лШ

УТ. уіазурскій.
ОЧЕРКЪ
НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
СОДЕРЖЯНІЕ:
Часть I. Предметъ, задачи и методы науки о дарактерадъ.
Часть II, Обзоръ наклонностей, относящиеся къ области вниманія, чувствованій,
движеній и волевыдъ процессовъ.
Приложен! е. Программа изследованія личности,
я.5ка
С.-ПЕТЕРБУРГЪ .
Типография И. Н. Скороходов а (Надеждинская, 43).
1906.
%

ОГЛАВЛЕНІЕ.
стр.
Вступленіе
у
Часть I. Предметъ, задачи и методы науки о характерахъ.
Глава I. Понятіе наклонности или душевнаго качества.
Определеніе этого іюпятія. Простыл и сложпыя
наклонности.
Раз-
личіе между простейшпми
наклонностями
и
„психическими
ато-
мами"
1
Глава II. Степени
развитія наклонностей. Возможность
сравнивать
наклонности
по ихъ
интенсивности.
Способы пзмере-
пія интенсивности душевныхъ
качествъ 10
Глава Ш. Изменяемость наклонностей. Действительныя
и
кажущіяся пзменепія характера. Причины кажущихся
измененій:
временное истоіценіе наклонности, вліяпіе со стороны другихъ ду-
шевныхъ
качествъ, внутрепиихъ и внйшппхъ возбудителей и проч.
16
Глава IV Определеніе характера. Характеръ есть
продуктъ
отвлеченія,
логическая
схема
данной личности 2%,
Глава V. Внутренніе и внешніе возбудители наклон-
ностей. Всякая наклонность
имеетъ
своихъ
возбудителей. Сила
действія возбудителей и условія, ее определяющія 25
Глава VI Анатомо-Физіологичеекій
коррелатъ
осно-
вных ъ наклонностей. Необходимость
его
пзучепія и роль
его
въ науке о характерахъ 35
Глава VII. Взаимный
отношенія оеновныхъ
наклон-
ностей. Различные
виды
этихъ
отношеній: родство, взаимодей-
ствіе, причинная
зависимость,
низшія
и высшія наклонности,
по-
средственная
связь
41
Глава VIII. Взаимный
отношения оеновныхъ наклон-
ностей (окончаніе). Не следуетъ смешивать взаимодействіф
различных»
наклонностей
съ
действіемъ внутреннпхъ возбудите-
лей. Противоположный наклонности.
Способы установленія связи
между отдельными наклонностями 47
Глава IX. Проетыя и сложны я
привычки.
Одностороннее
развитіе наклонностей, привыкапіе къ известнымъ возбудителя мъ.
Необходимый и случайный
сочетанія душевныхъ качествъ; слож-
ный привычки.
Вопрос» о едпнстве характера 56

II
стр.
Глава X. Внутренняя и в.нешнія проявленія основныхъ
наклонностей. Какъ те, такъ и другія являются
лишь
сред-
ствомъ для распозпавапія основныхъ душевныхъ качествъ. Предва-
рительное оиисаніе и
апалпзъ
внутрепиихъ проявленій ....
66
Глава XI. Характерологический
анализъ
проявлений.
Онределеніе наклонностей,
лежаіцихъ въ основе даннаго сложи аго
проявленія. Способы, пригодные для такого определенія ....
74
Глава XII. Общее направление науки о характерахъ. Ин-
дивидуальная психологія должна быть наукой,
а не искусствомъ,
теоретической,
а не прикладной отраслью знаній 81
Глава XIII. Предметъ и границы научной характероло-
гии. Отношеніе между общей и индивидуальной психологіей. Ко-
нечной целыо последпей является составлепіе
естественной клас-
сификаціп характеровъ.
Не следуетъ чрезмерно расширять гра-
ницы индивидуальной психологіи 88
Глава XIV. Выборъ основныхъ наклонностей. Общее де-
леніф пауки
о
характерахъ.
Необходимость
выбора основныхъ
душевныхъ качествъ и критеріи, руководя щіе этимъ выборомъ.
.
94
Глава XV. Составленіе характеристикъ и ихъ группи-
ровка. Способы составленія характеристикъ. Различные взгляды
на этотъ предметъ. Наука о характерахъ должна идти нутемъ со-
знательнаго
анализа, а не полусознательной питупціи 106
Часть II. Обзоръ наклонностей, относящихся къ области
вниманія, чувствованій, движеній и волевыхъ
процессовъ.
I. Предварительный замечанія 116
II. Наклонности, относящіяся къ вниманію 118
Легкость привлечеиія (возбудимость) внимаиія 121
Сила сосредоточепія внпманія 125
Произвольность внпмапія (вниманіе активное и пассивное).
...
131
Устойчивость или неустойчивость вниманія 136
Объемъ впиманія (широта или узость его) 141
III Наклонности, относящаяся къ Формальной стороне
чувствований 144
Возбудимость чувствованій 149
Сила или слабость чувствовапій 154
Продолжительность (устойчивость) чувствованій 159
Взаимная согласованность (ассоціироваиность) чувствованій . . .
166
Обиліе
или
бедность
внешпихъ
физіологическихъ
проявленій
чувства 171
Вліяніе чувствованій па умственные процессы 176
IV. Наклонности, относящаяся къ области движений.
.
182
Обпліе или бедность движеній (подвижность— малоподвижность)
.
184
Быстрота пли медленность движеній 186
Сила (интенсивность) движеиій 190

Ill
стр.
Координация (взаимная согласованность) сложпыхъ двпжепій .
191
Сознательность
движеній (движенія пронзвольпыя,
автоматпчес-
кія, ннстинктивныя и рефлекторный) 195
Степень развитія идео-моторной способности 199
Двигательная утомляемость 204
Двигательная упражпяемость 209
V. Наклонности, относящаяся
къ
области
волевыхъ
процеееовъ
213
Сила пли слабость желаній и влеченій 218
Наклонность
къ борьбе мотивовъ (процессъ выбора — импульсив-
ность поступковъ) 223
Быстрота выбора (продолжительность колебапій) 228
Способность пли неспособность къ иринятію решепій (перешптсль-
ность) 230
Устойчивость решеній (постоянство— непостоянство) 233
Ясность, определенность желапій и решеній 236
Степень развптія руководящнхъ пдей п стремленій 239
Способность къ внутренней (психической) задержке 243
Способность къ физической (психомоторной) задержке 249
Способность къ положительному волевому усплію 254
Продолжительность волевого усплія (настойчивость) 259
Чувство собственной личности
(произвольность душевныхъ иро-
цессовъ) 260
Степень сопротивляемости
внешпимъ
вліяпіямъ (самостоятель-
ность-внушаемость)
266
Наклонность къ обсуждение мотивовъ (обдумаппость поступковъ).
279
ПРИЛОЖЕНИЕ. ПРОГРАММА ИЗСЛЕДОВАНІЯ ЛИЧНОСТИ.
Предварительный замечанія 282
Программа No 1 (руководящая) 286
Программа No 2 (объяснительная) 288
Литературный указатель 306

ВСТУПЛЕНІЕ.
Две мысли положены въ основу этой книги: во первыхъ —
возможность
сознательнаго,
научного нзученія человеческихъ
характеровъ;
во вторыхъ — необходимость пользоваться
для этой
цели въ широкихъ размерахъ понятіемъ наклонности
или
ду-
шевнаго
качества.
Современная опытная
психологія
находится
въ
періоде
дроблении Разработка частныхъ
вопросовъ,
анализъ
и описаніе
сложныхъ проявлений душевноіі жизни сосредоточиваютъ на себе
вниманіе большинства изследователей. Это не зпачитъ,
что общія,
основныя
проблемы (сознаніе, воля, природа чувствованій, дея-
тельность
творческаго
воображенія и т. п.) забыты или
при-
знаны
несостоятельными.
Напротивъ,
собнраніе фактического
матеріала имеетъ
своею
конечной целью именно разрешеніе
этихъ
основныхъ
вопросовъ.
Нужно только
при этомъ
иметь
въ виду одно
важное
обстоятельство. Не следуетъ обольщать
себя надеждой,
что
изъ
мелкихъ
фактовъ сразу
выростутъ
крупный теоріи. Нельзя
думать, напр.,
что вопросъ о свободе
воли
въ настоящее время иеразрешимъ экспериментальными пу-
темъ
только
по
недостатку фактическим матеріала,
а
когда
этого
материала
будетъ побольше, то вопросъ
этотъ
решится
сами собой. Въ действительности, дело обстоять далеко не такъ
просто.
Подробная разработка
отдельныхъ
вопросовъ душевноіі
жизни поведетъ
не къ
непосредственному рЬшенію основныхъ
проблемъ,
а къ предварительному созданію несколькихъ само-
стоятелыіыхъ
научныхъ днсцнплинъ,
отличающихся
одна отъ
другой по своему содержанію и по своими
методами,
но сход-

VI
пыхъ
въ томъ
отношеніи,
что все
оне будутъ посвящены изу-
чение
и
анализу
сложныхъ
проявления
душевной жизни у
отдельныхъ индивиду у мовъ . Науки эти можно
было бы назвать
общимъ именемъ
«промежуточной психологіи», такъ
какъ оне
должны будутъ занимать
среднее
место между общей психо-
логией, посвященной разработке основныхъ
проблемъ,
съ одной
стороны,
и психологіей
народовъ,
соціальныхъ
группъ,
толпы
и т. п . — съ другой. Некоторыя изъ
нихъ
уже начинаютъ
на-
мечаться, какъ, напр.,
психофизіологія органовъ чувствъ, 'педа-
гогическая
психологія, психологія детскаго возраста,
патологи-
ческая
психологія и др.
Къ числу
такихъ
«промежуточныхъ»
психологическихъ
дисциплннъ должна принадлежать также и наука о характерахъ.
Личность,
характеръ
въ
теченіе долгаго времени разсматрива-
лись,
какъ нечто до того
интимное
и
неуловимое,
что только
непосредственное
чутье
и
художественная
интуиція могутъ,
будто бы, осветить до некоторой степени эту загадочную область.
Работы последнихъ десятилетій заставляютъ сильно
усомниться
въ справедливости
этого
взгляда. Соединенными усиліями по-
лагается
начало
новой науке, индивидуальной психологіи или
научной характеролоііи. Предоставляя общей психологіи решеніе
различныхъ
основныхъ
вопросовъ душевной жизни,
она выде-
ляетъ
для
себя определенную,
строго ограниченную область,
.
именно — изученіе индивиду альныхъ
особенностей и ихъ
соче-
таній. Въ то же время индивидуальная
психологія должна
не-
пременно оставаться
чисто теоретической наукой, преследуюіцей
свои
собственный задачи (главнымъ образомъ,
составление есте-
ственной классификаціи характеровъ) и отнюдь не становящейся
на службу какимъ
бы то ни было побочными целями. Только
при такомъ
взгляде на дело изученіе характеровъ
можетъ,
съ
одной стороны,
подняться
выше
того
«знанія людей», ко-
торое даетъ
нами
опытъ
повседневной
жизни,
асъ
другой —
способствовать
выяснение
некоторыхъ
общепсихологическихъ
вопросовъ (напр.,
вопроса о взаимной связи различныхъ душев-
ныхъ
качествъ).
Другой руководящей мыслью
служитъ для насъ признаніе

VII
той важной роли, которую играютъ
при образованін личности /
наклонности
или
душевный качества. Характеръ каждаго чело-
I
века состоитъ изъ значительного
количества устойчивыхъ, более I
или
менее
постоянныхъ
предраспол оженій , «наклонностей»,
действіемъ которыхъ и определяется все его поведеніе, все его
поступки. Построить чвловепа
изъ
его наклонностей ,
—
вотъ
та
цель, которую мы должны преследовать въ каждомъ отдельномъ
случае.
Въ настоящее время мы еще не можемъ
съ уверенностыо
указать
на те причины, которыми обусловливается происхожде-
•
ніе отдельпыхъ наклонностей. Вопросъ этотъ можно решать раз-
лично,
въ зависимости
отъ
общаго взгляда на природу душев-
ной деятельности. Одни видятъ причину всего въ особенностяхъ
организма,
въ устройстве центральной нервной системы, главнымъ
образомъ — головного
мозга. Другіе склонны разсматривать душев-
ный качества, какъ группы ассоціацій , более или менее слож-
ныхъ
и
болйе
или
менее прочно связанныхъ
другъ съ дру-
гомъ.
Третьи видятъ въ нихъ результата волевоіщдеяте льностн,
долгое время работавшей въ извйстномъ направленіи, — своего
рода навыки или элементарный
привычки.
Каждое изъ этихъ
мненій имйетъ доводы въ свою пользу,
и
7
окончательное
решеніе вопроса принадлежитъ будущему. Теперь '
же мы можемъ
только выд елят ь отдельный н аклоннос ти. шгЬю-
щія особенно
важное
значеніе
въ
образ ованіи человеческ ихъ
характеровъ,
и подробно описывать
ихъ
проявлены , а также те
у словія, который такъ
или
иначе
вліяютъ на ихъ деятельность,
с
Такая работа возможна уже и въ настоящее время. Кроме того,
она необходима, такъ
какъ безъ детальнаго
и системати ческого
опиранія и разграничения
отдбльныхъ
душевныхъ
качествъ
сравнительное
изученіе человеческихъ
характеровъ
предста-
вляется
намъ
сов ерш енно невозможными.
Подробному ошісанію
и
анализу щЬлаго ряда основныхъ
наклонностей
посвящена вся вторая
часть книги. Необходимый
для этого
фактическій матеріалъ мы черпали
отовсюду, где
только
могли
найти его.
Такъ какъ спеціалыіыя работы, отно-
сящаяся къ изученію характеровъ, даютъ въ этомъ
отношеніи

VIII
еще
слишкомъ
мало,
то
приходилось
пользоваться
данными,
заимствованными
изъ сочиненій по общей психологіп,
пснхоиа-
тологін, психофизіологіи іі т. п. Всеми этими данными мы поль-
зовались
лишь
постольку,
поскольку они оказывались
интерес-
ными съ нашей точки зренія. Этимъ обусловливается та отры-
вочность лптературныхъ данпыхъ, которая, быть можетъ, обратнтъ
на себя вниманіе некоторыхъ при чтеніи второй части книги.
Собственно
говоря,
окончательное
решеніе целаго ряда вопро-
совъ,
поставленныхъ
въ
этой части,
можетъ
быть достигнуто
лишь
тогда,
когда
по
каждому изъ нихъ
будутъ поставлены
спеціальныя наблюденія, направленный къ решенію именно инди-
видуально-психологическихъ,
а не какихъ-лнбо иныхъ проблемъ.
Наша же задача заключалась, главными образомъ, въ томъ, чтобы
ясно и определенно поставить
эти
вопросы
и иллюстрировать
ихъ
темъ фактическими матеріаломъ, который въ
настоящее
время уже имеется въ нашемъ
распоряженіи.
Подробный перечень сочиненій,-
на который
нами прихо-
дилось
ссылаться, помещенъ въ конце книги.
Въ самомъ
же
тексте ссылки
на
эти
работы обозначены числами,
заключен-
ными
въ квадратныя скобки.
Для того, чтобы дать некоторое представление о способахъ
веденія наблюденій и составления
характеристики,
мы привели,
въ
качестве
приложения,
программу наследования
личности.
напечатанную ранее въ «вестшпсЬ Психологіи»
и уже неодно-
кратно применявшуюся нами на практике.

ЧАСТЬ I.
Предметы задачи и методы науки о характерахъ.
ГЛАВА I.
Понятіе наклонности или душевнаго качества.
Для того, чтобы сразу ввести читателя
въ
кругъ
вопросовъ,
разсмотреніе которыхъ составить задачу этой книги, мы начнемъ съ
точнаго определенія науки о характерахъ, какъ она намъ представляется.
Подробному же обоснованно и развитію отдТ.льныхъ частей этого оире-
деленія будетъ посвящена вся первая часть нашей книги.
Индивидуальная психологія или характерологі я есть наука , изу-
чающая душевныя особенности ( наклонности ), которыми отличаются
люди другъ отъ друга, а также
взаимный отноиіенія между этими,
наклонностями ;
конечною
ея
целью является составление возможно
полной естественной классификацги характеровъ.
До самаго носледняго времени характерологи придерживались обрат-
ного порядка; начиная съ древнихъ и кончая
многими
современными
авторами, они создавали прежде всего классификации темпераментовъ
или
характеровъ, а затемъ уже разсматрнвали особенности каждой
группы. Возникающее въ наши дни противоположное направлсніе на-
чинаетъ съ изученія отдельныхъ единицъ, человеческихъ личностей,
съ темъ, чтобы затемъ уже соединить ихъ въ
группы. Но опытъ
показываетъ,
что
необходимо повести расчленение еще дальше и за-
няться анализомъ и разсмотреніемъ элементовъ, составляю щи хъ каждую
отдельную единицу, — «характерологнческихъ элементовъ» , по выраженію
одного изъ изследователей (К. П. Занцевичъ). Такими элементами
являются
такъ наз. качества
или
душевныя особенности, которыми
отличаются
другъ отъ
друга различные люди.
Ш, которые авторы
(напр., В. Штернъ [1], заходятъ такъ
далеко, что въ изученін этихъ
«лнчныхъ
особенностей» (individueUe DiiTerenzcn) видятъ единственную
возможную и плодотворную задачу для современной индивидуальной
психологіи. Такъ какъ
и по нашему мненію изученіе и группировка
этихъ «характерологнческихъ элементовъ» или,
какъ мы ихъ будемъ
ОСИ. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
1

—
2-
называть въ дальнейшеыъ изложеніи, основныхъ наклонностей , является
однимъ изъ саыыхъ важныхъ вопросовъ для индивидуальной психологіи,
то мы и займемся ими прежде всего остального. Считаемъ необходи-
мыми тутъ же оговориться, что наши мненія по данному вопросу да-
леко не во всехъ чертахъ совпадаютъ со взглядами другихъ авторовъ,
тоже, впрочемъ,
весьма
разноречивыми; въ некоторыхъ пунктахъ,
какъ это видно будетъ изъ дальнейшаго изложенія, разногласіе это
доходитъ до полной противоположности во взглядахъ. Иначе это и не
можетъ быть, такъ какъ вопросъ о «характерологическихъ элементахъ»
тесно связанъ съ ізопросомъ о значеніи и задачахъ всей индивидуальной
психологіи, а между темъ и здесь мненія разныхъ авторовъ расхо-
дятся иногда самыми решительнымъ образомъ.
Положи мъ, что
занимаясь
психометрическими изследованіями, мы
установили различную скорость воспріятія для разныхъ лицъ: мы го-
воримъ, что одни изследуемые обнаруживаютъ наклонность быстрее
воспринимать, чемъ другіе, или, иначе говоря, наклонность къ быстроте
воспріятія у однихъ лицъ развита сильнее, чемъ у другихъ. Изследуя
память у разныхъ людей, мы убеждаемся,
что одни изъ нихъ въ те-
чете долгаго времени удерживаютъ все то, что было ими однажды
усвоено, тогда какъ
у другихъ всякія знанія чрезвычайно быстро
улетучиваются изъ головы: способность удержнванія въ памяти развита
у первыхъ значительно сильнее, чемъ у вторы хъ. Одни люди обнару-
живаютъ сильно развитую наклонность къ гневу, приходя въ неистов-
ство по самому ничтожному поводу, у другихъ эта наклонность почти
отсутствуетъ.
Уже изъ этихъ иримеровъ можно видеть, что содержаніе наклон-
ностей или дуіневныхъ качествъ (въ дальнейшемъ изложеніи мы бу-
демъ употреблять термины наклонность,
способность и качество въ
совершенно одинаковомъ смысле) можетъ быть самымъ разиообраз-
нымъ:
быстрота того
или
иного
умственнаго процесса, различный
особенности памяти, воспріятія, мышленія и воображенія, преобладаніе
известныхъ аффектовъ, большая или меньшая сила чувствованій, более
или менее интенсивное волевое усиліе, — все это можно разсматривать,
какъ проявленія отдельныхъ наклонностей. Для этого нужно только,
чтобы та или иная особенность была замечено нами у даннаго лица
не одинъ только
разъ, а повторялась бы у него неоднократно. На-
деляя человека той или иной наклонностью, мы, въ сущности, только
высказываемъ
предположеніе, что всякій разъ, какъ только обстоятель-
ства будутъ благопріятствовать возникновению того душевнаго про-
цесса, о которомъ идетъ речь, мы съ большой вероятностью можемъ
ожидать, что данный ироцессъ возннкнетъ:
лица, отличавшіяся бы-
стротой воспріятія или прочностью памяти въ прежнихъ опытахъ,
по

всей вероятности обнаружить ту же способность и въ опытахъ по-
следующихъ; видя, какъ раздражаютъ наклоннаго къ
гневу человека,
мы почти навйрное ожидаемъ, что онъ разсердится и т. д.
Кроме того, приведенные выше примеры позволяютъ намъ выяс-
нить понятіе наклонности еще и съ другой, не менй.е важной стороны:
подъ этимъ именемъ следуетъ понимать не весь душевный ироцессъ
въ его деломъ, а лишь ту или иную его сторону. Говоря о томъ, что
у извйстнаго лица повторно наблюдались быстрота воспріятія,
или
прочное сохранение въ памяти, или сильное
чувство гнева, мы всякій
разъ имеемъ въ виду только известную, определенную сторону слолс,-
наго душевнаго процесса или состояния. Какъ содержание воспріятія,
такъ и сопровождавшая
его
чувства и действія всякій разъ могли
изменяться, оставалась неизменной лишь
значительная быстрота въ
теченіи воспріятія. Матеріалъ, взятый для запоминания, цель и условія
заучнванія, пріемы его и проч. безконечно изменялись въ каждомъ
отдельномъ случай, такъ что весь процессъ памяти, взятый въ его
целомъ, бывалъ иной разъ необычайно сложенъ и разнообразенъ; но
изъ всего этого сложнаго процесса насъ, въ данномъ случай, интере-
совала только одна сторона, неизменно повторявшаяся у даннаго лица,
а именно — продолжительное сохранение усвоеннаго матеріала въ памяти.
То же самое можно сказать
и
относительно
гнйва: чувство гнева
повторялось всякііі разъ, несмотря на то, что менялся объектъ гнена,
менялось теченіе и напряженность самого аффекта. Такимъ образомъ,
говоря о той или иной наклонности, мы имеемъ въ виду не весь душевный
процессъ въ его целомъ, а лишь отдельную, определенную сторону его.
Наклонность или
качество не наблюдается нами,
какъ обособленное
явленіе душевной жизни, а является лишь продуктомъ нашего отвлеченія.
Когда начинаешь говорить о душевныхъ качествахъ или наклон-
ностяхъ, то часто
приходится слышать
упрекъ въ томъ, будто вей
эти разсужденія являются
возвратомъ къ прежнему ученію о способ-
ностяхъ, уже давно отвергнутому научной психологіей. Ученіе это,
господствовавшее въ психологіи XVIII столйтія и
носившее чисто
ыетафизнческій характеръ, предполагало, какъ извйстно, что душа че-
ловеческая, будучи сама единой, неделимой сущностью, въ то же время
обладаетъ извйстнымъ, ограниченнымъ числомъ способностей, который
и
лежать въ основе вейхъ нашихъ душевныхъ ироцессовъ. Отличи-
тельными признаками этихъ способностей признавались ихъ простота,
неизменность и независимость
другъ отъ друга. Онй могли действо-
вать вмйстй или порознь, но це могли ішздййствовать другъ на друга.
Каждая изъ нихъ представлялась самостоятельнымъ, неизмйннымъ ка-
чествомъ души, производившимъ изъ себя самого вей тй проявленія,
которым ему приписывались.

Очевидно, современная психологія, усвоившая себе методы естество-
знанія и испытавшая на себе вліяніе эволюціонной теоріи, не можетъ-
снова становиться на подобную точку зренія. Неизменность душев-
ныхъ
способностей,
ихъ
абсолютная простота и независимость,
ихъ
принадлежность одной неделимой субстанціи — все это
такія ііонятія ,
который совершенно не согласуются со всемъ направленіемъ современной
научной психологіи. И если ученію о психическихъ способностяхъ суждено
будетъ когда-нибудь снова возродиться,
то, конечно, въ совершенно
иномъ виде, чемъ это было у Христіана Вольфа и его последователей.
Подъ наклонностью (resp. способностью, душевнымъ качествомъ)
мы
будемъ понимать возможность неоднократного повторенія у
•наблюдаемого лица известной стороны того или иного
душевнаго
процесса. Въ более же узкомъ смысле,
терминъ этотъ можетъ
означать те неизвестныя намъ и недоступный современному психо-
логическому анализу субъективный причины
и
условія, который
своимъ продолэюительнымъ и непрерывнымъ действіемъ обусловливаютъ
подобную возможность.
Наблюдая разлпчныхъ людей, мы замечаемъ, что одпнъ изъ
нихъ
обладаетъ, напр. ,
чрезвычайно развитой способностью къ энергиче-
скому волевому усилію, другой — хорошей способностью
запоминания,
третііі — продолжительностью чувствованій и т. д. Много разъ приходи-
лось намъ встречаться съ этими людьми,
и всякій разъ,
если только
обстоятельства хоть сколько-нибудь благопріятствовали этому, каждый
изъ нихъ проявлялъ свои отличительный особенности. Чі.мъ объяснить
подобную стойкость, подобное постоянство проявлены? Въ отвВтъ на
это психологи предлагаюсь целый рядъ различныхъ теорій, въ зависи-
мости отъ того, о какомъ роде психическихъ процессовъ идетъ речь
въ
данномъ случае. Иногда объясненіе заключается
въ
томъ,
что
одинъ родъ психическихъ процессовъ всецело сводится къ другому,
напр.,
альтруистическая чувства сводятся къ эгонстнческимъ,
волевое
вниманіе сводится къ задержке движеній и т. д. Но если мы
будемъ
постоянно объяснять одн-І; способности другими, эти въ свою очередь
еще другими и т. д.,
то у насъ, въ конце концовъ, получится кругъ,
отсутствие всякаго
объяснеиія.
Поэтому обыкновенно
сводятъ
все
разнообразие душевныхъ проявлений къ немногимъ основнымъ
элемен-
тамъ, напр. ,
ощущеніямъ и простейшими, чувствованіямъ, активности
нашего сознаиія и т.
д. Въ этомъ сведеніи всей нашей сложной и
разнообразной душевной жизни къ
одному или ні.сколькнмъ
элемен-
тарнымъ ирннципамъ справедливо видятъ конечную задачу общей,,
объяснительной психологіи. II какъ ни мало сделано до сихъ поръ въ
этомъ направленіи, но общая исихологія все же никогда не покннетъ
и не мояіетъ покинуть этой дороги.

—
5—
Другое дело — психологія индивидуальная. Основываясь на общей
пснхологіи, она пользуется всеми теми фактическими данными, который
доставляетъ ей эта последняя. Точный и детальный психологически!
анализъ при изученіи характеровъ такъ же обязателенъ, какъ и
при
всякихъ другихъ обще-психологическихъ изсдедованіяхъ. Однако, анали-
зируя какое бы то ни было душевное явленіе, мы доходимъ въ конце
концовъ до такого момента, когда современный средства пснхологи-
ческаго анализа оказываются
недостаточными, когда, вместо точно
обоснованнаго объясненія,
намъ предлагается целый рядъ противо-
речивыхъ гипотезъ. Почему продолжительность и возбудимость чувствъ
въ однихъ случаяхъ бываетъ больше, чемъ въ другихъ? Въ чемъ
заключается истинная природа волевого усилія? Что л ежить въ основе
процесса памяти, процесса сужденія и т.
д.? — На все эти и многіе
другіе, подобные имъ, вопросы современная психологія не можетъ дать
вполне определеннаго, достаточно обоснованнаго и обіцеирнзнаннаго
ответа. Темъ не менее, многократный наблюденія убежаютъ насъ въ
томъ, что, при наличности известныхъ условій, та или иная сторона
характера даннаго лица всегда проявляется приблизительно въ одномъ
и томъ же виде. Вотъ эти-то неизвестные намъ и недоступные со-
временному психологическому анализу субъективные факторы, благодаря
которымъ у наблюдаемаго лица является
предрасположеніе къ тФмъ
или инымъ психическнмъ ироявленіямъ, мы и будемъ называть наклон-
ностями или душевными качествами.
Те основный наклонности, который возможно установить въ на-
стоящее время, конечно, не представляютъ изъ себя чего-то оконча-
тельнаго и абсолютно неизменнаго. Со временемъ, по мере дальней-
шаго усовершенствованія средствъ и иріемовъ психолоі ическаго анализа,
многія изъ
тФхъ условныхъ единицъ, который мы въ настоящее
время считаемъ неразложимыми и обозначаемъ названіемъ иростей-
шнхъ, основныхъ душевныхъ качествъ, будутъ несомненно разложены
и распадутся на несколько другихъ, еще болФе простыхъ наклонностей.
Нодажеи въ то
воображаемое, во
всякомъ
случае, чрезвычайно
отдаленное время, когда будетъ анализировано все, что теперь считается
въ психологіи неразложимымъ, и когда все безконечно разнообразный
проявленія душевной жизни будутъ сведены къ действію немногихъ
производящихъ причинъ,— даже и въ это
отдаленное время нолнаго
торжества объяснительной психологіи не иотеряетъ, какъ намъ кажется,
своего значенія понятіе наклонности или душевнаго качества. Ведь
сведеніе всего разнообразія жизненныхъ явленій къ немногимъ основ-
ными иринципамъ составляетъ уже задачу философіи, которая должна
объединить законы и гипотезы, доставляемые ей отдельными науками,
Рядомъ же съ философіей существуютъ и всегда будутъ существовать

—
6—
©тдельныя научныя дисциплины, и каждая изъ
нихъ
для разработки
входяіцихъ въ ея область сравнительно сложныхъ фактовъ нуждается
въ
н'Тжоторыхъ понятіяхъ, более или менее условныхъ,
но
безъ
которыхъ она шагу не можетъ двинуться впередъ. Такими понятіями
для химіи являются атомы и ихъ
свойства, для физіологіи — живая
клетка съ происходящими въ ней процессами, для психологіи — ощуіценіе
и простейшее чувство. Подобную же вспомогательную роль должны
играть понятія простейшей наклонности и различныхъ
степеней ея
развнтія для науки, занимающейся изученіемъ и классификаціей чело-
веческихъ характеровъ г).
Наклонности бываютъ простыя и слоэіскыя.
Когда мы говорюсь,
напр.,
о томъ,
что
разный лица обладаютъ различной быстротой
воспріятія, то имеемъ въ виду одну, сравнительно
очень несложную
сторону даннаго душевнаго процесса (быстрое -геченіе во времени) и
совершенно отвлекаемся отъ всехъ
остальныхъ его сторонъ: содер-
жанія воспринятыхъ впечатленій, порядка и последовательности ихъ,
со путству ю щаго чувственнаго тона и
т.
д. Такою
же
сравнительно
простою наклонностью
представляется
намъ
большая
или
меньшая
возбудимость чувствованій, если разсматрнвать это качество независимо
отъ содержания каждаго отдельнаго чувства, его продолжительности,
вліянія его на умственную и волевую сферу, — однимъ словомъ, неза-
5 видимо отъ всехъ остальныхъ сторонъ того сложнаго душевнаго про-
цесса, который мы называемъ
чувствомъ
или
эмоціей. Совершенно
иное вгіечатленіе получается, когда мы будемъ говорить о такихъ ка-
чествахъ, какъ, положимъ, лицемеріе или страсть къ театру. Анали-
зируя лицемеріе,
мы
можемъ, правда, игнорировать некоторыя сто-
роны этого сложнаго проявленія, какъ менее существенный.
'Гемъ не
менее, въ конце концовъ, все же останутся нисколько такихъ элемен-
товъ, которые, будучи различны другъ отъ друга, въ то же время
неизбежно входятъ въ составъ того сложнаго комплекса, который мы
называемъ
лицемеріемъ: наличность въ сознаніи некоторыхъ предо-
судительныхъ мыслей и желаній, который надо скрыть, нобужденія,
заставляю щі я скрывать ихъ, различные пріемы и уловки, употребляемый
для того, чтобы замаскировать тайныя мысли, — все это такія составным
части, изъ которыхъ ни одной нельзя выбросить или изменить безъ
того, чтобы не распалось все сложное целое. Еще большее количество
элемевтовъ входить въ составъ такой сложной наклонности, какъ, напр.,
любовь къ театру, въ подробный анализъ котороіі мы здесь, однако,
не будемъ вдаваться.
t) Оче’нь
много
пптереспыхъ соображеній, п попыне
не утратившпхъ'своего
значенія, высказываетъ
по
этому
поводу Бенеке въ своихъ
„Psychologische
Skizzen"
[2].

Надо сказать, впрочемъ, что невозможно провести резкую границу
между простыми и сложными
наклонностями.
Съ одной стороны, су-
ществуетъ целый рядъ переходныхъ ступеней, такъ что невозможно
сказать,
где кончается
простота
и
где начинается сложность.
Съ
другой стороны, общая психологія подвигается все дальше и дальше
въ анализе душевной жизни, при чемъ расчлененію подвергаются и
такія душевныя пережнванія, когорыя прежде считались простеіішнмн,
неразложимыми. А такъ какъ характерологія, какъ мы увидимъ ниже,
при установлении нростейшихъ наклонностей пользуется въ широкихъ
размерахъ матеріаломъ, доставляемымъ общей психологіей, то вполне
естественно
ожидать,
что
многія наклонности, который мы считаемъ
простейшими, элементарными, подвергнутся разложению въ будущемъ.
Говоря о простыхъ (или элементарныхъ) и сложныхъ наклонностяхъ,
следуетъ помнить, однако, что
термины «простой» и «элементарный»
употребляются здесь въ нисколько нномъ смысле, чемъ это делается
обычно въ общей психологіи. Словамъ этимъ
обыкновенно прпдаютъ
двоякое
значеніе. Во
первыхъ — когда
сравниваютъ два душевныхъ
процесса, однородныхъ по содержание, но резко различающихся по
своей сложности,
т. е.,
по обилію и разнообразію входящихъ въ со-
ставъ
ихъ психическихъ
образованій. Такъ напр.,
разсматривая иро-
цессъ воспріятія или религіозное чувство у дикарей и детей и срав-
нивая
ихъ
съ
аналогичными
переживаниями у взрослыхъ,
высоко
развитыхъ людей, говорятъ, что въ первомъ
случай душевные
про-
цессы несравненно проще, элементарнее, чемъ во второмъ. Если мы
хотимъ изучать такого рода простейшіе процессы, то неминуемо должны
отказаться
отъ
наблюденій надъ взрослыми, образованными людьми и
обратиться исключительно къ изученію психологіи дикарей, детей и
близко
стоя щи хъ къ человйку животныхъ.
Именно благодаря этого
рода наблюденіямъ и возникли столь широко разросшіяся за последнее
время исихологія детскаго возраста, психологія низшихъ расъ и срав-
нительная психологія.
Совсемъ иное дело простейшая наклонность, какъ мы ее понимаемъ.
Всякій, даже самый несложный психическій процессъ— у дикаря, у ре-
бенка, у амебы (если только есть они у амебы) — имеетъ уже нйсколько
сторонъ: быстроту, интенсивность, более или менее легкую возбуди-
мость, то или иное содержаніе. А такъ какъ, согласно
нашему слово-
употребление, простейшая наклонность есть возможность
возникновенія
какой-нибудь одной, неразложимой далее стороны душевнаго процесса,
то следовательно даже такой, казалось бы, простейший душевный иро-
цессъ долженъ быть сведенъ къ одновременному действію несколькихъ
наклонностей. Съ другой стороны, душевный
переживания взрослаго
человека, иногда съ точки зренія общепснхологнческаго анализа чрез-

вычайно сложный, могутъ, темъ не менее, представлять
собою про-
явленія какихъ-либо
сравнительно
простыхъ
наклонностей. Особенно
следуетъ сказать это относительно
такъ называемыхъ
«высшихъ»
ду-
шевныхъ качествъ. Напряженіе волевого усилія, чувство состраданія,
процессъ сужденія, — все эти процессы представляются намъ обыкно-
венно въ виде весьма сложныхъ психическихъ образований, разнообраз-
ныхъ
п пзменчивыхъ
по своему составу. Темъ не менее, въ основе
каждаго изъ этихъ сложныхъ
процессовъ лежитъ какое-нибудь одно,
сравнительно простое переживаніе (чувство усилія, чувство симпатіи,
актъ сравненія), далыгТпішій анализъ котораго
оказывается
не по си-
ламъ современной психологіи и относительно
происхождения котораго
можно въ настоящее время только строить более или менйе противо-
речивыя гипотезы.
Более подробный разборъ вопроса о «высшихъ»
наклонностяхъ
будетъ произведенъ нами далее, въ главе VII.
Другое значеніе придается
словамъ
«простейшій, элементарный»
теми авторами, которые стремятся разложить всю душевную жизнь на
однородные, неразложимые далее элементы, изъ которыхъ можно было
бы затемъ снова строить
сложныя
душевныя явленія, подобно тому,
какъ
химикъ
разлагаетъ сложныя тела на атомы
и затЪмъ снова воз-
становляетъ ихъ изъ этихъ атомовъ.
Такими
«психическими
атомами»
одни авторы считаютъ ощуіценія, тогда какъ
другіе различаютъ два
рода психическихъ элементовъ: ощущенія и простТнишя чувствованія,
иди, какъ
часто
выражаются,
«чувственный тонъ, сопровождаю щій
ощуіценія». И те, и другіе считаютъ анализъ какого бы то ни было
сложи аго душевнаго переживанія только тогда доведеннымъ до конца,
когда удастся сполна разложить это переживание на ощущенія, сопро-
вождаемый или не сопровождаемый чувственными
тономъ, смотря по
воззрение автора. Какъ ощущенія, такъ и элементарный чувства ни-
когда не встречаются въ действительности
въ изолйрованномъ виде,
а представляютъ собою лишь результата анализа, отвлеченія; въ этомъ
отношенін они аналогичны
нашими
простейшимъ наклонностями,
ко-
торым также, какъ мы видеди,
являются
продуктами абстракціи. Но
только этими одними и ограничивается
сходство между «психологи-
ческими
атомами»
и «характерологическими элементами»,
такъ какъ по
своему содержание
и
объему понятія эти
значительно
отличаются
другъ отъ друга. Стараясь разложить какой-нибудь сложный процессъ
на ощущенія и элементарный чувства, мы все время имеемъ въ виду
только
подробнее анализировать,
что
именно
переживаетъ субъекта
въ данный момента, а не то, почему они переживаетъ это. Насъ ннте-
ресуетъ только содержаніе сознанія въ тіісномъ смысле этого слова,
между тймъ какъ вопроси о ' томи, какими образомъ и почему возникло
это содержаніе именно
въ данный момента и именно у даннаго лица, —

—
9—
этотъ вопросъ отходіітъ у лее на второй планъ.
Психвческій процессъ
данъ и мы его анализируемъ. Между темъ индивидуальная психологія
изучаетъ возможность появления той или иной стороны даннаго ду-
шевнаго процесса. Поэтому ея изученію подлежать не самыя ощущенія
и чувства,
какъ
таковыя,
а те условія,
внешнія и внутреннія, то
взаимодействіе постоянныхъ задатковъ, нредрасположеній даннаго че-
ловека и внешнихъ обстоятельствъ— возбудителей, благодаря которому
у этого лица появляются
въ
йзвестный моментъ данныя ощущенія,
чувства и ихъ комбинаціи. Все те разнообразные психическіе про-
цессы, анализъ которыхъ составляетъ главную задачу общей психо-
логи!, интересуютъ характерологію лишь постольку, поскольку они
могутъ служить ироявленіями различны хъ «характерологическихъ эле-
ментовъ» или основныхъ наклонностей.
Другое различіе между понятіями «психическаго атома» и
про-
стейшей наклонности состоитъ въ томъ, что последнее понятіе шире
но своему объему. Существуютъ наклонности не только къ появление
тД.хъ
или
иныхъ
оіцуіценій или
элементарныхъ чувствованій, но
также къ
большей или меньшей интенсивности ихъ,
къ более или
менее быстрому теченію, къ такнмъ, а не ннымъ комбинаціямъ ихъ
и проч. Другими словами, наклонности относятся не только къ содер-
жание психнческихъ процессовъ, но обннмаютъ также и формальный
стороны
ихъ,
какъ-то
интенсивность, теченіе, способы сочетанія
ит.п.
Все ученіе о темиераментахъ представляетъ собою не что \
иное, какъ попытку выделить наклонности, относящаяся къ формаль-
нымъ
сторонамъ душевныхъ процессовъ (быстрота и медленность,
сила и слабость) и установить известныя соотношенія между этими
наклонностями, въ результате чего
является
классификація темпера-
меитовъ. Однако, какъ показали многочисленный классііфикаціи темпе-
раментовъ и некоторый иримыкаюіція къ ннмъ классификации харак-
теронъ, невозможно отделить формальную сторону душевныхъ нроцес-
совъ отъ ихъ содержанія. Известный особенности въ теченіи душев-
ныхъ процессовъ тесно связаны съ темъ, а не ннымъ содержаніемъ:
сангвиники, т. е ., люди съ быстро протекающими, не особенно интен-
сивными и обильно проявляющимися наружу чувствованіями, обыкно-
венно бываютъ оптимистами и отличаются добродушіемъ и общитель-
ностью; холерическій темпераментъ(быстрота и сила) даетъ энергиче-
ски хъ
людей, борцовъ, которые къ тому же
въ
жизни
бываютъ
обыкновенно несчастны (Кантъ). Кроме того, существуютъ некоторый
качества, относительно которыхъ невозможно решить съ уверенностью,
идетъ ли здесь дДло о содержанін или о форме душевныхъ процес-
совъ, и которыя,
такнмъ
образомъ, являются
переходною ступенью
между наклонностями, относящимися къ содержание, и наклонностями,

10—
относящимися къ
форме; таковы, напр.,
способность психической и
психомоторной задержки (съ сопровождающимъ ее чувствомъ усилія),
способность узнаванія (чувство знакомости), внушаемость и пр. Въ
виду всего этого, намъ кажется невозможнымъ противополагать другъ
другу эти два рода наклонностей, разсматривая ихъ совершенно от-
дельно. Ученіе о темпераментахъ не должно составлять
не
только
отдельной науки, но даже и особаго отдела характерологіи; весь же
обширный и интересный матеріалъ, собранный этимъ ученіемъ, долженъ
целикомъ войти въ индивидуальную психологію 1 ). Вместе съ этимъ,
разумеется, значительно расширяется и объемъ понятія «наклонность»,
обозначая возможность появленія решительно всякой стороны какого
бы то ни было душевнаго процесса,
независимо отъ того, ндетъ ли
ріічь о содержаніи, или о теченіи (форме) этого процесса.
ГЛАВА II.
Степени развитія наклонностей.
Когда мы обсуждаемъ характеры двухъ хорошо знакомыхъ намъ
людей, сравнивая ихъ другъ съ другомъ, то намъ часто приходится
говорить, что одннъ изъ нихъ сообразительнее другого, или ленивее
его, или добрее, или подвижнее,— словомъ, превосходить другого по
степени развнтія какого-либо качества.
Точно также у одного и того
же человека одна и та же сторона характера можетъ проявляться въ
разное время съ различной силой: такъ, напр., когда человекъ утомленъ,
онъ дI;лается
менее способнымъ къ усиленному сосредоточенно вни -
манія на какомъ-нибудь предмете. Такое различеніе наклонностей по
степени сохраняетъ свою полную силу и въ научной характерологіи и
играетъ, какъ мы увидимъ ниже,
очень
важную роль при выборе и
разработке отдельныхъ наклонностей, а также при составленіи клас-
сификации характеровъ. Поэтому необходимо нисколько подробнее оста-
новиться
на
томъ,
что
именно
следуетъ понимать нодъ степенью
развитія отдельныхъ качествъ и какимъ образомъ возможно о преде-
леніе этой степени.
Какъ уже сказано, наклонность есть
возможность неоднократнаго
повторенія у даннаго лица известной стороны того или иного душев-
наго процесса. Основу этой возможности составляютъ какіе-то субъек-
тивные факторы, недоступные современному психологическому анализу,
при чемъ действіе этихъ факторовъ проявляется обыкновенно подъ
’) Подробный крптическій обзоръ ученія о темпераментахъ см. въ моихъ
лекціяхъ: „Ученіе о характерахъ"— лекція I [3].

—
и
—
вліяніемъ различныхъ условій, преимущественно,
такъ наз.,
внутрен-
нихъ и внй.шнихъ возбудителей (см. ниже, гл. V). И вотъ, когда мы
говорюсь,
что у одного лица та или иная наклонность развита сильнее,
чй;мъ у другого, то это означаетъ,
что
при прочихъ равныхъ усло-
віяхъ (т. е.,
при равенстве возбудителей , каш внутреннихъ , такъ и
впгьшнихъ) возмооюность возникновения
известной стороны дугиевнаго
процесса у первого лица является большей , чемъ у второго. Такъ, напр.,
называя одного человека болй;е добрымъ или более раздражнтельнымъ,
чй;мъ другого', мы этимъ самымъ выражаемъ ожиданіе, что одно и то
же происшествие въ первомъ наверное вызоветъ
чувство состраданія
или вспышку гнева, тогда какъ второй, вероятно, отнесется къ со-
бытію довольно • равнодушно. Говоря о томъ,
что
одно лицо тоньше
воспринимаетъ слуховыя впечатленія, чТ.мъ другое, мы констатируемъ
лишь тотъ фактъ, что въ одной и той же обстановке нзвестный ми-
нимальный раздражитель у перваго уже вызываетъ слуховое ощущеніе,
тогда какъ у второго такого ощуіценія не появляется.
Здесь моясетъ возникнуть такого рода вопросъ: если «большая или
меньшая возможность
ноявленія известной стороны душевнаго про-
цесса» зависитъ въ своей основе отъ
какихъ то нензвестныхъ намъ
субъективныхъ факторовъ,
то
можемъ ли мы говорить въ данномъ
случай; о степени развитія наклонностей, т. е. , предполагать непременно
количественную разницу въ дйпіствіи у помяну ты.хъ факторовъ? Моясетъ
быть, вей; тй; различія по степени, кэторымъ мы въ индивидуальной
психологіи придаемъ такую ваясность и который
считаемъ даже воз-
можнымъ въ нйжоторыхъ случаяхъ подвергать более или менее точ-
ному измеренію, — зависятъ,
въ
концй; концовъ,
отъ
какихъ-то еще
неизвестныхъ намъ качествснныхъ разннцъ? А если это такъ, то
развй; нельзя предположить,
что со
временемъ вей; эти качественный
разницы сделаются намъ известны,
передъ нами обнаружится вся
цепь иричинъ и следствій, обусловливающая
«возмоясность
появленія
той или иной стороны душевнаго процесса» и то, что мы
теперь на-
зываемъ большею или меньшею
степенью
какой-нибудь наклонности,
сведется всецФло къ различнымъ по составу комбинаціямъ
причинъ,
вызывающихъ возннкновеніе этой наклонности?
Конечно, болі.е
простымъ
является
въ
данномъ случай; наше
объяснение, согласно которому проявления, однородный по содержание,
но
различный по степени,
зависятъ
отъ
бодее или менй;е сильнаго
действія однихъ и тй;хъ лее факторовъ.
Однако, нельзя исключить
также и возможности
протнвополояснаго,
такъ какъ не всегда самыя
нростыя объясненія оказываются самыми правильными. Но даже и въ
томъ случай;, если бы это
оказалось
действительно такъ,
если бы
дальнЬйшій психологический анализъ
действительно свелъ нйисоторыя

—
12
изъ нашихъ «степеней» одной и той же наклонности къ различнымъ
по качеству комбинаіцямъ первичныхъ факторовъ, то все таки это
нисколько не изменило бы сути дела: вместо одной прежней наклон-
ности, оказавшейся сложной и производной, возникло бы две-три но-
выхъ, более элементарныхъ, и каждая изъ этихъ новыхъ наклонностей
опять
таки
обладала бы нроявленіямн, различающимися по
своей
интенсивности. Вообще, степень развнтія отдйльныхъ наклонностей,
это такое понятіе, безъ котораго индивидуальная психологія, но на-
шему мнФнію, совершенно не можетъ обойтись и котораго ни въ
какомъ случае нельзя считать ненужнымъ и излишнимъ.
Для того, чтобы определить степень развитія какого-нибудь душев-
наго качества въ каждомъ отдйльномъ случай, можно
пользоваться
различными пріемами, которые въ общемъ сводятся къ следующему 1 ).
Во нервыхъ, смотрятъ, какова должна быть интенсивность воз-
будителя для того, чтобы вызвать у испьггуемаго проявленія данной
наклонности, хотя бы въ очень
слабой степени. На этомъ принципе
основано въ психофизике определеніе такъ паз. низшаго порога для
различныхъ родовъ ощущеній. Въ индивидуальной психологіи иринципъ
этотъ можно применять для сравнительной оценки наклонностей въ
самыхъ
разнообразныхъ областяхъ душевной жизни.
Человекъ съ
очень тонкимъ зреніемъ, слухомъ и т. д. способенъ улавливать такія
разницы въ зрительныхъ и слуховыхъ впечатленіяхъ, которыя совер-
шенно недоступны другимъ людямъ. Субъекты, одаренные легко
воз-
будимой эмоціональной сферой, способны иногда придти въ состояніе
восторга или неистовства изъ за такихъ пустяковъ, которые заставятъ
только пожать плечами другихъ, более хладнокровныхъ нндивидуумовъ.
Во вторыхъ, важнымъ
прнзнакомъ для опредеденія степени раз-
вит наклонностей является интенсивность ироявленій, какъ внутрен-
нихъ (см. ниже, гл. X), такъ и внешпихъ. Если одинаковая опасность
угрожаетъ жизни двухъ людей, то (при отсутствін различныхъ иобоч-
ныхъ, усложняю щихъ дело обстоятельствъ) мы назовемъ более тру-
сливымъ того
изъ
ннхъ,
кто
обнаружить более сильные признаки
страха. Количество и
качество работы, совершенной при условіяхъ,
равныхъ для всехъ испытуемыхъ; более или менее полная неподвиж-
ность при сосредоточен!:! вниманія на одномъ какомъ-нибудь объект!:;
большая или меньшая радость при свиданіи съ друзьями и близкими
лицами,— все это такого рода признаки, которыми съ успехомъ можно
пользоваться
для оиределенія интенсивности соответствующихъ на-
клонностей.
L) Более подробный разборъ этого
вопроса
читатель
пайдетъ
въ
пашей
статье въ „Вопр. фплос.
и психол."
[4].

—
13—
Въ третьи хъ, наконецъ, чрезвычайно полезнымъ для нашихъ целей
можетъ
оказаться
наблюденіе надъ взаимными
столкновеніямн раз-
личныхъ наклонностей, въ особенности чувствъ и влечен ій. Молодой
человекъ голодаетъ но нискольку дней для того, чтобы накупить
себе книгъ или рисунковъ: значить, ннтересъ къ чтенію и живописи
иревышаетъ у него даже чувство голода; робкая и боязливая жен-
щина совершаетъ чудеса храбрости для того, чтобы спасти своего
ребенка: значить, любовь къ ребенку въ ней сильнее чувства страха.
Если первые два способа могутъ служить для сравнительной оценки
того, насколько развита одна и та же наклонность у разныхъ людей,
то третій способъ пригоденъ въ особенности для определенія того,
какова сравнительная интенсивность различныхъ чувствъ и влеченій,
присущи хъ одному и тому же человеку.
По поводу второго, изъ
этихъ способовъ можетъ быть сделано
одно прпнципіальное возражение. ДТ'.ло въ томъ, что возможность точ-
наго измеренія какихъ бы то ни было душевныхъ переживаний пред-
ставляется, какъ известно, съ точки зренія общей психологіи воиро-
сомъ
чрезвычайно спорнымъ. Существустъ мненіе, согласно которому
мы
вообще не имеемъ права говорить о различной интенсивности
ощуіценйі: нельзя
измерять снльныя
ощущенія слабыми,
какъ
мы
измеряемъ длину иредметовъ аршинами или весъ нхъ фунтами; сильное,
интенсивное
ощуіценіе есть нечто
качественно
отличающееся
отъ
слабаго, и разлнчіе между ними такъ же мало подлежптъ нзмеренію,
какъ различіе между двумя разнородными ощущеніями, — 'напр.,
крас-
наго и зеленаго цвета. Это возраженіе являлось напбодее существен-
нымъ иунктомъ въ числе техъ доводовъ, которые были выставлены
противъ пснхофизическаго толкованія известной Фехнеровской фор-
мулы, — и надо признать, что возраженіе это такъ и осталось неопровер-
гнутымъ. А ведь ощущенія — это та область, въ которой психическія
измеренія достигли наибольшаго совершенства. Если даже и въ этой
области мы не имеемъ права говорить, что, напр.,
одно осязательное
ощуіценіе въ 2
или: 3 раза сильнее другого,
что
одннъ человекъ
обладаетъ вдвое более тонкимъ слухомъ, чемъ другой, — то
что
же
придется сказать относительно сложныхъ
умственныхъ ироцессовъ,
относительно чувствовав! и и волевыхъ
актовъ! Очевидно, здесь точное
количественное измереніе въ смысле Фехнера представляется не только
теоретически, но и фактически совершенно неосуществимымъ.
На это
мы
можемъ
ответить,
что
такого
рода измереніе для
индивидуальной психологіи вовсе
не
представ.тяетъ необходимости.
Для того, чтобы сравнивать и классифицировать человеческіе характеры,
вовсе не нужно непремішно знать, «во сколько разъ» или «на сколько
именно» одно душевное проявленіе интенсивнее другого. Достаточно

—
14—
указать только, что между ними существуетъ разница въ интенсив-
ности, что одно нзъ нихъ сильнее другого. Л такое разлнчіе по силе
или интенсивности представляетъ собою нёсомненный фактъ, прямо и
непосредственно даваемы# намъ внутреннимъ опытомъ. Каждое ощуще-
ние или чувство,
испытываемое человекомъ,
можетъ быть одинъ разъ
слабымъ, другой разъ более сильнымъ, еще бо#ее снльнымъ
и
т.
д.
При помощи тщательныхъ и продолжительныхъ наблюденій индиви-
дуальная психологія устанавливаетъ
сначала
на
одномъ и томъ же
лице целый рядъ подобныхъ разлнчій, целый рядъ градацій въ
ироявленіяхъ одной и той же, свойственной данному лицу наклонности.
Мы не
можемъ
сказать,
во
сколько
разъ или на сколько
одна нзъ
этихъ ступеней превосходить другую; но мы нмесмъ
право на осно-
ван! и внутренняго опыта утверждать, что каждая последующая ступень
по своей интенсивности превосходить предыдущую. Затемъ, пользуясь
сходствомъ внешнихъ проявленій, мы
распространяемъ эти
градаціи,
этотъ рядъ степеней на всехъ другихъ наблюДаемыхъ нами лицъ. При
этомъ
часто
намъ
удается найти человека съ
более тонкимъ
и
богатымъ развнтіемъ той же наклонности, и тогда наша скала делается
шире и детальнее, обогащается новыми степенями, новыми , более
тонкими различеніями. Такимъ образомъ, при помощи продолжитель-
ныхъ
наблюденій на многихъ
лицахъ, для каждой основной наклон-
ности устанавливается целый рядъ различій но степени ся развитія и,
соответственно этому, цедый рядъ более или менее ннтенсивныхъ
нроявленій.
"И когда мы говорішъ о необходимости измерить у какого-
нибудь человека степень развитія той или иной наклонности,
то
это
значитъ только, что нужно при помощи различныхъ внешнихъ про-
явленій определить, которой
нзъ
установленныхъ
нами
ступеней
соотв етству ютъ проявления этой наклонности у наблюдаемаго человека.
Итакъ, для каждаго душевнаго качества необходимо установить
более или менее подробную скалу интенсивности,
съ
внутренними и
внешними проявленіями, соответствую щнм и каждой отдельной ступени
этой скалы. Что касается того, какнмъ образомъ мы будемъ обозначаті,
различныя ступени, то это уже вопросъ второстепенный, чисто,
такъ
сказать, технический Можно делать это путемъ подробнаго описанія
проявлен!!!: результаты умственной работы, произведенной различными
испытуемыми при однихъ и техъ же условіяхъ, иди подробное описаніе
проявлен!!! страха у группы людей, находящихся передъ лпцомъ опас-
ности, дадутъ намъ возможность непосредственно распределить этихъ
людей по
различнымъ стуиенямъ установленной нами скалы.
Для
большей наглядности можно пользоваться
также
системой балловъ,
какъ это делалъ, напр.,
Бинэ въ
своихъ
недавнихъ изследованіяхъ
надъ яркостью воображенія у детей [5]. Надо только помнить,
что

—
15
подобный дифровыя обозначенія не могутъ иметь никакой математи-
ческой ценности. Формулъ изъ нихъ составлять
нельзя.
Такіе баллы
являются только условными знаками, которые замі.няютъ собою по-
дробное описаніе проявленій и вводятся нами
исключительно
ради
простоты и удобства.
Когда для определенія степеней развитія какой-нибудь наклонности
пользуются различными по своей интенсивности возбудителями,
то при
этомъ обыкновенно заранее уже предполагается, что проявления наклон-
ности должны усиливаться
параллельно
съ усиленіемъ возбудителя.
Такъ оно и бываетъ въ значительномъ
большинства
случаевъ. Если
легкій уколъ булавкой вызываетъ
въ насъ
сравнительно слабую боль,
то при разрезываніи кожи (напр., во время операцін) боль можетъ сде-
латься почти невыносимой. Человекъ, плохо различающий слабые звуки,
будетъ менее другихъ чувствителенъ также и по отношению къ другимъ,
интенсивнымъ
слуховымъ раздраженіямъ. Однако, такой нараллелизмъ
нельзя считать безусловно ностояннымъ. Бываютъ случаи, когда раздра-
жение, остававшееся
въ теченіе некотораго времени совершенно безре-
зультатнымъ,
въ
конце концовъ вдругъ вызываетъ
очень сильную
реакцію. Какой-нибудь субъектъ долго
остается
равнодушнымъ къ
ироисшествіямъ, хотя не особенно важнымъ, но все же возбуждаюіцимъ
въ другихъ известныя чувства; когда же произойдешь какое-нибудь
очень важное событіе,
т. е.,
когда действіе возбудителя достигнетъ
значительной степени, у него вдругъ появляется такое сильное чувство,
къ какому совершенно неспособны окружаю щіе. Здесь «чувствитель-
ность», наклонность
испытывать чувства при всякомъ незначительномъ
поводе сравнительно очень невелика,
а между темъ, разъ возникши,
чувства могутъ достигнуть огромной интенсивности. Обыкновенно здесь
прпмешиваются разный побочный вліянія,
такъ или иначе задержи-
ваются на время развитіе даннаго чувства: мысль о томъ, что не сле-
дуетъ волноваться
по
пустякамъ, иреобладаніе въ данный моментъ
какихъ-нибудь другихъ интересовъ и невозможность
вследствіе этого
обратить должное вннманіе на то событіе, которое волнуетъ окружаю-
іцихъ и проч. Тщательный аналпзъ
въ каждомъ
отдТ.льномъ случай;
иоможетъ выделить такія побочныя вліянія, если только они имеются
въ наличности.
Однако въ некоторыхъ, впрочемъ, далеко не частыхъ.
случаяхъ подобное неравномерное наростаніе чувствованій встречается
и помимо всякихъ побочныхъ вліяній, въ чистомъ, такъ сказать, видй;,
составляя особенность характера даннаго индивидуума.

—
16—
ГЛАВА III.
Изменяемость наклонностей.
Часто приходится встречаться съ возраженіемъ такого рода: какъ
можно систематически изучать и классифицировать характеры люден,
когда характеръ вовсе не есть что-нибудь определенное, постоянное,
а изменяется ежедневно, чуть ли не ежеминутно? Всякій знаетъ, какъ
удивительно меняетъ человека возрастъ, какъ резко могутъ отличаться
темпераменты, привычки, взгляды, стремленія взрослаго или пожилого
человека отъ того, чемъ былъ этотъ человекъ 20 — 30 летъ тому на-
задъ. Мало того: каждый день, каждый часъ приносить съ собой часто
перемены настроенія, способностей, а иногда и всего духовнаго облика;
утромъ, после сна настроеніе совсемъ иное, чемъ къ вечеру, после
целаго дня утомительной работы или после сытнаго обеда. Ничтожное
обстоятельство, перемена обстановки иногда сразу меияетъ все пове-
дете человека: иной застенчивый субъектъ, будучи живымъ, веселымъ
и интереснымъ собеседннкомъ въ кругу своихъ близкихъ друзей, де-
лается угрюмымъ, резкимъ и нелюднмымъ въ незнакомомъ или несим-
натичномъ ему обществе.; иногда достаточно одного неосторожнаго
намека, чтобы вызвать въ немъ эту перемену.
Съ другой стороны, некоторые авторы, желая защитить характе-
рологию отъ подобныхъ возраженііі,
впадаютъ въ противоположную
крайность: повторяя мненіе Шопенгауера [6], они утверждаютъ, что
каждый человекъ обладаетъ своимъ
особеннымъ характеромъ, полу-
ченнымъ при рожденін, что характеръ этотъ въ теченіе жизни не
изменяется, а только развивается, что подъ кажущимся разнообразіемъ
нроявленій скрывается неподвижное постоянство немногихъ основныхъ
чертъ характера. Итакъ, намъ необходимо подробнее разобраться въ
вопросе о томъ,
возможны
ли
измененія
характера и какъ
велики
границы этихъ измененій.
Прежде всего,
мы
считаешь несомненно возможными
изйененія
характера, хотя бы даже самыхъ основныхъ
чертъ его. ГІрн извест-
ныхъ обстоятельствахъ, въ изв естный поріодъ времени, характеръ че-
ловека можетъ иногда корениымъ образомъ перемениться; это — фактъ,
существование котораго не можетъ отрицать,
какъ намъ кажется, ни
одинъ добросовестный наблюдатель, относя іційся къ делу безъ всякой
предвзятой точки зренія. Все недоразуменія происходить только отъ
того, что смешиваются между собою двоякаго рода измененія: длитель-
ный или действительныя и временный или каэюущіяся.
Длительный или действительный измененія
характера констати-
руются нами тогда, когда нзвестная совокупность возбудителей—внеш -

—
17—
нихъ или внутреннихъ — всякій разъ вызываетъ у человека возникновение
иныхъ
сторонъ душевной деятельности, чемъ это наблюдалось при
техъ же возбудителяхъ у того же
человека раньше. Очень резкіе
примеры подобной перемены самыхъ коренныхъ чертъ характера можно
наблюдать у душевно-больныхъ; такъ, напр.,
когда человекъ заболе-
ваетъ ыеланхоліей, то его нельзя
никакими
средствами привести въ
хорошее настроеніе; все то, что прежде доставляло ему удовольствіе,
теперь не только
не радуетъ его, но, наоборотъ, лишь уснлнваетъ его
страданія. У нормальныхъ людей также можно
иногда наблюдать по-
добный перемены характера,
хотяиневъ
такой резкой степени.
Какое-нибудь тяжелое несчастіе можетъ изъ веселаго, беззаботнаго
юноши
сделать угрюмаго, вечно озабоченнаго человека; ленивый,
изнеженный богачъ, потерявши
вдругъ
все
свое состояніе, иногда
делается энергичнымъ и трудолюбивымъ работннкомъ; внезапно испы-
танный чрезмерный ужасъ делаетъ человека иногда на всю жизнь
робкимъ. Однако, у взросдыхъ людей такая
быстрая ломка характера
бываетъ чрезвычайно редко: нужны какія-нибудь необычайным со-
бытия, внезапная вынужденная перемена въ образе жизни, обстановке,
окружаюіцемъ обществе для того, чтобы вызвать подобный внутрейній
иереворотъ на протяжении какихъ-нлбудь несколькихъ недель или ме-
сяцевъ; и то задатки такоіі перемены обыкновенно были въ немъ уже
и раньше. Другое дело — постепенный измененія характера: въ теченіе
10 — 20 летъ, подъ постояннымъ, неуклоннымъ возд-ействіемъ какихъ-
нибудь условій душевный складъ даже взросл аго человека можетъ
сильно перемениться. Но наиболее 'резкія измененія характера прихо-
дится наблюдать, разумеется, въ детскомъ возрасте; здесь уже систе-
матическое воспитаніе можетъ сильно вліять на ходъ развнтія различ-
ными наклонностей ребенка, тогда какъ
более сильные действующіе
моменты, какъ, напр.,
полная
перемена условій жизни, среды и т. д.
иногда делаютъ ребенка совершенно
неузнаваемыми.
Такая значи-
тельная подчиняемость
внешнимъ воздействіямъ продолжается — все
уменьшаясь — до 25 — 30 летъ, когда, по выраженію Джемса, характеръ
отвердеваетъ, какъ гипсъ, чтобы затемъ уже остаться почти неизмен-
ными до самаго конца жизни.
Эта устойчивость душевнаго склада
взрослыхъ людей устраняетъ,
какъ
нами
кажется, всякія сомненія
относительно возможности
наблюдать, описывать и классифицировать
отдельные характеры.
Гораздо болыпій интересъ для индивидуальной психологіи иред-
ставляготъ временный или кажуіціяся измененія характера. Этими тер-
миномъ мы будемъ обозначать те случаи, когда какая-нибудь наклон-
ность не проявляется только потому, что отсутствующи условія — вну-
тренняя или внешнія, — необходимым для ея проявленія; съ появле-
ОСН. НАЧАЛА ПАУКП О ХАРАКТЕРАХЪ.
2

—
18
ніемъ же этихъ условій данная наклонность тотчасъ снова начинаетъ
действовать. Хорошимъ примеромъ такихъ кажущихся измененій
могутъ служить колебанія настроенія. Самый энергичный и живой
человекъ после несколькихъ сутокъ напряженной работы, сопрово-
ждаемой къ тому же какими-либо неприятностями, можетъ прійти въ
отвратительное настроеніе: полная апатія овладевастъ имъ, все кажется
ему въ черномъ свете, онъ делается раздражительнымъ и нетерпе-
ливымъ; но дайте этому человеку какъ следуетъ отдохнуть, устраните
непріятности, — и
къ нему вернется опять его прежнее бодрое на-
строеніе. Въ этомъ отношеніи характеръ человека можно сравнить со
скрипкой: изъ ея четырехъ струнъ, всегда одинаковымъ образомъ на-
строенныхъ, опытный музыкантъ пзвлекаетъ безконечно разнообразный
сочетанія звуковъ; но окончился концертъ — и передъ вами все та же
скрипка съ теми же четырьмя струнами. Вотъ эти-то кажуіціяся
измененія характера и влекутъ за собою то безконечное разнообразие
въ проявленіяхъ душевной жизни человека, которое, на первый взглядъ,
совершенно невозможно привести въ какую бы то
ни
было систему.
Темъ не менее, если вглядеться въ причины, обусловливаю щія эти
кажуіціяся измененія, то можно разделить ихъ на несколько важней-
шихъ груипъ, разсмотреніемъ которыхъ мы сейчасъ и займемся.
Первой изъ причинъ,
вызываю щихъ временное бездействие той
или иной наклонности, является
истоіценіе ея вследствіе продолжн-
ельной или же, хотя бы кратковременной, но необычайно напряженной
деятельности. Здесь тотчасъ же возникаетъ воиросъ: имеемъ ли мы
право прилагать понятіе истощенія къ области душевныхъ явленіп
вообще,
и
въ
частности— къ
тому,
что
мы
назвали
проявлениями
простейшихъ наклонностей, т. е., къ различнымъ сторонамъ психиче-
скихъ процессовъ? Когда въ физіологіи или иатологіи говорятъ,
что
деятельность какого-либо органа истощилась или временно прекрати-
лась вследствие утомленія, то имі.ютъ
въ
виду нечто вполне опре-
деленное. Утомленіе органа, напр.,
мышцы или нервнаго центра после
энергической работы можетъ наступить или всліідствіе значительная
накоиленія продуктовъ распада, или
же вследствіе отсутствія необ-
ходимая для работы материала, главнымъ образомъ кислорода. Совсймъ
иначе дело обстоять въ психологіи, какъ въ общей, такъ и въ индиви-
дуальной. Какъ уже неоднократно повторялось,
намъ неизвестна ко-
нечная, основная причина действія каждой отдельной наклонности.
Если исключить действіе внешннхъ возбудителей, а
также вліяніе
родственныхъ наклонностей, то и после этого все-таки останется еще
нечто, обусловливаю щеее возможность повторная проявления даннаго
качества; более же близкое определение этого неизвестная фактора
при совремснномъ состоянии науки намъ недоступно. А разъ это такъ,

—
19—
то и въ вопросе о временномъ истоіценіи простейшихъ наклонностей
приходится
воздержаться
отъ
всякихъ
объяснсній,
ограничившись
однимъ только констатнрованіемъ факта: послй продолжительнаго, более
или менее интенеивнаго действія какой бы то
ни
было наклонности,
ея напряженность
обыкновенно
значительно
ослабеваетъ,
и
прежніе
возбудители уже недостаточны для того, чтобы вызвать ея проявленія;
такое пониженіе интенсивности продолжается некоторое время, после
чего наклонность
мало
по
малу начинаетъ
проявляться съ прежней
своей силой. Это постепенное возстановленіе истощенной наклонности
можно
было бы сравнить
съ
накопленіемъ иотенціальной энергіи,
которая затЬмъ,
при действіи соответствующего возбудителя,
пере-
ходитъ въ энергію кинетическую.
Но намъ
кажется, что подобныя
сравненія лишь очень мало могутъ способствовать уясненію того,
что
на самомъ деле происходить въ этнхъ случаяхъ.
Необходимо, такимъ
образомъ, различать степень развитія душев-
ны хъ качествъ (см. предыдущую главу) отъ ихъ напряженности. Степень
развитія есть нечто длительное, более или менее постоянное или,
по
крайней мере, изменяющееся очень медленно и постепенно. Напряжен-
ность же наклонностей можетъ изменяться очень быстро,
въ
зависи-
мости
отъ
более или менее интенсивныхъ
проявленій,
вызвавшихъ
временное истощеніе даннаго качества.
Эти колебанія напряженности
чрезвычапны неравном!, рны какъ по своей силе, такт,
и но своей про-
должительности.
При составлены характеристики
намъ
всякій разъ
неизбежно приходится
считаться
съ
темъ,
какова
напряженность
качества, проявленіе котораго
мы
наблюдаемъ въ данныіі моментъ.
Однако, конечная наша дель всегда заключается въ определены вели-
чины
более постоянной и более характеризующей наблюдасмаго чело-
века, а именно степени развитія у него данной наклонности.
Когда говорить о психийескомъ утомлены, то обыкновенно ивгЬють
въ виду только умственные процессы: вниманіе, воспріятіе, память,
воображеніе, — вотъ тЬ сложные процессы,
на которыхъ обыкновенно
изучаютъ
вліянія истоіценія различныхъ простейшихъ наклонностей.
Намъ кажется, однако,
что
явленіе временнаго истощенія въ такомъ
виде, какъ мы его только что определили, — можно наблюдать если не
на всФхъ, то по крайней мФрФ на
значитсльномъ
большинстве иро-
стейшихъ душевны хъ качествъ. Способность къ напряженію волевого
усллія, сопротивляемость внешними воздЪнствіямъ, координированность
сложныхъ
движенін и сложныхъ
действій,
склонность
къ предвари-
тельному обсуждение поступковъ,
болЬе или менее легкая возбуди-
мость чувствованій,
сила
и
обиліе ихъ проявлены,
содержаніс испы-
тываемыхъ
чувствованій и стремленій и т. д., все эти и многія дру-
гая проявленія простейшихъ наклонностей подчиняются одному общему

—
20—
ноложенію: деятельность ихъ всякій разъ длится некоторое, более
или менее продолжительное
время, затемъ начннаетъ
ослабевать и
постепенно достигаетъ minimum’a, а иногда и совсЬмъ прекращается
на некоторое время съ темъ, чтобы потомъ возобновиться съ прежней
силой. Есть основанія думать,
что
явленія контраста въ нЬкоторыхъ
случая хъ также могутъ быть сведены всецело къ вліянію нстощенія и воз-
становленія: благодаря временному истоіценію какой-нибудь наклонности
имеетъ возможность проявиться противоположное
качество, которое
за время дЬйствія первой наклонности успйло достигнуть значитель-
ная напряжения.
Итакъ, всякая наклонность
после періода более или менйе энер-
гическихъ
проявленій обыкновенно затймъ какъ бы замирастъ на
некоторое время; во время этого кажущаяся бездЬйствія происходить
возстановленіе наклонности, напряженность ея, значительно
понизив-
шаяся въ періодъ усиленныхъ проявленій,
постепенно
снова
возра-
стаешь до прежней степени, пока, наконецъ, при первомъ удобномъ
случае, а иногда даже и безъ всякая повода, данное качество про-
является съ прежней своей силой. Но иногда случается такъ, что
почему-нибудь данная наклонность
слишкомъ
долго не можешь про-
явиться: или обстоятельства (внйшше возбудители) складываются слиш-
комъ неблагопріятно для ея проявленія,
или же
другія наклонности
вліяютъ на нее задерживаю щимъ образомъ, не позволяя ей проявляться.
Такое продолжительное бездействіе какой бы то ни было душевной
способности влечетъ
за
собой двоякаго рода последствия. Вначале
напряженность даннаго качества
все больше и больше возрастаешь,
такъ что проявленія его шймъ интенсивнее, чймъ дольше былъ гіро-
межутокъ кажущаяся бездействія. Такъ, сильное чувство иногда въ
теченіе довольно долгаго времени какъ бы замираешь, благодаря изве-
стному стечение обстоятельствъ,
направляющихъ всю душевную дея-
тельность человека въ совершенно другую сторону; но съ шТ.мъ боль-
шей силой овладеваешь это чувство человЬкомъ, когда обстоятельства
переменятся,
и ничто уже больше не мйшаетъ его дййствію. Однако,
если промежутокъ бездействія слишкомъ
великъ, продолжается ме-
сяцы, годы, то вліяніе его будетъ уже иное: напряженность наклон-
ности, сначала
возросшая до своего предела,
начинаешь
зашУ.мъ по-
нижаться, ослабевать, — и если по прошествіи долгаго времени обстоя-
тельства опять сложатся благоиріятно для ея проявленія, то она про-
явится уже не съ прежней силой,
а значительно
слабее. Произошло
действительное,
а не только кажущееся измененіе характера: степень
развитія даннаго качества
понизилась.
Здесь мы имеемъ отношенія,
обратный темъ, какія наблюдаются при зарожденіи и укрепленіи
какой бы то
ни
было наклонности:
всякое повторение ея действія„

—
21
всякое лишнее ея проявленіе временно истоіцаетъ эту наклонность, но
за то усиливаетъ возможность подобнаго же проявленія въ будущемъ,
т.- е.,
укрепляетъ существование даннаго качества у
его обладателя.
Всякое же бездеііствіе какой бы то ни было наклонности усплнваетъ
на время ея напряженность, но, продолжаясь долго, начинаетъ оказы-
вать противоположное действіе, такъ какъ, благодаря отсутствию упраж-
нения, степень развитія качества начинаетъ понижаться.
Второй причиной, производящей временную задержку въ проявле-
ніяхъ какой-либо наклонности и вызывающей, такимъ образомъ, кажу-
щаяся измененія характера, является
часто вліяніе на данную наклон-
ность со стороны другихъ душевныхъ качествъ, такъ или иначе свя-
занныхъ съ нею.
Вліяніе это можетъ быть какъ
задерживающимъ,
такъ и способствуюіцимъ; въ первомъ случае, оно мешаетъ проявле-
нію даннаго качества, въ последнемъ, — наоборотъ, способствуешь ему.
Такъ какъ взаимное вліяніе различны хъ наклонностей другъ на друга
можетъ носить самый разнообразный характеръ и такъ какъ вопросъ
о взаимныхъ отношеніяхъ различныхъ душевныхъ
свойствъ нмеетъ
огромную важность для индивидуальной психологіи, то ниже мы зай-
мемся спеціально подробнымъ разсмотреніемъ этого вопроса (см. гл. VII). \j
Теперь же ограничимся лишь указаніемъ на то, что къ этому разряду
явленій следуетъ отнести,
по
нашему мненію,
и
те случаи, когда
человекъ произвольно старается подавить въ себе на болііе или менее
продолжительное
время проявленіе той или иной наклонности. ВТ.дь
причиною
такой произвольной задержки, оказываемой по отношенію
къ
известнымъ сторонамъ душевной жизни,
является
обыкновенно
желаніе удовлетворить другія потребности, проявить другія наклон-
ности, которыя оказываются
могущественнее первыхъ. Такимъ обра-
зомъ, и здесь мы имеемъ дело съ
задержкой, оказываемой одними
наклонностями по отношенію къ другимъ,
но
только
здесь процессъ
задержки гораздо сложнее: взаимная
борьба между двумя противо-
положными стремленіями доходнтъ до нашего сознанія, и напряженіе,
сопровождающее задержку, получаетъ характеръ активнаго волевого
усилія.
Третью группу прнчинъ,
обусловливающихъ кажуіціяся измененія
характера, образуютъ разнообразный вліянія со стороны внешнихъ
обстоятельствъ, окружающей среды, вообще всехъ шііхъ фактороиъ,
которые будутъ нами разсмотрены въ дальнейшемъ изложеніи (гл. V)
подъ названіемъ внутреннихъ и внешнихъ возбудителей душевныхъ
качествъ.
Къ этимъ тремъ категоріямъ можно свести огромное большинство
случаевъ, когда та или
иная
наклонность временно перестаетъ про
являться
и
характеръ,
такимъ
образомъ, претерпеваешь кажущееся

—
22—
измененіе. Спрашивается теперь, какимъ
образомъ при такихъ без-
престанныхъ (хотя бы только
временныхъ и кажущихся) переменахъ
характера возможно
все-таки его
изученіе? Ведь интенсивность дей-
ствія каждой наклонности, какъ мы видели, подвержена постояннымъ
колебаніямъ: всякая наклонность то временно истощается после энер-
гической деятельности, то снова достигаетъ высокой степени напря-
жения; проявления ея или обнаруживаются во
всей полноте, или,
на-
оборотъ, бываютъ подавлены и задержаны въ теченіе более или менее
долгаго времени, благодаря вліянію неблагогіріятныхъ обстоятельствъ и
действію противоположныхъ наклонностей. Какую же степень развнтія
того
или
иного
душевнаго качества считать свойственной данному
лицу, когда мы можемъ наблюдать у него въ зависимости отъ разно-
образныхъ условій самыя различный степени этого качества? Чтобы
ответить на этотъ воиросъ, нужно точнее выяснить, что собственно
нмйемъ мы въ виду, когда говоримъ о наблюденіи и изученіи харак-
тера какого-нибудь человека, другими словами — необходимо дать более
или менее точное определеніе характера.
ГЛАВА IV.
Определеніе характера.
Подъ характеромъ мы будемъ подразумевать совокупность свой-
ственныхъ данному лицу наклонностей, преимугцественно основныхъ ;
каждую изъ этихъ
наклонностей следуетъ брать въ наибольшей
интенсивности , какая только возможна
для даннаго человека.
Характеръ есть совокупность
наклонностей. А
мы
видели, что
наклонность не есть какой-нибудь конкретный душевный процессъ: это
лишь возможность
появления
той или иной стороны душевнаго про-
цесса, т. е. , результата отвлеченія, вспомогательное понятіе, которымъ
индивидуальная психологія, подобно многимъ другнмъ наукамъ, поль-
зуется для более удобной группировки изучаемаго материала. Въ дей-
ствительности мы наблюдаемъ лишь разнообразный проявленія наклон-
ностей, т. е., различные душевные процессы и ихъ внешнія физіоло-
гическія выраженія. Совершенно то же мы
должны сказать и о ха-
рактере, который представляетъ изъ себя лишь совокупность наклон-
ностей. Это — схема, указывающая
намъ
на то, что при извГ.стныхъ
условіяхъ мы можемъ ожидать у даннаго лица возникновенія тСхъ или
пныхъ душевныхъ процессовъ.
Когда,
напр.,
подробно опнсываютъ,
каково
было новеденіе наблюдаемаго лица во время известнаго со-
бытия, или какіе душевные процессы происходили въ это время въ его
сознаніи, то это описаніе еще не представляетъ изъ себя характе-

—
23—
ристики: это только рядъ более или менее
сложны хъ проявленій, ма-
теріалъ, изъ котораго
только
путемъ дальнейшей обработки ложно
вывести
заключеніе о существовании у наблюдаемаго чедовека неко-
торыхъ наклонностей. При обработай же часто оказывается,
какъ мы
увидимъ
ниже,
чтооднаитаже
наклонность
можетъ
проявляться
чрезвычайно различно, — и все
огромное разнообразіе обнаруженныхъ
человекомъ проявлений можно свести иной разъ къ сравнительно не-
большому числу имеющихся у него основныхъ наклонностей.
Согласно довольно распространенному мненію, въ жизни людей бы-
ваютъ такіе моменты, когда, благодаря чрезвычайному стеченію обстоя-
тельствъ, весь характеръ человека обнаруживается съ полною ясностью
и въ полномъ своемъ объеме: все те черты, который раньше почему-
либо ускользали отъ
нашего
наблюдения, проявляются
въ
этотъ мо-
ментъ съ необычайною
силою. Въ подобныхъ случаяхъ мы можемъ,
значить, наблюдать, какъ вследствіе чрезвычайно благоиріятнаго дей-
ствія
внутреннихъ и внешнихъ
возбудителей все наклонности,
со-
ставляющія характеръ челонека, проявляются одновременно, и иритомъ
съ
наибольшей интенсивностью,
какая
только
имъ
свойственна. Но
такіе моменты въ жизни человеческой чрезвычайно редки. Чаще всего,
при изучены характера какого-нибудь человека намъ приходится на-
блюдать его въ теченіе бодее или менее продолжительнаго времени,
при самыхъ разнообразныхъ обстоятельствахъ, отмечая проявления то
однихъ, то другихъ сторонъ его душевной личности. Изъ этого разно-
образнаTM, нестраго, изменчиваго и колеблющагося материала мы уже
затемъ, путемъ обработки и отвлеченія, вырабатываемъ ту схему на-
клонностей, которую и называемъ характеромъ этого человека.
Итакъ, следуетъ строго отличать отдельныя нроявленіи характера,
постоянно
меняющіяся вместе съ переменой окружающнхъ условій,
отъ той схемы характера даннаго человека, которая является резуль-
татомъ более или менее продолжительнаго наблюденія и переработки
собраннаго матеріала. Проявления безконечно разнообразны и лишь
редко повторяются
совершенно въ
томъ
же
виде, какъ и раньше;
схема же характера,
если
только
она
составлена
правильно, должна
оставаться неизменной въ теченіе сравнительно очень долгаго времени,
пока, наконецъ, въ характер!; произоіідутъ какія-нибудь действительныя,
а не кажуіціяся измененія; между темъ, такія действительный изме-
ненія характера у взрослыхъ
людей происходятъ,
какъ
мы уже ви-
дели, далеко не часто.
Воиросъ о томъ, что такое основный наклонности и какъ возможно
отличить
ихъ
отъ
наклонностей второстепенныхъ, будетъ подробно
оосуждаться
нами
ниже (въ глав!; XIV). Что же касается того, что
при составлены схемы характера нужно всегда отмечать наивысшую

—
24
интенсивность, съ какой можетъ проявиться та или иная наклонность
у даннаго лица, то здесь могутъ сделать намъ следующее возражение.
Сами мы сейчасъ только
говорили, что такіе моменты, когда все на-
клонности человеческаго характера проявляются въ полной своей сижб,
бываютъ лишь чрезвычайно редко. Къ этому надо прибавить, что и
отдельныя наклонности далеко не часто проявляются съ той наибольшей
интенсивностью,
какой оне могутъ достигнуть у даннаго человека.
Обыкновенно всякій человіжъ живетъ и действуетъ, такъ сказать, въ
половину, далеко не давая того, что онъ можетъ дать въ случае край-
ности. Не даромъ распространено вполне справедливое на нашъ взглядъ
мненіе, что многіе люди въ критнческій моментъ совершаютъ такія
чудеса, къ которымъ
ни
окружаю щіе,
ни
они сами не считали себя
способными. Но такіе критическіе моменты въ жизни человека бы-
ваютъ лишь чрезвычайно редко, и разсчитывать на нихъ, изучая ха-
рактеръ человека для целей научной классификации совершенно не
представляется возможнымъ:
какъ же
тогда определить наивысшую
интенсивность, которой можетъ достигнуть та или иная наклонность у
наблюдаемаго лица? Ответъ заключается въ следуюіцемъ. Правда, при
обыкновенныхъ повседневиыхъ обстоятельствахъ мы не можемъ наблю-
дать наивысшихъ проявлений очень многихъ наклонностей (хотя, напр.,
при изучсніи умственной сферы намъ удается иной разъ путемъ экспе-
римента вызвать такое крайнее напряжете известной наклонности, къ
какому только способенъ изследуемый). Но за то мы можемъ съ очень
большой вероятностью заключать о томъ, какой силы можетъ достиг-
нуть действіе той или иной наклонности у наблюдаемаго лица подъ
вліяніемъ необычайно сильныхъ возбудителей. Если, напр.,
самый нич-
тожный поводъ уже способенъ вызвать
у человека неудовольствие, то
мы заключаемъ, что подъ вліяніемъ
очень
сильныхъ
раздражителей
такой человекъ способенъ испытывать
приступы сильнейшей ярости;
если малейшее чувство уже проявляется у наблюдаемаго лица какими-
либо внЕшними признаками — мимикой, жестами
и
т. д.,
—
то
подъ
вліяніемъ очень сильныхъ чувствованій эти проявленія, наверное, до-
стигнуть необычайнаго обилія и интенсивности.
Однимъ словомъ. мы
имеемъ возможность,
не
наблюдавши непосредственно наивысшаго
действія той или иной наіионности, съ большою вероятностью заклю-
чить о томъ, до какихъ преді.ловъ она можетъ достигнуть.
Нельзя,
внрочемъ, утаить,
что въ иныхъ— правда, довольно ред-
кихъ — случаяхъ тутъ можетъ представиться известное затрудненіе.
Выше мы указывали, что бываютъ случаи, когда усиленіе возбудителя
наклонности и усиленіе ея проявлений не идутъ параллельно: проявления
почти отсутствуютъ, пока возбудитель не достигнетъ известной, очень
значительной интенсивности, после чего наклонность вдругъ проявляется

—
25—
съ необыкновенной силой. Относительно такихъ
наклонностей наши
заключенія должны
производиться
лишь съ большой осторожностью:
если и здесь на основании наблюденій, произведенныхъ въ обыденной
обстановкой, мы будемъ судить о томъ, какой интенсивности можетт.
достигнуть действіе наклонности при исключительныхъ, чрезвычайныхъ
обстоятельствахъ, то рнскуемъ впасть въ ошибку.
ГЛАВА У.
Внешніе и внутренніе возбудители наклонностей.
Въ предыдущемъ изложеніи намъ часто приходилось упоминать о
внутреннихъ и внешнихъ возбудителяхъ наклонностей. Этимъ именемъ
мы
называли
обыкновенно совокупность условій, какъ
внутреннихъ,
такъ и внешнихъ, способствовавшнхъ проявленію данной наклонности.
ГІонятіе ^возбудителя» нмеетъ чрезвычайную важность для индиви-
дуальной психологіи: часто какое-нибудь качество, сильно
развитое у
наблюдаемаго лица и достигшее въ данную минуту значительной сте-
пени напряженія, темъ не менее не проявляется (или проявляется
очень слабо) только вследствіе того, что отсутствуетъ соотвйтствующій
возбудитель. Далее, когда мы опредйляемъ у какого-нибудь лица сте-
пень развитія той или иной наклонности по ея
проявленіямъ,
то
при
этомъ необходимо принять во вниманіе также и то, съ какой интенсив-
ностью дййствовалъ въ данномъ случай возбудитель этой наклонности.
Наконецъ, самыя проявления какого бы то ни
было качества могутъ
значительно
варінроваться въ
зависимости отъ
того, какіе именно
возбудители имелись на лицо въ данномъ случай. Въ виду такой
важности этого понятія намъ необходимо разсмотреть его иодробнйе.
Положимъ, что мы находимся въ совершенно темной комнате; не-
смотря на то, что наши глаза открыты и весь
нашъ
органъ зрйнія
находится въ нормальномъ состояніи, мы
все же
ничего
не видимъ.
Но вотъ мы замі.чаемъ въ одномъ углу комнаты светящуюся точку,
напримеръ, раскаленныіі уголекъ; мы говоримъ, что свйтъ отъ уголька
нутемъ воздействія на нашу сетчатку возбудилъ въ
насъ
способ-
ность воспринимать световыя ощущенія и действіе этой способности
(или наклонности) проявилось въ виде воспріятія свйтяіцейся точки.
Въ это описаніе необходимо внести, однако, небольшую поправку.
Оказывается, что днемъ, при яркомъ освещеніи тотъ же раскаленный
уголекъ можетъ быть совершенно не замйченъ нами, и, во
всякомъ
случай, не даетъ такого яркаго оіцуіценія, какъ ночью. Слйдовательно,
важна не только наличность колебаній свйтового эфира, важно также
и то, что колебанія эти исходить изъ одного ограниченнаго мйста,

—
26—
тогда какъ все окружающее остается темнымъ.
Однішъ словомъ, воз-
будителемъ нашей способности зрительнаго воспріятія послужилъ въ
данномъ случай не одинъ какой-нибудь объектъ внешняго міра, а
скорйе известное отношеніе между нисколькими объектами, состоящее
въ томъ, что одинъ изъ нихъ свйтитъ, а другіе нйтъ.
Другой нримйръ. Мы изследуемъ при помощи Вундтовскаго тахисто-
скопа быстроту воспріятія у наблюдаемаго лица. Такъ какъ, несмотря
на быстроту паденія пластинки и узость щели, мы все
таки
просимъ
нспытуемаго насколько возможно лучше прочесть предъявляемое слово,
то ему приходится необычайно напрягать свою способность быстро
воспринимать объекты («наклонность къ быстротй умствениыхъ ироцес-
совъ», въ частности — къ быстрот!; воспріятія). Въ данномъ случай
возбудителемъ является сложное сочетаніе различныхъ сторонъ явленій
внйшняго
и
внутренняго міра: предъявляемое
слово, быстрота его
предъявленія, мысль о необходимости прочесть это слово, желаніе
возможно лучше прочесть его
и
т.
д. При этомъ для возбуждения
быстроты воспріятія необходимо, чтобы вей эти явленія были даны
именно въ такомъ, а не иномъ сочетании можно, конечно, предъявляемое
слово замйнить рисункомъ, вмйсто вертикально падающей пластинки
употребить пластинку, скользящую горизонтально (какъ это сдйлано въ
аппаратй Фпнци-Крепелина), но всегда должно остаться опредйленное
соотношеніе между этими явленіями: быстро мелькаю іцій нередъ глазами
объектъ и необходимость воспринять его. То же самое мы имйемъ н
въ тйхъ случаяхъ, когда возбудителемъ какой-либо наклонности служатъ
извйстные процессы душевнаго міра. Такъ, напр.,
иногда человйкъ
уже готовъ разсердиться, но мысль о томъ, что гнйвъ этотъ можетъ
повредить ему самому или близкимъ людямъ, заставляетъ его подавить
въ себй начинающееся чувство. Въ данномъ случай способность психи-
ческой задержки была возбуждена слйдуюіцимъ сочетаніемъ душев-
ныхъ
явленій: начинающееся чувство гнйва, мысль о неизбйжныхъ
его
послйдствіяхъ,
желаніе
не
подвергаться
этимъ
послйдствіямъ.
Содержаніе каждой изъ этихъ составныхъ
частей можетъ
мйняться:
объектъ гнйва, послйдствія его, способъ размышленія объ этихъ
послйдствіяхъ, — все это можетъ
безконечно варіироваться; но
разъ
только
сохранены извйстныя
отношенія
между этими
процессами,
извйстный способъ ихъ сочетанія, — мы
всегда можемъ съ большой
вйроятностыо ояшдать,
что проявится и способность психической за-
держки, — если только,
конечно,
она
существуетъ у наблюдаемаго
человека.
Эти цримйры достаточно выясняютъ,
что
именно
слйдуетъ пони-
мать подъ внйшними и внутренними возбудителями наклонностей: воз-
будителемъ той или иной наклонности
мы
будемъ называть опре-

—
27—
деленный способъ сочетанія извпстныхъ
физическихъ или психи-
ческихъ явленій (вернее, различныхъ сторонъ этихъ явленій), всякій
раз,ъ способствующій проявленію данной наклонности.
Для краткости,
впрочемъ,
мы
будешь употреблять терминъ «возбудитель» какъ
въ
узкомъ, такъ и въ более широкомъ смысле, обозначая ишь не только
известный способъ сочетания составныхъ элементовъ,
но
и
всю
ихъ
сумму, все сложное явленіе физическаго или психнческаго міра, способ-
ствующее проявленію той или иной наклонности.
Такъ,
въ
ириведен-
ныхъ выше
примерахъ, возбудителями въ широкомъ
смысл Т.
слова
можно считать появленіе раскаленнаго угля въ темной комнате въ
присутствіи испытуемаго лица, опытъ съ тахистоскопомъ, взятый во
всемъ его цТломъ, и т. д.
Возбудителей душевныхъ качествъ можно разделить на две группы:
внутреннихъ
и
внешнихъ,
хотя,
какъ
мы
увндимъ ниже, резкой
границы между этими двумя группами и нельзя провести. Мы займемся
сначала внешними возбудителями, которые по
своему составу и по
способу действія также не все между собою однородны.
Типическймъ случаешь действія внешняго возбудителя можно счи-
тать приведенный примТ.ръ съ светящимся въ темноте раскаленнымъ
уголькомъ. Подобнаго же рода внешніе возбудители весьма много-
численны
для всехъ наклонностей,
относящихся
къ
простТ.йшимъ
воспріятіямъ: во всехъ этихъ случаяхъ дело идетъ о раздражителе,
который путемъ непосредственнаго действія на тотъ или иной органъ
чувствъ, вызываетъ
появленіе въ сознаніи соответствующнхъ ощу-
щений или представленій Д. Но деііствіе внТ.шняго возбудителя, вызы-
вающее проявленіе той или иной наклонности, далеко не всегда дости-
гаетъ яснаго сознанія. Положишь, напр.,
что среди оживленннаго раз-
говора мы смахнули комара, укусившаго насъ
въ
щеку, и въ пылу
беседы совершенно не заметили ни укуса, ни вызваннаго
нмъ рефле-
кторнаго движенія: раздражитель здесь оказалъ свое действіе, возбу-
дивши нашу болевую чувствительность и вызвавши болевое ощуіценіе;
только ощущеніе это, какъ и движеніе, вызванное нмъ, не были ясно
сознаны нами, хотя,
можетъ быть,
и
оказали
некоторое вліяніе на
ходъ разговора. Другой, подобный же примеръ. Положишь, человекъ
идетъ медленно, задумавшись о чемъ-нибудь; внезапно издали доно-
*) Само собою разумеется,
что
здесь мы совершенно не будемъ касаться
вопроса о томъ, существуетъ ли внешній міръ, какъ нечто
отличное
отъ на-
ілйхъ ощущеній и представлений,
а также— какимъ
образомъ объекты этого
внешняго міра могутъ воздействовать на нашу психическую сферу. Индиви-
дуальная психологія въ качестве
эмпирической науки не должна задаваться
теми вопросами, решеніе которыхъ всецело принадлежитъ философіи и теоріи
познанія.

—
28—
сятся звуки быстрой музыки, — и
онъ
ускоряетъ въ
тактъ этой му-
зыке свои шаги; между темъ, занятый своими мыслями, онъ не обра-
щаетъ вниманія на музыку и на свою походку, такъ что потомъ самъ
удивится, когда мы ему разскажемъ обо всемъ происшедшемъ. Въ
этомъ случай быстрый рнтмъ музыки,
не достигши яснаго сознанія,
все же повліялъ у него на быстроту двнженій, ускоривши ихъ.
Такіе
случаи, когда вызванный возбудителемъ проявления той или иной на-
клонности не достигаютъ яснаго сознанія, а протекаютъ на переферіи
его, не замечаемый самимъ наблюдаемымъ лицомъ, и обнаруживаются
только при помощи известныхъ внешнихъ проявленій, — бываютъ до-
вольно часто. Действіе возбудителей при этомъ обыкновенно ничемъ
не отличается отъ техъ случаевъ, когда вызванныя
ими
проявления
бываютъ ясно сознаны наблюдаемымъ: ускоряющее вліяніе музыкаль-
наго ритма на походку сказалось бы съ неменьшей силой и въ томъ
случае, если бы наблюдаемый человекъ слышадъ музыку и следидъ
за своей походкой; конечно, онъ
могъ
бы путемъ усилія, вопреки
музыке, снова замедлить шаги,
но
это
было бы уже осложненіемъ,
причиной котораго явился бы не быстрый ритмъ музыки; а какія-ни-
будь посторонняя соображения. Въ виду такого близкаго
сходства
между действіемъ ясно сознаваемыхъ
и
полусознаваемыхъ возбуди-
телей, индивидуальная исихологія не можетъ
игнорировать вторыхъ и
должна изучать ихъ съ такою же тщательностью,
какъ
и первые. Къ
этому надо прибавить, что часто подобные возбудители, хотя и очень
смутно сознаваемые, оказываютъ, темъ не менее, очень сильное в л la-
me на весь ходъ душевной жизни; вызываемый
ими полусознательный
проявления такъ тесно переплетаются съ процессами, протекающими
въ сознаніи, что нетъ возможности
отделить ихъ другъ отъ друга.
Поэтому, повторяемъ, индивидуальная психологія не можетъ
игнори-
ровать техъ или иныхъ возбудителей только потому, что вызываемый
ими проявленія не подымаются выше порога сознанія.
Нисколько иной характеръ носятъ чисто физіологическіе возбуди-
тели, действующіе непосредственно на нервную систему и въ част-
ности на серое вещество головного
мозга. Таковы все фармакологи-
ческія вещества,
вызываю щія возбуждение или угнетете мозговыхъ
центровъ и соответственно этому вліяющія различнымъ образомъ на
теченіе душевныхъ процессовъ. Достаточно вспомнить сложное, частью
возбуждающее, частью парализующее вліяніе алкоголя,
а также род-
ственныхъ веществъ — хлоралъ-гидрата, хлороформа, сульфонала, тріо-
нала и др.,
далее, действіе бромидовъ, опіума и его
препаратовъ,
индійской конопли и многихъ другихъ. Более косвенное,
но иногда не
менее сильное вліяніе на деятельность мозговыхъ центровъ оказы-
ваютъ обіціе моменты: питаніе, составъ воздуха, обмФ.нъ ветцествъ въ

—
29
въ организме и проч. Спрашивается, должна лп индивидуальная пси-
хологія заниматься разсмотрФшемъ такихъ чисто физіологическнхъ воз-
будителей? Въ следующей главе нами
будетъ подробно разобранъ
вопросъ
о томъ,
какое
именно
значеніе для характерологіи можетъ
иметь обстоятельное знакомство съ анатомо-физіологическимъ
корре-
латомъ ті.хъ
или
нныхъ
наклонностей. Здесь же ограничимся лишь
простымъ утвержденіемъ,
что
знакомство
это по многимъ
причинамъ
является неизбежною необходимостью; а разъ это такъ, то, конечно,
нельзя обойти молчаніемъ и техъ
чисто
физіологнческихъ возбуди-
телей, о которыхъ сейчасъ только шла речь и которые способны не-
посредственно вліять на состояніе и деятельность мозговыхъ центровъ.
ІІзъ всего сказаннаго
выше о внешни.хъ возбудителяхъ можно ви-
деть, что дФйствіе ихъ всегда является более или менЬе непосред-
ственнымъ.
Внешній міръ воздействуешь на нашу центральную нерв-
ную систему или на дериферическіе воспринимаю щіе аппараты (органы
чувствъ), и не по ср едств енным ъ иоследствіемъ этого воздействия является
проявленіе соответствующей наклонности: раздраженіе сетчатки све-
товыми лучами передается зрительному центру мозговой коры —и воз-
никаешь
ощущеніе света; бромистыя соли дФйствуютъ на
клетки
коры— и теченіе умственныхъ ироцессовъ замедляется 1_ ).
Иначе обстоять дело съ внутренними возбудителями. Этимъ име-
немъ мы будемъ называть шФ случаи,
когда проявленіе наклонности
вызывается не непосредственнымъ
действіемъ какого-либо внФшняго
раздражителя,
а благодаря известной комбинацін чисто исихическихъ
явленій, т.-е., главнымъ
образомъ, благодаря воспроизведеннымъ ощу-
щеніямъ, представленіямъ и сопровождающимъ
ихъ чувствамъ. Возь-
мемъ
примерь, приведенный уже нами
выше:
напряжете волевого
уси.іія возникаешь
вслФдствіе того, что некоторый соображения убФ-
ждаютъ человека въ необходимости подавить начинающееся чувство
гнФва. Здесь непосредственнымъ
возбудитедемъ является
сочетание
Чисто психическихъ, внутреннихъ явленій: чувство гнФва, восномннаніе
о событіи, вызвавшемъ гнЬвъ,
представление о послФ.дствіяхъ гнФва,
деятельность мышленія и т.
д. Необходимо,
однако, помнить,
что о
чисто внутреннихъ возбудителяхъ можетъ идти рФчь только до шФхъ
поръ,
пока
ограничиваются
непосредственной причиной,
вызвавшей
В Говоря это, мы, разумеется,
отнюдь не намерены утверждать,
что
суще-
ствуетъ прнчпиная зависимость
между физико-химическими измененіямн въ
мозговой коре и возникающими
при этомъ
психическими
процессами. Реше-
ніе этого вопроса не подлежишь веденію индивидуальной
психологіи; для ея
целей
вполне
достаточно придерживаться
гипотетпческаго
правила:
всякій
психическій процессъ
сопровождается
определепными фпзпко - химическими
измененіями въ мозгу,
и наоборотъ.

—
30—
проявлсніе той или иной наклонности. Если же продолжать причинную
депь событій все дальше и дальше, то, конечно, для всякаго про-
цесса, происходящего въ сознаніи, можно найти какой-нибудь поводъ
въ собыгіяхъ внешняго міра или, другими словами, всякій внутрен-
ній возбудитель можно, въ
конце концовъ, свести къ действію техъ
или иныхъ
внешнихъ обстоятел ьствъ.
Такъ,
въ
приведенномъ нами
примере первоначальными раздражителемъ могли быть удары, полу-
ченные данными лицомъ отъ обидчика, или какая-нибудь фраза, про-
изнесенная этими посдеднимъ и истолкованная
нашими
субъектомъ
въ оскорбительыомъ для него смысле.
Отъ возбудителей той или иной наклонности следуетъ отличать
случайные поводы, вызвавшіе этихъ возбудителей къ действію. Оби-
женный человекъ можетъ въ данный моментъ совсемъ не думать о
происшедшей съ ними непріятной исторіи, какъ вдругъ какое-нибудь
совершенно постороннее обстоятельство (напр., встреча съ человекомъ,
но наружности напоминающими обидчика), благодаря случайной ассо-
ціаціи идей, наведетъ его на мысль о понесеиномъ оскорблении и вы-
зоветъ весь тотъ сложныіі процессъ,
о
которомъ говорилось выше
и
въ результат!; котораго
явилось
напряжете волевого усилія. Можно
сказать, значитъ, что это случайное обстоятельство явилось возбуди-
телемъ способности къ волевому усилію. Такъ мы и делаемъ часто въ
обиходной речи, опуская
сложныя
промежуточный звенья
и отмечая
только
видимую, внешнюю причину, и проявившейся такъ или иначе
конечный результатъ: подавленіе чувства гнФва. Но научная характе-
рологія должна, какъ нами кажется, поступать иначе. Подъ возбуди-
телями наклонностей въ строгомъ смысліъ
слова она должна пони-
мать
исключительно
непосредственныхъ возбудителей , всякій рази
способствую іцихъ проявленію соответствующей наклонности. Правда,
когда речь идетъ о внутреннихъ возбудителя хъ, то иной рази бы-
ваешь полезно, кроме этихъ неиосредственныхъ внутреннихъ возбуди-
телей, отметить также и внешнія обстоятельства,
вызываю щія обык-
новенно
ихъ
действіе и этими
самыми
способствующая проявленію
соответствующей наклонности; но надо всегда помнить, что эти внеш-
нія, случайный обстоятельства изучаются только для удобства иаблю-
денія, для того, чтобы при помощи ихъ вернее и легче констатировать,
въ каждомъ данномъ случае, наличность известнаго внутренняго возбу-
дителя, на которомъ и должно быть сосредоточено наше главное вни-
мание. Въ случаяхъ внешнйхъ возбудителей событія окружаюіцаго міра
непосредственно вызываютъ
проявление той или иной наклонности;
когда же
дело идетъ о внутреннихъ возбудителяхъ, то подобный
внешнія событія играютъ второстепенную роль,
являясь
лишь
спо
собствующимъ моментомъ, который только окольными путемъ и при-

—
31—
томъ далеко не всегда одинаково вліяетъ на проявление данной наклон-
ности.
Въ приведенномъ нами определеніи того,
что
следуетъ понимать
подъ словами
«возбудитель наклонности»,
сказано,
между прочнмъ,
что возбудитель,
какъ
внутренний, такъ и внешній всякій разъ спо-
собствуетъ проявленію данной наклонности. Действительно ли это такъ?
Не противоречить ли этому положенію тотъ распространенный и въ
основе своей справедливый взглядъ,
что
одни и тЬ же обстоятель-
ства часто вызываютъ
совершенно противоположный чувства, мысли и
дЬйствія не только у двухъ различныхъ людей, но даже у одного и
того же человека? Достаточно вспомнить,
какъ
изменяются вкусы,
потребности и привычки человека въ разные возрасты его жизни: гй
идеи и событія, цели и стремления, которыя такъ привлекали его фан-
тазію и волновали
его
чувства въ юности,
совершенно перестаютъ
интересовать его черезъ какіе-нибудь двадцать ле.тъ; на место ихъ
явились новыя
идеи, новыя
потребности. И эта перемена интересовъ
въ большинстве случаевъ обусловливается вовсе не кореннымъ изміі-
неніемъ характера даннаго лица.
Характеръ въ основныхъ
чертахъ
можетъ остаться неизменнымъ: можетъ
сохраниться и живость
инте-
ресовъ, и яркость фантазіи, и сила
чувствъ
и
легкая ихъ возбуди-
мость — а между темъ направленіе этихъ чувствъ и интересовъ резко
переменилось и чтобы возбудить ихъ, требуются уже совсЬмъ иныя
условія, чФмъ въ ранней молодости.
Какъ же можно, скажусь намъ,
въ виду подобныхъ примеровъ, говорить о томъ, что
каждый возбу-
дитель неизменно, при всякихъ условія.хъ, способствуетъ возникновенію
соответствую щей наклонности? Намъ кажется,
что все такія возра-
жеиія основаны
на нйкоторомъ недоразуменіи,
зависящемъ прежде
всего
отъ
неточнаго
пониманія
словъ
«возбудитель наклонности».
ІІодъ возбудителемъ обычно понимаюсь
не способъ сочетанія тйхъ
или иныхъ явленій, а самыя эти явленія,
взятыя
въ ихъ целомъ, — не
какія либо стороны окружающей жизни, способный возбудить въ че-
ловеке соответствующую наклонность,
а
целью сложный
событія и
происшествія, вызываю щія къ ді.йствію обыкновенно целый рядъ раз-
личныхъ наклонностей. Другими словами,
слово
«возбудитель» пони-
маюсь не въ настоящемъ, узкомъ, а въ более широкомъ смысле слова.
При этомъ
особенное вннманіе склонны обраіцать обыкновенно на
внешнюю, конкретную сторону явленій, а не на ихъ внутренней смыслъ,
не на ихъ взаимное
отношение. И часто,
изъ
за
кажущейся резкой,
бросающейся въ глаза разницы не замечаютъ внутренняго, более глу-
бокаго сходства между двумя явленіямн внешней действительности.
Пока речь идетъ о внешни хъ возбудителяхъ, то въ этомъ еще нетъ
большой бйды: действіе ихъ настолько непосредственно, что внешнее,

—
32—
видимое сходство обусловливаешь въ большинства
случаевъ и одно-
родность действія, т. е. ,
одинаковое вліяніе на одну и ту лее наклон-
ность. Светящаяся точка въ темноте всегда возбуялдаетъ нашу спо-
собность зренія, будетъ ли светъ исходить отъ тлеющаго уголька
или отъ горящей спички; две порціи алкоголя,
сходныя но вкусу и
запаху, окаялутъ приблизительно одинаковое действіе и на теченіе на-
шихъ умственныхъ процессовъ.
Но дело значительно
усложняется,
когда мы переходимъ къ внутреннимъ возбудителямъ. Какъ мы уже
видели, вн'Т;пшія обстоятельства играютъ здесь въ большинстве слу-
чаевъ лишь роль случайнаго повода, который самъ по себе для насъ
безразличенъ и все значеніе котораго заключается лишь въ томъ, что
онъ повелъ къ появленію въ сознанін внутренним возбудителя данной
наклонности, т. е., известнаго, более или менее опреде.леннаго ком-
плекса представлений и чувствованій, способствующихъ возникновенію
этой наклонности.
Ребенокъ играешь
въ
солдатики,
плачетъ
надъ
несчастіями сказочной принцессы и ужасно радъ, когда ему удастся
пустить самодельный парусный корабликъ на грязной дождевой луже.
Взрослый равнодушенъ ко всему этому; онъ интересуется дипломати-
ческими переговорами и столкновеніемъ между двумя
великими дер-
ялавами, глубоко сожалйіетъ о несчастіи, постигшемъ человека, котораго
онъ любилъ и уважалъ, и десятки ле-гъ работаетъ надъ какимъ-ни-
будь научнымъ открытіемъ. Внкшнія условія въ обоихъ случаяхъ
чрезвычайно различны; и однако эти различный внешнія условія, при
помощи целой цепи посредствующихъ
звеньевъ,
благодаря целому
ряду ассоціацій, вызываготъ, въ конце концовъ, въ сознаніи ребенка и
взрослаго иоявленіе
почти
одинаковыхъ мыслей,
почти одинаковаго
комплекса представлений и чувствованій съ известными, одинаковыми
отношениями между ними: сказочная принцесса ребенка обладаетъ для
него такими
же
достоинствами и такъ же
незаслуженно страдаетъ,
какъ и другъ взрослаго человека, поэтому и сострадайте, возникающее
у обоихъ, очень сходно; изобретете игрушечной лодки для ребенка
такъ же сложно, трудно и важно
по
свонмъ
последствіямъ, какъ
научное открытіе для взрослаго,— поэтому оно и вызываешь
у ребенка
такое же упорное напряженіе и сосредоточеніе умственной деятель-
ности,
какъ и научное открытіе у взрослаго. Несмотря на резкую
разницу внднмыхъ, внешнпхъ поводовъ, содержаніе внутренним возбу-
дителя остается то яле самое, и неудивительно, что после.дствіемъ этого
является
ироявленіе одной и той яле наклонности.
Такимъ образомъ,
недоразуменіе, высказанное нами выше,
оказывается
разре.шеннымъ,
и ничто
не мешаетъ признать,
что
действіе какого-бы то ни было
возбудителя всякій разъ способствуешь проявленію соответствующей
наклонности.

