Текст
РИМСКОЙ ИМПЕРИИ Bl ВЕКЕ Н.Э.
I
А.Г.БОКЩАНИН
СОЦИАЛЬНЫ И КРИЗ И С РИМСКОЙ ИМПЕРИИ В I ВЕКЕ Н.Э.
Издательство Московского Университета 1954
Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Московского университета
Под редакцией член-корр. АН СССР Б. А. РЫБАКОВА
ВВЕДЕНИЕ
Избирая предметом настоящей монографии социальную историю Римской империи в первый век ее существования, концентрируя свое внимание на причинах, сущности и следствиях политического кризиса, пережитого римской рабовладельческой державой в середине I в. н. э., автор не претендует на исчерпывающее разрешение всех проблем экономической и социальной истории древнего Рима этого периода. Работа, предлагаемая вниманию читателя, имеет несравненно более узкие цели: уточнить причины и характерные особенности гражданской войны 68—69 гг., разыгравшейся в западных провинциях империи, и определить взаимодействие этой войны с иудейским восстанием 66—73 гг., устанавливая тем самым историческое место всех этих событий в общем процессе развития рабовладельческих обществ Средиземноморского бассейна. При разрешении основных задач настоящей монографии автор, однако, был вынужден высказать свое суждение по ряду вопросов, лишь косвенно связанных с основными разбираемыми проблемами. Хотя некоторые из этих вопросов сами по себе могли бы явиться темой для самостоятельного исследования, автор в ходе изложения вынужден коснуться некоторых из них в целях уточнения и исчерпывающего обоснования конечных выводов своего исследования. Постановка данной темы оправдывается тем, что вопрос о социальной значимости гражданской войны 68—69 гг. и ее взаимоотношения с общим социально-экономическим развитием различных частей Римской империи не нашел достаточно четкого, исчерпывающего разрешения в советской историографии.
Ввиду того, что выход в свет настоящего исследования в силу ряда обстоятельств задерживался, автор изложил в самой общей форме свои выводы в соответствующих разделах лекций ПО”Истории Древней Греции и Рима, изданных Высшей Партийной Школой при ЦК КПСС в 1950 году, и в статье «Иудей
ские восстания II в. н. э.», опубликованной в 1950 г. в Ученых записках Московского университета, вып. 143.
История первого столетия Римской империи, в частности, события гражданской войны, начавшейся вслед за падением последнего представителя Юлиево-Клавдиевой династии, а равно и сильнейший взрыв социальных противоречий, вспыхнувший еще в 66 г. в восточных провинциях римской державы, неоднократно привлекали к себе внимание многочисленных представителей буржуазной исторической науки. Однако в силу порочности ее метода подавляющее большинство исследователей не пошло дальше более или менее подробного изложения фактов.
Используя относительно богатый материал античных лите ратурных источников, дополняя их эпиграфическими и нумизматическими данными, западноевропейские и русские буржуазные ученые XIX и XX вв. дали ряд описаний исторических событий рассматриваемого периода как в особых отделах больших трудов, так и в специальных монографиях.
Большинство буржуазных историков сосредоточило свое внимание на подробной обрисовке политической истории, тщательном описании событий личной жизни римских императоров, окружавшего их двора и быта господствующих классов Рима и Италии. При этом намерения и действия отдельных исторических персонажей и целых общественных групп объяснялись модернизованно, в зависимости от политических склонностей и антипатий того или иного историка. Игнорирование экономической и социальной жизни империи и сознательное замалчивание указаний античных авторов на социальные движения в различных частях империи характерны для многих авторов. Именно подобный подход к изложению истории Римской империи читатель найдет как в опубликованных еще в XIX в. трудах Мериваля, Дюрюи, Гертцберга, Шиллера !, так и в более поздних работах начала XX века: Пельмана, Корне-мана, Домашевского, Гартмана, Кромайера, Стюарта-Джонса, Вольфа, Альбертики1 2, в небольшом очерке римской истории
1 История Римской империи подробно излагалась рядом авторов в XIX в.: Merivale. History of the Romans under the Empire, v. I—VIII, London, 1876; Schiller. Geschichte des romischen Kaiserreiches, В. I—III, Gotha, 1883; Duruy. Histoire des Romanes; H er t zb erg. Geschichte des romischen Kaiserreiches, Berlin, 1880.
2 Poehlmann. Geschichte des romischen Kaiserzeit und Untergang des Antiken Welt, I. Band; Weltgeschichte, Berlin, 1910. Korn-emann. Die romische Kaiserzeit; Domaszewski. Geschichte der romischen Kaisern, Berlin, 1913; H. Stuart-Jones. The Roman Empire; J. Wolf. Die romische Kaiserzeit, Freiburg, 1932.
Ферреро J, в статьях X тома «Cambridge Ancient History», посвященных истории Римской империи с 55 г. до н. э. по 70 г. н. э.1 2, и, наконец, в недавно опубликованных книгах Омо и Манфре 3.
Так, например, борьбу провинциального населения Африки против Рима в 20—24 гг. н. э. Гертцберг рассматривает как отражение набегов пограничных племен 4. Подобным же образом дается описание и восстаний в Галлии (21 г. н. э.) и Фракии (21 и 26 гг. н. э.). Шиллер, Домашевский, Вольф, Пельман также обошли в своих трудах социальные движения в провинциях.
Несколько иной подход к вопросу о взаимоотношениях между центром империи и провинциями наблюдается в произведениях Т. Моммзена, Ферреро, Дессау 5. В V томе своей Римской истории Моммзен дает изложение политической истории и быта провинций Римской империи в течение первых трех веков ее существования. Однако подробное изложение провинциальной истории никак не связано с историей империи в целом.
Говоря об отдельных волнениях и восстаниях в провинциях империи, Моммзен видит в них лишь проявление варварства провинциального' населения, а поэтому не выясняет ни причин и характера этих движений, ни их внутренней закономерности.
Подобна методологическая позиция и Дессау. Так же как и Моммзен, он искусственно отделяет социальную и политическую историю провинций от внешнеполитической и социальной истории всей Римской державы.
Неоднократно затрагивает вопросы римской провинциальной истории Ферреро, дающий в IV и V томах своей работы описание эпохи принципата Августа. Но основное внимание Ферреро уделяет описанию политической и культурной истории центра империи. История провинций излагается лишь в связи
1 G. F е г г е г a u. La nouvelle histoire Romaine, Paris, 1936; Hartmann und Kromayer. Romische Geschichte, Gotha, 1919.
2 The Cambridge Ancient History, v. X, The Augustan Empire 44 В. C.— A. D. 70, Cambridge, 1934.
3 L. Homo. Vespasian, 1’empereur du bon sens, Paris, 1949; G. M a nf r e. La crisi politica dell’anno 68—69, Bologna, 1948. Подробный разбор вопроса в обеих вышеуказанных книгах дан в обстоятельной рецензии Е. М. Шт а ер м ан, ВДИ, № 3, 1951, стр. 164—169.
4Hertzberg. Geschichte des romischen Kaiserreiches, В., 1880.
5 T. Mommsen. Romische Geschichte, В. V; русск. перевод, изд. Солдатенкова.
Ферреро. Величие и падение Рима, русск. перевод, изд. Сабашниковых, т. I, И, III, IV, V.
Dessau. Geschichte der romischen Kaiserzeit, В. I, Berlin, 1924; Abt. I, Berlin, 1926; В. II, Abt. II. Die Lander und Volker des Reiches im ersten Jahrhundert der Kaiserzeit, Berlin, 1930.
с деятельностью ряда политических Фигур описываемой им эпохи (Август, Агриппа, Друз, Тиберий).
Кроме того, являясь ярким представителем экономического материализма, Ферреро, в большей степени, чем Т. Моммзен, модернизует экономические, а вслед за тем и социально-политические отношения древнего мира.
К тому же его высказывания несвободны и от чисто шовинистических положений. На всем протяжении своего труда Ферреро остается буржуазным итальянским националистом — идеологом итальянских империалистов, что нашло отражение и в его исторических суждениях. Отмечая, подобно Моммзену, положительные моменты господства римских рабовладельцев в провинциях, он еще более последовательно замалчивает и смягчает противоречия экономического и социального строя Римской империи. Ферреро преувеличивает рост экономического благосостояния провинций в начале I в. н. э. Он усиленно подчеркивает плодотворные результаты захватнической политики Августа.
Все перечисленные историки, а Моммзен и Ферреро в особенности, отмечают только положительные моменты господства Рима. Наиболее четко эта точка зрения выражена в предисловии к V тому «Истории Рима» Моммзена.
В нем автор с предельной ясностью высказывает свое мнение об историческом значении эпохи империи: «Величие этих веков заключается именно в том, что они были веками того спокойствия и на суше и на море, какое было необходимо... для распространения латинско-греческой цивилизации под формой развития городских общин и для привлечения в эту сферу варварских или вообще инородных элементов. Плоды того, что было сделано во времена Империи, мы должны искать и найдем в земледельческих городах Африки, среди виноделов, живущих на берегах Мозеля, в цветущих поселениях среди Ликийских гор и на Сирийской степной окраине. До сих пор еще найдется и на востоке и на западе немало местностей, для которых времена Империи были эпохой такого хорошего управления, каким при всех его несовершенствах не пользовались они ни до этого времени, ни после» J.
Преклонение перед «цивилизаторской миссией» Рима, сознательное замалчивание или недооценка социального развития провинциального населения империи присущи не только Моммзену и Ферреро. Ряд других буржуазных историков- в большей или меньшей степени разделяет подобную точку зрения. Ее разделял и французский историк Фюстел-де-Куланж в своей известной работе «Происхождение общественного строя древней Франции». Ее целиком и полностью разделяет и Г. Буасье н своей монографии «Общественные настроения в эпоху Цезарей»1 2, посвященной разбору социального строя
1 Моммзен. Римская история, т. V, Введение, М., 1885, стр. X.
2 G. Boissier. L’opposition sous les Cesars, русск. перевод.
империи в 1 в. н, э. После Великой Октябрьской революции в буржуазной историографии произошли некоторые сдвиги в оценке положения ранней империи. Однако не рост социальных противоречий, а проблема уничтожения италийской расы занимала многих буржуазных исследователей. «Расовая» теория легла в основу значительного числа буржуазных публикаций XX века. Одной из наиболее показательных работ подобного типа является монография английского историка Дэффа, посвященная социальному строю ранней империи и содержащая подробный разбор вопроса о численности вольноотпущенников в римском обществе I—II вв. н. э. Ч Известно, что изменение в количестве вольноотпущенников приводило к изменению этнического состава населения Рима и Италии. Наконец, крайней идеализацией роли Рима в провинциях и полным непониманием социального развития провинциального общества страдает и вышеупомянутая работа Манфре 1 2. Таким образом, все эти работы, являющиеся отражением общественных отношений и идеологии различных слоев буржуазного общества, не могут в какой-либо степени отвечать требованиям советской историографии.
Работы русских буржуазных историков — общие курсы римской истории Герье 3 4 и Нетушила 1 страдают теми же недостатками, что и разбиравшиеся выше работы западноевропейских историков. Давая добросовестное описание военной и внешнеполитической истории, разбирая историю центральной и местной администрации империи, законодательства и организации римской армии, они не в состоянии показать читателю истинную картину развития рабовладельческого общества империи. Те же отрицательные черты содержит и один из типологических курсов Кареева, посвященный сравнительно-историческому разбору монархий древнего мира 5. В несколько ином виде преподносится читателю экономическая и социальная история Римской империи в очерке акад. Д. М. Петрушевского 6. Однако, стоя на антимарксистских позициях, Д. М. Петрушевский модернизует картину экономического развития средиземноморского мира первых веков н. э. Отрицая рабовладельческую основу Римской империи, он дает ложную картину
1 D u f f. Freedom in the early Roman Empire, Oxford, 1928.
2 G. M a nf r e. La crisi politica dell’ann 68—69, Bologna, 1948.
3 Г e p ье. Лекции по истории Рима, литографированное изд.
4 Н ет у ш и л. Очерк Римской истории и источниковедения, Харьков, 1909.
5 Н. И. Кареев. Монархии Древнего Востока и греко-римского мира, изд. 3-е, С.-Петербург, 1913.
6Д. М. Петрушевский. Очерки средневекового общества и государства, Очерк 1, Общество и государство Римской империи.
социального развития империи, совершенно игнорируя описания социальных движений в среде провинциального населения империи, имеющиеся в античных источниках. Наконец, полное отсутствие в очерке данных о внешнеполитической истории империи, особенно в период I—III вв. н. э., придает этой работе сугубо социологический характер.
Несколько особняком стоят монографии Гревса Г Разбирая вопрос об аграрных отношениях в Италии в I в. до н. э. и в эпоху императора Августа, Греве правильно отмечает концентрацию земли и рабов в руках незначительной кучки земле- и рабовладельцев. Четко выясняет Греве и деградацию сельского хозяйства Италии. Но ограничивая свою тему вопросами экономики Италии, он даже и не упоминает об истории социальных движений в провинциях.
Наибольшая предвзятость и сознательное искажение действительного хода исторического процесса характерны для работ белоэмигранта М. И. Ростовцева. В популярной работе «Рождение Римской империи» 1 2 он всячески идеализирует благоденствие населения и процветание империи в I в. н. э..
В подобных же тонах обрисовывает М. И. Ростовцев экономическое и социально-политическое положение Римской империи в выпущенной им уже в эмиграции большой работе «Общество и хозяйство Римской империи» 3. Преследуя в этой работе не столько научные цели, сколько цели реакционной антисоветской агитации, Ростовцев фальсифицирует всю историю Римской империи. Говоря в вводной главе о кризисе и падении Римской республики, он искажает всю картину экономической и социальной жизни Италии во II—I вв. до н. э. Злоупотребляя термином «капитализм», Ростовцев модернизует экономический быт позднереспубликанского общества, вводя антинаучное понятие «феодального капитализма». Видя основное противоречие римского общества в антагонизме между городским и сельским населением, он выдвигает положение о победе первого над вторым в виде диктатуры Августа, способствовавшего будто бы установлению эпохи «городского капитализма». Диктатура Августа в данной работе обрисована самым положительным образом, а социальные противоречия, раздиравшие общет ство при его преемниках, сведены к борьбе между ними и римской знатью. Волнения провинциального населения созна
1 Работа М. И. Ростовцева впервые вышла на английском языке. И. М. Греве. Тацит, АН СССР, 1941.
2М. И. Ростовцев. Рождение Римской империи, изд. «Огни», Петроград, 1918.
3 И. М. Греве. Очерки истории римского землевладения, СПб., 1901; Впоследствии она была переведена автором на немецкий и итальянский языки.
тельно замалчиваются, так как упоминание о них противоречило бы «научной концепции» автора о почти идиллическом процветании населения империи, даже в эпоху «террористического режима» Гая Калигулы и Нерона.
Характеристика экономического и социально-политического развития общества Римской империи, данная Ростовцевым, отразилась на попытках буржуазных ученых дать социологическую интерпретацию социального кризиса империи, выразившегося в жесточайших гражданских войнах конца 60-х гг. I в. н. э.
Классовые пороки буржуазной науки предопределили неудачу всех попыток буржуазных историков объяснить причины и результаты политического кризиса конца 60-х гг. По мнению подавляющего большинства буржуазных исследователей, кризис империи не был результатом длительного исторического процесса, а явился следствием случайного стечения обстоятельств. Кроме того начался он не с 66 года, а лишь с середины 68 года. Гражданская война 68—69 гг. н. э. в понимании буржуазных историков представляла собой ряд последовательных переворотов, решающую роль в которых играла римская армия. Наиболее четко эта мысль высказана Пель-маном Но в той или иной форме это утверждение поддерживается всеми остальными вышеперечисленными историками.
Пороки буржуазной историографии в оценке причин, хода и результатов кризиса конца 60-х гг. не ограничиваются игнорированием социальных движений в провинциях.
Буржуазные исследователи сознательно отделяют и рассматривают вне или почти вне всякой связи с развитием центра империи и других частей греко-римского мира социальную историю восточных провинций империи и, в частности, Иудеи. Хотя история иудейского восстания 66—73 гг. н. э. и излагается во всех более или менее подробных курсах истории Римской империи, однако только в немногих из них этот вопрос увязывается с историей остальных частей империи. Правда, наряду с общими курсами римской истории проблемы истории иудейского общества и государства оказались темами специальных монографий и даже целых курсов. Очень подробно излагаются события иудейской истории в больших многотомных работах Э. Ренана1 2, буржуазных националистов (сионистов) Гретца, Дубнова. Кроме того эпоха первых двух столетий христианской эры нашла отражение в книгах Гольцмана и К. Каутского и
1 R. Р о е h 1 m a n n. Romische Kaiserzeit und Untergang der antiken Welt, S. 528, in Ullsteins Weltgeschichte, I. B. Altertum.
2 Э. Ренан. Происхождение христианства, т. I. Жизнь Иисуса, т. II и III. Антихрист. Трети. История евреев, т. II—XII, Одесса, 1907. Дубнов. История евреев, т. I—III, С.-Петербург, 1904.
особенно обстоятельно в труде Шурера С Наконец, ряд вопросов разобран в соответствующем разделе V тома Римской истории Моммзена, а также в отдельных статьях и монографиях Вебера и ранних работах советских историков: Н. М. Никольского, А. И. Тюменева, А. Б. Рановича и некоторых других1 2.
Но это обилие литературных трудов по вопросам истории Иудеи в I веке н. э. не должно создавать впечатления о полной научной ясности всех разбиравшихся в них вопросов. Как раз наоборот. Большие многотомные курсы Э. Ренана, Гретца и Дубнова не могут удовлетворить научным требованиям, предъявляемым историками-марксистами. Все они написаны историками-идеалистами, недооценивавшими (Э. Ренан) или сознательно игнорировавшими (Гретц, Дубнов) экономический фактор и затушевывавшими социальную борьбу в среде иудейского общества. Но если эти недостатки у Э. Ренана, интересовавшегося иудейским обшеством I в. н. э. с целью изучения истории древнейшего христианства, являлись следствием его идеалистического, в конечном счете, понимания исторического процесса, то у Гретца и Дубнова они вытекали из их крайне националистических сионистских позиций.
Несмотря на ряд интереснейших фактических данных, историк-марксист должен пользоваться работами Дубнова и Гретца с сугубой осторожностью и критичностью. Труды Гретца и Дубнова апологетически трактуют все вопросы, связанные с деятельностью иудейского жречества и развитием иудейской религии. Не скрывая явных симпатий к иерусалимской теократии, они переносят центр своего внимания на историю развития иудейского религиозного сознания, давая тенденциозное, а в некоторых случаях и прямо фальсифицированное освещение взаимоотношений иудейского населения с его социальной средой и римскими властями. Особенно много искажений внесли оба сионистских историка в описание позиции иудейского жречества по отношению к беднейшим слоям иудейского же населения. Социальные противоречия в среде иудейского общества всячески затушевываются ими. Гретц и Дубнов искусственно отделяли историю развития иудейской народности от окружавшего ее населения других восточных провинций, пытаясь изобразить как социально-экономическое, так и религиозное развитие иудейского общества в качестве самодовлеющего процесса. Сводя причины восстания лишь к религиозному и нацио
1 О. Holtzmann. Das Ende des judischen Staatwesens und die Entstehung des Christianism. Schur er. Geschichte des judischen Volkes in Zcitalter des Jesu Christi, В. I—II—III. К. Каутский. Происхождение христианства, 1920.
2W. Weber. Josephus und Vespasian, Berlin, 1921; А. И. Тюменев, H. M. Никольский. Древний Израиль, 1922.
нальному фанатизму, Гретц и Дубнов вполне сознательно искажали данные античных источников в интересах националистических (сионистских) групп еврейской буржуазии.
Аналогичным недостатком страдает и объемистый труд Шурера. Детально описав события внешнеполитической истории Иудеи, ее административно-правовой строй, Шурер явно недооценил социальные противоречия в иудейском обществе во время восстания 66—69 гг., сводя жесточайшую классовую борьбу в среде восставших к противоречиям «между умеренными и крайними». Искажая и смягчая картину социальной борьбы, он даже не пытается объяснить ее причины. Кроме того, подобно Гретцу и Дубнову, он рассматривает процесс развития иудейского общества как нечто самодовлеющее, недооценивая влияние соседних провинций.
Весьма своеобразно содержание специальной монографии Вебера. Обратив основное внимание на аналитический разбор сочинений Иосифа Флавия, Вебер стремится доказать их крайнюю тенденциозность и противоречивость, вытекавшие из противоречивого положения их автора. Бывший вождь иудейских инсургентов, пленник Веспасиана, а затем один из его приближенных — Иосиф Флавий писал свои работы для своеобразной агитации в пользу фамилии Флавиев. В силу такого подхода к истории Иудеи I в. н. э. Иосиф Флавий пытается доказать невиновность сына Веспасиана Тита Флавия в разгроме Иерусалима и сожжении его храма. По мнению Иосифа Флавия, истинными виновниками этой катастрофы, лишившей иудейский народ его национальной территории, религиозной и культурной автономии в пределах империи, являлись не римляне, а сами иудейские повстанцы, восставшие против власти римского императора и поддерживаемого римским правительством иудейского жречества. Народные вожди, выступившие против жрецов, использовавшие запасы и сокровища храма для нужд борьбы с римской армией, оскорбили бога Яхве и тем самым навлекли на себя и на народ его справедливый гнев. Разрушая храм, римляне были лишь «орудием в руках божьих», а их руководитель Тит Флавий «исполнитель божьей воли». В западной же части империи Веспасиан явился не только «избавителем» государства от тирании узурпатора Вителлия, но и «восстановителем» единства империи. Отмечая тенденциозность изложения Иосифа Флавия, Вебер пытается связать в один комплекс события, разыгравшиеся как в восточной, так и в западной частях империи. Однако; ограничивая диапазон своего исследования лишь данными сочинений Иосифа Флавия, Вебер не смог разрешить вопрос о социальной сущности политического кризиса империи конца 60-х гг., так как он стоял на методологических позициях буржуазного эклектизма и игнорировал
учение о социально-экономических формациях и классовой борьбе. В силу всего вышесказанного монография Вебера не в состоянии отвечать требованиям исторической науки.
Требованиям советской исторической науки также совершенно! не отвечает работа К. Каутского «Происхождение христианства». Несмотря на ссылки на высказывания основоположников научного социализма и марксистскую терминологию, которую применяет К. Каутский, эта работа является образцом искажения диалектического понимания исторического процесса и подмены его реформистским эклектизмом. Внешне основные положения книги К. Каутского звучат весьма радикально и как будто бы не вызывают возражений: Христос — мифологическая личность. Христианство' является идеологическим продуктом определенной системы общественных взаимоотношений. Для понимания вопроса oi возникновении христианства необходимо детально^ ознакомиться с экономическим и социально-политическим строем Римской империи и иудейского общества. В связи с такой постановкой вопроса определяется и план работы К. Каутского. Разобрав известия языческих и христианских писателей о личности Христа и возникновении христианства, он дает краткий обзор истории развития Римской империи, ее экономического! и социально-политического строя в первой половине I в. н. э. Но картина состояния империи оказывается искаженной, так как он использует данные о положении хозяйства и общества империи в I в. н. э. из самых различных источников: из речей Цицерона, записок Цезаря, сочинений Тацита, сатириков, переписки Плиния Младшего и даже сочинения Сальвиана, хотя Плиний Младший жил на сто лет с лишним позднее Цицерона и Цезаря, а Сальвиан еще триста лет спустя. Еще более разнородный материал преподносится читателю в главе о развитии иудейского общества. Здесь цитируются в равной степени указания наиболее древних частей Библии и отрывки из книг Маккавеев, написанных в конце II или в начале I в. до н. э. и, наконец, сочинения Филона и Иосифа Флавия. И если даже К. Каутский указывает, что «в обществе времен Римской империи существовали огромные социальные противоположности, кипела классовая ненависть и классовая борьба, вспыхивали восстания и гражданские войны, имелось также беспредельное стремление к другой, лучшей жизни, к изменению существующего порядка» \ то в последующем изложении ок нигде не разъясняет это положение описанием каких-либо фактов социальной борьбы или классовых столкновений. Давая крайне поверхностный очерк развития рабовладельческого хозяйства империи и говоря о причинах упадка экономики
1 К. Каутский. Происхождение христианства, стр. 63.
античного мира, Каутский присоединяется к точке зрения буржуазного социолога Макса Вебера, считавшего, что упадок рабского хозяйства был следствием прекращения притока рабов.
В своем исследовании Каутский не только извращает марксистское понятие развития рабовладельческой социально-экономической формации, заменяя процесс экономического отмирания рабства простой нехваткой рабской силы, но и совершенно игнорирует данные античных историков об им же упомянутом росте социальных противоречий в империи. Весь процесс общественного развития империи, взаимоотношения центра и провинций, развитие рабовладельческих отношений на их территориях, усиление господствующих слоев общества в провинциях и борьба новых рабовладельцев с закабаляемыми ими при помощи римской администрации низшими слоями провинциального населения, восстания населения провинций как против Рима, так и против местной аристократии — все это почти целиком выпало из очерка К. Каутского. Лишь несколько параграфов книги содержат описание классовой борьбы в Иудее. Однако и здесь Каутский лишь прикрывается марксистской фразеологией. Он не доводит до конца анализ социальных отношений древнеиудейского общества. Крайне упрощенно трактует он социально-экономическую подоплеку и цели движения сикариев и, что особенно важно, совершенно искажает позицию и политические цели различных слоев иудейского общества во время иудейской войны 66—69 гг. н. э.; в конце концов Каутский целиком переходит к положениям Шурера, смазывающИхМ социальный характер борьбы восставшего против Рима иудейского населения. Вместо того, чтобы подчеркнуть предательскую роль иудейской теократии, всячески способствовавшей подавлению восстания римлянами, К. Каутский ограничивается замечанием, что «священники, книжники, купцы — все они еще в начале, осады (Иерусалима.— А. Б.) успели бежать и укрыться в безопасном месте...» *, не считая нужным упомянуть, что этим «безопасным местом» был лагерь римской армии, усмирявшей восстание. Совершенно изолировав, подобно другим буржуазным историкам, весь ход иудейской войны 66—69 гг. н. э. от событий в других частях империи, он резко' противоречит себе, характеризуя иудейскую войну то как «маленькую местную войну» 1 2, то определяя ее как событие, имевшее самые серьезнейшие последствия для всей империи в целом. «В Римской империи оставалось только очень немного мест, в которых после победы Цезаря сохранились
1 К. Каутский. Происхождение христианства, стр. 247.
2 Там же, стр. 246.
остатки политической жизни. Но и эти остатки были быстро искоренены преемниками Цезаря. Дольше всего сохранялась энергичная политическая жизнь в столице Палестины, в Иерусалиме. Потребовалось напряжение всех сил империи, чтобы разрушить в ней этот последний оплот политической свободы...» В другой части своей работы К. Каутский вновь пишет об этом же событии как «маленькой местной войне». Само собой разумеется, что оба эти определения в корне неверны. Иерусалим в середине I в. н. э. не был «оплотом свободы». Иудейская война не была «маленькой местной войной», но, с другой стороны, она не потребовала и напряжения всех сил империи. К- Каутский совершенно не понимал, что- иудейская война была местным проявлением кризиса всей общественной и политической системы империи. Совершенно непонятен ему и социальный характер политического' кризиса 68—69 гг. н. э., который К. Каутский, подобно' остальным буржуазным исследователям, определяет лишь как военный бунт. «На втором году иудейской войны, на западе империи восстали против Нерона солдаты, борьба легионов между собою длилась еще и после его смерти» 1 2. Из всего сказанного видно, что работа Каутского является не чем иным, как небрежно сделанной, поверхностной эклектической компиляцией, написанной с антимарксистских методологических позиций.
* * *
Ряд исследований, посвященных различным вопросам истории древнего мира написан советскими историками. К таким исследованиям относятся общие курсы А. И. Тюменева и С. И. Ковалева 3, В. С. Сергеева 4 и Н. А. Машкина 5, а равно и ряд статей А. В. Мишулина, Н. А. Машкина, А. Б. Рановича и других. Однако нельзя признать, что в этих работах изжиты до конца тенденциозные, антинаучные взгляды буржуазной историографии по разбираемому в данном исследовании периоду. Так, например, в то время, как история конца республики и поздней империи привлекала к себе внимание советских историков, период ранней империи оставался в некотором пре
1 К. Каутский. Происхождение христианства, стр. 90.
2 Там же.
3 А. И. Т ю м е н е в. История античных рабовладельческих обществ, Огиз, 1935, стр. 260; С. И. Ковалев. История античного общества, т. II» Эллинизм и Рим, Соцэкгиз, 1936.
4 В. С. Сергеев. Очерки истории древнего Рима, т. I—II, От из, 1938.
5 Н. А. Машкин. История древнего Рима, Огиз, 1947.
небрежении Ч Проблема же социальной сущности иудейской войны хотя и рассматривалась в работах Рановича, ограничивалась рамками истории собственно Иудеи. Общий ход исторического развития Римской империи излагается в курсах А. И. Тюменева и С. И. Ковалева, В. С. Сергеева и Н. А. Машкина. Первый из них довольно обстоятельно разбирает вопрос о кризисе и разложении рабского хозяйства империи, о- постепенном нарастании экономических противоречий рабовладельческой экономики. Но вопросы политической и социальной истории изложены им крайне поверхностно и трафаретно. Верно подметив указание Тацита об оппозиционном настроении части римской аристократии в. момент смерти Августа, А. И. Тюменев абсолютно извратил картину военных мятежей 14 г. н. э. и историю их усмирения. Упомянув oi попытке восстания рабов при Тиберии в 24 г. н. э., он не обратил внимания на гораздо' более крупные по своим размерам и последствиям провинциальные восстания в Африке, Галлии и Фракии. Бегло и совершенно неверно охарактеризована им политика императора Клавдия, и, наконец, почти ничего не говорится о социальном кризисе империи конца 60-х гг. I в. н. э. Допуская фактическую неточность, А. И. Тюменев пишет о «восстании галльских легионов»1 2 против Нерона. Вся гражданская война 68—69 гг. освещается им как борьба легионов. Все движение низов провинциального населения империи сведено к упоминанию о восстании галльского крестьянства под руководством Марика. Иудейская война мельком упоминается страницей ниже, в связи с кратким рассказом об иудейских восстаниях во II в. н. э. Подобный схематизированный, крайне поверхностный, а зачастую и просто неточный обзор истории Римской империи первого века ни в коем случае не удовлетворяет требованиям советской исторической науки.
Курс С. И. Ковалева 3 более конкретен. Автор правильно отмечает основную политическую тенденцию развития империи — замену господства италийских рабовладельцев, политическим управлением рабовладельцев провинциальных. Правильно обрисовывает он положение империи в эпоху правления Нерона (54—68 гг. н. э.), а также общее развитие и основные результаты политического кризиса конца 60-х гг. н. э. Крайне
1 Лишь в начале 1950 г. была опубликована фундаментальная монография Н. А. Машкина — «Принципат Августа». Но внимание автора опять-таки сосредоточено на истории гражданских войн 40—30-х гг. I в. до н. э. и истории правления Августа. История же социального развития общества империи в целом не затронута и в этой монографии.
2 А. И. Тюменев. История античных рабовладельческих обществ. Огиз, 1935, стр. 260.
3 С. И. Ковалев. История античного общества, т. II, Эллинизм и Рим, Соцэкгиз, 1936.
тенденциозно и весьма трафаретно обрисована личность и политическая деятельность императора Клавдия. Совершенно не объяснена двойственность политической позиции провинциальной аристократии, определявшаяся ее классовыми интересами. С одной стороны, провинциальная рабовладельческая знать боролась с римским правительством за власть, а с другой, была верной союзницей римской администрации при подавлении восстаний низов провинциального населения. Однако, несмотря на все эти минусы, книга С. И. Ковалева в общем более правильно ориентирует читателя в общем ходе исторического развития в рассматриваемый период, чем курс А. И. Тюменева. К сожалению, С. И. Ковалев сделал явный шаг назад по сравнению со своей старой точкой зрения в новой работе «История Рима», изданной ЛГУ в 1948 г. Дав более подробное, иногда детальное изложение фактической истории Римской империи, автор встал на путь трафаретного изложения, характерного для русских буржуазных и иностранных авторов. С. И. Ковалев не уделил должного! внимания ни социально-политической обстановке в Римской империи в конце принципата, ни восстаниям провинциального населения и обстоятельствам подавления их. Называя режим преемников Августа «террористическим режимом», автор в то же время не разбирает социальную политическую обстановку в Италии и провинциях империи. Так же поверхностно С. И. Ковалев, излагает обстоятельства государственного переворота 24 января 41 г. н. э. Упомянув о дебатах в сенате по поводу восстановления республики, С. И. Ковалев проходит мимо попытки реставрации республиканских порядков. Он не пытается проанализировать политику Клавдия в отношении римской знати и провинциального населения. Говоря о правлении Нерона, С. И. Ковалев ограничивается подробным изложением истории его личной жизни и жизни императорского двора, не пытаясь обрисовать положение в империи. Обращаясь к истории иудейского восстания, С. И. Ковалев, солидаризуясь с буржуазно-националистическими трактовками событий в Иудее, определяет восстание как «националистическое» Г События 68—69 гг. в трактовке С. И. Ковалева — лишь выступления провинциальных армий, а господствующие слои провинциального населения, вопреки точным показаниям источников, объявляются носителями «сепаратистских» тенденций 1 2. Более совершенны курсы В. С. Сергеева 3 и Н. А. Машкина 4. Однако и в них первый век истории Римской империи изла-
1 С. И. Ковалев. История Рима, изд. ЛГУ, 1948, стр. 546, 547, 556.
2 Т а м же, стр. 555.
3 В. С. Сергеев. Очерки истории древнего Рима, Соцэкгиз, 1938.
4 Н. А. Машкин. История древнего Рима, Заочн. сектор МИФЛИ, 1939; Н. А. Машкин. История древнего Рима, Огиз, 1947.
гается в общих чертах, без детального анализа событий. Правда, во втором из своих общих курсов И. А. Машкин достаточно подробно освещает вопросы социальной истории, уделяя соответствующее место анализу движений провинциального населения, а излагая события 68—69 гг., сообщает о недовольстве Гальбой населения южной и восточной частей Галлии1, но в основном Н. А. Машкин все же объясняет смену трех императоров борьбой между провинциальными армиями 1 2.
Недавно опубликованная «История Древнего Мира» под редакцией В. Н. Дьякова и Н. М. Никольского 3 содержит, на* ряду с интересными и правильными положениями, различные фактические неточности.
В разделе по- истории Римской империи отсутствуют описания восстаний провинциального населения во время принципата Тиберия; с крайне консервативных позиций освещены события, сопровождавшие гибель Калигулы и воцарение Клавдия; не разобран вопрос oi классовой целеустремленности политики Сенеки и Бурра в первые годы принципата Нерона.
В то же время делается ряд правильных указаний о проникновении провинциалов в ряды армии, о социальной борьбе в среде восставших и об общих результатах гражданских войн 68—69 гг. Однако многие фактические неточности и необоснованные положения снижают научную значимость всего изложения в целом и заставляют признать, что в этом учебном пособии данный круг вопросов изложен весьма неудачно.
Таким образом, общим выводом обзора, как буржуазной, так и советской историографии, будет признание того факта, что, несмотря на обилие исторических работ по эпохе гражданских войн 68—69 г. I в. н. э., она еще не освещена согласно требованиям марксистско-ленинской методологии. Для достижения этой цели, т. е. для действительно научного осознания разбираемой эпохи, необходимо вновь обратиться к детальному изучению материала основных античных литературных источников данного периода,—к произведениям Тацита, Светония, Иосифа Флавия, биографиям императоров Гальбы и Онтона Плутарха, поэтов-сатириков, автора хотя и несколько более поздней эпохи,— Диона Кассия, труды которого также чрезвычайно ценны для понимания событий I в. н. э.
Как в «Анналах», так и в «Истории» Тацита содержится богатейший материал для исследования истории империи I века н. э., а также ряд указаний и фактов, которые могут оказаться полезными для понимания процессов, происходивших в то
1 Н. А. Машкин. История древнего Рима, Огиз, 1947, стр. 415.
2 Там же, стр. 416—417.
3 История Древнего Мира. Учебник для учительских институтов под редакцией В. Н. Дьякова и Н. М. Никольского, Учпедгиз, 1952, стр. 781.
2 А. Г. Бокщанин
17
время в отдельных уголках обширного римского государства. Сравнивая данные произведений Тацита с сообщениями Флавия, Светония, Диона Кассия, Евсевия и дополняя их эпиграфическим материалом, известиями древнехристианской и иудейской церковной литературы, подходя к ним с точки зрения марксистско-ленинской методологии, советский исследователь получает возможность правильно оценить экономическое и социально-политическое состояние империи в I в. н. э.
Почти непрерывные войны и восстания, голод, стихийные бедствия, эпидемии, дикая звериная борьба различных групп представителей господствующего класса за власть — борьба, в которую, по мере ослабления италийской правящей верхушки, все более втягивалась растущая за счет угнетения широких слоев провинциального населения местная рабовладельческая аристократия,— вот события, характеризующие состояние империи в I в. н. э., полностью отвечающие характеристике, данной И. В. Сталиным рабовладельческому строю: «Богатые и бедные, эксплуататоры и эксплуатируемые, полноправные и бесправные, жестокая классовая борьба между ними — такова картина рабовладельческого строя» !. Разбираясь в сложном клубке социальных противоречий, подготовлявших политический кризис конца 60-х гг., еще раз приходится вспомнить гениальную характеристику общественных отношений Римской империи в I в. н. э., данную Ф. Энгельсом: «Римское завоевание во всех покоренных странах прежде всего прямо разрушило прежний политический порядок, а затем косвенным образом и старые общественные условия жизни. Разрушило, во-первых, тем, что вместо прежнего сословного деления (не говоря о рабстве) оно создало простое различие между римскими гражданами, с одной стороны, и не-гражданами или подданными государства —с другой; во-вторых, и главным образом,— поборами от имени римского государства. Если при империи в интересах государства старались по возможности положить предел неистовой жажде наместников провинций обогащаться, то- на место этого появились все сильнее действующие и все туже завинчиваемые тиски налога в пользу государственной казны — высасывание средств, которое действовало страшно разрушительно. Наконец, в-третьих, римские судьи выносили свои решения повсюду на основании римского права, а местные общественные порядки объявлялись тем самым недействительными, поскольку они не совпадали с римским правопорядком. Эти три рычага должны были действовать с огромной силой... Общественные отношения в провинциях все больше и больше
1 И. В. Сталин. Вопросы ленинизма, 1952, стр. 595.
приближались к общественным отношениям в столице и в Италии» Г
Характеризуя подобным образом состояние общества империи в I веке н. э., Ф. Энгельс ни в коей мере не подчеркивает какую-либо его стабилизацию. Наоборот, он указывает, что завоевания новых стран и земель, вовлечение в сферу римского влияния новых областей и племен вызвали лишь обострение классовых противоречий, несмотря на неудачу отдельных местных восстаний. Правда, борьба с восстаниями была нелегка и для италийских рабовладельцев, так как по мере развития рабовладельческого хозяйства в Италии быстро сокращалось количество свободного италийского населения, что влекло за собой трудности укомплектования аомии и увеличивало в ней число провинциалов, которые были первоначально в числе солдат вспомогательных отрядов, а затем составили большинство основного ядра армии — римских легионов. Проникновение провинциальной аристократии в военный и административный аппарат империи, происходившее параллельно с истощением сил старой римской знати, медленно, но верно, изменяло соотношение политических сил в империи. В жестокой борьбе с местными восстаниями римское правительство все более и более нуждалось в. поддержке господствующих слоев провинциального населения. Процесс проникновения провинциальной аристократии в систему первоначально местной администрации, а затем и в центральный правительственный аппарат империи усилился в правление Клавдия и встретил ожесточенное сопротивление италийской знати, не желавшей добровольно расстаться со своим привилегированным положением. Только общий политический кризис конца 60-х гг., поставивший под вопрос дальнейшее существование империи, завершил процесс уравнения политических прав италийской и провинциальной рабовладельческой знати.
Нерон, поставивший под угрозу существование империи, был свергнут не кем иным, как провинциальной аристократией. Однако борьба за власть между различными ее группами и италийским населением осложнилась рядом восстаний низших слоев в различных частях империи (Галлия, Иудея, Понт). Перед лицом подобной опасности господствующие слои провинциальною населения, вне зависимости от племенного и религиозного различия, сумели объединить свои силы и, с помощью выдвинутого ими правителя Веспасиана Флавия, восстановили единство государства, обеспечив себе в нем соответствующее правовое положение. Задачей настоящего исследования является рассмотрение процесса подготовки этого кризи
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 605—606.
са в различных частях империи, изучение позиций различных прослоек провинциального населения в начале и на различных этапах социального катаклизма конца 60-х гг., разоблачение тенденциозных антинаучных концепций различных представителей буржуазной науки, лишь затруднявших действительно научное осознание исторической сущности событий в восточных провинциях в 66—70-х гг. и их связь с событиями гражданской войны 68—69 гг. в западных частях империи.
Глава первая
«PAX ROMANA»
При изучении социальной борьбы в Римской империи в I в. н. э. и того политического кризиса, который она в этот период пережила, необходимо обратиться хотя бы в самых кратких чертах к истории возникновения гигантской римской державы, поглотившей все ранее существовавшие рабовладельческие государства средиземноморского мира, так как все социальные противоречия, с которыми мы сталкиваемся в I веке, были частично унаследованы Римом., частично возникли в процессе завоевания и позже получили дальнейшее свое развитие.
^Процесс превращения Рима из передовой рабовладельческой общины средней Италии в политический центр всего Средиземноморья хронологически совпал с эпохой расцвета и упадка эллинистического мира. Окончание борьбы патрициев и плебеев к началу III в-, явилось завершением процесса отмирания, старых ^родовых порядков и оформления р а бовл а де л ьческого об-щества, уже в пропессе~воёго развития вступившего~на“путь внешней экспансии. Во* второй половине IV в. до н? э., т. е. в эпоху бурного роста македонского могущества, при Филиппе II в эпоху создания и распада мировой монархии Александра,— Рим, объединивший вокруг себя после отпора галльских набегав часть соседних италийских племен и рабовладельческих общин, дел, тяжелые самнитские войны, которые закрепили его политическое преобладание в центральной части Апеннинского полуострова) Эпоха блестящего ’ расцвета эллинистического мира, могущества египетской монархии при первых трех Птолемеях и сирийской державы Селевкидов в III в. до н. э. совпадает со временем завоевания Римом южно-италийских греческих общин и исключительно напряженного единоборства с Карфагеном, сделавшего победителя безраздельным господином всей западной части Средиземноморского бассейна и одним из наиболее мощных рабовладельческих государств мира.
Именно эта победа Рима над Карфагеном, резко изменившая соотношение сил во всем Средиземноморье, явилась прологом к ряду дальнейших военных столкновений между победителем и наиболее сильными восточными эллинистическими державами. В войнах 200—197 и 192—188 гг., втянувших в международную политическую борьбу эллинистические державы, Рим громит Македонию и Сирийское царство Селевкидов. В 171—167 гг. он уничтожает самостоятельное существование Македонского царства, а заодно и Эпира, примитивного рабовладельческого государства. Затем следует превращение Греции, Македонии и Карфагена в римские провинции (146 г.), проникновение в глубь Пиренейского полуострова (138—133 гг.), присоединение к римским владениям Пергамского царства (133 г.) и закрепление на берегах южной Галлии (ок. 120 г.).
Ряд восстаний рабов и ожесточенная социальная борьба в среде свободного населения—следствие завоевательной политики и бурного роста рабовладельческого хозяйства, временно приостанавливают римскую экспансию. Однако в 80—60-х гг. I в. до н. э., несмотря на глубочайшие социальные противоречия внутри самого римского общества, римское правительство предпринимает новые завоевательные походы. Лукулл разбивает усилившееся было Понтийское царство и вторгается в Армению. Сменивший его Помпей, после окончательного разгрома Митридата и победы над царем Армении Тиграном II, ликвидирует остатки некогда могущественной монархии Селевкидов и обращает в зависимых от Рима вассалов мелкие политические образования на юге Сирии. Несколько позднее Юлий Цезарь подчиняет Риму огромную страну, от верхнего течения реки Роны до Атлантического океана и Рейна. Таким образом, к середине I в. до н. э. римляне в той или иной форме утверждают свое господство во всей западной части культурного мира, известного древним средиземноморским народам. Только народности областей Двуречья да Иранского плоскогорья, вошедшие в состав Парфянской державы, сохранили свою независимость от Рима, успешно отбив наступательные попытки Красса (53 г.) и Марка Антония (36 г. до н. э.). Гражданские войны 40—30-х гг. I в. до н. э., предшествовавшие установлению принципата, не остановили стремления к новым захватам. Как раз в эту эпоху легаты триумвиров завершают завоевание северо-западного побережья Пиренейского полуострова и проникают в долину р. Дуная. Несколько позже, в связи с разгромом военных сил Антония, наступает официальный конец самостоятельному существованию и державы Птолемеев. Включение Египта в число римских провинций завершило процесс поглощения Римом эллинистического мира, так как жалкие остатки независимости, которые еще сохраняли некоторые из греческих
полисов: Афины, Спарта, Родос, Кизик, Византия, Ликийский союз городов или мелкие династы Малой Азии и Сирии, были чисто иллюзорными. По существу дела, римское правительство с этого момента было единовластным повелителем всего средиземноморского мира. Эпоха ожесточенных войн, потрясавших Средиземноморский бассейн с конца IV в. до н. э., сменилась относительным миром. Сломив силу своих конкурентов и противников, уничтожив их военную мощь, лишив их политической самостоятельности, римляне принесли униженным и разгромленным ими странам и их населению длительный период «Римского мира» — «Расеш готапаш», установление и благодетельные результаты которого неоднократно прославлялись как в официальных декларациях самого римского правительства, так и в произведениях античных историков и поэтов, от него зависевших. Эта официальная версия о благосостоянии и процветании империи, столь усердно рекламируемая буржуазными историками, базируется на сознательном игнорировании многочисленных фактов, сообщаемых в скупых, но крайне ценных указаниях Тацита, Диона Кассия, Светония. Эти указания позволяют восстановить действительную картину экономического и социально-политического состояния империи в первые десятилетия после окончания гражданских войн.
Для этого, а также для правильного!, научного понимания «Pacis гошапае» необходимо остановиться на вопросах, в каких условиях протекали завоевательные походы римлян в Западных и Восточных областях Средиземноморья и -какие причины облегчили победу римлян над неизмеримо более богатыми и превосходящими, как экономическими ресурсами, так и численностью населения, эллинистическими державами и многочисленными воинственными племенами Иберийского полуострова и Галлии. Было бы неверным сводить все дело только к умелой политико-дипломатической игре римского правительства, чрезвычайно часто- применявшего в своих отношениях с соседними государствами принцип «divide et impera», или объяснять военные успехи Рима военно-техническим и организационным превосходством римской армии над войсками противников. И умелая политическая игра, и военно-техническое совершенство римских войск являлись весьма существенными факторами, немало способствовавшими успешному исходу римской агрессии, однако решающим моментом удачи были не только они, но и та исключительно благоприятная для римской экспансии обстановка, которая сложилась во II в. до н. э. в различных частях средиземноморского мира.
К середине III в. до н. э., т. е. в эпоху первых завоевательных экспедиций римских рабовладельцев за переделы Италии, эллинистический мир, несмотря на внешний расцвет, находился
на граня упадка. Экономический и социально-политический строй внешне могущественных рабовладельческих держав, основанных преемниками Александра, таил в себе глубокие противоречия. Жесточайший экономический гнет и беспощадная эксплуатация народных масс Малой Азии, Сирии, Месопотамии, Египта, сопровождаемые полным отсутствием каких-либо правовых гарантий даже для аристократических слоев местного населения, и, в противоположность этому, привилегированное во всех отношениях положение македоно-греческих колонистов явились причинами многочисленных волнений и восстаний в этих странах. Борьба восточных народов, стремившихся сбросить ненавистное иго греческих колонизаторов-, столкновения между различными, конкурирующими между собой эллинистическими династиями, все возрастающая угроза вторжений в завоеванные греками области «варварских» племен обусловили быстрый рост наемных армий и бюрократического аппарата во всех эллинистических странах. Но рост военно-бюрократического аппарата, вызывавший в свою очередь рост налогового гнета, отобрание у коренного населения земель в пользу воинов и чиновников усилил обнищание и разорение широких слоев местного населения и вызвал обострение классовой борьбы, выливавшейся во все новые попытки изгнания пришельцев-эксплуататоров.
В монархии Селевкидов это движение приводит к отпадению от нее Парфии (248 г.), Бактрии (ок. 248 г.), Армении (ок. 187 г.), Иудеи (160 г.). В Египте, несмотря на ряд экономических и политических уступок в пользу местной аристократий, в частности, жречества, сделанных Птолемеем IV Филопа-тором, вспыхивает ряд восстаний. В начале II в. до н. э. Верхний Египет (Фиваида) временно сбрасывает греко-македонское владычество. В течение всего II и в I вв. это движение не прекращается, вызывая повторные восстания.
