Город соли - Старая Русса
В КОНЦЕ XVI-СЕРЕДИНЕ XVIII ВЕКОВ
ЛЕНИНГРАДСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
имени А. И. ГЕРЦЕНА
Г. С. РАБИНОВИЧ
ГОРОД СОЛИ —СТАРАЯ РУССА
В КОНЦЕ XVI-СЕРЕДИНЕ XVIII вв.
(К ВОПРОСУ О ГЕНЕЗИСЕ КАПИТАЛИЗМА
В РУССКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ)
ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛЕНИНГРАДСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
1 973
Научный редактор проф. Р. Г. Скрынников
© Ленинградский ордена Трудового Красного Знамени государственный
педагогический институт имени А. И. Герцена (ЛГПИ им. А. И. Герцена),
1973 г.
1—6—4 /^\ Издательство Ленинградского университета, 1973 г.
ВВЕДЕНИЕ
Цель данной работы — исследование процесса генезиса ка-
питализма в русской промышленности на материале солева-
ренных промыслов Старой Руссы. Разложение феодализма и
развитие капитализма в России всегда было одним из основ-
ных вопросов в советской исторической науке, однако по этой
проблеме дискуссии ведутся и до сих пор.
Одни относят генезис капитализма к XVII и даже XVI в.,
другие — к середине или второй половине XVIII в.
Большинство участников Всесоюзной дискуссии 1965 г.
вслед за авторами коллективного доклада признало, что лишь
«последнюю треть XVIII в. можно считать временем начала
формирования капиталистического уклада, т. е. устойчивых
капиталистических отношений со складывавшейся системой
купли-продажи рабочей силы».1
Однако и во время дискуссии и после нее часть исследо-
вателей, признавая этот тезис, высказала мысль о том, что
капиталистические отношения во второй половинеXVII — пер-
вой половине XVIII в. существовали не в виде случайных и
глохнущих зачатков, как утверждают авторы доклада, а
в форме процесса.2
В ходе общей дискуссии возникли споры и по отдельным
вопросам, в частности по вопросу о социально-экономическом
характере солеваренной промышленности.
В свое время покойный Н. В. Устюгов в фундаментальном
исследовании о солеваренной промышленности Соли Камской
в XVII в. сделал вывод о том, что в Русском государстве уже
в этот период происходил процесс первоначального накопле-
ния, что в солеварении «с наибольшей отчетливостью прояви-
лись черты, характерные для капиталистического пути разви-
1 Переход от феодализма к капитализму в России. Материалы Все-
союзной дискуссии. М., 1969, стр. 44—45.
2 См. там же, стр. 17—18, 123—131, 257—264; Ю. А. Тихонов.
Проблема формирования всероссийского рынка в советской историогра-
фии. — «Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма». Сб. ст.
М., 1970, стр. 222—223.
3
тия промышленности».3 «В солеваренной промышленности
в целом... — заключает Н. В. Устюгов, — и в Соликамской
в особенности, сложились явления, характерные для капита-
листической промышленности. Здесь ярче, чем в какой-либо
другой отрасли промышленности, просматриваются новые
социально-экономические отношения». Однако, замечает ав-
тор, «было бы неверно распространять этот характер отноше-
ний на все отрасли производства в XVII в., где феодальные
приемы эксплуатации труда использовались более широко,
чем в солеварении».4
Нам представляется, что Н. В. Устюгов несколько преуве-
личил степень развития капиталистических отношений в соле-
варенной промышленности. Его выводы послужили аргумен-
том для сторонников раннего возникновения капитализма
в промышленности.
Несколько иной точки зрения придерживаются авторы кол-
лективного доклада на Всесоюзной дискуссии. По их мнению,
«можно говорить о спорадическом появлении довольно при-
митивного капиталистического производства в этой отрасли
хозяйства (в солеваренной промышленности. — Г. Р.). Специ-
фические условия постоянного спроса на соль создали ран-
ние формы капиталистических отношений, но это явление...
возникает вне связи с ростом общественного разделения
труда и поэтому не оказывает на феодальный строй сколько-
нибудь преобразующего воздействия».5
Трудно сказать, в какой мере социально-экономические
отношения, складывающиеся на соляных промыслах, воздей-
ствовали на феодальный строй страны в целом. Но игнори-
ровать их влияние на развитие товарно-денежных отношений
не только в городе, но и в деревне едва ли возможно. Соля-
ные промыслы привлекали часть свободных рабочих рук, и
именно здесь раньше всего утвердилось крупное производство.
Не случайно Е. И. Заозерская, автор одной из последних
работ по вопросу о генезисе капитализма в русской промыш-
ленности, около половины текста посвятила соляным промыс-
лам. 6
История русского солеварения в XVI—XVII вв. сравни-
тельно хорошо изучена, но большинство работ освещает исто-
рию промыслов, сосредоточенных на окраинах Русского госу-
дарства.7 Между тем необходимо учитывать, «что определяю-
3 Н. В. Устюгов. Солеваренная промышленность Соли Камской
в XVII в. М., 1957, стр. 4—5.
4 Там же, стр. 315.
5 Переход от феодализма к капитализму в России, стр. 28—29.
6 Е. И. Заозерская. У истоков крупного производства в русской
промышленности XVI—XVII веков. М., 1970.
7 А. А. С а в и ч. Соловецкая вотчина XV—XVII вв. Пермь, 1927;
В. Г. Г е й м а н. Соляной промысел гостя Панкратьева в Яренском уезде
4'
щее влияние на экономику и социальный строй России ока-
зывали процессы, протекавшие в ее крепостническом центре».8
В этом плане изучение одного из древнейших соляных про-
мыслов Руси — соляного промысла Старой Руссы, располо-
женного в центре исконно русских земель, представляется
особенно важным.
Исследователи нередко описывают процесс солеварения
в XVI—XVII вв. по источникам XIX в. Это, по мнению
Н. И. Павленко, лучшее подтверждение того, «что организа-
ция соляных промыслов на протяжении трех столетий сама
не подвергалась существенным изменениям и не могла вы-
звать переворота в других отраслях производства».9
Е. И. Заозерская также подчеркивает застойность, непо-
движность техники и организации в солеварении.10 Мате-
риалы о технике и организации солеварения в XVI—XVII вв.
крайне скудны, и поэтому исследователи вынуждены обра-
щаться к источникам XIX в., но делать на этом основании
вывод о застойности в соляных промыслах нет оснований. Мы
находимся в этом отношении в более благоприятных усло-
виях. Исследование соляных промыслов Старой Руссы с конца
XVI до середины XVIII в. обнаруживает значительный про-
гресс в организации солеварения. Что касается техники, то
при господстве ручного труда она, как указывал В. И. Ленин,
веками остается неизменной.
Одним из самых значительных явлений становления капи-
талистической промышленности является укрупнение произ-
водства и развитие мануфактурного разделения труда. Преоб-
ладание крупных промыслов в солеваренной промышленности
Русского государства XVII в. никем не оспаривается, но ее
социально-экономический характер до сих пор вызывает дис-
куссию.
Н. В. Устюгов считал, что в Соли Камской «соляной про-
мысел представлял собой мануфактуру централизованного
типа».11 Н. И. Павленко и Е. И. Заозерская решительно от-
вергают наличие мануфактурного разделения труда на соля-
ных промыслах XVII в. Признавая, что в это время в России
уже существовали капиталистические мануфактуры, Н. И. Пав-
ленко склонен отнести к ним лишь 18 металлургических заво-
дов. При этом он характеризует капиталистические мануфак-
в XVII в. — Летопись занятий археологической комиссии, т. 35, Л., 1929
(далее ЛЗАК); Н. В. Устюгов. Ук. соч.; А. А. Введенский. Дом
Строгановых. М., 1962; С. В. Бахрушин. Промышленные предприятия
русских торговых людей в XVII в. — Научные труды, т. II, М., 1954.
8 Переход от феодализма к капитализму в России, стр. 29.
9 Н. И. Павленко. Спорные вопросы генезиса капитализма в Рос-
сии.— «Вопросы истории», 1966, № 11, стр. 90.
10 Е. И. Заозерская. Ук. соч., стр. 180, 447.
11 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 6.
5
туры как явление неустойчивое, подвергавшееся деформации.12
Н. И. Павленко полагает, что Н. В. Устюгов «зачислил соле-
варни в состав мануфактур без достаточных на то оснований».
По мнению Н. И. Павленко, «соляные промыслы в том случае,
когда их обслуживали и наемные рабочие, можно отнести
к простой капиталистической кооперации, так как разделение
труда носило здесь примитивные формы и фактически ограни-
чивалось двумя—тремя специальностями».13
Е. И. Заозерская исследовала развитие соляных промыс-
лов в ряде районов страны и пришла к выводу, что к концу
XVII в. крупный промысел был основным видом солеварения,
но «крупные промыслы были крупны числом тех же варниц
с той же техникой, не менявшейся веками».14 Е. И. Заозер-
ская считает соляные промыслы не мануфактурой, а коопера-
цией. Она полагает, что «при двух—четырех специалистах и по
технике производства в варнице не могло быть мануфактур-
ного разделения труда».15
Иную позицию занимают авторы коллективной статьи
И. А. Булыгин, Е. И. Индова, А. А. Преображенский,
С. М. Троицкий. «Весьма вероятно, что крупные предприятия
в солеварении приближались по своей организации к ману-
фактуре» 16, — пишут они. Точка зрения Н. И. Павленко под-
вергается сомнению и в статье М. Я. Волкова.17
Н. И. Павленко и Е. И. Заозерская, относя соляные про-
мыслы к простой кооперации, учитывают разделение труда
только в самой варнице.18 Между тем на крупных промыслах
и на подготовительных, и на заключительных операциях был
занят ряд постоянных работников, и этот факт игнорировать
мы не можем.
К. Маркс в «Капитале» в качестве своеобразной мануфак-
туры, в которой мануфактура сочетается с простой коопера-
цией, приводит производство бутылок. «Каждая отдельная
группа, — пишет он, — известное число рабочих, выполняю-
щих одну и ту же частичную функцию, состоит из однород-
ных элементов и образует особый орган совокупного меха-
низма. Однако в некоторых мануфактурах сами такие группы
являют собой расчлененное рабочее тело, тогда как совокуп-
12 Н. И. Павленко. Ук. соч., стр. 97—98.
13 Т а м же, стр. 90.
14 Е. И. Заозерская. Ук. соч., стр. 447.
15 Т а м же.
16 И. А. Б у л ы г и н, Е. И. Индова, А. А. П р е о б р а ж е н с к и й,
С. М. Троицкий. Начальный этап генезиса капитализма в России.—
«Вопросы истории», 1966, № 10, стр. 74.
12 См.: М. Я. Волков. Об особенностях первой стадии первоначаль-
ного накопления в России. — «Вопросы истории», 1970, № 10, стр. 112.
18 Е. И. Заозерская. Ук. соч., стр. 92, 176.
6
ный механизм образуется путем повторения или умножения
этих элементарных производственных организмов».19
Производство бутылок распадается на три фазы: во-пер-
вых, подготовительную — приготовление шихты, плавление ее
в жидкую стеклянную массу; во-вторых, само производство
бутылок; в-третьих, заключительную — удаление бутылок из
печи, их сортировка, упаковка и т. д.
Называя работников подготовительного и заключительного
этапов «частичными рабочими», Маркс подробно описывает
разделение труда лишь при самом производстве бутылок, рас-
члененного на пять операций. Своеобразие этой мануфактуры
в том, что печь имеет несколько отверстий, и потому союз
между однородными группами «представляет собою простую
кооперацию».20 Здесь, таким образом, мануфактура сочетается
с простой кооперацией.
В. И. Ленин в работе «Развитие капитализма в России»,
рассматривая разделение труда в ряде отраслей промышлен-
ности, также учитывает всех работников предприятия, в том
числе и занятых на подсобных и подготовительных работах.
Так, в сапожном производстве села Кимры, которое В. И. Ле-
нин считает ярким примером капиталистической мануфак-
туры, он причисляет к работникам мануфактуры не только
сапожников, но и столяров, которые делают ящики, и возчи-
ков товара.21
Руководствуясь этими указаниями К. Маркса и В. И. Ле-
нина, мы также рассматриваем разделение труда на соляном
промысле в целом, а не только в варнице. В том случае, когда
промысел состоит из нескольких варниц и, помимо варничных,
на нем имеются другие постоянные работники, подчиненные
полностью предпринимателю, мы склонны этот промысел счи-
тать предприятием мануфактурного типа. Промыслы же, со-
стоящие из одной-двух варниц, можно отнести к простой ко-
операции.
При определении социально-экономической сущности соле-
варенных предприятий решающее значение имеет характер
эксплуатации рабочей силы.	. -
Е. И. Заозерская пришла к выводу, что «крупное произ-
водство в солеварении XVI—XVII вв., несмотря на значитель-
ное применение наемного труда, не являлось капиталистиче-
ским. Оно возникало и удерживалось в руках крупнейших
монастырей, имевших феодальные права, или из «гостиного»
чина, пользовавшегося привилегиями и возможностью стать
земле- и душевладельцами».22
19 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23. М., 1960, стр. 359.
20 Там же, стр. 360.
21 См.: В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 3, стр. 409—410.
22 Е. И. Заозерская. Ук. соч., стр. 198.
7
При несомненном преобладании наемного труда на соля-
ных промыслах Старой Руссы обнаруживается сложное пере-
плетение феодальных и капиталистических элементов.
Проблема генезиса капитализма имеет много аспектов.
В данной работе мы касаемся лишь некоторых из них. Одним
из них является взаимодействие складывавшегося в XVII в.
всероссийского рынка с местными рынками. Мы стремились
не только определить рынок сбыта старорусской соли, но и
нивелирование цен на соль в связи с расширением рыночных
связей.
В работе исследуется также вопрос о влиянии государст-
венной соляной монополии на развитие солеварения.
Соборное уложение 1649 г. ликвидировало феодальное зем-
левладение в городах, запретив феодалам заниматься тор-
гами и промыслами. В данной монографии показана полуве-
ковая борьба между посадом и монастырем, который основал
в Руссе во второй половине XVII в. соляной промысел. Ра-
бота строится преимущественно на архивном материале
XVII—XVIII вв., который позволяет показать некоторые осо-
бенности жизни промыслов и в более отдаленные времена
в их развитии.
* * *
Литература по истории соляных промыслов Старой Руссы
невелика. Она ограничивается небольшими этюдами в общих
сочинениях, посвященных истории города.
Первые сведения о солеварении в Руссе сообщил академик
Н. Озерецковский, посетивший город во время путешествия из
Петербурга в Новгород в 1805 г.23
Сведения Н. Озерецковского содержат ряд ошибок и вно-
сят порядочную путаницу. На них, однако, следует остано-
виться, поскольку его работа была использована позднейшими
авторами.
Старорусские «соляные заводы», как сообщает Н. Озерец-
ковский, стали известны с 1679 г., когда царь пожаловал гра-
моту на право солеварения гостю Федору Веневитову, «кото-
рому последуя и другие начали варить соль».24 Солеварение
в Руссе продолжалось до 1710 г., когда варниц было уже
до 70. В 1719 г., пишет далее Озерецковский, «для сбереже-
ния казенных лесов» солеварение было запрещено. С 1731 г.
снова «производилось от казны под ведением офицеров по
1759 год, в котором еще запрещено, и заводы стояли впусте
до 1770 года».25 В этом сообщении можно обнаружить ряд
23 Н. Озерецковский. 1) Обозрение мест от Санкт-Петербурга до
Старой Руссы и на обратном пути. СПб., 1808; 2) Путешествие по озерам
Ладожскому и Онежскому и вокруг Ильменя. СПб., 1812.
24 Н. Озерецковский. Обозрение.., стр. 53.
25 Т а м же, стр. 54.
8
ошибок. Никак нельзя согласиться с тем, что солеварение на-
чалось в Руссе во второй половине XVII в. Жалованная гра-
мота 1679 г. была дана гостю Никифору Веневитову и под-
тверждала пожалование 1646 г. его отцу Федору Веневитову.
Речь шла в ней о восстановлении соляного промысла, разо-
ренного в Смутное время, а не о его возникновении.26 Соле-
варение в Руссе было запрещено дважды: с 1710 по 1719 г.
и в 1753 г.27 Практически солеварение было полностью пре-
кращено лишь в 1759 г. С 1720 по 1759 г. оно производилось
в Руссе не только и не столько казной, о чем пишет Н. Озе-
рецковский, сколько частными лицами. Сведения о ценах на
старорусскую соль, о городах, куда она вывозилась в XVIII в.,
приводимые им же, хотя и не полны, но подтверждаются дру-
гими документами. Заслуживают внимание, на наш взгляд,
сообщения автора о суточной выварке, о числе работников
варницы и их оплате в XVIII в.28 Довольно подробно Н. Озе-
рецковский излагает историю соляного промысла во второй
половине XVIII — начале XIX в., но это выходит за пределы
нашей темы. Представляет интерес отзыв автора о качестве
старорусской соли, ее дороговизне и огромном истреблении
лесов как следствии солеварения.29
Статья знатока и любителя новгородской старины Р. Иг-
натьева «Город Старая Русса и памятники ее древности»30
представляет известный интерес, поскольку автор ее пользо-
вался документами, часть которых до нас не дошла. Выварка
соли, по мнению автора, производилась в Руссе издревле и от-
правлялась она в юго-западные места России и немецкие
земли ганзейской фактории, когда Новгород находился с ними
в торговых сношениях.
Отмечая, что князья и монастыри имели здесь солеварни,
автор несколько вольно толкует договор Новгорода с Алек-
сандром Михайловичем Тверским 1425 г., утверждая, что там
упоминается о соляной торговле старорусских жителей
с Тверью,31 хотя, в самом деле, там повторяется старинная
формула о сборе с тверичей «гостиного по старине». «Город
Старая Русса, — отмечает Р. Игнатьев, — славился всегда
промышленностью и многочисленностью народонаселения пе-
ред другими новгородскими пригородками».32
26 См.: Акты исторические. СПб., 1842, № 43 (далее АИ).
27 См. ниже.
28 Н. Озерецковский. Обозрение.., стр. 55.
29 Н. Озерецковский. Путешествие.., стр. 499—501.
30 См.: «Новгородские губернские ведомости», 1852, № 23, 24, 25.
Р. Н. Игнатьев ссылается на писцовую книгу 1625 г. и переписные и пе-
ремерные книги XVII в. по Старой Руссе, которые им сданы были в Ар-
хеографическую комиссию.
31 См.: «Новгородские губернские ведомости», 1852, № 23, стр. 116.
32 Там же, стр. 115.
9
В середине XIX в. академик Э. Эйхвальд посетил Старую
Руссу и изложил в книге33 свои соображения о ее прошлом
и настоящем. Эйхвальд, первый используя данные переписи
Руссы 1625 г. для изучения занятий ее населения, показал оп-
ределяющее значение солеварения в экономике города.
Правда, кое-где он округлил цифры, и поэтому они не сов-
сем точны.
Эйхвальд дает сводку занятий жителей Руссы, но не диф-
ференцирует их по социальным группам. Так, он считает, что
число ремесленников «простиралось до 800».34 На наш взгляд,
эта цифра очень преувеличена, если иметь в виду ремеслен-
ников в собственном смысле этого слова.
Само возникновение Руссы Э. Эйхвальд связывает с ва-
рягами-русами, которые, по его мнению, слились в этом
районе с местными финно-угорскими племенами и пришед-
шими с юга славянами. «Жители Старой Руссы,— пишет он,—
еще в древние времена занимались добыванием соли из соля-
ных источников города и его окрестностей».35 Варницы, ука-
зывает Эйхвальд, в то время составляли частную собствен-
ность жителей, и их было до 600. (По нашему подсчету, их
в 1607 г. было 509 вместе с пустыми варничными местами.)
Очень интересно сообщение Эйхвальда о величине црена, но,
к сожалению, он не пишет, из какого источника он его почерп-
нул и к какому времени оно относится.
Заслуживает внимания наблюдение Эйхвальда о том, что
истребление лесов вокруг Руссы привело к обмелению оз.
Ильмень, что уменьшило опасность наводнений во время раз-
лива рек. Заболоченность почв в Старорусском уезде, по мне-
нию автора, также является результатом истребления лесов.
Отметим, что в целом работа Эйхвальда выгодно отличается
от вышеназванных достоверностью сообщаемых в ней сведе-
ний и научным методом обработки источников.
В обширной статье Ф. Остроумова «Древнерусские соле-
варенные товарищества»36 дана сводка по истории солеваре-
ния в основных районах древней Руси, отмечены особенности
отдельных солеваренных промыслов (Поморья, Балахны и
др.). И хотя по старорусским промыслам автор повторяет све-
дения, почерпнутые им из сочинений Н. Озерецковского,
Э. Эйхвальда, Р. Игнатьева, все же некоторые его выводы
представляют несомненный интерес.
33 Э. Эйхвальд. Извлечение из замечаний во время путешествия по
озеру Ильменю и окрестностям Старой Руссы. Новгород, 1855. Под тем же
названием книга Эйхвальда напечатана в «Новгородских губернских ве-
домостях», 1856, № 18, 19, 24, 27.
34 «Новгородские губернские ведомости», 1856, № 19, стр. 113.
35 «Новгородские губернские ведомости», № 18, стр. 162.
36 См.: «Устои», 1882, № 5, 8, 9.
10
В Старой Руссе, указывал Ф. Остроумов, занимались со-
леварением в XVI в. и имели свои варницы не только крупные
собственники, но и «масса мелких солеваренных промышлен-
ников, посадских людей и волостных крестьян»37 (автор имеет
в виду не только город, но и волость. — Г. Р.).
Однако трудно согласиться с Ф. Остроумовым, когда он на
основе данных о производительности варницы в Тотьме ис-
числяет годовую выварку промыслов Старой Руссы в 2,5 —
3 млн. пудов.38 Поскольку насыщенность соляных рассолов,
а потому и выварка варницы на разных промыслах была да-
леко не одинаковой, такой метод вычисления совершенно не-
приемлем.
Статью Остроумова как одну из первых сводных работ по
истории солеварения не может обойти ни один исследователь
русской солеваренной промышленности.
Наибольшей популярностью у всех, кто интересуется исто-
рией Старой Руссы и ее солеваренных промыслов, пользуется
книга М. И. Полянского, изданная в конце XIX в.39 В ней со-
держится масса различных сведений из жизни города, но
преимущественно об экономической, культурной, бытовой ее
стороне в XVIII—XIX вв. Небольшой раздел во второй части
книги посвящен истории соляных промыслов.40 При написании
его М. И. Полянский основывался прежде всего на литера-
турных данных, но вместе с тем он использовал и некоторые
источники. Так, на материале писцовой книги 1625 г. он со-
ставил план города XVII в. Некритически следуя своим пред-
шественникам, М. И. Полянский повторяет их ошибки, допу-
ская и собственные. Например, в начале книги автор указы-
вает, что в Руссе по писцовой книге Чоглокова было около
1000 варниц, а во второй части, ссылаясь также на писцовые
книги, — 600.41 Не может не вызвать недоумения и сообщае-
мая М. И. Полянским баснословная цена на соль в XVI в.—
по 2 руб. за пуд,42 а также указанное им число лавок в XVII в.
—600. По нашим подсчетам, в Руссе, по писцовой книге 1625 г.,
было всего около 250 лавок.
Нельзя также согласиться с утверждением М. И. Полян-
ского, что в первой половине XV в. на соляном промысле име-
37 «Устои», № 9, стр. 128.
38 Т а м же, стр. 135.
39 М. И. Полянский. Историко-статистический очерк города Ста-
рой Руссы и Старорусского уезда. Новгород, 1885.
40 Там же, отд. II, стр. 51—71.
41 Т а м же, отд. I, стр. 38; отд. II, стр. 58.
42 Т а м же, отд. I, стр. 28. В книге А. Г. Манькова «Цены и их дви-
жение в Русском государстве XVI в.» (М. — Л., 1951) приведены цены на
соль в разных городах страны. Самая низкая цена за пуд соли — 4 коп.,
а самая высокая—13 коп. Причем автор отмечает высокий уровень цен
на соль в XVI в. (стр. 67).
лись градиры, а в XVII в. даже водяная машина.43 В доку-
ментах XVII — первой половины XVIII в. мы не обнаружили
никаких признаков градирования, а тем более применения ма-
шин. Они появились лишь во второй половине XVIII в.
Вслед за Озерецковским автор повторяет ошибочные даты
запрещения солеварения. Много путаницы и в вопросе о чис-
ленности населения Руссы. Компануя известия из разных
источников, он создает, на первый взгляд, стройную, но по су-
ществу неверную картину движения населения. Совершенно
фантастичными являются сведения М. И. Полянского о со-
ставе населения Старой Руссы по «писцовой книге 1545 г.».44
Здесь автор, указав общую численность населения по Р. Иг-
натьеву (7636 чел.), дает описание их занятий и подсчет по
профессиям по Э. Эйхвальду, данные которого относятся не
к XVI, а к первой четверти XVII в. (кстати, материалов пе-
реписей XVI в. по Руссе не сохранилось).
Широко использовал книгу М. И. Полянского И. Н. Вя-
зинин, автор одной из последних работ по истории Старой
Руссы. Мы не будем перечислять здесь неточности и ошибки,
заимствованные им у Полянского, остановимся лишь на его
утверждении, будто в Руссе «во второй четверти XVII в. зна-
чительно усилилось казенное солеварение».45 В действитель-
ности же, по данным переписи 1625 г., в начале XVII в.
в Руссе было всего 15 варничных мест, принадлежавших го-
сударю,46 а после восстановления промысла, в конце XVII—
первой половине XVIII в. государственных варниц осталось
2—3. Вообще Старая Русса до второй половины XVIII в.—
город полного господства посадского солеварения. Со второй
половины XVIII в., когда был построен Казенный солеварен-
ный завод, солеварение в Руссе стало осуществляться только
казной. Во всяком случае в материалах второй половины
XVIII — XIX вв. мы не обнаружили никаких следов участия
частных лиц в солеварении.
В советское время все источники по истории социально-
экономической жизни Старой Руссы до конца XV в. были
тщательно изучены и проанализированы В. Н. Вернадским.47
Он метко назвал Руссу «городом соли» и показал, что подав-
ляющее большинство ее населения в XV в. занималось соле-
варением. Отмечая своеобразную черту Руссы — большую на-
селенность дворов, В. Н. Вернадский справедливо объясняет
43 М. И. Полянский. Ук. соч., отд. II, стр. 58, 59—60. Градиры —
специальное устройство, способствовавшее сгущению соляного рассола по-
средством испарения.
44 М. И. Полянский. Ук. соч., отд. I, стр. 79—80.
45 И. Н. В я з и н и н. Южное Приильменье. Новгород, 1963, стр. 65.
46 См. гл. II.
47 В. Н. Вернадский. Новгород и Новгородская земля в XV в
М. — Л., 1961, стр. 133—144.
12
это господством солеварения в экономике города. Подобное
явление наблюдалось и в позднейшее время и было связано
с притоком населения извне. Однако вряд ли можно согла-
ситься с автором, отождествляющим двор с варничным ме-
стом. (К этому вопросу мы вернемся в следующей главе.)
Вывод В. Н. Вернадского о том, что «суседи» составляли за-
висимую часть населения города, кормившуюся «работой у чу-
жих цренов»,48 подтверждается и материалами XVII в.
Большой интерес представляет также заключение автора
о более глубокой, чем в других городах Новгородской земли,
имущественной дифференциации среди населения Руссы.
В монографии А. Г. Манькова показана борьба из-за
крестьян между посадскими людьми Старой Руссы и Ивер-
ским монастырем в XVII в. и дана характеристика классовой
борьбы в старинном городе солеваров.49
В книге Е. И. Заозерской имеется обстоятельный обзор
развития солеварения в Русском государстве XVI—XVII вв.
В главе, посвященной промыслам Старой Руссы, она, опи-
раясь на ранее изданные наши работы, оспаривает некоторые
выводы автора.50 В ходе изложения мы вернемся к этим во-
просам. Но на одном положении Е. И. Заозерской следует
остановиться здесь. Рассматривая промыслы феодалов, как это
принято в советской историографии, отдельно от посадских,
она выделяет в особую группу также промыслы гостей-пред-
принимателей. Их «предпринимательство, — пишет автор,—
строилось на удачном случае, захвате выгодных усолий, вне-
экономическом принуждении и расчете на феодальные приемы
хозяйствования и отработочную ренту». Они «не становились
привилегированными земле- и душевладельцами в той сте-
пени, как дворяне. Но в то же время они не становились и
«настоящими капиталистами».51 Думается, что Е. И. Заозер-
ская преувеличивает привилегированное положение гостей-
предпринимателей. Не стоит их так резко отделять от посада
и ставить в один ряд промыслы гостей и монастырей.52
В Руссе, например, во второй половине XVII в. в борьбе
между монастырем и посадом гости выступали заодно с по-
садскими людьми против монастыря, хотя и не всегда после-
довательно.53
Исходя из этого, мы не отделяем промыслы гостей от по-
садских.
w Там же, стр. 141.
49 А. Г. М а н ь к о в. Развитие крепостного права в России во второй
половине XVII в. М. — Л., 1962, стр. 299—312.
50 Е. И. Заозерская. Ук. соч., гл. II.
51 Т а м же, стр. 180.
52 См. там же, стр. 198.
53 См.: А. Г. Мань к о в. Ук. соч., стр. 309—312.
13
Как видим, литература по истории соляных промыслов
Старой Руссы невелика, а научная разработка вопроса по су-
ществу только начата. Естественно поэтому, что наша работа
строится преимущественно на основе изучения документаль-
ного материала, главным образом архивного.
* * *
Документальных материалов по истории соляных промы-
слов Старой Руссы до XVII в. чрезвычайно мало. Несколько
летописных известий, незначительный актовый материал и от-
рывок переписи конца XV в. — вот и все. Этого материала
достаточно для установления факта солеварения в Руссе, но
внутреннюю жизнь промысла, его структуру и множество дру-
гих вопросов он почти не раскрывает. От XVII—XVIII вв. до
нас дошло большое число документов, позволяющих изучить
не только социально-экономические отношения, но отчасти и
технику и организацию солеварения в Старой Руссе.
Общих статистико-экономических источников по Старой
Руссе сохранилось немного. Самым ранним из них является
писцовая книга 1625 г. Она дошла до нас в копии XVIII в.,
принадлежавшей старорусскому помещику А. Б. Вереилову.
Хранится она в рукописном отделе Государственной Публич-
ной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина.54 До Великой Оте-
чественной войны в Краеведческом музее Старой Руссы име-
лась еще одна копия этой книги, но судьба ее, как и всех
экспонатов музея, неизвестна.
Писцовая книга 1625 г. А. И. Чоглокова и Д. Семенова
содержит большой фактический материал. В частности, в ней
зафиксированы оброчные статьи: дворы, лавки, кузницы, мо-
лодожни, варницы, перевозы, бани, рыбные ловли и пожни.
В момент переписи город только еще начинал подниматься из
руин и залечивать раны, причиненные во время так называе-
мой смуты. Постепенно возвращаются на старое пепелище
коренные жители, пережидавшие лихую годину в других го-
родах.
В прошлом большой, густонаселенный и богатый город
Русса в 1625 г. насчитывал всего 147 жилых дворов.55 Все
54 ГПБ им. Салтыкова-Щедрина, рукописный отд., F-IV-288. Писцовая,
книга Старой Руссы 1625 г. (далее — Писцовая книга 1625 г.).
55 Одним из первых использовал писцовую книгу 1625 г. как истори-
ческий источник житель Старой Руссы, автор статьи «Старая Русса в пер-
вых годах XVII столетия» («Северный архив», 1827, ч. 28, № 13) некто
В. В. Он указывает, что писцовая книга А. И. Чоглокова 1625 г., храня-
щаяся в Городской думе, дает описание топографии города, воссоздает
картину разорения Руссы. В. В. сообщает, что, по данным 1609 г., здесь
было 117372 дома, а в момент переписи осталось 38 чел. без стрельцов
(стр. 38).
По нашим подсчетам, в 1607 г. (а не 1609 г., ибо приправочные книги
Безобразова относятся к 1607 г.) в Руссе насчитывалось 1482 двора, а.
14
остальные дворы лежали «впусте», так же как и подавляю-
щее большинство лавок, промышленных предприятий и пр.
Правительство принимает меры для заселения города и
возвращения на прежние места его жителей. В наказе пис-
цам, которым было поручено произвести описание Новгорода
и Старой Руссы, положение в последней характеризовалось
так: «И после немецкие отдачи в Старой Руссе, в посаде
посацких дворов нисколько не осталось».56 Приказано было по
государеву указу старорушан, посадских людей, которые,
«выбежав из Старой Русы в смутные годы, живут в Москве,
и в Великом Новегороде, и во Пскове, и в иных городах,,
выслати в Старую Русу и сажати их на прежних местах».
Поэтому писцам велено было переписать все объекты обложе-
ния (дворы, лавки, кузницы, варницы, оброчные рыбные
ловли, пожни и т. д.). Во время переписи писцы пользовались
материалами прежних переписей и показаниями местных лю-
дей, вернувшихся в город. В частности, в писцовой книге при-
водятся данные «приправочных книг» «дозору» Алексея Бе-
зобразова 1607 г. Несомненно, у писцов были и другие
документы, ибо сведения, собранные ими, обширны и разно-
образны. При описании дворов и лавок они сообщают имя и
фамилию владельца, зачастую и его профессию, размер
двора, на чьей земле он стоял и величину оброка. Зачастую
сообщается, когда и по какой причине погиб владелец вар-
ницы, кузницы, молодожни. Поскольку писцы переписали не
только недавно запустевшие дворы и варницы, но и места
«старой пустоты», т. е. запустевшие по крайней мере
в 80-х годах XVI в.,57 можно проследить и некоторые явления
социально-экономической жизни Руссы в XVI в., что особенно
важно.
Писцовая книга Александра Чоглокова — один из наибо-
лее интересных источников по солеваренным промыслам Ста-
рой Руссы конца, а в некоторых случаях и середины XVI в.
и первой четверти XVII в. В ней приведены общее число вар-
ниц в 1607 и 1625 гг., их размер, имена владельцев. К сожа-
в момент переписи заселено было всего 147 дворов вместе со стрельцами,
тяглых дворов было 68 и в 14 из них жили нищие.
Для оживления статьи В. В. кое-где в сухой статистический материал
вставляет рассуждения о впечатлении, какое производит разоренный го-
род (см. стр. 21). Позднейшие авторы приписали их Чоглокову.
эь С. Веселовский. Акты писцового дела, т. I. М., 1913, стр. 172.
57 П. П. Смирнов, который использовал писцовую книгу Старой
Руссы 1625 г. в числе других для изучения причин упадка городов северо-
западной окраины, указывает, что писцы объясняли запустение Старой
Руссы тремя причинами: Ливонской войной, голодом 1603—1604 годов и
моровым поветрием 1606—1607 годов. До «литовского разорения» 1581 г.
в Руссе было 1254 тяглых двора. См.: П. П. Смирнов. Города Москов-
ского государства в первой половине XVII в., т. I, вып. II. Киев, 1919,
стр. 22—23.
15
лению, в ней ничего не сообщается о рабочем населении про-
мыслов. Выписка из этой книги, данная новгородскому
Юрьеву монастырю в 1628 г. на все его владения в Старой
Руссе, вместе с выписью на варничные места в 1654 г. опуб-
ликованы А. А. Строковым.58
Подлинная переписная книга посадских дворов, составлен-
ная Степаном Глебовым и Иваном Слуховым в 1647/48 г.,59
в отличие от писцовой книги 1625 г. перечисляет лишь имена
и фамилии владельцев дворов, не указывая их занятий,
а о соляном промысле в ней нет почти никаких упоминаний.
Но все же она показывает рост населения города за счет
притока в Руссу людей из других городов.
Очень интересный материал о составе рабочего населения
соляных промыслов содержится в подлинной переписной
книге посадских дворов и людей Старой Руссы, составлен-
ной С. А. Оничковым и А. Федоровым в 1678/79 г.60 Помимо
владельцев дворов, в ней переписаны «работные люди», живу-
щие в чужих дворах, а также «дворовые крепостные люди»,
«купленные» и живущие «за долг» во дворах солепромышлен-
ников. Кроме посадских дворов, переписаны дворы Иверского
и других монастырей и их люди, живущие «у соляных про-
мыслов».
Сведения переписной книги 1678/79 г. дополняются оклад-
ной книгой 1682 г.,61 которая представляет собой список с ок-
ладных книг 1678/79—1681/82 гг., где указано, «хто с чего
в тягле обложен».
Материалы переписной книги 1678/79 г. и окладной книги
1682 г. дают возможность составить более или менее полное
представление об имущественной и социальной дифференциа-
ции населения Старой Руссы.
В ЦГАДА в фонде Городовых книг (№ 137) нами обна-
ружено еще несколько окладных и сметных списков за разные
годы XVII в. и список с окладной оброчной книги 1700 г.,
в которой переписаны все оброчные статьи, кроме варниц, на-
ходящихся на оброке у посадских людей. В «сметных списках
приходу и расходу» по Старой Руссе за 1625—1646 гг. содер-
жатся сведения о количестве вываренной соли в действовав-
ших варницах, об оплате работников варниц, о перестройке
варниц «по-пермски», о росте их числа. Для изучения эволю-
ции варничного промысла этот материал совершенно уни-
кален.
58 А. А. Строков. Земельные владения и соляные варницы новго-
родского Юрьева монастыря в Старой Руссе. — Новгородский историче-
ский сборник, вып. 8. Новгород, 1940.
59 ЦГАДА, ф. 1209 (Поместного приказа), № 455.
60 Т а м же, № 8570.
61 А р х и в ЛОИИ, ф. 181 (Иверского монастыря), № 175.
16
В книге 1700 г. наиболее полно описаны места для тор-
говли, что дает возможность судить о месте, которое зани-
мали солепромышленники в местной торговле.
Для характеристики социального расслоения населения
Старой Руссы в XVIII в. первостепенное значение имеют ма-
териалы первых трех ревизий и особенно первой.
В 1721 г. в связи с введением подушной подати в Руссе,
как и в других городах, была проведена перепись населения,
но вслед за ней было сделано несколько повторных, прове-
рочных переписей (в 1722—1723 гг. и в 1727 г.). Из переписи
1721 г. сохранились лишь выписки в копии. От второй пе-
реписи до нас дошла копия ревизских сказок разночинцев,
солдат, монастырских крестьян и наемных работников, живу-
щих в Старой Руссе. И хотя книга не имеет даты, но по не-
которым сказкам можно определить время ее составления —
1722—1723 гг. Наибольший интерес для нас представляют
сказки работных людей, которые дают представление не
только об их занятиях, но и откуда шел приток рабочей силы
в Руссу.62
Исключительно важен для изучения внутренней жизни про-
мысла, техники и организации производства фонд Иверского
монастыря Ленинградского отделения Института истории АН
СССР (ф. 181).
Иверский монастырь, основанный в 1653 г. патриархом
Никоном в Валдае, владел в XVIII в. в Старой Руссе 11 со-
ляными варницами. Переписка между управляющими промыс-
лом монахами и монастырскими властями, отчетный материал
подробно и систематично раскрывают жизнь соляного про-
мысла на протяжении более 40 лет. Наиболее интересные све-
дения содержатся в варничных книгах соляного промысла.
Их сохранилось 20 за период с 1662/63 по 1703 год.
Варничные книги — это приходо-расходные книги соляного
промысла и вместе с тем своеобразный годовой отчет руково-
дителей промысла монастырским властям. По ним же, по-
видимому, местные власти взимали оброк и таможенные пош-
лины.
В варничных книгах систематически записывалась выварка
каждой варницы в варях, число простоев и их причины.
Запись велась по циклам, т. е. от заварки до остановки вар-
ницы для починки или чистки црена. В книгах фиксировалась
также ежедневная продажа соли. Указывалось, сколько соли
продано, кому, по какой цене. Подробно записывались рас-
ходы на рабочую силу, причем выделялись работавшие
сдельно, годовые работники и повременные.
62 Ц Г А ДА, ф. 350 (Ландратские книги и ревизские сказки).
2 Зак. 180
17
В специальной рубрике «варничный расход» отмечались
расходы на материалы и оборудование, а также на оплату
подсобного персонала и служащих. Особо выделялись рас-
ходы на дрова, фиксировалось их общее количество, где и
у кого они куплены, по какой цене, сколько сожжено за год
и сколько осталось на будущий год.
Переписная и отводная книги на вкладные варницы и не-
сколько описей вкладного двора, которые составлялись при
смене строителя соляного промысла или в порядке ревизии,
дают представление об оборудовании варниц и кузниц, мате-
риалах, хранящихся на складах, о запасах соли.
Особый интерес представляют кабальные и долговые
книги, сохранившиеся в архиве Иверского монастыря. Хотя
записи в них, как правило, весьма лаконичны, они все же
зачастую раскрывают бедственное положение работных лю-
дей на промысле.
Кроме книг, в фонде Иверского монастыря имеется более
ста картонов, в которых сосредоточены переписка й иные до-
кументы. На этом материале удалось проследить еще один
аспект развития соляных промыслов Старой Руссы, а именно—
борьбу между посадскими солепромышленниками и монастыр-
ским промыслом. Небольшая часть этих материалов была
в свое время напечатана.63
По существу продолжением Иверского фонда является
фонд Александро-Невской лавры, хранящийся в ЦГИА СССР
в Ленинграде.64 В 1712 г. Иверский монастырь был приписан
к Александро-Невской лавре, и вместе с вотчиной в ее подчи-
нение перешел и соляной промысел монастыря. Лишь в 1730 г.
Иверский монастырь снова получил самостоятельность.
В фонде Александро-Невской лавры нами обнаружено до-
вольно много материалов о росте цен на дрова, о регулиро-
вании их расхода. Большой интерес представляют выписки из
перемерных книг 1669/70 г. и смета на постройку новой вар-
ницы.
Монастырские фонды дают материал для изучения не
только монастырского, но и посадских соляных промыслов.
Нормы расхода дров, оборудование варниц, разделение труда,
широкое применение вольного найма и ряд других моментов
были общими для всего городского промысла. Кроме того,
встречаются здесь и документы, прямо относящиеся к по-
саду.
Основные же материалы о посадском солеварении нахо-
дятся в ЦГАДА. Отдельные документы обнаружены нами
63 Русская историческая библиотека, т. V. СПб., 1878 (далее РИБ);
А И, т. V.
64 Ц Г И А СССР, ф. 815 (Александро-Невской лавры).
18
в фондах Приказных дел старых лет (ф. 141), Приказных дел
новой разборки (ф. 159), Сената.65
В частности, материалы последних раскрывают малоиз-
вестные страницы жизни промысла в 20-х годах XVIII в., что
особенно важно, ибо все документы этого периода сгорели.
Но основная масса документов по истории соляного промысла
Старой Руссы содержится в фондах Старорусской крепостной
конторы, Старорусской приказной избы и Главной соляной
конторы.
В книгах «Записи крепостей» Старорусской крепостной
конторы (ЦГАДА, ф. 658) регистрировались сделки на по-
ставку дров и лесоматериалов, разного рода займы, купчие на
варницы, дворы, дворовые и огородные места, договоры по
найму рабочей силы, всякого рода кабальные сделки и т. д.
Больше всего в этих книгах записей на поставку дров и лесо-
материалов.
Дровяные заемные и подрядные крепости дают возмож-
ность определить не только условия снабжения соляного про-
мысла дровами и лесоматериалами, но и цены на дрова,
районы дровопоставок и др. Особенно интересны договоры
между помещиками и крупными солепромышленниками на
право заготовки дров в лесах.
Наиболее интересны для нас документы, в которых фикси-
руются взаимоотношения между солепромышленниками и ра-
бочими промысла. К сожалению, их сравнительно немного.
Для определения района распространения старорусской
соли имеют значение записи о перевозке подрядчиками соли
в Петербург и другие города, которые встречаются в неко-
торых книгах начала XVIII в. В книге записей Крепостной
конторы 1705 г. имеется ряд подрядных записей старорусских
солепромышленников на поставку соли своей выварки в казну.
По этим подрядным можно судить о числе солепромышленни-
ков в Руссе и о количестве соли, вывариваемой каждым из
них.
Таким образом, фонд Старорусской крепостной конторы
как по числу документов, так и по их разнообразию, по на-
шему мнению, чрезвычайно ценен, хотя записи здесь в боль-
шинстве случаев носят конспективный характер.
Фонд Приказной избы Старой Руссы (ЦГАДА, ф. 1164)
не столь богат и разнообразен, но по своему характеру доку-
менты (переписка с центральными учреждениями), содержа-
щиеся в нем, раскрывают весьма существенные черты соци-
ально-экономической жизни города и промысла. В какой-то
65 ЦГАДА, ф. 248 (Сената), кн. 30. С этим делом я ознакомилась
благодаря любезной помощи Л. Н. Семеновой, за что приношу свою сер-
дечную благодарность.
2*	Д. 1	19
степени дополняет сведения Крепостной конторы «книга за-
писная купчим и закладным» 1708 г. В ряде купчих на вар-
ницы и варничные места, помимо цены и описания оборудо-
вания, есть указания на переход варниц из рук в руки. Из
переписки с центральными государственными учреждениями
мы узнаем о жалобах солепромышленников на снижение цен
на соль. Для характеристики условий, в которых жило приш-
лое население в Старой Руссе, имеют значение списки сдавае-
мых в наем помещений за 1705—1709 гг., с которых взи-
мался четвертной сбор.
Из документов фонда Старорусской земской избы (ЦГАДА,
ф. 696) можно почерпнуть сведения о ценах на соль в конце
XVII—начале XVIII в. об установлении в Старой Руссе го-
сударственной монополии на продажу соли.
О развитии соляного промысла в XVIII в. в условиях гос-
подства государственной соляной монополии, о колебаниях
спроса на соль свидетельствуют документы, отложившиеся
в фонде Главной соляной конторы (ЦГАДА, ф. 353). Указом
15 мая 1720 г. было учреждено Соляное правление в Москве
и Соляное комиссарство в Петербурге с подчинением их Ка-
мерколлегии. В 1725 г. Соляное правление было переимено-
вано в Соляную контору. После возобновления в 1731 г. со-
ляной монополии Соляная контора была подчинена Кабинету.
Функции Соляной конторы расширились. Кроме сбора соля-
ных доходов и торговли солью в ее ведение перешли казен-
ные и частные соляные заводы, подряды на поставку соли и
соляные откупа. В дальнейшем Соляная контора перешла
в ведение Сената. По указу от 8 марта 1754 г. Соляная кон-
тора была преобразована в Главную соляную контору, а Пе-
тербургское и другие комиссарства — в Соляные конторы.66
Изучение материалов фонда позволило установить еже-
годную выварку соли на протяжении целого десятилетия
(1741 —1751 гг.), фамилии солепромышленников и количество
варниц у них, колебания спроса на соль и изменение цен, ме-
ста сбыта соли и способы ее транспортировки, жалобы соле-
промышленников на тяжелое положение их промысла, на
постоянно возраставшие цены на дрова и т. д.
Часть распоряжений и указов Сената Соляной конторе
как по Старой Руссе, так и вообще по солеварению включена
в Полное собрание законов и использована нами.67
Таков круг источников, на котором базируется наше ис-
следование.
66 Дела за начальный период (1720—1736 гг.) сгорели во время мос=
ковского пожара 29 мая 1737 г.
67 Полное собрание законов. СПб., 1830 (далее ПСЗ).
ГЛАВА I
ТЕХНИКА И ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОИЗВОДСТВА
НА СОЛЯНЫХ ПРОМЫСЛАХ СТАРОЙ РУССЫ
Прежде чем перейти к рассмотрению техники и организа-
ции производства соли, необходимо проанализировать немно-
гочисленные сведения о начале солеварения в Старой Руссе.
Новгородская земля и в особенности Старорусский район
известны обилием соляных источников. Не удивительно по-
этому, что с незапамятных времен местное население начало
здесь вываривать соль. Это нашло отражение в названиях го-
родов и деревень (Сольцы — районный центр Новгородской
обл., Новая Соль или Новая Русса на р. Мшаге при впадении
ее в р. Шелонь, Солоницко в Шимском районе и др.). Насе-
ление Старорусского района до сих пор в ряде мест страдает
от недостатка пресной воды, хотя в целом воды в нем более
чем достаточно.
Соляные промыслы Старой Руссы являются одними из
древнейших на Руси. Все авторы, касавшиеся в той или иной
форме истории соляных промыслов Старой Руссы, едино-
душны в этом вопросе. Однако о времени их возникновения
мнения расходятся. Одни относят начало солеварения в Руссе
к незапамятным временам, полагая, что оно возникло вместе
с возникновением города, если не ранее.1 Иные считают воз-
1 Р. Игнатьев. Город Старая Русса и памятники ее древностей.—
«Новгородские губернские ведомости», 1852, № 23, стр. 13; Н. Аристов.
Промышленность древней Руси. СПб., 1866, стр. 71; А. Ф. Медведев.
Из истории Старой Руссы. — «Советская археология», 1967, № 3, стр. 269;
М. И. Полянский. Историко-статистический очерк города Старой
Руссы. Новгород, 1885, отд. II, стр. 71. Некоторые авторы (С. Коломин-
ский и др.), произвольно толкуя известный текст I Псковской летописи под
1364 г. («Того же лета поставишя две варницы на Рухе и начата соль
варити: и то не збыеся, и повергоша») и читая вместо «на Рухе» — на
Русе, относят начало солеварения в Руссе к XIV в. В. Н. Вернадский
приводит вполне обоснованные возражения против такого толкования
(В. Н. Вернадский. Новгород и Новгородская земля в XV в. М.—Л.,
21
можным говорить о начале солеварения в Руссе лишь в XIV—
XV вв.2 и даже в XVII в.3
В последние годы обнаружены материалы, позволяющие
более или менее точно датировать время возникновения со-
ляных промыслов Старой Руссы. При раскопках, проводя-
щихся в Руссе с 1966 г. Археологическим институтом АН
СССР, было обнаружено в слоях середины XI в. множество
предметов, относящихся к солеварению (остатки цренов, соле-
варенные печи и др.). К этому же времени археологи относят
и возникновение самого города.4 Следовательно, город возник
на столетие раньше его первого упоминания в летописи
(1167 г.). На одном из участков древней улицы Губка обна-
ружено 26 ярусов деревянных мостовых от середины XI по
XV в.
В 1234 г. при нападении на город литовцев в числе его
защитников упоминаются наряду с «огнищанами» и «гридь-
бой» «купцы» и «гости».5 Географическое положение Руссы
мало благоприятствовало развитию здесь торговли. Прямая
дорога на юг из Новгорода шла по р. Ловати, а не по р. По-
листи, на берегах которой расположен город, и, как указы-
вает М. Н. Тихомиров, «с самого начала своего существова-
ния Старая Русса имела значение не столько торговое,
сколько промышленное».6 Что же, как не соль, могло привлечь
сюда купцов и гостей? Косвенным подтверждением тому слу-
жат договоры Новгорода с князьями в XIII—XIV вв., где не-
изменно встречается условие: «А в Русу, ти княже, ездити на
третюю зиму».7 Из источников XVII в. мы знаем, что основ-
ная торговля солью в Руссе происходила зимой. Естественно,
что князь для сбора доходов приезжал в Руссу именно зимой,
и договор ограничивает аппетиты князей посещением раз
в три года. Небезынтересен в этом плане торговый договор
1269 г. между Новгородом, Любеком и Готландом, в котором
1961, стр. 141 —142). В дополнение к его доводам мы можем сослаться на
документы XVII в., приведенные в следующей главе, в которых речь идет
о возобновлении солеварения «на Рухе» вблизи Пскова. В XIX в. здесь
также пытались возродить древние соляные промыслы.
2 А. А. Хорошкевич. Торговля В. Новгорода в XIV—XV вв. М.,
1963, стр. 219.
3 Н. Озерецковский. Обозрение мест от Санкт-Петербурга до Ста-
рой Руссы и на обратном пути. СПб., 1808, стр. 53.
4 А. Ф. Медведев. Подземные клады Старой Руссы. — «Старорус-
ская правда», 1972, № 157, 158.
5 Полное собрание русских летописей (далее ПСРЛ), т. V, СПб.,
1851, стр. 163.
6 М. Н. Тихомиров. Древнерусские города. — Уч. зап. МГУ, вып. 99.
М., 1946, стр. 49.
7 Грамоты В. Новгорода и Пскова. 1949, № 1, 1264 г.; № 2, 1266 г.:
№ 6, 1304—1305 гг. М,—Л.
22
среди товаров, вывозившихся из Новгорода на Запад, упоми-
нается и соль.8 Очень возможно, что эта соль поступала из
Руссы.
В XIV в. в представлении современников Русса прочно
связывалась с солеварением и оно было уже достаточно раз-
вито. В дошедшей до нас жалованной грамоте великого князя
Василия II княжеским тонникам в Руссе, в которой подтвер-
ждается пожалование его деда Дмитрия Донского, солеваре-
ние названо «русьским промыслом».9 О прямых обязанностях
тояников, т. е. о лове рыбы на великого князя, в грамоте не
упоминается. Они заменены, по-видимому, обязанностью да-
вать через год по 30 пудов меду или по 3 руб. деньгами.10
Тонники — это мелкие землевладельцы, живущие в городе. Их
пашни и сенокосы начинаются у городской черты. Но вместе
с тем им пожаловано право «русьским промыслом промыш-
ляти, соль варити» и «дрова по рекам плавити на себя».11
Но от посадских солепромышленников их отличает ряд при-
вилегий, подробно перечисленных в грамоте. Они освобож-
даются от податей сельских жителей («а погоста им не пла-
тити»), от подвод, постоя, корма и также от городских по-
винностей и подчинения посадским вл-астям («а сотной соли
писчей им не платити рушаном», «а в виру ими с рушаны не
тянути», «а с рушаны им в их потуг не тянути»).12
В XV в. старорусская соль приобретает широкую извест-
ность. В 1403 г. новгородские купцы-прасолы воздвигают
в Руссе каменную церковь в честь св. Бориса и Глеба.13
8 Договор этот сохранился в документальном наследии академика
Г. Ф. Миллера. Сообщение о нем напечатано в отделе «Исторические но-
вости» в журнале «Преподавание истории в школе», 1961, № 6, стр. 125.
9 Памятники русского права, вып. II. М., 1953, стр. 199—200. Грамота
Василия II не датирована. А. Зимин — составитель сборника — считает,
что ее можно отнести к 50-м годам XV в. Грамота Василия II, пишет
А. Зимин, «восходя к старым льготным грамотам Дмитрия Донского и Ва-
силия I, отражает старые формы московского иммунитета» (там же,
стр. 207).
10 Т а м же.
11 Т а м же.
12 Т а м же.
13 П С Р Л, т. III, стр. 102. А. Никитский прасолов считает торговцами
соленым мясом и рыбой. В. И. Срезневский называет их барышниками,
приведя в качестве примера перекупщиков икон, которых звали прасо-
лами. Поскольку торговля солью вошла в быт очень давно, то словом
«прасол» вначале, видимо, обозначали перекупщиков соли, а затем оно
стало обозначать барышников вообще. В документах XVII в. прасолами
назывались торговцы солью (см.: Л. В. Черепнин. Обзор фонда нов-
городских документов, хранящихся в Гос. архиве Швеции, в Стокгольме.—
Проблемы источниковедения, т. IX. М., 1961, стр. 247—248.
23
В летописи старорусская соль впервые упоминается в начале
XV в. В 1409 г. Псковская летопись сообщает о цене на соль
Руссы: «на полтину полпяты зобницы, а ржи 6 зобниц».14
Вряд ли случайно то, что именно в Пскове интересовались
ценами на старорусскую соль. Большая часть заморской соли
на Русь шла через Псков. В его торговле соль всегда зани-
мала весьма заметное место, и потому в регулировании цен
на соль добыча ее внутри страны имела, конечно, для пскови-
чей большое значение. Не что иное, как соль, привлекает
в Руссу купцов из других городов. Тверские князья стремятся
приобрести льготы для торговли своих купцов в Руссе.
В проекте договора о мире между Новгородом и тверским
князем Борисом Александровичем записано: «А в Русе и
в Торжку имати у тферичь гостинное по старине».15
Добыча и торговля солью составляют основу благосостоя-
ния Руссы. Она расцветает и богатеет. В 1456 г. во время по-
хода великого князя Василия Васильевича на Новгород, его
воеводы Ф. Басенка и И. В. Оболенский захватили Руссу и
«множество богатств взяша, понеже бо не оуспеша выбежати
люди, сущии тамо, ниже товары вывезти или похоронить
где».16 Во второй половине XV в. в Руссе, по-видимому, уже
были казенные варницы. Польский король Казимир IV, при-
глашенный на княжение в Новгород в 1471 г., среди других
льгот получил право «держати десять варниц в Русе».17
К концу XV в. Старая Русса с полным основанием может
быть названа «городом соли», где «подавляющее большинство
дворов занималось добычей соли».18 Об этом свидетельствует
тот факт, что духовные и светские феодалы, которым принад-
лежала посадская земля, в Руссе в ряде случаев получали
«позем» почти со всех своих владений солью. Так, из 7 дворов
Тучина в Роговом конце только один платил «позем» день-
гами, у Юрьева монастыря в том же конце из 109 дворов 98
(т. е. 90%) выплачивали «позем» солью.19 На земле церкви
св. Дмитрия в Середском конце стояло 104 тяглых посадских
двора, которые платили церкви за эту землю 189 «розмеров»
соли и 1 руб. 7 ден.20 Все 6 дворов Варваринского новгород-
14	П С Р Л, т. IV. СПб., 1848, стр. 200.
15	Грамоты В. Новгорода и Пскова, № 20, 1446—1447 гг., стр. 37.
16	ПСРЛ, т. XXVIII. М. — Л., 1963, стр. ИЗ.
17	Акты Археографической экспедиции, т. I. СПб., 1836, № 87 (далее
А АЭ).
18	В. Н. Вернадский. Новгород и Новгородская земля в XV в.,
стр. 138.
19	Т а м же.
20	Новгородские писцовые книги, т. V. СПб., 1905, стр. 205 (далее
НПК).
24
ского монастыря в Мининском конце также платили «позем»
солью.21
В XVI в., по отзывам иностранцев, «лучшая соль и в боль-
шом количестве добывалась в Старой Руссе, где было много
солеварен».22 Джильс Флетчер, посланник английской коро-
левы Елизаветы к царю Федору Ивановичу (1588 г.), в своем
трактате «О государстве Русском», перечисляя города, платя-
щие самую значительную торговую пошлину, указывал, что
«город Москва платит ежегодно пошлины 12 000 рублей, Смо-
ленск— 8000, Псков— 12 000, Новгород Великий — 6000, Ста-
рая Русса солью и другими произведениями—18 000».23
Как видим, Старая Русса платила в XVI в. торговых пош-
лин больше Москвы, Новгорода, Смоленска и ряда других
крупных городов.
Некоторые историки считают данные Флетчера преувели-
ченными.24 С ними трудно спорить, ибо нет возможности про-
верить приведенное известие. Однако следует заметить, что
и в XVII—XVIII вв., когда число варниц и дворов в городе
значительно уменьшилось, государство получало от соляных
промыслов Старой Руссы 40—50 тыс. руб. дохода в год.25 Не
случайно самые богатые и влиятельные монастыри стремились
приобрести земли и варницы в Руссе, что будет показано
ниже, здесь же мы приведем лишь два примечательных эпи-
зода. В 1513 г. Иосифо-Волоколамский монастырь получил
грамоту, освобождающую его от пошлин при покупке старо-
русской соли. Раз в год он имел право приезжать в Руссу и
закупать здесь 150 возов (4500 пуд.) соли беспошлинно. Часть
ее монастырь продавал без уплаты пошлин на Волоке, во
Ржеве и в селе Дегунине26. Такую же привилегию на покупку
400 пуд. соли ежегодно получил в 1554 г. Коневский мона-
стырь Корельского уезда Новгородской обл.27
21 А. А. 3 и м и н. Два отрывка из Новгородской писцовой книги конца
XV в. — «Исторический архив», 1959, № 1, стр. 155.
22 В. О. Ключевский. Сказания иностранцев о Московском госу-
дарстве. Пг., 1918, стр. 187; Н. Костомаров. Очерк торговли Москов-
ского государства в XVI—XVII ст. СПб., 1862, стр. 191.
23 Флетчер. О государстве Русском. СПб., 1906, стр. 45.
24 См.: П. П. Смирнов. Города Московского государства в первой
половине XVII в., т. I, вып. II. Киев, 1919, стр. 23.
25 В 1707 г. Старая Русса по окладу должна была уплатить «соляных
прибыльных» денег 41 356 руб. (ЦГАДА, ф. 1164, № 5, 1709 г., л. 10).
В своем челобитье царю от имени посадских людей старорушанин К. Ко-
ростынский также сообщал, что в начале XVIII в. казна получала от ста-
рорусских промыслов до 50 тыс. руб. дохода в год (ЦГАДА, ф. 248,
кн. 30, д. 4, 1703 г., л. 125.)
26 Акты феодального землевладения и хозяйства, т. 2. М., 1956, № 82.
(далее А Ф 3 и X).
27 Дополнение к актам историческим, т. 1. СПб., 1846, № 48 (далее
ДАИ).
25
Старорусские промыслы, которым принадлежало одно из
первых мест среди соляных промыслов древней Руси, видимо,
в XV—XVI вв. переживали период расцвета. Об этом говорит
хотя бы тот факт, что в середине XVI в. в Руссе было около
1500 дворов. Таких размеров город не достигал ни в XV, ни
в XVII вв.28
Неиссякаемые запасы соленой воды, для добывания кото-
рой не требовалось ни дорогостоящего глубокого бурения,29
ни насосных установок, — основное преимущество соляных
промыслов Старой Руссы. Вследствие разницы над уровнем
моря соседней Валдайской возвышенности (300 м) и Старой
Руссы (17—60 ж, а в районе курорта 20—22 м) минеральная
вода при незначительном углублении соляных источников
бьет из-под земли фонтаном.30 Причем за много веков сущест-
вования соляных промыслов, а в последнее время курорта по-
ток минеральной воды не иссякает. Происхождение минераль-
ных вод Старой Руссы спорно. Однако в настоящее время уче-
ные, занимавшиеся этим вопросом, склоняются к тому, что
«минеральные источники Старой Руссы представляют собой
выходы древних седиментационных вод, по-видимому, мор-
ского происхождения».31
Однако старорусские рассолы при всем своем изобилии и
легкости добывания обладают очень слабой насыщенностью.
В них содержится всего около 1,3% поваренной соли.32 Это,
пожалуй, самые слабые, за исключением приморских промыс-
лов Севера, рассолы. Правда, в XIX в. в Старой Руссе при
углублении скважин на 120 саж. удавалось добыть рассол,
где содержалось до 4% соли.33 Но бурение на такую глубину
в старину было невозможно.34 Слабая насыщенность рассолов
28 В конце XV в., по подсчетам В. Н. Вернадского, в Руссе было около
1000 дворов, а во второй половине XVII в. — 455 дворов и примерно
столько же в начале XVIII в.
29 А. А. Введенский считает, что на Пермских промыслах рассольная
труба, снабжающая рассолом варницы, — самая дорогая часть в варнич-
ном строении. Солепромышленник Г. Никитников в 1639 г. оценивал ра-
боты по устройству трубы в 500 руб., хотя они еще не были закончены.
(А. А. Введенский. Служащие и работные люди у Строгановых
в XVI—XVII веках. — «Труд в России», кн. 1. Л., 1924, стр. 66).
30 А. М. Овчинников. Гидрогеологический очерк курорта «Старая
Русса». — «Курорт Старая Русса». Сб. ст. под ред. А. Т. Дробышевского.
Новгород, 1955, стр. 21.
31 Там же, стр. 27. Эта точка зрения в 1953 г. высказана П. С. Бойко
в статье «Геологические условия формирования Старорусско-Солецких ми-
нерализованных вод».—Труды ВНИИ галургии, вып. 28, Л.—М., 1953.
32 М. В. Сергеев. Минеральные воды. Минеральные грязи. М.—Л.,
1931, стр. 150.
33 Э. Э й х в а л ь д. Извлечения из замечаний во время путешествия по
озеру Ильменю и окрестностям Старой Руссы. Новгород, 1855, стр. 44—45.
34 Обычная глубина проходки скважин на Сольвычегодских и Перм-
ских соляных промыслах Строгановых была в XVII в. 40—75 саж. (см.:
26
требовала значительно большей, чем на других промыслах
затраты дров, рабочей силы при выварке соли. Этим же, ви-
димо, объясняется и большая длительность вари 35 на старо-
русских промыслах. О технике и организации производства
соли в древнейший период до нас дошли лишь отдельные раз-
розненные сведения. Тем больший интерес представляет пис-
цовая книга 1625 г., сохранившая некоторые приметы ста-
рины. Как указывалось выше, эта перепись отразила состоя-
ние соляного промысла примерно с 80-х годов XVI в.,
а некоторые явления, описанные в ней (длительность вари,
число варниц, рассолопроводная система и т. д.), сложились,
по всей видимости, значительно раньше.
Прежде всего поражает число варниц и варничных мест
в Руссе. По приправочным книгам «дозору Алексея Безобра-
зова» 1607 г., использованным писцами, в 1625 г. в Руссе
было 509 варниц и варничных мест.36 Это огромная цифра.
Нигде в других районах не встречается такого количества
варниц в одном месте. Конечно, обилие соляного рассола и
легкость его добывания способствовали широкому распрост-
ранению солеварения в Руссе. Но, с другой стороны, по-
стройка варницы и ее оснащение, как известно, стоили немало.37
Заслуживает внимания предположение Е. И. Заозерской,
что, по-видимому, здесь в XVI в. имели место какие-то
примитивные способы выварки соли.38 На эту мысль наводит
свидетельство С. Герберштейна, который во время своего
первого путешествия в Московию в 1517 г. посетил Новгород
и прожил здесь неделю. В своих «Записках» он сообщает,
что Русса «имеет соленый источник, который граждане за-
пирают в широкий бассейн наподобие озера, откуда каждый
для себя проводит воду в свой дом каналами и вываривает
из нея соль».39 Выходит, таким образом, что в начале XVI в
двор в Руссе был в то же время варничным местом.40 Вряд
ли во дворах были варницы, если иметь в виду большую на-
селенность дворов. Скорее всего во дворах были небольшие
А. А. Введенский. Дом Строгановых. М., 1962, стр. 165). В Соли
Камской при глубине труб в 35—40 саж. крепость рассола достигала
10—14% (см.: Н. В. Устюгов. Соляная промышленность Соли Камской
в XVII в. М., 1957, стр. 248.)
35 Варя — время от начала выварки до выемки соли.
36 Писцовая книга 1625 г., л. 210.
37 По материалам Иверского монастыря, постройка варницы и годич-
ный запас дров для нее стоили в 20-х годах XVIII в. 800 руб. По курсу
рубля начала XX в. это 13 600 руб.
38 Е. И. Заозерская. У истоков крупного производства в русской
промышленности XVI—XVII веков. М., 1970, стр. 72.
39 С. Герберштейн. Записки о Московии. СПб., 1866, стр. 115.
40 Опираясь на Герберштейна, эту мысль высказал В. Н. Вернадский.
(Ук. соч., стр. 136.)
27
црены, но варницы как таковой не было.41 Думается, что не
случайно все предметы, имевшие отношение к солеварению,
в писцовой книге получили название от црена, а сами соле-
вары неизменно назывались «цренниками». Так, под Руссой
на берегу реки Полисти, под дер. Перхино, было отведено
место, где «клали ...старорусские цреннецкие дрова и
бревна».42 На той же Полисти на Парфинском берегу
«клали... цренники плотовые дрова и бревна».43 Варничные
пустые места также называются «цренницкими»44. В докумен-
тах же второй половины XVII в. (тогда соль варили только
в варницах) дрова и бревна всегда называются варничными,
а солевары — «соляными варнишными промышленниками» и
никогда цренниками.
Изучая соляные промыслы Севера, Ф. Остроумов отметил,
что там в начале XVI в. преобладали мелкие промыслы. Но
в конце века они вытесняются крупными владельцами, мона-
стырями и купцами.45 По-видимому, аналогичный процесс про-
исходил и в Старой Руссе. Не случайно в 1607 г. из 335 пу-
стых мест 292 числились местами «старой пустоты», т. е. за-
пустели уже давно.
Конечно, разорение всего края в период Ливонской войны
и самого города во время захвата его Стефаном Баторием
подорвало экономику города. Но, вероятно, были какие-то
иные обстоятельства, благодаря которым около 60% всех вар-
ничных мест оказались в запустении и больше никогда не
восстанавливались. Тем более, что в 1607 г. в целом город и
его соляной промысел уже в значительной мере оправились.
В это время в Руссе было 174 действующих варницы, из них
15 государевых, 9 монастырских и 150 посадских.46
Через 18 лет, в 1625 г., когда запустели все действовавшие
в начале столетия варницы, писцы насчитали в Руссе всего
180 пустых варничных мест.47 Из них лишь 40 названы ме-
41 Црен — четырехугольный железный ящик, в котором вываривали
соль. Старожилы-рушане рассказывали автору о способах выварки соли
в первые годы Советской власти, когда в связи с .разрухой и недостатком
соли в Старой Руссе стихийно возобновилось солеварение. Местные жители
на берегах соляного озера устраивали яму, вешали над ней железную
сковороду и варили таким образом соль. Некоторые устраивали над ямой
шалаш.
42 Писцовая книга 16 25 г., лл. 139 об.—140.
43 Т а м же, лл. 139 об.—140 и 191 об.
44 Т а м же, лл. 197, 210—210 об.
45 Ф. Остроумов. Древнерусские солеваренные товарищества.—
«Устои», 1882, № 8, стр. 65—66.
46 Писцовая книга 1625 г., лл. 210—210 об. (Писец 150 варниц
называет «цренницкими», явно разумея под ними посадские. Тут дей-
ствует еще старая терминология.)
47 Помимо 180 пустых мест здесь было еще 3 пустых варницы и
8 действующих варниц, построенных на пустых местах.
28
стами «старой пустоты», которые «запустели от голоду и мо-
рового поветрия», т. е. уже после 1607 г. Таким образом
в первой четверти XVII в. упоминаемые в дозорных книгах
Алексея Безобразова варничные места «старой пустоты» уже
писцами не принимаются в расчет. Они, вероятно, давно ис-
пользовались по другому назначению. Лишь небольшое число
варничных мест, площадь которых вместе с дровяной пло-
щадью не превышала 40 кв. саж., являлось, видимо, остатком
старинных мелких варниц.48
Город соли отличался не только большим количеством вар-
ниц, но и широко разветвленной системой рассолоснабжения,
подробно описанной в писцовой книге. Главным источником
снабжения соленой водой было «соленое ключевое» озерко.
Находилось оно «на Середской стороне... подле каменные
церкви великомученицы Анастасеи и подле храмов архидия-
кона Стефана и святых... Петра и Павла». В длину по
100 саж., а поперег по одному концу 32 саж., а по другому
концу 6 саж.».49 В конце ключевого озерка находилась труба
«донная и спускная». «А от тое трубы до другого соленого до
копаного озерка речка копаная ж в длину 120 саж., а поперег
6 саж.».50
Второе копаное озерко находилось по правой стороне
церкви Дмитрия Солунского между церковью Анастасии и ре-
кой Порусьей. Из этого озерка была проложена труба в Пе-
сий конец. «А по конец того озерка у Пятницы святые, что
подле Темного ряду, две трубы на Красную Луку от озерка.
А третья труба к Николаю Чудотворцу на Городок, к госуда-
ревым десяти варницам, а проведены те трубы через Порусью
реку. А от тех труб к реке Порусью озерко третье в длину
30 саж., а поперег 4 саж. А по конец того озерка три трубы
донных за реку за Порусью во весь посад, ко всем варни-
цам. .. Четвертое озерко подле Порусья реки, в длину 20 саж.,
а поперег 3 саж. А ис того озерка труба донная, да труба
спускная в Порусье реку. А на тех на всех трубах рознималь-
ники:51 в Песье конце у Щучьи горы рознимальной колодезь
вдоль и поперег по шти (6) сажен».52
Далее описаны еще два рознимальных колодца: один про-
тив церкви Бориса и Глеба, другой в Емце. От них шли трубы
во всех направлениях. От рознимального колодца у Щучьей
48 Если учесть, что дровяная площадь обычно больше варничной
в 1,5—2 раза, то площадь варницы была равна 13 кв. саж.
49 Писцовая книга 1625 г., л. 193 об.
50 Т а м ж е, л. 194.
51 Рознимальник — глубокий колодец, в котором накоплялся рассол,
поступающий из соляного озерка. Труба «донная» прокладывалась по дну
озерка, по ней шел соляной рассол в колодцы. По «спускной» трубе спу-
скалась верхняя, пресная вода из соляного озерка в реку.
52 Писцовая книга 1625 г., лл. 194—194 об.
29
горы шли две трубы, от борисоглебского шесть труб в Сред-
нюю Емцу и на Кротов конец. Емецкий рознимальник был
больше первых двух — он имел в длину и ширину по Юсаж.
От него шло семь труб, причем одна из них через реку Пере-
рытицу, а другая через Полисть.53
Помимо больших рознимальных колодцев, где скоплялась
соляная вода из озер и источников и откуда она в свою оче-
редь разливалась по трубам к варницам, существовали еще
рознимальные колодцы меньших размеров. «Да по тем же по
проведенным по меньшим трубам 250 рознимальников доща-
ников, а на них обиваны обручи в длину по две сажени, а
отколи по три сажени рознимальник».54
В Старой Руссе, таким образом, в начале XVII в. было
четыре соляных озерка, откуда через систему труб и колод-
цев рассол поступал в варницы. Но главным источником со-
ляного рассола все же было ключевое озерко. Этот факт
отмечен и в писцовой книге. Подводя итоги переписи варниц
и варничных мест, Чоглоков пишет: «И всего в Старой Руссе
на посаде озерко соленое, а из него пропущены трубы на три
реки».55
Озерко это существует и поныне. Это Верхнее озеро ку-
рорта. А. Воскресенский, описывавший его в 1839 году, ука-
зывал, что в середине его бьет источник из трубы, вставлен-
ной в жерло с давних времен. Озерко имеет грушевидную
форму; длина его 74 саж., а ширина — около 33 саж. в сере-
дине и 6 саж. в узком месте.56 Следовательно, размеры озерка
были почти такие же, как и в первой четверти XVII в. Из-
лишняя вода из озерка, указывает тот же автор, спускается
по трубам. В 1953 году, во время очистки Верхнего озера,
были обнаружены еще две обсадные трубы меньшего диа-
метра, чем трубы Озерного источника, верх их был грубо
срублен топором.57 И в настоящее время в Старой Руссе во
время строительных работ находят в земле деревянные трубы
и ямы вблизи них.
Эта сложная система, снабжавшая рассолом соляной про-
мысел, не могла возникнуть в короткий срок. Трудно сказать,
когда она была создана, но наибольшее развитие получила,
надо полагать, в XVI в.
Такого подробного и обстоятельного описания рассоло-
проводной системы, какое дано в писцовой книге 1625 г., мы
не встречали ни позднее, ни, тем более, ранее. Поэтому трудно
53 Т а м же, л. 194 об.
54 Т а м же.
55 Т а м ж е, л. 209 об.
56 А. Воскресенский. Город Старая Русса и его соляно-минераль-
ные источники. СПб., 1839, стр. 89—90.
57 Курорт Старая Русса, стр. 32—33.
30
проследить за ее развитием. Однако некоторые черты его все
же можно уловить. С. Герберштейн в свое время отмечал, что
жители Старой Руссы проводят соляную воду в свои дома
каналами. Из описания 1625 г. видно, что соляной рассол из
озерка поступает к варницам главным образом по деревянным
трубам, но кое-где еще сохранилась «копаная речка», т. е. от-
крытый канал.
Наряду с соляными колодцами-рознимальниками упоми-
наются и копаные озерки, которые, вероятно, вскоре исчезают.
Во всяком случае в источниках второй половины XVII—
XVIII вв. о них нет никаких сведений, хотя о соляном клю-
чевом озерке упоминается постоянно.
Любопытно, что в Сольвычегодске до появления Аники
Строганова (а первые строгановские варницы были основаны
в начале XVI в.) не было рассольных труб и посадские соле-
вары черпали воду из озера, носили ее ушатами и ведрами
в варницу.58
Обращает на себя внимание противопоставление писцами
ключевого соляного озерка копаным соляным озеркам. Вряд
ли ключевое озерко естественного происхождения. Оно тоже,
по-видимому, было вырыто или по крайней мере углублено
жителями Руссы, но в давние времена.59 А три остальных
озерка, видимо, вырыты были на памяти людей.
Сложная система рассолоснабжения для нормального
функционирования требовала надзора и ремонта. Он осущест-
влялся трубными мастерами, находившимися на государевом
жалованье.60
Ключевое соляное озеро — этот мощный резервуар, попол-
няемый круглые сутки соляными ключами, — и во второй по-
ловине XVII в. оставалось главным источником снабжения
рассолом соляного промысла. В отводных книгах на мона-
стырские вкладные варницы 1654 года указывалось, что к тем
варницам (т. е. к Никольской, Спасской и Егорьевской) «из
государева соленого озерка устроена труба и ис той трубы
в те варницы выведены потоки и по тем потокам бежит ро-
58 Б. Я. Розен. Северная соль. Архангельск, 1957, стр. 20, 29.
59 Н. Озерецковский указывает на искусственное происхождение клю-
чевого соляного озерка (см.: Обозрение.., стр. 54). Того же мнения при-
держивается и Э. Эйхвальд (см.: Извлечение.., стр. 36).
60 «Государев трубный мастер соленого озерка» Семен Руднев в мо-
мент переписки жил подле Острога (Писцовая книга 1625 г.,
л. 10 об.). Он давал сведения писцам о расположении и числе соляных
озер, труб и колодцев в Руссе (там же, л. 195). В сметном списке 1629 г.
среди лиц, получавших государево жалованье, значится и трубный ма-
стер Семен Руднев, получивший «по окладу 3 руб.» (ЦГАДА, ф. 137,
№ 18, л. 360 об.). В 40-х годах государево жалованье выплачивалось двум
трубным мастерам (там же, № 6, лл. 961—961 об.).
31
сол во тиган, а тот тиган обрублен в амбар и покрыт. И ис
того тигана потоками в те варницы рассол течет собою».61
В источниках мы не находим сведений о бурении новых
соляных ключей, но зато встречаются многочисленные сведе-
ния о прокладке и ремонте варничных рассольных труб, об
устройстве новых и ремонте старых соляных колодцев. Труб-
ные мастера следили за правильным поступлением соляной
воды из озер по трубам в варницы, под их руководством про-
изводились прокладка новых труб и колодцев и их ремонт.
Это своеобразные инженеры древней Руси.
В 1686 г. трубник Ф. Амосов чистил монастырские варнич-
ные проходные трубы, он же в 1687 г. проложил «меж варниц
три проходные соленые новые трубы и старые починил»,
в следующем году работные люди под руководством Амосова
сделали и уложили за Воскресенской и Дмитриевской варни-
цами 6 новых проходных труб.62
Рассольные трубы зачастую приходилось прокладывать на
большом расстоянии. Так, в 1685/86 г. Федот Амосов сделал
четыре «прогонные» трубы и проложил их через реку По-
русью к монастырским варницам63, в 1691/92 г. онже«россол-
ные трубы проходные, вместо старых, новые положил от
оброчной Никольской варницы по плодбищу (место, где
складывались варничные дрова. — Г. Р.) к новостроенной Спас-
ской варницы».64 Трубы, проложенные по дну реки, во время
ледохода и весеннего половодья часто сносило, и потому их
закрепляли камнями и сваями.65 Рассольные трубы прокла-
дывались под землей. Так, в 1688 г., чтобы сменить старые
проходные трубы новыми, работники «старые проходные
трубы вон выкапывали».66
Рассольные трубы были двух родов: проходные, или про-
гонные, и спускные. По проходным соляной рассол шел из
источника в варницы, а по спускным из варницы выливались
горький рассол, осадки грязной соли и прочие остаточные
продукты солеварения; по ним же спускалась из соляного
озерка пресная вода.