—
33—
Изучая различные возбудители прост’Мшихъ душевныхъ качествъ,
не трудно заметить, что возбудители эти могутъ обладать различной
степенью
интенсивности, сообразно чему
изменяется и сила ихъ воз-
действія на соответствующую наклонность.
Эти измененія по
степени
легче
всего
проследить на внешнихъ возбудителяхъ,
которые иногда
бываютъ доступны весьма точному цифровому измеренію. Мы можемъ
съ чрезвычайною равном), рностыо
повышать
силу
света или звука,
переходя постепенно отъ иичтожныхъ но сил); раздраженій, даюіцихъ
едва заметное ощуіценіе, къ ослепительному свйту и оглушительному
стуку. На этой возможности
точно
измерять интенсивность
раздра-
жителя
основана
вся
психофизика.
Съ такой же точностью
граду-
пруемъ
мы
часто
фармакологическія
вещества,
действующая
на
центральную
нервную
систему,
разсчитывая,
что
съ
.повышеніемъ
дозы будетъ усиливаться
также
и
ді.йствіе лекарства
на
орга-
низмъ
больного. ГІри этомъ,
конечно,
приходится
принимать
во
внн-
маніе различные побочные моменты:
индивидуальную восприимчивость,
состояніе
организма
въ
данный
моментъ,
способъ,
которыми
вво-
дится лекарственное вещество
въ организмъ; но если всФ эти условія
остаются
тождественными,
то
у одного и того же больного параллельно
съ
увелнченіемъ дозы возрастаешь
также
и
сила
дййствія лекарства.
Что касается до внутренний, возбудителей, то измереніе силы де,іі -
ствія возмояшо
здесь далеко
не съ такой точностью,
какъ
на внені-
нихъ.
Такъ какъ всякій внутренній возбудитель есть не что
иное, какъ
известное сочетаніе воспроизведенныхъ
представлен))) и чувствованій,
то
нзме.реніе его степени должно
состоять
въ
онределеніи интенсив-
ности
этихъ
представлен)))
и
чувствованій. Такъ, въ приведенномъ
выше примере, возбудителемъ способности къ волевому усилію является
чувство
гнева
и
вызванное
различными соображеніямн желаніе
во
что
бы то ни стало
подавить въ себе
этотъ
гнйвъ; чТ.мъ сильнее
чувство гнііва и чТ.мъ ярче, интенсивнее тФ представления
и
чувства,
который заставляютъ человека, несмотря на всю силу гнева, стремиться
къ его
подавлению, — тймъ съ большею
силою
весь сложный внутрсн-
нііі нроцессъ способствуетъ возникновенію волевого усилія. Само собою
разумеется,
что
здесь уже невозможно
градуировать
интенсивность
возбудителя съ такою же точностью,
какъ это
мы
дФлали по отно-
шение
къ вне.шнимъ возбудителямъ. Даже не подымая вопроса о томъ,
возможно
ли
вообще измерять яркость представлен))) и интенсивность
чувствованій, необходимо сознаться,
что
у человека со сложной ду-
шевной жизнью определить,
хотя бы только приблизительно, силу дШі-«
ствія внутренним возбудителя часто
бываетъ очень трудно. Тймъ
У-
менее. измГ.реніе силы действія возбудителей,
хотя
бы, повторяемжу
приблизительное,
играешь очень важную роль въ индивидуальной иси^йр*»^
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
У

—
34—
хологіи; безъ него часто невозможно бываетъ определить степень раз-
вития
той или иной наклонности у наблюдаемаго человека, а безъ
определенія степени развптія наклонностей невозможна сама индиви-
дуальная психологія, какъ наука Намъ кажется, однако, что путемъ
тщательнаго наблюдения и анализа можно въ этомъ направлены дости-
гнуть многаго.
Здесь ні.тъ принцигііальной невозможности,
а есть
только трудность, зависящая отъ
сложности
изучаемаго материала, а
такого рода препятствія нельзя считать совершенно непреодолимыми.
Не надо забывать,
что
изученіе различныхъ условій, вліяющихъ на
проявления той или иной наклонности, находится пока еще въ совер-
шенно зачаточномъ состоянии.
Дальнейшія, чисто фактический изсле-
дованія въ этой области должны досташнть намъ много новаго и инте-
реснаго матеріала.
Чемъ сильнее возбудиітель, темъ нинтенснівнее проявления соответ-
ствующей наклонности. Надо, однако, помнить ,
что
сила
проявлений
зависитъ не только
отъ
сиплы
возбудителя,
но
также ии отъ некото-
рыхъ другихъ условий: степени напряженности даннаго душевнаго ка-
чества въ моментъ действія возбудителя, способствуюицаго или задер-
жипваиопи,аго вліянія со стороны другиихъ наклонностей, более или
менее быстраго иистоииденія данной наклонности
ии
т.
д. Такъ, если
какая-нибудь нанилоннность истощена очень ииродолжиительньимъ или не-
обычайно энергпичньнмъ действіемъ, то даже сильный возбудитель едва
будетъ въ состоянии вызвать
ничтожное по силе проявление; если же,
наоборотъ, сиильно развиитая у даннаго человека наклонность достигла
къ тому же значиптельнаго напряжения всдедствіе продолжительнаго
(только не черезчуръ продолжннтельнаго! — см . выше) бездействія, то
она никогда проявляется даже прии отсутствии возбудиителя. Далее, какое-
нибудь иинтересное зрелииице, обьнкновенно
привлекаюннп,ее
все
наше
внимание, рискуетъ пропитии совершенно незамечеииньимъ, если съ намии
недавно случилось большое несчастіе,
на которомъ и до сихъ поръ
еще сосредоточиваиотся нашии
мысли. Все тапгія побочныя влияния не-
обходимо приниимать въ разсчетъ, когда прииходиится пользоваться интен-
сивностью возбудителя для определения степении развития у наблиодае-
маго человека той иди иной наклонности.
Сипла действія возбудиителя зависннтъ иногда не только отъ его
интенсивности, но ии отъ некоторыхъ другиихъ условий: продолжитель-
ности действія, частоты повторений ии т. д. Не вдаваясь въ подробное
разсмотреніе этиихъ фактороиіъ, мы упомянемъ только о томъ, часто
встречаюнцемся явленіи, которое Джемсъ называетъ сложеніемъ стии-
муловъ: «стимулъ, который самъ по себе не способенъ вызвать
въ
нервномъ иіентрі, разрядъ, можетъ вызвать последніпп, действуя одно-
временно съ другимии стимулами, въ отдельности столь же безсиильными,

—
35—
какъ и онъ». Примеръ: «Припоминая позабытое имя или фактъ, мы
стараемся вызвать
въ памяти какъ можно более связанныхъ съ ними
обстоятельствъ, такъ, чтобы все они въ совокупности напоминали то,
чего каждое въ отдельности
не въ силахъ напомнить» [7]. Пользуясь
нашими терминами, мы можемъ выразить этотъ
случай такъ: наклон-
ность
къ
воспроизведенію даннаго образа проявилась съ достаточ-
ной силой лишь подъ вліяніемъ целаго ряда однородныхъ внутрен-
нихъ возбудителей,
изъ которыхъ каждый самъ по себе былъ слнш-
комъ слабъ, чтобы вызвать ея проявленіе. Къ этому можно добавить,
что нечто аналогичное приходится иногда наблюдать при повторномъ
воздействіи одного и того же возбудителя. Если я сижу за письмен-
ными столомъ, углубленный въ чтеніе, то однократный слабый стукъ
въ дверь можетъ
пройти для меня
совершенно незамеченнымъ; но
будучи повторенъ 3 — 4 раза, тотъ
же стукъ обращаетъ на себя, на-
конецъ, мое вниманіе. Явленіе это, давно уже известное въ физіологіи
подъ нменемъ суммированія раздраженій,
можетъ
быть распростра-
нено, какъ намъ кажется,
не только
на область внешнихъ, но также
и на область внутреннихъ возбудителей душевныхъ качествъ.
Такъ,
напр.,
мысль
о
необходимости
совершить какой-нибудь ноступокъ,
появившись
въ нашемъ сознаніи, можетъ оказаться
слишкомъ слабой
и исчезнуть безъ всякаго результата; но если какія- нибудь случайный
стеченія обстоятельствъ нисколько разъ подрядъ вызываютъ въ насъ
ту же самую мысль, то, хотя бы и не
прибавилось въ пользу ея вы,
полненія никакихъ новыхъ доводовъ, мы все же часто
кончаемъ темъ,
что совершаемъ требуемый поступокъ, т.- е ., выполняемъ рядъ необхо-
димыхъ для этого действій. Едва ли мы ошибемся, если скажемъ, что
подобнаго рода соображенія играютъ не последнюю роль въ
томъ
систематическомъ помещеніи изо дня въ день одной и той же рекламы,
которое иной разъ такъ надоедаетъ намъ и которое, темъ не
менее,
по наблюденіямъ заинтересованныхъ лицъ, во многихъ случаяхъ вполне
д остигаетъ
своей дели.
ГЛАВА VI.
Анатомо-физіологическій коррелатъ осгіовныхъ наклонностей.
Быть можетъ, некоторые изъ нашихъ читателей будутъ удивлены,
если мы скажемъ, что для индивидуальной психологіи представляется
необходимымъ также
и изученіе анатомо-физіологическаго коррелата
душевныхъ качествъ. Ведь цель индивидуальной психологіи — скажутъ
они — состоять
въ томъ, чтобы проникнуть во внутренней міръ другого
человека, чтобы узнать его мысли, чувства, желанія,
а
вовсе
не
въ

—
36 —-
томъ, чтобы угадать физико-химическіе процессы, происходящіе въ
его мозгу. Для этого
есть
физіологія, котороіі и следуетъ всецело
предоставить все такого рода вопросы. И безъ того уже въ преды-
дущемъ изложеніи слишкомъ много такого,
что
напоминаетъ скореё
физіологію,
ч'Т.мъ психологію: большая или меньшая
напряженность
наклонностей, временное истощеніе нхъ йосле ряда сильныхъ проявлен:#,
измереніе степени нхъ развнтія, внутреннее и вні.шніе возбудители
наклонностей, суммированіе раздраженій, — все это понятія, заимство-
ванный изъ физіологіи, а не возникшія исключительно на почве изученія
душевныхъ явленій. Если же мы пустимся еще въ изученіе физико-
химическихъ процессовъ, со и ровождаю щихъ проявленіе той или иной
наклонности, то риску емъ совсемъ удалиться отъ первоначальной цели,
и наша научная характерологія превратится тогда, пожалуй, въ изученіе
личныхъ
особенностей устройства нервной системы у отдельныхъ
индивидуумовъ.
На это мы ответимъ следующее. Индивидуальная психологія должна
оставаться, безъ сомненія, прежде всего психологіей; главной задачей
ея должно быть изучсніе внутренней, душевной жизни каждаго отдель-
наго индивидуума съ темъ, чтобы основываясь именно на этихъ душев-
ныхъ особенностяхъ, построит:, затемъ классификацию людскихъ харак-
геровъ. II если мы пытаемся применить къ изученію и группировке
душевныхъ явленій некоторые понятія и методы, уже ранФе того
известные въ физіологіи, то изъ этого вовсе не следуетъ, чтобы мь:
желали свести характерологію къ физіологіи отдельныхъ индивидуумовъ.
Мы просто пытаемся некоторые методы и понятія,
заимствованные
изъ
науки более разработанной, приложить къ другой, менее раз-
работанной наук!;. А
что различные физіологическіе методы оказы-
ваются полезным:: для психологіи, примеромъ тому можетъ служить
экспериментальный методъ: хотя онъ и не произвелъ того переворота
въ исихологін,
на который разечитывали некоторые изъ его защит-
никовъ, но все же никто, какъ
намъ кажется,
не станетъ отрицать
того значенія, которое онъ пріобрелъ для анализа и изученія явлений
душевной жизни, преимущественно въ интеллектуальной и волевой ея
сферахъ. И однако, никто не станетъ теперь утверждать, что со введе-
ніемъ эксцериментальнаго метода психологія
превратилась въ физіо-
логію, чего прежде такъ боялись одни, и на что прежде такъ надеялись
другіе. Мало того: по мере того, какъ расширяется примененіе экспери-
мента къ
изученію душевныхъ явлений,
самое понятіе эксперимента
начинаетъ изменяться,
получая уже нисколько иной смыслъ, чемъ
раньше. Если мы сравнимъ, напр.,
многочисленный изследованія надъ
памятью
по методу Эббинггауза или опыты некоторыхъ французскихъ
авторовъ
относительно
зрительнаго воображения съ теми
опытами

—
37—
Вебера и Фехнера, которые положили начало психофизике, то разница
между ними бросается въ глаза [8]. Понятіе эксперимента постепенно
видоизменилось и приспособилось въ зависимости отъ перемены мате-
ріада, подлежаіцаго изученію. Подобный измененія должны претерпеть,
вероятно,
и
некоторыя изъ техъ перечисленныхъ выше
ионятііі,
который являются необходимыми для созданія научной характсрологіи.
Такъ, выше мы уже говорили о томъ, что напряжение наклонности
и
степень ея развитія должны иметь въ индивидуальной исихологіи не-
сколько иное значеніе, чемъ въ физіологіи. Во всякомъ случае, повто-
ряешь, введеніе этихъ понятій вовсе еіце не обозначаетъ, по
нашему
мненію, превраіценія характерологіи въ отделъ физіологіи.
Что же касается до анатомо-физіологнческаго коррелята наклон-
ностей,
то
изученіе его
является
необходимымъ вспомогательнымъ
средствомъ для изученія душевнаго міра другихъ людей. Въ пользу
этого говорить следующія соображенія. Прежде всего, очень
важное
значеніе для индивидуальной психологіи иміиотъ такъ
называемый
физіологическія проявленія аффектовъ и эмоцій: бледность или краснота
кожи
вследствіе измененной деятельности вазомоторовъ, измі.ненія
пульса и дыханія, мышечный
сокращения и т. д. Благодаря своей
доступности для всякаго посторонняго наблюдателя, эти органическія
измененія занимаютъ одно изъ
самыхъ
видныхъ местъ среди ті.хъ
нризнаковъ, которыми намъ приходится руководиться при онред'І;леиіц
характера того или иного человека. Но ведь все эти внешнія пере-
мены, происходящія на поверхности организма, являются
лишь
слФ.д -
ствіемъ техъ скрытыхъ процессовъ, которые данное чувство вызвало
въ
централ ьныхъ частяхъ организма, другими словами — следствіемъ
измененной иннервацін со стороны спинного или головного
мозга.
Правда, эти центральный измененія составляютъ для насъ
въ
боль-
шинстве случаевъ настоящую terra incognita; тутъ много гипотезъ и
почти нйтъ достове.рныхъ фактовъ. Темъ не менее, есть
основаніе
думать, что единственными ключомъ
къ той путанице, которую иред-
ставляютъ
намъ физіологическія проявленія различныхъ аффектовъ,
является болЬе или менее достоверное знаніе нннсрваціонныхъ нроцес-
совъ, лежащихъ въ основе этихъ проявленій. Поэтому и индивидуальная
психологія, для которой все эти
іші.шнія измйненія нредставляютъ,
какъ сказано, огромную важность, не можетъ не относиться съ интере-
сомъ, также
и
ко
всемъ попыткамъ
установить ті; физіологическіе
процессы въ центральной нервной системе,, который являются
корре-
латами чувствованій. При этомъ данный интересъ нисколько не изме-
нится въ зависимости отъ того, какъ мы будсмъ смотреть на
отно-
шеніе между внутренней, субъективной стороной чувствованій и внеш-
ними, физіологіщескимъ ихъ иыраженіемъ: будемъ ли мы
считать

первичными т!; состоянія сознанія, которыя мы испытываемъ во время
какого-нибудь аффекта, а на возникаю щія при этомъ физіологическія
измененія смотреть только какъ на проявленія душевныхъ состояній,
или же, наоборотъ, будемъ, согласно гипотез!; Джемса- Ланге, именно
въ этихъ физіологнческихъ измененіяхъ видеть всю основу чувства,
а на субъективную сторону его смотреть только
какъ
на
следствіе,
отражение органическихъ процессовъ. И въ томъ, и въ другомъ случае
отношеніе
между внешними выражениями
чувствъ и центральными
иннерваціонными процессами останется одно и то же:
первый всегда
останутся сл!;дствіемъ віорыхъ,
такъ
что
невозможно
обстоятельно
изучать внешнія проявленія, не будучи хотя бы нисколько знакомымъ
съ темъ, что въ это время ироисходитъ въ центрахъ.
Другимъ соображеніемъ, говоряіцимъ въ пользу необходимости для
индивидуальной психологіи изучать анатомо-физіологическій коррелатъ
отдельныхъ наклонностей,
является
следующее. Суіцествуетъ тесная
взаимная связь
между некоторыми душевными качествами съ одной
стороны, и иными
чисто физиологическими наклонностями съ
другой.
Такъ, обиліе двюкеній (двигательныхъ имнульсовъ) обыкновенно ндетъ
рука объ руку съ неспособностью къ продолжительному
сосредоточе-
нно вниманія, быстрота движеній связана
обыкновенно также и съ
быстротой умственныхъ процессовъ и т. д. Особенно ясно сказывается
суіцествованіе такихъ
связей въ ученіи о темпераментахъ. Известно,
какую важную роль играютъ во всехъ класснфикаціяхъ темперамен-
товъ чисто физіологнческіе особенности и признаки. Въ древности та-
кими
физіологическими признаками являлись
те или иныя свойства
крови («легкокровный» и «тяжелокровный» темпераменты), преоблада-
ние т!;хъ или иныхъ
соковъ
въ
теле; въ новейшее время — большая
или меньшая быстрота и сила иннерваціи, особенности въ устройств!;
мышцъ и сосудисты хъ стенокъ и т.
д. Въ сравнительно недавней
классификаціи темперамеитовъ Фулье главнымъ
основаніемъ деленія
является
иреобладаніе integration или Aesintegration, — распаденія или
возстановленія тканей въ организм!; [9]. А между темъ, редкая изъ
этихъ классификацій ограничивается узкой сферой чисто физіологиче-
скихъ особенностей организма; большинство авторовъ. напротивъ, при
описаніи
того
или
иного
темперамента иеречисляютъ
обыкновенно
также и целый рядъ свойственныхъ ему чисто психическихъ призна-
ковъ, предполагая этимъ самымъ, что перечисленныя душевныя каче-
ства находятся въ т!;снон связи съ
теми физіологическими особен-
ностями, которыя лежатъ въ основ!; классификация Мы видимъ далее,
что такой добросовестный наблюдатель, какъ Б. Перэ, счелъ возмож-
нымъ все разнообразіе характеровъ, со всеми
самыми сложными ду-
шевными проявленіями, подразделить въ зависимости отъ чисто физіо-

39—
логическнхъ признаков?,: быстроты, медленности и энергін движеній [10].
Очевидно, что индивидуальная психологія не может?, игнорировать
подобных?, соотношеній между некоторыми чисто физическими и дру-
гими, чисто психическими наклонностями.
А между темъ, причина и
характеръ этихъ соотношении могутъ вполне выясниться
лишь
въ
томъ
случае, если намъ будут?, нзвестны, хотя бы приблизительно,
физіологпческіе процессы, которыми сопровождаются различным про-
явления нашей душевной деятельности; другими словами, — когда бу-
дет?, хоть сколько-нибудь изучен?, анатомо-фнзіологическій коррелатъ
простейшихъ наклонностей.
Наконецъ, еще одно замечаніе. Какъ уже объ этомъ упоминалось
выше, индивидуальная психологія не должна оставлять безъ вниманія
также и тФхъ наклонностей, проявленія которых?, въ большинстве слу-
чаевъ не доходятъ до яснаго
сознанія наблюдаемаго лица. Другими
словами, наклонности ко всякаго рода сложнымъ автоматическимъ ак-
тамъ (движеніямъ, умственнымъ операціямъ и т. д.) также подлежать
обстоятельному анализу и нзученію со стороны характеролога. А такъ
какъ обычный спутникъ психолога — самонаблюденіе и внутренний ана-
лпзъ, — въ данномъ случае оказывается почти безполезнымъ, то и при-
ходится поневолФ, прибегать къ анатомо-фнзіологическимъ отношеніямъ,
который въ нФкоторыхъ подобныхъ вопросахъ (напр., въ вопросе объ
автом атически хъ координированныхъ двшкеніяхъ) могутъ значительно
способствовать выясненію дела.
Итакъ, нзученіе анатомо-физіологическаго коррелата наклонностей
можетъ
оказаться
полезнымъ
для индивидуальной пснхологіп. Спра-
шивается
теперь,
что
же
именно нужно изучать? Очевидно, что не
всФ процессы, совершающееся въ организме, представляютъ одинаковый
интересъ съ нашей точки зрйнія: нашему разсмотренію должны под-
лежать
лишь
такія стороны въ деятельности организма,
который
теснее, чемъ все остальным, связаны съ различными душевными про-
цессами, а следовательно и съ наклонностями, обусловливающими возник-
новение этихъ последнихъ. При этомъ считаемъ нелишнимъ еще разъ
предупредить, что, говоря
о
связи
или
зависимости, существующей
между какими бы то ни было психическими процессами съ одной сто-
роны,
и
соответствующими нмъ физіологическимн съ
другой, мы
всегда будемъ придерживаться гипотезы пснхо-фнзическаго паралле-
лизма. Другими словами, мы примемъ разъ на всегда за правило: вся-
кому
психическому процессу непременно должны
соответствовать
известным, определенный фнзіологическія измФнешя въ организме.
Гипотеза эта въ настоящее время безмолвно принимается, можно ска-
зать, огромнымъ болынинствомъ авторовъ, занимающихся разработкой
отдФльныхъ психологическихъ вопросовъ,
и намъ кажется, что инди-

—
40—
видуальная психологія
при разработке отдельныхъ наклонностей мо-
ле етъ пользоваться
ею съ неменышшъ успехомъ.
Изо всехъ сторонъ деятельности организма психолога больше всего
интересуютъ, несомненно, процессы, происходя іціе въ центральной
нервной системе. То лее приходится сказать и по отношение къ инди-
видуальной психологіи. Физіологическимъ коррелатомъ огромнаго боль-
шинства нашихъ основныхъ наклонностей являются, вероятно, различ-
ный стороны процессовъ, совершающихся въ серомъ веществ!; голов-
ного мозга. Правда, внешнія ироявленія, какъ уже сказано, сами по
себе также имеютъ большую важность для характерологіи, особенно
въ
діагностическомъ отношеніи. Но кроме того,
они
валены
для
насъ еще какъ признаки техъ или иныхъ нннерваціонныхъ импуль-
совъ, исходящихъ отъ спинного и головного мозга, а также какъ источ-
никъ новыхъ
ощуіценій (мышечныхъ и иныхъ), возникаюіцихъ бла-
годаря тому, что сокращающіяся мышцы или расширенные сосуды да-
вятъ
на нервный окончанія и вызываютъ
этимъ центростремительные
импульсы, передающееся спинному и головному
мозгу. Такимъ обра-
зомъ, изучая всякаго рода вніешнія проявленія, мы доллены не доволь-
ствоваться однимъ лишь ихъ описаніемъ, но также стараться по воз-
можности
приводить нхъ въ
связь
съ
процессами, происходящими
одновременно въ центральной нервной систем!;.
Иногда приходится слышать опасеніс, что если мы будемъ стараться
найти особый анатомо-физіологическій коррелатъ для каждой отдельной
наклонности, то это иоведетъ, пожалуй, къ воскрешенію въ томъ или
пномъ вид'!; Гадлевской френологіп со всеми ея заблуледеніями и ошиб-
ками.
Оиасенія эти,
по нашему мненію, совершенно неосновательны.
Ученіе Галля состояло, какъ нзвестно, въ томъ, что вся мозговая кора
делнлась на большое число участковъ. Въ каждомъ изъ этихъ участ-
ковъ была локализирована какая-нибудь способность,
притомъ иногда
очень сложная: любовь къ потомству, остроуміе, религіозность и т. д.
Такимъ образомъ, отдельныя части мозга, иногда ничемъ не
отлича-
ющіяся другъ отъ
друга но
своимъ
анатомнческимъ
отношеиіямъ,
над!, лились
совершенно различными функціями. Если въ последнее
время идеи эти и получили некоторое подтвержденіе въ современномъ
ученіи о локализаціи сенсорныхъ и моторныхъ центровъ въ мозговой
кор!;, то въ обіцемъ вся система Галля являлась настолько произвольной
и такт,
мало
согласовалась
съ
фактами психологіи и физіологіи, что
справедливо подверглась въ свое время всеобщему осуждение '). Нечего
п говорить,
что отыскивая для каждой наклонности соответствую щій
'J Подробный критпческій разборъ френологіи см.
въ кннге Вэна о ха-
рактерЪ [11], а также
въ мопхъ лекціяхъ [3].

—
41—
анатомо-физіологическій коррелатъ, мы будемъ придерживаться совсемъ
иной точки зренія; намъ придется обращать главное вниманіе не на
различные участки мозговой коры, а на различный стороны деятель-
ности те.хъ
или
иныхъ
нервны хъ центровъ: большая или меньшая
быстрота и интенсивность нроцессовъ распаденія и возстановленія въ
клеткахъ мозга,
постоянная
наклонность
къ
соединенному действію
именно такихъ, а не иныхъ элементовъ
мозговой коры, (напр.,
пред-
почтительная
наклонность
къ
известнаго рода сложными
движе-
ніямъ,
или
известнаго рода ассоціаціямъ), большее или меньшее
развитіе соотношений между разными центрами (наир., способность или
неспособность къ задержке движеній) и т. д. Такого рода «фнзіоло-
гическія наклонности > не могутъ, конечно , находиться въ противоречіи
ни съ психологіей,
ни съ современной физіологіей, которой, въ конце
концовъ, должно принадлежать решающее слово въ данномъ вопрос!;.
ГЛАВА VII.
Взаимный отношенія основныхъ наклонностей.
Изучая и сопоставляя
между собой отдельныя основныя наклон-
ности, можно убедиться, что между некоторыми изъ нпхъ существуетъ
известнаго рода соотношеніе, взаимная зависимость, благодаря кото-
рой такія наклонности стоять ближе другь къ другу, чемъ къ осталь-
ными, основнымъ душевнымъ качествамъ. Суіцествованіе такого рода
зависимости сказывается чаще всего темъ, что развитіе и уироченіе
одной изъ подобныхъ наклонностей, а также ея действіе или бездей-
ствие отражается такъ или
иначе на
действін другихъ,
связанныхъ
съ нею, способствуя ихъ ироявленіямъ или, иаоборотъ, задерживая эти
последнія. Поэтому, найдя у наблюдаемаго лица одну изъ такихъ
на-
клонностей, мы можешь обыкновенно съ
большою вероятностью пред-
положить
также
и
наличность
другихъ, связанныхъ
съ
нею, — есл и,
конечно, этому не помешаютъ различный посторонняя вліянія.
Не сл'Вдуетъ думать, что такого рода соотношенія нредставляютъ
изъ себя что-нибудь всегда однородное, постоянное, строго опреде-
ленное; нанротнвъ,
мы встречаешь здбсь довольно значительное разно-
образіе какъ въ характер!; зависимостей, такъ
ивъ
тесноте связей.
Темъ не менее, внимательное изученіе вопроса позволяетъ намъ
раз-
бит;, все подобный соотношения
на
две болыиія группы, довольно
резко отличаю щіяся одна отъ другой: во первыхъ — взаимное родство
между отдедьными наклонностями, во вторыхъ — взаимодействіе между
ними или вліяніе, оказываемое одной наклонностью
на другую.
Родственными мы будемъ называть такія душевный качества, ко -

—
42
торыя въ основй своей очень сходны между собою и различаются,
главнымъ образомъ, второстепенными чертами, способами своего нро-
явленія. Таковы, напр. ,
быстрота сосредоточения вниманія и быстрота
въ принятіи решенія. ГІо своимъ проявленіямъ эти двй наклонности
значительно
отличаются
одна отъ другой: въ первомъ случай речь
идетъ о вхожденіи какого-нибудь иредставленія въ фнксаціонную точку
сознанія, во второмъ — о заменТ. группы борющихся между собою пред-
ставленій и чувствованій однимъ какимъ-нпбудь определеннымъ стре-
мленіемъ и объ исчезновеніи чувства сомненія, неуверенности, сопро-
вождающего всякое колебаніе. Но главная основа
обеихъ разсматри-
ваемыхъ
наклонностей одна и та же,
именно — быстрота совершаю-
щегося процесса, те неизвестныя
намъ психофизіологическія особен-
ности организма, который обусловливаютъ какъ
более или менее бы-
строе сосредоточеніе вниманія, такъ и более или менйе быстрое при-
нятіе рйшенія. Другой примеръ: способность по произволу задержи-
вать
различный рефлекторный движенія (психомоторная задержка) и
способность произвольно
подавлять и устранять изъ сознанія изві,-
стныя мысли, чувства и желанія (внутренняя, психическая задержка).
Обе эти наклонности
нельзя
назвать
совершенно
тождественными.
Наши внутреннія переживанія въ томъ и въ другомъ случай нйсколько
отличаются
другъ отъ
друга: то чувство напряженія,
которое мы
нспытываемъ
при психомоторной задержкй, носитъ нйсколько иной
характеръ, чймъ усиліе, сопровождающее попытку произвольно пода-
вить
въ
себе какія-либо мысли
или
чувствованія. Тймъ не менее,
нельзя отрицать чрезвычайно близкаго сходства между этими двумя
явленіями, да и постоянный
опытъ
убйждаетъ насъ
въ
томъ, что
качества эти обыкновенно встречаются вмйстй, такъ что значительное
развитіе одного изъ нихъ
почти
безошибочно позволяетъ заключить
также и о наличности другого. Очевидно, тй субъективные, нсдоста
точно еще нами изученные факторы, которые лежать въ основ й обйихъ
этихъ наклонностей, нмйютъ между собой очень много обіцаго и даже,
весьма вероятно, происходятъ изъ одного общаго корня. При даль-
нййшемъ, более точномъ
анализ й окажется, быть можетъ. что род-
ственный наклонности иредставляютъ собой лишь результатъ поздней-
шаго
расчлененія (дифференціаціи) одной какой-нибудь элементарной
функціи первобытнаго, простййшаго нсихофизическаго организма. Съ
другой стороны, каждая изъ нашихъ простййшихъ наклонностей можетъ
со времеиемъ, благодаря действію какихъ-ннбудь постоянныхъ условій,
также дифференцироваться, образовавши одно или нйсколько новыхъ,
родственныхъ другъ другу качествъ. Такіе зачатки дальнейшей дпф-
ференціаціи можно заметить нередко среди проявленій различныхъ
наклонностей.

—
43—
Не следуетъ смешивать случаевъ родства между отдельными про-
стейшими наклонностями съ теми случаями, когда проявленія двухъ
весьма сложныхъ душевныхъ
качествъ
заключаютъ
въ
себе одинъ-
два сходныхъ элемента, которые, однако, не представляютъ особеннаго
значенія и не являются
характерными, основными элементами для дан-
ныхъ душевныхъ качествъ. Такіе случаи общности некоторыхъ второ-
степенныхъ ирнзнаковъ встречаются довольно часто, но для индиви-
дуальной психологіи они не представляютъ почти никакого интереса.
Отделеніе пота можетъ явиться какъ сдедствіемъ продолжительной и
энергической мышечной работы, такъ и благодаря внезапному приступу
смертельного ужаса, парализующего всякую мышечную деятельность, —
и однако, мы не придаемъ никакого значенія этому случайному совпа-
дение второстепенного
признака,
такъ
какъ основный черты обопхъ
сложныхъ
ироцессовъ слишкомъ резко разнятся другъ
отъ друга.
Иногда, впрочемъ, характерологу приходится обращать вниманіе также
и на какую-либо побочную черту въ проявленін известной наклон-
ности. Это бываетъ въ тйхъ случаяхъ, когда эта побочная, второсте-
пенная сторона настолько тесно связана съ основнымъ
элементомъ,
составляющимъ главное содержаніе данной наклонности, что нхъ трудно,
даже невозможно отделить другъ отъ друга. Возьмемъ, напр.,
печаль
и страхъ.
Какъ интеллектуальное,
такъ
и эмоціональное содержаніе
обоихъ этихъ
сложныхъ
проявленій довольно
значительно
разнятся
другъ отъ друга. Но у нихъ
есть
одна общая черта, наличность ко-
торой почти всякій разъ можно констатировать въ каждомъ изъ двухъ
названныхъ аффектовъ, именно — угнетающее действіе на сферу произ-
вольныхъ
движеній, свойственное (за редкими исключениями) какъ не-
чали, такъ и страху. Это угнетеніе двнженій хотя и не составляетъ
основного содержанія обоихъ аффектовъ,
но темъ не менее настолько
тесно съ нимъ
связано,
что
благодаря ему страхъ и печаль можно
считать
наклонностями,
до известной степени родственными другъ
другу. Все же о чистомъ родстве,
какъ
мы
его
описали выше,
и
здесь не можетъ быть речи, такъ какъ сходною является не та сто-
рона душевнаго процесса, которая
составляетъ
основное содержаніе
обЬнхъ данныхъ наклонностей, а другая, побочная, хотя бы и тесно
связанная съ первой.
Второй родъ соотношеній, существующихъ между основными ду-
шевными качествами, составляютъ
те случаи, когда одна наклонность
воздействуешь на другую, оказываетъ
на нее нзвЬстнаго рода вліяніе.
Здесь можно наблюдать несколько отдельныхъ разновидностей. Прежде
всего, возможно непосредственное вліяніе одной наклонности на другую,
сказывающееся въ томъ, что энергическое ді.йствіе первой изъ нихъ
прямо, безъ всякихъ
посредствующихъ
звеньевъ
влечетъ за собой

—
44—
усиленное нроявленіе второй. Такъ, напр. ,
сильное чувство, связанное
съ
какимъ-нибудь представленіемъ,
благопріятствуетъ обыкновенно
тому, что иредставленіе это выдвигается на первый планъ въ нашемъ
сознаніи, т. е .,
сосредоточиваетъ
на себе наше
вниманіе. Благодаря
этому люди,
способные испытывать
глубокія, интенсивный чувство-
ванія, обладаютъ обыкновенно
также и способностью къ усиленному
сосредоточенно вннманія на нредставленіяхъ,
такъ или иначе относя-
щихся къ этимъ чувствамъ. Въ переводе на термины индивидуальной
испхологіи это будетъ означать, что наклонность къ сил!. чувствованій
непосредственно способствуешь возникновенію (или проявление) наклон-
ности сосредоточивать вниманіе на известныхъ представленіяхъ. Пер-
вичным, коренный причины, лежаіція въ основе обоихъ этихъ душев-
ны.хъ
качествъ, намъ въ настоящее время еще мало известны, и общая
исихологія можетъ строить относительно ихъ лишь различный гипотезы,
более или менее правдоподобный и более или мені.е противоречащая
одна другой. II темъ не
менее, несомненнымъ представляется тотъ
фактъ, что проявленіе одного изъ этихъ
дуіневныхъ качествъ оказы-
ваетъ всякій разъ непосредственное усиливающее действіе на возник-
новение другого.
Иногда эта связь между двумя
наклонностями бываетъ настолько
тіісной, способствующее вліяніе одной изъ
нихъ
но
отношенію къ
другой оказывается настолько значительнымъ и постояннымъ, что при-
ходится видеть въ нервомъ изъ этихъ душевныхъ
качествъ причину
второго. Такъ, уже въ ирнведенномъ нами
выше
примері; некоторые
авторы склонны видеть причинную зависимость: по мненію Рибо | 12],
причиной пассивнаго сосредоточения
вниманія на какомъ-либо пред-
ставленіи всегда является
чувственный тонъ,
связанный
съ этимъ
представленіемъ. Намъ
кажется,
однако,
что
это крайность: яркое,
отчетливое представленіе, не сопровождаемое
никакимъ чувственнымъ
тономъ (насколько, по крайней мере, можетъ намъ объ этомъ свиде-
тельствовать внутренній опытъ), темъ не менТ.е, способно иной разъ
сосредоточит], на себе наше
вниманіе, Такимъ образомъ, зді.сь сле-
дуетъ говорить скорее о способствую щемъ вліяніи, а не о причинной
зависимости между двумя упомянутыми простейшими наклонностями.
Не менее важное значеніе для характерологіи имЬетъ также другая
зависимость, съ которой часто приходится считаться. Это — доставленіе
со стороны одной или несколькихъ низшихъ наклонностей материала,
необходимаго для
проявления
какого-нибудь другого, высшаго (хотя
также простого, а не сложнаго) душевнаго качества. Такъ, наир., спо-
собность выбирать между несколькими средствами, ведущими къ до-
стижению какой-нибудь цели, можетъ проявиться, очевидно,
лишь
въ
томъ случае, если
въ
сознанін (или въ подсознательной сфере) уже

—
45
имеется цРлый рядъ различныхъ представленій и чувствованій: пред-
ставленіе о ці.ли и о средствахъ, ведуіцихъ къ ея достижению, чувство,
связанное съ достиженіемъ этой цели, и т. д. Только при наличности
въ сознаніи всехъ этнхъ— въ общемъ довольно сложны хъ и много-
численныхъ— нсихическихъ образований можетъ
проявиться также и
способность выбора. Проявление этой способности будетъ заключаться
главнымъ
образомъ въ томъ,
что
представление о какомъ-нибудь
средстве вместе съ сопровождаюіцимъ его чувствомъ постепенно или
сразу вытесняетъ все остальныя и
сосредоточиваетъ на себе все
наше, вниманіе (более подробный анализъ даннаго ироявленія, напр. , о
чувствахъ колебанія, нерешительности, напряжения, возбужденія и т. д.
см.
во
второй части). Другой, более простой примТ.ръ: для того,
чтобы проявилась способность сосредоточенія вннманія, т. е. , чтобы
известное оіцуіценіе или представление могло войти въ фиксаціонную
точку сознанія, должна быть, очевидно, предварительно дана возмож-
ность образованія этого ощущенія или представления. Вотъ эти -то
предварительный соДержанія сознанія, эти
группы оіцущеній, пред-
ставлений и чувствованій, на которыхъ и при помощи которыхъ прояв-
ляется та или иная
высшая
наклонность, мы и будемъ называть ма-
теріаломъ, необходимымъ для проявления этой наклонности,— названіе,
можетъ быть, п не соисемъ удачное, но все же
пригодное за неяме-
ніемъ лучшаго.
Что же такое представляетъ йзъ себя этотъ матеріалъ? Различ-
наго рода психическіе процессы. А между темъ ниже, когда речь
будетъ идти о проявленіяхъ наклонностей, мы увидимъ, что всякій,
даже элементарный душевный ироцессъ можно разсматривать, какъ
проявленіе одной или несколькихъ наклонностей. Такимъ образомъ,
чтобы получить то,
что мы
называемъ матеріаломъ, служащими, для
проявленій какого-либо высшаго душевнаго качества, нужна предва-
рительная наличность и деятельность другого онределеннаго душев-
наго качества или цРлой группы ихъ. II вотъ всякій разъ, встречаясь
съ подобнаго рода соотношениями, мы будемъ называть те душевный
качества, который своими проявленіями достав, іяютъ матеріалъ для
другихъ— низшими , те же, которыя изъ этого материала образую гъ
свои собственный ироявлеиія — высшими . Такъ, въ приведенномъ нами
нримере наклонности къ образованно ощущеній, представлений, чувство-
ваній являются низшими, а наклонность производить выборъ — высшею.
Разумеется, оба названныя понятія нмеютъ не абсолютное, а лишь
относительное значеніе: почти всякое
высшее душевное качество мо-
жетъ оказаться ннзшнмъ по отношенію къ другимъ, еще более высо-
кимъ, для которыхъ его проявленія являются
лишь матеріаломъ, — и
наоборотъ. Дадее, не следуетъ думать, что проявленіе высшей наклон-

—
46—
ности состонтъ исключительно
изъ даннаго матеріала, т.- е ., представ -
ляетъ собоіі простую сумму проявлений низшихъ
наклонностей: наобо-
ротъ, оно всегда прибавляетъ къ имеющимся уже въ сознаніи про-
явленіямъ низшихъ
душевныхъ качествъ нечто особенное, специфи-
ческое, свойственное только
данной высшей наклонности.
Такъ,
въ
примерахъ, прнведенныхъ выше, когда мысль о какомъ-ннбудь одномъ
средстве вытеснила все остальныя (проявлсніе способности выбора)
или
когда какое-нибудь представленіе вошло въ
фиксаціонную точку
сознанія (проявленіе способности сосредоточивать вниманіе), то этимъ
самымъ
ироцессъ, происходяіцій въ сознаніи, пріобрЬлъ нечто новое,
обогатился новой стороной, которой у него
не
было ранее. И это
внолне понятно,
такъ какъ ведь всякая наклонность есть не что иное,
какъ возможность
появленія какой-нибудь определенной стороны ду-
иіевнаго процесса. Поэтому, хотя матеріалъ, служащій для проявленія
высшей наклонности,
может® варіироваться самымъ различнымъ обра-
зомъ,
(такъ какъ
иная
высшая наклонность
имеетъ нисколько низ-
шихъ, относящихся къ ней и могущихъ заменять другъ друга), но
ироявленія этой высшей наклонности
всегда будутъ сходны между
собой: всемъ имъ свойственна определенная сторона душевнаго про-
цесса, лежащая въ ихъ основе и составляющая
нхъ
специфическую
особенность.
Надо заметить, что здесь речь идетъ вовсе не о синтезе актив-
ного сознанія, такъ
часто
выдвигаемомъ за последнее время: этотъ
вопросъ сюда не
относится.
Говоря о томъ,
что проявленіе высшей
наклонности
не является простой суммой даннаго низшими наклонно-
стями матеріала, а образуетъ всегда нйчто новое, мы этимъ вовсе не
хотели сказать, будто вся его
новизна
и своеобразность заключается
только
въ
сліяніи, спаиваніи отдельныхъ частей даннаго матеріала
въ
одно целое. ІГІ.тъ,
высшая
наклонность
при своемъ ироявленіи
даетъ картину возникновения
совершенно особой стороны душевнаго
процесса, которая остается одной и той же,
какъ
бы ни изменялся
матеріалъ, при помощи котораго она обнаруживается.
Существуетъ, наконецъ, еще одинъ родъ соотношений между основ-
ными
душевными качествами,
который можно было бы назвать
по-
средственной связью. Зависимость между двумя наклонностями устана-
вливается здесь не непосредственно,
а лишь при помощи известныхъ
внбшнихъ условій, всегда остающихся более или менее постоянными.
Прнмеромъ такой посредственной связи можетъ служить тотъ фактъ,
подмеченный уже давно, что люди съ
сильными
и продолжительными
чувствами бываютъ обыкновенно
серьезны и
часто
даже печальны
(меланхолически! темперамента), между тймъ какъ люди, у которыхъ
чувства не отличаются
особенною
силою
и
быстро смГняготъ другъ

47—
друга (сангвиническій темперамента,), наоборотъ, склонны
къ
опти-
мизму и веселью. Факта, этотъ
объясняютъ обыкновенно темъ, что
жизнь въ ея целомъ даетъ гораздо больше поводовъ къ возникно-
вение непріятныхъ чувствованій, чймъ пріятныхъ; поэтому те люди,
которые глубже другихъ чувствуютъ, въ обіцемъ должны испытывать
больше тяжелыхъ минутъ, чемъ такія лица, у которыхъ все чувства
лишь скользятъ
по поверхности, не проникая глубоко. Такнмъ обра-
зомъ, связь между силою
и
продолжительностью
чувствъ съ одной
стороны, и наклонностью
испытывать печаль съ другой, устанавливается
здесь не непосредственно, а лишь благодаря постоянству рзвестныхъ
внешнихъ условій, незавнсимыхъ
отъ
данныхъ двухъ
наклонностей.
Надо сказать, впрочемъ, что подобный посредственный связи состав-
ляюсь уже переходную ступень къ
«случайнымъ» связямъ и сочета-
ніямъ, о которыхъ будетъ речь впереди, въ главе о привычкахъ.
Пересчитанные нами виды зависимостей далеко не исчернываютъ
всехъ соотношений, существую іцихъ между отдельными простейшими
душевными качествами.
Надеемся,
что
намъ
удалось отметить,
но
крайней мере, главнейшія изъ нихъ. Во всякомъ случай, здесь откры-
вается широкое и благодарное ноле для новыхъ изследованій.
ГЛАВА VIII.
Взаимный отношенія основныхъ наклонностей (окончаніе).
Суіцествованіе зависимости между различными простейшими наклон-
ностями является, какъ уже сказано, причиной того,
что присутствіе
одной изъ нихъ всякій разъ способсдвуетъ возникновению другой, такъ
или иначе связанной съ нею. Спрашивается, всегда ли эта зависимость
бываетъ взаимной въ иолномъ
смысле слова? другими словами — если
присутствие наклонности
а
всегда способствуетъ возникновенію (или
проявлению) наклонности Ъ, то можно ли сказать,
что и Ь всякій разъ
будетъ точно
такимъ
же
образомъ вліять
на а? Наблюдения убеж-
даютъ насъ, иовидимому, въ томъ, что такая, въ настояіцемъ смысл !,
слова взаимная зависимость между отдельнымп наклонностями встре-
чается сравнительно довольно
редко. Чаще всего
ее можно
найти
между родственными душевными качествами, какъ, напр., между бы-
стротой сосредоточения вниманія и быстротой въ принятіи решенія;
здесь а относится
къ Ъ совершенно такъ же, какъ и Ь къ а. Причи-
ной этого является, вероятно, близкое сходство и общность происхо-
жденія родственныхъ наклонностей,
о
чемъ уже говорилось выше.
Когда же речь идетъ о способствующемъ вліяніи, оказываемомъ одной
наклонностью на другую,
а
темъ более о причинной зависимости,

—
48
существующей между какими бы то ни было двумя душевными каче-
ствами, то здФсь, очевидно, уже не можетъ
быть подобнаго равен-
ства отношении если
а
является
причиной 6, то Ь не
можетъ
быть
въ свою
очередь причиной а. 'Гакъ, напр., сила
чувствованій значи-
тельно
способствуетъ развитие иассивнаго
вниманія, но
едва ли бу-
детъ правь тотъ, кто скажетъ,
что
развивая у себя пассивное
вни-
мание въ ущербъ активному, можно этимъ самымъ углубить и усилить
свои чувствованія. Надо, внрочемъ, оговориться,
что
въ
нодобныхъ
случая хъ, когда а является причиной 6,
это последнее все-таки
мо-
жетъ оказывать
некоторое воздействіе на я, только
не прямо, а ко-
свеннымъ
образомъ,
при
помощи другихъ наклонностей,
такъ
или
иначе связанныхъ
съ а. Таково, наир.,
мненіе Вундта насчетъ отно-
шений, существуюіцихъ между аффектами и ихъ физиологическими про-
явленіями. ГІервичнымъ является здесь, но мненію Вундта, внутреннее
иереживаніе, психическая эмоція,
всякаго же рода внешнія
выраже-
нія, какъ-то,
вазомоторный измененія, сокращенія мыпщъ и т.
д.
представляютъ собою уже явленія
вторичныя.
сопутствующая. Темъ
не мен йе, благодаря этимъ мышечнымъ сокращеніямъ и суженію или
расширенію сосудовъ, возникаетъ масса перпферическихъ ощущеній, ко-
торый оказываютъ усиливающее вліяніе на первоначальную эмоцію [13].
Такимъ образомъ, обиліе и интенсивность внешнихъ физіо логи ческихъ
проявленій, являющихся лишь результатомъ способности испытывать
сильныя чувства, могутъ въ то же
время косвеннымъ образомъ уси-
ливать ту самую наклонность, которая явилась причиной ихъ возник-
новенія.
Что
касается,
наконецъ, отношеній между высшими
и
низшими
наклонностями, а также
тйхъ случаевъ, которые мы
выше
назвали
посредственной связью, то здесь, невидимому, также едва ли
можетъ
встречаться взаимодействіе въ настоя щемъ смысл!, этого
слова.
Съ
другой стороны, внрочемъ, нетъ ничего заранее нсвозможнаго
и
въ
томъ, если изъ двухъ, не родственныхъ и не связанныхъ между собою
причинно наклонностей а
и
Ь проявленія Ь служатъ необходпмымъ
матеріаломъ для а,
въ
то
время какъ
ироявленія а доставляютъ
необходимый матеріалъ для действія Ь. Точно также нельзя заранее
отрицать и возможность
существованія вполнФ взаимной посредствен-
ной связи между отдельными простейшими душевными
качествами.
Окончательное решеніе въ обоихъ этихъ случаяхъ должно принадле-
жать
опыту и наблюдение.
Если читатель
не забылъ того, что говорилось выше
о
внутрен-
нихъ возбудителяхъ наклонностей, то у
него
можетъ
возникнуть во-
просы чФ.мъ же
отличается
действіе внутреннихъ возбудителей отъ
вліянія различныхъ связей
и
соотношеній,
существующихъ
между

—
49—
отдельными душенными качествами? Припомнимъ уже приведенный
нами выше примеръ внутренняго возбудителя: воспоминание о какой-
нибудь перенесенной обиде готово уже вызвать
въ
насъ сильный
гневъ, но въ это время появляется мысль о томъ, что
последствія
гнева могутъ быть вредны для насъ самихъ или для близки хъ намъ
лнцъ, и что
поэтому лучше подавить въ себе чувство гнева; весь
этотъ
сложный
процессъ является
возбудителемъ наклонности
къ
энергическому волевому усилію, посредствомъ котораго мы и подавляемъ
начинаю щійся гневъ. Можно, пожалуй, сказать такъ: ведь весь ироцоссъ,
названный
нами
сейчасъ внутреннимъ возбудителемъ снособностн
волевого усилія, есть не что иное, какъ проявленіе ряда наклонностей:
наклонности
къ
гневу, способности иметь и воспроизводить
пред-
ставления,
связанныя
съ
этимъ
гнйвомъ, способности обсуждать и
сопоставлять последствія гнева, наконецъ, способности стремиться къ
устранеиію этихъ последствій. Такимъ образомъ, проявленія несколь-
кихъ
разлнчныхъ
душевныхъ
качествъ
способствовали,
въ
конце
концовъ, вознпкновенію (или проявление) наклонности къ психической
задержке,
т.
е.,
получился совершенно тотъ
же результата, какой
всегда наблюдается при действіи связанныхъ другъ съ другомъ на-
клонностей: діійствіе одной или несколькихъ
наклонностей
всегда
способствуетъ проявление другихъ, связанныхъ съ ними.
Поэтому не
проще ли будетъ, если мы
не будемъ различать внутреннихъ воз-
будителей, какъ чего-то самостоятельная,
а сведемъ ихъ просто къ
взаимодействие связанныхъ
между собою наклонностей,
такъ
что
выраженіе: внутренний возбудитель какого-либо простейшая душев-
ная качества, придется зам), нить
выраженіемъ: вліяніе одной или
иесколькихъ нростеіішнхъ наклонностей на проявления другой наклон-
ности, такъ
или
иначе съ
ними
связанной? Намъ кажется, однако,
что этого
сделать никакъ нельзя,
и
что
понятіе внутренняго воз-
будителя наклонностей имеетъ свое самостоятельное значеніе. Дело
въ томъ, что только известное, строго определенное сочетаніе явленій
душевнаго міра можетъ служить внутреннимъ возбудителемъ той или
иной наклонности. Такъ, въ прнведенномъ примере для возникновения
способности психической задержки нужно было непременно, чтобы
чувство гнева вызвало представленіе о его последствіяхъ,
и чтобы
последствія эти оказались нежелательными. Такое сочетаніе вовсе
не
обязательно въ психологическомъ смысле, а явилось просто результа-
томъ
известная стеченія чисто внйшннхъ обстоятельствъ. Можно
себе представить множество
такихъ
случаевъ, когда дТ.ііствуютъ
одновременно вей наклонности, участвующія въ появленіи упомянутая
выше
внутренняго возбудителя: наклонность
къ
гнйву, способность
иметь иредставленія, способность обсуждать последствія поступковъ,
ОСН. НАЧАЛА ПАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
4

—
50—
способность иметь стремления, — и
темъ не
менее, оне вовсе не
будутъ оказывать лозбуждаюіцаго действія на наклонность къ психи-
ческой задержке: для этого
достаточно только, чтобы иоследствія
гнева оказались выгодными для даннаго лица; тогда все желаніе на-
правится на достиженіе этихъ выгодныхъ последствій,
и
гневъ не
только не будетъ подавленъ,
а еще усилится. Это и понятно,
такъ
какъ ни одна изъ перечисленныхъ выше наклонностей, участвующихъ
въ построении внутренняго возбудителя, не находится въ прямой связи
съ способностью къ психической задержкЪ; только благодаря извест-
ному сочетанію внешнихъ обстоятельствъ получается такое сочетаніе,
которое благонріятствуетъ возникновенію способности задержки. Итакъ,
мы
можемъ теперь сделать более полное определеніе внутренняго
возбудителя: подъ внутреннимъ возбудителемъ какого-нибудь душев-
наго
качества
нужно понимать те случаи, когда комбинированное
известнымъ образомъ ироявленіе несколькихъ наклонностей,
иногда
совершенно не
связанныхъ ни
другъ съ другомъ,
ни
съ даннымъ
душевнымъ качествомъ, темъ не менее, благодаря известнымъ внеш-
нимъ условіямъ всякій разъ способствуетъ ироявленію этого последняго.
Кроме наклонностей родственныхъ' и взаимно -связанныхъ, суще-
ствуютъ также наклонности взаимно-противоположныя,
Въ строгомъ
смысле слова, прямую противоположность какому-бы то ни было душев-
ному качеству составляетъ полное отсутствіе этого качества у даннаго
лица. Такъ, напр.,
человека, испытываю іцаго сильный страхъ при вся-
комъ
малейшемъ повод- !.,
мы
иротивопоставляемъ такому человеку,
который вовсе не знакомъ съ этимъ чувствомъ; или у одного и того
же лица состоите страстнаго стремленія, неудержимаго влеченія къ
чему-либо мы противоподагаемъ полной аиатіи, т. е., такому состоянію,
когда въ сознаніи отсутствуешь всякій признакъ какого-бы то ни было,
хотя бы самаго слабаго желанія. Однако, термину «противоположное
качество» придаютъ нередко также другой, более широкій смыслъ:
этимъ именемъ называютъ не только отсутствіе у наблюдаемаго лица
данной наклонности, но также наличность у него другихъ наклонностей,
тесно связанныхъ съ отсутствіемъ первой. Такъ, напр., трусости, т. е.,
сильно
развитой наклонности къ чувству страха противопоставляютъ
обыкновенно не простую неспособность испытывать это чувство,
а
нечто более сложное,
а именно, мужество или храбрость. Причина
заключается въ томъ, что сложное сочетаніе наклонностей, называемое
нами
мужествомъ (сюда могутъ входить, между прочимъ, повышеніе
нервно-мышечнаго тонуса, сопротивляемость внешнимъ вліяніямъ, устой-
чивость
принятыхъ решеній,
повышеніе способности къ
волевому
усилію и т. д.)
можетъ
съ
особенной силой возникнуть только при
условін отсутствія чувства страха, тогда какъ
сильное развитіе этого

—
51—
последняго, наоборотъ, мешаетъ ихъ дТпіствію и задерживаетъ ихъ
проявленія. Такой именно термпнологіи будемъ держаться и мы въ
последуюіцемъ изложеніи, противополагая, следовательно, проявленіямъ
каждой данной наклонности не только признаки полнаго ея отсутствія
но также
и
проявления другихъ наклонностей, тесно связанныхъ съ
отсутствіемъ первой.
Противополагать другъ другу возможно
не только
наклонности,
относяіціяся къ содержанію чувствованій и представленій, но также и
такія наклонности, которыя относятся къ чисто формальнымъ особен-
ностямъ въ теченіи душевныхъ процессовъ: быстроту или медленность
умственныхъ процессовъ, силу или слабость чувствованій, устойчивость
или неустойчивость ихъ, координированность или безпорядочность ел о ле-
ны хъ
движеній и т. д. Нечто аналогичное этому мы можемъ найти
также въ физіологіи, которая изучаетъ не только
содержаніе различ-
ныхъ процессовъ, происходяіцихъ въ организме, но
и «формальный»
особенности этихъ процессовъ: быстроту, интенсивность, способъ чере-
дования ихъ и т. д. Такъ, напр. , при изученіи кровеобраіценія изсле-
дованію подвергается не только строеніе и функцін кровеносной системы,
не только химическіе процессы, происходящее въ крови, но также общее
количество крови въ органнзме, скорость теченія крови, высота и форма
пульсовой волны и проч. Однако, не следуетъ заходить слишкомъ далеко
съ этими аналогіями, которыя иной разъ могутъ не объяснить, а только
запутать дело. Такъ напр., на первый взглядъ представляется очень за-
манчнвымъ сравнить отношеніе двухъ взанмно-противоположныхъ наклон-
ностей съ отношеніемъ, существующнмъ между мышцами-антагонистами
одной и той же конечности. Темъ не менее, при блнжайшемъ разсмотреніл
подобная аналогія оказывается весьма поверхностной. Въ самомъ деле,
противополагать какой-бы то ни было наклонности мы можемъ, согласно
вышесказанному, или полное отсутствие этой наклонности, или же такія
душевный качества, которыя тесно связаны съ ея отсутствіемъ и, во
всякомъ
случае, резко отличаются отъ
нея
по
своему содержанію.
Между темъ, мышцы
-
антагонисты по своему строение совершенно
тождественны; противоположность
же ихъ
действія зависитъ только
отъ того, что места прикрепленія мышцъ находятся на различныхъ
сторонахъ одной и той же кости. II если бы можно было перенести
место прикрепленія одной изъ
этихъ мышцъ
на противоположную
сторону кости, то прежніе антагонисты стали бы действовать въ оди-
наковомъ
направленіи. Что же
касается протпвоположныхъ
наклон-
ностей, то оне всегда останутся противоположными и но отношенію
къ
самымъ различнымъ возбудителямъ всегда будутъ реагировать
одинаково. Такимъ образомъ, приведенная аналогія, на первый взглядъ
очень
привлекательная,
на деле оказывается весьма поверхностной

и
вместо разъясненія вопроса можетъ только
вызвать
различный
недоразуменія.
Наклонности родственный или взаи мн о- связанн ыя ,
какъ
мы
уже
видели, способствуютъ возникновенію другъ друга. Соответственно
этому, сл едовало бы думать, что наклонности взаимно- противоположный
будутъ всякій разъ вліять другъ на друга задержи вающнмъ образомъ.
Въ больишнств-е случаевъ это, правда,
такъ
и
бываетъ, но только
далеко не всегда; достаточно вспомнить, напр.,
что
такія противопо-
ложным чувства, какъ
любовь и ненависть, могутъ испытываться въ
сильнейшей степени одновременно и даже по отношение къ одному и
тому же
человеку. Какъ бы мы ни пытались
объяснить подобные
случаи, все же несомненно, что отношенія между взаимно-противополож-
ными наклонностями еще более сложны и разнообразны, чемъ между
родственными или взаимно -связанными. Поэтому мы и не будемъ далее
заниматься этимъ вопросомъ, отсылая
читателя къ
спсціальной части,
гд-е при разборе каждой отдельной наклонности будутъ излагаться также
и ея отношснія къ другимъ основыымъ душевнымъ качествамъ х ). Зді.сь
же укажемъ лишь на то, что съ такимъ одновременнымъ дМствіемъ
двухъ иротивоположныхъ наклонностей приходится считаться не только
въ тбхъ случаяхъ, когда проявленія обеихъ наклонностей сознаются
самимъ наблюдаемымъ лнцомъ или могутъ быть констатированы у
него при помощи внешняго наблюдения. Бываютъ также случаи, когда
все действіе какой-нибудь наклонности сказывается въ
теченіе неко-
тораго времени исключительно
той задержкой, которую
она
оказы-
ваетъ на проявления другой наклонности, ей противоположной. Въ по-
добны хъ случаяхъ мы заіслючаемъ объ одновременномъ действіп двухъ
иротивоположныхъ душевныхъ качествъ только но тому, что ироявленія
одного изъ нихъ
вдругъ, безъ всякой видимой причины, начинаютъ
ослабевать, причемъ на основаніи различныхъ побочныхъ данныхъ
(преимущественно прежняго опыта) мы уже знаемъ, что данное лицо
способно также и къ ироявлсніямъ другого, противоположная душев-
ная качества. И только спустя н екоторое время, действіе этого второго,
противоположная качества начннаетъ также выступать съ большей
или
меньшей ясностью.
Примйромъ могутъ служить те отношенія,
который наблюдаются при всякой
сколько-нибудь продолжительной
умственной работе между уиражненіемъ и утомленіемъ Первый изъ
этихъ двухъ факторовъ повышаетъ работоспособность, второй— пони -
’) Интересиыя данным и разсужденія относительно
способовъ сочетанія п
взапмодействія различныхъ душевныхъ качествъ см. у Полина,
въ
его книге.
о характерахъ [14].

—
53—
жаетъ ее, такъ что вліяніе ихъ на кривую работы оказывается прямо
противоположными».
Въ начале всякой работы у большинства людей
вліяніе упражнения сказывается
съ
особенной силой, и кривая посте-
пенно повышается.
Однако, повышеніе это не у всехъ испытусмыхъ
бываетъ одинаково резко выражено. У некоторыхъ утомленіе насту-
паетъ
очень
быстро,
и
хотя вліяніе упражнения въ первый иеріодъ
работы все же преобладаетъ,
однако противоположное
качество все
время сильно
ослабляетъ
его
действіе. Благодаря этому, кривая у
такихъ
субъектовъ въ теченіе всего перваго періода работы имеетъ
почти горизонтальное направление. Къ концу же работы, подъ вліяніемъ
все возрастаю іцаго утомденія, кривая начннаетъ более или менее быстро
опускаться, — какъ это, впрочемъ, свойственно и всемъ вообще испы-
туемымъ.
Изъ того положения,
что родственныя и взанмно-связанныя наклон-
ности
снособствуютъ, а взаимно - противоположный — препятствуют,
возннкновенію другъ друга, прямо вытекаетъ слйдующій нріемъ для
установления соотношеній между различными простейшими душевными
качествами: если
две простейшія наклонности всегда встречаются
вместе , или же съ отсутствіемъ одной изъ нихъ всегда отсутствуешь
и другая , то мы съ большимъ вероятіемъ можемъ считать ихъ род-
ственными или
взаимно-связанными ;
если же , наоборотъ , одна изъ
этихъ
наклонностей сильно развита у несколькихъ лицъ , тогда какъ
другая у этихъ же лицъ совершенно отсутствуешь ,
то есть значи-
тельный основанія предполагать, что данныя две наклонности взаимно-
противоположны
или,
по
крайней мере , взаимно
-индифферентны,
т. е., независимы другъ отъ друга. Не следуетъ только никогда упу-
скать изъ виду, что иріемъ этотъ применимъ только къ простейшимъ
душевнымъ качествамъ (въ том-ъ именно смысле, какъ мы употребляли
этотъ
терминъ),
и только
относительно
ихъ
можетъ
дать более или
менее достоверныя указанія. Если же мы начнемъ
применять его къ
сложнымъ явленіямъ душевной жизни, не постаравшись предварительно
ихъ
проанализировать,
то рискуемъ впасть въ грубыя ошибки и при-
нять различный случайный сочетания за иостоянныя и закономерныя
связи. Строго говоря, даже но отношенію къ простейшимъ душевнымъ
качествамъ, прямыя и несомненныя данныя можно
получить
лишь
при пользованіи второй половиной ириведеннаго
выше правила: отри-
цаніе родства и взаимной связи
въ томъ
случай, если при сильномъ
развитіи у человека одной какой-либо наклонности наблюдается въ то
же время полное отсутствие другой. Такъ, напр.,
существование идіо-
товъ съ
феноменально развитой памятью на слова и числа является
несомненнымъ доказательствомъ того,
что такого рода «механическая»

—
54—
память но находится въ непосредственной связи съ более или менее
развитымъ мышленіемъ ’).
Что же касается первой половины ирнведеннаго правила, то необхо-
димо помнить, что фактъ постояннаго сосуществовала двухъ простей-
шихъ наклонностей самъ но себе еще не даетъ намъ права заключать
о ихъ родстве или взаимной связи: сосуществование это можегь быть
случайнымъ и обусловливаться постояннымъ
совпаденіемъ внешнихъ
или внутреннихъ возбудителей двухъ данныхъ душевныхъ качествъ.
Для полнаго удостоверенія въ
томъ, что
эти душевныя
качества
взаимно связаны, необходимо было бы дать психологическое объясненіе
ихъ взаимной зависимости, т. е., объяснить ее на основаніи законовъ
взятыхъ
изъ общей исихологіи. Къ сожаленію, требованіе это далеко
не всегда можетъ быть удовлетворено. Какъ мы уже видели, для
индивидуальной психологіи наибольшую важность представляютъ отно-
шенія, существую щія между простейшими душевными качествами, т. е. ,
между такими, которыя не могутъ быть разложены далее при совре-
менномъ состояніи общей психологіи. Сущность этихъ простейшихъ
наклонностей,
основныя
причины, вызвавшія зарождсніе и действіе
каждой изъ нихъ, представляются для насъ въ
настоящее время не-
известными, и мы можемъ
строить относительно
ихъ
только
более
или менее правдоподобный гипотезы. Естественно, что и относительно
связей и зависимостей, существую щихъ
между этими простейшими
душевными качествами, общая психологія также не можетъ дать намъ
какихъ-либо вполне достоверныхъ указаній, а должна ограничиваться
лишь предположениями и гипотезами. Поэтому на практике мы вынуж-
дены бываемъ нередко устанавливать взаимную связь двухъ простей-
шихъ
наклонностей, руководствуясь
исключительно
фактомъ ихъ ио-
стояннаго совместнаго нахожденія.
Въ виду того, что сосуществованіе (или, что то же, совместное нахож-
дение) двухъ какихъ-либо душевныхъ качествъ им'йетъ такую важность
для установленія между ними взаимной связи, слйдуетъ заметить, что
тутъ возможны два случая: или две различный наклонности одновре-
менно проявляются у одного и того
же лица, или
же, хотя
обе эти
наклонности и свойственны данному лицу, но действуютъ и проявляются
у него въ -различное время. Общая нсихологія имеетъ дело почти исклю-
чительно съ нервымъ случаемъ. Она тщательно аналпзнруетъ процессы.
’) Разумеется, характерологія не можетъ
ограничиться
этпмъ
общп.мъ
утвержден іемъ, а должна
идти дальше и пзследовать отдельно, какъ относятся
различный стороны памяти: способность запомппанія, удержпванія, воспроизве-
ден ія и т. д. къ различнымъ сторон амъ техъ
сложи ыхъ умствешіыхъ процессом,
которые мы объединяемъ подъ общимъ назваиіемъ мышленія.

—
55
происходящее въ сознаніи наблюдателя за тотъ, сравнительно короткій
промежутокъ
времени, когда онъ занимается самонаблюденіемъ (или
когда онъ
при
помощи эксперимента или внешняго наблюденія изу-
чаетъ
процессъ,
происходящій въ сознаніп другого лица), — и этнмъ
все дело и ограничивается. Если изследователь, занятый общепснхоло-
гическими вопросами, обыкновенно не довольствуется единичнымъ наблю-
деніемъ, а неоднократно повторяетъ и модифицируете его, то это де-
лается лишь для того, чтобы яснее выделить и обособить одни и те
же элементы, составляющее отличительную особенность даннаго явленія.
Одно какое-нибудь удачное
наблюденіе можете иной разъ дать ему
больше, чемъ все остальным,
вместТ; взятыя. Между темъ, индиви-
дуальная психологія, пользуясь въ шнрокнхъ размерахъ теми методами
и данными, которые она получаете отъ общей, имеетъ въ то же время,
какъ мы увидимъ ниже, еще и свой особенный методъ. Онъ состоять
въ томъ, что всевозможный наклонности даннаго лица наблюдаются и
отмечаются въ теченіе более
или
менее иродолжительнаго
періода
времени (неделями, месяцами, даже годами, — какъ
это
делалъ, напр. ,
Бинэ въ своихъ наблюденіяхъ надъ двумя девочками- подростками [5J,
въ
результат - !; чего
получается
перечень наклонностей,
присущихъ
наблюдаемому лицу,
хотя бы и проявлявшихся
у него въ различное
время. Такимъ образомъ,
говоря
о
сосуществованін у наблюдаемаго
человека двухъ
прост -!, йшихъ наклонностей, можно
понимать
иодъ
этимъ не только
одновременное ихъ обнаружение, отмеченное при по-
мощи наблюденія общеисихологическаго,
но
также и совместную на-
личность
эти.хъ наклонностей
въ
характеристик -!; даннаго лица, хотя
бы характеристика эта была составлена въ теченіе сравнительно про-
должительная времени.
Этотъ последній пріемъ для установленія связи между отдельными
наклонностями
имеетъ какъ свои достоинства, такъ и свои недостатки.
Важн'Мшимъ недостаткомъ является, повиднмому,
тотъ
факта (тре-
бую іцій, впрочемъ, более тщательной проверки, чемъ это обыкновенно
делается) что одинъ п тотъ же человекъ можете совмещать въ себе
и проявлять въ различное
время наклонности,
до известной степени
противоположный. Поэтому въ большинстве случаевъ нельзя бываете
при установленіи сосуществованія двухъ
наклонностей
ограничиться
исключительно однимъ только этимъ «характеродогнчеекюгь»
методомъ.
За TQ онъ им - Ііетъ и ніжоторыя преимущества. Такъ, иногда ироявленія
какой-нибудь наклонности бываютъ
очень
неясны или мало изучены,
благодаря чему легко можно совсТ.мъ пропустить ихъ или ие обратить
на нихъ должнаго вниманія. А
такая
ошибка легко можете
повести
къ невТ.рнымъ заключеніямъ относительно зависимости, существующей
между наблюдаемыми душевными качествами. Если же мы, благодаря

—
56—
ирежннмъ наблюденіямъ надъ темъ же самымъ лицомъ, убедились
въ сильномъ
развитіи у него наклонности,
соответствующей этимъ
неяснымъ лроявленіямъ, то мы
можемъ
избежать подобной ошибки,
обративши на нроявленія этой наклонности наше особенное вниманіе.
Такимъ образомъ, при установленіи связей между отдельными душев-
ными качествами методъ,
о которомъ идетъ речь,
можетъ
явиться
полезнымъ дополненіемъ къ обычнымъ пріемамъ общепснхологическаго
анализа.
ГЛАВА IX.
Простым и сложным привычки.
Благодаря ошісаннымъ только что зависимостямъ, существую щимъ
между различными основными наклонностями, эти послФднія вступаютъ
другъ съ другомъ въ разнообразный сочетания, въ результате чего и
получается сложное соединеніе, называемое нами характеромъ или лич-
ностью. Однако, соединение несколькихъ
основныхъ наклонностей въ
одно сложное
цЬлое можетъ обусловливаться не только темъ, что
между этими наклонностями существуетъ та или иная зависимость. ЗдГсь
часто съ особенной силой выступаетъ также
вліяніе другого причин-
наго момента, а именно — постояннаго, привычнаго воздействия какого
нибудь внешняго возбудителя, какой-нибудь группы йнешнихъ обстоя-
тельствъ, въ теченіе долгаго времени остающихся неизменными. Но
для подробнаго выясненія этого важнаго пункта намъ придется здесь
вкратце коснуться
вопроса о щтвычксіхъ
и
объ отношеніи ихъ къ
наклонностямъ.
Каждая изъ основныхъ
наклонностей имеетъ определенный, со-
ответствую іцій ей возбудитель, действіе котораго всякій разъ сно-
собствуетъ проявлению
этой наклонности. Какъ уже выше было ска-
зано, возбудителемъ въ строгомъ смысле слова можно назвать только
определенный способъ сочетанія внешнихъ обстоятедьствъ (или внут-
реннихъ переживаній), т.
е.,
въ
сущности, результата нашего логи-
ческая отвлеченія.
Въ этомъ ограниченномъ смысле слова каждой
изъ основныхъ наклонностей обыкновенно соответствуетъ только одинъ
определенный возбудитель. Но если взять действительность, какъ она
есть, то мы увидимъ, что нодъ каждую такую
отвлеченную формулу
подойдетъ целый рядъ сложны хъ
обстоятельствъ,
въ основе своей
сходныхъ,
но въ то же время сильно отличающихся другъ отъ друга
по своимъ деталямъ. Другими словами, каждой основной наклонности
соответствуетъ въ действительности целый рядъ условій (внутрен-
нихъ или внешнихъ), могу іци хъ
служить для
нея
возбудителями. И

—
57
вотъ, наблюдая вліяніе этихъ разнообразным, возбудителей на данную
наіионность,
мы замечаемъ, что не все они деііствуютъ съ одинаковой
силой. Наиболее действительными оказываются те изъ нихъ, которые
более или менФ.е привычны для даннаго
человека съ которыми ему
уже и ранее приходилось
иметь дйло. Гуляя по парку и чувствуя
усталость, мы невольно
ищемъ
глазами
знакомую скамейку, хотя бы
она была нисколько
не
удобнее другихъ.
Сблизившись случайно съ
какимъ-ннбудь человекомъ,
мы нередко продолжаемъ затемъ короткія
отношенія съ нимъ не потому, чтобы онъ былъ
лучше и интереснее
другихъ,
а просто такъ,
по
инерціи. Джемсъ называет ь это явленіе
«задеряшваюіцммъ вліяніемъ иривычекъ» и формулируетъ его слГдую-
іцимъ образомъ: «Когда объектъ, принадлежащей къ известному классу,
вызываетъ въ
животномъ
известнаго рода реакцію, то нередко слу-
чается, что животное начинаетъ оказывать предпочтение первому экзем-
пляру изъ даннаго класса, на который оно реагировало,
и впоследствіи
иерсстаетъ реагировать на другіе экземпляры даннаго класса. Между
животными, даже низшими видами жнвотныхъ, широко распространено
стремление
оказывать
предпочтение определенному углу для житья,
определенной самке, определенному пастбищу, определенному виду
ііиіци , вообще определенными объектами среди множества другихъ
ими
подобныхъ. «Блюдечко» имеетъ обыкновеніе прикрепляться по-
стоянно къ
одной и той же части скалы, а морской раки постоянно
возвращается въ
тотъ
же облюбованный
ими
уголокъ на дне моря.
Зайцы испражняются всегда въ одномъ и томи же углу, птица норо-
вили свить гнездо каждый годи на томи же су id; дерева» [7].
Такими образомъ, характерными, следствіемъ прнвыканія является
одностороннее развитіе наклонностей: действіе того или иного душев-
наго качества можетъ
быть вызвано не всеми
возможными
возбуди-
телями, соответствующими но своей структуре данному душевному
качеству,
а
лишь
тймн изъ нихъ, которые представляются привыч-
ными для даннаго лица.
Если стоять на точке зрЬнія эволюціи, то въ этомъ одностороннемъ
развитіи наклонностей вследствіе привыканія можно виде, л ь начало днф-
ференціаціи данной наклонности,
начало
ді.ленія ея на несколько дру-
гихъ, родственныхъ другъ другу душевныхъ качествъ. Въ самомъ дТ>-
ле, ведь все наши способности какъ физіологическія, такъ и нсихическія,
возникли — согласно
этой теоріи— путемъ постепеннаго приспособленія
къ явленіямъ окружающей среды,
т. е.,
къ действію тйхъ или иныхъ
внФ.шннхъ обстоятельствъ.
Первоначальный элементарный психофи-
зический организмъ нрпвыкаетъ мало по-малу реагировать съ особен-
ной силой на воздействіе некоторыхъ обстоятельствъ, наиболее интен-
сивныхъ и
действуюіцихъ съ наибольшимъ
постоянствомъ.
Вначале

—
58—
онъ
реагируетъ одинаковымъ образомъ на все эти обстоятельства;
затемъ, путемъ постепеннаго приспособленія къ каждому изъ
нихъ,
организмъ дифференцируется, т. е., делится на нисколько наклонностей,
хотя и различныхъ, но все же близкихъ другъ къ другу, родственныхъ,
такъ какъ все оне имели одно общее начало. Далее сл!;дуетъ целый
рядъ новыхъ деленій, и въ результат!; получается большое количество
наклонностей, изъ которыхъ некоторыя родственны другъ другу, другія
же индифферентны и даже взаимно-противоположны. Такимъ образомъ.
для эволюціониста вс!, наклонности суть не что иное, какъ привычки,
возникшая
у предковъ и переданныя но наследству потомкамъ. Всякія
же родственный качества
именно потому такъ
близки между собой,
что произошли изъ одного общаго источника, путемъ односторонняя
развитія первоначальная душевная качества, на которое въ теченіе
долгаго времени воздействовали нисколько внешнихъ возбудителей
сходныхъ въ своихъ главныхъ чертахъ, но различающихся другъ отъ
друга деталями. Мало того, съ точки зренія теоріи эволюціи, какъ мы
это сейчасъ увидимъ, даже самыя взаимоотношенія
между наклонно-
стями являются
ничемъ пнымъ, какъ
результатомъ привычная ихъ
сочетанія, такъ что все содержите индивидуальной психологіи должно,
следовательно, свестись къ изученію прнвыканія и прнвычекъ. Надо
не забывать, однако,
что
все это лишь теоріи, съ которыми научная
характерологія должна, конечно, считаться,
но
на которыхъ она не
должна основываться.
Ея конечная цель состоять
въ томъ, чтобы
классифицировать характеры современныхъ намъ людей, обладаюіцихъ
уже целымъ множествомъ вполне развитыхъ и упрочившихся наклон-
ностей, и изученіе эти.хъ
установившихся наклонностей составляетъ
въ настоящее время ея
главную задачу. Съ привычками же и ихъ
образованіемъ индивидуальной психологіи приходится въ особенности
считаться не
при изученіи отдельныхъ основныхъ наклонностей, а
тамъ, гд!; эти основныя наклонности
начинаютъ вступать другъ съ
другомъ въ соединеніе, образуя более или менее сложный сочетанія.
Все такія сложный сочетанія основныхъ наклонностей можно раз-
делить на две болыиія группы: необходимый и случайный. ГІодъ
первыми нужно разуметь такія сочетанія, который являются слі.д -
ствіемъ родства или взаимной зависимости между двумя или нисколь-
кими душевными качествами. Таково, наир., сочетаніе легкой возбуди-
мости чувствованій и ихъ неустойчивости. Въ этихъ случаяхъ наличность
одного изъ подобныхъ качествъ заставляетъ насъ съ необходимостью за-
ключить также и о присутствіи другого, такъ или иначе связанная съ
ннмъ. Различный побочный вліянія, особенности индивидуальная склада
могутъ ослабить такое необходимое сочетаніе, но не могутъ совершенно
уничтожить его. Если даже одинъ изъ членовъ необходимая сочетанія

—
59
будетъ, благодаря д!;йствію особенно неблагопріятныхъ обстоятсльствъ,
временно подавленъ и задержанъ въ
свои.хъ
проявленіяхъ, то стоить
только исчезнуть этимъ
неблагопріятнымъ условіямъ, и задержанная
наклонность
опять
проявится. Эта стойкость, стремление сохраниться
и выступить во всей своей полнот!;, если только обстоятельства хоть
сколько-нибудь благо пріятству ютъ
этому, характеризуешь вс!; необхо-
димый сочетанія основныхъ наклонностей. Совершенно обратное при-
ходится сказать о случайны хъ соединеніяхъ,
типичнымъ прпмеромъ
которыхъ являются привычныя соединения или сложныя
привычки.
Выше было сказано,
что
одной изъ
характерныхъ особенностей
привыканія является одностороннее развитіе каждой данной наклон-
ности, выражающееся въ томъ, что она приходить въ действіе только
подъ вліяніемъ определеннаго, прнвычнаго возбудителя и не реаги-
руешь на другихъ возбудншелей,
хотя
и
аналогичныхъ
первому, но
непривычныхъ для даннаго лица.
Другиыъ следствіемъ привыканія
является
образованіе сложныхъ привычекъ.
т. е. , таки х ъ соединеній,
въ составь
которыхъ входятъ
не столько родственный или взаимно-
связанныя, . сколько взаимно-индифферентныя наклонности. Такъ, напр.,
иной почтенный отецъ семейства поел!; обеда чувствуешь всякій разъ
непреодолимую потребность провести полчаса въ
своемъ
креол!; за
чтеніемъ любимой газеты. Если газеты почему-нибудь н!;тъ или кресло
сломалось, ему становится не по себ!;, чего-то не достаешь. А между
темъ, разобравшись въ этой сложной привычк!;,
мы
видимъ,
что
отді.льныя ея части вовсе не соединены другъ съ другомъ какой-нибудь
необходимой связью: газету можно было прочесть утромъ, а не поел!;
об!;да, ош’дыхать можно лежа на диван!;, а не сидя въ кресле и т. д.
Но такова
сила привычки: путемъ долговременнаго повторения она
такъ прочно соединила между собой, спаяла въ одно целое нисколько
совершенно разнородныхъ элементовъ, что при отсутствіи хоть одного
изъ нихъ все целое уже не можешь
въ
достаточной м!;ре играть
роль возбудителя или, другими словами, уже не удовлетворяешь потре-
бностямъ даннаго человека.
Совершенно т!; же характерный особенности: односторонность въ
выбор!; возбудителей и случайность въ ихъ сочетаніп обнаруживаются
также и въ техъ сложныхъ цривычныхъ автоматическихъ действіяхъ,
который особенно часто и охотно
приводятся авторами для доказа-
тельства
всемогущества привычекъ.
«Кому не случалось, говоришь
Джемсъ, снявъ жнлетъ днемъ, начать
заводить часы,
но
привычк!;
заводить ихъ каждый вечеръ, раздеваясь передъ сномъ, или, прійдя
ко входнымъ дверямъ въ квартир!; знакомаго, вынуть
изъ
кармана
свой passe-partout? Случалось, что лица, уходившія въ
спальню
пере-
одеться передъ обедомъ, согласно англійскому обычаю, по разсеян-

—
60
ностн раздавались и ложились
въ
постель
только
потому,
что
къ
такому результату
приводили
первый движенія при . раздеваніи въ
более поздній часъ» [7]. Начальное движеніе, произведенное въ при-
вычной обстановке, всякій разъ вызываетъ целый рядъ поеледую-
ідихъ сложныхъ движеній, не стояіцихъ съ нимъ ни въ
какой необ-
ходимой физіологической зависимости, а связанныхъ
съ нимъ исключи-
тельно цутемъ долговременной привычки.
Когда такое случайное сочетание прочно установилось, то въ немъ
начинаетъ обнаруживаться одна черта, приближающая его уже до
некоторой степени къ
необходимымъ сочетаніямъ: отдельные члены
его оказываются
такъ прочно спаянными между собой, что наличность
одного изъ нихъ, даже при отсутствін благопріятныхъ условій, стре-
мится вызвать действіе всехъ остальньіхъ, т. е., способствуетъ восгіроиз-
веденію привычнаго акта во всемъ его целомъ. Съ особенной рельеф-
ностью выступаетъ эта устойчивость привычныхъ актовъ въ сложныхъ
автоматическихъ действіяхъ,
какъ это можно видеть изъ техъ. ири-
веденныхъ выше
примеровъ, которые мы
заимствовали
у Джемса.
Намъ кажется,
однако,
что
подобный привычныя сочетанія, если
только они не передаются по наследству, никогда не могутъ достигнуть
той прочности и постоянства, какія свойственны необходимымъ сочета-
ніямъ. Стоить только обстоятельствамъ кореннымъ образомъ изме-
ниться, такъ чтобы исчезли
условія, благопріятствующія проявленію
данной привычки, — и
самая
эта привычка мало-по -малу исчезнетъ,
иногда въ теченіе очень скораго времени; но выя условія поведутъ къ
образованію новы.хъ
привычекъ, и если даже со временемъ человекъ
иопадетъ йъ обстановку, близкую къ прежней, то прежнія привычки,
темъ не менее, могутъ и не возвратиться. Между темъ, необходимыя
сочетанія характеризуются именно своимъ стремленіемъ осуществиться
даже въ техъ случаяхъ, если внешнія условія не особенно благо пріят-
ствуютъ такому соединению. И это шіолні, понятно. Привычка обязана
своимъ образованіемъ и своимъ существовакіемъ исключительно вліянію
внешнихъ обстоятельствъ-возбудителей, случайно сложившихся именно
такъ, а не иначе.
Обиліе привычекъ и легкость
образованія ихъ у
какого-нибудь человека указываютъ на то, что человекъ этотъ всецело
находится во власти окружающей среды и въ своихъ желаніяхъ, поступ-
кахъ и сужденіяхъ едва ли сможетъ когда-либо пойти наперекоръ внйш-
нимъ обстоятельртвамъ ради того, чтобы удовлетворить свои собствен-
ный стремленія и потребности. Если онъ неожиданно иопадетъ въ совер-
шенно новую среду, то прежнія привычки будутъ, конечно, въ течсніе
некотораго времени заставлять его противиться новымъ вліяніямъ, но
это
продлится недолго, и скоро онъ въ своемъ иоведеніи совершенно
подчинится новой обстановка, какъ въ свое время подчинился старой.

61
Различіе, проведенное нами
между необходимыми н случайными
сочетаніямн основныхъ наклонностей, значительно сглаживается, конечно,
въ томъ случай; если мы,
ставши
на точку зренія теоріи развнтія,
будемъ разсматрнвать современнаго намъ человека, какъ результатъ
многовековой эволюціи первоначальныхъ иростейшихъ организмовъ, а
причину этой эволюціи будемъ вндеть въ стараніяхъ организма наи-
более совершенно приспособиться къ условіямъ воздействующей на
него окружающей среды. Въ этомъ случае, действительно, все описан-
ный нами соотношения между основными наклонностями,
ихъ
взаимо-
дййствіе и взаимное
родство являются
результатомъ весьма долго-
временнаго совме.стнаго действія этихъ наклонностей подъ вліяніемъ
внешни хъ условій, остававшихся неизменными въ теченіе тысячелетій и
вліявшихъ
одіінаковымъ
образомъ на
многія
и
многія
поколЬши
людей. А если это такъ, то и необходимый сочетания отличаются отъ
случайныхъ лишь-
теікь,
что
передаваясь по
наследству въ теченіе
многихъ поко.тйшй, они успели уже более упрочиться, нежели случай-
ный привычки, -возникшія и возникающая на нашихъ глазахъ. Повто-
ряемъ, однако, что то или иное решеніе даннаго вопроса не имеетъ
первостепеннаго, рйшающаго значенія для индивидуальной психологіи.
Целью ея является
составленіе естественной классификации современ-
ны хъ намъ людски.хъ
характеровъ,
и
если при описаніи душевнаго
склада какого-нибудь лица намъ иногда приходится касаться иаслі.д -
ственностп этого лица, то обыкновенно не далйе, какъ
на одно-два
поколенія. А при этихъ условіяхъ различіе между основными наклон-
ностями и пріобретенными привычками, между необходимыми и случай-
ными
сочетаниями душевныхъ
качествъ является
фактомъ, который
едва-ди можно оспаривать.
Въ составъ соединений, какъ
необходимыхъ,
такъ и случайныхъ,
могутъ входить не только
наклонности, касающіяся такъ или иначе
содержанія душевной жизни,
но
также
и
тй наклонности, который
относятся исключительно къ формальной стороне душевныхъ процес-
совъ: особенности въ ихъ теченіи,
интенсивности и проч. Возьмемъ,
напр.,
извЬстный анекдотъ о томъ, какъ солдатъ, несшій горшокъ со
своимъ обй.домъ. уроннлъ его въ канаву, благодаря тому, что какой-то
шутнпкъ крнкнулъ ему внезапно: «руки по швамъ!» и солдатъ по-
торопился выполнить прнказаніе [7]. Строгая дисциплина и система-
тическая выучка привели солдата къ тому, что слова команды г вызы-
ваютъ у него всякій разъ не только рядъ соответствую щи хъ движеиій,
но
еще и такую быстроту этихъ движеній, которая не даетъ ему
времени подумать о своемъ злосчастномъ обйдй. Существованіе по-
добныхъ сочетаній еще разъ,
какъ
намъ
кажется, подтверждает!,
высказанное выше мнйніе о томъ, что
научная характерологія ни въ

—
62-
какомъ случае не можетъ ограничиться наклонностями, относящимися
къ
содеряіанію душевныхъ процессопъ, а съ неменылнмъ внимаыіемъ
должна изучать также и такъ называемый формальный ихъ особенности.
Сочетанія основныхъ наклонностей, какъ необходимый, такъ и слу-
чайный, могутъ быть более или менее сложными. Иногда нисколько
такихъ сочетаній, сравнительно простыхъ,
т. е.,
состояіцихъ изъ не-
большого числа
основныхъ
наклонностей,
сливаются вместе, образуя
одну сложную группу. То, что
мы
называемъ характеромъ или лич-
ностью, есть, съ точки зренія индивидуальной психологіи, не что иное,
какъ такая чрезвычайно сложная группа, состоящая изъ целаго ряда
необходимыхъ и случайныхъ сочетаний. Одни изъ нихъ более тесно
и неразрывно связаны другъ съ другомъ, другія, наоборотъ, имеютъ
между собою очень мало общаго и соединились въ одномъ лице только
благодаря наследственности и вліянію внешнихъ обстоятельствъ. Со-
ответственно этому и характеръ можетъ обладать большимъ или мень-
шимъ единствомъ, представляя изъ себя или одно неразрывное делое,
или же нисколько
сравнительно независимыхъ
сочетаний, связанныхъ
между собою только принадлежностью одному и тому же лицу '). Надо
при этомъ сказать, что полное единство характера встречается очень
редко, гораздо реже, чемъ это принято обыкновенно думать. Не
даромъ Бинэ [5], после продолжительнаго (больше года) и всесторон-
няго
пзследованія умственной сферы двухъ хорошо знакомыхъ ему
девочекъ, былъ поставленъ, темъ не менее, въ большое затрудненіе,
когда сталъ отыскивать
у каждой изъ
нихъ такую главную, первен-
ствующую черту характе&а, къ которой сводились бы всТ> остальныя.
Затруднение оказалось такъ велико, что Бинэ готовъ совершенно отри-
цать существование у каждаго человека такой одной основной черты,
будто- бы определяющей всю его личность, и
полсмизируетъ съ авто-
рами, которые, изучая характеръ какого-нибудь человека, заботятся
прежде всего о томъ, чтобы отыскать
главную, центральную особен-
ность его характера. Въ этомъ отношеніи мы готовы всецело прим-
кнуть къ мненію французскаго психолога.
Более или менее полное
единство личности — вещь чрезвычайно редкая. Только у очень немно-
гихъ людей все основный наклонности, составляющія ихъ характеръ,
тесно связаны между собою отношеніями родства или взаимной зави-
’) Подробиее обо всемъ этомъ см. у Полана [14]. Нфдостатокъ автора,
на
па шъ
взглядъ,
состоитъ
только
въ
томъ,
что
все разнообразный взаимоотно-
шенія между наклонностями,
а также все формальныя особенности въ теченіи
душевныхъ процессовъ онъ пытается свести къ своимъ
законами
„сист емат и -
ческой ассоціаціи" и „систематической задержки",
благодаря чему получается
много
смешеній и спорпыхъ аналогій, особенно въ первой части книги.

—
63—
симости, т. е.,
весь
характеръ представляетъ
одно «необходимое со-
четаніе», въ томъ смысле, въ какомъ
мы
употребляли этотъ терминъ
выше. У огромнаго лее большинства людей характеръ можно разложить
обыкновенно на нисколько более или менее сложныхъ
сочетаний, до-
вольно независимыхъ другъ отъ друга. Такая сравнительная пестрота
въ
характере каждаго
человека еще более увеличивается въ томъ
случай;, если мы подъ наклонностями будемъ понимать возможность
возникновенія
не
только
различныхъ чувствъ, желаній и стремлений
(какъ это
делаетъ Поланъ),
но
также
и
различныхъ особенностей,
относящихся
къ
формальной сторонй; душевныхъ процессовъ, — какъ
объ этомъ говорилось выше.
Если же, темъ
не менее, часто прихо-
дится слышать
разеужденйя о единств!; характера, о необходимости
найти въ каждомъ данномъ случай; «основу личности», ту скрытую
пружину, действіемъ которой определяются будто бы все особенности
въ
характер!; даннаго
человека.
то
причиной этому является, какъ
намъ кажется,
двойное недоразуменіе.
Во-первыхъ, смешиваются между собой двй; совершенно различ-
ный вещи: съ одной стороны — тй; необходимый и случайный сочета-
ния основныхъ наклонностей,
о
которыхъ
только что говорилось, съ
другой — активный синтезъ нашего сознанія, присущій всякому чело-
веку. О писанным
нами
сочетанія
основаны
всецй;ло
на
взаимо-
отношении
между собой различныхъ наклонностей. Здесь нй;тъ и
не можетъ быть ничего произвол ьнаго. Благодаря существованію род-
ства и взаимодействуя между отдельными душевными качествами, они
образуютъ соединенія, прямо и непосредственно вытекающія изъ нхъ
психологической природы. Характеръ человйжа, такимъ образомъ, все-
цело определяется тй;мъ составомъ душевныхъ качествъ, которымъ онъ
обладаетъ. А такъ какъ составъ этотъ у всякаго человйжа довольно разно-
образен^ то мы и должны класть въ основу каждаго характера не одинъ,
а целый рядъ признаковъ. Совсйимъ другое дй;ло — вопросъ объ активномъ
синтез!; нашего сэзнанія, о томъ дйштельномъ и чувству ющемъ «я», кото-
рое свойственно каждому человйжу, какъ бы ни были противоречивы его
стремленія и привычки, и какъ
бы мало
ц!;льности ни представлялъ
его характеръ. Мы ни въ какомъ случай; не можемъ
отрицать этого
единства сознания, такъ какъ оно
составляетъ
несомнйшньнй фактъ,
доставляемый намъ внутреннимъ опытомъ.
Однако, единство сознания
нискольиуо не противорй;читъ тй;мъ разнообразнымъ и многочнеленнымъ
связямъ и сочетаніямъ, о которьнхъ говорилось выше. Эта антивность
нашего сознания, это чувство своего «я» можетъ, нсонечно, въ нзвй;ст-
ныхъ случаяхъ способствовать объединению характера,
но
съ одина-
ковой силой можетъ также способствовать
и
разрушению этого
един-
ства, если, игры отсутствии
постоянныхъ, устойчивыхъ руководяицихъ

—
64—
цйлей, деятельность его
будетъ направляться
на противоречивые и
постоянно меняюіціеся объекты. Такимъ образомъ,
едва ли справед-
ливо будетъ искать основу личности въ томъ,
что вовсе
не
опредй-
ляетъ собой склада личности, и исходя нзъ этого, утверждать,
будто
все безъ исключенія люди должны обладать едннствомъ характера.
Вторая ошибка, которой не вполне избегнулъ, по нашему мнйнію,
и
Поланъ въ цитированномъ выше сочиненіи, состоитъ
въ томъ, что
не различаютъ действительной цельности характера
отъ кажущейся.
О действительной цельности или единстве характера следу етъ гово-
рить только
въ техъ случаяхъ, когда вей наклонности человека тесно
связаны между собой, такъ что проявленіе какой бы то ни было изъ
нихъ всякій разъ не только не мйшаетъ, а, наоборотъ, способствуешь
проявлению все.хъ остальныхъ, другими словами, когда весь характеръ
даннаго лица представляетъ изъ себя одно необходимое сочетание,
хотя
бы и достигшее
значительной степени
сложности.
Про такихъ
людей можно действительно сказать, что они обладаютъ цельною лич-
ностью, такъ какъ въ каждый моментъ, при все.хъ
возможныхъ
об-
стоятельствахъ
они
могутъ
проявлять только
одне и тй же, свой-
ственный
нмъ
наклонности.
Такіе случаи очень рйдкн. Значительно
чаще
можно
встретить кажущееся единство личности, которое со-
стоитъ
въ
томъ,
что
одна какая-нибудь наклонность
или
группа
взаимно связанныхъ наклонностей господ ствуетъ
надъ вейми осталь-
ными, заглушая и подавляя ихъ проявления. Здйсь, такъ же,
какъ и
въ
предыдущемъ случай, каждый иоступокъ человйка, каждое его
слово обнаруживаетъ наличность
пзвйстной, господствующей группы
душевныхъ качествъ, и темъ не менйе, при болйе тщательномъ на-
блюденіи,
не
трудно замйтить,
что наряду съ этой преобладающей
группой имеются также
и другія, совершенно не
связанный съ пер-
вой, а часто даже и противоположный ей. Стоишь только обстоятель-
ствамъ рйзко перемйниться, такъ чтобы господствующая душовныя ка-
чества утратили свою силу, - и кажущаяся цйльность характера посте-
пенно начинаешь исчезать, обнаруживая скрытую въ тече.ніе долгаго
времени пестроту данной личности. Люди, склонные къ самоотречение
и аскетизму, нерйдко доставляютъ намъ примйры подобнаго рода ка-
жущагося единства.
Итакъ, всякій характеръ есть сложное цйлое, въ составь котораго
входить большее
или
меньшее
количество
сочетаній, необходимыхъ
или случайныхъ,
составленныхъ
каждое изъ нйсколькихъ основныхъ
наклонностей. Вей эти
сочетания могутъ быть въ свою
очередь или
связаны
между собою болйе или менйе тйсно, или
же
независимы
другъ отъ
друга и даже взаимно-противоположны.
Обиліе сочетаній,
входя щи хъ
въ
составь
даннаго
характера,
а
также
количество

65—
основныхъ
наклонностей, образующихъ каждое отдельное сочета-
ние, обусловлнваютъ собой богатство или бедность, широту или узость
личности.
Возможность же совмещать въ одномъ и томъ же харак-
тере прямо
противоположным
наклонности
или
группы наклонно-
стей составляетъ
то,
что
называютъ
гибкостью характера. Чемъ
больше гибкость характера, темъ более возможны его обогащение и
усложнение, темъ большей широты онъ
можетъ
достигнуть. Кроме
того, гибкость характера въ значительной степени благоиріятствуетъ
возникновению
техъ его измененій, которым мы выше назвали «кажу-
щимися». Измененія эти,
если читатель помнить, состоятъ въ томъ,
что ироявленія некоторыхъ наклонностей бываютъ временно задержаны
различными неблагопріятнымн условіями, между темъ какъ сами эти
наклонности остаются въ полной силе и тотчасъ же проявляются, какъ
только обстоятельства станутъ сколько-нибудь более благопріятнымн.
Очевидно, гибкій характеръ, вмеіцающій въ себе и могущій безъ на-
рушенія своего состава проявлять попеременно самым разнообразным,
иногда даже прямо противоположным наклонности,
значительно легче
можетъ
приспособиться къ подобными, изменчивымъ условіямъ, не
теряя въ то же время ни одной изъ своихъ основныхъ наклонностей,
т. е., не претерпевая никакихъ денствительныхъ нзмененій.
Такъ какъ въ составъ
всякаго
характера входятъ двоякаго рода
сочетай і я: необходимым и случайным, то и усложнение или обсгащеніе
характера можетъ происходить въ двухъ нагірав.іеніяхъ. Первое изъ
ннхъ, более частое,
состоитъ
въ
томъ,
что
характеръ развивается
сообразно уже имеющимся въ немъ задаткамъ, т. е., чт о къ прежнимъ
основнымъ
наклонностямъ
присоединяются
новыя, более или менее
родственным имъ или такъ или иначе съ ними связанным. Такія «необ-
ходимым пріобрйтенія личности» отличаются прочностью и легкостью
своего возннкновенія, такъ какъ они бываютъ, въ сущности, уже за-
ранее предопределены темъ фактомъ, что
между различными основ-
ными
наклонностями
существуютъ более или менее тесныя взаимо-
отношенія. Другого рода обогащение личности наблюдается въ техъ
случаяхъ, когда какая-нибудь новая наклонность, совершенно чуждая
общему складу характера даннаго человека, гТ.мъ не менее возникаетъ
въ немъ, благодаря интенсивному и. продолжительному
вліянію внеш-
нихъ условій. Такого рода «случайным пріобретенія» но способу своего
возникновенія,
очевидно, совершенно аналогичны оинсаннымъ
нами
выше привычнымъ соединеніямъ и, подобно этимъ последнимъ, отли-
чаются своею непрочностью и неустойчивостью: будучи, такъ сказать,
навязаны данному лицу внешними обстоятельствами, они постепенно
ослабеваютъ и могутъ совершенно утратиться въ томъ
случай, если
эти же внешнія обстоятельства не будутъ ихъ постоянно
иоддержн-
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАІуТЕРАХЪ.
5

—
66—
вать. Подробная разработка всехъ путей и способовъ, которыми про-
исходить развитіе и обогаіценіе различныхъ но своему складу харак-
теров!.,
можетъ иметь важное значеніе для педагогики.
Этими краткими
замечаніями
относительно
способовъ сочетания
основныхъ
наклонностей, образуюіцихъ каждый отдельный характеръ,
мы здесь и ограничимся. Много интересныхъ
подробностей на этотъ
счетъ
читатель
найдетъ въ цитированной уже неоднократно книге
Нолана. Намъ кажется, однако, что полная, систематическая
и всесто-
ронняя разработка этой обширной области, этого безконечно важнаго
во всехъ отношеніяхъ вопроса о состав!; и строеніи различныхъ
че-
ловеческихъ характеровъ можетъ начаться лишь тогда, когда,
не до-
вольствуясь повседневнымъ опьггомъ
и случайно выхваченными
тамъ
и сямъ
примерами и наблюденіями, наберутъ сначала большое коли-
чество возможно
иолныхъ
и составленныхъ
по
одному обіцему плану
характеристикъ
и затемъ уже начнутъ
сравнивать и классифициро-
вать ихъ.
ГЛАВА X.
Внешнія и внутренняя проявленія основныхъ наклонностей.
Для того, чтобы составить обстоятельную характеристику того или
иного
лица, изследователь долженъ не только
иметь въ рукахъ сни-
сокъ всехъ основныхъ наклонностей человеческаго характера, но также
и знать проявленія каждой изъ этихъ основныхъ наклонностей, чтобы
иметь возможность отметить наличность
или
отсутствие ея у наблю-
даемаго индивидуума. Выше мы уже имели случай подробно говорить
о томъ, что ионятіе «наклонности»
представляетъ собой, въ сущности,
результатъ
логическаго
отвлеченія. Въ действительности мы имеемъ
дело лишь
съ
болЬе или менее сложными душевными
процессами,
причемъ каждыіі изъ
этихъ
ироцессовъ, даже самый элементарный,
уже предполагаетъ
наличность
и
действіе несколькихъ
основныхъ
душевныхъ качествъ.
Такимъ
образомъ, для того, чтобы иметь воз-
можность
констатировать
наличность
или
отсутствіе у наблюдаемаго
лица какой бы то ни было основной наклонности, необходимо заранее
подробно изучить ея проявления,
т.-е.,
те более или менее сложные
душевные процессы, возникновение которыхъ всякій разъ съ несомнен-
ностью указываетъ намъ, что въ
числе другнхъ действуетъ. въ дан-
ный моментъ также и искомое нами душевное качество. Отсюда ясно,
какую первостепенную важность представляетъ вопросъ о проявлеиіяхъ
душевныхъ качествъ для научной характерологіи. Уже изъ только что

—
67—
сказанного можно
видеть,
что
мы
нисколько расширяемъ понятіе
«проявленія душевныхъ качествъ» по сравненію съ обычнымъ слоно-
унотребленіемъ. Чаще всего этотъ терминъ употребляютъ для обозна-
ченія «физіологическихъ проявленій», т.-е. , такн хъ измененій въ орга-
нпзме, по которымъ посторонней наблюдатель можетъ судить о томъ,
что происходить въ сознаніи наблюдаемого человека. Сюда относятся,
напр. , измененія пульса, дыханія и вазомоторной деятельности при
разлнчныхъ аффектахъ и эмоціяхъ, всевозможный мимическія движе-
нія, большая или меньшая задержка двнженій при сосредоточение вни-
манія ее т. д. Иногда сюда включаютъ также ее то,
что
можно было
бы назвать «соціальнымп проявленіямн» основныхъ
наклонностей, а
именно: бодее или менее сложные поступки наблюдаемого лица, его
отношеніе есъ другеемъ леодямъ, всевозможный его речи ее заявленія, еіо-
веденіе его при техъ еелее ееныхъ обстоятельствахъ, словомъ—все те
бсзконечно разнообразный ее сложньея действія ее поступки, посред-
ствомъ которыхъ человекъ входеетъ въ обіценіе съ окружающей его
средой, какъ одушевленной:, такъ ее неодушевленной. Наконеіе,ъ,
въ
шеерокомъ смысле слова къ феезіологееческеемъ проявленіямъ душевньехъ
процессовъ можно отнести также ее те анатомо-физіологическія изме-
ненія въ мозгу, которыми сопровождается каждое явленіе душевной
жизни. Если мы въ настояецее время ее не можемъ наблюдать этихъ
физіологическнхъ процессовъ на жеевомъ мозгу (хотя кое-что уже и
теперь представляется возможнымъ, напр.,
измененія температуры,
колебанія электрееческаго тока
ее т.
д.), то только потому, что самые
процессы намъ вообще ееце очень мало еезвестны ее непосредственное
наблюденіе еехъ сопряжено съ огромными затрудненіямее чисто технее-
ческаго хараеітера. Принцнпіальныхъ же возраженій протеевъ возмож-
ностее наблеодать непосредственно на жеевомъ мозгу анатомо-е}шзіологи-
чесеіій коррелатъ душевныхъ процессовъ, по
нашему мненію, нельзя
привести.
Когда говорить о техъ еелее ееныхъ проявленіяхъ душевныхъ ка-
чествъ,
то обыкновенно еемееотъ въ вееду какой-нибудь одинъ изъ
только что перечеесленныхъ нами трехъ родовъ героявленій: физіологп-
ческія еезмененія
на
перееферіее организма, анатомо-физіолоічеческіе
процессы въ головномъ мозгу еелее, наконепъ, то, что мы выше на-
звали соеідальнымее проявленіямее. Все эти три группы признакоегь
мы будемъ въ дальнейшемъ изложеніее назелвать внешними, проявле-
ніями наклонностей, въ отличіе отъ внутреннихъ проявленій ,
по-
дробнымъ разсмотреніемъ ее анализомъ которыхъ мы теперь и зай-
мемся.
Преепомнимъ данное нами вьеше определеніе того, что такое наклоее-
ность: это — возможность неоднократнаго вознеекновенія у даннаго лица

—
68—
той или иной стороны какого-нибудь душевнаго процесса. Возможность
эта обусловливается какими-то факторами, прямое изученіе которыхъ
при современномъ состояніи психологіи намъ недоступно и о которыхъ
мы узнаемъ только по результатамъ ііхъ деятельности. А такими бли-
жайшими результатами, доступными нашему наблюдение, являются ду-
шевные процессы,
совершающееся въ сознаніи даннаго лица. Такимъ
образомъ, всякая наклонность,
простая
или
сложная,
основная
или
второстепенная,
обнаруживается прежде всего внутренними проявле-
ниями, т.-е.,
известными
душевными процессами,
возникающими
въ
сознаніи наблюдаемаго человека у). Ни одна наклонность не можетъ
быть нами описана и изучена помимо ея нроявленій; только благодаря
этимъ
проявленіямъ мы узнаемъ
о
существование техъ или
иныхъ
душевныхъ качествъ, о большемъ
или
меньшемъ
ихъ
постоянстве, о
способахъ ее условіяхъ ихъ действен. Вий проявление наеионности намъ
недоступны.
Изъ этого, однако,
вовсе не с.тІ;дуетъ, чтобы можно было отожде-
ствить
наклонности
съ
ихъ
ироявленіями,
или,
другими словами,
совершенно устранить изъ индивидуальной психологіи еіонятіе наклон-
ности.
Дело въ томъ,
что
деятельность неизвестныхъ
факторовъ,
обозначаемелхъ нами терминами «наклонность»
ее «душевное качество»,,
отличается
значительнымъ
постоянствомъ,
въ
то
время какъ резуль-
таты этой деятельности безпрестанно меняются въ
зависимости
отъ
дЬлаго ряда условен. Однимъ изъ такихъ условій является, напр.,
то
обстоятельство, сколько езремени прошло съ момента послЬдняго про-
явленія данной наеионности и насколько интенсивно было это про-
явленіе, далЬе, наличность или отсутствіе соответствуеоецаго возбуди-
теля, совместное де.йствіе другнхъ наклонностей, связанныхъ съ дан-
ной
или
противоположныхъ
ей; все эти и многія другія условен
являеотся причиной того, что проявленія одной и той же наеионности
у одного и того
же лица постоянно меняются каесь по своему составу,
такъ и въ
особенности
по
своей интенсивности.
Ивътожевремя
наклонности, лежаеція въ основе этихъ еероявленій, могутъ въ теченіе
иродолжительнаго
времени
оставаться
совершенно или почти совер-
шенно
неизменными. Не трудно замЬтееть, что мы здесь снова под-
ходимъ близко къ тому вопросу,
о
которомъ уже подробно говори-
лось выше, именно,
есь
вопросу
о
действительны хъ ее кажуецихся
измененіяхъ характера: действеетельныя измененія еериходится конста-
J ) Исключеніе составляіотъ
лишь
наклонности,
относящейся
къ
области
безеознательныхъ психическихъ процессовъ; здесь внутрепнія проявленія боль-
шею
частіло
отсутствуютъ, и наблюдателю приходится
руководиться лишь
теми внешними признаками, о которыхъ речь шла выше.

—
69—
тировать въ техъ случаяхъ, когда меняются самьяя наклонности дан-
наго лица, тогда какъ
кажущіяся измененія являются,
въ сущности,
лишь
различными проявлениями
одной и той же
группы наклон-
ностей.
Итакъ, внутренняя проявленія душевныхъ качествъ,
если только
понимать терминъ этотъ въ широкомъ его значеніи, обнимаютъ собою
ни более, ни менее, какъ
всю
душевную жизнь даннаго лица, все
решительно процессы, совершающееся
въ
его
сознанін. Изъ этого,
однако, вовсе не следуетъ, чтобы все внутреннія проявленія наклон-
ностей имели одинаковую важность для научной характерологіи. На-
противъ, здесь возможенъ и необходимъ строгій выборъ, въ зависи-
мости отъ той конечной цели, которую мы никогда не должны упу-
скать изъ виду, когда говоримъ о задачахъ научной характерологіи.
Такой конечной цельяо является для насъ составленіе естественной
классификация характеровъ. Ііроявленія же
наіионностей,
какъ вну-
тренняя, такъ и внешнія, должны лишь помочь намъ яяряя собираніи
матеріала для такой классификации, т. - е.,
пряя составденіяя характери-
стики отдельныхъ набляодаемыхъ лицъ, яяряя установленіи у нихъ на-
личности и степеняя
развяятія основныхъ наклонностей. Отсяода прямо
вытекаетъ, чемъ именно мы должны руководяяться яяряя вялборе яя изу-
ченіи яяроявленій душевньяхъ качествъ.
Прежде всего, главный нашъ интересъ долженъ сосредоточиваться
на изученіи внутреннихъ проявленяй, внешнія же следуетъ яязучать
лишь постольку, поскольку они способны намъ дать яяредставденіе о
внутренней жизни набляодаемаго лица. Когда мы видимъ, что иаблю-
даемый намяя человекъ подаетъ милостыню нищему на улице, то насъ
интересуетъ не самъ по себе фактъ подачи мяялостя.яни,
а те чувства
и побужденія, который заставили этого человека подать мяялостыняо.
Индивяядуальная психологія должна быть прежде всего психологіей.
Есляя же она, темъ не менес, довольно
часто бываетъ вынуждена
заняяматься чисто фяязіологяяческимяя особенностями различия, яхъ ляодей,
то лишь потому,
что
эти физіологическія особенности тесно связаны
со всемъ психическимъ, ихъ складомъ,
такъ что изученіе яяоследяяяго
было бя,я неполнымъ безъ предваряятельнаго ознакомленія съ яясрвыми.
Только при изученяи безсознательныхъ душевньяхъ процессовъ яянеяннія
проявленія но необходимости должны играть яяервенствуяояяяуяо
роль,
такъ какъ здесь внутренняя нроявленія яяной разъ совершенно отсут-
ствуютъ. Во всехъ же остальныхъ случаяхъ внешнія нрояязленія имеютъ
лишь подчиненное значеніе, давая намъ возможность
проникнуть въ
душевную жизнь другого лица яя познакомиться съ его мыслями, чув-
ствами, желаніями, словомъ — со
всемъ разнообразіемъ его внутрен-
няго міра.

—
70—
Но такое ознакомленіе — хотя бы и самое
подробное — съ
внутрен-
нюю міромъ наблюдаемаго человека является для насъ въ свою очередь
не конечною
целыо, а лишь
средствомъ для того, чтобы, исходя изъ
фактовъ душевной жизни, установить у даннаго
человека наличность
техъ или иныхъ основныхъ
наклонностей и определить, хотя бы при-
близительно, степень ихъ развитія. Поэтому мы должны изучать далеко
не все внутренняя проявленія, а только те
изъ
нихъ, которыя съ
несомнЬнностью могутъ указывать на суіцествованіе у даннаго лица
той или иной основной наклонности.
Все же проявленія второстепен-
ныхъ
наклонностей, а также все черезчуръ
сложный, неясный, зага-
дочный явленія душевной жизни индивидуальная
психологія должна
или
совершенно
оставить
въ стороне,
или
постараться анализировать
и
разработать настолько, чтобы ими можно было пользоваться для
отысканія техъ или иныхъ основныхъ
наклонностей. Еще одно требо-
вание: следуетъ изучать не те проявленія, которыя хотя и характерны
для какой-нибудь основной наклонности, но
встречаются чрезвычайно
редко, такъ что
ими
почти
не придется пользоваться, а, наоборотъ,
такія, которыя встречаются часто и удобны для распознаванія. Только
въ случае недостатка подобныхъ легко находимыхъ признаковъ при-
ходится пользоваться
проявленіями более редкими и сравнительно не-
ясными.
Удовлетворить всемъ этимъ требованіямъ не легко. Для этого
не-
обходимо путемъ гіродолжительныхъ
и
систематическпхъ
наблюденій
установить: часто
ли
встречается данное проявленіе, повторяется ли
оно въ более или менее однообразной форме, или же резко видоизм е-
няется въ зависимости отъ обстоятельствъ, и наконецъ — самое главное,—
какимъ именно
основнымъ
наклонностямъ
оно соответствуете Намъ
кажется,
что
здесь открывается обширное поле для целаго ряда
частныхъ
работъ, посвященныхъ изученію каждаго отдельнаго сколько-
нибудь важнаго проявления. Хотя за последнее время въ этомъ на-
правленіи довольно
много
работаютъ (главнымъ образомъ по части
изобретенія и проверки такъ наз. mental tests
или
эксперименталь-
ныхъ пріемовъ, употребляющихся для изследованія разныхъ сторонъ
личности), но область, подлежащая изученію, настолько велика, что
работы хватитъ надолго.
Во второй части этой книги, при разборе
отдельныхъ основныхъ
наклонностей
мы
будемъ подробно излагать
важнейшія внутреннія и внешнія проявленія каждой изъ нихъ, по-
скольку они представляются уже изученными
въ
настоящее время.
ЗдЕсь же ограничимся лишь несколькими замечаниями общаг о харак-
тера относительно
анализа
проявленій и установленія той основной
наклонности
(одной или несколькихъ), которой соответствуетъ каждое
данное проявленіе.