Ослабление центральной власти, потеря Киренаики, острова Кипра и южного побережья Малой Азии, ранее входивших в состав державы Птолемеев, и внутренне-династическая борьба еще более усиливают освободительное движение. Жестокие расправы, как, например, разгром Фив (88 г. до н. э.), не могли остановить его распространение. Волна мелких восстаний и погромов захватила большую часть страны; население отказывалось от платежа налогов и повинностей. .
Не лучше было положение и в Греции, где в середине III в. вновь обострилась классовая борьба и неоднократно подымался вопрос о полном переделе земель, скопившихся в руках немногочисленной олигархии, и отмене долгов. Подобное экономическое и политическое положение на Востоке, осложнявшееся частыми войнами между различными эллинистическими дер
жавами, внушало серьезное беспокойство господствующим слоям населения этих стран. Все возраставшая опасность восстаний широких масс угнетаемого населения, уже имевшего перед собой пример свержения греко-македонского господства в Парфии, Армении, Иудее, вызывала тревогу, раздробляла силы греческих колонизаторов и заставляла многих из представителей господствующих классов эллинистических государств искать поддержки для борьбы с внешними и внутренними врагами в союзе с Римом (например, Этолийский союз, Пергам, Египет).
Внешнее уважение эллинских обычаев со стороны римских военачальников, действующих на Востоке, обусловленное успешным распространением эллинской культуры в среде римской аристократии, умножало! число сторонников римлян. С точки зрения представителей господствующих классов эллинистических государств Римская республика являлась родственным эллинистическому миру культурным государством, опорой против все усиливающейся угрозы восточного варварства. Ярким примером подобного отношения к Риму может служить точка зрения Полибия, изложенная им во введении к первой книге его «Истории» L
Все это! обеспечило проведение политического принципа римлян «divide et impera» по отношению к эллинистическому Востоку. В большинстве своих столкновений с эллинистическими державами Рим боролся со своими противниками почти один на один, при благожелательном нейтралитете, а то и при открытой поддержке со стороны других эллинистических же государств. Положение Рима как высшего арбитра во всех политических спорах эллинистического! Востока и стража их социального строя оставалось прочным, несмотря на грабежи римских войск и их полководцев, провинциальных наместников и публиканов. Попытка Митридата VI Евпатора поднять против римлян население Малой Азии и собственно Греции, первоначально как будто имевшая успех, впоследствии только усилила политическую позицию Рима на Востоке.
Не менее благоприятные условия для установления господства римских рабовладельцев были в Галлии. Прибрежный греческий город — Массилия, теснимый галльскими племенами, вступил в тесный союз с Римом и оказался в полной зависимости от него еще с III в. до н. э. Он-то и послужил базой для дальнейшего проникновения римлян в области южной Галлии. Однако причина последующего успешного продвижения римлян в глубь галльской территории, особенно головокружительных походов Цезаря, покорившего Галлию со срав-
1 Р о 1 у b. I, 1 и далее.
нительно незначительными военными силами, коренилась опять-таки в социально-политическом состоянии самого галльского общества, которое находилось в середине I в. до н. э. на стадии разложения родового строя и кристаллизации рабовладельческих отношений. Старая племенная аристократия, называемая Цезарем всадниками — «equites» подчиняла себе экономически и политически низшие слои населения путем долгового закабаления, ловко используя развитие товарно-денежных отношений. Опираясь на многочисленных зависимых от нее клиентов и огромные толпы рабов, аристократия постепенно' захватывала политическую власть в ряде галльских общин. Она стремилась ликвидировать власть старых племенных вождей-царьков, заменяя ее аристократическим советом. Однако в отдельных общинах подобное стремление племенной знати встретило решительное сопротивление. Масса простого народа, пытаясь опереться на царей, выступила на защиту старой племенной демократии1 2. Обострение классовой борьбы создало крайне благоприятную обстановку для вмешательства римлян в галльские дела, чем и не преминул воспользоваться Цезарь. Используя симпатии растущей рабовладельческой знати, Цезарь, вторгнувшись в Галлию, смог в каждой ее общине найти себе союзников. Одни представители знати удерживали свои племена от борьбы с римлянами и служили им в качестве шпионов, как, например, пиктон Дураций или тревир Сингето-рикс. Другие предавали, подобно арверну Эпасианакту, свои города и их защитников. Третьи, подобно эдую Дивитиаку, служили Цезарю в качестве проводников и доносчиков. Неудивительно, что когда в 56 г. до н. э. против римлян выступили племена лексовиев, сулерков и эбуровиков, они прежде всего начали избивать собственных аристократов. Не менее показательно и поведение знати этих племен немедленно после победы Цезаря над восставшими, пославшей к нему делегацию с обвинением собственного народа в мятежных действиях. Таким образом, здесь римляне не встретили особого сопротивления. Наоборот, в тех странах западного Средиземноморья, где разложение родового строя не достигло еще широкого развития, как, например, в Испании или на Иллирийском побережье Адриатики, оно было упорным. Укрепление и окончательное установление власти Рима в- этих районах шло' исключительно медленно; растянулось на целые столетия, несмотря на то, что и в этих странах римляне не упускали малейшей возможности использовать в своих интересах только еще начинающуюся социальную дифференциацию. Однако условия для применения
1 Caes. De bell. Gall., VI, 15.
2 Caes. De bell. Gall., I, 4.
основного! принципа римской политики в этих странах были мало благоприятны. Лишь крайне незначительная часть иберийской и иллирийской аристократии перешла на сторону римлян; основная же масса и тех и других племен неоднократно восставала, борясь за свою свободу. Вследствие этого обе области входили в состав римских владений скорее номинально, чем фактически.
Но в общем, как на варварском еще Западе, так и на раздираемом экономическими и социальными противоречиями Востоке агрессивные действия римлян были успешными. Всюду, где бы ни появлялись римляне, они утверждали или устанавливали рабовладельческие порядки. Гарантируя существовавший социальный порядок со всем его классовым, племенным и имущественным неравенством на Востоке, способствуя процессу развития социальной дифференциации и укрепления рабовладельческих отношений на Западе (Галлия, Испания, Иллирия), римляне по существу дела создали рабовладельческое государство, которое включало в свои границы все страны Средиземноморья. Политическое объединение под властью Рима областей и племен, стоявших на совершенно различных ступенях экономического, -социально-политического и культурного развития, первоначально представляло собой пестрый конгломерат, удерживаемый в повиновении лишь методами внеэкономического принуждения. Именно этот момент и подчеркивает И. В. Сталин в своей характеристике древних монархий: «Я имею здесь в виду не империи рабского и средневекового периодов, скажем, империю Кира и Александра Великого, или империю Цезаря..., которые не имели своей экономической базы и представляли временные и непрочные военно-административные объединения. Эти империи не только! не имели, но и не могли иметь единого для империи и понятного для всех членов империи языка. Они представляли конгломерат племён и народностей, живших своей жизнью и имевших свои языки» Г
Незначительная по численности италийская рабовладельческая аристократия пыталась сохранить за собой монополию политического управления и привилегированное положение в деле эксплуатации масс провинциального населения, зачастую не отличавшейся от простого ограбления.
Однако деградация италийской экономики и быстрое численное сокращение италийской знати — развитие в то же время рабовладельческого способа производства в провинциях, повышение удельного веса их, как в- хозяйственной, так и в соци
1 И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, М., Госполит-издат, 1952, стр. 12.
ально-политической структуре империи, вело к образованию глубочайших противоречий во всей гэсударственной системе римской державы. Монопольное положение италийской знаги, столь тщательно охраняемое и поддерживаемое римским правительством, уже не могло более существовать, так как администрация и армия империи не могли быть полностью укомплектованы лишь из уроженцев Италии. С другой стороны, совместное существование в пределах одного огромного государственного образования способствовало установлению взаимных торговых^ связей различных частей империи, ускорявших процесс социальной дифференциации и как следствия ее — порабощение массы населения различных провинций, обеднение и выделение рабовладельческой знати. Чувствуя себя недостаточно сильной для защиты своих интересов в борьбе с многократно восстававшими низами закабаляемого и ограбляемого ею населения, провинциальная знать всемерно поддерживала римскую власть, стремясь одновременно получить политические 'Привилегии и права, равные правам и привилегиям ита-лийских рабовладельцев. Италийские же рабовладельцы и не думали идти на какие-либо уступки в пользу растущей провинциальной знати. В результате этого, росло недовольство в среде самого рабовладельческого класса провинций. Обстановка осложнялась также все не прекращающимися вспышками освободительной борьбы угнетаемых масс.
Таким образом «Римский мир» — прекращение войн между отдельными племенами и государствами Средиземноморья, явившееся следствием римского завоевания, вовсе не был периодом того безмятежного спокойствия, мирного экономического и культурного процветания, каким пытаются изобразить этот период буржуазные историки.
Ряд завоевательных войн, многочисленные волнения, восстания и заговоры потрясали спокойствие не только провинций но и политического центра империи — Италии. Однако, как буржуазные историки второй половины XIX в., начиная с Моммзена, так и фашистские и фашиствующие историки XX в. (Ростовцев, Барбагало и др.), сознательно обходили и замалчивали эти факты, предпочитая поддерживать созданную из политических соображений правительством Августа версию о благодетельности римского управления для населения империи, о дарованном населению и охраняемому силой римского оружия «Pacis гошапае» L
Подобные «исторические концепции» основывались на данных официальной версии самого римского правительства,
1 После второй мировой войны фальсификация данных о «Римском мире» особенно присуща американской историографии.
вернее, его хитрого и лицемерного руководителя и основателя принципата — Августа. Трактуя эпоху Августа, как эпоху прочного, глубокого мира, господствовавшего в римской державе, буржуазные исследователи обыкновенно ссылаются на данные так называемой анкирской надписи — Monumentum Апсуга-num «Res gestae divi Augusti» \ используя для подтверждения своих выводов следующее место: «Храм Януса Квирина, который запирался лишь в тех случаях, когда во всем государстве и на суше и на море восстановлен мир, благодаря победе, был заперт лишь два раза за время от основания Рима до моего рождения: во время моего управления сенат постановил закрыть его три раза». Это официальное сообщение подтверждается указаниями исторических сочинений Светония и Диона Кассия, а также рядом мест в произведениях поэтов той эпохи (например, Горация). Светоний же, пересказывая, пови-димому, приведенное выше место «Monumenti Ancyrani», пишет в биографии Августа следующим образом: «Храм Януса Квирина, который за все время от основания города и до Августа запирался только два раза, он в гораздо более короткий промежуток времени запер трижды, водворив мир на суше и на море» 1 2. Что же касается Диона Кассия, то он дает более конкретное указание о вторичном закрытии храма, говоря, что оно произошло после окончания войн в северо-западной Испании и с альпийским племенем салассами, т. е. в 25 г. до н. э.: «Военные предприятия завершились и Август приказал опять закрыть Храм Януса Квирина, открытый в это время...» 3.
Светоний и Дион Кассий пишут о неоднократном закрытии храма Януса, подчеркивая глубокий мир, господствовавший на всем пространстве необъятной империи. Но ни один из них не упоминает о том, на какой именно' срок был закрыт храм Януса, т. е. какой же именно срок в империи и на границах ее господствовал глубокий мир. Не дает об этом сведений и автор Monumenti Ancyrani. Сравнивая основной источник с другими известиями о событиях времени принципата Августа, приходится отметить, что мирный период не мог быть сколько-нибудь продолжительным. Наоборот, в течение всего почти пятидесятилетнего времени правления Августа прочный мир господствовал лишь в центральной части империи, т. е. в Италии и Ахайе. Что же касается провинций, как западных, так и восточных, то в них мирная жизнь беспрерывно нарушалась: то благодаря завоевательным экспедициям римских армий в соседние области, то вследствие восстаний уже ранее подчиненных Риму
1 Res gestae divi Augusti, Ed. Th. Mommzen, Berolini, 1883. Русск. перевод, ч. II, Хрестоматия по древней истории В. В. Струве, Огиз, М., 1937.
2 S u е t. Divus August, 22.
3 Dio Cass., LIV.
племен, а также освободительными движениями в самих этих провинциях. Представление же о глубоком мире, якобы установившемся на всем протяжении громадной империи после битвы при Акциуме, является лишь официальной версией, усиленно пропагандировавшейся правительством Августа. Эта версия, воспринятая без критики реакционными европейскими историками, повидимому, не была столь популярна у современников Августа и их ближайших потомков, что можно заключить из скупых, но весьма выразительных замечаний Тацита. Так, описывая похороны Августа, Тацит сообщает о спорах, возникших в кругах представителей господствующего класса по поводу оценки политической деятельности основателя принципата. В противоположность официальным утверждениям о восстановлении Августом мира в государстве, в обществе высказывались иные мнения. Говорилось, что «нет сомнения, что за всем этим последовал мир, но это был мир кровавый: потерпели поражение Лоллий и Вар..., умерщвлены в Риме Варрон, Эгнатий, Юл...» Г
Таким образом, официальная пропаганда, изображавшая Августа как поборника мира, не пользовавшаяся безусловным признанием в среде современников и ближайших потомков., тем не менее оказала воздействие на научное восприятие эпохи. Какова же была политика первого принципса с его личной точки зрения? Исчерпывающий ответ на этот вопрос дают все источники по данной эпохе и в первую очередь цитированная выше Monumentum Ancyranum. Перечисляя в ней свои деяния, Август дает длинный список завоевательных экспедиций, весьма «своеобразно» трактуя вопрос об «умиротворении» той или иной страны, насильственно- включаемой в состав римской державы.
Сведения о всех этих завоевательных экспедициях возможно почерпнуть не только из саморекламирующей надписи Августа. Они подтверждаются известиями Светония и Диона Кассия, дающими столь же колоритную картину «мирной» политики Августа. Светоний указывает: «Командуя частью сам, частью через легатов, он покорил Кентабрию, Аквитанию, Паннонию, Далмацию ’со всем Иллириком, а также Рецию, винде-ликов и салассов — племена, живущие в Альпах..., он привел к повиновению и другие народы, не дававшие римлянам покоя...» 1 2.
Дион Кассий подробно излагает в ряде глав своего труда историю всех этих войн3. Таким образом, создается вполне
1 Tacit. Ann., I, 10.
2 Suet. Divus August, 21.
3 Dio Cass., LI, LII, LIII, LIV.
определенное представление о политике римского правительства в период принципата Августа по отношению к соседним областям и народностям. Это была последовательная система захватнических войн, отличавшаяся от римской политики республиканской эпохи лишь большей осмотрительностью. Военные экспедиции Августа были гораздо лучше продуманы и подготовлены к исполнению, чем завоевательные походы республиканских полководцев. На всех его, военных предприятиях лежит отпечаток известной методичности, большой целеустремленности, полностью оправдывающей указание Светония об основном принципе его завоевательной политики: «Он говорил, что вступать в сражение или начинать войну следует лишэ тогда, когда надежда на выгоду превышает страх возможной потери» L Основные причины и общие цели этой завоевательной политики заключались не только в желании защищать подступы к северной Италии и умиротворить западные провинции или обеспечить спокойное экономическое развитие Востока, как представляют это буржуазные историки. Главной целью всех этих продуманных и планомерно выполнявшихся походов было желание найти выход из того экономического кризиса, в котором оказалось рабовладельческое хозяйство Италии к концу гражданских войн I в. до' н. э. Август стремился оживить и укрепить дряхлеющую систему италийского рабовладельческого общества путем пополнения его новыми массами пленников, захвата новых рудоносных земель и обеспечения развития римской торговли захватами торговых путей. Гражданские войны 40—30-х гг. I в. до н. э., сопровождавшиеся массовыми проскрипциями, конфискациями земель для награждения ветеранов, благоприятствовали массовым побегам рабов. Особенно: много беглых рабов было во флоте Секста Помпея. Сообщая о борьбе с ним, автор Monumenti Ancyrani сообщает, что «во время этой войны захватил около тридцати тысяч беглых рабов, которые подняли оружие против- республики». Это указание, достаточно показательное само по себе, подтверждается свидетельствами Светония о том, что италийские рабовладельцы, ощущая острый недостаток в рабской силе, пытались восполнить потребность в ней всеми легальными и нелегальными средствами: «в общественной жизни оставалось еще много самых отрицательных явлений, либо унаследованных от обычае'в и распущенности гражданских войн, либо возникших в годы мира... В полях хватали путников без разбора — свободных и рабов и заключали в эргастулы поместьев...»1 2.
1 Suet. Divus August, 25.
2 Т а м ж е, 32.
«Владельцы возбудили против себя всеобщее возмущение тем, что скрывали в них не только захваченных насильно путников, но и тех людей, которых страх воейного набора приводил в подобного рода убежища...»Проводя неоднократно административное обследование эргастул, освобождая насильственно обращенных в рабство свободных римских граждан, Август в то же время предпринял ряд мер, направленных на укрепление рабовладельческого хозяйства. Рядом распоряжений он крайне затруднил освобождение рабов и всячески старался увеличить приток рабской силы в Италию1 2. Так, например, Светоний же сообщает, что после разгрома альпийских горных племен «Август... продавал в рабство... пленных под непременным условием, чтобы их не оставляли в области, соседней с их родиной, и не отпускали на свободу ранее тридцати лет» 3. Кроме того он же указывает, что, не довольствуясь прежними мерами, затруднявшими рабам выход на свободу, Август еще более затруднил им ее получение тем, что тщательно оговорил число, состояние и различия подлежащих отпуску на волю; кроме того он настаивал на том, что раб, когда-либо подвергнувшийся заключению и пытке, никоим образом отпуска на волю получить не может, так же как и не сможет стать римским гражданином4. Само Собой разумеется, что подобные мероприятия вызывали крайнее озлобление рабов, следствием чего явилось создание разбойничьих шаек из беглых рабов, возникали заговоры и попытки мятежей. Принимая меры к предотвращению возможных восстаний рабов, борясь со злоупотреблениями властью крупных италийских рабовладельцев, обострявших своими действиями и без того напряженную политическую обстановку, Август не мог, с другой стороны, не принимать во внимание потребностей рабовладельческой экономики в пополнении армии рабов. Исходя из необходимости постоянного пополнения рабского рынка, Август предпринимает ряд завоевательных походов в различные области Западной и Южной Европы. Кроме погони за рабами, Августа толкали на завоевания и другие серьезные причины. Было крайне необходимо обеспечить спокойное развитие северо-западных окраин римской державы, страдавших от набегов «варварских» племен, устранить препятствия на кратчайших путях в Транзаль-линскую Галлию, использовать богатые альпийские долины для расширения земельных фондов римского правительства, вынужденного для раздачи земли солдатам отнимать ее у граждан,
1 Т а м же, Tiber., 8.
2 Suet. Divus August, 21.
3 T а м же.
4 См. там же, 40.
наконец, овладеть богатыми рудоносными' районами. Все эти обстоятельства и толкали Августа на завоевание области Альп, северо-западной части Пиренейского полуострова, придунай-ских областей, граничивших с Македонией, и верхнедунайских районов, пограничных с Италией и Иллирией. Эти области и сделались объектами завоевательной политики Августа, проводившейся последовательно и методически в течение всего сорокалетнего периода его’ управления. Рамки настоящего исследования и основные его задачи не позволяют автору сколько-нибудь подробно остановиться на истории завоевательной политики Августа !. Однако все же необходимо напомнить ее основные моменты.
Начавшись еще в 30—29 гг. до н. э. походами наместника Македонии М. Красса в Мезию и Фракию, организованными под предлогом предохранения провинции Македонии от нападения перешедших Дунай бастарнов, и закончившись покорением Мезии и подчинением Фракии1 2, завоевательные войны возобновляются, после краткого перерыва, экспедицией самого Августа против кантабров и астуров (26—25 гг. до н. э.). Одновременно происходил разгром салассов, обитавших в одной из западно-альпийских долин, и поход префекта Египта — Гая Аврелия Галла в «счастливую Аравию», предпринятый римским правительством с целью захвата торговых путей в Индию. За исключением похода в «счастливую Аравию», все экспедиции окончились для римлян успешно. После отчаянного сопротивления горцы северо-западной части Пиренейского полуострова были обращены в рабов и посланы на металлические рудники. 44 000 салассов, т. е. все население племени, пополнили собой италийские рабские рынки3.
Но это было лишь начало широких завоевательных экспедиций. После некоторого перерыва, вызванного вторжением эфиопов в Египет (24 г. до н. э.), серьезными волнениями в Галлии и, наконец, вспыхнувшим восстанием только что покоренных иберийских племен, они возобновились с еще большим размахом. После окончания войн в Испании, Египте и Нубии и реорганизации провинциального управления в Галлии Август начал новые завоевания. Объектом для нападения на этот раз были избраны области альпийских племен — Реция и Винде-леция. В 15 г. до н. э. сюда были направлены две римские армии под руководством пасынков Августа — Тиберия и Друза. Пожиная лавры легких побед над разрозненными отрядами гор-
1 Dio С ass., LI; Suet. Divus August, 21.
2 D i о C a s s., LI.
3 Кроме Светония и Диона Кассия (Dio Cass., LI 11) сведения о покорении и разгроме салассов сообщают Страбон (S t г a b., IV, 6, 4) и Плиний (Nat. Hist., XVIII, 20).
3 А. Г. Бокщанин
33
цев, оба брата прошли всю область Альп, уничтожая и сжигая все на своем пути. Одновременно римские армии из Далмации и Мезии продвинулись в области по среднему течению р. Дуная, заставив все иллирийские и паннонские племена признать римское господство. Все эти вновь завоеванные области не могли быть прочно освоены, не могли быть окончательно обращены в спокойные объекты эксплуатации италийских земле- и рабовладельцев, пока с севера и северо-востока к ним примыкали огромные пространства, населенные «варварскими» племенами, абсолютно независимыми от римской рабовладельческой державы. Полное или частичное завоевание этих областей, или хотя бы лишь проникновение в них, было логичным следствием всей предшествующей завоевательной политики. Они диктовались как стремлением к захватам новых партий рабов, так и необходимостью защитить область Альп, только что завоеванные дунайские провинции и богатую Галлию от возможных вторжений с этой стороны. Все это, а также относительная слабость местных племен, находившихся на разных стадиях развития родового строя, побудило такого расчетливого и осторожного политика, каким был Август, к новым завоевательным походам. Они начались весьма успешно, но завершились полным военным разгромом и гибелью части римской армии. Следует отметить, что даже чрезвычайно беглый обзор внешнеполитической деятельности правительства Августа на западных и северных границах абсолютно противоречит легенде о «римском мире». Этот мир с большими или меньшими оговорками существовал лишь в самой Италии да в прилегающих к ней центральных провинциях огромной империи: Африке, Элладе, Сицилии. На окраинах же греко-римского мира войны и восстания почти не прекращались.
Несмотря на все эти хорошо известные, но сознательно замалчиваемые буржуазными историками факты, «век Августа» прославляется ими как «эпоха глубокого мира». Это^ является результатом сознательного стремления буржуазной историографии к искажению картины исторического развития.
Осуществление всех этих завоеваний и экспедиций, а равно и охрана остальных колоссальных по своему протяжению границ государства, особенно Сирийско-Евфратской границы, наконец, поддержание порядка внутри самой державы требовали исключительного военного и финансового напряжения. При всей своей кажущейся величине армия империи, состоявшая в эпоху Августа из 28 легионов, преторианского корпуса и нескольких военных эскадр, была бы не в состоянии выполнить разнообразные задачи, ставившиеся перед ней, если бы она не опиралась уже в эту эпоху на многочисленные вспомогательные формирования, на так называемые «союзнические» отряды,
которые представляли собой неотделимую часть римской армии уже в последние два столетия республики \
Это были отряды войск, зависимых от Рима княжеств и городов, присоединявшихся к основному ядру армии, которое состояло из легионов. Замена временных армий республики, создававшихся лишь по мере надобности, постоянной регулярной армией, расквартированной по различным провинциальным районам империи, одновременно внесла изменения и в характер вспомогательных «союзных» отрядов. Частично они оказались в составе дополнительных отрядов самой римской армии, частично же числились на службе номинально самостоятельных, но фактически в большей или меньшей степени зависимых от римского правительства «вассальных» государств. Одни из них прилегали к владениям империи, другие были окружены территориями римских провинций. Система неравноправных союзов, впервые примененная римской республикой еще в эпоху ее первых завоеваний в самой Италии по отношению к различным италийским общинам, впоследствии, после Пунических войн, получила широкое распространение. Во II—I вв. до н. э. в числе зависимых союзников Рима — римских вассалов оказалось большинство греческих полисов как самой Эллады, так и других частей Средиземноморья (Массилия, Эпидамн и др.), а также ряд эллинистических и полуварварских царств и княжеств: альпийское княжество Коттиса, Нубия, Фракия, Галатия, Каппадокия, Ликийский союз городов, остров Кипр, Иудея. Состав этих вассальных государств многократно менялся в зависимости от того, какое из них могущественная республика считала выгодным для себя сохранить. В случае ликвидации какого-либо- государства территория его включалась в число провинций Римской державы, а местное правительство ликвидировалось, заменяясь провинциальной римской администрацией. Ликвидация последних остатков, независимости в ряде стран (Пергам, Нубия, западное побережье Пиренейского полуострова, Эллада, Македония) встречала зачастую энергичное сопротивление и тормозила этот процесс. Сломив сопротивление государств (восточного Средиземноморья, полноправно распоряжаясь на территории уцелевших эллинистических и эллинизованных монархий, римское правительство! предпочитало сохранять для ряда областей (Каппадокия, Комм а.ген а, Мавритания, Фракия, Армения, Иудея, Каменистая Аравия, Понт) иллюзию независимости. Сенатская олигархия конца I! в. дон. э. и сменившие ее военные диктаторы Сулла, Помпей, Цезарь, Брут и Кассий, Антоний и, наконец, Август с целью
1 Tacit. Ann., IV, 5. Тацит называет цифру 25 легионов для начала принципата Тиберия, т. е. после гибели трех легионов в Тевтобургском лесу.
укрепления своих политических связей с представителями господствующих классов этих областей предпочитали сохранять власть отдельных династов и олигархических групп. Правда, власть эта была крайне ограничена. Командиры римских наблюдательных отрядов, какими по существу являлись гарнизоны во многих областях Востока, а также наместники соседних провинций и даже послы грозной республики вмешивались во внутренние дела «союзных» царств и городов Уже во II в. до н.э. мелкие царжи зависимых от Рима государств обращались к римскому сенату и народу с посольствами, а к концу столетия стали появляться в городе лично, добиваясь удовлетворения своих просьб. С начала I в. до н. э. подобные визиты становятся в Риме обычным явлением. Завязав тесные отношения с боровшимися в Риме партиями и политическими деятелями, вассальные царьки принимали самое энергичное участие в гражданских войнах 40—30-х гг. I в. до н. э. Августу пришлось вступить с ними в деловые отношения еще задолго до битвы при Акциуме. После же победы над Антонием и Клеопатрой Август окончательно определил свою позицию по отношению к каждому зависимому от Рима государству и его властителю. Продолжая традиционную для республики политику благожелательности по отношению к мелким династам и их семьям, он применил одновременно и некоторые новые меры, вытекавшие из политических изменений, происшедших в самой римской государственной системе. Если и ранее многие из вассальных царьков приезжали в Рим и даже жили в нем, то теперь Август начал привлекать туда детей наследников своих вассалов. Приближая их к своему дому, зачастую даже заботясь о их воспитании и устраивая их личную жизнь путем выгодных для своих политических целей браков, он старался привязать их к себе, своему семейству и верхушке римско-италийской аристократии узами дружбы, делая их послушным и верным орудием своей политики I 2. Будучи тесно связаны с Римом, зачастую совершенно оторвавшись от культуры, обычаев и интересов своих племен, сделавшись чуждыми своей родине и ее интересам, воспитанники Августа могли удержаться на своих иллюзорных тронах только благодаря римской поддержке. О ведении самостоятельной политики они не могли и мечтать, и им оставалось только послушно выполнять указания римского правительства, строго контролировавшего всю их деятельность. Малейшее непослушание влекло за собой лишение власти, ссылку, а зачастую и смерть3. В таком положении находились вассальные
I Strab., XII, 2 и 3.
2 Suet. Divus August, 48.
3 Tacit. Ann., II.„ 42.
цари Мавритании \ Фракии, Понта, Армении, Галатии, Каппадокии, Коммагены, Каменистой Аравии, наконец, иудейских княжеств. Верные слуги римского правительства, они сохраняли свои шаткие троны, являясь по мере своих сил и возможностей охранителями и проводниками политики «divide et impera».
Краткие замечания античных историков и эпиграфические данные дают представление о чрезвычайно трудном положении этих иллюзорных правителей, вынужденных зачастую поступаться интересами населения своей страны, заслуживая тем самым ненависть и презрение. К сожалению, состояние источников не позволяет подробно остановиться на положении этих вассальных правителей, в большинстве зависимых от империи государств, но об одном из них — о небольшом иудейском царстве, сравнительно поздно вошедшем в орбиту римской политики, имеется достаточное количество данных, так как оно привлекало внимание ряда античных писателей, особенно после восстания 66—73-х гг. I в. н. э.
Являясь не столько субъектом, сколько объектом международных столкновений, Иудея никогда не играла значительной роли в политической системе древневосточного, а позднее эллинистического мира. Находясь последовательно в вассальной зависимости то от Египта, то от Ассирии, разгромленная халдейским Вавилоном, вошедшая вместе с остальными землями Ново-Вавилонского царства в состав Персидской монархии,— Иудея, будучи расположена в центре экономических и стратегических путей восточного побережья Средиземного моря, вновь делается яблоком раздора между крупнейшими из эллинистических государств. В течение почти всего III в. до н. э. Иудея, совместно с Финикией, находилась под протекторатом египетского правительства. Собирая большие суммы податей 1 2 и держа гарнизоны в важнейших стратегических пунктах Палестины, Египет не вмешивался активно во внутреннюю жизнь зависимых областей, предоставляя религиозную и культурную автономию местной аристократии, в частности, иерусалимскому жречеству. Положение резко изменилось после того, когда вся Келе-Сирия, Финикия, а вместе с ними и Палестина были захвачены Антиохом III (198 г. до н. э.) и все эти области вошли в состав монархии Селевкидов3. В противоположность рели
1 Независимость Нубии была ликвидирована Цезарем после того, как нумидийский царь Юба, примкнувший к помпеянцам, был разбит при Тапсе в 46 г. и погиб вместе с ними.
2 Система взаимоотношений между птолемеевским Египтом и населением Иудеи хорошо описана Иосифом Флавием (Antiquitates, XII, 1,2,3,4).
3 Флавий сообщает, что Сирия и Палестина дважды переходили из рук в руки, но в конечном счете были завоеваны все же Антиохом III (Antiquitates, XII).
гиозной терпимости Лагидов, Селевкиды стремились путем административных распоряжений унифицировать разнородные части своей разноплеменной монархии. Религиозная и культурная автономия Иудеи показалась опасной Антиоху, несмотря на то что значительная часть иудейского населения поддерживала сирийскую армию в момент ее борьбы с египетскими войсками1. Стремление к более прочному закреплению пограничного района, особенно после вынужденного, благодаря вмешательству Рима, отступления из Египта * 2, толкнуло Антиоха IV Епифана в 170 г. до н. э. на военную оккупацию Иерусалима. Опираясь на эллинизированные слои иудейской аристократии и часть жречества, Антиох IV дважды овладевал городом 3 и, жестоко его разграбив, оставил в нем македонский гарнизон, заново укрепив для этого цитадель. Однако политические и религиозные преследования населения со стороны оккупантов вызвали партизанскую войну, перешедшую затем во всеобщее восстание против «сирийцев» и поддерживавших их иудейских аристократов. Борьба закончилась изгнанием из Иудеи «сирийских» гарнизонов и низвержением сторонников «сирийцев» первосвященников Менелая и Алкида. Первосвященниками и фактическими правителями Иудеи делаются вожди освободительного движения — Иуда Маккевей и его братья. Однако в течение всей многолетней борьбы иудейские вожди заявляли, что они борются лишь за свою религиозную автономию и не пытаются окончательно отделаться от монархии Селевкидов. На основе этого с их стороны делались даже неоднократные попытки примирения с селевкидскими правителями, но все старания найти компромисс оказывались неудачными, и борьба возобновлялась. Маленькая Иудея безусловно была бы раздавлена в этом неравном единоборстве, если бы Селевкидов не отвлекали постоянные столкновения на восточных границах, где им приходилось отражать все усиливающийся натиск парфян. Кроме того, немалую роль сыграл и союз с Римом, который удалось заключить иудейским вождям 4. Лишь после полного распада сирийского царства, начавшегося после гибели Антиоха VII Сидета и его армии в борьбе с парфянами и восставшим населением Ирана в 129 г. до н. э., Иудея сделалась в полной мере самостоятельным государством, не только объ
J los. F 1 a v. Antiquitates, XII.
2 los. F 1 a v. Antiquitates, XII.
3 Судя по рассказу И. Флавия (там же), после первого удаления царя начались волнения.
4 Сообщение И. Флавия (Antiquitates, XII, 10, 6 и 11, 1) о союзе, заключенном между римлянами и уполномоченными Иуды Маккевея, вряд ли может вызвать какие-либо сомнения, так как к середине II в. до н. э. римлянам было выгодно ослаблять государство Селевкидов, казавшееся им еще довольно серьезным противником.
единившим в своих границах все иудейские области Палестины, но и включившим в свои пределы ряд соседних районов: Галилею, Идумею, Моав, район Самарии.
Однако увеличение территории за счет завоеваний, а также увеличение материальных средств за счет приношений паломников, посещавших иерусалимский храм, только на короткий период подняли благосостояние страны. Потомки Маккевеев, выступившие в качестве народных вождей в борьбе с греческими и македонскими колонизаторами и эллинизированной иудейской знатью, так называемые Хасмонеи, скоро переродились в эллинизированных аристократов, весьма похожих на тех, с кем боролись основатели династии. Опираясь на вновь создавшуюся в освободительной войне военную знать, усиливая свою армию наемными отрядами, представители хасмонейской династии предприняли ряд завоевательных экспедиций в соседние районы. Гибнущая монархия Селевкидов и занятое династической борьбой египетское правительство не могли оказать серьезного влияния на дела Южной Сирии и Палестины. Обе эти области сделались ареной продолжительных войн, которые вели между собой различные местные властители. Хасмоней-ские цари-первосвященники принимали в них живейшее участие. Ценой больших усилий, обирая иудейское население, им удалось значительно расширить границы своего государства. К 80-м гг. I в. до н. э., ко времени правления наиболее агрессивного из хасмонейских властителей Александра Явная (105—79 гг. до н. э.), в состав иудейского государства, кроме непосредственно иудейского округа Иерусалима, входили Самария, Галилея и Идумея. Население всех этих районов насильственно обращалось в иудейство или же подвергалось различным притеснениям, что законно вызывало беспрестанные вспышки восстаний, как эллинизированного населения городов, северо-западной окраины государства, так и арабов Идумеи. Помимо этих столкновений с населением завоеванных районов, жесточайшая борьба происходила и в среде господствующих прослоек самого иудейского общества.
Новая военная аристократия, оказавшаяся у власти после освободительной войны, начала борьбу со жречеством, временно оттесненным ею от политического руководства. Под прикрытием защиты «чистоты веры» и борьбы с перенесением на иудейскую почву эллинистических порядков представители жреческой партии — фарисеи повели энергичную агитацию в массах населения против политической линии правительства Александра Янная, который, опираясь на вновь выросшую другую политическую группировку — саддукеев, представлявшую военноаристократические слои, предпринял ряд жестоких репрессивных мер против своих политических противников и
поддерживавших их низших слоев населения. Иосиф Флавий сообщает, что Александр Яннай в момент народных волнений, инспирированных его политическими противниками, «велел перебить до шести тысяч человек» Ч Эта резня вызвала новое восстание. «Народ восстал против него и он вступил с ним в ожесточенную борьбу, длившуюся шесть лет, в течение которых он перебил не менее пятидесяти тысяч иудеев» 1 2. Наиболее жестокой была его расправа с взятыми в плен повстанцами города Вефомы. Александр отвел пленных в Иерусалим и там «велел распять около восьмисот иудеев и перерезать на виду их всех жен и детей» 3. Однако после смерти Александра партия фарисеев все же достигла власти, подчинив своему влиянию его вдову Саломею Александру. Иосиф Флавий указывает, что жречество совершенно подчинило своему влиянию набожную царицу, обратив ее в послушное орудие партии фарисеев. Фарисеи приняли при ней ближайшее участие в правлении. «Богобоязненная Александра была им очень предана; они же, пользуясь ее простотой и вкрадываясь мало-по-малу в ее доверие, вскоре сделались фактическими правителями, изгоняя и милуя, освобождая и заточая кого им заблагорассудилось...» 4. «Она передала все дела фарисеям, повиноваться которым повелела и народу, причем вновь санкционировала все те дополнения к установленному закону, которые были введены фарисеями и затем отменены ее свекром Гирканом. Таким образом, она лишь носила имя царицы, вся же власть на самом деле была в руках фарисеев...» 5. Расправы жреческой партии col сторонниками умершего царя и, что особенно важно, проведение ими ряда нововведений, закреплявших привилегированное положение жрецов, не могли не вызвать против них озлобления разнообразных социальных слоев. Стремясь упрочить и закрепить свое господство, фарисейская партия выдвинула через царицу Саломею Александру в качестве первосвященника-царя старшего из сыновей Александра Янная — Гиркана. Относительно сущности этого выбора Иосиф Флавий указывает, что «Гиркан не был способен к государственным делам и более всего предпочитал мир и спокойный образ жизни»6. Выдвигая подобного кандидата на престол, жречество обеспечивало свое господство на длительной срок. Но это мероприятие встретило серьезное сопротивление со стороны вождей военной знати.
1 los F1 а V. Antiquitates, XIII, 13, 5; Bell, iudaic, I, 43.
2 los. F1 a v. Antiquitates, XIII, 13, 5; о том же, Bell, iudaic, I, 4.
3 Там же; Bell, iudaic, I, 4, 6.
4 los. Flav. Bell, iudaic, I. 5, 2.
5 los. Flav. Antiquitates, XIII, 16, 2.
6 los. Flav. Antiquitates, XIII, 16, 1.
Очищение храмового, а вместе с тем и царского совета от саддукеев, преследования и даже казни отдельных из них, наконец, провозглашение царем Гиркана не могли не вызвать протеста. Саддукеи объединились вокруг Аристобула — второго из сыновей Александра Янная, показавшего свое сочувствие преследуемым сторонникам отца Ч После казни некоего Диогена и других лиц, считавшихся фарисеями инициаторами убийства 800 пленников из Вефомы, группа саддукеев во главе с Аристобулом явилась с протестом к царице Саломее Александре1 2. Угрожая побегом в соседние области, саддукейские военачальники потребовали в качестве гарантии личной безопасности назначения их начальниками ряда крепостей. Когда же их требования были удовлетворены, Аристобул неожиданно для матери и окружавшего ее фарисейского совета (синедрион) бежал из Иерусалима к одному из влиятельнейших своих сторонников 3. Наличие в стране оппозиционных по отношению к фарисейскому правительству элементов и замешательство, вызванное смертью Саломеи Александры, способствовали успеху Аристобула. Восставшие меньше чем за 15 дней овладели 22 городами и смогли набрать значительные военные силы. При Иерихоне отряды инсургентов разбили войска Гиркана, вследствие того*, что «большинство войск покинуло Гиркана и перешло к Аристобулу» 4, однако семейство победителя, искавшее спасения в партии храма 5, оказалось захваченным сторонниками Гиркана, благодаря чему победитель был вынужден заключить с ними мир, гарантируя врагу неприкосновенность. Публичное примирение братьев-соперников, состоявшееся в храме, было лишь лицемерным маневром побежденной партии. Боясь мести со стороны Аристобула, сторонники Гиркана, особенно идумеянин Антипатр, начали подготовку контрпереворота. Антипатр «тайно собирал к себе наиболее влиятельных и знатных из иудеев на совещание, причем ставил им на вид, что совершенно невозможно спокойно взирать на то, что Аристобул беззаконно захватил власть, лишив ее своего старшего и, вследствие этого старшинства, гораздо более правоспособного брата...» 6. «Влиятельными и знатными» были не кто иные, как вожди господствовавшей при Саломее Александре в синедрионе партии — фарисеи. Главный организатор контрзаговора — Антипатр — вступил в переговоры с набатейским царем Аретой об оказании помощи сторонникам Гир-
1 los. Flav. Antiquitates. XIII, 16, 2.
2 los. Flav. Bell, iudaic, I, 5, 3.
з los. Flav. Antiquitates, X, 6, 5.
4 T а м ж e, X, 16, 5.
5 los. Flav. Bell, iudaic, X, 16, 5.
6 los. Flav. Antiquitates, XVI, 1, 3.
кана, обещая ему в виде компенсации уступку 12 городов, завоеванных у арабов Александром Яннаем. Таким образом, сторонники Гиркана ради достижения власти шли на государственную измену, заранее соглашаясь на отторжение части территории иудейского царства. По завершении всех переговоров “в 66 г. до н. э. Гиркан бежал в Петру, столицу набатейского царства, и оттуда двинулся с армией на Иерусалим. Застигнутый врасплох, Аристобул был разбит и отступил в Иерусалим. Осажденный в храме своими противниками и не имея сил для самостоятельной борьбы, Аристобул обратился за помощью к римскому командующему Скавру. Последний, получив крупную взятку, потребовал удаления набатейских войск из Иерусалима, угрожая Арете, что в случае неповиновения он будет объявлен врагом Рима. Под влиянием этих угроз войска Ареты отступили из Иудеи и были разгромлены преследовавшим их Аристобулом. Но успехи Аристобула были крайне непрочны. Борясь с интервенцией арабов, он вызвал вмешательство в иудейские дела еще более страшного хищника. Это стало ясным после приезда Помпея в Сирию, когда все восточные правители, в том числе и Аристобул, послали посольства и дары победоносному римскому полководцу. Хотя последний и принял дары Аристобула, тем не менее он выслушал не только послов Аристобула, но и его противников. Послы Аристобула допустили крупную тактическую неловкость, пожаловавшись Помпею на взяточничество его легатов Габиния и Скавра \ Отложив окончательное решение по вопросу о спорах иудейских правителей, Помпей предпринял поход по Сирии, подчинив власти Рима ее мелких династов. Часть из них была лишена власти и даже казнена 1 2, часть откупилась контрибуциями и признанием римского владычества. Лишь после этого Помпей вновь обратился к иудейским делам, выслушав личные объяснения обоих братьев-соперников и, невидимому, представителей третьей группы, настаивавшей на восстановлении господства теократии. Хотя он и не предпринял сразу ничего против Аристобула, но последний понял, что Помпей желает склониться на сторону его противников, считая их менее опасными для римского господства, и желает «удержать его от организации восстания в стране и от занятия горных проходов» 3. Разгадав эту тактику, Аристобул бежал в крепость Александрион и пытался, не прекращая переговоров с Помпеем, подготовиться к сопротивлению. Но все его попытки были тщетными. Первоначально он был вынужден сдать Помпею все иудейские кре
1 los. F1 a v. Antiquitates, XIV, 3, 2.
2 Т а м же,
3 los. F 1 a v. Bell. Judaic, I, 7, 2.
пости, а затем обещал сдачу и самого Иерусалима. Нежелание сторонников Аристобула признать условия капитуляции привело к взятию его под стражу. Однако появление римлян под стенами Иерусалима вызвало новую вспышку борьбы различных социальных группировок. В то время как сторонники Аристобула настаивали на сопротивлении, приверженцы Гиркана предлагали сдачу города войскам Помпея. Боясь измены, партия Аристобула укрепилась в храме; римские же войска при содействии Гиркана заняли без сопротивления остальные части города Г После тщетной попытки добиться капитуляции храма Помпей начал приготовления к осаде святилища, причем «приверженцы Гиркана усердно помогали ему в этом деле и словом и делом» 1 2; только вследствие хорошего знания иудейских религиозных обычаев, в частности, запрещения для иудеев активных военных действий по субботам, римляне легко провели подготовительные осадные работы. Соплеменников предали сторонники Гиркана и ревнители «чистоты» иудейских религиозных обрядов — фарисеи, сообщив римлянам полезные для них сведения об иудейских религиозных обычаях. По сообщению Иосифа Флавия, «Гиркан... во время осады показал себя чрезвычайно преданным... (он.— А. 5.), умел удержать сельское население, поднявшееся на помощь Аристобулу» 3. Не менее характерным является поведение сторонников Гиркана и во время штурма храма, закончившегося страшным избиением осажденных. Вопреки фальсифицированным рассказам сионистских историков — Греца и Дубнова, пытающихся оттенить варварство римских войск, не остается никакого сомнения в том, что жестокость расправы с побежденными была следствием неистовства сторонников Гиркана. Сообщая об избиении гарнизона, особенно о гибели жрецов, продолжавших выполнение обрядов жертвоприношений до последнего момента, Иосиф Флавий пишет: «Когда вследствие ударов подведенного тарана обрушилась большая башня и образовалась некоторая брешь, враги толпой влились... Тогда все преисполнилось убийством. Некоторые из иудеев были перерезаны римлянами, другие своими же земляками» 4. Подобное положение вещей легко объясняет и все последующие мероприятия Помпея. Будучи союзником части иудейского жречества, опиравшегося на правоверных ревнителей «чистоты» закона, Помпей не только разрешил привести храм в должный вид и возобновить в нем жертвоприношения, но даже демонстративно не тронул храмовую казну 5.
1 los. Flav. Bell, iudaic, I, 7, 2.
2 T а м же.
3 los. Flav. Bell, iudaic, I, 7, 6; о том же, Antiquitates, XIV, 4, 4.
4 los. Flav. Antiquitates, XIV, 4, 4.
5 См. там же.
Вместе с тем римский полководец все же установил в Иудее новые порядки. Страна должна была заплатить контрибуцию Риму. Царская власть была уничтожена, а бразды правления были переданы в руки безвольного Гиркана, не только» сохранившего должность первосвященника, но получившего и светский титул «Этнарха». Кроме того, всё завоеванные Хасмонеями соседние области были отторгнуты от Иудеи, а большинство разрушенных иудеями эллинистических городов были отстроены вновь и заселены эллинизованными, враждебными иудейству, жителями. Таким образом, Иудея оказалась в полной зависимости от Рима. Вполне естественно-, что подобный исход борьбы во всех слоях иудейского общества вызвал политическую реакцию, недовольные были даже в стане победителей. Теократическая власть была восстановлена. Фарисейство одержало полную победу над своими политическими противниками, но ценой этой победы была потеря политической самостоятельности страны. Жестокость римского иностранного господства породила новые волнения. Побежденный Аристобул и его сыновья, увезенные в качестве заложников в Рим, приобрели скоро широкую популярность в Иудее как борцы за независимость страны, благодаря чему их попытки вернуть власть встречали поддержку среди самых широких слоев населения. Непопулярное господство Гиркана могло сохраняться лишь при постоянной поддержке римлян и честолюбивого идумейского выходца Антипатра, считавшегося военачальником Гиркана, но фактически сделавшегося действительным повелителем Иудеи. Последовавшие вслед за этим неоднократные политические перевороты, убийства, отравления, появление в Иудее парфян и их изгнание в конечном счете все же не изменили положения, создавшегося в результате событий 63 г. до н. э. После гибели как Аристобула и его сыновей, так и Антипатра, отравленного политическими противниками, власть была захвачена вторым сыном Антипатра — Иродом. Верный слуга римлян, умевший сохранять благосклонность всех военных римских вождей, последовательно господствовавших на Востоке, Ирод сумел получить из рук Августа титул иудейского царя и упрочить его в своем потомстве. Ненавидимый иудейской знатью за «низкое» происхождение, проклинаемый жречеством за истребление семьи Хасмонеев, несмотря на проведенную им грандиозную перестройку иерусалимского храма, Ирод держался на престоле вновь восстановленного Августом вассального Риму иудейского царства лишь благодаря поддержке римского правительства. Будучи обязанным римлянам своей властью, он был верным слугой правительства Августа, всячески покровительствуя эллинизованным слоям населения Финикии и Палестины и неукоснительно поддерживая все ме
роприятия римских провинциальных властей. Таким образом, этот эдомит (идумеянин) был типичнейшим римским вассалом, охранявшим «расет готапат» на крайнем юго-востоке «orbis terrarum».
