Автор: Георгиева Н.Г.
Теги: всеобщая история история российского государства исторические науки
ISBN: 978-5-392-17521-5
Год: 2016
Текст
РОССИЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ДРУЖБЫ НАРОДОВ
Н. Г. Георгиева
ИСТОРИЧЕСКОЕ
ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
теоретические проблемы
УЧЕБНИК
О©
Электронные версии книг на сайте
www.prospekt.org
Москва
2016
РОССИЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ДРУЖБЫ НАРОДОВ
Н. Г. Георгиева
ИСТОРИЧЕСКОЕ
ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
теоретические проблемы
УЧЕБНИК
О©
Электронные версии книг на сайте
www.prospekt.org
Москва
2016
Электронные версии книг
на сайте www.prospekt.org
УДК 94(47)(075.8)
ББК 63.3(2)я73
Г36
Автор:
Георгиева Н. Г. — доктор исторических наук, профессор Российского университета
дружбы народов, автор более 150 научных, научно-популярных и научно-методиче-
ских работ по истории России, истории международных отношений, историографии
и источниковедению.
Рецензенты:
Аксенова Г- В. — доктор исторических наук;
Богданов В. П. — кандидат исторических наук.
Георгиева Н. Г.
Г36 Историческое источниковедение: теоретические проблемы : учебник
для вузов. — Москва : Проспект, 2016. — 248 с.
ISBN 978-5-392-17521-5
Курс «Источниковедение» входит в блок обязательных учебных дисциплин по
специальности «История».
Учебник содержит обобщенную информацию о накопленном историками
XVIII—XX вв. опыте решения теоретико-методологических и понятийно-термино-
логических проблем исторического источниковедения. Рассматриваются этапы в
истории формирования источниковедения в науку, пропесс выработки историками
определения понятия «исторический источник» и современное понимание понятия
«исторический источник» в свете теории информации, а также история решения
историками проблемы классификации исторических источников и современная
классификация исторических источников на типы и виды.
Для преподавателей, аспирантов, магистров, бакалавров и студентов, специали-
зирующихся в области гуманитарных наук, а также всех интересующихся историей
отечественной исторической науки.
УДК 94(47)(075.8)
ББК 63.3(2)я73
Учебное издание
Георгиева Наталья Георгиевна
ИСТОРИЧЕСКОЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ:
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Учебник
www o-niaket.ru, тел.; (495) 726-18-84
№77 99 60.953 Д.004173 04 09 от 17.04.2009 г
Подписано в печать 05.08.2015. Формат 60x90 '/
ISBN 978-5-392-17521-5
© Георгиева Н. Г., 2015
© ООО «Проспект», 2015
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение.
РАЗДЕЛ I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ
Н ПОНЯТИЙНО-ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ
ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ...................................8
РАЗДЕЛ II. ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ
КАК НАУКИ.........................................22
РАЗДЕЛ III. ИСТОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ДЕФИНИЦИИ
ПОНЯТИЯ «ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК»....................123
Глава 4. Разработка историками определенна нонитня «исторический йен
в XVIII — начале XX в...........................................
§ 1. Появление понятия «исторический источник» в трудах историков
XVIII — первой половины XIX в...................................
.125
.125
Оглавление
§ 2. Понимание понятия «исторический источник» в трупах историков
второй половины XIX в...........................................
§ 3. Понимание понятия «исторический источник» историками
рубежа XIX—XX вв....................
Глава 5. Разработка историками определ
.132
§ 1. Понятие «исторический источник» в трудах историков 1920-х —
первой половины 1950-х гг...................................
§ 2. Разработка определения понятия «исторический источник»
в зарубежном источниковедении середины XX в.................
§ 3. Дискуссии о понятии «исторический источник» в советском
источниковедении во второй половине XX в....................
§ 4. Определение понятия «исторический источник» в свете теории
информации..................................................
«исторический источник»
...........................142
.142
.150
.154
.162
РАЗДЕЛ IV. НСГОРНЯ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ КЛАССИФИКАЦИИ
ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ ....................
.170
Глава 6. Классифнк:
XVIII — начала XX в.
§ 1. Деление исторических источников историками второй четверти
XVIII-началаXIXв........................................
ов историками
.172
.172
Классификация исторических источников отечественными
историками 1830—1840-х гг...........................
.178
середины XIX — начала XX в.
Глава 7. Классификация всторнче<
отечественных историков XX в.
§ 1. Классификация исторических источников отечественными
историками в 1920-х — середине 1950-х гг...............
§ 2. Варианты классификации исторических источников
советскими историками во второй половине XX в..........
§ 3. Классификация исторических источников по типам и видам.
ов в трудах
.185
.195
.195
.204
.216
Заключение.
.228
Библиография
.230
ВВЕДЕНИЕ
Для современной эпистемологической ситуации характерно углу-
бление научного познания. В исторической науке оно выражается в
более пристальном внимании не только к глобальным экономическим,
социально-политическим и культурологическим процессам, но и к
внутреннему миру человека прошлого, его сознанию и деятельности,
формированию его как личности и как отдельной частицы общества.
Освоение историками теории информации, научно-технический про-
гресс (компьютеризация) и использование клиометрических методов
исследования позволили не только по-новому взглянуть на истори-
ческие источники, уже имевшиеся в распоряжении историков, но и
внедрить в научный оборот огромные комплексы ранее неиспользо-
вавшихся материалов. Добавим к этому постоянное лавинообразное
нарастание объема информации, содержащейся в документации, как
оставшейся от прошлого, так и возникающей в современности. В по-
добных условиях умение извлекать, оценивать и использовать инфор-
мацию исторических источников приобретает качественно новое зна-
чение и для историков, и для всех, кто так или иначе в своей работе
пользуется информацией, содержащейся в исторических источниках:
политиков, журналистов, социологов, юристов, психологов и др.
Теоретическими и прикладными проблемами, связанными с изу-
чением исторических источников, т. е. носителей информации в лю-
бых знаковых формах: вещественной, письменной, изобразительной
(художественно-графической), фонической — занимается историче-
ское источниковедение. Совершенно очевидно, что историческое ис-
точниковедение, нацеленное на совершенствование методов получе-
ния и анализа содержащейся в исторических источниках информации,
играет важную роль как в практической деятельности специалистов
гуманитарного профиля, так и в исследованиях, входящих в систему
общественно-гуманитарных наук. Особенно это касается исторической
науки, так как познание прошлого опирается на изучение информаци-
онного поля, оставшегося от прошедшей материальной, социальной и
духовной культуры. В связи с этим источниковедение занимает одно из
Введение
центральных мест в системе профессиональной подготовки студентов-
историков, являясь составной частью блока учебных дисциплин специ-
ализации «История».
Историческое источниковедение — относительно молодая отрасль
исторического знания, начавшая обосабливаться чуть более 100 лет
назад и постепенно формирующаяся (в рамках исторической науки) в
отдельную историческую дисциплину и даже науку. Изучение данно-
го процесса подразумевает анализ постепенного перехода историков от
эмпирического уровня использования исторических источников в сво-
их исследованиях к осознанию необходимости теоретического осмыс-
ления понятий, методов и процедур, применяемых при работе с исто-
рическими материалами.
В связи с этим цель данного учебника — обобщить накопленный
историками опыт решения теоретико-методологических и понятий-
но-терминологических вопросов источниковедения и на этой основе
вскрыть процесс его формирования в науку, обладающую своей теори-
ей, объектом, предметом и методом исследования.
Актуальность изучения процесса формирования источниковеде-
ния в науку обусловливается тремя факторами. Во-первых, гносеоло-
гическим, так как для развития исследовательской работы необходимо
познание ее закономерностей и особенностей, ее структуры и содер-
жания. Во-вторых, общеобразовательным — в целях повышения профес-
сионализма молодых историков, совершенствования их умения извле-
кать и оценивать информацию исторических источников, опираясь на
опыт предшествовавших поколений. В-третьих, историографическим,
поскольку развитие источниковедения свидетельствовало о развитии и
самой исторической науки.
Отдельные стороны процесса формирования источниковедения в
науку уже рассматривались в монографиях, научных статьях и учебных
пособиях. В них выделены основные вехи развития источниковедения
в XVIII—XX вв., приведены варианты решения рядом отечественных и
зарубежных авторов некоторых теоретических вопросов источникове-
дения. Однако научная литература не содержит обобщающей оценки
истории формирования источниковедения в науку, а учебники имеют
информационный характер о корпусе источников или по отечествен-
ной истории, или по истории других стран и регионов.
Информационной основой для раскрытия истории постановки и
решения теоретических проблем источниковедения в данном учебнике
стали исторические труды, авторы которых (попутно или специально)
затрагивали теоретические проблемы источниковедения.
Структура учебника опирается на проблемный метод изложения
материала. В первом разделе представлено современное понимание ос-
новных теоретико-методологических и понятийно-терминологических
Введение 7
вопросов источниковедения. Разделы со второго по четвертый содер-
жат анализ решения отечественными и зарубежными историками важ-
нейших теоретических проблем источниковедения:
1) объект, предмет и задачи источниковедения, внедрение термина
«источниковедение» в понятийный аппарат историков;
2) дефиниция понятия «исторический источник», трактовка при-
роды и свойств исторических источников, механизма их соотно-
шения с исторической действительностью и, следовательно, их
познавательных возможностей;
3) критерии и принципы классификации исторических источни-
ков, возможность создания классификационных схем, которые
отвечали бы законам логики и потребностям совершенствования
методики изучения и использования исторических источников.
В целом, в книге показана смена концепций историков по указан-
ным проблемам, происходившая под влиянием изменений в социо-
культурной обстановке, появления новых историософских идей и раз-
вития самой исторической науки, раскрыты поступательное развитие
теории источниковедения и процесс его формирования в науку, являю-
щуюся одной из отраслей исторического знания.
Раздел I
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ
И ПОНЯТИЙНО-ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЕ
ВОПРОСЫ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ
«История пишется по источникам» — эту аксиому в конце XIX в.
сформулировали Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос, французские исто-
рики — позитивисты1. В.О. Ключевский, указывая на особую познава-
тельную роль исторических источников, называл их памятниками, «в
которых отразилась угасшая жизнь» людей прошлого2. М. Блок, упоми-
ная «свидетельства всевозможных видов», подразумевал исторические
источники3.
Приведенные высказывания свидетельствуют о том, что термин
«источник» разные историки соотносят с разными словами и поня-
тиями, признавая при этом, что историческое познание невозможно
без информации, получаемой из исторических источников. На про-
блеме многозначности слова «источник» специально и подробно оста-
навливалась О.М. Медушевская, известная в России как теоретик
источниковедения. Она указывала, что «источники в первоначаль-
ном смысле — это то, что содержит необходимое для удовлетворения
определенной потребности... Отсюда произошло по аналогии понятие
источника — для удовлетворения духовной потребности (в знании, в
информации)»4.
Полисемантический характер слов «источник» и «источниковедение».
В Словаре современного русского литературного языка упомянуты че-
тыре толкования понятия «источник».
1 Langlois Ch.-V., Seignobos Ch. Introduction aus etudes historiques. P., 1897. P. 1.
2 Ключевский B.O. Источниковедение. Источники русской истории // Ключевский
В.О. Соч.: в 9 т. М., 1989. Т. VII. С. 7.
2 Блок М. Апология истории или Ремесло историка. М.: Наука, 1986.2-е изд. С. 40.
4 Медушевская О.М. Источниковедение социалистических стран: учеб, пособие. М.:
МГИАИ, 1985. С. 5.
Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы... 9
Источник — это:
1) то, откуда исходит что-либо;
2) то, что дало начало (основание) чего-либо;
3) лицо, дающее сведения;
4) письменный памятник, документ, используемый при научном
исследовании1.
Из этих определений видно, что слово «источник» имеет полисеман-
тический (многозначный) характер. Для историков исторический ис-
точник — носитель информации о прошлом', средство получения ин-
формации о прошедших временах, основа исторического познания и
объект источниковедения, что следует из самой морфемы этого слова.
Следует отметить полисемантичный характер и термина «источнико-
ведение»: в широком смысле под ним понимается наука об историче-
ских источниках, а в узком — одна из стадий исторического исследо-
вания. Хотя одной из задач данной книги является раскрытие истории
формирования источниковедения в науку, тем не менее необходимо
рассмотреть и вопрос об использовании понятия «источниковедение»
в узком смысле слова. Для этого определим основные стадии историче-
ского исследования — последовательность (алгоритм) работы историка.
Стадии исторического исследования. Историческое исследование
начинается с постановочно-историографической стадии. Она включает
ознакомление с ранее опубликованными трудами историков, что по-
зволяет новому исследователю сделать ряд наблюдений о степени изу-
ченности интересующей его проблемы.
На этой стадии ставятся и решаются следующие задачи:
• выяснить результаты деятельности предшествующих авторов;
• понять связь той или иной оценки исторических событий с обще-
ственно-политическими и социокультурными обстоятельствами,
в которых историк создавал свой труд;
• определить документальную основу, на которую опирались пред-
шествовавшие авторы;
• уточнить методологию авторов, ее влияние на исследовательские
подходы и принципы;
• уяснить степень влияния политической заданности и идейных
пристрастий предшествующих авторов на формулирование их
концепций;
• оценить вклад авторов в развитие исторической науки, т. е. что
есть нового, правильного или ошибочного в их выводах, в вос-
создании и познании ими прошлого.
1 См.: Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. М., 1956. Т. 5. С. 555.
* Процесс выработки дефиниции «исторический источник» имеет почти двухвеко-
вую историю, идо сих пор это понятие остается одной из теоретических проблем источ-
никоведения, история разработки которой рассмотрена в разделе III.
10 Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы...
Результат обследования литературы отражается в специальном (вво-
дном) разделе нового исследования (книги, диссертации, курсовой или
дипломной работы). В этом разделе можно соглашаться и присоединять-
ся кточке зрения автора (предшественника), но можно и спорить с ним.
Дискуссии не только возможны, но и необходимы, однако в историогра-
фическом очерке следует соблюдать уважительное отношение к пред-
шественникам. Характер рассуждений и доказательств своих научных
построений (выводов) должен сохранять академически корректный тон.
Изучение историографии проблемы не только позволяет определить
ценность работ предшественников, но главное — «подсказать» направ-
ление дальнейшей работы, т.е. выяснить аспекты, которые остались
вне исследовательского поля. На этой основе складываются аргумен-
ты, дающие возможность обосновать научно-познавательную актуаль-
ность нового исследования и определить его цель. Постановка или фор-
мулировка проблемы, по словам А. Эйнштейна и Л. Ингфельда, «часто
более существенна, чем ее решение»'. Это во многих случаях вполне
справедливо, так как исследователь уже на этой (постановочной) ста-
дии намечает пути и методы реализации поставленной им цели.
Вторая стадия исторического исследования — источниковедческая. На
этой стадии каждый историк (вне зависимости от полученной им про-
фессиональной специализации) выступает в качестве источниковеда.
На этой стадии исследователь ставит следующие задачи:
• найти опубликованные исторические источники по избранной
проблеме исследования;
• выявить исторические источники, хранящиеся в архивах и отно-
сящиеся к избранной проблеме;
• проверить качество их информации;
• извлечь необходимую для исследования информацию (совокуп-
ность интересующих исследователя сведений о прошлом).
В результате образуется источниково-информационная основа ис-
следования. Она может формироваться не только из опубликованных
исторических источников, но и на базе предшествующей литературы, в
которой накоплен необходимый объем сведений. (В специальных исто-
риографических исследованиях источниково-информационная основа
складывается как из черновых, подготовительных материалов, раскры-
вающих творческую лабораторию историка, чье наследие изучается,
так и законченных трудов, в которых отразился конечный результат его
работы.)
Создание источниково-информационной основы исторического
исследования — центральная часть работы и важнейшая задача истори-
ка-исследователя.
1 Цит. по: Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М.: Наука, 1987.
С. 31.
Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы... 11
Главное требование к источниково-информационной основе — она
должна быть репрезентативной и обладать оптимальным объемом ин-
формации, достаточным для решения поставленной проблемы. Источ-
никово-информационная основа позволяет раскрыть новые аспекты
проблемы и определить конкретные задачи, способствующие реализа-
ции цели всего исследования.
«...Новизна и самостоятельность исследования заключается не толь-
ко в привлечении новых архивных первоисточников, но и в принци-
пиально ином подходе к уже известным источникам,., в остроте источ-
никоведческого анализа, в широте и самостоятельности обобщения, в
глубине и оригинальности раскрытия в источнике отображения и во-
площения объективной исторической действительности»1.
Третья стадия исторического исследования — концептуальная. Ис-
следователь подвергает анализу и синтезу собранную информацию,
определяет связи и отношения между выявленными фактами.
В процессе концептуальной стадии исследования преломляются раз-
личные уровни познания. На эмпирическом уровне познания исследова-
тель устанавливает по возможности полную картину произошедших со-
бытий на основе информации в выявленных исторических источниках.
Факты прошлого фиксируются и уточняются сами по себе, выстраива-
ются их хронологическая связь и последовательность. На теоретическом
уровне раскрывается сущность явлений, их взаимосвязь и взаимовлия-
ние, закономерности и специфика развития. Полученные знания иссле-
дователь оформляет в виде выводов, в комплексе образующих его концеп-
цию, в которой реализуется поставленная цель всего исследования.
Таким образом, термин «источниковедение», понимаемый в узком
смысле, часто используется для обозначения одной из стадий истори-
ческого исследования. В процессе ее осуществления каждый историк-
исследователь выполняет источниковедческую работу, поскольку он
выявляет, собирает, анализирует, обобщает и использует информацию
исторических источников.
Однако в принципах и целях подхода к источникам, методах их ис-
пользования существует большая разница между историком и источ-
никоведом. Первому нужны исторические источники для выявления
совокупности фактов, второй воспринимает исторические источники
как часть прошедшей реальности, как носитель объективной и субъек-
тивной информации о ней, как систему, имеющую особую гносеологи-
ческую ценность и служащую одним из средств познания.
Термин «источниковедение», понимаемый в широком смысле, ис-
пользуется для обозначения одной из отраслей исторической науки —
1 Пушкарев ЛИ. Классификация русских письменных источников по отечественной
истории. М.: Наука, 1975. С. 74.
12
Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы...
источниковедения, имеющего свой объект, предмет, задачи и методы.
Самое общее определение исторического источниковедения — это наука о
теоретико-методологических проблемах изучения и использования исто-
рических источников.
Методологические принципы исторического познания. Одним из ос-
новополагающих принципов исторического (и источниковедческого)
познания является принцип историзма.
В конце XVIII в. его «выдвинули основоположники классической
немецкой философии,., создавшие критическое направление в гумани-
тарных (как теперь принято говорить — когнитивных) науках. Принцип
историзма обязывает исследователя рассматривать объект своего ис-
следования» (исторические источники) «в тесной связи с обстановкой
и в рамках того времени, когда этот объект функционировал»1. Опора
на принцип историзма ничем не отличается во всех отраслях историче-
ского знания.
Второй важнейший принцип — принцип диалектики.
Диалектическое мышление имеет древнейшее происхождение. Ан-
тичная диалектика формулировала понимание действительности как
изменчивой и совмещающей в себе противоположность, обусловлива-
ющую всеобщее и вечное движение. Выдающуюся роль в понимании
диалектики сыграл Иммануил Кант (1724—1804). В начале XIX в. Георг
Вильгельм Фридрих Гегель (1770—1831) создал систематическую тео-
рию диалектики. Она опровергала метафизические и механистические
воззрения части ученых XVIII в. о неизменной сущности природы и че-
ловека2.
Принцип диалектики обязывает исследователя рассматривать исто-
рические источники в их развитии и динамике, выяснять их причинно-
следственные связи, движение от исходных побудительных мотивов к
последующим событиям и конечным результатам.
Третий важнейший принцип — принцип объективности. Его реа-
лизация нацеливает исследователя на выявление всей совокупности
исторических источников по проблеме, обязывает строго следовать их
свидетельствам и в то же время проверять достоверность информации,
выяснять причины ее представления, сокрытия или искажения, сте-
пень зависимости ее предъявления от социально-политических пози-
ций, материального положения, идейных или иных интересов авторов
источников.
1 Георгиева Н.Г. Методология исторического исследования и особенности историче-
VI Всероссийской научно-практической конференпии студентов, аспирантов и моло-
дых ученых. 23 апреля 2004 г., Москва, отв. ред. В.М. Савин. М.: Изд-во РУДН, 2004.
С. 123-124.
2 См. . Там же. С. 124.
Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы... 13
Принципы историзма, диалектики и объективности являются ме-
тодологической основой и особенностью исторического познания. Они
ориентируют исследователей на всестороннее рассмотрение явлений
прошлого (в том числе исторических источников) в их изменчивости,
развитии и исторической связи.
Историческое познание обладает также еще тремя важными особен-
ностями: ретроспекция, реставрация и репрезентативность. Однако в
понятийно-терминологическом аппарате исторической науки не сло-
жилось еще устоявшихся дефиниций этих понятий.
Ретроспекция — одна из главных специфических особенностей всех
отраслей исторической науки, проистекающая «из самой сущности
исторической науки — историк из современного настоящего пытается
понять настоящее прошлое»1. Происхождение этой особенности обу-
словлено тем, что исследователь (историк или источниковед) не может
непосредственно поставить эксперимент, провести наблюдение, опи-
сание или измерение какого-либо события, случившегося в прошлом.
У нас нет машины времени, которая позволила бы побывать в прошед-
ших эпохах и ретроспективно читать источник, т.е. воспринимать его
информацию глазами и сознанием людей прошлого. Даже о событиях
десятилетней давности мы получаем информацию из оставшихся ис-
точников разных типов (вещественных, изобразительных, фонических
и письменных).
При изучении общественных явлений или процессов в лучшем по-
ложении, чем историки, находятся социологи — они могут провести
опрос, обследование определенных групп населения и сделать вывод
о современном состоянии общества, о волнующих его проблемах, пер-
спективах их решения. Историк лишен такой возможности. Означает ли
это, что историческое познание невозможно? Означает ли это, что мы
не можем иметь адекватное и объективное представление о прошлом?
Представители некоторых историографических школ и направлений
(в частности, агностики, часть позитивистов) именно на этом основа-
нии отказывали истории в праве называться наукой. Однако историки
обладают огромным количеством исторических источников, которые,
являясь частью объективной реальности, как таковые сами по себе объ-
ективны и способны передавать объективную и адекватную прошлому
информацию.
Следовательно, вопрос о возможностях и перспективах историче-
ской науки можно решить положительно. Занимаясь историческими
исследованиями, историки знают то, чего уже не может быть, но про-
изошло в прошлом. Они способствуют сохранению социально-истори-
1 Георгиева Н.Г Методология исторического исследования и особенности историче-
ского познания. С. 125.
14 Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы...
ческой памяти, выполняют свой гражданский (патриотический) долг
перед обществом1.
Опираясь на информацию исторических источников, историк мо-
жет мысленно «проникнуть» в исчезнувшую реальность. Многое в этом
плане зависит, конечно, от профессионализма историка, уровня его ис-
точниковедческой подготовленности, степени его умения «прочитать»
источники, извлечь и оценить их информацию, а также от степени до-
ступности всей совокупности необходимых материалов.
В целом ретроспективность — особенность исторического познания,
направленного из настоящего в прошлое и опирающегося на отраженную
информацию. Заметим, что исторический метод ретроспективен в сво-
ей основе, что определяется самой сущностью (природой) историче-
ской науки.
Чем положителен и важен ретроспективный метод?
1. Он позволяет представить «прошлое» как реальное «настоящее»,
имеющее и прошлое, и будущее. Он дает возможность видеть процесс,
развитие исторических событий и в ретроспективе («прошедшее про-
шлого»), и в перспективе («будущее прошлого»). По словам И.Д. Ко-
вальченко, «плюсы ретроспективного подхода состоят в том, что изуча-
емое прошлое представляет собой “прошедшее настоящее”, имевшее
свое прошлое и будущее, которые также известны (или могут быть из-
вестны) историку. Это позволяет рассматривать изучаемые явления и
процессы в их исторической ретроспективе и перспективе, т. е. учиты-
вая их предшествующее и последующее состояние, и тем самым изучать
все их стороны, все связи и опосредования не только в синхронно-про-
странственном, но иднасинхронном аспекте, что, несомненно, способ-
ствует более углубленному их познанию. Такой подход особенно важен
при анализе динамических процессов на том или ином отрезке или в
тот или иной момент»2. Таким образом, ретроспективный метод обеспе-
чивает реализацию принципа историзма, он тесно связан с ним.
2. Ретроспективность дает возможность вырабатывать принципы и
методы прогнозирования хода исторического процесса, строить прогно-
стические модели развития, т.е. с помощью прошлого через настоящее
видеть будущее. В этом плане можно согласиться с мнением И.Д. Ко-
вальченко, отмечавшего, что, «изучая тот или иной исторический про-
цесс, можно построить модель, имитирующую его последующее разви-
тие. Результаты этой имитации могут соотноситься с реальным итогом
развития, поскольку он известен историку... Тем самым разработка те-
1 См.: Георгиева Н.Г Знать то, чего не может быть, но было... означает служение
Мнемозине//Система образования в странах СНГ: развитие и перспективы: Материалы
XIV Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и моло-
дых ученых. 13 апреля 2012 г., Москва. М.. РУДН, 2012. С. 3.
2 Ковальченко Н.Д. Методы исторического исследования. С. 101—102.
Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы...
1S
оретико-методологических и конкретно-научных принципов и методов
прогнозирования «прошлого будущего», исходя из «прошлого настоя-
щего», будет содействовать разработке методов прогнозирования по-
следующего хода современного развития, а тем самым и повышать роль
исторической науки в решении задач современности. Но пока, с глубо-
ким сожалением констатировал академик, это — только потенциальная,
не использованная историками возможность». И далее он указывал, что
уметь использовать ретроспективную особенность исторического по-
знания — «задача историков»1.
При всей своей положительности ретроспективный метод заключа-
ет в себе и отрицательные стороны. Каковы его опасности?
1. Современность, в которой действует историк (источниковед), как
бы «давит» на исследователя, мешая адекватно воспринимать прошлое.
Не случайно Люсьен Февр, один из основоположников школы «Анна-
лов», заметил, что «каждая эпоха создает в своем воображении собствен-
ное представление об историческом прошлом. Свой Рим и свои Афины,
свое средневековье и свой Ренессанс»2. Другими словами, следующие
поколения историков, накопившие новые данные, новые приемы иссле-
дования, по-своему относятся к событиям прошлых эпох. Кроме того,
они оценивают прошлое с морально-политических позиций своего вре-
мени. В этом проявляется «давление» современности на историка-ис-
следователя. Ретроспективный подход может оказаться под угрозой «мо-
дернизации» истории, что отнюдь не будет способствовать адекватному
и объективному пониманию прошлого. Впрочем, такой научный «грех»
объективно оправдан, так как очень трудно «постигнуть «чужое Я», от-
разившееся в источниках и отдаленное от нас несколькими веками»3.
2. Позиция автора источника, его точка зрения может привести к
«архаизации» оценок исследователя и, следовательно, к искажению ис-
тины. В качестве примера приведем случай с историком Н.М. Карам-
зиным, который при истолковании причин опричной политики Ива-
на Грозного пошел вслед за источником, созданным современником
и противником царя («История о великом князе Московском» Андрея
Курбского, который объяснял политику Ивана IV исключительно при-
сущей его характеру жестокостью).
Как преодолеть указанные опасности модернизации прошлого и архаи-
зации своих выводов? Главное средство — опираться на принципы исто-
ризма, диалектики и объективности.
Задачи исследователя (историка или источниковеда) состоят в том,
чтобы:
1 Ковальченко Н.Д. Методы исторического исследования. С. 102.
2 Febvre L. Leproblemede I'mcroyanceausXVI siecle: La religion de Rabelais. P., 1968. P. 12.
2 Георгиева Н.Г. Методология исторического исследования и особенности историче-
ского познания. С. 126.
16
Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы...
• видеть и оценивать прошлое в соответствии с теми представлени-
ями, которые были характерны для изучаемого времени;
• изучать не статичный и единичный факт (событие, источник), а
рассматривать их в хронологических координатах их развития;
• сопоставлять и сравнивать разные источники, разную информа-
цию, желательно исходящую от авторов, стоявших на противо-
положных позициях, добиваться адекватного воспроизведения
и объяснения прошлого. (У англичан есть хорошая поговорка,
очень подходящая для историков: «Кто слышит один колокол,
тот не слышит ничего».) Необходимость анализа разных мне-
ний, изложенных в источниках, должна стать правилом для всех
исследователей. Только такой подход и метод помогут избегнуть
неминуемых ошибок, возникающих при использовании одного
источника с односторонней оценкой событий и явлений исто-
рии.
Реставрация — вторая главная специфическая особенность познания,
характерная для всех отраслей исторической науки. Изучая прошлое с
помощью информации, почерпнутой из исторических источников, ис-
следователь стремится выявить и воссоздать все факты и особенности
их осуществления в прошлом. В исторических исследованиях рестав-
рация объясняется невозможностью для историка экспериментального
(чувственного и наглядного) воспроизведения прошлого.
Реставрация в историческом познании подразумевает восстановле-
ние информации в том ее качестве (форме и содержании), которые мак-
симально приближенно, адекватно передают прошлое.
Такой подход характерен для тех наук, в которых необходимая ин-
формация поступает не опытным путем, не в результате эксперимента
или непосредственного восприятия ее характеристик органами чувств
самого исследователя, а иными способами. По мнению И.Д. Коваль-
ченко, «вообще всякое познание, коль скоро оно состоит в отраже-
нии сознанием черт и свойств объективной реальности, является
реконструктивным»1. С этим нельзя не согласиться, однако для исто-
рической науки (в том числе и для источниковедения) реставрация
является не только важнейшей особенностью познания, но и одной из
целей исследования.
«В историческом исследовании объективная реконструкция пред-
ставляет наибольшую сложность в онтологическом смысле и методи-
ческом плане»2. Для реставрации информации, имеющейся в разноо-
бразных исторических источниках, применяются разные общенаучные
Ковальченко Н.Д. Методы исторического исследования. С. 105.
2 Георгиева Н.Г. Методология исторического исследования и особенности историче-
ского познания. С. 125.
Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы...
и исторические методы. При этом особенно важна добросовестность
исследователя, его умение освободиться от партийно-политических
пристрастий, его стремление к объективности.
Есть еще три необходимых для ученого качества: мужество в отстаи-
вании истины, умение понять требование времени (выбор действитель-
но актуальной проблемы, но не конъюнктурность), владение техникой
исследования, т. е. профессионализм.
Профессионализм заключается в том, чтобы грамотно поставить на-
учную проблему, выбранную для предстоящего исследования. Для это-
го необходимо:
1) определить важнейшие аспекты, требующие изучения. Реализа-
ция этой задачи зависит и опирается на изученную литературу,
созданную предшествовавшими исследователями;
2) выявить достаточно представительный круг и опубликованных
исторических источников, и хранящихся в архивах, овладеть ме-
тодикой их анализа;
3) суметь осмыслить информацию документального материала
(исторических источников) и подняться от эмпирического уров-
ня исследования (наблюдение и констатация имеющейся инфор-
мации) к теоретическому (обобщение и синтез).
Любая информация извлекается из источников, и это принципиаль-
ное положение подводит к рассмотрению третьей особенности истори-
ческого познания, сближающей историю и источниковедение, — репре-
зентативности.
По словам Б.Г. Литвака, необходимость решения проблемы репре-
зентативности как информации, так и источников выдвинула сама ис-
следовательская практика, так как нельзя (да и не нужно) до бесконеч-
ности расширять документальную основу1.
В отечественном источниковедении первым проблему репрезента-
тивности поставил в 1973 г. А. Г. Тартаковский. Рассмотрев ее в логико-
методологическом аспекте, он включил в качественную характеристику
информативной ценности источника такие понятия, как репрезента-
тивность (достаточность), аутентичность и достоверность. Таковы
три условия, совокупное соблюдение которых, по его мнению, обеспе-
чивает «надежность источников, а тем самым и объективные предпо-
сылки доказательности»2.
Днепропетровск. 31 октября 2 ноября 1983 г. М., 1983. С. 40.
2 Тартаковский А.Г. Некоторые аспекты проблемы доказательности в источникове-
эрических дисциплин: Тезисы докладов IV Всесоюзной конференции.
дении// История СССР. 1973. № 6. С. 78.
18 Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы...
Однако это было неполное решение вопроса, так как не было по-
казано, какая совокупность источников может считаться репрезентатив-
ной, где критерий представительности и достаточности как источни-
ков, так и их информации.
В последующие годы в ходе более точной трактовки указанной
проблемы высказывались разные точки зрения, что хорошо было от-
ражено в докладе Б.Г. Литвака на источниковедческой конференции
в Днепропетровске (1983)1, но вопрос так и остался открытым. Для его
решения в первую очередь необходимо разграничить два понятия —
репрезентативность корпуса источников, собранного исследователем,
и содержащих информацию об исторических фактах, ценность кото-
рой требует научного доказательства, и репрезентативность информа-
ции этого корпуса исторических источников, что не только нуждается
в оценке, но и является одной из целей источниковедческого иссле-
дования.
Репрезентативность корпуса источников — это их совокупность, оп-
тимальная (достаточная) для решения поставленных в исследевании
проблем. Это может быть или весь комплекс существовавших ранее ис-
точников (выявленных и реставрированных разными методами), или
какая-то их выборка, осуществленная по правилам математической
статистики (главным образом, на основе случайной выборки).
В методическом плане реализация вопроса о репрезентативности
корпуса найденных исторических источников воздействует на работу
исследователя в трех отношениях. «Во-первых, она помогает выбрать
направление эвристической работы, выбрать объекты поиска источни-
ков (то, что подлежит исследовать) и места их выявления (публикации
документов, рукописные отделы библиотек, музейные коллекции и
архивные фонды). Во-вторых, необходимость достижения репрезента-
тивности ориентирует на выбор хронологических рамок поиска и иссле-
дования, их раздвижение «назад» или «вперед». В-третьих, требование
репрезентативности источниково-информационной базы исследова-
ния направляет и контролирует работу историка, помогая определить
необходимый объем информации, достаточный для реализации цели
исследования. Постановка и решение конкретных задач всегда опре-
деляются той информацией, которую удалось извлечь из источников»2.
В результате реализации источниковедческой стадии работы исто-
рик выдвигает предварительную гипотезу о достаточности собранного
материала, а в ходе исследования доказывает его репрезентативность
1 См.. Литвак Б.Г. О критериях определения достаточности Источниковой информа-
ции в исторических исследованиях... С. 40—49.
2 Георгиева Н.Г. Методология исторического исследования и особенности историче-
ского познания. С. 125.
Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы... 19
для полученных наблюдений и выводов, т.е. для восстановления про-
шлого, избранного для исследования.
Репрезентативность информации источников напрямую может не
зависеть от их выявленного и реконструированного количества. Она
определяется другим параметром и не всегда обязывает исследователя
выявлять весь сохранившийся корпус источников.
Репрезентативность информации исторических источников — это
количественная и качественная характеристика объема сведений, доста-
точного для всестороннего и полного раскрытия (понимания, объяснения)
наиболее существенных черт, свойств, связей изучаемого процесса, явле-
ния, объекта (источника).
Репрезентативность информации обеспечивает оптимальный объем
и качество источников, обладающих не только прямой, целенаправлен-
но зафиксированной информацией, но и косвенной (потенциальной),
спонтанно появившейся без воли и сознания автора источника, а так-
же и утаенной, если ее удалось выявить в результате эвристического и
текстологического исследования (о категориях информации — см. раз-
дел III, глава 5, § 4).
Следовательно, историческое познание опирается на такое опти-
мальное (репрезентативное) количество источников, извлечение ин-
формации из которых позволяет:
1) решить поставленные задачи исследования;
2) определить научно-познавательный потенциал источников, т.е.
возможность (или степень) реализации ими их научно-познава-
тельной (гносеологической) функции.
Задачи источниковедения. Среди задач источниковедения выделя-
ются два уровня — теоретический и прикладной. Их разделение весьма
условно, поскольку они тесно связаны, неотделимы и дополняют друг
друга, что определяется диалектической взаимосвязью двух уровней по-
знания, характерных для всех наук. (Отечественными учеными в 1970-х
гг. на практике была доказана неправомерность и неэффективность по-
явившейся тенденции разделения источниковедения на теоретическое
и практическое, предлагавшаяся некоторыми учеными, — см. раздел II,
глава 3, § 2.)
Теоретические задачи источниковедения (применительно к изуче-
нию письменных источников) включают:
1) разработку понятийно-терминологического аппарата, создание
дефиниций по важнейшим теоретическим проблемам источни-
коведения (природа и сущность исторического источника, тип и
вид источников, наименование процедуры определения автор-
ской принадлежности, критерий и норма датировки и т.п.);
2) разработку теоретических аспектов методики работы с историче-
скими источниками от их выявления, сбора и хранения до извле-
20 Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы...
чения и изучения их информации, а также публикации и других
способов внедрения в исследовательскую практику;
3) изучение структуры и свойств всех уровней, видов и пластов ин-
формации исторических источников;
4) выяснение принципов и критериев систематизации и классифи-
кации исторических источников, определение закономерности
возникновения и исчезновения отдельных типов и видов исто-
рических источников, изучение эволюции и трансформации их
видов и разновидностей.
Прикладные задачи источниковедения связаны в основном с практи-
ческой деятельностью тех, кто занимается:
• хранением (архивисты, музейные работники, библиотекари) и
публикацией (археографы) исторических источников;
• извлечением, изучением и оценкой информации, имеющейся в
любых типах ее носителей исследователями (историками и искус-
ствоведами), политиками, журналистами, делопроизводителями,
криминалистами и др.
Подводя итоги, отметим, что термин «источник» имеет полисеман-
тический характер, а при его употреблении в работе источниковедов он
соотносится с понятием «исторический источник» — носитель инфор-
мации о прошлом. В целом исторический источник — это и продукт про-
шедшей действительности, и явление культуры, служащее основой исто-
рического познания.
Термин «источниковедение» также полисемантичен. Использование
этого термина в узком смысле слова относится к одной из подготови-
тельных стадий исторического исследования, следующей за постано-
вочно-историографической стадией, позволяющей определить аспекты,
требующие научного решения. В данном учебнике термин ^источнико-
ведение» понимается в широком смысле как обозначение особой отрасли
исторической науки, как наука об исторических источниках.
В методологическом плане историческое источниковедение опирает-
ся на три важнейших принципа (историзм, диалектика и объективность),
а также учитывает три особенности исторического познания (ретроспек-
ция, реставрация и репрезентативность как корпуса выявленных истори-
ческих источников, так и содержащейся в них информации).
Решение теоретических и прикладных задач исторического ис-
точниковедения оптимизирует не только научные исследования, но и
практическую работу тех, кто по роду (сфере) своей деятельности свя-
зан с использованием исторических источников. Таким образом, со-
стояние решения теоретических и прикладных задач исторического
источниковедения влияет на поступательное развитие и исторической
науки в целом, и на совершенствование методов обработки информа-
ции исторических источников специалистами гуманитарного профиля.
Раздел I. Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы... 21
Вопросы для закрепления и самопроверки
знаний студентами
1. На что ориентирует исследователя принцип историзма?
2. Почему для историка и источниковеда важен принцип диалектического из-
учения прошлого?
3. Чем обеспечивается принцип объективности в исторических исследованиях?
4. Какие опасности таит в себе ретроспективный метод исследования?
5. Каков критерий репрезентативности информации?
6. Чем объясняется реставрация как особенность исторической науки?
Литература
1. Георгиева Н.Г. Знать то, чего не может быть, но было... — означает служение
Мнемозине // Система образования в странах СНГ: развитие и перспекти-
вы: Материалы XIV Всероссийской научно-практической конференции сту-
дентов, аспирантов и молодых ученых. 13 апреля 2012 г., Москва. М.: РУДН,
2012. С. 3-10.
2. Георгиева Н.Г. Методология исторического исследования и особенности
исторического познания // Человек и общество в истории российской циви-
лизации: Материалы VI Всероссийской научно-практической конференции
студентов, аспирантов и молодых ученых. 23 апреля 2004 г., Москва / отв.
ред. В.М. Савин. М.: Изд-во РУДН, 2004. С. 118-126.
3. Источники исторические // Большая советская энциклопедия. М., 1972.
3-е изд. Т. 10. С. 579.
4. Источники исторические // Советская историческая энциклопедия. М.,
1965. Т. 6. Стб. 592.
5. Источниковедение // Советская историческая энциклопедия. М., 1965. Т. 6.
Стб. 592—599.
6. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования: монография. М.:
Наука, 1987. С. 206-280.
Иитернет-ресурсы
1. Георгиева Н.Г. Источниковедение: теоретические проблемы: лекция: Введе-
ние в курс лекций по источниковедению (http://web-local.rudn.nj/web-Iocal/
prep/ij/files.php?f=_bf2dfla4b73b9097ed34d4d5d40de5fee)
2. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования: монография. М.: На-
ука, 1987. 439 с. (http://www.history-library.com/index.php?idl=3&category=drug
oe&author=kovalchenko-id&book=metodiistoricheskogoisledovanial987.djvu)
Раздел II
ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ
ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ
КАК НАУКИ
Для современного этапа развития всех наук характерно усиление
процессов дифференциации и интеграции как близких по объекту и
предмету дисциплин, так и даже, казалось бы, весьма далеких друг
от друга отраслей. Дифференциация в исторической науке возника-
ет по мере накопления знаний, введения в научный оборот новых
комплексов исторических источников, а также по мере усложне-
ния процесса познания, более глубокого философского осмысления
предмета истории как науки и ее общественных функций. Интегра-
ция способствует тому, что различные науки взаимно обогащаются
на основе внедрения новых методологических подходов, вовлечения
в научный оборот новых носителей информации, а также в резуль-
тате восприятия разных методических приемов исследования, ранее
не использовавшихся той или иной научной дисциплиной. Оба эти
процесса — дифференциация и интеграция — имеют объективный и
закономерный характер, обусловленный процессом саморазвития
наук. Они многообразны и эффективны для процесса познания, так
как способствуют его развитию.
По мере развития исторической науки процесс дифференциации
проявился в том, что от нее стали «отпочковываться» различные дисци-
плины (историография, архивоведение, археография и др.), постепенно
превратившиеся в самостоятельные отрасли исторических знаний.
Источниковедение сформировалось в особую отрасль исторической
науки, как бы «выросло» из нее, однако при этом связь его с нею не
только не ослабевает, но постоянно усиливается. Изначально это об-
условлено тем, что исторические источники составляют основу исто-
рического знания и без их профессионального изучения не может быть
понято и реконструировано прошлое.
Раздел II. История становления источниковедения как науки
23
Цель данного раздела состоит в том, чтобы раскрыть смысл и содер-
жание процесса самоидентификации источниковедения, важнейшими
признаками которого являются постепенное обогащение теорией, ос-
мысление предмета, объекта, метода, приемов исследования историче-
ских источников и их информации.
Автором избран историографический стиль изложения материала,
систематизированного в соответствии с хронологическим методом ис-
следования избранного объекта — историков и их произведений (исто-
риографических фактов), в которых отразилась история становления
научного исторического источниковедения.
В разделе рассмотрен процесс трансформации первых, порой роб-
ких, интуитивно-эмпирических приемов добывания исторической ин-
формации из исторических источников до формирования развернутой
системы научного изучения исторических источников, способствовав-
шей становлению современного исторического источниковедения как
антропологически ориентированной науки, обладающей особым функ-
циональным (гносеологическим) значением. Эти достижения позво-
ляют оценивать историческое источниковедение как интегрирующую
дисциплину в системе гуманитарных наук, междисциплинарные связи
в которой осуществляются путем обмена знаниями на теоретическом и
информационном уровнях1.
честь С.О. Шмидта. М., Пенза, 1994. С. 15.
Глава 1
ЭМПИРИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ
ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ИСТОРИКАМИ
ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ
В древние времена, на заре исторической науки, занятие истори-
ей считалось искусством и потому имело свою музу — Клио, только
казавшуюся наивной и беззащитной. Свои исторические произведе-
ния античные и средневековые авторы создавали с ярко выраженной
нравственно-воспитательной и идейно-политической целью. Напри-
мер, в основе грандиозного (почти эпического) труда «отца истории»
Геродота из Галикарнаса (V в. до н.э.) лежала идея борьбы греческого
мира с восточным. Он стремился к тому, чтобы «прошедшие события
с течением времени не пришли в забвение», а «великие и достойные де-
яния как эллинов, так и варваров» остались в памяти последующих по-
колений1. И в Средние века исторические сочинения, сохраняя публи-
цистический дух, создавались для прославления государей и церковных
иерархов, в ком авторы видели главных творцов истории народов.
Убедительность всем рассуждениям историков придавали историче-
ские источники, которые при умелом использовании создавали види-
мость объективности, истинности и добродетели.
В Новое время исторические источники активно использовались
правящими кругами для защиты своих интересов, особенно в борьбе
за овладение какими-либо территориями, привилегиями или в спорах
с идейными противниками. Это была одна из причин усиления внима-
ния правительств и общества к историческим источникам. Ее следстви-
ем явились переделки и искажение содержания, прямая фальсифика-
ция исторических источников. Такое отношение приобретало все более
широкое распространение — источники становились грозным оружием,
усиление мощи которого во многом зависело от квалификации тех, кто
владел искусством трактовать смысл информации в угоду заказчика.
1 Цит. по. Бойцов М. А. Вперед, к Геродоту! // Казус, индивидуальное и уникальное
в истории. 1999 (вып. 2), под ред. Ю.Л. Бессмертного и М.А. Бойцова. М., 1999. С. 17.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 25
Вторая причина — интерес к историческим источникам возникал
из-за патриотических побуждений, стремления к познанию прошлого
своего Отечества. Собирая источники, выявляя в них наиболее досто-
верные сведения, авторы создавали исторические сочинения, имевшие
и научно-познавательный, и воспитательный характер.
§ 1. Использование исторических источников
в трудах античных и средневековых историков
Длительное время историки накапливали источники, мало задумы-
ваясь о теоретико-методологическом осмыслении источниковедческих
проблем. Работа античных авторов с источниками складывалась на
практике и была ориентирована исключительно на получение инфор-
мации. Поэтому сочинения историков древности, выстроенные на пра-
вилах риторики, имели прагматический', а не аксиологический (оце-
ночно-ценностный) характер относительно познавательного значения
источников.
Отношение к источникам античных историков. В древности греческие
и римские авторы (Геродот, Фукидид, Тацит, Ливий, Аристотель, По-
либий и др.) использовали разные источники. Среди них были: пись-
менные документы; записанные изречения оракулов и сочинения про-
заиков-логографов; вещественные памятники; личные наблюдения и
рассказы очевидцев; данные фольклора, языка, обычаев и др.
Таким образом, с точки зрения современной терминологии, антич-
ные историки в своих трудах опирались на сведения исторических ис-
точников разных типов.
Геродот специально указывал, что в основе его труда лежали собран-
ные и записанные им сведения, так как он стремился воссоздать, ре-
конструировать прошлое. Для Геродота очевидец (history) — это тот, кто
«знает потому, что видел», но видел не обычным человеческим оком, а
божественным обозрением всей панорамы общественных событий* 1.
Аристотель (IV в. до н. э.) считал главным в деятельности истори-
ка отобразить происходившие события и понять движущие силы их
развития, в которые он включал разум, природные задатки человека и
его навыки. Процесс познания он разделял на два вида: «диалектиче-
ское» — умственное, получаемое из опыта и его объяснений, и «апо-
* Pragma (греч.) дело. Термин «прагматическая история» ввел Полибий (ок. 201 г.—
120 г. ло н.э.), но смысл этого понятия прослеживался и в трупах его предшественников
начиная с V в. до н.э., когда они не только описывали события, но и объясняли их при-
чины, взаимосвязи, последствия.
1 Цит. по: HartogF. Le Miroir d’Herodote: Essai sur la representation de I’autre. P., 1991.
P. VIII, XIII.
26
Раздел II. История становления источниковедения как науки
диетическое» — достоверное знание о существенных чертах изучаемого
объекта. Из аристотелевского учения о познании следовало, что по-
скольку исторические знания не опираются на опыт, постольку пред-
мет исторического познания — «воспроизведение однократных инди-
видуальных событий в их голой фактичности»1.
Этот постулат, с одной стороны, отражал эпистемологические по-
зиции предшественников Аристотеля по «историческому цеху», а с дру-
гой — оказал большое влияние на процесс накопления исторических
знаний в последующие века. Сложившаяся традиция обусловила об-
щую направленность работы античных историков с источниками — она
была нацелена на получение информации, а не на определение позна-
вательной ценности источников.
В то же время нельзя не признать, что для историков древности не
было чуждым (ненужным) исследование исторических источников.
Они анализировали их свидетельства, сопоставляли сведения об одном
и том же факте, пытаясь определить достоверность информации, ис-
ходя из здравого смысла и логических рассуждений. Следовательно, в
сочинениях древних авторов на практике уже проявлялись элементы
критического подхода к источникам.
В историографической литературе сложилось две оценки источни-
коведческой деятельности античных историков.
Одна — негативная, исключительно критическая. Указывалось, что
пользоваться выводами и наблюдениями древних греческих и римских
авторов «нужно с величайшей осторожностью», так как «их поразитель-
ная любознательность захватывала легко басни и небылицы, а их столь
же поразительная фантазия еще больше подкапывает достоверность их
сказаний»2. Подход античных историков к историческим источникам
часто определялся как «наивный и дилетантский»3.
Современные историки иногда поддерживают подобное скептиче-
ское отношение к авторам времен античности, говоря, что их «историо-
софские идеи, передававшиеся традицией, были... общи и эластичны...»,
опирались на циклическую теорию, в которой богам приписывалась
возможность вмешательства в деяния и судьбы людей4.
Другая точка зрения — позитивная. Она состояла в том, что у антич-
ных авторов уже были следы исторической критики исторических ис-
1 Аристотель // Большая советская энциклопедия (далее БСЭ). М., 1970. 3-е изд.
Т. 2.С. 196.
1 Коялович М.О. История русского самосознания по историческим памятникам и на-
учным сочинениям. СПб., 1884. С. 47.
3 Цит. по: Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917г. М.,
1993. С. 39.
4 Бойцов М.А. Заключительное слово в дискуссии по статье М.А. Бойцова // Казус.
1999. С. 72, Выступление И. С. Свенцицкой. См. там же. С. 43.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников
27
точников, но она имела элементарный характер. Античные историки
пересказывали содержание исторических источников, отбрасывая ин-
формацию, которая противоречила здравому смыслу1. Великолепный
знаток античной литературы В.П. Бузескул указывал, что «филолого-
критический или историко-критический метод обязан своим развити-
ем... совокупным трудам многих. Его зародыши относятся еще ко вре-
мени античности (вспомни Фукидида)»2.
Поддерживая и продолжая такую оценку, современный исследова-
тель А.Л. Шапиро отметил ошибочность излишне критического отно-
шения к источниковедческой деятельности древних авторов. Он заме-
тил, что их вклад в источниковедение был довольно значительным, так
как они ввели первые элементы критики мифов, подчеркивая недопу-
стимость приписывания богам того, что было сделано людьми3.
Таким образом, ученые древности закладывали основы критического
отношения к источникам, в котором главная идея состояла в непри-
ятии того, что им казалось невероятным и невозможным.
Принципы и методика работы с источниками в Средние века (на Руси
и Западной Европе). В период раннего средневековья традиции антич-
ных историков были утрачены. Методологической основой отношения
к историческим источникам стало теологическое (провиденциальное)
объяснение истории. Главным, руководящим источником являлись
Библия и сочинения отцов церкви. Их влияние заключалось в том, что
в них давалась связная, последовательная история деятельности реаль-
но существовавших людей. Через Ветхий завет «в средневековую исто-
риографию вливались мифы о сотворении мира, о всемирном потопе, о
Вавилонском столпотворении и др.»4 *. Достоверность всех сведений Би-
блии и творений первых проповедников христианства не подвергалась
сомнению. Поэтому средневековые авторы отбросили необходимость
критики этих источников, так как подходили к их изучению с точки
зрения непреложности божественного Провидения3.
Новый период в развитии отношений к источникам породила эпо-
ха Возрождения. Одно из достижений историков-гуманистов — возвра-
щение к принципам античного прагматизма6. Оставаясь верующими
людьми, авторы этого времени признавали возможность и неизбеж-
ность вмешательства Бога в историю. Нестор (гг. рожд. и смерти неизв.,
1 См.: Иконников В.С. Опыт русской историографии. Киев, 1891. Т. I. Ки. 1. С. 6.
2 Бузескул В.П. Из истории критического метода //Известия АН СССР. 1927. Сер. 6.
Т. 21. С. 313.
3 См.: Шапиро А.Л. Указ. соч. С. 39. См. также: Источниковедение // БСЭ. М., 1972.
3-е изд. Т. 10. С. 581.
4 Шапиро А.Л. Указ. соч. С. 26.
3 См.: Иконников В.С. Указ. соч. С. 6.
6См..ШапироА.Л. Указ. соч. С. 97.
28
Раздел II. История становления источниковедения как науки
втор. половинаХ! — нач. XII в.) в Повести временных лет специальными
вставками-рассуждениями историософского характера как бы ненавяз-
чиво и в то же время настойчиво и неоднократно подчеркивал, что все
в мире происходит под воздействием божественных или дьявольских
сил — природные катаклизмы, политические события, людские невзго-
ды или радости. «Наводит Бог, в гневе своем, иноплеменников на зем-
лю..; междоусобная же война бывает от дьявольского соблазна... Когда
же впадает в грех какой-либо народ, казнит Бог его смертью, или голо-
дом, или нашествием поганых, или засухой, или гусеницей, или иными
казнями...»1
Однако летописец признавал за людьми и возможность проявления
свободы воли, которая выражалась в желании прислушаться к предна-
чертаниям Господа: «В год 6611 (1103). Вложил Бог в сердце князьям
русским, Святополку и Владимиру, и собрались на совет в Долобске»
для обсуждения вопроса о необходимости и своевременности похода на
половцев. Призвали и других князей, но не все согласились участвовать
в войне. (Так и читается между строк сентенция Нестора, что не услы-
шали они голоса Божьего и не вняли воле Его.) Далее летописец под-
робно изложил ход военных действий и неустанные обращения русских
воинов к Богу, чтобы он даровал им победу. «В день 4 апреля свершил
Бог великое спасение, а на врагов наших дал нам победу великую»2.
Победу русских над половцами летописец объяснял двумя факто-
рами в духе провиденциальной традиции. Во-первых, так было угодно
Богу, и, во-вторых, сами русские люди своими благочестивыми поступ-
ками заслужили свой военный успех. «И великий Бог вложил ужас ве-
ликий в половцев, и страх напал на них и трепет перед лицом русских
воинов, и оцепенели сами, и у коней их не было быстроты в ногах. На-
ши же с весельем на конях и пешие пошли к ним. Половцы же, увидев,
как устремились на них русские.., побежали перед русскими полками.
Наши же погнались, рубя их»3.
Приведенный отрывок из Повести временных лет раскрывает двуе-
диную цель создания летописи — сохранить память о героических уси-
лиях предков в их борьбе с половцами; совершенствовать нравствен-
ность читателя, воспитывая его в преклонении перед Богом, показывая,
что при соблюдении всех обрядов (молитвы, обеты, пожертвования в
монастыри), предписанных христианской религией, можно заслужить
божественное покровительство.
Следовательно, описание причин и хода исторических событий
и отражение (описание) их в исторических источниках и сочинениях
1 Повесть временных лет. СПб., 1997. С. 122—123.
2 Там же. С. 202-203.
2 Там же. С. 203.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 29
объяснялись не только Промыслом Божьим, но и благочестивой (с точ-
ки зрения религиозного человека) деятельностью людей.
В период позднего средневековья сочетание теологической и пси-
хо-прагматической методологии обусловливало подход историков к ис-
точникам.
В отличие от раннего средневековья в период Возрождения значи-
тельно расширилась источниковая база, что явилось еще одним до-
стижением нового поколения историков. Авторы анналов, хроник и
хронографов, летописей и летописных сводов опирались на множество
исторических источников разных типов — письменных, устных и, мож-
но сказать, визуальных: «А иному я сам очевидцем был», как записал
Нестор в своей Повести временных лет, возродив античную традицию1.
Мировоззрение средневековых авторов повлияло и на их интерпре-
тацию информации исторических источников. Она анализировалась не
только с позиции здравого смысла (рассудка), но и в связи с полити-
ческими потребностями времени, социальным происхождением и по-
ложением автора в обществе, а также исходя из целей создания исто-
рических сочинений. Такой подход обусловливал специфику отбора
источников и особенности их интерпретации.
Оценивая источниковедческую работу летописцев, В.О. Ключев-
ский писал: «Древняя русская историография знала <уже> некоторые
критические приемы и выработала некоторое умение обращаться со
своими источниками»2.
Доказывая свое наблюдение, он приводил в качестве примера так на-
зываемую Тверскую летопись (фактически это сборник, составленный
уроженцем Ростова в первой половине XVI в.). Ее автор использовал
текст древних сводов и даже ссылался на свои источники информации
(Новгородская I летопись, Владимирский полихрон или Суздальский
свод XII — XIII вв.). Это отчетливо видно из сносок-помет под цитатами
(«Нов.», «Влад.»).
Критический подход автора Тверской летописи к историческим
источникам выражался в том, что он, пользуясь сочинениями своих
предшественников, отбрасывал почти все вставные рассказы, которые
считал несущественными3. Подобный прием был типичен для всех ле-
тописцев, начиная с Нестора. Они оставляли (но не пропускали) не-
которые годы без записей о том, что происходило, а описание собы-
тий других годов иногда занимало несколько страниц. Такой способ
отражал теологическую методологию и темпоральную ментальность ле-
тописца, который исходил из единого линейного течения времени от
1 Повесть временныхлет. С. 143.
2 Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 23.
2 См.: Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 25, 35—36.
30
Раздел II. История становления источниковедения как науки
сотворения мира до грядущего царства Божия, когда время исчезнет и
наступит вечное блаженство1.
В основном критический подход писателей позднего средневековья
к источникам проявлялся в четырех формах.
Первая — включение исторических источников в канву повествова-
ния и пересказ их содержания. Включение источника в текст повество-
вания было характерным для того времени способом сохранения ин-
формации и приведения ее в известность.
Выбор источника имел субъективный характер, так как «критика»
заключалась в том, что использовались только те материалы, которые
казались автору наиболее важными, нравоучительными, отвечающими
идеям, ради которых текст и создавался. Провиденциальное мировоз-
зрение средневековых авторов, цель составления летописи или сборни-
ка, пожелания заказчиков (князей, церковных иерархов, знатных бо-
яр) — все это обусловило преимущественное сохранение источников,
принадлежавших перу образованных представителей господствовав-
ших социальных слоев и отражавших их оценку исторических событий.
Летописи и сборники (Изборники, Измарагды, Патерики) донесли до
нас тексты источников разнообразных жанров. Среди них письменные:
• политические, законодательного характера документы (напри-
мер, договор Руси с греками, Русская Правда);
• предшествующие летописи (А.А. Шахматов доказал, что Нестор
в Повести временных лет использовал более ранние летописи и
летописные своды 70-х и 90-х гг. XI в.);
• светские и канонические, церковно-нравственные, агиографиче-
ские (житийные) произведения (Поучение Владимира Мономаха,
«Слово Иоанна о верочитных книгах», сочинения игумена Фео-
досия Печерского, житие Василия Нового);
а также устные свидетельства (Нестор признавал, что часто получал
информацию от хорошо осведомленных людей: новгородца Гюряты
Роговича; влиятельного киевского боярина Яня Вышатича, проживше-
го 90 лет, — «...От него же и я много рассказов слышал, которые и за-
писал в летописанье этом...»2).
Вторая форма критического подхода реализовывалась методом вы-
бора и сравнения информации или той ее части, которая больше соответ-
ствовала концепции летописца или хрониста. Для этого сопоставлялись
свидетельства разных исторических источников. Так, сравнивая устные
сведения, автор Повести временных лет доказывал знатность проис-
1 См.: Георгиева Н.Г. Периодизация истории России, критерии и методологические
подходы в отечественной дореволюционной историографии // Россия в мировом по-
литическом процессе. Материалы второй международной научно-теоретической кон-
ференции. М.: РУДН, 1997. С. 6.
2 Повесть временныхлет. С. 183, 205.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 31
хождения киевского князя Кия: «Некоторые же, не зная, говорят, что
Кий был перевозчиком... Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил
бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к ца-
рю (в Византию. — Авт.), то, говорят, что великих почестей удостоился
у царя, к которому приходил»1 *.
Третья форма критического подхода авторов к историческим источ-
никам выражалась в проверке их подлинности. Классический научный
пример — памфлет итальянского гуманиста Лоренцо Валла (L. Valla,
1405 или 1407—1457). Как секретарь в папской курии, он имел доступ
к подлинникам многих документов и на их основе в 1440 г. написал
трактат «О подложном даре Константина» (опубликован в 1517 г.).
В период борьбы неаполитанского короля с Римским папой Л. Валла
разоблачил один из важнейших документов католической церкви —
«Донацию» — подделку о передаче папе Сильвестру I права осущест-
влять верховную светскую власть в западной части Римской империи,
т.е. в Италии3.
Приведенный пример свидетельствует о том, что уже на ранней ста-
дии своего становления источниковедение играло немалую роль в по-
литической жизни общества.
Четвертая форма и особенность «критического» отношения средне-
вековых авторов к источникам, проявившаяся и в Западной Европе, и в
России, — искажение информации текстов, составленных в предшеству-
ющий период. При переписке для сохранения и последующего продол-
жения тексты древних летописей в XV—XVI вв. беззастенчиво переде-
лывались в угоду официальной версии.
Эту практику заметили многие историки. Так, К.Н. Бестужев-Рюмин
отмечал, что летописи этого времени становились все более тенденциоз-
ными4 s. По мнению М.Д. Приселкова, для московских летописных сво-
дов XVI в. была характерна систематическая переработка информации в
соответствии с современными политическими воззрениями3.
Новая редакция (изменение содержания) старых текстов летопи-
сей использовалась во второй половине XV в. для обоснования права
1 Повесть временныхлет. С. 9.
ния в существовавшем документе. Причины подделок и фальшивок вызывались разны-
ми интересами: материально-имущественными, политическими, религиозными и даже
ложно понятыми патриотическими мотивами.
1964. С. 57-75.
4 См.: Бестужев-Рюмин КН Русская история. СПб., 1872. Т. 1. С. 32.
s См.: Приселков М.Д. История русского летописания XI—XV вв. / подгот. к печати
В.Г. Вовина. СПб., 1996. С. 257.
32
Раздел II. История становления источниковедения как науки
московского великого князя покончить с вечевыми порядками в Нов-
городе, подчинить его Москве и объединить в дальнейшем под ее гла-
венством все русские земли в единое государство. Исторически объ-
ективно оправданная политическая тенденция приводила к созданию
новых текстов летописей, в которых искажалось описание прошлого
и представление о ходе российской истории. Трактовкой содержания
древних документов в пользу московского государя занимались специ-
ально выделенные дьяки Посольского приказа, которые умели «гово-
рить по летописцем русским» и могли использовать свои знания, чтобы
доказать новгородцам их «измены давные»1.
По оценке С.Ф. Платонова, в XVI в. летописи приобретали офици-
альный характер2, а само летописание все более становилось делом го-
сударственной важности.
Подводя итоги рассмотрения источниковедческих приемов авторов
исторических трудов античного и средневекового периодов, отметим,
что они продемонстрировали умение манипулировать документом и его
информацией, исходя из современной им политической ситуации и
практических целей.
Методы критического подхода к историческим источникам, приме-
нявшиеся историками эпохи Возрождения, соответствовали уровню их
знаний и степени информированности и в целом эпистемологической
ситуации того времени, определявшейся общественно-политической и
социокультурной обстановкой, менталитетом и мировоззрением сред-
невекового человека. Эти методы были далеки от совершенства.
Со времен античности и позднего средневековья методы и цели ис-
пользования исторических источников на Руси и в Западной Европе
складывалось по одинаковым направлениям: политическая и религи-
озно-идейная борьба; зашита собственнических материально-финан-
совых интересов; обеспечение преимущественных прав, безопасности
и господства отдельных социальных слоев; обоснование династических
притязаний.
Деятельность авторов исторических источников и сочинений сохра-
няла прагматический характер, нравственно-поучительную назидатель-
ность и политическую тенденциозность. Использование источников не
имело подлинно научного значения для развития источниковедения.
Это объяснялось тем, что целенаправленно не ставилась задача по-
становки и осмысления теоретических проблем источниковедческой
критики. Накопление и использование источников осуществлялось на
эмпирическом уровне.
1 Цит. по: Черепнин Л.В. Русская историография ло XIX в. М., 1957. С. 86—87.
2 См.: Платонов С.Ф. Обзор источников русской истории летописного типа. СПб.,
1905. С. 48-49.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 33
§ 2. Использование исторических источников
Правительством России и авторами исторических трудов
в первой четверти XVIII в.
В конце XVII — начале XVIII в. в исторических сочинениях сохра-
нялись некоторые методы использования исторических источников,
апробированные в Средние века. В частности, продолжалась традиция
сопоставления информации источников. Например, Алексей Ильич
Манкиев (ум. 1723), секретарь русского посла в Швеции, создавая по
поручению Петра I свой труд «Ядро российской истории», сравнивал
сведения отечественных и зарубежных (шведских, польских) докумен-
тов. Достоверность их информации оценивалась им с позиций здравого
смысла — выверялась возможность или нереальность сообщений о со-
вершавшихся событиях. Однако задачи научной критики источников и
необходимость постановки ее теоретических проблем А.И. Манкиевым
не рассматривались1. Это свидетельствовало о том, что его работа оста-
валась в рамках тех подходов, которые были характерны для предше-
ствовавшего периода.
Авторы исторических сочинений, писавшие на рубеже XVII—XVIII
столетий, с одной стороны, унаследовали от средневековых историков
основные историософские идеи (более или менее секуляризовав их), с
другой (что особенно важно) — они усвоили высокую требовательность
к уровню своей профессиональной работы2.
В результате наметился качественный сдвиг в подходе историков
к историческим источникам, проявившийся в усилении критики при
работе с ними. Это подготовило переход к новому этапу в процессе ста-
новления источниковедения как особой отрасли исторической науки.
В начале XVIII в. усилилось сложившееся еще в период образования
Российского государства понимание политической ценности истори-
ческих документов, той роли, которую они могут сыграть в обоснова-
нии политической программы правительства. Одним из тех, кто по-
нял особое политико-идеологическое значение источников, был Петр
Павлович Шафиров (1669—1739). Крупный государственный деятель и
дипломат, он начал в период Северной войны публикацию дипломати-
ческих документов о русско-шведских отношениях с середины XVI до
начала XVIII в. Цель издания — обосновать историческую законность
стремления России к овладению землями в Прибалтике и закреплению
за собой возможности выхода в Балтийское море. Эта публикация слу-
1 «Ядро российской истории» было опубликовано Г.Ф. Миллером лишь в 1770 г. Он
ошибочно приписал его А.Я. Хилкову, главе русского посольства в Швеции. Авторство
А. И. Манкиева было установленолишьвХ1Хв.
уникальное в истории. 1999 (вып. 2). М., 1999. С. 73.
34
Раздел II. История становления источниковедения как науки
жила идеологическим аргументом, оправдывавшим создание Петром I
Северного союза прибалтийских государств и начало Великой Север-
ной войны (1700—1721).
Высокая оценка важности исторических материалов в период прав-
ления Петра I и Екатерины II подняла решение проблемы их сохран-
ности на государственный уровень. При Петре I был издан ряд указов,
нацеленных на сбор исторических источников и передачу их в цен-
тральные официальные хранилища. Документы следовало сосредото-
чивать в архивах действующих учреждений или создавать специальные
хранилища для материалов древнего происхождения. Тем самым пра-
вительство обеспечивало надежную источниковую базу и свое моно-
польное владение ею.
Несмотря на понимание законодателем XVIII в. громадной роли
исторической документации, перед ним не стояла задача формирования
понятийного аппарата исторической науки и, в частности, отыскания
термина, объединяющего в одну категорию разнообразные материалы,
необходимые для воссоздания истории. Слово «источник» как термин,
характеризующий основу исторического познания, не вошел еще в лек-
сикон авторов исторических сочинений и тем более авторов указов.
Поэтому в правительственных распоряжениях с требованием пере-
давать документы в государственные и церковные хранилища или
перечислялись разновидности письменных исторических источников
(«жалованные грамоты», «гражданские летописи», «степенные хро-
нографы»), или использовались обобщающего характера слова «изве-
стия», «ведомости», «описания», «материи» и т. п.1
Для сбора вещественных раритетов в 1714 г. в Петербурге была осно-
вана Кунсткамера (открыта в 1719 г.). Ее основу составила личная кол-
лекция, собранная Петром I во время его поездок в страны Западной
Европы. В дальнейшем собрание пополнялось по специальному указу:
«Ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи, а именно:
каменья необыкновенные, кости человечьи или скотские, рыбьи или
птичьи, не такие как у нас, или и такие, да зело велики или малы перед
обыкновенными, также какие старые подписи на каменьях, железе или
меди, или какое старое и ныне необыкновенное ружье, посуду и про-
чее, что зело старое и необыкновенное — такожь бы приносили, за что
будет довольная дача»2.
Указом 1720 г. местной администрации предписывалось письмен-
ные исторические материалы (рукописи, старопечатные книги) разы-
скивать и пересылать в Сенатскую библиотеку. Указ 1722 г. требовал
1 См.: Воскресенский НА. Законодательные акты Петра I. М.; Л., 1945. С. 86—87, 108.
2 Полное собрание законов Российской империи (далее — ПСЗРИ). I собрание.
СПб., 1830. Т. V. № 3159. С. 542.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 3S
изымать гражданские летописи и хронографы из церковных архивов и
направлять в Синод. Для осмотра этих материалов и их перевоза назна-
чались специальные нарочные. В Синоде с оригиналов снимали копии.
(Оригинал полагалось возвращать на место прежнего хранения.) В ре-
зультате была собрана обширная коллекция. Однако Синод воспретил
публиковать летописи, «боясь, как бы раскольники не воспользовались
ими для своих злокозненных умыслов»1 при спорах с представителями
официальной церкви.