—
71—
Изученіе какого бы то ни было внутренняго проявленія (о внеш-
нихъ мы не говоримъ, такъ какъ они являются
только
средствомъ
для того, чтобы ознакомиться
съ внутрсннимъ міромъ наблюдаемаго
лица) можно считать
законченнымъ только
въ томъ случае, если вы-
полнены три задачи: 1) произведешь подробный и по возможности все-
сторонней анализъ даннаго проявленія; 2) определены те стороны, ко-
торый наиболее характерны для изучаемаго проявлен] я; 3) найдены
те основныя наклонности, наличность которыхъ представляется необхо-
димой для возникновенія даннаго ироявленія.
Что касается первой задачи, т. е., анализа проявленій, то при вы-
полнены ея мы должны стараться ограничить свою деятельность исклю-
чительно даннымъ проявленіемъ, даннымъ душевнымъ ироцессомъ, не
касаясь
еще покуда
всего
состава
наблюдаемой личности.
Условія
возннкновенія изучаемаго
процесса,
связь
его съ другими явленіями
душевной жизни, наклонности, необходимый для его возникновения, — все
это должно быть пока
оставлено
въ
стороне. Единственно, на чемъ
нужно сосредоточить все свое вниманіе, это — возможно полное онисаніе
и возможно тонкій и всесторонний анализъ
того
душевнаго процесса,
о которомъ идетъ речь. Только при соблюдены этой предосторожности
можно получить действительно точное, объективное оиисаніе того или
иного внутренняго проявленія.
Въ настоящее время мы обладаемъ уже довольно болыпимъ колн-
чествомъ такихъ описаній. Благодаря тому, что задачи общей и инди-
видуальной психологіи въ этомъ пункте соприкасаются, первая можетъ
дать много готоваго
матеріала для последней. Какого бы рода вну-
тренняя проявленія мы ни взяли, — изъ области ли волевыхъ нроцессовъ,
аффектовъ, воспріятія, вниманія, памяти, сужденій и т. д.,
—
всюду
общая психологія можетъ дать намъ богатый матеріалъ въ виде це,даго
ряда типичныхъ, неоднократно повторяющихся душевныхъ нроцессовъ,
подробно и точно описанныхъ и анализированныхъ. Чтобы воспользо-
ваться ими для целей индивидуальной психологіи, нужно только пере-
смотреть ихъ и выбрать наиболее подходящіе, руководясь при этомъ
тЬми требованіями, который указаны нами выше и который опреді;-
ляютъ сравнительную важность
того или иного внутренняго проявленія
для индивидуальной психологіи.
Остается еще одно возражение: какимъ образомъ можно говорить
о точномъ описаны и анализе какого бы то ни было отдйльнаго внут-
ренняго проявления, когда общая психологія
показываетъ намъ, что
содержание сознанія въ каждый данный моментъ представляетъ собой
нечто цельное, неделимое, единое, да кроме того, еще не остается не-
подвижнымъ, а, наоборотъ, подвержено
постояннымъ
изігЬненіямъ?
Въ отвЬтъ на это мы можемъ сослаться
на ту же самую общую пси-

хологйо. Ученіе о единств!; сознанія нисколько не мешаетъ ей произ-
водить детальнейшій анализъ душевныхъ
процессовъ,
и
нередко те
самые
психологи
(напр., Вундтъ), которые
особенно
подчеркиваютъ
синтезирующую деятельность сознанія, счптаютъ возможнымъ въ то же
время разложить всю безконечно разнообразную душевную жизнь на
сравнительно небольшое число
простЬйшихъ элементовъ (ощуіценій и
простейших® чувствованій). Что же касается постоянной изменчивости
проявлен!!), то намъ достаточно будетъ лишь напомнить то, что го-
ворилось выше о действительных® и кажущихся измененіяхъ харак-
тера: конечно, при перемене обстоятельствъ-возбудителей меняются и
проявленія личности,
какъ внешнія, такъ и внутренняя. Но достаточно
поставить наблюдаемое лицо въ нрежнія (или приблизительно прежняя)
условія, — и мы снова получим®
возможность
наблюдать прежняя про-
явленія, — если только, разум еется, характер!, даннаго лица не потер -
пелъ действяятельнаго измененія.
Вторая задача яяяядпвидуальной психологіи при изученіп проявления
состояятъ
вътомъ, чтобы отметяять выдаюяціяся, наиболее характерный
черты каждаго даннаго ироявленія. Во всякомъ душевномъ процесс!;,
более хяліі менее типичном®,
т.
е.,
часто
пояіторяюіцемся въ одной и
той лее "форме, есть одна яялія нисколько сторонъ, характерных® яяменно
для этого процесса, пряідаяояцихъ ему особенный, своеобразный отпе-
чаток®, ді.лающихъ его непохожим®
на все другія проявленія душев-
ной жизни. Этяямяя характерными чертам;; мы руководствуемся, отличая
данный процесс® от® всехъ остальных®
я; выдедяя его въ качеств!;
особаго, самостоятельная® ироявленія.
Возьмем® для примера одно ироявленіе, которое у людей, обладаяо-
яяціхъ им®, отличается
большим®
постоянством®
я;
въ то же время
представляется весьма характерным®:
плавная, свободно я; без® за-
держки льяощаяся речь, то, что называют® обыкновенно даром® слова.
Въ основ!; этого проявленія лежит® обяіліе словесных® образов® и
способность к® быстрому и свободному яяхъ ассоціяярованіяо. Но эти
основныя наклонностях
недоступны
нашему набляоденію. Точно также
скрыт® от® глаз® посторонняя® наблюдателя и тот® процесс® возник-
новенія каждой фразы, когда отдельиьш слова, образы, обрывки фраз®,
безпорядочно толпяяцяеся у порога сознанія оратора, вступаяотъ друг®
съ друяомъ въ разнообразный сочетай!;;, образуя,
въ конце концов®,
стройные, законченные періодья. Сам® говорящій въ большинстве слу-
чаев® лишь очень смутно отдает® себе отчет®
во всем® этом® про-
цесс!; словеснаго
творчества. Но за то конечный результат®
ярко и
отчетляяво
сознается какъ самим® оратором®,
такъ яя его слушателями
и состаяіляетъ
отличительнуяо, характернуяо
черту всего даннаго нро-
явленія: правильное построеніе и
взаимная
согласованность
отді;дь-

ныхъ фразъ и предложен!», стройность и
законченность
періодовъ,
отсутетвіе ненужныхъ паузъ,
задержекъ
и
заиканія, — вотъ те при-
знаки, которые можно считать характерными для даннаго проявленія.
Съ другой стороны, такія особенности, какъ большая или
меньшая
длина періодовъ,
простота или изысканность
речн и пр., являются
для насъ въ данномъ случае уже менее существенными, играя лишь
побочную, второстепенную роль.
Когда, такимъ образомъ, выделены важнейшія и побочный стороны
даннаго проявленія, то нужно еще установить те пріемы, при помощи
которыхъ мы могли бы констатировать
въ каждомъ данномъ случае
наличность
или
отсутствіе этого проявленія. Знаніе подобныхъ пріе-
мовъ
представляетъ большой
ннтересъ
въ
діагностическомъ,
если
можно такъ выразиться, отношеніи. Для ясности
я позволю себе при-
вести здесь поучительную аналогію изъ области патологической ана-
томии Одной изъ наиболее характерныхъ
чертъ патолого-анатомиче-
скоіі картины туберкулеза является
присутствіе такъ называемыхъ
миліарныхъ бугорковъ; нахождение нЬеколькихъ такихъ бугорковъ въ
какомъ- нибудь органе во время вскрытія сразу и съ несомненностью
устанавливаетъ для насъ наличность
въ этомъ орган!; туберкулезнаго
процесса. Между темъ, бугорки эти
настолько малы, что иногда ихъ
приходится отыскивать, и неопытный наблюдатель легко можетъ про-
смотреть ихъ. Поэтому, при ознакомлены съ патологической анатоміей
туберкулеза необходимо ознакомиться
не только
съ тою ролью, кото-
рую играютъ миліарные бугорки въ общей картине туберкулеза, но
также и съ теми пріемами, которыми надо пользоваться
при ихъ оты-
скивании Приступая къ вскрытію, изследователь уже заранее долженъ
знать, въ какихъ именно частяхъ того
или иного органа эти бугорки
появляются
раньше всего
и
какъ нужно вскрывать каждый органъ
для того, чтобы тотчасъ же ихъ обнаружить. — Совершенно то же можно
сказать
и о проявленіяхъ различныхъ наклонностей. Здесь также на-
блюдатель уже долженъ знать заранее, въ какихъ именно обстоятель-
ства.хъ
и при какой обстановке данная наклонность чаще всего про-
является, а также — какіе именно
иріемы долженъ онъ въ случае на-
добности употребить для того, чтобы вызвать
ея проявленія. Такъ,
наиримеръ, для того, чтобы наследовать, насколько развита у наблю-
даемаго нами воспитанника
точность воспріятія или точность
памяти,
можно пользоваться
такого
рода пріемомъ: отправиться
съ
нимъ на
прогулку въ совершенно новое, незнакомое место или повести его въ
музей, где онъ увидитъ множество
незнакомыхъ
и интересныхъ для
него объектовъ, а затемъ, по возвращены, потребовать отъ него точ-
наго и по возможности
подробнаго описанія всего того, что онъ ви-
дЬлъ. Другой пріемъ, чисто экспериментальный: держать передъ испы-

—
74 —-
туемымъ въ теченіе некотораго времени какой-нибудь довольно слож-
ный объектъ (или рисунокъ),
а
затемъ, удаливши объектъ,
заста-
вить иснытуемаго описывать
его
на память
какъ можно подробнее.
ГЛАВА XI.
Характерологически анализъ проявленій.
Третья и последняя, а вместе
съ темъ и
самая
важная
задача
при изученіи и анализ!; внутреннихъ проявленій состоитъ
въ
томъ,
чтобы определить, какнмъ
наклонностямъ
соответствуетъ данное про-
явление; или, другими
словами:
какія основныя наклонности должны
действовать съ особенной силой, чтобы могъ возникнуть данный
психическій процессъ? Выше мы уже говорили о томъ,
что
изученіе
и анализъ проявлений является для насъ только средствомъ, конечная же
цель состоитъ въ томъ, чтобы иметь возможность въ
каждомъ дан-
номъ
случае определить наличность
и
степень
развитія техъ или
иныхъ
душевныхъ качествъ. Поэтому предварительное знакомство
съ
проявденіями различныхъ наклонностей
можетъ
оказаться
для насъ
полезнымъ
во время производства наблюденій лишь въ
томъ
случае,
если мы уже заранее будемъ знать вполне определенно, какія именно
душевныя качества лежатъ
въ основе каждаго изъ этихъ проявленій.
Въ некоторыхъ случаяхъ задача эта не представляетъ особенныхъ
трудностей: достаточно проанализировать данное проявленіе и выде-
лить его характерный особенности, чтобы затймъ безъ особаго труда
установить также и те скрытыя психическія предрасположенія, благо-
даря которымъ
осуществление
этого
проявленія сделалось возмож-
ными
Такъ,
въ
приведенномъ
нами
выше
примере (даръ слова)
очевидно, что быстрое, свободное и правильное построение фразъ и
періодовъ возможно лишь въ томъ случае, если въ
сознаніи оратора
въ каждый данный моментъ возникаетъ большое количество словес-
ныхъ
образовъ, уже ассоціированныхъ другъ
съ
другомъ
или
же
немедленно вступаюіцнхъ въ подобнаго рода ассодіаціи. Однако, далеко не
всегда дело обстоитъ такъ просто. Такъ, напр., А. Бинэ въ своей книге,
на которую намъ уже приходилось ссылаться [5], подвергаетъ подроб-
ному обсуждение одинъ экспериментальный иріемъ (test), неоднократно
применявшейся различными
авторами
для изслйдоватя душевныхъ
способностей какъ у дйтей, такъ
и
у взрослыхъ.
Пріемъ этотъ со-
стоитъ
въ
томъ,
что
испытуемому
предлагаютъ
одинъ за другимъ
ряды словъ или цифръ и просятъ воспроизвести ихъ по
возможности
правильнее. На первый взглядъ кажется очевиднымъ, что въ данномъ

—
75—
сдучаЕ речь идетъ объ изследованіи памяти,
т. е.,
способности за-
поминать известное
количество
впечатленій (словъ или цифръ), со-
хранять ихъ въ теченіе некотораго времени и затемъ воспроизводить
съ
большей или меньшей точностью;
все остальныя
наклонности,
участвующая въ сложныхъ процессахъ запоминанія и воспроизведенія,
играютъ здесь, повидимому, лишь второстепенную роль. Между темъ,
опытъ
показалъ,
что
мненіе это
не вполне
справедливо. Какъ ни
сходны по внешности процессы запоминания
словъ
и
цифръ, но те
психическія особенности, который лежатъ въ основе ихъ, не совсемъ
одинаковы.
Для запоминанія
словъ
требуется, действительно,
глав-
нымъ образомъ память, какъ чисто пластическая способность запечат-
лен ія и удерживанія. При запоминанін же цифръ на первый планъ
выступаетъ уже совсемъ другой факторъ, именно — способность произ-
вольная сосредоточения вниманія. Когда испытуемый выслушиваетъ
ряды, состояние изъ цифръ, то ему приходится напрягать свое
внн-
маніе въ гораздо большей степени, чемъ при запоминаніи
словъ.
Поэтому большинство
авторовъ разсматриваетъ запоминаніе цифръ
какъ такой пріемъ, который пригоденъ одновременно для нзследованія
какъ памяти, такъ и вниманія. Бинэ, основываясь
на целомъ ряде
разнообразныхъ, иродолжительныхъ и тщательно поставленныхъ опытовъ
и
наблюденій, идетъ еще дальше, утверждая,
что
память
играетъ
здесь сравнительно маловажную роль, и что въ основе всего проявления
лежитъ, главнымъ
образомъ, способность къ произвольному сосредо-
точен^ вниманія. Человекъ, обладающій хорошей памятью, но лишен-
ный активная вниманія, будетъ хорошо
запоминать ряды словъ
и
плохо — ряды цифръ. Такимъ образомъ, два проявленія,
на первый
взглядъ совершенно аналогичный, имеютъ въ своей основ'!; различным
душевныя качества.
Намъ кажется,
что
не трудно уяснить причины,
отъ
которыхъ
зависитъ такое несоответствие между отличительными, бросающимися
въ глаза чертами того или иного проявления и теми душевными каче-
ствами, который лежатъ въ его основе. Несоответствие это неизбежно
вытекаетъ
изъ
того
различія, которое существуетъ между наклон-
ностями
и
ихъ
проявлениями.
Всякое проявленіе (внутреннее или
внешнее — все равно) всегда представляетъ собою явленіе
сложное,
составъ которая въ значительной степени определяется какъ общимъ
состояніемъ сознанія въ данный моментъ,
такъ
и
въ
особенности
теми возбудителями,
при содействіи которыхъ данное проявленіе
возникаетъ.
Такимъ возбудителемъ является
въ
приведенномъ нами
примере рядъ цифръ или словъ, который надо воспроизвести.
И
вотъ, воспроизведете этого ряда, представляющее по преимуществу
функцію памяти, составляетъ самую отличительную черту разбираемая

—
76—
процесса, наиболее резко бросается намъ въ
глаза
при. его ;раз-
смотреніи. II только подробное описаніе всехъ процессовъ, совершаю-
щихся въ сознаніи во
время запоминанія и воспроизведенія чиселъ,
указываешь намъ на то, что вниманіе также играетъ здесь известную
роль. Но это описаніе не можетъ дать намъ почти никакихъ указаній
насчетъ того, насколько значительно участіе вннманія во всемъ этомъ
процесс!; или, другими словами, насколько сильно должно быть развито
вниманіе у наблюдаемаго лица для того, чтобы данное ироявленіе
могло осуществиться Чтобы ответить на этотъ вопросъ, нужно упо-
требить особый, своеобразный пріемъ анализа, свойственный, какъ
намъ кажется,
по преимуществу индивидуальной исихологіи и лишь
изредка ирименяющійся для решенія обще-психологическихъ вопросовъ.
Исходной точкой для этого пріема является
следующее положение:
всякое внутреннее проявленіе, какъ
бы сложно оно ни было, можеть
возникнуть только у такихъ людей , у которыхъ развиты въ доста-
точной
степени
все
наклонности , участвующія въ составе этого
проявлен/я. Конечно, и въ томъ случай;, если вей; нужныя- наклонности
есть на лицо, возннкновеніе даннаго проявленія будешь только воз-
можно, а не обязательно: ведь не надо забывать, что
огромную роль
въ этомъ делй; играетъ также наличность соответствую щихъ возбуди-
телей и благопріятное вліяніе другихъ, родственныхъ наклонностей. Но
если у наблюдаемаго лица отсутствуютъ соответствующія наклонности,
тогда возникновение даннаго проявленія делается безусловно невоз-
можнымъ.
Исходя нзъ этого положения,
мы заключаемъ, что если въ основе
анализируемаго нами проявленія действительно лежнтъ
такая-то на-
клонность, то
она, значитъ, вообще достигаетъ у даннаго человека
значительной интенсивности, а следователыіо, должна сказываться у
него также
и
при разныхъ другихъ
обстоятельствахъ (такъ какъ
каждая основная наклонность имеетъ не одно, а целый рядъ различ-
ныхъ проявлений). Поэтому, наблюдая за человекомъ
въ теченіе дол-
гаго времени, мы стараемся установить, действительно ли наклонность
эта развита у него
въ
значительной
степени. И если
это
окажется
справедливыми, то
мы
ймеемъ право предполагать, что и въ анали-
зпруемомъ нами
нроявленін наклонность
эта играетъ немаловажную
роль. Если же продолжительное наблюденіе иокажетъ
намъ, что
у
даннаго субъекта не только отсутствуешь искомая наклонность, но къ
тому же еще развиты въ значительной степени другія душевный ка-
чества, прямо ей противоположным, то почти наверное можно сказать,
что анализъ былъ произведешь неправильно:
въ основ!; разбнраемаго
ироявленія лежала какая-нибудь другая наклонность.
Насколько полезенъ можетъ быть подобный «характерологически!»

—
77—
пріемъ анализа, показываетъ
нами следующій нримеръ, заимствован-
ный нами у того же Бинэ [5] '). Авторъ этотъ, изследуя въ теченіе
долгаго времени умственную сферу двухъ девочекъ-подростковъ,
по-
ставилъ, между прочимъ, рядъ опытовъ также и надъ ихъ памятью.
Для этого онъ вначале пользовался заучнваніемъ стихотворныхъ и
прозаическихъ отрывковъ. Оказалось, что одна испытуемая М., заучи-
вала
въ
данный иромежутокъ времени значительно
(почти вдвое)
больше строкъ, чемъ другая А., и самое воспроизведете было у ней
более точнымъ. Различіе это сохранялось во всехъ безъ исключения
опытахъ съ заучиваніемъ. Бинэ заключили
отсюда, что
память у М.
значительно лучше, чемъ у А. Каково же было его удивленіе, когда
опыты съ воспроизведеніемъ рядовъ
словъ показали ему, что здесь
разница между обеими испытуемыми совершенно исчезаетъ: обе вос-
производили одинаковое число словъ. Предполагая, что причиной такого
несоответствія является тотъ фактъ, что
заучиваніе отрывковъ тре-
бу етъ гораздо большаго развитая произвольнаго вниманія, Бинэ именно
въ эту сторону и направили свои дальнейшія изследованія. И дей-
ствительно, опыты
показали, что
пока
запоминаемые объекты были
интересны и не требовали особеннаго напряжения произвольнаго внн-
манія (напр., при заномннаніи
словъ
или
различными предметовъ,
укрепленныхъ на
картоне), до техъ пори обе испытуемыя давали
одинаковые результаты. Когда же
требовалось усиленно сосредоточи-
вать
вниманіе (заучиваніе отрывковъ,
запоминайте рядовъ
цифръ),
М. давала лучшіе результаты, чемъ А. Кроме того, прямыя изследо-
ванія надъ развит! емъ
произвольнаго
вниманія у обеихъ девочекъ
(опыты съ выбираніемъ буквъ, со скоростью реакціи и проч.) пока-
зали, что М. более способна къ напряженно актнвнаго вниманія, чемъ
А. На основанін всего этого Бинэ справедливо заключаетъ, что успеш-
ное воспроизведете рядовъ словъ требуетъ, главными образомъ, хоро-
шей памяти, успешное же заучиваніе отрывковъ — не только памяти,
но также и активнаго вниманія.
Для того, чтобы установить у наблюдаемаго человека наличность
тйхъ или иныхъ основными наклонностей, требуется всегда довольно
продолжительное
время,
целый рядъ наблюденій,
произведенными
более или менее систематически, по
определенному, заранее начер-
танному плану. Все это, какъ мы сейчасъ видели, необходимо произ-
вести, если мы желаемъ определили, какія именно
основным наклон-
ности играютъ особенно важную роль въ составе и возникновеніи
разсматриваемаго ироявленія. Но въ н екоторыми, правда, не особенно
Справедливость фактовъ, приводимыми авторомъ,
я
могу отчасти под-
твердить на осповапіп собственными, еще не опубликованными наблюденій.

—
78—
частыхъ
случаяхъ возможно
бываетъ подойти къ
решенію того
же
вопроса еще и другимъ путемъ, более короткимъ. Путь этотъ состоитъ
въ томъ, чтобы, наряду съ даннымъ проявленіемъ, разсмотреть по-
дробно также и некоторыя другія проявленія, возникающія и проте-
каю щія въ сознаніи одновременно съ первымъ. Возьмемъ, нагіримеръ,
явленіе, известное въ психіатріи нодъ названіемъ «вихря идей» и
представляющее собою одинъ изъ главныхъ симптомовъ маніакальиаго
возбуждения. Явленіе
это
состоитъ, какъ известно, въ томъ, что
у
больного является целый потокъ мыслей, такъ что онъ не успеваетъ
следить за
ними, не успеваетъ пересказывать
ихъ; иногда потокъ
этотъ
такъ быстръ, что вся
речь больного
состоитъ
изъ отрывоч-
ныхъ фразъ и словъ, почти
не связанныхъ
между собою. Спраши-
вается, действительно ли въ основе этого проявления лежитъ чрезвы-
чайно ускоренное теченіе умственныхъ процессовъ,— какъ это принято
было думать ранее? Для проверкн такого предположения поставленъ
былъ различными последователями рядъ опытовъ, заключавшихся
въ
томъ, что у больныхъ съ резко выраженнымъ «вихремъ идей», и з сле-
дов ал ас ь при помощи Гипповскаго
хроноскопа
скорость различныхъ
умственныхъ процессовъ: простой реакціи, выбора, ассоціаціи и т. п.
Другими словами, изследователь отыскивалъ, не найдется ли въ со-
знаніи маиіака одновременно съ «вихремъ идей» также и другое про-
явление, которое уже съ несомненностью указывало бы на существо-
вание у больного чрезвычайнаго ускорения въ теченіи представлений
Основываясь на иодобныхъ онытахъ, некоторые изследователи (Кре-
пелинъ) утверждаютъ,
что
скорость различныхъ умственныхъ про-
цессовъ при маніи является
не
только
не
повышенной,
а
скорее
даже
пониженной. Вопреки прежнему, еще распространенному мне-
нию, они
думаютъ,
что
въ
основе «вихря идей» лежитъ не уско-
рение умственныхъ
процессовъ, а нечто совершенно иное, именно,
выпаденіе психической задержки, неспособность больного управлять
теченіемъ своихъ мыслей. Все, что возникаетъ
въ сознаніи, тотчасъ же
высказывается наружу, хотя бы оно
и
не шло къ делу. Отсюда ка-
жущееся обиліе идей тамъ, где его нетъ на
самомъ деле [15]. Та-
кимъ образомъ, анализъ
данной наклонности
былъ ироизведенъ не-
сколько инымъ путемъ, чЬмъ тотъ, который мы описали выше; соста-
вление характеристики наблюдаемыхъ лнцъ здесь не играло особенно
существенной роли. Подобные случаи, хотя и не очень часто, могутъ
все-таки встретиться и при изученіи нормальныхъ проявленій челове-
ческой психики, такъ что
индивидуальной психологін также прихо-
дится съ ними считаться.
Когда, при помощи того или иного пріема, удалось определить одну
или две основным наклонности, играющія особенно важную роль въ

—
79—
образованы разсматриваемаго нами проявленія, то является вопросъ:
следуетъ ли ограничиться этимъ. или же нужно продолжать
анализъ
далее, пока не будетъ определена сравнительная важность всехъ на-
клонностей, входящихъ
въ
составь даннаго проявления. Такъ, напр.,
для успешнаго, заучиванія стихотворныхъ и прозанческихъ отрывковъ
необходима, какъ
мы
уже видели, наличность памяти
и
актнвнаго
вниманія. Но кроме того, въ составь
этого проявления входить, оче-
видно, также
еіце целый рядъ другпхъ наклонностей: способность
воспріятія, способность сужденія (понпманіе смысла отрывка), большая
или меньшая
яркость
зрительныхъ
образовъ, преобладаніе того или
иного
типа
памяти и т. д. Следуетъ ли стараться определить,
на-
сколько каждая нзъ этихъ наклонностей необходима для того, чтобы
все сложное проявленіе могло осуществиться?
Намъ кажется, что индивидуальная психологія должна ответить на
этотъ вопросъ отрицательно, т. е., ограничиться нахожденіемъ одного-
двухъ важнейшихъ элементовъ изучаемаго душевнаго процесса. Пока
мы выиолняемъ первую и вторую задачу анализа
проявлены,
т. е.,
подробно описываемъ данный душевный ироцессъ и выделяемъ его
отличительный, наиболее характерный стороны, до техъ поръ намъ
приходится съ одинаковымъ вниманіемъ относиться ко всемъ, даже
самымъ незначительнымъ чертамъ разбираемаго проявленія. Но когда
мы перешли къ определенію наклонностей, лежаіцихъ въ основе анали-
зируемаго нами
процесса,
и
когда намъ
удалось найти одну-две
важнейшія,
то
на этомъ можно уже остановиться. Для насъ необхо-
димо только знать, что найденный нами наклонности имеютъ для дан-
наго проявленія более важное значеніе, чемъ все остальныя; разсма-
тривать же подробно сравнительную важность разлнчныхъ второсте-
иенныхъ
(для даннаго душевнаго процесса) наклонностей намъ нетъ
никакой надобности. Не надо забывать, что нзученіе и анализъ про-
явлены,
какъ внешнихъ, такъ и внутреннихъ, является для индиви-
дуальной психологіи не целыо, а только средствомъ. Мы пользуемся
изученными ироявленіями только для того, чтобы при помощи ихъ
определить наличность или отсутствие у наблюдаемаго лица техъ или
иныхъ основныхъ наклонностей и, такимъ образомъ, получить подроб-
ную характеристику этого лица. Поэтому каждое отдельное проявление
интересно для насъ не само
по себе, а лишь въ качестве симптома,
указывающего на сильное развитіе у наблюдаемаго лица той или иной
наклонности; а при изучены всякаго симптома насъ инересуетъ не
столько полный и всесторонній его анализъ, сколько
пзследованіе той
его стороны, ради которой мы этимъ симптомомъ пользуемся.
Говоря о необходимости определить важнейшія наклонности, ле -
жащія въ основе каждаго разбираемаго проявленія,
мы до сихъ поръ

80—
не касались еще одной стороны вопроса, именно- -степени участія раз-
личныхъ
основныхъ наклонностей въ образованіи того или иного слож-
наго душевнаго процесса. Какая степень развитія данной основной
наклонности необходима для того, чтобы могло возникнуть разбираемое
нами сложное проявление? До техъ поръ, пока этотъ вопросъ не будетъ
решенъ (по крайней мере, по
отношенію къ одной- двумъ важней-
шимъ наклонностямъ, составляю іцимъ основу анализируемаго процесса),
мы, въ сущности, не можемъ считать напгь анализъ вполне закончен-
нымъ. Недостаточно просто сказать, что такое-то душевное качество
доллшо быть значительно развито у наблюдаемаго лица для того, чтобы
данный душевный нроцессъ могъ осуществиться; нужно точнее опре-
делить тотъ minimum
интенсивности этого
качества, при которомъ
возникновеніе процесса еще представляется возможнымъ. Необходимо
найти, при какой минимальной силе памяти и произвольная вниманія
еще возможно успешное заучнваніе стихотворныхъ
и прозаическихъ
отрывковъ известной трудности. Затемъ мы должны сравнить эту
минимальную для даннаго случая интенсивность съ заранее установлен-
ной скалой, выведенной нами
изъ
иаблюденій надъ значительнымъ
количествомъ лицъ, — какъ объ этомъ было уже подробно сказано выше,
въ главе П. Для большей наглядности можно, пожалуй, и здесь при-
менить цифровыя обозначенія (систему балловъ), — не забывая, однако,
что они будутъ иметь въ данномъ случай лишь весьма и весьма при-
близительное значеніе.
Такое полное, доведенное до конца определеніе «степени участія»
различныхъ основныхъ наклонностей въ образованіи какого бы то ни
было сложная душевнаго процесса не производилось, сколько
намъ
известно, еще ни разу. Темъ не менее, намъ оно не представляется
невозможнымъ, — но
крайней мере, для некоторыхъ стоіікихъ, под-
дающихся точному анализу ироявленій. А между темъ, если бы его
удалось осуществить, то точность нашихъ наблюденій и характеристикъ
много бы отъ этого выиграла.
Необходимо, однако, во
избежаніе недоразуменій, сделать здесь
одну важную оговорку. ІІоложимъ, что при помощи описанныхъ выше
пріемовъ мы нашли возможнымъ
степень участія вниманія въ образо-
ваны даннаго процесса обозначить балломъ 4, а степень участія па-
мяти— балломъ 8. Вправе ли мы сказать
на этомъ основаніи, что для
образованія даннаго проявленія память
представляется вдвое более
важной, чемъ вниманіе? Конечно, нетъ. Наши цифры 4 и 8 обозна-
чаютъ только следующее: для возникновенія даннаго процесса необхо-
димо, чтобы степень развитія памяти
не была у наблюдаемаго лица
ниже той ступени въ имеющейся у насъ скале памяти, которую мы,
более или менее произвольно, обозначили цифрой 8; степень же раз-

—
81—
витія вниманія должна соответствовать 4-й ступени той скалы вниманія,
которая опять таки уже заранее была составлена нами на основаніи
прежнихъ наблюденій. Такимъ образомъ, р Г.чь идетъ вовсе не о томъ,
какая
изъ данныхъ двухъ наклонностей играетъ более важную роль
въ
образованіи анализируемаго проявленія и насколько
роль памяти
важнее, чемъ роль внпманія. Мы только
беремъ по очереди ту или
иную изъ
основныхъ
наклонностей, входящихъ
въ
составъ даннаго
проявленія, и сравниваемъ степень ея развитія въ данномъ случай со
степенью
развитія этой же
наклонности въ
другихъ случаяхъ, уже
наблюдавшихся нами ранйе. Сравненію по интенсивности или но сте-
пени развитія могутъ подвергаться только различныя проявленія одного
и того же душевнаго качества или,
въ крайнемъ случай, проявленія
родственныхъ, близко стоящихъ другъ къ другу душевныхъ качествъ.
Сравнивать же другъ съ другомъ разнородный наклонности, ізходяіція
въ составъ одного сложнаго ироявленія, мы не имеемъ никакого права.
ГЛАВА ХП.
Общее направленіе науки о характерахъ.
Теперь, когда мы подвергли подробному разсмотрйнію различные
частные вопросы,
такъ или иначе относящееся къ ученію о характе-
рахъ, — можно
перейти къ более общему и въ то же время самому
основному вопросу: каково должно быть общее направленіе и конечная
цйль индивидуальной психологіи? Въ самомъ начале первой главы мы
привели,
пока еще безъ всякихъ поясненій и доказательству тотъ
отвйтъ, который намъ представляется наиболее правильнымъ: инди-
видуальная психологгя
или
характерологгя
есть
наука , изучающая
душевныя особенности ( наклонности ), которыми отличаются люди
другъ отъ
друга,
а
также
взаимный
отногаенія между этими на-
клонностями ;
конечною
ея
целью
является
составление
возможно
полной естественной классификаціи характеровъ. Теперь намъ нред-
стоитъ подробно разобрать эту формулу и привести какъ те сообра-
женія, на которыхъ она основывается, такъ и те следствія, которыя
изъ нея вытекаютъ. При этомъ неизбежно придется также затронуть
и большинство частныхъ вопросовъ, разсмотрйнныхъ уже нами выше:
о простыхъ и сложныхъ наклонностяхъ, о взаимной ихъ связи, о про-
явленіяхъ наклонностей и ихъ анализе, о различныхъ степеняхъ раз-
вит
каждой отдельной наклонности и т. д. Только теперь вей эти
вопросы будутъ интересовать насъ съ нисколько иной стороны, чемъ
раньше: до снхъ поръ мы разсматривали каждый изъ нихъ въ отдйль-
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
6

—
82—
ности, почти совершенно игнорируя ихъ отношеніе другъ къ другу
и къ обіцимъ задачамъ индивидуальной психологіп. Въ этой же главе
на первый планъ будутъ выдвинуты именно эти общія задачи науки
о характерами; поэтому и каждый частный вопроси будетъ разсматри-
ваться
и
оцениваться таки
или
иначе въ
зависимости отъ
того
отношенія, въ какомъ они находится къ отдельными пунктами при-
веденной нами только что основной формулы.
Следуеть ли считать индивидуальную психологію (характерологію)
наукой или искусствомъ? Должна ли она преследовать чисто теорети-
ческая или какія-либо практическія цели? Вопросы эти хотя и не вполне
тождественны, но все же настолько тесно связаны другъ съ другомъ,
что мы будемъ разсматривать ихъ вместе. Очень многіе изъ авторовъ,
писавшихъ по этому поводу Д, а также и изъ людей, просто интере-
сующихся данными предметами, держатся того мненія, что характеро-
логія должна преследовать по преимуществу практическія задачи. Глав-
ный усилія ея должны быть направлены на то, чтобы достигнуть воз-
,
можности въ любой моментъ угадать психическіе процессы, протекаю-
щіе въ сознаніи
того или иного
человека. Согласно такому взгляду,
центральную часть характерологіи составляетъ «psychognosis» т. е. ,
определеніе тЪхъ душевныхъ качествъ наблюдаемаго лица, который
почему-либо интересуютъ насъ въ данную минуту. Вниманіе изследо-
вателя,
посвятившаго
себя изученію людскихъ характеровъ, должно
быть сосредоточено преимущественно на техъ внйшнихъ проявленіяхъ,
который раскрываютъ передъ ними душевный міръ другого человека;
главной задачей его должно явиться отыскиваніе и ус.военіе различ-
ныхъ пріемовъ, нозволяющихъ быстро и точно ознакомиться съ тйми
душевными переживаниями наблюдаемаго лица, который въ данный
моментъ являются для наблюдателя особенно интересными. При этомъ
цель наблюденія состоитъ вовсе не въ томи, чтобы возможно полнее
ознакомиться съ личностью наблюдаемаго человека, составить деталь-
ную и обстоятельную его характеристику; если такого рода полное
ознакомление въ некоторыхъ случая хъ и достигается, то лишь побочно,
мимоходомъ, благодаря какимъ-нибудь особенно благопріятнымъ усло-
віямъ. Главною же целью psychognosis’a всегда является какая-нибудь
побочная задача, выходящая изъ рамокъ собственно характерологиче-
скаго
наблюденія и классифицированія.
Такихъ побочныхъ задачъ
можно себе представить безчисленное множество. Окружающая жизнь
на каждомъ шагу доказываешь намъ, какъ
полезно бываетъ ознако-
0 Согласно
первоначальному
плану,
мы
не будемъ излагать
здесь под-
робной литературы предмета, ограничиваясь
только
суммарной характеристи-
кой различныхъ
мненій, существующихъ
относительно
даннаго вопроса.

83—
литься
съ важнейшими чертами характера того человека, съ кото-
рыми намъ приходится иметь д'Ьло. Педагогъ, юрнстъ, практический
деледъ, администратора,, врачъ, писатель, художественный критикъ,—
все они въ известныя минуты своей деятельностн поневоле бываютъ
вынуждены делаться сердцеведами,
какъ
бы мало они ни были къ
этому склонны и какъ бы ни была недостаточна нхъ подготовка.
Въ обіцемъ, все эти безконечно разнообразный цели, для дости-
женія которыхъ требуется созданіе практической, прикладной характе-
рологіи, можно разделить на три группы. Къ первой относятся тЬ
случаи, когда знакомство съ душевнымъ складомъ наблюдаемаго чело-
века помогаетъ намъ предсказать его поведеніе и образъ действій въ
будущемъ. Адмннистраторъ, выбираю щій себе умелыхъ и энергичны хъ
помощниковъ, какое-нибудь крупное предпріятіе, ведущееся неболь-
шимъ кружкомъ лицъ и основанное исключительно на взаимномъ дове-
ріи ихъ по отношенію другъ къ другу, — примеры эти достаточно до-
казываютъ
всю практическую важность такого рода предсказаний Еще
большую важность представляетъ вторая область приложения psycho-
gnosis’a, именно те случаи, когда знаніе душевной жизни наблюдае-
маго человека
помогаетъ намъ оказывать
на него то или иное воз-
действие. Мы имйемъ въ виду здесь прежде всего, конечно, педаго-
гику. Необходимо узнать ребенка, прежде чемъ начать обучать, а
темъ более воспитывать его; и чемъ короче будетъ это ознакомление,
чемъ яснее обрисуется передъ нами душевный складъ даннаго ребенка,
тймъ большаго успеха мы можемъ достигнуть въ деле его восиита-
нія. И здесь, следовательно, составление болКе или менее подробной
характеристики ребенка является только средствомъ, а никакъ не целью.
Конечно, если воспитатель прнвязанъ къ своему воспитаннику, то ха-
рактеръ этого последняго можетъ заинтересовать его также и самъ
по себе, независимо отъ какихъ бы то ни было педагогическихъ за-
дачъ и соображеній; такой педагогъ внимательно и съ любовью сле-
дить за всКми проявленіями душевнаго склада ребенка, обсуждаетъ и
оцениваетъ его поступки, съ интересомъ отме,чаетъ каждую новую
черточку въ его характере. Но и въ этихъ случаяхъ, все таки, глав-
ное вниманіе сосредоточено на те.\ъ сторонахъ душевной деятельности,
который играютъ наибольшую роль въ дйлй воспитанія. И здйсь глав-
ныіі вопросъ заключается не въ томъ, каковъ данный ребенокъ, а въ
томъ,
какъ
нужно на него
воздействовать,
и
здйсь, следовательно,
характерологія играетъ лишь подчиненную, а не главную роль, являясь
только средствомъ, а отнюдь не целью.
Не менее подчиненнымъ является положеніс характерологіи также
и въ третьей группе относящихся сюда случаевъ, именно — въ рукахъ
эстетиковъ и художественны хъ критиковъ. На первый взглядъ, правда,

—
84—
здесь дело обстоять несколько иначе.
Тутъ не приходится, исходя
изъ техъ или иныхъ сведеній о характере наблюдаемато лица, пред-
сказывать дальнеіішее его поведеніе; нетъ надобности также забо-
титься о педагогическихъ пріемахъ воздействія гіо той простои при-
чин'!;, что передъ нами имеется не живой человйкъ, а литературный
тииъ, художественный вымыселъ. Разбирая психологію того или иного
изъ лицъ, выведенныхъ авторомъ, художественный критикъ пресле-
дуетъ, невидимому,
чисто
теоретическая задачи: подробно выяснить
себе душевный складъ героя и выделить те качества, который явля-
ются для него наиболее характерными; проверить, насколько поступки
героя согласуются съ его характеромъ и съ условіями действія, на-
сколько вообще жизненнымъ и естественнымъ можно
признать типъ,
нарисованный авторомъ; установить связи между отдельными чертами
даннаго лица и иосмотреть, не представляетъ ли душевный складъ.
его какихъ-нибудь внутреннихъ противоречій, какихъ-ннбудь иеесте-
ственныхъ и невозможныхъ сочетаній и т. д. Однако, если вглядеться
пристальнее, не трудно убедиться, что и здесь характерологія, т. е.,
описаиіе и классифицированіе отдельныхъ характеровъ, стоитъ на вто-
ромъ илане, являясь лишь однимъ изъ средствъ, а вовсе не конечною
целыо. Задача эстетика и художественнаго критика должна состоять
прежде всего въ томъ, чтобы оценить данное литературное произве-
дете, определить степень его художественнаго достоинства. Только
благодаря тому, что правдивость изображенныхъ типовъ составляетъ.
одно изъ самыхъ важныхъ художественныхъ требований, критикъ яв-
ляется также по необходимости психологомъ и характерологомъ. Глав-
ная
же
его
задача состоитъ не въ томъ, чтобы точно и подробно
анализировать характеры, а въ томъ, чтобы оценить, насколько сильно
впечатленіе,
получающееся отъ даннаго произведенія Дальнейшія
цели заключаются
въ
установленіи большей или меньшей новизны,
оригинальности типовъ, выведенныхъ авторомъ, ихъ значенія для ли-
тературы вообще и для даннаго произведения въ частности и т. д.
Все это— вопросы, выходяіціе уже изъ области научной характерологіи,
которая, такимъ образомъ, и здесь играетъ лишь прикладную, под-
чиненную роль, является средствомъ. а не целыо.
Вс!; подобные взгляды, ставящіе изученіе характеровъ въ зави-
симость отъ какихъ бы то ни было прикладиыхъ целей, являются, въ
сущности, прямымъ отрицаніемъ хдрактерологіи. Для того, чтобы
возможна была какая-нибудь отдельная, самостоятельная научная ди
ецнплина, необходимо прежде всего
точно
оиределить ея задачи и
методы. Между темъ, въ
приведенныхъ нами выше примерахъ, за-
дачи характеролога отнюдь не остаются постоянными, а меняются въ.
каждомъ отделыгомъ случай. Знанія, необходимыя для того, чтобы

—
85—
усп!;шно предсказывать поступки наблюдаемаго человека, не всегда бу-
дутъ тождественны съ теми знаніями, который помогаютъ успешно воз-
действовать на поведеніе этого человека: для того же, чтобы оценнть
правдивость выведеннаго въ романе литературнаго типа, сведенія
должны быть опять
нныя, чемъ
въ
первыхъ двухъ случаяхъ. Ті;
факты и наблюдения, которые относятся собственно къ характеристик'!;
данпаго лица, такъ
тіісно переплетаются съ конечными, не относя-
щимися къ характеролоии задачами и вопросами (административными,
педагогическими, художественными), что отделить ихъ другъ отъ
друга нетъ никакой возможности.
Поэтому въ изследованіе всегда
привносится масса матеріала, совершенно ненужнаго
съ точки зренія
характерологіи и только затемняю щаго результаты изследованія.
Кроме того, — и это самое важное — все такого рода изследованія
неизбежно страдаютъ чрезвычайной односторонностью. Каждаго на-
блюдателя интересуютъ въ характер!; изследуемаго лица только те
черты, которыя
прямо относятся
къ
иреследуемымъ имъ целямъ и
задачамъ. Для педагога важнее всего определить въ воспитанник!;
степень послушанія, вниманія, памяти, настойчивости, — вообще, всехъ
техъ качествъ, которыя
особенно требуются въ деле воспитанія;
перечень этихъ качествъ
также
не остается постояннымъ,
а безпре-
станно меияется
въ
зависимости
отъ личности самого воспитателя,
отъ
его
взглядовъ
и
наиравленія,
которое онъ хочетъ сообщить
способностямъ и характеру своего ученика. Администратору выбирая
себе помощннковъ, прежде всего
обращаетъ вниманіе на ихъ чест-
ность и энергію (или только
на энергію и способности, — опять таки
въ зависимости отъ его личныхъ взглядовъ), и съ этой именно точки
зр!;нія классифицируетъ всехъ наблюдаемыхъ имъ лицъ. Художе-
ственный критикъ отмечаетъ у каждаго действующаго лица главнымъ
образомъ те его черты, которыя
особенно важны въ обіцемъ ход!;
действія, хотя бы для даннаго лица он!; и не были особенно харак-
терны; въ худшемъ же случае онъ классифицируетъ действующихъ
лицъ съ своей собственной, более или мсн!;е виешней точки зренія
(напр., въ
такъ
называемой публицистической критик!;). Во всехъ
этихъ случаяхъ получаются, такимъ образомъ, чрезвычайно односто-
ронпія описанія и классификаціи, такъ что
обыкновенно бываетъ со-
вершенно невозможно даже сравнивать ихъ другъ сь другомъ, а т!;мъ
более делать изъ нихъ какія нибудь общія заключенія и выводы
Нетъ ничего удивительнаго, что
сторонники прикладной характс-
рологіи приходятъ, въ конц!; коицовъ, къ полному отрицанію возмож-
ности составить сколько-нибудь детальную классификацію характеровъ.
Всякаго рода иодразд!;ленія въ этой области будутъ, по ихъ мненію,
всегда отличаться
известной неопределенностью, расплывчатостью,

—
86
отсутствіемъ резкихъ границъ между отдельными группами. Относи-
тельно установленія отдельныхъ группъ также никогда нельзя будетъ
достигнуть сколько-нибудь полнаго соглашенія, потому что каждый
изследователь (какъ мы это
уя:е видели выше) руководствуется при
наблюденіи своими собственными точками зренія и кладетъ въ основу
класспфикаціи те душевныя
качества, который, въ силу какихъ-либо
побочныхъ соображеній, представляются для него наиболее важными.
Все такія частный классификации, благодаря именно
ихъ односторон-
ности, могутъ быть очень
полезны
для техъ или нныхъ практиче-
скихъ целей, но научнаго значенія оне никогда не будутъ иметь.
Стоя на подобной точке зренія, приходится неизбежно придти къ
выводу, будто научная характерологія никогда не попдетъ дальше са-
мыхъ обіцихъ, примитивныхъ подразделеній, составленныхъ большею
частью путемъ дедукціи и совершенно неспособныхъ охватить дей-
ствительность во всей ея
полноте и разнообразіи. И действительно,
классифйкаціи характеровъ, существуюіція въ настоящее время, своими
несовершенствами какъ бы подтверждаюсь
такое
мненіе. Ученіе
о
темпераментахъ, несмотря на всю свою неполноту и односторонность,
является
въ
настоящее время, въ сущности, такимъ же, какимъ оно
было тысячу летъ тому назадъ; все новейшія поправки и дополне-
нія сводятся только
къ
более правдоподобному объяснение физиоло-
гической основы
темпераментовъ и къ более детальному оиисанію
ихъ проявленій. Что касается новейшихъ классификации французскихъ
авторовъ (см. ниже), то
оне отличаются такою неопределенностью и
такъ противоречивы, что едва ли могутъ особенно помочь дальней-
шей систематической разработке вопроса. Такимъ образомъ, прихо-
дится, будто бы, признать невозможнымъ составленіе общепринятой,
детально разработанной классификации характеровъ; а благодаря этому,
утрачивается та единственная цель, которая даетъ намъ право выде-
лять
характерологію въ качестве самостоятельной научной дисци-
плины.
Отрицая, такимъ
образомъ, существованіе особыхъ, самостоятель-
ными задачъ для индивидуальной психологіи, сторонники разематри-
ваемаго нами воззрйнія неизбежно должны придти ' также и къ отри-
цание какихъ бы то ни было методовъ, свойственныхъ по преимуще-
ству этой науке, — составляю щихъ ея неотъемлемую принадлежность и
отличающихъ
ее отъ
другихъ, связанныхъ съ нею научныхъ дисци-
плинъ. Въ самомъ
деле, если каждый отдельный изеледователь во
время производства наблюденій исходить
изъ
своихъ собственныхъ
точекъ зренія, более или менйе отличающихся отъ
точекъ
зрйнія
другихъ наблюдателей, если
конечный цели, руководящія каждымъ
отдельнымъ иаблюденіемъ,
не
лежатъ
въ
самомъ
изследованіи, а

—
87—
определяются различными побочными соображеніямн чисто практнче-
скаго характера, — то здесь, очевидно, не можетъ быть и речи о ка-
комъ бы то ни было единстве метода. Всякій будетъ употреблять те
пріемы, которые для него
лично
наиболее удобны, которые больше
всего приспособлены къ практической задаче, составляющей конечную
цеіь его наблюденій, и которые, следовательно, скорее всего приве-
дутъ его
къ
этой цели. Другими словами, практический житейский
опытъ каждаго, его
сведенія, почеринутыя
изъ
иовседневнаго жнз-
неннаго обихода, окажутся не только
наиболее иригоднымъ, но даже
и единственно возможнымъ
руководнтелемъ
въ
деле наблюдения и
изученія людскихъ характеровъ. И мы внднмъ,
что
таково
въ
дей-
ствительности мийте многнхъ защнтниковъ
практической характеро-
логіи (напр., М. Дессуара [17] и др.). По ихъ мнЬнію, никакая систе-
матическая
наука не
въ
состояніи дать намъ
такихъ
точныхъ
и
полныхъ свЬденій о чужой душевной жизни
и
чужомъ душевномъ
складе, какъ обыденный, повседневный опытъ, соединенный съ тонкою
наблюдательностью и живымъ интересомъ къ людскимъ радостямъ и
людскимъ страданіямъ. Въ подтверждение этого мне.нія приводятся обык-
новенно различный литературный произведенія, авторы которыхъ,
не-
смотря на полное отсугствіе какихъ бы то ни было научныхъ нріомовъ,
сумели дать такія тонкія и обстоятельный характеристики, который
не
по
плечу не
только
современной, но,
но
всей вероятности,
и
будущей характерологіи.
Такая оценка роли, которую играетъ и долженъ играть повседнев-
ный опытъ въ деле изученія людскихъ характеровъ, страдаетъ, несо-
мненно, сильнымъ гіреувелнченіемъ. Ниже, когда рТчь будетъ идти
спеціально о методахъ индивидуальной психологіи, мы еще разъ займемся
этимъ вопросомъ и увидимъ, въ
чемъ
состоитъ ошибка тйхъ лицъ,
которыя переоцениваютъ значеніе иовседневнаго опыта
и
считаютъ
его едннственнымъ доступнымъ для характерологіи методомъ. Теперь же
ограничимся заключеніемъ,
прямо вытекаю щимъ
изъ
всего
выше-
сказаннаго: взглядъ на характерологію,
какъ
на
чисто
прикладную,
практическую научную дисциплину, сводится, въ конце концовъ,
къ
полному отрицанію возможности планомернаго и систематического
изученія людскихъ характеровъ ; при этихъ условіяхъ существованге
характерологіи,
какъ самостоятельной науки, импющей свои опре-
деленныя задачи и свои определенные методы, представляется совер-
шенно немыслимымъ.
Итакъ, дальнейший нрогрессъ на этомъ
пути
оказывается
невозможнымъ.
Остается другой путь, — путь теорети-
ческой науки, свободной отъ всякихъ прикладныхъ цйлей и соображе-
ний На этотъ путь уже начинаетъ вступать индивидуальная психо-
логія въ лице некоторых -!, изъ своихъ представителей (В. НІтернъ [1],

—
88
Малаперъ [18] и др.) . Недалекое будущее должно показать намъ, на-
сколько путь этотъ окажется плодотворньшъ.
ГЛАВА XIII.
Предметъ и границы научной характерологіи.
Согласно нашему первоначальному определенно, предметомъ инди-
видуальной психологін является
изученіе техъ душевныхъ
особен-
ностей (наклонностей), которыми отличаются люди другъ отъ друга, а
также взаимнаго отношенія между этими наклонностями. Это значить,
что индивидуальная психологія отличается отъ общей не только своими
конечными задачами, но также и самымъ предметомъ своего изученія.
На первый вглядъ
можетъ
показаться,
что
обе науки занимаются
нзследованіемъ одного и того же объекта, душевнаго міра отдельной
человеческой личности. На это какъ будто бы указываетъ даже самый
терминъ «индивидуальная психологія», первоначально употреблявшейся, —
да и теперь еще иногда употребляющейся — въ совершенно иномъ зна-
ченіи, чемъ то, которое придали ему Крепелпнъ [19] и Бинэ-Анри [20],
и котораго мы придерживались въ нашемъ изложеніи. Известно, что,
напр., Вундтъ понимаетъ подъ индивидуальной пспхологіей какъ разъ
то самое, что мы называемъ общей психологіей, т. е., ученіе о душев-
ныхъ
процессахъ въ нхъ наиболее всеобщей, типической форме,
противополагая науку эту съ одной стороны практической характеро-
логін, а съ другой — психологіи народовъ (Volkerpsychologie). Такая
терминологія, конечно, вполне оправдывается съ точки зренія Вундта,
который прнзнаетъ за характерологіей преимущественно ирактиче-
скія задачи и, следовательно, долженъ неизбежно придти, — какъ мы
это
уже видели выше, — къ
полному отрицанію ея
самостоятель-
ности. Для техъ же,
кто
вндитъ въ характерологіи (resp. индиви-
дуальной психологіи) самостоятельную теоретическую науку,
отличаю-
щуюся отъ общей психологіи по свонмъ задачамъ и методамъ, необ-
ходимо пметь въ виду,
что
и
объектъ изследованія у нихъ также
различенъ. Общая психологія изучаетъ душевные процессы въ ихъ
наиболее всеобщей форме, обращая при этомъ
вниманіе преимуще-
ственно на те ихъ стороны, которыя всегда и у всехъ людей остаются
неизменными, и игнорируя личныя особенности, придаю іція своеобраз-
ный отпечатокъ душевному складу и исихнческимъ 'процессамъ каждаго
отдельнаго человека. Между темъ, именно эти личныя
особенности
или
наклонности
составляюсь
главный
предметъ изученія индиви-
дуальной психологіи, которая пользуется этимъ матеріаломъ для дости-

—
89—
женія своей главной цели, — подробнаго оішсанія и классификации
людски хъ характеровъ. Мы едва ли ошибемся,
если
скажемъ,
что
такого взгляда придерживаются все авторы, считающіе возможнымъ
созданіе самостоятельной науки о характерахъ.
Итакъ, индивидуальная и общая психологія различаются не только
но своимъ целямъ,
но
также
и по объекту изследованія. Если мы
согласимся съ этимъ, то намъ
не
трудно будетъ ответить на одно
возраженіе, нередко приводимое противъ созданія научной характеро-
логіи. Какимъ образомъ возможно изученіе индивидуальныхъ особен-
ностей,
личныхъ
уклонений психической жизни, когда даже самые
типичные, всеобщіе, наиболее
простые душевные процессы далеко
еще нельзя считать вполне изученными и выясненными? Бедь прежде,
чемъ изучать варіаціи, разновидности какого-нибудь явленія, нужно
ознакомиться сколько-нибудь основательно
съ главными, типичными
и
неизменными чертами этого
явленія. Между темъ, современное со-
стоите общей психологіи чрезвычайно несовершенно. Не говоря уже
о психологіи объяснительной, самая возможность существования которой
многими оспаривается, — даже и при описаніи почти
всехъ важней-
ших'!, психическихъ процессовъ можно встретить целый рядъ самыхъ
неиримиримыхъ разногласій и противоречій. Достаточно напомнить
вопросы о феноменологіи воли, вннманія, чувствованія, сужденія и т. д.
Какимъ же образомъ можно установить сколько-нибудь однообразный
и однородный наклонности среди этого хаоса противор-ечивыхъ мнЬній
и несогласимыхъ
другъ съ другомъ описаній?
Въ отв'І;тъ на это возраженіе мы можемъ сказать следующее. Об-
щая психологія но самому существу своему должна стремиться все
глубже и глубже анализировать душевные процессы. Современный намъ
психологическія описанія и теоріи по своей точности, обстоятельности
и глубине анализа, безъ всякаго сомне.нія, значительно
превосходятъ
те, который были даны старинными авторами; и темъ не менЬе, смело
можно сказать, что число вопросовъ, подлежащихъ решенію, не только
не уменьшилось,
а скорее даже значительно увеличилось, да и самые
вопросы выросли вширь и вглубь. Таковъ нрогрессъ всякой науки,
сколько-нибудь соприкасающейся съ теми основными вопросами жизни
и бытія, которые всегда будутъ привлекать къ себе челов-Т;ческій умъ,
и попытки
решенія которыхъ объединяются подъ обіцнмъ именемъ
философіи. А общая психологія (въ особенности ея объяснительная
часть) стоитъ, несомненно,
въ теснейшей связи съ этими вопросами.
Поэтому,
если бы для созданія научной характерологіи необходимо
было предварительное р'Ішіеніе основныхъ
обще-психологическихъ
во-
нросовъ,
то
намъ
действительно пришлось бы отложить разработку
этой науки на безконечно долгое время или, вернее, совсемъ поста-

—
до-
вить надъ нею крестъ. Но дело въ томъ, что подобное окончательное
решеніе всехъ основныхъ вопросовъ общей психологіи вовсе не яв-
ляется необходимостью для психологіи индивидуальной Для этой по-
следней вполні достаточно, если будетъ установленъ рядъ более или
менее постоянныхъ наклонностей, рядъ неизменно повторяющихся въ
одномъ и
томъ же
виде сторонъ душевной деятельности, а также
более или менее
постоянный
соотношения
между этими
сторонами.
Дальнейшая же гипотезы относительно конечныхъ причинъ, обусловли-
вающихъ
какъ
возникновеніе отдельныхъ наклонностей, такъ и ихъ
сочетанія, выходятъ уже изъ области индивидуальной психологіи.
Изъ этого, впрочемъ,
вовсе
не слйдуетъ, будто индивидуальная
психологія, въ противоположность общей, является
чисто описательной
наукой. Напротнвъ, она не только описываетъ, но и объясняетъ; только
объяснения ея направлены въ другую сторону, чемъ у общей гісихо-
логіи. Предметомъ объяснений здесь является
не сущность каждой
отдельной наклонности, а тй безконечно разнообразный сочетанія этихъ
наклонностей, который мы называемъ отдельными человеческими лич-
ностями.
Мы должны,
исходя изъ
общепризнанныхъ въ настоящее
время психологически хъ фактовъ, объяснить въ каждомъ отдедьномъ
случае, почему, напр.,
одно соединеніе душевныхъ
качествъ встре-
чается чаще, нежели другое, почему изъ двухъ нзвРстныхъ намъ про-
явленій наличность одного исключаешь возможность возникновенія дру-
гого, какими внутренними и внешними причинами обусловливается бо-
гатство или бедность, развитіе или упадокъ характеровъ, иринадлежа-
щихъ къ известной группе п т. д. Все эти и подобные вопросы пред-
ставляютъ обширное поле для построенія и проверки различныхъ ги-
потезъ и теорій,
такъ
что
говорить
о
томъ, будто индивидуальная
психологія можетъ быть только описательной, а отнюдь не объясни-
тельной наукой, по нашему мнйнію, решительно не приходится.
Конечной целью научной харакгерологіи является, согласно нашему
определенно, составленіе возможно полной естественной классификации
характеровъ. ЦФль эта издавна привлекаетъ къ себе вниманіе изсле,-
дователей; достаточно вспомнить ученіе о темпераментахъ, возникшее
еще въ седой древности и сразу же отлившееся
въ форму классифи-
каціи темпераментовъ. Такая же склонность
классифицировать заме-
чается и у новейшихъ характерологовъ: ІІерэ [10], Рибо [23], Фулье
[9], Полана [14], Малапера [18], Рибери [16], Лосскаго [21], Вире-
ніуса [22] и др. И
если
многочисленный
попытки,
предприня-
тый
въ
этомъ
направленіи,
нельзя
признать вполне
удавшимися,
если мы до сихъ поръ еще не имйемъ такой классификации ха-
рактеровъ,
которая
могла
бы считаться общепринятой и вместе
съ
темъ служила бы основой для дальнейшей, более детальной

—
91—
разработки предмета, — то
причина этого
л ежитъ,
какъ
намъ
ка-
жется, не въ самой цели, а въ техъ средствахъ, которыми пользова-
лись
для ея достижения.
Основатели ученія о темпераментахъ обра-
щали вниманіе исключительно только на физическую организацію чело-
века, кладя въ основу подразделенія чисто физіологическіе признаки.
Въ последнее время (начиная съ Канта) стали, правда, обращать внн-
маніе также и на шй психическія особенности, который свойственны
тому или другому темпераменту, но въ основу деленія въ большинстве
случаевъ кладутся все те же физіологнческіе признаки, что и прежде.
Благодаря этому, классификация темпераментовъ навсегда останется
слишкомъ узкой и односторонней и ни въ какомъ случай не сможетъ
служить той основой, на которой могла бы возникнуть виоследствіи
научная характерологія. Значительно шире смотрятъ ва дело новей-
шие французскіе классификаторы, кладущіе въ основу делснія чисто
психологические принципы: умъ, чувство, волю
и т. д. Темъ не менйе,
и ихъ системы остаются искусственными, мало приложимыми къ дей-
ствительности
и, главное, неплодотворными,
такъ какъ
нисколько не
облегчаютъ дальнейшей разработки предмета. Между шймъ, отличи-
тельная черта и главное достоинство всякой естественной классифика-
ціи заключается именно въ томъ, что
она способствуетъ разделенію
труда, доставляя
возможность
каждому отдельному последователю
работать въ пределахъ одной какой-нибудь группы. Если классифи-
кація соответствуешь действительности, то изсле.дователь можетъ все
свое вниманіе сосредоточить на иризнакахъ той группы, которую онъ
изучаешь, будучи заранее уверенъ, что никакіе существенные признаки,
свойственные другой групп й, не могушь уже встретиться въ дан-
номъ случай». Именно такой уверенности не даютъ намъ новййшія
классификаціи, представляю щія собой болйе или менйе искусственный
дедукціи изъ современныхъ психологическихъ теорій (наир., изъ тра-
диціоннаго дйленія явленій душевной жизни на
умъ, чувство
и
волю). Оне хотятъ дать намъ
съ
самаго начала то, что
должно
явиться
конечнымъ
выводомъ,
отдаленною цйлыо; между шймъ, для
достижения этой цели необходима продолжительная, упорная работа,
необходимо созданіе цйлой обширной науки, съ своими
собственными
методами, которые едва только
начинаютъ
намйчаться, съ
новыми,
своеобразными пріемами изслйдованія, которые въ большинстве слу-
чаевъ еще предстоишь разработать. И намъ кажется
несомнйннымъ,
что такая наука должна образоваться и что она представляешь собою
единственный путь для достижения полной и естественной классифи-
кации характеровъ.
Какъ широкъ долженъ быть кругъ явленій, подлежащихъ вйдйнію
индивидуальной нсихологіи? Другими словами: кого именно долженъ

—
92—
изучать и надъ кемъ до.іженъ производить свои наблюденія х&ракте-
рологъ? Очень часто высказывается
мніініе, будто въ кругъ задачъ
индивидуальной психологіи должны входить не только изученіе харак-
теровъ отдельныхъ людей, но также сравнительная исихологія половъ,
расъ, возрастовъ и изслЬдованіе душевной жизни высшихъ жнвотныхъ .
Некоторые склонны включить сюда же и такіе подотделы, какъ пси-
хологія слепыхъ и глухонемыхъ, а также душевный особенности лицъ,
принадлежащихъ къ различнымъ профессіямъ: психологія солдата, ху-
дожника, музыканта, врача, шахматиста и т. д., — безъ конца. Подоб-
ный взглядъ
кажется
намъ не совсемъ правильнымъ. Прежде всего,
онъ чрезмерно расширяетъ область индивидуальной психологіи, до того,
что наука эта начинаетъ терять,
въ
конце концовъ, всякія ясныя
границы. Единство целн и метода утрачивается,
и
иланоыерная, си-
стематическая обработка полученнаго матеріала становится невозможной.
Немалое значеніе имеютъ при этомъ, конечно, различный затрудненія
чисто техническаго
характера. Такъ, изученіе психологіи жнвотныхъ
требуетъ обшнрныхъ сведеній по зоологін и сравнительной анатоміи,
изученіе душевнаго міра слепыхъ и глухонемыхъ предполагаетъ осно-
вательную подготовку въ области психо-физіологіи органовъ чувствъ,
для занятія психологіей расъ требуются большія познанія по этнографіи,
антропологіи, физической географіи,
политической экономіи и т. д.;
наконецъ, для успешнаго нзученія профессіональной нсихологіи необхо-
димо
основательное
знакомство
съ
условіями деятельности каждой
отдельной профессіи. Такимъ образомъ, человйкъ, посвятнвшій себя
пзученію характерологіи, какъ самостоятельной науки, взятой во всемъ ея
целомъ, долженъ былъ бы явиться въ буквальномъ смысле слова энци-
клопедистомъ, что, конечно, въ огромномъ большинстве случаевъ со-
вершенно невозможно.
Но самое главное возраженіе протнвъ такого непоме.рнаго расши-
ренія границъ индивидуальной психологіи
заключается,
по
нашему
мненію, въ слйдуюіцемъ. При составленіи классификации основами ді. -
ленія должны
служить,
какъ
мы
увидимъ ниже, преимущественно
такія наклонности, который связаны болЕе или менее тесно съ значи-
тельнымъ количествомъ другихъ душевныхъ качествъ. Констатированіе
одной или нЬсколькихъ
такихъ
наклонностей у наблюдаемаго лица
сразу определяешь вей остальныя черты его характера, такъ или иначе
связанный
съ
первыми. При этомъ
связи,
о которыхъ идешь здйсь
речь, не должны являться чемъ-то внешннмъ, иостороннимъ, а должны
необходимо вытекать
изъ
основныхъ
свойствъ характера даннаго
человйка. Такимъ образомъ, основы классификаціи должны лежать не
вне людей, а внутри ихъ. Между темъ,
въ
большинстве перечислен-
ныхъ выше случаевъ, мы нмйемъ діыо съ извйстнаго рода внешними,

—
93—
посторонними воздействиями, которыя только благодаря своему постоян-
ству наложили известный отпечатокъ
на
даннаго человйка или на
данную группу людей. Этотъ отпечатокъ
(профессіональный, половой,
расовый и т. д.) отличается, правда, нередко большою отчетливостью
и постоянствомъ, но все же онъ выражается только
въ определенной,
строго ограниченной сфере, не распространяясь на все основный на-
клонности
даннаго
лица.
Поэтому въ каждомъ человеке, наряду со
специальными его привычками и особенностями, какъ солдата, рабочаго,
художника,
глухонемого, женщины, негра и т. д.,
мы обыкновенно
находимъ
также
ту или иную психологическую разновидность, тотъ
или иной характеръ. И сплошь и рядомъ бываютъ случаи, когда, груп-
пируя людей но ихъ характерамъ,
мы
вынуждены бываемъ въ одну
и ту же группу отнести нндивидуумовъ,
принадлежащими къ различ-
ными полами, возрастами, профессіямъ и національностямъ. Си другой
стороны,
между взрослыми мужчинами (resp. женщинами), занятыми
одной и той же профессіей и принадлежащими къ одноіі и той же
национальности,
мы можемъ
найти почти все разнообразіе человече-
ски хъ характеровъ.
Мы назвали внешними, случайными вей тй условія и воздййствія,
благодаря которыми возннкаютъ профессиональный, болйзненныя, ра-
совый и подовыя особенности въ складе характера. На первый взглядъ
можетъ
показаться
странными, что въ число зтихъ внйшннмъ воздйй-
ствій включена нами принадлежность даннаго лица къ тому или иному
полу, а также
слйцота или глухонемота. А между тймъ, это вполне,
естественно. То или иное устройство половыми органовъ представляетъ
собою внйшній факторъ по отношенію къ центральной нервной системе.,
которая служитъ главными корредатомъ психическихъ наклонностей и
ихъ проявленій; такими же внешними факторомъ является разрушен іе
проводящими среди глаза и уха, вызывающее слепоту и глухоту. Воз-
действие этими факторовъ на мозги, а следовательно и на психическій
складъ человйка, возможно
или прямыми ну теми, при помощи физіоло-
гическихъ связей организма, или — что
гораздо важнее — непрямыми
путемъ, благодаря тймъ условіямъ жизни и деятельности, въ которыя
неизбежно ставить
человйка слйцота, глухота или принадлежность къ
определенному полу. Подобно веймъ внешними обстоятельствами-воз-
будителями, подобно воспитанно, национальности, условіямъ профессіо-
нальной деятельности, вліяніе болйзни или пола
отражается также не
на одной какой-нибудь наклонности, а обыкновенно на цйломъ рядй
душевными качествъ. При этомъ сплошь и рядомъ затрагиваются не
только близкія другъ къ другу
качества, но также
и такія, которыя
не имйютъ другъ си другомъ ничего общаго и даже
взаимно-проти-
воположны. Условія жизни и
деятельности солдата, матери, глухоне-

—
94—
мого въ современною, намъ обществе требуютъ отъ нихъ
известной
совокупности душевныхъ качествъ, — и вотъ, путемъ более или менее
искусственная навыка, создаются у целаго ряда лидъ известныя слож-
ный привычки, «случайный сочетанія», дающія имъ возможность удо-
влетворять этимъ требованіямъ. Главныя же,
отличительныя
черты
характера этихъ лидъ остаются въ огромномъ большинства
случаевъ
или совершенно
незатронутыми,
или же
только слегка
измененными
въ своихъ
проявленіяхъ. А между темъ, именно этими основными,
общечеловеческими чертами характера,
а также
ихъ
сочетаниями
и
взаимоотношеніямн
и
должна, по нашему мненію, заниматься научная
характерологія.
ГЛАВА XIV.
Выборъ основныхъ наклонностей.
Если держаться того взгляда на сущность и задачи индивидуаль-
ной психодогіи, который мы старались проводить во всемъ
предше-
ствовавшемъ изложены, то не трудно видеть, что весь огромный кругъ
вопросовъ подлежащихъ веденію этой науки, естественнымъ образомъ
распадается на следующіе четыре отдела:
1) Описаніе и анализъ отдельныхъ психическихъ продессовъ; вы-
деленіе наклонностей, входящихъ въ составъ
этихъ продессовъ.
2) Выборъ техъ наклонностей, который имеютъ особенно важное
значеніе для научной характерологін; внутреннія и внешнія проявле-
ния подобныхъ «основныхъ» наклонностей и характерологически! ана-
лизъ этихъ проявленій.
3) Производство наблюдены надъ отдельными лицами и составле-
ние характеристику выработка пріемовъ, необходимыхъ для болЬе
точнаго и иолнаго наблюденія.
4) Сравнение и группировка полученныхъ характеристикъ; выясне-
ние внутренней конструкціи характеровъ, принадлежащихъ къ каждой
группе; составленіе естественной классификаціи характеровъ.
Каждый изъ этихъ четырехъ отдЬловъ имйетъ, такимъ
образомъ,
свои особенный, самостоятельный задачи,
входя въ то же время въ
качестве необходимой составной части въ одно общее дйлое. А такъ
какъ вместе съ измененіемъ задачъ меняются обыкновенно также и
самые способы ихъ разрйшенія, то почти каждому изъ перечисленныхъ
только
что
отде,ловъ индивидуальной психологіи
свойственны
свои
особенные методы, свои, более или менЬе самостоятельные пріемы
изследованія. Намъ необходимо поэтому разсмотрЬть несколько
под-

—
95—
робнее какъ содержаніе каждаго изъ упомянутыхъ отделовъ, такъ и
характеризующее ихъ пріемы и методы изследованія.
Индивидуальная психологія, какъ это намъ уже не разъ приходи-
лось повторять, должна основываться на общей. Исходнымъ пунктомъ
для характеролога должно служить подробное ознакомленіе сь явле-
ніями душевной жизни, т. е. ,
теми самыми явленіями, описаніе и ана-
лизъ которыхъ составляютъ главную задачу общеіі психологіи. Соирн-
косновеніе между двумя науками представляется здесь еще настолько
теснымъ, что очень трудно разграничить ихъ другъ отъ друга сколько-
нибудь онределеннымъ образомъ. Поэтому первый отделъ
индиви-
дуальной нсихологіи, въ сущности, только
на половину принадлежнтъ
этой науке, являясь для нея
скорее своего рода подготовительной
стадіей. Содержаніе его, равно какъ и преследуемыя имъ задачи почти
всецедо заимствованы изъ общей психологіи. Некоторымъ намекомъ
на дальнейшее обособленіе служитъ здесь тотъ фактъ, что при опн-
саніи и анализе каждаго отдельнаго душевнаго процесса не все его
части нривлекаютъ на себя одинаковое вниманіе наблюдателя-харак-
теролога;
особенно подробному описанію и анализу
подвергаются
только те стороны душевныхъ нроцессовъ, который повторяются
съ
известнымъ постоянствомъ и которыя,
такимъ образомъ, больше, чемъ
другія, нодходятъ подъ наше
определеніе наклонностей и ихъ иро-
явлеиій. Однако, и это различіе едва ли можетъ считаться суіцествен-
нымъ. Общая психологія тоже ведь далеко не одинаково оценивастъ
важность различныхъ
элементовъ,
входящихъ въ составъ
того
или
иного душевнаго процесса; все дело заключается въ критеріяхъ оценки,
въ техъ точкахъ зренія, которыми руководствуется каждая изъ этихъ
двухъ наукъ, производя выборъ между различными элементами ана-
лизируемаго душевнаго явленія. А между темъ, производство
выбора
относится, какъ мы сейчасъ увндимъ, уже ко
второму отделу инди-
видуальной психологіи. Для того, чтобы выбрать,
нужно предвари-
тельно иметь большое количество матеріала, собраннаго но возможности
объективно, безъ всякой предвзятой точки зренія и состояіцаго въ
точномъ
и
всестороннемъ описаніи целаго ряда более или менее
сложныхъ душевныхъ
процессовъ. Въ этомъ
именно и состоитъ
на-
чальная задача индивидуальной психологіи, вполне совпадающая
съ
начальными задачами нсихологіи общей. А такъ какъ единство целей
и содержанія влечетъ за собой также и единство метода, то
методы
научной характерологіи на первой ея ступени ничемъ не отличаются
отъ мстодовъ обще психологическихъ.
Самонаблюденіе, экспериментъ,
наблюденія надъ детьми и душевно-больными — в отъ те главные спо-
собы, которыми мы пользуемся
при оппсаніи и аналпзе явленій ду-
шевной жизни, и которые представляютъ одинаковую ценность какъ

-
96
для общей іісихологіи, такъ и
для характерологіи, по крайней мере,
въ первой, начальной стадіи разработки этой науки.
Значительно более своеобразнымъ является второй отделъ
инди-
видуальной психологіи, посвященный выбору основныхъ
наклонностей
и
характерологическому
анализу
ихъ
ироявленій. Согласно
нашему
иервоначальному определенію, иодъ наклонностью
следуетъ понимать
возможность
неоднократнаго возникновенія у одного и
того
же лица
одной какой-либо стороны пзвестнаго дугаевнаго процесса. Такъ какъ
составь
и теченіе душевныхъ нроцессовъ у разныхъ людей отличается
чрезвычайнымъ разнообразіемъ, и такъ какъ каждый изъ этихъ нро-
цессовъ
мы
можемъ разсматривать съ
самыхъ
различныхъ
точекъ
зренія, обращая свое вннманіе по произволу то на ту, то на другую
его сторону, то становится
очевиднымъ, что число наклонностей, уста-
навливаемыхъ научной характерологіей на первой, начальной
ступени
ся деятельности, будетъ безконечно большимъ и безконечно разно-
образными Ближаіішая следующая за
этимъ
задача нашей науки
должна состоять
въ установлены
известныхъ критеріевъ,
которыми
мы могли бы руководствоваться для того, чтобы изъ всего безконеч-
наго разнообразия наклонностей выбрать те,
который мы условились
называть
основными, и
который
представляются
особенно
важными
для достиженія конечной цели научной характерологіи, т. е., для со-
ставивши естественной классификаціп характеровъ.
Такихъ критеріевъ можно, какъ намъ кажется, установить четыре:
a) Сравнительная простота, несложность
наклонности.
b) Существованіе значительныхъ индивидуальныхъ колебаній дан-
ной наклонности,
т.
е., различное развитіе ея
(по степени) у раз-
ныхъ
лицъ.
c) Значительная распространенность этой наклонности.
d) Существованіе большого количества связей, соединяющихъ дан-
ное душевное качество
съ другими основными наклонностями.
Установленіе и иримененіе этихъ четырехъ критеріевъ составляете
тотъ
поворотный пунктъ,
начиная съ котораго индивидуальная
пси-
хологія отделяется отъ общей съ темъ, чтобы идти дальше уже сво-
имъ собственнымъ путемъ, преследуя свои, самостоятельный задачи.
Относительно перваго критерія мненія въ настоящее время расхо-
дятся. Некоторые авторы полагаютъ, что характеролога должны инте-
ресовать по преимуществу
сложный явленія душевной жизни, и
что
въ этомъ заключается даже одно изъ главиыхъ различій между общей
и индивидуальной психологіей: общая исихологія
занимается, по
ихъ
мнішію, анализомъ душевныхъ явленііі и изученіемъ тйхъ элементовъ,
изъ которыхъ
складывается
всякая вообще душевная жизнь,
тогда
какъ индивидуальная должна заняться
теми разнообразными комби-

—
97—
націями и сложными цроявленіями, посрсдствомъ которыхъ обнаружи-
ваются эти элементы у каждаго отдельнаго человека. Такимъ обра-
зомъ, пришлось бы заключить, что наши
простЬйшія наклонности,
являясь въ значительной степени результатомъ
анализа и отвлеченія,
совсемъ не подлежатъ веденію индивидуальной психологіи, роль
ко-
торой состоптъ, главнымъ образомъ, въ описаніи живыхъ, конкретныхъ
образонъ сложной действительности. Характерологія оказалась бы на-
укой по
преимуществу описательной. Къ такому
взгляду особенно
склонны те авторы, которые больше всего ценятъ въ характерологіи
ея прикладную,
практическую сторону (см. выше, гл. XII). Для вся-
каго
рода
практическихъ целей изученіе сложны хъ
наклонностей
и ихъ проявленій представляетъ, действительно, известныя удобства.
Такъ, наиримеръ, но какимъ -нибудь чисто
внешинмъ, случайнымъ
признакамъ мы заключаемъ,
что
человекъ, съ которымъ намъ
при-
ходится иметь дІ;ло, страстный охотннкъ, или театр алъ, или лнцемйръ
н ханжа. Этого часто
бываетъ уже достаточно для наш ихъ
целей:
на основанін прежняго опыта мы уже знаемъ, какихъ именно поступ-
ковъ можно ожидать отъ такого
рода людей, и сообразно съ
этнмъ
дТійствуемъ такъ или иначе. Вопросъ о томъ, изъ какихъ элементовъ
составлена данная сложная наклонность,
уже мало интсресуетъ насъ,
а детальное изученіе всехъ сколько-нибудь значительно развнтыхъ ка-
чествъ наблюдаемаго лица является прямо таки нзлншннмъ.
Однако, все неудобства иодобнаго пріема тотчасъ-же
обнаружи-
ваются, какъ только мы захотимъ
сколько-нибудь подробнее ознако-
миться съ характерами наблюдаемыхъ нами людей. Прежде всего, всякое
подробное, обстоятельное
оиисаніе необходимо уже ведетъ съ
собой
и расчленение. ІІоложнмъ, что
мы
хотимъ
заняться
обстоятельнымъ
наблюденіемъ надъ лицами, обладающими резко выраженнымъ музы-
кальнымъ дарованіемъ или страстью къ театру. И то,
и другое —ка-
чества
сложныя, въ
составъ
которыхъ входитъ целый рядъ более
нростыхъ наклонностей. Такъ, музыкальное дарованіе включаетъ
въ
себя: способность тонкаго различснія звукопъ, какъ по
ихъ качеству,
такъ и по силе, способность испытывать чувство удовольствія и не-
удовольствия подъ вліяніемъ различныхъ (гармоничныхъ и нсгармонич-
ныхъ) сочетаній звуковъ, чувство ритма,
способность комбинировать
музыкальные образы, создавая изъ нихъ аккорды и мслодін, способ-
ность къ быстрымъ и коорднннрованнымъ движеніямъ, необходимымъ
для игры на
музыкальиыхъ пнструментахъ,
и такъ
далее. Страсть
къ
театру
является
еще гораздо более сложнымъ
образоваиіемъ.
Далее, оба эти
сложныя
качества
далеко
не
иредставляютъ
собой
чего - нибудь строго определеннаго,
всегда
и
у всехъ лицъ
по-
вторяю щагося въ одинаковомъ виде. Какъ субъективная сторона ихъ,
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
7

—
98—
такъ и вшЕшнія проявленія резко варіируются въ зависимости
отъ
окружаю іци хъ условій и обстоятельства,, а также въ зависимости отъ
остальныхъ чертъ характера изследуемаго лица. Описать эти индиви-
дуальный особенности и различія необходимо,
такъ какъ въ
этомъ
ведь и состонтъ одна изъ важнейшихъ задачъ индивидуальной пси-
хологии. А начиная описывать ихъ, мы убеждаемся, что всякая слож-
ная наклонность
представляешь
собою сочетаніе несколькихъ, более
простыхъ, и что качественный различія въ ироявленіяхъ какой-нибудь
сложной наклонности
сводятся къ
количественнымъ различіямъ вхо-
дящнхъ въ ея составъ
элементовъ.
Если иамъ
говорятъ,
что
изъ
двухъ даровнтыхъ музыкантовъ одинъ является выдающимся
вирту-
озомъ-исполнителемъ, а другой — талантливымъ
композиторомъ, то это
означаетъ, что некоторые изъ
элементовъ, входящихъ
въ
составъ
того, что мы называемъ музыкальнымъ дарованіемъ, развиты у нихъ
не въ одинаковой степени: тонкій слухъ, чувство ритма, художествен-
ная впечатлительность
свойственны, быть можетъ, имъ
обоимъ въ
одинаковой степени; но за то у перваго лучше развита техника (бы-
строта и координація движеній), тогда какъ другой отличается боль-
шими развитісмъ творческаго
воображенія, способности комбиниро-
вать звуковые образы.
'Гакимъ образомъ, начавши съ описанія и сравненія индивидуаль-
ныхъ различій въ проявленіяхъ одной и той же сложной наклонности,
мы силою вещей были приведены
къ
необходимости анализировать
этотъ сложный комплексъ
и разсмотреть входящіе въ составъ
его
более простые элементы. Изученіе сложны хъ наклонностей невозможно
безъ нзученія простейшихъ. Не разлагая сложнаго качества на
его
составные элементы,
невозможно
бываетъ определить ясно и точно,
чемъ именно отличаются другъ
отъ друга
его проявленія у двухъ
различны хъ людей.
Кроме того, если
мы
не будемъ анализировать
сложныхъ
про-
явлений, то намъ трудно будетъ объяснить тотъ несомненный фактъ,
что одна и та же сложная наклонность можетъ попадаться въ
соче-
таиіяхъ съ самыми
разнообразными, иногда совершенно противопо-
ложными душевными свойствами. Это обстоятельство часто приводятъ
въ доказательство того,
что
въ
сочетаніяхъ различныхъ
качествъ,
составляющихъ характеры людей, нельзя
усмотреть никакой
законо-
мерности, что самыя
противоположный
качества
могутъ уживаться
наряду другъ съ другомъ и что научная характерологія вообще не-
возможна. На деле же, какъ намъ кажется, все эти упреки являются
неосновательными.
Существуешь строгая закономерность въ
сочета-
ніяхъ и взаимоотношеніяхъ различныхъ наклонностей. Кажущіяся же
противоречія возникаютъ именно въ техъ случаяхъ, когда изследо-

—
99—
ватель, заметивши у двухъ
людей
съ
противоположнымъ
складомъ
характера одно и то же
сложное
качество, ограничится этимъ и
не
дастъ себе труда глубже проанализировать это качество; между темъ,
дальнейшій анализъ показалъ бы ему, быть можетъ, что
качество
это въ обоихъ случаяхъ далеко не одинаково по своему составу, и
что у каждаго изъ наблюдаемыхъ лицъ оно
находится въ самой те-
сной связи со всемъ остальнымъ сіиадомъ его характера.
Есть еще одно
соображеніе, говорящее въ пользу того, что
для
индивидуальной психологіи необходимо изученіе простейшихъ наклонно-
стей. Конечная цель индивидуальной психологіи, какъ науки, состоитъ
въ составленіи естественной классификаций характеровъ. Для соста-
вленія такой классификаціи необходимо, чтобы въ основу деленія были
положены признаки, более или менее постоянные, такъ чтобы извест-
ный признакъ, характеризующін какую-нибудь группу, неизменно по-
вторялся у каждаго индивидуума, прнчнсленнаго нами къ этой грунпе.
Сложный наклонности совершенно не
могутъ служить такими «осно-
ваніями деленія», благодаря чрезвычайному непостоянству своего со-
става: деленіе людей на лнцсмеровъ и прямодушныхъ,
на театраловъ
и нетеатраловъ не можетъ считаться научнымъ уже по одному тому,
что подъ поиятія «лицемерія» и «страсти къ театру» иодводятъ часто
целый рядъ разнородныхъ душевныхъ проявленій, имеющихъ между
собой очень мало общаго. Гораздо больше могутъ удовлетворить це-
лямъ классификации иростейшія наклонности: здесь мы имеемъ дело
съ элементами, если и не абсолютно постоянными и
неизменными, то
все же
значительно
более близкими къ такому постоянству. Чемъ
проще наклонность, чемъ она менГе сложна, темъ меиее варіируется
она у разныхъ лицъ: или она вовсе отсутствуетъ у наблюдаема, го че-
ловека, или же повторяется у него приблизительно въ томъ же виде
(хотя, можетъ быть, и не въ той степени), какъ и у другихъ людей.
Вопросъ о сравннтельномъ значеніи для индивидуальной психоло-
гии простыхъ и сложныхъ наклонностей сильно затемняется благодаря
тому, что въ большинстве случаевъ смЕшивають между собой поня-
тая «простой» и «сложной» наклонности съ одной стороны, и понятая
«низшей» и «высшей» наклонности — съ другой. Такъ, Бинэ и Анри [20],
а вследъ за ними и ИІтернъ [1] указываютъ
на то, что
индивиду-
альная пснхологія, въ противоположность общей, не должна слншкомъ
много заниматься такими элементарными сторонами душевной жизни,
какъ, наир.,
ощущенія. Ея разработке подлежать,
главнымъ
обра-
зомъ,
сложные
душевные
процессы:
память, вниманіс, мышленіе,
воображеніе, сложные волевые акты и такъ
далее. Только въ
этихъ
.сложныхъ образованіяхъ, но мненію названныхъ авторовъ, ясно обнару-
живаются основныя черты характера каждаго человека, и личность его

—
100 —
выступаетъ передъ нами во всей своей полнот!,. Мы, съ своей стороны,
всецело готовы присоединиться къ этому мненію. Действительно, наблю-
дения, невидимому, убеждаютъ насъ въ томъ,что низшія наклонности
и
ихъ проявления не имеютъ существеннаго значенія для индивидуальной
психологіи, такъ какъ индивидуальный колебанія въ области низшихъ ду-
шевныхъ качествъ являются менее значительными, чемъ въ области выс-
шихъ. Кажущееся разногласие возникаетъ только потому, что названные
авторы не различаюсь простейшихъ наклонностей
отъ
низшихъ,
а
сложныхъ
наклонностей отъ высшихъ. Понятіе «простейшей наклон-
ности»
въ томъ
смысле, какъ мы его употребляли, у нихъ
если
не
вовсе отсутствуетъ,
то,
во
всякомъ
случай,
не представляется
еще
выделеннымъ, обособлеинымъ. Между тймъ, сами же они,
приступая
къ изученію нндивидуальныхъ различій,
относящихся къ высшимъ, а
вместе съ темъ и более сложнымъ нроявленіямъ душевной деятель-
ности, считаюсь необходпмымъ подробно и внимательно анализировать
ихъ. Въ результате этого
анализа получается установление въ области
каждаго такого
сложнаго душевнаго проявленія несколькихъ тенден-
цій, нйсколькихъ нндивидуальныхъ склонностей,
но
своему
содержа-
нію близко иодходящихъ къ тому, что
мы назвали бы высшими про-
стейшими наклонностями (см. въ особенности у Штерна [1]). Такимъ
образомъ, кажущееся протпворйчіе надаетъ
само собой.
Другой критерій для выбора основныхъ
наклонностей, именно, су-
щсствованіе значительныхъ
нндивидуальныхъ колебаній, признается,
невидимому,
вейми изелйдователями,
касавшимися
сколько-нибудь
этого вопроса. Некоторые, какъ, нанримеръ, ПІтернъ,
въ
точномъ
установленін возможно
большаго
количества
«нндивидуальныхъ раз-
личи!» видятъ даже единственную осуществимую
въ настоящее время
задачу индивидуальной психологии Важность даннаго крптерія, о ко-
торой свндйтельствуетъ самое
назваиіе индивидуальной психологін,
прямо вытекаетъ
изъ всего назначснія этой науки: классифицировать
по группамъ можно, очевидно, только те объекты,
которые
какимъ-
нибудь прнзнакомъ отличаются другъ отъ друга, гіричемъ наше де-
леніе будетъ тймъ болйе законнымъ,
чймъ болйе рйзкими предста-
вляются эти отличія. Значитъ, особенно важными для классификаціи
являются именно тй признаки, которые у однихъ людей чрезвычайно
Р'йзко выражены, въ
то время какъ у другихъ они совершенно
или
почти совершенно отсутствуютъ.
Съ этой точки зренія такія наклон-
ности, какъ наклонность
родиться или умереть, очевидно, не могутъ
играть никакой роли для индивидуальной психологіи, такъ какъ вей люди
безъ исключения обладаютъ ими въ совершенно одинаковой степени.
Можно спросить себя: какого рода индивидуальный различія должны
играть более важную роль при выборй основныхъ
наклонностей, ка-

—
101 —
чественныя или количественный? Другими словами:
следуетъ-лн отда-
вать предпочтеніе той наклонности, которая, будучи выражена у раз-
личныхъ
людей почти
въ
одинаковой степени,
чрезвычайно разно-
образна въ своихъ качественныхъ
проявленіяхъ, или, наоборотъ, той,
которая въ
качественномъ
отношеніи проявляется более или менее
однообразно, но за то сила ея проявлений бываетъ весьма
различна?
Многіе авторы держатся перваго взгляда. По ихъ мненію, задача ха-
рактер оло га состоитъ
именно
въ томъ, чтобы изучать, какъ
ироявле-
нія одной и той же наклонности
меняются у разныхъ людей,
«пре-
ломляясь, такъ сказать,
сквозь призму ихъ нндивіідуальнаго характера
н темперамента». Общая психологія нзучаетъ основу каждаго душе-
внаго процесса, его необходимые и постоянные
элементы;
индивиду-
альная же — различный разновидности
этого процесса и способы его
проявленія у различныхъ индивпдуумовъ. Такой взглядъ вполнТ, согла-
суется съ темъ мненіемъ, будто бы главную
задачу индивидуальной
психологіп должно составлять изученіс сложныхъ душевныхъ ироцес-
совъ, такъ какъ
именно
въ
нихъ
личныя
особенности каждаго
чело-
века проявляются съ наиболыиимъ разнообразіемъ. Въ самомъ деле,
вТ.дь чемъ сложнТ.е душевное яВленіе, темъ меньше шансовъ имеемъ
мы ожидать, что оно будетъ неоднократно повторяться въ одномъ и
томъ же вид-Ь; при всякомъ новомъ наблюденін то та, то
другая со-
ставная часть даннаго явленія успеетъ измениться, и эти чисто каче-
ственный перемТ.ны будутъ всякііі разъ прежде всего привлекать наше
вниманіе. Разница же въ
силе проявлен!# отступить
при этомъ
на
второй планъ, такъ какъ
сравненію по степени (или но
сил-!; про-
явленій) могутъ подвергаться только те наклонности, который въ ка-
чественномъ
отношенін
очень близко
походить другъ на друга.
Та-
кими
образомъ, если бы центръ тяжести лежалъ
въ сложныхъ
иро-
явленіяхъ и въ
сложныхъ
наклонностяхъ,
то
качественная
сторона
должна была-бы получить решйтельное преобладаніе надъ
количе-
ственной.
Мы видели,
однако,
что
научная
характерологія должна идти
прямо протнвоположнымъ
путемъ. Гіервымъ крптеріемъ при выбор!;
основныхъ
наклонностей является именно сравнительная ихъ простота,
невозможность
разложить
ихъ при
современность состояніи
психоло-
гическйхъ знаній. Все эти
простТ.йшія наклонности
(который,
какъ
мы уже указывали,
не
следуетъ сме шивать съ низшими,
элементар-
ными
психическими
процессами, подобно тому, какъ
сложный наклон-
ности и сложный проявленія нельзя смешивать съ высшими
наклон-
ностями и ихъ
ироявленіями) повторяются
всякій разъ
и у всехъ
индивпдуумовъ въ одномъ и томъ же виде, не претерпевая съ своей
качественной стороны ннкакнхъ
сколько-нибудь суіцественныхъ измі.-

102 —
ненііі. Если бы какая-нибудь иростейшая наклонность качественно
изменялась въ разное время и у различныхъ субъектовъ, то эти изме-
нения указывали бы намъ на то, что
неизвестный причины, обусло-
вливаются существование данной наклонности, не
остаются
постоян-
ными, а изменяются въ своемъ
действіи и въ своихъ сочетаніяхъ.
Это обстоятельство давало бы намъ ключъ къ дальнейшему разложе-
нью данной наклонности, которая уже перестала бы въ такомъ случае
быть простейшей и
этнмъ самымъ перестала бы уже удовлетворять
одному изъ первыхъ требованій, который мы иредъявляемъ ко всймъ
основпымъ наклонностямъ. Конечно, тй душевные процессы, которыми
проявляется всякая простейшая наклонность, могутъ быть по своему
составу более или менйе сложными; но та сторона этихъ иродессовъ,
которая представляется наиболее характерной для данной наклон-
ности, которая, въ
сущности говоря,
и
служить гдавнымъ проявле-
ніемъ этой наклонности, остается въ качес-твенномъ отношеніи неизмен-
ной. За то количественный колебанія могутъ быть во всйхъ подобныхъ
случаяхъ чрезвычайно резкими. Сила,
интенсивность той или иной
стороны душевнаго процесса могутъ изменяться въ самой различной
степени, въ зависимости отъ степени развитія соответствующей про-
стейшей наклонности, отъ
действія возбудителей, отъ вліянія род-
ственныхъ душевныхъ качествъ и т. д. Вотъ это-то обиліе степеней,
эта возможность чрезвычайно разнообразныхъ колебаній въ
отноше-
нии интенсивности и является вторымъ критеріемъ при выбор!, осно-
вныхъ наклонностей.
Третій критерій выбора душевныхъ качествъ состоитъ въ
боль-
шей или меньшей ихъ распространенности. Конечная задача научной
характерологін заключается вовсе не въ томъ, чтобы изучить харак-
теръ какого-нибудь отдйльнаго человека во всехъ его
мельчайшихъ
подробностяхъ. Главною целью нашей науки является составленіе
классификаціи характеровъ, и каждый отдельный пндивидуумъ интере-
суетъ насъ лишь постольку, поскольку онъ является болйе или мен йе тн-
пичнымъ иредставителемъ той или другой группы. Въ этомъ отношенін
терминъ «.индивидуальная психологія» слйдуетъ признать не совсймъ
точнымъ и не вполне соотвіітствуюіцимъ конечнымъ,
чисто теорети-
ческимъ задачамъ науки. Другое дйло, если бы нами руководили исклю-
чительно нрактическія соображенія, если бы главная и единственная
цйль наша состояла ізъ томъ, чтобы имй.ть
возможность въ
сравни-
тельно короткое время какъ можно ближе ознакомиться съ характеромъ
любого человека. Въ такомъ случай центръ тяжести индивидуальной
исихологіи пришлось бы, действительно, перенести не
на
характе-
ристику группъ, а на характеристику отдйльиыхъ личностей. Каждаго
человека пришлось бы тогда изучать во
всйхъ рйшительно иод-

—
103 —
робностяхъ, хотя бы онъ былъ unicum въ
своемъ
роде,
хотя
бы
оыъ обладать такими особенностями характера, которыя ни у
кого
больше не встречаются. Кто знаетъ, можетъ быть именно эти особен-
ности окажутся какъ разъ очень важными
и подходящими для дости-
женія техъ практических!» целей,
которыя мы иреследуемъ въ ка-
ждомъ данномъ случае? Совсемъ иначе обстоитъ ді.ло, если мы
прп-
знаемъ, что индивидуальная психологія, въ качестве чисто теоретической
науки, имеетъ своею целью
составление классификацін характеровъ.
Тогда придется, изсле.дуя характеръ каждаго отдельнаго человека,
обращать вниманіе, главнымъ образомъ, на те его качества,
которыя
являются
типичными для той или иной группы и позволяюсь
отнести
къ этой группе также
и наблюдаемое лицо. На первый нланъ
вы-
двинутся тб наклонности, которыя характеризуюсь целую группу лю-
дей и, следовательно, отличаются значительиымъ
раснространеніемъ.
Поэтому большая или меньшая распространенность должна быть при-
знана однимъ изъ необходимыхъ критеріевъ при выборе основныхъ
наклонностей.
Четвертымъ, также чрезвычайно важнымъ критеріемъ является
значительное число более или менйе тйсныхъ связей, соединяющнхъ
данную наклонность съ другими основными душевными
качествами.
При составленіи какой бы то ни было классификации сліідуетъ выби-
рать въ качестве основаній деленія те признаки, которые находятся
въ тесной связи съ возможно болынимъ количествомъ другихъ призна-
ковъ. Соблюденіе этого правила даетъ намъ то
преимущество,
что
объекты, отнесенные на основаніи руководящего признака къ
одной
и той же группе, будутъ сходны другъ съ другомъ во многихъ отно-
шеніяхъ, такъ какъ
наличность
руководящего
признака необходимо
иредполагаетъ также
и
наличность всйхъ другихъ признаковъ,
съ
нимъ связанныхъ. А такое, возможно бол Ье полное сходство объектовъ,
отнесенныхъ къ одной и той же грушей, является,
какъ
известно,
однимъ нзъ наиболее важныхъ требованій при составленіи естествен-
ной классификаціи. Значительную пользу приносить соблюденіе уно-
мянутаго правила также и во время производства наблюдений Найдя
у наблюдаемаго лица какую-нибудь основную наклонность,
мы
сразу
же имеемъ возможность предполагать у него наличность вейхъ дру-
гихъ наклонностей,
связанныхъ
съ
первой, благодаря чему заранее
уже намечается путь изследованія и значительно
облегчается самый
процессъ наблюденія.
Въ одной изъ предшествовавшихъ главъ (IX) мы уже имели слу-
чай подробно говорить о томъ, что существуютъ два рода соединеній
основныхъ наклонностей: необходимый и случайный. Необходимый со-
четанія являются
сле>дствіемъ взаимнаго родства или связей, суще-

—
104 —
ствующихъ между данными наклонностями, и благодаря этому, отли-
чаются своею
прочностью; случайныя же сочетания обязаны
своимъ
происхождеиісмъ деііствію внешнихъ, более или мені.е преходящнхъ
условій, и поэтому могутъ изменяться и разрушаться въ сравнительно
короткое время, при сколько-нибудь неблаго пріятны хъ условіяхъ. Спра-
шивается: какого рода связи и соеднненія следуетъ иметь въ виду
въ качестве критсрія при выборе основныхъ
наклонностей? Намъ
кажется, что относительно
ответа на подобный вопросъ не
можетъ
быть никакихъ колебаній: очевидно, только
необходимый соединения,
какъ болЬе устойчнвыя и неоднократно
повторяющаяся, могутъ
ока-
зать намъ те услуги при класспфицированіи характеровъ, который мы
имели въ виду, говоря о важности
четвертаго крнтерія. Положимъ,
что, наблюдая какого-нибудь индивидуума, мы установили у него су-
ществованіе связи
между какимъ-нибудь гдавнымъ, руководящимъ
признакоыъ, н не, сколькими другими, более второстепенными. Если мы
не уверены въ постоянстве этой связи, въ томъ, что она свойственна,
кромй даннаго индивидуума, также и многими,
другимъ, тогда самая
связь эта теряетъ для насъ всякое
значеніе. Мы не можемъ быть
уверены въ томъ, что индивидуумы,
выделенные нами на основании
руководящего признака въ одну общую группу, будутъ походить другъ
на друга также и остальными признаками. Такими, образомъ, четвер-
тый критерій выбора наклонностей можетъ оказаться
для насъ
важ-
нымъ и полезнымъ только въ томъ случае, если при выборе основныхъ
наклонностей мы будемъ руководствоваться
не случайными отноше-
ниями, замеченными нами у одного какого-нибудь индивидуума и въ
одинъ какой-нибудь моментъ, а темп необходимыми связями и соеди-
нениями, который отличаются устойчивостью,
повторяются у многихи,
лидъ и основываются
не на случайно сложившихся вніпнннхъ обстоя-
тельствахъ, а на внутреннемъ родстве или зависимости, существующей
между данными основными наклонностями.
Что касается до метода, которымъ
мы должны пользоваться
при
установлены необходимыхъ связей между отдельными наклонностями,
то едва ли индивидуальная
психологія
можетъ
внести здесь много
новаго. Точное опнсаиіе отношеній, существую щи хъ
между отдель-
ными элементами каждаго психическаго процесса, а также
определи-
те того, какимъ образомъ каждый нзъ этихъ элементовъ вліяетъ на
другіе, составляетъ одну нзъ
главныхъ
задача, общей нснхологіи, и
индивидуальная
психологія должна, прежде всего, въ
самыхъ
широ-
ки хъ размйрахъ пользоваться
въ этомъ отношсніи тТ.мъ матеріаломъ,
который она можетъ
получить
изъ общей. Однако, нельзя
заранее
исключить возможности
также
и того,
что примЕнете спеціальнаго
метода научной характерологін (составление характеристикъ) можетъ

105
дать и ізъ этомъ
направлены кое-что
новое. Когда мы имйемъ пе-
редъ глазами полную
характеристику какого-нибудь лица, перечень
всехъ его
основныхъ
наклонностей,
тогда
и обіце-психологическій
анализъ каждаго отдельнаго процесса,
совершающагося въ сознаніи
наблюдаемаго лица, станетъ для насъ гораздо легче и понятнее. Связи
п отношенія, существующая между отдельными элементами
анализи-
руемаго процесса,
выступятъ передъ
нами въ этомъ случай съ го-
раздо большей резкостыо и отчетливостью, чймъ въ тйхъ
случаяхъ,
когда основныя черты наблюдаемой личности намъ неизвестны, и въ
глубине этой неизвестности скрыты, следовательно, вей главные корни
наблюдаемаго нами
одиночнаго душевна го
процесса. Поэтому намъ
кажется ни въ какомъ
случай не лпшнимъ
попытаться
приложить
характерологический методъ (одновременное наблюденіе цйлаго ряда
основныхъ наклонностей у одного и того
же лица) также
икъ
ре-
шение ийкоторыхъ обіце-психологическихъ вонросовъ,
въ особенности
вонросовъ, касающихся
отношеній и связей между отдельными ду-
шевными качествами.
Кроме выбора основныхъ наклонностей н установленія между ними
необходпмыхъ связей, второй отдйлъ индивидуальной нснхологіп
за-
ключаешь въ себй также
характерологически! анализъ
важнййшихъ
проявлен!# каждой отдйльной наклонности.
Здйсь рйчь ндетъ не
о
томъ
предварителыюмъ анализе вейхъ вообще душевныхъ процессовъ,
который составлять
главное содержаніе перваго,
нодготовіітельнаго
отдела индивидуальной психолог! и, и который можно было бы назвать
обще-исихологическимъ. Второй отде.іъ нашей науки долженъ заняться
тймъ, спеціалыю характерологическимъ анализомъ важнййшихъ
про-
явлений который уже опнеанъ
нами
подробно въ главе о ироявде-
ніяхъ наклонностеіі. Анализъ этотъ,
если
читатель
помнить,
вклю-
чаетъ въ себя три главный задачи:
точное, всестороннее
п но воз-
можности
объективное описаніе даннаго проявления; установленіе отлн-
чительныхъ признаковъ
этого ироявленія и тйхъ иріемовъ,
которые
необходимы для
получения возможности
наблюдать
его;
наконецъ,
онределеніе тйхъ основныхъ наклонностей, который должны быть въ
значительной степени развиты у наблюдаемаго лица для того, чтобы
данное проявленіе могло у него осуществиться. Цйль такого
анализа
чисто
характерологическая. Она заключается
въ томъ, чтобы, наблю-
дая у какого-нибудь лица изученный нами такиіиъ образомъ проявле-
нія, имйть возможность
заключить, что лицо это обладаетъ такими-то
и такими-то основными
наклонностями; а это необходимо для соста-
влеиія его характеристики. Самые ирісмы, которыми приходится поль-
зоваться
при опрсдйленіи наклонности, лежащей въ основй анализи-
руемаго нроявленія,
также
въ
значительной
степени
составляютъ

—
106 —
специфическую принадлежность индивидуальной психодогіи. Все эти
соображения даютъ намъ право назвать подобный анализъ проявленій
характерологическимъ анализомъ и отнести его не къ первому, подго-
товительному отделу индивидуальной психологіи, а ко второму,
все-
цело уже входящему въ область ві.денія нашей науки.
Итакъ, второй отделъ научной характере логіи включаетъ
въ
себя
выборъ основныхъ наклонностей и характерологическій анализъ
ихъ
проявленій. Къ этому же отделу относится и разработка различныхъ
критеріевъ выбора: установление различныхъ
степеней развитія ка-
ждаго основного
душевнаго качества, описаніе его связей и родства
по отиошенію къ другимъ наклонностямъ,
определеніе его распро-
страненности и т. д.
ГЛАВА XV.
Составление характеристикъ и ихъ группировка.
Третгй отбелъ индивидуальной пси.хологіи долженъ быть всецело
посвяіценъ собиранію матеріала для классификации, то есть, наблюде-
ніямъ надъ отдельными лицами и составлению ихъ характеристикъ ’).
Это едва ли не
единственный пункгь,
въ
признаніи важности
ко-
тораго сходятся почти
все характерологи.
Hi, которые, правда, дер-
жатся того мненія, что при современномъ состояніи науки намъ еще
нечего и думать браться за составденіе характеристикъ отді.льныхъ
личностей; вся роль характеролога должна, будто бы, ограничиваться
пока изученіемъ отдельныхъ индивидуальныхъ особенностей (Штернъ).
Однако, и эти скептики, въ сущности, не думаютъ принцииіалыіо отри-
цать того огромнаго зиаченія,
которое имеетъ для индивидуальной
психологіи всестороннее изученіе отдйльныхъ характеровъ, а считаютъ
только необходимымъ проделать предварительно целый рядъ нодго-
товительныхъ изслідованій, касающихся отдельныхъ наклонностей и
ихъ проявленій. Большинство же характерологовъ,
какъ
уже говори-
лось выше, склонны даже непомерно преувеличивать значеніе
«psy-
chognosis’a», видя въ усовершенствован!;! его главную и единственную
задачу характерологін.
Но когда мы перейдемъ далее къ вопросу о томъ, какого метода
3 ) Такого рода наблюдепія падъ воспитанниками
некоторыхъ
кадетскихъ
корпусовъ были, между ирочпмъ,
въ довольно широкпхъ размерахъ
органи-
зованы
въ
1904 — 1905 учебномъ году при Педологическпхъ курсахъ въ Петер-
бург*. Результаты наблюденін скоро появятся
въ печати.

—
107 -
следуетъ держаться во время производства наблюденій, то встретимся
тотчасъ же съ двумя различными, если не совершенно противополож-
ными теченіями. ЗдГісь отражается во всей своей полноте то различіе
между научной характерологіей и характерологіей - искусствомъ, о ко -
торомъ говорилось выше (въ гл. XII). Каждое изъ этнхъ двухъ
на-
правленііі имеетъ свои собственный, самостоятельный цели и задачи;
а такъ какъ пріемы изследованія въ значительно!! степени опреде-
ляются его конечными
задачами,
то каждое направление обладаешь
также и своими самостоятельными методами.
Если мы признаемъ характерологію искусствомъ, или , вернее ска-
зать, прикладной наукой, предназначенной для служенія различными
побочнымъ целямъ,
то
отсюда неизбежно вытекаетъ следующее.
Прежде всего, далеко не все основныя наклонности наблюдаемаго лица
(въ томъ смысле, въ какомъ мы уиотребляемъ этотъ терминъ) будутъ
въ одинаковой степени привлекать наше вниманіе. Изследованіе все-
цело сосредоточится на
одной какой-нибудь,
иногда очень
узкой
стороні; личности, которая особенно интересуетъ насъ въ силу какихъ-
нибудь побочныхъ соображеній. Такой именно характеръ носятъ боль-
шинство педагогическихъ наблюденій и литературныхъ характеристикъ.
Подробное, всестороннее описаніе личности явилось бы здТ.сі, ненуж-
нымъ и даже мешало бы делу,
отвлекая
наше
вннманіе отъ того
главнаго, что насъ интересуетъ.
Въ связи съ этимъ
стоитъ и другая,
очень
важная
особенность
«практическая psychognosis’a». Дело въ томъ, что отдельныя осно-
вныя наклонности, совокупность которыхъ составляетъ характеръ того
или другого индивидуума, обыкновенно переплетаются между собою
настолько тесно, что очень
трудно бываетъ разсматривать одну ка-
кую-нибудь группу и хъ,
не
затрагивая всей личности.
Благодаря
естественнымъ связямъ, суіцествуюіцимъ между отдельнымн наклон-
ностями, а также благодаря ирнвычкамъ, пріобретендымъ въ теченіе
всей жизни, всякій человекъ склоненъ на каждое раздраженіе извне
реагировать одновременно целымъ рядомъ своихъ
наклонностей. По-
этому, если мы желаемъ
сколько-нибудь точно объяснить новеденіе
наблюдаемаго лица въ какомъ-нибудь постуике, совсршенномъ имъ,
или же хотимъ отдать себе более или менее полный отчетъ въ томъ,
чего мы можемъ ожидать отъ этого человека въ будущемъ, то сама
жизнь заставляетъ
насъ
расширить рамки нашего наблюденія. Пе-
редъ нами неизбежно встаетъ дилемма: или совершенно отказаться
отъ
сколько-нибудь подробнаго изученія поступковъ
и
проявленій
данная человека, ограничившись только общими, более или менее
неопределенными указаніями на те изъ основныхъ
его наклонностей,
который почему-либо въ особенности насъ интересу ютъ;
или же за-

—
108 —
няться систематическиыъ изследованіемъ всехъ основныхъ наклонно-
стей, входящихъ
въ
составь
характера даннаго человека, то-есть,
пойти но тому пути, который мы считаемъ единственно правил ьнымъ
и плодотворнымъ.
Возможенъ, однако, еще одинъ выходъ изъ этого положенія. Мы
имеемъ въ виду здесь теорію безсознательнаго, интуитивнаго ио-
знаванія чужихъ
характсровъ, — теорію, которой склонны придер-
живаться
многія
лица,
занимающіяся
и
интересую іціяся
характе-
рологіей. Согласно этой теоріи, самый подробный и обстоятельный
анализъ не можетъ дать намъ
сколько-нибудь вернаго представления
о личности другого человека, о техъ глубокихъ и всегда своеобраз-
ны хъ влеченіяхъ, въ которыхъ часто самъ наблюдаемый человекъ не
можетъ дать себе отчета, и который, темъ не
мені.е,
составляютъ
скрытую основу его характера и неизбежно отражаются на
всехъ
его постуикахъ. Подобная скрытая основа личности является,
будто
бы, совершенно недоступной для сознательнаго, научнаго изученія, и
поэтому никогда мы не будемъ въ состоя ніи такъ же
точно
ознако-
миться съ душевнымъ складомъ другого человека, какъ, нагіримеръ,
со сгроеніемъ сложнаго
химическаго
тела или
съ
анатомическимъ
устройствомъ животнаго организма. Но то, что навсегда скрыто,
та-
кимъ образомъ, отъ самой точной науки, доступно, будто бы, въ
то
же время въ очень значительной мере обыденному житейскому опыту.
Путемъ особаго, безсознательнаго или иолу сознательнаго «чутья» мы
угадываемъ основныя
черты духовной личности другого человека,
иричемъ въ большинства случаевъ и сами не можемъ указать, какимъ
именно образомъ и на основаніи какихъ
именно данныхъ мы пришли
къ такому, а не иному заключению. Согласно распространенному мне-
нію, женщины въ особенности обладаютъ способностью къ такой ха-
рактерологической
интуицін,
такъ какъ безсознательная или полу-
сознательная душевная деятельность играетъ у нихъ более важную
роль, чемъ у мужчинъ.
Если придерживаться такого
взгляда, тогда затрудненіе, о
кото-
ромъ мы говорили выше, д ействительно разрешается. Мы не нуждаемся
тогда въ нолномъ,
систематическомъ описаніи всі.хъ основныхъ
на-
клонностей наблюдаемаго лица и въ иодробномъ анализе его проявле-
нии Безсознательная иитуиція въ соединеиіи съ обыденнымъ житей-
скимъ опытомъ даютъ намъ возможность
постигнуть сразу всего че-
ловека и делаютъ ненужными весь этотъ
сложный, тугоподвижный
и кропотливый научный механизмъ,
къ тому же еще въ настоящее
время очень мало разработанный. Все дело, такимъ
образомъ, значи-
тельно упрощается.
Намъ кажется, однако, что едва ли следуетъ увлекаться этой про-

—
109
стотой. Не нужно забывать, что то
пониманіе чужихъ характеровъ,
котораго мы достигаемъ путемъ безсознательной ннтуиціи, отличается
крайней субъективностью. Здесь обыкновенно большую роль играютъ
чувства (симпатія и антипатія, страхъ, уваженіе, состраданіе и т. д.),
который врзбуждаетъ въ насъ наблюдаемый человекъ, а также много
друуихъ разнообразныхъ факторовъ,
совершенно не
поддающихся
сколько-нибудь точному учету. Къ тому же, самъ наблюдатель очень
часто не въ состояиіи бываетъ объяснить, на
какомъ основаніи онъ
пришелъ къ тому или иному заключение, такъ что
нроверка его вы-
водовъ оказывается въ большинства случаевъ решительно невозмож-
ной. Неудивительно поэтому, что часто
приходится встречать, какъ
два разныхъ наблюдателя, руководствующееся «обыденнымъ житей-
скимъ опытомъ», нриходятъ къ совершенно различнымъ заключеніямъ
относительно характера одного и того же лица. Этой крайней субъ-
ективности данныхъ, нолучснныхъ при помощи «безсознательной интуи-
ціи», не отрицаютъ и
сами
сторонники вышеприведенной теоріп. А
между темъ, даже изъ чисто практическихъ соображеній, — не говоря
уже о требованіяхъ,
предъявляемыхъ
точной наукой, — нужна бы-
ваетъ часто общеобязательность,
объективная обоснованность полу-
ченныхъ выводовъ и заключеній. Для педагога, изучаю іцаго своихъ
учеников д.,
и
для администратора, выбирающаго себе помощника,
вовсе не желательно, чтобы представленіе,
составленное ими о
ха-
рактер!; наблюдаемыхъ лицъ, было чисто субъективнымъ. Какою бы
яркостью н цельностью ни отличалось это представление, но если оно
не отвечаетъ действительности, не оправдывается дальнейішшъ хо-
домъ вещей и не
подтверждается другими наблюдателями, то неиз-
бежно будетъ, въ конце концовъ, отброшено, какъ совершенно непри-
годное. Таковы же требованія, предъявляемый и къ художественной
критике. Задача критика, оцениваю щаго
правдивость
и
реальность
того или иного художественнаго типа, состоитъ
не только въ
томъ,
чтобы высказать свое личное мнйніе, но также и въ томъ, чтобы
подтвердить его, указавши те данный, на основанін
которыхъ сде-
ланы его выводы. Такимъ образомъ, субъективный ноказанія, доста-
вляемый намъ житейскимъ опытомъ и безсознательной интуиціей, ока-
зываются
недостаточными даже при решеніи различныхъ вопросовъ
чисто прикладного характера, и намъ, следовательно, неизбежно при-
ходится перейти на путь научнаго,
систематическая, всесторонняго
описанія и изученія характера каждаго наблюдаемаго нами лица.
Разъ мы пришли къ этому выводу, разъ мы признали, что харак-
терологія должна быть наукой, а не искусствомъ,
то отсюда ныте-
каютъ следующія заключенія относительно методовъ характерологиче-
ская наблюденія. Прежде всего, изследователь, желаю іцій получить

< ^ПО-
'
сколько-нибудь точное представленіе о душевномъ складй того
или
иного человека, долженъ непременно отметить вей основный наклон-
ности, входящія въ составъ
характера этого человека, а не ограни-
чиваться лишь гЬми чертами, который ему почему-либо интересны. На
первый взглядъ такое трсбованіе кажется или совершенно невынолни-
мымъ, или, во всякомъ случай, гораздо более затруднительнымъ, чемъ
частичное, одностороннее знакомство съ людскими характерами, прак-
тикующееся обычно въ
настоящее время. На самомъ деле, однако,
это не совсемъ такъ. Положнмъ,
что
мы
намерены ознакомиться съ
душевнымъ складомъ какого-либо человека на основаніи только одного,
особенно яркаго и полнаго проявления,
или же на основаніи ряда про-
явлений, связанныхъ между собою принадлежностью къ одному общему
событію. Такъ, напримеръ,
мы
хотимъ ознакомиться съ характеромъ
преступника, пользуясь для этого исключительно
только данными, ри-
сующими его поведете во время совершения преступления,
а также
непосредственно до и иосле этого
событія. Здесь сразу встречается
много затрудненій чисто техническаго,
если можно
такъ выразиться,
характера. ІІреступникъ можетъ
отрицать самый фактъ преступления,
и намъ придется устанавливать этоть фактъ на основанін раздичиыхъ
побочныхъ уликъ
н
соображеній, совершенно уже выходяіцихъ изъ
сферы веденія характеролога. Заннтересованныя въ деле стороны бу-
дутъ передавать и освещать различный подробности дйла самымъ
противоречивымъ образомъ. Даже при оценке достоверыыхъ и несом-
иенныхъ данныхъ придется считаться съ вліяніемъ такихъ факторовъ,
какъ возбужденное состояніе преступника, необычайность условій, въ
которыхъ онъ
находился во
время совершенія преступленія и т. д.
А между темъ, вей эти затрудненія необходимо преодолеть во что бы
то ни стало, такъ какъ иначе
мы
теряемъ тй единственный данный,
которыми намй.рены руководствоваться
при оцйнкй характера наблю-
даем аго лица.
Гораздо болйе выгоднымъ
будетъ наше
положеніе въ
томъ
случае, если мы
не задаемся цйлыо изелйдовать во что бы то
ни
стало, и иритомъ неиремйнно во
всйхъ подробностяхъ, именно дан-
ное сложное проявленіе, а желаемъ какимъ
бы то
ни
было иутемъ
ознакомиться
съ
основными
наклонностями
наблюдаемаго человйка.
Если данное проявление оказывается елпшкомъ сложнымъ и слишкомъ
труднымъ для анализа и
оцйнки,
мы
оставляемъ его
и ищемъ дру-
гихъ ироявленій, который были бы для насъ болйе доступны. А недо-
статка въ этомъ отношеніи не можетъ быть, такъ какъ всякая основная
наклонность имеетъ обыкновенно цйлый рядъ проявленій. Не нужно
только гнаться во что бы то ни стало за тйми проявленіями, который
обращаютъ на себя всеобщее вниманіе окружаю щихъ; слйдуетъ, наобо-

—
Ill —
ротъ, помнить, что иногда самый незначительный, незамйтный посту -
покъ человека оказывается болй.е ценнымъ для характеристики, чймъ
громкое, сенсаціонное происшествіе, героемъ котораго онъ является.
Дальнййшимъ следствіемъ научнаго понимания задачъ характеро-
логии является
необходимость сознауіельнаго
и
систематическаго ана-
лиза каждаго отдельнаго проявления. Наблюдая какого-нибудь чело-
века, мы всякій разъ должны стараться отдавать себй возможно более
полный отчетъ въ томъ, какія именно
наклонности
могли обусловить
каждое отмеченное нами нроявленіе, какое вліяніе могли оказывать
въ
каждомъ данномъ случай различным внешнія обстоятельства, а
также
другія наклонности, уже ранйе найденным у того же лица.
Только при этихъ условіяхъ можно получить полную характеристику,
составленную вполнй сознательно по известному плану, достаточно
обоснованную и доступную всестороннему обсужденію. Надо, впрочемъ,
оговориться.
Сознательное, планомернее наблюденіе вовсе
еще не
псключаетъ иолусознательнаго «чутья», которое можстъ явиться весьма
полезнымъ
всиомогательнымъ
средствомъ при изученін характеровъ
отдйльныхъ лицъ. Для поясненія приведемъ одну аналогію, очень близко
подходящую къ данному вопросу. Медицинская диагностика при опре-
делен!]! болезни въ каждомъ отдельномъ случае старается пользо-
ваться всеми научными средствами и нріемамн, какіе только доступны
ей въ настоящее время. Физическіе нріемы изслйдованія (выстукива-
ніе и выслушиваніе), химическій и бактеріологическііі анализъ, микро-
скопическое изследованіе, графическая запись пульса и дыханія, на-
конецъ, рентгенизація, — все эти пріемы анализа являются въ настоящее
время обязательными, въ случай надобности, для всякаго клиническаго
изследованія, сколько-нибудь иретендующаго
на полноту. Конечно,
практическому врачу обыкновенно некогда бываетъ применять на
каждомъ отдйльномъ больномъ вей тй средства, который имйются въ
науке для изслйдованія данной болйзни; ему иногда не особенно ну-
женъ даже точный діагнозъ забол йванія, такъ какъ и чисто симптома-
тическое лйченіе является во многихъ случаяхъ вполне достаточшлмъ.
Но клиницистъ, обязанный нарисовать въ каждомъ отде.льномъ слу-
чай полную и всестороннюю картину болезни, долженъ нмйть въ
своемъ распоряженіи вей средства научнаго анализа и применять ихъ
везде, гдй это понадобится. Средства эти у всехъ клнннцнетовъ одной
и той же спеціальности одинаковы,
и
однако далеко не вей умйютъ
одинаково хорошо владйть ими.
Суіцествуетъ особый діагностическій
талантъ, блеегящимъ представитслемъ котораго являлся, напримйръ,
С. II. Боткинъ. Талантъ этотъ сказывается, во-нервыхъ,
въ
тонкой
наблюдательности, дающей возможность нодмйчать такія детали и отно-
шенія, которым ускользаютъ
отъ
вниманія другихъ, менйе наблюда-

—
112 —
тельныхъ
врачей. Такой клиницистъ иногда уже съ нерваго взгляда
на
больного,
но
двумъ-тремъ, совершенно
незаметнымъ
для дру-
гихъ
признакамъ намечаетъ свой діагнозъ и
этимъ даетъ
иоводъ
совершенно
справедливо говорить
объ
особомъ
«діагностическомъ
чутье», которымъ онъ
обладаетъ. Другая особенность тадантливаго
діагноста заключается
въ способности комбинировать полученный при
изсдедованіи данный и устанавливать зависимость между отдельными
признаками, не имеющими между собою на
первый взглядъ ничего
обіцаго. Иногда, особенно если данный, полученный при изследованіи,
скудны и недостаточны,
это
комбинированіе заходитъ
слишкомъ да-
леко, принимая характеръ более или менее смелой гипотезы; и шЬ
случаи, когда эти гипотезы оправдываются,
мы
ириветствуемъ, какъ
блестяіція нроявленія діагностическаго дарованія. Темъ . не
менее,
самая талантливая комбинация всегда направляется на то, чтобы воспол-
нить данныя клиническаго
наблюденія,
а
не
на
то, чтобы уничто-
жить и заменить
ихъ. Геній не отвергаешь фактовъ, а пользуется
ими
для того,
чтобы искать
новыхъ фактовъ. II
тотъ
же
самый С. П.
Боткинъ больше, чемъ кто-либо другой, содействовалъ введенію у насъ
въ Россіи точныхъ методовъ клиническаго изследованія
Совершенно въ такомъ
же
положеніи находится, по нашему мне-
нию, индивидуальная психологія при составлен!)! отдельныхъ характе-
ристикъ. Характерологическое «чутье»
и
всесторонний сознательный
анализъ проявлен!!! не только не некдючаютъ, а наоборотъ, взаимно
дополни ютъ другъ друга. Для составленія полной и вериой характе-
ристики необходимо какъ то, такъ и другое. И въ будуіцемъ никакой
талантъ.
никакой самый многолетній житейскій опытъ не дастъ намъ
права игнорировать научный данныя, накопленный трудами пелаго ряда
изследователей, — если
только
характерологія действительно пойдетъ
по тому пути, на который она начинаетъ вступать въ настоящее время.
Мы упоминали уже о томъ, что сознательный и всесторонній ана-
лизъ личности можетъ дать намъ более или менее объективны)! хара-
ктеристики, доступный обсуждению и проверке со стороны другихъ
наблюдателей. Здесь можетъ,
пожалуіі, возбудить недоумйніе слово
«объективный», въ виду того, что всякое душевное переживание, испы-
тываемое какимъ бы то ни было человекомъ, доступно непосредствен-
ному наблюденію только
этого
человека и, следовательно,
является
всегда субъектпвнымъ въ
полномъ
смысле этого
слова. Но мы ни-
сколько не хотнмъ оспаривать этого положенія. Человіжъ знаетъ только
свой собственный душевный міръ и о психическихъ
состояніяхъ дру-
гихъ людеіі заключаешь
лишь по аналогіи, на основаніи того сходства,
которое онъ замечаетъ между внешними проявленіями этихъ людей и
своими собственными. Когда же
мы
говорнмъ объ объективности и

—
113 —
общеобязательности данныхъ
характерологическая наблюденія,
то
имеемъ въ виду не самый способъ нроникновенія въ душевный міръ
другого человека, а нечто совершенно иное. Мы возстаемъ здесь про-
тивъ нроизвольностн въ выборе и оценке тТ.хъ данныхъ, который
уже такъ или иначе получены нами. Положимъ, что наблюдая по опре-
деленному плану какого-нибудь человека,
я
отметилъ у него целый
рядъ самыхъ разнообразныхъ внешнихъ нроявленій. Иногда эти про-
явленія бываютъ настолько различны и даже противоречивы, что ка-
жется совершенно невозможнымъ согласовать ихъ другъ с ъ другомъ.
И темъ не менее, приступая къ дальнейшей обработке, иолученнаго
матеріала, я не иыею права игнорировать ни одной мелочи, ни одного,
самаго
незначительная
проявленія,
не справившись предварительно
съ теми неизменными и для всехъ обязательными крнтеріямн выбора,
о которыхъ уже подробно говорилось выше. Далее, я истолковываю
собранный мною ироявленія другого человека на основании своего соб-
ственная
внутренняя
опыта.
Самый этотъ способъ пстолкованія
будетъ, конечно, субъективенъ. Но вотъ процессъ истолкованія закон-
ченъ, и я имею достаточный данный для того, чтобы съ очень боль-
шою вероятностью допустить въ сознаніи наблюдаемая лица неодно-
кратное возникновение целая ряда душевныхъ переживаній. После
этого я уже не вправе произвольно игнорировать ни одного нзъ этихъ
нереживаній, какъ бы незначительно оно ни казалось, какъ бы оно ни
противоречило, на мой взглядъ, всемъ остальнымъ наклонностямъ дан-
наго лица. Критеріп выбора должны быть строго определенными, не-
изменными и для ваехъ обязательными.
Въ этомъ именно и заклю-
чается та объективность въ обработке полученная матсріала, которую
мы счнтаемъ необходимымъ условіемъ каждаго отдельного характеро-
логического
изслйдовашя. Только
при соблюдсніи этихъ требованій
данный, полученный какимъ-нибудь одннмъ наблюдателемъ, станутъ
доступными проверке и подтверждение со стороны другихъ авторовъ,
только на этомъ пути становится возможной совместная работа мно-
гихъ лицъ надъ одннмъ и темъ же вопросомъ и получаются въ конце
концовъ те общепризнанные факты и твердо обоснованный теоріи, ко-
торый составляютъ содержаніе всякой науки.
Что касается самаго способа производства наблюденій, т. -е ., чисто
внешней, такъ сказать, технической стороны метода,
то
здесь едва
ли можно дать заранее какія-нибудь определенный правила н указа-
нія. Сама практика должна выработать наиболее удобные иріемы насле-
дований. Можно думать, что въ данномъ случай окажутся одинаково
полезными
какъ простое внешнее наблюдете (особенно въ области
чувс/гвованій, который пока
еще почти
недоступны эксперименту),
такъ
и
эксперимента, преимущественно въ его
упрощенной форме.
ОСН. НАЧАЛА НАУКІІ О ХАРАКТЕРАХЪ.
8

—
114 —
Такъ какъ наклонности, относящіяся къ области ощущеній и простМ-
шихъ воспріятій, повидимому,
не
представляютъ особенной важности
для индивидуальной психологіи, то едва ли здесь придется пользо-
ваться
теми сложными
инструментами, безъ которыхъ невозможна,
нагіримеръ, разработка психо-физіологіи органовъ чувствъ. Къ тому
же, употребляя слишкомъ сложные и искусственные экспериментальные
пріемы, мы рискуемъ нарушить нормальное теченіе душевной деятель-
ности испытуемаго лица и темъ извратить проявленіе индивидуал ь-
ныхъ особенностей. Въ этомъ отношеніи методъ простого, вниматель-
наго
и
продолжительнаго
внешняго наблюдения, несмотря на свою
кажущуюся грубость и примитивность, можетъ, темъ не менее, дать
иногда не менее достоверный данныя,
чемъ и экспериментальное
изсдедованіе. Повторяемъ, однако, что дальнейшая разработка и ре-
шете этихъ вопросовъ принадлежать будущему.
Четвертый и послйдній отделъ индивидуальной психологіи дол-
женъ
быть посвященъ группировке полученныхъ характеристикъ и
составленію естественной классификации характеровъ. Такъ какъ въ
настоящее время
еще
почти
совершенно
отсутствуетъ
матеріалъ,
сколько-нибудь подходящій для целей классификаціи, то мы и не бу-
демъ здеюь распространяться на этотъ счетъ.
Изъ всйхъ четырехъ
отдйловъ научной характерологіи наиболее разработанными въ на-
стоящее время являются
первый и второй. Вопросы о всестороннемъ
обследованіи отдельныхъ личностей и
о
собираніи характеристикъ,
составленныхъ по одному общему плану (третій отдйлъ), только еще
начинаютъ затрагиваться отдельными авторами. Благодаря этому, воз-
никновеніе четвертаго отдела, по крайней мйре, въ томъ виде, какъ
мы
его
определили, всецело еще прннадлежнтъ будущему. Правда,
въ известномъ отношеніи къ этому отдіау стоятъ тІ> многочисленный
классификации темпераментовъ и характеровъ, о которыхъ мы уже не
разъ упоминали выше. Несмотря на свою
односторонность и непол-
ноту, несмотря на преобладайте . дедукціи и недостаточную фактиче-
скую обоснованность, некоторый изъ
этихъ классификаций, вероятно,
сохранять известное значеніе и въ будущемъ, когда накоплеиіе зна-
чительнаго числа характеристикъ дастъ возможность приступить къ
построение индуктивной классификаціи. Характерологъ, какого бы на-
иравленія онъ
ни
придерживался, по самой сути своихъ
занятій не
можетъ сделаться черезчуръ отвлеченнымъ,
не можетъ слишкомъ уда-
литься отъ действительности. Поэтому не сле.дуетъ удивляться,
если
окажется, что иное подразделение, установленное чисто дедуктивнымъ
иутемъ, подтвердится виоследствіи фактическими данными. Совершенно
то же случалось не разъ и съ естественными науками; если просле-
дить происхожденіе очень многихъ естественно-научныхъ теорій, являю-

—
115 —
щихся въ настоящее время общепринятыми и опирающихся на огром-
ное количество
фактическихъ доказательствъ,
то окажется, что непо-
средственными предшественниками ихъ были более или менее смелыя
дедукціи чисто философскаго происхождения. И темъ не менее, никто,
конечно, не станетъ отрицать, что безъ индуктивнаго метода естество-
знание никогда не достигло бы того
высокаго
уровня,
на
которомъ
оно стоить въ настоящее время. Совершенно те же отношенія должны
наблюдаться и въ науке о. характсрахъ. Дедуктивныя класспфнкаціп
играютъ роль иредварительиыхъ попытокъ, идущихъ большею частью
ощупью, но темъ не менее иногда нопадающихъ на верную дорогу.
Однако, последнее слово
въ этомъ вогіросе всегда будетъ принадле-
жать индукціп, которая окончательно установить то, къ чему ее при-
ведутъ факты.