Обстоятельства же включения Палестины, точнее Иудеи, в состав римской державы до крайности схожи с политической ситуацией, неоднократно повторявшейся в других районах Средиземноморья. Ожесточенная социально-политическая борьба, ослаблявшая силу сопротивления иудейского общества, позволила римлянам и здесь, как и в других странах, успешно применить политический принцип «divide et impera» и, опираясь на некоторые слои имущего населения, в данном случае первоначально на сторонников Гиркана, а впоследствии на сторонников Ирода, навязать населению угодное Риму правительство, проводившее римскую политику «pacis romanae». Войдя в состав гигантской рабовладельческой державы, иудейское общество развивалось совместно и в неразрывной связи с обществом прочих частей империи. В нем, как и в других провинциях и вассальных окраинах -римского государства, накоплялись и зрели острейшие социальные противоречия. Будучи прямо или косвенно последствием установленных римлянами политических порядков, они в зависимости от местных условий выливались первоначально в форму локальных волнений или восстаний, пока, слившись с восстаниями в других провинциях, не переросли в конце 60-х гг. н. э. в гигантский социальный катаклизм, поставивший под угрозу единство империи.
Глава вторая
ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ СТРОЙ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ЧАСТЕЙ «ORBIS TERRARUM» в I в. н. э.
Окончание римских гражданских войн было не только закреплением новых политических порядков в Италии, но одновременно явилось одним из важнейших этапов процесса подчинения Римом Средиземноморья. Именно с этого времени римляне, в той или иной форме господствовавшие во всех странах, принадлежащих Средиземноморскому бассейну, начали стремиться связать их в единый экономическо-политический комплекс. Буржуазные историки1 несколько переоценивают его непосредственные результаты. С их точки зрения все Средиземноморье тотчас после завоевания Августом Египта становится единым экономико-политическим целым, отдельные части которого дополняют друг друга, способствуя быстрому взаимному экономическому росту. Безусловно, с течением времени действительно возможно наблюдать восстановление и закрепление экономических связей между отдельными частями огромной державы, возникших еще в эллинистическую эпоху, а также вовлечение в хозяйственный кругооборот ряда новых областей, находившихся на периферии культурного мира той эпохи. Но подобное положение создалось лишь после длительного промежутка времени. В начале же I столетия нашего летоисчисления огромное государство, охватившее своими границами пределы трех материков, еще представляло собой конгломерат разнороднейших областей, находившихся на самых различных ступенях экономического, а вместе с тем и социального развития. Большинство стран, оказавшихся в составе империи,
1 Г. Буасье. Общественные настроения в эпоху римских Цезарей; Г. Ферреро. Величие и падение Рима, т. IV, V; Т. Моммзен. Римская история, т. V и др.
в течение первой половины I в. н. э. первоначально втянулось в экономические взаимоотношения не друг с другом, а с политическим центром — метрополией огромной, разноплеменной и разноязычной рабовладельческой державы — с Италией, на что достаточно четко указывает современник этой эпохи — географ Страбон Г
При этом следует отметить, что сведения Страбона говорят об одностороннем характере этих торговых связей. Италия, в частности город Рим, потребляла самые разнообразные продукты провинций, скупая их на деньги, полученные или просто награбленные, в тех же провинциях. Лишь впоследствии, примерно с начала II в. н. э., по мере выравнивания экономического и социального строя отдельных областей и их комплексов (провинции Востока, области Адриатики и прилегающие к ней Дунайские провинции, Галлия, Иберия, Северная Африка) завязываются устойчивьщдгорговые связи между запа^дом империи и эллинистическим Востоком. Экономическая же роль Италии, как основного центра потребления и посредника в сно: шениях между северо-западными и юго-восточными частями римской державы, постепенно начинает сходить на нет.
Буржуазные историки и в первую очередь Моммзен вследствие тенденциозности, свойственной буржуазной историографии, не смогли правильно объяснить основную сущность процессов, происходивших в различных частях огромного политического комплекса. Указывая на экономическое истощение Италии и подчеркивая одновременно хозяйственные успехи провинции, Моммзен, а вслед за ним и ряд других историков 1 2 не учитывают тех социальных условий, в которых протекали все процессы развития и расширения рабского хозяйства и всей социальной системы рабовладельческого общества. А между тем именно в этом ключ к пониманию и научному объяснению всего хода событий I в. н. э.
Но каково же было экономическое состояние центра империи и провинций в первой половине I в. н. э.? Основной, доминирующей чертой экономического развития Италии в I в. н. э., несмотря на крайнюю неравномерность развития отдельных частей Аппенинского полуострова, было все возраставшее хо-зяйственное оскудение ее центральной и южных областей.
В то время как на севере можно Кыло^наблюд^ьПтрюцве-
1 Характеризуя экономическое состояние южной части Пиренейского полуострова (древняя Турдетания — современная южная Испания), Страбон замечает, что «вся торговля этой страны ведется с Италией и с Римом» (Strab., Ill, 2, 5). Сообщая о галльских областях по верхнему течению р. Секвана (совр. Сена), Страбон вновь подчеркивает, что «отсюда посылается в Рим самая лучшая солонина» (S t г a b., IV. 3, 2) и пр.
2 Г Буасье, Гертцберг, Альбертини.
такие Цизальпинской Галлии, центральная -и особенно южная часть полуострова, за исключением густозаселенных и хорошо возделанных непосредственных окрестностей города Рима, некоторых районов Апулии да побережья римской Кампании и Неаполитанского залива *, застроенного загородными и приморскими виллами, представляла собой пустынные, почти не обрабатываемые местности, занятые преимущественно скотоводческими хозяйствами. Сокращение населения в южной Италии достаточно ярко отмечено Страбоном. Сообщая об Апулии, он указывает, что «в древности вся эта страна находилась в цветущем состоянии: опустошили ее войны Ганнибала и позднейшие» 1 2. Еще более ярко описано у него запустение Калабрии: «В древнее время вся эта область была густо заселена и имела тринадцать городов, в настоящее же время, кроме Тарента и Брундизия, все города низошли на степень городков» 3. Подобное состояние некогда густо населенных и хорошо возделанных областей центральной и южной частей страны прекрасно объясняет гениальная характеристика экономического развития Италии, данная Ф. Энгельсом:
«В Италии земля была освоена для земледелия преимущественно крестьянами; когда в последние времена Римской республики крупные группы имений —латифундии — вытеснили мелких крестьян и заменили их рабами, то они заменили одновременно земледелие скотоводством и, как это знал уже Плиний, привели Италию к гибели (latifundia Italian) perdidere)»4.
Крупное землевладение уничтожило мелкое парцеллярное землевладение в центральных и южных областях Италии5. Заменяя зерновое хозяйство разведением скота да создавая небольшие виноградники, владельцы поместий и не думали в какой-либо степени о полном использовании большей части своих огромных владений. Результатом подобного развития сельского хозяйства было обезлюдение некогда густо населенных районов Великой Греции, Самниума, Этрурии. Небольшие, мало населенные города да разбросанные на большом расстоянии друг от друга сельские виллы, зачастую запущенные из-за
1 «Говорят, что Мизия и Ливия полны хлебом, но и в Апулии с Кампанией нет недостатка в роскошных нивах». Columella. Res rustica, III, 8, 5..
2 Str a b., VI, 3, 11.
3 Strab., VI, 3, 5. О том же Тацит в «Анналах»: сообщая о районе Тарента, он указывает на «безлюдье этих мест». Tacit. Ann., XIV, 27.
4 Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1950, стр. 165. Р1 i п., Nat. hist., XXVI, 35.
5 Тип средне-италийского поместья эпохи Августа, его размеры и характерные особенности освещены в книге Гревса «Очерки по истории римского землевладения», 1 ч. СПб, 1899. В 1-й части своей работы Греве подробно останавливается на этом вопросе, используя данные сочинений Горация.
систематического отсутствия владельцев, поручавших управление хозяйством своим вольноотпущенникам, не были в^состоя-нии обеспечить продовольствием крупные городские центры страны и, в частности, Рим и создавали тем самым необходимость систематического подвоза хлеба из провинций.
Указания и жалобы на запущенность и пренебрежение сельским хозяйством в Италии неоднократно повторяются у латинских авторов, интересовавшихся экономическими вопросами. Так, например,<1Гарр_дн' в известном труде «О сельском хозяйстве» пишет следующее: «...теперь хозяева потихоньку перебрались в городские стены и, оставив серп с плугом, предпочли работать руками в театре и цирке, а не на ниве и винограднике, то мы и ввели на пшеницу откупа, чтобы нам из Африки и Сардинии (Сицилии?—А. Б.) привозили насущное пропитание, а в корабли убирали виноград с острова Коса и с Хиоса. В той стране, где пастухи, основавшие Рим, учили своих детей земледелию, там дети этих детей из-за жадности, вопреки закона, превратили нивы в луга, не понимая того, что земледелие и скотоводство не одно и то же. Скот не создает того, что растет в полях, а уничтожает своими зубами...» Г
Критические замечания Варрона повторяет Кол\ мелла, уточняя причины упадка сельского хозяйства Италии: «Все мы, хозяева, как жаловался Баррон еще во времена наших дедов, оставив серп и плуг, перебрались в город и предпочитаем работать руками в цирках и театрах, а не на полях и виноградниках. Мы отдаем сельское хозяйство, как палачу на расправу, самому негодному из рабов...», «...мы пренебрегаем самостоятельным ведением хозяйства у себя в имениях и не придаем никакого значения тому, 'чтобы поставить виликом человека опытного, а если уже и не сведущего, то очень энергичного... Обычно, если богатый человек покупает имение, то он отправляет туда из толпы своих слуг самого старого и слабого. Человек среднего достатка приказывает сделаться управляющим любому поденщику, который совершенно не знает того дела, каким он будет распоряжаться... Мы теперь, чтобы не голодать, сдаем подряды на перевозку хлеба из заморских провинций и прячем у себя виноград с Киклад, из Бетики и Галлии...»1 2.
На катастрофическое положение сельского хозяйства Италии указывает и, Тацит: .«...было время, когда Италия доставляла продовольствие"71егионам в отдаленные провинции, и теперь она не страдает бесплодием. Но мы предпочитаем обрабатывать Африку и Египет, и жизнь римского народа предоставлена на волю кораблей и случайностей...» 3 4. Лишь северная часть
1 Varro De re rustica, II, pract, 3, 4.
2 Columella. Res rustica, I, pract., 15, 3, 22, 20.
3 Tacit. Ann, XII, 43.
4 А. Г. Бокщанин
49
полуострова — Цизальпинская Г аллия — резко отличалась своим видом от унылой картины юга. Богатая, тучная равнина р. Падуса (современное название — По), покрытая дубовыми лесами, изборожденная быстрыми реками, спадавшими со склонов Альп и зачастую катившими в своих водах золотой песок \ была достаточно» заселена1 2. К I в. н. э. от старого кельтского и лигурийского населения остались лишь одни названия местностей. Само древнее население частично было истреблено, частично же, особенно родовая знать местных племен, слилось с завоевателями, усвоив латинские имена, нравы и самый язык 3. Огромную роль в романизации страны сыграла усиленная раздача земель ветеранам. Страбон, Светоний и Дион Кассий многократно указывают, что, начиная со времени I триумвирата до конца принципата Августа, практиковалась массовая раздача земель. Так, например, было во время окончания гражданских войн, когда от раздачи пострадали прежние землевладельцы, в том числе и поэт Вирги-лий. То же случилось после разгрома салассов, когда вся. занимаемая ими территория была отдана под колонию ветеранов 4. Весьма существенную роль в деле развития хозяйства северной Италии играл постоянный массовый приток рабской силы. Войны Августа с альпийскими племенами, в Норике, Далмации, Паннонии, Германии, экспедиции на острова Корсику и Сардинию 5 способствовали постоянному пополнению армии рабов Италии, в первую очередь Цизальпинской Галлии, где находились крупные рабские рынки 6. Таким образом, экономическое
1 Наличие золотоносных песков в альпийских притоках р. Падуса неоднократно отмечается Страбоном, упоминающим о наличии золотых россыпей в долине салассов (IV, 7), подле Аквилеи (IV, 6, 12, V, 1, 8; V, 1, 12).
2 Характеризуя равнину р. Падуса, Страбон замечает: «Страна однако населена густо...» (IV, 6, 2). Несколько ниже он вновь указывает, что свидетельством доброкачественности этих местностей служит густота населения, величина и богатство городов (там же).
3 «С римлянами смешалось и племя умбров, а в иных местах и племя тирренов (этрусков.— А. Б.). Теперь все они римляне, хотя иные называются тирренами, другие умбрами, третьи венетами, лигиями, инсубрами (Strab., I. 10).
4 «Цезарь (Август.— А. Б.) послал туда три тысячи римлян и основал город Августу» (Strab., IV, 6, 7).
5 «Кирк называется у римлян Корсикой. Населен он плохо... Жители гор более дики, чем звери... римские полководцы часто пристают к острову и... захватывают множество невольников... Большая часть Сардинии скалиста и не приведена в мирное состояние... Горцы образуют четыре народа ...римляне нападают на них и забирают многих в плен...» (S t г а Ь., V, 2, 7).
6 Страбон отмечает большое торговое значение ряда городов Цизальпинской Галлии, в частности, города Аквилеи. «Аквилея служит рынком для Истра. Одни привозят произведения моря и вино, другие доставляют невольников, скот, кожи...». (Strab., V, 1, 8).
развитие северо-италииских районов, отставшее в период республики от хозяйственного и социально-политического развития остальных частей страны, переживало в I в. н. э. этап временного расцвета рабовладельческой экономики, уже пройденный остальными частями Апеннинского полуострова. В противоположность остальным областям Италии, Цизальпинская Галлия в I в. н. э. не только не нуждалась в привозе сельскохозяйственных продуктов, но и могла их экспортировать; благодаря наличию удобных видных путей 1 вывозились просо, большое количество свиней 1 2.
Отдельные округа вывозили и шерсть; грубую — из Лигурии и района Медиолана, мягкую — из окрестностей города Мути-ны. В некоторых пунктах, как, например, в Патавии, развилось ремесленное производство плащей, ковров и одеял. Наконец, £5 I в. н. э. в ряде мест еще существовали золотоносные прииски и железные рудники 3, однако разработка металлов постепенно падала вследствие конкуренции провинций4, Остальные же италийские области, находившиеся в экономическом упадке, не вывозили почти ничего, так как почти ничего и не производили. О вывозе из южных округов Италии, в частности, из Тарента, имеются лишь указания на экспорт небольшого количества низкосортного вина, масла, шерсти. Правда, в самом Риме и в некоторых городах южной Италии существовали рабские ремесленные мастерские, выделывавшие гончарные изделия, обрабатывавшие серу, медь, вывозившиеся из Сицилии. Экономическое значение всех этих производств было, ничтожно и не могло идти в сравнение с экспортом продуктов из провинций.
Разорение Италии и роль провинциального хозяйства охарактеризованы Тацитом в речи императора Тиберия. Отвечая на требования эдилов об издании новых законов против роскоши, он указал без обиняков на разорение Италии. «Как мало то зло, на которое обращают внимание эдилы. Как оно должно показаться ничтожным, если оглянуться на другое. Но никто ведь не входит с докладом о том, что Италия не может жить без чужой помощи, что жизнь римского народа каждый день связана со случайностями моря и непогод. Если богатства провинций не будут приходить на помощь господам, рабам и нашим полям, то, конечно, наши рощи и виллы нас не прокормят...» 5. Таким образом, Италия I в. н. э. была страной с резко выраженным пассивным балансом в своей торговле с провин
1 Река Падуе и ее притоки.
2 Str ab„ V, 1, 12.
з Str a b., V, 18, IV, 4, 7, и 4, 12.
4 Т а м же.
5 Tacit. Ann., II, 54.
циями, которые продавали ей различные товары и продукты. Некоторые из буржуазных историков1 склонны видеть в этом своеобразную компенсацию провинций, возвращавших будто бы отнятые у них в виде податей денежные средства посредством активного сальдо своего торгового баланса. Однако по существу это не меняло положения вещей, так как, получая обратно деньги, провинциалы теряли значительную часть про-изводимых имц-дродуктов 1 2. Подати из денежной формы обращались в форму натурально-хозяйственную, и положение дел от этого не менялось. Но вследствие чего создалась подобная экономическая конъюнктура? Благодаря колоссальному потреблению самых разнообразных товаров и главным образом продуктов питания, единственно большим городским центром Италии, ставшим в I в. н. э. крупнейшим из городов империи,— городом Римом. Население его в I в. н. э., повидимому, было не менее 500 000 человек 3. Обладая столь значительным населением, Рим нуждался в постоянном притоке продуктов питания, в первую очередь хлеба, привозившегося на 2/3 из Сицилии и Африки, а на х/3 из Египта. Даже временное сокращение подвоза хлеба и других продуктов питания вызывало рост цен на продовольствие, следствием чего в некоторых случаях бывали вспышки народных волнений. Тацит, Светоний и Дион Кассий сообщают, что снабжение столицы империи продовольствием считалось одной из важнейших задач римского правительства. Регулирование подвоза продовольственных грузов и ликвида-
1 Duruy. Histoire des Romains, IV, 71.
2 На подобный характер торговли между Римом и провинциями, в частности, между Римом и Малой Азией, указывает К. Маркс, Капитал, т. I. Соч., т. XVII, стр. 180.
3 Вопрос о количестве жителей города Рима, несмотря на ряд исследований, продолжает оставаться крайне спорным. Некоторые из буржуазных историков повышают эту цифру до 1 млн. или же до 1,5 и даже 4 млн. человек (И. Гиро. Частная и общественная жизнь римлян, изд. 1913 г., 9 стр.). Подобные исчисления не подкрепляются данными источников. Это достаточно точно установлено буржуазным же историком РоеЫтап’ом в статье «Die Uberbevolkerung der antiquem Grossstadte». Однако нельзя впадать в противоположную крайность, как это склонны делать некоторые из советских историков, определяющие римское население в 100—200 тыс. жителей. Приводимая в тексте цифра около 500 000 чел. взята скорее несколько ограниченно, чем преувеличенно. В Alonumento Апсугапо Август сообщает о раздачах во 2 г. до н. э. денег каждому гражданину, внесенному в списки для общественной раздачи хлеба; таких оказалось 200 000 чел. Если принять во внимание, с одной стороны, что правами гражданства пользовались лишь взрослые граждане, то 200 000 чел. будут составлять 33—35% всего свободного населения. С другой стороны, необходимо принять во внимание, что в число этих 200 тыс. частично вошли жители соседних округов, что соответственно понижает и число жителей Рима. Принимая количество граждан на 50% менее, но, с другой стороны, считая рабов и провинциалов, живших в Риме, приходится остановиться на цифре не менее чем 500 000.
Камея, изображающая семью наследников Августа,
В центре, с жезлом в руке, сидит Тиберий; рядом с ним Ливия — вдова Августа. Перед ними их сын Германик в воинских доспехах, подле него его жена — внучка Августа — Агриппина Старшая. Позади I ерманика и Агриппины — их дети, на первом плане младший сын Гай Цезарь Калигула. Наверху — Август, взирающий с небес на своих преемников. Внизу — покоренные германцы
ция каких-либо заминок в этом деле поручались самым выдающимся лицам из числа высшей римской аристократии. Так, например, Светоний 1 указывает, что Август неоднократно поручал это дело Тиберию.
Тацит подчеркивает, что недостаток хлеба, создававший утрозу голода в столице, неоднократно вызывал волнения в массе городского люмпенпролетариата.
В 19 г. н. э. «так как простой народ жаловался на крайнюю дороговизну хлеба, то Тиберий определил цену зерну, которую должен платить покупатель, обязавшись добавлять продавцам по два сестерция за меру»1 2. В 51 г. н. э. во время правления императора Клавдия «недостаток хлеба и происшедший от этого голод также принимали за чудесное знамение. Жалобы на голод раздавались не только втихомолку; в то время когда Клавдий совершал суд, его обступили с буйными криками, он был прогнан на край форума и там был сильно тесним, пока кучка солдат не прорвала толпы, сделавшей нападение. Было известно, что осталось съестных припасов на пятнадцать дней, не более, но благодаря большой склонности богов и умеренности зимы дело не дошло до крайности» 3.
О количестве же хлебных раздач можно судить по указанию Monumenti Ancyrani; так, в 23 г. до н. э. Август двадцать раз раздавал хлеб, выдав 250 000 пайков. В 5 г. до н. э., согласно тому же источнику, было выдано уже 320 000 пайков. Кроме хлеба, столица потребляла и другие продукты, привозившиеся из провинции. Страбон сообщает об оживлении торговли, которая велась между западными провинциями империи и Италией. Галлия поставляла последней просо, скот, соленое мясо, грубое полотно, шерсть 4. Наиболее экономически развитой являлась южная часть Транзальпинской Галлии — Нар-боннская провинция. В ней преобладало разведение оливок и' виноградников, что резко отличало ее от остальных частей страны. Богатства южной Галлии увеличивались благодаря наличию золотых и медных рудников на северных склонах Пиренеев, близ современной Тулузы и на побережье Океана (Бискайского залива.—А. Б.). Однако и в центральной Галлии уже появились относительно крупные железоделательные и ткацкие мастерские и разрабатывались серебряные рудники5. Важным торговым портом являлся, согласно свидетельству того же Страбона, город Нарбон. «Нарбон крупнейший торговый рынок
1 Suet., Tiber., 8.
2 Tacit. Ann., II, 87.
3 T а м же, XII, 43.
4 Str ab., IV, 1, 13 и IV, 1; III, 8.
5 T а м ж e, IV, 2.
в стране Ч Нарбон называется портовым городом племени аре-комисков, но вернее было бы считать его таковым для целой Кельтики (Галлии.— А. Б.), настолько он превосходит прочие размерами торговли...» 1 2. Оживленную торговлю с центральной частью Аппенинского полуострова вела и только что включенная в состав Италии Лигурия 3, поставлявшая в Рим строевой лес, скот, кожи, мед и получая в обмен на это оливковое масло и вино 4. Но особенно много самых разнообразных товаров поставляла Риму Испания. Из юго-восточных областей Пиренейского полуострова, Бетики и Турдетании вывозились в Рим различные сельскохозяйственные продукты, ремесленные изделия и, наконец, металлы. Кроме того, из Испании вывозились лошади и «исполинский дрок», употреблявшийся для плетения канатов5. Но основное богатство страны заключалось в обильных и самых разнообразных металлоразработках, которыми, по словам того же Страбона, «изобиловала вся земля Иберийцев». Согласно указаниям древнего географа, в I в. н. э. в различных местах Пиренейского полуострова добывались медь, золото, серебро, железо, свинец, олово, янтарь 6.
Это далеко не полное перечисление продуктов, производившихся западными провинциями империи, чрезвычайно показательно. На основании сведений, полученных из сочинения Страбона — основного источника по состоянию экономики римского мира в I в. н. э.— и некоторых других данных, можно установить, что большинство западных провинций империи представляли собой сельскохозяйственные районы, обладавшие лишь незначительными и только еще начинавшими развиваться ремесленными промыслами. В основном экспорт в Италию и Рим из западных провинций был экспортом продуктов питания и сырья. Совершенно иной характер носила торговля Италии и Рима с восточными областями Средиземноморья.
Несмотря на неоднократные разгромы и ограбление населения различных стран Востока римскими войсками во время гражданских войн, оно все же нашло в себе силы восстановить экономическое благосостояние своих областей. Выплачивая огромные подати, страдая от алчности откупщиков, неся, наконец, натуральные повинности по содержанию расквар
1 S t г a b., IV, 1, 6.
2 Т а м ж е, 1, 12.
3 О вхождении Лигурии в состав Италии сообщает Страбон (S t г а Ь.. IV, 1, 9).
4 Страбон, сообщая о меновой торговле Лигурии с Италией, дает чуть ли не единственное упоминание о факте италийского экспорта (Str a b.. IV, 6, 2).
5 Strab., Ill, 9.
6 Т а м же, III, 3, 8, 9, 10; 2, 4, 5; 4, 6.
тированных на их территории легионов,— восточные провинции все же сумели опять развернуть свою хозяйственную деятельность, нарушенную гражданскими войнами и вторжениями парфян. Опять наладилось производство выбойки и различных цветных материй, которыми славились ионийские города Малой Азии и, в частности, Милет. Среди предметов, производившихся малоазиатскими ремесленниками, важнейшее место занимают различные художественно выполненные изделия из благородных металлов, бронза, статуи, вифинские кольца, железные изделия из Кибиры, ковры из Лаодикеи, керамика из Тралл, ткани из Гиерополя и т. д. Вновь увеличилась добыча меди на острове Кипре. Опять заработали ремесленники Сирии и Финикии, выбрасывая на рынок стеклянные изделия и пурпурные ткани. Восстанавливает свою деятельность крупнейший торговый центр страны — Ефес.
Характеризуя финикийские города, Страбон отмечает, что в Араде и Сидоне встречались многоэтажные дома \ а в Тире они были даже выше, чем в Риме. Сам же Тир, несмотря на неоднократные разгромы, вновь обратился в богатый торговый и ремесленный город1 2.
Наиболее же доходной из восточных провинций был Египет. Чрезвычайное плодородие почвы Нильской долины сделало ее одной из житниц империи. Отсюда вывозилось ежегодно на пропитание Италии огромное количество хлеба, а растительным маслом снабжались все соседние страны. Римляне настолько обирали эту страну, что иногда, вследствие недорода, в ней начинался голод. Об одном из таких случаев, происшедшем в 19 г. н. э., сообщают Тацит и Светоний3.
Кроме продуктов сельского хозяйства Египта, исключительно важную роль в экономике империи имели александрийские ремесла и торговля. Будучи крупнейшим после Рима городским центром империи, Александрия занимала первое место в ряду промышленных и торговых городов римской державы. В ней были развиты производства тонких льняных тканей (виссон), художественной продукции металлических изделий и изделий из цветного стекла 4. Кроме этого, являясь крупнейшим из портов Средиземноморья.5, через который осуществлялись связи с Аравией и Индией, Александрия была основным рынком, поставлявшим империи ряд редчайших продуктов. Отсюда растекались по всей империи пряности, корица, перец, имбирь, смирна, нард, некоторые красильные вещества, жемчуг, шелковые и
1 Strab., XVI, 2, 13 и 22.
2 Т а м ж е, 2, 23.
3 Т а с i t. Ann., II, 59. Suet., T i b e r., 52.
4 S t r a b., XVI, 25.
5 Tacit. Ann., II, 59.
бумажные ткани. Все эти продукты, а в особенности хлебные запасы страны, делали Египет важнейшей провинцией империи. Из (детальных провинций империи весьма существенную роль, как второй поставщик хлеба, играла Северная Африка. Наоборот, Эллада, находившаяся в состоянии глубокого кризиса и испытавшая неоднократно разгромы в эпоху гражданских войн конца республики, совершенно утеряла какое-либо хозяйственное значение. Некогда густо населенная, к I в. н. э. она представляла собой картину полного запустения. За исключением Коринфа да Афин, сделавшихся музейными и научными центрами, греческие города обратились в полунаселенные поселки, вполне оправдывая грустную остроту, сказанную комическим поэтом по адресу некогда цветущего Мегалополя: «Большой город — в настоящее время большая пустыня»1. Эллада потеряла всякое хозяйственное значение для экономики империи. Что же касается восточных провинций, то они поддерживали самые интенсивные торговые связи с центром государства, снабжая Рим ремесленными изделиями, предметами роскоши, уплачивая одновременно большую часть поступавших в римскую казну денежных и натуральных податных сборов.
В итоге этого обзора экономического состояния отдельных частей Средиземноморья, невольно возникает вопрос о том, каково же было экономическое положение большинства провинций империи. Ответом на этот вопрос может быть указание Ф. Энгельса, отметившего, что «римское владычество основывалось на беспощадной эксплуатации завоеванных провинций...» 1 2.
Развитие экономики отдельных областей и стран, входивших в состав империи, шло крайне неравномерно. В то время как хозяйство Востока сравнительно быстро залечило раны, нанесенные ему гражданскими войнами I в. до н. э., в то время как в западных провинциях быстро росли и укреплялись рабовладельческие отношения — привилегированные области центра государства — Италия и отчасти Эллада, опустошенные рабовладельческим хозяйством, жили за счет потребления продуктов периферии. Основной центр потребления, а вместе с тем и ограбления провинции, принявшего с эпохи Августа несколько смягченную форму, но зато сделавшегося и более систематическим, жил за счет выкачивания средств с Запада и Востока империи. По мере прогрессирующего оскудения и ослабления Италии росло и укреплялось рабовладельческое хозяйство Испании, Цизальпинской и Транзальпинской Галлии, Северной Африки. Завязывались и укреплялись непосредствен
1 S t г a b., XVI, 1, 5.
2Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства, Госполитиздат, 1952, стр. 153.
ные экономические отношения между Востоком и Западом империи. Эти растущие экономические связи и создавали общую заинтересованность в существовании империи, как единого государственного целого, среди только что создавшейся рабовладельческой знати западных провинций, эллинистических землевладельцев, восточных жрецов и купцов. Однако все эти привилегированные слои провинциального населения не могли не видеть, а главное — экономически не чувствовать особого положения италийской аристократии в империи. Нормы римского права, дававшие привилегии римскому гражданину, тяжело давили на жителя провинций. Среди провинциального населения создается стремление к политическому и гражданскому равноправию с римским гражданством.
По мере экономического развития, повышавшего удельный вес провинциальной экономики в хозяйстве империи за счет деградирующего хозяйства Италии, это стремление к политическому равноправию усиливалось, пока не вылилось в форму открытого выступления против последнего правителя юлиево-клавдиевой династии — Нерона. Таким образом, социально-политическая борьба в рабовладельческом обществе империи I в. н. э. всецело определялась всем ходом экономического развития Средиземноморья.
Очерк экономического состояния Orbis Terrarum был бы не полон без рассмотрения хозяйственной жизни небольшой юго-восточной провинции Иудеи, сыгравшей столь значительную роль в социальном кризисе конца 60-х гг. I в. н. э. Разрозненность, скудость и некоторая специфичность источников хотя и затрудняют воссоздание картины экономики Иудеи и прилегающих к ней местностей, но все же дают возможность представить основные характерные черты народного хозяйства страны L Подобно большинству жителей соседней Сирии, население Иудеи в основном занималось земледелием, хотя так же, как и в Сирии, в Палестине было развито и ремесло. Земля, в некоторых районах заботливо орошаемая, была важнейшим средством производства, земельная собственность — основным видом собственности вообще, что отразилось на иудейской религиозной литературе. Аграрным обычаям и порядкам целиком
1 Источники по экономической истории Иудеи разбираемого периода весьма разбросанны и разрозненны. Отчасти это сведения античных авторов: Тацит, Иосиф Флавий, Страбон, отчасти данные иудейской и христианской религиозной литературы: кн. Маккевеев, Евангелия, Деяния Апостолов, Талмуд. Данные последнего хорошо систематизированы в работе S. Krauss’a: Talmudisch Archeologie, В. I, II. Кроме того, весьма интересной по вопросам экономической истории Иудеи является работа L. Low; Die Lebensalter in den jiidischen Literatur, Szegedin, 1875.
Монета времена Гая Цезаря Калигулы. На лицевой сторон9 портрет его матери Агриппины. На оборотной стороне республиканский лозунг ,,SPQR ‘ и надпись „Memoriae Agrippinae" („Памяти Агриппины")
посвящен первый из шести отделов Мишны (одной из частей Талмуда) «Зараим». Данные Талмуда подтверждает и Тацит, сообщающий, что значительная часть иудеев во время восстания, т. е. в 66 г., была рассеяна по деревням L Судя по указаниям источников, в Иудее и прилегающих к ней местностях было развито полеводство, садоводство и разведение виноградников. Сельскохозяйственные продукты производились в столь значительном количестве, чго не только удовлетворяли потребности сельского и городского населения самой Иудеи, но даже экспортировались в портовые города 1 2. Благодаря этому некоторые из небольших городков страны сделались местными складочными пунктами. Известный религиозный центр г Ябна (Ямния) был одновременно складочным пунктом для выбрасываемой на рынок пшеницы. Некоторые же из упоминаемых в Талмуде учителей занимались торговлей сельскохозяйственными продуктами3. В противоположность земледелию скотоводство, особенно мелкое, не было развито в широких размерах. Более того, оно рассматривалось, как занятие, недостойное оседлого населения. Согласно культивируемым жречеством взглядам, разведение мелкого скота считалось позорным занятием. Лица, занимавшиеся им, не допускались в суд в качестве свидетелей. С точки зрения составителей Талмуда, эти ограничения мотивируются стремлением к охранению и развитию земледелия. Наоборот, ремесленный труд всячески поощрялся жрецами. Ремесленники пользовались полным покрови
1 Tacit. Hist., V, 8.
2 los. F 1 a v. Bell, iudaic, II, 21, 2; III, 3, 2, 3, 4; IV, 8.
3 Так, например, упоминаемый в иерусалимском Талмуде рабби Аб-Маул бен-Ботник был виноторговцем в Иерусалиме.
тельством закона и законодателен, которые усиленно подчеркивали выгодность занятия ремеслами и считали его почетным занятием, гарантирующим население от бедности. «Семь лет будет стоять голод, а в двери ремесленника он не заглянет» 1,— указывается в одном из трактатов Талмуда. В другом же положительная роль ремесла подчеркнута еще более резко: «Кто не обучал своего сына ремеслу, обучает его разбою...» 1 2. Некоторые из городов Иудеи славились, как центры того или иного вида ремесленного производства. Так, например, город Магдала славился, как «город красильщиков», Сихин отличался своими металлическими изделиями и т. д. Заниматься ремес^ лами не брезгали даже отдельные представители низшего жречества и некоторые законоучители. Известно, что один из законоучителей, Иегошуа-бен-Ханания, совмещал свои занятия с профессией угольщика.
Согласно указаниям Страбона и Тацита 3, весьма существенную роль среди ремесел играло добывание и обработка асфальта, которыми занималось население местностей близ Мертвого моря. На побережье Средиземного моря, подле устья реки Бел было развито производство стекла. Тацит сообщает, что жители побережья «собирают песок, который, когда к нему примешивают селитру, растапливается в стекло. Берег невелик, но для выносящих песок неисчерпаем» 4. Однако все эти ремесла имели лишь местное значение. В основном же Палестина была все же сельскохозяйственной областью, не игравшей сколько-нибудь заметной роли в экономической жизни империи. Ограниченные ресурсы страны и перемещение основных торговых путей 5, оставившее ее в стороне, не способствовали широкому развитию международных торговых связей. Если же они и сохранились, то лишь с непосредственно соседними районами, с городами Финикийского побережья да с районом Петры, имея опять же лишь местное значение. Но экономика страны оживлялась благодаря постоянно притекавшим солидным суммам посторонних средств. Источником этих доходов являлся иерусалимский храм Яхве, бывший до своего разрушения одним из крупных религиозных центров средиземноморского мира. Будучи, согласно учению жречества, местом постоянного обитания самого божества, храм ежегодно при
1 Tai. Sauge, 29.
2 Tai. Kidruch, 29.
3 Tacit. Hist., V, 6.
4 Там же, V, 7. О том же Иосиф Флавий. Bell, iudaic, II, 10, 2.
5 Сообщая об основных торговых путях восточной части Средиземноморского бассейна, Страбон отмечает, что важнейшие торговые пути на Восток и Двуречье шли из Сирии, а караванные пути к Красному морю начинались в Газе, оставляя Иудею в стороне.
влекал к себе десятки тысяч паломников, стекавшихся сюда из самых различных мест древнего мира. Богомольцы из числа иудеев рассеяния и иностранцев, обратившихся в иудейство, приезжали в Иерусалим, как из соседних стран — таких, как Сирия, Египет, острова Кипра,— так и из Малой Азии, Кире-наики, далеких Галлии, Италии, Испании и, наконец, даже из Двуречья, находившегося за границей империи. Не говоря о том, что все эти пилигримы приносили дары храму, они были обязаны принести предписанные законом жертвы. Снабжение их жертвенными животными и продуктами питания, фуражом для их животных, обеспечение ночлегом в самом Иерусалиме и на пути к нему, оказание, наконец, им всякого рода мелких услуг было постоянным существеннейшим источником доходов как непосредственно иерусалимского населения, так и жителей прилегавших к нему местностей. Об оживленной торговле жертвенными животными и продуктами в храме свидетельствует сообщение в христианской религиозной литературе \ а значение пилигримства для экономики Иудеи четко обрисовано Цицероном и Тацитом. Еще Цицерон отмечает, что уже в его время в иерусалимский храм постоянно отправлялись крупнейшие денежные суммы от почитателей Яхве, живущих за пределами Иудеи. Защищая в одной из своих речей наместника провинции Азии Флакка, Цицерон говорит: «Так как деньги иудеев из года в год отправляются из Италии и из всех провинций в Иерусалим, то Флакк приказал, чтобы из провинции Азии не вывозились никакие деньги...» 1 2. Тацит прямо указывает, что относительное богатство Иудеи создается в результате приношений не столько иудеев рассеяния, сколько прозелитов из язычников: «негоднейшие люди, отвергнув отечественную религию, приносили (в Иерусалим.— А. Б.) дань и дары, через что могущество иудеев возросло...» 3. Наряду с Иерусалимом на востоке империи находился и ряд других религиозных центров, жречество которых накапливало крупные средства, привлекая паломников. Перечисляя местные достопримечательности городов Азии, Страбон отмечает богатство тех или иных храмов, к которым стекались массы верующих, жаждавших чудес, исцелений, а то и просто эффектных зрелищ. Так, например, славились своими «святынями», являвшимися источниками доходов для местного жречества и окрестного населения, малоазиатский храм Енио или Ма близ города Ка-
1 Евангелие Марка, гл. IV, ст. 15. «Пришли в Иерусалим. Иисус, вошедши в храм, начал прогонять продающих и покупающих в храме; столы менял и столы продающих голубей опрокинул...».
2 Cicero. Oratio pro Flacci.
3 T a c i t. Hist., V, 5.
мана \ храм в Моримене 1 2, храм Мена Аркая во Фригии, Мен-кера в Карурах3, храм Артемиды в Ефесе, храм солнечного божества в Баальбеке. Но все эти религиозные центры не могли идти в сравнение с храмом Яхве в Иерусалиме, значительно превосходившем их кругом своих поклонников и вследствие этого числом пилигримов и притоком средств. Однако для римского правительства и его местных агентов последнее обстоятельство не имело существенного значения. Иерусалим — местный административный центр, столица небольшого вассального государства, хотя и являлся местом одного из многочисленных восточных культов, для римлян имел значение не большее, чем многие другие города восточной части империи.
По своему экономическому и социально-политическому значению он ни в коем случае не мог равняться ни с Александрией, ни с Антиохией, так же как небольшая и относительно бедная Иудея не могла быть сравниваема с такими богатейшими провинциями империи, как Египет и Сирия. Если же тем не менее Иудея сыграла столь значительную роль в событиях социального кризиса второй половины 60-х гг. I в. н. э., то этим она была обязана тому, что господствовавшее в Иерусалиме жречество, совместно с местной римской администрацией, довело систему ограбления населения страны и приезжавших в храм пилигримов до такой степени, что терпение эксплуатируемых масс истощилось, и после ряда местных волнений большинство населения выступило как против римлян, так и против местных эксплуататоров. Союз римлян с провинциальной аристократией существовал не только в Иудее. Местные восстания, направленные против власти Рима и собственной знати, происходили и в других частях империи. Однако они были относительно легко подавляемы и нарушаемое единство государства вновь восстанавливалось. Какие же причины способствовали поддержанию власти экономически разоренной Италии над богатыми областями Востока и быстро экономически развивавшимися странами Запада? Почему крепнущая рабовладельческая аристократия западных провинций и господствующие социальные слои Востока считали выгодным для себя поддерживать слабеющую экономически и политически италийскую рабовладельческую знать? Ответ на эти вопросы можно получить лишь путем подробного ознакомления с социальным развитием римских провинций и, в частности, Иудеи.
1 «Храм Енио, который иначе называют Ма. Город значителен и большая часть населения состоит из лиц, вдохновляемых божеством, и храмовых служителей. Жрецу принадлежит храм и служители его, и которых... было больше 6 000 мужчин и женщин вместе». S t г a b., XII, 2, 3.
2 Strab., XII, 2, 5, 8.
з Strab., XII, 8, 14 и 20.
Глава третья
СОЦИАЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ В ИТАЛИИ И В ЗАПАДНЫХ ПРОВИНЦИЯХ ИМПЕРИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ I в. н. э.
Гражданские войны, опустошившие Италию и остальные области Средиземноморья, оставили глубокие следы в социальном составе и взаимоотношениях различных слоев как италийского общества, так и общества провинций римской державы. В Италии, в связи с неоднократными переделами земельной собственности, конфискациями и опустошением отдельных районов, особенно в центральных и южных частях Апеннинского полуострова, резко сократилось количество мелких и средних землевладельцев. Наоборот, численность люмпенпролетариата, концентрировавшегося в больших городах, главным образом в Риме, значительно возросла. Произошли некоторые изменения и в составе господствующего слоя римской рабовладельческой аристократии. Последняя была вынуждена разомкнуться и допустить в свою среду новые фамилии. Битвы гражданских войн и проскрипции вторых триумвиров, неоднократно опустошавшие среду аристократии, привели к полному уничтожению некоторых старых фамилий нобилитета, что, конечно, не могло не отразиться на составе сенаторского и всаднического сословия Г Уже Юлий Цезарь, пытаясь создать новую, всем обязанную и вследствие этого преданную ему аристократию, начал пополнять ряды сенаторов и всадничества,. включая в их состав италиков и даже уроженцев Цизальпинской Галлии, служивших в его армии. Еще более широко практиковались подобные мероприятия Антонием. Однако последующие события, борь-
1 Аппиан сообщает, что после занятия Рима триумвирами было избито значительное число сенаторов и всадников: «...и было всех приговоренных к смерти и конфискации имущества из сената около 300 человек, а из так называемых всадников 2 000...» А р р., Bell, civil, IV, 5.
ба Октавиана с Секстом Помпеем, Лепидом и, наконец, с самим Антонием, несколько замедлили дальнейшее ослабление старой аристократии. В борьбе со своими соперниками Октавиан был вынужден не только прекратить преследование старой римской знати, но даже попытался сделать ее одной из опор своей власти. Стремясь к примирению с нобилитетом, Август стал оказывать ему всемерную моральную и материальную поддержку. Он трижды производил чистку сената от лиц, казавшихся ему политически опасными или просто подозрительными, повысил ценз сенаторов, оказывая им и всадникам прямую материальную помощь, неоднократно подчеркивал различными мероприятиями их привилегированное положение. Все это, а равно и меры по ограничению раздачи прав римского гражданства, способствовало если не восстановлению, то некоторому укреплению привилегированных слоев римского населения. Укрепление положения старой аристократии вызвало и оживление оппозиционных настроений в ее среде. Так, например, Веллей Патеркул, сообщая о благоприятном для Августа окончании переговоров с парфянами, добавляет: «Были однако и недовольные этим счастливейшим годом событий...» L Особенно эти настроения усилились к концу долговременного принципата Августа. По указанию Тацита, несмотря на то, что уже не было в живых лиц, помнивших старые порядки, среди знати начали вновь оживать оппозиционные настроения по отношению к режиму принципата. Но, как пишет Тацит, эти оппозиционные настроения «скрывались, пока Август находился в цветущем возрасте и поддерживал свое значение, свой дом и мир. Но когда старость, подвинувшись вперед, стала удручаться болезнями тела, когда уже была близка его кончина и не было надежды на перемену обстоятельств, тогда кое-кто стал попусту заговаривать о благах свободы, больше было таких, которые боялись войны, но другие желали ее» 1 2.
Отдельные проявления оппозиционных настроений среди знати проявлялись и в более ранние периоды принципата Августа, выражаясь иногда в открытом фрондировании. Так, например, еще в 26 г. до н. э. Валерий Мессала демонстративно отказался на 7-й день после вступления в должность от поста «городского префекта» (prefecturam urbis). «Во время пересмотра личного состава сената, когда один сенатор назначал другого, Антистий Лабеон назначил Марка Лепида, некогда бывшего врагом Августа, а в то время жившего в изгнании. На вопрос Августа, не найдется ли других, более достойных кан
1 Veil. Pat., II, 47.
2 Tacit. Ann., I, 4.
дидатов в сенат, он ответил, что «каждый судит по-своему» 1
К подобным выходкам и даже словесным оскорблениям Август относился нарочито спокойно, не считая нужным и выгодным для себя прибегать к репрессиям. Светоний сообщает, что в ответ на сетования своего пасынка и ближайшего сотрудника Тиберия, недовольного мягкостью решения суда по делу некоего Элиана, дурно отзывавшегося о старом принцепсе, Август писал:
«Не давай воли, дорогой мой Тиберий, твоему пылкому возрасту в этом деле и не слишком возмущайся тем, что кто-то дурно отзывается обо мне; с нас уже достаточно, если мы в состоянии не допустить, чтобы кто-нибудь причинил нам зло» 1 2.
Однако подобная уверенность была не всегда присуща Августу. Во время второй «чистки» сената, произведенной Августом совместно с Агриппой, император, опасаясь покушения, принял меры предосторожности:
«...он заседал в сенате, имея под одеждой панцырь и меч. а вокруг его кресла стали десять его друзей сенаторов, отличавшихся огромной физической силой. Кремуций Корд пишет, что при этом никто из сенаторов не мог подойти к нему иначе, как в одиночку и предварительно подвергшись обыску» 3.
Подобные предосторожности были в некоторых случаях необходимы, так как оппозиционеры не всегда ограничивались лишь словесными демонстрациями. Тот же Светоний указывает, что «после гражданских войн ему (Августу.—А. Б.) в разное время приходилось подавлять многочисленные мятежи, попытки переворота и заговоры, открытые благодаря доносу раньше, чем они успевали распространиться. То были заговоры молодого Лепида, затем Баррона Мурены и Фанния Цепио-на, далее Марка Эгнатия, потом Плавта Руфа и Люция Павла, женатого на Августовой внучке...» 4 5.
Скрытую оппозицию режиму Августа доказывали как заговоры, так и непрерывное стремление некоторых аристократов к соперничеству с принцепсом и его близкими, на что весьма недвусмысленно указывает Тацит: «Прежде богатые аристократические семейства или выдающиеся по своей известности слишком увлекались заботой о внешнем блеске. Ибо и тогда еще было позволительно ухаживать за плебсом, союзниками, царствами и самому пользоваться их почитанием. Чем кто-либо виднее по своему богатству и обстановке, тем он счи
1 Suet. Divus August., 54.
2 Т а м ж е, 51.
3 Т а м ж е, 35.
4 Т а м же, 19.
5 А. Г. Бокщанин
65
тался знаменитее по своему имени и клиентам» Наличие этой оппозиции со стороны знати сказалось с особой силой в момент смерти основателя принципата.
В начале принципата Тиберия эти оппозиционные настроения сказались в ряде критических выступлений некоторых представителей знати во главе с упоминавшимися выше Валерием Мессалой и Скрибонием Либоном. Упоминая об этом, Светоний утверждает, что Скрибоний Либон стремился к захвату власти. «Луций Скрибоний Либон, человек знатный, тайно замышлял государственный переворот... Не желая на первых порах принимать сильных мер против Либона, он (Тиберий.— А. Б.) временно удовольствовался мерами предосторожности и только на второй год обвинил его в сенате» 1 2. В противоположность этому Тацит считает, что Либон, обвиненный в заговоре в 16 г. н. э., сделался невинной жертвой подозрений Тиберия. Однако, вследствие хорошо известной тенденциозности Тацита в подобных случаях, приходится более доверять свидетельству Светония, тем более что у самого Тацита имеются косвенные указания на оживление оппозиционных настроений в среде знати в последние годы принципата Августа. Оппозиционные настроения в среде патрициата не были ослаблены и примирительной политикой Тиберия, которой придерживался он в отношении сената и сенатского сословия. Не помогала и материальная поддержка разорившимся сенаторам со стороны принцепса. О ряде случаев материальной помощи обедневшим сенаторам сообщают Светоний и Тацит, причем последний подчеркивает, что некоторые из обедневших членов сената предпочитали разорение материальной зависимости от правителя.