Как показала история полемики старообрядцев с посланным к ним
проповедником Питиримом, для таких опасений у церковных властей
были серьезные основания. Чтобы усилить обвинения староверов в
ереси, официальная церковь пошла на использование подлога — так
называемого Соборного деяния. Это была подделка, созданная, по не-
которым сведениям, по указанию самого Петра I. С помощью такого
документа официальная церковь пыталась придать историческое обо-
снование идеологическому осуждению старообрядцев и вернуть их сто-
ронников в лоно ортодоксального православия. Однако книжники из
числа старообрядцев провели подлинно источниковедческое исследо-
вание — «Поморские ответы», разоблачившее подделку2.
В 1778 и 1791гг. Екатерина II повторила указ Петра Синоду о собира-
нии из монастырских архивов древних летописей и других «до истории
касающихся сочинений»3. В ее царствование усилиями Академии наук,
любителей российских древностей и частично Синодальной библиоте-
ки были изданы некоторые летописи. Публикация осуществлялась не с
научной, а с политической целью. Особенно отбирались те летописи, в
которых проводилась мысль о древности царствующего в России рода и
его преемственной связи с византийскими императорами. Эти первые
издания русских летописей не имели еще ни единого и систематическо-
го плана, ни подлинно научного сопоставления списков и редакций.
Появление рационалистического объяснения истории, пришедшего на
смену провиденциальной методологии, вызвало и новый подход к ис-
точникам исследователей XVIII в. Стихийное накопление источников
государственными и общественными деятелями, любителями древно-
стей постепенно сменялось на организованный сбор с попыткой систе-
матизации материала, предпринятой историками-профессионалами.
Публикаторы и исследователи ставили задачу точного воспроизведения
источника с сохранением его формы и полной передачей содержания.
1 Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 25.
2 См.: Козлов В.П. Тайны фальсификации. Анализ подделок исторических источни-
ков XVIII—XIX веков: Пособие для преподавателей и студентов вузов. М.. Аспект-Пресс,
1996. 2-е изд. С. 22-44.
2 Цит. по: Ключевский В.О. Указ. соч. С. 25—26.
36
Раздел II. История становления источниковедения как науки
§ 3. Отношение к историческим источникам
отечественных историков второй четверти XVIII в.
В собирание исторических источников, приведение их в извест-
ность и изучение большой вклад внесли во второй четверти XVIII в.
В.Н. Татищев и Г.Ф. Миллер.
Историки этого периода не ставили перед собой особую задачу ре-
шения теоретических источниковедческих проблем (в том числе вы-
работку термина, который охватывал бы все вопросы и формы рабо-
ты с источниками), однако на практике при публикации источников
и создании трудов по истории России они постоянно сталкивались с
необходимостью специальных источниковедческих исследований.
Своеобразной формой реализации этой потребности явилось создание
В.Н. Татищевым специального раздела с характеристикой использо-
ванных им материалов. Свою «Историю Российскую...» В.Н. Татищев
начал с «Предъизвесчения»’. Этот прием свидетельствовал о новатор-
стве историка, которое во многом предопределяло его место в истории
отечественной исторической науки.
Василий Никитич Татищев (1686—1750) — создатель «Истории Рос-
сийской с самых древнейших времен» — один из плеяды исторических
деятелей, образно называемых птенцами гнезда Петрова. Государ-
ственная, административная и общественная деятельность В.Н. Тати-
щева была очень разнообразной: участник Северной войны, дипломат,
организатор горного дела, активный администратор и политик, географ
и этнограф, историк и публицист, идеолог дворянства и сторонник
укрепления самодержавия. В.Н. Татищев вошел в историю отечествен-
ной исторической науки как ее «отец», так как его труд стал одной из
первых работ, в которых история страны рассматривалась с новых раци-
оналистических методологических позиций.
Как подлинный патриот, одним из главных направлений своей дея-
тельности он считал собирание источников и воссоздание на их основе
истории России. Всю свою жизнь В.Н. Татищев разыскивал историче-
ские материалы в государственных, монастырских и частных архивах в
разных городах и странах, в которых ему довелось побывать по делам
службы. Он снимал с них копии, сравнивал и сопоставлял их инфор-
мацию, создавая текст своего основного труда. К 1740 г. В.Н. Татищев
составил проект публикации большого списка документов: «русских
древностей», духовных и других грамот великих князей, материалов со-
боров, бывших в Руси. Им были открыты и подготовлены к изданию
Краткая редакция Русской Правды и Судебник царя Иоанна (1550).
* С тех пор и до сего времени обзор использованных источников стал обязательной
составной частью практически всех исторических сочинений.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 37
«История Российская...» В.Н. Татищева насыщена разнообразными
письменными источниками. В их перечне упомянуты летописи, древ-
нерусские сказания, жития, записки, чины венчания на царство, сва-
дебные разряды, Четьи-Минеи", прологи'", дипломатические бумаги и
акты. Часть из них по разным причинам не дошла до нашего времени,
поэтому историки до сих пор спорят о подлинности и достоверности
так называемых татищевских известий, т.е. упоминаний об этих ис-
точниках и их информации. Одни не видят оснований для сомнений,
другие уверены в том, что В.Н. Татищев слишком часто фантазировал и
«додумывал» информацию, которой в реальности не обладал1.
Приступая к написанию «Истории Российской...», В.Н. Татищев
ставил две цели:
1) собрать исторические материалы и изложить их информацию;
2) сопоставить («увязать») русскую историю с зарубежной (визан-
тийской, западной и восточной).
С одной стороны, цели В.Н. Татищева имели исторический, а не ис-
точниковедческий характер, так как выявление и обобщение источни-
ков было подчинено восстановлению реалий отечественной истории и
выяснению причинной связи событий.
С другой стороны, в процессе реализации своих целей В.Н. Тати-
щев проявил себя как источниковед — новатор и практик. Он ввел в
научный оборот много новых исторических источников; сравнивая и
оценивая их информацию, прокомментировал содержание разных ре-
дакций летописей, сказаний, хроник, исторических сочинений на ла-
тинском и шведском языках.
Содержание «Истории Российской...» свидетельствует о том, что
В.Н. Татищев специально не ставил задачу решения теоретических
проблем источниковедения. Его подход к историческим источникам
имел эмпирический характер, обусловленный поставленными целями и
современным ему уровнем исторических знаний. Однако это не умень-
шает значения работы В.Н. Татищева как источниковеда, так как он не
только сводил воедино свидетельства летописей и других документов,
но критически изучал их.
Кроме того, выполняя свои основные цели, В.Н. Татищев выска-
зал ряд замечаний, анализ которых свидетельствует о его внимании к
** Четьи-Минеи (греч. тёп — «месяп») ежемесячные нравоучительно-назидатель-
ные чтения.
*“ Пролог (греч. prologos — «начало») в Средние века означал «вступительное сло-
во», «речь», «проповедь».
1 См.: Андреев А. Н. Труды В.И. Татищева по истории России// Татищев В.Н. История
Российская. М.; Л., 1962. Т. I. С. 5—38, Тихомиров М.Н О русских источниках «Истории
Российской» //Там же. С. 39—53; ТолочкоА. «История Российская» Василия Татищева:
источники и известия. М., 2005. С. 202, 249—503.
38
Раздел II. История становления источниковедения как науки
теоретическим вопросам научно-исторической деятельности и, в част-
ности, к работе с источниками. Метод практической работы В.Н. Та-
тищева с историческими источниками фактически прокладывал дорогу
для становления их научной критики.
Прежде всего В.Н. Татищев считал обязательным выявление всех
«надлежащих документов», необходимых историку для построения его
труда. Сам он при подготовке текста «Истории Российской...» исполь-
зовал гораздо более широкий круг источников, чем его предшествен-
ники, авторы XVII в.1 Особенно В.Н. Татищев гордился тем, что неко-
торые летописи имелись в его библиотеке в разных вариантах, позиции
авторов которых не совпадали.
Познание истории В.Н. Татищев считал невозможным без доста-
точной Источниковой основы, подвергнутой критическому анализу.
Эго было принципиальное положение, на которое опиралась вся твор-
ческая деятельность историка. Таким образом, не ставя теоретическо-
го вопроса об объекте источниковедения, тем не менее он, разыскивая
источники и приводя их в известность, немало сделал для пополнения
корпуса исторических источников.
Отметим, что сам В.Н. Татищев сосредоточил внимание на изуче-
нии письменных материалов — «манускриптов», из которых черпал све-
дения лингвистического и топонимического характера. Следовательно,
исходя из исследовательской практики В.Н. Татищева, можно сделать
вывод, что основной частью объекта источниковедения он считал пись-
менные источники, хотя и не отрицал значения устных.
Вопрос о предмете источниковедения В.Н. Татищевым целенаправ-
ленно не ставился. Эта теоретическая проблема решалась им также на
интуитивно-эмпирическом уровне. Он считал, что работа историка и
строителя очень похожа — каждый из них должен уметь «разобрать при-
пасы годные от негодных»2.
Фактически в этом образном высказывании сформулирована конеч-
ная цель (предмет) изучения источников — определение качества их ин-
формации, ее достоверности и, следовательно, пригодности источников
для научно-исследовательской деятельности, для познания прошлого.
По мнению В.Н. Татищева, «пригодность» источников зависела от
степени достоверности их информации. Поэтому обязательность ее
определения он рассматривал как важнейшую задачу — «...верность
сказания за главное почесться может»3.
В.Н. Татищев подчеркивал необходимость тщательного анализа
исторических материалов и их информации: «Басен за истинну и не-
1 См.: Чистякова Е.В., Богданов А.П. «Да будет потомкам явлено...» Очерки о русских
историках второй половины XVII в. и их трудах. М.. Изд-во УДИ, 1988.
2 ТатищевВ.Н. История Российская. М.; Л., 1962. Т. 1. С. 83.
2 Там же.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 39
удобных за бытие не принять, а паче беречься предосуждения и о луч-
шем древнем писателе, для которого науку критики знать не без нужно»
[так в тексте. — Лет.]1.
Методологический критерий проверки достоверности сведений ис-
точника для В.Н. Татищева — ее вероятность с точки зрения здравого
смысла. Он призывал с позиций разума (путем логических рассуждений
о возможности совершения факта) выяснять достоверность сообщений
исторических источников и сочинений предшествующих авторов. Дан-
ный прием опирался на характерную для авторов XVIII в. рационали-
стически-прагматическую философию.
В.Н. Татищев впервые разработал методику определения достовер-
ности информации. Основным критерием выступала степень близости
автора источника к описываемому событию. Для этого он разделял все
источники на четыре группы:
1) автор — участник;
2) автор — современник;
3) автор писал по прошествии некоторого времени, но использовал
документы;
4) автор — соотечественник, хорошо владеющий языком, а не ино-
странец.
Последний пункт обращает на себя особое внимание, так как на-
поминает о том, что В.Н. Татищев при определении достоверности
информации отдавал предпочтение источникам отечественного проис-
хождения.
Подводя итоги о деятельности В.Н. Татищева как источниковеда,
отметим, что его подход к критике источников опирался на рациона-
листическую философию. Не ставя задачи разработки теоретических
проблем источниковедения, он сумел подойти к их решению на эмпи-
рико-интуитивном уровне. Деятельность В.Н. Татищева, связанная со
сбором исторических материалов и подготовкой их к публикации, его
источниковедческие наблюдения и опыт критического анализа исто-
рических источников высоко оцениваются в отечественной историо-
графической литературе2.
1 ТатищевВ.Н. История Российская. С. 82.
2 Андреев А. Н Примечания В.Н. Татищева к «Древним русским законам» // Истори-
ческие записки. 1951. Т. 36. С. 252—262; Пештич С.Л. Источниковедческое и историогра-
фическое значение «Истории Российской» В.И. Татищева // Проблемы историографии.
Воронеж, 1961. С. 48—51, Тихомиров М.Н О русских источниках «Истории Российской»//
Татищев В.Н. История Российская. Т. I. С. 39—53; Кузьмин А.Г. Об источниковедческой
основе «Истории Российской» В.И. Татищева // Вопросы истории. 1963. № 9. С. 214—
218; Николаева Л. Г. Некоторые вопросы источниковедения в «Истории Российской»
В.И. Татищева // Труды Московского историко-архивного института. 1963. Т. 17.
С. 337—374; МиловЛ.В. Татищевские портреты-характеристики и «Симоновалетопись»//
История СССР. 1978. № 6. С. 76-94.
40
Раздел II. История становления источниковедения как науки
В.Н. Татищев работал над текстом «Истории Российской...» с 1721
г. В конце 1740-х гг. он начал переговоры с Петербургской академией
наук об издании своего труда, однако это сочинение увидело свет лишь
после смерти автора и благодаря усилиям Г.Ф. Миллера.
В 1725 г. после получения диплома бакалавра в Лейпцигском
университете в Россию приехал 20-летний Герард Фридрих Миллер
(H.F. Miller, 1705—1783). Он начал со скромной должности препо-
давателя латинского языка, истории и географии при академической
гимназии. В следующие периоды жизни был публикатором многих
источников и исторических сочинений своих предшественников и со-
временников; участником научной экспедиции в Сибирь; редактором
официальной газеты «Санкт-Петербургские ведомости», научно-по-
пулярных журналов («Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению
служащие») и сборников («Собрание российской истории», первая
часть выпусков выходила на немецком языке — «Summlung Russischer
Geschichte»); начальником Московского архива Иностранной колле-
гии, став организатором архивной службы в России, воспитавшим це-
лое поколение талантливых архивистов и археографов.
В результате обширной и разнообразной деятельности Г.Ф. Мил-
лер стал академиком и крупнейшим для своего времени знатоком рос-
сийской истории. Он первым в России получил звание официального
историографа (1748), что подтверждало его право заниматься исклю-
чительно историческими исследованиями, открывало доступ в архивы
и свидетельствовало о признании его заслуг. Многие историки второй
половины XVIII в. писали о большом влиянии Г.Ф. Миллера на зарож-
дение у них интереса к историческим документам и написанию трудов
по отечественной истории.
Во время Сибирской экспедиции (1733—1743) и в последующие го-
ды Г.Ф. Миллер собирал письменные документы, вещественные (пред-
меты быта) и фольклорные (устные) материалы. Указанные типы исто-
рических источников он использовал в процессе своих разносторонних
исследований по истории: Сибири и проникновения в нее русских пу-
тешественников (С. Дежнёва и др.); польско-шведской интервенции
начала XVII в. в Россию; российского дворянства; Преображенского и
Потешного полков; Академии наук; морских плаваний.
Среди письменных источников в центре его внимания были не толь-
ко летописи, но и акты, которые до него почти не изучались. Так на-
зываемые портфели Миллера (основная их часть до сих пор не издана)
представляли собой богатейшую коллекцию копий актов XVI—XVII вв.
Ценность этого собрания особенно велика в связи с тем, что подлин-
ники многих актов к настоящему времени утрачены из-за небрежности
хранения, неблагоприятных климатических условий и политических
обстоятельств.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников
41
Таким образом, несомненны заслуги Г.Ф. Миллера для сохранения
и пополнения объекта источниковедения (в том числе его типологиче-
ского и видового расширения).
Его эвристическая и археографическая деятельность способствова-
ла приведению в известность многих ранее неизвестных исторических
источников и историко-географических сочинений. Помимо трудов
А.И. Манкиева и В.Н. Татищева он опубликовал Судебник 1550 г.,
Степенную книгу царского родословия, письма Петра I генерал-фельд-
маршалу Б.П. Шереметеву, «Описание земли Камчатки» С.П. Краше-
нинникова и «Географический лексикон Российского государства»
Ф.А. Полунина, которому Г.Ф. Миллер помогал не только как изда-
тель, но и как составитель.
Вклад Г.Ф. Миллера в развитие источниковедения определяется и
тем, что он первым обратил внимание на теоретико-практическую важ-
ность вопроса о принципах методики сбора источников, фиксирования
и передачи их информации. Он указывал на необходимость точного
воспроизведения внешнего вида исторического документа, сохранения
всех особенностей расположения и оформления текста, в том числе ор-
фографии и грамматических оборотов’.
Изучение этих элементов позволяло определить время и место
происхождения источника, что являлось, с одной стороны, важной
процедурой в процессе критического изучения источника, а с дру-
гой — создавало прочную источниковую основу научных исторических
исследований.
Таким образом, предложенные Г.Ф. Миллером принципы приведе-
ния источников в известность поднимали собирательскую и публика-
торскую деятельность на более высокий уровень, а также оказали влия-
ние на научные изыскания его современников.
Как и В.Н. Татищев, Г.Ф. Миллер свои исследовательские очерки
предварял обзором использованных источников, что свидетельствовало
об укреплении традиционной схемы построения исторического труда.
В исследовательских работах Г.Ф. Миллера анализ исторических ис-
точников был нацелен на преодоление баснословия. Фактически предмет
источниковедческой работы он понимал как выявление в источниках
достоверной информации. Его критерий ее проверки опирался на прин-
цип «истинности», определяемой им с позиций рационализма. Выяснение
достоверности и ценности информации производилось методом парал-
лельного сопоставления сведений разных источников. Эту практику, за-
ложенную еще средневековыми авторами и продолженную В.Н. Татище-
вым, Г.Ф. Миллер широко применял в своих исторических сочинениях.
* Подобную научную педантичность, характерную для немецких ученых, в 1760-хгг.
воспринял и развил А.Л. Шлецер.
42
Раздел II. История становления источниковедения как науки
В целом, оценивая значение деятельности Г.Ф. Миллера для разви-
тия отечественной исторической науки (в том числе и источниковеде-
ния), отметим его главную заслугу — собирание исторических источни-
ков, приведение их в известность путем публикации и введения в свои
исследования. Он обратил внимание историков на принципы фикси-
рования найденных источников и методы воспроизведения их текстов.
§ 4. Развитие отечественного источниковедения
историками второй половины XVIII в.
На рубеже 1760—1770-х гг. в теоретико-методической работе исто-
риков с историческими источниками начали намечаться некото-
рые сдвиги. Они были подготовлены деятельностью профессиона-
лов (Г.Ф. Миллер, А.Л. Шлецер) и не профессионалов, но любителей
русской старины (генерал-майор И.Н. Болтин). Однако ряд авторов
второй половины XVIII в. (в частности, М.М. Щербатов) сохраняли
приверженность к эмпирической рационалистической методологии,
проявлявшуюся в отношении к постановке и решению теоретических
проблем источниковедения.
Князь Михаил Михайлович Щербатов (1733—1790) — аристократ по
происхождению и убеждениям, депутат Уложенной комиссии 1767—
1768 гг., сенатор и почетный член Петербургской академии наук, об-
ладал широчайшими историческими познаниями. Поскольку он имел
звание официального историографа (1768), ему был предоставлен сво-
бодный доступ ко многим архивохранилищам и библиотекам, поручен
Екатериной II разбор бумаг в архиве Кабинета Петра I1.
М.М. Щербатов внес значительный вклад в расширение Источни-
ковой основы исторической науки, опубликовав ряд важных истори-
ческих источников: «Царственная книга», «Царственный летописец»,
«История Свейской войны», «Летопись о многих мятежах и о разоре-
нии Московского государства от внутренних и внешних неприятелей»,
письма и бумаги Петра Великого, первые две части «Журнала или по-
денной записки...» о деятельности Петра с 1698 по 1715 г.
Собственное произведение М.М. Щербатова — 18-томная «История
Российская от самых древнейших времен» — насыщено огромным ко-
личеством источников. Оценивая свой труд как «полезный», историк
аргументировал этот вывод «собранием и упоминовением толь велико-
го числа памятников»2.
1 См.: Федосов И.А. Из истории русской общественной мысли XVIII столетия.
М.М. Щербатов. М., 1967. Гл. I, II.
2 Щербатов М.М. Примечания на ответ господина генерал-майора Болтина на пись-
мо князя Щербатова, сочинителя Российской истории. М., 1792. С. 534.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 43
В круге использованных им источников были письменные и устные
материалы. Среди первых — летописи, политические акты законода-
тельного характера и сочинения предшественников.
Отметим, что М.М. Щербатов не разделял исторические источники
и исторические сочинения (историографию). Для него все, что содер-
жало информацию о прошлом, являлось источником — «памятником»
согласно принятой им терминологии. Такое расширенное понимание
объекта источниковедения было характерно для всех историков XVIII
в. и долгое время сохранялось в XIX в.
Понимание цели работы с историческими источниками у М.М. Щер-
батова также не выходило за рамки подхода, традиционного для XVIII
в. Это объяснялось и самим состоянием исторической науки, которая
находилась в стадии формирования, и просветительскими принципами
рационализма, которые у М.М. Щербатова проявлялись в духе психоло-
гического прагматизма.
Подобная методологическая установка приводила автора к выведе-
нию логической (с позиций разума) и нравственной оценки и истори-
ческих событий, и источников, сообщавших о них. Вслед за другими
историками XVIII в., М.М. Щербатов не ставил задачи оценки позна-
вательной ценности источников, ограничиваясь выяснением достовер-
ности их информации*.
При этом М.М. Щербатовым во внимание принимались два кри-
терия определения достоверности сведений источника: древность его
происхождения и соображения «здравого рассудка» — вероятность со-
вершения тех или иных событий и возможность адекватного их ото-
бражения.
Например, он высоко оценивал достоверность информации лето-
писных текстов: «каждый [летописец. — Авт.] прилежно старался опи-
сывать бывшие приключения» и «вся российская история сочинена
современными писателями тех времен и, следовательно, великой веро-
ятности достойна»1.
И наоборот, М.М. Щербатов критически относился к сочинению
князя Андрея Курбского «История о великом князе Московском», что
было вызвано рядом этических и логических рассуждений самого исто-
рика, не доверявшего информации, содержавшейся в этом труде.
Оценивая вклад М.М. Щербатова в развитие источниковедения, от-
метим, что он одним из первых обратил внимание на большую позна-
вательную ценность духовных и договорных грамот московских князей,
1 Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. СПб., 1781. Т. 1.
С. 17-18.
Заметим, что исторический источник с недостоверной информацией тоже облада-
44
Раздел II. История становления источниковедения как науки
ханских ярлыков’ и других разновидностей актовых источников. Он на-
чал вводить их в научный оборот, сообщая при этом сведения о месте
хранения, датировке, качестве сохранности и т.д. Он не только поло-
жил начало археографии актов, но и основал отечественную диплома-
тику, впоследствии сформировавшуюся во вспомогательную историче-
скую дисциплину о принципах и методах изучения актового материала1.
Однако в целом в решении теоретических и методических проблем
источниковедения М.М. Щербатов не достиг больших успехов, что от-
мечали уже его современники. По словам И.Н. Болтина, он «разных
списков летописи между собой не согласил, разбора между ними не
учинил, к пониманию разума сказуемого себя не приуготовил»* 2.
По отзыву В.О. Ключевского, М.М. Щербатов «приступил к своей
работе без достаточной учено-технической подготовки и потому допу-
стил немало ошибок» при прочтении и толковании текста источников3.
Критически оценивая результаты источниковедческой деятельно-
сти М.М. Щербатова, В.О. Ключевский тем не менее признавал, что
введенный им в научный оборот обширный документальный материал
(часть которого в XIX в. была по разным причинам утрачена) создал хо-
рошую основу для работы историков последующих поколений.
В.О. Ключевский в своем лекционном курсе по русской истори-
ографии с иронией говорил: главная заслуга М.М. Щербатова состояла
в том, что он написал историю, вызвавшую «полемическое сочинение
Болтина, несравненно более важное»4.
Генерал-майор Иван Никитич Болтин (1735—1792) обладал поистине
энциклопедическими познаниями и был одним из образованнейших
людей своего времени — «ходячая библиотека», называл его В.О. Клю-
чевский.
И.Н. Болтин не был историком-профессионалом и не оставил
обобщающих трудов по отечественной истории. Однако как патриот,
любитель и знаток древней российской истории он не упускал возмож-
ности знакомиться с памятниками старины. Его взгляды по вопросу о
роли исторических источников и задачах их изучения ярко отразились в
двух его многостраничных трудах: двухтомные «Примечания на “Исто-
рию древния и нынешния России” господина Леклерка, сочиненные
2 Цит. по: ПронштейнА.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. Ростов
н/Д, 1991. С. 29.
2 Ключевский В.О. Лекции по русской историографии. Лекция V// Ключевский В.О.
Соя., в 9 т. Т. VII. Специальные курсы. С. 208.
4 Там же. С. 210.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 45
генерал-майором И. Болтиным» (1788) и «Критические примечания
генерал-майора Болтина на первый и второй тома “Истории” князя
Щербатова» (СПб., 1793-1794).
Произведения И.Н. Болтина были инициированы в первом случае
неприятием недобросовестности и враждебности к России у Леклерка’,
а во втором ошибочным прочтением источников М.М. Щербатовым.
Сам И.Н. Болтин уделял историческим источникам особое внимание,
считая, что только их тщательное изучение создает возможность под-
линно научного познания.
В своих трудах И.Н. Болтин высказал ряд верных замечаний о цели
и задачах источниковедческого исследования, наметил основные этапы
изучения источников. Он полагал, что работа историка как бы состоит
из трех частей: собрать документальный материал, критически разобрать
его, грамотно изложить и интерпретировать содержание. (Используя со-
временную терминологию, можно отметить, что согласно концепции
И.Н. Болтина процесс источниковедческого исследования включает
три этапа: эвристический, текстологический и герменевтический.)
И.Н. Болтин указывал, что для создания исторического труда не-
достаточно просто набрать «довольное количество исторических» мате-
риалов, «необходимо также и уменье располагать оными», профессио-
нально исследовать их1.
В.О. Ключевский особенно ценил «текстуальный и реальный ком-
ментарий наших памятников» И.Н. Болтина2, так как применяемый им
анализ палеографических и грамматических (лексических) данных соз-
давал основу для доверия к источнику и положительной оценки досто-
верности его информации.
Толкование предмета источниковедческой работы у И.Н. Болти-
на близко к современному пониманию. После установления перво-
начального текста источника и его истолкования венцом (конечной
* Француз Леклерк Н.Г. (N. Leclerc) (1726—1798), врач по образованию, прожил в
России около 10 лет. Был знаком со многими аристократами, царским двором и членами
императорской фамилии. Екатерининская Россия вызывала большой интерес в Европе.
Учитывая популярность российской тематики, Леклерк, опираясь на собственные впе-
чатления и на наскоро собранные материалы, написали опубликовал во Франции шесть
томов под названием «Естественная, политическая и гражданская история России».
Оценивая это сочинение, И.И. Болтин называл его совершенно ненаучным и неисто-
рическим, похожим на «сельскую лавочку, в которой можно найти и бархат, и помаду,
и микроскоп, и медное кольцо» // См.: Историография истории России до 1917 года:
учебник для студ. высш. учеб, заведений: в 2 т.; под ред. М.Ю. Лачаевой. М.: Гуманит.
изд. центр ВЛАДОС, 2003. Т.1. С. 154.
1 Болтин И.Н. Примечания на «Историю древния и нынешния России» господина
Леклерка... СПб., 1788. Т. I. С. 268.
2 Ключевский В.О. Лекции по русской историографии. Лекция VI // Ключевский В.О.
Соч- в 9 т. Т. VII: Специальные курсы. С. 212.
46
Раздел II. История становления источниковедения как науки
целью и результатом) всего исследования он ставил задачу «оценки
свидетельств»1. Так закладывался аксиологический подход к источнику,
ориентированный на определение качества его информации.
В отличие от современников, при выяснении достоверности сведений
исторических источников И.Н. Болтин опирался не только на «здравый
рассудок», но и учитывал «пристрастья» создателя источника, т. е. его по-
литические, религиозные, нравственные принципы и интересы. Это было
новым словом в методологии научного исторического и источниковед-
ческого познания. Используя современную терминологию, скажем, что
И.Н. Болтин впервые затронул вопрос о принципе партийности и необ-
ходимости выявления тенденциозности (пристрастий) автора источника.
Во второй половине XIX — начале XX в. такой подход к анализу
исторических источников был воспринят К.Н. Бестужевым-Рюминым,
В.О. Ключевским, А.А. Шахматовым и другими отечественными исто-
риками. В юриспруденции подобный подход был известен по формуле
из римского права — выяснять «кому выгодно».
Сам И.Н. Болтин из скромности не признавал себя настоящим
(профессиональным) историком, хотя его научную роль высоко оцени-
вали многие его современники. Немецкий ученый А.Л. Шлецер, хоро-
шо знавший состояние исторической науки в России, дал крайне вос-
торженный отзыв о И.Н. Болтине2.
В конце XIX в. В.О. Ключевский отмечал, что труды И.Н. Болтина
не утратили научного значения для исторической науки и через 100 лет.
«Поставленные Болтиным вопросы стали после него очередными за-
дачами русской историографии, а высказанные им мысли незаметно
проникли в общество и литературу, оторвались от своего источника и
безименными каплями затерялись в общественном сознании. У нас не-
редко повторяют, что впервые сказал Болтин, и очень редко припоми-
нают, что Болтин первый сказал это» [выделено мною. — Авт.]3.
В советской историографии вклад И.Н. Болтина в развитие ис-
точниковедения получил разную, неоднозначную и не всегда поло-
жительную оценку4. Автор данного пособия может добавить к словам
3 КлючевскийВ.О. И.Н. Болтин//КлючевскийВ.О. Соч.. в9т. Т. VII. С. 261.
тина // Археографический ежегодник за 1958 год. М., 1960. С. 161 —186; Ники-
тин А.Л. Метод познания прошлого // Вопросы философии. 1966. № 8. С. 34—44; Он
же. Болтинское издание Русской Правды // Вопросы истории. 1973. № 11. С. 53—65,
Он же. Испытание «Словом...» // Новый мир. 1984. № 5. С. 182—206; Волк С.Н. Еще
И.И. Болтин. М., 1983; Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до
1917 г. С. 240—253; Историография истории России до 1917 г. Т. 1. С. 153—161.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников
47
В.О. Ключевского, что источниковедческие замечания И.Н. Болтина
не утратили своего значения и на рубеже XX—XXI столетий.
Хотя И.Н. Болтин в методологии не выходил из традиционных для
XVIII в. рационалистических рамок, во многом повторял мысли В.Н. Та-
тищева (перед которым преклонялся) и Г.Ф. Миллера, тем не менее в
наблюдениях И.Н. Болтина было много нового, оригинального и цен-
ного. Труды И.Н. Болтина не только отражали состояние отечествен-
ной исторической науки в конце XVIII в., но и свидетельствовали об
активизации процесса становления отечественного источниковедения.
В 1761 г. по приглашению Г.Ф. Миллера в Петербург приехал в ка-
честве домашнего учителя и помощника для обработки материалов по
русской истории Август Людвиг Шлецер (A.L. Schlozer, 1735—1809).
Ко времени приезда в Россию он был сложившимся высокообразо-
ванным ученым, знавшим, по его словам, «до 15 языков», естественные
науки и медицину. В 1762 г. он перешел на российскую государствен-
ную службу. Сначала А.Л. Шлецер был назначен адъюнктом по русской
истории при Академии наук, а в 1765 г. стал академиком. В 1767 г. он
подготовил к изданию «Русскую летопись по Никоновому списку», ра-
бота над которой отразила его интерес к русской истории и высокую
оценку им древнерусских летописей.
Затем А.Л. Шлецер уехал в отпуск и не вернулся в Россию. Он взял
с собой все выписки и собранные материалы, что позволило ему и за
рубежом заниматься изучением русских летописей. В Германии исто-
рик создал две работы: книгу «Probe russischer Annalen» («Опыт изуче-
ния русских летописей»), изданную в 1768 г., и исследование о Несто-
ре, опубликованное на немецком языке в 1800—1809 гг. (пять томов).
В 1809—1819 гг. Д.И. Языков перевел это сочинение на русский язык
(вышло в трех томах).
Труд А.Л. Шлецера был высоко оценен в России. Он был избран по-
четным членом Общества истории и древностей российских. Импера-
тор Александр I, которому А.Л. Шлецер посвятил свою книгу, в знак
благодарности прислал автору бриллиантовый перстень, а позднее по-
жаловал орден Св. Владимира и герб с изображением Нестора.
Сочинение А.Л. Шлецера оказало большое влияние на развитие
российской исторической науки, и традиционно его источниковедче-
ская концепция рассматривается как неотъемлемая часть отечествен-
ной историографии, особенно в связи с норманской теорией, в разра-
ботке которой он активно участвовал.
Занимаясь изучением Повести временных лет, А.Л. Шлецер не толь-
ко опирался на достижения своих предшественников, но и высказал
множество идей, способствовавших складыванию терминологического
аппарата и методического арсенала отечественного и европейского ис-
точниковедения, чем и определяется одна из заслуг А.Л. Шлецера.
48
Раздел II. История становления источниковедения как науки
А.Л. Шлецер был уверен в достоверности информации Нестора,
которая, по его мнению, была искажена составителями более поздних
сводов. Поэтому он поставил цель — выявить первоначальный текст,
т.е. «очистить» летопись Нестора от наслоений, внесенных позднейши-
ми переписчиками Повести временных лет. Таким образом, А.Л. Шле-
цер дал свою формулировку предмета источниковедческого исследова-
ния — «очищение» исторических источников и исключение из их числа
недостоверных1.
Отметим, что предмет его собственного труда оказался, с одной сто-
роны, узким, ограниченным, так как А.Л. Шлецером не ставилась зада-
ча определения научно-познавательной ценности летописи Нестора, а
с другой — необычайно широким и сложным, так как необходимо было
критически изучить 20 текстов летописей, из которых только 13 под-
давались научному изучению.
По ряду причин А.Л. Шлецеру не удалось полностью реализовать
свою цель — восстановить несохранившийся первоначальный вариант
летописи Нестора. А.П. Пронштейн справедливо считал попытку вос-
становления «очищенного Нестора» не осуществимой, а полученный
А.Л. Шлецером результат — «научной фикцией»2.
Однако вся деятельность А.Л. Шлецера, направленная на изучение
русских летописей, свидетельствует о его вкладе в развитие источнико-
ведения, так как он рассмотрел ряд теоретических вопросов и вооружил
последующие поколения историков научным методом критики истори-
ческих материалов.
Особенно велик вклад А.Л. Шлецера в методический арсенал источ-
никоведения. Он показал, как надо изучать текст источника.
А.С. Пушкин, читая «Нестора» в 1836 г., обратил внимание на
«Предуведомление» (Введение), в котором А.Л. Шлецер разъяснял
свою методику работы над летописями. Поэта, два года назад завер-
шившего свой исторический труд о Пугачеве и продолжавшего интере-
соваться различными сюжетами отечественной истории, особенно вос-
хищала методика работы А.Л. Шлецера с источниками, его тщательное
стремление к точной передаче текста и уважение к древнерусскому язы-
ку. «Смотри, чем начал Шлецер свои критические исследования! — с
восторгом записал А.С. Пушкин в заметках для себя. — Он переписывал
летописи слово в слово, букву в букву...»3
В.О. Ключевский, оценивая место немецкого историка в русской
исторической науке, заметил: «Начиная с Карамзина и кончая Соловье-
1 Шлецер А.Л. Нестор. Русские летописи на древнеславянском языке, сличенные,
переведенные и объясненные А.Л. Шлецером. СПб., 1809. Ч. I. С. 459.
2 Пронштейн А. П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С. 13.
2 Пушкин А.С. Заметки при чтении «Нестора» Шлецера // Пушкин А.С. Собр. соч.:
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников 49
вым, все русские историографы XIX в. смотрели на Шлецера как на пер-
воучителя, родоначальника своей науки и руководились его приемами»1.
Историки XIX в. в целом верно охарактеризовали значение работ
А.Л. Шлецера для развития источниковедения. Современные исследо-
ватели истории отечественной исторической науки продолжают пози-
тивную оценку деятельности А.Л. Шлецера2. Его заслуги определяются
тем, что он «наносил удары по историческим легендам и баснословию...
содействовал отказу от потребительского подхода к источнику. На кон-
цепцию Шлецера опирались, ее высоко ценили лучшие русские исто-
рики XIX в., обращавшиеся к вопросам источниковедения»3.
При этом особенно ценилась разработанная им методика исследо-
вания исторических источников. Добавим к этому, что А.Л. Шлецер
положил начало усовершенствованию понятийно-терминологического
аппарата источниковедения. Он впервые предложил решение вопро-
са о структуре источниковедческого исследования, создав четкую схе-
му последовательности трех его этапов: «малая или низшая критика»;
«толкование» лексическое, грамматическое и историческое; «высшая
критика» или «критика дел», т. е. «проверка достоверности сообщаемых
сведений»4. Одновременно он разработал ряд методических приемов
исследования исторических источников.
Хотя книга об авторе Повести временных лет была опубликована
в начале XIX столетия, результаты работы А.Л. Шлецера всецело при-
надлежали к XVIII в.5 Они стали той хронологической гранью, которая
подводила предварительные итоги одного этапа в развитии научной
критики источников и закладывала основу для следующего.
* « «
Рассмотрев процесс становления источниковедения, отметим, что
в обращении с историческими источниками к XVIII в. оформились две
тенденции. Одна предполагала научный, критический подход к ним, дру-
гая — антинаучная — выливалась в подделку и фальсификацию или ис-
кажение информации исторических источников в угоду политическим,
идейным и имущественным потребностям времени.
1 Ключевский В. О. Лекции по русской историографии // Ключевский В. О. Соч.: в 9 т.
T.VII. С. 230.
2 См.. Джексон Т.Н. Он подготовил развитие исторической науки XIX века: Август
Людвиг Шлецер // Историки России XVIII начала XX в. М., 1996, Историография исто-
рии России до 1917 года. Т. I. С. 125—129.
2 Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 года. С. 277.
4 Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Историческое источниковедение: Проблемы теории,
истории и методики // Вестник РУДН. Серия «История России». 2003. № 2. С. 238.
уки // Международные связи России в XVII—XVIII вв. М., 1966. С. 186, 187.
50
Раздел II. История становления источниковедения как науки
В практической работе с источниками к рубежу XVIII—XIX вв. бы-
ли достигнуты некоторые успехи. Осознание политической и научной
важности исторических источников государственными учреждениями,
общественными деятелями и учеными привело к созданию архивохра-
нилищ, целенаправленному сбору документов.
В научный оборот был введен большой массив исторических источ-
ников: законодательных, эпистолярных и актовых материалов, народных
преданий, публицистических и литературно-художественных произве-
дений, летописей и исторических сочинений разных авторов предше-
ствовавших эпох. Приведение источников в известность способствовало
приращению знаний о прошлом, становлению и обогащению историче-
ской науки, возможности постановки и решения нового круга проблем.
Опубликованные в России документы раскрывали историю от-
дельных районов страны и различные срезы ее прошлого: внутреннюю
и внешнюю политику, состояние экономики и культуры: «Географиче-
ский лексикон Российского государства» Ф.А. Полунина и Г.Ф. Мил-
лера; «Описание земли Камчатки» С.П. Крашенинникова; «Древняя
Российская Вивлиофика» Н.И. Новикова в 10, а затем в 20 томах; «Де-
яния Петра Великого, мудрого преобразователя России...» И.И. Голи-
кова; письма Петра Великого Б.П. Шереметеву; Судебник 1550 г., под-
готовленный к печати В.Н. Татищевым, но изданный Г.Ф. Миллером
и др. Как бы завершением XVIII в. стала публикация в 1800 г. «Слова
о полку Игореве». Ее осуществили А.И. Мусин-Пушкин, Н.Н. Бан-
тыш-Каменский, А.Ф. Малиновский при поддержке Н.М. Карамзина.
Признавая большой вклад В.Н. Татищева, Г.Ф. Миллера,
М.М. Щербатова, И.И. Голикова, Н.И. Новикова, АИ. Мусина-Пуш-
кина и др. в дело накопления источников, историографы начала XX в.
довольно критически оценивали их археографическую деятельность
и качество изданий исторических материалов. Д.И. Багалей отмечал,
что в большинстве случаев в XVIII в. сбором и публикацией документов
«занимались люди без специальной исторической подготовки. Матери-
алы издавались случайно — на частные средства, и потому самое соби-
рание не могло получить значения вполне развившегося специального
занятия» ‘. Ему вторил С.Ф. Платонов: «Их работа отличалась случай-
ным характером, захватывала только тот материал, который, если так
можно выразиться, сам шел в руки»1 2. Общее состояние источниковеде-
ния и археографии обусловливало во многом низкий научный уровень
публикаторской деятельности в XVIII в.
С одной стороны, указанная критика степени археографической
подготовленности профессионалов-историков и знатоков русских
1 Багалей Д.И. Русская историография.Харьков, 1911. С. 10.
2 Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. СПб., 1915. С. 26.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников S1
древностей XVIII в. была справедливой и верной, но с другой — они
расширяли объект источниковедения: многие источники, возможно,
не дошли бы до современных историков, если бы не эвристическая, со-
бирательская и публикаторская деятельность энтузиастов, любителей
отечественной старины.
В XVIII в. использование исторических источников в научных трудах
осуществлялось на рационалистической методологической основе с пози-
ций логики и здравого смысла. «Принципиально важно, что становление
истории как науки нового времени проходило на фоне просвещенческой
веры в силу человеческого разума... Поэтому главная методологическая
задача историка сводилась преимущественно к установлению достовер-
ности факта...»1 Ее осуществление было возможно только на основе исто-
рических источников, обладавших достоверными сведениями. В связи с
этим предмет источниковедческого исследования понимался крайне уз-
ко — только в рамках удостоверения достоверности информации.
В XVIII в. вопросы о принципах и методах изучения источников за-
трагивались лишь в обобщающих трудах по истории России. Монумен-
тальность как литературных, так и исторических сочинений, их нраво-
учительная направленность вытекали из общего этико-философского
и эстетического основания — рационализм и классицизм — шли рука об
руку, обеспечивая общество поучительными примерами из прошлого.
Специальных источниковедческих исследований почти не было.
Исключение составляли немногие сочинения, разоблачающие под-
дельные документы (например, «Константинов дар» Л. Валла, «Помор-
ские ответы» книжников из числа староверов), и «Нестор» А.Л. Шлеце-
ра. Недостаточная разработанность теоретико-методических вопросов
работы с историческими источниками во многом обусловливала по-
грешности публикаций и ошибки в исторических исследованиях.
Во второй половине XVIII в. А.Л. Шлецер для обозначения целе-
направленной работы с источниками ввел емкий термин «источнико-
ведение» (Quellenkunde), охватывавший и приведение исторических
источников в известность, и их исследование, но в отечественной исто-
риографии он тогда не привился. Оформление понятийно-терминоло-
гического аппарата и самой исторической науки находилось еще на из-
начальной, зародышевой стадии.
Тем не менее на основе изучения накопленных источников истори-
ки поставили ряд теоретико-методических вопросов: обязательность со-
поставления информации источников для проверки ее достоверности;
необходимость сличения источников для выявления текстовых ошибок
Румянцева М.Ф. «Чужое Я» в литературе и науке //Диалог со временем. Альманах
интеллектуальной истории. Вып. 5: Историческая биография и персональная история.
М., 2001. С. 14.
52
Раздел II. История становления источниковедения как науки
и исправления искажений; потребность в специальных знаниях для ис-
толкования информации источников.
Следует отметить значительность вклада немецких историков
(Г.Ф. Миллер, А.Л. Шлецер) в развитие отечественного источни-
коведения. «Те массы источников, которые привез Миллер из Си-
бири, та огромная работа, которую проделал над летописью Шле-
цер, создавая своего «Нестора», вошли золотым фондом в русское
источниковедение»1.
Советский исследователь В.И. Буганов в историографическом обзо-
ре по источниковедению отметил, что «полемикой Болтина и Щербато-
ва завершился первый этап [выделено мною. — Авт.) в развитии отече-
ственного источниковедения, примечательный глубокой постановкой
проблемных теоретических вопросов изучения источников и первыми
шагами в направлении выработки практических приемов их анализа»2.
Оценка В.Н. Буганова не совсем точна. Во-первых, для источнико-
ведческих работ в XVIII в. была характерна не столько «глубокая по-
становка» теоретических вопросов, сколько попытки ответить на них с
рационалистических позиций.
Во-вторых, вывод В.И. Буганова о завершении первого этапа в про-
цессе становления отечественного источниковедения «полемикой Бол-
тина и Щербатова» требует определенной корректировки.
Очевидно, что к этому этапу относится и разработка А.Л. Шлеце-
ром теоретических и прикладных проблем источниковедения. Его идеи
подхватили и развили русские профессиональные историки, архивисты
и археографы конца XVIII — начала ХЕХ в., члены «Общества истории
и древностей Российских» и третий официальный российский исто-
риограф — Н.М. Карамзин. Вслед за А.Л. Шлецером он проложил тот
вектор, в направлении которого должна была развиваться историческая
наука в XIX в., преодолевая недостатки работы историков XVIII в.
Вопросы для закрепления и самопроверки
знаний студентами
1. Как методология античных и средневековых авторов влияла на их отноше-
ние к историческим источникам?
2. В каких формах выражался критический подход к источникам у авторов
древности и Средних веков?
3. С какой целью издавались правительственные указы о собирании историче-
ских документов?
1 Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVII — первая чет-
верть XVIII в.). М., 1976. С. 422.
2 Библиография трудов по отечественному источниковедению и специальным исто-
рическим дисциплинам, изданных в XVIII в. М., 1981.
Глава 1. Эмпирический уровень использования историками исторических источников S3
4. Чем определяется вклад В.Н. Татищева в становление отечественного ис-
точниковедения?
5. В чем значение археографической деятельности Г.Ф. Миллера?
6. Почему развернулась полемика М.М. Щербатова и И.Н. Болтина?
7. Чем определяется вклад А.Л. Шлецера в становление отечественного источ-
никоведения?
Литература
1. Георгиева Н.Г. «Припасы», из которых «почерпать должно известия»: понятие
«исторический источник» в трудах историков XV11I в. / Н.Г. Георгиева, В.А Ге-
оргиев //ВестникРУДН. Серия «История России». 2011. № 3. С. 127-140.
2. Джексон Т.Н. Он подготовил развитие исторической науки XIX века: Август
Людвиг Шлецер // Историки России XV111 — начала XX в. М., 1996.
3. Историография истории России до 1917 г.: учебник для студ. высш. учеб, за-
ведений: в 2 т. / под ред. М.Ю. Лачаевой. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС,
2003. Т. 1. Главы 2-3.
4. Ключевский В.О. Источники русской истории // Ключевский В.О. Соч.: в 9 т.
М., 1989. Т. VII: Специальные курсы. С. 5—83.
5. КлючевскийВ.О. Лекции по русской историографии // Ключевский В.О. Соч.:
в 9 т. М., 1989. Т. VII: Специальные курсы. С. 185-233.
6. Приселков М.Д. История русского летописания XI—XV вв.: монография /
подгот. к печати В.Г. Вовина. СПб., 1996.
7. ХоментовскаяА.И. Лоренцо Валла — великий итальянский гуманист: моно-
графия. М.;Л., 1964.
8. Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г.: учеб-
ник. М, 1993. Лекции 2-9.
Глава 2
ВЫДЕЛЕНИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ
В ОТДЕЛЬНУЮ ОТРАСЛЬ
ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ В XIX в.
В начале XIX в. в связи с общим подъемом национально-патриоти-
ческих чувств в России чрезвычайно вырос интерес к истории, особенно
к памятникам старины. В процесс собирания источников и приведения
их в известность активно включились не только историки-професси-
оналы, но и государственные и общественные деятели, литераторы и
публицисты. Постепенно возникала новая отрасль журналистики — по-
явились исторические журналы, публиковавшие материалы по истории.
События отечественной истории становились сюжетами поэм, романов,
драматических театральных и даже балетных постановок. Образованная
часть дворянского общества (особенно поэты-романтики и будущие де-
кабристы) увлекалась чтением древних летописей, собирала коллекции
документов, разыскивая их в архивах российских монастырей и в ино-
странных хранилищах. Русские «открывали» для себя российскую исто-
рию и делали это с большим размахом.
§ 1. Собирание, публикация и изучение
исторических источников в первой четверти XIX в.
В 1804 г. при Московском университете при содействии его ректора
Харитона Андреевича Чеботарева (1746—1815) было создано «Общество
истории и древностей Российских» — первая научная историческая об-
щественная организация (МОИДР). «Общество» составили профессио-
нальные историки и любители — собиратели, архивисты и археографы,
преподаватели университета Н.Н. Бантыш-Каменский, А.Ф. Малинов-
ский, К.Ф. Калайдович, А.И. Мусин-Пушкин, Н.М. Карамзин и др.
По словам П.М. Строева, вошедшего в состав «Общества» в 1823 г.,
«какой-то энтузиазм одушевил и членов [«Общества истории и древ-
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 55
ностей Российских». — Авт.], и людей сторонних»1. В.О. Ключевский
добавил к этой оценке, что возможно подобный энтузиазм «разделяли
и все просвещенные москвичи»2.
Особенно активно развернулась работа членов «Общества» после
1812г. В черновой записке, посвященной 100-летнему юбилею «Обще-
ства истории и древностей Российских», В.О. Ключевский, основыва-
ясь на воспоминаниях П.М. Строева, писал: «Члены Общества труди-
лись с любовию, без|воз]мездно вели его издания отчетливо и скоро
или помещали в них свои сочинения»3. Он процитировал эти воспо-
минания, характеризуя отношение общественности к делам МОИДР:
«Светское общество, публика под именем благотворителей вносила
изрядные суммы денег, огромное число книг, целые свои библиотеки.
Такое одушевленное начало, особенная деятельность, трудолюбие и
бескорыстие деятелей обещали успехи самые блистательные»4 s.
Деятельность Н.П. Румянцева и других любителей русской истории.
Московское «Общество истории и древностей Российских» действова-
ло в непосредственном контакте с кружком любителей старины, кото-
рый создал граф Николай Петрович Румянцев (1754—1826). Крупный го-
сударственный деятель, канцлер, аристократ и образованный русский
вельможа, воспитанный в духе просветительских идей XVIII в., он «стал
горячим поклонником национальной русской старины и неутомимым
собирателем ее памятников»3. С его помощью разыскивались докумен-
ты и материалы в России и за рубежом. Он оплачивал работу десятков
ученых, которые ездили по русским монастырям и иностранным архи-
вам с единственной целью — добывать исторические источники6. На
его средства были изданы «Памятники Российской словесности XII в.»
(1821), «Белорусский архив древних грамот» (1824) и другие источники.
Вокруг графа Н.П. Румянцева объединились любители русских
древностей, историки и археографы: Алексей Федорович Малинов-
ский (1762—1840), Александр Христофорович Востоков (1781—1864),
Константин Федорович Калайдович (1792—1832), Павел Михайлович
Строев (1796—1876) и др. Они собрали около 700 рукописей и более 200
старопечатных книг.
1 Ключевский В. О. Юбилей «Общества истории и древностей Российских» // Ключев-
ский В.О. Соч.: в9т. Т. VII. С. 399.
2 Там же.
2 Ключевский АО. Юбилей «Общества истории и древностей Российских» //
Ключевский В.О. Соч.: в 9 т. Т. VII. С. 399.
‘Там же.
s Там же.
6 Об их работе и роли Н.П. Румянцева см.: Козлов В.П. Колумбы российских
древностей. М., 1985.
56
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Участники Румянцевского кружка в 1813 г. начали издавать «Собра-
ние государственных грамот и договоров»1. Четыре тома включали ду-
ховные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв.
Документы они черпали из Московского архива Коллегии (министер-
ства) иностранных дел, в котором служили. При подготовке докумен-
тов к публикации «молодые» архивисты («архивные юноши») опира-
лись на заветы Г.Ф. Миллера, который в конце своей жизни (с 1766 г.)
17 лет в качестве директора руководил научной деятельностью сотруд-
ников архива.
Небывалый размах интереса общественности к истории Отечества
в начале ХЕХ в. вместе с другими ощутил известный литератор, публи-
цист и издатель журнала «Вестник Европы» Николай Михайлович Ка-
рамзин (1766—1826). Раньше в XVIII в. огромные тома В.Н. Татищева и
М.М. Щербатова, написанные тяжеловесным слогом, читал только уз-
кий крут знатоков. Н.М. Карамзин понял, что назрела необходимость
в книге, доступной тем образованным читателям, которые стремились
подробнее узнать прошлое своего Отечества.
Еще в начале 1790-х гг. Н.М. Карамзин интересовался российской
историей, намереваясь написать о ней «с философским умом, с крити-
кою, с благородным красноречием»2. Из черновых записей июня 1798 г.
видно, что он уже тогда готовился к составлению обширного историче-
ского труда. Для его подготовки он считал необходимым изучить пред-
шествующую литературу от древних до современных авторов3.
В 1800 г. Н.М. Карамзин признавался своему другу И.И. Дми-
триеву, что «по уши влез в Русскую историю; сплю и вижу Никона с
Нестором»4. До наших дней сохранились выписки и подготовитель-
ные материалы по русской истории, сделанные им в период написа-
ния художественных произведений на исторические темы (например,
«Марфа-посадница»).3
По указу Александра I в октябре 1803 г. Н.М. Карамзин стал третьим
историком, имевшим звание российского официального историографа.
Этот статус давал ему возможность пользоваться архивными материа-
лами. Кроме того, их в избытке приносили из отечественных и зарубеж-
ных хранилищ многочисленные друзья. «В архив он, конечно, ходил,
но не слишком часто: искали, отбирали, доставляли старинные ману-
скрипты прямо на стол историографу несколько специальных сотруд-
2 Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Л., 1987. С. 252.
2 См.: Карамзин Н.М. Неизданные сочинения и переписка. СПб., 1862. Ч. I. С. 203.
4 Цит. по: Эйдельман И.Я. Последний летописец. М., 1983. С. 43.
s См.: Карамзин Н.М. Неизданные сочинения и переписка. Ч. 1.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 57
ников, возглавляемых начальником Московского архива министерства
иностранных дел и великолепным знатоком древностей Алексеем Фе-
доровичем Малиновским»1.
Первые восемь томов труда Н.М. Карамзина «История государства
Российского» вышли в 1818 г. Три тысячи экземпляров раскупили в не-
сколько дней. Одновременно был опубликован перевод текста книги на
французский и немецкий языки, предназначенный для людей, не чи-
тавших по-русски.
Широкая документальная база и мастерское художественное изло-
жение принесли автору «Истории...» огромную популярность. «Первые
труды Карамзина были с жадностью принимаемы публикой... лестный
успех следовал за каждым новым произведением его гармоничного пе-
ра...», — писал А.С. Пушкин, питавший к историографу неизменное ве-
личайшее уважение и почтение2.
Еще одно доказательство восторженного приема «Истории государ-
ства Российского» — в 1818 г. Н.М. Карамзин был избран в члены Рос-
сийской академии.
Однако политическая направленность «Истории» — прославление
российских монархов и оправдание крепостного права — вызвали не-
приятие со стороны антимонархически и антикрепостнически настро-
енных кругов (будущих декабристов3).
Определяя значение деятельности Н.М. Карамзина для развития ис-
точниковедения, необходимо, во-первых, отметить его вклад в расши-
рение Источниковой основы исторических исследований. Введением в
текст «Истории» пространных цитат из документов, особенно в «При-
мечания», он спасал для науки ту информацию, которая имелась в не
дошедших до нас исторических источниках (например, текст «Троиц-
кой летописи» 1408 г., сгоревшей во время московского пожара 1812 г.,
во многом был восстановлен советским историком М.Д. Приселковым
(1950) благодаря сведениям, имевшимся в «Истории государства Рос-
сийского» Н.М. Карамзина).
Сравнивая источниковую базу Н.М. Карамзина и М.М. Щербатова,
историки установили, что первый располагал текстами 40 летописей, а
второй — 21.
1 Эйдельман Н.Я. Последний летописец. С. 55.
2 Пушкин А.С. «История русского народа», сочинение Николая Полевого. Статья 1.
Собрание сочинений. В Ют. М.: Изд-во «Правда», 1981. Т. VI. С. 94.
2 После выхода IX тома в 1821 г. отношение прогрессивных кругов русского обще-
ства к Н.М. Карамзину несколько изменилось. К.Ф. Рылеев одобрял критическую
оценку деяний Ивана Грозного, восхищался дарованием Н.М. Карамзина и называл
его «нашим Тацитом». (Цит. по: Лотман Ю.М. Колумб русской истории // Карамзин
Н.М. История государства Российского: Репринтное воспроизведение издания пятого,
выпущенного в трех книгах с приложением «Ключа» П.М. Строева. М., 1988. Кн. IV:
Сопроводительные статьи. С. 13.)
58
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Во-вторых, как талантливый литератор, писавший в духе сентимен-
тализма, как человек, влюбленный в отечественную историю, Н.М. Ка-
рамзин не мог не отметить художественную ценность памятников
старины: «Прилежно истощая материалы древнейшей Российской
Истории, я ободрял себя мыслию, что в повествовании о временах от-
даленных есть какая-то неизъяснимая прелесть для нашего воображе-
ния: там источники Поэзии!»1
Таким образом, приводя в известность множество источников и сопро-
вождая их текст комментариями, облеченными в художественную форму,
Н.М. Карамзин способствовал еще и патриотическому воспитанию не
только своих современников, но и последующих поколений россиян.
Прав был В.О. Ключевский, писавший, что Н.М. Карамзин «по-
мог русским люднм лучше понимать свое прошлое, но еще больше он
заставил любить его. В этом главная заслуга его труда перед русским
обществом...»2 Добавим к этому, что перевод карамзинской «Исто-
рии...» на иностранные языки открыл для западноевропейских ученых
древние русские летописи.
Подводя итоги, отметим, что в начале — первой четверти XIXстолетия
обозначилось завершение первоначального этапа в истории становления
отечественного исторического источниковедения. Этот период харак-
теризовался интуитивно возникавшим на практике целенаправленным
стремлением немецких историков, работавших в России (Г. Ф. Миллер,
А.Л. Шлецер) создать понятийно-терминологический аппарат источ-
никоведения.
Первый главный итог состоял в том, что был выработан емкий тер-
мин «источниковедение» для обозначения комплекса работ, связанных
с использованием исторических источников (в основном в плане их
приведения в известность). Основная заслуга в решении этой пробле-
мы принадлежала А.Л. Шлецеру — историку, творчество которого не-
разрывно связано с историей отечественной исторической науки.
Второй главный итог этого периода — сознательная и целенаправлен-
ная реализация задачи пополнения и сохранения корпуса исторических
источников, доступных исследователям. Основная заслуга в решении
этой проблемы принадлежала любителям и знатокам памятников древ-
ности, которые в процессе своей деятельности постепенно превращались
из дилетантов в энциклопедистов, вполне профессионально занимаю-
щихся приведением источников в известность, введением их в научный
оборот и расширением возможности их использования в исторических
исследованиях. Однако осознание ими недостаточной разработанности
1 Карамзин Н.М. История государства Российского: Репринтное воспроизведение
2КлючевскийВ.О. Н.М. Карамзин//КлючевскийВ.О. Соч.: в 9 т. Т. VII. С. 276.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 59
теоретико-методологических проблем источниковедения свидетельство-
вало о том, что перед историками открывалась перспектива возможности
их решения на следующем этапе истории источниковедения.
§ 2. Собирание, публикация и изучение
исторических источников во второй четверти XIX в.
Новый этап в процессе формирования исторического источникове-
дения, в определении его объекта, предмета и задач начался в середяне
1820-хгг., совпав с общим подъемом общественной мысли и национально-
го самосознания, усилением интереса к гуманитарным наукам, в целом —
с расцветом культурной жизни общества России и Западной Европы.
По словам В.О. Ключевского, «это было время сильного духовного
возбуждения... Тогда много думалось и читалось, много писалось хо-
рошего, чего не пишут и не умеют писать теперь»1. Естественно, что
подобное состояние общества не могло не вылиться в повышенное
внимание к истории, что и отразилось на развитии всех исторических
дисциплин, в том числе источниковедения.
Во Франции в 1821 г. была создана Школа хартий (учебное заведе-
ние для изучения древних рукописей). В ней готовили архивистов и би-
блиотекарей. В те годы только там преподавали вспомогательные исто-
рические дисциплины (палеографию, дипломатику и др.), без знания
которых невозможно изучать античные и средневековые источники.
В 1850-х гг. аналогичные учебные заведения были открыты и в других
странах Западной Европы.
В Берлинском университете профессор Леопольд фон Ранке
(L. Ranke, 1795—1886) в 1825 г. впервые ввел практические семинары,
на которых разрабатывалась методика исторических исследований.
Главная цель историка, по мнению Л. фон Ранке, выяснить, «как соб-
ственно было на самом деле»2. Основа познания для него — исключи-
тельно исторические источники: «чего нет в документе, того не суще-
ствует для истории»3. Приоритет отдавался официальным документам
политического характера, так как считалось, что они более достоверны,
что в них содержится объективная истина. (Об ошибочности такого
подхода к оценке достоверности информации исторических источни-
ков официального происхождения см. главу 1 — искажение (переделка)
информации предшествующих текстов в связи с политическими инте-
ресами властей и даже создание подлогов документов.)
1 Ключевский В.О. М.П. Погодин // Ключевский В.О. Соч.: в 9 т. Т. VII. С. 285.
2 Цит. по: Эйдельман Н.Я. Последний летописец. С. 158.
2 БСЭ. 3-е изд. И, 1975. Т. 21. С. 459.
60
Раздел II. История становления источниковедения как науки
При использовании источников Л. фон Ранке требовал их филологи-
ческого (лексико-семантического) анализа, установления аутентичности
(подлинности) и достоверности информации. Эти процедуры, по его мне-
нию, обеспечивали возможность использования информации источника.
После работ А.Л. Шлецера в немецкую историографию прочно во-
шел термин «источниковедение», понимавшийся как приведение исто-
рических источников в известность путем публикации и как их изуче-
ние. В 1830 г. эта трактовка была закреплена в библиографии ученика
Л. фон Ранке Георга Вайца (G. Waitz, 1813—1886) «Источниковедение
немецкой истории» («Quellenkunde der deutschen Geschichte»). В Рос-
сии источниковедение продолжало пониматься как приведение исто-
рических источников в известность (введение в научный оборот), что
особенно нацеливало историков и любителей старины на публикацию
исторических материалов.
Одно из направлений в практической реализации этой задачи источ-
никоведения выразилось в публикации государственными органами зако-
нодательных документов, как прошлого, так и настоящего, что имело не
только научно-познавательное, но и политическое значение. Кодифика-
ционная работа в России стала делом государственной важности. В 1830-
е гг. вышло 45-томное первое издание «Полного собрания законов Рос-
сийской империи» (ПСЗРИ). Его осуществило II отделение Собственной
Его Императорского Величества канцелярии, во главе которого с 1826 до
1839 г. стоял Михаил Михайлович Сперанский (1772—1839).
Первое издание ПСЗРИ имело ретроспективный характер — оно
включало более 30 тыс. законодательных актов, принятых с 1649 г. (Со-
борное Уложение) по 3 декабря 1825 г.
Одновременно с первым начало выходить и второе издание ПСЗРИ —
55 томов, которые выпускались ежегодно с 1830 по 1884 г. Оно имело
синхронный характер', в него вошли законы, действовавшие с 12 декабря
1825 г. по 28 февраля 1881г. Второе собрание отражало законодательную
деятельность двух императоров — Николая I и Александра II.
В процессе подготовки к первому изданию проводилось источни-
коведческое изучение разновидностей законодательных документов:
уложения, манифесты, именные указы, уставы, рескрипты и др. Выяв-
лялись их оригиналы, сличались разные списки (копии) для выяснения
разночтений, уточнялась датировка документов. Если подлинника най-
ти не удавалось, то текст документа приводился в «Примечаниях», а не
в основной части издания. Например, из-за сомнений в подлинности
так называемого Прутского письма 1711 г. — указ Петра I Сенату о пра-
ве избрать себе достойного государя в случае гибели или пленения царя
во время Прутского похода — текст был помещен в «Примечаниях»1.
1 ПСЗРИ. М., 1830. Т. IV. С. 712. Примечание 2 (подробнее об истории этого указа
см. Козлов В.П. Тайны фальсификации. С. 53).
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 61
В дополнение к ПСЗРИ с практической целью организации дея-
тельности государственных учреждений в 1832 г. был издан 15-томный
Свод законов (СЗ). Раз в 10—15 лет он переиздавался, пополняясь но-
выми узаконениями.
За осуществление грандиозного проекта публикации законодатель-
ных документов М.М. Сперанский был награжден лентой ордена Св.
Андрея Первозванного, которую император Николай I, не откладывая
дело в «долгий ящик», снял с себя прямо на заседании Государственно-
го совета 19 января 1833 г. Этим жестом он подчеркивал политическое
значение работы, проделанной М.М. Сперанским.
Политический заказ и общее состояние источниковедения пред-
определили ряд серьезных недостатков этого издания. В него не вклю-
чались законы, которые казались не заслуживающими внимания или
не были известны М.М. Сперанскому. Некоторые заголовки не соот-
ветствовали содержанию закона. Ряд документов публиковался с не-
оправданными сокращениями. Имевшиеся пропуски объяснялись по-
литическими мотивами или соображениями секретности.
Большое значение для расширения корпуса исторических источ-
ников имел поиск письменных и фольклорных (устных, текст которых
записывался собирателем) источников, этнографического (веществен-
ного) материала, осуществлявшийся общественными деятелями из чис-
ла славянофилов. С 1830 г. по настоянию А.С. Пушкина и Н.М. Язы-
кова (и при их участии) Петр Васильевич Киреевский (1808—1856) начал
собирать народные песни. Ему помогали Н.В. Гоголь, В.И. Даль и др.
Он создал фольклорное собрание, включавшее тысячи текстов — исто-
рические и лирические песни, былины. При жизни П.В. Киреевский
успел опубликовать только духовные стихи. Первое 10-томное издание
собранных П.В. Киреевским песен вышло в 1860—1874 гг.1
Потребность в выявлении документальных материалов и сборе про-
изведений фольклора предопределила появление нового метода орга-
низации эвристической работы — создание специальной экспедиции.
Это была инициатива Н.П. Румянцева и Павла Михайловича Строева
(1796—1876), члена московского «Общества истории и древностей Рос-
сийских», археографа и библиографа.
В 1828 г. предложение об организации Археографической экспе-
диции поддержала конференция Академии наук, ассигновавшая на
выполнение поисковой работы 10 тыс. руб. в год (немалая по тем вре-
менам сумма). В состав экспедиции вошли сам П.М. Строев и два со-
трудника (в 1830 г. их сменил библиотекарь библиотеки Академии наук
Яков Иванович Бередников (1793—1854), прежде учившийся в Москов-
ском университете под руководством М.Т. Каченовского2).
1 См.: Соймонов А .Д. П.В. Киреевский и его собрание народных песен. Л., 1971.
2 См.: Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 28.
62
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Экспедиция в течение почти шести лет (1829—1834) обследовала 200
библиотек и архивных хранилищ монастырей, церквей и присутствен-
ных мест 14 губерний северо-восточной части средней полосы России.
Работать приходилось в тяжелейших условиях: неотапливаемые зимой,
сырые летом помещения; беспорядочное хранение и отсутствие описей.
Встречали члены экспедиции и недоброжелательность местных властей1.
Несмотря на трудности, общий результат работы экспедиции был
весьма впечатляющим. В Петербург привезли более двух тысяч докумен-
тов. На материалы, оставленные на месте хранения, были составлены
описи и каталоги. Собранная информация имела огромное значение для
исторической науки и в целом для культуры России, так как она акку-
мулировала сведения о неизвестных ранее ценных рукописях и книгах.
Деятельность Археографической экспедиции показала огромный
культурный и научно-познавательный потенциал различных архив-
ных хранилищ Российской империи. Поэтому граф С.С. Уваров, сов-
мещавший президентство в Академии наук с должностью министра
народного просвещения, обратился с просьбой к царю Николаю I об об-
разовании особого органа, нацеленного на сбор и публикацию историче-
ских документов. Прошение было одобрено, и последовали Высочайше
утвержденные правила для руководства Археографической комиссией2.
Роль Археографической комиссии в расширении источниковой основы
отечественной исторической науки. В декабре 1834 г. при Министерстве
народного просвещения была создана комиссия для издания актов, со-
бранных Археографической экспедицией. Сначала комиссия получила
временный статус, но с 1837 г. ее деятельность продолжалась на посто-
янной основе в качестве одного из учреждений Министерства народ-
ного просвещения. В историю отечественной исторической науки эта
организация вошла под названием Археографическая комиссия.
По положению в задачи Археографической комиссии входили вы-
явление и публикация документов по русской истории до конца XVII в.
Материалы более позднего времени не должны были занимать внима-
ние издателей. Бюджет комиссии был невелик — 5 тыс. руб в год'. Членов
ее назначал министр народного просвещения, председателя — импера-
тор. Так, с первых же дней деятельность Археографической комиссии
была поставлена на государственный уровень и под правительственный
контроль. Сотрудников комиссии, выполнявших техническую работу:
переписку, снятие копий с документов, сверку корректур, составление
описаний, — также назначал министр.
1 Подробнее о деятельности П.М. Строева см.: Барсуков Н Жизнь и труды
П.М. Строева. СПб., 1878.
2 См.: ПСЗРИ. СПб., 1838. Собр. 2-е. Т. 12. С. 97-101. То же отдельным изданием.
СПб., 1837.
* В 1904 г. бюджет был увеличен до 29 тыс. руб.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 63
Первоначальную документальную базу для развертывания деятель-
ности Археографической комиссии составили материалы, собранные
Археографической экспедицией.
Председателем Археографической комиссии был назначен ди-
ректор департамента Министерства народного просвещения князь
П.А. Ширинский-Шихматов1. К участию в деятельности Археографи-
ческой комиссии были привлечены известные археографы и историки
П.М. Строев, Н.Г. Устрялов, Я.И. Бередников и др. Это были научные
силы, способные решить принципиальные вопросы, связанные с пу-
бликацией актов, представленных сотрудниками Археографической
экспедиции.
На первом заседании 8 января 1835 г. было установлено издавать
документы в хронологической последовательности, сопровождая их
указателями. Определили форму и размер шрифта, они должны были
быть одинаковыми с изданием «Полного собрания законов Российской
империи»2. Это решение свидетельствовало о том, что правительство
придавало археографической работе ученых политический характер.
В мае 1835 г. Я.И. Бередников подсчитал, что акты, скопированные
из 10 фолиантов, могут составить четыре тома каждый по 500 страниц.
