948 г. вышла одна книга: сборник стихов и
рассказов Атнилова. В 1949 г. не было опубликовано ни одной оригинальной
иудео-татской книги, однако вышли два небольших сборника (69 и 34 стра¬
ницы) произведений Пушкина в переводе Атнилова. В 1950 г. вышла первая
послевоенная книга М. Бахшиева (который в то время еще не демобилизо¬
вался из армии) «Одомихой яки» («Родные и близкие») — сборник коротких
рассказов, стихов и пьес, а также несколько тематических политических бро¬
шюр. Кроме того, Сергей Изгияев (Сиют Хизгиеев) подготовил первый по¬
слевоенный сборник произведений горских авторов. В 1951 г. не вышло ни¬
чего; в 1952 г. дело ограничилось одной книгой — 86-страничным сборником
/405/
стихов Изгияева. Тяжелым ударом для иудео-татской культуры стало закрытие
в 1946 г. Татского театра в Дербенте (под предлогом, что он якобы привлекает
слишком мало зрителей)156. Ликвидация последнего действующего театра по¬
ложила конец горской драматургии.
Подобно другим местным языкам Дагестана, с 1938 г. иудео-татский язык
был языком преподавания всех предметов только в начальной школе (с перво¬
го по четвертый класс)157. Однако в конце 1940-х гг. (точная дата неизвестна)
обучение на иудео-татском прекратилось повсеместно, и все преподавание с
этого времени велось только по-русски. У горских евреев не стало собствен¬
ных школ. Через несколько лет в оправдание этого шага власти заявили, что
они действовали в соответствии с пожеланиями самих горских евреев, стремя¬
щихся приобщиться к русской культуре 158.
Таким образом, послевоенная антисемитская кампания, достигшая пика
в 1948-1953 гг., судя по всему, коснулась и горской еврейской культуры. В
конце 1930-х гг. язык общины, который в русских публикациях обычно назы¬
вали «татским горско-еврейским», иногда называли просто «татским». После
войны это стало правилом. (Иудео)-татский по-прежнему оставался одним из
девяти государственных языков Дагестана, хотя во второй половине 1940-х гг.
он уже не использовался в качестве языка школьного обучения (в 1954 г. не¬
сколько этнических групп также утратили право на обучение на родном языке,
однако, в отличие от горских евреев, их языки при этом были исключены из
числа государственных). В 1952 г. татский стал единственным государствен¬
ным языком Дагестана, на котором не издавалась ни одна газета159; периоди¬
ческие издания выходили на всех государственных языках, кроме иудео-тат¬
ского 160. Более того, никло из горских писателей не участвовал ни в вечерах
дагестанской культуры и литературы, проводившихся в Москве в 1950-е гг.,
ни в многочисленных встречах в читателями, регулярно происходивших в те
годы в городах и селах Дагестана161. Отчеты о литературной жизни Дагестана
не содержат никаких упоминаний ни о деятельности горской секции при Со¬
юзе писателей Дагестана, ни о том, что какие-либо вопросы, связанные с ее
деятельностью, входили в официальную повестку для Союза 162.
В середине пятидесятых годов после продолжительной воинской службы
в Дагестан вернулись Миши Бахшиев и Хизгил Авшалумов (прослужившие
соответственно двенадцать и четырнадцать лет). Их возвращение укрепило
ряды горских писателей, однако практически не повлияло ни на частоту появ¬
ления, ни на количество иудео-татских печатных изданий. Сами эти писатели
писали в те годы и на русском, и на своем родном языке. Единственной кни¬
гой на иудео-татском, опубликованной в 1953 г., уже после смерти Сталина,
стал сборник стихов Атнилова. В 1954 г. на иудео-татском были изданы только
две политические брошюры, переведенные с русского. В 1955 г. была установ¬
/406/
лена своеобразная норма: две оригинальные беллетристические публикации
в год. В 1959 г. одним из двух изданий стало «Навусдагорхой тати» («Татские
писатели) — альманах, который предполагали сделать ежегодным. С 1960 г. он
назывался «Ватан советиму» («Советская родина»). Альманах выходил в 1961,
1969, 1972 и 1980 гг.; к последнему из них в качестве приложения вышел сбор¬
ник горской поэзии, также озаглавленный «Ватан советиму».
После того как иудео-татский перестал быть языком обучения, все боль¬
ше горских евреев испытывало затруднения, читая на родном языке, который
в лучшем случае был для них вторым языком (первым и основным языком
был, естественно, русский). Вследствие упадка иудео-татского языка многие
горские литераторы начали писать на русском; родной язык они знали плохо
или не знали вовсе. Самыми известными из них были поэт Лазарь Амиров,
новелист Феликс Бахшиев (сын М. Бахшиева), литературовед и новеллист
Манашир (Менаше) Азизов, критик Манашир Якубов, критик и литературо¬
вед Галина Мусаханова, занимавшаяся преимущественно кумыкской литера¬
турой, и публицистка, автор антирелигиозных статей Людмила Авшалумова
(дочь X. Авшалумова). Эти литераторы эпизодически касались еврейских или
горско-еврейских тем или вводили еврейские сюжеты в свои оригинальные
произведения (или их переводы, публиковавшиеся на страницах «Ватан со¬
ветиму»). Единственным исключением было творчество Людмилы Авшалу¬
мовой, писавшей о еврейской религии, то есть на сугубо еврейские темы. Все
остальные были литераторами без явных национальных привязанностей, что
крайне не характерно для Дагестана, чей многонациональный характер не¬
отделим от сильного национального самосознания, присущего практически
всем жителям автономной республики.
Дочь Авшалумова и сына Бахшиева, оказавшихся в числе русскоязычных
литераторов, можно считать типичными представителями советской горской
культурной элиты. Подобно детям советских писателей-идишистов, они отка¬
зались от родного языка (по крайней мере в качестве средства художественного
творчества) и перешли на русский. Невзирая на все сказанное выше, в откры¬
том письме американской прессе, подписанном пятью видными горскими ев¬
реями, включая Авшалумова и М. Бахшиева, утверждалось, что горские евреи
имеют широкие возможности для развития своего языка и культуры 163.
В отличие от 1920-х гг., когда ведущим жанром горской литературы была
драматургия, или от 1930-х гг., когда это место принадлежало поэзии, начиная
с 1950-х гг. наиболее популярным жанром становится проза. Ведущими гор¬
скими прозаиками были М. Бахшиев и X. Авшалумов. Вскоре после возвра¬
щения в Дагестан Бахшиев опубликовал несколько книг по-русски: «Рассказы
о моих земляках» (1956), сборник очерков и рассказов «Простые люди» (1958)
и сборник документальных очерков о колхозниках «Зашумят сады» (1962).
/407/
Характерно, что во всех своих произведениях Бахшиев позиционировал себя
не как горского еврея, но прежде в качестве «общедагестанского» писателя.
Лишь в нескольких из этих рассказов появляются сюжеты, связанные с жиз¬
нью горских евреев. Самым известным из них является документальный очерк
«Гюльбохор», опубликованный в вышедшем на иудео-татском языке сборни¬
ке избранной прозы «Одомихой ватанма» («Люди моей родины», 1960). Очерк
посвящен жизни Гюльбохор Давидовой (Довидовой), колхозницы из Дербен¬
та, удостоенной звания Героя Социалистического Труда за свои достижения
в виноградарстве. Большинство же героев русскоязычных произведений Бах¬
шиева не горские евреи, но представители других дагестанских народов.
Крупнейшим достижением Бахшиева в прозе стал первый в истории
иудео-татской литературы роман с несколькими переплетающимися сюжет¬
ными линиями — «Хушахой онгур» («Гроздья винограда», 1963). Основной
сюжет книги типичен для «колхозного романа», популярного жанра совет¬
ской литературы 1950—1960-х гг.: его основная коллизия — конфликт между
новатором-виноградарем и «ретроградами», предпочитающими традицион¬
ные устаревшие методы. Однако эта линия переплетается с несколькими дру¬
гими — семейной сагой, военной темой, плутовским сюжетом и биографией
самого автора — «Азоила Бинаева», описанная преимущественно форме вос¬
поминаний. В этих воспоминаниях присутствует критика отдельных момен¬
тов советской жизни при Сталине, однако эту тему Бахшиев развивал очень
робко, что скорее всего свидетельствует о самоцензуре. Впрочем, несмотря на
всю нерешительность и непоследовательность, Бахшиев стал первым горским
писателем, попытавшимся «свести счеты» со сталинской эпохой.
Авшалумов писал о войне гораздо меньше Бахшиева. Три его военных
рассказа вошли в его книгу «Дусди» («Дружба, 1956) — первый сборник рас¬
сказов, вышедший после демобилизации. Впоследствии он писал о войне на
удивление мало. Хотя в творчестве Авшалумова «общедагестанские» темы за¬
нимают гораздо меньше места, чем в книгах Бахшиева, он тоже отдавал им
дань. К примеру, действие многих юмористических и сатирических рассказов
конца 1950 — начала 1960-х гг. происходит в мусульманских селах. Так, в рас¬
сказе «Встреча у источника» Авшалумов с юмором, но доброжелательно опи¬
сывает мужчин из дагестанского села, которые вопреки традиции помогают
женам носить воду из источника. В другом рассказе, «Пещера влюбленных»,
похищение невесты, глубоко укоренившаяся традиция кавказских мусульман,
превращается в фарс. В рассказе «Страдания старого Хасана» описаны пере¬
живания пожилого мусульманина, живущего в колхозе, где разводят свиней.
Лучшим же «общедагестанским» произведением Авшалумова является напи¬
санная по-русски повесть «Толмач имама» (1967). Главный герой повести —
русский солдат, попавший в плен к горским повстанцам, подружившийся со
/408/
своими тюремщиками, женившийся на местной девушке и ставший перевод¬
чиком имама Шамиля, в 1834—1959 гг. стоявшего во главе горцев, воевавших
с Россией.
Во многих рассказах Авшалумова описывается современная жизнь гор¬
ских евреев. Два документальных очерка посвящены горским евреям, удо¬
стоенным звания Героя Социалистического Труда, виноградарю Гюльбохор
Давидовой (см. выше) и Шалму (Шломо) Рабаеву. В рассказах «Маслахат на
хингар» («Совет и хинкал»), «Аджал занхо» («Смерть женам») и «Шюваран
дю хову» («Двоеженец»), написанных в середине 1950 — начале 1960-х гг., Ав¬
шалумов с легкой иронией описывает жизнь современной горской деревни.
В первую очередь писателя интересует традиционный образ жизни евреев. К
примеру, в повести «Занбирор» («Невестка», 1971) описывается жизнь гор¬
ско-еврейской социальной элиты Дербента во время революции. Несмотря
на несомненно критическое изображение богатых горских евреев, подробная
реконструкция их традиционного образа жизни недвусмысленно свидетель¬
ствует об интересе к этой теме.
Действие другой повести, «Кук гудил» («Сын ряженого», 1974), происхо¬
дит в 1908—1917 гг.164 В этой повести Авшалумов также описывает традици¬
онный уклад горских евреев накануне начала его распада. Портреты многих
героев — их одежды, жилищ, развлечений и т.д. — выписаны детально, с этно¬
графической точностью. Благодаря этому Авшалумову удалось создать яркую
живую картину жизни горского селения накануне Октябрьской революции.
Повести присуще глубокое внутреннее противоречие. С одной стороны, то,
как Авшалумов описывает традиционный горский уклад, безусловно сви¬
детельствует о ностальгии по утраченной гармоничной цельности. С другой
стороны, писатель, подражая русской революционной эпопее, считал своей
идейной задачей создание горско-еврейского эпического текста, восхваляю¬
щего Октябрьскую революцию, которая, среди прочего, и вызвала распад тра¬
диционного уклада 165.
Другая повесть Авшалумова, написанная в середине 1950-х, «Довид — ва¬
зир Хон ан Табасару» («Давид, визирь Табасаранского хана»), является литера¬
турной обработкой старинной горской легенды об основании селения Нюгди
(Мюшкюр). Согласно этой легенде, евреи, основавшие это село, бежали из
Табасарана, узнав, что тамошний правитель намеревается обратить их в ис¬
лам. Однако идея, что евреи готовы покинуть места, где они жили сотни лет,
чтобы сохранить верность своей религии, кажется Авшалумову неприемле¬
мой. Поэтому в его повести евреи бегут из Табасарана, поскольку хан хочет
присвоить себе ius primae noctis (право первой ночи), неизвестное в мусуль¬
манских землях, в том числе в Дагестане. Кроме того, в повести возникает не¬
свойственная исходной легенде тема дружбы народов, что было обязательным
/409/
для всех советских писателей, особенно нерусского происхождения. Тем не
менее Авшалумов постарался сохранить оригинальный стиль горской леген¬
ды, поэтому его рассказ выглядит вполне аутентично. Кроме того, писатель
любовно выписал образ заглавного героя — Давида Мудрого — персонажа,
имеющего многочисленных двойников в фольклоре других еврейских общин.
Горско-еврейский фольклор Авшалумов также использовал при написании
юмористических рассказов, героем которых он сделал «горского Насреддина»
Шими Дербенди.
Рассказы Амаля Кукулиеве (Амалдана Кукуллу), вошедшие в сборник
«Синемиши» («Испытание», 1968), были написаны для школьников с дидак¬
тическими целями. Однако дидактика талантливо вплеталась в простые, но
колоритные сюжеты, развивающиеся на фоне красочных описаний дагес¬
танских ландшафтов, а отношения между юными героями и их родителями
описаны с нежным лиризмом. В том, что рассказы Кукуллу предназначались
прежде всего горским детям, заключалась печальная ирония: потенциальные
читатели изучали в школе русский язык и соответственно читали по-русски, а
не на иудео-татском, обучение которому было прекращено за двадцать лет до
публикации этого тонкого сборника.
Повесть «Бирорхо» («Братья») Михаила Дадашева заслуживает внимания
прежде всего как литературная реакция на начавшуюся в эти годы эмиграцию
горских евреев. Опубликованная в 1980 г., повесть была написана (или закон¬
чена) в 1977 г., в самый разгар отъезда горских евреев в Израиль, когда практи¬
чески каждая семья была в той или иной мере охвачена духом алии. «Братья»
написаны в форме биографического повествования на фоне истории совет¬
ского Дербента. Четырнадцать из шестнадцати глав посвящены событиям до
1922 г., остальные краткому описанию того, что было после. В начале и на про¬
тяжении большей части повести ее главный герой — молодой горский еврей
(автор предпочитает называть его «татом») из Дербента Ошир, вступивший в
большевистскую партию, героически борется с врагами революции, среди ко¬
торых самыми коварными оказываются сионисты. В конце повести Ошир —
полковник в отставке, директор крупной фабрики. Брат Ошира Шанда еще в
молодости покидает родную землю только для того, чтобы всю жизнь страдать
и мыкаться в США и особенно в Израиле. В конце книги он умирает от сер¬
дечного приступа не в силах совладать с радостью, когда после нескольких от¬
казов израильские власти разрешают ему вернуться в родной Дербент. Таким
образом, автор проецирует на Израиль сугубо советский феномен — отказ в
праве на эмиграцию.
Послесталинская горско-еврейская поэзия осталась примерно на том же
художественном уровне, что и в тридцатые годы. К примеру, одно из послед¬
них стихотворений Семенова «Я свидетель» является панегириком советской
/410/
власти, отличающимся от аналогичных текстов тридцатых годов разве что от¬
сутствием имени Сталина. Время от времени публиковал стихи и Бахшиев.
Его излюбленной темой оставалось женское равноправие. Несмотря на то что
жизнь горских евреев за эти годы значительно изменилась, он писал точно
так же, как в своих стихах, созданных в тридцатые. К примеру, в длинной по¬
эме «Агроном» Бахшиев прославляет молодую горскую еврейку, овладевшую
этой новой «мужской» профессией. В другой поэме, «Герой Труда», поэт вновь
славословит Гюльбохор Давидову166. Единым новшеством по сравнению со
стихами тридцатых годов стало переключение с собственно горско-еврейских
на «общедагестанские» темы (что было характерно и для прозы Бахшиева).
К примеру, в стихотворении «Горские женщины» каждое из четверостиший
последовательно прославляет женщин различных дагестанских народностей:
лезгин, даргинцев, аварцев, «татов» (как автор предпочитает называть горских
евреев), кумыков и лакцев. Рифмы и размеры всех этих стихов соответствуют
русской просодии. Однако в стихотворении «Нани нанам» («Колыбельная»)
Бахшиев пытается подражать стилю и интонации горских народных колы¬
бельных. Невзирая на бесчисленное повторение строчек, в которых новые
счастливые времена сравниваются с прежними печальными, стихотворение
излучает тепло традиционных колыбельных напевов. Другое стихотворение,
«Колхозные частушки», Бахшиев, как видно из названия, написал в форме
частушек — юмористических или сатирических четверостиший, характерных
для русской народной поэзии.
Самым крупным послевоенным горским поэтом был Д. Атнилов. В это
время Атнилов постоянно проживал в Москве, то есть в полной изоляции от
всего, связанного с иудео-татским языком. Возможно, именно поэтому он
проявлял невероятную чувствительность в вопросах языка: его иудео-татский
гораздо чище, в нем гораздо меньше русских заимствований, чем в творчестве
поэтов, находившихся в иудео-татской языковой среде. С целью продемон¬
стрировать богатство родного языка Атнилов использовал архаичные слова и
выражения, не употреблявшиеся в повседневной речи, включая гебраизмы,
которыми он заменял русские и азербайджанские заимствования. В его стихах
также заметно влияние московского круга русских поэтов, которые в 1950-е гг.
активно искали новые формы и средства поэтического выражения. Посмерт¬
ный сборник стихов Атнилова «Гюлхой инсони» («Цвет человечества», 1971)
как бы подвел итог его творчества 1950—1960-х гг.; в него вошли стихи, на¬
писанные свободным размером, с разным числом строк в каждой строфе, с
намеренно неточными рифмами, характерными для «прогрессивных» русских
поэтов той эпохи.
Атнилов написал очень мало стихов на специфически горские темы, воз¬
можно, вследствие своего отрыва от горско-еврейской среды. По большей
/411/
части его волновали «общесоветские» или «общедагестанские» темы. При¬
мером «советской» поэзии могут служить поэмы «Зоя», посвященная леген¬
дарной партизанке Зое Космодемьянской, и «Валентина Терешкова» о первой
советской женщине-космонавте (эта поэма стала последним значительным
произведением Атнилова); примером «дагестанской» — «Завод Дагогни» («За¬
вод “Огни Дагестана”»), «Холи Асанат» («Асанатские ковры», стихотворение
посвящено табасаранским ткачам ковров), и «Азизи Дагестан» («Дорогой
Дагестан»). Русское «Дагестан», использованное в последнем стихотворении
вместо иудео-татского «Дохисто», должно было подчеркнуть его общедагес¬
танский характер, поскольку русский был общим языком всех народов и на¬
родностей.
Другим видным (и весьма плодовитым) послевоенным поэтом был Сер¬
гей Изгияев. Многие из его стихов являются воспоминаниями о Великой Оте¬
чественной войне, в которой поэт принимал участие. Как и во всей советской
военной поэзии, в этих стихах много пафоса и риторики, однако при этом они
отличаются искренностью. Одно из стихотворений Изгияева «Усдо» («Учи¬
тель») описывает встречу молодого автора со старым народным сказителем
(маниху) Шоулем Симнанду. Сказитель олицетворяет традиционную горскую
поэзию, поэтому стихотворение можно считать декларацией, что собственное
творчество автора является продолжением древней народной традиции.
Злободневные темы занимали значительное место в творчестве Шимшу¬
на Сафонова, равно как и большинства других горских поэтов. Литературны¬
ми достоинствами стихи Сафонова мало отличаются от других произведений
этого жанра, хотя многим стихам о природе Дагестана присущи искренность
и точность описаний. Это, в частности, характерно для некоторых произведе¬
ний, вошедших в сборник «Парза, мани ма» («Лети, мой стих», 1968), а также
для многих других стихотворений, публиковавшихся на страницах «Ватан со¬
ветиму». Первые стихи Зои Семендуевой были опубликованы в шестидесятые
годы. Ее стихи, вошедшие в поэтические сборники «Войгей дул» («Веление
сердца», 1967), «Комуна» («Радуга», 1974) и «Учитель» (1974), были предна¬
значены для школьников и посвящены преимущественно сиюминутной те¬
матике. Тем не менее в заслугу автору можно поставить неутомимый поиск
новых поэтических форм. В конце семидесятых годов на фоне массовой ев¬
рейской эмиграции было опубликовано несколько резких антисионистских
произведений. Примером подобной поэзии может служить стихотворение
«Пашмуни» («Раскаяние», 1979) поэта-фронтовика Б. Гаврилова, написанное
от имени горских евреев, уехавших в Израиль.
Драматических произведений в послесталинской иудео-татской литерату¬
ре было мало. Так же, как и поэзия, эти произведения не смогли подняться
выше среднего художественного уровня горской драматургии 1930-х гг. Ско¬
/412 /
рее всего, существовала прямая связь между этим фактом и уменьшением роли
горского театра. После того как в 1946 г. власти закрыли последний профес¬
сиональный театр и его актеры разошлись кто куда, двое из них поступили на
работу в горские колхозы, заняв должности руководителей любительских теат¬
ральных кружков167. В начале 1960-х гг. на базе двух этих кружков удалось вос¬
становить более серьезный театр, первоначально называвшийся Дербентским
межколхозным татским театром, а с 1966 г. — Народным татским театром168.
Примером одной из пьес упомянутого художественного уровня может
служить «Ду дадай» («Две матери», 1965) М. Бахшиева, сюжет которой стро¬
ится вокруг конфликта двух матерей, родной и приемной. Пьеса «Джюфда
парусдакхо» («Пара ласточек», 1971) Семена (Шимуна) Юсуфова посвящена
современной жизни горских евреев — равно как и пьеса X. Авшалумова «До¬
мор на арус» («Жених и невеста», 1960). В творчестве последнего заслуживает
упоминания сценическая адаптация его романа «Давид, визирь Табасаранско¬
го хана», названная «Тоза масран» («Новое местожительство»).
Отдельного рассмотрения заслуживает одна из тем, все более заметных
в горской публицистике послесталинского периода. Речь идет о тезисе, со¬
гласно которому горские евреи не являются частью еврейского народа, но об¬
разуют отдельную национальность таты. Этот тезис впервые был выдвинут
Н. Анисимовым в 1932 г. в книге, ставшей первой и единственной граммати¬
кой иудео-татского языка, написанной на иудео-татском169. В тот момент эта
идея показалась горским евреям столь чужеродной, что она казалась мертво¬
рожденной. В конце 1950-х гг. эту идею воскресил Атнилов. В 1960-е гг. он
опубликовал поэму «Халг тати» («Татский народ»), в котором упомянул тат¬
ский народ в числе сорока с лишним народов Дагестана, назвав его «мало¬
численным народом» иранского происхождения170. В стихотворении «Э зухун
тати» («На татском языке»), опубликованном посмертно, Атнилов также гово¬
рит о «моем татском народе»171. Дальнейшее развитие в горской публицистике
эта тема получила в середине 1970-х гг., когда обострившееся еврейское само¬
сознание побудило эмигрировать в Израиль тысячи горских евреев. Ведущим
сторонником этой идеи стала Л. Авшалумова172. В те же годы положительный
герой-нееврей повести Дадашева «Братья» в качестве общеизвестного и само¬
очевидного факта утверждает: «Таты — не евреи»173.
В 1979 г. сторонникам этой идеи удалось получить положительное заклю¬
чение ученой комиссии при Институте этнографии Академии наук СССР 174,
несмотря на то что этот тезис не имел серьезного научного обоснования даже
в соответствии с советской теорией национальностей. Его необоснованность
продемонстрировал В. Чернин, опубликовав в журнале «Советиш геймланд»175
статью о М. Мататове — одном из самых ярых «татистов» 1980-х гг., авторе ста¬
тьи в «Советской этнографии»176, ведущем советском журнале, посвященном
/413 /
вопросам социальной и культурной антропологии. Тем не менее в 1981 г. ста¬
тья Мататова была перепечатана в «Ватан советиму». Публикацию предваряло
сообщение о решении ученой комиссии Института этнографии.
