М. МИРОНОВ
КАУТСКИЙ
О РЕВОЛЮЦИИ
(((((О)))))
(««)))))
(())))
«()))
(О
о
ИЗДАНИЕ УРАЛО-СИБИРСКОГО КОМУНИВЕРСИТЕТА
СВЕРДЛОВСК
19 2 9
Уралобллит№ 1821.____________1	____________________________Тираж ЗООО.
Свердловск, «Уралполиграф». тип. «Гранит., Заказ М 4329.
г
Предисловие.
Отнюдь не случайно между центризмом и каутскианством очень долго
-ставился зна’к равенства. Это соответствует действительному положению,
которое Каутский занимал в рядах идеологов II Интернационала. В течение
десятилетий Каутский безусловно являлся крупнейшим идеологом центриз-
ма, в свою очередь игравшего руководящую роль во II Интернационале.
Именно поэтому, говоря о точке зрения социал-демократии на какой-
либо вопрос, мы почти не можем обойти Каутского; именно поэтому его
взгляды подвергаются постоянно критике со стороны марксистов; именно
поэтому столько вниманий уделил Каутскому Ленин, а вслед за ним и дру-
гие представители Коминтерна (в своих докладах по программному вопросу
на IV Конгрессе Коминтерна т. т. Бухарин и Тальгеймер, например, прежде
всего считали необходимым подвергнуть анализу соответственные взгляды
Каутского).
Нуйсно к тому же иметь в виду, что Каутский не только наибольший
авторитет II Интернационала, но и самый иезуитский, лицемерный, а потому
и вреДный толкователь Маркса. Больше, чем кто-либо другой, Каутский
знает искусство признавать Маркса на словах, чтобы изменить ему на деле.
Сказывается это искусство Каутского, однако, неравномерно в различ-
ных областях учения Маркса. Пожалуй, большие всего сказывается это ис-
кусство в трактовке учения Маркса ©революции (которому, кстати
сказать, Каутский уделил и больше всего внимания), или, если угодно,
чем ближе к проблеме революции, тем сильнее. Причины этого явления
вполне понятны. Проблема революции—самая актуальная из проблем со-
временности. Здесь острее всего перекрещиваются материальные интересы
борющихся классов. Здесь буржуазия и ее агентура в рабочем классе больше
всего заинтересованы поэтому в искажении Маркса. В ряде же других про-
блем нет столь острой необходимости ревизии марксова учения. Поскольку
дело касается таких вопросов, как вопрос о происхождении христианства
илп перекрещенцах, Каутский может поэтому блеснуть подлинным марксист-
ским анализом.
В отличие от других вопросов Каутский в вопросе о революции ни-
когда не стоял па последовательно-марксистской точке зрения. Однако,
этим не сказано, что точка зрения Каутского на этот вопрос всегда была
одинакова, целиком отличной от нашей. Во взглядах довоенного Каут-
ского легко обнаружить еще много революционного, совпадающего со
взглядами левого крыла Интернационала. По целому ряду вопросов Каут-
ский выступал вместе с ним против Фольмара, Бернштейна и их сторон-
ников. Мы не делаем упор в этом направлении потому, что доказывать
необходимо в интересах восстановления правильной исторической перспек-
тивы совершенно обратное: что степень эволюции Каутского сильно пре-
увеличила, что в известной части взглядов Каутского, пожалуй, основной,
уже в первый период его политической деятельности легко обнаружить
оппортунизм, что дата 4 августа сколько-нибудь серьезного значения для
эволюции Каутского не имела.
Необходимо это доказать потому, что и сейчас порою, говоря о Каут-
ском, пытаются провести резкую грань между довоенном Каутским и Каут-
ским эпохи войны и наших дней. О довоенном Каутском при этом обычно
говорится, как о революционере, ортодоксальном марксисте, которого мы
можем целиком признать своим. Его измены же пролетариату относятся
только к 4 августа, когда Каутский сжег все, чему поклонялся, и поклонялся
всему, что Сжигал.
Правда, в этом представлении о Довоенном Каутском пробита дбвольно
солидная брешь. Появился ряд работ,—особенно «посчастливилось» Каут-
скому в последнее время,—в которых ему Дается правильная оценка.
Необходимо, однако, старое представление о Каутском целиком ликвиди-
ровать. Если мы поможем это сделать, мы будем считать одну из задач на-
стоящей работы досТигнутЬй.
Взгляды довоенного Каутского были господствующими в рядах со-
циал-демократии. Они остались имя, несмотря на то, что социал-демократия
ушла в последние годы вправо. Ибо вместе с социал-демократией эволюцио-
нировал вправо и Каутский. Поэтому и сейчас его взгляды характерны
для социал-демократии. Разумеется, в деталях взглядов, развиваемых в ря-
дах социал-демократии имеется много пестроты, много своеобразного.
Но если иметь в виду соль позиции, то Каутский попрбжнему отражает
характерное для взглядов всей социал-дембкратии.
Это выявилось с особенной яркостью после выхода в свет работы Каут-
ского «О материалистическом понимании истории», составляющей по его
выражению «квпнт-эссеНЦиЮ работы всей его жизни». Эта книга вызвала
хвалебные дифирамбы во всей социалистической прессе. Внося порбю от-
дельные, второстепенные поправки в развиваемые в книге взгляды, рефор-
мистская пресса ее без Исключения признавала своей настольной книгой
социал-демократа,— книгой, еще раз доказавшей, что Каутский являетбя
виднейшим теореТОкоИ социал-демократии и 11 Интернационала.
Именно поэтому не дань прошлому изучение взглядов Каутского,,
именно поэтому Каутским стоит заняться.
Период Эрфуртской программы.
«Комментарий» к Эрфуртской программе, написанный в 1892 году,
•является пер'вым крупным произведением, в котором Каутский изложил
свои взгляды на вопросы революции. С этой точки зрения книга пред-
ставляет для нас большой интерес. Мы имеем возможность по ней опре-
делить, с чего начал Каутский в области этой проблемы.
Несколько слов предварительно о программе и «Комментарии» к нему.
Проект программы был представлен Эрфуртскому партайтагу Каутским.
На долгий период она служила образцом при составлении программ
других социалистических партий Интернационала. ('Комментарий» к ней
пмел целью дать популярное изложение взглядов социал-демократии, ко-
торые в программе могут быть даны только в самом конспективном виде.
Каутский пишет в предисловии к «Комментарию»: «Пользуясь «Эрфуртской
программой», я хочуг изобразить общедоступным образом все стороиы мира
социалистических идей, имеющих существенное значение для понй’мация
социал-демократии». В «Комментарии»,следовательно, мы найдем и все суще-
ственнее, что Каутский имел сказать о революции.
Что касается самой программы, в ней о революции говорится в до-
вольно глухих tohsIx. Ничего определенного в ней, в частности, не говорится
о путях проведения пролетарской рейолюции. Благодаря этбму, под со-
ответственной частью программы мбгли подписаться как революционеры,
так и реформисты1; как те, Так и Другие могли ее считать своей. Бернштейн,
например, предлагавший изменить целый ряд пунктов программы, эту’ часть
считал возможным оставить в покое: она его вполне удовлетворяла.
Этой неопределенности, в которой все кошки серы, и в «Комментарии»
к Эрфуртской программе немало. Каутский, например, пишет: «О конфи-
скации ничего не говорит программа социал-демократии. И это не из осторож-
ности, чтобы не произвести отталкива'ющего действия, но просто потому,
что об этом ничего нельзя сказать определенного.С определенностью можно
только заявить. чт*о тенденция экономического развития делает необходимым
переход крупных предприятий в общественную собственность и обществен-
ное заведываНие. Каким путем совершится этот переход—я в и т с я ли
неизбежная экспроприация конфискацией или
выкупом; совершится ли она мирным или на-
сильственным путе м,—в се это вопросы, на ко-
торые ни один человек не может дать ответ а»1),
(курсив наш). Тот, кто хотел, мог после этих слов думать, что Каутский не
отказывается ни от конфискации, ни от насильственного пути проведения
революции. Кто хотел, мог их истолковывать в противсйюложпом смысле.
Однако, на ряду с такого рода сфинксами имеются в «Комментарии»
и вполне определенные указания по этим вопросам. Они не оставляют
1) «Эрфуртская программа,, стр. 139.	'
6
сомнения, что разговоры о конфискации и насилии у Каутского—только
декорации; что Каутский свой выбор уже сделал, что он имееет вполне о п-
ределенную установку в этих вопросах, что он на
деле против конфискации и против насилия,.
По вопросу о конфискации Каутский пишег: «Ни в коем случае нельзя
сказать, чтобы проведение социал-демократической программы требовало
безусловно конфискации той собственности, экспроприация которой сде-
лалась необходимой»1). Каутский, следовательно, уже здесь ставит под
вопрос конфискацию, ни единым словом не высказываясь в пользу нее.
Еще яснее Каутский высказывается по вопросу о путях проведения
революции. «Как и всякий другой класс,—находит он,—рабочий класс
должен... стремиться к политическому влиянию и политической власти,,
стремиться к тому, чтобы подчинить себе государственную власть. Для
этого в современном государстве существует два пути: во-первых,
личное влияние на главу государства». Это путь придворной знати, бюрокра-
тии и т. д. «Все другие классы населения в современном крупном государ-
стве могут дОбиться влияния на государственное управление лйшь при по-
мощи избранного ими парламента». Поэтому «пока существуют современные
крупные государства, центр тяжести политической деятельности будет ле-
жать в их парламентах» *).
Здесь дастся прежде всего оппортунистическая постановка вопроса
о соотношении парламентской и внепарламентской борьбы: центр тяжести
борьбы пролетариата оказывается лежащим в парламенте. Вместе с тем в оп-
портунистическом духе разрешается и вопрос о путях борьбы пролетариата
за власть. Совершенно не принимается во внимание возможность вооружен-
ного восстания пролетариата, не говоря уже массовой стачке, которая
не одним Каутским в это время недооценивалась. «Лишь при по-
мощи парламента» может пролетариат достиг-
нуть власти.
Такое же, примерно, понимание путей развития пролетарской рево-
люции обнаруживается в другой работе Каутского, относящейся к этому
времени. Мы имеем в виду его книжку «Парламентаризм и народное законо-
дательство», написанную в 1893 году. В ней Каутский пишет: «Нигде, надо
думать, рабочий класс не добьется одним взмахом полного обладания поли-
тической властью. Важнейшим шагом по пути пролетарской революции
является в истинно-парламентских странах завоевание всеобщего изби-
рательного права. В странах же конституционных к этой задаче присоеди-
няется еще другая: утверждение истинно-парламентского режима».
Буржуазия «чувствует, что час действительного торжества парламен"
таризма будет часом ее гибели... В настоящее время все более выясняется,
что, по крайней мере, у нас—она (борьба пролетариата за власть—М.М.у
принимает характер борьбы за утверждение парламентаризма»* 2 3).
В обоих цитированных работах точка зрения Каутского,однако,,
не получает достаточного развития и обоснования. Все это мы находим в дру-
гой работе Каутского, написанной в том же 1893 году, в его «Социал-демо-
кратическом катехизисе». Здесь столь отчетливо и исчерпывающе излагается
каутскианское понимание путей развития пролетарской революции, что
в дальнейшем к этому очень мало останется прибавить. Не даром поэтому
Каутский и в 1909 г. обращается к этой статье, как правильному выраже-
нию своих взглядов по данному вопросу. «Так как мы ничего не знаем о ре-
1) Там же, стр. 140.	'	'
2) Тал же. стр. 196-7.
3) К. Карский, <Парммеитаритк к народное законодательство», над. Демос», 1905 г...
стр. 111.
7
шительных битвах социальной войны,—пишет в «Катехизисе» Каутский,—
то мы, конечно, так же мало можем сказать о том, будут ли они кровавыми,
будет ли в них играть значительную роль физическая сила, или они будут
выиграны исключительно мерами экономического, законодательного и мо-
рального давления.
Можно сказать, однако, что имеется налицо полная вероят-
ность, что в революционных битвах пролетариата средства последнего
рода будут превалировать над средствами физическими,т.е. военной силой
более, чем это имело место в рево.Дюционной борьбе буржуазии.
Первая причина, почему грядущие революционные битвы реже при-
ходится выигрывать военными средствами, лежит, как в этом уже неодно-
кратно убеждались, в колоссальном превосходстве вооружения пра-
вительственных армий над оружием, находящимся в распоряжении
«штатских», в превосходстве, которое, как обйхее правило, делает сопро-
тивление «штатских» наперед безнадежным.
С другой стороны в распоряжении революционных слоев теперь на-
ходятся лучшие оружия экономического, политического и морального
сопротивления, чем в XV111 столетии. Только Россия составляет в этом
отношении исключение.
Свобода коалиций, свобода печати и всеобщее избирательное право
(при некоторых обстоятельствах и всеобщая воинская повинность) пред-
ставляют собой не только оружие, дающее пролетариату современных го-
сударств преимущество по сравнению с теми классами, которые выигрывали
революционные битвы буржуазии; эти институты проливают свет на соотно-
шение сил отдельных партий и классов и на дух, их воодушевляющий,
чего не было во времена абсолютизма.
Господствующие классы точно так же, как и революционеры, блуж-
дали в ту пору в потемках. Так как всякое проявление оппозиции было
сделано невозможным, то ни правительство, ни революционеры пе знали
своих сил. Каждая из обоих партий была подвержена опасностям как пере-
оценить свои силы, пока она не померялась ими в бою с противником, так
и недооценить их и бросить оружие, понеся лишь одно единственное пора-
жение. В этом Одна из важнейших причин, почему во времена революцион-
ной буржуазии было так много бунтов, подавляемых одним ударом, и так
много правительств, низвергаемых одним же ударом; отсюда и чередование
революции и контр-революции.
Совсем иначе теперь, по крайней мере, в странах с демократическими
до некоторой степени учреждениями. Эти учреждения назвали предохрани-
тельными клапанами общества. Но название это неправильно, если им
хотят сказать, что пролетариат в демократическом государстве пере-
стает быть революционным, что он удовлетворяется открытым выявле-
нием своего возмущения и своих стра'даний и что он отказывается от поли-
тической и социальной революции. Демократический строй не может устра-
нить классовых противоречий капиталистического общества и не может
предотвратить их неизбежного следствия — крушения этого общества.
Но демократический строй может сделать одно: он может предохранить
не от революций, а от некоторых преждевременных безнадежных револю-
ционных попыток и может сделать излишними некоторые ревблюПионные
восстания. Он вносит ясность в соотношение сил различных партий и классов,
не устраняя их противоречий и не отодвигая их конечных целей; но он дей-
ствует в том направлении, чтобы помйпатЬ классам восходящим браться
за разрешение задач, для которых они еще не выросли, и удержать классы,
господствующие от отказа в уступках,—отказа, с последствиями которого
они уже не в силах справиться. Направление развития этим не меняется,
но ход его становится более постоянным и более спокойный». Отсюда де-
8
лается Каутским и решающий вывод: «Так называемый мирный ме-
тод классовой борьбы, который ограничивается невоенными
средствами -парламентаризмом, забастовками, демонстрациями, печатью
и тому подобными средствами воздействия,—и м е е т в каждой ст ра-
н е тем больше видов на будущее, чем в л и я тель
нее там демократические у чреждени я, чем больше
проницательность населения в области политики и экономики и чем больше
его выдержка» (к. н.) *).
Столь длинные цитаты находят свое оправдание в том, что оппортуни-
стический характер взглядов Каутского на революцию уже в разбираемый
период еще часто не учитывается. После изложенного, однако, картина
ясна. Парламентский кретинизм, вера в единого бога, буржуазная демо-
кратия оказывается первородным грехом Каутского. Даже в первые годы
политической деятельности бюллетень является для него по существу един-
ственным орудием пролетарской революции, парламентские кресла—ее
почвой. На иной точке зрения он никогда не стоял, иначе он никогда не
мыслил пролетарскую революцию.
Впрочем, эта позиция была характерна в это время не для одного Каут-
ского, если п исключить откровенных оппортунистов. Вокруг нее уже
в это время группировался будущий центр партии. В этом отношении
характерна речь, произнесенная Вебелем на Эрфуртском партайтаге. В ней
он следующим образом высказывается по вопросу о путях пролетарской
революции: «На вопрос, что должно случиться в век скорострельных ружей
и пуШек Максима во время революции, производимой, самое большое, не-
сколько сотнями тысяч лиц, я ответил в Дрездене: нас перестреляют,
как воробьев (одобрение). Думать в настоящее время, при наличности колос-
сальных успехов, происшедших не только в военной области, но и в области
политической, и в особенности в области экономической,—Думать, что мы,
социалисты, можем достигнуть цели средствами буржуазной партии,напри-
мер, постройкой баррикад,—Это значит страшйо ошибаться» г).
Эта позиция—против вооруженного восстания во что бы то ни стало,
за буржуазную демократию, как единственный путь борьбы за власть, яв-
ляется крупнейшим, не шагом, а прыжком к оппортунизму со стороны Каут-
ского н Бебеля. Это не палец, а целая рукй^оторую оппортунизму подают
крупнейший организатор и крупнейший идеолог будущего центра. В даль-
нейшем она будет водоразделом между оппортунистами и революционе-
рами. Всякие другие группировки, не идущие по этой линии, неизбежно
окажутся временными и неустойчивыми.
Именно поэтому временными окажутся и разногласия Каутского
с Бернштейном.
*) Пггир. по ки. К. К. „Пуп к пасти*, Г. И., 1923, стр. 41—3.
’) Protokoll uber die Verhandlungen des Parted, d. S. P. D. abgehalten zu
Erfurt, 1891, s. 172.
И Либкнехт на этом е‘вце говорил о пути восстания, ни пути анархистов (см. гам же, стр. 205).
Борьба с Бернштейном.
Период борьбы с бернпгтейниавством очень часто признается одним из
самых блестящих периодов в развитии Каутского. Если этим хотят сказать,
что Каутский в это время оказал большие услуги марксизму своей борьбой
против Бернштейна, то это имеет под собой достаточное основание. Дей-
ствительно, серией своих статей в «VorwartS'e», «Neue Zeit», рядо'м высту-
плений на партайтагах, своей работой об «Аграрном вопросе»,—всем этим
Каутский помог идейно разбить Бернштейна в ряде вопросов. Пожалуй,
можно даже сказать, что Каутский бый руководителем (не застрельщиком)
кампании против Бернштейна, хотя руководителем, если угодно, поне-
воле, руководителем, который стал во главе наступления, когда оно уже
началось, когда нельзя было больше отсиживаться и молчать, руководи-
телем, который исполнял эту роль, как тяжелую повинность.
Однако, ес.Чи хотят этим сказать, что период борьбы с бернштейниан-
ством был безгрешным у КаутскоТо, что он в это время, более чем когда-
либо, выступал как выдержанный марксист, то это в корпе будет противо-
речить действительности. Правильно будет Сказать обратное: Каутский
в это время особенно много сдаЛ от марксизма, особенно много нагрешил,
не отказываясь вместе с тем от прежних сЬоих отступлений от Маркса.
Мы имеем в виду преимущественно теорию революции Маркса, ибо
в других вопросах Каутский выступал против Бернштейна в общем по-
следовательно.
Но тем более характерно это обстоятельство. Ибо проблема революции
и был вопрос центральныйв дискуссии, вокруг него-то весь сыр-бор
и загорелся, его разрешение в свою пользу больше всего интересовало
Бернштейна. Сам БернШтейн это великолепно выразил: «Что, собственно
говоря, является центров и исходным пунктом моей критики? Борьба про-
тив воззрения, которое переносит всю существсТпю положительную работу
социал-демократии по ту сторону великого краха и рассматривает всю дея-
тельность, предшествующую этому краху, с точки зреНйя неизбежности
этого события»1)- Иначе говоря, проблема: революция или реформа? Это
понимала и Роза ЛЪокЬембург, такой вопрос и поставившая в своей книжке
(«Революция или реформа»).
Между тем именно в этом вопросе Каутский сдавал БернштейПу одну
позицию за другой. В результате получалась критика, содержание которой,
это неоднократно уже отмечалось, в первую очередь Лениным,—ни-
как не может нас удовлетворить. Это была критика с точки зрения центра,
т. е. революционера на словах, оппортуниста на деле, а не ортодоксального
марксиста.
') Эдуард Бериштеби „Очерка по асторка а теораа coaaamaa**, Саб., 1902, стр. 285.
10
В момент борьбы на эту сторону вопроса почти не обращалось вни-
мания. Каутский выступал против Бернштейна, его критиковал, и это преж-
де всего было важно. А к а к Каутский его критиковал—этот вопрос не
ставился, пока все внимание сосредоточивалось на Бернштейне.
Те противоречия, которые назревали между будущим центром и револю-
ционной частью социал-демократии, поэтому в рассматриваемый период
не отмечаются. Они стушевываются, опускаются в связи с общностью
основной задачи: борьбы с Бернштейном.
Но эти противоречия отйюдь не отсутствовали. Это особенно ясно
станет, когда мы, наряду с каутскианской критикой, рассмотрим и критику
Бернштёйна со стороны виднейшего представителя будущей левой.
Розы Люксембург. Предварительно, однако, необходимо остановиться
па взглядах самого Бсрнйггейна.
Свое выступление против Маркса Бернштейн пытается об‘ясннть,
главным образом, накоплением новых фактов, которые еще не могли быть
известны основоположникам научного социализма. Эти новые факты, по его
мнению, нужно оценить, отбросить в связи с этим кое-что из наследства
Маркса и Энгельса, кое-какие их положения уточнить и т. д. Иначе буква
Маркса убьет его дух. «Дальнейшее развитие и усовершенствование марк-
систского учения должно начаться с его критики»1).
Ставя себе столь богоугодную цель, БертЛптейн, однако, выполняет
ее странным образом. Пересмотреть, оказывается, необходимо все, что ос-
тавлено Марксом и Энгельсом. Нужно отбросить диалектику—эту ге-
гельскую западню, заменив ее формальной логикой, материализм, заменив
его идеализмом, Марксову теорию ценности, заменив ее учением Бем-
Баверка, научный социализм, заменив его утопическим, сам социализм,
заменив его благоустройством капитализма; ийыми словами, сделать столь
радикальную чистку, чтобы от марксизма сохранить только потреты Маркса
и Энгельса.
При этом уже, само собой разумеется, должны исчезнуть всякие следы
учепия о революции. Этот «буржуазный предрассудок»,’допустимый еще
в эпоху борьбы буржуазии за власть, совершенно не находит себе места
у БернНггейна. Он ликвидирует его самым решительным образом.
Прежде всего необходимо отметить в этой связи исчезновение у Берн-
штейна противоречивости в развитии капитализма. Всеобщий закон капи-
талистического накопления, в котором Маркс формулировал одно из основ-
ных противоречий капиталистического развития, оказывается, с точки зре-
ния Бернштейна, неверным. Неверно, с одной стороны, утверждение Маркса,
что имеет место концентрация собственности в руках все более сужающейся
капиталистической верхушки. Неверно и то, что на другом полюсе растет
рабочий класс и вместе с ним масса нищеты, угнетения, эксплоатацип и т.д.
(теория обнищания).
Исчезает и другое противоречие, которое Маркс находил в капита-
листическом строе: противоречие между производственными и рыночными
возможностями капиталистического хозяйства. Благодаря образованию
картелей, кредиту и ряду других условий,капитализм имеет возможность
преодолеть это мнимое противоречие. Следовательно, нет неизбежности и
в кризисах. «Очень вероятно, что в будущем, с прогрессом хозяйственното
развития, нам не придется иметь дела с промышленными кризисами изве-
стного уже нам характера, и что поэтому нужно будет оставить всякие рас-
') Эд. Беряипс1и, < Проблемы социализма и задача социал-делократмя», пер. Булевского,
1901, егр. 46.
и
четы на подобный кризис, как на прелюдию к великому социальному пере-
вороту» 3).
Но если так обстоит дело с капитализмом, если все противоречия
разрешаются им самим, нет, разумеется, оснований говорить о революции.
Понятен поэтому вывод Бернштейна: «Полный и приблизительно одновре-
менный переворот современной системы производства становится с прогрес-
сивным развитием общества все менее вероятным, потому что это развитие
увеличивает, с одной стороны, приспособляемость промышленности, с дру-
гой,—ее дифференцировку». Или иначе «теория переворота утопична».
Утопией в этих условиях оказывается не только революция; утопией
становится сам социализм. О неизбежности его больше не приходится го-
ворить. Остается в социализм верить. Это и предлагает нам Бернштейн.
«Если победа социализма,—пишет он,—является «имманнетной экономиче-
ской необходимостью», то в основании ее должно быть положепо доказатель-
ство неизбежности экономического краха современного общества. Это дока-
зательство еще не дано и оно не может быть дано. Развитие совершается
во многих отношениях иначе, чем оно должно бы совершаться по теории
необходимого экономического переворота. Но зачем выводить социализм
из экономического принуждения? Зачем уменьшать значение предусмотри-
тельности Людей,их правового сознания, воли... Все это я считаю лишнимине-
нужным. Уже теперь общество делает многое не потому, что это абсолютно
необходимо, но потому, что это лучше».
«На основании сказанного, социал-демократия не должна ни ожидать
скорого переворота существующей системы хозяйства, представляемого,
как результат сильного, опустошительного промышленного кризиса,,
ни желать его наступления. Над чем она должна работать еще долгое время,
так это над политической организацией рабочего класса в духе де-
мократии, а также она должна бороться за всякой» рода реформы го-
сударства, которые способны поднять положение рабочего класса и преобра-
зовать государство в духе демократии» 2).
Здесь мы под’ходим к вопросу о том, какое место во взглядах Берн-
штейна занимает демократия. Демократия, пишет он, это «отсутствие го-
сподства классов, иначе такое общественное состояние, в котором ни одному
классу не присвоено политических преимуществ»3). «Демократия, это—
средство и в то же время цель. Она есть средство проведения социализма
и она есть форма осуществления этого социализма *)».
Отсюда вытекает задача стать «на почву всеобщего избирательного
права, демократии, со всеми из этого вытекающими для социал-демократии
последствиями»5). Это значит, что социал-демократия должна заняться
реальной политикой, борьбой за реформы.
*) Бернштейн, „Очерки...стр. 217, Ст. „Теория переворота и колониальная политика**. В
отой статье была дана квпит-эссеиния взглядов Бериштейиа. Очень интересно полову предисловие,
которым сопроводил статью Бернштейн: „И эта статья имеет свои» историю н даже слою древнюю в.
новую историю. Она представляет вторую половину ответа на полемическую статью Бельфорта Бакса,
направленную против меня и Каутского... Каутский предоставил ответ мне и в письме отозвался крайне
отрицательно об аргументации Бакса: с моей критикой этой аргументации он виодпе согласился...
Здесь же я позволю заметить, что когда появилась моя статья и на меня посыпались жестокие напа-
дения, то один живущий в Германии и хорошо осведомленный партийный литератор писал кие, что он
несколько раз внимательно читал мою статью п не нашел в я ей паче», чего бы не следовало сказать
е полным правом а силой. Этот литератор—Карл Каутский** (Там же, стр. 204-5). На это заиечаиие
Бернштейна Каутский не отозвался. Видимо, оно было правильно, Это показывает, что у Каутского
было столько общего во взглядах с Бернштейном, что ему было трудно сразу разглядеть и те ошибки,,
которые оц сам котом отмечал у него.
-) Там же, стр. 219-22, 282.
Бериитейн, «Проблемы совпализка...», егр. 241.
*) Там же, стр. 244.
5) Там же, стр. 249-	,
12
Разумеется, в борьбе за реформы с.-д. не одиноки. В зависимости от
характера реформы им могут оказать содействие те или иные буржуазные
партии. Поэтому не нужно враждебно относиться к либеральным партиям.
Нужно идти друг другу навстречу, не избегать компромиссов, а при
случае и коалиций.
Как же с социализмом в этих условиях? А вот эта работа и будет строи-
тельством социализма, которого только и приходится добываться. «По-
стоянное расширение круга общественных обязанностей, т. е. обязанностей
и соответственных прав отдельной личности по отношению к обществу и обя-
занностей общества по отношению к отдельной личности, расширение права
надзора организованного в нацию или государство общества за хозяйствен-
ной жизнью (хозяйственная демократия!—М.М.), развитие демократиче-
ского самоуправления в общинах, округах и провинциях и расПтирение
круга задач этих учреждений—все это, на мой взгляд, является раз-
витием в сторону социализма, если угодно, частич-
ное осуществление социализма. В хорошем фабричном
законе скрывается больше социализма, чем в переходе в ведение государ-
ства целой группы фабрик.
'Я открыто признаюсь, что очень плохо понимаю и очень мало инте-
ресуюсь тем, что обыкновенно разумеется под «конечной целью социализма».
Эта цель, чтобы она ни представляла, для меня—ничто, движение
ж е—в с е» *)•
На практике, находит Бернштейн, партия уже следует тактике,
им предлагаемой. «Правильно, однако, лишь то, что лишь меньшинство
дает себе отчет в своих действиях; большинство же поступает оппортуни-
стически, не ломая себе головы над теоретическим Обоснованием своих
поступков 2)».
Первой позицией, которую Каутский сдает в разбираемой области
Бернштейну, является теория обнищания. Правда. Каутский выступает
в ее защиту, но ее защищает так, как защищал мужика от надоедливых
мух знаменитый медведь.
Прежде всего Каутский в м е с т е с Бернштейном отрицает наличие
в нашу эпоху роста абсолютного обнищания рабочего класса. Этого рода
обнищание, которое Каутский называет физическим, и по его мнению умень-
шается. Говорить поэтому приходится только о росте относительного об-
нищания, Him, как он выражается, росте социальной ниЩеты, т. е. отстава-
нии темпа улучшения положения рабочего класса от темпа развития
благосостояния других слоев общества.
Но и отказом от положения о росте абсолютного обнищания рабочего
класса Каутский не ограничивается. Он вообще считает возможным говорить
о росте обнищания только как о тенденции, ио отнюдь не состоянии,
процессе, неизбежном в условиях капитализма. То'лько тенденция
к обнищанию неизбежна, пока существует капитализм; капиталист неиз-
бежно должен стараться нажиться, увеличить свою прибыль за счет ухуд-
шения положения рабочего класса. Однако, сам рост обнищания отнюдь
не неизбежен. Борьба организованных масс пролетариата может в пре-
делах капитализма преодолевать эту тенденцию, ведя к улуч-
шению положения рабочего класса.
Разумеется, большего Бернштейну и не требовалось доказать. Ему
не важно было опровергнуть наличие тенденции к ухудшению по-
ложения рабочего класса, а важно было показать, что эта тенденция преодо-
лима, преодолевается, что в пределах капитализма можно улучшать поло-
1) Бериптейи. ,,Очврк«“..., стр. 220.
») Там же, стр. 307.
13
жение рабочего класса. Вот почему Давид, выступавший на Штутгартском
партайтаге в защиту взглядов Бернштейна (по существу докладчиком от
бервштейнианцев), с удовлетворением констатировал свою солидарность
в этом вопросе с Каутским. «Цели бы, говорил он, теория обнищания была
в Эрфуртской программе охарактеризована, как тенденция, тогда против
этого нельзя было бы спорить» ’)• «Это и Бернштейн не оспаривает»*).
Но, продолжал Давид, в Эрфуртской программе ведь сказано нечто
иное; там «о ней говорится, как о действительности, а это неправильно» *)-
Имейте же мужество отказаться от этой части программы. Это был вызов,
который Каутский тем охотнее подхватил, что и он не прочь был развязаться
с этим «устаревшим», мозолившим глаза положением. На ближайшем партай-
таге, на котором возобновились бернштейновские дебаты, Каутский поэтому
бее борьбы сдает эту позицию. «Если-б сегодня, заявляет он в Любеке, стал
вопрос об изменении Эрфуртской программы, то я бы внес предложение
пункт (об обнищании—М.М.) так изменить, чтобы исключить недоразуме-
ния» *). В этом пункте, следовательно, была достигнута полная солидар-
ность с ревизионистами!
В связи со сдачей позиции об обнищании, Каутскому приходилось
сдавать и другую позицию, именно: о значении кризиса, как предпо-
сылки революции. Ибо, если возможно улучшение положения
рабочего класса в пределах капитализма, тогда не приходится больше свя-
зывать с обнищанием пролетариата его революционизирование, а с кри-
зисами, когда это обнищание достигает наивысшего развития, момент
наступления революции. Каутский поэто'му пишет: «Мы уже указывали,
что в одной пз своих статей о «Проблемах социализма» он (Бернштейн—М ;М.)
критиковал теорию кризисов какого-то (?!) неизвестного (?!) выдающегося
автора,—теорию, по которой социализм должен быть результатом прибли-
жающегося всемирного кризиса. Маркс и Энгельс никогда и не утверждали
ничего подобного; равным образом, этой теории нельзя найти ни в одном
из более известных марксистских произведений»5). В другом месте он же
пишет: «едва ли также найдутся такие речи или журнальные статьи гер-
манских товарищей, в которых определенным образом утверждалось бы,
что пролетариат может завоевать политическую власть только в период...
кризиса» 6).
Как мы увидим позже, Каутский здесь явно перевирает Маркса. На
самом деле, Маркс и Энгельс всегда связывали момент наступления рево-
люции с моментом кризиса; никогда Маркс и Энгельс от этого своего по-
ложения не отказывались. Только при странном методе защиты, избранном
Каутским, могла получиться попытка приписать им здесь взгляды Берн-
штейна. Поистине беда, коль пироги начнет печи сапожник, а Маркса за-
щищать Каутский.
Обе сделанные Каутским уступки в значительной степени лишают
убедительности утверждения Каутского о неизбежности наступле-
ния социализма, которую он еще отстаивает в это время. При таких
исходных позициях эТу неизбежность нельзя доказать. Пройдет, однако,
-----------------\
’) Protokoll iiber die Verhandlungen des Parteitages der S. P. D. abgehalten zu
Stuttgart. 1898 s. 137.
2) Там же, стр. 139.
3) Там же, стр. 137.
*) Protokoll uber du verhandlungen des Parteitager des SPD abgehalten w
Liibeck, 1901, s. 158.
s) К. К. „К кринке марксизма*4, етр. 134.
®) Там же, етр. 48. Правда в другом месте Каутский говорит о том, что в моменты кризис а
„обцествевме иедеюдьспо растет, всякие контрасты обостряются, вее толкает к политической борьбе'1.
14
значительное время, прежде чем Каутский здесь сведет концы с концами,
последовательно отказавшись и от Марксовото обоснования социализма.
Переходим непосредственно к вопросу о революции. Бернштейн в
этой связи говорил о «теории катастроф» у Маркса. Разумеется, в такой
форме Маркс не говорил о пролетарской революции: Маркс не говорил о мо-
ментальном преобразовании капиталистического общества в социалистиче-
ское и т. п. Однако, констатированием этого факта никак нельзя было огра-
ничиться при критике Бернштейна. Ибо последний выступил здесь нс только
против выдуманной им теории, по и против действительной позиции Маркса
в вопросе о революции. Что Бернштейн здесь бил по теории революции Марк-
са, он сам недвусмысленно заявляет: «Я имею в виду фразеологию, которая
предполагает грядущую всеобщую одновременную и насильственную экспро-
приацию, или которая получает смысл только при предположении последней.
Идею подобной экспроприации я хочу изгнать из социал-демократии. Ис-
тория не дает ни одногопримера подобной экспроприации... Когда феодализм
пал, буржуазная собственность была уЖе вполне развита. По всем призна-
кам, падение капиталистической собственности,—я нарочно употребляю
это выражение,—совершится тем же путем»1). Бернштейн, следовательно,
противопоставляет «теории катастроф» теорию врастания социализма в ка-
питализм. А Каутский вместо того, чтобы отбросить приписанные Марксу
взгляды, вместе с тем защищая то, что Марксу принадлежит, огра-
ничивается заявлением, что такой теории вообще нет у Маркса, что ее вы-
думал Бернштейн, или пытается доказать, как он это делал на Штутгарт-
ском партайтаге, что катастрофы неизбежны, пока ие достигнута демокра-
тия,послечего о них больше не приходится говорить Иными словами, Каут-
ский здесь отказывается защищать подлинную Марксову теорию револю-
ции. Картина будет еще полнее, если иметь в виду, что Роза Люксембург
отнюдь не сдавала этой позиции Бернштейну. Она «теорию катастроф»
защищала, как псевдоним теории революции.
Разумеется, заявление Каутского о том. что «теория катастроф»
им не защищается, Бернштейна вполне удовлетворило. Большего
ему и здесь не нужно было достигнуть. Бернштейн поэтому писал:
«Так как у меня пет никакой охоты спорить из-за слов, то я ограничусь
лишь указанием на то, что определение Каутского дает совершенно не
ту теорию переворота, против которой я боролся, как против заблужде-
ния» *). Иными словами, постановка вопроса о революции у Каутского
и Бернштейна совпадала. Спор шел только о словах.