Таким образом, оппозиционные настроения, питавшиеся республиканскими традициями, еще сохранились в среде сена-
1 Более подробно об упоминаемых Светонием заговорах сообщают дру-
гие античные писатели. О заговоре молодого Лепида, относящегося к 31—30 гг. до н. э., упоминает Аппиан (Bell, civil., IV, 50) и кратко рассказывает Веллей Патеркул (II, 47). Заговор был раскрыт Меценатом, возглавлявшим правительство в Италии во время пребывания Октавиана на Востоке. Сведения о заговорах Мурены и Фанния Цепиона и попытке захвата власти Эгнатием и Руфом сообщают тот же Веллей и Дион Кассий. Первый из них указывает на разнородный состав участников заговора В. Мурены и Фанния Цепиона, открытого в 23 г. до н. э. (Veil. Pat., II, 91), главное внимание обращает на попытку захвата власти М. Эгнатием, воспользовавшимся отсутствием Августа в Риме для подготовки переворота (19 г. до н. э. Veil. Pat., II, 91, 92). Второй же дает ряд интересных подробностей об открытии заговора и аресте Мурены и Цепиона (Dio Cass., 54, 3). Подчеркивая гражданское мужество Мурены, Дион отмечает, что Фанний Цепион долго скрывался с помощью раба, но в конце концов был схвачен по доносу другого раба и погиб от руки палача. Светоний в биографии Тиберия (гл. 8) дополняет свое вышеприведенное сообщение указанием, что общественным обвинителем по делу Мурены и Фанния Цепиона вы
юрского сословия в течение I века существования империи. Проскрипции, казни заговорщиков, массовые репрессии конца принципата Тиберия лишь временно и на весьма непродолжительный срок приглушали недовольство знати новым политическим порядком. В середине же I в., в 41 г. н. э., сенатская знать пыталась даже вновь восстановить республиканские порядки. Не останавливаясь подробно на разборе событий 41 г. н. э., необходимо отметить, что они явились следующим этапом развития борьбы между принцепсами и сенатской аристократией. Будучи крупными земле- и рабовладельцами, сенаторские фамилии, несмотря на понесенные потери во времена проскрипций и гражданских войн, несмотря на постепенно усиливавшееся оскудение своего материального благосостояния, а может быть, именно благодаря этому, не могли примириться с господствующим положением сильнейшего из представителей своего класса. Рабовладельцы Италии не осознавали еще в полной мере историческую неизбежность военной диктатуры для дальнейшего существования рабовладельческого общества. Считая себя достаточно сильными, некоторые из них мечтали о замене собой правящей фамилии, другие же думали о восстановлении власти сената. Вполне естественно, что сенатская оппозиция, вынужденная в периоды, благоприятные для правительства Августа, ограничиваться лишь фрондированием да скрытым недовольством, поднимала голову при малейшей его неудаче. Конец правления первого императора как раз характеризуется рядом серьезнейших военно-политических неудач, являвшихся по существу дела проявлением кризиса его внешней политики, переросшего в кризис всей основанной Августом социально-политической системы. Но, прежде чем приступить к непосредственному разбору политических событий, поставивших под вопрос само дальнейшее существование империи, необходимо хотя бы в общих чертах ознакомиться
ступал Тиберий. «Он привлек к суду за оскорбление величества Фаннин Цепиона, составившего вместе с Барроном Муреной заговор против Августа, и добился его осуждения». Глухо сообщает о казни заговорщиков и Тацит, отмечая, что в оппозиционном общественном мнении знати эти казни связывались с вопросом о мире, дарованном Августом Италии: «Но рассудительные люди обсуждали его жизнь с разных точек зрения, высказывали похвалы и обвинения... по страсти к господству были подняты им посредством подарков ветераны, набрано не имевшим никакой государственной должности юношей войско. Он вырвал себе консульство у сената против его воли, а войско, которое получил против Антония, обратил против республики; что же касается до проскрипций граждан, раздела земель, то этих мер не одобряли даже те, кто приводил их в исполнение... Он обманул Помпея перспективой мира, Лепида — видом дружбы... Нет сомнения, за этим последовал мир, но это был мир кровавый: ...умерщвлены были в Риме Баррон, Эгнатий, Юл...» (Tacit. Ann., I, 10).
2 Suet. Tiber., 25.
с ходом развития западных провинций в начале I в. н. э., поскольку это позволяет сделать состояние источников.
В своей статье «Бруно Бауэр и раннее христианство» Ф. Энгельс указывает, что «общественные отношения в провинциях все больше и больше приближались к общественным отношениям в столице и в Италии» \ Это указание целиком применимо к социальным отношениям, сложившимся к середине I в. н. э. в южной и юго-восточной частях Испании, южной части Транзальпинской Галлии и Галлии Цизальпинской. Господствующие слои общества этих провинций все более и более воспринимали культурные навыки, язык и обычаи италийской аристократии, к слиянию с которой они стремились. Недаром географ Страбон, описывая население этих местностей, отмечает, что обитатели южной Испании — Турдетании — почти романизировались1 2. Не менее значительны были, по свидетельству того же автора, успехи романизации населения Нар-боннской и соседних с ней частей Галлии 3. Римское правительство путем дарования отдельным городам и племенам латинского права 4 поощряло и стимулировало процесс романизации Цизальпинской Галлии. Дарование латинского права, а затем и права римского гражданства племенам северной Италии не могло не отразиться на обычаях и нравах населения 5. Уже в начале I в. н. э. Страбон имел основание утверждать, что «римляне, завоевавшие эти страны и пославшие во многие места колонистов, удержали за собой и прежних тамошних обитателей. Теперь все они римляне, хотя иные называются тирренами, венетами, литиями (лигурами.— А. Б.), инсубра-ми» 6. Культурное развитие южной Галлии настолько шагнуло вперед, что древняя греческая колония Массилия, несмотря
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 606.
2 «Турдетаны вообще, а в особенности живущие по берегам Бетиса, совершенно усвоили римский образ жизни, забывши даже родной язык, большинство из них сделалось латинскими гражданами, они приняли к себе римских колонистов, так что все легко могут совсем обратиться в римлян...» (Strab., Ill, 2, 14).
3 «...они (т. е. жители окрестностей города Нарбо.— А. Б.) более не варвары, потому что большая часть их усвоила римскую внешность,^язык, образ жизни римлян, а иные даже общественное устройство» (Strab., IV, 1, 12).
4 «Главный город Арекомисков — Немавз... он пользуется так называемым латинским правом» (Strab., IV, 1, 12). «Римляне дали латинское право части Аквитанцев, а также Авскиям и Конвенам» (S t г а Ь., IV, 2, 2).
5 «Римляне, даровав италийцам права гражданства, соблаговолили почтить тем же и галатов по эту сторону Альп, и венетов, назвали всех италийцами и римлянами; они основали там много колоний...» (Strab., V, 1, 1).
6 Strab.. V, 1, 10.
на ряд ударов, испытанных ею в эпоху гражданских войн, сделалась крупным центром эллинистического просвещения, привлекавшим в свои школы не только аристократов из различных областей Галлии, но также и выходцев из Италии. Сообщая о Массилии, Страбон пишет: «Город этот с недавнего времени сделался школой для варваров и превратил галатов в друзей эллинизма до такой степени, что они даже договоры свои пишут по-гречески. В настоящее время знатнейшие римляне, ищущие образования, направляются в Массилию предпочтительно перед Афинами. Видя там римлян и пребывая в мире, Галаты с удовольствием посвящают досуг подобным же занятиям, и не только отдельные лица, но вся община» Г Тот же Страбон сообщает и о значительных изменениях в распределении населения некоторых районов Галлии, главным образом южной, где знатные галльские фамилии отдельных племен стали переселяться в города. Наиболее преданными сторонниками римского владычества в Галлии были представители родовой аристократии племени эдуев, всячески подчеркивавших свою близость с завоевателями. Среди нее встречались лица, получившие права римского гражданства. Повидимому, несмотря на упоминавшееся выше стремление Августа ограничить приток провинциалов в число римских граждан, ему пришлось поступиться своими взглядами по данному вопросу. В связи с большими наборами в армию в 6—9 гг. н. э. ограничения были смягчены, чем и объясняется значительный численный прирост римского гражданства по цензу 14 г. н. э. В эпоху Тиберия в рядах легионов находилось столь значительное число лиц не италийского происхождения, что это дало возможность Тациту вложить в уста вождя восставших галлов указание о том, «как невоинственен римский народ, что в войсках сильны только чужеземцы» 1 2.
Косвенным указанием на подобные факты может служить и сообщение Светония. Повествуя о запрещении Клавдием древнегалльского культа и гаданий, он сообщает, что в эпоху Августа это запрещение касалось только римских граждан3. Вряд ли можно предположить, что подобное распоряжение имело в виду италиков, живших в Галлии. Кроме того, большое количество галльских уроженцев среди военных и политических деятелей эпохи гражданской войны 68—70 гг.4 заставляет
1 Strab, V, 1, 5.
2 Tacit. Ann., Ill, 40.
3 Suet. Divus Claud., 25.
4 Уроженцами Галлии были наместник Аквитании Юлий Виндекс, наместник Галлии Нарбоннской Валерий Паулин, прокуратор Паннонии — Корнелий Фуск, командующий Паннонскими легионами Антоний Прим и т. д.
предполагать, что пожалование прав римского гражданства представителям галльской аристократии сделалось частым явлением еще с начала I в. н. э.
Однако, если процесс романизации все более широко охватывал аристократические верхи общества западных провинций, особенно в областях, прилегавших к Средиземноморскому побережью, то основная масса населения Галлии и Иберии была еще далека от восприятия римской цивилизации, которая для нее являлась лишь закреплением социального неравенства и податного гнета. Свободолюбивые племена северо-западной Испании, согласно указаниям Страбона, хотя и прекратили после римского завоевания постоянные набеги, однако, «те, которых влияние Рима коснулось меньше, были дики и злы» Г Страбон оттеняет разницу и в экономическом и культурном развитии между северо-восточной и южной Галлией. В отношении же придунайских местностей, в частности неоднократно восстававшей Паннонии, он просто не дает никаких ясных сведений, доказывая тем самым слабое знакомство культурного населения Италии с этими относительно близкими к ней провинциями. Несмотря на приукрашивание цивилизаторской миссии Рима, и у него встречаются указания на систематическое, беспощадное обирание провинциального населения римскими властями. Описывая золотые прииски северной Италии, Страбон мимоходом отмечает, что все они были в его время захвачены римлянами. Подобные же явления отмечаются им и при описании Галлии, где римляне, не довольствуясь введением тяжелых податей, расхищали общественные богатства галльских племен. Все эти «законные» и «незаконные» ограбления низов провинциального населения, а равно и массовое обращение его в рабство, о чем уже упоминалось выше 1 2, вызывали повторные вспышки восстаний в различных частях западных провинций. Выше, в первой главе настоящей работы, уже упоминались войны, которые велись Августом на северо-западе Испании, в Альпах и придунайских странах. Эти войны вызвали многократные восстания, что в свою очередь являлось причиной посылки карательных экспедиций. Примерами таких повторных завоеваний являлись войны в Галлии и Иллирике. В 38 г. до н. э. ближайший сотрудник Августа Агриппа вел войны в Аквитании и на Рейне, а в 28 г. до н. э. в Аквитании вновь вспыхнуло восстание, поддержанное независимыми еще в то время кантабрами. Валерий Мессала разбил восставших, но для римского правительства стала очевидной невозможность окончательного освоения юго-западной Галлии без покорения
1 Strab., Ill, 2, 8.
2 См. гл. I настоящей работы.
племен северо-западной части Пиренейского полуострова, что и вызывало завоевательные экспедиции против кантабров и астуров. Аналогичное положение создавалось и на северо-восточных границах Галлии. В 30 г. до н. э. здесь вспыхнуло восстание галльского племени треверов, усмиренное Ноннием Галлом. В 29 г. до н. э. восстало самое верное из северных галльских племен — морины, движение которых было подавлено Гаем Карринатом. Следует отметить, что в обоих этих движениях восставшие получали деятельнейшую поддержку от германских племен, постоянно переправлявшихся через Рейн. Это обстоятельство и повторившиеся через несколько лет новые набеги и предопределили политику Августа в отношении германцев. Правитель империи не мог считать подчиненными и прочно освоенными земли восточной Галлии, пока с севера и северо-востока к ним примыкали огромные пространства, населенные независимыми варварскими племенами. Являясь убежищем для беглецов из завоеванных и угнетаемых римлянами областей, будучи источником периодически повторявшихся набегов и вторжений, как во вновь присоединенные провинции Альп и Паннонию, так и в богатую Галлию, германские племена оставались постоянной угрозой над растянувшейся северо-восточной границей рабовладельческой державы !. Положение особенно обострилось ко второй половине 20-х гг. I в. до н. э. В 25 г. Марк Виниций предпринял карательную экспедицию за Рейн в отмщение за убитых римских торговцев 1 2.
Несколько лет спустя, в 16 г. до н. э. германские племена сугамбры, узипеты и треверы вторглись на левый берег Рейна, нанесли поражение местному командующему Лоллию, причем римляне потерпели не только существенный урон, но потеряли даже одного из легионных орлов. Положение показалось прин-цепсу настолько серьезным, что Август сам поспешил на место военных действий3. Ознакомившись с политическим положением в северо-восточной Галлии и понимая все возрастающее экономическое и политическое значение этой провинции для
1 Именно эту объективную опасность и отмечает Веллей Патеркул, рассказывая о причинах, вызвавших намерение Рима произвести нападение на вождя маркоманнов Маробода. «Отпавшие от нас племена и отдельные лица находили у него убежище... Его следовало опасаться еще и потому, что на западе и на севере его владения граничили с Германией, на востоке — с Паннонией и на юге Нориком. Он мог в любой момент вторгнуться в каждую и поэтому в каждой из них его боялись». Veil. Pat., I, 109.
2 «В то же время Марк Виниций пошел на некоторых кельтов за то, что они схватили и убили римлян, прибывших в страну для торговли». Dio Cass., LIII, 24.
3 Dio Cass. LIV, 40. Указание о потере орла пятого легиона дает Veil. Pat., II, 97. ‘
империи, Август не мог относиться равнодушно к постоянно повторявшимся набегам германских племен. С другой стороны, германские племена, находясь на различных стадиях развития родового строя, казались несерьезным противником. Победы же над ними обещали новые богатые пополнения для рабских рынков империи. Таковы, повидимому, были причины, толкнувшие такого расчетливого и осторожного политика, как Август, на новое завоевание, начавшееся весьма успешно, но окончившееся полным крушением — гибелью римской армии Квинтилия Вара, поставившей империю в весьма тяжелое положение.
Как указывалось выше, первое серьезное столкновение римской империи с германцами произошло в 16 г. до н. э., как раз в то время, когда по всем захваченным Августом провинциям прокатилась очередная волна восстаний. Вновь вспыхнули, на этот раз легко подавленные, волнения в Испании, волновались фракийцы и жители Мезии; паннонцы, соединившись с жителями Норика, вторглись в Истрию. При таких обстоятельствах поражение Лоллия являлось грозным предупреждением и могло вызвать волнения среди белгов. Но принять какие-либо меры в ближайшее время римское правительство было бессильно. Лишь после усмирения восстаний в других областях империи и завоевания Паннонии, после нескольких лет планомерной подготовки были предприняты в Германию экспедиции: Друза в 12—9 г. до н. э., после его смерти — Тиберия в 8—6 г. до н. э., и наконец, в 6—1 г. до н. э. Домиция Агенобарба. Результатом всех этих военных экспедиций 1 было истребление ряда мелких германских племен и переселение некоторых из них в числе 40 000 чел. на левый берег Рейна 1 2 и построение нескольких сборных лагерей в западной части Германии: Ализон и крепость у Тавна 3. Номинально граница империи была отодвинута до нижней Эльбы и Богемских гор, фактически же все эти вновь завоеванные области оставались еще в руках своих старых хозяев, так как римляне не могли слишком отдаляться от своих опорных пунктов. Повидимому, и Август, понимая непрочность этих завоеваний, не стремился в первые годы после занятия западногерманских областей достигнуть чего-либо большего, чем номинального признания германцами его власти.
1 Обзор и детальный анализ операции римских войск в Германии дается в работе Ф. Энгельса «К истории древних германцев».
2 О массовом выселении германцев сообщает Светоний: «германцев он (т. е. Август.— А. Б.) оттеснил за р. Эльбу, отдавшихся под его власть племена севов и сикамбров он перевел в Галлию и поселил в прилегающих к Рейну землях» (Suet., Divus Aug., 21). О количестве переселенных Suet., Tiber., 9.
3 Dio С a s s., LIV, 39.
Старания же изображать это признание, как полную зависимость, определялось требованиями внутренней политики. О стремлении Августа преувеличивать свои успехи в Германии можно заключить из сообщения Диона Кассия по поводу позднейших походов Тиберия.
«Против кельтов ходили походом несколько лиц, в том числе и Тиберий. Сначала он дошел до р. Визургис, а после даже до Альбия, однако не было совершено ничего значительного. Несмотря на это, в честь этого похода не только Август, но и Тиберий приняли титул императора, а Гай Сентин, наместник Германии, получил триумфальные знаки отличия, так как кельты (Дион Кассий называет германцев кельтами.— А. Б.) в страхе заключили мир уже не в первый, а во второй раз... хотя кельты и нарушили договор, но им был опять дарован мир; у далматов и паннонцев произошли события более тревожные и нуждающиеся в большем внимании» Ч
В данном случае Дион Кассий имеет в виду большое пан-нонское восстание 6—9 гг. н. э., на событиях которого мы остановимся несколько ниже; однако умеренность Августа в данном случае не была случайностью. Наоборот, она диктовалась всеми предшествующими событиями. Кроме того, что театр военных действий был отдален от центра империи, ведение военных операций осложнялось крайне трудными географическими условиями. Намеченный первоначально план нападения на германские племена с моря оказался почти невыполнимым 1 2.
Наступление же по суше на восток от Рейна затруднялось отсутствием дорог через трудно проходимые леса и топи. При таких условиях развитие операций римской армии в Германии происходило крайне медленно. Только путем колоссальной затраты сил и труда, проводя дороги через леса и прокладывая гати через болота, как это делал Домиций Агенобарб, римские войска могли продвигаться в глубь германской территории. Вполне естественно, что благодаря всем этим обстоятельствам
1 Dio С a s s, LV, 28.
Совершенно противоположно по данному вопросу мнение Веллея Патеркула, сообщающего, что «Тиберий поставил страну (Германию) в такое подчиненное положение, что она почти ничем не отличалась от обязанной данью провинции». Веллей Патеркул, кн. II, 49. Однако высказывание Веллея вряд ли соответствует действительности, если принять во-внимание его отношение к Тиберию. Несомненно, прав Дион Кассий, который в добавление к вышеприведенному отрывку указывает, что «римляне владели в ней (Германии.— А. Б.) не сплошными пространствами, а отдельными пунктами, которые им удалось захватить». Dio Cass., LVI, 18.
2 Флот Друза едва не погиб у берегов современной Голландии, так как римляне не имели представления об океанских приливах и отливах. Севшие на мель римские корабли были сняты лишь благодаря помощи союзных римлянам фризов.
преодоление даже разрозненных сил германцев могло происходить лишь с большими усилиями. Напрягая все военные и финансовые средства, римское правительство все же не . могло сконцентрировать на германской границе более 8—10 легионов т. е. около 80—100 тыс. человек, но и они, будучи разбиты на несколько групп, имели еще задачу — поддерживать спокойствие в Галлии, в отдельных частях которой происходили волнения еще в 20-х гг. I в. до н. э. Римляне и в среде германцев попытались опереться на местную племенную знать. Многие из германских племенных вождей вступили на службу в римские вспомогательные отряды, а некоторые получили даже права римского гражданства 1 2. Однако благодаря устойчивости родовых порядков политическая игра, рассчитанная на выделение племенной знати и обращение ее в опору римского владычества, столь успешно проводившаяся в Галлии и Фракии, имела здесь весьма скромные результаты. Несмотря на то, что некоторые из германских племенных вождей поступили на службу в римские союзнические отряды, а в самой Италии из них даже формировались отряды телохранителей Августа. В первые годы после завоевания в стране сохранялись старые общественные порядки. Германцы не были даже обложены податями подобно другим покоренным римлянами народностям. Подобная осторожность, помимо других причин, обусловливалась и внутренним состоянием империи. Втянувшись в завоевательную войну с германскими племенами, потребовавшую длительного напряжения сил, Август был вынужден усилить податной гнет и увеличить контингенты набора войск среди союзников во вспомогательные отряды в большинстве провинций. Эти мероприятия объясняются также еще и тем, что и во
1 К. Тацит, давая свои известные указания о дислокации римских войск при Тиберии, сообщает, что на р? Рейне стояло 8 легионов. Tacit., Ann., IV, 72 и 73. В момент же всеобщего восстания германцев в 9 г. н. э. в Германии и на Рейне было всего лишь 5 легионов.
2 О том, что многие из германских племенных вождей вошли в тесные сношения с римлянами, сообщают почти все античные авторы, излагавшие историю войн римлян с германцами. Так Веллей Патеркул отмечает, что «Арминий, сын Сегеста... приобрел права римского гражданства и достоинство всадника...» (Веллей Патеркул, II, 118). Тот же Веллей указывает, что заговор Арминия был раскрыт римлянами — «Сегестом, верным нам человеком и знатным членом того же племени» (Там же). О том же сообщает Тацит, вкладывавший в уста брата Арминия — Флава аргументацию сторонников римлян (Tacit. Ann., II, 9). Страбон сообщает, что король маркоманнов Маробод также находился на римской службе (Strab., VII, 1, 3). На основании этого Ф. Энгельс пишет о наличии у хавков, херусков и хаттов сильной партии, «которая видела спасение только в союзе с Римом» (Ф. Энгельс. К истории древних германцев, Парт-издат, 1938, стр. 26). В этой же работе он поясняет, что военная знать племени херусков «...была под сильным влиянием римлян...» (Там же, стр. 29).
сточная граница империи — граница с Парфией, временно не вызывавшая каких-либо беспокойств, после государственного переворота, происшедшего в Армении, в результате которого в 6 г. до н. э. власть была захвачена сторонниками союза с Парфией, вновь потребовала для своей защиты большого числа войск. Увеличение податных тягостей и рекрутских наборов, происходившее одновременно с удалением основных частей римской армии в отдаленные районы, не могло не вызвать волнений в ряде областей огромной державы, переросших в отдельных провинциях в открытые восстания. Из сообщения Диона Кассия известно, что именно в это время вновь усилился морской разбой в западной половине Средиземного моря, так как остров Сардиния был захвачен пиратами Г Одновременно начались и два настоящих восстания: одно — в Малой Азии, где набеги горных племен исавров приняли характер войны, другое — в Африке, где племя гетулов восстало, как против римского ставленника — царя Юбы, так и против самого Рима. Наконец, вспыхнули волнения в Иудее. Все эти политические затруднения отвлекали внимание и силы римского правительства от продолжения войны в Германии и, повидимому, ими же может быть объяснена осторожность действий римских властей во вновь занятых областях. Но эту осторожность, выразившуюся в некоторой медлительности введения в Германии общей административной налоговой системы, никак нельзя рассматривать как какую-то мягкость. Наоборот, некоторые из античных авторов, в частности Дион Кассий, сообщают о фактах жестокого отношения римских властей к побежденным германским племенам. Желая закончить войну на Севере, Август отдал в 5—6 гг. под руководство Тиберия две армии, подготовленные для вторжения на территорию современной Чехии, где в то время находился центр сильного племенного объединения, созданного вождем маркоманнов Марободом. Возвратившись после службы в империи на родину, Маробод сумел сделаться вождем не только собственного племени, но и объединил вокруг собя ряд других соседних племен, образовав прочный союз, Этот союз племен казался римлянам весьма серьезной силой. Несмотря на миролюбивое поведение Маробода, римское правительство решилось на войну против руководимого им союза. Однако, когда все приготовления к походу уже были окончены, в тылу сконцентрированной на р. Дунае армии Тиберия — в Паннонии и Далмации вспыхнуло грандиозное восстание племен, полностью опрокинувшее все политические расчеты Августа. В Паннонии и Далмации и раньше неоднократно вспыхивали восстания. В 12—11 гг. до н. э. Паннония была охвачена
1 Dio Cass., LV, 28.
общим восстанием, подавленным римлянами лишь после упорной борьбы. В 6 г. н. э. восстание загорелось вновь в невиданных еще до того размерах. Причины восстания известны из сообщений Диона Кассия. Вкладывая в уста одного из вождей восстания ответ на вопрос Тиберия, почему паннонцы отпали от Рима, он писал: «Виноваты в этом вы сами, потому что посылаете на стражу наших стад волков вместо пастухов для овец...» Уточняя этот афоризм, тот же Дион Кассий, указывал, что обремененные тяжелыми податями далматинцы и паннонцы восстали, когда в дополнение к прежним повинностям от них потребовали выставления вспомогательных войск для похода на племенной союз Маробода 1 2. Восстание охватило сразу всю Далмацию и Паннонию, население которых в то время Веллей Патеркул определял в 800 тыс. человек, считая, что восставшие могли выставить против римлян 200 тыс. пехоты и 9 тыс. всадников 3.
Восстание возглавили племенные вожди: Батон, глава далматинского племени диседиатов, одноименный вождь паннон-ского племени бревкбв и некто Пиннет4. Внезапно напав на находившихся в Далмации и Паннонии римских граждан, восставшие перебили купцов и уничтожили значительное число вспомогательных отрядов римской армии Тиберия. После этого разделившись на три группы, они не только организовали оборону своей страны от вероятного нападения римских армий, но сами атаковали Навпорт и Тергест, рассчитывая прорваться в северную Италию, а также опустошили Македонию5 6. Восставшие попытались овладеть и основным римским опорным пунктом на Среднем Дунае — г. Сирмием, который, однако, был спасен наместником Мезии Цециной Севером, подоспевшим на помощь и сумевшим разбить инсургентов. Но вскоре затем Цецина был вынужден возвратиться обратно в Мезию, которую опустошили прорвавшиеся через границу даки и сарматы Восставшие же двинулись на Далматинское побережье, и по
1 Dio Cass., LV, 33.
2 «Далматинцы чувствовали себя угнетенными тяжелыми податями и только силой были принуждаемы оставаться спокойными. Когда же Тиберий выступил во второй раз в поход против кельтов (германцев.— А. Б.)г с ним двинулся тогдашний наместник Далмации и Паннонии Валерий Мессалин, взяв с собой большую часть войска. Также они должны были выставить людей. Они собрались поэтому и увидели свою молодежь в полном цвете, вот что еще ускорило восстание». Dio Cass., LV, 29.
3 Veil. Pat., II, ПО. Цифры, приводимые Веллеем, весьма реальны, если предположить, что в ополчении варварских племен принимали участие все мужчины от 16—17-летнего возраста.
4 Dio Cass., LV, 29. Veil. Pat., II, ПО.
5 Veil. Pat., II, 110.
6 Dio Cass., LV, 30.
пытались взять Солон. Отбитые от этого пункта, они тем не менее опустошили все Адриатическое побережье вплоть до Аполлонии и даже нанесли поражение войскам Мессалина, поспешно направленным Тиберием на театр военных действий. Известие о восстании в тылу римской армии и в ближайших к Италии провинциях застало врасплох как Тиберия, так и самого Августа. Последний, по словам Веллея Патеркула, несмотря на долголетний опыт правления и многих войн, «был потрясен духом и испугался; заявив в сенате, что враг, может, если не будут приняты меры предосторожности, оказаться через десять дней под стенами Рима» 1. Ввиду опасности, угрожавшей самой Италии, было решено «призвать везде и всех ветеранов, римляне же и римлянки согласно цензу отпустят рабов для набора в солдаты» 1 2. Само собой разумеется, что о продолжении войны с Марободом нечего было и думать. Наскоро заключив с ним мир на условиях «status quo ante bellum», Тиберий поспешил двинуться в Паннонию, боясь как бы восставшие не прорвались в Италию 3. Однако, как упоминалось выше, высланный вперед Мессалин был разбит восставшими. Не дала первоначально осязательных результатов и помощь зависимого от римлян фракийского царя Реметалка 4. Повстанцы, укрепившиеся в далматинских горах, продолжали борьбу, несмотря на огромные военные силы, стянутые римским правительством в районы восстания. Война продолжалась, принимая все более затяжной и напряженный характер, а непосредственная близость театра военных действий к самой Италии создавала затруднения в снабжении продовольствием населения Рима5, что, разумеется, вызывало в свою очередь брожение и среди столичного* населения 6. Характеризуя иллирийскую войну, Светоний подчеркивает всю серьезность военной и политической обстановки для римского правительства из-за затянувшихся военных действий в Паннонии и Далмации.
Медлительность и осторожность, которые проявлял Тиберий, стремившийся опустошением районов восстания сломить сопротивление инсургентов7, вызвали у Августа подозрение: не стремится ли Тиберий возможно дольше задержать под
1 Veil. Pat., II, НО.
2 Т а м же.
3 Dio Cass., LV, 30.
4 Dio Cass., там же; Veil. Pat., II, 112.
5 Указание о продовольственных затруднениях неоднократно дает Светоний в биографии Августа. Исходя из контекста 25 гл., можно предположить, что Светоний намекает на продовольственные затруднения, относящиеся к эпохе далматинской войны. О том же у Диона Кассия, LV, 31.
6 Dio Cass., LV, 31.
7 Dio Cass., LVI, 30.
своей командой огромную доверенную ему Августом армию? Кроме того, затяжная война в Иллирии усугубила и без того уже напряженное состояние самой Италии. С крайним напряжением сил формируется новая армия, составленная из самых разнообразных социальных элементов. Наряду с насильственно включенными в нее свободно рожденными гражданами, в ее составе оказались и вольноотпущенники1. Командование этой армией поручается молодому Германику — сыну Друза.
Для пополнения финансовых средств был введен пятипроцентный налог на продававших рабов и временно прекращен отпуск из казны денег на устройство гладиаторских игр 1 2. Но появление в. Иллирии армии Германика не сразу отразилось на ходе военных действий. Продолжая свое геройское сопротивление, восставшие не раз ставили римские войска в тяжелое положение. Только голод, вызванный опустошениями, произведенными римлянами, и начавшиеся вследствие него эпидемии помогли, наконец, римскому правительству добиться победы. В последний момент войны ее благоприятному для римлян окончанию не мало способствовала измена некоторых вождей восставших. Светоний дает прямое указание на подкуп диседиа-та Батона, сообщая, что Тиберий «наградил щедрыми подарками и отправил на жительство в Равенну паннонского вождя Батона в благодарность за то, что тот в свое время дал ему возможность уйти из непроходимой местности, в которой он оказался запертым со своими войсками»3. Таким образом, и здесь был снова использован, как и в других областях Средиземноморья, прежний метод римской политики: путем подкупа вождей и привлечения их на свою сторону обезглавить движение и тем способствовать его подавлению. Измена вождей и в Иллирии способствовала подавлению грандиозного восстания, которое свыше трех лет являлось угрозой для самой Италии. Опустошенные и обезлюдевшие Паннония и Далмация были «умиротворены». После разгрома и сдачи вождей на реке Вафине 4 римляне взяли и последние горные укрепления 5. Политические последствия этого восстания изменили весь последую
1 Suet. Divus August, 25.
2 Dio Cass., LV, 31.
3 Suet., Tiber., 20. Дион Кассий дополняет это сообщение, говоря о том, что и другой Батон перешел на сторону римлян, но был убит своими же соотечественниками. Dio Cass., LV, 34.
4 Veil. Pat, II. 11.
5 «Римские перебежчики внесли раздор в среду местных уроженцев, но тогда как те хотели мира, эти действовали насилием. Городские женщины против воли мужей, боясь рабства, настаивали на сопротивлении, став на сторону перебежчиков: началась жестокая битва, враги были побеждены... Женщины, схватив детей, бросались в пламя или с утесов в реку» (Dio Cass., LVI, 15).
щий ход событий истории Римской империи. Военный авторитет римской державы был сильно подорван в глазах центральноевропейских племен, а напряжение всех военных и финансовых средств империи 1 сделало физически невозможным подавление восстания германских племен, вспыхнувшее как раз осенью 9 г. н. э.
Через 5 дней после празднования паннонских триумфов Августом и Тиберием в Рим пришла весть о< катастрофе, ликвидировавшей римское господство в Германии. Наместник этой провинции — Квинтилий Вар, попавши в засаду, погиб со значительной частью римской армии. Полностью были уничтожены 17-й, 18-й и 19-й легионы, 6 когорт союзных войск и значительная часть конницы1 2, вся страна за р. Рейном была охвачена восстанием. Как античные историки, повествующие об этих событиях, Веллей Патеркул, Светоний, Дион Кассий, так и большинство европейских историков XIX и XX вв. склонны считать Квинтилия Вара главным, если не единственным виновником всей катастрофы. Эта римская официальная версия, воспринятая современной европейской историографией, не вполне соответствует действительному ходу событий. Версия Веллея Патеркула и других античных авторов об исключительной бездарности, жадности и невероятном корыстолюбии Квинтилия Вара, явившихся будто бы основными причинами катастрофы, вызывает серьезные возражения. Август, довольно хорошо разбиравшийся в людях правитель, не мог бы послать Вара наместником столь беспокойной провинции, если эти качества действительно были бы Вару свойственны. Ссылка Веллея Патеркула на поведение Вара в Сирии тоже весьма фальшива. Как раз именно Вар сумел быстро подавить восстание, начавшееся в Иудее. Назначая его в Германию, Август, повидимому, делал сознательный шаг, считая необходимым ускорить закрепление римской власти в завоеванных частях страны. Если в первые годы после походов Друза, Тиберия и Домиция Агено-барба в Германии были стянуты крупные военные силы, то в последующие годы они были ослаблены. Однако, когда Август решился на войну с Марободом, на юго-востоке завоеванных областей и в непосредственном соседстве с ними, на р. Дунае, была вновь сконцентрирована значительная часть римской армии (12 легионов). Наличие столь крупных военных сил и внешняя покорность германцев, как будто бы примирившихся с римским владычеством, наконец поступление многих из герман
1 Описывая капитуляцию паннонца Батона, Дион Кассий заключает свой рассказ следующим образом: «Таков был конец этой второй войны, стоившей римлянам много людей и денег. Много легионов получали из-за нее плату, добыча же была очень незначительна» (Dio Cass., LVI, 16).
2 Veil. Pat., II, 117.
ских вождей на римскую службу, не могли не усыпить внимания как местной римской администрации, так и центрального правительства империи. Те скудные сведения, которые сообщает Дион Кассий, позволяют предполагать, что в Германию начали проникать римские торговцы, а вместе с ними и элементы денежного хозяйства и ростовщичества, что не могло не отразиться на социальных отношениях германского общества. Тем не менее, в Германии еще не существовало почвы для быстрой социальной дифференциации, подобно тому, как это было в Галлии. Здесь были достаточно тверды основы родоплеменного строя. Несмотря на переход отдельных племенных старшин в ряды сторонников Рима, основная масса германского населения крепко держалась за свои старые, привычные ему, экономические и социальные порядки, что подтверждается и указанием того же Диона Кассия: «...варвары... не могли забыть обычаев своих отцов, их земледельческие порядки, их независимый образ жизни, силу их оружия...» Ч Не менее ярки и указания Тацита. Описывая перебранку через реку, будто бы происходившую между вождем восставших германцев Арминием и оставшимся верным римлянам его братом Флавом, Тацит приписывает первому из них характеристику наград за римскую службу, как «цену рабства» 1 2. Постепенно намечавшееся разрушение старых родоплеменных общественных порядков и перенесение в среду германцев норм римского права 3 не могли не вызвать недовольства среди германцев. Все эти нововведения античная римская традиция связывает с именем Квинтилия Вара, личной инициативе которого и приписывается стремление к скорейшей романизации германской провинции. «Он хотел изменить все быстро, обходился с ними по-господски и вымогал с них подати, как с подданных...» 4,— пишет Дион Кассий, характеризуя деятельность Вара. Но была ли подобная политическая линия продиктована только личными взглядами и привычками Квинтилия Вара? В этом приходится весьма сомневаться. Вар попал в Германию в момент паннонского восстания, когда римское правительство напрягало все финансовые и военные ресурсы своей державы для скорейшего окончания тяжелой войны, разыгравшейся в непосредственной близости от Италии. Крайняя нужда в средствах и наличие в Германии военных сил, казавшихся внешне более чем достаточными для усмирения
1 Dio Cass., LVI, 18.
2 Tacit. Ann., II, 9.
3 «...они... благодарили Вара за то, что он решает дела, согласно римскому правосудию, смягчает их дикость при помощи новых, дотоле неизвестных им порядков и разрешает споры судом...». Veil. Pat., II, 118.
4 Dio Cass., LVI, 18.
возможных волнений \ повидимому, и толкнули Августа в сторону более решительного проведения политики романизации. Именно вследствие этого германским наместником и был назначен Квинтилий Вар, зарекомендовавший себя в подавлении иудейского восстания как «человек сильной руки». Августу не могли быть неизвестны характерные особенности поведения Квинтилия Вара в качестве провинциального администратора, и то, что при выборе кандидатуры на ответственнейшее место назначенным оказался усмиритель Иудеи, не было случайностью. Резкий поворот римской политики, происшедший одновременно с падением римского военного престижа в Паннонии и Далмации, не мог не вызвать озлобления среди германцев. Многие из них принимали в качестве римских союзников участие в паннонско-далматинской войне, где могли убедиться в возможности успешного сопротивления римлянам 1 2. Все вместе взятое и привело к хорошо продуманному и подготовленному заговору, руководящую роль в котором играли вожди племени херусков, в том числе и Арминий. Несмотря на предательство другого племенного вождя — Сегеста 3 * * 6, Вар, доверявший Арминию, во время не принял мер предосторожности и был завлечен заговорщиками в лесисто-болотистые местности, где его армия, растянувшаяся и обремененная обозами, была истреблена по частям, после того как сам командующий покончил с собой. Начальник конницы попытался прорваться, бросив на произвол судьбы остальные части войск, окруженные врагами. Из состава армии Вара спаслись лишь отдельные беглецы, сумевшие добраться до Ализона, да небольшой отряд конницы, прорвавшийся к Рейну.
В данной работе нет надобности останавливаться на выяснении топографии Тевтобургского леса — места поражения римлян — вопросе, столь рьяно дебатировавшемся в немецкой
1 В 9 г. н. э, в Германии находилось 5 легионов с соответствующим количеством вспомогательных войск.
2 Так, например, Арминий был, как об этом сообщает Веллей (II, 118), не раз в походах римлян. Возможно, что вместе с прочими союзниками он принимал участие и в паннонской войне. О германцах в армии Германика в Паннонии упоминает и Дион Кассий (LVI, 11).
3 О предательстве Сегеста и отсутствии единодушия среди германских вождей свидетельствуют античные историки: «Вар был предупрежден Сегестом, верным нам человеком и знатным членом того же племени...
Но Вар отказался верить... и лишь заверил Сегеста в том, что умеет ценить, как должно, это проявление его преданности». Веллей Патеркул
(II, 118). «Сегест нередко извещал нас о том, что готовится восстание, как в других случаях, так и во время последнего пиршества, после которого германцы взялись за оружие. Он даже советовал Вару арестовать себя, Арминия и других предводителей, говоря, что, на устранение вождей народ ни за что не отважится, и что потом он будет иметь время различить виновных от невинных...». Tacit. Ann., II, 55.
6 А. Г. Бокщанин $1
буржуазной историографии, но не представляющем особого интереса для историка, анализирующего развитие социальных отношений рабовладельческого общества. Гораздо более важно и интересно выявить исторические последствия катастрофы 9 г. н. э. для дальнейшего развития римской политики по отношению к соседним странам и для внутреннего положения рабовладельческой державы.
Гибель наместника провинции — одного из близких к Августу лиц — вместе со всей армией означала не только материальный ущерб, но и крушение всех политических планов правительства, почему и была крайне тяжело воспринята всем римским обществом и в особенности самим Августом. Кроме того, рейнская граница прикрывалась всего лишь двумя легионами, поэтому можно было ожидать восстания галлов и даже худшего — вторжения варваров в Италию. «Отовсюду высказывались опасения, что они могут прорваться через Италию на самый Рим...» Г Характеризуя военно-политическую ситуацию, Светоний подчеркивает серьезную опасность, грозившую самому существованию империи. Август опасался, как бы бродившие по городу панические слухи не дали повода к мятежу, которым смогли бы воспользоваться представители патрицианской оппозиции для восстановления суверенитета сената. Но не только слухи возбуждали недовольство населения. Август вынужден был объявить новый набор рекрутов для пополнения численности армии, потерпевшей столь значительный урон. Это мероприятие, производившееся принудительным порядком, сопровождавшееся репрессиями и даже казнями, затронуло не только низшие слои населения, но и богатых рабовладельцев, которых вторично принудили отпустить на волю рабов для зачисления их в ряды войска. Этот повторный набор 1 2 рекрут, проведенный после поражения, вызвал резкое недовольство, которое и сказалось в событиях 14 г. н. э. Кроме того, переход германских вождей на сторону восставших вызвал роспуск отрядов германских телохранителей3 и удаление на острова проживавших в Риме германцев и галлов4. Наконец, в 10 г. н. э. по предложению Августа сенат возобновил страшный закон о казни всех рабов того или иного владельца, если один из них убьет своего господина.
1 Dio Cass., LVI, 23.
2 Первый набор с зачислением вольноотпущенников был проведен во время паннонской войны (см. выше), упоминают Веллей и Светоний (Divus August, 25).
3 Suet., Divus August, 49.
4 «В Риме было много галлов и кельтов, или просто там проживавших или служивших в страже, он побоялся, как бы они не замыслили чего-либо дурного, и последних выслал на родные острова, а безоружным при казал выселиться из города». Dio Cass., LVI, 23.
Но появление на р. Рейне Тиберия с вновь набранными военными силами воспрепятствовало дальнейшему развертыванию восстания, тем более что среди восставших не было единодушия.
Уничтожив армию и разграбив лагерь Вара, большинство из повстанцев разошлись по своим селениям. Победители даже не изгнали римские гарнизоны из области хаттов и Ализонской крепости. Нападения же на прирейнские римские укрепления были произведены разрозненными группами, повидимому, дружинами отдельных вождей и прекратились тотчас же, едва пришла весть о приближении Тиберия со свежими войсками. Переходить же через р. Рейн германцы даже и не пытались. Галлия же тоже, вопреки опасениям, оставалась спокойна. Но даже и при этих благоприятных обстоятельствах римляне были не в силах восстановить свое господство в потерянных областях.
Характеризуя историческое значение событий в Германии в 9 г. н. э., Ф. Энгельс указывает, что «сражение с Варом представляет один из наиболее решающих поворотных моментов в истории. Независимость германцев от Рима была этим сражением установлена навсегда» Ч
Тиберий, демонстративно собрав войска на р. Рейне, не решился предпринять новое наступление в глубь Германии. В следующем, 11 г. н. э. он опустошил, совместно с Германи-ком, западные районы Германии, не встретив сопротивления, но по наступлении осени вернулся за Рейн. К новым попыткам покорения германских племен империя в данный момент была неспособна. Трехлетняя напряженная борьба в Иллирике истощила силы государства, и до того находившиеся в напряженном состоянии. Как Финансовые, так и людские резервы были исчерпаны, и римское правительство в данный момент совершенно не располагало достаточными ресурсами для ведения новой серьезной войны. Неблагоприятно было и положение в самой Италии, где вновь подняла голову сенатская оппозиция и чувствовалось недовольство в широких массах населения. Все это заставляло Августа быть особенно осторожным в своих дальнейших политических мероприятиях, полностью покончив с агрессивной политикой. Завоевательные войны, столь удачные в начале его принципата, поставили теперь империю на край гибели, и не было никакой возможности помышлять об их продолжении. Более того, политика завоеваний вызвала длительный финансовый кризис, имевший своим следствием новые социальные волнения, на этот раз уже в самой империи. Денежные затруднения заставляли Августа задерживать плату солдатам легионов, а нужда в людях и трудности уком
1 Ф. Энгельс. К истории древних германцев, стр. 32—33.
плектования войск толкнули его на систематическое нарушение служебных сроков. Ветераны, отслужившие свои шестнадцать лет, были задержаны на службе до двадцати и даже более лет Г Все вместе взятое создало в последние годы жизни Августа крайне напряженную атмосферу, вполне объясняющую те исключительные меры предосторожности, которые были предприняты женой Августа Ливией в момент смерти старого прин-цепса. После его смерти она окружила охраной дом, где находилось тело императора, и до приезда Тиберия из Иллирика задерживала распространение известия о кончине мужа1 2.
Политическое наследие, которое оставлял Август своему ближайшему сотруднику и преемнику, было далеко не блестящим. Глухое недовольство господствующим режимом в той или иной форме существовало почти во всех слоях общества Италии и, что особенно важно,— в армии. Не было даже и семейного мира среди родственников старого принцепса. На место наследника претендовали сын Друза — Германии, вернее, его жена — внучка Августа — Агриппина, мечтавшая сделать мужа принцепсом. Кроме того, в ссылке жил внук Августа, к тому же усыновленный им,— Агриппа Постум. Правда, вскоре после смерти деда слабоумный Агриппа Постум был убит3, но это убийство не уменьшило опасений за власть нового принцепса. Боясь выступления Германика,, а также опасаясь попытки оппозиции к восстановлению власти сената, Тиберий всячески подчеркивал свою политическую умеренность, стремясь примирить с собой сенаторов, и добился от них просьбы о принятии им титула принцепса. Приняв после некоторых притворных колебаний власть, предложенную ему сенатом, Тиберий сразу столкнулся с рядом серьезнейших затруднений. На Рейне и Дунае взбунтовались легионы. В Италии некто Клемент — один из рабов убитого Агриппы Постума — небезуспешно пытался поднять население для мести за убитого господина, и, наконец, сенатская оппозиция не прекращала своих интриг, объединяясь вокруг Скрибония Либона. Прекрасно понимая всю опасность своего положения, и сам Тиберий охарактеризовал шаткость своей власти выражением, что он «держит волка за уши»4. Наибольшую опасность представляли военные бунты. Утомление тяжелой пограничной службой, сокращение раздач, продление службы в армии сверх установленного правитель
1 Tacit. Ann., I, 17; Dio Cass., LVI, 23.
2Tacit. Ann., I, 5. Согласно версии Светония, Тиберий застал еще Августа в живых (Suet. Tiber., 21.), но после кончины императора задерживал известие об этом до исполнения намеченного будто бы им убийства внука Августа — Агриппы Постума (там же, 22)
3 Suet. Tiber., 25.
4 Т а м же.
ством срока вызывало и ранее недовольство солдат; после получения в лагерях известия о смерти Августа, оно уже вылилось в открытые волнения, первое из которых началось среди солдат трех паннонских легионов, стянутых на стоянку в летний лагерь.
Ведущую роль в восстании сыграли те представители люмпен-пролетариата, которые попали в армию при последних принудительных наборах. Инициатором движения оказался некто Перценний, начавший деятельную агитацию среди солдатской массы Ч
Недовольные собрались на сходку и выставили ряд требований к командованию, которые дошли до нас в повествовании Тацита. Солдаты требовали получения отставки выслужившим свой срок ветеранам, повышения жалования и выплаты задолженности за многие годы службы. Хотя речи, вкладываемые Тацитом в уста отдельных исторических персонажей, являются лишь отражением взглядов самого историка по тому или иному из разбираемых им вопросов, все же приходится признать, что он дает в них весьма вероятную картину положения солдат и мастерски объясняет побудительные причины движения.
Недовольные не ограничились сходками и предъявлением командованию требований; через несколько дней они перебили наиболее непопулярных в солдатской среде центурионов, разграбили ряд деревень и город Навпорт.
Высшее же командование — трибуны, легаты,— бессильное предпринять что-либо против мятежников, оказалось в плену у собственной армии и было вынуждено согласиться на посылку в Рим делегации для передачи правительству требований восставших. Восстание паннонской, а вслед за тем и германской армии крайне усложнило и без того непрочное положение нового принцепса. Опасаясь выступления в сенатской оппозиции и боясь возможных восстаний провинциального населения, Тиберий не решился сам отправиться на усмирение восстания. Он ограничился отправкой в Паннонию своего сына Друза. Но это не принесло успокоения. Более того, Друз, посланный отцом для подавления движения, оказался фактически заложником в руках солдат1 2. Лишь суеверный страх солдат перед лунным затмением способствовал подавлению движения. Часть восставших была подкупами, посулами и запугиваниями возвращена к повиновению, наиболее же энергичная группа, в том числе и Перценний, перебита центурионами и отрядом преторианцев, приведенных в лагерь Друзом 3.
Еще более бурно протекало восстание в среде германских,
1 Tacit. Ann., I, 16.
2 Т а м же, 26—27.
3 Т а м ж е, 30.