Разумеется, «татизм» не был просто теоретической позицией отдельных
горских литераторов и публицистов, недовольных своим еврейством. Судя по
всему, это было частью официальной политики «деиудеизации» горских ев¬
реев. Поэтому эта идея распространялась при поддержке властей, а возмож¬
но, что и по их инициативе. 20 мая 1979 г. в «Дагестанской правде» появилось
уведомление, что горские евреи могут изменить запись в графе «националь¬
ность» и записаться татами; паспортные столы при отделениях милиции нача¬
ли менять документы. Как отмечал автор самиздатского еврейского травелога,
людей записывали татами без согласия владельца паспорта и даже невзирая
на его несогласие177. В 1986 г. Мататов в соавторстве с Ж. Голотвиным опубли¬
ковал еще одну статью в защиту татизма178. Несмотря на то что и в этой статье
не было твердой доказательной базы, а авторы продемонстрировали незнание
базовой литературы по данной теме (или крайне слабое знакомство с немно¬
гочисленными процитированными и/или упомянутыми публикациями), ста¬
тья вышла в ведущем советском историческом журнале «Вопросы истории», а
в 1987 г. была перепечатана в дагестанском общественно-политическом жур¬
нале «Советский Дагестан». В том же 1986 г. X. Авшалумов, который в прош¬
лом неоднократно публично называл себя горским евреем (в том числе — в
упомянутом выше открытом письме 1961 г.), опубликовал статью, в которой
назвал себя и других горских евреев «татами», которых сионисты лживо на¬
зывают евреями179. Таким образом, невзирая на массовую эмиграцию горских
евреев в Израиль в 1970-е гг. и ее частичное возобновление в год публикации
статьи Авшалумова, когда советское руководство во главе с Горбачевым реши¬
ло слегка приоткрыть выезд, нельзя закрывать глаза и игнорировать тот факт,
что идею татизма продвигает именно верхушка общины, и она апеллирует к
власти в этом вопросе.
VI
Сказанное выше позволяет сделать некоторые общие выводы. Чтобы кар¬
тина была более полной, формулируя эти выводы, автор также учитывал све¬
дения о культурной жизни грузинских евреев в годы советской власти.
Советизация районов компактного проживания интересующих нас об¬
щин застала их в процессе культурной модернизации. Темпы и степень мо¬
дернизации в каждом конкретном случае были разными. Однако для всех трех
общин это означало примерно одно и то же: светское образование; секуляри¬
/414/
зацию иврита и знакомство с секулярной ивритоязычной культурой, прежде
всего с литературной продукцией восточноевропейского еврейского просве¬
щения и восточноевропейских палестинофилов — предшественников сиони¬
стов; знакомство с русским языком и русской культурой, включая русскоя¬
зычную ашкеназскую культуру Российской империи. В случае с грузинскими
евреями к этому нужно добавить знакомство с некоторыми течениями совре¬
менной грузинской культуры, что проявилось как в появлении «грузин иудей¬
ского вероисповедания», так и в полемике на внутренние еврейские темы на
страницах грузинской печати. В каждой общине процесс модернизации про¬
текал по-разному как в «горизонтальном» (процент «модернизированных» ев¬
реев по сравнению с общей численностью общины), так и в «вертикальном»
(количество социальных слоев, вовлеченных в процесс модернизации) плане.
Однако в целом можно сказать, что речь идет о процессе, в который была вов¬
лечена в первую очередь верхушка каждой общины. Это не совсем верно для
крымчаков с их весьма неопределенной социальной стратификацией; впро¬
чем, в данном случае модернизация сводилась преимущественно к начально¬
му образованию.
С первых лет советской власти ее отношение к культурной жизни всех
четырех общин оставалось достаточно единообразным. В начале 1920-х гг. в
соответствии с принципами так называемой восточной политики ВКП (б)
партийное и советское руководство в отношениях с этими общинами прибе¬
гало к той же тактике, что и в отношениях с другими коренными (преиму¬
щественно мусульманскими, за исключением грузин, армян и большинства
осетин) народами восточных окраин. Система всеобщего образования, по¬
ставленная под советский контроль, считалась наиболее эффективным сред¬
ством донести коммунистические идеи до подрастающего поколения буду¬
щих «строителей социализма». Красные уголки (в Средней Азии для оседлых
национальностей, включая бухарских евреев, — красные чайханы), клубы и
любительские театральные кружки считались наиболее эффективным сред¬
ством пропаганды среди населения в целом. Для достижения этих целей Со¬
веты на первых порах были даже готовы на определенные уступки еврейской
религии, по крайней мере, в той же мере, как в отношении Грузинской пра¬
вославной церкви или ислама в Крыму, Дагестане, Азербайджане и Средней
Азии (расцвет религиозного образования у крымчаков; кошерное питание в
бухарско-еврейском педагогическом институте, действовавшем под контро¬
лем Евсекции). Коммунистическая партия также шла на некоторые уступки
сионистски настроенным интеллектуалам интересующих нас общин, чтобы
тем самым привлечь их для работы в своих школах, клубах или любитель¬
ских театрах (преподавание на иврите в советских еврейских школах Грузии
и Средней Азии; постановки на национальные темы в клубах и любительских
/415 /
театрах всех четырех общин). Эта политика имела много общего с политикой
по отношению к джадидам (умеренным религиозным реформаторам) в Сред¬
ней Азии и всевозможным левым мусульманским модернистам Дагестана и
Азербайджана.
Перевод письменности крымчаков, горских и бухарских евреев с иврита
на латиницу совпал с переводом с арабского на различные разновидности ла¬
тиницы письменностей мусульманских народов СССР и изначально задумы¬
вался как часть последнего. Помимо официально заявленной (и, безусловно,
истинной) цели повышения уровня грамотности, латинизация преследовала,
по крайней мере, две другие цели, никогда не объявлявшиеся официально,
но от этого не менее истинные. Первой из этих задач была — разорвать цепь
традиции, ограничив доступ нового «латинизированого» поколения к своему
культурному наследию, записанному и/или напечатанному старым долатин¬
ским алфавитом, и тем самым взять это наследие под свой полный контроль,
чтобы решать, что должно быть забыто, а что после тщательного отбора и цен¬
зуры может быть использовано и истолковано в соответствии с новой идео¬
логией и соответственно переиздано новым шрифтом. Второй задачей было
отлучить коренное население советского «востока» от тех цивилизаций, к ко¬
торым они прежде принадлежали: мусульманской, чьим алфавитом был араб¬
ский, и еврейской, чьим алфавитом был древнееврейский.
В конце 1930-х гг. советская власть прекратила свои эксперименты по
созданию крымчакских и бухарско-еврейских «сегментов» новой советской
цивилизации. Одновременно были уничтожены все ростки новой еврейской
культуры на грузинском языке, возникшей в конце 1920 — 1930-х гг. и типо¬
логически весьма напоминавшей русскоязычную еврейскую культуру конца
XIX в. Правда, последний рудимент этой культуры, тбилисский Государствен¬
ный историко-этнографический музей евреев Грузии, просуществовал до
конца 1940-х гг. и был ликвидирован только в начале 1950-х.
В Азербайджане, где в это время проживало около половины горских ев¬
реев, была прекращена всяческая культурная деятельность на иудео-татском
языке. Хотя для эпохи большого террора это может звучать абсурдно, в Даге¬
стане эта деятельность смогла сохраниться, поскольку права (иудео)-татского
языка были защищены конституцией — татский считался одним из государ¬
ственных языков Дагестанской Автономной Советской Республики. Тем не
менее примерно через десять лет культурная жизнь горских евреев Дагестана
лишилась своего основополагающего элемента — обучения на родном языке.
Поэтому горские евреи, пусть и очень ограниченно, продолжали пользовать¬
ся своим родным языком, молодое поколение, на протяжении сорока лет ли¬
шенное возможности получать образование на родном языке, предпочитает
говорить, читать и писать по-русски.
/416/
Примеры крымчаков и горских евреев также свидетельствуют, что в ус¬
ловиях дискриминации еврейские культурные элиты, чье еврейское самосо¬
знание и чувство причастности к еврейскому народу были значительно ос¬
лаблены в результате вынужденного продолжительного разрыва с еврейской
цивилизацией, могут начать поиски новой вымышленной национальной
идентичности, видя в этом единственный способ избавиться от проблем, свя¬
занных со своим еврейством.
Перевод с английского Евгения Левина
1 Для определения еврейских языков в 1979 г. я предложил термин «еврейский
этнолект», которому дал следующее определение: «Письменный или разговорный ев¬
рейский язык, которым пользуется только еврейское население определенной мест¬
ности». См.: Bimat hokrim. Habalshanut hayehudit — hameshutaf, hameyuhad vehabeayati
//Peamim. 1979. № 1.P.75.
2 Об истории крымчаков см.: Keren Y. Yahadut Krim mikadmutah vead hashoah. Jeru¬
salem, 1981. P. 11—53, 316—319; Moskovich V., Tukan B. Adat ha-krimchakim — toldotehem,
tarbutam uleshonam // Peamim. 1982. № 14. P. 5-14. О крымчакском языке см.: Филонен¬
ко В.И. Крымчакские этюды // Rocznik Orientalystyczny. 1972. Т. XXXV. No. 1. Р. 7—10;
Moskovich V., Tukan В. Op. cit. Р. 19-26; Chernin V. Der inhalt fun di terminen ‘krimchak’ un
‘krimchakishe shprakh V/Sovetish heymland. 1983. No. 11. P. 153-175 (русская версия: Чер¬
нин В.Я. О появлении этнонима «крымчак» и понятия «крымчакский язык» // Геогра¬
фия и культура этнографических групп татар в СССР / под. ред. И. Крупника. М., 1983.
С. 97—102. Об уничтожении общины в годы нацистской оккупации см.: Loewenthal R.
The Extinction of the Krimchaks in World War II // American Slavic and East European Review.
1951. No. 10. P. 135-136; Ben-Tsvi Y. (Ben-Zvi I.) Nidhey Yisrael. Jerusalem: Yad Yitshak Ben-
Tsvi, 1967. P. 208—211; Филоненко В.И. Ук. соч. С. 10—11; Chernin V Op. cit. P. 157 (русская
версия — с. 102). О демографии крымчаков см.: Куповецкий М.С. Динамика численности
и расселение караимов и крымчаков за последние двести лет // География и культура
этнографических групп татар в СССР / под. ред. И. Крупника. М., 1983. С. 85-87.
3 Общие сведения об истории общины см.: Ben-Meir A. (Kriheli), Neyshtat M. Gruzi-
ya // Hatfutsa: Mizrah-Eropa / Ed. Y. Tsur. Jerusalem: Keter, 1976. P. 121—142; Занд M. Гру¬
зинские евреи // Краткая еврейская энциклопедия (далее КЕЭ). Т. 2. Иерусалим: The
Society for Research on Jewish Communities, 1982, столб. 236—245; Ben-Oren G., Mosko¬
vich V. Meafyeney leshon hadibur shel yehudey Gruziya//Peamim. 1987. № 31. P. 116-117.
Судя по всему, всестороннее изучение особенностей грузинского языка, на котором
говорят местные евреи, не подтверждает этот тезис; кроме того, этот язык безусловно
не соответствует критериям этнолекта, приведенным в прим. 1.
4 Общие сведения об истории общины см.: Занд М. Горские евреи // КЕЭ. Т. 2,
стлб. 182—191. Лучшим описанием иудео-татского языка до сих пор является Anisi¬
mov N. Grammatik zuhun tati. M., 1932. С. 64—192; см. также: Грюнберг А.Л., Давыдо¬
ва Л.Х. Татский язык // Основы иранского языкознания. Новоиранские языки: за¬
падная группа, прикаспийские языки / Под ред. В. Расторгуева. М., 1982. С. 231—285;
Занд М. Еврейско-татский язык // КЕЭ. Т. 2. Стлб. 459-462.
/417/
5 Общие сведения об истории общины см.: Zand М. Bukhara // Encyclopedia Judaica
Year Book. 1975—1976. Jerusalem, 1976. P. 183-192; Har-El M. (Babayoj). Nahalat Yaakov.
Tel Aviv, 1983. P. 92—101. Лучшим описанием иудео-таджикского языка по-прежнему
является: Зарубин И. Очерк разговорного языка самаркандских евреев: Опыт харак¬
теристики. Материалы // Иран. Л., 1927. Т. 2. С. 95—125; см. также: Ниязов Д. О языке
среднеазиатских евреев // Вопросы востоковедения. Сб. статей. Ташкент, 1979. С. 92-
100; Занд М. Еврейско-таджикский язык//КЕЭ. Т. 2. Стлб. 453—455.
6 Существует крайне мало публикаций как о самой общине, так и о ее советской
ветви. О последней см.: Kalika Р., Iushvaev Y. Yidn-ameyer // Sovetish heymland. 1983.
№ 5. P. 166—170; Grossman E. Aramaic Jews: A Special Identity // Jerusalem Post. 10 фев¬
раля 1987; Крупник И., Куповецкий М. Лахлухи — курдистанские евреи в Закавказье //
Советская этнография. 1988. № 2. С. 102-110.
7 О демографии советских караимов см.: Куповецкий М. Динамика численности и
расселение караимов и крымчаков... С. 79—82. О современной социолингвистической
ситуации см.: Мусаев К. Грамматика караимского языка. Фонетика и морфология. М.,
1964. С. 6-9; Moskovich V., Tukan В. Leshon Kedar: Netunim leshoniim al motsa hakaraim
utoldotehem beKrim uveMizrah Eropa // Peamim. 1980. № 6. P. 79-80.
8 Zajaczkowski A. Die karaimische Literatur // Philologiae Turcicae Fundamenta. Wies¬
baden, 1964. Vol. 2. P. 799-780; Капланов P.M. К истории караимского литературного
языка //Малые и дисперсные этнические группы в Европейской части СССР: Геогра¬
фия расселения и культурные традиции / Отв. ред. И. Крупник. М., 1985. С. 102—103.
9 Yairi A. Sifrey yehudey Bukhara. Bibliografya [...] im mavo.Jerusalem, [репринтное
издание с отдельной нумерацией страниц тт. 18 (1942) и 19 (1942), Qiryat Sefer. Р. 2—7;
Fishel W. The Leaders of the Jews of Bokhara // Jewish Leaders: 1750—1940 / Ed. L. Jung. NY,
1953. P. 538—542; Eshel M. Gallerya. Dmuyot shel rashey yahadut Bukhara. Jaffa, [ 1965(?)].
P. I. P. 52-63.
10 Фоторепродукцию этого манускрипта, с предисловием и комментариями, см.:
Nosah hatfila shel yehudey Paras / Ed. Sh. Tai. Jerusalem, 1980.
11 О его пребывании в Крыму см.: Benayahu М. Rabi Hayyim Hizkiyahu Medini (Pra-
kim mitoldotav) // Hemed Israel. Jerusalem, 1947. P. 87-91.
12 О кафском ритуале см.: Markon Y. Maamar al odot mahazor minhag Kafa // Zi-
karon leAvraham Eliyahu (Harkavi). St. Peterburg, 1909. P. 449-469; Bemstayn Sh. Hama-
hazor keminhag Kafa. Toldotav vehitpathuto // Sefer yovel likvod Shmuel Kalman Mirski /
Eds. Sh. Bemstayn, G. Hungin. NY, 1958.
13 Соответствующие статистические данные на основе переписи 1897 г. см.: Веп-
nigsen A. The Turks under tsarist and Soviet rule // Central Asia / Ed. G. Hambly. London,
1969. P. 197—198. О многонациональном населении Крыма в 1910-х гг. см.: Крым. Пу¬
теводитель / Под ред. К. Бумберга. Симферополь, 1914. С. 284—317.
14 Кая И. Народное образование у крымчаков // Вестник еврейского просвеще¬
ния. 1914. № 29 (март). С. 78—79. Судя по всему, менее успешной предшественницей
этой школы стала симферопольская талмуд-тора для детей крымчакских евреев, соз¬
данная в 1902 г.
15 Там же.
16 Там же.
17 Об этом термине см.: Morrison J. Equibilingualism: some Psychological Aspects //
The Advancement of Science. 1958. Vol. 14. №. 56. P. 287—290. См. также обсуждение кон¬
/418 /
цепции амбилингвизм (эквилингвизма) в: Christopherson Р. Second-language Learning:
Myth and Reality. Harmondsworth, Middlesex, 1973. P. 67-68.
18 Первым горским евреем, получившим формальное русское образование,
стал Илья Анисимов, сын главного раввина Тарку Шарбата Нисим-оглы, который в
1880-х гг. учился в Москве в Высшем техническом училище. Однако его случай был
крайне редким исключением. См.: Altshuler М. Eliyahu Anisinmov hoker adapt hayrhudim
haharariim // Sefunot. New series. 1980. Vol. 1. P. 287-310.
19 Анисимов начал публиковаться по-русски в возрасте девятнадцати лет. См.:
Анисимов И, Кавказские евреи-горцы // Рассвет. 1981. №. 18. Стлб. 710—713; № 14.
С. 948-952.
20 Ammi-Hay Y., Topchiashvili A. Yehudey Gruziya vehatarbut haibrit // Naftuley dor.
Korot tnuat haavoda hatsionit Tseirey Tsion — Hitahdut berusiya ha sovietit. Leyovel 25 shana
letnua, 1920—1945 / Ed. B. Vest. Tel Aviv: Mishlachat huts learets shel Tseirey-Tsion-Hitah¬
dut berusia, 1945. P. 308; Eliashvili N. Hayehudim hagruzinim bigruzyaa uvereretz-Israel /
Ed. G. Kressel. Tel Aviv, 1975. P. 56—58. Натан Элиашвили (1893—1929) был учеником
р. Хволеса; см. также: Ben-Oren G. Harav Abraham Hvoles // Prakim betoldot yehudey
hamizrah. Homer ezer leiyyun banose / Ed. M. Cohenn. Jerusalem, 1981. Vol. 5. P. 269—270.
21 Altshuler M. Hapeilut hatarbutit hasovietit bekerev yehudey Gruziya//Behinot. 1975.
№ 6. C. 105 и примечание 10 там же. О педагогической деятельности создателя этой
школы др. Ланга см. также: За неделю // Восход. 1902. №. 3. Стлб. 7.
22 Eliashvili N. Op. cit. Р. 64-65.
23 Eshel М. Op. cit. Р. 106; Tajer. Op. cit. Р. 2. Р. 20; Asherov S. Misamarkand ad Petach-
Tikva. Zikhronot maapil bukhari. Tel Aviv, 1977. P. 390.
24 Обо всех, кроме Мизрахи, см.: Yaari. Op. cit. Р. 39.
25 Сионистские круги, существовавшие в интересующих нас общинах, также,
возможно, были проводниками идеи использования иврита в секулярных целях. Кос¬
венным подтверждением этого может служить выступление дербентского делегата на
состоявшейся в 1901 г. в Тифлисе конференции сионистов Кавказа, который обратил¬
ся к собравшимся на иврите. См.: неозаглавленный и неподписанный отчет о конгрес¬
се из газеты «Тифлисский листок», перепечатанный в «Восходе» (1901, №. 50, кол. 18).
26 Концепцией «полисистемы» для описания языкового поведения я обязан ра¬
ботам профессора Тель-Авивского университета Итамара Эвен-Зогара, который был
первым, кто ее предложил.
27 Zand М. Sifrut yehudey hahar shel Kavkaz // Peamim. 1982. № 13. P. 53.
28 Насколько мне известно, единственной попыткой исследовать влияние пер¬
сидской поэзии на горский фольклор является статья: Авшалумов Я.Роетау romantikai
Firdousi “Bizhan ve Mannizha” va ovusunay khalghi tati “Bazhon va Manazhon” // Vatan
sovetimu (далее VS). 1986. P. 68—76. Значительная подборка современных пословиц и
поговорок бухарских евреев: Mahvashev I. Folklor va yoddoshto. Tel Aviv, 1985. P. 10—52
(об авторе см. ниже) является цитатами из произведений классической персидской
поэзии, иногда слегка искаженными вследствие устной передачи традиции из поко¬
ления в поколение.
29 Об этом документе см.: Margolioth D. An Early Judaeo-Persian Document from Kho-
tan, in the Stein Collection, with Other Early Persian Documents // The Journal of the Royal
Asiatic Society of Great Britain and Ireland. Oct., 1903. P. 735—760; Utas B. Jewish-Persian
Fragment From Dandan-Uiliq// Orientalia Suecana. 1968. № 17. P. 123—126; о граффити
/419/
см. Henning W.B. The inscriptions of Tang-i Azao // Bulletin of the School of Oriental and
African Studies, 1957. Vol. 20. P. 335-342.
30 Lazard G. La Dialectologie du Judeo-Persan // Studies in Bibliography and Booklore.
Vol. 8, No. 2/4 (Spring, 1968). P. 77-98.
31 Занд M. Еврейско-персидская литература // КЕЭ. T. 2. Стлб. 445.
32 Там же. С. 446; Занд М. Еврейско-таджикская литература // КЕЭ. Т. 2. Стлб.
450.
33 Salemann С. Chudaidat, ein jiidisch-bucharisches Gedicht // Memories de l’Academie
imperiale des sciences de St.-Petersbourg. 7th series. 1897. Vol. 42. №14.
34 Yaari. Op. cit. P. 29.
35 Наиболее полный список этих книг приведен в: Yaari. Op. cit. Р. 7—63.
36 Речь идет о письме (на иврите) рабби Ицхака Мизрахи (1795—1877) полицей¬
скому начальству Дербента. Приведено в: Charnyi Y.-Y. Sefer masaot berets Kavkaz uv-
medinot asher meever lekavkaz. СПб., 1884. C. 48.
37 Сафронов Г. (опечатка, правильно Сафанов). О театре горских евреев (воспоми¬
нания актера дербентского гостеатра горских евреев) // Круг. 1978. №. 49. С. 26. См.
также его письмо, приведенное в: Н. Илишаев. Осторожно — насильственная ассими¬
ляция // Илишаев Н. С Кавказа в Иерусалим. Тель-Авив, 1981. С. 114.
38 В 1913 г. была создана начальная школа с иудео-татским языком преподавания:
Шапиро Ф. Горские евреи (евреи-таты) // Феликс Львович Шапиро: Сборник статей и
материалов. Иерусалим, 1983. С. 74.
39 Там же. С. 75.
40 Zand M. Sifrut Yehudey hahar... P. 23-24, 48.
41 Deinard E. Masa Krim. Warsaw, 1878. P. 122—124.
42 Перельман Ф. По поводу одной крымчакской рукописи // Восход. 1902. № 15.
Кол. 41-44.
43 Кая И. По поводу одной крымчакской рукописи // Известия Таврического об¬
щества истории, археологии и этнографии. 1927.1. С. 3—6.
44 Филоненко В.И. Ук. соч. С. 11-13.
45 Ben-Tsvi Y. Sifrutam shel yehudey Krim // Qiryat Sefer. 1952—1953. № 28. P. 251—
254; Moskovich V., Tukan B. Adat ha-krimchakim... P. 28-29.
46 Филоненко В.И. Ук. соч. С. 15; Peysakh Y. Krimchakes // Sovetish heimland. 1974.
№. 7. P. 141.
47 Основным участником полемики был Давид Баазов; хранительницей его ста¬
тей стала его дочь Фаина (1912-1980). См.: Баазова Ф. Баазов Давид // КЕЭ. Т. 1. Стлб.
269-270.
48 Второй номер «Голоса еврея» датирован 25 марта (по старому стилю) 1918 г.; см.
David da Gertsel Baazoebi Krebuli / Ed. P. Baazori. Jerusalem, 1976. P. 94. Ammi-Hay, Top-
chiashvili A. Op. cit. P. 309, и Eliashvili N. Op. cit. p. 65 называют эту газету «еженедель¬
ником»; последний утверждает, что она «просуществовала около восьми месяцев». Од¬
нако 67-й номер газеты датирован 8 декабря 1918 (см. фотографию в статье Баазовой
в КЕЭ; также Ben-Oren G. Hasifrut hayafa shel sofrim yehudim bemea haesrim begruziya
// Kitvey sofrim yehudim sfaradim umizrahiim bilshonot yehudiyot vezarot. Seker bibliografi
shel hasifrut hayafa bemea haesrim / Ed. Y. Betsalel. Tel Aviv, 1982. Vol. 1. P 207. Из этого
следует, что «Голос еврея» выходил на протяжении по крайней мере десяти месяцев,
/420/
хотя и не каждую неделю. Refaeli A. (Tsentsiper) Bemaavak lageula. Tel Aviv, 1956, а вслед
за ним и Altshuler М. Hapeilut. Р. 105, n. 9 утверждают, что в 1919 г. вышло пятнадцать
номеров «Голоса еврея»; как сообщил мне Бен-Орен, он тоже видел ссылки на номера,
вышедшие в 1919 г.