В 1681/82 г. от Пятницкой варницы к реке Порусье была
проложена «водяная спускная трубка», в 1689/90 г. была сде-
лана и окопана новая спускная труба за Никольской варни-
цей. В варничной книге 1667/68 г. зарегистрированы простои
почти во всех варницах из-за починки труб, для чего «из
61 Архив Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 8, л. 93. (Курсив наш,—Г. Р.)
62 Там же, № 158, л. 88; № 189, л. 69; № 203, л. 63.
63 Т а м же, № 158, л. 90 об.
64 Там же, № 200, лл. 90—96 об.
65 И. Чайковский. Описание Старорусского солеваренного за-
вода.— «Горный журнал», 1825, кн. IV, стр. 99—100.
66 Архив Л ОНИ, ф. 181, оп. 2, № 203, л. 64 об.
32
озерка воду выпущали»;67 в 1671/72 г. все варницы в начале
осени также не работали 8—16 дней, потому что «спускали
из соленого озерка росол»;68 в летние месяцы 1687/88 г. вар-
ницы останавливались «для спуску из соленого озерка прес-
ные воды».
Рассольные трубы высверливались из толстых бревен
с помощью специальных инструментов, среди них «напарьи,
что трубы вертят»,69 долота «росолных труб», трубные тесла,
буравы и др.70 Скреплялись трубы одна с другой канатами,
а щели между ними конопатились пенькой и заливались смо-
лой. Так, в 1671 г. старорушанин Важен Борисов получил
5 руб. за то, что «спустил он пеньковой новой конат весом
трепаные чистые пеньки в деле 25 пуд и в смоле заварил».
Он же спустил два малых пеньковых каната весом 8 пудов.71
По трубам соляной рассол сначала попадал в рознималь-
ный колодец, а затем уже в варницу. В писцовой книге 1625 г.
сообщается о двух видах рознимальников. Одни, как указы-
валось выше, имели в длину и ширину от 6 до 10 саж. Это
огромные колодцы с поверхностью в 36—100 кв. саж., выко-
панные на 3 саж. в глубину.72 Другие «рознимальники-дощан-
ники» были значительно меньших размеров. Поверхность их
равнялась 3 кв. саж.
В источниках второй половины XVII века о больших роз-
нимальных колодцах имеется лишь несколько упоминаний.
В отводных книгах 1654 г. при описании системы снабжения
соляной водой трех вкладных варниц указывается, что «из
рознимальника в той варнице проведено льяло с потоками,
отколе в варницы росол льют»;73 в 1688 г. «плотники нару-
били у Богоявленской варницы рознимальник и покрыли»;
в 1690/91 г. работные люди чистили соляные рознимальники
и трубы монастырских варниц. Таким образом, как и в начале
века, рознимальники соединялись с трубами, а для защиты
от засорения над ними ставился крытый амбар.
Малые рознимальники в источниках второй половины
XVII века называются ульями. Так, в 1663 г. был окопан
улей против Богоявленской варницы у рознимальника, в 1670 г.
плотник Федот Амосов сделал «новой улей из чего в варницу
67 Та м же, № 49, 1023.
68 Т а м же, № 85, лл. 2—15 об.
69 Т а м ж е, № 273, л. 18. Напарья — это большой бурав лопатой или
совком с коловоротом.
70 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 50, лл. 11 об.—12; № 295, л. 12 об.
В 1691 г. трубник Никита Иванов «вывертел монастырскою железною
снастью 12 дерев на трубы». (Там ж е, № 260, лл. 88—88 об.)
71 Т а м ж е, № 127, л. 108.
72 «Рознимальные колодцы копаны по 3 сажени в глубину» (Пис-
цовая книга 1625 г., л. 195).
73 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 8, № 8, лл. 95—96.
3 Зак. 180	33
росол льют»;74 в 1692 г. работные люди выкопали у Николь-
ской варницы новую яму на водолейный улей и от старого
улья копали землю, чтобы положить трубы, в 1683 г. работ-
ный человек набил «на два улья обручи у варниц».75 Ульи ста-
вились по одному у каждой варницы, а там, где варницы
стояли близко одна от другой, они имели один улей.76
Ульи — это большие деревянные круглые по форме чаны,
соединенные трубами с рознимальником или непосредственно
с трубами, проложенными из соляного озерка. Из них
бадьями77 с помощью журавля выкачивали соляной рассол,
который наливался в желоб, а из желоба попадал в варницу.
На рисунке из альбома Пальмквиста нарисован такой улей
с журавлем и желобом (см. стр. 39). В варничных книгах
постоянно встречаются сведения о починке и устройстве ульев.
Таким образом, система подачи соляной воды к варницам
во второй половине XVII века мало изменилась по сравнению
с началом века.
Исчезают лишь «копаная» речка, т. е. открытый канал, ко-
торый заменяется деревянными трубами, проложенными под
землей, и небольшие соляные озерки.
* * *
Разоренная, сожженная и опустошенная в годы иностран-
ной интервенции начала XVII в., Русса постепенно оживала.
Постепенно возрождался и соляной промысел. В момент пе-
реписи 1625 г. писцы насчитывали здесь всего 8 действующих
варниц (одна государева, три монастырских и четыре посад-
ских) ,78
Заметный рост числа варниц наблюдается со второй по-
ловины 30-х годов, когда в Руссе начинают свою промышлен-
ную деятельность гости Веневитовы. Во второй половине 40-х
годов в Руссе, по весьма приблизительным подсчетам, было
более двух десятков варниц, а в начале 50-х годов их стало
вдвое больше.79
Наряду с возрождением промысла идет его перестройка.
Во всех документах 30—40-х годов встречается указание, что
новые варницы строятся «по-пермски» и «по-балахонски». Они
противопоставляются старым варницам, устроенным «по-ста-
рорусски». Так, в 1646 г. в государевой варнице «старорус-
74 Т а м же, № 127, лл. 108 об.—109.
75 Т а м ж е, № 148, л. 81.
76 Т а м же, № 140, л. 127 об. В 1681 году трубный мастер Федот
Амосов сделал водяной улей в Мининском усолье «промеж Спасской и
Никольской варниц».
77 В 1670/71 г. куплено было у старорушан 14 бадей, «чем из ульев
в варницы росол льют». (Там ж е, № 127, л. 107).
'8 Писцовая книга 1625 г., лл. 209-об.—210.
79 Подсчеты произведены нами по окладному списку 1646 г. -
Ц Г АДА, ф. 137, № 6 (Городовые книги по Старой Руссе).
34
ского строения» было сварено 2458 пуд. соли и предполага-
лось получить за эту соль по ценам прошлого года 156 руб.
18 алт. 1 ден. в государевой же варнице, «что устроена по-
пермски», в том же году намечено было получить дохода
215 руб. 23 алт. 3 ден.80 В том же году должен был поступить
в государеву казну оброк с варниц «пермского и балахон-
ского строения» посадских людей в сумме 24 руб. 18 алт.
4 ден. В сметном списке 1646 г., кроме вышеназванных, упо-
минаются еще 4 варницы, устроенные «по-балахонски», и еще
одна третья, государева «пермская» варница. Все варницы,
строившиеся в 40—50-х годах, — нового образца. В 1650 г.
старорусский воевода Афанасий Чоглоков в отписке царю
сообщал, что откупщик Василий Веневитов и братья его Ни-
кифор и Афанасий собирают пошлину с 24 новых варниц, а
«прежнего старорусского строения варниц в Старой Русе
нет».81 Старая варница Юрьева монастыря сгнила и развали-
лась, а Хутынский монастырь вместо старой, обветшавшей
варницы построил новую «по-балахонски».82 В 1662 г. посад-
ские люди в Старой Руссе платили оброк с 36 варниц «перм-
ского строения».83
О сущности перестройки документы умалчивают, но неко-
торые черты и результаты ее можно уловить при сравнении
данных о технике и организации солеварения начала и вто-
рой половины XVII в. Чем же отличались новые варницы
«пермского строения» от прежних старорусских?
Прежде всего бросается в глаза, что площадь, занимаемая
новыми варницами, вместе с дровяным «кладбищем» и про-
чими постройками, значительно увеличилась. Правда, для
второй половины века мы не имеем такого массового мате-
риала, какой дает писцовая книга 1625 г., но для сравнения
юн все же достаточен.
В писцовой книге 1625 г. указан размер каждого варнич-
ного места, но лишь в начале описи указаны отдельно раз-
меры варницы и дровяной площади. Площадь каждой из семи
действующих варниц равна 6,5 саж. в длину и 4,5 саж. в ши-
рину, или 2974 кв. саж., дровяной площади — 9 саж. в длину
и 4,5—5 саж. в ширину, т. е. 40,5—45 кв. саж.84 Если учесть,
что свыше ста варничных мест вместе с дровяной площадью
имели в длину по 15 саж. (9 + 6) и в ширину по 5 саж., то
станет ясно, что большинство варниц в Руссе занимали оди-
наковую площадь. Но есть варницы и несколько большие и
80 Т а м же, лл. 935, 935 об.
81 Т а м же, ф. 141 (Приказные дела старых лет), д. 86, л. 65.
82 Та м же.
83 Т а м же, ф. 137, № 56 (Городовые книги по Старой Руссе),
1662 г., лл. 45 об.—51.
84 Писцовая книга 1625 г., лл. 196—197.
3*
35
чуть меньшие этого стандарта. Так, площадь действующей
государевой варницы равна 4,5X4,5 саж., т. е. 20!/4 кв. саж.,
а дровяная площадь 9X4,5 саж.85 Семь варничных мест на
земле Юрьева монастыря были и того меньше. При ширине
5 саж. длина варничного места вместе с дровяной площадью
была равна 8 саж.86
Значительно больше варничных мест, площадь которых
обширнее среднего размера. Довольно много варниц, пло-
щадь которых вместе с дровяной площадью равна 18—32 саж.
в длину, но ширина их не превышает 4,5—5 саж.
Полагаем, что в большинстве случаев отличаются своими
размерами дровяные площади, а варницы весьма незначи-
тельно. Как видим, площадь варницы вместе с дровяной пло-
щадью в конце XVI — первой четверти XVII в. в Руссе со-
ставляла от 40 до 160 кв. саж., в среднем же более половины
варничных мест имели около 70 кв. саж., а площадь самой
варницы, по-видимому, не превышала 2074—29'/4 кв. саж.
Новые варницы были гораздо больше тех, которые застала
перепись 1625 г. В 1649 г. старорушанину, посадскому чело-
веку Якову Бологижину для постройки варницы «по-пермски»
было дано 880 кв. саж. земли. На этой земле, помимо вар-
ницы, он поставил соляной амбар, здесь же было располо-
жено и дровяное «кладбище».87 Парфений Веневитов в 1650 г.
получил для постройки двух варниц «по-пермски» восемь пу-
стых варничных мест по 525 кв. саж. на каждую варницу
с постройками.88 Но наибольший интерес представляет «дан-
ная» 1666 г. Иверскому монастырю на перенос варницы. Дело
в том, что одна из варниц Иверского монастыря в Руссе при-
шла в негодность из-за того, что в печь постоянно попадала
соляная вода. Монастырские власти решили перенести ее на
новое место. Земли на «переносную варницу» они получили
столько, сколько обычно получали все солепромышленники:
«а варнишным промышленником в Старой Русе в дачах по-
перечнику под варницу 15 саж., а в длину под варницу и под
дровяное кладбище 30 саж.»89 О том, что эта норма была
обычной для Руссы, пишет в своей челобитной на имя царя
в 1679 г. солепромышленник Исак Хабаров («А в Старой,
государь, Русе под варницами земли в длину по 30 саж., по-
перег по 15 саж.».90 Правда, у Ивана Тверя и Никиты
Ильина, как утверждает челобитчик, площадь под варницами
85 Т а м же, л. 195.
86 Т а м же, л. 203 об.
87 Архив ЛОИ И, ф. 181, on. 1, карт. 1, д. 83, л. 2, 1498—1652 гг.
88 Р И Б, т. V, стр. 32—33.
89 Архив Л О И И, ф. 181, on. 1, карт. 32, д. 18, 1671 г.
90 ЦГАДА, ф. 159 (Приказные дела новой разборки), № 1984,
1679—1680 гг., л. 2.
36
была вдвое больше (60 саж. X 16,5 саж.).91 Следовательно ва
второй половине XVII в. (когда все варницы уже были по-
строены по-новому) площадь варниц вместе с дровяной пло-
щадью равнялась, как правило, 450 кв. саж., т. е. в 6,5 раз
больше прежних «старорусского строения» среднего размера.
Но новые варницы, как и старые, не все были одинаковыми.
Как видно из перемерной книги 1670 г., площадь каждой из
одиннадцати варниц Иверского монастыря вместе с дровяной
площадью была равна от 864 до 2280 кв. саж. (четыре вар-
ницы имели площадь по 2230 кв. саж., одна— 1820 кв. саж.,
одна— 1640 кв. саж., четыре — по 1240 кв. саж. и одна —
864 кв. саж.).92 Среди посадских солеваров такая же пест-
рота. В купчих начала XVIII в. встречаются варничные места
с прилегающими к ним постройками и дровяной площадью
размером от 120 до 1100 кв. саж.93
Итак, если площадь варницы вместе с дровяной площадью
в XVI — начале XVII в. была не менее 40, но не более 160 кв.
саж., то во второй половине XVII в. площадь самых малень-
ких варниц пермского строения приближается к наибольшим
варницам старорусского образца, а самые большие пермские
варницы в 14 раз их больше. Вблизи варницы теперь нередко
строится соляной амбар, чего не было раньше.
В купчих начала XVIII в. при продаже варниц, помимо
дровяных «кладбищ» и соляных амбаров, зачастую упоми-
наются водолейные ульи и проходные трубы. В 1705 г. Семен
Красильников продал Глушицкому свою варницу со всем вар-
ничным строением и «с соленою водою». Козьма Урюпин
вместе с двумя долями варничного места и дровяного «клад-
бища» продал «росолные трубы с соленою водой».94
В 1713 г. Дорофей Сусельников продал свое варничное
место Филиппу Важенину. На варничном месте, кроме дровя-
ного «кладбища», был улей с соляной водой и с «проходной
трубой».95 В том же году Ларион Тверев продал Борису Бу-
режскому варничное дровяное «кладбище» с «рознимальни-
ком и с соленою водою».96 Конон Афанасьев, продавший три
доли своей варницы со всеми припасами, упоминает также
«водолейный улей».97
К сожалению, в материалах второй половины XVII в. нет
данных о величине самой варницы. Но нет сомнений, что
91 ЦГАДА, ф. 159 (Приказные дела новой разборки), № 1984,
1679—1680 гг., л. 2.
92 Ц Г И А СССР, ф. 815, оп. 3, № 152, 1720 г., лл. 12—14.
93 Ц Г А Д А, ф. 1164, № 2, 1708 г., лл. 36—38; там же, купчая 1709 г.,
лл. 54 об.—56.
94 Та м же, ф. 658, № 1. 1705 г, л. 70; № 6, 1710 г., л. 44.
95 Та м же, ф. 1164, № 3, 1713 г., лл. 32—33 об.
"Там же, лл. 44—44 об.
97 Т а м же, лл. 71—72.
37
увеличилась не только площадь вокруг нее, но и сама вар-
ница.
Для уяснения изменений, происшедших на соляном про-
мысле в Руссе, обратимся к переписи Балахны 1674—1676 гг.98
В момент переписи здесь из 86 варниц действующих было
всего 19. Каждая варница имела свое название. Одна из них
называлась «Руса». (Это подтверждает легенду о том, что
солеварение в Балахне начали переселенцы из Новгорода.)
Рядом с варницей находились дровяная площадь, 1—2 чана
и амбар (последний не всегда). Варница «Соболь», например,
имела в длину IOV2 саж., в ширину 87з саж., дровяная пло-
щадь равнялась 23X1272 саж., а площадь под амбаром и
рассольным чаном была равна 11X4 саж.99 В Балахне, так
же как и в Руссе, площади варницы и дровяного места ука-
зываются обычно вместе и составляют здесь от 126 до 468 кв.
саж., а вместе с чанами и амбаром — от 160 до 592 кв. саж.
Таким образом, максимальный размер варничного места
в Балахне был немногим больше средней площади варнич-
ного места в Руссе. Но площадь самой варницы в Балахне
довольно велика — 87,15 кв. саж., если судить по площади
варницы «Соболь». На соляном промысле Строгановых
в Сольвычегодске в конце XVII в. площадь варницы равня-
лась 42 кв. саж., а варничного двора — 384 кв. саж. На нем
стояли изба для ярыжек, кузница и сарай.100
Перестройка варниц «по-пермски» и «по-балахонски»
означала, следовательно, не только увеличение самой вар-
ницы, но и площади вокруг нее, на которой располагались
подсобные помещения (соляной амбар) и рассолопроводящие
устройства (водяной улей, проходная труба), что, несомненно,
способствовало сокращению затрат труда при солеварении и
транспортировке готовой соли.
Итак, варница в связи с перестройкой по-пермски стала
больше, но зато число варниц в Старой Руссе во второй поло-
вине XVII в. значительно уменьшилось. В конце XVII — на-
чале XVIII в., по свидетельству старорусского солепромыш-
ленника Карпа Коростынского, в Руссе было немногим более
ста варниц,101 т. е. почти в два раза меньше, чем в начале
XVII в.
Что же собой представляла варница, где происходило со-
леварение? О внешнем ее виде можно судить по рисунку из
альбома Пальмквиста. Проезжая в составе шведского посоль-
98 Писцовая книга гор. Балахны 1674 — 1676 г г. под
ред. А. Я. Садовского. — Действия Нижегородской губ. ученой архивной
комисси, т. XV, вып. 1. Н. Новгород, 1913.
"Там же, стр. 124.
100 А. А. Введенский. Дом Строгановых, стр. 168.
101 ЦГАДА, ф. 248, кн. 30, д. 4, 1723 г., л. 123.
38
ства Оксенширна в 1674 г. через Новгород в Москву,102 он
зарисовал соляные варницы на реке Мшаге.103
На рисунке изображены две варницы. Это расположенные
на берегу озера высокие деревянные здания, крытые тесом,
без окон, под самой крышей — три четырехугольных отвер-
стия, из которых валит пар и дым. Дымовой трубы на крыше
нет. Такие же отверстия — на задней и боковых стенах. В пе-
редней стене большие ворота, а в них калитка. Одна из вар-
Соляная варница на р. Мшаге. Рисунок из альбома Пальмквиста, 1674 г.
ниц с целью показа внутреннего ее устройства нарисована
автором в разрезе. Здесь мы видим у стен две колоды, вы-
долбленные в виде корыта. Против двери печь, а над ней
црен, крюками прикрепленный к бревну (перекладу). Между
варницами стоит колодец с журавлем, соединенный с варни-
цами желобами, по которым соляной рассол наливался в ко-
лоды.
Надо полагать, что варницы в Старой Руссе мало чем от-
личались от варниц на Мшаге. Наши источники почти не дают
описания внутреннего устройства варниц, но зато в периоди-
ческих переписях имущества монастырского соляного про-
мысла имеется описание их оборудования. Наиболее подроб-
ное и самое раннее описание оборудования варниц мы нахо-
102 См.: С. Шубинский. Шведское посольство в России в 1674 г.—
«Исторический вестник», т. VII. СПб., 1882, стр. 652—660.
103 В деревне Мшаге (на реке Мшаге, на полпути из Новгорода
в Старую Руссу) имелся соляной источник, у места выхода которого обра-
зовалось соляное озерко. Здесь, по преданию, в старину находились соле-
варни. В середине XIX в. вода соляного озерка вертела колеса водяной
мельницы (А. Воскресенский. Ук. соч., стр. 69—70, 84—85).
39
дим в переписных и отводных книгах на вкладные варницы
1654 г.: «Варница Спасская, ветха, а в ней печь кирпичная,
на печи црен новой железной: мерою црен в длину полтретьи
сажени, а поперег две сажени. А в том црене сорок две лапки
железных, двадцать одно гнездо железных дуг на чем црен
висит, пять колод, три подколодка. Да ис колод два потока
на црен да поток сливальной,104 что вареной росол с црена
в колоды сливают. Да подле стены поток по чему в колоды
росол течет. Да в тое же варницу в печь проведена с улицы
по подземелью дутья труба (поддувало). А варница крыта
скалами (береста, специально приготовленная для крыши под
тес) и драницами... а у тех варниц (Спасской, Егорьевской и
Никольской. — Г. Р.) четыре гребла железных, чем с цренов
соль згребают, да четыре ковша деревянных сливальных».105
В дальнейшем описание варничного оборудования стано-
вится более кратким, но вместе с тем сообщаются новые по-
дробности. В 1667 г. в момент передачи вкладных варниц от
Воскресенского монастыря Иверскому та же Спасская вар-
ница, которая стала называться Воскресенской, описана так:
«Варница Воскресенская, а в ней црен ветх. У того црену, на
чем стоит, двадцать воем гнезд крюков, да два гребла, да
кокот, которым жар загребают, пять колод ветхи».106 Другие
варницы описаны точно так же с тою лишь разницей, что в не-
которых варницах было не пять, а шесть колод и по четыре
гребла.
В описаниях 80—90-х годов по-прежнему упоминаются
црен, печь, дутья труба и колоды, но появляются «кички со
льялом и навесом».107
Монастырский соляной промысел, кроме варниц, имел ряд
вспомогательных помещений: две кузницы, четыре соляных
амбара, «избу работницкую», где варничные работники гре-
лись и отдыхали, амбары для хранения различных варничных
104 Сливальные потоки плотники обычно вытесывали из монастырских
досок, а рассольные или варничные колоды покупались у окрестных
крестьян. Это большие корыта, выдолбленные из толстых бревен. Они
были так громоздки, что, когда приходили в негодность, их не выносили,
а тут же на месте рубили и выносили по частям. В 1690/91 г. работные
люди в Богоявленской варнице «старые колоды пересекли и вон выно-
сили», а затем плотники поставили новые колоды. Со сливальными пото-
ками они соединялись специальными воронками.
105 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 8, лл. 89—100 об.
106 Т а м же, № 6, л. 7 об.
107 Т а м же, № 177, 1688 г., л. 12. Кички — короткие трубы, распо-
ложенные сзади црена, через которые выходил дым. Льяло, по-видимому,—
нечто вроде рассольного ларя. Первое упоминание о льяле встречается
в переписной книге 1654 г., где указывается, что в Дмитриевской, Знамен-
ской и Пятницкой варницах из рознимальника к варнице «проведено
льяло с потоками, отколе в варницу росол льют». В 1667/68 г. работники
сделали «журавец у льяла», а в 1688/89 г. плотник в Богоявленской вар-
нице сделал «поток проходной на льяло».
40
запасов. Центром управления соляного промысла был сна-
чала вкладной, а затем мининский двор.
Монастырские кузницы были хорошо оборудованы и при-
способлены как для обслуживания нужд варничного двора
(ковка лошадей и др.), так и для выработки цренного обору-
дования (цренных гвоздей, крюков, лапок, порубней и т. д.).
По описи 1693 г., в одной из кузниц, кроме кузнечных мехов,
наковальни и молотов одноручных и двуручных, были клещи
(12), конские щипцы, два точила. В другой кузнице имелись
5 «гвоздилен варничного цренного гвоздья», 4 «тупицы, что
железо разсекают», и две «насеки».108
О наличии своих кузниц у крупных посадских солепро-
мышленников у нас сведений нет. Но, вероятно, отдельные
солепромышленники на посаде все же имели свои кузницы,
которые использовались не только для нужд соляного про-
мысла. В окладной книге 1700 г. переписано 20 кузниц и при
них 8 «угольников». Некоторые из них принадлежали соле-
промышленникам— Мине Шелковникову, Аф. Антипову,
И. Глушицкому с братьями. Ипполит Сусельников и Г. Ха-
баров владели одной кузницей.109 Все это средние солепро-
мышленники, и вряд ли кузница была нужна им для обслу-
живания только соляного промысла. При монастырском соля-
ном промысле Иверского монастыря имелась большая
конюшня, где содержались «работные варничные лошади».
В 1668 г. их было 22, в 1679-м — 45, а в 1688-м—ПО.110
В 80-х годах появляется угольный амбар.111
Оборудование варниц соляного промысла Иверского мо-
настыря мы имеем возможность сравнить с оборудованием
варниц на р. Мшаге. Здесь Новгородский Софийский дом
в конце 50-х или начале 60-х годов XVII в. вел переговоры
о покупке двух соляных варниц у Филиппа Савельева. Был
послан софийский дьяк Иван Владыкин, который подробно
ознакомился с состоянием варниц, условиями снабжения их
дровами, найма рабочих и пр. Вот как описывается одна из
этих варниц: «Варница Филипа Савельева на берегу Мшаги
реки нова, а в ней печь ветха. А над печью црен железный
на железных крюках. Мерою тот црен в длину 3 саж., а
поперег 2 саж. с локтем. Да в той же варницы 5 колод, а
в них воду соленую наливают».112 Вторая варница была уст-
роена так же, но црен в ней был величиною 3 саж. X 2,5 саж.,
108 Т а м же, № 243, лл. 19—19 об.
109 ЦГАДА, ф. 137, № 10, 1700 г., лл. 21 об,—24.
110 Архив ЛОИ И, ф. 181, № 50, л. 14 об.; № 122, л. 14; № 177,
Л. 24.
111 Т а м же, № 177, 1688 г., лл. 24, 25.
112 Архив ЛОЙИ, ф. 171 (Новгородский Софийский архиерейский
дом), III, № 116, 1660 г.
41
а колод 4 штуки. У варниц стоял амбар мерою в 4 саж., в ко-
торый ссыпалась соль, а рядом двор, где жил приказчик
Ф. Савельева. На дворе, помимо избы, бани и ледника, были
конюшня и амбар, где хранились всякие запасы. В своем до-
кладе дьяк Владыкин указывал, что в варницах надо сложить
две новые печи, на которые пойдет 2000 кирпичей, по 3 руб.
за 1000, да на починку цренов необходимо НО руб.113
Новшества не ограничились перестройкой варницы. В ка-
кой-то мере изменился весь производственный процесс.
Зачинателями новых методов солеварения в Старой Руссе
были, по всей видимости, гости Веневитовы.114 В расследова-
нии спорного дела между жителями Руссы и гостем Федором
Веневитовым, построившим на соляном озерке мельницу, опи-
сываются обстоятельства появления их в Старой Руссе.115
В 1635/36 г. с разрешения царя гостю Федору Веневитову
и его тестю Савве Дубенскому разрешено было поставить
в Старой Руссе на пустых варничных местах шесть соляных
варниц.116 Вскоре к ним присоединился брат Федора «москви-
тин», гостиной сотни, Парфений. Приехав в Руссу, они обсле-
довали соляное озерко и пришли к выводу, что «верхним ро-
солом варить нельзе, потому в соляном озерке наверху стоит
пресная вода, снежная и дождевая, росол плох». В 1636/37 г.
Парфений Веневитов и Савва Дубенской подали челобитную
старорусскому воеводе П. Лукомскому, «чтоб им в соляном
озерке поставить по-пермски трубу и доходить росолу по-
пермски трубами в вокнин». По трубе, которую поставил
П. Веневитов в озерке «в краю соляного ключа», соляная
вода поднималась вверх «сажени на полторы» и шла «на
црены без пресной воды». Такие же трубы, по которым соля-
ной рассол поднимался с глубины озерка, т. е. был более кон-
центрированный, провели к своим варницам и другие солепро-
мышленники, варницы которых находились на берегу соля-
ного озерка. Требуя уничтожения мельницы, посадские люди
указывали, что «исстари в соляном озерки у ключа труба и
мельница... не бывала».117
113 Архив Л О ИИ, ф. 171 (Новгородский Софийский архиерейский
дом), III, № 116, 1660 г.
114 См.: Е. И. Заозерская. Ук. соч., стр. 79—80.
115 ЦГАДА, ф. 141, д. 86, 1650 г. Веневитовы, по-видимому, еще
в 20-х годах XVII в. торговали старорусской солью. Об этом свидетель-
ствует напрестольный крест, подаренный ими в 1624 г. церкви Параскевы
Пятницы. На оборотной стороне креста имеется такая надпись: «7132
(1624) года октября в 1-й день, сей животворящий крест господень,
в Старую Русу положил во дом великомученицы Параскевы, нареченный
Пятницы, гость Федор Веневитов с братом Парфением, да дети его Ни-
кифор, да Афанасий, да Василий («В. Пылаев. Старая Русса. Истори-
ческий очерк города. Сергиев Посад, 1916, стр. 129»),
116 ЦГАДА, ф. 141, д. 86, 1650 г., л. 54.
117 Т а м же, лл. 52, 53, 55.
42
Как указывалось выше, основным недостатком старорус-
ских рассолов была их слабая насыщенность поваренной
солью. Не удивительно поэтому, что Веневитовы в первую
очередь попытались добыть более концентрированный рассол.
С этой целью, по-видимому, они закрепили соляной источник
трубами и с помощью насосов попытались добыть рассол из
глубины. Но в насосных установках в Руссе, где соляной рас-
сол при углублении источника сам выбрасывался на поверх-
ность, не было необходимости. И от этого новшества Веневи-
товы вскоре отказались.118 Добывание же рассола из более
глубоких слоев, где он не разбавлялся пресной водой, приви-
лось и практиковалось во второй половине века.
В 1666 г. по указанию патриарха Никона власти Ивер-
ского монастыря произвели разведку для устройства новой
соляной варницы. Была пробурена скважина на 1,5 саж.
в глубину,119 причем специально для этого был вызван мастер
из Балахны, так как рушане в добывании соляного рассола
из глубоких слоев опыта не имели. Об этом свидетельствует
следующий факт. В 1665 г. псковский воевода А. Л. Ордин-
Нащокин пытался возродить солеварение в Псковском уезде,
в «Рюхе губе» (от Пскова в 12 верстах). Он послал в Старую
Руссу за мастером Анисимом Тарасьевым, который, приехав,
обследовал старый соляной промысел на Рюхе, покинутый
более ста лет назад из-за «оскудения дров». А. Тарасьев сва-
рил пробу из добытого в старом колодце рассола, но земля-
ные работы делать отказался. «А в Русе-де у них, — заявил
он, — таких мастеров нет, чтобы земляные дела знал, для
очистки росолу, а варят оне в Русе из верхней воды».120 Ре-
шено было выписать мастера из Балахны.121
Некоторое углубление соляного источника, произведенное
по инициативе Веневитовых, очевидно, дало известный эф-
фект. Но содержание поваренной соли в старорусских рассо-
лах было значительно меньше, чем в пермских, и небольшое
углубление соляного источника не могло разрешить проблемы.
Приходилось изыскивать методы сгущения рассола. Зимой
некоторое сгущение рассола происходило путем выморажива-
ния, т. е. естественным путем. Но поскольку солеварение ве-
лось и осенью, и весной, приходилось искать иные способы
концентрации рассола. Во второй половине XVII в. на соля-
ном промысле Иверского монастыря практиковался предва-
118 В ходе следствия высинилось, что против всех варниц, расположен-
ных на берегу соляного озерка, поставлены трубы «для пресные воды»
(вернее — для поступления рассола из глубины без пресной воды.—Г.Р.),
а «по-пермски в тех трубах не хожено». (Там ж е, л. 55.)
119 Р И Б, т. V, № 244, стр. 558—659.
120 Сборник Московского архива Министерства юстиции, т. 6. М., 1914,
№ 29—30.
121 Т а м же, № 31.
43
рительный подогрев соляного раствора. В отводной книге
1654 г. при описании варницы и ее оборудования записано:
«Да ис колод два потока на црен, да поток сливальной, что
вареной росол с црена в колоды сливают».122 Значит, соляной
рассол сначала по желобам наливали в црен, а затем, подо-
грев его, снова сливали в колоды и уж из сгущенного рассола
варили соль. Для этого нужно было больше колод, что, ве-
роятно, и определило увеличение площади варницы. Как по-
казано выше, в варницах Иверского монастыря было по 5—
6 колод, а каждая из них зачастую достигала до 7 саж.
в длину.123 Естественно, в варницах старого типа, площадь
которых была не более 30 кв. саж., а то и меньше, они по-
меститься никак не могли, уже не говоря о том, что нужны
были место для печи, помещение для некоторого запаса дров
и т. д.
В новых варницах был значительно увеличен црен. Э. Эйх-
вальд указывает, что в древние времена (правда, автор не
датирует известие) варницы в Руссе имели црен длиною при-
мерно в 2 аршина, глубиною в 1 аршин и шириною в 3/4 ар-
шина.124 В варницах же Иверского монастыря во второй по-
ловине XVII в. величина црена равняласьб кв. саж. (2,5саж.X
Х2 саж.),125 т. е. была в 2,5 раза больше. В 90-х годах црены
были несколько увеличены в высоту. Так, в 1693 г. монастыр-
ский писец, переписав все варницы, заметил: «да в тех же
вышеописанных одинатцати варницах прибавлено вновь во
всяком црену кругом по три ряда полиц».126
Важнейшими показателями продуктивности любого соля-
ного промысла являются длительность и вес вари. Они зави-
сят прежде всего от степени концентрированности соляного
рассола. Чем гуще рассол, тем короче и полновеснее варя.
В известной мере продуктивность вари зависит также от ка-
чества дров, мастерства солевара, организации труда в про-
цессе солеварения. Писцовая книга 1625 г. дает возможность
определить длительность вари на соляных промыслах Старой
Руссы в XVI — первой четверти XVII в. По сметным спискам
20-х годов мы определили ее вес.
В писцовой книге и сметных списках второй половины
20-х годов XVII в. единицей обложения при уплате соляной
пошлины является луб (5 пуд.). Рушане в это время платили
«лубничную пошлину» с луба по 6 ден.127 Однако в той же
писцовой книге упоминается другая единица обложения —
122 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 8, 1654 г. л. 92. (Курсив наш.—
Г. Р.)
123 См. гл. IV.
124 Э. Эйхвальд. Извлечения.., стр. 35.
125 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 8, 1654 г„ л. 91 об.
126 Т а м же, № 273, л. 11.
127 Писцовая книга 1625 г., л. 210.
44
наряд. Указывая, что в Руссе «в живущем» всего семь варниц
(без государевой), писец замечает: «а лубничные и затопоч-
Ные пошлины платят в государеву казну с наряду по полтине
а наряд выходит в сем ден и воем».128
Что же такое наряд? В сметных списках 1625—1631 гг. под
нарядом разумеется постоянная единица, применяемая для
исчисления выварки варницы. В 1625 г. в государевой вар-
нице «в 27 нарядах сварено соли 435 лубов с размерою».129
В 1628 г. в той же варнице сварено соли «ву 40 нарядех
630 лубов с розмерою»,130 в 1629 г. — в «39 нарядех 587 лубов
с розмерою»,131 в 1631 г. — в 41 наряде 633 луба соли.132
Имея в виду, что луб равен 5 пудам, мы высчитали вес
наряда. По нашим подсчетам, он равен 75—80 пудам, а
в среднем — 78 пудам. Наряд — это по существу то же, что
впоследствии именовали варей. И действительно, с наряда,
как и с вари, платят пошлины, в нарядах исчисляется вы-
варка варницы, с наряда выплачивается сдельная плата
солеварам («варцом от соляного варенья на 41 наряд, на
4 згреба, вышло в росход»).133
Итак, наряд-варя в первой четверти XVII в. длился 7—
8 суток и давал 78—80 пудов соли. А суточная выварка вар-
ницы была не более 10—11 пудов. Вся обстановка в стране и
на западной окраине, в особенности в первой четверти XVII в.,
исключает возможность каких-либо усовершенствований
в производстве соли в это время, а потому мы можем данные
о длительности и весе вари принять и для второй половины
XVI в. Для сравнения приведем суточную выварку варницы
на других промыслах. Строгановы в 1622 г., жалуясь в Устюж-
ский приказ на уменьшение доходности своих варниц в Соль-
вычегодске, где трехсуточная варя давала по 50 пудов (около
17 пудов в сутки), указывали, что на других промыслах варя
дает значительно больше соли. Так, в Балахне 6-суточная
варя давала 300—400 пудов (58—66 пудов в сутки), в Соли
Галицкой соль садилась на седьмые и пятнадцатые сутки, и
варя давала там по 160—300 пудов (20—23 пудов в сутки).134
По справке Устюжской чети в сольвычегодских варницах
Строганова в 1618—1620 гг. каждая из четырех варниц в сред-
нем давала по 4538 пудов соли в год. Учтя малую произво-
128 Т а м же, л. 197.
129 ЦГАДА, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), № 2
1625 г., л. 5 об.
130 Т а м	же,	№	16,	ч.	I, л.	105.
131 Та м	же,	№	18,	л.	328.
132 Т а м	же,	№	4, лл.	6—6	об.
133 Там	ж е, л.	36.
134 См.: А. А. Введенский. Дом Строгановых, стр. 174.
45
дительность варниц, Строгановым была снижена соляная
пошлина.135
Сравнение с другими промыслами далеко не в пользу Ста-
рой Руссы. Суточная выварка варницы здесь самая низкая.
В результате изменений в организации процесса солеваре-
ния, рассмотренных выше, во второй половине XVII в. умень-
шилась длительность вари и увеличивался ее вес. Если
в начале XVII в., как указывалось выше, варя (наряд)
длилась 7—8 суток, то во второй половине XVII в. — не
более 4 суток. В делах Главной соляной конторы записано:
«А на оных Старорусских соляных промыслах напред сего
по 1735 год вываривалась каждая варя в четверы суток, в ко-
торых числилось всего по 90 пудов в каждой».136 Об этом же
свидетельствуют варничные книги Иверского монастыря, в ко-
торых из года в год на протяжении 40 лет аккуратно записы-
вались начало и конец каждого цикла солеварения. Таким
образом, длительность вари в новых варницах пермского об-
разца уменьшилась по сравнению с прежними почти в два
раза, при увеличении веса вари и суточной выварки варницы.
По установленным казной нормам вес вари в Старой Руссе
в конце XVII — начале XVIII в. был принят за 90 пудов.137
Фактически же он был иногда ниже, но чаще выше.
По варничным книгам монастырского промысла нам уда-
лось высчитать вес вари за ряд лет:
Таблица 1
Средний вес вари в И варницах Иверского монастыря*
Годы	Вес вари (в пудах)	Годы	Вес вари (в пудах)
1667/68	67,4	1688/89	100,8
1680/81	92,5	1689/90	93
1683/84	102,6	1690/91	115
1684/85	106	1691/92	90
1687/88	101	1692/93	95
* См. табл, в статье автора «Солеваренный промысел Иверского мо-
настыря в XVII в.». — Уч. зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена. Вопросы истории
СССР XVI—XVIII вв., т. 278. Л., 1965, стр. 137—138.
Если исключить 1667/68 г., когда выварка была необычно
низкой вследствие чрезвычайных обстоятельств (см. ниже),
то средний вес вари на монастырском промысле значительно
135 Там же.
136 ЦГАДА, ф. 353, on. 1, ч. I, № 161, 1741 г, л. 47.
137 Т а м же, ф. 696, № 1, 1702 г., л. 357.
46
выше официально принятой нормы, а именно — 99,5 пуд. Но
следует учесть, что монастырские варницы были оборудованы
и снабжены дровами лучше большинства посадских. Поэтому,
вероятно, на посаде вес вари был несколько ниже.
Увеличение выварки в варницах, перестроенных по перм-
скому образцу, по сравнению со старорусскими можно просле-
дить и на другом материале. В табл. 2 сведены данные о вы-
варке государевой варницы старорусского образца за пять
лет, начиная с 1624/25 г., и двух государевых варниц, уже пе-
рестроенных по-пермски за 9 лет с 1666/67 по 1674/75 г.
Из табл. 2 видно, что в старой государевой варнице, не-
смотря на большую длительность варничного сезона, вывари-
валось от 2175 пудов до 3150 пудов соли в год, а новые вар-
ницы стали давать от 5 до 7 тыс. пудов соли в год. Суточная
выварка с 10—11 пудов в варницах «старорусского строения»
поднялась до 22,5—29 пудов в построенных по-пермски. Та-
ким образом, выварка новых варниц выросла более чем вдвое.
Производительность промысла зависела не только от су-
точной выварки варницы, но и от длительности варничного
года (число дней, когда фактически производится солеваре-
ние). Ни на одном промысле солеварение не шло в течение
всего календарного года. Время от времени приходилось
останавливать варницу для очистки и починки црена и печи.
К тому же большинство варниц строилось по берегам рек, по
которым к ним доставлялись дрова. Весенний разлив рек за-
частую надолго прерывал солеварение. Так, в 1629 г. в госу-
даревой варнице было сварено на 215 пудов соли меньше, чем
в предыдущем году, из-за того, что «от Илменя озера стояла
пресная вода многое время, и соли варить было нельзя».138
Нередко весенний паводок причинял городу большие бед-
ствия. В 1709 г., например, наводнение было таким сильным,
что все соляные варницы были залиты водой, варничные печи
размыло, црены сломало, унесло водой много дров. Разлив
был таким затяжным, что и в июне еще в некоторых местах
стояла вода.139
В 1748 г. Главная соляная контора пыталась выяснить, от
чего зависят колебания в выварке соли у солепромышленни-
ков Руссы. Один из них, Аврам Демьянов, отметил, что те
промышленники, варницы которых стоят повыше других и не
. затопляются весной, имеют выварку больше, чем те, у кото-
рых варницы затопляются, так как последние начинают ва-
рить соль лишь в августе — сентябре, ибо нужно время для
просушки дров.140
138 ЦГАДА, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), № 18,
1629 г., лл. 328—328 об.
139 Та м же, ф. 1164, № 5, 1709 г., л. 122.
140 Там же, ф. 353, № 968, 1748 г., лл. 16—16об.
47
Думается, что затопление варниц во время весеннего па-
водка сильно сокращало варничный год для значительного
числа, если не для большинства, варниц в Руссе.
Таблица 2
Выварка государственных варниц старорусского и пермского строения
(в пудах)*
Годы	Выварка одной варницы старорус- ского строения	Выварка двух вар- ниц перм- ского строения	Средняя выварка одной варницы	Примечания
1624/25	2175	—	—	
1627/28	3150	—	—	В этом году соль ва- рилась с 21/X по 15/VIII, т. е. почти 10 месяцев
1628/29	2685	—	—	Соль варилась с 5/Х по 28/VII — около 10 ме- сяцев
1630/31	3065	—	—	Солеварение шло с 7/IX по 15/VIII, т. е. более 11 месяцев
1645/46	2458	—	—	
1666/67	—	10 109	5004,5	
1667/68	—	10 637	5318,5	
1668/69	—	10 121	5060,5	
1669/70	—	11 467	5733,5	
1670/71	—	11 683	5841,5	
1671/72	—	11 131	5565,5	
1672/73	—	11 869	5934,5	
1673/74		14 220	7110	Выварка этого года записана в варях. Сва- рено было 158 варь. По- скольку вес вари был принят в 90 пудов, то выварка равна 14 220 пу- дам
1674/75	—	13 184	6592	
Всего за 9 лет		104 421	5851	
* В таблице использованы следующие данные: ЦГАДА, ф. 137, № 2,
16, ч. I; 18, 4, 6; ф. 159, № 366. В 1625—1637 гг. в документах упомянута
лишь одна государева варница. В 1646 г. речь уже идет о двух госуда-
ревых варницах, но выварка дана лишь одной «старорусского строения»,
а для варницы, что устроена «по-пермски», указана лишь прибыль.
48
Таблица 3
Годовая выварка и величина варничного года государевой
варницы*
Годы	Годовая выварка			Вес наряда (в пудах)	Длитель- ность вар- ничного года (в сутках)	Примечание
	наря- дов	луиов	пудов			
1625	27	435	2175	80,5	189	
1627	32	499	2495	78	224	В документе указана лишь разница в выварке по сравнению с 1628 г.
1628	40	630	3150	78,7	280	
1629	39	587	2935	75,2	273	
1631	41	633	3165	78	287	
* В таблице использованы данные: ЦГАДА, ф. 137, № 2, 1625, л. 6;
№ 16, ч. 1, 1628 г., л. 106; № 18, 1629 г., л. 328; № 4, 1631 г., л. 6—боб.
В XVI — первой четверти XVII в. соль варили в Руссе, как
указывается в писцовой книге, «з Дмитриева дни по Велик
день» 141 (с конца октября до конца апреля), т. е. примерно
шесть месяцев. Однако во второй половине 20-х годов XVII в.
эта традиция нарушается. Поскольку спрос на соль сильно
возрос, а промысел только начал восстанавливаться,142 неко-
торые солевары, которые имели достаточный запас дров и
материалов, варили соль почти круглый год. В государевой
варнице, например, в 1628 г. выварка соли началась 21 октя-
бря и закончилась лишь 15 августа, т. е. длилась почти 10 ме-
сяцев; 143 в 1631 г. выварка велась с 7 сентября по 15 авгу-
ста— 11 месяцев. В документах начало и конец сезона ука-
заны лишь для вышеназванных лет, но точно определить дли-
тельность варничного года и здесь нельзя, не зная, сколько
дней в течение варничного сезона варница находилась на
простое. Однако, зная число нарядов для варницы в сезон, мы
можем определить величину варничного года, умножив его
на 7 (см. табл. 3).
141 Писцовая книга 1625 г., л. 197.
142 Во время шведской интервенции население Новгородской земли ис-
пытывало большую нужду в соли. В отписке Ивана Харламова 1612 г. из
Устрецкого острожка читаем: «Немецким ратным людям ныне с солью
скудость учинилась великая, нигде добыть соли не можно» (Л. В. Че-
репин. Обзор фондов новгородских документов, хранящихся в Государ-
ственном архиве Швеции в Стокгольме.— Проблемы источниковедения,
1961, № 9).
143 ЦГАДА, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), № 16, ч. 1,
л. 106; № 4, л. 6.
Зак. 180
49
Из таблицы видно, что в 1627—1631 гг. в государевой вар-
нице соль варилась большую часть года и рост выварки дости-
гался главным образом за счет удлинения варничного года.
Производительность труда, о которой мы можем судить по весу
вари, в эти годы примерно одинакова, если исключить 1629 г.,
когда во время весеннего паводка дрова, по-видимому, на-
столько отсырели, что это серьезно отразилось на общей вы-
варке. Хотя сварено было всего на один наряд меньше, чем
в предыдущем году, но соли получилось на 215 пудов меньше.
Это очень яркий показатель того, какую роль в процессе со-
леварения играло качество дров. Стоит отметить и тот факт,
что в 1625 г., когда длительность варничного года была наи-
меньшей, вес вари оказался наибольшим.
Более или менее регулярно в это время соль варилась
лишь в государевой варнице. В посадских и монастырских
варницах солеварение велось с большими перерывами, и по-
тому длительность варничного года для этих варниц устано-
вить трудно.
Более обстоятельные и массовые данные о длительности
варничного года в Руссе дают источники второй половины
XVII в. Как указывалось выше, на соляном промысле Ивер-
ского монастыря велись систематические записи о числе сва-
ренных в каждой варнице варь и в конце года подводился
итог, отдельно по пяти оброчным и шести вкладным варни-
цам. Зная, что варя длилась четверо суток, нетрудно вычис-
лить среднюю длительность варничного года. Данные эти
приведены в табл. 4.
Итак, варничный год на соляном промысле Иверского мо-
настыря и, надо думать, на посадских промыслах во второй
половине XVII в. длился от 131 до 308 суток, а в среднем
185,5 суток. Старорусский солепромышленник Карп Коростын-
ский, который в 1723 г. ходатайствовал от имени своих со-
граждан об отмене соляной монополии, в Сенате заявил, что
если у каждого солепромышленника будет достаточно заго-
товлено дров и полая вешняя вода в разливе будет стоять
недолго, то можно в каждой варнице в год сварить по
50 варь,144 т. е. при самых благоприятных обстоятельствах
варничный год в Руссе длился не более 200 суток. Он, таким
образом, короче варничного года в Соли Камской на 30%, где
варничный год обычно длился 264 дня, а в некоторых случаях
достигал 312—348 дней.145
Успех солеварения и длительность варничного года в зна-
чительной мере зависели от исправности оборудования и в осо-
бенности цренов. В первые годы варницы для починки оста-
навливались 3—4 раза в сезон, позднее — 2—3 раза. Вовремя
144 ЦГАДА, ф. 248, кн. 30, д. 4, 1723 г., л. 123
145 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 39—40.
50
летней остановки производился капитальный ремонт — «боль-
шой правеж» црена.
Помимо остановок из-за починки црена, варничные книги
отмечают остановки из-за «цренной отряски» и для отбивания
Таблица 4
Длительность варничного года на соляном промысле Иверского
монастыря (в 11 варницах) *
Годы	Число варь в сезон	Среднее число варь, приходящихся на одну варницу	Длительность варничного года (в сутках)
1662/63 **	207	41	165,5
1665/66	289	59,8	191
1667/68	828***	75	308,5
1670/71	546	49,6	198,5
1671/72	388	35	141
1680/81	360	33	131
1681/82	513	46,5	186,5
1683/84	413	37,5	150
1684/85	543	49	197,5
1685/86	492	45	179
1687/88	526	48	191
1688/89	633	57,5	230
1689/90	577	52,5	210
1690/91	432	39	157
1691/92	481	44	175
1692/93	433	39	157,5
Итого:			2969
* В таблице использованы данные варничных книг. — Архив ЛОИИ,
ф. 81, № 22, 33, 49, 1023, 127, 85, 128, 140, 148, 152, 156, 189, 203, 217,
238, 260, 289.
** В 1662—1666 гг. сведения имеются о пяти варницах.
*** В 1667/68 г. во всех 11 варницах было сварено 828 варь, т. е.
самое большое количество варь в сезон за всю вторую половину XVII в.
Объясняется это тем, что Воскресенскому монастырю пришлось вернуть
захваченные им с благословения Никона вкладные варницы, и в предви-
дении этого приказные старцы Воскресенского монастыря стремились вы-
жать из промысла максимум возможного. Солеварение в этом году про-
исходило круглый год без летнего перерыва; вот почему 6 вкладных
варниц дали 450 варь — количество, которое в последующие годы давали
зачастую все 11 варниц.
4*	51
«костяги». Цренный камень, или костяга, образовавшийся на
дне и отчасти на стенках црена в виде твердой корки, делал
его малотеплопроводным, и дно црена быстро прогорало. По-
этому 2—3 раза в сезон варницы останавливали «для ко-
стяги». Цренная отряска, т. е. полное удаление соли, и очистка
црена производились в 80—90-х годах 4—5 раз в сезон. Си-
стематически наблюдаются остановки варниц «для жару»,
«печной прятки», или «печной вычистки», т. е. для очистки
печей от золы, а также для починки печи. Бывали остановки
из-за починки труб, когда требовалось спускать из соляного
озера воду (1671/72, 1688/89 гг.), и, наконец, все варницы на
более или менее длительный срок, в зависимости от место-
положения, останавливались «для полые воды», т. е. во время
весеннего разлива.
Наблюдения над процессом солеварения на Севере пока-
зали, что после очистки и ремонта црена варя давала соли
на 25—30% меньше обычного,146 ибо солеварение в новом или
починенном црене зачастую дает грязную соль и ее прихо-
дится выкидывать или переваривать.
Вот почему солевары стремились производить как можно
больше варь в одном црене без перерыва.
В варницах Иверского монастыря число варь в одном
црене, производившихся непрерывно, не превышало 10—12, но
бывали случаи, когда оно достигало 14 и даже 17. В среднем
же производилось 5—11 варь. Если учесть, что выварка одной
вари соли длилась 4 суток, то непрерывное варенье в одном
црене продолжалось от 20 до 44 дней, а то и больше.
В Соликамских варницах в XVII в. число непрерывных варь
в одном црене было значительно большим— 15—26,147 но
поскольку варя здесь длилась всего сутки, то интенсивность
использования оборудования на Иверском промысле была
значительно выше. Это приводило к частым поломкам цренов
и остановкам варниц для их починки. Особенно частые про-
стои из-за починки цренов имели место на промысле Ивер-
ского монастыря в 60-х годах. Так, в 1667/68 г. Знаменская
варница останавливалась по этой причине 8 раз, Георгиев-
ская— 6 раз, Пятницкая — 5 раз. Несмотря на то, что в этом
году на промысле варили соль круглый год, без обычного лет-
него перерыва, и было сделано рекордное за все существова-
ние промысла число варь — 828, соли было получено всего
55,8 тыс. пудов, а вес вари был очень низкий — 67,4 пуда.
Именно частые поломки цренов и объясняют, на наш взгляд,
столь низкий вес вари в 1667/68 г.
В 70—80-х годах XVII в. значительно уменьшилось общее
.число простоев, и в частности из-за починки цренов. Так, если
146 Б. я. Розен. Ук. соч., стр. 33.
147 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 226.
52
в начале 60-х годов общее число простоев, не считая летнего
перерыва, составляло 94 дня, то в 70—80-е годы оно сократи-
лось до 45 дней, а простои варниц из-за починки цренов
происходили не более 1—2 раз в сезон. В 80—90-х годах уве-
личилось число «длинных» варь. Так, в 1685/86 г. в трех вар-
ницах было произведено 9 «длинных» варь по сравнению
с 5 в 1662/63 г. Все это свидетельствует о том, что производ-
ственный процесс на старорусском соляном промысле все
время совершенствовался в тех, конечно, пределах, в каких
это было возможно при господстве ручного труда.
В 30-х годах XVIII в. на соляных промыслах Старой Руссы
в процессе солеварения была проведена реорганизация, свя-
занная с введением так называемого «нового манира». В де-
лах Главной соляной конторы сохранилось его подробное
описание. 18 ноября 1735 г. капитан Викула Веденепнн, по-
сланный в Старую Руссу для «смотрения» соляных промыс-
лов, доносил, что с 28 сентября 1735 г. в Мининской варнице
Невского монастыря 148 производится соляное варение не так,
как в других того монастыря и у соляных промышленников
варницах, как прежде всего выходила соли варя с затопки
в пяты день, но новым маниром».149 Сущность «нового ма-
нира» В. Веденепин описывает так: «на црене вываривают из
росолной воды перевару, и тое перевару слив спущают в но-
вопостроенную к той варнице другую варницу на особной
црен, и на том црене и с тое перевары и привод соли чи-
нят».150 Далее Веденепин сообщает, что таким образом было
сварено с 28 сентября по 2 октября две вари двоесуточных, а
с 2 по 24 октября—15 односуточных варь. Из Соляной кон-
торы капитану Веденепину вместе с бурмистрами, представи-
телями соляных промышленников и Невского монастыря было
предписано определить качество соли, вываренной «новым
маниром». Заключение их было в пользу новоманерной соли,
которая, по их мнению, «против староманерной выварки доб-
ротою чище».151 Указом Главной соляной конторы 1736 г. «ве-
лено старым манером выварку соли остановить, а варить соль
всем промышленником новым манером».152
Перестройка по-новому проходила, однако, с большими
трудностями. К имеющейся варнице нужно было пристроить
еще одну «малую приводную варницу» и снабдить ее цреном.
Многим солепромышленникам это было не по средствам. Тем
более, что в это время Русса испытывала трудности со сбы-
том соли.
148 Иверский монастырь в это время был приписан к Александро-Нев-
скому, и его варницы в Руссе числятся за «Невским» монастырем.
149 ЦГАДА, ф. 353, on. 1, ч. 1, № 161, 1741 г., л. 47.
150 Т а м же.
151 Т а м же, л. 48.
152 Т а м же, л. 48 об.
53
В 1743 г. старорусские власти сообщали в Соляную кон-
тору, что по «новому маниру» в Руссе построено всего 47 вар-
ниц, а 28 посадских запустели.153 Интересно, что из И варниц
Иверского монастыря построены были лишь две, варницы же
Хутынского монастыря совсем не перестраивались.154
Перестройка по-новому принесла не только улучшение ка-
чества соли, но и увеличение выварки. Известно, что в старой
четырехсуточной варе официально считалось 90 пудов, 7 ав-
густа 1738 г. Комиссар Ивин, следивший за тем, сколько
у кого вываривается соли по новому способу, сообщил, что,
по его мнению, четыре односуточных вари дают 134 пуда, по
мнению бурмистров—122 пуда, солепромышленника Д. Бы-
чатина— 120 пудов, а прочие солепромышленники (23 чел.)
показали вес вари в 118 пудов.155 По мнению же чиновников
Соляной конторы, вес новой вари был значительно больше —
от 134 до 237 пудов. Поскольку не удалось договориться о весе
новой вари, решено было провести дополнительное обследо-
вание, а пока записывать фактическую выварку каждого
в пудах. Не известно, был ли официально установлен вес но-
вой односуточной вари, но по счетной книге 1753 г.,156 где
записана выварка 47 варниц в варях и пудах, мы высчитали,
что суточная варя давала в это время от 35 до 46 пудов соли,
в среднем 40 пудов. Таким образом, четырехсуточная варя
равнялась 160 пудам вместо прежних 90.
Наиболее преуспевающие солепромышленники после пере-
стройки получали в одной варнице в год по 10 000 пудов соли
«со излишеством».157 Но, как и в XVII в., выварка варниц
была далеко не одинаковой. Так, солепромышленники И. Шу-
бин и П. Кладухин при получении ссуды из Соляной конторы
указывали, что максимальная выварка их варниц — по 2 тыс.
пудов в год.158 У солепромышленника П. Пономарева в трех
варницах годовая выварка колебалась в 40—50-е гг. XVIII в.
от 15,5 до 23 тыс. пудов,159 т. е. почти от 5 до 8 тыс. пудов.
В варнице Б. Бычатина вываривалось в 1744—1748 гг. по
6,5—8 тыс. пудов,160 у А. Демьянова и С. Коковкина в те же
годы — по 3—4 тыс. пудов.161 Колебания в выварке по-преж-
нему зависели от обеспеченности дровами, от местоположения
варниц (затопляемости), а также, по-видимому, от их вели-
чины.
153 Т а м же, № 1345, 1751 г., л. 5 об.
154 Там же, № 2986, 1741 г., лл. 16, 18.
155 Т а м же, лл. 48 об.—49.
156 Т а м же, № 526, лл. 7—9 об.
157 Т а м же, № 1346, 1752 г., л. 16 об.
158 Т а м же, № 1243, 1749—1750 гг., л. 13.
159 Там же, № 1310, 1751 г., лл. 2—3.
160 Там же, № 1249, 1749 г., л. 2.
161 Т а м же, № 968, 1748 г., л. 2.
54
Итак, в результате введения «нового манира» вес вари по-
высился на 177%, длительность ее сократилась с четырех до
одних суток. Правда, это потребовало дополнительных расхо-
дов на постройку еще одной «малой» варницы и на покупку
второго црена, но зато увеличилась выварка, вероятно, умень-
шились расходы на дрова и рабочую силу, ускорился оборот
капитала. Все это вместе взятое, несомненно, сократило рас-
ходы производства и, тем самым, себестоимость старорусской
соли.
Изменения, произведенные в процессе солеварения в связи
с введением «нового манира», по существу сводились к кон-
центрации соляного рассола до начала солеварения. Если
раньше подогрев рассола производился в том же црене, в ко-
тором затем варили соль, и пока его сливали, он успевал
остыть, то сейчас благодаря постройке второй варницы рас-
сол не охлаждался и не требовал дополнительного подогрева,
т. е. получался большой выигрыш не только во времени, но
и в непрерывности процесса.
Как видим, рост производительности варницы в старорус-
ском соляном промысле шел не за счет улучшения орудий, а
за счет усовершенствования организации труда в процессе
производства, т. е. в типичной для мануфактуры форме.
Перестройка варниц по-пермски, реорганизация процесса
солеварения сопровождались углублением разделения труда
между работниками соляного промысла. К сожалению, о раз-
делении труда на промысле в XVI — первой половине XVII в.
известно мало. В писцовой книге 1625 г. названы профессии
далеко не всех дворовладельцев. Среди них мы обнаружили
84 варцов, двух водолеев, 10 трубных мастеров, 21 кузнеца,
каменщика, 6 плотников, четырех лубошеев. Все они в той или
иной степени обслуживали соляной промысел. Однако по ма-
териалам данной переписи невозможно определить, каково
было разделение труда на каждом солеваренном предприятии.
Некоторые сведения об этом можно почерпнуть лишь из смет-
ных окладных списков 20-х годов XVII в. В сметном окладном
списке 1625 г. по государевой варнице были записаны, помимо
расходов на железо, дрова, лукошки, рогожи, оплата «вар-
цом от варенья», кузнецу, «держалнику» и «бойцу» «от црена
от. дела».162 То же повторяется в сметном списке 1629 и
1631 гг.
Таким образом, в первой четверти XVII в. государева вар-
ница обслуживалась несколькими варцами, кузнецом и двумя
его помощниками, а трубные мастера на казенном жалованье
следили за исправностью всей рассолопроводящей системы
города.
162 ЦГАДА, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), № 2,
1625 г., л. 36.
55
В варницах «пермского строенья» разделение труда было
более детальным. Так, если в сметном списке 1646 г. среди
работников государевой варницы «старорусского строенья»,
подлежащих оплате, упоминаются варцы и кузнецы,163 то
в государевой варнице «пермского строенья» — варцы с под-
варками, водолеи, дрововозы («подноски»).164 Гости Веневи-
товы в 1650 г., когда их промысел оказался в карантине из-за
эпидемии чумы, просили снять карантин, потому что около
200 чел. работников их соляного промысла оказались без
средств к существованию. Среди работников промысла они
называют поваров, поварников, водолеев и дрововозов.165
Во второй половине XVII в. разделение труда наиболее
отчетливо можно проследить на соляном промысле Иверского
монастыря.
Система снабжения варниц соляным рассолом в Старой
Руссе не была такой сложной, как в Соли Камской, однако
укладка труб, их ремонт и чистка, устройство и уход за роз-
нимальными колодцами и ульями требовали определенных
знаний и навыков. Особенно сложной была укладка труб. По-
скольку соляной рассол шел по трубам в варницы самотеком,
нужно было найти определенный угол наклона при укладке
труб. Работы этого рода выполнялись трубными мастерами.
В 60-х годах на монастырском соляном промысле работы
по ремонту труб и ульев выполнял присланный в Старую
Руссу патриархом Никоном мастер варничного соляного дела
Савва Красный. Со второй половины 60-х и до начала 90-х го-
дов эти работы на монастырском промысле выполнял труб-
ный мастер Федот Амосов. В начале 60-х годов в источниках
он еще именуется плотником, занимающимся плотницкими де-
лами (строит кельи), но с 1667/68 г. ему уже поручаются
укладка, чистка и починка труб, устройство ульев, а затем
почти все трубные работы производятся им или под его руко-
водством чернорабочими, которые выкапывали и вновь зака-
пывали трубы и ульи.
Новые трубы иногда делал сам Амосов,166 но чаще для
этого приглашались другие мастера. В 1961 г. новые трубы
для монастырских варниц изготовил трубник Никита Ива-
нов.167 Несмотря на то, что к услугам трубного мастера при-
бегали очень часто, он не был годовым работником, а получал
оплату за каждую выполненную работу.
163 ЦГАДА, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), № 6, л. 962.
164 Т а м же, л. 962 об.
165 ДАИ, т. III, СПб., 1848, № 119.
166 В 1685/86 г. он сделал 4 новых прогонных трубы и проложил их
по земле через реку Порусью (Архив Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 158,
л. 90 об).
167 Т а м же, № 238, л. 74.
56
Строительством и ремонтом варниц и варничного обору-
дования занимались плотники, в труде которых промысел
нуждался постоянно. Так, в 1691/92 г. плотник Леонтий Ро-
манов «с товарищи» получили 25 руб. 50 коп. зато, что «сру-
били Спасскую оброчную новую варницу и покрыли, да трубу
новую ветреную зделали и положили, и росолные колоды в той
варницы поставили».168 Плотники делали полати для сушки
соли, навесы у варниц, «сливальные» и «проходные» потоки
(желобы). Плотники обычно работали артелями, и труд их
оплачивался сдельно.
Варничные печи от сильного жара быстро портились, а
зачастую и совсем выходили из строя. Особенно часто при-
ходилось чинить и перекладывать кирпичные дягили, кото-
рыми заканчивались «дутьи трубы» (поддувало). Все эти
работы выполнялись каменщиком или печным мастером.
Объем печных работ на промысле был, очевидно, недостато-
чен, чтобы иметь годового каменщика. Но не безынтересно
отметить, что печные работы поручались в течение ряда лет
одним и тем же каменщикам. Так, в 1670/71 г. каменщик Сте-
пан Алексеев Халев в Спасской варнице выломал старую печь
и «внов склал кирпичную печь»,169 в следующем году он по-
чинил печь и сложил «у дутьи трубы кирпичной новой дя-
гиль», он же в 1680/81 г. снова сделал подцренную печь в мо-
настырской варнице.
В 80-х годах печные работы в монастырских варницах вы-
полнялись каменщиком Максимом Васильевым, а затем, оче-
видно, его сыном Степаном Максимовым, и только в конце
десятилетия появляются в варничных книгах имена других
каменщиков. Кроме починки варничных печей те же камен-
щики выполняли необходимые работы в кузнице и в жилых
помещениях на варничном дворе.
Ремонт и очистку црена производили специальные мастера.
На соляном промысле Иверского монастыря нанимали четы-
рех цренных мастеров, получавших годовое жалованье. Круг
их обязанностей в источниках неизменно определяется так:
«Работали они... с первые летние затопки на варенье всякие
мелкие горячие поделки. А с постановки в тех варницах на-
ново правежные болшие и малые поделки цренные делали и
на правеж на ходу в тех варницах црены ставили».170 Таким
образом, основная обязанность цренных мастеров — текущий
и капитальный ремонт цренов, а также, очевидно, и очистка
цренов, ибо записей об оплате за эти работы в варничных
книгах почти не встречается. Они же делали и новые црены.
168 Т а м же, № 260, л. 98.
169 Та м же, № 127, л. 102.
170 Т а м же, № 148, л. 85 об.
57
Так, по варничной книге за 1662/63 г. цренным мастерам было
уплачено годовое жалованье за то, что они изготовили два
црена и весь год делали починки во всех оброчных варни-
цах.171 В 1667/68 г. цренный мастер Семен Помолза получил
сверх годового найма 3 рубля за то, что «прибавливал он
црен, который привезен из Иверского монастыря против ста-
рорусских цренов в длину три ряды, а поперег два ряды».172
В 1680/81 г. цренные мастера «починивали... и вновь делали
в тех оброчных варницах црены».173 Крупный старорусский
солепромышленник П. Маленькой в начале XVIII в. тоже еже-
годно нанимал четырех цренных мастеров для обслуживания
своих восьми соляных варниц.174 Для солепромышленников
средних и мелких кузнечные работы выполнялись по заказу
посадскими кузнецами и цренными мастерами.175
Помимо цренных мастеров монастырский промысел имел
постоянно двух годовых кузнецов и двух, а временами трех-
четырех молотовщиков. В обязанности кузнецов входило ко-
вать «в монастырской кузнице к монастырскому варнишному
промыслу и на дворовое строенье всякое кузло».176
Надо полагать, что именно кузнецы делали варничное обо-
рудование. Во всяком случае в варничных книгах встречается
очень много записей о покупке разных сортов железа, стали,
иногда меди, но почти нет записей о покупке варничного обо-
рудования, запасы которого хранились в монастырских амба-
рах на вкладном дворе вместе с прочими припасами.177 Инте-
ресна в этом отношении и запись в варничной книге за
1689/90 г. В ней указывается, что кузнец Гаврила Бахмат
«сделал из монастырского железа и укладу напарню новую
трубную и старое напарье чинил». В 1687/88 г. от монастыр-
ского кузнеца было принято из кузницы 1800 цренных
гвоздей.
171 Там же, № 22, лл. 113—113 об.
172 Т а м же, № 49, л. 61 об.
173 Т а м же, № 128, лл. 83 об.—84.
174 Их договоры подробно рассматриваются в IV главе.
175 В 1721 г. двое старорушан посадских людей подрядились у соле-
промышленника А. Шубина сделать варничный црен «новик» за 25 руб.
В том же году трое посадких людей для И. Каданникова обязались сде-
лать «црен новик» из его «полиц и гвоздья» за 22 руб. (ЦГАДА, ф. 658,
№11, 1721 г., лл. Зоб.—4, 7—7 об.).
176 Архив ЛОИИ, ф. 181, № 127, 1670/71 г., л. 107.
177 В 1696 г. в железном амбаре хранилось 95 пудов «свейского же-
леза прутового», 3725 полиц, 34 пуда олонецкого железа, 127 пудов «вы-
поротков цренных и всякого лому», 1 пуд укладу, «5 полиц медных»,
11 гнезд крюков, «новых цренных», 5305 гвоздей цренных, 4 «гребла новых
варничных» и др. Тут же хранились пилы, топоры, заступы, всякое труб-
ное оборудование, наковальни, молоты, гири и т. д. (Архив ЛОИИ,
ф. 181, № 295, лл. 11—13).
58
Наиболее ответственная и квалифицированная работа вы-
полнялась цренными мастерами, и они соответственно выше
оплачивались. В то время, как цренные мастера получали от
10 до 12,5 руб. в год, кузнецы получали не более 8 руб., а
молотовщики — 3—4 руб.
Наибольшее число работных людей на соляном промысле
было занято в самом процессе солеварения. Каждую варницу
обслуживали пять человек: два варца, два водолива и один
дрововоз. Правда, в начале 60-х годов в некоторых варницах
было по два дрововоза, но с середины 60-х годов и до конца
века состав варничных рабочих устанавливается в количестве
пяти человек. Варцы или, как их иногда называют источники,
«соловары» — это наиболее квалифицированные рабочие вар-
ниц. Успех солеварения в значительной мере зависел от их
искусства, и монастырские власти стремились закрепить на
промысле наиболее опытных солеваров.
Варцев, как правило, редко меняли в течение варничного
сезона, большинство из них работало в варницах по 5—10 лет
подряд.
Водоливы и дрововозы, наоборот, менялись почти еже-
годно. Лишь изредка среди них можно встретить работающих
в монастырских варницах из года в год.
Кроме квалифицированных на соляном промысле было за-
нято немало чернорабочих. Работные люди нанимались для
откапывания и закапывания варничных труб и ульев, для
очистки печей от золы и углей, для вылавливания дров из
реки и переноски их к варницам. Они же копали ямы, куда
спускались отходы солеварения.
Разделение труда наблюдается не только на производстве,
но и в управленческом аппарате промысла. Центром управ-
ления промысла, как мы уже указывали, было подворье Ивер-
ского монастыря в Старой Руссе, так называемый вкладной
или мининский двор. Здесь жили монахи, осуществлявшие
руководство соляным промыслом и выполнявшие ряд других
поручений монастыря по управлению вотчиной. По тетради,
в которой записывались одежда и обувь, выданные монахам
в 1695/96 г., можно установить, что в это время на подворье
было 19 монахов во главе со строителем.
Из светских лиц, получавших годовое жалованье и выпол-
нявших управленческие функции, варничные книги называют
двух варничных приказчиков, одного приказчика «дровяного
промыслу», двух, а иногда и трех подьячих: одного «казен-
ного», другого «дровянного промыслу».178
Таким образом, соляной промысел Иверского монастыря
во второй половине XVII в., как видно из вышеизложенного,—
178 Там же, № 128, 1680/81 г., л. 103; № 238, 1690/91 г., л. 117;
№ 260, 1691/92 г., лл. 97 об,—98.
59
это промышленное предприятие, в котором существовало
вполне сформировавшееся разделение труда.
О разделении труда на предприятиях посадских людей нам
известно немного. Но надо полагать, что крупные посадские
промыслы и в этом отношении мало чем отличались от мона-
стырских.
Итак, во второй половине XVII в. разделение труда на со-
ляных промыслах Старой Руссы, по крайней мере на крупных
предприятиях, углубилось и расширилось. На промысле
появились новые специальности. Из кузнецов выделились
цренные мастера, которые специализировались на про-
изводстве и ремонте цренов как специалисты самой высокой
квалификации. Если в документах первой четверти XVII в.
они совершенно не упоминаются, то на страницах переписей
второй половины века они встречаются постоянно. Установи-
лось совершенно четкое соотношение между работниками вар-
ниц: два варца, два водолива, дрововоз. На протяжении 40 лет
это соотношение в варницах Иверского монастыря ни разу
не нарушалось.
На крупных солеваренных предприятиях Старой Руссы во
второй половине XVII в. под началом предпринимателя нахо-
дилось уже значительное число работных людей. Они были
заняты не только в варнице, т. е. непосредственно вываркой
соли, но и в подготовительных операциях и на транспорти-
ровке соли: цренные мастера, кузнецы, варцы, водоливы, дро-
вовозы, чернорабочие, дворовые работники, занятые в различ-
ных операциях, подчиненные одному хозяину, — это уже, на
наш взгляд, работники начальной формы мануфактуры.
К сожалению, у нас нет сведений о разделении труда в вар-
ницах, построенных по «новому маниру». Правда, Н. Озерец-
ковский упоминает, что в XVIII в. в каждой варнице при двух
сковородах (цренах) работало до 7 чел.179 Но как распреде-
лялись между ними функции — нам неизвестно.
Некоторые исследователи, как указывалось выше, отри-
цают прогресс в технике и организации солеварения XVII в.
Так, Е. И. Заозерская вслед за А. А. Введенским утверждает,
что техника солеварения оставалась неизменной с XVI до
XIX в., что «число операций не увеличилось, разделение труда
не углубилось, оставаясь нерасчлененным».180
Прослеженные нами выше процессы, думается, несколько
меняют эту безрадостную картину. Правда, изменения в тех-
нике были незначительны. Но это закономерно в эпоху гос-
подства ручного труда. Однако организация процесса солева-
рения в Старой Руссе существенно изменилась с 30-х годов
XVII в. по 30-е годы XVIII в.
179 Н. Озерецковский. Обозрение.., стр. 55.
180 Е. И. Заозерская. Ук. соч., стр. 447.
60
Подогрев рассола, введенный в старорусских варницах
в 30—40-х годах XVII в., сопровождался увеличением пло-
щади варницы и црена, сокращением длительности вари
с 7—8 до 4 суток и увеличением ее веса вдвое. Перестройка
на «новый манир» шла в том же направлении и дала сокра-
щение вари до одних суток и увеличение выварки почти
вдвое. Разделение труда между работниками промысла на
протяжении этого периода также стало более детальным.
Таким образом, организация соляных промыслов Старой
Руссы на протяжении столетия стала значительно прогрес-
сивнее, что способствовало увеличению производственной
мощности всего соляного промысла и каждой варницы в от-
дельности.
ГЛАВА II
ИМУЩЕСТВЕННОЕ РАССЛОЕНИЕ
И ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ
НАСЕЛЕНИЯ СТАРОЙ РУССЫ
В XVII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.
Старая Русса на протяжении всего XVII века оставалась
городом соли. Даже поверхностное ознакомление с материа-
лами переписи города 1625 г. создает впечатление полного
преобладания солеварения в его экономике. Только среди
посадских людей числилось 187 чел. владельцев варниц и вар-
ничных мест, 84 дворовладельца названы «варцами» или «вар-
ничными варцами».1 10 трубных мастеров также составляли
квалифицированную верхушку работников соляного про-
мысла.2 Обслуживали соляной промысел кузнецы — 21 чел.,
каменщики—1 чел., плотники — 6 чел., лубошеи — 4 чел.,3
водолеи — 2 чел. и др. Всего среди дворовладельцев Руссы мы
насчитали 319 чел. — владельцев и работников варниц. Таким
образом, из 424 дворовладельцев, указанных в переписи
1625 г., 315, или 74%, были владельцами или работниками
варниц.
Как и в каждом значительном городе средневековья,
в Руссе было довольно много ремесленников. Но, в отличие
1 Во второй половине XVII в. варцами называли наиболее квалифи-
цированных работников варниц, а солеваров-предпринимателей называли
«соляными варнишными промышленниками». В писцовой книге владельцы
варничных мест и варниц никогда не называются варцами, кроме тех слу-
чаев, когда речь идет о государевых варницах, где они действительно вы-
ступали не в роли предпринимателей, а работников (см.: Писцовая
книга 1 62 5 г., лл. 195—196). Характерно в этом отношении, что Семен
Животин, который владеет вместе с Еремеем Дудихиным варницей
(л. 196 об.), не назван варцем. Рядом с ним через двор живет «варнич-
ный варец» Дорофей Иванов (л. 48), имени которого среди владельцев
варниц нет.
2 «Государев трубный мастер соляного озерка» Семен Руднев в мо-
мент переписи жил подле острога.
3 Лубошеи шили лукошки для соли.
62
от Новгорода, ни одна из ремесленных специальностей не
представлена здесь сколько-нибудь значительной группой.4
Лишь ремесленники-пищевики отличаются многочисленностью
и разнообразием специальностей. Они составляли около по-
ловины всех ремесленников города. Это еще больше подчер-
кивает промысловый характер города. Приезжавшие в Руссу
за солью торговые люди и крестьяне, а также стекавшиеся
на соляной промысел из дальних мест работные люди были
основными потребителями их продукции. Прочие ремеслен-
ники обслуживали потребности лишь местного населения. Во
всяком случае на торгу не указаны, как в Новгороде, ряды
по продаже личной ремесленной продукции, а отмечены всего
три ряда: Большой, Свежий рыбный и Мясной. Но зато
в Руссе имелся ледник, «бойница мясная», более десятка
«харчевных» и «шпанных» изб. На площади у церкви Николы
на Городке стояли лавки, шалаши и «харчевные избы», «был
большой торг», «торговали в них хлебы, и колачи, и луком,
и чесноком и всяким съестным товаром».5 В конце Петровой
улицы, «под качелми», поставлены были также шалаши и
скамьи, где «торговали всякими съестными овощами» вовремя
ежегодной недельной ярмарки, начинавшейся в день Петра
и Павла.6 В Песьем конце, как указывает писец, было 8 мест,
где раньше «бывали молодожники».
Для приезжих торговых людей на Петровой ул. (она про-
легала позади соляного озера) посадские люди содержали
10 постоялых («гостиных») дворов.7
Подавляющим большинством варниц в Руссе владели по-
садские люди, но были здесь и государевы и монастырские
варницы. Государю вначале XVII в. принадлежало 15варниц.
В 1625 г. возобновила солеварение лишь одна из них. Во вто-
рой половине XVII в. в Руссе было две государевых варницы,
а в первой половине XVIII в. — три.8 Шесть варниц в Руссе
4 6 плетников, красильник, 2 щепетника, 2 серебряника, 7 портных,
скорняк, шапочник, 2 ведерника, 2 кожевника, 14 сапожников, бочар, окон-
ничник, 3 иконника, 3 горшечника, 3 рукавичника, 4 швеца, седельник, ру-
домет. Среди пищевиков встречаются калачники (10 чел.), пирожники
(5 чел.), хлебники (4 чел.), шпанники (пекли оладьи) (2 чел.), молодожник
(специалист по приготовлению солода и солодовых напитков), винокуры
(2 чел.) и др. — всего 109 чел. В торгу среди владельцев лавочных мест
встречаются кузнецы (2), серебряники (3), замочник, печник, плотник, ре-
шетник, судоплат, щепетники (2), иконник, луковник, портные мастера (4),
горшечники (2), мыльник, тепличник, коробейщик, терличник (ремеслен-
ные специальности владельцев лавок не вошли в подсчет ремесленников-
дворовладельцев).
5 Писцовая книга 1625 г., л. 136.
6 Т а м ж е, л. 137 об.
7 Т а м же, лл. 66 об.—72.
8 О порядке управления ими в XVI — начале XVII в. нам известно
немного. В писцовой книге 1625 г. государевы варничные места описы-
ваются так: «место варничное, варец был Карпик Худолев» или «госуда-
63.