ЧАСТЬ II.
Обзоръ наклонностей, отНосйщйХсй къ области вниманій, чув~
етвованій, движеній и водевьіХъ процессовъ.
і.
Предварительный замечанія.
Вторая часть нашей книги будетъ посвящена подробному разбору
отдельныхъ основныхъ наклонностей и ихъ проявлений, т. е. ,
по своему
содержанію можетъ
быть отнесена къ
первому и второму отделамъ
индивидуальной психологіи. Дедь ея заключается въ томъ, чтобы сд г Ь-
лать сводку материалу, уже имеющемуся по данному вопросу въ на-
стоящее время.
Такъ какъ первые два отдела нашей науки тесно
примыкаютъ къ общей психологіи, то
въ составъ ихъ могутъ войти
результаты многихъ работъ, произвсденныхъ въ целяхъ обіце-психо-
логическнхъ.
Задача наша и будетъ состоять въ томъ, чтобы изъ
массы фактически хъ данныхъ, разбросанныхъ повсюду въ
психологи-
ческой литературе и добытыхъ большею частью совершенно для дру-
гихъ целей, извлечь то, что относится, такъ или иначе, къ индивиду-
альной исиходогін, и указать, въ
чемъ состоять это отношение.
Дру-
гими
словами,
намъ
придется на
основании
уже нмйющагося въ
психологической литературе материала установить перечень основныхъ
наклонностей и дать подробное описаніе каждой изъ нихъ. При вы-
боре этихъ наклонностей мы будемъ руководствоваться тЬмн крите-
ріями, которые уже были подробно изложены въ первой части (гл. XIV).
Для болыпаго удобства и
систематичности изложения
разборъ
каждаго
отдельнаго качества будетъ производиться въ следуюіцемъ
порядкЬ:
1) Определение наклонности, т. е. , то чно е указаніе того, какая
именно сторона того
или иного
душевнаго процесса соотвЬтствуетъ
данной наклонности.
2) Проявления ея, внутреннія и внЬшнія, и ихъ анализъ.
3) Степени развнтія даннаго душевнаго качества и способы ихъ
определения.

—
117 —
4) Возбудители этого качества, внутренніе и внешніе, непо-
средственные и посредственные.
5) Изменяемость
его,
какъ
действительная, такъ и
кажу-
щаяся.
6) Анатоыо-физіологическій коррелатъ
данной на-
клонности.
7) Связи и отношенія, существующая между даннымъ душе-
внымъ качествомъ и другими основными наклонностями.
Нередко намъ
придется убедиться въ томъ, что
данныя, име-
ющаяся въ литературе по вопросу о той или иной основной
наклон-
ности, представляются
въ
настоящее время еще крайне скудными,
такъ что далеко не на все поставленные вопросы можно будетъ дать
сколько-нибудь полный и фактически обоснованный ответъ. Мы бу-
демъ пользоваться этими случаями для того, чтобы указать, въ какомъ
направленіи необходимо вести дальнейшія изсле.дованія и на какія
стороны вопроса нужно обратить особенное вниманіе.
Для того, чтобы дать сколько-нибудь подробное обозрите всехъ
основныхъ
наклонностей,
относящихся ко всймъ сферамъ душевной
деятельности, потребовалось бы уже и при настоящемъ состояніи зна-
нііі слишкомъ много труда, времени и места. Поэтому мы решили
ограничить свою задачу, взявши для начала только наклонности, отно-
сящаяся къ области вниманія, чувствованій, движений и волевыхъ про-
цессовъ. Какъ чувствованія,
такъ и волевые процессы (а вместе съ
ними и двнженія) имеютъ чрезвычайную важность для индивидуаль-
ной психологіи. Доказательствомъ этой важности служил, хотя бы уже
тотъ фактъ, что все
ученіе о темпераментахъ построено на
такихъ
признакахъ,
какъ сила или
слабость чувствованій и ихъ проявлен!!!,
быстрота или медленность въ теченіи ихъ, сравнительная быстрота и
энергія мышечныхъ движеній и различныхъ проявлен!!! волевой энер-
гіи и т. д. Не менее важное значеніе придается всймъ этимъ при-
знакамъ также и въ новейшихъ классификаціяхъ характеровъ. Между
тіімъ, мы до сихъ поръ не имйемъ еще сколько-нибудь полнаго обзора
отдельныхъ основныхъ наклонностей,
относящихся къ
указаннымъ
нами областямъ душевной жизни.
«Индивидуальный различія», каса-
ющіяся умственной деятельности, довольно подробно изложены
въ
книге Штерна [1], которая,
несмотря на свою краткость, предста-
вляетъ для насъ большой интересъ,
такъ какъ является
едва ли
не
первымъ шагомъ къ систематической разработке отдйльныхъ душс-
вныхъ качествъ. Что же касается чувствований и волевыхъ
процес-
совъ, то эта область, какъ недоступная (или почти недоступная) экспе-
рименту, до сихъ норъ еще не подвергалась систематической обра-
ботке въ указанномъ направлении Между темъ, и по
этимъ
вопро-

—
118 —
самъ накопилось за последнее время столько разнообразныхъ фактовъ
и наблюденій, удостоверенныхъ и подтвержденныхъ многими авторами,
что намъ кажется далеко не лишнимъ попытаться использовать
весь
этотъ матеріадъ въ ці.ляхъ индивидуальной психологіи.
Такъ какъ явленія вннманія (произвольная и непроизвольнаго) на-
ходятся въ самой тесной связи съ областью волевыхъ ироцессовъ и,
кроме того, имеютъ очень важное значеніе для составления характе-
ристикъ, то мы решили также и ихъ
подвергнуть нашему разбору.
За то въ области чувствованій мы ограничимся только разсмотреніемъ
формальной ихъ стороны (легкость возникновения, сила, продолжитель-
ность и т. п .), не касаясь вовсе содержанія отдельныхъ аффектовъ и
эмоцій. Въ этомъ последнемъ вопросе общая психологія сделала уже
очень многое. Достаточно указать
хотя бы на тонкія, чрезвычайно
подробный оннсанія отдельныхъ эмодій, оставленный намъ А. Бэномъ
[24] и иредставляющія большой интересъ съ точки зренія индиви-
дуальной психологіи.
Довольно подробную классификацію и описаніе
отдельныхъ родовъ эмоцій (а также вытекаюіцнхъ отсюда различій
между отдельными характерами) находимъ мы
также у Нолана [14].
Такъ какъ мы, съ своей стороны, едва ли могли бы внести въ этотъ
воиросъ что-либо новое, то и решили совсемъ оставить его
въ сто-
рон!,, ограничившись обзоромъ однихъ только формальныхъ
особен-
ностей въ сфере чувствованій. Такое ограннченіе казалось намъ темъ
более целесообразнымъ, что эти формальный особенности, будучи
сравнительно мало изученными,
имеютъ, темъ
не менее, для
инди-
видуальной психологіи не
только
не
меньшее,
а
пожалуй даже и
большее значеніе, чемъ такъ часто подвергавшееся
описанію содеру
жаніе различныхъ эмоцій.
IT
Наклонности, относящаяся къ вниманію.
Если мы обратимся къ психологамъ съ вопросомъ: что такое вни-
маніе? то получимъ различные ответы, въ зависимости отъ той точки
зренія, которой придерживается каждыіі отдельный авторъ. По мне-
нію однихъ, вниманіе является самостоятельнымъ психическимъ актомъ,
тогда какъ другіе видятъ въ немъ
лишь известную сторону нашей
душевной жизни, необходимое условіе, безъ которая ни одинъ пси-
хическій процессъ не можетъ осуществиться. Еще более расходятся
взгляды относительно того, въ чемъ заключается
сущность вниманія,
какой
именно изъ разнообразныхъ элементовъ, входящихъ въ составъ
этого сложнаго проявленія душевной жизни, следуетъ считать наибо-

—
119 —
лее важньпмъ и характерны.мъ . Одни склонны отождествлять внішаніе
съ сознаніемъ; они полагаютъ,
что единственной постоянной и въ то
же время наиболее характерной стороной процесса является «вхожде-
ние представления въ фиксадіонную точку сознанія», т. е.,
пріобрете-
ніе нмъ возможно
большей ясности
и отчетливости;
все остальные
элементы представляются,
но ихъ мненію, добавочными, несуществен-
ными. Другіе отождествляютъ
вниманіе съ волей, разсматривая
его,
какъ одну
изъ
разновидностей волевого
акта; въ
зависимости
отъ
того,
будетъ ли
волевой актъ
простымъ . иди
сложнымъ,
сопрово-
ждается ли онъ актомъ выбора и т. д.,
следуетъ различать отдельные
виды вниманія. По мненіно третьихъ, центръ тяжести лежитъ въ ассо-
ціаціи представленій, причемъ
особенно
важную роль
играютъ
те
представленія, который находились въ сознанін въ моментъ,
предше-
ствовавши! восиріятію; только благодаря той или иноіі
«констелляціи
сознанія» делается возможнымъ тотъ фактъ, что некоторьня, даже
незначительный раздраженія тотчасъ же и вполні; отчетливо
воспри-
нимаются нами (сосредоточиваютъ на себе наше вннманіе), тогда какъ
другія, гораздо болЕе сильныя, проходятъ совершенно незамеченными.
Четвертые склонны придавать особенно важное значсніе различными,
чисто физіологическимъ моментамъ,
какъ то:
усиленному раздражен! ю
и кровенаполнеиію известныхъ участковъ мозговой коры, подготовке
соотвФ.тствующихъ органовъ чувствъ, усиленному сокращенно или, на-
оборотъ, задержке дииженій въ нЕкоторыхъ мышечныхъ
группахъ
и т. д.; по мнЕнію этихъ
авторовъ, напряжение,
испытываемое
нами
въ случаяхъ произвольнаго вниманія, зависитъ исключительно отъ того,
что для бодЕе успЕшнаго сосредоточенія вннманія
намъ
приходится
усиленно сокращать некоторый изъ мышцъ
нашего тела,
подавляя
въ то же время,
насколько это возможно,
вей; остальным движенія.
Ііаконецъ, нЕкоторые авторы особенно подчеркнваютъ значеніе
чув-
ства, считая, что оно играетъ первенствующую роль во всЕхъ случаяхъ
такъ называемаго
иассивнаго
вниманія.
Едва ли мы, однако, ошибемся, если скажемъ, что всЕ эти разно-
гласия относятся исключительно
къ объясненію того сложнаго явленія,
которое мы называемъ
нроцессомъ вниманія, а никакъ не къ его опи-
санию. Что же касается собственно
описательной
стороны,
то
здЕсь
мы почти
не встрЕчэемъ противоречий. Во всяко мъ
более или менЕе
иолномъ
описании мы находима, всякий разъ одни и те
же элементы;
разногласие появляется лишь тогда, когда возникаетъ воиросъ,
какие
изъ этихъ
элементовъ
надо считать главными
и
какие — побочными.
Если мы оставимъ
на время этотъ воиросъ ииъ сторон!; и попьитаемся
представить по возможности полную (хотя, конечно, схематичную) ха-
рактеристику техъ
сложныхт,
проявлений душевной жизни,
который

—
120 —
описываются
обыкновенно
подъ рубрикой «вниманіе», то
иолучимъ
приблизительно следующее.
Въ каждый данный моментъ человекъ можетъ
сознавать
только
очень небольшую часть техъ раздраженій,
который получаются
имъ
извне и возникаютъ въ немъ самомъ.
Кроме того,
и это небольшое
количество
воспринятыхъ раздраженій сознается имъ далеко
не
съ
одинаковой ясностью: некоторый изъ нихъ выступаютъ
чрезвычайно
отчетливо, тогда какъ другія воспринимаются довольно смутно или
даже ироходятъ едва замеченными.
Иногда,
въ минуты такъ назы-
ваемой разсеянности,
все содержание сознанія представляется
одина-
ково тусклымъ и неяснымъ, такъ какъ ни одно изъ представлений не
въ состояніи подняться надъ остальными и занять
господствующее
место. Затемъ, благодаря ли какимъ-нибудь внутреннимъ переменамъ,
или появленію интенсивнаго внешняго раздражителя, вниманіе про-
буждается, т. е.,
некоторыя представленія начпнаютъ
занимать
фик-
саціоннуго точку сознанія.
Число воспріятій или представленій,
сознаваемыхъ
вполне ясно и
отчетливо, можетъ быть въ различные моменты и у разныхъ людей
различно. Кроме того, вниманіе но можетъ
сосредоточиваться через-
чуръ долго на одной и той же группе представленій; после некого -
раго, более или менее длиннаго промежутка времени господствуюіція
представленія начпнаютъ сознаваться менее отчетливо и, наконедъ,
исчезаютъ, на время или окончательно; «фиксаціонная точка сознанія»
замещается другими представленіями или же остается незамещенной,
т. е.,
человекъ снова впадаетъ въ состояніе разсеянія. Всякій разъ,
когда вниманіе сосредоточивается на какомъ-нибудь внешнемъ вос-
пріятіи,
мы замЬчаемъ
въ
сознаніи или
же
косвенными
путемъ
убеждаемся въ существованін группы другихъ представленій, но сво-
ему содержание родственныхъ
тому, которое становится
объектомъ
вниманія. Существованіе такой группы представлений значительно бла-
гопріятствуетъ сосредоточенію нашего вниманія на данномъ объекте.
Иногда некоторый изъ
этихъ
родственныхъ иредставленій заранее
выдвигаются въ сознаніи, подготовляя его
къ
предстоящему воспрі-
ятію (такъ называемое выжидательное вниманіс или иреперцеиція).
Какъ сосредоточеніе вниманія, такъ и
поддержание
его
сопрово-
ждается обыкновенно чувствомъ усилія, активнаго напряженія, которое
некоторыми лицами почти не ощущается, у другихъ же, наоборотъ,
можетъ достигать чрезвычайной интенсивности.
Очень часто (однако,
невидимому, далеко не всегда) представление, становящееся объектомъ
вниманія, отличается
более или менЬе значительной эмоціональной
окраской. Наконецъ, всякое
сколько-нибудь значительное
сосредото-
ченіе вниманія сопровождается сокращеніемъ извйстныхъ мышечныхъ

—
121 —
груішъ, а также задержкой движеній въ другихъ мышечныхъ
груп-
пахъ. Когда же вниманіе направлено на внешнія воспріятія, то, кроме
этого, требуется также известное прнспособленіе соответствую іцихъ
органовъ чувствъ.
Вотъ та схема процесса вннманія, которой мы будемъ придержи-
ваться въ дальнейшемъ пзложеніп.
Легкость иривлеченія (возбудимость) вниманія.
Определеніе качества. Большая или
меньшая наклонность
ко
вхожденію какого бы то
ни
было представленія въ фиксаціонную
точку сознанія, — вотъ какъ
можно
было бы определить данное ка-
чество. У некоторыхъ людей всякое интенсивное внешнее раздраженіе,
всякая новая и интересная мысль тотчасъ же
овладеваютъ на неко-
торое время сознаніемъ,
оттесняя на задній планъ вей остальныя
мысли и чувства. У другихъ же, наоборотъ, требуются особенно бла-
гопріятныя обстоятельства или чрезвычайно сильные
раздражители
для того, чтобы какой бы то ни было объектъ привлекъ, наконецъ, на
себя и.хъ вниманіе. Долго ли продлится такое сосредоточение на одномъ
и томъ же объекте, для насъ пока безразлично,
такъ какъ
условія,
отъ которыхъ
зависитъ
устойчивость вниманія, будутъ разобраны
нами ниже. Здйсь же мы имйемъ въ виду только первую часть процесса
именно — моментъ привлеченія вниманія, более или менйе легкую
его
возбудимость.
Проявлен ія возбудимости вниманія могутъ быть довольно раз-
нообразны, но сущность ихъ всегда сводится къ тому,
что человйкъ
обнаруживаетъ признаки усиленнаго вниманія при дййствіи всякаго,
даже самаго незначнтельнаго раздражителя. Все происходящее вокругъ
него онъ разематрнваетъ съ
виднмымъ интересомъ, ко
всякому раз-
говору прислушивается,
всякую
перемйну тотчасъ
же
замйчаетъ.
Однимъ изъ наиболее частыхъ и очевидны хъ прнзнаковъ того,
что
вниманіе
человека
привлечено какимъ-либо внешшімъ объектомъ,
является обраіценіе глазъ въ сторону даннаго объекта. Движсніе это,
соединенное часто съ подобнымъ же двнженіемъ головы,
является
почти непроизвольнымъ и чрезвычайно характерно для людей съ жи-
вымъ и легко возбудимымъ внпманіемъ. Если у человека не утомлен-
наго и хорошо выспавшагося
«вйкн остаются
вяло
опущенными въ
то время, какъ на него дййствуютъ интенсивные физическіе или ду-
шевные раздражители, то глаза его
иріобретаютъ выраженіе индиф-
ферентности; по этому выраженію можно судить о безучастии и равно-
душіи даннаго человека, о томъ, что
воспринятый имъ виечатленія
не въ состояніи были пробудить и привлечь его вниманіе» (ІІндернтъ,

—
122 —
[25]). Идіоты, отличающіеся иногда нолнымъ отсутствіемъ внпманія,
не въ состояніи бываютъ фиксировать глазами какой бы то ни было
предмета, а безц'Ьльно и безпорядочно водятъ ими вокругъ себя.
Вялость вниманія и трудную его возбудимость не следуетъ, однако,
смешивать съ разсеянностыо человека, углубленнаго въ свои мысли.
Тотъ факта, что Архимедъ, погруженный въ свои чертежи,
не заме-
тилъ, какъ ненріятель занялъ
Сиракузы, не говоритъ намъ еще ни-
чего о слабой возбудимости его вниманія. Степень развитія этой по-
следней мы можемъ оценивать только
въ
техъ случаяхъ,
когда со-
знаніе человека более или менее свободно, когда вниманіе его
не
приковано всецело къ известной, ограниченной группе идей, дела-
ющихъ
его
на время
недоступнымъ для
всякаго
рода внешнихъ
раздраженій.
Всі.хъ возбудителей внимаиія можно
разделить но ихъ
про-
исхождение на внешніе и внутреннее; первые составляются изъ ощу-
щеній (resp.,
воспріятій), вторые — изъ
воспроизведенныхъ
предста-
вленій. ІІо способу же
действія сдедуетъ различать непосредствен-
ныхъ возбудителей,
которые
сами по
себе обладаютъ свойствомъ
привлекать наше вниманіе, и посредственныхъ, которые сами для насъ
безразличны, но за то тесно связаны при помощи ассоціаціи съ дру-
гими иредставленіями, близко насъ интересующими. Хорошей іеримеръ
действія посредственнаго возбудіетеля приводитъ Генле въ
своихъ
Antropologische Yortrage [26]: мать, спящая у колыбели своего ре-
бенка, въ состояніи иногда проспать
иожарнуео тревогу и въ то же
время пробуждается отъ
малейшаго шороха ребенка въ колыбели.
Очевидно, что звуеіъ шороха пробуждаетъ ее не самъ но себе, а лишь
благодаря темъ полубезеознательнымъ мыслямъ, которьея онъ въ ней
вызываетъ.
Непосредственными внешеніми возбудителями вниманія,
какъ это показали
недавнее опыты К. И. Поварнина [27], являются
следующее: а) известныя свойства полученныхъ воспріятій,
наир.,
интенсивность, качество, протяженность (черезчуръ большая ее л и елнш-
комъ маленькая величина объекеа по сравненію съ другими объектами,
находящимися въ томъ же иоле зренія); е) способъ появленія oeujepe-
ній, напр. , быстрота, ешезаиность; с) отноеиеніе даннаго оеи,ущенія къ
еіредыдуерему,
напр. ,
контраста (по содержание, форме и двету).
Известно, что
вниманіе ребенка скорее всего возбуждается блестя-
ецей еегрушкой,
звонкомъ,
погремушками. — Другой родъ внФшнихъ
возбудеетелей, приводимый Джемсомъ, стоеітъ, по нашему мненію, на
границе между непосредственными ее посредственными. Это именно те
объекты, которые воздействуютъ на какое-нибудь природное наше
стремленіе: странные предметье, движущіяся вещи, дикія животныя,
блестя щія, красивыя металлическія вещи, слова, удары, кровь и проч.

—
123 —
Наконецъ, чрезвычайно важную роль въ д-Тзле прнвлеченія вниманія
играетъ качество и интенсивность того чувства, которое связано съ
действую щимъ на насъ впечатленіемъ.
Изменяемость наклонности.
Вниманіе развивается у детеіі
довольно поздно. Только на 7-й неделе ГІрейеръ [28] впервые заме-
тилъ у своего ребенка признаки вннманія,
именно, фиксацію глазъ
при интенсивныхъ зрительныхъ и слуховыхъ раздралТеніяхъ. По мере.
роста человека изменяется не только степень возбудимости его
вни-
манія, но также и те условія, при которыхъ оно проявляется. У де-
тей, какъ и у идіотовъ, иреобладаютъ внешніе возбудители, а изъ
внутреннихъ те, которые находятся въ непосредственной связи Съ
ощуіценіями: неудовлетворение различныхъ
чисто
фпзіологическнхъ
потребностей, чувство боли и т. д. Вниманіе взрослыхъ привлекается,
наоборотъ, чаще всего внутренними возбудителями; внешнія событія
ннтересуютъ взрослыхъ
людей обыкновенно лишь въ
томъ
случае,
когда они бываютъ связаны съ чувствами и иредставленіями, нмею-
щимн для даннаго человека важное значеніе. Недаромъ поэтому спо-
собность сосредоточиваться на собственных-!, мысляхъ
и внутреннихъ
персживаніяхъ считается вообще иризнакомъ значительнаго духовнаго
роста.
Анатомо - физіологическій коррела-гъ
возбудимости
вннманія Генле виднтъ въ безсознательномъ тонусе чувствнтельныхъ
нервовъ и всего
вообще воспринимаю іцаго нервнаго аппарата. По-
добно мышцамъ, чувствительные нервы нашего тела никогда не бы-
ваютъ
совершенно бездеятельны, а всегда находятся въ
состоят н
некотораго наиряженія, такъ называемаго тонуса. Тонусъ этотъ под-
держивается безчислеиными
мелкими, . неуловимыми
раздраженіями,
исходящими какъ изъ
окружающей среды,
такъ и изъ нашего
соб-
ственная
организма; чемъ онъ
значительнее, темъ меньшая при-
бавка требуется къ нему для того, чтобы возбужден іе воспринима-
ющая аппарата достигло известной границы и выдвинуло въ нашемъ
сознаніи те или иныя представления.
Связи н отношен! я.
Для того, чтобы какое-нибудь предста-
вление заняло на время фнксаціонную точку сознанія,
нужно, чтобы
данное живое существо (напр.,
ребенокъ) уже было способно жить
сознательной жизнью.
Необходима наличность хотя бы некоторыхъ
ощущеній , какъ воспрпнятыхъ,
такъ и воспроизведенныхъ,
а также
способность комбинировать эти ощущенія, образуя изъ
нихъ
бол-1, е
или менее отчетливый воспргятгя. Необходимы также координирован-
ным
движепія , придаю щія органамъ
чувствъ положеніе, наиболее
удобное для восиріятія. Такимъ образомъ, возбудимость вниманін
является высшей но отношенію къ целому ряду другихъ наклонно-

—
124
стей, предполагая ихъ уже заранее существующими. Далее, значи-
тельное
развитіе чувствованій и ихъ
повышенная
возбудимость въ
высшей степени облегчаютъ привлечете вниманія.
Самое содержание
чувства не играетъ въ этомъ случай особеннаго значенія. Болйе дру-
гихъ
способствуютъ привлеченію внішанія: любопытство, удивленіе,
страхъ, боль и т. п.;
однако, и
всякое другое чувство,
если
только
оно въ человйке сильно
развито, неизбежно поведетъ къ тому,
что
вниманіе будетъ усиленно привлекаться объектами,
такъ или
иначе
связанными съ этимъ чувствомъ. У идіотовъ слабое развитіе чувство -
ваній является
какъ разъ одной изъ главныхъ
причинъ ихъ
полной
неспособности фиксировать свое вниманіе на
какомъ бы то ни
было
опредйленномъ объект!;. Гораздо менее тесная зависимость суще-
ствуетъ между возбудимостью вниманія и силой сосредоточения его
(см. ниже). На первый взглядъ казалось бы,
что чймъ сильнее вни-
мание, темъ
легче
оно
возбуждается, и наоборотъ. Однако, опытъ
далеко не подтверждаетъ такого предположенія. Особенно поучительны
въ этомъ отношсніи наблюденія надъ больными,
страдающими
мані-
акальнымъ возбужденіемъ. Интересъ ихъ ко всему окружающему чрез-
вычайно повышенъ.
Каждое новое лицо, новый предмет’].,
всякая
са-
мая незначительная перемена въ окружающей ихъ обстановка тот-
часъ же гіривлекаютъ ихъ вниманіе. Это дало поводъ прежннмъ авто-
рамъ говорить о «hyperprosexi’H» маніакальныхъ больныхъ, т. е., объ
усиленіи у нихъ вниманія. На самомъ же деле, какъ это справедливо
замечаетъ Крепелинъ [15], вниманіе у нихъ является
скорее понн-
женнымъ, такъ какъ
все внечатленія воспринимаются такими боль-
ными съ гораздо меньшей ясностью,
отчетливостью
и подробностью,
чемъ здоровыми
людьми.
Повышенная привлекаемость вниманія
въ
данномъ случай прямо
таки
вредитъ
его
концентраціи, такъ
какъ
обиліе воспріятій и быстрая ихъ смена
не
даютъ сосредоточиться,
какъ
следуетъ, ни на одномъ изъ нихъ. Подобное же явленіе, только,
конечно, въ гораздо менее резкой степени, приходится очень
часто
встречать также
и
у людей совершенно здоровыхъ. Что касается
активности внимангя , то значительное развнтіе этого качества мо-
жетъ какъ благоприятствовать вхожденію какого-нибудь представленія
въ фиксаиіонную точку сознанія, такъ и, наоборотъ, мешать ему,— -
смотря по тому,
насколько
это
соответствуетъ конечнымъ целямъ
даннаго человека. Такимъ образомъ, здесь существуетъ посредствен-
ная зависимость,
обусловленная въ каждомъ отдельномъ случай не
только
прямымъ отношеніемъ, существую щвмъ между обеими наклон-
ностями, но также тймъ или инымъ стеченіемъ обстоятельствъ, дей-
ствующихъ на человека въ данную минуту.
*
*
*

—
125 —
Наряду съ только что разобраннымъ нами качествомъ, можно раз-
личать также большую или меньшую быстроту сосредоточения
вниманія. Опыты съ измереніемъ скорости умственныхъ процессовъ.
(такъ называемые опыты съ реакціями) показали следующее. Продол-
жительность реакціи, представляющая обыкновенно довольно значитель-
ный колебанія даже въ теченіе одного и того же сеанса, делается
гораздо равномернее въ томъ случае, если раздраженію всякій разъ
предшествуетъ известный, условленный заранее сигналъ; это
проис-
ходить отъ того, что испытуемый, услышавши сигналъ, успеваетъ
сосредоточить все свое вниманіе на следуюіцемъ за нимъ раздраженін
и, благодаря этому, никогда не бываетъ захваченъ, такъ сказать,
врасплохъ. И вотъ, опытъ
показываетъ, что у каждаго лица можно
установить определенный, наиболее выгодный и удобный для
него
промежутокъ времени между сигналомъ и раздраженіемъ. Другими
словами, быстрота сосредоточения вниманія у разныхъ лицъ бы-
ваетъ различна, и описанный методъ позволяетъ до некоторой степени
изследовать ея индивидуальный колебанія [29].
Спрашивается теперь: можно ли считать качество это основнымъ,
имеющимъ важное, первостепенное значеніе для индивидуальной пси-
хологий? Намъ кажется, что на этотъ вопросъ следуетъ ответить отри-
цательно. Правда, быстрота сосредоточения вниманія находится, ве -
роятно,
въ
тесной связи
со многими изъ основныхъ наклонностей,
напр.,
съ возбудимостью вниманія, скоростью умственныхъ процессовъ,
быстротой выбора, возбудимостью чувствованій и т.
д. Однако, она
не удовлетворяетъ другимъ требованіямъ,
лредъявляемымъ нами ко
всякой основной наклонности. Индивидуальный колебанія ея, какъ ка-
жется, не особенно велики. Кроме того,
качество это не играетъ въ
нашей душевной жизни такой важной роли, какъ другія основныя
наклонности. Оно не обладаетъ значительнымъ количествомъ ироявле-
ній, съ болышшъ трудомъ констатируется даже при внимательномъ
наблюдении Составляя слишкомъ ничтожную по своему значенію часть
акта вннманія, качество это обыкновенно стушевывается за другими,
бодее важными.
Все эти соображения заставляютъ насъ отказаться
отъ мысли занести его
въ
число основныхъ наклонностей человече-
скаго характера.
Сила сосредоточения вниманія.
О п р е д е л е н і е наклонности. Одна изъ наиболее характерныхъ
сторонъ акта вниманія состоитъ въ томъ, что одно какое-нибудь пред-
ставление или группа представленій занимаетъ господствующее место
въ сознаніи, подавляя или даже совершенно вытесняя изъ него на '

—
126—
время все остальныя душевныя переживанія. Это именно неравенство
элеыентовъ,
находящихся
въ
сознаніи человека въ каждый данный
моментъ, это господство одннхъ изъ нихъ надъ другими и сос'гавляетъ
какъ разъ то, что называютъ
сосредоточеніемъ вниманія. Сила этого
сосредоточения бываетъ весьма различна какъ у разныхъ людей, такъ
и у одного и того же человека въ различное время. Иногда, въ такъ
называемый минуты разсеянности, ни одно изъ представлений не вы-
деляется сколько-нибудь заметно передъ другими: все они одинаково
тусклы и неясны.
«Огромное большинство людей, говорить Джемсъ,
по всей вероятности, нисколько разъ въ день впадаютъ въ психиче-
ское состояніе, примерно, следующаго рода: глаза бездельно устре-
млены въ пространство, окружающіе звуки и шумы смешиваются въ
одно целое, вниманіе до того разсйяно, что все тізло воспринимается
сразу какъ бы одно целое,
и
«передній планъ сознанія» занять ка-
кимъ-то торжественнымъ чувствомъ необходимости заполнить чемъ-
ннбудь пустоту времени... Такова крайняя степень того, что мы на-
зываемъ разсеяніемъ вниманія. Существуютъ промежуточный степени
между этимъ состояніемъ и нротнвоположнымъ ему явленіемъ сосре-
доточеннаго вниманія, при которомъ поглощение человека интересомъ
минуты такъ
велико,
что
нанесете физическаго страданія является
для нспытуемаго индивида нечувствительнымъ» [7]. Въ моментъ силь-
наго сосредоточенія вниманія никакое, даже самое сильное раздраже-
ние не можетъ
отвлечь
человека отъ
созерцанія объекта, ириковав-
шаго къ себе его вниманіе. Наоборотъ, при слабой концентраціи до-
статочно бываетъ малФйшаго неблагопріятнаго условія для того, чтобы
иредставленіе,
на которомъ сосредоточивалось наше вниманіе, пере-
стало выделяться и сделалось такимъ же тусклымъ и неяснымъ, какъ
и все остальныя.
Проявлен! я.
Значительное сосредоточеніе вниманія на какомъ
бы то ни было объекте отражается прежде всего
на двигательной
сфере. ЧеловЬкъ делается неподвижнымъ,
«застываетъ
на месте» .
Все побочный движенія, не
относя іціяся непосредственно къ
акту
вниманія, совершенно прекращаются или, по крайней мере, сводятся
до minimum’a. Гальтонъ однажды, во
время скучной лекціи, наблю-
дать за слушателями, сосчитывая у нихъ общее количество движеній,
какія только ему удавалось подметить. Въ моменты, когда лекція ста-
новилась
интереснее и слушатели делались внимательнее, общее ко-
личество движеній уменьшалось приблизительно на половину, н самыя
движенія делались быстрыми и менйе значительными.
Наряду съ уменьшеніемъ обіцаго количества мышечныхъ сокращен!!!
замечается также усиленное напряженіе техъ мышечныхъ групнъ, ко-
'
торыя въ данный моментъ снособствуютъ акту вниманія. Здесь нужно,

—
J27—
впрочемъ, различать два рода внимаиія: внГшнее и внутреннее; въ
первомъ случае объектомъ внпманія является какое-нибудь внешнее
воспріятіе (или целый рядъ ихъ), во второмъ — свои собственный мысли,
воспомннанія, образы, созданные фантазіей и т. д. Физіологическія
проявленія этихъ родовъ вниманія нисколько отличаются другъ отъ
друга. При сосредоточенін вниманія на
какомъ-нибудь внешнемъ
объект); человекъ поворачиваетъ къ этому объекту голову или обора-
чивается къ нему всемъ теломъ и неподвижно фиксируешь его сво-
имъ
взоромъ. Глаза широко раскрыты, даже въ томъ случае, если
воспринимать приходится не зрительный, а какія-либо иныя впечатле-
нія (слуховыя, осязательныя и др.) . Брови нисколько приподняты, на
лбу появляются
поперечныя складки. У некоторыхъ лнцъ ноздри
слегка раздуваются. Въ более резкихъ случаяхъ сосредоточенія внн-
манія, особенно пассивнаго, замечается также легкое
раскрытіе рта:
нижняя челюсть нисколько отвисаетъ, такъ что нижняя губа отходитъ
назадъ по сравнение съ верхней. Это раскрытіе рта некоторые (напр.,
Генле) объясняюсь темъ, что когда наше вниманіе поглощено внеш-
ними впечатленіями,
то
все мышцы тела, въ томъ
чнсле и жева-
тельная, разслабляются,
и нижняя челюсть
отвисаетъ благодаря соб-
ственной тяжести. Въ пользу этого мненія говорить, невидимому, тотъ
фактъ, что при активномъ вниманіи губы, наоборотъ, плотно сжаты.
Другіе (Пндеритъ) объясняюсь раскрытіе рта темъ, что при этомъ
слабые звуки могутъ проникать въ полость уха не только черезъ ба-
рабанную перепонку,
но также
черезъ Евстахіеву трубу,
и
поэтому
легче
могутъ быть восприняты; согласно такому миенію, раскрытие
рта въ моменты
уенленнаго вниманія особенно часто наблюдается у
людей съ ослабленнымъ слухомъ. Невидимому, следуетъ предположить,
что причины описаннаго явленія въ разныхъ случаяхъ бываютъ раз-
личны, такъ что
каждое изъ двухъ вышеприведенныхъ
объясненій
имеетъ свои основания.
Мимика внутренняго вниманія нисколько отличается отъ внешняго.
«Когда человекъ погруженъ въ свои мысли... или, какъ говорятъ, на-
ходится въ задумчивости, то онъ не хмурится, но глаза его предста-
вляюсь полную неопределенность выраженія. Нпжнія веки обыкновенно
приподняты и сморщены, такимъ самымъ образомъ, какъ въ случае,
когда близорукій человекъ старается различить отдаленный предметъ,
а верхніе круговые
мускулы въ то
же время слегка сокращены».
«Глаза въ
это
время не фиксируются на какомъ-либо предмет);, а
стало быть и не всматриваются,
какъ
я воображалъ раньше, въ не-
который отдаленный предметъ. Зрительный линіи обоихъ глазъ часто
даже становятся слегка расходящимися меяіду собою» (Ч. Дарвинъ [80]).
Мышцы тела представляются более или менее разелабленными, голова

—
128 —
свешена на грудь или опирается на руку, общая поза — неподвижная,
спокойная или слегка напряженная.
Есть одно психическое состояние, которое какъ но своимъ
возбу-
дителямъ, такъ и въ особенности по физіологическимъ проявленіямъ
стоить
чрезвычайно близко къ сильному сосредоточенію вниманія
(внешняго). Это — состояние удивленія или изумленія. Въ психологиче-
скомъ отношенін
оно значительно
способствуетъ развитію вниманія,
заставляя съ силою
фиксировать его на томъ или иномъ
внешнемъ
объект'!;. Что же касается
внешннхъ проявлен!!! того и другого со-
стояния, то такіе изследователи,
какъ
Дарвннъ и ІІидеритъ прямо
отождествляютъ ихъ, разсматривая мимику вниманія, какъ более сла-
бую степень техъ физіологическихъ проявлен!!!, которыя наблюдаются
въ состоянін изумленія. «Вниманіе, говорить Дарвннъ, если оно
вне-
запно и пристально,
переходить въ удивленіе, а это
последнее — въ
остодбененіе... Вниманіе обнаруживается слабымъ приподнятіемъ бро-
вей, а когда это состояніе переходить въ удивленіе, то брови поды-
маются до гораздо большей степени, причемъ глаза и ротъ широко
раскрыты» [30J. Сюда присоединяются фиксація взоромъ объекта,
вызвавшаго изумленіе, поперечный складки на лбу, общая неподвиж-
ность, словомъ — все т'Т; симптомы, которые мы уже разсмотрели выше,
когда речь шла о признакахъ вннманія. Намъ кажется, однако, что ,
несмотря на значительное сходство внешнихъ иризнаковъ, необходимо
все же различать эти два состоянія, такъ какъ они
далеко не всегда
встречаются вместе. Правда, удпвденіс,
какъ и всякая другая эмоція,
въ значительной степени способствуетъ развитію пассивнаго вниманія,
но за то вниманіе, со всеми его внешними ироявленіями, можетъ воз-
никнуть и поддерживаться при иолномъ
отсутствіи удивлевія,
если
только имеются на лицо какія-нибудь другія эмоціи или же
соответ-
ствующее внешніе возбудители (см. выше).
Кроме мнмическихъ иризнаковъ, о способности человека къ боль-
шему или меньшему сосредоточенно вниманія можно судить по неко-
торымъ другимъ, более сложнымъ проявленіямъ. Одно изъ нихъ за-
ключается въ
томъ, что человека,
сильно углубившагося въ
какую-
нибудь работу или созерцаніе какого-нибудь объекта (внешняго или
внутреиняго), трудно бываетъ оторвать,
отвлечь отъ
предмета его
созерцанія: приходится нисколько разъ окликнуть его по
имени, тро-
нуть за плечо и т. д. ІІІтернъ предлагаетъ въ подобныхъ случаяхъ
пользоваться однимъ экспериментальнымъ иріемомъ, пригодность ко-
тораго, впрочемъ, до сихъ
норъ еще не
была никемъ нроверена.
Иріемъ этотъ
состонтъ въ томъ,
что испытуемому даютъ какую-ни -
будь трудную работу и иросятъ выполнить ее съ возможно большимъ
напряженіемъ вниманія. Когда же
онъ углубится въ работу,
начи-

—
129
наютъ применять — безъ его ведома — какое-нибудь чувственное раз-
дражение (шумъ, светъ, тактильное
или
температурное оіцущеніе),
сначала очень слабое, затемъ постепенно все усиливающееся.
Чемъ
больше сосредоточенность иепытуемаго, темъ
позже заметитъ
онъ
это раздраженіс [1]. Не вдаваясь въ подробную оценку этого метода,
скажемъ только, что проверка его представляется очень желательной.
Что касается другихъ методовъ,
применяющихся для изследованія
«отвлекаемостн»,
то о нихъ мы скажемъ
ниже,
когда речь будетъ
идти о неустойчивости вниманія.
Другой косвенный
признакъ,
которымъ
часто
пользуются
при
оценке разбираемаго нами качества, состоитъ въ томъ, что смотрятъ,
насколько отчетливо было воспринято то или иное впечатленіе. Чі.мъ
внимательнее былъ человекъ,
темъ точнее и подробнее заметилъ
онъ все то, на чемъ
было сосредоточено
его
внпманіе; наоборотъ,
разсеянный человекъ воспринимаетъ окружающую его действитель-
ность очень
неточно
исъ
большими пробелами. Разумеется, тутъ
всегда необходимо считаться съ различными дефектами воспріятія,
зависящими не столько отъ слабой сосредоточенности вниманія, сколько
отъ несовершенства органовъ
чувствъ (близорукость, глухота) или
отъ разныхъ неблагопріятныхъ условій, при которыхъ происходить
актъ восиріятія (нахождение объекта на периферии поля зренія, слиш-
комъ большая его отдаленность и т. д.) .
Степень развитія разбираемаго качества
можетъ колебаться въ
самыхъ широкихъ
нределахъ,
нрнчемъ крайнія степени этихъ коле-
баній какъ въ макснмальномъ,
такъ и въ
миннмальномъ
наиравленіи
переступаютъ уже границы нормы. Полное почти отсутствіе способ-
ности сосредоточивать вниманіе наблюдается у некоторыхъ ндіотовъ,
нмбецилликовъ и слабоумныхъ, резко сказываясь какъ на
ихъ
міі-
мике, такъ и на всемъ ихъ
поведении Наиболее же яркпмъ приме-
ромъ максимальнаго сосредогоченія вииманія Рибо считаетъ навязчивыя
идеи и состоянія экстаза. Въ этомъ последнемъ случай какой-нибудь
образъ или отвлеченная идея до такой степени овладеваютъ созна-
ніемъ, что вытесняютъ изъ него на нР, которое время все остальное,
и человекъ делается совершенно
неспособнымъ двигаться или
ощу-
щать какія-нибудь внешнія раздраженія. Въ такомъ состояніи нахо-
дились хрнстіанскіе мученики, не чувствовавшіе боли во время пытокъ.
Нечто подобное, только въ более слабой степени, представая ютъ изъ
себя попытки лицъ, подвергающихся операцін или ті,лесному наказа-
ние, сосредоточить свое вниманіе на чемъ-нибудь постороннемъ, чтобы
хоть отчасти заглушить мучительную боль.
Что касается возбудителей, то
въ этомъ отношеніи едва ли
можно провести резкую границу между данной наклонностью и
той,
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
9

—
130 —
которая была разобрана въ
предыдущемъ параграфе (большая или
меньшая легкость привлеченія вниманія). То же деленіе возбудителей
на внешніе и внутреннее, на непосредственные и посредственные; те
же особенности внешнихъ возбудителей (дветъ, величина, быстрота
появленія), усиливающія ихъ действіе; то же вліяніе эмоцій, значи-
тельно способствуюіцихъ сосредоточенно нашего вниманія на данномъ
впечатленіи. Если же необходимо указать особеннаго, специфическая
возбудителя, вызываюіцаго усиленную концентрацию вниманія,
то та-
кимъ является, быть можетъ, значительное несоответствіс въ степени
отдельныхъ раздраженій, действуюіцихъ одновременно на наше со-
зианіе: въ то время, какъ большинство изъ
нихъ слишкомъ слабы и
мало действительны, одно или нисколько сильныхъ раздраженій ріізко
выделяются на этомъ блйдномъ фонй и приковываютъ къ себе наше
вннманіе (сильный шумъ или крикъ среди полной тишины, яркій
блескъ въ темноте, появленіе новаго человека въ скучной, однообраз-
ной, давно надое, вшей средй и т. д.) . Если же вей впечатленія, дей-
ствую іція на человека въ известный моментъ, одинаково способны
привлечь къ себе его вниманіе, то хотя общее напряжете вниманія
можетъ
быть очень
велико,
но о сосредоточенности его на одномъ
или несколькихъ впечатленіяхъ не можетъ быть и речи. — Точныхъ свЬ-
др.нійотносительноанатомо-физіологическагокоррелата
сосредоточенностивниманія мы въ настоящее время еще совершенно не
имеемъ, такъ что здесь приходится ограничиться только самыми общими
данными. Такъ, известно, что всякіе моменты, истощаю щіе нервную си-
стему (хроннческія болезни, анемія, недостаточноелштаніе, сильная уста-
лость и проч.), значительно понижаютъ умственную работоспособность,
дйлая почти невозможной усиленную концентрацію вниманія на ка-
комъ бы то ни было объекте. Подобнымъ же образомъ вліяютъ алко-
голь, гашишъ и другіе яды, парализующее высшіе корковые центры:
деятельность низшихъ центровъ можетъ при этомъ сохраниться въ
полной своей силе, благодаря чему возникаетъ обильное количество
яркихъ образовъ, быстро смЬияющихъ другъ друга, — но концентра-
ция
вниманія дйлается. совершенно невозможной. Нечто подобное
наблюдается также въ бреду и въ
состояние
маніакальнаго
воз-
бужденія.
Связи и отношенья. Возможно лее значительное сосредоточите
вниманія на низкомъ уровне, душевнаго развнтія? Разсуждая теоре-
тически, трудно допустееть нодобнуео возможность. Не говоря уже объ
аеетивномъ вниманіп, достуиномъ только
существамъ, сравнительно
высоко стоящимъ въ отношенін псіехическаго развитей,— пассивное вни-
маніе также требуетъ для своего сосредоточенія многихъ условен: не-
обходимы ясныя, болйе еелн менее отчетливый воспріятія , сильно раз-

—
131 —
витое чувство , выдвигающее одни воспріятія передъ другими, нако -
нецъ, известное постоянство, устойчивость этихъ чувствовангй для
того, чтобы поддерживать сосредоточеніе вниманія въ теченіе нзвест-
наго времени. Въ виду этого намъ кажется не совсемъ правил ьнымъ
мненіе Штерринга [31], который утверждаетъ, будто вннманіе мо-
жетъ встречаться даже на низшихъ ступеняхъ психическаго развитія, —
у идіотовъ, слабоумныхъ, отсталыхъ и т. д. По его мненію, для того,
чтобы сосредоточеніе вниманія было возможно, требуется не столько
абсолютная сила того или иного впечатлішія, сколько разница въ силе
между отдельными впечатленіями, — а такая
разница есть и у слабо-
умныхъ. Но ведь если эта разница не велика (а у слабоумныхъ она
едва ли можетъ быть особенно велика), то и концентрація вниманія
не можетъ достигнуть сколько-нибудь значительныхъ размеровъ. Всякая
апатичная, непродолжительная остановка идіота или слабоумнаго на
какомъ-нибудь впечатленіи, плохо нмъ восирннимаемомъ, не есть еще
сосредоточеніе вннманія. Главный особенности разбираемаго качества,
именно— сила концентраціи, резкое различіе въ интенсивности между
впечатленіемъ преобладающимъ и другими, оттесненнымп нмъ на зад-
вин планъ, — все эти условія едва ли
можно
встретить на низшихъ
ступеняхъ душевной жизни. — Кроме слабаго развнтія умственной и
эмоціональной сферы, сосредоточению вниманія могутъ препятствовать
также обильныя движенія и быстрая сміъна представленгй. Какъ те,
такъ
и другія «развлекаютъ»
вниманіе. Правда, нередко человекъ,
напряженно думаю щій о чемъ-нибудь, начинаетъ ходить но комнат!;,
потирать себе лобъ, вертеть въ рукахъ какой-нибудь предметъ и т. п.;
но все эти движенія служить не для того, чтобы лучше сосредоточить
вниманіе, а для того, чтобы усилить умственную деятельность, чтобы
увеличить количество возннкающихъ иредставленій и ихъ комбинацій.
О связи разбираемаго нами качества съ некоторыми другими особен-
ностями вниманія будетъ сказано ниже, при разборе этихъ последнихъ.
Произвольность вниманія (вниманіе активное и пас-
сивное).
О преде леніе наклонности.
Значительное большинство людей
обладаютъ способностью по своему желанію сосредоточивать вннманіе
на томъ или иномъ объект!;. Если человекъ утомленъ или если окру-
жающая условія не бдагопріятствуютъ такому сосредоточенію, то для
достнженія его приходится употребить известное усиліе, хорошо зна-
комое
каждому изъ его собственнаго опыта.
Это именно усиліе и
является самымъ
характернымъ элементомъ активнаго вниманія. Въ
юубъективномъ отношенін оно
близко напоминаетъ собою различный

—
132 —
положительный проявленія волевого усплія (см. ниже), а также то на-
пряжете, которое испытывается нами въ актахъ физической и психи-
ческой задержки. Многіе авторы даже прямо отождествляютъ вниманіе
съ волей, разсматривая активное вниманіе,
какъ одно нзъ проявленій
сложнаго волевого акта. Какъ бы то ни было, между названными осо-
бенностями душевной жизни суіцествуетъ, несомненно, тесная зави-
симость, сводящаяся,
по всей вероятности, къ тому, чтб мы выше
на-
звали взаимнымъ родствомъ душевныхъ качествъ.
Активное вниманіе всегда бываетъ апперцептивнымъ, т. - е.,
вполне
сознательнымъ.
Человекъ всегда сознаетъ более или менее отчетливо
то усиліе, которое ему пришлось употребить, чтобы, въ силу какихъ-
нибудь отдаленныхъ побужденій, сосредоточить вниманіе на скучномъ
и
неннтересномъ объект!;. Однако, сознательность вовсе
не
соста-
вляете отличительнаго
признака активнаго вниманія,
такъ какъ она
бываетъ свойственна въ неменьшей мФре также
и
вниманію пассив-
ному. Здесь кстати будетъ сказать нисколько словъ о томъ противо-
положенін, которое часто делаютъ между активнымъ
и
пассивнымъ
вниманіемъ. Намъ кажется, что
нельзя считать ихъ прямо противопо-
ложными другъ другу. Въ первой части этой книги уже говорилось о
томъ, что полное отсутствие какого-нибудь качества необходимо пред-
полагаете наличность качества противоположная. Между темъ, если че-
ловекъ совершенно неспособенъ заставить себя сосредоточиться на чемъ
бы то ни было, то нзъ этого вовсе
не следуетъ,
что у него сильно
развито пассивное внпманіе: это последнее представляется,
въ
сущ-
ности,
сложнымъ
качествомъ,
основу которая составляете возмож-
ность сосредоточивать вниманіе иодъ вліяніемъ какого нибудь сильно
действующаго чувства. Разбираемому нами качеству правильнее было
бы противополагать не пассивное вниманіе, а более или менее полную
пассивность
вннманія, т. -е . ,
неспособность къ активному его сосре-
доточенію.
Еще одинъ элемента, ирисутствующій нерйдко въ более или менее-
сильной степени въ
процессе активнаго вниманія: это — наличность
известныхъ руководяіцихъ представленій, а также предстанленій, соот-
ветствующихъ тому объекту, на которомъ должно быть сосредоточено
вниманіе и, следовательно, какъ бы предвосхищаю щнхъ этотъ объекта
въ нашемъ сознаніи (препернепція). Особенно резко выстунаетъ этотъ
элементъ въ такъ наз. выжидательномъ
вннманіи, когда мы всецело
сосредоточиваемся на томъ впечатленіи, которое будете нами воспри-
нято въ ближайшій момента. Однако, и процессъ ожііданія, со всеми
его особенностями, также не представляется сколько-нибудь характер-
нымъ для активнаго вниманія. Ожиданіе можетъ быть какъ активнымъ,
такъ и пассивнымъ,
можетъ
сопровождаться
какъ чувствомъ напря-

—
133 —
женія, такъ ц чувствомъ безпокойства,
подавленности и т. д. Когда,
человекъ неожиданно встретнлъ въ лі.су медведя и съ ужасомъ ожи-
даем,, какъ тотъ на него бросится, то «преперцепція» очень резко
выражена, но объ актнвномъ внпманін здесь, конечно, не можетъ быті,
и речи. Такимъ образомъ, едннственнымъ существеннымъ элементомъ,
характеризующнмъ разбираемое нами качество,
является
более или
менее значительное усиліе, сопровождающее (или вызывающее) сосре-
доточение нашего вниманія на томъ или иномъ объекте.
Что касается проявленій даннаго качества и его возбудите-
л е іі . то эти две стороны вопроса такъ тесно между собой связаны, что
удобнее будем, разсматривать ихъ вместе. Необходимость прибегнуть къ
произвольному усилію появляется, говоря вообще, въ гііхъ случаяхъ,
когда человекъ въ силу какихъ-либо. отдал енныхъ побужден!!! желаетъ
сосредоточиться на одномъ или несколькихъ малозаметныхъ и неинте-
ресныхъ впечатденіяхъ.
отвлекаясь
на время отъ того, что его го-
раздо более интересуем. Именно этимъ путемъ вырабатывается актив-
ное вниманіе у детей: для того, чтобы понять значеніе заинтересовав-
ши хъ его картннокъ, ребенокъ заставляем себя сосредоточиться надъ
труднымъ и скучнымъ процессомъ чтенія; для того, чтобы порадовать
мать, онъ играем на фортепьяно, учим немецкій языкъ
ит.д.«Въ
области нашихъ внешнихъ чувствъ, — говорим Джемсъ, — мы
прибе-
гаемъ къ произвольному вниманію, когда намъ нужно уловить какой-
нибудь едва уловимый оттенокъ въ зрительномъ, слуховомъ, вкусо-
вомъ, обонятельномъ или осязательномъ ощущенін, а также когда мы
хотимъ выделить какое-нибудь оіцущеніе изъ массы подобныхъ дру-
гихъ, или когда мы стараемся сосредоточиваться на предмет!,, обык-
новенно имеющемъ для насъ мало привлекательности,
и при этомъ про-
тиводействуемъ віеченіямъ въ направленіи более сильныхъ стнмуловъ.
Въ области умственной мы применяемъ произвольное
вннманіе въ
совершенно аналогнчныхъ случаяхъ, напримеръ, когда мы стараемся
выделить и отчетливо представить себе идею, которая лишь смутно
таится въ нашемъ сознаніи, или когда мы
съ величайшими усиліями
стараемся различить оттенки значенія въ снноннмахъ, или когда мы
упорно стараемся удержать въ границахъ сознанія мысль, которая на-
столько резко дисгармонируем съ нашими стремленіями въ данную
минуту, что, не будь особыхъ усилій съ нашей стороны, она быстро
уступила бы место ннымъ образамъ более безразлнчнаго харак-
тера» [7].
Однимъ изъ самыхъ частыхъ проявлен!!! произвольнаго вниманія
является систематически! трудъ, въ физической или умственной сфер!,.
Рибо называем трудъ наиболее конкретной и осязательной формой
волевого
внпманія.
разсматрнвая
пронсхожденіе этого последняго

—
]34—
параллельно
съ
происхожденіемъ способности къ систематическому
труду. У дикарей какъ волевое вниманіе, такъ и способность къ труду
развиты въ
минимальной степени. Вообще, наблюденія надъ темъ,
какъ человекъ работаетъ, могутъ доставить намъ много материала для
сужденія о степени развитія у него способности къ произвольному
вниманію:
насколько
энергично можетъ
онъ
сосредоточиться
надъ
скучной работой, въ состоянии ли онъ, если бы это оказалось необхо-
димым^ тотчасъ оставить интересное занятіе и сосредоточиться на
чемъ-либо другомъ и т. д.
Чемъ более развита у человйка способность по произволу сосредо-
точивать вниманіе на трудной и неинтересной работе, тймъ равно-
мернее будетъ самая работа, тймъ меньше будетъ такъ наз. «среднее
колебаніе», т.- е. ,
величина, получающаяся
путемъ особаго вычисленія
и указывающая
на то,
какъ
велики колебанія работы за известный
нромежутокъ времени. Некоторые психологи прндаютъ въ данномъ
случай среднему колебанію такое
большое значеніе, что называютъ
его «динамометромъ вниманія» (Буккола). Само собою разумеется, что
чемъ труднйе работа, тймъ больше колебанія вниманія у одного и
того же субъекта. Такъ, Эрнъ нашелъ, что
величина средней варіа-
діи равняется: при письме подъ диктовку— 2,6%, при чтеніи вслухъ —
3,4%, при счетй буквъ по 1 — 4,2%, при сложении односложныхъ чи-
селъ — 4,6%, при счетй буквъ по
3 — 5,0%, при заучиваніи наизусть
чиселъ — 14 .7%, при заучиваніи слоговъ — 27,4% того времени, которое
требуется для выполненія какой-нибудь единицы работы [32].
Мимика произвольная
вниманія въ общемъ сходна съ мимикой
вниманія непроизвольная
и, подобно этой последней, изменяется въ
зависимости отъ того, направлено ли вниманіе на внйшніе объекты,
или на собственный внутреннія переживанія. Въ первомъ случай по-
являются
те же признаки, о которыхъ
мы уже говорили выше:
пол-
ная или почти полная неподвижность, широко раскрытые глаза, гори-
зонтальный складки на лбу, благодаря сокращенно лобной мышцы,
легкое раскрытие рта и т. д. Во второмъ случай (при напряженномъ
размышлении, при всякой серьезной умственной работй) вйкн могутъ
быть прищурены, глаза устремлены вдаль; но къ этому присоединяются
при произвольномъ вниманіи также мимическіе признаки волевого уси-
лит: брови сдвинуты и выпрямлены, между ними появляется вертикаль-
ная складка, губы плотно сжаты. Дыханіе замедляется, дйластся болйе
поверхностнымъ,
а иногда на короткое время и совершенно приостана-
вливается («затаить дыханіе»); глубокій вздохъ или зйвота, наступаю-
щее обычно после усиленная сосредоточения вниманія, являются
есте-
ственнымъ
слйдствіемъ временной дыхательной задержки. У дйтей,
по словамъ
ІІрейера [28], значительное напряжение вниманія сказы-

—
135 —
вается, между прочимъ, также
своеобразнымъ выпячиваніемъ губъ
впередъ. Въ раннемъ детстве движеніе это является весьма харак-
терным^ иногда его удается подметить также и у взрослыхъ (напр.,
при игре на фортепіано), прнчемъ нередко оно сопровождается также
высовываньемъ
впередъ кончика языка.
Изменяемость качества.
Какъ у отдельныхъ индивидовъ,
такъ и у целыхъ народовъ волевое вниманіе вырабатывается лишь
постепенно,
являясь
продуктомъ воспитанія,
культуры
и
более или
менее значительнаго умственнаго развитія. У дикихъ народовъ спо-
собность къ активному вниманію ничтожна
У ребенка ІІрейеръ на
7 неделе замечалъ своеобразное настроеніе при слышаніи или внде-
ніи сильныхъ внешнихъ раздражителей; самостоятельное же обраще-
ніе къ предмету и внимательную остановку на немъ въ теченіе не-
сколькихъ мгновеній удалось подметить только на 16 и 17 нед.,
когда
ребенокъ разсматрнвалъ свое нзображеніе въ зеркале. Способность къ
длительному
сосредоточению
вниманія вырабатывается значительно
позже, иногда только въ годы юности
и даже въ зреломъ возраст!..
Анатомо-физіологическійкоррелатъ активностивнима-
ния и въ настоящее время не можетъ
считаться еще сколько-нибудь
установленнымъ.
«Мышечная теорія» вниманія, предложенная Рибо,
вызываетъ
целый рядъ возражений и едва ли можетъ считаться соот-
ветствующей действительности. Нередко приходится наблюдать, какъ
люди, обладающее хорошо развитыми мышцами, прекрасно владеющее
ими ее ееспьетываеоеціе, следовательно, обильное количество интенсив-
ныхъ
мышечныхъ
ощуіценій, оказываются,
однако, совершенно не-
способными къ активному вниманіео. Не менее часты ее обратньее при-
меры, особенно при сосредоточение внееманія на внутреннихъ пережи-
ваніяхъ.
Повидимому, центръ тяжести лежеетъ здесь не въ
одной
только задержке мышечныхъ движеній, но также и въ какихъ-то дру-
гихъ, еще неизвестныхъ намъ ироцессахъ, ироисходящеіхъ въ мозго-
вой коре ее имЬеощеехъ гЬснуео связь
съ физіологическимъ механиз-
момъ волевого
уснлія вообеце. Несомненно только одно: напряженіе
аетевнаго вннманія есть работа, столько же феезіологическая, сколько
ее психолоетеческая, работа, требуеоецая значеетельной затраты сеелъ ее
вьезываеоецая усееленное распаденіе мозговой ткани. Человека, усталый,
еезнуренный, выздоравлпваеопе,ій отъ тяжелое! болезни, измученный без-
сонницей, почти неспособенъ къ сколько-нибудь значеетельному нанря-
женію произвольнаго вниманія. Продолжительный отдьехъ ее хорошее
шетаніе могутъ въ нодобныхъ случаяхъ значеетельно способствовать
возстановлсніео разбираемой нами наклонности въ ея прежней силе.
Связи ее отношенія. Для того, чтобы у человека могло обра-
зоваться
произвольное внееманіе, оееъ
уже долженъ обладать более

—
136 —
или менее развитымъ внимангемъ пепроизвольнымъ. Только въ толь
случае, если какая-нибудь отдаленная цель, значительно интересую-
щая насъ, привлекаетъ къ себе все наше вниманіе, мы можемъ ради
этой цели, имея ее постоянно въ виду, заставить себя насильно сосре-
доточиться надъ труднымъ и скучнымъ занятіемъ. Такимъ образомъ
развнтіе произвольнаго
внпманія
нредполагаетъ наличность целаго
ряда душевныхъ качествъ: существование руководящих ^ ,
направляю-
щихъ идей и стремленгй, более или менее сильный чувства , соеди-
ненный съ этими идеями и выдвигаю щія ихъ въ нашемъ сознаніи,
значительное 'развитіе сознательной
о/сизни и т. д. По отношенію ко
всемъ этимъ качествамъ разбираемая нами наклонность является высшей.
Далее, способность къ произвольному сосредоточенно вниманія пред-
ставляется, несомненно, очень близкой (родственной) по отношении къ
волевому усилгю вообще, а также къ различнымъ видамъ задержки ,
какъ
физической ,
такъ
и
психической. Можно не считать явленія
физіологической задержки единственной и исключительной
основой
произвольнаго вниманія, но, темъ не менее, нельзя отрицать тесной
связи, существующей между этими двумя процессами. Обиліе ненуж-
ныхъ движеній точно такъ же, какъ
и обиліе ненужныхъ мыслей и
впечатленій, чрезвычайно затрудняютъ произвольное сосредоточеніе
вниманія. Не даромъ дети и люди сангвнническаго темперамента совер-
шенно къ нему неспособны. — Способность координировать движенія
необходима для того, чтобы наилучшимъ образомъ приспособить ор-
ганы чувствъ въ нужяомъ направлении. Накоиецъ, обдуманность по-
ступковъ , систематичность
сложныхъ
действій и некоторыя другія
качества также
находятся,
невидимому,
въ
тесной связи съ произ-
вольностью
вниманія, но только нодробнымъ выясненіемъ этой связи
до сихъ поръ еще сравнительно мало занимались.
Устойчивость или неустойчивость вниманія.
Определеніе качества.
Фпксаціонная точка нашего сознанія
не можетъ быть въ теченіе долгаго времени занята одними и теми же
объектами. Въ ней происходитъ постоянная
смена впечатленій или,
другими словами, вниманіе наше постоянно колеблется, сосредоточиваясь
то на одномъ, то на другомъ изъ безчисленнаго множества впечатленій,
восприиимаемы.хъ
нами въ каждый данный моментъ.
Даже въ техъ
случаяхъ, когда человекъ углубляется въ продолжительное разсмотре-
ніе одного какого-нибудь небольшого объекта (портретъ, монета и т. д.),
онъ,
въ
сущности, разглядываетъ иопеременно различный части
и
стороны этого объекта и, такимъ образомъ, непрерывно подновляетъ,
такъ сказать, свой иитересъ и оживляетъ
свое вниманіе. Необычайная

—
137 —
способность некоторыхъ великихъ
умовъ (Ньютонъ, Дарвинъ) со-
средоточиваться въ теченіе очень долгаго времени на одной какой-
нибудь пдее объясняется,
по мненію некоторыхъ, вовсе не темъ,
будто вниманіе у нихъ сильнее развито, чемъ у другихъ людей: при-
чина лежитъ скорее въ томъ, что обладая обширнымъ кругозоромъ и
наблюдательностью, геніальные люди въ каждомъ объект!;, въ каждой
идее находятъ гораздо больше со держан ія и піици для своего ума, чемъ
простые смертные. Опыты Урбанчича. Н. Ланге и др. показали,
что
если заставить себя въ теченіе долгаго времени прислушиваться
къ
едва уловимымъ непрерывнымъ или ритмически повторяющимся звукамъ
(тиканье часовъ среди ночной тишины, шумъ отдаленнаго водопада),
то можно заметить, что звуки эти періодически то ослабкваютъ
то
выступаютъ съ новой силой. Объясняется это,
по
мненію Ланге, не
какими-либо периферическими процессами въ воспринимаю щемъ орган);,
а постоянно происходящими въ насъ колебаниями вниманія, періоди-
ческимъ ослабленіемъ и усиленіемъ техъ направляющихъ представлений,
который составляютъ необходимое условіе яснаго
и
отчетлнваго
вос-
пріятія [33].
ІІтакъ, полной устойчивости вниманія, въ сущности говоря,
не
существуетъ. Даже въ случаяхъ наиболее сильной и продолжительной
концентрации существуютъ мелкія и частыя колебанія, которыя можно
обнаружить путемъ точнаго наблюденія. Однако, не эти малозаметныя
колебанія, присущія вннманію всі.хъ безъ исключения людей, интересуютъ
насъ въ данномъ случае; для индивидуальной психологіи, какъ
уже
сказано, представляютъ интересъ только т); психическія особенности,
которыя значительно варіируются у разныхъ людей по степени своего
развитія. А такимъ именно качествомъ является тотъ видь колебаній
вниманія, который недавно стали называть «отвлекаемостью» вниманія
(Ablenkbarkeit der Aufmerksamkeit). Н екоторые люди совершенно не-
способны сосредоточиться въ теченіе сколько-нибудь продолжительная
времени надъ однимъ какимъ-нибудь объектомъ. Спустя короткое время
они
уже начинаютъ
делаться менее внимательными,
и
достаточно
малейшаго воздействія извне для того, чтобы все ихъ
вниманіе на-
правилось въ совершенно другую сторону. Здесь дело идетъ уже не
о колебаніяхъ въ области одного и того же
объекта,
не
о
періоди-
ческомъ
усилен! и и ослабленіи
одного и того
же
ощущенія, а о
постоянныхъ
скачкАхъ, более или мешке значительныхъ,
о частой
и
быстрой смене того общаго направленія,
въ
которомъ текутъ
наши мысли.
Не следуетъ смешивать разбираемаго качества съ той апатичной
слабостью вниманія,
которая наблюдается, напр.,
у идіотовъ: подъ
ліяніемъ какого-нибудь интенсивнаго раздраженія, напр. , при енлыщмъ

—
138 —
и внезапномъ шуме идіотъ ограничивается темъ, что оборачивается
или поворачиваетъ глаза въ сторону раздраженія, и затймъ тотчасъ же
опять впадаетъ въ свое обычное апатичное состояніе. Тутъ непродол-
жительность вниманія зависитъ не отъ неустойчивости его,
а просто
отъ слабой его напряженности: те незначительные проблески сознанія,
которые доступны идіоту, могутъ вызываться
и поддерживаться только
сильными
возбудителями,
и
притомъ преимущественно
въ
первые
моменты после ихъ наступленія,
когда возбуждающее деяствіе ихъ
наиболее велико;
въ
носледующій моментъ действіе раздражителя
становится уже менйе сильнымъ и, следовательно, недостаточнымъ.
Проявлен! я. Неустойчивость вниманія прннадлежитъ къ числу
такихъ качествъ, которыя обыкновенно не трудно бываетъ обнару-
жить даже при поверхностномъ наблюденіи. Она сказывается тймъ,
что человйкъ, даже при сильномъ желаніи или въ случай необходи-
мости не въ состояніи бываетъ сосредоточиться сколько-нибудь долгое
время надъ однимъ и темъ же объектомъ. Имбециллики, отличаюіціеся,
по словамъ Солье [34], крайне неустойчивымъ вниманіемъ, съ необы-
чайной легкостью
переходятъ отъ одного предмета къ другому,
и
между всемъ темъ, что они говорятъ, нетъ никакой связующей нити.
Они отвечаютъ на
вашъ
вопрос/ь
лишь
после того,
какъ
вопросъ
повторенъ несколько разъ; ответивши на него
нисколькими словами,
тотчасъ же снова начинаютъ болтать или петь. Изъ вашей речи они
уловятъ начало и дальше уже не слушаютъ; безпрерывно перебиваютъ.
Во время прогулки забрасываютъ вопросами по поводу всего окружаю-
щаго, не дослушивая объяснен!!!.
То же непостоянство обнаруживаюсь подобный лица и во
время
занят!!! какимъ бы то ни было деломъ, хотя бы даже дйло это было
для
нихъ
интересно. После несколькихъ
минутъ сосредоточенной
работы они уже дТ, лаются разсеянными и при малййшемъ отвлеченіп
готовы тотчасъ отложить свое занятіе въ сторону, чтобы взяться за
что-нибудь другое. Если же, въ силу необходимости, они иродолжаютъ
работать, то работа ихъ делается крайне неравномерной и плохой въ
качественномъ отношеніи. Этимъ воспользовались некоторые психологи
для того, чтобы наследовать экспериментальнымъ
путемъ степень
отвлекаемости вниманія у разныхъ лицъ. Испытуемому дается какая-
нибудь работа, более или менее равномерная и продолжительная, напр. ,
сложеніе однозначныхъ чиселъ, выбираніе буквы въ нечатномъ тексте,
заучиваніе чиселъ или слоговъ, рядъ опытовъ съ измйреніемъ скорости
простыхъ и сложныхъ реакцій и т. д. Результаты работы все время
регистрируются. Въ однихъ оиытахъ работа производится при иолномъ
сосредоточеніи вниманія, въ другихъ — вводится какой-нибудь факторъ,
постоянно
отвлекают,!!! испытуемаго отъ
занят!!! и мешающій ему

—
139 —
сосредоточивать на ннхъ свое вниманіе: отдельныя раздраженія, слу-
ховыя, зрительныя
или
осязательныя, светъ, падаюіцій прямо
въ
глаза, непрерывный звонъ электрическаго звонка надъ ухомъ, чтеніе
экспериментаторомъ вслухъ какого-нибудь связнаго отрывка и т.
д.
При такой постоянной помехе работа делается, конечно, менее продук-
тивной какъ въ количественномъ,
такъ и въ качественномъ отношеніп.
Сравнение результатовъ, полученныхъ при отвлеченіи вниманія и безъ
него, указываешь на степень отвлекаемости вниманія у испытуемаго
субъекта.
При этомъ надо, однако,
считаться съ темъ фактомъ, что испы-
туемый мало по малу привыкаешь къ постороннему раздраженно и на-
чинаешь работать если и не такъ хорошо, какъ при полномъ вниманіи.
то все же значительно
лучше, чемъ въ начале отвлеченія. Эта спо-
собность привыканія ко внешнему раздраженію (Gew(ilmungsfahigkeit)
также иредставляетъ,
по словамъ
Крепелина [19], значительный инди-
видуальный колебанія и является для иекоторыхъ лицъ весьма харак-
терной. Такимъ образомъ, мериломъ отвлекаемости вниманія служнтъ
понижение работоспособности въ первые моменты действія посторон-
няго раздражителя, тогда какъ постепенное улучшение работы къ концу
действія этого раздражителя указываетъ на степень развитія прп-
выкаемости.
Способность быстраго привыканія ко внешнимъ раздраженіямъ ле-
житъ, повидимому,
въ основе того, что ІІІтернъ [1] называетъ «эла-
стичностью» вниманія. Представьте себе натуралиста,
съ которыми, вы,
прогуливаясь по саду, ведете разговоръ,
сильно
интересуюіцій васъ
обоихъ. Какъ ни сосредоточено внпманіе вашего собеседника, однако
онъ отъ времени до времени отрывается отъ разговора, чтобы посмо-
треть на любопытное насекомое или сорвать какое-нибудь растеніе
для своей коллекціи. Темъ не менее, вы не назовете его вниманіе не-
устойчивымъ, такъ какъ посл'Т; минутнаго отвлеченія онъ тотчасъ же
съ прежнимъ внпманіемъ
возобновляешь прерванный разговоръ. Не-
устойчивость вниманія есть
недостатокъ.
слабость, тогда какъ эла-
стичность его является во многихъ
случаяхъ качествомъ положитель-
нымъ
н очень
полезнымъ.
Наиболее значительной степени неустойчивость вниманія дости-
гаешь въ некоторыхъ патологическихъ
случаяхъ (психозы отъ исто-
іценія, маніакальное возбужденіе, прогрессивный параличъ, dementia
ргаесох). Здесь дело доходить иной разъ до полной невозможности
не только
разговаривать
съ
больнымъ, но даже получить отъ него
хотя бы короткій отвТугъ на заданный ему вопросъ; болтая безъ умолку,
поминутно перескакивая съ одной темы на другую, больной не можешь
сосредоточиться даже настолько, чтобы понять самый несложный во-

—
140 —
просъ, предложенный ему собеседникомъ. Возбудителям и даннаго
качества или, по
крайней мере, обстоятельствами, способствующими
его проявленію,
являются
разнообразіе и изменчйвость окружающей
обстановки, обиліе впечатлйній, шумное н непостоянное общество, въ
которомъ приходится вращаться человеку и т. п.
Наоборотъ, одно-
образная и мало изменяющаяся среда способствуетъ, повидпмому, бо-
лее продолжительному сосредоточенію вниманія на немногихъ
объек-
тахъ. Вниманіе дйтей именно потому, быть можетъ, и отличается зна-
чительной неустойчивостью, что
они
еще мало
живутъ внутренней
жизнью
и гораздо более, чемъ взрослые, подчиняются вліянію внеш-
нихъ раздражителей: между ті.мъ, внешняя среда представляется всегда
гораздо болйе изменчивой и непостоянной, чемъ
наши
внутреннія
привычки и переживанія.
Анатомо-физіологическійкоррелатъ. Связии отно-
ш е н і я. Существуетъ несомненная связь между неустойчивостью вни-
манія и нстощеніемъ центральной нервной системы. Всякіе истощаю-
щее моменты: безсонница, иереутомленіе, продолжительная болезнь,
голоданіе делаютъ насъ на время неспособными внимательно следнть
за длнннымъ рядомъ впечатленій, воспринимая каждое изъ
нихъ съ
одинаковой отчетливостью.
После непродолжительной попытки мозгъ
нашъ въ такихъ случаяхъ отказывается работать, и мы дй лаемся раз-
сйянными. Однако, мнй кажется, что анатомо-физіологическій корре-
латъ неустойчивости вииманія не исчерпывается всецйло быстрой исто-
щаемостыо центральной нервной системы. Истощенный человйкъ уже
неспособенъ— по крайней ыйре, временно — ни къ какой работй, ни къ
какимъ новымъ внечатленіямъ. Между тймъ, неустойчивость вниманія
характеризуется именно тймъ, что всякое новое
в печатайте воспри-
нимается въ первый моментъ съ такою же яркостью,
какъ и преды-
дущее, и если вниманіе случайно будетъ перенесено на объектъ, оста-
вленный незадолго передъ тймъ, то онъ будетъ воспринятъ вторично
съ такою же живостью
и отчетливостью,
какъ и въ первый разъ. Оче-
видно, причина лежитъ здйсь не въ быстрой истощаемости нервной
системы, а въ какихъ-то другихъ, еще неизвестныхъ намъ особенио-
стяхъ мозговой деятельности.
Устойчивость (resp. неустойчивость) вннманія тйсно связана съ
цйлымъ рядомъ качествъ, относящихся къ волевой сферй: активно-
стью вниманія , наличностью
или отсутствіемъ руководящихъ
идей
и стремленій , устойчивостью ргъшеній, сопротивляемостью внегинимъ
вліяніямъ и др. Активное вниманіе всегда будетъ болйе устойчивымъ,
такъ какъ даетъ возможность путемъ волевого усилія удерживаться
дольше на какомъ-нибудь объекте. Впрочемъ, подобную же роль въ
случаяхъ пассивнаго вниманія могутъ играть сильно развитый чув -

-
141
ствованія , если только сами они отличаются
значительной продолжи-
тельностью. Поэтому и пассивное вниманіе также можетъ быть очень
устой чивымъ, но только по отношенію къ темъ объектамъ, которые
непосредственно и притомъ надолго способны заинтересовать даннауо
человека. Связь съ остальными перечисленными качествами понятна
сама собой, и было бы важно путемъ систематическнхъ наблюденій
проверить, насколько часто все эти особенности характера встреча-
ются вместе. Интересно было бы также установить,
въ какомъ отно-
шфнін находится разбираемое нами качество къ быстроте воспріятія
и обилію движеній , въ виду того, что названный особенности издавна
объединяются
съ
неустойчивостью
вннманія
въ
типе такъ
наз.
сангвиника.
Объемъ вниманія (широта или узость его).
Оиределеніе качества и его проявлен! я. Въ сознаніи каждауо
человека въ любой данный моментъ можетъ находиться лишь ограни-
ченное, сравнительно небольшое количество представлены (resp. воспрі-
ятій, чувствованін, стремлений и т. д.) . Кроме того, не все эти пред-
ставленія сознаются съ одинаковою ясностью и отчетливостью; неко-
торый нзъ нихъ особенно сосредоточиваютъ на себе наше вниманіе
или, какъ говорится, занимаютъ фиксаціонную точку сознанья, тогда
какъ другія сознаются лишь смутно и неясно,
оставаясь
вне сферы
сосредоточения вниманья. Воиросъ о томъ, какое максимальное количество
представленья можетъ одновременно вместиться въ сознанін человека,
подвергся, какъ известно, въ последнее время экспериментальной раз-
работке., Одни авторы изучали объемъ вниманья при одновременном!,
восыріятін целой группы зрительныхъ впечатленій, наир., то чек ъ
или
буквъ, правильно или неправильно расположенныхъ на белой бумаге;
другіе измеряли объемъ сознанья ыры воспроизведены двухъ рядоыъ
ударовъ метронома или двухъ рядовъ точекъ, последовательно,
одна
за другой восиринятыхъ ысиытуемымъ ы загймъ воснроизведенныхъ
ымъ одновременно въ своемъ
сознаніы. Оказалось,
что максимальное
количество иростейшыхъ зрительныхъ или слуховыхъ представленій,
могуьцыхъ вместиться въ сознаны человека, колеблется въ зависимости
отъ ціьлаьо ряда условий: отъ формы и величины объектовъ, отъ ыхъ
расиоложенія и группировки, отъ той быстроты, съ которой отдельный
впечатленья следу ютъ одно за другымъ и т. д. Подробное нзложеніс
результатовъ этихъ оыытовъ
можно найти въ «Основахъ фызіологпче-
ской псыхологіи» В. Вундта [33J ‘). Насъ же
здесь интересуетъ не
!) Объ одиовремениомъ воспроизведены последовательно
воспринятых!,
зрительныхъ впечатлеиій см. работу Лазурскаго и Шипова [35].

142 —
абсолютная величина объема сознанія, найденная различными авторами,
и не вліяніе, оказываемое на нее разными, чисто внешними условіями,
вроде перечисленныхъ выше, а те индивидуальный колебанія, который,
несомненно, сказываются въ этомъ отношеніи у различныхъ испытуе-
мыхъ. Къ сожаленію, лица, работавшія надъ объемомъ сознанія, оста-
вили почти безъ вниманія эту сторону вопроса; а между темъ было
бы очень интересно проверить, насколько данныя относительно широты
или узости сознанія отдельныхъ лицъ, полученный въ подобныхъ опы-
тахъ, согласуются съ данными, касающимися более сложныхъ прояв-
леній широты вниманія у техъ же самыхъ лицъ.
Эти более сложный проявленія намъ приходится наблюдать въ жизни
постоянно. Одинъ человекъ схватываетъ
одновременно целый рядъ
происходяіцихъ вокругъ него разнородныхъ явленій и соответствую-
іціімъ образомъ реагируетъ на нихъ, тогда какъ
другой въ каждый
данный моментъ способенъ сосредоточиться только на одномъ какомъ-
ннбудь объекте, иначе его воспріятія будутъ ошибочными и неполными.
Во время разговора Сергея Кознышева съ университетскимъ профес-
соромъ Кознышевъ, обладавшей широкими кругозоромъ и значитель-
нымъ объемомъ вниманія, могъ, не теряя нити разговора, становиться
одновременно на точку зренія Левина и понимать
его
своеобразный
реплики, тогда какъ более «узкому» профессору это представлялось
всегда гораздо более затруднительнымъ («Анна Каренина»). Очень
многіе люди неспособны делать больше одного какого-нибудь дела за-
разъ, между темъ какъ Наполеонъ, говорятъ, могъ одновременно ди-
ктовать нисколько писемъ, выслушивать различный донесенія, отдавать
ирпказанія и т. д. Необходимо иметь въ виду, конечно,
что только
правильное и отчетливое выполненіе двухъ (или более) делъ одновре-
менно можетъ свидетельствовать о широте вниманія; въ нротивномъ
случае мы будемъ иметь дело просто съ неустойчивостью вниманія,
неспособнаго сосредоточиться сколько-нибудь времени на одномъ и
томъ же объекте. ДІ.ти и легкомысленные
люди очень склонны
хва-
таться за несколько д4ыъ одновременно,
но ни
одного изъ
нихъ
не
делаютъ какъ сдедуетъ. ‘
Существуютъ экспериментальные методы, позволяющіе определять
сравнительную степень широты вниманія у отдельныхъ лицъ. Методы
эти основаны въ общемъ на томъ, что испытуемаго заставляютъ сле-
дить одновременно за двумя рядами явленій или совершать одновре-
менно две разныхъ работы, прпчемъ результаты его наблюденій или
его работы должны точно регистрироваться.
Такъ, напр. ,
пускаютъ
въ ходъ два метронома, скорости которыхъ
нисколько отличаются
другъ отъ друга; испытуемый долженъ сосчитывать общее число уда-
ровъ обоихъ метрономовъ, что
представляется дЬломъ не легкимъ и

—
143 —
требуетъ одновременнаго п притомъ значительная сосредоточения вни-
манія на обеихъ серіяхъ звуковъ. Обыкновенно испытуемые,
по сло-
вамъ Бинэ и Анри [ 20], сильно затрудняются уже въ
томъ
случай,
когда метрономы установлены одииъ на 50, другой на 60 ударовъ въ
минуту; между темъ, знаменитый счетчикъ Иноди могъ правильно счи-
тать даже въ томъ случае, когда метрономы были установлены на
100 и 110 ударовъ. Другой способъ заключается въ томъ, что нсиы-
туемаго заставляютъ читать вслухъ печатный текста и въ то же время
безпрерывно писать карандашомъ на бумаге одну какую-нибудь букву,
напр. ,
букву а, или 2 — -3 буквы (аЬс), что уже гораздо труднее. За-
т'Т.мъ сравниваютъ количество ирочитанныхъ за известный иромежу-
токъ времени строкъ съ темъ количествомъ, которое испытуемый могъ
прочесть, если его не заставляли одновременно писать буквы. — Сюда,
наконецъ, принадлежатъ, по нашему мненію, некоторые изъ техъ ме-
тодовъ, которые были предложены для отвлеченія вниманія и въ ко-
торыхъ речь идетъ, собственно говоря,
не объ отвлеченіи, а о раз-
двоеніи вниманія между двумя, сознательно и произвольно совершае-
мыми умственными актами. Можно, напр.,
заставить нспытуемаго про-
изводить на бумаге ариометическія действія надъ данными ему одно-
значными числами, иричемъ въ однихъ опытахъ онъ будетъ занята
исключительно этой работой, а въ другихъ — онъ долженъ будетъ одно-
временно съ этимъ считать также
вслухъ удары метронома. Мы не
будемъ приводить дальнейшихъ иримеровъ, такъ какъ очевидно, что,
исходя изъ указаннаго выше принципа — заставить нспытуемаго испол-
нять одновременно две различныхъ работы — можно нридумаТь целый
рядъ методовъ, одинаково пригодныхъ для изследованія объема вни-
манія.
Связи и отношен! я. Объемъ вниманія находится, несомненно,
въ самой тесной связи съ темъ, что называютъ обыкновенно «крг/го-
зоромъъ даннаго человека, т. - е.,
запасомъ его сведеній, широтой по-
нятій, обиліемъ доступныхъ ему точекъ зренія и т.
п. Чемъ шире
кругозоръ даннаго человека, ті.мъ большій кругъ явленій можетъ при-
влечь на себя его вниманіе и темъ большее количество отдельныхъ
фактовъ способенъ онъ уловить и оценить одновременно. Приведен-
ный выше прішеръ изъ «Анны Карениной» подтверждаетъ это нрсд-
положеніе. Значительное сосредоточеніе внимангя на одномъ какомъ-
нибудь акте или явленіи можетъ до известной степени сузить обіцій
объемъ сознанія. Опыты Жанэ надъ истеричными показали, что это
суженіе можетъ достигать у нихъ
очень
большой степени. Жанэ из-
следовалъ у своихъ больныхъ поле зренія. Затемъ онъ вторично иро-
изводилъ то же самое изследованіе, но предварительно помещалъ въ
фиксаш'онной точке нисколько мелко написанныхъ строкъ или цифръ

—
144
и просилъ испытуемую во время изследованія поля зренія внимательно
читать
эти
строки или производить арнфметическія действія надъ
числами. Оказалось, что сосредоточеніе вниманія на умственной ра-
бот!; значительно (на 15° — 35°, даже на 60°) суживало поле зренія,
что ПІтеррингъ справедливо объясняетъ суженіемъ поля яснаго созна-
ния [31]. Надо сказать, впрочемъ, что у здоровыхъ это явленіе наблю-
далось въ гораздо меньшей степени: у некоторыхъ поле зренія при
умственной работ!; совершенно не
изменялось, у другихъ оно сужи-
валось всего на 5° — 10°. Что касается
активности вниманія и сильно
развптыхъ чувствовангй , то они могутъ, невидимому, способствовать
какъ расшнренію, такъ и суженію объема вниманія, смотря но тому,
насколько велико количество впечатленйі, имеющихся въ нашемъ со-
знании въ данный момснтъ и способныхъ заинтересовать насъ и про-
будить въ насъ болі.с или менее сильное чувство.
HI.
Наклонности, относящаяся къ формальной стороне чувствованій.
Но причинамъ,
излоліеннымъ
выше,
мы
здесь совершенно оста-
вимъ въ сторон!; все, что
касается содержанія различныхъ чувство-
ваний, и займемся исключительно
формальными особенностями эмоціо-
нальной сферы, т. - е.,
возбудимостью чувствъ,
ихъ
силой, продолжи-
тельностью, вн!;шними физиологическими проявлениями, вліяніемъ чувствъ
на другія стороны душевной жизни
ит.
д. Такимъ образомъ, намъ
не придется здесь считаться съ теми трудностями, который неиз-
бежно встречаетъ всякая попытка классифицировать чувства но ихъ
содержанию. Темъ не мен!;е, даже при такомъ ограничении взятой на
себя задачи, возникаютъ
некоторые вопросы,
въ
которыхъ необхо-
димо разобраться подробнее.
Прежде всего, должна ли индивидуальная психологія считаться съ
разногласіямп, существующими
въ
психологіи общей по вопросу
о
томъ, что такое чувство? Одни психологи,
какъ
известно, считаютъ
чувствованія самостоятельной стороной душевной жизни, противопола-
гая
ихъ
сторон!; интеллектуальной, т. - е.,
ощущеніямъ и иредставле-
ніямъ. Ощущенія и прост!;йшія чувствованія — вотъ тй двоякаго рода
элементы, изъ которыхъ,
по ихъ мн!;нію, складывается вся наша ду-
шевная жизнь. Правда, эти два рода элементовъ никогда не встре-
чаются отдельно, независимо другъ отъ
друга: эмоціональные эле-
менты (напр., чувство удовольствия
или
неудовольствия) всегда бы-
ваютъ связаны въ нашемъ
сознанін съ какими-либо ощущеніями или
нредставленіями, составляя ихъ «чувственный тонъ». Но все же этотъ

—
145 —
чувственный тонъ можетъ изменяться какъ качественно, такъ и коли-
чественно въ то время, какъ сопровождающее его ощуіценіе или пред-
ставление остается неизменнымъ: одно и то
же воспоминание въ раз-
ное время и при разныхъ условіяхъ можетъ возбудить въ
насъ со-
вершенно различным чувства; объектъ, нравяіційся вначале, посте-
пенно
надоедаетъ и возбуждаетъ въ насъ чувство скуки и т. д. Од-
нимъ словомъ, — чувство есть нечто отличное и до некоторой степени
независимое отъ ощуіценій и иредетавденій.
Согласно другому взгляду,
чувства не могутъ считаться первпч-
нымъ элементомъ душевной жизни, а являются лишь следствіемъ тоге
взаимодействуя между отдельными представленіями, которое постоянно
наблюдается въ нашемъ сознаніи. Столкновение и борьба между двумя
группами представленій, облегченное или ускоренное ихъ теченіе, согла-
сование или несогласованіе вновь возникаюіцаго представленія съ дру-
гими, уже ранее находившимися въ сознаніи, — вотъ те моменты, ко-
торые составляютъ главную основу и содержание чувствований Ясно,
что
при такомъ взгляде чувство является лишь спутникомъ интел-
лектуальной жизни, вернымъ и неизбежнымъ выразнтелемъ техъ
разнообразныхъ комбинаций,
въ
который
вступаютъ
между собой
интеллектуальные элементы.
Наконецъ, теорія Ланге-Джемса,
нашедшая
себе въ последнее
время довольно много сторонниковъ, выдвигаетъ,
какъ известно, на
первый планъ физіологпческую сторону вопроса, а именно — такъ наз.
внешнія проявленія чувствованій: мимику, пантомимическія двпженія,
сокращения непроизвольныхъ
мышцъ, измененія въ области дыханія
и кровеобраіценія и т. д. Эти периферическія измененія наступаютъ,
будто бы, непосредственно вследъ за действіемъ какого-либо раздра-
жителя, внешняго
или внутренняго; въ результат!; получается масса
разнородныхъ ощущеній — мышечныхъ, осязательныхъ и др.,— который,
достигнувши сознанія, воспринимаются нами,
какъ
чувство радости,
горя, испуга, гвева и проч. Чувство есть только сумма перифериче-
скихъ оіцущеній. Смехъ и
слезы
являются
не следствіемъ радости
или горя, а причиной ихъ: мы опечалены — потому что плачемъ, испы-
тываемъ радость — потому что смеемся.
Мы привели здесь только важнейшія теоріи, не упоминая о дру-
гихъ, менее распроетраненныхъ. Возможно, что каждая изъ этихъ
теорій заключаетъ въ ссбе долю истины, и, во
всякомъ
случае,
въ
настоящее время трудно сказать, которая изъ нихъ одержитъ верхъ
надъ другими. Спрашивается теперь, каково
должно быть отношеніе
къ нимъ индивидуальной психологіи? Долженъ ли характерологъ, прежде
чемъ приняться за свою специальную работу, рі.шить для себя непре-
менно въ томъ или нномъ смысле
воиросъ о нрироде чувствованій,
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
10

—
146 —
или же это рйшеніе не является для него обязательнымъ?-
—Последнее
мненіе намъ
представляется более правильными,.
Обще - психологи-
ческія теоріи важны для изученія характеровъ лишь въ одномъ отно-
шении каждая изъ нихъ подробно описываетъ
и
анализируетъ такіе
элементарные факты душевной жизни, которые упускаются изъ
виду
или
замалчиваются
другими теоріями. Дальнейшая же
обработка и
группировка этихъ фактовъ производится въ индивидуальной нсихо-
логіи нерйдко совершенно иначе и съ иными целями, чемъ въ психо-
логии общей. Связывать свою судьбу съ той или иной обще-психологи-
ческой теоріей наука о характерахъ ни въ какомъ случай не можетъ.
Мало того. Не предрешая заранее вопроса о происхождении чувство-
ваній, характерологъ можетъ, какъ намъ кажется, способствовать до
некоторой степени его разрешенію, если онъ тщательно займется
своимъ спеціальнымъ деломъ, именно — составленіемъ и группировкой
характеристикъ.
Наблюдая и сравнивая
между собою отдельныхъ
людей, мы можемъ обращать вниманіе, напр.,
на то, действительно ли
известная особенность въ теченіи представлений, замеченная
нами
у
кого-нибудь изъ
наблюдаемыхъ лицъ, способствуетъ возникновенію
у него извйстныхъ чувствованій (примеръ — больные, страдающіе
маніакальнымъ возбужденіемъ, у которыхъ наряду съ облегченнымъ,
ускореннымъ теченіемъ представленій наблюдается всегда также
и
веселое, жизнерадостное настроеніе). Далее, заметивши, что у нй кото-
рыхъ людей физіологическія проявленія чувствованій отличаются особен-
нымъ обиліемъ и интенсивностью и что, кроме того, благодаря тонкой
осязательной чувствительности,
вся
масса возникаю щихъ при этомъ
периферическихъ ощущеній доходитъ до ихъ сознанія, — мы
будемъ
стараться путемъ наблюденій убедиться, действительно ли эти люди
способны испытывать сильныя
и
глубокія чувства (какъ этого сле-
довало бы ожидать согласно теоріи Ланге — Джемса). Въ силй же
и
глубинй возникающаго при этомъ чувства можно косвенно убедиться,
благодаря вліянію этого чувства на весь организмъ даннаго человека,
на его поступки, воображеніе, память, сужденія, вообще — на всю его
умственную и волевую сферу. Путемъ такихъ
и
подобныхъ пріемовъ
можно,
какъ
намъ
кажется, способствовать до известной степени
рйшенію труднаго вопроса о природе чувствований Но для этого
необходимо, чтобы индивидуальная психологія разъ навсегда усвоила
себе правило: во
всехъ подобныхъ случаяхъ придерживаться чисто
описательнаго
метода, тщательно избегая всякихъ гипотетическихъ
предпосылокъ" и стараясь, насколько
это
возможно,
не становиться
заранее на ту или иную точку зрйнія. Только придерживаясь
этого
правила, наука о характерахъ можетъ, съ одной стороны, преследовать
свои собственный задачи, изучая наклонности, относящаяся къ сфере

—
147 —
чувствованій, а съ другой — способствовать до пзвестной степени
проверке и выяснение техъ обіце-нсихо.тогпческихъ теорій, о которыхъ
только что упоминалось.
Другой вопросъ, относительно котораго мненія въ настоящее время
также расходятся самымъ решительнымъ образомъ, это — вопросъ о
происхождении физіологическихъ проявлений различныхъ эмоцій. Эволю-
ционисты, съ Дарвиномъ во главе, думаютъ, какъ известно,
что
все
те разнообразные жесты и движенія, все те пульсовыя, вазомоторныя
и
дыхательныя
измененія,
которыми
сопровождается
большинство
чувствованій и аффектовъ, представляютъ собой лишь
остатки раз-
личныхъ
целесообразныхъ приспособленій, выработанныхъ когда-то
организмомъ въ борьбе за существованіе. Разгневанный человекъ
краснеетъ, тяжело дышетъ и сжимаетъ кулаки потому, что въ прежнее
время всякій гневъ велъ къ драке, а драка требовала энергичныхъ
мышечныхъ сокращеній и, следовательно, усиленнаго дыханія н крове-
обраіценія. Пршцуриваніе глазъ при смехе и плаче представляетъ
собой, будто бы, также целесообразное ириспособленіе, цель котораго
заключается въ томъ, чтобы воспрепятствовать чрезмерному приливу
крови къ
глазамъ
и
могущему
отъ
этого
последовать вреду для
глазъ.
—
Въ противоположность
такому взгляду, некоторые авторы
{Пидеритъ, Вундтъ) выдвигаютъ совершенно иную, «ассоціаціониую»
точку зренія. Теорія эта,
очень
удачно объясняющая значительное
большинство мимическихъ и пантомимическихъ движеній, состоитъ въ
томъ, что все наши мимическія движенія возникли первоначально въ
связи
съ
элементарными ощуіценіями и воспріятіями (зрительными,
слуховыми, вкусовыми,
обонятельными
и
т.
д.); высшія же, более
сложныя
чувства и представленія развились впоследствіи. И вотъ,
когда въ сознаніи у насъ возникаетъ какое-нибудь высшее чувство,
то оно всякій разъ вызываетъ
по
ассоціаціи соответствующее ему,
близкое по содержанию низшее чувство или ощущеніе; а вместе съ
этимъ последнимъ появляются
ите
мимическія движенія, который
ему свойственны. Такъ, мимика презренія (выдвиганіе нижней губы
впередъ) очень сходна съ темъ движеніемъ, которое мы делаемъ,
когда выбрасываемъ изо рта попавшее въ него отвратительное веще-
ство; усиленное расширение глазной щели наблюдается не только
при внимательномъ разсматриваніи какого-нибудь внешняго объекта,
но также и въ техъ случаяхъ, когда человекъ напряженно вдумы-
вается въ
какую-нибудь отвлеченную проблему, какъ бы стараясь
представить ее себе какъ можно ярче и нагляднее.
Что касается значенія этихъ теорій для индивидуальной психологіи,
то намъ кажется, что въ данномъ случай она более, чемъ когда-либо,
имеетъ возможность оставаться совершенно въ сторон!, отъ всехъ
*

—
148 —
этихъ разногласій. Каково бы ни было происхожденіе различныхъ фи-
зіологическихъ проявленій чувства, все равно, въ настоящее время они
представляются настолько сформированными и стойкими, что, напр.,
некоторыя оинсанія, сделанныя Дарвиномъ, являются
и поныне клас-
сическими по своей полноті; и точности. Различные авторы расходятся
между собой не въ описаніи, а лишь въ объяснены этихъ проявлен!#.
Если въ вопросе о томъ, какова основная природа чувствованій, трудно-
бываетъ иной разъ описывать явленія совершенно
объективно, не
поддаваясь вліянію той или иной теоріи, то здесь, наоборотъ, можно
съ гораздо большей строгостью держаться чисто описательной точки
зренія. А для индивидуальной психологіи ничего больше и не тре-
буется, такъ какъ всевозможный физіологическія проявленія ннтере-
суютъ ее не сами по себе, а лишь въ качестве симптомовъ или ирп-
знаковъ, указывающихъ на те душевныя переживанія, который исиы-
тываетъ наблюдаемый человекъ въ данную минуту.
Есть еще одинъ вопросъ, съ которымъ приходится считаться при
изучены такихъ наклонностей, какъ возбудимость чувствъ, ихъ сила,
продолжительность и т. д. Вопросъ этотъ состоитъ въ следуюіцемъ;
можно ли говорить вообще о силе, возбудимости и продолжительности
чувствъ у даннаго человека? Не правильнее ли будетъ сказать, что
такія-то чувства у него отличаются
значительной силой и возбуди-
мостью, тогда какъ другія, наоборотъ, очень слабы и трудно возбу-
димы? Ведь сплошь и рядомъ
приходится видеть,
какъ
человекъ,
остаюіційся равнодушнымъ при виде самыхъ возмутительныхъ неспра-
ведливостей и насйлій въ общественной жизни, тотчасъ же ириходитъ
въ сильнейшее возбуждение, какъ только дФло коснется его собствен-
ной выгоды; или, напр.,
видя, какъ легко разсердить человека раздра-
жительнаго,
мы
напрасно стали бы заключать отсюда, что чувство
радости можно вызвать
у него съ такою же легкостью.
Намъ кажется, однако, что возраженіе это основано на недоразу-
меніи. Самъ по себе тотъ фактъ, что различный чувства свойственны
разнымъ людямъ въ неодинаковой степени, не подлежитъ, разумеется,
никакому сомненію. Действительно, многіе люди более склонны испы-
тывать чувство гнева, чемъ чувство радости; у многихъ эгоистиче-
скія чувства развиты гораздо сильнФе, чемъ альтруистическія. Оче-
видно также, что те чувства, которыя наиболее свойственны данному
индивидууму, возбуждаются у него гораздо легче и могутъ достигнуть
гораздо большей интенсивности, чЬмъ все остальныя. Однако, все эти
несомненные факты нисколько не противоречить возможности насле-
довать у каждаго человека формальный особенности чувствованій (воз-
будимость, силу, продолжительность) независимо отъ ихъ
содержанія.
Не нужно только забывать, что эти формальный особенности могутъ.