49 Свидетельством официального признания может служить наличие националь¬
ности «крымчак» в списке 132 национальностей, на языках которых Центроиздат
(Центральное издательство народов Союза ССР при Центральном Исполнительном
Комитете СССР) и подчиненные ему периферийные издательства нерусских окраин
издают (127 языков из списка) или собираются издавать свою литературу. См., напр.:
Рыхлевский К. Национальная книга в СССР за 15 лет // Революция и национальность.
1932. № 10-11. С. 84. В этом же списке мы находим бухарских евреев («бухарцев») и
горских евреев («татов»).
50 По этой теме существует огромная литература как советская, так и западная.
Главный лозунг этой политики был заимствован из статьи Ленина от 1914 г., в которой
он, в частности, писал: «Необходимо: — отсутствие обязательного государственного
языка, при обеспечении населению школ с преподаванием на всех местных языках, и
при включении в конституцию основного закона, объявляющего недействительными
какие бы то ни было привилегии одной из наций и какие бы то ни было нарушения
прав национального меньшинства» (Ленин В.И. Нужен ли обязательный государствен¬
ный язык? // Полное собрание сочинений В.И. Ленина. 4-е изд. Т. 20, М., 1948. С. 56).
51 Сталин И. Политика Советской власти по национальному вопросу в России //
Сталин И.В. Сочинения. Т. 4. М., 1947. С. 351—363. (В своей статье Сталин цитирует
программу ВКП (б), принятую в 1919 г.)
52 Там же.
53 Согласно переписи, всего в Крыму проживал 39 921 еврей. Slutsky Y. Crimea //
Encyclopedia Judaica. Jerusalem, 1971. Vol. 5. Стлб. 1107. Согласно той же переписи, все¬
го в СССР было 6 383 крымчака:. Lorimer F. The Population of the Soviet Union: History
and Prospects. Geneva, 1946. P. 55; Круповецкий М.С. Ук. соч. Таким образом, только 6%
общины проживало за пределами Крыма.
54 Allworth Е. Nationalities of the Soviet East: Publications and Writing Systems: A Bib¬
liographical Directory and Transliteration Tables for Iranian-and Turkic-language Publica¬
tions, 1818-1945, Located in U.S. Libraries. New York, 1971. 3. 323. См. также: Гранде Б.
Опыт классификации нового алфавита с точки зрения унификации // Письменность и
революция. Всесоюзный центральный комитет нового алфавита при Президиуме Со¬
вета национальностей ЦИК СССР / Под ред. Д. Коркмасова. М.; Л., 1933. С. 130, 132.
55 Yodfat A. Letoldot hadat hayehudit bivrit hamoatsot // Behinot. 1975. № 6. P. 46.
note 11.
56 Ibid.
57 Peysakh Y. Op. cit. P. 177.
58 Куповецкий М.С. Ук. соч. С. 85.
59 Там же.
60 Согласно И. Пейсаху и анонимному автору статьи «Kaye, Isaak», опубликован¬
ной в январском номере журнала «Советиш геймланд» (1983). Кайе возглавлял модер¬
нистскую талмуд-тору Карасубазара вплоть до 1921 г. Об отставке Кайи оба источника
говорят лаконично и расплывчато, не объясняя причин, почему он лишился места ди¬
/421/
ректора. Как уже было сказано, в 1921 г. началась активная советизация Крыма. Воз¬
можно, в рамках этой политики власти преобразовали уже существующую школу в
советскую, а также сочли нужным подыскать ей нового директора, более подходящего
руководить советским учебным заведением.
61 Культобслуживание еврейских переселенцев в Крыму // Трибуна. 1930. №. 13.
С. 18. В силу бюрократического педантизма в этом отчете перечислены только меро¬
приятия районного уровня. Соответственно, в нем говорится о строительстве 16 но¬
вых школьных зданий в Карасубазарском районе, тогда как сам город Карасубазар не
упомянут.
62 О симферопольской школе см.: Peysakh Y. Op. cit. Р. 177. Что касается препода¬
вания русского языка, то оба предположения соответствуют рекомендациям тогдаш¬
них советских экспертов. О первом варианте см. напр.: Чехов А. Русский язык в шко¬
лах национальных меньшинств // Просвещение национальностей. 1929. №. 1. С. 89;
согласно Чехову, этот подход является предпочтительным в силу отсутствия учителей,
способных преподавать эти дисциплины на национальных языках. О втором варианте
см.: Давыдов И. О проблеме языков и просветительной работе среди национальностей
// Там же. С. 19. Эти рекомендации касались немногочисленных национальных мень¬
шинств, говоривших на языках «местного значения»; в этом случае начальное обра¬
зование рекомендовалось на родном языке, а среднее — на языке соответствующей
союзной республики или на русском.
63 Peysakh Y. Op. cit. Р. 177. Об использовании местных языков в государственном
управлении см.: Роднович В. Национализация (коренизация) аппарата // Националь¬
ное строительство в РСФСР. К XV годовщине Октября / Под ред. Н. Нурмакова. М.,
1933. С. 144.
64 Peysakh Y. Op. cit. Р. 175—176; “Kaya, Isak”. Обе статьи избегали упоминаний,
что Кая принадлежал к потомственной элите общины, о чем свидетельствует его фа¬
милия, означающая «начальник». Некий Коя, он же Адолкарем, еще в 1455 г. был в
числе подписантов петиции (на генуэзском диалекте итальянского) евреев Кафы гла¬
ве генуэзского банка св. Георгия, см.: Хокер Г. Евреи в генуэзской Кафе в 1455 г. //
Еврейская старина. 1912. № 5. С. 68. Первым, кто правильно описал этимологию этой
фамилии, был: Котлер И. Фамилии крымчаков как источник их этнической истории
// Малые и дисперсные этнические группы / Под. ред. И. Крупник. М., 1985. С. 87;
ошибочная этимология «скала», приведенная в статье (Вайсберг С. Фамилии караимов
и крымчаков // Еврейская старина. 1913. № 6. С. 398), связана со значением слова в
современном крымско-татарском языке.
65 Peysakh Y. Op. cit. Р. 177.
66 Там же. С. 176; Драмкружок ОЗЕТа в Керчи // Трибуна. 1928, № 6. С. 20.
67 В 1920—1930-х гг. изба-читальня была основным центром культурно-просвети¬
тельной работы в деревне.
68 Культобслуживание еврейских переселенцев в Крыму // Трибуна. 1930. №. 13.
С. 18.
69 Соответственно, часть средств, отпускаемых ОЗЕТом на приобретение литера¬
туры, должна была предназначаться для крымчакских колхозов: Лобовский Б. Шеф-
ячейки на помощь коллективизации (письмо из Крыма) // Трибуна. 1930. № 8. С. 18.
70 О знакомстве крымчаков с политико-просветительскими печатными материа¬
лами на русском языке свидетельствует, в частности, тот факт, что в числе «корреспон¬
/422/
дентов с мест» и «рабоче-крестьянских корреспондентов» ежемесячника «Трибуна
еврейской советской общественности» упомянут некто Пиастро — фамилия, которая
в СССР могла быть только у крымчака. См. письмо (подписанное, как все подобные
письма, первой буквой фамилии) в разделе «Корреспонденции ОЗЕТ-коров» в «Три¬
буне» от 1931 г., № 9, с. 14.
71 О расселении в Крыму выходцев из бывшей черты оседлости см.: Keren Y. На-
hityashvut hahaklait hayehudit bapatsi hai Krim (1922-1927). Jerusalem, 1973; Golde Y. Di
yidishe erd-arberter in Krim. M., 1932, русская версия: Евреи-земледельцы в Крыму. М.,
1932; Sudarski I. Di yidishe ibervandering in Krim. Харьков; Киев, 1932; Morrisey E. Jewish
Workers and Farmers in the Crimea and Ukraine. NY, 1937.
72 Lorimer F. Op. cit.
73 Куповецкий М.С. Ук. соч. С. 84.
74 Основной источник сведений о биографии Чапичева: Фейгин Э. Мальчик пля¬
шет под дождем // Фейгин Э. Твои сыновья. Тбилиси, 1967. С. 5-339, а также очерк:
Борзунов С. Недолетая песня // Борзунов С. С пером и автоматом. М., 1974. С. 81—186.
См. также: Priblude A. A held a krimchak — Yakov Chapikov // Sovetish heymland. 1976.
№ 1. P. 143—144; Герой Советского Союза майор Чапичев Яков Иудович // Еврейский
самиздат / Под. ред. Я. Ингермана. Jerusalem, 1978. Vol. 14. С. 301—306; Борзунов С.
Храброму суждено бессмертие // Книга о героях. М., 1968.
75 Шорцы, вепсы, ижорцы, саамы и ительмены перечислены в числе «малых на¬
родов, утративших (так!) письменность на родном языке» в: Базиев А., Исаев М. Язык
и нация. М., 1973. С. 121. О караимском крымско-татарском как письменном языке
см. выше.
76 Поэма была записана В. Филоненко в 1928 г. в Симферополе со слов студентки
Зенгриной; Филоненко В.И. Ук. соч. С. 16 и опубликована с русским переводом и крат¬
ким комментарием: БазиевА., Исаев М. Ук. соч. С. 21—23.
77 Kievan A. Hakrimchakim — mikehilot Ysrael sheharvu bashoa // Bamaarakha. May
1948. №. 283. P. 7.
78 Keren Y. Yahadut Krim... P. 417-418.
79 Текст поэмы прислан из СССР Райей Бекман своей племяннице Лее (Лизе)
Вельвельской, живущей в Израиле (письмо не датировано). Первоначально опубли¬
кована в ивритской транскрипции (с ошибками) с оригинальной кириллической
транскрипции с переводом на иврит (также с ошибками) с устного русского перевода,
сделанного Л. Вельвельской. См.: Keren Y. Yahadut Krim... Р. 317—318.
80 Поэма была записана И. Кайей в Новороссийске в 1947 г. со слов Моисея
(Моше) Пурима, см.: Филоненко В.И. Ук. соч. С. 16, 31—32.
81 Частная информация. Инициатором обращения, по некоторым сведениям,
был И. Пейсах.
82 Крымчаки И Большая Советская энциклопедия. Т. 13. М., 1973. Стлб. 1540.
83 Chemin V. Op. cit. Р. 157 (в русской версии статьи раздел про tkun («тикун») от¬
сутствует). См. также: Path of the Wanderer [on Prof. A. Khazanow] // Scopus. 1986. № 36.
P.41.
84 Mahvashev I. Op. cit. p. 13: Махвашев И. писал об одном из лидеров Евсекции,
неком А. Богоде: «О бухарских евреях он ничего не знал. Он полагал, что бывают только
ашкеназские евреи. Несмотря на это, он отвечал за все вопросы образования, имеющие
отношение к евреям». В первые годы советизации А. Богод возглавлял Совет по просве¬
/423 /
щению национальных меньшинств» народного комиссариата просвещения Туркестана;
см.: Амитин-Шапиро 3. Очерки социалистического строительства среднеазиатских ев¬
реев. Ташкент, 1933. С. 14. Будучи студентом ташкентского Туземно-еврейского педаго¬
гического техникума Махвашев (1905—1978) должен был знать Богода лично.
85 Gershuni A. Yehudim veyahadut bevrit hamoatsot. Jerusalem, 1979. P. 266; Pinhasi Y.
Yehudey Bukhara // Altshuler M., Pinhasi Y., Zand M. Yehudey Bukhara vehayehudim haha-
rarim: shney kibuytsim bidrom Brit hamoatsot. Jerusalem, 1973. P. 16-17.
86 Уразаев Ш. Туркестанская АССР и ее государственно-правовые особенности.
Ташкент, 1958. С. 11—25; Культурное строительство в Туркестанской АССР (1917—
1924 гг.). Сб. документов. Т. 1: Культурное строительство в Туркестанской АССР в пе¬
риод установления советской власти и гражданской войны (1917-1920 гг.). Ташкент,
1973. С. 386.
87 Amitin-Shapira Y. Geografiya klalit. Yediot elementariyot mehageografya hafisit hak-
lalit al yesod yediat erets Turkistan im metodika lehoraat hageografya. Tashkent, 1920.
88 Будучи частым гостем в доме Соломона (Шломо) Бенционовича Эдельмана, у
которого я бывал с конца сороковых до своего отъезда в Израиль в 1971 г., я неодно¬
кратно видел эту рукопись. Подобно своему коллеге Амитину-Шапиро, Эдельман
переехал из Узбекистана в Москву, где стал видным экономистом, специалистом по
общественному питанию.
89 Богод А. Просветительная работа среди национальных меньшинств // Наука и
просвещение. Ташкент, 1932. С. 67.
90 TilayofSh. Shirat Shulamit. Tel Aviv, 1981. P. 25
91 Амитин-Шапиро 3. Очерки... С. 69.
92 Ibid.
93 О педагогических курсах см.: Там же. С. 68; о дате создания техникума см.: Там
же. С. 74; см. также: Беньяминов М. Бухарские евреи. Нью-Йорк, 1983. С. 41. Сам Бе¬
ньяминов стал в 1920 г. студентом ташкентского Туземно-еврейского педагогического
техникума; его книга, написанная «к определенной семейной дате», исключительно
на основе авторских воспоминаний, является скорее сборником случайных субъек¬
тивных заметок.
94 Mahvashev I. Op. cit. Р. 13.
95 Ibid. Р. 12 (Махвашев поступил в институт в 1923 г.).
96 Амитин-Шапиро 3. Очерки... С. 75.
97 Mahvashev I. Op. cit. Р. 12.
98 Амитин-Шапиро 3. Очерки... С. 75.
99 Mahvashev I. Op. cit. Р. 12-13. Как пишет Махвашев, перед тем, как отправить
его в институт, в Самарканде ему «поспешно вручили комсомольский билет».
100 Амитин-Шапиро 3. Очерки... С. 75; Ben-Tsvi Y. Op. cit. Р. 175; Mahvashev I. Op.
cit. Р. 13.
101 Амитин-Шапиро 3. Очерки... С. 77; Беньяминов М. Ук. соч. С. 41.
102 Амитин-Шапиро 3. Очерки... С. 77.
103 МиралА. Возрождение евреев Узбекистана // Трибуна. 1936. № 24. С. 28.
104 Uzbekistan (Mitl-Azie) // Yidn in FSSR/ Ed. S. Dimanshtein. M., 1933. P. 232.
Амитин-Шапиро 3. Очерки... С. 71: приводит следующие данные за 1930/1931 учебный
год: 6 978 учеников начальных и средних школ, включая школы для рабочей и колхоз¬
/424/
ной молодежи, где юноши и девушки получали начальное образование. Однако эти
данные, судя по всему, относятся ко всем евреям Узбекистана, включая ашкеназов и
бухарских детей, учившихся в небухарских еврейских школах.
105 МиралА. Ук. соч. С. 28.
106 Раджабов С. Из истории строительства советской школы в Узбекистане. Таш¬
кент, 1957. С. 60, табл. 7.
107 Мне не удалось найти никаких сведений о бухарско-еврейских школах в тех
городах Таджикистана, Казахстана, Киргизии и Туркмении, где существовали доста¬
точно многочисленные бухарские общины. Тем не менее известно о существовании
таких школ в некоторых из этих республик. Также не вызывает сомнения, что, как и
в Узбекистане, со временем этих школ становилось все меньше, пока они совсем не
исчезли, и что тамошние бухарские евреи так же предпочитали давать своим детям
русское образование.
108 Uzbekistan (Mitl-Azie)... Р. 232.
109 Амитин-Шапиро 3. Очерки... С. 77; Bachaev М. (Muhib). Darjuvoli sangin// Yod-
doshto. Jerusalem, 1988. vol. 1 P. 151—152. (далее — Bachaev M. Memoirs).
110 О пьесе о Иосефе см.: Bachaev М. Memoirs Р. 110—113; о двух других пьесах см.:
Беньяминов М. Ук. соч. С. 74—75.
111 Беньяминов М. Ук. соч. С. 73.
112 Я слышал об этом от Ш. Эдельмана. Ни ивритоязычный оригинал, ни пере¬
вод на иудео-таджикский никогда не публиковались. В 1969 г. Эдельман передал мне
оригинальный текст первого акта.
113 TilayofSh. Op. cit. Р. 25-28, 269-272.
114 О деятельности «Тарбута» в Средней Азии и о кокандском отделении общества
см.: Ben-Tsvi Y. Op. cit. Р. 175-177. О любительских театральных труппах бухарских ев¬
реев «на заре культурной революции в Средней Азии» см.: Беньяминов М. Ук. соч. С.73.
115 Здесь и далее, в тех случаях, когда имя автора мне неизвестно, будет указан
только инициал, в соответствии с советской издательской практикой.
116 Pestovski В. Те theatre des Juifs boukhariens’ // Bulletin d’ Information, Organ de Iа
societe pour les relations culturelles entre I’URSS et I’etranger. 1928. nos. 7—8. P. 16.
117 Mallaev N. Muboriz shoir // Oqilov Y. Qumri. Tashkent, 1983. P. 7. Эта небольшая
книга (62 страниц карманного формата) — посмертное издание двадцати шести сти¬
хотворений Акилова в переводе на узбекский. Автор предисловия бухарский еврей —
известный специалист по узбекской литературе.
118 Газеты СССР. 1917—1967. Библиографический справочник. М., 1970. Т. 1.
С. 196; Саидов А. Десятилетие «Байроки михнат» // Трибуна. 1935. №. 14. С. 22.
119 Jabbori A. Ba munosibati qabul kardani alifboyi navi yehudi va tojiki // Ovozi tojik.
11 марта 1928; Abramuf (Abramov) P. Hamzabononi tojikon niz alifboyi navro qabul kardand
// Rahbari donish. 1928. № 4-5. P. 17; Калонтаров Я. Вопросы орфографии местно-ев¬
рейского языка И Проблемы науки. Сборник Узбекского научно-исследовательского
института языка и науки. Ташкент, 1934. С. 53-60; Kalontarov Y. Proekti orfografiyai navi
zaboni yahudihoyi mahali. Tashkent, 1934. В моем экземпляре брошюры, приобретенном
в 1951—1952 гг., имя соавтора Калонтарова было тщательно соскоблено бритвой — ви¬
димо, он был репрессирован.
120 Gershuni A. Op. cit. Р. 267.
/425 /
121 Саидов А. Ук. соч. С. 135; ср. Bachaev М. Memoirs. Р. 245—256, где сказано, что
журнал начал выходить в 1932 г.
122 Sayiduf A. (Saidov), Abromuf Р. (Abramov), Aminuf М. (Aminov). Sari sukhari // Al-
manakhi adabiyoti nafisi yahudihoi mahali / Eds. A. Sayiduf, P. Abromuf and M. Aminuf.
Tashkent, 1934. P. 12-13.
123 Uzbekistan (Mitl-Azie). P. 232; Bachaev M. Memoirs. P. 286-289.
124 После Второй мировой войны из таджикских изданий исчезли любые упоми¬
нания как о происхождении Пайрава Сулаймони, так и его сотрудничестве с еврей¬
ским театром. В частности, их нет в самом подробном исследовании, посвященном
жизни и творчеству поэта: Табаров С. Пайрав Сулаймони. Душанбе, 1962.
125 О биографии Коргара-Кураева см.: Mallaev N. Shoir-grazhdanin // Korgar Y.
Ozod vatanim bor. Tashkent, 1978. P. 5—7 (предисловие к сборнику из двадцати вось¬
ми стихотворений Коргара в переводе на узбекский); Shoir Tunoton Kuraev vafot kard
// Umed. Harikva: Bulletin of the World Association of Central Asian Jews. Tel Aviv, 1985,
September, № 17-18. P. 7 (пагинации нет); Abramov M. Shoir Korgar // Oinai jahon, Rei
haolam. Tel Aviv, 1986. №. 5. P. 18 (пагинации нет).
126 Bachaev M. Memoirs. P. 464—467. В том же источнике названы имена двух дру¬
гих арестованных.
127 Abramov М. Menashe Aminov va pisarash Yosef // Oinai jahon, Rei haolam. Tel Aviv,
1986. № 6. P. 12.
128 Последний номер «Байроки михнат» вышел 27 мая 1938 г. (см. Газеты... Т. 1).
Точные даты закрытия «Адабиёти Совета» и театра неизвестны. Музей был закрыт в
апреле 1938 г.: Bachaev М. Memoirs. Р. Т1в—Т11.
129 Эту формулировку Кураев сообщил Бачаеву-Мухибу: Bachaev М. Memoirs.
Р. 471—472. Под тем же предлогом в Узбекистане была закрыта единственная газета на
уйгурском языке: Ibid. Р. 476—477.
130 Это было сказано Я. Калонтарову, ведущему бухарскому лингвисту того време¬
ни, который рассказал мне об этой беседе в 1957 г. По его словам, экспертом, к кото¬
рому власти обратились за консультацией, была ленинградская иранистка Янни Зино¬
вьевна Розенфельд (1910—1990).
131 В творческих союзах // Правда Востока. 1 мая 1988; см, также: Birobidzhaner
shtern. 5 июня 1988. О попытках создания культурно-азиатской еврейской комиссии
под эгидой Фонда культуры Таджикской СССР см. Панфилов О. История народа — не
анекдот // Комсомолец Таджикистана. 22 января 1989.
132 Брагинский И. Из биографии второго поколения советских востоковедов //
Народы Азии и Африки. 1967. № 5. С. 247—249. Автор описывает этот клуб как «клуб
рабочей молодежи» и утверждает, что он был создан группой татов-комсомольцев.
133 Брагинский называет руководителя труппы Гирсиль Горский, заметив, что
Горский — творческий псевдоним. Будучи близким школьным другом Горского, Бра¬
гинский, безусловно, знал его настоящую фамилию, кем был его отец, а также что он
был назван в честь Теодора Герцля, основателя политического сионизма.
134 Musakhanova G. A kin pursush hasul omorai literaturay tati // VS. 1978. P. 59-61:
пишет как о двух разных кружках — кружок, который распался в 1919 г., и «культур¬
но-просветительский кружок», возникший в начале 1920-х гг. Однако, судя по всему,
первую скрипку в обоих кружках играли одни и те же люди, а репертуар обеих трупп
/426/
не отличался от репертуара любительской студии, существовавшей в Дербенте в 1904 г.
См. также: Yagudayev Y. Yorovurdiho az zindaguni teatr tati. P. I //VS. 1978. P. 72.
135 Musakhanova G. Op.cit. P. 59: о кружке 1918-1919 гг. Однако трудно поверить,
что это было возможно в годы, когда Дербент находился в руках непримиримых про¬
тивников большевиков.
136 Khanukayev М. Az gunjondogor // Semyonov Y. Vikhda omora proizvedeniyaho. Ма¬
хачкала, 1964. P. 5. Мусаханова Г. Юно Семенов // История дагестанской советской
литературы / Под ред. А.Ф. Назаревича, РФ. Юсуфовой. Махачкала, 1967. С. 417. На¬
значение Семенова, возможно, было связано с распоряжением местного Ревкома,
сделанного несколькими месяцами ранее, согласно которому репертуар всех дагестан¬
ских театров должен был соответствовать «духу времени».
137 «Красный Дагестан» от 29 февраля и 9 марта 1924 года; Musakhanova G. Op. cit.
Р. 61-62.
138 О любительском театре в Кубе см. свидетельство одного из его основателей:
Agarunov Y. Chutar yaratmish brigida literaturay tati. P. I // VS. 1974. P. 66-67. О театре в
Порт-Петровске см.: Musakhanova G. Op. cit. P. 61 (сведения о театре исследовательни¬
ца получила от одного из его создателей, П. Щербатова).
139 О первой пьесе см. свидетельство автора: Agarunov Y. Op. cit. Р. 66—67. Об обеих
пьесах см.: Musakhanova G. Op. cit. Р. 61.
140 Пьеса не сохранилась. Краткое изложение сюжета и подробности премьеры
см.: Брагинский И. Ук. соч. С. 250—251.