Результаты критической (источниковедческой) обработки позволили
опубликовать материалы Археографической экспедиции уже в 1836 г?
В публикацию вошли договорные грамоты князей, губные грамоты, 87
жалованных и 25 таможенных грамот, указы о крестьянских выходах
1601, 1602 и 1606 гг., документы Стрелецкого восстания 1682—1683 гг.
и многое другое.
Выход в свет сразу четырех томов актов несомненно способствовал
укреплению авторитета и популярности Археографической комис-
сии как научно-исторического учреждения. К ней потянулись те лю-
ди, у которых имелись исторические документы, предлагая их издать.
С.М. Строев, брат П.М. Строева, доложил в комиссию о документах
по русской истории в «Тайном архиве» в Кенигсберге и в мюнхенском
архиве. Профессор С.В. Соловьев выявил большое количество доку-
ментов в Швеции и Дании об отношениях России с северными при-
балтийскими государствами. В Италии разыскивал документы о России
А.И. Тургенев.
См.: Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 28.
2 См.: Протоколы Археографической комиссии. СПб., 1885. Т. I. С. I, Утвержден-
ные правила комиссии для издания собранных Археографической экспедицией актов //
Журнал Министерства народного просвещения. 1835. № I.C. VII—XI.
2 См.: Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографи-
ческой экспедицией императорской АИ (в 1828—1834 гг.). СПб., 1836. Т. 1—4; см. также:
Археографическая экспедиция Академии наук. 1828—1834: Сборник материалов / под
ред. А.И. Андреева. Л., 1930. Вып. I.
64
Раздел II. История становления источниковедения как науки
П.М. Строев, несмотря на выход в отставку в августе 1835 г. (он был
недоволен бюрократизацией «хода дел»1), продолжал свои разыскания
в архивах. В марте 1839 г. он вновь был назначен членом Комиссии и
в том же году представил 600 актов, полезных «для узнания форм ста-
ринного права»2, а также два ящика книг и копий актов, собранных им
в Соликамском и Кунгурском архивах.
Большое количество источников поступало в Археографическую ко-
миссию административным путем. Являясь ученой частью департамента
Министерства народного просвещения, комиссия имела право затребо-
вать документы из любых хранилищ — архивов, библиотек и действовав-
ших учреждений. Судя по протоколам, такая практика продолжалась до
конца XIX в. В XX в. собрание Комиссии пополнилось архивами Анто-
ниево-Сийского, Тихвинского и Соловецкого монастырей.
Документальные поступления позволяли Археографической ко-
миссии выпускать серийные (иногда многотомные) публикации: «Ак-
ты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства»
(1838); «Акты исторические, собранные и изданные Археографической
комиссией» (5 т., 1841—1842); «Акты исторические, относящиеся к Рос-
сии», извлеченные из иностранных архивов и библиотек А.И. Тургене-
вым (2 т., 1841—1842); «Дополнения к актам историческим, собранным
и изданным Археографической комиссией» (12 т., 1846—1872); «Акты,
относящиеся к истории Западной России» (5 т., 1846—1853); «Акты, от-
носящиеся к истории Южной и Западной России» (15 т., 1863—1892).
Издательская деятельность Археографической комиссии не прерыва-
лась до начала 1920-х гг. и была восстановлена в середине 1950-х гг.
Особое место в деятельности Археографической комиссии занимала
публикация древних русских летописей. В 1835 г. Академия наук «доста-
вила в казначейский департамент [Министерства народного просвеще-
ния. — Авт.) на бюджет комиссии 21 тыс. 337 руб. 88 коп.», пожертво-
ванных графом Н.П. Румянцевым «на печатание летописей»3.
Решение правительства, финансовая поддержка общественности
и, главное, неутомимое усердие Я.И. Бередникова способствовали ре-
гулярному выходу томов нового систематического издания — «Полное
собрание русских летописей» (ПСРЛ) — издание, продолжающееся до
сих пор (издано 43 тома).
Отметим, что первые правила публикации русских летописей и ее
единый план были разработаны Н. Г. Устряловым4.
Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 29.
2 Протоколы Археографической комиссии. Т. I. С. 14.
2 Там же. С. 6.
ных актов // Журнал Министерства народного просвещения. 1837. Т. 13. № 2. Отдел 2.
С. 337-343.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 6S
«Первоначально задумано было издание летописей в порядке хро-
нологического развития летописного дела, предполагалось сперва из-
дать первичные своды, но комиссия внесла в этот план соображения о
местном происхождении разных сводов и времени списков и этим со-
ображением значительно изменила первоначальный план. Она начала
свое дело не с древнейших летописей, а с древнейших списков и даже
не с первого тома издания, а прямо с третьего; именно в 1841 г. были
изданы три новгородские летописи»1.
Я.И. Бередников вместе с М.А. Коркуновым подготовили к выходу
первые шесть томов летописей. Во II томе (вышел в 1843 г.) была по-
мещена Ипатьевская летопись; Лаврентьевская летопись увидела свет в
1848 г. в составе 1тома. В IVтом были включены Новгородская Четвер-
тая и Псковская Первая летописи; V—VI тома вышли в 1848—1853 гг. и
содержали Софийскую Первую летопись.
Таким образом, дело собирания источников и приведения их в извест-
ность развивалось в России во второй четверти XIX в. довольно бурно. Од-
нако, стремясь умножить количество напечатанных летописей, комиссия
изменила строгие правила публикации, требовавшие углубленной источ-
никоведческой работы. Ориентируясь на потребительское отношение к
летописям как поставщикам фактов для историков, составители томов до-
пустили ряд погрешностей. Так, Ипатьевская и три Новгородские летопи-
си вышли раньше, чем их предшественница — Лаврентьевская летопись.
В тексте не передавались скрупулезно все сокращения, титла и другие над-
строчные знаки. Редакторы добивались «единообразного правописания»,
не учитывавшего своеобразия летописных сводов.
В.О. Ключевский в лекционном курсе «Источники русской исто-
рии» уделил Я.И. Бередникову как издателю летописей особое внима-
ние. Главное, на что обращал внимание автор курса — приверженность
составителя томов, ученика М.Т. Каченовского, идеям «скептической
школы». Я.И. Бередников, рассказывал В.О. Ключевский своим слу-
шателям, «был суровый скептик и не прощал древнему писцу ни одного
промаха без того, чтобы не заподозрить все его произведение: выцвела
рукопись — подделка; встречается непонятное слово — подделка. Скеп-
тицизм свой он распространял даже на такой памятник, как Остроми-
рово евангелие. Он решительно был того мнения, что это подделка...»2.
Влиянием скептического направления объяснял В.О. Ключевский
большинство недостатков в публикации первых шести томов ПСРЛ.
Позднее (в 1870—1890 гг. и 1910 г.) Археографическая комиссия на-
шла возможность переиздать тома ПСРЛ, содержащие Лаврентьевскую,
Ипатьевскую и Новгородскую летописи. Они вышли в ином составе, с
новыми сличениями, новыми текстологическими открытиями.
1 Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 29.
2 Там же. С. 30—31.
66
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Наряду с расширением Источниковой основы исторической науки,
в состоянии отечественного источниковедения во второй четверти XIX
в. наметились некоторые сдвиги. Появились новые, специально источ-
никоведческие работы (М.Т. Каченовского, Н.И. Надеждина, М.П. По-
година, Н.Г. Устрялова и др.), развернулись споры «скептиков» и их
противников по вопросу о подлинности древнерусских источников и
достоверности их информации, возник интерес к постановке и реше-
нию ряда теоретических проблем источниковедения.
Одним из тех, кто не был профессиональным историком, но уча-
ствовал в источниковедческих дискуссиях, был Николай Алексеевич
Полевой (1796—1846) — публицист, издатель журнала «Московский
телеграф» в 1825—1834 гт. Его мировоззрение сформировалось под вли-
янием романтической философии Ф. Шеллинга, а также французских
историков Ф. Гизо и О. Тьерри. О своем интересе к анализу источников
он заявил еще в 1819 г. статьей в журнале «Отечественные записки»,
посвященной «Слову о полку Игореве» — памятнику древнерусской пу-
блицистики и литературы. В 1829 г. Н.А. Полевой участвовал в споре
историков по поводу подлинности и достоверности информации Рус-
ской Правды; высказывал интересные наблюдения о текстах несколь-
ких летописей. В 1825 г. Н.А. Полевого приняли в «Общество истории
и древностей Российских», что означало признание историческим со-
обществом его принадлежности к кругу знатоков русской истории.
В 1829 г. Н.А. Полевой опубликовал аналитическую статью об
«Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, в которой, при-
знавая заслуги историка, тем не менее подверг его труд жесткой кри-
тике. Главный упрек Н.А. Полевого состоял в том, что в «Истории...»
Н.М. Карамзина есть история государей, но нет истории народа. Это
принципиальное соображение сподвигло Н.А. Полевого на создание
своего труда, которое даже своим названием «История русского наро-
да» акцентировало внимание на полемике с Н.М. Карамзиным.
Свой труд Н.А. Полевой задумал как 12-томник, предполагая рас-
крыть дух и быт народа, его нравы и общее начало всей русской истории,
в которой она предстанет не как галерея портретов великих государей,
но как глубинные проявления исторического процесса1. Осуществить
намеченное он не успел. Вышло только шесть томов, в которых изложе-
ние доведено до середины правления Ивана III. Первый том «Истории
русского народа» вышел в 1829 г.
Однако для раскрытия указанных сюжетов автор не привел нового
фактического материала. Источниковая база у него была практически
такой же, как у Н.М. Карамзина, если не меньше. Претензии НА. По-
левого на создание принципиально новой концепции мало оправдались
1 Подробнее о Н.А. Полевом см.. Шикло А.Е. Исторические взгляды Н.А Полевого.
М., 1981.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в.
J57
и вызвали резко отрицательную реакцию многих современников. Од-
ним их первых был А.С. Пушкин, написавший две разгромные статьи
(одну опубликовал в своем журнале «Современник» в 1830 г.). М.П. По-
годин хлестко критиковал Н.А. Полевого за «самохвальство, дерзость,
невежество и шарлатанство». Он указывал на сделанные «выписки из
Карамзина, переведенные на варварский язык и пересыпанные яркими
нелепостями... вот отличительный характер нового сочинения»1.
С точки зрения вклада в развитие источниковедения «История русско-
го народа» НА. Полевого интересна не объемом приведенных источни-
ков, а тем, что в ней автор предложил свою схему классификации истори-
ческих источников (подробнее см. раздел IV, глава 6). Таким образом, он
попытался решить одну из теоретических проблем источниковедения.
В целом «История русского народа» Н.А. Полевого сыграла пози-
тивную роль в истории исторической науки, так как он стремился рас-
крыть закономерности исторического развития и выделить факторы,
влияющие на особенности истории того или иного народа.
В процессе формирования отечественного источниковедения по-
пытка Н. А. Полевого дать новую схему классификации была привле-
кательна уже самой постановкой проблемы, несмотря на неудачность
ее решения.
«Скептики» и их противники. Особую роль в развитии источникове-
дения в 1820—1840-е гг. сыграли представители так называемой скепти-
ческой школы. Ее возглавлял профессор Московского университета и
редактор журнала «Вестник Европы» Михаил Трофимович Каченовский
(1745-1842).
В основу «скептического» направления лег строгий, последователь-
ный и неукоснительный критический подход к историческим источни-
кам, которого придерживались он сам и его сторонники. Поэтому со-
временники называли их «критиками» или «скептиками», так как они
призывали постоянно сомневаться в подлинности любого источника
и в достоверности его информации. «Скептики» находились под силь-
ным влиянием Б.Г. Нибура.
Немецкий историк Бартольд Георг Нибур (B.G. Niebuhr, 1776-1831)
был основоположником научно-критического метода и признанным
в Европе специалистом по истории Древней Греции и Древнего Ри-
ма. Н.А. Полевой посвятил свой труд Б.Г. Нибуру, назвав его «первым
историком нашего века», за что и получил резкую отповедь А.С. Пуш-
кина, для которого «первым историком» был Н.М. Карамзин2.
М.Т. Каченовский на протяжении всей своей жизни постоянно ин-
тересовался источниками и вопросами их научной критики. Это отра-
1 Московский вестник/ изд. М. Погодина. М., 1830. Ч. I. С. 165.
2 См.: Пушкин А.С. История русского народа // Пушкин А.С. Собр. соч.: в Ют. М.:
Правда, 1981.Т. VI. С.91,93.
68
Раздел II. История становления источниковедения как науки
жается в серии его статей, опубликованных в журнале «Вестник Евро-
пы» и «Ученых записках Московского университета»1.
Опираясь на критический метод Б. Г. Нибура и разрабатывая ме-
тодику исследования исторических источников, М.Т. Каченовский
выделил в ней «три вида критики: дипломатической, исторической и
археологической»2.
Выясняя достоверность информации источников, Б.Г. Нибур не от-
брасывал легенды, так как считал, что в них можно найти отголоски
реальных событий. В этом плане русские «скептики», последователи и
ученики Б.Г. Нибура, не пошли по стопам своего учителя. Они отвергали
достоверность не только легендарных свидетельств, но даже подлинных
источников XI—XII вв., считая их подделками более позднего времени.
Кроме Б.Г. Нибура, одним из своих учителей в сфере работы с
историческими источниками М.Т. Каченовский считал А.Л. Шлецера.
С одной стороны, его «Нестор», говорил «ученик», являлся «превосход-
нейшим руководством к познанию начал русской истории»3. С другой
стороны, по мнению всегда скептически настроенного М.Т. Каченов-
ского, А.Л. Шлецер «заложил фундамент здания, которое должно было
воздвигнуть с помощью высшей критики» (выделено мною. — Авт.),
хотя и оставил много «сомнительных происшествий»4.
М.Т. Каченовский признавал заслуги Н.М. Карамзина перед оте-
чественной историей, но и его он тоже критиковал в основном за из-
лишнюю доверчивость к «домашним источникам», за небрежность
сличения текстов, за отрыв русской истории от всеобщей. Кажется, не
было человека, произведения или вещи, к которым «скептик во всем»,
по отзывам учеников, не относился бы критически5.
В объект источниковедческих изысканий М.Т. Каченовский включал
письменные (летописи, законодательные документы) и вещественные
памятники старины (например, кожаные деньги). К источникам в устной
форме, как истинный скептик, он относился недоверчиво, считая, что
они в силу своей природы не могут обладать достоверной информацией.
Цель (предмет) работы с источниками М.Т. Каченовский видел в
удостоверении их подлинности и установлении достоверности их со-
1 См.: Каченовский М.Т. Об источниках для русской истории // Вестник Евро-
пы. 1809. № 3. Отд. 3. С. 193-210; № 5. С. 3-19; № 6. Отд. 10. С. 98-119, № 15. Отд. 5.
С. 209—218; Он же. Два рассуждения о кожаных деньгах и о Русской Правде. М., 1849
(первоначально статья была опубликована в 1829 г. в XIII—XVI книжках «Вестника Ев-
ропы»), Он же. О баснословном времени в российской истории // Ученые записки Мо-
сковского университета. 1833. Ч. 1. № 2. Отд. 3. С. 273-298, № 3. С. 674-689.
2 Пронштейн А. П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С 13.
2 Цит. по: Историография истории России до 1917года.Т. I.C.242.
‘Там же.
s Там же. С. 241.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 69
общений, выяснении «того, насколько содержащаяся... информация
соответствует исторической действительности»1. Это было новаторское
для 1830—1840-х гг. требование — устанавливать соответствие источни-
ка той обстановке, в которой он рождался и функционировал. Подоб-
ную принципиальную установку усвоили ученики М.Т. Каченовского.
Как одно из методологических оснований источниковедческого иссле-
дования ее поддерживают и многие современные историки.
Вместе с М.Т. Каченовским его ученики, студенты Московского
университета, опубликовали серию работ, в которых подвергли сомне-
нию подлинность всех исторических источников, которые другие исто-
рики датировали временем ранее XIII—XIV вв.
М.Т. Каченовский с учениками сделали вывод, что летописи «не толь-
ко не соответствуют первому веку нашего младенческого государства, но
и всеобщему духу европейских государств того времени», т.е. XI—XII вв.
«История наша не может быть подведена под строгую историческую
истину», следовательно, писали они, все сведения древнейших летопи-
сей относятся к более позднему времени и на их основе нельзя изучить
древнейший период русской истории2.
В статье «О баснословном времени в российской истории» (1833)
М.Т. Каченовский писал, что поскольку Древняя Русь находилась на
«младенческой» ступени развития и не была большим, могуществен-
ным государством, то реальность заключения договоров Олега и Игоря
с греками маловероятна. Летописи, Русская Правда и другие источники,
датируемые обычно XI—XII вв., могли появиться не ранее XII—XIV вв.,
так как между появлением письменности в X в. и созданием Повести
временных лет должно было пройти несколько веков.
«Из ложного представления о младенческом состоянии народа... и
проистекали те характеристики Древней Руси, которые были оценены
(уже современниками. — Авт.) как гиперкритика»3.
Представители «скептической школы» стремились установить адек-
ватность, точность сведений источника об исторических фактах. Этим
определялась сильная сторона в их деятельности, их вклад в развитие
источниковедения.
Кроме того, «скептики» совершенно справедливо настаивали на
историческом подходе к анализу источников с точки зрения органи-
ческого развития истории. Иными словами, они фактически при-
держивались принципа историзма. Однако М.Т. Каченовский весьма
своеобразно понимал его и соотносил с теорией естественного роста —
развитие человечества по образцу развития отдельного человека. Этот
просчет противники «скептической школы» простить ей не могли, ис-
пользуя подобное мнение как объект для особо серьезной критики.
1 Пронштейн А. П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С. 13.
2 Цит. по: Историография истории России до 1917года.Т. I.C.247.
2 Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. С. 372.
70
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Выступления «скептиков» возбудили движение научной мысли. По
словам В.С. Иконникова, после них «в исторической науке все более
утверждается мнение, что история должна стремиться к тому, чтобы
стать точным знанием»1. Представителями критической школы был
сделан первый шаг, заложивший основу для углубления дифференциа-
ции отраслей исторической науки и выделения источниковедения в само-
стоятельную, специальную историческую дисциплину. Ядром этой дисци-
плины становилась историческая критика источников.
Среди сторонников критического направления особую позицию в
1830-х гг. занимал Николай Иванович Надеждин (1804—1856), профессор
Московского университета, литературный критик и этнограф, сотрудник
журнала «Вестник Европы». Его деятельность особенно высоко оценива-
лась в историографической литературе конца XIX в., поскольку он «впер-
вые заговорил об исторической критике как особой, хотя и маленькой, на-
учной дисциплине» и смягчал «крайности скептического направления»2 *.
В объект «особой маленькой науки» Н.И. Надеждин включал очень
широкий круг источников, в том числе «естественные» или физико-ге-
ографические и «искусственные или собственно исторические». «Есте-
ственные» — это следы великих физических переворотов на земном ша-
ре, повлиявших на судьбу человечества, — наводнения, землетрясения,
извержения вулканов и т.п? (Сторонники подобного расширения кру-
га исторических источников есть и в современном источниковедении.)
Определяя предмет «особой маленькой науки», формулируя цели
и задачи исследования источников, Н.И. Надеждин оставался прежде
всего историком, а не источниковедом. Логическим и сравнительно-
историческим методами он старался получить достоверные факты и
«собрав крупицы исторической истины» обобщить и дополнить их кри-
тикой с учетом законов «исторического развития жизни»4. Таким об-
разом, по мнению профессора, создавалась основа для философского
осмысления истории — конечная цель исследования5.
Н.И. Надеждин первым обратил внимание на вопрос о междисципли-
нарном статусе «исторической критики». Так, он называл в традициях сво-
его времени работу историков с историческими источниками. Он заметил,
1 Иконников В.С. Скептическая школа в русской историографии и ее противники.
Киев, 1871. С. 92.
2 См.: Иконников В.С. Опыт русской историографии. Т. I. Кн. I. С. 20; Прон-
штейн А.И. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С. 14,203.
2 Надеждин ИИ. Об исторической истине и достоверности // Библиотека для чте-
ния. 1837. № 38. Т. XX. Раздел III. С. 142.
4 Там же. С. 154.
s См.. Чернов Е.А. Историографические воззрения Н.И. Надеждина // Актуальные
историографические проблемы отечественной истории XVII—XIX вв. Днепропетровск,
1982. С. 123.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в.
71
что исследования современных ему ученых «сделали особую маленькую
науку», которую «помещают обыкновенно в число вспомогательных на-
ук истории»1. Н.И. Надеждин был согласен с включением «исторической
критики» в состав вспомогательных исторических дисциплин.
Отметим, что Н.И. Надеждин высказал ряд ценных для источни-
коведения наблюдений. Более того, критическая ориентированность
направляла его на поиск новых решений ранее поставленных проблем
(например, он дал свое решение проблемы классификации историче-
ских источников, см. раздел IV, глава 6).
Взгляды «скептической школы» разделял и младший брат
П.М. Строева, ранее уже упоминавшийся Сергей Михайлович Стро-
ев (1815—1840). Как и другие представители критической школы, он
отрицал достоверность истории Киевской Руси, выражал сомнение
в подлинности многих документов XI—XII вв. и в достоверности ин-
формации летописей2.
Такая позиция сторонников критической школы вызвала отпор со сто-
роны многих историков. Развернулись бурные источниковедческие дис-
куссии. Представители формировавшейся либеральной историографии
восхищались критическим подходом М.Т. Каченовского к историческим
источникам, применением им сравнительно-исторического метода и в то
же время упрекали его за «крайность, которая существенно повредила де-
лу». Либерал КД. Кавелин писал: «Вместо того, чтобы из самой летописи
и источников показать младенческое состояние нашего общества в IX, X,
XI и последующих веках, он старался опровергнуть самые источники»3.
Младший современник участников споров, историк С.М. Соловьев,
отмечая большую роль «скептиков» в разработке методических во-
просов источниковедения, одновременно порицал их за неумеренные
крайности в отношении ряда древних документов. По его словам, у них
были «глиняные ноги» [плохое знание источников. — Авт.], но «золо-
тая голова», так как они будили мысль, освободили науку «от вредной
односторонности» и дали «простор для других разнородных влияний,
от чего наука много выиграла»4.
В советской историографии особенно отмечалась та позитивная
роль для развития молодого источниковедения, которую сыграли
«скептики», настаивая на критическом подходе к источникам5.
1 Надеждин НН. Указ. соч. С. 142.
2 См.: Историография истории России до 1917года.Т. I.С.245—246.
2 Кавелин КД. Исторические труды М.П. Погодина // Кавелин КД. Собр. соч. СПб.,
1897. Т. 1. Стлб. 100.
4 Соловьев С.М. Каченовский Михаил Трофимович // Биографический словарь
профессоров и преподавателей Московского университета. 1755—1855. М., 1855. Т. 1.
С. 402-403.
s См.: Шапиро АЛ. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. С. 371.
72
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Современная историография сохранила эту оценку, признав, что
предпосылки появления скептического направления были заложены
традициями предшествовавшего времени, когда возросший интерес к
историческим источникам привел к их активной публикации и, глав-
ное, к выработке принципов их критического анализа. «Скептицизм
сыграл свою роль как разрушитель старого, отжившего в науке и сти-
мулировал развитие исторического знания на базе нового отношения
к источнику»1.
Вклад «скептиков» в историческую науку состоял в том, что они про-
кладывали дорогу для строгой и последовательной критики исторических
источников и призывали проверять все известные исторические факты.
А.Л. Шапиро подчеркивал: «Забота об углублении критического отноше-
ния к источнику, о развитии исторического источниковедения и требова-
ние устанавливать факты, не считаясь с тем, соответствуют ли они полити-
ческой конъюнктуре, является большой заслугой скептической школы...»2.
Однако неверие в достоверность истории Древней Руси и соответ-
ственно отрицание подлинности летописных памятников, оставшихся
от той эпохи, вызванное неправильно понятыми историческими зако-
нами, стало серьезной ошибкой «скептиков», неизбежно вызвавшей
резкие нападки современных им историков.
Против критической школы — ее идеи органического, сходного у
всех народов пути исторического развития, ее гиперкритицизма в отно-
шении древнерусских источников — выступили представители консер-
вативного направления в историографии второй четверти XIX в.
В условиях николаевского царствования (с его приоритетами госу-
дарственности, национализма и одновременно реакционности) «скеп-
тиков» обвиняли в антипатриотизме.
По словам министра народного просвещения графа С.С. Уварова,
они очерняли «наших летописцев», что предосудительно «для народ-
ного чувства». Академик П.Г. Бутков, кавказовед и этнограф, написал
даже специальную работу с целью защитить Повесть временных лет от
«навета скептиков»3.
Выступления «скептиков» в сфере исторической науки подспудно
таили в себе острую политическую опасность, которую моментально
почувствовали защитники николаевского режима. Позиция М.Т. Ка-
ченовского и его последователей противостояла идейной установке,
которую сформулировал для историков А.Х. Бенкендорф: «Прошед-
шее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно»4.
Политическая сущность «скептиков», по словам В.О. Ключевского,
1 Историография истории России до 1917 года. Т. 1. С. 248.
1 Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. С. 372—373.
3 Бутков П.Г. Оборона летописи Несторовой от навета скептиков. СПб., 1840. Ч. 1—2.
4 Цит. по: Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955. Т. I. С. 319.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 73
исходила из их общей посылки: «Настоящее слишком плохо, чтобы
допустить возможность столько хорошего в прошедшем, значит, все
хорошее в прошедшем подделано плохим настоящим»1. Подобные вы-
сказывания подрывали авторитет официальной историографии. Каза-
лось, что представители скептического направления создавали основу
для очернения не только прошлого, но и настоящего России эпохи Ни-
колая I. Этого консерваторы допустить не могли.
Кроме того, особенно неприязненно они отнеслись к основному ме-
тодологическому принципу М.Т. Каченовского — теории об общности
исторического развития соседних народов и, следовательно, сходстве
исторического пути Западной Европы и России. В европейских странах
в 1830—1840-х гг. бушевали революции, валились троны, возникали ре-
спублики — такой путь, считали консерваторы, для России неприемлем
и невозможен: в ней издревле сложилась тесная связь народа со своим
государем и в ней нет никаких оснований для социальных потрясений.
Среди представителей консервативного направления и сторонников
теории «официальной народности» наибольшую активность в полеми-
ке со «скептиками» проявлял Михаил Петрович Погодин (1800—1875).
Сын крепостного крестьянина, отпущенного на волю в 1806 г., вос-
торженный почитатель и поклонник Н.М. Карамзина, плодовитый
писатель и драматург, яркий публицист, редактор и издатель журнала
«Москвитянин», книгопродавец, коллекционер, собравший богатей-
шее собрание рукописей, книг, монет, оружия и различных бытовых
предметов старины2.
В истории становления источниковедения М.П. Погодин сыграл
большую роль, особенно в плане собирания и публикации источников,
а также в решении теоретико-методических вопросов их изучения.
Основополагающий принцип М.П. Погодина — обязательность вы-
явления всех источников по избранной проблеме исследования. По его
признанию, «он рано, как только начал специально изучать русскую
историю, напал на счастливую мысль собирать все места из источников
о всяком данном вопросе и на этом только основании приступать к его
решению; мысль эта сделалась для его путеводной звездой при всех по-
следовавших изысканиях»3. И в своей преподавательской деятельности
М.П. Погодин стремился привить студентам интерес к источникам, по-
знакомить с богатством содержания летописей и законодательных доку-
1 Ключевский В.О. Дополнение к некрологу «Сергей Михайлович Соловьев» // Клю-
чевский В. О. Соч.: в 9 т. Т. VII. С. 478 (комментарии).
2 Большая часть коллекции М.П. Погодина была в 1860-х гг. приобретена Пуб-
личной библиотекой в Петербурге, образовав в ней «Собрание М.П. Погодина»; Барсу-
ков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. СПб., 1888—1910. 22 кн.
2 Ключевский В.О. М.П. Погодин (рецензия на книгу М.П. Погодина «Древняя рус-
ская история до монгольского ига») // Ключевский В. О. Соч.. в 9 т. Т. VII. С. 281.
74
Раздел II. История становления источниковедения как науки
ментов. «Ни одна из Европейских держав, подчеркивал М.П. Погодин
в лекциях, не имеет столько богатых источников, сколько русская»1.
Положительную роль М.П. Погодина как преподавателя, умевшего
привлечь внимание студентов к источникам и делать «свои выводы не
из чужих исследований, а из летописей, мемуаров, из грамот, договоров
и других памятников», отмечали в своих мемуарах его бывшие ученики2.
Даже А.И. Герцен, боровшийся против консервативно-монархиче-
ских взглядов М.П. Погодина, признавал, что он «был полезный про-
фессор, явившись с новыми силами... на пепелище русской истории,
вытравленной и превращенной в дым и прах Каченовским»3.
По справедливому утверждению К.Н. Бестужева-Рюмина, предста-
вителя следующего поколения историков, М.П. Погодин «внес в науку
требование строгой шлецеровской документальности»4. Поэтому свои
исторические исследования он всегда начинал «с критического разбора
источников», чтобы опираться лишь только на «точно исследованные и
проверенные здравым смыслом данные»5.
По мнению М.П. Погодина, цель работы историка с источниками
состояла в том, чтобы «изложить материалы в определенном порядке,
систематизировать их и как бы составить одну цепь», раскрывающую
историю не как набор случайных фактов, а результат процесса, «зако-
номерности которого надлежит раскрывать историку»6 7.
Сам он, однако, законов исторического развития не открыл, за что
его критиковали уже многие современники’.
М.П. Погодин наметил последовательность процедур в процессе
работы с источниками: выявление всех источников, относящихся к те-
ме; определение их подлинности; выяснение их происхождения; уста-
новление достоверности их информации и суммирование всех свиде-
тельств для получения «единственно верных и точных фактов»8.
Таким образом, М.П. Погодин главную цель исследования форму-
лировал с точки зрения утилитарных потребностей историка, а не ис-
точниковеда.
Выявление всех источников по теме и их систематизация, по мнению
М.П. Погодина, обеспечивали ему возможность применения разработан-
1 Цит. по: Петров Ф.А. М.П. Погодин и создание кафедры российской истории в
Московском университете. М., 1995. С. 35—36.
1 Буслаев Ф.Н. М.П. Погодин как профессор // Буслаев Ф.Н. Мои досуги. М., 1886.
Ч. 2. С. 248.
3 Герцен А.И. Собр. соч.: в 9 т. М., 1956. Т. 5. С. 165.
’Бестужев-Рюмин КН. Биографии и характеристики. СПб., 1892. С. 198.
s Цит. по: Петров Ф.А. М.П. Погодин и создание кафедры российской истории в
Московском университете. С. 17.
6 Там же. С. 33.
7 См.: Кавелин К.Д. Исторические труды М.П. Погодина // Кавелин КД. Собр. соч.
Т. 1.Стлб. 223-224.
! Цит. по: Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С. 14.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 75
ного им «научного математического метода». Он выбирал из источников
все сведения о том или ином факте, а количество упоминаний служило
как бы подтверждением достоверности извлеченных сведений. В.О. Клю-
чевский, с ироничной уважительностью относившийся к М.П. Погоди-
ну, назвал его метод не математическим, а «анатомическим»1.
Несовершенство методологии: консервативно-монархическая исто-
риософия в духе теории «официальной народности»; непризнание ор-
ганического, поступательного развития истории; отказ от принципа
историзма; возврат к теологическому объяснению событий — все это
обусловило трудности М.П. Погодина в реализации им его «математи-
ческого метода».
Борясь со «скептиками», М.П. Погодин написал в 1830-х гг. несколь-
ко специальных работ, имевших источниковедческий характер2. В них он
привел развернутую систему доказательств древности и достоверности
сведений летописей XII—XIII вв., Русской Правды, договоров Руси с Ви-
зантией X в. Однако в этих работах он не сумел объективно оценить ин-
формацию этих источников и дать ей подлинно научную интерпретацию.
Сам М.П. Погодин считал свой метод высшим достижением исто-
рической критики, но уже его современники высказали ряд замечаний
в его адрес.
И.Е. Забелин (в статье, подписанной псевдонимом И. Земец3)
вскрыл сущность и определил главный недостаток: «...Математический
метод при несомненных и весьма важных своих достоинствах, если бу-
дет ставиться единственным, исключительно прямым и верным путем в
исторических исследованиях, — может несравненно более вредить дви-
жению науки, чем приносить ей ожидаемую пользу».
Далее И. Е. Забелин справедливо указывал, что историк «может весьма
легко потерять... историческое понимание». По его мнению, оно «при-
обретается не арифметическим изучением летописей, грамот и других
источников, а живым пониманием их содержания, не механическими
выписками по известным рубрикам, а вниканием в жизненный смысл
фактов, способностью читать и понимать не одни только строки, но еще
и то, что содержится между строк и чего не добудешь никакими ариф-
метическими вычислениями, как бы верны и отчетливы они не были»4.
В середине XIX в. К.Д. Кавелин, слушавший лекции М.П. Погоди-
на в 1835 г., с одной стороны, выражал уважение профессору за его
1 КлючевскийВ.О. М.П. Погодин // КлючевскийВ.О. Соч.. в9т. Т. VII. С. 281.
2 См.: Погодин М.П. О достоверности древней русской истории // Библиотека для
чтения. 1834. Т. 6. Отд. 3. С. 77—104, Он же. Нестор. Историко-критическое рассуждение
о начале русскихлетописей. М., 1839.
2 Псевдоним раскрыт И.Ф. Масановым. См.: Масонов Н.Ф. Словарь псевдонимов
русских писателей, ученых и общественных деятелей. М., 1956—1960. Т. 1—4.
4Цит. по: Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С. 62—63.
76
Раздел II. История становления источниковедения как науки
эффективные приемы доказательства достоверности Повести времен-
ных лет, за блестящий образец исторической критики и особенно за
установление источников отдельных частей Лаврентьевской летописи.
С другой стороны, К.Д. Кавелин указывал на существенный недоста-
ток работ маститого ученого, в которых огромное количество фак-
тов не приводило автора к созданию цельного взгляда на ход русской
истории. Неспособность подняться до обобщения, «общего широкого
взгляда» обусловливалось особенностями методологического подхода
М.П. Погодина, отказывавшегося от выведения законов историческо-
го развития.
Еще одним ярким представителем консервативного направления в
отечественной историографии второй четверти XIX в. был Николай Ге-
расимович Устрялов (1805—1870). Он был убежденным монархистом и в
своих учебниках по истории для средних и высших учебных заведений
активно пропагандировал теорию «официальной народности».
Одновременно Н.Г. Устрялов немало сделал для развития отече-
ственного источниковедения и археографии. В период подготовки к
изданию «Полного собрания русских летописей» он создал правила на-
учной публикации источников1.
Сам Н.Г. Устрялов ввел в научный оборот множество исторических
документов в объемном труде «История царствования Петра Велико-
го», изданном в 1858—1864 гг. (т. I—IV и VI), а также опубликовал «Ска-
зания современников о Дмитрии Самозванце (1832, 5 частей) и «Ска-
зания князя Курбского» (1833) о времени правления царя Ивана IV.
Таким образом, его археографическая деятельность пополняла круг
исторических источников (объект источниковедения), что способство-
вало развитию отечественной исторической науки.
Подводя итоги и характеризуя состояние отечественного источни-
коведения во второй четверти XIX в., отметим те черты, которые сви-
детельствовали о его развитии. Не угасало внимание правительства к
сохранению и публикации исторических источников. Продолжалось
активное участие общественности в пополнении Источниковой осно-
вы исторической науки. Развернулась целенаправленная деятельность
историков-специалистов, направленная на совершенствование архео-
графической работы (принятие правил публикации исторических ис-
точников, проведение археографических экспедиций, создание архе-
ографической комиссии и публикация широкого круга исторических
источников разных видов). Постановке и решению некоторых теоре-
тических проблем источниковедения (особенно о предмете и мето-
де источниковедения) также способствовало появление специальных
1 См.. Устрялов Н.Г. Предположение об издании русских летописей и государствен-
ных актов // Журнал Министерства народного просвещения. 1837. Т. 13. № 2. Отдел 2.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в.
77
источниковедческих исследований и развертывание дискуссий между
«скептиками» и историками-консерваторами («прагматиками»),
§ 3. Развитие источниковедения
в середине — второй половине XIX в.
В середине XIX в. развитие исторической науки продолжалось по
восходящей линии. Сложились кадры профессиональных историков.
Среди них оформились идейно-политические направления, влиявшие
на постановку и решение проблем. В нескольких городах образовались
общества, подобные московскому «Обществу истории и древностей рос-
сийских». Чрезвычайную популярность обрели исторические журналы,
печатавшие исторические документы, в основном мемуары, записки
и эпистолярий. Продолжала свою деятельность Петербургская архео-
графическая комиссия. С 1867 г. началось издание Сборников Импе-
раторского Русского исторического общества, главное место в которых
отдавалось публикации источников. Таким образом, задача пополнения
Источниковой основы исторических исследований постоянно стояла в
центре внимания историков.
Дальнейшее формирование отечественного источниковедения в на-
уку в середине XIX в. теснейшим образом связано с деятельностью Сер-
гея Михайловича Соловьева (1820—1879), выдающегося историка, про-
фессора, ректора (1871—1877) Московского университета, академика
Петербургской академии наук (1872). По словам его ученика В.О. Клю-
чевского, «это время можно смело обозначить именем Соловьева... Во-
оружившись приемами и задачами, выработанными исторической на-
укой первой половины нашего века, он первый пересмотрел всю массу
исторического материала,., связав одной мыслью разорванные лоскуты
исторических памятников, и вынес на свет всю наличность уцелевших
фактов нашей истории»1.
В.О. Ключевский особо отметил (и это были пророческие слова),
что исследователи долго еще будут черпать прямо из книг С.М. Соло-
вьева запас исторических фактов, прежде чем смогут их проверить сами
«по первым источникам»2. Во многом это объяснялось недоступностью
многих архивных материалов для историков XIX в.
Однако заслуги С.М. Соловьева не исчерпываются введением в на-
учный оборот огромной массы источников, которые, по его глубокому
убеждению, составляли основу исторического исследования и объект
исторической критики: летописи, законодательный и актовый матери-
ал, документы текущего делопроизводства XVII—XVIII вв., устные пре-
дания, легенды, памятники средневековой литературы.
1 Ключевский В.О. Памяти С.М. Соловьева// КлючевскийВ.О. Соч.. в 9 т. Т. VII. С. 330.
2 Там же. С. 331.
78
Раздел II. История становления источниковедения как науки
С.М. Соловьев создал оригинальную, целостную концепцию рус-
ской истории. Будучи сторонником гегелевской философии, он при-
знавал единство мировой истории, эволюционность, органичность и
закономерность исторического процесса. Его методология опиралась
на принцип историзма. Он понимал его как обязанность устанав-
ливать причинно-следственные связи явлений, рассматривать их во
взаимодействии, выявлять преемственность. По его мнению, появле-
ние источников — это не столько результат случайной инициативы и
удовлетворения личных интересов автора, а итог закономерного хода
истории. Выяснение этой закономерности — цель источниковедческого
исследования. Поэтому в отличие от историков-консерваторов он при-
знавал перспективность использования сравнительно-исторического
метода исследования и метода аналогии.
Разрабатывая методические вопросы источниковедения, С.М. Со-
ловьев обобщил достижения своих предшественников. Его перу при-
надлежал ряд статей, в которых подведены итоги развития отечествен-
ного источниковедения к середине XIX в.: «Писатели русской истории
XVIII века», «Карамзин и его «История государства Российского», «Ав-
густ-Людвиг Шлецер», «Шлецер и антиисторическое направление».
Давая историографическую оценку работе предшественников,
С.М. Соловьев сосредоточивал внимание не только на процессе на-
копления источников, но главное — на методике их исследования. Это
способствовало более точному определению задач дальнейшего разви-
тия источниковедения.
С.М. Соловьев четко обрисовал круг обязательных задач, стоящих
перед исследователем, хотя и не разделил их поэтапно. Они включали:
определение подлинности источника; установление времени и места
его возникновения; выяснение имени его автора или составителя; по-
нимание подлинного смысла, того, что хотел сказать автор; выявление
ошибок и явных пропусков, допущенных переписчиками; оценка до-
стоверности сведений; разграничение отдельных видов источников и
уточнение методических особенностей работы с ними. Все эти требова-
ния неукоснительно соблюдались самим С.М. Соловьевым во всех его
сочинениях и особенно в многотомной «Истории России с древнейших
времен», ставшей по объему приведенных источников и качеству их
анализа подлинной «энциклопедией» отечественной истории'.
Очень важно, что С.М. Соловьев объяснял мотивы выбора того или
иного источника. В основе критерия его выбора — соответствие «духу
народному». Обосновывая достоверность информации исторических ис-
точников, он опирался на здравый смысл и логику. Он умело вскрывал
‘ Более подробный разбор методики С.М. Соловьева и оценка характера его ис-
точниковедческой работы в дореволюционной и советской литературе см.: Прон-
штейнА.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. Глава I.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в.
79
причинно-следственную связь между сведениями источников, что замет-
но отличало его труды от предшественников и многих современников.
К середине XIX в. в отечественной исторической науке сохранялось
разделение понятий «источниковедение» и «историческая критика».
Под первым понимали обзор источников, приведение их в известность.
Второе понятие охватывало процесс установления подлинности источ-
ника и, главное, истолкование смысла его текста, т.е. искусство пони-
мать чужую речь".
В середине XIX в. в эпистемологической ситуации произошли не-
которые изменения. Разочарование ряда историков в историософии
Г.В.Ф. Гегеля вызвало поиски новых теоретико-методологических под-
ходов к изучению истории. Исследователи призывали к беспристраст-
ному эмпирическому знанию, к воспроизведению «чистых» явлений
и фактов. Однако под влиянием раннего позитивизма О. Конта неко-
торые историки как бы «исключили» из задач исторической критики
установление достоверности информации источника. Считалось, что
достаточно установить подлинность источника и... автоматически ис-
следователь получает достоверные факты. Позитивистская методо-
логия продолжала влиять на источниковедческие позиции историков
второй половины XIX в.
Одним из них был Константин Николаевич Бестужев-Рюмин (1829—
1897), академик (1890), профессор Петербургского университета, об-
щественный деятель, возглавлявший в 1878—1882 гг. Высшие женские
курсы, названные его именем.
Свое понимание ряда теоретических и методических проблем ис-
точниковедения он изложил во многих работах: в «Лекциях по русской
истории за 1867—1868 гг.» и монографии «О составе русских летопи-
сей до конца XIVвека», изданных в 1868 г.; в обширном (246 страниц)
«Введении» к учебнику «Русская история» (1872); в многочисленных
рецензиях на сочинения современников и обобщающем историогра-
фическом труде «Биографии и характеристики» (1882).
К.Н. Бестужев-Рюмин был хорошо знаком с состоянием источни-
коведения в Западной Европе, что отчетливо прослеживается по его
статье-рецензии на книгу английского историка Э. Фримена «Методы
исторического исследования»2.
2 См.: Бестужев-Рюмин К.Н. The methods of historical study [рец.] // Журнал Мини-
стерства народного просвещения. 1887. Февраль. С. 1—29 (Freeman Е.А. The Methods of
Historical Study. L., 1886).
80
Раздел II. История становления источниковедения как науки
В основе методологии К.Н. Бестужева-Рюмина, как и многих его со-
временников, лежала позитивистская философия. С одной стороны, она
приводила к отказу от широких научных обобщений, а с другой — наце-
ливала на более пристальное изучение конкретных групп источников.
В соответствии с этим К.Н. Бестужев-Рюмин формулировал задачи
научно-исторического исследования. В рецензии на историографиче-
ский труд В.С. Иконникова он подчеркивал необходимость идти «не от
общей мысли к факту, но от факта к общей мысли»1. В практическом
плане на эмпирическом уровне исследования эта идея была плодотвор-
ной. Однако К..Н. Бестужев-Рюмин подразумевал под этим не исследо-
вательский процесс. Он вкладывал в этот тезис отказ от необходимости
для историка теоретического обоснования исследования.
Этим же обусловливалась его позиция относительно отсутствия свя-
зи между методологической позицией исследователя и направлением
исторической критики источников. Такой подход приводил к отрица-
нию теоретических основ исторической критики. Он называл ее знани-
ем, не имеющим теории и, следовательно, не считал наукой'.
К..Н. Бестужев-Рюмин в своей исследовательской практике призна-
вал принцип историзма. Однако его реализация исходила не из понима-
ния закономерностей хода истории, а опиралась на признание единства
природных свойств человека, вероятности существования одинаковых
верований у разных народов и одинаковой последовательности собы-
тий. Из этого делался вывод о возможности применения сравнительно-
исторического метода.
Вклад К..Н. Бестужева-Рюмина в развитие исторической науки мно-
гообразен. Хотя он не признавал теоретических основ исторической
критики исторических источников, тем не менее сам разработал ряд
теоретико-методических вопросов источниковедения. К этому его вы-
нужденно приводила практика исследовательской деятельности.
Он впервые объединил источниковедение с исторической критикой
(до него, как указывалось выше, историки различали две эти сторо-
ны в процессе введения исторических источников в научный оборот
и их изучения) и, главное, вслед за А.Л. Шлецером употребил термин
«Quellenkimde» — источниковедение3.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 81
К..Н. Бестужев-Рюмин историографически проанализировал рабо-
ты предшественников и обобщил историю становления источникове-
дения в России.
Во введении к своему учебнику он дал блестящий обзор историче-
ских источников по отечественной истории, отдельные части которого
не утратили научного значения до настоящего времени.
К..Н. Бестужев-Рюмин восстановил историю создания Повести вре-
менных лет и южно-русского летописания, доказал, что летописи пред-
ставляют собой свод ранее существовавших литературных памятников
и своеобразный богатейший «архив» древних источников.
Современники высоко оценивали вклад К.Н. Бестужева-Рюмина,
называя его ученым, «которому мы обязаны первым трудом по источ-
никоведению русской истории»1.
В конце XX в. А.П. Пронштейн отметил, что методы К..Н. Бесту-
жева-Рюмина, «его выводы и наблюдения имели важное значение для
исторического источниковедения», а О.М. Медушевская особо подчер-
кнула научную эрудицию ученого, общность его взглядов «с философ-
ски ориентированными германскими методологами»2.
Упоминая немецких ученых, О.М. Медушевская имела в виду
И.Г. Дройзена и Э. Бернгейма, чьи труды считались классическими в
европейской исторической науке.
Западноевропейское источниковедение в середине — второй половине
XIX в. Иоганн Густав Дройзеп (I.G. Droysen, 1808-1884) - профессор
истории в Киле (1840), Иене (1851) и с 1859 г. в Берлинском универси-
тете3. В 1862—1879 гг. он читал курс лекций по источниковедению, три
издания которого были опубликованы во второй половине XIX в.4
В 1868 г. И.Г. Дройзен издал «Очерк историки» — труд по теории и
методологии истории5. В нем он с позиций позитивистской философии
рассматривал вопросы профессиональной работы историка, свободно
оперировал терминами «Quelle» и «Quellenkunde», понимая под по-
следним методику критического изучения исторических источников.
(О взглядах И.Г. Дройзена по другим проблемам источниковедения:
понятия «исторический источник» и «классификация исторических ис-
точников» см. раздел III, глава 4, § 2 и раздел IV, глава 6, § 3).
1 Цит. по: Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С. 71.
2 Пронштейн А.П. Там же. С. 93; Источниковедение: Теория. История. Метод. Ис-
точники российской истории. С. 71.
2 См.: Дройзен Густав Ноганн // Большая энциклопедия / под ред. С.Н. Южакова.
СПб., 1902. Т. 8. С. Дройзен Г.Н. // БСЭ. М., 1972. Изд. 3-е. Т. 8. С. 508.
4 См.: ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 65.
s См.. Droysen I.G. GrundriB der Historik. Leipzig, 1868. Третье издание его «Очерка
историки» вышло в 1883 г. Перевод на русский язык был осуществлен в начале XXI в.:
Дройзен ГН. Историка. СПб., 2004. 584 с.
82
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Труды другого немецкого историка Эрнста Бернгейма (Е. Bernheim,
1850—1942), ученика Георга Вайца (о нем см. § 2), составили определен-
ный этап в истории становления источниковедения, поскольку идеи
ученого оказали долговременное влияние на европейскую, в том числе
и российскую, историческую науку.
Его «Учебник методологии и философии истории» («Lehrbuch der
Historischen Metode und der Geschichtsphilosophie»), вышедший в 1889
г. и выдержавший до 1908 г. шесть изданий, был широко известен в Ев-
ропе и считался классическим трудом. Он был переиздан на всех ев-
ропейских языках. Другая книга Э. Бернгейма «Введение в историче-
скую науку» («Einleitung in die Geschichtswissenschaft») была переведена
в России через полгода после выхода в Германии и трижды до 1917 г.
переиздавалась в Петербурге, Москве и Харькове.
Эта книга содержит рассуждения автора об истории и ее связях с
другими гуманитарными науками и искусством. Характеризуя иссле-
довательский процесс, он остановился на рассмотрении четырех вза-
имосвязанных аспектов исторической науки: методология, методика,
понимание и изложение. Э. Бернгейм, отождествляя источниковедение
с эвристикой, считал, что оно является частью методики, нацеленной
на выявление исторических источников и их критику для осмысления
их информации и понимания исторического процесса. (О взглядах Э.
Бернгейма по другим теоретическим проблемам источниковедения см.
раздел III, глава 4, § 2 и раздел IV, глава 6, § 3).
Значительный вклад в развитие источниковедения внесли фран-
цузские ученые и педагоги Сорбонны: Шарль-Виктор Ланглуа
(Ch.-V. Langlois, 1863—1929) и Шарль Сеньобос (Ch. Seignobos, 1854—
1942). В 1898 г. в Париже вышло их учебное пособие «Введение в из-
учение истории»1. Авторы даже не предполагали, что эта «небольшая,
изящная, чуть ироничная книжка»2 моментально приобретет всеевро-
пейскую известность и популярность. На русский язык она была пере-
ведена через год после публикации в Париже.
Цель, поставленная авторами, — обрисовать приемы профессио-
нального исследования исторического материала. В соответствии с
этим они выделили особую отрасль исторических знаний, задача кото-
рой — разработка методики исторического исследования. Сюда вклю-
чалась и методика работы с источником, и методика исторического по-
строения — это они называли методология. Таким образом, в рамках
традиций позитивистского мышления Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос
под источниковедением понимали методы изучения источников, ком-
плекс технических приемов, облегчающих работу с текстом.
1 См.: Langlois Ch.-V. el Seignobos Ch. Introduction aus etudes historiques. P., 1898.
2 Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. С. 48.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 83
Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос выработали формулу, которая при-
обрела классический характер: «История пишется по документам. Их
нет — нет и истории»1. Следовательно, исторические источники явля-
лись для Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса объектом и основой истори-
ческого познания. По словам Л. Февра, одного из создателей школы
«Анналов» и противника позитивистской парадигмы, эта формула и
по сей день не утратила своих неоценимых достоинств. «Она служила
паролем и боевым кличем в сражениях с легковесными, кое-как со-
стряпанными опусами»2.
Подчеркивая значение трудов И.Г. Дройзена, Э. Бернгейма,
Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса, известный советский источниковед
А.П. Пронштейн упоминал их в числе основоположников европейского
источниковедения XIXв.3 (выделено мною. — Авт.)
§ 4. Признание источниковедения особой исторической
дисциплиной в конце XIX — начале XX в.
В конце XIX — начале XX в. теоретические и методические вопросы
источниковедения решались отечественными и зарубежными истори-
ками на основе или позитивистской, или неокантианской, или фено-
менологической историософии. Методологические подходы каждого
из авторов объясняли особенности их источниковедческих позиций.
Выдающуюся роль в процессе становления источниковедения как
науки в России сыграл Василий Осипович Ключевский (1841—1911). Он
разрабатывал теоретические и методические проблемы источниковеде-
ния практически во всех своих трудах: в главах «Курса русской исто-
рии», в монографиях, статьях, рецензиях и особенно в специальном
курсе лекций по источниковедению, который он начал читать в Мо-
сковском университете в 1888 г.4
Отмечая вклад В.О. Ключевского в развитие источниковедения,
подчеркнем, что он создал первый в России университетский курс ис-
1 Ланглуа Ш.-В., Сеньобос Ш. Введение в изучение истории. СПб., 1899. С. 174.
2 Февр Л. Суд совести истории и историка // Февр Л. Бои за историю. М., 1991. С. 11.
2 См.. Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. Ростов н/Д,
1976. С. 18.
4 См.: Ключевский В.О. Источниковедение. Источники русской истории // Ключев-
ский В.О. Соч.: в 9 т. Т. VII. С. 5—83; см.. Там же. Комментарии. С. 448. Л.Н. Пушка-
(см.: ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной
чинений В.О. Ключевского» уточнила, что «лекции по источникам и историографии
повторялись Ключевским неоднократно начиная с 1888 идо 1907/08 учебного года» (см.
Ключевский В.О. Соч.: в 9 т. Т. VII. С. 431).
84
Раздел II. История становления источниковедения как науки
точниковедческой критики. В нем он дал характеристику русского ле-
тописания, обобщил все сделанное ранее отечественными историками
в области источниковедения и высказал свое видение теоретических и
методических проблем. Однако и В.О. Ключевский чаще использовал
словосочетание «историческая критика», под которым понималась «об-
щая методика предварительной обработки исторических источников»1.
Объектом исторической критики В.О. Ключевский признавал исто-
рические источники. При этом он констатировал то положение, что
они еще «недостаточно приведены в известность»2.
В объект исторической критики он включал в основном письмен-
ные материалы, «в которых рассказываются события или изобража-
ются отношения минувших времен. Они передают житейское явление
(событие, мысль, чувство) словом, а не наглядным знаком или худо-
жественным образом»3 *. Упоминал он и вещественные памятники как
возможный объект исторической критики, но отмечал, что ими «ведает
археология, у которой своя критика с особыми приемами» (выделено
В.О. Ключевским. — Авт.)‘.
А.П. Пронштейн заметил, что в конце XIX в. В.О. Ключевский, как
ученик Ф.И. Буслаева, признал и «значение языка (т.е. фонических ис-
точников. — Авт.) как исторического источника»5.
В речи, посвященной памяти Ф.И. Буслаева и произнесенной
В.О. Ключевским в 1897 г., он говорил: «Слово — не случайная комби-
нация звуков, не условный знак для выражения мысли, а творческое
дело народного духа, плод его поэтического творчества. Это — худо-
жественный образ, в котором запечатлелось наблюдение народа над
самим собой и над окружающим миром. ...Так язык рос вместе с на-
родной жизнью, и его история есть летопись этой жизни, и летопись
художественная, своего рода эпопея, в поэтических образах отразившая
народные верования, понятия, убеждения, обычаи и права в темную
эпоху их зарождения»6.
Следовательно, В.О. Ключевский признавал, что в круг историче-
ских источников, подлежащих введению в научный оборот и исследо-
ванию, могут войти не только письменные и вещественные источники,
но и фонические материалы.
1 Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 406.
2 Ключевский В.О. Методология русской истории // Ключевский В.О. Соч.: в 9 т.
T.VI. С. 8.
2 Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 7.
‘Там же.
s Ключевский В.О. Ф.И. Буслаев как преподаватель и исследователь//Там же. Т. VII.
С. 347; Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С. 102.
6 Ключевский В.О. Ф.И. Буслаев как преподаватель и исследователь // Ключев-
ский В.О. Соч.: в9т. Т. VII. С. 347-348.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 8S
По мнению В.О. Ключевского, «чтобы исчерпать исторический ис-
точник надлежащим образом, его нужно понять и разобрать, отделить
в нем нужное от ненужного. Для этого требуется предварительная его
разработка и расчистка, изучение и толкование памятника. ...Из этой
потребности выработались особые доктрины или уменья, составляю-
щие круг так называемых вспомогательных наук истории»1.
Отмечая теоретическое и практическое значение деятельности
В.О. Ключевского для развития отечественного источниковедения,
О.М. Медушевская писала о его книге «Древнерусские жития святых
как исторический источник» (1871): «Ключевский создал особое на-
правление источниковедческого исследования — комплексный анализ
большой группы произведений, принадлежащих к одному виду»2.
Развивая свою оценку вклада В.О. Ключевского в источникове-
дение, О.М. Медушевская остановилась и на его отзыве на книгу
С.Ф. Платонова о записках русских людей Смутного времени3. Она
указывала, что В.О. Ключевский «обосновал новый подход к запискам,
показал особенности такого вида исторических источников, отмечая их
ценность в отражении мыслей, чувств и впечатлений»4.
Следовательно, предложенный В.О. Ключевским метод изучения
мемуарных исторических источников определял теоретическое и прак-
тическое направление деятельности исследователей мемуаров.
После трудов В.О. Ключевского источниковедение в России окон-
чательно оформилось в самостоятельную отрасль исторической науки,
приобрело статус научной (вспомогательной) и учебной дисциплины. Его
роль в развитии источниковедения была высоко оценена в отечествен-
ной историографии XX в.5
Методологические поиски российских и западноевропейских историков.
На рубеже XIX—XX вв. теоретико-методологические аспекты познания
истории (в том числе и источниковедения) все больше оказывались в
центре внимания зарубежных и отечественных историков. Названия
их работ достаточно убедительно свидетельствуют об этом: Э. Фримен
1 Ключевский В.О. Ф.И. Буслаев как преподаватель и исследователь // В.О. Ключев-
ский. Соч.: в 9 т. Т. VII. С. 406.
4 Источниковедение. Теория. История. Метод. Источники российской истории.
s См.. Чумаченко Э.Г. Ключевский — источниковед. М., 1970; Нечкина М.В. Василий
Осипович Ключевский. История жизни и творчества. М., 1974; ЧерепнинЛ.В. В.О. Клю-
чевский как источниковед//Археографический ежегодник за 1980 год. М., 1981. С. 332—
340; Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. Глава 4.
86
Раздел II. История становления источниковедения как науки
«Методы исторического исследования»; Н.И. Кареев «Теория истори-
ческого знания»; Л.П. Карсавин «Философия истории» и др.1
На этом фоне в начале XX в. значительный интерес представляла
позиция, занятая Николаем Ивановичем Кареевым (1850—1931). Ему
принадлежал ряд ценных наблюдений по теоретическим и методиче-
ским вопросам изучения исторических источников.
Н.И. Кареев вслед за А.Л. Шлецером и К.Н. Бестужевым-Рюминым
использовал термин «источниковедение», подразумевая под ним «осо-
бый отдел исторической науки»2. Он определил те системообразующие
факторы, которые лежат в основе обособления (дифференциации) от-
раслей научного знания, а также высказал интересные замечания о
значении объекта источниковедения. В отличие от многих своих совре-
менников, стоявших на неокантианских или позитивистских позициях,
Н.И. Кареев признавал возможным познание объективного хода исто-
рии. Основную опору исторических знаний, по его мнению, составляли
исторические источники3.
Однако не только позитивисты и неокантианцы предлагали прин-
ципиально новое решение эпистемологических проблем и методиче-
ских вопросов, связанных с изучением исторических источников.
В начале XX в. на русский язык были переведены труды немецкого
мыслителя Эдмунда Гуссерля (Husserl, 1859—1938), обосновавшего фе-
номенологию как особое учение о логике и методах познания, в одина-
ковой степени касающихся всех наук без разделения наук о природе и
наук о культуре. Э. Гуссерль настаивал на системном подходе к иссле-
довательскому процессу. При этом цель познания рассматривалась как
анализ отношения между сознанием и бытием, как феномен взаимо-
действия познающего субъекта с познаваемым объектом4.
Взгляды Э. Гуссерля были близки тем российским ученым, которые,
признавая специфику гуманитарного познания, вместе с тем исходили
из признания «единства подлинной, синтезирующей, строгой метана-
уки, которая должна отвечать критериям объективности, истинности
познания, достоверности научных результатов»5.
Феноменологические идеи были развиты и конкретизированы в
применении к решению теоретико-методологических и методических
1 См.: Фримен Э. Методы исторического исследования. М., 1893; Кареев Н.И. Теория
исторического знания. СПб., 1913; КарсавинЛ.П. Философия истории. М., 1991 и др.
2 Кареев Н.И. Историка (Теория исторического знания). Пг., 1916. С. 55.
3 Там же. С. 7.
4 См.: Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, 1994. С. 173—174,
178. Подробнее о теории Э. Гуссерля и ее влиянии на отечественных источниковедов
писала О.М. Медушевская. (См.: Источниковедение: Теория. История. Метод. Источ-
ники российской истории. С. 64—67.)
s Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. С. 66.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 87
проблем источниковедения Александром Сергеевичем Лаппо-Данилев-
ским (1863—1919). Оригинальная и стройная концепция, разработан-
ная им, превратила источниковедение в научную дисциплину, имеющую
свою теорию, объект, предмет и метод познания. Его книга «Мето-
дология истории», два тома которой впервые были опубликованы в
1911—1913 гг., сигнализировала о наступлении нового этапа в процессе
формирования источниковедения в науку. Деятельность А.С.Лаппо-
Данилевского дала этому процессу значительный импульс.
Критически обозревая работы предшественников по методологиче-
ским вопросам, А.С. Лаппо-Данилевский пришел к выводу, что у них
методология источниковедения не приобрела характера «цельного и
систематически развитого учения»1.
Одни предлагали обозрение конкретных групп источников, их
коллекций, изданий, разделяя источниковедение (вспомним, что
под термином «источниковедение» русские историки понимали при-
ведение исторических источников в известность, их публикацию) и
критику источников. Другие были «готовы отождествить методоло-
гию источниковедения с «критикой», понимая ее в широком смысле»
(т.е. методикой изучения, комплексом технических приемов. — Авт.).
Третьи занимались изучением отдельных источников в их генезисе «в
зависимости от тех условий и форм общественной жизни, благодаря
которым они возникли...»2. В сущности этот обзор отражал основные
позиции историков, сложившиеся на разных этапах становления ис-
точниковедения в науку.
По оценке О.М. Медушевской, «постановка вопроса о методологии
источниковедения как цельного и систематического учения была но-
ваторской. Она противостояла тому позитивистскому представлению о
методах работы с источниками, согласно которому все они трактова-
лись если не как технические приемы, то во всяком случае как лишь
подготовительный, вспомогательный этап исторического исследова-
ния, приводивший к подлинному синтезу исторического обобщения»3.
Методология источниковедения А.С. Лаппо-Данилевского — это не
вопросы методики и приведения источников в известность, а обосно-
вание теоретического подхода к историческим источникам. В центре
такового — установление критериев, «на основании которых историк
считает себя в праве утверждать, что факт, известный ему из данных
источников, действительно произошел в настоящем или прошлом
1 Цит. по: Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской
истории. С. 55.
1 Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. СПб., 1913. Вып. 2. С. 355.
3 Источниковедение. Теория. История. Метод. Источники российской истории.
88
Раздел II. История становления источниковедения как науки
развитии человечества»1. Главным критерием при этом выступает
адекватность, соответствие истине, действительности, прошлому тех
выводов, к которым приходит исследователь. Исторический процесс
А.С. Лаппо-Данилевский объяснял с психогенетической точки зрения.
История и каждый ее факт — это результат воздействия сознания инди-
видуальности на общественную среду. Такой индивидуальностью, по
его мнению, может быть и отдельная личность, и союз людей, город,
общественный строй, государство и человечество в целом. С позиций
признания чужой одушевленности в центре его внимания стоит духов-
ное общение (история — наука о духе), взаимодействие познающего
субъекта (историка) с объектом познания, а через него и с субъектом
(создателем источника).
Об активной роли исследователя в процессе познания писали и нео-
кантианцы, и марксистские авторы. Однако и те, и другие подходили к
этому вопросу с принципиально разных позиций.
Первые опирались на тезис об определяющем значении идей в раз-
витии общества и неокантианский основополагающий постулат: «Нет
истории без историка»2, отдавая решающую роль в познании познаю-
щему субъекту.
Вторые, хотя и исходили из тезиса о первичности бытия и вторич-
ности сознания, также не умаляли роли исследователя и признавали:
«Все, что приводит людей в движение, должно пройти через их голо-
ву», — отмечал Ф. Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец класси-
ческой немецкой философии»3. «Сознание человека не только отражает
объективный мир, но и творит его», — писал В.И. Ленин в «Философ-
ских тетрадях»4.
При этом роль познающего субъекта нисколько не преувеличива-
лась и не абсолютизировалась. Марксистский принцип познания исто-
рии равнозначно учитывал обе стороны взаимоотношения прошедшей
объективной реальности и ее исследователя: внешний мир порождает
сознание познающего субъекта, который «перерабатывает», преобразу-
ет свои ощущения, свое восприятие прошлого в новые факты реально-
сти. Кроме того, марксисты, опираясь на принцип пролетарской пар-
тийности, полагали, что об исторических событиях (в том числе и об
источниках как фактах исторической действительности) «надо судить
по движениям масс и классов в целом, а не по настроениям отдельных
лиц и группок»3.
1 Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Вып. 2. С. 357.
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1955—1966. Изд. 2-е. Т. 21. С. 308.
'Ленин В.Н. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 194.
'-Ленин В.Н. Ещеодин поход на демократию//77енин В.Н. Поди. собр. соч. Т. 22. С. 85.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 89
У А.С. Лаппо-Данилевского особая интерпретация проблемы взаи-
моотношений субъекта и объекта исторического познания. Его методо-
логия открывала новый аспект в процессе познания: диалог двух субъ-
ектов — создателя источника и его исследователя.
Прикладное значение его методологии состояло в том, что она рас-
сматривала, «что именно источники дают для нашего знания об истори-
ческой действительности и в какой мере оно доступно нам при данных
условиях»1. Согласно А.С. Лаппо-Данилевскому методология источни-
коведения вскрывает понимание степени возможности источника от-
ражать прошлое и форму этого отражения.
В целом, оценивая вклад А.С. Лаппо-Данилевского в развитие ис-
точниковедения, отметим, что он был выдающимся ученым, создавшим
целостное и систематическое учение об исторических источниках. По-
сле его трудов источниковедение окончательно сформировалось в особую
научную дисциплину, имеющую свою методологию, теорию и тончайше
разработанную методику.
Его взгляды оказали большое влияние на позиции многих истори-
ков и гуманитариев разного профиля (философов, экономистов) пер-
вой четверти XX столетия: А.Е. Пресняков, С.Н. Валк, П.А Сорокин,
Н.Д. Кондратьев, А.И. Андреев, Б.А. Романов, Г.В. Вернадский и др.
УченикииединомышленникиА.С. Лаппо-Данилевского(И.М. Греве,
С.Н. Валк, А.Е. Пресняков, А.А. Шилов, А.И. Андреев) чрезвычайно вы-
соко оценивали научный уровень его трудов, творчески развивали и ин-
терпретировали его идеи2.
В советской историографии середины — второй половины XX в.
сложилось несколько оценок значения исследовательского наследия
А.С. Лаппо-Данилевского.
Одни высказывали категорически негативное отношение к творче-
ству А.С. Лаппо-Данилевского из-за несоответствия его методологии с
марксистскими позициями — «это махровый идеализм, не только ниче-
го общего не имеющий с историческим материализмом, но даже с иде-
ализмом историка С.М. Соловьева»3.
Другие признавали его взгляды типичным проявлением кризиса
буржуазной исторической науки в конце XIX — начале XX в.4
1 Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Вып. 2. С. 340.
2 См.: Пресняков А.Е. А.С. Лаппо-Данилевский как ученый и мыслитель // Русский
исторический журнал. 1920. № 6. С. 44—96; см. также статью С.Н. Валка о судьбе идей
учителя и необходимости придать им новую жизнь // Русский исторический журнал.
1922. №8. С. 254-258.
2 Николаева А.Т Вопросы историографии русского источниковедения. М., 1970.
С. 49-51.
4 См.. Ковальченко ИД., ШиклоА.Е. Кризис русской буржуазной исторической науки
в конце XIX — начале XX в.: (итоги и задачи изучения) // Вопросы истории. 1982. № 1.
С. 28-30.
90
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Однако, третьи отмечали, что в своих общих чертах теоретические
воззрения А.С. Лаппо-Данилевского отражали поступательное движе-
ние исторической науки, что в них содержатся позитивные и рацио-
нальные предложения, требующие пристального внимания1.
По мнению О.М. Медушевской, разделявшей теоретические осно-
вы учения А.С. Лаппо-Данилевского, фундаментальные принципы его
методологии источниковедения открывают «новые возможности по-
нимания... и признания чужой одушевленности. Познание в этом слу-
чае выступает как диалог двух субъектов — создателя источника и его
исследователя»2.
Для современной отечественной литературы характерен взвешен-
ный взгляд на научное наследие А.С. Лаппо-Данилевского. Его при-
знают выдающимся источниковедом, теоретические взгляды которого
лежали в русле развития всего европейского гуманитарного знания и
науки3.
« * «
Подводя итоги, отметим, что источниковедение в XIX — начале XX в.
постепенно сформировалось в особую историческую дисциплину.
Попытки решения некоторых теоретических и методических вопро-
сов источниковедения осуществлялись в рамках идеалистической исто-
риософии (позитивистской, неокантианской, феноменологической).
Хотя некоторые историки начали использовать термин «источни-
коведение», понимание которого включало и введение исторических
источников в научный оборот и их текстологическое изучение, тем не
менее он не вошел еще прочно в терминологический арсенал русских
историков: ими чаще использовалось словосочетание «историческая
критика». В России задачи источниковедения связывали в основном
с приведением исторических источников в известность, а задачи исто-
рической критики — с текстологическим анализом источников и ин-
терпретацией их информации с целью выявления достоверных фактов
прошлого. Это объяснялось тем, что проблемами источниковедения за-
нимались историки-практики, а не профессиональные источниковеды,
получившие специальное образование.
В определении объекта источниковедения среди историков разно-
гласий практически не было — им являлись исторические источники,
Натанович Валк // Труды отдела древнерусской литературы Института русской
литературы АН СССР. Л., 1976. Т. 30.
2 Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. С. 76.
2 См.: там же. С. 9—11,71—87 и др.
Глава 2. Выделение источниковедения в отдельную отрасль исторической науки в XIX в. 91
поставлявшие информацию для исторических построений. Однако
оставалась еще не решенной проблема выработки дефиниции понятия
«исторический источник» (об истории ее разработки см. раздел III).