—
]49—
обнаруживаться лишь на такихъ чувствахъ, который доступны наблю-
даемому лицу. Если бы кто-нибудь захотелъ изследовать эстетическое
чувство у слепорожденныхъ,
то, конечно, не сталъ
бы пользоваться
для этой цели картинами и цветными орнаментами, а сосредоточилъ
бы свое вниманіе, главнымъ
образомъ, на музыке и литературе. Со-
вершенно то же и въ нашемъ случае. Когда человекъ остается равно-
душнымъ при виде страданііі другого,
то
это можетъ зависеть отъ
двухъ причинъ: или чувства у него вообще трудно возбудимы, или же
чувство состраданія у него очень мало развито,
такъ что те неиз-
вестные намъ
психо-физіологическіе факторы, которыми обусловли-
вается возбудимость чувствованій, просто не могутъ въ данномъ слу-
чае проявиться. И действительно, дальнейшія наблюденія показываюсь
нередко, что тотъ же человйкъ становится необычайно чуткнмъ и
впечатлительнымъ,
какъ только дело коснется его собственныхъ инте-
ресовъ или самолюбія. Отсюда вытекаетъ общее правило: для того,
чтобы судить о формальныхъ особенностяхъ эмоціональной сферы у
того или иного человека, нужно брать именно те чувства, который
более всйхъ другнхъ доступны этому человеку. Если мы всякій разъ
будемъ соблюдать эту предосторожность,
то
вопросъ, поставленный
выше, разрешается самъ собой.
После этихъ предварительны хъ замйчаній, перейдемъ къ разбору
отдельныхъ наклонностей.
Возбудимость чувствованій.
Определение наклонности. Всякое чувство требуетъ для своего
гіроявленія целой совокупности благопріятныхъ условій: наличности
соответствующая возбудителя (представленія, вызываюіцаго эмоцію),
благопріятнаго дЬйствія различныхъ побочныхъ обстоятельствъ, отсут-
ствия протпвоположныхъ вліяній и т. д. Наблюдая различныхъ людей,
мы видимъ, что у однихъ чувства, свойственный имъ, начинаютъ про-
являться
лишь въ томъ случае, когда вліяніе всехъ этихъ благопріят-
ныхъ условій достигаетъ значительной интенсивности; только какія-
нибудь необычайный событія способны нарушить ихъ обычное равно-
душие и привести ихъ въ состояніе некотораго возбужденія. Другіе
■наоборотъ, при всякомъ ничтожномъ поводе «вспыхиваютъ, какъ по-
рохъ», волнуются,
кипятятся, приходятъ въ состояніе восторга или
нзумленія и т. д. Какого бы взгляда на происхожденіе чувствованій
мы ни придерживались,
все равно, фактъ остается несомнЬннымъ, и
индивидуальной исихологіи необходимо съ нимъ считаться: тотъ неиз-
вестный механизмъ, который лежитъ въ основе всякая чувствованія-

—
150 —
приводится въ действіе у различныхъ людей съ неодинаковой лег-
костью.
Въ этомъ именно и состоитъ
сущность разбираемаго нами
качества.
Строго говоря, о значительной возбудимости чувствованій можно
говорить лишь въ техъ случаяхъ, когда все чувства, доступный дан-
ному человеку, возникаютъ у него съ одинаковой легкостью.
Однако,
нередко сюда относятъ также и другого рода явленіе, по существу
своему отличающееся отъ разбираемой нами наклонности, хотя и име-
ющее
съ ней много
общаго. Мы имеемъ въ виду одностороннее
повышеніе возбудимости, благодаря постоянному преобладанію въ со-
знаніи одного какого-нибудь чувства. Такъ, больные меланхоліей все
время находятся въ состояніи чрезвычайной подавленности. Мрачное
настроеніе, возникающее на почве болезненныхъ измененій мозга, ни
на минуту не покндаетъ ихъ, и благодаря этому они делаются крайне
возбудимыми по отношенію ко всякому непріятному раздраженно: ма-
лейшій пустякъ уже заставляетъ
ихъ
плакать
и
повергаетъ въ со-
стояние глубокой тоски и угнетения. Въ то же время они
совершенно
теряютъ чувствительность ко всемъ впечатленіямъ противоположнаго
свойства: все, что раньше доставляло
имъ
удовольствіе, теперь или
совсемъ не трогаетъ ихъ, или даже усиливаетъ ихъ страданья. Нечто
подобное можно наблюдать у людей, которые недавно испытали силь-
ное горе и все время находятся еще подъ вліяніемъ тяжелыхъ воспо-
минаній: одной лишней капли бываетъ здесь иногда достаточно для
того, чтобы сосудъ переполнился и горе ихъ вылилось
въ
слезахъ и
жалобахъ. Все подобные случаи односторонней возбудимости чувствъ,
повторяемъ, имеютъ близкое отношеніе къ разбираемой нами наклон-
ности, хотя и не вполнй съ нею тождественны.
Проявлен! я. Какъ и все формальныя особенности въ области
чувствовав!!!, разбираемая нами наклонность
проявляется у каждаго
человека въ связи съ теми чувствами, который ему наиболее свой-
ственны. Благодаря этому, образуются сложныя ироявленія, довольно
стойкія по своему составу и характерный для техъ людей, у которыхъ
они встречаются. Сюда можно отнести, напр. , вс пыл ь чив о ст ь, раздра-
жительность, «болезненно» развитое самолюбіе, нравственную чуткость
и отзывчивость,
сантиментальность и т. п. Вей эти сложныя соедине-
нія указываютъ на то, что у даннаго человека значительно развита
возбудимость чувствованій въ связи съ преобладаніемъ какого-нибудь
одного рода эмоцій надъ всеми остальными. Существуютъ также фи-
зіологическіе признаки, указывающіе на значительное развитіе разби-
раемаго нами качества. Такъ, но словамъ ІІидерита [25], «влажные,
блестящіе глаза встречаются преимущественно у энтузіастовъ, у всехъ
легко возбудимыхъ, страстныхъ натуръ, у
такъ
наз. людей чувства,

—
151 —
иъ то время какъ холодныя натуры, такъ
наз. люди разсудка отли-
чаются более сухнмъ блескомъ глазъ. Такъ какъ у женіцинъ чувство
играетъ въ жизни преобладающую роль, то женщины обычно имеютъ
более влажные глаза, чемъ мужчины». Причина этого, по мненію на-
званнаго автора, заключается
въ близости глазъ къ мозгу. Известно,
что у зародыша глаза образуются изъ
передняго мозгового пузыря,
путемъ выпячиванія такъ наз. глазныхъ пузырьковъ. Эта тесная связь
между мозгомъ и глазами сохраняется въ значительной степени и у
взрослаго, благодаря чему малеіішія измененія въ кровенанолненіи
мозга отражаются также и на органе зренія. А такъ
какъ
чувства
въ большинства случаевъ сильно вліяютъ на мозговое кровеобращеніе
(вызывая прнливъ крови къ мозгу), то вліяніе ихъ не можетъ не от-
разиться такясе
и
на
состоянии
глазныхъ
яблоковъ.
Надо сказать,
впрочемъ, что суіцествуютъ и другіе моменты, вызываю іціе усиленный
притокъ крови къ мозгу: повышенная температура, вліяніе алкоголя,
усиленная умственная работа, быстрое и энергичное напряженіе мышцъ
и т. д. Все эти побочный вліянія необходимо иметь въ виду во время
наблюдений для того, чтобы избежать ошибочныхъ выводовъ.
Что касается возбудителей данной наклонности
или
обстоя-
тельству Способствую щихъ ея нроявленію, то ихъ можно указать Ни-
сколько. Прежде всего, внезапность всякаго впечатленія и контрастъ
его со всемъ окружающнмъ усилнваетъ действіе его на нашу эмоці-
ональную сферу. Удачная шутка во время скуки действуетъ гораздо
сильнее, ч ;1'.мъ въ то время, когда мы заняты
интереснымъ разгово-
ромъ. Даже небольшое, но внезапное волненіе потрясаетъ насъ иногда
глубже, чемъ важное событіе, къ которому мы был и, однако, подго-
товлены, или которое наступило постепенно. Здесь наблюдается, сле-
довательно, нечто аналогичное тому, что установлено физіодогіей отно-
сительно
возбудимости двигательиыхъ нервовъ: внезапно пущенный
токъ средней интенсивности тотчасъ же вызываетъ
сокращеніе соот-
ветствующихъ мышцъ, между темъ какъ усиливая токъ постепенно,
можно довести его до значительной силы и все таки
не получить со-
кращения. — Другимъ обстоятельствомъ, способствую іцимъ возбудимости
чувству является отчетливость, яркость и конкретность техъ пред-
ставленій, которыя
связаны
съ возникающимъ
чувствомъ. Смутныя,
неясный и отдаленный представленія, а также всякаго рода отвлечен-
ныя соображенія и выводы менее способны возбудить въ человеке
сильное чувство, чемъ яркіе, наглядные образы. Некоторые психологи
(напр., Леманъ [36 1) утверждаюту что всякое ощуіценіе или предста-
вление (напр., ощуіценіе какого-нибудь цвета, звука), если оно слиш-
комъ слабо, является нейтральнымъ, т. е. ,
не вызываетъ
въ насъ ни-
какого чувства; только достигнувъ известной интенсивности, извест-

-
152 —
наго «порога»
(intensive Schwelle), оно начннаетъ сопровождаться
чувственныыъ тоноыъ. Надо сказать, впрочемъ, что этотъ порогъ чрез-
вычайно колеблется для различныхъ ощущеній и представленій въ
зависимости отъ ихъ содержанія. Такъ, напр.,
идя по улице, мы мо-
жемъ оставаться совершенно равнодушными по отношенію къ разлнч-
нымъ сценамъ, происходящимъ тутъ же передъ нашими глазами, — и
въ то же время чувствуемъ, что какое-нибудь смутное воспоминаніе о
совершенной нами безтактности все время не даетъ намъ покоя.
Согласно распространенному мненію, возбудимость чувствованій
значительно и з м е няется съ возрастомъ: юношеская пылкость усту-
паетъ место мало но малу хладнокровной сдержанности взрослыхъ,
а
затемъ, съ
наступденіемъ старости, обнаруживается постепенный и
общій упадокъ аффективной деятельности. Трудно сказать, насколько
мненіе это действительно является иравильнымъ. Точное сравненіе
затрудняется здесь тТ:мъ обстоятельствомъ, что вместе съ возрастомъ
изменяются обыкновенно также
и
интересы человека, его привычки,
взгляды, занятія, окружающая обстановка и т. д. Уменье сдерживать
себя и управлять своими чувствами въ различныхъ возрастахъ также
бываетъ различно. Какъ бы то ни было, но приведенный выше взглядъ
все же
заключаетъ
въ
себе, невидимому, известную долю истины.
Анатомо - физіол огическій коррелатъ
возбудимости
чувствъ состоитъ, очевидно, въ большей или меньшей легкости возникно-
венія техъ, совершающихся въ нервномъ веществе процессовъ,
кото-
рыми сопровождается появленіе каждой эмоціи въ нашемъ сознаніи. Фулье,
который все различіе темпераментовъ сводитъ къ сйле и быстрот!,
обмена веществъ, совершающегося въ нервной ткани, пользуется тС.мъ
же прннщшомъ и для объяснения различной возбудимости чувствова-
ній: въ основе этого качества лежишь, по его мн!нію, наклонность къ
быстрому возстановленію
нервнаго вещества
въ
соответствую щи хъ
центрахъ [9]. Однако, не говоря уже о крайней неопределенности этой
гипотезы, представляется совершенно непонятнымъ,
почему появленіе
чувствъ должно сопровождаться возстановленіемъ нервнаго вещества,
въ то время какъ мы знаемъ,
что
вс! решительно психическіе про-
цессы (въ томъ числе и аффективные) ведутъ за собой затрату нерв-
ной энергіи и, следовательно, распаденіе нервной ткани. Поэтому намъ
кажется более правильнымъ оставить вопросъ открытымъ, впредь до
боле.е точнаго выясненія того физіологическаго механизма, действіемъ
котораго сопровождается возникновеніе каждаго чувства.
Связи и отиошенія.
Многочисленные факты и наблюденія,
собранный главнымъ образомъ авторами, писавшими о темпераментахъ,
убФждаютъ насъ въ томъ, что существуешь, невидимому, тесная связь
геежду значительной возбудимостью чувствованій съ одной стороны, и

изменчивостью, неустойчивостью и.хъ — съ другой. Сангвиники, которые
изъ всехъ темпераментовъ обладаютъ наиболее легко возбудимыми
чувствами, отличаются въ то же время и крайннмъ непостоянствомъ:
легко вспыхивая,
они такъ же
легко и остываютъ.
Крайняя измен-
чивость настроенія у истеричныхъ больныхъ составляетъ такую же
характерную ихъ особенность, какъ и необычайно повышенная возбу-
димость ихъ эмоціональной сферы. Нельзя установить такого же па-
раллелизма между разбираемымъ нами качествомъ и силой или интен-
сивностью чувствованій. Какъ у холернковъ, такъ и у сангвиниковъ
чувства отличаются значительной возбудимостью; но у сангвиниковъ
они всегда бываютъ крайне поверхностны, въ то время какъ у холе-
риковъ они могутъ достигать необычайной силы и яркости. — Что ка-
сается отношения разбираемаго качества къ другнмъ областямъ ду-
шевной жизни, то несомненно, что всякое внезапно наступающее чув-
ство гораздо сильнее вліяетъ на течете умственныхъ и волевыхъ про-
цессовъ, чемъ то, которое постепенно зарождалось и вырабатывалось.
Внезапный страхъ совершенно парализуетъ какъ умственную, такъ и
волевую деятельность. ЧеловЬкъ съ легко возбудимой эмоціональной
сферой склоненъ бываетъ обыкновенно къ импульсивнымъ поступ-
камъ, къ необдуманнымъ решеніямъ и къ недостаточно обоснован-
нымъ сужденіямъ. Подъ вліяніемъ внезапно наступившаго сильнаго
аффекта, онъ иной разъ, какъ
говорится, совершенно «теряетъ го-
лову». Въ то же время внезапно возникающее чувство гораздо труднее
бываетъ подавить путемъ наиряженія волевого усилія, и поэтому люди
«горячіе», вспыльчивые обыкновенно совершенно неспособны къ само-
обладание, т. -е .,
къ произвольной задержке , какъ
психической, такъ
и физической. Наоборотъ, сильно развитая и
систематически упраж-
няемая способность психо-физической задержки можетъ повлечь
за
собой двоякаго рода последствия: или вместе съ внешними проявле-
ниями будутъ всякііі разъ задерживаться и внутрениія переживанія,
соответствующая данной эмоціи, — тогда область чувствованій подвер-
гнется действительной атрофіи,
и
возбудимость ихъ понизится; или
же задержка будетъ касаться только вніішнихъ проявленій чувства,
и тогда возбужденіе, всякій разъ вызываемое внезапно возникающей
змоціей и не находящее себй выхода во внешнихъ нроявленіяхъ, бу-
детъ все более и болйе накопляться въ организме и отъ времени до
времени прорываться неожиданными взрывами гнйва, радости, восторга,
страсти и т. д.
*
*
*
Отъ возбудимости чувствъ следуетъ отличать большую или меньшую
быстроту возникновенія каждаго отдельнаго чувствованія. Опыты

—-
154 —
Скрипчюра (впрочемъ, оспариваемые некоторыми другими изследовате-
лями) показали, что даже простой «чувственный тонъ», сопровождаю щій
отдельныя ощуіценія, требуетъ известнаго времени для своего развнтія;
названный авторъ неоднократно наблюдалъ случаи, когда чувственный
тонъ наступалъ лишь спустя некоторое время после того, какъ было
испытано ощущеніе, его вызвавшее.
Что касается более сложныхъ
чувствованій и аффектовъ, то относительно нхъ фактъ этотъ не под-
лежитъ никакому сомненію. Всякое представленіе должно пробыть въ
нашемъ
сознаніи известный промежутокъ времени для того, чтобы
сопровождающее его чувство развилось въ полной силе. Леманъ [36]
называетъ
этотъ
промежутокъ времени «экстенсивнымъ порогомъ»
(extensive Schwelle),
въ
противоположность
«интенсивному порогу»,
о которомъ говорилось
выше.
Многіе аффекты потому именно и на-
сту паютъ постепенно,
что
не все входяіція въ ихъ составъ чувства
развиваются одновременно.
Спрашивается, однако, имеетъ ли быстрота возникновенія чувство-
ваній такую важность для индивидуальной психологіи, чтобы ее можно
было причислить къ
основнымъ
наклонностямъ? Ііамъ кажется, что
для этого яетъ достаточныхъ основаній. Индивидуальныя колебанія,
свойственныя данному качеству, невидимому, далеко не велики. Иного
флегматика, правда, приходится долго дразнить прежде, чемъ онъ
соберется, наконецъ, разсерднться;
но
здесь речь идетъ не столько
о медленности возникновения
чувства, сколько
о
слабости раздражи-
теля, недостаточная для того, чтобы преодолеть равнодушіе даннаго
субъекта. Отдельныя эмоціи и аффекты у одного и того же человека
могутъ развиваться более или менее быстро, въ зависимости, глав-
нымъ образомъ, отъ степени своей сложности. Различія же между от-
дельными людьми въ этомъ отношеніи, невидимому, не такъ ужъ ве-
лики, чтобы обращать на себя особенное вниманіе. Кроме того, про-
явивши данной наклонности
настолько
сложны, неясны и скоропрехо-
дящи, что
ее гораздо труднее установить въ каждомъ отдельномъ
случае, чемъ, напр.,
родственный ей скорость умственныхъ процес-
совъ
или
скорость движеній. Во всякомъ случае, для того, чтобы
вполне оценить значеніе даннаго качества для индивидуальной пси-
хологіи, нужно изучить его гораздо подробнее, чемъ это сделано въ
настоящее время.
Сила или слабость чувствованій.
Определеніе качества и его проявлен! я. Въ первой части
этой книги (гл. II) мы указывали на то, что проявленія каждаго дан-
наго
чувства
могутъ быть
сравниваемы
по
своей силе (интен-

—
155 —
сивности) какъ у различныхъ людей, такъ и у одного и того же чело-
века въ разное время. Наблюдая въ теченіе продолжительнаго вре-
мени несколькнхъ индивидуумовъ,
мы убеждаемся, что у нЬкоторыхъ
изъ нихъ чувства могутъ достигать, при известныхъ условіяхъ, такой
интенсивности, къ которой другіе оказываются совершенно неспособ-
ными. Вотъ эту именно
способность испытывать
при нЬкоторыхъ,
наиболее благонріятныхъ обстоятельствахъ такія интенсивный чувства,
которыя доступны сравнительно лишь
немногимъ, мы и будемъ назы-
вать силой чувствованій. Само собою разумеется, что изследуя это
качество у какого-нибудь человека, необходимо наблюдать за проявле-
ніями техъ именно аффектовъ и эмоцій, которыя ему въ особенности
свойственны, такъ какъ именно
на
нихъ
сила его
чувствованій мо-
жетъ обнаружиться съ наибольшей яркостью (см. выше). Кроме того,
обстоятельства-возбудители должны достигать при этомъ наибольшей
интенсивности, какая только возможна
въ данномъ случае. Въ" этомъ
отношеніи сила чувствованій резко отличается отъ ихъ возбудимости.
При изученіи возбудимости чувствъ нужно брать тотъ минимальный
возбудитель, который все еще въ состояніи вызвать у наблюдаемаго
индивидуума ясно замЬтныя проявления той или иной эмоціи. Здесь
же, наоборотъ,
мы
стараемся получить maximum эффекта и потому
должны выбирать наиболее сильныя чувства и наиболее интенсив-
ныхъ возбудителей. Если человекъ обладаетъ легко возбудимой эмо-
циональной сферой, но
въ
то
же
время лишенъ разбираемаго нами
качества, то действіе на него самыхъ
сильныхъ
возбудителей почти
не будетъ отличаться отъ дЬйствія возбудителей слабыхъ. Люди чув-
ствительные,
но
неглубокіе («сантиментальные») при виде какого-
нибудь серьезнаго несчастія ахаютъ, вздыхаютъ и истекаютъ слезами
совершенно такъ же, какъ они это привыкли д Ьлать при всякомъ удоб-
номъ случае, иногда изъ за совершеннейшнхъ пустяковъ. По мйрЬ
усиленія раздражителя, чувство у нихъ,
какъ
и
у другихъ людей,
также возрастаетъ, но ростъ этотъ не идетъ дальше известнаго (сра-
внительно
очень
невысокаго) предела, после котораго интенсивность
эмоціи остается приблизительно одинаковой, какъ
бы ни усиливался
возбудитель.
О томъ, насколько значительны чувства, испытываемый человекомъ
въ каждый данный моментъ, мы судимъ прежде всего по ті;мъ вні.ш -
нимъ, физіологическимъ проявленіямъ, которыя
наиболее доступны
постороннему наблюдателю и
о которыхъ уже много разъ упомина-
лось. Чемъ сильнее аффектъ или эмоція, тЬмъ рйзче вазомоторный
измененія, темъ обильнее и энергичнее мимическія и пантомимиче-
ская движенія. Если легкое чувство удовольствія приводить въ дЕіі-
ствіе наиболее легко сокращающаяся мелкія мышцы (Спенсеръ [37]),

—
156 —
вызывая на лиде человека улыбку,
то
при более сильной радости
человекъ начинаетъ смеяться, затемъ хохотать, прыгать, размахивать
руками и т. д. Такой же параллелизмъ между ростомъ чувства и уси-
леніемъ его физіологическихъ проявленій суідествуетъ
и
для всехъ
угнетающихъ, астенически хъ аффектовъ, какъ страхъ, горе, отчаяніе.
Однако, далеко не всР, люди обладаютъ хорошо развитыми физіологи-
ческими проявленіями чувствованій,
и
поэтому оцР.нка силы чувствъ
по
ихъ
физіологическимъ ироявленіямъ далеко
не
во
всТ.хъ слу-
чаяхъ
можетъ
считаться
вполне достаточной. Нередко приходится
прибегать для этой цели къ различнымъ косвеннымъ признакамъ, изъ
которыхъ
самымъ
важнымъ
является, пожалуй,
вліяніе чувствъ на
поступки и деятельность человека. Чемъ сильнее желаемъ мы чего-
нибудь, гіімъ энергичнее добиваемся. А
такъ
какъ
желанія тесно
связаны съ чувствами, то по той энергін,
съ которой человекъ дей-
ствуете,
мы
можемъ
судить до известной степени
также
иосиле
его чувствованій.
Наконецъ. некоторое представление
о
силе чувствъ,
испытывае-
мыхъ человекомъ, мы
можемъ
составить
но
его
собственнымъ раз-
сказамъ и оппсаніямъ, въ особенности, если человйкъ этотъ обладаетъ
способностью къ самонаблюденію и умйетъ точно
и подробно описы-
вать и анализировать
свои
душевныя переживанія. Такъ, напр., въ
доказательство того, какія сильныя эмоціи могутъ испытывать неко-
торый художественный натуры, приводить нередко Берліоза, который
въ необычайно сильныхъ и страстны хъ выраженіяхъ описываетъ свое
душевное состояние
во время перваго исполнения его произведший [14].
Надо иметь въ виду, однако, что художественность разсказа можетъ
въ этихъ случаяхъ значительно усилить производимое имъ впечатлй-
ніе, тогда какъ неумелая,
хотя
бы и правдивая передача является
нередко только слабымъ отголоскомъ, не дающимъ никакого предста-
вленія о силе пережитаго чувства. Вообіце, способъ этотъ, являющійся
наиболее непосредственнымъ (такъ какъ о силе своихъ
чувствъ су-
дить самъ человйкъ, ихъ испытываюіцій), обладаетъ въ то же время
всеми недостатками чисто субъективнаго метода.
Говоря о в о з б у д и т е л я х ъ разбираемой наклонности, приходится
прежде всего повторить то, что было сказано
о нихъ но поводу воз-
будимости чувствованій: внезапность наступления, рТізкій контраста со
всемъ окружаюіцнмъ, яркость и отчетливость
представленій, сопрово-
ждающихъ данное чувство, — все эти моменты играютъ здесь такую
же важную роль, какъ
и
въ
предшествовавшемъ
качестве. Разница
только въ томъ, что здесь каждый изъ этихъ дЬйствующихъ момен-
товъ долженъ быть доведенъ до крайней степени
своей интенсив-
ности, — какъ объ этомъ уже говорилось
выше, при онределеніи на-

—
157 —
kjohhocth. Въ частности— усиливающее дййствіе контраста возможно
только
въ
томъ
случае, если контрастирующія чувства болйе или
менее однородны ио своему содержанію: радостное нзвйстіе особенно
сильно действуетъ на человека, который уже бшзокъ къ отчаянію,
веселая шутка оценивается лучше всего среди монотонной и скучной
обстановки; но, по остроумному замечанію Лемана, «хорошая картина
не будетъ казаться лучше после скверной музыки, шахматный выиг-
рышъ — после зуоной боли».
Г І очно такъ же, какъ и въ иредшество-
вавшсмъ качестве, яркость
и ■ отчетливость
представлений, сопрово-
ждаю щи хъ чувство, хотя
и
способствуютъ въ значительной степени
усиленно чувства, но все же не являются элементами безусловно необ-
ходимыми. Бываютъ случаи, когда огромная радость внезапно напол-
няетъ все сознаніе человека, а онъ
еще не успйлъ разобраться въ
ея нричинахъ и лишь
очень
смутно сознаетъ самый предмета этой
радости. Нечто подобное долженъ былъ испытывать Алеша Карама-
зову когда, выбйжавъ ночью
изъ
кельи, гдй лежалъ покойный ста-
рецъ Зосима, онъ въ изступленіи, полный восторга, цйловалъ землю
и рыдая клялся «любить ее, любить во веки вйковъ».
Относительно изменяемости даннаго качества по возрастамъ
считаюта обыкновенно, что у дЬтей сила чувствованій (какихъ бы то
ни было) далеко
не
можетъ
достигать той интенсивности,
какъ у
взрослыхъ. Согласно мнйнію Спенсера, «при прочихъ равныхъ усло-
віяхъ сила чувствованія строго пропорціональна количеству заключаю-
іцихся въ немъ оіцуіценій»; поэтому, чемъ выше подымается развитіе,
темъ сильнее становятся чувства,
такъ
какъ
постепенно развиваю-
щаяся сложный эмоціи вмещаютъ въ себя все большее и большее
количество ощущеній [37]. Если придерживаться
этой теорін, то при-
дется, конечно, заключить,
что
взрослые люди, кругозоръ которыхъ
несравненно шире, чемъ у детей, обладаютъ также и гораздо более
глубокими и интенсивными чувствованіями. Однако, несомненное, фак-
тическое рйшеніе этого вопроса едва ли можетъ быть когда-нибудь
получено,
такъ
какъ
вмйстй съ возрастомъ изменяется не только
сила чувствованій, но также
и
вей тй внешнія проявленія, при по-
мощи которыхъ ее
можно
обнаружить: мышцы тела, какъ гладкія,
такъ и поперечио-полосатыя,
все
болйе и болйе начпнаютъ подчи-
няться произвольной задержке, поступки и сужденія дйлаются более
обдуманными и менее импульсивными, отношеніе къ своимъ собствен-
нымъ душевнымъ нережнваніямъ и оценка ихъ
значительно изме-
няются. Все эти и многія другія перемйны сильно затрудняютъ прямое
и непосредственное сравнение силы чувств ованій у дйтен и у взрослыхъ.
Анатомо-физіологическимъкоррелатомъ силычувствъ
является, очевидно, большая
или
меньшая
интенсивность
перифери-

—
158 —
ческихъ измененій (мышечныхъ и вазомоторныхъ), а также
техъ,
еще недостаточно изученныхъ
процессовъ въ
головномъ
мозгу, ко-
торыми сопровождается начало и развитіе каждаго чувствованія. Не-
которые авторы (Фулье) нолагаютъ, кроме того,
что сильныя, неодно-
кратно повторяющіяся чувства, помимо своихъ внешнихъ проявлен!#,
глубоко затрагиваютъ также и деятельность внутреннихъ органовъ,
ощущенія которыхъ
играютъ такую важную роль въ происхожденіи
эмоцій; после сильнаго истощенія органы эти (въ противоположность
органамъ чувствъ) долго не могутъ оправиться,
чкмъ и объясняется
тотъ фактъ, что люди впечатлительные вообще не отличаются
креп-
кимъ здоров ьемъ.
Связи и отношен! я.
Обильныя физгологическія проявленгя ,
неизменно сопровождающія у многихъ людей век сколько-нибудь зна-
чительные аффекты и эмодіи, играютъ по отношение къ этимъ поелкд-
нимъ
двоякую роль: съ одной стороны, они увеличиваюсь силу чув-
ствованія, благодаря массе периферическихъ ощущеній, получающихся
отъ мышцъ и внутреннихъ органовъ, а съ другой — способствуютъ раз-
решение аффекта, давая выходъ накопившемуся возбужденно. Изве-
стно, что однимъ изъ лучшихъ средствъ подавить въ себе начинаю-
щуюся вспышку гнева является
систематическая
задержка вскхъ
проявлен!!! этого гнква (человекъ заставляетъ себя сидеть на мкетк,
удерживается отъ ізсякихъ
резкихъ движем! и, сохраняетъ спокойный
тонъ
и
т.
д.); но
въ
го
же
время не менее известно, что, напр.,
тяжелое горе облегчается слезами
и
жалобами. Такая же, довольно
неопределенная зависимость существуетъ между силой чувствъ и ихъ
продолжительностью. Съ одной стороны, продолжительность чувство-
ванн! благопріятствуетъ тому, чтобы каждое изъ
нихъ
развилось,
укрепилось и достигло значительной интенсивности; однако, съ другой
стороны, зависимость эту ни въ какомъ случае нельзя считать взаим-
ной, такъ какъ нередко самыя сильныя страсти и аффекты потухаютъ
такъ же
быстро, какъ и
вспыхиваютъ. Объ отношении силы чувствъ
къ ихъ возбудимости говорилось
въ
предыдущей главк. Вообще же
говоря, разбираемое нами качество
связано, невидимому, более тксно
съ некоторыми особенностями умственной и волевой, чемъ эмоціональ-
ной сферы. Такъ,
сила
чувствъ способствуешь развитію желангй, а
сильныя желанія порождаюсь энергичную деятельность. Люди, наклон-
ные къ
сильнымъ
и глубокимъ чувствованіямъ, более другихъ спо-
собны бороться за свои убежденія или для достиженія своихъ целей.
Наоборотъ, ослабленіе чувствованій и желаній, наблюдающееся нередко
въ состояніяхъ такъ наз. психо-неврастеніи, влечетъ за собою обыкно-
венно совершенное безволіе, «абулію», обрекающую больного, въ конце
концовъ, на полную бездеятельность.

—
159 —
Что касается, наконецъ, умственной сферы, то
сильно развитый
чувства могугь, конечно, совмещаться съ обширнымъ іі разносторон-
нимъ
интеллектомъ, но
въ то
же
время они, иовндимому, налагаютъ
особый отпечатокъ
на всю умственную деятельность даннаго человека.
Яркіе , конкретные образы иреобладаютъ въ подобныхъ случаяхъ надъ
сухими, отвлеченными схемами, полусознательное художественное твор-
чество беретъ верхъ надъ последовательнымъ, систематическимъ на-
учным® мышленіемъ ‘). Наоборотъ, более
или
менее значительное
осдабленіе эмоціональной сферы можетъ
въ теченіе долгаго времени
не оказывать
почти никакого вліянія на умственный способности чело-
века. Особенно рйзко бросается въ глаза это при не.которыхъ психо-
захъ, какъ, напр., при такъ наз. раннемъ слабоуміи (dementia praecox).
Способность воспринимать и комбинировать внешнія впечатленія пред-
ставляется
у такихъ больныхъ незатронутой,
ихъ сужденія и ответы
не заключаютъ
въ
себе ничего
нелепаго и иротиворе.чиваго, — и въ
то же время бросается въ глаза ихъ
полное равнодушіе и безучастіе
ко всему, что прежде ихъ интересовало
и волновало, ко всішъ явле-
ніямъ окружающей жизни и действительности, — за исключеніемъ разве
только самыхъ элементарны хъ органическихъ потребностей [15 1. Нечто
подобное наблюдается также
въ случаяхъ нравственнаго помешатель-
ства, когда,
наряду съ
глубоким® упадкомъ высших® чувствованій,
умственный способности представляются
во
многих® случаяхъ почти
совершенно незатронутыми.
Продолжительность (устойчивость) чувствованій.
Определеніе качества
и
его проявленія. Говоря о продолжи-
тельности чувств®,
мы
будем® иметь въ виду тот® наибольшей для
даннаго субъекта промежуток® времени, въ теченіе котораго чувство,
раз® возбужденное,
продолжает®
еще обнаруживаться,
несмотря на
то, что обстоятельства уже переменились и возбудитель перестал®
действовать. «Если мы, говорит® Моссо, спокойно гуляя, вдруг® ви-
дим® особу, которую мы хотГли бы избежать, наша кровь начинает®
усиленно циркулировать. Но вот®, сейчас® же мы заметили съ облег-
чением®, что это
не
она, тймъ не
менЬе наше
сердце продолжает®
усиленно биться, смуіценіе и безпокойство
не исчезают® сразу; они
остаются
еще,
какъ колебанія веревки после того, какъ по ней уда-
рили» [39]. Здесь чувство не
отличалось особенной силой и поэтому
оно все таки успокаивается довольно скоро. Въ тех® же случаяхъ, когда
і) 0 значепіи эмоціональнаго фактора въ творчестве см. у Рибо [38].

—
160
возбудитель снльнее и чувство, вызванное
имъ, более глубоко затра-
гиваешь весь
душевный складъ человека, последовательное действіе
этого
чувства можетъ оказаться гораздо более продолжительнымъ,
такъ что следы его можно обнаружить спустя недели, месяцы, даже
годы. Самолюбивый чедовекъ, получившій первый призъ на конкурсе,
нисколько дней после того ходитъ, гордо поднявши голову и само-
довольно улыбаясь; мать,
потерявшая
любимаго ребенка, годами не
можетъ иногда забыть свое горе. Нередко въ этихъ случаяхъ чувство,
вначале не особенно сильное,
съ
теченіемъ времени не только
не
утихаетъ, но далее усиливается, по мере того, какъ человекъ, въ пер-
вый минуты растерявшійся,
мало
по малу приходишь въ себя и со-
средоточнваетъ все свое вннманіе на воспоминаніяхъ о постигшемъ
его несчастіи.
Надо сказать, впрочемъ, что здесь рі.чь идетъ вовсе не о постоян-
номъ, ненрерывномъ пребываніи даннаго чувства въ сознаніи. Даже
глубоко разстроенный человекъ на моментъ отвлекается отъ своего
горя для того, чтобы утолить голодъ и жажду. Въ эти моменты чув-
ство, хотя и не исчезаешь
виолне изъ сознанія, но все же отходнтъ
на второй планъ, чтобы въ следующій моментъ опять обнаружиться
съ полной силой. Съ теченіемъ времени, по мере того, какъ действіе
чувства ослабеваетъ, такія повторный обнаружения его делаются все
более и более редкими, интенсивность
ихъ также
постепенно пони-
жается, пока, наконецъ, данное чувство совсемъ не перестав етъ по-
вторяться.
Эти повторные возвраты разъ испытаннаго чувства, при
полномъ отсутствіи соответствующего возбудителя, указываютъ на то,
что чувство это
все
время продолжаетъ действовать, хотя бы самъ
человекъ, отвлеченный на время чемъ-нибудь иостороннимъ, и не со-
знавалъ этого действія. Въ данномъ случай къ эмоціональной сфере
всецело можно применить соображения, высказанный однимъ авторомъ
[40] относительно представлений и ихъ взаимодействія. «Поразитель-
нымъ
представляется тотъ
фактъ, говоришь онъ,...
что постоянство,
устойчивость представленій и ихъ наклонность къ
частому ноявленію
въ сознаніи всегда сопровождаютъ
другъ друга. Не следуетъ ли за-
ключить отсюда о тесной связи обеихъ этихъ наклонностей»? Далее
авторъ указываетъ на то, что чемъ больше стремленіе представленія
осуществиться (Actualisirbarkeit tier Yorstellungsdisposition),
темъ
больше и сопротивляемость
представления по
отношенію ко
всему
остальному содержанию сознанія. Такимъ образомъ, оказывается, что
«устойчивость представленія и наіионность его къ
частому возникно-
венію въ сознаніи вовсе не
представляютъ изъ себя двухъ самостоя-
тельныхъ наклонностей. Первая изъ нихъ сама собой появляется вместе
со второй, составляя
лишь
ея, такъ
сказать, обратную сторону». Въ

—
161 —
нашемъ случае мы имеемъ то же отношеніе, только взятое въ обрат-
номъ виде: постоянство, устойчивость чувствованій является причиной
неоднократнаго иоявленія одного и того же чувства въ сознаніи. — На-
конецъ, доказательствомъ того,
что
долго длящееся чувство продол-
жаешь действовать даже и во время кажущихся перерывовъ, можетъ
служить вліяніе его
на ходъ мыслей, на мимику и поведете даннаго
индивидуума: человеку кажется,
что
онъ
развлекся и позабылъ о
своемъ горе, а между темъ самъ онъ чувствуетъ, что не въ состояніи
заняться ннкакимъ ностороннимъ деломъ: углы губъ у него по преж-
нему все время остаются
опущенными, двнженія его все такъ же
медленны и подавлены, словомъ — вліяніе даннаго чувства, хотя и вы-
шедшаго временно изъ ноля его сознанія, иродолжаетъ, темъ не мені-е,
сказываться на всемъ его поведенін
Противоположное качество — непродолжительность или неустойчи-
вость чувствъ — состоитъ въ томъ, что всякое
чувство, хотя бы даже
вначале и очень
интенсивное, быстро ослабеваешь и, наконецъ, пре-
кращается, не оставляя после себя никакого следа. Если человекъ не
отличается обиліемъ чувствованій, то после ирекраіценія данной эмоціи
онъ виадаетъ въ свое обычное состояніе аиатіи или сиокойнаго равно-
душія. Если же чувства у него обильны и легко возбудимы, то прежняя
эмодія очень быстро сменяется у него какой-нибудь другой, эта въ
свою очередь опять новой и такъ далее, безъ конца. Получается бы-
страя и резкая см'Т'.на чувствованій и настроеній, составляющая одну
изъ отличительныхъ
чертъ такъ наз. истерпческаго характера. Каче-
ство это, будучи очень рі.зко выражено, діілаетъ обыкновенно чело-
века совершенно нссиособнымъ выработать себе сколько-нибудь опре-
деленные взгляды
и
убеждещя;, симпатіи
и
антипатіи, иріобрести
сколько-нибудь прочныя, постоянный привязанности. Благодаря этому,
оно играетъ нередко очень
важную роль въ жизни человека, опре-
деляя собой не только
его
личныя
отношенія къ окружающими его
людямъ,
но
даже иногда родъ его занятій, соціальное положеніе и
т. д. Въ случаяхъ, менее резко выраженныхъ, ослабленіе госиодствую-
іцаго чувства и замена его другими происходили съ известной посте-
пенностью. Ослабевающее чувство мало по малу видоизменяется, входя
въ различный комбинаціи съ другими, вновь
возникающими эмоціями.
Острое, тяжелое горе принимаетъ постепенно характсръ тихой, задум-
чивой грусти, пока, наконецъ,
не исчезнетъ
совершенно, уступивши
место новыми надеждами и новыми
радостями. Переходи въ этихъ
случаяхъ бываетъ иногда до того постепенными, что поди конецъ
трудно бываетъ уловить, где кончается прежнее чувство и гдЬ начи-
наются новый, заступившія его міістф.
Возбудителемъ разбираемой наклонности является, прежде
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
11

—
162 —
всего, постоянство окружаю іцихъ условій и обстоятельств!,, сохраненіе
ихъ
приблизительно въ томъ
же виде, въ какомъ они были въ мо-
мента, вознпкновенія данной эмоціи. Чемъ однороднее окружающая
среда, чеыъ меньше
содержитъ она возбудителей противоположнаго
характера, способныхъ ослабить и раньше времени прекратить проявления
разъ возникшей эмоціи, темъ продолжительнее будетъ действіе этой
эмоціи. Не даромъ человеку, угнетенному случившейся съ нимъ круп-
ной неудачей, советуютъ «разсеяться» , отправиться въ путешествіе,
переменить место жительства, родъ занят#, однимъ словомъ — -поста-
вить себя въ совершенно другія условія, чймъ те, среди которыхъ
произошло огорчившее его событіе. Кроме постоянства окружающей
обстановки и отсутствия противоположныхъ вліяній, важна также боль-
шая или меньшая продолжительность въ действ# самого возбудителя.
Красивый ландшафтъ, которымъ
мы
любовались
въ теченіе долгаго
времени, оставит ъ
въ
насъ, конечно, гораздо более глубокое впеча-
тленіе, чемъ въ
томъ
случай, если бы мы взглянули на него разъ-
другой изъ окна железнодорожнаго вагона. ЧЬмъ дольше действовалъ
возбудитель, тЧімъ болйе «упрочилось» въ насъ соответствующее чув-
ство
и
тймъ значительнее будетъ потомъ его продолжительность.
Надо сказать, впрочемъ, что
здесь известное значеніе нмйетъ также
сложность самого
объекта-возбудителя эмоціи. Чймъ проще объекта, ,
т ймъ скорйе действіе его достигаетъ своего maximum’a, чтобы затймъ
такъ же быстро ослабеть и прекратиться. Простое ощуіценіе краснаго
цвета или сладкаго вкуса тотчасъ
же вызываетъ
въ насъ соответ-
ствующее удовольствіе въ максимальной степени, но
затймъ очень
быстро «надойдаетъ» намъ, и удовольствіе совершенно теряется. На
оборотъ, хорошую картину или живописный ландшафт ъ мы можемъ раз-
сматривать очень долго съ
неослабевающимъ ннтересомъ. Подобная
же разница въ действіи простыхъ и сложи ыхъ
возбудителей заме-
чается также и
въ
томъ
случае, когда самого объекта-возбудителя
уже ігіітъ на лицо и вызванное имъ чувство поддерживается въ насъ
только воспоминаніями: чемъ большее количество образовъ и воспоми-
нав# напоминаютъ намъ объ испытанной когда-то эмоціи, тймъ дольше
сохраняется действіе этой эмоціи.
Некоторые авторы указываютъ, далее,
на то, что чувствованія,
по своему содержание неиріятныя, отличаются по сравненію съ пріят-
ными не только
большимъ распространсніемъ,
но
также
и большей
продолжительностью.
Сосредоточивая непрерывно въ теченіе нйкото-
раго времени свое вннманіе на какомъ-нибудь ощугценіи или предста-
влен#, доставляющемъ
намъ удовольствие (ощущеніе сладкаго вкуса,
красивое сочетаніе цвйтовъ, пріятное воспоминаніе),
мы
замечаемъ
мало по малу, какъ удовольствие начинаетъ ослабевать, загі.мъ север-

—
163
шенно исчезаетъ и, наконецъ, если мы будемъ насильно продолжать
фиксацію вниманія на томъ же объекте, переходить въ противополож-
ное чувство неудовольствія. Особенно заметенъ бываетъ этотъ пере-
хода на техъ объектахъ, которые не отличаются
особенной слож-
ностью, — какъ
объ этомъ уже говорилось выше.
Въ противополож-
ность этому, чувства, по своему содержав! ю непріятныя, какъ, напр.,
физическая боль, горе, страхъ, мучительныя колебанія, могутъ про-
должаться очень долгое время,
не
только не утрачивая своей напря-
женности, но даже делаясь постепенно все более и более невыносимыми
Перехода въ противоположное чувство въ этихъ случаяхъ никогда не
наблюдается (Леманъ [36]). Возможно, что именно большей устойчи-
востью непріятныхъ эмоцій объясняется тотъ фактъ, что люди, испы
тавшіе въ своей жизни
много
горя, способны къ болйе глубокимъ
чувствамъ, чемъ те, которые всю жизнь срывали цветы удовольствія.
Вопросъ объ анатомо-физіологическомъ
коррелате
разбираемой нами наклонности
въ настоящее время нельзя считать
разрешеннымъ сколько-нибудь удовлетворительно.
Несомненно, что
здесь речь должна идти объ устойчивости и постоянстве техъ, еще
недостаточно выясненныхъ
процессовъ, которые составляютъ основу
всякая
чувствованія. Некоторые (напр.,
Штеррингъ) иридаютъ въ
данномъ случай особенное значеніе различнымъ органическимъ оіцу-
щеніямъ (мышечнымъ, вазомоторнымъ и др.), сопровождающимъ зна-
чительное большинство нашихъ чувствованій. Эти ощущенія вступаютъ
въ ассоціативныя связи съ другими, подобными имъ группами оіцу-
іценій и вместе съ ними взаимно иоддерживаютъ и выдвпгаютъ другъ
друга въ сознаніи. А такъ
какъ
всякая
группа органическихъ ощу-
щений неизбежно влечетъ за собой также и появленіе соответствую-
щая чувства, то благодаря этому образуется целая цйпь чувствова-
ний, однородныхъ или близкнхъ по своему содержанию и взаимно под-
держиваю пщхъ другъ друга.
Связи п отношения разбпраемаго качества, невидимому, чрез-
вычайно обширны, такъ что
при составленіи характеристики каждаго
отдельная индивидуума вопросъ о большей или меньшей устойчивости
его чувствованій долженъ имйть очень важное значеніе. Укажемъ на
некоторый, важнййшія нзъ
этихъ связей. Прежде всего, въ сфере
эмоціональной, повышенная возбудимость чувствованій въ высшей сте-
пени способствуешь ихъ неустойчивости, какъ объ этомъ уже говори-
лось выше. Чемъ легче возбуждаются новыя чувства, тймъ скорй.е
они вытесняютъ старыя, ранйе ихъ господствовавшія въ сознаніи.
Какъ легкая возбудимость чувствованій, такъ
и
пхъ
непостоянство
свойственны въ одинаковой степени детскому (а по мненію многихъ —
и женскому) характеру. Въ первой стадіи опьяиеиія, а также
въ
*

—
164
состояніи маніакальнаго возбужденія у.силеніе обоихъ этпхъ качестізъ
опять
таки
идетъ параллельно,
причемъ
въ
некоторыхъ
случаяхъ
они могутъ достигать очень значительной степени развитія. Далее, въ
тесной связи съ продолжительностью чувствованій стонтъ большая или
меньшая 'ассоциированность,'
'Взаимная ' согласованность
ихъ действія,
благодаря которой отдельныя эмоціи взаимно
поддерживаютъ другъ
друга.
О томъ,
что
Продолжительность
чувствований способствуетъ
также ихъ интенсивности, уже говорилось выше.
Чрезвычайно важное
значеніе имеетъ разбираемое нами качество
для волевой сферы. Устойчивость ретепій , продолжительность воле-
вого усилія, словомъ — всІ; те качества, которыми обусловливается на-
стойчивость въ поступкаіхъ,
постоянный и определенный образъ ді.н-
ствій, — представляются совершенно невозможными
въ
томъ
случай;,
•е с л и чувства и желанія сменяются, какъ въ калейдоскоп!;, быстро воз-
никая и таке же быстро уступая место другимъ. Мало того, безъ
продолжительности чувствований невозможно
вообще всякое сколько-
нибудь энергическое волевое усиліе , невозможно даже принятіе какого
бы то ни было онредй;лениаго решенія. Ведь делая надъ собой энер-
гическое уеиліе, напр., жертвуя удовольствіемъ ради выполненія долга,
человекъ всегда руководится
при этомъ какими-нибудь отдаленными
мотивами, которые оказываютъ
на
него
большее вліяніе, чемъ вей;
окружающія его въ данный моментъ воздействія. Но ведь вся сила
этихъ отдаленныхъ мотивовъ заключается
именно
въ томъ продолжи-
тельномъ, стонкомъ
и неизменномъ чувств!;, которое съ ними связано
и благодаря которому они
являются
не
простыми, индифферентными
восйоминаніями, а стимулами, направляющими деятельность и поступки
человека.' То же самое
и
въ
процесс!; принятія решенія. Разъ мы
выбрали одно какое-нибудь решеніе, предпочитая
его
всемъ осталь-
нымъ, значить, чувство, связанное съ этпмъ решеніемъ,
взяло верхъ
надъ всеми другими и заняло
въ сознаніи преобладающее м!;сто. Если
это чувство устойчиво,
то
наше рй.шеніе будетъ окончательнымъ
и
безповоротнымъ.
Нафборотъ, имбециллики,
а
также
вообще люди,
отличающіеся изменчивостью и иеиостоянствомъ
своихъ чувствованій,
никакъ
не могутъ остановиться на одномъ какомъ-нибудь определен-
номъ решеніи. Если имбсциллику, говоритъ Солье, дать два объекта
на выборъ,
то
онъ
тотчасъ
же, безъ колебаній беретъ одинъ изъ
нихъ; потомъ
тотчасъ
же оставляетъ
его
и
беретъ второй. Взявши
что-нибудь, онъ почти всегда жалеетъ о томъ,
что взялъ это, а не
другое [34]. Такиііъ образомъ, даже простой выборъ, принятіе реше-
нія требуетъ уже известной устойчивости чувствовании
Не мен!;е значительной
оказывается
также
связь разбираемаго
нами качества съ некоторыми особенностями умственной сферы. Если

—
165 —
какое-нибудь чувство надолго овладело человекомъ, то соответствую-
щія ему представления чаще всехъ другихъ появляются въ его созна-
нии и настойчиво останавлпваютъ на себе его вниманіе. Благодаря
существованію такихъ направляющихъ идей , мышленіе человека,
а
нерТ.дко также
и
его
поступки пріобретаютъ характеръ единства,
зависяіцій не
столько
отъ
логической согласованности его мыслей,
сколько отъ постоянства руководящихъ чувствованій. Примеры такой
«логики чувствъ» нередки среди выдающихся общественныхъ дея-
телей, горячо
преданныхъ какой-нибудь идее и всю жизнь за нее
боровшихся. Съ другой стороны, способность къ воспроизведен!ю пред-
ставленій ,
въ
особенности яркихъ
и
живыхъ
образовъ фантазіи
(а также
органпческихъ ощущеній — см.
выше), значительно благо-
пріятствуетъ продолжительности чувствованій. Известенъ случай, опи-
санный ГПарко, когда больной, обладавши! ранее чрезвычайно развн-
тымъ зрительнымъ воображеніемъ, внезапно потерялъ эту способность.
И вотъ, одновременно съ
этимъ,
онъ
сталъ замечать, что чувства
его какъ бы притупились. «Прежде я былъ впсчатлительнымъ, энтузіа-
стомъ, говоритъ онъ,
и
обладалъ богатымъ воображеніемъ; теперь
же я сталъ холоденъ и спокоенъ, образы, созданные фантазіей, уже
не могутъ увлекать меня».
«Я сделался мснее доступнымъ горю и
нравственному страданію. Такъ, напр., потерявши недавно одного род-
ственника, съ которымъ мы были связаны тесной дружбой, я испы-
талъ гораздо меньшую скорбь, чемъ это
было бы прежде, когда я
могъ представить себе его
лицо, теченіе его болезни и въ особен-
ности внешнія проявленія того горя, которое его преждевременная
смерть вызвала у всехъ членовъ нашей семьи» [41]; Что касается,
наконецъ, той связи, которая сущсствуетъ между продолжительностью
чувствъ и устойчивостью пассивного внимапія , то объ этомъ уже
говорилось выше.
*
*
*
Въ последнее время Рибо, наряду съ памятью
интеллектуальной,
выдвигаетъ также аффективную память, которая,
по
его сло-
вами, у некоторыхъ людей представляется очень сильно развитой.
Способность эта состоитъ въ томъ,
что
вспоминая о какомъ-нибудь
событіи, сильно
взволновавшемъ его
въ
свое время, человекъ живо
воспроизводитъ не только
ощущенія и представленія, связанныя съ
этимъ событіемъ, но также и самую эмоцію, тотъ «чувственный тонъ»,
которымъ сопровождались эти ощущенія и представленія. Индивидуаль-
ный колебанія въ этомъ отношении невидимому, очень велики. Въ то
время, какъ некоторые люди совершенно спокойно разсказываютъ объ
испытанномъ ими когда-то смертельномъ ужасе, или состояніи восторга,

—
166 —
или мучительной боли, — другіе всякій разъ снова переживаютъ те же
чувства, только въ более слабой степени. Качество это, невидимому,
представляется родственнымъ только
что разобранной нами
продол-
жительности чувствованій. Въ то же время большее или меньшее его
развитіе сильно должно
отразиться какъ
на поступка хъ человека,
такъ и на его умственной деятельности; на это отчасти указываетъ
и самъ Рибо въ статье, посвященой данному вопросу [42]. Вообще,
аффективная память,
если
бы ее изучить подробнее,
могла бы, по-
жалуй, иметь для индивидуальной психологіи не менее важное зна-
ченіе, чР.мъ многія другія основный
наклонности. Теперь же она еще
слишкомъ мало изследована для того, чтобы высказываться
оконча-
тельно по этому вопросу.
Взаимная согласованность (ассоциированность) чувство-
вании
ОпредЬленіе качества и его проявлен! я. Въ первой части
этой книги, при разборе изаимныхъ
отношений между различными
наклонностями,
мы уже подробно говорили о томъ, что родственный
и взаимно-связанныя
наклонности стремятся выдвинуть другъ друга
въ сознаніи. Кроме того, указывалось и на то, что возможность одно-
сторонняя
развитія душевныхъ
качествъ действуетъ въ иротиво-
положномъ направленіи, разъединяя между собой не только родствен-
ный наклонности,
но даже нередко различный ироявленія одного и
того же душевнаго качества.
Особенно сильно
сказывается возмож-
ность подобная односторонняя
развитія въ техъ накдониостяхъ,
которыя относятся
къ
содержание различныхъ эмодій. Такъ, напр.,
материнская любовь отличается нередко крайней исключительностью;
сосредоточивши все свои заботы и помыслы на своемъ ребенке, иная
мать относится съ полнымъ безучастіемъ къ нуждамъ и страданіямъ
всехъ другихъ детей, хотя бы они тутъ же рядомъ умирали съ голоду.
Однако, далеко не все матери такъ исключительны
въ своихъ чув-
ствахъ. Бываютъ случаи, когда женщина становится сострадательной
ко всемъ маленькимъ, заброшеннымъ детямъ именно потому, что они
напоминаютъ ей собственнаго ребенка, такого же слабаго и безпомощ-
наго; чувство, пробужденное въ ней этимъ воспоминаніемъ, распро-
страняется также и на того чужого ребенка, благодаря которому это
воспомннаніе возникло,
и мешаетъ ей остаться по отношенію къ нему
черствой и равнодушной. Любовь и жестокость не уживаются рядомъ въ
ея сознаніи, какъ это было въ первомъ случае. Чувства ея стремятся
придти къ согласованно, создавши одно настроеніе, более или менее
однородное. Большую роль въ подобныхъ случаяхъ могутъ играть,

—
167 —
конечно, различный ассоціаціи иредставленій,
входящихъ въ составъ
каждаго отделънаго чувства, Но и помимо представленііі, сущест'вуетъ
также непосредственная, хотя иногда и плохо сознаваемая
связь между
отдельными эмоціями, та «логика чувствъ», которая заставляетъ одно-
родный чувства и эмоиіи группироваться вместе, не допуская въ со-
знаніе (по крайней мере, въ данный моментъ) никакихъ чуждыхъ,
противоречивыхъ элементовъ.
Эта именно взаимная согласованность
различныхъ, но близкихъ по своему содержанию чувствъ. наполняю-
щий. сознаніе въ каждый данный моментъ,
и
составляетъ
основу
разбираемаго нами качества.
Взаимная согласованность
чувствованій вовсе
еще не
влечетъ за
собой непременно единства характера,
полной гармоніи всехъ техъ
элементовъ,
которые
входятъ
въ
составъ
данной личности.
Такое
полное единство характера, какъ мы уже говорили, встречается чрез-
вычайно редко. Здесь же речь идетъ только
о томъ, чтобы, благо-
даря нзвестному подбору однородныхъ чувствованій, въ сознанін чело-
века въ каждый данный моментъ не было противоречивыхъ элемен-
товъ.
Человекъ. у котораго действіе отдельныхъ чувствъ достаточно
между собой согласовано, всецело бываетъ охваченъ
известнымъ на-
строеніемъ или эмоціей. Будучи сильно
огорченъ,
онъ
уже не раз-
смеется внезапной шутке, находясь въ приподнятомъ, торжественномъ
настроеніи, онъ не захочетъ
слушать пошлостей. Изъ этого еще вовсе
не следуетъ, чтобы онъ былъ совершенно неспособенъ забавляться
веселыми анекдотами; но только способность эта проявится въ другую,
веселую минуту, когда въ сознаніи его будетъ другой, противополож-
ный подборъ чувствованій. Настроенія его меняются періодами, поло-
сами, и содержаніе чувствъ внутри каждаго отдельнаго иеріода отли-
чается большимъ единствомъ и однородностью.
Въ противоположность
этому, люди, отличающіеся слабымъ раз-
витіемъ разбираемаго нами качества, способны въ одно и то же время
испытывать самыя разнородныя, иногда даже прямо противоположный
чуветвованія. Въ ихъ отношеніяхъ къ одному и тому же лицу могутъ
проявляться одновременно любовь и ненависть, нежность и отвращеніе.
Будучи совершенно искренно растроганы чтеніемъ нравоучптельнаго-
романа, они въ ту же самую минуту не задумаются совершить какой-
нибудь иодленькій поступокъ. Они способны одновременно чувствовать
симпатію къ двумъ людямъ, прямо противоположнымъ по своему ха-
рактеру, увлекаться въ одно и то же время предметами, не имеющими
между собой ничего общаго. Каждое чувство
появляется
и исчезаетъ
безъ всякой связи
со
всемъ остальнымъ
со держан іе.чъ сознанія, не
будучи поддерживаемо со стороны сходныхъ чувствъ и не вступая въ
борьбу съ противоположными. Въ результат!; получается полная без-

—
168 —
связность и
разрозненность
чувствъ и желаній, смйняющихъ другъ
друга безъ всякаго порядка и последовательности. Яркіе и многочи-
сленные примеры такой безсвязностн чувствъ можно найти среди лицъ,
обладаюіцихъ такъ наз. истерическимъ складомъ характера.
Связи и отношенія. Уже a priori можно сказать, что взаимное
согласование чувствъ должно способствовать ихъ силе и устойчивости.
Если цйлый рядъ однородны хъ эмоцій поддерживаютъ другъ друга,
то каждая изъ
нихъ
имйетъ гораздо больше шансовъ упрочиться и
достигнуть значительной интенсивности, чемъ въ противоположномъ
случае. Въ главе, посвященной продолжительности чувствованій, мы
уже указывали на то, что качество это въ значительной степени обу-
словливается теми ассоціативными связями, которыя образуются обык-
новенно между органическими ощущеніями, свойственными различнымъ
аффектамъ и эмоціямъ. Тймъ более велика должна быть взаимная
поддержка чувствованій въ томъ случае, если связь устанавливается
не только между сопровождающими
ихъ
органическими ощущеніями,
но также и между тймн ихъ сторонами, которыя составляютъ сущ-
ность и содержание каждаго отдельнаго чувства. Съ другой стороны,
если въ сознаніи имеется одна или несколько
сильныхъ и глубоки хъ
эмоцій, то оне, въ свою очередь, способствуютъ взаимной согласован-
ности все.хъ остальныхъ чувствованій, производя между ними своего
рода подборъ, усиливая все сходныя и подавляя все ирогивоположныя.
Подобный подборъ можно наблюдать у больныхъ меланхоліей, у кото-
рыхъ, благодаря постоянно господствующему
мрачному настроенію,
всякая горестная мысль или впечатайте тотчасъ же вызываютъ
уси-
ленную реакцію, тогда какъ вей пріятныя впечатлйнія не производятъ
никакого эффекта.
Въ волевой сферй согласованность чувствъ способствуетъ обдуман-
ности
поступковъ , постоянству въ образй дййствій, устойчивости
принятых $ ріъшеній и т. д. Безсвязность чувствъ сопровождается
обыкновенно отсутсгвіемъ уиомянутыхъ качествъ, а также повышен-
ной внушаемостью , неспособностью сопротивляться
чужнмъ вліяніямъ
и воздййствіямъ. Впрочемъ, какъ справедливо замйчаетъ Поланъ, на
почий безсвязностн чувствъ можетъ развиться также и безсмысленное
упорство,
такъ
какъ
человйка, не умйющаго согласовать свои соб-
ственный чувства,
нельзя
бываетъ обыкновенно убйдить никакими
серьезными доводами. — Что касается
умственной сферы, то взаимным
ассоціаціи представлений, входяіцихъ
въ составь различныхъ эмоцій,
сильно способствуютъ также и большей согласованности между собой
самихъ эмоцій. Поэтому человйкъ, обладающій широкимъ кругозоромъ
зі развитымъ мышленгемъ,
человйкъ. приведшей свои
свйдйнія и
взгляды
въ
извйстную систему, всегда будетъ отличаться также и

—
169 —
-большей последовательностью въ развитін и теченін свопхъ чувство-
вант. Его настроеніе въ каждый данный момента будетъ вполне опре-
деленнымъ, его симпатіи и антипатіи строго между собою согласованы
и, вследствіе этого, его поступки будутъ свободны отъ всякаго рода
неожиданностей, скачковъ и противоречій. Въ этомъ именно и лежитъ
причина того регулирующаго вліянія, которое оказываетъ образованіе
на нашу эмоціональную сферу.
*
*
*
Чрезвычайно интереснымъ съ точки зренія обіце-псигологическон
представляется другой способъ соединения чувствованій.
именно— пре-
обладаніе между ними ассоціацій контраста. «Существуютъ люди,
у которыхъ всякое желаніе, всякая
мысль
немедленно вызываютъ
противоположную мысль или противоположное желаніе и задерживаются
ими въ своемъ развитіи» [14]. Здесь ріічь идетъ не о безсвязностп
или неустойчивости отдельныхъ эмоцій,
въ полномъ безпорядкЕ сме-
няющихъ другъ друга,
какъ
объ этомъ говорилось выше. Преобла-
дание ассоціацій по контрасту выражается, наоборотъ, темъ, что ка-
ждая эмоція, возникающая въ сознаніи, непременно влсчетъ за собою
появленіе другой, вполне определенной, а именно— прямо противопо-
ложной ей по своему содержанию. При этомъ для насъ совершенно
безразлично, возникло ли известное чувство (resp. желаніе) само собой,
или подъ вліяніемъ чужого совета, внушенія и т.
д.; результата въ
обоихъ случаяхъ
будетъ одинаковъ, — появленіе
противоположная
чувства. Такъ какъ всякій характеръ. въ силу борьбы за существо -
ваніе, неизбежно долженъ стремиться къ сохранению хотя бы некото-
раго единства, то среди здоровыхъ людей настоящіе, резко выражен-
ные случаи ассоціаціи чувствъ по контрасту встречаются чрезвычайно
редко; обыкновенно они уже перестуиаютъ границу нормы, составляя
достояніе патологін. Поэтому для индивидуальной психологіи качество
это не имеетъ особеннаго значенія, и мы
лишь вкратце упомянсмъ
здесь о его ироявленіяхъ.
Одннмъ изъ наиболее слабых ь проявленій даннаго качества является
нерешительность, постоянный колебанія, возникаю щія благодаря тому,
что всякое желаніе и намереніе тотчасъ же вызываетъ другое, прямо
противоположное ему по своему содержании. Сами по себе чувства
бываютъ здесь достаточно сильны для того, чтобы привести человека
къ
дМствію,
но
они
обезснливаются постоянными столкновениями и
противоречиями. Другое проявление ассоціаціи чувствъ по контрасту
составляетъ наклонность во что бы то
ни стало противоречить дру-
гимъ, — их ъ мнешямъ, иоступкамъ, советамъ, просьбамъ и т.
д. «Я
однажды видЕдъ, говоритъ Поланъ, какъ человекъ поспе.шилъ поло-

—
По-
жить обратно на тарелку взятыя имъ уже конфекты, когда ему пред-
ложили ихъ отведать». И это
делается не изъ упрямства, такъ какъ
обыкновенно еще за минуту передъ этимъ человекъ не имелъ ни ма-
лейшаго намеренія сказать
или сделать то, что онъ сделалъ; причи-
ной является
здесь просто «духъ противоречія», т. е., преобладаніе
ассоціацій контраста.
Дальнейшія проявления разбираемаго качества
встречаются уже
почти
исключительно
у душевно-больныхъ
и
дегенерантовъ.
Сюда
относится,
напр.,
стремленіе наносить
вредъ или причинять неприят-
ности темъ существамъ,
который мы особенно любимъ, и именно въ
ту минуту, когда они намъ больше всего дороги. У человека, искренно
религіознаго, во время богослуженія является непреодолимое влеченіе
произнести кощунственное ругательство или какой-нибудь дикой вы-
ходкой нарушить торжественную церемонно. Сюда можно отнести, по-
жалуй, также
то
своеобразное наслаждение отъ сильной зубной боли
или отъ сознанія крайняго позора и униженія,
которое описываетъ
Достоевскій въ «Запискахъ изъ подполья»
Если наряду съ сильно
развитыми ассоціаціямн контраста у больного имеется также облег-
ченный переходъ идей въ движеніе (повышеніе идео-моторной способ-
ности), то возникаютъ
явленія такъ
наз.
негативизма : больной де-
лаетъ
какъ
разъ обратное тому,
о
чемъ
его
просятъ: онъ плотно
стискиваетъ
зубы, когда
его просятъ показать языкъ, зажмурнваетъ
глаза, когда хотятъ посмотреть его зрачки, сидитъ, когда его просятъ
встать, встаетъ, когда его
просятъ сидеть и т. д. Одновременно съ
этимъ можно наблюдать, какъ, начавши какое-нибудь сложное движеніе,
онъ не доканчиваетъ его, обрывая на половине и переводя въ проти-
воположное движеніе; такъ, напр., взявши чашку съ чаемъ и поднеся
ее къ своему рту, онъ вдругъ выплескиваетъ
чай и ставить чашку
обратно на столъ; протянувши руку, чтобы поздороваться,
онъ вдругъ
на полдороге отдергиваетъ руку назадъ
и гірячетъ
ее въ карманъ.
Тщательный наблюденія показали, что все эти странный действія и
движенія не имеютъ никакихъ разумныхъ мотивовъ
и что въ основе
всего
этого
разстройства л ежить, невидимому, крайне повышенная
тенденція
къ
ассоціаціи
представлений
по
контрасту
(Крепе-
линъ [15J).
ВсТ, эти, чисто
патологическія явленія,
повторяемъ, не предста-
вляютъ особенной
важности
для индивидуальной исихологіи, и если
мы позволили себе распространиться о нихъ несколько подробнее, то
лишь
въ
виду того
интереса,
который они
представляютъ
сами
по себі;.

—
171 —
Обиліе или бедность внешннхъ физіологическихъ про-
явленій чувства.
Определе.ніе качества.
Внешнія проявления всякаго чувства
можно разделить на две большія группы: непосредственныя или физіо-
логическія н более
посредственныя,
сложныя,
которыя мы назвали
выше «соціальными». Здесь речь будетъ идти только о первой груипе.
Сопіальныя проявленія (къ которымъ можно
отнести
почти все пове-
дете человека, его поступки, совершенные подъ вліяніемъ того или
иного чувства, его речи и заявленія, свидетсльствующія о иреобла-
даніи той или иной эмоціи и т. д.) слишкомъ разнообразны и измен-
чивы. Они представляютъ собой, въ сущности, сложные сознательные
волевые акты, на которыхъ только косвенно отражается вліяніе одного
или несколькихъ чувствованій. Гораздо более однородными и взаимно-
связанными
представляются
непосредственныя физіологическія ііро-
явленія, какъ-то:
измененіе дыханія и сердцебіенія,
сжатіе или рас-
ширеніе кровеносныхъ сосудовъ, сокращенія различныхъ мышечныхъ
группъ, какъ гладкихъ, такъ
и
поперечно-полосатыхъ,
мимическія и
пантомимическія движенія и проч. Почти все они въ большей или
меньшей степени непроизвольны, а многія изъ нихъ и безсознатсльны.
Собственно говоря, резкой границы между первой и второй группой
нроявленій нельзя провести. Сжатіе кулаковъ и отрывистые возгласы
могутъ перейти, по мере усиленія гнева, въ драку и ругательства;
инстинктивныя оборонительный движенія могутъ развиться, въ случай
надобности, въ цедую, бодее или менее сложную систему самообороны.
Вообще, мимическія движенія и въ особенности разнообразный сокра-
щенія мышцъ конечностей (сжатіе кулаковъ, топанье ногами, разма-
хиваніе руками) составляютъ
какъ
бы переходную ступень между
физіологическими и соціальными проявленіями. Темъ не менее, и эти
переходным формы отличаются у каждаго отдельнаго человека значн-
тельнымъ постоянствомъ, повторяясь у него всякій разъ въ одной и
той же, почти стереотипной форме. Поэтому,
говоря объ обиліи или
бі.дности физіологическихъ проявлен]]] чувства,
мы будемъ причислять
сюда также
и обй только
что
упомянутым переходным группы, т.- е.,
мимику и движенія конечностей.
Разсматривая и анализируя
внешиія физіологическія нроявленія
чувствованій, мы можемъ установить целый рядъ сторонъ, свойствен -
ныхъ каждому
изъ
нихъ:
общее количество проявлен]]] въ течете
известнаго промежутка
времени (обиліе или бедность проявлен]]]),
распространенность ихъ или, наоборотъ, сосредоточенность въ какомъ-
нибудь одномъ местФ.
организма, большая или меньшая ихъ интен-

—
172 —
сивность, быстрота наступления, продолжительность и т. д. Все это
необходимо было бы наследовать въ томъ
случае, если бы мы заня-
лись спеціальнымъ изученіемъ того, какъ
видоизменяются физіологи-
ческія проявленія чувствованій у разныхъ индивидуумовъ. Однако,
такого рода нзсле.дованіе едва ли моясетъ
составить
задачу науки о
характерахъ. Внешнія проявленія эмоцій и аффектовъ интересуютъ ее
не сами по себе, а лишь
въ
качестве признаковъ, симптомовъ, поз-
воляющихъ судить о содержаніи и теченіи чувствованій у наблюдае-
маго
человека. Поэтому вдаваться
въ различный детали по
этому
вопросу намъ нйтъ никакой надобности; достаточно только знать въ
каждомъ данномъ случай, есть ли внйшшя проявленія чувствъ и на-
сколько они интенсивны. А такъ какъ интенсивность физіологическнхъ
проявленій чувствъ въ значительномъ большинстве случаевъ бываетъ
твмъ больше, чемъ обильнее эти проявленія, то мы и можемъ огра-
ничиться только одной стороной вопроса, именно — обиліемъ или бед-
ностью проявлении
Само собою разумеется, что, говоря о физіологическихъ проявле-
ніяхъ чувства, мы имеемъ въ виду, главнымъ образомъ, центральную,
такъ сказать, часть процесса, т.- е., распростраиеніе нервнаго тока отъ
клйтокъ коры (или подкорковыхъ центровъ) къ различнымъ перифе-
ричеекимъ нервно-мышечнымъ
аппаратамъ. Чймъ обильнее будетъ
этотъ токъ, тймъ большее количество низшихъ моторныхъ (и вазо-
моторныхъ) центровъ будутъ приходить въ дЬйствіе подъ вліяніемъ
каждаго
отдельного чувства, тймъ обильнее будутъ и проявления
этого чувства, Не надо забывать, однако, что обиліе или бедность,
сила
или
слабость физіологическихъ проявленій зависитъ въ значи-
тельной степени также и отъ состоянія того периферическая органа,
на который действуютъ нервные импульсы, исходяіціе изъ центровъ.
Тонкая, нежная кожа гораздо легче
краснеетъ, чймъ толстая, огру-
белая; значительная
мягкость
и
эластичность
кожи
препятствуем
образованию шор щинъ и складокъ.
Перерожденная сердечная мышца
сильнее реагируем на
всякая
рода раздраженія, чймъ нормальная;
тонкія и податливый сосудистыя стенки скорее сокращаются и рас-
ширяются, чймъ плотный. Взрослые и старики именно потому мало
краснйютъ.
что
стЬнки сосудовъ сделались у нихъ плотны и непо-
датливы. Все это надо имйть въ виду для того, чтобы не приписать
центральному нервному возбужденно тйхъ внешни хъ признаковъ, ко-
торые на самомъ дйлф были обусловлены исключительно перифериче-
скими причинами. Съ этой точки зрйнія мимическія сокращенія мышцъ
имФютъ для индивидуальной психологіи гораздо болйе важное значеніе.
чймъ такъ наз.
физіогномическіе, постоянные признаки: форма носа,
лба, ушей, строеніе черепа, морщины на лицй и т. д. Генле, подробно

—
178 —
обсуждаю іцій этотъ вопросъ [ 26], указываетъ на то, что, наир., глу-
бок! я борозды на лице могутъ зависеть, съ одной стороны, отъ силь-
ны хъ страстей и волненій, а съ другой—отъ
частаго и долгодетняго
пребыванія на скверной погоде (какъ это бываетъ у рыбаковъ). Полу-
открытый ротъ, придающій лицу такое апатичное выраженіе, можетъ
зависРть или отъ умственной тупости и неспособностисосредоточивать
вниманіе, или же просто огь
легкой степени глухоты, заставляющей
прислушиваться съ иолуоткрытымъ ртомъ. Все такіе признаки, имею-
іціе чисто периферическое происхождение, необходимо выделить, какъ
не нмеющіе никакого отношенія къ разбираемой нами наклонности.
Еще одинъ вопросъ. Можно ли говорить объ обиліи физіологиче-
скихъ проявленій вообще, не описывая каждаго изъ нихъ въ отдель-
ности? Ведь можетъ случиться,
что
одинъ какой-нибудь родъ про-
явленій (напр., вазомоторный— нокрасненіе или иобледненіе лица) у
даннаго человека сильно развитъ, тогда какъ другоіі (напр., мышеч-
ный сокраіценія конечностей) почти отсутствуетъ. Известно, кроме
того, что некоторые роды чувствованій отличаются обиліемъ, а дру-
гіе, наоборотъ, бедностью внешнпхъ проявлен!!!. Такъ, напр. , нередко
указываюсь на обиліе физіологическихъ проявлен!!!, какъ на харак-
терную черту всехъ вообще аффектовъ (гнева, страха, радости, горя
и т. д .); въ противоположность этому, внешнія ироявленія высшихъ,
идейныхъ чувствованій (ннтеллектуальнаго, эстетическаго, нравствен-
наго) бываютъ иногда до крайности незначительны. Поэтому, не пра-
вильнее ли было бы, производя наблюденія иадъ какимъ-нибудь чело-
векомъ, отмечать у него степень
развитія разбнраемаго нами ка-
чества каждый разъ отдельно какъ для различныхъ чувствованій,
такъ и для различныхъ родовъ проявлен!!!? Вопросъ этотъ долженъ
быть выясненъ, какъ
намъ
кажется, дальнейшими изследованіями.
Тотъ несомненный фактъ, что
высшія
чувствованія не сопрово-
ждаются такими обильными и интенсивнымипроявденіями, какъ аффекты,
не играетъ для насъ особенной роли въ данномъ случай. Руковод-
ствуясь обіцимъ правиломъ: наблюдать наклонность тамъ, гдй она наи-
более ясно обнаруживается,— мы будемъ в сяк!!! разъ для онределонія
большаго или меньшаго обилія физіологическихъ проявлен!!! у наблю-
даемаго человека выбирать именно тР> моменты, когда имъ овладйлъ
какой-нибудь сильный аффектъ и когда, следовательно, физюлогиче-
скія ироявленія у него должны быть въ особенности обильны. За то
вопросъ о томъ, насколько тФсно связаны другъ съ другомъ отдель-
ные роды проявлен!!! (напр., двигательныя и вазомоторный) и могутъ
ли они встречаться порознь, заслуживаетъ гораздо бодйе глубокаго и
вшшательнаго изученія, чі.мъ это было сделано до сихъ иоръ.
IIроявл е н і я наклонностии степень ея развитая. Чбмъ сильнее

—
174 —
развита у человека разбираемая нами наклонность, темъ легче возни-
каготъ у него внешнія физіодогическія проявленія при всякомъ, даже
самомъ незначительномъ чувстве. Поэтому, сравнивая обиліе проявлений
у двухъ разныхъ людей, необходимо непременно обраіцать вниманіе
также и на сравнительную
интенсивность
того
чувства, которое оба
они испытываютъ.
О сйле этого чувства можно судить на основании
различныхъ косвенныхъ признаковъ: собственныхъ заявлений человека,
его поступковъ и проч. Если эти косвенные признаки убедятъ насъ
въ томъ, что
чувство, переживаемое чедовекомъ, не отличается осо-
бенной силой, а между темъ физіологическія проявленія его чрезвы-
чайно обильны и интенсивны,
значить — разбираемое йами качество
выражено у него въ резкой степени.
Такъ какъ мелкія мышцы ранііе нриходятъ въ движеніе, чемъ
крупный (Спенсеръ), то невнимательный наблюдатель можетъ просмо-
треть первые, незначительные
признаки начинаю іцагося чувства. Раз-
личный мелкія движенія (постукиваніе пальцами но столу или носкомъ
сапога
по полу), ноіципываніе перчатки или передника),
легкое на-
хмуриваніе бровей, ускоренное или задержанное дыханіе, незначитель-
ное покрасненіе лица, — вс е это такіе признаки, которые для опытнаго
наблюдателя могутъ иметь большое значеніе. Надо при этомъ, однако,
считаться также и съ возможностью различныхъ постороннихъ вліяній,
нарушающихъ обычный ходъ физіологическихъ нроявленій чувства.
Такъ, у слепорожденныхъ, благодаря невозможности подражанія, почти
совершенно отсутствуетъ игра мимическихъ мышцъ. «Выраженіе лица
у нихъ изменяется очень мало, ихъ физіогномія кажется неподвижной
и безстрастной,
какъ у мраморной статуи,
ихъ лицевыя мышцы почти
не двигаются,
за нсключеніемъ техъ случаевъ, когда они едятъ или
говорить; смехъ или улыбка кажутся у нихъ натянутыми,
такъ какъ
глаза при этомъ
не участвуютъ; некоторые изъ
нихъ разучиваются
даже наморщивать лобъ» [28]. Естественно,
что
въ подобныхъ слу-
чаяхъ для сужденія о степени
развнтія разбираемаго нами качества
приходится обращать вниманіе не на мимику, а на другія, нмеющіяся
на лицо проявления чувствованій.
Анатомо-физіологическая основа
разбираемой нами на-
клонности
заключается, невидимому,
въ более или менее легкой воз-
будимости техъ нервныхъ центр овъ, которые управляютъ физіологи-
ческими
проявленіями чувствованій. Центры эти заложены,
главнымъ
образомъ,
въ продолговатомъ мозгу и подкорковыхъ областяхъ. Про-
долговатый мозгъ
заключаетъ
въ
себе дыхательный и сосудодвига-
тельный центры,
а также центръ блуждающаго нерва, регулирующаго
работу сердца. Среди подкорковыхъ узловъ главное место въ этомъ
отношеніи занимаетъ
зрительный бугоръ, который,
по наблюденіямъ

—
175 —
акад. В. М . Бехтерева [43], является главнымъ центро мъ мимическихт.
движеній и вообще нтраетъ выдающуюся роль въ деле выраженія
чувствъ и душевныхъ волнеиій. Возбудимость этихъ центровъ можетъ
быть повышена прежде всего въ случай ослабленія задерживающей де-
ятельности высшихъ, корковыхъ центровъ, какъ это бываетъ, напр.,
подъ вліяніемъ алкоголя и некоторыхъ другихъ родственныхъ ему ядовъ.
Все такіе моменты, ослабляющіе регулирующую деятельность мозговой
коры, вліяютъ темъ самымъ на усиленіе физіологическихъ проявленій
чувства и, следовательно, могутъ считаться возбудителями раз-
бираемой наклонности. Къ такому же результату ведетъ и ослабленіе
организма подъ вліяніемъ истощаю іцихъ болезней или переутомленія
(состоянія такъ наз. «раздражительной слабости»).
Что касается вопроса объ анатомо-физіологи ческой зависимости, су-
ществующей между двигательными и вазомоторными проявленіямп одного
и
того же чувства, то вопросъ этотъ, какъ мы уже заметили выше,
нельзя
считать еще достаточно выясненнымъ. Невидимому, дйло об-
стоишь здФ.сь неодинаково для разныхъ аффектовъ. Такъ, %-еманъ, на
основаніи своихъ изследованііі, прншелъ къ следующим'!, выводамъ. «Въ
страхе повышеніе иннерваціи вазомоторовъ и нроизвольныхъ мышцъ
является соподчиненнымъ, возникая вследствіе одной общей причины,
одного обіцаго первоначальнаго раздраженія. Въ радости и гор -!; раз-
стройство деятельности вазомоторовъ (и вытекающее отсюда разстрой-
ство мозгового кровеобращенія A. JI.) служить, невидимому, причиной
всФхъ другихъ двигательныхъ проявленій. Въ гнйве .... усиленіе мы-
шечныхъ движеній является произвольным^ нарушсніе же координацін
этихъ движеній возникаетъ благодаря тому, что одновременно съ этнмъ
суживаются сосуды (мозга), а это
влечешь
за сооой задержку въ
теченіи представленій,
главнымъ образомъ, двигательныхъ» [36]. Та-
кимъ
образомъ, отношенія здйсь, невидимому, очень разнообразны.
Связи и отношенія разбираемой наклонности представляются
довольно многочисленными. Мы упомянемъ здесь только о важнЬй-
шихъ. Прежде всего, какъ уже говорилось выше, обидіе физіологиче-
скихъ проявленій прямо противоположно способности къ физической и
психической ■задержке; чеіяъ меньше человФкъ способенъ себя сдер-
живать, шЬмъ обильнее проявляются его чувства. Далйе, существуешь
тесная связь (невидимому, родство) между обиліемъ физіологическихъ
проявленій чувства и обиліемъ движеній , въ особенности ненроизволь-
ныхъ. Анатомо- физіологическая основа обоихъ наклонностей, въ сущ-
ности, почти одна и та же; достаточно вспомнить, какое
важное
м'Ьсто занимаютъ сокращенія лицевыхъ мышцъ и движенія конечно-
стей среди проявленій различныхъ чувствованій и аффектовъ. Иногда
трудно бываетъ различить какое-нибудь рефлекторное движсніе или

—
176 —
возгласъ отъ нроявленій чувства. Крики и движенія новорожденных!,,
а также ихъ
всхлипыванія, вздохи и
проч.. будучи чисто рефлектор-
ными, не
имеютъ никакого
психическаго
значенія и ни въ какомъ
случай не являются
выразительными движениями,
а между темъ но
внешности они чрезвычайно напоминаютъ ироявленія различныхъ аффек-
товъ. Въ то же время оба названный выше
качества (обиліе двнженій
и
обиліе проявлений чувства) въ большинства случаевъ встречаются
вместе. Чсловекъ подвижной можетъ, правда, более или менее удачно
маскировать проявления своихъ чувствованій, стараясь усиленной болтов-
ней или суетливыми движеніяыи отвлечь вынманіе присутствуя» щи жь, —
но совершенно задержать и подавить въ себе эти проявленія ему ни-
когда не удается.
Объ отношеніи разбираемой наклонности къ силе чувствованій мы
уже говорили
при описаніи
этой последней: обильный проявлен!^
какого бы то
ни
было аффекта, съ одной стороны, уменьшаютъ его,
давая ныходъ накопившемуся возбужденно, а съ другой — усиливаютъ,
благодаря возникновение массы периферическихъ оіцущеиій, ироникаю-
іцихъ въ сознаніе. Иногда, впрочемъ, эти ощущенія могутъ, наоборотъ,
какъ бы отвлекать вниманіе отъ псреживаемаго чувства и темъ умень-
шать до известной степени его напряженность.
Разсказываютъ,
что
одинъ солдатъ во
время операціи жевалъ пулю, и это умеряло его
боль. У некоторыхъ людей проявленія бываютъ темъ обильнее, чемъ
сильнее чувство, испытываемое ими; другіе, наоборотъ, по мере уси-
ленія чувства, делаются все более и более сдержанными, серьезными
и молчаливыми.
Вообще, здесь, невидимому, приходится иметь дело
со сложными и довольно таки запутанными отношеніями.
Вліяніе чувствований на умственные процессы.
Олределеніе качества. Въ общей психологіи давно уже изве-
стенъ и неоднократно описывался тотъ фактъ, что чувствованія чело-
века могутъ оказывать известное вліяніе на течсніе его умственныхъ
нродессовъ. Самые разнообразные умственные процессы: воспріятіе,
память, сужденіе и др. нротекаютъ иначе въ томъ случай, если въ
сознаніи госнодствуетъ какой-нибудь сильный аффектъ или эмоція.
Представленія, такъ или иначе связанный съ этой эмоціей, выстунаюіъ
при этомъ
на
первый планъ, вей же остальныя задерживаются или
даже совершенно вытесняются изъ сознанія. Происходить своеобраз-
ный подборъ представленій, ассоціація ихъ не но содержат' ю, а по
тому чувству,
съ
которыми каждое изъ
нихъ
связано.
Всдедствіе
этого общее теченіе умственнаго процесса нарушается иногда въ очень
значительной степени. Для того, чтобы объяснить такое вліяніе чувствъ
на т.еченіе представлений, выдвигались,
какъ
известно, различный

теоріи. Одни авторы (Кантъ) полагали, что
чувство непосредственно
действуетъ здесь на нредставленія. Другіе (Гербартъ), наоборотъ,
счи-
тали разстройство въ теченіи представлений первичнымъ факторомъ,
обусловливаю'щимъ собою
появленіе всехъ остальныхъ
симптомовъ
аффекта. Третьи,
наконецъ, придавали особенное значеніе разнымъ
физіологическнмъ измененіямъ,
о
которыхъ будетъ сказано
ниже.
Какого бы объясненія мы ни придерживались, но самый фактъ остается
несомненнымъ и признается всеми одинаково: сильныя чувства сопро-
вождаются въ большинства,
случаевъ значительнымъ измененіемъ въ
теченіи иредставленій, причемъ всякое чувство способствуетъ появленію
въ сознаніи именно техъ представленій (или груипъ представлений),
который съ нимъ такъ или иначе связаны.
Спрашивается теперь, какое
значеніе все
это
можетъ
иметь для
индивидуальной психологіи? Если бы описанное
вліяніе чувствъ
на
умственные процессы сказывалось съ одинаковой силой у всЬхъ людей
или, по крайней мере, везде, где чувства развиты сколько-нибудь
значительно, то для насъ
здесь оно
не
представляло бы никакого
интереса. Опытъ показываетъ, однако, что въ этомъ отношеніп наблю-
даются
значительный индивидуальный колебанія.
ИТ, которые
люди
совершенно не въ состоянін быть безпрнстрастными въ свонхъ сужде-
ніяхъ, если дело хоть сколько-нибудь затрагиваетъ иуь интересы; они
ни за что не могутъ точно
и подробно описать происшествие, которое
ихъ сильно испугало или обрадовало. Другіе, наоборотъ,
въ
самыя
тяжелыя
минуты, находясь
въ
состояніи сильнейшаго возбуждения,
умеютъ быть, тТ.мъ не менТе, наблюдательными и объективными въ
свонхъ суждеыіяхъ. Очевидно, у первыхъ чувство гораздо больше
вліяетъ на сужденія, чемъ у вторыхъ. Кроме того,
будучи тесно
связано
со многими
другими сторонами душевной жизни
и обладая
значительнымъ
колнчествомъ
проявлений, разбираемое
нами
каче-
ство
является
чрезвычайно характернымъ,
«типичнымъ»
для тТ.хъ
лнцъ, которыя имъ обладаютъ.
Въ виду всего
этого
оно должно,
какъ
намъ
кажется,
иметь важное
значеніе для науки о характе-
рахъ,
почему мы
и выдТлнли его въ качествТ, отдельной основной
наклонности.
Проявления этой наклонности
чрезвычайно многочисленны
и
разнообразны. Въ общемъ, все ихъ можно свести къ тому, что пока
чувство не затронуто,
различным умственный оиераціи совершаются
точно
и бсзъ затруднений; съ вознпкновеніемъ же чувства,
хотя
бы
даже незначительная,
нроисходнтъ нарушсніе умственной деятель-
ности, сначала
въ
качественномъ, а затемъ
и
въ количественномъ
отношеніи. Воспріятія и восиоминанія делаются иодъ вліяніемъ чув-
ства односторонними
и
неточными,
въ нихъ
замечаются извраіценія
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
12

—
178 —
и иробелы, которыхъ раньше не было; те стороны объекта, который
нанболее ярко были отмечеиы чувствомъ или который почему-либо
соответствуютъ содержанию этого чувства, удерживаются въ памяти
и преувеличиваются, противоположный же черты стушевываются, забы-
ваются или же полусознательно, помимо собственной воли скрываются
и замалчиваются. Недаромъ говорить,
что страсть делаетъ человека
слепымъ. Сужденія становятся более субъективными, пристрастными,
окрашиваются въ тонъ господствующей эмоціи. Бываетъ иногда, что
въ
решительную минуту, накануне какого-нибудь важнаго событія,
къ
которому человекъ готовился
въ
теченіе долгаго времени, онъ
вдругъ теряетъ уверенность въ себе: все, что имъ сделано, предста-
вляется ему крайне несовершеннымъ, собственный силы кажутся ни-
чтожными, препятствия — огромными и непреодолимыми. Но вотъ прохо-
дить минута сомненія, уверенность въ себе снова возвращается,
и
иоложеніе делъ опять начинаетъ представляться въ настоя щемъ свете.
Большую роль въ данномъ случае играютъ тгТ; смутныя, неясный, но,
темъ не менее, очень сильныя чувства, который возникаютъ благодаря
ощущеніямъ,
исходя щимъ
отъ
внутреннихъ органовъ
и, достигая
сознанія, образуютъ то, что называется «настроеніемъ» или «расноло-
женісмъ духа». Всемъ известно, до какой степени некоторые люди
способны менять свои взгляды
и
мненія въ
зависимости
отъ того
настроенія, которое владйетъ ими въ данный моментъ. На этой же
почве возникаютъ
и
развиваются те неопределенные и ни на чемъ
не основанные страхи и опасенія, которые такъ свойственны некото-
рымъ людямъ,
въ
особенности обладающимъ слабымъ здоровьемъ и
невропатической конституціей.
Если хорошее или дурное настроеніе становится господствую щимъ,
постояннымъ, то возникаетъ типъ оптимиста или пессимиста, который
на весь міръ смотрнтъ сквозь свои розовые или темные очки. Вообще,
при составленіи міросозерцанія вліяніе чувства на умственные про-
цессы сказывается у некоторыхъ людей съ особенной силой. Вера
въ этихъ случаяхъ преобладаетъ обыкновенно надъ знаніемъ, телео-
логическая объяснения принимаются охотнее, нежели строго иосдедо-
вательная, замкнутая цепь причинъ и следствій. Человекъ во что бы
то ни стало, самыми рискованными доводами старается оправдать и
доказать те выводы и заключения,
къ которымъ привело его чувство.
Мненія такихъ людей отличаются
обыкновенно стойкостью и редко
изменяются даже подъ давленіемъ самыхъ очевидныхъ фактовъ. При-
чина понятна: руководящую роль при образованы: и выработке этихъ
мненій играли чувства, поэтому разрушить и опровергнуть ихъ мо-
гутъ также лишь чувства, а никакъ не опытъ; а намъ известно, что
всякаго рода измененія въ эмоціональной сфере происходить съ го-

—
179
раздо большей медленностью и постепенностью, чемъ въ сфере ум-
ственной х ).
Крайней степени своего развитія достнгаетъ разбираемая нами
наклонность въ некоторыхъ патологическихъ состояніяхъ, именно, при
образованіи бредовыхъ идей и въ состояніяхъ такъ наз. патологнче -
скаго аффекта. Почти никогда не бываетъ, чтобы больной относился
равнодушно къ своему бреду. Въ болынинстве случаевъ бредовыя идеи
связаны съ наиболее интимными сторонами его личности, возбуждая въ
немъ всякій разъ живейшее чувство. Именно этой тесной связью съ
-эмоціональной сферой объясняется стойкость бредовыхъ идей,
ихъ
замечательная сопротивляемость
по
отношению
ко
всякнмъ
логиче-
скимъ доводамъ. Больной начннаетъ самъ сознавать нелепость своего
бреда обыкновенно лишь въ періоді; своего выздоровленія, когда чув-
ство, вызванное болезненнымъ состояніемъ мозга, успело уже исчез-
нуть, и бредовыя идеи являются
простыми воспоминаніямн, лишен-
ными чувственнаго тона, живой эмоціональной окраски (Крепелинъ [15 1).
Бредъ величія у прогрессивныхъ паралитиковъ, бредъ самообвиненія
у меланхоликовъ всецело обязаны
свонмъ
пропсхожденіемъ особен-
ностямъ ихъ
эмоціональной сферы. Основу бреда преследованія у
параноиковъ составляетъ,
по
мненію ІІІтерринга,
возникающее
у
нихъ
на
почве мозгового разстройства чувство недоверія. Инте-
ресно, что
у параноиковъ способность сужденія въ общемъ сохра-
няется
въ
теченіе очень долгаго времени; слабоуміе наступаетъ у
нихъ несравненно позже и никогда не достнгаетъ такой степени, какъ,
напр.,
при прогрессивномъ иараличе номешанныхъ. А между темъ,
когда речь коснется бредовыхъ идей,
то интеллигентный нараноикъ
способенъ высказывать иной разъ такія нелішости, надъ которыми
емеются даже слабоумные больные [31]. Вліяніе чувства выстунаетъ
въ данномъ случае съ необычайной силой.
Что касается аффектовъ,
то
здесь большею
частью
приходится
■считаться съ задержкой, затрудненіемъ умственныхъ процессовъ (какъ
это бываетъ, напр. , при сильномъ гневе), а иногда и съ полной пріоста-
новкой ихъ въ теченіе некотораго времени. Очень яркимъ примеромъ
задерживаю щаг о действія, оказываемаго сильными
аффектами на те-
чение представлен!!!, могутъ служить припадки страха у эпилситиковъ.
Во время такого
припадка сознаніе больного бываетъ всец1;ло и
исключительно
занято
чувствомъ
страха и сопровождающими
его
мыслями: стесненіемъ въ груди и стремленіемъ 61, жать. При этомъ
яснее всего воспринимается самое чувство страха, тогда какъ сопрово-
ждаю ш,ія его мысли занимаютъ периферію сознанія. Если страхъ еще
Ч Подробнее объ этомъ см. у Гефдипга [44].

—
ISO —
более усиливается, то даже и эти мысли, наконецъ, исчезаютъ, и чув-
ство, достигшее крайней степени интенсивности, заполняетъ
собою
сознаніе (Штеррингъ). Нечто подобное бываетъ также и въ состоя-
ніяхъ экстаза. Далее, при некоторыхъ, особенно сильно выраженныхъ
аффектахъ дело доходитъ иногда до того,
что
движенія больного
теряютъ характеръ произвольныхъ действій и сознаніе собственныхъ
поступковъ совершенно утрачивается.
'Гакіе «патологические аффекты»
не относятся уже, конечно, къ области индивидуальной исихологіи.
Полноевыясненіеанатомо-физіологическаго коррелата
данной наклонности возможно было бы лишь въ томъ случае, если бы
мы
знали
те физіологическіе процессы,
которыми сопровождается
всякій разъ возникновеніе какъ
чувствованій,
такъ
и
представлении
Только въ
такомъ
случай мы могли бы сказать, почему у однихъ
л годен обе эти деятельности такъ тесно связаны другъ съ другомъ,
что мадЬйшія измененія эмоціональнаго характера тотчасъ же
отра-
жаются на ходТ» иредставленій, — тогда какъ у другихъ лицъ каждая
нзъ
этихъ деятельностей мозга
можетъ
возникать
и
прекращаться
особо, не затрагивая другой. Въ настоящее время мы можемъ высказы-
ваться и о этому поводу только гадателыю. Обыкновенно выдвигаютъ
здесь два момента: измененіе мозгового
кровеобращенія и появление
более или менее обильныхъ органическихъ ощущеній. Каждый сколько-
нибудь сильный аффектъ сопровождается еужейіемъ или расширеніемъ
мозговыхъ сосудовъ, а также усиленіемъ (resp. ослабленіемъ) сердечной
деятельности. Благодаря этому, изменяется внутричерепное кровеобра-
щеніе, а вместе съ нимъ и возбудимость мозговыхъ центровъ. Кроме
того, обильныя фпзіологическія нроявленія, сопровождающая
всякій
сильный аффектъ, способствуютъ возникновенію массы органическихъ
ощуіценій, который, заполняя сознаніе, мі.шаютъ правильному теченію
умственныхъ процессовъ и сосредоточиваютъ вниманіе на пзвестныхъ,
связанныхъ съ ними представленіяхъ. Который нзъ этихъ двухъ мо-
ментовъ является особенно важнымъ — иокажетъ будущее.
Связи и отношенія. Чемъ силыте чувства и чемъ
легче
они возбуждаются , тймъ больше вліяютъ они на умственные процессы.
Возбудимость чувстіуь иместъ здесь, пожалуй, даже большее значеніе,
чіімъ
ихъ
сила.
Поразительное вліяніе ніжоторыхъ аффектовъ на
умственную сферу въ значительной степени зависитъ именно отъ того,
что чувства здесь настуиаютъ внезапно и развиваются крайне быстро,
достигая въ короткое сравнительно время своего maximum’ а. Однако,
п
сила чувствъ играетъ въ данномъ случае также очень важную
роль. Въ прежнее время было распространено (да и теперь еще не-
однократно высказывается) мненіе, что иредставленія, сопровождаемый
пріятнымъ чувственнымъ тономъ, всегда стремятся господствовать въ

—
181 —
сознаніи, тогда какъ непріятныя иредставленія при первой же возмож-
ности вытесняются
изъ
сознанія. Опытъ показываетъ, однако,
что
иоложеніе это оправдывается лишь въ техъ случаяхъ, когда чувства
не достигаютъ особенной силы: если же интенсивность чувства очень
велика, то оно овладеваетъ сознаніеыъ, совершенно независимо отъ
своего качества. Достаточно напомнить, что
всякая
мучительная,
не-
прекращаюіцаяся боль всецело приковываетъ къ себе вннманіе чело-
века, который ее испытываетъ, и нужно необычайное усиліе воли или
какой нибудь очень сильный отвлекающій возбудитель для того, чтобы
хоть на время заглушить мучительное чувство ').
Если чувство принадлежит!, къ
разряду пріятныхъ, возбуждаю-
іцихъ,
и
иритомъ не достигаете особенной силы,
то
оно
можете
оказывать благоприятное действіе на теченіе представлении Находясь
въ бодромъ, веселомъ настроены, мы
чувству емъ,
что ді- лаемся на-
ходчивее, изобретательнее, мысли наши текутъ живее и продуктив-
ность
умственной работы повышается.
Однако,
въ
значптельномъ
большинстве случаевъ чувства вліяютъ на умственную сферу неблаго-
пріятнымъ образомъ: теченіе представленій замедляется или даже
вовсе приостанавливается, восиріятія и воспоминания искажаются, сужде-
нія делаются пристрастными. Все это совершается, разумеется, тймъ
легче, чймъ менее развита сама но себе умственная сфера. Поэтому
всякое ослаблены ужтвенныхъ способностей благопріятствуетъ раз-
витие и проявление разбираемаго нами качества. Особенно яркимъ нрн-
меромъ такого содействія можетъ служить колоссально-нелепый бредъ
величія, развивающійся у слабоумныхъ паралитиковъ подъ вліяиіемъ
повышеннаго самочувствія.
*
*
*
Наряду съ вліяніемъ чувствъ на умственные процессы можно
было бы, пожалуй, выделить въ качеств!; особой наклонности также
и большее пли меньшее вліяніе чувствъ на волевые
процес-
сы
(напр.,
на борьбу мотивовъ, процессъ задержки, положительное
волевое усиліе и т. д.). Известно, что некоторые люди могутъ дей-
ствовать энергично только
подъ вліяніемъ овладевшей ими страсти
или какого-нибудь сильнаго чувства; потухнетъ страсть, успокоится
чувство, — и они по прежнему вялы, инертны и бездеятельны. У дру-
гихъ, наоборотъ, деятельность гораздо более равномерна и не нахо-
дится въ такой тесной связи
съ эмоціональной сферой. Въ то же
время и общее возбуждающее или угнетающее действіе чувствованій
на всю
вообще волевую сферу не у всехъ людей сказывается съ
одинаковой силой.
Подробнее объ этомъ вопросе см. въ статье Саксипгера [40].

—
182 —
Намъ кажется, однако,
что
данная особенность душевной жизни
не имеетъ такого
важнаго
значенія для индивидуальной психологіи,
чтобы ее можно
было разсматривать
въ
качеств!; основной наклон-
ности. Дело въ томъ, что мы не нмеемъ никакого основания противо-
полагать
чувствованія волевымъ процессамъ и говорить о болынемъ
или меньшемъ вліяніи первыхъ на вторые. Въ умственной сфере вполн!;
возможно
и
неоднократно наблюдается возникновеніе представленій,
имеющихъ столь ничтожный чувственный тонъ, что
онъ не сознается
самимъ субъектомъ и
нисколько
не мешаетъ этимъ представленіямъ
ассоциироваться по ихъ чисто интеллекту альньшъ связямъ. Въ волевой
сфер!;, наоборотъ,
чувства и порождаемый ими желанія такъ тесно
связаны всякій разъ съ вызываемыми
ими действіями и поступками,
что невозможно
отделить ихъ другъ отъ друга. Трудно представить
себе человека, у котораго чувства,
сколько-нибудь значительно раз-
витый, не вліяли бы на его д еятельность. Поэтому выделять эту осо-
бенность душевной жизни въ
вид!; самостоятельной основной наклон-
ности едва ли представляется необходимыми
IV.
Наклонности, относящіяся къ области движеній.
Хотя психо-физіологія движеній составляетъ
переходную ступень
между собственно психологіей и физіологіей, т!;мъ не мен!;е, изученіе
ся представляетъ для характеролога чрезвычайную важность. Большин-
ство
относящихся ' сюда наклонностей настолько тесно переплетено со
всемъ остальнымъ
складомъ личности, что почти
невозможно
соста-
вить себ!; сколько-нибудь полное
представление о характер!; какого-
либо человека, если совершенно игнорировать его двигательную сферу.
Нужно только отдать себе ясный отчетъ
въ томъ, что именно инте-
ресуетъ насъ въ данномъ случае. Д!;ло въ томъ, что каждый слож-
ный двигательный актъ, если его разсматривать
со
стороны чисто
физиологической, необходимо включаетъ въ себя следующія части:
1) разрядъ
нервныхъ
элементовъ,
двигательный импульсъ, зарож-
дающейся въ клеткахъ центральной нервной системы; 2) ироведеніе
этого импульса по нервамъ; 3) сокраіценіе соответствующей группы
мышцъ. Изъ всехъ этихъ трехъ частей особенную важность для инди-
видуальной психологіи иместъ первая — центральный двигательный
импульсъ. Именно эта часть
находится
въ наиболее тесной связи съ
теми сложными
физико-химическими процессами въ кор!; головного
мозга, которые служатъ коррелатомъ различныхъ душевныхъ ироцес-

—
183 —
совъ и душевныхъ качествъ. Поэтому, когда ниже будетъ идти р!;чь
о быстроте, силе, координаціп и т.
д. движеній,
то
всякій разъ
следуетъ иметь въ виду, прежде всего, быстроту, силу, координа-
ции нервныхъ разрядовъ,
центральныхъ двигательныхъ
импульсовъ.
ІІроцессъ проведения по нерву совершенно не можетъ
интересовать
насъ, такъ какъ онъ представлястъ лишь весьма незначительным
ко-
лебанія въ разное время и у разныхъ индивидовъ.
Собственно же
мышечныя
сокраіценія,
хотя
п подвержены довольно значительнымъ
индивидуальнымъ колебаніямъ,
но
уже настолько далеко стоятъ отъ
области душевныхъ явленій, что не нредставляютъ непосредственнаго
интереса для индивидуальной иснхологіи. Они могутъ интересовать
насъ лишь въ качеств!; проявленій, внешнихъ прнзнаковъ, даюіцихъ
намъ возможность
ознакомиться
подробнее съ теми двигательными
импульсами, которые
происходятъ въ центральной нервной снстеме
наблюдаем аго лица. Кроме того, значительное или, наоборотъ, слабое
развитіе мышцъ можетъ въ некоторыхъ случаяхъ определять собою
профессію человека и такимъ
образомъ косвенно
вліять
на складъ
его характера. Сама же
по себе мышечная ткань и ся функцін едва
ли могутъ играть особенную роль въ психологической характеристик!;
даннаго индивидуума *).
т 1то касается психологической стороны двнженій, то зд!;сь наиболь-
шаго вниманія заслуживает!,, конечно, представление о движенін, пред-
шествующее обыкновенно всякому
сознательному двигательному акту.
Важнейшія изъ
относящихся
сюда наклонностей будутъ также под-
вергнуты обсужденію.
Можетъ, пожалуй, явиться сомненіе въ томъ, правильно ли будетъ
разсматривать всю двигательную сферу наблюдаемаго лица, какъ одно
целое, игнорируя относительную самостоятельность отд!;льныхъ двига-
тельныхъ органовъ. Бываютъ, напр.,
случаи, когда человекъ мало-
подвижный оказывается
въ
то
же
время
очень
говорливымъ,
или
когда лицо, очень
чисто
выполняющее какую-нибудь привычную ему
тонкую ручную работу, отличается
въ
то
же время чрезвычайною
неуклюжестью
въ остальныхъ
движеніяхъ своего т!;ла. Не следуетъ
ли поэтому разсматривать отдельно наклонности, относящаяся къ двн-
женіямъ различныхъ органовъ,
по
крайней мере, важнейшихъ? Не
иредрешая заранйе этого вопроса,
мы
будемъ -иметь его въ виду
при разработк!; отдельныхъ основныхъ наклонностей двигательной
сферы.
Подробную оценку вліянія, оказываемаго
значительнымъ
развптіемъ
мышцъ на характеръ человека, см. у Вэна [11] и Виреніуса [22].

—
184 —
Обиліе или бедность движеній (подвижность — мало-
подвижность).
Опредйленіе наклонности и ея проявления. Согласно тому,
что мы говорили выше, данное качество
можно определить слйдую-
щимъ образомъ: обиліе или бйдность двигательныхъ имиульсовъ, воз-
никающихъ въ различны хъ мозговыхъ центрахъ и распространяющихся
на периферические нервно-мышечные аппараты.
При этомъ іщеются въ виду самыя различный движенія: рефлектор-
ный и волевыя, координированный
и некоординированный, простыя и
сложный, автоматическія, подражательныя и т. д. Однако, не вей они
нмйютъ въ данномъ случай одинаковое значеніе. Большинство слож-
ныхъ произвольныхъ
движенін находится иодъ слишкомъ значитель-
нымъ вліяніемъ множества побочныхъ условій и воздействій, резко
вліяющихъ на ихъ количество въ каждомъ отдельномъ случай. Болйе
цйнными для насъ представляются поэтому,
въ данномъ случай, такія
движснія, которыя не зависятъ или
мало зависятъ отъ воли: рефлек-
торный, автоматическая, подражательныя, наконецъ — тй движенія, ко-
торыя Бэнъ называетъ «самопроизвольными»
и происхожденіе кото-
рыхъ
онъ
прнписываетъ значительному
накопленію въ
организм -!’,
«естественной или мимовольной» энергіи. Сюда относятся тй разно-
образныя, болйе или менйе сложный сокращенія мышечныхъ группъ,
которыя возникаютъ у молодыхъ, здоровыхъ людей и животныхъ послй
сна, отдыха, продолжительная пребыванія въ неподвнжномъ положен! и.
Движснія эти состоятъ въ потягиваніи, хожденіи изъ угла въ уголъ,
бйготнй и прыжкахъ у дйтей и т. д. Надо сказать, что значительное
развитіе у чедовйка всякая рода непроизвольныхъ движеній, невиди-
мому, не всегда идстъ параллельно съ развитіемъ у него способности
къ сложнымъ, цйлесообразнымъ двнгательнымъ актамъ. Нерйдко можно
наблюдать, какъ люди, способные къ неутомимой физической дйятель-
ности, отличаются въ то же время почти полнымъ отсутствіемъ всякихъ
лшпнихъ, нецйлесообразныхъ движеній,
такъ что въ свободные отъ
работы часы ихъ можно счесть малоподвижными. Для объясненія этого
противорйчія мы въ настоящее время еще не обладаемъ достаточным и
количествомъ фактическихъ данныхъ.
Сосчитывая общее количество разнообразныхъ движеній, сдйлан-
ныхъ наблюдаемымъ лицомъ за извйстный иромежутокъ времени (какъ
это дйлалъ Гальтонъ, — см. выше), мы составляемъ себй представленіе
о большей или меньшей подвижности
этого лица. Съ тою же цйлью
можно
употребить и другой пріемъ: наблюдать данная человйка во
время совершения нмъ какой-нибудь физической работы, хорошо зна-

—
185 —
комой и привычной ему; малоподвижный человекъ будетъ ограничи-
ваться только самыми необходимыми движеніямн, тогда какъ въ иро-
тивномъ
случае намъ удастся иодметить значительное
количество
постороннихъ движеній,
не вызываемыхъ
работой и не относящихся
къ ней (качаніе изъ стороны въ сторону, ерзаніе на ыесте, притопы
ваніе ногами и проч.) . Конечно, все подобный наблоденія следуетъ
производить только тогда, когда человеке совершенно здоровъ,
нн-
чемъ не взволнованъ, когда онъ
не имеетъ цели сдерживать свои
движенія,
словомъ — когда онъ находится
въ
обычныхъ условіяхъ
своей жизни и деятельности.
Колсбанія даынаго качества по степени
какъ у разныхъ людей,
такъ п у одного и
того
же человека бываютъ такъ велики и такт,
резко бросаются въ глаза при самомъ поверхностномъ наблюдении, что
намъ нечего здесь приводить примеровъ. Чрезвычайное обиліе дви-
женій можно наблюдать при некоторыхъ аффектахъ,
а также иодъ
вліяніемъ алкоголя (въ первой фазе его действія) и другихъ возбу-
ждающихъ средствъ. Но до своей крайней, чрезмерной степени дохо-
дите подвижность при некоторыхъ психозахъ, напр.,
въ резко вы-
раженныхъ формахъ остраго маніакальнаго возбужден] я (такъ иаз.
неистовство). Больные мечутся изъ стороны въ сторону, бегаютъ,
прыгаютъ, кувыркаются, катаются
по полу, гримасничаютъ, кричать,
свиіцутъ иногда целыми днями почти безъ перерыва. Наоборотъ, у
многихъ идіотовъ, по наблюденіямъ Солье [34], потребность двигаться
совершенно отсутствуетъ, такъ что они представляютъ собою настоящая
«инертныя массы».
Въ качестве возбудителей, наряду съ упомянутыми уже воз-
буждающими напитками, можно указать также на обильное количество
внешнихъ впечатлЬній, въ
особенности,
если они достигаютъ значи-
тельной силы и дЬйствуютъ ритмически,
съ небольшими перерывами.
Сюда относятся: щекотаніе, холодная (однако, не слншкомъ) темпера-
тура воздуха,
холодные души, ритмическія слуховыя раздражснія
(музыка), более или менее значительная боль и т. д. Съ другой сто-
роны, усталость, лФтній зной, отвлеченіе крови отъ головного
мозга
(нанр.,
после сытнаго обеда) расиолагаютъ къ неподвижности.
Что касается анатом о-физіологической основы подвиж-
ности и малоподвижности,
то некоторые авторы (Бэнъ, Рибо) видятъ
■ее въ хорошемъ состоянін питанія нервныхъ центровъ. Обиліе дви-
женій (самопронзвольныхъ) является, будто бы, прнзнакомъ бодрости
и здоровья. Въ противоположность этому, Фулье [9] справедливо ука-
зываете на тотъ фактъ, что существуете множество лішнвыхъ, апа-
тичныхъ людей съ иревосходнымъ состояніемъ питанія. Съ другой сто-
роны — прибавнмъ мы отъ
себя — многія нстощенныя лица
съ легко

—
186 —
возбудимой нервной системой нередко бываютъ склонны къ чрезмер-
ной подвижности, что, конечно, еще более истоіцаетъ ихъ. Очевидно,
въ основе разбираемаго качества лежитъ какая-то функциональная осо-
бенность нервныхъ центровъ, для сужденія о которой требуется гораздо
более тонкое знаніе анатоміи и физіологіи нервной клетки, чемъ то,
какимъ мы обладаемъ въ настоящее время.
Связи и отношения данной наклонности, повидимому, обильны
и разнообразны, хотя еще далеко не виолне выяснены. Поэтому мы
упомянемъ здесь только о некоторыхъ. Прежде всего, существуешь,
повидимому, известное отношеніе между подвижностью
и
веселымъ
настроеніемъ. Оба эти качества
обыкновенно встречаются вместе и
нмеютъ тенденцію взаимно усиливать другъ друга. Оба они соста-
вляюсь
характеристическіе признаки такъ
наз.
сангвиническаго тем-
перамента, тогда какъ
противоположный темпераментъ, меланхоличе -
ски характеризуется
противоположными
качествами.
Въ
случаяхъ
маніакальнаго возбуждения хорошее расположение духа является та-
кимъ же постояннымъ симптомомъ, какъ и двигательное возбуждение,
тогда какъ у меланхоликовъ наблюдаютъ обыкновенно симптомы про-
тивоположная
характера (мрачное, подавленное настроеніе, психомо-
торная задержка). Такую зависимость между веселымъ настроеніемъ
и
подвижностью
некоторые авторы (напр.,
Дюмонъ [45]) склонны
объяснять тФмъ, что какъ
веселость, такъ и обиліе движеній являются
лишь побочнымъ нризнакомъ хорошаго питанія нервныхъ центровъ и
обилія накопившейся въ нихъ энергіи. Мы видели уже, что теорія
эта,
въ
обіцемъ весьма правдоподобная, недостаточна, однако, для
объясненія всехъ случаевъ, такъ какъ признаки двигательнаго возбу-
жденія могутъ наблюдаться также и въ состояніяхъ
такъ наз.
раз-
дражительной слабости нервной системы.
Далее, быстрота движеній ,
очевидно, должна благоприятствовать обилію ихъ,
такъ
какъ
даетъ
возможность въ одно и то
же
время произвести большее количество
двигательныхъ
актовъ.
Наблюдения обыденной жизни, повидимому,
подтверждаютъ это предположеніе, более же точныхъ данныхъ по этому
вопросу мы въ настоящее время еще не имеемъ. Объ отношеніи раз-
бираемаго качества къ устойчивости вниманія и обилію физіологи-
ческихъ
щюявленгй чувства уже говорилось
въ
соответствующихъ
главахъ.
Быстрота или медленность движеній
Определеніе наклонности и ея проявлен! я. Быстротой дви-
женія мы называемъ время, протекшее отъ
начала до конца какого

—
187 —
бы то ни было двигательнаго
акта.
Время это
доступно точному и
непосредственному измеренію. Собственно говоря,
насъ интересуетъ
больше всего первая часть двигательнаго акта — центральный двигатель-
ный импульс/ь; но такъ какъ скорость его не можетъ быть нзмерена
на людяхъ, то мы и вынуждены ограничиться измереніемъ всего дви-
жения въ его иеломъ, отмечая при помощи техъ или иныхъ приспо-
собленій начало и конецъ двигательнаго акта. На практнке употреб-
ляютъ, однако, несколько иной пріемъ, который, очень мало уступая
непосредственному измеренію по точности,
въ то же время отличается
гораздо большимъ удобствомъ; онъ
состоитъ въ томъ, что испытуе-
маго просятъ какъ можно быстрее повторять одно и то же двнженіе
и сосчитываютъ,
сколько
такихъ повтореній придется на известный
промежутокъ времени.
Быстрота каждаго отдельная движенія, сколько-нибудь сложнаго,
находится въ очень большой зависимости отъ того, насколько движе-
те это привычно для даннаго
лица; поэтому оиределеніе скорости
производится на такихъ двигательныхъ актахъ, которые представляются
привычными для испытуемаго и въ то же время не отличаются осо-
бенной сложностью.
Такъ, Скрнпчюръ [46] применялъ для этой цели
обыкновенный телеграфный ключъ, который при помощи электрической
цепи былъ соединенъ съ отметчикомъ,
писавшимъ на закопченномъ
барабане. Испытуемый долженъ былъ въ теченіе 5 сек. какъ можно
чаще ударять однимъ и темъ же пальцемъ
по
кнопке ключа, при
чемъ
каждый ударъ отмечался на вращавшемся барабане. Крепе-
линъ [19] и его ученикъ Эрнъ [32] пользовались для техъ же целей
более сложными актами, а именно: счетомъ вслухъ, счетомъ буквъ въ
книге, письмомъ
подъ диктовку и списываніемъ съ книги. Каждый
изъ этихъ сложныхъ актовъ заключаетъ
въ себе, правда, не только
рядъ движеній, но также и рядъ воспріятій, ассоціацій и проч. Од-
нако, названные авторы считаютъ всЬ входя щіе сюда чисто психиче-
скіе процессы настолько простыми и привычными для взрослаго интел-
лигентная человека,
что
разница въ скорости зависитъ,
въ конце
концовъ, исключительно
только
отъ
большей или меньшей быстроты
движеній. Исключеніе составляетъ, пожалуй,
только счетъ буквъ, ко-
торый требуетъ значительно
большая наиряженія вниманія, чемъ,
напр.,
чтеніе вслухъ.
Непосредственное измереніе скорости письма съ точностью до ты-
сячныхъ долей секунды возможно также при помощи особаго аппа-
рата, такъ наз. Schriftxvage, предложенная Крепелиномъ. Принцниъ
этого аппарата заключается въ томъ, что испытуемый пншетъ на пру-
жинящей пластинке, причемъ каждое нажатіе большей или меньшей
силы передается на закопченный барабанъ, вращаю іційся съ постоян-

—
188 —
ной, определенной скоростью *). Наконецъ, менее точный,
не
экспе-
риментальный наблюденія могутъ производиться надъ всякими вообще
движеніями (ходьба, беганье, вязанье, вращеніе колеса, качаніе насоса
и т. д.), если только движенія эти совершаются въ известной, опре-
деленной последовательности и прнтомъ съ быстротой, максимальной
для наблюдаемаго лица.
Индивидуальный колебанія по степени здесь опять таки чрез-
вычайно велики, Шжоторое представленіе о нихъ
даютъ цифры,
по-
лученный Эрномъ, который пашелъ, что среднее время, необходимое
для прочтенія одного слога, колеблется у разныхъ лицъ между 116 и
172 а (тысячными долями секунды), а время, необходимое для
напи-
сания одной буквы — между 331 и 603 с. Для более сложныхъ двига-
тельныхъ актовъ колебанія эти, конечно, представляются еще гораздо
более значительными. Что касается возбудителей даннаго качества,
то здесь можно указать, пожалуй, на одинъ родъ возбудителей, имй-
ющій специальное отношение къ быстроте движеній. Это — быстрое пе-
ремещеніе въ пространстве объектовъ, съ которыми приходится иметь
дело наблюдаемому лицу. Для того, чтобы во время игры поймать иди
* отбить мячъ, играю щій долженъ обладать не только
ловкими (т. е., ко-
ординированными — см. ниже), но и быстрыми двнженіями. Есть такія
профессии (фокусники, акробаты), для которыхъ быстрота движеній
является необходимымъ условіемъ и занятіе которыми невозможно для
людей медлительныхъ и тугоподвижны хъ. У лицъ, занимающихся долго
этими профессіями, степень развитія разбираемаго качества достпгаетъ
иногда изумительныхъ размйровъ.
Быстрота (resp. медленность) движеній является,
какъ
известно,
однимъ изъ наиболее характерныхъ признаковъ, определяюіцихъ при-
надлежность даннаго лица къ тому или иному темпераменту. Поэтому
вопросъ объанатомо-физіологическихъ особенностяхъ орга-
низма, лежащихъ въ основе этого качества, тйсно связанъ съ вопро-
сомъ о физиологической основе темпераментовъ. Въ прежнее время
особенное значеніе въ этомъ отношеніи придавали органамъ кровеоб-
ращенія, составу крови, а также более или менйе обильному просачи-
ванию лимфы и накопленію ея въ тканяхъ тйла. Отсюда названія: сангви-
ническій, лпмфатическій, хладнокровный и т.
под. Однако, новейшіе
характерологи (Перэ, Фулье и др.) придерживаются уже иного взгляда
на этотъ вопросъ. Обиліе лимфы и вялость кровеобращенія не имйютъ,
по мценію Перэ [10], рйшающаго значенія въ данномъ случай. Достаточно
вспомнить, что у такого образца энергіи, какъ Нанолеонъ, пульсъ от-
личался крайней медленностью. Главная причина быстроты или мед-
О Подробное описаніе апиарата см. въ статье Gross’a [47].