141 О пьесах Биророва см. Миллер Б. О кубинском говоре татского наречия гор¬
ских евреев Кавказа // Записки Института востоковедения АН СССР. 1932. № 1. С. 70.
142 Ягудаев пишет о представлениях в Дербенте и Баку (Yagudayev Y. Op. cit. Р. 75);
Агарунов (Agarunov Y. Op. cit. Р. 76) — о представлениях в Баку.
143 Dadashev М. Birorho. Махачкала, 1980. С. 128—131: утверждает, что эта пьеса,
название которой он неправильно указывает как «Одом ва Томор», была единичной и
неудачной попыткой в этом жанре. Однако, согласно Musakhanova G. Op. cit. Р. 59, на
библейские сюжеты было поставлено несколько пьес.
144 Газеты... 1978. Т. 3. С. 22-23.
145 Шаулов Д., Разилов Р. Горские евреи и латинский алфавит // Революция и го¬
рец. 1929. №. 5 (7). С. 61.
146 О Худайнатове, в частности, о его попытках избавиться от заимствованных
русских слов, см.: Agarunov Y. Op. cit. Р. 72. См. также: Шаулов Д., Разилов Р. Ук. соч.
С. 60-61.
147 Иудео-татский раздел «Серло» мог появиться не раньше третьего пленума Все¬
союзного центрального комитета нового тюркского алфавита (ВЦК НТА), который
прошел в Казани 18-23 декабря 1928 г.: Культура и письменность Востока. 1929. Т. 4.
С. 158; Шаулов Д., Разилов Р. Ук. соч. С. 60—61.
148 Газеты... 1978. Т. 3. С. 216. Упоминание о переводе газеты в Махачкалу и якобы
имевших место последствиях этого шага, см. напр.: Маноах Б. Пленники Салманаса¬
ра: Из истории евреев Восточного Кавказа. Иерусалим, 1984. С. 189, не соответствует
действительности.
149 Шаулов Д. Горские евреи на путях культурной революции. Письмо из Грозного
// Революция и горец. 1929. № 10 (12). С. 57.
/427/
150 Новая орфография горских евреев // Трибуна. 1928. № 15. С. 22.
151 Миллер Б. Ук. соч. С. 27.
152 Agarunov Y. Op. cit. Р. 75—76; Dadashev М. Op. cit. Р. 182-183.
153 Газеты... 1970. Т. 1. С. 17. Первый зарегистрированный номер датирован 2 сен¬
тября 1930 г.
154 Последний номер «Коммуниста» вышел 22 мая 1938 г. (Газеты... 1970. Т. 1.
С. 17). О «Красной Кубе» см.: Там же. Т. 3. 1978. С. 223. По свидетельству Агарунова,
горско-еврейский отдел Азербайджанского государственного издательства действовал
три года, то есть до осени 1937 г.
155 Газеты... Т. 3. С. 246.
156 По словам М. Ягудаева, публика не ходила на представления, и это якобы вы¬
нудило власти закрыть театр в 1946 г. (Yagudayev Y. Op. cit. Р. 76).
157 Даниялов Г. От народности к нации // Октябрьская революция и решение на¬
ционального вопроса в Дагестане / Под ред. М. Вагабова. Махачкала: 1967. С. 301. Об
обучении на иудео-татском языке см.: Ихилов М. Горские евреи // Народы Кавказа /
Под ред. М. Косвенаидр. М.,1960. Т. 1. С. 561.
158 М. Ихилов неопределенно пишет, что обучение на иудео-татском прекрати¬
лось «после войны». По его утверждению, еще в 1955 г. в младших классах дети учились
«на родном татском языке» и только в старших классах — на русском. Впрочем, в той
же статье Ихилов утверждал, что иудео-татская газета «Красное знамя» по-прежнему
выходит, хотя ее издание было прекращено за несколько лет до этого.
159 О газетах на национальных языках, выходивших в те годы, см.: Газеты... (в этом
трехтомнике упоминаются издания на аварском, даргинском, лакском, лезгинском,
кумыкском и табасаранском языках). О дагестанских газетах, выходивших в те годы на
аварском, даргинском, лезгинском и кумыкском, см. также: Пашаев И. Особенности
массово-политической работы КПСС в условиях многонациональной республики //
Торжество ленинской национальной политики КПСС. Махачкала, 1968. С. 136.
160 История дагестанской советской литературы / Под ред. А.Ф. Назаревича,
Р.Ф. Юсуфовой. Махачкала, 1967. Т. 1. С. 392—394.
161 Там же. С. 381, 393.
162 Там же.
163 Morgn frayheyt. 22 января 1961 г.; Pinkus В. The Soviet Government and the Jews,
1948-1967. Cambridge: 1984. P. 464.
164 АвшалумовX. Кукгудил. Махачкала, 1974. С. 48, 91, 148, 171, 185.
165 Это не осталось незамеченным советскими рецензентами последнего русско¬
го издания повести: Авшалумов X. Возмездие. Повести. Рассказы. М., 1978. С. 3-186.
Правда, эту мысль критики высказали достаточно завуалировано: по их словам, соци¬
альная заостренность повести правильная и необходимая сама себе проявлялась по¬
рой излишне прямолинейно. См. напр.: Ахмедов С. Повести и рассказы // Советский
Дагестан. 1979. №. 1 (81). С. 73.
166 Об образе Гюльбохор Давидовой в горской литературе см.: Musakhanova G. Chi-
hrat zanho a literaturai tati... P. 71.
167 Yagudayev Y. Op. cit. P. 76.
168 О создании межколхозного театра см. Там же. Согласно Даниялову (История
Дагестана. М., 1960. Т. 3. С. 239), этот театр был создан в 1960 г. Однако в списке да¬
/428/
гестанских театров, действовавших в 1967 г., он не значится (Там же. С. 333, 335). О
смене названия см.: Almoni. Hayehudim hahararim // Haintelligentsiya hayehudit bivrit
hamoatsot / Ed. David Prital. Jerusalem, 1979. Vol. 3. P. 51. Согласно этому источнику,
театр был создан на основе трех любительских кружков, однако информация Ягудаева
кажется более достоверной, поскольку он был одним из участников этих событий.
169 Anisimov N. Grammati zuhun tati. M., 1932. С. 21-26.
170 AtnilovD. Khalghtati// VS. 1960. P. 31.
171 Atnilov D. Gulhoy insoni. Махачкала, 1971. C. 38.
172 Авшалумова JL Сионизм и так называемый татский вопрос // Авшалумова Л.
Критика иудаизма и сионизма. Махачкала, 1986. С. 124—161.
173 Dadashev М. Op. cit. Р. 163.
174 Matatov М. Durgunihoy sionisti va hahhi ilmi // VS. 1981. P. 50.
175 Chemin V. Tsu neytikn zikh hipotezes in a visnshaftlekher argumentataiye? Vegn M.
Matatovs artikl “Tsu der frege vegn dem tatishnn etnnos” // Sovetish heimland. 1982. № 10.
P. 132-138.
176 Мататов M. К вопросу о татском этносе // Советская этнография. 1981. № 5.
С. 109-112.
177 Таяр И. Синагога — разгромленная, но непокоренная. Иерусалим, 1989. С. 67.
178 Голотвин Ж., Мататов М. Таты // Вопросы истории. 1986. № 11. С. 185-188;
статья была переиздана в журнале «Советский Дагестан». 1987. № 2. С. 76—79.
179 АвшалумовХ. Ядовитый гриб на Святой земле // Советская Россия. 1986.4 сен¬
тября.
ПОСТСОВЕТСКОЕ
ЕВРЕЙСТВО
6.1
ЕВРЕЙСКАЯ ДЕМОГРАФИЯ:
ИЗ СОВЕТСКОГО ПРОШЛОГО
В ПОСТСОВЕТСКОЕ НАСТОЯЩЕЕ
Марк Тольц
ля еврейского населения СССР, начиная с 1960-х гг., была ха¬
рактерна значительная убыль, главной причиной которой явля¬
лась низкая рождаемость. Массовая эмиграция 1990-х гг. лишь
способствовала ускорению неблагоприятных демографических
тенденций среди тех евреев, которые оставались на постсовет¬
ском пространстве.
ДИНАМИКА ЧИСЛЕННОСТИЧисленность евреев по данным советских переписей полностью фикси¬
ровалась, исходя из самоопределения респондентами своей национальной
(этнической) принадлежности. Эта численность соответствует тому, что было
определено в демографии евреев как «ядро» еврейского населения1. Это «ядро»
складывается из тех, кто при опросе назвали себя евреями, или в случае, когда
это касалось детей, были идентифицированы таковыми их родителями; оно
не включает тех лиц еврейского происхождения, которые указали другую на¬
циональность во время переписи. Большинство специалистов разделяют мне¬
ние, что эти данные о численности взрослого еврейского населения отражают
ответы, которые в основном соответствовали «официальной» национально¬
сти, записанной во внутренних паспортах 2.
После Второй мировой войны численность «ядра» еврейского населения
СССР заметно сократилась: с 2 279 тыс. чел. в 1959 г. до 1 480 тыс. чел. в 1989 г.
(табл. 1). В этот период она упала во всех республиках, за исключением Узбе¬
/433 /
кистана и Таджикистана, в которых высокая рождаемость бухарских евреев
смогла компенсировать отрицательные компоненты демографической дина¬
мики.
Таблица 1. Численность «ядра» еврейского населения в республиках бывшего СССР
по данным советских переписей 1959 и 1989 гг., тыс. чел.3
Республика(а)
1959 г.
1989 г.
РСФСР
880 (b)570 (b)Украина
840
487
Белоруссия
150
112
Молдавия
95
66
Узбекистан
94
95
Грузия
52
25
Азербайджан
46 (b)40 (b)Латвия
37
23
Казахстан
28
20
Литва
25
12
Таджикистан
12
15
Киргизия
8,6
6,0
Эстония
5,4
4,6
Туркмения
4,1
2,5
Армения
1,0
0,7
Всего в бывшем СССР(с)
2279 (b)
1480 (b)(a) Республики расположены в убывающем порядке по численности евреев в 1959 г.
(b) Включая «татов» (в РСФСР — всех, в Азербайджане — городских жителей; в итог
по СССР входят, кроме того, учтенные в других республиках).
(c) Показатель для всего бывшего СССР может не совпадать с суммой по республикам
из-за округления.
Источники: Официальные итоги советских переписей населения 1959 и 1989 гг.
Однако в 1990-е гг. падение было значительно более существенным, чем
за предшествующие три десятилетия, вместе взятые: к 2000 г. общая числен¬
ность «ядра» еврейского населения в государствах бывшего СССР сократи¬
лась примерно до 485 тыс. чел. (табл. 2). Абсолютная величина этого падения
(995 тыс. чел.) оказалась больше, чем за все предшествующие 30 лет (799 тыс.
чел.). Естественно, темп сокращения (67%) был значительно выше, чем за пе¬
риод с 1959 по 1989 г. (35%).
/434/
Таблица 2. Численность «ядра» еврейского населения в государствах бывшего
СССР по данным постсоветских переписей, тыс. чел.
Страна(а)
Год
переписи
Учтенное
число евреев
Год
переписи
Учтенное
число евреев
Туркменистан
1995
1,6
2010 (b)
0,2
Азербайджан
1999
8,9 (с)
2009
9,1
Беларусь
1999
27,8
2009
12,9
Казахстан
1999
6,8
2009
3,6
Кыргызстан
1999
1,6
2009
0,6
Эстония
2000
2,15
2011
2,0
Латвия
2000
10,4
2011
6,4
Таджикистан
2000
0,2
2010
0,0
Армения
2000 (b)0,0
2010 (b)0,0
Узбекистан
2000 (b)
8,0
2010 (b)4,5
Литва
2001
4,0
2011
3,05
Украина
2001
104,3
2010 (b)71,5
Грузия
2002
3,8 <d)
2014
1,9«о
Российская Федерация
2002
233,6 <е>
2010
157,8<е)
Молдова
2004
4,8®
2010<ь>
4,1
Всего в бывшем СССР
2000°”
485
2010(Ь)
326
(a) Страны расположены в соответствии с годом проведения первой постсоветской
переписи.
(b) Год, для которого приведена оценка, выполненная на основе известных данных
текущей динамики.
(c) Кроме того, в этой переписи, вероятно, 3,6 тыс. горских евреев были учтены как
таты.
(d) Без Абхазии и Южной Осетии.
(e) Без тех, кто попал при переписи в категорию лиц, чья этническая принадлежность
неизвестна. Численность таких евреев по данным переписи 2002 г. была оценена при¬
мерно в 20 тыс. человек, а по данным переписи 2010 г. — около 42 тыс.
(f) По результатам переписи населения Молдовы насчитывалось 3,6 тыс. евреев. Од¬
нако эта перепись не охватила Приднестровье, где по неофициальным результатам от¬
дельной переписи насчитывалось около 1,2 тыс. евреев.
Источники: Постсоветские переписи населения и оценки автора.
Одновременно резко изменилась еврейская география. В 1959—1989 гг. в
Российской Федерации проживало 39% от общей численности «ядра» еврей¬
ского населения Советского Союза. Однако к началу XXI в. российские евреи
составили уже около 60% от общей численности «ядра» еврейского населения
в странах СНГ и Балтии. К 2010 г. общая численность «ядра» еврейского на¬
селения во всех этих странах сократилась еще сильнее — до 326 тыс. чел.
/435 /
Таблица 3. Динамика и структура «расширенного» еврейского населения Россий¬
ской Федерации, 1979—2010 гг., тыс. чел.
Структура «расширенного»
еврейского населения
1979 г.
1989 г.
1994 г.
2002 г.
2010 г.
1. «Ядро» еврейского населения
713(a)
570<а)
409(а)
254(Ь)
200(Ь)
2. Неевреи — члены смешанных
семей(с)
387
340
311
218
200
3. «Расширенное» еврейское
население [(1)+(2)]
1100
910
720
472
400
4. Соотношение «расширенного»
еврейского населения и «ядра»
еврейского населения [(3)/(1)]
1,5
1,6
1,8
1,9
2,0<d)
(a) Включая «татов».
(b) Включая тех евреев (примерно 20 тыс. в 2002 г. и 42 тыс. в 2010 г.), которые были
учтены соответствующими российскими переписями как лица, чья этническая при¬
надлежность неизвестна (см. табл. 2).
(c) Лица, проживающие в домохозяйствах, где имелся хотя бы один представитель
«ядра» еврейского населения (оценка по материалам переписи / микропереписи).
(d) Оценка на основе динамики показателя в предшествующих переписях.
Источники: Tolts М. Jews in the Russian Federation: A Decade of Demographic Decline
// Jews in Eastern Europe. 1999. No. 3 (40). P. 13; Tolts M. Contemporary Trends in Family
Formation among the Jews in Russia // Jews in Russia and Eastern Europe. 2006. No. 2 (57).
P. 16.
В демографии евреев используется также более широкая категория —
«расширенное» еврейское население; она включает всех членов домохозяйств,
в которых хотя бы одно лицо входит в «ядро» еврейского населения4. Круг
лиц, имеющих право получить разрешение на иммиграцию в Израиль (алия) в
соответствии с израильским Законом о возвращении, еще шире; право на ре¬
патриацию по этому закону имеют евреи, их дети и внуки — все со своими за¬
конными супругами. Как видно на примере современной России, «расширен¬
ное» еврейское население значительно больше «ядра» еврейского населения
(табл. 3). Однако численность «расширенного» еврейского населения также
существенно сократилась: с 1100 тыс. чел. в 1979 г. и 910 тыс. чел. в 1989 г. до
около 470 тыс. чел. в 2002 г. и 400 тыс. чел. в 2010 г. Общее число лиц, которые
могли бы эмигрировать из России в Израиль в соответствии с Законом о воз¬
вращении, было, конечно, больше.
/436/
РОЖДАЕМОСТЬ, СМЕРТНОСТЬ И ПОСТАРЕНИЕ
Снижение рождаемости обычно начинается среди городского населения,
и евреи обычно оказывались в авангарде этого процесса5. Сказанное справед¬
ливо как для населения всего мира, так и — причем особенно — для евреев
бывшего СССР. Среднее число рожденных детей среди еврейского населе¬
ния России не превысило 1,6 во всех поколениях женщин, рожденных в XX
веке. Евреи постоянно опережали другие этнические группы в переходе к бо¬
лее низкому уровню рождаемости6. В 1988—1989 гг. суммарный коэффициент
рождаемости для евреев СССР составлял 1,56 и был значительно ниже, чем у
всего городского населения — 2,03 (табл. 4).
Показатели для евреев России (1,49) и Украины (1,52) были очень близки
между собой. Однако даже при относительно низком уровне смертности этот
показатель для поддержания численности населения должен быть не ниже 2,1
ребенка. К началу массовой алии 1990-х гг. только две небольшие подгруппы
евреев СССР имели существенно более высокий уровень рождаемости. По
нашей оценке на основе данных переписи 1989 г., суммарный коэффициент
рождаемости для бухарских евреев в Узбекистане был равен 3,1, и этот показа¬
тель, вероятно, составлял близкую величину для горских евреев на Северном
Кавказе и в Азербайджане7. Для третьей подгруппы, отличной от ашкеназско¬
го большинства советских евреев, — евреев грузинских — не был характерен
высокий уровень рождаемости 8.
Таблица 4. Суммарный коэффициент рождаемости(а) еврейского и всего город¬
ского населения бывшего СССР и некоторых его регионов
Период и регион ] Еврейское население | Все городское население^
1988-1989 гг.
СССР
1,56
2,03
Российская Федерация
1,49
1,90
Украина
1,52
1,89
1993-1994 гг.
Российская Федерация
0,8
1,20
г. Москва
0,97
г. Санкт-Петербург
0,91
(a) Итоговое число детей на одну женщину при уровне возрастной рождаемости ука¬
занного периода (года).
(b) Показатели соответственно для 1988 и 1993 гг.
Источник: Тольц М. Выходцы из СССР в Израиле: демографические изменения //
Демоскоп-Weekly. 2010. № 411—412.
/437/
В первой половине 1990-е гг. произошло резкое падение уровня рожда¬
емости еврейского населения бывшего СССР. Так, по нашей оценке, в Рос¬
сийской Федерации коэффициент суммарной рождаемости евреев снизился
до 0,8 в 1993-1994 гг. В двух столичных городах, где проживала половина рос¬
сийских евреев, в те же годы уровень рождаемости всего населения был лишь
немногим выше: в Москве — 0,97 и Санкт-Петербурге — 0,91. Даже для всего
городского населения России коэффициент суммарной рождаемости состав¬
лял только 1,20 (см. табл. 4). Таким образом, падение уровня рождаемости сре¬
ди евреев, оставшихся в бывшем СССР, было только частью процесса общего
резкого снижения рождаемости в постсоветских государствах.
Таблица 5. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении для еврейского
и всего городского населения бывшего СССР и некоторых его регионов
Период и регион
Мужчины
Женщины
Еврейское
население
Все городское
население^
Еврейское
население
Все городское
население*3)
1988-1989 гг.
СССР
70,1
65,6
73,7
73,9
Российская Федерация
69,7
65,4
73,5<Ь)
74,2
Украина
70,3
67,1
73,5
74,7
Средняя Азия
65,7
71,6
1993-1994 гг.
Российская Федерация
69,6
57,7
73,2
71,2
г. Москва
72,2<о
57,7
76,0<с)
71,5
(a) Показатели соответственно для 1988 и 1994 гг.
(b) По альтернативной оценке — 73,3 года (Богоявленский Д., Школьников В. и Андре¬
ев Е. Этнические различия // Неравенство и смертность в России / Под ред. В. Школь¬
никова, Е. Андреева и Т. Малевой. М., 2000. С. 53).
(c) 1993-1995 гг.
Источник*. Тольц М. Выходцы из СССР в Израиле: демографические изменения //
Демоскоп-Weekly. 2010. № 411—412.
В отличие от рождаемости, особенности смертности были относительно
благоприятны для динамики еврейского населения, имевшего длительное вре¬
мя наиболее высокие в СССР показатели продолжительности жизни мужчин.
Перед началом массовой эмиграции 1990-х гг. среди еврейского населения
СССР ожидаемая продолжительность жизни для мужчин была заметно выше,
чем в среднем для всех советских мужчин. В то же время еврейки в СССР по
этому показателю не имели какого-либо преимущества по сравнению со все¬
ми советскими женщинами. В 1988—1989 гг. ожидаемая продолжительность
/438 /
жизни при рождении в еврейском населении Советского Союза составляла
70,1 года для мужчин и 73,7 года для женщин. Показатели, особенно для жен¬
щин, имели очень близкие значения в двух республиках, где жило большин¬
ство советских евреев — в Российской Федерации и на Украине (табл. 5). В то
же время в Средней Азии продолжительность жизни евреев (мужчин и жен¬
щин) была ниже, чем в среднем для всего еврейского населения СССР.
Самой серьезной демографической проблемой населения России явля¬
ется смертность — показатели ожидаемой продолжительности жизни всего
мужского российского населения долгое время оказывались на последнем
месте среди развитых стран мира. Однако для 1993—1994 гг. ожидаемая про¬
должительность жизни при рождении для еврейского населения Российской
Федерации может быть оценена в 69,6 года у мужчин и 73,2 года у женщин.
Этот показатель у евреев остался почти без изменения по сравнению с кон¬
цом 1980-х гг., тогда как у всего населения России он значительно снизил¬
ся. В результате к середине 1990-х гг. разрыв для мужчин увеличился почти до
12 лет. Поскольку массовая эмиграция не привела к повышению смертности
среди еврейского населения, то можно полагать, что в соответствующем ми¬
грационном потоке были достаточно представлены лица с разными характе¬
ристиками здоровья. Более того, иногда эмиграция, особенно в Израиль, где
репатрианты сразу получают право на высококачественное лечение, была со¬
знательным выбором тяжелобольных людей.
Выше, чем в целом для всех российских евреев, были оценки для еврей¬
ского населения Москвы: в 1993—1995 гг. ожидаемая продолжительность жиз¬
ни при рождении там составляла 72,2 года у мужчин и 76,0 года у женщин9. Это
приводит нас к выводу, что вне столицы соответствующие показатели были
ниже средних для российских евреев. Однако у нас нет региональных данных
для евреев России за предшествующие годы. Потому не ясно, когда возник от¬
меченный разрыв в ожидаемой продолжительности жизни среди российских
евреев и как он связан с их массовой постсоветской эмиграцией.
В послевоенный период для еврейского населения СССР был характерен
явно выраженный процесс старения, что было явлением, в значительной сте¬
пени связанным со снижением уровня рождаемости. Согласно материалам
советской переписи населения 1989 г., доля еврейского населения Российской
Федерации в возрастах 65 лет и старше составила 26,9%, или втрое больше,
чем в 1959 г., — 8,9% (табл. 6). Медианный возраст еврейского населения Рос¬
сийской Федерации увеличился с 41,2 до 52,3 года.
/439/
Таблица 6. Возрастная структура евреев(а) в трех славянских республиках бывше¬
го СССР (в %), 1959—2009/2010
Республика
Всего
В том числе в возрасте, лет
Медианный
и год
0-14 15-29 | 30-44 45-64 65+
возраст
Российская Федерация
1959
100,0
13,7
18,8
22,8
35,8
8,9
41,2
1989
100,0
8,4
11,4
19,5
33,8
26,9
52,3
1994
100,0
6,2
9,9
16,5
35,0
32,4
56,0
2002
100,0
4,9
10,7
14,2
33,6
36,6
57,5
2010
100,0
5,2
10,0
13,7
31,5
39,6
60,3
Украина
1959
100,0
17,6
17,9
22,6
32,6
9,3
39,3
1989
100,0
9,7
12,0
19,8
33,2
25,3
51,6
2001<ь>
100,0
5,8
10,5
14,0
34,6
35,1
58,0
Белоруссия (Беларусь)
1959
100,0
23,2
20,0
23,0
26,7
7,1
33,7
1989
100,0
12,5
13,7
21,8
31,8
20,2
47,0
1999
100,0
5,2
8,8
15,5
37,9
32,6
56,3
2009
100,0
3,9
7,6
11,137,8
39,6
61,2
(a) Данные не включают некоторые неашкеназские группы.