Главный успех в развитии источниковедения состоял в том, что к на-
чалу XX в. источниковедение приобрело статус одной из исторических
дисциплин, имеющей в основном вспомогательный характер. Создание
концепции А.С. Лаппо-Данилевского, опиравшейся на целостное и си-
стематическое учение об исторических источниках, свидетельствовало о
наступлении нового этапа в истории отечественного источниковедения.
Вопросы для закрепления и самопроверки
знаний студентами
1. Какие общественно-политические условия способствовали расширению
интереса к русской истории в начале XIX в.?
2. Каков был результат публикаторской деятельности русских историков в
первой половине XIX в.?
3. Какова роль кружка Н.П. Румянцева в изучении русской истории?
4. Почему Н.М. Карамзин вошел в историю русской исторической науки как
«последний летописец»?
5. Какую роль сыграли «скептики» в развитии отечественного источниковедения?
6. Каков был вклад Н.И. Надеждина в утверждение междисциплинарного ста-
туса источниковедения?
7. Каковы были методологические позиции русских и западноевропейских
историков на рубеже XIX — XX вв.?
8. Каково значение деятельности В.О. Ключевского в области источниковедения?
9. На какие методологические позиции опиралась концепция А.С. Лаппо-Да-
нилевского?
Литература
1. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской исто-
рии: учеб, пособие / И.Н. Данилевский (и др.). М.: РГГУ, 1998.
2. Историография истории России до 1917 года: учебник для студ. высш. учеб,
заведений: в 2 т. / под ред. М.Ю. Лачаевой. М., 2003. Т. 1—2.
3. Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма: моногра-
фия. Ростов н/Д, 1991. Главы 1—4.
4. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отече-
ственной истории: монография. М., 1975. Главы I, III.
Глава 3
ФОРМИРОВАНИЕ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ
В НАУКУ В XX В.
Отечественные историки начала XX в. были тесно связаны с междуна-
родными организациями историков. А.С. Лаппо-Данилевский, в 1913 г.
выступая в Лондоне по поручению Академии наук, предложил следую-
щий международный конгресс историков провести в Петербурге. Он на-
мечался на 1918 г. Однако Первая мировая война 1914—1918 гт., а затем
революция 1917 г. в России внесли суровые коррективы в эти планы.
§ 1. Понимание статуса и предмета источниковедения
историками первой половины XX в.
После революции в ходе и после Гражданской войны историки, не
принявшие советской власти, эмигрировали. За границей они про-
должали свои исследования в традициях дореволюционной истори-
ографии. В Чехословакии и Франции образовались русские научные
учреждения и исследовательские группы. Развертывалась деятельность
«Русского исторического общества», созданного в Праге. Началось
издание исторических журналов, в которых публиковались научные
статьи и исторические источники, вывезенные из России. В Праге от-
крылся Русский университет с историческим факультетом, на котором
воспитывались историки-профессионалы из детей эмигрантов. Исто-
рия деятельности российских историков в эмиграции (особенно в обла-
сти источниковедения) еще недостаточно известна, ее изучение только
начинается.
Историки, оставшиеся на Родине, приняли участие в работе совет-
ских научных учреждений и учебных заведений. В области источнико-
ведения их сотрудничество с советской властью выражалось в работе
по организации архивного дела, сохранении и публикации ценнейших
исторических источников. Разработка философских проблем познания
и теоретико-методологических вопросов источниковедения стала невоз-
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в. 93
можной из-за сложившейся в стране общественно-политической обста-
новки и утверждения идеологической монополии партии большевиков.
На Западе (в Австрии, Германии, Франции) развивалась традиция
идеалистического понимания процесса познания (хотя были и фило-
софы-материалисты), в СССР постепенно укреплялся материалистиче-
ский подход к пониманию исторического процесса и целенаправленно
насаждалась марксистско-ленинская методология. Однако, несмотря на
идейное несогласие с большевистской доктриной, исходя из морально-
этических и патриотических соображений российские историки отклик-
нулись на призыв к сотрудничеству со стороны новых органов власти.
Вклад историков «старой школы» в развитие источниковедения в СССР
в 1920-х гг. В апреле—мае 1918 г. Главное управление архивами обрати-
лось к историкам за помощью в деле подготовки кадров специалистов,
способных осуществить архивную реформу. А.С. Лаппо-Данилевский и
его ученики планировали взять за образец французскую архивную си-
стему, учитывая накопленный Школой хартий опыт. В разных городах
образовались комиссии и группы, занимавшиеся разбором и спасением
документов упраздненных после революции учреждений. В Петрограде
этой деятельностью руководил С.Ф. Платонов, в Москве — М.К. Любав-
ский. Осенью 1918 г. в обеих столицах были организованы архивные кур-
сы. А.Е. Пресняков, выступая на открытии, призвал слушателей видеть
в источнике явление культуры, ее «вещественный след». С.Ф. Платонов
подчеркивал, что сохранение документов и памятников старины «не
только ведомственная или научная, но и крупная национальная задача»1.
Такая воспитательная линия была особенно важна, так как у рево-
люционно настроенной молодежи складывалось негативное отноше-
ние ко всему, что являлось свидетельством или остатком «старой жиз-
ни» и того государственного устройства, которые ассоциировались с
капиталистической эксплуатацией, полицейским и национальным уг-
нетением в царской России. В 1919 г. А.А. Шахматов и С.Ф. Платонов
участвовали в комиссии, выработавшей Правила издания документов.
А.А. Шилов, разбиравший документы в историко-революционном ар-
хиве, разработал стройную программу-анкету, содержавшую те вопро-
сы, на которые следовало обращать особое внимание при архивной об-
работке источников, их публикации и изучении2.
Однако эта важная практическая работа в новых социально-поли-
тических и идеологических условиях мало способствовала разработке
теоретических проблем, в том числе не помогала в создании научного
понятийно-терминологического аппарата источниковедения.
1 Цит. по: Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской
истории. С. 86.
2 См.. ШиловА.А. Предисловие // Памятники агитационной литературы РСДРП. Пг.,
1923. Т. VI. Вып. 1. С. I-XXIV.
94
Раздел II. История становления источниковедения как науки
В 1917 — начале 1920-х гг. источниковеды «старой школы», оставши-
еся на Родине, продолжали вести исследовательскую работу, коммен-
тируя и развивая положения А.С. Лаппо-Данилевского. Однако свои
культурологические концепции они вынуждены были реализовывать,
приспосабливаясь к новым общественно-политическим условиям.
Главную задачу они видели в том, чтобы сохранить российскую куль-
туру во всех ее проявлениях, а также создать новые учебные пособия,
ориентированные на профессионально неподготовленного, но стремя-
щегося понять историю читателя.
Кроме того, деятельность историков «старой школы» развивалась
в некоем научном вакууме, в вынужденном отрыве от мировой исто-
рической науки. Появлявшиеся за рубежом работы, в которых были
сделаны новые шаги в решении теоретико-методологических вопросов
источниковедения, остались неизвестными отечественным историкам.
Источниковедение в СССР в 1920—1930-х гг. «Молодые» историки-
марксисты, используя опыт «старых» специалистов, вполне понимали,
что без решения теоретических проблем источниковедения невозмож-
но полновесное разрешение методических вопросов изучения истори-
ческих источников.
В названиях работ историки 1920—1930-х гг. акцентировали внима-
ние строгих читателей, обладавших властными, «руководнщими функ-
циями», на слове «методика»1. Однако содержание их трудов позволяет
сделать вывод о том, что таким образом они «камуфлировали» свое за-
нятие теоретическими проблемами. Не ограничиваясь исключительно
методическими вопросами, они закрепляли статус источниковедения
как особой вспомогательной исторической дисциплины. Для истории ста-
новления источниковедения в советское время показательно не только
название, но и содержание текста первого советского учебника Алек-
сандра Михайловича Большакова «Вспомогательные исторические дис-
циплины» (Л., 1924), в котором он касался и теоретических вопросов
источниковедения2.
Большой интерес (с точки зрения высказанных положений и как от-
ражение типичных позиций) представляла книга Сергея Николаевича
Быковского (1896—1936) «Методика исторического исследования». Из до-
революционного источниковедения он воспринял термин «историческая
критика», охватывавший технические приемы изучения исторических ис-
точников, и назвал ее вспомогательной исторической дисциплиной.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в. 95
Достижения и недостатки советского источниковедения 1920-х гт. наи-
более отчетливо отразились в книге Густава Петровича Саара (1895—
1936) «Источники и методы исторического исследования». В самом
названии заключалось глубокое убеждение автора в возможности исто-
рического познания, основу которого составляют исторические ис-
точники. Тем самым подчеркивалось отличие марксистской позиции
от агностицизма некоторых дореволюционных ученых. Т.П. Саар про-
анализировал источниковедческие взгляды своих предшественников
(как отечественных, так и зарубежных) и решительно отказался от ис-
точниковедческих идей А.С. Лаппо-Данилевского. Свою книгу автор
предназначал для начинающих историков нового поколения. Поэтому
большое внимание Г.П. Саар уделил общим сведениям о вспомогатель-
ных исторических дисциплинах в связи с фундаментальным понятием
«источниковедение».
Работы А.В. Шестакова, Г.П. Саара и С.Н. Быковского как бы под-
водили итог развития советского источниковедения в 1920-х гг. О на-
ступлении нового этапа свидетельствовал шквал критики, обрушенный
на Г.П. Саара в момент выхода его книги. За использование дореволю-
ционной и зарубежной историографии ее назвали антимарксистской1.
Подобное обвинение было типичным для напряженной общественной
обстановки конца 1920-х — начала 1930-х гг. и особенно в период раз-
вертывания так называемого академического дела (1929—1931 гг.).
В 1920-х гг. в СССР история как учебная дисциплина была упразднена
в школах и вузах. Однако в положении исторической науки в начале —
середине 1930-х гг. наметились серьезные изменения. Историю восста-
новили в качестве учебной дисциплины в школах и вузах. В 1930 г. был
создан Московский историко-архивный институт. В 1934 г. вновь откры-
ты исторические факультеты в Московском и Ленинградском универси-
тетах. Активно готовились (под строгим партийным присмотром) новые
учебники по истории для средней и высшей школы. Такие мероприятия
способствовали подготовке кадров историков-профессионалов.
В то же время с начала 1930-х гг. наступило время первой волны
«сталинизации» исторической науки. Еще более усилилось вмешатель-
ство партийного руководства в исследовательскую и педагогическую
деятельность. Всемерно насаждалась марксистская идеология в ее из-
вращенной («сталинистской») форме. Прокатилась полоса физическо-
го устранения историков, которые не могли (или не хотели) перейти на
марксистские позиции. В этих условиях практически прекратилась раз-
работка теоретико-методологических аспектов отечественного неточ-
ен докладов и сообщений научной конференции. М.: РГГУ, 1993. С. 91.
96
Раздел II. История становления источниковедения как науки
никоведения. Задачи источниковедения в 1930-х гг. свелись к «обзору
и критике» источников, использованных историком.
Вначале 1930-хгг. термином «источниковедение» обозначался этап или
одна из задач исторического исследования, т.е. утвердилось понимание
источниковедения в узком смысле слова (см. раздел I). На Всероссий-
ском археолого-этнографическом совещании 1932 г. был сделан вывод:
«Историку иногда приходится... самому становиться источниковедом...
работа источниковедения... органически и закономерно включается в
круг исторического исследования, но на своем месте, со своим мате-
риалом, со своей методикой и своими исследовательскими задачами»1.
Одновременно стало появляться и другое понимание источнико-
ведения — как комплекса вспомогательных исторических дисциплин. Так
трактовал источниковедение Семен Григорьевич Томсинский (1894—1938)
в докладе на общем собрании Академии наук СССР в ноябре 1932 г.
В итоге это привело к тому, что в первом издании «Большой совет-
ской энциклопедии» В.В. Альтман определил источниковедение как
«совокупность научно-вспомогательных дисциплин, относящихся к
изучению и обработке источников»2. Это была слишком общая дефи-
ниция, указывавшая близость и даже единство источниковедения и
вспомогательных исторических дисциплин. Она не раскрывала его от-
личие от них и не уточняла специфику его теории, предмета и метода.
Подобное толкование понятия «источниковедение» объяснялось недо-
статочной разработкой его теоретико-методологических проблем.
Напротив, в 1930-х гг. изучение конкретных вопросов методики
анализа отдельных исторических источников или их групп продолжа-
лось довольно активно, особенно в работах по истории средневековья.
Главой советской археографической школы стал Сигизмунд Натано-
вич Валк (1887—1975). В 1940 г. он попытался подправить определение
В. В. Альтмана. Очерчивая крут задач разных исторических дисциплин,
он разграничивал археографию и источниковедение и говорил, что оно
представляет собой «общее учение о документе»3. Однако эта дефини-
ция сужала объект источниковедения, сводя его только к письменным
источникам, и давала слишком общее представление о его предмете.
В 1944 г. С.Н. Валкдал новое определение предмета источниковедения:
«Изучение общих свойств источника»4.
Постепенно среди советских историков складывалось научное на-
правление, для которого был характерен источниковедческий уклон.
Успешно развивались вспомогательные исторические дисциплины.
1 Цит. по: Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод. М.: Наука, 1983. С. 43—44.
2 БСЭ. М., 1937. Т. 30. Стлб. 100.
2 Архивное дело. 1940. № 3. С. 86.
4 Цит. по: Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод. С. 42.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
97
М.Д. Приселков опубликовал «Курс русской палеографии», А.А. Ши-
лов — «Руководство по публикации документов XIX — начала XX в.»,
Н.В. Устюгов подготовил учебное пособие, а В.К. Никольский — книгу
по хронологии.
Дискуссии о предмете каждой из дисциплин, об их дифференциа-
ции имели не только академический (общетеоретический), но и при-
кладной характер.
Важно отметить, что в упомянутом докладе С.Г. Томсинского тер-
мин «источниковедение» упоминался как общепринятый и общепонят-
ный. Он говорил: «Мы должны поднять на научную высоту разработку
вопросов источниковедения», в которые он включал не только приве-
дение источников в известность, но и их анализ и систематизацию1.
Подобная формулировка свидетельствовала о наступлении нового
этапа в бытовании самого термина «источниковедение» и в его исполь-
зовании в понятийном аппарате историков.
Первые университетские учебники по источниковедению. «Достиг-
нутый в 1930-е гг. уровень развития источниковедения обусловил по-
явление в 1940-х гг. сразу двух томов учебника по этой дисциплине»2.
Их содержание как бы продолжало друг друга. Публикация учебников
также была вызвана педагогической потребностью дать студентам исто-
рических факультетов общее представление о корпусе источников по
отечественной истории.
В томе, написанном Михаилом Николаевичем Тихомировым (1893—
1965), характеризовались источники по отечественной истории с
древнейших времен до конца XVIII в.; в томе Сергея Александровича
Никитина (1901—1979) — источники XIX в. (до начала 1890-х гг.)3. Ав-
торы понимали источниковедение как самостоятельную науку, цель
(предмет) которой «дать обзор и критику важнейших письменных
источников»4.
Такая формулировка, во-первых, представляла объект источникове-
дения слишком узко — только письменные материалы.
Во-вторых, исходя из определения предмет источниковедения реа-
лизовывался путем приведения источников в известность. Их анализ
1 Цит. по: Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод. С. 44.
2 Георгиева Н.Г, Георгиев В.А. Из истории исторической науки: Отечественное ис-
точниковедение в 1920-хпервой половине 1950-хгт.// Россия, история, наука, культура:
Материалы VI Всероссийской научно-теоретической конференции. М., РУДН, 23 мая
2003 г. М.: Изд-во РУДН, 2003. С. 13.
2 См.: Тихомиров М.Н. Источниковедение истории СССР с древнейших времен до
конца XVIII в.: Курс источниковедения истории СССР. М., 1940. Т. I, Никитин С.А. Ис-
точниковедение истории СССР: XIX в. (до начала 90-х годов): Курс источниковедения
истории СССР. М., 1940. Т. II.
4 Тихомиров М.Н. Источниковедение истории СССР. Т. I. С. 3.
98
Раздел II. История становления источниковедения как науки
давался очень поверхностно, так как авторы не ставили задачу их пол-
ной характеристики, объясняя это ограниченностью объема книги и
безграничностью самих источников.
Учебные цели обусловили информативный характер изложения ма-
териала, поэтому многие теоретические вопросы остались вне поля зре-
ния авторов, а методические — сведены к приемам работы с отдельны-
ми группами источников. Главная ценность учебников 1940 г. состояла
в том, что ими была введена в научно-учебный оборот характеристика
больших комплексов письменных исторических источников.
В период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. исследова-
ния в области теории источниковедения (в силу объективных причин)
практически прекратились.
С конца 1940-х гг. теоретические проблемы источниковедения снова
появились в поле зрения советских историков. Их начал активно разра-
батывать Лев Владимирович Черепнин (1905—1977), которому принадле-
жал приоритет в этой области. «Он разработал программу курса лекций
по источниковедению и много лет читал его в Московском историко-
архивном институте; создал ряд учебных пособий по вспомогательным
историческим дисциплинам; написал исследование, ставшее класси-
ческим, о содержании и научно-исторической ценности материалов
русских феодальных архивов XIV—XV вв.1 Все эти труды позволили ему
обратиться к проблемам теории», в частности к вопросу о междисципли-
нарном статусе источниковедения2.
Л.В. Черепнин обратил внимание на неприемлемость определения
источниковедения как суммы вспомогательных дисциплин, сформули-
рованном в первом издании БСЭ 1937 г. Во втором ее издании (1953)
он, не соглашаясь с прежним пониманием источниковедения, поме-
стил новую дефиницию: «Источниковедение — одна из вспомогатель-
ных исторических дисциплин, разрабатывающая методы изучения и
использования исторических источников»3. Однако и это определение
не давало источниковедению статуса науки, а его предмет «сводился
лишь к решению методических вопросов»4.
В целом ситуация, сложившаяся в отечественном источниковеде-
нии к середине XX в., свидетельствовала о том, что историки настойчи-
во пытались сформулировать устойчивое и всеми принятое толкование
понятия «источниковедение», но поставленная задача так и осталась
1 См.: Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV—XV вв. Т. 1; 1951. Т. 2.
2 См.. Георгиева Н.Г, Георгиев В.А. Из истории исторической науки: Отечественное
источниковедение в 1920-х — первой половине 1950-х гг. С. 13.
2 БСЭ. М., 1953. Т. 19. С. 44.
4 Георгиева Н.Г, Георгиев В.А. Из истории исторической науки: Отечественное ис-
точниковедение в 1920-х — первой половине 1950-х гт. С. 14.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
99
нерешенной. Источниковедческий понятийно-терминологический ап-
парат находился в стадии становления. Налицо было неполное совпа-
дение «между устоявшейся терминологией и изменяющимся сущност-
ным содержанием соответствующих ей понятий»1.
Зарубежное источниковедение в первой половине XX в. В 1930-е — пер-
вую половину 1950-х гт. сохранялась вынужденная изоляция советских
историков от их зарубежных коллег. На Западе сложилось понимание,
что «новый век очертил свое поле исследования, и ученые вынуждены
будут приспособить свой метод к интеллектуальным операциям более
широкого масштаба»2. Потребность в интенсификации познавательной
деятельности усилила противостояние между позитивистами и неокан-
тианцами. Битва за новую историю, за преодоление старых стереотипов
исторического мышления, за обновление понятийного аппарата исто-
рической науки наиболее ярко отразилась в деятельности и концепции,
созданной сторонниками новой школы «Анналы», получившей назва-
ние по одноименному журналу.
В 1929 г. Марк Блок (М. Bloch, 1886-1944) и Люсьеп Февр (L. Febvre,
1878—1956) основали журнал «Анналы». Главная цель состояла в том,
чтобы объединить усилия историков разных стран и создать единую на-
уку о человеке. Абсолютизируя интеллектуальные возможности позна-
ющего субъекта, историки школы «Анналов» представляли, по словам
О.М. Медушевской, новый тип исследователя, «широко мыслящего,
ставящего новые проблемы и преодолевающего пробелы в источниках
с помощью интуитивного постижения не поддающейся рационально-
му объяснению реальности»3. При этом строгие критерии научности,
выработанные профессионалами-позитивистами, совершенно не годи-
лись. С точки зрения историков школы «Анналов», назрела необходи-
мость новой методологии. Она заключалась в триаде: объект — субъ-
ект — их взаимодействие — как переосмысление процесса познания.
«Приоритет объекта, характерный для позитивизма, заменялся при-
оритетом субъекта»4. Эта идея лежала в основе нового подхода к ис-
точникам. Особо оговаривалась обязательность сохранения и усовер-
шенствования того исследовательского инструментария, который был
выработан историками-позитивистами. Только это могло обеспечить
высокий профессионализм и научность, доказать преимущество новой
эпистемологической парадигмы.
Минц С.С., Ратушняк В.Н., Щетнев В.Е. Из опыта составления словаря по источ-
3 Источниковедение. Теория. История. Метол. Источники российской истории. С. 56.
4 Там же. С. 58.
100
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Конечно, такой методологический подход противоречил всем ка-
нонам исторического материализма и был абсолютно неприемлем для
историков-марксистов. Поэтому, несмотря на то, что в середине 1950-х
гг. общение советских историков с западными было разрешено, идеи
историков школы «Анналов» долгое время подвергались резкой и не-
приязненной критике. Только в современной общественной и эписте-
мологической ситуации, характеризующейся полиметодологичностью
и толерантностью к другим парадигмам, стало возможно спокойно и
взвешенно говорить об основных идеях этой школы.
Для М. Блока и Л. Февра характерно расширенное понимание объ-
екта источниковедения. В него они включали не только письменные
источники, но «все, что было у человека, зависело от человека, было
придумано или обработано им, свидетельствует о его присутствии, при-
страстиях, образе жизни человека»1. М. Блок писал: «...Почти всякая
человеческая проблема требует умения оперировать свидетельствами
всевозможных видов» и различными приемами исследования этих сви-
детельств. «Разнообразие исторических свидетельств почти бесконеч-
но. Все, что человек говорит или пишет, что он изготовляет, к чему он
прикасается, может и должно давать о нем сведения»2.
«В трудах Л. Февра и М. Блока, в статьях журнала «Анналы» содер-
жится концепция системного изучения истории человечества на основе
междисциплинарного подхода ко всей совокупности источников»3.
Идеи сторонников школы «Анналов» в 1954 г. развил и углубил Ан-
ри-Ирен Марру (Henri-Irenee Marou, 1904—1977) в книге «Об истори-
ческом познании» («De la connaissance historique»). Он сконцентриро-
вал свое внимание на вопросе о роли личности историка, обосновывая
особое значение познающего субъекта, «постигающего реальность про-
шлого прежде всего благодаря интерпретационным способностям к со-
переживанию и интуитивному восприятию мира прошлого»4.
Выступление А.И. Марру вызвало шквал критических замечаний
историков-позитивистов и марксистов. Метод интуиции и сопере-
живания не может дать научного результата, адекватного прошедшей
действительности. По сути, этот метод ведет к отрицанию возможности
получения объективного знания. Тем не менее неоднократное переиз-
дание книги А.И. Марру свидетельствовало о том, что его идеи продол-
жали распространяться среди европейских историков.
Подводя итоги по вопросу о развитии источниковедения в 1920—1950-х гг.,
отметим, что ситуация, сложившаяся в отечественной исторической
1 Февр Л. Суд совести истории и историка // Февр Л- Бои за историю. С. 11.
2 Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. С. 39,40.
3 Георгиева Н.Г, Георгиев В.А. Из истории исторической науки: Отечественное ис-
точниковедение в 1920-х первой половине 1950-х гг. С. 15.
4 Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. С. 62.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
101
науке, «в корне отличалась от той, какая была на Западе. Там исследо-
вательская мысль развивалась на основе полиметодологического пони-
мания процессов познания. В СССР доминировала марксистская па-
радигма. Поэтому постановка и решение теоретико-методологических
вопросов источниковедения могли опираться только на исторический
материализм и ленинскую теорию отражения»1.
Для общественно-политической и социокультурной обстановки
1920-х — начала 1950-х гт. были характерны идейная нетерпимость и
преследование политических противников, внедрение марксизма в со-
знание граждан, постепенное укрепление тоталитарной системы, идео-
логический нажим со стороны большевистской партии. В исторической
науке это вылилось в насаждение догматизма и единомыслия при усиле-
нии целенаправленного партийного руководства. В этих условиях отече-
ственная историческая наука развивалась в изоляции от мировой. Исто-
рики «старой школы», оставшиеся на Родине, почти не имели сведений
о достижениях историков-эмигрантов и их западноевропейских коллег.
В1918 — начале 1920-х гт. дореволюционные историки сотрудничали
с новыми, советскими научными учреждениями, помогая налаживать
систему архивохранилищ, организовывать сбор, сохранение источни-
ков и их публикацию, а также подготовку профессионально грамотных
специалистов из нового поколения исследователей, стоявших на марк-
систских позициях.
В 1920-х гг. процесс решения кадровой проблемы обусловил сосре-
доточение внимания авторов исторических трудов на вопросах методи-
ки исторического исследования и изучения исторических источников.
Историческое источниковедение при этом сводилось к технике приве-
дения источников в известность и приемам добывания из них достовер-
ных фактов.
Теоретико-методологические аспекты источниковедения практиче-
ски не рассматривались, так как считалось, что диалектические прин-
ципы познания и исторический материализм вполне обеспечивают не-
обходимую онтологическую основу исследования.
Тем не менее в 1930—1940-х гт. были достигнуты некоторые успехи в
изучении отдельных групп исторических источников, главным образом
средневекового периода. Появились первые специальные работы, свиде-
тельствовавшие о развитии вспомогательных исторических дисциплин.
Оценивая общее состояние источниковедения в первой полови-
не XX в., отметим, что ему уделялось значительное внимание вместе
со вспомогательными историческими дисциплинами. По мнению
О.М. Медушевской, «из безвременья 20-х — начала 50-х гг.» отечествен-
1 Георгиева Н.Г, Георгиев В.А. Из истории исторической науки: Отечественное ис-
точниковедение в 1920-х — первой половине 1950-х гт. С. 14.
102
Раздел II. История становления источниковедения как науки
ное источниковедение «вышло способным к возрождению и динамич-
ному развитию»1.
Главное, впервой половинеXXв. термин «источниковедение» проч-
но закрепился в отечественной исторической науке, но само оно не по-
лучило еще статуса отдельной науки и рассматривалось или как одна из
вспомогательных исторических дисциплин, или как их комплекс.
Важнейшим итогом и отражением уровня развития, достигнутого
советским источниковедением, стала публикация двух томов универ-
ситетского учебника с обзором источников по отечественной истории.
На протяжении последующих двух десятков лет это было практически
единственное учебное пособие, на основе которого молодое поколение
историков получало информацию (зачастую косвенную) о круге источ-
ников по отечественной истории.
§ 2. Понимание междисциплинарного статуса
источниковедения историками второй половины XX в.
Изменение общественно-политической обстановки в СССР во вто-
рой половине 1950-х гт. («оттепель») открыло широкие возможности
для развития всех отраслей исторической науки. Расширилась пробле-
матика исследований, особенно в области истории нового и новейшего
времени, в том числе по советскому периоду отечественной истории.
Появилась возможность разработки тех проблем, которые раньше на-
ходились под запретом. В дискуссиях по теоретико-методологическим
и конкретно-историческим проблемам предпринималась попытка пе-
ресмотра «сталинистской» схемы отечественной истории и выработки
общей советской исторической концепции. Исследователям стали до-
ступны многие документы, хранившиеся в архивах. В археографии и
источниковедении успехи были наиболее заметны.
В 1953 г. на историческом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова
была создана кафедра источниковедения.
В 1956 г. была восстановлена деятельность Археографической ко-
миссии Академии наук. В ее задачу входили описание и публикация
памятников письменности. Вопросы теории и методики издания доку-
ментов обсуждались на страницах Археографического ежегодника.
В результате широкой археографической практики появилось мно-
жество академического характера серийных и отдельных публикаций:
«Полное собрание русских летописей», документы к юбилеям револю-
ций 1905—1907 и 1917 гг., декреты советской власти, протоколы съездов
1 Источниковедение в России XX в.: научная мысль и социальная реальность /
|О.М. Медушевская [//Советская историография / под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М.:
Российск. гос. туманит, ун-т, 1996. С. 62.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
103
партии большевиков и ее Центрального комитета, мемуары участников
революционного движения, сочинения дореволюционных историков
(В.Н. Татищева, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского) и других истори-
ческих источников. За 10-летие с 1955 по 1965 г. в научный оборот было
введено значительно большее количество источников, чем за предше-
ствующий период с 1917 г.1
В 1957 г. в МГИАИ прошло совещание историков «О научной
критике исторических источников», на котором закрепился принцип
правомерности научно-критического подхода ко всем источникам вне
зависимости от их временного или территориального происхождения.
В 1959 г. историки обратили внимание на существование «отстающих
участков» в исторической науке и поэтому была поставлена задача пре-
одоления имеющихся недостатков2.
Отличительной чертой нового этапа в развитии отечественного источ-
никоведения стала углубленная, целенаправленная и чрезвычайно актив-
ная разработка теоретико-методологических проблем, приемов изучения
источников, а также методики преподавания источниковедения. Обсуж-
дение закономерностей и специфики, логической последовательности,
этапов, методов и приемов научно-исторического познания вышло на
междисциплинарный уровень, в нем принимали участие не только истори-
ки, но и философы3. Отметим, что решение указанных аспектов не выхо-
дило за рамки марксистского учения. Поэтому научное познание тракто-
валось как одна из форм социального отражения, а задачи исторической
науки сводились к выявлению хода развития общества, раскрытию объ-
ективных законов этого развития, его причин, взаимосвязей и следствий.
В 1960-х гг. во многих статьях и учебниках определение термина «ис-
точниковедение» часто было сходно с тем, которое предлагалось во вто-
ром издании БСЭ. В той или иной степени авторы склонялись к тому,
что источниковедение — это «самая широкая из вспомогательных исто-
рических дисциплин», главная или одна из специальных исторических
1 См.: Губенко М.П., Литвак Б.Г. Конкретное источниковедение истории советского
общества // Вопросы истории. 1965. № 11. С. 4.
статей / отв. ред. С.О. Шмидт. М., 1969; Философские проблемы исторической науки.
М., 1969; Могильницкий Б.Г. О природе исторического познания. Томск, 1978, Баряз
В.И., Астапова Д.Д. Философско-методологические вопросы исторической науки: ос-
новная советская литература. М., 1981, Уваров А.И. Философские и методологические
проблемы исторического познания (обзор литературы за 1971 — 1981 гт.). М., 1982; Ива-
нов Г.М., Коршунов А.М., Петров Ю.В. Методологические проблемы исторического по-
знания. М., 1981, Жуков Е.М. Очерки методологии истории. М., 1981, Иванов В.В. Ме-
тодология исторической науки. М., 1985; Ковальченко ИД. Методы исторического ис-
следования. М., 1987 и др.
104
Раздел II. История становления источниковедения как науки
дисциплин, разрабатывающая методику (в лучшем случае добавлялось
положение о теории и методике) изучения исторических источников1.
Вопрос об объекте источниковедения не вызывал особых споров.
Попытка АА. Абрамова на упомянутом совещании 1957 г. в МГИАИ
исключить документы советского времени из сферы научной критики
не получила одобрения историков и архивистов. Они согласились с тем,
что все исторические источники без какого-либо временного изъятия
являются объектом источниковедения и могут подвергаться критике,
так как под ней подразумевается научный «разбор, анализ и оценка до-
кумента, а не осуждение его»2.
Предмет и задачи источниковедения историки формулировали по-
разному, но очень похоже. В.П. Данилов и С.И. Якубовская — изучение
состава источников, их происхождения, характера и достоверности со-
общаемых сведений, В.И. Сгрельский — изучение закономерности воз-
никновения источников, характера отражения в них действительности,
разработка теории и методики приемов их использования, Б.Н. Тихо-
нов — изучение закономерности развития источников, их классифика-
ции и методики анализа. Некоторые продолжали считать, что предмет
источниковедения — это только вопросы теории и методики добывания
фактов. И.А Булыгин и Л.Н. Пушкарев отметили тесную связь общей
методологии исторического исследования с теорией и методикой ис-
точниковедения. Это был уже существенный шаг к новой постановке
вопроса о сущности и статусе источниковедения как науки.
Исследовательские статьи, монографии и учебники 1960—1980-х гг.
отражали круг вопросов, интересовавших отечественных источникове-
дов в первую очередь. Особый упор делался на теоретических проблемах:
междисциплинарный статус источниковедения среди других отраслей
исторической науки, его предмет, метод и история; терминологический и
понятийный аппарат источниковедения; природа исторического источ-
ника, его роль и место в историческом познании; механизм соотноше-
ния исторических источников и реальности; диалектика субъективного
и объективного в процессе познания; принципы классификации исто-
рических источников, эволюция их видов, роль социальной функции ис-
точника как видообразующего фактора; полиструктура информации ис-
точника, критерии определения ее достоверности и репрезентативности.
1 См.: Данилов В.П., Якубовская С.Н. Источниковедение и изучение истории со-
ветского общества // Вопросы истории. 1961. №5. С. 3—23; Каштанов С.М., Курно-
сов АЛ. Некоторые вопросы теории источниковедения // Исторический архив. 1962.
№ 4. С. 173—186; Материалы обсуждения их статьи см. там же. С. 186—196, Стрелъский
В.Н. Основные принципы научной критики источников по истории СССР. Киев, 1961.
С. 19—21; Он же. Источниковедение истории СССР: Период империализма. Конец
XIX- 1917 г. М., 1962. С. 14; Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1963. Т.
3. С. 3; Советская историческая энциклопедия. М., 1965. Т. 6. Стлб. 592—593.
2 Исторический архив. 1957. № 5. С. 284.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
1OS
Одновременно с этим разрабатывались общие методические во-
просы, связанные с изучением отдельных исторических источников,
их групп и больших массивов. Особое внимание уделялось новейшим
информационным технологиям, расширению и совершенствованию
арсенала источниковедческих приемов исследования с помощью ЭВМ.
В центре внимания стояло теоретико-методологическое обоснование
возможности, эффективности и перспективности применения количе-
ственного анализа при рассмотрении качественных признаков обще-
ственных явлений, а также для оценки полноты и точности (количества
и качества) информации нарративных источников1.
Учебно-воспитательная деятельность источниковедов выражалась
в чтении общих и специальных источниковедческих курсов лекций (о
периодической печати, мемуарах, статистических материалах и др.).
Публиковались отдельные курсы лекций2. В МГИАИ, на Историче-
ском факультете МГУ (кафедра источниковедения, которую основал
М.Н. Тихомиров) и в других вузах создавались новые учебные програм-
мы, методические указания, пособия и учебники3.
1 См.: Количественные методы в исторических исследованиях: учеб, пособие для студ.
вузов, обучающихся по спец. «История» / И.М. Гарскова, Т.Ф. Изместьева, Л.В. Милов и
др.; под ред. И.Д. Ковальченко. М.: Высшая школа, 1984, Математика в изучении средне-
вековых повествовательных источников: сб. ст. / отв. ред. Б.М. Киосс. М.: Иаука, 1986;
Бородкин Л. И. Многомерный статистический анализ в исторических исследованиях. М.,
1986; Ковальченко /7.Д. Методы исторического исследования. С. 281—435; Ковальченко
Н.Д., Бородкин Л.И. Современные методы изучения исторических источников с исполь-
зованием ЭВМ: учеб, пособие. М.: Изд-во Московского университета, 1987 и др.
2 См.: МерзонА.Ц. Основные задачи критики исторических источников. М., 1958; Клю-
чевский В.О. Курс лекций по источниковедению // Ключевский В.О. Соч.. в 9 т. М., 1959.
Т. 6. С. 5—87; Булыгин If.А. Предмет и задачи источниковедения: Текст лекций. М., 1983.
2 См.: Люблинская АД. Источниковедение Средних веков. Л., 1955, Стрелъский
В.Н. Источниковедение истории СССР: период империализма. Конец XIX в. — 1917 г.
М., 1962; Программа по источниковедению истории СССР (для исторических факульте-
тов университетов). М., 1964; Антонова С.Н., МуравьевА.В., Панфилова А.М. Источнико-
ведение истории СССР: методические указания для студентов-заочников исторических
факультетов государственных университетов. М., 1965; Черноморский М.Н. Источнико-
ведение истории СССР: советский период. М., 1966; 2-е изд. М., 1976, Источниковеде-
ние истории СССР XIX — начала XX в. / под ред. И.А. Федосова. М., 1970; Источникове-
дение истории СССР / под ред. И.Д. Ковальченко. М., 1973; 2-е изд. М., 1981, Николае-
ва А. Т. Теория и методика советского источниковедения. М., 1975; Источниковедение
африканской истории. М., 1977; Источниковедение Древней Греции (эпоха эллиниз-
ма): учеб, пособие для студентов-историков спец, вузов. М., 1982, Источниковедение
истории СССР, программа курса. М.: МГИАИ, 1983; Источниковедение истории Древ-
него Востока: учеб, пособие для вузов. М., 1984; Григорьева И.В. Источниковедение но-
вой и новейшей истории стран Европы и Америки. М., 1984, Георгиева Н.Г. Источнико-
ведение и вспомогательные исторические дисциплины: программа лекционного курса и
планы семинарских занятий. М., 1993; Воронкова С.В., Круглова Т.А. Источниковедение
отечественной истории, программа курса. М., 1999идр.
106
Раздел II. История становления источниковедения как науки
В результате у студентов формировалось устойчивое понимание
того, что источниковедение — основа гуманитарного образования и
культуры, что историческое познание опирается на исторические ис-
точники, для изучения и использования которых необходимо овладеть
широким арсеналом исследовательских приемов и методов.
В этот период историки постепенно начали приходить к убеждению,
что источниковедение — это отдельная наука, а историческое источни-
коведение составляет особую отрасль в системе исторических знаний.
Однако при определении его объекта и предмета, а следовательно, и
при выработке дефиниции понятия «источниковедение» возникали
разные суждения.
Попытка разделения источниковедения на теоретическое и приклад-
ное. В 1965 г. Алексей Исаевич Гуковский (1895—1969) признал, что ис-
точниковедение является самостоятельной наукой. Однако он разделил
его на «общее» и просто «источниковедение» как учебная дисциплина.
Первое трактует вопросы методологии научного исследования, зани-
мается теоретическими проблемами. Второе дает представление о кон-
кретных группах источников разных стран и периодов1.
Предложение о научном статусе источниковедения горячо поддер-
жал Сигурд Оттович Шмцдт (1922—2013). Активно и целенаправленно
занимаясь с начала 1960-х гг. теоретическими и методическими пробле-
мами источниковедения, он пришел к выводу, что «источниковедение
включает в свой состав не только разработку общетеоретических про-
блем исследования исторических источников, но и конкретную мето-
дику работы с ними»2.
Он развил идею А.И. Гуковского и разделил источниковедение на
теоретическое и конкретное, каждое из которых было объявлено само-
стоятельной исторической дисциплиной.
В предмет теоретического источниковедения С.О. Шмидт вклю-
чал разработку проблем методологии и методики (все ее уровни). Он
считал, что существует общее, описательное, эмпирическое источни-
коведение и источниковедение различных отраслей исторической на-
уки, отдельных хронологических периодов, определенных тем, разных
типов и видов источников3. В объект источниковедения «в широком
смысле слова» он включал не только письменные, но и другие типы ис-
точников (вплоть до явлений климата, природных катастроф и т. п.)4.
1 См.: Гуковский А.И. О некоторых терминах вспомогательных исторических дисци-
плин // Вопросы истории. 1965. № 10. С. 60—66.
2 Чирков С.В. Об источниковедении историографии // Мир источниковедения. М.,
Пенза, 1994. С. 404.
2 См.: Шмидт С.О. Современные проблемы источниковедения // Источниковеде-
ние. Теоретические и методологические проблемы. М., 1969. С. 17—22.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
107
Эти позиции разделял и Михаил Александрович Варшавчик (1918—
2001). К предмету теоретического источниковедения он отнес изучение
общих вопросов теории и разработку теории источниковедения отдель-
ных исторических наук (в том числе истории КПСС). В источниковед-
ческую практику он включал аналитико-описательное, прикладное ис-
точниковедение1.
Характерно, что и на Западе в 1960—1970-х гг. тоже раздавались го-
лоса о принципиальной невозможности единого подхода к различным
комплексам исторических источников2. Западногерманский историк
Г. Генц писал о различии «общего источниковедения и многочислен-
ных специальных источниковедений. Общее занимается всего более
феноменом источника в его общем отношении к действительности
и изучает отношение действительности к познанию»3.
Среди отечественных историков подобные взгляды не получили
поддержки. Против разделения источниковедения на две дисципли-
ны (теоретическую, общую и конкретно-прикладную, занимающуюся
отдельными комплексами исторических источников) энергично вы-
ступил Л.В. Черепнин. Он заметил, что после предложений ряда исто-
риков осталось «не вполне ясно, каково содержание понятий «общее»,
«теоретическое», «конкретное» источниковедение»4.
Во-первых, он подчеркивал, что источниковедение — это единая
наука. Свои теоретические и методические принципы она формули-
рует на основе изучения конкретных групп исторических источников.
Практический анализ этих источников создает базу для решения тео-
ретических вопросов, так как без теории «нельзя себе представить ни
одной отрасли знания»3.
Во-вторых, существуют разные типы исследовательских работ, в
которых автор может или остановиться на эмпирическом уровне по-
нимания и оценки источников, или сконцентрироваться на их теоре-
тическом осмыслении. В одних трудах преобладает «общее» (онтологи-
ческий уровень), в других — конкретное. Единство теории и практики
составляет единую науку. Это мнение разделяли многие историки.
С.О. Шмидт понимал, что предложенное А.И. Гуковским разделение
имеет искусственный, условный характер и что понятие «теоретическое
источниковедение» требует дальнейшего продумывания. Он отмечал,
что «объем понятия и задачи теоретического источниковедения соответ-
1 См.: Варшавчик М.А. Источниковедение истории КПСС. М., 1973. С. 33.
2 См.: Медушевская О.М. Современное зарубежное источниковедение. М., 1983. С. 15.
2 Цит. по: Там же. С. 14—15.
s Там же. С. 38,40.
108
Раздел II. История становления источниковедения как науки
ственно современному уровню научного мышления пока еще не уточне-
ны», «более или менее ясное представление о границах, особенностях и
значении предмета «теоретическое источниковедение» на современном
этапе развития науки может выкристаллизоваться только после специ-
альных трудов историков, философов и ученых других специальностей»1.
В результате критических выступлений от разделения источникове-
дения на две дисциплины историки отказались, так как было доказано,
что решение теоретических проблем — это органическая часть источни-
коведения как науки.
Позитивный результат выступлений А.И. Гуковского и С.О. Шмид-
та заключался в том, что многие историки поняли необходимость раз-
работки не только методических, но и теоретико-методологических
проблем исторического источниковедения как отдельной, самостоя-
тельной науки.
Особенно это было важно в связи с тем, что отголоски старого пони-
мания источниковедения еще проявлялись время от времени. Напри-
мер, в третьем издании «Большой советской энциклопедии» источни-
коведение определялось как «комплексная историческая специальная
дисциплина, наука об исторических источниках, теория и практика их
выявления, изучения и использования»2.
Определение имело компромиссный характер: источниковедение —
и историческая дисциплина, и наука. Одновременно данное определение
в обобщенной форме характеризовало предмет источниковедения —
разработка теоретико-методических вопросов. Здесь же давалось и более
подробное разъяснение того, что входит в предмет источниковедения.
В него автор статьи (Л.Н. Пушкарев) включал изучение закономер-
ности образования исторических источников и отражения ими реаль-
ного исторического процесса, анализ структуры и свойств содержа-
щейся в них информации, определение принципов систематизации и
классификации источников, разработку методики их использования.
Дискуссии о предмете и объекте источниковедения. Существование раз-
ных мнений по важнейшим теоретическим вопросам источникове-
дения, естественно, вызвало стремление донести свою точку зрения
до научной общественности. В 1968 г. Виктор Васильевич Фарсобин
(г. рожд. 1920) в порядке дискуссии выдвинул положение о том, что
источниковедение — это комплекс научных дисциплин, включающий ди-
пломатику, палеографию, текстологию, историческую критику, архео-
графию и информатику3.
Шмидт С.О. Современные проблемы источниковедения. С. 20,22.
2БСЭ. М., 1972. Т. 10. С. 581.
С. 389-453.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
109
В 1983 г. он обосновал свое предложение в более развернутой фор-
ме, посвятив специальные главы каждой отдельной исторической
дисциплине. В.В. Фарсобин утверждал, что в теоретической и прак-
тической работе историков сложилось понимание понятия «источни-
коведение» как многозначного термина, включающего «ряд понятий:
1) информацию об источниках (эвристика); 2) палеографию; 3) дипло-
матику; 4) текстологию; 5) историческую критику; 6) изучение па-
мятников материальной культуры; 7) археографию»1.
Фактически он возрождал то определение, которое было сделано в
1937 г. в первом издании «Большой советской энциклопедии» и от ко-
торого историки отказались уже в начале 1950-х гт.
В объект источниковедения В.В. Фарсобин включал все языковые
памятники. Поскольку он считал источниковедение конгломератом
ряда отраслей исторической науки (отдельных дисциплин), постольку
и не определял его предмета. Вместо этого шла речь о предмете исто-
рической критики. Его он не связывал с методом или совокупностью
приемов исследования. Предмет исторической критики — установле-
ние «значения источника как исторического факта», решение «вопро-
са о том, в каком отношении находятся заключающиеся в источниках
известия к действительным фактам»2. В этом определении прослежи-
вается сужение границ предмета источниковедения вопросами удосто-
верения качества информации источников и установления «достовер-
ных фактов»3.
Концепция В.В. Фарсобина, изложенная им в 1968 г., вызвала кри-
тику Л.В. Черепнина. Он указал, что предложенное автором разграни-
чение вспомогательных исторических дисциплин имеет искусственный
характер, а попытку упразднить источниковедение как отдельную на-
уку и растворить его в комплексе других вспомогательных историче-
ских дисциплин Л. В. Черепнин считал «особенно неудачной» и вряд ли
способствующей их развитию4.
Эту критику продолжил Илья Андреевич Булыгин (1923—1996), ука-
завший, что при таком подходе (как у В.В. Фарсобина), во-первых, не-
ясно, какие дисциплины должны изучать общетеоретические вопросы
источниковедения, и, во-вторых, не может быть науки, состоящей из
нескольких наук3.
нологии. С. 3, 222.
s См.. Булыгин Н-А. Предмет и задачи источниковедения: текст лекций. М.: Изд-во
УДН, 1983. С. 19.
2 Фарсобин В.В. К определению предмета источниковедения... С. 433.
2 Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод... С. 5.
110
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Сам И.А. Булыгин в лекционном курсе, который он много лет чи-
тал в Университете дружбы народов, и в опубликованном тексте лекций
считал, что «источниковедение — это историческая наука, изучающая
всю совокупность исторических источников с целью установления в
них исторических фактов»1 (выделено мною. — Авт.).
Можно согласиться с первой частью этой дефиниции, однако вто-
рая ее часть (относительно цели изучения исторических источников,
т.е. предмета источниковедения) требует корректировки и пояснения.
Во-первых, здесь прослеживается след постановки проблемы исто-
риком, а не источниковедом, ибо историкдействительно «потребитель-
ски» относится к историческим источникам, стремясь «установить» в
них исторические факты. Цель источниковеда — осуществляя аксио-
логический подход к историческому источнику, определить степень
научно-исторической ценности его информации, т.е. возможность и
перспективность его использования для реставрации исторического
прошлого в историческом исследовании, опираясь на имеющиеся в
нем достоверные исторические сведения.
Во-вторых, вернее было бы говорить не об «исторической науке»
(получается, что она состоит из комплекса наук, что невозможно по
определению), а об источниковедении как самостоятельной науке, тес-
но связанной с историческим познанием.
В-третьих, сам И.А. Булыгин уточнял, что, приводя свое определе-
ние термина «источниковедение», он говорил «столько об источнико-
ведческой стадии в общеисторическом исследовании»2, т.е. понимая
данный термин в узком смысле (см. раздел I).
В объект источниковедения И.А Булыгин (по его терминологии это
предмет) включал всю «совокупность исторических источников во всем
многообразии их формы и содержания», «все типы и виды исторических
источников»3. Они помогают заложить фактический фундамент историче-
ского исследования, являются главной опорой исторического познания.
Отметим, что приведенное в опубликованном тексте лекций (1983)
определение термина «источниковедение» свидетельствует об эволю-
ции позиции автора почти за 20 лет после публикации совместно с
Л.Н. Пушкаревым статьи «Источниковедение» в «Советской историче-
ской энциклопедии» (1965). В упомянутой статье оба автора считали,
что источниковедение — «главная из вспомогательных исторических
дисциплин»4. Иначе говоря, они воспроизводили дефиницию Л.В. Че-
репнина из второго издания БСЭ (1953).
1 Булыгин И.А. Предмет и задачи источниковедения: текст лекций. С. 30.
2 Там же. С. 31.
3 Там же. С. 28.
‘Источниковедение //Советская историческая энциклопедия. М., 1965. Т. 6. С. 592.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в. 111
Под объектом источниковедения (в статье употреблено слово «пред-
мет») понимался разнообразный круг исторических источников, пред-
мет источниковедения определялся как «извлечение из исторических
источников фактов»1. Заметим, что в 1983 г. И.А. Булыгин скорректи-
ровал свою позицию, изменив формулировку на «установление фак-
тов», но об ошибочности и такой трактовки указывалось выше.
В 1975 г. Лев Никитович Пушкарев (г. рожд. 1918) изложил свое по-
нимание статуса источниковедения в книге о классификации истори-
ческих источников. В ней он интерпретировал источниковедение как
«самостоятельную отрасль исторической науки со своим предметом и
со своей методикой исследования» и отметил, что источниковедение
второй половины XX в. опирается на то, «что было создано дореволю-
ционным и зарубежным источниковедением»2.
Особый вклад в развитие источниковедения внес Александр Пав-
лович Пронштейн (1919—1998). Он создал несколько очень интересных
и полезных для студентов (с познавательной и воспитательной точки
зрения) научных и учебных работ по источниковедению и его истории.
В двух капитальных работах по истории источниковедения в России
(1989, 1991 гг.) А.П. Пронштейн детально раскрыл процесс его форми-
рования в самостоятельную историческую дисциплину3. Избранный
автором историографический подход оказался очень удачным, так как
позволил раскрыть преемственность и закономерность в развитии ис-
точниковедческих знаний. Обе монографии А.П. Пронштейна получи-
ли высокую положительную оценку в отечественной историографии4.
Внешне казалось, что в его учебных пособиях 1971, 1976 и 1986 гг.
возник рецидив понимания источниковедения как методики историче-
ского исследования (характерного для работ 1920—1930-х гг.), так как в
названиях книг звучало слово «методика». Однако в их тексте подробно
разбирались вопросы и истории, и теории, и методики источниковеде-
ния5. Кроме того, свое понимание источниковедения, его объекта, пред-
мета и задач А.П. Пронштейн сформулировал в специальной статье6.
Источниковедение // Советская историческая энциклопедия. С. 592.
2 Пушкарев Л.И- Классификация русских письменных источников... С. 271.
3 См.: Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха феодализма. Ростов н/Д,
1989; Он же. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С. 3—5.
4 См.: Лубский АВ. А.П. Пронштейн. Источниковедение в России. Эпоха феодализма
(рец.) //Вопросы истории. 1990. № 11. С. 172—174, Галиков А.Г. А.П. Пронштейн. Источни-
коведение в России. Эпоха капитализма (рец.) // Вопросы истории. 1993.№ 10. С. 181—183.
3 См.: Пронштейн А.П. Методика исторического исследования. Ростов н/Д, 1971,
Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. Ростов н/Д, 1976.2-е изд.,
ческого исследования. М., 1986.
дисциплины//История СССР. 1977. №5. С. 163, 167.
112
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Общее мнение А.П. Пронштейна: источниковедение — «научная
историческая дисциплина», изучающая «все многообразие историче-
ских источников», имеющая свой предмет и метод исследования; «одна
из отраслей» исторической науки, ее составная часть1.
Под объектом источниковедения А.П. Пронштейн и его соавтор
Игорь Николаевич Данилевский (г. рожд. 1953) понимали историче-
ские источники «как явление общественной жизни, как исторический
факт», «как феномен, содержащий в себе сведения о многих других
конкретных фактах», и «как носитель информации»2.
В предмет источниковедения А.П. Пронштейн включал «не только
разработку общетеоретических проблем исследования исторических
источников, но и конкретную методику работы над ними», а также «за-
дачу разработки общих принципов их научного исследования»3. Он не-
однократно выступал против ограничения предмета источниковедения
только лишь методикой работы с источниками. По его мнению, прак-
тическое изучение источников неразрывно связано с теорией источни-
коведения.
Задача источниковедения, по мнению А.П. Пронштейна, «устанав-
ливать закономерность в появлении, развитии и отмирании отдельных
типов и видов исторических источников в связи с развитием обще-
ственных отношений, оценивать общественное значение и роль источ-
ников не в отрыве от жизни, а в ходе развития той или иной страны...»4.
А.П. Пронштейн и И.Н. Данилевский (в учебном пособии 1986 г.)
специально указывали, что следует не столько извлекать из источни-
ка информацию, необходимую для данного исторического исследова-
ния, сколько выявлять и анализировать всю информацию «от начала до
конца», оценивая источник как феномен, содержащий в себе сведения,
важные для разных исследований.
Это замечание было направлено против позиции тех историков, ко-
торые использовали источники для «добычи» необходимого им эмпи-
рического материала в процессе своего исторического построения.
В целом процесс признания отечественными историками статуса ис-
точниковедения как науки занял весь период 1960— 1980-х гг.
Университетский учебник по источниковедению 1970-х — начала
1980-х гг. Показателем уровня развития отечественного источникове-
1 См.: Пронштейн А.П. О предмете источниковедения как научной исторической дис-
исследования. С. 42,43.
3 Пронштейн А. П. Методика исторического источниковедения. С. 6, 24.
‘Там же. С. 47.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
113
дения, достигнутого к 1980-м гг., явилось создание университетского
учебника по источниковедению истории СССР. Первое его издание
было осуществлено в 1973 г. Оно вышло под редакцией Ивана Дмитри-
евича Ковальченко (1923—1995). В этом учебнике источниковедение бы-
ло отнесено «к числу исторических дисциплин, разрабатывающих тео-
рию и методику изучения и использования исторических источников»1.
Однако и после выхода учебника на кафедре источниковедения и
историографии Исторического факультета МГУ продолжились дискус-
сии, в которых обсуждались теоретические вопросы источниковедения.
Высказывались разные точки зрения, что наглядно отражало состояние
источниковедения и понимание его междисциплинарного статуса раз-
ными историками в тот период.
Одни авторы продолжали считать источниковедение специальной
или вспомогательной исторической дисциплиной, другие восприняли
новые идеи, определяя его как науку или научную дисциплину, пони-
мая эти термины как синонимы.
В результате в университетском учебнике 1981 г. отсутствовала
четко сформулированная дефиниция понятия «источниковедение».
На одной странице оно определялось как «наука об исторических ис-
точниках» (так в тексте. — Авт.), как «теория и практика изучения и
использования источников в историческом исследовании». Одиако на
следующей странице источниковедение фактически поставлено в один
ряд со вспомогательными историческими дисциплинами с оговоркой,
что оно отличается от «других вспомогательных дисциплин», занима-
ющихся «изучением отдельных групп источников», тем, что «разра-
батывает наиболее общие приемы научной критики и методы работы
исследователей со всей массой исторических источников»2 (выделено
мною. — Авт.). (Однако в 1987 г. И.Д. Ковальченко в монографии «Ме-
тоды исторического исследования» снова назвал источниковедение
«специальной исторической дисциплиной»3.)
Включенное в учебник 1981 г. определение источниковедения облада-
ло слишком общим характером. Тем не менее эта дефиниция имела и по-
зитивное значение, так какие ограничивала его объект каким-либо типом
или видом источников, способствуя дальнейшему расширению понима-
ния того, что составляет объект источниковедения. (Однако заметим, что
в самом тексте учебника рассмотрены только письменные источники.)
Объяснение предмета источниковедения в учебнике 1981 г. было
сформулировано в соответствии с марксистско-ленинской теорией
1 Источниковедение истории СССР: учебник / под ред. И.Д. Ковальченко. М.: Выс-
шая школа, 1973. С. 3.
2 Источниковедение истории СССР: учебник / под ред. И.Д. Ковальченко, 2-е изд.,
перераб. идоп. М., 1981. С. 10, 11.
2 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. С. 212.
Раздел II. История становления источниковедения как науки
и раскрывало лишь только одну его сторону: «Предметом источнико-
ведения являются закономерности возникновения исторических ис-
точников и объективного отражения в них исторического процесса».
Ниже добавлялось, что «источниковедение включает теоретическое и
конкретное раскрытие связей познающего субъекта — историка с из-
учаемым им источником»1. По мнению авторов, это подразумевало
разработку теории и практики изучения и использования историками
исторических источников в исторических исследованиях. Очевидно,
что такая формулировка требовала детализации и разъяснения того, что
составляет круг теоретических проблем и что подразумевается под по-
нятием «практика».
Формулирование задач источниковедения в учебнике тесно свя-
зывало обе его сферы (теоретико-методологическую и прикладную) —
«разработка на основе его теоретико-методологических принципов
приемов изучения степени адекватности источников в отношении
исторической действительности.. ,»2.
Кроме того, поскольку в качестве задач источниковедения огова-
ривалась необходимость разработки приемов и методов выявления,
отбора и анализа данных источника для «последующей обработки со-
держащейся в нем информации»3, постольку в центре внимания ис-
точниковеда источник оказывался лишь как носитель (поставщик)
информации, а не как самостоятельный, самоценный объект, представ-
лявший и часть прошлого (в котором он выполнял определенную соци-
альную функцию), и его отражение (полнота и адекватность которого
определяла познавательную ценность источника).
В целом указанная постановка вопроса о предмете и задачах источ-
никоведения, действительно, низводила его до ранга вспомогательной
(специальной) исторической дисциплины, а не науки, имеющей и свою
теорию, и метод, и предмет, и задачи.
Учебник опирался на марксистско-ленинскую методологию и ди-
алектико-материалистическую теорию отражения. Этим объяснялась
и его структура, разделенная на четыре части («Источники по исто-
рии СССР с древнейших времен до XVIII в.», «Источники по исто-
рии СССР XVIII — первой половины XIX в., «Источники по истории
СССР эпохи капитализма», «Источники по истории СССР советско-
го периода»), и предложенные авторами процесс и метод познания
источников, их классификация, критерии оценки их информации и
те методические аспекты, на которые должно быть нацелено их из-
учение. Само по себе (без формационно-методологических натяжек)
1 Источниковедение истории СССР, учебник.... С. 10.
2 Там же. С. 11.
2 Там же.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
115
рассмотрение исторических источников по хронологическому прин-
ципу вполне обоснованно, так как давало учащимся представление
об эволюции и развитии разных видов источников. В особую главу 2
был вынесен анализ произведений К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ле-
нина, хотя подобного же внимания не удостоились другие крупней-
шие мыслители и политические деятели XIX—XX вв., внесшие не-
малый вклад в развитие философской и социально-политической
мысли. Разнесение материалов о документах большевистской партии
дооктябрьского периода и документах Коммунистической партии
Советского Союза в разные главы (глава 19 части 3 и глава 23 части 4)
мало способствовало раскрытию их своеобразия как особой группы
исторических источников. С позиций сегодняшнего дня становит-
ся очевидной необходимость особой главы, в которой характеризо-
вались бы разновидности документов разных политических партий,
действовавших в тот или иной период вне зависимости от того, как
долго занимала какая-либо из них правящее положение. Этот вывод
опирается на строгое применение научно-видовой классификации
источников.
Целенаправленная разработка теоретических вопросов источниковедения.
Среди исследований 1960—1990-х гг. по теоретико-методологическим
проблемам источниковедения особое место занимал комплекс работ
Ольги Михайловны Медушевской (1922-2007). В 1960-1980-х гг. она
проследила постановку этих аспектов в отечественной и зарубежной
литературе, обобщила их решение, выразив при этом и свое понимание
обсуждавшихся в литературе вопросов1.
Широкое и ясное представление о состоянии европейского источ-
никоведения, умение за частными вопросами увидеть их значение и
связь с теоретическими проблемами — все это вызывает особый интерес
к работам О.М. Медушевской.
1 См.: Медушевская О.М. Вопросы теории источниковедения в современной фран-
цузской буржуазной историографии // Вопросы истории. 1964. № 8. С. 77—88; Она же.
источниковедения истории СССР. С. 3—16; Она же. Теоретико-методологические
проблемы источниковедения и современная буржуазная историография // Труды
МГИАИ. 1967. Т. 25: Вопросы методологии исторической науки. С. 118—138; Она же.
Теоретические проблемы источниковедения в советской историографии 20-х — начала
30-х гт. // Источниковедение, теоретические и методологические проблемы. М., 1969.
С. 171 — 194, Она же. Методологические проблемы в советской историографии // Со-
ветские архивы. 1973. № 3. С. 17—25; Она же. О некоторых теоретических проблемах
источниковедения // Археография и источниковедение. Сыктывкар, 1977. С. 45—52,
Она же. Теоретические проблемы источниковедения. М., 1977, Она же. Современное
зарубежное источниковедение. М., 1983; Она же. Источниковедение социалистиче-
ских стран. М., 1985.
116
Раздел II. История становления источниковедения как науки
В традициях, характерных для источниковедения советского пе-
риода 1970—1980-х гг., О.М. Медушевская определяла источнико-
ведение как «особую область научно-практической деятельности,
как науку об источниках», как «историческую дисциплину, изучаю-
щую исторические источники и методы работы с ними»1 (выделено
мною. — Авт.).
В объект источниковедения она включала всю «совокупность исто-
рических источников», а также (!?) «совокупность методов исследова-
ния и практических приемов» изучения источников2.
Приведенная формулировка О.М. Медушевской вызывает некое не-
доумение. Если под объектом источниковедения совершенно справед-
ливо понимались материальные объекты реальности, то каким образом
в объект источниковедения могли проникнуть методы изучения источ-
ников? — Этого автор не разъясняла.
Однако по содержанию работ, созданных О.М. Медушевской в се-
редине 1980-х гг., можно понять, что объединение в одной фразе опре-
делений объекта и предмета источниковедения просто оказалось не-
удачной формулировкой. В других ее работах можно видеть, что она
специально разделяла понятия «объект» — собственно исторические
источники, как «реальные объекты, возникшие независимо от пред-
ставлений исследователя», и «предмет» источниковедения — «методы
получения социальной информации»3.
В 1990-х гг. в условиях новой общественно-политической и эписте-
мологической ситуации методологическая основа концепции О.М. Ме-
душевской претерпела значительный поворот: она вернулась к учению
А.С. Лаппо-Данилевского, которое считала классическим, и изложила
в учебном пособии 1998 г. его психолого-культурологический подход к
проблемам познания4.
В разделе по теоретико-методологическим проблемам источникове-
дения она продемонстрировала свое принципиально новое понимание
понятия «источниковедение». По мнению О.М. Медушевской, «ис-
точниковедение сложилось в новейшее время именно как целостный
метод исследования особого пространства гуманитарного знания —
соотношения объекта, субъекта и их взаимодействия в гуманитарных
науках»3.
Медушевская О.М. Источниковедение социалистических стран. С. 5, 11.
3 Медушевская О.М. Источниковедение социалистических стран. С. 13, 14,68.
3 Там же. С. 141.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
О.М. Медушевская рассматривала источниковедение как «антропо-
логически ориентированную парадигму новой исторической науки, ох-
ватывающей, по существу, все стороны истории и функционирования
культуры»1.
В указанном разделе О.М. Медушевская историографически рас-
смотрела большой круг теоретико-методологических и методических
проблем:
• отношение историков разных стран с начала XIX в. до конца
XX столетия к процессу исторического познания;
• решение ими вопроса о природе исторического источника в ори-
гинальном аспекте — источник как феномен культуры, как реаль-
ный объект познания и как антропологический ориентир гумани-
тарного знания;
• классификация исторических источников;
• цели, задачи и структура источниковедческого исследования;
• некоторые общие, междисциплинарные методы изучения исто-
рических источников.
О.М. Медушевская сделала вывод о том, что на основе принципи-
ально новой источниковедческой парадигмы по-новому и гораздо ши-
ре определяется объект источниковедения — все человечество как «эво-
люционное и коэкзистенциальное целое»2. Она специально отметила,
что «этот объект доступен для изучения, стабилен и суверенен (т.е.
отделен от познающего субъекта). Он представляет собой целостную
совокупность произведений, созданных в целенаправленной человече-
ской деятельности и служащих источниками гуманитарного познания
(в традиционной терминологии — историческими источниками)... всех
типов, видов, форм фиксации...»3.
Предмет источниковедения в методологически новой постановке
проблемы О.М. Медушевская сформулировала чрезвычайно широко
в связи с антропоцентричным поворотом в гуманитарном знании —
системное осмысление культуры человечества, проникновение (с по-
мощью исторических источников) «в глубины человеческого бытия»,
улавливание механизмов «изменений во всех сферах жизни», умение
понимать «чужую одушевленность», т.е. вступать в диалог с автором
источника4.
В целом раздел 1 учебного пособия, опубликованного коллективом
авторов, работавших в Историко-архивном институте (части РГГУ), от-
1 Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории.
2 Там же. С. 163.
2 Там же. С. 164.
‘Тамже.С. 137, 166.
118
Раздел II. История становления источниковедения как науки
ражал одну из современных позиций по вопросу о междисциплинар-
ном статусе источниковедения, его объекте и предмете.
В современных исследованиях идея о важности источниковедения
для преодоления кризиса исторической науки, более активного и целе-
направленного выполнения ее социальной (историко-воспитательной)
и культурологической функции не подвергается сомнению. Эта зада-
ча «отражает растущие потребности общества в достоверных знаниях о
человеке и обществе», а также служит проявлением тесной интеграции
источниковедения как междисциплинарной науки «в общее русло про-
блем исторического познания»1.
Реализация указанной задачи подразумевает, что источниковеде-
ние, сформировавшееся в самостоятельную науку, близкую к историче-
ской науке, но имеющей свой объект, предмет и метод решения задач,
может и должно совершенствоваться как одно из орудий познания и
как средство повышения профессиональной подготовки молодого по-
коления историков2.
* « «
Историографический анализ источниковедческой литературы сви-
детельствует, что процесс формирования источниковедения в науку
занял длительный период. Термин «источниковедение» появился в
понятийно-терминологическом аппарате источниковедения лишь в
конце XVIII — начале XIX в. Этот термин был быстро усвоен немецкой
исторической наукой, но отечественные историки долго использова-
ли словосочетание «историческая критика». В 1830—1840-х гг. были
высказаны первые предположения о возможности ее выделения в са-
мостоятельную историческую дисциплину. В середине — второй по-
ловине XIX в. в результате теоретико-методических исследований это
предложение постепенно закреплялось и становилось общеприня-
тым. В начале XX в. было создано целостное систематическое учение
об исторических источниках, которое создало теоретико-методологи-
ческую основу (импульс) для процесса оформления источниковеде-
ния в науку.
Общественно-политические события 1917—1920 гг. и сложившаяся
под их влиянием эпистемологическая ситуация прервали этот про-
цесс. В первое десятилетие существования советской исторической
советского общества // Источниковедение XX столетия, тезисы докладов и сообще-
ний научной конференции. Москва, 28—30 января 1993 г. М.: РГГУ; ИДИ, 1993. С. 17.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
119
науки источниковедение свелось к решению исключительно методи-
ческих вопросов. С 1930-х гг. его стали связывать с вспомогательными
историческими дисциплинами. Подобное отношение сохранялось до
1960-х гг. (рецидивы его появлялись и в 1970—1980-х гг.). Однако с
середины 1960-х гг. все прочнее укоренялась идея о том, что источ-
никоведение представляет собой самостоятельную науку или научную
дисциплину. К этому выводу пришли многие источниковеды, работав-
шие не только в Москве и Ленинграде, но и в других городах СССР:
Воронеже, Киеве, Новосибирске, Ростове-на-Дону и др. Обобще-
ние позиций разных исследователей по вопросу о междисциплинар-
ном статусе источниковедения содержится в аналитическом обзоре
И.Л. Беленького1.
В исследованиях 1990-х гг. научный статус источниковедения не
подвергался сомнению2. Указывалась тесная интеграция источникове-
дения в общий круг гуманитарных дисциплин, в котором оно играет
роль направляющего вектора развития (в частности, вспомогатель-
ных и специальных исторических дисциплин). Особенно необходи-
мо источниковедение в процессе формирования профессиональных и
нравственно-этических качеств нового поколения историков-исследо-
вателей. На современном этапе истории исторической науки источни-
коведение рассматривается как интегрирующая наука в системе гумани-
тарного познания и в целом в культуре.
Возможность определения источниковедения как науки связана с
тем, что оно рассматривает источники в онтологическом аспекте и об-
ладает собственной теорией, системой взаимосвязанных категорий, по-
нятий и терминов.
Одним из проявлений развития любой науки является неуклонное и
поступательное формирование ее понятийно-терминологического ап-
парата. Так и источниковедение постепенно набирало свой комплекс
научных категорий, отражающих наиболее существенные свойства,
признаки и связи исторических источников как объектов реального
мира, а также круг принципов и методов их познания, способов повы-
шения их информационной отдачи, путей реализации ими их гносео-
логической функции.
литическая энциклопедия (РОССПЭН), 2000. С. 6.
120
Раздел II. История становления источниковедения как науки
Историческое источниковедение — отдельная сфера научно-истори-
ческого познания, самостоятельная наука, обладающая своей теорией и
практической целью, направленной на определение научно-познаватель-
ного потенциала исторических источников.
Объект источниковедения — вся совокупность исторических источ-
ников, всех знаковых объектов, имеющих информацию о прошлом и
представляющих результат практической (умственной и/или матери-
альной) деятельности людей. Из этого крута исключаются климат, гео-
графическая среда, явления космического порядка как не являющиеся
результатом человеческой деятельности.
Информация в исторических источниках может быть зафиксирова-
на в разных формах.
Статическая — вещная или визуальная (рисунок, чертеж, фотогра-
фия), фоническая, словесная или какая-либо знаковая форма письмен-
ности, характерная для той или иной цивилизации.