вернее, рейнских легионов. И здесь руководящую роль -в движении играли солдаты последнего набора Солдаты германских легионов не ограничились избиением центурионов и предъявлением правительству материальных претензий. Они пытались провозгласить прицепсом Германика, бывшего в этот момент их главнокомандующим. Повидимому, известная им строгость, а главное, бережливость Тиберия лищала их надежды на удовлетворение их материальных требований. Кроме того, гражданская война повлекла бы за собой передел имущества и земель. Таким образом, этот солдатский мятеж имел гораздо более глубокие социальные корни, чем это отмечают буржуазные историки, говоря о чисто профессиональных требованиях солдат. Выдвигая в противовес непопулярному, суровому Тиберию кандидатом в принцепсы Германика, солдатская масса объективно выдвигала требование о новом переделе имущества — требование, характерное для античного люмпен-пролетариата. Таким образом, военный мятеж паннонских и германских легионов был по существу-не чем иным, как одним из стихийных движений античного люмпен-пролетариата. Отсутствие ясной цели волнения и действительного руководства движением привели его к полному краху. Попытка мятежных солдат получить лозунг и идейное оправдание движения путем провозглашения Германика наследником Августа неожиданно* натолкнулись на сопротивление не только со стороны среднего и высшего командного состава, ню прежде всего самого кандидата в принцепсы — Германика. Несмотря на скрытое соперничество между дядей и племянником еще в эпоху Паннонской и Иллирийской войны 6—9 гг. н. э. и позднейшую холодность отношений, делавшую вполне понятной подозрительность Тиберия по отношению к Германику, последний категорически отказался выступить в качестве претендента на престол, несмотря на повторные просьбы, понуждения и даже прямые угрозы со стороны восставших. Эту непоколебимую преданность Германика Тиберию никак нельзя объяснить лишь моральными качествами этого популярного полководца, подобно тому, как это делает Тацит1 2. Германии прекрасно сознавал, что, приняв власть из рук мятежников, он невольно сделался бы вполне зависимым от них и должен был бы выполнить все их материальные требования. Выполнение же солдатских требований привело бы его к борьбе с собственной классовой группировкой — крупнейшими земле- и рабовладельцами. На это-то и не решился пойти Германии. После ряда резких столкновений между Германиком и солдатами настроение мятежников упало. Не имея других
1 Tacit. Ann., I, 31.
2 Там ж е, I, 42.
политических планов, восставшие начали колебаться. Этим-то и воспользовались командиры для внесения раздора в среду солдат. Посулами и угрозами удалось вызвать резню, в которой были истреблены наиболее активные участники восстания1. Спровоцировав эту кровавую бойню, командиры внешне держались совершенно нейтрально 1 2. Однако, несмотря на подавление обоих военных мятежей, материальные требования солдатской массы первоначально были удовлетворены. Это диктовалось напряженной внутренней обстановкой в самой Италии, нарастающим движением бедноты и обострением классовой борьбы.
Незадолго до убийства внука Августа один из его рабов по имени Клемент попытался освободить своего господина. Опоздав, он принял его имя и, выступив претендентом на престол, приобрел в Галлии и даже самой Италии многочисленных сторонников. Волнение, вспыхнувшее в связи с появлением самозванца, перекинулось даже в Рим 3 и было подавлено только после казни Клемента, попавшего в руки агентов Тиберия благодаря собственной неосторожности4. Несмотря на то, что Дион Кассий и Тацит крайне глухо сообщают об этом движении, все же можно не сомневаться в том, что основная масса сторонников Лже-Агриппы — Клемента комплектовалась из среды низших социальных слоев населения Италии и южной Галлии5. Повидимому, самозванец учел общее недовольство населения Италии в последние годы принципата Августа и попытался воспользоваться им для захвата власти. Возможно, что Клемент был подставным лицом сенатской оппозиции, что, повидимому, подозревал и Тиберий, стремившийся пытками добиться от него сведений о его сообщниках. Но Клемент умер, не выдав своих вдохновителей 6. Недовольство в среде италийского населения находило свое выражение в волнении в цирках, где во время представлений зрители не только поносили представителей власти, но даже оказали однажды сопротивление солдатам принцепса 7. Недовольство населения и скрытое брожение в Италии, в частности, в среде полуголодных масс италийского люмпен-пролетариата и огромной армии рабов, ненавидевшей существующий строй, и послужили причиной для различных мер предосторожности, описанных Светонием 8.
1 Tacit. Ann., I, 48.
2 Т а м ж е, I, 49.
3 Dio Cass., LVII, 16. Tacit Ann., II, 40.
4 Suet. Tiber., 25. О том же Tacit. Ann., II, 40.
5 Tacit. Ann., II, 39.
6 T а м ж e, 40.
7 T а м ж e, I, 7.
8 Suet. Tiber., 37.
Народные движения были подавлены. Вслед за подавлением народных волнений последовала и расправа с вождями сенатской оппозиции. После возобновления закона об «оскорблении величества» начались процессы по доносам на отдельных представителей оппозиции, а несколько позднее состоялся процесс и самого Скрибония Либона. Однако и после гибели вождя оппозиции правительство было вынуждено уделять много внимания наблюдению за настроениями населения империи. Это неустойчивое политическое положение в Италии и провинциях и определило резко отрицательное отношение Тиберия к новым экспедициям Германика, предпринятым им для повторного завоевания Германии. Напрягая военные и финансовые силы империи, особенно самой Италии, Галлии и Испании, Германии трижды — в 14, 15 и 16 гг. н. э. предпринимал безрезультатные походы за Рейн. Все эти экспедиции, несмотря на отдельные победы, стоили римлянам столь больших потерь, что Тиберий счел нужным под благовидным предлогом отозвать Германика с поста наместника Галлии и командующего рейнской армией Ч
Огромное рабовладельческое государство было истощено завоевательными войнами Августа, внутри же него накопилось столько недовольных, что продолжение военных авантюр могло привести к самым серьезным последствиям, тем более что они влекли за собой новое увеличение поборов и податей с провинциального населения империи. Это прекрасно сознавал Тиберий, отзывая Германика с Рейна. Усмирение военных мятежей, подавление движения Клемента и расправа с оппозицией еще не означали установления спокойствия в империи.
Конец 10-х и начало 20-х гг. I в. н. э. отмечены целым рядом восстаний провинциального населения, потребовавших немало сил для их подавления. Эти восстания (галльское, фракийское, африканское) вспыхнули почти одновременно. Основной причиной всех этих движений были — тяжелые налоги, которыми обременялись низшие слои населения провинций, и жесточайшее применение долгового права — страшного орудия в руках римских ростовщиков. Откупщики податей, они же ростовщики, доводившие провинциальное население до полного разорения, закабаляли его в рабство и вызывали тем самым все
1 Большинство буржуазных историков XIX в.— Г. Вебер, Гельмольт, Гертцберг и другие — склонны слишком оптимистически оценивать результаты этих походов. Ф. Энгельс в своей работе «К истории древних германцев» подчеркивает стратегическую бесплодность этих экспедиций (Партиздат, 1939, стр. 35). Тацит, несмотря на крайне сочувственное отношение к Германику, не может скрыть полной неудачи его стратегических замыслов и серьезных потерь, понесенных им, особенно в результате гибели римского флота в 16 г.
новые попытки сбросить иго Рима. Особенно это стремление резко выявилось в конце 10-х гг. I в. н. э. Ища выхода из финансовых затруднений, явившихся следствием удовлетворения экономических требований восставших солдат, а также походов Германика, Тиберий отказал италийскому населению в снижении налогов1, а также экономил на зрелищах1 2. Он попытался пополнить опустевшую казну и облегчить налоговое бремя Италии за счет увеличения поборов с провинциального населения. С той же целью в 17 г. он вызвал в Рим Архелая, вассального царька Каппадокии, и под предлогом обвинения в заговоре лишил его царства и довел до самоубийства. Владения же династа были обращены в провинцию 3. Политический смысл этого мероприятия Тиберия раскрывает Тацит, указывающий, что благодаря полученным от захвата Каппадокии доходам оказалось возможным снизить наполовину однопроцентный налог, собиравшийся с италиков4. Одновременно смерть двух других вассальных властителей — Антиоха Ком-могенского и Филопатора Киликийского — дало Тиберию предлог обратить и эти вассальные царства в римские провинции. Повидимому, эти мероприятия были проведены при некотором сопротивлении местного населения, так как Тацит указывает на наличие в провинциях борьбы партий5. Кроме того, две другие провинции — Сирия и Иудея — жаловались на чрезмерные подати 6. Для ликвидации волнений в восточные провинции был послан Германии.
Но если в восточных провинциях наблюдалось недовольстве и брожение, то в западных провинциях угнетение беднейших слоев провинциального населения довело до открытого восстания. В том же 17 году, когда происходили описанные выше события в Малой Азии, в Африке и в Нумидии вспыхнуло восстание. Вождем движения явился нумидиец Такфаринат, ранее служивший в римской армии в союзническом отряде. Подобно' Спартаку, он дезертировал с римской службы и возглавил повстанческий отряд. Несколько времени спустя ему удалось сделаться вождем племени мусламийцев и вовлечь в борьбу с римлянами соседние кочевые племена — мавров и кинефян. Собрав значительные военные силы, Такфаринат попытался организо
1 Tacit. Ann., I, 78.
2 Suet. Tiber., 34.
3 Tacit. Ann., II, 56.
4 T а м ж e, 42.
5 Та м же. Иосиф Флавий сообщает некоторые интересные подробности о событиях в Малой Азии. Он пишет, что «простонародье восстало против знати; обе партии послали (в Рим) депутации. Знать просила обратить область в римскую провинцию, народ, однако, желал цметь по-прежнему своих царей» (los. Flav., Antiquitates, XVIII, 2, 5).
6 Tacit. Ann., II, 42.
вать из своих приверженцев армию по римскому образцу L Восстание приняло такие размеры, что наместник Африки, собрав все находившиеся в его распоряжении силы, лишь в 19 г. с трудом разбил армию восставших. Однако уже в следующем году (20 г.) Такфаринат появляется вновь в провинции и разбивает даже целую когорту. После этого он повел партизанскую войну и нанес большой ущерб крупным рабовладельче-ским поместьям1 2. Окрыленный своими успехами и широкой популярностью среди африканского населения3, Такфаринат обратился к Тиберию с письмом, в котором потребовал предоставления своему войску земель для поселения4.
Это требование показывает социально-экономическую сущность всего движения. Вытесняемое из плодородных местностей крупными земле- и рабовладельцами африканское население, закабаляемое и разоряемое, взялось за оружие в защиту своих прав. Время же начала восстания (17 г.) и те, самые общие, данные об его руководителе, которыми располагает современная наука, позволяют предполагать, что это движение было новой фазой кризиса, который переживала римская держава с самого начала I в. н. э.5. Затянувшаяся война и требования, предъявленные восставшими, заставили Тиберия не ограничиваясь посылкой в Африку целого легиона из Паннонии б, в результате чего удваивалась численность африканской армии, попытаться привлечь на сторону Рима некоторых из вождей восставших; самого Такфарината приказано было взять живым7. Благодаря прибывшим подкреплениям римлянам вновь удалось оттеснить восставших в пустыню и горы Атласа. Считая войну оконченной, они в 22 г. оттянули паннонские войска обратно. Возможно, что возвращение паннонских войск было вызвано угрозой нового восстания в Паннонии, в связи с происходившим в 21 г. восстанием в Галлии. Но после ухода войск восстание в Африке разгорелось с новой силой. К восставшим примкнули мавры. Характеризуя создавшееся положение, Тацит пишет:
«В Риме стояли уже три статуи, увенчанные лаврами, а
1 «Войско они разделили таким образом, что Такфаринат взял себе отборных людей и, вооружив их по-римски, держал в лагере, чтобы приучить к дисциплине и команде...» (Tacit. Ann., II, 52).
2 Tacit. Ann., Ill, 20.
3 T а м ж e, 58.
4 T а м ж e, 73.
5 Буржуазная историография, как уже отмечалось во вводной главе, предпочитает искажать характер движения, пытаясь изображать Такфарината как простого вождя разбойников (Моммзен, Римская история, т. V, гл. XIII, Гертцберг) или же просто замалчивает этот факт.
6 Tacit. Ann., Ill. 9.
7 Т а м ж е, II, 73.
Такфаринат все еще грабил Африку, усилившись помощью мавров, которые в то время, как сын Юбы Птоломей по молодости своей пребывал в беспечности, пошли на войну вместо того, чтобы находиться под рабской властью царских вольноотпущенников. Союзником его в грабеже был царь Гараман-тов... Да и из самой провинции бросились туда люди без состояния, и буйные головы тем охотнее, что Цезарь после подвигов Блеза, словно как бы в Африке не было никаких неприятностей, приказал вернуться девятому легиону, а проконсул этого года П. Долабелла не посмел задержать его...» Г
Возможно, что Такфаринат каким-либо образом узнал с происходивших в 21 г. восстаниях в Галлии и во Фракии, во всяком случае, по сведениям Тацита, он усилил свою агитацию 1 2. Но против возросшей опасности римлянам помогло старое испытанное средство — игра на противоречиях в среде самого африканского населения. В борьбе с восставшими было использовано предательство мавританских вождей. На усмирение восстания Долабелла вызвал (Нумидийского.— А. Б.) «царя Птоломея с туземным войском... предводителями отрядов конницы были сделаны отборные мавры» 3. Именно благодаря им римлянам и удалось напасть врасплох на лагерь Так-фарината (24 г. н. э.). Войско повстанцев было рассеяно, а сам вождь погиб геройской смертью. Таким образом, с помощью вассального правителя и местной аристократии восстание было подавлено.
Гораздо более сложна была социальная подоплека галльского восстания 21 г. н. э. Как указывалось выше, в Галлии, после покорения ее Цезарем, неоднократно вспыхивали волнения. Дион Кассий и Светоний упоминают о восстаниях 38 г. до н. э., происходивших на двух ее окраинах, белгской и аквитанской. После подавления этих движений вспыхивали волнения в конце 30-х гг. I в. до н. э., в 29 и 27 гг. Известно, что последнее из этих движений (27 г.) было вызвано поголовной описью имущественного состояния — цензом. Население Галлии боялось, повидимому, что следствием ценза будет усиление налоговых вымогательств и связанного с ними ростовщичества. Введение ценза проводилось, повидимому, отпущенником Августа Ликином, который награбил в Галлии огромные суммы. Само собой разумеется, что Галлия также была объектом ростовщической эксплуатации. Однако современное состояние источников не позволяет точно установить, в какой мере различные социальные слои галльского населения стра
1 Tacit. Ann., IV, 23.
2 Т а м же, 24.
3 Т а м же.
дали от этой язвы древнего мира. Судя по данным Цезаря, система откупа податей существовала у галлов еще до римского завоевания Г После же подчинения страны римлянам она получила повсеместное распространение одновременно с широким развитием ростовщичества. В конце же принципата* Августа произошло общее повышение как натуральных, так и денежных сборов на военные нужды. Сообщая о походах Гер-маника, Тацит неоднократно говорит о различных сборах и повинностях, выполнявшихся галльским населением в пользу римской армии 1 2. При этом он указывает на добровольное выполнение их галлами, рассматривая это как дарения. Однако весьма вероятно, что галлы предпочитали давать сами, добровольно, не дожидаясь, когда с них потребуют большего. Развитие товарного производства и как следствие его развитие денежных отношений вызвали борьбу не только между галльской аристократией и беднейшими слоями населения, но и в среде самой знати. Так, например, Дион Кассий сообщает об успокоении Агриппой каких-то столкновений в среде аристократии Галлии3. Известно, что еще в эпоху Цезаря в среде галльской аристократии не было единодушия и большинство ее представителей колебалось между сторонниками римлян и борцами за независимость. Участие галлов в последовавших затем римских гражданских войнах на стороне Цезаря дало некоторым из представителей галльской знати права римского гражданства и внешне примирило с господством Рима. Позднее же, в 30-х — 20-х гг. I в. до н. э. в Галлии было неспокойно. Несмотря на внешние изъявления галлами верности дому Цезарей, Август в критические для империи месяцы, после поражения Вара, высказывал крайнее недоверие к галлам. Но в данном случае он ошибался — Галлия оставалась спокойной. Не отразились на настроениях населения Галлии и военные мятежи. Наоборот, союзные войска рейнской армии, в большинстве галльские остались верными правительству4. Верность галлов будто бы отмечал и Германии в своей речи к восставшим 5. Но беспрерывно возраставшие поборы и закабаление галлов римскими ростовщиками изменили настроение населения. В 21 г. н. э. значительная часть страны была охвачена восстаниями. Движение против римлян возглавлялось тревиром Юлием Флором и эдуем Юлием Сакровиром. Оба руководителя* происходили из среды романизированной галльской аристокра
1 Caes., De bell. Gall, I, 18.
2 Tacit. Ann, I, 71.
3 T а м ж e, 49.
4 T а м же.
5 T а м ж e. 43.
тии L Используя недовольство беднейших слоев населения высокими податями и засилием ростовщиков, инициаторы движения повели деятельную агитацию среди различных галльских племен за отпадение от Рима 1 2. Их усилия увенчались успехом. Ряд галльских племен: эдуи, секваны, тревиры, туроны, анде-кавы открыто поднялись против римлян; среди же многих других было много лиц, содействовавших восстанию 3. Социальный состав повстанцев не был однороден. Кроме происходивших из аристократии вождей восстания и нескольких представителей знати 4, масса инсургентов состояла из беднейших слоев населения, клиентов знатных участников движения и даже рабов. Несмотря на предварительную подготовку движения: агитацию, тайную ковку оружия,— восстание было плохо организовано. Не было единства как между отдельными. племенами, так и между различными социальными прослойками внутри отдельных племен.
Восстание началось отдельными вспышками у андекавов и туронов, легко подавленных незначительными римскими отрядами. Несколько позднее выступил Флор, попытавшийся поднять тревиров, затем и остальные племена северной Галлии. Флор попытался склонить к отпадению один из отрядов галльской конницы. Но лишь немногие из всадников примкнули к восстанию. Перебив римских купцов 5, восставшие думали занять Арденский лес, но были окружены и уничтожены римскими отрядами. Основной причиной неудачи движения в данном районе была враждебная позиция по отношению к повстанцам, занятая местной знатью. Галльские всадники не только в большинстве сохранили верность римскому правительству, но, более того, они-то и подавили движение под руководством личного врага Флора — Юлия Инда 6 7. Наиболее серьезной для римлян опасностью явилось движение секванов и эдуев. Руководившему здесь движением Сакровиру удалось собрать армию в 40 000 чел. и занять столицу эдуев Бибракте (по-римски — Ав-густодун), захватить обучавшуюся здесь знатную молодежь, с целью привлечения в ряды восставших местной знати 1. Подобное намерение вождя восставших является точным доказательством романофильской позиции большинства местной знати. Размеры и характер движения в Галлии вызвали панику в Ри
1 Tacit. Ann., Ill, 40.
2 Т а м же, III, 42
3 Т а м же, III, 43.
4 Suet. Tiber., 49.
5 Tacit. Ann., Ill, 42.
6 T а м же.
7 T а м ж e. 43.
ме, старательно раздуваемую сенатской оппозицией L Однако* благодаря энергичным действиям римского командующего Силия, обрушившегося с двумя легионами на плохо вооруженную и необученную армию инсургентов, восставшие были разгромлены. Сакровир погиб во время бегства.
В том же 21 г. римскому правительству пришлось заниматься «умиротворением» вассального фракийского царства. При Августе во главе зависимой от Рима Фракии стоял царь Реметалк, верный союзник римлян в подавлении паннонского восстания 6—9 гг. После его смерти Август, проводя политику ослабления зависимых царств, разделил фракийское царство между братом Реметалка. Рескупоридом и его сыном Котисом. Судя по похвалам, расточаемым Тацитом Котису, и указанию историка на богатства отошедших к нему районов, явствует, что он был надежным римским агентом 1 2. После смерти Августа Рескупорид решил использовать затруднения нового правителя и, сохраняя видимую покорность Риму, начал войну с Котисом. Хотя военные действия благодаря вмешательству римского правительства и были прекращены, однако после заключения мира Рескупорид пленил, а затем умертвил Котиса, после чего начал увеличивать свои военные силы 3. Не будучи в состоянии начинать новую войну во Фракии в условиях еще незакончившегося восстания в Африке, но в то же время опасаясь Рескупорида, вступившего в сношения с жителями Македонии с целью подготовки совместного выступления против Рима4, Тиберий предпочел заманить его для переговоров в Рим, откуда Рескупорид был отправлен в ссылку в Александрию, где вскоре и был казнен. Затем (19 г. н. э.) фракийское царство было поделено вновь, на этот раз между сыном Рескупорида Реметалком II и детьми Котиса, которым в качестве опекуна был дан римский наместник Трибеллиен Руф. Новые правители, особенно Руф, начали энергичную романизацию населения. В ответ на это в 21 г. н. э. в стране началось массовое восстание низших слоев населения, направленное как против римлян, так и против их ставленника Реметалка II5. Это стихийное народное восстание было взрывом отчаяния, явившегося следствием введения во Фракии римской податной системы и неизменно сопутствовавшего ей ростовщичества. Тацит сообщает о грабежах восставших. Из последующих его указаний ясно, что под этим он подразумевает разгром восставшими организованных на греко-римский лад поместий,
1 Tacit. Ann., Ill, 44.
2 Т а м ж е, II, 64.
3 Т а м ж е, 65, 66.
4 Т а м же, III, 38.
5 Т а м же.
которые начали создаваться на юго-западе страны, главным образом в районе Филиппополя L Восстание было очень быстро подавлено. Вместе с присланным во Фракию легионом царь Реметалк без труда рассеял плохо вооруженные и неорганизованные силы восставших1 2. Кровавая расправа только временно задушила движение. Через несколько лет, в 26 г. Фракия была вновь потрясена восстанием горных племен. Выступление их было спровоцировано самим римским командованием, которое совместно со своим верным вассалом Реметал-ком II предъявило свободолюбивым, жившим еще в условиях родо-племенного строя, горцам требования выставить рекрутов в римские вспомогательные отряды 3. Несмотря на отказ от выполнения требований римлян, казавшихся горцам несправедливыми, они всеми силами стремились сохранить мир. «Они отправили послов с тем, чтобы напомнить о дружбе и покорности и заявить, что все это останется и впредь по-старому, если их не станут тревожить никаким новым бременем, если же им хотят навязать рабство, как бы побежденным, то у них есть железо, молодежь и решимость защищать свободу или умереть» 4. Несмотря на это, как только нужное количество войска было сконцентрировано, римский командующий потребовал от горцев полного подчинения5. Горцы укрылись в горных крепостях. Осадой одного из таких «орлиных гнезд» и занялась римская армия, совместно с пришедшими ей на помощь отрядами царя Реметалка II. Окружив непокорный район кольцом укреплений, римский военачальник приказал фракийским вспомогательным отрядам опустошать окрестные местности, чтобы истощить силы восставших, принудить их сдаться 6. Эти грабежи вызвали ожесточение осажденных, которые, совершив ночную вылазку, напали на вспомогательный фракийский отряд, и истребили его 7. Геройское сопротивление не помогло горцам. Окруженные кольцом окопов, обессилевшие от голода и жажды, они частично сдались на милость победителей, но в большинстве либо покончили самоубийством, либо погибли в неравном бою.
В свете этих движений в Италии и провинциях становятся понятными мероприятия Тиберия по ликвидации права убежища (22 г. н. э.), которыми обладали многие из храмов Малой
1 Tacit. Ann., III. 39.
2 Т а м же.
3 Т а м же, IV, 46.
4 Т а м же.
5 Т а м же.
6 Т а м же, 48.
7 Т а м же.
Азии и Греции *. Необходимость закрытия убежищ мотивировалась Тиберием тем, что «храмы наполнялись самыми дурными рабами, тут же находили прием и защиту должники против кредиторов и люди, заподозренные в уголовных преступлениях. И никакая власть не была настолько сильна, чтобы обуздывать волнения народа, который защищал людей преступных, как защищают ненарушимое право богов»1 2. Эти указания Тацита вполне подтверждаются данными о волнениях -в среде рабов и низших слоев свободного населения. В 24 г. в южной Италии едва не разразилось рабское восстание. Отставной преторианский солдат Куртизий «сперва на тайных сборищах в Брундизии и в окрестностях города, а затем в публично выставленных прокламациях призывал к свободе полудиких неустрашимых рабов, живших в отдаленных горных пастбищах» 3. Движение было подавлено в самом начале. Однако в Риме известие об этом движении вызвал^ серьезнейшее беспокойство «по причине множества рабов, увеличивавшихся в страшном числе, в то время как свободнорожденный плебс уменьшался с каждым днем» 4. В 25 г. недовольства населения дали знать себя в Испании, где одним сельским жителем — «одним земледельцем Терместинского народа...»5 был убит претор Терраконской Испании Пизон. Разысканный и подвергшийся пытке, убийца не выдал сообщников и покончил самоубийством.—«Полагаю, однако,— пишет Тацит,— что Пи-зон убит по коварству Терместинцев, так как он взыскивал присвоенные общественные деньги с такой строгостью, какой варвары не переносят»6. Не наступало спокойствия и в самой Италии. В 27 г. в г. Фиденах во время гладиаторских игр рухнул наполненный людьми амфитеатр, похоронив под своими развалинами пятьдесят тысяч человек7. Событие это вызвало сильнейшее возбуждение в Риме, так что Тиберий, удалившийся было на остров Капрею, вынужден был вернуться в Рим 8. Через несколько месяцев после этого в Риме произошел огромный пожар. Выгорел целый район города — Целий. Правительство, обвиняемое в бездействии, вынуждено было успокаивать взволнованную массу населения крупными раздачами денег: «Кесарь остановил недовольство выдачей ден^г в раз-
1 Tacit. Ann. III, 60—63.
2 Т а м же, 60?
3 Т а м же, IV. 27.
4 Т а м же.
5 Т а м ж е, 45.
6 Т а м же.
7 Т а м же, 62—63.
8 Suet. Tiber., 40.
мере убытков» L Правительство было настолько поглощено внутренними заботами, что не пожелало, или вернее было не в силах, энергично реагировать на пограничные столкновения и враждебные действия соседей. В 28 г. зависимое от римлян германское племя фризов, не выдержавшее налогового гнета римлян, восстало 1 2. Обложенные тяжелым натуральным налогом прокуратором Оленнием, они не смогли во-время вносить подати и попали в тиски ростовщичества. «Сначала они давали быков, затем земли, наконец отдавали в рабство жен и детей. Это породило раздражение и жалобы и, после того, как им не было оказано облегчения, они прибегли к оружию. Находившиеся там для сбора дани солдаты были схвачены и распяты на кресте» 3. Попытка подавления восстания местными силами окончилась полной неудачей. Посланный на усмирение с вспомогательными союзными отрядами легат пятого легиона Цетел Лабеон, «поставленный неудачей римского войска в затруднительное положение, посредством курьеров умолял поддержать его силами легионов» 4. Но помощь своевременно не была оказана, и отряд Цетела Лабеона был истреблен. Поражение было настолько чувствительно, что командование нижне-рейн-екой армии не решилось на продолжение военных действий, ожидая указаний из Рима 5. Однако Тиберий ввиду сложности внутренней обстановки предпочел не реагировать на поражение и воздержался от новых военных операций, обращая все свое внимание на предотвращение новых внутренних потрясений 6. Тем самым он положил конец римской агрессии на северной границе империи. Все его внимание было сосредоточено на достижении финансового равновесия и политической стабилизации общественной системы рабовладельческой державы, глубоко потрясенной крахом завоевательной политики Августа и последовавшими волнениями. Именно этим и может быть объяснен тот режим крайней финансовой экономии, которой характеризуется позднейший принципат Тиберия7. Стремление к пополнению опустевшей казны довело Тиберия, к концу его
1 Tacit. Ann., IV, 64. О том же Светоний (Tiber., 48).
2 «Фризы — зарейнский народ — прервали мир, больше вследствие нашего корыстолюбия, чем по нежеланию повиноваться...». Tacit. Ann., IV, 72.
3 Т а с i t. Ann., IV, 72.
4 Т а м ж е, 73.
5 «Римский полководец не пошел мстить и не зарыл в землю мертвых гел, хотя пало много трибунов, префектов и самые лучшие центурионы...» (Tacit. Ann., IV, 73).
6 «Тиберий скрывал потери, чтобы не поручать кому-либо войны» {Tacit. Ann., IV, 74).
7 Suet. Tiber., 34.
7 А. Г. Бокщанин
97
принципата, до системы конфискаций и казней богатых италиков и провинциалов Ч
На это явление обратил внимание Энгельс. Говоря о состоянии империи, он указывает: «...от Тиберия до Нерона стало обычным явлением, что богатых римлян приговаривали к смерти для того, чтобы захватить их состояние» 1 2.
В результате подобных мероприятий недовольство усилилось и Тиберию пришлось вновь подавлять ряд волнений, происходивших как в Италии, так и в провинциях. За требование игр было жестоко наказано население города Полленции 3. Недостаток хлеба в столице и высокие цены на хлеб, от которых страдали беднейшие слои свободного Рима 4, вызвали в 32 г. сильное недовольство населения, выразившееся в открытой демонстрации его в театре. Не прекращались волнения и среди провинциального населения. В последний год принципата Тиберия (36 г.) в Малой Азии произошло вновь восстание одного из каппадокийских племен — клитов, восставших против римской податной системы 5. Эти волнения как бы завершали собой беспокойную эпоху принципата Тиберия.
Какие же общие выводы можно сделать из обзора войн и социальных движений, происходивших в империи в течение первых 70 лет ее существования?
На всем протяжении этого времени императорское правительство ведет то захватнические войны, то борется с выступлениями провинциального населения, восстававшими против римской администрации и податной системы, ростовщичества и являющегося его прямым продолжением — кабального рабства, то подавляет заговоры и попытки восстания рабов в самой Италии. Социальная борьба в недрах рабовладельческого общества на данной ступени его развития не ограничивалась только борьбой между угнетенными и угнетателями. В среде самого рабовладельческого класса Италии не было единства. Августу и Тиберию приходилось опасаться, а зачастую и бороться не только с совершенно опустившейся в моральном и материальном отношении массой столичного люмпен-пролетариата, но главным образом с представителями сенатской оппозиции, пытавшейся, несмотря на ряд испытанных ею ударов, вновь и вновь начинать борьбу с ненавистным ей политическим порядком. Если существование рабовладельческой державы было потрясено столькими внутренними противоречиями, то каким же образом первым принцепсам удалось не только ско
1 Suet. Tiber., 49; Tacit. Ann., IV, 18.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч, т. XV, стр. 606.
3 S u е t. Tiber, 37.
f 4 Tacit. Ann, IV, 6.
5 T а м же, 42.
лотить уже распадавшуюся в конце гражданских войн державу, но даже увеличить ее территорию не менее, чем на одну треть, и преодолеть жестокий кризис второго десятилетия нашей эры? Материальные и человеческие ресурсы самой Италии были недостаточны даже для поддержания спокойствия и пассивной охраны огромной пограничной линии. Разоренная столетием гражданских войн, опустошенная, с резко сократившимся сельским населением, эта страна, даже если включить в ее состав жителей Цизальпинской Галлии, а также римских колонистов из Галлии Нарбоннской, Африки и вновь завоеванных альпийских областей — вряд ли могла давать беспрерывное пополнение для огромной регулярной армии империи. Даже, если принять во внимание, что италики, по мысли Августа, должны были укомплектовать лишь легионы и преторианскую гвардию, то и в этом случае на долю Италии выпадала совершенно непосильная задача. Согласно указанию Тацита при Августе и Тиберии под знаменами содержалось 25 легионов, девять преторианских и три городских когорты войска, не считая экипажей 4 военных эскадр 1 2, т. е. приблизительно около 180 000 чел. Подобная армия была исключительно велика для римского гражданства. Для рассматриваемой эпохи цифры этого последнего известны благодаря указаниям в «Res gestae divi Augustae». Согласно этому официальному источнику, хотя и крайне тенденциозному, в 28 г. до н. э. ценз дал 4 063 000 римских граждан, в 8 г. до н. э.— 4 233 000 и в 14 г. н. э. 4 937 000. Переписи, производившиеся приблизительно через равный промежуток времени (20—22 г.), дают весьма различный прирост. В первом случае за 20 лет количество граждан увеличилось на 170 000, во втором на 705 000. Эта разница в пропорции роста тем более удивительна, что именно на второе двадцатилетие приходятся наиболее тяжелые и изнурительные войны эпохи Августа — Паннонско-Далматинское восстание и германские войны. В полном противоречии с этими цифровыми данными находятся приводившиеся выше указания Светония, Диона Кассия и Веллея о нехватке людей в армии, о насильственных наборах и, наконец, о включении в число войск вольноотпущенников. Следует предположить, что последняя цифра сознательно искажена автором, для большей убедительности официальной версии о процветании империи под «благодетельным» управлением Августа. Однако более вероятно, что количество римских граждан в надписи указывается правиль
1 Tacit. Ann., IV, 5.
2 Так как количество легионных солдат при Августе доходило до 6 100 при 726 всадниках, а в преторианских и городских когортах было по 1 000 чел., то общее число сухопутных войск империи в эпоху Августа доходило до 180 000, не считая военных эскадр.
но и отражает важнейший процесс, происходящий в римской империи,— процесс своеобразного расширения социальной базы империи. Август был вынужден пополнять явно недостаточное для нужд империи число римского гражданства, постепенно включая в его состав провинциалов и вольноотпущенников. Необходимость пополнения легионов заставляла Августа и его сотрудников поступиться своими принципами в вопросе о даровании прав римского гражданства. На этот важнейший процесс общественного развития и указывает Ф. Энгельс: «Цезарь употребил на покорение Галлии последние жизненные силы умирающей республики. Легионы, составлявшиеся уже со времен Мария из наемных солдат, но все еще исключительно из италиков, начиная с Цезаря стали буквально вымирать, по мере того как вымирали и сами италики под гнетом стремительно растущих латифундий, которые обрабатывались рабами... попытка Августа провести в жизнь старые, давно вышедшие из употребления законы о воинской повинности, оказалась безрезультатной, и ему пришлось вновь обратиться к уже отслужившим срок и даже к вольноотпущенным... Пополнение войска сыновьями свободных италийских крестьян прекратилось вместе с исчезновением самих италийских крестьян. Каждое новое пополнение легионов добавочными контингентами ухудшало качество войска. И так как приходилось, тем не менее, по возможности щадить легионы, это с трудом сохраняемое ядро всех военных сил, то на первый план все более выдвигаются вспомогательные войска; они сражаются в битвах, в которых легионы служат лишь резервом... кровью провинций завоевываются провинции»1. Это замечательное высказывание Ф. Энгельса может быть проиллюстрировано рядом конкретных примеров. Перечисляя военные силы империи в эпоху принципата Тиберия, Тацит сообщает, что кроме римских легионов и эскадр «в удобных местах провинций находились союзнические триремы и конные отряды, а также вспомогательные когорты, в которых было не меньше сил (чем в легионах) ...эти войска переходили туда и сюда, увеличивались в числе и иногда уменьшались»1 2. В момент выступления Гер-маника в поход в 14 г. н. э. в его армии на 12 000 солдат легионов приходилось 26 союзных когорт и 8 отрядов конницы 3. Если число людей в союзной когорте считать в 500 чел., а отряды конницы по 300 чел., то оказывается, что союзных воинов в войске Германика было около 15,5 тысячи, т. е. соотношение союзников к легионерам будет 5 к 4, или же союзники состав
1 Ф. Энгельс, к истории древних германцев, стр. 33—34.
2 Tacit. Ann., IV, 5.
3 Т а м ж е, I, 49.
ляли в этом походе не менее 56% римской армии. Чрезвычайно показательно замечание Тацита, приписываемое им Германи-ку, о предложении белгов выступить в поход на германцев в отмщение за гибель Вара Ч Союзные войска принимают самое активное участие во всех походах римской армии и операциях по подавлению восстаний. Дион Кассий упоминает об участии* фракийских войск в паннонской войне 6—9 гг. Тацит говорит о действиях мавританской конницы в борьбе с Такфаринатом 1 2> фракийских вспомогательных войск и сугамбрской когорты при усмирении фракийского восстания 26 г.3, тревирской конницы при усмирении восстания 21 г. Даже в самом Риме находились отряды иноплеменных телохранителей императора. Выше уже приводились указания Светония об иберийских и германских телохранителях Августа 4. Хотя после поражения Вара последние были распущены, в 41 г.— в момент смерти Калигулы они вновь существовали5. Все вышеуказанные примеры показывают, что уже в первой половине I в. н. э. по меньшей мере 50% военных сил комплектовались из числа провинциалов и «варваров». Характеризуя состояние римской армии в эпоху империи, Ф. Энгельс подчеркивает, что она была — «войском, все в большей мере составлявшимся из провинциалов» 6. Подобное положение объясняется, с одной стороны, стремлением римских граждан избегнуть службы в армии любой ценой7, с другой, падением боеспособности и дисциплинированности у солдат, набранных из люмпен-пролетариата,— примером чего является восстание легионов в 14 г. н. э. В противоположность легионерам, солдаты союзных отрядов, за исключением германцев в армии Вара, сохраняли дисциплину и верность римлянам. Примером может служить поведение союзных отрядов: во время восстания рейнских легионов 8, действия конницы в 21 г. н. э.9. Но чем объясняется подобное поведение союзных войск? Политическая верность союзников так же, как и восстания их соплеменников легко объясняются развитием дифференциации в среде провинциального населения. Служба в союзных отрядах являлась для многих провинциалов средством для получения прав римского гражданства. Необходимо иметь в виду, что даже рядовые ветераны союзных отрядов получали земли и
1 Tacit. Ann., I, 44.
2 Т а м Же, IV, 25.
5 Та м же, 46—51.
4 Suet. Divus August, 49.
Suet. Calig., 58; los. F 1 a v., Antiquitates, XIX, I, 15.
6 Ф. Энгельс. К истории древних германцев, стр. 34.
7 Dio Cass., LVI, 25; Suet. Divus August, 24.
8 Tacit. Ann., I, 49.
9 T а м ж e, II, 29.
латинское право, являвшееся переходной ступенью от бесправного положения провинциалов к полноправному римскому гражданству. Большинство же провинциальной знати стремилось его получить. Ф. Энгельс указывает, что «общественные отношения в провинциях все больше и больше приближались к общественным отношениям в столице и в Италии»1. Римское завоевание или усмирение восстаний в завоеванных местностях всегда протекали под лозунгом «divide et impera». Римляне стремились, если можно — или столкнуть между собой соседние племена, или сыграть на социальной дифференциации внутри отдельных из них. Разбивая старые родовые и племенные союзы, римское завоевание зачастую выполняло роль повивальной бабки исторического развития, ускоряя и завершая процесс образования классового рабовладельческого общества в большинстве западных и северных провинций империи. Именно эту сторону исторической роли римлян и подчеркивает Ф. Энгельс: «Самыми крупными группами, которых достигла античность, быди племя и союз родственных племен; у варваров они были организованы по родовым связям, а у греков и италиков, созидавших города,— в городах (polis), охватывавших одно или несколько родственных племен» 1 2. Римское мировое господство «раз навсегда положило конец мелким союзам; военная сила, римское судопроизводство, римский податной аппарат совершенно разложили традиционную внутреннюю организацию. К потере независимости и собственной организации прибавился грубый грабеж военных и гражданских властей, которые сперва отнимали у покоренных их сокровища, а затем отдавали их им же взаймы за ростовщические проценты, чтобы дать им возможность выплачивать новые поборы. Налоговое бремя и вызванная им нужда в деньгах в районах чистого или преобладающего натурального хозяйства все глубже ввергали землевладельцев в кабальную зависимость от ростовщиков, порождая крупные имущественные различия, обогащали богатых, доводили до полной нищеты бедных» 3.
Подобные методы управления ускоряли процесс социальной дифференциации, способствуя перерастанию старой родовой знати в крупных земле- и рабовладельцев. Обращение же провинциальной родовой знати в рабовладельческую аристократию и определяло ее политическую позицию по отношению к Риму. Во время социальных конфликтов провинциальные рабовладельцы без колебаний становились на сторону римского
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.. т. XV, стр. 606.
2 Ф. Энгельс. К истории раннего христианства. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 423.
3 Т а м же.
правительства, насаждавшего раоовладельческие порядки в экономически и культурно отсталых областях севера и запада империи. Примерами подобных действий может быть поведение мавританского царя Юбы в эпоху Августа, изменнический переход на сторону римлян паннонского вождя Батона. Во время восстания Такфарината так же поступил мавританский царь Птоломей. Такова же была позиция галльской знати, в частности тревира Юлия Инда, во время галльского восстания 21 г. н. э., фракийской знати во главе с царем Реметалком II во время фракийского восстания 26 г. н. э., царя Каппадокии Архелая в 36 г. н. э. В то же время стали более часты случаи дарования прав римского гражданства представителям провинциальной аристократии за службу в армии. При Тиберии в рядах римского гражданства количество лиц не италийского происхождения было уже достаточно велико. Это и позволило Тациту вложить в уста вождя восставших галлов Сакровира указание на большое количество иноплеменников в составе римской армии Ч Проникновение провинциальной знати в ряды римского гражданства объясняется ростом ее материального благосостояния 1 2 и резким усилением общественной дифференциации среди провинциального населения. Иногда скопление богатства у отдельных представителей знати бывало причиной их гибели: стремясь завладеть чужим имуществом, Тиберий часто не останавливался и перед казнью 3. В первое десятилетие I в. н. э. провинциальная знать западных провинций была еще слаба для организации протеста против подобных действий центрального правительства империи. Не пытались провинциалы до поры до времени выступать и против политической монополии италийской знати. Однако по мере развития рабовладельческого класса в западных провинциях Испании и Галлии, по мере увеличения экономического и политического значения его в империи в целом, соотношение сил изменялось не в пользу италийцев. Постепенно накапливавшиеся противоречия между рабовладельцами Италии и провинции должны были рано или поздно привести к открытой борьбе за власть.
1 «...как невоинственна римская молодежь, в войсках сильны только чужеземцы...» (Tacit. Ann., Ill, 40).
2 Светоний (Caligula, 38) сообщает об отнятии Гаем дипломов, пожалованных провинциалам Юлием Цезарем и Августом.
3 См. вышеприведенные указания об этих конфискациях у Светония (Caligula, 38) и Тацита (Ann., VI, 18, 19), где дается ряд примеров казней Тиберием богатых провинциалов.
Глава четвертая
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ В ИУДЕЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ I в. н. э.
Установление римского протектората не только не смягчило ожесточенную борьбу между различными слоями иудейского общества, но даже еще более усложнило и обострило существовавшие в нем противоречия. Появление в стране римлян, сопровождавшееся ухудшением положения низших слоев иудейского населения, являлось причиной новых социальных конфликтов и массовых движений, направленных одновременно как против римских властей, так и против собственных иудейских эксплуататоров.
Обострениё социальной борьбы в Иудее выразилось в появлении новых политико-религиозных течений — «партий»1. Помимо ранее существовавших саддукеев и фарисеев, в начале I в. н. э. возникли новые политико-религиозные группировки — ессеи, зелоты и выделившиеся из последних — сикарии. Выступая во имя защиты своеобразного толкования религиозных догм, обрядов и морали, они, по существу дела, выражали .политические чаяния и идеалы различных слоев иудейского общества. Религиозная догматика и теологические системы являлись для них своеобразным философским обоснованием их политической программы.
Саддукеи или решаим объединяли в своих рядах представителей знатнейших аристократических родов Иудеи, обладателей крупных земельных владений и материальных средств. Занимая при царях Хасмонейской династии руководящие военные и административные посты, они сильно пострадали во время борьбы с фарисеями за власть, а также в результате * II,
1 Иосиф Флавий называет их «философскими школами» (Bell, iudaic,
II, 8, Antiquitates, XVII, 1, 2).
римского вторжения и потери политической самостоятельности. Ослабленные гибелью большого числа своих сторонников, саддукеи были вынуждены пойти на компромисс с приверженцами Ирода и полностью изменить свое отношение к римлянам, обратившись из врагов Рима в вернейших союзников и агентов римских правителей.
Только благодаря этому союзу с иродианцами они сохранили в своих руках некоторые из высших жреческих постов, в том числе и должность первосвященника храма Яхве1.
После гибели последних представителей дома Хасмонеев, перебитых Иродом, политическое влияние первосвященников было значительно ослаблено. С потерей светской власти их функции ограничивались, главным образом, кругом религиозных дел и председательствованием в синедрионе.
Однако потеря руководящей политической роли не отразилась на материальном благосостоянии верховных жрецов. Они попрежнему распоряжались имуществом храма Яхве и были фактическими обладателями огромных доходов святилища. Это являлось часто причиной столкновений в среде самих саддукеев из-за конкуренции отдельных знатных семей, стремившихся сохранить за собой жреческие должности, особенно же должность первосвященника. Характеризуя взаимоотношения в среде саддукеев, И. Флавий указывает, что «отношение саддукеев между собой суровое и грубое; и даже со своими единомышленниками они обращаются, как с чужими» 1 2.
Вполне естественно, что отношение саддукейских родов к массе беднейших слоев иудейского общества было крайне грубым и заносчивым. Опираясь на вооруженные банды своих слуг, саддукеи выколачивали из населения поборы, совершая ряд несправедливостей и насилий. Методы действий и поведения саддукеев в отношении народа хорошо охарактеризованы одним из учителей авторов поучений Талмуда (Або-Саудом): «Горе мне от дома Боэтоса с его дубинами; горе мне от дома Анана от его змеиного шипения, горе мне от дома Кантары с его насмешками; горе мне от дома Фаби с его кулаками; они делают себя первосвященниками, своих сыновей казначеями,
1 Иосиф Флавий, примыкавший к враждебной саддукеям группировке фарисеев, склонен преуменьшать политическое значение саддукеев (Antiquitates, XVIII, 1, 4), что, повидимому, не соответствует истине, так как находится в полном противоречии с его же рассказом о начале иудейской войны 66—73 гг.; характеризуя социальный состав саддукейской группы, он прямо указывает, что саддукейское учение «распространено среди немногих лиц, при том примыкавших к особенно знатным родам» (Antiquitates, XVIII, гл. 1, 4).
2 los. Flav. Bell, iudaic, II, 8, 14.
своих зятьев надсмотрщиками, а их рабы угощают народ палками» Ч
Основным принципом религиозных воззрений саддукеев был крайний консерватизм. Они признавали лишь древние «законы Моисея», категорически отвергая авторитет устного предания «Галахи» и усвоенное фарисеями верование в загробную жизнь 1 2. Полностью отрицая и вмешательство божества в людские взаимоотношения, саддукеи отвергали абсолютность понятий добра и зла, предоставляя определять их воле отдельных людей 3. Их крайний индивидуализм сказывался и в свободных диспутах, в которых они выступали даже друг против друга 4. Возможно, что это светское мировоззрение оформилось и не без влияния греческих философских систем, в частности, системы Эпикура, весьма распространенной среди господствующих слоев эллинистических обществ III—I вв. до н. э. Эта светскость и свобода мысли говорят о крайней аристократичности саддукейской группировки, далекой от народных масс, презрительно относившейся к ним и, в свою очередь, ненавидимой ими. Вполне естественно, что после потери политической самостоятельности, не надеясь уже больше возвратить ее, представители саддукейской группировки стремились лишь обеспечить себе материальное благосостояние и спокойное обладание накопленным имуществом. Потеряв многое в борьбе с римлянами в последующих войнах, саддукеи, сохранявшие некоторое число мест в синедрионе5, страшились всяких новых волнений. Страх новых войн и социальных переворотов и делал эту группировку проводником романофильских тенденций, а ее членов — сторонниками и агентами римских правителей.
Точно определить социальный состав противной саддукеям фарисейской группировки более затруднительно. В сочинениях Иосифа Флавия и трактатах Талмуда много говорится о философских взглядах фарисеев, но почти ничего не сообщается о социальном составе этой группировки 6.
1 Талмуд, Тосефта Монахот. О том же сообщает и Иосиф Флавий: «Сильные угнетали простой народ» (Bell, iudaic, VII, 8, 1).
2 «По учению саддукеев, души людей умирают вместе с телом; они не признают никаких других постановлений, кроме постановлений закона» (Antiquitates, XVIII, 1, 4). О том же в «Иудейской войне» (II, 8, 14) — «они отрицают бессмертие души и всякое загробное воздаяние», а также Деяния Апостолов, гл. 23, 8 «саддукеи говорят, что нет воскресения, ангелов, ни духа...».
3 los. Flav., Bell, iudaic, II, 8, 14.
4 los. Flav., Antiquitates, XVIII, 1, 4.
5 Деяния Апостолов, гл. 2*3, 6, 7.
6 Буржуазная историческая литература оставляет этот вопрос открытым: Дубнов, Грец, Моммзен, Шюрер, К. Каутский и современный французский исследователь иудейской истории Guignebert (Le Monde Judif vers
Повидимому, ядром ее являлась масса младших жрецов и руководителей молельных домов среднего достатка, которые хотя и посвящали свое основное время изучению закона, однако не брезгали заниматься и некоторыми видами хозяйственной деятельности. Они сдавали в аренду свои земельные владения 1 и занимались торговлей, на что ясно указывают слова одного из наиболее уважаемых их учителей I в. н. э. Гилеля — «Кто слишком ревностно отдается торговле, тот никогда не будет мудр».
В основном источником материальных благ и морального превосходства фарисеев над массой сельского населения было их знание «закона», развитое и дополненное фарисейскими учителями в устном предании «Галахе». Являясь авторитетами в области религиозных догм, обрядов и моральных правил, учителя закона были необходимы и в совете храма — синедрионе и в обыденной жизни, так как воспитываемая в суеверии и фанатизме масса населения не могла обойтись без их советов. Гордые своими знаниями, «учителя» считались членами духовного содружества. Называя себя «chaberim» — «товарищи», они противопоставляли себя массе сельского населения — «ат-haarez», считая представителей ее невеждами в вопросах веры. По мнению вышеупомянутого Гилеля, «необразованный человек не страшится греха, невежда не может быть истинно благочестив» * 1 2. Презирая народную массу, они были настроены враждебно и по отношению к аристократии. Тот же Гилель в одном из своих поручений выступает против знати не менее резко, чем против низших слоев населения: «Чем больше мяса, тем больше червей; чем больше имущества, тем больше забот; чем больше женщин, тем больше суеверия; чем больше рабынь, тем больше прелюбодеяния, чем больше слуг, тем больше воровства...».