(b) По данным для города Киева, Днепропетровской, Одесской и Харьковской облас¬
тей, Крыма (включая город Севастополь).
Источники: Советские переписи населения 1959 и 1989 гг.; Российская микропере¬
пись 1994 г.; Постсоветские переписи населения.
Начавшаяся массовая эмиграция ускорила этот процесс старения. Уже
согласно материалам переписи населения 2002 г., доля тех, чей возраст был
65 лет и старше, достигла среди еврейского населения Российской Федера¬
ции 36,6%. Медианный возраст российских евреев в 2002 г. возрос до 57,5
года, а затем, по данным переписи населения 2010 г., увеличился еще боль¬
ше — до 60,3 лет. Особенно быстро процесс старения шел среди евреев Бе¬
лоруссии, где доля тех, кто был в возрастах 65 лет и старше, увеличилась с
20,2% в 1989 г. до 39,6% в 2009 г., а медианный возраст за тот же период под¬
нялся с 47,0 до 61,2 года.
Явно выраженная особенность возрастной структуры еврейского населе¬
ния бывшего СССР — ее «регрессивный» характер: численность более моло¬
дых поколений последовательно уменьшается. Рассмотренное старение этого
населения, несомненно, является главным проявлением его демографическо¬
го коллапса.
/440/
СМЕШАННЫЕ БРАКИ
Смешанные браки в течение рассматриваемого периода получали все
большее распространение среди еврейского населения.
Таблица 7. Доля детей (в %), у которых отец-нееврей, среди всех детей,
рожденных матерями-еврейками, в республиках бывшего СССР, 1958—1993 гг.
Республика(а)
1958 г.
1968 г.
1978 г.
1988 г.
1993 г.
Узбекистан
10
13
12
13
20
Таджикистан
13
9<ь)
12
15
18
Молдавия
7
12
15
17
58
Грузия
9
13<ь>
17
25®
Киргизия
16
25 W)
47
Азербайджан
20
21
32
28®
40
Литва
12
19
28
32
Белоруссия
14
32
30
37
71
Латвия
14
27
28
40®
48<е)
Казахстан
35
43
42
41
65
Украина
17
30
31
42
52
РСФСР (РФ)
27
40
42
58
68
Туркмения
37
60®
44<о
Эстония
34
63®
67
Армения
27
75(d)
100®
Всего в бывшем СССР
19
41
(a) Республики расположены в возрастающем порядке по доле детей, у которых отец-
нееврей в 1988 г.
(b) 1967.
(c) 1987.
(d) 1989.
(e) 1992.
(f) Четыре рождения у матери-еврейки и отца-нееврея.
(g) Одно рождение.
Источники: Данные государственной статистики движения населения.
Косвенным индикатором этого процесса (прямые данные покрывают
только малую часть послевоенного периода)10 является рост доли детей, у ко¬
торых отец другой национальности, среди общего количества детей, рожден¬
ных еврейками: в целом по СССР этот показатель увеличился с 19% в 1958 г.
41% в 1988 г. (табл. 7).
/441/
ЧАСТЬ 6 / ПОСТСОВЕТСКОЕ ЕВРЕЙСТВО
Таблица 8. Доля вступивших в смешанный брак в указанном году (в %) среди
евреев Беларуси, Латвии, Российской Федерации и Украины, 1978—1996 гг.
Год
Белоруссия
Латвия
Российская
Федерация
Украина
Мужчи¬
ны
Женщи¬
ны
Мужчи¬
ны
Женщи¬
ны
Мужчи¬
ны
Женщи¬
ны
Мужчи¬
ны
Женщи¬
ны
1978
38,3
26,1
52,9<а>
35,6<а)
59,3
43,0
44,7
34,2
1988
48,3
39,9
73,2
62,8
54,1
44,7
1990
59,9
49,1
1991
69,4
57,9
64,7
55,7
1992
71,9
60,5
67,9
57,8
1993
74,5
61,4
72,9
63,5
1994
78,8
67,3
74,3
66,1
1995
83,3
70,0
79,4
70,1
1996
85,9
82,8
81,6
73,7
(а) 1980 г.
Источники: Данные государственной статистики регистрации браков за соответству¬
ющий год.
Массовая эмиграция 1990-х, в которой было больше женщин11, способ¬
ствовала дальнейшему разрушению еврейского «брачного рынка» в странах
бывшего СССР. Так, по данным российской переписи населения 2002 г., число
евреев-мужчин превышало число женщин уже во всех возрастных группах до
70 лет. В постсоветский период этнические брачные границы были прорваны
окончательно, о чем свидетельствуют имеющиеся данные. Например, в Лат¬
вии и на Украине показатели смешанной брачности для евреев достигли еще
более высоких значений, чем были перед распадом СССР в России: в 1996 г.
соответственно 85,9 и 81,6% у мужчин, 82,8 и 73,7% у женщин (табл. 8). Для
Российской Федерации, где нет подобных данных для постсоветского перио¬
да, рост доли детей, рожденных еврейками, у которых отец другой националь¬
ности, продолжился: с 58% в 1988 г. до 68% в 1993 г. (см. табл. 7). К 1998 г. этот
показатель возрос до 74%.
Данные о детях, рожденных в смешанных браках, собранные в конце со¬
ветского периода, явственно свидетельствуют о том, что они предпочитали
принимать национальность нееврейского родителя12. Даже после распада Со¬
ветского Союза наблюдалось очевидное предпочтение нееврейской этнич¬
ности для детей от смешанных браков. Так, согласно материалам российской
микропереписи 1994 г., не более 11% детей до 16 лет, рожденных в смешанном
браке, были отнесены своими родителями к евреям. Для детей в возрастах
старше 16 лет эта доля была еще меньше: 6,2% в семьях, где муж — еврей, а
жена — русская, и 4,1% в семьях, где муж — русский, а жена — еврейка13.
/442/
6.1 / ЕВРЕЙСКАЯ ДЕМОГРАФИЯ
Таблица 9. Баланс рождений и смертей среди еврейского населения РСФСР
(Российской Федерации), 1958—1998 гг., тыс.
Год
Рождения(а)
Смерти
Баланс
1958
13,8
8,9
4,9
1968
11,4
11,4
0,0
1978
10,2
13,8
-3,6
1988
8,0
13,8
-5,8
1998
2,2
9,1
-6,9
(а) В которых хотя бы один родитель еврей; оценка исходя из предположения, что (не¬
известное) число рождений у тех пар, где отец-еврей и мать-нееврейка в 2 раза больше,
чем (известное) число рождений у тех пар, где отец-нееврей и мать-еврейка. При этом
мы опираемся на известный факт, что среди состоявших в смешанном браке мужчин-
евреев было примерно в 2 раза больше, чем евреек (см.: Tolts М. The Interrelationship
between Emigration and the Socio-Demographic Profile of Russian Jewry// Russian Jews on
Three Continents / Eds. N. Lewin-Epstein, Y. Ro’i and P. Ritterband. London, 1997. P. 158).
Источники: Данные официальной статистики Российской Федерации.
Однако даже если бы все дети, рожденные в смешанных браках, воспи¬
тывались как евреи и имели соответствующую идентификацию, это не могло
обеспечить при очень низком уровне рождаемости положительной численной
динамики еврейского населения СССР. Действительно, еще в 1960-х гг. в ев¬
рейском населении Украины и России число смертей сравнялось с количе¬
ством рождений, если даже принимать в расчет все рождения, когда хотя бы
один родитель ребенка был еврей (еврейка)14. В 1988 г. превышение состави¬
ло 1,5 раза в целом по СССР и было равно 1,7 раза в Российской Федерации
(табл. 9). Настолько сильным было действие низкой рождаемости.
В 1990-е гг. уже все население России, а не только его еврейская часть,
характеризовалось превышением числа смертей над количеством рождений.
Однако их неблагоприятное соотношение у российских евреев ухудшилось
особенно: в 1998 г. для них это превышение достигло четырех раз. Более того,
среди еврейского населения России падение числа рождений опережало сни¬
жение количества смертей, естественное при их массовой эмиграции. В ре¬
зультате увеличился даже абсолютный численный разрыв между ними — с 5,8
тыс. в 1988 г. до 6,9 тыс. в 1998 г.
Приведенные данные свидетельствуют, что на протяжении всего рассмат¬
риваемого периода, включая годы, предшествовавшие массовой эмиграции
1990-х гг., смешанные браки и связанные с ними реалии не могли быть основ¬
ной причиной, определявшей уменьшение численности еврейского населения
бывшего СССР. Общее число рождений в нем было далеко недостаточным, и
последствия смешанных браков только накладывались на это обстоятельство.
/443 /
МАССОВАЯ ЭМИГРАЦИЯ
Начиная с 1989 г., массовая эмиграция достигла таких масштабов, что
стала играть первостепенную роль в сокращении численности евреев в Рос¬
сийской Федерации. В большинстве других постсоветских государств падение
численности евреев вследствие эмиграции было еще более быстрым. В целом
темп этого исхода оказался даже выше, чем тот, что был у массовой эмиграции
евреев из Российской империи на рубеже XIX и XX веков 15.
Таблица 10. Эмиграция евреев и членов их семей из бывшего СССР, 1970—1988
и 1989—2009 гг., тыс. чел.
Годы
Всего
В том числе в:
Израиль
США(а)
Германию
1970-1988
291
165
126
1989
72
12,9
56(Ь)
0,6
1990
205
185,2
6,5<Ь)
8,5
1991
195
147,8
35,2
8,0
1992
123
65,1
45,9
4,0
1993
127
66,1
35,9
16,6
1994
116
68,1
32,9
8,8
1995
114
64,8
21,7
15,2
1996
106
59,0
19,5
16,0
1997
99
54,6
14,5
19,4
1998
83
46,0
7,4
17,8
1999
99
66,8
6,3
18,2
2000
79
50,8
5,9
16,5
2001
60
33,6
4,1
16,7
2002
44
18,5
2,5
19,3
2003
32
12,4
1,6
15,4
2004
25
10,1
1,1
11,2
2005
18
9,4
0,9
6,0
2006
10
7,5
0,6
1,1
2007
10
6,5
0,3
2,5
2008
8
5,6
0,2
1,4
2009
9
6,8
0,2
1,1
1989-2009
1634
998
326<с)
224
(a) Данные за 1970-1988 гг. включают мигрантов, выбывших по израильской визе во
все страны, кроме Израиля; данные за 1991-2009 гг. относятся только к тем, кто полу¬
чил поддержку со стороны Общества помощи еврейским иммигрантам [Hebrew Im¬
migrant Aid Society (HIAS)].
(b) Число тех, кто выехал в указанном году и впоследствии направился в США.
/444/
(с) Включая мигрантов, которые не получали помощь со стороны HIAS.
Источник: Тольц М. Глобальная демография постсоветской еврейской диаспоры //
Диаспоры. 2011. № 2. С. 7.
Всего за четыре десятилетия, в 1970-2009 гг., территорию бывшего СССР
покинули более 1,9 млн евреев вместе со своими родственниками-неевре¬
ями (табл. 10). Подавляющее большинство — свыше 1,6 млн — сделало это
в 1989—2009 гг., когда количество эмигрантов превысило в 5,6 раза их число
за предшествующий период 1970—1988 гг. Из всех выехавших в 1989—2009 гг.
около 998 тыс. человек (61%) направились в Израиль. Число евреев и членов
их семей, переселившихся в 1989-2009 гг. в США, может быть оценено при¬
мерно в 326 тыс. Количество мигрировавших за этот период в Германию со¬
ставило 224 тыс.
В 1989 г. СССР покинули 72 тыс. евреев и членов их семей, подавляющее
количество которых — 56 тыс. (78%) — направилось в США. В конце дан¬
ного года американское правительство отказалось от приема лиц, выехавших
по израильским визам, и в дальнейшем процедура оформления разрешений
на въезд шла только непосредственно в государствах бывшего СССР. На ев¬
рейскую иммиграцию в США с постсоветского пространства были введены
квоты. При этом четкое предпочтение отдавалось тем, кто имел близких род¬
ственников в США 16.
Между тем окончательный кризис советской системы привел к пику эмиг¬
рации. В 1990 г. СССР покинули 205 тыс. евреев и членов их семей. Подав¬
ляющее большинство из них — 185,2 тыс. (90%) — направились в Израиль,
т.е. больше, чем за все предшествующее двадцатилетие 1970-1989 гг., когда
178 тыс. прибыли в эту страну. В 1991 г., к концу которого Советский Союз
прекратил свое существование, из него эмигрировали еще 195 тыс., из них
147,8 тыс. (76%) направились в Израиль. В 1992 г. общее число евреев и членов
их семей, выехавших за пределы бывшего СССР, снизилось до 123 тыс., а в
1993 г. составило 127 тыс. Затем масштабы еврейской эмиграции постепенно
сокращались до 1998 г., что во многом соответствовало снижению численно¬
сти евреев и членов их семей в бывшем СССР, а значит, и количества потен¬
циальных эмигрантов. В этот период немногим более половины (52—59%) ми¬
грантов направлялись в Израиль.
Финансовый кризис 1998 г. в России привел к существенному росту эмиг¬
рации из этой страны и в целом со всего постсоветского пространства. Уро¬
вень эмиграции из Российской Федерации в Израиль в 1999 г. вернулся к по¬
казателю 1990 г. При этом доля Израиля как принимающей страны во всей
эмиграции евреев и членов их семей из бывшего СССР повысилась до 67%.
В условиях кризиса их намного возросшее желание эмигрировать реализова¬
/445/
лось в основном благодаря возможностям, предоставленным израильским За¬
коном о возвращении17. В последующие годы в целом цифры постсоветской
еврейской эмиграции снижались. Это соответствовало как резкому сокраще¬
нию еврейского демографического потенциала, остающегося на территории
бывшего СССР, так и стабилизации ситуации и начавшемуся экономическо¬
му росту в большинстве постсоветских стран.
После 11 сентября 2001 г. роль США как страны назначения в постсо¬
ветской еврейской эмиграции резко упала. Германия с начала 1990-х гг. име¬
ла свою программу привлечения евреев из бывшего СССР18. В 2002—2004 гг.
еврейская иммиграция с постсоветского пространства в эту страну была вре¬
менно более многочисленной, чем в Израиль. Однако затем Германия быстро
свернула свои усилия по привлечению евреев из постсоветских государств 19.
Лишь Израиль держит границы открытыми перед евреями всего мира и их
близкими. Потому закономерно, что в 2009 г. три четверти всех евреев и чле¬
нов их семей, которые покинули постсоветское пространство, направились в
эту страну.
По данным за 1989—2001 гг., когда все три вышеназванные страны актив¬
но принимали евреев и членов их семей из бывшего СССР, из Российской Фе¬
дерации прибыло в Израиль почти столько же иммигрантов, сколько с Украи¬
ны (табл. 11). В тот же период, по нашей оценке, в США из Украины въехало
в 1,6 раза больше человек, чем из Российской Федерации, а для миграции в
Германию разрыв был еще большим — в 2 раза. В результате в эти годы доля
выходцев из Украины в общем числе евреев-мигрантов из бывшего СССР и
членов их семей была преобладающей среди переселившихся в США (41%) и
особенно в Германию (56%). Удельный вес въехавших в эти страны из Россий¬
ской Федерации был существенно ниже (26 и 27% соответственно).
Среди переселившихся в Израиль доля выходцев из Украины (33%) была
примерно такой же, как из Российской Федерации (32%). Соответственно
удельный вес выходцев из Беларуси среди всех прибывших в Израиль был ме¬
нее 8%, из стран Балтии — около 2%, Молдовы — более 5%, Закавказья — 6%
и Средней Азии — 12,5%. В 1989—2001 гг. в Израиль из каждой из названных
частей бывшего СССР, за исключением стран Балтии, направилось большее
число евреев и членов их семей, чем всего их выехало за пределы Советского
Союза в 1970—1988 гг.
/446/
Таблица 11. Эмиграция евреев и членов их семей из отдельных частей бывшего
СССР в Израиль, США и Германию, 1970—1988 и 1989—2001 гг., тыс. чел.
Страна
(республика)/
регион
Всего,
1970-1988 гг.®
В Израиль,
1989-2001 гг.
В США,
1989-2001 гг.®
В Германию,
1989-2001 гг.®
Российская
Федерация
50,4
291,2
81,1
45,0
Украина
106,7
299,8
128,5
92,7
Беларусь
13,8
70,4
34,4
6,1
Страны
(республики)
Балтии
27,3
21,4
8,0
7,2
Молдова
29,4
48,3
15,7
8,1
Закавказье
41,5
56,5
10,8
2,2
Средняя Азия
21,7
114,7
35,5
5,0
Неизвестно
0,0
18,8
0,0
0,0
СССР (бывший)
290,8
921,1
314,0
166,3
(a) Все выехавшие по израильским визам.
(b) Оценка на основе неполных данных о распределении выехавших по странам, соот¬
ветствующая общему числу эмигрантов из всего бывшего СССР.
Источник: Тольц М. Глобальная демография постсоветской еврейской диаспоры//
Диаспоры. 2011. № 2. С. 10—11.
ДРУГИЕ МИГРАЦИИ
В течение 1990-х гг., которые были периодом массовой эмиграции за
пределы бывшего СССР, на численность евреев в постсоветских государствах
влияли также другие миграционные процессы. В 1989—1998 гг., согласно офи¬
циальной российской статистике, 20 577 евреев въехали в Российскую Феде¬
рацию из других государств бывшего СССР и 14 637 евреев эмигрировали из
России в эти государства. Таким образом, баланс миграции между Россией и
другими странами бывшего СССР для еврейского населения страны был по¬
ложительным — 5 940 чел. (табл. 12).
Статистические данные показывают, что в 1989—1991 гг. этот миграцион¬
ный баланс был отрицательным, но небольшим по величине (-864 чел.). В дан¬
ный период, предшествующий распаду Советского Союза, миграционный
баланс российских евреев был отрицательным со всеми республиками СССР,
кроме Закавказья и Средней Азии. В 1992-1998 гг. баланс зарегистрированной
миграции между Россией и другими странами бывшего СССР для еврейского
населения страны был положительным и в общей сложности составил более
/447/
ЧАСТЬ 6 / ПОСТСОВЕТСКОЕ ЕВРЕЙСТВО
6,8 тыс. человек. Начиная с 1992 г., еврейская иммиграция в Российскую Фе¬
дерацию из стран Балтии и Молдовы превосходила эмиграцию евреев в эти
республики. С 1994 г. Россия имела положительное сальдо для еврейского на¬
селения в миграционном обмене с Украиной.
Таблица 12. Миграционный баланс евреев Российской Федерации с другими
странами бывшего СССР, 1989—1998 гг.
Страна (респуб¬
лика)/ регион
1989-1991 гг.<а>
1992-1994 гг.
1995-1998 гг.
1989-1998 гг.«
Всего
-864
3015
3789
5940
В т. ч. с:
Украиной
-1300
-131
1046
-400
Беларусью
-400
-249
—4
-650
Странами Балтии
-200
301
149
250
Молдовой
-300
83
142
-50
Закавказьем
700
1488
1263
3450
Средней Азией
600
1523
1193
3300
(а) Оценки автора по отдельным государствам могут не совпадать в сумме с опублико¬
ванным итогом из-за округления.
Источник'. Данные официальной статистики Российской Федерации.
Наблюдались два основных потока иммиграции в Россию — из Закав¬
казья и Средней Азии. Эти два региона были наиболее подвержены этниче¬
ским конфликтам и войнам, поэтому во многих случаях эмиграция в Россию
была для евреев способом избежать связанных с ними проблем. Например, в
1989—1998 гг. зарегистрированная еврейская иммиграция из Азербайджана и
Грузии в Российскую Федерацию составила около 7% от общей численности
евреев в каждой из этих республик (исключая «татов»), как она определялась
по данным переписи 1989 г. За этот период положительный баланс миграции
еврейского населения в Россию из Закавказья составил более 3,4 тыс. человек
и из Средней Азии — приблизительно 3,3 тыс. человек.
Для сопоставления отметим, что коэффициент иммиграции евреев в Рос¬
сию из других стран бывшего СССР в 1995 г. — 5,5 на 1 000 — был примерно
таким же, как и у русских. Некоторые из этих иммигрантов-евреев являлись
беженцами из регионов, где были этнические конфликты и войны. К началу
1997 г. число официально зарегистрированных беженцев-евреев (включая вы¬
нужденных переселенцев) в Российской Федерации превысило тысячу чело¬
век; эта группа удвоилась в течение предшествующих двух лет.
Мы можем предположить, что данные статистики в известной степени
недооценивали реальный масштаб еврейской иммиграции в Россию из дру¬
/448/
гих государств бывшего СССР, поскольку они основываются на учете мест¬
ных органов МВД, от которых в свою очередь зависела выдача разрешений на
прописку (формально отмененную) и регистрация вновь прибывших. Многие
иммигранты разной национальности — включая евреев — не получали такой
регистрации своевременно, особенно в Москве. Значительная иммиграция в
Россию евреев-неашкеназов из Закавказья и Средней Азии в определенной
мере была фактором изменения субэтнического состава еврейского населе¬
ния в Российской Федерации, прежде всего в ее столице.
Среди миграционных процессов в государствах бывшего СССР, связан¬
ных с массовой эмиграцией за его пределы, следует отметить возвращение не¬
большой части эмигрантов в страны рождения или их переезд из Израиля в
другие постсоветские государства. Так, по данным официальной израильской
статистики, общее число тех, кто прибыл из стран бывшего СССР, начиная с
1990 г., а затем выехал из этой страны к концу 2009 г. на срок более одного года
и не вернулся, составило 101,4 тыс. человек (около 10%).
Конечно, не все они направились обратно в постсоветские государства.
Значительная их доля реэмигрировала в Северную Америку. О тех постсовет¬
ских мигрантах, кто уехал из Израиля в США — возможно, нескольких десят¬
ках тыс.20, — нет надежных статистических сведений. Однако из материалов
канадской переписи 2001 г. известно, что 8 тыс. чел., родившихся в бывшем
СССР, после июня 1996 г. прибыли в Канаду из Израиля 21.
Таблица 13. Иммиграция из Израиля в Российскую Федерацию и европейские
страны бывшего СССР, 2000—2009 гг.
Годы
Российская
Федерация
Украина
Беларусь
Молдова(а)
Латвия
Литва
Эстония
2000
1508
1019
198
12
28
9
2001
1373
898
207
38
36
77
2002
1670
1003
233
40
51
94
2003
1808
1164
361
68
58
94
2004
I486
1411
283
90
75
117
13
2005
1004
1281
227
94
58
88
14
2006
1053
1372
271
72
32
87
17
2007
1094
1381
297
131
47
59
22
2008
1002
1205
257
95
54
54
29
2009
861
885
268
109
15
33
18
(а) Иммигранты с израильским гражданством, 2000-2006 гг.; репатрианты из Израи¬
ля, 2007-2009 гг.
Источники: Данные национальной статистики соответствующей страны.
/449/
Данные статистического учета показывают, что за десять лет, в 2000—
2009 гг., в Российской Федерации было зарегистрировано 12,9 тыс. иммиг¬
рантов из Израиля, на Украине — 11,6 тыс. В остальных европейских пост¬
советских странах их число было еще меньше (табл. 13)22. Эти же данные
отчетливо показывают, что пик зарегистрированной иммиграции из Израиля
пройден в Белоруссии и Российской Федерации в 2003 г., на Украине, в Лат¬
вии и Литве — в 2004 г., в Молдове — в 2007 г. Даже в 2003 г., на пике изра¬
ильской иммиграции в страны бывшего СССР, общее число «возвращенцев»
(официально получивших соответствующий статус там), вероятно, не превы¬
шало 4 тыс. чел.
Конечно, как и в случае учета межгосударственной миграции внутри быв¬
шего СССР, приведенные статистические данные в известной степени не мо¬
гут отразить весь масштаб и все нюансы нового сложного явления. Ведь не¬
редко практикуется проживание на два дома, постоянная циркуляция между
Израилем и одной из постсоветских стран.