И действительно, если вплотную рассмотреть каутскианскую теорию
революции, очевидным станет, что Каутский сохранил верность только
слову революции, отказавшись от нее на деле.
(Так же стр. 160). Одиако, эго свидетельствует только в тем, 'по Каутской не успел развить до
конца изложенные в тексте положении. Позже Каутский в этой связи будет доказывать, что кризис
неблагоприятный момент для революции, хотя последняя в условиях кризиса может возникнуть.
>) Беринггейи. „Очерка—стр. 3'6-7. Поэтому Бернштейн постоянно протнвооосгавляет
катастрофу реформе. Вот пара примеров. „Ни одноиу благоразумному соквалвету в Англии не грезится
уже теперь будущая победа социализма при помощи великой катастрофы; никто не думает о завоевании
парламента революционным пролетариатом. Взамен этого внимание все более переносится на работу в
мувиципа.щтетах и других органах самоуправления: прежняя низкая оценка движения рабочих союзов
оставлена; с этим движением, а также с кооперативным, заключена более тесная связь". БериштеИя
„Свивальные проблемы", стр. 363). А в другом месте: „победа демократии, возникновение политичес-
ких и экономических органов демократии является необходимым условием осуществления нашего учения.
Если возразить, что шансы на достижение этого без катастрофы (г. о. без революции— М. М.) в Гер-
мании сводятся почти п нулю, то для данного момента это межет быть и справедливо, хотя некоторые
явления и говорят против этого. Но долго не может так длиться" (Там же, стр. 233).
2) Бернштейн, „Очерки...*', стр. 299.
15
ч
Прежде всего о содержании, о задачах революции. Маркс о Пих вполне
определенно высказался, считая необходимым разбить аппарат бур-
жуазного государства. А Каутский? «Он уклонился от разбора всей глубины
извращения марксизма оппортунизмом в этом пункте. Он привел... отрывок
из предисловия Энгельса к «Гражданской вбйне» Маркса, сказав, что, по Мар-
ксу, рабочий класс не может просто овладеть готовой государ-
ственной машиной, но вообще может овладеть ей и только. О том, что
Бернштейн приписал Марксу прямо обратное действительной
мысли Маркса, что Маркс с 1852 года выдвигал задачу пролетарской ре-'
волюции «разбить» государственную машину, об этом у Каутского нН слова.
Вышло так, что самое существенное отличие марксизма от оппорту-
низма по вопросу о задачах пролетарской революции оказалось у Каут-
ского смазанным!
«Решение вопроса о проблеме пролетарской диктатуры,—писал
Каутский «против'» Бернштейна,—мы вполне спокойно можем предоставить
будущему».
Это не полемика против Бернштейна, а в сущности, уступка
ему, сдача позиций оппортунизму, ибо оппортунистам пока ничего боль-
шего и не падб, как «вполне спокойно предоставить будущему» все корен-
ные вопросы о задачах пролетарской революции.
Маркс и Энгельс с 1852 г. по 1891 г., в течение сорока лет, учили про-
летариат тому, что он должен разбить государственную машину. А Каутский
в 1899 ,у., перед лицом полной измейы оппортунистов марксизму в этом
пункте Проделывает подмен вопроса о то'м, необходимо ли эту ма-
шину разбить вопросом о конкретных формах разбивания, и спасается
под сенП «бесспорной» (и бесплодной, филистерской истины, что конкрет-
ных ф0рм наперед знать мы не можём1)-
Так же своеобразно «защищается* марксова постановка вопроса
о п у я х проведения пролетарской революции.
Цо существу Каутский бил мимо цели, когдй сосредоточивал свой
огонь на вопросе о том, нужно или не нужно вообще бороться за власть.
«Предполагать, что я хотел отговорить парпЛо от борьбы за политическое
госпбдство, это значило бы приписывать мне непозволительную глупость»1 2 * * * * *)
отвечал ему на эТо Бернштейн.
Ибо не в этом была соль вопроса. Центр проблемы был в том,
как бороться за власть. Бернштейн предлагал ограничиться методами
«демократии», т. е. предлагал такой путь, который делал йустымп все
разговоры о власти. В этом и только в этом был вопрос. Отличалась
ли чем от этой постановки вопроса позиция Каутского? По существу
ничем 8). В результате и здесь спор с ним превращался в пустой спор о сло-
вах. Не удивительно поэтому, что Каутский оказался недоволен итогами
дискуссии с Бернштейном. То, что последний предлагал практического
действительно не было ново: это предлагал сам Каутский.
Выше мы уже останавливались па взглядах Каутского по вопросу
о путях пролетарской революции. Мы видели, что еще до выступления
1) Лепил, т. XIV, стр. 384.
21 Бернштейн, „Очерки .“, стр. 376.
') В этаН связи интересно привести характеристику, которую хает демократии в это время
Роза Люксембург. „По форме своей,—пишет она.—демократия должна именно служить для выражения
в государственной оргаввдации интересов всего общества; ио на самом доле, оиа является выражением
только капиталистическою общества, т. о. общества, в котором руководящее значение имеют капита-
лнстические интересы. Таким образом, эти демократические по свое* форме учреждения, являются,
по своему содержанию, орудием господствующих классовых вкгоресов... При таких условиях идея о
социал-демократическом большинстве в парламенте представляет собою расчет в духе буржуазного
либерализма, вривимающий во внимание только формальную сторону демократии и забывающий совер-
шенно об ее реальном содержании*1 („Реформа или Революция1*, изд. Пролетария, стр. 42-8).
16
Бернштейна Каутский все свое внимание сосредоточивал на парламенте,
об*являя все, что вне его, дьявольским навождением. Эти взгляды к началу
XX века отнюдь не оставляются Каутским. Они, наоборот, укрепляются
н развеваются дальше.
В 1902 году Каутский пишет брошЮру «Социальная революция».
О путях развития революции мы в ней читаем: «Я дуйаю, только
одно можно теперь с уверенностью сказать относительно грядущей
революции: она будет совсем непохожа на прежние революции... В пер-
вый раз во всемирной исторпи предстоит нам революционная борьба, при
которой могут быть использованы демократические формы, борьба органи-
заций, образовавшихся на основе демократических вольностей». «Мы не
имеем никаких оснований предполагать, чтобы вооруженные восстания,
битвы на баррикадах и то*му подобные военные эпизоды могли еще и теперь
Играть решающую роль» *)•
Обнаружившийся в «Социальной революции» отказ Каутского от пути
вооруженного восстания уже тогда вызвал отклики в социалдемократийеской
литературе. В первую очередь нужно отмстить статью Михаила Люсии,
в которой позиция Каутского довольно метко называется позицией «нево-
оруженной революции», «со скрещенными руками». Каутский, — Щйпет
Люсня правильно отмечает невозможность противостоять современной
армии, е с л и она сама не перестает быть надежной.
Но в каком случае может выявиться эта ненадежность армии? Когда выступит
народ. Тогда «часть войска м"ожет стать на сторону народа» п начнется
«гражданская война с настоящими битвами и осадами», напоминающая
бои Парижской Коммуны1).
Люсня, следовательно, доказывает, что народ должен выступить,
что с этого должно начаться, что и в условиях современной военной тех-
ники вооруженное восстание отнюдь не обрёчено неизбежно на поражение,
поскольку часть самой армии может стать на сторону народа.
Для Каутского однако, доводы Люсии не оказались убедительными.
Ибо, «если бп Считает, что грядущая революция должна одержать победу
вооруженной силой, то он под этим разумеет не борьбу между народом
и войском, но борьбу между дву*мя фракциями войска, одна из которых
перейдет на сторону народа». Тогда—это дело внутрнармейское, и о восста-
нии народа говорить не приходится. А «так как мк не имеем ни ма-
лейшего намерения вести пропаганду в армии и возбуждать ее к йеповинове-
нию», то вопрос о деятельности социал-демократии в направлении вос-
стания совсем отйадает. Отсюда вывод Каутского, «в высшей степени важно
уже и теперь, если и не для нашей деятельности, то по крайней мере
для нашей пропаганды и для нашего теоретического мышления, не оставлять
никакой неясности в том, что мы ничего не ждем от вооруженного вос-
стания народа и ни в коем случае не допустим провоцирования нас
на него»3).
Каутский, следовательно, и в этот период самый определенным об-
разом открещивается от пути восстания. Мирный путь во что бы то ни стало!
Никаких вил и баррикад! В архив все это!
1) К. Каутгкий, «Социальная революция», Москва, 1918 г., стр. 52-3.
1) «Neue Zeit», 1903-4, 1 Rand, S. 565.
3) К. Каутский. „Очередные проблемы международпою еоцпализиа", стр. 106. В том же
смысле высказывается Каутехвй о восставав  в «Антя-БервлтеЙие». «Ковене, «тот переворот надо
понажать не в полицейском смысле, ве всмысле вооруженною восстания». «Наивная е
Лассаля, наша партия стремится лево установить различие между революцией с помощью цепов и вил
—и социальной, и доказать, что она првиивпяальио стремятся только к последней» (К. К. «К критике
марксизма» Г. И. 1922, стр. 176-7).
17
Только в том случае если этот путь отрезан для пролетариата, если
парламентаризм даст осечку, если буржуазия лиШит пролетариат полити-
ческих прав, только в этом крайнем случае можно прибегнуть
к д'рут’им методам борьб!». К восстанию? О нет! На восстание Каутским
наложено пробное вето. В этом крайнем случае Каутский позволяет про-
летариату’ прибегнуть к всеобщей стачке.
Правда, Каутский великолепно понимает, что одна стачка и при ее
успехе способна только несколько дезорганизовать правительство. А даль-
ше? Каутскому рисуется следующая картНна. «Имущие теряют тогда веру,
что правительство может защищать их, среди них растет опасение, что вся-
кое продолжение сопротивления может принести им гибель, они завали-
вают правительственную власть просьбами уступить или бросают ее
на произвол судьбы, чтобы вступить в соглашение с новою властью и спа-
сти то, что еще можно спасти; правительство теряет всякую почву под но-
гами и государственная власть падает (!) в руки социал-демократически
мыслящего пролетариата»1).
Итак, боясь гибели, буржуазия... откажется от власти , с а м а при-
дет к социалдемократическим варягам с мольбой: придите владеть и пра-
вить нами. В результате стачки пролетариат не только получит обратно
отнятые права, но и приобретет в придачу государственную власть г).
И этот явный плагиат из «тысячи и одной ночи» преподносится всерьез
взрослым рабочим!
Впрочем Каутскому позволительно в этом случае фантазировать
поскольку сам случай Применения этого метода борьбы почти относится
Им к области фантазии. В конце концов, и всеобщая стачка для пего деко-
рация, заменяющая вышедшее в тираж вооруженное восстание. Если эту
декорацию отбросить, мы получим действительную позицию Каутского:
нет пути к власти, кроме демократии и Каутский пророк ее.
В резолюции, предложенной им Парижскому Конгрессу Интернацио-
нала, Каутский и пе пытается это положение прикрыть какими-либо деко-
рациями , как оно это делает в ряде произведений этого времени. Там прямо
сказано: «В современном демократическом государстве завоевание полити-
ческой власти пролетариатом не может быть достигнуто просто путем к а-
к о г о-н и б у д ь насильственного действия, но может явиться лишь ре-
зультатом длинной и трудной работы в области политической и экономи-
ческой организации пролетариата, а также результатом его физйческого
и нравственного возрождения и постеленного проникновения избранных
им представителей в муниципальные советы и законодательные собрания».
Мандаты! That is the question!
Но коль скоро достижение политической власти определяется посте-
пенным завоеванием избирательных мандатов, отсюда один шаг к постанов-
ке вопроса и о постепенном завоевании министерских кресел. Вполне по-
следовательно поэтому Каутский начинает склоняться в это время к коали-
ционной политике, к вхбждентйо социалистов в буржуазное правительство,
хотя до столь откровенней постановки вопроса ему еще далеко. В цитирован-
ной выше резолюции, предложенной Парижскому конгрессу, Каутский *
*) К. К. , Очередные проблемы®, стр. 125.
а) Тамм же чудесным образом произойдет, по мнению Каутского, и переход средств производ-
ства в рука пролетариата. Пролетарское государство, видите ля, будет на другой день после революции
обеспечивать безработных, которые в результате этого станут независимыми от капиталистов. «11ри
таких условиях всякий конфликт между предпринимателем п его рабочими будет оканчиваться пораже-
нием первого. Капиталисты могут тогда, пожалуй, остаться управляющими фабрик, ио они перестают
быть их господами и якеплоататорами...; тогда они впервые откажутся от продолжения капиталистиче-
ского производства и будут добиваться (к. и.), чтобы у них выкупили эти предприятия, во дос гав-
лиюшие им больше никакой выгоды» («Общественная реформа», М , 1905, стр. 115).
„Каутский о ревелюмии».	2
18
уже допускает такого рода участие: «Где правительственная власть центра-
лизована, там ее завоевание не может совершиться по частям. Вступление
отдельного социалиста в буржуазное министерство не может считаться
нормальным началом завоевания политической власти и должно быть рас-
сматриваемо как временный и исключительный прием в борьбе с трудными
обстоятельствами. Находятся ли налицо в отдельном случае эти трудные
обстоятельства,—это вопрос тактики, а не принципа.Он не подлежит рас-
смотрению конгресса».
Здесь еще вхождение социалистов в буржуазное правительство об-
ставлено рядом оговорок: «временный, «исключительный» прием, «труд-
ные обстоятельства». Но оговорки эти в достаточной степени каучуковые,
будут они истолковываться, как кому выгодно будет, или совершенно
забудутся, а оппортунистическая сердцевина останется. По существу Каут
ский «борясь» с Мильераном, выступил в качестве его союзника. Метод
«борьбы», который Каутский применяет и к Бернштейну.
Именно поэтому вокруг резолюции Каутского на Парижском кон-
грессе об‘единились все сторонники Мильерана и его политики, т. е.
бернштейнианцы всех стран, весь ревизионистский Интернационал.
Выступая в ее защиту реформисты при этом не ушу скали случая показать,
что они понимают цену' оговорок Каутского. Жорес, например, поставил
вопрос следующим образом: я принимаю резолюцию потому, что она
рассматривает вопрос, как практический, а не теоретический, что она дает
социалистическим партиям разрешать вопрос соответственно обста-
новке >)• Под этим следовало понимать: а мы, ревизионисты, уж правом
вступать в буржуазное правительство, предоставляемый резолюцией
Каутского, будем знать, как пользоваться.
Погоня за мандатами, каолиция с буржуазией, но ведь это т а прак-
тика, на которую благословлИл социал-демократию Бернштейн. Правда,
Бернштейн предлагал действовать в этом направлений более решительно,
менее стесняться в средствах для завоевания мандатов, больше любез-
ничать с либеральной буржуазией, не капризничать, не ломаться, а честно
дать ей руку и сердце. Но, ведь, это разница только в оттенках, это даль-
нейший этап, к которому' Каутский скоро придет. Важно, что Каут-
ский развивался именно в этом направлении. Важно, что не только в тео-
рии, но и в практике (разумеется, одно с другим неразрывно связано)
Каутский быстрыми шагами к Бернйггейну приближался.
Эта солидарность с Бернштейном в ряде основных вопросов теории
и практики определяет и ту оценку, которую Каутский дает ревизионизму.
Обнаруживая в одной из своих статей, посвященный вопросу о Бернштейне
три кризиса марксизма, Каутский приходит к выводу, что последний «кри-
зис принес марксизму меньше вреда, чем его предшественники.
Прежде всего он оставил незатронутым (!) главное, а иыеннб, практи-
ческий марксизм, что, впрочем, вполне понятно. Прежние кризисы марк-
сизма были следствиями больших прак'гически'х поражений; они каса-
лись гораздо больше практического движения, чем теоретического. Послед-
ний же кризис возник, напротив, среди полного победоносного шествия
практического марксизма» г).
Ревизионизм к тому же дает много ценного марксизму. «Подобно тому,
как историческая школа, несмотря на то, что представляет собой теорети-
ческий шаг назад по отношению к РНкардо, все-тйкИ могла обогатить науку
ценными исследованиями, так и ревизионизм, являясь теоретическим шагом
!) «Cinqui^me Con,Tes Socialists .International tenu a Paris du 23 an 27 sept.
1920, crp. 75.
») К. К., „Отереда. проблены*., стр. 13
19
.назад по отношению к Марксу, все-таки может способствовать развитию
•общественной нау*ки». «Ревизионизм может оказать ценные научные услуги,
если о'н будет сознавать пределы своей силы и, подобно исторической
.школе, будет видеть центр тяжести в описании развития и результатов» *).
А если так, то вполне естественна удивительная мягкость, которую
Каутский и иже с нимп обнаруживают в борьбе с Бернштейном. Сам Каут-
ский в ответ на упрёки в нетерпимости, следую'щим образом охарактеризо-
вал свое отношение к Бернштейну: «Бернштейн уже полгода развивал свои
взгляды без того, чтобы я ему возражал, пока после его заявления на
Штуттгартском партайтаге дальнейшее молчание не стало похожим на тру-
сость, и я взял слово. И теперь (в 1903 г. М.М.),когда Бернштейн со своим
предложением по вопросу о вицёпрезидентстве пришел, я два месяца мол-
чал». И, действительно, в нетерпимости по отношению к Бёрйптейну Каут-
ского упрекнуть нельзя.
Ибо/ни разу Каутский не ставил сколько-нибудь резко вопрос о
Бернштейне. Зато он использует всякую возможность, чтобы подчерк-
нуты Положительные стороны выступления Бернштейна, смягчить фор-
аты критики его взглядов и т. д.2). Тай, например, на Штуттгартском пар-
тайтаге он заявляет: «Бернштейн заставил нас вновь подумать и мы его
должны за это благодарить». А в Любеке, когда спор возобновился в связи
с продолжавшейся пропагандой Бершптейпом своих взглядов и выступле-
нием его перед беспартийным собранием ’), Каутский находил только
нужикм жаловаться па то, что Бернштейн не отгораживается от своих дру-
зей из лагеря буржуазии. «ТЕсли бы Бернштейн хоть раз выступил против
этих противников, против этих ложных друзей, желающих э’ксп.'юатировать
рабочее движение в своих целях, он уничтожил бы вёякое недоверие
к себе и всякую недвусмысленность». И, обращаясь к Бернштейну, Каут-
ский говорит: пусть он вернется к старым традициям, пусть он начнет
критиковать по прежнему буржуазных социал-реформаторов и тогда оп
может быть уверен, что «старые отно'шения вновь восстановятся».
Разумеется, иначе как сеянием иллюзий о Бернштейне и бернштейниап-
стве это назвать нельзя.
Пиитет Каутского к Бернштейну был столь велик, что даже оппорту-
нистом он не считал возможным его назвать. Когда Парвус в «Neue
Zeit» назвал бернштейниапцев оппортунистами, Бебель и Каутский не зпалп
границ своему негодованию. Каутский, который при печатании статьи
Парвуса отсутствовал, счел нужным заявить, что он бы подобной статьи
не поместил.
Этим духом прикрыватеЛьства оппортунизма Бернштейна оказа-
лись проникнуты все резолюции, выносившиеся о нем. Так, например,
резолюции Любекского партайтага гласила: «Партайтат признает не-
обходимость самокритики для дальнейшего духовного развития нашей
партии. Но крайне односторонний (только! М.М.) характер той критики,
которой занимался товарищ Бернштейн последние годы, не вдаваясь
в критику буржуазного общества и его представителей, поставил его в дву-
смысленное положение и вызвал недовольство большинства товарищей.
Б надежде на то, что Товарищ БфрнШтейн сознает это и соответственно
изменит свое поведение, партайтаг переходит к очередным делам».
*) К. К. „Очередные проблемы11..., стр. 17.
2) В 1925 г. Каутским было опубликовано пнсьмо, посланное н снос время Плеханову, в
котором, в частное™, выражается просьба быть по возможности млгче к Бернштейну (см. „D. Kampf*
январь, 1925 г,).
3) Бернштейн выступил в несоцналиетичесмм студенческом Ферейне с докладом ва тему:
.„Возможен ди научный социализм*, доказывая невозможность последнего.
2*
20
Все подобные резолюции имели одно назначение: добиться примире-
ния с Бернштейном, несмотря на то, что он и не собирался отказаться от
своих позиций. Все они были не более, чем отписками по вопросу о ре-
визионизме.
И это тем более интересно, что часть социал-демократов уже в это-
время стояла на совершенно иной позиции по отношению к Бернштейну_
Мы видели вьйпе, что Парвус,' который первый выступил против Берн-
штейна, прямо относил его к оппортуниста^. Роза Люксембург, стоя на
этой же точке зрения, ставила последовательно вопрос о пребывании Берн-
штейна в партии. Она писала: «Если кто-либо в начале полемики
с Бернштейном еще питал надежду убедить его аргументами из научного-
арсенала социал-демократии и снова вернуть его к движению, тот должен
навсегда оставить эту надежду, так как одни и те же слова перестали теперь
обозначать для обеих сторон одни и те же понятия, а одни и те же1
понятия перестали выражать одни и те же социальные факты. Опор
с БернРггейном превратился в противопоставление двух миросозерцанцй„
двух классов, двух общественных форм. Берн^птейн и социал-демократия
стоят в настоящее время на двух различных основаниях» х).
Обращаясь далее к тому месту в книге Бернштейна, в котором послед-
ний предлагает партии оёмелитьёя пЬказать себя в настоящем своем виде—
демократически-социалистичёской партиП реформ, Люксембург замечает:
«Партия, т.-е. ее высший орган, партайтаг, по нашему мнению, должен от-
ветить Берйптейну тем же, предложить ему, в свою очередь, формально
заявить себя тем, что он есть на самом деле,—мелкобуржуазным демо-
кратическим прогрессистом»,*), инЫми словами, поставить его вне рядов
с.-д. партии.
У Плеханова в его блестящем и по'лном революционного огня откры-
том письме к Каутскому мы по существу няхбдим ту же тоПку зрения по
отношению к Бернштейну 3). Это письмо является ответом на речь, приоз-
неСенную Каутским в Штуттгарте. В нём Плеханов прежде всего останавли-
вается на вопросе, заслуживает ли Бернштейн благодарность. Плеханов
показывает, что Бернштейн собственно ничего нового не сказал, что
все его «оригинальные» мысли давно были высказаны буржуазными мы-
слителями.
Плеханов далее, переходит к другой мысли, высказанной Каутским*
в Штуттгарте: «Бернштейну, мол, ставили в укор, что его статьи ослабляют*
нашу уверенность в победе, сковывают руки борющемуся пролетариату_
Я не разделяю этого взгляда... Если статьи Бернштейна, действительно,
заставили того или другого поколебаться в своих убеждениях, то это
было бы лишь доказательством, что о таких людях не приходится очень-
«сожалеть».
По этому поводу Плеханов пишет: «Приходится сказать, что необхо-
димая нашей партии энергия была ослаблена в прямом отношении к числу
тех, кто хотя бы временно примкнул к Бернштейну. Подобно вам, я тоже
думаю, что международная социал-демократия не имеет основания прида-
вать особенное значение преданности таких людей, что она, скорее, имеет-
все основания желать, чтобы они покинули ее ряды раньше, чем для нее
пробил час серьезных испытаний. По моему мнению, ваше строгое сужде-
ние о таких людях вполне обосновано. Но мне сдается, что вы непоследо-
вательны,—что если бы вы решились быть последовательным, то должны
•) «Реформа или революция», язь «Краевая Ном.», М., 1923, стр. 85-6.
а) Там же, стр. 91.
’) В частности, Плеханов е большой похвалой отзывался о статьях Парвуса, вторые КаутскиВ
считал недостойными лоиещенвя в <Meue Zeit>.
21
были бы еще строже судить о человеке, влиянию которого подпали эти
люди,—т/е. самом .Эдуарде Бернштейне*.
Общий вывод, к которому, приходит в заключение письма Плеханов
лаков: «Мы должны настаивать на этом и откровенно объяснить нашим чи-
тателям, что сейчас речь идет вот о чем: кому кем быть похороненным
—социал-демократии Бернштейном, или Бернштейну социал-демократией.
Л лично не сомневаюсь в исходе этого спора. Но разрешите мне, высокочти-
мый и дорогой товарищ, в заключение своего письма еще раз обратиться
тс вам с вопросом: действительно ли мы обязаны благодарностью человеку,
который наносит жестокий удар социалистической теории и стремится (со-
знательно или бессознательно, это безразлично) похоронить эту теорию
ма радость солидарной «реакционной массы»? Нет, нет и тысячу раз нет.
Не благодарности нашей заслуживает такой человек» *).
-Это выступление Плеханова было целиком поддержано Лениным,
который, будучи в ссылке, не имел возможности непосредственно участво-
вать в дискуссии с Бернштейном. Для Ленина, как и для Плеханова задача
по отношению к Бернштейну была ясна: нужно его похоронить, т. е. изгнать
из рядов социал-демократии.
Мы видим, таким образом, что Каутский далеко не был радикалом
"в важнейшем вопросе об отношении в Бернштейну, что он по этому вопросу
уже тогда расходился с революционным крылом Интернационала, что он
уже тогда прикрывал оппортунизм, солидаризируясь с ним в основном.
) Пмииов, т. XI, стр. 34*35.
1905 год.
Как повлияла на развитие взглядов Каутского русская революция?
Этот вопрос вполне уместен, если иметь в виду, что русская ре-
воЛоция давала громадный материал дЛя проверки правильности целого
ряда положений Каутского, а в первую очередь—о значении внепарламент-
ского пути борьбы за власть.
Здесь любопытно прежде всего, что Каутский. Бебель и др. пред-
ставители центра, а ревизионизма уже подавно, усвоили в это время по
отношению к русской революции примерно тот же тон, какой наблюдается
в наше время у оппортунистов всех стран. Русский опыт, мол, нам не указ,,
поскольку он является опытом борьбы в отсталой стране, не обладающей
еще демократическими учреждениями, опытом пролетариата, не имеющего
мощных организаций и т. д., то, что для России подходяще, поэтому нам»
передовым странам, совсем не годится. Нам не на опыте отсталой России»
а на опыте передовых демократических стран следует учиться, его усваи-
вать.
Бебель на Йенском партайтаге так прямо и поставил вопрос,—а Каут-
ский в статье о Йенском партайтаге с ним солидаризировался,—что герман-
ская социалдемократйя не может в вопросе о массовой стачке брать пример
с русских, потому что у рабочего класса России нет организаций, которыми
он мог бы дорожить1). Каутский о массовых стачках России еще разче вы-
разился, характеризуя их как «прймиТивное (!)..., хаотичное (!) стачечное
движение неорганизованных масс2)» типа английских стачек начала XIX
века.
Каутский поэтому имел полное основание позже писать: я «кроме не-
мецкого и французского, более англо-саксонскому опыту учился, чем рус-
скому , между тем как Роза Люксембург делала как раз обратное» 8).
Поскольку дело касается русского опыта, Каутский и в последней
части прав. Учиться серьезно русскому опыту, его учитывать в своей работе
готовы были только представители левого крыла социал-демократии, во
главе с Розой Люксембург. Последняя на «йенском партайтаге выдвинула
прямо противоположное Бёбелевскому предложение: «учиться у русской
>) На Манягейиском нартавтаге Бебель снова вернулся к атому вопросу. «Ситуацию  России,,
сказал он нельзя сравнить с ситуацией в Гермаяви. Россия экономически и политически отсталая
страна. Россия имеет деспотическое правительство, население и» пнем иихаки политически! прав...
Борьба в Россия реиолюцяоииаи борьба, цель которой получить элементарные предпосылки для совре-
менной государственной жизни.
.... Рабочие обращаются естественно к массовой станке, потому что ато в России едиястиеи-
ное возможное орулие для ни. В каждой революционной битве возникают новые методы борьбы, соот-
ветствующие структуре страны».
’) К. Kautsky eDer Politische Mass-nstrlik», Berlin, 1914, s. 202.
s) «Der .Socialist», UnabhUngige Socialdemokra tisene Wochenschrift or 24 января:
1919 г. ст. Каутского „В память Либкнехта в Розы Люксембург".
23
революции». Это же предложение она повторила и на Маннтеймском партай-
таге, заявляя, что русская революция будет «иа десятилетия указы-
вать путь революционному движению пролетариата».
Серьезно учитывать уроки русской революции стремились одни
левые. Этим, однако, не сказано, что уроки русской революции прошли
совершенно незаметно для Каутского. Ее опыт никак нельзя было
обойти. На него нужно было как-то реагировать. Но какие жалкие раз-
меры имело влияние русской революции на Каутского!
Оно ограничивается по существу тем, что Каутский должен был при-
знать в предисловии ко 2-му изданию «Социальной революции», появив-
шемуся в 1906 году: «Я не могу больше теперь с определенностью утверждать,
как я это делал тогда (в 1902 г.), что вооруженное восстание с баррикадными
боями никакой решительно роли в предстоящей революции играть не будет.
Противное говорит,весьма ясно опыт московских уличных боев». В соответ-
ствии с этим Каутский и в самой работе писал, что «против дезорганизо-
ванной армии баррикадные бои еще Могут иметь значение».
Прежде всего о самой поправке. Она отнюдь не изменяла общей уста-
новки Каутского. Ибо, как и раньше, КаутсКий считал демократию един-
ственным путем пролетариата к власти, с которого ему не следует сходить.
В цитируемом, например, издании «Социальной революции» сохраняется
целиком все, что Каутский в этом Смысле в 1902 г. сказал. Поправка Каут-
ского означает только отказ от одного из доводов, который Каутский
выдвигал в свое время в заУциту пути демократии и против пуТи вооружен-
ного восстания, а именно, ссылки иа современную военною технику.
Да и об этой поправке Каутский скоро забудет. Пройдет ветерок,
который подул на Каутского из России, все успокоится, и Каутский снова
вспомнит о том, каким непреодолимым препятствием является для во-
оруженного восстания современная военная техника. В «Пути к власти»
мы встретимся с этим доводом снова. Окажется, что Каутский может снова
с определенностью утверждать, что «вооруженное восстание с баррикад-
ными боями никакой решительно роли в предстоявшей революции играть
не будет».
По если в этом вопросе Каутский находил нужным как-то реагировать
на опыт 1905 года, то уже ни о каком влиянии его не может быть речи,—и об
этом довольно отчетливо говорят приведенные выше слова Каутского,—
когда мы переходим к вопросу о массовой стачке.
На этом вопросе мы несколько дольше остановимся. Это оправды-
вается тем значением, которое вопрос о массовой стачке приобрел в период
1905 г. в рядах германского рабочего движения, став надолго предметом
дискуссии как в партии, так и в профсоюзах. Можно без преувеличения
сказать, что массовая стачка стала стержнем, вокруг которого были за-
острены как это было отмечено еще в свое время Розой Люксембург, «все
спорные вопросы рабочего движения в Германии: вопрос о парламентаризме
и о непосредственной роли пролетариата, о политической и экономиче-
ской борьбе пролетариата, о значении и роли организации, о планомер-
ности и стихийности рабочего движения, о мирной тактике и о столкнове-
ниях с вооруженной силой господствующих классов, о медленном «враста-
нии» в социал-демократический строй и о революционных «скачках» в раз-
витии классовой борьбы. И, наконец,—last not least,—на отношении к про-
блеме всеобщей стачки в Германии отражается (в этом мы убедились выше—
М.М.) то или иное отношение к борьбе российского пролетариата, вера
в ее будущую победу или недоверие, чувство кровной связи западно-европей-
ского пролетариата с этой борьбой или кичЛивое чувство превосходства
«цивилизованного» рабочего движения над отчаянными усилиями добиться
24
еще только первых правовых предпосылок его правильного существова-
ния» х).
То обстоятельство, что именно вокруг вопроса о массовой стачке
велись в это время самые острые споры в рядах германских социал-демокра-
тии, об'ясняется рядом причин. В первую очередь здесь имеет значение
опыт массовых стачек в России, вызвавший огромный интерес к себе широких
партийных масс. Особенно усилился этот интерес после победоносной
октябрьской забастовки, показавшей какие огромные возможности связаны
с этой формой борьбы пролетариата. Между тем, недоверчивое, пожалуй,
пренебрежительное отношение к вооруженному восстанию, как орудию
борьбы пролетариата, только усилилось в результате декабрьского пора-
жения.
В этих условиях даже центр вынужден был вопрос о массовой стачке
поставить. Тем более вопрос о ней должна была ставить германская левая,
стремившаяся столкнуть социал-демократию с пути парламентского кре-
тинизма.
Дискуссия о массовой стачке прошла по существу два этапа своего раз-
вития. На первом этапе ее, закончившемся Маннгеймским партайтагам,
спор шел прежде всего о возможности вообще этой формы
борьбы, о ее значении, ее месте среди других форм борьбы про-
летариата, усл овиях ее применения и т.д. Иными словами, на этом
этапе вопрос еще ставился более теоретически, абстрактно. На втором этапе
вопрос о массовой стачке стоит уже бол ее конкретно: следует ли в б нижай-
шее время держать курс на нее. На этом этапе дискуссии вполне оче-
видным станет, что в вопросе о массовой стайке имеются две точки зрения:
ее сторонников и противников, революционеров и оппортунистов.
Однако, па первом этапе центр еще пытается маневрировать, создать
видимость третьей позиции. В связи с этим намечается три установки
в отношении вопроса о массовой стачке.
Первая, принадлежавшая реформистскому крылу партий, сводилась
к тому, что массовая стачка совершенно не применима в германских усло-
виях, что поэтому не должна быть допущена даже дискуссия о ней. Вторая,
к сторонникам которой следует отнести и Каутского, выражала готовность
разговаривальо массовой стачке, дискуссировать до отвала, но...
не практиковать ее в Германии. Третья принадлежала тем, которые пони-
мали необходимость внепарламентского действия масс и поэтому подхо-
дили к массовой стачке, как к методу борьбы, всерьез, стремясь поэтому
вопрос о массовой стачке вывести за пределы голой дискуссии.
Первая точка зрения наиболее яркое выражение получила на Кельнском
с'езде профсоюзов, состоявшемся в мае 1905 г. В своем докладе по вопросу
о массовой стачке виднейший профсоюзный деятель Бембельбург говорил:
«В немецком профдвижении мы должны добиваться того, чтобы даже
дискуссия о всеобщей стачке была ликвидирована. Мы все знаем, ка-
ких невероятных усилий, каких невероятных жертв стоило, пока немец-
кое профессиональное движение достигло теперешней высокой ступени
своей мощи. Опа результат работы пе одного года, даже не десятилетня,
она плод мучительной работы от 3 до 4 десятилетий. Невероятных жертв
стоило, чтобы достигнуть настоящего состояния организаций, невероятных
жертв будет еще стоить, чтобы поднять организации на еще более высокую
ступень мощи. Чтобы, однако, дальше развивать наЖи организации,
для этого нам необходимо спокойствие в рабочем движении*, т. е. отбросить
и мысль о массовых стачках.
*) Ром Люксембург, «Всеобщим сип» и коаецш соцммл-демократмм», VIII-IX.
25
В соответствии с докладом Бембельбурга была принята конгрессом
и резолюция, которая гласила «...Конгресс признает, что долЯснЯ! быть от-
вергнуты все попытки навязать определенную тактику посредством про-
паганды всеобщей политической стачки; конгресс предлагает организован-
ному рабочему классу энергично противиться подобным попыткам.
Что касается всеобщей стачки, как ее понимают анархисты, или те,
кто не имеет никакого опыта в области экономической борьбы, конгресс
считает, что нет даже основания ее обсуждать, кон-
гресс рекомендует рабочему классу не отвлекаться путем приятия и рас-
пространения таких взглядов от повседневной текущей работы, имеющей
свойство укреплять рабочие организации» *).
Итак, во имя сохранения рабочих организаций никаких массовых
стачек, никаких попыток свернуть в сторону от «реальной» политики! Про-
фессиональный пятак дороже социализма! Такова была линия профсоюз-
ных бюрократов. То, что было действительным достижением германского
пролетариата, его мощные организации, тем самым превращалось в само-
цель, в золотую цепь, прп помощи которой связывались его силы; профсоюз-
ные кассы, при помощи которых пролетариат должен был бороться и по-
беждать, принимали образ сундука скупого рыцаря, над которым должен
был гнить пролетариат.
Как отнеслись к этой безудержно оппортунистической линии предста-
вители центра, возглавлявшие партию? Они целиком капитулиро-
вали перед профсоюзными бюрократами. Иначе нельзя назвать решение
правления партии о необходимости согласования момента об* явления стачки
с генеральной комиссией профсозов.
Генеральная комиссия, которая заведомо была против самой идеи
массовой стачки, должна была решать вопрос о том, быть ей или не быть.
Это значило похоронить идею о массовой стачке по первому разряду.
Этому сопутствовало стремление правления партии всячески оправдать
профсоюзных бюрократов и их постановления. Непосредственно после
Кельнского конгресса oVorwarts» писал: «Что профессиональные организа-
ции ничего общего не хотят иметь с массовой стачкой, мы считаем вполне
правильным». Ибо
1)	«Политическая массовая стачка есть средство политической борьбы
и потому... профессиональным союзам нет до нее дела».