Динамическая форма передачи информации осуществляется в ки-
нофильмах, фольклоре, танцах, обрядах и других проявлениях куль-
туры.
Предмет современного источниковедения обусловлен новой по-
знавательной концепцией и фундаментальной человеческой потребно-
стью — целенаправленно стремиться не только к воссозданию прошло-
го на основе раскрытия гносеологического потенциала исторических
источников, но и к преодолению пространства и времени, к установле-
нию взаимодействия с представителями других эпох, той самой «угас-
шей» (по словам В.О. Ключевского), но бывшей жизни, являющейся
корневой основой для современного бытия.
Задачи исторического источниковедения — разработка теоретиче-
ских принципов и практических методов выявления и изучения исто-
рических источников, оценки качества (полноты, достоверности, ре-
презентативности, новизны) их информации, что позволяет определить
степень реализации ими их гносеологической функции и, следователь-
но, выработать рекомендации о перспективах их использования в исто-
рических исследованиях.
На новом витке развития исторической науки источниковедению
(как ее отрасли) принадлежит особая роль — продолжение накопления
источников (содержащих новые знания о конкретных фактах), разра-
ботка более тонкого понимания природы источника и исторического
факта, совершенствование методики прочтения источника глазами со-
временников описанных событий или его создателя (научиться «про-
никать» в «чужое Я», понимать и принимать его) для установления
виртуального диалога с авторами, оставившими нам информацию о
прошлом. Выполнение этих задач будет способствовать более объек-
тивной и адекватной реставрации прошлого.
Глава 3. Формирование источниковедения в науку в XX в.
121
В условиях развивающейся информатизации общества и глобаль-
ных изменений документной сферы современному источниковедению
предстоит осуществить дальнейшее обогащение теоретического багажа
и методического арсенала историков. Опыт предыдущих поколений
как отечественных, так и зарубежных историков может при этом ока-
зать неоценимую услугу и помощь.
Вопросы для закрепления и самопроверки знаний
студентами
1. Почему в первой половине XX в. советское источниковедение существовало
в отрыве от исторической науки за рубежом?
2. Какой вклад историки «старой» школы внесли в развитие советского источ-
никоведения в начале 1920-х гг.?
3. Какие дефиниции понятия «источниковедение» создавали советские исто-
рики в XX в.?
4. Каковы были теоретические основы источниковедения у историков школы
«Анналов»?
5. Почему концепция А.-И. Марру вызвала критику советских и западноевро-
пейских источниковедов?
6. Почему советские источниковеды не приняли идею о разделении источни-
коведения на теоретическое и конкретное?
7. Как трактовался вопрос о предмете источниковедения в учебнике «Источ-
никоведение истории СССР» 1981 г.?
8. Как трактовала вопрос о предмете источниковедения О.М. Медушевская?
9. Как в современном источниковедении понимается его объект и предмет?
Литература
1. Георгиева Н.Г. Из истории исторической науки: отечественное источнико-
ведение в 1920-х — первой половине 1950-х гг. / Н.Г. Георгиева, В.А. Геор-
гиев // Россия: история, наука, культура: Материалы VI Всероссийской на-
учно-теоретической конференции. Москва, РУДН, 23 мая 2003 г. М.: РУДН,
2003. С. 10-15.
2. Источниковедение в России ХХв.: научная мысль и социальная реальность/
О.М. Медушевская // Советская историография; под общ. ред. Ю.Н. Афа-
насьева. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1996. С. 42—77.
3. Источниковедение истории СССР: учебник / под ред. И.Д. Ковальченко.
2-е изд., перераб. и доп. М.: Высшая школа, 1981. С. 4—17.
4. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской исто-
рии: учеб, пособие для гуманитарных специальностей / И.Н. Данилевский
[идр.|. М.: РГГУ, 1998. С. 5-121.
5. Медушевская О.М. Теоретические проблемы источниковедения в советской
историографии 20-х — начала 30-х гг. // Источниковедение: теоретические и
методологические проблемы. М., 1969. С. 171—194.
122
Раздел II. История становления источниковедения как науки
6. Разработка проблем теоретического источниковедения в советской истори-
ческой науке (1960—1984 гг.): аналитический обзор / И.Л. Беленький. М.,
1985. С. 5-28.
7. Теория и методология исторической науки: терминологический словарь /
отв. ред. АО. Чубарьян. М., 2014.
8. Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод: опыт анализа понятий и тер-
минологии: монография. М.: Наука, 1983. С. 5—167.
РАЗДЕЛ III
ИСТОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ
ДЕФИНИЦИИ ПОНЯТИЯ
«ИСТОРИЧЕСКИЙ источник»
Современные историки легко и свободно оперируют термином
«исторический источник», но редко ставят вопрос о том, когда и как
он появился в понятийно-терминологическом аппарате исторической
науки. Между тем выработка дефиниции «исторический источник» —
одна из сложнейших теоретико-методологических проблем источни-
коведения. Над ее решением трудились многие отечественные и за-
рубежные историки вплоть до конца XX столетия. Она сохраняет свою
актуальность и в наши дни1.
Гносеологическое определение понятия «исторический источник»
необходимо для того, чтобы:
1) разграничить исторические источники и исторические построе-
ния (труды) авторов, опиравшихся на документальные материа-
лы (источники);
2) подчеркнуть способность источников давать объективные зна-
ния о прошлом, т.е. служить средством познания;
3) «отделить исторические источники от источников естественно-
физических и естественно-биологических»2.
2 ЧерепнинЛ.В. Предисловие // ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных
источников... С. 3.
124
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
Разработка дефиниции понятия «исторический источник» необхо-
дима для того, чтобы определить тот объект, на основе которого исто-
рики строят свои исторические концепции. «Определение изучаемого
объекта... является существенным элементом его познания»1. Следова-
тельно, понятие «исторический источник» является одной из важней-
ших теоретико-методологических проблем источниковедения.
ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 28.
Глава 4
РАЗРАБОТКА ИСТОРИКАМИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ
ПОНЯТИЯ «ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК»
В XVIII - НАЧАЛЕ XX В.
В русском языке до конца XVIII в. под словом «источник» пони-
малось начало чего-либо (реки, например)1, «но для современного
историка исторический источник не столько начало, сколько основа и
средство исторического познания, а для источниковеда — объект спе-
циального исследования с целью оценки его роли в процессе историче-
ского познания»2.
§ 1. Появление понятия «исторический источник»
в трудах историков XVIII — первой половины XIX в.
В XVIII в. на основе накопленных в предшествующий период исто-
рических знаний и смены провиденциально-прагматической методоло-
гии на рационалистический подход к объяснению прошлого произошло
качественное изменение — начался процесс становления исторической
науки. Это вызвало и новое отношение исследователей к источникам.
Практически стихийное накопление источников государственными и
общественными деятелями постепенно сменялось на целенаправлен-
ное, организованное их собирательство с попыткой систематизации и
изучения. Этот процесс хорошо изучен отечественными историографа-
ми, раскрывшими роль отечественных просветителей, ученых и обще-
ственных деятелей в сохранении исторических источников и формиро-
вании Источниковой основы исторической науки3.
1 См.: Словарь Академии Российской. СПб., 1794. Ч. VI. Стлб. 80.
2 Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. «Припасы», из которых «почерпать должно известия»...
С. 128.
2 См. там же, а также: Рубинштейн Н.Л. Русская историография до XIX в. М., 1941,
Очерки истории исторической науки в СССР. Т. I. Гл. 4—5, Черепнин Л.В. Русская
126
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
Появление термина «источник» в трудах историков XVIII в. На первом
этапе формирования отечественной исторической науки любители
древностей не ставили перед собой специальную задачу формирования
ее понятийного аппарата и, в частности, отыскания термина, объеди-
няющего в одну категорию разнообразные материалы, необходимые
для воссоздания прошлого. Словосочетание «исторический источник»
как термин, характеризующий основу исторического познания, не во-
шел еще в лексикон авторов исторических сочинений, большая часть
которых создавалась на интуитивно-эмпирическом уровне1.
В.Н. Татищев «не занимался поиском термина, который позволил
бы объединить разные использованные им исторические материалы в
одну единую категорию»2. Вполне в духе своего времени он много раз
использовал слово «источник» в прямом его смысле — начало чего-ли-
бо. «Лишь один раз он упомянул данную морфему, но в переносном
смысле речь шла об источнике происхождения народа»3.
В.Н. Татищев не применял термин «исторический источник» к
историческим материалам. В тексте «Истории Российской...» встреча-
ются слова: «припасы», «свидетельства», «предания», «манускрипты»,
«документы», «записи», «повести», «основания»4.
Определение понятия «исторический источник» в его трудах отсут-
ствует (хотя вряд ли это можно ставить в упрек историку, работавшему
в 1720-1740-х гг.).
Поэтому отметим, что терминологический аппарат у «отца» русской
исторической науки был таким же, как у большинства историков пер-
вой половины XVIII в.5
Вслед за В.Н. Татищевым Г.Ф. Миллер также специально не ставил
задачу разработки терминологического аппарата источниковедения, в
том числе понятия «источник». Однако исследовательская практика да-
ла ему возможность внести определенный вклад в накопление знаний о
теоретических проблемах источниковедения.
«История Сибири» Г.Ф. Миллера свидетельствует о том, что он
начал отходить от терминологических традиций своего времени: он
историография до XIX в.: курс лекций; Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Л.,
1961. Ч. I; Л., 1965. Ч. II; Л., 1971. Ч. III, Николаева А.Т. Вопросы историографии рус-
ского источниковедения; Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до
1917 г. Лекции 10—15, Историки России XVIII—XX вв. Вып. 1. М., 1995 и др.
1 См.: Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. «Припасы», из которых «почерпать должно извес-
3 Татищев В.Н. История Российская. Т. I. С. 321; Георгиева Н.Г, Георгиев В.А.
«Припасы», из которых «почерпать должно известия»... С. 130.
4 ТатищевВ.Н. История Российская. Т. 1. С. 97, 107, 113—114,123, 125, 147, 311.
s Георгиева Н.Г, Георгиев В.А. Указ. соч. С. 130.
Глава 4. Разработка историками определения понятия «исторический источник»... 127
«трижды употребил слово «источник», обозначая им то, из чего «черпа-
ют» (получают) сведения»'.
В предисловии к этому труду (том I был опубликован в 1750 г.)
Г.Ф. Миллер закладывал основу деформации семантики понятия «ис-
точник». Он указывал, что «всех источников вычерпать не мог», и го-
ворил о тех «источниках, из которых сам почерпал»2. Для него источ-
ником являлось все, что содержало информацию по интересовавшему
его сюжету. Для обозначения понятия «исторический источник» он
использовал разные слова: «свидетельство», «письменный памятник»,
«материал», «основания», «известия», устные «предания и повести»3.
Отметим, что Г.Ф. Миллер не разделял собственно исторические
источники и построенные на них труды предшествовавших авторов.
Единого термина с четким объяснением того, что собой представля-
ет «исторический источник», Г.Ф. Миллер не выработал. Заметим, что
возможно интуитивно введенная им в 1750 г. лексическая модель «ис-
точник» — «кладезь сведений» (носитель информации) — прецедентов
в отечественной литературе XVIII в. не имела и не приобрела значения
терминологической константы. Однако важно подчеркнуть учащение
практики использования слова «источник», что прокладывало ему до-
рогу в понятийно-терминологический аппарат источниковедения4 s.
Г.Ф. Миллер ввел новое употребление слова «источник» как сино-
нима понятия «носитель информации» (если использовать современ-
ную терминологию). Для середины XVIII в. предложение Г.Ф. Милле-
ра было большим шагом вперед в процессе складывания российского
понятийно-терминологического аппарата источниковедения, хотя в
собственном творчестве академика применение термина «источник» не
стало постоянным. Однако после «Истории Сибири» Г.Ф. Миллера но-
вое понимание термина «источник» надолго закрепилось в отечествен-
ной исторической литературе3.
Отметим, что современные историографы вклад Г.Ф. Миллера в
развитие источниковедения оценивают очень высоко и при этом под-
черкивают, что он «впервые показал значение источника во всей широ-
те и объеме,., и положил начало его научной критики»6.
После Г.Ф. Миллера в 1769 г. молодой ученый Х.А. Чеботарев
(в 1804 г. ставший ректором Московского университета) в предисловии
известия»... С. 131.
гМиллерГ.Ф. История Сибири. Т. 1. С. 162—163.
3 Там же. С. 162, 164, 169; Мимер Г.Ф. О народах, издревле в России обитавших.
СПб., 1773. С. 131.
4 См.: Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Указ. соч. С. 132.
s См.: Там же.
6 Историография истории России до 1917 г. Т. 1. С. 125.
128 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
к своему переводу на русский язык популярного на Западе учебника
И. Фрейера по всеобщей истории привел свое определение: «Источни-
ками в истории называются сочинения, искусными людьми писанные,
из которых повествуемые происшествия взяты и на которых их истин-
ность и справедливость, как на своем основании, утверждается» (вы-
делено мною. — Авт.)1 *.
Иными словами, по мнению Х.А. Чеботарева, источник — это но-
ситель информации, доставляющий достоверную информацию о про-
шедших событиях-.
Из этой дефиниции можно сделать три вывода.
Во-первых, мнение Х.А. Чеботарева, что источник — это любой но-
ситель информации, без разделения на собственно исторические ис-
точники (описания, документальные остатки прошлого и т. п.) и исто-
рические труды, основанные на источниках, не позволяло провести
разграничение между ними. Такое расширенное понимание объекта
источниковедения было характерно для историков и XVIII, и ХЕХ — на-
чала XX в. (Это положение верно в случае, если речь идет об истори-
ографическом труде, для написания которого источником являются и
сочинения изучаемого историка, и тот документальный материал, ко-
торым он пользовался.)
Во-вторых, дефиниция ХА. Чеботарева совершенно справедливо
указывала на то, что источники являются основой (основанием) полу-
чения достоверной информации для познания прошлого. Это положе-
ние становилось аксиомой для всех историков, профессионально зани-
мавшихся своим делом.
В-третьих, само создание ХА. Чеботаревым определения понятия
«исторический источник» было свидетельством нового шага в процессе
формирования понятийного аппарата исторической науки — появилась
целенаправленность, наметился переход от эмпирического уровня на-
учно-исторического познания к теоретическому».
Вслед за Х.А. Чеботаревым свободно оперировал понятием «источ-
ник» Иван Иванович Голиков (1735—1801). Он поместил этот термин (не
давая его определения) в заголовок своей публикации и использовал
его как синоним слова «документ»3.
1 Фрейер Н Краткая всеобщая история. М., 1769. С. (VII без пагинации). См. также:
Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Указ. соч. С. 133.
* На современном уровне развития источниковедения полностью с определением
Х.А. Чеботарева нельзя согласиться, так как, во-первых, информацию содержат и ис-
точники, и труды предшествующих историков, а во-вторых, исторические источники
не только отражают, передают информацию, но и воплощают то время и ту обстановку,
когда они были созданы.
3 См.: Голиков Н.Н. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, со-
бранные из достоверных источников и расположенные погодам. М., 1788.Т. I.
Глава 4. Разработка историками определения понятия «исторический источник»... 129
М.М. Щербатов, следуя традиции, заложенной В.Н. Татищевым
и Г.Ф. Миллером, в томе I «Истории Российской...» поместил «Пре-
дисловие» с обзором использованных материалов. Однако и в данном
разделе, и в основной части книги термин «исторический источник» не
был им использован'. Для обозначения исторических документальных
материалов М.М. Щербатов чаще использовал слово «памятник», по-
нимая под этим то, что осталось от прошлого.
При этом он не учитывал, что слово «памятник» в свою очередь
требует разъясняющей дефиниции, и, следовательно, не может употре-
бляться для определения понятия «исторический источник».
Можно констатировать, что понятийный аппарат М.М. Щербатова
отставал от современного ему уровня терминологических представле-
ний историков. Уже в 1767 г. Петербургская академия наук опублико-
вала «Русскую летопись по Никоновому списку». Подготовивший эту
публикацию А.Л. Шлецер использовал на русском языке термин «ис-
точник», понимаемый им (вслед за Г.Ф. Миллером) как то, из чего «чер-
пают» информацию. Он писал, что автор летописи «почерпал из тех же
источников, из которых черпали и все другие летописатели»* 2. Ранее
было приведено определение понятия «источник», данное ХА. Чебота-
ревым в 1769 г. Следовательно, М.М. Щербатов, начавший составление
своей «Истории Российской...» во второй половине 1760-х гг., вполне
мог знать разработки современников.
В разработку терминологического аппарата источниковедения внес
свой вклад и И.Н. Болтин. В его трудах встречается термин «источник»,
понимаемый как носитель исторической информации. «Повторяя ино-
гда терминологию В.Н. Татищева, он наполнял ее новым содержанием
и предлагал свое видение татищевских терминов. Например, у В.Н. Та-
тищева слово «припасы» имело характер метафоры. И.Н. Болтин под-
разумевал под «припасами» ту информацию, которую извлекают, «чер-
пают... из самого источника»3.
В работах некоторых историков XVIII столетия для обозначе-
ния использованных исторических материалов встречалось и слово
«остатки» в смысле археологического или лингвистического следа.
И.Н. Болтин дополнил семантическое значение этого слова и ввел
понятие «письменные остатки». Ими охватывались исторические ма-
териалы в письменной форме, которые «изображают вкус и права на-
* Термин «исторический источник» появился в «Предисловии» лишь при переиз-
дании «Истории Российской...» в 1901 г. В нем редакторы (И.П. ХрущовиА.Г. Воронов)
выделили раздел «Об источниках истории Российской».
2 Русская летопись по Никоновому списку. СПб., 1767.Ч. I.C.VIII.
2 Балтин НН Примечания на «Историю древняя и нынешняя России» господина
Леклерка... СПб., 1788. Т. I. С. 268, 279, Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. «Припасы», из
которых «почерпать должно известия»... С. 135.
130
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
рода тогдашнего века»'. Они являются и частью эпохи («остатком»,
«следом»), и ее отражением. Следовательно, предложенное И.Н. Бол-
тиным понимание термина «источник» близко к современному — сво-
им существованием источник и воспроизводит часть прошлого, и
передает информацию о нем».
В 1768 г. (за год до определения, предложенного Х.А. Чеботаревым)
А.Л. Шлецер ввел в научный понятийный аппарат термин «источник»
(Quelle). Однако «в русском издании его труда о Несторе термин «ис-
точник» соотнесен и с именем, и с произведением летописца: «Первый1
и единственный източник древнейшей русской истории есть Нестор»,
он «единственный, по крайней мере, главный източник для всей сла-
вянской, детской и скандинавской истории сего периода»3.
А.Л. Шлецер закрепил за понятием «исторические источники»
функцию носителей информации: из них «черпают известия»* 4. Таким
образом, своим сочинением он подвел итог терминологическим иска-
ниям историков XVIII в.3
Трактовка А.Л. Шлецером понятия «исторический источник» ока-
зала значительное влияние на российских историков. В первой полови-
не XIX в. термин «источник» прочно вошел в понятийно-терминологи-
ческий аппарат отечественного источниковедения, хотя теоретическая
«необходимость определения понятия «исторический источник» еще не
была в достаточной степени осознана ученым сообществом. Источ-
ником считалось всё, откуда можно получить информацию, т.е. и соб-
ственно источники, и труды предшествующих авторов»6.
В начале ХЕХ в. такую позицию занимали М.Т. Каченовский, что на-
глядно отразилось в заглавии его статьи «Об источниках для русской
истории» (1809), опубликованной в журнале «Вестник Европы», и
Н.М. Карамзин, поместивший в «Предисловии» к книге «История госу-
дарства Российского» специальный раздел «Об источниках Российской
истории до XVII века».
Болтин И.Н. Указ. соч. Т. II. С. 60.
* Эта оценка АЛ. Шлецера была ошибочной. В XX в. А.А. Шахматов доказал, что
Шлецер А.Л. Нестор. Русские летописи на древнесловенском языке, сличенные,
4 ШлецерА.Л. Нестор. Ч. I.C.467.
6 Там же.
Глава 4. Разработка историками определения понятия «исторический источник»... 131
М.Т. Каченовский писал: «... Надлежит знать источники, из кото-
рых почерпать должно известия»1. Однако он не привел свое понима-
ние понятия «исторический источник». Н.М. Карамзин считал источ-
ником «... материалы истории и предмет исторической критики»2, при
этом не только не объяснял дефиницию понятия «исторический источ-
ник», но и не ставил вопроса об отличии исторических источников от
исторических трудов, из которых также можно получить информацию.
Во второй четверти XIX в. отечественные историки продолжали
считать историческим источником все то, откуда можно взять инфор-
мацию о прошлом, и использовали термины «источник», «памятник»,
«материалы» — как равнозначные.
Концепция АЛ. Шлецера повлияла и на немецкую историческую нау-
ку. В 1820—1830-х гг. немецкие историки под термином «исторический ис-
точник» понимали материал, «в котором могут находиться исторические
факты», или «то, из чего что-то можно почерпнуть»3. Однако такие мате-
риалы охватывали и собственно источники, и исторические сочинения.
Следовательно, как и в российском источниковедении, подобное объяс-
нение не давало критерия для различения источников и историографии.
Первым, кто в истории отечественной исторической науке в 1830-х гг.
указал на необходимость отличать исторические источники от историче-
ских исследований, был Н.Г. Устрялов. Хотя он не разъяснил подробно,
какой критерий лежит в основе этого различия, но была важна сама поста-
новка этого вопроса. По его мнению, все, чем пользуется историк в своей
работе, — это средства для изучения истории. Их он разделял на два раз-
ряда: источники и критические исследования4. Постановкой этого вопро-
са Н.Г. Устрялов опередил немецкого историка И.Г. Дройзена, который
высказал аналогичные идеи в своем лекционном курсе лишь через 30 лет.
Отечественные историки еще долго не учитывали разницы между
историческими источниками и историческими исследованиями. Вплоть
до начала XX в. в работах по истории исторической науки эти последние
часто рассматривались одновременно с историческими источниками без
их четкого разграничения. (В качестве примера упомянем исследование
Владимира Степановича Иконникова «Опыт русской историографии», два
тома которого были изданы Киевским университетом в 1891—1908, и
книгу Дмитрия Ивановича Багалея «Русская историография», вышедшую
в литографическом издании в Харькове в 1911 г.)
Подводя итоги, отметим, что во второй четверти XIX столетия в прави-
лах публикации документов, в процессе преподавания истории, в на-
Цит. по: ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 32.
С. XVII.
3 Цит. по: ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 33,34.
4 См.: Устрялов Н.Г. О системе прагматической русской истории. СПб., 1836. С. 50.
132 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
учных статьях по отдельным историческим сюжетам и в обобщающих
работах все чаще стал использоваться термин «источник» для определе-
ния понятия «объект источниковедения». Он, можно сказать, устоял-
ся. Как и в немецкой историографии, понимание этого термина было
очень широким, синонимичным словосочетаниям «памятник минув-
шего», «материал для истории» и т. п. Такой подход не давал критерия
для разграничения исторических источников и исторических трудов
историков предшествовавших эпох.
В целом введение в научный оборот термина «исторический источ-
ник» можно было бы назвать «бархатной революцией» на пути форми-
рования понятийно-терминологического аппарата источниковедения.
Во-первых, он входил в науку не насильственно, а в процессе эмпи-
рического поиска дефиниции, которая была бы адекватной всему, что
поставляло историкам информацию.
Во-вторых, это был настолько новый принцип, что историки не заду-
мывались над вопросом о разграничении того, что является собственно
источниками, и того, что было создано в результате их использования.
§ 2. Понимание понятия «исторический источник»
в трудах историков второй половины XIX в.
Новый шаг в процессе выработки определения понятия «историче-
ский источник» был сделан К.Н. Бестужевым-Рюминым. В 1872 г. он
предложил свое определение: источником является «все то, откуда чер-
пается сообщаемое сведение» о прошлом, все, «в чем выразилась жизнь
народа, верования, учреждения и быт»1. Это, по его мнению, составля-
ло объект исторической критики или источниковедения.
Продолжая линию, намеченную Н.Г. Устряловым, К.Н. Бестужев-
Рюмин обратил внимание историков на то, что при выработке поня-
тия «исторический источник» необходимо четко различать собственно
исторические источники и исторические исследования. Об этом он го-
ворил своим студентам на курсе лекций, который читал в Петербург-
ском университете в 1867 и в последующие годы.
После работ К.Н. Бестужева-Рюмина термин «исторический ис-
точник» употреблялся историками более осознанно. Они не оставля-
ли попыток выработать определение понятия, в котором более четко
обозначалась бы связь источника с действительностью и его отличие
от исторических пособий, которые тоже предоставляют исследователю
необходимую информацию. При этом чаще принималась во внимание
функционально-познавательная характеристика источника, его спо-
собность быть пригодным для познания прошлого.
Бестужев-Рюмин К.Н. Русская история. Т. I.C. 10—|2идр.
Глава 4. Разработка историками определения понятия «исторический источник»... 133
Параллельно с российскими учеными вопросом об определении
понятия «исторический источник» занимались и немецкие историки.
В немецкой исторической науке было популярно определение «истори-
ческого источника», сформулированное И.Г. Дройзеном.
В труде «Очерк историки» (1868) он специально остановился на во-
просе о необходимости разграничения понятий «исторический источ-
ник» и «историческое исследование». Под термином «источник» (Quelle)
И.Г. Дройзен понимал такой «исторический материал», который был
сознательно создан для напоминания о прошлом. Под «материалом для
работы историка» подразумевались исторические исследования. Для ре-
шения вопроса об отличии исторического источника от исторического
труда И.Г. Дройзен предложил оригинальный критерий — влияние окру-
жающей среды, в условиях которой автор создает или исторический ис-
точник, или историческое сочинение. По мысли И.Г. Дройзена, «труды
историков — и в этом их отличие от источников — дают нам не первое,
не непосредственное восприятие жизни» (что характерно для источни-
ка, так как на его автора влияют современные ему идеи), а опосредо-
ванное, сложившееся под влиянием «всевозможных идей и воззрений,
политических, социальных, идеологических и т.д.»'.
В таком определении (и это очень важно методологически) звучит
мысль о связи и исторических источников, и исторических трудов с со-
циально-политической и идеологической обстановкой, окружавшей
или автора источника, или историка в момент создания своего произ-
ведения. (Забегая вперед, отметим, что окончательное признание вли-
яния среды на сознание творца источника или исследования было до-
стигнуто только в XX в.)
Труды другого классика немецкой историографии — историка
Э. Бернгейма — положили начало этапу целенаправленной выработки
определения понятия «исторический источник».
Э. Бернгейм высказал важнейшие мысли, инициировавшие творче-
скую деятельность последующих поколений историков по выработке
дефиниции «исторический источник». Он считал, что «источники — это
результаты человеческой деятельности, пригодные для познания и удо-
стоверения исторических фактов...»1 2.
Позитивная сторона этого определения — признание связи источ-
ника с человеческой деятельностью, ее результатами. Это позволяло
подчеркнуть социальный характер и значение (ценность) информации,
имеющейся в историческом источнике.
Вторая часть приведенного определения свидетельствует о том, что,
по мысли Э. Бернгейма, историческим источником является тот матери-
ал, из которого историк черпает свои познания. Тем самым Э. Бернгейм
...С. 34,66.
1 Цит. по: Пушкарев Л.Н.
2 Цит. по: Там же. С. 36.
134
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
утвердил главное положение, характерное для позитивистской истори-
ософии: без исторических источников нет и не может быть историче-
ского исследования; исторические источники — основа исторического
познания.
Однако дефиниция Э. Бернгейма имела несколько недостатков. Один
из них состоит в том, что одно понятие («источник») определяется че-
рез другое («исторический факт»), тоже требующее своего определения.
Кроме того, совершенно не ясно, кому будет принадлежать честь выяс-
нения: пригоден ли источник для познания? В дефиниции Э. Бернгейма
ничего не говорилось о независимости содержания объекта (источника)
от познающего его субъекта (исследователя). Заметим также, что мате-
риалами, из которых историки черпают необходимую им информацию,
могут служить и труды предшествующих авторов (особенно, если автор
пишет историографическое исследование). Следовательно, определение
Э. Бернгейма ничего не давало для разграничения собственно историче-
ских источников и исторических построений (историографии).
И, наконец, главный недостаток: в данной дефиниции явно звучал
голос историка, а не источниковеда — первому важно установить фак-
ты, а второму — познавательные возможности источника, информация
которого позволяет достаточно адекватно и объективно реконструиро-
вать прошлое.
Тем не менее идеи Э. Бернгейма оказали существенное влияние не
только на немецкую историческую науку, но и на российскую'.
Подводя итоги, отметим, что к концу XIX в. российские и зарубежные
историки на основе позитивистской методологии пытались выработать
дефиницию понятия «исторический источник», предлагая свои опре-
деления. В них было отмечено несколько важных аспектов, которыми
намечался дальнейший путь в процессе работы историков по созданию
дефиниции понятия «исторический источник» (основой историческо-
го познания являются исторические источники, свидетельства которых
служат материалом для реставрации прошлого в исторических иссле-
дованиях; в источнике отражается влияние исторической обстановки,
сопровождавшей его рождение и др.)
Практически все историки, высказывавшиеся по проблеме выра-
ботки дефиниции понятия «исторический источник», признавали не-
обходимость четкого разграничения понятий «исторический источник»
и «историческое исследование». Однако задача выяснения критерия та-
кого разграничения оказалась невыполненной.
Кроме того, признавая способность исторических источников слу-
жить основой исторического познания, историки второй половины
XIX в. не ставили вопрос о механизме и особенностях отражения про-
1 См.: ПушкаревЛ.Н. Классификапия русских письменных источников... С. 36.
Глава 4. Разработка историками определения понятия «исторический источник»... 13S
шедшей действительности в сознании и результатах творчества авторов
исторических источников.
§ 3. Понимание понятия «исторический источник»
историками рубежа XIX-XX вв.
В конце XIX в. в процесс разработки дефиниции понятия «истори-
ческий источник» внес свой вклад и В.О. Ключевский. Свою первую
лекцию в Московском университете в курсе по источниковедению осе-
нью 1888 г. он начал с вопроса об основном источнике русской истории
и его отличии от позднейшей историографии (выделено В.О. Ключев-
ским. — Авт.).
Следовательно, во-первых, решение вопроса об определении по-
нятия «исторический источник» В.О. Ключевский считал своей перво-
степенной задачей перед слушателями университета. Во-вторых, он
сразу же нацеливал их на понимание разницы между историческими
источниками и историческими исследованиями, что было очень важно
с методологической стороны, особенно если учесть недостаточную раз-
работанность этого вопроса в исторической науке. (Напомним книги
по русской историографии В.С. Иконникова и Д.И. Багалея.)
По мнению В.О. Ключевского, «исторические источники — это или
письменные, или вещественные памятники, в которых отразилась угас-
шая жизнь отдельных людей и целых обществ»1 (выделено мною. —Авт.).
С одной стороны, дефиниция В.О. Ключевского не точна, так как в
ней одно понятие «исторический источник» определяется через термин
«памятник», который в свою очередь требует определения2.
Кроме того, дефиниция, данная В.О. Ключевским, слишком узка,
неполна, по оценке Л.Н. Пушкарева3. Во-первых, это определение не
охватывало всего разнообразия комплекса исторических источников
(ненароком «выпали» изобразительные и фонические). Во-вторых, ис-
точники не только отражают, но и воплощают прошлое (какую-то часть
действительности). Это свойство исторических источников в определе-
нии В.О. Ключевского не предусмотрено.
Однако, с другой стороны, следует отметить заслугу В.О. Ключев-
ского перед исторической наукой в целом и источниковедением в част-
ности, так как он специально ставил вопрос и целенаправленно зани-
мался выработкой определения понятия «исторический источник».
Важно также подчеркнуть, что в его дефиниции упомянуто слово
«отражают». Это свидетельствует о том, что он признавал возможность
отражения «историческим источником» прошедшей действительности.
1 Ключевский В.О. Источники русской истории. С. 7.
2 См.: Пушкарев Л.Н. Указ. соч. С. 37.
2 См.: Там же. С. 36.
136
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
Изучая определение, данное В.О. Ключевским, Л.Н. Пушкарев от-
метил, что «на философскую сторону этого вопроса» (о возможности
отражения источником реальной действительности) «историк внима-
ния не обратил»'. Исследователь объяснял это тем, что текст В.О. Клю-
чевского дошел до нас в незаконченной работе, наброске* 2.
Однако есть и другое объяснение — В.О. Ключевский не развил
свою мысль из-за свойственного ему позитивистского тезиса о невоз-
можности познания сущности явлений.
Л.Н. Пушкарев был прав, говоря, что «в определении источника
В.О. Ключевский сближается с точкой зрения французских историков,
для которых характерно понимание исторических источников как сле-
дов прошлого (ср. «угасшая жизнь» у Ключевского)»3.
В этом «сближении» нет ничего удивительного: творческая мысль
в России шла параллельно с поисками западноевропейских ученых, и
совершенно очевидно, что В.О. Ключевский был знаком с работами
французских авторов Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса.
Их определение понятия «исторический источник» частично схоже
с определением В.О. Ключевского, но отличается от него более глубо-
ким уклоном в сторону идеализма. Исторические источники, по мне-
нию Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса, — это «след, оставленный мыслями
и действиями некогда живших людей»4.
Позднее Ш. Сеньобос понятие «источник» заменил термином «до-
кумент», который, по его мнению, тоже является следом прошлого или
в материальной форме, или в записи очевидцев5.
Определение, данное Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобосом, закрепи-
лось во французском источниковедении, хотя вскоре в их адрес про-
тивники позитивистской парадигмы высказали массу критических
замечаний.
В России А.С. Лаппо-Данилевский усомнился в правомерности опре-
деления французов, особенно первой его части — «след, оставленный
мыслями». Он задал вопрос: «Как может мысль оставить след?» Чтобы
оставить след, мысль должна быть реализована в действии. Употребле-
ние слов «мысль» и «действие» — это тавтология, не нужная в краткой
дефиниции. Мысли, не реализованные в действии, не оставляют следа,
не могут быть достоянием историка и, следовательно, не могут стать
источником для познания прошлого6.
' Пушкарев Л.Н. Указ. соч. С. 36.
2 См.: Там же. С. 37.
2 Там же. С. 36.
'Ланглуа Ш., Сеньобос Ш. Введение в изучение истории. СПб., 1899. С. 13.
s Сеньобос Ш. Исторический метол в применении к социальным наукам. М., 1902. С. 5.
6 См.: Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Вып. 2. С. 369—371.
Глава 4. Разработка историками определения понятия «исторический источник»... 137
Критика, высказанная А.С. Лаппо-Данилевским, была справедли-
вой. Определение понятия «исторический источник» у Ш.-В. Ланглуа
и Ш. Сеньобоса было построено на идеалистической основе. Оно не
раскрывало истинную природу исторических источников, их соотно-
шение с реальной действительностью, их способность служить позна-
нию. Кроме того, в нем не указывались параметры, которые позволяют
разграничить историческое построение и исторический источник.
В целом определение понятия «исторический источник», предло-
женное Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобосом, отражало позитивистскую
методологическую парадигму, характерную для многих историков, дей-
ствовавших на рубеже XIX—XX вв.
Исходя из указанных методологических позиций, Ш.-В. Ланглуа и
Ш. Сеньобос в источнике видели не сам факт, а лишь его условное от-
ражение, то впечатление, которое событие произвело на очевидца и на
его психику. По их мнению, историк получает в источнике субъектив-
ный образ прошлого, т. е. отражение фактов в субъективном восприя-
тии человека, который этот факт описывает (современник, очевидец).
Преувеличение субъективности информации источников вело, во-
первых, к отрицанию объективности отражения источником прошлого
и, во-вторых, подвергало сомнению возможность научного познания,
проникновения в сущность исторических явлений и процессов.
Заметим, что источник не только продукт психики, сознания или
субъективного восприятия исторической действительности его авто-
ром, но и продукт деятельности автора, и часть прошлого.
С одной стороны, источник отображает историческую действитель-
ность, а с другой — созданный в ее рамках источник с целью, порожден-
ной окружавшей его общественно-политической, социокультурной,
религиозной обстановкой, становится частью новой ступени действи-
тельности, воплощая ее часть («след», «остаток» по терминологии исто-
риков XIX в.).
В начале XX в. начался постепенный отход от позитивистской ме-
тодологии и поиск новой парадигмы исторического познания. Иссле-
дователи сосредоточили внимание на взаимоотношениях познающего
субъекта (историка) с познаваемым объектом (источником). Эмпи-
рический уровень исследовательской практики уже не удовлетворял
ученых. Позитивистское понимание источника как средства добыва-
ния фактов представлялось слишком односторонним и упрощенным.
В функционировании системы «источник — историк» необходимо бы-
ло выяснить место последнего, так как в процессе познания он играет
весьма существенную, активную роль.
Напряженные терминологические поиски русских историков, их
стремление найти термин, который максимально подробно (насколь-
ко это возможно в определении, которое должно быть кратким) и точ-
138
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
но отразил бы сущность исторического источника, привели на рубеже
XIX—XX вв. к появлению нескольких новых дефиниций.
Одним из тех, кто начал отходить от позитивизма и высказался, хотя
и не вполне ясно, по словам А.С. Лаппо-Данилевского, «в пользу инди-
видуализирующей точки зрения на историю»', был Н.И. Кареев. Выра-
батывая определение понятия «исторический источник», он учитывал
дефиниции, предложенные немецкими, французскими и отечествен-
ными историками.
В частности, Н.И. Кареев с некоторой корректировкой повторил
определение, предложенное Сергеем Федоровичем Платоновым (1860—
1933), сказав, что источниками являются «свидетельства, заключающи-
еся в вещественных или словесных памятниках, т. е. в остатках и следах,
которые в том или другом виде дошли до нас от прошлого». Эти «остат-
ки старины» являются «главной опорой исторического знания»1 2.
Н.И. Кареев использовал и определение, выработанное француз-
скими историками: источники — это «следы прежней жизни, дошедшие
до нас в форме преданий и записей»3.
Критикуя позицию Н.И. Кареева и его предшественников,
Л.Н. Пушкарев справедливо отметил, что «определение источника как
следа, оставленного прошлым, уводит нас в сторону от признания объ-
ективности исторического источника»4.
Действительно, источник — не только часть прошлого и не только
его отражение, но и сам по себе исторический факт, характеризую-
щий ту эпоху, когда он был создан. В этом и состоит двуединая при-
рода исторического источника. И это та методологическая позиция, с
которой источниковеду следует рассматривать источник (в отличие от
историка, который ищет в источнике лишь информацию о каких-либо
исторических фактах).
Н.И. Кареев не ввел в определение слова, подтверждающие способ-
ность источника отражать прошлое, как это сделал В.О. Ключевский.
Тем самым это свойство источника как бы снималось. Нет в опреде-
лении Н.И. Кареева и указаний на то, что источники появляются в ре-
зультате деятельности людей (как у Э. Бернгейма). Не уточнено, чем
источник отличается от исторического построения, хотя автор опреде-
ления твердо стоял на позиции их противопоставления (в отличие от
Д.И. Багалея и В.С. Иконникова)5. Дефиниция Н.И. Кареева сужала
круг источников, упоминая только вещественные и словесные. В этом
1 Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. СПб., 1910. Вып. 1. С. 45—46.
2 Кореев Н.Н. Теория исторического знания. СПб., 1913. С. 85—86.
2 Там же. С. 85—86.
4 ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 39.
s См.: КареевН.И. Историка. С. 47—48.
Глава 4. Разработка историками определения понятия «исторический источник»... 139
просматривается ее сходство с предложениями Ш.-В. Ланглуа и Ш. Се-
ньобоса.
Выступавший с критикой определения исторического источника,
предложенного французскими учеными, А.С. Лаппо-Данилевский по-
нимал источник как «реализованный продукт человеческой психики,
пригодный для изучения фактов с историческим значением»1.
Позитивное значение данной дефиниции состояло в том, что она
помогала раскрыть природу исторического источника, уточнить его
свойства. В качестве главного свойства выделялась реальность суще-
ствования источника и его объективный характер («реализованный
продукт»).
Однако центральная и заключительная части определения вызыва-
ют большие сомнения в правомерности имеющихся в них формули-
ровок. Во-первых, преувеличивается значение человеческой психики
(источник — продукт психики, а не деятельности людей). По мнению
А.С. Лаппо-Данилевского, источник субъективно отражает историче-
ские события через призму психики своего автора.
Во-вторых, встает логичный вопрос — кто будет оценивать степень
пригодности источника и как определить, что сообщаемый факт имеет
историческое значение. Формулировка А.С. Лаппо-Данилевского дава-
ла свободу творчеству историка и одновременно открывала дорогу для
его произвола, субъективного подхода к подбору источников и оценке
содержащейся в них информации.
А.С. Лаппо-Данилевский считал, что исторический источник стано-
вится таковым лишь только будучи вовлеченным в процесс исследова-
ния. Эта идея о свойстве исторического источника вытекала из методо-
логических позиций АС. Лаппо-Данилевского и ее разделяют многие
современные отечественные и зарубежные источниковеды.
Однако данная точка зрения вызывает возражение. Исторический
документ изначально «рождается» историческим источником в момент
создания, а не тогда, когда он попадает в руки исследователя. Для уточ-
нения терминологии можно ввести понятие «потенциальный источ-
ник» и «источник актуализированный», т.е. использованный в истори-
ческом исследовании.
* « «
Подводя итоги, отметим, что в конце XIX — начале XX в. в процессе
выработки понятия «исторический источник» наметились некоторые
сдвиги: в этом направлении велась целенаправленная работа, были
предложены разные формулы, основу которых составляли функцио-
нально-познавательные свойства исторических источников.
1 Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Вып. 2. С. 375.
140 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
Сложилось несколько определений понятия «исторический источ-
ник»:
• «результат человеческой деятельности, пригодный для познания»
истории (учитывалась функциональность, способность донести
информацию);
• «памятник», отражающий прошлое (акцентировались способ-
ность воспроизведения и познавательное свойство);
• «след, оставленный мыслями и действиями» людей прошлого
(подчеркивалась субъективность отражения);
• «реализованный продукт человеческой психики, пригодный для
изучения фактов с историческим значением» (субъективность
воспроизведения и отражения прошлого возводилась в абсо-
лют).
Положительно, что в этих определениях акцентировалось внимание
на функционально-познавательном свойстве (качестве) исторических
источников, их связи с результатами человеческой деятельности. Одна-
ко преувеличение субъективности воспроизведения и отражения про-
шлого, дававшееся в комментариях к каждой дефиниции, неизбежно
приводило к преуменьшению или отрицанию возможности адекватно-
го познания истории, что вполне соответствовало имевшимся в то вре-
мя методологическим представлениям.
Вопросы для закрепления и самопроверки знаний
студентами
1. Почему необходима выработка дефиниции понятия «исторический источ-
2. Какими терминами обозначал В.Н. Татищев те исторические материалы,
которые он использовал в «Истории Российской...»?
3. Кто из историков закрепил в отечественной исторической науке термин
«источник» как носитель информации?
4. Почему не следует использовать слово «памятник» как синоним «историче-
ский источник»?
5. Кто первым высказал мысль о необходимости различения собственно исто-
рических источников и исторических исследований при разработке дефи-
ниции «исторический источник»?
6. Почему считается, что Э. Бернгейм положил начало новому этапу в процессе
выработки понятия «исторический источник»?
7. На какие типы источников обратил внимание В.О. Ключевский, вырабаты-
вая свое определение понятия «исторический источник»?
8. За что критиковал А.С. Лаппо-Данилевский определение, предложенное
французскими историками?
9. Почему определение самого А.С. Лаппо-Данилевского обеспечивало произ-
вол в отборе фактов и источников в историческом исследовании?
Глава 4. Разработка историками определения понятия «исторический источник»... 141
Литература
1. Георгиева Н.Г. «Припасы», из которых «почерпать должно известия»: по-
нятие «исторический источник» в трудах историков XV111 в. / Н.Г. Георги-
ева, В.А. Георгиев // Вестник РУДН. Серия «История России». 2011. № 3.
С. 127-140.
2. Джексон Т.Н. Герард Фридрих Миллер // Историки России XV111—XX вв.
Вып. 1. Архивно-информационный бюллетень № 9. Приложение к журналу
«Исторический архив». М., 1995.
3. Историография истории России до 1917 г.: учебник для студ. высш. учеб, за-
ведений: в 2 т. / под ред. М.Ю. Лачаевой. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАД ОС,
2003. Т. 1-2.
4. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отече-
ственной истории: монография. М.: Наука, 1975. Глава I.
Глава 5
РАЗРАБОТКА ИСТОРИКАМИ
ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ
«ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК» В XX в.
Установление советской власти на территории России принципиаль-
но изменило в ней эпистемологическую ситуацию. Для общественно-
политической и социокультурной обстановки в СССР в 1920-х — нача-
ле 1950-х гг. были характерны идейная нетерпимость и идеологический
нажим со стороны тоталитарной партийно-государственной системы.
В исторической науке это вылилось в насаждение догматизма и еди-
номыслия при усилении целенаправленного партийного руководства
и вынужденной изоляции историков от мирового информационного
поля. Разнообразие методологических подходов при выработке опреде-
ления понятия «исторический источник» (и решении других теоретиче-
ских проблем), характерное для начала XX в., сменилось — основу на-
учного познания вообще (и источниковедения в частности) составила
единая марксистско-ленинская парадигма. Кроме того, были насиль-
ственно разорваны связи с зарубежными исследователями: советские
историки почти не имели сведений о достижениях своих западноевро-
пейских коллег. Однако в первой половине XX в., несмотря на идейные
препоны и организационные трудности для развертывания источнико-
ведческой работы и решения теоретических проблем источниковеде-
ния, в СССР активно продолжались поиски теоретически выверенного
определения понятия «исторический источник».
§ 1. Понятие «исторический источник» в трудах историков
1920-х — первой половины 1950-х гг.
В первые годы советской власти, вырабатывая свое определение по-
нятия «исторический источник», «молодые» отечественные источнико-
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 143
веды многое восприняли от дореволюционных историков (поскольку
прошли их школу) и фактически опирались на ту же терминологию.
1. Как синонимы использовались слова «исторический источник»,
«исторический материал», «фактические материалы», «остатки», «сле-
ды прошлого», «памятники».
2. Сохранялся тезис о том, что оставленный прошлым материал
(«след», «памятник») превращается в исторический источник только
после надлежащей обработки, т. е. источником не рождаются, а стано-
вятся в руках исследователя.
3. Внедрялось расширительное понимание того, что может входить
в круг исторических источников (в него включали и географическую
среду, и климат, почву, строение человеческого тела, социальные бо-
лезни и т.п.).
В то же время появилось и некоторое отличие: особенно отмечалась
способность исторических источников отражать реальную историче-
скую действительность, т. е. выполнять познавательную функцию. Этот
тезис был напрямую направлен против субъективно-идеалистической
концепции многих историков дореволюционной школы (против их аг-
ностицизма).
Указанные идеи отразились в нескольких дефинициях понятия
«исторический источник», созданных отечественными историками в
1920-х гг.
Например, А.М. Большаков в книге «Вспомогательные историче-
ские дисциплины» (Л., 1924) отмечал, что исторические источники —
это весь тот фактический материал, который после надлежащей оценки
и критики будет служить историку базой для его научных построений.
Однако, разъясняя свою позицию, он использовал несколько разно-
родных терминов («памятник» и др.), что свидетельствовало о том, что
у автора «не было четкого представления о понятии «источник»1.
Н.Н. Авдеев, говоря в серии журнальных статей о задачах научной
подготовки историко-партийных документов к публикации, указывал,
что источники — это те материалы, из которых мы черпаем сведения о
прошлой жизни2. Кроме того, ссылаясь на книгу Э. Бернгейма, Н.Н. Ав-
деев использовал термин «материал» как равнозначный понятию «ис-
точник». Такое определение позволило Л.Н. Пушкареву сделать вывод,
что автор статей «не пошел дальше известных нам терминов»3.
А.В. Шестаков в брошюре «Методика исторического исследования»
привел свое определение: исторические источники — «различного рода
1 ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 46.
2 См.. Авдеев Н. О научной обработке источников по истории РКП и Октябрьской
революции Ц Пролетарская революция. 1925. № 1. С. 149—160; 1925. № 2. С. 213—220.
2 Пушкарев Л.Н. Указ. соч. С. 46—47.
144
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
памятники материальной культуры и в их числе памятники литератур-
ного порядка»'. По меткому замечанию Л.Н. Пушкарева, эта дефини-
ция сужала круг возможных исторических источников: под такое их
определение не попадали этнографические, фольклорные и лингвисти-
ческие источники2.
Приведенные дефиниции понятия «исторический источник» позво-
лили Л.Н. Пушкареву сделать вывод о том, что в 1920-х гт. «молодая»
советская наука в процессе выработки дефиниции понятия «историче-
ский источник» восприняла те термины, которые «перешли» из «давней
традиции русской историографии»3.
Продолжение традиций русской историографии выражалось не
только в использовании устаревшей терминологии, но и в позитивных
попытках решить вопрос о разграничении исторических источников и
исторических сочинений (исследований). Практическим отражением
этого стремления стало определение понятия «исторический источ-
ник», предложенное С.Н. Быковским в 1931 г.
Призывая различать понятия «исторический источник» и «исто-
рическое исследование», он в то же время замечал, что в некоторых
случаях грань между ними провести довольно трудно. Например, если
автор исторического труда опирался не только на документы, но и на
свои воспоминания об участии в описываемых событиях. По мнению
С.Н. Быковского, выработанное им определение понятия «историче-
ский источник» давало основу для решения задачи их разграничения.
«Историческим источником «вообще» или историческим источ-
ником в широком смысле, — писал С.Н. Быковский, — служит вся-
кий памятник прошлой жизни... В более узком и специальном смысле
историческим источником следует считать памятник прошлой жизни,
независимо и хронологически впервые по сравнению с другими дошед-
шими до нас памятниками, отражающий тот или иной исторический
факт, событие или явление...»* 4.
В приведенном определении слова «исторический источник» и «па-
мятник» использованы как синонимы, что было характерно для источ-
никоведения того времени. Отметим, что эта дефиниция сужала воз-
можный круг исторических источников, так как включала в них только
те, которые впервые давали информацию. Однако и более поздние по
времени создания источники, даже повторяющие информацию (копии,
списки, переиздания), не теряют свойств отражения, воспроизведения
ронеж, 1929. С. 17.
2 См.: ПушкаревЛ.Н. Классификапия русских письменных источников... С. 47.
2 Там же. С. 47.
4 Быковский С.Н. Методика исторического исследования. С. 29.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 145
и передачи информации. Следовательно, и более поздние памятники
могут и должны считаться историческими источниками. Позитивное
значение определения С.Н. Быковского состояло в том, что в нем при-
знавалась способность исторического источника отражать прошлое и
обеспечивать основу для познания истории.
Более широкое понятие источника было предложено в 1930 г.
Г.П. Сааром1. Предназначая свою книгу для будущих поколений исто-
риков, он специально остановился на вопросе о том, что входит в круг
исторических источников, и на таком фундаментальном понятии ис-
точниковедения, «каким является понятие «исторический источник»2.
Вырабатывая свое определение понятия «исторический источник»,
Г.П. Саар часто употреблял как синонимы слова «памятник», «остат-
ки», «следы прошлого», «фактические материалы» и т. п.
Заметим, что советские историки 1920-х гт. термин «материалы»
использовали в широком смысле, а не для обозначения веществен-
ной формы исторического источника или памятника материальной
культуры. Ощущая необходимость уточнения и разъяснения понятия
«материалы», Г.П. Саар в дефиниции заменил этот термин местоиме-
нием «все». Предложенное им определение было ориентировано на
познавательные возможности и социальную природу исторических ис-
точников. В этом особенно проявлялись марксистские позиции авто-
ра. Г.П. Саар писал: «Исторические источники — это «материалы, по
которым мы можем изучать прошлое человеческого общества», «все,
созданное человеческим обществом, как в области материальной куль-
туры, так и идеологии...»3.
Новизна этой дефиниции состояла в том, что она вводила в опреде-
ление понятия «исторический источник» социальный аспект.
Однако использование Г.П. Сааром местоимения «все» привело к
тому, что он включал в круг исторических источников не только ре-
зультаты человеческой деятельности, но и «географические условия,
климат, почву, минеральные богатства, леса, воды, дожди, наводнения,
а также строение человеческого тела и социальные болезни»4.
Подобное расширение понятия «исторический источник» вызвало
некоторую критику. Например, Л.Н. Пушкарев заметил, что данная
трактовка приводит «к утрате всех граней, отделяющих исторический
источник от физического, биологического, химического и т.д.»5. Дей-
1 Саар Г.П. Источники и методы исторического исследования. С. 11.
2 Корников А.А. Из истории отечественного источниковедения новейшего времени.
Г.П. Сааристочниковед, исследователь. С. 92.
2 Саар Г.П. Указ. соч. С. 12.
4 См.: ПушкаревЛ.Н. Классификапия русских письменных источников.... С. 47.
s Там же. С. 47.
146
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
ствительно, эти элементы, хотя и влияли на ход исторического процес-
са, но не определяли его и не давали оснований для его реставрации.
Однако и в последующие годы ряд источниковедов склонялся к ши-
рокому пониманию того, что является историческим источником.
Лидером этого направления являлся С.О. Шмидт, который неодно-
кратно выступал с предложением включать в круг исторических источ-
ников «то, что существовало и существует независимо от целенаправ-
ленной деятельности человека, но в определенной мере обусловливает
развитие общественной жизни».
Доказывая правомерность своей позиции, он ссылался на углубле-
ние «понимания взаимосвязи развития общества и природы», на уси-
ление интереса общества к проблемам экологии, на необходимость
изучения природных явлений для познания социальных изменений в
прошлом и настоящем, а также для прогнозирования будущего.
«В век пристального внимания к экологии, в том числе к исто-
рической экологии, — говорил С.О. Шмидт, выступая на источни-
коведческой научной конференции, — казавшиеся традиционными
определения исторического источника не соответствуют современ-
ным представлениям о месте человека в системе мироздания, о роли
природы в социальной жизни человека, о взаимодействии общества и
природы»1.
Это положение было высказано более 30 лет назад, но и в начале
XXI в. оно звучит очень актуально, а потому находит себе активных сто-
ронников, сохраняя дискуссионный характер.
В целом проанализированные определения понятия «историче-
ский источник», созданные А.М. Большаковым, Н.Н. Авдеевым,
А.В. Шестаковым, С.Н. Быковским и Г.П. Сааром, отчетливо отра-
жали терминологическое состояние советского источниковедения к
концу 1920-х гг.
Большой шаг вперед в процессе выработки определении понятия
«исторический источник» сделал Борис Дмитриевич Греков (1882—1953)
в лекциях, прочитанных в середине 1930-х гг. Он дал широкое опреде-
ление: исторический источник — «это буквально все, откуда мы можем
почерпнуть сведения об интересующем нас предмете, т.е. все, что слу-
жит средством исторического познания»2.
Таким образом, в круг исторических источников включались пись-
менные документы, устные предания, вещественные материалы, спе-
циально подчеркивая разнообразие форм исторических источников.
1 Шмидт С.О. Источниковедение в кругу других научных дисциплин и вопросы
классификации источников (постановка вопроса) // Актуальные проблемы источнико-
2 Цит. по: ПушкаревЛ.Н. Указ. соч. С. 49.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в.
Определение Б.Д. Грекова было интересно тем, что:
1) не включало слов, требовавших своего пояснения (заменил ме-
стоимением «все»);
2) указывало на связь исторических источников и возможность исто-
рического познания. Таким образом, преодолевался агностицизм,
подчеркивалось, что источник может и должен выполнять гносео-
логическую функцию, хотя этих слов в определении не было.
Однако определение Б.Д. Грекова не давало оснований для разгра-
ничения исторического источника и исторического построения. Сле-
довательно, эта давняя задача источниковедов так и не была решена.
Постепенное внедрение в 1930—1940-х гг. марксистской методоло-
гии в сознание историков привело к появлению нового определения
понятия «исторический источник», изложенного в первом издании
«Большой советской энциклопедии» (БСЭ, 1937). В нем акцентиро-
вались социально-классовые аспекты: исторический источник — это
«любые остатки и памятники того или иного исторического периода,
на основании которых можно дать заключение об общественном строе
этого периода, об исторических событиях, о борьбе классов и т.д.»'.
Такая заостренность энциклопедической дефиниции обедняла круг
познавательных возможностей исторических источников и сужала
предмет (цель) источниковедения, нацеливая исследователей исклю-
чительно на выявление информации о состоянии общественного строя
в тот или иной период.
Более широкая трактовка понятия «исторический источник» была
заложена в учебник «Источниковедение истории СССР» (1940).
«Под историческим источником, — писал М.Н. Тихомиров, — по-
нимают всякий памятник прошлого, свидетельствующий об истории
человеческого общества». Далее он разъяснял, что «историческими ис-
точниками служат рукописи, печатные книги, здания, предметы обихо-
да, древние обычаи, элементы древней речи, сохранившиеся в языке, и
т.д. — одним словом, все остатки прошлой исторической жизни»2.
Недостаток этой дефиниции состоит в том, что в ней равнозначно
(как синонимы) использованы слова, которые сами требуют определе-
ния — «памятник», «остатки».
Позитивные стороны дефиниции М.Н. Тихомирова определялись:
1) тем, что в ней указывался социальный характер источников: не
все, что дошло до нас от прошлого, а именно то, что свидетель-
ствует о «человеческом обществе»;
2 Тихомиров М.Н. Источниковедение истории СССР. С. 6. Во втором издании учебни-
ка в 1962 г. М.Н. Тихомиров фактически повторил свое определение понятия «историче-
ский источник».
148
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
2) отмечались возможности познания прошлого на основе источ-
ников, которые «свидетельствуют» о нем. Следовательно, эта де-
финиция была направлена против неверия некоторых историков,
стоявших на позициях агностицизма, в познавательные способ-
ности исторических источников.
М.Н. Тихомиров затронул и вопрос о соотношении исторического
источника и исторического исследования, указав, что иногда их невоз-
можно разграничить. «Один и тот же памятник может являться и посо-
бием, и источником»'.
Определение понятия «исторический источник», предложенное
М.Н. Тихомировым, несмотря на очевидные недостатки, с одной сто-
роны, оказало влияние на последующую работу отечественных иссле-
дователей, занимающихся разработкой понятийно-терминологическо-
го аппарата исторического источниковедения. Однако с другой — не
способствовало решению задачи разграничения исторических источ-
ников и исторических исследований.
В период Великой Отечественной войны 1941—1945 гт., как отмеча-
лось ранее (см. раздел II, глава 3, § 1), исследования в области источ-
никоведения практически прекратились и новое определение понятия
«исторический источник» было предложено лишь в 1953 г.
Во втором издании БСЭ (1953) дефиниция понятия «исторический
источник» снова раскрывалась через слово «памятник» и указание на
социальную сущность информации источников.
Автором нового определения стал Л.В. Черепнин. Оно гласило:
«Исторические источники — памятники прошлого, свидетельствующие
об истории человеческого общества, используемые при исследовании
процесса исторического развития общества»1 2.
Дважды повторенное слово «общество», конечно, усиливало вни-
мание к социальному аспекту в природе исторического источника,
но вряд ли было столь необходимо в коротком энциклопедическом
определении. Кроме того, употребление слова «памятник», которое
само по себе требовало определения, вряд ли было уместно в данной
дефиниции и не свидетельствовало об успехах в решении одного из
фундаментальных вопросов исторического источниковедения. За-
ключительная часть определения фактически возвращала к вопросу о
том, что источник становится историческим источником только по-
пав в руки исследователя.
Сходное определение понятия «исторический источник» было дано
Александрой Дмитриевной Люблинской (Стефанович, 1902—1980) в ее
учебнике по источниковедению средневековой эпохи — «всякий памят-
1 Тихомиров М.Н. Источниковедение истории СССР. С. 7.
2 Источники исторические // БСЭ. М., 1953.2-е изд. Т. 19. С. 44.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 149
ник прошлого, вещественный, письменный или устный, отражающий
ту или иную сторону человеческого общества»1.
В своей монографии Л.Н. Пушкарев, упоминая определение
А.Д. Люблинской, выразил сомнение в справедливости ограничения
круга источников, указанных в ее дефиниции. Он напомнил, что исто-
рическими источниками могут являться и этнографические материалы.
О неправомерности употребления термина «этнографический мате-
риал» для характеристики группы исторических источников (см. раздел
IV, глава 7). Однако заметим, что определение А.Д. Люблинской дей-
ствительно ограничивало возможный круг исторических источников,
так как она не упомянула изобразительные источники.
Чтобы оценить уровень, достигнутый советским источниковедени-
ем к середине XX столетия в сфере выработки определения понятия
«исторический источник», проведем сравнительный анализ дефини-
ций из учебника, написанного М.Н. Тихомировым (1940), учебника
А.Д. Люблинской (1955) и статьи «Источники исторические» во втором
издании БСЭ (1953):
1) во всех определениях понятие «исторический источник» раскры-
вается через два понятия («памятник», «остаток»), которые тре-
буют своего определения и не могут использоваться как синони-
мы словосочетания «исторический источник»;
2) в этих определениях исторический источник выступает как сред-
ство познания прошлого;
3) признается, что исторический источник отражает (свидетель-
ствует) историю, однако не указан механизм этого отражения;
4) не указан критерий (или его основания) для разграничения исто-
рического источника и исторического построения (исследова-
ния), так как научная монография — это тоже свидетельство о
прошлом (в частности, о развитии исторической науки).
В целом в советской историографии середины XX в. закрепилось
понимание исторического источника как памятника или остатка про-
шлого, информация которого свидетельствует или отражает историю
человеческого общества. Акцентирование внимания на истории обще-
ства обусловливалось господствовавшей в то время в СССР марксист-
ской методологией. Социологический подход к выработке определения
понятия «исторический источник» сохранялся в советском источнико-
ведении практически до конца XX в.
Впрочем, это не мешало во второй половине столетия продолже-
нию активных теоретико-терминологических поисков, направленных
на выработку такого определения понятия «исторический источник»,
которое способствовало бы преодолению недостатков уже существо-
вавших дефиниций.
См.: Люблинская АЛ- Источниковедение истории Средних веков. Л., 1955. С. 5.
150 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
§ 2. Разработка определения понятия
«исторический источник» в зарубежном источниковедении
середины XX в.
В 1940—1950-е гг. у западных историков вновь возник интерес к
разработке определения понятия «исторический источник». До это-
го в 1920—1930-х гг. эта проблема во Франции и Германии почти не
ставилась, были популярны идеи Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобоса о том,
что, во-первых, исторические источники являются следом, оставлен-
ным мыслями и действиями людей прошлого, и, во-вторых, истори-
ческие источники создают основу исторического познания. Однако
в процессе борьбы с позитивистской методологией за «создание еди-
ной науки о человеке», провозглашенной международным журналом
«Анналы», «знаменитая формула» позитивистов (Л. Февр): «История
создается по источникам. Их нет — нет и истории» — представлялась
опасной, мешающей активизации «познавательных возможностей
исследователя-историка» и расширению «междисциплинарных кон-
тактов историков»1. Новый подход означал поворот к исследованию
творческой деятельности человека — и автора исторического источ-
ника, и историка-исследователя. В таком аспекте источники сохра-
няли свою гносеологическую функцию основы познания, но пони-
мались как объективная основа «гуманитарных наук о человеке и его
деятельности»2.
Отражением этого поворота стала книга М. Блока, одного из лиде-
ров школы «Анналов», опубликованная в 1949 г. после смерти автора.
В ней приводилось его определение понятия «исторический источ-
ник» — «все, что человек говорит или пишет, все, что он изготовляет,
все, к чему прикасается, может и должно давать о нем сведения»3.
Позитивное значение дефиниции М. Блока определяется тем, что в
ней:
1) не используются слова («остаток», «памятник», «след» и т.п.),
требующие разъяснения;
2) крут источников не ограничивается только лишь письменными
документами;
3) сохраняется признание информационного потенциала историче-
ских источников как основы познания прошлого;
4) сосредоточивает внимание на человеке как главном субъекте
(творце) истории.
1 Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории.
2 Там же. С. 26.
2 Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. С. 39.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 151
Однако дефиниции М. Блока присущи и некоторые недостатки,
скорее недоговоренность из-за ее краткости, сжатости:
1) это очень широкое толкование, не препятствующее включению в
крут исторических источников элементов или явлений географи-
ческой среды, климата и т.д. (человек в процессе своей деятель-
ности влияет на изменение географической среды, климата, но
являются ли эти изменения историческими источниками);
2) она не отражает отношения исторического источника к прошед-
шей действительности, механизм отражения в нем прошлого, т.е.
не раскрывает двойственность природы исторического источника;
3) она не позволяет определить разницу между историческим ис-
точником и историческим исследованием, так как не содержит
оснований для выработки критерия этого различия;
4) не характеризует отношений в системе «исследователь — источ-
ник», т.е. не уточняет метод постижения исследователем про-
шлого на основе исторических источников.
Тем не менее определение М. Блока оказало значительное влияние
на французскую историографию, особенно в плане признания широты
и разнообразия круга исторических источников.
В книге «Бои за историю» (Febvre L. Combats pour 1'histoire. P., 1953)
Л. Февр, развивая линию, намеченную М. Блоком, и фактически пред-
лагая свое определение понятия «исторический источник», настаивал
на том, что историк должен уметь использовать «все, что было у чело-
века, зависело от человека, было придумано или обработано им, свиде-
тельствует о его присутствии, пристрастиях, образе жизни...»1.
Заметим, что эта дефиниция не предполагает включение природно-
климатических явлений, географических объектов и т. п. в круг истори-
ческих источников.
О влиянии на французских исследователей, специалистов гума-
нитарного профиля (не только историков), идеи основоположников
школы «Анналов» о необходимости вовлечения в исследования более
широкого круга исторических источников, чем было принято в тради-
ционной позитивистской историографии с ее лозунгом «нет истории
без документов», свидетельствует коллективный труд «История и ее ме-
тоды» (1961). В «Предисловии» к нему Ш. Самаран, профессор Школы
высших исследований, определяя исторические источники снова через
слово «документ», одновременно указывал, что понятие «документ» в
современной науке трактуется более широко, подразумевая письмен-
ные, вещественные, аудиовизуальные, изобразительные и другие типы
источников2.
1 Февр Л. Суд совести истории и историка // Февр Л- Бои за историю. С. 11.
2 См.: L'Histoire et ses methodes. P., 1961. P. 5.
152 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
Не остались в стороне от процесса выработки определения понятия
«исторический источник» и немецкие исследователи.
Так, В. Эккерман в книге «Новая историческая наука. Введение в ее
изучение» (Eckermann W. Neue Geschichtswissenschaft. Eine Einfiihrung
in ihr Studium. Rudolfstadt, 1950) сформулировал определение понятия
«исторический источник» с точки зрения исторического материализма
(марксизма). По его мнению, исторический источник — это «все, что
сохранило свидетельство о более ранних событиях и может быть ис-
пользовано для познания истории развития человечества».
Это тоже очень широкое определение, и для него характерны те же
черты, что и для определений М. Блока и Л. Февра.
В 1954 г. французский историк А.-И. Марру развил и углубил идеи
школы «Анналов» в книге «Об историческом познании»1.
Он сконцентрировал свое внимание на вопросе о роли личности
историка, обосновывая и преувеличивая значение познающего субъек-
та, «обладающего интуитивным восприятием прошлого». Это опреде-
лило его особое понимание роли источников и роли историков в про-
цессе исторического познания.
Согласно концепции А.-И. Марру, исторический источник — «вся-
кое наследие прошлого, которое можно интерпретировать и которое
дает какие-то сведения о существовании, деятельности, мыслях, чув-
ствах людей прошлого...»2.
По его мнению, понятие «исторический источник» зависит от двух
изменяющихся и независимых величин:
1) от прошлого, представленного материалами всех видов, дошед-
ших до нас;
2) от историка, его инициативы, его умения использовать инстру-
менты работы, его знаний и прежде всего от его интеллекта, вос-
приимчивости и культуры.
Оценивая указанные позиции А.-И. Марру, отметим, что, во-
первых, он справедливо утверждал, что все источники — наследие про-
шлого — содержат информацию о нем и поэтому в историческом ис-
следовании должны использоваться разнообразные источники, а не
только письменные. В этой позитивной идее прослеживается влияние
школы «Анналов».
Во-вторых, А.И. Марру явно преувеличивает роль историка-иссле-
дователя. Исторический источник в процессе своего создания и функ-
ционирования не зависит от исследователя: от него зависит лишь трак-
товка смысла и содержания информации исторического источника.
См.: Marrou H.I. De la connaissancehistonque. Р., 1954.
французской буржуазной историографии // Вопросы истории. 1964. № 8. С. 78—79.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 153
Основные тезисы в концепции А.-И. Марру:
1) история неотделима от историка;
2) исторический факт — продукт творчества историка;
3) историк не способен постичь объективную истину, адекватно
воспроизвести, воссоздать прошлое;
4) историческое построение — результат связи между структурой
прошлого и состоянием современной познавательной мысли,
умом ученого, который реконструирует эту истину. Здесь, по
мнению А.-И. Марру, «все тонко, сложно, все — нюанс».
Следовательно, если таким несовершенным способом достигается
истина, то это не порождение знания, это — интуиция. Следователь-
но, история — это не наука, а лишь наше представление о прошлом,
и качество этого представления зависит от личных качеств исследо-
вателя.
Концепция А.-И. Марру, высказанная в середине 1950-х гг., впо-
следствии неоднократно повторялась и развивалась и им, и его сторон-
никами. В настоящее время его концепция находит признание у ряда
зарубежных и отечественных исследователей.
Однако выступление А.-И. Марру подверглось критике и позитиви-
стов, и марксистов. Метод сопереживания, по их мнению, не мог дать
научного результата, адекватного прошедшей реальности — это лишь
рефлексия, а не научное исследование.
В процессе критики определения А.-И. Марру исследователи обра-
тили внимание на две его части.
Первая — «всякое наследие прошлого, которое можно интерпрети-
ровать...».
С одной стороны, это положение довольно неопределенно. Что зна-
чит можно интерпретировать? Можно интерпретировать результат ана-
лиза металла, из которого сделан какой-либо предмет прошлого. Одна-
ко от этого химическое явление не станет историческим источником.