в это время имели новгородские монастыри (Духов — 2, Ху-
тынский — 2, Отенский — 2) и одну — старорусский Спасский.* 9
Монастырские варницы, видимо, варили соль преимущест-
венно для себя, но часть ее шла на продажу. Новгородский
Юрьев монастырь до разорения не имел своих варниц, но
земельные владения его в Руссе были весьма обширными, и
в их числе было 33 варничных места, которые сдавались
в аренду посадским людям.10
В первой четверти XVII в. Хутынский монастырь не вос-
становил своих варниц, а основал новые на выморочных по-
садских местах, а Юрьев монастырь построил варницу на
своей земле.11
В 40-х годах здесь имел свою варницу даже Кириллов-
Белозерский монастырь, но в 1645/46 г. он продал ее боярину
И. В. Морозову, а тот в свою очередь перепродал ее «када-
шевцу» Гр. Урюпину.12 Во второй половине века, как указы-
валось выше, в Старой Руссе обосновались старцы Иверского
монастыря. Доля светских феодалов в старорусском солева-
рении невелика. Кроме боярина И. В. Морозова, который
вскоре продал свою варницу, владел некоторым числом вар-
ниц князь Я. И. Лобанов-Ростовский. За Полистью стоял его
двор, а в нем жил «у соляных промыслов» человек его Ф. Ка-
зимиров.13
«Качественное отличие XVII в. состояло в том, что осуще-
ствлявшееся до тех пор через рынок общественное разделение
труда в некоторых отраслях промышленности стало подво-
дить к возникновению крупного производства».14 Одной из
таких отраслей было солеварение.
В XVI—XVII вв. в связи с оживлением торговых связей
между областями и формированием национального рынка
сильно возрос интерес к добыче и торговле солью. В это время,
пишет Ф. Остроумов, «соляных источников искали точно золо-
тоносных россыпей, открывая новые и новые соляные места».15
рева царева (п. т.) варница, варец Матюшка Алабышев» • (Писцовая
книга 1625 г., л. 195). В сметных списках 20-х годов упоминается об
оплате из доходов казны обслуживающего персонала варниц (варцев, куз-
нецов и др.). Очень возможно, что для управления государевыми варни-
цами, как и во второй половине века, выбирались из посадских людей го-
ловы и целовальники. В XVIII в. государевы варницы большей частью
сдавались с торгов на откуп (см.: Архив Л ОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 19,
1667 г„ д. 74, л. 520; ЦГАДА, ф. 658, № 1, 1705 г., л. 15 об.).
9 Писцовая книга 1625 г., лл. 206—206 об.
10 Т а м же, лл. 203 об.—206.
11 Т а м же, лл. 196—197.
12 ЦГАДА, ф. 159, № 354, 1676/77 г., л. 16.
13 Та м же, ф. 1209, № 8570, 1678/79 г., л. 661 об.
14 Переход от феодализма к капитализму в России. Материалы Все-
союзной дискуссии. М., 1969, стр. 22.
15 Ф. Остроумов. Древнерусские солеваренные товарищества.—
«Устои», 1882, № 8, стр. 19.
64
В погоне зэ прибылями представители крупного торгового
капитала и богатые монастыри скупают у мелких владельцев
их доли, строят новые варницы. В солеваренной промышлен-
ности происходило постепенное укрупнение капитала и произ-
водства.
В Поморье — одном из старейших центров солеварения —
в XVII в. постепенно исчезает мелкое крестьянское солеваре-
ние на паях, сменяясь крупным купеческим.16
То же происходит и на солеваренных промыслах Балахны.
По наблюдениям Ф. Остроумова, здесь за 60 лет (1618—
1674 гг.) число участников промысла — при общем росте числа
варниц с 22 до 80 — уменьшилось вдвое.17 Если в начале века
в Балахне было 100 чел. — участников промысла, то в 70-х
годах их осталось 55 чел. Некоторые солепромышленники
здесь владели 5—7 варницами.18
В Соли Камской, которая во второй половине XVII в. яв-
лялась основным поставщиком соли на Руси, в первой чет-
верти века 36 владельцев имели 37 варниц, а в конце века
одни лишь Строгановы владели 162 варницами.19
Процесс укрупнения капитала и вытеснения мелких това-
ропроизводителей крупными прослеживается на протяжении
XVI — первой половины XVIII в. также и на солеваренных
промыслах Старой Руссы. Однако здесь он происходил свое-
образно. Мелкое производство оказалось весьма устойчивым.
Это, впрочем, объясняется не только местными условиями, но
и тем, что в период, когда крупное производство только за-
рождается, оно еще не в силах окончательно оттеснить мелкое.
Отличительной чертой соляных промыслов Севера в ста-
рину, как указывает Ф. Остроумов, было совладение. Там
нередки были случаи, когда одной варницей владели 12—
16 чел.20 В. Н. Вернадский, исходя из предположения, что
двор в Руссе был в то же время и варничным местом, выска-
зал предположение о наличии совладения и в Старой Руссе
XV в.21 На наш взгляд, источники XV—XVI вв. не дают доста-
точных оснований для решения этого вопроса. Во всяком слу-
чае, такой дробности владения, как на Севере, в Руссе не
могло быть вследствие небольших размеров варниц. В первой
четверти XVII в., по нашим наблюдениям, на старорусских
промыслах совладение имело место, но большинство варниц
уже принадлежало индивидуальным владельцам. Вместе
16 Ф. Остроумов. Древнерусские солеваренные товарищества. —
«Устои», 1882, № 8, стр. 65—69.
17 Т а м же, № 9, стр. 145—147.
18 Т а м же, стр. 145—147.
19 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 45—55, 134—142.
20 Ф. Остроумов. Ук. соч. — «Устои», № 8, стр. 66—69.
21 В. Н. Вернадский. Новгород и Новгородская земля в XV в.
М,—Л., 1961, стр. 138—141.
5 Зак. 180
65
с тем следует отметить, что в переписи 1625 г. двор отде-
ляется от варничного места. Перечисляя объекты обложения,
писцы отделяют дворы от варниц и мест варничных. По госу-
дареву указу писцы А. И. Чоглоков и дьяк Д. Семенов с вы-
борными посадскими людьми «описали и измерили дворы...
и варницы с црены и без цренов, и колодези, и трубы, и места
варничные».22 Где бы ни находились варницы и варничные
места, при дворах или в разных местах, всегда для двора
указывается одна мера, а для варничного места — другая. Так,
у Якова Солодырева двор на Петровой ул. размером 208 кв.
саж., а варничное место в Емце площадью 75 кв. саж.23
У Федора Стеблева двор был на Петровой ул. мерою 240 кв.
саж., а варничное место, которым он владел с Иваном Стеб-
левым, площадью 90 кв. саж. находилось за Полистью.24
Наряду с этим можно привести множество примеров, когда
варничное место было расположено рядом с двором, но мера
для них указана разная. Так, варничное место Афанасия
Грязнина площадью 75 кв. саж. находилось в Роговом
конце, и тут же на ул. Красная Лука стоял его двор, площадь
которого равнялась 222 кв. саж.25
По данным писцовой книги 1625 г., подавляющее боль-
шинство старорусских солеваров — индивидуальные вла-
дельцы варниц (124 чел. из 187, т. е. 66%). Половиной вар-
ницы владело около трети (29,5%) посадских солеваров.
Число крупных владельцев еще невелико, лишь 7 чел. имели
1,5—2 варницы и один — 3.
Основой благосостояния некоторых зажиточных солепро-
мышленников было не только солеварение, но и торговля.
Яков Солодырев, владевший тремя варницами, имел две
лавки и «гостиный двор»,26 Василий Самохвалов, кроме двух
варниц, имел три лавки,27 Афанасий Мухин владел варницей,
тремя лавками и «гостиным двором».28 Последний принадле-
жал к тем немногим, которые выжили и вернулись в свой
город. В момент переписи он пополам с С. Животиным осно-
вал варницу на новом месте и открыл лавку в Остроге. У не-
которых солепромышленников торговая деятельность зани-
мала, пожалуй, первое место. Так, у Ш. Бороздулина было
22 Писцовая книга 1625 г., лл. 1 об.—2.
23 Т а м же, лл. 66 об., 202. Петрова ул. шла от реки Порусьи к Соля-
ному озерку, а Емца находилась на другом берегу Порусьи.
24 Т а м же, лл. 60 об., 200 об.
25 Т а м же, лл. 49 об., 203. Варничным местом Грязнин владел со-
вместно с Суботкой Вешняковым. На Красной Луке были сосредоточены
и другие варницы Рогова конца.
26 Писцовая книга 1625 г., лл. 66 об., 131, 135 об.
27 Т а м же, лл. 130, 134 об., 204 об., 205 об.
28 Т а м же, лл. 66, 133, 134, 200.
66
}/2 варницы и две лавки, у М. Герасимова — варница и две
лавки, у Ст. Драчева — варница, лавка и «гостиный двор».
Деятельность гостя Ивана Харламова и сына его Андрея
в Руссе тоже началась с торговли. На Петровой ул. находился
их двор, а в торгу амбар. Оброк на них был наложен очень
высокий (23 алт. 2 ден.), что вряд ли вызывает сомнение в их
участии в торговле солью. В лихую годину Андрей Харламов,
по-видимому, переселился в Новгород. Во всяком случае,
в 1625 г. за «новгородским гостем» Андреем Харламовым чис-
лились две действующие соляные варницы.
Однако в целом число солепромышленников, владевших
лавками, невелико, не более 14%, причем им принадлежало
всего 16,5% лавочных помещений в Руссе.
Торговое значение Старой Руссы, конечно, не идет ни
в какое сравнение с Новгородом, где на каждые 2—3 двора
приходилось по лавочному помещению. В 1625 г. писцы пере-
писали в Руссе свыше 250 торговых помещений (лавок, ам-
баров, полков), включая харчевные избы. Если учесть, что
в это время здесь было 1409 дворовых мест, то одна лавка
приходилась на шесть дворов.
Итак, в начале XVII в. на Старорусских соляных промыс-
лах варницы концентрировались преимущественно в руках
индивидуальных владельцев. Более того, в это время уже на-
метилось укрупнение промыслов в результате проникновения
торгового капитала в солеваренную промышленность.29
Во второй половине XVII в. процесс укрупнения капитала
идет более интенсивно. В 1662 г. в Руссе насчитывалось
52 варницы, из них 36 принадлежало посадским людям, 11 —
валдайскому Иверскому монастырю, 2 — новгородским мона-
стырям (Юрьеву и Хутынскому), 2 — государю и 1 — боярину
И. В. Морозову.30
К крупным владельцам относятся гости Никифор и Афа-
насий Веневитовы, которые владели 8 варницами; торговый
человек гостиной сотни Василий Веневитов, имевший 3 вар-
ницы; гость Иван Буйков, владевший тремя варницами; тор-
говый человек «москвитин» Федор Смывалов, имевший 4 вар-
29 Небрежность формулировки в нашей статье «Изменение социальной
структуры и рост имущественной дифференциации населения Старой Руссы
в XVII в.» (Вопросы истории СССР XVI—XVIII вв. Уч. зап. ЛГПИ
им. А. И. Герцена, т. 278. Л., 1965, стр. 92—94) дали основание Е. И. За-
озерской истолковать этот вывод как утверждение об укрупнении произ-
водства. В данном случае речь идет лишь об укрупнении капитала (см.:
Е. И. Заозерская. У истоков крупного производства в русской промыш-
ленности XVI—XVII веков. М., 1970, стр. 76).
30 ЦГАДА, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), № 5 б, 1662г.
В окладном сметном списке, использованном нами, записаны лишь те
владельцы варниц, которые уплатили оброк. Сюда не вошли недоимщики
и льготные варницы, кроме варниц Иверского монастыря, которые мы
включили, опираясь на другие источники.
5*
67
ницы. Остальные имели по одной варнице. Четыре варницы
имели по два владельца, и одна принадлежала Ив. Житкову
«с товарыщи». Самым крупным солепромышленником Руссы,
таким образом, являлся Иверский монастырь.
В 60-х годах XVII в. половина посадских (18 из 36) варниц
в Руссе принадлежала крупным и средним солепромышлен-
никам.
Крупные солепромышленники, помимо варниц, захваты-
вали значительную часть посадских земель и угодий. Так,
гости Веневитовы получили на оброк запустевшие посадские
земли, которые они использовали под три «дровяных клад-
бища», «животинный выгон для соляного промыслу», сады,
огороды (одно лишь описание их оброчных земель занимает
три листа), а оброка они платили с земель и угодий 8 руб.
3 алт.3,1 Ф. Смывалов получил на оброк 12 дворовых и ого-
родных мест, Терентий Шелковников, имея двор и огород,
захватил еще 5 огородных мест, дровяное кладбище и «живо-
тинный выпуск». Гость Ив. Буйков, очевидно, расширил свой
соляной промысел, ибо он получил на оброк 3 дворовых места
«под варнишное строение и под дровяное кладбище».
Следует отметить, что представители торгового капитала —
гости, вложившие средства в развитие старорусского солева-
рения в 30—50-е гг. XVII в., — в большинстве своем были
люди пришлые. Гость Иван Буйков происходит, по-видимому,
из Владимирского края.31 32 Гость В. Стоянов, имевший в Руссе
в 1655 г. три варницы, — новгородец.33 «Торговый человек»
Ф. Смывалов — «москвитин». Семья Веневитовых — самая бо-
гатая и влиятельная среди солепромышленников Старой
Руссы, как указывает Е. И. Заозерская, — происходила из
Мурома.34 В переписи 1625 г. она еще не упоминается. Появи-
лись Веневитовы в Руссе лишь в 30-х годах. В 1635/36 г. гость
Федор Лукьянов Веневитов и его тесть Савва Дубенский по-
лучили от царя грамоту на постройку в Старой Руссе 6 со-
ляных варниц. Вслед за Федором построил в Руссе еще
31 ЦГАДА, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), №56, 1662 г.,
лл. 65—66об.
32 Вдова Буйкова выплачивала долги своего брата во Владимирскую
четверть (см. ниже).
33 Новгородский гость Василий Стоянов в 1652 г. получил на, откуп
сбор соляной пошлины со всех соляных варниц Старой Руссы. Откупу он
платил в год 533 руб. 14 алт. 4,5 ден (ЦГАДА, ф. 137, № 6, лл. 688 об —
690). Между В. Стояновым и Иверским монастырем в 1655 г. велись пе-
реговоры о передаче его варниц (они находились на берегу Порусьи,
вблизи монастырского двора) в качестве вклада в монастырь. Неизвестно,
по какой причине вклад не был сделан (Р И Б, т. V, № 64). Вероятно,
варницы свои Стоянов продал, ибо впоследствии в числе владельцев его
имя не встречается.
34 Е. И. Заозерская. Ук. соч., стр. 79.
68
6 соляных варниц его брат Парфении Веневитов, «москвитин
гостиной сотни».35
Помимо солеварения Парфений Веневитов занимался тор-
говлей, а возможно, и рыбным промыслом. Это предположе-
ние основывается на том, что после смерти Парфения Вене-
витова казна пыталась взыскать его долг в сумме 1517 руб.
2 алт. 4 ден. «за охулную и выметную икру» с Иверского мо-
настыря, которому он в 1654 г., будучи человеком бездетным,
отдал с разрешения царя Алексея Михайловича свои 6 соля-
ных варниц «по себе и по своих родителех в вечный помин».36
Брат его, гость Федор Веневитов, и его потомство пустили
глубокие корни в Руссе. В 1643 г. Федору Веневитову, а
с 1649 г. его сыну Василию был отдан на откуп сбор соляной
пошлины в Руссе.37 В Старорусском уезде за Федором Ве-
невитовым находились на оброке обширные земли. В 1654/55 г.
за ним числилось 20 пустошей,38 часть которых он сдавал на
оброк местным крестьянам.39 Сыновья Федора Веневитова не
только унаследовали, но и расширили отцовский промысел.
Как указывалось выше, гости Афанасий и Никифор Федоро-
вичи Веневитовы (они в это время вели общее хозяйство)
в начале 60-х годов владели в Руссе 8 варницами, а их стар-
ший брат «гостиной сотни» Василий Федорович Веневитов —
тремя.40
Гость Федор Веневитов и его сыновья были довольно
крупными фигурами и во всероссийском масштабе. Как видно
из жалованной грамоты царя Федора Алексеевича гостю Ни-
кифору Веневитову, отец его, Федор, выполнял ряд ответствен-
ных поручений правительства при царе Алексее Михайловиче.
Он ведал сбором таможенных пошлин в Архангельске, кабац-
ким сбором в Казани, государевым «икренным промыслом».
По его инициативе натуральные сборы в государеву казну «на
Мордве» были переведены на деньги. В жалованной грамоте
Федору Веневитову ставится в заслугу возрождение соляного
промысла в Старой Руссе: «на его промыслы смотря, в Старой
Русе завели варницы многие торговые люди».41 Сам Никифор
ведал в Пермском крае казенными соляными промыслами
35 ЦГАДА, ф. 141, № 86, 1650 г., л. 54. В 1636 г. Парфений Вене-
витов получил разрешение царя на постройку 4 варниц в Руссе, а в 1650 г.
еще двух (РИБ, т. V, стр. 15—16, 31—33).
36 РИБ, стр. 104—105, 353—355. Под «охулной и выметной» ик-
рой нужно, очевидно, понимать испорченную по вине Веневитова икру.
37 ЦГАДА, ф. 141, № 86, 1650 г., лл. 63—65.
38 А р х и в ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 8, лл. 85—86.
39 Т а м же, on. 1, карт. 1, д. 60, лл. 3, 4.
40 Из переписки властей Иверского монастыря с патриархом Никоном
видно, что 2 варницы Василий получил от отца (см. Архив ЛОИИ,
ф. 181, on. 1, карт. 19, 1667 г., д. 74, л. 138), а третью он купил у старо-
рушанина Ф. Микляева (ЦГАДА, ф. 137< № 5 6, 1662 г., л. 47).
41 А И, т. V, № 43.
<69
с 1622 по 1673 г. и снова был послан туда в 1679 г. За эти
«службы» Федору Веневитову была дана жалованная грамота
в 1646 г., а Никифору в 1679 г. В них были перечислены при-
вилегии, какие предусматривались в указе 1643 г. для всех
гостей (освобождение от тягла, от местного суда и т. д.).
Видное место среди иногородних купцов, вложивших свои
капиталы в старорусскую солеваренную промышленность, за-
нимал гость Иван Буйков. В 1664 г. он вместе с Веневитовыми
от имени всех солепромышленников Старой Руссы подписал
челобитную царю, в которой излагались жалобы на помехи,
чинимые Иверским монастырем. Закончилась, однако, его дея-
тельность здесь плачевно. К концу жизни дела Ивана Буй-
кова пришли в полное расстройство, и после его смерти вдова
вынуждена была ликвидировать все хозяйство. Из справки
Новгородской четверти видно, что за ним числились долги по
налогам за ряд лет, начиная с 1651 г., всего 626 руб. Кроме
того, вдове его пришлось уплатить долг за своего брата
в сумме 716 руб. во Владимирскую четверть. За долг в сумме
1342 руб. 28 алт. 3 ден. все имущество Буйковых было «отпи-
сано на государя». В 1676/77 г. Анне Буйковой, в ответ на ее
ходатайство, было разрешено продать 6 соляных варниц
с угодьями и долг уплатить по частям в течение 10 лет.42
Однако, как видно из описания имущества Буйкова, по-
мимо шести соляных варниц он владел тремя варничными ме-
стами, двумя дворами и дворовым местом, варничной оброч-
ной землей с лугом и болотом, которые даны были к варницам
«из оброку для варнишного промыслу, и дровяного кладбища,
и для конского корму и для пашни».43 Тут же были рассоль-
ные варничные трубы, рознимальники и мельничное место, три
амбара и лавка. Купили все имущество Буйкова местные
солепромышленники Иван Тверь и Данила Красильников
с братьями.
В 70-х годах среди привилегированной верхушки посада
в Руссе источники называют еще «новгородского гостя» Мак-
сима Воскобойникова. У него три двора, мельница и варницы,
но сам он в Руссе не живет, его дела здесь ведет племянник
Андрей Харламов.44
В 80—90-х годах своим богатством и влиянием среди ста-
рорусских солепромышленников выделяется новгородский
гость Семен Гаврилов. Этот «крупный торговый деятель», по
оценке Б. Д. Грекова, вел большую торговлю с Швецией.45
В 1663 г. он закупил у казны в Новгороде больше чем на
42 ЦГАДА, ф. 159, № 1984, 1679/1680 г., лл. 4—5.
43 Т а м же, лл. 5—6.
44 Архив ЛОИ И, ф. 181, № 175, 1682 г., л. Зоб.; ЦГАДА, ф. 1209,
№ 8570, 1678/79 г., лл. 654—654 об.
45 См.: Русский биографический словарь, т. 4. М., 1914.
70
7 тыс. руб. пеньки для отправки за границу. Ему же было
поручено отыскание и добывание медной руды в Толвуйском
уезде. В Руссе он владел соляными варницами, лавками, ам-
барами, в уезде за ним были пожни и рыбные ловли.46 В 90-х
годах гость Семен Гаврилов постоянно выступает во главе
посадских людей и от их имени во время борьбы рушан
с Иверским монастырем.47 Семен Гаврилов погиб в 1696 г. во
время пожара Торговой стороны в Новгороде. Восемь его
соляных варниц и, по-видимому, остальное имущество пере-
шло к его внуку Петру Ивановичу Маленькому.
В XVIII в. одним из крупных солепромышленников Руссы
являлся «москвитин» Леонтий Симонов. Он принадлежал к из-
вестной купеческой семье Москвы. В Руссе у него было семь
соляных варниц.48
Таким образом, на протяжении XVII — первой половины
XVIII в. купцы Москвы и Новгорода вкладывали свои капи-
талы в солеваренный промысел Старой Руссы и тем немало
способствовали его росту и расширению. Правда, это не идет
ни в какое сравнению с Солью Камской, в солеваренной про-
мышленности которой принимали участие почти все предста-
вители крупного торгового капитала того времени.
В 70—80-х годах XVII в. большая часть гостей покидает
Старую Руссу. Иван Буйков разорился. Веневитовы Афанасий
и Никифор еще во второй половине 60-х годов, не оставляя
своего промысла в Руссе, приобрели варницы в Соли Кам-
ской.49 Убедившись, что здесь солепромышленники получают
более высокую прибыль, они в конце концов перенесли сюда
центр своей деятельности. Особенно тесно связал свою судьбу
с Соликамскими промыслами Афанасий Веневитов, который
в 70-х годах управлял казенными соляными промыслами в Со-
ликамском уезде. Сын его, Тимофей, имел в Соли Камской
две варницы.50 Соляной промысел Афанасия Веневитова
в Старой Руссе находился в упадке. На его дворе жил «чело-
век его» Ф. Михайлов.51
Гость Никифор Веневитов уделял больше внимания своим
старорусским промыслам. Хотя к концу 70-х годов у него
в Соли Камской были уже три варницы, он жил в Руссе
вместе со своими взрослыми сыновьями Иваном и Матвеем.
46 С его лавочных и амбарных мест в торгу шло в казну 1 руб. об-
рока (ЦГАДА, ф. 137, № 10, 1700 г., лл. Юоб.—11). В уезде за ним
же находились на оброке рыбные ловли и сенные покосы, с которых шло
в казну 90 руб. оброка (там же, лл. 31 об. — 32).
47 См.: А. Г. Ма ньков. Развитие крепостного права в России во
второй половине XVII в. М.—Л., 1962, стр. 300, 305, 311.
48 ЦГАДА, ф. 353, № 1345, 1751—1752 гг., лл. 14—15.
49 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 75—77.
50 Т а м же, стр. 76, 96, 149.
51 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, 1678/79 г., л. 654 об.
71
В его дворе писец переписал в 1678/79 г. 14 «дворовых» и
«купленых» людей и 6 «наемных работных людей».52 Тягла
вместе с посадскими он не тянул, но оклад его был одним из
самых высоких в Руссе.53 По справке Новгородского приказа,
в 1676 г. за гостями Афанасием и Никифором Веневитовыми
в Старой Руссе числилось всего 3 варницы.54 Вряд ли это
соответствовало действительности в отношении Никифора и
его потомства. Рядом с двором Никифора у соляного озерка
в Пятницком конце стоял двор «гостиной сотни» Василия Ни-
кифорова Веневитова, в котором жил его дворовый человек
Алексей Кириллов «у соляных промыслов».55 Мы едва ли
ошибемся, если предположим, что большую часть своих вар-
ниц Никифор Веневитов передал своим сыновьям. Представи-
телем третьего поколения семьи Веневитовых в Руссе в 70-х
годах является также торговый человек «гостиной сотни»
Лукьян Васильевич Веневитов, внук Федора. Он, как и его
отец, занимается соляным промыслом и, кроме того, держит
постоялый двор «для приезду соляных купцов».56
В 80—90-х годах представители семьи Веневитовых, как и
многие солепромышленники Руссы, испытывали серьезные за-
труднения. В долговых книгах Иверского монастыря по-
стоянно встречаются записи о займах Ивана Никифорова Ве-
невитова. Так, в 1688 г. за ним записан долг в сумме 44 руб.,
в обеспечение которого заложены были шуба его жены и се-
ребряная посуда. В 1692/93 г. он получил из монастырской
казны в разное время 250 руб. и заложил свою варницу,
7 икон в дорогой оправе и шубу женскую на соболях.57
В 80-х годах после пожара пошатнулись дела крупного
солепромышленника «москвитина» Ф. Смывалова. В XVIII в.
его имя в числе старорусских промышленников не называется.
Судьба Буйкова, Веневитовых, Смывалова — еще одно сви-
детельство неустойчивости, которая являлась «характерной
чертой крупных денежных капиталов XVI—XVII вв.»58
С сокращением деятельности гостей в Старой Руссе гос-
подствующее положение переходит к местной посадской вер-
хушке. Местные солепромышленники не обладали такими
крупными капиталами, как иногородние гости, их промышлен-
52 Т а м же, лл. 653—653 об. Помимо двора у соляного озерка у нега
было еще два двора на ул. Городок.
53 Архив Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 175, 1682 г. Подробнее об этом-
см. далее.
54 ЦГАДА, ф. 159, № 358, лл. 1—2.
55 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, 1678/79 г., л. 653 об..
56 Т а м же, л. 653 об. — 654; Архив ЛОИ И, ф. 181, оп. 2, № 175,
1682 г., л. 3 об.
57 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 170, лл. 9 об.—J0; № 279,
лл. 29—30 об.
58 Переход от феодализма к капитализму в России, стр. 29.
72
ная деятельность не имела столь широкого размаха но и из
их среды вышли более или менее крупные предприниматели.
В 70—80-х годах выделяются своим богатством Иван Тверь
и братья Красильниковы. К своим четырем варницам они при-
соединили шесть, купленных у Буйкова.59 Оклад И. Тверя
один из самых высоких в Руссе—18 осьминок и 18 руб. де-
сятой деньги,60 солеварение он совмещал с торговлей и содер-
жанием мельницы. Оклад Никиты Красильникова с братьями
с соляного промысла и с лавки — 20 осьминок и 13 руб. 16алт,
десятой деньги.61 Примерно на том же уровне состояние Исака
Хабарова — 20 осьминок и 14 руб. десятой деньги с мельницы
и соляного промысла, Еремея Артемьева — 18 осьминок и
20 руб. десятой деньги и Никифора Житкого—14 осьминок
и 21 руб. десятой деньги.62 К сожалению, более подробных
сведений о них источники не сообщают. Несколькими штри-
хами можно лишь обрисовать Исака Хабарова.
В середине 70-х годов он построил две соляные варницы.
Место под них было ему отведено воеводой позади варниц
вдовы гостя Буйкова. Когда варницы Буйкова были куплены
Тверем и Красильниковым, оказалось, что варницы Хабарова
построены на их земле. Из-за этого началась длительная
тяжба, в ходе которой варницы Хабарова были закрыты, и
воевода Усов велел даже их снести. Хабаров подает встреч-
ный иск с требованием уплаты убытков, доказывая, что вар-
ницы его стоят не на земле Буйкова.63 Ловкий, энергичный
делец Исак Хабаров, видимо, выиграл дело. Из позднейших
документов известно, что его сыновья Алфер и Герасим уна-
следовали две соляные варницы. В 70-х годах Исак Хабаров
неоднократно ведет тяжбы из-за дров с Веневитовыми и всюду
проявляет удивительную ловкость и изворотливость. Это осо-
бенно ярко проявилось в 1676/77 г., когда его выбрали головой
таможенного и кружечного сбора. На кружечном дворе в это
время дела были запущены. Головы прошлых лет вино про-
давали в долг, а когда начали собирать долги с помощью пра-
вежа, то «питухов разогнали» и кружечный двор «остано-
вили». Хабаров, не желая нести ответственность за кружечный
сбор, сбежал из Руссы «неведомо куда».64
Однако состояние вышеназванных сыновей Хабарова впо-
следствии раздробилось между наследниками, и в начале
XVIII в. их никак уже крупными промышленниками не назо-
вешь (см. табл. 5 на стр. 80). Их место занимают Б. Савостин,
59 ЦГАДА, ф. 159, № 1984, 1679/80 г., л. 8.
60 А р х и в Л О И И, ф. 181, № 175, 1682 г., л. 4 об.
61 Т а м же.
62 Т а м ж е, л. 4 об.—5.
63 ЦГАДА, ф. 159, № 1984, 1679/80 г., лл. 1—49.
64 См. там же, № 352, 1676/77 г., лл. 21—22.
73:
Д. Леонтьев, Д. Прокофьев и М. Кучков, которые владели
каждый 2—3 варницами.
В 80-х годах особое место среди верхов посада принадле-
жало семье Погребовых. Глава ее Иуда Петрович Погребов
умело сочетал промышленно-торговую деятельность с земле-
владением и государственной службой. По данным первой
ревизии, он владел двором на посаде с 1686/87 г.65
В начале 90-х годов его имя встречается в документах
Иверского монастыря в связи с выдачей хлебного жалованья
«подьячему» Иуде Погребову.66 В начале XVIII в. он зани-
мается солеварением, но промысел его невелик (см. табл. 5).
Впоследствии свой соляной промысел он передал сыну Про-
кофию, и оборот его оценивался в 300 руб.67 Сам же Иуда
Петрович поднимается все выше по служебной лестнице. От
подьячего приказной палаты он дослужился до провинциал-
фискала Новгородской провинции. Происходили Погребовы
из купцов, но в уезде у Иуды Погребова имелись «поместья
и вотчины», откуда приезжали крепостные крестьяне и дво-
ровые люди и делали в его дворе всякую работу.68 Вместе
с тем он энергично расширяет свои владения на посаде. Вос-
пользовавшись затруднениями вдовы старорусского солепро-
мышленника Прокофия Колачникова, земли которого захва-
тил Иверский монастырь, Погребов прибрал к рукам «ее же-
ребий» за 10 руб.69 За 15 руб. он же получил землю вдовы
Ивана Колачникова, на которой ранее находился двор, вар-
ницы, амбар и дровяное кладбище.70
Сын Погребова, Иван, вслед за отцом также скупает по-
садскую землю у старорушан. В 1707 г. он купил у Григория
Меныпагина варничное место и дровяное кладбище за 30 руб.71
Брат Иуды, Никита Погребов, подьячий приказной палаты,
тоже совмещает службу с соляным промыслом72 и весьма
активно его расширяет. В 1707 г. он купил у Григория Мень-
шагина V2 варницы с землей и оборудованием, а в следующем
году Vs часть варницы и соляной амбар. В 1709 г. Никита
Погребов увеличивает свой промысел покупкой половины вар-
ницы у Андрея Бабухина. В компании с Ларионом Тверем он
в 1707—1710 гг. торгует варничными дровами.73
Рабочую силу для обработки земли и для обслуживания
своих предприятий Погребовы вербуют как среди местного
65 ЦГАДА, ф. 350, оп. 3, № 4288, лл. 116 об, —117.
66 А р х и в Л О И И, ф. 181, № 131, 1692/93 г., л. 2 об.
67 ЦГАДА, ф. 350, оп. 3, № 4288, лл. 116 об,—117.
68 Т а м же.
69 ЦГАДА, ф. 1164, № 2, 1708 г., л. 2.
70 Т а м же, лл. 11 об.—12.
71 ЦГАДА, ф. 658, № 3, 1707 г., л. 41.
72 Т а м же, № 1, 1705 г., л. 94; № 2, 1706 г., л. 75.
73 Там же, № 7, 1711 г., лл. 122—123 об.
74
населения, так и среди пришлых людей, причем нередко, поль-
зуясь затруднительным положением работных людей и кре-
стьян, закабаляют их. Очень характерна в этом отношении
«крепость», заключенная между Иудой Погребовым и бобы-
лем Иверского монастыря Михаилом Коноваловым. Погребов
обвинил Коновалова «в подговоре дворовых своих людей»,
из-за чего он якобы понес убытки «за изгиблой скот, а за по-
травленный хлеб и в сносных животах».74 По иску Погребова
М. Коновалову присудили платить убытки в сумме 84 руб.
4 гр. Помимо этого, Коновалов должен был ранее Погребову
«по заемной крепости» 3 руб. Поскольку ответчику платить
было нечем, он обязался за «долговые деньги» вместе со всей
своей семьей жить за ним Иудою» и его детьми «в работе, где
он повелит вечно по сей крепости».75 В делах крепостной кон-
торы сохранились еще две «жилые крепости», заключенные
сыновьями И. Погребова. Прокофий Погребов в 1714 г. «ску-
пил в долгах» работного человека Матвея Кривоносова. И тот
за свой долг (45 руб.) обязался жить у Прокофия, «где он
повелит вечно».76 В том же году второй сын Погребова, Иван,
заплатил 49 руб. долга за Федора Емельянова, выходца из-за
польского рубежа. И тот также обязался работать на него
с семьей вечно.77
В ревизской сказке, которая заполнялась со слов дворо-
вого человека Иуды Погребова, указывается, что его отец
и дед «купецкого состояния», но сам Иуда Петрович име-
нуется помещиком.78 И как помещик он закабаляет людей,
попавших к нему в долговую зависимость, навечно, т. е. пре-
вращает их в своих крепостных, между тем как солепромыш-
ленники из посадских имели право закабалять своих долж-
ников только до смерти хозяина.
Семья Погребовых являет собой довольно редкий случай
превращения купца в помещика. Но они продолжают свою
промышленно-торговую деятельность, и это не мешает их слу-
жебной карьере.
Типична история возвышения старорушан Бычатиных.
В 80-х годах из-за них ведется длительная борьба между по-
садом и Иверским монастырем, который требует возвращения
Бычатиных в монастырь. Из спорного дела выясняется, что
74 Там же, № 3, 1707 г., лл. 162—162 об.
75 Т а м же, лл. 162—162 об. В 1706 г. Иуда Погребов заключил под-
рядную запись со старорусским работным человеком Родионом Левошки-
ным, подрядив его с семьей жить «в крестьянах на вотчиной его земле,
где он (т. е. Погребов.— Г. Р.) повелит». Левошкин получил от Погребова
ссуду в. сумме 10 руб. «на хлеб, на семена и на прокормление себе, и
на скот» (там же, № 2, л. 74 об.).
76 Т а м же, № 9, 1714 г., лл. 101—101 об.
77 Т а м же.
78 Т а м же, ф. № 4288, лл. 116 об.—117.
75
отец Мартина Бычатина давно поселился на посаде и здесь
умер. Сам он родился в деревне, но жил на посаде с малых
лет, был женат на посадской, владел варницей, двором, тор-
говал.79 В середине XVIII в. трое Бычатиных владели пятью
варницами.80 Во второй половине века, после запрещения
в Руссе солеварения, Бычатины переключились на торговлю
льном и пенькой в Петербургском порту. Это самые богатые
старорусские купцы первой гильдии.81
Известная в дореволюционной Руссе семья купцов Сумро-
вых начала свою деятельность с «отъезжей торговли»
в XVII в.82 В долговых книгах Иверского монастыря встре-
чается довольно много крестьян-должников, за которыми чис-
лится долг «по выданной кабале Федора Сумрова». В одной
лишь долговой книге 1696/97 г. записано 16 таких должников,
сумма долга которых около 60 руб. (от 70 коп. до 10 руб.).83
Монастырь оплатил деньги своих крестьян, и они превратились
в должников своего феодала. В 90-х годах Федор Сумров
кроме торговли занимался и солеварением, а сын его, Елисей,
«мыльным промыслом». Собственный промысел Федора неве-
лик, у него, видимо, было не больше одной варницы, но по-
мимо этого он в 1687 г. по выбору посадских людей управлял
государевыми соляными варницами.84
Таким образом, из среды местных солепромышленников
также выделялась экономически крепкая верхушка, сосредо-
точившая в своих руках варницы, земли, а с ними и влияние
на посаде.
Наряду с обогащением верхов посада и ростом крупных
капиталов в солеваренной промышленности Старой Руссы
идет процесс дробления промыслов в результате раздела на-
следства и разорения мелких солеваров.
В 1691 г. Старорусская приказная изба проверяла у ряда
посадских людей их права на владение варницами. Были
предъявлены купчие. Например, Филат Помплиев купил у ста-
рорушанина посадского человека Трофима Дудихина 74 его
варницы. В делах Старорусской крепостной конторы начала
XVIII в. сохранилось немало купчих, в которых фиксируется
продажа мелкими солепромышленниками своих доль варниц.
Так, в 1708 г. старорушанин Изот Сусельников продал ше-
стую долю соляной варницы со всем оборудованием и варнич-
79 См.: А. Г. М а н ь к о в. Развитие крепостного права.., стр. 302.
80 ЦГАДА, ф. 353, № 1345, 1751 — 1752 г., л. 13 об.
81 Т а м же, ф. 350, № 445/53, 1764 г., лл. 1—5.
82 В 1682 г. Федор Сумров был положен в оклад с лавки и отъезжей
торговли (Архив Л О И И, ф. 181, № 175, 1682 г., лл. 11 об.—12).
83 Т а ж ж е, № 360, 1696/97 г.
84 Т а м же, ф. 154 (Коллекция И. А. Шляпкина), № 241, 244, 247,
253, 307.
76
ной землей.85 В 1709 г. бывший приказный подьячий Иван
Любимов продал свою треть варницы Алферу Хабарову.
Кстати, последний был одним из совладельцев, и в результате
покупки к нему перешли 2/3 варницы.86 В 1707 г. Архип Бо-
рисов, крепостной крестьянин Иверского монастыря, продал
V4 варницы солепромышленнику Агафону Вагину.87 Дроби-
лись варницы главным образом в результате раздела на-
следства.
Нередко посадские люди лишались своих варниц за долги.
Так случилось с вдовой и сыном солепромышленника Вагина.
Матрена Вагина в 1713 г. заняла у Евсея Короткого 120 руб.
«на оплату государевых соляных прибыльных денег» и зало-
жила ему свою варницу. Срок возвращения займа был про-
срочен, заем платить ей было нечем, и варница со всем обо-
рудованием, с соляным ульем, с варничной землей и дровя-
ным кладбищем перешла к Короткому.88
Но бывали случаи, когда обедневшие солепромышленники,
не имея средств для ремонта варницы, для покупки дров, сда-
вали их в аренду «ис провару». Так поступил в 1709 г. Доро-
фей Сусельников, который отдал свою ветхую варницу Борису
Савостину. Тот обязался ее полностью отремонтировать и за
это получил право варить в ней соль, пока не возместит своих
расходов, считая «ото всякой вари по 6 алт.».89 Сусельников
обязался варницу у Савостина до тех пор не отнимать и «на
сторону ис провару никому не отдавать». Нам неизвестно,
выполнили ли свои обязательства стороны в данном случае.
У другого солепромышленника, Ивана Макарьева, по про-
звищу Голый пан, возникла тяжба с его проварщиками, кото-
рая разбиралась в Новгороде. В начале 60-х годов Макарьев
владел соляной варницей и с нее платил оброк в государеву
казну, но затем из-за долгов и не имея средств продолжать
солеварение он сдает свою варницу «ис провару» разным ли-
цам. В течение 1668—1673 гг. в его варнице варили соль
Ф. Агапитов, Красновы, Ф. Мерин, И. Сусельников, К- Сусель-
ников, Д. Сусельников, М. Стеблев. Не довольствуясь этим,
он одолжил у Митрофана и Ефрема Красковых 100 руб., за-
ложив в обеспечение долга половину варницы и двор. За долг
Красновы должны были сварить в его варнице по 10 варь
в год. Но они уже «те деньги заварили», как писал в своей
жалобе Макарьев, и владеют его варницей «насильством
своим седьмой год».90
85 ЦГАДА, ф. 658, № 4, 1708 г, л. 49.
86 Т а м же, № 5, 1709 г., л. 133.
87 Т а м ж е, № 3, 1707 г., лл. 45 об.—46.
88 Т а м ж е, ф. 1164, № 4, 1714 г., лл. 78—81.
"Там же, ф. 658, № 5, 1709 г., лл. 81 об,—82.
90 Та м же, ф. 159, № 349, 1675 г., лл. 1 — 11.
77
Следует, однако, отметить, что свои варницы «ис провару»
сдавали не только разорившиеся солепромышленники, но и
некоторые крупные предприниматели, у которых в силу тех
или иных причин варницы полностью не использовались.
Иверский монастырь в 80—90-х годах зачастую сдавал свои
варницы посадским людям и крестьянам за определенную
плату. Так, в 1680/81 г. у старорушанина посадского человека
Якова Кулятки было получено 3 руб. 20 алт. «проварных
денег»,91 посадский человек П. Панка «варил на себя» в мо-
настырской Дмитриевской варнице 4 вари соли. Его сын,
Юрий Панков, сварил в 1695/96 г. «ис провару» 20 варь.92
В 1683/84 г. в монастырских варницах варили соль «ис про-
вару» посадские люди: Петр Осташ (4 вари), Максим Тро-
фимов и Сила Пашковский (7 варь); в 1684/85 г. Р. Трофимов
(3 вари), Семен Алексеев (5 варь), Анисим Петров (4 вари).
В варничных книгах монастырского соляного промысла за
1690—1693 гг. особенно часто встречаются имена посадских
людей Никиты Бороды и Кузьмы Фалелеева. В 1690/91 г.
Н. Борода совместно с жителем слободы Кукуй С. Коряковым
и с посадским человеком Степановым сварил «ис провару»
12 варь соли. В 1691/92 г. он с двумя компаньонами сварил
15 варь. Кузьма Фалелеев в 1690/91 г. сварил «ис провару»
10 варь соли. Если учесть, что одна варя давала в среднем
90 пуд. соли, то станет ясно, что соль варилась ими не для
собственных потребностей, а на продажу.
Можно было бы назвать не один десяток посадских лю-
дей, снимавших варницы «ис провару» только лишь у Ивер-
ского монастыря.
Приведенные выше материалы раскрывают болезненный и
сложный процесс разорения мелких солеваров. Одни, задол-
жав и не имея средств продолжать солеварение, сдают свои
варницы в аренду, другие, уже потеряв их, продолжают ва-
рить соль в чужих варницах. Однако среди проварщиков
встречаются и состоятельные солепромышленники (Б. Саво-
стин), а также и начинающие заниматься солеварением.
В 40—50-х годах XVIII в. процесс разорения мелких про-
мыслов усиливается. Многие мелкие солевары «за скудостью»
продают или сдают свои варницы в аренду. Из сообщения
в Соляную контору 1752 г. видно, что из 52 посадских соле-
промышленников Старой Руссы соль не варили «за скудо-
стью» 12 чел., а 6 чел. продали свои варницы другим промыш-
ленникам. Причем некоторые прекратили солеварение еще
в 1745—1747 гг.93 Большинство запустевших варниц исполь-
91 А р х и в ЛОИИ, ф. 181, № 128, л. 8 об. Проварные деньги —
плата за использование варницы.
92 Т а м ж е, on. 1, карт. 81, д. 74, л. 19.
93 ЦГАДА, ф. 353, № 1345, 1751—1752 гг., лл. 13—16.
78
зовалось на правах аренды крупными солепромышленниками^
варницы Ивана Короткого и Якима Выстрокинского Василием
и Федором Бычатиными; Лавра Шубина Д. Поповым; вдовы
Быковой Никифором Бабкиным и др. Широко прибегает
к найму варниц петербургский купец Матвей Позняков.94
К сожалению, проследить судьбу разорившихся мелких
промышленников удается лишь в редких случаях. Так, в се-
редине XVII в. Осип Балахонец владел соляной варницей, но
«обеднял» и вынужден был продать ее гостю В. Стоянову, а
сам «за долг служит у него во дворе».95 Имя проварщика
Никиты Бороды встречается среди работников монастырского
соляного промысла.
Следовательно, в солеваренной промышленности Старой
Руссы в XVII — первой половине XVIII в. усиливается процесс
имущественной дифференциации. С одной стороны, растет и
формируется крупный и средний капитал, с другой — разо-
ряются мелкие промышленники, пополняя контингенты рабо-
чих промысла. Процесс этот происходил повсеместно, но в раз-
ных районах по-своему. Это своеобразие наглядно видно из
данных табл. 5.
Итак, 9296 солепромышленника обязались поставить
в казну 253,5 тыс. пудов соли, а вместе с монастырскими про-
мыслами 284,5 тыс. пудов. В это время, по свидетельству
солепромышленника Карпа Коростынского, в Старой Руссе
было более ста варниц.97 98
Е. И. Заозерская относит промысел с одной варницей, при
годовой выварке в 5 тыс. пудов, к крупному производству.9&
Исходя из этого определения, мы отнесли к крупным промыш-
ленникам 15 чел., которые давали 49% (124 тыс. пудов) годо-
вой выварки, на долю средней группы (17 чел. с вываркой
от 4 до 2 тыс. пудов) приходится около 19%, и 60 мелких про-
мышленников дают 31% годовой добычи. Среди крупных про-
мышленников посада резко выделяется над общим уровнем
П. И. Маленькой с его 8 варницами, остальные имели не бо-
лее 1—2 варниц. По наблюдениям Е. И. Заозерской, «к концу
XVII в. крупный промысел — основной вид солеварения».99
В Соли Камской, как отмечал Н. В. Устюгов, к концу XVII в.
«мелкое и среднее солеварение на посаде исчезло почти пол-
ностью».100 Несколько иная картина в Старой Руссе. Здесь
94 Там же, № 1369, 1753 г., лл. 25—28.
95 Тамже, ф. 137, № 6, 1650/51 г., л. 680.
96 Этой цифрой не исчерпывается число солепромышленников, их была
несколько больше. В подрядных записях следующих годов мы встретили
8 новых фамилий.
97 ЦГАДА, ф. 248, кн. 30, д. 4, 1723 г., л. 123.
98 Е. И. Заозерская. Ук. соч., стр. 50—51, 447.
"Там же, стр. 447.
100 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 137.
79*
Таблица 5
Сдача соли в казну, солепромышленниками Старой Руссы в 1705 г.*
С с J?	Фамилия, имя и отчество солепромышленника	Подряжено поставить соли (в пудах)		Примечание
1	Филимонов Иван Семенов	7 000		
2	Житкой Афиноген Никифоров		4 000	
3	Житкой Иван Никифоров			
4	Вагин Агафон Игнатьев	7 000		
5	Попов Василий Семенов	5 000		
6	Заломаев Михаил		. 3 000	
7	Дружинин Семен			
8	Маленькой Петр	27 000		Подрядная запись за- ключена от его имени «человеком» его Иваном Усом
9	Погребов Иуда	2 500		
10	Троицкий Иван Григорьев	6 000		
11	Кладухин Федор	4 000		
12	Серебряник Илья Иванов		> 5 000	
13	Внифатьев Иван			
14	Савостин Борис	12 000		
15	Шелковников Мина Федоров	6 000		
16	Харламов Андрей Федоров	5 000		
17	Петров Марк	6 000		
18	Щербаков Федот	600		
19	Микляев Иван			
20	Шалай Григорий			
21	Микляев Дмитрий		• 11000	
22	Ильин Савва			
23	Еремеев Сысой			
24	Короткой Евсей			
25	Прокофьев Дементий	8 000		
* После установления государственной монополии на продажу соли
{1705 г.) старорусские солепромышленники, как и промышленники других
промыслов, должны были сдавать вывариваемую соль в казну по уста-
новленной цене. Таблица составлена по подрядным записям, записанным
в актах Старорусской приказной избы в 1705 г. (ЦГАДА, ф. 658, № 1).
с 2	Фамилия, имя и отчество солепромышленника	Подряжено Поставить соли (в пудах)	Примечание
26 27 28 29 30 31 32	Леонтьев Денис Кваснин Сергей Иванов Дмитриев Федор Пономарев Савва Пономарев Макар Пономарев Мартын Тверь Яков Иванов	10 000 4 000 600 11000	
33 34 35	Красков Кузьма Кучков Данила Ульянов Филимонов Аврам	j 2 000	
36 37 38 39 40 41 42 43 44 45	Филимонов Никита Шубин Аверкий Федосеев Юрий Рассказов Пахом Урюпин Никифор Дедовиков Никифор Иконник Афанасий Алексеев Глушицкой Федор Калистра- тов Урюпин Юрий Лысков Евтифий Кириллов	5 000 3 000  2 000 3 000 2 000	
46 47 48 49 50 51	Олонченин Петр Микулин Михаил Кралин Иван Павлов Северин Тимофей Халевин Андрей Веневитов Федор	11500 2 000	Торговый человек «го-
52 53 54 55 56 57 58	Бурежской Иван Корела Федор Кучков Михаил Ульянов Фофанов Яков Шпанников Максим Хабаров Иван Герасимов Масленников Кондрат	4 000 2 000 8 000 1 000 500 3-000 2 700	стиной сотни»
6 Зак. 180
№ п./п.	|	Фамилия, имя и отчество солепромышленника	Подряжено поставить соли (в пудах)	Примечание
59	Хабаров Алфер	5 000	
60	Теслов Клементий	2 000	
61	Донской Иван		
62	Донской Андрей	• 3 000	
63	Павлов Григорий		
64	Андреев Владимир	} 1 000	
65	Савельев Семен		
66	Бычатин Борис Мартынов	1 500	
67	Пронин Никита	1000	Крестьянин дер. Бере-
			зицка Рамышевского пог.
			Старорусского уезда
68	Сусельников Евсей	} 2 000	
69	Щербаков Ларион		
70	Красильников Семен Ильин	2 000	
71	Мясников Кузьма	4 000	
72	Шарапов Анисим	} 2 700	
73	Степанов Лукьян		
74	Демьянов Иван Осипов	1 300	
75	Дудихин Трофим Васильев	1 500	
76	Красный Андрей	1 000	
77	Быков Афанасий Антипов	7 000	
78	Меншагин Владимир	3 000	
79	Мясников Никита	2 000	
80	Звягин Исак		
		}	1 000	
81	Суханов Исак		
82	Минин Григорий	2 000	
83	Колоколник Федор	1 500	
84	Зенин Илья	2 600	
85	Попов Иван Федоров	} 3 000	
86	Пискулин Иван		
87	Быков Сергей	2 000	
88	Козьмин Роман	} 2 000	
89	Парфеевский Григорий		
90	Пирожник Василий Микулин	500	
82
с	Фамилия, имя и отчество солепромышленника	Подряжено поставить соли (в пудах)		Примечание
91 92	Прокофьев Ульян Суханов Петр Иванов		• 3000	Приказчик дровяного промысла Иверского мо- настыря Дьячок Успенского де- вичьего монастыря Полагаем, что они сда- вали соль своей выварки
Итого:		253,5 тыс. пудов		
Представители монастырских соляных промыслов
1	Игнатий	12 000
2	Емельянов Лука	20 000
3	Степанов Тихон	4 000
4	Константин	5 000
5	Иванов Лука	
	Итого:	41
Монах, казначей соля-
ного промысла Иверско-
го монастыря
Служебник Иверского
монастыря
Слуга соляного про-
мысла Новгородского'
Юрьева монастыря
Приказный старец нов-
городского Хутынского
монастыря
Слуга Хутынского мо-
настыря
тыс. пудов
средние и мелкие солевары занимают еще достаточно прочные
позиции.
Таким образом, процесс укрупнения капитала в солеваре-
нии, вытеснения и разорения мелких производителей в усло-
виях широкого развития рыночных связей и обострения кон-
куренции наблюдается повсеместно. Но в условиях Старой
Руссы мелкое производство к концу XVII в. оказалось еще
достаточно устойчивым и в ряде случаев успешно отстаивало
свои позиции.
Однако в середине XVIII в. картина резко изменилась. Из
ведомости, посланной в 1753 г. из Старой Руссы в Главную
соляную контору, видно, что в этом году было выварено
278 509 пудов соли.101 Из них почти 88% дали крупные соле-
101 В ведомости указано количество соли, отправленной в города и
имеющейся в наличии у 37 солепромышленников (см.: ЦГАДА, ф. 353,
№ 1369, 1753 г., лл. 30—31). Возможно, что у некоторых были остатки
прошлых лет.
6*
83
промышленники, 9% —средние и свыше 2% —мелкие.102 Та-
ким образом, в середине XVIII в. мелкие промыслы в Руссе
были по существу почти полностью уничтожены. Ведущее
место прочно заняли крупные промышленники, потеснившие
средних.
* * *
Рост и укрупнение солеваренных промыслов, сосредоточе-
ние значительного числа варниц в руках посадской верхушки
сопровождалось ростом имущественного неравенства, углуб-
лением социальной дифференциации всего посадского насе-
ления.
Некоторое представление об имущественной дифференциа-
ции посадского населения в конце XVI — начале XVII в.
можно получить при анализе писцовой книги 1625 г., зафик-
сировавшей оброки с дворов и дворовых мест, поскольку эти
оброки в известной мере отражали «прожиточность» дворо-
хозяев.103 104 Самые высокие оброки платили владельцы варниц,
лавок, гостиных дворов: гость Иван Харламов платил с своего
двора 23 алт. 2 ден.; Афанасий Мухин с гостиного двора —
16 алт. 4 ден. (он имел 3 лавки и варницу); у Якова Солоды-
рева, также владевшего гостиным двором, тремя варницами
и двумя лавками, оброк 20 алт. 4 ден. Многие владельцы вар-
ниц платили весьма умеренный оброк — 3—4 алт. У подав-
ляющего же большинства дворовладельцев-ремесленников,
так же как и у варцев, оброк не превышал 2—3 алт.
Таким образом, оброк посадской верхушки в первой чет-
верти XVII в. превышает оброк большинства дворовладельцев
примерно в 10 раз.
Во второй половине века имущественная дифференциация
населения Старой Руссы значительно углубилась. Сохранив-
шаяся в делах Иверского монастыря копия окладной книги
1682 г. содержит сведения о занятиях жителей города и их
имущественном положении, о том, «хто с чего в тягле обло-
жен».10!4 На первое место в ней поставлены самые богатые
солепромышленники, которые положены в оклад с дворов и
с «соляного варничного промысла», с тяглой земли и с по-
садских угодий. Некоторые помимо соляного промысла пла-
тят с мельниц и лавок. Всего в окладной книге перечислено
102 Число крупных промышленников увеличилось не столько за счет
увеличения числа варниц у них, сколько вследствие роста производитель-
ности промыслов в связи с их перестройкой. К крупным промышленникам
мы отнесли 21 чел., к средним — 9 чел. и к мелким — 6 чел.
103 Статистическая обработка данных писцовой книги вряд ли воз-
можна. Как отмечалось выше, занятия посадских людей в большинстве
случаев не указаны, а имена солепромышленников по описи варничных
мест не всегда можно разыскать среди владельцев дворов.
104 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 175, 1682 г., л. 9 об.
84
338 тяглецов (фактически их несколько больше, ибо некото-
рые живут с братьями и взрослыми сыновьями). Солепромыш-
ленники, крупные и мелкие, составляют 12,7% тяглецов, но
их оклад равен 54% всего оклада посада.105
С «соляного варничного промыслу» положены в тягло
44 двора (62 чел.). Оклад их владельцев самый высокий
в Руссе. У гостя Максима Воскобойникова с соляного про-
мысла, мельницы и тяглой земли оклад 32 осьминки, у гостя
Никифора Веневитова — 28, у Ивана Тверя с лавки, мельницы
и соляного промысла — 18 осьминок, у Исака Хабарова с со-
ляного промысла и мельницы — 20 осьминок.106 Наряду с ними
есть солепромышленники, оклад которых не превышает
1,5 осьминки.
Между солепромышленниками тягло распределялось сле-
дующим образом: 60% оклада падало на 12 дворохозяев,
плативших 12—32 осьминки, 30% на дворохозяев, оброк кото-
рых составлял 4—8 осьминок, и 9% на 16 дворохозяев, пла-
тивших от 1,5 до 3 осьминок.
От пожара, причинившего огромные бедствия городу, по-
страдали и многие солепромышленники. Часть тягла у них
была снята «для пожарного разорения, за скудостью». У гостя
Афанасия Веневитова и у Федора Смывалова, например,
сняли половину оклада.
Вслед за солепромышленниками описаны дворовладельцы,
положенные в оклад с торговли и промысла. С промысла тя-
нут 52 дворовладельца, а с братьями и сыновьями их около
80 чел. Как и в начале века, среди них много ремесленников,
снабжавших город съестными припасами (20 чел.),107 есть
красильники (2 чел.), судовщики (5), сапожники (4), сереб-
ряник, кожевник, а также огородники (3) и рыбники (3). Из
людей, имеющих отношение к солеварению, положены в оклад
2 варца, 3 цренных мастера, 7 кузнецов. Максимальный оклад
у ремесленников — 3 осьминки, минимальный—1 осьминка.
Около 77% имели оклад с 1 —1,5 осьминок и лишь 3 чел.—
с 2,5—3 осьминок.
С торговли положены в оклад 23 дворовладельца (36 чел.),
9 мясников, 2 рыбника, 9 чел., занимавшихся «отъезжей» тор-
говлей, остальные — лавочной. Их оклады были выше, чем
у дворовладельцев, занимавшихся промыслом. Хотя один из
торговцев был в окладе с 0,5 осьминки, но зато 14 чел. (60%)
платили с 2—4 осьминок, 8 чел. (35%) с 1 —1,5 осьминок.
105 В это число включен и оклад гостей, хотя они от тягла освобож-
дены. Поскольку речь идет не о тяжести обложения, а об имущественной
дифференциации, мы считали себя вправе это сделать.
106 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 175, 1682 г, лл. 3—5. Ось-
минка— условная окладная единица. Вся сумма оклада для Старой Руссы
по окладной книге исчислена в 3 алт. 1 ден. (см. там ж е, л. 39 об.).
107 10 калачников, 5 пирожников, 3 хлебника, 2 квасника.
85
Ремесленники и торговцы составляли в это время 28% тяг-
лецов, и оклад их равнялся 20,7% оклада всего посада.
Самая большая группа тяглецов (58,3%) представлена
посадскими людьми и бобылями, которые положены в тягло
с «черной работы». Оклад их равен 25,5% оклада посада. Как
видим, это низшая категория тяглецов. Подавляющее боль-
шинство их положено в оклад с 0,5 осьминки. Правда, 111 дво-
ров/ (55%;) тянут с 1 осьминки, но у двух третей из них по
0,5 осьминки снято, а 77 дворов (38,8%) в окладе с 0,5 ось-
минки, и лишь 13 дворов в окладе с 1,5—2 осьминок. Среди
этой группы тяглецов есть ремесленники и рабочие соляного
промысла.108
Однако между второй и третьей группами тяглецов на-
блюдается существенная разница. В первом случае прямо
указывается, что ремесло является основным средством суще-
ствования тяглеца. Так, Марк, цренный мастер, и Яков Шиш-
кин положены в тягло с двора и «цренного мастерства».109
Никон, сапожник, — с «сапожничества», Ермолай Калинин —
с «кузнечества», между тем как кузнец Прокопий тянет
с «черной работы»,110 портной мастер Марк «с черной рабо-
ты»,111 сапожник Моисей «с черной работы», Ларион,
цренный мастер, «с черной работы». Значительная часть
тяглецов, положенных в оклад «с черной работы», как
показало сличение данных окладной и переписной книг, живут
в бобыльских дворах. В конце переписной книги о них имеется
следующая запись: «а которые по переписи объявились бо-
были, люди самые скудные и никакими торговыми промыслы
не промышляют, а кормятца у соляных варничных промыслов
черною работою».112 То же определение «черной работы»
дается в ревизских сказках первой ревизии по Старой Руссе.
Сказки работных людей обычно кончаются фразой: «торгу,
промыслу и ремесла никакого не имеет, а кормится черною
работой».113
В материалах Иверского монастыря также встречаются
имена тяглецов, положенных в оклад «с черной работы». Они
работают на монастырском промысле в качестве варцев, во-
доливов, кузнецов, плотников, дрововозов и др. Беднейшая
часть посадского населения ежегодно была занята на под-
носке дров к варницам и вылавливании их из реки. По нашим
108 По профессиям в этой группе названо 28 чел.: 5 солеваров, 4 куз-
неца, 2 каменщика, цренный мастер, 3 плотника, винокур, шерстобой,
4 портных, 2 красильника, 3 сапожника, 2 калачника, пирожник, солодож-
ник, оконничник.
109 А р х и в ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 175, 1682 г., лл. 16—16 об.
110 Т а м ж е, л. 19.
111 Т а м же, л. 31 об.
112 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, 1678/79 г., л. 664 об.
113 Т а м же, ф. 350, оп. 3, № 4288, л. 2 и др.
86
подсчетам, весной 1693 г. не менее 200 чел. выполняли эту
работу лишь на монастырском соляном промысле.114 Наряду
с посадскими людьми этой работой занимались и крестьяне
ближайших к Руссе деревень.
Итак, среди тяглецов, положенных в оклад «с черной ра-
боты», были ремесленники, совмещавшие свое ремесло с ра-
ботой на соляных промыслах, были и люди, полностью заня-
тые в солеварении, но все они, по-видимому, не имели твер-
дого, постоянного заработка. Это беднейшая часть посадского
населения.
Еще более отчетливо имущественное расслоение посада
обнаруживается при анализе распределения «десятой деньги»
между посадскими людьми. Десятая деньга, как известно,
взималась в размере 7ю стоимости имущества и доходов на-
логоплательщика. Всего в 1682 г. по окладу со старорушан «по-
сацких знатных людей десятой деньги, кроме мелкой луки»
полагалось 263 руб. 6 алт. 2 ден.115 Сумма сама по себе не-
большая, особенно если учесть, что один лишь Иверский мо-
настырь со своих И варниц и посадских угодий должен был
уплатить 100 руб. десятой деньги.116 Общая сумма уменьша-
лась еще и потому, что гости в раскладку вообще не были
включены, а пострадавшие от пожара освобождались от
уплаты десятой деньги или облагались небольшой суммой.
Ф. Смывалов, например, должен был платить всего 1 руб., а
Шелковников и Федоров были освобождены от уплаты деся-
той деньги.
Около 83% (217 руб.) всей суммы оклада падало на соле-
промышленников, но, так же как и тягло, она распределялась
между ними крайне неравномерно. На семь крупных солепро-
мышленников (Артемьева, Тверя, Житкого, Хабарова, Кра-
сильникова, Семионова, А. Филимонова), плативших от 10
до 21,5 руб., приходилась половина оклада десятой деньги,
которая падала на долю всех солепромышленников.
С ремесленников, составлявших 15,4% всех домовладель-
цев, причиталось 17,5 руб., т. е. 6% общей суммы. На торгов-
цев (около 7% дворов) начислено было 25 руб. (9,5%). Из
посадских, занимавшихся черной работой, десятую деньгу
платили единицы. На их долю приходилось всего около 1 %
оклада.
Раскладка десятой деньги и тягла свидетельствует о том,
что солеварение к концу XVII в., как и в прежние годы, играет
решающую роль в экономике Старой Руссы и что здесь вы-
делилась, помимо иногородних гостей, имущественно сильная
группа местных солепромышленников.
114 Архив Л ОИИ, ф. 181, оп. 2, № 296, 1692/93 г.
115 Там же, № 175, 1682 г., л. 46.
116 Там же, л. 4.
87
Перед нами картина резкой имущественной дифференциа-
ции посадского населения города. В то время, как верхушка
посада сосредоточила в своих руках соляные промыслы и
торговлю, беднейшая часть населения города являлась основ-
ным контингентом, обслуживавшим их.
Представление об имущественной и социальной дифферен-
циации населения Старой Руссы будет неполным, если не
учесть ту часть населения, которая ютилась в чужих дворах
и в тягло не была положена. Мы не имеем никаких сведений
об этой части населения Руссы в первой половине XVII в., но
зато в переписи 1678/79 г. весьма подробно перечислены «под-
соседники», «работные люди» и некоторые категории зависи-
мых людей.117 В 356 дворах гостей и посадских писцами
учтено 908 чел. взрослых мужского пола, из них, по нашему
подсчету, 363 чел. (около 40%) жили в чужих дворах. «Под-
соседники»,118 как их называли в Руссе, преимущественно
люди пришлые, и зачастую рядом с фамилией подсоседника
записывалось место, откуда он прибыл. Здесь и псковичи, и
новгородцы, и устюжане, и «балахонцы», и беглые из-за «поль-
ского рубежа». Но немало было среди них и местных жите-
лей, вынужденных ютиться по чужим углам. Занятия и со-
циальное положение подсоседников самые разнообразные.
«Работных людей» мы насчитали 175 чел.119 Это наемные ра-
ботники соляных промыслов. Кроме «работных», 45 «дворо-
вых людей» жили, по записям и «крепостям» главным обра-
зом, во дворах солепромышленников, у них же жили 8 «куп-
ленных», 4 чел. проживали в посадских дворах «за долг».
Социальное положение остальных подсоседников (131 чел.)
писцом не определено. Это, по-видимому, люди, недавно посе-
лившиеся в Руссе. Положение их еще не стабилизировалось.
Среди них довольно много ремесленников (портные, плотники,
калачник), несколько монастырских бобылей, площадной
подьячий. Имена некоторых подсоседников приводятся в дро-
воволочных тетрадях Иверского монастыря. Вероятно, среди
них есть и мелкие торговцы. Мы полагаем, что не ме-
нее половины подсоседников по занятиям близки к работным
людям.
117 Поскольку в монастырских дворах жили преимущественно их кре-
постные, а во дворах беломестцев называются лишь их владельцы, мы
учитывали «подсоседников» только в посадских и гостиных дворах.
118 Под сосед никами в Руссе называли тех, кого в других городах име-
новали соседями и подворниками (см.: В. Н. Колечникова. К вопросу
о соседях как социальной категории.— Русское государстве в XVII в. М.,
1961, стр. 206—207).
119 В нашей статье, опубликованной ранее (см. Уч. зап. ЛГПИ
им. Герцена, т. 278), указано 155 работных людей. Там мы не учитывали
взрослых сыновей. Здесь мы считали необходимым это сделать, ибо писцы
в число взрослых включали всех мужчин с 15 лет.
88
Итак, если учесть свыше 200 чел. тяглецов, живущих «чер-
ной работой», 262 чел. работных, дворовых и «купленных» и
65 чел. подсоседников, то 533 чел., или 58% взрослых муж-
ского пола, составили рабочее население Старой Руссы. Они
были заняты преимущественно на соляных промыслах. Цифра
эта нам кажется минимальной, ибо, как будет показано ниже,
на соляных промыслах работало немало крестьян из окрест-
ных деревень.
Среди низов посада были люди разного достатка и раз-
личного социального положения. Подробно положение и усло-
вия существования каждой из этих групп будет рассмотрено
в следующей главе. Здесь же необходимо отметить, что если
низшая категория тяглецов, принадлежавшая к посаду, еще
сохранила относительную самостоятельность, пользуясь опре-
деленными правами городского гражданства, то те, кого име-
новали «работными людьми», это уже, если можно так выра-
зиться, пролетариат феодальной эпохи. Весьма знаменательно,
что число их постепенно растет. В 1714 г. переписчики, приез-
жавшие в Руссу для обложения населения десятой деньгой,
учли 688 налогоплательщиков и 239 работных людей, которые
«кормятся при усолье черной работой» и не платят податей
«за скудостью».120
Большой интерес в этом отношении представляют итоги
переписи населения Старой Руссы в связи с первой ревизией
в 1727 г.. Всего, по итоговым данным переписи, в Старой Руссе
числилось 2050 чел. мужского пола, которые жили в 569 дво-
рах. Из них взрослого самодеятельного населения, по нашему
подсчету, 1420 чел. Среди них: посадских 894 чел., т. е. 63%,
ремесленников 199 чел. — около 12%, работных людей 306 чел.
(ПО работных — «зарубежные выходцы» и 196 «посадские ра-
ботные») — 21,5%. Если же прибавить сюда еще 30 чел. «ре-
месленных работных людей» и 21 чел. (1,5%) крепостных и
«купленных», то их всего будет 357 чел., или 25%.
Небезынтересно сопоставить эти данные с данными пере-
писи 1678/79 г. По нашему подсчету, в 1678/79 г. в Руссе было
175 работных людей. По отношению к общему числу взрос-
лого мужского населения — 908 чел. — работные люди состав-
ляли 19%. Таким образом, в первой четверти XVIII в. число
работных людей по сравнению с 70-ми годами XVII в. вы-
росло почти вдвое, но доля их в составе населения города
возросла всего на 2,5%.
Обращает на себя внимание категория «посадских работ-
ных людей». Если в 70-х годах всех работных, т. е. местных и
пришлых, было 175 чел., то в первой четверти XVIII в. только
посадских работных насчитывалось уже 196 чел. Это свиде-
120 ЦГАДА, ф. 350, оп. 3, № 4287, 1722 г., лл. 99—99 об.
89
тельствует о том, что рост числа работных людей шел глав-
ным образом за счет дальнейшего разорения низов посада.
Итак, Старая Русса в XVII и в первой половине XVIII в.
оставалась городом соли. Солеварение, как и в старину, имело
решающее значение в экономике города, а соляные промыслы
были основным источником, где население города добывало
средства к существованию.
Во второй половине XVII — начале XVIII в. на Старорус-
ских соляных промыслах происходит процесс укрупнения про-
изводства и капитала. В значительной мере этому способ-
ствовал приток капиталов извне, участие гостей в солеваре-
нии Руссы. Наряду с этим из местных солеваров выделяется
небольшая группа крупных промышленников, которая посте-
пенно сосредоточивает в своих руках около половины произ-
водства соли. Однако если в Соли Камской крупный капитал
окончательно вытеснил мелкий, то в Старой Руссе мелкие
промыслы давали до трети годовой выварки соли. Лишь в се-
редине XVIII в. крупный капитал становится господствующим,
окончательно оттеснив мелкий.
Серьезны сдвиги и в социальной структуре населения.
С конца XVI до середины XVIII в. в Руссе значительно углуб-
ляется имущественное неравенство, порождавшее социальную
дифференциацию.
Понимая всю условность такого рода сравнений, мы все
же считаем необходимым отметить, что во второй половине
XVII в. самые высокие оброки были в 40—60 раз больше, чем
самые низкие, в то время как в начале века это соотноше-
ние не превышало 10 раз.
Еще более характерно уменьшение числа варцев среди
дворохозяев. Если в начале века в Руссе, как указывалось
выше, 34 варца владели дворами, то во второй половине века
их осталось 6 человек. Количество дворов за это время умень-
шилось приблизительно в три раза, а число варцев-дворовла-
дельцев — в 13 раз.
Верхушка посада стала более богатой. Основная же масса
посадского населения все более разорялась. В конце XVII —
первой четверти XVIII в. пятую часть взрослого мужского на-
селения Руссы составляли «работные люди», лишенные
средств производства, живущие только продажей своей рабо-
чей силы.
ГЛАВА III
РАБОЧАЯ СИЛА НА СОЛЯНЫХ ПРОМЫСЛАХ
Для исследования генезиса капитализма в промышленно-
сти решающее значение имеет изучение таких вопросов, как
распространение вольнонаемного труда, состав работных лю-
дей и их взаимоотношения с хозяевами. Все, кто занимался
историей русской солеваренной промышленности, отмечают
полное преобладание вольнонаемного труда на промыслах
XVII в.,1 что, однако, не исключало применения принудитель-
ного труда. Старорусские промыслы в этом отношении не яв-
ляются исключением. Здесь также обнаруживается полное
преобладание вольного найма. Но вместе с тем документы
позволяют вскрыть весьма своеобразные формы вольнонаем-
ного труда, какие принимает он в условиях общего господства
в стране феодально-крепостнических отношений, и его пере-
плетение с различными видами принудительного труда.
1 В «Очерках истории СССР XVII в.» (издание Института истории
АН СССР. М., 1955) авторы главы о мануфактуре В. Г. Гейман и
Н. В. Устюгов пришли к выводу, что «в условиях сравнительной узости
рынка рабочей силы мануфактура в феодально-крепостническом государ-
стве наряду с использованием вольнонаемных работников должна была
пользоваться господствующими приемами эксплуатации труда, т. е. закре-
пощением работников» (стр. 113). В работе, посвященной истории соле-
варенной промышленности Соли Камской в XVII в., Н. В. Устюгов, касаясь
характера использования рабочей силы на промыслах, также указывает на
сочетание вольнонаемного и принудительного труда, но вместе с тем под-
черкивает преобладание работных людей, работавших по вольному найму
(Н. В. Устюгов. Солеваренная промышленность Соли Камской в XVII в.
М., 1957, стр. 247). Полное преобладание вольнонаемного труда отмечает
также В. Г. Гейман на Сереговском соляном промысле гостя Панкратьева
(Л 3 А К, т. 35, Л., 1929, стр. 35—36). О широком применении вольно-
наемного труда на соляных промыслах гостя Светешникова писал
С. В. Бахрушин (Промышленные предприятия русских торговых людей
в XVII в. Научные труды, т. II. М., 1954). Те же явления отмечены
Л. С. Прокофьевой на промыслах Спасо-Прилуцкого монастыря (Вотчинное
хозяйство в XVII в. М.—Л., 1959, стр. 65) и др.
91
Сочетание вольнонаемного и принудительного труда на со-
ляных промыслах Старой Руссы бросается в глаза при озна-
комлении с переписью города 1678/79 г.
Во дворах рушан наряду с подсоседниками, работными
людьми жили люди, находившиеся в прямой зависимости от
своих дворохозяев. Так, во дворе солепромышленника Ивана
Бурежского жил «по крепости» Денис Васильев и «подсосед-
ник, работной человек Мартынко Иванов сын, плотник».2 Во
дворе братьев Красильниковых жило четверо «дворовых лю-
дей по записям» и «работной человек Тетка».3
Особенно любопытно описание двора солепромышленника
Исака Хабарова. Помимо его семьи, во дворе жили «кабаль-
ный работник» Семен Федоров, «наемной работник» Мартын
Евстафьев, «вольной работной человек» Пимен Васильев,
«подсоседник» Игнат Тимофеев, портной мастер и «работной
человек» Степан Иванов.4 У владельца соляной варницы и
мельницы И. В. Тверя жили «купленные люди» Максим Фе-
доров и Яков Дмитриев и «наймит» Андрей Федоров.5 У соле-
промышленника Федора Смывалова проживал «у соляных
промыслов» «работной человек» Кириллка Омельянов.6 У куз-
неца Антона Семенова жили «наемные пришлые люди», «ба-
лахонец» и «устюженец»,7 у гостя М. Воскобойникова — «ра-
ботной человек, солевар» Герасим Степанов.8
Писцы, таким образом, отличают работных людей, рабо-
тавших по вольному найму, от купленных и дворовых, нахо-
дившихся в той или иной степени зависимости от дворовла-
дельцев.
Работные люди в чужих дворах жили большей частью как
квартиранты, но иногда они селились у своего работодателя.
Отношения работника и хозяина несомненно связывали упо-
мянутых выше Ф. Смывалова с «Кирилкой Омельяновым» и
гостя М. Воскобойникова с Герасимом Степановым. В основ-
ном работные люди были заняты на соляных промыслах, но
некоторая их часть использовалась в сельском хозяйстве и
на других работах. Так, у старорушанина Д. Падорина жили
в 1723 г. работные люди Андрей Васильев и Михаил Родио-
нов «из найму для пахотной земли в оброчной деревне Ляди-
нах».9 У солепромышленника И. С. Демьянова также жило
двое работных людей «из найму, понедельно, для пахотной
я ЦГАДА, ф. 1209, № 8075, л. 636.
3	Т	а м	же,	л.	639	об.
4	Т	а м	же,	л.	635.
5	Т	а м	же,	л.	635	об.
6	Т	а м	же,	л.	645.
7	Т	а м	же.
8 Т а м ж е, л. 654 об.
9 ЦГАДА, 'ф. 350, оп. 3, № 4288, л. 9 об.
92
его земли».10 Но у А. И. Кожевникова жил Иван Савельев
который работал в «варнице из найму, поварно».11	’
Однако, если работные люди жили у своих хозяев лишь
в виде исключения, то «купленные» и «крепостные дворовые»
всегда проживали во дворах своих хозяев. И это закономерно,
потому что их отношения к хозяевам значительно отличаются
от отношений между работными людьми и работодателями.
Каково же соотношение вольнонаемного и принудительного
труда на соляных промыслах Старой Руссы?
Как отмечалось выше, на Старорусских соляных промыслах
в 70-х годах XVII в. работало свыше 500 чел. Купленных и
крепостных дворовых насчитывалось всего 57 чел. Это незна-
чительная часть рабочего населения. Даже по отношению
к тем, кого писцы прямо называли работными людьми
(175 чел.), они составляли лишь одну треть, а ко всему рабо-
чему населению города— 11%.
Подобный вывод подкрепляется также анализом состава
дворов ряда солепромышленников. Так, у Ф. Смывалова было
четыре варницы. Для обслуживания лишь самого процесса
солеварения, без учета подсобных работ, ремонта и др., не-
обходимо было не менее 20 чел. (по 5 чел. на варницу). Во
дворе же его жили четверо «купленных крепостных польских
людей» и «работной человек» Кириллка Омельянов «у соляных
промыслов», да на другом дворе «работной человек Давыдко
Никитин с детьми».12 Ясно, что остальные работники нанима-
лись им из вольных посадских людей. Больше всего дворовых
и купленных людей во дворах гостя Никифора Веневитова и
его сыновей (15 чел.). Но у них в это время было не менее
6 варниц, и помимо «наемных работных людей», живущих
в их дворах (11 чел.),13 они, конечно, нанимали большое число
вольных людей. Кроме того, есть основание предполагать, что
Веневитовы вели торговлю дровами, где главным образом и
использовались дворовые люди.
Как видим, в Старой Руссе, как и на других соляных про-
мыслах, явно преобладает вольнонаемный труд. Правда, как
будет показано ниже, на монастырском соляном промысле
принудительный труд использовался шире, но и там преобла-
дание вольного найма не вызывает сомнения.
Откуда черпали рабочую силу Старорусские соляные про-
мыслы?
Н. В. Устюгов, анализируя этот вопрос на материале Соли
Камской, пришел к выводу, что там «рабочую силу соляные
промыслы черпали в первую очередь, среди посадских людей
10 Т а м ж е, л. 72 об.
11 Т а м же, л. 89. Работает «поварно», т. е. с вари.
12 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, 1678/79 г., л. 645.
13 Т а м же, лл. 653—654 об.
93
Соли Камской и крестьян Соликамского уезда. Вместе с тем
в течение XVII в. происходит постоянный приток пришлого
населения».14
В этом отношении соляные промыслы Старой Руссы мало
отличаются от Соликамских. Рабочая сила и здесь в XVII в.
пополнялась за счет низов посада и пришлого населения. Ма-
териалы двух переписей (1723 и 1727 гг.) в связи с введением
подушной подати позволяют определить, откуда шел приток
рабочих в Руссу, его динамику, соотношение местных элемен-
тов и пришлых.
Перепись 1727 г. имела целью выявить посадское населе-
ние, подлежащее подушному окладу. Все население было раз-
делено на три категории: посадских, ремесленных и работных.