2)	«Хоть нам и указывают на блестящее применение политической
массовой стачки в России, но мы должны обратить внимание на то, что именно
русские рабочие менее всего имели возможность обсуждать это средство
борьбы».
3)	«Что значит, в конце-концов, I1/* миллионов организованных в про-
фессиональные союзы рабочих против всей массы германского пролетариата?
Вполне можно понять, почему они (профессиональные союзы) желают прежде
всего привлечь в свои ряды массу пролетариата и отклонить пока обсуж-
дение вопроса о средствах борьбы, которые кажутся им безнадежными,
в виду сравнительно небольшего числа их членов» *).
А Маннгеймский партайтаг пошел еще дальше в стремлении обелить
профсоюзных вождей, приняв по поводу кельнской революции постанов-
ление, весьма напоминающее мудрое решение о превращении жейщины
Ц См. Protokoll der Verhandlungen des funften Konjresses der Gewerkschaften
Deutschlands abgehalten zu Kflln a Rh. votn 22 bis 27 Mai 1905.
*) Vorw&rts от 8 ixihi 1905 г., пере икал „Профсоюзы к п&ргм*.
26
в мужчину. Он констатировал, что кельнская резолюция не находится
в противоречии с резолюцией Йенского партайтага *).
Каутский пошел также по этому пути. Вместо того, чтобы обнаружить
оппортунистический характер выступления деятелей профсоюзов, он их
дружески похлопывал по плечу, расхваливал, как революционеров,
т. е. явиейшим образом старался обелить. Так, например, о прожженном
реформисте Бембельбурге Каутский отзывался, как о «хорошем партийном
товарище и энергичном борце». И по существу Каутский их полностью оп-
равдывал, повторяя вслед за деятелями профсоюзов их доводы.
«Как ни мало отрадна позиция профсоюзников, находит, например,
Каутский, но она понятна. Нет сомнения, что профсоюзы при массовой
стачке гораздо больше рискуют, чем партия, и что они при этом должны
нести главную тяжесть. Руководители больших, сильных профсоюзов,
которые достигли выдающихся успехов, для сохранения и расширения
которых они нуждаются в полных кассах (вот она, святая святых оппор-
туниста!—М.М.), будут сопротивляться каждому стачечному движению,
которое в случае неудачи может вести к уничтожающей катастрофе».
Кроме того, в Германии своя особенность: раскол в профсоюзах.
«Все это об'яспяет, почему немецкие профсоюзники более решительно со-
противляются мысли о политической массовой стачке, чем тако'вые в боль-
шинстве других стран. Их соображения нельзя (!) оспаривать и они разде-
лялись (!) большинством защитников идеи массовой стачки», т. е. центром.
В чем тогда разница между ним и профсоюзниками? «Разница между обоими
направ.тяниями состоит в том, что одни имеют ввиду только настоящее
другие и будущее. Пока обстоятельства в Германии остаются преж-
ние (какие? Полные кассы? Наличие католических союзов?!—М.М.),
конечно (!), нельзя думать о массовой стачке. В этом профсоюзники правы.
Однако, защитники политической стачки считаются с возможностью, что
рано или поздно могут произойти крупные перемены, которые
сделают массовую стачку необходимой и выполнимой» •).
Иными словами, разница между позицией центра и оппортунистов
ограничивается признанием только идеи массовой стачки, признанием
ее de jure.
Что же касается практического претворения ее в жизнь, фактической
стороны вопроса о массовой стачке, здесь между обоими направлениями
полная солидарность. С конкретной постановкой вопроса о массовой стачке
Каутский, как и оппортунисты, отнюдь не собирается спешить.
Здесь помимо условия, о котором Каутский выше говорил, невыпол-
нимости ее в данных условиях, при наличии раскола в рабочем движении
(который тем не менее не мешал пролетариату не раз проводить позже
победоносные массовые стачки!) имеет значение вопрос о ее не-
обходимости. Каутский не считает в данное время и необходимой массовую
стачку.
Какие же «крупные перемен^» должны произойти для того, чтобы мас-
совую стачку признать назревшей? Когда массовая стачка может сделаться
необходимой? По существу Каутский имеет в виду одну такого рода воз-
*) В резоликпи Йенского партайтага (1905 г.) о массовой стачке говорится следующее: «В
случае нападения (к. я.) на всеобщее, прямое, равное я тайное избирательное право или право
союзов, долг всего рабочего класса применять всякие средства, какие окажутся подтодящиии для
аиергпчной Защиты эти прав.
В числе наиболее действительны! средств борьбы для защиты рабочего класса протии подобного
лолнпческого преступления или дли приобретевнл права, существенно важного для освобождения
рабочего класса, партой mat считает при подюдящем случае возможным широкое приме-
нение массовой стачки».
2) Kautsky eDer politische Masse nstreik», Berlin, 1914, s. 120.
27
ложность когда буржуазия попытается ликвидировать одно из основных
завоеваний рабочего класса, всеобщее, равное и т. д. избирательное право.
В этом случае пролетариат должен попытаться при помощи массовой стачки
восстановить обратно в правах демократию.
Массовая стачка, следовательно, мыслится Каутским только в ка-
честве средства обороны на случай нападения господствующих клас-
сов на права пролетариата. Иными словами, она выступает на сцену не
по случаю р е в о л ю ц и и, а ио случаю реакции.
Правда, не раз Каутский говорит о массовой стачке', как об оружии
революционного времени. «При своеобразных политических отношениях
в Германии, пишет он, например, в 1906 г., массовая стачка мыслима только
в революционной ситуации, и она будет безнадежной, даже гибельнойг
если ее устроить в ситуации, которая не может стать революционной» >)-
Здесь Каутский, однако, явно не сводит концы с концами. Ибо, если бур-
жуазия ликвидирует всеобщее, равное и т. д. избирательное право, какая
же это будет революция?
Разумеется, для нападения на права пролетариата буржуазия выбе-
рет достаточно благоприятный момент. Выходит, следовательно, что проле-
тариат должен тогда только об* явить всеобщую стачку, когда это будет
выгодно буржуазии, когда условия менее всего благоприятны для
выступления, когда поражение всего вероятней. Не пролетариат, а буржуа-
зия выбирает момент для массовой стачки.
Если же со стороны буржуазии нападения не последует, тогда... тогда
«будущее» «рано или поздно» превращается в «никогда». Тогда массовая
стачка сдается в тот же архив, в который Каутским уже сдано вооруженное
восстание. Массовая стачка, следовательно, нужна постольку, поскольку
отказывется служить путь парламентаризма.В таком крайнем случае она
играет роль регулятора нормального хода парламентской жизни, оста-
ваясь ей подчиненным орудием борьбы.
Совершенно очевидно, что Каутский и здесь остается на старой по-
зиции, занятой им еще до революции 1906 года.
Единственной революционной была в этих условиях та позиция, ко-
торая отстаивалась по вопросу о массовой стачке Розой Люксембург и ее
единомышленниками. Только они пытались ставить конкретно вопрос
о массовой стачке, только они придавали ей самостоятельное значение,,
рассматривая ее как орудие нападения, за применением которого
при благоприятных условиях должно послёдовать вооруженное восстание.
Только левые и в этом вопросе искренно учились опыту русской ре-
волюции.
«Уж если в других вопросах Каутёкий пассовал перед ревизионизмом
даже в лучшие годы своего развития, то в русском вопросе он во всяком
случае занимал в период 1905 года выдержанную большевистскую пози-
цию» . Таково обычное представление о взглядах Каутского по отношению
к русской революции,—представление, относящееся к числу легенд, связан-
ных с именем Каутского.
Обычно при этом имеетсяввиду анализ движущих сил русской рево-
люции, который был дан Каутским в 1906 г.
Что этот анализ был действительно большевистским, разумеется, не
приходится отрицать. Но, ведь, это не единственный вопрос русской рево-
люции, по которому высказался Каутский. Он высказался и по вопросу
о том, как должен пролетариат бороться с царизмом, к а к, в частности,
должна определяться еГо тактика в свяйи с появлением на сцене Виттев-
ской думы. Остался ли он здесь с большевиками?
!) *N. Z.», от 12 вюхя 1905 г., «. К. „Сдедстввя яповежой победи в еошии-домокрядпя*.
28
Вот этого-то и нельзя сказать. Здесь Каутский, наоборот, целиком
усваивает позицию меньшевиков, что в сущности было совершенно естествен-
но при Известной нам общей установке его.
Это особенно четко выявилось в его статье о «государственной думе»,
написанной в 1906 г. В ней он, правда, оправдывает бойкот думы большеви-
ками: слишком уж куцая вышла конституция. По далее следует типично
меньшевистский ход мыслей. Каутский пишет: «Выборы в думу должны
интересы населения иих революционную энер-
гию перенести на новый метод борьбы, метод борьбы,
еще более неслыханный в России, чем стачка и баррикадные бои». «Б л а-
годаря думе, революция получает центр. Период
местных разрозненных, децентрализованных беспорядков и бунтов (?)
в России прошел. Начинается централизованная ре-
волюция (к. н.), которая будет непреодолимее, чем знаменитое октябрь-
ское движение» *)•
Для всякого, кто знаком с тактикой меньшевиков в эти годы, совер-
шенно очевидно, что Каутский Здесь ничего нового не говорит, а только
повторяет меньшевистский анализ положения и меньше-
вистские лозунги. Меньшевистской Является прежде всего оценка
думы: это брешь, пробоинав стене царизма. Через нее поэтому
можно и нужно двигаться дальше,—так же, как двигаются по рельсам
парламента западно-европейские социал-демократические партии. Отсюда
и меньшевистское решение вопроса о соотношении в не думской и думской
борьбы. Центр тяжести в думе. Хватит беспорядков и бунтов. Теперь все
внимание на новый метод борьбы.
Так говорил Каутский в период ревоЛоции.
Само собой разумеется, что если в дальнейшем взгляды Каутского
на задачи русской революции и изменялись, то отнюдь не в сторону их
приближения к большевикам. Наоборот, Каутский все больше отбрасывал
и те большевистские элементы, которые были в его позиции по русскому'
вопросу. Мартов, Мартынов, Левицкий п др. меньшевики поэтому могли
с полным основанием уже через 3—4 года хвалить Каутского за то, что
он окончательно «вылечился», «преодолел уклон» и т. д.
*) «Neue Zeil» от 17 аал 1906 г., от. К. «Руссы» лум*».
Борьба с левой.
Нередко и сейчас еще возникновение левого крыла в германской со-
циал-демократии относят к периоду, примерно, 1910—14 г., периоду обостре-
ния международных отношений и подготовки к империалистической войне,
с одной стороны и намечавшегося под'ема рабочего движения в Германии,
с другой. С этой точки зрения до 1910 г. приходится говорить только о двух
крыльях в рядах социал-демократии: ревизионистов и марксистов. В рядах
последнего же не существует сколько-нибудь отчетливых оттенков и на-
правлений.
Такое представление о развитии германской социал-демократии,
как мы видели, не соответствует действительности. Можно, пожалуй,,
спорить о том, имело ли место в ее рядах левое крыло до выступления
Бернштейна. Не подлежит, однако, сомнению, что, начиная с этого высту-
пления*, оно достаточно ясно определялось, выступая в дальнейшем с осо-
бой позицией по ряду основных вопросов, связанных с проблемой револю-
ции.
Правда, сами левые очень долго недостаточно осознавали значе-
ние своих разногласий с центром. Пока разногласия не выявились на во-
просах, касавшихся конкретной дейтельноСтн партии, задач сегодняшнего
дня, на вопросе о лозунгах партии, им не удавалось раскусить истинное лицо
центра1)- Да и не было в этих условиях почвы для образования левой о п-
позиции партийному руководству. Поэтому до перехода разногласий
в такого рода стадий) отсутствует совершенно оформленное
левое крыло.
Но два различных направления в рядах руководящего большинства
партйи уже существовали и они весьма часто получали свое выражение..
Поэтому о едином марксистском крыле не приходится и до 1910 года
говорить. В нем была основательнейшая трещина.
Эта трещина должна была перейти в полный разрыв, как только
на очередь встанут вопросы, по .ТиНии которых имели место прежде всего
разногласия, по линии вопроса о путях революции. Вот такого рода
обострение разногласий между левой и центром и правильно отно-
сить к 1910 г.
Чем оно обусловливается?
Оно обусловливается тем, что в это время обостряется, накапляется
сама атмосфера вТерманиП, что на почве роста дороговизны и связанного
с этим ухудшения положения рабочих, роста опасности войны и связан-
ного с этим усиления Налогового обложения имеет место п о д * е м а к-
1) И после 1910 года левые по сразу усвоили связь своих новых разногласий с центром ео-
старый. Роза Дюхееибург, например, питалась доказать, что Каутски! в 1910 году изменил взглядам,
которые он развивал до того в «Социальной революции*, статьях периода 1905—6 года, „Пути
х власти “ н т. д.
30
юности рабочего движения, под'ем, особенно ярко вы-
явившийся в ряде крупных демонстраций, имевших место в различных
городах Германии. В этих условиях левПе не могли больше довольство-
ваться политикой «мелких дел», которой была до того насыщена деятельность
партии. Естественно было поставить вопрос: куда направить наметив-
шийся под'ем движений? Потушить ли его с тем, чтобы «нормально» разви-
вались парламентские успехи партии или использовать его для того,
чтобы добиться большего, добиться всеобщего избирательного права в Прус-
сии, свергнуть монархию и т. д.
Каутский ломился в открытую Дверь, когда пытайся в ответ на вы-
ступление левых доказывать, что нельзя делать революцию, нельзя
вызывать ее при любых условиях, что одной волй партии недостаточно
для того, чтобы революция действительно имела место, когда в этой связи
делал длиннейшие и скучнейшие экскурсы насчет революционной нетерпе-
ливости и того вреда, который в результате ее получается.
Все это никакого отношения к вопросу не имело. Ибо никто не пред-
полагал так действовать, никто в этой плоскости не ставил во-
прос. Роза Люксембург, против которой все эти стрелы были направлены,
сама неоднократно подчеркивала, что революции, конечно, не делаются, не
лепятся, когда кому вздумается.
Речь шла о другом. Должна ли партия стоять в стороне от под'ема
рабочего движения и ожидать, пока он без ее вмешательства развер-
нется, или стать во главе его, дать ему правильное направление и под-
нимать на все боЛее высокую ступень? Должна ли партия тормозить дви-
жение, загонять обратно в ворота вышедших на улицу рабочих, использо-
вать для этого всю мощь, все влияние своей организации, или
звать их ко все более энергичным действиям, в конечном счете к свержению
существующего режима?
Как отвечало на все эти вопросы левое крыло партии? Его позицию
виднейший представитель левбй, Роза Люксембург, формулировала сле-
дующим образом: «В первый раз мы, наконец, имеем в Германии живое
массовое движение, в первый раз мы вышли за пределы одних форм пар-
ламентской борьбы и приготовились привести в движение Ахерон. В отличие
от того, что мы имели в Австрии десять лет тому назад, мы не* стоим
перед тяжелой задачей вытягивать насильно массовые действия среди все-
общей апатий, но мы имеем только благодарную и естественную задачу
использовать боевое и возбужденное состояние масс для того, чтобы дать
им политические лозунги, чтобы их в социалистическом духе обработать,
чтобы показывать массам путь, их вести вперед. Из этой ситуации есте-
ственным образом вытекает, что лозунг массовой стачки выдвинулся на
передний план и обязанность партии его открыто и ясно об*явить, как ору-
дие, которое рано или поздно должно быть пущено в ход в свйзи с нараста-
нием демонстрационного движения и упорным сопротивлением реакции.
Не о том идет речь, чтобы внезапно с сегодня на завтра отдать команду
о массовой стачке в Пруссии или требовать массовой стачки в ближайшую
неделю, но о том, чтобы исторически, экономически, политически об'яснить-
массам, в связи с критикой всех буржуазных партий и освещением всей
ситуации в Пруссии-Германии, что надеяться нужно не на буржуазных
союзников и не на парламентское действие, но только на самих себя, на свои
собственные решительные массовые действия. Лозунг массовой стачки яв-
ляется при этом не надуманным патентованным средством для одержания
победа, но формулировкой политических и исторических уроков сегодняш-
ней ситуации в Германии»1).
*) «Neue Zeit» от 3 июня 1910.г., ст. Розы Люксембург «Истощение я борьб»»
31
Каковы могут быть цели этого движения? «Всеобщее, равное прямое
избирательное право для всех взрослых без различия пола является ближай-
шей целью, которая обеспечивает нам в настоящее время восторженное со-
чувствие широчайших слоев. Однако, эта цель не единственная, которую
мы должны проповедывать. Мы пока, в ответ Иа известиу‘ю попытку прави-
тельства и буржуазных партий реформировать избирательные права, про-
кламируем лозунг действительно демократической избирательной системы,
мы еще находимся, принимая во внимание всЮ политическую ситуацию—
в состоянии защиты. Следуя старой хорбшей основе всякой действительно
боевой тактики, что сильный удар—лучшая защита, мы должны на все
более наглую провокацию господствующей реакции ответить тем, что мы
в нашей агитации... перейдем по всей линии в наступление. Это, однако,
может иметь место в ясной, отчетливой, так сказать, лапидарной форме
только, если мы поставим открыто в нашей агитации то политическое требо-
вание, которое является первым пунктом нашей политической программы:
«требование республики». Само собой разумеется, что это требование могло
быть осуществимо только путем революции. Выдвигая лозунг республики,
Роза Люксембург, следовательно, толкала движение на путь революции,
революционного свержения существующего режима.
Как отнесся Каутский к позиции левой? Здесь интересно прежде всего
выступление Каутского против лозунга республики, выдвинутого ею. Оно
было столь решительно, что Каутский даже отказывался поместить в «Neue
Zeit» часть статьи Розы, в которой этот лозунг обосновывался, в том числе
и цитированное выше место ее1)- В письме на ее имя он мотивировал это
следующим образом. «Твоя статья очень хороша и очень важна. (Дальше
Каутский оговаривает свое несогласие с рядом положений статьи—М.М.).
Я охотно приму статью, если ты вычеркнешь, начиная с 29-ой страницы
до конца. Эти страницы я никак не могу допустить. Уже их исходный пункт
неверен. В нашей программе мет ни слова о республике. Не из недосмотра,
не ради редакционной прихоти, а из достаточно веских оснований. И Гот-
ская программа ничего не говорит о республике, а Маркс, как бы он ни ру-
гал эту программу, признал в своем письме о ней, что нет надобности от-
крыто требовать республики. В подобном же смысле говорил Энгельс об
Эрфуртской программе. Я не имею времени тебе изложить доводы, которые
Маркс и Энгельс, Бебель и Либкнехт признавали основательными для этого.
Достаточно, что то, чего ты желаешь, является совершенно новой (!) аги-
тацией, которая до сих пор постоянно отклонялась. Эта новая агитация,
однако, такого рода, что не будет хорошо о ней дискуссировать (даже дис-
куссировать! М.М.). Т!ы своей статьей будешь за свой страх и риск, едино-
лично прокламировать совершенно новую агитацию и действие, которые
партия всегда отвергала. Так мы не можем поступать. Отдельная .Тичвостъ,
как бы высоко она ни стояла, не может совершать на свой риск и страх fait
accompli, что может иметь неожиданные последствия».
Разумеется, ссылки Каутского на Маркса и Энгельса,—это Роза ис-
черпывающее показала в споем ответе Каутскому,—не имели под собой ни-
какого основания. Энгельс, например, за то и критиковал Эрфуртскую
программу, что она не включала пункта о республике. Отказ от этого ло-
зунга, следовательно, был центристской отсебятиной, которая великолепно
вскрывала всю степень «революционности» Каутского и его друзей. Тот
лозунг, который Выставлялся в России большевистской партией, подвергав-
!) Она, однако, имина! виде отделав»! стать» 1 «Breslauer Volkswocht- под заглавием
«Zeit und Aussaat». Отсюда опа была перепечатана рядок провннциалъвых гатят. Позже она была
опубликована и в «Neue Zeit» в статье Розы «Теория и практика».
шейся жесточайшим гонениям, боялась выдвигать мощная германская со-
циал-демократия !
Вопрос о республике был, однако, только любопытным эпизодом в
борьбе Каутского против левой. Основное свое внимание он сосредоточил
на вопросе о путях дальнейшей борьбы германской социал-демократии..
Тактике левой, которую Каутский окрестил тактикой революционной гим-
настики, он здесь противопоставляет ту тактику, которую он все время
защищал.
В этой связи нужно прежде всего остановиться на<Пути к власти»Каут-
ского. Эту книжку нередко без всяких оговорок относят к чиблу выдер-
жанных марксистских работ. В такой ферме, однако, говорить о книжке
Каутского будет неправильно. Не подлежит сомнению, что в «Пути к власти*
имеются прекрасные места, больше, может быть, чем в какой-либо другой его
работе о революции. По и в ней не без оппортунизма. Это в первую очередь
относится к той части работы Каутского, в которой он говорит о формах
борьбы пролетариата за власть,—а это ведь центральная проблема всей кни-
ги. Достаточно здесь напомнить, что в «Пути к власти* перепечатываются все
те места из «Катехизиса социал-демократии», который мы выше цитировали.
Каутский,следовательно, ив 1609 г. продолжает рассматривать демокра-
тию, как единственный «путь к власти*».
Вот этот путь Каутский и противопоставляет в дальнейшем тому пути,
который предлагался леВым крылом социал-демократии. «Дель нашей
политической борьбы, говорит он в 1912 г., остается та же, которая до сих
пор была: овладение государственной властью путем приобрете-
ния большинства в парламенте и возвышения парла-
мента до уровня господина правительства»1) (к. и.).
Новым словом Каутского является в это время разве этикетка, кото-
рою он награждает свою тактику и тактику левой . Вместо обычного разли-
чения реформистской и революционной тактики, блудливый кот Каутский
нам предлагает стыдливо различать «стратегию на истощение» и стратегию
на ниспровержение».
«Новая наука о войне, пишет он, различает два вида стратегии: стра-
тегию на ниспровержение и стратегию на истощение. В первом случае
собираются боевые силы, идут навстречу противнику и наносят ему
решительный удар, в результате которого он терпит поражение и делается
небоеспособным. Наоборот, при стратегии на истощение армия избегает
сначала всякой решительной битвы; при пбмощи маневров всякого вида
она стремится всегда держать в напряжении армию противника, не давая
последнему Возможности при помощи победы воспламенить войска; она
стремится к тому, чтобы при помощи вечной утомляемости и угроз посте-
пенно истощать противника и, таким образом, все больше понижать силу
его сопротивления» 2).
Разумеется, стратегией Каутского является стратегия на истоще-
Иие.’) Теперь, по его мнению, имеется больше, чем когда-либо оснований
>) «Nene Zeit» X 46 от 16/VIII—1912 г., ст. -Новая тактика».
?«N. Z.» № 60 от 13 сентября 1912 гп стр. «Что теперь*.
Позже Каутекий говорят об этой стратегии: стратегия на истощение «ставила пере» вами
задачу постоянно занимать и утомлять противника, непрерывно укреплять наши собственные позиции
п при этом постоянно взбегать провокации вас к решительному бою, и последнего до тех пор избегать,
пока мы яе получим (остаточно сил последним) битву победоносно провести. Принималось при .этом
заданное, что мы, благодаря экономическому развитию также как и благодаря повседневно! мелкой
борьбе вее более усиливаемся, в то время хак превосходство вротивмика с каждым днем уменьшается.
Таким путем нам была обеспечена при умной сдержанности победа до подходягцего момента». (Karl
Kautsky «Мое отношение к независимости социал-демократии», Berlin, 191)2).
33
придерживаться этой испытанной стратегии, не отклоняясь от нее на путь
массовых действий.
1)	Социал-демократия сильно выросла за счет избирателей малень-
ких городов и деревень. А массовые действия вызовут только трения между
ними и большими городами, испугают и оттолкнут от нас этих избирателей.
Мелкий буржуа требует спокойствия, а поэтому к спокойствию и порядку,
рабочие:
2)	Вместе с общим нашим ростом растут и наши организации, пресса
и т. д^ «Имеем ли мы какое-либо основание этот процесс, который нас со
дня на день усиливает, по собственной инициативе прервать. Должны ли
мы взять инициативу в свои руки и вызвать противника на решительную
борьбу до тех пор, пока мы способны при настоящих условиях быстрее уси-
ливаться, чем наши враги..
Вернее полагать обратное, ибо наши противники до тех пор фудут,
не сопротивляясь, терпеть процесс нашего усиления, пока мы мирно не
экспроприируем господствующие классы, без того, чтобы они это заме-
тили» !)
3)	«Почему нужно больше, чем раМыпе и прибегать к непарламентским
средствам? Разве наши представители в парламенте сегодня слабее преж-
него?» *). Иными словами, в Парламенте бодрствуют 100 социал-демократи-
ческих консулов. Для чего же рабочим беспокоиться и шуметь на улице:
все и без них устроится.
Наконец, если угодно, и выборы в рейхстаг являются формой мас-
сового действия на пространстве всей страны. Для чего искать других форм?
Если же при помощи массовых действий расчитывают добиться усту-
пок у буржуазии,—известно ведь, что Каутский никогда ничего не завое-
вывает, ему всегда уступают,—то к этому массовая стачка и т. п. не един-
ственный возможный путь. «Есть еще другой метод, с помо'щью которого
можно нагнать страх на буржуазных политиков... Метод этот состоит в том,
что у буржуазных партий отнимают их избирателей, в которых они нуждают-
ся для того, чтобы пользоваться политическим влиянием. С т р а х пе-
ред избирателем — в этом заключается великое (!) средство дав-
ления , которым пользуются пролетарские партии в парламентских странах
со всеобщим избирательным правом. Этот страх всегда оказывается более
действительным, чем страх, вызываемый так называемым «прямым дей-
ствием» * 3).
При данных условиях, следовательно, массовые действия ничем не
оправдываются, не нужны и даже вредны.
К этому же выводу Каутский приходит и на основе анализа случаев,
когда массовые действия могут оказаться необходимыми. Их, по мнению
Каутского, всего три: 1) Если враг хочет нас лишить базиса, на которой мы
достигли своих успехов, т. е, всеобщего избирательного права,свободы
коалиций и т. д. Но этого в данное время нет. 2) Если отказ от массовых дей-
ствий означает нашу капитуляцию. Но о какой же капитуляции может
сейчас идти речь. Мы подвигаемся вперед, добиваемся все новых успехов
и т. д. 3) «Наконец, переход к стратегии ниспровержения необходим тогда,
когда враг сам попал в затруднительное положение, если нам представляет-
ся возможность это положение использовать и нанести противнику сильней-
ший, а может быть и смертельный удар.
*) <N. Z.»	60 от 13 сентября 1912 гп ет. «К яартайтагу».
а) «N. Z.» от 9 августа 19-2 г., ет. «Новая тактика».
3) <Мысль» № 5, апрель 1911 г., ст. К. «Тактические направления в Германской еоциы-
«евократвв», стр. 15.
«Каутский о революции».
3
JJ4
На последнем случае Каутский подробнее останавливается. В резуль-
тате его анализа Каутский приходит к весьма оригинальному выводу:
массовые действия необходимы, а потому они... и не нужны.
«Такое затруднительное положениие правительства.—говорит он,—оз-
начает, что недовольными правительством оказываются не только пролетар-
ские, но и мелкобуржуазные массы. Если это недовольство налицо, тогда
перед социал-демократией открывается блестящая перспектива: получить
на ближайших выборах, которые состоятся через I1/» года, до 125 мандатов,
На это мы и должны держать курс».
Правда, указывают, что кризисное состояние удобно для массовых
действий, что кризис можег скоро смениться расцветом и т. д. Но нужно
иметь в виду, что «во время кризисов легче провести уличные демонстрации,
чем массовые стачки. Во время же расцвета рабочий больше (?) воодушев-
ляется на массовую стачку, чем во время кризиса».
Дальше Каутский садится на своего любимого конька. Если мы побе-
дим на выборах, тогда это означает катастрофу существующего режима.
«Для меня не подлежит сомнению, что ближайшие выборы эту систему в ее
основах должны потрясти». Тогда правительство пойдет само на уступки.
«Меньшим, чем распространение избирательного права в рейхстаг на Прус-
сию, при этом не обойдется».
Только терпение. Нетерпеливость нам больше всего Может повредить.
«Не надо рвать фруктов пока они еще не зрелы». Преждевременное выступ-
ление может привести только к поражению. «Поэтому не в направлении мас-
совой стачки долйсны мы вести нашу агитацию, а в направлении предстоя-
щих выборов в рейхстаг*1).
Совершенно очевидно, что у Каутского нет ни малейшей охоты в ка-
ком угодно случае ставить вопрос о массовой стачке. Ничего, кроме сло-
воблудия, крючкотворства и безграничного лицемерия мы у Каутского
здесь не находим. В конце концов, всего откровенней и отчетливей Каутский
ставит этот вопрос в статье о «Новой тактике», где он пишет: моя тактика
требует «обращения к массовой стачке... только тогда и там, где массы
не могут быть дольше удержаны»1).
Вот это верно! Задача Каутского по отношению к массовой стачке
сводится к тому только, чтобы движение в ее пользу тормозить, от
нее отговаривать, или, как он выражается, удерживать
как можно дольше массы от подобного метода борьбы. А когда массовая
стачка, несмотря на противодействие социал-демократии все же вспых-
нет, тогда, только тогда она удостоится благословения высокопочтенного
старца.
В частности, это стремление удерживать массы как можно дольше
выразилось в предложении Каутского не смешивать, не пытаться перепле-
тать экономические и политические стачки, т. е. не пытаться толкать массы
от экономической к политической борьбе, не пытаться увязывать с борьбой
за улучшение экономического положения рабочего кддсса его борьбу про-
тив существующего политического режима. Рабочий должен ограничиться
экономической борьбой, а политическую борьбу предоставить своему не-
дремлющему оку, 100 парламентским избранникам—таков был смысл
сей морали.	•
А где же революция у Каутского? Этот вопрос, естественно, возникает
в результате анализа всей позиции Каутского. Он был поставлен и вполне
правомерно, тогда же представителем левой Паннекуком. Паннекук же
*) ,N. Z.* от Я аяроля 1910-г., ст. „Что тоиерь“.
2) „N. Z.* от 9 август» 1912 г„ ст. <Ковад тахтакы.
ЗБ
•близко подошел к правильному ответу на него, ответу, что: «революция
исчезает у Каутского».
Со своей стороны Паннекук нашел необходимым изложить свое пони-
мание содержания революции. В результате данной им постановки вопроса,
последовала дискуссия по вопросу о государстве и революции, в которой
еще более четко выявилось, что революция у Каутского исчезает. Изложим
ее словами Ленина, остановившемся на ней в «Государстве и революции».
«В затронувшей вопрос о государстве статье «Массовые действия и
революция» («Nene Zeit», 1912, XXX, 2) Паннекук охарактеризовал пози-
цию Каутского, как позицию «пассивного радикализма», «теорию бездея-
тельного ожиданйя». «Каутский не хочет видеть процесса революции»
(стр. 616). Ставя вопрос таким образом, Паннекук подошел к интересую-
щей нас теме о задачах пролетарской революции по отношению к государ-
ству.
«Борьба пролетариата,—писал он,—есть не просто броьба против бур-
жуазии из-за государственной власти, а борьба против государственной
власти... Содержание пролетарской революции есть уничтожение орудий
силы государства и вытеснение их (буквально: распущение, Auflo«tang)
орудиями силы пролетариата. Борьба прекращается лишь тогда, когда,
как конечный результат ее, наступает полное разрушение государствен-
ной организации. Организация большинства доказывает свое превосход-
ство тем, что уничтожает организацию господствующего меньшинства»
(стр. о 48).
Формулировка, в которую облек свои мысли Паннекук, страдает
очень большими недостатками. Но мысль все же ясна, и интересно, как
•опровергал ее Каутский.
«До сих пор,—писал он,—противоположность между социал-демокра-
тами и анархистами состояла в том. что первые хотели завоевать государ-
ственную власть, вторые—ее разрушить. Паннекудс хочет того и другого»
(стр. 724).
Если у Паннекука изложение страдает неотчетливостью и недостатком
конкретности (не говоря здесь о других недостатках его статьи, не относя-
щихся к разбираемой теме), то Каутский взял именно намеченную Панне-
куком принципиальную суть дела, и по коренному прин-
ципиальному вопросу Каутский целиком покинув позицию марк-
сизма, перешел вполне к оппортунизму... У него выходит так: теперь оп-
позиция, а после завоевания власти поговорим особо. Революция
исчезает... Это как раз то, что и требовалось оппортунизму»1).
На почве этой идейной солидарности с оппортунистами, которая уже
тогда была отмечена Розой, Паннекуком и др. все более усиливается нака-
нуне войны и организационное сближение Каутского с ревизионистами.
Правда, от времени до времени еще вспыхивают отдельные стычки с ними.
Но это уж не сплошной фронт против ревизионизма, а последние его остатки.
Каутский выступает против ревизионистов тогда, когда очередной их номер
принимает слишком резкий оппортунистической характер, и его никак
нельзя оправдать перед партийными массами. Да и то борьба Каутского
ревизионистами такого рода, что порой трудно различать, осуждает ли он
ревизионистов или их защищает.
Весьма характерна в этом отношении борьба Каутского с оппортуни-
стами Вюртемберга, Бадена и Баварии, голосовавшими в 19’08 г. за государ-
ственный бюджет этих областей *). Выступая на Нюренбергском партай-
‘) Леввв т. ХП, етр. 388-391.
2) Гмоеовавве еомад-яемокрагоа за государственны!! бюджет к W Нюрвябергсмго оартайтага
-вногократно 1м«ю веет*. Ряд партаАтаго* в этой свлзв вывосвл резолюция, запрещавшее подобного
-3‘
36
таге против них, Каутский, однако, хвалит после с*езда его резолюцию за
то, что «она не содержит ни слова порицания, ни слова неодобрения». По-
чему же не следовало выносить оппортунистам заслуженного ими пори-
цания? А потому, видите ли, что особые условия юга, наличие большей сво-
боды, кое-какие уступки со стороны буржуазии естественно вызы-
вают там некоторые иллюзии. Если прибавить сюда, что борьба с южанами,
по мнению Каутского, не является борьбой между ревизионистами и орто-
доксами, х) станет ясным, что Каутский скорее оправдывает южан, нежели
их осуждает.
Следующий случай столкновения Каутского с ревизионистами связан
с выступлением Герхарда Гильдебранта, написавшего книгу о «Социалисти-
ческой иностранной политике». В этой книге Гильдебранд выступил сторон-
ником колониальной политики Германии, сторонником увеличения
германских колоний, в частности путем захвата португальских колоний,
рекомендуя путь войны в случае, если в борьбе за колонии Германия встре-
тит с чьей-либо стороны сопротивление. Разумеется, это был слишком
сочный номер, чтобы от него можно было отмолчаться *).	лц
Наконец, КаутСкий еще выступал против вюртембергских оппортуни-
стов после того, как они приняли участие в торжественном открытии ланд-
тага королем. По этому поводу Каутскйй, однако, написал весьма знамена-
тельные слова: «в остальных частях партии исчезает раздражение между
обоими крыльями, которое было следствием продолжавшихся годами битв...
только (!) в Вюртемберге все еще ярко пылает противоречие» *).
И действительно, фронт теперь был протйв левых, а против них Каут-
ский выступал плечо о плечо с ревизионистами. Последние были, следова-
тельно, союзниками Каутского, но отнюдь не его врагами.
Эту перемену фронта Каутский об'яснял в основном двумя причинами.
Во-первых, тем, что исчез сам ревизионизм. «Уже в прошлом году,
перед Хемпицким партайтагом, мы могли констатировать, что разделение
на два крыла, которое вызвал ревизионизм, становится все менее заметйым.
Ревизионизм скоро будет полностью принадлежать прошлому. Те, кто это
отрицает, забывают, что обозначает ревизионизм, смешивают его с оппорту-
низмом, умеренным воззрением, политикой момента и подобными пилениями.
Тенденции такого рода и противоположные тенденции имеются в нашей пар-
тии с тех пор, как она существует, и будут иметься, пока она существует.
Напротив, ревизионизм требование ревизии Марксова учения или полностью
его отбросить... сегодня целиком исчезает, перестает являться политическим:
фактором в нашей партии? 4).
Во-вторых, тем, что в условиях данной ситуации партии угрожает
больше левый уклон, нежели правый. Пока не наступило обострения клас-
рода голосование, одиако, рефориисты продолжали, вопрем постановлен», проводить свою поли-
тик}. И па Нюреибергеков партайтаге они обещали пе подчиниться его постановлениям по атому
вопросу.
•) «N. Z.» от 25 септ. 1908 г., «Партайтаг о голосовании за бюджет».