Выделяя себя из народа, «учителя закона» получили от
le temps de Jesus, Paris, 1935) обращают основное внимание на религиозное учение фарисейства, но ничею не сообщают о социальном составе этой группы. К сожалению, чрезвычайно обще трактуют этот вопрос и советские ученые А. Ранович и Н. М. Никольский. В своей популярной работе «Древний Израиль» (1922 г.) Н. М. Никольский указывает, что некоторые из фарисеев были владельцами земель (стр. 301), но не дает по этому вопросу достаточно материала. А. Ранович, хотя и подчеркивает эксплуататорскую сущность фарисейства, но не разбирает вопроса о его социальном составе.
1 О серьезной заинтересованности фарисеев в вопросах сдачи в аренду земель возможно заключить из детального разбора случаев подобного рода в трактатах Талмуда.
2 Подобная же трактовка отношения к массе со стороны фарисеев содержится и в евангелии Иоанна 7, 49: «народ невежда в законе, проклят он...».
последнего насмешливое прозвище «perusim» —чистые — обособленные (греческая форма cpaptsato;), которое и сохранилось за ними в истории *. Еврейские буржуазные националистические историки1 2 подчеркивают авторитет и популярность фарисеев в массах населения Иудец. Ссылаясь на тен-денциозные показания Иосифа Флавия3 об уважении народа к фарисеям, они объявляют фарисеев защитниками интересов народных масс.
И действительно, дело внешне обстояло как будто так. Фарисейские «учителя» были окружены показным почетом и уважением. Им кланялись, называли не иначе, как «рабби» («учитель»), уступали первое место. Во многих случаях жизни к ним обращались за советом. Но, одновременно, низшие слои населения жгуче ненавидели их. Как ни пыталось иудейское жречество завуалировать действительное отношение народных масс Иудеи к фарисеям, его все же можно проследить как в Талмуде, так и в христианской церковной литературе.
Ряд высказываний учителей, авторов Талмуда, доказывает, что они хорошо понимали отношения к себе масс населения. Элиазар говорит: «...если бы мы им не были нужны для деловых отношений, они бы нас убили». Популярный учитель Акиба, живший во второй половине I и начале II в. н. э., лишь в зрелые годы достигший положения учителя закона, следующим образом характеризует свое отношение к фарисеям, до вступления в их сообщество: «Акиба говорит: когда я был amhaarez, я говорил:— «если бы мне попался ученый (фарисей), я бы укусил его, как осел». Сказали ему ученики: рабби, скажи: «как собака». Он сказал им: тот кусает и ломает при этом кость, а эта кусает, но не ломает кости». «Велика ненависть amhaarez к талмуд-хахамам4, больше, чем ненависть, которою язычники ненавидят израильтян, а их жены — еще больше, чем они» 5. Не менее резкой враждебностью к фарисейству проникнуты многочисленные упоминания о них в евангелиях 6. Особенно резка одна из характеристик, показывающая
1 Происхождение слова «фарисей» в настоящее время считается твердо установленным. Впервые приводимое в тексте толкование слова «фарисей» дано в работе Shiirer’a. Трактовка Shiirer’a повторяется в работе Le Monde Judif vers le temps de Jesus, Paris, 1935 и работах советского историка А. Рановича (Статья в «Вестнике древней истории» № 1, 1937, стр. 126—127, а также в книге «Очерк истории древнееврейской религии», 1937).
2 Дубнов, Грец. Гольцман, к ним примыкает и К- Каутский.
3 los. F 1 a v., Antiquitates, XVIII, 1, 3.
4 Талмуд-хахам — ученик мудреца, официальное обозначение книжника.
5 Талмуд-Песах; 496.
6 Евангелие. Матфей, гл. 15, 1—20; гл. 16, 1—12; гл. 22. 15—18; Марк,, гл. 2, 17—18, 23—25; гл. 3, 3—7; Лука, гл. 18, 10—14, 20, 19.
действительную сущность внешнего почета к «учителям закона».— «Остерегайтесь книжников, которые любят ходить в длинных одеждах и любят приветствия в народных собраниях, председательствования в молельных домах и возлежания на пиршествах, которые поедают домы вдов и лицемерно долго молятся» Ч Подобное отношение народных масс к фарисеям легко объясняется их презрительно высокомерным отношением к низшим слоям населения. Жестоко эксплуатируя сельских жителей, обрабатывавших их земельные владения 1 2 на правах аренды, они всячески подчеркивали свою отчужденность от «грешников». Целый ряд поучений Талмуда сообщает об ограничениях сношений с амгаарец, установленных не только для chaberim, но и для членов их семейств.
«Кто хочет быть chaberim, не должен продавать amhaarez ни влажного, ни сухого, не должен покупать у него влажного, не должен ходить к нему в гости, не принимать его у себя в его платье»3. Жена chaberim может одолжить жене amhaarez сито и решето, может помогать ей просеивать, может и встряхивать, но лишь только в муку влита вода — как всякая помощь жене амгаарец запрещается, ибо не позволяется помогать грешникам. Впрочем и первое дозволено только для поддержания мира 4.
Однако, несмотря на натянутые взаимоотношения с народной массой, фарисеи, используя религиозные верования, сохраняли свое привилегированное положение в обществе. Именно они развили ряд религиозных догм, культивируя и развивая заимствованные у соседних племен и народностей учения о загробной жизни, ангелах и демонах, воскресении мертвых, страшном суде Яхве над грешниками и язычниками. Наконец, из их же среды идет учение об ожидании некоего посланного богом Яхве «Мессии» — вождя-избавителя, который не только освободит иудейский народ от иноземной зависимости, но и сделает иудеев господствующей народностью всего известного в ту эпоху мира, распространив везде веру в истинного бога 5. Гово-
1 Евангелие, Лука, 20, 46—47.
2 Согласно указаниям Талмуда, аренда земель в Иудее производилась исполу. Оплата производилась деньгами и плодами. «Я встану, посею, скошу и свожу снопы, смолочу и проверю и сложу в кучу для тебя, и тогда ты придешь, возьмешь половину, а я за свои труды и издержки — половину». Талмуд, Баба-Мец, 105а. Помимо платы за аренду съемщик обязан вносить десятину на храм.
3 Талмуд М. Деман II, 3.
4 Талмуд М. Гитт, V. 9.
5 Мессианистические чаяния были настолько широко распространены в среде иудейского населения, что о них знали и культурные слои римского общества. Светоний прямо указывает, что в конце 60-х гг. I в. н. э. в империи распространилось пророчество о том, что: «выходцы из Иудеи должны овладеть властью во всем мире» (Suet. Divus Vespas., 4).
ря об иудейском мессианизме, следует отметить, что ожидание подобных «Спасителей» было широко распространено также и в ряде областей Малой Азии, где угнетаемые эллинизованной рабовладельческой знатью низшие слои населения также возлагали свои надежды на пророков и посланных богами избавителей. Таким образом, учение о «Мессии» — избавителе было общим для ряда народов Передней Азии, но вполне естественно, что в их интерпретации оно приобрело местную специфику.
Впрочем, эта официальная религиозно-политическая программа не мешала большинству фарисеев хорошо уживаться с римскими властителями, как в самой Иудее, так и за ее пределами. Как указывалось выше (см. стр. 42—43), фарисеи даже оказывали содействие римским войскам во время блокады иерусалимского храма армией Помпея, в 63 г. до н. э. В последующее же время они стремились предотвращать столкновения между римскими гарнизонами и беднейшими слоями иудейского населения. К началу I в. н. э. фарисеи имели преобладающее, почти монопольное, положение в общественных учреждениях Иудеи и соседних с нею областей, имевших компактные массы иудейского населения (Египет, Сирия, Месопотамия). Однако именно в эту эпоху официальная фразеология, стремление к сохранению обрядовой чистоты и внешняя враждебность фарисейства к инородцам, приводившая к самоизоляции и отчуждению «верующих» в Яхве от соседних племен, оказались в таком явном противоречии с практической, политической линией, проводившейся, наиболее видными из фарисеев, что отдельные из «хаберов» откололись от основной массы фарисейства и образовали религиозно-политическую группу зелотов «ревнителей». Не отличаясь от остальной массы фарисеев своими взглядами по вопросам религиозных догм зелоты решительно расходились с ними в вопросах тактических. Они стремились уничтожить различие между официальным учением фарисейства о будущем господстве «верующих» в Яхве над язычниками и реальной политикой фарисеев, путем организации восстаний для изгнания иноземцев. По свидетельству Иосифа Флавия, основоположники и первые руководители зелотов — Иуда Галилеянин и фарисей Саддук 1 выступили как противники римского господства. Характеризуя сущность религиозно-политических взглядов зелотов, Иосиф Флавий отмечает, что «приверженцы этой секты во всем прочем вполне примыкают к учению фарисеев. Зато у них замечается ничем не сдерживаемая любовь к свободе. Единственным руководителем и владыкою своим они считают Яхве. Идти на смерть
1 los. Flav. Antiquitates, XVIII, 1, 1.
ПО
они считают за ничто, равно как презирают смерть друзей и родственников, лишь бы не признавать над собою главенство человека» Ч Безусловно, это единство слов и действий, отличавшее зелотов от остальной массы фарисеев, не могло не создавать им авторитета и сочувствия среди широких слоев населения, особенно в среде иудейской молодежи1 2. Но этот авторитет сохранялся зелотами лишь до начала решительной борьбы с иноземными и местными эксплуататорами, когда народные массы Иудеи, убедившись в ограниченности их политических стремлений, примкнули к более радикальному течению, о появлении которого мы скажем несколько ниже.
Политические порядки в Иудее в первое столетие римского господства были запутаны и крайне неустойчивы. За 130 лет, протекшие с момента установления в стране римского протектората до восстания 66—73 гг. н. э., римское правительство производило неоднократно полную реорганизацию всей системы управления Иудеи и смежных с ней областей.
Первоначально, после подчинения страны Помпеем, в 63 г. до н. э. в Иудее была сохранена видимость независимости. Помпей, сократив размеры иудейского государства, обложил население данью, но местное управление было оставлено в руках ставленника фарисейства Гиркана, который возглавил иудейское правительство. Сохраняя звание первосвященника, Гиркан получил от римлян титул этнарха. Но власть его оказалась чрезвычайно непрочной. Уже в 59 г. до н. э. Гиркан был изгнан из Иудеи Александром — сыном Аристобула, который также не смог сохранить престола из-за нового вторжения римской армии под командой Авла Габиния. Разгромив войска Александра, Габиний не возвратил светской власти Гиркану. Он отнял у него титул этнарха, позволив Гиркану сохранить лишь титул .первосвященника. Более того, стремясь упрочить римское господство в Иудее, Габиний раздробил страну на пять самоуправляющихся областей (57 г. до н. э.) 3, с центрами в Иерусалиме, Газере, Амафосе, Иерихоне и Сепфорисе. В каждом из этих пунктов были созданы самостоятельные советы старейшин — «синедрионы», возглавляемые представителями из аристократии. Повидимому, среди некоторой части иудейского населения, в частности, среди состоятельных слоев неиерусалимской знати, подрыв административно-политической монополии аристократии столицы был встречен с некоторым
1 los. F 1 a v. Antiquitates, XVIII, 1, 6.
2 «Гибель нашему государству принесла ревностно приверженная к этому учению молодежь» (там же).
3 los. F1 a v. Antiquitates, XIV, 5, 4; Bell, iudaic. I, 8, 5. Интересно сравнить административно-политическое раздробление Иудеи с подобным раздроблением Македонии в 168 г. до н. э.
удовлетворением. Во всяком случае, Иосиф Флавий сообщает, что «народ с радостью увидел себя освобожденным от единовластия, которое уступило место аристократическому правлению Г Наряду с этим Габиний поддержал и еще более укрепил эллинизованные города Палестины, освобожденные от иудейского владычества Помпеем. Оба эти мероприятия римского военачальника вызвали недовольство в среде иерусалимской аристократии, создавая исключительно благоприятную почву для агитации в пользу Аристобула и его сыновей. Озлобление иерусалимской аристократии против Гиркана усугублялось его полной зависимостью от иудейского военачальника Антипатра, сумевшего всецело подчинить себе слабовольного и недалекого первосвященника. Благодаря этому борьба за власть вскоре вспыхнула с новой силой.
После неудачной попытки самостоятельно изгнать римлян из страны и захватить власть, сторонники Аристобула, воспользовавшись гражданской войной в Риме, прибегнули к помощи парфян, вторгнувшихся в римские владения в Сирии, в отмщение за экспедицию Красса. Старый Гиркан был захвачен в плен, искалечен и отправлен в Парфию. Его наперсник Анти-патр со старшим сыном Фазаилом погибли. Временно у власти оказался сын умершего к этому времени Аристобула — Антигон. Однако и он вскоре был свергнут с престола, схвачен и убит Иродом — вторым из сыновей Антипатра, получившего титул царя Иудеи из рук вторых триумвиров в 37 г. до н. э.
Со времени вступления на престол Ирода наступает новый период в истории Иудеи. Страна была вновь объединена в руках жестокого и неумолимого правителя, имевшего, однако, лишь чисто светскую власть. Получив царский титул из рук вторых триумвиров и завоевав престол с помощью римского оружия, Ирод не счел нужным присваивать себе власть первосвященника. Он заключил брачный союз с внучкой Гиркана Мариам-ной, а титул первосвященника удержал за последним мужским представителем хасмонейской династии — братом своей жены — Аристобулом. Когда в дальнейшем Аристобул, показавшийся Ироду опасным конкурентом, был по его приказанию убит в 35 г. до н. э., Ирод, не считая возможным соединить в своих руках светскую и духовную власть, назначил первосвященником всецело зависимого от него некоего Ананеля. Так же поступил он и в отношении совета старейшин синедриона, назначив председателем собрания выходца из Месопотамии из семьи Бней — Батира.
Таким образом, компетенция первосвященника была ограничена кругом религиозных вопросов; права руководства си-
1 los. Flav. Bell, iudaic, I, 8, 5
недрионом иудейская аристократия также была лишена. Несмотря на то, что несколькими годами позднее сан первосвященника вновь сделался достоянием нескольких знатных иерусалимских фамилий, аристократия все же была крайне недовольна этими переменами и не примирилась с господством презираемого ею выходца из Идумеи Ч Это озлобление знати усугублялось безусловной верностью Ирода римлянам, поддержкой им эллинистического населения и перенесением в Иудею эллинистических порядков и обычаев1 2. Недовольство аристократических элементов правлением Ирода нашло выражение в ряде заговоров, в которых иудейская знать пыталась противопоставить ненавистному царю его же сыновей — детей Ирода и асмонейской царевны Мариамны 3. Заговоры, интриги и враждебная царю агитация толкнули Ирода на жестокие репрессии. Стремясь сохранить и укрепить свою власть, он сурово расправлялся со всеми подозрительными ему лицами, не щадя и ближайших своих родственников. От руки палача погибли: любимая жена Ирода Мариамна, ее мать, зять царя и, наконец, трое из его сыновей. Эта бесчеловечная жестокость и вызвала мрачную остроту Августа, заметившего, что «вот человек (Ирод.— А. £>.), лучше быть свиньей которого, чем его сыном» 4. Но, несмотря на подобную характеристику, Ирод до самой смерти неизменно сохранял благосклонность императора, в той или иной форме утверждавшего его политические мероприятия 5. Однако продолжительное сохранение единства государства Ирода, значительно расширившего свои владения путем включения в их состав ряда пожалованных ему соседних областей, совершенно не вязалось с общей политикой Рима по отношению к вассальным царствам. Стремясь, как уже указывалось выше, держать вассальных владетелей в полной зависимости, римское правительство всегда старалось раздробить зависимые от Рима государства на части под предлогом дружественного и справедливого отношения ко всем членам царских фамилий.
Таким же образом произошло и расчленение владений Ирода. После его смерти (4 г. до н. э.) римские власти наложили секвестр на финансовые средства, оставленные богатым иудейским правителем, а завещание царя было признано Августом лишь с поправками, весьма существенно изменившими правовое и экономическое положение преемников Ирода.
Старший сын покойного царя — Архелай, назначенный по
1 los. F1 a v. Antiquitates, XIV, 4, 5; 16, 4.
2 Та м же, XV, 8, 1.
» Там же, XV, 7, 10, 1 и XVII, 11, 2.
4 Marc. Saturnal, II, 4.
5 los. Flav. Antiquitates, XV, 10, 3.
S А. Г- Бокщанин
113
завещанию наследником престола, получил лишь около половины владений последнего (Иудею, Самарию и Идумею — см. карту). Август даровал ему только титул этнарха, обещав лишь возможность получения царского титула в будущем. Остальные же владения Ирода были розданы по частям: двум другим сыновьям царя (Ироду Антипе и Филиппу), получившим титулы тетрархов, и ряду прочих членов династии (сестре Ирода — Саломее, дочерям и др.) Г
Обостренные отношения между преемниками Ирода, не останавливавшимися в своей борьбе за власть перед взаимными доносами римским правителям, повлекли ряд новых переделов владений и политических переворотов. Важнейшим из них было уничтожение этнархии Архелая — ссылка самого этнарха в Галлию и включение его владений в состав провинции Сирии. Следует отметить, что в деле смещения Архелая сыграла большую роль как иерусалимская аристократия, так и остальные члены династии Ирода, предпочитавшие непосредственное подчинение провинциальной римской администрации, власти вассального династа 1 2.
Лишение власти Архелая и включение основной части Иудеи в состав римских провинций было лишь одним из этапов общего развития римской политики в восточной части Средиземноморья. Так немного позже, как упоминалось выше, римляне ликвидировали царства Киликию и Коммагену. Не менее характерной была позиция местной аристократии, стремившейся к получению римского гражданства и с этой целью настаивавшей на включении своих областей в число непосредственных римских владений 3.
Но если иудейская аристократия отнеслась сочувственно к уничтожению видимости политической независимости центральной части Иудеи и даже содействовала этому своим доносом на Архелая, то совершенно иначе восприняли изменение политического строя широкие слои населения.
Крайнее недовольство масс населения существующими пра-вопорядками сказалось уже в момент смерти Ирода.
Нуждаясь в сохранении спокойствия в стране, а особенно во время поездки в Италию к Августу для утверждения завещания отца, Архелай при первом своем появлении в храме дал населению Иерусалима обещание выполнить ряд требований об облегчении податей и освобождении узников 4. Возбуждение
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 6, 3; Antiquitates, XVII, 11, 4.
2 los. Flav. Antiquitates, XVII, 13, 2 и о том же Bell, iudaic, II, 7, 3, и 2, 3.
3 los. Flav. Bell, iudaic, I, 33, 6; Antiquitates, XVII, 6, 5.
4 los. Flav. Antiquitates, XVII, 8, 4. О том же Bell, iudaic, II, 1, 2.
толпы было использовано лицами, связанными со жречеством, которое провоцировало беспорядки, призывая народ к отмщению за казнь фанатиков, сорвавших со стены храма золотого римского орла L Отклоняя все попытки Архелая к мирному урегулированию конфликта, они склонили на свою сторону массу паломников, собравшихся в Иерусалим для празднования «Пасхи». Положение стало особенно серьезным, когда толпа забросала камнями и прогнала из храма небольшой отряд воинов, посланный Архелаем для задержания возмутителей. Для подавления движения правителю пришлось бросить против восставших все военные силы, имевшиеся в его распоряжении. После жестокой расправы было убито и погибло в давке при бегстве до 3000 чел., толпа была выгнана за город и разошлась по домам только после опубликования запрещения дальнейшего празднования «Пасхи». Казалось, что движение было подавлено и Архелай мог спокойно отправиться в Рим. Однако после его отъезда волнения начались с новой силой. Это обстоятельство вынудило наместника Сирии Квинтилия Вара лично явиться в Иерусалим, где он силой восстановил спокойствие и, наказав зачинщиков, был вынужден оставить в городе один из трех сирийских легионов. Но даже присутствие римских войск не остановило брожения. Поводом к возобновлению движения явились грубые действия квестора провинции Сирии — Сабина, явившегося в Иерусалим для конфискации денежных средств Ирода. Потерпев в этом неудачу, он начал провоцировать столкновение римлян с иудейским населением, надеясь обогатиться при подавлении восстания1 2 Усилия Сабина вскоре увенчались успехом, далеко превзошед шим все его ожидания.
Во время празднования дня «Пятидесятницы» Иерусалим наполнился галилеянами, идумеянами, жителями заиорданья. Заняв укрепленные части города, они начали борьбу с римлянами. Оттесненные после упорной борьбы римскими войсками, восставшие укрепились в галереях храма, осыпая римлян стрелами и дротиками. Римляне подожгли галереи и, ворвавшись в храм, разгромили сокровища храма, причем сам Сабин захватил много ценностей 3.
Разгром и грабеж города римлянами лишь еще более обострили положение. К восставшим примкнули солдаты Ирода. Исключение составлял трехтысячный отряд себастийцев, во главе с полководцами Ирода Руфом и Гратом4.
1 los. Flav. Antiquitates, XVII, 9, 1, 2; Bell, iudaic, II, 1, 2.
2 los. Flav. Antiquitates, XVII, 10, 1.
3 Там же, XVII, 10.
4 los. Flav. Bell, iudaic, II, 3, 4.
Римляне и их союзники оказались окруженными в одной из частей Иерусалима.
Восстание, начавшееся в Иерусалиме, в кратчайший срок распространилось и на ряд других местностей Иудеи, приняв характер социального движения низов свободного населения и рабов, направленного не только против римлян и тесно связанных с Римом иродианцев, но также и против собственной иудейской знати1. В Идумее подняли восстание две тысячи ветеранов Ирода, объединив вокруг себя всех недовольных. Они оттеснили и заперли в крепости верного римлянам военачальника Ирода Ахиаба.
В центральной Иудее, близ Эммауса, движение возглавил пастух Афронг. Провозгласив себя царем, он разделил своих приверженцев на отряды, которыми командовали его четыре брата. По указанию Иосифа Флавия, приверженцы Афронга «преимущественно убивали римлян и царских солдат, но не щадили и иудеев, если последние попадали к ним в руки вместе с добычей» 1 2.
Афронг деятельно повел партизанскую войну против римских и иродианских войск и даже однажды разбил целую когорту 3. В Перее во главе восставших оказался Симон, один из рабов Ирода. Также провозгласив себя царем, он начал громить богатые поместья и сжег дворцы Ирода в Иерихоне. Кроме отряда Симона, в Перее оперировали и другие группы восставших, разгромившие царские дворцы возле Вифарамата у Иордана; на севере страны в Галилее руководил восстанием Иуда, сын казненного Иродом народного вождя Езекии. Он овладел складами оружия в Сепфорисе и, вооружив своих сторонников,, выступил против римлян и романофильски настроенных иудеев.
Известие о восстаниях, охвативших всю Иудею, и о тяжелом положении осажденного восставшими в Иерусалиме легиона, заставило Квинтилия Вара поспешить на место событий. Вар вел с собой два сирийских легиона, 4 отряда конницы и вспомогательные части союзных римлянам царей и тетрархов 4.
Обосновавшись в Птолемаиде, Вар послал часть войск для усмирения Галилеи. Римляне разгромили галилейских повстанцев, овладев центром страны — городом Сепфорисом, выжгли его и продали жителей в рабство.
Усмирив Галилею, Вар двинулся на Иерусалим через Самарию, население которой не принимало участия в восстании
1 los. Flav. Antiquitates, XVII, 10, 8.
2 los. Flav. Bell, iudaic, II, 4, 3. О том же, Antiquitates, XVII, 10, 4.
3 los. Flav. Bell, iudaic, II, 4, 2.
4 los. Flav. Antiquitates, XVII, 10, 9.
и было пощажено римлянами. Эммаус же, близ которого Аф-ронг уничтожил римскую когорту, был сожжен, несмотря на бегство жителей
Из Эммауса Вар направился к Иерусалиму, в котором тотчас же наступило полное успокоение, едва стало известно о приближении римских войск. Чрезвычайно характерной оказалась позиция городского населения иудейской столицы.
Горожане, встретившие Вара как избавителя, не только отвергали обвинения в участии в восстании, но даже доказывали, что они оказались осажденными вместе с римлянами.
После занятия Иерусалима и восстановления в нем спокойствия Вар разослал карательные экспедиции по остальным областям страны для уничтожения повстанческих отрядов. Активнейшую роль в этих экспедициях сыгралй, повидимому, полководцы Ирода Грат и Руф. Первый из них во главе смешанного отряда из римских войск и солдат Ирода предпринял поход в Перею. Он разгромил отряд вождя восстания в Перее Симона, а самого его поймал и казнил1 2. После этого Грат обратился против отрядов Афронга и захватил одного из братьев вождя восставших. Однако сам Афронг еще пытался продолжать борьбу и сдался Архелаю лишь после гибели остальных своих братьев и большинства своих сторонников.
Расправа с захваченными мятежниками была сурова. Вар распял около 2000 чел. Были пощажены лишь сдавшиеся добровольно иудеи.
История этого восстания (4 г. до н. э.), именуемого обыкновенно «Война Вара», по существу мало чем отличается от рассмотренных выше социальных движений в других провинциях и вассальных царствах империи. Подобно тому, как это было в других местах в иудейском восстании 4 г. до н. э. активнейшую роль играли сельское население и рабы (Симон), выступившие одновременно и против римлян и против собственной знати. Последняя, аналогично поведению провинциальной аристократии других стран, предпочитала господство римлян и предавала своих соплеменников, стремясь лишь получить от Рима дополнительные права и привилегии. Обращение же Иудеи, вернее основной части ее — Иерусалимского округа в придаток провинции Сирии, также явилось следствием восстания 4 г. до н. э. Жестокость Архелая была лишь поводом для жалоб местной аристократии, важнейшей же причиной, толкавшей иудейскую знать на полную ликвидацию остатка независимости, был страх перед новым восстанием народных низов. На стремления иудейской аристократии добиться смещения
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 5, 2.
2 los; Flav. Antiquitates, XVII, 10, 6; Tacit. Ann., 9.
Архелая указывает сообщение Иосифа Флавия о посольстве, отправленном иерусалимской знатью к Августу после смерти Ирода \ с просьбой об отмене царской власти и даровании стране автономии. «Они просят римлян сжалиться над разва-линами Иудеи и не бросать оставшийся народ на съедение жестокому тирану, а соединить страну вместе с Сирией и властвовать над нею собственными правителями»1 2. В 4 г. до н. э. Август отказался выполнить просьбу иудейской знати, однако, в 6 г. н. э. он, как указывалось выше, пошел навстречу ее желанию и поверил, или сделал вид, что поверил обвинителям Архелая.
Первым мероприятием римских властей в Иудее, после присоединения ее к провинции Сирии, было проведение цензовой переписи. Квириний, сменивший Квинтилия Вара на посту наместника Сирии, лично явился в Иерусалим для проведения переписи и конфискации имущества Архелая. Вместе с ним приехал в Иудею и всадник Колоний, назначенный императором прокуратором новой провинции 3.
Проведение переписи едва не вызвало нового взрыва возмущения. Народные массы начали волноваться еще при первых слухах о подготовке этого мероприятия. Однако, несмотря на энергичную агитацию Иуды Галилеянина, вождя восстания в Сепфорисе, скрывавшегося после подавления движения в Галилее, а теперь вместе с примкнувшим к нему фарисеем Садду-ком вновь призывавшего народные массы к сопротивлению римлянам, знати и в первую очередь жречеству, возглавляемому первосвященником Иозаром, удалось успокоить население. Перепись населения и его имущества была произведена беспрепятственно. Вызванное же ею недовольство вылилось, как замечалось выше, в отделение от фарисейства особой религиозно-политической группировки — зелотов, занявших непримиримую позицию по отношению к римским властям.
Таким образом, завершилось окончательное превращение Иудеи в римскую провинцию. Оно не было следствием только грубой агрессии римлян, как пытаются изобразить дело еврейские националистические историки Грец, Дубнов и многие из представителей буржуазной историографии. Инкорпорация Иудеи в состав провинций империи произошла также в результате страха господствующих слоев иерусалимской аристократии перед возможностью народного восстания. Иудейская знать и жречество оказались перед фактом нарастания крайнего недовольства и озлобления масс против своих угнетателей.
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 6; Antiquitates, XVII, 11, 1.
2 los. Flav. Bell, iudaic, II, 6, 2; Antiquitates, XVII, 11, 2.
3 los. Flav. Antiquitates, XVIII, 1, 1. Bell, iudaic, II, 8, 1. Евангелие. 26, Лука, 2, 2.
Архелай оказался бессильным самостоятельно подавить движение. Это обстоятельство, а равно и расправы Архелая с представителями знати, возможно, сознательно раздутые противниками идумейских царей, и, наконец, жестокая борьба в среде самих наследников Ирода определили позицию иерусалимской аристократии, предпочитавшей поставить свое имущество, социальные привилегии и самих себя под надежную охрану римских легионов. Содействуя упразднению последних остатков независимости, иерусалимские аристократы и фарисейство показали всем искренне верующим противоречие между своими официальными принципами и практической политической линией. Это явилось причиной раскола в среде фарисейства. Выделение из среды фарисеев непримиримых противников господства чужеземцев — зелотов еще более осложнило и без того напряженное политическое положение страны, создавая предпосылки для новых вспышек возмущений. Но десятилетие, последовавшее за переходом Иудеи под непосредственное руководство римской администрации, принесло некоторое успокоение в стране.
Политическая организация вновь созданной провинции была оформлена, согласно пожеланиям, высказанным иерусалимскими послами Августу. Общее руководство жизнью новой провинции было поручено императорским прокураторам из всадников, обладавших jus gladii L Однако, обладая верховной судебной и военной властью и руководя сбором налогов, прокураторы все же были подчинены наместнику Сирии. Местом постоянной резиденции прокураторов был сделан приморский город Цезарея. Перенесение административного центра из Иерусалима в приморский эллинистический центр явилось следствием не только стратегических и административных расчетов. Повидимому, римляне в этом вопросе делали некоторую уступку иудейским требованиям автономии. Непосредственным выражением этой автономии было сохранение права суда и установления местных правил за иерусалимским синедрионом.
Возникнув при одном из первых Хасмонеев — Гиркане, синедрион представлял собой совет старейшин и верховное судилище 1 2, состоявшее из 70 членов. Официально синедрион возглавлялся царем-первосвященником, носившим в данном случае особый титул «Nassi» 3. Однако, ввиду частого отсут
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 8, 1, Antiquitates, XVII, 13, 5. Tacit Histor., V, 9. M. Моммзен (Римская история, т. V, стр. 499) считает, что прокураторы Иудеи были совершенно самостоятельными наместниками.
2 Древнееврейское название синедриона Bet-Din-hagadol оттеняет его судебную функцию.
3 На официальное исполнение первосвященником функций председателя синедриона имеется указание в различных частях Талмуда: Тесеф-та синедре VII, Шагига II, Иерусалимский Синедрион 1, 19.
ствия царей-первосвященников, фактическими руководителями синедриона сделались заместители председателей, называвшиеся «отцом судилища». Функции, выполнявшиеся синедрионом, были весьма разнообразны: синедрион следил за календарем и определял время празднования важнейших из иудейских религиозных праздников — праздника опресноков (Пасхи) 1 и др. Это же собрание регистрировало родословные записи жреческих и прочих знатных родов1 2. Оно же, во всяком случае в I в. н. э., утверждало служебные советы из 23 лиц, разбиравших тяжбы в остальных округах Иудеи. Важнейшими же фукциями синедриона считались судебные процессы по религиозным преступлениям и толкование письменных религиозных законов и устных преданий. Решения, выносившиеся по толкованиям религиозных правил, считались как бы законом для верующих не только Иерусалима и Иудеи, но также и для иудейского населения остальных районов Средиземноморья и Месопотамии 3. Полный состав синедриона всегда состоял из 71 чел., но для кворума, полномочного выносить законные решения, считалось достаточным 22 членов 4. Пополнялся синедрион путем кооптации, главным образом, из числа членов окружных судебных собраний 5. Подобный метод обновления членов синедриона придавал собранию чрезвычайно замкнутый — кастовый характер. Только знатоки «закона» — «хаберы» могли оказаться в числе заседателей этой замкнутой организации. Заседания синедриона происходили ежедневно, исключая праздничные дни. Местом собрания являлось одно из помещений иерусалимского храма «Зала каменных плит» 6.
В эпоху хасмонейской династии синедрион не раз являлся ареной борьбы между саддукеями и фарисеями. При Гиркане и особенно при Александре Янае саддукеи занимают в нем господствующее положение. Наоборот, в эпоху царицы Саломеи-Александры фарисеи добиваются полного вытеснения из него своих противников. Более того, царица передала фарисеям и право замещения поста председателя синедриона, принадлежавшее царю-первосвященнику. Пользуясь благосклонностью царицы, ее брат Симон-бен-Шатах, виднейший из представителей фарисейства этой эпохи, и приглашенный из Александрии в председатели синедриона — Иуда-бен-Табай произвели реорганизацию собрания и метод ведения судебных процессов. По мнению фарисейски настроенного автора одного из трактатов
1 Талмуд. Синедрион. 10 в.
2 Талмуд — Миддот.
3 Талмуд — Тасорта Сивур с. 7 Шагига.
4 Синедрион VII Шагига II, 9.
5 Синедрион 881.
6 Талмуд — Миддот.
Талмуда, они «вернули венцу закона его прежний блеск» Ч Эти реформы сделали синедрион центральным правительственным учреждением Иудеи, и вполне естественно, что Габиний, намереваясь уничтожить единство иудейского государства, разделяя страну на 5 округов, создал, как отмечалось выше, такое же количество местных синедрионов.
После объединения страны в руках Ирода иерусалимский синедрион вновь становится единственным советом старейшин и верховным судилищем в стране. Однако столкновения царя с судилищем, происходившие еще в первые годы правления Ирода, заставили его стремиться к ослаблению влияния и авторитета собрания. С этой целью Ирод назначил его председателем вызванного им из Месопотамии вавилонского выходца из семьи Бней — Батира.
Этот председатель недолго возглавлял собрание и в 30 г. до н. э. был заменен известным учителем закона Гилелем. Заместителем председателя первоначально был ессей Манахем, назначенный Иродом, а после отказа его от этой должности он был заменен нетерпимым фанатиком и крайним ревнителем «закона» Шамаем. Хотя Гилел и Шамай расходились в решении большинства вопросов веры, однако они в одинаковой степени содействовали восстановлению ослабленного Иродом авторитета синедриона.
После уничтожения власти Архелая синедрион становится как бы органом иудейского самоуправления. Он вновь является центральным судилищем Иудеи, особенно по религиозным вопросам, хотя некоторые из его приговоров, в частности приговоры смертные, утверждались прокураторами 1 2.
С точки зрения римской администрации синедрион был одним из многочисленных провинциальных собраний, занимавшихся вопросами культа и имевших некоторые права самоуправления, в том числе и право посылать посольства к императорам. Подобно прочим провинциальным собраниям, синедрион обладал правом обращения к императору в Рим, минуя местную римскую администрацию. Правда, было и весьма существенное различие между провинциальными собраниями остальных провинций и синедрионом. В то время как в большинстве провинций собрания собирались лишь на несколько дней в году, синедрион заседал постоянно. Это роднило его скорее с муниципальными сенатами некоторых провинциальных городов. Но от последних синедрион отличался своим составом,
1 Талмуд — Киддушин, 66а.
2 Примером описания судебной процедуры и утверждения судебного» приговора синедриона являются евангельские рассказы о процессе Христа. Марк, XV, 1—15; Матфей, XXVII, 1—26; Лука, XXI, 66, XXIII, 1—24; Иоанн, XVIII, 31.
так как не был только собранием из одних жителей Иерусалима, а пополнялся представителями и других иудейских общин, не только палестинских, но также египетских и даже вавилонских. Характерной особенностью синедриона являлась борьба внутри него саддукеев с фарисеями, продолжавшаяся до самой иудейской войны 66—73 гг. н. э. Ч В источниках нет прямых указаний на существование в Палестине в описываемую эпоху местных судов. Однако косвенное упоминание, в частности о синедрионе, позволяет предполагать, что продолжали существовать и местные судебные палаты из 23 членов 1 2. Сбор податей находился в руках откупщиков, ненавидимых населением 3.
Непосредственное же административное управление, командование вооруженными силами, наблюдение за сбором податей и конфирмирование важнейших приговоров принадлежало назначенным из Рима прокураторам. В произведениях Иосифа Флавия,, основном источнике политической истории Иудеи в I в. н. э., сведения о первых прокураторах крайне общи. Иосиф Флавий по существу сообщает лишь имена прокураторов времени правления первых римских наместников. Благодаря этому известно, что вслед за первым прокуратором Капонием, отозванным вследствие неумения прекратить столкновения между самарянами и иудеями в 10 г. н. э., последовательно сменились Марк Амбивий и Линий Руф (управлявшие до 15 г. н. э.). Только четвертый по счету прокуратор, назначенный императором Тиберием,— Валерий Грат оставался наместником в течение целых И лет — с 15 по 26 г. н. э.
Исходя из данных, имеющихся в распоряжении науки, возможно указать лишь на некоторое успокоение, установившееся в Иудее в 10—20 гг. н. э., явившееся, с одной стороны,—следствием жестоких респрессий римских и местных властей после подавления «Варовой войны», с другой — усталости населения.
Однако это успокоение носило временный характер и скоро было прервано новыми взрывами социальных конфликтов, явившихся следствием как существовавших ранее противоречий, так и возникших вновь коллизий, тем более что и местные аристократы, ранее сами призывавшие римлян, теперь вступали в столкновения с римской администрацией 4 и зачастую враждовали с ней.
1 Деяния Апостолов, гл. 23, 7—10.
2 См. примечание к стр. 119 по вопросу о комплектовании синедриона.
3 Отношение иудейского населения к сборщикам податей прекрасно отображено в новозаветной литературе. См. Евангелие, Лука, 15, 18, 10—14, 19, 1—10 и мн. др.
4 Евангелие. Лука, XXIII, 5—12.
Глава пятая
РИМСКАЯ ПОЛИТИКА
В ОТНОШЕНИИ ВАССАЛЬНЫХ ЦАРСТВ И ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ В ИУДЕЕ в 40—50-х гг. I в. н. э.
В 20—50-х гг. I в. н. э. римская политика по отношению к вассальным царствам и провинциальному населению неоднократно менялась в зависимости от общего положения в империи, политической ситуации в столице, а также и смены лиц, возглавлявших римское правительство. Известное влияние на римскую политику в восточных областях оказывали и взаимоотношения Рима с парфянским царством.
Тиберий, понуждаемый рядом провинциальных восстаний и финансовыми затруднениями, взял твердый политический курс на ликвидацию фиктивно-независимых царств, расположенных вдоль восточных границ империи. В 17 г. н. э. были включены в состав непосредственных римских владений Каппадокия, Коммагена, Киликия. В последние годы принципата Тиберия подобную же участь испытали заиорданские владения тетрарха Филиппа (Трахонитида, Галлонитида, Батанея), включенные после смерти их владельца в число областей, управляемых иудейскими прокураторами (33 г. н. э.). Наконец, за несколько месяцев до смерти императора был отдан приказ об уничтожении арабского царства Петры, владетель которого Арата нарушил спокойствие пограничных районов Иудеи, начав войну со своим бывшим зятем галилейским тетрархом Иродом Анти-пой (36 г. н. э.). Сирийский наместник Вителлий уже приступил к выполнению приказа императора, двинув армию в поход на каменистую Аравию, когда известие о смерти Тиберия положило конец предприятию и на несколько десятков лет отсрочило поглощение арабского царства римлянами Ч
1 los. Flav. Antiquitates, XVIII, 5, 3.
Но, проводя столь последовательно намеченную политическую линию, Тиберий считался с местными условиями. Осторожный и медлительный по природе, он не стремился сам провоцировать конфликты с вассальными владетелями, а в отношении некоторых из них держался крайне предупредительно. Наибольшим вниманием с его стороны пользовались мавританский царь Птолемей, доказавший свою верность империи участием в борьбе против Такфарината, и галилейский тетрарх Ирод Антипа, построивший в честь императора город Тибе-риаду Кроме того, Тиберий усиленно задабривал царей отдалённых Иберии и Албании1 2, подбивая их на борьбу с Пар-фией, захватившей было Армению 3.
Свою обычную в обращении с вассальными правителями дальновидность и проницательность Тиберий проявил и по отношению к хитрому интригану и авантюристу Агриппе, внуку Ирода и Мариамны. Воспитанный при римском императорском дворе, будучи другом детства сыновей Друза Старшего, особенно второго из них — Клавдия, Агриппа, промотав свое состояние в Риме, жил в Галилее на службе у приютившего его дяди и зятя Ирода — Антипы, а после ссоры с ним, спасаясь от преследования кредиторов, вновь появился в Италии. Перекрывая старые задолженности новыми займами, он после неудачной попытки оклеветать Антипу перед Тиберием вошел в доверие к единственному уцелевшему из сыновей Германика — Гаю Калигуле, побуждая его к скорейшему захвату власти и устранению родного внука императора 4. Благодаря случайному доносу советы, даваемые Агриппой Гаю, сделались известны Тиберию, и «предприимчивый» потомок Ирода оказался в тюрьме, откуда его освободила лишь смерть старого принцепса.
С переходом власти в руки Гая Калигулы (16 марта 37 г. н. э.) римская политика по отношению к вассальным царствам потеряла прежнюю систематичность. Новый принцепс, ненавидевший своего предшественника, чувствительный к лести прожженного в придворных интригах Агриппы и воспитывавшегося с ним сына последнего царя Коммагена Антиоха 5, как сообщают античные авторы, тотчас же по вступлении на престол поспешил «отблагодарить своих друзей». В действительности же относительное внутреннее спокойствие в империи в 30 г. I в. позволило Калигуле изменить отношения, установленные его предшественником в провинциальном управлении.
1 los. Flav. Antiquitates, XVIII, 2, 3.
2 Древняя Албания — современный Азербайджан, Иберия или Иверия— современная Грузия.
3 los. Flav. Antiquitates, XVIII, 4, 4.
4 Т а м же, .6, 5; 6, 6; 6, 7. Bell, iudaic, II, 9, 5.
5 Dio С a s s., LV, 8.
Агриппа, только что освобожденный из тюрьмы, получил присоединенные было к империи владения тетрарха Филиппа. Более того, в награду за преданность Калигула пожаловал ему титул царя Иудеи и подарил золотые цепи, одного размера и веса с теми оковами, которые были наложены на него по приказанию Тиберия.
Не меньшие награды получил и другой любимец Калигулы Антиох Коммагенский. Ему были возвращены владения его отца и выплачены все собранные с ник за время римского господства подати L
Не были забыты и другие вассальные династы, воспитывавшиеся вместе с Калигулой. Фракийцы Котис и Реметалк получили Малую Армению и Фракию. Сын понтийского царя Поле-мон унаследовал владения своего отца (38 г. н. э.). Наконец, некий Соэм был объявлен царем Итурейской Аравии 1 2. Таким образом, не только было восстановлено большинство вассальных. царств, инкорпорированных империей в последние годы принципата Августа и при Тиберии, но даже были созданы новые полунезависимые государства, примером чему была Иту-рейская Аравия.
С другой стороны, Калигула обрушил свой гнев на правителей, повинных лишь в хорошем отношении к ним Тиберия. Был вызван в Рим и казнен мавританский царь Птолемей, а его царство и казна были объявлены конфискованными 3. Немногим лучше была участь иберийского правителя Митридата, приглашенного в Рим, но после приезда заключенного в тюрьму и лишенного своих владений 4.
Подвергся опале и потерял владения также и Ирод Антипа, оклеветанный Агриппой. Он был лишен звания тетрарха, а его конфискованные владения и имущество были подарены Агриппе, объединившему в своих руках благодаря милости Калигулы большую часть бывших владений царя Ирода 5.
Эта постоянно меняющаяся политика определялась не серьезно продуманным планом, а личными настроениями неопытного взбалмошного, а под конец жизни просто ненормального носителя верховной власти. Осложненная введением новых налогов, вызванных расточительностью нового императора, эта политика принесла много неприятностей приемнику Гая — Клавдию. В Мавритании вспыхнуло восстание. Крайне неспокойно было и на восточных границах империи, особенно, когда в последние годы своего принципата Калигула, ранее столь
1 Suet. Calig.. 16,
2 Dio Cass., LIX, 12.
3 Там же, 25; Suet. Calig., 26.
4 Dio Cass., LX, 8.
5 los. Flav. Antiquitates, XVIII, 7, 1, 2; Bell, iudaic, II, 9, 6.
благожелательно настроенный к иудейскому правителю и его стране, резко изменил свое отношение к Иудее, избежавшей жесточайшего разгрома только благодаря смерти императора.
Стремясь к абсолютистской политике, к открытой военной диктатуре и к максимальному поднятию авторитета своей власти, Калигула, не довольствуясь почитанием «гения императора», начал усиленно добиваться признания населением империи «божественности» его особы и введения как в столице государства, так и провинциях культа своей личности, подобного культу эллинистических царей Г Повидимому, в установлении этого культа и вообще в развитии стремлений Гая к самодержавному деспотизму немалую роль сыграли советы друзей молодого принцепса — Антиоха Коммагенского и Агриппы1 2.
Однако вскоре оказалось, что «ученик» в своих устремлениях к неограниченному самовластию зашел гораздо дальше своих учителей, пострадавших наравне с прочими подданными империи. Антиох был лишен своих владений и даже ловкий Агриппа оказался в весьма тяжелом положении, вследствие распоряжения Калигулы принудить всех без исключения жителей империи,— а в том числе и иудейское население восточных провинций — принять участие в культе своей личности.
Требуя беспрекословного повиновения своей воле, крайне болезненно относясь ко всякому, даже самому скромному нежеланию исполнить его зачастую дикие распоряжения, Гай Калигула, несмотря на просьбы Агриппы и колебания местных представителей римской администрации в Сирии и Иудее, вознамерился установить свою статую в иерусалимском храме Яхве 3.
Непосредственным поводом к озлоблению Гая против иудейского населения империи послужила встреча императора с посольством александрийских иудеев, являвшегося в Рим для защиты прав александрийской общины (40 г. н. э.).
Причиной отправления посольства в Рим были жестокие столкновения, происшедшие в Александрии между иудейской и эллинистическими группами населения города. Поводом для выступления против иудеев, организованного юдофобски настроенными греками, явился проезд Агриппы через Александрию. Задетый Агриппой, префект Египта Фульвий Флакк организовал издевательски провокационные демонстрации против «царя Иудеи», перешедшие затем в разгром молельных домов и жилищ иудейского населения Египта (39 г. н. э.). С удалением впавшего в немилость Флакка положение александрий
1 Suet. Calig., 22; Dio С a s s., LIX, 25 и 29.
2 Dio Cass., LIX, 24; los. Flav. Antiquitates, XVIII, 8,
3 los. Flav. Antiquitates, XVIII, 8, 2; Tacit. Hist., V, 9.
ского иудейства не изменилось к лучшему, так как и новый префект Египта Басс также занял враждебную иудейству позицию. Для оправдания своих поступков александрийские эллины отправили в Рим посольство во главе с юдофобом Апионом, сумевшим указанием на отказ иудеев от культа личности императора1 возбудить Гая против иудейства вообще. Иудейское посольство, возглавляемое известным философом Филоном, не могло смягчить гнева императора, и он отдал приказ наместнику Сирии Петронию ввести в Иерусалиме императорский культ, не останавливаясь и перед применением силы оружия. Подобное приказание Гая по существу дела означало начало разгрома Иудеи, так как одно известие о приказе введения культа личности императора вызвало сильнейшее волнение среди населения не только самого Иерусалима, но также и окрестных сельских местностей и даже Галилеи, правильно усмотревшего в приказе императора новое наступление Рима на остатки независимости. Протест против культа императора обострялся религиозным фанатизмом и этническими предрассудками местного населения. Повинуясь распоряжению своего властелина, Петроний стянул к границам Иудеи 2 легиона и многочисленные союзные отряды. Однако, помня отчаянное сопротивление, оказанное иерусалимским населением попытке прокуратора Понтия Пилата установить в Иерусалиме военные знамена с изображением императора 1 2, Петроний действовал крайне осторожно. Он согласился с просьбами иудейской знати отложить выполнение императорского приказа до весны 41 г. н. э. и обещал предварительно еще раз запросить у императора дополнительных указаний 3.