Посадские, в свою очередь, делились на старинных посадских
и поселившихся в городе после переписи 1678/79 г. Среди ра-
ботных также выделены «посадские работные люди» и работ-
ные люди — «зарубежские выходцы», причем первые описаны
вместе с посадскими людьми. Это дает возможность просле-
дить, за счет каких элементов пополнялась рабочая сила на
промысле.
По итоговому подсчету писца, старинных посадских людей
и их потомков в Руссе числится 892 чел. мужского пола
в 256 дворах.15 Из них, по нашему подсчету, взрослых посад-
ских людей 516 чел., посадских работных людей 81 чел., 9 чел.
крепостных дворовых и 4 чел. купленных. Поскольку старин-
ные жители Руссы, записанные в книгах 1625 и 1678/79 гг., и
их потомство переписаны особо, мы имеем основание считать
«посадских после переписных книг 186 году» людьми приш-
лыми, но уже успевшими натурализоваться на посаде. Их, по
подсчету писца, 711 чел., живущих в 216 дворах. Из них, по
нашему подсчету, взрослых посадских 378 чел., работных лю-
дей 115 чел., дворовых 5 чел. и купленных 3 чел.
Таким образом, после переписи 1678/79 г. посадское насе-
ление Руссы выросло за счет пришлых людей на 41 %, а число
работных людей — на 58,6%. Это значит, что не только рабо-
чее население Руссы пополнилось пришлыми людьми, но и
посадское, причем рабочее население росло быстрее посад-
ского.
После посадских, старинных и пришлых переписаны ремес-
ленники. Всего их было вместе с домочадцами мужского пола,
по подсчету писца, 280 чел., из них взрослых 190 чел. По про-
фессиям названы очень немногие. Иногда можно судить о
профессии по фамилии (Шапочников, Серебряник, Оконниш-
ников, Сыромятников, Сапожников, Каменщиков, Бочар, Кра-
14 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 313.
15 ЦГАДА, ф. 350, оп. 3, № 2307, 1727 г.
94
сильников). Наряду с ремесленниками выделены подмастерья,
или «работные ремесленные люди». Их 30 чел. Некоторых
писец именует просто работными людьми. Так, «работным
ремесленным человеком» названы Матвей Каменщиков и
Максим Филиппов. Степан Андреев Бочар, живущий в своем
дворе, назван работным человеком. Также названы Плотников
Никон, Сметков Михаил.
Среди ремесленников есть выходцы из церковной среды,
из отставных солдат. Большинство ремесленников старору-
шане, но есть и пришлые люди. Самсон Осипов — работный
человек «польской нации»,16 Василий Елисеев — «калмыцкой
природы»,17 Михаил Сметков — «швецкой нации»,18 Матвей
Каменщиков — уроженец Белой Церкви.
И, наконец, в особую рубрику выделены «работные», хотя,
как мы могли убедиться ранее, работные люди переписаны
также вместе с посадскими, старинными и пришлыми. Их
всего, по подсчету писцов, 167 чел., из них взрослых ПО чел.
Что же их отличает от посадских работных людей? Почти
против фамилии каждого из них стоит приписка — «польской
нации», «швецкой нации» и т. п. Лишь несколько человек
названы здесь «посадскими работными людьми». Все они, за
исключением двоих, нами обнаружены в переписи 1723 г.
в числе пришлых работных людей. Это к ним относится заме-
чание писцов, что они «работают всякую черную работу, а
податей не платят» 19 и имеют «пашпорты временные для про-
кормления».20
Таким образом, перепись 1727 г. обнаружила постоянный
и значительный приток пришлого населения в Старую Руссу.
Но давно поселившиеся в городе прочно осели здесь и вклю-
чены в сословие посадских людей. Те же, кто поселился
в городе недавно, числятся пришлыми и в подавляющем боль-
шинстве переписаны как работные люди. М. Я. Волков отме-
чает, что в экономически развитых городах России уже
в XVII — начале XVIII в. образовался слой пришлых людей,
годами живших в одном городе. Они не принадлежали на
новом месте проживания ни к одному из сословий.21 По на-
блюдениям автора, именно из среды пришлого населения
вербовались, главным образом наемные работники городов.
Так, в 1722—1723 гг. из 659 семей пришлых людей Новгорода
главы 422 из них (64%) сообщили, что они с членами своей
16 Т а м же, л. 261.
17 Там же, л. 261 об.
18 Т а м ж е, л. 262.
19 Т а м ж е, № 4288, л. 1.
20 Т а м ж е, л. 11 об.
21 М. Я. Волков. Формирование городской буржуазии в России
XVII—XVIII вв. — «Города феодальной России». Сб. памяти Н. В. Устюгова.
М„ 1966, стр. 184.
95
семьи кормятся черной работой.22 Среди местного же посад-
ского населения людей, кормившихся наемной работой, было
немного: в Новгороде — 23%, в Чебоксарах —14,5%.23
В Старой Руссе, городе промышленном, людей, кормив-
шихся наемной работой, было значительно больше. Здесь во
второй половине XVII в. более половины тяглецов на посаде
были положены в тягло с черной работы, т. е. работали по
найму.
К сожалению, по материалам первой ревизии невозможно
выявить среди посадских всех, добывавших средства к су-
ществованию наемным трудом. Правда, писцы выделяют среди
посадских «работных людей», их мы насчитали вместе с ре-
месленными работными людьми 226 чел. Но вряд ли ими ис-
черпывается число посадских людей, работающих по найму.
А среди не включенных в посад «работных», судя по форму-
лировкам писцов, работают по найму почти все 100%.
Следует заметить, что ревизские сказки 1722—1723 гг.
были составлены на всех пришлых людей вне зависимости от
времени их поселения в Руссе, и лишь перепись 1727 г. их от-
делила. Всего, по нашему подсчету, по переписи 1727 г.,
в Старой Руссе «работных людей» 336 чел., что составляло
около 24 % взрослого мужского населения города.
По материалам переписи трудно определить, чем отлича-
лось положение пришлых работных от посадских работных
людей. Одно лишь бросается в глаза — значительно лучшие
жилищные условия последних. Из ПО пришлых работных
лишь 18 чел. жили в своих дворах, а из 196 чел. посадских
работных (без ремесленных) имели свои дворы 94 чел.
Подробные сведения о том, из каких районов и социаль-
ных слоев шел приток рабочей силы в Старую Руссу, дают
копии ревизских сказок наемных работников 1722—1723 гг.
Как и в других городах, в 1721 г. в Руссе была проведена
перепись посадского населения.
Всего в Руссе к моменту переписи 1721 г. числилось
2079 чел. мужского населения, но большинство из них разош-
лось по другим городам. Указом от 27 апреля 1722 г. было
предписано переписать посадских независимо от того, где они
находятся, и в Руссе была произведена новая перепись. Руко-
водил ею майор М. Я. Волков, а исполнителями были те же
писцы, которые переписывали уезд.
С помощью земских бурмистров и трех купцов «из лутчих»,
они переписали всех посадских и «всякого чина людей», «кто
в которой улицы своими, и в наемных дворах, и на тяглых,
22 М. Я. Волков. Формирование городской буржуазии в России
XVII—XVIII вв. — «Города феодальной России». Сб. памяти Н. В. Устю-
гова. М., 1966, стр. 185.
23 Т а м же.
,96
и на белых землях живет, и кто откуда и давно ль в Старую
Русу в посад в котором году жить пришли; и кто какие торги
и ремесла и промыслы в Старой Русе и отъезжие на сколько
имеет; также дворовых, и монастырских, и помещиков пере-
писали порознь именно, и учинили всякого чина людям книги
порознь, особливые скаски взяли с подлинною очисткою,
с прикладыванием руки».24
Следовательно, перепись должна была выявить как подат-
ное население города, так и некоторые категории, которые
впоследствии были освобождены от подушного оклада.
По сравнению с переписью 1721 г. переписчики выявили
1318 чел., которых в то время в Руссе не было. Они находи-
лись «для прокормления в отлучении по городам».25 Всего
переписчики насчитали вместе с «прибылыми» 2217 душ муж-
ского пола «посадских старинных и пришлых, и работных лю-
дей, кроме разночинцев и... поповских».26
К сожалению, подлинники этой переписи нами не обнару-
жены. Сохранилась лишь копия сказок наемных работников,
разночинцев, подьячих, монастырских крестьян, солдат, жи-
вущих на посаде в Старой Руссе. Книга без даты, но из текста
видно, что она относится к 1722—1723 гг. и, на наш взгляд,
является частью данной переписи.
Между прочим, описание проводится по сотням и улицам,
в то время как в переписях XVII в. в Руссе о сотнях не
упоминается. Описанию каждой сотни писец предпосылает за-
головок: «во дворах работные, которые живут в наемных
дворах и работают всякую черную работу и податей не пла-
тят» или: «дворы посадских людей, а в них живут пришлые
работные люди».
Следует, однако, отметить, что ревизские сказки в ряде
случаев составлены на работных людей, которых можно счи-
тать пришлыми лишь относительно. Из сказок выясняется, что
сами они родились в Руссе, а переселились сюда их отцы,
а иногда и деды.27
Вот типичная сказка. Во дворе посадского человека Ни-
кулы Иванова Проскуряка живет работный человек Яков
Васильев Москва, ему 51 год. У него два сына: Семен 21 года
и Демид 12 лет. Живет Я. В. Москва во дворе «из найму».
Далее в сказке сообщается, что отец его, Василий Михайлов,
24 ЦГАДА, ф. 350, № 4287, 1722 г., лл. 4—4 об.
25 Т а м ж е, л. 101.
26 Т а м же.
27 В переписи 1727 г. эта категория пришлых причислена к посадским
«после переписных книг 186 году», и называются они здесь «посадскими
работными людьми», а недавно поселившиеся выделены в особую рубрику
«работные». Кстати, их всего 225 чел. (115 посадских и ПО чел. «зару-
бежных выходцев»), т. е. столько, сколько мы насчитали по ревизским
сказкам.
7 Зак. 180
97
был посадским человеком из Москвы. В Руссу он прибыл
в 1682/83 г. и здесь умер в 1700 г. Яков Москва торга, про-
мысла и ремесла никакого не имеет и кормится «черной ра-
ботой». Сын Якова, Семен, в 1716 г. «сшел из Старой Русы
для прокормления». В конце сказки указывается, что прие-
мышей, купленных, наемных, дворовых крепостных и других
чинов людей у него нет. Подписал сказку сам Яков
Москва.28
Как видим, в сказке содержатся сведения не только о воз-
расте, но и о социальном положении того или иного лица,
источнике его существования (хотя и в самой общей форме),
сообщается о том, где он живет, откуда и когда прибыли
•в Руссу он и его родители. Сведения сказок относительно за-
нятий работных людей весьма лаконичны. В каждой сказке
имеется стереотипная фраза о том, что торгов, промыслов и
ремесла у них нет.29 На вопрос о занятиях чаще всего отве-
чают, что кормятся «черной работой», в том числе и на со-
ляных промыслах. Так, Михаил Родионов показал, что по
приезде в Руссу в 1687/88 г. он жил в разных местах и кор-
мился «черною работой» при усолье. Кормился черною ра-
ботой при усолье уроженец Руссы Семен Копылов. То же по-
казали Федор Корела, Яков Василистин и многие другие. Но
иногда встречаются и другие записи. Некоторые работные
люди по старости, по инвалидности кормятся «при госпи-
тали», например 43-летний Яким Антонов, в богадельне также
75-летний Лазарь Сухорук, 64-летний Герасим Ларионов,
67-летний Кирилл Швецов.30
Большой интерес представляют сведения о движении и
происхождении работных людей. Попадали в Руссу они раз-
ными путями. Так, отец работного человека Ивана Нача был
мещанином в г. Вильно. Он был взят в плен рейтарами и вы-
везен в Старорусский уезд, где его отпустили на волю.
В Руссе он и умер.31 Сын его, Иван, родился, по-видимому,
в Руссе. Уроженца Финляндии «из под гор. Ваза Василия
Иванова привез в Петербург приказчик посадского человека
Крюкова в 1712 г. Здесь его крестили, и жил он у Крюкова до
его смерти, а в 1722 г. прибыл в Руссу.32 Однако подавляющее
большинство пришлых людей, конечно, прибывали в Руссу
добровольно, или переселяясь из других городов, или убегая
28 Ц Г А Д А, ф. 350, № 4288, лл. 1 об,—2.
29 Лишь в одном случае это однообразие было нарушено. Иван Про-
кофьев, живущий во дворе попа, показал, что он имеет рыбный промысел,
в котором «обращается у него поден на полтину». Кстати, социальное по-
ложение его не указано. Но в книге 1727 г. он записан под рубрикой «ра-
ботные» (ЦГАДА, ф. 350, № 2307, л. 275).
30 Та м же, № 4288, лл. 32 об., 17 об., 82 об.—83, 89 об.
31 Т а м ж е, л. 2.
32 Т а м ж е, лл. 11 об.—12.
98
от своих господ. У некоторых путь в город лежал через де-
ревню. Так, отец Петра Калиновича Мощи, уроженец Корелы,
поселился в селе Коростыне, где и умер. Сам Петр в Руссе
поселился в 1673/74 г.33 Обросим Евстратьев родом из Мо-
сквы, живет в своем купленном дворе. Отец его покинул
Москву в 1667/68 г. и поселился в дворцовом Лосском по-
госте, где и умер, а сам Обросим переселился в Руссу
в 1700 г. Отец и дед Ивана Прокофьева были крепостными
кн. Шаховского в Торопецком уезде. Отца отпустили на волю,
и жил он в Налюцком погосте Новгородского уезда. Сам Иван
прибыл в Руссу в 1723 г.34
Встречаются среди работных людей и бывшие кабальные
посадских людей и беглые помещиков. В том случае, когда
это беглые русских помещиков, а не из-за рубежа, они обычно
отпущены на волю. Например, родители Михея Карпова были
«крепостными людьми» посадского человека Кузьмы Андре-
ева Харламова, а он сам был отпущен своим хозяином на
волю в 1722 г.35 В 1707 г. новгородский помещик Фома Дирин
обнаружил в Старой Руссе у солепромышленника Семена
Дружинина, «в его Семеновой варнице» дворового своего че-
ловека Еремея Васильева.36 Вдова работного Леонтия Сажи
показала, что муж ее был «задворовым» человеком помещи-
ков Малитиных Ржевского уезда. Прибыл он в Руссу
в 1700 году и жил на посаде. В 1707 г. помещики разыскали
его, объявили беглым, но не вернули, а уступили его подья-
чему Иуде Погребову, который за это отдал им своего беглого
крестьянина, жившего у Малитиных. В 1708 г. Погребов от-
пустил Л. Сажу на волю.37 Братья Васильевы, Семен и Ми-
хаил, родом из дворцовых крестьян Олонецкого уезда. Отец
их поселился в Руссе в давние годы и жил у Ивана Малень-
кого, сына новгородского гостя Семена Гаврилова, в деревне
Змеище, где и умер. Его сыновья были отпущены на волю
в 1716 г. внуком гостя Семена Гаврилова Петром Ивановым
Маленьким.38
Как указывалось выше, с 1710 по 1719 г. солеварение
в Руссе было запрещено, и потому многие рущане, в том числе
и пришлые работные люди, оставив семьи в Руссе, уходили
на заработки в другие города. Так, Петр Тупицын, прибыв
в Руссу из Брянска, уехал в Можайский уезд и там умер
в 1713 г., оставив в Руссе вдову, зятя, внуков. Федор Тара-
бара, уроженец гор. Торжка, уехал в 1716 г. в Петербург,
33 Та м же, л. 23.
34 Там же, лл. 44 об.—45.
35 Т а	м	же,	лл. 44—44	об.
36 Т а	м	ж е,	ф.	658,	№	3, 1707	г.,	л. 38 об.
37 Т а	м	же,	ф.	350,	№	4288,	л.	61.
38 Т а	м	же,	л.	100	об.
7*
99
где находился и в момент переписи. Сведения за него дала
жена.
Среди пришлых людей были выходцы из ближайших
к Руссе мест (Пскова, Новгорода, Порхова, В. Лук, Торжка)
и из-за польского рубежа (Невеля, Велижа, Смоленска, Се-
бежа, Полоцка, Витебска, Вильно), из центральной части Руси
(Москвы, Углича, Кашина, Твери, Осташкова, Ржева), из
Поморья (Олонца, Ваги, Белоозера, Каргополя, Устюжны
Железопольской, Вологды, Тотьмы) и из-за шведского рубежа
(Вазы, Або, Корелы, Копорья).
Все сведения о времени прихода пришлых людей в Руссу,
о местах их выхода и об их происхождении сведены нами
в три таблицы.
Данные о времени прихода работных людей и их родите-
лей (табл. 6) охватывают целое столетие с 20-х годов XVII в.
по 1723 г. Всего за столетие по сказкам нами выявлено
223 работных, которые в разное время поселились в Руссе.
Колебания в притоке пришлых работных людей в Руссу, по-
видимому, связаны главным образом, с колебаниями в солева-
рении.
В начале XVII в., как указывалось выше, Старая Русса
была совершенно разорена и опустошена. Поэтому, естест-
венно, в первой половине столетия прирост населения шел
преимущественно за счет возвращения в город коренного на-
селения, и приток пришлых людей весьма незначителен. За-
метный приток извне отмечается лишь в 60—70-х годах
(22 чел. в 60-х годах и 55 чел. в 70-х годах). Эти годы в со-
леваренной промышленности Руссы являются годами подъема,
периодом высокой конъюнктуры на рынке. В 80-х годах на
соляных промыслах наблюдается спад, и приток пришлых
людей снижается до 40 чел. за десятилетие. Спад продол-
жается и углубляется в 90-х годах, число пришлых людей
в этом десятилетии снижается до 18 чел. В первые годы Се-
верной войны, когда на берегах Невы была основана новая
столица, увеличивается спрос на продукты питания, в том
числе на соль. Солеварение переживает новый период подъ-
ема. Соответственно несколько увеличивается приток пришлых
работных людей (33 чел. за 10-летие). Однако с 1710 по
1719 год солеварение в Руссе было запрещено казной «для
сбережения лесов». В это время, как указывалось выше, ос-
новной тенденцией был не приток, а уход населения из Руссы
в поисках заработка. Приток, как показано в таблице, в это
время совершенно ничтожен (10 чел.). За четыре года, с 1720
по 1723 г., когда солеварение снова было возобновлено, при-
ток работных людей был больше, чем в предыдущее десяти-
летие (9 чел.).
100
Таблица 6
Группировка пришлых работных людей по времени прихода
в Старую Руссу
		Работные	Итого за год	Среднее
Год прихода	Родители	и их взрослые	(чел.)	число приш-
		домочадцы		лых за год
1622/23	1		1	
1625/26	2		2	
1632/33	3	1	4	
1634/35	1		1	
Итого за 20—30-е				
годы XVII в.	7	1	8	2
1642/43	4		4	
Итого за 40-е годы				
XVII в.	4		4	4
1652/53	4		4	
1653/54	1		1	
1657/58	2		2	
1658/59	1	1	2	
Итого за 50-е годы				
XVII в.	8	1	9	2,2
1662/63	9	2	11	
1666/67	1		1	
1667/68	8	2	10	
Итого за 60-е годы				
XVII в.	18	4	22	7,3
1669/70	2	—	2	
1671/72	3	—	3	
1672/73	17	12	29	
1673/74	3	1	4	
1675/76	1	2	3	
1676/77		1	1	
Год прихода	Родители	Работные и их взрослые Домочадцы	Итого за год (чел.)	Среднее число приш- лых за год
1677/78	6	2	8	
1678/79	3	2	5	
Итого за 70-е годы				
XVII в.	35	20	55	6,9
1680/81	1	—	1	
1681/82	1	3	4	
1682/83	13	10	23	
1683/84	—	1	1	
1684/85	—	1	1	
1685/86	1	1	2	
1687/88	3	4	7	
1688/89		1	1	
Итого за 80-е годы				
XVII в.	19	21	40	5
1690/91	—	1	1	
1691/92	3	1	4	
1692/93	2	7	9	
1694/95	2	1	3	
1697/98		1	1	
Итого за 90-е годы				
XVII в.	7	11	18	3,6
1700	1	4	5	
1701	3	5	8	
1703	1	4	5	
1706	—	1	1	
1707	2	3	5	
1708	2	4	6	
1709	—	2	2	
1710	1	—	1	
Итого за первое де-				
сятилетие XVIII в.	10	23	33	4,1
Год прихода	Родители	Работные и их взрослые домочадцы	Итого за год (чел.)	Среднее число приш- лых за год
1711	—	1	1	
1712	—	2	2	
1713	—	1	1	
1717	—	1	1	
1718	—	4	4	
1719	—	1	1	
Итого за второе де- сятилетие XVIII в.		10	10	1,7
1720	—	5	5	
1721	—	2	2	
1722	—	1	1	
1723	—	2	2	
Итого за 4 года третьего	десятилетия XVIII в.		10	10	2,2
Без указания года вы- хода	7	8	15	
Итого:	115	108	224	4,4
В табл. 7 сгруппированы данные по местам выхода работ-
ных людей. Наибольшее число пришлых в Руссу попадало
из-за «польского рубежа» (30%) и с Севера (22,8%). Беглых
из-за границы влекло сюда стремление получить личную сво-
боду и желание освободиться от власти иноверцев. Приток
с Севера, надо полагать, связан с ростом имущественной диф-
ференциации. Очень невелик приток работных людей из Старо-
русского уезда (7 чел.). Объясняется это в первую очередь
тем, что почти все погосты Старорусского уезда принадлежали
Иверскому монастырю, и те крестьяне, которые уходили в го-
род на заработки, записаны были в числе монастырских лю-
дей. Среди пришлых работных людей встречаются выходцы
из Москвы, Ярославля, Балахны, но наибольший приток ра-
ботных людей в Руссу наблюдается из ближайших к Руссе
городов и уездов: Новгорода, В. Лук, Осташкова.
103
Таблица 7
Места выхода пришлых работных людей Старой Руссы
№ п./п.	Пункты выхода	Родители	Сами работные	Всего	% к обще- му коли- честву
1	Ближайшие к Руссе города и уезды:				
	Старорусский уезд ....	3	4	7	
	Новгород		9	8	17	
	Псков 		1	2	3	
	Порхов 		1	2	3	
	Холм Новгородского уезда	2	2	4	
	Сомерская волость ....	1	1	2	
Итого:		17	19	36	16
2	Из-за польского рубежа: Невель		20	13	33	
	Витебск		2	2	4	
	Велиж		—	1	1	
	Себеж		1	—	1	
	Полоцк		11	9	20	
	Брянск		1	1	2	
	Смоленск		—	2	2	
	Вильно		1	—	1	
	Точное место не установлено	8	7	15	
Итого:		44	35	79	30
3	Из-за шведского рубежа. Корела 		3	1	4	
	Нарва 		—	1	1	
	Копорье 		—	1	1	
	Юрьев		—	2	2	
	Або		—	1	1	
	Ваза		—	1	1	
Итого:		3	7	10	4,5
№ п./п.	Пункты выхода	Родители	Сами работные	Всего	% к обще- му коли- честву
4	Города и уезды на юг и юго- восток от Руссы:				
	В. Луки		6	5	И	
	Осташков		9	3	12	
	Ржев		—	2	2	
	Торжок . . :		2	1	3	
	Тверь 		1	1	2	
	Кашин		1	1	2	
	Углич 		—	1	1	
	Ярославль 		1	—	1	
	Москва		2	3	5	
	Балажна		1	—	1	
	Шанский уезд		1	—	1	
	Городокский уезд		—	2	2	
Итого:		24	19	43	19
5	Северные города и уезды: Вологда 		5	4	9	
	Олонец		6	9	15	
	Вага		6	7	13	
	Белоозеро 		4	3	7	
	Каргополь 		1	—	1	
	Устюжна Железопольская	—	1	1	
	Тотьма 		—	1	1	
	Заонежье		1	2	3	
	Поморье		1	1	2	
Итого:		24	28	52	22,8
Место выхода не установлено		2	6	8	3,5
Итого:		114	114	228	100
Происхождение пришлых
	Посадские		Черносошные		Крепостные (по- мещичьи и монастыр- ские)		
	ЧИСЛО	%	ЧИСЛО	%	число	%	
Родители 		51	46	24	21,6	26	23,4	
Сыновья и их взрос- лые домочадцы ....	108	48	46	20	45	20	
Итого:	159	47,3	70	20,8	71	21,1 1	
* Среди кабальных четверо у посадских людей, один у помещика и
ф. 350, оп. 3, № 4288, л. 36 об).
Наибольший интерес, на наш взгляд, представляют све-
дения переписи о происхождении работных людей (табл. 8).
Данные таблицы показывают, из каких социальных слоев
вышли поселившиеся в Руссе работные люди. Нами учтено
происхождение 225 работных людей и их домочадцев (сы-
новья, племянники, братья) и 111 — их родителей, которые
в свое время поселились в Руссе, но к моменту переписи их
уже не было в живых.39 Из таблицы видно, что соотношение
различных социальных категорий в обеих группах примерно
одинаковое, и потому можно пользоваться средними циф-
рами.
Около половины пришлых работных людей (47,3%) —вы-
ходцы из посада, 44,2% — крестьяне. Приток в город из кре-
постной и черносошной деревни, по нашим данным, почти оди-
наковый, но подавляющее большинство помещичьих крестьян
в Руссу приходило из-за рубежа. Выходцев из помещичьих
крестьян чисто русских районов ничтожно мало. Следует
иметь в виду также и то, что больше половины работных лю-
дей (118 чел.) являются уроженцами Руссы, т. е. их отцы на
протяжении всей их жизни были уже посадскими людьми.
Таким образом, в XVII в. приток рабочей силы в Старую
Руссу шел преимущественно за счет посадского населения,
а не из деревни. Это значит, что процесс имущественной
дифференциации деревни, который некоторые историки
склонны переоценивать, был не столь уж глубоким.
39 Общее число работных людей вместе с их родителями — 336 чел.
Это больше, чем в других таблицах, вследствие того, что здесь учтены
работные люди, родившиеся в Руссе. Ранее они не учитывались.
106
Таблица 8
работных людей
Кабальные*		Крестьяне без указания категории		Неизвестного происхождения		Из церковников		Общее число	в %
число	%	ЧИСЛО	%	ЧИСЛО	%	число	%		
2	2	3	2,7	3	2,7	2	2	111	100
7	3,1	5	2,2	10	4,5	4	1,6	225	100
9	2,6	8	2,3	13	3,9	6	1,8	336	100
двое — «крепостные Николы Станового» из дворцовых крестьян (ЦГАДА,
Материал, приведенный в таблицах, позволяет сделать еще
одно весьма интересное наблюдение: в Старой Руссе, этом
старинном промысловом городе, в XVII в. складывались уже
кадры работных людей, которые из поколения в поколение
трудятся на промыслах.
Приток пришлого люда в Старую Руссу чрезвычайно обо-
стрял жилищную проблему в городе. Работные люди жили
здесь в большой тесноте. Это относится и к тем, кто снимал
избы и углы, и к беднейшим слоям местного посадского насе-
ления. Они, стесняя свои семьи, сдавали все пригодные для
жилья помещения, получая таким способом небольшое при-
бавление к своему скудному заработку.
Еще В. Н. Вернадский, изучая писцовую книгу конца XV в.,
обратил внимание на характерную для Старой Руссы особен-
ность: большую, по сравнению с другими городами Новгород-
ской земли, населенность дворов, большое число «соседей» во
дворах старорушан.40 Это же было характерно для XVII и
XVIII вв. Вот несколько примеров из переписной книги
1678/79 г.: на Холопьем ручье, во дворе посадского человека
Ивана Оконничникова, жило пятеро «подсоседников». Трое из
них названы «работными людьми», а двое просто «подсосед-
никами».41 На Богородицкой ул. во дворе посадского человека
Игната Микитина жили «подсоседники, работные люди»: Ан-
тон Никифоров, Пантелей Петров, Антип Ананьин и Мелен-
тий Пименов.42 За рекой Полистью, у церкви Василия свя-
40 В. Н. Вернадский. Новгород и Новгородская земля в XV в. М..
1961, стр. 136.
41 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, лл. 633 об—639.
42 Т а м ж е, л. 649.
107
того, в бобыльском дворе братьев Григорьевых жило шестеро
«подсоседников» с семьями.43
В делах приказной избы Старой Руссы за 1709 г. сохрани-
лись списки дворохозяев, сдававших свои дворы, избы и
«избные углы». Списки были составлены на предмет взима-
ния с них четвертного налога. Треть посадских дворовладель-
цев (126 чел.) сдавали в наем избы, дворы и углы (16 дворов,
79 изб и подклетей и 14 углов). Для некоторых посадских
людей это превратилось, по-видимому, в постоянный источник
дохода. Степан Мериков, например, сдавал внаем четыре
избы, две подклети и двор.44
Такую же картину жилищной тесноты дают ревизские
сказки пришлых работных людей 1722—1723 гг. Большинство
из них проживало в чужих дворах, и лишь немногие имели
собственные дворы и избы. Так, в своем купленном дворе жил
работный человек Матвей Остафьев с братом. Григорий Ефи-
мов жил в «купленной своей избе», Савелий Никонов —
в своей построенной избе, работный человек Гаврила Мар-
тынов Поляк получил двор в приданое за женой.45 Из 323 ра-
ботных мужского пола (вместе с детьми) лишь 38 имели свои
дворы или избы. Из них трое — вдовы работных людей, и
6 человек имели один двор на двоих.
Работные люди жили в чужих дворах и избах «из найму»,
«по свойству», «на время», «ис пожилого». Вот несколько
примеров. Работный человек Михаил Долгой жил во дворе
приказного подьячего Тимофея Филимонова «по свойству, на
время», «понеже двора своего нет».46 Работный человек Яким
Антонов проживал во дворе работного же человека Прокофия
Кармазы «по просьбе, на время», Филат Гаврилов жил во
дворе вдовы приказного подьячего «ис пожилого, на время».47
Небезынтересно отметить, что в таких же стесненных,
если не в худших, условиях жили работные люди на соляных
промыслах Строгановых в XVII в. На одном из больших дво-
ров при соляном промысле работные люди жили в «чюланах
людских», зачастую по 3—5 семей в одном чулане. Иногда
жилые чуланы примыкали к свинарникам. Бывали случаи,
когда работных селили в помещениях для скота.48
* * *
Выше уже говорилось о преобладании вольного найма на
всех солеваренных промыслах феодальной Руси в XVII в. Од-
43 Т а м же, лл. 651 об.—652.
44 ЦГАДА, ф. 1164, № 5, 1709 г., л. 19.
45 Та м ж е, ф. 350, № 4288, л. 36 об.
46 Т а м же, лл. 31—31 об.
47 Та м же, лл. 32 об., 76 об.
48 А. Введенский. Служащие и работные люди у Строгановых
в XVI—XVII веках.— Труд в России, кн. 1. Л., 1924, стр. 57.
108
нако вольный наем в эпоху полного господства феодально-
крепостнических отношений в стране принимал зачастую
весьма своеобразные формы и был отягощен рядом крепост-
нических наслоений.
Наиболее полные данные о применении вольнонаемного
труда содержатся в документах варничного промысла Ивер-
ского монастыря, в частности в варничных книгах монастыр-
ского промысла, которые велись на протяжении 40 лет, с на-
чала 60-х годов XVII в.
Во всех варничных книгах соляного промысла Иверского
монастыря имеются записи об оплате четырех наемных црен-
ных мастеров. Так, в 1662/63 г. цренные мастера, посадские
люди Анисим Заворуй и Терентий Дюдя за то, что весь год де-
лали и чинили в монастырских пяти варницах 49 црены, полу-
чили 170 руб. «годового найму».50 В 1665/66 г. в пяти мона-
стырских варницах чинили црены старорушане посадские
люди Ф. Помолза и С. Сукин, получая годового «найму»
35 руб. 16 алт. 4 ден.51
В 1667/68 г. цренные мастера Семен Помолза с товарищем
Никитой были наняты на год для обслуживания шести мона-
стырских варниц, «а найму им ряжено 46 рублей, и наперед
дано им 36 руб., а достальные отдать, как срок придет».52
Некоторые из цренных мастеров работали на монастыр-
ском промысле много лет подряд. Например, Захар Юрьев
Сукин с 1670 по 1690 г., Артемий Микляев с 1681 по 1689 г.,
Никита Фомин Малашник с 1681 по 1691 г., Петр Черный
с 1681 по 1688 г., Семен Коряков с 1683 по 1689 г. Из 15 чел.
цренных мастеров, работавших на монастырском промысле
в 80-х годах, удалось выяснить происхождение лишь десяти.
Девять из них посадские люди и один житель — пригородной
слободы Кукуй.
Цренные мастера — это кузнецы самой высокой квалифи-
кации. Они получали на монастырском промысле в 80—
49 Шесть «вкладных» варниц Иверского монастыря в это время были
переданы по повелению патриарха Никона Воскресенскому монастырю, ко-
торый владел ими до 1667/68 г. О них у нас до этого года сведений не
имеется.
50 А р х и в Л О И И, ф. 181, № 22, лл. 113—113 об. Счет велся на
медные деньги. Соотношение их к серебряным в это время 1:9, 1 : 10.
Анисим Заворуй работал цренным мастером в монастырских варницах еще
в 1959 г. (там же, on. 1, карт. 6, 1659 г., д. 89, л.26). Здесь он назван
посадским человеком, который работал по «зговору и по записи». В 1667 г.
монастырские власти наняли в Старой Руссе старорушанина, посадского
человека, цренного мастера Терешку Арефьева по прозвищу Дюдя, чтобы
он сделал в монастыре и в Валдае новый црен во вновь построенной вар-
нице, за что получил 15 руб. (там же, карт. 18, 1667 г., д. 2, л. 14)'.
51 Т а м же, оп. 2, № 33, 1665/66 г., л. 78 об.
52 Там же, № 49, 1667/68 г, л. 62.
109
90-х годах по 10—15,5 руб.53 в год. Но, кроме того, Иверский
монастырь нанимал для своего соляного промысла двух го-
довых кузнецов и трех-четырех молотовщиков. Кузнецы полу-
чали в год 6—8 руб., а молотовщики — 3—4 руб. Помимо го-
довых кузнецов, приглашали, время от времени, кузнецов
с посада для различных работ, получавших повременную оп-
лату.54
Кузнецы, работавшие на монастырском промысле повре-
менно, — это всегда посадские люди. Происхождение же го-
довых кузнецов и молотовщиков не всегда возможно опреде-
лить. Наемные молотовщики Иван Кириллов, Григорий Се-
менов, Михаил Иванов, Петр Лябзов — это работные люди,
живущие на посаде. Наемный кузнец Емельян Савельев, ра-
ботавший на промысле около 20 лет, очевидно человек приш-
лый, жил в монастырском дворе, Фаддей Авдеев, сначала
молотовщик, а затем кузнец по происхождению, — монастыр-
ский бобыль.55
От работы цренных мастеров в значительной мере зависел
успех солеварения. Но непосредственно выварка соли произ-
водилась варцами, а их ближайшими помощниками были во-
доливы и дрововозы. Варцы — наиболее квалифицированные
работники варниц. От их умения зависели качество и количе-
ство вывариваемой соли. На монастырском промысле эта ка-
тегория работников, так же как и цренные мастера и куз-
нецы, работала по найму, но в отличие от них получала сдель-
ную оплату. По записям в варничных книгах можно
установить, что варцы, водоливы и дрововозы получали оплату
«с вари» или «с соли». Но расплачивались с ними не за каж-
дую варю, а после окончания каждого цикла солеварения.56
Так, в 1687/88 г. в Дмитриевской варнице Иверского соляного
промысла с 9 по 25 сентября было сварено 4 вари соли и
варцы получили за них по 7 алт. с вари, всего 1 руб. 22 алт.
4 ден., за 3 вари с 1 по 13 октября они получили 1 руб. 8 алт.
4 ден., за 6 варь с 15 октября по 8 ноября — 2 руб. 17 алт.
2 ден. и за 10 варь с 17 ноября по 27 декабря 4 руб. 6 алт.
53 В Надеином усолье гостя Светешникова, на Волге, два мастера за
такую же работу по обслуживанию 8 варниц получали в год по 30 руб.
(С. В. Бахрушин. Ук. соч., стр. 236).
54 Так, в 168,1/82 г. старорушанин, посадский человек Гаврила Бар-
мот ковал в монастырской кузнице «всякого кузла» с 9 декабря по 24 фев-
раля. Он же наковал дно в наковальне, получив за работу 3 руб.
55 В варничной книге 1691/92 г. имеется такая запись: «Куплено у мо-
настырского бобылка Фатки Авдеева кузнечные телятинные два мехи»
(А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 260, лл. 92—92 об.).
56 Циклом мы называем число непрерывно проведенных варь в одном
црене от начала солеварения до остановки варницы для починки или очи-
стки црена. В Иверских варницах цикл был равен 2—12 варям, т. е. 8—
48 суткам.
110
4 ден.57 Соответственно за те же вари водоливы получили по
5 алт. с вари и дрововозы по 7 алт. с вари.
Записи об оплате варничных работников после окончания
цикла имеются во всех варничных книгах Иверского мона-
стыря с 1662 по 1703 г. Но не всегда расплата производилась
после окончания цикла. До нас дошла книга черновых записей
соляного промысла 1687/88 г., куда заносились текущие рас-
ходы, которые затем, после записи в варничные книги, вычер-
кивались. Здесь мы находим запись от 31 октября и 10 ноября
о выдаче денег «на 3 соли» всем варничным работникам
Дмитриевской варницы.58 Работники всех варниц получали
аванс в счет работы, до окончательной расплаты. Во всяком
случае в том же году варничные работники всех монастыр-
ских варниц со 2 по 10 ноября получили «по 3 соли»,59 хотя
время начала и окончания цикла во всех варницах было раз-
ное так же, как и количество сваренных варь. Правда, не
всегда аванс был одинаковым для всех. Так, в Егорьевской
варнице водолей Никита 27 ноября получил «на 6 солей» в то
время, как все остальные лишь «на 3 соли». Сведения о полу-
чении денег вперед, с обязательством отработать их, встре-
чаются и в ранних документах монастырского промысла.
В 1662/63 г. варцу Богородицкой варницы Артемию Гаврилову
дано было «в работу» 70 руб. и за те деньги он обязался от-
работать «17 солей». Варец Иван Боб в том же году получил
«в работу» 36 руб., обязавшись отработать «9 солей».60
Таким образом, как годовые, так и сдельные работники мо-
настырского промысла получали аванс в счет зарплаты, что
характерно для феодализма с его натуральным хозяйством и
необходимостью делать запасы впрок.
Как и цренные мастера, многие варцы трудились на мо-
настырском промысле десятки лет. Так, Никон Гаврилов ра-
ботал в Иверских варницах с 1662/63 по 1688/89 г., т. е. 26 лет,
Иван Боб с 1662/63 по 1671/72 г., Семен Коряков с 1680/81
по 1689/90 г., Степан Сергеев и Федот Клементьев с 1662/63
по 1671/72 г., Афанасий Яковлев и Демид Трегуб с 1665/66
по 1671/72 г., Петр Масляк с 1680/81 по 1689/90 г., Федор
Полиектов с 1683/84 по 1688/90 г., Никита Корела с 1683/84
по 1688/89 г., Денис Афанасьев, Евдоким Кошев и Антип
Иванов Красный с 1670/71 г. первый по 1680/81, второй по
1687/88 и третий по 1685/86 гг.
Варцев, как мы уже указывали, редко меняли в течение
варничного сезона, большинство из них работало в варницах
по 5—10 лет подряд. Водоливы и дрововозы, наоборот, меня-
57 А р X и в Л О И И, ф. 181, № 189, 1687/88 г., лл. 38 об., 39, 39 об., 40.
58 Там же, № 183, 1687/88 г., лл. 20 об., 24 об.
59 Там ж е, лл. 21 об., 24 об.
60 Т а м же, № 22, л. 110 об.
111
лись почти ежегодно. Лишь изредка среди них можно встре-
тить работающих в монастырских варницах из года в год.
Помимо годовых и сдельных работников, занятых на про-
мысле, здесь постоянно трудилось множество людей, получав-
ших повременную оплату. Это прежде всего трубные мастера.
Монастырский промысел около четверти века обслуживал
«варничного соляного промыслу трубник» Федот Амосов, про-
живавший на посаде в своем дворе.61 Он получал оплату за
каждую выполненную работу.
На соляных промыслах выполнялось много плотничьих ра-
бот. Плотники большей частью работали артелями, заключая
договоры с нанимателями на определенные работы. В вар-
ничных книгах Иверского монастыря имеются лишь краткое
описание сделанной работы и сумма, полученная плотниками.
Так, в 1667/68 г. плотники: «подгородний посадцкой человек»
Андрей Селивестров, мирополичий бобыль Иван Иванов и Си-
дор Иванов получили 24 руб. 8 алт. 2 ден. за то, что они под-
рубили Мининскую варницу снизу и нарубили в ней сверху
пять венцов, а также сделали «приступ» у цренной печи, но-
вую «дутью трубу», льяло, а также чулан и навес перед вар-
ницей. В том же году плотник Антип Иванов сделал в амбаре
станок, «на чем соль весят».
О порядке оплаты труда плотников можно судить по «кре-
пости» 1706 г. солепромышленника Ивана Филимонова с ше-
стью плотниками старорушанами, которые подрядились к нему
«на варничную рубку» весной 1707 г. Денег они «рядили»
взять 9 руб., из них 6 руб. вперед.62
Иногда плотники нанимались на определенный срок. Так,
плотник Федор Кувалда работал в новых кельях, на мона-
стырском вкладном дворе (центр управления соляного про-
мысла) в Старой Руссе, «плотничал всякую поделку» с пасхи
по филипповы заговенья (14 ноября) 1688 г. «Дано ему по
договору, за ту работу найму 6 руб.».63 Хотя среди плотников
встречаются и крестьяне и бобыли, но подавляющее большин-
ство их — это посадские люди, жители Старой Руссы.
К повременным работникам, трудившимся по найму, отно-
сятся также каменщики или печники. На монастырском про-
мысле в 70-х годах постоянно получает оплату за разные печ-
ные поделки посадский бобыль Степан Халев, в 30-х годах —
каменщик, посадский же человек, Максим Васильев, а затем
на смену ему приходит сын, Степан Максимов. Все подсобные
работы на соляном промысле выполнялись, как правило, «ра-
ботными людьми», получавшими повременную оплату. Проис-
61 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, 1678/79 г., л. 642 об.
62 Т а м ж е, ф. 658, № 2, 1706 г., л. 111 об.
63 Архив ЛОИ И, ф. 181, оп. 2, № 745, 1688 г., лл. 9 об.—10.
112
хождение их определить зачастую трудно, но по тому, что
в варничных книгах они всегда именуются «работными
людьми», и по совпадению фамилий можно с уверенностью
сказать, что они рекрутировались из работных людей, прожи-
вающих на посаде.
Итак, основные работы на монастырском промысле выпол-
нялись наемными работниками. Как указывалось выше, мно-
гие из них были посадскими людьми, старорушанами. Однако
более подробное изучение происхождения наемных работни-
ков монастырского промысла показало, что среди них были
и люди свободные, и крепостные монастырской вотчины.
Путем сличения с данными переписи конца 70-х годов и
другими материалами мы попытались выяснить происхожде-
ние варцев, водоливов и других работников промысла за де-
сятилетие— с 1680 по 1690 г.
Из 84 варцев, работавших на монастырском промысле
в 80-х годах, удалось выяснить происхождение 38 чел. Из них
17 чел. были посадскими, 18 чел. — бобыли или работные
люди слободы Кукуй и 3 чел. — жители пригородных дере-
вень, т. е. крепостные монастыря. Евдоким Кошев, работав-
ший варцем с 1680/81 по 1687/88 г., имел на посаде двор,
в оклад положен «с черной работы».64 Посадскими людьми
являлись также варцы: Иван Борода, Лев Рудомет, Юрий
Иванов. Варец Лев Яковлев — подсоседник в посадском дворе
на Васильевой ул., работный человек Дорофей Васильев, Иван
Онуфриев и Яков Антонов, также подсоседники и работные
люди в посадских и бобыльских дворах. Гаврила Горшок и
его сын Герасим Горшков — посадские бобыли с ул. Нетечи.
Подсоседником в посадском дворе был варец Антон Трул-
лов.65 Имя его неоднократно встречается и в дрововолочных
тетрадях монастыря.
Не только среди варцев, но и среди других наемных ра-
ботников монастырскоге промысла были жители слободы Ку-
куй. Так, в 1683/84 г. работные люди старорушане, «бобылки
и их жены» из «слободки» Кукуй, сжали в пригородном мо-
настырском хозяйстве, которое снабжало хлебом работников
промысла, 20 700 снопов ярового хлеба. С каждой сотни сно-
пов они получили по 6 ден.66 В 1688/89 г. «слободы Кукуй
работные люди» сжали там же, на Коломце, 39 тыс. снопов
ржи с той же оплатой. В 1685/86 г. бобыль дер. Кукуй Семен
Коряков с товарищами получил 11 алт. 2 ден. за то, что они
перекрыли на монастырской варнице крышу.
64 Т а м ж е, № 175, 1682 г., л. 33 об. Оклад Е. Кошева одна ось-
минка.
65 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, 1678/79 г., лл. 630, 632 об., 633 об.,
634, 647.
66 Архив ЛОИИ, ф. 181, № 148, 1683/84 г., л. 115.
8 Зак. 180
113
Слобода Кукуй, «что в Симановщине»,67 во второй поло-
вине XVII в. находилась на монастырской земле вблизи го-
рода. В переписной книге Старой Руссы и уезда 1678/79 г. при
описании владений Иверского монастыря упоминается в Пет-
ровском погосте в дер. Симановщине вновь поставленная
«слоботка Кукуй, а в ней живут монастырские работники-
соловары».68 Всего в этой слободке было 12 дворов, в которых
жило 30 чел. взрослых мужчин и 17 недорослей, «монастыр-
ских варничных соляных промыслов работников». Надо пола-
гать, что впоследствии ее население значительно увеличилось.
В 80-х годах в слободе Кукуй проживало свыше 45 взрослых
мужчин.
Любопытно, что ни в одной из оброчных книг Иверского
монастыря слобода Кукуй не упоминается. Значит, жители сло-
боды находились на особом положении и не несли повинностей
вместе с крестьянами.
Судя по фамилиям, некоторые из жителей Кукуя были вы-
ходцами с посада. Так, Афанасий Корова, «дрововолок» и ва-
рец, очевидно, младшая ветвь семьи Евдокима Коровы,
жившего на посаде. Василий Дуда, дворовый работник соля-
ного промысла, также, по-видимому, выходец с посада.69 Бо-
быль слободы Кукуй, Андрей Корела, имеет однофамильцев
на посаде.70 Работный человек из Кукуя, Григорий Невляк, и
бобыли-кукуевцы, Семен и Дмитрий Невляки, тоже, вероятно,
выходцы с посада.71
Как посадские люди попадали в монастырскую слободу
Кукуй, можно проследить на примере Петра Носа.
В 1692/93 г. он работал на монастырском соляном промысле
молотовщиком, получая «годового найму» 4 руб. В долговых
книгах монастыря того же года за ним записан долг «по ка-
бале»— 3 руб. Здесь он назван «цыренным мастером, работ-
ным человеком». В 1696/97 г. «работной, посадцкой человек»
Петр Нос уже работал водоливом и за ним числился 1 руб.
долгу «по заемной памяти, что брал в водолейку за монастыр-
ские варницы 203 г.».72 Помимо «водолейки» он занимался
также подноской дров к монастырским варницам, и снова он
67 Архив ЛОИ И, ф. 181, оп. 2, № 158, 1685/86 г., лл. 86 об., 54.
Название Кукуй сохранялось в Старой Руссе за окраиной города, вблизи
кладбища, еще в дореволюционные годы.
68 ЦГАДА, ф. 1209, № 8564, 1678 г., л. 638.
69 На посаде жил Гаврила Дуда (там ж е, № 8570, л. 647).
70 На посаде жил подсоседник, работный человек Демьян Корела
(там же, № 8570, л. 633). В 1695/96 г. он работал дрововолоком на мо-
настырском промысле.
71 На посаде имел свой двор невлянин Федор Алексеев (там же,
л. 642 об.).
72 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 289, 1692/93 г., л. 76 об.;
№ 279, 1692/93 г., л. 22 об.; № 594, 1696/97 г., л. 15; № 360, 1696/97 г„
л. 69 об.
114
в долгу, но в дрововолочных тетрадях 1694/95 г. он уже на-
зван «кукуевцем».73 Петр Нос — работный человек и, как боль-
шинство работных людей, по-видимому, жил на посаде, в чужом
дворе. Работая все время на монастырском промысле, он
в конце концов поселился в монастырской слободке Кукуй.
Выходцем с посада являлся также кукуевец Иван Пуз. Он
работал в зерновой избе на монастырском дворе и вместе
с тем систематически занимался подноской дров к варницам.
На посаде в конце 70-х годов жил в бобыльском дворе Иван
Пузан, положенный в тягло «с черной работы», и Петр Пуз,
имя которого постоянно встречается в дрововолочных тетра-
дях монастырского промысла.
Помимо выходцев с посада, среди работников монастыр-
ского соляного промысла, проживающих в слободе Кукуй,
были и выходцы из деревни — крепостные крестьяне Ивер-
ского монастыря. Так, с 1670 по 1686 г. на монастырском
промысле варцем работал Антип Иванов Красной. В дрово-
волочных тетрадях 1681/82 г. он назван бобылем слободы Ку-
куй.74 В переписной книге старорусских погостов Иверского
монастыря 1668 г. в деревне Коровкина Красная Лука Воскре-
сенского погоста значится двор крестьянина Ивана Ефимова
Красного, сын которого, Антип, «живет в Старой Русе на по-
саде», в Руссе же жил внук Ивана, Аверкий.75 В Рамышев-
ском погосте, в деревне Сельцо Юрьево, на реке Ловати,
находился двор крестьянина Конона Иванова, «прожитком
скуден», «а зять его, Петрушка, Иванов сын Масляк с сыном
Гришкою живет в Старой Руссе, на посаде».76 Оба они прожи-
вали в слободе Кукуй, а не на посаде. Бобыль Петр Масляк
работал варцем на монастырском промысле (с 1680 по
1688 г.) и занимался попутно дрововолочкой. Григорий Масляк
тоже ряд лет подносил дрова к монастырским варницам,
а с 1685/86 г. работал варцем. Совершенно очевидно, что Ан-
тип Красный, Петр и Григорий Масляки были крепостными
монастыря. Однако их труд на соляном промысле оплачивался
наравне с посадскими работниками промысла. В варничных
книгах никакой разницы между варничными работниками
С посада и крепостными не проводится.
Некоторые жители Кукуя, очевидно, имели свое неболь-
шое хозяйство. За варцами Петром и Григорием Масляками
в 1696/97 г. числилось 1,5 руб. долгу «за 3 года за пожню
Грязную». За водоливом Семеном Осиповым Невляком за ту
же пожню числился долг в 0,5 руб.77
73 Там же, № 306, 1694 г„ л. 29 об.; № 594, л. 25 об. (долг за не-
доволочку дров относится к 1695 г.).
74 Т а м ж е, № 133, л. 15.
75 Т а м же, № 52, 1668 г., лл. 70—71.
76 Там же, л. 161 об.
77 Т а м ж е, № 360, л. 54.
8*
115
Таким образом, население слободы Кукуй по Своему про-
исхождению весьма разнородно. Здесь были и посадские бо-
были, и работные люди, и крепостные монастыря. Некоторые
имели небольшое хозяйство (корова, лошадь). Все они рабо-
тали на монастырском соляном промысле по найму — дрово-
волоками, варцами, водоливами, дрововозами, дворовыми ра-
ботниками, жнецами и косарями в пригородном сельском хо-
зяйстве монастыря, которое также обслуживало промысел.
Вблизи соляного промысла гостя Надей Светешникова, на
Волге, находилась бобыльская слободка, очень напоминавшая
слободу Кукуй. 30 беспашенных бобылей в Надеином усолье
были поселены на земле гостя Светешникова. За право жить
на его земле, иногда сопровождавшееся ссудой или предо-
ставлением избы и инвентаря, бобыли обязывались работать
в его хозяйстве, и, вероятно, в первую очередь на промыслах.
С. В. Бахрушин отмечал, что отношения бобылей с хозяе-
вами иногда осложнялись задолженностью. Так, бобыль кир-
пичник Василий Андронов взял у Светешникова 15 руб. и
«в тех деньгах дал на себя запись, что ему за те деньги у него,
Надей, в Усолье жить и соль варить». Был среди бобылей и
холоп Светешникова, но в основном здесь жили наемные ра-
ботные, трудившиеся по найму, за жалованье.78
Как и слободка в Надеином усолье, слобода Кукуй стоит
на земле предпринимателя, но ее назначение четко определено
в переписи — обслуживание соляного промысла. Жители Ку-
куя в монастырских документах иногда именуются работными
людьми, хотя чаще бобылями. В долговых книгах промысла
часто встречаются имена кукуевцев. Но это преимущественно
долги в счет будущей работы на соляном промысле.
В 1692/93 г. числился долг — 8 алт. 2 ден. — «слободы Кукуя
на Сеньке Толкаче, за недоволочку дров за монастырские вар-
ницы, за 12 саж.».79 Долг этот переписан в книгу 1696/97 г.,
а деньги им взяты еще в 1687/88 г. За ним же числится 8 руб.
по «заемной памяти» 1689/90 г. Бобыли слободы Кукуй Дмит-
рий Ильин и Семен Невляк с товарищами должны были 5 руб.
за то, что «брали в Волочку дрова за государевы варницы»
в 1694/95 г. Долги за недоволочку дров числились также за
кукуевцами Семеном Долгим, Василием Дудой, Иваном Лав-
рентьевым и др.80
Еще более явно посадский элемент преобладает среди во-
доливов монастырского промысла. Из 53 водоливов, работав-
ших на промысле в 1680/81 —1683/84 гг., удалось выяснить
происхождение 30 чел. Из них 18 чел. — посадские люди,
11 чел. — жители слободы Кукуй и 1 чел. из пригородной де-
78 С. В. Бахрушин. Ук. соч., стр. 236—237.
79 А р х и в ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 279, 1692/93 г., л. 13.
80 Т а м ж е, № 360, лл. 54 об., 55, 56—56 об.
116
ревни, т. е. крепостной монастыря. И посадские и кукуевцы
в подавляющем большинстве бобыли и работные люди.
Происхождение варничных дрововозов определить не-
сколько труднее. Если многие варцы, цренные мастера и куз-
нецы работали на монастырском промысле десятками лет, то
водоливы и дрововозы менялись довольно часто. Иногда в те-
чение одного сезона к одной варнице дрова подвозили два,
а то и три дрововоза.
Мы попытались выяснить происхождение дрововозов, рабо-
тавших на монастырском промысле в 1682/83 г. Из 18 дрово-
возов 7 чел. — посадские бобыли и работные люди, 2 — бо-
были слободы Кукуй, 1 — Мартин Козонский, — по-видимому,
происходит из монастырской дер. Козоны.
Монастырские крепостные, занятые на соляном промысле,
в отдельных случаях выдвигались на руководящие долж-
ности.
Так, упомянутый выше Антип Иванов Красной, много лет
проработавший варцем, в зрелом возрасте, когда сын его
Иван Антипов заменил отца у црена, стал наемным приказ-
чиком пяти оброчных монастырских варниц.81
Среди повременных работников соляного промысла — куз-
нецов, печников, плотников, чернорабочих — подавляюще
большинство посадских людей. С 1680 по 1691 г. удалось вы-
явить по именам 62 чел. этой категории работных. Из них
31 чел. — посадские люди, 5 чел. — из слободы Кукуй, проис-
хождение остальных неизвестно.
В таблице, составленной по двум варничным книгам, ука-
заны все работники, получавшие заработную плату на мона-
стырском соляном промысле.
Приведенные в табл. 9 (см. вкладыш) данные не остав-
ляют сомнения в том, что основные работы на соляном про-
мысле Иверского монастыря, этого крупнейшего вотчинника,
выполнялись по вольному найму. Правда, на монастырском
промысле, наряду с посадскими людьми, работало некоторое
число крепостных, но интересно, что заработную плату они
получали одинаковую с посадскими. И Старая Русса в этом
отношении не была исключением. На соляном промысле Пы-
скорского монастыря в Соликамском уезде, как отмечал
81 Согласно варничной книге 1685/86 г., Антип Иванов еще получает
оплату как варец, но в графе о раздаче соли имеется запись о выдаче
1 пуда соли «наемному прикащику Антипу Иванову» (там ж е, № 158,
л. 135). В варничных книгах 1687/88 г. и 1688/89 г. записано о выдаче ему
«годового денежного жалованья» по 5 руб. (там же, № 189, л. 70 об.;
№ 203, л. 75 об.). В том, что это тот же Антип Красной, мы убедились
из записи в черновой книге (там же, № 183, л. 6), где сообщалось о вы-
даче приказчику Антипу Красному 1 руб. денег.
117
Н. В. Устюгов, вольнонаемные рабочие и монастырские бо-
были, выполнявшие монастырское изделье, также получали
одинаковую оплату.82
Наиболее устойчивым было положение годовых работни-
ков. Заработок сдельщиков, как видно из таблицы, колебался
в зависимости от интенсивности солеварения в каждой вар-
нице. Если на монастырском промысле число варь в сезон
колебалось от 32 до 55 (в 1681 —1684 гг.), то тем большая
разница была на посадских промыслах, и колебания в оплате
работников варниц на посаде, надо полагать, были еще более
резкими.
На положении работных людей соляных промыслов Ста-
рой Руссы, несомненно, отразилось состояние упадка и пере-
бои в производстве, которые наблюдались здесь к концу
XVII в. Это нашло отражение в снижении заработка всех ка-
тегорий работных людей, а также во все возрастающей за-
долженности их хозяевам.
Самой высокооплачиваемой категорией работных на соля-
ных промыслах Руссы были цренные мастера. В 60-х годах,
когда промысел Иверского монастыря работал с наибольшей
нагрузкой, они получали 20—23 руб. в год за обслуживание
5—6 варниц.
Вслед за ними идут варцы, которые в это время полу-
чали в среднем в год 18—21 руб. Труд водоливов, не требую-
щий особой квалификации, но очень изнурительный, оплачи-
вался по 13—15 руб. в год, дрововозов— 17—20 руб. Позднее
дрововозы стали получать столько же, сколько и варцы. Это,
очевидно, объясняется тем, что они подвозили дрова к вар-
ницам на своих лошадях.83
В 70-х годах, когда цены на соль в Старой Руссе заметно
снизились,84 понизился и заработок основных работников со-
ляного промысла. Если в 60-х годах варцы получали с вари
по 10 алт., то в начало 70-х годов — только 8 алт.85 Соответ-
ственно снизилась и оплата водоливов и дрововозов.
В 80—90-х годах положение варничных работников стало
катастрофическим. В связи с конкуренцией пермской и аст-
раханской соли на Старорусском промысле Иверского мона-
стыря выварка соли значительно снизилась. Если в 60-х годах
82 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 242.
М,В 1667/68 г. дрововоз Ив. Родионов «с товарищи» получили 9 руб.
за то, что они вывезли 500 саж. дров с Коломца, Новинки и Полиборков
за варницы «на своих лошадях» (Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 49,
1667/68 г., л. 60).
84 См. главу VI.
85 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 49, № 1023, 1667/68 г.; № 127,
1670/71 г.; № 85, 1671/72 г.
118
каждая варница давала 60—70 варь, то во второй половине
90-х годов — не более 30 варь.86
К тому же, оплата за варю варцам в 80—90-е годы упала
до 7 алтын. В результате заработок их стал составлять
в среднем 6,3 руб. в год. Это вынуждало некоторых варцев
работать одновременно в двух варницах. Так, Иван Антипов
работал в Богородицкой и Богоявленской варницах. В двух
варницах работал и Евсей Антипов. Яков Антипов работал
варцем и одновременно водоливом в другой варнице.87 Дли-
тельные простои варниц и весьма незначительная оплата вари
привели к тому, что многие работники варниц впадали в не-
оплатные долги. В 90-х годах в долговых книгах монастыр-
ского варничного двора наряду с записями о крестьянских
долгах появились записи о задолженности варничных работ-
ников. По долговой книге 1696/97 г. числились долги за
34 варцами, 33 водоливами и 15 дрововозами. Одни из них
уже не работали на промысле и лишь отрабатывали свой
долг, другие продолжали работать и в то же время отраба-
тывали долг прошлых лет. Так, «соловар» Дмитрий Мартемья-
нов отработал свой долг—10 варь — в 1696/97 г., хотя в это
время среди варцев монастыря он не числился. Варец Козьма
Косицын в том же году отработал 7 варь, а варец Терентий
Никифоров Дворянин — 6 из 11 варь, которые он задолжал.
Варцы Егуп Федоров, Евсей Антипов и Иван Антипов рабо-
тали на промысле и в то же время отрабатывали свои долги.
Встречаются и неаккуратные должники. Так, варец Василий
Стеблев должен был за 4 вари. На полях, против его фами-
лии, пометка — «не работал».88 Водолив Елисей Слепой дол-
жен за 4 вари и 8 денег, «что наймовали за него». Сейчас он
просит милостыню. Должник монастыря водолив Ф. Омелья-
нов возит дрова на посаде, а Иван Латох работает также на
посаде, «у Шабановых варниц». Против имени водолива Гри-
гория Филиппова, который должен за варю, стоит пометка
«по кабакам шатаетца».89 О водоливе Андрее Дрозде, который
должен был за 8 варь, «и слыху нет».90 «Нет в лицах» дрово-
воза Ильи Яковлева, «во Пскове, в бегах» дрововоз Софрон
Нестеров. Водолив Василий Косой остался должен за 5 варь,
потому что «сам помре, сын шьет портное». Умер должником
монастыря и водолив Артем Ульянов.91
86 Подробнее вопрос об упадке солеваренных промыслов Старой
Руссы освещен в гл. VI.
87 А р х и в ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 377, 1696/97 г.; № 389, 1692/93 г.;
.№ 377, 1696/97 г.
88 Т а м ж е, № 360, 1696/97 г., л. 66.
89 Т а м же, лл. 64 об. — 71.
90 Там же, л. 71.
91 Там же, лл. 70—72об.
119
Зачастую долги варничных работников переписываются из
года в год, их задолженность становится хронической. Долги
солеваров Созона Иванова (3 вари) и Льва Рудомета
(5 варь) записаны в долговых книгах 1696/97 и 1697/98 гг.
В долговых книгах Иверского монастыря этих лет часто
встречаются также записи долгов за «недоволочку» дров.
В книге 1696/97 г. записаны долги по этой статье 111 старо-
рушан в сумме свыше 70 руб.
Значительно снизилась в 80—90-х годах также оплата
цренных мастеров. Если в 70-х годах они, в среднем, полу-
чали еще по 15,5 руб. в год, то в конце XVII в., в 80—90-х го-
дах,— 11,5—12,5 руб.
Положение наемных работных людей на Старорусских со-
ляных промыслах было весьма неустойчивым. Лишь наиболее
квалифицированные мастера, нанимаемые крупными солепро-
мышленниками, имели более или менее постоянный заработок.
Это, прежде всего, цренные мастера, которых крупные про-
мышленники нанимали на год, кузнецы и молотовщики. По-
ложение варцев, водоливов и дрововозов было менее устой-
чивым. Получая оплату с вари, они лишались заработка
в течение длительного летнего перерыва и в моменты про-
стоев, которые особенно увеличились в 80—90-х годах.
Плата с вари была выгодна предпринимателям, поскольку
избавляла их от расходов в период перерывов в работе про-
мысла. Работников варниц она нередко ставила в тяжелое
положение, так как, не имея постоянного заработка, они вы-
нуждены были искать дополнительный приработок. Так,
в 1667 г. варец Иван Боб «с товарыщи» получил в монастыр-
ской дер. Скрыпково «пустошной пометной участок... Ефре-
мовской ис пятого снопа».92 Из того же участка «Никашку
варцу» было отдано «в жило» три кости.93
В весенне-летний перерыв в работе варниц многие вар-
ничные работники наряду с другими посадскими людьми и
крестьянами пригородных деревень занимались подноской
дров к варницам. Варцы Дмитрий Мартемьянов, Яков Анто-
нов, Яков и Иван Антиповы, Никон и Артем Гавриловы, Во-
ронок, Афанасий KopoiBa, Григорий и Петр Масляки, Антон
Труплов и др., а также водоливы Василий Держа, Иван Нев-
ляк, Федор Григорьев и многие другие постоянно во время
весеннего поводка и летом прирабатывали на «дрововолочке».
92 Там же, № 45, 1667 г., л. 1об.
93 Там же. Кость равна 716 выти. Посадский человек Иван Боб был,
как видно, предприимчивым человеком и не гнушался никакой работы.
В 1662/63 г. он, работая варцем, помогал во время ремонта печнику (раз-
ломал печь и выносил кирпичи), вместе с другими посадскими подносил
к варницам дрова и даже пытался по мелочам торговать солью (там же,
№ 22, 1662/63 г., лл. 27, 79, 108 об.) .
120
Трудности со сбытом соли, переживаемые Старорусскими
соляными промыслами, в 90-х годах XVII в., отразились,
прежде всего, на положении работных людей. Снижение зара-
ботка, неустойчивость их положения способствовали росту
задолженности и закабалению работников.
Документов, раскрывающих взаимоотношения вольнонаем-
ных работных людей с посадскими солепромышленниками, до
нас дошло очень мало, и относятся они все к началу XVIII в.
Самым крупным солепромышленником Руссы к началу
XVIII в. был новгородец по происхождению — П. И. Малень-
кой, который владел в Руссе восемью варницами. О работ-
ных людях его солеварен сохранилось больше всего сведений.
В делах Старорусской крепостной конторы имеется пять до-
говоров П. Маленького (1706, 1707, 1709, 1710 и 1711 гг.)
с цренными мастерами.
В 1706 г. старорушане посадские люди Артемий Микляев,
Семен Софронов, Терентий Ленонтьев и Федор Михайлов
«подрядились» у Петра Маленького в его соляных варницах
«на цренные поделки, большие и малые», с 18 апреля сего
года до «вешней постановки» 1707 г. А денег «от той цренной
всякой поделки от 8 варниц рядили 45 руб.». Деньги они
должны были получить по окончании всей работы, «как те
поделки отделают». Под договором подписались хозяин, ра-
ботники, свидетели и писец.94
Договор 1707 г. заключили другие посадские люди: Ро-
дион Худяков, Нестор Котельников, Мина Осипов. Из прош-
логодних мастеров лишь Федор Михайлов возобновил договор.
В договоре 1707 г. в основном повторены условия договора
1706 г., с той лишь оговоркой, что «большие и малые, всякие
цренные поделки делают и починивают ево петровыми гото-
выми полицами и гвоздьем, а своими снастьми».95 Новым яв-
ляется также получение задатка в 14 руб., а остальные
«имать, как цренные поделки станут поделывать».96 Договор
1709 г. заключен теми же мастерами, за исключением Нестора
Котельникова, и на тех же условиях.
В договоре 1710 г. оговаривается, что, помимо своих ин-
струментов, цренные мастера должны иметь и своих пода-
вальщиков. Так же, как и прежде, их четверо (прежние и Се-
мен Каменщиков), и получают они за работу те же 45 руб.
Из них 14 руб. вперед, а остальные «как в тех его соляных
варницах соляному варенью остановка будет».97
По содержанию и по форме ничем не отличается от до-
говоров Маленького с цренными мастерами и «подрядная
94 ЦГАДА, ф. 658, № 2, 1706 г., л. 31.
95 Там же, № 3, 1707 г., л. 54 об.
96 Там же.
97 Там же, № 6, 1710 г., л. 21.
121
запись», заключенная в 1705 г. казначеем соляного промысла
Иверского монастыря монахом Феодосием.98 Согласно до-
говору, посадские люди старорушане Яким Лысков и Куп-
риян Сумров подрядились чинить црены в трех соляных вар-
ницах Иверского монастыря в течение года за 17 руб., из коих
5 руб. они получили вперед, а остальные «имать как им под-
рятчикам понадобитца».
Однако, видимо, лишь немногие солевары могли нанимать
цренных мастеров на год. Остальные предприниматели црен-
ные работы оплачивали сдельно, и договоры их обычно имели
характер заемной записи. Так, в 1695/96 г. старорушане, по-
садские люди Семен и Никон Софроновы «заняли» у соле-
промышленника Афанасия Быкова 40 алт. и обязались за те
деньги «вковать... ему, Афанасью, в варницы ево в црен в ча-
стые поделки, в правежной црен тысячу гвоздей своею сна-
стью и с подавальщиками, в том же году, как он Афанасей,
велит».99
Такую же заемную запись заключили в 1705 г. посадский
человек Семен Софронов с солепромышленником Иваном Фи-
лимоновым. «Заняв» у него 3 руб., Софронов обязался «вко-
вать» 3 тыс. гвоздей в црены в варницах Филимонова, «в ма-
лые горячие и в большие поделки своею снастью, в будущем
706 году, как он, Иван, велит».100
В некоторых крепостях заем обеспечивается закладом
имущества. Цренный мастер Кондратий Зеновьев «занял»
3 руб. у солепромышленника Дружинина и обязался «ковать
ему заимшику в ево Семеновой варницы в црен готового ево
4000 гвоздья, в большие и малые поделки своими снастьми...
Заложил он заимщик ему, Семену, двор свой и с дворовою
и огородною землею в Старой Русе в Михайловском за-
полке».101 Подобные условия встречаются также в «заемной
расписке» 1708 г. посадского человека, кузнеца Семена Оси-
пова, который «занял» у солепромышленника Петра Сереб-
ряника 3 руб. и обязался за те деньги ковать к варницам его
«всякой варничной железный припас из готового ево железа
и готовою снастью» в течение года. «И в тех деньгах заложил
ему Петру двор свой в Старой Руссе на посаде».102 Кузнец
Яков Васильев, по заемной крепости, за 6 руб. обязался по-
ставить Ивану Калнину три тысячи мелких цренных гвоздей
из своего железа «самого доброго».103
98 Там же, № 1, 1705 г., л. 127об.
"Там же, № 10, 1715 г., л. 58 об. В данном случае речь, по-види-
мому, идет об остатке старого долга. Запись предъявлена была в крепост-
ную контору только в 1715 г.
100 Т а м ж е, № 1, 1705 г., л. 93 об.
101 Там же, № 6, 1710 г., л. 43.
102 Там же, № 4, 1708 г., л. 181.
103 Там же, л. 52.
122
Все приведенные ззписи являются по существу договорами
на текущий ремонт дренов и изготовление металлического обо-
рудования варницы. Как и на монастырском промысле, црен-
ные мастера ремонтируют дрены, а кузнецы куют гвозди и
прочее оборудование к нему.
Дошло до нас и несколько заемных записей на выполнение
других работ на соляных промыслах посадских людей. Так,
в 1705 г. старорушанин, работный человек Кузьма Степанов
«занял» у солепромышленников Ивана Филимонова и Афана-
сия Быкова 5 руб. 3 алт. 2 ден. и за эти деньги обязался
лить «в варницах их 32 вари воды, один конец, в нынешнем
705 году, с летней затопки».104 В том же году крестьянин
Иверского монастыря из дер. Левушино Воскресенского по-
госта Иван Андреев «занял» у Ивана Филимонова 1,5 руб и
обязался за те деньги лить в варнице Филимонова «10 варь
солей воды». Поручился за него «в росплате» старорушанин
работный человек Яков Варфоломеев.105
Крестьянин Иверского монастыря, житель дер. Звоз Пет-
ровского погоста, Юрий Фалин «занял» 5 руб. у посадского
человека старорушанина Марка Петрова и за те деньги обя-
зался «подваживать... готовых ево дров 25 варь солей, в ны-
нешнем 707 г. с летней затопки».106
Для подвозки дров к варницам была заключена крепость
с посадским человеком, старорушанином Василием Кашей.
В 1708 г. он «занял» 4 руб. у солепромышленника Никиты
Погребова и за те деньги обязался подвозить Погребову в его
варницу «готовых ево дров» на «20 варь солей на своей ло-
шади».107 Но чаще для этого дела солепромышленники нани-
мали крестьян.108
В 1707 г. бобыль Спасского монастыря Василий Сажа «за-
нял» 4 руб. у солепромышленника Бориса Савостина и обя-
зался «за те деньги сварить ему в ево Борисовой варнице
20 варь солей самым добрым мастерством в предбудущем
году».109 В следующем году у того же Б. Савостина на тех же
условиях варили соль двое крестьян пригородного Косина мо-
настыря. В 1708 г. посадский человек Иван Валежников «за-
нял» у Ивана Филимонова 3 руб. и обязался сварить за те
104 Там же, № 1, 1705, л. 46.
105 Там же, л. 16об.
106 Т а м же, № 3, 1707 г., лл. 60—60об.
107 Т а м ж е, № 4, 1708 г., л. 12.
108 Б. Савостину за 7 руб. крестьянин Иверского монастыря из Чер-
тицкого погоста обязался подвозить дрова в варницу на «36 варь солей»
(ЦГАДА, ф. 658, л. 89). Крестьянин Спасского монастыря из дер. Вы-
строкино за 6 руб. обязался возить дрова в варницу И. Филимонова на
«30 варь солей» (там же, л. 93). Ему же два крестьянина из дер. Они-
шева за 7 руб. обязались подвозить дрова на 35 варь (там ж е, л. 162).
109 Там же, № 3, 1707 г., л. 153 об.
123
деньги в его варницах «15 варь солей»,110 в том же году ста-
рорушанин Иван Кулешов у того же Филимонова занял 2 руб.,
за что обязался сварить «10 варь солей».
Приведенные выше заемные крепости по существу мало от-
личаются от подрядных записей. Как те, так и другие яв-
ляются формой найма рабочей силы, в отдельных случаях
осложненной кабальными обязательствами.
Однако подрядные записи и заемные крепости далеко не
полностью освещают взаимоотношения между посадскими со-
лепромышленниками и их наемными работниками. Мы уже
указывали, что в книгах Старорусской крепостной конторы
имеются сотни заемных записей на поставку дров крестьянами
старорусским солепромышленникам, здесь же сохранились
ежегодно заключаемые договоры П. Маленького с цренными
мастерами. Но договоров с варничными работниками, помимо
упомянутых выше, нет, и это не простая случайность. Дело
в том, что основные варничные работы в посадских варницах
выполнялись, как и в монастырских, сдельно, «с вари» и, ско-
рее всего, не оформлялись договорами. На это мы находим
прямое указание в ревизских сказках 1722—1723 гг. Во дворе
солепромышленника Афанасия Кожевникова жил работный
человек Иван Савельев, который работал у него в «варнице
из найму, поварно».111 Поскольку расплата производилась
после каждого цикла солеварения и авансы варничные ра-
ботники получали небольшие, не было необходимости заклю-
чать с ними письменные условия, как это практиковалось
с цренными мастерами. Тем более, что варничные работники
вербовались преимущественно из работных людей, прожи-
вающих на посаде.
В большинстве случаев заемные записи заключались
с крестьянами, поскольку их труднее было заставить отрабо-
тать аванс. Тем более, что Иверский монастырь, которому
принадлежали все ближайшие к городу погосты, смотрел
сквозь пальцы на невыполнение крепостными своих обяза-
тельств.112
В монастырских материалах нами не обнаружено никаких
договоров с наемными работниками, кроме кратких записей
в варничных книгах, приведенных выше. Но условия работы
110 Т а м же, № 4, 1708 г., л. 83.
111 ЦГАДА, ф. 350, оп. 3, № 4287, л. 89.
112 Об этом прямо говорится в челобитной посадских людей, поданной
от их имени гостем Семеном Гавриловым в конце XVII в. Они, жалуясь
царю на обиды, чинимые монастырем посаду, писали: «А вотчинные их
Иверского монастыря, крестьяне Старорусского уезду у меня, холопа ва-
шего, и у нас, сирот ваших, подряжаются на варничные дрова и на хлеб,
на всякую варничную работу, и деньги берут наперед, и в том дают нам
записи и кабалы волею своею, и тех долгов, по тем крепостям не платят»
(А И, т. V, № 228).
124
наемных в монастыре мало чем отличались от условий работы
на посаде. Получение аванса или займа с последующей отра-
боткой широко практиковалось и на монастырском про-
мысле.
Итак, рядные записи и заемные крепости фиксируют от-
ношения, близкие к капиталистическому найму, но и те и дру-
гие все же имеют феодальные черты. В условиях нехватки
рабочей силы солепромышленники обеспечивают свои пред-
приятия квалифицированными рабочими с помощью долго-
срочных договоров или займов. Гарантией отработки займа
является поручительство или заклад имущества. Кузнецы и
цренные мастера почти всегда работают своим инструментом.
Как на монастырском промысле, так и на посаде рабочие
вербуются из посадских людей, из работных и из окрестных
крестьян, с той лишь разницей, что крестьяне не являются
крепостными посадских солепромышленников. Здесь, таким
образом, мы наблюдаем причудливое переплетение свобод-
ного найма — типичного для капитализма — с феодальными
наслоениями (работа своим инструментом, отработка займа,
заклад имущества или поручительство в обеспечение займа).
Наряду с вольнонаемным трудом на Старорусских соляных
промыслах в XVII—XVIII вв. применяется труд «дворовых
крепостных людей», кабальных и «купленных». Наличие этих
категорий отмечается почти во всех дворах крупных и средних
солепромышленников. Так, во дворе вдовы В. Дудихина и
сына ее Трофима живут «их дворовые люди» Юрий Гри-
горьев и Григорий Федоров.113 Посадские люди Яков Колобов
и Федор Струнин «живут по отдаче ис приказные избы за
кабальной долг» во дворе вдовы Сляндухиной.114 По «выдаче
ис приказу» живет у солевара Потапа Семенова также по-
садский человек Ф. Ламбаз.115 У солепромышленника Еремея
Артемьева трое «дворовых людей», «а женаты те ево Ереме-
евы люди по ево сказки на крепостных ево женах и девках».116
113 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, 1678/79 г., л. 624.
114 Та м ж е, л. 631.
115 Там же, лл. 641 об. — 642. Небезынтересна в этом отношении исто-
рия цренного мастера Максима Будана. В 1658 г. гость Федор Веневитов
«поступился» патриарху Никону «выданным своим старорушанином, посад-
цким человеком, цренным мастером Максимом Буданом, что выдан был
ему, Федору, в Старой Руссе за долг. И поступную на него дал против
выданных лет». Никон послал М. Будана «к морю, к варнишному своему
промыслу». В Руссе остался у него двор, где жила его теща. Но у Будана
были и другие долги (30 руб.), которые все уплатил за него приказный
старец Иверского монастыря, взяв в заклад его двор. В 1661 г. старорус-
ский воевода отобрал двор Будана у монастыря и продал его посадским
людям. Патриарх Никон приказал вернуть монастырю деньги или двор
(Архив ЛОИИ, ф. 181, карт. 9, д. 32 и 73, 1660/61 г.; карт. 2, д. 104,
1661 г.). В 70—80-х гг. Будан платит тягло с двора и с промысла (там
же, № 175, 1682 г., л. 13; ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, л. 641).
116 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, л. 644 об.
125
Двое «крепостных людей» у солепромышленника Семена Фи-
лимонова. Особенно много «дворовых людей» у старорусских
гостей Веневитовых и гостя Воскобойникова. У гостя Ники-
фора Веневитова во дворе живут «дворовые ево люди» —
10 чел., и четверо купленных, у сына его гостиной сотни Ва-
силия «живет ево дворовой человек... у соляных промыслов»,
у племянника Лукьяна (гостиной сотни)—5 чел. дворовых
людей, у брата гостя Афанасия — один человек, у гостя Во-
скобойникова — четверо дворовых людей.117 Всего по перепис-
ной книге мы насчитали 49 чел. крепостных дворовых, живу-
щих по записям, крепостям и за кабальный долг и 8 чел.
купленных.