-
189 —
ленности движеній заключается, по всей вероятности, въ
особенной,
устройств!, нервныхъ центровъ, благодаря которому процессы расиа-
денія въ ннхъ протекаютъ съ большей или меньшей быстротою.
Связи и отношения. Быстрота движенііі, повидимому, не
на-
ходится въ непосредственной связи съ большей или меньшей ихъ си-
лой, интенсивностью. Еще древніе, по словамъ Фулье, различали апа-
тичныхъ и деятельныхъ флегматиковъ, указывая этимъ ясно, что ме-
дленность движеній, составляющая характерную особенность флегмати-
ческаго темперамента, можетъ сочетаться какъ съ энергіей, такъ и со
слабостью двигательной сферы. Более тесная, хотя
и
односторонняя
зависимость существуетъ между быстротой двпженій и ихъ координа-
цией. Чемъ более согласованы между собою отдельныя мелкія двіі -
женія, входящія въ составъ одного сложнаго двигательнаго акта, темъ
большей быстротой отличается выполнсніе этого акта. Обратнаго отно-
шонія, повидимому, не существуетъ: самыя быстрыя двнженія не все-
гда бываютъ въ то же время самыми ловкими и взаимно согласован-
ными. Веселое и мрачное настроеніе отражаются на быстрот!; дви
женій въ болыпинстве случаевъ довольно резко: первое обыкновенно
ускоряетъ двигательные акты, второе — замедляетъ ихъ.
Интересно
было бы, далее, проследить связь между быстротой движеній и н!, ко-
торыми особенностями въ теченіи чувствованій, напр., устойчивостью
или неустойчивостью этихъ последннхъ. Судя по тому матеріалу, ко-
торый даетъ намъ ученіе о темперамецтахъ, можно думать, что суще-
ствуетъ какая-то связь между быстрой сменой движеній и быстрой
сменой чувствований, такъ что, наир. ,
сангвиники всегда обладаютъ
обоими этими качествами, тогда какъ у флегматиковъ и меланхоликовъ
оба они отсутствуютъ. Воиросъ этотъ стонтъ того, чтобы имъ за-
няться подробнее.
Что касается отношенія быстроты двпженій къ разлнчнымъ умствен-
нымъ ироцессамъ, то на этотъ счегь имеются пока еще немногія и
притомъ противоречивый данный. Такъ, Эрнъ нашелъ,
что скорость
«двигательныхъ функцій» (чтеніе вслухъ и письмо) у разныхъ лицъ
пдетъ параллельно со скоростью тТ.хъ актовъ, въ которыхъ преобла-
дающи восиріятія (счетъ буквъ и сложеніе),
тогда какъ заучиваніе
наизусть стоитъ уже особнякомъ въ этомъ отношеніи
и
по своими
индивидуальными колебаніямъ не совпадаетъ съ первыми двумя фун-
кциями [82]. Между темъ, Экснеръ въ свонхъ изследованіяхъ о ско-
рости простой реакціи подчеркиваетъ тотъ фактъ, что лица съ резко
выраженными флегматическими темпераментомъ (следовательно, съ
весьма медленными двпженіямн) реагнруютъ сплошь и рядомъ ничуть
не медлениее, чемъ все остальныя [26]. Значить, воспріятіе раздраженія
или сигнала, даваемаго эксиеримеитаторомъ, происходить у ннхъ не

—
190 —
только не медленнее, а пожалуй даже быстрее, чемъ у другихъ лицъ.
Очевидно, здесь необходимы еще дальнейшія изсл'Т;дованія.
Сила (интенсивность) движеній.
Определеніе качества и его проявлен! я. Интенсивность мы-
шечныхъ сокращен!!! можетъ зависеть
какъ
отъ хорошаго развитія
мышцъ, такъ и отъ большей или • меньшей силы
двигательныхъ им-
пульсовъ, возникающнхъ
въ
соответствующемъ центре и вдекущихъ
за собой мышечныя сокращенія. Изъ этихъ двухъ моментовъ больной
интсресъ для насъ представляетъ второй, такъ какъ онъ более тесно
связанъ съ важнейшими душевными особенностями каждаго человека.
Оба момента далеко не всегда идутъ параллельно; бываетъ, что субъекты
съ неособенно сильно развитыми мышцами подъ вліяніемъ какого-
нибудь возбужденія обнаруживаютъ совершенно неожиданно способ-
ность къ такому энергичному мышечному напряженно, которое недо-
ступно лицамъ съ гораздо более развитой мускулатурой, но съ недо-
статочно сильными нервными импульсами.
Сравнительная оценка силы
мышечныхъ
движеній у различиыхъ
субъектовъ возможна при помощи динамометра или эргографа Моссо;
последній представляется более сложнымъ, но за то и даетъ гораздо
более точные результаты. Однако, оба эти способа почти не иозво-
ляютъ
намъ обособить действіе двухъ только что упомянутыхъ мо-
ментовъ
(интенсивность двигательныхъ импульсовъ и
значительное
развитіе мышечной ткани),
такъ
что
въ
этомъ
отношеніи мы пока
все еще вынуждены ограничиваться простымъ наблюденіемъ ‘).
Что касается связей и взаимоотношеній даннаго качества,
то они, невидимому, далеко не
такъ многочисленны,
какъ у другихъ
основныхъ
наклонностей. А если это действительно такъ,
то и зна-
чение разбираемой наклонности для индивидуальной психологіи не мо-
жетъ быть особенно велико.
Правда,
въ
ученіи о темпераментахъ
большая или меньшая энергія двигательныхъ проявлен!!! всегда счи-
талась однимъ изъ иаиболее важныхъ, основныхъ признаковъ. Однако,
необходимо заметить,
что
здесь часто смешивались две совершенно
различный вещи: двигательное усиліе или мышечное напряжете,
съ
одной стороны, и волевое усиліе съ другой. Между темъ, совершенно
справедливо .замечаетъ Джемсъ: «Необходимо строго различать волевое
') Некоторые авторы, впрочемъ, считаютъ возможнымъ на основапіи эрго-
графической кривой судить о томъ, имеется
ли въ данномъ случае утомленіе
мышцъ пли нервныхъ цептровъ. Подробнее объ этомъ вопросе см. въ кнпге
Вішэ и Анри [48].

—
191 —
усиліе въ собственномъ смысле слова отъ мышечнаго усилія, съ ко-
торымъ его обыкновенно смешиваютъ. Последнее представляетъ собою
совокупность всехъ перифернческихъ ощуіценій, вызываемыхъ
«нрн-
мененіемъ» мышцъ... Что волевое уснліе нередко бываетъ связано съ
мышечнымъ — это составляетъ
простую случайность. Иногда бываетъ
такъ, что требуется большое усиліе волн при незначительномъ ири-
ыененіи мышечной силы, напримеръ, когда намъ нужно утромъ встать
съ постели или мыться
въ
холодной воде. Съ другой стороны, сол-
дата.,
стоя неподвижно нодъ градомъ пуль, долженъ испытывать не-
приятное чувство отъ
бездеятельности мышцъ» [7J. Ниже намъ при-
дется еще подробно говорить о томъ, что именно следуетъ понимать
подъ волевыыъ
усиліемъ. Здесь же ограничимся указаніемъ на то,
что развитіе этого качества далеко не идетъ параллельно съ возра-
станіемъ мышечной силы и усиленіемъ двнгательныхъ нмпульсовъ въ
нервныхъ центрахъ.
Недаромъ такъ
часто
приходится слышать
о
людяхъ, слабыхъ теломъ, но сильныхъ духомъ, а съ другой стороны —
встречать силачей, совершенно неспособныхъ къ сколько-нибудь энер-
гичному напряженно воли.
И если способность къ волевому усилію
действительно, какъ
мы
увндимъ ниже, иігііетъ чрезвычайную важ-
ность для индивидуальной нсихологіи, то изъ этого еще вовсе не слй-
дуетъ, чтобы такое
же
значеніе следовало придавать также интен-
сивности двнгательныхъ нмпульсовъ и мьішечныхъ сокращений.
Координація (взаимная согласованность) сложныхъ дви-
жение
Определение качества.
Когда чедовЬкъ
совершаетъ
какое-
нибудь простое движеніе, напр. ,
однократное или повторное сокраще-
ние одной мышцы или небольшой группы однородно действую щихъ
мышцъ, то здесь нельзя еще говорить о большей или меньшей коор-
динации движеній. Наличность или отсутствие даннаго качества начи-
наетъ проявляться только въ тйхъ случаяхъ, когда въ одно и то же
время или непосредственно одно за другимъ происходить целый рядъ
движений, разнообразныхъ, непохожихъ другъ на друга и въ то же
время связанныхъ
между собой какою-нибудь одною общею целью.
Наблюдая такіе сложные двигательные акты, мы уже ясно замечаемы
что согласованіе отдйльныхъ движений, входяіцихъ въ составъ ихъ,
неодинаково у различныхъ людей: у однихъ весь двигательный акта»
отъ начала до конца протекаетъ плавно, безъ всякихъ помехъ, у дру-
гихъ же отдельный движенія не согласуются между собой, мі.шаютъ
другъ другу, задерживаются въ своей последовательности и т. д.
Если мы нодвергнемъ анализу какое бы то ни было сложное ко-

—
192 —
ординированное движеніе, то увидймъ,
что
въ составъ его входитъ
целый рядъ различныхъ элементовъ: а) представленіе о цели движенія.
а также
воспоминаніе о техъ мышечныхъ, осязательныхъ, зритель-
иыхъ и проч. оіцущеніяхъ,
которыя сопровождали подобное же дви-
жете въ прошедшемъ; Ь) рядъ одновременныхъ
или носледователь-
иыхъ двигательныхъ импульсовъ, болі.е или менее между собой согла-
сованныхъ; с) рядъ оіцущеній (мышечныхъ и осязательныхъ), сопро-
вождаюіцихъ данное движеніе. Въ виду такой сложности процесса, а
также въ
виду разнообразія условій, необходимыхъ для достнженія
правильнаго,
согласованнаго
двшкенія,
является
вопросъ: пмеемъ ли
мы право считать координацію движеній простейшей, основной наклон-
ностью, и не следуетъ ли ее скорі.е разложить на целый рядъ дру-
гихъ, бодее элементарныхъ качествъ?
Однако, если мы начнемъ разбирать сравнительную важность отдель-
ныхъ
моментовъ,
обусловливаюіцихъ собой большую или меньшую
координацію сложнаго движенія,
то увидимъ, что центральное место
среди нихъ занимаетъ все же более или менее совершенная взаимная
согласованность
двигательныхъ
нервны хъ импульсовъ (см. выше, Ь).
Человекъ неловкій или недостаточно еіце усвоившій себе какую-нибудь
сложную ручную работу (вязанье, игра на музыкальномъ инструмент);)
можетъ иметь вполне ясное и отчетливое иредставленіе о томъ, какія
именно движенія отъ него
требуются; осязательная чувствительность
и, въ частности, мышечное чувство могутъ быть у него хорошо раз-
виты. И темъ не менее, въ первое время движенія его будутъ крайне
неловки, такъ какъ
у него еще не успели (или почему-либо совсемъ
не могутъ) выработаться ті; сложныя сочстанія двигательныхъ импуль-
совъ,
взаимно
между собой согласованныхъ,
которыя
составляютъ
основу всякаго координированнаго движенія.
Ироявленія качества и
степени
его развитія. Коордннація
движеній вырабатывается у человека постепенно.
По наблюдениями
Прейера [28], иротивопоставленіе большого пальца остальными, необхо-
димое для захватыванія иредметовъ и развивающееся у новорожден-
ными обезьянъ уже въ иервыя недели ихъ жизни, появляется у чело-
веческихъ младенцевъ гораздо позднее. Правил ьныя, согласованный
движенія глазныхъ
мышцъ вырабатываются лишь постепенно въ те-
чение первыхъ 3-хъ месяцевъ. Ходить ребенокъ начинаетъ лишь къ
концу перваго года.
У взрослыми людей координированность того или иного сложнаго
движенія находится, какъ известно, въ огромной зависимости отъ того,
насколько
привычно это движеніс для даннаго субъекта. Поэтому,
наблюдая движснія какого-нибудь лица съ ціиыо определить степень
ихъ взаимной согласованности, мы должны прежде всего осведомиться,

—
193 —
насколько
привычны для него эти движенія, такъ какъ иначе рискуемъ
ошибиться въ
своей оценке. Лучше всего брать для этыхъ целей
привычные,
не особенно сложные двигательные акты, свойственные
притомъ же большому количеству людей, такъ какъ этимъ облегчается
сравненіе. Большая или меньшая согласованность и ловкость движеній
сказывается
уже на томъ,
какъ человекъ
ходитъ, сидитъ, бегаетъ,
беретъ и подаетъ предметы. Еще более обнаруживается она въ такнхъ
сложныхъ
актахъ,
какъ
танцы, подвижный игры, различнаго рода
спортъ, игра на музыкальныхъ инструментахъ; въ этихъ случаяхъ не-
обходимо, однако, уже считаться съ выучкой, болылимъ или меньшимъ
прнвыканіемъ къ данному роду движении
Наконецъ, полезно бываетъ прим енить здесь также и экспериментъ,
въ виду того, что результаты экспериментальная изследованія могутъ
быть выражены въ цифрахъ и, такимъ образомъ, представляютъ зна-
чительное удобство для сравненія. Опыты состоятъ въ томъ, что испы-
туемая заставляютъ нисколько разъ иодрядъ попадать остріемъ иглы
въ маленькое отверстие, проделанное въ деревянной дощечке, или же
бросать въ цель небольшой шарпкъ, отмечая всякій разъ то место,
куда воткнулась игла или ноналъ шарикъ; чФмъ больше ловкость дви-
женіп, темъ ближе къ цели попадаютъ удары. Такъ какъ значитель-
ную роль во всехъ этихъ случаяхъ играетъ также глазомі.ръ или спо-
собность точно определять разстояніе при помощи одного только зренія,
то полезно бываетъ определить попутно также и точность глазомера
у испытуемыхъ лицъ. Для этой цели заставляютъ изследуемаго діиить
лннію на 2, на 3, на 7 частей, находить 1 /з окружности, сравнивать
длину различныхъ линій или разбтоянін и т. д. [20]. Полученные та-
кимъ путемъ результаты, т.- е.,
главнымъ образомъ, средняя величина
сделанной ошибки, также доступны цифровому выражение.
Мы не будемъ описывать здесь техъ болФзненныхъ случаевъ, ко-
гда разстройство координаціи достигаешь крайнихъ своихъ пределовъ
и когда больной, несмотря на сохраненіе мышечной силы, почти
не
въ состоянін совершать какія бы то ни было целесообразный движенія.
Такіе случаи особенно часты при спинной сухотке, въ
зависимости
отъ полной потери мышечныхъ
и
отчасти осязательныхъ
оіцущеній.
Для оиредііленія разстройства движеній здесь употребляютъ обыкно-
венно нріемы, въ общемъ очень несложные, но достаточные для того,
чтобы обнаружить рйзкія разстройства координаціи: больного заста-
вляютъ, закрывши глаза, взять себя пальцами руки за противоположное
ухо или коснуться кончика своего носа, лежа на спине описывать кругъ
выпрямленной ногой и т. д.
Что касается возбудителей, то ихъ довольно трудно формули-
ровать. Можно назвать некоторый внешнія обстоятельства, благоирі-
ОСІІ. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХ!..
13

—
194 —
ятствующія проявлению ловкости движеній; къ числу ихъ принадлежитъ,
напр.,
обстановка,
среди которой человекъ
вынужденъ двигаться:
скользкій ледъ, но которому надо идти, гладкое,
толстое дерево,
на
которое надо взбираться, узость и неустойчивость доски,
по
которой
приходится переходить черезъ ручей и т.
д. Въ другихъ случаяхъ
трудность координаціи обусловливается скорйе чисто внутренними до-
лями и задачами, при полномъ почти отсутствии какихъ-либо внйшпихъ
затрудняющихъ условій. Сюда прннадлежатъ танцы, письмо, спортъ,
игра на рояли и т. д.
Локализация даннаго качества
изучена въ настоящее время
очень подробно. Мозговая кора не
играетъ здесь особенно важной
роли, такъ какъ даже после удаленія обоихъ полушарій головного мозга
у животныхъ сохраняется равновйсіе тела и гармонія иривычныхъ, авто -
матическихъ движеній. Главными же центрами, заведующими координа-
ціей движеній, являются мозжечекъ и четверохолміе. Особенно важное
значеніе пмеетъ въ данномъ случай мозжечекъ, который можно считать
центральным -!, органомъ координаціи движеній. Будучи соединенъ при
помощи центростремительныхъ проводовъ
съ
каналами лабиринта и
съ периферіей почти всего тела, онъ нолучаетъ отовсюду раздраженія,
свидетельствующія о томъ или иномъ положеніи тйла въ пространстве.
Въ то же время, благодаря обилію центробйжныхъ путей,
онъ
дей-
ствуетъ возбуждающимъ образомъ на ннзшіе мозговые центры,
под-
держивая ихъ тонусъ и сливая
разрозненные двигательные импульсы
въ одинъ координированный двигательный актъ. Удаленіе или значи-
тельное новрежденіе мозжечка вызываетъ
у животныхъ резкія раз-
стройства координаціи движений полную невозможность стоять, ходить
и сохранять равновйсіе тела, общее пониженіе мышечнаго
тонуса,
дрожаніе, шаткость и неверность произвольныхъ движеній и т. д. При
одностороннемъ поврежденіи мозжечка и его ножекъ наблюдаются такъ
наз. насильственный движенія, скошеніе глазъ въ
одну сторону,
па-
дете тела на сторону поврежденія и т. п. Болйе подробное описаніе
всбхъ этихъ разстройствъ читатель найдетъ въ руководствахъ по фи-
зіологіи.
С в я з и и отношен! я. Координированиыя движенія всегда на-
правлены къ какой-нибудь определенной цйлн (наличность руководя-
щей идеи или стремленія), болйе или менйе ясно сознаваемой лицомъ,
совершаю щимъ эти
движенія. Чймъ яснйе и отчетливее
сознается
цель, тймъ совершеннее — при прочихъ равныхъ у словіяхъ —сочетаются
между собой отдельные двигательные акты.
По ошісанію Солье, у
идіотовъ, находящихся въ спокойномъ состояніи, можно бываетъ на-
блюдать целый рядъ разнообразныхъ, безпорядочныхъ движеній, по-
являющихся въ различныхъ членахъ тйла. Но когда такой идіотъ ви-

—
195 —
дитъ пищу и старается достать ее, то все эти безиорядочныя, нену-
жный двнженія прекращаются; определенная дель, имеющаяся передъ
нішъ, делаетъ его движенія координированными н целесообразными [84].
Однако, не следуетъ думать, что все части сложнаго двигательнаго
акта должны быть одинаково ясно
сознаваемы. Наибольшая коорди-
нированность достигается, невидимому, въ техъ случаяхъ, когда въ
сознаніи отчетливо представляется только
конечная цель, последнее,
заключительное звено всей цепи движеній; отдельныя же посредству-
юіція звенья этоіі цепн должны, благодаря предшествующему долго-
временному упражнение, быть настолько тесно связанными другъ съ
другомъ, что
могутъ быть выполняемы совершенно автоматически,
безъ участія или при минимальномъ участін сознательной сферы. Из-
лишняя сознательность движенгй можетъ часто даже вредить нхъ ко-
ординации, такъ какъ
замедляетъ двигательный актъ и заставляет'! ,
работающего тратить елпшкомъ
много усилііі на мелочи, отвлекаясь
въ то же время отъ главной, конечной цели движенія.
Еще въ более тесной связи съ разбираемымъ нами качествомъ
стоитъ тонкость лышечныхъ и осязательныхъ огцугцент. Потеря или
значительное ослабленіе этнхъ ощущеній неизбежно и во всі.хъ безъ
исключения случаяхъ вдечетъ за собою разстройство координацін. Нап-
более резкое доказательство этой зависимости можно наблюдать при
спинной сухотке, где вследствіе нарушенія мышечной и осязательной
чувствительности все сколько-нибудь сложный двнженія представляются
совершенно разстроенными; между, темъ, какъ известно, собственно
двигательная сфера, т. е., двигательные центры, нервные проводники
и мышцы не представляютъ, но крайней мере, въ первой стадін бо-
лезнн, какихъ-нибудь заметныхъ измі.неній.- — Большой интересъ для
индивидуальной психологіи могло бы представить отношеніе между
координаціей движеній и темъ качествомъ, которое мы разберемъ ниже
подъ названіемъ систематичности,
последовательности сложныхъ
діъйствій. Если бы связь (невидимому, родство) между этими двумя
наклонностями оказалась прочной и постоянной, то разсматриваемос
нами качество (координація движеній) пріобрела бы значительную важ-
ность для науки о характерахъ.
Сознательность движеній (движенія произвольный, авто-
матическая, инетинктивныя и рефлекторный).
Определеніе качества. Редкое изъ нашихъ движенін, сколько-
нибудь елцжныхъ, бываетъ вполне, отъ начала до конца сознатель-
нымъ.
Обыкновенно сознается более или менее ясно только начало
двпженія и
его конечная цедь; остальныя же части двигательнаго

—
196 —
акта или сознаются
нами
очень смутно, или же остаются совершенно
несознаваемыми. Только очень сложныя, трудный и незнакомый дви-
жения отъ начала до конца протекаютъ ііодъ контролемъ сознанія; но
стоить лишь
немного
поупражняться, повторить ихъ нисколько разъ
подрядъ, — и мы
начинаешь замечать, какъ детали двигательнаго акта
мало
по
малу ускользаютъ
отъ
нашего
вниманія и
весь
процессъ
делается все более и более «механическимъ» . Сравнивая сознатель-
ность двиясенін у различныхъ людей, молено убедиться, что качество это
обладастъ значительными
индивидуальными колебаніями. Одинъ чело-
векъ постоянно отдаетъ себе полный отчеть во
всехъ своихъ дви-
женіяхъ и действіяхъ, простыхъ и сложныхъ, произвольныхъ и непро-
извольныхъ, привычныхъ и непривычныхъ. Другой, наоборотъ, боль-
шинство
своихъ
поступковъ (resp.
сложныхъ
движеній) совершаетъ
почти не думая о нихъ, а
имея въ виду только цель, которой ему
надо достигнуть. Такой человекъ, находясь
въ обществ'!; или присту-
пая къ какой-нибудь трудной работе, нисколько
не заботится о томъ,
что ему делать со своими руками, какъ ему сесть или стать, какое
положеніе будетъ дЬі него самымъ выгоднымъ, какія именно движенія
будутъ ему наиболее удобны. Когда настанетъ нужный моментъ, все
сдТ, лается само собой,
и его
руки и туловище «сами» совершать те
движенія, который представляются въ данномъ случае наиболее целе-
сообразными.
Въ первой части книги мы уже говорили о томъ, что для индиви-
дуальной психологій иредставляютъ важность только те качества, ко-
■горымъ свойственны значительный индивидуальныя колебанія. Поэтому
огромное большинство рефлексовъ,
простыхъ и сложныхъ,
а также
многія инстннктивиыя
и
автоматическія движенія не могутъ иметь
для насъ въ
данномъ случае большого значенія. Такіе двигательные
акты,
какъ
миганіе, глотаніе, кашель, рвота, всхлипываніе, зевота,
дыхательный движенія, движенія пшцеварительнаго аппарата, отдерги-
вание подвижныхъ членовъ тела при сильныхъ и непріятныхъ раздра-
женіяхъ и т. д. свойственны всемъ здоровымъ людямъ почти въ оди-
наковой степени, причемъ степень
ихъ
сознательности (или, вернее,
безсознательности) при обычныхъ условіяхъ не представляетъ у рав-
ны хъ людей сколько-нибудь значительныхъ колебаній. Главный нашъ
пнтересъ будетъ сосредоточиваться,
такимъ образомъ, на техъ слож-
ныхъ
координированныхъ движеніяхъ (ходьба, беганье, различный
целесообразныя движенія рукъ и туловища), который одними людьми
выполняются
совершенно
автоматически, тогда какъ
другимъ
они
удаются только при условіи постояннаго контроля
со
стороны со-
знанія.
П р о я в л е н і я наклонности и степени ея развитія. Какимъ обра-

197 —
зомъ
возможно
определить, насколько сознательны были движенія и
поступки наблюдаемаго лица въ известный моментъ или за известный
промежутокъ времени? Обычный пріемъ для этого состонтъ въ томъ,
что испытуемаго заставляютъ
припомнить и описать по возможности
подробнее все,
что произошло съ ннмъ за это время, и по точности
описанія судятъ о степени сознательности. Такъ, напр.,
о полной по-
тере сознанія во время судорожныхъ эпилептическихъ цриступовъ,
а
также
при такъ
наз.
эпилептическихъ эквнвалентахъ
судятъ, глав-
нымъ образомъ, на основании того, что по окончаніи припадка больной,
придя въ себя, не въ состояніи припомнить что-либо ' изъ всего проис-
шедшаго. Правда, здесь нужно всегда считаться съ состояніемъ па-
мяти, такъ какъ въ противномъ случае могутъ возразить, что испы-
туемый сознавалъ все происходившее
съ ннмъ въ данный моментъ и
лишь затемъ, благодаря слабости памяти, забылъ объ этомъ. Но если
память
изследуемаго лица не представляетъ резкихъ уклоненій отъ
нормы, то пріемъ этотъ представляется очень полезнымъ и достаточно
точиымъ.
Его можно
видоизменить еіце такимъ образомъ,
что
въ
самомъ разгаре сложнаго движенія мы вдругъ останавлнваемъ испы-
туемаго и затемъ подробно распрашиваемъ его о томъ, какія части
двигательнаго акта уже были имъ выполнены
и какіе ему еще пред-
стояло исполнить.
Наконецъ, косвенный данный относительно созна-
тельности движеній можно
получить также следующимъ образомъ.
Когда человекъ сосредоточилъ все свое вниманіе на одномъ какомъ-
нибудь акте, то онъ обыкновенно почти не замечаетъ окружаю щаго
Особенно часто наблюдается это у людей съ узкимъ объемомъ со-
знанія (или склонныхъ къ чрезмерной концентраціи внпманія — см. выше).
Если такія лица, совершая
какое-нибудь сложное движеніе (хожденіе
по неровной местности, вязаніе чудковъ, игра на рояле и т. д.), въ
состояніи въ то же время свободно разговаривать съ окружающими,
разсматривать и обсуждать все, что вокругъ нихъ делается, то сле-
ду етъ думать, что движенія эти выполняются ими чисто автоматически,
при миннмальномъ участіи сознанія.
Применяя все эти способы для определенія степени сознательности
движеній, необходимо, однако, соблюдать одну предосторожность: не
.
следуетъ забывать, что
всякое новое, непривычное движеніе у взро-
слаго человека всегда бываетъ сознательнымъ во всехъ своихъ дета-
ляхъ
и лишь
потомъ,
по
мере упражненія, делается постепенно все
болііе и более автоматическимъ.
Поэтому для сужденія о степени раз-
бираемаго нами качества
необходимо брать въ каждомъ отдельномъ
случае только такія движенія,
которыя представляются более пли
менее привычными для наблюдаемаго нами лица.
Чтокасаетсяанатомо-физіологическаго коррелатадан-

—
198 —
ной наклонности, то необходимымъ условіемъ сознательности движеній (по
крайней мере, у человека и
высшихъ
позвоночныхъ
жнвотныхъ)
является целость полушарій головного мозга. Здесь заложены центры
мышечныхъ
ощуіценій всего тела, а также центры зрительныхъ вос-
нріятій, играюіцнхъ такую важную роль въ образованіи двигательныхъ
представлений После удаленія обоихъ полушарій животное (собака,
голубь, лягушка) сохраняетъ способность реагировать на внешнія раз-
драженія, поддерживать равновесіе тела, ходить, прыгать,
глотать
пшцу и т. д . Но въ то же время оно является совершеннымъ авто-
матомъ, лишеннымъ всякой иниціативы и не сознаю щимъ свойхъ соб-
ственныхъ поступковъ. Подобно лунатику, оно можетъ совершать въ
случае надобности различный сложный, целесообразныя движенія, не
отдавая себе въ нихъ никакого Отчета и не сохраняя о нихъ никакого
воспоминанія. Спустя известное время после оиераціи некоторыя изъ
утраченныхъ функцій могутъ возстановпться, но полная сознательность
движеній въ этихъ случаяхъ никогда не возвращается.
Связи и отношен ія. Объ отношеніяхъ, существующихъ между
сознательностью
движеній и ихъ координацией,
мы уже говорили въ
предшествовавшемъ параграфе. Большая или меньшая быстрота дви-
экеній также, невидимому,
не
остается безъ вліянія на степень ихъ
сознательности. Уже a priori можно предполагать, что елншкомъ бы-
стрый движенія не успеваютъ войти въ сознаніе движущагося лица,
такъ какъ всякое сознательное воснріятіе требуетъ для своего осуще-
ствленія известнаго промежутка времени. Наблюденія повседневной
жизни подтверждаютъ это предположеніе; они показываютъ намъ, что
люди, прнвыкшіе следить за собой и отдавать себе отчетъ въ каЖ-
домъ своемъ поступке, никогда не двигаются слишкомъ поспешно;
все движенія такихъ
людей отличаются, наоборотъ, известной плав-
ностью, бываютъ всегда размерены и неторопливы. Только при такой
медлительности собственныхъ движеній человекъ
можетъ постоянно
наблюдать за ними.
Большого вниманія заслуживаетъ отношеніе между сознательностью
движеній и ихъ произвольностью. На первый взглядъ оба эти качества
представляются
настолько
тесно связанными другъ съ другомъ. что
является даже вопросъ, следуетъ ли вообще разделять ихъ. Обыкно-
венно степень произвольности двигательнаго акта возрастаетъ парал-
лельно степени его сознательности.
Движенія, не подчиненныя нашей
воле, какъ, напр.,
сокращенія сердечной мышцы, желудка, кпшекъ,
пузыря и т. д.,
сознаются
нами несравненно менее отчетливо, чемъ
произвольный или полупроизвольныя движенія: ходьба, беганіе, прыжки,
бросанье, схватываніе и проч. Чемъ лучше следимъ мы за своими
движеніями, темъ больше возможности имеемъ вмешиваться по про-

—
199 —
изволу въ ихъ теченіе, изменяя
ихъ, направляя
въ ту или другую
сторону или, наконецъ, совершенно прекращая ихъ въ любой моментъ.
Однако, зависимость эта все же не такъ постоянна, какъ это можетъ
показаться на первый взглядъ. ГІатологія нервной системы даетъ намъ
факты, доказывающее, что оба названный качества могутъ встречаться
совершенно независимо одно отъ другого. Таковы, напр.,
случаи раз-
личнаго рода судорогъ, не сопровождающихся потерей сознанія: сюда
же относятся
всевозможный
насильственный движенія и навязчивые
поступки, когда человекъ, отдавая себе полный отчета въ свопхъ др>п-
ствіяхъ и сознавая всю
ихъ ненужность, все же не можетъ удержаться
отъ ихъ выполнения. Резкій прнмеръ разделенія двухъ названныхъ
качествъ представляетъ такъ наз., насильственный смехъ, т. е., гри-
маса смеха, появляющаяся по временамъ у некоторыхъ больныхъ совер-
шенно независимо отъ ихъ настроенія и противъ ихъ воли. Еще одинъ
примРръ изъ исторіп развитія ребенка. Наблюденія показали, что суще-
ствуетъ такой періодъ въ развитіи произвольныхъ движеній, когда неко-
торые акты, напр.,
схватываніе предметовъ, уже сознаются, но еще
непроизвольны. Ребенокъ удерживаетъ объекта, когда этотъ послрдній
случайно попадетъ ему иодъ руку, и
вполнР сознаегь это, но не мо-
жетъ сделать то
же самое по произволу [28] ‘). Не слР.дуетъ, однако,
забывать, что все приведенные нами
примеры, указывающіе на воз-
можность разделения двухъ названныхъ качествъ, встречаются далеко
не часто.
Въ огромномъ же большинстве
случаевъ сознательность
движсній и ихъ произвольность
представляются
тесно, неразрывно
связанными другъ съ другомъ.
Степень развитія идео-моторной способности.
Определеиіе качества; его проявления и степени раз-
витая.
«Нроцессъ сознаванія, говоритъ Джемсъ,
но
самой природе
своей импульсивенъ».
Каждое впечатленіе,
каждое представленіе
сопровождается изве.стнымъ возбужденіемъ нервной системы, стремя-
щимся перейти въ движеніе. Въ особенности следу етъ сказать это
о
такихъ представленіяхъ, который имеютъ то или иное отношение
кД.
двигательнымъ актамъ. Если постараться представить себе возможно
более отчетливо какой-нибудь очень отдаленный предмета и
тотчасъ
вследъ за этимъ перейти къ представлению предмета, гораздо более
близкаго, то не трудно подметить при этомъ въ глазахъ особое ощу-
щение напряжения, указывающее на то, что произошло некоторое, хотя
9 Подробное описаніе техъ оіцущеній, который вызываются различными
сознательными, но непроизвольными сокращениями мышцъ, см. у Лосскаго [49].

—
200
бы минимальное сокращение глазныхъ
мышцъ.
Наблюдения показали,
что невозможно представить себе отчетливо
какое
бы то
ни
было
простейшее движеніе (пальцевъ, губъ, языка и т. д.) безъ того, чтобы
не сократились, хотя
бы въ
ничтожной
степени, соответствующая
мышцы; это гіронсходитъ даже въ томъ случае, если субъектъ созна-
тельно старается воздержаться отъ всякаго
дииженія. Не меньшею
«идео-двигательной» способностью обладаютъ также представления о
более слояшыхъ двпгательныхъ актахъ; достаточно вспомнить
обыч-
ный примііръ, приводимый въ этихъ
случаяхъ, — невольное
влеченіе
броситься впередъ, являющееся
часто
у людей, стоящнхъ
на
краю
обрыва и доходящее иной разъ до того, что приходится сделать надъ
собой усиліе, чтобы отодвинуться.
Для того, чтобы выяснить, насколько важнымъ представляется дан-
ное качество для индивидуальной психологіи,
мы
приведемъ здйсь
сначала крайнія степени его развитія, который приходится наблюдать
при нйкоторыхъ патологііческихъ состояніяхъ. Такъ, при маніакаль-
номъ возбужденіи выполненіе всйхъ пронзвольныхъ
движеній пред-
ставляется чрезвычайно облегченнымъ. Благодаря этому, больной ста-
новится чрезвычайно деятельнымъ, подвижнымъ
говорливыми, пред-
иріимчивымъ; мимика его делается гораздо живГ>е, движенія порыви-
стее. Совершенно противоположную
картину иредставляютъ
явленія
психомоторной задержки, лежащія, но словамъ Крепелина,
въ основе
состояній подавленности при такъ
наз.
круговомъ
помешательстве.
Въ этихъ случаяхъ осуществленіе какихъ бы то
ни
было движеній
представляется чрезвычайно затруднсннымъ; больные «испытываютъ
трудность при всякомъ действіи, даже при разговоре,
почти
всякое
движеніе требу стъ съ ихъ стороны особаго напряженія воли. ВслІ.д -
ствіе этого, естественно, возникаетъ резко выраженное замедление и
ослабленіе деятельности. Только твердо заученный действія соверша-
ются иной разъ сразу, безъ задержки; сильное душевное потрясеніе
можетъ также внезапно преодолеть задержку» [15].
То, что въ патологическихъ
случаяхъ
является
намъ
въ
рйзко
выраженномъ, преувеличснномъ виде, можно встретить и у здоровыхъ
людей, только
въ значительно меныпнхъ размйрахъ. Есть не мало лю-
дей, которымъ всякій разъ не легко бываетъ приступить къ выпол-
ненію какоію бы то ни было новаго движенія. ЧеловТ.къ
чувствуетъ
себя здоровымъ, неутомленнымъ, движеніе для него не особенно трудно
и не угрожаетъ никакими непріятностями, необходимость этого дни -
женія онъ прекрасно сознаетъ, остается только приняться за его вы-
полненіе, — но тутъ-то и является задержка: все какъ-то
не хочется,
что-то мйшаетъ, несмотря на то, что никакихъ помЬхъ, ни
внутрен-
нихъ, ни внЬшнихъ, на лицо не имеется. Въ то же время вей авто-

—
201 —
матическія и рефлекторный движенія совершаются вполне свободно.
Подобная особенность характера часто составляетъ главную основу
•того, что называютъ леностью. Въ противоположность этому, у дру-
гихъ людей всякое двигательное иредставленіе, появившееся
въ со-
знаніи, стремится перейти въ действіе, хотя бы действіе это пред-
ставлялось даже ненужнымъ, преждевременнымъ, недостаточно обду-
маннымъ и мало соответствуюіцимъ желаніямъ и потребностямъ самого
субъекта.
Производя опыты съ измереніемъ скорости умственныхъ процес-
совъ при помощи Гигшовскаго хроноскопа, можно иногда наблюдать,
что испытуемый реагнруетъ раньше, чемъ произойдетъ то раздраже-
ние, за которымъ должна была последовать реакція (случаи такъ наз-
«преждевременныхъ реакцій»), Идео-моторная способность въ
этихъ
•случаяхъ была, следовательно, настолько
повышена,
что
переходъ
двигательнаго представленія въ соответствующее движеніе произо-
шелъ раньше, чймъ это
было нужно. Подобный преждевременный
реакціи делаются особенно обильными какъ разъ въ
такихъ
состоя-
ніяхъ,
когда все остальное поведеніе испытуемаго также свидетель-
ствуетъ о повышенін у него идео-двигательной способности (состояния
маніакальнаго возбуждения, вліяніе ігіжоторыхъ ле.карственныхъ не
ществъ н т. д.).
Конечно, не малую роль въ развитіи разбираемаго нами качества
могутъ играть также сила или слабость чувствованій, способность или
неспособность къ энергическому волевому усилію. Какъ бы ни была
слаба идео-двнгательная способность,
но
если
человекъ обладаетъ
сильной волей, если чувства, требую щія выполнснія техъ или нныхъ
движеній, слишкомъ интенсивны и настойчивы, то ирепятствіе будетъ
въ конце концовъ сломлено, и человекъ
совершить требуемый посту-
иокъ. Слйдуетъ также заметить, что воиросъ о возможности идео-мо -
чорныхъ актовъ въ чистомъ, такъ сказать, виде представляется и но
настоящее время еще снорнымъ. Существуетъ, какъ мы увидимъ ниже,
мненіе, согласно которому ни одно сознательное и произвольное дйй-
ствіе (а следовательно, и движеніе) не можегь быть выполнено вполне
«холодно», безъ всякой (хотя бы минимальной) чувственной окраски,
безъ всякаго слйда волевого усилія. Мы не будемъ входить здесь въ
обсужденіе этого мненія, такъ какъ рйшеніе даннаго вопроса выхо-
дитъ изъ круга задачъ индивидуальной психологін. Скажемъ только,
что более или менее облегченное выиодненіе известнаго созиательнаго
двнженія не всегда идетъ параллельно съ интенсивностью чувства или
волевого усилія. способствующего этому движенію. Поэтому иамъ все
же кажется более нравильнымъ выделить идео-двнгательную способ-
ность въ особую рубрику, определивши ее,
какъ наклонность къ бо-

—
202 —
лее или мснее облегченному переходу двигательныхъ представлений въ
соответствующая движенія.
Возбудители,
внутреннее и внешиіе. Некоторыя химическія
вещества, будучи такъ или иначе введены въ организмъ, способствуютъ
облегченному переходу идей въ двйженія. Известно, что действіе
алкоголя
въ
небольшихъ дозахъ сказывается, между прочимъ,
въ
устраненіи всякаго
рода задержекъ и въ усиленномъ стремленіи къ
выполненію всякаго рода движеній, нредставленія о которыхъ возникли
въ сознаніи. Причина этого заключается въ непосредственномъ вліянін
алкоголя
на нервно-мозговую ткань, въ томъ числе на те ея функціи,.
который составляютъ коррелатъ разбираемаго нами качества.
Наиболее важнымъ внутренниш возбудителемъ является, невиди-
мому, живость, яркость и отчетливость
техъ двигательныхъ предста-
вленій, который должны повлечь за собой соответствующія двпженія.
Чемъ живее и отчетливее стараемся мы представить себе произно-
шеніе какого-нибудь слова, темъ яснее замечаемъ соответствующая
движенія языка
и
гортани,
почти
неизбежно явдяюіціяся въ этихъ
случаяхъ. Чемъ живее представляетъ себе нервный человекъ свое
паденіе въ пропасть, на краю которой онъ стоить, тймъ сильнее его
влечетъ
къ
этой пропасти. Кромй того, большое значеніе въ этихъ
случаяхъ имЬють близость и доступность тйхъ вне,шнихъ объектовъ,
которые вызываютъ
въ насъ соответствующая движенія, а также сте-
пень яркости и конкретности, съ которой объекты эти рисуются въ
нашемъ воображении Отвлеченный соображения о необходимости ка-
кого бы то ни было поступка, общія, неясный представленія о пред-
стоящихъ движеніяхъ не могутъ обладать значительной
степенью
импульсивности.
Равнымъ образомъ, предметы и событія, отделенные
отъ насъ значнтельнымъ временемъ и иространствомъ, служатъ обык-
новенно лишь слабымъ стимуломъ для нашей деятельности. Предста-
вление о какомъ бы то ни было движеніи можетъ выдвинуться въ со-
знаніи лишь тогда, если обстановка и условія этого движенія близки
къ намъ, если есть много шансовъ
за то, что намъ придется совер-
шить это движеніе.
Изъ числа другихъ условій, способствующихъ проявлению
идео-
двигательной способности, следустъ отметить въ особенности два:
привычка къ движенію и неоднократное возникновение
въ сознаніи
одной и той же
моторной идеи. Выше уже говорилось о томъ, что*
даже въ состояніяхъ патологической задержки, когда выполненіе вся-
каго сколько-нибудь новаго движенія встрЬчаетъ почти непреодоли-
мый затрудненія, старые,
привычные двигательные
акты
іTMе>ютъ
больше шансовъ на успехъ. ІЧзмъ более это относится къ случаямъ,
не выходящимъ изъ преде.ювъ нормы. Неоднократное возникновеніе

—
203 —
моторной идеи, также въ значительной степени способствующее выпол-
нение соответствую щихъ двнженій, можетъ быть подведено, въ сущ-
ности, подъ общее для всехъ возбудителей правило, уже указанное
нами въ первой части книги (гл. У): повтореніе всякаго рода стиму-
лов* усиливаетъ ихъ действіе.
Итакъ, возбудителями идео-двигательной способности являются, глав-
нымъ
образомъ: некоторыя химическія вещества (алкоголь), живость
соответствующихъ представленій, близость и конкретность условій дей-
ствия, привычка къ движенію и неоднократное вознпкновеніе моторной
идеи въ сознаніи. Что касается анатомо-физіологическаго
коррелата данной наклонности, то , говоря вообще, д!:ло идетъ здесь о
более или менее облегченной передач!: возбужденія съ чувственныхъ
центровъ мозговой коры на двигательные ея участки.
Подробное же
изложеніе самаго механизма этой передачи не
можетъ представлять
для насъ въ данномъ случай существеннаго значенія.
Связииотношенія.
Для того, чтобы у человека могло раз-
виться
качество,
о
которомъ идетъ речь, необходимо, чтобы этотъ
человекъ уже заранее обладалъ двумя другими качествами: способ-
ностью производить известныя координированный движет я и способ-
ностью
воспроизводить (произвольно или непроизвольно) въ
своемъ
еознаніи представленія объ этихъ двпженіяхъ. При отсутствіп какого
бы то ни было іізъ
этихъ моментовъ переходъ моторной идеи въ дви-
жение
представляется,
очевидно,
неосуществимымъ.
Однако, нельзя
сказать, чтобы разематрнваемое нами качество складывалось целикомъ
изъ двухъ назваиныхъ способностей: эти послйднія являются скорее
необходимыми условиями
его,
но
отнюдь
не
конечными
причи-
нами. Человекъ со слабо развитой пдео-двигательной способностью
можетъ
очень
отчетливо
представлять
себе какое-нибудь,
сравни-
тельно
простое движеніе безъ того, чтобы у него явилась
потреб-
ность
произвести это движеніе. Такимъ образомъ, здФсь мы имеемъ
д!:ло, невидимому,
съ
темъ отношеніемъ, которое въ первой части
книги
было обозначено, какъ отношеніе низшпхъ
наклонностей къ
высшимъ: низшія (возникновеніе двигательнаго представлен ія въ со-
знаніи, способность къ кбординированнымъ движеніямъ) необходимы
для того, чтобы высшее могло проявиться,
но не являются единствен-
ной его причиной; въ то же время сами они для своего осуществленія
не нуждаются непременно въ наличности высшей наклонности.
Какъ
бы то ни было, состояніе двигательной сферы все же, несомненно, от-
ражается на идео-моторной способности; такъ, нервно-мышечная уста-
лость заметно ионижаетъ ее, тогда какъ обилге двиэкеній и двнгатель-
ныхъ импульсовъ, наоборотъ, способствуетъ ея проявлению. Усилсніе от-
четливости двигательныхъ образовъ также, невидимому, идетъ парал-

—
204 —
.дельно съ усиленіемъ идео-двигательной способности, но лишь до из-
вестной степени: слишкомъ яркіе образы (какъ это бываетъ у неко-
торыхъ мечтательныхъ, но
ыалодеятельныхъ людей) ыогутъ до того
заполнить все сознаніе человека, до того сосредоточить на себе всю
его активность, что уже не вызываютъ движеній, а скорее даже тор-
мозятъ ихъ.
О вліяніи на идео-моторную способность чувства и воли мы уже
говорили выше. Остается сказать нисколько словъ о зависимости, ко-
торая суіцествуетъ между разбираемыми, нами качествомъ и способ-
ностью къ большей или меньшей обдуманности и систематичности
сложныхъ действій (см. ниже). И здесь патологическая наблюденія
также въ значительной степени помогаютъ оснещенію вопроса. При
маніакальномъ возбуждении облегченное выполненіе движеній всегда
сопровождается известной безпорядочностыо, непоследовательностью,
недостаточной обдуманностью вс гТ;хъ действій и ноступковъ больного.
Всякое моторное представденіе, едва успевшее возникнуть въ уме.
немедленно переходить въ соответствующее движеніе. При такихъ
условіяхъ становится совершенно невозможнымъ какое бы то ни было
взаимное согласование отдельныхъ движеній,
подчинение ихъ одной
общей цели. «Больной не въ состояніи более преследовать какой
нибудь определенный планъ; онъ хватается за все, но вновь возни-
кающая побужденія тотчасъ оттесниютъ первоначальный наме.ренія
на задній планъ. Въ конце концовъ становится едва возможнымъ
различить цель каждаго отдельнаго дейстщя; мы
вндимъ только
пестрый рядъ сменяющихся движеній (Kraftausserungen)» [15]. Нечто
подобное можно наблюдать также и
у нормальныхъ людей съ чрез-
мерно развитой идео-двигательной способностью.
*
*
*
Переходъ моторнаго представлснія въ соответствующее движеніе
можетъ совершаться не
только
съ
большей или меньшей легкостью,
но также более или менее быстро. Сообразно съ этимъ, можно было
бы выделить въ качестве особой наклонности также большую пли
меньшую быстроту перехода идеи въ движеніе. Намъ кажется,
однако, что этого не слйдуетъ делать. Во всЬхъ безъ исключения слу-
чаяхъ облегченіе идео-моторной способности влечетъ за собой также
и более быстрое осуіцествленіе каждаго задуманнаго движенія; по-
этому разделять эти два качества представляется намъ совершенно
излишнимъ.
Двигательная утомляемость.
Определение качества. Утомленіе является почти неизбежнымъ
спутникомъ всякой сколько-нибудь продолжительной работы какого бы

—
205
то ни было органа. Только очень немногія части нашего организма
(напр., нервные проводники) могугь, невидимому, работать непрерывно
въ теченіе довольно продолжительнаго времени,
не обнаруживая ни-
какихъ
следовъ утомленія. Но такія исключенія, въ общемъ, очень
рфдки и не могутъ иметь для насъ особаго значенія, тФмъ более, что
и въ нихъ речь идетъ не о полномъ отсутствіи утомленія, а только
о чрезвычайно медленномъ наступленіи его. Такъ какъ утомленію мо-
гутъ подвергаться различныя функцін нашего организма, то прихо-
дится различать нисколько видовъ усталости: мышечное
утомленіе,
утомленіе нервныхъ центровъ (носле напряженной умственной работы
или после
интененвныхъ
чувствованій и аффектовъ), утомленіе ор-
гановъ чувствъ и т. д.
Различные виды усталости связаны другъ съ другомъ и взаимно
вліяютъ другъ
на
друга. Такъ, изслФдованія Моссо показали,
что
умственное утомленіе способствуетъ болФе быстрому наступлению мы-
шечной усталости. Это объясняется, невидимому, тФмъ, что продукты
распада, накопляюіціеся въ нервныхъ дентрахъ во время ихъ работы,
вмФсте съ кровеобраіценіемъ расходятся по
всему организму и, по-
ступая въ мышцы, затрудняютъ ихъ дФятельность и способствуютъ
более быстрому ихъ истощенно [50]. Утомленіе ногъ
ускоряетъ уто-
мленіе рукъ. ІІрейеръ наблюдалъ, какъ сильный слуховыя раздраженія
(игра на рояли) вызвали у восьминедФльнаго ребенка необычаііно про-
должительный сонъ, т.- е. ,
тотъ же самый способъ возстановленія за-
траченныхъ силъ, какой наблюдается у дФтей даниаго возраста и послФ
обильныхъ мышечныхъ
движений (сосаніе, крикъ). ТФмъ не менФе,
каждый изъ перечнеленныхъ выше видовъ усталости имФетъ свои осо-
бенности, почему намъ и кажется болФе цФлесообразнымъ разематри-
вать не утомляемость даннаго организма вообще, а отдФльные виды
утомляемости, именно тФ, которые представляютъ особенное значеніе
для индивидуальной психологіи.
При разсмотрФніи двигательнаго утомленія мы будемъ имФть въ
виду, такъ же, какъ и ранФе, главнымъ образомъ, процессы, происхо-
дяіціе въ мозгу, т. -е .,
болФе или менФе быстрое ослабленіе дФятель-
ности и
нстощеніе нервныхъ центровъ,
завФдующихъ движениями.
Правда, иной разъ не легко бываетъ отдФлить мышечное утомлсніе
отъ нервнаго, тФмъ болФе, что между ними, какъ уже выше сказано,
существуетъ извФстное взаимодФйствіс. ТФмъ не менФе, нФкоторыя
данныя говорятъ въ пользу того, что оба эти вида усталости далеко
не всегда идутъ параллельно. Такъ, неврастенія, отличительнымъ ири-
знакомъ
которой является быстрая утомляемость (раздражительная
слабость) нервныхъ центровъ, можетъ въ то же время сопровождаться
превосходнымъ развитіемъ мышцъ
и
хорошимъ состояніемъ обіцаго

—
206 —
гштанія. Поэтому, говоря о быстрой двигательной утомляемости наблю-
даемаго лица, мы будемъ иметь въ виду быструю нстощаемость его
двигательныхъ нервны хъ центровъ, делающую его несиособнымъ про-
должать рядъ движеній, начатыхъ имя, вполне свободно и безпрепят-
ственно. Утомленіе настуиаетъ, въ конце концовъ, при всякихъ дви-
жения хъ, какъ произвольных®,
так® и автоматическпхъ,
какъ коорди-
нированныхъ,
такъ и некоординированных®. Но такъ какъ
наиболее
утомляющими образомъ действуют® сознательный координированный
движенія, направленный къ какой-нибудь общей цели, или такъ на-
зываемая
физическая работа, то на ней, главнымъ
образомъ, и бу-
детъ сосредоточено наше вниманіе.
Необходимо различать действительное утомленіе (Ermiidung ) отъ
чисто
субъективнаію чувства усталости — Miidigkeit, какъ называетъ
его Кренелинъ. Оба эти
процесса далеко
не всегда сонровождаютъ
друг® друга. Утомленіе настуиаетъ вследствіе действительнаго исто-
щения нервныхъ центровъ и можетъ
быть устранено только иутсмъ
более или менее нродолжительнаго отдыха и хорошаго питанія. Между
темъ, субъективное чувство усталости, вялости,
неохоты къ работе
можетъ появиться
также и въ техъ случаяхъ, когда действительный
силы человека вовсе еще не истощены и
он гь вполне, способенъ къ
дальнейшей работе. Такъ, нередко здоровый, крепкій человйкъ испы-
тывает® подобную вялость тотчас® после сна или обЬда, хотя сгоитъ
ему приняться за работу, и это субъективное ощущеніе быстро исче-
зает®. То же бывает® въ техъ случаяхъ, если
работа скучна, неин-
тересна и непривлекательна. Еще болТе рйзкіе примеры подобнаго
несоотві.тствія между утомленіемъ и чувством® усталости доставляет®
намъ патологія. Въ состояніи такъ называемаго неистовства больные
нередко целыми неделями находятся въ постоянномъ, непрерывном®
движеніи, без® сна и
отдыха, иногда даже
отказываясь
от® пищи.
Вес® тел а страшно падаетъ, нстощеніе быстрыми шагами идет® впе-
ред®, а больные въ то же время чувствуют® себя необычайно креп-
кими, сильными и не испытывают®
ни малейших® следов® усталости.
Обратный отношения
наблюдаются въ
состояньях® угнетенья,
когда
силы больного далеко еще не истощены,
а субъективное чувство вя-
лости, общей подавленности
и
неспособности къ движеньям® дости-
гает® крайних® размеров® [15].
ІІроявленія наьионности
и
степени
ея
развитая.
Осьа-
бленіе двигательной иннерваціи сказььвается, кромгй общаго нониже-
нія физической работоспособности,
также и целым® рядом® других®,
объективных® ьь субъеьтьвнъьхъ признаков®. Мышечный тонус® пони-
жается,
мышцы делаются вялыми,
ненапряженными; при сильном®
утомленьн въ них® замечается дрожанье и фибрыллярныя ыодергыва-

нія. Голосъ делается слабымъ, беззвучнымъ, походка, а также
и всТі
остальныя
движенія —вялыми, неуклюжими, недостаточно координиро-
ванными. Малейшее физическое напряженіе уже вызываетъ одышку и
потребность въ отдыхе. Верхнія веки часто бываютъ опущены, такъ
что глаза представляются полузакрытыми. Более точныя данныя отно-
сительно степени утомленія можно
получить путемъ изследованія мы-
шечной работоспособности наблюдаемаго лица.
Для этой цели Скрип-
чюръ [46] ирименялъ способъ, уже описанный нами выше, именно
ритмическое, возможно более быстрое постукиваніе нальцемъ по кнопке
телеграфнаго ключа.
Оказывается, что въ
послі.днія минуты, когда
испытуемый уставалъ, удары делались гораздо бодее редкими.
Еще более точное определеніе того, какъ
быстро наступаетъ у
испытуемаго двигательное утомленіе (правда, только въ одной, искус-
ственно изолированной группе мышцъ) возможно при помощи эрго-
графа Моссо. Мы не можемъ здесь вдаваться
въ
подробности этого
предмета, разработка котораго за последнее время все более и более
привлекаетъ къ себе вннманіе изследователей, такъ какъ это завело бы
насъ слишкомъ далеко въ сторону. Укажемъ только на существованіе
двухъ главныхъ типовъ мышечнаго утомденія, установленныхъ впервые
благодаря работамъ Моссо и его учениковъ. У лицъ, принадлежаіцихъ
къ
первому типу, высота
отдельныхъ сокращен!# до самаго конца
опыта остаеч-ся почти безъ измененія, а затемъ быстро падаетъ, ука-
зывая,
такими образомъ, на внезапное
и
полное нстоіценіе ихъ дви-
гательной энергіи. Второй типъ кривыхъ, наоборотъ, въ самомъ же
начале опыта иредставляетъ быстрое и довольно значительное пони-
жете отдельныхъ мышечныхъ сокращен!#; но затемъ, достигнувъ
известнаго уровня, сокращенія эти въ теченіе сравнительно долгаго
времени остаются на одной и той же высоте. Производя впродол-
женіс несколькихъ летъ опыты надъ одними и теми же лицами, Моссо
убедился, что кривая утомленія представляется типичной для каждаго
отдельнаго испытуемаго, сохраняя свои
характерный особенности въ
целомъ ряд!; типовъ ').
При определеніи степени утомляемости того или иного лица необхо-
димо соблюдать нТ.которыя предосторожности. Прежде всего, работа
не должна быть слишкомъ тяжела, непосильна для испытуемаго. О
быстрой утомляемости человека можно говорить только въ томъ слу-
чай, если движенія, въ начале не особенно трудный и совершаемый
имъ
безъ всякаго особеннаго усилія, темъ не менее, очень быстро
утомляютъ его. Непосильный же трудъ можетъ сразу изнурить какого
*) Волее подробный данныя объ умствфнномъ и нервно-мышечномъ уто-
мленіи читатель наіідетъ въ сочииеніяхъ Моссо [50] и Бинэ-Анри [48].

208 —
угодно сильнаго человека. Кроме того, работа должна быть привыч-
ной для наблюдаемаго лица. Всякія новыя, непривычный движенія го-
раздо быстрее утомляютъ, чемъ те, къ которымъ человекъ уже из-
давна привыкъ. Это обстоятельство необходимо всегда нметь въ виду
во время производства наблюдений
Возбуди т ел и
наклонности и ея
анатомо-физіологиче-
с к а я основа. Утомленіе нервныхъ центровъ наступаетъ, съ одной
стороны, благодаря истощенно, недостатку материала, необходимаго для
успешной и продуктивной работы, а съ другой — вследствіе нако пле-
тя въ ннхъ продуктовъ распада, мешаюіцихъ деятельности нервныхъ
элёментовъ.
Непосредственной причиной утомленія является, конечно,
самая работа, въ особенности, если она слишкомъ тяжела
и
продол-
жительна, если промежутки отдыха слишкомъ коротки и недостаточны
для иолнаго возстановлёнія силъ. Не меньшую,
если еще не большую
роль играютъ условія и обстановка, при которыхъ совершается работа:
жаръ, духота, недостаточный притокъ свежаго воздуха и пр., а также
все такъ называемые предрасполагающіе моменты: плохое иитаніе, не-
достаточный сонъ, различный излишества, изнурительный болезни, зна-
чительная
потеря крови, сильный душевныя потрясенія и т. и. Вей
противоположные факторы снособствуютъ более продолжительной ра-
ботоспособности.
Что касается изменяемости даннаго качества, то
здесь не-
безинтересно будетъ привести наблюденія Крепелина относительно ко-
лебаній умственной работоспособности у разныхъ лицъ въ течсніе дня,
съ утра до вечера. Оказывается, что существуетъ два типа людей: у
однихъ, принадлежащихъ,
но мненію названнаго автора, къ более нор-
мальному, здоровому типу, умственная деятельность идетъ наиболее
успешно утромъ; другіе, большею частью неврастеники или вообще
люди съ менее здоровой и уравновешенной нервной системой, чув-
ствуюсь себя утромъ вялыми и неспособными къ напряженной работе,
и только
къ
вечеру успеваютъ настолько подбодрить,
«взвинтить»
себя, что могутъ продуктивно работать более или менее продолжитель-
ное время. Интересно было бы проверить эти наблюденія въ приложены
къ мышечноіі работе: можетъ быть,
и
здесь выяснилось бы что-ни -
будь подобное.
Связи и отношенія. Выше уже говорилось о томъ, что хотя
умственная и физическая утомляемость представляютъ собою два
качества, отличающіяся одно отъ
другого и могущія встречаться
порознь, однако между ними все же существуетъ довольно тесная за-
висимость.
Сильная физическая усталость делаетъ человека временно
неспособнымъ къ напряженной умственной работй, и наоборотъ. Все-
возможные
моменты, истощающіе организмъ и понижаюіціе общую

—
209 —
энергію и деятельность нервной системы, имеютъ своимъ следствіемъ
неспособность даннаго лица какъ къ физической, такъ и къ умствен-
ной работе. Такое резкое понижение обоихъ названныхъ функцій въ
зависимости отъ одной и той же общей причины мы встречаема, также
при нйкоторыхъ заболеваніяхъ, напр. ,
при неврастеніп, анеміи и др.
Следующій общеизвестный фактъ, на первый взглядъ,
какъ бы не со-
гласуется съ нашимъ положеніемъ о взаимной связи умственной и фи-
зической утомляемости: известно, что неразвитые въ умственномъ от-
ношении люди, какъ бы сильны и выносливы
физически они ни были,
быстро утомляются ііодъ
вліяніемъ самаго незначительная умствен-
ная
напряжения. Полуграмотный крестьянину работающей въ ноле
безъ устали съ утра до вечера, весь покрывается иотомъ после того,
какъ ему удалось нацарапать несколько строчекъ. Съ другоіі стороны,
ученые, всю жизнь свою сидящіе за книгами, обыкновенно бываютъ
совершенно неспособны къ физическому труду. Однако, все это ни-
сколько не противоречить нашему положение.
Ведь мернломъ уто-
мляемости
мы должны брать, какъ уже выше сказано, такую работу,
которая привычна для даннаго лица, вполне соответствуетъ его раз-
витие (умственному или физическому) и въ первыя минуты совершается
имъ безъ всякаго особеннаго напряженія. Такъ, при испытаніи полу-
грамотная человека следуетъ брать не письмо, а такія умственный
операціи, которыя отвйчаютъ его привычкамъ и уровню его развитія.
При соблюдены этихъ условій, мы действительно найдемъ, что быстрая
умственная утомляемость идетъ. въ большинстве случаевъ, параллельно
съ физической.
Двигательная упражняемость.
Определение наклонности и ея проявлен! я. Важное значеніе
упражняемости,
какъ
умственной,
такъ
и
физической, выдвинуто за
последнее время некоторыми последователями, въ особенности Э. Кре-
пелиномъ, который считаетъ данное качество одними изъ важней-
шихъ для характеристики каждаго человека. Постепенное улучшение
и ускорение работы по мере привыканія къ ней наблюдается реши-
тельно во все.хъ отрасляхъ человеческой деятельности. Всякая работа
прогрессируетъ, благодаря упражненію. Однако, прогрессъ этотъ для
одного и того же человека въ различныхъ сферахъ его деятельности
далеко не одинаковъ. Такъ, Крепелинъ, на основании экспериментадь-
ны.хъ данныхъ, указываетъ,
что
отдельные виды привыкаемости не
всегда ндутъ параллельно. Въ особенности слйдуетъ это сказать отно-
сительно двигательной и чувствительной функцін нашего
организма:
нривыканіе въ области чувственныхъ воспріятій идетъ далеко не та-
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
14

—
210 —
кимъ
образомъ,
какъ
въ
сфере движенііі [19]. Поэтому мы здесь
заіімемся пока не упражняемостыо вообще, а спеціально двигательной
упражняемостью. Такъ какъ
особенное вниманіе будетъ обращаться
при этомъ на нервные центры, заведуеощіе двнженіями, то данную
наклонность можно
формулировать следующимъ образомъ: более или
менее быстрое усвоеніе нервными центрами новыхъ, неиривычныхъ
для нихъ сложныхъ двигательныхъ импульсовъ.
Если анализировать подробнее процессъ упражненія, то окажется,
что мы имеемъ здесь ді:ло, въ сущности, съ однимъ изъ видовъ па-
мяти. Постепенное запоминаніе и усвоеніе все новыхъ
и новыхъ эле-
ментовъ какого бы то ни
было сложнаго движенія даетъ намъ воз-
можность съ каждымъ разомъ выполнять
это движеніе все более и
более совершенно. Но, будучи только
видомъ памяти, упражняемость
все же настолько отличается
отъ другихъ разновидностей этого про-
цесса и представляетъ такъ много своеобразнаго въ своихъ проявле
ніяхъ, что намъ кажется вполігі; законнымъ стремление выделить ее
въ
особую рубрику,
въ
качестве отдельной основной наклонности.
Быстрота въ ходе упражнения зависитъ въ значительной степени отъ
того, насколько прочно удерживаются элементы
движенія, заученные
въ предыдущей разъ, другими словами,
насколько
велико
сохраненіе
навыка, прочность привычки (Uebungsfestigkeit). Если то, что было
иріобретено въ прошлый разъ, успеваетъ совершенно утратиться къ
началу всякаго новаго повторенія, то всякій навыкъ, всякій прогрессъ
въ движеніяхъ становится невозможнымъ.
Некоторая часть пріобре-
теннаго навыка во время паузы, несомненно, исчезнетъ, но часть эта
сравнительно невелика. Отношенія эти довольно подробно изучены Кре-
пелиномъ
и
его учениками,
которые различаютъ
Versuchsiibung и
dauernde Uebung. Первое выражаетъ собой прогрессъ работы (благо-
даря привыканію) отъ начала до конца каждаго отдельнаго опыта;
второе — длительный, остающейся прогрессъ, который ееостепенно воз-
растаетъ въ теченіе всего ряда онытовъ и съ особенной силой ска-
зывается въ конце ряда. Такъ какъ
во
время каждой паузы часть
иріобретеннаго навыка
утрачивается,
то длительное уееражнеееіе (dau-
eeeede Uebung) возрастаетъ не такъ быстро, какъ улражненіе каждаго
отдельнаго опыта (Versuchseibung), а несколько медленнее. Все эти
отношенія нужно ееметь въ вееду для того, чтобы не впасть въ ошибки
во время проеізводства наблеоденій.
По мере упражненія, количество работы, совершаемой въ одепеъ
ее тотъ же иромежутоееъ времени,
ееостепенно все возрастаетъ. Вели-
чеена этого
прироста (такъ наз. Uebungszuwachs) зависитъ въ значее-
тельной степени отъ того, насколько еезследуемьей уже ранее обладалъ
навыкомъ
въ этой области: чемъ меееее еереевьечнье для него данньея

—
211 —
движенія, темъ съ большею силой проявляется вліяніе упражненія во
время самаго хода опытовъ.
Такъ, по даннымъ Эрна [ 32], вліяніе это
въ опытахъ
съ
письыомъ
подъ диктовку обнаруживается далеко не
такъ ясно, какъ, напр., въ опытахъ съ заучиваніемъ безсмысденныхъ
слоговъ; объясняется это
обстоятельство
именно
темъ, что писаніе
подъ диктовку является для насъ гораздо более привычнымъ актомъ,
чемъ заучиваніе наизусть
слоговъ.
Опыты показали, что «вначале
приростъ вследствіе привьшанія бываетъ наиболыпимъ, пока мы не
приблизимся постепенно къ известной границ!;, за которой прогрессъ
въ совершеніи даннаго акта уже прекращается. Одни лица достигаютъ
этой границы раньше, другія позже» [19].
Въ этомъ
случай постепенный ходъ привыканія также соответ-
ствуетъ въ значительной степени даннымъ, имеющимся относительно
памяти.
Такъ, Эбинггаусъ нашелъ, что
если
мы
будемъ стараться
затвердить какъ можно лучше рядъ безсмысленныхъ слоговъ путемъ
многократныхъ повтореній, то наибольшее значеніе при этомъ будутъ
иметь первыя повторения, вернее — первые десятки повторены; чТ.мъ
дальше будетъ подвигаться заучиваніе, темъ менее значительна бу-
детъ роль каждаго отдельнаго иовторенія [51]. Нечто подобное имеемъ
мы, очевидно,
и въ области движеній: наиболее плодотворными и важ-
ными въ целяхъ достиженія навыка являются первыя движенія, какъ
бы неловки и неуклюжи они ни были; по мерТ. же того, какъ упраж-
нение прогрессируетъ, движенія, правда, делаются все более быстрыми
и ловкими, но самый приростъ упражненія все более и более замед-
ляется.
Есть еще одинъ моментъ
во
всякой работ!;, съ которымъ прихо-
дится считаться
почти всякій разъ, когда мы захотимъ
нзслТ.довать
двигательную упражняемость
того
или
иного
лица. Это такъ
наз.
Anregung или первоначальный импульсъ, рвеніе,
съ
которымъ чело-
в!;къ принимается за работу. Рвеніе это въ значительной степени обу-
словливается интересомъ къ данному занятію и всегда вліяеть на ра-
боту благопріятно,
г. -e ., улучшающимъ и ускоряю іцимъ образомъ. Оно
бываетъ особенно резко выражено въ первыя минуты или, вообще,
въ начал!; всякой работы, затемъ действіе его довольно быстро осла-
беваетъ, въ противоположность
вліянію унражненія,
которое
ч!;мъ
дальше, темъ становится больше. Благодаря первоначальному импульсу,
а также благодаря утомленно, наступающему въ конце каждаго опыта,
вліяніе упражненія можетъ
быть совершенно замаскировано:
очень
часто
работоспособность нспытуемаго къ
концу опыта не только
не
увеличивается, а наоборотъ, даже ослабеваетъ более или менее зна-
чительно. И только если мы сравннмъ результаты, полученные въ ц!;-
ломъ ряд!; послі.довательныхъ опытовъ, то значеніе упражненія вы-

—
212 —
ступить съ полной наглядностью. Поэтому, изъ двухъ названныхъ
выше
видовъ упражненія —того, которое нріобретается въ теченіе
одного опыта,
и
длительнаго упражнения, остаюіцагося носле ряда
опытовъ, — второй видъ имеетъ для насъ больше значенія. Для того,
чтобы констатировать его, требуется, правда, больше времени и большее
количество наблюденій, но за то полученные этимъ путемъ результаты
выступаютъ съ гораздо большей наглядностью и отчетливостью.
Что касается возбудителей данной наклонности, а
также
ея
связей и взаимоотношений, то здесь намъ придется пока огра-
ничиться сравнительно немногими, и притомъ бол!;е или менее общими
указаніями. Такъ, известно, что ч!;мъ большей сложностью отличается
двнженіе, которое предстоитъ человеку усвоить, темъ съ большей на-
глядностью выступить вліяніе упражнения: другими словами, ч!;мъ
сложнііе работа, темъ болТ.е
значителенъ будетъ тотъ постепенный
нриростъ работоспособности, который является следствіемъ привыканія
къ данному роду труда. Объ отношеніи, суіцествующемъ между упра-
жняемостью и памятью , уже говорилось выше. Отношеніе это подхо-
дитъ подъ тотъ типъ. который мы назвали взаимнымъ родствомъ ду-
ше вныхъ качествъ и который заключается въ томъ, что два различ-
ныхъ качества являются въ основ!; своей сходными. Другой вопросъ,—
идетъ ли развнтіе двигательной упражняемости и памяти у однихъ и
техъ же лицъ всегда параллельно другъ другу. Въ этомъ отношеніи
желательны дальнейшія, точно обставленный экспериментальный изсле-
дованія. Они должны состоять въ томъ, чтобы у лицъ съ сильно раз-
витой способностью къ двигательному упражненію изследовать раз-
личные виды памяти. При этомъ, можетъ быть, окажется, что двига-
тельная упражняемость обыкновенно бываетъ связана съ хорошо раз-
витой мышечной
памятью
и
памятью
осязательныхъ
ощугценгй,
являясь въ то же время довольно независимой по отношенію къ дру-
гимъ видамъ памяти. Далее, суіцеетвуетъ, повидимому, известная за-
висимость между упражняемостыо и степенью развитія умственныхъ
способностей. Такъ, по словамъ Крепелина, у слабоумныхъ и идіотовъ
постепенное привыканіе къ работ!; происходить крайне медленно и
притомъ въ весьма несовершенныхъ разм!;рахъ.
*
*
*
Отъ только что
разобранной нами двигательной упражняемости
еледуетъ отличать наклонность къ неоднократному повторение однихъ
и техъ же движеній, хотя бы двнженія эти не были вызваны необ-
ходимостью и не представляли никакой выгоды для даннаго лица.
Качество это, въ основ!; котораго лежитъ известная повторяемость
двигательныхъ импульсовъ, имеетъ некоторое,
хотя
и
очень.

отдаленное отношеніе къ устройству и къ устойчивости разъ приня-
тыхъ решеній. Однако, у людей нормальных®
оно
встречается въ
сколько-нибудь резко выраженной форме очень редко,
и
только въ
патологическихъ случая хъ может® достигать значительныхъ размеровъ
(явленія такъ наз. двигательной стереотипіи). Такимъ образомъ, ка-
чество это не удовлетворяетъ темъ требованіямъ, которымъ должна
удовлетворять всякая основная
наклонность,
и
поэтому не можетъ
подлежать нашему разсмотренію.
V.
Наклонности, относящіяся къ области волевыхъ процессовъ.
Приступая къ разбору наклонностей, касающихся волевого процесса,
мы снова встречаемся съ вопросомъ, имеющимъ очень важное зна-
чение для всей индивидуальной психологіи: возможно
ли
выделеніе
простейшихъ, основныхъ наклонностей въ такомъ процесс!;, сущность
котораго и по настоящее время представляется еще недостаточно вы-
ясненной? Сложное волевое действіе является
какъ разъ такимъ иси-
хическимъ актомъ, относительно котораго
суіцествуетъ целый рядъ
теорій, подробно разработанныхъ, тщательно обоснованныхъ и, темъ
не менее, въ корне противоречащих® другъ другу. Поэтому невольно
приходится спросить себя, какъ долженъ относиться къ этимъ разно-
гласіямъ характерологъ, желающій воспользоваться данными психоло-
гическаго анализа для выделенія основныхъ наклонностей? Для того,
чтобы ответить на этотъ вопросъ, намъ придется изложить
вкратце
те противоречивые взгляды, которые существуютъ въ общей пснхо-
логіи относительно сущности волевого процесса.
Наиболее оживленные споры сосредоточиваются, какъ намъ кажется,
около трехъ следующихъ пунктовъ: 1) Имеетъ ли сознательный, сло-
жный волевой нроцессъ первичное или вторичное ироисхожденіе по
сравненію съ простымъ рефлексомъ? 2) Является ли чувство необхо-
димымъ составнымъ элементомъ всякаго сознательнаго волевого акта,
или же возможны произвольный действія безъ участія чувствъ (ученіе
объ идео-моторныхъ актах®)? 3) Въ чем® состоитъ сущность волевого
усилія? — Этими тремя пунктами мы здесь и займемся.
На первый вопросъ различными авторами предлагаются два прямо
противоиоложныхъ ответа. Если стоять на чисто физиологической точке
зренія, то наиболее естественной представляется мысль о вторичномъ
происхождении сознательнаго волевого
действія. Въ самомъ начал -!',
развитія органическаго міра, на первыхъ ступеняхъ животной лест-
ницы мы находимъ лишь рядъ простых® рефлексовъ, безъ всякаго
намека на то, что мы
называемъ
сознаніемъ, выбором® и волей. И

—
214 —
только путемъ долгаго развитія, путемъ многовФкового совершенство-
ванія и усложнения средней, центральной части
рефлекторнаго акта
возникъ тотъ сложный процессъ, который носитъ названіе сознатель-
наго волевого дФйствія. Существование сознательной активности, пред-
шествующей всякому движенію, представляется съ этой точки зрешя
совершенно непонятнымъ. «После того, какъ мы произвели извФстное
движеніе случайнымъ, рефлекторнымъ или инстинктивнымъ
путемъ и
оно оставило
по себФ следъ въ нашей памяти, мы можемъ
пожелать
вновь произвести это движеніе, и тогда
произведемъ его
преднаме-
ренно. Но невозможно
понять, какимъ образомъ могли бы мы желать
произвести извФстное движеніе,
никогда передъ тФмъ не дФлавъ
его» [7].
Совершенно иначе смотрятъ на дФло другіе авторы. По ихъ мне-
нию, всФ рефлекторные акты представляютъ собой вторичныя образо-
вания, возникшая
изъ сложныхъ волевыхъ дФйствій путемъ многократ-
наго повторенія этихъ послФднихъ.
«....
какъ
только
сложные
во-
левые процессы, въ осноігі’, которыхъ лежать одни и тФ же мотивы, по-
вторяются большое число разъ, борьба мотивовъ облегчается: мотивы,
стоявшіе въ нрежнихъ случаяхъ на заднемъ планФ, выступаютъ
при
новыхъ повтореніяхъ сначала уже слабФе, а наконецъ и совсФмъ исче-
заютъ.
Сложное дФйствіе переходить въ такомъ
случаФ въ дФйствіе,
вытекающее изъ побуждений: если обычное повтореніе дФйствій бу-
детъ продолжаться, то въ концф концовъ
и
тотъ
мотивъ, который
опредФляетъ дФйствіе, вытекающее
изъ
побужденія,
становится
все
слабФе и мимолетнФе Такимъ образомъ, движеніе, вытекающее изъ
побуждения, переходитъ, наконецъ,
въ
автоматическое
двнженіе. Но
чФмъ чаще повторяется этотъ процессъ, тФмъ легче
можетъ
совер-
шаться
автоматическое
движеніе, даже безъ того, чтобы раздраженіе
было воспринято въ формФ ощущенія, какъ напримФръ, въ глубокомъ
снФ или тогда, когда вниманіе совершенно отклонено
въ другую сто-
рону. Въ такихъ случаяхъ движеніе становится чисто физіологическимъ
рефлексомъ раздраженія, а самый волевой процессъ —рефлекторнымъ
процессомъ....
НФтъ
ничего
невероятнаTM въ предположены,
что
такъ возникли всФ рефлекторный движенія животныхъ и человФка» [13].
Трудно представить себФ болФе полную противоположность между
двумя воззрФніями. Намъ кажется,
однако,
что
разноглас.іе это
(точно такъ же,
какъ
и
разногласие
по
вопросу
о
происхождении
физіологическихъ проявленій чувства) не
можетъ
служить препят-
ствіемъ для индивидуальной исихологіи.
Во всемъ, что касается опи-
санія рефлексовъ, автоматическихъ дФйствій и сложнаго волевого акта,
поскольку они наблюдаются у людей, намъ современныхъ, обФ назван-
ный теоріи сходятся. Физіологи нисколько не думаютъ отрицать, что

—
215 —
многократное повтореніе въ одной н той же форме какого бы то ніі
было сложнаго волевого акта механизируетъ этотъ актъ, делаетъ его
менее сознательныыъ; они
только
не допускаютъ возможности
того,
чтобы этими, путемъ
возникли
все рефлекторный и автоматическія
действія. Съ другой стороны, психологъ, отрицающій вторичное про-
исхожденіе волевого
процесса, нисколько, однако, не затруднится при-
знать большую его сложность
по сравненію съ простымъ рефлексомъ.
Весь спорь идетъ лишь о томъ, каковъ былъ постепенный ходъ раз-
витія волевого процесса при самомъ его возникновении Между темъ,
именно
этотъ
вопросъ не
имеетъ особенной важности
для науки
о характерахъ.
Характерологъ беретъ психическіе процессы въ той
форме, въ какой они суіцествуютъ у людей въ настоящее время, и
требуетъ отъ психологіи только точнаго
и по возможности подробнаго
ихъ описанія. Установленіе же
и
разработка отдельныхъ основныхъ
наклонностей, относящихся къ тому или иному сложному процессу, мо-
жетъ происходить совершенно независимо
отъ того, будетъ ли когда-
либо окончательно
решенъ вопросъ о происхожденіи этого
процесса
и каково будетъ это окончательное
решеніе.
Нисколько иначе представляется
намъ дело относительно
второго
пункта: следуетъ ли элементъ
влеченія, чувства признать неизбежно
присутствующимъ но
всякомъ
безъ исключенія сознательномъ воле-
вомъ
акте? ЗдФсь мы встречаемся со споромъ, ведущимся между
волюнтаристами
и интеллектуалистами. По мненію порвыхъ, влеченіе,
а следовательно и чувство является неиременнымъ отправнымъ пунк-
томъ всякаго сознательнаго
волевого
действія. Особенно ясно высту-
иаетъ роль чувства въ такъ наз.
«действіяхъ, вытекающихъ изъ по-
буждения», когда влеченіе
или
чувство, появившееся
въ
сознаніи и
обладающее достаточной силой, немедленно же вызываетъ соответ-
ствующее движеніе (или рядъ движеній), направленное къ его удо-
влетворенно. Менее значительна,
невидимому, роль чувства во всЬхъ
-ге х ъ сложныхъ действіяхъ, который явились
результатомъ
продол-
жительнаго обдумыванія и совершаются «хладнокровно»
и съ разече-
томъ; первоначальная
сила
импульса здесь постепенно ослабйваетъ
иодъ вліяніемъ борьбы мотивовъ
и сложной интеллектуальной работы,
сопровождающей обыкновенно обдумываніе посту пковъ.
Однако,
и
здесь конечнымъ двигателемъ все же является чувство, которое одно
только
въ состояніи побудить человека къ действію. Произвольный
движенія возникли, согласно упомянутой теорін, изъ физіологичсскихъ
проявлений аффектовъ,
путемъ дифференціаціи и упорядоченія этихъ
проявленій. Поэтому нельзя представить себе сознательнаго дФйствія,
совершенно свободнаго отъ всякой, хотя
бы самой незначительной,
примеси чувства.

—
216 —
Иначе смотрятъ на дело представители интеллектуализма. По ихъ
мненію, всякое двигательное представление, возникшее въ сознаніи съ
достаточной ясностью, стремится уже вызвать
соответствую щее дви-
жение (см. выше, о переходе моторной идеи въ движеніе и объ идео-
двигательной способности). Наличность влеченія или чувства здесь
вовсе не необходима,
и
самое чувство является
въ
данномъ случай
элементомъ побочнымъ, имеюіцпмъ, большею частью, вторичное про-
исхождение. Поэтому вполне возможны, будто бы, типичные, ясно вы-
раженные волевые процессы безъ всякаго участія чувства.
Оценивая этотъ споръ съ точки зрйнія науки о характерахъ, мы
видимъ, что здесь разногласие простирается не только на объясненіе
фактовъ, но также и на ихъ описаніе. Волюнтаристы видятъ чувство
и влеченіе тамъ, где интеллектуалисты склонны отрицать его. Какое
же р і.шсніе долженъ принять въ данномъ случай характерологъ.
не
желаю іцій связывать
окончательно
судьбы своей науки съ торже-
ствомъ той или иной теоріи? Намъ кажется, что рйшеніе этого вопроса
само собою определяется однимъ изъ тйхъ критеріевъ, которые были
выше даны нами для выбора основныхъ наклонностей: всякая основная
наклонность должна отличаться значительнымъ распространеніемъ; тй
же
душевный качества, которыя встречаются очень рйдко и свой-
ственны лишь небольшому кругу лицъ, не могутъ имйть значенія для
индивидуальной психологіи. Допустимъ, что въ действительности суіце-
ствуютъ и могутъ быть наблюдаемы въ совершенно чистомъ вид й какъ
тй случаи, на которые опираются въ своихъ разсужденіяхъ интеллек-
туалисты, такъ н тй, суіцествованіе которыхъ
отстаиваютъ волюнта-
ристы. Положимъ, что у нйкоторыхъ людей, при особо благопріятныхъ
условіяхъ, возможно
появленіе вполне сознательнаго, произвольнаTM
действія безъ всякаго участія чувства, въ то время,
какъ у другихъ
наблюдаются по временамъ состоянія «слйпого влеченія», не сопро-
вождаюіцагося никакимъ, хотя
бы смутно сознаваемымъ представле-
ніемъ о цели. Если даже такія состоянія и наблюдаются въ действи-
тельности, то все же они представляются сравнительно редкими и тре-
буютъ для своего
осуіцествленія особенно благопріятнаго стеченія
обстоятельствъ. Поэтому мы думаемъ, что индивидуальная психологія
едва ли сделаетъ ошибку, если оставитъ въ стороне эти мало распро-
страненный особенности душевной жизни
и займется другими, болйе
часто встречающимися, а следовательно, и болйе пригодными для соста-
вления естественной классификаціи людскпхъ характеровъ *).
На первый взглядъ
можетъ
показаться, что мы противоречимъ здЬсь
са.мпмъ себе, такъ какъ идео-моторная способность не только подробно разом а-
трпвалась нами выше, но даже была выделена въ качестве отдельной основ-

—
217 —
Что касается, наконецъ, третьяго пункта: въ чемъ состоитъ сущ-
ность
волевого
усилія, — то здесь мы встречаемся опять съ целымъ
рядомъ самыхъ разноречивыхъ теорій. Одни отождествляютъ чувство
усилія съ ощущеніемъ мышечнаго напряженія, другіе вндягь въ немъ
выражение
взаимной борьбы представленій, третьи разсматриваютъ
его, какъ
особый видъ чувства, четвертые — какъ прямое, непосред-
ственно сознаваемое нами проявленіе активности нашего «я», пятые,
наконецъ, считаютъ невозможнымъ
обойтись безъ метафизики, прини-
мая,
что
міровая воля можетъ,
въ
некоторыхъ,
по крайней мере,
случаяхъ, непосредственно вліять на теченіе нашихъ
представленій.
Чтобы не запутаться въ этомъ лабиринт!; противоречивыхъ гипотезъ,
мы должны здй.сь, какъ и въ предыдущихъ случаяхъ, брать по воз-
можности только те данныя, который признаются всеми или, по край-
ней мере, большинствомъ психологовъ, оставляя въ сторон!; все спор-
ные и нерешенные пункты. Следующее описаніе, какъ намъ кажется,
будетъ удовлетворять до некоторой степени этому требование.
Сущсствуетъ особое, своеобразное чувство активнаго наиряженія,
знакомое
каждому изъ его непосредственнаго опыта.
т Іувство .это,
более или менее ясно выраженное, сопровождаетъ собой почти вс!;
наши сознательный действія, внешнія и внутренняя, простыя и слож-
ный. Особенно живо испытывается оно въ техъ случаяхъ, когда нужно
преодолеть какое-нибудь препятствие, будетъ ли это препятствие отно-
ситься къ внешнему, физическому, или къ внутреннему, психическому
міру. Наивысшей силы
достигаетъ чувство активности въ сложныхъ
волевыхъ
актахъ, въ которыхъ оно составляетъ главную, центральную
часть всего процесса. Существуютъ различные виды активнаго напря-
женія,
въ
зависимости отъ того, будетъ ли оно направлено на двяя-
женія или на теченіе представлен!!!, на усиленіе или на задержку раз-
личныхъ процессовъ и т. д. Некоторые изъ
видовъ
активности
мо-
гутъ значительно отличаться другъ отъ д[Гуга, но въ основе своей
они все же представляются очень сходными. — Вотъ те обіція сведйняя
относительно волевого напряжения, которыя, какъ намъ кажется, можно
принять въ качеств!; фактическихъ данныхъ, не выходящихъ за пре-
делы непосредственнаго опыта.
Что же касается вопроса о томъ,
откуда возникло чувство активности и въ чемъ заключается его суіц-
ной наклонности.
Однако, такое заключеніе было бы несправедливо. Описывая
большую или меньшую наклонность различныхъ людей выполнять те движе-
нья, мысль о которыхъ зародилась въ ихъ сознаніи,
мы вовсе не имели въ
виду утверждать, будто чувства (resp. воля) не играютъ въ давномъ случае
никакой роли. Наоборотъ, мы даже
подчеркивали то важное значеніе, которое
можетъ иметь въ дапномъ случае большая или
меньшая сила чувствований,
более или менее энергичное напряжепіе волевого усилія.

—
218 —
ность, то вопросъ этотъ всецело подлежитъ веденію общей психо-
логии и для характеролога не можетъ иметь особенно существенная
значенія.
Итакъ, въ дальнейшемъ изложении мы будешь руководствоваться
следующей схемой сознательнаго
волевого процесса: желай іе или вле-
чете, более или менее сознательное,
которое въ случае отсутствія
другихъ, противоположныхъ
влеченій
можетъ
непосредственно вы-
звать
соответствующее действіе; появленіе другихъ, противополож-
ныхъ первому желаній (или мотивовъ) и борьба между ними; выти-
снете однимъ какнмъ-нибудь мотивомъ всехъ остальныхъ и принятіе
определенная решенія; напряжение волевого усилія, направленное на
то, чтобы поддержать разъ принятое решеніе и подавить стремленія,
ему противоречащая; обсуждение принятая решенія, т.- е.,
выясненіе
его
деталей и способовъ его осуіцествленія; наконецъ, рядъ произ-
вольныхъ действій, внешнихъ или внутреннихъ, направленныхъ къ
выполнение принятая решенія.
После этихъ предварйтельныхъ замечаний приступишь къ изложе-
нію отдельныхъ основныхъ наклонностей, такъ или иначе относящихся
къ сознательному волевому процессу.
Сила или слабость желаній и влеченій.
Определеніе качества. Говоря о способности человека испыты-
вать более или менее напряженный сознательный желанія (resp. стре-
мленія), мы необходимо должны подразумевать подъ этимъ
также
и
сравнительную
интенсивность
его
влеченій (напр.,
органическихъ),
такъ какъ эти последняя представляютъ собой, въ сущности,
тЬ же
желанія, только недостаточно выяснившіяся и определившаяся. Самый
процессъ желанія,
взятый въ
его
целомъ, отличается,
въ большин-
стве случаевъ, значительной сложностью.
Сюда входить более или ме-
нее ясное представление о цели, къ которой стремятся, чувство
не-
удовольствія,
связанное
съ
неудовлетворенностью
тбхъ или иныхъ
потребностей, чувство удовольствия при мысли о возможности
достиг-
нуть цели, более или менее ясно выраженные двигательные
или
за-
держиваю щіе импульсы и т. д. Некоторый изъ этихъ сторонъ процесса
являются, невидимому, особенно тесно связанными съ сущностью же-
ланій. Такъ, по
словамъ Рибо, всякая «потребность, склонность, же-
лайте
всегда включаютъ въ себя до известной степени двигательную
иннервацію», такъ какъ обязательно влекутъ за собой движенія или
задержку движеній. Еще большая близость существуетъ между жела-
ніями и чувствованіями. Почти вей сознательный влеченія и стремле-
нія возникаютъ
изъ
чувствованій или аффектовъ, достигшихъ извР,-

—
219 —
стной степени напряженности. Благодаря этому,
и самое желаніе не-
редко разсматриваютъ какъ чувство, получившее известный оттенокъ
импульсивности
и
сопровождающееся
особымъ ощуіценіемъ напря-
женія.
Какъ бы то
ни
было,
но этотъ
«оттенокъ импульсивности» или
«оіцущеніе напряженія», составляющее отличительный, характерный
признакъ всякаго желанія, могутъ значительно варіироваться по своей
интенсивности
у разныхъ лицъ и
въ различное время. Кроме того,
они далеко не всегда ндутъ параллельно
со
степенью
развитія чув-
ствований и двигательныхъ (resp. задерживающихъ) импульсовъ. Бы-
ваетъ
нередко, что
сильные аффекты (ужасъ, горе, изумленіе) не
только
не
вызываютъ
желаній, а, наоборотъ, парадизуюгь ихъ. Съ
другой стороны, самыя глубокія, интенсивный желанія часто
почти не
отражаются на двигательной сфере, будучи всецело сосредоточены на
внутреннихъ, душевныхъ переживаніяхъ и нмея своею делыо исклю-
чительно
«внутреннее действіе», т. е., напр., подавленіе известныхъ
чувствъ, привычекъ, потребностей и т. д. Такимъ образомъ, несмотря
на тесную связь между желаніями и влеченіями съ одной стороны,
и
чувствованіямн или движеніямн съ другой, все же невозможно
отож-
дествлять первую группу явленій со второй. Желанія
иредставляютъ
нечто отличное какъ отъ чувствъ, такъ и отъ движеній. Все это за-
ставляетъ
насъ разсматривать силу желаній или слабость ихъ (аиатію)
въ качестве отдельной основной наклонности.
Проявления наклонности
и
степени ея развитія. Будучи по
своей природ'!'» близко къ чувствованіямъ, желаніе имеетъ также много
сходнаго съ ними и въ своихъ
проявленіяхъ. Такъ, напр., у ребенка
сильныя желанія выражаются преувеличеннымъ блескомъ широко рас-
крыты хъ
глазъ,
крикомъ, протягиваніемъ рукъ и
т.
д. Взрослые
люди, говоря
о
своихъ
заветныхъ желаніяхъ, обыкновенно также
обнаруживаютъ свое волненіе известными внешними признаками: глаза
ихъ блестятъ, на щекахъ появляется
румянецъ, мимика и жесты де-
лаются оживленнее, голосъ крепнетъ, однимъ
словомъ — наблюдаются
въ большихъ или меньшихъ размерахъ вс!’» те физіологическія про-
явления, которыя
свойственны
такъ
называемымъ
возбуждающпмъ
чувствованіямъ. Состояние
анатіи сопровождается противоположными
признаками: бедностью мимики, вялостью движеній, слабостью голоса
ит.
II.
Но кром!; этихъ, чисто
физіологическихъ проявлен!!!, есть и дру-
гие признаки, но которымъ можно
судить о сил!; желаній у даннаго
человека. Всякое сильное и определенное желаніе, если только оно не
испытываетъ помФхи со стороны другихъ, противогюложш, іхъ жела-
ній, стремиг'ся перейти въ д гМствіе. Эта тенденція къ осуществленію

—
220 —
представляется темъ бодФе сильной, чемъ более доступна та цель,
къ которой человекъ стремится, и чемъ легче те движенія и поступки,
которые нужно совершить для достиженія этой цели. Сильное, непре-
одолимое желаніе заставляетъ человека делать чудеса, тогда какъ
апатичный субъектъ безснльно опускаетъ руки при встрече съ са-
мымъ незначительнымъ
препятствіемъ. Такимъ образомъ, по энергіи,
съ какой человГ.къ преодолеваетъ препятствия, можно косвеннымъ об-
разомъ судить о силе его желаній.
Особенно значительной степени отсутствие желаній достигаетъ
при некоторыхъ болезненныхъ формахъ,
въ
состоянии
такъ
наз.
абуліи. Умственная сфера больныхъ, а также двпженія ихъ не испы-
тывають
при этомъ
никакихъ
нарушений. И темъ не менее, благо-
даря полной апатіи, полному отсутствию сколько-нибудь пнтенсивныхъ
желаній, больной делается совершенно неспособнымъ продолжать обыч-
ную жизнь нормальнаго человека: онъ не въ состояніи выйти гулять,
отправиться въ путешествіе, подписать свою
фамилію, вообще, сде-
лать что бы то ни было, — хотя самъ сознаетъ необходимость этихъ по-
ступковъ и забывшись (автоматически) легко совершаетъ ихъ [52].
Подобное же
ослабденіе желаній замечается при старческомъ слабо-
уміи, прогрессивномъ параличе и при dementia ргаесох. Больные пе-
рестаютъ интересоваться чемъ бы то ни было, по целымъ днямъ си-
дятъ или шатаются безъ всякой цели. Желанія ихъ направлены лишь
на ближаіішія, легко достижимыя цели и
исчезаютъ
при малейшемъ
нрепятствіи. Только непосредственный органическія потребности, въ
особенности еда, могутъ еще побудить ихъ къ действію [15]:
Возбудители наклонности. Говоря вообще, всякое желаніе воз-
никаетъ вследствіе неудовлетворенія той или иной потребности, суще-
ствующей у человека въ данный моментъ. Все потребности, начиная
съ напболее духовныхъ
и
возвышенныхъ
и кончая
самыми низкими
и элементарными, вызываютъ
стремленіе къ ихъ удовлетворенію. Чемъ
сильнее развита какая-нибудь наклонность, темъ более сильное стре-
мленіе она вызываетъ. Наибольшей силой отличаются въ данномъ слу-
чай, повидимому, известныя органическія потребности (голодъ, жажда,
половое влеченіе, потребность въ сне, отдыхе и т. д.), который за-
являютъ
о себе громче всехъ другихъ и неудовлетвореніе которыхъ
вызываетъ,
въ концТ, концовъ, стихійное, неудержимое влеченіе, за-
ставляющее челові.ка на время забыть все остальное.
Еще въ боль-
шей степени это относится
къ
некоторымъ искусственно созданнымъ
органическимъ потребностямъ, каковы, напр. ,
влеченіе къ алкоголю,
морфію н проч. Менее значительную роль при возникновеніи желаній
играютъ различный
сложный
привычки, пріобретенныя въ теченіе
более или менее продолжительнаго времени; однако, у людей пожи-

—
221 —
лыхъ, жившихъ
все время въ одной и той же обстановке, несоблю-
деніе известныхъ, вкоренившихся въ нихъ привычекъ можетъ вызвать,
довольно интенсивный желанія.
Что касается внешнихъ условій, способствуюіцихъ возникновенііо
желаній, то въ этомъ
отношеніи особенно важными
являются,
неви-
димому, близость предмета, составляющего объекта нашихъ стремле-
ній, и сравнительная легкость его достиженія. Объекты,
значительно-
удаленные отъ насъ по времени и пространству, не могутъ возбудить
въ насъ такого сильнаго
влеченія, какъ те, которые находятся по-
стоянно передъ нашими глазами и обладание которыми кажется столь
легкимъ и доступнымъ у). Этому противоречить, на первый взглядъ,
тотъ фактъ, что некоторые люди, горячо стремившіеся къ отдаленной,
трудно достижимой целн, постепенно охладеваютъ по мере того, какъ
цель эта, благодаря ихъ усиліямъ, делается все более и более близ-
кой и доступной. Однако, здесь на
самомъ деле примешиваются
совершенно другіе, посторонніе моменты.
Подобныхъ людей привле-
каетъ обыкновенно не столько самая цель, сколько борьба за ся до-
стиженіе; естественно, что желанія ихъ остываютъ по мере того, какъ
борьба близится къ концу. Кроме того, объекта стремленій обыкно-
венно идеализируется ими, представляется лучше, чемъ онъ есть на
самомъ деле; когда это начинаетъ выясняться,
его привлекательность
значительно падаетъ. Если же мы
исключимъ эти побочные моменты,
то едва ли можно
сомневаться въ
томъ
значеніп, которое имеетъ
близость и достижимость объекта для возбужденія нашихъ желаній..
Следуетъ упомянуть, наконецъ, еще о томъ,
что, благодаря про-
цессу переноса чувствованій, желанія наши могутъ сосредоточиваться
не только
на конечной цели, но также и на средствахъ, веду щи хъ къ
достижение этой цели. Обычный примеръ такого переноса чувствова-
ний даетъ намъ скупецъ, который вначале стремился къ пріобретенію
денегъ для того, чтобы иметь возможность удовлетворять своимъ но-
требностямъ, а затемъ, мало по малу, сталъ видеть въ деньгахъ глав-
ную, конечную цель всехъ своихъ стремлений.
Связи и отношенія. Для того, чтобы въ сознаніи возникло
какое бы то ни было желаніе, необходимо иметь более или менее
ясное представление о томъ объект!;, на который это желаніе напра-
влено. Слеиыя влеченія, не заключающія въ себе никакого, даже еа-
і) Близость и доступность
объектовъ
является
возбудителемъ не только
по отношение
къ спле желаній, но также и по отношение
къ
идео-двигатель-
ной способности,
о
чемъ
уже говорилось при разбор!) этой последней. Въ
этомъ нетъ
ничего
удпвптельнаго, такъ
ісакъ оба названный
качества тесно
между собою связаны (см. ниже).

—
222
маго смутнаго иредставленія о ихъ объекте, если и существуютъ,
то
являются,
во всякомъ
случае,
чрезвычайно
редкимъ искдюченіемъ.
Правило же состоитъ въ томъ, что всякое желаніе, всякое сколько-ни-
будь сознательное стремление необходимо предполагаетъ наличность
большаго или меньшаго комплекса ощущеній или представлен!#, съ ко-
торыми оно связано. У новорожденныхъ, говоритъ Прейеръ, нетъ еще
желаній, а есть только импульсивныя движенія, такъ какъ у нихъ еще
отсутствуютъ представленія , на которыхъ желанія могли бы сосредо-
точиться [28]. Надо помнить, однако, что
здесь речь идетъ только
объ оіцущеніяхъ и представленіяхъ, а отнюдь не о такихъ
умствен-
ныхъ процессахъ, какъ, напр , мышленіе или комбинирующее вообра-
жение. Эти иоследніе, повидимому, не стоять ни
въ
какой связи съ
силой желаній, такъ какъ встречаются нередко люди, весьма ограни-
ченные въ умственномъ отношеніи и въ то же время обладающее не-
обычайно развитыми стремленіями. Предположите это нуждается,
ко-
нечно, ііъ более точной фактической проверке. Однако,
въ
пользу
его говоритъ также и тотъ общеизвестный фактъ, что
никакія раз-
сужденія не бываютъ обыкновенно въ состояніи изменнть сколько-ни-
будь резко выраженное стремленіе до техъ поръ,
пока
не появится
другой мотивъ, другое стремленіе, более сильное.
Гораздо более тесная связь суіцествуетъ между желаніями и дей-
ствіями, какъ внешними, такъ и внутренними. Мы уже говорили выше,
что всякое желаніе стремится перейти въ действіе, если только этому
не помешаетъ появленіе нротивоположнаго мотива. Благодаря такому
импульсивному характеру желаній, значительное ихъ развитіе влечетъ
за собой обыкновенно ослабленіе задерживающей способности , облег -
чаетъ перехода идей въ движенгя , препятствуетъ выбору и обдумыва-
нию поступповъ. Действія де лаются быстрыми ,
мало обдуманными и
недостаточно взвешеннымн. Терпеливое выжиданіе и осторожная пред
усмотрительность становятся во многихъ случаяхъ совершенно невоз-
можными. Развивается то качество, которое называется импульсив-
ностью посугупковъ (см. ниже). Однако, это бываетъ только
въ техъ
случаяхъ, если желаніе направлено на ближайшія, легко достижимыя
цели. Въ техъ же (более редкихъ) случаяхъ, когда объектомъ стре-
млен ій является
какая-нибудь отдаленная цель, интенсивность стре-
мленій можетъ, иаоборотъ, способствовать развитію задержки и воле-
вого усилія: отдаленная цель оиределяетъ собою все мысли и поступ-
ки человека, задерживая и подавляя все, что ей противоречитъ. Че-
ловекъ совершенно апатичный неспособенъ, правда, къ импульсивнымъ
действіямъ, но оііъ за то неспособенъ и къ сколько-нибудь энергич-
ному волевому усилію. Такимъ образомъ, вліяніе силы и слабости же-
лали# на остадьныя наклонности,
относя щіяся къ
волевымъ
пронес-

—
223 —
саыъ, можетъ быть различно, смотря по тому, на что направлены же-
ланія даннаго человека.
Отношеніе къ силе чувствованій также
не
всегда бываетъ оди-
наково. Въ обіцемъ, сила чувствованій благопріятствуетъ развитію
интенсивныхъ желаній. Ослабленіе и обедненіе эмоціональной сферы
при различныхъ психозахъ идетъ всегда рука объ руку съ ослабле-
ніемъ сознательныхъ стремлений и развитіемъ апатичнаго, безразлично
вялаго отношенія ко всему окружающему. Однако, здесь речь идетъ
только о такихъ чувствованіяхъ, который имеютъ возбуждаюіцій, то-
низирующій характеръ. Такіе же аффекты, какъ чрезмерный ужасъ,
тоска, безнадежное отчаяніе и т. д. при всей своей силе, разумеется,
не только
не способны вызвать какія бы то ни было новыя жеданія,
но, наоборотъ, угнетаютъ и подавляютъ все те, который были у че-
ловека раньше.
Наклонность къ борьбе мотивовъ (процессъ выбора,
импульсивность поступковъ).
Определение качества.
Если какой-нибудь аффектъ заканчи-
вается волевымъ
действіемъ, то отдельныя чувства, входящія въ него,
«не имеютч, обыкновенно одинаковаго и равно важнаго значенія, но
некоторый изъ
нихъ
выдвигаются
на
первый
планъ
вместе со
связанными съ ними представденіями, какъ подготовляю щія но
пре-
имуществу волевой актъ. Эти соединенія представленій и чувствъ, не -
посредственно подготовляюіція де.йствіе съ точки зренія нашего субъ-
ективная понимания волевого
процесса, называются
обыкновенно мо-
тивами хотенія» (Вундтъ [13]).
Если въ сознанін имеются одновременно нисколько такихъ
моти-
вовъ,
взаимно
противоречащихъ другъ другу, то сле.дствіемъ этого
является
обыкновенно борьба между ними, сопровождающаяся
осо-
бымъ, харакгернымъ чувствомъ безпокойства и длящаяся до техъ
поръ, пока одно какое-нибудь стремление (или группа родственныхъ
стремлен ій) не вытеснитъ всЬ остальным и не овладеетъ сознаніемъ.
«Какъ скоро борьба подобныхъ противодействующихъ другъ другу
мотивовъ отчетливо воспринимается,
какъ предваряющая дййствіе, мы
называемъ такое произвольное действіе снеціальнымъ терминомъ дей-
ствія, определяемаго выборомъ, а предшествую щій ему процессъ — иро-
цессомъ выбора» [13]. Почти всякій, сколько-нибудь сложный волевой
актъ
заключаешь
въ
себе, въ большей или меньшей степени, также
и борьбу мотивовъ или процессъ выбора.
Однако, далеко не у всйхъ людей процессъ этотъ бываетъ одина-
ково
резко выраженъ. Въ то время,
какъ
у нйкоторыхъ лицъ ни

—
224 -
одно сколько-нибудь значительное решеніе не принимается,
ни одннъ
сколько-нибудь важный поступокъ не совершается безъ предваритель-
ная выбора, другіе, наоборотъ, почти совершенно не знаютъ
борьбы
мотивовъ
(случаи такъ наз. импульсивности решеній и поступковъ).
Первое появившееся въ данный момёнтъ стремление сразу же всенело
овладеваетъ ихъ сознаніемъ и неудержимо влечетъ
и.хъ
къ тому или
иному поступку. Нередко, носле совершения известная поступка, та-
кой человекъ начннаетъ самъ
сожалеть о немъ,
но
сожаленіе это
является у него всегда уже post factum; въ самую же нужную минуту
противоположные мотивы и соображенія никогда не бываютъ у нихъ
достаточно
сильны
для того, чтобы ослабить силу господствующая
влеченія.
Съ импульсивностью решеній и поступковъ не следуетъ, впрочемъ,
смешивать техъ, редко встречающихся случаевъ,
когда отсутствие
борьбы мотивовъ объясняется гармоническимъ развитіемъ данной лич-
ности. Иногда все желанія и стремленія человека являются настолько
согласованными между собой, что столкновение между ними оказывается
почти
невозможнымъ.
Всякое новое решеніе прямо вытекаетъ изъ
всей совокупности прежнихъ поступковъ и намереній человека и ни-
сколько
не
противоречитъ его последующимъ желаніямъ. Въ этихъ
случаяхъ совершенно не приходится говорить о наличности
или
объ
отсутствіи борьбы между противоположными мотивами и стремлениями,
но
той простой причине, что иротивоположныхъ стремленій вовсе и
не имеется. Однако, такіе случаи чрезвычайно редки.
Проявления наклонности
и степени
ея развитія. Въ цитиро-
ванной уже нами книге В. ІІІтернъ приводитъ, между прочимъ,
свои
наблюденія относительно «решительности» сужденій у разныхъ лицъ.
Дело шло
объ определены такъ наз.
разностная порога для ощу-
щены тяжести. На определенное место кожи испытуемая помеща-
лась
гиря
въ
1.000 граммъ.
ЗатФ.мъ
на нее накладывались одна за
другой гирьки въ 5 пр.,
такъ что давленіе на кожу постепенно
воз-
растало.
Испытуемый долженъ былъ определить моментъ, когда онъ
почувствовалъ, наконецъ, увеличеніе тяжести. При этомъ оказывалось,
что одни лица определяли требуемый моментъ сразу и решительно
(хотя далеко не во всЬхъ случаяхъ верно), тогда какъ другія долго
колебались и давали целый рядъ сомнительныхъ
и
неопределенныхъ
отвЬтовъ, прежде чемъ придти къ какому-нибудь окончательному рй-
шенію. Широта порога въ связи
съ
колнчествомъ
неопределенныхъ
отвйтовъ можетъ служить,
по мнйнію Штерна, ме.риломъ решитель-
ности сужденій у исиытуемыхъ лицъ [1].
Не трудно заметить, что здесь речь идетъ о тйхъ самыхъ осо-
бенностяхъ волевого процесса, которыя какъ разъ интересуютъ насъ

—
225 —
въ данный моментъ, т. е.,
о большей или меньшей наклонности раз-
личныхъ людей къ борьбе мотивовъ или процессу выбора. Ведь вся-
кое
сознательно
высказанное
сужденіе представляетъ собою не что
иное, какъ сложный волевой актъ, въ основе котораго лежали
изве-
стные мотивы, заставившіе человека высказаться
въ
ту или иную
сторону. Если испытуемый, благодаря хорошей чувствительности, даетъ
точные и верные ответы и, темъ не менее, прежде чемъ дать ихъ,
очень
долго сомневается и колеблется, то мы въ праве сказать, что
наклонность къ борьбе мотивовъ составляетъ одну изъ
отлнчитель-
ныхъ особенностей его характера.
Само собою разумеется, что эксперимента этотъ можно расширить,
распространивъ его на все те случаи, когда отъ наблюдаемаго лица
требуется высказать какое-нибудь, сравнительно простое, но вполне
определенное сужденіе. Нужно только, чтобы воспріятіе или событіе,
о которомъ испытуемый долженъ высказаться, было вполне доступно
какъ его органамъ чувствъ, такъ и его умственному кругозору. Сра-
внение могутъ подлежать какъ различным объективный свойства пред-
метовъ, такъ
и
субъективным чувства и впечатления нсиытуемаго:
какая цель больше привлекаешь его? какой предмета больше ему нра-
вится? какое изъ двухъ, качественно различныхъ оіцуіценій для него
пріятнее? Наконецъ, рйчь можетъ идти не о сужденіи, а о выборе
между двумя поступками: принятіе одного изъ
двухъ плановъ дея-
тельности, колебанія по вопросу о томъ, начать ли действія немед-
ленно или отложить ихъ и т. д.
Наибольшей степени развнтія можетъ достигать импульсивность
поступковъ при некоторыхъ болезненныхъ состояніяхъ.
У больного
вдругъ, совершенно неожиданно для него самого, появляется
неудер-
жимое стремленіе къ совершенно известного поступка; стремление это
моментально овладе.ваетъ сознаніемъ больного такъ, что всякая борьба
съ нимъ делается невозможной. Светская дама, находящаяся въ изы-
сканномъ обществе, внезапно раздражается неприличнейшимъ руга-
тельствомъ, глубоко религиозный человйкъ во время горячей молитвы
вдругъ испытываетъ наплывъ самыхъ кощунственныхъ мыслей и т. д.
Во вейхъ этихъ случаяхъ характерною особенностью является
одно:
полное
отсутствіе борьбы мотивовъ, полное отсутствіе сопротивленія
со стороны другихъ, противоположныхъ стремлений, несомненно раз-
витыхъ у даннаго лица въ значительной степени.
Возбудите л емъ борьбы мотивовъ можно считать такое сте-
чете обстоятельствъ,
при которомъ у человека, наряду съ одннмъ
какимъ-нибудь желаніемъ или влеченіемъ, отличающимся значительной
силой и стремящимся перейти въ действіе, возникаютъ другія желанія,
противоположный первому и затрудняюіція его осуществление. Обыч-
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХ!.
15

—
226 —
ные
примеры: столкновение между чувствомъ долга и любовью къ
близкиыъ людямъ, между желаніемъ достигнуть какой-либо цели и
страхомъ передъ опасностями, стоящими на пути къ достижение этой
целиит.д.
Связи и
отношенія.
Если изъ
двухъ иротивоположныхъ
и
потому взаимно-борющихся мотивовъ
одинъ присутствовалъ въ
со-
знаніи значительно ранее другого и при возникновеніи второго оказы-
валъ на него задерживающее действіе, то такого рода борьба мотивовъ
уже приближается къ явленіямъ такъ наз. психической задержки (см.
ниже). Такимъ образомъ,
наклонность къ борьбе мотивовъ и способ-
ность къ психической задержке должны считаться родственными другъ
другу качествами.
Сильный желангя и влеченія могутъ способство-
вать какъ интенсивной борьбе мотивовъ, такъ и, наоборотъ, импуль-
сивности постунковъ. Первое бываетъ въ томъ случай, если въ созна-
ніи возникаютъ одновременно нисколько одинаково сильныхъ желаній,
противоречащихъ другъ другу. Импульсивныя же действія часто бы-
ваютъ вызваны какимъ-нибудь однимъ влеченіемъ. долго остававшимся
безъ удовлетворенія и, наконецъ, прорвавшимся, несмотря на все пре-
пятствия. Особенною силой въ этомъ отношеніи обладаютъ различный
органическія влеченія: голодъ, жажда, потребность во сне и отдыхе,
половое влеченіе и пр.
Довольно тесная связь
существуетъ между импульсивностью но-
ступковъ и неустойчивостью решеній. Импульсивные люди, по сло-
вамъ Долана, часто не
псполняютъ
данныхъ об'І;щаній. Однако, ихъ
нельзя смешивать съ притворщиками и намеренными лгунами: у этихъ
последнихъ руководящее ими затаенное стремление остается все время
неизменнымъ; у импульсивнаго же те чувства, который заставили его
дать обещаніе, въ минуту нарушенія исчезли и заменились другими. —
Способность къ образованію значительная количества представленій ,
обширный запасъ сведеній и продолжительный опытъ въ значительной
мере способствуютъ процессу выбора, сдерживая природную импуль-
сивность первобытныхъ суіцествъ. Взрослые и культурные люди более
способны къ борьбе мотивовъ,
чймъ ді.ти
и
дикари,
такъ какъ у
первыхъ въ большей степени возможно одновременное появленіе въ
поле сознанія нйсколькихъ,
одинаково
интенсивныхъ
стремленій,
взаимно иротивоположныхъ по своему содержанию.
Нерйдко приходится встречаться съ недостаточнымъ различеніемъ
между борьбою мотивовъ и обдуманностью поступковъ (см. ниже) или
даже съ полнымъ
отождествленіемъ этихъ двухъ сторонъ волевого
процесса. Дййствія и ріішенія, предшествуемый выборомъ,
иногда
прямо
называютъ
обдуманными дййствіями. Такое отождествленіе
двухъ
названныхъ
качествъ
нельзя
считать
вполне правильнымъ.

—
227
Правда, между ними существуетъ, несомненно, тесная зависимость,
такъ какъ усиленная борьба мотивовъ
можетъ
благопріятствовать
более полному ихъ обСужденію; но все же бываютъ случаи, когда оба
названный качества не идутъ рука объ руку. Иногда напряженная
борьба стремлений до того наполняетъ все сознаніе человека, до того
сосредоточиваете на себе всю
его психическую энёргію, что ему по-
ложительно нетъ времени обдумывать или соображать что бы то ни
было. Съ другой стороны, есть не мало такихъ людей, которые въ
высшей степени обстоятельно и благоразумно обсуждаютъ и взвеши-
ваютъ все подробности предстоящаго нмъ поступка, а когда наста-
нете часъ выбирать и действовать, поступаютъ какъ придется, совер-
шенно забывая при этомъ все свои прежнія соображенія, и бываюте
способны наделать болыпихъ глупостей. Такимъ образомъ, если борьба
мотивовъ можетъ во многихъ случаяхъ способствовать болйе подроб-
ному обсужденію поступковъ, то обратное заключеніе далеко не всегда
оказывается сираведливымъ.
*
*
*
Такъ какъ
количество взаимно-борющихся мотивовъ въ каждомъ
отдельномъ случае бываетъ различно и такъ какъ въ этомъ отноше-
ны наблюдаются весьма значительныя индивидуальный колебанія, то
возникаете вопросъ, не следуете ли выделить обиліе или бед-
ность мотивовъ въ качестве отдельной основной наклонности. Въ
пользу такого выдйлешя говорите, между прочимъ, тотъ факта, что
существуете, повидимому, тесная связь между числомъ взаимно-борю-
щихся мотивовъ и богатствомъ или бедностью чувствъ и стремлений
данной личности. Внутренняя борьба— это такой ироцессъ, въ
кото-
ромъ все важнййнпне запросы и потребности человека выступаютъ
нередко съ чрезвычайной яркостью. ЧЬмъ богаче душевное содержа-
ние даннаго липа, чТ.мъ полнее и разнообразнее сфера его предста-
влений и чувствованій, темъ большее количество мотивовъ участвуют!,
въ борьбе, темъ сложнее и разнообразнее содержание каждаго изъ
этихъ мотивовъ.
Однако, такое обособленно даннаго качества представляется намъ
трудно осуществимым^ по крайней мере, въ настоящее время. При-
веденное выше определеніе того,
что
следуете называть мотивами
поступка, показываете,
что
нельзя
провести резкой границы между
мотивами и всеми остальными, менее важными чувствами и влечениями,
входяіцими въ составъ каждаго отдельнаго волевого акта. Такимъ об-
разомъ, попытка точно сосчитать число мотивовъ, Действующихъ въ
каждомъ данномъ случае, заранее должна быть признана несостоя-
тельной. Затруднение увеличивается еще гі.мъ,
что каждый отді.ль -
*

—
228 —
ный шотивъ не нредставляетъ нзъ себя чего-нибудь просшМшаго, не-
разложимаго,
а
очень
часто
является
сложныыъ
комплексомъ,
въ
составь котораго входить целая группа чувствъ и влеченій, более
или менее тесно между собою связанныхъ.
Все эти соображения го-
воришь противъ возможности отнести данную сторону душевной жизни
къ числу просшМшихъ, основныхъ душевныхъ качествъ.
Быстрота выбора (продолжительность колебаній).
Определеніе наклонности и ея п р о я в л е н і я. Всякій сколько-
нибудь определенный процессъ выбора требуетъ для своего заверше-
ния большаго или меньшаго промежутка времени. Величина этого про-
межутка, какъ мы увидимъ ниже,
зависишь въ значительной степени
отъ делаго ряда различныхъ побочныхъ условій и вліяній. Однако,
даже въ томъ случае, если все эти побочный условія будутъ одина-
ковы, продолжительность борьбы мотивовъ можетъ быть все же раз-
лична у разныхъ лидъ. Самый процессъ вышйсненія однимъ, более
сильнымъ мотивомъ всехь остальныхъ можетъ происходить более или
менее быстро, и эта быстрота процесса колеблется у разныхъ лидъ,
составляя ихъ индивидуальную особенность.
Изследованіе быстроты выбора,
въ
его
наиболее упрощенной
форме, неоднократно производилось при помощи эксперимента и соста-
вляетъ одинъ изъ видовъ такъ наз. опытовъ сь реакціями (Reactions-
versuche). Оно состоять въ томъ, что испытуемый долженъ какъ можно
скорее реагировать поднятіемъ пальца или какими-нибудь другими,
заранйе условленными сигналами на различным раздраженія (слуховым,
зрительным и пр.), даваемыя ему экспериментаторомъ. Раздраженія мо-
гутъ быть двухъ, трехъ и более родовъ. Примеръ: стукъ падаю щаго
шарика, стукъ падающей дощечки и звонъ колокольчика.
Каждому
изъ
этихъ трехъ раздражены соответствуетъ известный, заранее
условленный сигналь, напр. ,
поднятіе большого, указательнаго или
средняго пальцевъ.
Время, протекшее отъ
момента раздраженія до
момента реакціи, отмечается при помощи точнаго часового механизма
(напр.,
Гнпиовскаго хроноскопа). Раздраженія следуютъ другъ
за
другомъ въ безпорядке,
такъ
что
испытуемый не знаешь заранее,
какой именно звукъ онъ услышитъ. Услышавши же звукъ, онъ дол-
женъ, очевидно, произвести процессъ выбора, т.-е. воспроизвести и
выдвинуть въ своемъ сознаніи представленіе о томъ именно движеніи,
которое соответствуетъ данному звуку, а затемъ произвести и самое
это двнженіе. Конечно, процессъ выбора здесь очень элементаренъ,
но онъ все таки есть налицо; на это, помимо самонаблюденія, ука-

—
229 —
зываетъ также
и
тотъ фактъ, что реакція выбора всегда бываетъ
продолжительнее, чемъ реакція простого различения ').
Более сложныя проявления разбираеыаго качества недоступны для
эксперимента, и поэтому намъ приходится (по крайней мере, въ
на-
стоящее время) довольствоваться здесь простымъ самонаблюденіемъ.
Очень поучительными въ этомъ отношеніп представляются те случаи,
когда человЬкъ, благодаря быстрому ходу событій, не можетъ долго
колебаться и вынужденъ немедленно, сію же минуту принять то
или
иное решеніе, совершить тотъ или иной поступокъ. Такъ бываетъ,
въ большинстве случаевъ, при всякомъ внезапномъ несчастіи (пожаръ,
крушеніе поезда, опрокинувшаяся лодка, паденіе съ высоты и т. д.),
въ особенности, если оно еще не совершилось, а
только грозить со-
вершиться и можетъ быть предотвращено быстрыми и решительными
мерами. Въ другихъ случаяхъ, наоборотъ, судьба посылаетъ человеку
удачу, но только подъ тЬмъ условіемъ, если
онъ
не будетъ долго
колебаться между несколькими, одинаково привлекательными и заман-
чивыми целями, а поскорее остановится на какой-нибудь одной изъ
нихъ. Все подобный положенія, встречающаяся неоднократно въ жизни
каждаго человека, даютъ обыкновенно много матеріала для сужденія
о степени развитія разбираемаго нами качества.
Связи и отношенія. Разъ дело идетъ о быстроте, съ кото-
рой одинъ мотивъ вытесняетъ изъ сознанія все остальные, то возни-
каетъ прежде всего мысль: не является ли данная наклонность род-
ственной по отношенію къ такимъ качествамъ, какъ быстрое течете
пред cmавленій , быстрое возникновеніе чувствованій , болйе или менее
быстрое сосредоточеніе вниманія и т. д.? Въ большинстве случаевъ
это, невидимому, такъ и бываетъ на самомъ дйле. Однако, встреча-
ются и исключения. Быстрота въ теченіи представленій или въ возни-
кновеніи чувствованій способствуетъ нередко значительному возраста-
ть) числа мотивовъ, между которыми приходится производить выборъ.
Все тЬ разнообразный последствія, который можетъ иметь данный
поступокъ (или данное сужденіе), приходятъ на умъ со всеми воз-
можными подробностями,— и въ результате процессъ выбора можетъ
значительно затянуться. «Вы спрашиваете, напримВръ, человека, ка-
кого цвета лебедь, и онъ немедленно вамъ отвечаетъ— белаго. Другой
же человекъ призадумается, промедлить отвЬтомъ. Но это
еще не
означаетъ, что его мозгъ работаетъ медленнее, напротивъ, онъ
мо-
жетъ работать быстрее, въ немъ одновременно зарождается несколько
мыслей, которыя сталкиваются другъ съ другомъ. «Лебеди белы,
но
есть и не белые, тогда они болРе темнаго цвета; есть лебеди, мнР,
!) Подробнеф объ этомъ" см. у Вундта [33].