Пытался предупредить надвигающуюся катастрофу и фаворит императора Агриппа, рискнувший просить Гая отменить свое приказание. Однако после некоторого колебания Калигула, озлобленный на Петрония за медлительность при выполнении его распоряжений, вновь подтвердил свое приказание о водворении статуи в Иерусалиме, и восстание в Иудее становилось неминуемым. Внезапная гибель Калигулы (24 января 41 г. н. э.) неожиданно изменила всю политическую ситуацию в восточных провинциях империи.
Взаимоотношения между принцепсом и римской сенатской аристократией, враждебные сами по себе, особенно обострялись во время внешних или внутренних кризисов, переживавшихся империей.
Вступление на трон Цезаря Гая Калигулы — сына популяр-
1 los. Flav. Antiquitates, XVIII, 8, 1 и 2; Bell, iudaic, II, 10, 1—6.
2 T а м же. 10, 4 и 5.
3 los. Flav. Antiquitates, XVIII, 8, 2—7.
ного среди нобилитета Германика первоначально было встречено с восторгом всеми слоями римского общества Ч Но уже очень скоро император сделался ненавистным римской аристократии.
Стремление к единовластию, вымогательства, являвшиеся следствием безумной расточительности, возобновившиеся с новой силой процессы «оскорбления величества», дикие выходки и полная нравственная распущенность Гая не только уничтожили былую популярность самого императора, но достаточно дискредитировали и возглавляемый им политический порядок. Недовольство системой принципата, ненависть к Тиберию и Калигуле способствовали возрождению республиканских настроений в среде сенатской аристократии, казалось, вновь приобретшей политическую власть вследствие неопытности и безумного поведения императора.
Озлобление римской знати против Калигулы достигло крайнего предела после того, как император разрешил рабам возбуждать обвинения против своих господ 1 2. Именно это натравливание рабов на хозяев и вызвало, по весьма правдоподобному мнению Иосифа Флавия, ряд заговоров против Гая, в конечном счете закончившихся его гибелью 3.
Светоний сообщает о раскрытии двух заговоров на жизнь императора и о расправе Калигулы с рядом представителей знати, в том числе с двумя собственными сестрами и зятем — Эмилием Лепидом, заподозренными в заговоре на жизнь императора 4. Однако через некоторое время, несмотря на репрессии, вновь организовались новые группы недовольных во главе с уроженцем Испании Эмилием Регулом, Аппием Минуцианом и трибуном преторианской гвардии Кассием Херейем. Последний, совместно с другим преторианским трибуном Корнелием Сабином и несколькими центурионами, сделался фактическим убийцей Гая. Однако связи их с Регулом, сенаторами Полте-дием и Муницианом, другом незадолго до того казненного Калигулой Эмилия Лепида, ясно показывают, что военная группа заговорщиков была лишь выразительницей мыслей и чувств се-
1 Suet. Calig., 14, 2. los. Flav. Antiquitates, XVIII, 6, 10.
2 «Гай также позволил рабам выступать с какими-угодно обвинениями против хозяев; конечно, все. что они говорили, было ужасно, потому что в угоду Гаю и по его принуждению ими возбуждались страшнейшие обвинения». los. Flav. Antiquitates, XIX, 1, 2.
3 «Он преисполнил все свое государство наветами и злом, а так как он сильно восстановил рабов против господ, то теперь во множестве стали возникать против него заговоры, причем одни участвовали в них, желая отомстить за испытанные бедствия, другие же считали нужным избавиться от этого человека раньше, чем он вверг бы их в большие бедствия». los. Flav., там же.
4 Suet. Calig., 24 и 56; Divus Claud., 9.
натской знати1. Повидимому, слухи о заговоре распространились достаточно широко среди сенаторских и всаднических слоев 1 2, вызывая колебания даже в среде императорских вольноотпущенников 3. Один из наиболее влиятельных клевретов Калигулы — вольноотпущенник Каллист не только знал о заговоре, но даже лично оказался в числе участников4. Таким образом, заговор против Калигулы ни в коей степени не носил того замкнутого дворцового характера, который пытались придать ему многие из писавших о нем историков 5 * * * 9. Это было долго подготовлявшееся, но крайне плохо организованное выступление сенатской и всаднической знати не только против личности принцепса, но и против всей политической системы принципата — единственная запоздалая попытка восстановления республиканских политических порядков через 80 лет после их падения. Однако, если первая часть программы нобилитета — физическое устранение Гая Калигулы — была осуществлена относительно легко, то достижение окончательной цели — восстановление республики — неожиданно оказалось совершенно невозможным, из-за чего попытка государственного переворота потерпела решительную неудачу.
Какие же причины определили полное крушение всего плана заговорщиков в целом? Причины неудачи лежали в том, что политический кризис, возникший в конце правления Калигулы, охватил преимущественно й главным образом только столицу империи. Не было во всеимперском масштабе поколеблено то всеобщее убеждение рабовладельцев в необходимости императорского режима, на которое указывает Энгельс, говоря о моральной опоре империи. Непреодолимым препятствием для восстановления республики явились острые противоречия между различными группами рабовладельческого общества столицы. Первым из них являлся глубокий антагонизм между состоятельными верхами римского рабовладельческого общества и общественными низами люмпен-пролетариата и солдатской массы города Рима, сохранявшими благожелательное отношение к деспоту вследствие щедрых раздач и великолепных зрелищ. Кроме того, республиканские настроения охватывали даже и не весь нобилитет. Второй, не менее существенной коллизией была противоположность интересов староримской аристокра-
1 los. Flav. Antiquitates, XIX, 1, 3.
2 Там ж е, 1, 15.
3 Suet. Calig., 56.
4 los. Flav. Antiquitates, XIX, 1, 10; Dio Cass., LIX, c. 29.
5 Подобное освещение событий 41 г. характерно для многих буржуаз-
ных исследователей: Герцберга, Шеллера, Ферреро, Мериваля, Альбертини
и, наконец, Чарльзворта — автора статей о Калигуле и Клавдии в X т.
The Cambridge Ancient History.
9 А. Г. Бокщанин
129
тии с интересами крупнейших представителей провинциальной знати, и связанных с императорским режимом вольноотпущенников.
Первое из этих противоречий лишало физических убийц Гая и стоявший за их спиной нобилитет поддержки римского плебса, второе позволило растерявшимся было солдатам быстро найти вождей и организаторов. Чрезвычайно интересны указания Иосифа Флавия на незаметную с первого взгляда роль вольноотпущенника Каллиста в деле выдвижения Клавдия. Хотя сам иудейский историк сомневается в справедливости своего сообщения о тайных связях Каллиста с Клавдием в последние месяцы принципата Гая, однако последние вполне возможны, особенно если учесть личные опасения Каллиста за свою жизнь, благодаря стремлению Калигулы к захвату имущества богатейших из своих подданных. Еще более важной для последующего развития событий оказалась позиция любимца Калигулы, прожженного интригана и царедворца, иудейского царя Агриппы, не растерявшегося, подобно большинству других клевретов императора, при вести о гибели Гая, но тотчас же начавшего активную борьбу с республиканцами.
Действия заговорщиков и инспирировавших их выступления сенаторов были крайне затруднены взрывом негодования германских телохранителей императора. Огорченные вестью о ранении их благодетеля, германцы, рассчитывая на награду, зарубили трех заподозренных в покушении на Гая сенаторов и вознамерились расправиться со зрителями в цирке, среди которых Калигула провел последние часы своей жизни. Только вмешательство военных командиров остановило готовую уже начаться резню Ч Волнения солдат и требование народа выяснить личности убийц Гая и наказать их задержали открытое выступление участвовавших в заговоре сенаторов1 2. Лишь несколько часов спустя после смерти Калигулы и последовавшей затем расправы с его женой и ребенком сенат решил, наконец, считая политическую обстановку достаточно» определившейся, открыто заявить о своей позиции. Консулы выпустили обращение к народу с обвинением против Гая. Обещая народу снижение податей, а солдатам богатые подарки, они заявили о своем сочувствии действиям заговорщиков3. Городскими когортами были заняты Капитолий и Форум. Затем была декретирована награда Кассию Хорее и дан пароль войскам. В качестве пароля было указано слово «свобода» 4. Бла
1 los. Flav. Antiquitates, XIX, 1, 17. 18.
2 Та м же, XIX, 1, 19.
3 los. Flav. Bell, iudaic, II, 11. О том же Suet. Divus Claud., 10.
4 los. Flav. Antiquitates, XIX, 2, 3.
гоприятное отношение к действиям сената толпы, подкупленной обещаниями и спокойно разошедшейся по домам, и части римского гарнизона, а именно, три городских и одна преторианская когорта, казалось, обеспечивали реституцию республиканских порядков. Однако в течение ночи положение резко изменилось.
Часть преторианцев, ворвавшихся во дворец Калигулы, встретила в нем Клавдия, единственного оставшегося в живых из мужских родственников Августа,— сына Друза Старшего, и, доставив* его в свой лагерь, провозгласила императором. Известие о провозглашении Клавдия было встречено различными группировками населения весьма различно: в то время, как низы римского населения сочувствовали действиям солдатской массы, нобилитет попытался начать борьбу за власть L Сенат отправил к Клавдию делегацию во главе с двумя народными трибунами. Посланцы сената просили Клавдия отказаться от своей кандидатуры на престол, угрожая в противном случае начать с ним гражданскую войну1 2. Однако нерешительность сената, разногласия в нем, отсутствие строго продуманного плана действий и военной силы предопределили неудачу сената в восстановлении республиканского режима. В свете этих явлений оказывается не случайным, что энергичные мероприятия одного из сторонников монархических порядков — царя Агриппы, действующего в пользу Клавдия, оказались решающими.
Будучи тесно связан личными отношениями с Гаем и зная о ненависти к себе нобилитета, Агриппа не мог равнодушно смотреть на развернувшиеся в Риме события. Изменение формы правления или даже простое замещение вакантного трона прин-цепса враждебным ему кандидатом могло иметь для него роковые последствия. Получив весть о гибели Калигулы, Агриппа явился во дворец, подобрал труп Гая и, что особенно важно, явившись к телохранителям, объявил им, что император не убит, а лишь тяжело ранен 3. Эти-то действия предприимчивого интригана и явились причиной неистовства германских телохранителей, о которых упоминалось выше, и паники в городе, столь затруднившей положение сторонников республики.
С момента же провозглашения солдатами Клавдия, активность Агриппы возросла еще больше. Давая советы Клавдию не отступать перед противодействием аристократии, Агриппа, надев личину сторонника нобилитета, явился в сенат в качестве разведчика и провокатора 4. Запугивая сенат перспективой
1 los. Flav. Antiquitates, XIX, 3, 3.
2 Т а м же.
3 Т а м же, XIX, 4, 1.
4 los. Flav. Bell, iudaic, И, 11, 2.
гражданской войны, Агриппа настоял на отправлении к Клавдию новой делегации и на включении его в число парламентеров. Само собой разумеется, что присутствие Агриппы в числе посланников к Клавдию привело к полной неудаче переговоров, так как хитрый интриган, продолжая свою двойную игру1, добился потери времени и создал неуверенность в среде значительной части сенаторов.
Большинство из сенаторов испугалось перспективы военных действий и, покинув сенат, стало разъезжаться из Рима по своим виллам. Оставшиеся спорили между собой о форме правления. Марк Виниций — муж младшей из сестер Гая Юлии — объявил себя претендентом на императорский престол1 2. Его выступление встретило резкое сопротивление консулов. Среди собравшихся в сенате начались жестокие споры, затянувшиеся на весь остаток ночи 3.
Эти несогласия окончательно погубили дело республиканцев. Утомленные бездействием и нерешительностью заговорщиков солдаты, до этого момента верные сенату, начали колебаться. Попытки Кассия Херея и других республикански настроенных командиров возбудить их против Клавдия, спешившего со своей стороны раздать перешедшим на его сторону войскам подарки, окончились полной неудачей. Солдаты, ранее поддерживавшие было сенат, присоединились к товарищам, выставившим кандидатуру Клавдия. С переходом войска на сторону Клавдия вопрос о форме политической власти и личности принцепса был окончательно разрешен и большинство сенаторов поспешило засвидетельствовать новому правителю свою верность 4. Эти запоздалые выражения чувства верности едва не стали поводом для резни аристократии. Солдаты встретили сенаторов крайне враждебно, они избили и изранили некоторых из них, обвиняя в противодействии Клавдию. Вновь возникшая опасность резни была устранена опять-таки благодаря политической ловкости царя Агриппы, на этот раз искренне выступившего на защиту сената 5.
Таким образом, иудейский царь Агриппа сыграл весьма важную роль в эти критические дни (24—25 января 41 г.) 6.
1 los. Flav. Antiquitates, XIX, 4, 2.
2 Т а м ж е, 4, 3.
3 Т а м ж е, 4, 5; S u е t. Divus. Claud., 10. По сообщению Светония, Клавдий обещал солдатам по 15 000 сестерций на человека.
4 los. Flav. Antiquitates, XIX, 4, 5.
5 Т а м ж е.
6 К сожалению, большинство историков, занимавшихся исследованием эпохи принципата, или вовсе замалчивало участие и роль Агриппы в событиях 41 г. (Hertzberg, s. 198. Albertini), или же объясняли ее крайне упро
Несомненно, что исключительная энергия, проявленная им в этот момент, диктовалась прежде всего его личными интересами и самим социальным положением Агриппы, как вассального царька и императорского клеврета. Сенат продолжал оставаться цитаделью и оплотом италийского нобилитета, относившегося всегда враждебно к включению в ряды римского гражданства иноземцев. Сенат был потенциальным врагом вольноотпущенников и провинциальных аристократов, стремившихся включиться в среду господствующего слоя римского рабовладельческого общества. Если, несмотря на это, ряды римского гражданства и пополнялись за счет провинциалов, то это было следствием стремления принцепсов увеличить число всем обязанных им приверженцев. Таким образом, сохранение системы принципата и, более того, сохранение принципата за представителями Юлиево-Клавдиева дома делалось объективно необходимым для провинциальной аристократии. Реставрация республиканских порядков грозила отменой законов принцепсов о даровании гражданства представителям провинциальной знати, а тем самым и лишением возможности влиять на общий ход политического развития римской державы.
Обстоятельства прихода Клавдия к власти отразились на всех политических мероприятиях его принципата Г Важнейшей задачей нового принцепса являлось закрепление своего положения. Желая примирить с собой нобилитет, он амнистировал большинство своих политических противников, исключая лишь непосредственных убийц Гая и его семьи2. Одновременно из армии были удалены ненадежные элементы 3. Но умеренность и корректность Клавдия в отношениях с сенатом 4 не примирила аристократию с императором. Наоборот, мягкость Клавдия, принимавшаяся за неуверенность в своих силах, толкнула
щенно (Merivale, History of the Romans under the Empire, v. VI, p. 101— 102). Ярким примером этого может служить также освещение этих событий историками Charlesworth’oM в «The Cambridge Ancient History» (т. 10, стр. 667) «But the conclusion was foregone: reaping an aven richer harvest thoune had from gains accesion...». Повидимому, подобное игнорирование рассказа Иосифа Флавия о событиях 41 г. явилось следствием влияния Светония, кратко и неполно сообщающего об обстоятельствах вступления на престол императора Клавдия (Suet. Divus Claudius, 10). Недооценка указаний Иосифа Флавия присуща и некоторым советским историкам. Она сказалась в трактовке событий 41 г. н. э. в общих курсах по истории Рима С. И. Ковалева, В. С. Серхеева, Н. А. Машкина и особенно в «Учебнике по Древней Истории для учительских институтов», изданном в 1952 году под редакцией Н. М. Никольского и В. Н. Дьякова.
1 Suet. Divus Claud., 11.
2 Т а м же.
3 los. Flav. Antiquitates, XIX, 5, 1.
4 Suet. Divus Claud., 12.
отдельных представителен знати на новые попытки государственного переворота Г
Уже в 42 г. против Клавдия составился заговор во главе с Аннием Виницием, который был связан с легатом Далмации Фурием Камиллом Скрибонианом, пытавшимся поднять восстание во имя восстановления республики. Ему удалось увлечь за собой войска своей провинции. Скрибониан имел в Риме соучастников среди сенаторов. Однако восстание не удалось: на 5-й день солдаты восставших легионов взволновались и, убив вождя, объявили о своей верности Клавдию 1 2. Эта неудача не обескуражила знать и всадничество, подготовивших другой заговор во главе с Галлом Азинием и Статилием Корвином3. Кромме того, известны и другие факты подготовки покушений на Клавдия. Вполне естественно, что эти события крайне усилили взаимную отчужденность и враждебность между Клавдием и сенатом. Не имея возможности опереться на римскую аристократию, император был вынужден в большей степени, нежели его предшественники, замещать руководящие посты аппарата управления всем обязанными ему вольноотпущенниками. Могущество вольноотпущенников — Каллиста, Нарцисса и Палланта, столь возмущавшее Тацита, базировалось не на слабоумии и ограниченности Клавдия, а явилось следствием стремления императора иметь близ себя лиц, тесно связанных с самой системой принципата, для которых защита интересов императора была их личным делом. С этим следует связать и рост самого бюрократического аппарата империи, переход к нему ряда функций государственного управления.
Борьбою же с сенатом приходится объяснить и ряд незначительных, на первый взгляд, но весьма актуальных по существу мероприятий Клавдия, упоминаемых Светонием, но оставленных без внимания большинством исследователей, изучавших историю эпохи принципата. Первым из них было запрещение солдатам посещать дома сенаторов 4, изданное, по всей видимости, вскоре после подавления восстания Скрибониана и раскрытия заговора Галлия Азиния. Вторым — запрещение сенаторам выезжать из Италии без разрешения императора. Некоторым же из них, для лучшего за ними наблюдения, запрещалось вообще отлучаться из Рима 5. С этой же целью Клавдий
1 Suet. Divus Claud., 13. Следует отметить, что Камилл Скрибониан послал Клавдию письмо с повторением сенатского требования 41 г., т. е. требования отказа от власти. Suet. Divus Claud., 35. О выступлении Скрибониана упоминает и Тацит (Ann., XIII).
2 Suet. Divus Claud., 13.
3 Там же.
4 Т а м ж е, 25.
5 Т а м ж е, 23.’
требовал от сенаторов, внушавших ему подозрение, аккуратного посещения сенатских заседаний Ч Наконец, в этой же связи приходится рассматривать чистку сената и пополнение числа патрицианских родов путем дарования права патрициата ряду всаднических фамилий, проведенные Клавдием во время его цензорства 47—48 гг. н. э., а также введения в сенат представителей провинциального населения и широкого дарования прав всадничества вольноотпущенникам1 2. К. Маркс отмечает эту сторону деятельности императора Клавдия, говоря, что «Клавдий создал новое патрицианское поколение» 3.
Напряженной настороженностью императора против сената и сенаторов объясняется та легкость, с которой императрица Мессалина и приближенные к Клавдию вольноотпущенники добивались от него вынесения смертных приговоров многим аристократам. Даже процесс Валерия Азиатика, столь трагично описанный Тацитом 4, может быть объяснен до известной степени теми же мотивами, если вспомнить рассказ Иосифа Флавия о поведении Азиатика в сенате в критические январские дни 41 г. н. э.5.
Небезинтересно отметить, что убеждение во враждебном отношении нобилитета к Клавдию было присуще и массе низших слоев населения 6 Рима, симпатии которых Клавдий приобрел своей щедростью, доступностью, заботами о снабжении Рима продовольствием и т. д.
Политика Клавдия в отношении провинциального населения неоднократно затрагивалась исследователями. Однако большинство историков, занимавшихся личностью и деятельностью Клавдия, не обращало внимания на важнейшие последствия его политических мероприятий в отношении провинциалов 7.
Между тем, ряд законоположений Клавдия ясно показывает, что в своих отношениях к провинциальному населению император руководился глубоко принципиальными соображениями. Первым из законодательных мероприятий Клавдия по отношению к провинциальному населению было распространение на провинции права фидеикомиссов, т. е. существенного
1 Dio Cass., LX, 11.
2 Tacit. Ann., XI, 26.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IX, стр. 95.
4 Tacit. Ann., XI, 1, 2, 3.
5 los. Flav. Antiquitates, XIX, 4, 3.
6 Suet. Divus Claud., 12.
7 Большинство историков, занимавшихся эпохой принципата (Charles-wort, Merivale, Herzberg, Schiller, Albertini, Lehmann), отмечают лишь факт дарования провинциалам jus honorum, но совершенно не интересуются последствиями этого мероприятия и принципиальной позицией императора в данном вопросе.
расширения права провинциалов распоряжаться своим имуществом Ч
Еще более важной мерой было дарование Клавдием во время своего цензорства 47—48 гг. «justa honores» эдуйским аристократам, уже получившим ранее права римского гражданства. Несмотря на сопротивление некоторой части сената1 2, Клавдий настоял на принятии соответствующего сенатского решения, выступив лично с речью на защиту своего предложения. Принципиальность позиций императора хорошо отражена Тацитом 3.
Введение в сенат эдуйских аристократов было началом сознательно проводимой политики Клавдия превращения римского сената из собрания представителей италийской аристократии в собрание крупнейших рабовладельцев Италии и. провинций4. Если принять во внимание, что одновременно произошла «чистка» сената, становится совершенно ясен политический смысл всех этих мероприятий Клавдия.
Чистка сената и обновление его состава за счет введения в него всадничества, вольноотпущенников и знатнейших из провинциалов, на первых порах из эдуев, имели целью ослабить политические позиции старой италийской аристократии, враждебной системе принципата и лично Клавдию. Они подрывали привилегированное, господствующее положение италийских рабовладельцев во всей римской державе и делали неизбежным в будущем полное уравнение политических прав италийской знати с аристократией провинций.
Потеря монопольного положения италийской аристократии в гражданско-административном и военном аппарате империи характеризуется и появлением на ответственных постах в провинциях ряда представителей провинциальной знати. Примерами этому могут быть сын александрийского алабарха Тиберий-Александр, первоначально назначенный Клавдием прокуратором Иудеи, а затем удостоенный звания префекта Египта, наместник Аквитании Юлий Виндекс, трибун легиона Антоний Прим и ряд других.
О том, что глубокий политический смысл мероприятий Клавдия был прекрасно понят его политическим противником, свидетельствует одно из мест «Псевдо апофеоза императора Клавдия» Сенеки.
Рассказывая о споре между Меркурием и паркой Клодо о
1 Suet. Divus Claud., 23.
2 Tacit. Ann., XI, 23.
3 Кроме изложения в Анналах (кн. XI, гл. 24) речь Клавдия частично сохранилась в одной из найденных в Лионе надписей «de civitate Gallis Janda», воспроизводимой в С. I. L. XIII. 1668.
4 Tacit. Ann., XII, 23.
продлении жизни императора, Сенека вкладывает в уста Клодо насмешливую характеристику политической деятельности ненавистного нобилитету принцепса: «А я, сказать по правде,— ответила она,— собиралась было ему чуточку века надбавить; пусть его жалует «гражданством» и остальных всех; там их и всего то самая малость. А он, надо сказать умыслил было обрядить «в тогу» и греков всех, галлов, испанцев, британцев даже» Г
Политический смысл цензорских мероприятий Клавдия ни в коей степени не находился в противоречии с теми частыми наказаниями, которые император налагал на провинциалов, самовольно присвоивших себе права римского гражданства1 2, и вольноотпущенников, назвавших себя всадниками 3. Эти факты, а равно и лишение ликийских городов автономии в наказание за внутренние распри, по существу дела были защитой интересов всего рабовладельческого класса в целом и ни в какой степени не противоречили основной политической линии Клавдия в отношении провинциального населения,— вернее, провинциальной аристократии. В полном соответствии с политикой по отношению к провинциальной аристократии находится и политика Клавдия по отношению к вассальным царствам и их правителям.
Вскоре после прихода к власти император восстановил систему вассальных царств на восточных границах империи, поколебленную Калигулой в последние месяцы его правления. Он вновь возвратил Антиоху некогда возвращенную ему, а затем отнятую Гаем, Коммагену, освободил и восстановил в качестве царя Иберии Митридата, вызванного Калигулой в Рим и здесь задержанного. Другому Митридату, потомку знаменитого Митридата VI Евпадора, отдал понтийское царство, а бывшего понтийского царя Полемона вознаградил частью Киликии 4.
Наибольшей же благосклонностью Клавдия пользовался, как и следовало ожидать, царь Агриппа, сумевший извлечь максимальные выгоды из своей политики во время январского кризиса 41 г. В вознаграждение за содействие Клавдию в борьбе с республиканцами Агриппа получил в управление собственно Иудею, область Самарии, район Авилы, бывшую тетрархию Лисания и некоторые районы Ливанского хребта, объединив таким образом вновь под своей властью владения своего деда Ирода 5. Брат Агриппы Ирод получил в управление округ
1 Sene с. Apocolokyntosis, III, 5.
2 Suet. Divus Claud., 25.
3 T а м ж e.
4 Dio Cass., LX, 8. los. Flav. Antiquitates, XIX, 5, 1.
5 los. Flav. Antiquitates, XIX, 5, 1.
Халкиды. Кроме того, как сообщает Дион Кассий, сам Агриппа получил в виде награды знаки консульского, а Ирод — преторского достоинства Ч
Как с Агриппой, так и с другими восстановленными им царями, Клавдий заключил формальные союзные договоры, скрепив их по древнеримским обычаям соответствующими клятвами 1 2.
Но новое устройство пограничных владений на восточной границе империи оказалось весьма недолговечным. В силу сложившихся обстоятельств, среди которых не последнюю роль сыграли новые интриги Агриппы, правительство Клавдия, несмотря на личную дружбу императора с вассальными владетелями, вновь было вынуждено склониться к политике Тиберия, стремившегося, как уже указывалось выше, к ликвидации вассальных царств и превращения их владений в провинции империи. Скорее всего прекратило свое существование восстановленное Иудейское царство Агриппы, за которым последовала ликвидация и ряда других царств.
Добившись максимального увеличения своих владений, Агриппа, получив разрешение императора, возвратился к себе на родину. Авантюрист и интриган, он вынашивал уже новые политические планы. Не желая довольствоваться положением вассального царя, он мечтал о достижении полной политической независимости.
Возвратившись в Иерусалим в качестве царя вновь объединенной Иудеи, Агриппа всячески стремился увеличить свою популярность. Не отталкивая от себя эллинизированных слоев населения, он старался подчеркнуть свою приверженность к единоплеменникам и уважение к их обычаям и религии Яхве 3. Свое религиозное рвение он выказывал богатыми пожертвованиями в храм Яхве 4, пунктуальным выполнением религиозных обрядов5 и жестоким преследованием лиц, осмелившихся отколоться от иудаизма 6.
Эта религиозность, демонстративно подчеркивавшаяся в присутствии больших скоплений народа7, и фанатичное рвение, проявленное Агриппой при защите ритуальной чистоты синагоги в городе Доре 8, скоро снискали царю широкую популяр
1 Dio Cass., LX, 8.
2 Suet. Divus Claud., 25.
3 los. Flav. Antiquitates, XIX, 7, 3.
4 T а м ж e, 6, 1.
5 T а м же, 7, 3. О том же Ювенал. Juvenal, Satirae, VI, 157—159 и Талмуд Песахим. 886, 107. Кетубот 17а.
6 Деяния Апостолов, гл. 12, 1—4.
7 В Талмуде (Сета Мишна), 7.
8 los. Flav. Antiquitates, XIX, 6, 3.
ность в среде фарисейства L Симпатии же массы городского населения Иерусалима были завоеваны Агриппой отменой налога на дома. Но, достигнув популярности в среде зажиточных слоев населения, Агриппа ревниво устранял всех возможных соперников своей власти. Он, используя предоставленное ему императором право, исключительно часто сменял первосвященников, желая этим ослабить их авторитет 1 2.
Считая себя достаточно утвердившимся на престоле, Агриппа исподволь начал подготовляться к дальнейшему выполнению своих планов. Наряду с другим строительством, он начал расширять и заново строить крепостные стены Иерусалима, возводя с северной части города новую оборонительную линию 3. Эти действия иудейского правителя стали известны сирийскому наместнику Марсу, преемнику Петрония, и, после того как он донес об этом Клавдию, Агриппа получил от императора распоряжение о немедленном прекращении строительства 4.
Несмотря на эту неудачу и опасность впасть в немилости, Агриппа не изменил своей политики. В 43 г. н. э. он пригласил на свидание в город Тибериаду своего брата Ирода Халкид-ского, Антиоха Коммагенского, Полемона царя Понта и эмес-ского царя Са’мпсигиерама. Это свидание состоялось без ведома римских властей, о чем свидетельствуют действия вышеупомянутого Марса, поспешившего лично явиться в Тибериаду и потребовать немедленного отъезда «гостей» иудейского царя, ввиду того, что «согласие и дружба показались Марсу подозрительными, так как он полагал, что столь тесное общение нескольких правителей между собою не может быть особенно полезно для римлян» 5. Провал конференции в Тибериаде и обострившиеся отношения с Марсом, возможно, имели бы и весьма печальные последствия для Агриппы, если бы скоропостижная смерть не положила конец его энергичной деятельности. Он умер в Кесарии в 44 г. н. э.
Хотя деятельность Агриппы по подготовке антиримского союза вассальных государств и потерпела полную неудачу, однако, Клавдий не счел возможным дальнейшее сохранение
1 los. Flav. Antiquitates, XIX, 6, 3 и Талмуд Тосефта. Маасер Шени, гл. 1.
2 В течение трехлетнего царствования Агриппа сменил трех первосвященников: Симона Кантераса, Ионатана-бен-Анана, Элконай Канатар. Сионистские историки Гретц и Дубнов обходят вопрос о причинах, побуждавших Агриппу к подобным действиям, между тем, как все поведение хитрого и честолюбивого царя заставляет предполагать в этих сменах сознательно проводимую политическую линию.
3 Об антиримском характере иерусалимского строительства Иосиф Флавий откровенно говорит в Иудейской войне (II, 11, 6).
4 los. Flav. Antiquitates, XIX, 7, 2.
5 Т а м ж е, 8, 1.
иудейского царства и, воспользовавшись смертью царя, вновь включил его владения в состав провинций Сирии, под тем благовидным предлогом, что сын и наследник Агриппы, носивший то же имя, что и отец, слишком молод и не способен самостоятельно управлять страной. К тому же юный Агриппа находился в Риме, воспитываясь при дворе императора, где советники Клавдия сочли необходимым задержать его на неопределенное время. Таким образом, Иудея была снова обращена в часть провинции Сирии и в нее, как прежде, стали посылаться прокураторы.
Можно предположить, что восстано*вление иудейского царства и попытка сговора вассальных владетелей не прошли даром для Клавдия, заставив его вернуться к политике Тиберия. В 46 г. было ликвидировано фракийское царство, обращенное в провинцию; в 49 г. Боспорский царь Митридат был изгнан из своих владений, по доносу своего брата Котиса, обвинившего его в намерении отпасть от Рима1. Невидимому, донос имел некоторое основание, так как пытаясь вернуть потерянные владения, Митридат искал помощи у вождей племен, обитавших на восточных берегах Меотидского озера (Азовского моря), и намеревался начать вооруженную борьбу. Для полного восстановления спокойствия римских границ потребовалось снаряжение карательной экспедиции, предпринятой Римом совместно с войсками Котиса, назначенного римлянами царем Боспора, и прокуратора Юния Аквида, Митридат, принужденный к сдаче, был отправлен в Рим в качестве пленника 1 2.
История ликвидации этих царств, а равно и унаследования Клавдием войны в Мавритании, где вольноотпущенник казненного Калигулой царя поднял население против римлян, ясно показали, что низшие слои населения вассальных государств предпочитали сохранение остатков политической независимости и всячески противились водворению в их странах алчных представителей римской провинциальной администрации.
Аналогичное положение создалось и в Иудее. Повторное обращение страны в римскую провинцию способствовало и здесь крайнему обострению ранее существовавших противоречий. Оно вновь создало благоприятную почву для усиления агитации зелотов, оживления мессианских чаяний и вспышек партизанского движения, направленного в равной степени как против римлян, так и против привилегированных слоев иудейского общества. Оппозиционное настроение усиливалось даже в среде иерусалимского жречества и книжников, требовавших сохранения исключительно привилегированного положения, ко
1 Tacit. Ann., XII, 18.
2 Т а м же, 15—21.
торое создал для них Агриппа. Наряду с этим крайне обострились взаимоотношения иудеев с эллинизованным населением соседних городов. Возрастание этих противоречий было следствием как безумных мероприятий Калигулы, так и последовавших за ними примирительных мероприятий Клавдия. В указанных распоряжениях императора \ предписывавших прекращение религиозных распрей, фанатики иудаизма видели лишь покровительство верующим в Яхве. Не приходится сомневаться, что и религиозный пуризм последних лет правления царя Агриппы также немало способствовал усилению этих настроений.
Все эти обстоятельства создавали крайне напряженную обстановку в Иудее и соседних с ней местностях, усугубляемую еще более грубо-бестактными мероприятиями прокураторов, действовавших почти бесконтрольно, особенно после смерти Клавдия (54 г.).
История Иудеи с конца 40-х гг. I в. н. э. представляет собой почти беспрерывную цепь волнений и местных беспорядков. Тотчас же после своего прибытия в страну новый прокуратор Куспий Фад вынужден был вооруженной рукой прекратить борьбу жителей Иереи с эллинизованным населением города Филадельфии 1 2. Несколько спустя, Фаду удалось захватить и казнить вождя одного из партизанско-разбойничьих отрядов, действовавшего на границе Иудеи и Аравии 3. Наконец, при нем же был, после долгих пререканий с иерусалимским жречеством, разрешен вопрос о хранении облачений первосвященника храма Яхве. Благодаря вмешательству молодого Агриппы, Клавдий поручил наблюдение за хранением облачения и право назначения и смещения первосвященников Ироду Халкидскому, а после его смерти это право было передано вместе с халкидским княжеством самому Агриппе II4. Ко времени же прокураторства Фада относится и волнение, возглавленное неким Февдой, объявившим себя «мессией» 5.
При преемнике Фада на посту иудейского прокуратора, сына александрийского алабарха Тиберия-Александра, римской администрации вновь приходится бороться с партизанско-разбойничьими отрядами. Указание Иосифа Флавия на казнь Тиберием-Александром сыновей Иуды Галилеянина — Иакова и
1 los. Flav. Antiquitates, XX, 1, 2. Кроме указаний Иосифа Флавия современная наука обладает подлинным письмом Клавдия, найденным среди древних папирусов в Египте. См. Р. bond. 1912. A. S. Hunt and С. С. Edgar, Paryri. II. 1934 № 112.
2 los. Flav. Antiquitates, XX, 1, 1.
3 T а м же.
4 Там же, 1. 3.
5 T а м ж е, 5, 1.
Симона \ возбуждавших население к восстанию, подтверждает, что антиримское движение возглавлялось зелотами, а произведенная одновременно с этим смена Иродом Халкидским первосвященника позволяет предположить внутреннюю связь этих событий и с иерусалимской аристократией.
Но репрессивные мероприятия Фада и Тиберия-Александра были безуспешными. При прокураторе Кумане, сменившем Тиберия-Александра, волнения и беспорядки усилились еще больше. Первое столкновение иудейского населения с римскими властями произошло во время празднования «Пасхи» (50 г.). Толпа, озлобленная присутствием в храме римского охранного отряда и бесчинством римских солдат, рассвирипела. В римлян посыпались камни, а некоторые начали обвинять Кумана, называя его подстрекателем солдат. Попытки прокуратора воздействовать на толпу мирными средствами не имели успеха. Когда же к храму были выдвинуты большие военные отряды, толпу охватила паника. Спасаясь от наступавших римлян, люди, собравшиеся в храме, устремились в узкие ворота святилища и прилегавшие к ним улицы, давя и растаптывая друг друга. Согласно указанию Иосифа Флавия1 2, жертвами этих волнений стало около 20 тысяч человек.
Вскоре произошло новое столкновение, которое было вызвано ограблением повстанцами римского администратора и последовавшей за ним на место происшествия карательной экспедиции 3. Во время этого столкновения один солдат начал публично издеваться над религиозными обычаями иудеев, а затем изорвал свитки с религиозными текстами. Это происшествие вызвало еще большее возмущение восставших. К Куману и Агриппе явилась делегация с просьбой о наказании виновных, и прокуратору, стремившемуся восстановить спокойствие, пришлось уступить. Казнь «богохульника», удовлетворившая фанатиков, предотвратила дальнейшие волнения4. Однако этот примирительный жест римского правителя вскоре был сведен на нет спровоцированным им же жестоким столкновением между иудеями и самаритянами.
Поводом к нему было нападение самаритян на галилейских богомольцев, шедших в Иерусалим на празднование «Пасхи». Послы галилеян пробовали добиться у Кумана наказания виновных, но, встретив отказ прокуратора, подкупленного самаритянами, стали призывать к восстанию 5.
Озлобление против римского наместника охватило столь
1 los. Flav. Antiquitates, XX, 5, 2.
2 Т а м ж е, 5, 3.
3 Т а м ж е, 5, 4.
4 Т а м же.
5 Т а с i t. Ann., XII, 54. los. Flav. Antiquitates, XX, 6, 1.
различные слои населения, что даже некоторые из представителей знати начали вести антиримскую агитацию.
Галилеяне восстали и, объединившись с дружинами разбой-ничье-партизанского вождя Елиазара, напали на самаритянские селения. Восставшие начали уничтожать и мелкие римские отряды. По свидетельству Тацита \ движение приняло столь угрожающие размеры, что привлекло внимание самого наместника Сирии Уммидия Квадрата, к которому обратились с жалобами на нападение иудеев знатные самаритяне. Хотя волнения и были подавлены совместными усилиями Вентидия Кумана и иудейской аристократии прежде чем Квадрат доехал до Иудеи, однако, полного успокоения в стране так и не наступило.
Собрав все имевшиеся в его распоряжении военные силы, Куман рассеял восставших галилеян, но некоторая часть повстанцев укрылась в горах, пополнив отряды Елиазара 1 2, которые продолжали вести партизанскую борьбу с римлянами 3. Положение дел в Иудее оставалось настолько напряженным, что Квадрат, приехавший для разбора дел на место, после проведения ряда репрессивных мер в отношении и самаритян и иудейской знати, наказанных за взаимное натравливание масс, счел нужным привлечь к ответственности и прокуратора. Смещенный со своего поста, Куман был отправлен в Рим на суд императора вместе с трибуном Целером, смещенным первосвященником иерусалимского храма, и рядом других арестованных знатных иудеев и самаритян.
Благодаря заступничеству Агриппы II, сумевшего через императрицу Агриппину возбудить Клавдия против самаритян, представители иудейской знати были отпущены на свободу, но самаритяне, Куман и Целер были сурово наказаны4. Куман был отправлен в изгнание, Целер же отвезен в Иерусалим, где был публично казнен (52 г. н. э.).
Годом позже (53 г. н. э.) Клавдий, стремясь смягчить оппозиционные настроения в среде господствующих слоев иудейского общества, весьма явно сказавшихся во время вышеуказанных событий, передал в управление Агриппе бывшие владения тетрархов Филиппа и «Писания, как бы давая надежду на восстановление в дальнейшем ликвидированного царства Агриппы I.
После смещения Кумана, Клавдий по просьбе иудейской аристократии, в частности иерусалимского жречества, назначил прокуратором Иудеи Феликса, брата одного из своих лю
1 Tacit. Ann., XII, 54.
2 los. Flav. Antiquitates, XX, 6, 1; Bell, iudaic, II, 12, 14.
3 los. Flav. Bell, iudaic, II, 12, 5.
4 Там же, II, 12, 17; Antiquitates, XX, 6, 3.
бимых вольноотпущенников Палланта. Согласно указанию Тацита, это был жестокий и алчный администратор \ уверенный к тому же в своей безнаказанности. Тем не менее представители иудейской аристократии и в первую очередь вновь назначенный первосвященник Ионафан 1 2, сами просили Клавдия о назначении его прокуратором Иудеи. Причины подобной популярности, повидимому, были двояки. Во-первых, иудейская знать могла возлагать на Феликса большие надежды в связи с его женитьбой на дочери царя Агриппы Друзилле3. Во-вторых, непрекращающиеся волнения в стране требовали назначения на пост прокуратора «человека сильной руки», тесно связанного с ближайшим окружением императора. Иудейская аристократия не ошиблась в своей кандидатуре. Деятельность Феликса вполне отвечала ее интересам.
Явившись в Иудею, новый прокуратор сейчас же приступил к борьбе к повстанческим движением. Захватив обманным путем вождя повстанцев — Елиазара 4 и его ближайших товарищей, он жестоко расправился с их отрядами5. Хотя эти действия, создавшие видимость успокоения в стране, и получили одобрение иудейской аристократии6, они все же оказались безуспешными, так как вскоре место погибших руководителей повстанцев заняли новые вожди, возобновившие борьбу с римской администрацией и местной иудейской знатью.
Как раз именно в годы правления Феликса в Иудее возникает новая, крайне радикальная группировка, отколовшаяся от зелотов,— сикарии, стремившаяся не только к освобождению страны из-под власти Рима, но и к переделу имущества богатых слоев населения. Первоначально деятельность сикариев ограничивалась с появлением ряда агитаторов, называвших себя пророками и обещавших показать своим приверженцам ряд чудес в доказательство наступления времени борьбы с римлянами и знатью 7.
Одним из таких пророков-«освободителей» был некий египетский иудей, собравший вокруг себя значительное количество
1 Tacit. Ann., XII, 54.
2 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 5.
3 T а м ж e, 7, 2; Деяния Апостолов, гл. 24.
4 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 5.
5 los. Flav. Bell, iudaic, II, 13, 12.
6 Интереснейшее указание на взаимоотношения Феликса с верховным жречеством иерусалимского храма содержится в рассказе о льстивой речи ритора Тертулла, приведенной в «Деяниях Апостолов» (гл. 24, 3—4) и подчеркивавшей, что Иудея обязана прокуратору восстановлением мира: «Всегда и везде со всякой благодарностью мы признаем, что мы обязаны тебе долгим миром, достопочтенный Феликс, и благосостоянием этого народа, твоему попечению».
7 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 6; Bell, iudaic, II, 13, 3, 5; Деяния Апостолов, гл. 24, 38.
приверженцев из городской и сельской бедноты. Обещая показать разрушение стен Иерусалима, которые должны были сами распасться от его заклинаний, он подошел на пять стадий к городу и занял Маслиничную гору. Однако Феликс предупредил захват столицы. Он напал на разрозненные толпы сторонников пророка; часть их была перебита, а остальные разогнаны. Сам же египтянин успел ускользнуть во время резни Ч
Но едва была подавлена эта вспышка, как вновь усилилась деятельность сикариев, которые не только агитировали за восстание, но даже силой стремились принудить население присоединиться к их выступлениям. Вполне естественно, что наибольшую ненависть вызвали в их среде представители высшей знати, известные своими романофильскими настроениями 1 2.
Пользуясь покровительством Феликса, высшее жречество и аристократия, в противовес вооруженным отрядам бедноты, начали создавать отряды копьеносцев, с помощью которых совершали разнообразные насилия и притеснения, не останавливаясь ни перед открытыми грабежами, ни перед убийствами 3. Вполне естественно, что доведенные до отчаяния, бессильные законным путем хотя бы отчасти умерить насилия знати, представители беднейших слоев обратились к убийствам, как к средству политической борьбы. Но подобная тактика осложнялась действиями самих аристократов, подсылавших из взаимной вражды друг к другу наемных убийц, также называвшихся сикариями. Одним из первых был убит сикариями бывший первосвященник Ионафан. Рассорившись с Фастом, он, как рассказывает Иосиф Флавий, был убит сикариями, вернее, наемными убийцами, которых нанял один из его же «друзей», подкупленный прокуратором4. Убийство Ионафана явилось как бы сигналом для массы нападений, произведенных по словам Иосифа Флавия, сикариями на многих из представителей иудейской знати.
Сикарии «стали совершенно безбоязненно являться во время праздников в город, держа под платьем ножи наготове... они смешивались с народной толпою и убивали тут, как своих личных врагов, так и тех, против которых их нанимали за деньги»5. «Многие... погибали ежедневно; паника, воцарившаяся в городе^ была еще ужаснее, чем самые несчастные случаи, ибо всякий, как в сражении, ожидал своей смерти каждую
1 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 6, 10; Bell, iudaic, II, 13, 5; об этом же Деяния Апостолов, гл. 21, 38.
2 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 6.
3 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 8.
4 T а м же, XX, 8, 5; Bell, iudaic, I, 3, 3.
5 Убийства за деньги вряд ли совершались сикариями, скорее, их производили клевреты знати. los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 5.
минуту. Остерегались врага еще издали, не верили даже дру-зьям, когда те приближались, и, однако, при всей этой подозрительности и осмотрительности убийства попрежнему продолжали совершаться...» х.
Наряду с целым рядом уголовных и политических убийств в Иерусалиме и выступлениями сикариев против романофильских элементов в сельских местностях Иудеи, в пограничных городах страны обострились до крайности взаимоотношения между иудеями и эллинизованными слоями населения.
В Кесарии взаимная ненависть и нетерпимое отношение, сказавшиеся еще при жизни Агриппы I, вновь вылились в ряд жестоких столкновений между иудейской и сирийской частями жителей города. Привыкшие к попустительству прокуратора, вожаки местной иудейской аристократии начали добиваться привилегированного положения в городе1 2. Вмешательство римской администрации, наказавшей палками главарей, обеих враждующих сторон, как зачинщиков беспорядков, не внесло успокоения. Прерванные на некоторое время волнения вскоре вспыхнули с новой силой. Каждый день смельчаки с той и другой стороны вступали в бой друг с другом. Победителями же чаще оставались иудеи 3.
Когда Феликс увидел, что беспорядки в Кесарии могут перерасти в большую войну, он потребовал от иудейских старшин восстановления спокойствия; но так как они не могли обуздать толпу 4. Феликс применил против иудеев, как зачинщиков беспорядков, вооруженную силу. Лишь когда выросла реальная угроза разгрома солдатами богатых домов, авторитетнейшие из аристократов, приложив все усилия, восстановили спокойствие 5.
Для разбора этого дела обе стороны отправили посольства к императору, который и разрешил спор в пользу сирийцев 6. Такое окончание конфликта в Кесарии крайне озлобило верхи иудейского общества, избалованного благосклонным к себе отношением правительства Клавдия и прямым попустительством Феликса,
Все вышеизложенные факты показывают, что к концу 50-х гг. I в. н. э. политическая атмосфера в Иудее накалилась до крайности. Подавляющее большинство населения страны чувствовало себя ущемленным и в той или иной степени желало изменения системы управления. Традиционная римская поли
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 13, 3.
2 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 7.
3 T а м ж e, 8, 7 и 8.
4 los. Flav. Bell, iudaic, II, 13, 9.
5 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 7 и Bell, iudaic, II, 13, 7.
6 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 9 и Bell, .iudaic, II, 13, 7.
тика покровительства провинциальной аристократии, вполне оправдавшая себя на опыте других провинций империи, оказалась бессильной разрешить сложнейший клубок противоречий, накопившихся в иудейском обществе.
Иудейская аристократия и в первую очередь иерусалимское жречество использовали терпимое отношение римских властей и попустительство Феликса религиозной исключительности последователей Яхве для усиления и без того жестокой эксплуатации беднейшего населения Иудеи; окрыленная политическими планами Агриппы и успехами иудейского прозелитизма в 40-х гг. I в., иудейская знать была крайне разочарована и глубоко затронута ликвидацией политической автономии и раздроблением царства Агриппы в 44 г. н. э.
Частичные уступки римского правительства, выразившиеся в передаче функций контроля над храмом родственникам умершего иудейского царя1, пожалование Агриппе II халкидского княжества после смерти дяди (49 г. н. э.) и последующая передача ему ряда городов в Галилее ни в коей степени не удовлетворили стремлений иудейской знати. Неудачный же исход спора о политическом статуте Кесарии еще более усилил недовольство среди ее непримиримых группировок 1 2. Однако было бы абсолютно ошибочным считать основной причиной восстания противоречия между иудейским и эллинизованным населением пограничных городов, рождаемые захватническими стремлениями наиболее агрессивных группировок господствующих слоев общества 66—73 гг. н. э. Именно в этом и заключается ошибочность и антинаучность трактовки проблемы иудейской войны буржуазными историками. Противоречия между иудейским и эллинистическим населением Палестины, разжигаемые римлянами и местными эксплуататорскими группировками, имели место, и нельзя преуменьшать их значение в последующих событиях, но все же не они были основной причиной, толкнувшей иудейские народные массы на восстание. Основной предпосылкой выступления широких слоев населения Иудеи и Галилеи была жесточайшая эксплуатация масс, как хищными представителями римской провинциальной администрации, так и собственной знатью, алчность которых возрастала с течением времени. Жестокость, с которой римские войска усмиряли отдельные социальные вспышки, усилила озлобление низов населения Иудеи против римлян, видевшего во всем римском причину своих бедствий. По мере развития
1 Первоначально наблюдение за храмом было поручено брату Агриппы— Ироду Халкидскому, а после смерти его Агриппе II (los. Flav. Antiquitates, XX, 1, 3; XV, 5, 2; 7, 2; 8, 4; Bell, iudaic, II).