Крепостные дворовые и крупленные упоминаются в пере-
писи 1727 г. По итоговым подсчетам писцов их было 30 чел.,
но по именам перечислены лишь 18 чел.118 (по первой ревизии
дворовые в подушный оклад не включались, и писцы о них
упоминали лишь для сведения). Среди них дворовые, отпу-
щенные на волю их бывшими хозяевами. Так, во дворе ста-
ринного посадского человека Андрея Дудихина жил «бывшего
гостя Никифора Веневитова отпускной... Евсей».119 У сыновей
гостиной сотни Матвея Веневитова во дворе жили «бывшие
отпущенные люди, отца их дворовые люди»: Карп Васильев
и брат его Никифор. Правда, тут же следует примечание
писцов, что «по следствию оные Карп и Никифор явились
польской природы, а не крепостные»,120 но вряд ли для нас
это имеет значение.
О положении дворовых людей и степени их зависимости от
дворохозяев по переписи судить трудно. Лишь в некоторых
случаях писец упоминает об источниках их крепости. Так,
о двух крепостных дворовых людях посадского человека Да-
выда Лаврова сказано, что они «крепки де ему» по духов-
ной новгородского помещика Федора Лялина и по «поступ-
ной» его жены и сына Михаила.121 От того же Михаила Ля-
лина поступил во двор солепромышленника С. Филимонова
четырехлетний ребенок Артемий Миронов.122
По-видимому, эти люди были уступлены помещиком по-
садским людям за какой-то долг.
Более конкретные данные о положении дворовых людей
сообщают документы начала XVIII в. В делах Старорусской
крепостной конторы сохранилось значительное число «крепо-
117 Т а м ж е, лл. 653—654 об.
118 ЦГАДА, ф. 350, оп. 3, № 2307, 1727 г.
119 Там же, л. 182 об.
120 Там же, л. 183.
121 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, 1678/79 г., л. 644.
122 Та м же, л. 645 об. «А крепок он, Артюшка, по поступной новго*
родца Михаила Лялина» (там же, л. 645 об.).
126
стей», в том числе и «крепости» старорусских солепромыш-
ленников с разными лицами на так называемую «домовую и
отъезжую работу». Самая ранняя из них — «крепость»
1706 г. крестьян Иверского монастыря с солепромышленником
П. И. Маленьким. В ней указывается, что крестьяне дер.
Гущино Петровского погоста Афанасий Бутынин с сыном
Дмитрием заняли у Маленького 15 руб. «прямых без приписи».
За эти деньги они обязались жить у него «в работе в Старой
Русе у соляного ево промыслу, или где он заставит, два года».
«И живучи нам заимшиком всякую его, Петрову, домовую и
отсылочную работу работать, что велит и заставит без ослу-
шания». Далее идут обычные для такого рода крепостей обя-
зательства: не пить и не бражничать, с ворами не водиться и
в дом их не водить, не сбежать до срока и не красть. Хо-
зяин обязуется их поить и кормить. Афанасий получает сверх
того еще балахон и рукавицы. Дмитрий полностью одевается
за свой счет. В случае невыполнения договора занятые деньги
полностью возвращаются хозяину.123
В 1708 г. П. И. Маленькой заключает «крепость» на два
года с работным человеком, старорушанином Сергеем Лутья-
новым, который «занял» у Маленького 4,5 руб. и обязался за
это делать всякую его «домовую и отъезжую работу». При-
чем верхнее платье и рукавицы он получает от хозяина,
«а исподнее платье и обувь носить мне свое».124 В том же году
крестьянин Иверского монастыря Юрий Яковлев из пригород-
ной дер. Перхино заключил «крепость» с приказчиком П. Ма-
ленького. Получив 6 руб. «займа», он обязался за те деньги
«служить... у соляного ево промыслу во дворе в работе» три
года.125
На более выгодных условиях был заключен договор
между крестьянином Иверского монастыря Евсеем Калини-
ным от имени его сына Антона с солепромышленником Ива-
ном Филимоновым. «Заняв» у Филимонова 5 руб., он обя-
зался в течение двух лет делать всякую «домовую и отъез-
жую» работу, за что хозяин должен был не только кормить,
но и одевать и обувать его.126
На тех же условиях заключается сделка между работным
человеком, старорушанином Иваном Гречухиным и солепро-
мышленником Ильей Серебряником, с той лишь разницей, что
Гречухин должен был отработать 2,5 года. На более длитель-
ный срок и на более тяжелых условиях заключена «крепость»
работным человеком, старорушанином Леонтием Алексеевым.
Он «занял» у солепромышленника Бориса Савостина 10 руб.
123 ЦГАДА, ф. 658, № 2, лл. 147 об,—148.
124 Та м же, № 4, л. 196.
125 Та м же, л. 199.
126 Т а м же, л. 191.
127
и обязался вместе со своей женой работать на «готовых ево
Борисовых хлебах и одежде» 6 лет.127 Солепромышленник
Иван Герасимович Хабаров заключил сделку на 10 лет
с крестьянином Иверского монастыря из дер. Соцка Дретен-
ского погоста М. Исаковым. Последний «занял» у Хабарова
20 руб. и обязался жить в его доме «в работе на готовых ево
хлебах и одежде 10 лет».128
Итак, перед нами одна из форм феодального найма, кото-
рая лишает работника на более или менее длительный срок
свободы распоряжения собой.
Несколько иную форму зависимости предусматривают до-
кументы, приводимые ниже. Так, в 1708 г. работный человек
Пантелей Федоров дал на себя «крепость» солепромышлен-
нику С. М. Дружинину «в том, что скупил он, Семен, меня
Пантелея из долгов в 45 рублях». За те «скупные» деньги
Пантелей Федоров обязался с женой и тремя детьми жить
у Дружинина и его детей в «доме, в работе» с 1708 г. и «пока
они повелят».129 В том же году Дружинин «скупил из долгов»
крестьянского сына из Олонца. За 39 руб., которые Дружи-
нин заплатил за Василия Оханова, он обязался жить у Дру-
жинина в «доме в работе» и служить до «ево Семеновой и
жены ево и детей воли, пока они повелят».130 Остальные ус-
ловия такие же, как и в других «крепостях». В этих докумен-
тах, как видим, форма долговой зависимости граничит с ка-
балой.
В условиях всеобщего господства крепостнических отно-
шений задолженность вела зачастую к кабале, распростра-
нявшейся не только на должника, но и на его семью. В этом
отношении весьма показательна история Ивана Пустоборо-
дова,131 описанная им в челобитной к царю. Родители Ивана,
отпущенные на волю, поселились в Старой Руссе в 1684/85 г.
127 Там же, № 3, 1707 г., лл. 177 об.—179.
128 Т а м же, № 4, 1708 г., л. 193. В 1714 г. «отпускной дворовой че-
ловек» Никон Никулин занял у Афанасия Кожевника 26 руб. и обязался
за те деньги жить у него «в доме в работе» 12 лет (там же, № 9, 1714г.,
лл. 108 об,—109).
129 Т а м же, лл. 196 об.—197.
130 Т а м же, лл. 201—201 об. В 1709 г. Дружинин «скупил» из долгов
бобыля из дворцового Лосского погоста, заплатив за него 30 руб., за что
бобыль Григорий Базанов обязался работать у Дружинина 6 лет (там
же, № 5, л. 156). Семен Михайлович Дружинин появился в Старой Руссе,
по-видимому, в конце XVII в. В долговых книгах Иверского монастыря
1696/97 г. за ним числился долг — 30 «дерев» по 7 саж. Назван он здесь
новгородцем (Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 360, л. 53). В 1705 г.
вместе с совладельцем он сдал в казну всего 3 тыс. пудов соли. Между
тем в актах крепостной конторы его имя встречается чаще других. Надо
полагать, что помимо варничного промысла у него были и другие занятия.
131 Имя Ивана Пустобородова — работного человека с ул. Ерзовки —
фигурирует в дрововолочных тетрадях соляного промысла Иверского мо-
настыря 80-х гг. (А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 949, л. 29).
128
Жили они всей семьей у посадского человека Семена Кра-
сильникова, «добровольно из найму без крепостей многое
время». После смерти родителей челобитчик остался работать
у Красильникова «у мельничного его заводу... без крепо-
стей» и женился на дочери посадского солепромышленника
Саввы Дедовникова. Иван Пустобородов жалуется царю, что
Семен «его Ивана у себя неволит, хотя ево у себя удержать,
а сестер ево выдал он, Семен замуж за работников своих».132
В подтверждение своих притязаний Красильников предъявил
запись, в которой указывается, что отец Ивана взял у Семена
100 руб., чтобы откупиться у своих помещиков на волю. Чело-
битчик оспаривает подлинность этой записи на том основа-
нии, что до сих пор она не была записана в приказной па-
лате, а это делает ее недействительной, согласно последним
постановлениям правительства. Иван Пустобородов выиграл
тяжбу. Но в ходе ее обнаруживается, к каким методам при-
бегали солепромышленники, чтобы закрепить за собой рабо-
чую силу.
Приведенные выше «крепости» на «домовую и отъезжую
работу» освещают положение тех «крепостных дворовых» и
«кабальных работников», о которых идет речь в переписи
1678/79 и 1727 гг. Положение их заметно отличается от воль-
нонаемных.
Всех дворовых людей, живущих во дворах солеваров,
объединяет долговая зависимость. Все они живут во дворе
промышленника, получая пищу и одежду. Их обязанности
в записях очерчены весьма неопределенно и потому дают
предпринимателю простор для самой жестокой эксплуатации.
Они находятся постоянно под бдительным контролем хозяина
и его семьи. Он имеет право их наказывать в случае ослуша-
ния. А хозяину работника «смирять, но без калечества»,—
сказано в одной из крепостей.133
По форме все приведенные выше «крепости» являются жи-
тейскими записями до урочного года, хотя ни разу так не
названы. Формуляр их полностью совпадает с обычным фор-
муляром житейских записей, распространенных на всей тер-
ритории Руси в XVII в.134 Н. А. Горская отмечает, что разви-
тие жилых записей идет в сторону некрепостных обязательств.
«Жилая запись, — пишет она, — несомненно, в основе своей
является зачатком договора найма рабочей силы, однако
132 ЦГАДА, ф. 696, № 1, 1702—1706 гг., лл. 36 об,—38.
133 Т а м же, ф. 658, 1708 г., № 1, л. 191.
134 Н. А. Горская. Жилые записи (из истории найма в XVII в.).—
«История СССР», 1963, № 5, стр. 60—61. Автор также определяет житей-
ские записи не по названию, а по содержанию. В материалах Старорус-
ской крепостной конторы мы встретили несколько договоров на учениче-
ства, которые названы «жилыми крепостями».
9 Зак. 180
129
в условиях господства крепостнических отношений он носит
полукабальный характер. Это отнюдь не капиталистический
свободный договор на свободном рынке».135
Наши наблюдения в основном совпадают с выводами ав-
тора, но вместе с тем они позволяют внести и некоторые кор-
рективы.
По указу 1680 г. жилые записи разрешалось заключать не
более, как на пять лет. По мнению Н. А. Горской, после этого
указа жилые записи в основной своей массе не переступают
5-летнего срока.136 В делах Старорусской крепостной конторы
нам удалось выявить 16 таких жилых записей с солепромыш-
ленниками (часть из них приведена выше), из них на срок
от 2 до 5 лет — 7, от 6 до 14 лет—-6 и 3 бессрочные. Таким
образом, в данном районе в начале XVIII в. преобладают
долгосрочные записи. Однако следует отметить, что все три
бессрочные записи заключены с С. Дружининым, соляной про-
мысел которого занимает весьма скромное место, большая же
часть краткосрочных записей приходится на долю самого
крупного в Руссе солепромышленника П. И. Маленького. Зна-
чит, труд закабаленных (а кабальные отношения особенно
резко выступают в долгосрочных записях) используется, по-
видимому, не столько в солеварении, сколько на других про-
мыслах солепромышленников, а скорее всего в торговле.
Наряду с дворовыми людьми, связанными со своими хо-
зяевами житейскими записями до урочного года, во дворах
солеваров проживали люди, характер зависимости которых
более четко определен писцом. Это «кабальный работник»
у Хабарова, двое отрабатывающих «кабальный долг» и, на-
конец, купленные люди. Последних 8 чел. (без недорослей).
В материалах Старорусской крепостной конторы до нас
дошел документ, характеризующий один из источников по-
полнения купленных людей. В 1707 г. капитан драгунского
полка Савва Тимашев «поступился... полоненной своею дев-
кою шведского полону» за 7 руб. 20 алт. старорушанину соле-
промышленнику Ивану Житкову.137 В Соли Камской, как по-
казал Н. В. Устюгов, купленные люди были, по существу, на
положении холопов.138 По-видимому, таково же их положение
и в Руссе.
Использовались дворовые люди преимущественно на под-
собных работах. Как уже говорилось выше, на соляных про-
мыслах было много подсобных работ. Готовую соль нужно
135 Н. А. Горская. Жилые записи (из истории найма в XVII в.).—
«История СССР», 1963, № 5, стр. 78.
136 Т а м же, стр. 77.
137 ЦГАДА, ф. 658, № 3, 1707 г., л. 163.
138 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 203—205.
130
было вынести в амбары, пересыпать в мешки. Это была тру-
доемкая работа.
Кроме того, крупные и средние солепромышленники имели
лошадей и покосы для них. В челобитной к царю старорусские
солепромышленники братья Филатовы жаловались, что по-
садские власти отняли у них пожни, а «нам... без тех пожень
и сенных покосов промышлять соляным промыслом невоз-
можно ради конского корму».139 Лошади требовали постоян-
ного ухода. И, наконец, заготовка дров. Крупные солевары
имели свои пасеки, где заготовляли дрова, а отсюда они до-
ставляли их в Руссу, зачастую покрывая большие расстояния.
Все эти работы по переноске соли, уходу за лошадьми, заго-
товке сена, организации дровозаготовок, надо полагать, и воз-
лагались на дворовых работников. Не случайно в крепостях
постоянно встречается указание на использование дворовых
на «домовой» и «отъезжей» работе.
Петровским и послепетровским законодательством вла-
дельцам мануфактур из купцов разрешено было покупать кре-
постных крестьян для работы на предприятиях. Появились
крепостные и на соляных промыслах Старой Руссы.140
Распространение крепостного труда в промышленности
XVIII в. захватило, по-видимому, и солеварение, но в целом
число крепостных на старорусских промыслах было все же
невелико. По второй ревизии 1748 г., когда дворовые крепост-
ные на посаде были включены в подушный оклад и потому
тщательно переписаны, из 2315 учтенных душ мужского пола
крепостных дворовых оказалось всего 54.141 И хотя у некото-
рых солепромышленников крепостных было довольно много
(у одного лишь Данилы Бычатина числилось 16 душ), в целом
крепостные составляли ничтожную часть рабочих промысла.
Как отмечалось выше, на соляном промысле Иверского
монастыря широко применялся вольнонаемный труд, при том
не только на варничных работах, но и во дворе, и даже на
сельскохозяйственных работах в пригородном хозяйстве мо-
настыря. Наряду с этим на монастырском промысле исполь-
зовался труд крепостных и кабальных людей. Среди основных
работников варниц крепостные были представлены едини-
139 Архив ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 69, 1688/89 г., л. 22. Братья
Филатовы были крепостными Иверского монастыря, но жили в городе и
занимались соляным промыслом. Из-за них шла длительная борьба между
посадом и монастырем.
14° в 1747 г. солепромышленник Б. Бычатин купил у помещицы Д. Му-
синой-Пушкиной ее крепостного дворового человека за 12 руб. «А Быча-
тину владеть тем человеком вечно», — записано в купчей (ЦГАДА,
ф. 658, № 29, лл. 11 —12). В том же году солепромышленник А. И. Демья-
нов купил у помещицы Н. Антоновской ее крепостную за 9 пуб. (там же
№ 28, лл. 11 об. — 12).
141 ЦГАДА, ф. 350, № 4289, 1748 г., л. 141 об.
9*
131
цами, но на подсобных работах во дворе и в управленческом
аппарате их было значительно больше. Но судить об их поло-
жении и функциях мы можем лишь на основании косвенных
данных.
Центр управления соляного промысла Иверского мона-
стыря находился на монастырском подворье в Руссе. Оно
помещалось у церкви Мины, и потому называлось мининским.
Здесь были кельи монахов (в 90-х годах их было до 20 чел.)142
и другие жилые и подсобные помещения. Рядом находились
«конюший двор», амбары для хранения соли, кузница. Был
в Руссе еще один варничный двор, так называемый вкладной,
у церкви Параскевы Пятницы, который в свое время мона-
стырь получил вместе с варницами от гостя Парфения Вене-
витова. На вкладном дворе также стояли соляные амбары,
амбары для хранения разных запасов, кузница и жилые по-
мещения.
Управление промыслами, а отчасти и вотчиной осущест-
влялось монахами во главе со строителем и казначеем, в их
распоряжении находился целый штат служебников и работ-
ников. Все они получали денежное жалованье. За лошадьми
ухаживали 4—5 конюхов «годового найма», на конюшем дворе
был даже специальный «коневал» на годовом жалованье. На
мининском и вкладном дворах ежегодно получали «годовой
наем» 2—3 дворовых работника, выполнявшие всякую черную
работу.
Наряду с записями о выплате денежного жалованья в вар-
ничных и приходо-расходных книгах вкладного и мининского
дворов имеются записи о покупке одежды, обуви и продуктов
питания для людей, не фигурирующих среди работников и
и служащих, оплачиваемых погодно и аккордно. Так,
в 1662/63 г. служебнику Федору Васильеву куплено было
4 арш. сукна лазоревого на кафтан, сукно на онучи и шапка
вишневая с «бобровым пухом».143 В том же году «хлопцам»
Гавриле и Петру куплено было по зипуну «сермяжного сукна
с нашивкой». В 1664—1666 гг. «труднику» Семену Федорову
был куплен «снурок гарусту на сермяжной кафтан да пуго-
вицы оловянные». Ему же позднее купили шапку. В это же
время из монастырского сермяжного сукна был сшит кафтан
водовозу Мартыну, а портной Григорий сшил монастырским
служебникам 4 кафтана. Тогда же записан расход на покупку
78 арш. полотна, которое «изошло братии, служебникам и
трудником на расход». Затем куплено было 9 кож «красных
телятиных» на сапоги и на «ступни» братии и служебникам.
142 Архив Л ОИИ, ф. 181, оп. 2, № 346, 1695 г.
143 Т а м же, № 22, 1662/63 г., лл. 11 об., 112 об, 113. В монастырских
документах служащие на промысле почти всегда именуются служебни-
ками, а рабочие — грудниками.
132
В варничной книге 1667/68 г. ряд записей свидетельствует
о покупке для трудников и служебников продуктов питания,
одежды, обуви. Так, дважды покупалась свиная туша «дворо-
вым работником на харчи». Служебникам на кафтаны приоб-
рели 107 арш. сермяжного сукна. Два однорядочных доломана
были сшиты и отданы служебникам Ивану и Мануйле. Слу-
жебникам «за работу» было роздано 12 пар сермяжных шта-
нов. Портной мастер шил монастырским трудникам платье,
кафтаны и чинил шубы.144
Некоторые записи позволяют догадываться о количестве
работников, получавших не денежную оплату, а лишь пита-
ние, одежду и обувь. Так, 6 ноября 1685 г. портные сшили
в казну «восьмеры работницких шубных кафтанов». В 1687/88г.
снова повторяется это число. «Восьмеры работником» куплены
штаны и балахон. В том же году при поездке в Новгород
среди прочих товаров было куплено 4 пары сапог, которые
отданы служебникам Василию Степанову, Игнату Шуру, Про-
кофию Иванову и Ивану Андрееву. В варничной книге этого
года мы не находим их имен в числе получавших денежное
жалованье.
Очень показательно в этом отношении сопоставление за-
писей варничной книги 1687/88 г. о выплате денег годовым и
сдельным работникам с черновыми записями о всякого рода
расходах того же года.
Конюх Игнат Осипов в течение года, в разное время, по-
лучил штаны, двое «портов», шапку овчинную, новую шубу,
рукавицы и суконки.145 В варничной книге этого года среди
наемных он не упоминается. Другой конюх, Петр Бабачай,
которому было уплачено 3,5 руб. «годового денежного най-
му»,146 натурой получил только суконки.147 Наемному хлеб-
нику Григорию Федорову было уплачено «годового найму»
3 руб., и никаких натуральных доплат ему в черновых запи-
сях не значится, а повару Нестеру Осипову, наоборот, были
куплены в этом году новый кафтан, шуба, «порты» и 12 арш.
полотна на рубашки, но денежных выплат ему не производи-
лось. Конюх Андрей, также получивший в этом году сапоги
и новую шубу, среди наемных работников не числится.
Мы находим в черновых тетрадях ряд записей о выдаче
денег «в наем» годовым цренным мастерам Семену Корякову,
Давыду Будану и Артему Микляеву; кузнецам Фаддею
Овдееву, Емельяну Савельеву, молотовщику Григорию Тол-
качу и др.,148 но записей о выдаче им платья и обуви нет.
144 Там же, № 1023, 1667/68 г., лл. 124, 135 об., 137 об,—138, 168—169.
145 Та	м	же,	№ 83, 1687/88 г., лл. 1, 30, 32.
146 Там	же,	№ 189, 1687/88 г., л. 70 об.
147 Т а	м	же,	№ 183, 1687/88 г., лл. 32—32 об.
148 Т а	м	же,	лл. 42 об., 53, 58, 62, 67, 69 об.	и др.
133
Правда, наемный кузнец Фаддей Овдеев получил в этом году
5 алт., чтобы «выкупить с кабака платье», но это уже случай
экстраординарный.
В варничной книге 1687/88 г. есть запись о покупке суко-
нок работнику Василию Тарабаре, а в 1688/89 г. ему же был
приобретен сермяжный кафтан, но в числе наемных его нет
ни в 1687/88, ни в 1688/89 годах.
В приходо-расходной тетради вкладного двора за 1687—
1688 гг. упоминаются имена служебников Григория Тимо-
феева, Мирона Артемьева, Павла Щетины, Афанасия Ефре-
мова, Григория Попова в связи с выдачей им в разное время
сапог и сукна на кафтаны.149 В варничных книгах этих лет
в числе лиц, получающих жалованье, их имена отсутствуют.
Сохранилась тетрадь 1695/96 г., в которой велись записи
о выдаче платья и обуви монахам и служебникам. В ней на-
званы имена 8 служебников. Служебник Василий Зыков по-
лучил в декабре рукавицы, шубу нагольную и сапоги красные.
В феврале ему выдан «кафтан белой, широкие рукава», а
в апреле кафтан «каразейной, синей». Служебник Матвей Зи-
могор в октябре получил новую нагольную шубу и широко-
рукавный кафтан, две пары сапог и рукавицы, а в апреле
кафтан «однорядочного сукна лазоревой» и сапоги «зеленые
козловые». Служебник Юрий Антонов также в октябре полу-
чил заячью шубу, покрытую красным кумачом, лисью шапку,
сапоги и 13 арш. «точива» на рубашки и «портки».150 Помимо
одежды и обуви, во всех варничных книгах изо дня в день
записываются расходы на покупку продуктов питания
для братии, служебников и работников. Получая питание,
одежду и обувь в таких размерах, они не могли получать
также и денежную плату.
Среди лиц, не получавших денежной платы, можно выде-
лить две группы. К первой относится низшая администрация
промысла и вотчины.151 К второй — работники двора, работ-
ники, занятые погрузкой и выноской соли, конюхи и др. Пер-
вые всегда называются служебниками и оплачиваются значи-
тельно выше. Они получают кафтаны из однорядочного сукна,
149 Там ж е, № 749, 1687—88 г., лл. 8—8 об., 20 об., 22 об., 23 об., 24.
150 Там же, лл. 13—15.
151 Как использовались служебники, отчасти выясняют следующие за-
писи: в 1688/89 г. служебник Матвей Федоров собирал оброк с пустошей
в погостах Коломенском, Черенчицком и Рамышевским (там же, № 748,
л. 50 об.); в 1691/92 г. служебник Иван Федоров несколько раз сопровож-
дал обоз с солью, посылаемый на монастырское подворье в Новгород
(там же, № 260, лл. 117 об., 119 об.); в 1696/97 г. служебнику Ивану
Кулку дано было на расход 2 пуда соли, «как отпущен с работники на
пустошь Климково сено косить»; ему же дан был 1 пуд соли, «как послан
он на озеро... с работниками рыбу ловить» (там же, № 377, лл. 138,
138 об.). Иван Кулка здесь явно выступает как доверенное лицо, которое
должно было присматривать за работниками.
134
нарядные сапоги, дорогие шапки. Вторые чаще всего назы-
ваются работниками или трудниками, иногда служебниками,
но получают они сермяжные кафтаны, простые сапоги, овчин-
ные шапки. Отличают их и в питании. Если служебникам
часто, вместе с монахами, покупается рыба лучших сортов, то
работникам — обычно мелочь.152
Кто же все эти служебники и трудники монастырского
промысла, не являвшиеся, по всей видимости, наемными? Ис-
точники не оставляют сомнения в том, что подавляющее боль-
шинство их — крепостные монастырской вотчины. В перепис-
ной книге 1678/79 г. в пригородном Петровском погосте зна-
чится дер. Рогачево, «а в ней живут Иверского монастыря
служебники». Их всего 7 дворов, писцам те служебники ска-
зали, что «они того же Иверского монастыря вотчин Старо-
русского уезду разных погостов и деревень крестьяне и кре-
стьянские дети».153 В самой Старой Руссе, на монастырских
дворах — вкладном, мининском и конюшенном — жили «у со-
ляных промыслов» их «приказные старцы и служебники и
работники». На вкладном дворе, в Пятницком приходе, жили
служебники: Иван Антропов, крестьянский сын из дер. Ива-
новская Дретенского погоста; Степан Иванов, крестьянский
сын из дер. Нововежи Славитинского погоста; Иуда Степанов
с братом Дмитрием 11 лет, крестьянские дети из дер. Стани-
щево Славитинского погоста.154 Всего на вкладном дворе про-
живало 11 чел., 9 из них — крепостные крестьяне из разных
погостов вотчины Иверского монастыря, происхождение двух
неизвестно.
Итак, в трех монастырских дворах, на посаде, при соляном
промысле жило 15 чел. Из них 11 были крепостными мона-
стыря и 4, надо полагать, людьми вольными.
Помимо трех больших дворов Иверского монастыря, на по-
саде было еще 14 дворов, в которых жили монастырские
слуги, служебники и крестьяне.155 Четверо из них названы
монастырскими крестьянами, остальные, очевидно, люди
вольные.
Четкая грань между служебниками вольными и крепост-
ными проводится в челобитной XVII в., поданной монастыр-
ским властям подьячими. Эти подьячие, жившие в монастыре,
просили, чтобы их время от времени посылали в Руссу. По
их мнению, у подьячих, постоянно работавших в Руссе, было
меньше работы, но больше доходов. Мотивируя свою просьбу,
152 27 июля 1685 г. служебникам и братии куплено было на 8 алт.
«свежей рыбы», а работникам на 100 алт. рыбы «дробли» (там же,
№ 152, лл. 128 об, 129).
153 ЦГАДА, ф. 1209, № 8564, 1678/79 г, л. 639.
154 Там же, № 8570, 1678/79 г, лл. 655 об. — 656.
155 Там же, л. 657 об.
135
они писали: «дела у них перед нашими делами малые, все
живут в домах своих по льготе», а люди оне непрочные, воль-
ные, потому что у вас государей на них крепостей никаких
нет, а мы ваши монастырские домовые».156 Архимандрит рас-
порядился отослать из Руссы братьев Урюпиных157 в мона-
стырь в Валдай, а на их место направить челобитчиков, и
приказал впредь меняться им ежегодно. В случае несогласия
Урюпиных ехать в монастырь им пригрозили увольнением.
В другой челобитной те же «домовые», подьячие просили
выдать им «по собольцу», потому что им в праздник надеть
нечего.158 В челобитных, таким образом, различаются служеб-
ники «вольные» без крепостей и «домовые», которые, оче-
видно, служат по крепостям и, как видно из второй челобит-
ной, получают жалованье натурой.
Отдельные служебники, вышедшие из среды крепостных
крестьян, становились доверенными лицами монастыря и
играли значительную роль на монастырском соляном про-
мысле. Показательна в этом отношении судьба служебника
Луки Емельянова. Сын монастырского крепостного крестья-
нина дер. Фекино Должинского погоста,159 он с братом Анто-
ном еще в детстве был взят на монастырское подворье
в Руссу. В переписной книге 1678/79 г. оба они названы слу-
жебниками. Луке в это время было 13 лет.
С начала 90-х годов имя Луки Емельянова, или Рыжика,
часто встречается в дровяных записях соляного промысла.
В 1693/94 и 1694/95 гг. Лука Рыжик на полученные от мона-
стырских властей деньги покупает у крестьян дрова, органи-
зует их вывозку, раздает деньги крестьянам вперед на заго-
товку дров к будущему году.160 В начале XVIII в. Лука
Емельянов в официальных документах именуется приказчи-
ком дровяного промысла. В 1705 г. он, как служебник мона-
стыря, заключает договор на сдачу 20 тыс. пудов соли в казну.
65-летним стариком Лука все еще служит монастырю.
В 1731 г. мы находим его в Старой Руссе на монастырском
дворе в качестве приказчика трех действующих соляных вар-
ниц.161
Крестьянский сын Лука Емельянов Рыжик, как видим,
остался на всю жизнь на монастырском соляном промысле.
156 А р х и в Л О И И, ф. 181, on. 1, карт. 6, 1659 г., д. 89, л. 80.
157 «Кадашевец» Григорий Урюпин поселился в Руссе, видимо, в 50-х гг.,
купив у боярина И. В. Морозова варницу и двор. В этом дворе и жили
его братья, которые служили подьячими в Иверском монастыре. Позднее
мы встречаем Урюпиных среди солепромышленников средней руки.
158 Архив Л О И И, ф. 181, on. 1, карт. 6, 1659 г., д. 89, л. 80.
159 ЦГАДА, ф. 350, оп. 3, № 4288, лл. 146—146 об.
160 Архив ЛОИ И, ф. 181, оп. 2, № 304, лл. 4—4 об.; № 164,
лл. 76—78.
161 Т а м же, № 1070, 1731 г., л. 75 об.
136
Будучи, очевидно, человеком способным, он стал доверенным
лицом монастыря и занял довольно видное положение на про-
мысле. Но столь блестящей карьеры добивались немногие.
Среди подсобных работников промысла и администрации, та-
ким образом, встречаются как крепостные, так и вольные
люди. Но и среди тех и других были люди задолжавшие, от-
рабатывавшие на соляном промысле свой долг, положение
которых напоминает положение дворовых на посаде. Так, ко-
нюх Игнат Осипов (происхождение его неизвестно) в 1687/88 г.
не значился среди наемных и получил натурой новую шубу,
две рубашки, «двое портов», штаны, рукавицы, овчинную
шапку и суконки. В 1688/89—1690/91 гг. он получает «годо-
вого найму» по 4 руб. в год.162 Затем имя его исчезает со стра-
ниц варничных книг. Но в книге записи долгов 1696/97 г. за
ним записан долг «по кабале 8 руб.» и «бескабального долгу
3 руб., что плачено за него старорушанину Антипку Трофи-
мову».163 Запутавшись в долгах, он, очевидно, снова вернулся
к положению дворового человека, отрабатывающего свой долг.
Крепостные люди попадали на дворовую работу на соля-
ном промысле разными путями. В 1680/81 г. монастырские
власти выплатили 100 руб. дворянину К. И. Дирину за его
убитого крестьянина. Убийцей оказался монастырский кре-
стьянин из дер. Краснодулье Черенчицкого погоста Василий
Онуфриев. «И тот Васька з женою и з детьми взят в Старую
Русу на монастырской Иверской двор в работу, в зажив».164
Надо полагать, что В. Онуфриев с семьей надолго, а может,
и навсегда, был оторван от своего хозяйства и оказался в пол-
ном распоряжении администрации соляного промысла. Хо-
зяйство его отца Василия Онуфрия — среднее по достатку
(«прожитком середний») ,165 но двум взрослым сыновьям уже
стало, вероятно, тесно в рамках отцовского хозяйства. И мо-
настырские власти воспользовались трудным положением
своего крепостного, чтобы использовать его на промысле по
своему усмотрению.
Отслуживает также свой долг монастырский крепостной
крестьянин Борис Евсеев. Он должен был монастырю 10 руб.
по заемной памяти, и за те деньги он обязался жить на мона-
стырском вкладном дворе в конюхах три года.166
Монастырь, как и каждый феодал, имел, конечно, право
посылать своих крепостных на любую работу. Но, как будет
показано ниже, использование крепостных на монастырских
работах встречало большое сопротивление со стороны кре-
162 Там же, № 183, 203, 217, 238.
163 Т а м же, № 360, л. 62 об.
164 Т а м же, № 125, 1680/81 г., лл. 13—13 об. (Курсив наш. — Г. Р.)
165 Т а м же, № 52, лл. 184 об. — 185.
166 Там же, № 399, 1697/98 г., л. боб.
137
стьян, а выполнение ряда работ для промысла в порядке от-
бывания оброчной повинности оказалось экономически невы-
годным.
Иверский монастырь, основанный патриархом Никоном
в 1653 г., развернул большое строительство. Монастырские
власти как для нужд монастыря, так и для нужд соляного
промысла часто требовали от своих крестьян выполнения вся-
кого рода натуральных повинностей. Крестьяне, находя это
для себя обременительным, в 1657 г. через своих старост
обратились к монастырским властям с челобитной, в которой
просили заменить им все натуральные повинности уплатой
денежного оброка в размере 3 тыс. руб. в год и 500 четвертей
хлеба.167
Крестьяне Старорусского уезда, имея постоянный прира-
боток на соляных промыслах посадских людей, на заготовке
дров и строительного леса для варниц, на перевозке соли и др.,
были заинтересованы в переводе натуральных повинностей на
деньги. После длительных переговоров монастырские власти
несколько ограничили размер натуральных повинностей, но
полностью от них не отказались. Помимо 3-тысячного денеж-
ного оброка и 500 четвертей хлеба монастырские крестьяне
должны были поставлять ежегодно 100 подвод «под соляную
возку» из Старой Руссы в Валдай, а также лес и бревна
«к варничному строенью». Для нужд монастырского хозяйства
в Валдае из всех погостов вместо денежного оброка обычно
высылались 50—60 чел. годовых работников и плотников.168
В архиве Иверского монастыря сохранилась большая пе-
реписка о посылке в Валдай годовых работников из погостов.
Но ни разу в этой переписке не упоминается о присылке ра-
ботников для работы на соляном промысле. Лишь однажды,
когда из-за весенней распутицы годовые работники задер-
жались на подворье, в Руссе, они были использованы для
выволочки дров из реки, «потому что волочить тех дров стало
нам нечем, денег у нас нету а надобеть было, государи, на ту
дровяную Волочку з 280 руб.».169
Из переписки по поводу набора годовых работников видно,
что крестьяне выполняли эту повинность очень неохотно и по-
стоянно просили об их скорейшей замене («а старые работ-
ники беспрестани отпуске бьют челом»).
Следует отметить, что многие погосты предпочитали вместо
присылки работников по разверстке нанимать пришлых и бед-
ных людей и посылать их работать в монастырь вместо себя.170
167 Т а м же, on. 1, 1657 г., карт. 3, д. 39.
168 ДА И, т. IV. СПб., 1842. № 156.
169 А р х и в ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 3, 1656 г., д. 94, л. 127.
170 О найме крестьянами работников и посылке их вместо себя в мо-
настырь см. там же, карт. 10, 1661 г., дд. 14, 133, 76.
138
Наемники эти, взяв деньги вперед, часто убегали, не дорабо-
тав срока. Несмотря на штрафы и наказания, случаи бегства
годовых монастырских работников были обычным явлением.
В 1668 г. монастырские власти, указывая, что из монастыря
сбежало 5 чел. работников из разных погостов (пересылается
их список «и хто их наймал»), приказывают прислать вместо
беглецов других работников и получить с них деньги по
1,5 руб. за месяц.171
В 1661 г. монастырские власти приказали сбежавшему из
кузницы Иверского монастыря молотовщику Тарасу Иванову
«перед миром дать поученье, бить батогами, да на нем же до-
править... пени рубль, чтоб иным на то смотря плутать и
бегать неповадно было».172 После наказания Тараса все же
приказано было прислать в монастырь.
Характерно, что самая трудоемкая работа — заготовка, вы-
возка и сплав дров для промысла — организовывалась мона-
стырем на началах свободного договора. Попытки организо-
вать заготовку дров в порядке оброчной повинности встречали
упорное сопротивление крестьян. Так, в 1662 г. крестьяне Сла-
витинского и Должинского погостов жаловались патриарху
Никону на то, что монастырские власти принуждали их «за
оброк неволею» заготовлять варничные дрова летом в рабо-
чую пору.173 Патриарх освободил их от поставки дров до осо-
бого распоряжения. В 60-х годах монастырский промысел
полностью переходит к покупке дров у своих же крестьян, вы-
плачивая им аванс в счет будущих поставок, как это делали
и посадские солевары.
Были попытки использовать оброчных крестьян на под-
носке дров к варницам, но и они оказались неудачными.
В 1661 г. монастырские власти приказали собрать крестьян
ближайших к Руссе деревень, имевших задолженность по
оброку, и заставить их подносить дрова от реки к варницам.
Строитель соляного промысла в своей отписке в монастырь
пишет, что выполнение этого указания затрудняется тем, что
дрова поступают по реке медленно, «перемешивает ветрами»,
а недобору на каждом немного, и потому лучше бы для этого
нанять людей.174
Таким образом, использование труда крепостных крестьян
в порядке отбывания натуральных повинностей на соляном
промысле оказалось невыгодным и затруднялось сопротивле-
нием крестьян.
Испытывая недостаток в средствах для найма свободных
крестьян, монастырские власти все же использовали на про-
171 Там же, карт. 21, д. 74, лл. 183—184.
172 Т а м же, карт. 10, д. 3.
173 Р И Б, т. V, № 161.
174 Архив Л О И И, ф. 181, on. 1, карт. 10, 1661 г., д. 47.
139
мысле и своих крепостных. Но, чтобы заставить крестьян де-
лать эту работу, они вынуждены были прибегать к различным
способам. Одних, наиболее квалифицированных, работников
они уравнивали в оплате с вольнонаемными, а других, заня-
тых на подсобных работах, закрепляли с помощью ссуды, как
это, впрочем, делалось и на промысле гостя Светешникова.175
Следует, однако, заметить, что среди работников, обслужи-
вавших основной процесс солеварения, крепостные были ис-
ключением. Они использовались перимущественно на подсоб-
ных работах.
Подводя итоги, следует отметить, что на соляных промыс-
лах Старой Руссы в XVII в., несомненно, преобладал вольно-
наемный труд как в посадском, так и в монастырском соле-
варении.
Все основные процессы в солеварении обслуживались воль-
нонаемными людьми, работавшими сдельно, погодно и повре-
менно. Наиболее квалифицированную часть наемных рабочих
составляли посадские люди, старорушане. Однако в условиях
господства феодальных отношений в стране вольный наем
приобретал феодальные черты, носил отпечаток крепостниче-
ства. Учитывая нехватку рабочей силы (в особенности квали-
фицированной), солепромышленники стремились закрепить
работных с помощью аванса, принимавшего зачастую форму
займа, что, в свою очередь, способствовало развитию кабаль-
ных отношений( заклад имущества). Кузнецы и цренные ма-
стера продавали свою рабочую силу предпринимателю, но
зачастую работали своим инструментом как ремесленники.
Система авансов была связана также с натуральным харак-
тером хозяйства и необходимостью делать запасы впрок.
Вольный наем сочетался с различными формами принудитель-
ного труда, с феодальным наймом. Монастырские крепостные,
должники монастыря, отрабатывавшие на соляном промысле
свой долг, дворовые люди, связанные с солепромышленниками
жилыми записями до урочного года, кабальные и купленные
люди использовались преимущественно на подсобных работах
и в административном аппарате. Но следует отметить, что
подневольный труд шире применялся на монастырском про-
мысле.
Переплетение вольного найма с различными формами при-
нудительного труда, феодальные черты вольного найма харак-
терны не только для изучаемого нами промысла. Это явление
было отмечено такими исследователями, как В. Г. Гейман,
С. В. Бахрушин, И. В. Степанов, А. М. Борисов, Е. И. Заозер-
ская, на других русских промыслах.
175 С. В. Бахрушин. Ук. соч., стр. 245.
140
В Г. Гейман оценивал соляной промысел гостя Панкрать-
ева как «предприятие фабрично-заводского типа», поль-
зовавшегося «наемным трудом свободных рабочих».176 Но,
раскрывая конкретную картину условий труда этих рабо-
чих на промысле, он отмечал существование физических
наказаний рабочих, расплату солью, что снижало их за-
работок почти наполовину.177 По мнению С. В. Бахрушина,
работников Сереговского промысла гостя Светешникова на
Волге можно характеризовать как «нечто среднее между воль-
нонаемными рабочими и феодально-зависимыми людьми».178
И. В. Степанов, отмечая, что на соляных и рыбных промыс-
лах Нижнего Поволжья в XVII в. труд наймитов был преоб-
ладающим, приходит, однако, к выводу, что «характер найма
носил многие присущие феодально-крепостническому строю
черты», а найм, практиковавшийся в Нижнем Поволжье, «мо-
жет быть отнесен лишь к зачаточным формам капиталисти-
ческого найма».179
Широкое развитие кабальных отношений на промыслах
Соловецкого монастыря отмечает А. М. Борисов: «Основная
масса работных людей на соляном, рыбном и слюдяном про-
мыслах Соловецкого монастыря была при найме опутана ка-
бальными записями феодального характера».180
Е. И. Заозерская, признавая «значительное применение
наемного труда» в солеварении XVI—XVII вв., вместе с тем
отмечает, имея в виду промыслы Севера и Восточного По-
морья, что «самый наем не имел характера договора или со
временем часто утрачивал его».181 Правда, в отношении Ста-
рой Руссы она соглашается с нашими выводами.182
Однако следует отметить различие условий труда работ-
ных людей на промыслах Поволжья и некоторых районов
Севера, с одной стороны, и Старой Руссы — с другой. На Се-
вере и в Поволжье, при слабой заселенности края, промыш-
ленники использовали преимущественно пришлых рабочих,
которых они обеспечивали жильем и снабжали продуктами
176 В. Г. Гейма н. Ук. соч. — ЛЗАК, т. 35, стр. 30.
177 Т а м же, стр. 36.
178 С. В. Бахрушин. Ук. соч., стр. 249.
179 И. В. Степанов. Работные люди Поволжья в XVII в. (к во-
просу о характере найма). — «Вопросы генезиса капитализма в России».
Сб. ст., ЛГУ, 1960, стр. 92—94, 102, 108.
180 А. М. Борисов. Хозяйство Соловецкого монастыря и борьба кре-
стьян с северными монастырями в XVI—XVII веках. Петрозаводск, 1966,
стр. 176.
181 Е. И. Заозерская. У истоков крупного производства в русской
промышленности XVI—XVII веков. М., 1970, стр. 198.
182 Заканчивая главу о Старорусских промыслах, Е. И. Заозерская
пишет: «В целом можно согласиться с выводом Г. С. Рабинович о преоб-
ладании наемного труда на более крупных промыслах, осложнявшегося
часто долговой или кабальной зависимостью» (ук. соч., стр. 98),
141
питания. Предприниматель, заключая договор с работником,
стремился не только гарантировать отработку аванса, но и
оградить себя от досрочного ухода работника, ограничивая
его свободу. В Старой Руссе такого рода ограничения встре-
чались лишь в договорах с «дворовыми крепостными людьми»,
заключенных на длительный срок. Основная масса вольно-
наемных рабочих здесь вербовалась из местных посадских
людей и из пришлых, поселившихся в городе надолго. Авансы,
получаемые работными людьми, как правило, были невелики.
И поэтому на промыслах Старой Руссы, как, видимо, и на
иных промыслах центра, вольный наем хотя и имел некото-
рые феодальные черты, но был ближе к капиталистическому
найму, чем на окраинах.
ГЛАВА IV
СНАБЖЕНИЕ ПРОМЫСЛА ДРОВАМИ
И ЛЕСОМАТЕРИАЛАМИ. ВЛИЯНИЕ ПРОМЫСЛА
НА РАЗВИТИЕ ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ
ОТНОШЕНИЙ В ДЕРЕВНЕ
Солеварение требовало огромного количества дров для
выварки соли, леса, для постройки и ремонта варниц и их
оборудования, кирпича и камня для печей. Из ближних по-
гостов доставлялись в Руссу деревянное оборудование варниц,
холст и рогожи для мешков под соль. Из дальних погостов
Старорусского и Новгородского уездов крестьяне поставляли
лес для устройства рассольных колодцев и труб, для желобов,
полатей и др.1
Варницы в XVII в. были устроены так, что пары при соле-
варении не имели достаточно свободного выхода, и потому
крыши часто портились. Тес, драницы, скалы для ремонта
крыш покупались в огромных количествах. В 1645 г. крестья-
нин Петровского погоста Старорусского уезда С. Звонской
и старорушанин «государев трубник» Д. Трофимов подряди-
лись поставить 2 тыс. драниц гостю Ф. Веневитову за 5 руб.2
Иверский монастырь для своих 11 варниц ежегодно закупал
4,5—9 тыс. драниц, 500—2000 скал и сотни «тесниц». Драницы
и тес привозились в Старую Руссу преимущественно из Сла-
витинского и Должинского погостов Старорусского уезда и из
1 В 1709 г. крестьяне Деменского погоста Новгородского уезда при-
гнали по реке Полисти солевару Ульяну Блохину 600 бревен (по 6 саж.
в длину и 6—9 вершков в диаметре). Для государева соляного озерка
был куплен у крестьян Коломенского погоста Старорусского уезда «труб-
ный лес». Солепромышленник Афанасий Кожевник купил в 1710 г. 100 бре-
вен «на варничное строение» 8 саж. «самых добрых». Мартыну Понома-
реву были доставлены по подрядной записи за его варницу 300 варнич-
ных бревен и «трубной на 10 дерев». Солевар Афанасий Быков купил
600 «тесниц» у крестьян Деменского погоста (ЦГАДА, ф. 658, № 5,
лл. 7 об. — 8 об., 63; № 6, лл. Зоб., 24 об.).
2 Архив ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 1, 1645—1654 гг., д. 60, л. 1.
143
Новгородского уезда, а скалы — из Снежского погоста Старо-
русского уезда.
Крестьяне Старорусского и Новгородского уездов постав-
ляли солеварам также «варничные колоды» и деревянные
«сливальные ковши». Варничные колоды доставлялись в Руссу
главным образом из Новгородского уезда, а ковши — из Ра-
мышевского погоста Старорусского уезда. В варничных кни-
гах Иверского монастыря имеются записи о покупке у нов-
городских крестьян в 1670/71 г. 6 колод, в 1671/72 г. — 7-ми,
в 1688/89 г. — 20-ти.3 Солевар П. Маленькой купил в 1708 г.
у крестьян Новгородского уезда 10 колод, П. Кладухин —
3 сосновые колоды, по 7 саж. длиною.4
Сливальные варничные ковши Иверский монастырь поку-
пал постоянно в 60-х годах у крестьянина Рамышевского по-
госта Мины Богданова. В 1664 г. было приобретено у него
294 ковша, а в 1667/68 г. 400.5 Соляному промыслу требова-
лось также большое количество ведер, ушатов, которые также
поставляла деревня. Из Рамышевского, а также Чертицкого
погостов поступали телеги, колеса, дровни для подвозки дров
к варницам.
На промысле потреблялось большое количество рогож и
холста, из которых изготовлялись мешки и кули для соли.
Так, в 1667/68 г. для промысла Иверского монастыря куплено
было 550 рогож, а в 1690/91 г.— 1000 рогож. В 1663 г. Ивер-
ский монастырь закупил 780 арш. толстого холста, в 1665 г.—
50 арш. холста «на соляные мехи» у старорушанина посад-
ского человека Офонки Сеченого. В 1680/81 г. 140 арш. холста
было приобретено у крестьянина Коломенского погоста. Воз-
можно, холст ткали сами старорушане, но скорее всего они
скупали его в деревне, а затем перепродавали, так как среди
населения Старой Руссы ремесленников-холщевников мы не
встретили.
Пригородные деревни поставляли также уголь для старо-
русских кузниц, в которых изготовлялись и чинились црены
и другое железное оборудование варниц. В монастырские куз-
ницы постоянно поставляли уголь крестьяне пригородных де-
ревень Скрыпково и Козоны Петровского погоста, Гридино,
Заболотье, Кобылкино и Чуриково Рамышевского погоста.
Для монастырского промысла в 1667/68 г. у крестьян этих
деревень было куплено 813 кулей угля. В 90-х годах мона-
стырь заключает подрядные записи на поставку угля. Так,
в 1694/95 г. крестьянин дер. Брагино Петровского погоста
Мелентий Савельев «имал... подряд на уголье».6
3 Там же, оп. 2, № 127, л. 102; № 85, л. 93; № 140, л. 123.
4 ЦГАДА, ф. 658, № 4, лл. 45, 142.
5 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 28, л. 47 об.; № 49, л. 60 об.
6 Т а м ж е, № 360, л. 82.
144
Состояние источников не позволяет определить объем за-
купок, производимый посадскими солеварами. Лишь в отдель-
ных случаях его можно определить и для монастырского про-
мысла. Но и эти, далеко не полные данные свидетельствуют
о том, что ряд сельских ремесел и промыслов в Старорусском
и Новгородском уездах был вызван к жизни развитием
солеварения в Старой Руссе.
Однако при примитивности техники в XVII в. главным
расходом соляного промысла был расход на дрова. Анализ
бюджета соляного промысла Иверского монастыря, произве-
денный нами, показал, что на дрова расходовалось более
половины годового бюджета.7 Солеваренные промыслы Старой
Руссы поглощали огромное количество дров. В XVIII в., по
официальным данным, промысел расходовал 120 тыс. саж.
дров в год.8 Заготавливались дрова в Старорусском и Новго-
родском уездах в погостах, расположенных по берегам рек
Полисти, Порусьи, Ловати, Редьи, Снежи, Лютой, Полы и др.
За сотни лет существования солеваренного промысла леса
вокруг Руссы были сильно вырублены и, естественно, район
лесозаготовок отодвигался все дальше. Так, Иверский мона-
стырь в 60—70-х годах XVII в. заготовлял дрова преимуще-
ственно в Воскресенском и Ефремовском погостах Старорус-
ского уезда, а в конце века — ив более отдаленных Коломен-
ском, Славитинском и Должинском погостах. Заготовка дров
для солеваренной промышленности Старой Руссы стала ос-
новным приработком для огромного большинства крестьян и
бобылей Старорусского и ряда погостов (Налюцкого, Ляхо-
вецкого, Борковского, Курского, Деменского и др.) Новгород-
ского уездов. На это прямо указывали власти Иверского мо-
настыря в своем письме к патриарху Никону. В 1655 г. они
писали, что их «крестьяня оскудили и оброку им взять нигди,
посадцкие люди наших крестьян дров сечь и возить не най-
мут, а у них... и промысел, что дрова к варницам готовили».9
Успех солеварения и количество вывариваемой соли в зна-
чительной мере зависели от бесперебойного снабжения про-
мыслов дровами и их качества. Известно, что приказные
старцы Иверского монастыря часто вынуждены были останав-
ливать работу варниц из-за «бездровия» или из-за сырых
дров. 23 мая 1657 г. в своей отписке в монастырь они сооб-
щали, что в двух варницах соль «не заваривали, потому что
дрова были сыры».
7 В варницах Иверского монастыря в 1689/90 г. на дрова было израс-
ходовано 1904 руб., а на оплату рабочих, ремонт и оборудование — всего
1610 руб.
8 ПСЗ, т. XIII, № 10069, 1753 г. Эта цифра приведена в указе о за-
прещении солеварения.
9 Р И Б, т. V, стр. 169.
10 Зак. 180	145
Чтобы обеспечить соляной промысел дровами, как мона-
стырские, так и посадские солевары заключали с крестьянами
договоры на поставку дров, выплачивая деньги вперед. Самые
ранние договоры на поставку варничных дров дошли до нас
от 1649—1654 гг. Это «подрядные записи» околорусских кре-
стьян с гостем Федором Веневитовым и его сыновьями и
с дворником подворья Юрьева монастыря Прокофьевым.
Заготовлялись дрова на реках Порусье и Ходынь. До-
говоры заключались обычно на «сечку, воску и метку», т. е.
крестьяне должны были заготовить дрова в лесу, сложить их
в «костры», вывезти на своих лошадях на берег и весной сме-
тать в реку. Оговаривались точно сроки «сечки», «воски» и
«метки». «Сечка» производилась в ноябре — декабре, вывоз-
ка — на рождество, а «метка» — всегда весной. Иногда вы-
возка производилась зимой следующего года. В договорах
предусматривалась длина полена (елтыша)—6—7 пядей, «а
вершин и тонких елтышей в оглоблю не сечь, а отмерить нам
те дрова плотно и немытарно». Очевидно, учитывая имевшие
место злоупотребления, договоры указывали, что кре-
стьяне обязываются не оставлять в лесу дров, не закапывать
их в снег, не бросать их на дороге и вообще «хитрости ника-
кой не учинить». Деньги дровопоставщики всегда получали
вперед. Если же они не выполняли договора в срок или по-
ставляли дрова плохого качества («тонки и суковаты»), они
обязывались выплатить удвоенную сумму аванса и сверх того
«за варничный простой и убытки и волокиты и за осталой и
за пометной за всякий елтыш» по 10 денег.10
Позднее договоры на поставку дров приобретают по преи-
муществу форму «заемной крепости». До нас дошло несколько
сот заемных крепостей начала XVIII в., заключенных крестья-
нами Старорусского и Новгородского уездов со старорусскими
солеварами. Приведем типичный образец такой крепости.
В январе 1708 г. в Старорусской крепостной конторе записана
заемная крепость крестьян дер. Ходынь Черенчицкого погоста
Алексея и Тимофея Степановых, крепостных Иверского мона-
стыря. В ней указано, что «заняли они за порукою посадского
человека Максима Попова» у старорушанина Ильи Серебря-
ника 15 руб. За те деньги они обязуются поставить «варнич-
ных дров елтышев» в Старую Руссу на реке Полисти у Козь-
модемьянского монастыря 100 саж. в плотах к Петрову дню.11
Наряду с заемными крепостями иногда в это время встре-
чаются и подрядные записи. От заемных крепостей они отли-
чаются лишь по форме. В подрядной записи крестьян Юрьева
монастыря из погоста Ляхович Новгородского уезда указы-
10 Архив ЛОИИ, ф. 181, ол. 1, карт. 1, д. 60, 1645—1652 гг., лл. 6,
11; дд. 79, 93, 97, 100, 101, 179.
11 ЦГАДА, ф. 658, № 4, 1708 г., л. 17об.
146
вается, что, будучи в Старой Руссе, они «подрядилися у ста-
рорушанина посадского человека Сергея Краснина на варнич-
ные плотовые дрова на елтыши на 10 саж. Поставить те дрова
в Старой Руссе по Полисте реки в плотах у Торгового боль-
шого мосту... Денег за те дрова взяли оне подрятчики у него
Сергея 20 руб. наперед все сполна».12 Далее следуют имена
поручителей, которые обязуются в случае невыполнения под-
рядчиком своих обязательств выплатить всю взятую им
сумму. В некоторых подрядных предусматривается получение
вперед лишь части договорной суммы, а остальные деньги
выплачиваются после выполнения подряда.13
Таким образом, и по подрядным, и по заемным крепостям
начала XVIII в. деньги крестьяне-дровопоставщики получали
вперед. И в том, и в другом случае выполнение ими своих
обязательств обеспечивалось поручителями. Разницы в цене
дров по заемным и подрядным крепостям мы тоже не обнару-
жили. Правда, в некоторых заемных крепостях встречаются
условия, которые дают заимодавцу простор для их произволь-
ного толкования. Так, в заемной крепости крестьянина Нов-
городского уезда Дорофея Липатова и старорушанина Н. Су-
хорукова, которые заняли у Осипа Лычкова 7 руб., оговорено:
«за те деньги поставить им варничных дров на полную соля-
ную варю колко в тое варю пойдет».14
В том случае, когда дровопоставщик не мог выставить по-
ручителей, гарантией выполнения договора являлось его иму-
щество. Так, в 1709 г. старорушанин посадский человек Клим
Карелин и двое крепостных крестьян Иверского монастыря
заняли у солевара П. С. Рассказова 10 руб. и обязались по-
ставить ему за те деньги дров на 2 соляные вари, «а в по-
ставки тех дров и во взятых деньгах заложил из тех заим-
щиков Клим Карелин 2 лошади, да корову, да нетель».15
Непосредственно в Руссу крестьяне поставляли дрова глав-
ным образом мелким солеварам. Крупные же организовывали
ее сами. Так, в приведенных выше договорах Веневитова обя-
зательства крестьян ограничивались заготовкой дров в лесу,
вывозкой их на берег и «меткой в реку». П. И. Маленькой
постоянно нанимал крестьян Рамышевского и Петровского
12 Т а м ж е, л. 57.
13 Так, крестьянин Иверского монастыря Кондратий Янкин подрядился
поставить В. Попову 100 саж. дров за 150 руб. Вперед он получил 90 руб.,
а остальные он должен был получить, «как все дрова поставит и в воду
вметает».
14 ЦГАДА, ф. 658, № 5, 1709 г., лл. 44 об. — 45.
15 Т а м же, л. 31. В 1705 г. старорушанин, посадский человек Емельян
Амосов занял у старорушанина Ф. Косолапова 18 руб. и обязался поста-
вить ему плотовых дров на две вари на реке Полисти. В обеспечение
долга «и в поставке тех дров... заложил он заимщик... двух лошадей
своих» (там же, № 1, 1705 г., л. 11 об.).
10*
147
погостов Старорусского уезда для «гонки» плотов с реки Полы
в Старую Руссу. В 1708 г. трое крестьян «заняли у... Петра
Маленького денег 9 руб., а за те деньги пригнать им заим-
щикам ему Петру готовых варничных дров елтышев 40 пло-
тов».16 В том же году ему пригнали еще 80 плотов, а в 1710г.
Маленькой четыре раза нанимал крестьян для сплава дров из
Новгородского уезда в Руссу. Всего по этим договорам было
пригнано 240 плотов, на сплаве работало 33 чел.
До середины XVII в. дрова для старорусских солеваров
заготовлялись главным образом в дворцовых погостах, рас-
положенных вблизи Руссы. За право заготовки дров солевары
платили в казну небольшой оброк. Об этом свидетельствует
запись 1662 г., когда гостю И. П. Буйкову были отданы «на
денежный оброк» пустоши в Лосском погосте государевой
дворцовой волости «для его больших убытков и для соляного
варнишного старорусского промыслу дровяные сечки...». Об-
рока он должен был платить 17 руб. 32 алт. 4 ден. в год.17
Однако во второй половине XVII в., когда 11 ближайших
к Руссе дворцовых погостов были переданы в вотчинное вла-
дение Иверскому монастырю, условия снабжения дровами по-
садских промыслов значительно усложнились. Монополизи-
ровав ближайшие к Руссе лесные угодья, Иверский монастырь
поставил посадских солеваров в очень невыгодное положение
в отношении дровозаготовок. Это вызывало с их стороны по-
стоянные протесты и жалобы царю. Борьба за право пользо-
вания лесными угодьями велась между посадскими солева-
рами и монастырем на протяжении всей второй половины
XVII в. и принимала порой очень острые формы.
Наиболее полное изложение всех обид, чинимых посаду
Иверским монастырем, мы находим в челобитной старорушан
царю, составленной в конце XVII в. В челобитной, подписан-
ной 174 посадскими людьми, сообщается: «К варничному со-
ляному промыслу дров сечь и припасать в Старорусском уезде
нам негде, потому что ныне в Старорусском уезде все их мо-
настырские вотчины, а иных вотчин в Старорусском уезде
малое число и те в неугодных местах». И от этого «нам, соля-
ным промышленникам, великое разорение, потому что...
в Старорусском уезде дров припасать негде, припасаем мы и
гоняем дрова из Новгородского и Торопецкого уездов, верст
за полтораста и болши, болшими и малыми реками, с великою
нуждою и те дрова ставятся нам дорогою ценою».18
Конечно, полностью запретить заготовку дров посадским
солеварам в своих владениях монастырь не мог. Это лишило
16 Т а м же, № 4, 1708 г., л. 8 об.
17 Там же, ф. 137, Городовые книги по Старой Руссе, № 5 6,
лл. 74—75.
18 А И, т. V, стр. 410, 414.
148
бы его вотчинных крестьян весьма существенного приработка,
да и самому монастырю для его 11 варниц леса хватало с из-
бытком. В конце концов за пользование монастырскими лест-
ными угодьями был установлен оброк — брязга, который вы-
плачивался крестьянами-дровопоставщиками, заготовляю-
щими дрова для посада, или солеварами, бравшими на оброк
монастырские пустоши, заросшие лесом.
В архиве монастыря сохранилась тетрадь 1694/95 г., «а
в ней записка ловетцким дровам, что сечены на Ловати, на
посадцких людей, а с них имано в монастырскую казну брязги,
с сажени по 4 деньги».19 Далее в тетради записаны имена кре-
стьян разных деревень и количество дров, заготовленных
каждым из них. В дер. Безлово у Елизара Кононова получено
за 400 саж., в дер. Великое Село у Ивана Архипова — за
105 саж., в дер. Случино «у Брошки Парфеньева на речке
Сонбатовки и на Ловати реки 20 саж., а за 100 не взято, для
того что не вышли».20 Всего по этой тетради было заготовлено
для посадских людей 4858 саж. дров и получено брязги 97 руб.
5 алт. 2 ден.21
В 1699/700 г. в Дретенском погосте было получено с кре-
стьян за 7285 саж. дров брязги 71 руб. 26 алт. 1 ден.22 В это
время монастырь снизил брязгу с 4 до 2 денег с сажени.
В 1703 г. в монастырскую казну поступило «брязговых денег»
с монастырских крестьян 90 руб. 16 алт.
Многие крупные солевары Старой Руссы имели лесосеки
в Новгородском уезде и платили за право заготовки дров нов-
городским помещикам. Так, П. И. Маленькой в 1708 г. упла-
тил «брязговые деньги» новгородскому помещику Конону Го-
лохвастову «за сечку в угодьях ево усадьби Устье Белой за
дрова, за 2000 саж.».23 В 1709 г. тот же Маленькой заключил
договор с новгородским помещиком Антоном Дириным о том,
что последний отдаст в Молвотицком погосте «лесные свои
угодья на сечку варничных дров на 2300 саж.». Брязговых де-
нег «рядил он, Антон, взять от сажени по 2 деньги».24
Солепромышленники Дементий Прокофьев и Денис Сто-
рожев заключили в 1708 г. договор с помещиком Новгород-
ского уезда И. В. Оничковым, который отдал на оброк свои
лесные угодья «для дровяного промыслу... вперед на 10лет,
а за те леса, за дрова брать ему, Ивану, у них, Дементия и
Дениса, брязговых денег с тысячи сажень дров по 20 руб^
19 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 330, л. 1.
20 Т а м ж е, л. 10.
21 Подсчитано нами.
22 Т а м ж е, № 457, л. 6. Количество заготовленных дров подсчитано
нами.
23 ЦГАДА, ф. 658, № 4, 1708 г., л. 92 об.
24 Т а м же, № 5, 1709 г., л. 108 об.
149
да 8 пуд соли».25 В 1709 г. эти же солепромышленники взяли
на оброк лесные угодья на 3 года у помещиков Прокофьевых
и М. Дирина в Буховском погосте Новгородского уезда, на
реках Поломяте и Любимке. В договоре указывается: «к со-
ляному варничному промыслу дрова — елтыши сечь сколько
сажень они похотят. И по тем речкам по их землям... где
пристойно, заставные голова и на берегах шалаши ставить
безоброчно». Брязги они обязались платить помещикам по
4 ден. с каждой сажени и по 15 пудов соли с тысячи саж.
Дров.
Солепромышленник Борис Бурежской снимал за брязгу
лесные угодья у помещика Алексея Дирина в Курском погосте
Новгородского уезда по 6 ден. с сажени. Оброчные пасеки
в Новгородском уезде имели также старорусские солепромыш-
ленники Никита и Иван Филимоновы и др.
Помещики получали с солеваров оброк не только за право
сечь дрова, но и за право прогона через их угодья готовых
дров. Так, старорусские солевары Иван и Никита Филимо-
новы должны были выплачивать помещице Варваре Зелени-
ной и ее сыновьям за «дровяной прогон и бревенной» по ее
владениям 2 руб. и 2 пуда соли в год. Договор был заключен
на 5 лет, и в нем оговаривалось право во время сплава «дро-
вяная заставная голова ставить и колье против поместье и
земель ее... по берегам бить».26 Такой же договор был
заключен ими в 1709 г. с Богданом, Кириллом и Иваном
Оничковыми в Борковском погосте Новгородского уезда, но
плата за прогон увеличивалась до 10 руб. и 20 пудов соли
в год.
Помещики получали брязгу не только с солеваров, но и
с крестьян, заготовлявших в их лесах дрова для продажи. На
этой почве происходили конфликты между помещиками и кре-
стьянами, которые зачастую самовольно рубили дрова в по-
мещичьих лесах. В Старорусской крепостной конторе в 1709 г.
записана мировая сделка после длительной тяжбы между нов-
городским помещиком Алексеем Дириным и крестьянином по-
госта Черенчиц Старорусского уезда. Тяжба шла из-за того,
что крестьянин Иван Михайлов «посек насилно» на поместной
земле Дирина лес. Дирин требовал возмещения за 7 лет по
12 руб. за год. На того же Ивана Михайлова «били челом»
за посеченный лес на варничные дрова и прогон также пле-
мянник Дирина Леонтий и Василий Терпигорев.27
Брязга — типичный феодальный оброк. Его взимание, уве-
личивая цену на дрова посадских солепромышленников, ста-
25 Т а м же, № 4, 1708 г., л. 118.
26 Там ж е, л. 51.
27 Та м ж е, № 5, л. 154.
150
вило их в невыгодное положение по сравнению с монастыр-
ским промыслом. В Соли Камской, как отмечал Н. В. Устю-
гов, крестьяне заготовляли дрова в казенных лесах беспош-
линно,28 в то время как старорушане и новгородцы платили
светским и духовным феодалам по 2—4 ден. брязги с сажени
дров.
Соляной промысел Иверского монастыря находился в от-
ношении дровопоставок в более благоприятных условиях не
только благодаря наличию огромных лесных массивов, но и
потому, что имел в своем подчинении тысячи крепостных кре-
стьян, которые выполняли разнообразные натуральные повин-
ности. Надо полагать, что на первых порах в какой-то мере
соляной промысел монастыря снабжался дровами в порядке
выполнения крестьянами натуральных повинностей.
Во всяком случае, в челобитной старост всех погостов вот-
чины Иверского монастыря 1657 г., в которой они просят за-
менить натуральные повинности денежным оброком, в числе
других повинностей указывается поставка промыслу варнич-
ных дров и бревен.29
Однако крестьяне вели упорную борьбу против гнета на-
туральных повинностей, увеличившихся после перехода в мо-
настырское подчинение. Они жаловались не только монастыр-
ским властям, но и самому патриарху Никону. В 1662 г. кре-
стьяне Должинского и Славитинского погостов патриархом
Никоном по их челобитью были освобождены от поставки
оброчных дров. В челобитной они писали, что власти Ивер-
ского монастыря заставляют их «дров сечь к варницам нево-
лею. .. и ныне-де гонят их дров сечь в рабочую пору, а та де
их дровяная сечка удалела и стала за мхами в верстах 70—
80, и рек по коих ставить к варницам те дрова не доподошло
нигде».30
В конце концов придя к выводу, что бесперебойное снаб-
жение варниц дровами невозможно обеспечить путем оброч-
ной повинности, монастырские власти окончательно переходят
к покупке дров у своих же вотчинных крестьян. Трудно ска-
зать, в какой мере практиковалась покупка дров в 50-х годах,
ибо до нас не дошли варничные книги за эти годы, но, по
данным варничной книги, уже в 1662/63 г., монастырь купил
для соляного промысла 16086 саж. дров и принял 3967 саж.
от монастырских крестьян «оброчных гужевых дров» «по до-
говорной записи за оброчные серебряные деньги».31
28 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 253.
29 А р х и в ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 3, 1657 г., д. 39; А И, т. IV,
стр. 302—303.
30 Р И Б, т. V, стр. 410—411.
31 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 22, л. 4 об.
151
В дальнейшем мы встречаем поставку дров в порядке об-
рочной повинности лишь для нужд монастырского хозяйства
в Валдае.32
В 1671/72 г. для монастырского соляного промысла было
«куплено у монастырских крестьян и бобылей Воскресенского
и Ефремовского погостов... варнишных плавных дров
15 608 саж. Дано за сажень за сечку и за возку и за метку
по 2 алт.». У тех же крестьян и бобылей и у «подрятчиков»
было куплено в том же году еще 2126 саж., а «всего куп-
лено. .. и из лесу вывожено и в реку сметано и в Старую
Руссу приплавлено 17 734 саж.».33
В 1680/81 г. монастырь купил в тех же погостах 20 697 саж.
варничных дров. За «сечку», перевозку на берег реки и
«метку» в реку было уплачено по 2 алт. 1 ден. с сажени.
В 1683/84 г. «у крестьян и у бобылей» тех же погостов было
куплено 18 711 саж. дров.34 В среднем соляной промысел Ивер-
ского монастыря покупал 17—20 тыс. саж. дров ежегодно, но
бывали случаи, когда заготовки достигали 24,5 тыс. и даже
28 822 саж. в год.
В XVIII в. сохранился тот же порядок снабжения мона-
стырского промысла дровами. Лишь в 1729 г. «для в деньгах
нужды» приказано было крестьянам пяти погостов, располо-
женных по берегам Порусьи и Снежи, вместо денежного об-
рока за 1728 и 1729 гг. заготовить и сплавить в Руссу дрова
для монастырских варниц. Дрова засчитывались им по 23 коп.
за сажень.35
Организацией дровозаготовок занимались «старцы дровя-
ного промыслу» и монастырские служебники, которые, разъ-
езжая по деревням, раздавали крестьянам деньги на сечку
и возку дров в монастырских лесосеках. Так, в 1683/84 г. из
монастырской казны старцу Устину было дано «на раздачу,
на покупку дров» на следующий год 1410 руб. 15 алт.,
в 1687/88 г. старец Андриян получил «на дровяную покупку
ко 197 (1688/89) году» 636 руб., а в 1690/91 г. «дровяного
промыслу соборному старцу Филарету» на дорогу и на рас-
ход выдано было 2 пуда соли, «как поехал он на Ловать
в дрова денег раздавать».36
Администрацией соляного промысла велись особые тет-
ради, где записывалось количество дров, которое должен за-
готовить и вывезти крестьянин, а затем отмечалось выполне-
ние ими своих обязательств.
32	Там	же, №	73,	1670/71	г.;	№ 187,	1688/89 г.
33	Т а м	ж	е, №	85,	лл. 49 об.,	50 об.
34	Т а м	ж	е, №	128, л. 76;	№	148, лл.	76 об. — 77.
35	Ц Г И А	С С С Р,	ф. 815,	оп.	4, № 15, 1729 г„ л. 3 об.
36 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 148, л. 80 об.; № 238, л. 127 об.;
on. 1, карт. 69, д. 14.
152
В 80—90-х годах, когда монастырь начал испытывать
серьезные трудности в сбыте соли, монастырские власти
иногда расплачивались за дрова солью. Так, в 1696/97 г. кре-
стьянам Славитинского, Дретенского и Онежского погостов
было роздано «в дрова» 327 пудов соли, по пуду за каждые
1’А саж.,37 а всего в этом году солью оплатили 646 саж.
дров.38 Как видим, количество дров, купленных за соль, не-
велико. Чаще солью доплачивали. Монастырские власти, ис-
пользуя владельческие права, навязывали крестьянам свои
условия, но крестьяне их весьма неохотно принимали.
Помимо непосредственного авансирования крестьян, мона-
стырские власти заготовляли дрова через подрядчиков. Так,,
в 1662/63 г. из 12 тыс. саж. дров у подрядчиков было куплено
7 тыс. и 3 тыс. саж., заготовленных монастырскими старцами,
было вывезено также подрядчиками.39
К услугам подрядчиков монастырь обращался и в после-
дующие годы. Об этом можно судить по тому, что монастыр-
ские власти давали «дровяным подрядчикам» соль для того,
чтобы они «над дровосеками в пасеках надсматривали, чтоб
дрова секли немытарно и в костры клали плотно». В 1687/88 г.
И подрядчикам было роздано 44 пуда соли, в 1689/90 г.,
«чтобы надсматривали оне в своих подрядных пасеках над
десяти секарями», — 40 пудов и в 1690/91 г. 16 подрядчиков
получили по 3 пуда соли каждый, «за то, что оне в монастыр-
ских пасеках над дровами надсматривали». Рубка дров орга-
низовывалась главным образом подрядчиками, а вывозка —
монастырем.
Монастырский соляной промысел большую часть своей
продукции сбывал на рынке и вынужден был считаться с его
законами. Натуральная оброчная повинность не могла обес-
печить промысел дровами, и он перешел к их покупке.
Так сила экономического развития постепенно втягивала
этого крупного феодала в товарно-денежные отношения. Но,
покупая дрова у своих же крепостных, монастырь использовал
свою вотчинную власть для снижения цен на них (см.
табл. 10 на стр. 163).
В 20-х годах XVIII в., когда после десятилетнего перерыва
снова начали действовать монастырские варницы, дрова по-
прежнему стали покупаться у крестьян монастырской вот-
чины и, частично, на стороне. Если в первые годы дрова по-
ставлялись преимущественно мелкими дровопоставщиками, то
в последующие монастырь пользуется главным образом услу-
гами крупных подрядчиков. Так, в 1724 г. монастырский бо-
37 Т а м же, оп. 2, № 396, л. 12.
38 Там же, on. 1, карт. 92, 1696/97 г., д. 179.
39Там же, оп. 2, № 22, лл. 74—78.
153
быль Мартын Федоров поставил монастырскому промыслу
7028 саж. дров, а в 1725 г. он обязался заготовить и доста-
вить в Руссу 10 000 саж., на что получил аванс в сумме
1500 руб., а всего за дрова ему причиталось 2250 руб.40
Таким образом, основным методом обеспечения соляного
промысла дровами как у посадских солеваров, так и у мона-
стыря было авансирование крестьян в счет дровопоставок, не-
посредственно или через подрядчиков.
Некоторые солепромышленники, в том числе и Иверский
монастырь, заготавливали дрова не только для своего соля-
ного промысла, но и для продажи. Иверский монастырь в те-
чение многих лет снабжал дровами государевы варницы.
В варничных книгах 80—90-х годов XVII в. имеются записи
о продаже выборным головам государевых варниц по 3500—
4000 саж. дров в год.41 Постоянно покупал дрова у монастыря
Андрей Козырев. Торговали дровами некоторые посадские
люди, например, Ларион Тверь, Фома Пашковский, Афанасий
Быков, Алфер Хабаров. В 1710 г. А. Быков и А. Хабаров про-
дали бурмистрам государевых варниц 1500 саж. «припасных
своих варничных дров». В 1721 г. Фома Пашковский подря-
дился поставить «своих приготовленных дров» 1000 саж.42
В XVIII в. многие мелкие солепромышленники покупали
дрова у Иверского монастыря. Так, в 1729 г. было продано
250 саж. дров Осипу Лычкову, 200 саж. — И. Веневитову,
131 саж. — Ю. Гаврилову, 200 саж. — С. Никитину и 120 саж.—
Ю. Гаврилову, 200 саж. — С. Никитину и 120 саж. — К. Тес-
лову.43
Торговля дровами была делом весьма прибыльным.
В 1729 г. монастырь продавал дрова «на воде», т. е. еще не
извлеченные из реки, по 21—24 коп. за сажень, получая 30—
34% прибыли.44
Дровяной промысел, как указывалось выше, был широко
распространен среди крестьян Старорусского уезда. В 1718 г.
строитель подворья Иверского монастыря в Руссе, объясняя
причину неисправной уплаты крестьянами оброков и их об-
нищания, писал, что крестьяне большинства погостов «напред
40 Ц Г И А СССР, ф. 815, оп. 4, № 202, 1720—1724 гг„ лл. 10,
12—13 об.
41 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 148, 1683/84 г., л. 11; № 238,
1690/91 г., лл. 8 об. — 9 и др.
42 См. ЦГАДА, ф. 658, № 7, 1711 г., лл. 122—123 об.; № 6, 1710 г.,
лл. 53 об. —54; № 11, 1721 г., л. 24 об.
43 Ц Г И А С С С Р, ф. 815, оп. 4, № 15, лл. 30—32.
44 Из отчета служителей соляного промысла в канцелярию Невского
монастыря видно, что за 250 саж. дров у С. О. Лычкова было получено
60 руб., из них «истины» 39 руб. 37 коп. и «прибыльных» 20 руб. 62'/г коп.
(там же, лл. 30, 32). Остальные солепромышленники платили за дрова
по 21—22 коп. за сажень.
154
сего кормились дровяным промыслом, когда топились в тех
местах соляные варницы, а ныне того промыслу не стало»,45
(имеется в виду запрещение солеварения с 1710 по 1719 г.).
Степень занятости крестьян Старорусского уезда дровяным
промыслом точно определить трудно вследствие неполноты и
разрозненности дошедших до нас источников, однако прибли-
зительное представление все же составить можно. Сохрани-
лись записи о раздаче денег за отдельные годы на «сечку» и
возку дров иверскими старцами и служебниками и две записи
о заготовке дров для посадских людей. Записи подрядчиков
почти не дошли до нас.
Наиболее полную картину охвата крестьян дровопостав-
ками дает запись 1694/95 г. по Коломенскому погосту, в кото-
рой зафиксированы поставки крестьян Иверского монастыря
посадским солеварам. Из 194 дворов этого погоста было за-
нято дровопоставками 120 дворов, т. е. 61%. В погосте были
деревни, где все дворы занимались дровопоставками. В д. Пе-
регино было 13 дровопоставщиков в 11 дворах (объясняется
это тем, что нередко за поставку дров брались взрослые, но
еще не отделившиеся сыновья), в д. Люблино из 8 дворов
7 были заняты дровопоставками, в д. Лобынь из 15 дворов —
14, в д. Середка из 8-ми — 6 и т. д.
Сохранились сведения и о дровопоставках крестьян отдель-
ных деревень Рамышевского и Черенчицкого погостов
в 1694/95 г. В погосте Рамышево из 26 дворов дровопостав-
ками было занято 15,46 т. е. около 60% (всего было заготов-
лено в Рамышеве для посадских людей 395 саж. дров, от 5
до 50 саж. на двор). В д. Ходынь Черенчицкого погоста из
11 дворов дровопоставками было занято 8, заготовивших от
10 до 15 саж. каждый, в д. Веряски из 16 дворов 15 (по 3—
20 саж.). Однако в самом погосте Черенчицы из 29-ти дрово-
поставками занимались лишь 10 дворов.
Среди крестьян, занятых заготовкой дров для посадских
людей, отмечается значительное число крупных дровопостав-
щиков. В упомянутой д. Перегино только Иван Борисов по-
ставил 5 саж., но зато трое заготовили по 50 саж., а Григорий
Федотов — 76 саж. Большинство крестьян этой деревни заго-
тавливали по 20—30 саж. Архип Борисов из д. Галузино по-
ставил 100 саж., Козьма Юрьев и Матвей Мартынов из За-
лучья — по 50 саж., Григорий Кириллов из д. Лудова Горка —
45ЦГИА СССР, Описание архива, т. II, СПб., 1911, № 98, стр.