—
230 —
неизвестные; однако, вероятно, въ данномъ случае имеются въ виду
только белые, и смешно такъ долго задумываться надъ гюдобнымъ
вопросомъ». Все это замедляетъ ответъ, который можетъ оказаться и
менее удовлетворительным!,»
[14].
Быстро составленный
и принятый решенія и сулсденія далеко не
всегда бываютъ наиболее правильными, обоснованными. Скорее можно
предполагать обратное: медленно протекающая борьба мотивовъ даетъ
человеку возможность спокойно, не торопясь обдумать и
сопоставить
все возможный решенія и ихъ последствія,
взвесить все доводы,
говоряіціе въ пользу того или иного
образа действій. Такимъ обра-
зомъ, медленность въ данномъ случае гораздо более благопріятствуетъ
обдуманности поступковъ и сужденій, чемъ чрезмерная поспешность.
Наблюдения Штерна, уже приведенный нами выше, также убедили его
въ томъ, что быстрые и решительные ответы далеко не всегда бы-
ваютъ самыми правильными. Наоборотъ, медленно
принятыя решенія
оказываются
очень часто гораздо более определенными
и
устойчи-
выми, чемъ те, который были приняты слишкомъ поспешно.
Способность или неспособность къ принятію решеній
(нерешительность).
Определ еніе качества. Наряду съ большей или меньшей бы-
стротой выбора намъ представляется необходимымъ выделить въ ка-
честве особой наклонности также способность (или неспособность) че-
ловека довести актъ выбора до конца и придти къ какому бы то ни
было определенному решенію, совершенно независимо
отъ
того,
на-
сколько продолжительны были колебанія и
насколько
самое
решеніе
окажется правильнымъ. У некоторыхъ людей актъ выбора,
какъ
бы
труденъ и продолжителенъ онъ ни
былъ, непременно заканчивается
тймъ, что одинъ какой-нибудь мотивъ вытесняетъ изъ
сознанія вей
остальные, превращаясь въ твердое и определенное решеніе. Другимъ,
наоборотъ, это почти никогда не удается, и борьба мотивовъ не при-
водить у нихъ, въ большинстве случаевъ,
ни къ какимъ
определен-
нымъ
резудьтатамъ.
^
Принятіе рЬшенія сопровождается всякій разъ особымъ, своеоб-
разнымъ чувствомъ решимости,
которое
представляется снецифиче-
скимъ для вейхъ вообще волевыхъ актовъ. Чувство это относится къ
числу возбуждаюіцихъ и сопутствующихъ разрешение напряженія
(Вундтъ) и можетъ сопровождаться, смотря по обстоятельствам^ чув-
ствами пріятнаго или непріятнаго. ЧЬмъ значительнее была внутрен-
няя борьба, чймъ сильнее были колебанія, тймъ резче, отчетливее
испытывается это своеобразное чувство решимости,
наступающее
по

—
231 —
окончаніи борьбы. Съ другой стороны,
продолжительный колебанія
вызываютъ непріятное, тягостное
чувство сомненія, возрастающее по
мері. того,
какъ колебанія усиливаются. У людей, которые вечно ко-
леблются и неспособны бываютъ къ принятію какого бы то ни было важ-
наго решенія, это тягостное
чувство нерешительности, сомненія, по-
давленности составляетъ постоянную, отличительную черту характера.
Такимъ образомъ, разбираемую нами наклонность
можно
определить
какъ способность (или неспособность) приходить
къ
какому-нибудь
определенному рйшенію и испытывать
при этомъ чувство решимости.
Ііроявленія наклонности.
Неспособность къ принятію рйшеній
сказывается
обыкновенно темъ, что человекъ безъ конца колеблется
между двумя (а иногда и несколькими) противоположными поступками,
начиная то одннъ, то другой изъ нихъ, но не доводя ихъ до конца
и останавливаясь
на
полдороге.
«Юлія — воплощенная нерешитель-
ность: она хочетъ
и перестаетъ хотйть въ одно и то
же
мгновеніе;
уступаешь и сопротивляется; даетъ приказанія и вследъ за этнмъ от-
меняетъ ихъ» [10]. Въ результате всякое
дело остается несделан-
ным^ такъ какъ человйкъ никакъ не можетъ
остановиться
оконча-
тельно на какомъ-нибудь одномъ, определенномъ образе действій.
Въ другихъ случаяхъ нерешительность выражается тВмъ, что че-
ловекъ, не будучи въ состояніи окончательно
принять одно какое-ни -
будь рВшеніе, начинаетъ действовать одновременно въ двухъ проти-
воположныхъ
направленіяхъ. Онъ надеется, что
сами
обстоятельства
въ будущемъ вынудятъ его, наконецъ, придти къ
тому
или
иному
образу дййствій. Надежды эти обыкновенно бываютъ тщетными, такъ
какъ, если въ самомъ человеке не находится преобладающей группы
мотивовъ, которая придала бы направление его деятельности, то вне-
шняя условія оказываются
безсильными сделать это. Такимъ образомъ,
и здесь дело доходить,
въ конце концовъ, до полнаго застоя, до пол-
ной невозможности
какихъ
бы то
ни
было дальнВйшихъ действій.
Само собою разумЬется, что приведенные только
что
случаи нужно
отличать
отъ той мудрой предусмотрительности,
которая заставляетъ
иногда самаго решительнаго человека не делать окончательная
вы-
бора до тйхъ поръ, пока обстоятельства дела не совсймъ ясны, пока
задачи и условія предстоящей деятельности не определились оконча-
тельно.
Относительно
анатом о-ф изіо логической стороны вопроса
слйдуетъ заметить прежде всего, что всякіе моменты,
истощаюіціе
организмъ и нарушающіе правильную деятельность центральной нерв-
ной системы, способствуютъ обыкновенно развитію нерешительности.
Постоянный колебанія, робость, нерешительность и неуверенность въ
себе являются, какъ
известно,
обычными спутниками неврастенін,

—
232 —
то-есть , такой болезни, въ основе которой лежитъ раздражительная
слабость нервной системы.
Подобному взгляду противоречитъ до некоторой степени мненіе,
высказанное
Дюмономъ
[45]. Согласно
объясненію этого автора,
тягостное чувство, возникающее во время продолжительной, ни къ
чему не приводящей борьбы мотивовъ, является следствіемъ того, что
накопившаяся
нервная энергія не можетъ разрядиться и найти себе
выходъ въ действіи,
внутреннемъ или внешнемъ.
Намъ кажется,
однако, что взглядъ этотъ нельзя считать правидьнымъ.
Борьба мо-
тивовъ уже сама по себе представляетъ «внутреннее действіе», ду-
шевную работу, требующую иногда значительной степени напряженія
и сопровождающуюся
не
малымъ
расходованіемъ нервной энергіи.
Сильная внутренняя борьба можетъ на некоторое время совершенно
истощить, обезсилить человека даже физически. Если бы мненіе Дю-
мона было правильно, то лица съ уже истощенной нервной системой,
съ израсходованнымъ уже запасомъ нервной энергіи оказывались бы
совершенно неспособными испытывать тягостное, мучительное чувство
сомненія, нерешительности. Между темъ, на деле мы видимъ совер-
шенно обратное. Значитъ, дело здСсь не въ избытке энергіи, а ско-
рее въ недостатке ея, въ невозможности согласовать и урегулировать
те противоречивые и противоположные процессы, которые возникаютъ
въ различныхъ мозговыхъ центрахъ.
Связи и отношенія. Часто приходится слышать мненіе, будто
значительное развитіе умственной деятельности,
въ особенности бо-
лее или менее отвлеченнаго характера, способствуетъ нерешительности,
наклонности къ колебаніямъ. Говорятъ,
что
напряженная умственная
работа нужна теоретику, кабинетному мыслителю, но отнюдь не «че-
ловеку дела», решимость котораго можетъ, будто бы, быть ослаблена
слишкомъ
болыиимъ количествомъ доводовъ
и
соображений Фулье
решительно возстаетъ противъ такого мненія. Если умственная де-
ятельность увеличиваетъ количество мотивовъ, то зато она же помо-
гаетъ выяснить дело, устанавливая взаимный
отношенія различныхъ
мотивовъ и ихъ сравнительную важность.
Вернбе будетъ, следова-
тельно, предположить,
что между значительнымъ развитіемъ мышлеиія
и решительностью (или нерешительностью) посту пковъ не-гь прямой,
непосредственной связи. Здесь могутъ устанавливаться различныя от-
ношения и сочетанія въ зависимости отъ обстоятельствъ и отъ общаго
склада характера каждаго отдельнаго лица.
Слабость чувствъ , отсутствіе желаній ( апатія ) способствуютъ
нерешительности. Правда, благодаря общей вялости эмоціональной
сферы, противодействующее мотивы въ этихъ случаяхъ также осла-
беваютъ, такъ что борьба, казалось бы, должна была облегчиться. Но

—
233 —
для того, чтобы какая-нибудь группа мотивовъ победила и вытеснила
изъ сознанія все остальныя, нужно, чтобы самая эта группа отлича-
лась значительной силой и напряженностью,
а этого-то
какъ
разъ и
нетъ въ данномъ случай. Въ свою
очередь, продолжительный
коле-
банія, не приводящая ни къ какому результату, вызываютъ тягостное
чувство сомненія и общей подавленности, о которомъ уже говорилось
выше. Чувство это усиливается еще мыслями о трудности и безвы-
ходности положенія, о предстоящихъ опасностяхъ
и
непріятностяхъ,
которыхъ едва ли удастся избежать: въ результате получается зна-
чительное общее угнетете , которое действуетъ парализующнмъ обра-
зомъ на всякія, вновь возникающія желанія и етремленія.
Способность къ энергическому волевому усилію безусловно способ-
ствуетъ принятію определеннаTM решенія. Даже въ томъ случае, если
человекъ съ сильной волей заставляетъ себя на время воздержаться
отъ всякаго окончательнаго заключения (вследствіе, напримеръ, недо-
статочной выясненности обстоятельствъ дела), такое воздержаніе
является,
въ сущности, уже решеніемъ, такъ
какъ оно
определяетъ
собой образъ действій и поведеніе человека въ теченіе известнаго,
более или менее продолжительнаTM
промежутка времени. Съ другой
стороны, нерешительность сплошь и рядомъ зависитъ отъ неспособности
даннаго человека къ волевому усилію, при помощи котораго одна ка-
кая-нибудь группа мотивовъ получила бы иреобладаніе надъ всеми
остальными. — Другимъ качествомъ, способствующимъ нерешительности,
является
быстрая смена, неустойчивость принятыхъ
решенгй,
въ
особенности, если различный рй.шенія слишкомъ быстро следуютъ другъ
за другомъ. Очень часто нерешительность именно ті.мъ и выражается,
что два или нйсколько взаимно противоречивыхъ сужденія попере-
менно сменяютъ другъ друга, причемъ ни одно изъ нихъ не можетъ
утвердиться въ сознаніи на
сколько-нибудь продолжительное
время.
Такимъ образомъ, оба названный качества следуетъ считать, повидимо-
му, близко связанными другъ съ другомъ.
Устойчивость решеній (постоянство — непостоянство).
Определеніе наклонности.
ГІодъ устойчивостью решеній мы
разумеемъ те случаи, когда одинъ и тотъ
же
мотивъ или группа
родственны хъ мотивовъ, получившихъ преобладание надъ всеми осталь-
ными, сохраняютъ свое господство въ теченіе продолжительнаTM вре-
мени (недели, месяцы, даже годы, — смо тря но содержание решенія),
определяя собою поступки и поведете даннаго лица. При этомъ, ко-
нечно, вовсе не требуется, чтобы решеніе это все время не выходило
изъ поля
сознанія, сосредоточивая на себе въ каждый данный мо-

—
234 —
ментъ все вниманіе человека. Напротивъ, оно можетъ подолгу скры-
ваться за порогомъ сознанія, уступая временно свое
место другимъ
мыслямъ, чувствамъ и желаніямъ,
если только дело идетъ о предме-
тахъ
постороннихъ, не относящихся
къ
сфере даннаго решенія. Но
какъ только наступить нужныіі моыентъ, преобладающая группа мо-
тивовъ снова съ полной силой овдадеваетъ сознаніемъ, направляя его
къ темъ же целямъ, внушая ему те же поступки, что и раньше.
Проявления даннаго
качества
можно
охарактеризовать,
въ об-
щихъ чертахъ, такъ: образъ действій человека въ теченіе продолжи-
тельнаго времени вполне соответствуешь тому решенію, которое было
имъ принято, несмотря на то, что обстоятельства за это время успели
уже значительно
измениться. Жизнь даетъ
намъ
множество
разно-
образныхъ конкретны хъ формъ, въ которыхъ выражается это постоян-
ство разъ принятаго решенія. Сюда относится, напримеръ, твердость
мненій, постоянство
и неизменность сужденій, однажды составленныхъ
и высказанныхъ данным ъ человекомъ. Не взирая на многочисленный
противоречія со стороны другихъ людей, на то, что сами факты по-
видимому, говорить не въ пользу его взглядовъ, человекъ все же до
иоследней крайности держится своего
мненія, уступая
только
подъ
давленіемъ самой наглядной очевидности. Нужно только следить, чтобы
здесь не замешались какіе-ннбудь посторонніе мотивы: самолюбіе,
боязнь прослыть нетвердымъ въ своихъ убежденіяхъ, какой-либо раз-
счетъ и т. д.
Другимъ проявленіемъ разбираемаго нами
качества служить на-
стойчивость въ преследованіи намеченныхъ целей, стремленіе дости-
гнуть ихъ даже въ томъ случай, если окружаю щія условія совершенно
изменились. Это измененіе окружающихъ условій — фактъ, чрезвычайно
важный для оценки степени развитія разбираемой нами наклонности.
До тЬхъ поръ, пока
все
оставалось
по
прежнему, пока
обстоятель-
ства, вынудившія человека принять определенное решеніе, продол-
жаютъ вліять на него въ томъ же направленіи, что и раньше, мы не
можемъ сказать
ничего
о
степени
его
постоянства.
Даже самые не-
устойчивые люди могутъ при этихъ условіяхъ сохранить известное
единство въ нанравленіи своей деятельности. Но всякая сколько-нибудь
значительная перемена обстоятельствъ
является
въ
данномъ случае
настоящимъ пробнымъ камнемъ, позволяю щимъ намъ судить, вытекало
ли постоянство, замеченное нами ранйе, изъ склада характера дан-
наго
лица, или же
оно
являлось
слйдствіемъ удачно сложившихся
внешни хъ вліяній. Чемъ больше изменчивость обстоятельствъ, темъ
больше человйкъ, остаюіційся при своемъ
прежнемъ рйшеніи, заслу-
живаетъ названіе постояннаго.
Проявленія устойчивости рйшеній не слйдуетъ смешивать съ темъ

—
235 —
постоянствомъ, которое такъ свойственно разньшъ привычнымъ авто-
матическимъ актамъ.
даже довольно
сложныыъ. Человекъ,
недавно
перебравшійся на новую квартиру,
не разъ новорачиваетъ но раз-
сеянности въ прежній переулокъ,
хотя
бы это и не соответствовало
его теперешнимъ намереніямъ. Но стоитъ только обратить его вни-
мание на сделанную имъ ошибку,
и
онъ
тотчасъ
же исправить ее.
Между темъ, человекъ
настойчивый
самъ прекрасно сознаетъ, что
обстоятельства не благоиріятствуютъ более принятому имъ образу дей-
ствий, и, несмотря на это, все таки продолжаетъ действовать въ нреж-
немъ направлении
Связи и отношения. Такъ какъ въ принятіи решенія огром-
ную роль играютъ чувствованія, входяіція въ составь того или иного
изъ борющихся мотивовъ, то не трудно заключить, что продолжитель-
ность этихъ чувствъ можетъ въ значительной степени способствовать
устойчивости разъ принятаго ркшетя. «Преобладание аффективной
жизни, говорить Рибо, не исключаетъ воли непременно: напряженная,
постоянная и поглощающая
страсть представляетъ собой даже осно-
ваніе всякой энергической воли.
Она наблюдается у великихъ често-
любцевъ, у мученика, непоколебимаго въ своей вйре, у краснокожаго,
издевающагося надъ истязующими его врагами» [52]. Такимъ обра-
зомъ,
возникаетъ
даже вопросъ,
не
следуетъ ли вообще причину
устойчивости какого бы то
ни
было рйшенія вндЬть въ томъ, что
решеніе это находится въ
связи
съ
более или менее постояннымъ
чувствованіемъ. Можетъ быть, чувство это не всегда бываетъ заметно
только потому, что оно принадлежишь къ разряду высшихъ чувствъ,
сравнительно бйдиыхъ физиологическими проявленіями и действу ю-
щихъ более на нашу внутреннюю
жизнь, чемъ на органы движенія,
дыханія и кровеобращенія? Какъ бы то ни было, во всякомъ случай,
тесная связь между устойчивостью рйшеній и продолжительностью
чувствованш не можетъ подлежать никакому сомнйнію.
Отсюда вытекаетъ другая, уже посредственная связь между устой-
чивостью рйшеній и взаимной согласованностью чувствованій. Чемъ
более тесная связь существуетъ между отдельными чувствами и стре-
млениями даннаго лица, чемъ больше единства находимъ мы въ его
характере, тймъ постояннее будетъ каждое отдельное желаніе, заро-
дившееся въ немъ, и тЬмъ устойчивее будутъ его рйшенія. ІІоэтому-
то истерическій характеръ представляетъ намъ такую резкую кар-
тину полной неустойчивости. Настроеніе у этого рода больныхъ такъ
резко колеблется, различный,
часто
самыя противоположный чувства
такъ быстро смйняютъ другъ друга,
что
о
какомъ-нибудь единстве
личности и постоянстве стремленій не можетъ быть и рйчи. Въ связи
съ этимъ наблюдается и полное отсутствіе устойчивости р йшеній. Вйр-

—
236 —
ность своему слову, постоянство
и
твердость мненій, настойчивость
въ преследованіи разъ задуманнаго намеренія, — все это такія каче-
ства, которыя мы напрасно стали бы искать у лицъ съ резко выра-
женнымъ истерическимъ характеромъ.
Еще одно качество находится, несомненно, въ очень тесной связи
съ разбираемой нами наклонностью; это — сопротивляемость внешнимъ
вліяніямъ, вместе съ
ея
важнейшими проявленіями: упорствомъ и
сознательной самостоятельностью.
Чемъ больше способенъ къ сопро-
тивление данный человекъ, темъ большимъ постоянствомъ и устой-
чивостью
отличаются все его решенія. Упорство и самостоятельность
всегда идутъ рука объ руку съ постоянствомъ убежденій и настой-
чивостью въ достиженіи разъ намеченныхъ целей.
Ясность, определенность желаній и решеній.
Опредеденіе наклонности. Есть люди, которые до техъ поръ
не считають своего рЕшенія окончательно принятымъ, своего сужде-
нія окончательно
составленнымъ,
пока
оно
не
будетъ выяснено до
мельчайшихъ подробностей. Все ихъ мненія и планы отличаются чрез-
вычайной определенностью и законченностью;
ни
одинъ сколько-ни-
будь существенный вопросъ не остается нерешеннымъ, ни одна де-
таль, имеющая хоть какое-нибудь значеніе, не остается невыясненной.
Такіе люди точно знаютъ, чего они хотятъ
и на что они решаются.
У лицъ противоположная
склада большинство жеданій и решеній,
хотя бы даже горячо и убежденно защищаемыхъ,
отличается крайней
неопределенностью и сбивчивостью. ГІротиворЬчія и неясности встре-
чаются на каждомъ шагу,
самые
существенные пункты оказываются
неразработанными, многіе весьма важные вопросы остаются безъ вся-
кая ответа. Ихъ мне.нія и сужденія туманны и неясны; ихъ цели и
наме.ренія, •' планы ихъ действій отличаются крайней неполнотой и не-
определенностью. Какъ отдельный части решенія,
такъ и взаимный
отношения этихъ частей одинаково мало выяснены. Изъ всего сказан-
ная можно видеть, что разсматриваемое нами здЬсь качество можно
определить такъ: полное, отчетливое и детальное сознаваніе той цЕли,
къ которой человйкъ стремится,
и
того образа действій и сужденій,
которая онъ ріішилъ придерживаться.
Не слйдуетъ только думать, что здесь дело идетъ о большей или
меньшей схематичности рЬшешй, о степени ихъ конкретности или от-
влеченности. Человекъ, привыкшій къ отвлеченному мышленію, можетъ,
тТзмъ не менее, очень полно и отчетливо представлять себе цЕль сво-
ихъ стремлений и предметъ своихъ рЕшеній, только представленія эти
будутъ схематичными,
лишенными
яркихъ,
конкретныхъ образовъ

—
237 —
Съ другой стороны, художникъ, обладаю іцііі богатымъ воображеніемъ
и привыкшій къ образному мыніленію, бываетъ, однако, иногда совер-
шенно не въ состояніи точно и определенно указать, чего именно онъ
хочетъ. Нередко онъ впадаетъ въ самообманъ; чрезвычайная яркость
и образность, съ которой рисуются ему предметы желаній, заставляетъ
такого человека поддаться иллюзіи и думать,
что
желанія эти такъ
же определенны, какъ и ярки. Но едва только
обстоятельства при-
веду тъ его къ необходимости отдать себе ясный и сознательный от-
четъ въ томъ, чего именно онъ хочетъ и на что именно онъ решается,,
какъ тотчасъ же обнаружится, что, несмотря на всю яркость образовъ,,
нредставленія его объ этомъ предмете полны нробйловъ и путаницы.
Такимъ образомъ, повторяемъ, не слйдуетъ смешивать ясности и опре-
деленности желаніп и рйшеній съ яркостью и конкретностью умствен-
ныхъ образовъ, такъ какъ способности эти существенно различаются
другъ отъ друга и притомъ далеко не всегда идутъ параллельно.
Что касается проявленій разбираемаго качества,
то
на
ннхъ
намъ не придется долго останавливаться, такъ какъ спеціальныхъ из-
следованій по этому вопросу, сколько
намъ известно, никемъ не про-
изводилось, а те данныя, который можно извлечь изъ повседневныхъ
наблюденій, известны всякому. Вотъ, напримеръ, одно изъ наиболее
частыхъ проявленій неясности и неопределенности желаній и рйшеній.
Человйкъ съ жаромъ защйщаетъ какое-нибудь мнішіе или проповедуетъ
тотъ или иной образъ дййствій; при этомъ онъ не только
на словахъ
является сторонникомъ данныхъ взглядовъ или даннаго образа дйй-
ствій, но готовъ проводить ихъ и на дЬле, вкладывая
въ
это дело
всю свою энергію и не
отступая ни передъ какими
препятствиями.
Однако, когда подходитъ решительная минута, когда приходится при-
ступать къ делу или точно и определенно высказать свой взглядъ на
вещи, человйкъ этотъ оказывается (часто неожиданно для самого себя)
совершенно неподготовленными почти на каждомъ шагу онъ стано-
вится втупикъ и, несмотря на все
свое желаніе действовать, совер-
шенно не знаетъ, что ему нужно говорить и какъ ему нужно посту-
пать. Въ конце концовъ, такой субъектъ обыкновенно сойсемъ те-
ряется, и отъ всей его прежней решимости остается одно воспоми-
наніе, — что не мешаетъ ему, однако, черезъ нисколько дней снова
принимать какое-нибудь «твердое» рЬшеніе и
высказывать
какія- ни-
будь горячія пожеланія.
Другой интересный примйръ, также относящейся къ разбираемому
нами качеству, представляетъ собою исканіе новыхъ путей въ искус-
стве и общественной жизни. Старыя формы оказываются уже непри-
годными, онй не въ состоянии более вместить въ себя все содержание
жизни и ея потребностей, усложнившихся
и
расширившихся за по-

—
238 —
следнее время. Новыя формы еще не появились, но оне «чувствуются»,
къ нимъ стремятся люди передовые и талантливые, стараясь выразить
свои неясный и неопределившіяся еще стремления въ художественныхъ
лроизведеніяхъ и общественныхъ организаціяхъ. Но все новое не
дается сразу. Недостаточная еще выясненность
задачъ
и
пріемовъ,
нужныхъ для ихъ достиженія, сказывается на каждомъ шагу. Въ ре-
зультате получаются
картины, въ которыхъ
наряду съ проблесками
новыхъ формъ видны кучи несообразностей, картины, который ценятся
и съ ннтересомъ обсуждаются знатоками,
и отъ которыхъ со смехомъ
отворачивается публика. Въ сфере общественныхъ отношеній возни-
каютъ
организаціи, вызывающія при первыхъ своихъ шагахъ взрывъ
негодованія (иногда совершенно справедливаго) и содержащая въ себе,
темъ не менее, здоровый зародышъ будущаго общественная строя.
Связи и отношения.
Изъ того,
что
говорилось
выше,
при
онределеніи наклонности,
можно уже заключить,
что степень яркости
образов-,
(зрительныхъ и другихъ) не находится ни въ какой прямой
связи съ ясностью
и определенностью желаній и решеній. Гораздо
большее значеніе въ этомъ случае имеетъ, быть можетъ, сильно раз-
витая способность къ самонсіблюденію Благодаря ей, человекъ
мо-
жетъ отдать ссбе полный отчетъ во всехъ своихъ желаніяхъ, подробно
разобраться въ собственныхъ
мысляхъ,
планахъ
и
намереніяхъ. И
если люди, привыкшіе къ самонаблюденію и самоанализу, оказываются
часто неспособными къ энергичной деятельности (излюбленный типъ
литературы сороковыхъ годовъ), то причина здесь лежитъ уже не въ
неопределенности ихъ стремлений,
а
исключительно
въ
недостатке
активности, въ неспособности къ сильному, энергическому напряженно
воли.
Само собою разумеется, что наклонность къ обдумывангю поступ-
ковъ чрезвычайно благопріятствуетъ подробному выяснение
желанін
и решеній. чемъ напряженнее и продолжительнее умственная работа,
направленная на обсужденіе различныхъ подробностей и условій пред-
стоящей деятельности, тЬмъ более полно и отчетливо обрисовываются
въ сознаніи человека обіцій нланъ и конечный задачи этой деятель-
ности. Далее, определенность желаній и решеній, невидимому, значи-
тельно способствуетъ ихъ устойчивости , и обратно. Чймъ большею
отчетливостью
отличается какое-нибудь представленіе, тГ.мъ лучше и
прочнее запечатлевается оно
въ памяти,
тймъ дольше оно
въ
ней
остается.
Всякая неясность, неопределенность ведетъ къ
тому,
что
представления о иДли и средствахъ, ведущихъ къ ея достижению,
по-
степенно, изо дня въ день, иногда незаметно для самого субъекта,
начинаютъ
изменяться. Изм Ьненія эти, не будучи замечены, не испра-
вляются во время, и въ конце концовъ человіжъ въ одинъ прекра-

—
239 —
сный день замечаетъ къ своему удивленію, что его стремления и вся
его деятельность совершенно уклонились въ сторону
отъ
всего
пре-
жняго направленія. Съ другой стороны, если желанія и решенія на-
столько
неустойчивы, что меняются чуть
не ежедневно, то, конечно,
не можетъ быть и речи о сколько-нибудь подробномъ ихъ выясненіи,
и они всегда останутся полны неясностей и протнворечій.
Читатель, безъ сомненія, заметилъ, что все намеченныя нами въ
этомъ нараграфе связи, и отношенія установлены чисто теоретически,
на основаніи соображений, более или менее правдоподобныхъ. Для
того, чтобы ихъ проверить, необходимы систематически поставленный
наблюденія, въ особенности же подробный характеристики людей, от-
личающихся значительнымъ развитіемъ разбираемаго нами качества.
Степень развитія руководящихъ идей и стремлений.
ОпредРленіе качества.
У каждаго человека, говорить Рибо,
какая-нибудь стойкая идея: удовольствие, деньги, самолюбіе, благо дру-
гихъ, — руководитъ жизнью, определяя собой все его действія и поступки,
давая нагіравленіе всемъ его мыслямъ и сужденіямъ. Замечаніе это
приложимо, правда, не ко всРмъ людямъ. Каждому изъ насъ прихо-
дилось наблюдать лицъ, иногда даже довольно
интеллигентныхъ, но
совершенно лищенныхъ какой бы то ни
было стойкой, руководящей
идеи. Вся душевная жизнь этихъ людей иредставляетъ
изъ
себя не-
прерывный калейдоскоиъ самыхъ
ыротыворечнвыхъ сужденій, наме-
ренья и поступковъ, зависящихъ всякій разъ исключительно отъ техъ
внешныхъ условій, иодъ действіемъ которыхъ находится субъектъ въ
данную минуту. Однако, такія лица попадаются все же
не
особенно
часто. У большинства взрослыхъ, здоровыхъ психически льодей всегда
суьцествуетъ, хотя бы въ зачаточномъ
состоянья, более или меыТье об-
ширная группа идей и стремленій, направляющихъ всю ихъ душевную
деятельность въ ту
или
иную сторону, къ
той или иной конечной
циъли.
Въ составъ этой руководящей группы входятъ обыкновенно (хотя
далеко не всегда!) вььсшія, наиболее отвлеченный представленія и чув-
ствованія, къ которымъ только снособенъ данный человекъ: религіоз-
ныя, соціальныя, этическія, эстетическія и др. Всі такія чувства, свя-
занньья съ представленьями и
отвлеченными
нонятіями, всегда легче
воспроизводятся и дольше удерживаются
въ
намяты,
чемъ
другія
чувства, связанный съ ощуьценіями: вкусовыми, болевыми, обонятель-
ными и т. ц . Благодаря этому, они имеьотъ больше шансовъ
на
то,
чтобы путемъ частаго повторенія упрочиться въ сознанья даннаго лица
ы, соединившись между собою, образовать более или меыее стойкую

—
240 —
группу, руководящую всемъ поведеніемъ человека. Такія руководящія
идеи и стремленія въ большинстве случаевъ отчетливо выделяются на
фоне разнообразных 1!.,
безконечно меняющихся проявленій душевной
жизни. Въ случай же очень значительная ихъ развитія, вліяніе ихъ
сказывается на каждомъ шагу, придаетъ особый, специфическій отте-
нокъ каждому, сколько-нибудь значительному поступку даннаго чело-
века, проявляется иногда въ каждомъ его слове, въ каждомъ жесте.
Степень развитія подобныхъ высшихъ руководящихъ идей и стремлений
колеблется у разныхъ людей въ весьма значительны хъ размйрахъ. Бла-
годаря этимъ значительнымъ индпвидуальнымъ колебаніямъ,
а
также
благодаря своей распространенности и многочисленнымъ связямъ, ка-
чество это представляется чрезвычайно важнымъ для индивидуальной
психологіи.
ГІроявленія.
Въ тйхъ случаяхъ, когда руководящія идеи и
стремления значительно
развиты, нахожденіе ихъ обыкновенно
не
представляетъ особенно большого труда. Нерйдко самъ наблюдаемый
нысказываетъ
ихъ, подробно развивая при какомъ-нибудь удобномъ
случае свои взгляды на тотъ или иной предмета. Бываютъ, конечно,
и противоположные случаи, когда человйкъ всеми силами старается
скрыть отъ постороннихъ глазъ свои «заветныя» мечты и стремления.
Но при этомъ наиболее тщательно скрывается, обыкновенно, самое
еодержаніе этихъ завйтныхъ мыслей; нерйдко бываетъ, действительно,
очень
трудно узнать, какіе именно планы
и намі.ренія тантъ чело-
ігйкъ въ глубине своей души. Но тотъ фактъ, что такія руководящая
идеи есть на лицо и что
онй оказываютъ
вліяніе на всю душевную
жизнь даннаго человека, скрыть бываетъ очень трудно, даже прямо
невозможно. Ихъ регулирующее, систематизирующее дййствіе сказы-
вается на всехъ
его
поступкахъ,
на всемъ его
поведении Вей его
радости и печали, страсти и волненія отливаются
въ известную форму,
диктуемую теми релнгіозными и этическими взглядами, тйми прили-
чіями и традиціямн, которыхъ онъ придерживается. Большинство же-
ланий и намйренііі, сколько-нибудь серьезныхъ, находятся обыкновенно
въ известной связи между собой, будучи регулируемы одной руково-
дящей идеей. Такое же единство, общность направленія сказываются
обыкновенно и въ дййствіяхъ даннаго лица,
его
поступкахъ, значи-
тельное
большинство которыхъ бываетъ направлено къ достижение
одной общей цели. Даже въ манере говорить, въ способе излагать свои
мысли сказывается это объединяющее дййствіс высшей, руководящей
идеи. Такой человйкъ, даже если онъ не краснорйчивъ, всегда успйетъ
изложить самое существенное, никогда не запутается въ подробностяхъ
настолько, чтобы упустить изъ виду главный предмета разговора,
и
вернется къ нему, хотя бы даже после многочисленныхъ отступлений

24.1
—
Совершенно противоположнымъ представляется поведеніе лнцъ, у
которыхъ ві^сшія, руководящая идеи отсутствуют^, или развиты лишь
въ незначительной степени. Действія и поступки такихъ лнцъ очень
часто противоречатъ другъ другу, такъ
какъ всецело зависятъ отъ
того, какимъ образомъ сложились внешнія обстоятельства въ данный
моментъ; съ переменою обстоятельствъ меняется и нанравленіе дея-
тельности. Чувства и настроенія чрезвычайно разнообразны, противо-
речивы и меняются самымъ неожиданнымъ образомъ. Манера вести
разговоръ представляется во многихъ случаяхъ весьма характерной.
Речь, нередко очень оживленная и интересная, безпрестанно переска-
киваетъ съ одного предмета на другой, затрагивая самыя разнооб-
разныя темы, не имеющія между собой ровно никакой связи, и не
останавливаясь ни на одной изъ нихъ подолгу. Въ техъ случаяхъ,
когда необходимо во что бы то ни стало дать подробное и система-
тическое описаніе одного какого-нибудь событія, это достигается съ
большими затруднениями. То и дело замечается наклонность
къ
отступленіямъ и ненужнымъ подробностямъ, затемняюіцнмъ главную
мысль разсказа. Иногда, несмотря на все желаніе, такъ и не удается
благополучно довести разсказъ до конца Д.
Все описанные симптомы въ очень резкой степени сказываются
при некоторыхъ психозахъ, напр. ,
при «гнпоманіи», которая сопро-
вождается почти полнымъ выпаденіемъ всякихъ высшихъ, регулирую-
іцихъ идей и стремленій. Быстрый и рТзкія смены настроенія, без-
связная речь, изобилующая неожиданными скачками и
ненужными
подробностями и повтореніями, наклонность
хвататься за множество
делъ, наряду съ невозможностью довести до конца хотя бы одно изъ
нихъ,— таковы рТзко выраженный проявленія отсутствія разбираемаго
качества.
Связи іі отношения. Такъ какъ руководящая, направляющая
группа составляется, главнымъ образомъ, изъ отвлеченныхъ идей и
обіцихъ представленій (см. выше),
то
наличность этихъ иоследннхъ
является необходимымъ условіемъ для того, чтобы могло возникнуть
разбираемое нами качество. Другими словами: только у человека, сно-
собнаго къ отвлеченному мышленію ,
къ
образованію отвлеченныхъ
понятій,
можетъ образоваться достаточно устойчивая и вліятельная
идея, которая бы определяла собой направленіе его деятельности.
Когда же такая руководящая идея появилась,
то
она въ свою оче-
1 ) Надо иметь въ виду, впрочфмъ,
что
явленіе это не всегда неиременно
указываетъ
на
слабое развитіе высшпхъ,
руководяіцихъ идей и стремленій;
у людей необразованпыхъ и малопнтеллигентныхъ
оно можетъ
зависеть просто
отъ
недостаточнаго упражнения,
отъ
непривычки связно излагать
свои
мысли.
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
16

—
242 —
редь значительно способствуетъ правильному, систематическому тече-
ние
мыслей, онределяя собою конечную цель,
къ
которой должна
быть направлена умственная работа, и те пункты, на которыхъ необ-
ходимо въ особенности сосредоточить вниманіе.
Такимъ образомъ,
мы
имеемъ здесь взаимную зависимость:
сгь
одной стороны, способность къ отвлеченному мышленію необходима
для выработки общихъ, руководяіцихъ идей и стремденій, съ другой —
появленіе этихъ посдеднихъ делаетъ мышленіе более систематическимъ
и плодотворнымъ. Этому нисколько не противоречить тотъ фактъ, что
некоторые малообразованные люди обладаютъ более цельнымъ и
устойчивымъ міросозерцаніемъ,
то-есть, более законченной системой
руководящихъ идей и стремлений, чемъ многія лица, окончившая курсъ
средняго или высшаго
учебнаго заведенія: способность къ отвлечен-
ному мышленію и образованію понятій далеко не идетъ параллельно
количеству усвоенныхъ знаній. Образованіе благопріятствуетъ развитію
этой способности, но не можетъ создать ея тамъ, где она совершенно
отсутствуете
Въ области чувствованій разбираемое нами качество тесно связано
съ продолжительностью,
постоянствомъ
отдельныхъ чувствъ и влече-
ний. Мы уже видели, что одной изъ главныхъ причииъ, обезпечиваю-
щихъ такъ
называемымъ
высшимъ чувствамъ (религіознымъ, этиче-
скимъ, эстетическимъ) господство иадъ всеми остальными, является
сравнительная устойчивость,
постоянство
этихъ
высшихъ
чувствъ,
легкость ихъ возобновленія. Съ другой стороны, твердые, определив-
шіеся взгляды
и
стремления оказываютъ сильное вліяніе на
эмоціо-
нальную сферу человека, придавая ей характеръ большей равном!, р-
ности и согласованности. Тамъ, где отсутствуютъ высшія, руководя-
іція идеи, течсніе чувствъ отличается чрезвычайной неправильностью
и чрезмерно повышенной возбудимостью. Всемъ известны резкія, ни-
чемъ не мотивированный смены настроенія у истеричныхъ. Вотъ еще
некоторые примеры, приводимые Крспелиномъ [15]. «Внезапный вспышки
чувства встречаются иной разъ при самыхъ различныхъ формахъ вро-
жденнаго и пріобретеннаго слабоумія. Изъ опыта
здоровой жизни
известны взрывы
страсти у людей ограниченныхъ, а также каприз-
ность и вспыльчивость
дряхлыхъ стариковъ. Наряду съ известными
формами врожденнаго слабоумія, быстропреходяіціе случаи возбужде-
ния, часто очень значительнаго, наблюдаются также и въ конечныхъ
стадіяхъ ранняго слабоумія, где они идутъ рука объ руку съ про-
грессирующей тупостью чувствованій» (именно — высшихъ
чувствова-
ній, такъ какъ они прежде всего поражаются при раннемъ слабоуміи.
А. Л .). Итакъ, неустойчивость чувствъ ,
ихъ
недостаточная согласо-
ванность
и чрсзмерно повышенная ихъ возбудимость , — во тъ качества,

—
2-43
—
тесно связанный
съ
отсутствіемъ высшихъ, руководяіцпхъ идей и
стремлении
Что касается волевой сферы, то такія качества, какъ сознательное
солевое усиліе , способность задержки, внешней и внутренней, систе-
матичность
сложныхъ действій и сопротивляемость внешнимъ влія-
ніямъ ( самостоятельность ) являются
совершенно немыслимыми при
отсутствии известнаго объединяющего центра, известной руководящей
группы идей и стремленій. Въ техъ случаяхъ, где этотъ объединя-
ющій центръ совершенно распадается (напр.,
при кататонін), дело
можетъ дойти до того, что не только отдельные поступки и действія,
но часто даже отдельныя движенія теряютъ всякое значеніе и смыслъ.
Движенія кататониковъ лишены всякаго
плана и не служатъ къ осу-
іцествленію того или иного
намеренія. Они состоятъ
въ
томъ,
что
больные корчатъ гримасы, выворачнваютъ члены,
прыгаютъ
вверхъ
и виизъ, кувыркаются, катаются, быотъ въ ладоши, бегаютъ кругомъ,
карабкаются, притаицовываютъ, ироизводятъ безсмысленные звуки и
шумы. Собственно, о воле здесь уже едва ли можетъ идти речь, такъ
какъ отсутствуетъ переходъ представлений о цели въ соответствующія
действія. Сами больные нередко утверждаютъ самымъ определеннымъ
образомъ, что они не знаютъ, откуда у нихъ берутся эти движенія
[15]. Такимъ образомъ, распаденіе высшпхъ, руководя щихъ идей и
стремленій можетъ привести къ полной утрате всехъ сознательныхъ
волевыхъ
функцій. Этотъ фактъ еще разъ подтверждаетъ намъ, какое
важное значеніе для индивидуальной психологіи нмеетъ только
что
разобранное нами качество.
Способность къ внутренней (психической) задержке.
Определеніе качества. Действіе, оказываемое высшими идеями
и стремленіямп на все теченіе нашей душевной жизни, обнаруживается
съ особенной силой въ техъ случаяхъ, когда известныя мысли, чув-
ства и нобужденія, находя щіяся въ противоречіи съ господствующей
группой, подвергаются задержке со стороны этой посл едней. Задержка
эта состоять въ томъ, что
противоречащее элементы
или
вовсе
не
могутъ возникнуть въ нашемъ сознаніп, удерживаясь все время ниже
его порога, или же, появившись
въ сознаніп, более или менее быстро
вытесняются изъ него, не будучи въ состояніи оказать сколько-ни-
будь существенное вліяніе на наши сужденія и поступки. При этомъ
всегда возникаешь своеобразное чувство напряженія, испытываемое съ
темъ большей силой, чемъ интенсивнее самый иропессъ задержки.
Проявленія наклонности могутъ быть очень
разнообразны.
Прежде всего, процессъ можетъ варіироваться въ
зависимости отъ
*

—
244
того, насколько постояннымъ является присутствие въ сознаніи чело-
века известной господствующей идеи или стремления. Иногда (къ со-
жаленію, такіе случаи не особенно часты) приходится наблюдать че-
ловека, который въ теченіе сравнительно долгаго промежутка времени
всецело иоглощенъ какой-нибудь идеей, изобретеніемъ, предпріятіемъ,
наконецъ, сильной страстью къ чему-нибудь. Онъ,
что
называется,
носится съ занимающей его мыслью. Где бы онъ
ни
былъ, что
бы
онъ
ни
дЬлалъ, господствующая
идея не
покидаетъ его. Все, что
сколько-нибудь противоречить ей, не имеетъ никакихъ
шансовъ
на
то, чтобы хотя на одинъ моментъ подняться выше порога его созна-
нья, быть воспринятымъ и подвергнуться серьезному обсужденію. Та-
ковы были многіе ученые и изобретатели; таковы аскеты и отшель-
ники,
постоянно
занятые
мыслью
о
своемъ
самосовершенствовании
Въ другихъ случаяхъ господствую щія идеи или влеченія.
хотя
бы и очень сильный, могутъ, однако, не быть столь упорными, посто-
янными. Это бываетъ особенно у такъ называемыхъ эластичныхъ на-
туръ (см. выше), у которыхъ періоды временнаго бездействія наклон-
ностей, даже господствующнхъ, бываютъ иногда очень значительны.
Во время такого бездействія главной, руководящей наклонности все-
возможный нротивоположныя мысли и желанія могутъ не только воз-
никнуть въ сознаніи, но даже достигнуть довольно значительной сте-
пени
развитія, пока, наконецъ,
вновь
пробудившаяся руководящая
наклонность не окажетъ
на
ннхъ
своего
задержнвающаго действія.
Понятно, что
въ
этихъ
случаяхъ борьба бываетъ обыкновенно уже
гораздо труднее и чувство напряженія испытывается съ гораздо боль-
шей интенсивностью.
Самый ироцессъ задержки, въ особенности въ техъ случаяхъ, когда
онъ наиравленъ на чувствованія и аффекты, можетъ происходить дно-
якимъ образомъ: непосредственно и посредственно. Первый споеобъ
состоитъ въ томъ, что мы всячески стараемся увеличить интенсивность
задерживаю щихъ элементовъ.
Для этой цели все вниманіе сосредото-
чивается на техъ представленіяхъ и образахъ, которые должны ока-
зывать задерживающее действіе. 1 Іеловекъ припоминаетъ обстоятель-
ства, среди которыхъ зародилась и упрочилась въ немъ руководящая
идея (напр., чувство долга), все те доводы и примеры, которые го-
ворятъ въ ея пользу. Все это направлено
къ
тому, чтобы усилить,
чувства и стремленія, связанный съ руководящей идеей, и этимъ при-
дать ей большую силу. Такъ, аскетъ
или
подвижникъ
въ
моментъ
искушенія начинаетъ особенно жарко молиться, влюбленный, вТ.рность
котораго подвергается тяжелому испытанію, усиленно разсматриваетъ.
портретъ своей возлюбленной и т. д.

—
245 —
Другой, косвенный способъ состонтъ въ
томъ, чтобы оказывать
задерживающее действіе на чувство нутемъ подавленія его внешнихъ
проявленііі. Известное правило гласить, что если
кто-нибудь разсер-
дилъ васъ, то прежде чемъ предпринимать что бы то
ни
было, сле-
дуетъ, не вставая съ места, сосчитать до 50; такимъ путемъ, благо-
даря задержке внешнихъ проявленій гнева, вы сохраните необходи-
мое хладнокровие. Обильныя же проявленія аффекта, наоборотъ, еще
более усиливаютъ его интенсивность. Быстрое хожденіе по комнате,
танцы или гимнастическія упражненія могутъ вызвать
значительное
возбужденіе и приливъ энергін даже въ техъ случаяхъ, когда для
этого
не
было никакихъ
достаточныхъ основаній. Вообще говоря,
вліяніе на внешнія проявления есть одпнъ изъ самыхъ распространен-
ны.хъ видовъ задержки. Наблюденіе облегчается въ
этнхъ случаяхъ
темъ, что лишь очень редко человеку удается подавить все реши-
тельно проявления даннаго чувства: всегда что-нибудь остается, — ру-
мянецъ на щекахъ, нетерпелнвое пожатіе плечами, частое постукиваніе
пальцами по столу пли другія нервный движенія рукъ, подергнваніе
личныхъ мускуловъ, нахмурнваніе бровей, усиленное дыханіе и т.
д.
Съ другой стороны, избытокъ энергіи, употребленной на подавленіе
физіологическихъ проявленій чувства, можетъ въ свою очередь вызвать
некоторыя мышечныя
сокращения: плотное закрытіе рта (тонкія, сжа-
тым губы, какъ признакъ «силы' характера»), судорожное сжатіе че-
люстей, сжатіе пальцевъ въ кулакъ, топанье ногой и пр.
Есть, наконецъ, еще одпнъ способъ подавлять мысли и влеченія,
несогласный съ господствующей группой, — способъ, настолько косвен-
ный, что его нельзя даже назвать задержкой въ собствснномъ смысл):
слова.
Онъ состоять
въ
томъ,
что человекъ старается всеми сред-
ствами
отвлечь
свое
вниманіе отъ
вредныхъ и ненужныхъ мыслей
и желаній: пьяница, чувствующей приближеніе запойнаго періода, уси-
ленно занимается своей работой, хватается за всякія другія занятія и
развлеченія, избегаетъ проходить мимо винной лавки и встречаться
съ кутилами пріятелями. Къ сожаленію. все эти ухнщренія,
въ боль-
шинства случаевъ, не обладаютъ достаточной задерживающей силой,
если иредрасиоложеніе организма значительно, а прямая задерживаю-
щая способность недостаточно развита.
Что касается степей и развптія задерживающей способности, то
для сужденія о ней мы можемъ руководствоваться лишь косвенными
данными: сравнительною
интенсивностью
техъ постороннихъ мыслей
и
влеченій, который удалось человеку подавить въ себе, а также
относительной важностью техъ мотнвовъ и побужденій, которые вы-
звали процессъ задержки. Чемъ труднее была борьба, темъ выше це-
нимъ
мы нравственный силы человека, съ успехомъ вышедшаго изъ

—
246 —
этой борьбы. Ясно поэтому, что вопросъ о степени тесно связанъ въ
данномъ случае съ вопросомъ о техъ возбудпте:іяхъ, внутрен-
ними
н внешнихъ, которые такъ или иначе вліяли на наблюдаемое
нами
лицо, усиливая или ослабляя его задерживающую способность.
Изъ числа чисто физіологическихъ возбудителен, действующи хъ пара-
лизующими образоыи на нашу способность кп задержке. следуети
отметить ви особенности алкоголь.
Главные симптомы наступающаго
опьяненія: двигательное и эмоціональное возбужденіе, расшпреніе по-
верхностныхн
сосудови, нарушение коордішацін движеній, разстрой-
ство
ви
теченіи представлений и ви мышленіи, — являются
прямыми
следствіемн того парализующаго
ді.йствія, которое алкоголь оказы-
ваетн на наши высшіе, задерживаю щіе центры.
Внутренними возбудителями являются обыкновенно: большая или
меньшая яркость и отчетливость представленій, подлежащихи задержке,
степень
и.хи
знакомости, привычности, главными же образоми — интен-
сивность соединенныхн си ними чувствованій. Бдедныя, неясный воспо-
минанія о предметахн и событіяхн, отд'Тиенныхп оти насп значитель-
ными
временеми
и нространствомн, всегда легче могути быть пода-
влены, ч'Гмн свежія, только что воспринятый впечатленія, особенно,
если они неоднократно повторяются,
не позволяя сосредоточить внима-
ние
на
чеми-ннбудь другоми, постороннемн. Давнпшнія, нрпвычныя
потребности,
постоянно удовлетворявшаяся, требуюти для своего нода-
вленія иногда очень значительныхн уеилій. Но особенной, почти непреодо-
лимой импульсивностью отличается, какп уже было сказано выше, боль-
шинство
органически хи потребностей. Не дароми борьба си этими
«животными»
влеченіями является обычными упражненіемн аскетови
и
составляети пробный камень для всякаго человека, умеющаго вла-
деть собой.
Почти все перечисленные возбудители действуютн такими обра-
зоми, что вначале они вызываюти кп действію задерживающую способ-
ность, чтобы заті.ми, достигнувши значительной силы, ви конце кон-
цови обезсилпть и парализовать ее. Постоянными же и прямыми вну-
тренними возбудителями задержки являются такіе нсихическіе моменты,
каки чувство долга, сознаніе вреда, приносимаго известными поступ-
ками и влеченіями, представленіе о техи выгодахи, который влечети
за собой воздержаніе, разныя побочный соображенія и т. п.
Очень трудными,
а ви большинстве случаеви и совершенно невоз-
можными оказывается процесси задержки при некоторыхн патологиче-
скихи состояніяхн, какп-то: навязчнвыхи идеяхн, безпричіінныхи стра-
хахи и насильственныхн действіяхи. Ви слабой степени все эти состоя-
нія наблюдаются нередко и у людей совершенно нормальныхн. Лвтори
близко знаети
одного взросл аго, пнтеллигентнаго , вполне здороваго

247 —
человека, который, идя по улице, чувствуетъ обыкновенно потребность
прочитывать
крупный надписи на вывескахъ и каждое прочитанное
слово
делить въ уме пополамъ, отыскивая
въ немъ среднюю букву.
Это же
самое лицо дюбитъ въ минуты задумчивости ходить взадъ и
впередъ по комнате, причемъ очень часто ему случается ловить себя
на
стараніи проходить всякій разъ непременно по одной и той же
доске или вдоль
одного и того же края ковра. Хорошо известны и
много разъ уже описывались всевозможные виды навязчивыхъ состоя-
нии,
не внушающихъ, однако, ннкакнхъ опасеній за здоровье лица, у
котораго они наблюдаются. Потребность, идя ио улице, считать свои
шаги, идя по лестнице, считать ступени: безпокойная мысль о томъ,
что рецептъ невйрно написанъ, письма вложены
не въ т4> конверты,
деньги сосчитаны неправильно; неотвязная мелодія, безъ конца повто-
ряющаяся
въ
уме, или какой-нибудь глупый стихъ,
отъ
котораго
никакъ не удается отделаться, — вей подобный явленія хотя и встре-
чаются у здоровыхъ людей въ общемъ довольно часто, но все же для
каждаго
изъ нихъ въ отдельности являются скорее курьезомъ, ред-
костью. Они никогда не достигаютъ у нормальнаго, уравновй.шеннаго
человека такой степени и частоты, чтобы мешать его занятіямъ и не
быть подавленными при первой же необходимости. Поэтому для индиви-
дуальной психологіи они не представляютъ большого интереса, и мы
упомннаемъ о нихъ здесь скорее для полноты обзора, а также ради того
интереса, который представдяетъ явленіе, взятое само но себе.
Гораздо более грозными представляются тй же самыя навязчнвыя
состоянія,
когда они
усиливаются до чрезмйрныхъ, болйзненныхъ
размеровъ. Неотвязныя идеи, ненужность и безсмысленность которыхъ
ясно
сознается больнымъ, настолько овладеваютъ его сознанісмъ, что
совершенно не даютъ ему возможности заниматься какимъ бы то ни
было деломъ. Вечные страхи и опасенія, несмотря на полную свою
неосновательность,
поселяютъ
въ
больномъ уныніе, подрываютъ его
энергію и доводятъ его иногда до полнаго изнеможенія. Насильствен-
ный дййствія, по своему характеру иногда очень опасный для самого
больного и для окружающихъ (кража, поджигательство, богохульство,
влеченіе къ убійству), тймъ не менее, нріобрйтаютъ такую силу, что'
роковымъ образомъ осуществляются, несмотря на вей усилія больного
подавить или задержать ихъ. Однако, такъ какъ вей подобные случаи
относятся
уже прямо къ области патологіи, то мы и не будемъ вхо-
дить здесь въ дальнейшая подробности.
И з м Г. ияемость даннаго качества очень велика, какъ въ разное
время дня, такъ и въ различные иеріоды жизни. Во время сна способ-
ность
задержки, невидимому, совершенно теряется, доказательствомъ
чего
является
удивительная нелйпость и безпорядочность, которыми

—
248 —
отличаются нередко наши сновиденія. Въ детстве способность задержки
почти
совершенно отсутствуетъ,
и только
къ періоду возмужалости
она
достигаетъ наибольшей степени своего развнтія. Относительно
анатомо-физіологическаго коррелата разбираемагокаче-
ства
см.
ниже,
въ
параграф!;, посвяіценномъ задержке физической
( психомоторной).
Связи и отношенія.
Для того, чтобы задержка могла осу-
ществиться, необходима, очевидно, уже заранее наличность предста-
вленгй , желаній и чувствованій , подлежащихъ задержи!;, а также на-
личность высшихъ, руководящихъ идей и стремленій. Такпмъ обра-
зомъ, способность задержки является высшей по отношение къ це-
лому ряду другпхъ наклонностей. Между прочимъ, здесь лншній разъ
подтверждается положеніе, выставленное нами въ первой части книги
(гл. А II): высшая наклонность не иредставляетъ собою простой суммы
всехъ т'Т'.хъ ннзшихъ, которыя необходимы для ея возникновенія. Су-
ществованіе у человека руководящихъ
идей и стремлений далеко еще
не всегда делаетъ возможнымъ продессъ задержки. И жизнь, и лите-
ратура даютъ намъ
много
примеровъ, когда люди интеллигентные,
много думавшіе о жизни
и
своемъ отношении
къ
ней, обладающее
стройнымъ н устойчивымъ міросозерцаніемъ, темъ не менее, не мо-
гутъ справиться съ собой и подавить въ себ!; такія побуждения, ко-
торыя совершенно не соответствуютъ ихъ идеаламъ и приводятъ ихъ,
въ конце концовъ,
къ полному разложенію и гибели.
Такое же пололсеніе занпмаетъ разсматриваемое нами качество и
по отношенію къ произвольнымъ двиоісеніямъ. Согласно мненію Вундта,
внутреннее дейстізіе, сказывающееся съ особенной силой въ акт!; за-
держки, представляется более высокимъ по сравненію съ внешнимъ.
Справедливость этого взгляда подтверждается также и темъ несомнен-
нымъ
фактомъ,
что
способность задержки возникаетъ
значительно
позже, нежели прямые, непосредственные двигательные импульсы. — Зна-
чительная возбудимость чувствъ ,
а также
импульсивность посту п-
ковъ
сильно
препятствуютъ акту задержки,
о чемъ уже говорилось
выше. За то самая тесная зависимость существуетъ между способ-
ностью къ психической задержи!; и следующими душевными качествами:
физическая (психомоторная ) задержка , полооюительное волевое усиліе ,
произвольное ( активное ) вниманіе. Отношеніе между названными че-
тырьмя наклонностями можно, невидимому,
считать одннмъ изъ наи-
более тииичныхъ иримеровъ того,
что
мы
назвали взаимнымъ род-
ствомъ душевныхъ качествъ. Не даромъ такъ часто приходится встре-
чаться
съ
утвержденіемъ, будто между названными
качествами не
существуетъ,
въ сущности, никакого различія: все это лишь отдельный
проявленія одной общей «воли», которая только измішяетъ направле-

—
249
ніе своей деятельности. Не надо, однако, забывать, что такое обоб-
щеніе представляетъ собою уже гипотезу, тогда какъ наука о харак-
терахъ должна, насколько это возможно,
заимствовать нзъ пснхологіи
только факты.
Менее тесная зависимость суіцествуетъ, повндимому, между спо-
собностью психической задержки и обдуманностью поступковъ (см.
ниже). Больные, страдаю іціе навязчивыми идеями и насильственными
действіями, прекрасно сознаютъ всю нелепость и вредъ нхъ н, темъ
не менее, совершенно не въ состояніи бываютъ справиться съ ними.
Нечто подобное можно наблюдать нередко также
и у людей совер-
шенно здоровыхъ.
Способность къ физической (психомоторной) задержке.
Определеніе качества. Задерживающее действіе высшихъ идей
и стремленій можетъ сказываться
не
только на процессахъ психиче-
скихъ въ собственномъ смысле слова, но также и на техъ внешнихъ
физіологическнхъ актахъ и проявленіяхъ, при помощи которыхъ чело-
векъ сообщается съ
внешннмъ міромъ. Некоторыя изъ этихъ про-
явлений, какъ, напрнмеръ, рі.чь
и
письмо, будучи вполне сознатель-
ными и произвольными,
всецело подчиняются желаніямъ человека, и
поэтому остановка и прекращеніе нхъ въ случае надобности не иред-
ставляютъ обыкновенно для здороваго человека никакихъ затруднении
Другія, наоборотъ, совершенно не подчинены воле, и задержка ихъ,
за некоторыми, весьма редкими исключеніями, оказывается невозмож-
ной. Сюда относятся, наиримеръ, мышечныя сокраіценія внутренннхъ
органовъ теда (сердца, желудка, кишечника,
мочевого пузыря), все-
возможныя
отделенія и выделенія организма, наконецъ, большинство
вазомоторныхъ измененій, играющихъ такую важную роль въ про-
цессе чувствованія.
Такимъ образомъ, задерживающее действіе высшихъ идей и стре-
мленій можетъ сказываться съ особенной силой только въ сфере техъ
сложныхъ мышечныхъ
сокращены, который стоятъ на границ!, между
произвольными и непроизвольными.
Таковы рефлексы, автоматическія
двшкенія и двигательный проявленія чувствованій. Особенно часто
применяется задержка но отношению къ последннмъ. Иногда это де-
лается съ целыо подавить самое чувствованіе, о чемъ уже говорилось въ
предыдущемъ параграфе. Въ другихъ же случаяхъ имеется въ виду,
не ослабляя напряженности самого чувства, скрыть его отъ постороянихъ
взоровъ,
что можно сделать только путемъ задержки внешни хъ про-
явлены. Чувство,
по
словамъ Нолана, представляетъ собой наиболее
интимную, легче всего уязвимую сторону человеческой психики [53J.

—
250 —
Поэтому и является очень часто потребность укрыть его отъ иескром-
ныхъ взоровъ, притвориться равнодушнымъ въ то время, когда силь-
ная эмоція овладела душой и все
внутри трепещетъ отъ нахлынув-
шаго волненія.
Проявления наклонности были уже отчасти описаны въ преды-
дущей главе. Здесь нужно обращать вниманіе, главнымъ образомъ, на
те физіологическія последствія эмоціи, который не подлежать произ-
вольной задержке: небольшая бледность или слабыіі румянецъ на ще-
кахъ, усиленіе блеска глазъ, легкое дрожаніе въ рукахъ и въ голосе, —
все эти признаки могутъ намъ указать на то, что человекъ нспыты-
ваетъ внутреннее волненіе, более или менее значительное по своей
интенсивности. Въ то же время спокойствіе и плавность его движеній,
ровный, нисколько не повышенный тонъ разговора, непрерывное внн-
маніе, съ которымъ онъ относится ко всему окружающему, — все
это
свидетельствуетъ о томъ, что
мы
имеемъ персдъ собой лицо, умею-
щее владеть собой и подавлять всі; те внешнія проявления чувство-
ваній, который могли
бы помешать его действіямъ н намереніямъ.
Иногда въ своемъ
стараніи скрыть то или иное проявленіе охватив-
шей его эмоціи человекъ начинаетъ симулировать противоположное
чувство: желая скрыть, напримеръ, свою робость и подавленность,
онъ
начинаетъ преувеличенно размахивать руками, говорить неесте-
ственно громкимъ голосомъ, черезчуръ громко смеяться. Подобные
искусственные жесты, нмеюіціе целыо маскировать настоящую эмоцію
съ ея проявленіямп, могутъ въ
свою
очередь послужить хорошими
нризнакомъ для человека наблюдательнаго.
Изъ мнмическихъ признаковъ Пидсритъ указываетъ на «взглядъ,
брошенный украдкой»,
какъ
на
характерное проявленіе скрытности.
Если человекъ хочетъ внимательно наблюдать окружающее и въ то
же время не желаетъ, чтобы другіе это
заметили, то онъ «придаетъ
своему телу непринужденное положеніе, оиускаетъ голову, и его скры-
тый интерссъ обнаруживается только
внимательнымъ взоромъ, устре-
мленнымъ въ сторону п вверхъ, но направленно къ объекту наблюде-
нія». «Если взглядъ украдкой сделался прнвычнымъ у какого-нибудь
человека, то можно считать, что недоверіе является основной чертой
его характера» [25].
Что касается ошибокъ при распознаваніи,
то
нужно въ особен-
ности остерегаться, чтобы не
смешать самообладание съ общею вя-
лостью эмоціоналыюй сферы и ея проявленій. Нсредко у людей, очень
пожнлыхъ, говорить ІІоланъ [58], благодаря притупленію чувствитель-
ности, является действнтельная, непритворная апатія, индифферентное
отношеніе ко всему окружающему. Между темъ, незнающіе могутъ
именно подобныхъ лицъ заподозрить въ хитрости и чрезвычайно раз-

—
251 —
витою,
уменьи владеть собой. Следуюіціп прпзнакъ можетъ здесь
помочь при распознаваніи. Чемъ сильнее возбудитель, чемъ важнее
причина, вызвавшая
эмоцію у наблюдаемаго человека, темъ больше
шансовъ мы имі.емъ
на то, чтобы увндКть проявленія этой эмоцін.
Даже самыхъ вялыхъ,
апатичныхъ людей можно, что называется, рас-
шевелить, сообщивши имъ внезапно какое-нибудь ужасное, потрясающее
известіс. Между темъ, у людей, владеющихъ собой, мы находимъ обык-
новенно обратное отношеніе. Различный ыелкія, незначительныя впе-
чатленія II чувства большею
частью
нисколько
не скрываются ими,
какъ не имеющія никакого отношенія къ ихъ планамъ и намереніямъ.
Кажущееся же равнодушіе наступаетъ какъ
разъ въ тотъ моментъ,
когда произошли важный событія, затронувшія самыя чувствитедьныя
струны ихъ сердца, и когда мы ожидали увидеть ихъ необыкновенно
потрясенными и
взволнованными.
Этотъ
непонятный
на
первый
взглядъ
контраста между трагичностью всей обстановки и видимой
невозмутимостью человека, котораго мы раньше считали отзывчивымъ
и виечатлительнымъ, представляется чрезвычайно характерными Иногда
онъ, правда, является результатомъ полнаго нзнеможенія, утраты вся-
кой способности реагировать на все
окружающее. Подобные случаи
не трудно бываетъ толчасъ же распознать. Но если человекъ, оста-
ваясь въ такія минуты но наружности равнодушнымъ, нроявляетъ въ
то же время более или менее энергическую деятельность, то мы про-
никаемся къ нему глубокимъ уваженіемъ, справедливо удивляясь его
твердой волі; и необычайному самообладанію.
Степень развитія данной наклонности представляется у разныхъ
лицъ различной. Для измеренія ея, можетъ
быть, было бы полезно
применить обыкновенные рефлексометры, напримі.ръ, очень удобный
ириборъ Зоммера для изследованія коді.нныхъ рефлексовъ [54]. По-
видимому, способность задерживать рефлексы путемъ произвол ьнаго
усилія неодинаково развита у разныхъ людей. Сравнивая среднюю вы-
соту рефлекса до и во время задержки,
мы получили бы мерило за-
держивающей способности для разныхъ лицъ. Затемъ, конечно, не-
обходимо будетъ еще решить вопросъ о томъ, идстъ ли способность
задерживать рефлексы параллельно со способностью задерживать авто-
мата чсскі я движенія и проявленія эмоцій. Только въ томъ случай, если
этотъ парадлелизмъ подтвердится, можно
будетъ на основанін пробы
съ рефлексометромъ судить вообще о степени развитія психомоторной
задержки у даннаго индивидуума.
Возбудители наклонности довольно разнообразны. Когда че-
ловекъ занятъ
какой-нибудь работой, не особенно интересной и въ
то же время требующей значительнаTM
сосредоточенія
вниманія,
то
ему часто приходится
подавлять
въ
себе различный мелкія дни-

женія: потребность зевнуть, потянуться, пройтись но комнате, отогнать
муху, назойливо жужжащую
надъ ухомъ и т. д. Мысль о томъ, что
движенія эти могутъ помешать работ!;, является
внутренним, возбу-
дите лемъ, вызывающимъ къ действію способность задержки. Вообще,
возбудителями способности къ задержке являются
всегда какія-либо
внутреннія пережнванія,
тогда какъ внешнія раздражснія играютъ
обыкновенно лишь роль
случайнаго повода, вызывающаго появленіе
въ сознаніи внутренняго возбудителя. Человекъ, потрясенный глубо-
ким. несчастьемъ, скрепя сердце и удерживая слезы, принимается за
работу, такъ какъ иначе
ему нечемъ будетъ жить; дииломатъ, де-
лающій важное иредложеніе, старается казаться безстрастнымъ, чтобы
не обнаружить прежде времени своихъ плановъ
и намереній и т. д.
И зменяемост ь качества
въ
различные возрасты
бываетъ
весьма велика.
Новорожденный ребенокъ, обладающий уже целымъ
рядомъ рефлекторныхъ и импульсивныхъ движеній, еще совершенно
не способенъ къ произвольной задержке. Корковые задерживающіе
центры у него находятся лишь въ зачаточномъ состояніи, а те волокна,
который проводятъ импульсы отъ
коры къ
низшимъ центрамъ, еще
не обложены мякотнымъ
веіцествомъ и, слЬдовательно, также не мо-
гутъ правильно
выполнять
своихъ
() ункцій. Способность
задержки
является
впервые
лишь
около
10-го месяца жизни, когда ребенокъ
начинаетъ
произвольно
задерживать опорожненіе мочевого пузыря.
Затемъ она возрастаетъ непрерывно въ теченіе всей жизни, посте-
пенно усиливаясь и расширяя сферу своего примененія. ІІа такой не-
прерывный ростъ указываетъ,
между прочимъ,
тотъ
несомненный
фактъ, что взрослые и пожилые люди владеютъ ироявленіями своихъ
чувствъ съ гораздо болынимъ
совершенствомъ,
чемъ молодые, не-
опытные юноши.
Относительноанатомо-физіологическаго коррелятаза-
держивающей способности въ настоящее время имеется целый рядъ ука-
заній, отчасти полученныхъ при помощи эксперимента, отчасти же добы-
тыхъ путемъ наблюденія. Какъ известно, Сеченовъ впервые установилъ
существованье въ
головномъ мозгу центровъ, раздраженіе которыхъ
оказываетъ
угнетаю идее действіе на рефлексы. ВпоследСтвіи было
доказано, что не менее важную роль въ деле задержки играетъ также
и кора головного мозга. Опыты показали, что раздраженіе чувство-дви-
гательныхъ (психомоторныхъ) участковъ мозговой коры, наряду съ воз-
бужденіемъ двпгательныхъ импульсовъ въ со ответствую пдихъ нервахъ,
можетъ оказывать также
задерживаюіцее, угнетающее ді.йствіе какъ
по
отношение
къ
некоторымъ мышечнымъ
групп амъ,
такъ
и
по
отношенію къ аналогичнымъ
корковымъ центрамъ противоположная
полушарія. Животныя, у которыхъ были удаляемы передніе участки

мозговой коры, обнаруживали после этого усиленную рефлекторную
возбудимость, необыкновенное влеченіе къ движеніямъ и раздражи-
тельный, аггрессивный характеръ.
Наблюдения надъ идіотами и
имбецилликами,
отличающимися
вообще недостаточнымъ развитіемъ
психическихъ центровъ, указываютъ на значительное распроетраненіе
среди нихъ такихъ признаковъ (или, вернее, спутннковъ) недостаточ-
'
ной задержки,
какъ
импульсивность иоступковъ,
внезапные
взрывы
бешенства и т. под. Алкоголь, хлороформъ и нй,которые другіе яды,
действующіе парализующимъ образомъ на нервную систему, вліяютъ
прежде всего на высшіе, задерживаю щіе центры мозговой коры; этимъ
именно и об'ьясняется
та картина общаго возбужденія, которая полу-
чается въ первой фазй; действія этихъ ядовъ.
Вей; приведенные факты убеждаютъ насъ въ томъ, что мозговая
кора, являющаяся вообще седалпщемъ высшихъ,
сознательныхъ про-
цессовъ,
играетъ главную роль также
и
въ
ироцессахъ задержки,
какъ психической, такъ и физической (психомоторной).
Связи
и
отношенія. Подобно тому, какъ способность психи-
ческой задержки стоить выше
целаго ряда другихъ наклонностей,
относящихся къ образованію и теченію чувствъ и представлсній, — такъ
и физіологическая задержка является более высокой по сравнение съ
непосредственнымъ двигательнымъ актомъ.
Мы уже вид+.лп,
что за-
держка развивается значительно позже, нежели движенія. Если бы не
было двигательныхъ имиульсовъ, то заДержке не на
чемъ
было бы
проявиться. Далее, такія качества, какъ обилге движенш , обиліс физіоло-
гическихъ щюявленій чувствъ и значительная
интенсивность
этихъ
иоследнихъ должны, очевидно, затруднять актъ задержки, а въ томъ
случай;, если они очень резко выражены — сделать его и совсемъ нс-
возможнымъ.
Такимъ же образомъ должны действовать импульсив-
ность желаній и рйшіеній, а также повышенная идео-моторная способ-
ность. Наоборотъ, способность психической задержки, будучи род-
ственна задержке физической, значительно усиливаетъ и облегчаетъ
эту последиюю: всякое чувство легче бываетъ скрыть въ томъ случай;,
если оно не вполнй; еще овладйио нами; когда же оно усилилось на-
столько, что мы потеряемъ, наконецъ, всякую власть надъ ннмъ, тогда
и задержка его проявлений становится деломъ гораздо болй;е труднымъ.
Очень важную роль играетъ задержка движений въ акте произ-
вольного
вниманія. Известно, что некоторые авторы (напр.,
Рнбо)
склонны
чрезмй;рно преувеличивать это значеніе, разсматривая про-
извольное внпманіе, какъ результата психомоторной задержки. Не за-
ходя такъ далеко,
мы
должны все таки признать,
что продолжитель-
ное и непрерывное подавление различныхъ побочныхъ, мйішающихъ дви-
гательныхъ нмпульсовъ является необходимымъ условіемъ для того, что-

254 —
бы акта произвольная внпманія осуществился въ полной своей силе.
Интересно въ этомъ отношеніи замечаніе Солье, который утверждаетъ,
что если удастся развить у идіота походку и способность действовать
задерживаюіцимъ образомъ на сфинктеры, то можно надеяться путемъ
воспитанія развить въ немъ также вниманіе и волю.
Способность къ положительному волевому усилію.
Определеніе качества.
Регулирующее действіе высшихъ
руководящихъ идей и стремлений на нашу душевную жизнь сказывается
не только
въ задержке всехъ противоположныхъ,
но также и въ уси-
ленномъ выдвнганін гЬхъ элементовъ, которые по своему содержание
отвечаютъ характеру руководящей группы. Мы можемъ произвольно,
путемъ некотораго, неподдающагося дальнейшему анализу усилія вы-
двинуть на первый планъ въ нашемъ
сознаніи те мысли, чувства и
желанія, который до сей поры были слабыми и малозаметными; мы
можемъ заставить себя начать думать или действовать въ нзвйстномъ
направленін, совершить те или иныя движенія, какъ бы это ни трудно
было для насъ въ первый момента.
Въ основе такого волевого действія всегда лежатъ какіе-ннбудь
отдаленные мотивы, сопровождающіеся более или менее сильной эмо-
ціей, нричемъ характеръ и содержаніе этой эмодіп могутъ быть весьма
различны. Однако, чувство усилія, волевого напряжения, постоянно сопро-
вождающее
всякое,
сколько-нибудь значительное
волевое
дйііствіе,
переживается нами во всехъ
этихъ случаяхъ какъ нечто однородное
и не поддающееся дальнейшему анализу. Далее, въ противоположность
процессу задержки, направленному всегда на удаленіе изъ сознанія
какого-нибудь чувства или представления,
въ данномъ случае преоб-
ладаешь, наоборотъ, положительная тенденція: весь волевоіі акта
на-
правленъ на то, чтобы выдвинуть тотъ или иной элемента и доставить
ему возможно полное (хотя бы даже только временное) господство въ
сознаніи. Поэтому мы и будемъ называть разбираемое качество,
въ
отличіе отъ разныхъ видовъ задержки, способностью къ положительному
волевому усилію.
Проявлен! я. Способность эта сказывается съ особенной яркостью
въ т4,хъ случаяхъ, когда обстоятельства заставляютъ человека усилить
ad maximum свою работоспособность въ какой бы то ни было области.
На этомъ основана проба Бинэ и Анри [20], предназначенная для
нспытанія «мышечной силы и силы
воли».
Испытуемаго заставляютъ
однимъ пальцемъ какъ можно
быстрее поднять известный грузъ и
затймъ удерживать его на весу возможно дольше, несмотря на уста-
лость. Всякій, кто однажды продйлалъ на себе этотъ простой опыта,

—
255 —
знаетъ, какъ сильно приходится напрягать къ концу опыта всю свою
физическую и моральную энергію для того, чтобы поддержать готовый
опуститься палецъ. Аналогичный пріемъ можно
употребить и въ
области умственнаго труда, заставляя испытуемаго субъекта совершать
какъ можно дольше безъ перерыва какую-нибудь трудную умственную
работу.
Описанная проба представляетъ, однако,
то неудобство, что при
ней испытываются одновременно два совершенно различныхъ качества:
мышечная сила (resp. умственная работоспособность) и способность къ
напряжению волевого усилія. Человекъ съ развитыми мышцами можетъ
удерживать одинъ и тотъ же грузъ гораздо дольше, чемъ слабо-
сильный субъектъ, хотя бы волевая энергія у последняго была значи-
тельно больше. Поэтому намъ кажется, что прежде, чЪіъ приступать
къ данному опыту, необходимо установить для каждаго испытуемаго
такой максимальный грузъ, который онъ могъ
бы безъ всякаго
утомленія поднять несколько разъ подрядъ, и
съ
этимъ грузомъ уже
произвести описанный выше опытъ.
Подобную же поправку можно
ввести и въ опыты съ умственной работой.
Другимъ моментомъ, требуюіцимъ значительнаго напряженія воле-
вого усилія, является обыкновенно начало всякой работы, въ
особен-
ности трудной н скучной, или же новой и для насъ непривычной. Для
того, чтобы вывести какой бы то ни было механизмъ изъ состоянія
покоя и привести его въ действіе, требуется ббльшая затрата энергін,
нежели для того, чтобы продолжать рядъ уже начатыхъ движенііі.
Положеніе это вполне прпменимо и къ человеческой работе, какъ
умственной, такъ и физической. — Наконецъ, усиліе необходимо н въ
техъ случаяхъ, когда приходится заставить себя подвергнуться какнмъ-
либо неиріятнымъ ощуіценіямъ; всякій знаетъ, какъ
трудно утромъ
встать съ постели въ
холодной комнате, какъ
жутко входить въ
холодную воду во время купанья и т. д.
Что касается внешнихъ, физіодогическихъ проявленій волевого
уснлія,
то однимъ изъ наиболее частыхъ прнзнаковъ его
является
характерное сокраіценіе мышцъ вокругъ рта. «Благодаря сокращенію
круговой мышцы рта, а также mm. incisivi, губы плотно сжаты, при-
чемъ красные края губъ завернуты внутрь; вместе съ этимъ нижняя
губа, благодаря действію мышцъ, поднимающихъ подбородокъ, энерги-
чески прижимается къ верхней, вследствіе чего середина нижней губы
кажется приподнятой и появляются две складки или углубленія, ко-
торый,
начинаясь
въ
серсднне нижней губы, спускаются отсюда
прямолинейно въ обе стороны,
въ
нагіравленіи кнаружи и книзу,
подобно сторонамъ тупоугольнаго треугольника» [25]. Эти, чрезвычайно
характерный, по
мненію ІІидерита, складки сопровождаются стиски-

—
256 —
паніемъ зубовъ (сокращеніе жевательныхъ
жышцъ), а также фикеаціей
всей головы (напряженіе шейныхъ
и
затылочныхъ
мышцъ) и въ
особенности глазъ въ направлены того объекта, который въ данную
минуту занимаетъ человека. Происхожденіе всехъ только что описан-
ныхъ мимическихъ движеній названный авторъ объясняетъ темъ, что
при всякомъ, сколько-нибудь энергическомъ напряженіи воли
волевой
импульсъ распространяется не только
на
те мышечныя
группы,
который подлежатъ сокраіценію,
но
также
и
на другія, побочный.
Сокраіценіе этихъ побочныхъ
группъ и образуетъ мимику воле-
вого усилія.
Надо помнить, что здесь речь идетъ именно о волевомъ усиліп, а
не только объ интенсивномъ
напряжены
мышцъ.
Описанныя харак-
терный складки рта наблюдаются при всякой трудной работе, «будетъ ли
трудность ея состоять въ значительной затрате (мышечной) энергіи,
или въ особенной тщательности и осторожности; оне могутъ развиться
одинаково какъ у кузнецовъ, такъ и у вязалыцицъ, какъ у дровосека,
такъ и у скульптора. Но у какихъ бы людей вы ихъ ни встретили,
можете быть уверены, что люди эти всегда выполняютъ
свою работу
усердно и добросовестно», Мало того,
та
же
мимика
свойственна
всякому энергическому усилію высшаго, духовнаго порядка: «Галилея,
бормотавшаго свое знаменитое: «е pur se шпоуе»! можно представить
себе только съ плотно сжатымъ ртомъ и стиснутыми зубами» [25].
Впрочемъ, усиленное, напряженное мышленіе сопровождается часто
также другпмъ мимическимъ проявленіемъ, именно поперечными склад-
ками на лбу. ГІроисхожденіе ихъ объясняется темъ, что, размышляя
усиленно о какомъ-нибудь объект!;, человекъ, часто незаметно для
самого
себя, широко раскрываетъ глаза,
какъ
бы стараясь пред-
ставить себй этотъ предметъ возможно яснее. При этомъ, въ помощь
мускулу, поднимающему верхнее вйко, начинаетъ действовать также и
лобная мышца, благодаря чему лобъ покрывается поперечными склад-
ками. Если сюда присоединяется еще вертикальная складка,
являю-
щаяся признакомъ неудовольствія, то это указываетъ, что умственная
работа слишкомъ тяжела, непріятна, и результаты
ея
не удовлетво-
ряютъ человека.
Возбудителями положительнаго волевого усилія являются обык-
новенно
какія-нибудь отдаленный цели и побужденія, для осуще-
ствденія которыхъ не достаточна та деятельность, которую данный
человекъ обычно нроявляетъ. Съ другой стороны, всякія препятствія,
лишенія и трудности,
если только
они
не
настолько
велики, чтобы
подавить всякую энергію у даннаго лица, представляютъ изъ
себя
какъ разъ ту обстановку, среди которой волевая энергія его должна
проявиться особенно ярко. Избалованный дети, никогда не встречающая

—
257 —
препятствій для выполненія своихъ
прихотей и желаній, делаются
обыкновенно впоследствіи слабыми и безвольными людьми, неспособ-
ными
къ
сколько-нибудь энергическому уснлію. Однако, чрезмерная
нищета и постоянный гоненія также могутъ въ конце концовъ пара-
лизовать
волю, выработавши изъ
человека забитаго и совершенно
пассивнаго выполнителя чужихъ желаній. Здесь мы какъ разъ встре-
чаемся съ тймъ случаемъ, когда обстоятельство, возбуждающее извест-
ную наклонность, будучи черезчуръ сильно выражено, служить уже,
наоборотъ, препятствіемъ для развитія этой наклонности.
Что касается анатомо-физіологическаго коррелата
разбираемаго
нами качества, то
существование известной зависимости между сте-
пенью моральной энергіи и Общимъ благосостояніемъ
организма не
можетъ подлежать никакому сомне.нію. Все те, уже неоднократно
нами упомннавшіяся причины, который ведутъ за собой физическое
истощеніе организма, понижаютъ обыкновенно и волевую энергію че-
ловека. Когда мы черезчуръ сильно утомлены, то никакіе мотивы и
нобужденія не въ состоят н заставить насъ сделать надъ собой сколько-
нибудь значительное усиліе. Однако,
не следу етъ также и преувели-
чивать той роли, которую играетъ общее физическое здоровье въ раз-
витіи сознательнаго волевого усилія. Люди зрйлаго и преклоннаго воз-
раста отличаются обыкновенно большей твердостью воли, чемъ пылкая
молодежь, а между тймъ здоровье у нихъ уже далеко не то, что было
въ юности.
Пословице «здоровый умъ въ здоровомъ
теле» можно
противопоставить изреченіе: «духъ бодръ, плоть же немощна». Аскеты
и подвижники, подвергая свое тйло всяческимъ лишеніямъ и истощая
его иногда до последней степени, въ то же
время достигали нерЬдко
высокой духовной мощи. Переводя все это на физіологическій языкъ,
приходится заключить,
что деятельность мозговой коры (по крайней
мере, тй стороны этой деятельности, который служатъ коррелатомъ
волевого усилія) является до известной степени независимой какъ отъ
общаго іштанія организма,
такъ
и отъ
состоянія низшнхъ, спинно-
мозговыхъ
н иодкорковыхъ центровъ.
Связи я отношенія.
Въ одномъ изъ предыдущихъ парагра-
фовъ мы уже видели, что
способность къ положительному волевому
усилію является родственной по отношение къ способности задержки.
Подобно этой последней, она возникаетъ лишь на высокихъ
ступеняхъ
развнтія психической жизни, когда имеется уже целый рядъ другпхъ,
более низкихъ качествъ. Въ самомъ деле, для того, чтобы появилось
сознательное
волевое
усиліе, необходима прежде всего
наличность
сознанія (иначе у насъ будетъ сложное инстинктивное или автомати-
ческое дФйствіе), зат ймъ представленге о мотивахъ, способность испы-
тывать связанный съ этимъ представленіемъ чувства , наконецъ, налич-
ОСП. НАЧАЛА ПАУКИ О ХАРАКТЕРАХ'!,.
17

—
258 —
ность техъ интеллектуальныхъ или эмоціональныхъ процессовъ, теченіе
которыхъ должно быть изменено путемъ вмешательства волевого усилія.
Все эти
разнообразный проявления душевной жизни ыогутъ встре-
чаться и при отсутствии волевого усилія (напр., въ случаяхъ нормаль-
наго и патологическаго безволія), тогда какъ это последнее безъ нихъ
совершенно немыслимо.
Известная степень развитія чувствованій необходима, такъ какъ
атрофія эмодіональной жизни ведетъ къ полному равнодушію,
къ со-
вершенному отсутствию всякихъ желаній; вместе же съ прочими же-
ланіями исчезаютъ
и те отдаленные мотивы,
которые
заставляютъ
человека напрягать свою волю. Однако, черезчуръ сильныя, страстный
чувства едва ли необходимы въ данномъ случае, такъ какъ страстные
люди редко обладаютъ твердостью
воли.
Общая веселость , хорошее
настроеніе , вытекающее
изъ общаго благосостоянія организма, спо-
собствуютъ обыкновенно (хотя и не
всегда, — см. выше) росту психи-
ческой активности; печальное
настроеніе дййствуетъ, наоборотъ, пара-
лизующимъ образомъ. Что же касается дййствія отдельныхъ чувствъ,
то здесь все зависитъ отъ ихъ содержанія: некоторыя непріятныя,
мучительным чувствованія (напр., опасеніе, стыдъ, негодованіе и др.)
способны возбудить нашу моральную энергію въ гораздо большей сте-
пени, чймъ какія бы то ни было пріятныя эмоціи.
Изъ качествъ, относящихся къ волевой сфере и близко связанныхъ
съ разбираемой нами наклонностью, следуетъ упомянуть способность
къ принятие решенія , а также самостоятельность , сопротивляемость
постороннимъ
воздействіямъ.
Слабые, безвольные
люди
зависятъ
обыкновенно
всецело отъ окружающей среды и ея
воздййствій, не
будучи въ состоянии
постороннимъ вліяніямъ
противопоставить свои
собственный, определенный решенія и намеренія. Наоборотъ, способ-
ность къ волевому усилію не только
даетъ возможность
одному ка-
кому-нибудь решенію восторжествовать
надъ всеми остальными, но
и придаетъ обыкновенно этому решенію гораздо большую устойчи-
вость и продолжительность, чЬмъ это бываетъ у людей слабыхъ. — О
томъ, что мышечное
напряжете не тождественно съ волевымъ уси-
ліемъ, уже говорилось выше. Резкимъ примйромъ того, до какой сте-
пени развитіе мускулатуры не идетъ параллельно со степенью разби-
раемаго нами качества, могутъ служить Наполеонъ и А. Дюма. Пер-
вый — маленькаго роста, бледный, худощавый и, іЧшъ не менее, пол-
ный неистощимой энергіи; второй — здоровякъ,
высокаго роста и крйп-
каго тЬлосложенія, отличался, наоборотъ, мягкпмъ и нерЬшительнымъ
характеромъ [10].

—
259 —
Продолжительность волевого усплія (настойчивость).
Определеніе качества.
Всякое волевое усиліе, будетъ лн оно
направлено на
задержку
или на усиленіе техъ или иныхъ психнче-
скихъ процессовъ, продолжается
въ
теченіе известнаго времени, за-
темъ ослабеваетъ
и
прекращается.
Бываютъ случаи, когда прекра-
щен! е усилія обусловливается гЬмъ, что въ немъ
просто миновала
надобность: иногда достаточно
бываетъ
короткаго, но энергическаго
напряжения, чтобы направить свою деятельность въ известную сторону,
после чего она
уже сама
собой продолжаетъ
идти въ
томъ же на-
правленіи. Однако, въ другихъ случаяхъ, когда работа тяжела
и не-
привлекательна, когда постороннія, мешающія впечатленія и мысли
неотвязно теснятся у порога сознанія,
является потребность въ дли-
тельномъ, более или менее непрерывномъ напряжении волевого усидія.
Опытъ намъ показываетъ,
что длительность эта у разныхъ лицъ весьма
различна,
и
что она
далеко не
всегда идетъ
параллельно первона-
чальной силе волевого импульса: нередки случаи, когда человйкъ бы-
ваетъ способенъ къ чрезвычайно энергическому усидію надъ собой
но только подъ однимъ условіемъ, — чтобы усиліе это не
долго дли-
лось. Явленіе это
настолько
обычно,
что
приводить какіе-либо при-
меры намъ кажется
излишнимъ.
Здесь можетъ возникнуть следую іцій вопросъ: нужно ли выделять
продолжительность
волевого
усилія въ качестве самостоятельной на-
клонности и
не следуетъ ли просто
соединить ее съ продолжитель-
ностью чувствованій? ВЬдь всякое волевое
усидіе возбуждается,
какъ
мы уже видели, известными отдаленными мотивами; сила же и устой-
чивость этихъ мотивовъ зависитъ отъ того,
насколько сильны и устой-
чивы чувства, входя іція въ
составъ
ихъ. Такимъ образомъ, продол-
жительность
и
устойчивость чувства является,
въ
конце концовъ,
причиной, заставляющей насъ
въ
теченіе долгаго времени неуклонно
напрягать свою волевую энергію для достижения той или иной отда-
ленной цели. Все это, конечно, верно: между названными двумя ка-
чествами
существуетъ,
несомненно, тесная причинная или, можетъ
быть, родственная зависимость.
Однако, намъ все же казалось
нелиш-
нимъ разсмотреть каждое изъ нихъ отдельно: раздііленіе всегда спо-
собствуетъ более точному изученію предмета. Но если бы дальнейшія
наблюдения убедили насъ въ томъ, что названный
качества всегда и
неразрывно связаны другъ съ другомъ, то, конечно, придется соеди-
нить ихъ въ одно целое.
Проявленія качества
прямо вытекаютъ
изъ его определенія:
они заключаются
въ томъ, что человЬкъ, начавшій съ энергіей труд-
*

—
260 —
ное дело, съ таком же энергіей доводить его до конца, хотя обстоя-
тельства все время остаются неблагоиріятными; или же въ томъ, что
онъ мужественно и въ теченіе долгаго времени переносить какія-
нибудь жестокія страданія, ни разу не изменяя себе и не впадая въ
малодушіе. Иногда проявленія волевого усилія обнаруживаются не все
время съ одинаковой силой, но
какъ
бы толчками, периодически, то
ослабевая, то опять повышаясь.
Человекъ какъ бы поддается на ни-
сколько моментовъ действію враждебныхъ обстоятельствъ, но затемъ
снова и снова
подбадрнваетъ себя и въ результат^ все же выпол-
няетъ свою роль до конца. Является ли
этотъ второй родъ проявле-
ний прнзнакомъ менее устойчивой воли, чемъ первый? Дальнейшія
наблюденія должны решить намъ этотъ вопросъ.
О степени развитія даннаго качества мы судимъ по тому, на-
сколько трудны были обстоятельства и какъ долго длилось усиліе. Не-
обходимо всякій разъ принимать во вниманіе оба эти фактора, такъ
какъ подсчитываніе времени само по
себ-Т .
въ
данномъ случай еще
ничего не говорить.
Никто не
назоветъ
настойчивымъ человекомъ
коммерсанта, который бросилъ дело спустя месяцъ после его осно-
вания; но настойчивость Васьки Шибанова, который въ теченіе не-
сколькнхъ дней, несмотря на страшныя пытки, свято храннлъ тайну
своего господина, вызываетъ
въ насъ справедливое изумленіе.
Еще нисколько словъ объ отношении разбираемаго нами каче-
ства къ постоянству и устойчивости принятыхъ решенгй. Продол-
жительность волевого усилія, конечно, способствуетъ тому, что решс-
ніе, однажды принятое, будетъ въ теченіе всего последующаго вре-
мени руководить поступками даннаго лица. Однако, обратный выводъ
не всегда бываетъ справедливымъ: решеніе можетъ оставаться неиз-
меннымъ, и однако энергія, сильная вначале, можетъ быстро изсяк-
нуть, и нашъ «рыцарь на часъ», несмотря на все свое самобнчеваніе,
не
можетъ более принудить себя следовать темъ благочестивымъ
заветамъ, которые онъ съ такимъ жаромъ принялъ накануне.
Чувство собственной личности (произвольность душев-
ныхъ процессовъ).
Определеніе наклонности.
Большинство
психологовъ
строго
различаютъ въ понятіи личности
или
субъекта две стороны или два
элемента, далеко не равныхъ какъ по своему объему, такъ и но своему
значенію: представленге о своемъ
«я»
и
чувство своего «я». Пред-
ставленіе о собственной личности по своему содержание изменчиво и
неопределенно; его
можно
понимать
или въ узкомъ или, наоборотъ,
въ
очень
широкомъ
смысле слова. Въ своемъ наибодее широкомъ

—
261 —
значеніи терминъ этотъ
обнишаетъ чрезвычайно обширную группу
представлений, которую можно, выесте съ Джемсомъ [7], разделить
на три класса: 1) физическая личность, 2) социальная личность и 3) ду-
ховная личность.
Въ понятіе физической личности входить, прежде всего, наше тело,
то-есть,
вся
та совокупность ощуіценій (зрительныхъ, осязательныхъ,
болевыхъ и др.), которая образуетъ въ моемъ сознанін представленіе
о моемъ тЬле. Затемъ — все
то,
что
служить къ поддержанию моей
телесной организации: платье, жилище, имущество, необходимые пред-
меты обихода, привычная пища и т. д. Соціальная личность, это — моя
репутація, мненіе, сложившееся
обо мне у другихъ людей. Добрая
или худая слава, честь
моего
имени, более или менее громкая попу-
лярность, всі, эти сложный группы цредставленій объединяются какъ
въ моемъ сознаніи, такъ и въ сознаніи другихъ людей, образуя вполне
определенное целое,
тесно связанное
съ
представленіемъ о моей
личности.
Наконецъ, наше понятіе о себе, какъ о духовной личности, скла-
дывается изъ всехъ
техъ сведеній, которыя мы пріобрели путемъ
самонаблюденія. Все, что
мы
знаемъ
о
своихъ собственныхъ каче-
ствахъ
и способностяхъ, прнвычкахъ и склонностяхъ, достоинствахъ и
недостаткахъ, все это соединяется въ нашемъ сознаніи, образуя наше
духовное «я».
При ближайшемъ разсмотреніи, однако, оказывается,
что некоторые душевные процессы (а следовательно,
и наклонности,
лежащія въ ихъ основ!;) представляются
намъ
более тесно связан-
ными съ нашимъ «я», чемъ другіе; такъ, напр., большинство нашихъ
желаній и стремленій ближе стоять
къ центру личности, чемъ ощу-
щенія и воспріятія. Наиболее же интимною
частью своей личности,
ядромъ ея человекъ склоненъ, повидимому, считать проявленія психи-
ческой активности, поскольку они
сказываются
въ произвольной за-
держке или въ произвольномъ усиленіи различныхъ душевныхъ про-
цессовъ.
Вотъ те три группы явленій, изъ которыхъ складывается
пред-
ставление о нашей личности. Этому «эмпирическому я» или «познавае-
мому
элементу
личности»
Джемсъ противопоставляетъ
«познаюіцій
элементъ личности». ДФло идетъ здесь не о какой-либо метафизической
сущности,
а скорйе о «чувств!; личнаго
тожества»,
о
постоянномъ
сознаніи той взаимной функциональной связи, которая соединяетъ вс!;
мои душевные процессы, когда бы и при какихъ бы условіяхъ они
ни
совершались. Въ томъ же
дух!; высказывается
и
Вундтъ [13]:
подъ «я» ыг!;дуетъ разуметь «чувство
связи
всего
того,
что
пере-
живаетъ
индивидуумъ въ
своемъ
душевномъ мір!;, чувство,
а
не
представленіе, какъ оно сплошь да рядомъ называется».
Это чувство,

—
262 —
по словамъ названного автора, «особенно тесно соединяется съ чув-
ствомъ деятельности, сопровождаю щимъ всякое
проявление воли, но,
кроме того, распространяется на всю совокупность содержаній сознанія,
вследствіе упомянутыхъ отношеній проявленій волн
къ
другимъ его
элементами,» *).
Въ настоящемъ параграфе мы будемъ иметь въ виду именно это
«чувство личности». Представление о нашемъ
«я»
всегда отличается,
какъ мы это уже видели, большимъ разнообразіемъ и неопределен-
ностью. Кроме того, оно принадлежитъ по
своему содержание глав-
нымъ образомъ къ интеллектуальной сфере, такъ какъ
въ
составъ
его входятъ почти исключительно воспоминанія о техъ впечатленіяхъ
и внутреннихъ переживаніяхъ, который были испытаны нами ранее.
Между темъ, мы поставили себе задачей разобрать только те наклон-
ности, которыя непосредственно относятся
къ
области волевыхъ
и
эмоціональныхъ продессовъ. Чувство же личности представляетъ изъ
себя нечто простое, во
всехъ случаяхъ однородное и, кроме того,
какъ на это указываюсь все авторы, въ особенности тесно связанное
съ чувствомъ активности (resp. способностью къ сознательному волевому
усилію), составляюіцимъ ядро волевого процесса. Въ то же время оно
не вполне тождественно съ
этимъ
нослФднимъ. Н. О. Лосскій въ
своей книге, уже цитированной нами выше
[21], справедливо указы-
ваете на то, что
«каждый изъ элементовъ
волевого
акта,
именно
большинство стремлений, чувствованіе активности и большинство пере-
менъ могутъ встречаться также въ сознаніи какъ не мои, какъ данныя
мне состояния сознанія». Поэтому намъ казалось
более правильнымъ
разсмотреть чувство личности отдельно, выделивши его въ
качестве
особой, самостоятельной основной наклонности.
Остается еще одинъ важный воиросъ: представляетъ ли разбираемое
нами качество значительный индивидуальный колебанія у различныхъ
людей? Намъ кажется,
что
на
этотъ
воиросъ следуетъ ответить
утвердительно.
Правда, полное
отсутствие
чувства
личности
едва
ли
можно встретить у взрослаго человека, живущаго сознательной
жизныо
и
не страдающаго душевнымъ разстройствомъ. Тамъ, где
есть
сознаніе, необходимо должно быть,
хотя
бы въ минимальной
степени^ также и чувство связи, существующей между всеми процес-
сами, совершающимися въ этомъ сознаніи. Однако, степень развитія
этого чувства у разныхъ людей далеко не одинакова. О ныть
повсе-
дневной жизни показываетъ намъ, что некоторые люди очень часто
на время какъ бы забываютъ о своемъ «я», совершенно не чувствуютъ
О См. также интересную брошюру Липпса, въ которой вопросы эти
под-
вергнуты чрезвычайно подробному обсуждение [55].

—
263 —
его, будучи всецело поглощены какими - нибудь внешними, посторон-
ними впечатленіями. Молено, конечно, утверждать, что активная, свя-
зующая деятельность сознанія продолжаетъ у нихъ действовать и въ
эти моменты съ такой же силой, какъ и прежде, — но за
то
чувство
собственной личности исчезло или, по
крайней мере, понизилось до
крайняго предела. У другихъ лицъ, наоборотъ, чувство это развито
въ чрезвычайной степени: какъ бы ни были сильны и захватывающи
внешнія впечатленія, люди эти никогда не забываютъ о своемъ «я»,
всегда уделяя ему часть своего вниманія.
Прямыхъ.
непосредственныхъ внешннхъ
проявлен! й данной
наклонности у насъ почти не имеется. Приходится довольствоваться
темъ немногимъ, что
можстъ
сообщить намъ о
своихъ
душевныхъ
иереживаніяхъ само наблюдаемое лицо. А такъ какъ самонаблюденіе —
вещь нелегкая, то даже при полной готовности
и
откровенности со
стороны наблюдаемыхъ лицъ разсказы ихъ все же не могутъ считаться
особенно надежнымъ источникомъ.
Такимъ косвеннымъ признакамъ,
какъ более или менее частое пользование личнымъ местоименіемъ «я»,
также нельзя придавать особаго значенія. Известно, что
дети, уже
хорошо зная
личное местоименіе, нередко все
таки
не пользуются
имъ и предпочитаютъ называть себя но имени. Нечто подобное (хотя,
конечно, въ гораздо более сложномъ виде) наблюдается иногда и у
взрослыхъ. Более надежнымъ проявленіемъ можетъ служить, пожалуй,
тотъ фактъ, когда человекъ постоянно говорнтъ о себе, когда во
всехъ его разсказахъ собственная его личность (иногда даже безъ
особеннаго намеренія съ его стороны) какъ-то всегда оказывается на
первомъ плане. Однако,
и
этотъ признакъ чаще всего говорнтъ о
самомненіи, которое далеко не всегда необходимо сопутствуетъ раз-
витому чувству личности.
Существуете еще одинъ косвенный путь для определенія того,
насколько
развито чувство личности у наблюдаемаго человека. Это —
наблюденіе надъ степенью произвольности
его движеній и всехъ во-
обще его поступковъ. Чувство личности, какъ мы уже видели, испы-
тывается живо
во время всякаго волевого усилія, будетъ ли это по-
следнее направлено на нашу двигательную сферу или на теченіе на-
шихъ мыслей и чувствованій. При этомъ всегда ясно ощущается со-
знаніе произвольности нашихъ действій, зависимости ихъ отъ нашего
«я».
Объективными же доказательствами
произвольности
действій
являются
разные косвенные и сопутствую іціе признаки: ясное и отчет-
ливое сознаваніе цели,
къ которой человекъ стремится,
возможность
изменять и направлять свои действія согласно заранее высказанному
намеренію, возможность по произволу задерживать ихъ. Не трудно
заметить, что признаки эти иредставляютъ
изъ себя,
въ сущности,

—
264 —
лишь ироявленія всехъ техъ, уже разобранныхъ нами наклонностей,
который такъ или иначе связаны со способностью къ волевому усилію.
Иначе, впрочемъ,
и быть не можетъ,
если
мы примемъ во
вниманіе
тесную зависимость между напряженіемъ волевого усилія и чувствомъ
личности.
Особенно значительной
степени
развитія достнгаетъ
чувство
личности въ некоторыхъ патологическихъ случаяхъ, напримеръ, въ со-
стояніи маніакальнаго возбужденія. «Повышенное самочувствіе» являет-
ся
здесь,
какъ
известно,
одннмъ
изъ
важнейшихъ
и
наиболее
характерныхъ
симптомовъ
болезни. Больной чрезвычайно охотно
и
много говорить о себе, о своемъ могуществе,
о своемъ прекрасномъ
самочувствіи,
о техъ огромныхъ средствахъ,
которыми онъ распола-
гаетъ, и грандіозныхъ предпріятіяхъ, который онъ намеренъ осуще-
ствить и т. д. Въ другихъ патологическихъ состояніяхъ чувство лич-
ности бываетъ, наоборотъ,
значительно подавлено,
причемъ нередко
изменяется и самое представденіе о собственной личности (случаи такъ
называемаго расчлененія сознанія, раздвоенія личности и
т.
д.). Под-
робное изложеніе этой чрезвычайно интересной и въ настоящее время
уже значительно разработанной главы изъ психіатріи завело бы насъ
слишкомъ далеко въ сторону.
Возбудители
наклонности
и
ея
и з м е няемость.
Развитіе
самосознанія идетъ отъ низшихъ ступеней къ высшимъ, отъ ощуще-
ний, исходящпхъ
изъ различныхъ частей тела,
къ чувству
единства
и
связи
всехъ процессовъ, совершающихся
въ
сознаніи. Первыми
возбудителями,
вызывающими представление о собственной личности,
являются чувство боли и перемены, производимый ребенкомъ въ окру-
жающей среде. По наблюденіямъ Прейера, до конца 1-го года ре-
бенокъ еще не отличаетъ своего
тела отъ окружаю щи хъ
объектовъ:
дергаетъ свои пальцы, какъ посторонніе предметы, кусаетъ свое плечо,
предлагаетъ сухарь своей сгопе. На 32-й неделе наблюдаемый ГІрей-
еромъ ребенокъ взялъ рукой большой палецъ ноги и потаіцилъ его
себе въ ротъ. Даже на 19-мъ месяце этотъ
же ребенокъ на требо-
ваніе отца: «подай ногу!» бралъ ее обеими руками, какъ постороннее
тело. Вообще,
невидимому ,
въ
первые годы жизни представление о
личности совершенно отсутствуете Что же касается чувства личности,
то мы почти совершенно не имеемъ данныхъ для суждения о
томъ,
какъ и когда оно развивается. Только судя по тому, что способность
къ
волевому
усилию возннкаетъ
сравнительно очень поздно, можно
думать, что и разобранная нами наклонность развивается значительно
позже, нежели большинство другихъ душевныхъ качествъ.
Что
же
касается
анатомо-физіологическаго
корре-
,і а т а самосознанія, то несомненнно, что въ этомъ отношении большую

—
265 —
роль пграютъ ощущенія обіцаго чувства
и
въ
частности — ося -
зательный
и мышечныя
ощуіценія. Были случаи, когда потеря чув-
ствительности
во всемъ теле или въ большей его части вызывала у
больного потерю чувства личности; больной говорилъ о себе въ треть-
емъ лице, утверждалъ, что онъ умеръ, что его не суіцествуетъ более и
т. д. Съ другой стороны, повышенное самочувствіе у прогресснвныхъ
паралитиковъ зависитъ, по мненію Штерринга, въ значительной степени
именно отъ того, что воспалительный процессъ раздражаетъ централь-
ный извилины,
въ которыхъ локализуются
мышечныя
и тактильныя
оіцуіценія всего тела [31]. Намъ кажется, однако, что было бы боль-
шой ошибкой считать деятельность этихъ извнлинъ
единственнымъ
коррелатомъ чувства личности. Скорее надо предположить въ данномъ
случае совместное, одновременное действіе различныхъ участковъ ко-
ры, а можетъ быть,
и подкорковыхъ
центровъ. Ведь качество, раз-
бираемое нами, именно въ томъ и состоитъ,
что целый рядъ процес-
совъ, совершающихся
въ
моемъ
сознаніи: воспріятія, воспоминанія,
различнаго рода аффекты и эмоціи, въ особенности же такіе сложные
процессы, какъ волевые, — связываются
въ одно целое, чувствуются
принадлежащими моему «я», моей личности.
Поэтому и локализація
даннаго качества
въ одномъ ограниченномъ участке мозговой
коры
едва ли представляется возможной.
Связи и отношения. Прежде всего является вопросъ, насколько
тесно связаны между собой прсдставленіе о личности и чувство лич-
ности. Развитіе ихъ, невидимому,
не всегда идетъ параллельно. Наи-
более точное представленіе о своемъ «я», о своихъ
наклонностяхъ
и
сиособностяхъ имеютъ, повиднмому, люди, привыкшіе къ самоанализу
и
самонаблюденію. Такія лица отличаются
обыкновенно
известной
пассивностью,
такъ какъ продолжительное самоуглубленіе отвлекаетъ
человека отъ энергичной борьбы съ окружающими его жизненными
невзгодами. Между темъ, чувство собственной личности находится,
какъ
мы
уже видели,
въ
самой тесной связи именно съ волевыми
процессами. Положительное или задерживающее волевое усиліе — вотъ
тотъ актъ, при которомъ собственное «я» чувствуется всего сильнее.
Человекъ энергичный и деятельныіі часто ошибается въ оценке сво-
его характера и, следовательно, его представление о собственной лич-
ности часто бываетъ ненравильнымъ.
Нозатоонъ
твердо знаетъ,
чего ему хочется, ясно и отчетливо всякій разъ чувствуетъ, насколько
симпатичны или несимпатичны, близки или чужды ему явленія окру-
жающей его жизни.
И когда онъ всеми силами своей души реагиру-
етъ на эти внешнія раздраженія, собственное «я» чувствуется нмъ съ
необыкновенной живостью.
Такимъ образомъ, повторяемъ, развитіе
представленія о собственной личности далеко
не
всегда идетъ па-

—
266 —
раллельно съ развитіемъ чувства личности. Темъ не менее, известной
зависимости между этими двумя качествами все же, невидимому, нельзя
отрицать.
Далйе, чувство личности является высшимъ но отношенію къ це-
лому ряду другихъ душевныхъ качествъ.
Такъ, напримеръ, чтобы
движеніе было произвольно, необходимо уже заранее иметь предста-
вленіе какъ объ этомъ движеніи, такъ и объ его последствіяхъ, же-
лать этихъ последствій, наконецъ, быть способнымъ хотя бы въ сла-
бой степени къ положительному волевому усилію. Между темъ, обрат-
наго отношенія не существуете движеніе,
желаніе и даже волевое
усиліе далеко не всегда сопровождаются чувствомъ моего «я» и мо-
гутъ протекать въ сознаніи, какъ «не мои» (см. выше, [21]). Въ то же
время, произвольность движеній не стоитъ ни въ какой связи съ ихъ.
координаціей : иногда намъ удается мимоходомъ, нечаянно совершить,
какое-нибудь очень ловкое
сложное движеніе, но когда мы загіімъ
пытаемся повторить его еще разъ, уже нарочно, то оно у насъ никакъ
не выходить.
Въ области эмоцій чувство личности связано особенно тесно со-
всйми идейными чувствованиями, имеющими объектомъ наше соб-
ственное «я»: самолюбіе , самомненіе , самоуверенность, властолюбіе у
гордость и т. д. Эгоизмъ , въ смыслй заботы о своихъ интересахъ въ
ущербъ ннтересамъ другихъ людей, также усиливаетъ чувство личности,,
хотя, кажется, и не
въ
такой мере, какъ вышеупомянутый эмоніи.
Наконецъ, сопротивляемость внешнимъ вліяніямъ ,
къ
разсмотрйнію
которой мы сейчасъ перейдемъ, также находится, повидимому, въ очень,
тесной связи съ чувствомъ личности.
Степень сопротивляемости внешнимъ вліяніямъ (само-
стоятельность — внушаемость).
Опрсделеніе наклонности. Когда взрослый человйкъ, обла-
даю щій определенными, установившимися взглядами и стремленіяшщ
составляетъ сеof. сужденіе относительно какого-либо событія или рй-
шаетъ, какъ ему необходимо действовать въ данномъ случай, то онъ.
можетъ при этомъ пользоваться советами и указаніями другихъ лщъ,
принимая ихъ въ качестве руководства для своего собственнаго ио-
веденія. Но изъ вейхъ этихъ совйтовъ онъ выбираетъ, главными»,
образомъ, то,
что
согласуется съ его собственными руководящими
мыслями и намЬреніями, оставляя безъ внимаиія или подвергая измй-
неніямъ все остальное.
Однако, далеко не вей люди обладаютъ въ одинаковой степени

—
267 —
такою самостоятельностью
въ составленін и приняты своихъ решеній.
Очень часто бываетъ такъ, что человекъ усваиваетъ чужія мненія и
выполняешь чужіе советы целикомъ, безъ всякой переработки, совер-
шенно независимо отъ
того,
насколько
они
соответствуютъ его вде-
ченіямъ и потребно стямъ. Нередко даже важныя решенія принимаются:
исключительно благодаря тому,
что услужливый пріятель,
атоисо-
всемъ посторонній человекъ вб время успелъ подсказать нхъ, улучнвъ
для этого
подходяіцій моментъ.
Для очень и
очень
многнхъ людей
мненіе общества, друзей, даже вообще всякое чужое мненіе, выска-
занное авторитетно и настойчиво, обладаешь неотразимою силой; ихъ
собственный желанія стушевываются передъ нимъ, и прежнее решеніе,
какъ бы благоразумно оно ни было, уступаетъ место новому, иногда
совершенно не отвечающему интересамъ, потребностямъ и желаніямъ
даннаго лица.
Проявлен! я. Большая или меньшая сопротивляемость внешнимъ
вліяніямъ является
качествомъ, чрезвычайно важнымъ для всей ду-
шевной жизни человеческаго индивидуума, а поэтому и обнаруживается
въ целомъ ряд'Ь сложныхъ
проявлены. Такъ, значительная сопроти-
вляемость ведешь или къ образованию сознательной самостоятельности
мненій и поступковъ, или къ тупому, ограниченному упрямству; отсут-
ствіе же сопротивляемости порождаетъ внушаемость, подражательность
и легковеріе. Разберемъ вкратце каждое изъ этихъ проявлены.
Сознательной
самостоятельностью
называютъ
обыкновенно тТ>
случаи, когда человекъ, отвергая
чужое мненіе или чужой совТ.тъ,
можетъ более или менее подробно мотивировать свой отказъ, можетъ
указать, какимъ именно основнымъ
его
стремленіямъ и намерсніямъ
противоречндо отвергнутое
имъ
иредложеніе. Такимъ образомъ, въ
составь
даннаго проявленія, кроме сопротивляемости
внешншгь воз-
дТ.ііствіямъ, входятъ
также
способность къ обдумыванію своихъ
по-
ступковъ (см. ниже) и
наличность высшнхъ, руководящнхъ идей и
стремлений. Сознательная твердость по отношенію къ чужимъ воздей-
ствіямъ возможна для меня только
въ томъ случае, если я имею свои
заветныя цели и заранее обдумалъ все те средства, которыя могутъ
вести къ
ихъ
достиженію. Въ такихъ
непреклонныхъ борцахъ за
убежденіс, какъ Галилей или И. Гусъ,
мы удивляемся не только
ихъ
стойкости и твердости но
отношенію ко всякимъ угрозамъ и увеща-
ніямъ, но
также
строгой последовательности взглядовъ,
широкому
кругозору и цельности ихъ міросозерцанія.
Надо сказать, впрочемъ, что ясное, вполні; отчетливое сознаваніе
конечныхъ
целей, а также
подробная мотивировка своихъ решеній
не всегда бываютъ здесь выражены въ одинаковой мере. Иногда
человекъ, отвергающий какое - нибудь предложеніе,
не
въ состояніи

—
268 —
бываетъ объяснить намъ,
что
именно въ этомъ предложении ему не
нравится;
онъ
только
смутно,
инстинктивно
чувствуетъ,
что здесь
что-то
не такъ,
что
предлагаемый образъ действій противоречить
важнейшимъ его стремленіямъ. И обстоятельства показываютъ затемъ,
что онъ
былъ правъ. Въ такихъ
случаяхъ мы, конечно, также не
имеемъ права говорить о безсмысленномъ упорстве: процессъ оценки
происходить зд'Т'.сь такъ же, какъ и въ псрвомъ случае, и ведетъ къ
темъ же результатамъ,
только онъ не вполне и не во всехъ своихъ
частяхъ съ одинаковой ясностью доходитъ до сознанія.
Надо, кроме того, иметь въ виду, что, определяя у какого-нибудь
человека степень сопротивляемости внешннмъ вліяніямъ, не сдедуетъ
особенно полагаться
на
его
собственный
заявленія.
Люди вообще
мало способны къ самонаблюденію и очень часто ошибаются въ оценке
своего
характера, особенно когда дело идетъ о такихъ почтенныхъ
и
желательныхъ
качествахъ,
какъ сознательная стойкость взглядовъ
и убежденій. Намъ не разъ приходилось наблюдать подобный ошибки
у людей взрослыхъ
и
виолне интеллигентныхъ.
Еще более резко
высгупаетъ обманчивость самонаблюденія въ техъ случаяхъ, когда
внушеніе производится въ состояніи гипноза. Пишущему эти строки
не разъ приходилось наблюдать лицъ, у которыхъ во время гипноза
легко получались внушенные параличи (невозможность, благодаря за-
прещение гипнотизера, двинуть руку, пошевелить
иальцемъ, открыть
глаза и
т. д.)
и
который по пробужденіи заявляли, что имъ просто
самимъ не хотелось двигаться,
что если бы они только захотели, то
легко
могли
бы выполнить,
несмотря на запрещения, какое угодно
движеніе.
Иногда я въ такихъ случаяхъ иросилъ ихъ противиться внушенію
какъ можно энергичнее и затемъ, загипнотизировавши ихъ вторично,
повторялъ
внушеніе. Несмотря на все усилія, сказывавшаяся
въ
мимике и покрасненіи лица, въ соиутствующихъ сокращеніяхъ другихъ
мышцъ тела, запреіценное движеніе все
таки
не
удавалось, тогда
какъ все остальныя движенія выполнялись безъ всякаго труда. И темъ
не менее, по пробужденіи больной уверялъ, что хотя, конечно, некото-
рая вялость
въ
членахъ
и
наблюдалась, но все же обладаніе всеми
мышцами тела находилось, будто бы, въ полномъ его распоряженіи.
Подобный грубыя ошибки, касающіяся такихъ элсментарныхъ функцій,
какъ произвольный мышечныя
сокращенія, возможны, конечно, только
въ
гипнозе. Но тамъ, где речь идетъ о более сложныхъ и тонкихъ
душевныхъ
отправленіяхъ, аналогичные факты могутъ быть свой-
ственны дюдямъ вполне здоровымъ и находящимся въ полномъ обла-
дали всеми своими физическими и духовными силами.
Съ другой стороны,
не следуетъ безусловно видеть
признакъ

—
269 —
несамостоятельности
во всехъ техъ случаяхъ, когда человекъ прііни-
маетъ
чужое мненіе или чужой советъ целикомъ, безъ всякой пере-
работки. Быть можетъ, онъ сделалъ это вполне сознательно.
Данный
ему советъ могъ оказаться до такой степени подходящимъ, настолько
могъ отвечать всемъ его важнейшимъ стремленіямъ, что переработка
его
представлялась
совершенно
излишней. Все эти
разнообразный
условія необходимо всякій разъ
принять
во
вниманіе и подробно
анализировать.
Другимъ проявленіемъ сопротивляемости
но отношению
къ внеш-
нимъ воздействіямъ является упорство или упрямство. Этимъ именемъ
обозначаютъ
обыкновенно
поведеніе человека, который,
принявши
однажды какое-нибудь решеніе,
нродолжаетъ держаться его даже и
въ томъ случай, когда обстоятельства выяснили полную несостоятель-
ность
этого
решенія н полное несогласіе его съ основными стремле-
ніямп действуюіцаго лица. Упорство можетъ проявляться въ мысляхъ
и
сужденіяхъ или же въ действіяхъ и поступкахъ. Причины, который
повели (въ прошедшемъ) къ принятію даннаго решенія, могутъ быть
самыми различными: случайное стеченіе обстоятельствъ, ошибка, недо-
статочно
внимательное
отношеніе къ делу, постороннее внушеніе и
т.
п.
Бываетъ также, что
въ моментъ
принятія решенія оно более
или
менее соответствовало обстоятельствамъ,
являлось нолезнымъ
и
даже необходимымъ.
Но вотъ
обстоятельства изменились,
опытъ
показалъ,
что
прежнія мненія не соответствуютъ действительности,
что прежній образъ действій является совершенно непригоднымъ для
достиженія намеченныхъ целей,
а
человекъ все таки
продолжастъ
настаивать на своемъ.
Здесь речь идетъ, конечно,
не о постоянстве основныхъ, руково-
дя пціхъ точекъ
зренія: эти последнія вытекаютъ обыкновенно изъ
всего характера даннаго лица,
изъ всей совокупности его важнейшихъ
стремлений, и нетъ ничего удивительнаго, если оне не меняются такъ
быстро. Но для упрямаго человека характерна именно его привержен-
ность къ мелочамъ, его нежеланіе изменить хотя бы малейшую подроб-
ность въ своихъ сужденіяхъ или въ своемъ образе действій. Иногда
причиной здесь является умственная тупость, ограниченность кругозора,
неспособность установить связь между общими, руководящими точками
зренія и своимъ поведеніемъ въ каждомъ данномъ случае. Въ этомъ
смысле справедливо говорить о тупости и ограниченности упорныхъ.
людей. Прнмеры такого рода упрямства можно наблюдать у людей
неразвитыхъ, а также при ніжоторыхъ формахъ пснхическаго разстрой-
ства. Въ случаяхъ, очень резко выраженныхъ,
даже сознаніс без-
смысленности
и вреда своихъ действій не можетъ заставить унорнаго
человека переменить ихъ.
Сознательная
твердость не
исключаетъ.