* * *
Подводя итог, следует отметить, что в соответствии с оценками, берущи¬
ми в качестве исходной точки данные советской переписи населения 1970 г., к
началу 2010 г. численность «ядра» еврейского населения, имеющего свои кор¬
ни в бывшем Советском Союзе, насчитывала во всем мире примерно 1,6 млн
чел.23 После 1970 г. большинство евреев, родившихся на территории бывше¬
го СССР, сменили страну своего проживания. К началу 2010 г. более поло¬
вины «ядра» постсоветского еврейского населения проживало в Израиле, где
их численность приближалась к 0,85 млн чел. По всей видимости, примерно
четверть из них — прежде всего лица смешанного происхождения, имеющие
мать-еврейку, а также те, кто принял иудаизм после миграции, — прежде не
входили в «ядро» еврейского населения и обрели свой официальный еврей¬
ский статус только при переезде в Израиль. Таковы положительные демогра¬
фические последствия алии, которая привела к ревитализации выходцев из
бывшего СССР в Израиле.
1 См.: DellaPergola S. Modem Jewish Demography // The Modern Jewish Experience /
Ed. J. Wertheimer. NY, 1993. P. 277.
2 Национальность детей определялась их родителями. Подробно об учете нацио¬
нальности в советских переписях см., напр. Silver B.D. The Ethnic and Language Dimen¬
sions in Russian and Soviet Censuses // Research Guide to the Russian and Soviet Censuses
I Ed. R.S. Clem. Ithaca; NY, 1986. P. 70-97; Bondarskaya G.A. Nationality in the Population
Statistics in the U.S.S.R. // Challenges of Measuring an Ethnic World: Proceedings of the
Joint Canada-United States Conference on the Measurement of Ethnicity. Ottawa; Washing¬
ton, 1993. P. 333-361.
/450 /
3 Здесь употребляются те названия республик, какими они были до распада
СССР: РСФСР, Молдавия, Белоруссия, Туркмения, Киргизия. Когда речь идет о пост¬
советском периоде, указаны новые названия: Беларусь, Молдова и т.д. — Прим. ред.
4 См.: DellaPergola S. Modem Jewish Demography... P. 277.
5 DellaPergola S. Major Demographic Trends of World Jewry: The Last Hundred Years
// Genetic Diversity Among Jews / Eds. B. Bonne-Tamir and A. Adam. NY, 1992. P. 3—30.
6 Tolts M. Ethnicity, Religion and Demographic Change in Russia: Russians, Tatars and
Jews // Evolution or Revolution in European Population / European Population Conference.
Milano, 1995. Vol. 2. Milan, 1996. P. 166—172; Tolts M. Jews in Russia: A Century of Demo¬
graphic Dynamics //Диаспоры. 1999. № 1. C. 187—190.
7 Tolts M. The Demographic Profile of the Bukharan Jews in the Late Soviet Period //
Bukharan Jews in the 20th Century: History, Experience and Narration / Eds. I. Baldauf,
M. Gammer and T. Loy. Wiesbaden, 2008. P. 88; Tolts M. Demography of North Caucasian
Jewry: A Note on Population Dynamics and Shifting Identity // Ethno-Nationalism, Islam
and the State in the Caucasus: Post-Soviet Disorder / Ed. M. Gammer. London; NY, 2008.
P. 214—215; Тольц M. Демографический портрет евреев Азербайджана, 1959-1989 гг. //
Диаспоры. 2013. №. 1. С. 152.
8 Tolts М. The Jews in Georgia in the Late Soviet Period: A Demographic Profile // Stud¬
ies in Caucasian, Georgian, and Bukharan Jewry: Historical, Sociological, and Cultural As¬
pects / Eds. G. Akhiezer, R. Enoch and S. Weinstein. Ariel, 2014. P. 112.
9 Shkolnikov V.M., Andreev E.M., Anson J. and Mesle F. The Peculiar Pattern of Mortality
of Jews in Moscow, 1993—1995 // Population Studies. 2004. \bl. 58. No. 3. P. 320.
10 Свод региональных данных о распространении смешанных браков в 1960-х гг.
дан в: Altshuler М. Soviet Jewry since the Second World War: Population and Social Structure.
NY, 1987. P. 27.
11 Для алии об этом см.: Tolts М. Recent Jewish Emigration and Population Decline in
Russia // Jews in Eastern Europe. 1998. No. 1 (35). P. 10—13.
12 См.: Волков A.T. Этнически смешанные семьи в СССР: динамика и состав //
Вестник статистики. 1989. № 8. С. 18.
13 Tolts М. The Jewish Population of Russia, 1989—1995 // Jews in Eastern Europe. 1996.
No. 3(31). P. 15.
14 Cm.: Tolts M. Jewish Demography of the Former Soviet Union // Papers in Jewish
Demography 1997 / Eds. S. DellaPergola, J. Even. Jerusalem, 2001. P. 123.
15 Cm., kanp.: Gitelman Z. ‘From a Northern Country’: Russian and Soviet Jewish Im¬
migration to America and Israel in Historical Perspective // Russian Jews on Three Continents
/ Eds. N. Lewin-Epstein, Y. Ro’i and P. Ritterband. London, 1997. P. 21—41.
16 Cm.: Lazin F.A. The Struggle for Soviet Jewry in American Politics: Israel versus the
American Jewish Establishment. Lanham, 2005. P. 270-279.
17 Тольц M. Российская эмиграция в Израиль // Население и общество. 2003.
№71. С. 1-4.
18 См., напр., HaugS. unter Mitarbeit von WolfM. Soziodemographische Merkmale, Be-
rufsstruktur und Verwandtschaftsnetzwerke jiidischer Zuwanderer: Projekt Zuwanderer aus Rus-
sland und anderen GUS-Staaten-Judische Zuwanderer. Niimberg, 2007 (Working Paper 8).
19 Cm.: Aufnahmeverfahren fur jiidische Zuwanderer aus der ehemaligen Sowjetunion.
Niimberg, 2009.
/451/
20 См.: Rebhun U., Lev Art L. American Israelis: Migration, Transnationalism, and
Diasporic Identity. Leiden; Boston, 2010. P. 31.
21 Shahar Ch., Magonet H. The Jewish Community of Canada: 2001 Census Analysis.
P. 5: Immigration & Language. Toronto, 2005. P. 8.
22 Мы не располагаем данными по Эстонии до 2004 г., но алия из этой небольшой
страны не была значительной.
23 Тольц М. Глобальная демография постсоветской еврейской диаспоры // Диас¬
поры. 2011. №2. С. 28-29.
ИЗБРАННАЯ БИБАИОГРАФИЯ
Altshuler М. Soviet Jewry since the Second World War: Population and Social Structure.
NY, 1987.
Andreev E. Jews in Russia’s Households (Based on the 1994 Microcensus) // Papers in
Jewish Demography 1997 / Eds. S. DellaPergola and J. Even. Jerusalem, 2001. P. 141—159.
DellaPergola S. The Demography of Post-Soviet Jewry: Global and Local Contexts //
Revolution, Repression and Revival: The Soviet Jewish Experience / Eds. Z. Gitelman and
Y. Ro’i. Lanham, 2007. P. 313-330.
DellaPergola S. World Jewish Population, 2010 // Current Jewish Population Reports.
2010. No. 2.P. 1-71.
Gur-Gurevitz R. Open Gates: The Story Behind the Mass Immigration to Israel from the
Soviet Union and its Successor States. Jerusalem, 1996.
[Куповецкий M.] Этническая демография советского еврейства // Краткая еврей¬
ская энциклопедия. Т. 8. Иерусалим, 1996. Стб. 293—305.
Куповецкий М. К оценке численности евреев и «демографического потенциала
еврейской общины» в СССР и постсоветских государствах в 1989-2003 гг. // Евроази¬
атский еврейский ежегодник 5765 (2004/2005). Киев, 2005. С. 78—91.
Синельников А. Некоторые демографические последствия ассимиляции евреев в
СССР // Вестник Еврейского университета в Москве. 1994. №1 (5). С. 91—99.
Tolts М. Demography of the Jews in the Former Soviet Union: Yesterday and Today //
Jewish Life After the USSR / Eds. Z. Gitelman with M. Giants and M.L Goldman. Bloom¬
ington, 2003. P. 173—206.
Tolts M. Contemporary Trends in Family Formation among the Jews in Russia // Jews in
Russia and Eastern Europe. 2006. No. 2 (57). P. 5—23.
Tolts M. Mixed Marriage and Post-Soviet Aliyah // Jewish Intermarriage Around the
World / Eds. S. Reinharz and S. DellaPergola. New Brunswick; London, 2009. P. 89-104.
Tolts M. Sources for the Demographic Study of the Jews in the Former Soviet Union //
Studies in Contemporary Jewry. 2014. Vol. 27. P. 160-177.
Tolts M. Demography of the Contemporary Russian-Speaking Jewish Diaspora //
The New Jewish Diaspora: Russian-speaking Immigrants in the United States, Israel, and
Germany / Ed. Z. Gitelman. New Brunswick, 2016. P. 23-40.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
КОНЕЦ ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКОЙ ЭПОХИ
В ИСТОРИИ ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА?
Исраэль Барталь
ПРОРОЧЕСТВО И ИСТОРИЯ
разгар Первой мировой войны, в те дни, когда многочисленное
еврейское население Восточной Европы испытывало небыва¬
лые потрясения, Шимон Дубнов (1860—1941) завершил свой
трехтомный историографический труд, посвященный истории
евреев в России. В небольшом приложении к английскому из¬
данию историк российского еврейства писал следующее:
Прошло почти двадцать столетий с тех пор, как еврейско-эллинистическая
диаспора послала горстку людей, основавших еврейское поселение на север¬
ных — тогда скифских, а ныне русских — берегах Черного моря. Более тысячи лет
назад, из Византии, с одной стороны, и из Арабского халифата — с другой, при¬
были евреи и поселились на скифских землях. Евреи стояли у колыбели Киевской
Руси, когда она приняла христианство от византийцев. Евреи стали свидетелями
рождения католической Польши, в бурные же времена крестовых походов евреи
спасались бегством с запада Европы и находили пристанище в этих местах, еще не
попавших под полное владычество католической церкви. Евреи видели Польшу
во времена ее расцвета и упадка; они были очевидцами возвышения Московского
царства и связали судьбу половины своего народа с новой Российской империей.
Неодолимая сила истории разверзла перед евреями пропасть средневековья по¬
среди сияющего света современной культуры, бросив их в пламя ожесточенной
борьбы великих наций между собой. Что может навлечь мировая война на вечный
народ? В смятении чувств смотрит еврей в будущее и дрожащими губами повто-
/453/
ряет слова древнего пророка: “О, господи Боже! Ужели Ты хочешь до конца ис¬
требить остаток Израиля” (Йехезкель 11:13). Да станет ответом на этот вопрос все
прошлое еврейского народа — народа, сумевшего возобладать в водовороте чело¬
веческой истории над двумя космическими силами: временем и пространством1.
Русско-еврейский историк, ставший очевидцем последних дней царской
власти, был проникнут тревогой за будущее еврейского народа, особенно в
связи с волной насилия, направленного на еврейское население, оказавшееся
в зоне военных действий. Во время Первой мировой войны, повлекшей за со¬
бой беспрецедентное разрушение еврейских общин Восточной Европы, ему
представлялось, что история русских евреев подошла к концу. Его проникну¬
тые отчаянием слова были написаны до революции 1917 г., до Гражданской
войны и установления власти Советов. Спустя шесть десятилетий израиль¬
ский историк Шмуэль Эттингер (1919-1988), по происхождению, как и Дуб¬
нов, русский еврей, подвел черту под историей российского еврейства. Эти
слова Эттингера были написаны после Катастрофы европейского еврейства и
создания Государства Израиль, по окончании ужасающей эпохи сталинизма:
Представляется, что готовность приблизить евреев, отвести им достойное
место в российской жизни преобладала в России, когда русский народ склонялся
к западным идеям и строил свою жизнь на их основе, тогда как отторжение ев¬
реев и нападки на них наблюдались в периоды, когда Россия замыкалась в себе
и следовала традиционным путем. Поэтому не удивительно, что и сегодня мы
видим евреев среди тех, кто протестует, кто стремится к установлению демокра¬
тических свобод в России, кто мечтает о возможности существования социалис¬
тического общества «с человеческим лицом». Однако за последние двести лет в
истории России мало было периодов относительного либерализма и обращения к
«западничеству». Усиление же русского национализма и последовательная само¬
изоляция [...] лишали еврейскую молодежь надежды на возможность изменения
тенденции развития страны, укрепляли ее национальное самосознание и убеж¬
денность в том, что будущее евреев находится за пределами России 2.
Эттингер, как и Дубнов до него, видел в непрекращающемся столкнове¬
нии евреев с Российской империей историю борьбы западного просвещения
с темным византийско-христианским наследием. В глазах обоих историков
эта борьба, с одной стороны, связывала просвещенный абсолютизм Алек¬
сандра I и Александра II с Февральской революцией, а с другой — создавала
преемственность между христианской реакцией в духе Николая I и изоляци¬
онистской националистической русской политикой во времена Сталина. Так
или иначе, Дубнов и Эттингер, два национальных историка, отличавшихся
/454/
радикальным мировоззрением, с промежутком в шестьдесят лет предвещали,
что конец еврейству Российской империи придет с окончательной победой
консервативно-националистических сил над западными либеральными тен¬
денциями. У обоих историков наследие западноевропейского просвещения в
его русских вариациях сформировало — не говоря уже о политическом ми¬
ровоззрении — биполярный историографический подход, в соответствии с
которым судьба евреев Восточной Европы колебалась между полюсами осво¬
бождения через эмансипацию и национальное возрождение. Телеологическая
историография такого рода была принята в исследованиях истории еврейско¬
го народа, начиная с Wissenschaft des Judentums в середине XIX в. и вплоть до
трудов национально-социалистического направления в XX столетии3. Сейчас
представляется, что в борьбе со стремительным наступлением постмодернист¬
ского мировосприятия, в свете оглушительного провала великих идеологий,
влияние наследия европейского просвещения в сфере исторических исследо¬
ваний исчерпало себя. Но глядя назад, мы видим, что пророчества обоих исто¬
риков — как о разрушении и исчезновении еврейства времен Первой мировой
войны, так и об усилении еврейского национализма и эмиграции миллионов
за пределы империи — оказались верными вне всякой связи с идеологически¬
ми посылками и политическими тенденциями в мировоззрении Дубнова и
Эттингера. Закат российского еврейства и завершение русского этапа в еврей¬
ской истории пришли на исходе второго тысячелетия по христианскому ле¬
тосчислению, так же, как за несколько десятков лет до этого, в разгар Второй
мировой войны, завершился немецкий этап в еврейской истории.
Работа над настоящим трехтомником «Истории еврейского народа в Рос¬
сии» в его ивритском варианте была завершена на исходе 2014 г. — в столет¬
нюю годовщину начала Первой мировой войны, события, подвигнувшего
Шимона Дубнова оставить путь историка и обратиться в пророка. «Время и
пространство» — те космические силы, победы над которыми Дубнов желал
еврейскому народу, именовавшемуся в его работах «вечным народом», в кон¬
це концов одержали верх над российским еврейством. Однако история евреев
на территории России завершилась не с окончанием монархии, а с падением
советского режима. Время и пространство определяли, определяют и будут
определять не только то, как развиваются события в отдельные исторические
периоды, но и переменчивые исторические концепции, и поэтому сам ход со¬
бытий выглядит иначе на временном и пространственном удалении. В 2014 г.
историки уже лучше понимают, что влияние Запада в России выражалось не
только в просвещении, прогрессе и эмансипации. Устаревшее дихотомическое
миропонимание не в состоянии объяснить многоликость исторического про¬
цесса. Сегодня исследователю еврейского прошлого ясно, что еврейское на¬
циональное сознание в различных его проявлениях и направлениях (отнюдь не
/455 /
всегда признававших легитимность других направлений, столь сходных между
собой) тяготело не только к прогрессивному лагерю. Сегодня существует так¬
же отчетливое понимание того, что «светлое будущее» (как его именовали в
недалеком прошлом) в его убийственно брутальном большевистском изводе
способствовало зарождению еврейского модернизма и поощряло развитие ев¬
рейской культуры, пусть и в выхолощенной и урезанной форме4. Разделы на¬
стоящих трех томов «Истории еврейского народа в России» выступают главами
повествования о продолжавшихся в течение многих веков взаимоотношениях
между небольшой этноконфессиональной группой, рассеянной по всему миру,
и царством, ставшим затем российской, а потом советской империей. На про¬
тяжении многих поколений евреи меняли облик и имена, костюмы и языки,
но одновременно менялось и обличье самого государства. В результате кон¬
такта евреев с Россией (в котором преобладали попеременно притяжение и от¬
торжение, неприятие и сближение) в Новое время родилось русское еврейство.
Этот плод гибридизации, подобно немецкому и французскому еврейству, стал
неотъемлемой частью одновременно и еврейской, и русской истории.
ЭМИГРАЦИЯ, УРБАНИЗАЦИЯ, ЭТНИЧЕСКАЯ
И НАЦИОНАЛЬНАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ
Что же связывает между собой главы «Истории еврейского народа в Рос¬
сии» в одно историческое повествование, работа над которым была завершена
в столь символический момент (2014 г.) и место публикации которого — Иеру¬
салим, столица еврейского национального государства на Ближнем Востоке —
тоже весьма символично? Для ответа на этот вопрос нужно рассмотреть четы¬
ре тенденции, причем в духе, отличном от тех идей, которыми в свое время
руководствовались Дубнов и Эттингер: а) большие миграционные движения;
б) урбанизация; в) современные метаморфозы общины; г) имперская полити¬
ка и формирование «нового еврея».
Большие миграционные движения евреев Европы
Восточноевропейское еврейство, самая многочисленная еврейская общи¬
на в Новое время, и сформировалось, и существовало на протяжении многих
лет, и затем снялось со своих мест в результате волн миграции, затронувших
всю территорию ашкеназской диаспоры. Направление миграций менялось на
протяжении столетий. Самое значительное изменение произошло во второй
половине XIX века, когда Восточная Европа прекратила принимать пересе¬
/456/
ленцев и начала посылать массы эмигрантов на запад и за океан. Еще в начале
XIX века еврейские переселенцы двигались из Австрийской империи на вос¬
ток и селились в новых городах, основанных на территориях, которые Россия
аннексировала у Оттоманской империи. Уже на исходе этого столетия сотни
тысяч евреев покинули Российскую империю в поисках лучшей доли в круп¬
ных городах Запада. Сотни тысяч евреев, пусть и не в полной мере, но приоб¬
щившихся к культуре страны проживания, между 1867 и 1939 годами оставили
страны Восточной Европы и заселили кварталы бедноты в метрополисах За¬
падной Европы, Северной и Южной Америки. Тоненький ручеек миграции,
превратившийся в 1920— 1930-е гг. в настоящий поток, достигал и берегов Эрец
Исраэль. Слой за слоем, с разными волнами репатриации он образовал новое
еврейское поселение в этой стране. Наконец, на исходе XX в. большинство
евреев бывшей Российской империи покинули свои дома в беспрецедентном
по масштабу потоке эмиграции. Многие из них поселились в Израиле.
В Новое время имели место и значительные миграции еврейского населе¬
ния в пределах Российской империи: наиболее важной была миграция из де¬
ревень и местечек в крупные города и мегаполисы, а также с территории, огра¬
ниченной «чертой оседлости», в города внутренних районов России и Царства
Польского. Внутренняя миграция оказала большое влияние на культурные,
экономические и социальные черты русского еврейства. Изменения, проис¬
ходившие с течением времени в направлении еврейских миграций и выборе
пунктов назначения, стали той платформой, на которой свершались истори¬
ческие события, описываемые в трех томах настоящего издания.
Из местечка в большой город
На раннем этапе Нового времени польскому еврейству принадлежала
важная роль в заселении страны и основании новых городов. На протяжении
столетий евреи составляли в рамках феодального порядка, существовавшего в
Польском королевстве и Великом княжестве Литовском, особую социальную
группу городского населения. Тесная связь между евреями и крупными горо¬
дами Восточной Европы возникла не ранее периода разделов Польши-Литвы.
Вплоть до последних десятилетий XVIII столетия население крупных городов
Польши и Литвы не превышало нескольких тысяч человек. Самые большие
еврейские общины в период до разделов Польши, в том числе общины Виль¬
ны и Бродов, тоже насчитывали по несколько тысяч человек (включая и чле¬
нов общин окрестных местечек, подчиненных кагалу главного города).
Интенсивные процессы урбанизации, происходившие на обширных
землях, ограниченных Балтийским морем с севера и Черным — с юга, нача¬
/457/
лись под властью трех империй, отделивших от Польши значительные части
ее территории и усиливавшихся благодаря постоянной миграции на протя¬
жении всего XIX в. Так, например, после завоевания в 1783 г. войсками Екате¬
рины II степных территорий к северу от Черного моря, на месте деревеньки с
оттоманской крепостцой была основана Одесса. В первое десятилетие XIX в.
в новом портовом городе начитывалось менее 250 евреев. По переписи на¬
селения 1897 г., в Одессе проживало около 140 тысяч евреев — это была самая
большая еврейская община в пределах «черты оседлости» в Российской им¬
перии. В Варшаве, одной из исторических столиц польской короны, евреям
было запрещено селиться вплоть до последних дней властвования Станис¬
лава Августа Понятовского. Они жили в предместье Прага, за Вислой. По
переписи 1897 г., в городе проживало 220 тысяч евреев, что делало его самой
большой еврейской общиной в Российской империи5. Община Вильны, на¬
считывавшая, по данным вышеупомянутой переписи, около 60 тысяч чело¬
век, составляла менее половины численности общины Одессы и менее трети
общины Варшавы. Из самой многочисленной, какой она была в период раз¬
делов Польши, виленская община превратилась в четвертую по численности,
став менее крупной, чем даже община Лодзи, насчитывавшая в 1897 году 100
тысяч человек. Миграция восточноевропейских евреев из местечек в боль¬
шие города (внутри империи и за ее пределами) происходила параллельно с
политическим изменениями в разделенной Польше и на территориях, аннек¬
сированных у Оттоманской империи. Возникновение и развитие крупного
восточноевропейского города было частью имперской политики, проводив¬
шейся на аннексированных территориях прусскими, австрийскими и русски¬
ми властями. Так, Одессе были предоставлены особые права с самых первых
дней существования, она стала имперским портом, притягивавшим поль¬
ских шляхтичей, которые бежали от Французской революции и еврейских
коммерсантов из Галиции, оказавшейся по австрийскую сторону границы.
Та власть, которая законодательно ограничивала поселение евреев в Санкт-
Петербурге, Москве и Смоленске, одновременно поощряла их массовую ми¬
грацию в области Новороссии. В мгновение ока в новых городах Херсонской,
Екатеринославской и Таврической губерний возникли еврейские общины,
превосходившие по численности общины с многовековой историей в Литве
и Белоруссии. В советское время процессы урбанизации ускорились, и сотни
тысяч евреев двинулись в большие города Советского Союза6. В Новое вре¬
мя еврейские общины Российской империи делились на три основных типа:
1. древние города со старыми еврейскими общинами, выросшими в числен¬
ности в XIX—XX вв. (например, Вильна, Белосток, Бердичев); 2. новые горо¬
да или города, в которых практически не было еврейского населения вплоть
до XIX столетия (Одесса, Варшава, Лодзь, Кишинев); 3. города за пределами
/458 /
«черты оседлости» или вне районов исторической концентрации еврейско¬
го населения Польши (Санкт-Петербург, Москва). Крупные общественные
движения в среде евреев Российской империи (в том числе национальные)
развивались в условиях урбанистического пространства современного горо¬
да. Русское еврейство в наше время есть ярко выраженный продукт вышео¬
писанных процессов урбанизации.