2)	Гильдебрандт был исключен из партии. Но он был в дампом случае козлом отпущения. Ибо
сторонником колониальной политики Германии было все ревизионистское крыло социал-демократии,
энергично поэтому зашатавшее Гильдебрандта.
3)	С этим замечанием любопытно сравнить оценку положению в партии, которую дает в это-
хе время Бернштейн. Говоря о наличия в партии двух тентеиний, реформистской и революционной,
Бернштейн продолжает: «Если оставить в стороне все персональные вопросы и Припять во внимание
не заявления и постановления (Бернштейн имеет в виду постановления партайтаюв, направленные
против ревизионизма—М. М.), то станет ясным, что немецкая сошал-демократия со временив закона
о социалистах в основном в направлении от политики первого рода (т. е. революционной— М. М.>
х последней (реформистской—М. М.) развивалась».
Eduard Bernstein «От секты к партии» Jena, 1914, стр. 31.
«) BN. Z.“ от 11 июня 1913 г., ст. К. „Размышления о рассудительных разнышлениях*.
37
совых взаимоотношений, на первом плане, естественно, была борьба с
реформистами. Теперь, однако, революционная ситуация для всех (?) оче-
видна. Поэтому все больше отступает на задний план задача: предупреждать
от иллюзий о возможности смягчения классовых противоречий и соглаше-
ния с господствующими классами. «Сйгодня ситуация такова, что вместо
прежних перегибов вправо гораздо чаще и легче имеют место перегибы
влево»г).
Отсюда лозунг Каутского: «бей влево», который он с 19Qj* г. не сни-
мает. «На Магдебургском партайтаге. 1910 г.,—пишет сам Каутский,—
в первый раз появилось то, что называют «марксистским центром». На-
чиная с партайтага в Ганновере, 1899 г., большинство партайтага постепен-
но обращалось против политической (Staatsmanische) нетерпеливости.
Начиная с 1910 года, большинство каждого партайтага обращалось против
революционной нетерпеливости, против крайней левой. Это теперь стано-
вится правилом. Наоборот, имеют уже место партайтага, которые
не дают никаких оснований к выступлению против правой. Таковы
последние Йенские партайтага 1911 и 1913 г. г.» г).
Символом новой группировки сил явилось возвращение Бернштейна
в состав сотрудников «Nene Zeit», из которого он вышел 12 лет тому назад,
Воссоединение Бернштейна с Каутским показывало, что процесс развития
последнего к Бернштейну в основном закончился.
1) «N. Zo. от 5 иювя 1912 г., ст. К. «Иипроекдироваипый крах». Такого- хе poia дамма-
нве Каутский делает позже, к смак с юбилее» Бернштейна. После 1905 г.,—пишет он,—хм «мар-
ксистского центра казалось все меньшей опасность, которая вас пугала при зарождении реаикоаизма,
бухте работке массы могут кя-аа маленьких мгвовеявых успехов, забыть своя большие исторические
задави... Опасность, которой мы боялись, скорее угрожала нам слева, от революционного нетерпеняя...
Не вправо, а клево направилась теперь тяжесть орудия марксистского центра. . Борьба с Бернштейном
Д1ришла топа к концу».
(«Die Gesselschaft» № 1, январь 1925 г., ст. К. «Семидесятилетие Эд. Бернштейна*).
8) К Der Politische Massenstreik, етр. 247.
Империалистическая война.
Как и позднейшие взгляды Каутского на революцию, его позиция
по отношению к войне, если не целиком, то вчерне, была развита нм еще до
1914 года, во время дискуссии с той же левой по вопросу об империализме
и войне. Эта дискуссия возникла в связи с явно выявившейся опасностью
мировой войны: бешеным ростом вооружений, редким обострением отноше-
ний между Англией и Германией, балканскими событиями и т. д. Что эта
опасность налицо, впрочем, не было спора. Дискуссия велась вокруг вопро-
сов, каковы корни этой опасности и как с ней следует бороться.
Вполне последовательно и левая эти вопросы не ставила. Не было у
нее прежде всего правильного понимания сущности Империализма.
Паннекук, например, империализмом называл «политику и идеологию но-
вейшего капитализма» 1).
Как "политику современного капитализма определял империа-
лизм и Радек. В соответствии с этим н постановка вопроса о борьбе с импе-
риализмом была у левой недостаточно развита. Что, однако, об'единяло
левую—ото понимание неизбежности войн, вооружений и т. д. в настоящую
эпоху развития капитализма, неизбежности того, что они называли импе-
риализмом, а в связи с этим и понимание того, что борьба с империа-
лизмом и войной возможна только на путях революции, на путях борьбы
за свержение власти буржуазии.
Ничего подобного мы у центра, в частности у Каутского, не находим.
В противовес левой Каутский ищет возможности борьбы с империализмом
и войной не на путях революции, а на путях улучшения, усовершенствова-
ния капитализма. Отсюда прежде всего лозунг ограничения воору-
жений, который Каутский защищает уже в 1911 году.
Этот лозунг был незадолго до того выдвинут фракцией парламента,
потребовавшей от канцлера, чтобы он добивал ся'ограничения вооружений.
Возражая против этого требования, лейпцигские и бременские оппозицио-
неры указывали на то, что его осуществление невозможно при капитализме:
ибо с таким же правом можно требовать от капитализма отмены системы
заработной платы.
С ответом Оппозиции в числе других и выступил Каутский .«Прежде
всего, — говорит он,—одно дело требовать ограничения вооружения, дру-
гое-^ожидать действительного его осуществления.Независимо от того, ожи-
даем-ли мы осуществления этого лозунга, его следует выдвигать».
А далее: Франция и Англия действительно готовы теперь из боязни
революции ограничить свои вооружения. При этих услдвиях долг социал-
демократии бороться всюду в том числе и в Германии за осуществление этого
лозунга. *) Таков первый пункт программы борьбы Каутского с войной.
>) „N. Z.* № 4, от 24 «кт. 19,13 г. ст. «Воарое о гарантиях к кипериыим».
2) «N. Z.» от 14 аир. 1911 г., ст. К. К. «Практ. «зб. агат.».
39
Далее следует ответ на вопрос, как должна социал-демократия реаги-
ровать на войну в случае ее возникновения.
«Какие действия,—спрашивает Каутский,—наша партия предпримет,
чтобы помещать правительству об'явить войну и какую лозищйо она займет
после того, как война будет об'явлена?»
«Это—отвечает он—зависит от многих обстоятельств, которые нельзя
предвидеть и которые не могут быть произвольно нашей партией устранены.
Наши действия будут неизбежно иными там, где масса народа страстно
войну желает, и Опять иными там. где она ее страстно осуждает, где насту-
пает хозяйственный крах, а весь общественный аппарат расшатывается.
В первом случае, мы, кроме протестов в партийной прессе, с трибун народ-
ных собраний и парламента против войны и за мир, немногое сумеем сделать.
Во втором случае паша обязанность показать развязанной народной стра-
сти путь и цель, которые могут быть плодотворными х).
Легко понять что, здесь обещается только болтовня о мире, причем
вина за отказ от революционных действий заранее сваливается на массы.
Но это все еще цветочки!
На следующий год отчасти в связи с дальнейшим развертыванием дискус-
сии, отчасти в связи с обострением положения, Каутский вносит большую
ясность и стройность в свои взгляды на вопросы войны, вырабатывает
систему взглядов, которая уже в дальнейшем не изменилась.
Прежде всего интересна характеристика сущности империализма,
которую дает в это время Каутский .«Империализм,—пишет он—не разно-
значущ с естественным стремлением капитала к расширению, к открытию
новых рынков возможностей вложений капитала, он образует только осо-
бый метод проведения этого стремления, метод насилия...»4)
Конечно, расширение рынков—жизненная необходимость для кйпита
лиЗма. На известной Ступени развития кажется самым удобным методом
этого достигнуть йутем приобретения колоний или сфер влияния, что ве-
дет к вооружению. Если, однако, этот метод связывается, это не означает
краха капитализма, а только необходимость найти другие пути для расши-
рения рынков* 3). Насилие не является никоим образом условием экономиче-
ского развития капитализма *).
Политика насилия, что Каутским определяется, как империализм4
т. о. отнюдь не неизбежная политика капитализма. Буржуазия может вели-
колепно обойтись без этой политики. Империализм только тенденция, о Дна
из тенденций, скверная тенденция развития капитализма, такая же тен-
денция, какой является тенденция к удлинению рабочего дня. Она будет
развиваться, если не будет встречать сопротивления. Она, однако, неиз-
бежна только как тенденция.
Но боремся мы, ведь, против удлинения рабочего дня и небезуспешно
еще в пределах капитализма. Чего же считать невозмож-
ной в его же пределах борьбу с тенденцией буржуазии к империализму?
Каутский, однако, упускает здесь из вида одну мелочь. Правда,
неизбежна при капитализме тенденция к удлинению рабочего дня, неиз-
*) «N. Z.» от 22 сеит. 1911 г., ст. К. К. «Второй Невский нартайтаг».
*) „N. Z.* Ji 4, от 6 сеет. 1912 г., ст. К. „Ей* раз разоружение1*.
3) ,N. Z.“ от 26 аир. 1912 г., ет. К. „1-ое мал и борт против милитаризма”.
«) „Империализм.—пишет уже во время войны Каутский,— является только вопросе») силы, а ие
экономической необходимости. он не только ие необходим «ля капиталистического способа производства,
ио даже его виачеше для пего часто иеимоверво переоценивается.
Можно, во-первых, доказать (это Каутский дальше „делает") что он не является единственным
стимулом экспансивной политики держав. Во-вторых, что колониальная политика... ие империалисти-
ческого происхождения* (К. К. .Национальное юеударство, империалистическое государство и союз
государств'1. М. 1917, стр. 24).
40
бежно стремление капиталистов выжимать все больше прибавочной стои-
мости. Но если это не удается, если, более того, даже уменьшается рабочий
день, уменьшается количество прибавочной стоимости, она все же ост а-
е т с я. Капиталист ни в коем случае не сократит рабочий день до такой
степени, чтобы совершенно исчезла прибавочная стоимость.
А как стоит вопрос при борьбе капиталистических трестов между со-
бой? За что она идет? За возможность выжимать прибавочную стои-
мость. В том и трагедия капиталистов, что им приходится вести борьбу за
эту возможность не только с рабочими, но и между собой: ибо рынки сбыта ,
места для приложения капиталов, источники сырья ограничены, ибо для
всех нехватает.
А возможность выжимать прибавочную стоимость, это—такая
крайняя ступень, за которую капиталисты борйотся всеми средствами,
террором по отношению к рабочим, путем войны с другими капиталистиче-
скими трестами.
Поэтому, поскольку «для всех нехватает», неизбежны войны. Герман-
ский капиталистический трест неизбежно должен стремиться, поскольку
он мирно не может вырвать у английского его рынки, источники дырья
и т. д., их вырвать военным путем и наоборот. Здесь не может быть такой
постановки вопроса: отдадут мирно—нескверно, не отдадут, и бей них обой-
демся. Это вопрос жизни для конкурирующих трестов, для капиталистиче-
ского хозяйства отдельных стран.
В связи с этим легко оценить и следующиее утверждение Каутского,
что только часть, незначительная часть буржуазии заинтересована в империа-
листических войнах'. Довод при этом приводится в достаточной степени ори-
гинальный. Как же—спрашивает Каутский—неизбежна колониальная и
флотская политика со стороны буржуазии (а с этим связан и вопрос
о войне), когда она вредна, накладывает тяжелые налоги на население1).
Довод поистине исключительный: ибо с таким же основанием можно
было бы говорить о вредности капитализма для населения, о
вредности диктатуры буржуазии и т, д. Совершен-
но очевидно, что вредность империалистических войн для народных масс
также не исключает заинтересованности в них буржуазии, как и вредность
для населения теперь капитализма заинтересованности буржуазии в его
существовании.
Каутский, однако, из своего предположения о незаинтересованности
буржуазии в развитии милитаризма делает ряд дальнейших выводов. Преж-
де всего оказывается, что и буржуазия способна бороться с империализ-
мом. что с последним следует поэтому бороться не путем свержения буржуа-
зии, а в союзе с ней или, по крайней мере, ее значительной частью. «Про-
летарская борьба против него (милитаризма—М. М.)—пишет он— при
некоторых обстоятельствах может найти подделку у дальнозорких буржуаз-
ных слоев союзников, которые приведут ее к победе раньше, чем сам пролета-
риат будет в силах овладеть государственной властью»2).
Как видим, Каутский переводит все дело в плоскость дальновидно-
сти буржуазии. В сущности, это со стороны Каутского внолне последова-
тельно. Коль скоро империалистические войны не неизбежны, коль скоро
буржуазия, более того, в этих войнах даже не заинтересована, весь вопрос
действительно в дальновидности буржуазии. Нужно поэтому взывать к
*) «N. Z.» >£ 49, от 6 сент. 12 г. «Еще роз рааоружевлв». В другом месте Каутский
пишет «ие укреплелже, а уивчтожеме милитаризма является первым условием дальнейшего раавитм
капитализма ж высшему тозяйствеипожу порядку» (<N. Z.» № 39 от 27 вюая 1913 г., ст. К. «Война
ж капитализм»),	_ .
2) «N. Z.» от 12 аар. 12 г. ст' К. «1-ое пая « борьба против мжлитаркзжа .
41
этой дальновидности тогда, коТда ее нет, войти с дальновидной буржуазией
в союз против недальновидной и т. п.
Каутский нрй этом убежден, что буржуазия нуждается в консультации
со стороны социал-демократии. В этом отношении характерен его ответ
Ленчу. Ленч (тогда левый с.-д.) правильно отметил, что смешно подсказы-
вать буржуазии, что в ее интересах, как будто она сама этого не знает. Каут-
ский, однако, находит это замечание неубедительным, ибо неверно, что бур-
жуазия непременно должна знать, как лучше достигнуть своих целей’).
Советы социал-демократии могут ей быть в этих условиях весьма
полезными.
В чем же стремится Каутский убедить дальновидную буржуазию?
В том, что лучше сговориться мирным путем о спорных вопросах, устроить
нечто вроде Лиги Наций и в ее пределах эти вопросы раз решать .«Теперь,
—говорит Каутский,—все стремятся к экспансии, йсе вдруг другу мешают,
увеличивают свои силы, свои расходы. И все надеются победить конкурен-
тов. Однако, чем более колеблется эта перспектива, тем яснее становится,
что продолжение борьбы разорит всех спорящих, тем ближе стадия, когда
конкуренция будет вытолкнута картельным об‘единением. Это не означает
запрещения распространения отечественных капиталов, но переход только
к более безопасному методу этого распространения.
Вот, ведь, 06‘еднняются конкурировавшие раньше предприятия. Также
и капиталисты Германии и Англии ничего не потеряют, если обе страны сго-
ворятся относительно своей внешней политики и. начиная с этого момента,
ограничат свое вооружение. А эти страны сумеют к тому же привести и
остальные, по крайней мере, в Европе а.)
Иными словами: «Забудем прошлое, уставим общий лад,
А я не только впредь не трону здешних стад,
Но сам за них с другими грызться рад*.
Позже Каутский говорит уже о результатах своей консультационной
деятельности—«Англия, мол, предлагает разоружиться». В 1913 году он
торжествует и по поводу того, что национал-либералы (немецкая буржуаз-
ная партия) выразили свои симпатии Бернской конференции пацифистов,
состояйшей в 1913 г.3).
«Значит,—заключает отсюда Каутский,—буржуазия уже понимает свои
интересы, растет и крепнет в ее среде потребность в мире и т. д. значит,
сделка между конкурирующими странами может быть без войны заклю-
чена».
Выше мы уже говорили, что для конкурирующих стран не хватало
ни рынков сбыта, ни источников сырья, ни мест для приложения капита-
лов. При этих условиях нельзя было обойти вопроса: а на каких условиях
могла быть заключена эта сделка? Не ясно ли. что условия такой сделки
зависят от силы договаривающихся сторон, что более сильная сторона кла-
дет на весы при заключении договора все свои пушки и пулеметы?
Как же обнаружится, чьи пушки больше весят? Не введением ли их-
в употребление? * * 8 * * *
>) Пят. ст. „Еще раз рамруямняе11.
г) „N. Z.“ от 26 апр. 1912 г. ет. К. „1-ое мая ж борьба против импсриаистовк.
8) Коран этих симпатий раскрыл во время войны Давид. Из его сообщений вылепилось, что
х этой хонфорннини было причастно гермаиеме правительство. „ Впоследствии стало известно,—писал
Давид,—что и междупарлахектские стремлонии к соглашению между Францией и Германией поддержи-
вались Бегмаи-Гольвегом... участие представителей буржуазных партий в Базельской конференции
1914 г. было право рекоиендоваио Мин. иностр, мл в Берлине".
(„Социал-демократия в мировой войне*, стр. 81). Вокруг этих конференций велась, ииаче
говоря. игра буржуазных правительств, заинтересованных в от тяж в о войны до тех вор, пока оня
будут готовы воевать.
42
Разумеется, можно было бы и без борьбы заключить договор, но толь-
ко при условии, если бы Германия или Англия признали себя слабее против-
ной стороны, если бы одна из них сдалась на милость другой.
Так именно «блестяще» и избегают социал-демократы борьбы. Но, ведь г
буржуазия на это не пойдет. Попытка перенести способы «борьбы» с.-д.
с буржуазией на борьбу между отрядами буржуазии, такт образом, только
папоминает, чтос.-д. не дерутся с буржуазией, а предают интересы рабочих-
В связи со сказанным можно оценить и лозунг разоружения, защи-
щаемый Каутским. Каутский хочет более сильного (или полагающего,
что он сильней) конкурента побудить не использовать свою силу, более того,
свое превосходство уничтожить. В какой мере может такого рода попытка
рассчитывать на успех, нетрудно судить.
Мы говорили до сих пор о значении лозунга разоружения для буржуа-
зии. Но необходимо выяснить и другую сторону вопроса: какое значение
этот лозунг имеет для рабочего класса?
Может ли он прежде всего иметь успех в его среде? Конечно, может.
Пролетариат-то во всяком случае не заинтересован в увеличении прибавоч-z
ной стоимости капиталистов. Но разве этим решается поставленный вопрос?
А что толку в этом лозунге для рабочего класса?
Лозунг разоружения, направленный к рабочему классу, есть не бо-
лее, как разоружение его самого. Он показывает ему неправильную цель
для стрельбы. Вместо того, чтобы предлагать бороться за осуществимое
в настоящих условиях, за действительное освобождение от войн, за уничто-
жение капитализма, здесь предлагается бить мимо цели, бороться за явно
безнадежное дело.
Лозунг разоружения, однако, не только разоружает пролетариат
накануне возникновения войны, но и делает его беспомощным перед ее ли-
цом. Ибо альтернатива по Каутскому, ведь, такая: разоружение или война?
Разумеется, бессмысленно толковать о разоружении после того, как война
возникает. Что же остается тогда делать? Остается только воевать.
Не случайно Каутский уже в 1912 году говорит только о пропаган-
дистской работе во время войны: «Наша задача—пишет он—в существен-
ном пропагандистская. Массовые действия могут быть приняты во внимание
в той мере в какой они носят пропагандистский характер ,).
Не случайно Каутский заранее подготовляет почву для отказа от под-
линной борьбы с войной. «Если Паннекук думает— пишет он, что народ-
ная масса при всех обстоятельствах п тогда, когда собственная страна под-
вергается нападению, а не нападает, буде* препятствовать мобилизации,
то я могу ему на это указать, что он даже в социал-демократии не найдет
много товарищей, которые будут разделять его точку зрения».
И далее: «Если внутреннее движение мешает мобилизации только в
одной стране, это никоим образом не означает предупреждения войны.
Оно может, наоборот, натиск противника укрепить» *).
Мы привели все эти цитаты потому, что они весьма ярко отражают-
взгляды Каутского на вопросы войны. Здесь по существу налицо вся бу-
дущая страусовая его политика во время войны, в основном вся будущая
идеология оборончества. Налицо, во-первых, формула «кто виновен»
(какое из борющихся буржуазных правительств) вместо формулы «что ви-
новно» (капиталистический строй). Во-вторых, заявление о готовности
защищать страну в случае нападения на нее. Понятно, какое обширное
поле для толкований того, кто виноват в войне, кто напал и т. д. здесь от-
крывается.
1) ,N. Z.“ № 6 от 6 и 8 ноября 1912 г., ст. „ВоНиа  Интернационал 
nN. Z.“ .4 44 от 2 авг. 1912 г., ст. „Новая тахтам*.
Следует далее отметить и следующее. Каутский заранее сбрасывает’
всю вину за будущий свой оппортунизм на пролетариат. Ничего, мол,,
не поделаешь, коль скоро население будет оборончески настроено, придется
по ветру плыть.
Итак, отказ социал-демократии от борьбы с войной Каутский уже
в этот период оправдывает двумя доводами: 1) нельзя будет ничего поделать
против войны, 2) «собственную» страну мы тоже в обиду не да-
дим».
По есть и третий довод в пользу такой тактики. Это—необходимость
сохранения организации, возможности легально работать. Выдвигается он,
например, в неоднократно цитированной статье «Новая тактика», где долго
пережевывается мысль о необходимости всячески заботиться о целости ор-
ганизации п, разумеется, не допускается возможность дать пострадать
организации во имя твердой, революционной липин.
Организацией Каутский не хочет рисковать *). А можно ли хотя бы
слово молвить против войны, не рискуя организацией?
Выходит, с какой бы стороны ни подойти к вопросу, нельзя против
войны выступать? О борьбе за превращение войны империалистической
в войну гражданскую не может быть при этих условиях н речи.
Эта постановка вопроса как будто находится в противоречии с тем
обстоятельством, что Каутский солидаризировался в это время с резолю-
цией Базельского конгресса.
Нужно, однако, иметь в виду, что и С Базельским конгрессом свя-
зано кое-что от легенды, читают, например, что Базельский конгресс
занимал вполне революционную позицию по отношению к войне. Между тем,
если внимательно прочесть его протоколы, становится ясным, что конгресс
насквозь был проникнут центристским духом, слезливым пацифизмом.
Этот основной дух Базельского конгресса нашел свое отражение и в
резолюции конгресса. В ней мы, например, читаем: «Конгресс считает,
что искусственно (?) поддерживаемая война между Великобританией и Гер-
манской империей представляет собою самую большую опасность для евро-
пейского мира. Он приветствует попытки рабочего класса обоих этих го-
сударств уничтожить этот антагонизм. Он полагает, что наи лучшим
средством в этом отношении будет заключе-
ние соглашения об ограничении морских во-
оружений и об уничтожении права морских
призов (к. и.).
Конгресс приглашает английских и германских социалистов «усилить
их пропаганду в целях заключения такого соглашения...» и т. д. в том же
центристском духе *).
Не мудрено, что Каутский уже на другой день после конгресса имел
возможность ссылаться на его резолюцию в оправдание своей позиции.
Базельский конгресс, мол, не рекомендовал определенных форм борьбы
*) Кьутский вообще не склонен рисковал.. Панекукскую постановку вопрос*, «то нужно
бороться к тогда, когда ножет быт поражено, Каутский решительно отвергает. Это — революционная
гимнастика, синдикализм* G,N. Z." № 12 от 20 дек. 1912 г. ст. „Новейший радикализм*). Как
будто существует общество дм страхования от пожаров и поражений.
2) Пит. по кн. „Интернационал и жировая война*, материалы, собранные К. Грюнбергом, стр.
35-6. Гортер поэтому с полным основанием писал о Базельском конгрессе: „В Базела еще раздава-
лись трубные внуки. По из громких фраз Жореса, из пустых угроз Кейр-Гарди, из трусливых всхли-
пываний Виктора Адлера о гибели культуры, из бледных, ничего не говорящих слов Гаазе, из само-
довольного шума в треска иа всем конгрессе—из всего этого уже явно прогладывало отсутствие жела-
ния, стремления силы к какому-либо действию („Империализм, мировая война и с.-д.*. 1915 г., стр. 2 *)•
0 пацифистском, каутскианском характере Базельского конгресса говорил, как известно, и Ле-
вин,—иапр., в заметках по вопросу о задачах нашей делегации в Гааге*.
44
против войны. Он при этом учитывал особенности различных стран: «Если
имеются страны, в которых сила и настроение рабочего класса позволяют
партийным товарищам ожидать, что они будут в состоянии препятствовать
своему правительству и при войне, если они на это твердо решатся, Интер-
национал не станет удерживать руки этих товарищей. По если товарищи
в других странах или при определенных условиях полагают, что невозмож-^
но выйти за пределы пропагандистского характера против войны, то нель-
зя требовать от них большего *)•
Так понял Каутский резолюцию Базельского конгресса.
В итоге разбора позиции Каутского накануне войны обнаруживается
его полное бессилие дать ответ на вопрос, как должен пролетариат бороться
с военной опасностью и войной, коль скоро она вспыхнет.
Эта беспомощность Каутского характерна, однако, не для довоенного
только периода. Уже разумеется, она сохраняется и во время войны. Более
того, в этот период позиция Каутского получает свою логическую закон-
ченность, становясь по существу позицией оборончества.
Переходя к анализу этой позиции, нужно прежде всего отметить,
что исходная ее точка остается прежняя—убеждение в том, что империа-
лизм—переходящая, случайная, скверная политика капитализма. «Им-
периализм,—пишет Каутский,—и теперь является только вопросом силы,
а не экономической необходимости». Столкновение капиталистических
трестов из-за рынков и т. д. отнюдь не неизбежно. Вполне возможно соглаше-
ние между ними—такое, примерно, соглашение, какое достигается между
предприятиями и их обвинениями в пределах отдельной страны. Мы бу-
дем в результате этого соглашения иметь международный картель, который
также ликвидирует конкуренцию на мировом рынке, как картель
той или иной страны ликвидирует в этих пределах конкуренцию.
Эту идиллию, которую Каутский воспевает еще в предыдущий период,
он особенно настойчиво разворачивает в годы войны. Каутский в это время
говорит уже о целой эпохе такого рода существования капитализма, эпохе
ультра-империализма. «Падение движения в пользу покровительственных
пошлин в Англии,—пишет он еще в начале 1915 г.,—уменьшение пошлин в
Америке, стремление к разоружению, быстрое падение экспорта капитала
во Франции и Гермайии в последние годы перед войной, наконец, усиливаю-
щееся международное переплетение различных клик финансового капитала
заставили меня взвесить невозможно ли, чтобы настоящая империалистиче-
ская политика была вытеснена новой ультра-империалистической .которая бы
на место борьбы национальных финансовых капиталов между собою поста-
вила совместную эь4сплоатацию мира иитернационально-об‘единенным фи-
нансовым капиталом. ।	, ’ , ,’ ,i ,, , ' ;.
Такая новая фаза капитализма во всяком случае мыслима»2).
Еще тверже о возможности такой фазы Каутский говорит в следую-
щем 1916 году. «Современная фаза империализма, мол. не должна непре-
менно быть последней фазой капитализма... Не исключена возможность,
что за ним (империализмом —М.М.) последует новая эра капитализма при
таких условиях, которые сделают возможным возникновение продолжи-
тельное, плодотворное функци’онирование такого союза государств, как
средне-европейский, на основе добровольного вступления в его члены...»
«Не следует,—находит далее Каутский,—отвергать принцйпиально идеи
Соединенных Штатов Европы или хотя бы Средней Европы, т. к. еще в ка-
*) »N. Z.* № 10, от 6 ик. 1912 г., ст. «Баамьса. ывгросс  восках травва в Австрии.
,N. Z.“ Л 5, от 30 крем 1915 г.
45
питалистическом периоде может наступить время, когда мы будем защищать
эту идею» *)•
То обстоятельство, что образовались союзы империалистических
государств, по Каутскому, доказывает, что вполне возможно такого рода
об‘единение. «Отнюдь не исключено, что настоящая война уже кончится
тем, что империалисты руководящих велйких держав обоих лагерей сгово-
рятся о разделе и эксплоатации». Таким образом,интернационал империа-
листов осуществится раньше, чем интернационал социалистов.
Если перевести все сказанное здесь Каутским на более понятный
язык, получится довольно определенная позиция: ультра-империализм—
правильная линия, желательная тенденция дальнейшего развития капита-
лизма; задача социал-демократии помочь буржуазии перевести капитализм на
эти рзльсы. П ред соииа -демократией,следовательно ст ется в осн вном
старая задача, задача усовершенствования капитали з-
м а.
«Мировая война,—пишет в этой связи Каутский,—«в политику со-
циал-демократии... не должна внести никаких изменений». Нужно отстаи-
вать старые требования: борьба против завоевательной политики и во-
оружений, свободная торговля, сближение народов, полная демократия».
Мы должны бороться против империализма... с целью заставить капи-
талистов (!) поискать других путей для увеличения прибыли и области
экономической эксплоатации, поднятия вывоза продуктов промышлен-
ности, ввоза сырья и пищевых продуктов^ Но для того, чтобы на-
править развитие капитализма по правильному пути, нужно предва-
рительно ликвидировать «историческое недоразумение», ликвидировать
войну, вернуть воюющие страны к исходному положению.
Отсюда лозунг мира на условиях status qiu> , который выдви-
гается во время войны Каутским. Каутский при этом видит только
две возможные перспективы. Либо будут продолжаться вооружения
еще в большей мере, чем раньше, и будет вторая, еще более страшная
мировая война, тогда разрушение Европы; либо разоружение, и тогда
быстрое заживание ран, вызванных войной. Третьей возможной пер-
спективой—п ерспектйвы	пролетарской револю-
ц и и—для Каутского не существует, а ведь «прогноз» дается на целую
эпоху. Однако, это, по крайней мере, последовательно: поскольку пред-
стоит эпоха ультра-империализма, тем самым исключается перспектива
пролетарской революции. Остается только улучшить линию развития
капитализма, вносить в нее поправки.
На другой день после войны пролетариат, таким образом, опять
окажется в будничной капиталистической обстановке, станут перед ним
тогда и будничные задачи. В связи с ростом налогов и дороговизны,
для пролетариата особо важно будет соответственное увеличение зара-
ботной платы. Поэтому «как только вместе с войной и перерывом в об-
мене исчезнет(?) безработица, немедленно возникнет война из-за заработ-
ной платы» г). И только' А с пролетарской революцией как же будет
обстоять дело? Как видим, Каутский и не ставит вопроса о ней.
Этим самым определяется, намерен ли Каутский бороться с вой-
ной. Ибо вопрос о войне не решается тем, что Каутский признает ее
историческим недоразумением. Сами капиталисты таким недоразумением
войну не признают, продолжают ее. Выходит, чтобы покончить с войной
нужно прежде всего справиться с буржуазией, стоящей на пути к миру.
А отказываясь так ликвидировать «историческое недоразумение» остается
*) К. К. я04‘»мн«я«е средней Европы*, стр. 8\ 81.
г) «N. Z.o .\t 23 от 25 септ. 1914 г. ет. «Поед«1стввя войпы».
46
только одно: уповать на буржуазию и... ждать, т.-е. не сопротивляться
войне. Эта спокойная и удобная позиция и имеет место у К. на протя-
жении всей войны.
Интересна в этом отношении уже первая статья, написанная Каут-
ским после войны. Прежде всего интересно, что эта статья скорее на-
блюдателя, чем политического вождя. В большей части она посвящена
вопросу о том, что будет после войны. А главное, дается ли в ней
ответ на вопрос: как бороться с войной? Об этом в статье ничего
не сказано. Не дается такой ответ и в дальнейшем. На языке Каутского
это называется: борьба за мир.
Впрочем, на этом Каутский отнюдь не останавливается. Исходя из
известного нам положения, что пролетариату есть что терять от пора-
жения страны, что пролетариат заинтересован в отражении противника
Каутский фактически скатывается к оборонцам, отличаясь от них раз-
ве лишь большим лицемерием и словоблудием.
^Теперь,—утверждает Каутский,—в начале войны, разбираться втом,
кто нападающая, кто защищающаяся сторона в войне, нельзя, по-
этому такого рода критерий для определения задач пролетариата в вой-
не должен отпасть».
«Одно, однако, ясно: каждый народ, а также и пролетариат каж-
дого народа имеет настойчивый интерес к тому, чтобы помешать врагу
страны перейти границу», предупредить вторжение. Поэтому в каждом
национальном государстве и пролетариат должен всю свою энергию на-
править к тому, чтобы самостоятельность государственной территории
оказалась обеспеченной. Это важнейший кусок демократии (как видим,
у Каутского ханжества хоть отбавляй!—М. М.),этой необходимой базы борь-
бы и победы пролетариата 1).
Отсюда уже недалеко и до оправдания голосования за воен-
ные кредиты. Й перед этой гранью не останавливается Каутский. Про-
ливая лицемерную слезу, пуская вход все свои таланты в области софи-
стики, извиваясь, как змея, Каутский подкладывает «научный» базис,
базис «интернационализма» под практику оборончества. «Понятие ин-
тернациональной солидарности пролетариата—пишет он,—никоим обра-
зом не исключает национального чувства, если под этим понимать при-
знание положения, что самостоятельность и благосостояние собственной
нации (что, как известно, достаточно растяжимое понятие—М.М.) дол-
жны быть при всех условиях охранены и защищены, когда им угро-
жает опасность. Но с этим связано для интернационально мыслящих
признание этого же стремления и для всякой другой нации. Только
на этой основе возможно то единодушно совместное действие проле-
тариев со всех наций (хорошее совместное действие—воевать друг
с другом!—М.М.), которое необходимо в их освободительной борьбе.
Исходя из этих соображений, немецкие и французские социал-
демократы голосовали за военные кредиты. У них при этом пе было враж-
ды к своим братьям по ту сторону границы (из одной любви, видимо,
это делали—М.М.). С глубокой скорьбью они отмечали, что возникно-
вение войны сделало необходимой такого рода защиту нации *).
Защита нации! Каутский, следовательно, выбалтывает секрет своей
позиции: Каутский, как и оборонцы, за защиту", оборону страны!
) Позже в книжке „Мое отноиение к независимой е.-я. партии* (Berlin 1922) Каутский
писал: „.Мы были едииолушиы с большинством партий в том, что поражение Горяаяи  не тонко ми
правящих, яо и для пролетариата должно быть роковым*. Но мы боялись и победы Германии и по-
- этому стремились к разумному миру (стр. 5).
3) Цкт. ет. „Пом. войны*.
47
Оборонцы, однако, имели перед Каутским большое преимущество.
Те, по крайней мере, не запутывали вопроса, за что идет война, за что
они голосуют. Давид, напр., в книжке «Социал-демократия и защита
отечества* прямо говорит, что социал-демократия, как и другие партии,
ведет борьбу за колонии. И мы, мол, заинтересованы в том, чтобы
Германия не была исключена из раздела колоний. Давид, далее, не
скрывает и того, что он за «гарантии*, которые лишали бы Англию воз-
можности мешать немецкой торговле (т. е. за разгром английской империи).
Давид, иначе говоря, признает факты в их голом виде: война ведется за
колонии, за «гарантии», за это голосует немецкая социал-демократия.
А Каутский? Для Каутского этим сказано слишком много. Он
поэтому спешит выступить с «опровержением». Приняв позу оскорблен-
ной в лучших чувствах Мадонны, Каутский восклицает: «Этого ли хо-
чет социал-демократия и поэтому ли голосовала она за кредиты? В инте-
ресах колониальной политики, а не для защиты ли границ родины?» х).
Не выступала ли всегда социал-демократия против колониальной поли-
тики?.
Приведя всю эту тираду, Каутский забывает, однако, простую
вещь: отнюдь не важно, чем мотив провали с.-д. свое голо-
сование от 4 августа; какое значение эта мотивировка может
иметь? Важны цели, которые себе ставит буржуа з и я, затевая
войну, цели, за которые велась в действительности волна и под которыми
подписывалась своим голосованием социал-демократия. А эти цели Давид
правильно сформулировал. За них то наделе голосовал и Каутский.
Остановимся, впрочем, и на мотивировке голосования 4 августа,
выдвинутой Каутским. Известна способность Каутского всякую пакость
оправдывать «интересами пролетариата». Приводимая мотивировка явля-
ется достаточно ярким образцом применения этой способности.
«Можно,—находит Каутский,—рассматривать военные кредиты, как
кредиты, вызванные только крайностью (чем немарксистская постановка
вопроса?—М.М.). Такие нужно давать и правительству, с которым ве-
дется решительная борьба, даже правительству, сама политика ко-
торого виновата в появлении крайности...» *).
Иначе говоря, пусть буржуазия п виновница возникновения войны,
пусть война и ведется в интересах буржуазии, но если война начата,
наше дело маленькое: слушаться и воевать.
Но тогда существует ли отличие Каутского от оборонцев. Этот
вопрос вполне правомерен, ибо, как мы видели, в основном в вопросе
о борьбе с войной эту разницу трудно обнаружить. Каутский, как и
оборонцы, выступает против революционной борьбы с войной. Более
того, Каутский, как и оборонцы, готов защищать страну Вильгельма,
коль скоро ей угрожает опасность поражения.