Поэтому отнюдь не всякое наследие прошлого можно определить как
исторический источник.
С другой стороны, интерпретации поддаются не только какие-то
явные следы, остатки информации, оставшиеся от прошлого, но и от-
сутствующая информация (по каким-то неосознанным причинам не
включенная в текст источника), а также связи, процессы, отношения
между явлениями, т. е. или косвенная или намеренно утаенная (скры-
тая) информация.
Для интерпретации этого рода информации успешно применяются
клиометрические методы исследования. Например, по количествен-
ному показателю выпуска публицистических произведений какой-ли-
бо общественной группы или партии можно сделать вывод о ее обще-
ственно-политической активности или влиятельности.
154 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
Таким образом, первая часть определения А.-И. Марру слишком
расплывчата, она не раскрывает соотношения исторического источни-
ка и исторической действительности, механизма ее отражения.
Кроме того, она оставляет историку свободу выбора в решении во-
проса о том, что можно интерпретировать, а что нельзя.
Главную критику вызывала вторая часть определения А.-И. Марру,
там, где он говорит о зависимости источника от историка, от его зна-
ний, психики, интеллекта и т. п. Почему эта часть вызвала такой огонь
критики?
С одной стороны, источник не зависим от историка — он часть про-
шедшей реальности, а потому он и воплощает часть этой реальности,
и отражает ее, с другой — интерпретация информации исторического
источника действительно зависит от уровня профессионализма иссле-
дователя, его политических пристрастий и т.п.
Концепция А.-И. Марру и его определение понятия «историче-
ский источник» «вызвала демарш историков-профессионалов, которые
оспаривали предложенный им путь «сопереживания и симпатии» как
единственный способ познания реальности прошлого»1.
В целом различные варианты определения понятия «исторический
источник», созданные французской историографией в середине XX сто-
летия в духе неокантианской методологии, были хорошо известны со-
ветским историкам. Однако они не были восприняты ими, поскольку
историческая наука в СССР опиралась на марксистскую теоретико-
методологическую основу. Исключение составляло лишь положение о
необходимости включения в исследовательское поле исторических ис-
точников разных типов.
§ 3. Дискуссии о понятии «исторический источник»
в советском источниковедении во второй половине XX в.
На рубеже 1950—1960-х гт. в советском источниковедении (в том
числе в процессе выработки советскими источниковедами определения
понятия «исторический источник») начался новый этап.
Характерные черты этого этапа:
• усиление внимания к разработке теоретических вопросов источ-
никоведения;
• расширение возможности использования и изучения исторических
источников в результате открытия архивов для исследователей;
• возросший интерес историков к анализу или конкретных исто-
рических проблем на основе определенного круга исторических
источников, или отдельных их групп (комплексов).
Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. С. 63.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 155
Центральной проблемой оставался вопрос о выработке дефиниции
понятия «исторический источник». В 1960—1970-х гг. отечественные
историки предложили несколько дефиниций, критически проанализи-
рованных в монографии Л.Н. Пушкарева1:
• С.О. Шмидт: Исторический источник — «все те явления прошло-
го и настоящего, которые могут быть привлечены для познания
истории человеческого общества» (1962);
• А.П. Пронштейн: «Историческим источником является всякий
памятник прошлого, отражающий реальные явления обще-
ственной жизни» (1964); «все продукты деятельности человека,
содержащие в себе факты, которые непосредственно отражают
реальные явления общественной жизни и свидетельствуют о за-
кономерном процессе развития человеческого общества» (1971);
• МА Варшавчик: «Исторический источник — это памятник про-
шлого, возникший как продукт определенных общественных от-
ношений, несущий на себе их следы и непосредственно отража-
ющий ту или иную сторону человеческой деятельности» (1967);
• ИА. Федосов: Исторические источники — памятники или остат-
ки человеческой деятельности, «результат деятельности людей в
различных сферах общественной жизни» (1970).
Все эти дефиниции предлагались в статьях по общим вопросам ис-
точниковедения или в учебных пособиях по источниковедению, в ко-
торых не стояла задача выработки определения понятия «исторический
источник».
Одним из тех, кто специально и целенаправленно занимался выра-
боткой определения понятия «исторический источник», был известный
советский источниковед, теоретик Л.И. Пушкарев. В его монографии
«Классификация русских письменных источников по отечественной
истории» (1975) в отдельной главе последовательно рассмотрен про-
цесс выработки определения понятия «исторический источник» в от-
ечественной и зарубежной исторической науке с XVIII в. и до начала
1970-х гг.
Разобрав все существовавшие определения, Л.Н. Пушкарев сделал
вывод о том, что в искомой дефиниции главным следует считать «свой-
ство источника отображать реальную историческую действительность»,
т.е. «содержать в себе информацию о прошлом»2.
Обратив внимание на то, что практически во всех прежних опре-
делениях понятия «исторический источник» сохранялись много-
значные слова, требующие объяснения («памятник», «материалы»,
«остатки», «следы»), Л.Н. Пушкарев указал на нежелательность их упо-
1 См.: Пушкарев Л-Н. Классификация русских письменных источников.... С. 51—59.
2 Там же. С. 62.
156
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
требления при создании устойчивой дефиниции понятия «историче-
ский источник»1.
Исходя из этой посылки Л.Н. Пушкарев предложил свое определе-
ние: исторические источники — это «все, непосредственно отражающее
исторический процесс и дающее возможность изучать прошлое чело-
веческого общества, т. е. все, созданное ранее человеческим обществом
и дошедшее до наших дней в виде предметов материальной культуры,
памятников письменности, идеологии, нравов, обычаев, языка». Эта
формула вошла в «Советскую историческую энциклопедию»2.
Позднее в 1972 г. в текст статьи «Источники исторические» в БСЭ
он внес небольшое изменение в свою формулу, «убрав» последние че-
тыре слова, но добавив вместо них разъяснение: «которые позволяют
судить о нравах, обычаях, языке народов»3.
Чем хороши определения, опубликованные в СИЭ и БСЭ?
1) понятие «исторический источник» раскрывается не через тер-
мин, требующий своего толкования, — использовано местоиме-
ние «все»;
2) определение позволяет включать в круг исторических источни-
ков все, отражающее прошлую реальную действительность, т.е.
дает максимально широкий охват (а не только, как у В.О. Клю-
чевского — источники письменные и вещественные).
Однако определение Л.Н. Пушкарева:
1) не раскрывает дуалистическую природу исторического источни-
ка (этот аспект рассмотрен автором в отдельном разделе);
2) не указывает, каким образом действительность отражается в исто-
рических источниках (механизм и объективный характер этого
отражения);
3) не содержит оснований (или указаний критерия) разделения исто-
рических источников и исторических исследований (впрочем, эта
тема рассмотрена автором монографии в специальном разделе);
4) неудачно употреблено слово «непосредственно».
Поясним. Существуют исторические источники, непосредственно
отражающие (воплощающие) прошлое. Они появляются в процессе ре-
ализации этого прошлого, практической деятельности людей (личное
или делопроизводственное письмо, дневник, акт о купле-продаже, за-
конодательный документ, международный договор и т.д.).
Однако, чем больше хронологическое отставание источника от
отображенных в нем событиях, тем менее проявляется эта «непосред-
ственность».
1 Пушкарев Л.Н. Классификация русских пи<
2СИЭ.М., 1965. Т. 6. Стб. 591.
2 БСЭ. М., 1972. Изд. 3-е. Т. 10. С. 579.
... С. 62.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 157
Следовательно, непосредственность отражения весьма относитель-
на: она не является одной из наиболее существенных черт (свойств)
исторического источника, а потому вряд ли следовало включать в опре-
деление слово, характеризующее эту черту.
Кроме того, в историческом источнике действительность может
быть отражена и опосредованно — отсутствие информации тоже может
быть своеобразной информацией, которую можно интерпретировать,
объяснив причины ее отсутствия (намеренного или случайного).
Употребление слова «непосредственно» Л.Н. Пушкарев оговаривал
тем, что в основе каждого источника лежит реальное событие, потому
он и воплощает, и отражает событие (или какую-то его сторону).
Заслуги ученого в сфере создания дефиниции понятия «историче-
ский источник» определяются не только тем, что в своей монографии
1975 г. он дал исчерпывающий историографический анализ результа-
тов предшествующих авторов. Очень важно то, что им рассмотрены во-
просы, связанные с природой исторического источника, его способно-
стью, во-первых, объективно отражать прошлое и, во-вторых, являться
его воплощением (частью), что в целом создает основу для подлинного
научного познания истории.
Как подлинный источниковед, Л.Н. Пушкарев обратил внимание
на тесную, неразрывную взаимосвязь внешней (оформление) и вну-
тренней (структура) форм источника. При этом он отметил особенно-
сти взаимодействия этих сторон источника, их относительную устой-
чивость, и в то же время медленные, на первый взгляд, незаметные,
количественные и качественные изменения под влиянием тех или иных
исторических сдвигов, что в конечном счете приводит к эволюции и
формы (структуры), и содержания источника1.
В своей монографии Л.Н. Пушкарев посвятил особый раздел рас-
смотрению вопроса о соотношении исторического источника и исто-
рического исследования. Данная проблема была поставлена в от-
ечественном и зарубежном источниковедении еще в середине XIX в.
Формулируя свое решение этой проблемы, ученый отметил, что «при
всем сходстве, при всей близости источника и исследования они прин-
ципиально отличаются друг от друга тем, как отображают исторический
процесс. Исследование само основано на источнике, оно имеет иные
цели создания, иную систему отображения исторического процесса по
сравнению с источниками. ...Проблему соотношения источника и ис-
следования мы должны рассматривать в диалектическом единстве двух
этих понятий и в диалектической их противоположности: исследова-
ние — это одна из разновидностей повествовательного источника»2.
1 См.: ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 107—133.
2 Там же. С. 74.
158 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
Таким образом, Л.Н. Пушкарев впервые указал критерий, позволя-
ющий различать исторические источники и исторические исследова-
ния — целевая установка автора источника и историка-исследователя,
которая предопределяет своеобразие отображения прошлого.
Идеи Л.Н. Пушкарева способствовали более интенсивному обра-
щению историков-источниковедов к проблеме дефиниции понятия
«исторический источник», так как определение, вошедшее в энцикло-
педии и его монографию, не исчерпывало всех требований, предъявля-
емых к дефинициям теоретиками источниковедения.
Одним из тех, кто пытался создать свое определение понятия «истори-
ческий источник», был И.А Булыгин. Он использовал первую часть дефи-
ниции Л.Н. Пушкарева, несколько изменив ее («убрав» слово «непосред-
ственно»): «Исторические источники — все, отражающее историческую
действительность, дающее возможность изучать прошлое человеческого
общества». Далее он добавлял разъяснение: «Содержание исторических
источников определяется в основном исторической действительностью и
имеет объективный характер, независимый от автора источника и от из-
учающего его историка. В своей совокупности исторические источники
верно отражают исторический процесс и поэтому дают возможность пра-
вильно воспроизводить прошлое человеческого общества».
Чем хорошо это определение?
1) отмечена связь исторических источников и исторической дей-
ствительности;
2) подчеркнута возможность познания прошлого на основе изуче-
ния совокупности источников;
3) указан объективный характер исторических источников;
4) отмечена независимость содержания исторических источников и
от его автора, и от сознания и деятельности исследователя.
Обратим внимание на последний тезис. Признав независимость со-
держания исторического источника от его автора, И.А. Булыгин имел
в виду то обстоятельство, что источники могут обладать косвенной ин-
формацией, попавшей в них вне воли их автора. Именно это, по мысли
И.А. Булыгина, предопределяло объективность характера источников
и, следовательно, обеспечивало объективность воспроизведения про-
шлого, его познания.
Указанный тезис содержал и еще одну идею. Замечание о незави-
симости содержания исторического источника от исследователя было
напрямую направлено против утверждения А.-И. Марру о том, что ис-
точник зависит от своего исследователя, его профессионализма и ин-
теллекта (об ошибочности позиции А.-И. Марру уже говорилось выше).
Однако в определении И.А. Булыгина есть те же недостатки, как и в
определении Л.Н. Пушкарева:
1) не раскрыта дуалистическая природа исторического источника;
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 159
2) не объяснен механизм отражения в нем прошлого, хотя и указан
объективный характер содержания источника;
3) нет и указаний (критериев), позволяющих различать историче-
ские источники и исторические исследования.
Кроме того, определение И.А. Булыгина громоздко. Определения
должны быть краткими, емкими, легко запоминающимися, хотя, ко-
нечно, краткость может привести к тому, что в нем не будут указаны
какие-то существенные признаки (свойства) объекта.
Сам И.А. Булыгин, видимо, сознавая этот недостаток, уязвимость
своего определения, не привел его в брошюре «Предмет и задачи ис-
точниковедения» (М.: УДН, 1983). Свое определение он обнародовал
только в устных лекциях в ходе чтения курса источниковедение в Уни-
верситете дружбы народов (1970—1980-х гт.).
В процесс создания дефиниции понятия «исторический источник»
активно включилась в 1980—1990-х гг. и О.М. Медушевская.
В 1985 г. она предложила емкое определение: исторические источ-
ники — «продукт (результат) целенаправленной человеческой деятель-
ности, используемый для получения данных о процессах общественного
развития»1 (выделено самой О.М. Медушевской).
Учитывая краткость своего определения, она разъясняла, что исто-
рические источники:
1) имели практическое назначение в современной им действитель-
ности (т. е. здесь она указывала на социальную функцию источни-
ков в период их бытования и на синхронность их происхождения);
2) что в них содержится ретроспективная информация (т. е. они яв-
ляются отражением своей эпохи) ;
3) что эта ретроспективная информация представляет собой со-
циальную информацию «об истории человечества во всей ее
конкретности и многообразии»2 (здесь намек на возможность из-
учения социальных явлений и на гносеологическую функцию истори-
ческих источников).
Что хорошо в определении О.М. Медушевской? Уточнено, что исто-
рический источник — это результат человеческой деятельности. Этим
указывается социальное происхождение исторических источников и
отсекается возможность включения в их крут элементов географиче-
ской среды, климатических явлений и т. п.
Что вызывает сомнение? — Использование некоторых словосочета-
ний:
1) «целенаправленная деятельность». Разве человеческая деятель-
ность может быть нецеленаправленной? Человек всегда знает, что
1 Медушевская О.М. Источниковедение социалистических стран. С. 8.
2 Там же. С. 7.
160 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
и зачем он делает'. Однако, несмотря на неудачность выражения,
О.М. Медушевская в учебном пособии 1998 г. оставила эту фор-
мулировку: исторический источник — «продукт целенаправлен-
ной человеческой деятельности»1;
2) результат, «используемый для получения данных». Разве возник-
ший в прошлом объект не является (потенциально) историческим
источником, если его не станут использовать для изучения прошед-
шей реальности?'.
Вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд, так как на-
целивает на необходимость решения еще одной теоретической про-
блемы: источником рождаются или становятся лишь в процессе ис-
следования.
С одной стороны, казалось бы, что все просто — если есть какие-то
остатки прошлого, следы или памятники, возникшие в прошлом, до-
шедшие до наших дней и являющиеся результатом деятельности чело-
века (общества, индивидуума), то они, по определению, являются исто-
рическим источником, поскольку удовлетворяют потребность будущих
поколений в информации об этом прошлом.
С другой стороны, существует группа историков, которые счита-
ют, что документ, изваяние, картина, данные языка и пр. становятся
историческим источником в руках исследователя только тогда, ког-
да он становится средством познания, т.е. начинает выполнять свою
гносеологическую функцию. Фраза О.М. Медушевской (1985): исто-
рические источники «становятся таковыми, если мы обращаемся к их
изучению»2 — дает основание для подобных выводов.
Например, А.П. Пронштейн и И.Н. Данилевский считали, что «не
всякий памятник прошлой жизни может считаться историческим ис-
точником. В силу своей природы он действительно отражает про-
шлое, но становится источником только после того, как вовлекается в
исследование»3.
Идея О.М. Медушевской об историческом источнике как продукте
человеческой деятельности (1985) повлияла на терминологические по-
иски других советских историков.
Так, в 1986 г. А.П. Пронштейн и его соавтор И.Н. Данилевский не
только опирались на предложение О.М. Медушевской, но и скоррек-
тировали его, усилив социальный аспект в определении понятия «исто-
рический источник». Они квалифицировали исторические источники
как продукты деятельности людей, отражающие реальные явления
Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. С. 26.
2 Медушевская О.М. Источниковедение социалистических стран. С. 7.
следования. С. 21.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 161
общественной жизни и свидетельствующие «о закономерном развитии
общества»1.
Одновременно в их книге приведено еще несколько определений:
исторический источник — «явление общественной жизни», «историче-
ский факт», «феномен, содержащий в себе сведения о многих других
конкретных фактах» и, наконец, «носитель информации»2.
Последнее соображение появилось под влиянием внедрения в ис-
точниковедение теории информации (о результатах этого внедрения
см. следующий параграф).
В какой-то мере итоговым (для советского источниковедения) мож-
но считать определение понятия «исторический источник», введенное
в учебник «Источниковедение истории СССР» (1981) и опирающееся
на материалистическую теорию отражения. В нем к историческим ис-
точникам относилось «все, отражающее развитие человеческого обще-
ства и являющееся основой для его научного познания, т.е. все, соз-
данное в процессе человеческой деятельности и несущее информацию
о многообразных сторонах общественной жизни»3.
В упомянутом выше (раздел И, глава 3, §2) учебном пособии «Ис-
точниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской
истории» (1998) О.М. Медушевская для определения понятия «исто-
рический источник» привела несколько новых формулировок: исто-
рический источник — это «объективированный результат деятельности
человека», «произведение, созданное человеком», «явление культуры»,
«продукт культуры»4.
В последний год XX в. вышел в свет учебник «Источниковедение
отечественной истории», созданный на кафедре источниковедения от-
ечественной истории Исторического факультета МГУ им. М.В. Ломо-
носова. Введение к учебнику и часть глав были написаны профессором
Андреем Георгиевичем Голиковым. Будучи учеником И.Д. Ковальченко,
он свое определение понятия «исторический источник» сформулиро-
вал, отталкиваясь от учения об информации, внедренного в источнико-
ведение его учителем.
Дефиниция А. Г. Голикова состоит как бы из трех частей, каждая из ко-
торых констатирует главные свойства исторических источников, — «все,
что создано в процессе деятельности людей, несет информацию о много-
образии общественной жизни и служит основой для научного познания»3.
1 Пронштейн А. И, Данилевский НН. Указ. соч. С. 23.
2 Там же. С. 42,43.
2 Источниковедение истории СССР. С. 8.
s Голиков А.Г., Круглова ТА. Источниковедение отечественной истории. С. 5.
162 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
Новые определения понятия «исторический источник» обозначили
вектор развития современного отечественного источниковедения и, в
частности, отношение к историческим источникам.
Они понимаются не только и не столько как средство получе-
ния информации и «добывания фактов» (что было характерно для
советской историографии). В современном источниковедении сло-
жились две трактовки понятия «исторический источник». Одна по-
нимает исторический источник «как единый объект различных гума-
нитарных наук при разнообразии их предметов изучения» («школа»
МГИАИ)1. Представители второй понимают исторический источник
«как носитель фиксированной информации», способный «выпол-
нять функцию канала передачи информации во времени» («школа»
кафедры источниковедения Исторического факультета МГУ им.
М.В. Ломоносова)2.
§ 4. Определение понятия «исторический источник»
в свете теории информации
Теория информации, созданная в середине XX в. как математиче-
ская дисциплина, в 1970—1980-х гг. развилась в философскую дисци-
плину, познающую все общие проблемы информации (в том числе и
социальной). Философы активно разрабатывают вопросы, связанные с
закономерностью информационных процессов, чертами и свойствами
информации.
В 1980-х гг. теория информации была успешно внедрена в источни-
коведение для решения ряда его теоретико-методологических проблем.
Продуктивность опоры источниковедения на теорию информации
объясняется тем, что исторические источники являются носителями
информации, на основе которой историки реставрируют прошедшую
объективную реальность. В связи с этим очень остро встает теоретиче-
ская проблема и прикладная задача повышения информативной отдачи
исторических источников.
Таким образом, теория информации — одно из выдающихся дости-
жений современной науки.
Основные методологические положения теории информации. Информа-
ция — это отражение разнообразных явлений объективного мира; это
совокупность тех или иных знаний; это итог реализации способности
материи к отражению, т.е. «воспроизведению черт одних объектов в
других в измененной форме в результате их взаимодействия»3.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 163
Информация — не вещь, а мыслительная категория, имеющая иде-
альный характер.
Однако, несмотря на свой идеальный характер, информация:
1) объективна по своей природе;
2) отражает неисчерпаемый окружающий мир;
3) независима от познающего субъекта, так как возникает и суще-
ствует вне познающего субъекта, вне его сознания.
Объективность, неисчерпаемость и независимость — основные мето-
дологические положения учения об информации, определяющие природу ее
важнейших свойств.
Сущность и свойства социальной информации. Информация бывает раз-
ной. Одна из ее частей — социальная информация.
Социальная информация — это совокупность отраженных знаний об
объективных общественных явлениях. Она обладает разнообразными
свойствами:
1) возникает в результате взаимодействия объекта (фактов, реаль-
ной настоящей и прошедшей действительности) и субъекта (ис-
следователя или автора исторического источника);
2) имеет объективный характер, так как не зависит от познающего
субъекта;
3) имеет субъективный характер, так как субъект (ученый или автор
исторического источника) отбирает нужные для него сведения,
руководствуясь прагматическими целями и своими обществен-
но-политическими позициями;
4) неисчерпаема, так как неисчерпаем и отраженный ею объектив-
ный мир;
5) многослойна, так как заключает в себе видимую (выраженную)
и явно невыраженную информацию (скрытую, косвенную и по-
тенциальную). Структурность информации, ее многослойность и
неисчерпаемость раскрываются через проблему полиструктуры
информации.
Полиструктура информации исторических источников. Изучая и оцени-
вая информацию, необходимо иметь в виду, что она полихромна и име-
ет особую полиструктуру.
Полиструктура информации исторических источников объясняется:
1) многообразием и безграничностью свойств и взаимосвязей объ-
ективного (окружающего) мира;
2) часто скрытым или опосредованным присутствием информации
в историческом источнике;
3) особенностью отражения информации в историческом источнике;
4) особенностями нашего восприятия той информации, которую
автор заложил в источник.
В источниковедении проблему полиструктуры информации впер-
вые целенаправленно поставил И.Д. Ковальченко, выступив с до-
164 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
кладом на конференции источниковедов (1979) и опубликовав затем
статью, рассматривая исторический источник в свете учения об ин-
формации1. Он считал этот вопрос чрезвычайно важным в семанти-
ческом плане и вслед за философами предложил выделять в инфор-
мации два вида.
Один — выраженная информация, очевидная исследователю, и вто-
рой — информация скрытая или, как ее иначе называли специалисты
по информатике, связанная или структурная, т.е. непосредственно не
выраженная в источнике, но выявленная в результате исследования и
отражающая «структуру объектов реального мира»2.
Сам И.Д. Ковальченко отмечал, что и до него в некоторых работах
(О.М. Медушевской, А.П. Пронштейна, А.Г. Тартаковского и др.) уже
упоминалось о наличии в источниках «ненамеренной» и «непроизволь-
ной» информации, о «непосредственном» и «опосредованном» отраже-
нии ею действительности3.
А.Г. Голиков в предисловии к учебнику «Источниковедение отече-
ственной истории» (2000) использовал термин «тип» вместо «вид». Он
указал, что в источнике может быть «зафиксирована информация двух
типов: выраженная (очевидная творцу источника) и скрытая (неоче-
видная для него вследствие множественности взаимосвязей свойств и
черт, присущих объекту)»4.
При решении вопроса о полиструкгуре информации такое разделе-
ние на два вида или типа явно недостаточно для характеристики всего
многообразия и неисчерпаемости имеющейся и добытой исследовате-
лем информации.
Это предложение объясняется двумя соображениями:
1) информация источников может быть представлена двумя слоями
(ретроспективным — отраженным и реконструированным — вос-
становленным) ;
2) необходимо различать не две, а три категории информации.
Категории информации исторических источников:
1) прямая, целенаправленно введенная автором в источник, т.е. вы-
раженная (наглядная);
2) косвенная (потенциальная, возможная), появившаяся случайно
или спонтанно вне воли создателя источника, но извлекаемая с
помощью специальных методов исследования;
3) скрытая (по каким-либо причинам намеренно утаенная автором
источника от возможного читателя).
1 Ковальченко НД. Исторический источник в свете учения об информапии (к поста-
новке проблемы) // История СССР. 1982. № 3. С. 129—148.
2 Ковальченко НД. Методы исторического исследования. С. 110.
2 См.: Там же. С. 119.
4 Голиков А.Г, Круглова ТА. Источниковедение отечественной истории. С. 6.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 165
Историки чаще всего имеют дело с прямой информацией. Она в
свою очередь делится на два пласта: синхронный и ретроспективный.
Пласты прямой информации исторических источников.
1. Синхронная информация, которая действовала, была необходима,
актуальна в действительном, настоящем (реальном) прошлом при вы-
полнении социальных функций источников для регулирования и функ-
ционирования государственно-политических, социальных и культурных
структур прошлого, а также отдельных людей. Она содержится в законах
и делопроизводственной документации, статистических материалах, пу-
блицистике и литературно-художественных произведениях, документах
партийных и общественных организаций, личной переписке.
2. Ретроспективная информация, представляющая собой по-
вествование о «прошлом в прошлом». Ее записывали в летописях и
хронографах, трудах ученых и мемуарах, фиксировали в изваяниях,
стелах, мавзолеях, памятных медалях и значках, сохраняли в леген-
дах и преданиях, в рисунках, фото-, кино- и видеоматериалах. Этот
пласт, по словам С.О. Шмидта, «свидетельства отбора современника-
ми того, что следует, по их мнению, знать и помнить о них и об их
предшественниках»1.
Информация двух пластов характеризует и прошедшую, и настоя-
щую для создателя источника эпоху: ее социальный строй, материаль-
ный, культурный и духовный уровни жизни населения, а также пред-
ставления некогда живших людей о том, что было до них и при них.
Подчеркнем, что прямая ретроспективная информация о прошлом
чаще, чем синхронная, подвергается искажениям, даже фальсифика-
ции, хотя может содержать и правдивые сведения. Естественно, это на-
до учитывать, используя ее в исследовании, предварительно (с помо-
щью специальных методов) проверив ее достоверность.
Вторая категория информации — косвенная или потенциальная — об-
ладает тремя отличительными качествами:
1) она может содержать значительно больший объем данных, чем
выраженная информация;
2) она меньше подвержена искажениям (во всяком случае умыш-
ленным), так как появляется в источнике незаметно для участни-
ков событий или для авторов источников;
3) ее извлечение и интерпретация требуют особых методов и при-
емов исследования (сопоставления и анализа выраженной ин-
формации разных источников по изучаемой проблеме, ее стати-
стической обработки и др.).
1 Шмидт С.О. Источниковедение в кругу других научных дисциплин и вопросы
классификации источников (постановка вопроса) // Актуальные проблемы источнико-
ведения и специальных исторических дисциплин, тезисы докладов IV Всесоюзной кон-
ференции. Днепропетровск, 31 октября — 2 ноября 1983 г. С. 5.
166 Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
Так же как и прямая, косвенная информация, конечно, требует про-
верки на адекватность отражения прошлого.
Третья категория информации — скрытая — это та же информация,
но по каким-то причинам утаенная от читателя источника.
Задача исследователя (особенно источниковеда) — определить при-
чины скрытности (случайная или намеренная «забывчивость»), а также
на основе источников, созданных другими авторами, попытаться вос-
становить то, о чем умолчал автор.
Вопрос о полиструктуре информации исторических источников тес-
но связан с вопросом о природе исторических источников.
Природа исторического источника. Главное — каждый исторический ис-
точник дуалистичен по своей природе: он и воплощение части прошед-
шей действительности, и ее отражение.
По словам Л.Н. Пушкарева, «источник, помимо того что он содер-
жит образы действительности (действительность в нем отображается!),
сам является частью этой ушедшей от нас действительности, т. е. она в
нем воплощается, и частица этой «плоти» дошла до наших дней и слу-
жит для нас объектом изучения»1.
Отображение и воплощение в историческом источнике реальной,
но ушедшей действительности, находятся в глубокой взаимосвязи и
взаимодействии, обусловливая особенности передачи информации о
прошлом.
Итак, исторический источник — носитель информации; он возни-
кает в процессе отражательно-информационной деятельности. С точки
зрения теории информации это свойство исторических источников по-
зволяет приблизиться к предварительному решению вопроса об опре-
делении понятия «исторический источник», так как он является сред-
ством накопления, хранения и передачи объективной и субъективной
социальной информации, которая практически неисчерпаема для по-
знания прошлого.
Таким образом, на основе материалистического учения об инфор-
мации можно сделать рвд выводов о природе исторического источника.
1. Исторические источники объективно отражают прошлое.
2. Объективность их информации дает возможность объективного
и адекватного познания прошлого. Это качество очень важно, так как
оно противостоит утверждениям о том, что проникновение (познание)
в прошлое невозможно и, следовательно, не существует такой науки,
как ИСТОРИЯ.
3. Каждый исторический источник может содержать объективную
информацию:
а) или об объекте — исторической действительности (ушедшей эпохе);
ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 91.
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 167
б) или о субъекте — создателе исторического источника;
в) или о том, и другом одновременно в силу специфики отражения
и воплощения прошлого в историческом источнике.
Поэтому нельзя противопоставлять одни источники другим по их цен-
ности — нужно уметь увидеть и сравнить ценность каждого источника.
Это главная задача источниковеда: при изучении какого-либо комплек-
са источников дифференцированно определить качественный (познава-
тельный) потенциал не только всего комплекса, но и каждого источника,
входящего в этот комплекс, и содержавшего информацию по какому-ни-
будь сюжету, необходимому для изучения поставленной проблемы.
4. Неисчерпаемость информации исторических источников значи-
тельно расширяет возможность познания прошлого. Извлекая не толь-
ко прямую, но и потенциальную информацию, исследователь повы-
шает информационную отдачу источника и раздвигает границы своего
приближения к пониманию абсолютной истины, к адекватному пони-
манию и воспроизведению общественного прошлого.
Определение понятия «исторический источник» на основе теории инфор-
мации. ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК - средство накопления, хра-
нения и передачи объективной и субъективной социальной истори-
ческой информации о прошлом человечества; носитель информации,
являющийся одновременно и воплощением части прошлого, и его от-
ражением, созданный в результате человеческой деятельности с целью
выполнения одной или нескольких социальных функций, необходи-
мых в прошедшей реальности.
* * *
Подводя итоги, отметим, что в первой половине XX в. при определе-
нии понятия «исторический источник» в советском источниковедении
внимание акцентировалось на социальной стороне, характеризующей
его познавательную (информационную) ценность, а также на классово-
политических аспектах с элементами их абсолютизации. В первой по-
ловине XX в. научно обоснованная дефиниция, в которой учитывались
бы все стороны исторического источника как дуалистической системы
воплощения и отражения прошлого, не была выработана.
Во второй половине XX в. упорные теоретические поиски советских
историков привели к появлению нескольких определений понятия
«исторический источник». В ходе дискуссий были выявлены основные
параметры, которые необходимо учитывать в дефиниции «историче-
ский источник»: связь с человеческой деятельностью, объективный ха-
рактер содержания источников, их способность отражать прошлое и,
следовательно, являться основой исторического познания.
Одновременно возникли еще две теоретические проблемы: одна — о
природе (механизме) превращения объектов, оставшихся от прошлого,
168
Раздел III. История формирования дефиниции понятия «исторический источник*
в исторические источники, т.е. историческим источником «рождают-
ся» или «становятся». Решая эту проблему, вероятно, имеет смысл вве-
сти в понятийно-терминологический аппарат источниковедения два
понятия: «потенциальный» и «актуализированный» источник.
Потенциальный исторический источник — продукт деятельности че-
ловека или группы лиц, существовавших в прошлом, выполнивший
свою социальную функцию, но еще не попавший в поле зрения иссле-
дователей (например, находится в архиве и еще не введен в научный
оборот).
Актуализированный исторический источник — продукт деятельно-
сти человека или группы лиц, существовавших в прошлом, введенный
в научный оборот и ставший основой для восстановления прошлого,
информации о нем, т. е. превратившийся в средство исторического по-
знания.
Вторая проблема связана с вопросом о влиянии теории информации
на выработку определения понятия «исторический источник». Теория
информации внесла новые аспекты, направления, задачи и в решение
теоретической проблемы, связанной с созданием дефиниции понятия
«исторический источник», и в практическую работу источниковеда.
Вопросы для закрепления и самопроверки
знаний студентами
1. Какие новые идеи внесли «молодые» историки-марксисты в процесс выра-
ботки определения понятия «исторический источник» в 1920—1930-х гг.?
2. Какие черты характеризовали определение понятия «исторический источ-
ник», данное в учебнике М.Н. Тихомирова в 1940 г.?
3. Какой методологический подход к выработке определения понятия «исто-
рический источник» был характерен для советского источниковедения?
4. Какие положения в концепции А.-И. Марру вызвали особую критику марк-
систских и позитивистских историков?
5. Сравните определения понятия «исторический источник», выработанные
Л.Н. Пушкаревым и И.А. Булыгиным?
6. Что такое «потенциальный исторический источник» и «актуализированный
исторический источник»?
7. Определите свойства социальной информации?
8. На какие категории и пласты делится информация исторических источников?
9. Какие свойства характеризуют природу исторического источника?
Литература
Георгиева Н.Г. Из истории исторической науки: отечественное источнико-
ведение в 1920-х — первой половине 1950-х гг. / Н.Г. Георгиева, В.А. Геор-
гиев // Россия: история, наука, культура. Материалы VI Всероссийской на-
Глава 5. Разработка историками определения понятия «исторический источник» в XX в. 169
учно-теоретической конференции. Москва, РУДН, 23 мая 2003 г. М.: РУДН,
2003. С. 10-15.
2. Голиков А.Г. Источниковедение отечественной истории: учебник / А.Г. Го-
ликов, ТА Круглова. М., 2000. С. 5—8.
3. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской исто-
рии: учеб, пособие / И.Н. Данилевский |и др.]. М., 1998. С. 5—120.
4. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования: монография. М.,
1987. С.106-137.
5. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по оте-
чественной истории: монография. М., 1975. С. 27—75.
Раздел IV
ИСТОРИЯ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ
КЛАССИФИКАЦИИ
ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ
Любой материал, в любой отрасли научных знаний обязательно
должен быть приведен в определенный порядок. Иначе исследователь
«утонет» в море разнообразных по формам и содержанию объектов
своего изучения. Систематизация или классификация объектов изуче-
ния — одно из средств познания, присущее любой науке и характери-
зующее уровень ее развития. Особенно это необходимо при изучении
исторических источников. Классификация исторических источников
является одной из наиболее важных теоретико-методологических про-
блем источниковедения, имеющей большое и научное, и практическое
значение.
Слово «классификация» происходит от слов латинского языка
«classis» — разряд, класс и «facio» — делаю, раскладываю.
«Словарь современного русского литературного языка» определяет
понятие «классификация» как «систему распределения предметов и по-
нятий какой-либо области на классы, отделы и т.п. по определенным
общим признакам»1.
Широко известны классические примеры классификации:
1) объектов растительного и животного мира, разработанная
К. Линнеем на основе выделения общности постоянных частей
тела у растений и животных;
2) химических элементов, созданная Д.И. Менделеевым на основе
периодического закона химических элементов.
Термины «классификация», «группировка», «систематизация» обыч-
но употребляются как равнозначные в философии и логике.
1 Словарь современного русского литературного языка. М.; Л., 1956. Т. 5.
Стб. 995-996.
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников 171
Однако в источниковедении понятия «классификация» и «система-
тизация» разграничиваются. Это теоретико-методологическое положе-
ние ввел в научный оборот Л.Н. Пушкарев в 1975 г.1
Систематизация — приведение изучаемых объектов в систему, т.е.
в определенный порядок на основе сходства каких-либо признаков,
интересующих исследователя в зависимости от цели исследования. Это
необязательно должны быть самые существенные признаки, характе-
ризующие объект исследования.
Систематизация в источниковедении — это формально-логическое
деление исторических источников, основанное на сходстве или отли-
чии любых их признаков или свойств, интересующих исследователя на
определенном этапе исследования. Таким образом, систематизация
имеет прикладной характер.
Классификация — это тоже приведение изучаемых объектов в опре-
деленный порядок, но на основе сходства (общности) их самых суще-
ственных, объективных признаков, не зависящих от цели исследова-
ния.
Классификация в источниковедении — это диалектико-логическое
деление исторических источников, основанное на сходстве или отли-
чии их имманентных свойств или объективных признаков, не зависящих
от цели, задач или этапа исследования. Таким образом, классификация
как метод познания имеет гносеологический характер, так как она на-
целена на раскрытие внутренних связей или различий исторических
источников.
Необходимость классификации обусловливается:
1) многообразием и постоянным увеличением количества носите-
лей информации, вводимых в научный оборот;
2) невозможностью познания исторического процесса без понима-
ния закономерной связи общих и особенных признаков, характе-
ризующих носителей информации (особенно при решении про-
блемы эволюции видов исторических источников);
3) возможностью при эвристической работе открыть (реконструи-
ровать) какие-то утраченные исторические источники на основе
уже введенных в научный оборот;
4) учебными целями для оптимизации процесса изучения студента-
ми как всего комплекса исторических источников, так и состав-
ляющих его групп (типов, видов и разновидностей);
5) сложившейся практикой оформления научных исследований
(монографий, статей и диссертаций), в которых должен присут-
ствовать раздел с групповой характеристикой использованных
исторических источников.
См.: ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 233—242.
Глава 6
КЛАССИФИКАЦИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ
ИСТОЧНИКОВ ИСТОРИКАМИ
XVIII-НАЧАЛА XX В.
Одним из результатов процесса накопления исторических знаний к
XVIII в. явилось постепенное становление исторической науки, что выра-
зилось в осознании авторами исторических трудов необходимости теоре-
тического осмысления этого багажа на базе нового, разумного объяснения
как самой истории, так и носителей информации о ней, т. е. исторических
источников. Уже на первоначальном этапе развития исторической науки
историки не могли не заметить разнородности исторического материала,
которым они пользовались для своих исторических построений, и, есте-
ственно, у них возникло желание привести этот материал в некую систему
для облегчения его практического использования. Так начались эмпири-
ческие поиски тех критериев (принципов), на основе которых можно бы-
ло бы организовать всю массу исторических источников путем их деления
и последующего объединения в группы на основе их общих признаков.
В XVIII — первой половине XIX в. эти попытки систематизации посте-
пенно из интуитивных превращались в целенаправленные действия, что
выразилось в создании первых классификационных схем.
§ 1. Деление исторических источников историками
второй четверти XVIII - начала XIX в.
В отечественной историографии замечено, что проблема деления
исторических источников, выявления их общности и различия начала
интересовать русских историков со второй четверти XVIII в., поскольку
к этому времени был накоплен относительно большой комплекс источ-
ников, продолжавший расширяться, благодаря эвристической, архео-
графической и исследовательской деятельности любителей и знатоков
русской истории1.
См.: Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников... С. 135.
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в. 173
Вводя исторические источники в свои труды, первые отечественные
историки (В.Н. Татищев, Г.Ф. Миллер, М.М. Щербатов, И.Н. Болтин,
А.Л. Шлецер и Н.М. Карамзин.), по примеру В.Н. Татищева, считали
своей обязанностью давать их перечень и описание с указанием ценности
информации той или иной группы. В этом и проявились первые эмпи-
рические попытки создания классификации исторических источников.
«Отец» русской исторической науки, В.Н. Татищев, хотя и не ста-
вил специально теоретических вопросов источниковедения, но в своей
практической деятельности при написании «Истории Российской...»
не мог не затронуть проблему классификации исторических источни-
ков, высказав свое мнение о том, на какие группы и по каким призна-
кам можно делить источники.
По тексту «Истории Российской...» прослеживаются семь критериев
классификации исторических источников.
Использованные материалы В.Н. Татищев делил по:
• геополитическому принципу (месту происхождения) — отече-
ственные и зарубежные;
• сфере составления — официальные и частные;
• содержательным показателям (семантическому значению и объе-
му информации) — «генеральные» (общие) и «топографии» (мест-
ные);
• внешнему виду источников и особенностям оформления их тек-
ста (по его мнению, эти параметры создавали принципиальное
различие между группами источников);
• стилистическим и лингвистическим признакам;
• формам (способам) сохранения и передачи (кодирования) ин-
формации — устная или письменная. Для обозначения первой он
использовал слово «предание», как бы подчеркивая возможную
легендарность содержания1.
(Заметим, что указанный подход к делению источников воспринят
современной источниковедческой литературой при типологическом
разделении источников, основанном на синтаксическом аспекте, ха-
рактеризующем информацию источников2.)
Однако для В.Н. Татищева главным признаком, который был по-
ложен им в основу классификации исторических источников, была
достоверность сообщений — «верность сказанного». Исходя из этого
критерия на первое место по качеству информации он ставил отече-
ственные источники официального происхождения, так как считал, что
в них не может быть недостоверных сведений. (В этом историк оши-
1 ТатищевВ.Н. История Российская... Т. I. С. 41-43, 107—125.
2 См.: Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. С. 122; Голиков А.Г.,
Круглова ТА. Источниковедение отечественной истории. С. 6.
174
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
бался, так как известны случаи подделки правительством исторических
источников и содержащейся в них информации.)
К содержанию некоторых источников церковного происхождения
В.Н. Татищев относился с большим сомнением, говоря, что ими следу-
ет пользоваться «с рассуждением». Такая позиция вызвала порицание
ученого со стороны ряда священнослужителей — его обвинили в воль-
нодумстве, неуважении к православной вере. В.Н. Татищеву пришлось
искать защиты у новгородского архиепископа Амвросия. Хотя тот не
нашел ничего предосудительного в «Истории Российской...», но тем не
менее попросил ее автора смягчить некоторые рассуждения и сократить
материал спорных мест: о путешествии апостола Андрея по Днепру, о
монастырях, чудесных знамениях образа Богородицы.
В.Н. Татищев высоко оценивал «пригодность» зарубежных (поль-
ских и шведских) «гисторий», но, получив в 1747 г. «из Немецкой зем-
ли» несколько новых исторических книг, касающихся истории Рос-
сии, он с возмущением отозвался о них, как содержащих «великие
неточности», «многие лжи и злобные поношения и клеветы». В письме
К.Г. Разумовскому, президенту Академии наук, он отмечал, что евро-
пейские ученые «о многих древностях правильно знают», но «сказать
бес читания наших (источников; так в тексте. — Авт.) не могут»1. Таким
образом, по степени достоверности информации В.Н. Татищев отдавал
предпочтение источникам российского происхождения. Он утверждал,
что человек о своем отечестве «более способа имеет правую написать,
нежели иноземец»2.
В целом его классификация источников опиралась на несколько
принципов: место происхождения — отечественные и зарубежные; сфе-
ра составления — официальные и неофициальные; значение — обще-
русские и местные; внешние данные — оформление; лингво-стилисти-
ческие особенности; способ фиксирования информации и степень ее
достоверности.
Завершая анализ позиции В.Н. Татищева в вопросе о классифика-
ции исторических источников, отметим, что его подход крещению этой
проблемы опирался на рационалистическую философию и здравый
смысл. Не ставя задачи разработки теоретических проблем источнико-
ведения, он сумел подойти к их решению на эмпирико-интуитивном
уровне. Заметим также, что В.Н. Татищев упоминал только письмен-
ные и устные исторические источники — два типа, если использовать
современную терминологию. Такое ограничение объяснялось крутом
известных к тому времени исторических источников и соответствовало
первоначальному этапу в истории отечественной науки.
1 Цит. по: Историография истории России ло 1917 г. Т. I. С. 110.
2 Татищев В.Н. История Российская... Т. I. С. 83.
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в. 175
Деятельность следующего за В.Н. Татищевым историка Г.Ф. Мил-
лера способствовала преодолению подобного ограничения.
Первый российский официальный историограф Г.Ф. Миллер, как и
В.Н. Татищев, целенаправленно не ставил задачи разобраться в теорети-
ческом вопросе о классификации исторических источников. Однако во
время Сибирской экспедиции (1733—1743) и в последующие годы он рас-
ширил ассортимент собираемых им исторических источников, крут кото-
рых включал письменные, вещественные и устные материалы. Указанные
группы (по существу — типы) исторических источников он использовал в
своих разносторонних исследованиях и, естественно, не мог не задаться
вопросом об их группировке, особенно при их подготовке к публикации.
Здесь вполне уместно напомнить о том, что подобная деятельность
(собирание источников и их приведение в известность путем публика-
ции) значительно способствовала расширению типологического и видо-
вого разнообразия и обогащению Источниковой основы исследований
последующих поколений историков. Эта сторона эвристической и ар-
хеографической деятельности Г.Ф. Миллера получила признание уже у
его современников.
Представление Г.Ф. Миллера о классификации исторических ис-
точников наиболее наглядно отражал его план их изучения и публика-
ции (1744)1. В нем намечено 10 отдельных групп:
1) степенные книги, летописи и хронографы;
2) рукописи татарские, персидские и турецкие;
3) архивные дела из столичных и местных архивов;
4) жития святых;
5) рукописные известия о построении церквей и монастырей;
6) надгробные и другие надписи в церквях и монастырях;
7) родословные книги;
8) разные русские древности;
9) устные предания;
10) иностранные сочинения о России, других государствах и под-
линные документы о международных отношениях2.
Естественно, что вещественные исторические источники в этом
плане публикации не указывались, хотя они входили в его коллекцию
исторических источников.
В плане Г.Ф. Миллера отчетливо просматриваются четыре критерия
деления: по территории происхождения (русские и зарубежные мате-
риалы); по месту нахождения или хранения; по форме или способу вос-
произведения (письменные и устные); по содержанию информации.
С точки зрения современной науки предложенная им система край-
не несовершенна, так как, например, материалы 1-й, 2-й, 4-й, 5-й, 7-й
1 См.: Историография истории России до 1917 года. Т. I. С. 121.
2 Там же.
176
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
и 10-й групп могут находиться в архивах, о которых он упоминал толь-
ко относительно «дел» третьей группы. Не объяснен состав 8-й группы.
Значительная часть документов о международных отношениях, упомя-
нутых в 10-й группе, может иметь не только иностранное, но и россий-
ское происхождение.
Таким образом, следует отметить, что, с одной стороны, теоретиче-
ская проблема классификации источников не нашладолжной постанов-
ки и решения в трудах Г.Ф. Миллера, а с другой — его попытка деления
источников свидетельствовала о движении исследовательской мысли и
об осознании потребности решения проблемы классификации.
Хотя второй официальный российский историограф М.М. Щерба-
тов также не ставил перед собой задачу классификации исторических
источников, но в своей практической деятельности и он не мог избе-
жать решения этого вопроса. Анализ текста «Истории Российской...»
позволяет сделать вывод о том, что М.М. Щербатов использовал три
критерия деления источников:
• по форме воспроизведения информации — устные и письменные;
• по хронологии — времени и древности происхождения;
• по степени достоверности1.
Особое значение М.М. Щербатов (вслед за В.Н. Татищевым) прида-
вал делению источников на достоверные и недостоверные. Он считал,
что эта часть характеристики информации источника зависела от того,
насколько его автор был близок к описываемым событиям. Поэтому
одной из важнейших задач при работе с источником М.М. Щербатов
справедливо считал установление времени и места его возникновения,
уточнение которых являлось необходимым, по его мнению, условием
для выяснения достоверности информации источника. Таким образом,
рассуждения историка о критериях классификации исторических ис-
точников (теоретическая проблема) сопровождались его замечаниями,
направленными на совершенствование их практического изучения.
В силу специфики своих трудов, представлявших критические
комментарии к работам Н.Г. Леклерка и М.М. Щербатова, И.Н. Бол-
тин специально не ставил задачу решения проблемы классификации
исторических источников. Он ограничился тем, что известный ему
круг источников делил по принципу происхождения на отечествен-
ные («домашние») и чужестранные2. Таким образом, он воспринял у
В.Н. Татищева геополитический критерий как основу классификации
исторических источников.
См.: Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. Т. I. Предисло-
2 Болтин И.Н. Критические примечания генерал-майора Болтина на первый том
«Истории» князя Щербатова. СПб., 1793. С. 17.
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в.
177
АЛ. Шлецер наряду с решением комплекса методических вопросов
источниковедения отчасти затронул и теоретическую проблему клас-
сификации исторических источников. Он способствовал расширению
представлений историков о круге исторических источников, упоминая
и выделяя в особую группу, мало используемые в то время историками,
археологические (точнее было бы сказать вещественные. — Авт.) мате-
риалы1.
Как и многие его современники, А.Л. Шлецер делил источники на
иностранные и отечественные. Среди российских источников он вы-
делял главные (в основном летописи) и побочные, считая свою класси-
фикацию «систематической и полной»2.
Используя современную терминологию, отметим, что в основе
классификации исторических источников А.Л. Шлецера лежали три
критерия:
• по форме (способу) воспроизведения (письменные и веществен-
ные);
• по месту происхождения (составления) (русские и иностранные);
• по ценности содержания.
Заметим, что его оценка своей классификации не была адекватной,
так как предложенная им схема в действительности не была полной
(исчерпывающей) и не давала возможности создать научно обоснован-
ную систему. Особенно уязвим его последний критерий, так как нель-
зя делить исторические источники по ценности их информации — ее
объему (полноте) и качеству (достоверности). Каждый источник или
их группа может оказаться очень ценным для раскрытия (понимания)
какого-либо одного исторического сюжета, но не обладающим ценной
информацией по каким-либо другим историческим вопросам.
В то же время указанный первый критерий прокладывал дорогу для
создания типологической классификации как первого уровня деления
или объединения источников.
Вслед за А.Л. Шлецером попытался представить свой вариант клас-
сификации исторических источников и Н.М. Карамзин в специальном
вводном разделе «Об источниках Российской истории до XVII века»,
предварявшем его «Историю государства Российского».
В схеме Н.М. Карамзина выделено 14 групп источников:
I) «Летописи» (в том числе и Повесть временных лет Нестора);
II) «Степенная книга»... Митрополита Макария;
III) «Так называемые Хронографы»',
IV) «Жития святых»',
2 Цит. по. ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 31.
178 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
V) «Особенные дееписания» (сказания о князьях. — Авт.)',
VI) «Разряды или распределение Воевод»;
VII) «Родословная Книга»;
VIII) «Письменные Каталоги Митрополитов»;
IX) «Послания святителей»;
X) «Древние монеты, медали, надписи, сказки, песни, пословицы»;
XI) «Грамоты»;
XII) «Собрание так называемых Статейных списков, или Посоль-
ских дел, и грамот в Архиве Иностранной Коллегии с XV века»;
XIII) «Иностранные современные летописи»;
XIV) «Государственные бумаги иностранных архивов».
Однако свой критерий объединения в группы и принцип разделения
источников Н.М. Карамзин не объяснил.
В результате летописи и хронографы оказались разнесенными по
разным группам (соответственно первая и третья). Особую (14) груп-
пу составили «государственные бумаги иностранных архивов» (без
разъяснения их видов, разновидностей и содержания). В 10-й группе
Н.М. Карамзин объединен источники разных типов: вещественные,
устные и письменные1.
Таким образом, классификация, предложенная Н.М. Карамзиным,
не сыграла положительной роли в деле решения этой важной теорети-
ко-методологической проблемы источниковедения.
В целом следует отметить, что во второй четверги XVIII — начале XIX
в. историки предпринимали попытки создать классификацию истори-
ческих источников. Однако их предложения не принесли ощутимого
результата, хотя идея выделения источников по форме сохранения и
передачи информации могла стать продуктивной, если бы внимание
историков того времени не сосредоточивалось бы в основном на пись-
менных источниках.
§ 2. Классификация исторических источников
отечественными историками 1830—1840-х гг.
Новый этап в процессе выработки классификационных схем начал-
ся в конце 1820-х гт.
Согласно мнению Л.Н. Пушкарева «первым русским истори-
ком, предложившим продуманную систему деления источников, был
Н.А. Полевой»2. Однако с этим утверждением вряд ли можно согла-
ситься, если вспомнить схему Н.М. Карамзина, а также идеи о делении
источников, высказанные историками XVIII в.
1 См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. I. С. XVII.
2 ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 137.
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в. 179
Книга НА. Полевого «История русского народа» (Т. I, 1829) инте-
ресна не объемом приведенных источников (он в основном заимство-
вал источниковую базу у Н.М. Карамзина), а предложенной в ней схе-
мой классификации исторических источников.
Первый уровень деления — по месту происхождения. Он разгра-
ничил две группы — отечественные и иностранные источники. Место
происхождения, таким образом, оказывалось первоначальным крите-
рием. Отметим, что эта идея была не нова: ее уже предлагали историки
XVIII в.
Второй уровень деления охватывал каждую из указанных двух групп,
которые в свою очередь подразделялись на шесть групп:
«I. Летописи или временники, то есть современные разным собы-
тиям записки или заметки людей о том, что они сами видели или слы-
шали.
II. Памятники дипломатические, т.е. грамоты, договоры, записи,
относящиеся к политическим сношениям между владетелями, областя-
ми, городами, народами.
III. Памятники палеографические. Сюда относятся все сохранив-
шиеся от древних времен сочинения, прямо или косвенно объясняю-
щие историю, веру, законы, нравы, обычаи, поверья народов; частные
исторические записки, заметки и повествования.
IV. Памятники археографические, сохранившиеся в надписях на
гробницах, зданиях, разных вещах; монеты, медали, изваяния, могущие
передавать нам предания веков в безмолвных своих вещаниях.
V. Памятники географические...
VI. Предания, сказки, песни, пословицы,... [выражающие] дух сво-
его времени»1.
Несмотря на «продуманность» (по оценке Л.Н. Пушкарева), предло-
женная Н.А. Полевым схема распределения источников несовершенна
по ряду показателей, которые очевидны с точки зрения современной
науки.
Первый — терминологический — «археографическими» можно было
бы назвать опубликованные памятники, а не дошедшие до следующих
поколений в вещественной форме. Вряд ли стоило называть «географи-
ческими» топонимические данные. То же относится и к группе «памят-
ники палеографические», где название указывает только на древность
происхождения, но таковое может характеризовать и все учтенные в
схеме источники, и исторические сочинения предшествовавших ав-
торов. Указанный недостаток объяснялся недостаточным профессио-
ных источников... С. 137—138.
180 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
нацизмом Н.А. Полевого как историка, поспешностью написания им
своей «Истории...».
Второй и главный недостаток — отсутствие четкого и единого кри-
терия деления. В группу «палеографические» вошли источники разных
видов: законодательные (Русская Правда, уставы князей); актовые (ду-
ховные грамоты); литературно-публицистические (Поучение Владими-
ра Мономаха, «Слово о полку Игореве»); мемуарно-агиографические
(жития святых); исторические сочинения. Летописи и исторические
сочинения оказались разнесенными по разным группам (соответствен-
но первая и третья), хотя они представляют собой один и тот же вид
источников.
Фактически источники в первой и третьей группах выделены по хро-
нологическому критерию, т. е. по временной близости или отдаленности
по отношению к описываемым событиям. Однако помещение истори-
ческих повествований и летописей в разных группах нелогично, так как
летописи редко составлялись в ходе событий или непосредственно по
их следам. Как правило, начальная часть летописей имела ретроспек-
тивный, а не синхронный характер.
Для второй группы Н.А. Полевой использовал еще один крите-
рий — семантический (тематический), но его следовало применить и к
другим источникам, а не только к материалам по истории внешней по-
литики.
Не вызывает возражений выделение устных источников в отдель-
ную группу, но здесь был применен синтаксический (знаковый) крите-
рий, т. е. способ кодирования (фиксирования и передачи) информации.
Этот критерий, действительно, позволяет разделить источники по ти-
пам. Однако, следуя законам логики, такой критерий следовало приме-
нить ко всем источникам, а не только к фоническим материалам.
Научно-познавательное значение предложенной схемы НА. Поле-
вым состоит в том, что она была для того периода новаторской и отра-
жающей процесс постепенного накопления предложений по решению
проблемы классификации источников. В целом попытка НА. Полево-
го дать новую схему классификации была привлекательна уже самой
постановкой проблемы, несмотря на неудачность ее решения.
В середине 1830-х гт. большим импульсом для постановки и попыт-
ки решения этой проблемы стало развертывание археографической де-
ятельности — широкая публикация древних русских исторических ис-
точников, в основном летописей.
Практические задачи подготовки документов к публикации «Пол-
ного собрания источников и пособий отечественной истории», заду-
манного в 1834 г. П.М. Строевым, обусловили создание им своей схемы
классификации письменных источников по отечественной истории. Он
распределил их на два разряда — «Акты» и «Писания».
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в. 181
«Акты» состояли из:
а) государственных документов (договоры, грамоты, уставы и указы);
б) юридических документов («бумаги, обеспечивающие... частные
привилегии, собственность и пр.»).
«Писания» включали:
«а) летописи разных форм..;
б) повести и сказания..;
в) послания владык к своим паствам, переписки разных лиц, слова
и отрывки разного содержания... и пр.»1 2.
Схема П.М. Строева имела положительное значение для подготов-
ки публикации собранных им источников. Его указаниями и советами
пользовался Я.И. Бередников при составлении томов издания доку-
ментов Археографической экспедиции. Однако чуть позднее предло-
жения П.М. Строева фактически были забыты, тем более потому, что
он ничем не мотивировал свою схему и не определил критерий своей
классификации3.
Глава «скептической школы» в отечественной исторической науке
М.Т. Каченовский специально не занимался проблемой классификации
исторических источников, но тем не менее в их комплексе он особо
выделял акты, летописи и вещественные памятники. Для каждого рода
источников им предлагалась своя форма критики (соответственно ди-
пломатическая, историческая и археологическая)3. В этом подходе в ис-
пользованной терминологии просматривались высокий профессиона-
лизм и научная подготовленность М.Т. Каченовского, так как разные
типы и виды источников требуют разнообразия методических приемов.
Н.И. Надеждин, выступавший против «крайностей скептического
направления», предложил свой вариант классификации исторических
источников, круг которых он определял очень расширительно, включая
в него явления климата и природные катаклизмы.
Первая ступень классификации Н.И. Надеждина — разделение
исторических источников на две категории: «естественные» или «физи-
ческие» и «искусственные или собственно исторические».
«Естественные» — это следы великих физических переворотов на
земном шаре, повлиявших на судьбу человечества, — наводнения, зем-
летрясения, извержения вулканов и т. п.4
«Собственно исторические» источники Н.И. Надеждин делил на две
группы: «безгласные» и «гласные или словесные».
1 Цит. по. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников...
С. 138-139.
2 См.: Там же. С. 139.
2 Каченовский М.Т. Об источниках русской истории // Вестник Европы. 1809. № 3.
С. 193-210.
4 Надеждин Н.Н. Об исторической истине и достоверности // Библиотека для чте-
ния. 1837. № 38. Т. XX. Радд. III. С. 142.
182
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
В «безгласные» источники входил, по его словам, «всякий остаток
древности», который имел «признаки человеческой работы, только без
надписей, без всякого словесного знака». В круг таких источников он
включал «развалины городов, зданий, остатки укреплений, границ, ко-
чевых привалов, произведений изящных искусств, оружие, домашняя
утварь». Все это, по его мнению, «должно называться памятниками»'.
Отметим верное замечание Н.И. Надеждина о том, что памятники,
чтобы стать историческими источниками, должны иметь на себе следы
человеческой деятельности, т.е. быть результатом человеческого труда.
Для выработки современного понятия «исторический источник» это
наблюдение Н.И. Надеждина очень важно.
К «безгласным» историческим источникам он относил и географи-
ческую среду, которая изменяется под воздействием человека и одно-
временно сама влияет на человека и ход истории.
Идея о взаимной зависимости человека и природы, среды его оби-
тания, была очень распространенной в 1830—1840 гг. Н.И. Надеждин
(вместе с западноевропейскими философами) видел глубокую причин-
ную связь между особенностями географических условий и историче-
скими событиями1 2.
В статье «Опыт исторической географии русского мира» он особо под-
черкивал значение географических фактов как исторического источника3.
Ко второй группе — «гласным» историческим источникам — он от-
носил все, выраженное в словесной знаковой форме:
а) устные предания;
б) надписи;
в) письменные документы4.
Интересная, но не доведенная до логического конца попытка, ис-
пользовать в качестве критерия при классификации источников способ
фиксирования и передачи информации — выделение устных и письмен-
ных источников. Однако надписи на вещах, стенах, памятниках, моне-
тах никак не вписывались систему, основанную на таком критерии.
В целом классификация Н.И. Надеждина имела слишком общий ха-
рактер. Неудачной оказалась попытка разделения исторических источ-
ников на «безгласные» и «словесные», так как во второй группе оказа-
лись объединенными источники разных типов — устные и письменные.
Впрочем, предложение различать источники по их знаковой структуре
имело конструктивный характер для дальнейшего решения проблемы
1 Надеждин Н.Н. Указ. соч.
2 См.: ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 77.
2 См.: Надеждин Н.И. Опыт исторической географии русского мира. Статья пер-
вая // Библиотека для чтения. 1837. Т. XXII. Раздел III. С. 27.
4 См.. Надеждин Н.И. Об исторической истине и достоверности // Библиотека для
чтения. 1837. № 38. Т. XX. Разд. III. С. 142.
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в. 183
классификации. (Современная типологическая классификация опира-
ется именно на такой синтаксический принцип.)
В основу дальнейшей более высокого уровня классификации «глас-
ных» исторических источников Н.И. Надеждин положил критерий
«намеренности» и «безнамеренности», т.е. предназначения для буду-
щих поколений или самостийного возникновения в ходе событий, как
их имманентно присущей части. (Фактически под «намеренностью»
скрывался целевой, функциональный принцип, который начал входить
в основу видовой классификации только в конце XX в.)
В 1837 г. проблемой классификации занимался и Н.Г. Устрялов.
Импульсом для его обращения к этой проблеме стала подготовка из-
дания «Полное собрание русских летописей», в ходе которого он раз-
работал новые правила научной публикации источников1. Эти пра-
вила впитали его идеи о классификации письменных исторических
источников.
Он предложил трехчленную схему классификации.
I. Исторические сочинения в собственном смысле включали лето-
писи, Степенную книгу, хронографы, записки иностранцев о России,
сказания об отдельных лицах и событиях, дворцовые записки.
II. Акты государственные охватывали внутренние памятники за-
конодательства, судебные акты, разрядные, писцовые и родословные
книги, а также внешние источники — договоры великих и удельных
князей, документы дипломатического характера, статейные списки.
III. Памятники словесности объединяли разнородные источники,
не вошедшие в первые две группы: землеописания, философские, цер-
ковные, медицинские, естественно-научные сочинения, не имевшие
отношения к истории, и описания путешествий («хожения»).
Для своего времени это был полезный опыт классификации, тем бо-
лее что предложение Н.Г. Устрялова имело практическую цель — под-
готовку документов к изданию. Однако критерий разнесения источ-
ников по разрядам был недостаточно продуман. Это привело к тому,
что в первую группу оказались включенными не только исторические
сочинения, но и делопроизводственные бумаги (дворцовые записки), а
также литературные труды («сказания»). Во вторую попали материалы,
не имевшие к актам никакого отношения (разрвдные, писцовые и ро-
дословные книги).
Несмотря на эти недостатки, по мнению Л.Н. Пушкарева, схема
Н.Г. Устрялова являлась шагом вперед в решении проблемы классифи-
кации источников2.
2 См.: ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 140.
184 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
В учебниках для университетов и гимназий Н.Г. Устрялов привел
новую, более разработанную схему, охватывавшую источники разных
типов. В ней источники делились на два разряда: «письменные» и «не-
письменные». Каждый из них делился на группы, внутри которых вы-
делялись подгруппы, близкие к современной видовой классификации.
Первая группа I разрвда «Сказания современников» включала:
а) летописи;
б) дневники;
в) записки и сказания;
г) письма.
Вторая группа того же разряда называлась Акты государственные.
В нее входили:
а) уставы гражданские, военные, церковные и торговые;
б) грамоты и указы по частным случаям;
в) дела следственные;
г) договоры дипломатические.
Содержание третьей группы «Памятники наук и изящной словесно-
сти» не разъяснялось.
«Неписьменные» источники второго разряда объединяли две группы:
1) «изустные предания»;
2) «остатки искусств, художеств, ремесел (здания, монументы, кар-
тины, монеты, одежда, оружие, домашняя утварь)».
Слабость этой схемы состояла в том, что летописи, записки и ска-
зания необязательно принадлежали перу современников. «Грамоты и
указы по частным случаям» могли не иметь государственного характе-
ра. Мало оправдано отнесение устных, изобразительных и веществен-
ных источников к одному разряду.
Создав свою новую схему, Н.Г. Устрялов ввел в понятийный аппа-
рат источниковедения термин «остатки», под которым понималась со-
хранившаяся часть прошлого в особой, характерной для своего времени
форме, передававшая дух эпохи. По мысли Н.Г. Устрялова, в «остатки»
входили вещественные памятники и языковые следы («изустные преда-
ния»), Введение этого термина в научный оборот отечественным исто-
риком на 30 лет опережало классификационную терминологию евро-
пейского источниковедения.
Позитивный смысл классификации Н.Г. Устрялова состоял в ее
пропедевтическом назначении. Она давала учащимся систематизиро-
ванное представление о широком круге источников разных типов и
видов.
Подводя итоги, отметим, что период второй четверти XVIII — первой
половины XIX в. стал первым этапом в постановке проблемы классифи-
кации исторических источников отечественными историками, которые
и интуитивно, и целенаправленно обращались к решению этой пробле-
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в. 18S
мы. Однако проблема не нашла своего решения, что объяснялось объ-
ективными и субъективными причинами:
1) многообразием и разнообразием исторических источников;
2) отсутствием критерия классификации, отвечающего законам ло-
гики;
3) недостаточной разработанностью понятийно-терминологиче-
ского аппарата источниковедения.
Во втором периоде — вторая половина XIX в. — историки уже более
осознанно приступили к решению проблемы классификации истори-
ческих источников.
§ 3. Классификация исторических источников
историками середины XIX — начала XX в.
В России в середине — второй половине ХЕХ в. проблему классифи-
кации исторических источников продолжал разрабатывать К.Н. Бес-
тужев-Рюмин. Ее решение он тесно связывал со спецификой методики
их исследования. Л.Н. Пушкарев отметил, что К.Н. Бестужев-Рюмин
не создал «научно обоснованной системы деления источников» (т. е. не
обосновал свой критерий деления), но его «последовательность анализа
и изложение по главам и параграфам позволяют выделить следующие
категории ... источников:
1) летописи;
2) отдельные сказания и жития святых;
3) записки (мемуары) и письма;
4) памятники юридические и акты государственные;
5) памятники словесности устной и письменной;
6) памятники вещественные;
7) сказания иностранцев»1.
В конце XX в. А.П. Пронштейн высказал иное мнение, чем
Л.Н. Пушкарев, определяя вклад К.Н. Бестужева-Рюмина в решение
вопроса о классификации исторических источников, отметив, что он
не только разработал принципы их классификации, но и «подробно
охарактеризовал их отдельные виды»2.
В Германии в середине — второй половине ХЕХ в. решением про-
блемы классификации исторических источников активно занимался
немецкий историк И.Г. Дройзен. Он предложил делить их на «остатки»
и «предания». Это была двухтаксонная схема классификации историче-
ских источников, получившая большое распространение в западноев-
ропейском и российском источниковедении во второй половине ХЕХ в.
1 ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 145.
2 Пронштейн А. П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма. С. 93.
186 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
В основу классификации источников И.Г. Дройзен положил прин-
цип соотношения источника и факта. «Исторические остатки» — это
те факты, которые дошли до нас непосредственно, а «предания» — это
свидетельства других людей о фактах прошлого.
Идеи И.Г. Дройзена развивал другой немецкий ученый Э. Бернгейм
в «Учебнике методологии и философии истории», изданном в 1889 г.
По мысли Э. Бернгейма, исторические источники делятся на «остат-
ки» и «традиции». Первые представляют собой непосредственные сле-
ды прежней жизни, обозначение факта. Вторые содержат изложение,
изображение, отражение фактов прошлого, его оценку создателем ис-
точника1. Критерий такой классификации — соотношение историче-
ского источника с действительностью.
Подобная классификация нацеливала на специфику подходов к ис-
точнику, методов его изучения и принципа оценки информации. В силу
позитивистского взгляда на процесс познания Э. Бернгейм полагал, что
для «остатков» достаточно доказать подлинность и тогда достоверность
их информации в проверке не нуждается. «Традиции» содержат субъек-
тивную оценку прошлого, принадлежащую автору источника. Поэтому
их содержание должно быть подвергнуто жесткой критике на предмет
оценки достоверности их информации. Имманентная субъективность
информации «традиций», по мысли Э. Бернгейма, снижала научно-по-
знавательную ценность этих источников.
Следующая ступень классификации у Э. Бернгейма предполага-
ла разделение «традиций» на устные, письменные и изобразительные
источники. Вещественные памятники входили в «остатки» (непосред-
ственные следы жизни, монументы, монеты, произведения искусств,
ремесел как свидетельства о потребностях, способностях, взглядах и
настроениях людей прошлого).
Классификационная схема Э. Бернгейма на практике оказалась
мало применимой. Приведем пример с мемуарами. По мнению немец-
кого историка, они должны определяться как «письменная традиция».
Однако воспоминания являются еще и частью прошлого, а следова-
тельно, и «остатком» того времени, когда они создавались. Рисунки
и скульптуры включались им в группу «изобразительная традиция»,
оказываясь оторванными от группы «произведения искусств», кото-
рые были отнесены к «остаткам». Критику этой классификации можно
было бы продолжить, однако слабость ее уже видна. Тем не менее она
стала типичной для историков Западной Европы и России во второй
половине XIX в.
В 1852 г. в Великобритании историк Джордж Льюис (G.C. Lewis)
поддержал двухтаксонную классификацию, предложив делить истори-
См.: Бернгейм Э. Введение в историческую науку. СПб., 1908. С. 34—48.
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в.
187
ческие источники на две группы: «остатки древности» и «показания
свидетелей»'.