Метаморфозы еврейской общины в рамках империи
История евреев Восточной Европы вообще и русских евреев, в частности,
представляет собой рассказ о превращении автономной этноконфессиональ¬
ной общины из феодальной корпорации в современную нацию7. Социально-
политические изменения, которые еврейство Восточной Европы претерпело
вследствие перехода от дворянской (шляхетской) республики к абсолютной
монархии, сопряжены с массированными процессами урбанизации, проис¬
ходившими параллельно с политическими изменениями. Социальная адапта¬
ция евреев к постфеодальному порядку и развитие альтернативных традици¬
онной общине социальных групп происходили в условиях урбанистического
пространства, возникшего в эпоху индустриализации и становления капита¬
листических форм хозяйства. В городах возникла еврейская буржуазия нового
типа, с течением времени ставшая основой еврейской русскоязычной культу¬
ры. Рядом с ней сформировался городской еврейский пролетариат, ставший
в свою очередь главным объектом воздействия для радикальных социальных
движений. Процессы аккультурации, происходившие в городах, оказывали
влияние на разные слои еврейского общества. Игра взаимодействия таких
культурных альтернатив, как влияние Запада, разные имперские и местные
«национальные» культуры, наиболее интенсивно проявлялась в больших го¬
родах. Жизнь в крупных городах не привела к исчезновению евреев как отдель¬
ной и ярко выраженной этноконфессиональной группы. Напротив, именно
условия жизни в большом городе привели не только к сохранению еврейской
самоидентификации, но и к ее дальнейшему развитию в новых формах, не
имеющих аналогов в истории ашкеназского еврейства. Большие города стали
центрами национального расцвета современного еврейства (Одесса, Варшава,
Львов); одновременно переселение евреев в эти города привело к усилению
межэтнического напряжения и к случаям агрессии в отношениях между раз¬
личными этническими группами. Так, Одесса, город с самым большим еврей¬
ским населением в пределах «черты оседлости», стала ареной вспышек агрес¬
сии, направленной на евреев. В период между 1821 и 1919 гг. город претерпел
шесть волн погромов!
/459/
Радикальные утопии и новые формы самоидентификации
В последние десятилетия XVIII века, с самых первых дней российского
владычества, польские и литовские евреи, проживавшие на аннексированных
Российской империей территориях, стали объектом правительственных начи¬
наний и реформ, которые были направлены на изменение нравственных норм
и формирование «нового еврея». Подобные начинания, по сути представляв¬
шие собой проекты социальной инженерии в духе тем или иным образом пе¬
реосмысленных идей европейского Просвещения, постоянно сопровождали
взаимоотношения евреев с Российской империей. С течением времени они
стали важнейшим фактором, совершенно изменившим характер еврейского
общества. Правительственная политика в отношении к значительному еврей¬
скому меньшинству как в царское время, так и в советский период (то есть
на протяжении более двухсот лет) была направлена на то, чтобы изжить ев¬
рейскую этноконфессиональную идентификацию, сложившуюся в период до
Нового времени, и создать ее заново в соответствии с господствующими на
данный момент идеологическими и политическими моделями. Программы
«внедрения продуктивного труда», «переселения» и «русификации» состав¬
ляют основные разделы российского законодательства в отношении евреев.
Воплощение этих идей порождало ответную реакцию с еврейской стороны,
вызывало к жизни еврейские версии проектов «исправления» и «изменения»
и являлось частью еврейских общественных движений, на основе которых
формировались идеологические платформы еврейских политических партий
как в период, предшествовавший революциям 1917 г., так и в послереволюци¬
онное время.
Идея создания класса еврейских земледельцев зародилась в умах прави¬
тельственных чиновников и социальных реформаторов во время царствова¬
ния Александра I. Это стремление было результатом освоения идей фран¬
цузской физиократической школы. Движение Хаскалы в Восточной Европе
усвоило эту общественно-экономическую концепцию из наследия европей¬
ского Просвещения, придав ей еврейский характер, а спустя несколько деся¬
тилетий передало по эстафете таким общественным движениям, как «Хиббат
Цион» и «Ам Олам». Те в свою очередь дополнили романтическое наследие
Хаскалы идеями аграрного социализма времен Александра II. За последую¬
щие два десятилетия концепция возвращения к земле и сельскохозяйствен¬
ному труду была воспринята социалистическими сионистскими движениями,
территориалистами и филантропами, ставившими целью облегчение участи
обнищавших еврейских масс в черте оседлости.
Подобного рода начинания и проекты в духе социальной инженерии по¬
лучили особый размах при тоталитарном советском режиме. В рамках гранди¬
/460/
озного проекта по созданию нового советского человека все еще оставалось
место для единственного в своем роде сочетания еврейской этнической само¬
идентификации с самоидентификацией советской (которую можно рассмат¬
ривать как вариант имперской). История еврейской этнической самоиденти¬
фикации в Советском Союзе была не чем иным, как крайним проявлением
модернистского еврейского стремления к созданию новой еврейской сущ¬
ности, которую должен сформировать отбор определенных компонентов ев¬
рейского наследия и «выплавление» из них нового уникального культурно¬
го продукта. С точки зрения традиционного ашкеназского общества, члены
Евсекции ничем не отличались от сионистов, бундовцев или светских иди¬
шистов. Все они стремились сформировать образ «нового еврея» и создать
современную еврейскую культуру посредством переработки накопившихся
в «еврейском книжном шкафу» материалов. Друг от друга они отличались
только степенью радикализма по отношению к тем или иным составляющим
старого еврейского наследия. Показательно следующее высказывание Мойше
Рафеса, члена Бунда, ставшего коммунистическим деятелем культуры: «Мы,
еврейские коммунисты, — большая метла, которая выметет с еврейской ули¬
цы всех ваших Менделе, Перецев, Шолом-Алейхемов, всю вашу мелкобур¬
жуазную культуру!»8 В этой фразе весьма откровенно сформулирована идея о
своего рода культурной измерительной линейке — инструменте радикального
активиста от культуры, отвергающего то, что считается радикальным к гла¬
зах консерваторов и консервативным — в глазах радикалов (ибо литературное
наследие упомянутых здесь выдающихся идишеязычных писателей рассма¬
тривалось как абсолютно «трефное» приверженцами традиционного иудаиз¬
ма в Восточной Европе, но удостаивалось самого пристального внимания в
новой национальной культурной дискуссии). Череда разнообразных нацио¬
нально-социальных утопий выступала постоянной угрозой традиционному
укладу жизни евреев в Российской империи. Эта угроза возрастала в перио¬
ды, когда начинания по созданию нового человека обретали государственную
поддержку, однако они же приводили к зарождению новых движений, тече¬
ний и партий на еврейской улице. Так получилось, что зачастую (и не толь¬
ко кажущимся образом) империя и еврейские движения соперничали друг
с другом в деле формирования облика будущего еврея. Более того, в первые
годы существования Советского Союза, осуществлялись национальные про¬
екты, направленные на то, чтобы направить «нового еврея» в Эрец Исраэль,
это происходило параллельно со сходными государственными инициативами.
Острая дискуссия протекала между ними, но сходство целей и общность язы¬
ка в этом диалоге очевидны.
/461/
Израильское время и русское имперское пространство
Как уже было отмечено, история евреев Восточной Европы вообще и рус¬
ских евреев, в частности, в большой мере являет собой рассказ о превраще¬
нии автономной этноконфессиональной общины из корпорации, характер¬
ной для предшествовавшего Новому времени периода, в современную нацию.
Общины восточной части ареала расселения ашкеназской диаспоры, на про¬
тяжении сотен лет существовавшие в условиях феодальных порядков, не ис¬
чезли с лица земли в Новое время, но, сменив старое обличье на новый облик,
превратились в этноконфессиональную нацию. Значительная часть предста¬
вителей этой нации с историей, которую невозможно отделить от истории
Восточной Европы и которая неразрывно связана с историей других этно¬
конфессиональных групп в многонациональной империи, в настоящее вре¬
мя обитает в современном национальном государстве на Ближнем Востоке.
В 2016 г. подведение итогов истории русских евреев неминуемо должно осу¬
ществляться и под взглядом со стороны Израиля. Наследие Российской им¬
перии наложило неизгладимый отпечаток на еврейское население, начиная
со второй половины XIX в. неуклонно увеличивавшееся на землях вдоль вос¬
точного побережья Средиземного моря. Этот взгляд из израильской перспек¬
тивы расширяет горизонты современного израильского читателя, указывая на
связи исторических процессов в жизни российского еврейства на протяжении
поколений с историей нового еврейского государства, возникшего вдалеке от
границ Российской империи.
Несколько исторических тенденций связывают метаморфозу, которую
претерпели сотни тысяч евреев Восточной Европы вследствие перехода от
феодальной республики к абсолютной монархии, с возникновением новой
социально-культурной общности в Эрец Исраэль. Социальная адаптация ев¬
реев к постфеодальному порядку и возникновение альтернативных традици¬
онной общине социальных рамок породили главные политические движения,
определившие историю еврейского поселения в Эрец Исраэль; процессы мо¬
дернизации, затронувшие значительное еврейское сообщество в Российской
империи, нашли дорогу на Ближний Восток, и русская имперская культура,
воспринятая поначалу евреями, жившими на периферии империи, шаг за ша¬
гом приживалась и на почве старой-новой родины. В XVIII в. евреи Восточ¬
ной Европы были самой большой демографической группой среди всех евре¬
ев на планете. В Святой земле, служившей центром притяжения для евреев
диаспоры, поминавших ее в своих ежедневных молитвах и увековечивавших
память о ней своими праздниками и постами, жило всего несколько тысяч
евреев (меньше, чем в Вильне или Бродах). Так, накануне первых волн репа¬
триации здесь проживало всего 26 тыс. евреев, и лишь половина из них были
/462/
выходцами из Восточной Европы. Менее четырех десятилетий спустя в Изра¬
иле жило 86 тыс. евреев — после нескольких волн иммиграции из Восточной
Европы, приведших к возникновению в маленькой ближневосточной стране
уникальной в истории евреев культурно-социальной общности. Радикальное
изменение, произведенное в характере эмиграции из Восточной Европы но¬
вым национальным движением, выдвинуло в корне отличающуюся альтерна¬
тиву традиционному еврейскому присутствию в Эрец Исраэль: современное
по своему характеру общество, которое приведет к социально-культурному
возрождению и создаст в своей среде образ «нового еврея». Тот «новый ев¬
рей», образ которого стоял перед глазами основателей нового еврейского по¬
селения — ишува, — не слишком отличался от образов, которые рисовались
вдохновленными идеями Просвещения имперским чиновникам, еврейским
интеллектуалам-прогрессистам и радикальным социальным реформаторам.
Основатели движения «Хиббат Цион», подобно другим сионистским движе¬
ниями, течениям и партиям, подвергшимся влиянию русского радикализма
во всем спектре его проявлений, связывали решение проблемы политической,
социальной и экономической отсталости евреев Российской империи с этим
совершенно модернистским по своему духу идеалом. В противоположность
своим предшественникам — выходцам из Российской империи, принадле¬
жавшим к религиозным элитам (хасидской или литовской раввинистической)
и заложившим основу старого восточноевропейского ишува в городах Эрец
Исраэль, репатрианты новой волны руководствовались мощным стремлени¬
ем изменить весь жизненный уклад, который они оставляли позади, в «черте
оседлости» в России. Неприятие старого жизненного уклада, сложившегося
на имперской родине (и зачастую именовавшегося «галутным»), выкристал¬
лизовалось вокруг багажа идей и ценностей, вывезенных из Центральной и
Восточной Европы. Выше уже было отмечено, что идея возвращения к зем¬
ледельческому труду на земле отцов восходила к писаниям русских просве¬
тителей и к аграрному социализму в духе русского народничества во времена
Александра II. Новая израильская культура, развивавшаяся в Эрец Исраэль
начиная с Первой алии, сочетала культурный багаж эмигрантов из Восточной
Европы с «местными» элементами и культурным наследием выходцев из ев¬
рейских общин Средиземноморья и стран Центральной Европы.
Национальные поселения Первой алии являли собой микрокосмы, в
которых можно было найти представителей разных культурных групп среди
репатриантов из Российской империи. Состав населения Ришон-ле-Циона в
Иудее в корне отличался от такового в поселении Йесод-ха-Маала в Верхней
Галилее. В первом из этих поселений обосновались выходцы из «новых» го¬
родов в южных губерниях империи, во втором же — хасиды из Польши. До
того как пересечь границу Российской империи, немало будущих поселенцев,
/463/
осевших в сельскохозяйственных колониях, основанных в Эрец Исраэль за
последние десятилетия XIX в., подверглись влиянию аккультурации. Пода¬
вляющее большинство румынских евреев в тех регионах, откуда вышли осно¬
ватели поселений Зихрон-Яаков и Рош-Пина, были недавними эмигрантами
из двух империй, аннексировавших территории юга и востока Польши. Если
говорить о пределах собственно Российской империи, то можно указать на
то, что эмиграция из России в Эрец Исраэль после волны погромов в первую
очередь связывалась в сознании людей с потерей доверия к позиции государ¬
ства по отношению к своим еврейским подданным, а не с внезапным разо¬
чарованием из-за резкого ухудшения отношений с «окружающим обществом»
и спонтанным отторжением интеграции и усвоения имперской культуры. Не¬
мало евреев, считавших себя лояльными гражданами империи, искренне рас¬
считывали (по крайней мере, таково было положение дел во время царствова¬
ния Александра II, 1855—1881 гг.) на защиту государства перед лицом насилия
со стороны автохтонного населения, среди которого они жили.
Не удивительно поэтому, что первые участники движения «Хиббат Цион»
по-прежнему принимали активное участие в антиеврейской по своему ха¬
рактеру общественной дискуссии того времени, вращавшейся вокруг эконо¬
мического ущерба, нанесенного евреями «черты оседлости» окружающему
крестьянскому населению! Идеи социального «исправления», которые члены
поселенческих общин стремились провести в жизнь в Эрец Исраэль, ставили
себе целью, среди прочего, изменение принятых форм экономической дея¬
тельности, тех форм, которые вызывали гнев «эксплуатируемых» слоев на¬
селения в «черте оседлости». Однако в период Первой алии в Эрец Исраэль
прибывали и такие репатрианты, чье соприкосновение с русской культурой
до переезда на Ближний Восток было в высшей степени поверхностным. Еще
в конце 90-х годов XIX столетия 97% евреев-подданных царской России назы¬
вали в качестве родного языка идиш и только 60 тыс. евреев (из общего числа,
превышавшего пять миллионов) были вовлечены в русскую культуру, будучи
вторым поколением, говорившим на основном языке империи! Эти последние
были горожанами, по собственному выбору усвоившими имперскую культу¬
ру. Они сами или их сыновья и дочери учились в школах с преподаванием на
русском языке и усваивали идеи, типы поведения и стиль жизни, характер¬
ные для класса буржуазии в период царствования Александра III и Николая II.
Некоторые из них (особенно проживавшие в городах и местечках, удаленных
на сотни километров от мест, где мог осуществляться настоящий социальный
контакт между евреями и русскими) подверглись только частичной аккульту¬
рации и интеграции в имперскую культуру. Другие же, напротив, примкнули
к ее либерально-радикальному крылу. Члены движения «Билу» принесли с
собой в Эрец Исраэль что-то от оппозиционной русской культуры шестиде¬
/464/
сятых и семидесятых годов XIX века. Халуцианский идеал первопоселенца в
период Первой алии, который стремились воплотить в жизнь представители
«Билу», основавшие поселение Гедера (1884), сформировался под влиянием
такой радикальной русской литературы, как произведения Дмитрия Писарева
и Николая Чернышевского. Если во времена Первой алии члены движения
«Билу» и их идеи оставались скорее маргинальным явлением, выпадавшим из
новой поселенческой реальности, то в период Второй (1904—1914) и Третьей
(1919—1924) алии влияние радикальных идей русского происхождения стало
гораздо более ощутимым. В те годы в Эрец Исраэль прибыли группы моло¬
дых людей, вынесших из империи политический и культурный багаж, кото¬
рый сформировался в «черте оседлости» в период между революциями 1905 и
1917 гг. и на который наложили свой отпечаток погромы и бесчинства 1919 г.
и периода становления Советского государства. Предводители этих групп в
последующие годы заняли руководящие позиции и сыграли решающую роль
в упрочении сионистского проекта в Эрец Исраэль и создании Государства
Израиль.
Типы политической организации, характерные для Восточной Европы,
были перенесены на Ближний Восток. У большинства израильских политичес¬
ких партий в первые годы существования государства имелись корни в поли¬
тической жизни Российской (или Австро-Венгерской) империи. Две рабочие
партии, наиболее заметные в политической жизни страны в начале XX века,
«Поалей Цион» и «Ха-поэль ха-цаир», объединившиеся в 1930 году в «Пар¬
тию рабочих Земли Израиля» («Мапай») — наиболее мощную парламентскую
фракцию на израильской политической арене вплоть до 1977 года, — черпали
вдохновение в русских источниках. Первая из них — в русском марксизме в
версии Георгия Плеханова, одного из отцов-основателей русской социал-де¬
мократии (С.Д.), идеи которого были переработаны в еврейском националь¬
ном духе лидером «Поалей Цион» Бером Бороховым. Вторая — в неороманти¬
ческом народничестве в духе Льва Толстого и в идеях аграрного социализма в
версии партии социал-революционеров (C.P.). Члены партии «Поалей Цион»
воспринимали реалии Оттоманской империи, взирая на них через откровенно
«русские очки». Они пытались установить связи с социал-демократическими
партиями других национальных меньшинств империи и накануне Первой ми¬
ровой войны пестовали идеи создания еврейской автономии в многонацио¬
нальной Оттоманской империи. В противовес этому члены партии «Ха-поэль
ха-цаир» стремились развивать в Израиле небольшие кооперативные поселе¬
ния и формировать образ «нового еврея» — близкого к природе земледельца.
На протяжении десятилетий сионистские рабочие партии обращались к опы¬
ту большевистской революции в России и вели обсуждение происходящих в
Советском Союзе событий. Вопрос отношения к тому, что на политическом
/465/
жаргоне Земли Израиля было принято называть «миром будущего» (то есть к
культурной, экономической, социальной и политической действительности
Советского Союза), оставался важной составляющей израильской политиче¬
ской культуры, начиная со времен Третьей алии и вплоть до первых лет после
смерти Сталина (1953). В те годы следы советского влияния в Земле Израи¬
ля отчетливо прослеживались в самых разных плоскостях, среди прочего —
в культуре молодежных движений и в повседневности еврейского подполья.
Наряду с социал-демократическими партиями в начале 20-х гг. прошлого века
была создана коммунистическая партия Эрец Исраэль — ПКП (Палестинская
компартия). Немало членов сионистских рабочих партий имело с ПКП весь¬
ма запутанные отношения. Не всегда можно было усмотреть различия между
предлагавшимися антисионистскими радикалами решениями проблемы бед¬
ственного положения евреев Восточной Европы и решениями, выдвигавши¬
мися членами национальных движений. Точно так же и картины культурно¬
го будущего, рисовавшиеся сторонниками разных лагерей, мало отличались
одна от другой. Яркий пример пересечения не слишком отчетливых границ
между сионистским первопроходчеством и антисионистским коммунизмом
имел место во второй половине 1920-х гг., когда значительная часть членов
рабочей сионистско-социалистической организации «Гдуд ха-Авода» («Рабо¬
чий батальон») вышла из ее рядов и в организованном порядке вернулась в
Россию, где присоединилась к проекту создания еврейских земледельческих
поселений на юге Советского Союза. Накануне Войны за независимость чле¬
ны подпольной организации «Лохамей Херут Исраэль» («Лехи» — борцы за
свободу Израиля) пошли на сотрудничество с коммунистической партией
(ПКП), объединив усилия, чтобы получить поддержку СССР в борьбе за соз¬
дание Государства Израиль. На конференции Партии еврейских борцов (по¬
литической организации выходцев из «Лехи»), проходившей в марте 1949 г. в
кинотеатре «Рама» в Рамат-Гане, разгорелась дискуссия между Натаном Ели¬
ным-Мором, требовавшим, чтобы бывшие бойцы «Лехи» объединились в со¬
циалистическую рабочую партию с явным левым уклоном и ориентацией на
Советский Союз (партия вошла в Лигу дружбы с Советским Союзом), и док¬
тором Исраэлем Эльдадом. Поддержка Ицхаком Шамиром — впоследствии
премьер-министром Израиля от партии «Ликуд» — просоветской ориентации
стала решающим фактором в споре, и более половины участников конферен¬
ции проголосовали за просоветскую платформу!
Но было бы ошибкой считать, что влияние российской традиции аккуль¬
турации, восходящей к последнему периоду царской власти, на формирова¬
ние политической культуры в Земле Израиля ограничивалось исключитель¬
но и только рабочими движениями нового ишува. В период Четвертой алии
(1925—1929) крайне усилилось влияние нового политического фактора, также
/466/
вдохновленного восточноевропейским наследием, — ревизионистского сио¬
низма. Зеэв Жаботинский, уроженец Одессы, глубоко укорененный в русской
культуре, разработал либерально-национальную социально-политическую
доктрину, которая приобрела сторонников в быстро растущих благодаря им¬
миграции из Польши и Германии городских слоях населения.
Потоки иммиграции евреев из Восточной Европы, захлестнувшие моло¬
дое Государство Израиль, оказали значительно влияние на формирующуюся
израильскую культуру. Снова в Израиль прибыли десятки и сотни тысяч ев¬
реев, выходцев из Варшавы, Вильны, Одессы и других городов. Именно в них
в свое время определился облик новой ивритской культуры, ростки которой
были пересажены на ближневосточную почву. Однако на этот раз иммигран¬
тами были другие евреи — дети поколения, отличного от поколения Давида
Бен-Гуриона, Зеэва Жаботинского или Бера Борохова. Потоки иммигрантов,
прибывавших в Эрец Исраэль из Восточной Европы после окончания Второй
мировой войны в 1945 г., отличались по своему демографическому составу и
социальному облику от породивших к жизни новый еврейский ишув волн ре¬
патриации 1881—1939 гг. С исторической точки зрения, иммиграцию в Изра¬
иль после Второй мировой войны можно разделить на два культурно-языковых
этапа: 1. «Польский» этап, в основном уложившийся в период 1949-1968 гг.;
2. «Русский» этап, начавшийся спустя несколько лет после Шестидневной
войны. Между 1940-ми и 1970-ми гг. в Израиль в основном приезжали люди,
относящиеся к категории «перемещенных лиц» в годы войны и Катастрофы,
потерявшие родных и близких, имущество, утратившие культурные и соци¬
альные корни. Большинство из них прошли израильский «плавильный котел»
и «влились» в культурные и политические рамки, созданные представителя¬
ми предыдущих волн иммиграции. Хотя в 50—60-е гг. прошлого века идиш
и польский были распространенными языками общения в городах и весях
Израиля, культурный багаж новых иммигрантов оказался наследием не осо¬
бенно престижным и лишенным признания истеблишмента. Восточноевро¬
пейские беженцы времен Катастрофы, большинство из которых вернулись в
Польшу из Советского Союза в середине 1950-х гг., в массе своей происхо¬
дили из районов, находившихся под властью Российской империи вплоть до
окончания Первой мировой войны и ставших национальными государствами
в период между двумя мировыми войнами, а затем снова попавших под власть
империи уже в ее советской ипостаси. В молодом еврейском государстве не
возникло сколько-нибудь значимых общественных движений или крупных
политических партий, которые подняли бы знамя борьбы за сохранение вос¬
точноевропейского культурного и языкового наследия (в отличие от того, что
происходило в других крупных центрах иммиграции в Западной Европе, Се¬
верной и Южной Америке). Вместе с тем писатели и поэты в Израиле про¬
/467/
должали писать на идише и польском, не требуя установления для этих язы¬
ков официального, признанного государством статуса. В отличие от этого, с
алией из Советского Союза, начавшейся в 70-е гг, в Израиль переехало около
миллиона человек, бывших представителями второго, третьего или четвертого
поколения носителей русской культуры — культуры имперской, пусть и в со¬
ветском ее обличье. Приезд большого числа русскоговорящих репатриантов,
приверженных к языку и культуре, с которыми была связана их самоиденти¬
фикация, совпал с ослаблением позиций иврита в общественно-политиче¬
ском сионистском диалоге — позиций, абсолютно доминировавших в первые
годы существования государства. Новая импортированная культура удостои¬
лась статуса, отличного от статуса культурного багажа предыдущих больших
волн репатриации в первые десятилетия существования Государства Израиль.
Насчитывающая сотни тысяч русскоговорящих членов община по сей день
остается важным потребителем печатных и электронных средств массовой
информации на русском языке. Круги литераторов и поэтов общины продол¬
жают поддерживать интенсивные связи с культурой метрополией. В общине
работает система образовательных учреждений на русском языке, и здесь, в
частности, изучают и шедевры классической русской литературы. Языковой
барьер, отделяющий группу новых иммигрантов от общества ивритоязычных
читателей, породил культурную ситуацию, которую можно описать как встре¬
чу двух культур, импортированных из Восточной Европы, — ивритоязычной
израильской и постсоветской русской, на данный момент существующих па¬
раллельно.