Грань между оборонцами и Каутским начинается, т. о. даль-
ше, в области относительно второстепенной: начинается тогда, когда
оборонцы, не удовлетворяясь одной обороной страны, высказывают го-
товность отстаивать захватнические планы правительства. Против э т о-
г о выступал Каутский и по весьма очевидным причинам. И без того
массы постепенно освобождались от шовинистического угара. Птти по
пути Давида и Кунова, значило при этих условиях все больше рвать
с рабочим классом, все больше отбрасывать его влево. Это, разумеется,
не входило в задачи Каутского.
.’) „N Z“ М 10 от 4 пюая lOt'i г. ст. „Военные жреиггы".
2) ,,N Z“ Л» 22 от 5 варта 1915 г., ст. „К вопросу о падогат и мовопохвлх**.
48
Каутский поэтому поворачивает к оппозиции, когда грабитель-
ский характер войны, при всей его готовности иначе ее оценивать,
открыто декларируется правительством. Каутский выступает против обо-
ронцев, когда они, цинически обнажаясь, вместе с канцлером захлебы-
ваются в планах ограбления мира.
Что причины разрыва с оборонцами именно в этом, сам Каут-
ский, как и его единомышленники, неоднократно заявляли. Еще 11 ию-
ня 1915 г. в дйи, когда Каутский и его друзья начинают становиться
открыто в оппозицию к большинству, он пишет: «Гдлосование за
кредиты без всяких условий было решено громадным большинством.
Теперь , казалось мне, важнейшая задача товарищей была достигнуть
того, чтобы понимание большинства и меньшинства фракций выяви-
лось не в крайней форме, не свойственной партии, но в той, которая
связывается с прежней позицией партии. К сожалению, иначе вышло1)».
Та же мысль развивается и в двух документах оппозиции, от-
носящихся к этому времени. Эти документы, означавшие фактически
об'явленне войны большинству,, излагают основы взглядов оппозиции.
Мы их изложим поэтому несколько полнее.
Первый документ—декларация, направленная 9 июня 1915 года
в правление партии и фракцию рейхстага.
В ней констатируется, прежде всего, что начиная с 4 августа, пар-
ламентские и непарламентские руководители немецкой социал-демокра-
тии начали политику классового мира, отказываясь от всякой борь-
бы, от борьбы даже против осадного положения. Сначала была надежда,
что эта линия партии изменится, что большинство станет бороться
замнр, однако, она ни в какой мере не оправдалась. Все яснее ста-
новится, что война не служит к защите национальной независимости.
Все яснее раскрывается империалистический ее характер. Между тем,
фракция не поднимает своего голоса ни против нарушения нейтралитета
Бельгии, ни против потопления Лузитании (и только?).
Все значение этой позиции большинства фракции выявляется и»
того, что военные цели правительства ей великолепно известны, ибо
рейхсканцлер 28 мая прокламировал грабительскую войну. А большин-
ство фракции нашло нужным только подтвердить политику 4 августа.
Вместо этого нужно было повести решительную борьбу против всей
политики правительства, также, как это делали социалисты в 1870 г.,
когда выявился грабительский характер войны.
Еще раз руководящие партийные инстации стоят на перепутье.
От них зависит, будут ли они дальше выступать против этого все яс-
нее обнаруживающегося стремления партии бороться или нет. Герман-
ская социал-демократия должна последовать примеру других наппй,
которые борются за мир.
Мы предостерегаем от продолжения политики 4 августа и 29 мая—
так, примерно, заканчивается декларация.
Другой документ был опубликован через короткое время после
первого. Это—манифест, подписанный Бернштейном, Гаазе и Каутским
и озаглавленный «Требование момента» (появился прежде всего в Лейп-
цигской Народной Газете»).
Манифест пачинается Словами: «Час решения настал»... Простран-
но показывая, что немецкие господствующие классы уже не скрывают
своих захватнических целей, манифест далее заявляет:
«Исходя из всех этих данных, германская социал-демократия
должна поставить перед собой вопрос: соединимо ли с ее принципами
1) ,,N Z“ № И от П «он» 1915 г.
49
и обязанностями, которые на нее налагаются, как на охранительницу ма-
териальных и моральных интересов Германии, нахождение в вопросе о
нродолжении войны па стороне тех, цели которых стоят в резком проти-
воречии с декларацией нашей фракции рейхстага от 4 августа 1914 г.,
декларацией, в которой она заявила, что в согласии с Интернационалом
осуждает всякую грабительскую войну. После того, как грабительские
планы перед всем миром открыто провозглашены, социал-демократия
имеет полную свободу выявить в самой энергичной форме предположен-
ную позицию, настоящее положение делает из (этой) свободы даже обя-
занность».
«Мы не сомневаемся,—пишут далее авторы манифеста, что с.-д.
пойдет по этому пути. «Если даже у партии не хватит сил для осу-
ществления своих решений, перед ней стоит все же задача действовать
в качестве движущей силы политики в направлении, которое мы при-
знаем правильным».
Подтверждается, следовательно, сказанное нами выше. Оба доку-
мента ставят выступление оппозиции в прямую зависимость от соот-
ветственных заявлений правительства. Пока правительство не распоя-
салось, Каутский, Гильфердинг и др. готовы были оставаться оборон-
цами, п только тогда, когда выступление канцлера исключило
возможность скрывать империалистический характер войны, они сочли
нужным перейти в оппозицию.
Однако, в оппозицию Каутский и иже с ним перешли с тяжелой
гпрей па ногах; с голосованием от 4 августа. Это голосование, ведь,
никак нельзя было совместить с характеристикой войны, как грабитель-
ской. Рабочий, естественно, должен был недоумевать, спрашивать: от-
чего вы раньше не голосовали против грабительской войны, почему
вы до сих пор нам не говорили, в чьих интересах она ведется, поче-
му вы до сих пор нас призывами защищать грабителей, способствовать
их победе?
Приходилось из этого положения выкручиваться. Мы являемся
в связи с этим свидетелями ряда трюков, по существу весьма жарких
и ни в какой мере не спасающих положения центра.
Прежде всего предлагается различать голосование за кредиты
4 августа от т. наз. «политики 4 августа». Голосование за военные кре-
диты 4 августа, мол, можно понимать двояко. Можно его понимать в
том смысле, в каком оно обозначает разрыв с прошлым и прежними
принципами C.-д., можно с ним связывать идею о солидарности клас-
сов. Это будет «политика 4 августа».
Можно, однако, его понимать и в том смысле, какой находится
в согласии со старым взглядами партии и какой имеет прецеденты
в позиции партийных товарищей в.1870 г., одобренной Марксом и Эн-
гельсом.
Сторонники последней позиции, к которым относит себя и Каут-
ский, остались до конца верны партии и идее интернациональности:
когда изменились отношения в войне, изменились военные цели, появи-
лась новая информация, они отказались голосовать за кредиты и переш-
ли в оппозицию.
Иными словами, голосуя за кредиты 4 августа Каутский и иже
с ним голосовали за защиту, а не за нападение, расчитывали на обо-
ронительный характер войны. Как будто Каутскому не известны были
цеДи борющихся сторон еще до войны, как будто не очевиден был их
грабительский характер! Как будто, чтобы в этом убедиться,
требовалось открытое заявление правительства!
«Kayrexit о реюлоцн».	4
50
За этим трюком № 1 последовал трюк № 2, еще более безза-
стенчивый.
Мы помним, как горячо Каутский защищал положение, что обя-
занность с.-д. защищать родину, коль скоро она в опасности. Теперь,
однако, Каутский признает это положение уже несостоятельным. Он
«догадывается», что оно неизбежно ведет к оборончеству. Ибо «когда
родина в опасности? Как только начинается война. И что значит:
ее защищать? Лучшее обеспечение—удар. Ее защищать значит, таким
образом, не ждать, пока враг ворвется в страну, но ему препятство-
вать, войну в его пределы перенести, его поразить и победить. Иными
словами: защита страны равнозначна ведению войны»1).
Из чего же предлагает впредь Каутский исходить при определе-
нии позиции с.-д. в войне? Во-первых, нужно, по его мнению, отвечать
на этот вопрос под углом зрения различения обороняющихся от нападаю-
щих. Во-вторых, следует выяснить, победа какой стороны выгоднее с
точки зрения мирового пролетариатая).
Но, ведь сам Каутский писал, что трудно разобраться в том, кто
пападающая и кто обороняющаяся страна. Оборона к тому же всегда мо-
жет перейти в нападение и наоборот. Выходит, что этот критерий для
определения позиции с.-д. в войне должен отпасть. Что же остается?
Остается второй критерий: победа какой стороны выгоднее пролетари-
ату 3). Иными словами: против каких империал истов, таков пороч-
ный оборонческий круг, в котором и теперь остается Каут-
ский. Что можно бороться против всех империалистов, против самого
строя, с которым неизбежно связаны империалистические войны—эта
мысль никогда и не возникала у Каутского.
Для достижения мира, следовательно, предлагается один путь,
путь уговаривания своего правительства. Ре-
цепт в достаточной мере знакомый: вполне осуществимо, мол, соглаше-
ние между капиталистами, все дело в том, чтобы убедить их в не-
обходимости этого достигнуть.
Такал постановка вопроса, разумеется, сделала Каутского горячим
сторонником идеи созыва конференции социалистов. И, действительно,
Каутский—певец Стокгольмской 'конференции. «Стокгольм.—пишет он,—
например, в статье под тем же заглавием, должен принести триумф
идее достижения мира и восстановления Интернационала. Задача Сток-
гольма—возрождение Интернационала, как орудия мира».
Однако, Каутский сам тут же выливает ушат воды на свою го-
лову. «Как раз потому,—пишет оп,—сорвались до сих пор все попытки,
опять побудить функционировать Инте'рнационал, что социалисты боль-
шинства воюющих стран в непримиримом противоречии друг к другу
стояли. И сегодня еще соглашение об условиях мира между ними са-
мими невозможно» •). Выходит, следовательно, что агитация среди
Вандервельде разных стран на тему «не будьте, милые, предателями»,
попытка собрать их за одним столом и этим путем добиться мира—без-
надежная, жалкая попытка.
») „N.Z* ."Л 6 от 11 мал 1927 г. Ст. „Защита страны*.
») Си. „N.Z* № 13 от 29 леи. 1916 г., ст. .Взгляды с.-д. на войну перс» настоящей
войне!”.
») „Не говоря», водь, М. я 3. о сплошной реакционно! массе,—пишет Каутский.—Разливали
они отдельные слон в пределах буржуазия. Таков должен быть и наш подход в вопросах войны.
Нельм ставить так вопрос: в период импернализиа для нас равноценны все правительства". .Этот
взиляд «ел. перенесение слов о реакционно! массе из внутренней па внешнюю политику* (, NZ* № 19
от 9/11-1917 г. „Импер. война*).
♦) „N.Z* № 22 от 31 авг. 1917 г., ст. .Стокгольм”.
51
Если бы, однако, и была надежда у Каутского добиться сговора
социалистов об условиях мира, его ожидало разочарование с другой
стороны: не подлежало сомнению, что только те правительства давали
бы возможность социалистам себя уговаривать, коим это было бы вы-
годно, кои сами стремились к миру. Те же правительства, которые
себе ставили иную задачу, могли попросту не слушать эти нашептыва-
ния и уже во всяком случае не дать своим социалистам поговорить
с социалистами других стран на эту прекрасную тему.
Идея Стокгольма была явно надувательская, имевшая один смысл:
дурачить, обнадеживать рабочие массы, жаждавшие мира.
Не предлагая ничего другого для борьбы за мир, Каутский, та-
ким образом, и теперь по существу не сопротивлялся войне, предостав.
ляя своему правительству возможность гнать все новые миллионы ра-
бочих и крестьян на фронт. Большего от Каутского правительству
Вильгельма и не требовалось.
Впрочем, и Каутскому большего не требовалось: ведь, не «пре-
давать родину» он собирался, не вызывать гражданскую войну во время
войны своей буржуазии с буржуазией Антанты. Он ставил себе
более скромную цель: и невинность соблюсти и капиталец нажить и
гнев буржуазии не вызвать, и массы за собой сохранить.
К сожалению, последнюю задачу ему в известной мере удалось
осуществить.
Близость к позиции оборонцев, особенно в первый период войны,
давала Каутскому все основания быть заодно с оборонцами, выступать
вместе с ними против левых, пе желавших подчиняться директивам
оборонцев *)• В упомянутой уже первой статье Каутского, написан-
ной после возникновения войны, Каутский последовательно
призывает к единству с оборонцами. «Оружие критики,—пишет Каутский,—
должно замолчать теперь внутри партии»: «Дисциплина в войне первое
требование не только для армии, но и для партии. В нашей практике
мы должны все быть единодушное, дружнее, чем когда-либо. Не кри-
тика, а доверие (К. А.) теперь важнейшее условие нашего успе-
ха» *).
Но доверие к кому? Совершенно очевидно—к оборонческому боль-
шинству партии’ Подчинение, дисциплина по отношению к кому? Опять
к нему же! Ппачеговоря, Каутский, не находит в первые дни войны ино-
го лозунга, как беспрекословное проведение политики предателей ра-
бочего дела.
Единству с оборонцами Каутский был верен до конца. Он резко
выступал против предложения отколоться от оборонцев даже тогда,
когда ему пришлось под давлением масс критиковать линию партии,
стать в «оппозицию» к правлению ее. На готской, например, конфе-
ренции оппозиции Каутский голосовал против образбвания партии
независимцев. Каутский боролся со сторонниками этой идеи вплоть до
тех пор, пока раскол не стал фактом. Только тогда Каутский присоеди-
нился к независимцам, да и то не для борьбы с оборонцами, а для
борьбы с влиянием левых в новообразовавшейся партии, для того,
Известие, что Каутский отказался войти в сношение е Циммервалыом, явиться на коифс-
реняню интернационалистов (на которую явились лаже такие .революционеры'1, век Мартов и Аксель-
рол). Тик чужл был Каутский сколько иибудь серьезно! оппозиции войне, так тяготел Каутский
к елмному возможному своему сеювникт—оборонцам.
») ,N.Z* М 9 от 21 авт. 1914 г., стр. .Война*.
4*
52
чтобы при первой возможности потянуть ее членов в ряды с.-д. пар-
тии большинства, снова достигнуть единства с оборонцами.
Оправдывая защиту пролетариатом страны в империалистической
войне, ратуя за единство с оборонцами своей страны, Каутский, естест-
венпо, должен был пойти и дальше. Чем, в самом деле, французские или
бельгийские оборонцы хуже немецких? Они, ведь, тоже защищают
свою страну. Нужно, следовательно, и к ним быть снисходительными.
Такого рода доводы и развивает Каутский с первых дней войны.
«Нужно,—пишет Каутский в статье от 28 августа 1917 г.,—уважать вооб-
ще врагов». В частности, относительно социалистических партий. Об-
виняют бельгийцев и французов, что они голосовали за кредиты. Но и
немцы это делали. У тех и других при этом были одинаковые мотивы:
они стремились отстоять свободу и независимость родины. «Что в таком
случае социал-демократы должны со всей силой вступиться за собствен-
ную нацию, само собою разумелось для нас всегда. Имелись ли дей-
ствительно условия для голосования за военные кредиты иголосование
об*ективно верно было, сумеет показать лишь точное историческое
исследование после войны. Но достаточно (!!) суб'ективного убеждения
в пользу голосования, чтобы их перед Интернационалом все в одинако-
вой мере оправдай..
И вступление Вандервельде в буржуазное министерство националь-
ной защиты встретило сопротивление. И все же, как раз этот случай был
предусмотрен». Предусмотрен Парижским конгрессом Интернационала
в 1900 году.
«Мы не имели никакого основания считать, что чувство интернаци-
ональной солидарности где-либо во взглядах классово-сознательного про-
летариата исчезло. У наших попутчиков она могла потускнеть, у остав-
шихся в поле нет возможности ее выявить. Но как только придет время
требовать мира, Интернационал вновь окажется единым в стремлении
к быстрому и справедливому миру» *)•
Иными словами, на «шипке» все спокойно: интернациональная со-
лидарность отнюдь не пострадала. Она налицо и выражается в том,
что мы, социал-демократы всех стран, «солидарно» стремимся друг друга
побить. А коль скоро так, коль скоро у всех нас рыльце в оборон-
ческом пуху, не приходится сомневаться в том, что мы и после войны
найдем общий язык.
Правда, теперь имеется временное разногласие: немецкие социал-
демократы стремятся побить французских, а те немецких. Но ведь с
окончанием войны это разногласие исчезнет. Будет ли в этих условиях
смысл напоминать друг другу о грехах во время войны?
Каутский поэтому сторонник взаимной амнистии. «Мировая вой-
на,—пишет он,—конечно не может оставить Интернационал нетронутым.
Она внесла в него тяжелые различия, что было облегчено тем, что
она ослабила интернациональные сношения, отрезала па время герман-
скую социал-демократию от заграницы п еще сегодня делает невозмож-
ным какие-либо об'яснения с братскими партиями государств, которые
воюют с Германией. Это, однако, никоим образом не основные раз-
личия. Они происходят от различий в понимании ситуации и различай
в информации. Единство основы остается, различие понимания может
исчезнуть, с преходящей ситуацией, которая его родила»1). Под зна-
менем предательства тогда снова об‘единятся буржуазные приспешнгки
всех стран. Это будет «возрожденный II Интернационал».
’) ,N.Z“ .V 20 от 28 мт. 1917 г., стр. ..Пояготот мира".
») ,,N.Z“ № 1 от 20 октября 1917 г., ст. „Инторякцяовал я гражданский ор“.
53
Так подготовлял Каутский почву для перестройки рядов между
народного реформизма после войны, дабы новыми, мириыми путями
продолжать дело надувательства народных масс.
Обычно мы различаем каутскианцев о г оборонцев. Все сказан-
ное выше показывает всю условность этого различения Оборонцы были
готовы воевать до победного конца, тогда как каутскианцы этого не
предлагали. Однако, за оборону страны и каутскианьы стояли. И Каут-
ский считал обязанностью социал-демократов защищать отечество своей
буржуазии.
Да это было и неизбежно, поскольку Каутский и оборонцы стояли
на общей, реформистской базе: 1) признание того, что пролетариату есть
что терять в пределах капитализма, что пролетариат уже добился таких
завоеваний , которые делают государство «своим»,—а это признание име-
ло место у Каутского, как и у оборонцев—неизбежно вело к оборон-
честву. Оборонцы, по крайней мере, были в этих условиях последова-
тельнее Каутского. Ибо если пролетариату было что терять от пораже-
ния своего правительства, ему было что н выиграть от его победы. Нуж-
но было тогда быть за войну до победного конца. 2) Каут-
скианская теория империализма, общее Каутскому и оборонцам понима-
ние путей перехода от капитализма к социализму, общий им парла-
ментский кретинизм неизбежно вели к отказу от борьбы с войной
даже в условиях, когда признавалась необходимость этой борьбы. Ибо
все это исключало борьбу за превращение войны империалистической
в войну граясданскую,
Ленин поэтому был прав, когда признавал взгляды Каутского
на войну неразрывно связанными с его реформизмом, когда, далее, не
видел между Каутским и оборонцами серьезной разницы.
Ленин был прав и тогда, когда признавал элементарной обязан-
ностью интернационалиста бороться с Каутским не менее энергично,
чем с другими оборонцами ’)
*) „КаутскпаисквК центр, — nieai Ленни, - приносит больше вреда зелу марксизма, чех
-оч.рытый С0ЦИ4.1-Ш0ИИННЗН". Лишь тот действительно иитернавиоматвет, кто борется против каутскван-
чмва. кто поникает, что , аентр“ и после ахового поворота его вожзей (наеется в виду их переход
« о скрытую оппозицию больвипству М. И.) остается в принципиальном отношении союзников гаови-
гичстов и оппортунистов дТ. ХШ, етр. 119).
Большевики о Каутском.
Все сказанное о Каутском приводит нас к неоспоримому вы-
воду: не 4 августа 1914 г. произошел отход Каутского от марксизма,
не 4 августа предал он впервые пролетариат; этот отход начался го-
раздо раньше, пожалуй, с самого начала его политической деятельности.
Поскольку речь вдет об основном в проблеме революции, о путях борь-
бы пролетариата за власть, о содержании пролетарской революции,
не приходится почти говорить об эволюции Каутского. Каутский был
и остался в этих вопросах оппортунистом, эволюционируя к оппорту-
низму только в деталях или идя навстречу логической последователь-
ности.
Некоторые элементы оппортунизма не были ему чужды уже до
выступления Бернштейна. Как оппортунист критиковал он Бернштей-
на. Революция 1905 года заставила его только потоньше замаскиро-
ваться, однако, принятой им линии в вопросе о революции не измени-
ла. И если Каутский в некоторых вопросах русской революции вы-
ступал солидарно с большевиками, это не изменяет нашей оценки Ка-
утского этого времени. Ибо в ряде крупнейших вопросов он в это же
время солидаризируется с меньшевиками, не занимая, следовательно,
и здесь последовательно революционной позиции. В соответствии с этой
своей линией Каутский выступает против левого крыла германской со-
циал-демократии, единственного представителя революционного марксиз-
ма в ее рядах. Даже в вопросах войны Каутский развивает свдю позд-
нейшую оборонческую позицию в основном накануне войны. Все это
приводит Каутского к об‘единению с бернштейнианцами, имевшему место
до 1914 года. Солидарность с ними в области основный вопросов
тактики партии все более связывала их, побуждала забыть старые
г ссоры и образовать единый фронт против революционной левой.
И тем не менее ^вплоть до войны большевики продолжают рас-
। сматривать Каутского., как революционера, как орто д о к са л Ь;
н о-Г о ~м а о к с й~ст а, как идеолога международного пролетариата,
вплоть до войны представители нашей партии не выступают с критикой
его взглядов? Не за взгляДй, а за противоестественный, якобы, союз
»» с ревизионистами критикуется пока центр. В соответствии с этим не-
дооценивалось нашей партией и значение той борьбы, которая развер-
нулась в рядах германской	социал1-демократии накануне войны *).
) Нужно, однако, отметить что большевики (си. например, вдтируемую статью Зиновьева)
уже ясно видели, что ревигвоаясты становятся все более сильными в рядах германской социал-демок-
ратии, что оия перерастают в большинство партии. С этой в общем правильной оценкой силы ревизпо-
нистов интересно сравнить поистине смехотворное заявление Троцкого: „Можно с подвой уверенностью
сказать. что в настоящее время ревизионизм в Германия, хак политический (к. а.) фактор,
умер (Р,  только чисто литературными средствами он стимулирует свое существование". (И. Троцкий
ЙО германской социал-демократия' М. 1908 г., стр. 32).
55
Зиновьев, например, писал в 1913 г.: «Недавно закончившийся партейтаг
в Вене, к сожалению, про'шел не под знаком борьбы с ревизионистами,
этими социал-демократическими нацио нал-либералами. Он, наоборот,
прошел под знаком спора одной части марксистов против другой час-
ти марксистов. Главным вопросом был пункт о массовой стачке. Рас-
хождение между двумя частями марксистов касаются здесь по существу
дела вопроса о темпе событий, о скорости движения* *. И только!
Заканчивается статья Зиновьева словами: «Ревизионизм—вот враг
германской социал-демократии, поскольку речь идет о внутренних ус-
ловиях развития германского рабочего Движения. Обострение классовой
борьбы, инициатива рабочих масс, надо надеяться, скоро подскажет ста-
рым вождям германской социал-демократии (т.е. центру, Каутским—М.М.),
что угроза движению лежит именно справа» ’).
Все это было тем более поразительно, что борьба между цент-
ром и левой по содержанию разногласий и доводам, приводившимся
обеими сторонами в пользу своей позиции, до крайности напоминала
борьбу, имевшую место в ото же время между большевиками
и меньшевиками. И там, и здесь вопрос стоял о том, куда направить
начавшийся под'ем рабочего движения, и там, и здесь разногласия в
плоскости: за или против неурезанных лозунгов, за или против респу-
блики, за развертывание массового движения, переплетение экономических
и политических стачек или за различение последний, ограничение дви-
жения экономическими требованиями с тем, чтобы «нормально» развива-
лась парламентская жизнь страны, и там и здесь левые обвинялись
в революционной гимнастике, бланкизме нт.д.
Несмотря на всю эту картину, отношение большевиков к Каут-
скому и центру в целом изменяется только в 1914 г., в связи с воз-
никновением войны. Голосование Каутского за военные кредит^, явно
оборонческая позиция, занятая им в первые же дни войны, осветили
новым светом всю прошлую его деятельность, заставили оценить, пе-
ресмотреть ее сызнова под углом зрения новых событий. Ленин тотчас
признал, как это умел делать один Ленин, свою ошибку в оценке Ка-
утского. «Права была Роза Люксембург,— писал он в 1914 г.Шляп-
никову,—д а в н о понявшая, что у Каутского «прислужничество
теоретика»—лакейство, говоря проще, лакейство перед большинством
партии, перед оппортунизмом»2) (К. И.). Ленин тогда же отметйл, не пе-
реставая в дальнейшем это подчеркивать, что взгляды Каутского на
войну нельзя рассматривать отдельно от его общей установки, выработан-
ной им до войны. Правда, Ленин не имел возможности под этим уг-
лом зрения пересмотреть все прошлое Каутского, но общую линию он
в этом вопросе дал.
Особенно четко дается оценка довоенного Каутского в «Госу-
дарстве и революции», где, между прочим, говорится: «в самой его поле-
мике с оппортунистами, в его Постановке вопроса и способе трактова-
ния вопроса Mil замечаем теперь, когда изучаем историю новей-
шей измены марксизму со стороны Каутского систематический
'уклон к оппортунизму именно по вопросу о го-
сударстве. И далее!: «Между Марксом и Каутским (не только на-
стоящим, но и прошлым!—М.М.) пропасть в их отноЮении к задаче
пролетарскбй партии готовить рабочий класс к революции».
Такую же, примерно, о'ценку довоенного Каутского дал на
IV Конгрессе Коминтерна, в докладе по программному вопросу,тов.Бу-
Ч Просвещение" Лс 89 за 1913 г., ст. Зиновьева „О германской рево«овви“.
*) Ленинский сборник, II, етр. 2Ю, письмо к Шляпникову от 27 октября 19Г« г.
56
харик: «Я утверждаю, заявил он, что крушение, понесенное вторым Ин-
тернационалом во время войны, имеет свои глубокие корни в тех теоре-
тических взглядах, которых он придерживался до войны». Касаясь да-
лее спора между течениями, возглавляемыми Каутским и Бернштейном,
оп продолжает: «при ретроспективном взгляде на эту историк»
перед нами откроется картина полной капитуляции «ортодоксального»
марксизма перед ревизионистским марксизмом. Я утверждаю, что в этом
споре, начавшемся задолго до мировой войны, так называемый, орто-
доксальный марксизм, т. е. марксизм Карла Каутского, в целом ряде
важнейших теоретических вопросов капитулировал перед ревизионизмом.
Прежде мы этого не замечали.
Теперь, одпако, мы это видим вполне ясно и
определенно, и отлично понимаем также, почему это произош-
ло». Бухарин перечисляет ряд отступлений от Маркса, имевших место
до войны*, в первую очередь в области теории обнищания и теории
крушения буржуазного общества.«Теория катастрофы, теория крушения
также была сильно смягчена Каутским во время его спора с ревизи-
онистами .
Что же касается революции, т.е. результата крушения, то мы най-
дем, даже в наиболее революцонных писаниях
Каутского, хотя бы, например, в его книге «Путь к власти», весь-
ма много явно смехотворных мест; мы сталкиваемся с оп-
портунизмом доведенным до смешного...
Возьмем теперь третий теоретический вопрос,—вопрос о теории
государства. В начале войны и Мы утверждали, что Каутский совершил
предательство по отношении» своей собственной теории. Так мы т о г-
д а думали и так писали. Однако, это не верно. Ныне
мы спокойно можем заявить, что наши утвер-
ждения были неправильны. Наоборот, так называемое
предательство социал-демократов и последователей Каутского вкоре-
нилось в самой теории, которую эти господа выдвигали еще до войны...
То же самое мы видим и в вопросе о диктатуре пролетариата.
Даже во время своего спора с ревизионистами Каутский никогда не
развивал особенно этот вопрос (курсив наш).
Эти положения не встретили возражений ни с чьей стороны как
на Конгрессе,так и после него. В частности, не возражал против них
и Ленин, Присутствовавший на Конгрессе. Они стали, следовательно,
общепризнанными в рядах Коминтерна.
И тем не менее требует ответа следующий вопрос: как могло
случиться, что оппортунизм Каутского не был обнаружен в течение
столь долгого промежутка времени самой революционной партией в ми-
ре, как могло случиться, что Каутский приобрел и удержал свое влия-
ние в ее рядах вплбть до войны:*
Здесь нужно прежде всего иметь ввиду эпоху, в которой Каут-
ский начал свою политическую деятельность. Это была эпоха, когда
в рядах социалистов еще пользовались влиянием путаники Типа Дю-
ринга, Шефле, Родбертуса и т.п., эпоха, когда еще не было закреплено
сколько яибудь основательно положение марксизма в рИдах рабочего
движения, когда важнейшее значение в жизни партии еще имела теоре-
тическая борьба за самые основы пролетарского мировоззрения, время,
когда, как писал Энгельс Каутскому (1884 г.), «о марксистской истори-
ческой школе еще не приходится говорить». В этих условиях Маркс
и Энгельс должны были высоко ценить всякого талантливого пропаган-
диста и защитника идей марксизма, всякого популяризатора их идей,
в том числе и Каутского, начавшего с этой роли. Ореол ближайшего
67
ученика и друга Энгельса, крупнейшего популяризатора основ марксиз-
ма, не в малой степени способствовали тому влиянию, которое Каутский
приобрел среди марксистов.
Влияние Каутского, далее, укрепилось во время дискуссии
с Бернштейном. На фоне борьбы с борнштейнианцами,которые совершен-
но отказывались от классовой борьбы с буржуазией, будущий центр,
включая сюда и Каутского, выступал как ортодоксальное крыло Ин-
тернационала *). Собственные грехи в области учения о революции пока
не обращали на себя внимания, в частности, со сторьны русских рево-
люционеров. Поскольку не наступила эпоха пролетарской революции,
никто из них еще не подошел вплотную к вопросам о возможности мир-
ного захвата власти при наличии демократических учреждений, пред-
посылках и содержании пролетарской революции, путях перехода
промышленности в руки пролетариата (конфискация или выкуп)ит.д.
На очереди стояли другие, более актуальные для данного периода вопро-
сы. Только к началу войны назрела революционная обстановка, при
которой указанные вопросы • стали актуальными. Тдлько к этому вре-
мени обратили на себя внимание и отступления от марксизма, которые
Каутский допустил при разработке этих вопросов.
Здесь повторилась, примерно, та же картина, которая имела мес-
то в рядах российской социал-демократии в конце XIX—начале XX века.
И груйпа «Освобождения Труда» с самого начала своего существования
допустила по ряду вопросов оппортунистические ошибки (например, по
вопросу об отношении к либералам и крестьянству). Однако, примерно
до 1903 года эти вопросы не были в условиях развития российской
социал-демократии столь актуальны, чтобы оправдать отнесение «Труппы
Освобождения Труд<Ь к оппортунистам. В данное время для российской
социал-демократии были более важны другие вопросы (борьба с народ-
никами, с экономистами), а в этих вопросах «Группа Освобождения
труда выступала революционно. Поэтому и «Группа Освобождения Труда»
сохраняла ореол революционеров, пока вопросы, в которых они ошиба-
лись, не стали актуальными.
Недоучет ошибок Каутского тем более мог иметь место, что тер-
минология, употреблявшаяся революционерами, была крайне неопреде-
ленной, что под одними и теми же терминами часто понималось совершен-
но различное содержание.
Каутский, например, долго употреблял термин «революция, за-
хват власти, фактически имея ввиду не революцию, а реформу госу-
дарственной машины буржуазного государства, без того, чтобы это
было замечено революционерами. II только накануне войны было как
следует вскрыто, что понимается им под революцией.
То же приходится говорить о термине «насилие», который употреб-
ляется Каутским. Каутский долго говорил о насильственном характере
пролетарской революции, создавая впечатление, будто им не отвер-
гается путь вооруженного восстания. А под этой насии сгвенной рево-
люцией Каутский попросту мыслил выборы парламентом нового со-
циал-демократического министерства, которые, мол, произойдут вопреки
воле буржуазии, т. е. насильно.
Таким же расплывчатым, неопределенным был и термин »демокра-
тня». С одной стороны он обозначал власть народа, вне зависимости
от формы правления, с другой—буржуазную демократию, определен-
’) „Особевио известен у иве Каутский, кроме своего популлриого изложения марксизма, своей
Полянской с оплортувнетами с Бервитейиом во главе м“. (Ленви, т. XIV, «ттр. 283).
58
ную форму правления, ничего общего не имеющую с подлинной
демократией.
Мы упомянули только важнейшие термины, но так же неопре-
делении, неясны были и некоторые другие термины, употреблявшиеся
Каутским. Все это в свою очередь мешало как следует раскусить Каутского.
Говоря о причинах положительного отношения к Каутскому, нужно
еще иметь в виду следующее. Вплоть до войны буржуазная демократия
была для пас непревзойденной ступенью. Борьба Каутского за дости-
жение буржуазной демократии была поэтому понятна. Нужно было
действительно добиваться буржуазной демократии, как условия, благо-
приятствующего борьбе пролетариата за власть. То обстоятельство, что
Каутский за демократию расписывался, в этих условиях не вызывало^
никакого подозрения. Его же суждения о значении демократии, как
орудии для мирного завоевания власти, по указанным выше причинам
не привлекали внимания нашей партии.
При об'ясненпи отношения русских большевиков к Каутскому необ-
ходимо, наконец, иметь в виду влияние германской социал-демократии
в рядах Интернационала. Германская социал-демократия вплоть до войны
была руководящей партией II Интернационала. Она подлинно подавляла
другие партии своими успехами. При слабости революционных партий
в других странах, социал-демократия Германии, обладавшая громадной
прессой, насчитывавшая несколько миллионов избирателей, несколько десят-
ков, а позже и свыше сотни депутатов в рейхстаге, была столь выделявшейся
силой, что критиковать ее маленьким партиям, к каковым еще от-
носилась партия б-ков, было весьма трудно1). Оппортунизм герман-
ской социал-демократии должен был выявиться резко наружу, как это
имело место в начале войны, для того, чтобы подобная критика, на-
конец, появилась.
Все это об'ясняет ошибку, допущенную большевиками в оценке
роли центра германской социал-демократии, в том числе и Каутского.
’) Неб льши. перин впп'це были па, влив 1 Ивтервхиппиал* Весьта тараперен в этом от.
иьиипнк вицщиот, имевшие хос’О >а А.чмерлаисиим ков рессе, ком» Лисе о упрекал еоцшивГиК
России, Волга, ин, Мелании, Польши и Японии и том. что они вмешиваются не всв е МП, в соор
болших наиб по вопросу о т кпке еоилаляствческих партий.
Современные взгляды Каутского на рево-
люцию 1).
Теория пролетарской революции Каутского в основном вполне опре-
делилась задолго до империалистической войны. Она, однако, далеко еще
не была законченной во всех своих частях. По некоторым вопросам про-
летарской революции Каутский еще не успел к этому времени выска-
заться (например, о красном терроре), по другим он высказался довольно-
бегло (например, о социализации промышленности), по третьим ему пред-
стояло видоизменить свои взгляды в соответствии с общим характером
своей теории (например, в вопросе о коалиции).
Доработка в этих частях теории пролетарской революции Каут-
ского оставалась задачей следующего периода его деятельности. В усло-
виях, выявившихся к концу войны, эта доработка Становилась особенно
необходимой. Ибо, по мере развития пролетарской революции, все более
дрожал в лице Каутского немецкий бюргер, все ниже натягивал он
на уши филистерский колпак, все больше оговорок и оговорочек должен
был делать Каутский, чтобы подальше уйти от перспективы революции,
все больше убеждал он себя и других, что еще пугаться нечего, что
на наш век еще хватит спокойствия и буржуазного порядка.
Теория Каутского о невозможности и ненужности пролетарской
революции к концу империалистической войны поэтому расцветает и
все резче противостоит боркйцемуСя пролетариату. В оправдание нового
легиона оговорок, которые придумывает Каутский, приводится при
этом довод, что «проблемы социализма представляются тем более трудными
и сложными, чем ближе их практическое осуществление. Дело не так
просто, как оно казалось многим из нас еще четыре года тому назад» а).
Для Каутского трудности не только в проблемах, которые ему
приходится разрабатыват, сколько в задачах, которые он себе при этом
ставит. Ибо нужно, с одной стороны, целиком отбросить теорию революции
Маркса-Энгельс, с другой Стороны, убедить рабочих, что Маркс остается
в своих правах, что развитие теории пролетарской революции проводится
-в пределах марксизма, что опа остается постольку революционной теорией.