632—633. Лишь в Должинском и Славитинском погостах крестьяне полу-
чали дополнительные доходы от посева льна, а в Чертицком от рыбной
ловли.
46 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 330, 1694/95 г. Сведения о коли-
честве дворов в деревнях нами взяты из книги обложения «сенными день-
гами» (т а м ж е, № 345, 1695/96 г.).
155
90 саж.47 и т. д. Наряду с этим некоторые крестьяне заготав-
ливали по 4—5 и даже по 2 саж. Всего в Коломенском и ряде
деревень Рамышевского и Черенчицкого погостов в 1694/95 г.
было занято поставкой дров для посадских солеваров 205 кре-
стьян; они заготовили 4858 саж. дров, т. е. в среднем по
24 саж. на человека.
Значительно больше дров для посадских солеваров
в 1699/700 г. заготовлялось в Дретенском погосте. Правда,
здесь было меньше крестьян, занятых заготовкой и поставкой
дров для посадских солеваров, ибо монастырские власти
весьма широко раздавали в Дретенском погосте авансы на
дрова для своих варниц. Но зато в этом погосте преобладали
крупные дровопоставщики. Так, Тимофей Захарьев из дер.
Кривец заготовил 1500 саж., Федор Степанов из дер. Люби-
тово — 650 саж., Иван Барсученок из дер. Сараево — 350 саж.,
Емельян Минин из дер. Щитогощи — 310 саж., Демьян Ла-
рионов из дер. Кобякино — 286 саж., Степан Линков из
дер. Щетинин Бор — 550 саж., Яков Иванов из дер. Козлове —
500 саж.48 и т. д. Всего был занят дровопоставками для по-
садских солеваров в Дретенском погосте 61 человек. Они за-
готовили 7285 саж. дров, в среднем по 120 саж. на одного
дровопоставщика.
В 1703 г. на реках Ловати и Редье, т. е. в тех же погостах,
было заготовлено для посадских людей 9048 саж. дров.49
Сохранились отдельные сведения о заготовке дров для по-
садских солеваров в Воскресенском и Петровском погостах
в начале 60-х годов XVII в. В Воскресенском погосте в де-
ревне Свинухово у И. Савельева было «высечено на Василия
Веневитова 470 саж. 2 чет.», в дер. Маурино бобыль Г. Гри-
горьев заготовил для него же 1206 саж. и А. Никитин 355 саж.
Для Никифора и Афанасия Веневитовых в дер. Воскресенье
И. Лехков заготовил 554 саж., Н. Константинов из дер. Ва-
сильевщина — 210 саж., И. Харитонов из дер. Ожеедово —
1018 саж., Архип и Дорофей «с соседы» из дер. Великого
Села — 1080 саж., «Ивашка и Мишка» — 500 саж., Г. Ва-
сильев из дер. Нагаткино Петровского погоста— 1200 саж.
дров.50
Об охвате дровопоставками крестьян свидетельствуют
также записи о раздаче денег монастырскими служебниками
на вывозку дров. В 1694/95 г. вывозкой дров было занято
в Славитинском погосте 68% крестьянских дворов, в Должин-
47 Т а м ж е, № 360, лл. 5 об. — 6.
48 Т а м ж е, № 457.
49 Т а м же, № 909, лл. 19—22. В 1703 г. в монастырскую казну по-
ступило брязговых денег 90 руб. 16 алт., а поскольку за сажень брали
в это время по 2 ден., значит было заготовлено 9048 саж.
50 Там же, on. 1, карт. 9, 1660/61 г., д. 7, лл. 1—2.
156
ском — 73%, в Дретенском — 66% и в Онежском — 64%, а
всего было вывезено 6039 саж. дров.51
Таким образом, охват крестьян дровопоставками оказы-
вается весьма значительным. Особенно широко дровопостав-
ками занимались крестьяне Дретенского и Коломенского по-
гостов. Есть основание предполагать, что крестьяне Воскре-
сенского и Ефремовского погостов, являвшихся сферой дея-
тельности монастырских подрядчиков, были также широко
вовлечены в дровопоставки. Несколько меньшим был объем
заготовок дров в остальных погостах, но все 11 погостов Ста-
рорусского уезда — вотчины Иверского монастыря — и Лос-
ский погост дворцовой волости, а также ряд погостов Новго-
родского уезда принимали участие в заготовке дров для
солеваренных промыслов Старой Руссы.
По нашим наблюдениям, вовлечение крестьян в дровопо-
ставки способствовало углублению имущественной дифферен-
циации крестьянства, хотя в целом в данном районе она про-
являлась еще слабо.
Среди крастьян-дровопоставщиков в это время выдели-
лась группа подрядчиков, которые играли роль посредников
между рядовыми дровопоставщиками и солепромышленни-
ками. Самые ранние сведения о подрядчиках в материалах
Иверского монастыря, дошедшие до нас, относятся к 1662 г.
В варничной книге этого года названы имена семи подрядчи-
ков, поставлявших дрова монастырскому промыслу. Наиболее
крупным среди них был Лев Хохол, который поставил
3716 саж. и вывез 1940 саж. дров, заготовленных самим мо-
настырем, т. е. в общей сложности 5636 саж. Подрядчики
Ефим Иванов и Архип Ильин из Великого Села Воскресен-
ского погоста поставили: первый — 935, второй — 997 саж.,
Юрий Фалельев из дер. Подсопочье— 1740 саж., Иван Хари-
тонов из дер. Ожеедово — 381 саж. и 1100 саж. вывез52 ит. д.
В варничной книге 1687/88 г. называются имена 11 дровопод-
рядчиков из Воскресенского, Ефремовского и Лосского пого-
стов, в книгах 1689/90 г. — 10-ти и 1690/91 г. — 16-ти.53
В 90-х годах на страницах «дровяных тетрадей» часто упо-
минается подрядчик Исак Корнышев из села Караваева Дре-
тенского погоста. В 1693/94 г. у него было принято монастыр-
скими властями 2461 саж. дров, на заготовку которых он раз-
давал деньги крестьянам Петровского, Дретенского, Лосского,
Славитинского и Онежского погостов.54 В 1694/95 г. монастыр-
01 Т а м же, оп. 2, № 342, лл. 7, 17 об., 36 об., 42. Общий итог по всем
погостам подсчитан нами.
52 Т а м ж е, № 22, лл. 74 об. — 75, 77 об.
53 Там же, № 189, лл. 105 об,—106; № 217, л. 144 об.; № 238,
л. 146 об.
54 Т а м же, № 304, л. 7 об.
157
Ский служебник Лука Рыжик принял «в пасеках сеченых дров
роздачи подрядчика Исака Корнышева» 2044 саж. Меньше
поставки подрядчиков Ивана Корякова из дер. Хверсти Онеж-
ского погоста (766 саж.) и Федора Никитина из дер. Замошьё
того же погоста (863 саж.).
Вероятно, к числу посредников, которые скупали дрова
у крестьян и затем перепродавали их солеварам, можно от-
нести крестьянина дер. Должицы Онежского погоста Тихона
Петрова, который обязался поставить монастырю 20 саж.
дров «с сечкой и возкой» и сверх того продал монастырскому
служебнику Луке Рыжику 600 саж. «вольных дров», обязав-
шись перевезти их на берег реки.55 Подрядчиками, очевидно,
являлись упомянутые выше Тимофей Захаров, поставивший
посадским солеварам 1500 саж. дров, Корнилий Захаров
(670 саж.), Федор Степанов (650 саж.) и др.
Подрядчики выделялись главным образом из зажиточной
верхушки деревни. По переписной книге 1668 г. и оброчным
книгам вотчины Иверского монастыря удалось установить
имущественное положение некоторых из них. Подрядчики
Архип Ильин, Иван Харитонов, Петр Парфеньев и Пахом
Кириллов относились к «прожиточным», тягло они платили
с 1 —1,5 осьминок.56 Многие крупные дровопоставщики Дре-
тенского погоста также были зажиточными крестьянами. Так,
Тимофей Захаров платил тягло с 13Д осьминок, Яков Ива-
нов— с 3 осьминок, Емельян Минин — с Р/2 осьминок, Ефим
Иванов — с 2У2 осьминок, Федор Степанов — с одной ось-
минки и т. д.
Высокий процент крупных дровопоставщиков среди кре-
стьян, обеспечивавших дровами солеваров, также, думается,
связан с их имущественным положением. Посадские солевары,
особенно мелкие и средние, заключали договоры на поставку
дров непосредственно к варницам, ибо организация сплава
небольших партий дров была невыгодна. А доставка дров на
берег реки была по силам лишь средним и зажиточным кре-
стьянам. Наоборот, монастырский промысел, который сам
организовал вывозку и сплав, втягивал в дровопоставки часть
бобылей. Так, в Дретенском погосте среди монастырских дро-
вопоставщиков было 12 бобылей, а всего в погосте насчиты-
валось 29 бобыльских дворов. В дер. Гарижа Петровского
погоста было 8 бобылей и 1 подсоседник, из них в 1694/95 г.
55 Т а м ж е, л. 14 об.
56 Т а м же, № 52, 1668 г., лл. 80 об., 83, 132об. Осьминка — окладная
единица, равная */в выти; выть — равна 6—8 десятинам. По наблюдениям
А. А. Шапиро, в Старорусском уезде крестьян, плативших тягла с 1 ось-
минки, можно считать средними.
158
дровопоставками заняты были 5. Бобыль Иван Чиж из этой
деревни из года в год занимался рубкой дров.57 По «дровяной
тетради» 1694/95 г. в Гариже рубкой и возкой дров из 22 дво-
ров занимались 12, всего они заготовили 520 саж., из них
305 саж. приходится на долю бобылей.58 Важно отметить, что
в вывозке дров бобыли почти не участвуют. В той же Гариже
крестьяне А. Прокофьев и Д. Моисеев подрядились заготовить
первый 60 саж., второй 40 саж. и вывезти по 20 саж. каждый,
а бобыли этой деревни хотя и заготавливают по 20—30, а не-
которые по 85—90 саж. (Иван Чиж и Осип Савельев), на вы-
возку не подряжаются совсем. И так по всем погостам, за
очень небольшим исключением.
Бобыли и крестьяне пригородных деревень наряду с по-
садскими людьми часто нанимались для подноски дров к вар-
ницам. В 1691/92 г. нанялись «волочить» дрова бобыль дер.
Гарижа Гаврила Змазнев и крестьянин Тимофей Змазнев,
бобыль Панфил Юрьев и крестьяне Кузьма Родионов и Никон
Гаврилов из дер. Скрыпково, бобыль Павел Артемьев из Го-
рошкова, бобыли Степан Павлов и Степан Филиппов из дер.
Козоны и крестьяне Петр Иванов и Трофим Яковлев.59
Таким образом, заработки беднейшей части крестьян на
дровяном промысле приближались к заработку работных лю-
дей, а среди зажиточной части крестьянства выделялись дро-
вопоставщики-подрядчики, которые превратились в посредни-
ков между крестьянами и солеварами.
* *
*
Проблема бесперебойного снабжения соляных промыслов-
дровами в XVIII в. стала одной из наиболее острых для про-
мыслов Старой Руссы.
Выше отмечалось, что в XVIII в. здесь в среднем сжига-
лось до 120 тыс. саж. дров в год. Вследствие слабой насы-
щенности старорусских рассолов расход дров на варю был
большим, чем, скажем, на пермских промыслах. Если в вар-
ницах Пыскорского монастыря на одну варю расходовали
12 саж. дров,60 то на промысле Иверского монастыря в XVII в.,
по нашим наблюдениям, в среднем 30 саж., т. е. в 2V2 раза
больше, а в 20-х годах XVIII в. даже 34—40 саж. дров.61
И когда приказчику и солеварам поступило распоряжение
больше 30 саж. на варю не сжигать, то из Руссы последовал
57 Архив ЛОИ И, ф. 181, оп. 2, № 164, лл. 26—26 об.; № 304, 315.
Имя Ивана Чижа встречается в дровяных тетрадях 1694—1696 гг.
58 Т а м ж е, № 164, лл. 26—26 об.
59 Т а м ж е, № 296.
60 Н. В. Устюгов считает, что это было типично для всех пермских
промыслов (ук. соч., стр. 248).
61 Ц Г И А С С С Р, ф. 815, оп. 4, № 202, 1720—1721 гг., лл. 44 об,—45.
159
ответ, что «дрова мелки и плохи и больше половины осиновых
дров, от которых жару мало», а если запрещено будет класть
дров «с довольством», то соли будет выварено меньше.
К XVIII в. ближайшие к Руссе лесосеки были в значитель-
ной мере вырублены, а в сохранившихся дрова были низкого
качества. Нехватка дров и удаление района дровозаготовок
с каждым десятилетием давали себя чувствовать все больше
и больше.
Еще в документах XVII в. нередко встречаются жалобы
солепромышленников на нехватку дров. В XVIII в. эти жа-
лобы усиливаются. Так, в 1747 г. старорусские солепромыш-
ленники писали в Соляную контору, что крестьяне, с которыми
были заключены договоры на поставку дров и выданы авансы,
«тех дров и бревен... ставят малую часть, а именно половину
или треть... а другие крестьяне... ничего не ставят. Чего ради
данные им наперед деньги пропадают напрасно»,62 а промы-
сел терпит большую нужду в дровах. В ответ на жалобу из
Соляной конторы был послан указ от 26 августа 1747 г., в ко-
тором предлагалось иски солепромышленников на неисправ-
ных дровопоставщиков рассматривать «без продолжения и
упущения времени и неисправных в той поставке по силе
указов штрафовать... понеже дрова к промыслам самой глав-
ной и необходимой материал и крайняя в них нужда для ва-
рения соли состоит».63
Еще более характерна в этом отношении жалоба солепро-
мышленника Симонова. В 1750 г. его приказчик Исак Зубарев
писал, что хозяин его имеет в Руссе семь варниц, в которых
вываривается в год до 46 760 пудов соли, и хотел бы построить
здесь еще 2—3 варницы, но из-за неисправности дровопостав-
щиков испытывает постоянную нужду в дровах и не может
обеспечить топливом даже существующие варницы. Крестья-
нам роздано вперед денег на 40 000 саж., а они «упрямством
своим тех дров не ставят», а воеводская канцелярия не при-
нимает мер к неисправным дровопоставщикам, и из-за недо-
статка дров одна варница с весны 1749 г. «стоит праздна»,
а в остальных соль хотя и варится, но сырыми дровами, от-
чего промысел терпит немалый убыток. Зубарев просил дать
трех солдат, хотя бы «на кошту» хозяина, чтобы заставить
крестьян выполнять свои обязательства.64 Просьба его была
удовлетворена.
Старорусские солепромышленники постоянно жалуются на
то, что крестьяне поставляют дрова не полностью согласно
62 ЦГАДА, ф. 353, № 1387, 1753 г., лл. 11 об.—12 об.
63 Та м же, № 1267, 1750 г., лл. 1—1 об.
64 Та м же, лл. 2—3 об.
160
договорам, а «не более половины или трети». «И сыскать
с них за дальностью их жительства невозможно».55
Недостаток дров порождал спекуляцию ими. Среди кре-
стьян-дровопоставщиков появились подрядчики-перекупщики,
которые покупали у крестьян дрова, давая им более высокую
цену, и многие крестьяне, не выполнив своих ранее взятых
обязательств, продавали дрова подрядчикам. Стремясь обес-
печить промысел дровами, многие промышленники вынуждены
были обращаться к услугам перекупщиков, «от чего в покупке
тех дров цена ныне перед прежним весьма повысилась».65 66
Даже монастырский соляной промысел в XVIII в. не мог
удовлетворить потребности в дровах и лесных материалах
внутри своей вотчины и вынужден был покупать дрова в со-
седнем, Новгородском уезде, чего не наблюдалось в XVII в.
Так, крепостные крестьяне помещика Аничкова из села На-
лючи Новгородского уезда обязались поставить на монастыр-
ские варницы к 1725 г. 4000 саж. дров, крестьяне помещика
Дирина того же Новгородского уезда— 1000 саж., крестьяне
вотчины Юрьева монастыря еще 1000 саж.67
В 20-х годах XVIII в. монастырские власти ограничивают
заготовку дров в своих угодьях для посадских людей. Они
разрешали монастырским «маломочным» крестьянам прода-
вать дрова своей заготовки за деньги, но брать подряды у по-
садских людей на дрова без разрешения монастырских вла-
стей было запрещено.68
Удаление района лесозаготовок, естественно, вело к росту
цен на дрова. Самые ранние сведения о ценах на дрова
имеются в упомянутых выше подрядных записях Веневитова.
В конце 40 — начале 50-х гг. XVII в. вырубка и вывозка из
лесу с «меткой» в реку сажени дров стоила 10—11 коп.69 Но
следует учесть, что сплав и извлечение дров из реки повышали
стоимость дров по крайней мере наполовину. Старцы Ивер-
ского монастыря в начале 60-х годов платили за 1 саж. дров
по 13 коп. в переводе на серебряные деньги.70 Это, несом-
ненно, цена выше обычной. В связи с введением медных денег
их цена упала, но зато резко возросли цены на товары.
В 70-х годах монастырь заготовлял дрова по 6—7 коп. за са-
65 Т а м ж е, лл. 6 об. — 7. (Курсив наш. — Г. Р.)
66 Т а и ж е, л. 7.
07 ЦГИА СССР, ф. 815, оп. 4, № 202, 1720—1724 гг., лл. 14 об,—15.
68 Там же, оп. 3, № 152, 1720 г., л. 3 об.
69 А р х и в ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 1, 1645—1652 гг., лл. 6—11;
д. 79, 85, 93, № 100; карт. 2, 1654 г., дд. 30, 41.
70 В 1662/63 г. старцы Воскресенского монастыря, владевшие в это
время вкладными варницами, взяли у Иверского монастыря 3543 саж. дров
«с возкой и меткою», при переводе на серебряные деньги по 4 алт. 2 ден.
за сажень, т. е. по 13 коп. на месте заготовки (Архив ЛОИИ, ф. 181,
on. 1, карт. 20, 1667 г., д. 5).
11
Зак. 180
161
жень,71 а в 80-х по 8У2—9 коп., зато продавал по 16—17 коп.
за сажень.72 Это, видимо, была цена, по которой посадские
люди покупали дрова с подноской к варнице.73 74
С 90-х годов XVII в. цены на дрова снова повышаются.
Руководители соляного промысла Иверского монастыря пла-
тили за 1 саж. 9—12 коп., а в начале XVIII-ro — даже по
16 коп.71 Правда, в начале XVIII в. в цену монастырских дров
включались и расходы по подноске их к варницам, в то время
как до этого времени учитывалась лишь плата за «сечку»,
«возку», «метку» и «гонку». Если вычесть стоимость подноски
к варницам — 2,5 коп.,75 то сажень дров в начале XVIII в.
монастырскому промыслу стоила 13,5 коп.
Из заемных крепостей начала XVIII в. видно, что большин-
ство посадских солеваров платило крестьянам-дровопостав-
щикам по 15—20 коп. за 1 саж., а иногда по 24 и даже по
30 коп., в зависимости от качества дров.
С 1710 по 1719 г. солеварение в Старой Руссе было запре-
щено («а с 710 г. ради корабельных лесов оному усолью быть
не повелено») ,76 казалось бы, за это время должна была
подрасти молодая поросль, и цена на дрова могла бы сни-
зиться. Однако, судя по монастырским и посадским материа-
лам, цены на дрова в 20-х годах, наоборот, возросли. В 1720—
1724 гг. монастырский промысел покупал дрова по 21—30 коп.
за 1 саж. и лишь изредка — по 16—17 коп. В 1729 г. цены
колебались от 20 до 40 коп. за 1 саж.77 Дрова, поставляемые
из ближних погостов, были обычно дешевле, но зато невысо-
кого качества.
Сведений о цене на дрова на посаде в это время у нас,
к сожалению, немного, но можно считать, что она колебалась
от 22,5 до 52 коп. за 1 саж.78
Цены на дрова в XVII—XVIII вв. представлены в табл. 10.
71 Там же, оп. 2, № 127, лл. 59—59 об.; № 85, л. 49 об.
72 Т а м же, № 148, 1683/84 г., л. 11; № 203, 1688/89 г., лл. 8—8 об.
73 Иверские старцы, опасаясь, как бы целовальники при заготовке дров
для государевых варниц не использовали Порусью для сплава своих дров
и тем самым не нанесли ущерб монастырскому промыслу, в 1662 г. пред-
ложили снабжать государевы варницы готовыми дровами, «а по цены
почему у промышленников старорушан дровы за варницы станут, и по той
цены давали б из государевой казны за те дрова деньги» (Р И Б, т. V,
№ 167).
74 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 260, 1692 г., лл. 56—57 об.; № 289,
1693 г., лл. 49—51; № 911, 1704 г., лл. 35—35 об.
75 В 1692/93 г. за подноску дров к варницам платили от 4 до 7 ден.,
но чаще всего 5 ден. (см. там ж е, № 296).
76 ЦГАДА, ф. 248, кн. 30, д. 4, 1723 г„ л. 125.
77 Ц Г И А С С С Р, ф. 815, оп. 4, № 202, 1720—1724 гг., лл. 2—4, 14 об.,
15—17, 27, 56—61 об.; № 15, 1729 г., лл. 29—32.
78 ЦГАДА, ф. 658, № 11, 1721 г., лл. 13—14 об., 22, 24 об., 50 об.,
57 об.
162
Таблица 16
Рост цен на дрова в XVII—XVIII вв. (цена за сажень в копейках) *
Соляной промысел	XVII в.					XVIII в.	
	1650-е гг.	1660-е гг.	1670-е гг.	1680-е гг.	1 1690-е гг. |	Начало века	1720-е гг.
Посадский . . .	10—11	—	—	16,5-17	—	15—20	22,5-52
Монастырский . .	—	13	6—7	8,5-9	9-12	13,5	21—40
* Цены на дрова в 50-х гг. даны на основе единичных данных, в них
не учтена доставка в Руссу. Во всех остальных случаях указана цена
с учетом доставки в Руссу.
Если принять во внимание наиболее полные монастырские
данные, то цены на дрова за 50 лет (с 70-х годов XVII в. до
20-х годов XVIII в.) выросли в пять раз. Правда, следует
учитывать падение курса рубля и рост цен в первой четверти
XVIII в. Но и с учетом этих обстоятельств рост цен на дрова
несомненен.
Обращает на себя внимание и тот факт, что монастырь
покупал дрова по более низким ценам, чем посадские соле-
вары. В XVII в. разница была особенно велика. В XVIII в.,
когда монастырский промысел уже не мог довольствоваться
дровами из своих лесов, разница в ценах значительно меньше.
Многовековое существование соляных промыслов в Старой
Руссе не могло не сказаться на занятиях и быте окружаю-
щего ее сельского населения. Поставки крестьянами Старо-
русского и Новгородского уездов для соляных промыслов
Старой Руссы варничных дров, варничного леса, холста, ро-
гож и других материалов и оборудования были основными
приработками крестьянского населения этих уездов. Ими
было занято огромное большинство населения Старорусского
и значительная часть крестьян Новгородского уезда. По-ви-
димому, именно наличие постоянных приработков у старо-
русских крестьян послужило основанием требования в 1657 г.
старост 11 погостов вотчины Иверского монастыря о замене
всех натуральных повинностей денежным оброком.
Обслуживание соляных промыслов способствовало втяги-
ванию крестьян Старорусского и Новгородского уездов в то-
варно-денежные отношения и росту имущественной дифферен-
циации среди них. В то время как основная масса крестьян
занималась непосредственно заготовкой, вывозкой и сплавом
леса, из среды зажиточной верхушки выделялись подрядчики,
11*
163
которые играли роль посредников между рядовыми дровопо-
ставщиками и солепромышленниками.
Истребление лесов в ближайших к Руссе погостах привело
к удалению района дровопоставок, что создало ряд трудно-
стей в снабжении соляных промыслов дровами и лесомате-
риалами и способствовало также значительному росту цен на
дрова, особенно ощутимому в XVIII в.
Сосредоточение почти всех лесных угодий в руках мона-
стырей и помещиков создавало дополнительные трудности
в деле снабжения старорусских промыслов дровами и лесома-
териалами (взимание брязги, захват Иверским монастырем
наиболее удобных сплавных рек и др.).
Систематическая нехватка дров и рост цен на них при-
вели в конечном итоге, в ряду других причин, к закрытию
промысла в Старой Руссе и окончательному прекращению
солеварения в этом районе.
ГЛАВА V
БОРЬБА МЕЖДУ МОНАСТЫРЕМ И ПОСАДОМ
В СОЛЕВАРЕННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
СТАРОЙ РУССЫ
Владения крупных феодалов в городах, огражденные им-
мунитетными жалованными грамотами, один из наиболее ха-
рактерных показателей феодальной раздробленности. В конце
XV—начале XVI в. русское правительство взяло курс на
ликвидацию этих владений. Но лишь в середине XVI в., при
Иване Грозном, были приняты реальные меры по огражде-
нию прав посадских людей.
Судебник 1550 г. отменил для горожан, живущих на мо-
настырских землях, подсудность церковному суду, т. е. раз-
рушил одну из самых существенных прерогатив вотчинного
права, а также запретил выдачу новых тарханных грамот и
назначал пересмотр иммунитетов.1 Правительство Ивана Гроз-
ного в 1551 г. при пересмотре жалованных грамот проводило
политику сокращения владельческих привилегий в государе-
вых городах. Статьи Судебника 1550 г. и указ Стоглавого со-
бора о слободах 1551 г. сильно укрепили позиции горожан.2
Однако законодательство середины XVI в. не уничтожило, а
лишь ограничило права привилегированных землевладельцев
на посаде. В первой половине XVII в., как отмечает
П. П. Смирнов, процесс расхищения феодалами посадских
земель усилился. Беломестцы все больше проникали в самый
посад. В связи с этим активизируется борьба посадских лю-
дей за свои права, за черные посадские земли. Борьба эта
длилась почти полстолетия и завершилась частичной победой
посада.3 Девятнадцатая глава Соборного уложения 1649 г.за-
1 П. П. Смирнов. Посадские люди и их классовая борьба до сере-
дины XVII в., т. I. М. — Л., 1947, стр. 110.
2 Т а м же, стр. 127, 144.
3 Т а м же, стр. 193.
165
крепила за посадскими людьми монополию на право зани-
маться торгами и промыслами и владеть посадской землей.
После появления капитального труда П. П. Смирнова со-
ветские историки неоднократно возвращались к оценке го-
родской реформы 1649—1652 гг. Ю. Р. Клокман, отмечая про-
грессивное значение реформы, видит один из важнейших ее
результатов в том, что она «покончила с частным владением
феодалов в городах, что означало ликвидацию пережитков
феодальной раздробленности в Русском государстве».4 В ос-
новном это, конечно, верно. Но исследования последних лет
показали, что феодальные владения в городах были ликвиди-
рованы далеко не полностью. Более того, вопреки категориче-
скому запрету Соборного уложения они возникали вновь.
В связи с этим в ряде городов во второй половине XVII в.
разгорелась ожесточенная борьба с беломестцами. «Посадское
строение 1649—1652 гг., — пишет А. М. Орехов, — основа-
тельно потеснило духовных и светских феодалов и других
представителей нетяглого населения, но отнюдь не сломило
их окончательно, вторая половина XVII в. полна упорных,
подчас весьма острых столкновений посадских людей с бело-
местцами».5 Одним из первых А. Г. Маньков на обширном ма-
териале показал борьбу между посадом и беломестцами Яро-
славля и Старой Руссы из-за земли и крестьян.6 Отдельные
эпизоды этой борьбы в Нижнем Новгороде, Суздале и Вла-
димире освещаются в работах А. М. Орехова и А. В. Забо-
ровского.7
Уже на первом этапе исследования борьбы посада с бело-
местцами обнаруживается ее большое своеобразие в различ-
ных городах в зависимости от местных условий, положения
той или иной группы беломестцев. А. Г. Маньков в своей ра-
боте проанализировал материалы, относящиеся к борьбе
между посадом Старой Руссы и Иверским монастырем из-за
земли и крестьян в 80—90-х годах XVII в. Однако борьба ста-
рорусских посадских людей с беломестцами далеко не исчер-
пывается этими вопросами. В данной главе мы пытаемся про-
следить историю возникновения монастырского землевладе-
ния на посаде и острую борьбу, которую вел посад с Ивер-
ским монастырем в течение более полустолетия.
4 Ю. Р. Клокман. Город в законодательстве русского абсолютизма
во второй половине XVII—XVIII вв. — «Абсолютизм в России». Сб. ст.
к 70-летию Б. Б. Кафенгауза. М., 1964, стр. 323.
5 А. М. Орехов. Из истории борьбы Нижегородского посада против
беломестцев. — «Города феодальной России». Сб. ст. памяти Н. В. Устю-
гова. М., 1966, стр. 247.
6 А. Г. Маньков. Развитие крепостного права в России во второй
половине XVII в. М. — Л., 1962, гл. IV.
7 Города феодальной России, стр. 239—246, 247—255.
166
Старая Русса, самый значительный из пригородов Вели-
кого Новгорода, издавна привлекала внимание духовных и
светских феодалов. Солеваренный промысел Руссы давал
большой доход. Кроме того, значительные доходы Старая
Русса получала от торговли. Торговые люди, приезжавшие
сюда за солью, обменивали на нее привозимые товары.
Влиятельные и богатые новгородские монастыри стреми-
лись приобретать здесь земли и варницы. Самые ранние све-
дения о монастырских владениях на посаде мы находим в от-
рывке писцовой книги Старой Руссы 1498 г. Значительная
часть посадских дворов Руссы в это время стояла на земле,
принадлежавшей монастырям и церквам: из новгородских мо-
настырей Юрьеву принадлежало 112 дворов, Николо-Вяжиц-
кому—14, Никольско-Островскому — 26 дворов. Из местных
старорусских монастырей самые крупные владения были
у Спасского монастыря (54 дв.). На посаде также имели свои
дворы почти все старорусские церкви. Наиболее значитель-
ными были владения Дмитриевской церкви (НО дв.), Геор-
гиевской (67 дв.), церкви Мины (47 дв.) и Николы с Городка
(27 дв.).8
Писцовая книга 1498 г. дошла до нас с серьезными дефек-
тами и по ней нельзя составить полного представления о со-
отношении посадского и монастырского землевладения в Ста-
рой Руссе. Однако итоговые данные по трем концам говорят
достаточно красноречиво об обширности владений монасты-
рей и церкви на посаде. Так, в Роговом конце из 256 дворов
200 принадлежало монастырям и церквам, в Песьем конце —
из 359 дворов им принадлежало 206. В Мининском конце на
земле великого князя стояло 105 дворов, а на монастырской
и церковной —180 дворов.9 Любопытно, что все владения
Юрьева монастыря находились в Роговом конце, одном из
основных центров солеварения. И почти со всех дворов он
получал «позем» (оброк за право пользования землей) солью.
Значительную долю «позема» взимала также Дмитриевская
церковь, остальные монастыри и церкви — деньгами.
Посадские люди, дворы которых стояли на монастырских
и церковных землях, помимо арендной платы монастырям и
церквам платили также и государевы подати. В писцовой
книге 1498 г. сообщалось: «И всех дворов Юрьева монастыря
в Рогове конце НО, а людей ...343 человеки, а позему 140 и
полшесть (5,5) розмера соли, а денег 8 гривен и 2 деньги.
А приказчику монастырскому з двора по деньге и того 8 гри-
вен и 2 деньги. А великого князя оброку на них положено
8 Н П К, т. V. СПб., 1905, стр. 198—214; А. А. Зимин. Два отрывка
из Новгородской писцовой книги конца XV в — «Исторический архив», 1959,
№ 1, стр. 154—159.
9 Там же.
167
7 рублев и 2 гривны, опричь позему».10 Такому же двойному
обложению подвергались все старорушане, дворы которых
расположены были на землях других монастырей и церкви.
Что касается дворов, которые стояли на государевой земле,
то они платили, помимо оброка, еще и «позем» великому
князю. Так, в итоге по Мининскому концу указано, что со
105 дворов на государевой земле идет «позему» 7’/2 руб.
1’/2 гр. 2 ден. и 2 «розмера» соли. «А оброку на них положено
10 руб. 3 гр. 3 ден. и за позем» (т. е. вместе с «поземом»).11
Из-за дефектности писцовой книги мы не имеем возмож-
ности сравнить тяжесть обложения на землях государя и ду-
ховных феодалов. Но некоторое представление об этом дает
сравнение итоговых данных по Мининскому концу. По нашим
подсчетам, дворы, стоявшие на государевой земле, платили
в среднем по 21 ден. податей, а на монастырско-церковных
землях — только деньгами около 24 ден. с двора.
Таким образом, в конце XV в. подавляющее большинство
населения Руссы в результате захвата духовными феодалами
посадских земель в той или иной степени эксплуатировалось
духовенством, вследствие чего казна теряла часть своих до-
ходов.
Материалы переписей Руссы XVI в. до нас не дошли. Но
по писцовой книге 1625 г. можно составить достаточно полное
представление о том, каков удельный вес монастырского и
церковного землевладения на посаде в конце XVI — начале
XVII в.
По итоговым данным писцов мы насчитали в Старой Руссе
1424 двора и дворовых мест. Из них лишь 147 были жилыми,
5 осадными, а 1272 двора и дворовых мест значились пу-
стыми.
Поскольку методы обложения в 1625 г. изменились по
сравнению с прежними, более целесообразно рассмотреть от-
дельно запустевшие дворы и жилые.
Из 1272 пустых дворов и мест дворовых 314 находились
на государевой земле, 639 на монастырской и 316 на церков-
ной.12 Таким образом, 75,3% дворовых мест, на которых жили
посадские люди в Старой Руссе в конце XVI в., принадлежали
монастырям и церквам. Причем в городском землевладении
первой четверти XVII в. переплетаются владения государевы,
монастырские, церковные и новгородского владыки. Возьмем,
к примеру, перепись дворовых мест на Ильинской улице с пе-
реулками. Здесь 47’/2 дворовых мест находилось на государе-
вой земле, 52 — на монастырской, 28 — на церковной и 2 —
10 Н П К, т. V, стр. 199.
11 Т а м же, стр. 214.
12 Писцовая книга 1625 г., л. 188 об.
168
на земле новгородского митрополита.13 Среди владельцев мо-
настырской земли были новгородские монастыри: Юрьев, Вя-
жицкий, Варваринский женский, Лисий; старорусские: Спас-
ский, Богородицкий, Козьмодемьянский и Кречевский Николь-
ский. И, кроме того, две церкви: Ильинская и Воскресенская.
Зачастую одно и то же дворовое место принадлежало двум
монастырям, и оброк с него шел двум владельцам.
Больше всего посадских земель в Руссе в это время при-
надлежало старорусскому Спасскому монастырю, который
владел 260 дворовыми местами, 9 садовыми и одним варнич-
ным.14 Владения остальных старорусских монастырей — Ус-
пенского (36 дворовых мест), Никольского Кречевского (25!/2)
и Козьмодемьянского (8) — ни в какое сравнение с ним не
шли.
Из новгородских монастырей наиболее крупными владе-
ниями располагал Юрьев монастырь. Ему принадлежало
198 дворовых мест, 2 кузницы, 3 полосы земли, 3 садовых
места, 33 варничных места и одна действующая варница.15
Вслед за ним идет Островской Никольский монастырь, кото-
рый в Руссе владел 118!/2 дворовыми и двумя садовыми ме-
стами.16 Хутынский монастырь имел сначала две, а затем одну
варницу и три варничных места, но всего 5!/2 дворовых мест.17
Владения остальных новгородских монастырей не были столь
значительными (Деревяницкому принадлежало 33’/2 дворовых
места, Вяжицкому — 30 дворовых мест, Лисицкому — 11 !/2
дворовых мест, Духову — 2 варничных места).
Владения церкви были значительно меньше. По строель-
ной книге мы насчитали 329 дворовых мест, принадлежавших
церкви. Кроме того, церквам принадлежали огороды, сады,
лавочные места. Среди церквей по числу владений выде-
ляются Георгиевская, у которой было 126 дворовых мест,
церковь Дмитрия Солунского — 6’/2 дворовых мест и Николы
на Городке — 39 дворовых мест.
Все лучшие места в городе, как отмечает П. П. Смирнов,
принадлежали монастырям Новгорода, а среди них — Юрьеву
монастырю.18 Нельзя не согласиться с П. П. Смирновым, «что
в середине XVII столетия Старая Русса почти целиком была
расположена на вотчинных владельческих землях и что по-
13 Там же, лл. 35—35 об.
14 Архив ЛОИ И, коллекция 11, № 91 (строельная книга Старой
Руссы, 1650 г.), лл. 85 об. — 87. В строельной книге перепись монастырских
и церковных владений на посаде составлена по писцовой книге 1625 г.
15 Т а м же, лл. 31 об.—34 об.
16 Т а м ж е, л. 9 об.
17 Т а м же, лл. 40—41 об.
18 П. П. Смирнов. Посадские люди и их классовая борьба до сере-
дины XVII в., т. II, М. — Л., 1948, стр. 473.
169
садские люди ее жили в огромном большинстве случаев на
арендованной у феодалов земле».19
В то время как дворы посадских людей стояли преиму-
щественно на монастырской и церковной земле, большинство
варниц и варничных мест находилось на государевой земле.
В солеварении Руссы монастыри в это время занимали до
вольно скромное место. По писцовой книге 1625 г. мы насчи-
тали 193 варницы и варничных места, из них монастырям при-
надлежали три действующие варницы (из 8-ми) и 42 пустых
варничных места. Все варничные места на Юрьевской земле,
за исключением действующей варницы, сдавались посадским
людям. Остальные монастыри использовали свои варничные
места сами. Таким образом, монастырям принадлежало лишь
около четверти (23,3%) всех варничных мест.
Когда же возникло монастырское землевладение в Старой
Руссе? Из грамот, представленных во время воеводского опи-
сания Руссы в 1650 г., в которых доказывалось, на основании
каких документов владеют монастыри дворовыми местами и
прочими городскими землями, видно, что монастырское зем-
левладение в Руссе возникло очень давно. Стряпчий новго-
родского Деревяницкого монастыря перед выборными и вое-
водой Старой Руссы показал, что дворовыми местами в Руссе
монастырь владеет «по дачам новгородских посадников»,20
т. е. еще до присоединения Новгорода к Москве. Большинство
грамот, представленных монастырскими властями в обоснова-
ние законности своего владения землями на посаде, относят
начало своего владения к XVI в., ко времени княжения Ва-
силия Ивановича. Но, как указывалось выше, владения ряда
монастырей описаны в писцовой книге Руссы конца XV в., и
возникли они, конечно, значительно ранее. С. Б. Веселовский
пришел к выводу, что самые значительные владения мона-
стыри приобрели еще в XIV в.21
Городские дворы и прочие городские земли монастыри по-
лучали большей частью на помин души. Так, стряпчий Новго-
родского Хутынского монастыря показал, что землями в Руссе
монастырь владеет «по дачам», «а те места даваны были по
душам».22 То же подтвердила игуменья Успенского женского
монастыря Марфа. Перед выборными людьми Старой Руссы
и воеводой она сказала, что «владеют-де они тое монастыр-
скою землею, дворовыми местами и огородными по дачам,
19 П. П. Смирнов. Посадские люди и их классовая борьба до се-
редины XVII в., т. II, М.—Л., 1948, стр. 472.
20 Архив ЛОИИ, коллекция 11, № 91, л. 63 об.
21 С. Б. Веселовский. Феодальное землевладение в Северо-Восточ-
ной Руси. М. — Л., 1947, стр. 387.
22 Архив ЛОИИ, коллекция 11, № 91, л. 42.
170
а даваны те места по душам».23 Но были случаи покупки по-
садских земель монастырями. Так, новгородский Николо-
Островский монастырь предъявил две купчие на двор с хо-
ромами и на половину нивы.24 Однако владения на посаде
наиболее влиятельных монастырей (таких, как новгородский
Юрьев, старорусский Спасский и др.) складывались на основе
великокняжеского и царского пожалований. Об этом свиде-
тельствует хотя бы тот факт, что их земли в основном рас-
положены большими массивами. Так, все 119 дворов (кроме
одного) Юрьева монастыря в Руссе находились на Красной
Луке и соседних улицах. Спасский монастырь имел на посаде
большую слободку.25
Самым ранним источником, который дает некоторое пред-
ставление о положении посадских людей, живущих на мона-
стырских и церковных землях, является писцовая книга конца
XV в. Если судить лишь по материалам этой переписи, то
монастыри и церкви ограничивались в это время взиманием
с посадских людей «позема» деньгами или солью.
О том, как складывались взаимоотношения между духов-
ными феодалами и посадскими людьми Старой Руссы, живу-
щими на их земле в XVI—XVII вв., говорится в монастырских
жалованных грамотах, приведенных в строельной книге 1650 г.
Здесь зафиксированы права и привилегии, которыми поль-
зовались монастыри на посаде. Жалованные грамоты дают
некоторое представление и о формах зависимости посадских
людей Старой Руссы от феодалов, владельцев посадской
земли. Большинство грамот было выдано монастырям царем
Михаилом Федоровичем, некоторые — Алексеем Михайлови-
чем. При этом они ссылаются на пожалования своих дедов и
прадедов, т. е. великих князей начала и середины XVI в.
И потому в них излагаются эти старинные грамоты, но с ог-
раничениями, установленными для монастырей в середине
XVI и в XVII в. Прежде всего во всех тарханных грамотах
фиксируется право на освобождение монастырских людей от
государевых податей, денежных поборов и хлебных кормов,
«опричь седьмой деньги и стрелецких хлебных запасов и го-
родового и острожного дела». «А хлебные стрелецкие запасы
и ямские деньги давати и городовое и острожное дело делати
по писцовым и дозорным книгам за живущего с сошными
людьми вместе», — записано в жалованной грамоте, данной
царем Михаилом Федоровичем Николо-Островскому мона-
стырю.26 Далее в грамоте указывается, что воеводы монастыр-
ских людей не судят, кроме случаев душегубства, разбоя и
23 Т а м же, л. 97 об.
24 Т а м же, лл. 17—18 об.
25 Т а м же, лл. 18 об. — 34 об., 70—72.
26 Там же, лл. 14 об. — 15.
171
татьбы с поличным. А ведают их судом игумен с братьею. То
же повторяется в грамоте, выданной царем Михаилом Федо-
ровичем Юрьеву монастырю. «Кто учнет у них жити у вар-
ниц или на посадех, или в их селех монастырских во всем
Старорусском уезде на монастырских местах и наши намест-
ницы старорусские и их тиуны тех их людей не судят ни
в чем опричь душегубства. А ведают и судят тех своих людей
архимандрит сам во всем или кому прикажет».27 Пожаловал
также их царь: «хто у них учнет жити людей, где ни буди на
их монастырских землях и тем их людем к В. Новугороду и
к Русе и пригородам ноугородским и к волостям не тянут ни
в которые проторы опричь церковных пошлин».
Некоторые монастыри, помимо указанных выше привилегий,
получали также право беспошлинной продажи и покупки то-
варов на определенную сумму для нужд монастыря. Так, нов-
городский Духов монастырь получил право беспошлинно по-
купать товары и продавать продукцию своего хозяйства на
50 руб. в год.28 В той же грамоте царь жаловал монастырь —
игумену и строителю давать подводы и проводника, «как они
поедут к нам к Москве со святой водой». Особый интерес для
нас представляют привилегии монастырей, владевших в Руссе
варницами. Новгородскому Хутынскому монастырю в XVI в.
в Руссе принадлежало три варницы. В жалованной грамоте
великого князя Василия Ивановича 1532 г. монастырю ска-
зано: «что их варницы в Русе, ино им с тех варниц не надобе
никоторые пошлины опричь церковных пошлин и опричь об-
року, что идет с варниц».29 Однако при царе Иване Грозном
монастырю пришлось платить соляную пошлину. В своей че-
лобитной на имя царя монастырские власти просили о вос-
становлении привилегии — «дати им тое таможению и луб-
ничную пошлину к Спасу ж чудотворцу Варлааму на фимен
и на воск». Платили они лубничную пошлину в это время, как
видно из грамоты, с луба по 4 ден. Иван Грозный не удовлет-
ворил полностью ходатайство монастыря, а снизил лубничную
пошлину с 4 до 2 ден. с луба: «И яз царь... Иван Васильевич
пожаловал игумена Хутынского монастыря с братьею впредь
платить в государеву казну с их трех варниц с луба по две
деньги».30 Льгота дана была монастырю в 1577 году. Она
распространялась и на другие монастырские варницы в Руссе.
В жалованной грамоте царя Михаила Федоровича за Духо-
вым монастырем, который имел в Руссе две варницы, было
также закреплено право платить лубничную пошлину с луба
по 2 ден.
27 Т а м же, лл. 36—37 об.
28 Т а м же, лл. 59—60.
29 Т а м же, лл. 45 об. — 46.
30 Т а м же, лл. 49 об.—50 об.
172
Таким образом, монастырское солеварение в Руссе, хотя и
не столь значительное, было поставлено в привилегированное,
по сравнению с посадским, положение, и это, конечно, ущем-
ляло интересы посада.
Однако лишь немногие из перечисленных выше привиле-
гий монастырям удалось сохранить во второй половине XVI—
первой половине XVII в. В борьбе за укрепление централи-
зованного государства царская власть стремилась опереться
на города и вырвать их из-под власти феодалов, как светских,
так и духовных.
В 80—90-х годах XVI в. постановления Судебника и указ
о «слободах», как отмечает П. П. Смирнов, были основательно
забыты. Лишь при Борисе Годунове в начале XVII в. наблю-
дается новый этап в посадском строении. Борис Годунов не
только стремился защитить посад от беломестцев, но активно
пополнял за счет людей, которые по своим занятиям были
близки к посадским людям.
Как же складывались в конце XVI — первой половине
XVII в. взаимоотношения между духовными феодалами и по-
садскими людьми, жившими на их землях в Старой Руссе?
Какого рода обязательства связывали горожан с монасты-
рями и церквами? В это время монастыри и церкви хотя и
лишились почти всех своих привилегий в городах, но продол-
жали взимать с посадских людей, проживавших на их зем-
лях, оброк. Изучение писцовой книги Старой Руссы 1625 г.
не оставляет в этом отношении никаких сомнений. В начале
XVII в. Старая Русса не была положена в сошное письмо.
В дозорных книгах Алексея Безобразова 1607 г. сказано, что
старорусские посадские люди платили в государеву казну
оброк за наместничий доход и писчальные деньги, а также
пошлины писцовые, тепловые и подклетные. «Да рушане ж
посадские люди сверх тех государевых денежных доходов
платят з дворов своих в новгородские и старорусские мона-
стыри по их монастырским окладам и по церквам попом по-
зем, что в Руссе на посаде исстари многие дворы стояли на
монастырских и церковных землях».31 Однако в самой писцо-
вой книге указывается оброк с пустых дворов и дворовых
мест, или в пользу государевой казны, или в пользу монасты-
рей и церквей. Причем на монастырских и церковных землях
оброк был значительно ниже, чем на государевых.
Всего «впусте», как указано в итоге переписи города, «на
государеве земле 314 мест дворовых. Оброку с них и пошлин
было 24 руб. 4 алт. 5!/2 ден. Да 3 места дворовые новгород-
ского митрополита. Оброку было 3 алт. 2 ден. Да на мона-
стырских землях старые и новые пустоты 639 мест. Оброку
31 Писцовая книга 1625 г., л. 190 об.
173
с них было в монастырь 32 руб. 7 алт. 47г ден. Да на цер-
ковных землях 316 мест, старые и новые пустоты. Оброку и
пошлин с них было к церкве 14 руб. 5 алт. 1 ден.».32
Таким образом, в целом по посаду с двора, стоявшего на
государевой земле, приходилось по 15,4 ден. оброка, на мо-
настырской — по 10 ден., на церковной — по 9 ден. Более низ-
кие оброки дворов, стоявших на монастырских и церковных
землях, надо полагать, результат того, что государевы подати
на них в это время не были разверстаны. Во всяком случае
в дозорных книгах 1607 г. отмечается, что посадские люди
с живущих дворов платили половину прежних податей, «для
того, что многие посадские люди от голоду оскудели и в мо-
ровое поветрие обмерли и остались одиноки... А оброки на них
порознь по чему сколько платить были не расписаны. Для того
верстались посадские люди промеж себя по животом и по про-
мыслом сами».33 По всей вероятности, не были разверстаны
в это время государевы подати и для тяглецов, сидевших на
монастырских и церковных землях.
Система обложения наличного посадского населения
в 1625 г. рассеивает полностью наши сомнения. По писцовой
книге тяглые посадские люди, дворы которых стоят на госу-
даревой земле, положены были в тягло и платили, исходя из
условной единицы оклада, а люди, живущие на монастырской
земле, помимо тягла платили оброки в монастыри.
В 1625 г. наиболее населенной частью Старой Руссы ока-
зался острог. Здесь поселились стрельцы, администрация,
а также многие тяглые посадские люди. Григорий Иванов,
посадский тяглый человек «середний», положен в тягло из
1 ден., «молодший» человек Иван Льняник — из 7г ден., а ни-
щий Осташка Флоров от тягла освобожден.34 Другая картина
наблюдается на монастырских землях. Так, Максим Алабы-
шев, двор которого стоял на земле Юрьева монастыря,
в тягле с половины полушки, а «оброк платит в монастырь
3 алтына».35 Степан «веселой» «ходит по дворам» и на этом
основании в тягло не положен, но в монастырь оброку платил
9 ден.36 На Троицкой ул. на земле Юрьева монастыря жил во
дворе Афанасий Ларионов. «Тягла на него положено пол пол
деньги, оброку платит в монастырь на год по 4 алтына по
4 деньги».37 На ул. Красная Лука на земле того же монастыря
находилась кузница Алексея Мордасова, «оброку с нее в го-
32 Там же, л. 188 об.
33 Там же, л. 190—190 об. (Курсив наш.— Г. Р.)
34 Т	а	м	ж е,	л.	6 об.
35 Т	а	м	ж е,	л.	46 об.
36 Т	а	м	ж е,	л.	48.
37 Т	а	м	же,	лл. 38, 45 об.
174
судареву казну три алтына две деньги, а з земли оброк пла-
тят в монастырь».38
И так всюду на монастырских и церковных землях. В тех
случаях, когда на монастырских и церковных землях были
поселены монастырские слуги или церковники, они не платили
оброков и не были положены в тягло. Например, в Спасской
слободке на земле Спасского монастыря в девяти дворах
жили «монастырские служки». Ни оброка, ни тягла они не
платили.39
Все наличное тяглое население Старой Руссы в 1625 г.
было положено в сошное письмо с и/1б сохи, и тягла на него
положено было 4 алтына. Ямским охотникам на прогоны они
должны были платить, как только государь укажет, 6 руб.
29 алт. 1 ден. Особо выделены 14 дворов, жильцы которых
«ходят по дворам» и от тягла освобождены. Помимо тягла
старорусские посадские люди платили оброк «з посадских
своих с тяглых дворов в монастырь 6 руб. 14 алт. 1 ден.,
а к церквам платят оброку 19 алт. 2 ден. для того, что дворы
их стоят на монастырских и церковных землях».40
Правительство Михаила Федоровича в первые годы после
Смуты для пополнения опустевшей казны ввело ряд чрезвы-
чайных налогов (сбор пятой деньги), но с 20-х годов, озабо-
ченное восстановлением нормальной жизни в городах, оно
отменило эти чрезвычайные сборы. Более того, было приоста-
новлено взыскание недоимок, а часть их даже списана. Сверх
того населению ряда городов, особенно пострадавших от ино-
странной интервенции, были даны льготы. В их числе В. Нов-
городу и Старой Руссе. Последняя получила льготу «во вся-
ких податях, опричь ямского строенья» с 15 августа
125 (1617) г. до 131 (1623) г.41 И хотя, по переписи 1625 г.,
Старая Русса была положена в сошное письмо, она продол-
жала платить оброк, а не тягло. В 1628 г. она уплатила
оброчных и пищальных денег 12 руб. 2 алт. 2 ден., т. е. сумму,
которая была установлена еще по дозорным книгам кн. Ша-
ховского 1619 г.42 В 1631 г. сумма оброка была увеличена до
55 руб. 29 алт. 4 ден. в год, но велено было взыскать раз-
ницу за предыдущие три года.
Старорушане — посадские люди, жившие на монастырских
и церковных землях, и в конце XVI — первой половине XVII в.
продолжали нести двойное бремя налогов — в пользу государ-
ства и в пользу духовных феодалов. Монастыри, владевшие
38 Т а м же, л. 137.
39 Т а м же, л. 56.
40 Т а м ж е, л. 187 об.
41 С. Веселовский. Сошное письмо, т. II. М., 1916, стр. 198.
42 Ц Г А Д А, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), № 16, 1628 г.,
ч. 1, л. 105.
175
в Руссе соляными варницами, как и в старину, имели льготы
по соляной пошлине. В 1631 г. с соляных варниц Юрьева и
Хутынского монастырей велено было брать соляную пошлину
с луба по 2 ден. «для церковного богомолья»,43 в то время как
посадские люди платили пошлины по 6 ден. с луба. Двойное
бремя налогов ложилось тяжелым гнетом на плечи посадских
людей. Государственная же казна от этого не терпела осо-
бенно большого урона, так как в Старой Руссе подворные на-
логи составляли лишь незначительную часть всех государст-
венных доходов. В 1607 г. в государеву казну из Старой
Руссы только «з живущих» дворов, лавок и других оброчных
статей поступало более 3 тыс. рублей дохода (помимо соля-
ных пошлин), а подворные подати составляли лишь 276 руб.
5 ден., т. е. 9% всех доходов казны.44
Несмотря на предпринимаемые правительством время от вре-
мени меры по защите посадского населения от наступавшего со
всех сторон феодального землевладения, в течение первой по-
ловины XVII столетия привилегированные землевладельцы
«широким разливом окружали города, отнимали у них остатки
подгородных земель или обращали их в клочья, осужденные
на гибель в недалеком будущем. Белые земли подходили к са-
мым дворам и огородам посадских людей, врывались внутрь
посадов, отнимали людей, дворы и лавки, грозили полной ги-
белью черной посадской общине.. .».45
В городах западной окраины дело осложнялось и тем, что
вследствие усиленного строительства укреплений на границах
государства здесь быстро росли гарнизоны. Стрельцы, пуш-
кари, затинщики и другие военные люди поселялись на тяглой
посадской земле, получали освобождение от всяких повин-
ностей и не только стесняли посад в земельном отношении,
но и становились его конкурентами, занимаясь на посаде тор-
гами и промыслами. Так было и в Руссе. Уже в 1625 г. в го-
роде, который только еще начинал подниматься из развалин,
на 68 черных тяглых дворов 43 двора были стрелецкими.46
В первой половине XVII в. усилился процесс расхищения
посадских земель феодалами, и на этой почве разгорается по-
лувековая борьба между посадом и беломестцами, которая
в конце концов вылилась в восстания в конце 40 — начале
50-х годов. Показывая развитие этой борьбы в городах Рус-
ского государства, П. П. Смирнов приводит один из ее эпизо-
дов в Старой Руссе. Здесь, замечает автор, в 30-х годах ко-
43 Ц Г А Д А, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), № 4,
1631 г., лл. 7 об. — 8.
44 Писцовая книга 1625 г., л. 192 об.
45 П. П. Смирнов. Посадские люди и их классовая борьба.., т. I,
стр. 322.
46 Писцовая книга 1625 г., л. 186 об.
176
личество посадских дворов было меньше числа дворов стре-
лецкой слободы.47 В 1636 г. старорусский посадский земский
староста Степан Сляндухин от имени посадских людей бил
челом государю о том, что старорусские богатые стрельцы не
платят с посадскими людьми денег «в мостовую и в городовую
поделку и в ямское строенье». Называя поименно пять стрель-
цов, посадские люди так характеризовали их занятия и эко-
номическое положение: «Промышляют те стрельцы... их
посадскими промыслы, а промыслы у них, у Офоньки Небрати-
кова, соляная варница, у него ж две лавки, торгует мяхким
товаром, куницами да лисицами, а всего у нево, Офоньки,
промыслу в варничном заводе и в торговле на 1000 рублев;
а Матюшка Пахомов с товарищи торгуют в Старой же Русе
в лавках и отъезжим торгом всякими товары. А им, посадским
людем, чинят во всех торгах великое утеснение и обиду...»
После расследования из Москвы было получено распоряжение
о приписке в посад 30 старорусских стрельцов, «лутчих тор-
говых и промышленных» людей.48
Борьба посадского населения с беломестцами, как из-
вестно, завершилась частичной победой, что нашло отражение
в XIX главе Соборного уложения и последующем посадском
строении. Сыщики и стройщики Сыскного приказа, разослан-
ные во все города, должны были провести постановления
Уложения 1649 года в жизнь. В Старой Руссе, как и в неко-
торых городах, функции стройщиков исполняли воеводы.
В строельной книге 1650 г. воеводы Афанасия Кузьмича Чог-
локова были переписаны все дворы, огороды и сады старо-
русских посадских людей, находившихся на монастырской и
церковной земле. «И те земли по государеву (п. т.) Алексея
Михайловича всеа Русии указу взяты в посад, и впредь с тех
земель посадским людем в монастыри, и к церквам оброков
платить не велено».49 Таким образом, был положен конец мно-
говековой зависимости посадских людей Старой Руссы от мо-
настырей и церкви. Отныне они платили налоги только
в государеву казну. По строельной книге, в Старой Руссе
в 1650 году были взяты в казну владения шести новгородских
й пяти старорусских монастырей, новгородской Софии и
восьми старорусских церквей. Всего, по подсчетам П. П. Смир-
нова, было взято в посад на государя 1005 дворовых мест,
2 кузницы, 17 огородов, 16 садов и садовых мест, 15 полос
земли, 5’/2 пустошей и площадь, на которой прежде торговали
дровами. Все это были земли монастырей и церквей, на кото-
рых в подавляющем большинстве сидели посадские люди и
47 П. П. Смирнов. Посадские люди и их классовая борьба.., т. I,
стр. 199.
48 Т а м же.
49 Т а м же, т. II, стр. 470. (Курсив наш. — Г. Р.).
12 Зак. 180
177
платили монастырям и церкви оброк. «Целый ремесленный
город и значительная соляная промышленность, — замечает
П. П. Смирнов, — оплачивали монастырскую и церковную
ренту, внося в виде оброка крупную сумму. Все это уничто-
жено строельными книгами, и оброки стали вноситься в госу-
дареву казну».50 Конечно, не следует думать, что строельные
книги сразу уничтожили все владения монастырей в Старой
Руссе. Некоторые монастыри, в особенности наиболее круп-
ные и влиятельные, предприняли энергичные меры, чтобы
сохранить хотя бы часть своих владений в Руссе. До нас
дошла «полюбовная» запись челобитчиков от посада Старой
Руссы с архимандритом Юрьева монастыря Илларионом от
1653 г.51 Из нее видно, что монастырь хлопотал перед царем
о сохранении за ним 33 варничных мест, которыми он владел
ранее в Старой Руссе. Посадские люди противились и по-
слали в Москву своих челобитчиков с протестом. Дело дошло
до суда, который решил дело в пользу монастыря. Однако
посадские на этом не успокоились и опротестовали его реше-
ние. По-видимому, у монастыря в Москве были влиятельные
покровители, и когда посадские люди убедились в безнадеж-
ности своих протестов, они помирились с властями монастыря.
В «полюбовной» записи указывается, что 33 варничных места
в Руссе остаются за Юрьевым монастырем. Посадские же
люди, чьи «дворы, и огороды, и лавки, и пристены, и погребы,
и анбары, и соляные варницы, и рыбные мосцы и животинные
бойницы» поставлены на той земле, должны платить «в тот
Юрьев монастырь с тое их монастырской земли... как мы пла-
тили прежде сего оброк в 159 году».52 Кроме того, посадские
люди обязуются прекратить всякие жалобы по поводу этой
земли, а монастырь обязуется «мимо нас посацких тяглых
людей тое земли вперед сей записи нетяглым людем из об-
року не отдавать, а где доведется про монастырской обиход
варницы поставить на оброчном на порожжем месте кому
будет в оброк не отдано иных, то им не владеет на их мона-
стырской земли и им монастырем поставить варницы и нам
посацким людем о том варнишном месте на них государю не
бить челом».53 Но это была лишь временная уступка. Нам
не удалось установить, когда Юрьев монастырь окончательно
лишился своих владений в Руссе, но в переписной книге
1678/79 г. за ним на посаде записан всего один двор, в кото-
50 П. П. Смирнов. Посадские люди и их классовая борьба.., Т.П,
стр. 471—473.
51 А. А. Строков. Земельные владения и соляные варницы новго-
родского Юрьева монастыря в Старой Руссе. — Новгородский историче-
ский сборник, вып. 8. 1940, стр. 67.
52 Т а м же, стр. 68.
53 Т а м же.
178
ром живет «у соляных промыслов» монастырский служка,
дьячок «для писма», монастырский служебник, бобыль и ста-
рорушанин работный человек с детьми.54 Хутынский мона-
стырь, который, так же как и Юрьев, имел на посаде соляную
варницу, сохранил в 70-х годах один двор, в котором жили
его слуги.
Более прочными оказались позиции старорусских монасты-
рей на посаде. Но даже самому крупному из них, Спасскому
монастырю удалось сохранить за собой на посаде всего 9 дво-
ров, в которых жили его служки и бобыли.55
* * *
Не успели старорушане освободиться от многовековой
эксплуатации новгородских, старорусских монастырей и
церквей, как у них появился новый враг — Иверский мона-
стырь. Он был основан в 1653 г. патриархом Никоном на од-
ном из островов Валдайского озера. По хадатайству патри-
арха, имевшего в это время неограниченное влияние на царя,
монастырю в 1654 г. были отданы в вотчину 11 дворцовых по-
гостов Старорусского уезда, находившихся в непосредственной
близости от посада. Это было сделано вопреки издавна уста-
новившейся традиции — не раздавать земель частным вла-
дельцам вокруг Руссы, чтобы не нанести ущерба соляному
промыслу. Об этой традиции можно судить хотя бы на осно-
вании грамоты 1617 г. царя Михаила Федоровича старорус-
скому воеводе Я. М. Боборыкину. В ней было записано: «При
прежних государях... по нашим жалованным грамотам до ста-
рорусского разоренья в Староруском уезде и в Сумерском
погосте наших, волостей, и деревень и крестьян в роздачю,
в поместья дворянам и детям боярским, для нашего соляного
варенья и о тое соли нашей казне многого збору, опричь старо-
руских приказных людей, никому раздавать не велено, да не
раздавали».56 Это запрещение было нарушено при шведах,
которые роздали дворянам много земель в Старорусском
уезде. Но в 1617 г. царь по челобитью старорушан — посад-
ских людей — восстановил прежнее положение, запретив раз-
дачу земли и крестьян в Старорусском уезде и Сумерском по-
госте, где производилась заготовка дров для соляных
промыслов Руссы.57 Передача в 1654 г. монастырю всех
ближайших к Руссе лесов принесло посаду и в особенности
его соляному промыслу, как было показано выше, немало
54 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, л. 655.
55 Т а м же, лл. 655—655 об., 658об.
56 Архив ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 1, д. 16, 1617 г., л. 1 (Курсив
наш.— Г. Р.) В челобитной старорушан середины 90-х годов имеется
ссылка на это постановление (см.: А И, т. V, стр. 409).
57 Архив ЛОИИ, ф. 81, карт. 1, д. 16, 1617 г., л. 2.
12*
179
трудностей (уплата брязги, удаление района дровопоставок
и т. д.). Но монастырь не ограничился подчинением своей
власти сельского населения Старорусского уезда, при покро-
вительстве и помощи патриарха он пустил глубокие корни
в экономическую жизнь самого посада. В том же 1654 г. тор-
говый человек гостиной сотни Парфений Веневитов, будучи
человеком бездетным и «при старости», просил у царя Алек-
сея Михайловича разрешения отдать свои шесть соляных вар-
ниц в Старой Руссе в Иверский монастырь «по себе и по
своих родителех в вечной помин».58 Конечно, не без нажима
со стороны патриарха царь разрешил монастырю принять
вклад Веневитова. Таким образом, Иверский монастырь стал
на посаде владельцем шести соляных варниц со всем варнич-
ным оборудованием, варничного двора, огорода и кузницы.
В 1655 году монастырские власти испрашивают у Никона
разрешения на принятие в качестве вклада трех соляных вар-
ниц у новгородского гостя В. Стоянова, которые находились
вблизи вкладного варничного двора. Мотивируя необходи-
мость принятия вклада, они пишут: «а в Старой, государь,
Русе без своих варниц быть нам невозможно: крестьяня ос-
кудили и оброку им взять нигди».59 По-видимому, Никон, при
всем своем влиянии на царя, не решился снова обращаться
к нему с такой просьбой. Вклад гостя Стоянова не был
принят.
Обосновавшись в городе, власти Иверского монастыря не
довольствовались прибылями с шести вкладных варниц. По-
ощряемые Никоном, они приступили к постройке новых вар-
ниц. В одном из писем к Никону они сообщали, что прислан-
ный им в Старую Руссу «промышленник» Савва Красный об-
следовал места, где можно вновь поставить варницы, и по его
подсчетам одна варница может дать до 800 руб. прибыли
в год.60
В 1654—1656 гг. монастырские власти построили на минин-
ской церковной земле на пустых варничных местах 4 варницы,
а в 1660/61 г. еще одну.61 Первые 4—5 лет эти новые варницы
были освобождены от обложения, но затем, не в пример
вкладным, на них были наложены налоги и пошлины, и по-
тому в дальнейшем в источниках они именуются оброчными.62
Патриарх Никон уделял много внимания расширению мо-
настырского солеварения в Старой Руссе. В одном из писем
58 РИБ, т. V, стр. 104—105.
59 Т а м же, стр. 169.
60 Т а м же, стр. 160—162.
61 Т а м же, стр. 627—628, 635—636.
62 В царской грамоте старорусскому воеводе от 1659 г. имеется ука-
зание на обложение оброком четырех монастырских варниц, построенных
на земле, принадлежавшей церкви св. Мины (Архив ЛОИИ, коллек-
ция 11, № 91, лл. 1—2).
180
в монастырь он указывал: «Да велеть бы вам в Старой Русе
в наших вотчинах сыскать соляных родников накрепко вся-'
кими сыски. А нам, великому господину, часто говаривал Афа-
насей Веневитов, чтобы построить вновь в наших отчинах
соляные варницы, а он давал нам, великому господину, по
500 руб. оброку на год».63
Таким образом, к началу 60-х годов Иверский монастырь
имел в Старой Руссе 11 соляных варниц.
В 1661 г. шесть вкладных варниц и вкладной двор по при-
казу патриарха были отданы Новоиерусалимскому Воскре-
сенскому монастырю.64 После падения Никона эти варницы
в 1667 г. перешли обратно к Иверскому монастырю. Передача
варниц от Воскресенского монастыря Иверскому происходила
далеко не безболезненно. Старцы Воскресенского монастыря
всячески сопротивлялись постановлению о возврате вкладных
варниц, разрушали оборудование, продавали за бесценок
соль, а деньги отсылали в свой монастырь. После вмешатель-
ства властей был произведен раздел имущества. Наличные
деньги, соль, дрова, железо, лошади и пр. были поделены по-
полам, а варницы и вкладной двор со всем оборудованием
перешли к Иверскому монастырю.
Прежнее положение было восстановлено, и с 1667 г. Ивер-
ский монастырь снова оказался владельцем 11 варниц.
По ходатайству патриарха вкладные варницы были осво-
бождены от уплаты оброка и соляных пошлин и записаны за
Иверским монастырем в вотчине.65 Первое время монастырь
управление своими варницами передал в руки племянника
вкладчика Василия Веневитова. Но он, как видно из отписок
монастыря патриарху, не очень заботился о монастырском про-
мысле. В 1655 г. старцы жаловались, что Василий Веневитов
«стакався с отцом своим с Федором Веневитовым, об нашем со-
ляном промыслу не радеет, дров и по се число к варницам не
поставил, и двор, что дал вкладом дядя его Парфеней Вене-
витов, пустошит, яблоки в саду выкапывает... и того двора
нашего монастыря не достроил и плотников со двора сослал».
Помимо варниц и двора Парфений Веневитов отписал на мо-
настырь еще и мельницу. По словам старцев, мельницу эту
Василий Веневитов «не стал призирать», и она «стоит
впусте».
Вряд ли можно было ждать другого отношения от пред-
ставителя семьи Веневитовых, из рук которых ускользнуло
такое богатое наследство. И Василий Веневитов не особенно
стеснялся в выражении своей неприязни к монастырю. Так,
63 Р И Б, т. V, стр. 659—660.
64 Т а м же, стр. 701—703. Новоиерусалимский монастырь был также
построен Никоном в гор. Воскресенске, близ Москвы
65 Т а м же, стр. 160—161
181
в 1655 г. монастырские власти сообщали патриарху, что, при-
нятый в монастыре с большими почестями, он на обратном
пути изувечил монастырского крестьянина.66
По-видимому, в начале 60-х годов, а может, и ранее, мо-
настырь взял все управление соляным промыслом в свои руки.
В это время старорусский Спасский монастырь был припи-
сан к Иверскому и сюда был послан в 1660 г. строителем ста-
рец Гермоген, которому было поручено «...монастырь строить
и братью и слуг и служебников и крестьян ведать... и о со-
ляном промыслу радеть со всяким тщанием неоплошно».67
В помощь ему монастырские власти приказали выбирать из
крестьян Старорусского уезда каждый год по два целоваль-
ника, которые должны были досматривать за соляными ам-
барами и вообще помогать в управлении соляным промыслом.
Приказчиком соляного промысла был назначен Савва Крас-
ный, мастер варничного дела, присланный еще в 1655 г. пат-
риархом. Монахи, приезжавшие в Старую Руссу для управ-
ления соляным промыслом, жили в Спасском монастыре,
считая, что им «с мирскими людьми в однех местах, без мо-
настыря, жить непригоже».68
После того как Воскресенский монастырь завладел вклад-
ным двором, началась постройка варничного двора на Минин-
ской стороне около оброчных варниц у церкви Мины. В 1663 г.
здесь были построены также кельи для монахов. Вскоре сюда
был перенесен центр управления соляным промыслом. Минин-
ский двор стал играть роль монастырского подворья в Старой
Руссе.
В процессе укрупнения капитала и производства, который
имел место в 40—50-х годах XVII в., на посаде выросла
группа довольно крупных солепромышленников, но ни один из
них на протяжении XVII—XVIII вв. не владел более чем
8 варницами. Иверскому же монастырю принадлежало 11 вар-
ниц. Уж одно это давало ему преимущество по сравнению
с посадскими солепромышленниками. А если принять во вни-
мание ряд привилегий, которыми пользовался монастырский
промысел, — дешевые дрова, льготы по налогам, использова-
ние труда крепостных крестьян, — то посад получил в лице
монастырского соляного промысла сильнейшего конкурента,
который мешал развитию посадских промыслов. На этой почве
развернулась борьба между монастырем и посадом, которая
в течение более полустолетия, то затихая, то снова разго-
раясь, принимала порой самые ожесточенные формы.
Борьба посада с монастырем велась по двум линиям, с од-
ной стороны, как с представителем привилегированного фео-
66 Т а м же, стр. 1029.
67 Та м же, стр. 161.
68 Т а м же, стр. 188, 1029.
182
дальнего землевладения, с другой — как с конкурентом в об-
ласти добычи и сбыта соли. Борьба шла из-за посадской
земли, из-за крестьян, из-за дров, из-за цен на соль, из-за
налогов.
При отводе земель монастырю некоторые старинные по-
садские земли были по ошибке приписаны к монастырской
вотчине. Из-за этого разгорелась длительная тяжба между
монастырем и посадом. В своей челобитной царю посадские
люди жаловались на то, что монастырские власти захватили
посадский выгон, «и монастырские старцы этими землями вла-
деют и по се число». «И многими посадскими землями
огородными и нивами завладели, — пишут они далее, —
а выгнать животинишка некуда. Вся, государь, земля отнята
по самые дворы и огороды».69 Несмотря на то, что эти земли
были отведены монастырю явно по ошибке, монастырские
власти настаивали на своем праве владеть ими. В 1667 г. воз-
ник спор между посадом и монастырем из-за земли у самого
города, на Коломне, где «стала ново» деревня на отхожей
земле на пустоши Симановщине. Земля эта, как видно из
представленной монастырем выписки из писцовой книги 1625 г.,
была исстари посадской, и стояли на ней посадские дворы и
варницы. Но затем она запустела и на ней поселились
крестьяне, а часть ее запахивалась посадскими людьми. На
том основании, что деревня Симановщина была записана
в Петровском погосте, а погост входил в вотчину монастыря,
старцы оспаривали право посада на эту землю. Однако царь
на сей раз удовлетворил просьбу посада и отказал мона-
стырю в его притязаниях.
Иверский монастырь захватил не только пограничные с его
владениями земли посада, но и активно внедрялся в самый
посад, скупая тяглые посадские земли, поселяя на них своих
слуг. В государевой грамоте 1662 г. по этому поводу за-
писано: «Иверского монастыря нетяглые люди живут в тех
дворах. А иные Иверского монастыря ставятца на тяглых ме-
стах не бьют челом нам, великому государю, и заводят
слободы и живут в избылых, никаких наших податей не пла-
тят».70 Во время переписи 1678/1679 г. писцы описали в Старой
Руссе три двора Иверского монастыря (вкладной, мининский
и конюшенный), в которых, помимо монахов, жили 15 человек
взрослых мужчин, из них 11 крепостных монастыря. Все они
обслуживали соляной промысел. Кроме того, на посаде было
еще 14 дворов, в которых жили монастырские слуги и кре-
стьяне.
И монастырь и посад были заинтересованы в том, чтобы
продать соль на месте, приезжим купцам. Но число приезжав-
69 Архив ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 14, д. 86, 1664 г.
70 Т а м же, коллекция 11, № 91, лл. 2 об. — 3.
183
щих в Руссу за солью купцов, как будет показано ниже,
сильно колебалось. Монастырь, для которого соляной промы-
сел был лишь подсобным источником дохода, освобожденный
частично от уплаты соляной пошлины и ряда других налогов,
обладая многими другими привилегиями, мог без ущерба для
себя снижать цены на соль, чем наносил посаду большие
убытки. В челобитной 1664 г. царю Алексею Михайловичу
гости и крупные солепромышленники И. Буйков, Никифор и
Афанасий Веневитовы и посадский староста Иван Васильев
от имени всех посадских людей и солепромышленников жа-
ловались на то, что Иверский и Воскресенский монастыри
«соль продают и на товары меняют беспошлинно. А продают
перед нами ценою дешевле».71 И далее они просили, чтобы
царь велел «нам холопам и сиротам своим своего варенья
соль продавать наперед их». В противном случае им «пошлин
платить будет нечим». Следует отметить, что приведенная че-
лобитная единственная в своем роде. Больше таких просьб
со стороны посадских мы не встречали. По-видимому, посад-
ские люди поняли, что вряд ли возможно регламентировать
во времени продажу соли, и больше с такими просьбами не
обращались. Но зато в адрес царя посыпались челобитные
с просьбами ликвидировать налоговые льготы Иверского мо-
настыря. В этом вопросе позиция посадских людей была очень
выгодной. Защищая свои интересы, они выступали вместе
с тем в качестве блюстителей государственных интересов и
доходов казны. Несмотря на это, посад зачастую терпел по-
ражение в спорах с монастырем. Так, в марте 1664 г. разго-
релся спор между монастырем и посадом из-за уплаты пятой
деньги, который закончился победой монастыря. Из грамоты
царя новгородскому воеводе И. Б. Репнину от 9 марта 1664 г.
видно, что патриарх Никон бил челом царю по поводу того,
что новгородец М. Микляев, присланный в Руссу для сбора
пятой деньги, «патриаршего строения Воскресенского и Ивер-
ского монастыря в Старой Русе у соляного варнишного про-
мыслу приказных старцов, из Старорусского уезду Воскре-
сенского и Иверского монастырей вотчинных крестьян бьет,
он Микифор на провежи без пощады».72 Основываясь на жа-
лованных грамотах, Никон просит освободить крестьян Ивер-
ского и Воскресенского монастырей от уплаты пятой деньги.
Просьба его была уважена.
Несколько лет тянулся спор посада с монастырем из-за
разверстания ямских денег. Как видно из челобитной посадских
людей царю, до 1654 г. околорусские крестьяне платили за
ямйкую гоньбу две части, а посад одну. Но когда 11 пого-
71 А р х и в Л О И И, ф. 181, on. 1, карт. 14, д. 87, 1664 г., л. 1. (Кур-
сив наш. — Г. Р.)
72 Т а м же, карт. 13, д. 61, 1664 г., л. 1.
184
стов Старорусского уезда были отданы в вотчину Иверскому
монастырю, «те околоруские крестьяня учинились сильны, во
всем им старорушаном, посадцким людем отказали со 163
(1655) году, в житничи и в воеводцкие дворы, и в мостов-
щину нисколько не помогают, и в ямской гоньбе отказали ж.
По 165 (1657) год в ямскую гоньбу не давали ничего».73
В царской грамоте было разъяснено, что по жалованной гра-
моте ямская гоньба с иверских крестьян не снята, и они
«учинились сильны самовольством». Царь приказал восстано-
вить прежнее положение. Однако при благосклонном попусти-
тельстве монастырских властей крестьяне продолжали само-
вольничать и не выполняли своих обязательств. Посадские
пробовали жаловаться патриарху Никону, но добиться уча-
стия крестьян в расходах на починку житниц, съезжего и
воеводского дворов им не удалось. За ямскую гоньбу Никон
велел крестьянам платить не две трети, а половину.
И с 1657 по 1664 год, пишут посадские, крестьяне за ямскую
гоньбу платят половину. А погасить свои долги за прошлые
годы они решительно отказываются. Монастырские власти при
поддержке патриарха игнорировали царские указы, Переписка
по этому вопросу продолжалась и в 1665 г. В царской гра-
моте от 31 января 1665 г. на имя старорусского воеводы
П. А. Фомина-Квашнина царь подтверждает свой прежний
указ: «а велено Околоруского уезда Иверского монастыря
крестьянам в ямскую гоньбу с старорушаны считатца и
с ними... в ямскую гоньбу платить по прежней нашей... гра-
моте до 163 году», но с оговоркой — «буде у них старорушан
о той ямской гоньбе наша... грамота есть».74 В той же цар-
ской грамоте приводится ссылка на челобитную старорушан
посадских людей, из которой видно, что монастырские кресть-
яне по-прежнему не подчиняются царскому указу и не платят
за ямскую гоньбу. Царю, вероятно, надоела эта бесконечная
переписка, и он приказывает, чтобы воевода строго следил
за выполнением царского указа и «чтоб от них, старорушан,
впредь нам великому государю челобитья не было», а около-
русские крестьяне, которые «чинятца сильны и непослушны»
указу великого государя, должны быть наказаны. Их старост
за ослушание велено было бить батогами, чтобы впредь им
«неповадно ослушатца было».75
Монастырские власти сопротивлялись царским указам и
по вопросу об уплате налогов с вновь построенных варниц.
В 1665 г. старорусский воевода получил царскую грамоту,
в которой его обязывали взимать пошлину с продажной соли
с пяти «прибылых» монастырских варниц. Однако монастыр-
73 Т а м ж е, д. 44.
74 Там же, карт. 14, д. 137, 1665 г., лл. 1—3.
75 Т а м же.