В 1886 г. английский историк Эдуард Фримен (Е. Freeman, 1823—
1892) признал двухтаксонное деление', «документальные» и «повествова-
тельные» исторические источники1 2. Однако он не разъяснил свой кри-
терий подобного деления.
В конце XIX в. российские историки продолжали разрабатывать
проблему классификации исторических источников, опираясь на пред-
ложения предшественников.
Так, в книге «Опыт русской историографии» (1891, Т. I) Владимир
Степанович Иконников (1841—1923), прежде чем высказать свое мне-
ние по проблеме классификации исторических источников, обобщил
взгляды историков России, Германии и других стран о делении источ-
ников на письменные, устные и вещественные.
Свою систему В.С. Иконников изложил во втором томе книги
(1908). В этой схеме выделялись три большие группы:
1) памятники, служащие выражением частной деятельности (лето-
писи, литературные произведения);
2) памятники, служащие выражением правительственной деятель-
ности (акты дипломатические, памятники законодательства, ак-
ты юридические);
3) материалы, сообщаемые вспомогательными знаниями (географи-
ческие, этнографические данные и вещественные памятники)3.
Совершенно очевидно, что в этой схеме присутствовал смешанный
критерий классификации исторических источников: по авторству; сфе-
ре происхождения; по способу фиксирования информации; по объек-
там разных научных дисциплин.
Естественно, что смешанный критерий противоречил законам ло-
гики — делить или объединять объекты следует по какому-либо одному
критерию, отражающему их имманентные признаки. Следовательно,
задача выработки принятой исследователями схемы классификации
исторических источников к рубежу ХЕХ—XX вв. так и не была решена.
Новый виток в процессе поисков критерия (принципа) классифика-
ции исторических источников был связан и именами Василия Осипо-
вича Ключевского, Николая Ивановича Кареева и Александра Сергее-
вича Лаппо-Данилевского.
Продолжая линию своих предшественников и современников при ре-
шении проблемы классификации источников, В.О. Ключевский делил их
на два главных разряда, дав им названия «памятники» и «воспоминания».
1 Lewis G.C. A treatise on the methods of observation and reasoning in Politics. L., 1852.
2 Freeman E.A. The Methods of Historical Study. L., 1886.
3 Иконников B.C. Опыт русской историографии. Киев, Над-во университета, 1908. Т.
II. Ки. I.C. IV-IX.
188 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
В наброске (конспекте) первой лекции курса «Источники русской
истории» он охарактеризовал первый разряд как «остатки жизни и дея-
тельности людей известного времени (памятники)», а второй — как «на-
блюдения современников (воспоминания)».
Схема В.О. Ключевского включала:
«I. Памятники:
1) вещи;
2) произведения слова: а) акты, деловые документы; б) произведе-
ния мысли, словесности, чувства, воображения, выраженные в
словесном или письменном <виде> (словесность вся).
II. Воспоминания, которые в письменном или устном слове передают
явления и события времени (летописи, записки, отдельные сказания о
событиях или лицах, повествовательные письма, песни, пословицы, из-
речения, предания)»1.
Слабость приведенной схемы — не удачно название и не ясен прин-
цип выделения разряда «воспоминания», так как акты и деловые бумаги
(из «памятников») тоже являются произведениями слова.
Устные источники оказались разделенными по двум подгруппам.
Часть из них оказалась включенной в подгруппу «б) произведения мысли»,
а часть — в группу «воспоминания»: «песни, пословицы, изречения» и пр.
В одной подгруппе «а» В.О. Ключевский объединил разные по ха-
рактеру источники: «акты» — источники юридические и законодатель-
ные — и «деловые документы» — материалы делопроизводства (сам он
называл их канцелярские).
Таким образом, у В.О. Ключевского не было четкого и единого кри-
терия классификации.
Заметим, что приведенная критика его схемы отражает современное
понимание проблемы классификации. Однако оценивать деятельность
ученого и полученные им результаты следует в сопоставлении с успеха-
ми, достигнутыми его современниками. Отметим, что классификация
В.О. Ключевского была типична для современного ему времени. Кроме
того, необходимо учитывать, что исследователи его творчества распо-
лагают лишь конспектом, наброском к лекции, а не законченным тек-
стом, отточенным рукой мастера.
Решение проблемы классификации В.О. Ключевский тесно свя-
зывал с вопросами методики исследования исторических источников.
«Каждый род памятников требует особых приемов и средств изучения»2.
Практически одновременно с В.О. Ключевским проблема клас-
сификации исторических источников затрагивалась в книге Ш.-В. Лан-
1 Ключевский В.О. Источники (курс 1894 г.) // КлючевскийВ.О. Соч.. в 9 т. Т. VII.
Приложения. С. 406.
2 Там же. С. 406.
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в. 189
глуа и Ш. Сеньобоса «Введение в изучение истории». Однако эта
проблема у них почти не разработана, так как они не ставили такой ис-
следовательской цели. В их учебном пособии упомянуты письменные и
вещественные источники, но нет более детального их деления.
По мнению французских историков, вещественные документы — это
материальные объекты, оставшиеся от прошлого. Письменные источни-
ки — это психологические следы, т.е. описание фактов, повествование
о фактах и, конечно, сами письменные источники.
В целом решение проблемы классификации исторических ис-
точников отражало позитивистскую методологию, характерную для
Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса.
В начале XX в. во французской историографии закрепилось деление
на «документальные источники» (sourses documentaire) и «нарративные
источники» — описательные (sourses narratives)1. Во Франции такое де-
ление стало традиционным.
(В некоторых диссертациях и ныне встречается подобная термино-
логия при определении групп использованных источников.)
В 1930—1940-х гг. французские историки, основатели школы «Анна-
лов», М. Блок и Л. Февр подвергли критике классификацию Ш.-В. Лан-
глуа и Ш. Сеньобоса. Они указали, что круг исторических источников
значительно более разнообразен по форме и содержанию, что из него
нельзя исключать изобразительные и устные (фонические источни-
ки — звуковые записи).
Отход от позитивистской парадигмы в вопросе о классификации
исторических источников отразился в работе Н.И. Кареева «Теория
исторического знания». В ней он признавал, что необходимо делить ис-
точники на роды и виды, указывать их разновидности и объединять в
группы по каким-либо признакам.
Н.И. Кареев отмечал, что историческая наука не выработала еще
обоснованного и точного принципа классификации, но в то же время
поддержал идею немецких историков И.-Г. Дройзена и Э. Бернгейма о
делении источников на «остатки» и «традиции»2.
Н.И. Кареев делил источники по функциональному (целевому) при-
знаку на две категории. Критерием служили основные намерения «тех,
которые что-либо сооружали или писали»3. Однако, указав на труд-
ности осуществления классификации по функциональному признаку,
он на практике не довел ее до логического завершения. В одну кате-
горию входили те источники, что дошли непосредственно от прошло-
1 См.: L’Histoire et ses methodes. P., 1961. P. 6.
2 Кареев H.H. Теория исторического знания. СПб., 1913. С. 94—95, 99. Во втором
издании работы Н.И. Кареева под названием «Историка» (Пг., 1916) изложены те же
идеи о классификации источников.
2 Кареев Н.И. Историка. С. 52.
190 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
го («остатки»), в другую — те, что донесли воспоминания о прошлом
(«предания»).
Таким образом, он лишь предложил принципиально новый (можно
сказать, современный для конца XX — начала XXI в.) критерий класси-
фикации, связанный с социальной функцией источников, но изложен-
ная им схема осталась прежней, характерной для XIX — начала XX в.
В «остатки» Н.И. Кареев включал все вещественные источники и
письменные свидетельства, которые создавались для «удовлетворения
непосредственных жизненных нужд, для достижения чисто практиче-
ских целей, а не ради увековечивания в памяти любознательного по-
томства каких-либо событий».
Под термином «традиция» («свидетельства») Н.И. Кареев понимал
те источники, которые создавались с целью «служить сохранению в па-
мяти и передаче потомству фактов прошлой жизни»1.
В эту группу он включал источники разных видов: анналы, летопи-
си, хроники, хронографы, мемуары, автобиографии, дневники и жития
святых.
Признавая справедливость намеченного принципа деления по
функции, которую играл источник в момент создания и в период сво-
его существования в прошлом, отметим, что автобиографии и днев-
ники не обязательно создавались для передачи сведений потомкам.
Первые могут быть частью делопроизводственной документации.
Например, поступая на работу, каждый пишет автобиографию, но не
для следующих поколений, а для руководства фирмы, предприятия,
учреждения. Такой документ находится в личном деле работника в
отделе кадров. Авторы дневников, частенько лукавят перед собой и
другими, но остаются в убеждении, что пишут «для себя», для памя-
ти, чтобы «остановить мгновенье». Мемуары можно рассматривать не
только как «традицию», но и как «остаток», так как они являются не-
посредственным воплощением той эпохи, того времени, той реально-
сти, в которой они создаются.
Решение проблемы классификации Н.И. Кареев тесно связывал с
вопросами методики. Соблюдение «известных правил», овладение тех-
ническими приемами изучения и использования источников обеспечи-
вало, с его точки зрения, научность познания прошлого2.
С этой позицией теоретика научного познания можно согласиться
при одном добавочном условии. Конечно, многое зависит от професси-
онализма, но для полной реализации научного уровня познания необ-
ходимо еще и обладать такой методологией, которая помогает поднять
исследование на онтологический уровень.
1 Кареев Н.И. Историка. С. 47—66.
2 См.: Там же. С. 7.
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в. 191
Оригинальное решение проблемы классификации исторических ис-
точников в начале XX в. было предложено АС. Лашю-Данилевским. Он
понимал эту задачу не как простое распределение источников по груп-
пам (методический прием), а как средство установления их познаватель-
ной ценности, т. е. как процедуру, имеющую методологическое значение.
Хотя А.С. Лаппо-Данилевский сохранил деление источников на
«остатки» и «предания», но подошел к этому с новой гносеологической
позиции, отметив связь источника с исследователем.
А.С. Лаппо-Данилевский делил источники на две большие группы:
источники, изображающие факт (рассказывающие о нем, т.е. преда-
ния), и источники, обозначающие факт (остатки). По его мнению, эта
группировка совпадала с делением на вещественные и письменные ис-
точники.
Однако у А.С. Лаппо-Данилевского это не было делением по форме
фиксирования информации, а по совершенно другому принципу — по
качеству отношения источника к факту прошлого. «Обозначающие»
источники — это сам факт или часть его (остаток культуры в широком
смысле этого слова). «Изображающие» источники (исторические пре-
дания) рассказывают о факте.
А.С. Лаппо-Данилевский указал на двойственную природу исто-
рических источников, подчеркнув, что один и тот же источник может
быть в глазах историка и остатком культуры и преданием о ней.
Кроме того, он выделил группу «смешанных» источников. В нее он
включал такие материалы, которые одновременно являются и «остатка-
ми», и «преданиями» (например, монументы или медали в честь какого-
либо события или деятеля, прозвища царей, описания торжеств и т.д.).
«Остатки культуры» — «обозначающие источники» — А.С. Лаппо-
Данилевский делил на три группы:
1) «воспроизведения» (язык, нравы, обычаи, учреждения) — все, что
было в прошлом и может воспроизводиться вновь;
2) «пережитки» — все, что хотя и сохранилось от прошлого в настоя-
щем, но в полной мере не соответствует прошлому (язык, нравы,
игры, обряды, учреждения);
3) «произведения культуры» — предметы древности, произведения
литературы, документы и т.д.
Источники, «изображающие факт» («исторические предания»), де-
лились историком на две группы: «чистые» и «смешанные».
«Чистые» источники, по мнению А.С. Лаппо-Данилевского, основы-
вались на личном восприятии их авторов (рисунки, рассказы очевидцев,
мемуары, надписи, отчасти былины). «Чистые» подразделялись на «опи-
сательные» (анналы, дневники) и «оценочные» (мемуары, сказания).
В свою очередь «смешанные» предания делились на производные и
составные.
192 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
А.С. Лаппо-Данилевский говорил, что нельзя ограничиваться ка-
ким-либо одним критерием (признаком) для распределения источни-
ков по группам. Поэтому им был предложен принцип классификации
по содержанию. Критерием при этом являлась не тематика, а идейная
насыщенность источника. В соответствии с ним выделялось две груп-
пы: 1) с фактическим и 2) с нормативным содержанием.
Первая группа охватывала источники с:
а) идейным содержанием — предметы культа, произведения литера-
туры;
б) бытовым содержанием — предметы житейской техники, деловые
бумаги. Эта группа подразделялась на источники частного и го-
сударственного быта, т. е. на этой ступени классификации учи-
тывалось происхождение и назначение источников.
Вторая группа — нормативного содержания — состояла из источников:
1) «чисто нормативных» (трактаты по логике, система законода-
тельства, моральные учения) и
2) «утилитарно нормативных» (юридические акты, отдельные зако-
ны, правила техники, правила стихосложения и т.д.)'.
Предложенная А.С. Лаппо-Данилевским система была громоздкой
и имела условный характер. В ее основе лежало несколько принципов
и критериев. В ней в соответствии с общей концепцией А.С. Лаппо-
Данилевского преувеличенное значение придавалось психике, морали,
чувствам авторов исторических источников.
По мнению А.С. Лаппо-Данилевского, главная цель и результат
классификации — раскрытие познавательной ценности источников.
Эта позиция обусловливалась методологией ученого и его пониманием
предмета источниковедческого исследования.
Однако отметим ценность предложений А. С. Лаппо-Данилевского
при решении проблемы классификации. Он впервые целенаправленно
поставил и попытался решить вопрос о критерии классификации.
В целом, в середине — второй половине XIX в. идеи И.Г. Дройзена
и Э. Бернгейма, с одной стороны, оказали большое влияние на взгляды
многих российских и европейских историков, поддержавших предло-
жения немецких авторов.
Однако, с другой стороны, классификационные предложения
И.Г. Дройзена и Э. Бернгейма сразу же вызвали возражения многих
исследователей в основном из-за того, что немецкие авторы не дали
теоретического обоснования принципа деления исторических источ-
ников. Об этом писал в 1975 г. Л.Н. Пушкарев: «Все дело в том, что
оба эти автора четко не определили, каким принципом руководство-
вались они, выделяя остатки и традицию. Поэтому каждый последу-
ем.: Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Вып. 2. С. 380—404.
Глава 6. Классификация исторических источников историками XVIII - начала XX в.
193
ющий источниковед по-своему толковал это основание деления. Так,
Н.И. Кареев считал, что в основе деления источников на остатки и
традицию лежит безнамеренность или преднамеренность создания
источника...»'. А.С. Лаппо-Данилевский в основу деления на «остат-
ки» и «традиции» положил степень «близости ... историка к объекту
его изучения», степень «непосредственного знания историка о таком
историческом факте»1 2.
Л.Н. Пушкарев был, безусловно, прав, когда говорил, что «безна-
меренность или преднамеренность создания источника должны, не-
сомненно, учитываться при анализе, но этот принцип не может быть
положен в основание деления, так какой привносится в деление самим
источниковедом, а не присущ источнику искони; этот принцип субъек-
тивен, а не объективен»3.
* « «
Подводя итоги, отметим, что в XIX в. отечественными и зарубежны-
ми историками было осуществлено несколько попыток создать схему
классификации исторических источников. Однако все попытки исто-
риков оказались безуспешными, так как не был найден научно обосно-
ванный принцип или критерий, который можно было бы положить в
основу деления всего корпуса источников.
В конце XIX — начале XX в. проблема классификации исторических
источников продолжала стоять в центре внимания историков, но под-
линно научного, обоснованного решения она не получила.
Принцип деления источников на реликты (остатки) и отражение
(описание, традиция, предание) стал традиционным, общепринятым
у историков второй половины XIX — начала XX в. Однако это не ре-
шало проблемы: огромный корпус источников требовал более глубо-
кой градации и других критериев классификации, которые следовало
найти и философски обосновать. Эту задачу предстояло решить исто-
рикам XX в.
Вопросы для закрепления и самопроверки знаний
студентами
1. По каким критериям делил В.Н. Татищев древнерусские источники?
2. В чем несовершенство классификационной схемы Н.М. Карамзина?
3. В чем несовершенство классификационной схемы Н.А. Полевого?
4. На какие две группы делил исторические источники Н.И. Надеждин?
1 Пушкарев Л.И- Классификация русских письменных источников... С. 243.
2 Лаппо-Данилевский А. С. Указ. соч. С. 385.
2 Пушкарев Л.И- Классификация русских письменных источников... С. 243.
194
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
5. Кто из историков первым высказал идею о необходимости четкого разде-
ления собственно «исторических источников» и исторических построений
(исследований)?
6. Кто первым из историков предложил делить исторические источники на
«остатки» и «традиции»?
7. На каких методологических позициях решалась проблема классификации
исторических источников историками второй половины XIX в.?
8. Почему историки отказались от деления исторических источников на «до-
кументальные» и «нарративные»?
9. КакойкритерийлежалвосноведеленияисторическихисточниковА.С. Лап-
по-Данилевским?
Литература
1. Бернгейм Э. Введение в историческую науку: учебник. СПб., 1908.
2. Дройзен И. Историка: учебник. СПб., 2004. С. 584.
3. Историография истории России до 1917 г.: учебник: в 2т. /под ред. М.Ю. Да-
чаевой. М., 2003. Т. 1. Главы 5, 6, 8, 9, 10.
4. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской исто-
рии: учеб, пособие / И.Н. Данилевский |и др.]. М., 1998. С. 35—56, 64—84.
5. Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализма: моно-
графия. Ростов н/Д, 1991. С. 11—144, 306—330.
6. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по оте-
чественной истории: монография. М., 1975. С. 6—8, 135—155, 230—255.
Глава 7
КЛАССИФИКАЦИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ
ИСТОЧНИКОВ В ТРУДАХ
ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ИСТОРИКОВ XX В.
В данной главе рассматривается процесс решения проблемы клас-
сификации исторических источников отечественными историками
в XX в., их поиски и дискуссии по вопросу о возможности создания
классификационных систем, о принципах и критериях классифика-
ции, о формулировании основных классификационных понятий.
Цель, поставленная в данной главе, состоит в том, чтобы вскрыть
гносеологическую ценность предложенных отечественными истори-
ками классификационных схем для дальнейшего изучения всего кор-
пуса исторических источников и, следовательно, для оптимизации
процесса познания истории в исследовательской практике ученых.
§ 1. Классификация исторических источников отечественными
историками в 1920-х - середине 1950-х гг.
Установление советской власти не прервало работы отечественных
историков и поисков ими решения проблемы классификации истори-
ческих источников. 1918—1922 гг. — «бурное пятилетие» — были труд-
ным периодом для многих историков, вышедших из «старой школы»,
уважавших своих учителей (В.О. Ключевского, А.С. Лаппо-Данилев-
ского) и признававших научный авторитет немецких методологов.
Классификационные идеи, возникшие во второй половине XIX — на-
чале XX в., продолжали питать творческую мысль историков. Однако
произошедшие в 1917 г. события, имевшие кардинальное обществен-
но-политическое значение, нацеливали историков на поиск новых ме-
тодологических подходов для объяснения истории и решения ранее по-
ставленных проблем.
Среди историков обозначилось два направления: одни сохраняли
прежнее идеалистическое (позитивистское или неокантианское) миро-
196 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
воззрение, другие обратили внимание на марксизм, который некото-
рых «еще отпугивал» и во многом был «субъективно неприемлемым»1.
В 1920 г. в Петрограде были опубликованы три работы, авторы ко-
торых, занимаясь решением разных исторических сюжетов и вопро-
сов, коснулись и проблемы классификации исторических источников,
решая ее под влиянием методологии историков дореволюционного
периода.
Профессор Лев Платонович Карсавин (1882—1952), известный исто-
рик-медиевист, вышедший из «старой школы» А.С. Лаппо-Данилев-
ского и разделявший его неокантианские взгляды, рассматривал фунда-
ментальные вопросы методологии истории. Л.П. Карсавин подчеркнул
принципиальную невозможность классификации «конкретных», по его
определению, источников2. Он считал, что можно разделять не исто-
рические источники, а их «данные» (их информацию), выделяя шесть
групп различных сообщений:
1) непосредственные отражения прошлого;
2) заявления автора источника, например законодательные акты,
манифесты, договоры и т. п.;
3) сообщения автора источника о его наблюдениях;
4) сообщения автора о наблюдениях других людей;
5) сообщения из вторых и третьих рук о событиях, современных ав-
тору;
6) такие же сообщения о прошлом3.
Л.П. Карсавин не обосновал свой принцип деления, не разъяс-
нил, какие именно источники должны быть отнесены к той или иной
группе. Очевидно, что он предлагал ввести деление по тематическому
критерию, т.е. содержанию информации, имеющейся в историческом
источнике, по авторскому происхождению исторических источников и
по авторской позиции. Однако такой подход к проблеме классифика-
ции не охватывал всего многообразия исторических источников. Кроме
того, упоминание законодательных и иных актов в группе «заявления
автора источника» абсолютно не соответствовало природе этих истори-
ческих источников.
Профессор Сергей Александрович Жебелев (1867—1941) в книге по
истории Древней Греции, классифицируя исторические источники,
воспроизвел позицию Э. Бернгейма, делившего источники по степени
их близости к сообщаемым событиям (хронологический критерий) на
«остатки» и «традицию»4.
1 Иечкина М.В. Василий Осипович Ключевский, история жизни и творчества. С. 30.
2 См.: КарсавинЛ.П. Введение в историю (теория истории). Пт., 1920. С. 12.
2 См.: Там же. С. 43—44.
4 См.: Жебелев С. А. Древняя Греция. Эллинство. Пт., 1920. Ч. 1. С. 5—6.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 197
Однако, по словам Л.Н. Пушкарева, С.А. Жебелев «лишь попытался
конкретизировать понятие письменных свидетельств, да и то ошибоч-
но отделил от литературных памятников произведения, отражающие в
себе современность, — речи, памфлеты, брошюры и т.д.»'.
(Заметим, что, правильнее было бы указанные источники объеди-
нить с литературными сочинениями по целевому принципу их созда-
ния и включить в одну группу — публицистические источники.)
Ольга Антоновна Добиаш-Рождественская (1874—1939), первая в Рос-
сии женщина-магистр (1915), доктор всеобщей истории (1918), изучая
средневековую Европу, делила источники на две большие группы:
I. Вещественные остатки (немые памятники).
II. Письменные памятники (символические следы)1 2.
Фактически и она осталась в плену старого деления на «остатки» и
«традиции».
Указанные примеры свидетельствуют о том, что традиции дорево-
люционного источниковедения были еще довольно сильны в первые
годы советской власти.
Несколько выделялась из этого круга классификационная схема,
предложенная в книге Владимира Ивановича Пичеты (1878—1947), уче-
ника В.О. Ключевского, ректора Белорусского университета (1921—
1929), «Введение в русскую историю» (М., 1922), в которой автор, не
объясняя своего критерия классификации, тем не менее разделил исто-
рические источники по способу воспроизведения (кодирования инфор-
мации). Он делил исторические источники на три группы:
I. Вещественные (предметы археологических раскопок, веществен-
ные остатки).
И. Устные (былины, сказки, исторические песни, пословицы, пого-
ворки, различные поверья, народные легенды, стихи, частушки).
III. Письменные (летописи, хронографы, акты публичного и граж-
данского права, мемуары, письма, политические сочинения, жития
святых, эпиграфический материал, документы по внешней политике,
исторические печатные историко-литературные издания и сборники,
записки иностранцев и т.д.).
Эта схема близка к современной (типологической) классификации
исторических источников на основе способа фиксирования их инфор-
мации. В схеме В.И. Пичеты оказались «пропущенными», неупомяну-
тыми изобразительные исторические источники.
Похожая схема была предложена в учебнике А.М. Большакова
«Вспомогательные исторические дисциплины» (Л., 1924). В ней также
выделены три группы источников.
1 Пушкарев Л.И- Классификация русских письменных источников... С. 156.
2 См.: Добиаш-Рождественская О.А. Западная Европа в Средние века. Пг., 1920. С. 7.
198 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
I. Вещественные (памятники материальной культуры — орудия тру-
да, памятники духовной культуры — украшения, музыкальные инстру-
менты и т.д.).
II. Устные (произведения народной словесности — пословицы, сказ-
ки, поверья, былины и т.д.).
III. Письменные (летописи, хронографы, документы из области
права, жития святых, разного рода переписка, мемуары и пр.).
По книгам В.И. Пикеты и А.М. Большакова видно, что типологи-
ческий принцип классификации исторических источников понемногу
пробивал себе путь в науку.
По оценке Л.Н. Пушкарева, 1917—1924 гг. — первый период в разра-
ботке проблемы классификации исторических источников историка-
ми, работавшими в России1.
В это время: а) сохранялась приверженность к принципам клас-
сификации Э. Бернгейма и А.С. Лаппо-Данилевского; б) не ставился
вопрос о критериях классификации исторических источников; в) по-
явилась схема, в которой основой классификации исторических источ-
ников стал способ сохранения и передачи информации.
По мере утверждения марксистской идеологии в советской истори-
ческой науке отечественные историки освобождались от старых клас-
сификационных схем и разрабатывали новые, пытаясь нащупать новые
критерии деления исторических источников. Для характеристики это-
го процесса показательны классификационные схемы, предложенные
Г.П. Сааром (1930) и С.Н. Быковским (1931).
Решая проблему классификации исторических источников, Г.П. Саар
«четко и определенно признал принципиальную возможность деления
источников на основе различных критериев — происхождению, содер-
жанию, характеру... Новым в его работе было стремление дать... темати-
ческую группировку материала»2.
Для своей схемы он избрал семантический критерий деления пись-
менных источников, но это не свидетельствовало о его невнимании к
источникам других типов и форм: он упоминал устные, вещественные,
лингвистические и кино-, фото-, фоноисточники.
Письменные источники распределены Г.П. Сааром по трем боль-
шим группам по их содержанию:
1) источники по истории государств и идеологий;
2) источники по истории экономического развития общества;
3) источники по истории революционного движения3.
Отметим, что, с одной стороны, такое деление не может быть приня-
то, так как практически не существует исторических источников, в кото-
1 См.: Пушкарев Л. И. Классификапия русских письменных источников... С. 158—159.
2 Там же. С. 159.
2 См.: Саар Г.П. Источники и методы исторического исследования. С. 21.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 199
рых отображается лишь одна какая-либо сторона исторического процес-
са. С другой стороны, попытка Г.П. Саара ввести тематический принцип
классификации источников свидетельствовала о новизне его работы.
Как одну из разновидностей исторических источников Г.П. Саар
рассматривал научные исторические исследования. Тем самым он кос-
нулся того вопроса, который предыдущие историки в России и в Запад-
ной Европе решали к тому времени уже почти век.
Действительно, вместе с философскими и литературно-художе-
ственными сочинениями исторические исследования являются про-
дуктами человеческого труда, отражают идейную обстановку своего
времени и, следовательно, могут являться источниками для изучения
идеологических представлений в обществе определенного периода,
входя в группу публицистических исторических источников.
Как уже упоминалось, книга Г.П. Саара в момент ее выхода была
объявлена «антимарксистской», хотя в ней он стремился «с марксист-
ских позиций подойти к рассматриваемым вопросам»'. Свою задачу он
выполнял не всегда удачно, так как скатывался в социологизирование и
гипертрофирование социального подхода к историческим источникам.
Попытку подойти к решению проблемы классификации историче-
ских источников с марксистских позиций осуществил и С.Н. Быков-
ский. В его схеме исторические источники разделены по способу кодиро-
вания информации на четыре группы:
1) устная традиция (легенды, сказания, предания, былины, саги,
сказки, анекдоты, пословицы, заговоры и т. п.);
2) письменная традиция (летописи, хронографы, биографии, ав-
тобиографии, мемуары, дневники, политические сочинения,
религиозные сочинения полемического характера, описания пу-
тешествий, письма, жития святых, сказания иностранцев, юри-
дические памятники, генеалогические таблицы, этнографиче-
ский материал);
3) вещественные памятники (развалины городов, усыпальницы, до-
ма, одежда, утварь и т.п.);
4) пережитки (в обычаях, нравах, учреждениях и в живом разговор-
ном языке)2.
Однако выделив устные, письменные и вещественные источники,
С.Н. Быковский не ввел в свою схему изобразительные источники. По
сути, он применил принцип типологической классификации, но не до
конца: в четвертую группу помещены «пережитки», у которых не ясен
способ хранения и передачи социальной информации.
200 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
Критикуя классификацию С.Н. Быковского, Л.Н. Пушкарев отме-
тил, что в ней нет теоретического обоснования принципа деления ис-
точников: он заменен понятием большей пригодности1.
Типичная черта классификационной работы советских историков
в 1930-х гт. — отсутствие теоретического обоснования предложенных
схем, а также признание возможности деления источников на основе
разных критериев.
Классификация источников по истории России в первых советских
учебниках по источниковедению. В 1940 г. вышли (упомянутые выше —
см. раздел II, глава 3, § 1 и раздел III, глава 5, § 1) два учебника «Ис-
точниковедение истории СССР». В них был представлен значительный
крут архивных и опубликованных материалов, но при их обзоре авторы
снова не дали теоретического обоснования принципа (критерия) своей
классификации.
Позитивной чертой учебника, автором которого был М.Н. Тихоми-
ров, являлась последовательная характеристика комплексов истори-
ческих источников на основе хронологического метода', источники по
древнейшей истории государств и народов, населявших территорию
СССР, источники по истории Киевской Руси, раздробленности и т.д.
В этом вопросе он основывался на той системе периодизации оте-
чественной истории, которая была принята в университетском учебни-
ке «История СССР», вышедшем в 1939 г.
С одной стороны, применение хронологического метода для анали-
за больших комплексов исторических источников свидетельствовало о
новаторстве М.Н. Тихомирова в области источниковедения, а опора на
формационный принцип периодизации — о признании одного из самых
важных постулатов марксизма. Однако, с другой стороны, он система-
тизировал источники внутри каждого периода по разным критериям,
что значительно преуменьшало значение использованного метода.
Так, в первом разделе (о древнейшем и рабовладельческом перио-
дах) источники анализируются в соответствии с местом их происхож-
дения, во втором («Киевский» период) — по разновидностям: летописи,
законодательные документы и грамоты), в третьем (период раздроб-
ленности) — и по месту происхождения (что было, конечно, важно, так
как в каждом княжестве существовала своя система летописания), и по
разновидностям исторических источников.
В его учебнике источники разделены на пять больших групп, на пер-
вый взгляд, казалось бы, по типологическому критерию, учитывающему
способ хранения и передачи информации:
I. Вещественные — археологические, предметы быта, нумизматиче-
ский материал, архитектурные памятники.
Пушкарев Л.Н. Классификация русских пис
...С. 160.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 201
II. Этнографические (состав группы не разъяснен. — Авт.).
III. Лингвистические — географическая номенклатура, разговорный
и книжный язык.
IV. Устные — устный рассказ, былины, песни, пословицы и т.д.
V. Письменные.
Признав последнюю группу наиболее ценной для историков (тезис,
вызывающий сомнение), М.Н. Тихомиров разработал для письменных
источников дробную классификацию (деление на три подгруппы):
1) памятники литературного характера (летописи, хроники, хроно-
графы, жития, мемуары, памфлеты и т.д.);
2) памятники актового характера (грамоты или акты в широком
смысле этого слова, законодательные памятники, письма, юри-
дические документы и т.д.);
3) памятники эпиграфического характера'.
Заметим, что в основе выделения «археологических», «этнографи-
ческих» и «лингвистических» источников лежал не типологический
принцип классификации, а объект изучения соответствующих наук
или вспомогательных исторических дисциплин.
«Лингвистических» источников вообще не может быть, так как дан-
ные языка реализуются или в устной, или письменной форме.
Часть устных источников («разговорный язык») вошла в третью
группу («лингвистические» источники) и оказалась как бы оторванной
от основной массы четвертой группы — «устные» источники.
«Письма» включены в подгруппу «актовых памятников», хотя к ак-
там не относятся ни личный эпистолярий, ни делопроизводственный
материал.
Из схемы М.Н. Тихомирова «выпали» изобразительные источники,
упомянуты только «архитектурные памятники» в группе «вещественные».
Следовательно, классификация исторических источников, предло-
женная М.Н. Тихомировым, была оченьуязвима для критики. Главный
ее недостаток выражался в том, что в ней смешивались два критерия
деления: по способу передачи информации (вещественные, устные и
письменные источники) и по объекту исследования разных наук (этно-
графические и лингвистические источники).
Тем не менее она на довольно продолжительное время закрепилась в
советском источниковедении: была воспроизведена во втором издании
учебника М.Н. Тихомирова (1962); с поправками повторена в универ-
ситетском учебнике по источниковедению (1973) и в учебном пособии
А.П. Пронштейна (1976), ученика М.Н. Тихомирова. В эту схему были
лишь внесены некоторые коррективы: появилось семь групп (типов)
1 См.: Тихомиров М.Н. Источниковедение истории СССР с древнейших времен до
конца XVIII в. Т. I. С. 6—12.
202
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
исторических источников — добавлены группы «фото-, кино-» и «фо-
но-» документов», а «археологические источники» изъяты из перечня
«вещественных» памятников1.
Во втором учебнике по источниковедению, автором которого был
СА. Никитин, основу классификации исторических источников со-
ставил, по словам автора, типологический принцип, однако композиция
учебника не подтверждала этого заявления2 *.
В главе I рассмотрены архивные материалы, т. е. по месту нахожде-
ния в центральных и местных хранилищах, а не по типу. В главах II—VII
и параграфах 3—4 главы I рассмотрены статистика, описания путеше-
ствий, мемуары, дневники, частная переписка, журналистика и памят-
ники общественно-политической мысли, законодательные памятники
и судебно-следственные материалы. Выделение этих источников опи-
рается на видовой, а не типологический принцип.
Отечественные мемуары были разделены по социальному происхож-
дению и служебному положению их авторов, а также по тематическому
принципу — «военные мемуары». Записки и мемуары иностранцев вы-
делены в отдельную главу (т. е. по геополитическому критерию), хотя по
видовым характеристикам зарубежные мемуары не отличаются от ана-
логичных источников отечественного происхождения.
Рассмотрение эпистолярия велось по хронологическому принципу:
первая и вторая половины XIX в.
Особый раздел (две страницы) был выделен по принципу авторской
принадлежности исторических источников. В нем характеризовались
труды основоположников марксизма, которые в соответствии с утвер-
дившимися идеологическими установками определялись как «руково-
дящие» материалы для изучения истории СССР. Автор упомянул публи-
кации трудов К. Маркса и Ф. Энгельса об экономическом положении в
России, о подготовке крестьянской реформы, об истории революцион-
ного и общественного движения, по внешней политике и по военным
вопросам, т.е. дал им тематическую, а не видовую систематизацию5.
Следовательно, и С.А. Никитин не смог выдержать единого крите-
рия классификации исторических источников.
В период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. проблема
классификации исторических источников советскими историками не
разрабатывалась по объективным и субъективным причинам. Однако
в послевоенный период группа преподавателей кафедры вспомогатель-
1 См.: Тихомиров М.Н. Источниковедение истории СССР. М., 1962. Т. I, Источнико-
ведение истории СССР, учебник (1973). С. 4; Пронштейн А.П. Методика исторического
источниковедения. Ростов н/Д, 1976. С. 33.
2 См.: Никитин С.А. Источниковедение истории СССР XIX в. Т. II. С. 4.
2 См.: Там же. С. 222—223.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 203
ных исторических дисциплин (МГИАИ) вернулась к ее решению в свя-
зи с разработкой программы курса «Источниковедение истории СССР».
По инициативе Александра Александровича Зимина (1920—1980), бы-
ло выдвинуто предложение делить исторические источники по содер-
жащейся в них информации. На основе тематического критерия исто-
рические источники делились на три группы:
1) о социально-экономической истории;
2) о внутренней и внешней политике;
3) по истории общественно-политической мысли и культуры.
Тематический принцип классификации исторических источников —
это их деление на основе содержательно-семантического аспекта (сторо-
ны, признака) социальной информации, по степени ценности содержащейся
в источнике информации, позволяющей изучать прошедшую объективную
реальность.
Однако реализация этого принципа натолкнулась на ряд трудно-
стей, так как многие исторические источники имеют смешанное со-
держание. Предложение не было принято большинством историков-
источниковедов, оно отразилось только в рукописной «Программе»
преподавания курса «Источниковедение истории СССР» для студентов
Историко-архивного института1.
В целом выход учебников по источниковедению и Программа кур-
са «Источниковедение истории СССР», созданная преподавателями
МГИАИ в 1950 г., обозначили границу, завершающую второй период в
истории решения проблемы классификации исторических источников
в советской исторической науке.
Попытка АД. Люблинской внести свой вклад в решение этой про-
блемы, предпринятая ею в 1955 г. в пособии «Источниковедение исто-
рии средних веков» выразилась в том, что она разделила источники на
пять, а не на семь групп. (Очевидно, что в период средневековья не су-
ществовало ни кино-, ни фотоисточников.)
Критикуя классификационную схему А.Д. Люблинской, Л.Н. Пуш-
карев заметил, что в ней вновь не выдержан единый критерий деления
источников внутри каждой группы, а потому «одни и те же виды источ-
ников оказались в разных группах»2.
В целом в первой половине XX в. вопрос о принципах и критериях
классификации источников оставался открытым, хотя наметились пер-
вые элементы признания возможности их разделения по типам и видам.
Тормозящее влияние оказывала терминологическая неопределенность
категорий «тип» и «вид», а также сложившееся у некоторых историков
мнение, что классификация исторических источников невозможна из-
за их многочисленности и многообразия.
1 См.: Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников... С. 163.
2Тамже. С. 165.
204 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
§ 2. Варианты классификации исторических источников
советскими историками во второй половине XX в.
В конце 1950-х гг., понимая необходимость создания выверенной
и теоретически обоснованной системы классификации исторических
источников в процессе преподавания курса источниковедения, Виктор
Корнельевич Яцуиский (1893—1966) специально остановился на этой
проблеме. Он был первым, кто целенаправленно поставил вопрос о не-
обходимости применения единого критерия при делении исторических
источников1. Тесно связывая вопрос о классификации с методикой из-
учения источников, он предложил видовой подход к делению источни-
ков, опираясь на одинаковые приемы их анализа. Однако приведенные
им примеры были недостаточно убедительны. Например, «переписку,
дневники и мемуары он поместил в одну группу, хотя приемы изучения
этих источников различны»2. (Заметим, что такое объединение до сего
времени бытует в источниковедческой литературе, в его основе лежит
авторский критерий «личного происхождения».)
Кроме того, особенности методики изучения того или иного вида
исторических источников не являются их имманентными признаками.
Эти особенности характеризуют исследовательскую деятельность исто-
риков, изучающих источники, ее цель и задачи, а не содержание самих
источников.
В научной литературе конца 1950 — начала 1960-х гт. особенно ак-
тивно обсуждался ряд вопросов:
1) необходимость и возможность классификации исторических ис-
точников;
2) сам статус проблемы классификации среди других теоретических
проблем источниковедения;
3) логические основания классификации исторических источни-
ков, ее возможные принципы и критерии;
4) задачи и смысл классификации исторических источников;
5) возможные таксоны классификации исторических источников
(тип, род, класс, вид);
6) анализ ранее предлагавшихся классификационных схем;
7) ожидаемые результаты применения к решению проблемы клас-
сификации исторических источников учения об информации.
В ходе обсуждения этих вопросов была высказана мысль о том,
что классификация исторических источников является необходимой
1 См.: Яцунский В.К. К вопросу о классификации письменных исторических ис-
точников в курсе источниковедения истории СССР // Труды МГИАИ. М., 1958. Т. XI.
С. 133-139.
2 ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 166.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 205
и важной теоретико-методологической проблемой источниковедения
(Н.А. Ивницкий), и признано, что в основе классификации историче-
ских источников лежат объективные законы отображения и воплоще-
ния реальной исторической действительности (Л.В. Черепнин). Одна-
ко к такому выводу историки пришли не сразу.
Дискуссии о классификации исторических источников в научных тру-
дах 1960—1980-х гг. В этот период появилась большая серия статей и
монографий по этому вопросу. Импульс для дискуссии дала статья Вик-
тора Павловича Данилова (1925-2004) и Софьи Иосифовны Якубовской
(1914—1994), опубликованная в журнале «Вопросы истории»1.
Авторы констатировали, что в источниковедении сложились две си-
стемы классификации исторических источников — по видам и по со-
держанию; обе они вызывали их возражение. Поэтому авторы статьи
предложили вернуться к системе деления исторических источников на
«остатки» и «традиции», сложившейся в XIX в.
По мнению В.П. Данилова и С.И. Якубовской, «остатки» — это под-
линные документы, созданные непосредственно в ходе исторического
действия, а «^традиции» — источники, передающие отражение события
в сознании современников; в основе такого деления — временное отно-
шение, принцип близости (синхронности и аутентичности) источника.
Следовательно, «остатки» более достоверны, чем «традиции».
Напомним, что слабость двухтаксонной системы деления источни-
ков на «остатки» (реликты, документальные источники) и «традиции»
(нарративные источники) уже отмечалась источниковедами конца
XIX - начала XX в.:
а) не существует источников, представляющих только «остатки» и
только «^традиции»: любой источник — это и воплощение части
прошлого, и ее отражение. Следовательно, при делении истори-
ческих источников на «остатки» и «традиции» не учитывается ду-
алистическая природа исторического источника;
б) нет четкого и ясного теоретического обоснования (критерия) та-
кого деления, которое удовлетворяло бы требованиям логики;
в) такое деление не отражает всего многообразия типологического
корпуса исторических источников, в котором разные историче-
ские источники разными средствами (способами) сохраняют и
передают информацию.
Главный недостаток деления на «документальные» и «нарративные»
(повествовательные) состоит в том, что такая классификация противо-
речит второму правилу деления в формальной логике — разделяемые
объекты должны взаимно исключать друг друга.
1 Данилов В.П, Якубовская С.Н. Источниковедение и изучение истории советского
общества // Вопросы истории. 1961. № 5. С. 3—23.
206 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
В целом двухтаксонная классификация на «остатки»/«традиции» —
это деление (распределение) исторических источников на объекты прошед-
шей реальности (реликты) и на отражение, описание этой реальности в
сознании создателя источника. Такая система разрывает дуалистическую
природу каждого исторического источника, являющегося и отражени-
ем прошлого, и воспроизведением его части. Словом, недостатки такого
деления были очевидны, и двухтаксонная система классификации исто-
рических источников не была принята советскими историками.
Поиски единого критерия деления исторических источников про-
должались, и в связи с этим в 1962 г. С.М. Каштанов и АЛ. Курносов
предложили деление по принципу происхождения исторических источ-
ников в зависимости от того, в какой сфере возник тот или иной ис-
точник:
1) в сфере социально-экономической жизни;
2) в сфере социально-политической борьбы, общественной мысли
и культуры;
3) в сфере семейно-личностных отношений.
Происхождение источника понималось авторами как сумма призна-
ков, определяющих его место в общественной жизни'. Однако при таком
подходе трудно нащупать границы между отдельными группами исто-
рических источников: один и те же источники могут возникать во всех
трех сферах. Трудность реализации предложенной схемы вызвала воз-
ражения ряда историков.
При обсуждении этой схемы возникло другое предложение: делить
исторические источники на четыре группы, избрав в качестве критерия
деления источников место их возникновения:
1) в государственном аппарате;
2) в производственных предприятиях, акционерных обществах и т.п.;
3) в общественных организациях и политических партиях;
4) в сфере личностных и семейных отношений1 2.
При обсуждении была отмечена полезность схемы:
а) в эвристической работе, так как источники откладываются в ар-
хивах по месту их происхождения;
б) при изучении источников, так как каждой их группе свойствен
определенный порядок оформления;
в) в связи с тем, что есть справочные издания, охватывающие источ-
ники, возникшие в какой-либо одной сфере жизни: Отчеты ми-
нистерств, Списки чинов, Списки личного состава министерств,
Списки фабрик и заводов, справочник о личных архивах, находя-
щихся в государственных хранилищах документов, и т.д.
1 См.: Каштанов С.М., Курносов А. А. Некоторые вопросы теории источниковеде-
ния // Исторический архив. 1962. № 4. С. 175.
2 См.: Исторический архив. 1962 № 4. С. 186—196.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 207
Однако есть и трудности в применении такого критерия. Например,
к какой сфере отнести духовные грамоты великих князей — это доку-
мент государственного значения или личностно-семейного характера —
или завещание Изабеллы I Кастильской, на основе которого произо-
шло объединение Кастилии и Арагона.
Предлагался еще один вариант двухтаксонного деления — по хроно-
логическому критерию:
1) синхронные источники, возникшие одновременно с историче-
ским событием;
2) ретроспективные источники, отделенные от события каким-ли-
бо отрезком времени.
Это слишком общая классификация. Она ничего не дает для опреде-
ления методики изучения исторических источников, для определения
их ценности и связей между собой.
Еще одно предложение двухтаксонного деления — по назначению:
1) служебно-официальные источники;
2) частно-личные или фамильные.
Недостатки такой системы:
а) мало групп;
б) трудно разграничить сферы деятельности человека, т. е. опреде-
лить границы между частным и общественным: что делать, если
источник освещает и служебную, и общественную деятельность,
и отношения в семье (например, в личном письме, в дневнике
или в мемуарах).
В целом все предлагавшиеся принципы классификации историче-
ских источников не удовлетворяли исследователей, так как не позво-
ляли выявить объективные свойства источников, входивших в разные
группы, и не позволяли совершенствовать методы работы с источни-
ками (в частности, работу по повышению их информативной отдачи).
Основным принципом классификации исторических источников,
принятым в советском источниковедении, стало их деление по обще-
ственно-экономическим формациям, что соответствовало марксистской
теоретико-методологической парадигме.
Ценность классификации исторических источников по формаци-
ям состоит в том, что она позволяет изучать исторические источники в
связи с экономическими и социальными процессами (т. е. максимально
реализовывать принцип историзма) и выявлять основу, главные факто-
ры, воздействовавшие на эволюцию в корпусе источников.
Классификационные схемы в учебниках по источниковедению 1970-х гг.
В их основу было положено несколько критериев классификации исто-
рических источников: во-первых, формационный принцип; во-вторых,
видовой принцип; в-третьих, — по авторству и, в-четвертых, — по тема-
тическому содержанию. Причем в одном учебнике могли сочетаться два
или три критерия. Приведем примеры.
208 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
В 1970 г. под редакцией профессора Ивана Антоновича Федосова
(1921-2001) вышел учебник «Источниковедение истории СССР XIX -
начала XX в.», подготовленный на Историческом факультете МГУ им.
М.В. Ломоносова (М.: Изд-во МГУ, 1970). Его структура отражает од-
новременное применение нескольких принципов деления:
• главы 3—10 построены на основе тематического принципа (ис-
точники по истории внутренней политики, внешней политике,
истории освободительного движения);
• главы 11—16 опираются на видовой принцип деления (периодиче-
ская печать, мемуары, дневники и частная переписка); при этом
указывается (с. 347), что три последних вида имеют общее, част-
ное (личное) происхождение. Это еще один принцип, который,
закрепившись в отечественном источниковедении, позволил
объединять мемуары, дневники и эпистолярий в одну группу —
источники личного происхождения;
• отдельный раздел — «Произведения В.И. Ленина как источник по
истории России периода капитализма» — построен на принципе
«авторская принадлежность» или принадлежность источника од-
ному автору.
К 1973 г. на Историческом факультете МГУ был подготовлен еще
один учебник «Источниковедение истории СССР», выходивший под ре-
дакцией ИД. Ковальченко двумя изданиями (М., 1973; 2-е изд., пере-
раб. и доп. М., 1981), казалось бы, построен на основе двух принципов
классификации: формационный и видовой. Однако в нем есть отдель-
ная глава, посвященная источниковедческому анализу произведений
К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. Следовательно, был применен
принцип «авторская принадлежность».
Третий учебник, написанный Моисеем Наумовичем Черноморским
(1913-1980) - «Источниковедение истории СССР. Советский период»,
выдержал два издания: первое — 1966 г., второе — 1976 г.
Три главы в нем опираются на принцип «авторская принадлеж-
ность» (произведения В.И. Ленина и документы Коммунистической
партии Советского союза и документы Советов и массовых организа-
ций трудящихся), шесть глав — на видовой принцип (законодательные
акты, делопроизводственная документация, материалы планирования,
статистика, периодическая печать, мемуары) и последняя глава — на
тематический принцип (дипломатические документы).
Таким образом, показанное разнообразие и смешение принципов
деления отражало состояние (уровень) решения проблемы классифи-
кации исторических источников, достигнутой к 1970-м гг.
Вклад Л.Н. Пушкарева в решение проблемы классификации историче-
ских источников. В 1960—1970-х гг. целенаправленную работу по реше-
нию проблемы классификации исторических источников продолжил
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 209
Л.Н. Пушкарев, посвятив этой задаче цикл статей, докторскую диссер-
тацию и основную часть монографии «Классификация русских пись-
менных источников по отечественной истории» (1975). Параллельно
им решались проблемы достоверности, аутентичности, сравнительной
познавательной ценности разных групп источников, связи методики и
техники приемов исследования тех или иных групп исторических ма-
териалов.
Новизна подхода Л.Н. Пушкарева состояла в том, что он разграни-
чил два понятия «систематизация» и «классификация» и дал их опреде-
ления. Первое, по его мнению, тесно связано с конкретными задачами
исследователя и подчиняется ему. Поэтому за основу могут быть взя-
ты любые признаки деления, интересующие ученого на данном этапе
анализа. По мнению Л.Н. Пушкарева, цель систематизации чисто «слу-
жебная, вспомогательная», позволяющая расположить исследуемый
материал в максимально удобном для исследователя порядке, чтобы
получить ответ на вопросы, заданные в какой-то определенный момент
на пути к решению основной цели исследования1.
Действительно, источники можно сгруппировать по самым разным
параметрам. Например, в процессе эвристической работы историче-
ские источники можно разделить на три группы: извлеченные из го-
сударственных архивов, из библиотек и частных коллекций докумен-
тов. Такая систематизация позволит провести экспертизу ценности
обследованных хранилищ и, следовательно, сделать вывод о целесоо-
бразности обращения к этим фондам (собраниям) с целью выявления
источников. Однако подобная систематизация не раскроет сущности
и ценности выявленных материалов, их видового разнообразия и, глав-
ное, их научно-познавательного значения. Иными словами, основой
для систематизации может быть избранна любая совокупность призна-
ков, интересующих исследователя на каждом этапе его исследования в
зависимости от поставленной цели.
Л.Н. Пушкарев определил систематизацию как «формально логиче-
ское деление источников», имеющее «односторонне аналитический ха-
рактер» и являющееся одним из средств упорядочения исходного ма-
териала2.
Классификация в отличие от систематизации, по определению
Л.Н. Пушкарева, имеет диалектико-логический характер. Она опира-
ется на имманентно присущие источникам параметры, раскрывающие
самые существенные их качества и признаки, что позволяет определить
их природу, сходства и различия. Таким образом, классификация «не-
сет функцию в равной степени и аналитическую, и синтетическую, т. е.
1 ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 233.
2 Там же. С. 239.
210
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
и функцию расчленения целого на части, и функцию обратного воссо-
единения целого путем связывания его частей вместе»'.
Иными словами, классификация «источников стремится показать
и различие, и связь между отдельными типами, родами и видами ис-
точников, т.е. учитывает функции и анализа, и синтеза в познании
прошлого»1 2.
Совершенно справедлива мысль Л.Н. Пушкарева, что «одной из
важнейших целей классификации является утверждение объективного,
не зависящего от воли исследователя характера источника; тем самым
классификация источников служит еще одним доказательством объек-
тивного характера наших знаний о прошлом, свидетельством объектив-
ного существования источников»3.
Указывая на разницу систематизации и классификации историче-
ских источников, Л.Н. Пушкарев подчеркнул, что «если систематиза-
ция источников относится к области методики изучения источников,
то классификация связана с теорией источниковедения, с методоло-
гическими проблемами исторической науки вообще». И далее: «Если
целью систематизации источников является группировка исходного
материала, отражающая уровень данного конкретного исследования,
то цель классификации — создание такой схемы, которая отражала бы
уровень развития исторической науки и источниковедения на данный
исторический период»4.
По мнению Л.Н. Пушкарева, «классификация источников — это
определенная ступень в их познании, и, как всякая ступень, любая
классификационная схема преходяща, исторически обусловлена и
ограничена. Смена различных классификационных схем, различных
принципов деления — это не прихоть источниковедов, а закономерное
историографическое явление, внешнее выражение закона развития
истории (и источниковедения) как науки»5 (выделено мною. — Авт.).
В своей книге ученый согласился с правомерностью деления источ-
ников на типы, роды и виды. Он отметил эволюцию типологического
деления исторических источников в исторической литературе: сначала
количество типов было не больше двух (вспомним определение круга
источников на ранней стадии развития источниковедения — письмен-
ные и вещественные источники). Затем это количество «выросло» до
семи (вспомним учебники 1940 и 1973 гг.). Сам он также охарактеризо-
вал семь типов исторических источников, указав, что между типами ис-
точников имеются и «переходные (промежуточные) типы», и предпо-
1 ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 239.
2 Там же. С. 239-240.
2 Там же. С. 241.
‘Тамже. С. 241-242.
s Там же. С. 242.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 211
ложил возможность появления новых типов исторических источников1
(выделено мною. — Авт.).
(Некоторые современные историки склоняются к подтверждению
идеи Л. Н. Пушкарева о возможности расширения крута типов истори-
ческих источников на основе внедрения новых, мультимедийных тех-
нологий в историческую науку. Возникло мнение, что Интернет — это
новый тип исторических источников, существующий в виртуальной ре-
альности. Однако Интернет — это лишь средство несения информации
в общественную практику, а его ресурсы могут содержать различные
типы и виды источников2.)
Л.Н. Пушкарев, упомянув различные виды исторических источни-
ков, сделал теоретический прогноз, способный вызвать дискуссию: он
заявил, что виды источников имеют «переходные формы» с трудно-
уловимой гранью и что «один вид нередко переходит в другой»3.
С одной стороны, возможность эволюции видов исторических ис-
точников была признана и подтверждена в дальнейших исследованиях
отечественных источниковедов4, с другой — трудно представить, что
законодательный источник, частное письмо, делопроизводственный
документ могут трансформироваться в какой-либо другой вид. Здесь
у Л.Н. Пушкарева, видимо, произошло смещение понятий. Любой
источник может приобрести (вернее, начать выполнять) какую-либо
функцию, казалось бы, ему не предназначенную при его создании.
Так, законодательный или делопроизводственный документ может
обрести силу публицистического источника при умелом обращении с
ним (то же и с частным письмом или с перехваченным телефонным
разговором, размещенным в сети Интернет, где он обретает силу ин-
формационно-эмоционального воздействия и может использоваться
в информационной войне; современные события дают тому немало
примеров).
Затронул Л.Н. Пушкарев и вопрос о соотношении исторического
источника и исторического исследования, который более века занимал
внимание отечественных и зарубежных историков. Он констатировал,
«что невозможно провести четкой, резкой, определенной грани меж-
ду историческим источником и историческим исследованием, так как
многие исследования написаны непосредственными свидетелями на
1 ПушкаревЛ.Н. Классификация русских письменных источников... С. 248, 263.
2 См.: Богданов В.П. От Геродота до Интернета: очерки занимательного источнико-
ведения. М.,2014. С. 51, 101, 108, 111, 113, 123, 161.
2 Там же. С. 266.
4 См.: Воронкова С.В. Эволюция видов письменных исторических источников: К по-
становке проблемы // Актуальные проблемы источниковедения и специальных исто-
рических дисциплин: тезисы докладов IV Всесоюзной конференции, Днепропетровск,
31 октября - 2 ноября 1983 г. М., 1983. С. 28-39.
212
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
основе собственных наблюдений»'. Таким образом, в книге Л.Н. Пуш-
карева нет ответа на этот сакраментальный вопрос.
По мнению Л.Н. Пушкарева, типы, роды и виды исторических ис-
точников часто так переплетаются между собой, что иногда остается
невидимой та грань, которая отличает их друг от друга. Заметны и пере-
ходные формы, то проявляющиеся, то исчезающие вновь.
(Здесь автору следует возразить: на то и существует профессионализм
источниковеда, чтобы суметь определить различие между типом источ-
ника, хранящего и передающего информацию определенным способом,
присущим только этому типу источников, и видом исторического источ-
ника, созданного для выполнения определенной социальной функции.)
Тем не менее, исходя из своей посылки, ученый предложил ориги-
нальные классификационные схемы (циклическую и линейную), по-
пытавшись графически расположить все известные источники в соот-
ветствии со временем и местом их происхождения.
Линейный ряд источников Л.Н. Пушкарев начинал с самого древ-
него типа — от этнографических источников, обрядового фольклора,
данных языка и лингвистических записей, затем указывал письменные
и эпиграфические источники, потом вещественные и изобразительные
источники. Последними в линейной классификации были расположе-
ны относительно недавно возникшие кино-, фото- и фоно- документы.
«Таким образом, — писал Л.Н. Пушкарев, — линейный ряд источни-
ков начинается самым древним типом источников, присущим человеку
изначально, а заканчивается... самыми новыми, возникающими на на-
ших глазах типами исторических источников»1 2.
Однако сам он был вынужден признать несовершенство своей ли-
нейной схемы, так как, по его же словам, «вещественные источники по
времени своего возникновения первичны»3, и только лишь то, что к ис-
следованию они стали привлекаться позднее письменных источников,
послужило ему основанием поставить их в своей линейной схеме не на
первое место.
Очевидно, что такое объяснение нарушало логический принцип,
положенный в созданную Л.Н. Пушкаревым линейную систему клас-
сификации, так как место исторического источника в схеме не должно
зависеть от времени его введения в научный оборот.
В целом, несмотря на создание линейного ряда исторических ис-
точников и циклической системы их классификации, представленной
в графическом виде, что усиливало наглядность восприятия системы,
распределение Л.Н. Пушкаревым письменных исторических источни-
1 Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников... С. 264—266,268.
2 Там же. С. 263.
2 Там же.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 213
ков во многом осталось в прежних рамках деления на «документаль-
ные» и «повествовательные» источники'.
В 1976 г., вступая в полемику с Л.Н. Пушкаревым, АП. Пронштейн
отказался от его деления источников не только на типы, но и на роды —
делопроизводственные и повествовательные (фактически это деление
на «документальные» и «нарративные» источники). А.П. Пронштейн
придерживался видового принципа деления, но главным критерием де-
ления считал внутреннюю форму источника — «его структуру, выражаю-
щую диалектическое единство происхождения, содержания и формы»,
которые связаны с его «целевым назначением»2. Такой критерий, по
мнению А.П. Пронштейна, позволит «применять к каждому виду об-
щие приемы источниковедческой критики»3.
Однако в учебном пособии АП. Пронштейн представил такую
группировку письменных источников, которая не свидетельствует о ре-
ализации им видового принципа классификации. Например, в одяой
группе объединены материалы делопроизводства и частная переписка;
в группу «повествовательные источники» вошли не только летописи,
церковная литература и статистико-экономические труды, но и мемуа-
ры, дневники, жития святых, сказания иностранцев и т. п.4
Новые теоретические идеи и проблема классификации исторических ис-
точников. В 1970 — первой половине 1980-х гг. в результате развернутых
дискуссий и новых теоретических работ в отечественном источнико-
ведении были заложены методологические основы для формирования
нового подхода к решению проблемы классификации исторических
источников. Укажем наиболее важные положения, позволившие из-
менить прежние представления о статусе, цели, методах, методике и
результатах классификационной деятельности, характерные для оте-
чественных историков.
С.О. Шмвдт ввел в источниковедение понятие знаковой функции
источника, что создало импульс для новых исследований в области ти-
пологической классификации исторических источников. В 1983 г. он
предложил новый вариант типологической классификации источников,
развивая свою идею о том, что существуют типы источников, возник-
шие в результате человеческой деятельности, и источники, возникно-
вение которых не связано с деятельностью человека5.
ПушкаревЛ.Н. Классификация русских пис
2 Пронштейн А. П. Методика исторического источниковедения. С. 45.
... С. 256.
2 Там же. С. 45,48.
‘Там же. С. 49-76.
s См.: Шмидт С.О. Современные проблемы источниковедения //Источниковедение:
теоретические и методологические проблемы. М., 1969. С. 7—58, Он же. Источниковеде-
ние в кругу других научных дисциплин и вопросы классификации источников
(постановка вопроса). С. 3—13.
214
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
В 1980-х гт. И.Д. Ковальченко выдвинул идею об использовании
учения об информации при разработке теоретических проблем источ-
никоведения (в частности, проблемы классификации исторических
источников). Предложение И.Д. Ковальченко открыло новый путь в
решении проблемы типологической и видовой классификации исто-
рических источников, основанной на различии и определении двух
аспектов (признаков) социальной информации: синтаксического и
прагматического1.
В 1983 г. Андрей Григорьевич Тартаковский (1931-1999) опубликовал
статью, в которой обратил внимание историков на важность учета со-
циальной функции, выполняемой историческими источниками в период
их бытования в прошлом2. Это предложение имело большое значение
для решения проблемы их видовой классификации.
В 1977—1985 гг. О.М. Медушевская развивала идею об определяю-
щем влиянии на выделение вида источников их практического назна-
чения («цель создания»), которое «управляет его формой и отбором ин-
формации» и является главным «при формировании вида»3.
Таким образом, творческая мысль отечественных источниковедов
подготовила почву для успешного решения проблемы типологической
и видовой классификации исторических источников.
Классификация исторических источников в учебниках по источникове-
дению в конце XX в. Изменение эпистемологической ситуации в России
в последнее десятилетие XX в. позволило вернуть в источниковедение
основные положения концепции гуманитарного познания, разрабо-
танные в начале XX в. А.С. Лаппо-Данилевским. Его методологиче-
ские позиции во многом предопределили теоретическую основу нового
учебного пособия, в котором обобщен «опыт научно-педагогической
школы Московского историко-архивного института»4.
Практическое проведение классификации исторических источ-
ников в учебном пособии «Источниковедение: Теория. История. Ме-
тод. Источники российской истории» отражено в структуре его вто-
рой части. Распределение в ней источников в основном опирается
на видовой и хронологический принципы классификации исторических
источников.
1 См.: Ковальченко И.Д. Исторический источник в свете учения об информации //
История СССР. 1982. № 3. С. 129—148; он же. Методы исторического исследования.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 215
В теоретической части пособия, написанной О.М. Медушевской,
обоснована классификация по видам источников как «наиболее важ-
ной, отвечающей главной задаче источниковедения»1.
Однако в практическом проведении избранного видового принципа
деления исторических источников прослеживается некая непоследова-
тельность: две главы посвящены анализу источников «личного проис-
хождения» и одна — источникам российской эмиграции, т. е. выделение
этих источников в отдельные главы построено не на видовом принци-
пе, а на принципе происхождения.
Авторы пособия 1998 г. признают типологический принцип класси-
фикации исторических источников, но среди типов источников упомя-
нули только три: вещественные, изобразительные и письменные2. Вне
поля зрения остался фонический тип источников.
В последнем (исключительно по времени выхода первого издания)
университетском учебнике «Источниковедение отечественной истории»
решение вопроса классификации исторических источников отражает
позиции «школы И.Д. Ковальченко» и введенное им в источниковеде-
ние учение об информации3.
Авторы учебника при решении проблемы классификации исто-
рических источников учитывали три аспекта (признака) социальной
информации: синтаксический (знаковый), прагматический (целевой)
и семантический (тематический). На этой основе они выделили четы-
ре типа источников: вещественные, изобразительные, письменные
и фонические. По справедливому мнению авторов учебника, типоло-
гическая классификация исторических источников является первым
уровнем их деления. Второй уровень — «деление источников (в рам-
ках типов) на виды»4. Поэтому учебник построен по видовому принципу
классификации исторических источников (с учетом хронологических
рамок их бытования).
Однако и в этом учебнике произошло нарушение строгого проведе-
ния видового принципа классификации — сказалось распространенное
мнение о возможности объединения под рубрикой «источники личного
происхождения» эпистолярия, дневников и воспоминаний.
Подводя итоги, отметим, что решение проблемы классификации
исторических источников в XX в. претерпело множество изменений.
Во-первых, было признано, что классификация исторических ис-
точников — важная научно-теоретическая проблема, способствующая
более полному их изучению.
1 Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. С. 145.
2 См.: Там же. С. 14.
2 См.: Голиков А.Г. Круглова Т.А. Источниковедение отечественной истории. С. 5.
4 Там же. С. 6,7, 8
216
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
Во-вторых, высказывались разные мнения о том критерии, на ко-
тором должна строиться классификация исторических источников.
В процессе разработки классификационных схем историками были
предложены в качестве критерия деления источников: способ воспро-
изведения (способ кодирования) информации; тематический (содер-
жательно-семантический), формационный и хронологический прин-
ципы; по сфере происхождения или авторский принадлежности; по
целевому назначению.
В-третьих, одни историки находили возможным возрождение пред-
ставлений о классификации, сложившихся в XIX — начале XX в., другие
создавали принципиально новые схемы типологической классифика-
ции, третьи вводили в решение этой проблемы положения, почерпну-
тые из учения об информации.
Главный итог всех исканий:
1) стало ясно, что проблема классификации исторических источни-
ков тесно связана с методологией истории и философией, а для
ее решения необходимы глубокие познания в различных обла-
стях гуманитарного знания;
2) были найдены критерии, позволившие осуществить типологиче-
скую и видовую классификацию исторических источников. Реа-
лизация этих уровней классификации исторических источников
рассмотрена в следующем параграфе.
§ 3. Классификация исторических источников по типам и видам
Долгое время в отечественной источниковедческой литературе не
было теоретического обоснования и общепринятого понимания тер-
минов «тип» и «вид» исторического источника. Происходила даже не-
которая путаница. Так, в 1940 г. М.Н. Тихомиров видами исторических
источников называл вещественные, этнографические, лингвистиче-
ские, устные и письменные источники, хотя в действительности это
были типы источников. «Позднее в схемах классификации историче-
ских источников в целом термин «вид» уступил место «классу» и, на-
конец, «типу»1.
Типологическая классификация исторических источников. Слово «тип»
(от греч. typos — «отпечаток», «форма», «образец») применяется как
таксономическая категория или единица классификации в разных
науках. Типология представляет собой метод научного познания, ос-
нованный на изучении самых существенных признаков, имеющихся у
разнородных объектов, для их обособления или объединения на осно-
1 Разработка проблем теоретического источниковедения в советской исторической
науке (1960—1984 гг.): аналитический обзор. С. 39.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 217
ве различия или сходства этих признаков с целью выстраивания опре-
деленной системы1.
В источниковедении в связи с необходимостью приведения огром-
ного «моря» исторических источников в систему для достижения на-
учно-теоретического уровня изучения их свойств (признаков), связей,
закономерности их появления или исчезновения признана возмож-
ность осуществления типологической классификации. Очевидно, что
деление по типам должно основываться на одной наиболее общей, наи-
более существенной черте источника (его свойстве, его качестве).
В 1975 г. Л.Н. Пушкарев предложил считать «способ кодирования со-
держащейся в источнике информации — результата воплощения и ото-
бражения действительности»2 (выделено мною. — Авт.) самым суще-
ственным признаком. Это определение вошло в теоретический арсенал
отечественного источниковедения как основание для типологической
классификации исторических источников.
По мнению Л.Н. Пушкарева, «выбор данного основания деления
позволяет наметить не только определенные типы источников, но и,
объяснив наличие переходных типов, подчеркнуть непрерывность деле-
ния и возможность возникновения новых типов источников». И далее:
«Переходные группы закономерно должны существовать, ибо формы
воплощения и отображения действительности в источнике многооб-
разны и многоплановы, а сам процесс воплощения и отображения в ис-
точнике непрерывен и бесконечен...»3.
Предлагая свой вариант типологической классификации историче-
ских источников, Л.Н. Пушкарев охарактеризовал семь типов историче-
ских источников: письменные, вещественные, устные (фольклор), этно-
графические, данные языка, кино-, фотодокументы и фоноисточники.
По его словам, «именно эта типологическая система классификации
с наибольшей полнотой и последовательностью отражает ту всеобщую
связь и взаимообусловленность явлений в природе и обществе, которая
в области источниковедения проявляется с особой наглядностью»4.
До начала 1980-х гт. в учебной и научной литературе сложилось
представление, что исторические источники делятся на семь типов:
1) письменные;
2) вещественные;
3) устные (фольклор);
4) этнографические;
5) лингвистические (данные языка);
1 См.: БСЭ. М., 1976. Т. 25. С. 561, 563.
2 Пушкарев Л.Н. Классификация русских пис
3 Там же.
4 Там же. С. 255.
... С. 248.
218 Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
6) изобразительные (рисунки и кино-, фотодокументы);
7) фонографические (звуковые записи).
Подобное представление встречается подчас и в современных рабо-
тах. Однако такое деление не может быть принято, так как в этой систе-
ме нет единого критерия распределения источников по типам — в ней
два критерия', по знаковой системе хранения и передачи (кодирования)
информации и по объектам изучения отдельных научных дисциплин
или отраслей научного (гуманитарного) знания.
Уточним. Типы исторических источников, указанные в группах 1, 2,
3, 6 и 7, действительно выделены на основе знаковой системы отражения
прошедшей реальности. Исторические источники, указанные в группах 4
и 5, являются объектами изучения этнологии и лингвистики. Таким об-
разом, в предлагавшемся составе семи типов исторических источников и
их делении учитывался смешанный критерий, что противоречит законам
логики. Кроме того, этнографические и лингвистические источники могут
быть представлены в письменной форме или как фоноисточники; этно-
графические источники могут передавать свою информацию в веществен-
ной и изобразительной форме. Следовательно, существовавшее долгое
время деление исторических источников на семь типов весьма условно,
а на современном уровне развития источниковедения — мало приемлемо.
Принципиально новый подход к решению проблемы типологиче-
ской классификации исторических источников был обоснован в 1982 г.
И.Д. Ковальченко после публикации статьи, в которой излагались воз-
можности применения в источниковедении учения об информации1.
Главное при этом состояло в том, что при типологической класси-
фикации исторических источников следует учитывать синтаксический
аспект информации, содержащейся в источнике.