Разумеется задача ревизионистов типа Бернштейна была значи-
тельно проще. Те, по крайней мере,—и это единственная положитель-
ная черта в их политической деятельности,—откровенно, не пытаясь этого
*) Эта папа была уже опубликована в № 27 „Вестника Комм. АнадохавНовых в ней
является пункт „Как Каутский социализиревал проиышлевнотЛ.
’) Карл Каутеккй - „Пролетарская революция и ее преграхка*) **. Книгоиздательство „Волга4»
Берлин, стр. 6.
60
отнюдь скрыть, ревизовали Маркса. «Я ревизионист»,—заявляет, например,
Бернштейн с печальным мужеством на Дрезденском партайтагех).
Каутский в такой мере не может рубить сплеча. Перед ним стоит
задача удержать в рядах социал-демократии левых рабочих, а откро-
в*е и н о й ревизией Маркса этого, разумеется, не достичь. Каутский
поэтому упорно держится за фалды Маркса, пуская в ход все свои та-
ланты в области крючкотворства.
Но указанная выше задача оказывается непосильной и для Каут-
ского, поистине мастера в области маскировки своих взглядов. Из-под
этой маскировки оппортунизм Каутского бьет наружу грязнейшим клю-
чей. Не теория Маркса, а теория Бернштейна оказывается тогда перед нами.
Предпосылки пролетарской революции.
а) Марк с-Э нгельс о предпосылках революции.
Самую общую, но вместе с тем классическую постановку вопроса
о пролетарской революции Маркс дает в конце I тома «Капитала». «На
ряду с постоянным уменьшением числа магнатов капитала,—читаем
мы там,—которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого про-
цесса переворота (области экономики. М. М.), растет масса нищеты, гнета,
порабощения, вырождения и эксплоатации, по вместе с тем растет возму-
щение рабочего класса, непрерывно увеличивающегося, вышколенного, об‘е-
диненного и организованного самим механизмом капиталистического про-
цесса производства»* 2). В результате развития этого противоречия проис-
ходит революция.
Наступление революции, иначе говоря, обусловливается не только
развитием производительных сил рабочего класса—«могильщика капи-
тализма», но и ростом нищеты и возмущения последнего. Имен-
но этот рост нищеты, гнета, порабощения и т. д. обусловливает все боль-
шее обострение классовых взаимоотношений рабочего класса и
буржуазии, все большее возмущение, все большую решимость отчаяния
{нечего терять, кроме цепей), все большую готовность к борьбе про-
летариата, готовность биться до конца, без чего невозможна револю-
ция, без чего нельзя доказать неизбежность ее возникновения.
Если отказаться от этой установки, именуемой часто «теорией обнища-
ния», тогда остается утверждать, что классовые противоречия все более
сглаживаются, уменьшаются, что устанавливается все большая гармо-
ния между пролетариатом и буржуазией. Тогда естественно, недоумевать:
не улучшение ли положения пролетарских масс при капитализме должно
их толкнуть на путь революции? Иными словами, отказ от «теории об-
нищания» ведет к отказу » от перспективы революции. Не удивительно •
поэтому, что всякий «ревизор» наследства Маркса прежде всего начинает
с критики его «теории обнищания», с отказа от нее.
Теория обнищания, однако, намечает только общую линию раз-
вития капитализма, устанавливая неизбежность наступления мо-
мента революции. Между, тем необходимо определить сам ы й мо-
мент ее наступления. Об этом мы у Маркса находим следующее ука- .
зание;
«Возможность этого освобождения является лишь на той ступени
развития, когда приобретенные уже производительные силы и суще-
ствующие общественные учреждения не могут долее ужиться
>) Одну из своих работ Бернштейн стесняется назван „Der Revisionismus in d. Sozial-
«lemekAtie (Amsterdam, 1909). ••
2) „Канитах*, т. I, Г. И. 1920 г., стр. 788.
fil
рядом. Из всех (же) орудий производства наибольшую про-
изводительную силу представляет сам револю-
ционный класс»1) (Курсив наш).
Момент революции наступает тогда, когда нищета и возмущение
пролетариата достигают высшего напряжения, когда пролетариат не
может дольше ужиться с существующим общественным строем. Совер-
шенно очевидно, что таким моментом высочайшего роста нищеты и
возмущения рабочего класса является момент кризиса. «В кризисах—
пишет Энгельс—бурно прорывается наружу противоречие между обще-
ственным производством и капиталистическим присвоением... Экономи-
ческая коллизия достигает своего апогея: способ производства восстает
против способа обмена, производительные силы—против способа произ-
водства, который они переросли» 2 3). Кризис к толпам безработных, уже
очутившихся на улице, прибавляет новые, более громадные толпы: «сча-
стливых» рабочих, остающихся на фабрике, кризис заставляет работать
за голодную плату. В такой момент рабочим действительно нечего те-
рять кроме цепей.
Вот почему Маркс и Энгельс участие рабочих в револции 1848 г.
прежде всего об'ясняли кризисом. Вот почему М. и Э. все
свои надежды на близость социалистической революции связывали после
1848 г. с наступлением кризисов. «Новая революция, передает Эн-
гельс вывод, к которому он и Маркс приЩли в I860 г., может наступить
только после нового кризиса. Но она так же неизбежна, как и этот
кризис» *). (Курсив наш). «Мы,—повторяет Энгельс ниже,—уже осенью
1850 года заявили, что по крайней мере первый отдел револТоцион-
ного периода закончен и что ничего нельзя ждать до той поры, пока не
разразится новый экономический мировой кризис»4).
В 1853 г. он же пишет: «Австрийцы делают все возможное, ч*го-
бы вызвать в Италии новое движение. Если все в целом будет итти
таким образом еще месяца два, то Европа отлично будет подготовлена 5).
Наконец, в 1882 г. Энгельс пишет Бернштейну, «что кризисы яв-
ляются одним ий сильнейших рычагов политических переворотов, уже
было указано в «Коммунистическом манифесте» и развито в Обозрении
«Н. Рейнской гайеты» по 1848 г. вкл., но, вместе тем, там же указано, что
вновь наступающее благоденствие разбивает также революции и вле-
чет за собой победу реакции»*).
Итак, наступление революции приурочивается к моменту кризиса,
революция будет результатом «нового кризиса».
Конечно, не всякий кризис приводит к революции. Капитали"
стический строй в прошлом пережил ряд кризисов, который он относи-
тельно легко преодолел. Но это не лишает нас необходимости ожидать
революции в связи с кризисом по причинам, уже указанным выше.
Разумеется, еще, кризис нВ единственное условие для наступления
революции. Мало недовольства рабочего- класса, требуется еще, чтобы
его сийа была достаточна для того, чтобы его удар мог бы иметь ус-
пех. Но опять эта сила может десятилетиями существовать (пример:
Англия), по если у рабочего класса отсутствует отчаянная решимость,,
которую способен вызвать кризис, эта сила не будет применена.
„Налета философы*, стр. 140.
3) „Анти-Дюрииг*. 1924 г., етр. 311.
3) Маркс и Энгельс. Собр. еочмноиай, т. 1П, етр. 8.
*) Таи же, стр. 10.
4) Письма И. и 9., стр. 45.
«) Архив М. и 9., стр. 305.
62
Следовательно, и это условие не уменьшает значения кризиса при
определении момента революции.
Однако, как мы уже указывали, кризис ие единственная предпо-.
сы.гка революции. Необходимо этот кризис использовать, а для этого
должны быть налицо соответственные силы.
В «Немецкой идеологии» М. и Э. по этому поводу пикнут: «Сумма
производительных сил, капиталов и форм социальных сношений, которую
каждый индивид и каждое поколение застают... эти условия жизни раз-
личных поколений имеют решающее значение для того, хватит ли
сил или нет для уничтожения основы сущест-
вующего строяу периодически повторяющихся в истории револю-
ционных потрясений; если налицо нет этих материальных элементов
полного переворота (рукой Маркса: именно, с одной стороны различных
производительных сил, образования революционной массы, революцион-
но настроенной не только против отдельных сторон существующего
общества, по и против самого существующего «производства жизни», про-
тив всей деятельности, на которой основываются эти стороны), если
этих материальных элементов нет налицо, то для практического раз-
вития совершенно безразлично (как доказывает теория коммунизма), что
уже сотни раз высказывали идею о необходимости этого переворота»1).
Основным при решении проблемы о предпосылках революции,
иначе говоря, является вопрос: «хватит ли сил или нет для уничто-
жения существующего строя». Если налицо имеются эти силы, проб-
лема в том только, чтобы побудить их действовать (на чТо, как мы ви-
дели, влияет кризис).
Решающее значение этой предпосылки Маркс подчеркивает и позже.
В 1875 г., например, критикуя Готскую программу, Маркс пишет: «По
мере того, как труд развивается общественно и через то становится ис-
точником богатства и культуры, развивается бедность и обездоленность
на стороне рабочего, богатство и культура на стороне не рабочего.
Это закон всей истории до настоящего времени. Надо было, следо-
вательно, вместо того, чтобы приводить общие места о «труде» и «об-
ществе», определенно показать здесь, как в современном капиталисти-
ческом обществе создались (заметьте, кстати, создались!—М. М.), наконец,
материальные и прочие условия, которые создают рабочим
возможность и заставляют их разрушить это
общественное предприятие»*). (Курсив наш).
Предпосылками пролетарской революции, таким образом, с точки
зрения Маркса и Энгельса, являются: 1) образование силы, способной
разрушить капиталистический строй, 2) создание условий, заставляю-
щих рабочих его разрушать. Что же касается развития промышлен-
ности, то достаточно высокое ее развитие уже предполагается наличием
организации революционных сил в класс.
Ибо,—в этом месте Маркс особенно ясно ставит вопрос: «Организа-
ция революционных элементов в класс уже заранее предполагает су-
ществование всех тех производительных сил, которые могли заро-
диться в недрах старого общества» •). Если у пролетариата хватает сил
достигнуть власти, следовательно, имеется и необходимая для рево-
люции степень развития производительных сил. Нет надобности о по-
следней ставить специально вопрос.
I) Ари» М. » э., т. I, стр. 227—8.
3) „Крилы Готской программы". 1906 г., етр. 10.
’) „Нащета философам", стр. 140.
63
Сам Маркс поэтому никогда не спускался к такому филистер-
ству, чтобы предлагать рабочему классу, буде он способен
разрушить капитализм, ждать момента, когда промышленность и ко-
личество рабочих доберутся до каких-либо процентов.
В этом случае, он, так же как и Энгельс, не мог бы рассчиты-
вать на революцию при своей жизни. Ибо промышленное развитие,
например, Германии, было тогда н и ж е современного развития России.
В 1848 году, например, когда Маркс и Энгельс впервые предсказали
близость социалистического переворота, в Пруссии было всего... 1139 па-
ровых машин с числом лошадиных сил, не достигавших 25000.
Если Маркс и Энгельс это все же делали, то потому, что наличие
кризиса, т.-е. тупика, в который уперся капитализм при своем развитии,
и рабочего класса, способного использовать этот кризис, были для них
условиями, достаточными для наступления социалистической революции.
б) Отказ от теории Маркса.
Это учение Маркса-Энгельса о предпосылках революции Каут-
ский целиком отбрасывает.
Этой суДьбе прежде всего подвергается теория обнищания Маркса.
Каутский заканчивает здесь приспособление Маркса к Бернштейну,
начатой им еще в период борьбы с бершптейнианотвом. По мнению
Каутского, следует пересмотреть пункт ЭрфуртСкой программы, в кото-
ром констатируется, «усиление роста необеспеченности существования,
нищеты, угнетения, рабства, унижения, эксплоатации» рабочего класса.
Это положение не удовлетворяет Каутского. Он признает необходимым
дополнить его поправкой следующего содержания (она подчеркнута
автором): «Капитализм означает для рабочих масс неминуемое и все
более глубокое обнищание, если не встречает сопротив-
ления с их стороны»1). В связи с этим весь пункт, касающийся
этого вопроса, должен быть сформулирован по-новому: «Капитализм йе-
сет им с собой необеспеченность существований, нищету, угнетение,
рабство, унижение, эксплоатацию. Безостановочно стремится он ухудшить
положение всех слоев рабочего класса. Только неослабной борьбой
могут они предохранить себя от растущего унижения'»* *). Иначе говоря,
в пределах капитализма можно избежать обнищания и
т. д. рабочего класса, если налицо соответственная практика социал-
демократии и профсоюзов.
Основанием к внеСейию этой поправки для Каутского является
непрерывное улучшение положения рабочего класса, которое ему, яко-
бы, приходится наблюдать. Как правильно, однако, указывает тов. Бу-
харин, здесь обнаруживается обычная ограниченность и высокомерие
господ из II Интернационала!, для которых не существует миллионов
колониальных и полуколониальных рабов, для которых рабочий класс
.приравнивается к аристократической верхушке европейских и американ-
ских рабочих.
__ Важнейший вывод из приведенного положения Каутского мы уже
указали выше: при еГо принятии неизбежность развертывания борьбы
пролетариата за свое освобождение, а постольку и неизбежность пере-
хода к социализму, становится недоказуемой, ставится под сомнение.
А если учесть те условия, которые должны, по мнению Каутского,
вызвать такого рода борьбу пролетариата, этот вывод станет йще более
очевидным. В них столько цинизма, филистерства и самодовольствия,
*) К. Каутский.—„Пролет, рек. к ее вр...“, етр. 60.
*) Там же, стр. 79.
64
что решительно необходимо привести их целиком. Борьба пролетариата,
утверждает Кау'гСкиЙ, «становится все в меньшей степени борьбой про-
тив голода, бесконечной муки, труда, разорения ит. д. инее в большей
мере превращайся в борьбу за самоутверждение личности, за равенство
и, наконец, за власть, за власть не только в государстве, но и на фаб-
рике.
«Не из борьбы против нищеты, но из борьбы за
свободу и власть появится социализм. Где пролета-
риату приходится все силы свои отдавать на
борьбу с нищетой, там не созрели еще усло-
вия для социализма»1).
Здесь Каутский говорит о свободе в области экономики, посколь-
ку политическая свобода по Каутскому является предпосылкой социализ-
ма, которую можно и должно достигнуть при капитализме.
И вот, оказывается, переход к социализму возможен только при исчез-
новении нищйты в рядах пролетариата. Пока пролетариат нищенствует
он не может еще ставить вопрос о социализме. Это право он пблучаст
только; еСли предварительно покончит с нищетой. Но тогда, позволи-
тельно спросить, зачем пролетариату социализм? Откуда явствует не-
избежность борьбы пролетариата за социализм, если ему и при капи-
тализме удается устроиться неДурно? Зачем уходить из такого рая,
в котором нет нищеты, и добиваться рискованных перемен? г). На все
эти вопросы Каутский не дает и не может, разумеется, дать ответа.
Зато такого рода постановка вопроса дает Каутскому возможность
сделать необходимый ему очень любопытный вывод: бороться за со-
циализм не способен класс, «все глубже погружайицийся в нищету» ®).
Поскольку же в таком положении не находится в настоящее время
только рабочая аристократия, ясно практическоезначение этого вывода.
Он приводи!1 к пересмотру и положения Маркса о том, что «осво-
бождение рабочего класса должно быть делом самого рабочего класса.
Это положение, оказывается, требуется теперь заменить другим: «ос-
вобождение рабочего класса должно быть делом рабочей аристокра-
тии». Рабочая аристократия, не знающая нужды и нищеты—вот истин-
ная база социализма, а Каутский п II Интернационал—ее пророки.
Отказ от марксовой теории обнищания, следовательно, приводит
Каутский не только к пересмотру учения Маркса о предпосылках ре-
волюции и неизбежности социализма, но и к ревизии его учения о роли
пролетариата в борьбе за социализм.
Ревизией марксовой теории обнищания обусловливается, наконец,
и пересмотр учения Маркса о роли и значении кризисов. В самом деле.
Коль скоро не нищета и т. д. в первую очередь стимулируют пролета-
риат к выступлениям, к борьбе, тогда нет надобности связывать с по-
явлением кризиса момент пролетарской революции. Тогда прав Каут-
ский, предлагающий и в данном вопросепересмогреть Эрфуртскую програм-
му. Тогда «мы должны ограничиться в этом пункте констатированием
факта, что время от времени неизбежно наступление кризисов в ка-
питалистическом производстве, и что сопровождающая их массовая '
безработица доводит до высшей степени нетерпимость капитализма
для рабочего класса» *). И только.
>) Там же, стр. 70—71.
») „Откуп этот категорический вмператнв? Разве это замов природы. что индивидуум должен
быть евободным?“. Так допрашивал когда-то Каутский Бернштейна. Как ок сейчас сак ответит
на эти вопросы?
*) Там же, стр. 60.
*) Там же, стр. 82.
85
✓
Тогда пункт о кризисах должен быть включен в программу толь-
ко «как иллюстрация необеспеченности существования, постоянно угро-
:кающая пролетариату в условиях капиталистического производства» ').
Как предпосылку же, как условие для наступления революции его
более не приходится считать.
Тогда получается законченность позиции. Не обнищание рабочего
класса, достигающее своего высочайшего напряжения при кризисах,
обусловливает в первую очередь его борьбу за социализм, а нечто
иное. Тогда остается только туманная формула в стиле утопистов:
«потребность рабочих в свободном развитии своей личности». Тогда
остается только делать расплывчатыми и самую идею социализма и
пути его- достижения.
в) Демократия — предпосылка революции.
Каковы же с точки зрения Каутского предпосылки, необходимые
для наступления пролетарской революции?
Таковой прежде всего является демократия. «В каждой стране,
где пролетариат с некоторой надеждой на успех может рассчитывать
на овладение государственной властью и, следовательно, на заверше-
ние пролетарской политической революции, уже достигнута высокая
степень демократий. Она является одновременно и признаком, и пред-
варительным условием зрелости государства и пролетариата для со-
циал йзма.
Демократия является не только барометром, измеряющим высоту
развития сил и политического разума пролетариата, но и составляет
столь же необходимое условие для развития пролетарских сил, как и
капиталистический способ производства»2). «Там, где пролетариат, в
большинстве,—пишет Каутский в другом месте,—демократия — инстру-
мент его господства, там где он меньшинство,—она лучшая почва для
борьбы» 3).
Здесь приводятся, собственно, три довода в пользу зачисления
демократии в состав предпосылок революции:
1.Вне демократии пролетариат не может достигнуть органи-
зации и в оси и та п п я, необходимых ему для овладения властью.
2. При наличии демократии можно безошибочно определить мо-
м е н т, благоприятный для революции (демократия—«барометр»),
3. На почве демократии пролетариат может мирным путем
достигнуть власти, а иначе ее достигнуть нельзя.
Последние два положения, определяющие по Каутскому значение
демократии, мы разберем позднее. Здесь же ограничимся пока разбо-
ром первого.
Конечно, отрицать значение буржуазной демократии для разви-
тия классовой борьбы пролетариата не приходится. Всякому понятно,
какое огромное значение имеют для организации и воспитания проле-
тариата такие завоевания, как свобода печати, слова, коалиций и
т. д., хотя необходимо осознать всю их ограниченность для
пролетариата при капитализме. И наличие парламента с всеобщим и
т. д. избирательным правом, разумеется, ^благоприятствуй т
борьбе пролетариата, создает новые возможности для его сплочения,
воспитания и т. д. Пролетарские партии получают возможность в тех
или иных, однако, ограниченных рамках, с парламентской трибуны ps-
*) Там же, стр. 83.
3) Тим же, стр. 98.
3) Kautsky. „Die Dlktatur des Proletariats* Wien, S—57.
„Каутский о ревс1кщ«и“.	* 5
66
зоблачать классовую сущность буржуазного государства, излагать свою
программу ит. д., от чего отказываться, конечно, было бы бессмыслен-
но. Постольку пролетариату выгоднее власть буржуазии с «демокра-
тией», нежели власть буржуазии без нее. Поэтому мы боролись за до-
стижение «буржуазных свобод», поэтому мы—за использование парла-
ментской трибуны. В этой мере у нас, следовательно, не существует
разногласий с Каутским.
Оно начинается дальше, когда Каутский пытается утверждать,
что буржуазная демократия является предпосылкой, не осуществив
которой пролетариат не должен и приступать к решению во-
проса о власти. Иными словами, демократия должна быть введена обя-
зательно при власти буржуазии, только при ней.
Вот с этим мы не можем никак согласиться. Пу, а если буржуаз-
ная демократия не достигнута вплоть до момента, когда пролетариат
получает возможность добиться власти? Почему он не может ис-
пользовать эту возможноть, чтобы уже затем самому осуществить
демократию, но зато последовательно, до конца, как это может сделать
только пролетариат? Почему пролетариату непременно нужно прой-
ти школу парламентаризма и там, где он этой школы не имеет, где зато
«экстерным*» путем удалось добиться необходимого для захвата власти
развития пролетарских сил. «Если (же) для создания социализма тре-
буется определенный уровень культуры (хотя никто не может ска-
зать—каков этот определенный «уровень культуры»), то почему нам
нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок
для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-
крестьянской власти» >) этот уровень повышать, воспитывать дальше
пролетариат? Все это решительно непонятно. Поэтому следовать ка-
лендарю Каутского,—сначала демократия, как школьная скамья для
пролетариата, а потом пролетарская революция,—нет отнюдь необхо-
димости. Только смех могло бы вызвать, например, предложение ки-
тайскому пролетариату в том случае, если бы у него оказалась сила
для свержения буржуазии, этого не делать, а предварительно дать
буржуазии время для создания институтов буржуазной демокра-
тии, на ее основе некоторое время потоптаться в целях « организации
и воспитания», а потом только приступить к пролетарской революции.
Такого рода политика, политика отказа от использования своей
силы, была бы на руку только буржуазии.
А между тем таков именно урок, который Каутский в данном
случае хочет преподать мировому пролетариату.
г)	Парламентское большинство.
Наличие буржуазной Демократии по Каутскому только одна из
предпосылок, которые требуются для осуществления пролетарской
революции.
Необходимо далее получить в ее рамках парламентское большин-
ство. Ибо «социализм лишь тогда получит государственную власть, ,
когда он будет достаточно сильным, чтобы в рамках демократии взять
перевес нат другими партиями» s).
По мнению Каутского это вполне выполнимая задача. Выпол-
нимая потому, что при демократии достигается полное политическое
равенство, угнетенных и угнетателей. «В первый раз с образования госу-
дарства, .таким образом, впервые в истории государства приносит но-"
*) Лети, т. ХПП, ч. II, стр. 119.
“) Kopi Коутсы!.—„Терроризм' и комунмзм". Берлин. Иод. Ладыхепхо.
67
I
ъейшая демократия полное равенство прав для всех взрослых членов
^государства, всех взрослых членов общества» >).
В этом утверждении Каутского, пожалуй, исходный пункт всей
его позиции по вопросу о демократии. Если оно оправдывается, тогда
действительно имеются серьезные основания для расчета на мирный
луй, достижения пролетарской власти, тогда большинство, которое
пролетариат со своими союзниками составляет в современных госу-
дарствах, может быть реализовано на путях демократии. С другой сто-
роны, ошибочность этого положения определяет собой ошибочность
всей позиции Каутского, на этом положении построенной. Необходимо
поэтому прежде всего определить, действительно ли в распоряжении
буржуазии такие же права, голоса, возможности, как и у всех осталь-
ных смертных или в ее распоряжении имеется еще кое-что, меняющее
нарисованную Каутским картину.
Приведенное положение Каутского неоднократно опровергалось
^противниками ревизионизма, в первую очередь Лениным. Основные
возражения, которые при этом выдвигались, сводятся к следующему:
1.	Буржуазия имеет при капитализме возможность подкупать
известные слои пролетариата и их вождей, или под угрозой расчета
заставлять рабочих подавать голоса за желаемого кандидата.
Каутский пытается, однако, это оспаривать. «Утверждение, будто
для социалистов исключена возможность получить большинство даже
при самом свободном и тайном избирательном праве и при пере-
весе наемных рабочих среди населения, в виду денежного влияния ка-
питалистов на пролетариев,—по его мнению—означает признание проле-
тариев безграмотной бандой продажных и трусливых людей, озна-
чает об‘явление пролетарского дела обанкротившимся» *).
Разумеется, здесь у Каутского резкое преувеличение. Никто не
товорит о подкупе всего рабочего класса. Речь идет о некоторых слоях
его, некоторых вождях, некоторых идеологах. И здесь Каутский
выбирает наиболее легкий путь подхода к вопросу. Он совершенно от-
рицает наличие фактов подкупа, зажима и т. д. со стороны буржуазии.
Однако, уже Маркс говорил о подкупе целых слоев рабочего
класса, в частности, английского пролетариата, со стороны буржуазии.
Мы имеем основание товорпть не только о фактах такого рода, косвен-
ного подкупа рабочих. Широко известны и факты прямого подкупа проф-
союзных п партийных бюрократов, случаи предоставления этим бюро-
кратам доходных должностей и т. п. прелестей со стороны благодар-
ной буржуазии. Известна, с другой стороны, практика покупки голосов
в ряде «демократических» стран (напр., Америке).
А разве Каутскому не известны факты экономического террора со
стороны буржуазии к своим противникам, разве не увольняются по-
следние с заводов, разве не существует черных списков, разве не су-
ществует в Связи с этим громадной безработицы среди коммунистов
западно-европейских стран?
Попытки Каутского, таким образам, воздвигнуть китайскую стену
между вопросами об экономическом и политическом равенстве, дока-
зать, что неравенство существует только в области экономики, а в
области политической исчезло, испарилось,—сводит его на уровень са-
мых похабных и лживых словопевцев буржуазного строя. Так вы-
годно утверждать буржуазии, но такое явление совершенно немыслимо.
^Экономическая мощь любого класса неизбежно реализуется в поли-
*) Kautsky. „Die Materialistsche Geschichtsauffassung—Berlin,1927, II В., S. 428.
*) „Тэдр. .и вомм.“, етр. 229.
5*
68
тической области. Так же реализуется в ней эконс<мическая мощь бур-
жуазии, делая формальной божественную симфонию Каутского—демо-
кратию.
2.	Буржуазия имеет в своем распоряжении, подавляющее боль-
шинство газет, типографий, зал для собраний, школ, кино и т. д. Это
обусловливает в свою очередь резкую разницу в положении бур-
жуазных пролетарских партий. В то время как последние не имеют
возможности открывать достаточное количество газет, выпускать до-
статочное количество книг, листовок и т. д., не имеют часто зала для
своих собраний, буржуазия имеет в своем распоряжении богатей-
ший аппарат для распространения своих воззрений. Всем этим аппа-
ратом буржуазия имеет широкую возможность сеять обман в рядах
рабочих и крестьян, их ряды разлагать и т. д.
Это столь очевидные факты, что даже Каутский не осмеливается
их отрицать. И, по его мнению, с этим связано сильное затруднение
для пролетарских партий. «Однако, успех показывает, что это препят-
ствие преодолимо»1).
Мы склонны сомневаться в том, что это обстоятельство имеет ма-
ловажное значение. Однако, нас интересует сейчас другой вопрос.—
Как же с равенством? Оно и Каутским не может быть в данной об-
ласти констатировано.
3.	Буржуазия имеет, наконец, в своем распоряжении орудия
государственного насилия, при помощи которых она терроризируег
пролетарские организации, не дает им развернуть свою деятельность.
Эта азбучная истина, известная каждому политическому мла-
денцу, каждому полицейскому, от времени до времени опускающему
свою дубинку па затылки рабочих, каждому судье, посылающему
все новые группы их в тюремные камеры, эта истина, однако, таьже-
оспаривается нашим надемократизировавным старцем.
Оказывается, видите ли, что мы являемся свидетелями чудес-
ного перевоплощения характера государств капиталистических стран.
Они больше не являются орудиями угнетения одного класса другим,
а витают над классами, как некие воздушные, ангельски-мирные
создания.
«В демократическом государстве,—пишет в последней своей работе-
Каутский,—функции угнетения нижних классов все более исчезают» !)-
«Если оно (государство—М.М.), было с основания до нового времени
преимущественно военной организацией (?), то такого рода значение
государства отступает все больше назад против других, хозяйствен-
ных и культурных задач» 8). Государство перестает быть орудием
угнетающего класса. Более того, «государственный аппарат начинает
теперь в известных условиях обращаться против него, действовать»,
таким образом, как раз обратно тому, что было раньше. Он начинает
становиться из орудия подавления орудием освобождения угнетенных» * * 3 4 *).
(Курсив наш).
Но если современное государство, действительно столь дивная:
штука, почему же сидят тысячи коммунистов в капиталистических
тюрьмах, почему арестовываются коммунистические депутаты, почему
казнены Сакко и Ванцетти, почему конфискуются и закрываются
коммунистические газеты, почему загоняются сами партии в подполье,.
>) К. К. „D. Material Geschichtsauffassung“, 111 В., S. 473.
») К. К. ,,D. Material Geschichtsauffassung", етр. 431—2.
3) Так же, стр. 458,
<) Так же, стр. 698—9.
•	J
R9
почему разгоняются рабочие демонстрации и собрания, почему за-
нимается гсударство организацией штрейкбрехеров? Видно, поспе-
шил Каутский причислить «деморкатическое» государство к лику свя-
тых! *).
Конечно, буржуазное государство не всегда в одинаковой
мере применяет средства насилия. В «нормальное время» его режим не-
сколько смягчается. Ио иначе было бы со стороны буржуазии глупо
поступать. Достаточно, если она нажимает на все клавиши государствен-
ного аппарата в самые критические моменты, несколько ослабляя
эту «работу» после разгрома рабочего движения, в периоды спада
революционной волны.
Мы приходим, следовательно, к выводу, что демократия не обес-
печивает политического равенства пролетариата н буржуазии, не соз-
дает условий для обнаружения действительной волн народа и обра-
зования пролетарского большинства в парламенте. В связи с этим,
отпадает надобность об'яс пять Каутскому, почему мы именуем совре-
менную демократию формальной.
Для Каутского это совершенно непонятно. «Можно ли,—недоуме-
вает он,—говорить о формальном или буржуазном всеобщем, тайном
избирательном праве? Или о формальном или буржуазном праве коа-
лиций, союзов, собраний, печати и т. д?» 1).
Какая трогательная наивность! Какой глубокий марксистский ана-
лиз! А существует ли это право в одинаковой мере для всех клас-
сов,—этот вопрос Каутский не считает нужным и ставить. Здесь
Каутскому можно рекомендовать познакомиться с тем признанием,
которое сделал в минуту откровенности его друг и единомышленник
Отто Бауэр. «Рабочий класс, пишет он в «Истории австрийской рево-
люции»—повсюду, уже убедился на опыте в том..., что власть бур-
жуазии над прессой, церковной кафедрой, избирательным аппара-
том позволяет ей так определить исход выборов, что получившееся
в результате общенародных выборов правительство превращается в клас-
совое правительство буржуазии, в правительство меньшинства народа» 8).
На этот раз устами Бауэра глаголет сама истина.
Из этого, разумеется, не следует, что вопрос о завоевании боль-
шинства для нас совершенно не существует. И Ленин, например, не
считал возможной пролетарскую революцию в России, пока большин-
ство народа не убедится в необходимости свергнуть власть буржуазии.
Но о каком большинстве говорил Ленин? О формальном, парламентском
большинстве? Об авторитетности этого большинства для буржуазии?
Разумеется, нет. Один вопрос интересовал Ленина: хватит ли у проле-
тариата сил для захвата и удержания власти в тех решающих схватках,
которые ему предстоят?
С этой точки зрения необходим был прежде всего переход
большинства рабочего класса на точку зрения большевиков. Особенно
важно было при этом иметь большинство в решающих центрах страны
и в важнейших частях армии, т. е. там, где должны были произойти
основные бои двух лагерей. Ибо в «решающий момент» в решающем
пункте иметь подавляющий перевес сил—этот «закон военных успехов
) Любопытно, что Каутский, написавший множество работ на теку о «енократин, мм разу
яе пробовал останоиитьси на фактической стороне леиократяческого режима, поикать демократию, как
она ость. Пилимо выгол&ее говорить о демократия вообще, нежели заниматься ее практикой.
’) К. К. .D. Material Geschichtsauffassung“, S. 429.
’) Отто Бауэр.—„История авсгр. револ.“. Из*. „Пролетарий”, 1925, стр. 293.
70-
есть также закон политического успеха,, особенно в той ожесточен-
ной, кипучей войне классов, которая называется революцией»1).
Мы видим, что Ленин, говорит постольку о большинстве, по-
скольку большинство пролетариата, большинство в важнейших частях,
армии и т. д. необходимо для того-, чтобы быть сильнее противника
его разбить, чтобы быть сильнее на улице, а не в парламенте.
Но, разумеется, и отношение остальной массы населения к раз-
вертывавшейся борьбе ему не было безразлично. Если бы, например,
крестьянство стояло плотной стеной вокруг буржуазного правитель-
ства, диктатура пролетариата неизбежно была бы преходящей. Именно
то обстоятельство, что пролетариат не изолирован, что и крестьянствог
например, недовольно существующим правительством, делает пер-
спективы его борьбы особенно благоприятными. Но Ленин великолеп-
но при этом учитывал, что в крестьянстве может до пролетарской
революции говорить только недовольство политикой правительства, но
что оно еще не готово в основной своей массе поддерживать власть,
пролетариата и не может быть к этому готово, пока ему не показаны
выгоды этой власти, т. е. пока она не достигнута, что ждать уже по-
этому (не говоря о вышеуказанных основаниях) формального боль-
шинства не приходится.
Ставить иначе вопрос о завоевеиии большинства, нежели его ста-
вил Ленин, значит, тешить и себя и пролетариат детскими иллюзиями.
д)	Каким должен быть пролетариат?
Различие ленинской постановки вопроса от каутскианской за-
ключается, как мы видим, не только в том, что Ленин отбрасывает
перспективы завоевания парламентского большинства, но и в том, что
в большинство, которое необходимо завоевать, им включаются и неко-
торые слои крестьянства.
Между тем Каутский совершенно отвергает возможность совмест-
ных шагов пролетариата и крестьянства по пути пролетарской револю-
ции. В промышленных странах, находит Каутский, «между крестьян-
ством и наемными рабочими в большинстве случаев легла уже резкая
грань и сильные противоречия разделяют их» 8). Следовательно, расчи-
тывать на помощь крестьянства больше не приходится. Пролетариат
будет одинок в пролетарской революции1 2 3 * * * *).
Отсюда вывод: пролетариат только тогда получит парламентское
большинство, когда он станет большинством в стране. 51 проц, проле-
тариата в составе населения, таким образом, третья предпосылка, тре-
бующаяся для наступления пролетарской революции. «Наступление про-
летарской революции», говорит по этому поводу Каутский,—предпо-
лагает численное превосходство пролетариата по сравнению со всеми
прочими классами общества, вместе взятыми, так что противники
революции могут получить перевес лишь в том случае,, если про-
летариат ослаблен, благодаря расколу в его рядах» *).
Но и этого мало. И наличие пролетарского большинства в со-
ставе населения еще не обеспечивает парламентского большинства. Ибо
часть пролетариата по своей некультурности может- голосовать за
1) Лени, т. XYI, стр. 443.
2) К. К. „Прол. рев. в ее првгр.", стр. 287.
3) Поэтому Каутский называет буржуазными ревозюмв, в которых еше участвует крестьянство,
(например. Октябрьскую революцию). Поэтому он пишет о яериоле Парижской Коммуны: „Против
захвата позвткчееко! власти рабочими говорило также то обстоятельство, что большинство населению
состояло еще кв крестьян" („Терр. и Комм.“, стр. 99)..
‘) „Прол. рев. и ее крогр.“, етр. 128.
71
враждебные пролетариату партии. Зрелость пролетарской революции,,
следовательно, обусловливается и культурным состоянием пролета-
риата. Тем более это верно, что пролетариату на другой день после
революции придется править государством, известными элементами
хозяйства, а этого он, по мнению Каутского, не сумеет сделать, если
не приобретет до того соответствующую культуру. Поэтому, «если хо-
тят устранить капитализм, то нужно создать организм, который в со-
стоянии функционировать и без капиталистического мозга так же
хорошо, даже лучше. Это не так просто, как действия Филиппа IV
или Отеньки Разина, это требует ряда предпосылок материального и
морального свойства, высокого развития капиталистической организации
не только производства, но и сбыта и доставки сырья; требует также
наличия пролетариата, сознающего свои обязанности не только по
отношению к ближайшим товарищам, а и ко всему обществу; выра-
ботавшего в себе привычки добровольной дисциплины и самоуправления
долголетним пребыванием в массовый организациях; достаточно ин-
теллигентного, наконец, для .того, чтобы отличать возможное от не-
возможного, научно образованного, стойкого характера вождя—от
бессовестного, невежественного демагога. Там, где этих условий нет,
капитализм, не может надолго неуспехом быть заменен социализмом»1).