185
ские старцы нарушили царский указ и в таможне «соляных
варь и варничных затопок не записывают и с соли не пла-
тят».76 Посадская администрация, как явствует из жалобы
Никона, чтобы сломить сопротивление «Иверского монастыря
старцов, и слуг, и старост, и целовальников в тех соляных
пошлинах в Старой Русе держат в тюрьме и бьют на пра-
веже». Никон просил царя освободить их из тюрьмы и под-
твердить особой царской грамотой все прежние налоговые
льготы монастыря. Царская резолюция на сей раз имела не-
сколько двусмысленный характер. «А мы, великий государь,
его богомольца нашего пожаловали. До нашего... именного
указу с товаров, и с соли, и с прежних варниц пошлин, и пя-
тые деньги имать, и крестьян, и слуг в уезде во всякие зборы
выбирать не велеть. А буде старцы, и слуги и крестьяне
взяты и посажены в тюрьму в пошлинах, и их слободить.
А о варницах, которые заведены вновь указали мы... сыскать,
и по какому указу отданы на оброк, и о том дать нашу,
великого государя, грамоту».77 Таким образом, по основному
пункту спора претензии монастыря были отклонены, а уплата
соляных пошлин с вновь построенных варниц была постав-
лена под вопрос. В конце концов Иверский монастырь ли-
шился большей части налоговых льгот, какими пользовался
его соляной промысел. И произошло это потому, что в этом
вопросе интересы казны полностью совпадали с интересами
посада. В книге записей «платежным Старой Русы таможен-
ным и земской избы» имеются записи об уплате монастырем
оброка с пяти варниц за 1666/67 г., а с дворовых мест, дровя-
ных кладбищ и с кузницы и за 1664/65 г. За 1668/69 г. заре-
гистрированы платежные отписки об уплате соляных пошлин
и тяглых денег с пяти варниц.78 В 1671/72 г. монастырь упла-
тил в Старой Руссе со всех 11 варниц 100 руб. пятнадцатой
деньги.79 Но шесть вкладных варниц были по-прежнему осво-
бождены от всех платежей, в том числе и от соляной пош-
лины. И лишь в 1676/77 г. они подверглись обложению. Но
монастырю все же удалось добиться новой льготы: 7 тыс. пуд.
соли он имел право продавать беспошлинно.80 Лишь в 1687/88 г.
он лишился и этой привилегии.81 Однако монастырские вла-
сти при всяком благоприятном случае умели напомнить
о своих старых жалованных грамотах и снова добивались
отдельных льгот по налогам. Поэтому в посадских челобит-
ных, не без основания, снова и снова поднимался этот вопрос.
76 Там ж е, д. 136.
11 Т а м же.
78 Там же, оп. 2, № 281, 1692/93 г., лл. 1 об., Зоб.—4.
79 Т а м ж е, л. 7.
80 Т а м же, лл. 18, 20 об.
81 В варничной книге 1687 г. последний раз упоминается льготная соль
186
Монастырские власти наносили ущерб доходам казны и
иным путем. Строитель монастырского подворья Иоиль, ведав-
ший соляным промыслом в Старой Руссе, сообщает в мона-
стырь о государевой грамоте, которая была получена в ответ
на жалобу таможенного головы. Из нее видно, что монастыр-
ские власти построили у варниц гостиные дворы, в которых
останавливаются торговые люди со всякими товарами, и тем
«прокрадывают» пошлины казны, и в результате в таможне
пошлины «ставитца большой недобор». Велено было мона-
стырским старцам, ведавшим соляным промыслом, явиться
в съезжую избу и выслушать указ, чтобы впредь купцов объ-
являть в таможне с деньгами, «без отъявки соли продавать
не велено».82 Правда, по словам Иоиля, и посадские солепро-
мышленники этим грешат. И потому он с иронией добавляет:
«И то государи, в Старые Русы нами образец хотят учинить».
С самого возникновения монастырского соляного промысла
между ним и посадскими солепромышленниками разгоралась
острая борьба вокруг заготовки и сплава дров и лесоматериа-
лов. Поскольку все ближайшие к Руссе погосты, откуда соле-
промышленникам ранее доставлялись дрова и лесоматериалы,
оказались в руках монастыря, солепромышленники Старой
Руссы попали в большую зависимость от Иверского мона-
стыря. И он, конечно, использовал эту монополию в своих
интересах, всячески ущемляя посадских людей. Пожалуй, ни
по одному вопросу в архиве монастыря не отложилось столько
документов, сколько по вопросу о дровоснабжении. В первые
годы, когда работа монастырского соляного промысла была
еще плохо налажена, он часто испытывал затруднения в снаб-
жении своих варниц дровами (то дров не хватало, то они
были сыры, то недоставало денег на их заготовку).83 И выход
из положения руководители монастырского соляного про-
мысла зачастую находили простой — они захватывали у по-
садских солепромышленников заготовленные ими для себя
дрова. В царской грамоте старорусскому воеводе И. А. Шиш-
кову излагается челобитная гостей Веневитовых на архиман-
дрита Иверского монастыря по поводу того, что монастырские
слуги «сметали у них в Старой Русе по Порусьи реки
16 612 саж. з берегов в реку варнишных дров, слугами и со
82 Архив Л О И И, ф. 181, on. 1, карт. 17, д. 14, 1667 г., л. 34.
83 Так, в 1657 г. в ответ на напоминание монастырских властей о не-
обходимости сделать запас дров руководитель монастырского соляного
промысла отвечал, что у них нет денег для авансирования крестьян (А р -
хи в Л О И И, ф. 181, карт. 3, д. 94, лл. 83—85). В 1660 г. монастырские
власти пытались получить деньги взаймы у головы кружечного двора Фе-
дора Смывалова (крупного солепромышленника), но он им отказал: «А у
иных посадцких людей дров никоторыми делы взаймы не добыть, ни еди-
ного полена, а гужевых дров купить не у кого да и нет» (там же,
карт. 9, д. 75, 1660—1661 гг.).
187
крестьяны насильством...»84 Царь приказал воеводе отдать
дрова гостям Веневитовым. Однако строитель монастырского
соляного промысла Гермоген с братией не подчинились при-
казу царя и те дрова «к своим монастырским варницам вы-
волочили все, и жгут во все лето в своих варницах». Мона-
стырские старцы даже не пришли в съезжую избу выслушать
царскую грамоту, а когда воевода послал к ним подьячего
с выговором, то его просто выгнали. Челобитчики снова обра-
тились к царю с просьбой принудить монастырь выполнить
царский указ. Дело приняло скандальный оборот, вмешался
патриарх Никон, и монастырские власти в конце концов вы-
нуждены были отдать Веневитовым их дрова. Но дело затя-
нулось, и в 1662 и 1663 гг. мы встречаем записи о возвращении
Веневитовым дров в счет захваченных монастырем.85 В 1661 г.
местный помещик Аничков жаловался царю на приказного
Иверского монастыря Артемия Токмачева. Крестьяне Анич-
кова нанялись у посадского человека старорушанина Ф. Шел-
ковинка «из лесу к варнице дров возить, и он, Артемий,
встретя на лесу, тех моих крестьянишек бил и грабил, а гра-
бежем государь взял семь лошадей».86 Гнев монастырского
слуги вызвали, конечно, не Аничков и его крестьяне, а соле-
промышленник Ф. Шелковник, для которого заготовлялись
дрова в монастырском лесу.
Иверский монастырь, захватив все лесные угодья вокруг
Руссы, пытался также монополизировать и сплавные реки. По-
скольку одно из ответвлений реки Порусьи в те времена про-
легало в непосредственной близости к соляному источнику,
около которого было расположено множество варниц, мона-
стырские власти стремились добиться запрета сплава дров по
реке Порусье для посадских солеваров. Даже сплав дров по
Порусье для государевых варниц вызывал их решительный
протест.87 Руководители монастырского промысла опасались,
что целовальники под видом заготовок для государевых вар-
ниц используют Порусью для сплава своих дров. «А только
целовальники ко государевым варницам, — писали они Ни-
кону в 1662 г., — по зазрости, для ссоры, дрова станут сечь
подряжаючи и гонять по реки по Порусью, и соляного про-
мыслу Воскресенского и Иверского монастырей варницы все
станут, и во все лето река будет заперта». Они просили Ни-
кона добиться у царя разрешения сплавлять дрова по По-
русье только для монастырских варниц, а если это окажется
невозможным, то чтобы к государевым варницам покупали
дрова у Иверского монастыря. На сей раз Никон отказался
84 Т а м ж е, д. 13, л. 1.
85 Т а м ж е, д. 41; Р И Б, т. V, стр. 420—421.
86 Архив ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 9, д. 57, 1660—1661 гг.
87 См. Р И Б, т. V, стр. 418—419.
188
ходатайствовать перед царем по этому вопросу, а монахам
сделал внушение: «то от вашего безмерия, что захотели без
нашего ведома вдруг забогатеть: добро бы ныне и смирнее».88
Еще более отчетливо борьба между посадом и монастырем
из-за сплава дров по Порусье выясняется по челобитной, по-
данной на имя царя в 1667 г. головой государевых варниц
в Руссе. Голова Потап Семенов «с товарищи» пишет, что он
роздал деньги под заготовку дров крестьянам Иверского и
Спасского монастырей. Крестьяне заготовленные дрова сво-
зили на берег реки Порусьи. Старцы же Иверского монастыря
«тем своим крестьяном заказывают дров сечь на тебя вели-
кого государя и припасать не дают. А которые, государь, их
крестьяне дрова секли и к реке Порусью возят, и те иверские
старцы тех своих крестьян бьют оне плетьми, и лошади у тех
своих крестьян отнимают, и тех дров к твоему... промыслу
к варницкому припасать и возить из лесу не велят».89 И тем
самым, пишет голова, государеву промыслу «великую шкоту
чинят». Объясняет он такое поведение монастырских старцев
тем, что у них самих в Старой Руссе соляной промысел и «за-
вод великой» и соль варят «во весь год беспрестанно и про-
дают ее беспошлинно». Голова и его товарищи целовальники
протестуют против стремления монастырских властей моно-
полизировать сплав по реке Порусье и просят восстановить
прежний порядок, когда можно было «во всех реках и мир-
ским соляным промышленникам дрова сечь и припасать безъ-
явочно». Монастырские власти в конце концов все же доби-
лись своего. В одной из челобитных 90-х годов царю посад-
ские люди писали: «а как Иверского монастыря старцы теми
варницами и двором начали владеть, и в тех варницах соль
варить и промышлять, с нами вряд, и дрова по Порусьи речки
секут и гонят оне, а нас, холопей и сирот ваших, по той По-
русье реки дров сечь и гонять мочью своею не пущают и по
се время».90
Посадские солепромышленники мстили монастырю всеми
возможными способами. Так, они не без успеха переманивали
у монастыря крестьян-дровопоставщиков. В 1665 г. игумен
Иверского монастыря Филофей в письме к Никону жаловался
на своих крестьян, которые отказывались возить дрова для
монастырских варниц, а подряжались у посадских людей
«варнишных промышленников, и твой великого господина вар-
нишной соляной промысел хотят остановить: денег в дрова не
емлют неведомо для чего».91 Правда, тут же выясняется и
причина нежелания крестьян наниматься для возки дров к мо-
88 Т а м же.
89 Архив ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 19, д. 74, 1667 г., лл. 520—522.
90 А И, т. V, стр. 409—410.
91 РИБ, т. V, стр. 573.
189
пастырским варницам. «И они же де крестьяне, — пишет он
далее, — послали к тебе великому господину бити челом: бутто
се на них дрова наметывают возить по неволи, утая то, что
у посадцких людей, варнишных промышленников, наймуютца
и дешевле нашего». Патриарх Никон приказал по этому по-
воду учинить «сыск» и выяснить у подрядчиков, почему они
не желают заготовлять дрова для монастырского соляного
промысла. В следующем году произошло столкновение по
той же причине между монастырскими властями и Веневито-
выми. В 1666 г. из Москвы пришел приказ от Никона, чтобы
монастырские крестьяне «отнюдь у Веневитовых в дрова и во
всякие промыслы денег не имали и не наймовались». И даже
если «сторонние люди у них начнут наймоваться, и тех людей
в монастырские леса и во всякие угодья пускать не велеть.
А буде кто из монастырских крестьян станут у тех Веневито-
вых в работу наймоваться, или в подряд подряжатца в дрова,
и в иное что, или под извоз, или деньги в дрова и во всякие
промыслы учнуть займовать, и тех крестьян велеть бить кну-
том нещадно, или сковав, присылать к нам, великому госпо-
дину в Воскресенский монастырь».92 Это распоряжение Ни-
кона, отданное под горячую руку, в пылу борьбы, конечно,
в дальнейшем не выполнялось. Да это и невыгодно было мо-
настырю. Работа на посадских соляных промыслах, и в осо-
бенности по заготовке и сплаву дров, давала крестьянам Ста-
рорусского уезда значительный приработок, часть которого
в виде оброка попадала в казну монастыря. Монастырь был
лишь заинтересован в том, чтобы крестьяне свои обязатель-
ства по дровопоставкам выполняли для монастыря в первую
очередь и по более дешевой цене, а последнее вызывало неиз-
менное сопротивление крестьян.
Самое существо разногласий и методов борьбы между по-
садом и монастырем наиболее отчетливо выясняется из чело-
битной архимандрита Филофея 1667 г. царю Алексею Михай-
ловичу, которая является ответом на челобитную посадских
людей Старой Руссы. В своей челобитной царю посадские
люди, видимо, просили о закрытии монастырского соляного
промысла, от которого терпят «стесненье большое». Строитель
же монастырского промысла в Руссе Иоиль, «рнясь на них»
за их челобитье царю, «чинит им, старорушаном, всякое
стесненье и обиды» и монастырские служебники тех старору-
шан по его приказу «бьют палками и дубьем до полусмерти
неведомо за что».93 А если кто «побьет челом» на монастыр-
ских крестьян о каком-либо деле, монастырские власти старо-
рушанам суда не дают, ссылаясь на несудимые грамоты. По-
92 Т а м же, стр. 648. (Курсив наш.—Г. Р.)
93 Архив Л О И И, ф. 181, on. 1, карт. 18, д. 19, 1667 г., л. 16.
190
садские люди просят царя защитить их от произвола и обид
приказных старцев соляного промысла. Архимандрит Филофей
в свою очередь пишет, что посадские люди свое якобы ложное
челобитье «ис коварства на святое место чинят», и делают они
это по наущению бывшего монастырского крестьянина «ведо-
мого вора» Давыда Никифорова, который сидит в съезжей
избе в подьячих. «А те, государь, старорушаня посадцкие
люди бьют челом тебе, великому государю, по иво, Давыт-
кову, наговору и по ненависти и по недружбе рнясь тому, что
ты, великий государь, пожаловал милости ради божьей в дом
пречистые богородицы, в Иверский монастырь в Староруском
уезде свои государь погосты вовеки неподвижно, да и потому
что у нас в Старой Русе твоего, государь, жалованья вклад-
ные и оброчные есть варницы. И они не хотя видеть у святого
места тех вотчинок и промыслу и за то посягают на двор пре-
святые богородицы и на нас, богомольцев твоих, по вся
год».94 Если отбросить высокопарные слова о посягательстве
на святое место и прочее, то в монастырской челобитной точно
определены основные причины противоречий между посадом
и монастырем. Действительно, Иверский монастырь, сосредо-
точив в своих руках все ближайшие к Руссе земли и леса и
владея самым крупным на посаде соляным промыслом, пре-
вратился в могущественного конкурента не только посадских
солепромышленников, но и всего посадского населения, по-
скольку их занятия были тесно связаны с солеварением.
Переход в руки монастыря земель 11 погостов Старорус-
ского уезда вызвал сопротивление и со стороны крестьян, так
как их положение сильно ухудшилось. Сами представители
монастырской администрации вынуждены были признать
в 1659 г., что их «крестьяне гораздо оскудели».95
Монастырские крестьяне, иногда не желая выполнять за-
ключенные с посадскими людьми договоры на поставку дров
и другие работы, не прочь были спрятаться за своего могуще-
ственного феодала. Но нам известны и факты другого по-
рядка, когда крестьяне выступали вместе с посадом против
общего врага — монастыря, а посадские челобитчики ходатай-
ствовали о нуждах крестьян, защищая их интересы. Весьма
любопытно в этом отношении письмо из Старой Руссы в мо-
настырь строителя Иоиля казначею монастыря Афанасию.
Оправдываясь в том, что он якобы ставит указы монастырских
властей «ни во что», Иоиль подробно и очень красочно опи-
сывает обстановку, в какой ему приходится управлять вотчи-
ной и промыслом. Бояре, пишет он, «непрестанно бьют челом
94 Там ж е, л. 17.
95 А. Л. Шапиро. Волнения старорусских крестьян в 1671 г. — «Кре-
стьянство и классовая борьба в феодальной России». Сб. ст. памяти
И. И. Смирнова. Л., 1967, стр. 300—301.
191
о беглых крестьянех, с посадскими тож неизмерные хлопоты».
Крестьяне и старосты уже не по-прежнему слушают и вообще
«во всем спору нет. Воистину с кручины одва жив хожу...»
Особенно печалится он от того, что «в Русу грамоты на нас
часто присылаются и оглашают нас великому государю, а
оспорить на Москве некому». А книги, пишет он далее, «еще
не черкнули и пером и справить не мощно, что дрова не вы-
шли и подьячие иные за дровами, а домашние за бедами
в приказ да в таможню порывают, аще ли господь бог не пе-
ренесет грозные тучи сеи придется посхимиться».96 В конце
письма Иоиль сообщает весьма любопытное известие: «Весть
носится, што челобитчик, посадский з Москвы пишет нашим
старостам и крестьянам лучшим, чтобы денег прислали рублев
со сто и болыии, а будет де милость божия, будете де по-
прежнему за великим государем и крестьяне теперь на небо
свищут»?7
Крестьяне, как видно, не примирились с переходом из под-
чинения дворцу в подчинение монастырю и в этом отношении
находили сочувствие и поддержку со стороны посадских лю-
дей. Посадские люди поддержали старорусских крестьян во
время волнений 1671 г.98 В 1670 г. монастырские крестьяне
Иверской вотчины отправили в Москву челобитчиков по «мир-
скому веленью и выбору» всех 11 погостов, чтобы ходатай-
ствовать «о своих нуждах и о великих податех и о нестерпи-
мом правежу», который они терпели от монастырских вла-
стей.99 Крестьян поддержал старорусский воевода Иван Бобо-
рыкин, у которого были свои счеты с Иверским монастырем,
и посадские люди, ссудившие их деньгами. Правда, ходатай-
ство крестьян кончилось неудачей. Челобитчиков били бато-
гами в Москве и кнутом в Новгороде, а затем начались пре-
следования на месте, в результате чего произошел бунт.100
Этот факт свидетельствует об объединении крестьян и посад-
ских людей против общего классового врага.
Пока Иверский монастырь находился под защитой своего
основателя, посадские люди вряд ли могли рассчитывать на
большие успехи в борьбе против монастыря. Это, вероятно,
они понимали, и потому от тех времен до нас дошло немного
документов. После падения Никона и лишения его сана ста-
рорушане воспрянули духом и усилили борьбу за свои права.
Не случайно 1667 г. столь обилен челобитными посада против
монастыря. 80-е гг. знаменуются новым обострением борьбы
между монастырем и посадом.
96 Архив ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 17, д. 14, 1667 г., л. 39.
97 Т а м же. (Курсив наш. — Г. Р.)
98 А. Л. Шапиро. Ук. соч., стр. 307, 309, 317.
99 А р х и в Л О И И, ф. 181, карт. 38, д. 33, 1673 г., л. 3.
100 А. Л. Ш а п и р о. Ук. соч., стр. 305—308, 317.
192
В 80—90-е гг. XVII в., как будет показано ниже, старорус-
ская соль была заметно оттеснена «пермянкой» со своих тра-
диционных рынков. Старорусские солепромышленники лихо-
радочно искали способов удержать свои позиции на рынке.
Вот почему привилегированное положение монастырского со-
ляного промысла, и в особенности сосредоточение в руках
Иверского монастыря всех лесных угодий уезда, вызывало
у посадских людей острое раздражение. Они обращаются
к государственной власти с рядом челобитных, и борьба раз-
горается с новой силой. С другой стороны, в 80-х годах воз-
рождается благоволение к памяти патриарха Никона, и мона-
стырские власти не преминули использовать это обстоятель-
ство в своих интересах. Как отмечает А. Г. Маньков, передача
11 дворцовых погостов в Старорусском уезде Иверскому мо-
настырю «послужило толчком к массовому бегству крестьян
из переданных сел и деревень, причем многие крестьяне и
бобыли бежали в старорусский посад».101 В одной из челобит-
ных посадские люди указывают, что «в прошлых... годах
пришли в Старую Русу из разных городов и из уездов и из
сел и из деревень, также из Старорусского уезду разных чи-
нов из вотчин крестьяня и бобыли и всяких чинов гулящие
люди».102 А. Г. Маньков отмечает, что «проникновение мона-
стырских крестьян на посад шло непрерывно на протяжении
всей второй половины XVII в.».103 Оседая на посаде, крестьяне
обзаводились дворами и включались в экономическую жизнь
города, занимаясь ремеслами, работами на соляных промыс-
лах, а некоторые становились солепромышленниками и тор-
говцами. По торгам и промыслам посад включил их в посад-
ское тягло и считал посадскими людьми. Вот из-за них-то
в 80-х гг. разгорелась борьба между монастырем и посадом.
А. Г. Маньков тщательно проанализировал все ее перипетии
и нарисовал яркую картину борьбы Иверского монастыря
с посадом из-за возвращения крестьян, поселившихся в городе.
Монастырские власти, как установил А. Г. Маньков,
в 1685 г. подали четыре челобитные, прося указа о возвра-
щении 15 крестьян в монастырь.104 Среди них были люди раз-
личных занятий и социального положения: сапожник, работ-
ный человек, два солепромышленника и др. Каждый из них
прожил на посаде 20—30 лет. Борьба велась с переменным
успехом до начала XVIII в. и зачастую принимала весьма
острые формы. И та и другая стороны порой прибегали к на-
сильственным действиям. Так, в 1694 г. монастырские старцы
схватили одного из оспариваемых тяглецов Ивана Норкова
101 А. Г. Маньков. Развитие крепостного права в России.., стр. 301.
102 Т а м же, стр. 300.
103 Там же, стр. 301.
104 Т а м же, стр. 304.
13 Зак. 180
193
и, «сковав в железа», держали его у себя на подворье.105 В на-
чале 1695 г. архимандрит Иверского монастыря Антоний велел
руководителям старорусского монастырского подворья напра-
вить с посада в монастырь Лазаря Бычатина и Ивана Нор-
кова. Когда монастырские служебники явились к Норкову,
хозяина дома не оказалось. Они посадили на подводы жену и
детей Норкова, погрузили имущество и хотели везти их на
монастырское подворье. Но тут собрались «многолюдством»
посадские люди и стрельцы «и ту Ивашкову жену и детей
и животы их у монастырских наших служебников отбили» и
«служебников с двора збили, а иных было ножами перере-
зали».106 «Это было уже локальной вспышкой выступления
низов посадского населения против произвола и насилия фео-
дала».107 К насильственным действиям прибегал порою и по-
сад. Одного из оспариваемых у монастыря тяглецов, Гаврилу
Филатова, воевода держал «в железах», требуя, чтобы он дал
поручную жить в посаде. Нередки были случаи содержания
под арестом монастырских крестьян, торговавших на посаде
и не плативших пошлин.108
Хозяйничанье монастыря в уезде и на посаде затрагивало
интересы всех посадских людей, и в борьбе против феодала
объединились все горожане. Но вместе с тем в ходе этой
борьбы отчетливо проявилась классовая рознь между зажи-
точной верхушкой и низами посада. Монастырские власти по-
няли, что с богатыми солепромышленниками и торговцами им
легче найти общий язык, нежели с беднотой. И они всеми
способами стремятся перетянуть на свою сторону гостей и
других «нарочитых» людей посада. Прежде всего это делается
с помощью подкупов и лести. В приходо-расходных книгах
соляного промысла 80—90-х гг. постоянно встречаются записи
о покупке дорогих сортов рыбы и иных яств для угощения
по случаю праздников воеводы и «старорушан нарочитых по-
садских людей». Так, в 1683/84 г. воевода, приказные люди
и «нарочитые» посадские люди приглашались к столу 7 июля
в ильинскую пятницу.109 В 1684/85 г. их потчевали 7 июля,
28 октября и 11 ноября в праздник св. Мины.110 В 1685/86 г.
для воеводы, приказных и посадских людей к празднику св.
Мины покупались свежая осетрина, сиги, лососина, сиговая
икра. В том же году приглашались они на праздник и в честь
великомученицы Параскевы. И так из года в год монастырь
наряду с подкупом администрации (воеводы по случаю празд-
105 Т а м же, стр. 309.
106 Т а м же, стр. 310.
107 Т а м же.
108 Т а м же.
109 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 148, 1683/84 г., л. 112 об.
110 Там же, оп. 2, № 152, 1684/85 г, лл. 108, 108 об., 126 об,—127.
194
ников, именин и просто «в почесть» получали взятки солью
и деньгами) стремился привлечь на свою сторону верхи по-
сада. Обеды в компании воеводы и высших духовных лиц
льстили самолюбию посадской верхушки, а поводы для уго-
щения всегда находились — праздников в православном ка-
лендаре было более чем достаточно. Иногда эти празднества
выносились за пределы города и устраивались в приписном
Кречевском монастыре.111 В 1690/91 г. на монастырском по-
дворье и в Кречеве обедали по случаю различных праздников-
воевода, приказные люди и «нарочитые посадские люди» во^
семь раз (21/IX, 6/XII, 15/Ш, 3/V, 9/V, 24/VI, 24/VIII, 27/VI 11),
Те же методы подкупа и задаривания применяли в отношении
посадской верхушки монастырские старцы в Москве, где
у Иверского монастыря было свое подворье. В 1694 г. здесь
обедал гость Иван Семенов Маленькой из Новгорода,112 сын
гостя Семена Гаврилова, который владел в Старой Руссе со-
ляными варницами и лавками и выступал в 80—90-х гг. во
главе посадских людей Руссы в их борьбе против монастыря.
В том же году на московском подворье обедали гостиной
сотни Иван Никифорович Веневитов с женой. Записи о рас-
ходах на такого рода обеды в приходо-расходных книгах мо-
сковского подворья встречаются постоянно. 28 сентября
1695/96 г. обедал приказный подьячий Большой казны Дуба-
сов, у «которого с старорушаны посадцкими людьми о деся-
той деньги дело».113 23 октября на праздник Якова Боровиц-
кого, новгородского чудотворца, были приглашены «многие
знаемые и надобные люди».114 27 октября на московском по-
дворье снова принимали И. Веневитова с женой, 14 ноября
для их угощения покупалось «ренское» вино, 11 апреля обе-
дали они же «с товарыщи».115 Вообще следует отметить, что
в конце столетия с семьей Веневитовых у монастыря устанав-
ливаются вполне добрососедские отношения. Острые разно-
гласия прошлых лет остались позади. В архиве монастыря
сохранился «полюбовный» договор И. Н. Веневитова с Ивер-
ским монастырем. В нем сказано, что в прошлые годы даны
были «заемные кабалы» и «дровяные крепости» монастырских
крестьян, властями Иверского монастыря его отцу, дяде и ему
самому. «И по тем кабалам и дровяным крепостям я, Иван,
разыскався в правду, по любовному договору деньги с их
властей Иверских и крестьян против крепостей взял все
111 См. там же, № 217, 1694/90 г., лл. 77—77 об.; № 238, 1690/91 г.,
лл. 73 об.—74.
112 Т а	м	ж е,	№ 848, 1694 г.,	л.	20	об.
113 Т а	м	ж е,	№ 322, 1695 г.,	л.	11	об.
114 Т а	м	же,	лл. 16—16 об.
115 Т а	м	же,	лл. 16 об.—18 об.,	42.
13*
195
сполна».116 Так, используя весь арсенал доступных ему средств,
монастырь стремился сохранить и расширить свои позиции
на посаде.
С другой стороны, как отмечает А. Г. Маньков, и сама
посадская верхушка предпочитала «путь челобитий к государ-
ственной власти» непосредственным выступлениям народных
масс.117 И потому зажиточная верхушка посада охотно шла
на соглашения с монастырем. Например, в одну из поездок
в Москву для подачи челобитной о спорных делах с монасты-
рем гость Семен Гаврилов имел свидание с архимандритом
Иверского монастыря Антонием, в результате чего подача че-
лобитной была задержана.118
Противоречия между монастырем и посадом и борьба
между ними наиболее полно отразились в челобитной посада
середины 90-х годов.119 Здесь нет необходимости подробно
излагать ее содержание, поскольку она обстоятельно проком-
ментирована А. Г. Маньковым, посвятившим ей специальную
статью.120 Нам хотелось бы обратить внимание лишь на неко-
торые моменты.
Красной нитью через всю челобитную проходит мысль
о том, что «резкое понижение благосостояния посадских лю-
дей как следствие монастырской экспансии» сильно ущемляет
интересы казны.121 Основной причиной своих бедствий старо-
рушане, как и в прежних челобитных, считают передачу око-
лорусских погостов Иверскому монастырю, который, заведя
в городе соляной промысел, лишил их дешевых дров, удобных
сплавных рек, захватил посадские земли и т. д. В результате
этого посадский промысел оскудел, и «варницы наши топятца
по полугоду и менши... а нам, соляным промышленникам,
великое разоренье».122
Челобитная свидетельствует о резком обострении противо-
речий между монастырем и посадом в 80—90-х гг. XVII века.
Так, они сообщают, что в 1682 и 1685 гг. они били челом царю
Федору на старцев Иверского монастыря. По их челобитью
116 Т а м же, on. 1, карт. 69, д. 7, 1688 г.
117 А. Г. Маньков. Развитие крепостного права в России..,
стр. 310—311.
118 Т а м же.
119 А И, т. V, № 228, стр. 408—414. Челобитная не имеет точной даты.
Издатели датируют ее 1693—1696 гг. Думается, что ближе к истине
А. Г. Маньков, который относит ее к 1694 г., ибо 1693 г. в челобитной
упоминается дважды в прошедшем времени, а в 1696 г. гость Семен Гав-
рилов, подписавший ее, погиб.
120 А. Г. Маньков. Эпизод из истории борьбы посада с феодалом
во второй половине XVII в. — «Проблемы общественно-политической исто-
рии России и славянских стран». Сб. ст. к 70-летию М. Н. Тихомирова.
М, 1963.
121 Т а м же, стр. 284.
122 А И, т. V, № 228, стр. 414.
196
был начат розыск новгородским воеводой И. Самариным, ко-
торый велел проверить, на каком основании владеют землями
на посаде и около посада монастырские власти и какие на-
логи они платят. Однако в 1685 г. иверские старцы «тот ро-,
зыск ложным своим челобитьем остановили».123 В то же время
они начали особенно сильно бесчинствовать на посаде: «на-
деясь на мочь свою и на несудимые грамоты, ездят по поса-
дом многолюдством и нас сирот посадских людей бьют и уве-
чат своею управою, и иных и ножами режут, и от того бою
и увечья и от ножевого резанья иные померли, а иных из нас
посадских людей, денною и ночной порой, хватают на улицах
и водят к себе на монастырский двор, и в цепь сажают и
держат в цепи немалое время потомуж бьют и мучат, зана-
прасно и безвинно». Кроме того, старцы Иверского монастыря
«своим озорничеством дрова посадских людей в реку мечут,
и те дрова уплывают и утопают», а иные дрова захватывают
и свозят к своим варницам. Не ограничиваясь этим, старцы
Иверского монастыря, по свидетельству челобитчиков, «соб-
рався многолюдством, приехав на посад... изгороды насиль-
ством высекают и к себе свозят и... нашу тяглую землю своим
насильством отнимают к прежнему насилному владению, хотя
досталь теми нашими посадскими землями и дворовыми ме-
стами завладеть».124 Наконец, в челобитной приводится факт
из ряда вон выходящий, по-видимому, переполнивший чашу
терпения посадских людей. Монастырские люди разломали
вновь построенные на Борисоглебской площади лавки и ам-
бары, которые лишь в 1692/93 г. были отданы на оброк гостю
Семену Гаврилову и иным посадским людям.125
Сильно ущемляли интересы посадских людей также судеб-
ные привилегии монастыря. В 1691 и 1693 гг., пишут посад-
ские, присланы грамоты из Поместного приказа, по которым
монастырских служебников и крестьян не велено судить
в Старой Руссе, а только в Москве в Поместном приказе.
Пользуясь своими прежними несудимыми грамотами и ныне
полученными привилегиями, монастырские власти поощряли
своих крестьян к невыполнению обязательств в отношени
посадских солепромышленников. И когда посадские жалуются
на них монастырским властям, то «расправы не чинят» и «тех
своих крестьян от нашего челобитья отнимают несудимыми
грамотами». Да и в уезде из-за этого расплодилось много во-
ров и разбойников, которые «чинят прохожим и проезжим...
и нам разбой и грабеж».
Основные требования челобитчиков сводятся к уничтоже-
нию монастырского соляного промысла на посаде и возврату
123 Т а м же, стр. 410.
124 Т а м же, стр. 412—413.
125 Там же, стр. 412.
197
в ведение дворца околорусских погостов, принадлежащих
ныне Иверскому монастырю. Смысл экономической программы
посадских людей состоит, по мнению А. Г. Манькова, в ее
борьбе за монопольное право собственности и промысловой
торговой деятельности на посаде и за право «свободы рук»
в уезде.126 При этом А. Г. Маньков указывает, что челобитная
исходила от имущей части посада, поддержанной большинст-
вом населения города. Эту сплоченность посадских людей он
объясняет сословной солидарностью. Нам думается, что не
следует все сводить к солидарности.
Солеварение издавна составляло главный нерв экономиче-
ской жизни города. Его развитию и процветанию, как пока-
зано выше, мешал монастырский промысел. Это и сплачивало
большинство населения посада в борьбе с Иверским монасты-
рем. В Старой Руссе во второй половине XVII в. еще сохра-
нились варницы у некоторых новгородских монастырей
(Юрьева и Хутынского). Но они не представляли опасности
для посада, ибо промысел их был невелик, а владения были
вдали от города и интересы монастырей не сталкивались с ин-
тересами посада, и потому их промысловая деятельность на
посаде не вызывала протеста посадских людей.
Иверский же монастырь, соединивший в одних руках са-
мый крупный соляной промысел с феодальной вотчиной, на-
ходящейся в непосредственной близости к городу и пользую-
щийся к тому же налоговыми льготами, оказался очень опас-
ным конкурентом посада. Правда, трудности, испытываемые
в это время старорусскими промыслами, не могли быть пол-
ностью изжиты с ликвидацией соперничества монастыря. Они
были связаны с общей обстановкой на рынках сбыта, с кон-
куренцией «пермянки». Но, несомненно, хозяйничанье мона-
стыря в городе и в уезде сильно ухудшало положение старо-
русских солепромышленников.
Чем же закончилась борьба посада с монастырем? К концу
XVII в. посад лишь добился оставления здесь тяглецов, из-за
которых шла борьба.127 В остальном все осталось по-старому.
В своем донесении старорусские бурмистры в ответ на за-
прос ратуши в 1700 г. писали, что приказные старцы Ивер-
ского монастыря по-прежнему торгуют на посаде солью, а
с промыслов и торгов податей не платят «своей мочью» и «за
несудимством». Они вновь повторяли жалобу на захват посад-
ских земель и на то, что монастырские крестьяне не платят
своих долгов посадским людям, не выполняют своих обяза-
тельств, а старцы «суда на них не дают». «Их Иверского мо-
126 А. Г. Маньков. Эпизод из истории борьбы посада с феодалом
во второй половине XVI в., стр. 286.
127 А. Г. Маньков. Развитие крепостного права в России.., стр. 311.
198
настыря вотчина в Старорусском уезде 11 погостов з дерев-
нями облегли вокруг Старые Русы». 128
В начале XVIII в. Северная война осложнила положение
в Старорусском уезде и на посаде, как и на всей западной
границе. Населению, помимо увеличившегося налогового бре-
мени, приходилось выполнять множество натуральных повин-
ностей, связанных с военными перевозками, постоями войск
и т. д. Разверстка этих повинностей вызвала новый конфликт.
В челобитной властей Иверского монастыря генералу Реп-
нину они жалуются на неправильное разверстание повинно-
стей между монастырем и посадом и на обиды, чинимые мо-
настырю. В прошлом, 1700 году, пишут руководители мона-
стыря, было приказано посаду поставить «з дворового числа»
356 подвод под пушки. Посадские же бурмистры поставили
лишь 150, а остальные требуют от монастырских крестьян. За
сопротивление их воле городские власти «самовольством»
взяли монастырских слуг и крестьян в земскую избу и «на пра-
веже били босых смертным боем многое время. И доправили
в помочь себе в те подводы деньги за 25 подвод, за всякую
подводу по 8 руб.: бутто довелось с монастырского нашего
соляного варничного промыслу».129 Монастырская админи-
страция писала, что подводы посад должен был поставлять
без участия монастыря, а со своего, мол, соляного промысла
они платили десятую деньгу. Помимо этого, посаду велено
было поставить на Мшанский рядок также суда и лодки
с работниками. А они и это переложили на монастырских
крестьян. Захватив в земскую избу монастырского крестьян-
ского старосту Мануйлу Иванова и других монастырских слуг,
держат их в цепях, бьют на правеже и «правят с тех наших
крестьян в помочь себе в те вышеписанные суды и работники
денег 200 руб.». Монастырские челобитчики считали, что по-
сад требует с них эту сумму напрасно, ибо они со своей вот-
чины поставили 460 конных подвод для перевозок и те ло-
шади взяты в полки. Далее они перечисляют все натуральные
поставки для армии, которые были выполнены монастырем
в последнее время. Их просьба сводится к тому, чтобы раз-
верстка повинностей между монастырем и посадом произво-
дилась не в Руссе, а в Новгороде.
В условиях, когда на плечи всего населения легло огром-
ное бремя военных расходов, правительство не склонно было
делать особых поблажек духовным феодалам, и посад, по-
чувствовав новые веяния, использовал ситуацию в своих ин-
тересах.
128 Та м же.
129 А р х и в ЛОИИ, ф. 181, on. 1, карт. 1, д. 98 (дата не указана,
в описи челобитная датируется: «после 1700 г.»).
199
Петр I понимал необходимость укрепления городов как
центров промышленности и торговли, как важного средства
увеличения доходов казны. Пользуясь поддержкой правитель-
ства, посад переходит в наступление на монастырь. В новых
условиях монастырь вынужден был пойти на уступки. На не-
которое время между монастырем и посадом устанавливаются
мирные отношения. Это зафиксировано в договоре от 9 фев-
раля 1701 г. между старорусскими земскими бурмистрами и
посадскими людьми, с одной стороны, и властями Иверского
монастыря — с другой.130 Монастырские власти обязуются по
договору платить стрелецкие деньги и мирское тягло со всех
своих 11 соляных варниц, со всех тяглых земель и дворов на
посаде «по роскладу» с 56 осьминок с посадскими людьми
наравне, «по чему разложено будет у нас посадцких людей».
Помимо этого, монастырские торговые и ремесленные кре-
стьяне из Старорусского уезда должны платить по 25 руб.
пятой деньги в посадский оклад.131
Стороны договорились поставки подвод и судов произво-
дить пополам. Согласились они делить пополам все расходы
по ремонту и строительству городских учреждений. Полю-
бовно решился и спор по вопросу о налогах в прошлом. По-
сад простил монастырю недоплату стрелецких и тяглых денег
за прошлые годы, а монастырь — посаду «переемные» деньги
за корабельное строение, «в десятую деньгу», за подводы. Го-
родские власти взыскали с монастыря его долю оброчных
мостовых денег и расходов по постройке «плавного» моста.
Впредь монастырь обязался платить в казну половину оброка
с мостов и в земскую избу половину расходов по их ремонту.
Подписали договор бурмистры Иван Свежерыбников, Влади-
мир Меньшагин и 47 виднейших старорушан, а также в каче-
стве свидетеля архимандрит Спасского монастыря Александр
и новгородец Андриан Жулев. Договор между Иверским мо-
настырем и посадом — документ единственный в своем роде.
В русском историческом прошлом ничего подобного, пожалуй,
не встречалось. В нем зафиксирована победа посада. Однако
монастырь остался полным хозяином своей вотчины и соля-
ного промысла. Он лишь поступился своими налоговыми льго-
тами.
В XVIII в. в силу объективных условий борьба между по-
садом и монастырем затухает. С 1710 по 1719 г. соль варить
в Старой Руссе казной было запрещено. После возобновле-
ния солеварения в 1720 г. монастырь отремонтировал сохра-
нившуюся на посаде варницу и построил еще две. Остальные
места, где ранее стояли монастырские варницы, оказались
130 Т а м же, карт. 106, д. 46, 1701 г.
131 Т а м же, л. 2.
200
застроенными. И монастырь, не желая, видимо, возобновлять
споры с посадом, решил строить новые варницы в пригород-
ной деревне Перхино, где и было построено 8 варниц.132
Положение старорусских соляных промыслов в XVIII в.
было чрезвычайно трудным. Теснимые конкурентами, испы-
тывая с каждым годом все большие затруднения из-за роста
цен на дрова, стесненные монополией, старорусские солевары
постепенно свертывали производство. В этих условиях мона-
стырь потерял интерес к своему соляному промыслу. Для
большинства посадских людей солеварение было единствен-
ным и привычным средством к существованию, и они готовы
были довольствоваться минимальными прибылями. Монастырь
же получал основной доход от эксплуатации крепостных кре-
стьян, и при малой доходности соляного промысла он к 40-м гг.
XVIII в. совсем отказался от солеварения. В 1741 г. из Ста-
рой Руссы в Соляную контору сообщали, что монастырские
варницы с 1737 г. «стоят впусте» и остановились они «от не-
прилежного к тому варенью радения Невского монастыря от
властей и управителей».133
Подводя итоги, следует подчеркнуть, что к началу XVII в.
3/4 посадских земель в Старой Руссе принадлежали монасты-
рям и церквам. И хотя их участие в промыслах и торгах го-
рода было незначительным, сосредоточение посадской земли
в руках духовных феодалов наносило серьезный ущерб тор-
гово-промышленной деятельности города.
В результате посадского строения 50-х гг. XVII в. почти
все монастырские и церковные земли отошли к посаду. Но
вскоре по ходатайству патриарха Никона 11 погостов Старо-
русского уезда, находившихся в непосредственной близости
от Руссы, и 6 соляных варниц Парфения Веневитова на по-
саде перешли к Иверскому монастырю. Построив еще 5 вар-
ниц на посаде, он оказался самым крупным солепромышлен-
ником в Старой Руссе. Обосновавшись на посаде, монахи
энергично внедряются в экономическую жизнь города. Они
скупали дворы горожан, захватывали их земли в городе и
пригороде. Сосредоточив в своих руках все лесные богатства
уезда, обладая рядом налоговых льгот и пользуясь на пер-
вых порах могущественным покровительством патриарха,
Иверский монастырь стал грозным конкурентом посадских
солепромышленников. Между посадом и монастырем разгоре-
лась ожесточенная борьба, которая, то затихая, то вновь раз-
гораясь, шла в течение всей второй половины XVII в. Нельзя
не согласиться с А. Г. Маньковым, что в Старой Руссе
132 ЦГИА СССР, ф. 815, оп. 4, № 202, 1720—1722 гг., лл. 12 об. —
14, 55; Архив ЛОИИ, ф. 181, № 1070, 1731 г., л. 75.
133 ЦГАДА, ф. 353, оп. 4, № 2986, 1741 г., л. 15.
201
к 80-м гг. XVII в. «сложилась обстановка, во многих чертах
схожая с той, которая была в городах до 1649 г.».134
Посадские люди, основываясь на соответствующих статьях
Соборного уложения, добивались уничтожения монастырского
соляного промысла и лишения монастыря его земельных вла-
дений, где издавна старорусские солепромышленники заготов-
ляли дрова и лесоматериалы для своих варниц. Однако
правительство неизменно поддерживало монастырь, и единст-
венно, в чем посад нашел понимание и поддержку правитель-
ственных учреждений, — это лишение монастыря 'налоговых
льгот и оставление на посаде тех крепостных монастыря, ко-
торые уже давно осели в городе.
В XVIII в. борьба между посадом и монастырем посте-
пенно затухает. В начале века, учитывая поддержку прави-
тельством городов, монастырь вынужден был отступить, за-
ключив с посадом договор по ряду опорных вопросов, а впо-
следствии в связи с падением доходности соляного промысла
монастырь потерял к нему интерес, и раздоры с посадом сами
по себе прекратились.
134 А. Г. Маньков. Развитие крепостного права в России.., стр. 301.
ГЛАВА VI
РЫНОК СБЫТА СТАРОРУССКОЙ СОЛИ.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ СОЛЯНАЯ МОНОПОЛИЯ
И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА РАЗВИТИЕ
СОЛЯНОГО ПРОМЫСЛА
В XVII в. на основе общего подъема производительных
сил в стране растет и развивается торговля. Ряд областных
рынков, выделившихся еще в XVI в., специализируется на
определенных видах товаров. Конечно, специализацию в то
время нужно понимать в смысле преимущественного выделе-
ния одного товара (хлеб, лен, пушнина, соль). Но для XVII
столетия характерно начало нового этапа в развитии торго-
вых связей до национального масштаба, «концентрирование
небольших местных рынков в один всероссийский рынок».1
Наряду с пунктами по торговле хлебом, льном, пушниной
мож1но указать несколько крупных соляных рынков: Вологда,
Соль Камская, Нижний Новгород. Старая Русса, которая
в прошлом славилась как крупный центр выварки и продажи
соли, в XVII в. отступила на второй план. Однако во второй
половине столетия она все еще снабжала своей солью значи-
тельный район, расположенный на западе Русского государ-
ства.
По монастырским данным можно составить конкретное
представление о рынке сбыта старорусской соли.
В варничных книгах Иверского монастыря велись систе-
матические записи о продаже соли. Это позволяет проследить,
откуда приезжали за солью в Руссу, в каких количествах она
закупалась, по каким ценам продавалась.
В 60—70-х гг. XVII в. Иверский монастырь имел довольно
широкий круг покупателей. Их можно разделить на три
группы: посадские люди ряда городов, крестьяне разных уез-
1 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 1, стр. 153—154.
203
дов, крестьяне близлежащих деревень, которым соль прода-
валась в розницу. Все они приезжали за солью в Старую
Руссу главным образом в зимние месяцы по санной дороге.
Среди них — торговые люди из Ладоги, Новгорода, Пскова,
Торопца, Великих Лук, Осташкова, Ржева, Старицы, Зубцова,
Торжка, Твери, Невеля, Витебска, Велижа, Белого, Дорого-
бужа, Можайска, Переяславля-Залесского, Волоколамска,
Вязьмы. Изредка покупателями были даже москвичи. Однако
основная часть старорусской соли продавалась все же в рай-
оне радиусом в 200—400 верст от Старой Руссы. По количе-
ству закупок в 60-х годах XVII в. первое место принадлежало
посадским людям Торопца, Великих Лук и Осташкова.2
С конца 60-х и в 70-х гг. среди покупателей Иверского мона-
стыря первое место занимает Ржев.3
Соль, закупаемая в Старой Руссе торговыми людьми из
Торопца, Ржева и Зубцова, в значительных количествах про-
давалась ими в Смоленске. В 1673/74 г. торопчане привезли
в Смоленск «соль Русы» на 747 руб., в 1676/77 г. — на 299 руб.,
в 1677/78 г. — на 674 руб. и в 1678/79 г. — на 1059 руб.,4 рже-
вичи и зубчане в те же годы продали соли на 1278 руб.5 Сами
смоляне также торговали старорусской солью, но их обороты
были много меньше.
Небезынтересно отметить, что в 60-х годах среди покупа-
телей монастырской соли были слабо представлены ближай-
шие соседи Старой Руссы — Новгород и Псков и вообще го-
рода, расположенные на север и северо-запад от Руссы. Мак-
симальное количество закупок новгородцев приходится на
1665/66 г., когда ими было приобретено 2553 пуда соли. В дру-
гие годы имели место лишь единичные сделки. Записи о по-
купателях из Пскова появляются на страницах варничных
книг лишь в 80-х годах XVII в. Однако из других источников
известно, что в 50-х годах новгородцы торговали старорусской
солью как у себя в городе, так и далеко за его пределами.
В 1654 году, в связи с карантином по случаю чумы, на за-
ставе под Руссой было задержано более 70 новгородцев, на-
правлявшихся в Старую Руссу на Покровскую ярмарку «для
торгового промыслишку».6 В челобитной, подписанной новго-
2 В 1662/63 г. торопчане закупили у иверских старцев около 3 тыс.
пудов соли, осташковцы — более 1,5 тыс. пудов, лучане — свыше 1200 пу-
дов из общего количества 12 713 пудов, проданных в этом году.
3 В 1667/68 г. ржевичам было продано 4819 пудов, лучанам — 2395 пу-
дов, а торопчанам— 1253 пуда. В 1670/71 г.'за ржевичами было записано
18 покупок, всего на 9147 пудов, а за торопчанами пять покупок на
1105 пудов.
4 К. Г. М и т я е в. Обороты и торговые связи Смоленского рынка
в 70-х годах XVII в. — Исторические записки, т. 13. М., 1942, стр. 77.
5 Та м же, стр. 79.
6 ДАИ, т. III. СПб., 1848, № 119, стр. 501.
204
Рынок сбыта старорусской соли в XVII—XVIII вв.
Условные знаки:
1.	Район сбыта старорусской соли в XVII в.
2.	»	»	»	» в XVIII в.
3.	Города, где сбывалась старорусская соль в XVII в
4.	»	»	»	»	»	в XVIII в.
5-	»	»	»	»	»	в XVII—XVIII	вв.
родскими гостями Стояновыми «во всех новгородцов посадц-
ких людей место», они просили освободить их из карантина
и разрешить ехать в Новгород, Смоленск и другие города,
«с рыбою и солью и со всякими харчевными запаса и с то-
вары».7
Некоторое количество соли у старцев Иверского монастыря
покупалось местными купцами. Летом и ранней осенью, когда
в Руссе почти замирала торговля, предприимчивые рушане
закупали у монастыря соль и продавали ее в уезде. Так,
в 1662—1663 гг. они скупили, партиями от 60 до 300 пудов,
1074 пуда соли.8 В 1665—1666 г. Иван Корела дважды поку-
пал по 100 пудов, в 1670/71 г. старорушане Федор Котков и
Федор Мерен купили у монастыря 500 пудов соли, в 1687/88 г.
Никифор Морозов приобрел 400 пудов. В 1691/92 г. Кондра-
тий Масленников купил у монастыря 2307 пудов, в 1696/97 г.
еще 11 000 пудов соли, уплатив за нее 1100 руб.9 Масленников
торговал не только солью. Монастырь неоднократно покупал
у него «свейское железо» и брал деньги взаймы «в соляной
варничный промысел».10 Среди покупателей старорусской соли
наряду с торговыми людьми иногда встречаются и предста-
вители администрации. Так, стольник Яков Иванович Челищев
решил завершить свою политическую карьеру на посту старо-
русского воеводы торговой операцией, закупив в 1692/93 г.
у иверских старцев 500 пудов соли.11
В начале 70-х гг. XVII в. соляной промысел Иверского
монастыря, видимо, находился на подъеме. Продажа соли до-
стигает наивысшей цифры — 58 293,5 пуда в 1670/71 г. и
67 974 пудов в 1671/72 г. Расширяется и крут покупателей. За
старорусской солью приезжали посадские люди из 20 городов.
В это же время в соляной торговле наблюдаются новые яв-
ления.
Если в 60-х гг. в монастырских варничных книгах зафикси-
рованы лишь единичные покупки крестьян и то преимущест-
венно Старорусского уезда, то в 70-х гг. в Старую Руссу за
солью приезжают крестьяне не только из Валдая и Борови-
чей, но и из Новгородского уезда (их особенно много), Торо-
пецкого, Осташевского, Ржевского, Новоторжского, Луцкого,
Тверского, Вяземского, Можайского, Переяславского, Клин-
ского, Московского и других уездов.12
7 Та м же.
8 Архив ЛОИ И, ф. 181, оп. 2, № 22.
9 Там же, № 33, лл. 8 об., 11; № 127, л. 45; № 260, л. 43 об.; №377,
л. 25.
10 Там же, № 203, 1688/89 г., лл. 63 об,—64, 65 об,—78 об.; № 377,
л. 86 об.
11 Там ж е, № 269, л. 37.
12 Там же, ф. >181, оп., 2, № 127, 1670/71 г.; № 85, 1671/72 г., «Запи-
ска продажи соли».
2Q5
Из дальних уездов крестьяне приезжали обычно группами»
и закупки их записывались вместе. Так, в 1671/72 г. крестья-
нин Клинского уезда Осип Архипов «с товарыщи» закупил
1497 пудов соли, крестьяне Новоторжского уезда — 1061 пуд,
крестьянин села Черные Грязи Московского уезда Семен Ни-
китин вместе с ржевичем Епифаном Курочкой— 1408 пудов,
крестьяне села Боровичи Василий Сыров «с товарыщи» —
624 пуда, крестьяне Локотьцкого погоста Новгородского уезда
Кондратий Яковлев «с товарыщи» — 695 пудов.13
Имеются записи и о крупных индивидуальных закупках
крестьян и жителей сельских мест. В 1670/71 г. крестьянин
Старорусского уезда Никон Леонтьев купил у приказных стар-
цев Иверского монастыря 1000 пудов соли, житель села Вал-
дай— 1300 пудов, черный дьякон из Можайско-Лужецкого
монастыря—1061 пуд, служебник Троице-Сергиевской лав-
ры— 508 пудов.14 Большинство же крестьян, приезжающих из
Старорусского и других уездов, делает небольшие закупки —
от 50 до 200 пудов.
Имена мелких розничных покупателей варничные книги не
фиксировали, но общие размеры их закупок достигали часто
значительной величины. Так, в 1687/88 г. 26 января было про-
дано «врознь» 2110 пудов, 18 февраля — 2064 пудов соли.
Наблюдения за сбытом соли на старорусском рынке по-
зволяют сделать вывод, что торговля солью постепенно сосре-
доточивается в руках крупных купцов, которые вытесняют
мелких. В 80-х годах крестьяне из дальних уездов, вероятно,
уже не приезжают в Старую Руссу за солью. Во всяком слу-
чае их имена исчезают со страниц варничных книг. Сильно
уменьшается и число покупателей-горожан, зато неизмеримо
возрастает размер закупок отдельных торговых людей. Если
в начале 60-х годов размеры покупок редко превышали 200—
300 пудов, то начиная со второй половины 60-х годов и осо-
бенно в 80-е гг. появляются купцы-оптовики, приобретающие
по 500—600, а зачастую по несколько тысяч пудов соли. При
этом выделяются величиной своих закупок тверичи, ржевичи
и вязьмичи. Уже в 1665/66 г. появляются такие крупные поку-
патели, как новгородцы Семен Городников, Фаддей Коковкин
и Иван Федоров, которые закупили по 500 пудов соли каж-
дый. Осташковец Нестор Максимов купил тогда же 800 пудов,
белянин Василий Трофимов «с товарыщи»—1100 пудов.15
В 1670—1672 гг. покупки по 400—500 пудов — уже обычное
явление. Появляются и более крупные покупатели: так, тверич
13 Т а м ж е, № 85, лл. 24, 26 об., 31, 31 об.
14 Там ж е, № 127, 1670/71 г., лл. 21 об., 36 об., 47. Валдай в это
время еще считался селом, но жители его часто зовутся посадскими или
мещанами.
15 Там же, № 33, лл. 11, 14, 12, 16.
206
Данила Прокофьев закупил в 1670/71 г. 1245 пудов, а
в 1671/72 г.— 3475 пудов, Григорий Лазарев и Степан Нови-
ков— 2168 пудов, вязьмичи Дорофей Варламов «с товари-
щи»— 1063 пуда, дорогобужане Афанасий Кладухин «с това-
рищи»— 1702 пуда, ржевичи Сила Образцов— 1072 пуда,
Никита Архипов и Михаил Андреев — 1551 пуд соли.16
В 80-х гг. среди горожан — покупателей соли промысла
Иверского монастыря — уже явно преобладали крупные;
купцы, приобретавшие не сотни, а тысячи пудов соли. По-
стоянными покупателями старорусской соли на протяжении
ряда лет вплоть до середины 90-х гг. были ржевичи, среди
которых выделялись купцы Поганкины. Один из них, Василий
Архипов Поганкин, закупил в 1680/81 г. 2364 пуда, а затем —
еще 2076 пудов. Другой, Никита Федоров Поганкин,
в 1681/82 г. купил в три приема 2526 пудов,17 в 1685/86 г. Ва-
силий Архипов Поганкин закупил в четыре приема 4509 пудов,
а Юрий Федоров Поганкин— 1454 пуда, в 1687/88 г. Саве-
лию Васильеву Поганкину было продано 2506 пудов соли.
Фамилии этих последних не сходят со страниц варничных
книг до середины 90-х годов.18
Помимо Поганкиных, на страницах варничных книг встре-
чаются имена и других крупных купцов из Ржева и других
городов. Ржевичи Иван Тарасов и Шитиков покупают в Ста-
рой Руссе в начале 80-х гг. тысячные партии соли, Савва Дол-
гополов, Сидор Ермолин, Павел Михайлов и др. тоже заку-
пают по 1500 и более пудов, вязьмич Иван Андрианов приоб-
рел 2139 пудов, осташковец Никита Селиванов «с това-
рищи»— 3013 пудов соли,19 и т. д.
В конце 80-х гг. в Старой Руссе делают крупные закупки,
соли также купцы из Пскова. В 1688/89 г. С. Дмитриев купил
1755 пудов, Ефим Иванов — 3000 пудов, Яков Ананьин —
1079 пудов,20 в 1689/90 г. Сила Сырников — 5000 пудов и Ага-
фон Дружинин— 1750 пудов соли.21
На примере Старой Руссы отчетливо обнаруживается
«превосходство крупного, массового сбыта над разрозненным
мелким сбытом».22 Так, если в 60-х гг. на одну закупку в сред-
нем приходилось от 160 до 350 пудов, в начале 70-х гг.—
435—504 пуда, в 80-х гг. количество соли на одну закупку
16 Архив ЛОИ И, № 127, л. 38 об.; № 85, лл. 18, 17 об., 34, 19, 32.
17 Т а м же, ф. 181, оп. 2, № 128, лл. 36 об., 34 об.,; № 140, лл. 28 об.—
49.
18 В 1688/89 г. Ю. Ф. Поганкин закупил в Старой Руссе 3454 пуда,
соли, а С. В. Поганкин — 4775 пудов и 6168 пудов в 1692/93 г.
19 Архив ЛОИ И, ф. 181, оп. 2, № 128, лл. 32—32 об., 34; № 140,
1681/82 г., л. 56.
20 Та м ж е, № 203, лл. 38—42.
21 Там ж е, № 217, л. 49.
22 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 3, стр. 360.
207/
возрастает с 656 до 1272 пудов, а в первой половине 90-х гг.
достигает уже 1700 пудов. Как видим, из года в год растет
средняя величина закупок. Вытеснение мелких и средних куп-
цов крупными подтверждается также фактом полного исчез-
новения в 80—90-х гг. на старорусском рынке крестьян, при-
езжавших за солью из дальних уездов.
Это явление не только местное, старорусское. В Вологде,
этом крупнейшем соляном рынке, где издавна сбывал свою
соль Соловецкий монастырь, во второй половине XVII в. тоже
наблюдается увеличение закупок. Соль теперь, как отмечает
А. А. Савич, продается преимущественно торговым людям.23
В условиях развития торговых связей во всероссийском
масштабе наиболее конкурентноспособными оказались круп-
ные купцы. Обладая большими оборотными средствами, они
имели возможность выждать подходящей цены на рынках
сбыта. Волжская и пермская соль доставлялась на дальние
расстояния по Волге, а иногородние покупатели старорусской
соли, судя по материалам Иверского монастыря, вывозили ее
только зимой по санному пути. Таким образом, купцы, торго-
вавшие старорусской солью, сбывали ее, очевидно, тогда, ко-
гда запасы «пермянки» истощались. С другой стороны, многие
Из крупных купцов, приезжавших в Старую Руссу за солью,
вели двустороннюю торговлю. Закупая в Руссе соль, они при-
возили сюда мед, воск, хмель, ткани.24
Нередко они меняли свои товары на соль. В челобитной
1719 г., в которой старорушане просили об отмене соляной
монополии, они вспоминали прежние времена, когда не только
свободно продавали соль, но и «на всякие товары меняли».25
Вследствие всех этих обстоятельств крупные купцы могли
довольно долго удерживать за собой старорусский рынок, рас-
положенный в густонаселенном районе страны. При сравни-
тельно высоких ценах на соль в Старой Руссе мелким торгов-
цам было невыгодно ездить за ней издалека.
* * *
Уже в конце 60-х гг. в Старой Руссе наблюдаются некото-
рые трудности в сбыте соли. Они значительно усиливаются
в 80—90-х годах. На монастырском промысле сокращаются
выварка и продажа соли. Если в 1671/72 г. было продано
23 А. А. Савич. Соловецкая вотчина XV—XVII вв. Пермь, 1927,
стр. 150—151.
24 Так, в 1681/82 г. монастырь купил у «ржевитина» Никиты Поган-
кина, одного из постоянных покупателей старорусской соли, 47 пудов меда,
5 пудов воска, 23 пуда хмеля и 8 аршин украинской китайки. У ржевского
купца Аверкия Долгополова было куплено 2 кумача, а у брата его, Ани-
сима, 17 голиц (Архив Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 140, лл. 159—159 об.,
145 об—146, 137).
25 ЦГАДА, ф. 248, кн. 30, д. 4, л. 122.
208
67 974 пуда, то в 1680/81 г. — всего 28 714 пудов, т. е. почти
в 2’/г раза меньше. В 80—90-х гг. количество проданной соли
колеблется от 35 до 45 тыс. пудов. Только два года —
1688/89 и 1689/90 — выделяются над общим уровнем, когда
было продано 51 794 и 56 600 пудов соли (см. табл. 11).
Таблица 11*
Выварка и продажа соли на промысле Иверского монастыря (в пудах)
Годы	Выварено соли за год* **	Остаток от прош- лого года	Всего соли в наличии	Из общего числа		
				продано	отпущено в мона- стырь	осталось не- проданной соли
1670/71	49 140***	—	—	58 293,5	5 896	—
1671/72	34 920	—	—	67 974	9 623	—
1680/81	33 248	6 000	39 248	28 714	4 034	6 500
1681/82	46 170	6 500	51 670	37 889	4 932	8 849
1683/84	42 422	9 520	51 942	43 546	5 837	2 560
1684/85	57 618	2 560	60 178	45 050	5 528	 9 600
1685/86	44 280	9 600	53 880	41 618	6 605	5 657
1687/88	47 340	6 500	53 840	35 644	6 098	12 097****
1688/89	62 661	12 097	74 758	51 794	9 644	1 320 (148 варь)
1689/90	53 661	13 320 (148варь)	66 981	56 600	6 426	3 957
1690/91	49 759	4 050 (45 варь)	53 709	45 265	4 494	4 150
1691/92	43 290	4 050	47 340	35 092	5 331	7 020
1692/93	41 236	7 020	48 256	41 683	4 803	1 770
1696/97	23 670	27 549	51 219	35 338	6 002	9 879
* В таблице использованы следующие книги фонда Иверского мона-
стыря: № 127, 85, 128, 140, 148, 152, 158, 189, 205, 213, 217, 238, 2100,
273, 377.
** В документах имеются сведения о продаже соли, отпуске ее в мо-
настырь. Годовая выварка указывается не в пудах, а в варях. В том слу-
чае, когда имеются сведения об остатках прошлых лет и текущего года
(а имеются они не всегда), можно точно вычислить выварку текущего
года. В тех же случаях, когда этих сведений нет, средний вес вари (90 пу-
дов) умножался на число варь в году, поэтому кое-где цифры не сходятся.
*** В 1671 —1672 гг. продажа превосходила выварку, видимо, за счет
остатков прошлых лет, и хотя в варничных книгах этих лет они не упоми-
наются, по они имелись. Так, в октябре 1668 г. в четырех соляных амбарах
монастырского промысла было обнаружено 38 007 пудов соли (Архив
ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 50, л. 11).
**** Большой остаток непроданной соли в этом году получился вслед-
ствие того, что помимо 396 варь, сваренных в течение геда, летом было
сварено еще 130 варь. Летом торговля замирала, и летняя выварка, ви-
димо, в продажу не поступила.
Н Зак. 180
209
В 80—90-х гг. резко падает число покупателей из других
городов. Если в начале 70-х гг. монастырскую соль приобре-
тали торговые люди из 20 городов, то в конце XVII в. за ней
приезжают из 3—4 городов. Лишь в 1688/89, 1689/90 гг. крут
покупателей несколько увеличивается. Так, в 1683/84 г. за мо-
настырской солью в Старую Руссу приезжали торговые люди
из Ржева, Вязьмы и Торжка. Они закупили 19 678 пудов из
43 545 пудов соли, проданной в этом году. Вся остальная соль
была распродана «врознь», т. е. крестьянам околорусских де-
ревень. В следующем году ржевичи, вязьмичи и зубчане при-
обрели 20 674 из 45 тыс. пудов, в 1685/86 г. — соответственно
9914 пудов из 41,5 тыс. пудов.
В 1688/89 и 1689/90 гг. несколько меняется соотношение
между объемом розничной и оптовой торговли в пользу оп-
товой, но затем восстанавливается прежнее положение.26
Таким образом, в 80—90-х гг. на монастырском промысле
круг покупателей соли резко сужается, по существу он снаб-
жает солью главным образом свое ближайшее окружение,
продавая соль в розницу крестьянам Старорусского и сосед-
них уездов. В связи с этим снижается выварка, а также и
продажа соли.
О трудностях в сбыте соли говорят большие ежегодные
остатки непроданной соли (см. табл. II).27
Трудности в сбыте соли во второй половине XVII в. ис-
пытывал не только монастырский промысел но и государевы
варницы. В 1677 г. выборный голова двух государевых вар-
ниц Осип Демьянов в челобитной на имя царя, испрашивая
разрешение продавать соль по более дешевым ценам, писал:
«В прошлом во 184 (1676/77) году в продаже (соли) малое
число, а достальная, государь, соль и с того 184 году осталася
в нынешней во 185 год в анбарах не в продаже. И ныне, госу-
дарь, в Старой Русе по зимнему пути приезду иногородним
людем для покупки по соль мало, и соль в Старой Русе перед
прошлыми годами одешевела горазд. А та твоя, великого го-
судыря, соль годовая, сухая, а дают дешовою ценою».28 Другой
голова государевых варниц Федот Щербаков в 1676 г., также
26 В 1688/89 г. торговым людям из Пскова, Невеля, Белого, Ржева и
Осташкова всего был продан 32 921 пуд из общего количества 51 794 пу-
дов, а в 1689/90 г. — 37 589 пудов из 56 600 пудов. В этом году в Старую
Руссу снова приезжали покупатели из 11 городов. Но в 1691/92 г. соль
в Руссе снова закупали торговые люди лишь трех городов (Дорогобужа,
Ржева, Орши), и купили они всего 12 383 пуда соли из 35 тыс. пудов,
проданных в этом году.
27 Некоторое количество соли почти всегда оказывалось непроданным
и оставалось на следующий год, ибо после весеннего перерыва солеваре-
ние обычно возобновлялось в июле или августе месяце, а продажа соли
летом и ранней осенью, до установления санного пути, была ничтожна.
28 ЦГАДА, ф. 159, № 370, 1677 г., л. 2. (Курсив наш. — Г. Р.)
210
отмечая снижение цен в связи с уменьшением числа покупа-
телей, указывал, что соляной прибыли «от дровяной дороговли
будет недобор», как из-за недостатка дров, так и оттого, что
«дрова учали быть дороги».
У нас нет данных о сбыте соли посадскими солепромыш-
ленниками, но уменьшение числа иногородних покупателей не
могло не отразиться и на них.
Чем же были вызваны трудности, переживаемые старорус-
скими соляными промыслами в последней четверти XVII в.,
почему Русса потеряла большинство своих иногородних поку-
пателей?
Общее снижение цен на соль, наблюдавшееся на основных
рынках страны в 80—90-х гг. XVII в. при удорожании дров
в Старой Руссе, сделало невыгодной для иногородних купцов
покупку старорусской соли.
Падение цен на соль в Русском государстве в XVII в. от-
метил еще С. Коломинский. Он объяснил этот факт мерами
правительства, запретившего вывоз соли за границу, и ростом
солеваренной промышленности.29
По свидетельству иностранцев, Астраханские соляные про-
мыслы играли значительную роль в солеснабжении России
уже в XVI веке.30 Соль была здесь самосадочная и басно-
словно дешевая. В Астрахани в конце 60-х — начале 70-х гг.
XVII в. 1000 пудов соли стоили от 13 до 20 руб., т. е. 1,3—
2 коп. за пуд.31 Однако следует иметь в виду, что в течение
всего XVII в. в России солеснабжение шло по преимуществу
за счет выварочной соли.32
В Соликамске соль продавалась в 1667/68 г. по 10 коп. за
пуд, в 1670/71 г. — по 5,3 коп., а в 80—90-х гг. — по 2,5—
6,5 коп.33
А. А. Савич приводит данные о ценах на соль Соловецкого
монастыря на вологодском рынке почти за целое столетие
(с 1589 по 1692 г.). Самый высокий уровень цен на соль на-
блюдался здесь в 60-х гг. XVII в. — 31—38 ден. за пуд.34
В первой половине 70-х гг. пуд соли стоил уже 21—29 ден.,
в 80-х— 12—16 ден., в начале 90-х— 17—18 ден. Все это сви-
детельствует о том, что на основных соляных рынках в по-
29 С. Коломинский. Торговля солью на Руси в XVI—XVII вв. и
общее состояние соляных промыслов в указанный период. — Сб. ст. исто-
рико-этнографического кружка, вып. 1. Киев, 1913, стр. 123.
30 Т а м же, стр. 108.
31 И. В. Степанов. Организация соляных промыслов в низовьях
Волги в XVII в. — Уч. зап. ЛГУ (серия ист. наук), вып. 8. Л., 1941,
стр. 150.
32 Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 5.
33 Та м же, стр. 297—299.
34 А. А. С а в и ч. Ук. соч., стр. 148—149. Годы, когда счет шел на мед-
ные деньги, мы не учитывали.
14*	211
Таблица 12
Движение цен на соль (за один пуд) в Старой Руссе во второй половине
XVII — начале XVIII в. (в «деньгах»)*
Годы	Цены			Годы	Цены		
	на монастыр- ском промыс- ле	в государевых варницах	у посадских людей		на монастыр- ском промыс- ле	в государевых варницах	у посадских людей
1664/65	32	—	—	1683/84	18,5	—	—
1665/66	42	—	—	1684/85	16,7	—	—
1666/67	—	37	—	1685/86	155	—	—
1667/68	34,5	26	—	1687/88	15	—	—
1668/69“	—	23	—	1688/89	16,6	—	—
1669/70	—	18	—	1689/90	17,5	—	—
1670/71	18	19,5	—	1690/91	20,6	—	—
1671/72	21	23,5	—	1691/92	19,5	—	—
1672/73	—	20	—	1692/93	19	—	—
1673/74	—	23,5	—	1696/97	19	—	—
1674/75	—	24	—	1698/99	—	—	17
1680/81	16	—	—	1702	19	—	30
1681/82	18	—	—	1703 1	31		32
* В варничных книгах неизменно указывается, сколько соли продано
в каждом году и сумма, вырученная за всю проданную соль. Используя
эти данные, мы высчитали средние цены. Так же получены цены на соль
государевых варниц. «Деньга» равна '/2 коп.
следней четверти XVII в. цены на соль значительно понизи-
лись.
Снижение цен на соль в условиях широкого развития тор-
говых связей, складывания всероссийского рынка не могло
не отразиться на ценах и в Старой Руссе. Но поскольку себе-
стоимость старорусской соли была значительно выше волж-
ской и Соликамской, она не выдерживала конкуренции с ними.
Старорусские соляные промыслы в 80—90-х гг. XVII в. пере-
живают серьезные трудности.
По монастырским и некоторым другим материалам мы со-
ставили таблицу движения цен на соль в Старой Руссе во
второй половине XVII — начале XVIII в. (см. табл. 12).
В Старой Руссе, как и в Вологде, цены на соль в 60-х гг.
держатся на высоком уровне (26—42 ден.).35 В 70-х годах
35 Высокие цены на соль на северо-западе были, видимо, вызваны
внешнеполитическими осложнениями. В 1665 г. псковский воевода Ордин
212
цены снижаются до 19,5—24 ден. за пуд, а в 80-х — до 15,6—
18,5 ден.
В 90-х гг. на старорусском рынке наблюдается некоторое
повышение цен (17—20,6 ден.). Резкое повышение цен на соль
в 1703 г. до 31—32 ден. за пуд было, видимо, связано с Се-
верной войной. Военные действия, происходившие в соседней
Прибалтике, передвижение войск, мобилизация транспорта и
людей не могли не отразиться на состоянии соляных промыс-
лов Руссы. Вряд ли можно было ждать в это время притока
покупателей извне. На монастырском промысле в 1703 г. было
продано 13 150 пудов соли из общего количества 27 300 пудов,
сваренных в этом году. Но продавалась соль по 5 алт. 4 ден.,
6 алт. за пуд. Иногородних покупателей в этом году, вероятно,
не было. В варничных книгах дневная продажа записывается
суммарно, и она очень невелика (400—500 пудов).36
Итак, если в 60-х гг. XVII в. цены на соль в Вологде и
в Руссе были на одном уровне (средняя цена и там и тут
32 ден.), а в 70-х в Вологде даже несколько выше, то в 80—
90-х гг. цены на соль в Вологде и Соли Камской ниже старо-
русских. Чтобы удержать иногородних покупателей, старору-
шанам нужно было снизить цены до уровня их на основных
соляных рынках страны, но это грозило им полным разоре-
нием. При слабой концентрации рассолов и неуклонном росте
цен на дрова себестоимость старорусской соли была выше, чем
у их конкурентов. К тому же необходимо иметь в виду одну
особенность старорусской соли: чистая и белая, она была не
очень соленой, и потому ее нужно было больше, чем бузуна
(волжская самосадочная соль), к тому же она была не очень
пригодной для соления.37
В 1729 г. руководители монастырского промысла сооб-
щали, что от 1727 и 1728 гг. осталось много непроданной соли,
потому что «на тое соли в Русе купцов против прежнего
мало».38 Крестьяне же в отвоз соль берут неохотно, ибо
в Польше покупают рижскую соль, которая дешевле старорус-
ской. «Л в городах Торопце и Луках Великих навезено многое
число соли пермянки. И продают немного, хотя старорусской
Нащокин в докладе царю сообщал: «А во Пскове, государь, ныне перед
прежним ценою соль вдвое и болше, и в Свейских городах соли в запас
берегут, что на море великая война и в Линфляндские городы, которые
смежны ко Псковскому государству, за войною провозу не чают, а и
в Русе, государь, Старой соль дорога ж» (Сборник Московского архива
Министерства юстиции, т. 6. М., 1914, стр. 147).
36 Архив Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 909, 1703 г., лл. боб., 101 — 102.
37 По отзыву Н. Озерецковского, старорусская соль придавала рыбе
толокняный вкус, а огурцы и мясо от нее слизли (Н. Озерецковский.
Путешествие по озерам Ладожскому и Онежскому и вокруг Ильменя.
СПб., 1812, стр. 500—501).
38 Ц Г И А С С С Р, ф. 815, оп. 4, № 15, л. 22 об.
213
а дороже, а купцов больше, понеже оная к солению старорус-
ской лучше».39
Старая Русса имела одно важное преимущество перед
своими конкурентами: она была ближе к основным рынкам
страны. Но это преимущество обесценивалось тем, что вод-
ными путями она была связана лишь с немногими городами,
а перевозка соли по суше была дороже. Так, перевозка пуда
соли из Соликамского уезда до Москвы стоила 7 коп.
(14 ден.),40 т. е. примерно столько же, сколько из Старой
Руссы (12—14 ден.).41
Вместе с ростом цен на дрова растут и расходы при вы-
варке соли на промыслах Старой Руссы. Это можно просле-
дить на примере государевых варниц. По справке Новгород-
ского приказа на расходы по ремонту, на покупку дров и оп-
лату рабочих государевым варницам было дано из приказной
избы: 42
в 1664 г.	— 332	руб.,	в Т670 г. —	800 руб.,
1665 г.	— 400	»	1671 г. —	990 »
1666 г.	— 585	»	1672 г. —	824 »
1667 г.	— 585	»	1673 г.—	909 »
1668 г.	— 520	»	1674 г.—	1413 »
1669 г.	— 935	»	1675 г.—	1063 »
Таким образом, расходы производства за 12 лет выросли
более чем втрое, хотя выварка соли увеличилась всего на
2,5 тыс. пудов (с 10 637 пудов в 1666/67 г. до 13 184 пудов
в 1674/75 г.).
Анализ бюджета монастырского соляного промысла также
обнаруживает тяжелое положение, в какое попал соляной про-
мысел в связи с падением цен на соль.
В 1667/68 г. доход43 промысла составлял около 2,5 тыс.
руб. Он мог бы быть больше по крайней мере на 1 тыс. руб.,
39 Ц Г И А СССР, ф. 815, оп. 4, № 15, л. 22 об. (Курсив наш.—
Г. Р.)
40 Очерки истории СССР XVII в. М., 1955, стр. 35—36.
41 В 1671/72 г. из Старой Руссы был отправлен в Москву на подворье
Иверского монастыря 7051 пуд соли и за провоз уплачено было с пуда по
2 алт. — 2 алт. 2 ден.
ЦГАДА, ф. 159, № 366, 1676 г., лл. 11 — 12, 22—28.
43 Доход от соляного промысла складывается из суммы, полученной от
продажи соли, и стоимости так называемой «безденежной» соли (см. ниже)
по средним ценам данного года. Таким образом, доходную часть бюджета
можно точно определить. Труднее определить расходную часть. Мы рас-
полагаем точными данными о расходах на оплату рабочих варниц, почти
всегда имеются точные данные о расходах на дрова. Несколько сложнее
подсчитать расходы на материалы и ремонт оборудования. Часть этих
расходов заносится по статье «мелкий расход», куда записываются не
только покупки для промысла, но и ряд покупок для монастыря, и по-
следние не всегда удается выделить. Несмотря на некоторую неточность,
сравнение бюджетов различных лет дает интересную картину.
214
если бы не большой остаток непроданной соли (с 1666/67 г.
на 1667/68 г. осталось непроданной соли в амбарах шести
вкладных варниц 18 292 пуда, а с 1667/68 г. на 1668/69 г.—
22 172 пуда).44
В начале 70-х гг. было продано наибольшее за все время
существования промысла количество соли (см. табл. 11), и,
несмотря на значительное снижение цен, прибыль достигла
2128 руб. в 1670/71 г. и 4491 руб. в 1671/72 г. Зато
в 1680/81 г., когда продажа соли уменьшилась по сравнению
с началом 70-х гг. почти в 2,5 раза, монастырь получил с со-
ляного промысла всего 300 руб. прибыли. Правда, в следую-
щем году положение несколько улучшилось, и соляной про-
мысел дал 1049 руб. прибыли благодаря тому, что удалось
продать соли почти на 9 тыс. пудов больше и несколько сни-
зить расход производства.
Во второй половине 80-х гг. соли продавалось больше, чем
в предыдущие годы, но цена ее упала с 18 до 14,6 ден. за пуд,
и доходы промысла в эти годы лишь незначительно превышали
расходы (в 1685/86 г. — 680 руб.).
В начале 90-х гт. рыночная конъюнктура улучшилась, и
в течение нескольких лет монастырский промысел получал до-
вольно высокие доходы (2073 руб. в 1689/90 г.,45 1516 руб.
в 1690/91 г.).