Действительно ли новая еврейская национальная идентификация воз¬
никла в Российской империи как продукт интеграционного кризиса, пере¬
живаемого участниками движения Хаскалы вследствие погромов 1881 г.?
Гегельянская модель тезы (стремления к интеграции образованной части ев¬
рейского общества), антитезы (отторжения окружающим обществом) и син¬
теза (возникновение национального сознания нового типа) служила многим
национальным мыслителям для объяснения того, что происходило в годы
погромов. Эта модель снова и снова всплывает в сознании читателей доку¬
ментальной и научно-исследовательской литературы, посвященной истории
еврейских национальных движений. Однако вся беда в том, что она не под¬
ходит для объяснения того бросающегося в глаза факта, что в австрийской
части Украины (Галиция) в 1881 г. не было еврейских погромов. Из этого ре¬
гиона, в котором экономико-культурные характеристики еврейского населе¬
ния отличались крайним сходством с таковыми в русской «черте оседлости»,
также началась массовая эмиграция евреев в западные страны. Более того, в
своей значительной части национальное еврейское возрождение в Восточной
Европе началось в тех районах, которые после 1878 г. оказались под властью
/468/
Румынии и Болгарии — двух национальных государств, образовавшихся не¬
задолго до этого. Так что здесь не было оснований говорить о неосуществив¬
шемся стремлении образованных евреев в этих странах к интеграции в «куль¬
туру большинства». В сознании основателей движения «Хиббат Цион», как и
в трудах историков, 1881 г. — год погромов, вошедших в коллективную память
под названием «бури на юге»9, — стал важной датой. Пробуждение к жизни за¬
метного еврейского национального движения в многонациональных импери¬
ях Восточной Европы оказалось связано с уникальным событием, имевшим
место в Российской империи. Согласно вышеупомянутой историографичес¬
кой модели, в 1881 г. движение Хаскалы в России постиг серьезный идеоло¬
гический кризис, в результате которого будто бы открылись истинное лицо
царских чиновников и враждебность русской интеллигенции по отношению к
евреям. В те дни стала очевидной полная неспособность «аристократов Изра¬
иля» (эвфемизм, использовавшийся для обозначения еврейской плутократии
в Санкт-Петербурге) протянуть руку помощи массам евреев, стремившимся
бежать из страны, залитой кровью. Историки еврейского национального дви¬
жения отмечают, что с 80-х гг. XIX в. началась паническая эмиграция евреев на
Запад и были заложены основы зарождающегося еврейского земледельческо¬
го поселения в Эрец Исраэль.
Действительно, часть исторических фактов соответствует вышеупомя¬
нутой диалектической модели. Первые общества «Любящих Сион» («Хове¬
вей Цион» — последователи движения «Хиббат Цион») были созданы спустя
считанные месяцы после спада волны погромов в апреле-мае 1881 г. За не¬
сколько месяцев в западных губерниях Российской империи возникли десят¬
ки обществ по организации эмиграции и помощи эмигрантам, а также обще¬
ства содействия колонизации Эрец Исраэль. Новая еврейская национальная
идея быстро распространялась по просторам империи и находила множество
сторонников. Демографические, идеологические и организационные факто¬
ры соединились вместе и стали для еврейского общества Восточной Европы
тем уникальным «клеем», который сплачивал ранее чуждых друг другу людей,
группы и течения. И, тем не менее, новые исследования истории еврейского
национального движения, предпринятые многими историками (в том числе
и авторами статей, вошедших в настоящие три тома «Истории еврейского на¬
рода в России»), в результате сравнительного анализа сходных явлений, имев¬
ших место в XIX в. в среде других этнических меньшинств, в значительной
мере поколебали позиции, традиционно отводимые историографией 1881 г.
Сегодня можно утверждать, что разочарование образованной части еврейства
политикой российских властей предшествовало погромам 1881—1882 гг., и
даже более того — можно указать на явную преемственность между идеями
Хаскалы и зачатками новой еврейской национальной идентификации. Кроме
/469/
того, гораздо большее внимание уделяется теперь отношению появившихся
в это время национально настроенных людей к имперскому государству. По¬
шатнулась ли вера в имперскую культуру у евреев, стремившихся к интегра¬
ции, еще до погромов 1881—1882 гг., или только вспышка насилия, направ¬
ленного на евреев, в год погромов привела к резкому повороту в отношении
этой части еврейского общества к российским властям? Как бы то ни было,
полного разрыва между ними и империей, ее языком и культурой так и не по¬
следовало. Национальные политические движения, возникшие в начале XX в.
(в том числе и сионистские течения), не отказывались от своей связи с импер¬
ским пространством и отстаивали продолжение национального существова¬
ния в диаспоре. Впрочем, как уже было отмечено выше, можно рассматри¬
вать новую еврейскую самоидентификацию как современный этап развития
позднесредневековой еврейской общины (подобную идею выдвигал Шимон
Дубнов в своих размышлениях о еврейской автономии) — этап, на котором
старая еврейская община оказалась в новой имперской действительности
после 1772 г. Представителям еврейского этнорелигиозного меньшинства не
нужен был кризис отношений между общиной и централизованным государ¬
ством для формирования альтернативной групповой самоидентификации.
Эта самоидентификация напрямую проистекала из старой еврейской общины
(упраздненной в России лишь в 1844 г.!), переродившейся в заменившие ее со¬
временные еврейские организации. Движение «Хиббат Цион», в начале суще¬
ствования представлявшее собой своего рода объединение местных обществ,
возникавших в разных общинах по всей империи, не было первой еврейской
надобщинной организацией в Восточной Европе.
Достоин изучения вопрос о связи беспрецедентного национального про¬
буждения в начале 80-х гг. с рядом предшествовавших ему межобщинных объ¬
единений. Часть таких объединений была упразднена уже на исходе XIX в.,
поскольку их существование было обусловлено общинно-феодальным соци¬
ально-политическим устройством, постепенно изживавшим себя в течение
тех ста лет, которые предшествовали «бурям на юге». Другие, современные по
своему характеру объединения появлялись и развивались именно в десятиле¬
тия, предшествовавшие возникновению движения «Хиббат Цион». В 1881 г.
большинство еврейских подданных империи по-прежнему жили в западных
губерниях, находившихся под властью польской короны до трех разделов
Польско-Литовского королевства (1772—1795). В этих губерниях на протяже¬
нии сотен лет действовали региональные и общегосударственные комитеты
(«ваады»), являющиеся своего рода «парламентами» этнической сословной
группы, официально признанной властями. Ваады, которые рассматривали
общие для разных удаленных друг от друга общин экономические, юридиче¬
ские и религиозные вопросы, представлялись Дубнову ярким проявлением
/470/
существования «нации» в предшествовавшие Новому времени периоды — су¬
ществования, оставшегося неотъемлемой частью политического устройства и
на первых этапах после его наступления10. Указанные надобщинные органи¬
зации методами и средствами, принятыми в XVIII веке, проводили «еврей¬
скую политику» в целях предотвращения насилия над евреями или причине¬
ния ущерба общинам и уменьшения налогового бремени, накладываемого
коллективно на всех евреев королевства11. Ваады создали разветвленную сеть
организационных связей на всей территории королевства, заложив тем самым
основу для юридического и религиозного объединения разных еврейских об¬
щин на много поколений вперед. Представителями общин на съездах ваадов
выступали члены раввинской и экономической элиты восточноевропейского
общества, между собой их связывали семейные и деловые связи, занятия в об¬
ласти религиозной литературы. Структура ваада являла собой расширенную
копию организационной структуры местной общины. Упразднение «Ваада
четырех земель» и «Ваада литовской земли» в 1764—1765 гг. лишило межоб¬
щинное сотрудничество официального признания властей, однако многие
источники свидетельствуют о том, что описанная деятельность продолжалась
на протяжении десятилетий после формального упразднения обеих организа¬
ций, причем эта работа порой проходила даже при признании и поощрении
со стороны российских властей! Так, например, еврейские представители дей¬
ствовали в кулуарах Четырехлетнего сейма (1788—1792), прибегая примерно к
тем же методам, которые до этого использовались ходатаями ваадов12. В на¬
чале XIX в. в Российской империи проводились встречи руководства крупных
еврейских общин как по инициативе евреев, стремившихся предотвратить
определенные законодательные начинания, так и по приглашению властей
(еврейские представители при этом именовались «депутатами»). Развет¬
вленная сеть дворов хасидских цадиков, охватывавшая всю зону расселения
восточноашкеназской диаспоры, а также институт высших (надобщинных)
иешив на протяжении многих десятилетий осуществляли межобщинную де¬
ятельность, многие функции которой прежде, в период, предшествовавший
Новому времени, исполнялись ваадами13. Таким образом, можно указать на
черты носившей эволюционный характер преемственности при переходе ев¬
рейского общества от позднесредневекового кагала к национальному движе¬
нию в эпоху империи.
НАСЛЕДИЕ РУССКОЙ ЭПОХИ В ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ
Еврейское присутствие на территории России началось еще в древнее
время, за много столетий до возникновения российской государственности.
/471/
В Средние века и в ранний период Нового времени евреи не допускались в
пределы Московского государства. Однако в те времена, когда власти пре¬
пятствовали распространению еврейского населения на русской территории,
потоки еврейских мигрантов направлялись в Восточную Европу и основыва¬
ли сотни поселений в пределах Польского королевства и Великого княжества
Литовского, к западу от русской границы. Эта миграция заложила основы об¬
разования самой большой еврейской общины в мире накануне Нового време¬
ни. С разделами польско-литовского королевства в 1772—1795 гг. произошел
крутой демографический и политический переворот, в корне изменивший
карту расселения еврейской диаспоры: Россия, в которой до разделов Поль¬
ши почти не было евреев, за три десятилетия стала домом для самой большой
еврейской общины в мире. Евреи Польши и Литвы вдруг стали подданными
Российской империи. Трудные процессы интеграции большого еврейского
меньшинства, объединенного языком, культурой и образом жизни, в импер¬
ское общество продолжались со времени первого раздела Польши в начале
70-х гг. XVIII в. вплоть до эпохи перестройки в 1980-х гг.
Встреча евреев Речи Посполитой с Российской империей породила но¬
вую культурную самоидентификацию — еврейско-русскую. Однако процессы
интеграции, в которых приняли участие массы евреев, так никогда и не за¬
вершились. И так было даже во времена, когда империя ставила себе целью
осуществление радикальных интеграционных проектов в духе социальной
инженерии, будь то проекты в рамках просвещенного абсолютизма в эпоху
Александра I или с применением насильственных мер при советской власти.
Широкий спектр еврейско-русских самоидентификаций порождался и разви¬
вался на территории империи на протяжении поколений, с царских времен
и до советского периода. В какие-то годы казалось, что в Советском Союзе
возможна национальная еврейско-советская самоидентификация и что ев¬
рейская культура, светская по содержанию и национальная по языку (в каче¬
стве национального здесь выступал идиш), сможет развиваться при поддерж¬
ке государства и под эгидой партии. Однако чем больше евреи вовлекались в
имперское культурное пространство, тем более усиливались на протяжении
долгой русской истории политические и социальные факторы (как внешние,
так и порожденные самим еврейским обществом), которые сдерживали завер¬
шение процессов интеграции и в конце концов сорвали его. Так случилось,
что Российская империя породила самые крупные еврейские национальные
движения Нового времени. Она же раз за разом исторгала из себя самые боль¬
шие волны еврейской эмиграции.
Массовые внутренние миграции и эмиграция сотен тысяч евреев в другие
страны стали изменять облик российского еврейства еще во второй полови¬
не XIX в. С падением советской империи спустя почти сто лет эта массовая
/472/
эмиграция достигла своего пика и сошла на нет. Развал Советского Союза
и повторное возникновение национальных государств в Восточной Европе,
на территориях, бывших на том или ином историческом этапе частью рос¬
сийского имперского пространства, привели к созданию беспрецедентной
в истории еврейского народа демографической реальности. С XVII в. боль¬
шинство евреев мира жили на территориях, оказавшихся впоследствии под
российской властью. В период со времен разделов Польши и до распада Со¬
ветского Союза большинство восточноевропейских евреев оказались под вли¬
янием русской культуры, а охватившие их процессы модернизации несли на
себе ярко выраженный русский отпечаток. Евреи Восточной Европы вообще
и русское еврейство, в частности, сыграли решающую роль в формировании
облика еврейского мира в Новейшее время. Миллионы евреев, прошедшие
процесс модернизации в российском имперском горниле, определили об¬
лик новых еврейских общин за океаном, и в конце концов большинство ев¬
реев Российской империи проживают сегодня за ее пределами. Выходцы из
России на разных этапах политических метаморфоз в этой стране, начиная с
эпохи царской власти и заканчивая постсоветским периодом, увозили с собой
культурное наследие и политическую традицию, на которых лежала неизгла¬
димая русская печать.
На исходе 2014 г., спустя сто лет после того как Дубнов записал свое про¬
рочество о предстоящем уничтожении того русского еврейства, которое он
знал, представляется, что восточноевропейский период в истории евреев по¬
дошел к концу. Конец советской эпохи стал последним этапом этого периода.
Распад Советского Союза повлек за собой массовую эмиграцию с территорий
разваливающейся империи и резкое уменьшение числа евреев, живущих под
властью России. Массовая эмиграция с территорий бывшего Советского Со¬
юза ускорила исторический процесс, начавшийся, как уже было сказано, еще
во второй половине XIX в. В 1959 г. в Советском Союзе проживало 2,3 млн
евреев. По прошествии тридцати лет, накануне падения советского режима,
в стране оставалось всего 1,5 млн евреев. В 2000 г. оставалось лишь 500 тыс.
За период с 1983 по 2000 г. территорию бывшего Советского Союза покинули
около 1,6 млн евреев: из них около миллиона приехали в Израиль, 325 ты¬
сяч эмигрировали в США и порядка 220 тысяч — в Германию. Сотни тысяч
эмигрантов, сыны и дочери самой большой еврейской общины в мире, живут
сейчас в основном в Израиле, Северной Америке и Западной Европе. Как это
уже случалось сто лет назад, в странах Запада и в Израиле снова образова¬
лась большая русско-еврейская диаспора. Культурное наследие, вывозимое
постсоветскими эмигрантами с территории бывшей Российской империи в
новые страны иммиграции, в XXI в. добавило новые компоненты в мозаику
еврейской самоидентификации — той пестрой мозаики, многоязыкой и муль¬
/473 /
тикультурной, часть которой и поныне тесно связана с имперским русско-ев¬
рейским опытом двухсотлетней давности, опытом жизни в Москве, Санкт-
Петербурге, Киеве, Одессе, Минске, Вильно и Варшаве.
Перевод с иврита Сергея Гойзмана
1 Dubnow S.M. History of the Jews in Russia and Poland: From the Earliest Times until
the Present Day. Philadelphia, 1920. P. 169. Vol 3.
2 Etinger Sh. Rusia ve-hayehudim — nisayon shel sikum histori // Gesher. 1971. № 1
(17). P. 8-24. Цит. no: Etinger Sh. Bein Polin ve-Rusia / Eds. I. Bartal, J. Frankel. Jerusalem,
1994. P. 439.
3 О биполярном подходе в исторических исследованиях см.: Frankel J. Hitbolelut
ve-hisardut be-kerev yehudei Eiropa be-mea 19: likrat historiographia hadasha? // Leumiut
u-politika yehudit: perspektivot hadashot / Eds. J. Reinharz, Y. Shalmon, G. Shimoni. Jeru¬
salem & Boston, 1997. P. 23-56.
4 К вопросу современного исследования большевизации еврейской культуры в
первые годы существования Советского Союза см.: Moss К. В. Jewish Renaissance in the
Russian Revolution. Cambridge; London, 2009.
5 К вопросу современного исследования урбанизации Восточной Европы и осо¬
бой роли Варшавы см.: Ury S. Barricades and Banners: The Revolution of 1905 and the
Transformation of Warsaw Jewry. Stanford, 2012.
6 Бейзер M. Евреи Ленинграда, 1917-1939. Национальная жизнь и советизация.
М.; Иерусалим, 1999.
7 Bartal I. Mi-korporatsia le-uma: yehudim ke-miut etni be-Mizrakh Iropa // Miutim,
zarim ve-shonim: kvutsot shuliyot ba-historia / Ed. Sh. Volkov. Jerusalem, 2000. P. 37—51.
8 Rafes M. Kultur-Lige 1 (1919). P. 4. Цитируется по статье Кеннета Б. Мосса в нас¬
тоящем издании.
9 «Бури на юге» (sufot ba-negev) — ивритский термин для обозначения волны ев¬
рейских погромов на юго-западе Российской империи в 1881—1882 гг. — Прим, пере¬
водчика.
10 Bartal I. Kozak ve-bedvi: “Am” va-”Arets” be-leumiut ha-yehudit. Tel Aviv, 2007.
P. 196-205.
11 Bartal I. Politika Yehudit trom-modemit: «vaadei artsot» be-Mizrakh Eiropa // Hat-
sionut ve-ha-hazarah la-historia: ha-arakhah me-hadash / Eds. Sh. Eisenstadt & M. Lissak.
Jerusalem, 1999. P 186-194.
12 Goldberg Y. Mi-shtadlanut le-medinaut: netsigei ha-kehilot be-tkufat seim arba ha-
shanim (1788-1792) // Ha-hevra ha-yehudit be-mamlekhet Polin-Lita. Jerusalem, 1999. P.
217-231.
13 Asaf D. & Bartal I. Shtadlanut ve-ortodoksiya: tsadikei Polin be-mifgash im ha-zma-
nim ha-hadashim // Tsadikim ve-anshei maase / Eds. R. Elior, I. Bartal & Ch. Shmeruk.
Jerusalem, 1994. P. 65—90.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
ПРОФ. ИСРАЭЛЬ БАРТАЛЬ — Кафедра истории еврейского народа и совре¬
менного еврейства. Еврейский университет в Иерусалиме (Emeritus).
ДР. МИХАЭЛЬ БЕЙЗЕР — Кафедра истории еврейского народа и современного
еврейства. Институт иудаики Манделя. Еврейский университет в Иерусалиме.
ПРОФ. ОЛЕГ БУДНИЦКИЙ — Центр истории и социологии Второй миро¬
вой войны Национального исследовательского университета «Высшая школа
экономики».
ПРОФ. ЗИВА ГАЛИЛИ — Кафедра истории. Ратгерский университет. Нью-
Брунсвик, Нью Джерси (Emerita).
ДР. АВРААМ ГРИНБАУМ — Кафедра еврейской истории Хайфского универ¬
ситета, Центр Бен-Циона Динура по исследованию еврейской истории Ев¬
рейского университета в Иерусалиме.
ПРОФ. МИХАИЛ ЗАНД — Профессор-Emeritus персидской и таджикской ли¬
тературы, Еврейский университет в Иерусалиме.
ДР. АРКАДИЙ ЗЕЛЬЦЕР — Центр изучения истории советских евреев в годы
Холокоста. Международный институт исследования Холокоста. Яд ва-Шем,
Иерусалим.
ПРОФ. МИХАИЛ КРУТИКОВ — Кафедра славянских языков и литератур.
Центр иудаики Франкеля. Мичиганский университет, Энн-Арбор.
ДР. ВЛАДИМИР ЛЕВИН — Кафедра общей истории. Университет Бен-Гуриона
в Негеве.
ПРОФ. КЕННЕТ МОСС — Кафедра истории современного еврейства им. Фе¬
ликса Позена. Университет Джона Хопкинса.
ПРОФ. ЯАКОВ РОИ — Кафедра истории евреев России Цви и Сары Бергер,
Институт Каммингса по исследованию России и Восточной Европы. Тель-
Авивский университет (Emeritus).
ДР. МАРК ТОЛЬЦ — Институт современного еврейства им. Аврахама Харма¬
на. Еврейский университет в Иерусалиме.
/475 /
ДР. КИРИЛЛ ФЕФЕРМАН — Кафедра еврейского наследия. Ариэльский уни¬
верситет.
ПРОФ. ДЭВИД ФИШМАН — Кафедра еврейской истории. Еврейская теоло¬
гическая семинария. Нью-Йорк.
ДР. СТЕФАНИ ХОФМАН — Институт современного еврейства им. Аврахама
Хармана. Еврейский университет в Иерусалиме.
ПРОФ. ГЕННАДИЙ ЭСТРАЙХ — Кафедра идиша и Кафедра иврита и иудаи¬
ки. Нью-Йоркский университет.
СОДЕРЖАНИЕ
Михаэль Бейзер. Предисловие 5
Владимир Левин. Российское еврейство накануне Первой мировой войны . 11
ЧАСТЬ 1.
В ЭПОХУ ВОЙН И РЕВОЛЮЦИЙ
1.1 Олег Будницкий. Российские евреи в годы войны
и революции, 1914—1920 гг. 41
1.2 Кеннет Мосс. Революция в еврейской культуре 70
ЧАСТЬ 2.
УРБАНИЗАЦИЯ, СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ, СОВЕТИЗАЦИЯ
2.1 Аркадий Зельцер. Демографические и социально-экономические
изменения в еврейской среде с начала Первой мировой войны до конца
1930-х гг. (миграция, урбанизация, аккультурация и советизация) ... 87
2.2 Зива Галили. Сионизм в Советском Союзе в период от революции
до Второй мировой войны 1102.3 Аркадий Зельцер. Советский подход к вопросу о национальной
автономии: случай евреев 145
2.4 Авраам Гринбаум. Еврейская религия в Советском Союзе
в тридцатые годы 165
2.5 Дэвид И. Фишман. Сохранение традиции в революционной стране:
религиозное руководство советского еврейства, 1917—1930 гг. 179
2.6 Михаил Крутиков. Литература на идише в СССР в межвоенный период 212
ЧАСТЬ 3.
ХОЛОКОСТ И ВКЛАД ЕВРЕЕВ В ПОБЕДУ НАД НАЦИЗМОМ
3.1 Кирилл Феферман. Война между Германией и Советским Союзом:
Катастрофа советского еврейства и его участие в войне 229
/477/
ЧАСТЬ 4.
ОТ АССИМИЛЯЦИИ К НАЦИОНАЛЬНОМУ ВОЗРОЖДЕНИЮ
4.1 Яаков Рои. Евреи Советского Союза, 1944—1964 гг. 273
4.2 Стефани Хофман. Советская еврейская интеллигенция: ее роль
и поиски идентичности 291
4.3 Михаэль Бейзер. Еврейское национальное движение в СССР
1960-1980-х гг.: причины, истоки и сущность 321
4.4 Геннадий Эстрайх. Разрешенная еврейская культура 1954—1991 гг. . . . 357
ЧАСТЬ 5.
НЕАШКЕНАЗСКИЕ ОБЩИНЫ
5.1 Михаил Занд. Заметки о культуре неашкеназских еврейских общин при
советской власти 371
ЧАСТЬ 6.
ПОСТСОВЕТСКОЕ ЕВРЕЙСТВО
6.1 Марк Тольц. Еврейская демография: из советского прошлого в
постсоветское настоящее 433
Исраэль Барталь. Послесловие. Конец восточноевропейской эпохи
в истории еврейского народа? 453
Сведения об авторах 475
ИСТОРИЯ ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА В РОССИИ.
От революций 1917 года до распада Советского Союза
Под редакцией Михаэля Бейзера
Том 3
Издатель М. Гринберг
Зав. редакцией И. Аблина
Научный консультант И. Лурье
Редактор С. Амосова
Художественное оформление П. Адамова
Компьютерная верстка И. Пичугин
Корректор И. Любавина
Знак информационной продукции 16+
Мосты культуры, Москва
Тел ./факс: (916)871 -09-36
e-mail: office@gesharim-msk.ru
Gesharim, Jerusalem
Tel: (972)-544-993-116
e-mail: greenbergO@bezeqint.net
www.gesharim.org
Издательство «Мосты культуры»
ЛР N2 030851 от 08.09.98
Формат 70 х 100 /16
Бумага офсетная. Печать офсетная. Печ.л. 30
Подписано в печать 10.11.2016. Заказ № 8954.
Отпечатано с готовых файлов заказчика
в АО «Первая Образцовая типография»,
филиал «УЛЬЯНОВСКИЙ ДОМ ПЕЧАТИ»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14