Поздно обучаться управлению государством и хозяйством после
того, как пролетариат станет у власти. Соответственные навыки нужно
усвоить раньше, при капитализме. А посему, пролетарии всех стран,
прежде чем ставить вопрос о революции, покажите свое уменье упра-
влять фабриками, которые не находятся в ваших руках, учитесь уп-
равлять государственным аппаратом, который оборачивается к вам
лицом жандарма и шпиона, учитесь вообще, находясь на грани го-
лодного существования, под вечной угрозой безработицы!»* 2 * * * * *).
Каутский не ограничивается этими требованиями по отношению
к пролетариату, претендующему на власть. Он собирается его экза-
меновать не только по арифметике и соответствующему языку. Тре-
буется кроме этого сдача экзамена и по морали. Ибо «наряду с вы-
соким уровнем народного образования предпосылкой для социализма
является высокая мораль масс»8) .
Мещанин Каутский будет определять, достаточно ли морален
пролетариат, чтобы не напугать буржуазию, а не пропадет ли в резуль-
тате революции его фплистерский колпак. До большего падения
в отходе от марксизма трудно дойти. А если, видите ли, будет при-
знано (кем?), что мораль пролетариата еще недостаточна, ему при-
дется держать переэкзаменовку.
Но и этого мало Каутскому. Он ставит революцию в зависимость
от того, согласится ли ее принять интеллигенция. «Отсутствие сомнений
у интеллигенции в осуществимости социализма и готовность ее работать
над его проведением с момента, когда ему принадлежит власть, явля-
ются предпосылками социалистического производства, уловиями, до
*) К. „Терр. и комм.**, стр. 164.
2) Здесь любопытно следующее. Когда речь идет о борьбе за масть, Каутский ве жалеет
красок, чтобы представать всю сложность дела управления хозяйствен, иеобходимость поэтову высоко-
развитой культуры у пролетариата, чтобы он оказался способным с неЯ справиться. Получается впе-
чатление, что Каутский всерьез собирается иа другой день после пролетарской революция социализи-
ровать промышленность. Ках только, однако, действительно станет вопрос о социализации, Каутский
выдвигает новые трудности, новые отговорка, чтобы в результате предложить жалкую до емешвого
программу социализации. И „культура**, таких образом необходима Каутскому только, как отговорка
от революции. Никакого хозяйства он ве собарается передать а в руки килътурною пролетариата.
5) К. „Терр. и комм.**, етр. 176.	'
72
которых общество должно дорасти, если оно хочет быть зрелым для
социализма»х).
Итак, интеллигенция, в большей своей части, связанная при ка-
питализме, с буржуазией, Интеллигенция, начавшая в России с са-
ботажа, будет решать вопрос о революции. Не захочет она, и проле-
тариату ничего не останется, как ждать, пока интеллигенция изменит
свой вердикт.
В общем получается довольно длинный список документов, ко-
торые должен пред'явить пролетариат, коль скоро он ставит вопрос
о социалистической революции. Он должен пред'явить документ, что
составляет 51 проц, населения, о своем образовательном цензе, о своей
моральной благонадежности и, наконец, удостоверение от интелли-
генции в том, что она ничего против пролетарской революции не имеет.
Пока этих документов у него не имеется, пролетариат должен тер-
петь власть буржуазии, какие бы страдания ни приходилось ему пере-
носить, как велико ни было бы его недовольство капиталистическим
строем, как широки ни были бы возможности свержения послед-
него.
Путь пролетарской революции.
«Революция — самая авторитетная вещь на свете, революция —
историческое событие, которое заключается в том, что одна часть
населения с помощью штыков, пушек и ружей навязывает свою волю
другой части». Эти слова Энгельса, как показал в свое время Ленин,
в основном характеризуют взгляды, которых придерживались Маркс
и Энгельс до последних дней в вопросе о путях проведения револю-
ции. Пролетарская революция при этом может быть проведена мир-
ным путем только в исключительных случаях, только тогда, когда
буржуазией, благодаря тем или иным причинам, не подготовлены
силы для сопротивления пролетариату. А это, примерно, приходилось
наблюдать еще в Англии и Америке времен Маркса.
С этой постановкой вопроса о путях проведения пролетарской
революции Каутский, однако, не соглашается давно, пожалуй, все
время. Правда, раньше он считал нужным приукрашивать свой курс
на мирный путь достижения пролетариатом власти оговоркой вро-
де: не исключена возможность использования пути вооруженного
восстания, оговоркой, действовавшей успокоительно на сторонников
марксовой точки зрения. Теперь он и это не считает нужным делать.
Теперь urbi et orbe—демократия, которую Каутский, как деревенский
лекарь, рекомендует в качестве единственного рецепта во всех слу-
чаях жизни. Теперь—все помимо демократии откровенно отбро-
шено, отброшена даже массовая стачка, которой Каутский одно время,
также не всерьез, пробовал щеголять. «В демократическом государ-
стве,—пишет он,—при обеспеченной демократии не имеет больше места
борьба оружием, как способ разрешения классовых конфликтов. Они
разрешаются мирным путем через пропаганду и голосование. Даже
массовая стачка, как способ давления рабочего класса, мало может
быть принята во внимание (co'mnit da wenigiii Betracht)»
Доводы, которыми это положение обосновывается, сводятся к сле-
дующему:
') К. „Терр. и коим.“, етр. 188.
•) К,- „D. Material Geschichtsauff". П В. 3 431—S.
73
1.	Восстание в наши дни невозможно. Против современной армии,
пользующейся новейшими пушками, танками и т. д., восстающий на-
род ничего не может поделать. При этом обычно следует ссылка на
предисловие Энгельса к «Классовой борьбе*, в которой он, якобы,
выражает такого же рода взгляды.
Нечего доказывать здесь, что этот довод Каутского целиком опро-
вергается фактами послевоенного периода. Не говоря уже о России,
мы имеем и на зацаде, хотя бы в той же Германии, ряд победо-
носных восстаний. При этом вполне оправдались расчеты револю-
ционеров на переход значительной части, если не всей армии, на сто-
рону народа, что обычно и рёшало судьбы восстания.
После опубликования т. Рязановым тех мест, которые в свое
время были вычеркнуты из предисловия Энгельса, выяснилось, что
и в нем ориентировка делается на такой же ход событий. Возможность
иного толкования предисловия Энгельса (которое, кстати сказать,
стало среди ревизионистов самым пупулярным из документов Маркса
и Энгельса), обусловливалась ' тем, что из предисловия были выбро-
шены места, не отвечавшие точке зрения Каутского и его единомыш-
ленников. Прием, переносящий нас из области политики в область
уголовщины!
Опубликование Рязановым опущенных в свое время мест из пре-
дисловия Энгельса отбило у Каутского охоту на него ссылаться. Од-
нако, наивно было бы от него ожидать признания своей ошибки.
Наоборот, Каутский решается утверждать, что и в новом виде преди-
словие является обоснованием и оправданием политики современ-
ной социал-демократии1). Эта смелость утверждений Каутского, впро-
чем, по-человечески понятна: иначе пришлось бы признать, что игра
десятилетиями велась краплеными картами.
2.	Мирный переход власти к пролетариату возможен в лю-
бой демократической стране. В эпоху, мол, буржуазной революции не
-было иной формы для выражения воли народа, как воруженное вос-
стание; это была единственная форма и организации народных
масс.
В наше же время положение в корне иное. Имеется парламент;
выборы в парламент и яляются формой организации народных масс
и их воли. Вернуться к старым формам борьбы, соответствующим
эпохе слабого развития культуры, нет поэтому оснований. Это озна-
чало бы возвращение от знания к невежеству.
Разумеется, если бы эти утверждения имели под собой хотя бы
какое-нибудь основание, и большевики охотно высказались бы пр о-
т и в вооруженного восстания. Мы отнюдь не сторонники вооруженного
восстания во чтобы то ни стало. Если бы от нас зависел выбор
между мирным и вооруженным путем достижения власти, мы бы даже
выбрали первый. Ибо кому’ же не хочется избежать тех жертв и издер-
жек, которые связаны с восстанием?
Весь вопрос именно в том. возможен ли мирный путь заво-
евания власти пролетариатом. Ленин, как и Маркс, допускал эту воз-
можность, даито не на путях демократии, при одном условии: если
у буржуазии не будет сил для сопротивления. Так было, например,
в России до июля 1917 г. Поэтому в период от февраля до июля 1917
года Ленин считал возможным мирный переход власти к советам. Но
это совершенно исключительный случай, который, чем дальше,все мень-
ше возможен. Поскольку буржуазия отлично готовится к предстоящим
*) «Der Karapf*, 1926, К. Kautsky «Engels polltisches Testament".
74
ей боям, постольку вооруженный путь борьбы за власть должен быть
признан неивбежпым.
Мы уже указывали выше на неопреодолимые трудности,,
которые стоят на пути к достижению пролетариатом парламентского
большинства. Допустим, однако, что этот идеальный случай имеет место.
Исключается ли тем самым путь вооруженного восстания пролета-
риата? Весь опыт «демократических^» государств говорит о том, что и
в этом случае без вооруженного восстания ничего не достигнуть.
И в этом идеальном случае буржуазия, имеющая в своих руках го-
сударственный аппарат, может: а) разогнать парламент, б) урезать
его права, в) урезать избирательные права трудящихся, г) глубже
загнать в подполье пролетарские партии.
Правда, мы еще не знаем случая разгона парламента с проле-
тарским большинством. Но связан этот «“пробел» в нашем опыте с тем,
что буржуазия имеет великолепную возможность не допустить такого
критического положения вещей, не допустить образования пролетарско-
го большинства в парламенте. Зато случаев разгона парламентов, оппо-
зиционных правительству, сколько угодно. Случаев урезки избиратель-
ных прав трудящихся или прав парламента после роспуска неугодных
органов «демократии» тоже немало. А как великолепно умеет пра-
вительство «делать» выборы, особенно после такого рода coup d'etat,
известно любому министру внутренних дел *).
Конечно, буржуазии нет настоятельной надобности пересматривать
права парламента, сужать круг обладающих избирательным правом до
тех пор, пока сомнения в том только, какая из буржуазных
партий окажется у власти. Но Каутский может не сомневаться:
как только выяснится непосредственная угроза завоевания проле-
тарского большинства, буржуазия станет менее «демократичной^, пу-
стит в ход все приводные ремни государственного аппарата.
Но в том то и делб, что Каутский отрицает сам факт нахожде-
ния этого аппарата в руках буржуазии; Поэтому он и не видит воз-
можности его использования буржуазией, хотя само сопротивление с ее
стороны считает неизбежным. «Мы должны, пишет он, быть готовы
к тому, что капиталисты окажут сильнейшее противодействие социа-
листическому режиму. Демократия в э^ом отношении ничего изме-
нить не может. Ее влияние сказывается лишь в том, что капиталисты
лишены достаточных средств или даже вообще возможностей для
военного сопротивления. Они смогут, следовательно, вести борьбу
только мирным оружием: ложью и клеветой в печати или хозяй-
ственным противодействием»2). Эти радужные надежды, однако, не могут
оправдаться уже благодаря тому, что неверна характеристика современ-
ного государства, как внеклассового.
3.	Мирный путь борьбы за власть необходим в интересах
нормального развития производительных сил. «Война,—в том числе
и гражданская война—как раз неблагоприятна для проведения в жи’знь
нового способа производства. При определенных социальных усло-
виях войны, внешняя или гражданская, могут оказаться весьма при-
годным или даже необходимым средством для завоевания политиче-
’) Вот «то, например, пишет бывший имперский канцлер Бюлов: „Увеличение числа голо-
сов, подаваемых за социал-демократов, есть очень серьезное мвлеаие. Но. так как избирательные бюл-
летени не имеют иной непосредственной дели, как приобретение мест...,—то первым долгом правитель- _
ства является уменье свести на-нет то влияние, которое оказывает па выборы соцаал-демократический
список избирателей... Бел суп. в том, разумеется, чтобы направить избирательную кампанию" (Бюлов.
,Державная Германия", П.-М., 1915). Мы великолепно понимаем, что это означает.
К. „Прол. рев. и ее прогр.*, стр. 403—4.
75
сной власти. Таким средством они могут оказаться и для устранения
препятствий к политическому творчеству. (Пока иезуитское преди-
словие, пуСкание пыли в глаза, на что мастер Каутский.—М.М.).
Но войны очень мало способствуют планомерному социальному твор-
честву. В большинстве случаев они делают его совершенно невозмож-
ным. Ибо войны подчиняют всю жизнь общества своим собственным
задачам, а задачи эти состоят только в разрешении.
На время переходного периода от капиталиэа к социализму мы
самым настоятельным образом нуждаемся в мире, не только внешнем,,
но и внутреннем. Не в смысле примирения классов, но в том смысле,
что свою борьбу классы ведут средствами демократии, а не силою ору-
жия* х).
«Пролетарская революция может осуществиться без применения
насилия, самым законным путем, и экономическая пролетар-
ская революция окажется тем успешнее и плоды ее тем долговечнее, чем
более мирной будет обстановка, в которой она происходит. Ибо о б‘-
е к т у нее совсем не тот, что у буржуазной революции. Это уже не
простой, малочувствительный организм, покоющийся на основе мелкого
производства, совпадающего ,с семейным хозяйством натурального типа.
06‘ектом экономической революции пролетариата является чрезвы-
чайно сложный организм, с крайней чувствительностью, подобно всем
высоко развитым организмам, и с бесконечно разветвленным разде-
лением труда между его органами» *).
«Но, если к тем трудностям, которые заложены в самом существе
задачи присоединятся затруднения политического характера, подоб-
ные тем, какие неизбежны в пролетарских революциях, то можно
сказать наперед, что разрешение задачи невозможно... При таких—
условиях мелкое предприятие еще может держаться кое-как. Его
средства производства, по большей части, могут быть восстановлены
с сегодня на завтра. Но современное крупное предприятие, оборудо-
вание которого соответствующими средствами производства и обра-
щения зачастую требует многих лет, обречено при этих условиях на
верную гибель» 8).
Разберем выдвинутые здесь Каутским положения.
Прежде всего любопытно, что Каутский не ставит вопроса: а
можно лн избежать при пролетарской революции известного нарушения
хода производства. Хотя оно вызывается не только гражданской
войной, но и переходом той или иной части производства в руки про-
летариата. Во что бы то ни стало не нарушить нормальный ход про-
изводства!
Каутский расписывает при этом все минусы в области произ-
водства, связанные с гражданской войной. Как будто это для кого ли-
бо составляет секрет! Как будто кто-либо считает гражданскую войну
благоприятным условием для производственной жизни!
Каутский уверяет нас, что момент расцвета, а не кризиса бла-
гоприятен для постановки, вопроса о власти. Нам не следует, мол,
Там же, стр. 161.' Пееде того как социал-демократы стали у масти, Каутский поэтому
пишет (ноябрь 1918 г.): „В чем мы нуждаемся, это в спокойствии, непрерывном развитии процесса
производства, бел чего рабочие класс не может жить”. Выходит, не в Красной ариии нуждался про-
летариат в революционные ноябрьские дин, ве в подавлении буржуазии и т. д, ие в такого рода
углублении революции, а в том, чтобы рабочие спокойно работали иа предприятиях, представляя своим
„Пролетарским” депутатам заботиться о своей судьбе.
Известны замечательные результаты такою рода углубления революции.
s) Там же, егр. 220—II.
3) К. „Прол. рев. и ее прогр.“, стр. 223.
брать власть в такой момент, когда имеет место некоторое снижение
производство, когда страна переживает кризис. Ибо в этих условиях
новая власть сразу будет поставлена в тяжелое положение, и нельзя
будет показать все преимущество нового строя.
Все это великолепно! Почему, однако, Каутский не называет
хотя бы одну революцию в новейшей истории, которая имела бы место
в период расцвета? А ведь революции, которые он сам именует про-
летарскими, немецкая и австрийская, имели место в период кризиса!
Каутский не хочет видеть весьма простое об‘яснение этой «несу-
разности» в истории революции: что широкие массы то способны
вступать на путь революции только в моменты кризиса, что в иныэС
условиях революция и невозможна! Лозунг «во что бы то ни стало
нормальный ход производства» оказывается поэтому псевдонимом отказа
ют пути революции.
К сожалению, рассмотренный довод Каутского в не малой сте-
пени способствует сохранению иллюзий парламентаризма в рядах рабо-
чего класса. Нет, однако, ничего более ошибочного, нежели представ-
.ление о том, что отказ от вооруженного восстания находится в инте-
ресах развития производительных сил. Он в интересах буржуаз-
ного пути развития производительных сил, но сами производственные
отношения современного общества уже стоят на пути развития произ-
водительных сил, как препятствие. Только вооруженное восстание, един-
ственный путь к ликвидации этих отношений, правда, связанный с вре-
менным нарушением хода производства, ведет к их подлинному рас-
цвету, оправдывается с широкой точки зрения.
Опыт германской революции.
Чего можно достигнуть на путях парламентаризма, если отвлечься
от значения парламента, как трибуны, показывает опыт любой «де-
мократической» страны. Даже Бебель, который уже в 1903 году осно-
вательно поддался влиянию парламентского кретинизма, должен был
на Дрезденском партейтаге все же признаться: «Я часто спрашивал
себя, стоит ли при таких условиях затрачивать на парламентскую дея-
тельность столько усилий, труда, времени и денег? В рейхстаге мы
без конца выполняем работу ступальной мельницы?» Иными словами,
от «реальной» политики ничего не получалось.
Ничего не получалось от «реальной» политики и после Дрезден-
ского партейтага. Картина, нарисованная Бебелем, поэтому вплоть
.до германской революции почти не изменилась. Основные лозунги, на-
меченные к осуществлению через парламент, оставались нереализован-
ными. Вплоть до германской революции осталась, например, трех-
классная система выборов в Прусский ландтаг, против которой не-
престанно выступала германская социал-демократия. По преж-
нему канцлер ве подчинялся парламенту, попрежнему последний
оставался неполновластным. Так что, если социал - демократы чем .
могли дохвалиться, так разве жалкими успехами в области фабрич-
ного законодательства. Да и то не на счет одной парламентской дея-
тельности приходится отнести этот успех.
А революция все упомянутые задачи, выдвигавшиеся социал-де-
мократией, разрешила в один день. Революция не в том жалком виде,
какой ее себе представлял Каутский, а революция подлинная, на-«
родная революция. Единым взмахом она разрубила все узлы, над
которыми бились десятилетиями социал-демократические парламента-
рии. Разрешила помимо парламента, вопреки ему, вопреки и со-
77
циал-демократам, всячески старавшимся ее потушить, дабы не нару-
шился принцип: рейхстаг uber alles!х). Народное восстание—вот что-
дало пролетариату те завоевания, которых ему удалось в первые дни
революции достй гнуть. Оказалось при этом, что восстание отнюдь
не явление, характерное только для буржазной революции.
Оно почти неизбежное звено любой победоносной револю-
ции, в том числе и пролетарской.
Правда, пролетарская революция не оказалась в Германии по-
бедоносной. Однако, это произошло не поТому, что применялись ме-
тоды вооруженного восстания, а потому, что революционные методы
не применялись в достаточной мере, потому что Ничего не было сделано
социал-демократией для организации сил пролетариата и подав-
ления буржуазии, потому что все ейхе сильно было влияние пар-
ламентского кретинизма. «Демократия», «законность»—вот что убило^
великолепную германскую революцию.
Все попытки Каутского иначе об'яснить поражение германской
революции явно несостоятельны. Ибо так об'яснить поражение гер-
манской революции, как это пытается делать Каутский, об'яснить
ее тем, что не было единой социалистической партии, значит, по
существу обойти вопрос.
Смехотворность этого довода раскусит любой комсомолец. Он
напомнит, что и в России, ведь, не было единой социалистической
партии. И все же там революция победила, победила потому, что был
предварительно разгромлен оппортунизм, были выбиты из своих по-
зиций меньшевики и эсеры. Не слабость, а сила германской социал-
демократии, таким образом, явилась причиной поражения германской
революции. Не распыленность сил пролетариата, а то обстоятельство,
что большинство их оставалось на стороне оппортунистов,—вот что
решило судьбу германской революции.
Революция по Каутскому.
Выше мы отметили, что установление демократии знаменует со-
бою для Каутского ликвидацию государства, как орудия насилия
в руках буржуазии. При этой постановке вопроса естественно не при-
ходится больше ставить себе целью разбить аппарат «демократи-
ческого» государства и заменить его новым, пролетарским государ-
ственным аппаратом. Следовательно, эта задача, поставленная Марксом
перед пролетарской революцией, должна отпасть.
Каково же тогда ее содержание? Ее содержанием является отныне
завоевание этого государства. «Не всякий государственный ап-
парат достаточно пригоден для того, чтобы пролетариат мог про с т о-
яапросто овладеть им и пустить в ход для с о б-
ственных целей. Бюрократический милитаристский аппарат для
этого не годится. Единственно пригодна для этого демократическая
республика. (Курсив наш. М.М.).
*) Как грудились мд угроблевием революции социал-деиократы, весьма ярко повествует депу-
тат Готгейи: „Кто. как я, в те тяжелые времена, в качестве члена комиссия партий большинства,
деив за днем проводил с вождями этих партий, тот может засвидетельствовать, халве неописуемые
усилия прилагали Эберт и Шейдемаи, Ландсберг и Давид, Зюдекум в Носко, чтобы избегнуть револю-
ция. Как они почв напролет заседали с доверевныяп людьми своей партия, чтобы удержать их от ре-
волюции. Как они после того как об императоре и кронпринце говорить уже не приложилось, стреми-
лись осуществить регеиство иривца Маиса Баденскою* (Ц«т. по хи. „1U лет германской и австрий-
ской с.-д. партии* изд. Ком. У-та. ин. Свердлова, 1925 г. стр. 34).
78
Это понимание задачи пролетарской революции, как мы видели,
•всегда было присуще Каутскому. Правда, в период германской рево-
люции Каутский пробовал еще щегольнуть марксовым пониманием со-
держания революции. Приведя в одной из своих работ положение
Маркса о необходимости разрушения буржуазного государства, Каут-
ский на его основе пытается выяснить задачи в этой области герман-
ской революции. Они согласно Каутскому таковы: 1) заменить армию
милицией, '2) подчинить бюрократию парламенту и ограничить ее права,
3) передать полицию коммунам и округам.
Совершенно, однако, очевидно, что Каутский здесь пытается
только отговориться от марксовой постановки вопроса. Никакого раз-
рушения буржуазного государста у Каутского не получается. Ни-
какого пролетарского государства, которым бы подлинные массы
руководили, он не предлагает строить. Тот же аппарат, который
осуществлял до сих пор волю Вильгельма, остается строить социа-
лизм! *). Та же замкнутость государственного аппарата, оторванность от
народных масс продолжает и в дальнейшем процветать.
На его вершине только появляется теперь ноПых десятка пол-
тора лиц, олицетворяющих пролетарскую революцию.
Легко представить себе в этих условиях картину самой револю-
ции, которой Каутский собирается осчастливить пролетариат.
Поручит рейхстаг г-ну Шейдеману образовать министерство—вот
и будет пролетарская революция. Она происходит, иначе говоря, в че-
тырех стенах парламента. Ее проводят одетые во фраки депутаты,
поднимая руки за новый состав министров. Если доходит при этом
дело до острых «революционных»боев, то крайним их орудием являют-
ся не бомбы и пулеметы, а более безобидные стаканы и графины. По-
этому издержки «революции» крайне ничтожны. Пм подводит итог слуг
житель парламента, подбирая остатки разбитой посуды.
Впрочем Каутский уверяет, что и масса участвует в этакого ро-
да «пролетарской революции». Это происходит тогда, когда обыватель
одевает свой праздничный костюм, идет на выборный участок и опу-
скает в ящик выборный бюллетень. Легко, просто и общедоступно.
Здесь, впрочем, прибавляются новые издержки революции—бумага для
бюллетеней.
На улице долго не Сказываются следы решающих «революцион-
ных схваток». Спокбйно гуляют по бульварам буржуа, раз'езжают дамы
в шикарных автдмобиляХ, оживленно торгуют-магазины, надрывается
над станком рабочий,— как будто в одном иЬ зданий города не совер-
шается величайшее событие, не происходит революция. И вдруг бе-
гут газетчики и разносят по стране ошеломляющую новость: радуй-
тесь, граждане, вас осчастливили депутаты... Революция соверши-
лась!
Коалиция и хозяйственная демократия — все, цель — ничто.
Впрочем и неожиданности здесь не будет для обывателя. Ибо
революция, ведь, уже давно началась. Началась тогда, когда был вве-
ден в состав министерства перв!ый социал-демократ. Пролетарская ре-
волюция началась к общему удовольствию: и буржуазия приложила
*) В какой коре этот аппарат способен был проволить не то что социалистические мероприя-
тия, а иже те жалив реформы, которые нашли нужным иип соцкал-ммократы, показывает „сам*
Шейдеиан: .Хотя мы имели новые законы, говорит он в егиой из своих речей, во мы имели все еще
старых крючкотворцев. Хотя мы имели новую конструкцию, однако у вас остались старые тайные
 советники, которые все саботировали*. (Курсив наш.—М. М.).
J79
к ней свою руку, и она участвовала в ней, допуская в министерство
одного социал-демократа за другим.
Ничего иного, как такого рода революцию в рассрочку, по су-
ществу не означает каутскианская постановка вопроса о коалиции * *).
Не даром Каутский называет осуществление коалиции с буржуазией
вступительной, т, е. Одна из стадий ‘пролетарской револю-
ции. «Мы встречаемся,—пишет он,—во вступительной ста-
дии пролетарской революции с тем состоянием равнове-
сия классов, которым завершится революция буржуазная. Это состоя-
ние наступает в тот именно период, когдЪ пролетариат не в силах еще
завоевать для себя политическую власть целиком, но уже достаточно
силен, чтобы помешать любой из буржуазных партий удержаться у власти
вопреки воле рабочего класса. В этой стадии борьба за чисто классо-
вое правительство совершенно парализовала бы нормальную государ-
ственную деятельность и тем самым экономическую жизнь... При та-
ких условиях возможны ли4пь две формы правительства: или одна из
партий образует правительство при молчаливом согласии или при
поддержке по крайней мере, одной из наиболее значительных
партий противной стороны, или же социалисты образуют коалицион-
ное правительство с одной или несколькими партиями из буржуазного
лагеря» ’),
Иными словами, наступает период, когда власть начинает пере-
ливаться через коалицию из рук буржуазии в руки пролетариата.
Так постепенно будет развертываться мировая революция, робким
зигзагом, тише вперед, пока в 3001 году большинство министерских
кресел не окажется в руках потомков Каутского и Шейдеманов.
Первый шаг в направлении этой теории Каутским был сделан
еще в резолюции, предложенной irtt Парижскому конгрессу Интерна-
ционала, где коалиция признавалась вопросом тактики, а не принципа»
и допускалась в случаях «Zwangslage». Правда, после этого Каутский
было колебнулся, попытавшись в «Пути к власти» занять правильную
позицию в этом вопросе. Однако, отрицательное отношение к коалиции,
изложенное в этой книжке, не укладывалось в общую установку Каут-
ского по вопросу о революции. Оно было чуждым, диким элементом
в его теории революции и рано или поздно должно было быть оттуда
удалено.
Интересно в этой связи, как сам Каутский отзывается о старых
своих взглядах на коалицию. По этому поводу он весьма подробно вы-
сказывается в новом предисловии к «Пути к власти», в котором ему
пришлось об'яснить развитые на страницах этой книги взгляды.
По мнению Каутского, нет противоречия между его взглядами на
коалицию в разное время. «В действительности я уже приблизительно
два десятилетия тому назад, в моей Парижской резолюции проложил
мост к тепершним своим взглядам. Тогда, в 1900 г., как в 1909 г.
в моем «Пути к власти» и теперь в моей статье в венской «Рабочей
Газете» о «Классовой борьбе и коалиции» (18 июня 1920 г.), я откло-
нил всякое коалиционное правительство, как нормальный и длительный
путь осуществления политической власти пролетариата. Однако, уже
в 1900 г. я предвидел такие положения, которые сделают необходи-
мой коалицию, как меньшее зло в целях избежания большего»3).
') Р.Д'иомышленняк Каутского Boudin поэтому говорит, ото Каутский нал „вволюцвониое
представление о предстояще* социальной революция*, «то у него „эволюционная теория революции".
(„Die Gesselschaft* №, посвященный 7(-летию Каутского, В. Boudin. „Теория Революции").
*) Каутский.'—.Прол, рев в ее про гр.", стр. 128—9.
’) Kautsky —.Der Weg zur Maehl' 1920, Vorrede zur dritten Auflage, 8.15.
80
Буржуазно-социалистические коалиции теперь, пишет Каутский,,
ниже, «совсем иного рода, чем те, которые я имел перед собой в 1909
году в «Пути к власти». Тогда коалиционные правительства возникали
из практического положения господствующей буржуазной партии,
которой угрожали реакционные элементы и которая поэтому ну-
ждалась для своего спасения в пролетарской помощи. Для этой цели
вводится социалист в правительство. Министр-Президент принадлежит
к буржуазной партии. Именно он избирал своих министров. Когда
он вводил в министерство одного социалиста, последний не получал
никакой власти, оставался без всякого влияния на общую политику
правительства. На него перекладывалась вместе с тенью власти от-
ветственность. Он не служил к тому, чтобы держать правительство
в зависимости от пролетариата, а, наоборот, к тому, чтобы обеспечить
правительству его покорность. Он служил орудием буржуазного пра-
вительства в пролетариате, но не орудием пролетариата в составе
буржуазного правительства».
Какие великолепные мазки! Словно Каутский рисует картины,
которые мы так часто наблюдаем в настоящее время. Однако, он про-
должает: «Совсем иначе (?) образовываются буржуазно-социалисти-
ческие коалиционные министерства теперь. Они возникают не из пот-
ребности господствующей буржуазной партии удержаться у власти,
но благодаря полному крушению правящих, таким образом,—из
революции, которая приводит к власти пролетариат» *). «Руководство
в коалициях революционного времени принадлежит социалистам. Они
представлены в правительстве не единственным членом, который на-
ходится на второстепенном посту, а многими членами, которым по-
падают важнейшие позиции: министр-президент, иностранных дел,
внутренних дел, военный» 2).
Здесь прежде всего верно замечание Каутского, что его Париж-
ская резолюция была мостом к теперешним его взглядам.
Однако, Каутский виляет, как и тогда вилял, когда пытается,
скрыться за словечком «Zwangslage». Какое уже там «Zwangslage»
когда социал-демократы на брюхе ползают, вымаливая себе министер-
ские кресла, когда нет отбоя от предложений коалиции. Можно ли
говорить о «Zwangslage», когда социал-демократы готовы в любое время
ночи в одном нижнем белье побежать в уютные министерские каби-
неты. Только предложите!
Здесь верно также, что социал-демократы оказываются в со-
ставе министерства, когда наступает «Zwangslage»... д л я буржуа-
зии.
Верно при этом, что такое «Zwangslage», или иначе пиковое по-
ложение, наступает в период революции, когда напор масс особенно ве-
лик, когда для буржуазии нет другого пути подавить ее, спасти свою
власть, как укрывшись за спинами социал-демократов. Тогда буржуазия
говорит социал-демократам: возьмите важнейшие портфели, создайте
пролетариату как можно более полную иллюзию, что в его ру-
ках власть, и сделайте свое дело. Каутский, иначе говоря, здесь
обосновывает, подводит «теоретический» базис под практику, которую
установила сама буржуазия, разумеется, в своих целях. А он
еще хвалится: какая, мол, честь—нам поручают такое ответственное
дело!
1) Kautsky.—»Der Weg zur Macht‘ 1920, стр. 18.
-*) Там же, стр. 19.
Каутский хочет представить коалицию, как путь к чисто-со-
циалистическому министерству. Однако, Каутский не может назвать
ни одного примера, когда коалиция перерастала бы во власть пролета-
риата. Опыт всех коалиций с буржуазией говорит о другом: что коа-
лиция для буржуазии трамплин .к устойчивому чисто-буржуазному
министерству. Это в свое время великолепно понимал Дитман, изло-
живший свою точку зрения на коалицию на партейтаГе независимых
(январь 1922 г.): «Для капиталистических партий Германии,—сказал
он,—коалиция постепенно выполнит с^ое назначение: передать под шу-
Мок государственную власть в Германий снова в руки капиталистов,
восстановить снова во всех областях реакцию... Так приближается
Время, когда право-социалистическая партия услышит: «'Мавр сделал
свое дело, мавр может уходить».
Разумеется, ив вопросе о коалиции дело не обходится без по-
пытки уцепиться за фалды Маркса и Энгельса. Последние, мол, были
противниками оценки буржуазии, как сплошной реакционной массы *).
«Им никогда и в голову не приходило утверждать, будто наиболее
действительный способ защиты своих классовых интересов состоит
в полнейшей изоляции своего класса. Как! Неужели, ища себе союз-
ников, чтобы быть сильнее в борьбе, я тем самым отказываюсь от
борьбы. Никто энергичнее Маркса не боролся с таким пониманием,
которое больше способствует классовой ограниченности, нежели раз-
витию классового сознания» 2).
Выходит, что буржуазия должна и может быть союзником про-
летариата в пролетарской революции (вспомним: коали-
ция в революционное время!), должна помочь пролетариату победить
противника. Что этим противником является буржуазия же,
что речь идет о свержении буржуазии, о пролетарской революции
против нее, об этом молчит Каутский, как будто это второ-
степенная деталь. И подобную чушь, в которой отсутствует не только
диалектика (это уже не приходится спрашивать с Каутского), а эле-
ментарная логика, преподносит нам патриарх 11 Интернационала в ка-
честве новейшей мудрости, да еще пытается подделать под нею подписи
Маркса и Энгельса.
На этом, однако, не заканчиваются опыты с Марксом. Дальше
следует еще более пикантный номер. Видите ли, в своей знаменитой
статье: «К критике социал-демократической партийной программы»
Маркс пишет: ’
«Между капиталистическим и коммунистическим обществом ле-
жит период революционного преобразования первого во второе. Этому
соответствует и переходный политический период, в течение которого
государство являетЬя ничем иным, как революционной диктатурой про-
летариата».
«Это положение, прибавляет Каутский, в применении его к во-
просу о правительстве мы можем на основании опыта последних лет
варьировать следующим образом:
*) Каутскяй, разумеется, напрасно здесь ссылается на Маркса. Ибо Маркс, критикуя положе-
ние—по отнол ивю к рабочеиу классу „все лругие классы составляют одну реакционную массу",—
требовал различена буржуазии от средних классов: крестьян, ремеслевников к т. д., говоря о послед-
них, а не о буржуазии, как о возможных союзигках  пролетарской революции. .Нелепо, - писал он.
причислять их (средние классы — М. Л/.) вместе с буржуазией, да еще вд»ба>ок и с феодалаия,
к озяой реакционной кассе, враждебной рабоиему классу* (Карл Маркс. .Критика Готской программы*,
Петр, 1919 г., стр. 21). Эго остается верным и сейчас. Мы созтему и боремся за союз пролетариат
в большинства крестьян. А с кем вступают в воалиц ю социал-демократы?!
’) Каутский.—.Пролетарская революция и ее программа", стр. 130—1.
«Карский о революции».	6
82
«Чисто-буржуазная власть в демократическом государстве отд елена
от чисто-пролетарской власти периодом времени, в течение кот<£
рого совершается превращение первой во вторую. Этому соответствует
и переходный политический период, в течение которого правительство,
как обще»? правило, имеет форму коалиционного правительства»1).
Чем не чудотворец Каутский? После этого не остается сомнений,
что у Каутского призвание не книги писать, а перерабатывать воду
в вино или, по крайней мере, в цирке шпаги глотать.
Подумайте, читатель! Маркс говорит о переходном периоде, на-
чинающемся после пролетарской революции, после образования
диктатуры пролетариата, говорит о диктатуре пролетариа-
та. А Каутский фокусничает: момент! Эп-ля! И переходный период начи-
нается до захвата власти, до пролетарской революции, а вместо дикта-
туры пролетариата подсовывается коалиция.
И подобными фальшивками падеются кого-либо обмануть?!.
Революция, таким образом, расплывается у Каутского по коали-
ционным закулисным махинациям.
Такова же, примерно, и судьба социализма у Каутского. Он также
расплывается по отдельным реформам, начинающимся при капи-
тализме.
Под социализмом мы привыкли понимать нечто вполне определен-
ное. Мы говорим в этом случае об уничтожении частной собствен-
ности на средства производства, их обобществлении, об отсутствии клас-
сов и т. д.
Напрасно искать этой ясности в понимании содержания социализ-
ма у Каутского. Наоборот, Каутский пускает вход ряд приемов, чтобы
это понятие как можно более затемнить.