—
270 —
убежденія: достаточно
показать
такому человеку, что его сужденія
или его поведеніе не согласуются съ его же собственными основными
взглядами и намереніями, и онъ самъ постарается изменить ихъ. На
упрямаго же человека никакія убеждснія не дМствуютъ.
'Гакимъ образомъ,
въ
составъ упорства, кроме сопротивляемости
чужимъ вліяніямъ, входятъ также: неспособность обдумывать собствен-
ные поступки н недостаточное развитіе высшпхъ, руководяіцихъ идей
и стремлений. Благодаря этому последнему элементу, получается явле-
ніе, на первый взглядъ парадоксальное: человекъ, отличаюіційся чрез-
вычайнымъ упорствомъ, можетъ
оказаться
въ то же время чрезвы-
чайно податливымъ ко
всякимъ
внушеніямъ и советамъ,
лишь бы
только эти внушенія не имели видимаго, прямого отношения къ пред-
мету его упорства. О практическомъ значеніи этого явленія говорить
не
приходится, такъ какъ съ одной стороны исторія, а съ другой —
повседневный отношения между начальниками и подчиненными, между
мужьями
и
женами
показываютъ,
какую пользу изъ него
умеютъ
извлекать хитрые люди.
Следуетъ сказать
еще несколько словъ
объ отличіи упрямства
отъ
рутинности, отъ привычки (въ общепринятомъ значеніи этого
слова). Привычка всегда есть
йечто пассивное; привыкнуть можно
какъ
къ
собственнымъ мыслямъ
и
действіямъ, такъ и къ
чужимъ,
постороннимъ, навязаынымъ извне. Между темъ, въ упорств'Т; элементъ
активности,
элементъ
сопротивляемости
внешнимъ воздействіямъ
играетъ ничуть не меньшую роль, чемъ въ сознательной, обдуманной
твердости характера.
Переходя къ обсуждению внушаемости , мы должны прежде всего
отметить, что терминомъ этимъ
стали
сильно
злоупотреблять въ по-
следнее время, обозначая
имъ
нередко такія явленія, которыя не
имеютъ ничего общаго другъ съ другомъ. Гіонятіе внушаемости было
развито первоначально съ целыо объяснить психологическимъ путемъ
то поразительное вліяніе, которымъ обладаетъ гипнотизеръ по отно-
шение къ
усыпленному имъ субъекту. Такъ какъ некоторые люди
подчиняются подобному вліянію не только
въ гипнозе, но и въ бодр-
ственномъ
состояніи,
то
стали
говорить
о
внегипнотическомъ вну-
шении
Затемъ
понятіе это
стало
быстро расширяться,
и
въ
на-
стоящее время находятся авторы, которые склонны объяснять внуше-
ніемъ чуть
ли
не
всю
жизнь
человеческую: воспитаніе есть одно
сплошное внушеніе; соціальныя отношенія людей представляютъ
изъ
себя взаимное
ихъ внушеніе по отношение
другъ къ другу; собесед-
ликъ, задавшій мне какой-нибудь вопросъ,
внушаетъ
мне мысль
ответить на этотъ
вопросъ; оводъ, укусившій мою
руку, внушаетъ

—
271 —
мне потребность смахнуть его и т. д. ‘). Само собою разумеется, что такое
злоупотребление термнномъ можетъ только помешать выясненію вопроса.
Намъ кажется, что главнымъ
элементомъ, характеризующимъ
со-
стоите
внушаемости,
является
пониженная
сопротивляемость
по
отношенію къ
постороннимъ воздействіямъ. Какое-нибудь предста-
вление, сужденіе,
желаніе
или
решеніе вводится
насильственнымъ
путемъ въ сознаніе человека и овладевает имъ, несмотря на то, что
оно совершенно противоречить его желаніямъ
и
потребностям^,,
его
воззреніямъ и образу мыслей, наконецъ, даже
непосредственному
■свидетельству его органовъ чувствъ. Самъ подвергающейся внушенію
субъектъ можетъ
не всегда сознавать это противоречіе съ одинаковой
ясностью, но, тбмъ не менее, оно непременно существуетъ во всехъ
техъ случаяхъ, которые действительно заслужнваютъ
названія вну-
шения. Руководствуясь подобнымъ взглядомъ на внушаемость, мы уже
не рискуемъ впасть въ те ошибки, которыя вытекаютъ
изъ чрезмйр-
наго злоупотребления термнномъ. Однако, и въ этомъ
случае понятіе
внушенія обнимаетъ собою чрезвычайно обширный кругъ явленій,
и
намъ необходимо разобраться въ томъ, все ли они нмкютъ одинаковую
важность
для индивидуальной психологіи.
Прежде всего, насъ здесь не могутъ
особенно интересовать все
случаи собственно гнпнотическаго внушенія. Хотя нЬкоторые авторы
(напр., Бернгеймъ) и пытались разематривать гипнозъ, какъ обыкновен-
ный сонъ, только наступившій не произвольно, а внушенный извне,—
однако, это едва ли
такъ.
Изследованія другихъ авторовъ
2 ) yot,-
ждаютъ насъ скорее въ томъ, что гипнозъ представляетъ собою свое-
образное состояние, имеющее свои
особенности
какъ въ
психологи-
ческой, такъ и въ физиологической сфере. Хотя его и нельзя назвать
явленіемъ болезненнымъ въ строгомъ смысле этого
слова, однако
онъ слишкомъ мало связанъ со всей остальной душевной жизнью нор-
мальнаго человека и поэтому не можетъ
войти въ число
основныхъ
наклонностей. Большая или меньшая способность поддаваться гипнозу
могла бы, пожалуй, еще послужить для насъ
своего
рода діагностн-
ческимъ иризнакомъ въ томъ случае, если бы было доказано родство
ея
съ
внушаемостью
въ
бодрственномъ состоянии.
Къ сожаленію,
систематическихъ изследованій на этотъ счетъ, сколько намъ известно,
еще не имеется, а практика пока
далеко не подтверждает,
такого
предположенія.
!) Подобное стремленіе чрезмерно расширить понятіе внушеиія находимъ
мы отчасти
и въ интересной книжке В. Сиддиса [56]. Подробнее о томъ же
вопросе см. у акад. Бехтерева [57].
- ) См., между прочимъ, работу Гизе и Лазурскаго [58].

—
272 —
Друггшъ видомъ внушенія, который также едва ли можетъ приго-
диться для индивидуальной психологіи, являются
такъ наз. косвенный
внушенія. Извйстенъ, напр.,
методъ, предложенный Бинэ [59] и со-
стоящій въ томъ, что испытуемому показываютъ одну за другой цй-
лый рядъ
ирямыхъ
горизонтальныхъ
линій. Въ началй показыванія
каждая последующая линія длиннее предыдущей,
подъ конецъ же
длина линій остается неизменной; тймъ не менйе, испытуемый, при-
выкши) къ
постепенному удлинненію линій, продолжаетъ видйть это
удлинненіе даже и тамъ, где оно уже прекратилось. Вмйсто линій
можно взять кубики или шарики одинаковой величины, но неодинаковаго
веса, и расположить ихъ въ такомъ же иорядкй: сначала каждый после-
дую щій тяжело иредыдущаго, а затймъ тяжесть остается неизмйнной.
Еще более простой опытъ въ томъ же родй принадлежитъ Скрпп-
чюру [46]. Берутся два шара (или два диска) одинаковаго вйса, но
различной величины: одинъ изъ нихъ значительно больше другого. И
вотъ, если ихъ взвесить поочередно одной и той же рукой, то ббль-
шій шаръ всегда кажется замйтно легче маленькаго. Наиболее правдо-
подобное объясненіе состоитъ
здйсь, невидимому, въ
следующемъ.
Различная величина шаровъ, сдйланныхъ изъ одного и того же ма-
териала, порождаетъ мысль, что ббльшій изъ нихъ долженъ оказаться
и более тяжедымъ; а такъ какъ наши мышечный оіцущенія (во время
взвешпванія ) совершенно не соответствуютъ этому ожиданію, то от-
сюда и получается впечатайте, что большой шаръ слишкомъ легокъ.
легче даже, чемъ маленькій.
Все описанные опыты, въ сущности, можно подвести подъ ту схему,
которую мы выше
признали характерной и неизменной для всякаго
внушенія: мысль о томъ,
что
длина линій и весъ кубиковъ должны
непрерывно возрастать,
или что болыній шаръ долженъ оказаться и
более тяжелымъ, чемъ меныній, — твердо овладела умомъ испытуемаго
и
извраіцаетъ прямыя,
непосредственныя иоказанія его
органовъ
чувствъ. Однако, здйсь нетъ той навязанности, насильственности, ко-
торая бываетъ при тииическомъ внушеніи; ложная мысль вводится въ
сознаніе косвенно, какъ бы прикрытая, при помощи некоторыхъ вос-
пріятій, который
сами по
себй правильны (постепенно увеличиваю-
щаяся длина первыхъ линій, различіе въ величине шаровъ). Кромй
того, весь ироцессъ внушенія происходитъ здйсь въ безеознательноп
сфере, благодаря чему описанные опыты
приближаются скорйе къ
иллюзіямъ (напр., къ
известнымъ оптическимъ иллюзіямъ), чймъ къ
внушенію въ собственномъ смысле слова. Особенно рйзко сказывается
это въ опытй съ двумя шарами, гдй обманчивое ощущеніе'не исче-
заетъ даже и въ томъ случай, если испытуемый прекрасно знаетъ со-
держите опыта и знаетъ, въ чемъ состоитъ его ошибка.

—
273 —
Такимъ образомъ,
опыты
съ
косвеннымъ
внушеніемъ въ сферк
ощуіценііі значительно отличаются отъ техъ внушеній, который свиде-
тельствуютъ о пониженной сопротивляемости
чужнмъ воздействіямъ.
Было бы, конечно, интересно изслФдовать,
насколько
эти
два рода
ироцессовъ близки другъ къ
другу, другими словами, — насколько
часто
они встречаются вместе и могутъ ли они встречаться порознь:
однако,
пока вопросъ этотъ
не решенъ точными изследованіями,
мы
не въ праве еще отождествлять ихъ.
Наибольшій интересъ для индивидуальной психологіи должны пред-
ставлять, какъ намъ кажется, случаи прямого, непосредственнаго вну-
шения въ бодрственномъ состояніи. Въ обыденной жизни повышенная
внушаемость
сказывается
обыкновенно ткмъ,
что
человека можно
безъ особеннаго труда убедить въ томъ, на что онъ ранее ни за что
не соглашался.
На дворе пасмурно, и я, после некотораго обсужденія,
решаю, что сегодня не
стоить
идти гулять и что
лучше остаться
дома; однако, пришедшій иріятель начинаетъ уверять меня,
что
это
ничего, что идти все таки следуетъ, — и
хотя
все приводимые имъ
доводы я обсуждалъ уже ранке и
нашелъ
непригодными, гкмъ
не
менее, мне начинаетъ теперь казаться, что погода вовсе не такъ ужъ
плоха
и
что
сидеть дома будетъ скучно. Здесь внушеніе удается
легко, такъ какъ выборъ того
или иного рІ.шенія меня, въ сущности,
не такъ ужъ интересуетъ. Но у людей съ сильно
развитой внушае-
мостью подобный процессъ можетъ нмкть мксто также
и въ гораздо
более важныхъ случаяхъ жизни.
Существуютъ также некоторые экспериментальные пріемы, позво-
ляющее намъ убедиться въ томъ, насколько испытуемое лицо способно
поддаваться
прямому,
непосредственному внушенію. Надо помнить
только, что значеніе этихъ нріемовъ довольно ограничено, такъ какъ
они относятся,
въ большинстве случаевъ, лишь къ области ощущеній
и восиріятій. Вотъ некоторые изъ нихъ.
На столф. ставится целый рядъ бутылокъ,
изъ
которыхъ
каждая
содержитъ въ себе кусокъ ваты
или
небольшое
количество
мутно-
ватой жидкости.
Испытуемому говорятъ,
что
въ
каждой бутылке
заключается
очень слабый растворъ какого-нибудь пахучаго вещества
(ваниль, табакъ, мускусъ, фіалка и т.
п.) . Иногда при этомъ прямо
указываютъ, какоіі именно запахъ содержится въ каждой изъ
буты-
локъ.
Для большей убедительности первая бутылка, действительно,
пахнетъ, напр.,
ванилыо,
остальныя
же
безусловно лишены всякаго
запаха.
Темъ не менке, большинство испытуемыхъ находятъ обыкно-
венно въ бутылкахъ (по крайней мкрк, въ некоторыхъ) тк запахи,
которые были имъ указаны.
Другой нріемъ заключается
въ елкдующемъ. На тыльную сторону
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХ!, .
18

—
274 —
руки испытуемого ставится небольшая открытая коробка, отверстіемъ
ннизъ. Въ крышку ея воткнуто ні, сколько
длинныхъ булавокъ. «При
начале опыта булавки приподнимались кверху и затемъ снова
вонза-
лись
въ
крышку. Испытуемый должснъ былъ сказать, когда онъ
почувствуетъ первый уколъ — хотя
бы самый слабый. Хотя весь
этотъ приборчикъ былъ прнспособленъ такимъ образомъ, что во время
опыта булавки совсемъ не касались кожи испытуемаго, темъ не менііе,
некоторые ученики заявили, что чувствуютъ уколы, и даже отдергивали
руку» [60]. Аналогичные или же сходные съ этими опыты были произ-
ведены различными авторами также и относительно некоторыхъ дру-
га хъ родовъ оіцущеній (слуховыя, зрительный).
Еще одинъ способъ, относящийся къ внушенію въ области более
сложныхъ умственныхъ пронессовъ. Экспериментаторов раздаетъ испы-
туемымъ карандаши и бумагу и затеыъ обращается къ нимъ со
сло-
вами: «когда я вамъ скажу пора, то пусть каждый изъ васъ напишетъ
какую-нибудь цифру... какую хотите... напримеръ, 8... вообще, какую
хотите. Пора». Здесь выборъ цифры заранее подсказывается, какъ бы
невзначай, экспернментатороыъ. Вместо цифры можно заставить писать
какую угодно фразу, подсказывая,
какъ
бы нечаянно,
содержаніе
этой фразы *).
Подражательность и легковеріе стоятъ близко къ внушаемости въ
собственномъ смысле этого слова,
отличаясь
отъ
нея только
ті.мъ,
что усваиваемые субъектомъ отъ другихъ людей поступки, сужденія
и верованія не находятся ни въ какой особенной противоположности
съ его собственными намереніями и взглядами. Поэтому-то подража-
тельность или переимчивость такъ сильно развита у детей, у кото-
рыхъ главныя, господствующія стремленія еще не успели окончательно
определиться, которыя
не
обладаютъ еще постоянными, более или
менее установившимися привычками и поэтому съ одинаковой легкостью
усваиваютъ все, что
они видятъ
и
слышатъ
вокругъ себя. Когда
дети повторяютъ фразы или жесты окружаю іци хъ ихъ взрослыхъ,
то
это
совершается ими вполне свободно и, такъ
сказать, самопроиз-
вольно, безъ всякаго следа той навязанности, которой отличается
типическое внушеніе.
Подобной же чертой характеризуется и легковеріе или доверчивость.
Какой-нибудь недалекій субъектъ или недоразвившійся имбецилликъ съ
радостью слушаетъ самыя нелепыя росказни, принимая ихъ за чистую
Э Кроме ирпведенпыхъ нами, существуем, еще целын рядъ другихъ пріе-
мовъ, предложепныхъ для изследованія внушаемости. Описаніе ихъ читатель
наіідетъ въ „Трудахъ по эксп. педаг. псих".
А. П. Нечаева [60],
а
также
въ
статье Бииэ-Анрп [20] и въ книге Бпнэ [59].

монету и нисколько
не думая противопоставить имъ тВ фактическая
сведенія, которыми онъ обладаетъ. Его собственный интеллектъ
на-
столько слабъ, что совершенно не въ состоянін критически отнестись
къ той безсмыслице, которую ему разсказываютъ,
и
онъ
усваиваетъ
ее не только безъ всякаго сопротнвленія, но, наоборотъ, съ жаднымъ
любопытстиомъ. Точно такимъ же образомъ относится доверчивый
ребенокъ къ словамъ техъ людей, которые имеютъ на него вліяніе.
Однако, повторяемъ, подражательность и легкові.ріе. съ одной сто-
роны,
и внушаемость, съ другой, все же очень близко соприкасаются
другъ съ другомъ, будучи сложными
проявленіями одной и той же
наклонности, а именно — пониженной сопротивляемости внешнпмъ влія-
ніямъ. Между ними суіцествуетъ целый рядъ иереходныхъ ступеней,
и въ каждомъ конкретномъ случай, мы далеко не всегда можемъ оире-
делить съ достоверностью,
къ какой именно изъ
названныхъ трехъ
групиъ следуетъ причислить то или иное замеченное нами проявление.
При оиределеніи степени развитія разбираемаго нами качества
руководствуются,
главнымъ образомъ, следующими двумя признаками:
во первыхъ, большей или меньшей значительностью эффекта, достигну-
тато при помощи внушенія; во вторыхъ,-
-большей или меньшей интен-
сивностью возбудителя, необходимаго для того, чтобы внушеніе осу-
ществилось.
Положнмъ, что человекъ твердо рЬшился на какой-ни-
будь поступокъ, противорйчащій желанію его друзей и родныхъ или
же требованіямъ всего общества. Начинаются уговоры, убежденія и
всякаго рода воздействія. И вотъ, смотря но тому, останется ли ре-
шеніе его неизменнымъ, сделаетъ ли
онъ какія-либо уступки, или,
наконецъ, кореннымъ образомъ изменитъ свой образъ действій, мы
судимъ о степени его сопротивляемости. Въ ирнведенномъ выше оиыте
съ внушеніемъ запаховъ лица, легко поддающіяся внушенію, заявятъ,
что почти въ
каждой бутылке они
ясно ощущаютъ тотъ
или иной
запахъ, тогда какъ
другіе съ сомненіемъ скажутъ,
что только въ
одной-двухъ бутылкахъ «какъ будто бы что-то слышно» .
Другимъ критеріемъ при определеніи степени сопротивляемости
является
сравнительная сила вбедействія,
при помощи котораго вну-
шеніе было достигнуто. Для того, чтобы вліять на взрослаго, внолнй,
развитого
человека, требуется обладать гораздо большей энергіей,
авторитетомъ, чемъ въ техъ случаяхъ, когда имеешь дело съ ребен-
комъ.
А. Бинэ иредлагаетъ онределять степень внушаемости (въ
области воображенія и выжидательнаго
вниманія) при помощи сле-
дующаго аппарата. «Палецъ испытуемаго помещается въ трубку; къ
этой трубке прикреплено колесо, издающее при каждомъ своемъ по-
вороте короткій, сухой звукъ. Испытуемаго иредупреждаютъ, что
у
него появится некоторое, чрезвычайно слабое ощущеніе, интенсивность

—
276 -
котораго будетъ возрастать при каждомъ поворот -!; колеса. Онъ дол-
женъ будетъ описывать
то,
что онъ
почувствуетъ». На самомъ же
деле колесо, сколько
бы разъ его ни поворачивали,
не можетъ кос-
нуться пальца, вложеннаго
въ трубку. Число поворотовъ колеса (т.- е .,
число отдельныхъ внушеній), необходимыхъ для достиженія желаемаго
эффекта, указываешь на степень внушаемости [20].
Возбудителе мъ внушенія, въ собственномъ смысл); этого слова,
всегда является чужая воля, энергія другихъ людей. Чемъ могуще-
ственнее эта воля, чемъ ярче и эффектнее ея нроявленія, чемъ более
очевидны они для наблюдаемаго нами лица, темъ больше шансовъ на
то, что его сопротивляемость будетъ сломлена.
Известно, какое зна-
чение имеютъ въ подобныхъ случаяхъ авторитета того, кто долженъ
оказывать вліяніе, его высокое общественное ноложеніе, богатый опыта,
наконецъ,
загадочность и таинственность обстановки, вліяющая на
воображеніе исиытуемаго. Далее, внушаемый поступокъ или сужденіе
не должны быть явно безсмысленными или черезчуръ ужъ сильно про-
тиворечить всему складу характера, всемъ привычкамъ и взглядамъ
наблюдаемаго лица: то безусловное повиновеніе самымъ нелепымъ при-
казаніямъ, которое можно наблюдать у гипнотиковъ, совершенно не-
мыслимо въ техъ случаяхъ, когда имеется дело съ лицами, находя-
щимися въ бодрственномъ состоянии Если требовать черезчуръ многаго,
то и самый пассивный, безличный субъекта наконецъ запротестуешь.
Что касается изменяемости разбираемаго нами
качества, то
она бываетъ очень велика, прежде всего въ зависимости отъ возраста.
У детей сопротивляемость большею
частью
ничтожна.
«2 1 /а-летній
ребенокъ, уже несколько поевшій, какъ разъ собирается откусить еще
разъ отъ своего сухаря: если я скажу ему въ это время категорически,
съ ув еренностью, не допускающей никакихъ возраженій, хотя и безъ
всякой мотивировки,
очень
громко, но такъ, чтобы не испугать его:
ты уже сытъ! то обыкновенно онъ тотчасъ же, не выполнивши своего
намеренія, отнимаетъ сухарь ото рта и кладешь его. 3-хъ и 4-хъ-лет-
ннхъ детей не трудно убедить въ томъ, что они не чувствуютъ уста-
лости или жажды. Надо только, чтобы требования не были слишкомъ
велики и не
повторялись черезчуръ часто; кроме того, тонъ утвер-
ждения долженъ быть весьма решительнымъ» [28]. Съ возрастомъ
внушаемость,
согласно
даннымъ Скрипчюра [46] и Нечаева [60],
падаетъ.
Связи и отношен! я. Какъ самостоятельность, такъ и упрямство
являются
высшими по отношение къ некоторымъ другимъ душевнымъ
качествамъ. Для того, чтобы противиться чужому внушенію, необхо-
димо иметь более или менее отчетливое иредставленіе о своихъ соб-
ственныхъ влеченіяхъ и намереніяхъ, а также о техъ предложеніяхъ,

которыя
навязываются
намъ
извне; кроме того, нужно сознавать,
хотя бы смутно и неясно, противоречіе, существующее между первыми
н вторыми '). Такимъ образомъ, не только сознательная самостоятель-
ность, но даже и тупое, ограниченное упрямство
предгіолагаетъ уже
наличность известныхъ, определенныхъ стремленій , а также умствен-
ной деятельности , хотя бы только
на первыхъ, зачаточныхъ ступе-
няхъ ея развитія. Обратнаго отношенія, однако, не существуетъ, такъ
какъ даже значительно развитой въ умственномъ и эмоціональномъ
отношеніи человекъ
можетъ все же не
обладать достаточной сопро-
тивляемостью.
Тесная взаимная зависимость существуетъ, невидимому,
мелсду разбираемымъ нами качествомъ, съ одной стороны, и постоян-
ствомъ чувствованій и стремленгй — съ другой. Психологически связь
эта вполне понятна; что же касается
фактической стороны дела, то,
сколько
намъ приходилось наблюдать, названный наклонности большею
частью сопровождаютъ другъ друга. Едва ли мы ошибемся, если ска-
жемъ то же относительно способности къ положительному волевому
усилгю.
Интересный данныя получены были А. П. Нечаевымъ по вопросу
о взаимной зависимости между внушеніемъ и вниманіемъ. Оказалось
что «колебанія вниманія, насколько они выражаются
въ правильномъ
воспроизведены воспринятаго ряда чиселъ, у лицъ, сильно поддающихся
внушенію, носятъ более резкій характеръ, чемъ у лицъ, слабо поддаю-
щихся внушенію» [60]. Фактъ этотъ станешь для насъ вполне яснымъ,
если мы вспомнимъ тесную зависимость, существующую между устой-
чивостью
активнаго
вниманія и различными особенностями волевой
сферы, къ которой принадлежишь и разбираемое нами качество.
Далее, чувство личности самымъ теснымъ образомъ связано съ
сопротивляемостью внФ.шнимъ воздФ.йствіямъ. Объ этомъ свидетельству-
ешь, мелсду прочимъ, тотъ фактъ, что внушенный измененія личности
удаются обыкновенно только въ самой глубокой стадіи гипноза, когда
усыпленный потерялъ уже всякую сопротивляемость и безпрекословно
повинуется всевозможнымъ приказаніямъ гипнотизера. — Наконецъ, такія
качества, какъ обдуманность поступковъ, наличность высшихъ, руководя-
іцихъ идей и стремленій, координированность чувствъ и лселаній, — все это
необходимо, пожалуй, для того, чтобы получилось одно изъ слоясныхъ
проявлений разбираемой нами наклонности, именно — сознательная само-
] ) Существуетъ, конечно, н чисто физиологическая, безеознательная сопро-
тивляемость разлпчныхъ частей
и тканей организма по отношению
къ посто-
роннимъ воздействіямъ. Но эта физіологическая особенность едва ли находится
въ прямомъ, непосредственномъ функціональномъ отношении къ разбираемому
нами душевному качеству.

—
278 —
стоятельность; упрямство же, какъ мы это видели выше,
возможно и
при отсутствии всехъ этихъ особенностей характера.
*
*
*
До сихъ норъ мы еще не касались одного изъ видовъ внушаемо-
сти, именно, самовнушенія. ДЬло въ томъ, что этотъ своеобразный
душевный гіроцессъ, содержаний въ себ I;, несомненно, элементы вну-
шения, приближается въ то же время къ совершенно противоположному
явленію, именно,
къ
упрямству. Когда больная, страдающая исте-
рией, вообразила себе почему-нибудь, что данный способъ леченія ока-
жется для нея безполезнымъ, ее почти невозможно
бываетъ убедить
въ
противномъ. Известно,
сколько
хлопотъ доставляютъ врачамъ-
невропатологамъ прихоти и капризы некоторыхъ больныхъ, обладаю-
іцихъ въ резкой степени такъ наз.
«истерическнмъ характеромъ». И
между темъ, истерія представляетъ именно ту болезнь,
на которой
явленія гипноза и внушенія впервые были изучены со всею полнотою.
Причина заключается въ томъ отсутствіи координации между отдель-
ными стремлениями, въ
той безсвязности душевной жизни, которая
свойственна большинству истерическихъ субъектовъ. Именно благодаря
еіі упорство въ области однихъ какихъ-нибудь стремлений можетъ,
какъ это мы уже отчасти видели выше, существовать наряду съ по-
вышенной внушаемостью въ другой какой-нибудь области.
Намъ кажется совершенно неправильнымъ взглядъ Штерна [1 ],
согласно которому внушеніе и самовнушеніе, въ прнмененіи къ инди-
видуальной психологіи, различаются лишь но степени. Изъ своей до-
вольно продолжительной гипнотической практики мы вынесли убежде-
ние, что для более успешнаго дййствія гипнотерапіи полезно бываетъ
делить больныхъ, въ этомъ отношении, на двй категоріи, — смотря по
тому, поддаются ли они легче внушенію или самовнушение. Въ пер-
вомъ случае больного гипнотизируютъ и прямо, безъ дальнР>йшихъ
разговоровъ, внушаютъ ему, что его болезненные симптомы ослабеютъ
или совершенно прекратятся. Во второмъ же случае, необходимо прежде
всего ознакомиться со взглядами больного на свою болЬзнь, съ тРми
предвзятыми идеями— хотя бы завЬдомо ложными и безсмысленными,—
которым онъ составилъ себе на этотъ счетъ. Если мы сразу станемъ
въ
резкое иротиворРчіе съ этими предвзятыми идеями,
то будемъ
заранЬе обречены на полный неуспйхъ. Наиболее полезнымъ оказы-
вается здесь постепенный и осторожный образъ действій, при непре-
ме.иномъ условіи полнаго дові.рія со стороны паціента.
Резюмируя все сказанное относительно самовнушенія, мы думаемъ,
что нроцессъ этотъ содержитъ въ себе слншкомъ противоположные
элементы, чтобы оказаться полезнымъ для индивидуальной нсихологіи.

—
279 —
Поэтому мы и не будемъ здесь вдаваться въ дальнейшій разборъ его,
ограничившись темъ немногимъ, что уже сказано.
Наклонность къ обсужденью мотивовъ (обдуманность
поступковъ).
Определеніе наклонности. Прежде чемъ принять какое бы то
ни было решеніе, всякііі разсудительный человекъ сначала основа-
тельно обдумаетъ его. Онъ взвеситъ всевозможный последствія этого
решенія и посмотритъ, не противоречатъ ли они его основными наме-
реніямъ и стрем леніямъ. Затемъ онъ приметь во вниманіе всю окру-
жающую обстановку, ея способствующее или задерживающее вліяніе,
съ цйлью определить,
не встретить ли выполненіе его намеренія
чрезмерныхъ, непреодолимыхъ трудностей. Наконецъ, онъ обсудить
все те пути, которые могутъ вести къ осуіцествленію решенія, все
те средства, который могутъ ему способствовать,
и оці.нитъ, какія
изъ ни.хъ наиболее пригодны для этой цели. Такими образомъ, окон-
чательному принятію решенія въ иодобныхъ случая хъ предшествуетъ
очень сложный ироцессъ, въ которомъ одновременно участвуютъ почти
все стороны нашей душевной жизни.
Однако, наиболее важными элементами, придающими характерный
отпечатокъ всему процессу, является деятельность мышленія. Различ-
ныя возможный решенія приводятся въ связь съ условіями окружаю-
щей действительности, чтобы узнать, каковы будутъ ихъ последствщ;
содержаніе мотивовъ, побуждаю щи хъ
насъ
къ
принятію решенія,
сопоставляется съ нашими основными стремлениями, чтобы определить,
нетъ ли между ними противоречия и т. д. Индивидуальное различіе,
интересующее насъ здесь, состоитъ въ томи,
что у однихъ людей
подобный мыслительный актъ, направленный на обсуждение конечныхъ
целей, средствъ и мотивовъ,
предшествуетъ обязательно
всякому
сколько-нибудь важному рйшенію,
тогда какъ у другихъ,
хотя бы
даже далеко не глупыхъ людей, этого, теми не менЬе, почти никогда
не бываетъ. Такими образомъ, обдуманностью поступковъ мы будемъ
называть наклонность всякому, сколько-нибудь значительному рйшенію
(resp. сужденію или поступку) предпосылать мыслительный ироцессъ,
направленный на выясненіе какъ самого
рі^шенія, таки и всТ.хъ со-
иутствующихъ и сопутствовавшихъ ему обстоятельствъ.
Про я плен ія разбираемой наклонности могутъ быть очень раз-
нообразны и большею частью хорошо известны всймъ нами уже изъ
опыта
повседневной жизни.
Сюда относятся,
напр. ,
такія качества,
какъ предусмотрительность и благоразуміе. ДалЬе, соединение обдуман-

—
280 —
ности поступковъ съ известной долей волевой энергіи и съ налич-
ностью высшихъ, руководяіцихъ идей и стремленій ведетъ обыкновенно
къ тому, что
в ей действія человека представляются последователь-
ными и строго согласованными другъ съ другомъ ( систематичность
бложпыхъ действій ). Подобные люди «знаютъ,
чего
они хотятъ и
почему хотятъ»; все ихъ поступки и сужденія вполне отвечаютъ ихъ
намереніямъ и образу мыслей.
У лицъ противоиоложнаго склада постоянно приходится наблюдать
обратное. Они не обдумываютъ своихъ словъ и поэтому часто путаются
и противоречатъ самимъ себе. Нерйдко ихъ заявления
оказываются
заведомо ложными, а между темъ, они вовсе не лгали, а просто недо-
статочно подумали. Такія лица не могутъ сказать, почему они выбрали
то, а не иное
средство для достиженія своей цели,
и какое средство
является вообще въ данномъ случае наилучшимъ. Иногда они, сами
того не видя,
желаютъ
одновременно двухъ вещей,
взаимно
исклю-
чаюіцихъ другъ друга,
и
делаютъ усилія, чтобы ихъ достигнуть.
Сюда же, наконецъ,
относится
отчасти и отсутствие того, что назы-
ваютъ
тактомъ,
т. е.,
уменья сообразовать свое поведеніе и свои
поступки съ характеромъ и требованиями общества,
въ которомъ на-
ходишься. Такъ, напр.,
прогрессивные паралитики, у которыхъ, благо-
даря нарушенію деятельности мышленія,
становится
невозможной
также и обдуманность поступковъ, начинаютъ вдругъ,
ни съ того ни
съ сего, разсказывать первому встречному самыя интимным подроб-
ности изъ
своей жизни, совершенно не заботясь о томъ, нужно ли
ему это знать и интересно ли ему ихъ слушать [31].
Связи и отношен! я. Уже выше, при определеніи наклонности,
говорилось о томъ,
что
суіцествованіе ея предполагаетъ наличность
целаго ряда низшихъ (по сравненію съ нею) душевныхъ свойствъ:
воспріятій, памяти , чувствованій , простейшихъ волевыхъ актовъ
и
т. д. Недостаточное развитіе всехъ этихъ низшихъ сторонъ психиче-
ской жизни делаетъ невозможнымъ обсужденіе собственныхъ поступ-
ковъ, между темъ какъ обратной зависимости здесь, невидимому,
не
суіцествуетъ.
Значительное развитіе деятельности мышленія (и въ
частно-
сти — способности
сужденгя ),
повидимому, способствуешь обдумы-
ванию
поступковъ, однако, далеко не
въ
такой степени,
какъ это
можно было бы заключить
съ перваго взгляда. Известно. что выдаю-
щееся ученые обнаруживали иногда удивительную наивность въ делахъ
практической жизни, тогда какъ наиболее разечетливыми оказывались
люди съ довольно таки посредственнымъ развитіемъ интеллекта. Здесь
можно, конечно, возразить, что ученые мало интересовались практиче-
ской стороной жизни, и поэтому ихъ неуспехъ могъ зависеть просто

—
281 —
отъ недостатка фактическнхъ сведенііі въ этой области. Однако, про-
тивъ такого объяснения говоритъ тотъ фактъ, что многіе замечатель-
ные ученые, съ успехомъ разрабатывавшіе теоретическіе вопросы въ
области политики, экономіи и права, терпели затемъ полное фіаско,
буДУ чи призваны на тотъ или иной высокій административный иостъ.
Они горячились, увлекались, поддавались впечатленію минуты и не-
редко въ самый решительный моментъ совершенно забывали все те
доводы и разсужденія. которые сами же ранее развивали въ своихъ
книгахъ.
Фактъ этотъ, къ сожаленію, слишкомъ хорошо известенъ,
чтобы его надо было еще подтверждать примерами.
Очень близкая и вполне понятная зависимость существует» между
разбираемымъ нами качествомъ и двумя другими: ясностью, определен-
ностью
реиіеній и наклонностью
къ борьбе мотивовъ. Чемъ больше
человекъ обдумываетъ предстоя щій поступокъ, темъ более выясняются
иередъ нимъ все подробности этого поступка, темъ отчетливее и
определеннее делается его решеніе. Здесь мы имеемъ, невидимому,
примеръ того, что одна наклонность относится къ другой, какъ при-
чина
къ
своему следствію. Къ несколько иному роду зависимости
слійдуетъ отнести связь между обдуманностью поступковъ и борьбою
мотивовъ.
Второе качество благопріятствуетъ развитію перваго, но
отнюдь
не является причиной его. Чемъ сильнее и продолжительн-йе
борьба мотивовъ, темъ больше времени и возможности имеется, оче-
видно, для обсужденія этихъ мотивовъ. Однако, даже самая сильная
и продолжительная внутренняя борьба не въ состояніи заставить чело-
века обсудить свое положение, если у него не развита въ достаточной
степени способность сужденія.
Подобное же отношеніе къ разбираемой нами наклонности имеетъ
способность задержки. Она чрезвычайно благопріятствуетъ обдумы-
вание
поступковъ,
но
не создаетъ его.
Возможность задержать на
время свои действія и временно подавить порывы своего чувства,
пока
положеніе дела не
выяснится окончательно, — эта возможность
представляется иногда необходимымъ условіемъ для того, чтобы чело-
вйкъ могъ действовать благоразумно и предусмотрительно. Тймъ не
менйе, одного этого условія недостаточно. Какъ благоразумно, такъ
и
предусмотрительность могутъ проявиться
въ
полной мере лишь
тогда, когда, наряду со способностью задержки, у человека развита
въ
значительной степени также способность сужденія и, кроме того,
еще нечто, заставляющее его предпосылать свои разсужденія всякому
окончательному ре.шенію, другими словами— наклонность къ обдумы-
вание поступковъ.

ПРИЛОЖЕНИЕ.
Программа изследованія личности
),
Всякій, кто пытался
когда-либо составить
подробную, более или
менее обоснованную характеристику какого-нибудь человека — все равно,
ребенка или взрослаго, — знаетъ, въ какими большими трудностями бы-
ваютъ обыкновенно сопряжены такія попытки. Особенно трудно поло-
женіе наблюдателя въ томъ случай, когда изученію его нодлежитъ
одновременно большое количество объектовъ (напр., детей), въ харак-
тер!; которыхъ необходимо такъ или иначе разобраться. Здесь некогда
долго заниматься каждымъ изъ иихъ въ отдельности. Требуется какая-
либо короткая схема, небольшое число яркихъ, характерныхъ призна-
ковъ, которые . сразу
позволяли
бы занести наблюдаемое лицо въ ту
или иную группу, причислить его къ одной изъ нзвестныхъ
въ насто-
ящее время разновидностей характера.
А между темъ, но мере развіггія ученія о характерахъ, все более
и более несомненными становятся
два факта, имеющіе первостепен-
ное значеніе для всей индивидуальной психологіи: во первыхъ — необы-
чайная сложность въ строеніи характера каждаго человека; во вторыхъ —
тЬсная связь между различными сторонами
характера,
между теми
отдельными качествами, который въ своей совокупности даюгь намъ
цельную человеческую личность. Узнать основныя черты, действительно
характеризующія даннаго человека, не такъ-то легко. Если мы будем.ъ
въ своихъ наблюденіяхъ руководиться немногими рубриками, стараясь
втиснуть въ нихъ все разнообразіе изучаемыхъ личностей, то резуль-
таты
выіідутъ крайне отрывочными, неполными
и
односторонними.
Мало того. Стоитъ только отнестись къ дЪлу внимательнее, разобраться
’) Программа эта, вместе
со вступительными
къ
ней замечаніями, была
уже напечатана
нами въ „Вестн. ПсихолЛ за 1904 г., No 9. Здесь она приво-
дится безъ всякихъ сущеетвенныхъ изменевій.

—
283 —
подробнее къ техъ
немногнхъ ироявленіяхъ наблодаемоіі личности,
который подойдутъ ііодъ наши рубрики, и мы увндимъ, что проявленін
эти далеко не такъ просты,
какъ это намъ казалось вначале. Даже
на
такихъ, сравнительно несложныхъ
душевны хъ ироцессахъ, какъ
воснріятіе или припоминаніе, отражаются очень многія стороны данной
личности (наир., степень
сосредоточенія вниманія, развитіе мышленія
и
воображенія, направление интересовъ,
особенности эмоціональной
сферы и т. д.). Нечего и говорить о другихъ, более сложныхъ про-
явленія.хъ характера. Здесь все переплетено такъ тесно, что трудно,
почти
невозможно
изучать отдельный качества,
не
изучая всего
человека.
Итакъ, бі.глое изследованіе по
короткой схеме или дастъ намъ
очень мало, или не дастъ совсемъ ничего.
А между темъ, повторяю,
обстоятельства въ большинства случаевъ не позволяютъ целыми меся-
цами призводить наблюденія надъ какими-нибудь двумя-тремя мальчи-
ками, такъ какъ, кроме нихъ, есть на лицо еще два-три десятка дру-
гихъ,
столь
же
заслуживаю щнхъ изученія. Какъ тугь быть? Намъ
кажется, что индивидуальная исихологія должна
въ данномъ случай
Следовать иримеру медицины. Идеаломъ медицинскаго изследованія
является
клиническое наблюдение. Здесь больного нзучаютъ целые
месяцы, иногда годы. Все діагностическія средства и методы, кото-
рыми расиолагаетъ
современная медицина, должны применяться въ
хорошо поставленной клинике. Составленный такимъ образомъ исторіи
болезни являются тЬмъ матеріаломъ, благодаря которому развивается
медицинская наука, устанавливаются
новые
виды болезней, состав-
ляются классификации и т. д.
Врачъ-практикъ не имйетъ физической возможности
подвергнуть
каждаго
изъ
своихъ
больныхъ
такому
же
подробному изученію.
Онъ по необходимости долженъ сократить
программу изследованія
и применять различные упрощенные диагностические методы. Однако,
клиническіе пріемы изсл’йдовашя ему хорошо
знакомы:
онъ
самъ
неоднократно, применять ихъ
и
всегда готовъ
воспользоваться
не-
которыми
изъ
нихъ
на практике,
если встретится со случаемъ со-
мнигельнымъ и запутанными. Кромй того,
въ
своихъ
заключеніяхъ
онъ
можетъ
опираться на весь тотъ
огромный матеріалъ, который
даетъ ему научная медицина. ГІо двумъ-тремъ характерным'!, призна-
камъ
онъ
уже предполагаетъ
о
наличности изві.стнаго вида забол Iw
ванія и затймъ нмйетъ возможность
вполне сознательно отыскивать
другіе признаки, обыкновенно сопутствующее данной болЬзни. Только
совокупность вс.ехъ этихъ условій даетъ возможность
врачу практику
при помощи уирощенныхъ методовъ ставить
верные діагнозы даже
въ довольно трудныхъ и запутанныхъ случаяхъ.

—
284 —
То лее должно быть и при изученіи характеровъ. Необходимо пу-
темъ долгаго,
систематическаго наблюденія собирать характеристики,
по возможности полный и фактически обоснованный, хотя бы сначала
въ количеств!; очень ограниченном!,.
Когда этихъ характеристикъ на
берется достаточное количество, можно будетъ постепенно приступить
къ ихъ группировка и составленію классификаціи характеровъ. И хотя
этотъ путь труденъ и продолжителен!,,
но за то всякій успехъ въ
этомъ направление будетъ, какъ намъ кажется, больше способствовать
точности и
плодотворности практическихъ наблюденій, чемъ
соста-
вление какихъ бы то ни было слишкомъ кратки хъ и «удобопримени-
мыхъ»
шаблоновъ. Такое именно подробное, «клиническое» изсдедова-
ніе личности
мы
и
имели въ виду,
составляя
предлагаемую здесь
программу.
Суіцествуетъ, какъ известно, целый рядъ программъ для изследо-
ванія личности. Некоторыя изъ нихъ отличаются значительною полно-
тою и охватываютъ все важні.йшія стороны человеческаго характера ‘).
Намъ кажется, однако, что здесь есть одна трудность, на которую до
сихъ поръ не обращали должнаго вниманія. Дело въ томъ, что всякая
программа составляется более или менее схематически, заключаетъ въ
себе рядъ такихъ вопросовъ, для ответа на которые нужно не только
собрать известное количество наблюдений, но еще и проанализировать
ихъ. Научное изследованіе характеровъ должно опираться на те дан-
ный, который доставляетъ намъ общая психологія. Исходя изъ этого
вполне справедливаTM положенія,
составители программъ вносятъ въ
нихъ нері.дко различные отвлеченно-психологическіе
термины и опре-
деленія, ограничиваясь лишь простымъ упоминаніемъ ихъ и опуская
какія бы то ни было конкретный подробности п проявленія.
Съ известной точки зренія они правы. Разборъ какого бы то ни было
характера только тогда можно считать доведеннымъ до конца, когда
мы расчленили всю безконечную пестроту его проявленій и свели ихъ къ
различнымъ комбинаціямъ несколькихъ (вернее — нескодькихъ десят-
ковъ) основныхъ качествъ,
более или менее резко выраженныхъ.
Только въ такомъ случае можно сравнить другъ съ другомъ отдель-
ный характеристики и объяснить строеніе того или иного характера
на основаніи известныхъ намъ психологическихъ законовъ.
Но ведь
подобный результата можетъ получиться только
въ самомъ
концТ,
работы, когда мы подвергнемъ подробному психологическому анализу
все те разнообразный проявленія,
который были отмечены у наблю-
J ) Такова, наир., весьма
подробная программа, составленная
соединенно!!
коммиссіей Московскихъ Психологического общества и Общества невропатологовъ
и психіатровъ. См. Тюремный Вестникъ, 1904 г.,
No3.

—
285 —
даемаго лица. Во время же производства наблюдений мы имеёмъ дело
не съ психологическими отвлечениями, а съ живымъ человекомъ, кото
рый движется,
говоритъ, действуетъ, реагируетъ такъ или иначе на
раздраженія и т. д. Слишкомъ трудно въ одно
ито
же время и на-
блюдать, и анализировать свои наблюдения. Самое большее, что можетъ
сделать добросовестный наблюдатель, это — записывать, по возможности
подробно, все те проявления, которыя ему кажутся достойными вни-
манія, и затемъ, на досугВ, обсуждать ихъ,
анализировать
и
под-
водить подъ те или иныя психологическія рубрики.
Такимъ образомъ,
отвлеченно-психологическая
программа, необхо-
димая для планомерной разработки матеріала и составленія классифи-
кации, оказалась бы ко время самаго производства наблюдений почти
совершенно неприложимой. В гь виду этого не, которые, черезчуръ отвле-
ченные психологические термины при составлены ирограммъ обыкно-
венно выбрасываются, заменяясь какими-нибудь примерами и поясне-
ниями. Далее, въ программу нередко вставляются
различныя сложныя
проявленія, имеющія важное
практическое значеніе (напр., пьянство,
непослушаніе и
т.
п.), — хотя
бы психологическое
истолкованіе ихъ
представлялось
въ
разныхъ случаяхъ весьма различнымъ. Благодаря
этому, получается иногда крайняя пестрота: наряду съ некоторыми,
действительно основными
качествами, лежащими въ основе целаго
ряда проявлены, фигурируютъ нередко подробности, имеющія весьма
частное и сравнительно маловажное
(въ смысле характеристики на-
блю даемаго лица) значеніе; и тутъ же
рядомъ стоить какой-нибудь
воиросъ, преследующій чисто внешнія, прикладныя цели.
Единственный способъ, позволяющій, съ одной стороны, дать зна-
чительное количество
конкретныхъ подробностей,
а съ другой — уста-
новить не особенно длинную схему для сравнения другъ съ другомъ
отдельныхъ, уже разработанныхъ характеристикъ,
заключается,
на
нашъ взглядъ, въ томъ, чтобы составить
дке неодинаковыхъ по ве-
личине программы, идущихъ параллельно одна другой. Первая, руко-
водящая содержнтъ
въ
себе перечень основныхъ качествъ или сто-
ронъ личности,
поскольку оне являются
результатомъ тщательнаго
психологическаго анализа. Вторая, объяснительная заклюйаетъ въ себе
бодее или менее длинный рядъ конкретныхъ проявлений, соответствую-
іцихъ каждому изъ вышеназванныхъ основныхъ качествъ. Каждое изъ
этихъ проявлены иредставляетъ изъ себя, конечно, довольно сложный
душевный ироцессъ, требуюіцій присутствія также
и некоторыхъ дру-
гихъ чертъ характера;
но
то
качество, ироявденіемъ котораго этотъ
ироцессъ служитъ, выражено въ
нсмъ съ особенной силой, является
необходимымъ для того, чтобы самыіі ироцессъ осуществился. Въ цВ-
ляхъ большей ясности и наглядности
мы иногда нарочно иреувеличи-

—
286 —
вали интенсивность проявлеиій того или иного
качества, разсчитывая
на то, что если указана краііняя, наивысшая степень даинаго проявле-
ния, то более слабыя,
чаше встречающіяся степени будутъ и безъ
дальнейшихъ объясненій сами собой понятны.
Въ объяснительной программ -!, упоминаются вкратце также и экспе-
рименты, пригодные для изследованія того или иного изъ основныхъ
качествъ.
Более подробное описаніе этихъ
экспериментовъ выходило
бы изъ рамокъ поставленной нами себе задачи.
Въ заключение
считаю
своимъ долгомъ выразить искреннюю благо-
дарность
всемъ лицамъ,
помогавшимъ
мне своими
советами
при
составлении этой программы.
Программа No 1 (руководящая).
I. Ощущенгя. Воспргятія. Острота воспріятій. Обиліе и богатство
ихъ. Точность воспріятій.
II. Память. Запоминание. Сохраненіе въ памяти. Способность узна-
вания. Легкость воспроизведенія. Точность воспроизведенія. Преобла-
дание одного изъ видовъ памяти
(память материальная и формальная).
Типъ восироизведенныхъ
представленій. Способность точно локализи-
ровать воспроизведенный представления.
III. Ассоціаціи. Обиліе или бедность ассоціацій. Развитіе внешнихъ
ассоціацій. Развитіе внутреннихъ ассоціацін.
ГУ. Вниманіе. Легкость привлечения
вниманія. Сила его сосредо-
точенія (отвлекаемость). Развитіе произвольнаго (активнаго) вниманія.
Устойчивость или неустойчивость вниманія. Его объемъ.
V. Мышленіе. Наклонность къ составление сужденій. Правильность,
обоснованность сужденій. Ихъ субъективность или объективность.
Большая или меньшая способность къ отвлеченно. Широта или узость
понятій. Способность къ умозаключеніямъ. Наклонность къ анализу и
синтезу. Наклонность къ индукціи и дедукціи.
VI. Ргочь. Обиліе словесныхъ образовъ. Преобладающи! типъ ихъ.
Легкость сочетанія словесныхъ
образовъ. Связь иредставленій и по-
няли'! съ ихъ словесными
обозначениями.
УН. Воображенге. Способность къ образованію новыхъ предста-
вленій и ихъ комбинации Богатство
или
бедность воображенія. Жи-
вость, яркость
его.
Степень реальности
новообразованныхъ
пред-
ставлении
У III. Общія особенности умственной сферы. Быстрота или мед-
ленность
умственныхъ процессовъ. ІІреобладаніе сознательныхъ
или
безеознательныхъ психическихъ
процессовъ.
ІІреобладаніе внешнихъ

—
287 —
воспріятій надъ внутренними или обратно. Наличность или отсутствие
направляющим, идей въ умственной сфер);. Умственная утомляемость.
Умственная унражняемость (привыканіе).
IX. Настроеніе и аффекты. Преобладающее настроеніе. Постоян-
ство или изменчивость настроенія. Способность испытывать
радость
и горе. Наклонность къ гневу. Наклонность къ испугу. Наклонность
къ страху или ея отсутствіе (различные виды страха).
X. Чувства, зависящія отъ контраста. Чувство уднвленія. Инте-
ресъ ко всему новому.
XI. Чувства, относящіяся къ собственной личности. ІІизшія орга-
ническая чувства. Забота о благосостоянии своей личности (эгоизмъ).
Забота о своемъ превосходств!; надъ другими (самолюбіе). Чувства,
связанный съ оценкой собственной личности.
XII. Чувства ого отношенію къ другимъ людямъ. Родственный при-
вязанности. Чувство симнатіи (различные виды симпатіи). Обществен-
ный чувства.
XIII. Высшгя
идейныя чувствованія. Интеллектуальное чувство.
Эстетическое чувство (различные его виды). Нравственное чувство;
религіозное чувство (степень ихъ развитія и характера, проявленій).
XIV. Общія особенности эмоціональной сферы . Возбудимость чув-
ствовании
Ихъ сила,
интенсивность.
Ихъ продолжительность, устой-
чивость. Обиліе или бедность проявленій чувства. Вліяніе чувствъ на
умственные и волевые
процессы.
XV. Двиэісснія. Обиліе или бедность движсній. Ихъ быстрота или
медленность. Ихъ сила иди слабость. Степень координаціп сложныхъ
движений Двигательная утомляемость. Двигательная унражняемость.
XVI. Принятіе реиіеній. Процесса выбора. Сила или слабость же-
ланий и влеченій. Наклонность къ борьбе мотнвовъ.
Быстрота вы-
бора. Наклонность къ обсуждение мотнвовъ. Способность къ приня-
тие решеній. Устойчивость принятыхъ решеній. Ясность, определен-
ность
желаній и ріиненій. Систематичность сложныхъ действій.
ХУП. Сознательное волевое усилге. Степень развитія руководящихъ
идей и стремлений Способность къ внутренней (психической) задержк!;.
Способность къ физической (психомоторной) задержке. Способность
къ положительному волевому усилію. Большая или меньшая продолжи-
тельность волевого усилія. Степень сопротивляемости внешнпмъ влія-
ніямъ (различные ея виды).

—
288 —
Программа No 2 (объяснительная).
I. Ощущенія, воспріятія.
1. Острота воспріятій. Способность
улавливать самыя тонкія и
малозаметныя разницы между отдельными ощущеніями.
Количественная сторона. Въ сумеркахъ и темной ночью хорошо
вндитъ, распознаетъ самыя мелкія звезды на небе, свободно разбираетъ
мелкую печать
Улавливаетъ самый незначительный шорохъ, чрезвы-
чайно слабые и отдаленные звуки. Ясно и отчетливо различаетъ самыя
слабыя прикосновения, запахи
ит.
д.
Качественная сторона.
Хорошо иодбираетъ цвета, различая тон-
чайшее ихъ оттенкн. Обладаетъ музыкальнымъ слухомъ, способностью
улавливать разницу между самыми
близкими тонами.
Тонко распо-
знаетъ различные запахи (напр., разные духи).
Не замечается ли преобладанія одного какого-нибудь рода ощу-
щение надъ всеми остальными.
Эксп.: ЦТелый рядъ психофизическихъ
методовъ и пріемовъ.
2. Обиліе и богатство воспріятт. Наблюдателенъ: замечаетъ все,
что происходить вокругъ него.
Когда разсматриваетъ что-нибудь, то
ни одна мелочь
не
ускользнетъ отъ его нниманія. Чрезвычайно под-
робно изучаетъ все то, за что ни возьмется.
Эксп.: описаніе объекта
или рисунка (типъ описательный).
3. Точность воспріятій. Все его наблюдения, описанія и разсказы
о только
что виденномъ или слышанномъ вполне, соответствуютъ деіі-
ствительности;
какъ
отдельныя подробности событій,
такъ
и ихъ
взаимный отношенія переданы совершенно
точно.
Или же
все его
описанія, даже
при внимательномъ
отношеніи къ
предмету,
полны
ошибокъ, неточностей и пробеловъ. Эксп. Описаніе рисунка или объекта
тотчасъ носле показыванія.
II. Память.
4. Запоминаніе. Хорошо запомннаетъ
предметы,
лица,
событія,
разговоры,
хотя бы только одинъ разъ имъ виденные и слышанные.
Легко и быстро заучиваетъ самыя длинныя стихотворения и прозаиче-
скіе отрывки. Въ короткое время можетъ усвоить во всехъ подроб-
ностяхъ рисунокъ или описаніе сложнаго
прибора, зданія, местности.
Эксп. Непосредственное воспронзведеніе рядовъ или групиъ, состоя-
іцихъ изъ чиселъ, словъ или слоговъ,
носле однократнаго нрочтенія.
Заучиваніе стнхотворныхъ отрывковъ.
Заучиваніе слоговъ по методу
Эббинггауза.

—
289 —
5. Сохраненге въ памяти. (Продолжительность сохраненья и коли-
чество сохранившихся подробностей). То, что разъ виделъ или усвоилъ,
сохраняетъ въ памяти очень долго. По прошествіи многихъ дней, ме-
сяцевъ, даже летъ помнитъ вей подробности событій почти такъ же
хорошо, какъ помнилъ ихъ на
другой день. Или же вей впечатлйнія
быстро изглаживаются изъ памяти, воспоминанья очень бедны, отры-
вочны ьь неполны. Эксп. Методъ сбереженья (Эббььнггауза). Воспроиз-
ведете ріьсунка или объекта спустя долгое время ььосле показыванія.
6. Способность узнаванія. Легко узнаетъ все то, что когда-нибудь
ыиделъ, слышалъ или читалъ (лица, предметы, местности, музыкальный
произведенья, стихотворные отрывки ьь т. д.). Точно ьь правильно раз-
личаеть все старое, знакомое отъ
новаго,
незнакомаго. Или же не
узнаетъ даже техъ людей, съ которыми нисколько разъ встречался
и разговарнвалъ.
7. Легкость воспроизведепія. Въ случае надобности ильь когда самъ
этого захочетъ, тотчасъ же припомынаетъ все,
что нужно. Или же
воспроизведете совершается съ большимъ трудомъ, ььрььходытся спра-
вляться съ заьыьсной книжкой, спрашььвать окружаьоьндхъ ы ь . д. Только
въ томъ случай можетъ припомнить вей подробности какого-нибудь
(не особенно важнаго) ььроььсшествія, когда (жружающая обстановка,
разговоры ы его собственное настроенье напомннаьотъ ему о случившемся.
8. Точность воспроизведенія. Прьь чтеніьь наизусть стихотворсиій, при
перееказепрочььтаннаго дйлаетъ очень мало ошибокъ. Припоминая какое-
нибудь событіе,
оььысываетъ
совершенно правььльно вей тй (хотя бы
ы очень немногія) подробности, который сохранились въ его воспомьь-
наніи. Или же число ошььбокъ очень велико, видйнныя ранйе собььтія
ььередаетъ (даже ььры самомъ добросоыестномъ отношеніьь къ дйлу)
очень неточно, часто перепутываетъ подробности, ььеремйшььваетъ лица,
дйлаетъ собственный вставки и
т.
д. Эксп. ГІересказъ заучен наго
ранйе отрывка, описанье вььдйннаго ранйе рисунка.
9. Преобладание одного изъ видовъ памяти.
(Память матеріальная
и формальная). Хорошо запомььнаетъ ьь удерживаетъ въ памяти: отдйль-
ные звуки и ихъ сочетанія, мелодіы и отрывочный фразы; отдйльныя
п,ифры ьь числа; движенья; лььнд, картины, отдйльныя местности. Или
же: рытмъ ьь быстроту звуковъ и движений, геометрььческія фигуры,
чертежьь, схемы,
планы местностей, хронологььческуьо последователь-
ность событий. Не преобладаетъ ли одььнъ какой-нибудь изъ этихъ
видовъ ыамятьь надъ другььми.
10. Типъ воспроизведенныхъ представленш (тины: зрительный,
слуховой, моторнььй ы смеьпаььньье). Во вейхъ его восыомиыаніяхъ, меч-
тахъ ьь сновид'йнйяхъ преобладаютъ яркіе, живые зрительные образы;
очень подробно и точно можетъ оььььсать ихъ цвйтъ, форму и поло-
осн. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХ!).
19

—
290 —
женіе.
Обладаетъ способностью къ живописи. Или же преобладаютъ
слуховые образы (способность къ музыке) и воспоминанія о движеніяхъ.
Щеп.: заставить писать въ теченіе 5 минуть названія вещей, облада-
ющихъ резко выраженнымъ цветомъ; затемъ то же въ области слу-
ховыхъ внечатленій. Опыты съ памятью цветовъ, тоновъ и т. д.
1 1 . Способность точно локализировать воспроизведенный предста-
вленья.
Всякііі разъ можетъ точно определить, когда и при какихъ
обстоятельствахъ виделъ даннаго человека. Можетъ указать, въ какой
книге и въ какомъ месте страницы находится цитированная имъ фраза.
III. Ассоціаціи.
12. Обилге или бедносуіь ассоцгацгй. Каждое впечатленіе вызы-
ваешь целый рядъ мыслей, воспоминаній и образовъ. Обладаетъ неис-
черпаемымъ запасомъ темъ для разговора и большимъ количествомъ
самыхъ разнообразныхъ сведеній. Или же кругъ представленій очень
узокъ и ограниченъ, воспоминанія немногосложны. Эксп. Предложить
испытуемому написать 20 словъ (какихъ угодно); при оценке обратить
вниманіе на содержание словъ и время, потребовавшееся для всего ряда.
13. Развитіе втъшнихъ ассоціацій. Разскаяывая о чемъ-нибудь,
передаетъ подрядъ все то, что онъ виделъ и слышалъ, не заботясь о
внутренней связи.
Въ разсужденіяхъ преобладаютъ поверхностный
аналогіи. Заучиваешь (напр., уроки) не по смыслу, а чисто механически.
Повторить заученное можетъ лишь въ томъ порядке,
въ какомъ его
усвоидъ, иначе становится въ тупикъ и все забываетъ. Эксп. Запи-
сываніе одной или целаго ряда ассоціацій къ данному слову или ри-
сунку (характерно обиліе ассоціацій по созвучію).
14. Развгтіе внутреннихъ ассоцгацгй. Не довольствуясь простымъ
пересказомъ событій, старается передать ихъ внутреннюю, причинную
связь. (Осмысленный и связный текстъ — стихи, прозу -— запоминаешь
гораздо лучше, чемъ безевязный— собственныя имена, хронологическая
таблицы). Эксп. См. предыдущее.
IV. Вниманіе.
15. Легкость привлеченія вниманья. Всякая иеремена въ окружа-
ющей обстановке, все необычное, выдающееся, а также все, что сколько-
нибудь затрагиваетъ его чувства и интересы, тотчасъ же привлекаетъ
его вниманіе. Или же, наоборотъ, ко всему относится одинаково раз-
сііянно и невнимательно, не способенъ остановиться подольше на чемъ
бы то ни было.

291 —
16. Сила сосредоточенія вниманія (отвлекаемость вннманія). Сосре-
доточившись на какихъ-нибудь внешнихъ впечатленіяхъ (читая, слу-
шая, разсматривая что-нибудь, работая) или углубившись въ свои соб-
ственный мысли, совершенно не замечаетъ окружающаго; чтобы от-
влечь его, нужно нисколько разъ назвать по имени, тронуть за плечо
и проч. Или наоборотъ: ничтожное неудобство, помеха, громкій раз-
говоръ тотчасъ же развлекаетъ. Эксп .: Отвлеченіе отъ работы путемъ
хлопанія въ ладоши, разговора съ испытуемымъ, рі.зкихъ, внезанныхъ
и разнообразныхъ зрительныхъ и слуховыхъ впечатленій и т. д.
17. Развитіе щюизвольнаго (активнаго) вниманія. Если нужно, мо-
жетъ сосредоточить вниманіе даже на скучномъ и непріятномъ пред-
мет!;. По желанію
или
въ случае нужды легко переносить вннманіе
съ одного объекта на другой. Или же занимается только темъ, чтб
представляетъ интересъ въ данную минуту, бросая дело тотчасъ же,
какъ только найдется другой, более интересный объектъ (пассивное
вниманіе) Эксп.: Число ошибокъ въ трудной работ!; (выбираніе буквъ,
исправленіе корректуры, арифметнческія действія и т. д.). Разставлять
точки въ неправильно расиоложенныхъ графикахъ.
18. Устойчивость или
неустойчивость вниманія.
Долгое время
можетъ заниматься однимъ и темъ же предметомъ, поддерживать раз-
говоръ на одну и ту же тему. Или, наоборотъ, безирестанно меняетъ
тему разговора, спросивши что-нибудь, не досдушиваетъ объясиенія и
задаетъ уже новый, посторонни! вопросъ.
Эксп.: Величина колебаній
во время работы (средняя варіація).
19. Объемъ внимангя (широта или узость его). Можетъ ли зани-
маться несколькими делами одновременно, напр.:
выполнять сложную
ручную работу, писать, рисовать, — и
въ то же время слушать чтеніе,
участвовать въ интересномъ разговор!;; или: заниматься подробностями
дела и одновременно не упускать изъ виду общаго плана его. Эксп.
Две работы одновременно, напр., снисываніе и решеніе вслухъ пред-
лагаемыхъ арифметическихъзадачъ или счетъ вслухъ ударовъ метронома
V. Мышленіе.
20. Наклонность къ составленію суэісденій. Но поводу всякаго сколько-
нибудь значительнаго факта начинаетъ разсуждать, сопоставляетъ его
съ другими и делаетъ выводы. Наклонность перерабатывать и допол-
нять
свои ирежнія внечатленія, мысли и воспоминания, какъ только
опытъ дастъ что-нибудь новое. Или же совершенно не способенъ раз-
суждать, не въ состоянии понять самой простой мысли,
не зам!;чаетъ
вопіющихъ противоречій въ своихъ сужденіяхъ. Эксп.: Описаніе объекта
(типъ разсуждающій).

—
292 —
21. Правильность , обоснованность сужденгй. Значительное боль-
шинство его мненій и взглядовъ вполне соответствуютъ действитель-
ности. На его сужденія можно положиться, такъ какъ они всегда до-
статочно обоснованы.
Эксп
чтеніе словъ и слоговъ
на быстро вра-
щающемся барабане: неразобранные слова и слоги
одними пропуска-
ются, другими же воспроизводятся
постоянно,
хотя бы наугадъ и
ошибочно.
22. Субъективность или объективность сужденгй. Въ своихъ су-
жденіяхъ о иредметахъ, людяхъ и событіяхъ передаетъ, главнымъ об-
разомъ, то впечатленіе, которое они на него произвели. Оцениваетъ
ихъ значеніе всегда съ точки зренія своихъ собственныхъ взглядовъ,
не будучи способенъ встать на чужую точку зренія. Или же разсматри-
ваетъ
ихъ
вподне объективно.
Примеръ: противоположность между
художественнымъ и научнымъ отношеніемъ къ объекту.
23. Большая
или меныиая
способность къ отвлеченгю
(абстракт-
ность
или
конкретность мышленія, образованіе общихъ представлений
и понятій). Всегда занятъ какими-нибудь общими вопросами.
Каждое
отдельное явленіе природы
или фактъ общественной жизни умеетъ
обобщить, отыскавши въ немъ черты, общія для целаго класса явленій.
Собирая растенія, камешки, рисунки, всегда делитъ ихъ на группы
по известнымъ общимъ признакамъ.
Можетъ дать более иди менее
точное определеніе различнымъ отвлеченнымъ понятіямъ (напр.: наука,
справедливость, равновесіе). Наклонность къ занягію отвлеченными
науками: математикой, философіей. Иротивоиоложныя качества: каждое
явленіе интересуетъ его само по себе, безъ всякаго отношенія ко
всему остальному. Каждый отдельный фактъ всегда представляете
себе образно, конкретно, со всемн подробностями. Отвлеченный мысли
и
разсужденія старается для ясности иллюстрировать примерами, схе-
мами и рисунками.
24. Широта или узость понятій. Вей его наблюдения и взгляды
отличаются значительной узостью и односторонностью. ІІедантъ и фор-
малиста, нзъ-за частностей не видитъ главнаго, изъ-за средствъ забы-
ваетъ о цели. Наклонность къ мелочной спеціализадіи. Или же обла-
даетъ широкимъ
кругозоромъ,
способностью понимать и оценивать
самыя разнообразный и иротивоиоложныя явленія.
25. Способность къ у.иозаключеніямъ (построеніе цепи суждений
для образования конечнаго вывода). Въ области, ему хорошо знакомой,
очень
дальновиденъ:
задолго
впередъ можетъ разсчитать все воз-
можный
комбинаціи и предсказать вероятныя последствія даннаго
поступка. Въ своихъ разсужденіяхъ очень иоследователенъ. Обладаетъ
способностями къ формальной логике, математик'!', и т. п.
26. Наклонность къ анализу и синтезу. Приступая къ ознакомление

—
293 —
съ какимъ-нибудь иредметомъ (научная проблема,
явленіе природы,
практическое предпріятіе) прежде всего подробно изучаетъ одну за
другой отдельныя его стороны, не оставляя безъ вниманія ни одной
мелочи. Или же, наскоро ознакомившись съ некоторыми подробностями
вопроса, старается, исходя изъ нихъ, сразу представить себе общую
организацию дела, уловить главный причины явленія и т. д.
27. Наклонность къ индукціи и дедукціи. Делаетъ выводъ только
тогда, когда собрано достаточно фактовъ; вообще, въ своихъ
разсу-
жденіяхъ придерживается фактовъ (все равно, будутъ ли это собствен-
ный наблюденія, или сведенія, полученный изъ книгъ) и старается не
сліішкомъ
удаляться
отъ нихъ.
Или же, усвоивши себе известный
иринципъ или законъ
(ходячее мненіе, научная гипотеза,
какая-ни -
будь предвзятая мысль), делаетъ изъ него обширные и разнообразные
выводы,
не считаясь уже более съ фактами (прямолинейность, наклон-
ность къ поспешнымъ обобщеніямъ).
VI. Речь.
28. Обиліе словесныхъ образовъ (богатство речи). Обыкновенно не
чувствуетъ недостатка въ словахъ и выраженіяхъ. Для каждаго пред-
мета, для каждой мысли у
него тотчасъ имеется целый рядъ словъ,
названій, готовыхъ фразъ и оборотовъ речи. Или же речь очень бедна,
въ ней часто повторяются одни и те же слова и обороты.
29. Преобладающи типъ словесныхъ образовъ (типы зрительный,
слуховой, моторный и смешанные). Какпмъ образомъ охотнее читаетъ
и заучиваетъ, про себя или вслухъ? Какимъ образомъ охотнее заучи-
ваетъ, — по книге или съ чужихъ словъ? если по книге, то заучиваетъ
ли молча, следя только
глазами, или же
повторяетъ слова про себя?
Что больше сохраняется въ памяти: строчки, буквы, печатный шрифтъ
или звуки, рифмы. Эксп .: Даютъ запоминать различными способами буквы
числа, слоги, чтобы определить, какой способъ дастъ нанболее благо-
приятные результаты (обратить вниманіе на характеръ совершаемыхъ
при этомъ ошибокъ).
30. Легкость сочетанія словесныхъ образовъ. Речь льется плавно,
связно н свободно, безъ всякихъ задержекъ. Легко и быстро пишетъ
письма, сочиненія и т. п. Или же речь и письмо изобилуютъ тяжелыми,
неуклюжими оборотами, каждую фразу по нискольку разъ исиравляетъ
и переделываетъ.
31. Связь представленій и понятій съ ихъ
словесными
обозначс-
ніями. Для каждаго предмета или отношенія находить самыя подхо-
дящая, наиболее соответственныя названія и обороты речн (меткая,
ясная рФчь).

—
294 —
VII. Воображеніе.
32. Способность къ образоватю новыхъ представленій и ихъ ком-
бинацій. Высказываемый
мысли часто бываютъ
новы, оригинальны,
непохожи на
все прежнее. Или, ыаоборотъ, шаблонны, являются
повто-
реніемъ общеизвестныхъ истинъ. Изобретателенъ,
находчивъ. Легко
решаетъ загадки, шарады.
По несколькимъ даннымъ ему намекамъ
можетъ легко составить
себе целую картину какого-нибудь событія
иди местности. Способность
къ
сочиненно стиховъ, повестей и т. п.
Способность къ
остроумнымъ научнымъ гипотезамъ, техническимъ
открытіямъ и усовершенствованіямъ. Эксп .: Составленіе фразъ изъ не-
сколькихъ данныхъ словъ или словъ изъ ігі.сколькихъ данныхъ буквъ.
Заполнение пробеловъ текста.
33. Богатство или бедность воображены. Все созданія его вообра-
женія (классный сочиненія, разсказы, мечты, сновиденія) отличаются
крайней несложностью, примитивностью; или же, наоборотъ, изобилуютъ
богатствомъ подробностей, образовъ, сравнений и т. п. На одну и ту
же тему (организація какого-нибудь предиріятія, способъ выйти изъ
труднаго положенія) можетъ придумать целый рядъ различныхъ ва-
ріацій. Эксп.: См. иредыдуіц.; обратить внпманіе на количество соста-
вленныхъ фразъ (или словъ) и на число
повторяющихся
комбинации
34. Живость , яркость воображенія. Образы фантазіи (наир., мечты,
сновиденія) до того ярки, что въ воспоминании иногда перемешиваетъ
ихъ съ действительностью (не знаетъ самъ, виделъ ли такой-то фактъ
во сне, или на яву). Или же они
бледны, неясны
и
неопределенны,
съ трудомъ поддаются описание и передаче.
35. Степень реальности
новообразованныхъ
представлеиій. Его
стремления и замыслы, даже самые широкіе и отдаленные, вполне осу-
ществимы и не заключаютъ въ себе ничего несбыточнаго. Его научныя
построения вполне оправдываются дальне.йшимъ опьггомъ; различныя
техническія усовершенствованія,
планы
и проекты оказываются прак-
тичными и
целесообразными. Или же, наоборотъ, склоненъ
мечтать,
строить воздушные замки,
составлять
фантастическія гипотезы и не-
осуществимые проекты. Противоположность между реализмомъ и идеа-
лизмомъ въ искусстве.
VIII. Общія особенности умственной сферы.
36. Быстрота или медленность умственныхъ процессовъ. Быстро
или
медленно схватываетъ
и
подмечаетъ окружаю щія впечатленія,
быстро припоминаетъ, соображаетъ, отвйчаетъ на вопросы.
Быстро
оріентируется во всякомъ но-вомъ, незнакомомъ ему деле. Всякую при-

—
295 —
вычную и не особенно трудную умственную работу можетъ исполнить
въ очень короткое время. Насколько хорошо успеваетъ разсмотреть
(при нормальномъ зреніи и достаточномъ сосредоточен!:! вннманія)
быстро промелькнувшіе предъ глазами предметы: мышь, пробежавшую
въ углу комнаты, рядъ домовъ,
на мгновеніе освещенныхъ молніеіі
и т. д . Эксп .: Изследованіе скорости простой и сложной реакціи, вы-
бора, ассоціацій. Изследованіе при помощи тахистоскопа. Заставить
въ теченіе известнаго времени, какъ можно быстрее, писать все при-
ходящія въ голову названія предметовъ (скорость ассоціацій).
37. Преобладаніе сознательныхъ или безсознательныхъ процессовъ.
Разсказывая о событіи изъ
своей жизни, подробно описываетъ,
что
онъ думалъ и чувствовалъ въ
это время. Способенъ къ самрнаблю-
денію, къ точному описанію и анализу своихъ
внутреннихъ пережи-
ваній (напр., во время исихологическаго эксперимента). Или же заметно
иреобладаніе безсознательныхъ процессовъ. Не можетъ сказать, ка-
кимъ путемъ онъ дошелъ до известной мысли, заключения. Не можетъ
доказать своего мненія фактами, но «чувствуетъ»,
что онъ правъ.
«Инстинктивно» догадывается,
въ
чемъ
сущность даннаго вопроса.
Самыя удачныя мысли приходятъ въ голову невзначай, какъ бы слу-
чайно, во
время прогулки, иосторонняго разговора и т. п.; воспомн-
нанія сами собой «всплываютъ»,
когда о
нихъ не думаетъ. Самъ не
можетъ хорошенько разобраться въ своихъ желаніяхъ и стремленіяхъ,
симпатіяхъ и антипатіяхъ; часто самъ не можетъ назвать причины,
заставившей его разсердиться, обрадоваться и проч. Приступы недо-
статочно мотивированнаго страха.
38. ГІреобладанге внтинихъ воспріятій надъ внутренними и об-
ратно. ВнРшнія воспріятія являются только поводомъ къ возникно-
вение длиннаго ряда мыслей, которым и овладеваютъ всецело его вни-
маніемъ. Часто, углубившись въ свои
собственный мысли, плохо слу-
шаетъ то, что ему говорить собеседникъ. Любить тишину и уедине-
ние, позволяющія ему свободно предаваться своимъ занятіямъ, меч
тамъ и воспоминаніямъ. Или же любить шумную, пеструю, разнооб-
разную обстановку, которая давала бы массу внешннхъ впечатленій
и не оставляла бы его наедине съ самимъ собой.
39. Наличность или отсутствіе направляющихъ идей въ умствен-
ной сфергь. Замечается ли въ различныхъ его сужденіяхъ известное
единство, одна общая руководящая мысль, — или
же
они не имеютъ
между собой ничего обіцаго. Во время наблюденій всегда имеетъ
известныя руководящія задачи или точки зренія и обращаетъ внима-
ние только на те явленія, который соответствуютъ его задачамъ. Или
же часто уклоняется въ сторону, забывая о цели наблюденій, теряя
нить разговора, впадая въ противоречіе съ самимъ собой.

—
296 —
40. Умственная утомляемость.
Сколько часовъ
или
минутъ мо-
жетъ
провести за такой работой, которая требуетъ значительная
умственнаго напряжения (решеніе задачъ, заучиваніе уроковъ, под-
готовка къ серьезному экзамену). Скоро ли наступаютъ при этомъ
признаки утомленія, — субъективные (чувство усталости, тяжесть и боль
въ голове, мельканіе въ глазахъ, невозможность
сосредоточиться,
не-
способность соображать) и объективные (количественное и качествен-
ное ухудшеніе работы, разсеянность). Можетъ ли долгое время работать
безъ перерыва, или отъ времени до' времени нуждается въ отдыхе. Какъ
часты и продолжительны должны быть эти промежутки отдыха. Ска-
зывается ли къ концу рабочаго дня утомленіе по сравнению съ утрен-
ними часами и насколько
оно значительно. Эксп Заставить въ тече-
те 20 — 40 мин. безъ перерыва производить трудную умственную ра-
боту (арифметическія действія, заучиваніе безсмысленныхъ сдоговъ, вы-
бираніе буквъ изъ текста) и сравнить первую и вторую половину ра-
боты въ
кодичественномъ
и
качественномъ
отношеніи. Изследовать
работоспособность после долги хъ, утомительныхъ занятій (напр., носле
ряда уроковъ).
41. Умственная упражняемость ( привыканіе ). Какъ скоро при-
способляется ко всякой новой, непривычной для него умственной ра-
боте. Когда после перерыва снова принимается за занятія, то сколько
времени (минутъ,
часовъ, дней) требуется для него, чтобы
«втя-
нуться» и начать работать обычнымъ темпомъ.
Эксп.: Постепенное
улучшеніе работы но мере далыгМшихъ повторсній одного и того
же опыта.
IX. Настроеніе и аффекты.
42. Преобладающее настроеніе. Всегда веселъ, доволенъ, радостно
настроенъ, отличается
хорошимъ самочувствіемъ; даже въ трудныхъ
положеніяхъ не теряетъ хорошаго расположения духа. Или, наоборотъ,
самочувствіе большею
частью
плохое, настроеніе угнетенное, заме -
чается общая вялость и подавленность. Или, наконецъ, настроеніе спо-
койное, ровное, — ясное, но безъ особенной радости, серьезное, но безъ
оттеика грусти.
43. Постоянство или изменчивость
настроенія. Несмотря ни на
какія обстоятельства, настроеніе всегда одинаково. Или же оно легко
меняется въ зависимости отъ обстоятельству а иногда и безъ всякой
особенной причины. Происходить ли смена настроеній быстро или
медленно.
44. Способность испытывать радость и, горе. Всякое пріятнОе со-

—
297 —
бытіе, нее, что удовлетворяете его желаніямъ и лотрсбностямъ (игры
подарки, лакомства, интересное чтеніе, свиданіе съ любимыми людьми
и проч.) вызываете резко выраженное состояніе довольства и радо-
стное возбужденіе. Всякія же непріятности, лишенія и несчастія,
по-
стигаю іція его самого или близкихъ людей,
сильно огорчаютъ, заста-
вляютъ плакать, тосковать, грустить. Или же, наоборотъ, несиособенъ
ни къ особенной радости, ни къ особенному горю.
45. Наклонность къ гневу. Часто сердится, раздражается. Всякія
иренятствія, стесненія, помехи, даже самыя нсзначительныя, возбу-
ждаютъ его и вызываюте досаду и чувство гнева, достигающее иногда
значительной силы (бешенство, ярость). Или, наоборотъ, добродушенъ,
ко всему относится спокойно и снисходительно.
46. Наклонность къ испугу. Всякое сильное
и
внезапное впечат-
лите (шумъ отъ паденія чего-нибудь, выстрелъ нзъ ружья,
неожи-
данный стукъ въ дверь, внезапное появление человека за спиной) пу-
гаете, заставляете вздрагивать и вызываете сердцебіеніе.
47. Наклонность къ страху или ея отсутствіе. При приближении
опасности безпокоится, дрожите, бледнеетъ, теряется, пытается бе-
жать или (при крайней степени страха) совершенно теряете способ-
ность
двигаться.
ГІротнвоположныя качества:
храбрость, смелость,
хладнокровіе; въ присутствіи опасности, вполне сознавая ее, спокойно
продолжаете свое дело, разговариваете и т. д.
Различные виды страха: страхъ передъ болыо (побои, иораненія),
страхъ за свою жизнь, за свое имущество, за различные матеріальные
интересы. Боязнь
за
свое
дело, за свою репутацію, за свои высшіе,
духовные интересы, за близкихъ и уважаемы хъ людей. Боязнь боль-
шого общества, застенчивость. Боязнь всего новаго, нензвестнаго, страхъ
передъ будущимъ вообще. Боязнь темноты, привиденій, мертвецовъ,
всего непонятнаго
и
сверхъестественная. Боязнь мышей, лягушекъ,
лауковъ, отвратительныхъ жнвотныхъ
и насекомыхъ.
X. Чувства, зависящія отъ контраста.
48. Чувство удивленгя. Всякое необычайное, неожиданное происше-
ствие сильно
поражаете его.
Осматривая въ первый разъ въ жизни
большой городъ, музей, дворецъ и т. и.,
приходите въ сильное воз-
буждение, поминутно оборачивается во все стороны, испускаете уди-
вленные возгласы и т. д. Или же его ничемъ не удивишь, ко всему
относится спокойно и холодно,
какъ
будто бы все это уже знал'ь
заранее.
49. Интересъ ко всему новому. Все новое, незнакомое (новыя лица,

нолые
предметы, книги, рфдкія и странный вещи и
т. п.) возбу-
ждаютъ въ немъ интересъ и желаніе ознакомиться поближе. Любопы-
тенъ. Постоянно шцетъ новыхъ, неиснытанныхъ еще ощущеній и впе-
чатлений. Любить разнообразіе, не терпитъ скуки,
монотонности. По-
гоня за модой (въ платье, манерахъ, взглядахъ и обычаяхъ).
XI. Чувства, относящіяся къ собственной личности.
50. Низиіія органическія чувства. Удовлетворено органическихъ
потребностей (сонъ, йда и др.) является однимъ изъ главныхъ удо-
вольствий въ его
жизни.
Обжора, лакомка, гастрономъ. Наклонность
къ злоупотреблению спиртными напитками.
Сильное развитіе грубыхъ
половыхъ
влеченій; распутенъ, охотно слушаетъ всякія сальности, раз-
сматриваетъ всякіе непристойные рисунки. Или же, наоборотъ, ней
его физическія потребности очень ограничены, отличается умеренностыо,
трезвостью и воздержаніемъ.
51. Забота о благосостояніи своей личности (эгонзмъ). Всегда
заботится только о себе, о своихъ
собственныхъ нуждахъ, выгодахъ
и удовольствіяхъ; во всехъ остальныхъ людя.хъ видитъ лишь средство
или препятствие для достижения своихъ
личныхъ
делей. Жадность,
корыстолюбіе. Трусость, чрезмерная забота о самосохранении. Или же,
наоборотъ, отличается
безкорыстіемъ, самоотреченіемъ, способенъ къ
великодушию и самопожертвованію.
52. Забота о своемъ превосходстве надъ другими (самолюбіе).
Всегда старается чемъ-нибудь отличиться, превзойти своихъ товари-
щей. Ищетъ славы,
почета,
высокаго
положеніч,
знаковъ отличія,
чувствитеденъ къ похваламъ и порицаніямъ, шумному успеху или ра-
внодушно со стороны окружающихъ.
Тщеславенъ, любитъ рисоваться
и кокетничать.
Хвастливъ. Обидчивъ. Чрезвычайно дорожитъ своей
реиутаціей. Сильно развитое чувство чести и собственнаго достоинства.
53. Чувства , связанный
съ оценкой собственного личности.
Силь-
ная, непоколебимая уверенность въ себе, въ своихъ силахъ и способ-
ностяхъ (физическихъ или духовныхъ). Смело и самоуверенно берется
за самыя трудныя предпріятія. Самомненіе. Самонадеянность. Само-
довольство. Властолюбнвъ
и
гордъ, насмешливо
и презрительно от-
носится
ко
всемъ окружаюіцимъ.
—
Противоположныя качества: Чув-
ство собственнаго безсилія и несиособиости; не рф.шается взять
на
себя сколько-нибудь ответственное дйло. Легко ириходитъ въ смуще-
ние, замешательство . Въ присутствіи незнакомыхъ людей стыдится,
конфузится. Наклоненъ къ раскаянію, смнренію и самоуничижению
(остерегаться притворства!)

299
XII Чувства по отношенію къ другимъ людямъ.
54. Родственный привязанности. Любнтъ своихъ родителей, братьевъ.
сестеръ, часто вспоминаетъ о нихъ, пишетъ длинный письма, радуется
свиданію съ ними и т. д. Хорошін, заботливый семьянинъ, готовъ для
своей семьи на всякія жертвы. Родительская любовь къ детямъ.
55. Чувство симпатіи (различные виды симпатіи). Любовь,
влю-
бленность. Способенъ къ сильной, глубокой любви, ради которой готовъ
пожертвовать многимъ; или же привязанности его не глубоки и не-
продолжительны (хотя, можетъ быть, и часты). — Нежность, сострада-
тельность. Ко всему слабому, безсильному (маленькія детн и животный,
дряхлые старики, больные и ншціе) относится ласково
и
съ сожалі,-
ніемъ, старается помочь всемъ, чемъ можетъ.
Добръ, услужлнвъ.
Мягокъ, деликатенъ. Чутокъ, отзывчивъ.
—
Способность къ дружбе.
Обнаруживаете, значительную привязанность къ некоторымъ товарн-
щамъ, воспитателямъ; делится съ ними своими
тайнами, старается
доставлять нмъ удовольствіе.
—
Чувство уваженія. Почтительно н
съ
уваженіемъ относится къ родителямъ, старшимъ, начальству, — вообще,
всемъ темъ, кого считаете, выше, умнее или лучше себя. Разсказы о
великихъ людяхъ и чтсніе ихъ біографій производятъ на него глубокое
впечатленіе.
Противоположный качества: Холодность. Жестокость, безсердечіе.
Желаніе причинить другимъ страданіе (охотно дразнитъ детей, мучитъ
животныхъ). Мстительность, злопамятство. Зависть, злорадство. Способ-
ность къ ненависти. Ъдкость, язвительность
въ разговорахъ. Наклон-
ность къ ссорамъ и дракамъ.
—
Дерзость, грубость, нахальство.
56. Общественный чувства. Радушіе, гостеііріимство. Сильно раз-
витое чувство товарищества. Стремление устраивать сообща различный
иредпріятія. Стремленіе направлять
свою
деятельность на пользу
общества, государства, человечества.
XIII. Высшія идейныя чувствованія.
57. Интеллектуальное чувство. Умственная работа, если только
не слишкомъ утомительна, сама по себе доставляетъ ему удовольсгвіе.
Любознателенъ. Охотно читаетъ серьезный книжки, интересуется раз-
личными чисто теоретическими вопросами. УсігРшнос решеніе трудной
задачи очень радуетъ его,
независимо
отъ
какихъ-дпбо побочныхъ
соображеній (самолюбія, разечета и т.
д.). Способенъ увлекаться
широкими научными обобщеніямп н теоріями.

—
300 —
58. Эстетическое чувство (различные его виды). Чувство красоты.
Любить все красивое, изящное: чистые, пріятные звуки, мелодіи и
аккорды (пеніе, игра на инструментах^), красивыя сочетанія цветовъ
(живопись, зеденеющіе поля и леса, голубое небо), плавныя, мерныя
движенія и т. д. Одевается изящно, со вкусомъ. Умеетъ составлять
букеты, красивыя декораціи. Питаетъ отвращеніе ко всему безобраз-
ному, некрасивому. Или же совершенно лишенъ чувства красоты, ему
нравятся пестрый, безвкусный сочетанія цветовъ. оглушающій шумъ
и стукъ и проч.
Содержаніе въ нскусстве: Нравится все полезное, целесообразное:
чистота и порядокъ въ комнате; стройно и правильно действующая
(хотя бы и не изящная) машина, пароходъ, пойздъ железной дороги;
правильное, симметричное расположеніе частей въ утвари, зданіяхъ и
орнаментахъ. Или же красоту и изящество
предпочитаете пользе,
любить изящныя безделушки, поэтическія, хотя
и
нецелесорбразныя
постройки и сооруженія (парусный корабль, старая, покривившаяся
избушка въ лйсу), въ произведеніяхъ искусства ищетъ преимущественно
интересныхъ иохожденій, сильно волнующихъ сценъ, различныхъ идей
обіцаго характера и т д.
—
Чувство высокаго. Любить все возвышенное
и грандіозное: волнующееся море, водопады,
сильным
грозы,
голыя
скалы.
Зачитывается разсказами о герояхъ, обладавшихъ огромной
физической силой, о грандіозныхъ сраженіяхъ и
знаменитыхъ
иолко-
водцахъ, или о нравственномъ героизме, о христіанскихъ мученикахъ,
миссіонерахъ,
самоотверженныхъ
поступкахъ.
—
Чувство
смешного.
Любнтъ шутки, остроты, юмористическіе разсказы, каррикатуры, воде-
вили II т. II.
59. Нравственное чувство (степень развитія и характеръ проявле-
ній). Большее или меньшее развитіе извй.стныхъ нравственныхъ прин-
циповъ, руководяіцихъ его поведеніемъ. Ко всему, что
онъ
считаетъ
хорошимъ и нравственнымъ, относится сочувственно, всякій же дурной,
безнравственный поступокъ вызываетъ въ немъ отвращеніе, сожалйніе
или
негодованіе. Поступивши дурно, чувствуетъ затймъ угрызенія
совести.
Проявленія нравственнаго чувства: честеиъ, правдивъ, откровененъ,
справедливъ, добросовестно исполняетъ то, что считаетъ своимъ долгомъ,
вйренъ разъ данному обеіцанію, твердо держитъ свое слово. — Отношеніе
къ
различнымъ общепринятымъ обычаямъ и приличіямъ: вежливъ,
аккуратенъ, умйетъ хорошо держать себя въ обществе и на улице,
оирятенъ и т. д. — Противоположный качества: наклонность къ обману,
лести,
хитрости,
воровству,
постоянный
шалости, даже въ
самыя
серьезный и торжественный минуты, неопрятность, нечистоплотность.
60. Религіозное чувство (степень развитія и характеръ проявленій).

—
301 —
Существуютъ ли у него какія-нибудь (более или менее сложнвшіяся)
религіозныя воззренія, вліяюіція на его
поступки
и
поведеніе. На-
сколько сильно это вліяніе. Прибегаетъ ли къ религіи въ критическіс
моменты
своей жизни (во время несчастій, передъ началомъ труднаго
и опаснаго
предпріятія). — Проявленія религіознаго чувства: часто
и
горячо молится,
охотно
читаетъ
священный книги
и
беседуетъ о
вопросахъ веры и религін. Отношеніе къ обрядовой стороне религін:
частое хожденіе въ церковь, строгое соблюдете постовъ и различныхъ
другихъ обрядностей.
XIV. Общія особенности эмоціональной сферы.
61. Возбудимость чувствованій. Всевозможный чувства и волненія
возникаютъ
очень
легко:
достаточно малейшаго
повода,
чтобы ихъ
вызвать. Постоянно волнуется, кипятится.
Легко приходитъ въ состо-
яние восторга, гнева (вспыльчивость), угнетенія и т. д.
62. Сила , интенсивность
чувствованій. Достигаютъ ли ні, который
чувства и аффекты (напр.: радость, печаль, гневъ, самолюбіе, состра-
дание, религіозное чувство и др.) когда-нибудь такой силы и глубины,
чтобы потрясти весь его организмъ,
изменить хотя бы на время все
его поведеніе или, наконецъ, побудить его на необычайные, изъ ряда
вонъ выходяіціе поступки? Или же все его чувства слабы и поверхностны?
63. Продолжительность , устойчивость чувствовангй. Разъ возник-
шее чувство не скоро успокаивается, даже если причина, его вызвав-
шая, уже давно исчезла.
Спустя долгое время достаточно малейшаго
повода или напоминанія, чтобы прежнее чувство возобновилось въ пол-
ной силе; или же, наоборотъ,
всякое, даже сильное чувство быстро
ослабевастъ и прекращается, хотя бы вызвавшая его причина и не пе-
рестала действовать.
64. Обиліе или бедность втъшнихъ проявленій чувства. Каждое
сколько-нибудь значительное чувство сопровождается обильными фило-
логическими нроявленіями: краснеетъ или бледнеетъ, плачетъ или громко
смеется, оживленно жестикулируетъ, голосъ делается черезчуръ гром-
кимъ или, наоборотъ, слабымъ и беззвучнымъ, дыханіе учащено, сердце
сильно бьется. Или же даже при сидьныхъ чувствахъ
все ограничи-
вается легкой краской на лице и небольшими, полузадержанными дви-
женіями. — Общнтеленъ, много говорить,
обо всехъ своихъ чувствахъ
веішъ разсказываетъ, — или
замкнуть,
молчаливъ,
несообщителенъ.
Эксп .:
графическая запись
пульса и дыханія. Плетисмографическое
изследованіе.
65. Вліяніе чувствъ на умственные и волевые процессы. Событіе,

—
302 —
сильно его поразившее, преувеличнваетъ и вообще персдаетъ неточно.
Оужденія о дюдяхъ часто бываютъ пристрастны подъ вліяніемъ сим-
патій или антинатій. Впечатлителенъ: при удаче, въ хорошсмъ настрое-
нии духа слишкомъ оптиыистиченъ, при неудаче лее, утомленіи через-
чуръ быстро отчаивается во всемъ. Часто увлекается, действуетъ подъ
вліяніемъ минутныхъ желаній, забывая все свои прежнія решенія и
разсужденія. Склоненъ идеализировать свое прошлое или, наоборотъ,
рисовать его слишкомъ мрачно.
XV. Движенія.
66. Обиліе или бгьдность двиэюеній. ІІодвиженъ или мало подни-
жешь. Совершаетъ много ненужныхъ движеній: безъ всякой надобности
ходитъ или бегаетъ изъ угла въ уголъ, прыгаетъ, размахиваетъ ру-
ками, гримасничаетъ, ерзаетъ на стуле, раскачивается, потягивается
и т. д.; или же подолгу сидитъ на месте, совершаетъ только те дви-
жения, который необходимы.
67. Быстрота или медленность двиоюеній. Насколько быстро мо-
жетъ ходить, бегать, говорить, писать,
исполнять различную ручную
работу; наибольшее количество движеній (напр., поворотовъ колеса,
точильнаго станка), которое можетъ совершить за известный проме-
жутокъ времени. Эксп.: стучать пальцемъ но телеграфному ключу,
соединенному съ перомъ, пишущимъ на закопченномъ барабане; ста-
вить точки карандашемъ: считать вслухъ, — все
это
какъ
можно
быстрее, или же темъ темпомъ, какой для него наиболее удобенъ и
привыченъ.
68. Сила или слабость движеній. Можетъ поднимать и ворочать
значительный тяжести. Во время игръ, гимнастики или атлетическихъ
состязаній обнаружнваетъ значительную мышечную силу. Эксп.: Изсле-
дованіе при помощи динамометра, эргографа.
69. Степень координаціи сложныхъ движеній. Насколько ловко
или неуклюже совершаетъ хорошо знакомый ему, иривычныя движенія.
Способность къ гимнастик-!;, танцамъ, подвижнымъ играмъ, спорту.
Беглая техника при игре на музыкальныхъ инструмеитахъ. Способность
къ ручной работе. Эксп.: Попаданіе въ цель палочкой или шарикомъ.
70. Двигательная утомляемость. Способенъ ли къ трудной и про-
должительной работе. Насколько быстро появляются признаки утомле-
ния (вялость движеній, дрожаніе рушь, одышка и проч.). Эксп.:
бы-
строе постукиваніе по телеграфному ключу. Изследованіе при помощи
эргографа.
71. Двигательная упражняемость (способность къ упражненію въ

—
303 —
двигательной сфере). Насколько быстро и хорошо усваиваетъ различ-
ный, новыя для него, сложныя двнженія. Легко ли дается обученіе раз-
личными, ручнымъ и технпческимъ работамъ, ремесламъ и т. д.
XVI. Принятіе решеній. Процессъ выбора.
72. Сила или
слабость желаній и влеченій. Когда говорить о
своихъ потребностяхъ, о своихъ задушевныхъ желаніяхъ и назіереніяхъ,
то заметно оживляется; или, наоборотъ, остается такимъ же вялымъ,
апатичнымъ и безразличными,, какъ и прежде. Находясь въ очень не-
удобноміъ и непріятноміъ положены,
не обнаруживаете ни міалейшаго
желанія выйти изъ него, хотя бы это было и не трудно сделать. Ко
всему одинаково равнодушенъ и безразличенъ.
73. Наклонность къ борьбе мотивовъ (процессъ выбора). Передъ
каждымъ, сколько-нибудь важны міъ решеніемъ или сужденіемъ ко-
леблется, выбираете, взвешиваете; или, наоборотъ, во всехъ, даже
затруднительныхъ случаяхъ принимаете тотчасъ же, безъ венки хъ
колебаній, первое попавшееся решеніе (импульсивность постунковъ).
Эксп. : Характеръ ответовъ, даваемыхъ испытуемыми при психо-физич.
изследованіяхъ: одни после долги хъ колебаній даютъ верный ответъ,
другіе отвечаютъ немедленно, но ошибочно.
74. Быстрота выбора. Продолжительность колебаній, предшествую-
щи хъ
окончательному принятію решенія. Въ критическую минуту,
когда нельзя медлить (пожаръ, внезапная опасность для жизни, кри-
тический моменте во время игры), действуете решительно и целесо-
образно. Эксп:. Скорость реакціи выбора.
75. Наклонность къ обсужденію мотивовъ.
ІТредусміотрительность:
заранее обдумываете всЬ возможный последствія своего решенія или
поступка. Благоразуміе: начинаете какое-нибудь дело, иредпріятіе
только въ томъ случае, если обладаете достаточными средствами для
его выполненія и если результате иреднріятія вполне соответствуете
его целямъ и интересами, . Все подробности поступка заранее хорошо
обдуманы. Всегда можете сказать, почему и зачймъ онъ действуете
такъ,
а
не
иначе.
Противоположный качества:
легкомысліе, без-
заботность.
76. Способность (или неспособность) къ принятгю решенгй. Даже
когда положеніе дйла ясно,
все же
никакъ
не
можете решиться и
безъ конца колеблется. Едва начавши какое-нибудь дЬло, уже начи-
наете переделывать его
въ
противоположном^ направленін. Налич-
ность или отсутствіе твердыхъ, определенныхъ плановъ и намереній.
77. Устойчивость (или неустойчивость) принятыхъ решеній. Но-

—
304 —
стоянство въ образе действій,
въ
преследованіи разъ намеченныхъ
целей. Никогда или
очень
редко меняетъ свои привычки и занятія.
Неизменность взглядовъ
и
мненій, верность своимъ давни шнимъ
убежденіямъ.
78. Ясность, определенность желаній и решеній. Всегда знаетъ
до последнихъ подробностей,
чего
именно хочетъ и добивается. Или
же конечный цели очень неясны, планы и намеренія полны противо-
реча!, которыхъ онъ самъ не замечаетъ. На многіе вопросы, относя-
щееся къ предстоящему поступку, совершенно не въ состояніи ответить.
79. Систематичность сложныхъ
действій. Всякое дело совер-
шаетъ систематически, последовательно. Только
окончивши
одно, пе-
реходитъ къ другому. Во всемъ любитъ норядокъ, систему (въ распре-
делена! времени, занятій, въ денежны хъ делахъ). Занимаясь научными
изследованіями, охотно составляетъ классификаціи, стремится распо-
ложить факты въ известномъ порядке,
хотя бы и чисто внешнемъ.
Или же, наоборотъ, постоянно суетится безъ толку, перескакиваетъ
отъ одного къ другому, не оканчивая ни одного изъ начаты хъ делъ.
Отдельные поступки часто противоречить другъ другу. На столе и
въ
комнате
безпорядокъ. Научные факты и наблюдения излагаетъ
какъ попало, безъ всякой обработки и систематизации
XVII. Сознательное волевое усиліе.
80. Степень развит/ я руководящихъ идей и стремленгй. Имеетъ ли
опредТ.ленныя
мненія, взгляды (религіозные, этическіе и др.), ру-
ководящіе всеми его решеніями, определенный цели, дающія на-
правление всемъ его поступкамъ. Замечается ли въ
его действіяхъ
известное единство, наличность общей руководящей мысли.
81. Способность къ внутренней (психической) задержки. Само-
обладаніе, способность подавлять въ себе страхъ,
вспышки
гнева,
различныя страсти, влеченія и т. п. Аскетическія наклонности.
82. Способность къ физической (психомоторной) задержки. Умеетъ
скрыть проявленіе своихъ чувствъ. Даже при сильномъ возбужденіи,
страхе, гневе, радости и т. д. остается но наружности спокойнымъ.
Выносливъ по отношенію къ боли, не кричитъ, не стонетъ.
83. Способность къ положительному волевому усилію. Можетъ ли
принудить себя взяться за очень трудное, почти безнадежное дело,
если это необходимо. Находясь въ
самомъ
тяжеломъ
положеніи (бо-
лезнь, отсутствие средствъ, различныя лишенія и препятствія), все же
нродолжаетъ развивать энергическую деятельность; или же, наоборотъ,
малейшее затрудненіе тотчасъ -же парализуетъ всю его энергію.

—
305
84. Большая
или
меньшая
продолжительность волевого усилія.
Настоіічивъ ли въ
иреследованіи своихъ целей. Можстъ ли довести
до конца разъ начатое Д'Т'.до,
несмотря ни на какія преиятствія. Или
же за всякую работу сначала принимается энергично, но зателгь быстро
остываетъ. Способенъ ли на продолжительную работу, или нетъ.
85. Степень сопротивляемости внешнимъ вліяніямъ (различные
ея
виды). Сознательная, разумно-мотивированная
самостоятельность
мненій и поступковъ.
Нежелание поступаться своими убежденіямн.
Чужіе советы и образцы принимаем,,
но только
изменивши
ихъ
сообразно своимъ иотребностямъ. — Тупое, ограниченное упрямство.
Несмотря на все убежденія, ни за
что не желаетъ изменить своихъ
действій, явно безсмысленныхъ и для него самого вредныхъ.
Противоположный качества.
Подражательность: легко перенимаетъ
поступки окружаю іцихъ,
ихъ
манеры, жесты, сужденія, способъ вы-
ражаться; при этомъ одинаково легко усваиваем, какъ хорошее, такъ
и дурное. Уступчивость, наклонность подчиняться. Легковеріе: веякій
разсказъ, даже самый нелепый, принимаем, за чистую монету. Способ-
ность поддаваться внушенію: можно безъ особеинаго труда убедить
его сделать что угодно. Эксп.: опыты со внушеніемъ запаховъ, едва
заметныхъ слуховыхъ, болевыхъ ощущеній и т. д.
ОСН. НАЧАЛА НАУКИ О ХАРАКТЕРАХЪ.
20

ЛИТЕРАТУРНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ.
1. W . Stern. Ueber Psychologie der individuellen Differenzen. Leipzig, 1900.
.
2. Beneke. Psychologische Skizzen, В. II . Gottingen, 1827.
3. A . Лазурскій. Учепіе о характсрахъ. Вестп. псих .,
1905г.вып.3и5.
4.
„
О взаимной
связи
душевпыхъ
свойства,
и
способахъ
ея
изучепія. Во пр. фил. и псих.,
кн. 53.
5. A. Binet. L’etude experimentalo tie l’intelligence. Paris, 1903.
6. А . Шопенгауеръ. Міръ, какъ воля и представленіе. Пер. А. Фета.
7. У . Джемсъ. Психологія. Пер. И. Лапшина. Изд. 2.
8. А . Лазурскій. О значеніи эеперимеита
въ
пспхологіи. ВЬстп. психол.
1904 г. вып. 3.
9. A . Fouillee..
Temperament et caraetere
scion les individus, les sexes et
les races. Paris, 1895.
10. B . Perez. Le caraetere de l’enfant a l’homme. Paris, 1892.
И. Бэнъ. Объ изученіи характера. Пер. Цитовича. СПб. 1866
г.
12. Th. Ribot. Psychologie de l’attention. Paris', 1889.
13. В. Вундтъ. Очеркъ психологіи. Пер. Д. Викторова. Москва, 1897.
14. Ф. Поланъ. Психологія характера. СПб. 1896.
15. Е . Kraepelin. Psychiatric. 2 В. 6-te Anil. Leipzig, 1899.
16. Ch. Ribery. Essai de classification naturelle des caracteres. Paris, 1902.
17. 1». Dessoir. Seelenkunst und Psychognosis. Arch, fur system at, Philos. B.
Ш. 1897 .
18. P. Malapert. Les elements du caraetere. Paris, 1898.
19. E. Kraepelin. Der psychologishe Versnch in der Psychiatric.. Psycholog.
Arb.В.I,H.1.
20. A. Binet et V. Henri. La psychologie individuelle. L’annee psychol.,
П. 1895.
2.1 . H. Лосскій. Основныя ученія психологіи съ точкп зренія волюнтаризма.
Спб. 1903.
22. А. Виреніусъ. Характеристика учащагося. Спб. 1904 .
23. Til. Ribot. Sur les diverses formes du caraetere. Revue philos. 1892, No 11.
24. А. Бэнъ. Психологія. Спб. 1887 .
25. Til. Piderit. Mimik und Physiognomik. Deutmold, 1886.
26. 1 . Henle. Antropologische Vortrage, H. 1 и 2.
27. К . Поварнинъ. Объ условіяхъ привлеченія и сосредоточенія випманія.
Докл. въ Русск. Общ. Норм, п Патол. Псих. 13 аир. 1904
г.
28. W . Preyer. Die Seele des Kindes. 5-te Aufl. Leipzig, 1900.
29. И. Холчевъ. Объ индивиду алъпыхъ
колебапіяхъ
вниманія. Вопр. фил.
и псих. кн. 57.
30. Ч . Дарвинъ. Выражепіе душевпыхъ волпеній. Пер. М. Филиппова. СПб.
1896.

—
307 —
31. G . Stoning. Vorlesungen iiber Psychopatbologie in ihrer Bedeutung fiir
die norm ale Psychologic. Leipzig, 1900.
32. A. Oehrn. Experimented Studien
zur Individualpsychologie.
Psycholog.
Arb.В.I.H.1.
S3. W. Wundt, Grundziige der pliysiologischen Psychologie. 4-te Aufl. Leipzig,
1893.
34. Sollier. Psychologie de l’idiot et de l’imbecile. Paris, 1891.
35. A . Лазурскій и H. Шиповъ.
Память однородных - !, последов.
зрительп.
внечатленій. Неврол. Вестн.,
Т. УШ, вып. 1.
36. A . Lehmann. Die Hauptgesetze des menschlichen Gefiihlslebens. Leipzig,
1892.
37. Г. Спенсеръ. Основанья психологіп. Москва, 1898.
38. Т. Рибо. Творческое воображеніе. СПб.,
1901.
39. А. Моссо. Страхъ. Психофизіологическій этюдъ.
СПб. 1887.
40. R . Saxinger. Ueber den Einfluss der Gefiihle auf die Vorstellungsbewegung.
Zeitschr. f. Psychol.,
B. 27, H. 1—2.
41. J. M. Charcot. Oeuvres completes. Т. Ш.
42. Т. Рибо. Изследованіе аффективной памяти.
Пер. Е. Максимовой. СПб.
1895.
43. В. Бехтеревъ. Объ отправлении зрительныхъ
бугровъ у жпвотныхъ
и
человека. Вестн.
клпнич.
и судебн. психіатр. Годъ Ш, 1885.
44. Г. Гефдингъ. Очерки психологіп. Пер. подъ ред. Я. Колубовскаго. 4-е изд.
Спб. 1904.
45. L . Dumont. Vergniigen und Schmerz. 1876 .
46. E. W . Scripture. Untersuchungen iiber die geistige Entwickelung dor
Schulkinder. Zeitschr. f. Psychol.,
B. 10.
47. A . Gross. Untersuchungen iiber Schrift Gesunder
und Geisteskranker,
Psychol. Arboiten, В. П.
48. А. Бинэ. и В. Анри. Умственное утомленіе. Пер. Ек. Анри. М. 1889 .
49. См. 21.
50. А . Моссо. Усталость. Пер. М. Манассеппой. СПб. 1893.
51. Н. Ebbinghaus. Ueber das Gedaclitnis. Leipzig, 1885.
52. Т. Рибо. Воля
въ ея нормальномъ
и
болезненномъ
состояніяхъ. СПб.
1900.
53. F. Paulhan. La dissimulation dans le caractere. Le faux impassible. Revue
philos. 1901, No 12.
54. Sommer.
Lehrbuch der psychopathologischen Untersuchungsmethoden.
Berlin— Wien, 1899.
55. Th . Lipps. Das Selbstbewusstsein.
Empfindung und Gefiihl. Wiesbaden
1901.
56. Б. Сиддисъ Психологія внушенія. Пер. М. Колоколова. СПб. 1902 .
57. В. М. Бехтеревъ. Внушеніе и его роль
въ
общественной жизни.
СПб
1904.
58. 3. Гизе и А. Лазурскій. Дыханіе и пульсъ въ гшінозе. Обозр. психіатр.
1900 г.,
NoNo6и7.
ос
59. A. Binet. La suggestibilite. Paris, 1900.
,
чубдичч
60. А . Нечаевъ. Труды по эксп. педаг.
психол.
Вып. 2, 1902
г.

ГПБ Русский фонд
Ъ&М 7-