Но в целом промысел не оправдал надежд монастырских
властей. В середине 50-х гг. они рассчитывали получать по
800 руб. прибыли в год с каждой варницы.46 В 80-х гг. были
вынуждены довольствоваться меньшей прибылью со всех
11 варниц. Однако Иверский монастырь упорно борется за со-
хранение соляного промысла и стремится сделать его более
прибыльным. Прежде всего принимаются меры для привле-
чения покупателей в Руссу и для снижения себестоимости
соли.
В 80-х гг., когда особенно ощущаются трудности в сбыте
соли, на монастырском подворье в Старой Руссе был построен
«двор съезжей и скотской, что приезжают соляные купцы по
соль и становятца».47 Чтобы сохранить своих постоянных по-
купателей, некоторым из них соль продается в долг. Так,
в 1685/86 г. ржевский купец В. А. Поганкин уплатил в мона-
стырскую казну 36 руб., «а за те деньги имел он Василей
в прошлом 193 (1684/85) г. солью».48 В долговых записях
44 Архив Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 50, л. 11.
45 В этом году цена на соль повысилась на 3 ден. с пуда и продано
было 56 600 пудов, т. е. на 5 тыс. больше, чем в прошлом году. Это и
дало такое большое увеличение прибыли.
45 Р И Б, т. V, стр. 160—162.
47 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 188, 1688 г., л. 10 об. В описи
варничного двора 1679 г. съезжего двора для «соляных купцов» еще нет.
48 Т а м же, № 158, л. 7.
215
вкладного двора 1696/97 г. числился долг за соль за лучани-
ном Козьмой Микуличем — 5 руб. 30 алт., в записях 1697/98 г.
за полочанином Кондратом Микуличем — 9 руб. 13 алт.49
Стремясь снизить себестоимость соли, монастырские власти
систематически снижали заработную плату рабочим.50 Неко-
торой экономии в расходах промысел добился благодаря упо-
рядочению доставки дров. В первые годы промысел терял
много дров при доставке их в Старую Руссу. Так, в 1671/72 г.
из 17 734,5 саж. дров, заготовленных в уезде, доставлено было
в Старую Руссу 13 792 саж., а 3742 саж. было потеряно
«в утопе, в уносе и в прокладке».51 В 1681/82 г. варничные
книги, наоборот, зафиксировали не урон, а прибыль 400 саж.
по сравнению с покупкой.52 Однако сколько-нибудь значитель-
ного снижения себестоимости, очевидно, добиться не удалось,
ибо упорядочение дровопоставок было достигнуто за счет
увеличения штата служащих, обновления оборудования, но-
вых построек. Все это потребовало немалых расходов.
Конец 80 — начало 90-х гг. — переломный период в дея-
тельности соляного промысла Иверского монастыря. Убедив-
шись в невозможности снизить цены до уровня цен на круп-
нейших рынках страны, он все больше ориентируется не на
широкий всероссийский рынок, а на узкий местный. Сни-
жается выварка, но зато повышаются цены (см. табл. 12),
что приводит в конце концов к потере покупателей из других
городов, но зато дает возможность несколько повысить доход-
ность промысла.
Во второй половине 90-х гг. монастырский соляной промы-
сел потерял своих главных покупателей — торговых людей из
Ржева. В 1696/97 г. небольшая часть соли была закуплена
купцами из Смоленска и Полоцка, большая часть проданной
соли (11 из 16 тыс.) была приобретена старорушанином Кон-
дратием Масленниковым, который, очевидно, распродал ее
в Старорусском уезде, из Ржева уже не было ни одного поку-
пателя.
В Старорусском уезде и в ближайших к Старой Руссе го-
родках (Валдае, Боровичах) старорусские солевары были,
конечно, монополистами, и здесь они устанавливали цены бо-
лее высокие. Продажа части так называемой «безденежной
соли» в Валдае является весьма убедительным тому доказа-
тельством.
В XVII в. почти всю добываемую соль Иверский монастырь
сбывал на месте. В документах нет никаких указаний на вы-
49 Та м ж е, № 360, л. 58; № 399, л. 43.
50 См. III главу.
51 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 85, лл. 50—51.
52 Т а м ж е, № 140, л. 120 об. Это не должно нас удивлять. В Старой
Руссе нередки были случаи захвата чужих дров во время сплава.
216
воз ее за пределы Старой Руссы. Можно лишь сделать исклю-
чение для части «безденежной соли». Из табл. 11 видно, что
монастырь ежегодно тратил на удовлетворение своих потреб-
ностей от 3,5 до 9,5 тыс. пудов. Часть этой соли расходовалась
на месте в пищу старцам, служебникам и работным, обслужи-
вавшим промысел и обширное хозяйство его, «на рыбное со-
ленье», на доплату за различные работы и в уплату за товары.
Так, в 1671/72 г. за сети был уплачен 31 пуд соли, за краше-
нину (940 аршин), гвозди и полотно (210 аршин) — 368 пудов
соли.53 Но расходы такого рода были редки.
Большая часть «безденежной» соли отправлялась в Ивер-
ский монастырь. Зимой на крестьянских подводах из Старой
Руссы в монастырь увозилось в среднем 3—4 тыс. пудов
соли.54 За провоз расплачивались обычно солью, по 3 пуда
с подводы. Помимо этого, ежегодно соль везли на подворья
Иверского монастыря в Новгороде и Москве. В Москву в 80—
90-х гг. отправлялось по 800 пудов соли в год. На новгород-
ское подворье поступало в среднем от 300 до 500 пудов, хотя
были годы, когда посылалось от 700 до 1000 пудов.
Фиксируя количество отпускаемой в Новгород соли, писец
обычно указывал, что предназначалась она «на дворовый оби-
ход и ради почести приказным людям от монастырских дел».
В 1670/71 г. все 400 пудов соли, отправленных в Новгород,
приказано было свезти «боярину и дьяку в почесть».55
Надо полагать, что и соль, отвозимая в Москву, имела та-
кое же назначение, с той лишь разницей, что раздачи «в по-
честь» производились здесь гораздо шире. Сохранился отры-
вок приходо-расходной книги Иверского подворья в Москве от
1703—1704 гг., в котором, между прочим, записан и расход
соли.56 Здесь, наряду с записями о расходе соли на хозяйст-
венные нужды, имеется запись о раздаче ее различным при-
казным людям. Так, подьячий из ратуши получил 6 пудов
соли, подьячий Адмиралтейского приказа — 3 пуда, подьячий
военных дел — 5 пудов и т. д.57
Раздача соли «в почесть» практиковалась широко и в са-
мой Руссе. Взятки солью получали старорусские воеводы,
подьячие приказной избы, новгородские и московские дьяки,
приезжавшие сюда по всяким делам, подьячие Софийского
дома и др. Старорусские воеводы Семен Мякинин, князь
В. И. Шаховской, И. В. Самарин, С. Е. Инглярт и другие, по-
мимо всего прочего, получали ежегодно по 20 и более пудов
53 Там же, № 85, лл. 153—153 об.
54 В 1671/72 г. в монастырь было отправлено 6184 пудов соли.
55 А р х и в Л О И И, ф. 181, оп. 2, № 127, л. 159 об.
56 Т а м ж е, № 779.
57 Т а м же.
217
соли «в почесть».58 Особую щедрость монастырь проявлял
в отношении воеводы Як. И. Челищева, которому было дано
в 1689/90 г. 150 пудов соли «от монастырских дел» и
в 1690/91 г. — 100 пудов.59
Услуги приказной братии ценились ниже. Дьякам и подья-
чим раздавали по 2—3 пуда, а некоторым по 20—30 пудов
соли «в почесть от монастырских дел». Так, подьячий старо-
русской приказной избы Григорий Осипов в 1689/90 г. полу-
чил 5 пудов соли, подьячий Новгородского посольского стола
Сидор Родионов — 30 пудов, а дьяк Софийского дома Савва
Боровитинов — 20 пудов соли.60
О расходовании соли, отправляемой в Иверский мона-
стырь, дает представление приходо-расходная книга мона-
стыря 1695/96 г., где записаны прием и расход соли. В книге
указано, что в разных числах января этого года из Старой
Руссы с вкладного двора на 200 подводах поступило 4 тыс.
пудов соли, от прошлого года осталось в амбарах и засеках
5200 пудов.61 Таким образом, запасы соли в монастыре рав-
нялись 9300 пудам. Из них было израсходовано 1626 пудов на
хозяйственные нужды монастыря.
В книге имеется также указание на продажу соли. Правда,
в этом году было продано немного. «А в продаже продано
врознь во весь год 150 пуд. Денег взято по продажным ценам
22 руб. с полтиною».62
Большая часть соли, отправляемой из Старой Руссы в мо-
настырь, надо полагать, продавалась на месте крестьянам ок-
рестных деревень. Очень возможно, что соль продавалась
также в монастырских лавках в Валдае. В 1689 г. монастырь
имел здесь 45 лавок и одно место лавочное, которые сдава-
лись на оброк местным жителям.63 В описи 1695/96 г. в Валдае
тоже значатся 45 оброчных лавок. Возможно, монастырь не
все лавки сдавал на оброк, а часть из них оставлял для себя
и здесь продавал свою соль.
В документах начала XVIII в. имеются прямые указания
на посылку соли для продажи в Валдай и Боровичи. В 1705 г.
из Старой Руссы в село Валдай было послано «для продажи»
246 пудов монастырской соли и в село Боровичи 500 пудов.64
В том же году дано было крестьянину села Валдая «на про-
58 Там же, № 1020, л. 74; № 152, л. 13 об.; № 189, лл. 96 об., 97 об.;
№ 203, л. 127 об.
59	Т а	м	же,	№	217,	л. 144; № 238, л. 147 об.;	№	260,	лл. 70 об.—71.
60	Там	же,	№	217,	лл. 133 об., 134 об, 124.
61	Т а	м	же,	№	355,	лл. 48 об.—49.
62	Т а	м	ж е,	л. 268.	В 1705 г. монастырь на	месте	продал 461	пуд. соли
(там же, № 863, лл. 42 об.—43).
63 Т а м ж е, № 210.
64 Т а м же, № 531, лл. 13 об.—14.
218
дажу соли 100 пуд.».65 В монастыре, в Валдае и Боровичах
соль продавалась по ценам, значительно более высоким, чем
в Старой Руссе. Так, в 1695/96 г. в монастыре соль продавали
по 30 ден. за пуд, а в Старой Руссе — по 19 ден. Если учесть,
что перевозка до Валдая стоила по 2,5 ден. с пуда,66 то и тогда
получится лишних 8,5 ден. с пуда. В 1705 г. в Старой Руссе
соль предавали по 30—40 ден. за пуд, а в монастыре — по
60 ден.67
Снижение цен на соль во всероссийском масштабе косну-
лось, как видно, главным образом цен на крупных областных
рынках. Цены на узких местных рынках устанавливались
в зависимости от местных условий.
Так постепенно соляной промысел Иверского монастыря
превращался в промысел, обслуживавший очень небольшой
район, главным образом население Старорусского и соседних
уездов, для которых Старая Русса была ближайшим рынком.
До нас не дошли сведения о рыночных связях посадских
солеваров в XVII в., но надо полагать, что общее снижение
цен на соль на основных рынках страны создало и для них
трудности в сбыте соли, они так же, как и монастырский про-
мысел, страдали от конкуренции волжской и пермской соли.
Однако если для монастыря соляной промысел был лишь
дополнительным источником дохода, то для большинства по-
садских солепромышленников он был единственным средством
существования. Довольствуясь минимальной прибылью, посад-
ские солевары упорно держались за свой старинный промы-
сел. Есть основания предполагать, что они проявляли боль-
шую, чем монастырь, гибкость в сбыте своей продукции. Об
этом свидетельствует увеличивающееся с годами участие соле-
промышленников в торговле. По данным переписи 1625 г., из
186 владельцев варниц и варничных мест лишь 26 чел. (14%)
владели 16,5% лавок и иных торговых помещений. В 1662 г.
из 43 торговых помещений, перечисленных в окладном смет-
ном списке, 16 принадлежало солепромышленникам, что со-
ставляло 37% общего числа их. По окладным книгам 1700 г.
мы насчитали 107 мест и помещений для торговли (лавок, ам-
баров, пристенов и т. д.).68 Из них солепромышленникам при-
надлежало 55 (51,4%).
В лавках они торговали не только солью. Обнаружены
также сведения о торговле рушан солью в уезде. Все это по-
65 Т а м ж е, л. 14.
66 В 1696/97 г. за перевозку 4 тыс. пудов соли в монастырь было упла-
чено 500 пудов, что, по ценам этого года, равно 2,5 ден. с пуда.
67 Архив ЛОИИ, ф. 181, оп. 2, № 531, лл. 7 об.—9.
68 ЦГАДА, ф. 137 (Городовые книги по Старой Руссе), №10, 1700 г.
В подсчет не вошли лавки и амбары гостя Семена Гаврилова, для кото-
рых указана лишь общая сумма взимаемого с него оброка.
219
могало посадским солеварам продержаться в условиях усили-
вающейся конкуренции.
И все же положение посадских солепромышленников
в 90-х гг. XVII в. было трудным. Петр I в 1693 г. по пути
в Архангельск посетил Старую Руссу «и, найдя частное соле-
варение в большом упадке, повелел властям изыскать способы
к развитию Старорускаго солеварения».69 В одной из статей,
где рассматривались вопросы, поставленные в данной главе,
мы пришли к выводу, что Старорусские соляные промыслы
в конце XVII в. находились в состоянии упадка и кризиса.70
Е. И. Заозерская, возражая против такой оценки, напротив,
считает, что посадские промыслы с уходом из Руссы крупных
капиталов были «крепкие», что посадское солеварение Старой
Руссы, подорванное событиями конца XVI — начала XVII в.,
«не могло оправиться в 30—60-х годах... Это и были годы
действительного кризиса старорусского посадского солеваре-
ния, миновавшего к концу XVII в.».71 Вряд ли стоит ставить
в один ряд события конца XVI — начала XVII в., приведшие
к опустошению всего города, с социально-экономическими яв-
лениями второй половины XVII в. Может быть, мы допустили
некоторое преувеличение, характеризуя состояние соляных
промыслов Старой Руссы в целом как кризисное. Но если
монастырский промысел в условиях обостряющейся конкурент-
ной борьбы постепенно приходил в упадок, то вряд ли посад-
ские солепромышленники в тех же условиях чувствовали себя
«крепко». Кстати, и на соляных промыслах Севера под влия-
нием тех же причин наблюдается упадок во второй половине
XVII в.72
4* 4* 4*
В 1705 г. в России была введена государственная монопо-
лия на продажу соли.73
В связи с началом Северной войны и постройкой Петер-
бурга в западном крае в начале XVIII в. сильно повысился
спрос на соль и возросли цены, что привело к временному
оживлению старорусских промыслов. Если в 1699 г., по офи-
циальным данным, в Старой Руссе соль продавалась по 8—
69 М. И. Полянский. Историко-статистический очерк города Старой
Руссы. Новгород, 1885, стр. 39.
70 Г. С. Рабинович. Рынок сбыта соляных промыслов Старой Рус-
сы во второй половине XVII в. — Научные доклады высшей школы. Исто-
рические науки. 1961, № 3, стр. 98, 105.
71 Е. И. Заозерская. У истоков крупного производства в русской
промышленности XVI—XVII веков. М., 1970, стр. 90.
72 Б. Я. Розен. Северная соль. Архангельск, 1957, стр. 7.
73 ПСЗ, т. IV, № 2009, 1705 г.
220
9 коп. за пуд,74 то в 1702 г. — по 10—20 коп., а в 1703 г.—
по 15—17 коп.75
Стремясь обеспечить армию и рабочих-строителей Петер-
бурга солью, Петр I в 1704 г., будучи в Нарве, из походной
канцелярии прислал в Руссу указ, по которому велено было,
описав старорусские промыслы, сдавать всю вывариваемую
соль в казну.76 В Старую Руссу прибыл стольник Л. М. Ко-
робьин и «старорушан соляных промышленников варницы
описал и соль взяли в государеву казну. И тое описную соль
в Старой Русе продавали указными ценами».77
Таким образом, в Старой Руссе соляная монополия была
установлена еще в 1704 г., до ее введения во всей стране.
Из отчета земских бурмистров Руссы 1705 г. видно, что
продажей соли сначала ведал стольник Л. Коробьин,
а затем для этой цели были выбраны «соляной продажи» го-
ловы и целовальники. Солепромышленникам казна в это
время платила по 13,5—16 коп. за пуд соли, а продавала на
месте в Руссе по 20 коп.78
С 4 марта по 1 июля 1705 г. в Руссе было продано казной
79 745 пудов соли, вывезено в Петербург — 20 000 пудов,
в Нарву — 2000 пудов, в Великие Луки— 1134 пуда, в Вал-
дай — 300 пудов и в Гдов — 1000 пудов.79 Итого — 104 179 пу-
дов.
Указом от 1 января 1705 г. вся добываемая соль должна
была сдаваться в казну по установленным ею ценам. Про-
давать казенную соль должны были выборные головы и це-
ловальники под присмотром бурмистров, а поставлять соль
в казну подрядом, «кто похочет», «а почему по подряду по
истинной цене на месте станет, продавать вдвое»,80 т. е. вдвое
дороже приемной цены. Подрядчикам предлагалось давать
вперед от V4 до 7г полагающейся им суммы, а остальную —
после выполнения подряда.
В делах Старорусской крепостной конторы за 1705 г. за-
писано 65 договоров солепромышленников с бурмистром Се-
меном Красильниковым на поставку соли в казну в течение
зимы 1705 и весны 1706 г. всего на 294, 5 тыс. пудов, по цене
16,5 коп. за пуд.81
Вот одна из «подрядных записей». Старорушане посадские
люди А. Быков, К- Масленников, А. Вагин и И. Житкой пору-
74 ЦГАДА, ф. 696, № 1, 1702—1706 гг., л. 1.
75 ПСЗ, т. VIII, № 6235, 1732 г.
76 ЦГАДА, ф. 696, № 1, 1702—1706 гг., лл. 297—297 об.
77 Там ж е, л. 363.
78 Т а м же, лл. 357—357 об.
79 Т а м же, лл. 359—359 об.
80 ПСЗ, т. IV, № 2009, 1705 г.
81 ЦГАДА, ф. 658, № 1, 1705 г., лл. 67—119.
221
чились за И. С. Филимонова в том, что в Старой Руссе, в при-
казной избе перед бурмистром С. Красильниковым «угово-
рился он, Иван, на поставку в Старой Русе выварочной своей
соли на 7000 пуд., ценою по 5 алт. 3 ден. А поставить ему,
Ивану, за их порукою в казну великого государя соли своей
самой доброй, половину 3500 пуд. на срок на рождество...
в нынешнем году», а другую половину на пасху 1706 г. Соль
отдать головам соляной продажи. Денег за ту соль он взял
половину — 577 р. 16 ал. 4 ден., а остальные деньги он полу-
чит, когда доставит всю соль сполна и в срок.82 Всего среди
подрядчиков этого года 92 чел. посадских и три монастыря —
Иверский, Юрьев и Хутынский.
В этот период наблюдается заметное оживление на старо-
русских промыслах. Об этом можно судить не только по ко-
личеству вывариваемой соли, но и по поступлению дров и
лесных материалов в Руссу.83 Казна в это время получала от
старорусских промыслов свыше 40 тыс. руб. прибыли в год.84
Однако оживление оказалось непродолжительным. Уста-
новление монополии сказалось отрицательно на соляных про-
мыслах вообще, и на старорусских в том числе. Казна по-
стоянно задерживала выплату денег за соль. Уже в 1706 г.
старорусские солепромышленники жаловались, что им «от не-
додачи тех денег чинятся убытки великие и в промысле оста-
новка».85 Увеличивая с каждым годом налоги, как прямые,
так и косвенные, правительство вскоре снизило закупочные
цены на соль. В челобитной царю земский бурмистр и ста-
роста Старой Руссы писали в 1707 г., что посадские люди обя-
зались сдавать соль в казну по 9 коп. за пуд «против преж-
него настоящего договору, найлутчего ради збору и для все-
народного в цене полегчения и лготы... они в пене уступили
себе в наклад многое число» и что питаются они от соляного
промысла «с великою нуждой».86 Казна, получая соль по
9 коп., продавала ее на месте в Руссе по 20 коп. за пуд.87
Жалуясь на постоянно растущие поборы, челобитчики пишут,
что иным старорушанам «того провианту и сена платить не-
чем, потому что соляная продажа в цене умалена немерно,
82 Та м же, лл. 67—67 об.
83 Книги записей актов Старорусской крепостной конторы за 1705—
1708 гг. почти целиком заполнены записями договоров между солеварами
и дровопоставщиками (см.: ЦГАДА, ф. 658, № 1, 2, 3, 4).
84 ЦГАДА, ф. 1164, 1709 г., № 5, лл. 10 об., 121. (По окладу в 1709 г.
в Старой Руссе надлежало получить «соляных прибыльных денег»
41 356 руб. 8 алт. 4 ден. По свидетельству самих рушан, казна получала
в год соляной прибыли от 36 до 40 тыс. руб. и больше, кроме таможен-
ных пошлин.)
85 Та м же, ф. 696, № 1, 1702—1706 гг., л. 364.
86 Т а м же, ф. 1164, № 2, 1707 г., л. 49.
87 Т а м же.
222
а иных де промыслов и отъезжих торгов и пашенных земель
и сенных покосов кроме болот нет», и им грозит полное разо-
рение.88
В 1709 г. старорусские бурмистры снова били челом царю..
Говоря о своем тяжелом положении, они указывают основ-
ную причину своих бед: низкие цены на соль и множество на-
логов и повинностей. Помимо подвод и податей, они были
отягощены ямской гоньбой и службами. В 1708 г. из Руссы
было послано на разные службы 74 чел., а в 1709 г. в самой
Руссе было занято на разных службах 83 чел., да в Петер-
бург взято 174 чел., и в рекруты 18 чел. В том же году Старую
Руссу постигло стихийное бедствие: от разлива Ильменя пото-
нули соляные варницы, размыло печи, поломало црены, унесло
много дров. Старорушане просили освободить их от уплаты
долгов за прошлые годы, не требовать ямской гоньбы, не посы-
лать служить в другие города. Учитывая бедственное поло-
жение старорушан, правительством даны были некоторые
льготы, но далеко не все их просьбы были удовлетворены.89
Сильный удар старорусским промыслом был нанесен за-
прещением солеварения в 1710 г. Власти бдительно следили за
выполнением указа, нарушителям его грозили жестокие кары.
Из переписки руководителей соляного промысла Ивер-
ского монастыря с властями видно, что после запрещения со-
леварения в Руссе они некоторое время продолжали варить
соль оставшимися у них дровами, но «вновь дров без указу
великого государя возить и ими соли варить не дают. И того
смотрят над всеми промышленниками».90
Несмотря на ходатайство монастыря, ему не было разре-
шено заготовлять вновь дрова для солеварения. Лишь одной
уступки он смог добиться: монастырю разрешили перерубить
на дрова 8 варниц и ими варить соль, а «вновь дров и ими
соль варить не велено под жестоким страхом».91
Некоторые солепромышленники тайно продолжали варить
соль на продажу. Из Поместного приказа было «поведено тех
людей, которые соль утайкою продают, чинить смертная
казнь».92
Вряд ли посадские солепромышленники поступили со
своими варницами так, как Иверский монастырь. Переклю-
чившись на другие занятия — торговлю, отчасти сельское хо-
зяйство,93 — они сохраняли варницы в ожидании лучших вре-
88 Т а м ж е, л. 49 об.
89 Т а м ж е, № 5, 1709 г., лл. 121 —123.
90 ЦГИА СССР, ф. 815, оп. 4, № 202, 1720 г., лл. 41—41 об.
91 Т а м ж е, л. 43.
92 Т а м же, on. 1, № 4, 1714 г., л. 68 об.
93 Так, солепромышленник Иван Филимонов торговал кожами (ЦГАДА,
ф. 658, № 8, 1713 г., л. 92). Некоторые промышляли извозом. Иван Гера-
симович Хабаров в 1713 г. подрядился перевезти 1000 четвертей овса из
22а
мен. В актовых книгах Старорусской крепостной конторы
этого времени имеется ряд купчих, закладных и духовных
записей на варницы. Дорофей Сусельников продал Филиппу
Важеникову за 99 руб. свое варничное место с ульем, соляной
водой и с проходной трубой и цреном и дровяное кладбище.94
А затем между ними была заключена весьма любопытная
сделка: Важеников занял у Сусельникова 30 руб. и обязался
за те деньги, «как будет по указу государеву поведено в Ста-
рой Русе промышленником соль варить» и когда Важеников
построит на купленном месте варницу, предоставить Сусель-
никову возможность сварить в его варнице «10 варь солей».95
Как видим, старорушане закрытие промыслов восприни-
мали как временную меру. И действительно, в декабре 1719 г.
в ответ на ходатайство старорушан был издан указ, разре-
шающий снова варить соль в Старой Руссе. Промыслы до-
вольно быстро возродились. Если в 1720 г. действовало лишь
16 варниц, то в 1721 г. их было уже 60.96
Вместе с возобновлением солеварения от солеваров Ста-
рой Руссы снова начали поступать жалобы на низкие закупоч-
ные цены на соль, установленные казной. В 1723 г. от имени
посадских солепромышленников Карп Коростынский в чело-
битной на имя Петра I писал, что целовальники продают
старорусскую соль по 10 алт. (30 коп.) за пуд., а солепромыш-
ленники получают за нее по 3 алт. 3 ден. (10,5 коп.) и от
того они «пришли во оскудение и выварки соли умножать
нечим».97 Он просит, чтобы за соль платили им по 5 алт.
(15 коп.) за пуд. Заканчивается челобитная несколько необыч-
ной просьбой: «И вели, государь, для распространения оного
усолья и пополнения всяких... зборов... выварочную нашу
соль... продавать нам самим и на товары менять свободно».98
Иными словами, старорушане просили об отмене монопо-
лии государства на продажу соли. Конечно, им в этом было
отказано. «А чтоб им промышленником соль продавать са-
мим... и того учинить не можно, для того что указом его импе-
раторского величества соль продается во всем государстве из
Руссы в Петербург на своих «водяных судах» (там же, № 8, л. 54 об.).
Другие занялись сельским хозяйством. Ипполит Сусельников, Исак Паш-
ковский, Иван Свечников и Фома Пашковский взяли на оброк, на 10» лет
у Спасского монастыря их вотчинную землю «пашню и сенные покосы»
(там же, л. 31). Иверский монастырь сдавал посадским людям пустые
крестьянские участки «ис пятого снопа» в пригородных деревнях (ЦГИА
СССР, ф. 815, оп. 3, № А, 1712 г., лл. 51—54. В одном лишь этом отрывке
перечислено 10 чел. арендаторов монастырской земли).
94 ЦГАДА, ф. 658, № 8, 1713 г., л. 38.
95 Т а м ж е, л. 39.
96 ЦГАДА, ф. 248, кн. 30, 1723 г., д. 4, л. 142.
97 Т а м ж е, л. 122.
98 Т а м ж е, л. 122 об.
224
казны».99 Единственным реальным результатом челобитья
старорушан было представление Камер-коллегии Сенату о вы-
плате им за соль по 5 алт. с пуда с вычетом пошлин. Однако
лишь в 1732 г. принято решение об увеличении закупочных цен
до 137г коп. за пуд, причем эта прибавка им была уста-
новлена с 1720 г., с тем чтобы разница была зачтена для по-
гашения их долга казне.100 Долг в сумме 29 081 руб. 77 коп.
включал около 13 тыс. руб., выданных им на восстановление
промысла. Но и после увеличения закупочных цен казна, про-
давая соль в Руссе по 30 коп., получали по 1672 коп. прибыли
с пуда.101
Однако и при новых ценах на соль положение старорус-
ских промышленников оставалось незавидным. В 1724 г. по
указанию Камер-коллегии в Старой Руссе было проведено
обследование, во сколько обходится пуд соли самим промыш-
ленникам. Было установлено, по «сказкам купецких людей со-
ляных промышленников», что выварочная соль с покупкою
дров и наймом работных людей «становится разными цены от
Э'Д и до 147г коп. за пуд, а ежели приложить таможенные и
трехденежные пошлины, которые в казну берутся, то со оными
будет в истине по 1372 коп. пуд, кроме усышки и утечки».102
Вероятно, промышленники несколько преувеличили расходы
производства. Но из их показаний все же видно, что и при
новых закупочных ценах они едва сводили концы с кон-
цами.
Между тем крепостническое государство получало от соля-
ной монополии до 600 тыс. руб. дохода в год.103 Высокие от-
пускные цены на соль, установленные казной, снижали до
минимума покупательную способность населения, и соль не
находила себе сбыта, залеживаясь на складах. С другой сто-
роны, очень низкие заготовительные цены при высокой, срав-
нительно с другими промыслами, себестоимости старорусской
соли приводили к разорению многих солеваров Руссы и от-
казу от своего исконного старинного промысла. В отчете
в Соляную контору старорусское комиссарство отмечало, что
в 20-х — середине 30-х гг., когда соль варилась «без мала во
ста варницах» и соли вываривалось «з доволством...», «в го-
родах на соль расход был весьма невеликой, за которым ма-
лым расходом той выварной соли всегда оставалось из года
в год по многому числу».104
"Там ж е, л. 193 об.
100 ПСЗ, т. VIII, № 6235, 1732 г.
101 Т а м же.
102 Там ж е.
103 Та м же, № 5827, 1731 г.
104 ЦГАДА, ф. 353, № 1117, 1744 г., л. Зоб.
15 Зак. 180
225
Так, в 1739 и 1740 гг. в Руссе оставались непроданными
232 тыс. пудов соли.105 В 1741 г. из Старой Руссы в Соляную
контору сообщали, что «ныне варитца соль в промышле-
ничьих токмо в 25 варницах, да за неимением дров и за про-
чими случаи не варитца в промышленничьих 17 варницах,
а Невского монастыря варницы с 1737 году стоят впусте».
Объясняя причины остановки монастырского промысла, ста-
рорусское соляное комиссарство писало, что монастырские
варницы остановились «от неприлежного к тому варенью ра-
дения Невского монастыря от властей и управителей».106
Получая от солеварения минимальный доход, промышлен-
ники не были заинтересованы в качестве соли. Когда-то ста-
рорусская соль славилась своей чистотой и белизной. После
введения монополии зачастую из Руссы поступала грязная
соль и потому из Соляной конторы последовало указание
о выборе «из первостатейных промышленников» человека, ко-
торый должен был следить, чтобы солепромышленники «соль
варили чистую, без песку и без илу... а черной бы соли от-
нюдь бы в выварке не было».107
Очевидно, учитывая упадок солеваренной промышленности,
изыскивая меры пополнения оскудевшей казны, правительство
в 1727 г. отменило соляную монополию и восстановило воль-
ную продажу соли.108 Вслед за этим в конце того же года был
издан «устав о соли», в котором в первую очередь предусмат-
ривались меры «о размножении заводов и промыслов соля-
ных».109 Владельцам «запустелых варниц и труб» приказано
было в случае, если они не в состоянии возобновить промысел,
продать их более состоятельным промышленникам. Если же
в течение года это не будет выполнено, казна сама продаст
их с публичного торга.110 Как и при введении соляной моно-
полии, ее отмена была апробирована сначала в Руссе. Ука-
зом от 24 декабря 1726 г. старорусские соляные варницы,
кроме государевых и монастырских, были отданы на оброк.
При условии выплаты в казну по 350 руб. оброка в год с каж-
дой варницы посадские солепромышленники могли свободно
распоряжаться своей продукцией лишь с тем ограничением,
что свою соль они должны были продавать в городах, опреде-
ленных Камер-коллегией.111 Им также была передана для про-
дажи оставшаяся в казне соль.
105 Там же, № 2986, 1741 г., л. 10.
106 Там ж е.
107 Там ж е, № 1223, 1748 г., л. 8.
108 ПСЗ, т. VII, № 5085, Именной указ 29/V 1727 г.
109 Т а м же, № 5219.
110 Т а м же.
111 Там ж е, № 4991, 1726 г.
226
Однако надежды казны на увеличение доходов при воль-
ной продаже соли не оправдались. Доходы ее уменьшились,
и в 1731 г. соляная монополия была восстановлена. Возвра-
щаясь к прежнему порядку продажи соли, казна установила
также и годовую норму выварки для каждого промысла.
Пермские промыслы должны были вываривать не менее 4 млн.
пудов в год, Балахнинский, Солигалицкий и Северные про-
мыслы— по 600 тыс. пудов, а Старорусский — 312 364 пу-
да.112 Таким образом, Старая Русса — один из древнейших
центров солеварения — в XVIII в. оказалась по выварке соли
на одном из последних мест. Фактическая выварка старорус-
ских промыслов зачастую была ниже установленной нормы.
Она колебалась в пределах от 217 тыс. до 286 тыс. пудов
в год.113 Был также определен и район сбыта для каждого
промысла. Старая Русса должна была снабжать своей солью
Петербург, Кронштадт, Шлиссельбург, Новгород, Ладогу, Ве-
ликие Луки, Торопец, Тихвин, Псков и Порхов.114 По сравне-
нию с XVII в. рынок сбыта старорусской соли значительно су-
зился.
С 1741 по 1751 г. из Руссы вывозилось в эти города в сред-
нем около 163 тыс. пудов соли в год, в том числе:115
в Петербург— 10—37 тыс. пудов
Шлиссельбург—1 —11 »	»
Новгород — 2—66	»	»
Ладогу — 9—25,5	»	»
Великие Луки—9—41,5 »	»
Торопец — 6—39	»	»
Псков — 9—92,5	»	»
Порхов—1,5—21	»	»
Кронштадт — 6,5—21	»	»
В самой Руссе продавалось от 10 до 173 тыс. пудов соли в год.
Много осложнений было и с доставкой соли в города,
снабжавшиеся старорусской солью. До 1734 г. доставкой соли
занималась казна через подрядчиков. В 1709 г. в Старорус-
ской крепостной конторе зарегистрировано было 24 «извозных
подрядных» на перевозку соли в Новгород, Ладогу, Тихвин,
Псков, Гдов, Нарву, Торопец, В. Луки, Порхов и Петербург,
всего на 97 300 пудов.116 Перевозка производилась водным и
сухим путем на судах или подводах подрядчиков. Подрядчи-
112 Т а м же, т. VIII, № 5827, 1731 г. По указу для Старорусского,
Бахмутского и Кольского острогов «препорция» устанавливалась «против
выварки сложенной из трех лет». Годовая норма в 312 364 пуда для Ста-
рой Руссы неоднократно упоминается в материалах Главной соляной кон-
торы (см.: ЦГАДА, ф. 353, оп. 3, № 1345, 1752 г., л. 5).
113 ПСЗ, т. XIII, № 10069, 1753 г.
114 ЦГАДА, ф. 353, оп. 3, № 1345, 1752 г., л. боб.
115 ПСЗ, т. XIII, 1753 г., № 10069. Кое-где цифры нами округлены.
116 ЦГАДА, ф. 658, № 5, 1709 г., лл. 52—137. Подсчитано нами.
15
227
ками были преимущественно посадские люди старорушане, и
подряжались они на перевозку больших партий соли — от 2
до 15 тыс. пудов. Подрядов на 1000 и менее пудов было всего
три.
В 1734 г., считая, что такой способ доставки соли обхо-
дится слишком дорого, Соляная контора договорилась с со-
лепромышленниками о поставке соли в города «своим кош-
том». За провоз, на рогожи, на наем работников и амбаров и
на прочие расходы им выдавалось: до Петербурга, Шлиссель-
бурга и Ладоги по 4 коп. с пуда, до Кронштадта, В.Лук, То-
ропца и Порхова — по 5 коп., до Новгорода — по 3 коп., до
Пскова — по 6 коп. и до Тихвина — по 8 коп. Кроме того, на
усушку и утечку им отпускалось на каждую 1000 по 40 пудов
соли.117 Однако вскоре промышленники начали жаловаться на
невыгодность такого порядка доставки. Обнаружились не-
предвиденные расходы, в частности на представительство. По-
скольку в Руссе было значительное число мелких промыслов,
то зачастую в один город отправлялась соль 10—20, а то и
30 промышленников.118 Не желая оставлять варницы без над-
зора, они вынуждены были отправлять соль с извозчиками
или специальными доверенными. И на этом терпели большие
убытки. Пермские промышленники тоже имели в городах
своих доверенных, «токмо те пермские, — писали старору-
шане, — с старорусскими несравнительны, понеже у тех перм-
ских промышленников число соли великое и отпуск и поставка
в города чинитца каждого в особые городы, где в каждом го-
роде по одному человеку имеетца, а не так как у маломочных
старорушен в один город ставитца разных и многих промыш-
ленников и поверенных посылают по нужде многих ж».119
Часто возникали конфликты из-за усушки и утечки.
В 1747 г. старорусские промышленники жаловались, что у них
сверх законной усушки за 10 лет взято 31 124 пуд. соли и
вычтено за нее с них 11 147 руб. 94 коп.120 В связи с этим они
просили, чтобы соль у них принимали с подвод и судов и
чтобы соль хранилась в казенных амбарах, под ответствен-
ность сборщиков. На этот раз просьба их была уважена, но
не полностью. Им разрешили сдавать соль выборным сбор-
щикам, но складывать в свои амбары под наблюдением ратуш-
ных бурмистров.
Деятельность Соляной конторы не ограничивалась органи-
зацией сбыта соли, она вмешивалась и в производственную
жизнь промыслов. Так, перестройка варниц в Руссе на «но-
вый манир» была предпринята в 1736 г. по распоряжению
117 Т а м же, ф. 353, № 1215, 1748 г., лл. 3—6.
118 Т а м ж е, л. 10.
119 Т а м ж е, л. 10 об.
120 Т а м же.
228
сверху, указанным порядком. Как отмечалось выше, Соляная
контора регулировала количество и интересовалась качеством
вывариваемой соли. Энергичный нажим сверху с целью уве-
личения выварки на промыслах Старой Руссы был осущест-
влен в начале 40-х годов.
В это время в районе Старой Руссы снова повысился
спрос на соль. В доношении в Соляную контору от 16 ап-
реля 1742 г. Старорусское соляное комиссарство писало, что
«с прошлого 1741 г. во всех городах, которые довольствуютца
старорусской солью, на соль умножился расход веема вели-
кой и чрезвычайной».121 Число приезжих купцов в Руссе
сразу увеличилось, и они в 1741 г. раскупили почти весь оста-
ток непроданной в 1739—1740 гг. соли— 156 733 пудов.122
Спрос на соль в этом районе, очевидно, был связан с русско-
шведской войной 1741 —1743 гг. В документах Главной соля-
ной конторы имеется прямое указание на повышение спроса
на соль в связи с размещением войск на западной границе.
Так, в 1741 г. из Ладоги поступило требование прислать до-
полнительно 3 тыс. пудов соли зимним путем в связи с разме-
щением войск в ее окрестностях.123
Вообще в начале 40-х гг. в Руссу постоянно поступали тре-
бования о присылке соли, но не всегда удовлетворялись.
Так, в том же 1741 г. из Кронштадта требовали уве-
личить завоз соли до 15 тыс. пудов. Но Русса могла послать
лишь 12 тыс. пудов, и то в два срока. В Петербурге же за
«неимением старорусской в продажу производитца пермская
соль».124 Таким образом, в начале 40-х гг. в городах, снабжав-
шихся старорусской солью, явно ощущался недостаток соли.
В связи с этим принимаются срочные меры по возрождению
и расширению солеварения в Старой Руссе. Из Соляной кон-
торы в Старую Руссу комиссару Ивину был послан указ,
чтобы «соляных промышленников к доволной выварке при-
нуждать неослабно, чтобы те промышленники на всех своих
варницах соль смотря по нынешним довольным и чрез-
вычайным расходам варили с премножением».125 Монастыр-
ским властям под страхом ареста приказано было возобно-
вить соляной промысел.126 Промышленникам, которые не
имели средств или желания восстанавливать свои запустев-
шие варницы, приказано было продать их более состоятель-
ным лицам. Щедро раздаются ссуды на возобновление и рас-
ширение варниц.
121 Там же, № 1117, 1744 г., л. Зоб.
122 Т а м же, оп. 4, № 2986, 1741 г., л. 10.
123 Там ж е, л. 1.
124 Т а м же, л. 46.
125 Т а м же, лл. 11 — 11 об.
126 Там же, № 1117, 1744 г., л. 4.
229
Наиболее существенной мерой помощи старорусским про-
мыслам были долгосрочные ссуды, предоставляемые казной
постоянно нуждавшимся в оборотных средствах солепромыш-
ленникам. В 1744—1745 гг. девять старорусских солепромыш-
ленников получили ссуды на возобновление и содержание
варниц в сумме 3350 руб.127 Из них четверо — по 250 руб.,
двое — по 500 руб., один — 300 руб. и один — 750 руб.
В 1747—1750 гг. Иван Шубин и Тарас Кладухин, владевшие
одной варницей, получили 600 руб. ссуды.128 Обычно ссуда вы-
давалась на три года с обязательством употребить эти деньги
непременно по назначению и вываривать максимальное коли-
чество соли. Шубин и Кладухин обязались вываривать не ме-
нее 4 тыс. пудов в год, у других выварка доходила до 7—
8 тыс. пудов, но были и такие, которые взяли обязательство
на выварку не более 3 тыс. пудов.129 Некоторые солепромыш-
ленники обращались за ссудой несколько раз. Так, Аврам
Демьянов и Савва Коковкин в 1748 г., выплатив прежнюю
ссуду, обратились за новой.130 Но казна оказывала помощь
лишь более или менее состоятельным промышленникам. Они
же пользовались и рядом льгот.'По директиве из Соляной кон-
торы среди солепромышленников была проведена своеобраз-
ная чистка. Наиболее преуспевающие из них были признаны
«действительными» солепромышленниками, а остальные отне-
сены к «недействительным». «Действительными» считались
лишь те промышленники, которые имели свои варницы, не
сдавали их в аренду и сами варили в них соль «с довол-
ством». Только «действительные» промышленники сохраняли
льготы по освобождению от служб и постоев.
В 1740 г. в соляном комиссарстве Старой Руссы на спе-
циальном заседании, в присутствии воеводы, бурмистра и
комиссара Ивина, решался вопрос, кого причислить к «дей-
ствительным» промышленникам и кого отнести к «недействи-
тельным». К «действительным» было причислено всего 18 со-
лепромышленников, у которых было от ’/г до 4 варниц,
а всего 22 варницы. Вместе с взрослыми сыновьями и
братьями «действительных» солепромышленников было 47 чел.
Остальные 35 солепромышленников — их вместе с домочад-
цами было 60 чел. — были признаны «недействительными»
промышленниками, ибо, как выяснилось, у одних варницы не
127 Т а м же, № 968, 1748 г., лл. 14—15 об.
128 Т а м же, № 1243, лл. 12—13 об.
129 Так, Прокофий Пономарев, получивший ссуду в сумме 1200 руб.,
обязался в трех варницах вываривать в год 17 тыс. пудов (там же,
№ 1310, 1751 г., лл. 1—5); Иван Коротков, получивший 600 руб., обязался
вываривать по 3,5 тыс. пудов (там же, № 968, 1748 г., лл. 3—4); братья
Бабкины обязались вываривать 8 тыс. пудов в год (там ж е, л. 6).
130 Т а м же, № 968, лл. 1—2 об.
230
были перестроим по-новому, у других хотя и перестроены, но
стоят «впусте» или сдаются «ис провару», третьи сами варят
соль, но «не с доволством».131 Все «недействительные» соле-
промышленники лишались льгот, т. е. они должны были нести
службы в других городах и дворы их использовались для по-
стоев, но все же они, как и раньше, оставались в ведении
Камер-коллегии. В начале 50-х гг. число «действительных»
солепромышленников увеличилось до 27.132
Помощь казны была направлена в первую очередь на под-
держание крупных солепромышленников, а это усиливало
имущественную дифференциацию. Среди солеваров выделя-
лась небольшая, но имущественно сильная верхушка, а сла-
бые, мелкие солепромышленники разорялись.
В целом же положение Старорусских соляных промыслов
в середине XVIII в. было далеко не блестящим. По сведе-
ниям, посланным из Старой Руссы в Соляную контору на
1 января 1752 г., соль варилась в 39 варницах и стояло
«впусте» 20.133 К этому времени разорились и прекратили со-
леварение «по скудности» из действительных промышленни-
ков 10 чел., из «недействительных» — 7 чел.134
Итак, во второй половине XVII в. соляные промыслы Ста-
рой Руссы снабжали солью большой район на западе страны.
Сюда приезжали за солью торговые люди из 30 городов и
крестьяне из 12 уездов. Однако в 80—90-х годах Старая Русса
потеряла большинство своих иногородних покупателей. В ус-
ловиях снижения цен на соль по всей стране старорусские
промыслы с их слабыми рассолами, при все возрастающих
ценах на дрова не могли конкурировать с пермскими и волж-
скими, где себестоимость соли была значительно ниже.
В начале XVIII в. повышение спроса на соль на западной
границе в связи с Северной войной и строительством Петер-
бурга способствовало оживлению соляных промыслов Старой
Руссы. Но высокие отпускные цены на соль, установленные
казной вскоре после введения государственной соляной моно-
полии, при низких закупочных ценах сильно сузили рынок
сбыта соли. Соляная монополия задерживала развитие всей
солеваренной промышленности страны, но особенно тяжело
она отразилась на развитии промыслов Севера и Старой
Руссы. Б. Я. Розен указывает, что соляная монополия на-
несла сильный удар солеваренным промыслам Севера.135
131 Там же, ф. 777 (Старорусская ратуша), № 9, 1740—1741 гг.,
лл. 1 —10 об.
132 Там же, ф. 353, № 1345, 1751 — 1752 гг., л. 15.
133 Т а м же, л. 16. Из 20 пустых варниц 4 принадлежало крупным
промышленникам, Якову Паплину и Леонтию Симонову, и 3 монастырям.
134 Там же, лл. 14—16.
135 Б. Я. Розен. Северная соль, стр. 7.
231
Строгановы жаловались, что к 1737 г. у них осталось непро-
данной соли 1180 тыс. пудов, что вся вывариваемая ими соль
не продается и за три года.136
Система регламентации, волокита и бюрократизм чиновни-
ков отнюдь не способствовали процветанию солеваренной
промышленности. Старорусским промыслам, помимо этого,
был нанесен удар запрещением солеварения здесь с 1710 по
1719 г. В отдельные периоды казна, правда, оказывала по-
мощь солепромышленникам Руссы ссудами, но помощь по-
лучали лишь более или менее зажиточные промышленники,
и это усиливало процесс имущественной дифференциации и
разорение мелких солеваров.
136 ПСЗ, т. X, № 7919, 1738 г.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Соляные промыслы Старой Руссы — одни из древнейших
на Руси. Время их возникновения можно датировать середи-
ной XI в.
Уже в начале XV в. старорусская соль приобрела широ-
кую известность, а в конце века Русса превратилась в «го-
род соли», где большинство населения кормилось солеваре-
нием. По отзывам иностранцев, в XVI в. в Руссе выварива-
лась лучшая соль и в большом количестве. Казна получала
значительные доходы от старорусской соли. Конец XV —
первая половина XVI в. были, видимо, временем расцвета со-
ляных промыслов Старой Руссы. Города и села Новгородской
земли в это время были густо населены,1 и хотя на новгород-
ском рынке наряду со старорусской продавалась северная и
заграничная соль, положение рушан было достаточно проч-
ным.
О развитии солеварения в Руссе в это время можно судить
на основе сопоставления числа дворов и варниц. В середине
XVI в. здесь было около 1500 дворов, а варниц и варничных
мест—более 500. Такого скопления варниц в одном месте
не встречается нигде.
После тяжелого разорения, пережитого Новгородской зем-
лей в последней четверти XVI — начале XVII в. в результате
опричнины, Ливонской войны, голода, иностранной интервен-
ции, Старая Русса пришла в глубокий упадок и долго не
могла оправиться. Лишь во второй половине XVII в. соляные
промыслы города были полностью восстановлены. Солеваре-
ние по-прежнему оставалось основным занятием жителей
города, но число дворов уменьшилось втрое, а варниц к концу
века насчитывалось не более 100. Выварка соли составляла
в это время около 300 тыс. пудов в год.
В XVII в. Старорусские соляные промыслы снабжали своей
солью, помимо округи, большой район на западе страны. Судя
1 А. И. Копанев. Население Русского государства в XVI в. — «Ис-
торические записки», 1959, № 64, стр. 239, 242.
233
по монастырским источникам, сюда приезжали за солью торго-
вые люди из 30 городов и крестьяне из 12 уездов. Ржевские
и Торопецкие купцы торговали старорусской солью даже
в Смоленске и других отдаленных городах.
В XVII в. в связи с общим ростом производительных сил
в стране развиваются и соляные промыслы. Особенно в Перм-
ском крае и на Волге. Появление пермской соли, добываемой
из густонасыщенных рассолов, и волжской самосадочной соли
привело к значительному снижению цен на основных соляных
рынках страны. В условиях расширения межобластных ры-
ночных связей это не замедлило сказаться на снижении цен
на соль в Руссе. Рушанам, добывающим соль из слабона-
сыщенных соляных рассолов и испытывающим большие труд-
ности с дровами, что явилось результатом многовековой экс-
плуатации лесных массивов, было трудно тягаться с моло-
дыми, набирающими силу промыслами Перми и Волги. Рост
Архангельска, через который с конца XVI в. шла в основном
внешняя торговля, и упадок в связи с этим Новгорода, отлив
населения из центра на юг и юго-восток2 уменьшили емкость
местного рынка. Еще более осложнилось положение посад-
ских солепромышленников Руссы из-за соперничества с круп-
ным, наделенным особыми привилегиями соляным промыслом
Иверского монастыря.
В конце XVII в. Русса теряет большую часть иногородних
покупателей, промысел переживает застой.
В начале XVIII в. на промыслах Старой Руссы наблю-
дается непродолжительный подъем, вызванный строительст-
вом новой столицы.
Введение в 1705 г. государственной монополии на продажу
соли и прогрессирующий рост цен на дрова привели в конце
концов к полному упадку солеварения в Руссе. Установлен-
ные казной по всей стране низкие закупочные и высокие от-
пускные цены на соль чрезвычайно снизили покупательную
способность населения. Да и вся система регламентации и
чиновничьей опеки отнюдь не благоприятствовали процвета-
нию промыслов. Правда, в отдельные периоды казна пыта-
лась возродить промыслы, выдавая ссуды солепромышленни-
кам, поддерживая более прогрессивные методы солеварения
(«новый манир»), но в целом государственная соляная моно-
полия действовала угнетающе на развитие солеваренной! про-
мышленности как во всей стране, так и в Старой Руссе.
В середине XVIII в. частное солеварение в Руссе было за-
прещено.
2 А. И. Копанев. Указ, соч., стр. 246.
234
Многовековое существование соляного промысла в Старой
Руссе оказало большое влияние на экономическую и социаль-
ную жизнь окрестного сельского населения. Работа на соля-
ных промыслах, поставка для них дров, лесоматериалов,
угля, холста и др. в значительной мере способствовали росту
и развитию товарно-денежных отношений в Старорусском,
Новгородском и Торопецком уездах.
Истребление лесов для нужд солеварения в течение мно-
гих веков привело к тому, что Старорусский район стал
сравнительно малолесным, в нем возникли большие массивы
заболоченных земель.3 Академик Э. Эйхвальд отмечал, что
в болотах близ Белобельска и Должина были обнаружены
толстые корни хвойных деревьев, а иногда и целые стволы,
что свидетельствует об истреблении человеком бывших здесь
ранее лесов и образовании на их месте болот.
Несмотря на то, что в солеснабжении страны Русса
в XVII—XVIII вв. занимала скромное место, изучение исто-
рии ее соляных промыслов представляет несомненный науч-
ный интерес. По источникам, отразившим некоторые черты
жизни этого древнейшего промысла с середины XVI в., мы
можем изучить рост производительности варницы, ее укруп-
нение, совершенствование организации производства и ряд
других явлений на протяжении двух веков, до середины
XVIII в. И не в специфических условиях окраинного про-
мысла, а на типично посадском промысле крепостнического
центра Русского государства.
Рост соляных промыслов в Русском государстве в XVII в.
связан прежде всего с притоком крупных капиталов из тор-
говли. Эта черта характерна и для Старой Руссы. В 30—
40-х гг. XVII в. здесь обосновались и вложили свои капиталы
в восстановление промысла гости Веневитовы, гость Буйков,
торговый человек из Москвы Ф. Смывалов. По инициативе
Веневитовых новые варницы строятся на основе использования
опыта пермских солеваров.
В конечном итоге Старорусские соляные промыслы не оп-
равдали надежд крупного торгового капитала. Часть купцов-
солепромышленников разорилась, другие перенесли свою дея-
тельность в Пермский край, где промыслы сулили более высо-
кую прибыль. Судьба Буйкова, Веневитовых и других хорошо
иллюстрирует неустойчивость крупного торгового капитала
в XVII в.
Старая Русса—типичный город с развитым посадским про-
мыслом, где участие иногороднего крупного торгового капи-
3 В настоящее время южная часть Приильменья является слабообле-
сенной и наиболее заболоченной частью Новгородской области (см.:
Н. Т. Яровых. Юг Приильменья. — Уч. зап. ЛГПИ им. Герцена, т. 206.
Л., 1962, стр. 152, 159).
235
тала в солеварении было лишь эпизодом. Это, видимо, и оп-
ределило сохранение здесь большого числа мелких и средних
промышленников, в" то время как в Соли Камской к концу
XVII в. крупные промышленники окончательно вытеснили
мелких. Поэтому мы не можем согласиться с Н. В. Устюго-
вым, который считает возможным полностью переносить тип
отношений, сложившихся в Соли Камской, на другие про-
мыслы.4 Но процесс укрупнения капитала шел и в Руссе. Если
в начале XVIII в. здесь крупные промышленники давали
около половины годовой выварки, то в середине века мелкие
промыслы были почти полностью уничтожены.
Подавляющее господство в старорусском солеварении по-
садских промыслов не исключало участия в нем феодалов.
До середины XVII в. большая часть земель на посаде принад-
лежала новгородским и старорусским монастырям и церквам.
Они сдавали землю посадским людям и получали с них об-
рок. Лишь немногие из них владели соляными варницами. По-
ложение изменилось во второй половине века. Хотя по Уло-
жению 1649 г. все монастырские и церковные земли на посаде
отошли к государю, патриарший Иверский монастырь стал
владельцем одиннадцати соляных варниц в Старой Руссе и
превратился в одного из крупнейших солепромышленников на
посаде. Владея ближайшими к городу лесными угодьями,
имея ряд налоговых льгот, пользуясь покровительством пат-
риарха Никона, Иверский монастырь наносил огромный
ущерб посадским солеварам, чем и вызвана была многолет-
няя тяжба между монастырем и посадом, еще больше ослож-
нившая и без того тяжелое положение старорусских промыс-
лов. Лишь в начале XVIII в., когда правительство, нуждаясь
в деньгах, активно поддержало города, Иверский монастырь
вынужден был заключить договор с посадом о «полюбовном»
урегулировании спорных вопросов. В дальнейшем, когда мо-
настырский промысел стал невыгодным и пришел в упадок,
борьба с посадом сама собой затихает.
Укрупнение производства и капитала в XVII в. способст-
вовало росту производительности труда в ряде отраслей про-
мышленности, в том числе и в солеварении.
Уже в середине XVI в. намечаются какие-то изменения
в организации соляного дела в Руссе. В 30—50-х гг. XVII в.
эти изменения прослеживаются вполне отчетливо. Гости Ве-
невитовы перенесли в Старую Руссу опыт организации перм-
ских промыслов. Соляной источник, наполнявший соляное
озеро, был несколько углублен и укреплен деревянными тру-
4 «То, что характерно для солеваренной промышленности Соли Кам-
ской, характерно для русской солеваренной промышленности в целом», —
пишет Н. В. Устюгов (см.: Н. В. Устюгов. Ук. соч., стр. 6).
236
бами. Новые варницы строились «по-пёрмски». Они вместе
с дровяной площадью превосходили прежние более чем
в шесть раз. Но, используя пермский опыт, рушане приспосаб-
ливали его к своим условиям. Их усилия были направлены
прежде всего на сгущение слабонасыщенных соляных рассо-
лов старорусских источников.
Процесс выварки соли был расчленен: соляной рассол
предварительно сгущался путем подогрева, а затем из него
уже вываривалась соль. Увеличилась не только варница, но
и црен. В результате варя сократилась с семи до четырех су-
ток, а суточная выварка варницы удвоилась. Реорганизация
процесса солеварения в 30-х гг. XVIII в. на соляных промыс-
лах Старой Руссы, инициатором которой был Иверский мо-
настырь, шла в том же направлении расчленения процесса
выварки соли. Площадь варницы была расширена за счет
пристройки «малой приводной варницы», вместо одного по-
явилось два црена. Выварка соли по «новому маниру» сокра-
тила варю до одних суток и дала увеличение выварки
вдвое.
Таким образом, на протяжении столетия производитель-
ность варницы на соляных промыслах Старой Руссы выросла
в четыре раза. Произошло это в результате расчленения про-
цесса выварки соли и увеличения площади варницы.
В 60—70-х гг. XVIII столетия опыт применения двухцрен-
ных варниц по «старорусскому» образцу переносится в Перм-
ский край солепромышленниками Строгановыми и Всеволож-
ским.
Вообще в XVIII в. правительство рассматривало Старо-
русские соляные промыслы как своеобразную опытную базу,
где апробировались новые мероприятия по солеварению. Со-
ляная монополия была здесь введена до ее официального вве-
дения в стране, и во времена временной ее отмены опыт снова
был проведен в Старой Руссе. В 1771 г., когда в Старой Руссе
был построен Казенный солеваренный завод, на нем были
применены все новинки заграничной техники солеварения.
А в 1782 г. был издан указ о распространении опыта Старо-
русского завода на всех промыслах России. Пермский гене-
рал-губернатор Кашкин сам ездил в Руссу, в результате чего
появилось определение казенной палаты: «варницы и амбары
строением производить по старорусскому маниру».5
Мы видим, таким образом, сколь неосновательны пред-
ставления о неподвижности и застойности техники и органи-
зации соляных промыслов в XVII—XVIII вв. Если изменений
5 ЦГАДА, ф. 248, кн. 4506, лл. 456—457 об. Эти сведения сообщены
рам Е. Д. Харитоновой, за что автор приносит искреннюю благодарность.
237
й технике почти не наблюдалось, то в организации выварки
соли был достигнут значительный прогресс.
Укрупнение производства и капитала было связано также
с углублением разделения труда. Как указывалось выше, мы
рассматриваем разделение труда на промысле в целом, а не
только в варнице. И потому на предприятиях крупных соле-
промышленников в том случае, когда, помимо варничных ра-
ботников, имелись годовые кузнецы, цренные мастера и иные
подсобные работники, степень разделения труда приближа-
лась к мануфактурной.
Наличие в старорусской солеваренной промышленности
крупных по тем временам предприятий с крупными капита-
лами, с достаточно развитым разделением труда позволяет
сделать вывод, что здесь имела место мануфактура в началь-
ной ее стадии. Она сочеталась с простой кооперацией на мел-
ких и средних промыслах. По-видимому, именно такой тип
развития наиболее характерен для посадских промыслов рус-
ского севера и центра.
Однако социально-экономическая сущность этих предприя-
тий зависит прежде всего от характера эксплуатации рабочей
силы. В. Н. Вернадский в свое время отметил имущественное
неравенство среди старорусских солеваров в конце XV в. Оно
становится глубже и острее в XVII в., переходя в социальное
неравенство. На верхней ступени социальной лестницы нахо-
дилась небольшая группа крупных солепромышленников, ко-
торая зачастую, помимо варниц, сосредоточивала в своих ру-
ках лавки, мельницы, рыболовные угодья. Низы посада, со-
ставлявшие во второй половине XVII в. более половины по-
садских тяглецов Руссы, кормились черной работой, т. е.
обслуживали соляные промыслы. Кроме посадских людей, на
соляных промыслах было занято значительное число пришлых
«работных людей». Это чаще всего чернорабочие, обреченные
на полуголодное существование.
Неустойчивое положение на Старорусских соляных про-
мыслах, колебания в сбыте и снижение цен на соль отража-
лись в первую очередь на положении работных людей, снижая
их заработок.
В 70-х гг. XVII в. работные люди составляли 19% взрос-
лого мужского населения Руссы, а в первой четверти XVIII в.
(вместе с ремесленными подмастерьями и крепостными дво-
ровыми) — почти четвертую часть взрослого рабочего населе-
ния города.
Рабочая сила на Старорусских соляных промыслах попол-
нялась не только за счет местного населения, но и за счет
притока извне, который шел главным образом с Севера и из
белорусских земель, находившихся под властью Речи Поспо-
литой, в одинаковой степени из города и деревни.
238
Как и на других промыслах, вольный наем сочетался
в Старой Руссе с разными формами принудительного труда,
с феодальным наймом, но вольный наем, несомненно, пре-
обладал. Конечно, господство крепостнических отношений
в стране накладывало свой отпечаток и на те проявления но-
вой формации, которые наблюдались в промышленности.
Натуральная основа хозяйства, спорадический характер тор-
говли, неразвитость путей сообщения, нехватка рабочей
силы — все это отражалось на взаимоотношениях предприни-
мателя и работника. Вольный наем приобрел весьма своеоб-
разные формы, был отягощен целым рядом крепостнических
наслоений. Широко распространенная система авансов для
годовых и сдельных работников (иногда в виде займа), обе-
спечивавшаяся поручителями или закладом имущества, ра-
бота своим инструментом — эти формы были тесно связаны
с феодализмом. При неустойчивости сбыта и колебаниях про-
изводства такая система таила угрозу закабаления работ-
ника.
Развивающаяся промышленность была заинтересована
в развитии вольного найма. Правительство, идя навстречу
промышленникам, приняло в XVII в. ряд указов, которые, как
отмечает Н. А. Горская, начинают освобождать жилые записи
как одну из форм найма рабочей силы от тяготевших над
ними крепостнических привесков.6 Примером широкого приме-
нения вольного найма в феодальном хозяйстве является соля-
ной промысел Иверского монастыря. Этот крупный феодал
хотя и использовал на соляном промысле крепостных, но ос-
новные работы выполнялись здесь свободными людьми, по
вольному найму. Дрова для промысла монастырь покупал
у своих же вотчинных крестьян, и лишь для монастырского
хозяйства дрова поставлялись в порядке оброка.
Характерно, что в XVIII в., когда крепостной труд стал
широко применяться на промышленных предприятиях, на про-
мыслах Старой Руссы тоже появились «навечно закрепощен-
ные», но их было очень немного и использовались они преиму-
щественно на подсобных работах.
Возвращаясь к вопросу, поставленному в начале работы,—
к генезису капитализма в русской промышленности — в свете
изученных нами материалов, приходишь к выводу, что во вто-
рой половине XVII — первой половине XVIII в. новые капи-
талистические отношения начинают формироваться в отдель-
ных отраслях промышленности, хотя зачастую и деформи-
руются господствующим крепостническим строем.
6 Н. А. Горская. Жилые записи (из истории найма в XVII в.).—
«История СССР», 1963, № 5, стр. 67—78.
239
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение..................................................... 3
Глава I. Техника и организация производства на соляных
промыслах Старой Руссы...........................................21
Глава II. Имущественное расслоение и изменение социаль-
ной структуры населения Старой Руссы в XVII — первой половине
XVIII в..........................................................62
Глава III. Рабочая сила на соляных промыслах ....	91
Глава IV. Снабжение промысла дровами и лесоматериалами.
Влияние промысла на развитие товарно-денежных отношений в де-
ревне ..........................................................143
Г л а в а* V. Борьба между монастырем и посадом в солеварен-
ной промышленности Старой Руссы.................................165
Глава VI. Рынок сбыта старорусской соли. Государственная
соляная монополия и ее влияние на развитие соляного промысла 203
Заключение	.	233
Редакторы Э. С. Востокова, Н. Г. Вайнтрауб
Корректор А. А. Петров
Технический редактор К. П. Орлова
М-57002. Сдано в набор 15/1-73 г. Подписано к печати 24/VII-73 г.
Объем 15 печ. л. Тираж 1000 экз. Формат 60х90*/1б. Цена 1 р. 15 к.
Заказ 180.
Типография № 2 Ленуприздата. 192104, Ленинград, Литейный пр., 55
1 р. 15 к.
Таблица 9
Наемные рабочие и служащие соляного промысла Иверского монастыря по варничным книгам 1681/82 и 1683/84 г.*
№ п/п.	Фамилия, имя	Должность, профессия	Выполняемая работа	Время работ и число варь	Оплата		Происхождение работника	Примечание
					за 1 варю	за сезон		
	а) Сдельные							
1	Антонов Матвей	Варец	Варил соль в Воскре-	с 16.1Х—28.VIII, 51 варя	7 алт.	10 руб. 23 алт. 4 ден.	Работный человек, подсосед-	
			сенской варнице				ник в бобыльском дворе на по-	
							саде	
2	Родионов Козьма	»	»	»	»	»	Крепостной из монастырской	
							дер. Скрыпково	
3	Ух Игнатий	»	Варил соль в Знамен-	3.IX —31.VIII, 51 варя	»	»	Работный человек	
			ской варнице					
4	Яковлев Лев	»	»	»	»	»	Работный человек, подсосед-	
							ник в посадском дворе	
5	Максимов Конон	»	Варил соль в Николь-	9.XI —28.VIII, 32 вари	»	6 руб. 24 алт.	Посадский человек, бобыль	
			ской вкладной варнице					
6	Васильев Дорофей	»	»	»	»	»	Подсоседник в бобыльском	
							дворе на посаде	
7	Герасимов Иван	»	Варил соль в Дмит-	1.IX —29.VIII, 55 варь	»	»	Работный человек, подсосед-	
			риевской варнице				ник на посадском дворе	
8	Трофимов Илья	»	»	»	»	И руб. 18 алт. 2 ден.	—	На посаде есть
								его однофамильцы
9	Михайлов Давыд	»	Варил соль в Георгиев-	l.IX- 28.VIII, 55 варь	»	»	—	
			ской варнице					
10	Анисимов Симон	» 1	»	»	»	»	—	
11	Кошев Евдоким	»	Варил соль в Пятниц-	3.IX —20.VIII, 46 варь	»	9 руб. 26 алт.	Посадский человек, в окладе	
			кой варнице				«с черной работы»	
12	Горшок Гаврила	»	»	»	»	»	Посадский человек, бобыль	
13	Коряков Семен	»	Варил соль в Спасской	5.IX — 31.VIII, 51 варя	»	10 руб. 23 алт. 4 ден.	Бобыль слободы Кукуй	
			варнице					
14	Попов Никита	у,-.	»	»	»	»	—	
15	Яковлев Афанасий	ч	Варил соль в Богояв-	4.IX —28.VIII, 53 вари	»	11 руб. 4 алт. 2 ден.	Живет в слободе Кукуй	
			ленской варнице					
16	Иванов Антип	» 1	»	»	»	»	Бобыль слободы Кукуй, из	
							монастырских крепостных кре-	
							стьян	
17	Степанов Микула	»	Варил соль в Богоро-	3.1Х —30.VIII, 48 варь	»	10 руб. 2 алт. 4 ден.	Бобыль слободы Кукуй	
			дицкой варнице					
18	Леонтьев Демид	»	»	»	»	»	—	На посаде есть
								Леонтьевы работ-
								ные люди
19	Масляк Петр	»	Варил соль в Николь-	2.IX — 30.111, 47 варь	»	9 руб. 29 алт.	Бобыль слободы Кукуй, из	
			ской оброчной варнице				монастырских крепостных кре-	
							стьян	
20	Гаврилов Андрей* **	»	»	2.IX — 5.Х, 9 варь	»	1 руб. 29 алт. 4 ден.	Работный человек, подсосед-	
							ник на посаде	
21	Артемий	»	»	6.Х — 30.111, 37 варь	»	8 руб.	—	
22	Гаврилов Никон	» !	Варил соль в Минин-	5.IX —29.VIII, 41 варя	»	8 руб. 29 алт. 2 ден.	Бобыль слободы Кукуй	
			ской варнице					
23	Ефимов Андрей	» ।	»	»	»	»	Работный человек из слобо-	
							ды Кукуй	
24	Анисимов Гпигопий	Водолив	Воскресенская варница	16.IX — 28.V111, 51 варя	5 алт.	7 руб. 21 алт. 4 ден.		
25	Яковлев Павел	»	»	»	»	»			
26	Поткоск Максим	»	Знаменская варница	3.IX — 31.VIII, 51 варя	»	»	—	
27	Лапоног Михаил	»	»	»	»	»	—	
28	Ефремов Никита	»	Никольская вкладная	9,IX — 28.VIII, 32 вари	»	4 руб. 26 алт. 4 ден.	Подсоседник в посадском	
			варница				дворе	
29	Петров Яков	»	» !	»	»	»	—	
30	Федоров Антип	»	Дмитриевская варница	l.IX— 29.V111, 55 варь	»	8 руб. 8 алт. 2 ден.	—	
31	Ермолин Василий	»	»	»	»	»	—	
32	Родионов Мокей	»	Георгиевская варница	l.IX — 28.VIII, 55 варь	»	»	—	
33	Антонов Яков	»	»	1.IX — 28.III, 55 варь	»	8 руб. 8 алт. 2 ден.	—	
34	Семенов Егуп	»	Пятницкая варница	3.IX — 20.VIII, 46 варь	»	6 руб. 30 алт.	Живет в слободе Кукуй	
35	Семенов Григорий	»	»	»	»	»	Работный чел., подсоседник	
							в посадском дворе	
36	Масляк Григорий	»	Спасская варница	5.IX — 31.VIII, 51 варя	»	»	Живет в слободе Кукуй, из	
							монастырских крепостных	
37	Коряков Семен ***	»	»	»	»	»	Из слободы Кукуй	
38	Невляк Григорий	»	Богоявленская варница	4.IX — 28.VIII, 53 вари	»	7 руб. 31 алт. 4 ден.	Работный человек слободы	
							Кукуй	
39	Ефимьев Илья	»	»	»	»	»	Из слободы Кукуй	
40	Осипов Иван	»	Богородицкая варница	3.IX — 30.VIII, 48 варь	»	7 руб. 6 алт. 4 ден.	Работный человек, подсосед-	
							ник в бобыльском дворе	
41	Семенов Василий	»	»	»	»	»	Подсоседник в бобыльском	
							дворе	
42	Осипов Семен	»	Никольская оброчная	2.IX — 30.III, 47 варь	»	7 руб. 1 алт. 4 ден.	Работный человек слободы	
			варница				Кукуй	
43	Дмитриев Яков	»	»	»	»	»	—	На посаде у него
								много однофамиль-
								цев, и все они ра-
								ботные люди
44	Полиехтов Федор	»	Мининская варница	5.IX —29.VIII, 41 варя	»	6 руб. 5 алт.	Работный человек с посада	
45	Родионов Козьма	»	»	»	»	»	—	
46	Юрьев Роман ****	Дрововоз	Воскресенская варница	16.IX — 24.IX, 2 вари	7 алт.	14 алт.	—	
47	Иван	»	»	29.IX —28.VIII, 49 варь	»	10 руб. 9 алт. 4 ден.	—	
48	Козонский Мартын	»	Знаменская варница	3.1Х —31.VIII, 51 варя	»	10 руб. 23 алт. 4 ден.	—	
49	Петров Юрий	»	Никольская вкладная	9.XI — 28.VIII, 32 вари	»	6 руб. 24 алт.	Подсоседник, посадский че-	
			варница				ловек	
50	Филиппьев Степан	»	Дмитриевская варница	1.IX — 29.VIII, 55 варь	»	11 руб. 18 алт. 2 ден.	—	
51	Лукин Григорий	»	Георгиевская варница	1.IX — 28.VIII, 55 варь	»	11 руб. 18 алт. 2 ден.	Посадский человек	
52	Яковлев Семен	»	Пятницкая варница	3.IX — 20.VIII, 46 варь	»	9 руб. 26 алт.	—	
53	Васильев Никита	»	Спасская варница	5.IX —31.VIII, 51 варя	»	10 руб. 23 алт. 4 ден.	—	
54	Толкач Семен	»	Богоявленская варница	4.IX —28.V1II, 53 вари	»	11 руб. 4 алт. 2 ден.	Бобыль слободы Кукуй	
55	Никитин Степан*		Богородицкая варница	3.IX —30.VIII, 48 варь	»	10 руб. 2 алт. 4 ден.	—	
56	Потафьев Данила		Никольская	оброчная	2.IX — 30.III, 47 варь	»	9 руб. 29 алт.	Работный человек (возмож-	
			варница				но, из слободы Кукуй)	
57	Фомин Никита		Мининская варница	5.IX —29.VIII, 41 варя	»	8 руб. 20 алт. 2 ден.	Посадский человек	
* Записи об оплате работных людей и обслуживающего персонала соляного промысла более или менее однотипны во всех варничных книгах Иверского монастыря. Наш выбор пал
на книгу 1683/84 г., ибо она дает наиболее полные сведения. Из книги за 1681/82 г. нами взяты данные о сдельных работниках, потому что в ней данные об основных работниках варниц более
стабильны. Из нее также взяты данные о повременных рабочих.
** Гаврилов Андрей сварил только первые 9 варь, а затем до конца сезона соль варил варец Артемий.
*** В варничных книгах имя Семена Корякова встречается в трех качествах: цренного мастера, варца и водоллва. Надо полагать, что это разные лица, ибо они одновременно выполняют
различные работы. Цренный мастер назван Семеном Семеновым.
**** Роман Юрьев обслуживал Воскресенскую варницу лишь в начале сезона. С 29 сентября его заменил дрововоз Иван.
Продолжение
№ п/п.	Фамилия, имя	Должность, профессия	Выполняемая работа	|	Время работ и число варь	Оплата				Происхождение работника	।	Примечание
					за	варю |	за сезон	|			
	б) Годовые									
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22	Черный Петр Ива- нов Коряков Семен Се- менов Охлупнев Петр Ва- сильев Малашник Никита Фомин Савин Емельян Са- вельев Бахмат Гаврила Степанов Кривой Гаврила Овдеев Фатей ****** Кожин Семен Фе- доров Семенов Осип Засц Пимен Пеняев Дмитрий Дуда Василий Савельев Терентий Иванов Конон Кононов Лука Семенов Иван Палаумов Силуян Лукьянов Иван Михайлов Мина Кляпик Василий Григорьев Савельев Флор	Цренный мастер » » » Кузнец » Молотовщик ***** » Работник «Наемный работник» » » » Конюх Конский мастер ******* «Наемный колесник» Хлебник Повар «Варничный приказ-	Капитальный и теку- щий ремонт цренов в 6 вкладных варницах » Капитальный и теку- щий ремонт цренов в 5 оброчных варницах » Работал «всякое куз- нечество» в монастыр- ской кузнице » Работал в монастыр- ской кузнице » Работал на вкладном дворе всякую работу » Работал на монастыр- ском вкладном и минин- ском дворах и на порус- ской мельнице всякую работу Уход за лошадьми Работал на вкладном и мининском дворе «ко- лесную и всякую работу» Приказчик 6 вкладных варниц Приказчик 5 оброчных варниц Организация дровопо- ставок	В течение всего года » » » 1.V 1683 г, —1.V 1684 г. 23.VI 1683 г.—1.V 1684 г. IV—IX 1683 г. 1.IX 1683 г,—1.IX 1684 г. 27.1 1681 г, —27.1 1684 г. 1.Ill —XI 1683 г. 25.XII 1681 —25.XII 1683 гг. IV 1683 г. — IV 1684 г. 1681 — 1685 гг. 1.IX 1683 — 1.IX 1685 гг. 1..IX 1Ш—LIX 1684 гг. 1.Ш	=	1Ш	гг. 1683=1684 гг. 1683 — 12.IV 1684 гг. IX 1683- IX 1684 гг.			4 в в	12,5 руб. » 11,5 руб. » 8 руб. 8 руб. 1 РУ6- 5 руб. 12,5 руб., т. е. по руб. 5 алт. 3 ден. в год 2,5 8 руб. (по 4 руб.в год) 4,5 руб. 16 руб. (по 4 руб. год) 6 руб. (по 3 руб. в год) 12 руб. (по 3 руб. год) 3 руб. 4 руб. 3 руб. 5 руб. 4,5 руб. 8 руб. 5 руб.	Бобыль, посадский человек Бобыль слободы Кукуй — Посадский человек Живет на посаде в мона- стырском дворе, числится слу- жебником	I Посадский человек	j 1 		1 Монастырский бобыль 1 1 - Живет в слободе Кукуй Живет на посаде в монастыр- ском дворе, служебник Из слободы Кукуй « Живет на посаде в монастыр- ском дворе, служебник	Все цренные ма- стера получают «годовой денеж- ный наем»
23 24	Швейка Иван Пар- фентьев		 Терентьев Иван	Служебник дровя- ного промысла Подьячий		Ш 1683 = Ш 1684 г., ему же выдано за Vs года вперед				4 руб. 5 руб.	—	
	в) Повременные									
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11	Амосов Федот Васильев Максим Пуз Иван (Имя не указано) Федоров Евстафий с товарищем Васильев Никита и Евдокимов Евстрат Иванов Антип с то- варищами Чернобров Назар Яченик Яков Юрьев Семен Засыпка Тимофей	Трубный мастер Каменщик Работный человек » Работные люди » » Работный человек » Плотник »	Сделал к Георгиевской варнице водяной улей Сделал подяной улей между Спасской и Ни- кольской варницей Починил он в Николь- ской варнице «подцрен-' ную печь» От Пятницкой варницы к реке Порусье поставил в землю «водяную спуск- ную трубу» Выкопал у двух вар- ниц 4 ямки Окопали	«водяной улей» Окопали землей «водя- ной улей» между Спас- ской и Никольской вар- ницами Окопали ветряную тру- бу землей у Пятницкой варницы Выкопал у монастыр- ских варниц 2 «елычные» ямки ********* Выкопал у Никольской варницы «елычную» ямку В Дмитриевской вар- нице установил новые колоды и воронки в них врезал В двух варницах по- ставил «водолейные тру- бы»	7.IV 1682 г. 26.IV 1682 г. 8.IX 1683 г. 15.XI 1681 г, 29.Ш 1682 г, 7.IV 1682 г, 26.IV 1682 г, 26. IV 1682 г. 21.V 1682 г. » 24.VII 1682 г. 9.VIII 1682 г.				1„5 руб. 11 „5 руб.. $ аж. 2 дев.. И© аж. (S аж. 4 ж. И® аж. 2 дан. 112 аж. НФ аж. 4 дан. 8 алт. 4 алт. 15 алт.	Посадеюии чкживек, жипвбпг в сюбствешивм доме ж Сппжкййэй СЛКиб©Д№ Пшсаажкшж темник,, живит в <св@взм ддаэдж ша Ффету jp.. Ultefpe- ЦШЫППИЦН! Живит в (Ешйгаде Посадский человек Посадский человек, живет на Егорьевской улице	
***** По варничной	книге 1684/85 г., двое молотовщиков	получили по 4 руб. в	год, а один 3 руб. в год.
****** Фатей Овдеев	числится моловщиком, но, очевидно,	выполняет	работы,	требующие более высокой квалификации и потому получает	более	высокую	оплату.	В 1684/85 г.	он уже
числится кузнецом и получает 6 руб. в год.
******* О функциях	конского мастера свидетельствует	следующая	запись:	«Дано конскому мастеру Андрфяшке Иванову 9 алт. 4 ден, а	за	те	деньги легчил он	монастырских двух
жеребцов». В варничной книге 1688/89 г. Иван Семенов назван	коновалом,	получил	«годового найму» 3 руб. 16 алгГ. 4 ден. за то, что «работал он	на	вкладном	дворе у	монастырских	коней».
******** Об обязанностях, которые выполнял варничный приказчик, в варничной книге 1690/91 г. сказано: «надсматривал над содовары и водоливы и дрововозы».
********* Елыч — жидкий осадок грязной соли на дне црена. Ее выливали в реку или закапывали в землю.