Начинает Каутский с того, что социализм вообще для нас не
является целью. Для нас цель—уничтожение всякого гнета. Социализм
такое же средство для достижения цели, как и демократия.
Смысл такого рода постановки вопроса вполне понятен. Она
приводит, прежде всего, к выводу, что наша конечная цель уже на-
чала осуществляться, поскольку достигнута демократия.
Этим, однако, не ограничиваются «успехи» Каутского в этой об-
ласти. Мы убедимся, что и другое «средство» к достижению конечной цели
начало с его точки зрения осуществляться. Для этого достаточно при-
вести пару определений социализма, которые даются Каутским.
1. Социализм можно популярно выразить в следующих словах:
«свобода и хлеб для всех» *).
Свобода! Но это есть опять пресловутая демократия, которая Каут-
ским у ж е завоевана. Не случайно поэтому' Каутский пишет: «с поя'
влением современного капитализма возрождается вновь демократия, и°
теперь она несет у ж е (!) в себе элементы социализма».
«Хлеб для всех». Ведь, если так понимать социализм, тогда ка-
ждое мероприятие, способствующее улучшению положения рабочего
класса, является кусочком социализма. Тогда прав Бернштейн, утверждаю-
щий, что хороший фабричный закон есть частичное осуществление социа-
лизма.
*) Каутский.—„Пролетарски рекмюци к ее ярогракяа", етр. 135.
*) К. Kautsky.—„Die Diktatur des Proletariats*. S. 39.
83
2. «Социализм означает демократическую организацию экономической
жизни 1)или- кдк Каутский выражается в другом месте: «перенести демокра-
тию из политики в экономику» *).
Вы узнаете, чем запахло здесь, читатель? Здесь запахло послед-
ним словом техники надувательства рабочего класса, запахло хозяйствен-
ной демократией. Эта хитрая механика, которую начали осуществлять,
с разрешения господ капиталистов, американские, а вслед за ними со-
циал-демократические прожулики, оказывается, видите ли, строитель-
ством социализма.	в
Не в бровь, а в глаз всем этим новейшим мудрствованиям Каут-
ского по поводу социализма бьют замечания, сделанные и м ж е в период,
борьбы с Бернштейном, когда он в этом вопросе еще занимал правиль-
ную позицию. «Социалистическая борьба,—писал тогда Каутский,—оз-
начает... борьбу не только за «демократию в производстве,
но за обобществление производства» * * 3 4). Если социализм, как говорит Берн-
штейн, «движение к товарищескому общественнному порядку или такого
рода состояние», тогда можно каждое «социальное продвижение назвать
социализмом. Но разве Шульце-Делич и Евгений Рйхтер не предлагали
такого же рода социализм?» ♦). «Определение Бернштейна... открывает дверь
и ворота всем сортам «социализма», также упомянутому буржуазному со-
циализму. Бернштейновский социализм—ночь, в которой красное и синее
становится одного цвета» •). Как видим, хорошо пташечка пела, а где села?
Красный террор.
Положение Каутского о том, что можно и нужно обойтись без
гражданской войны на всех ступенях пролетарской революции, цели-
ком определяет отношение его к красному террору. В самом деле, коль
скоро можно обойтись без гражданской войны, коль скоро буржуазия до-
бровольно подчинится новому режиму, для чего же красный террор вводить?
От него, разумеется, нужно отказаться.
Однако, не только эти причины побуждают Каутского восставать про-
тив красного террора. Каутский вообще против террора, в какпх бы ус-
ловиях, по отношению к какому бы классу он ни проводился. Это не «гу-
манно», это бесчеловечно. А трусливый мелкий буржуа, как чорт ладана,
боится крови, даже крови курицы.
С великой мудростью доказывает он в обоснование своей позиции, что
человек по природе своей гуманен, нежесток. Сию прекрасную черту он заим-
ствовал у своего предка, обезьяны, которая, как известно, ведет почти ве-
гетарианский образ жизни. Вот с этого-то высокоэгичного существ! должен
пролетариат и в дальнейшем брать пример, разрешая под этим углом зрения
также вопрос о терроре.
А буржуазия? Каутский склоши молчать о ней. Мельком, стыдливо
касается он одного-двух случаев беспощадного подавления буржуа-
зией революционного движения. Но зато обпльно смакует он всякий терро-
ристический акт народных масс, отзываясь о нем в подлинно черносотен-
ных выражениях (вроде «мерзостей великой революции»). Он подхватывает
всякую буржуазную сплетню о жестокости «черни», говорит о двух гене-
ралах, убитых борцами Парижской Коммуны, о терроре большевиков,
Ч Kautsky.—„Richtlinien flip ein socialistisches akttons-prograinm, 1919. S. 10.
»Die Dikt. d. Prolet». 8.12.,
3)Vormarts, ст 11 аареая 1899 ет. Каутского .Еще раа о аолемичесм! рабств Бери-
иатекяа".	•
4) VorwMrts, ст 11 аир. 1899 г., мт. ст.
VorwMrts, ет 17 марта 1899 п, ет. К. . Полемическая работа Беряштейиа''.
6*
84
молчит о терроре буржуазии в метрополиях и колониях, о Колчаке, Де-
никине и иже с ними. Когда Каутский обращается к пролетариату, он сби-
вается почти на библейский тон. Он зовет к всепрощению. Подставь, мол,,
другую щеку, коль буржуазия тебя ударила по одной.
Что Каутскому до того, что Маркс неоднократно прямо привет-
твовал красный террор по отношению к угнетателям. Каутский апелли-
рует против Маркса к... Берне, идя в этом отношении по следам Мартова,
апеллировавшего в этом случае к... Толстому *).
При этой установке Каутский, естественно, об'ясняет вступление
на путь террора либо отчаянием народных масс, либо кознями больше-
виков.
1.	Террор возникает тогда, когда делаются попытки провести те
или иные мероприятия при отсутствии для них почвы в экономике. Террор,
разумеется, не помогает ни в какой мере, но это последнее средство
отчаявшихся безумцев.
2.	Террор вводится, «чтобы воспламенить массы..., увлекать, опья-
нять массы, чтобы скрыть от них отсутствие социальных и экономи-
ческих побед» *).
3.	Террор есть результат невежества, ибо сможет ли культурный
пролетариат позволить увлечь себя на подобный путь?
4.	«Главную причину превращения развития человечества в раз-
витие зверства надо искать в мировой войне» ’). Как будто до того бур-
жуазия обходилась без террора.
Для об'яснения красного террора Каутский выкалывает разные
благоглупости, забывая об одном: что имеет место сопротив-
ление эксплоататоров, что для преодоления этого сопроти-
вления и укрепления завоеваний революции необходим путь террора.
Но подавление сопротивления противника, террор—привиллегия,
которую Каутский оставляет буржуазии. Это ее исключительное право!
Иначе говоря, ставший у власти пролетариат должен разоружиться
до подавления противника. То, что никогда не сделает буржуазия,
должен сделать пролетариат. Ибо нн один волос не должен пасть с го-
ловы буржуазии без ее собственного согласия. Воля буржуазии превыше
всего,—и на эту волю должен всецело полагаться пролетариат при ук-
реплении своих завоеваний. Не подавление буржуазии, а ее воля долж-
на гарантировать эти завоевания от попыток их ликвидировать.
Социализация промышленности.
Покончив так блестяще с политической революцией, Каутский пе-
реходит к проблемам революции в области экономики, прежде всего,
к вопросу о национализации промышленности.
Основная установка Каутского в этом вопросе нам уже известна.
Нужно так произвести национализацию, чтобы: 1) не нарушился нор-
мальный ход производства, 2) не возникло в результате ее граждан-
ской войны.
Как это возможно?
Это возможно при одном условии: если буржуазия не будет вы-
ступать против национализации, если национализация будет проведена
1) Мартов писал: „Не могу молчать: Воскликнул великий старец Jet Толстой при вестях
об ежедневных казнях по ир говорам столыпинских судов.
Рабочие Росси, и вам не велел молча, ь Лев Николаевич в эту мивуту, когда оалач сгал>
центральной фигурой русской жизни” (Мартов. .Долой смертиую казнь!", стр. 11).
3) Каутский,—„Террор и коммунизм1*, стр. 43.
3) Каутский —„Геррер и ктмиуким", стр. 149.
85
в мире с ней. Желая, однако, в мире с буржуазией провести нацио-
нализацию, Каутский неизбежно оказывается перед вопросом: как с
точки зрения кап и та л и з м а правильно ее провести, чтоему
будет выгодно, что его будет соблазнять.
Это тот вопрос, над которым бились в свое время социалисты-
утописты ’). Это — постановка вопроса, разбитая много лет тому назад
творцами научного социализма—Марксом и Энгельсом. Теперь Каут-
ский считает необходимым к ней вернуться, демонстрируя, таким обра-
зом, еще раз свое отношение к марксизб/у.
Прежде чем обратиться к ответу, который КаутСкий дает на этот
вопрос, рассмотрим, однако, что он предлагает социализировать.
Каутский, конечно, сторонник постепенности в области социали-
зации. Ибо «не все отрасли производства являются в одинаковой мере
зрелыми для немедленной социализации. Придется начать социализа-
цию с тех отраслей, в которых условия наиболее благоприятны. Затем,
опираясь на уже приобретенный опыт, можно будет перейти постепенно
к отраслям более сложным и трудным» * *).
С каких же отраслей начать? Это выясняется из дальнейшего ана-
лиза Каутского: «Есть отрасли производства,—пишет он,—для которых
колебания рынка имеют мало значения. Это—отрасли, продукты или ус-
луги, которые столь же мало разнообразны, как и виды потребления этих
продуктов или услут; хозяйственные отрасли, которые всегда обеспе-
чены сбытом, так как служат удовлетворению жизненно-необходимых
потребностей; отрасли, в которых число предприятий незначительно,
легко поддаются учету и единству руководства, частью потому, что
стали искусственными монополиями, вследствие .ли высокой концентра-
ции капитала или вследствие законодательного принуждения» а). «Следо-
вательно, социализация должна будет начаться именно с этих отраслей.
Их социализация не только наиболее возможна, но и наиболее необ-
ходима. Наоборот, социализация тем затруднительнее, чем в большей
мере данная отрасль служит удовлетворению роскоши, а не всеобщей,
настоятельной, жизненной потребности; чем многочисленнее и разнооб-
разнее ее предприятия, чем многочисленнее ее потребители, чем инди-
видуальное и изменчивее их требования. Многие из этих отраслей про-
изводства должны будут основательно изменить свой характер, прежде
чем можно будет вообще говорить об их социализации. Следовательно,
«социализация должна начаться с тех отраслей, которые в такой мере
превратились в частную монополию, что стали полными хозяевами рынка.
Такими отраслями, по мнению Каутского, являются утоль, железо,
железные рудники. В другом месте к отраслям, созревшим для социали-
зации, Каутский относит даже только рудники.
Здесь любопытны особенно признаки, по которым Каутский судит
о зрелости того или иного предприятия к социализаций. Они совпадают,
примерно, с признаками, на которые указывали после войны Бернштейн
и Далин, и сводятся к следующему:
1.	Можно социализировать отрасли, которые всегда обеспе-
чены сбытом. Имеются ли такие отрасли? Ио мнению Каутского, пови-
*) Справедливости ради нужно все же отметит^ что утопическая постановка вопроса ие быка
стон вредна. как раавигаеиая выше точка зрении. Утописты развивали сипи теория в еноту, когда
пролетариат еще был слаб, когда еще ве было теории Маркса, кона еще не видно было другого пути
К осуществлению социализма. Каутский выступает в эпоху, когда все это существует; Утописты
поэтову своими теориям йс связывали силы Вройетариата, по кольку ид еще не было. Каутский же
яд сказывает удлиняя, т. о., годы страданий мвллЯоиов трудяищдся.
*1 К.—„Пролетарская революция и ее программа”, стр. 251.
3) К.-„Пролетарская революция и ее программа", стр. 277.
Sfi
димому, имеются. Однако,, совершенно очевидно, что Каутский здесь
приукрашивает действительное положение вещей. Таких отраслей нет
в условиях капиталистического хозяйства. Даже те отрасли производ-
ства, которые называл сам Каутский, не обеспечены постоянно сбитом.
Об этом красноречиво говорит угольный кризис в Англии. Следователь-
но, при сохранении этого условия, приходится совершенно отказаться
от перспективы социализации.
2.	Можно социализировать отрасли промышленности, в которых
число предприятий незначительно. Иными словами, отрасли, в которых
производство в достаточной мере концентрировано.
Но тогда почему же Каутский говорит только об угле и железе?
Разве сильная концентрация не наблюдается в ряде других отраслей?
С другой стороны, разве всюду уголь и железо концентрированы в вы-
дающейся мере? Ясно, что у Каутского здесь получается полнейшая
путаница, отнюдь не помогающая выяснить, <гго можно и чего нельзя социа-
лизировать.
3.	Можно социализировать отрасли, служащие всеобщей, настоя-
тельной жизненной потребности.
4.	Отрасли, продукты которых однородны и не обслуживают лич-
ные вкусы *).
Но какая отрасль хозяйства в большей мере соответствуем последним
двум требованиям, нежели земледелие? Ведь, продукты последнего: пше-
ница, рожь и т. д. служат настоятельной жизненной потребности. Они
к тому же не приспособляются к личному вкусу—здесь царствует шаблон,
производство в миллионах пуд. И если бы по этим признакам можно было
социализировать, тогда мировая история должна была бы иначе разви-
ваться, социализм должен был уже установиться, объективная возможность
социализации должна бы с развитием промышленности уменьшаться,
больше всего она имела бы место в первобытных странах и т. д.
В области же промышленности в одинаковом положе-
нии были бы в с е страны, в которых имеется уголь, железо, желез-
ные дороги и т. п.: все соответственные предприятия можно было бы со-
циализировать.	।
А некоторые отрасли производства никогда не созрели бы для
социализации. Ибо никогда шаблоны не утвердятся во всех отрас-
лях промышленности, никогда последняя не перестанет обслуживать лич-
ные вкусы. Так клевещут буржуазные ученые, когда го-
ворят о социализме, представляя его казармой, могилой личных вку-
сов. Но никогда мы не представляли себе так социализма.
Совершенно очевидно, что условия, выдвигаемые Каутским для
социализации промышленности, не определяют правильно предприятия,
которые можно социализировать; некоторые из этих условий к тому
же неосуществимы и делают неосуществимой при их принятии самую
социализацию.
В целом эти условия служат одной цели: они являются цепью
отговорок от социализации, должны оправдать отказ от нее. Если
при этом не подойдет одно условие, подойдет непременно другое. Ни-
>) Такого же рода условие ставит для ооцвализадви Далии (в га. „После войн и револю-
ции") и Бершитейн. Бернштейн по эгову поводу пишет: „Решающее значение имеет вопрос, вступи-
ла ли иди пет подлежащая отрасль проядводства в ту стадию, koi а руководство предпрпитиеи оказы-
вается в сущности уж только делом рутины и коренные кововисдеии представляют я иепраедпподоб-
ныни. Другим признаюи может служить... свойство «зготшияемого продукта—предназначается ли про-
дукт для удовлетво!еивя широко распространенной потребности, в равной мере присущей обширным
кругам населения, имеет ли ои независящий от икуеа и моды сбыт или нет". (Эд. БериштеЙи. „Спор-
ные вопросы социализма", изд. С Эфрон, Берлину.
87
когда не будет такой отрасли промышленности, социализацию которой
согласно одному из выставленных условий нельзя было бы не отвергнуть.
По замыслу оппортунистов, такая программа социализации должна
всех удовлетворить; рабочего должны успокоить разговоры о со-
циализация, буржуазию—отказ от нее.н а деле. Программа, достойная
социал-буржуазной партии. ,
Выкуп.
•
Постепенность социализации, которая намечается Каутским, опре-
деляет, дю его мнению, и формы ее проведения.
Ведь, большая часть производства еще останется длительное время
в руках капиталистов. От них, следовательно, будет в значительной
степени зависеть нормальный ход производства. А капиталисты не ста-
нут спокойно работать, если над их шеей будет висеть, как Дамоклов
меч, угроза конфискации. «Они полностью используют все формы про-
тиводействия, применимые 'в обстановке демократии и щедро применяе-
мые ими и в настоящее время,—подкуп, введение в заблуждение ра-
бочих масс, внесение раскола в ряды пролетариата. От степени зрелости
последнего будет зависеть, насколько бессильными окажутся эти ме-
тоды противодействия капиталистов пролетарской власти.
Но в распоряжении капитала имеется еще другое могучее сред-
ство, соответствующее такому же средству пролетариата: стачка. Подобно
рабочему, и капиталист также может прекратить производство, ока-
зывая, таким образом, давление на общество. Этим он, правда, как и
рабочий, наносит экономический вред Самому себе, при чем продолжи-
тельная остановка предприятия означает для него даже полное разоре-
ние. Не исключена, однако, возможность, что капиталисты прибегнут
к этому последнему средству отчаяния (бедные капиталисты!—М. М.),
к стачке, если рабочее правительство постановит все те предприятия, ко-
торые оно намерено социализировать, конфисковать, не уплачивая их
владельцам никакого вознаграждения» *).
Освободиться от этой угрозы можно только одним путем: путем
выкупа. Допущение выкупа успокоит капиталиста, побудит его уве-
ренно дальше работать и т. д. А потому: да здравствует выкуп!
В пользу этого лозунга говорят соображения не только экономи-
ческого характера, но и «соображения справедливости (!!), ибо конфиска-
ция ударяет по отдельным капиталистам, а не по целому классу, и не
только по капиталистам, но и по мелким собственниках^.
Оставим в стороне заботу о справедливости по отношению к бур-
жуа з и и, которой охвачен Каутский, справедливости, гласящей: ос-
тавьте кесарю кесарево, буржуазии—фабрики п заводы, а рабочим—на-
дежду на царство небесное. Глубина этого «марксистского» анализа не
требует особых комментариев.
Имеет смысл остановиться на сображениях экономического ха-
рактера: угрозе, перед которой Каутский считает необходимым пас-
совать. Такого рода угрозой Каутского является, как мы видели,
угроза «стачки», отказа капиталистов от управления предприятиями.
Прежде всего здесь весьма сомнительно, является ли стачка»
крайним средством, к которому прибегнет буржуазия на другой
день после пролетарской революции. Ибо буржуазия не столь наивна,
чтобы вегетарианскими методами борьбы ограничиться, хотя оиа и
от них не откажется. Опа пойдет тем же путем, каким пошла и в Рос-
’) Каутский—„Пролетарски реомюия*. стр. 227.
88
сия: путем гражданской войны, организации фронтов против власти
пролетариата и т. д. '	, ,
Откажется от этого пути буржуазия после об'явления выкупа?
Смешно это думать! Ведь, сам Каутский говорит: «Утрата власти будет
и для капиталистов главной (I) причиной их вражды к социализации, вра-
жды, не устранимой (!) даже посредством хорошего выкупа. Было бы
ошибочно ожидать, что таким выкупом можно приобрести и добрую
волю капиталистов. Их злая воля останется и нам придется от нее
защищаться. Но она не будет (?) проявляться в столь опустошительной
для хозяйства форме, как саботирование производству. Экономическая
заинтересованность капиталистов не допустит этого» *).
А вот последнее уж непонятно. Почему буржуазия откажется
от саботажа и даже от гражданской войны? Разве благодаря этому от-
казу вернет она себе власть? Конечно, нет! А коль так, она будет бо-
роться теми методами, которые дают ей шансы на возврат к поли-
тической власти, т. е. всеми методами, включая и саботаж и органи-
заДйо фронтов. Это неизбежно, будет ли об‘явлен выкуп социализируе-
мых предприятий или нет.
Впрочем, буржуазию будет стимулировать к борьбе не только
стремление обратно к власти. Буржуазия и не столь наивна, чтобы
предполагать, что победоносный пролетариат действительно проведет
выкуп. Это может обещать Каутский, но он может обещать ей и веч-
ное блаженство. Буржуазия же имеет дело с пролетариатом, и она
великолепно знает, чего от него можно ожидать.
Гражданской войны, таким образом, не избежать. А после драки
кто же преподносит разбитому противнику такие щедрые подарки,
как выкуп? После драки буржуазия и без него обойдется, и от аренды
предприятий не откажется, а тем более отведения предприятий, которые
пролетариат не признает необходимый национализировать. Пайти ка-
питалистов, готовых на такие «жертвы», будет легче, нежели полагает
Каутский.
Разумеется, очень скверно, что в результате гражданской войны
понижается уровень развития производительных сил. Разумеется, лучше
было бы обойтись без этих тяжелых ее последствий. Пока, однако, сек-
рет таких безобидных гражданских войн не найден, ничего против этого
не поделаешь.
К этому следует добавить, что заботы Каутского о развитии про-
изводительных сил в достаточной степени лицемерны. Именно те меро-
приятия, которые проектирует сам Каутский, в гораздо большей сте-
пени способствуют задержке в развитии производительных сил, нежели
гражданская война. Мы имеем в виду:
1. Сохранение большей части промышленности в руках у буржуа-
зии. Оно лишает социализированные предприятия возможности вести
самостоятельную политику. О господствующей их роли в этих усло-
виях, разумеется, не может быть и речи. Тем менее приходится о ней
говорить, что банки, как увидим ниже, остаются в руках буржуазии.
Социализированная промышленность оказывается, таким образом, только
звеном капиталистического хозяйства и подпадает под законы его
развития. Следовательно, все отрицательные последствия существования
капиталистических производственных отношений продолжают иметь ме-
сто.
2. Выкуп социализируемых предприятий. В связи с ним появляет-
ся «рента» в об.Дасги промышленности; огромные капиталы уходят от
Ч Каутский.—.Пролетарская революция", стр. 233.
89
государственных предприятий, и в их распоряжении не оказывается
средств для дальнейшего роста.
Зато довольным всеми этими операциями остается капиталист.
Даже при социализации предприятия: 1) его капитал застраховы-
вается и ему обеспечивается прибыль, 2) государство берет на себя труд
но выкачиванию прибавочного продукта/ по эксплоатации рабочих, 3) он
сохраняет в своих руках айономическую мощь и связанную с лей воз-
можность подкупа, обмана и т. д. трудящихся.
Правда, Каутский пытается ограничить свое положение о выкупе
обещанием облагать капиталиста высокими налогами. Однако, очевидно,
что налоги не достигнут такого размера, чтобы совершенно ликвиди-
ровать ренту капиталиста. Тогда приходилось бы говорить об особой фор-
ме конфискации. И наивно думать, что эта форма конфискации была бы
более приятна капиталисту, его успокоила и т. д. Сам Каутский это ве-
ликолепно понимает. Следовательно, налоги могут быть довольно огра-
ниченные. Тем самым сохранится то положение вещей, о котором мы го-
ворили выше: выкупом может быть доволен только капиталист. Разго-
воры же о налогах имеют целью замазать, прикрыть эти действитель-
ные результаты выкупа.
Для того, чтобы социализированная промышленность могла играть
господствующую роль в народном хозяйстве, а не тянуться в хвосте ка-
питалистической стихии, необходима, как мы уже отмечали, национали-
зация банков.
Накануне Октября Ленин писал: «Банки, как известно, предста-
вляют из себя центры современной хозяйственной жизни, главные нерв-
ные узлы всей капиталистической системы народного хозяйства. Гово-
рить о «регулировании экономической жизни» и обходить вопрос о нацио-
нализации банков значит либо обнаруживать самое круглое невежество,
либо обманывать «простонародье» пышными словами и велеречивыми обе-
щаниями, при заранее обдуманном решении не исполнять этих обе-
щаний» х).	>
Как же решает вопрос о банках Каутский?
Он и этот вопрос ставит в зависимость от доброго желания капитали-
стов. Ибо мощь, иол, байков зависит от доверия вкладчиков. Если этого до-
верия не будет, тогда национализация банков ничего не даст, кроме поме-
щений. А вкладчиками являются капиталисты. Не пожелают капиталисты
социализации, тогда виды проекта на успех слабы. Наоборот, его осуще-
ствление легко возможно, если значительная часть производительного
капитала враждебно противостоит финансовым магнатам, тяжко ощущая
их господство» 2).
Пока капиталисты не станут в значительной массе последовате-
лями Маркса, нужно, следовательно, ждать, оставляя в руках у бур-
жуазии не только промышленность, но и генеральный штаб капита-
листического строя—банковую систему.
Не попадет ли в связи с этим социалистическая промышленность
в зависимость и с этой стороны от капиталистов? Не будет ли она взор-
вана кредитной блокадой каиталистических банков?	____
Каутский нас успокаивает на этот счет. В крайнем, мол, случае
можно создать свои банки. Иными словами, все, что принадлежит бур-
*) Ленин, т. XIV, 2, етр. 182—3.
’) К. К. —.Пролетарская решмюцм", стр. 405.
90
жуазии, извольте ей оставить. А социализм стройте в пустом простран-
стве.
Так выглядит то, что у Каутского называется прочным строитель-
ством социализма, отказом от утопий и авантюр.
Как Каутский социализировал промышленность.
Практическая деятельность Каутского в области социализации
промышлен ости целиком соответствовала его теоретической установке
в этом вопросе. Теоретически обосновывая отказ от социализма, он тем
самым обосновывал только свою борьбу против социализации.
Эта борьба Каутского и его друзей имела решающее влияние
на весь ход вещей. Не подлежит сомнению, что именно сопротивление
социал-демократии спасло капиталистические предприятия от социали-
зации, как спасло оно же германскую буржуазию от диктатуры про-
летариата. Тонкая линия, взятая социал-демократией в этом вопросе,
била на этот раз прямо в цель.
При огромной популярности лозунга социализации самое глупое
было бы, разумеется, прямо против нее высказаться. Прожженное со-
цио-демократическое жулье великолепно это понимало. Реформисты
поэтому выступали перед массами обычно з а социализацию. Привыкшие
не брезговать любыми приемами для надувательства масс, социал-де-
мократы расклеивали, например, огромные красные плакаты с надпи-
сями: «социализация грядет», «социализация наступила*. На такого рода
плакаты социал-демократы отнюдь не скупились.
Но за этой маскировкой социал-демократы делали все, чтобы под-
готовить этому лозунгу похороны по первому разряду. Того, к чему нельзя
было идти прямым путем, приходилось достигать при помощи обход-
ного маневра.
Начать приходилось, разумеется, с мероприятий по успокоению
рабочих масс, попытки убедить их, что и без вмешательства «улицы» со-
циализация будет осуществлена. А там, разумеется, социал-демократы
покажут действительную цену разговоров о социализации, а там «кредо»
социал-демократии будет продемонстрировано без всяких побрякушек.
Эту роль Девы-успокоительницы, великолепно сыгранную в 1848
году Люксембургской комиссией, должна была на этот раз провести
комиссия по социализации.
Что комиссия по социализации имела назначение привести к пс~
рядку разбушевавшиеся рабочие массы, недвусмысленно заявляется
с.-д. не раз. «Большинство полагает,—читаем мы, например, в одном ор-
гане, руководимом социал-демократами,—что возврат к капиталисти-
ческой системе производства, которая бесспорно в состоянии (!) была бы
дать выдающиеся результаты в техническом и организационном отно-
шении, невозможен по психологическим соображениям.
Настроение рабочего класса таково, что ни-
кому не' может придти в голову поставить его
рновь под иго капитализма»1) (к. н.).
Еще откровенней и ясней в этом смысле высказывается один из
активных работников комиссии Ледерер: «Социализация (конечно, раз-
говоры о ней. М. М.),—заявляет он,—это единственно возможный метод ус-
покоения. При бездеятельности в этом направлении мы будем иметь
процесс дикой социализации со стороны рабочих».
>) Konsumgenossenschaflliche Rundschau 1919 Js6 12, S 112.
91
Вот чего, следовательно, боялись: что рабочие начнут и уже„
разумеется, всерьез социализировать предприятия! Вот что должен был
предупредить социал-демократический ублюдок!
Создавая комиссию по социализации, социал-демократия оказы-
„вилась, однако, перед иного рода опасностью. Как бы и всерьез бур-
жуазия не вздумала испугаться социал-демократического маневра,
как бы она всерьез не поверила в искренность всей социал- демокра-
тической болтовни о социализации. И эти возможные последствия своей
работы должна была иметь в виду комиссия по социализации. Она не
должна была подорвать доверия буржуазии к социал-демократии.
Об этом «Vorwarts» считал необходимым особо инструктировать
комиссию: «Комиссия по социализации должна будет считать своей обя-
занностью прежде всего успокоить общественное мнение в том смысле,
что от нее не следует ожидать никаких неразумных экспериментов,
или, что каждый может спокойно приняться за работу, которой он
занимался до войны с уверенностью, что он не пострадает» х). Будьте
мол, спокойны, дорогие хозяева* ничего, кроме разговоров, вам не угрожает.
Нужно признать, что комиссия была подобрана для этих целей
вполне подходящая. В значительной своей части она состояла из
представителей промышленной буржуазии, буржуазных специалистов
и ученых. С ними, а не с рабочими сочли социал-демократы необходи-
мым советоваться, как их же экспроприировать. Что результат работы
комиссии заранее тем самым был предопределен, само собой разумеется.
Весьма характерно для состава комиссии, в частности, включение
в нее Стиннеса *). Стиннес в качестве советчика, спеца по социализации,
в качестве строителя социализма—это поистине для кисти Рафаэля! Более
тонкой формы издевательства над лозунгом социализации, пожалуй,
нельзя было придумать. Ибо Стиннес, как известно, только о том п
болел душой, как бы скорее сбыть с рук те фабрики и заводы, которые
он сосредоточил в своих руках до и во время войны.
Подобрать председателя для подобной комиссии, руководителя н
проводника столь тонкого маневра было, разумеется, делом особенно
ответственным. Выбор был, однако, сделан весьма удачный. Ибо кто
лучше мог маскировать борьбу против социализации своим авторитетом
ортодоксального марксиста, своим именем и учено-подобным лепетом,
как не Карл Каутский?
Дальнейшие события целиком оправдали этот выбор. Каутский бле-
стяще справился со своей сложной задачей.
Заодно со всей социал-демократией Каутский, прежде всего,
стремился доказать, почему нельзя провести социализацию. Работа его
во вне комиссии к этому целиком сводилась. «Провести общую социа-
лизацию, пишет он, например, в органе независимых социалистов—те-
перь, в момент демобилизации, или только этого требовать, значит
отправлять Германию в сумасшедший дом» •).
*) „VorwMrts1, от 5 ноября 1918 г.
») В этом мет ничего удивительного если иметь  виду характе рвет яку, которая в это время
хавалась Стнниесу социал-демократами. „Могучее организационное творчество, паем, например,
„Vorwarts*, которое за последнее время развивает Гуго Стявмее и которое вырастает врано таки
до грандиозных размеров, ааставляет и врагов отнестись к нему е почтением. Хотя в распоряжении
Стиииееа имеются капиталы каких угодно размеров, однако, осуществляемая ям концентрация тре-
бует творческой работы по нахождению новых форм для стягивания хозяйственных предприятий
в более крупные единицы. Он приводит капитализм, как говорят Маркс, в „состояние куколи*,
яг которой однажды, подобно оформившейся бабочке, выскользнет социалистическое обществепяое
хозяйство. Не будем (J) мешать ему в его работе. Быть может, социалисты будут его восхвалять (1),
как одного из своих (!) величайших (!) людей*.
3) „Freiheit*, орган независимых социал-демократов Германии от 17 ноября 1918 г.
ст. Каутского „Победители в мировой войне*.
92
Итак, общей социализации препятствует, прежде всего, проведение
демобилизации.
В «Freiheit» от 26 ноября 1918 г. Каутский приводит против общей
социализации и другой довод: «Мы имели бы худшее свидетельство о бед-
ности социалистического режима, если-б он был введен в связи с по-
явлением хозяйственного кризиса..; Что нам требуется, это—спокой-
ный непрерывый под'ем процесса производства, без чего не может жить
рабочий класс* Ч- Иными словами, социализация в данный момент не-
возможна в связи с наличием хозяйственного кризиса.
В таких же тонах выдержана и речь Каутского на II С'езде со-
ветов (14 апреля 1919 г.). Нельзя социализировать, не спешите, у с по-
кой т е с ь—к этом)' сводится вся его речь.
Можно себе представить, какой энтузиазм подобные речи могли
вызывать у слушателей, в Какой мере они могли вдохновлять массы
за борьбу, за социализацию. Впрочем, это и не соответствовало целям
Каутского. Каутский отнюдь н|е собирался втянуть массы в дело разре-
шения вопроса о социализации. Массовое движение не пред-
усмотрено его постановкой вопроса о социализации.
Оставалась комиссия по социализации. Здесь Каутский был го-
раздо откровенней, распоясываясь во-всю. Вот, например, одна из ре-
чей Каутского на этой парадийной комиссии: «Я отнюдь не верю,
что мы можем приступить в Германии к социализации—это я бы возра-
зил г. Батокн по вопросу о всеобщей социализации. Я убежден, что в
Англии раньше будет предпринята социализация недр, что мы тогда
лишь за ними последуем».
При таком настроении председателя комиссии, при таком составе
«е, комиссия, естественно, превратилась в пустую и томительную гово-
рильню, при чем болтали о чем угодно, только не о социализации. Если
до нее доходила очередь, то ничего, кроме издевательства, по адресу ее
со стороны буржуазных ее членов, разумеется, ожидать не приходи-
лось. Гораздо серьезнее и плодотворнее зато проходило в комиссии
обсуждение вопроса о путях усовершенствования капитализма.
Вернее поэтому было бы назвать ее комиссией по капитализации,
нежели по социализации промышленности.
О социализации при этом речь шла в одной угольной промыш-
ленности, «социализации», которая ни одного волоса на голове уголь-
ных баронов не трогала. Ибо можно ли всерьез говорить о проекте со-
циализации, оставлявшем угольные предприятия в руках... их владельцев,
предлагавшем только, в качестве валерьянки для рабочих, угольный совет
с таким представительством рабочих и буржуазии, при котором большин-
ство оказывалось в руках последней. Но зато этим проектом был вполне удо-
влетворен К. Каутский.	‘	.. '
Так преломлялось учение Каутского о социализации на практике.
Назад к Бернштейну.
В статье, посвященной семидесятипятилетию Бернштейна,Каутский
сделал торжественное заявление такого рода: «Со всем тем, что Берн-
штейн в последнее десятилетие написал, я согласен без исключений» •)
Итак, нет больше и тени разногласий между ним и Бернштейном,
достигнута прочная и полная солидарность взглядов.
Как же это случилось?
*) „Freiheit" от 25 ноября 1918 г., ст. Каутского „Экспроириааия иля конфискация*1.
2) ,,Di» Ge?selschaft“ Ав I, январь 1925 г., ст. Каутского „75 лет Эдуард» БервштяМяа".
93
Означает ли это, что Бернштейн сдал свои старые позиции, от
них отказался, капитулировал перед Каутским? Нет, этого нельзя ска-
зать. Бернштейн остался Бернштейном. От его «Проблем социализма»
к его последним работам тянется стройная нить, между ними
нет никаких противоречий. Не пустое бахвальство поэтому то, что пи-
шет Бернштейн в новом предисловии к своей знаменитой книге: Бер-
штейн говорит только то, что думает, когда он заявляет: «Опыт 21 года
только укрепил меня в развитых в данной книге взглядах» ').
Капитулировать пришлось не Бернштейну. Капитулировал Каут-
ский. Именно ему, а не Бернштейну, пришлось кое в чем, хотя и нево мно-
гом, отступиться, прежде чем солидарность между ними была достигнута.
II встретились они не на нейтральной почве, а на почве бернштейнпан-
ства.
В связи с этим интересно вспомнить следующие слова Каутского,
относящиеся к 1899 г. Если следовать Бернштейну, писал он в «Vor-
wart^'e», «тогда нужно выбросить за борт не только нашу теорию, но и
машу практику, нашу программу и нашу тактику, нашу конечную цель
и наше движение, чтобы вместо этого получить социализм без обос-
нования и без определенного отграничения от либерализма и надежду на
добрую волю радикальной немецкой буря:уазии» * 2).
Этим Каутский предвосхитил то, что случилось с ним самим в ре-
зультате капитуляции перед Бернштейном: он выбросил за борт все,
что носит название марксизма.
Почему же у Каутского не хватает мужества об'явить себя тем,
что он есть, вслед за Бернштейном открыто признать: «я ревизионист»?
>) Eduard Bernstein.—.Die Voraussetzungen des Socialismus und die Aufgaben
der Socialdemokratie', Stuttgart. 1920 S. 5.
2) Vorw&rts от 17 марта 1899 r., er. Кяутемогв „Полемическая работа Б«рмштейми“.

* ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие .....................................   3—4
Период Эрфуртской Программы......................  5—8
Борьба с Бернштейном........................... 9—21
1 9 0 5 год .................................... 22—28
Борьба с левой................................. 29—37
Империалистическая война....................... 38—53
Большевики о Каутском .......................... 54—58
Современные взгляды Каутского на революцию ...... 59—93