В качестве критерия для типологической классификации истори-
ческих источников И.Д. Ковальченко избрал метод или форму фикси-
рования в источнике социальной информации о прошедшей действи-
тельности. По сути, это было признание (но на новом уровне, на новой
научной основе) идеи Л.Н. Пушкарева — способ кодирования содержа-
щейся в источнике информации — наиболее существенная его черта.
Опираясь на данный критерий, И.Д. Ковальченко определил четыре
категории (группы, фактически типы) исторических источников:
1) вещественные;
2) письменные;
3) изобразительные (изобразительно-графические, изобразитель-
но-художественные, изобразительно-натуральные);
4) фонические (звуковые)2.
1 См.: Ковальченко ИД. Исторический источник в свете учения об информапии (к
постановке проблемы) // История СССР. 1982. № 3. С. 129—148.
2 См.: Там же. С. 143.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 219
Идеи И.Д. Ковальченко были развиты его учениками. Так, А.Г. Го-
ликов во «Введении» к учебнику «Источниковедение отечественной
истории» отметил: «Очевидно, что наиболее общим [для типологиче-
ской классификации источников. — Авт.] является синтаксический
аспект информации, зафиксированной в источниках»1.
Таким образом, можно сформулировать определение: классифика-
ция исторических источников по типам — это их деление (распределение)
на основе синтаксической (знаковой) стороны, содержащейся в них соци-
альной информации, т. е. по сходству методов и форм кодирования, хране-
ния и передачи информации о прошлом.
Учитывая дуалистическую природу исторических источников, при
определении критерия типологической классификации исторических
источников следует иметь в виду, что главное в нем — способ и форма
воплощения, отражения и передачи информации о прошедшей объективной
реальности.
Перечислять типы исторических источников можно в любом поряд-
ке, но, принимая во внимание время возникновения каждого типа, их
можно систематизировать в следующем порядке.
Вещественные источники — все предметы материальной культуры и
быта, дошедшие до нас в вещной форме (жилища и их внутренняя ут-
варь, орудия труда, монеты и печати, флаги и штандарты, оружие и пр.).
Они ставятся на первое место как наиболее древние, хотя есть веще-
ственные источники и современного происхождения. Тип «веществен-
ные источники» включает разные виды и разновидности. (Проблема их
изучения должна стать предметом особого исследования.)
Фонические (устные, звуковые) источники — тоже очень древнего
происхождения (есть и современные), которые воспринимаются толь-
ко с помощью слухового аппарата человека.
Информация источников, сохранивших устный способ ее передачи,
может постоянно изменяться, дополняться с помощью новых участни-
ков ее воспроизведения (авторов); она не имеет законченной, четко ре-
гламентированной формы; содержание информации также может быть
подвержено изменению вплоть до искажения. Особенно это свойство
типично для фольклора, характерными чертами которого являются
коллективность возникновения, исполнения и распространения (ав-
тора как бы и нет, каждый исполнитель — редактор текста) и художе-
ственное, образное осмысление прошлого.
К типу фонических источников (как подтип) относятся и фоно-
графические источники, звуковая информация которых записана на
каких-либо материальных носителях информации (звуковая инфор-
мация, размещенная в Интернете, изначально фиксировалась на мате-
1 Голиков А.Г., Круглова ТА. Источниковедение отечественной истории. С. 6.
220
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
риальных носителях и воспроизводится также с помощью материаль-
ных средств).
Фоническая информация может передаваться и в письменной фор-
ме — нотная запись. (Эта особенность информации, сохраняющейся в
звуковой форме, — проблема еще недостаточно изученная; она связана
с проблемой эволюции типов исторических источников.)
Изобразительные источники — рисунки (в том числе наскальные),
эскизы и картины, схемы, таблицы и чертежи, географические и иные
карты, зарисовки танцев, обрядов, костюмов и пр.
Информация в них передается своеобразными средствами и спо-
собами («сигналами»): краски, линии, цветовые пятна и пр. Этот тип
источников появился до возникновения письменности вместе с по-
требностью человека в своеобразной форме зафиксировать события
(действительные или вымышленные) своей жизни. В современном ми-
ре этот тип источников пополнился кино-, фото- и видеоматериалами.
Считается, что синхронность появления многих из них (в ходе собы-
тия) усиливает их документальность и достоверность. Однако следует
иметь в виду, что любой исторический источник (в том числе и изобра-
зительный материал) всегда отражает «угол зрения» автора, его идейно-
политические позиции. Поэтому достоверность информации изобрази-
тельных источников не следует преувеличивать: для них характерны не
только наглядность, детализация и мгновенность фиксации факта, но и
типизация, обобщение, преломление хода и содержания события в со-
знании художника, фотографа, кинооператора.
Письменные источники — исторические объекты, информация в ко-
торых выполнена в любой знаковой системе (буквы, иероглифы, кли-
нопись и др.). Их информация: может фиксироваться на любом мате-
риале (папирус, пергамен, бумага); в любой форме (рукописной или
печатной). Она может быть размножена любыми средствами и спосо-
бами (в рукописных копиях, типографской печатью, гектографом, ми-
меографом, принтером).
Считается, что письменные источники появились сравнительно не-
давно: 5—6 тысяч лет тому назад.
Считается также, что письменные исторические источники — фун-
дамент исторических знаний, но это не совсем верно: каждый тип
исторических источников имеет большую познавательную ценность,
которая может быть увеличена при одновременном (параллельном)
использовании в исследовании всех типов исторических источников,
имеющихся в распоряжении исследователя.
Типологическая классификация исторических источников — первый
уровень (ступень) их деления (распределения) по группам (типам)1. Эту
См.: Голиков А.Г, Круглова Т.А. Источниковедение отечественной истории. С. 6.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 221
идею выдвинул Л.Н. Пушкарев, и ее поддержали многие отечественные
историки.
Внутри каждого типа можно выделить виды и разновидности источ-
ников. Наиболее разработана в отечественном источниковедении видо-
вая классификация письменных исторических источников.
Классификация письменных исторических источников по видам. С фи-
лософской точки зрения «вид» — это логическая категория, которая
используется для выделения определенных групп объектов на основе
близости и специфики их главных, имманентных признаков. С теоре-
тической точки зрения «вид» — это феномен культуры и одновременно
познавательная категория источниковедения.
О возможности деления исторических источников по видам писал
в 1931 г. С.Н. Быковский, упоминая летописи, хронографы, жития, ме-
муары, письма, описания путешествий и т.д.' Однако он не дал опреде-
ления понятия «вид» исторического источника, а потому считал такое
деление условным и приблизительным.
Определение понятия «вид» было сформулировано отечественными
историками в дискуссиях 1960 — начала 1980-х гг. «Вид» исторических
источников — «исторически сложившаяся совокупность источников,
которая характеризуется одинаковостью внутренней формы источни-
ка (структурой), вытекающей из единства происхождения, содержания,
назначения источника при его создании»1 2 *.
В определении указываются четыре качества источника, по кото-
рым его относят к тому или иному виду: форма, происхождение, содер-
жание и назначение. Остановимся на каждом из них.
Действительно, форма (структура) источника играет важную роль,
но она в первую очередь предопределяется его назначением, той прак-
тической целью, которая привела к его созданию. Эту идею еще в конце
1970-х гг. высказала О.М. Медушевская, а затем развивала ее в 1980—
1990-х гг?
На втором месте в процитированном определении указано про-
исхождение источника. В 1960 — начале 1980-х гт. происхождение по-
нималось как появление источника «в рамках определенной обще-
ственно-экономической формации»4. Однако законодательный или
делопроизводственный документ, личное письмо или мемуары не ме-
няют своей видовой принадлежности при смене формаций. Следова-
тельно, это качество источника не является принципиально важным.
1 См.: Быковский С.Н. Методика исторического исследования. С. 32—42.
2 Источниковедение истории СССР, учебник. М., 1981. С. 12.
См.: Медушевская О.М. Теоретические проблемы источниковедения. С. 76—77,
4 Медушевская О.М. Теоретические проблемы источниковедения. С. 76—77.
222
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
Содержание источника, т.е. та информация, которая сознательно
вводится автором в источник, также зависит от той цели, которая под-
толкнула автора к созданию его произведения и внесению в него какой-
либо информации. (Отметим, что содержание информации историче-
ского источника значительно шире, чем предполагал его автор, — см.
раздел III, глава 5, § 4.)
В приведенном определении понятия «вид» исторического источни-
ка на последнем месте упомянуто его назначение, та цель, ради которой
он создается. Однако эта цель влияет и на форму источника, и на его
содержание. Следовательно, это качество (свойство) источника остает-
ся важнейшим его качеством, и оно должно упоминаться на первом ме-
сте, как главный признак, позволяющий отнести источник к тому или
иному виду.
Данное соображение показывает необходимость рассмотрения во-
проса об аспектах информации, в частности ее прагматической сторо-
ны. С позиций теории информации в определении понятия «вид» исто-
рического источника главным видовым признаком источника должно
стать его прагматическое назначение, цель, ради которой он был создан
и которую он выполнял в процессе своего функционирования в про-
шедшей реальности.
Цель — это реализованная социальная функция, так как всякая чело-
веческая деятельность имеет социальный, общественный характер.
Поскольку исторический источник выполняет функцию носите-
ля социальной информации, постольку это его качество должно стать
определяющим признаком, позволяющим отнести источник к тому
или иному виду. Это соображение позволяет по-новому сформулиро-
вать определение понятия «вид» исторического источника, опираясь на
прагматический аспект социальной информации.
Вид — это исторически сложившаяся совокупность исторических ис-
точников, у которых общность социальной функции при возникновении и
функционировании в общественной практике, порождает (обусловливает)
устойчивость общих свойств структуры (формы) и содержания.
Форма — это сознательно отобранный и выстроенный каркас ин-
формации в соответствии с целевым назначением исторического ис-
точника. Создатели исторических материалов (любого вида) созна-
тельно использовали отдельные элементы структуры (в начальном
протоколе — эпиграфы, обращения, призывы, в конечном протоколе —
основные лозунги, какие-то делопроизводственные пометы и т. п.) для
усиления идейно-эмоционального или производственного впечатле-
ния, возникающего при чтении документа.
Сравним: форму номера газеты, состоящего из нескольких темати-
ческих разделов, и листкового издания, посвященного какому-либо од-
ному сюжету; карточку, заполняемую при социологическом опросе, и
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 223
развернутый социологический обзор, выполненный на основе анализа
комплекта карточек. Приведение примеров можно было бы и продол-
жить, но и без этого достаточно ясно, что создатель источника проду-
манно относился к тому, в какую форму облечь передаваемую инфор-
мацию.
В соответствии с приведенным определением понятия «вид» исто-
рических источников, в котором социальная функция играет опреде-
ляющую роль, письменные исторические источники можно разделить
на пять видов: законодательные, делопроизводственные, публицисти-
ческие, мемуарные, эпистолярные.
Из этой схемы можно было бы сделать вывод о том, что каждому
виду письменных исторических источников присуща какая-то одна
функция, ради которой он и создается. Однако связь между видом ис-
точника и его функцией не так прямолинейна и однозначна, как это
может показаться. Здесь возникает вопрос о полифункциональности
исторических источников, который еще не нашел своего решения в на-
учной источниковедческой литературе.
Полифункциональность исторических источников. В силу того, что исто-
рический источник отражает объективную реальность, а она много-
гранна и многообразна, то и сам исторический источник многообразен
и многогранен. Это его качество раскрывается в том, что каждый ис-
точник полифункционален по своей природе.
Кроме того, полифункциональность исторического источника пре-
допределяется его дуалистической природой — он и отражение прошло-
го, и воплощение его части.
Исторический источник каждого вида в момент создания имеет
какую-то определенную функцию, но в процессе внедрения в обще-
ственную практику он начинает выполнять еще какие-то вторичные
(для него), сопутствующие функции, отвечая на запросы государства,
общества и отдельных его членов.
Существуют три варианта связи между функцией источника и воз-
можностью отнесения его к какому-либо виду:
1) прямая связь: одна функция — один вид письменных историче-
ских источников, т.е. разным социальным функциям соответ-
ствуют разные виды исторических источников;
2) непрямая связь: одна социальная функция реализуется разными
видами исторических источников или разными их разновидно-
стями;
3) вариативная связь: разные социальные функции выполняются
историческим источником какого-либо одного вида.
Так, законодательные документы (например, Конституция РФ) соз-
даются для закрепления системы отношений государства с обществом
и с другими государствами, для фиксирования структуры прав и обя-
224
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
занностей граждан, для регулирования их взаимоотношений в разных
общественных сферах (национальной, культурной, религиозной и бы-
товой). Однако одновременно Конституция выполняет и публицисти-
ческую функцию воздействия на общественное сознание граждан, и
воспитательную — воспитание граждан в соответствии с общественно-
политическими основами государства, нравственными устоями и тра-
дициями народа.
Мемуары не только выполняют функцию сохранения и передачи
информации, сохранившейся у участника или свидетеля, современ-
ника событий, но и публицистическую функцию в случае публикации
воспоминаний для оправдания или защиты мемуаристом результатов
своей деятельности перед современниками или последующими поко-
лениями.
Кроме того, полифункциональность исторических источников за-
ключается в том, что они не только выполняют свои первоначальные
и вторичные социальные функции в период функционирования в про-
шлом, но и в «настоящем настоящем», когда они становятся объектом
научного исследования и средством исторического познания, выпол-
няя еще одну функцию — гносеологическую.
« « *
После революционных событий 1917 г. и Гражданской войны в Рос-
сии произошло коренное изменение общественно-политической си-
стемы. Процесс перехода отечественных историков на новые позиции
и овладения ими марксистской методологией проходил в борьбе про-
тиворечий и при целенаправленной политике советского государства,
выразившейся в установлении всестороннего партийного руководства
наукой, стремившегося (и достигшего) к 1930-м гг. «полного единения»
советских историков на марксистско-ленинской платформе (в ее ста-
линистской форме).
В результате в 1930-х — первой половине 1950-х гг., с одной сторо-
ны, научное творчество советских историков оказалось скованным од-
ной («единственно правильной»!) парадигмой и оторванным от миро-
вого информационного поля. С другой — советские историки, понимая
научную и пропедевтическую потребность в изучении исторических
источников, продолжали разрабатывать теоретические проблемы ис-
точниковедения, опираясь на традиции русского источниковедения.
Они создавали труды, в которых характеристика больших комплексов
исторических источников сопровождалась их классификацией на ос-
нове различных ее критериев (принципов). Однако предложенные ими
критерии деления и терминологическая несогласованность в названиях
отдельных групп исторических источников свидетельствовали о необ-
ходимости продолжения понятийно-теоретических исследований.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 225
Во второй половине XX в. проблема классификации исторических
источников стала предметом острой дискуссии, в ходе которой обсуж-
дался ряд принципиальных вопросов: необходимость и возможность
классификации, ее содержание, смысл, цель, теоретическое обоснова-
ние и др. Однако все предлагавшиеся схемы деления подвергались кри-
тике из-за их несовершенства и отсутствия философского обоснования.
Прорыв в решении проблемы классификации исторических источ-
ников относился к 1980-м гт., когда были выявлены новые методологи-
ческие основания их деления, а также сформулированы дефиниции по-
нятий и терминов, используемых в классификационной деятельности.
К концу XX — началу XXI в. многолетние дискуссии отечественных
историков о возможности создания классификации исторических ис-
точников, о ее принципах (критериях) и значении завершились общим
выводом о том, что существуют два уровня классификации: типологиче-
ский и видовой.
Определяя результаты классификационной деятельности отече-
ственных историков, отметим, что:
1) выработано теоретическое обоснование и самой проблемы клас-
сификации, и ее уровней;
2) сформулировано определение понятия «тип» исторического ис-
точника, в котором способ фиксирования содержащейся в источ-
нике информации признан наиболее существенным признаком,
позволяющим отнести источник к тому или иному типу;
3) на основе синтаксического аспекта социальной информации
осуществлена типологическая классификация и принято деление
исторических источников на четыре типа: вещественные, фони-
ческие, изобразительные, письменные;
4) выработано определение понятия «вид» исторического источни-
ка, основанное на прагматическом аспекте социальной инфор-
мации и признании социальной функции, выполняемой источ-
ником, главным признаком, обусловливающим устойчивость
общих свойств каждого вида источников;
5) предложен новый принцип деления письменных исторических
источников на виды — положение о социальной функции ис-
точников, ради которой они создавались и которую выполняли
в период своего функционирования в общественной практике,
приобрело основополагающее значение.
6) поставлен вопрос о полифункциональности исторических ис-
точников, которые в процессе своего существования в про-
шлом выполняли не одну только, присущую определенному
виду функцию, но и вторичные, побочные и сопутствующие,
обусловленные сложившейся общественно-политической и со-
циокультурной обстановкой. Полифункциональность историче-
226
Раздел IV. История решения проблемы классификации исторических источников
ских источников рассматривается как их имманентное качество,
проявляющееся в том, что кроме социальных функций в прошедшей
общественной практике они выполняют в настоящем еще и гносе-
ологическую функцию, став основой исторического познания.
Один из важнейших итогов: сделан вывод о том, что исторические
источники того или иного типа и вида не имеют преимуществ в позна-
вательном процессе, нацеленном на реставрацию прошлого, — каждый
тип и вид исторических источников обладает своей гносеологической
ценностью, определение которой — одна из задач источниковедения.
Современная эпоха породила новые сложности для решения про-
блемы классификации исторических источников: появились новые,
мультимедийные средства хранения, презентации и передачи информа-
ции, электронные версии исторических источников и их базы данных.
Сложилось мнение о том, что в результате внедрения в историческую
науку современных технологий создается новый тип исторических ис-
точников — электронные архивы, в которых размещается колоссальное
количество материалов, передающих информацию в письменной (сло-
весной) и аудиовизуальной форме1. Изучение вопроса о перспективах
типологической эволюции в корпусе исторических источников — зада-
ча ближайшего будущего.
Вопросы для закрепления и самопроверки знаний студентами
1. Как отразилось влияние классификационных схем, принятых в XIX в., в ра-
ботах, выходивших в первые годы советской власти?
2. Какие принципы классификации исторических источников предлагались
отечественными историками в середине XX в.?
3. На какие типы делились исторические источники отечественными истори-
ками в середине XX в.?
4. На каких принципах классификации исторических источников построены
учебники по источниковедению 1970—1980-х гг.?
5. Какое значение для решения проблемы классификации исторических ис-
точников имеет учение об информации?
6. Какой наиболее существенный признак лежит в основе типологической
классификации исторических источников?
7. Какие категории (типы) исторических источников выделил И.Д. Коваль-
ченко на основе синтаксического аспекта содержащейся в них социальной
информации?
8. Какой признак письменных исторических источников играет определяю-
щую роль при их разделении по видам?
М., 2000. С. 127—171; Историк, источник и Интернет // Новая и новейшая история.
2001. №2. С. 66-93.
Глава 7. Классификация исторических источников в трудах отечественных историков XX в. 227
9. На какие виды делятся письменные исторические источники на основе
прагматического аспекта социальной информации?
Литература
1. Богданов В.П. От Геродота до Интернета: очерки занимательного источни-
коведения. М: Издательство «Весь Мир», 2014. Глава 2. С. 28—147.
2. Голиков А.Г. Источниковедение отечественной истории: учебник / А.Г. Го-
ликов, Т.А Круглова. М., 2000.
3. Источниковедение истории СССР: учебник / под ред. И.Д. Ковальченко.
М., 1973. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1981.
4. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской исто-
рии: учеб, пособие / И.Н. Данилевский |и др.]. М., 1998.
5. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования: монография. М.,
1987.
6. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по оте-
чественной истории: монография. М., 1975.
7. Разработка проблем теоретического источниковедения в советской истори-
ческой науке (1960—1984 гг.): аналитический обзор / И.Л. Беленький. М.,
1985. С. 34^12.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Цель данного учебника состояла в том, чтобы вскрыть процесс фор-
мирования источниковедения в науку, обладающую своей теорией, объ-
ектом и предметом, обобщив накопленный историками опыт решения
теоретико-методологических и понятийно-терминологических проблем.
В книге показано, что на ранней стадии развития источниковедения
(как бы его «предыстории»), хронологически охватывавшей времена
Античности, Средних веков и начала Нового времени, использование
исторических источников имело эмпирически-прагматический характер.
С первой четверти XVIII в. начался целенаправленный сбор, публикация
и организация хранения исторических источников. Эту работу вели и
государственные учреждения, и патриотически настроенная обществен-
ность из числа любителей истории. В первой четверти XIX в. завершил-
ся первый (эмпирико-интуитивный) этап в истории источниковедения,
когда его теоретические проблемы поднимались лишь попутно с задачами
изучения истории. Для этого этапа было характерно понимание источни-
коведения как процесса приведения исторических источников в извест-
ность путем их обзора, публикации и введения в исторические исследо-
вания. Специальное изучение самих источников обозначалось термином
«критика», которую первоначально отделяли от той работы, которая охва-
тывалась термином «источниковедение», введенным в понятийно-терми-
нологический аппарат АЛ. Шлецером на рубеже XVIII—XIX вв.
Во второй четверти XIX в. начались целенаправленные попытки по-
становки и решения теоретических и понятийно-терминологических
вопросов источниковедения, что означало наступление второго этапа
в его истории. Главным событием этого времени стало признание ис-
точниковедения особой научной дисциплиной (т. е. впервые был затронут
вопрос о его междисциплинарном статусе), которая требует разработки
теоретико-методических проблем для совершенствования изучения и
использования исторических источников в исторических исследовани-
ях. К концу XIX в. утвердилось понимание источниковедения как осо-
бой отрасли исторических знаний, представлявшей комплекс методиче-
ских приемов изучения исторических источников.
Заключение
229
На рубеже XIX—XX вв. источниковедение благодаря В.О. Ключев-
скому и А. С. Лаппо-Данилевскому понималось уже как особая научная и
учебная дисциплина, требующая подготовки специалистов, обладающих
профессиональными теоретическими знаниями и методикой изучения
исторических источников. Это означало, что источниковедение при-
нимало самостоятельный характер, обособляясь из общего комплекса
исторических дисциплин.
Третий этап в истории источниковедения пришелся на первую по-
ловину XX в., поскольку историки, решая вопрос о его междисципли-
нарном статусе, давали несколько толкований. Источниковедение по-
нималось или как одна из задач (стадий) исторического исследования,
или как одна из вспомогательных исторических дисциплин, или как их
комплекс. Общее мнение не было достигнуто и при решении вопро-
са о понятии «исторический источник», и по проблеме классификации
исторических источников.
Дискуссии, развернувшиеся в конце 1950—1960-х гг., создали новый
импульс для разработки теоретико-методологических и понятийно-тер-
минологических вопросов источниковедения. Новые источниковедче-
ские исследования заложили основу для наступления четвертого этапа
в истории источниковедения, охватившего всю вторую половину XX в.
Появление новых теоретико-методологических идей (С.О. Шмид-
та, И.Д. Ковальченко, А.Г. Тартаковского, Л.Н. Пушкарева, О.М. Ме-
душевской, М.Ф. Румянцевой и др.) создало возможность решения
основных теоретических проблем источниковедения. Утвердилось по-
нимание его междисциплинарного статуса как интегрирующей науки
не только в системе гуманитарного познания, но и в культуре в целом.
В определении понятия «исторический источник» акцент делался на его
дуалистической природе (воплощение части прошлого и одновременно
его отражение), а также на его связи с практической деятельностью ав-
торов, создававших источник для выполнения какой-либо социальной
функции. Теория информации способствовала решению проблемы ти-
пологической классификации исторических источников, а признание
социальной функции, выполняемой ими, основным признаком, опре-
деляющим принадлежность к тому или иному виду, создала возмож-
ность нового взгляда на проблему их видовой классификации.
Конечно, не все теоретико-методологические и понятийно-терми-
нологические проблемы источниковедения получили свое окончатель-
ное (общепринятое) решение. Молодому поколению историков-ис-
точниковедов еще многое осталось совершить и оставить свое имя в
истории науки. Остается предположить, что приведенный в книге ана-
лиз различных концепций, выдвигавшихся историками многих стран,
разбудит исследовательскую мысль будущих ученых, которые, овладев
профессиональными знаниями, внесут свою лепту в историографию
источниковедения.
БИБЛИОГРАФИЯ
Учебники, учебные пособия, тексты лекций,
программы курсов
1. Антонова С.И. Источниковедение истории СССР: Метод, ука-
зания для студентов-заочников исторических факультетов го-
сударственных университетов / С.И. Антонова, А.В. Муравьев,
А.М. Панфилова. М.: Изд-во Московского университета, 1965;
2-е изд., доп. М., 1968. 88 с.
2. Бернгейм Э. Введение в историческую науку: учебник. СПб., 1908.
3. Бестужев-Рюмин КН. Русская история: учебник / К.Н. Бесту-
жев-Рюмин. СПб., 1872. Т. 1
4. Бестужев-Рюмин К.Н Русская история: учебник. СПб., 1872. Т. 1
(http://www/biblioclub.ru/109750_Russkaya_istoriya_Tom_l/html)
5. Большаков А.М. Вспомогательные исторические дисциплины:
учебник. Л., 1924.
6. Булыгин И.А. Предмет и задачи источниковедения: текст лекций.
М.: Изд-во УДН, 1983. 36 с.
7. Варшавчик М.А. Источниковедение истории КПСС: учебник. М.,
1973.
8. Воронкова С.В. Источниковедение отечественной истории: про-
грамма курса / С.В. Воронкова, Т.А. Круглова. М.: ЭКОН, 1999.
32 с.
9. Воронкова С.В. Источниковедение отечественной истории: про-
граммы дисциплин специализации по отечественной истории /
С.В. Воронкова, Т.А. Круглова; отв. ред. А.Г. Голиков. М.: Изд-
во ЗАО «Мануфактура», 2000. С. 6—40.
10. Георгиева Н.Г. Историческая наука в России в XVIII в.: лекция /
Н.Г. Георгиева (http://web-local.rudn/ru/web-local/prep/tj/files/ph
p?f=pf_4f34cl81dn4e840f395e0d5dca06eld)
11. Георгиева Н.Г. Историческое источниковедение: проблемы те-
ории, истории и методики : глава из учебника для студентов
исторических специальностей / Н.Г. Георгиева, В.А. Геор-
Учебники, учебные пособия, тексты лекций, программы курсов
231
гиев И Вестник РУДН. Серия «История России». 2003. № 2.
С. 237-263.
12. Георгиева Н.Г. Источниковедение и вспомогательные историче-
ские дисциплины: программа лекционного курса и планы семи-
нарских занятий. Для студентов II курса историко-филологиче-
ского факультета специальности «История». М.: Изд-во РУДН,
1993. 24 с.
13. Георгиева Н.Г Источниковедение: теоретические проблемы:
лекция / Н.Г. Георгиева (http://www.web-local.rudn.ru/web-local/
disc/?d= 1942& rasd_id= 17347&v=358#niz)
14. Георгиева Н.Г. Источниковедение: теоретические проблемы: лек-
ция. Введение в курс лекций по источниковедению (http://web-
Iocal.rudn.ru/web-local/prep/ij/files.php7f-_bf2dfla4b73b9097ed34d
4d5d40de5fee)
15. Георгиева Н.Г. Теоретические и методические проблемы истори-
ческого источниковедения // Программы учебных курсов кафе-
дры истории России / отв. ред. В.М. Козьменко, Р.А. Арсланов.
М.: Уникум-Центр, 2002. Ч. 2. С. 94-102.
16. Голиков А.Г. Источниковедение отечественной истории: учеб-
ник / А.Г. Голиков, Т.А. Круглова; под общ. ред. профессо-
ра А.Г. Голикова. М.: Российская политическая энциклопедия
(РОССПЭН), 2000. 440 с.
17. Григорьева ИВ. Источниковедение новой и новейшей истории
стран Европы и Америки: учеб, пособие. М., 1984.
18. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволю-
ционной России: учебник. М., 1968. 2-е изд.
19. Историография истории России до 1917 г.: учебник для студ.
высш. учеб, заведений: в 2 т. / под ред. М.Ю. Дачаевой. М.: Тума-
нит. изд. центр ВЛАД ОС, 2003. Т. 1-2.
20. Историография истории СССР с древнейших времен до Вели-
кой Октябрьской социалистической революции: учебник / под
ред. В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева. М.: Высшая школа,
1971.458 с.
21. Источниковедение африканской истории: учеб, пособие для сту-
дентов вузов. М., 1977.
22. Источниковедение Древней Греции (эпоха эллинизма): учеб, по-
собие для студентов-историков специальных вузов. М., 1982.
23. Источниковедение истории Древнего Востока: учеб, пособие для
вузов. М., 1984.
24. Источниковедение истории СССР XIX — начала XX в.: учеб, по-
собие / под ред. И.А. Федосова. М.: Изд-во МГУ, 1970.469 с.
25. Источниковедение истории СССР: программа курса. М.: МГИ-
АИ, 1983.
232
Библиография
26. Источниковедение истории СССР: учебник / под ред. И.Д. Ко-
вальченко. М.: Высшая школа, 1973. 560 с.
27. Источниковедение истории СССР: учебник / под ред. И.Д. Ко-
вальченко. 2-е изд., перераб. идоп. М.: Высшая школа, 1981.496 с.
28. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники россий-
ской истории: учеб, пособие / И.Н. Данилевский, В.В. Кабанов,
О.М. Медушевская, М.Ф. Румянцева. М.: Российск. гос. гуманит.
ун-т, 1998. 702 с.
29. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники россий-
ской истории: учеб. пособие/И.Н. Данилевский [и др.]. М., 1998.
702 с. (http://window.edu.ru/resours/215/42215)
30. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники россий-
ской истории: учеб, пособие для гуманитарных специальностей /
И.Н. Данилевский [и др.]. М.: РГГУ, 1998. 772 с. (http://www.
avorhist.ru/publish/istvedO.html)
31. Каменцева Е.И История вспомогательных исторических дисци-
плин: учеб, пособие. М., 1970. 42 с.
32. Кареев Н.И. Историка. Теория исторического знания: лекции по
обшей теории истории (http://dugward.ni/library/kareev/kareev_
istorika.html)
33. Ключевский В.О. Источники русской истории // Ключевский В.О.
Соч.: в 9 т. М.: Мысль, 1989. Т. VII: Специальные курсы. С. 5—83.
34. Ключевский В.О. Курс лекций по источниковедению // Ключев-
ский В.О. Соч.: в 8 т. М., 1959. Т. 6. 514 с. (http://www.biblioclub.
ru/book/46091/)
35. Ключевский 5.0. Лекции по русской историографии // Ключев-
ский В.О. Соч.: в 9т. М.: Мысль, 1989. Т. VII: Специальные курсы.
С. 185-233.
36. Ковальченко ИД. Современные методы изучения исторических
источников с использованием ЭВМ: учеб, пособие / И.Д. Ко-
вальченко, Л.И. Бородкин. М.: Изд-во Московского университе-
та, 1987.
37. Козлов В.П. Тайны фальсификации: анализ подделок историче-
ских источников XVIII—ХЕХ веков: пособие для преподавателей
и студентов вузов. 2-е изд. М., 1996. 272 с.
38. Количественные методы в исторических исследованиях: учеб,
пособие для студ. вузов, обучающиеся по спец. «История» /
И.М. Гарскова, Т.Ф. Изместьева, Л.В. Милов и др.; под ред.
И.Д. Ковальченко. М.: Высш, шк., 1984. 384с.
39. Ланглуа Ш.-В. Введение в изучение истории: учебник/ Ш.-В. Лан-
глуа, Ш. Сеньобос. СПб., 1899; 2-е изд. / под ред. и со вступ. стат.
Ю.И. Семенова. М., 2004.
Учебники, учебные пособия, тексты лекций, программы курсов 233
40. Люблинская А.Д. Источниковедение истории Средних веков: учеб,
пособие / А.Д. Люблинская. Л., 1955.
41. Медушевская О.М. История источниковедения в XIX—XX вв.:
учеб, пособие. М.: МГИАИ, 1988.
42. Медушевская О.М. Источниковедение социалистических стран.
М : МГИАИ, 1985. 103 с.
43. Медушевская О.М. Современное зарубежное источниковедение:
учеб, пособие. М.: МГИАИ, 1983. 142 с.
44. Медушевская О.М. Современное зарубежное источниковедение:
учеб, пособие. М., 1983. 142 с. (http://rex-history.ru/v-i-d/45-cat-
vid/108-medushevskaya.html)
45. Место источниковедения в системе отраслей исторической на-
уки. Объект, предмет и задачи источниковедения: конспект
лекций (2014-01-04) (http://www.studopedia.net/2_20876_mesto-
istochniko vedeniya-v-sisteme-otrasley-istoricheskoy-nauki)
46. Наумова Г.Р. Историография истории России: учеб, пособие для
студ. высш. учеб, заведений / Г.Р. Наумова, А.Е. Шикло. М.: Из-
дательский центр «Академия», 2008.472 с.
47. Никитин С.А. Источниковедение истории СССР. XIX в. (до на-
чала 90-х гг.): курс источниковедения истории СССР. М., 1940.
Т. II. 227 с.
48. Николаева А. Т. Краткий очерк развития источниковедения в Рос-
сии в XVIII в.: учеб, пособие. М.: МГИАИ, 1962.43 с. Ротапринт.
49. Пештич С.Л. Русская историография XVIII в.: учеб, пособие. Л.,
1961. Ч. I; Л., 1965. Ч. II; Л., 1971. Ч. III.
50. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории: учеб, пособие. СПб.,
1915.
51. Приселков М.Д. Курс русской палеографии: учеб, пособие. Л.,
1938.
52. Программа по источниковедению истории СССР (для историче-
ских факультетов университетов). М., 1964.
53. Пронштейн А.Х1 Вопросы теории и методики исторического иссле-
дования: учеб, пособие для вузов по спец. «История» / А.П. Прон-
штейн, И.Н. Данилевский. М.: Высшая школа, 1986. 208 с.
54. Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения:
учеб, пособие / А.П. Пронштейн. Ростов н/Д, 1976. 2-е изд., доп.
и исправ. 480 с.
55. Рубинштейн Н.Л. Русская историография до XIX в.: учеб, посо-
бие / Н.Л. Рубинштейн. М.: Госполитиздат, 1941. 659 с.
56. Стрельский В.Н. Источниковедение истории СССР: Период им-
периализма. Конец XIX в. — 1917 г.: учеб, пособие. М., 1962.603 с.
57. Стрельский В.И. Основные принципы научной критики источни-
ков по истории СССР: учеб, пособие. Киев, 1961. 133 с.
234
Библиография
58. Тихомиров М.Н. Источниковедение истории СССР с древнейших
времен до конца XVIII в.: учебник. М., 1940. Т. 1.496 с.
59. Фрейер И. Краткая всеобщая история: учебник. М., 1769.
60. Фримен Э. Методы исторического исследования: учебник. М., 1893.
61. Черепнин Л.В. Русская историография до XIX в.: курс лекций /
Л.В. Черепнин. М., 1957.
62. Черноморский М.Н. Источниковедение истории СССР: Совет-
ский период: учебник. М., 1966. 2-е изд., испр. и доп. М., 1976.
296 с.
63. Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до
1917 г.: учеб, пособие. М, 1993. Лекции 2—9, 10—13.
64. Шендерюк М.Т. Количественные методы в источниковедении:
учеб, пособие. Калининград, 1996. 75 с. (http://www.gaudeamus.
omskcity.com/PDF_library_humanitarian_15/html)
65. Bernheim Е. Lehrbuch der Historischen Metode und der Geschichts-
philosophie: учебник. Leipzig, 1908.
66. Droysen LG. GrundriB der Historik: учебник. Leipzig, 1868. (3-е изд.,
1883).
67. Freeman E.A. The Methods of Historical Study: учебник. L., 1886.
68. Langlois Ch.-V. Introduction aus dtudes historiques: учебник /
Ch.-V. Langlois, Ch. Seignobos. P., 1898.
69. Lewis G. C. A treatise on the methods of observation and reasoning in
Politics: учебник / G.C. Lewis. L., 1852.
70. Marrou HI. De la connaissance historique: учебник. P., 1954.
(Переиздание. P., 1975).
Источники
1. Акты исторические, собранные и изданные Археографической
комиссией С.-Петербурга: сборн. док. СПб., 1839. Т. 1. (http://
www.bibliophika.ru/index_php?d=3023/)
2. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи
Археографической экспедицией императорской АН (в 1828—
1834 гг.): сборн. док. СПб., 1836. Т. 1—4.
3. Археографическая экспедиция Академии наук (1828—1834) /
Сборник материалов; под ред. А.И. Андреева. Л., 1930. Вып. 1.
4. Древняя Российская вивлиофика / Сбор, материалов. Часть
1. М., 1788. 462 с. (http://www.biblioclub.ru/54373_Drevnyaya_
Rossiiskaya_vivliofika._Chast_l.html)
5. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России / Н.М. Карам-
зин // Избранная проза и публицистика. М., 2002.
6. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее полити-
ческом и гражданском отношениях. М., б/г. 102 с. (http://www.
Учебники, учебные пособия, тексты лекций, программы курсов 23S
biblioclub.ru/14486_Zapiska_o_drevnei_i_novoi_Rossii_v_ee_politi
cheskom_i_grazhdanskom_otnosheniyakh.html)
7. КарамзинНМ. Неизданные сочинения и переписка. СПб., 1862.Ч. 1.
8. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Л., 1987.
9. Повесть временных лет: летопись / пер. Д.С. Лихачева (http://
www.rudocs.exdat.com/docs/index-312790.html?page=2)
10. Повесть временных лет: Летопись. СПб., 1997.
11. Полное собрание законов Российской империи: 1-е собрание.
СПб., 1830.Т. V. С. 542. №3159.
12. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ) в 135 книгах. М.;
СПб., 1775 2007. (http://www.mirknig.com/2011/04/28/polnoe_so-
branie_russkih_le topisey-PSRL_v_135_knigah.html)
13. Правила издания документов // Сборник декретов, циркуляров,
инструкций и распоряжений по архивному делу. М., 1921. Вып. 1.
14. Присёлков М.Д. Троицкая летопись: реконструкция. М.; Л., 1950.
516 с. (http://krotov.info/lib_sec/16_p/ri/selkov.htm)
15. Протоколы Археографической комиссии / Сборн. док. СПб.,
1885. Т. I.
16. Утвержденные правила Комиссии для издания собранных Архе-
ографической экспедицией актов: док. // Журнал Министерства
народного просвещения. 1835. № 1. С. VII—XI.
17. Щербатов М.М. Письмо князя Щербатова, сочинителя Россий-
ской истории, к одному его приятелю, в оправдание на некото-
рые скрытые и явные охуления, учиненные его истории от госпо-
дина генерал-майора Болтина, творца примечаний на историю
древней и нынешней России г. Леклерка. М., 1789. (http://www.
biblioclub. ru/autor.php?action=book&auth_id=5613)
Литература
1. Актуальные проблемы источниковедения истории СССР, спе-
циальных исторических дисциплин и их преподавания в вузах /
Тезисы докладов III Всесоюзной конференции. Новороссийск,
1979. М„ 1979.
2. Актуальные теоретические проблемы современной исторической
науки // Вопросы истории. 1992. № 8—9.
3. Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа
(XVII — первая четвертьXVIII): монография. М.: Наука, 1976.455 с.
4. Андреев А.И. Примечания В.Н. Татищева к «Древним русским за-
конам» //Исторические записки. 1951. Т. 36. С. 252—262.
5. Андреева О. «Источниковедение» в подготовке книговедов // Выс-
шее образование в России. 2005. № 6. С. 155—156 (http://elibrary.
ru/item.asp?id=9570631)
236
Библиография
6. БагалейД.И Русская историография: монография. Харьков, 1911.
7. Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина: монография. СПб.,
1888-1910. 22 кн.
8. Барсуковы. Жизнь и труды П.М. Строева: монография. СПб., 1878.
9. Барсуков Н.П. Жизнь и труды П.М. Строева: монография. СПб.,
1878. 671 с. (http://www.biblioclub/ru/77052_Zhizn_i_trudy_P_V_
Stroeva/html)
10. Беленький И.Л. К анализу современного источниковедческого со-
знания // Мир источниковедения: Сборник в честь Сигурда От-
товича Шмидта; ред. колл. А.Д. Зайцев [и др.]. М.; Пенза, 1994.
С. 12-18.
11. Бельчиков Н.Ф. Теория археографии: монография. М.; Л., 1929.
12. Бестужев-Рюмин K.H.Tht methods of historical study: [рец.] //
Журнал Министерства народного просвещения. 1887. Февраль.
С. 1-29.
13. Бестужев-Рюмин КН Биографии и характеристики: моногра-
фия. СПб., 1882 (http://www.biblioclub.ru/book/ 77369)
14. Бестужев-Рюмин КН Биографии и характеристики: моногра-
фия. СПб., 1892.
15. Бестужев-Рюмин К.Н. Николай Михайлович Карамзин: очерк
жизни и деятельности: монография. СПб., 1895. 18 с. (http://
www.biblioclub/ru/book/53071_Nikolai_Mikhailovich_Karam zin_
Ocherk_zhizni_i_deyatelnosti.html)
16. Библиография трудов по отечественному источниковедению и
специальным историческим дисциплинам, изданных в XVIII в.
М., 1981.209 с.
17. Блок М. Апология истории или Ремесло историка: монография.
М.: Наука, 1986. 2-е изд.
18. Балтин И.Н. Критические примечания генерал-майора Болтина
на первый том «Истории» князя Щербатова: монография. СПб.,
1793.
19. Балтин И.Н. Примечания на «Историю древней и нынешней Рос-
сии» господина Леклерка, сочиненные генерал-майором Иваном
Болтиным: монография. СПб., 1788. Т. I. 620 с.
20. Балтин И.Н. Примечания на «Историю древней и нынешней
России» господина Леклерка: монография. СПб., 1788. Т. I. 620 с.
(http://www.biblioclub.ru/105322_Primechaniya_na_istoriyu_drev
nyuyu_i_nyneshnyuyu_Rossii_G-Leklerka_Tom_l.html)
21. Богданов В.П. От Геродота до Интернета: очерки занимательного
источниковедения. М.: Весь Мир, 2014, 208 с.
22. Бородкин Л.И. Многомерный статистический анализ в историче-
ских исследованиях: монография. М.: Изд-во Московского уни-
верситета, 1986. 88 с.
Учебники, учебные пособия, тексты лекций, программы курсов 237
23. Буганов В.И. Отечественная историография русского летописа-
ния (обзор советской литературы): монография. М., 1975.
24. Большаков А.М. Вспомогательные исторические дисциплины:
монография. Л., 1924.
25. Быковский С.Н. Методика исторического исследования: моногра-
фия. Л., 1931.
26. Волк С.Н. Еще о Болтинском издании Русской Правды // Труды
отдела древнерусской литературы. Л., 1976. Т. 30. С. 324—331.
27. Волк С.Н. Исторический источник в русской историографии
XVIII в. // Проблемы истории докапиталистических обществ. М.;
Л. 1934. №7-8. С 33-35.
28. Волк С.Н. Советская археография: монография. М.; Л., 1948.
290 с.
29. Волк С.Н. Судьбы «археографии» / С.Н. Валк // Археографиче-
ский ежегодник за 1961 г. М., 1962. С. 453—464.
30. Воскресенский НА. Законодательные акты Петра I: монография.
М.;Л., 1945.
31. Георгиева Н.Г. Знать то, чего не может быть, но было... — означа-
ет служение Мнемозине // Система образования в странах СНГ:
развитие и перспективы: Материалы XIV Всероссийской научно-
практической конференции студентов, аспирантов и молодых
ученых. 13 апреля 2012 г., Москва. М.: РУДН, 2012. С. 3-10.
32. Георгиева Н.Г. Из истории исторической науки: отечественное ис-
точниковедение в 1920-х — первой половине 1950-х гг. / Н.Г. Ге-
оргиева, В.А. Георгиев // Россия: история, наука, культура: Ма-
териалы VII Всероссийской научно-теоретической конференции.
Москва, РУДН, 23 мая 2003 г. М.: РУДН, 2003. С. 10-15.
33. Георгиева Н.Г. Источниковедение: теоретические проблемы: По-
нимание понятия «исторический источник» в XVHI в.: статья
(http://web-local.rudn. ru/web-local/prep/rj/files.php?f=_alc303a4abf
85e41459c3e39b8d2dbl8)
34. Георгиева Н.Г. Методология исторического исследования и осо-
бенности исторического познания // Человек и общество в исто-
рии российской цивилизации: Материалы VI Всероссийской
научно-практической конференции студентов, аспирантов и мо-
лодых ученых. 23 апреля 2004 г., Москва / отв. ред. В.М. Савин.
М.: Изд-во РУДН, 2004. С. 118-126.
35. Георгиева Н.Г. Периодизация истории России: критерии и мето-
дологические подходы в отечественной дореволюционной исто-
риографии // Россия в мировом политическом процессе: Матери-
алы второй международной научно-теоретической конференции.
М.гРУДН, 1997. С. 4-12.
238
Библиография
36. Георгиева Н.Г. «Припасы», из которых «почерпать должно из-
вестия»: понятие «исторический источник» в трудах историков
XVIII в. / Н.Г. Георгиева, В.А. Георгиев // Вестник РУДН. Серия
«История России». 2011. № 3. С. 127-140.
37. Гимон ТВ. Для чего писались русские летописи? // Журнал
«ФИПП». М., 1998. № 1 (2). С. 8—16 (http://www.opentextnn.ru/
histiry/istochnik/istXIII-XIX/?d=1640)
38. Голиков И.И Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя
России, собранные из достоверных источников и расположенные
по годам: монография. М., 1788. Т. 1.
39. Губенко М.П. Конкретное источниковедение истории советского
обшества / М.П. Губенко, Б.Г. Литвак // Вопросы истории. 1965.
№ 11. С. 3-16.
40. Гуковский А.И. Научная разработка истории советского обшества
и вспомогательные исторические дисциплины // Вопросы исто-
рии. 1964. №2. С. 49-62.
41. Гуковский А.И. О некоторых терминах вспомогательных истори-
ческих дисциплин//Вопросы истории. 1965. № 10. С. 60—66.
42. Гуссерль Э. Философия как строгая наука: монография. Новочер-
касск, 1994.
43. Данилов В.П. Источниковедение и изучение истории советского
обшества / В.П. Данилов, С.И. Якубовская // Вопросы истории.
1961. №5. С. 3-23.
44. Джексон Т.Н. Герард Фридрих Миллер // Историки России
XVIII—XX вв. Вып. 1. Архивно-информационный бюллетень № 9.
Приложение к журналу «Исторический архив». М., 1995.
45. Джексон Т.Н. Он подготовил развитие исторической науки
XIX века: Август Людвиг Шлецер // Историки России XVIII — на-
чала XX в. М., 1996.
46. Добисш-Рождественская О.А. Западная Европа в Средние века:
монография. Пг., 1920.
47. Дройзен И. Историка: монография. СПб., 2004. 584 с.
48. Жакупова Г. Т. Некоторые аспекты понятийно-терминологиче-
ского аппарата источниковедения // Алматы. Вестник КазНУ.
2012. № 3 (http://www.articlekz.com/node/2840?page=show)
49. Жебелев С.А. Древняя Греция. Эллинство: монография. Пг., 1920.
Ч. 1.
50. Зимин А.А. Трудные вопросы методики источниковедения Древ-
ней Руси // Источниковедение: теоретические и методологиче-
ские проблемы. М., 1969. С. 427—449.
51. ИконниковВ.С. Опытрусской историографии: монография. Киев,
1891-1908. Т. 1-2. (в4кн.).
52. Иконников В.С. Скептическая школа в русской историографии и
ее противники. Киев, 1871. 106 с.
Учебники, учебные пособия, тексты лекций, программы курсов
239
53. Историки России XVIII — начала XX века: колл, монография. М.,
1996.
54. Источники древней Российской истории XI—XIII вв.: летописа-
ние (http://www.humanhistory.ru/histos-785-2.html)
55. Источниковедение в России XX в.: научная мысль и социальная
реальность // Советская историография / О.М. Медушевская;
под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т,
1996. С. 42-77.
56. Источниковедение XX столетия: тезисы докладов и сообшений
научной конференции. М.: РГГУ, 1993. 215 с.
57. Источниковедение: теоретические и методологические пробле-
мы: Сб. ст.; отв. ред. С.О. Шмидт. М., 1969.
58. Кавелин КД. Исторические труды М.П. Погодина //Собр. соч.: в
4 т. СПб, 1897. Т. 1. Стлб. 95-251.
59. Карамзин Н.М. История государства Российского: монография.
М., 2005. Т. 1—4 (http://www.biblioclub.ru/74869_Karamzin_N_M_
Istoriya_gosudarstva_Rossiiskogo.html)
60. Карамзин Н.М. История государства Российского: репринтное
воспроизведение издания пятого, выпущенного в трех книгах
с приложением «Ключа» П.М. Строева: монография. М., 1988.
Книга первая. Предисловие.
61. Кареев Н.И. Теория исторического знания: монография. СПб.,
1913.
62. Кареев Н.И. Историка: монография. Пг., 1916.
63. Карсавин Л.П. Введение в историю (теория истории): моногра-
фия. Пг., 1920.
64. Карсавин Л.П. Философия истории: монография. М., 1991.
65. Каченовский М. Т. Об источниках для русской истории / М.Т. Ка-
ченовский//Вестник Европы. 1809. № 3. Отд. 3. С. 193-210; № 5.
С. 3-19; №6. Отд. 10. С.98-119; № 15. Отд. 5. С. 209-218.
66. Каченовский М. Т. Два рассуждения о кожаных деньгах и о Рус-
ской Правде. М., 1849 (первоначально статья была опубликована
в 1829 г. в XIII—XVI книжках «Вестника Европы»).
67. Каченовский М. Т. О баснословном времени в российской исто-
рии / М.Т. Каченовский // Ученые записки Московского универ-
ситета. 1833. Ч. 1. № 2. Отд. 3. С. 273-298; № 3. С. 674-689.
68. Каштанов С.М. Некоторые вопросы теории источниковедения /
С.М. Каштанов, А.А. Курносов // Исторический архив. 1962.
№4. С. 173-186.
69. Кзючевский В.О. И.Н. Болтин // Кзючевский В.О. Соч.: в 9 т. М.:
Мысль, 1989. Т. VII. С. 234-261.
240
Библиография
70. Ключевский В.О. Исторические портреты и этюды / В.О. Ключев-
ский. М.: Директ-Медиа, 2011. 206 с. (http://www.biblioclub.ru/
book/83712/)
71. Ключевский В.О. М.П. Погодин // Ключевский В.О. Соч.: в 9т. М.:
Мысль, 1989. Т. VII: Специальные курсы. С. 280-297.
72. Ключевский В.О. Н.М. Карамзин // Ключевский В.О. Соч.: в 9 т.
М.: Мысль, 1989. Т. VII: Специальные курсы. С. 274—279.
73. Ключевский В.О. Памяти С.М. Соловьева // Ключевский В.О. Соч.:
в 9 т. М.: Мысль, 1989. Т. VII: Специальные курсы. С. 329-344.
74. Ключевский В.О. Русская историография 1861—1893 гг. // Ключев-
ский В.О. Соч.: в 9т. М.: Мысль, 1989. Т. VII: Специальные курсы.
С. 389-400.
75. Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском госу-
дарстве. М.: Директ-Медиа, б/г. 277 с. (http://www.biblioclub.ru/
book/4558/)
76. Ковальский Н.П. Проблемы классификации письменных источ-
ников в современной советской историографии // Актуальные
проблемы источниковедения и специальных исторических дис-
циплин: Тезисы докладов IV Всесоюзной конференции, Днепро-
петровск, 31 октября — 2 ноября 1983 г. М., 1983. С. 14—27.
77. Ковальченко ИЛ. Исторический источник в свете учения об ин-
формации (к постановке проблемы) // История СССР. 1982; Ко-
вальченко И.Д. Методы исторического исследования: моногра-
фия. М.: Наука, 1987. 439 с.
78. Ковальченко ИД. Методы исторического исследования: моногра-
фия. М.: Наука, 1987. 439 с. (http://www.history-library.com/index.
php?idl=3&category=drugoe&author=kovalchenko-id&book=meto
diistoricheskogoisledovanial987.djvu)
79. Ковальченко И.Д. Кризис русской буржуазной исторической науки
в конце XIX — начале XX в. (итоги и задачи изучения) / И.Д. Ко-
вальченко, А.Е. Шикло//Вопросы истории. 1982. № 1.С. 28—30.
80. Козлов В.П. Колумбы российских древностей: монография. М.,
1985.
81. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории: автобиография: монография.
М., 1980.
82. Корников А.А. Из истории отечественного источниковедения но-
вейшего времени. Г.П. Саар — источниковед, исследователь /
А.А. Корников // Источниковедение XX столетия. Тезисы докла-
дов и сообщений научной конференции. М., 1993. С. 91—93.
83. Кузеванов Л.И. Академическая парадигма исторического позна-
ния. Очерк 1: Статья. Дата размещения: 12.06.2014 /Л.И. Кузе-
ванов // Клио. Некоммерческое электронное издательство «Рос-
сийская историография» (http://www.Klio/3dn.ru/publ/3-l-0-20/)
Учебники, учебные пособия, тексты лекций, программы курсов
241
84. Кузьмин А.Г. Об источниковедческой основе «Истории Россий-
ской» В.Н. Татищева//Вопросы истории. 1963. № 9. С. 214—218.
85. Курносов АЛ. К вопросу о природе видов источников // Источни-
коведение отечественной истории: 1976. М., 1977. С. 5—24.
86. Курносов А. А. К вопросу о природе и значении понятия «разновид-
ность исторических источников» // Источниковедение и истори-
ография истории Восточной Сибири. Иркутск, 1982. С. 12—13.
87. Курносов А.А. О месте источниковедения в системе исторических
наук // Мир источниковедения: сборник в честь Сигурда Оттови-
ча Шмидта / ред. кол.: А.Д. Зайцев и др.; Рос. гос. гуманит. ун-т;
Ист.-арх. ин-т. М.; Пенза, 1994. С. 10-12.
88. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории: монография. М.,
2006. 622 с.
89. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории: монография. М.:
Издательский дом «Территория будущего», 2006. 622 с. (http://
www.biblioclub.ru/book/85001)
90. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории: монография.
СПб., 1910-1913. Вып. 1-2.
91. Литвак Б.Г. О критериях определения достаточности Источнико-
вой информации в исторических исследованиях // Актуальные
проблемы источниковедения и специальных исторических дис-
циплин: Тезисы докладов IV Всесоюзной конференции. Днепро-
петровск. 31 октября — 2 ноября 1983 г. М., 1983. С. 40—49.
92. Лотман Ю.М. Колумб русской истории // Карамзин Н.М. Исто-
рия государства Российского. Кн. IV: Сопроводительные статьи.
С. 3-16.
93. Макаров М.К. К вопросу о терминологии в источниковедении
истории СССР / М.К. Макаров // Труды МГИАИ, 1963. Т. 17.
С. 3-20.
94. Макаров М.К. О принципах классификации письменных источ-
ников (историография вопроса) / М.К. Макаров // Труды МГИ-
АИ, 1961. Т. 16. С. 15-28.
95. Мандральская НВ. Принципы научной критики классификации
в определении методики источниковедческого анализа кино-,
фото-, фонодокументов / Н.В. Мандральская // Вестник архиви-
ста. 2010. № 1 (http://vestarchive.ru/istochnikovedenie/1250-prin-
cipy-nauchnoi-klas sifikacii-v-opredelenii-metodiki-istochnikoved-
cheskogo-analiza-kino-foto-fonodokumentov)
96. Математика в изучении средневековых повествовательных ис-
точников. Сб. ст. / отв. ред. Б.М. Клосс. М.: Наука, 1986.
97. Медушевская О.М. Вопросы теории источниковедения в совре-
менной французской буржуазной историографии // Вопросы
истории. 1964. № 8. С. 77—88.
242
Библиография
98. Медушевская О.М. О некоторых теоретических проблемах источ-
никоведения // Археография и источниковедение. Сыктывкар,
1977. С. 45-52.
99. Медушевская О.М. Развитие теории советского источниковеде-
ния // Труды МГИАИ. 1966. Т. 24. Вып. 2: Вопросы источникове-
дения истории СССР. С. 3—16.
100. Медушевская О.М. Теоретико-методологические проблемы ис-
точниковедения и современная буржуазная историография //
Труды МГИАИ. 1967. Т. 25: Вопросы методологии исторической
науки. С. 118-138.
101. Медушевская О.М. Теоретические проблемы источниковедения в
советской историографии 20-х—начала 30-х гг. // Источниковеде-
ние: теоретические и методические проблемы. М., 1969.С. 171—194.
102. Медушевская О.М. Теоретические проблемы источниковедения:
монография. М., 1977. 86 с.
103. МерзонА.Ц. Основные задачи критики исторических источников:
монография. М., 1958.
104. Миллер Г.Ф. История Сибири: монография. М.; Л. 1937. Т. 1.
105. Миллер Г.Ф. О народах, издревле в России обитавших: моногра-
фия. СПб., 1773.
106. Милов Л.В. Татищевские портреты-характеристики и «Симонова
летопись» // История СССР. 1978. № 6. С. 76—94.
107. Могильницкий Б.Г. О природе исторического познания: моногра-
фия. Томск, 1978.
108. Надеждин Н.И. Об исторической истине и достоверности // Би-
блиотека для чтения. 1837.№ 38. Т. XX. Разд. III. С. 140-154.
109. Надеждин Н.И. Опыт исторической географии русского мира.
Статья первая //Библиотека для чтения. 1837. Т. XXII. Раздел III.
110. Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский: История жизни и
творчества: монография. М.: Наука, 1974. 638 с.
111. Никитин А.Л. Болтинское издание Русской Правды // Вопросы
истории. 1973. № 11. С. 53—65.
112. Николаева А.Т. Вопросы историографии русского источникове-
дения: монография. М., 1970.
113. Николаева А. Т. Вопросы источниковедения и археографии в тру-
дах И.Н. Болтина // Археографический ежегодник за 1958 год.
М., 1960. С. 161-186.
114. Николаева А.Т.Из истории русского актового источниковедения//
Археографический ежегодник за 1962 год. М., 1963. С. 289—295.
115. Николаева А.Т. Некоторые вопросы источниковедения в «Исто-
рии Российской» В.Н. Татищева // Труды МГИАИ. 1963. Т. 17.
С. 337-374.
Учебники, учебные пособия, тексты лекций, программы курсов
243
116. Николаева А. Т. Основные этапы развития отечественного источ-
никоведения XVIII—XX вв.: монография. М., 1975.
117. Николаева А. Т. Теория и методика советского источниковедения:
монография. М., 1975.
118. Общее понятие о хронографах и описание некоторых списков,
хранящихся в библиотеках С.-Петербурга и Москвы (http://
www.biblioclub.ru/68197_Obschee_ponyatie_o_khronografakh_i_
opisanie_nekotorykh_spiskov_khranyachikhsya_v_bibliotekakh_S_
Peterburgskikh_i_Moskovskikh.html)
119. Очерки истории исторической науки в СССР: колл, монография.
М., 1955. Т. I. Гл. 4-5, 7-8, 11; М„ 1960. Т. II. Гл. 10; М., 1963.
Т. III. Гл. 11, 12; М., 1985. Т. V. Гл. I-II.
120. Очерки истории исторической науки в СССР: колл, монография.
М., 1985. Т. V (http://www.hl.mailru.su/)
121. Пашуто ЯГ. Русские историки-эмигранты в Европе: моногра-
фия. М., 1992.
122. Петров Ф.А. М.П. Погодин и создание кафедры российской
истории в Московском университете: монография. М., 1995.
123. Пештич С.Л. Источниковедческое и историографическое значе-
ние «Истории Российской» В. Н. Татищева // Проблемы историо-
графии. Воронеж, 1961. С. 48—51.
124. Пичета В.П. Введение в русскую историю (источники и истори-
ография): монография. М.: Госиздат, 1922. 209с.; тоже: М.: Кооп.
Изд-во научных работ, 1923. 206 с.
125. Платонов С.Ф. Обзор источников русской истории летописного
типа: монография СПб., 1905.
126. Погодин М.П. 17 первых лет в жизни императора Петра Великого.
1672—1689 гг.: монография. М., 1875.448 с. (http://www.biblioclub.
ru/68720_Semnadtsat_pervykh_let_v_zhizni_imperatora_Petra_
Velikogo_1672_1689_gg_.html)
127. Погодин М.П. Нестор. Историко-критическое рассуждение о на-
чале русских летописей: монография. М., 1839.
128. ПогодинМ.П. Одостоверностидревнейрусскойистории/М.П. По-
годин // Библиотека для чтения. 1834. Т. 6. Отд. 3. С. 77—104.
129. Полевой НА. История русского народа: монография. М., 1829. Т. I.
130. Приселков М.Д. История русского летописания XI—XV вв.: моно-
графия / подгот. к печати В.Г. Вовина. СПб., 1996.
131. Проблемы источниковедения: колл, монография. М.; Л., 1933.
Вып. 1.
132. Пронин А.А. Российское зарубежье: источники исторических ис-
следований и их эволюция // Научно-методический электрон-
ный журнал «Концепт». 2013. № 2 (18). С. 22—27 (http://elibrary.
ru/item.asp?id=18823187)
244
Библиография
133. Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха капитализ-
ма: монография. Ростов н/Д, 1991.
134. Пронштейн А.П. Источниковедение в России. Эпоха феодализма:
монография. Ростов н/Д, 1989.
135. Пронштейн А.П. О предмете источниковедения как научной исто-
рической дисциплины // История СССР. 1977. № 5. С. 163—167.
136. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников
по отечественной истории: монография. М.: Наука, 1975. 281 с.
137. Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников
по отечественной истории: монография. М.: Наука, 1975. 282 с.
(http://www.twirpx.com/file/400607/)
138. РаевМ. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции
(1919—1939 гг.): монография / пер. с англ.; предисловие О. Каз-
ниной. М., 1994. С. 198-234.
139. Разработка проблем теоретического источниковедения в совет-
ской исторической науке (1960—1984 гг.): Аналитический обзор.
М., 1985.69 с.
140. Румянцева М.Ф. Источниковедение в системе актуального гума-
нитарного знания // Вестник Российского государственного гу-
манитарного университета. 2008. № 4. С. 31—46 (http://elibrary.
ru/item.asp?=13019099)
141. Румянцева М. Ф. Феноменологическая концепция источникове-
дения в познавательном пространстве постмодерна // Вестник
Российского университета дружбы народов. Серия «История
России». 1006. № 2 (6). С. 8-14.
142. Румянцева М. Ф. «Чужое Я» в литературе и науке // Диалог со вре-
менем: Альманах интеллектуальной истории. Вып. 5: Историче-
ская биография и персональная история. М., 2001. С. 13—28.
143. Саар Г.П. Источники и методы исторического исследования: мо-
нография. Баку, 1930.
144. Советская историческая наука на международных научных фо-
румах: истоки несостоявшегося диалога // Советская историо-
графия / М.П. Мохначева; под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М.:
Российск. гос. гуманит. ун-т, 1996. С. 78—123.
145. Софинов П.Г. Из истории русской дореволюционной археогра-
фии: монография. М., 1957.
146. Тартаковский А.Г. Некоторые аспекты проблемы доказательно-
сти в источниковедении// История СССР. 1973. № 6. С. 54—80.
147. Тартаковский А.Г. Социальные функции источников как методо-
логическая проблема источниковедения // История СССР. 1983.
№ 3. С. 112-130.
148. Татищев В.Н. История Российская отсамыхдревнейших времен:
монография. М.; Л., 1962. Т. I.
Учебники, учебные пособия, тексты лекций, программы курсов 245
149. ТатищевВ.Н. История Российская: монография. Т. 1—7.М.;Л., 1962
(http://www.biblioclub.ru/avtor.php?action=book&auth_id= 10138)
150. Тихомиров М.Н. О русских источниках «Истории Российской» /
М.Н. Тихомиров // Татищев В.Н. История Российская. М.; Л.,
1962. Т. 1.С. 39-53.
151. ТойнбиА. Постижение истории: монография. М., 1991.
152. ТолочкоА.П. «История Российская» Василия Татищева: источни-
ки и известия: монография. М.: Новое литературное обозрение,
2005.
153. Труды О.М. Медушевской по источниковедению (http://www.
avorhist.narod.ru/publish/istvedO.html)
154. УваровА.И. Философские и методологические проблемы истори-
ческого познания (обзор литературы за 1971—1981 гг.): моногра-
фия. М., 1982.
155. Устрялов Н.Г. О системе прагматической русской истории: моно-
графия. СПб., 1836. 84с.
156. Устрялов Н.Г. Предположение об издании русских летописей и
государственных актов // Журнал Министерства народного про-
свещения. 1837. Т. 13. № 2. Отд. 2. С. 337-343.
157. Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод: Опыт анализа по-
нятий и терминологии: монография. М.: Наука, 1983. 231 с.
158. Фарсобин В.В. К истории складывания понятия «источниковеде-
ние»//История СССР. 1981. № 6. С. 108—116.
159. Фарсобин В.В. К определению предмета источниковедения (исто-
риографические заметки) // Источниковедение истории совет-
ского обшества. М., 1968. Вып. II. С. 389-453.
160. Феер Л. Суд совести истории и историка // Феер Л. Бои за исто-
рию. М., 1991.
161. Федосов ИА. Из историирусской общественной мыслиХУШсто-
летия. М.М. Щербатов: монография. М., 1967.
162. Хоментовская А.И. Лоренцо Валла — великий итальянский гума-
нист: монография. М.; Л., 1964.
163. Цепилова В.И. Историографическое наследие русского зарубежья
20—30-х гг. XX в. // Проблемы методологии, историографии и
источниковедения. 2004 (http://www.panda.ru/text/77/153/ 18724.
php)
164. Черепнин Л.В. А.Л. Шлецер и его место в развитии русской исто-
рической науки//Международные связи России bXVII—XVIII вв.
М., 1966. С. 183-219.
165. Черепнин Л.В. В.О. Ключевский как источниковед // Археогра-
фический ежегодник за 1980 год. М., 1981. С. 332-340.
246
Библиография
166. Черепнин Л.В. К вопросу о методологии и методике источникове-
дения и вспомогательных исторических дисциплин // Источни-
коведение отечественной истории. М., 1973. Вып. II. С. 32—63.
167. Черепнин Л.В. Развитие вспомогательных исторических дисци-
плин за 50 лет//Советские архивы. 1967. № 5. С. 130—137.
168. Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV—XV вв.: моногра-
фия. М.;Л., 1948. Т. 1; 1951. Т. 2.
169. Чернов Е.А. Историографические воззрения Н.И. Надеждина //
Актуальные историографические проблемы отечественной исто-
рииХУП- XIX вв. Днепропетровск, 1982.
170. Чумаченко Э.Г Ключевский — источниковед: монография. М.,
1970. 223 с.
171. Шанский Д.Н. Из истории русской исторической мысли XVIII в.
(И.Н. Болтин): монография. М., 1983.
172. Шестаков А.В. Методика исторического исследования: моногра-
фия. Воронеж, 1929.
173. Шикло А.Е. Исторические взгляды Н.А.Полевого: монография.
М., 1981.
174. Шилов А.А. Предисловие//Памятники агитационной литературы
РСДРП. Пг., 1923. Т. VI. Вып. 1. С. I-XXIV.
175. Шилов А.А. Руководство по публикации документов XIX—начала
XX в. М., 1939.
176. Шлецер А.Л. Нестор. Русские летописи на древнеславянском язы-
ке, сличенные, переведенные и объясненные А.Л. Шлецером /
пер. Д. Языкова. СПб., 1809. Ч. 1.
177. Шмидт С. О. Источниковедение в кругу других научных дисци-
плин и вопросы классификации источников (постановка вопро-
са) // Актуальные проблемы источниковедения и специальных
исторических дисциплин: тезисы докладов IV Всесоюзной кон-
ференции. Днепропетровск, 31 октября — 2 ноября 1983 г. М.,
1983. С. 3-13.
178. Шмидт С.О. Современные проблемы источниковедения // Ис-
точниковедение. Теоретические и методические проблемы. М.,
1969. С. 14-22.
179. Щербатов М.М. История Российская от самых древнейших вре-
мен: монография. СПб., 1781—1790. Т. I—VII.
180. Щербатов М.М. Сочинения / под ред. И.П. Хрущова. СПб., 1896.
Т. 1. Предисловие. С. Ill—VII.
181. Эйдельман Н.Я. Последний летописец: монография. М., 1983.
182. Яцунский В.К. К вопросу о классификации письменных истори-
ческих источников в курсе источниковедения истории СССР //
Труды МГИАИ. М., 1958. T.XI. С. 133-139.
Справочники, энциклопедии
247
183. Яцунский В.К О некоторых отстающих участках нашей истори-
ческой науки // История СССР. 1959. № 3. С. 17-36.
184. Bloch М. Apologie pour 1’histoire ou metier d’historien / M. Bloch //
Cahiers des Annales. P., 1949.
185. FebvreL. Combats pour 1’histoire. P., 1953.
186. L’Histoireetses methods. P., 1961.
Справочники, энциклопедии
1. Аристотель // Большая советская энциклопедия (далее — БСЭ).
М., 1970. 3-е изд. Т. 2. С. 195-197.
2. Дройзен Густав Иоганн // Большая энциклопедия / под ред.
С.Н. Южакова. СПб., 1902. Т. 8. С. 746.
3. Источники исторические // БСЭ. М., 1972. 3-е изд. Т. 10. С. 579.
4. Источники исторические // Советская историческая энциклопе-
дия. М., 1965. Т. 6. Стлб. 592.
5. Источниковедение // БСЭ. М., 1937. 1-е изд. Т. 30. С. 96.
6. Источниковедение // БСЭ. М., 1953. 2-е изд. Т. 19. С. 44.
7. Источниковедение// БСЭ. М., 1972. 3-е изд. Т. 10. С. 581—582.
8. Источниковедение // Советская историческая энциклопедия.
М., 1965. Т. 6. С. 592-601.
9. Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и
обшественных деятелей. М., 1956—1960. Т. 1—4.
10. Словарь Академии Российской. СПб., 1794. Ч. VI. Стлб. 80.
11. Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. М.;
Л., 1956. Т. 5. С. 555,995-996.
12. Теория и методология исторической науки: терминологический
словарь/отв. ред. А.О. Чубарьян. М., 2014.