2 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 9.
событий стала выявляться истинная сущность действительных причин восстания, как движения против всей системы римского господства и угнетения. Выявление этого антагонизма иудейского общества не могло не отодвинуть на второй план, а позднее и совершенно сгладить временное недовольство иудейских эксплуататоров римским режимом и заставило их искать спасения своего привилегированного положения в примирении с римскими властями. Подобная политическая позиция и тактика их была аналогичной с линией поведения аристократических элементов других провинций, поступавших подобным образом в моменты массовых восстаний.
Таким образом, события иудейской войны, несмотря на ряд специфических местных условий, не являются чем-то исключительным в истории общественных движений I в. н. э., как пытались их изобразить буржуазные историки. Наоборот, иудейской войне свойственны все типичные черты восстаний угнетенных масс против системы рабовладельческих отношений, поддерживаемой и олицетворяемой римским государственным аппаратом.
Сложность анализа событий 66—73 гг. заключается в том, что восстание в Иудее не было местным изолированным движением, а являлось лишь частью общеимперского кризиса, к детальному ознакомлению с которым мы и обратимся в последующих главах.
Г лава шестая
ПРЕДПОСЫЛКИ ПОЛИТИЧЕСКОГО КРИЗИСА ИМПЕРИИ КОНЦА 60-х гг. I в. н. э.
Напряженная политическая обстановка, создавшаяся в Риме в первые дни правления императора Клавдия, в известной мере сохранялась и в течение всех последующих лет его принципата. Ни примирительные мероприятия по отношению к сенату, ни внешнеполитические успехи правительства Клавдия \ ни, наконец, его разумная и плодотворная строительная политика 1 2 не могли изгладить или хотя бы смягчить в памяти патрицианской аристократии и части всадничества январские события 41 г. Скрытая ненависть и непримиримая вражда аристократической верхушки к императору, навязанному ей вопреки ее воле, солдатами и городским плебсом, вылились в целый ряд заговоров, покушений 3 и интриг при жизни Клавдия, а после смерти нашли яркое отражение во всяческом опорочивании его памяти, что видно из характеристик принцепса, данных Тацитом и Светонием.
Неудача восстания Скрибониана и разгром связанных с ним слоев патрициата еще более озлобили ослабленную группу аристократической оппозиции не только против личности самого Клавдия, но и против ближайшего его окружения, в первую очередь против императрицы Мессалины и влиятельнейших из его вольноотпущенников.
Однако цели и методы вождей аристократии стали более умеренными, чем в 41—42 гг. н. э. Крах попыток Кассия Хереи и Камилла Скрибониана восстановить республиканский строй заставил ее отказаться от лозунга открытого восстановления сенатского суверенитета. Считаясь с настроениями солдат и
1 Завоевание Британии и Мавритании.
2 Постройка большой новой гавани в Остии, давшей Риму столь необходимый ему порт.
3 Suet. Divus Claud., 13.
плебса, римская аристократия, не возражая против существования принципата как системы управления, теперь стремилась, однако, посадить на трон Цезарей кандидата, наиболее отвечавшего ее интересам. Клавдий и его сын казались ей неприемлемыми вследствие взятого им политического курса, почему все усилия знати и были направлены к устранению его от власти.
Разнузданная распущенность Мессалины привела ее к гибели и внесла внутренний разлад в круг ближайших сотрудников императора, создавая возможности для интриг, затихшей на время оппозиции. Обстоятельства этой придворной катастрофы неоднократно подробно описывались рядом буржуазных историков \ подходивших, однако, весьма упрощенно к вопросу о замене казненной императрицы племянницей Клавдия Агриппиной. Сводя всю цепь трагических событий к простым придворным интригам, буржуазные исследователи повторяли, по существу дела, лишь общие утверждения Тацита и Светония. Между тем, при сколько-нибудь внимательном чтении рассказа первого из этих авторов становится ясным глубокое противоречие между общей характеристикой, данной Тацитом обстоятельствам вступления Агриппины на Палатин и описанием ряда мелких деталей этого события.
Весьма показательным из этих последних является сообщение историка о напряженной борьбе между тремя влиятельнейшими вольноотпущенниками Клавдия1 2, предлагавшими различные кандидатуры в супруги императору 3, и об отношении сенаторов к этому вопросу. Наибольший интерес представляет косвенное указание Тацита, что основным мотивом, склонившим Клавдия к выбору Агриппины, был политический расчет женитьбой на ней объединить в единую семью две различные линии потомков Друза4 и этим сплотить силы сторонников Юлиево-Клавдиевой династии перед лицом враждебной принципату аристократии. Личная же склонность Клавдия к Агриппине лишь подкрепила это решение, но не определила его 5.
Выбор Агриппины в жены императору был весьма желательным и для сенатской аристократии благодаря популярности ее родителей и возможности приближения к императорскому престолу ее сына от первого брака — Домиция Агенобарба, потомка одного из наиболее видных сторонников Помпея.
1 Мериваль, Чарльзворт, Г. Вебер и др.
2 Каллист (бывший вольноотпущенник Калигулы), Нарцисс и Паллант занимали должности начальников императорских канцелярий и составляли благодаря этому личный совет принцепса.
3 Tacit. Ann., XII, 1.
4' Т а м ж е, 2.
5 Т а м ж е, 3.
Именно этим и объясняется, повидимому, энергичная поддержка плана женитьбы Клавдия на Агриппине, оказанная многими из сенаторов, охарактеризованная Тацитом, как простое проявление пресмыкательства перед императором
Появление Агриппины на Палатине явилось причиной для дальнейшего обострения борьбы в среде непосредственного окружения императора.
Хотя новая императрица в первое время после свадьбы и приобрела большое влияние на мужа 1 2, однако, она оказалась не в состоянии оттеснить от него его ближайшего сотрудника — влиятельнейшего из вольноотпущенников Нарцисса и сколько-нибудь существенно изменить общее направление политической линии, проводимой Клавдием. Стремление Тацита изобразить Клавдия совершенно безвольным и подпавшим в полную зависимость от Агриппины противоречит его же собственным сообщениям о ряде его политических мероприятий, являвшихся непосредственным продолжением и развитием политики Клавдия в предшествующие годы.
Император попрежнему стремился ослабить враждебную ему старо-италийскую аристократию, приветствуя «добровольный» уход из сената его обедневших членов и удаляя упорствующих 3. Он нанес ощутительный удар привилегиям сената, даровав право полной судебной юрисдикции своим провинциальным прокураторам и всадникам, сравняв их тем самым с наместниками провинций из числа сенаторов 4. Одновременно с этим Клавдий продолжал оказывать покровительство провинциальному населению империи, проведя через сенат постановления о снижении податей и прощении недоимков некоторым из греческих городских общин 5.
Но, если в общеполитических вопросах влияние Агриппины не ощущалось особенно сильно 6, то в вопросе о престолонаследии она достигла давно преследовавшейся ею цели. Под влиянием того же Палланта Клавдий, стремясь теснее привязать к себе сына Агриппины — Домиция Агенобарба, единственного мужского потомка, популярного среди знати Германика, выдал за него свою дочь Октавию 7. Этот брак и последовавшее за ним усыновление Домиция Агенобарба под именем Нерона и включение его в род Клавдиев встретило поддержку не только среди
1 Tacjt. Ann., XII, 7.
2 Там же; Suet. Divus Claud., 26; Dio С a s s., LX, c. 31.
3 Ta c it. Ann., XII, 52.
4 Та м же, 60.
5 Там же, 58, 61, 62, 63. О филоэллинизме Клавдия Suet. Divus Claud., 42.
6 Tacit. Ann., XII, 25.
7 T а м же; Dio Cass., LX, 33; Sue t, Divus Claud., 27. Nero, 7.
сенаторов, но также некоторых из приближенных принцепса, боявшихся в случае перехода власти к сыну Клавдия от Мессалины — Британнику мести с его стороны за их участие в процессе его матери J.
Представители высших слоев римского общества видели в закреплении господства Агриппины и ее сына Нерона возможность восстановления своего привилегированного положения, поколебленного политикой Клавдия. Такие надежды давало им возвращение из ссылки модного среди патрициата философа Аннея Сенеки, который не только получил по настоянию Агриппины право вновь поселиться в Риме, но был введен в сенат, получил звание претора 1 2 и даже был назначен в наставники Нерону.
Разъясняя политический смысл возвращения Сенеки, Тацит исчерпывающе объясняет всю подоплеку действий Агриппины, стремившейся возвращением Сенеки повысить свою популярность в патрицианской среде и заручиться поддержкой знати для осуществления своих честолюбивых замыслов 3. В условиях напряженной борьбы, которую ей приходилось вести на Палатине, оспаривая влияние Нарцисса, Агриппина нуждалась в поддержке оппозиционных Клавдию патрицианских кругов, и назначение в воспитатели Нерона популярного среди них Аннея Сенеки, к тому же лично пострадавшего от Клавдия, как нельзя больше способствовало сближению честолюбивой императрицы с сенатской оппозицией. Но для захвата власти одной поддержки патрициата было совершенно недостаточно. Опыт январских событий 41 г., показавших страшную силу солдатских масс, был хорошо учтен Агриппиной. Понимая полную безнадежность попытки устранения Клавдия, популярного в солдатской среде, и отстранения от престолонаследования Британника, императрица повела исподволь ловкую и хитрую игру, стремясь к созданию популярности Нерона среди преторианцев и римского плебса.
Добившись в 51 г. преждевременного объявления совершеннолетия Нерона, назначенного к тому же в будущие консулы и получившего проконсульскую власть в провинциях, а вместе с тем и звание «вождя юношества» 4 5, Агриппина сделала от имени сына денежные подарки солдатам и раздачи плебсу
1 Tacit. Ann., XII, 9.
2 Т а м ж е, 8; S u e t., Nero, 7.
3 Tacit. Ann., XII, 8. О том, что Агриппина верно оценила Сенеку, как непримиримого врага Клавдия и его друзей, Тацит свидетельствует и в кн. XIV, гл. 12.
4 «Princeps juventutis» — титул молодых членов императорской фамилии, впервые дарованный Августом своим внукам.
5 Tacit. Ann., XII, 41.
Вслед за тем из преторианских когорт были удалены цензу-рионы и трибуны, выражавшие свои симпатии Британнику1. Наконец, под предлогом усиления дисциплины были отставлены преторианские префекты Луций Гета и Руфин Криспин, преданные детям Мессалины, и заменены Афранием Бурром, хорошо знавшим, кому он обязан своей карьерой 1 2.
Заручившись поддержкой среди командного состава преторианцев в лице Бурра и установив через Сенеку связь с патрицианской оппозицией, Агриппина вступила в открытую борьбу с Нарциссом. Ей удалось защитить от обвинений своего вернейшего сторонника Вителлия и даже добиться наказания для его обвинителя 3. Несколько ранее она сумела удалить с Палатина вольноотпущенников, преданных Британнику, и заменить его учителей своими ставленниками 4. В следующем 52 г. Агриппина попыталась устранить Нарцисса, обвиняя его перед Клавдием в недобросовестности и хищениях, бывших будто бы причиной катастрофы, происшедшей в момент спуска Фуцинского озера. Однако в ответ на выступление Агриппины Нарцисс указал Клавдию на происки императрицы 5.
С этого времени открытая борьба между дворцовыми группировками на Палатине не прекращается до самой смерти Клавдия. Перевес в конечном счете стал склоняться на сторону Нарцисса, убедившего Клавдия в опасности действий Агриппины 6. Император начал публично высказывать неудовольствие поведением своей супруги и подчеркивал расположение к своему сыну от Мессалины — Британнику. Он даже написал и утвердил печатями свое завещание. Эти мероприятия Клавдия испугали Агриппину и окончательно толкнули ее на дворцовый переворот.
Воспользовавшись отъездом Нарцисса из Рима на лечение в Кампанию, Агриппина отравила Клавдия (13 октября 54 г. н. э.) и при активном содействии Афрания Бурра, Аннея Сенеки и его брата Юния Галлиона добилась^ вопреки завещанию Клавдия, провозглашения солдатами императора Нерона и утверждения этого избрания сенатом 7. Тотчас же вслед за этим был погублен и Нарцисс, успевший все же до ареста
1 Tacit. Ann., XII, 41.
2 Т а м ж е, 42.
3 Tacit. Ann., там же, а также XII, 65, где сообщается о противодействии Нарцисса планам Агриппины во время процесса Домиции Лепиды.
4 Tacit. Ann., XII, 41.
5 Т а м ж е, 57.
6 Т а м ж е, 65; S u е t. Divus Claud., 43—44. О том же Dio Cass., LX, 34.
7 Suet. Divus Claud., 44—45. О том же Dio Cass., LX, 34.
уничтожить хранившиеся у него доносы на Агриппину *. Несколькими днями позже погиб и проконсул Азии Силан 1 2, счи-тавшийся некоторыми из сенаторов возможным претендентом на престол Цезарей. В общем государственный переворот удался как нельзя лучше, и Агриппина могла считать, что ее стремление захватить власть увенчалось полным успехом, так как юноша Нерон, усиленно подчеркивавший свою сыновнюю почтительность и покорность, казалось, обещал быть послушным орудием в ее руках 3.
Однако уже вскоре после смерти Клавдия честолюбивую императрицу постигло горчайшее разочарование. Обуреваемая ненасытной жаждой власти, не останавливаясь ради достижения своей цели ни перед чем, вплоть до убийства дяди-мужа,— Агриппина неожиданно сама оказалась орудием в руках третьих лиц. Сажая на престол Нерона, Агриппина рассчитывала сконцентрировать в своих руках всю полноту власти. Ради этого она ревниво отстранила от сына всех близких к нему лиц, способных, как ей казалось, оказать опасное на него влияние. Так, незадолго до смерти Клавдия Агриппина добилась осуждения на казнь своей золовки — тетки Нерона Домиции Лепи-ды 4, видя в ней возможную соперницу.
Но при всей своей предусмотрительности Агриппина не учла резкого изменения политики вождей сенатской оппозиции, видевших в ней лишь средство для устранения ненавистного сенату принцепса и его ближайшего политического сотрудника. Невидимому, она недооценивала влияние на Нерона со стороны ею же самой назначенных Сенеки и Бурра. Агриппина не могла себе представить, чтобы эти, как ей казалось, второстепенные политические деятели осмелились оспаривать у нее руководство империей. Но действительность опрокинула все планы императрицы. Опираясь на значительную часть сенатской аристократии, Сенека и Бурр, действовавшие, по словам
1 Tacit. Ann., XII, 69. Об уничтожении завещания Клавдия. Dio Cass., LXI, 1. О том же Сенека в трагедии «Октавия», стр. 547—554:
Тебе судьба без крови даровала Свое благословение и вожжи — Империи рукой вручила легкой И покорила землю и моря. Твоей руки державной мановенью Побеждена согласием святым Смирилась зависть: за тебя сенат И всадники. Желанием народным, Решением отцов поставлен ты.
2 Tacit. Ann., XII, 69.
3 Там же, XIII, 2.
4 Т а м же, XII, 64.
Тацита, в удивительном согласии, энергично воспротивились ряду мероприятий Агриппины и поддерживавшего ее Пал-ланта L
Защищая интересы патрициата, Сенека составил для Нерона программную политическую речь, декларировавшую восстановление прав сената и консулов и ограничивавшую компетенцию императора в управлении пограничными провинциями 1 2. Вслед за тем сенат издал самостоятельно ряд постановлений, не взирая на возражения Агриппины, указывавшей на то, что некоторые из них противоречат политике Клавдия 3. Более того, под воздействием Сенеки Нерон воспротивился попытке матери занять равное с ним место на приеме армянского посольства, подчеркнув тем самым отстранение ее от власти 4.
В дальнейшем влияние Агриппины было сломлено окончательно, особенно после того, как Нерон влюбился в вольноотпущенницу Акте 5. Покровительствуя всем низменным наклонностям молодого принцепса, его «наставники» не только не противились этой связи императора, но даже содействовали ей 6. Агриппина заняла в отношении Акте крайне враждебную позицию.
Недоразумения с сыном из-за Акте еще более ослабили положение Агриппины. Поняв это, она попыталась примириться с ним и резко изменила свое отношение к его увлечению. Но было уже поздно. «Перемена эта не обманула Нерона, да и ближайшие из его друзей боялись и просили его остерегаться коварства женщины, постоянно жестокой, а теперь еще и фальшивой...» 7, говорит Тацит, сообщая о неудачной попытке Агриппины восстановить близкие отношения с сыном. И действительно, Сенеке не только удалось предотвратить восстановление влияния Агриппины, но даже добиться устранения от дел поддерживавшего ее Палланта 8.
Потеря последней опоры в среде политических деятелей лишила Агриппину самообладания. Вне себя от досады и гнева, она, по словам Тацита, начала открыто угрожать сыну и его менторам новым дворцовым переворотом — передачей престола сыну Клавдия Британнику, ею самой устраненному от наследования 9. Но эти угрозы возымели действие, совершенно про
1 Tacit. Ann., XIII, 2.
2 Т а м же.
3 Т а м ж е, 5.
4 Т а м же.
5 Там же, XIII, 12 и XIV, 2. Особенно резко попустительство Сенеки и Бурра страстям императора подчеркивает Дион Кассий (LXI, 4).
6 Tacit. Ann., XIV, 14.
7 Tacit. Ann, XIII, 13.
8 T а м ж e, 14.
9 Т а м же.
тивоположное ожиданиям императрицы. В сохранении у власти Нерона были заинтересованы, помимо Бурра и Сенеки, влиятельнейшие слои сенаторов, которые были обеспокоены угрозами Агриппины, так как достаточно хорошо помнили о популярности Клавдия в солдатской среде. Все это сказывалось в колебаниях некоторых из преторианцев в момент провозглашения Нерона императором Ч
Не менее угрожающим казалось поведение и самого юного претендента на престол, осмелившегося демонстративно жаловаться на свою судьбу на одном из дворцовых пиров, вызывая сочувствие некоторой части присутствующих1 2. Все эти опасения, осложненные личной неприязнью Нерона к своему сводному брату, и определили участь последнего. Советникам Нерона не только удалось заручиться его согласием на «устранение» Британника, но император, по свидетельству Тацита, даже принял личное участие в подготовке преступления 3.
Отравление Британника было жестоким ударом для Агриппины. Она не смогла скрыть своих чувств в момент гибели пасынка и, демонстративно оплакивая его, стремилась сблизиться с его сестрой Октавией 4. По существу дела, гибель Британника окончательно лишила Агриппину возможности восстановить свое влияние на сына и тем самым полностью устраняла ее от вмешательства в политические дела. Попытки честолюбивой женщины организовать враждебную Нерону, или, вернее, его менторам, партию, восстановив союз с аристократией5, окончились для нее лишь почетной изоляцией в одном из римских дворцов. Вскоре после этого Агриппина подверглась обвинению в подготовке заговора против сына 6. Хотя ей и удалось оправдаться, но отношения ее с Нероном были подорваны
1 Tacit. Ann., XIII, 15.
2 Т а м же.
3 Т а м же.
4 Там же, 16, а также Сенека в трагедии «Октавия» (187—197 стих).
И ты лежишь, угасший, вечно нами Оплакиваемый, несчастный отрок, Звезда вселенной, Августова дома, Могучий столь, Британник мой, увы! Теперь ты только легкий пепел, тень. Ведь над тобою слезы проливала И мачеха свирепая, когда Несла тебя к последнему костру, И пламень, клокотавший, уносил Твой лик и члены нежные твои, Подобные летучему Амуру...
3 Tacit. Ann., XIII, 18, 19.
6 Т а м ж е, 19.
окончательно. Император боялся и не доверял матери, а последующие доносы 1 и новые столкновения с ней по поводу развода о Октавией и женитьбы на Поппее Сабине определили судьбу Агриппины, погибшей в 59 г. от руки сына, Ободряемого в этом деле Сенекой и Бурром 1 2.
Трагедия в Байя^ 59 г. н э. заканчивает цикл обостренной политической борьбы, открывшейся январскими событиями 41-Г н, э, 11обле ряДо НсУДач, КДТДСТрЬф Й разгромов
римский патрициат, каза,кс1> допился смчто влияния*
:ело п явления римской держав <.. Ц,гибелью Клавдия и’ Г[а_рчисса,сустрац^!ИгМ от унргрленнп Палдаптяи Агридпшы^ реальными носителями власти оказались Сенека и Б\рр, уп-__ равлявшие от имени Нерона империей в духе, вполне отвечавшем пожеланиям наиболее консервативных слоев италийской аристократии. Характеризуя Сенеку, Ф. Энгельс писал: «Этот I стоик, проповедывавший добродетель и воздержание, был первым интриганом при дворе Нерона, причем дело не обходилось без пресмыкательства; он добивался от Нерона подарков деньгами, имениями, садами, дворцами и, проповедуя бедность евангельского Лазаря, сам-то в действительности был богачом из той же притчи. Только когда Нерон собрался схватить его за горло, он попросил императора взять у него обратно все подарки, так как с него достаточно его философии» 3.
Как отмечалось выше, уже первая речь Нерона в сенате, составленная Сенекой, содержала обещание восстановить старинные права этого центра аристократии. И действительно, последующие мероприятия подтвердили верность Нерона, или, вернее сказать, его наставников своим обещаниям.
С первых же дней нового принципата, сенат смог, наконец, опять издавать самостоятельные постановления. Первыми из них были запрещение платной адвокатуры, создавшее монопольное положение сенаторам в деле ведения судебных процессов, и отмена обязательства давать дорогостоящие гладиаторские игры лицам, выбранным в квесторы, введенного Клавдием, повидимому, с целью экономического ослабления патрициата 4 *. В дальнейшем ряд обедневших сенаторов даже получил от_казны ежегодное содержание^) В сенат были возвращены некоторые лица из числа пострадавших в эпоху принципата Клавдия 6. Не допускались обвинения против провинциальных наместников, причем защита их выливалась иногда в расправу
1 Tacit. Ann., XIII, 23.
2 Т а м же.
3 К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 607.
4 Tacit. Ann., XII, 5.
4»*Tacit. Ann., XIII, 34Suet. Nero, 10.
6 Tacit. Ann., XIII,"П*и 32.
с обвинителями L Подвергались ограничению остатки прав, сохранившиеся еще за народными трибунами 1 2 и эдилами. Заведование книгами государственного казначейства было отнято у квесторов и передано префектам, назначавшимся из числа бывших преторов 3. Однако самым важным из всех подобных мероприятий было объявление сената высшей судебной инстанцией, пересматривавшей все судебные решения 4, и приравне-ние вносимого при этом налога к сумме, вносившейся в случае апелляции к императору 5.
Не менее характерна политика Нерона в отношении вольноотпущенников и рабов. В противоположность политике Клавдия Нерон стал всячески ограничивать права вольноотпущенников. В сенат перестали зачислять сыновей вольноотпущенников, а принятых ранее, повидимому, за время принципата Клавдия, перестали допускать к занятию должностей 6. Более того, по инициативе сената был поднят вопрос об обратном превращении вольноотпущенников в рабство, если они дерзки со своими бывшими господами. Этот ретроградный законопроект затрагивал интересы столь широких слоев населения Рима, что советники Нерона не решились его одобрить, и император ответил сенату отказов 7. Но, если в отношении вольноотпущенников правительство Нерона не пошло навстречу крайним пожеланиям сената, то по отношению к рабам патрициат добился не только подтверждения варварского закона 10 г. н. э. о казни всех рабов дома в случае убийства хозяина, включая в число рабов даже вольноотпущенников, получивших свободу по завещанию владельца 8, но даже применения его на практике. В 61 г. н. э. был убит одним из своих рабов префект города Педаний Секунд. Несмотря на волнения плебса, пытавшегося силой воспрепятствовать казни четырехсот рабов убитого, сенат все же настоял на выполнении жестокого закона, не остановившись перед применением военной силы, для устрашения масс городского населения.
Казнь рабов Педания Секунда рассматривается советскими историками (Тюменевым, Ковалевым, Мишулиным, Сергеевым) как факт, отражающий обостренные взаимоотношения рабов и рабовладельцев. Рассматривая этот исторический эпизод в подобном аспекте, советские историки касались лишь одной
1 Tacit. Ann., XIII, 33, 52.
2 Т а м ж е, 28.
3 Т а м же.
4 Там ж е, XIV, 17. Suet. Nero, 17.
5 Т а с i t. Ann., XIV, 28.
6 Suet. Nero, 15.
7 Tacit. Ann., XIII, 26, 27.
8 Tacit. Ann., XIV, 42—45.
стороны вопроса, не пытаясь объяснить причины обострения социальных противоречий в эпоху принципата Неровна, между тем, как простого указания того или иного факта далеко недостаточно. В. И. Ленин требовал «конкретного анализа данного в его обстановке и в его развитии» *. Рассматривая же дело о казни 400 рабов Педания Секунда в связи со всей современной ему политической обстановкой, приходится видеть в нем прежде всего проявление ретроградной политики римского патрициата, усилившего, благодаря благоприятно сложившейся политической обстановке, свое давление на низшие слои римского общества — в первую очередь на вольноотпущенников и рабов.
Не менее враждебна была политическая линия сената и в отношении провинциальной аристократии. Видя в представителях провинциальной знати все более и более опасных конкурентов, римский нобилитет стремится всячески использовать благоприятную политическую конъюнктуру. Не ограничиваясь защитой провинциальных наместников, обвинявшихся, как указывалось выше, провинциалами в корыстолюбии 1 2, сенат всячески стремился ущемить права провинциалов и по мере сил ликвидировать последствия деятельности Клавдия 3.
Так, еще в 59 г. н. э. сенат подтвердил решение пропретора Кирены Ацилия Страбона, постановившего на основании завещания Птолемея Апиона (96 г. до н. э.) отобрать земли у местных владельцев. Попытка киренцев опротестовать это решение ссылками на распоряжение Клавдия не имела успеха. Лишь личное вмешательство Нерона, не желавшего ожесточать население, предотвратило изъятие земель 4.
Основной целью римского патрициата было возвращение прежней свободы действий провинциальных наместников, утерянной после падения республиканского строя. Установившийся с первых лет принципата обычай выносить на провинциальных собраниях благодарность наместникам, отбывшим свой срок, являлся своеобразным контролем их деятельности. Вполне естественно, что этот обычай вызывал озлобления римского патрициата, видевшего в нем ущемление своих прав. Это с большой ясностью сказалось во враждебном по отношению к провинциалам сенатском постановлении 62 г. н. э. о запрещении провинциальным собраниям выносить благодарности наместникам, отбывшим свой срок, и посылать для этого депутации в Рим к императору и сенату5. Поводом для вынесения этого постановления был процесс знатного провинциала, кри-
1 В. И. Ленин. Соч., т. 22, стр. 295.
2 Tacit. Ann., XIII, 30, 33, 43; XIV, 18, 28.
3 Suet. Nero, 33.
4 Tacit. Ann., XIV, 10.
5 T а м же, XV, 22.
тянина Тимарха, обвиненного в насилиях над местным населением и оскорблении сената, выразившегося в его заявлении, что от него зависит вынесение благодарности проконсулу L
Истинное значение этого, столь враждебного провинциалам акта, в значительной степени возвращавшего провинциальным наместникам бесконтрольность их действий, лучше всего мотивирована Тацитом в речи одного из виднейших представителей консервативной патрицианской знати — Тразеи Пета 1 2. Защищая внесенные им предложения о запрещении провинциалам вынесения благодарностей наместникам и посылок депутаций в Рим, Тразея Пет заявлял: «...против новой заносчивости провинциалов примем, достойное чести и твердости римской, решение: пусть нисколько не уменьшится наше покровительство союзникам, но пусть далеко от нас мнение, что оценка того, каков человек, принадлежит кому-нибудь другому, а не суду граждан. В былое время не только претор или консул, но и частные лица посылались для обозрения провинций и для донесения, что они заметили в них относительно покорности; и народы с трепетом ожидали произнесения о них мнения одним лицом. Теперь мы же клянемся и льстим чужеземцам, и, как по мановению кого-нибудь из них определяется благодарность, так и еще скорее — предание суду... Отсюда то начало управления наших магистратов бывает почти всегда лучше, а конец слабее, когда мы собираем голоса наподобие кандидатов; если остановить этот обычай, то провинции будут управляться с большей справедливостью и большей твердостью» 3.
Предоставление сенату свободы действий и возвращения его членам ряда утраченных ими политических позиций не могло не сказаться на отношении сенаторского сословия в целом к Нерону. Бесконечные прославления и всякого рода похвалы, расточаемые сенаторами по адресу молодого принцепса с первых же дней его правления 4, вряд ли возможно объяснять, подобно Тациту, простым низкопоклонством и лестью. Древний историк сам опровергает себя, собирая ряд фактов, доказывающих популярность Нерона в среде сенатской знати.
Эта популярность была настолько прочной, что ее не могли поколебать убийства Нероном брата 5 и матери. Даже чуждавшийся лести, гордый независимый Тразея Пет называл Нерона «превосходным принцепсом» 6.
1 Tacit. Ann., XV, 20.
2 Т а м ж е, 49.
3 Т а м же, 20—21.
4 Suet. Nero, 8; Tacit. Ann., XIII, 10, 11.
5 Tacit. Ann., XIII.
6 Та м же, XIV, 12. См. также описание въезда Нерона в Рим (Tacit. Ann., XIV, 15).
Популярность императора в среде римской знати вовсе не означала действительного благополучия и процветания во всей, или хотя бы даже в большей части, огромной империи. Бесконтрольное господство старопатрицианских кругов, поддерживавших власть Сенеки и Бурра и в свою очередь ими поддерживаемых, означало усиление эксплуатации огромного большинства населения римской державы. Как ближайшие к императору лица, так и остальная масса римского нобилитета торопилась обогатиться всеми доступными ей средствами.
Несмотря на открыто выражаемые симпатии Тацита к Сенеке, историк сообщает ряд высказываний третьих лиц и факты, сильно компрометирующие моральную репутацию этого философа. Сообщая о смерти Британника, он пишет, что вслед за убийством брата, Нерон «осыпал щедростью важнейших из своих друзей» !, о чем в Риме ходило много толков. Не называя Сенеку по имени, многие из современников не стеснялись обвинять его в алчности и корыстолюбии. Другие пытались защищать моральную чистоту «апостола» стоицизма ссылками на принуждение со стороны императора1 2. Наиболее резкие упреки и открытое обвинение бросил Сенеке один из ближайших сотрудников Клавдия, не постеснявшийся открыто указывать на хищнические методы управления воспитателя импе ратора, не брезговавшего в числе прочих методов обогащения и ростовщичеством в провинциях.
Само собой разумеется, что всесильный воспитатель императора был лишь крупнейшим, но далеко не единственным ростовщиком, жестоко угнетавшим провинции. Это явствует из обращения к Нерону представителей населения с просьбой ограничить усилившийся произвол откупщиков податей. Пови-димому, жалобы эти были настолько убедительны, что император высказал намерение найти средства к их удовлетворению. Однако подобное стремление принцепса встретило самое энергичное сопротивление со стороны сената, добившегося сохранения откупной системы. Император вынужден был ограничиться изданием эдикта, предписывавшего отложить взимание недоимок на год и содержавшего указание наместникам о строжайшем и быстром разборе жалоб на сборщиков податей 3. Однако за исключением отмены взыскания 21 /2 и 2% налога, незаконно установленного откупщиками, все предписания этого эдикта не дали реальных результатов 4. Тацит указывает, что «были там и другие предписания, очень справедливые, которые
1 Tacit. Ann., XII, 18.
2 Т а м ж е. 18.
3 Т а м же, XIV, 48.
4 Suet. Nero, 10.
11 А. Г. Бокщанин
161
короткое время соблюдались, а потом на них не обращали внимания...» !.
Положение, особенно провинциального населения империи ухудшила и серьезная война с Парфией, вспыхнувшая в первый же год (54 г. н. э.) принципата Нерона. Наряду с финансовыми затруднениями, она вызвала дополнительные рекрутские наборы в восточных провинциях и сопредельных с ними вассальных царствах 1 2.
Не менее тяжело было положение и западных провинций. И здесь местная администрация усилила свои вымогательства. Особенно распущенно вели себя представители провинциальной власти и их агенты в Британии, незадолго до этого, да и то лишь частично, включенной в состав империи. По существу, военные действия против северных и западных племен острова продолжались без перерыва со времени похода Клавдия (45 г.У, но в 61 г. н. э. против римлян вновь поднялись, уже казалось бы, покоренные районы страны. Причиной, побудившей бриттов к восстанию, были усилившиеся вымогательства3 и издевательства римских агентов над британскими женщинами 4.
Воспользовавшись удалением наместника — Светония Паулина, совершившего поход на остров Мону, бритты восстали, истребили население колонии ветеранов в Комолодуне и перебили римлян в Лондинии и Веруламиях. Согласно указанию Тацита, во время этого восстания бритты истребили около 70 000 римских граждан и союзников 5. Восставшим удалось нанести жестокое поражение IX легиону, вся пехота которого осталась на поле сражения.
Возвращение Светония Паулина быстро изменило ход событий. Восставшие были наголову разбиты малочисленным, но хорошо организованным и руководимым, войском легата и перешли к методам партизанской войны. По существу дела, восстание было сломлено. Однако полное умиротворение страны все же не было достигнуто. Военные операции продолжались, и потерпевшая значительные потери римская армия в Британии нуждалась в подкреплениях.
Восстание 61 г. и его подавление потребовало новых финансовых средств и рекрутских наборов, которые и были изысканы путем усиления налогового обложения населения западных провинций империи 6, свидетельством чего является проведение
1 Tacit. Ann., XIII, 51.
2 Т а м ж е, 7, 35.
3 Dio Cass., LXII, 2; Tacit. Ann., XIV 32; о том же Agric., 15.
4 Tacit. Ann., XIV. 31.
5 T а м ж e, 33.
6 T а м же, 39.
нового ценза в Галлии L Несмотря на присылки подкреплений, операции римских войск в Британии не были доведены до конца. Причиной этого, повидимому, явился недостаток людей и средств, отвлекаемых затянувшейся войной на Востоке. В 62 г. энергичный полководец Светоний Паулин был отозван в Рим, под предлогом местной неудачи, а сменивший его на посту британского наместника Петроний Туртелиан имел, повидимому, инструкцию незаметно прекратить военные операции 1 2.
Как эта, плохо скрытая неудача в Британии, так и изнурительная война на Востоке стали вызывать разочарование и недовольство правительством Нерона, усиливая и те оппозиционные настроения, которые начали создаваться благодаря скептическому отношению к личности самого носителя верховной власти, сильно скомпрометировавшего себя в глазах значительной части патрициата увлечениями всякого рода артистическими выступлениями.
В Риме начали открыто поговаривать о возможности политических перемен, а некоторые называли и имена вероятных преемников Нерона. К их числу относили зятя Клавдия Корнелия Суллу и Рубелия Плавта, родственника сына Тиберия Друза 3. Одновременно в обществе стали появляться и стихи, высмеивавшие как лично принцепса, так и его советников. Процесс против автора оскорбительных для Нерона стихов Антистия и вызвал назревавший конфликт между принцепсом и сенатом, сделавшийся поворотным моментом в истории правления Нерона. Суд над Антистием, обвиняемом в «оскорблении величества», происходил в сенате, и ряд лиц, знавших о желании императора, требовал осуждения подсудимого на смерть. Однако выступление авторитетнейшего из сенаторов — Тразеи Пета, высказавшегося в пользу изгнания преступника из Италии и конфискации его имущества, определило приговор более мягкий, чем желал бы того император. Раз вынесенное решение сенат сохранил, несмотря на открытое заявление Нерона, приславшего письмо с ироническим указанием, что сенат волен не только смягчить приговор, но и совершенно оправдать обвиняемого 4.
Последовавшая вслед за этим смерть Афрания Бурра 5 еще
1 Tacit. Ann., XIV, 46.
2 Т а м ж е, 39; S u е t. Nero, 18.
3 Т а с i t. Ann., XIV, 22.
4 Т а м ж е, 49, 50.
5 Вопреки мнению Диона Кассия (LXII, 13) и Светония об отравлении Бурра (Suet. Nero, 35), принимаемому многими из новейших исследователей, приходится предпочесть сообщение Тацита о горловом заболевании старого префекта претория (Tacit. Ann., XIV, 51), заставляющем предполагать естественную смерть.
более углубила противоречия между патрициатом и принцеп-сом, так как предупредила падение политического влияния Сенеки Действительно, лишенный поддержки командира преторианцев наставник императора очень скоро подвергся оговорам со стороны многочисленных недругов и завистников, которые весьма основательно обвиняли его в чрезмерном корыстолюбии и широком образе жизни философа 1 2.
Попытка Сенеки путем личного с императором свидания восстановить свое пошатнувшееся положение была безуспешна. Хотя Нерон отказался принять предложенное Сенекой имущество и даже внешне обласкал своего бывшего учителя, но о возвращении его к руководству политической жизнью даже не было и речи 3. Бывший временщик был вынужден резко переменить образ жизни, демонстративно подчеркивая свое удаление от политики 4. Падение Сенеки усилило недовольство в среде патрициата. Нерон и его новые советники, первое место среди которых занял Софоний Тигеллин — один из двух префектов претория, назначенных на место умершего Бурра, хорошо понимали возможность возникновения заговоров и даже восстаний против Нерона в провинциях5. Страх перед возможными волнениями и толкнул их на новые политические убийства. По совету Тигеллина, Нерон распорядился казнить Корнелия Суллу и Рубелия Плавта, давно внушавших ему опасения и уже сосланных в провинцию.
Убийство Суллы в Массилии не вызвало никаких волнений, но известие об осуждении Рубелия Плавта вызвало в Риме большое возбуждение. По городу стали распространяться слухи о бегстве Плавта к войскам евфратской армии, о восстании населения провинции Азии в его защиту, о переходе посланного для совершения казни Плавта вооруженного отряда на сторону осужденного. Повидимому, эти слухи отражали желания и надежды наиболее недовольных удалением Сенеки сенаторов, презиравших императора за моральную распущенность и маниакальное увлечение артистической деятельностью. Существование подобных чаяний хорошо отражено в приводимом Тацитом предупредительном письме, посланном тестем Рубелия Плавта — Луцием Антистием, призывавшим зятя к сопротивлению убийцам, ибо «в силу сострадания к громкому имени, он найдет честных людей, привлечет себе в союзники отважных людей... Если он прогонит шестьдесят воинов, то, пока известие об этом дойдет до Нерона, пока придет другой
1 Tacit. Ann, XIV, 52.
2 Т а м же.
3 Т а м ж е, 56.
4 Та м же.
5 Т а м ж е, 57.
Скульптурный, портрет Нерона. Работа скульптора I в. н. э.
отряд, произойдут многие события, которые могут возрасти до размеров войны» Однако Плавт по каким-то причинам не воспользовался советом и погиб под мечами убийц. Вопреки ожиданиям Нерона, сенат, лишенный военной опоры и не имевший твердого плана действий, санкционировал эту казнь и тем доказал императору свою слабость. С этого момента Нерон, опираясь на Тигеллина и ряд вольноотпущенников, перестает считаться с патрициатом, управляя империей по своему произволу. Дав полную волю своим разнузданным страстям, сознательно культивировавшимся его воспитателями, увлекаясь еще более, чем раньше, артистическими выступлениями во всевоз
1 Tacit. Ann., XIV, 59.
можных видах, император стремился подражать в делах управления восточным династам. Считая для себя дозволенным все, без каких-либо ограничений, Нерон, несмотря на недовольство и волнение плебса, прогнал Октавию и женился на Поппее Сабине1. Через некоторое время император, боясь популярности дочери Клавдия, сослал Октавию на остров Пан-датерию и затем приказал убить ее. Почти одновременно с этим были умерщвлены богатые вольноотпущенники Дорифор и Пал-лант, а имущество их захвачено Нероном 1 2.
В действиях Нерона за последний период его принципата трудно усмотреть какую-либо продуманную политическую линию. Избалованный, капризный деспот, развращенный до мозга костей своей матерью и воспитателями, пресыщенный всеми видами удовольствий и разврата, Нерон представлял собой живое воплощение всех отрицательных сторон римской рабовладельческой аристократии.
Пороки вырождения, разъедавшие господствующие слои римского общества, отразились, как в фокусе, в моральном облике этого молодого патриция, бывшего последним отпрыском знатнейших аристократических фамилий. Являясь с ранней юности свидетелем, а зачастую и участником целой цепи интриг и преступлений, которые организовывали его мать и воспитатели в звериной борьбе за власть, Нерон не мог быть иным. Бешеное честолюбие и жестокость Агриппины, корыстолюбие и двуличие Сенеки послужили ему «прекрасными» жизненными уроками, а бесконечные неумеренные похвалы, расточавшиеся приближенными и сенатом, развили в нем крайнюю самоуверенность и полную беззаботность во взглядах на будущее. Черствейший эгоист, циничный развратник, пресыщенный эстет, презирающий всех и вся, он жил в чаду своих страстей, все более и более увлекаясь артистической деятельностью. В последние годы жизни эта страсть превалирует над всеми остальными чувствами императора 3.
Повседневное руководство политической жизнью огромной державы казалось ему чуждым, недостойным художника и артиста делом, и он перепоручал его Софонию Тигеллину и нескольким доверенным вольноотпущенникам и всадникам 4. Некоторый интерес пробуждали в нем проекты грандиозных, но порой бесцельных построек5 и предприятий — постройка «Золотого дома», прорытие канала через Истм, завоевательный
1 Tacit. Ann, XIV, 60, 61, 62, 63. Suet. Nero, 35.
2Там же, 64. Suet. Nero, 35.
з Suet. Nero, 20, 21, 22, 23, 24, 53, 54; Tacit. Ann, XIV, 15; Dio Cass, LXI, 8. Suet. Nero, 20; Dio Cass, LXI, 20.
4 Suet. Nero, 37; Dio Cass, LXIII, 12.
5 Suet. Nero, 31.
поход на Восток, долженствующий повторить триумфальное шествие Александра Македонского Ч Однако все эти предприятия начинались без точных планов и расчетов и к моменту смерти императора остались незавершенными.
Единственно к чему Нерон сохранял интерес и относился внимательно в возможной для него степени,— была охрана собственной власти. Несмотря на артистические упражнения и оргии, он находил время для ознакомления с доносами, для совещаний со своими клевретами и даже для личных допросов обвиняемых и расправ с осужденными1 2. Все более и более опасаясь заговоров патрициата, откровенно высказывая намерения уничтожить знать и свести на нет ее политический центр — сенат3, Нерон стремился найти опору в городском плебсе и солдатской массе, усиленно заискивая перед ними путем организации раздач и устройства великолепных зрелищ4. Резкое изменение взаимоотношений Нерона с римской аристократией, последовавшее вслед за удалением Сенеки и передачей власти в руки новых любимцев императора, создало в Риме весьма напряженную политическую обстановку, а события последующих 63—64 гг. еще более обострили положение.
В 63 г. римскому командующему на Востоке удалось, наконец, добиться более или менее приемлемого для империи мира с Парфией. Несмотря на поражение части римской армии в Армении 5, империя сохранила свою евфратскую границу, а утвердившийся в Армении парфянский царевич Тиридат, признанный римлянами по мирному договору правителем как армянский царь, по договоренности между парфянами и римским командующим Корбулоном отправился в Рим и, сложив здесь знаки царского достоинства перед Нероном, вновь получил их как вассальный правитель6 (66 г.).
Несмотря на стремление Нерона всячески раздувать приезд аршакидского царевича в Рим и обставление церемонии присяги максимальной помпезностью 7, патрициат относился скептически к этой демонстрации «могущества» принцепса, расценивая мир на Востоке, как крупную неудачу внешней политики правительства Нерона 8.
Еще более пагубным для авторитета Нерона был огромный пожар Рима, вспыхнувший летом 64 г. н. э. (19 июля), опу
1 Suet. Nero, 19.
2 Tacit. Ann, XVI, 14.
3 Suet. Nero, 37. Dio C a s s„ LX, 15; Tacit. Ann., XV, 32.
4 Suet. Nero, 11—12; Dio Cass., LXI, 9; Tacit. Ann., XV, 18.
s T a c i t. Ann., XV, 10—15.
6 T а м ж e, 28, 29.
7 S u et. Nero, 13.
«Там ж e, 13, 39,
стошивший 10 из 14 частей города Во время этой грандиозной катастрофы погибло не только множество зданий, произведений искусства и материальных ценностей, но и тысячи людей, не нашедших в панике выхода из лабиринта горящих улиц 1 2. Сотни тысяч людей остались без крова и средств к существованию.
Император, приехавший в Рим на третий день пожара, сделал все от него зависящее для облегчения последствий катастрофы. Погорельцам были предоставлены в пользование общественные здания и дворцовые сады, завезены в большом количестве хлеб и домашняя утварь, собранная в Остии и других соседних городах, давались субсидии владельцам сгоревших домов для восстановления строений3. Однако, несмотря на это, по городу стали распространяться слухи, обвинявшие Нерона во всем случившемся. Поводом для возникновения подобных суждений явились сообщения о полной перестройке города, затеваемой Нероном, и рассказы о поведении принцепса во время пожара в домашнем театре и чтении им стихов о гибели Трои4. Слухи виновности Нерона в поджоге города
1 Tacit. Ann., XV, 40; Sue t. Nero, 38.
2 Tacit. Ann., XV, 41 и 38.
3 T а м ж e, 39.
4 T а м же, 44. Вопрос о виновности Нерона в возникновении пожара не может быть окончательно решен исторической наукой при настоящем состоянии источников. Несмотря на категорические утверждения двух основных наших письменных источников — Светония (Nero, 38) и Диона Кассия (LXI, 16, 18) и более или менее совпадающего с ним третьего — Тацита (Ann., 38, 39), приходится с крайней осторожностью относиться к этим утверждениям. Хотя подобные действия были вполне в духе Нерона, а выступление во время пожара с чтением стихов как нельзя более отвечало психологическому облику императора, однако, нельзя забывать и того, что все три основные автора настроены крайне враждебно к последнему представителю Юлиево- Клавдиевой династии. При этом, наиболее обстоятельный и подробный рассказ Тацита является как раз наименее определенным. В то время как Светоний категорически утверждает, что Нерон приказал зажечь амбары вокруг дворца, чтобы захватить соседние участки, и смотрел на пожар с башни Мецената, а Дион Кассий в общем повторяет то же с небольшими изменениями, Тацит ограничивается лишь сообщением о слухах, ходивших по городу. Указание же Тацита (Ann., XV, 38) и Диона Кассия (LXI, 11) о лицах, запрещавших тушение пожара, связано с рассказом о массовых грабежах, происходивших в городе. Вполне возможно, что при полной растерянности и панике, охватившей население и власти Рима, уголовные элементы, запрещая тушение пожара с целью продолжения грабежей, ссылались на приказания. Вполне возможно также и бестактное поведение Нерона, взволнованного величественной картиной пожара и позволившего себе заняться декламацией, что и было использовано враждебной ему аристократией. Как бы то ни было, но решение вопроса в том упрощенном виде, в каком он преподносится читателю рядом историков XIX в. (Ренан, Мериваль, Герцберг, Гретц, Вебер и др.), вряд ли приходится признать удачным. Повторяем еще раз высказанное положение: вопрос о виновности Нерона в пожаре Рима при настоящем состоянии источников приходится считать открытым.
сильно подорвали авторитет принцепса и, самое главное, заставили его попытаться отыскать виновников катастрофы с целью реабилитации собственного имени
Массовые раздачи населению и огромные расходы, связанные со строительными работами по восстановлению Рима, а равно и не прекращавшееся проматывание средств, вызвали острейший финансовый кризис1 2, толкнувший Нерона в поисках средств на жесточайшее ограбление населения Италии и провинций империи 3.
Были введены новые подати и налоги, применялись и прямой грабеж, и шантажи, и провокации4. В провинциях усиленно практиковалась продажа в рабство лиц, бывших не в состоянии выполнять непомерные финансовые требования клевретов Нерона 5.
Этот неистовый грабеж, сопровождавшийся безумным расточительством самого Нерона, вызывал крайнее озлобление в самых разнообразных слоях населения. Исключая римский городской плебс и преторианцев, подавляющее большинство населения Италии и провинций начало стремиться к замене дискредитировавшего себя правителя, тем более, что два события второй половины 64 г. дали новые доказательства полней неспособности Нерона руководить управлением огромной рабовладельческой державы.
Одним из них была попытка восстания рабов-гладиаторов, происшедшая в непосредственной близости от столицы — в городе Пренесте и вызвавшая панику среди рабовладельцев6. Вторым явилась гибель по вине Нерона значительной части мисенского флота, вышедшего, согласно приказу императора, в открытое море во время шторма и разбитого волнами о прибрежные скалы Кампании 7. Оба эти факта явились свидетельством полного развала системы управления.
1 Указание Тацита (Ann., XV, 44) и христианская церковная традиция, передаваемая Евсевием Кессарийским, связывают расправы Нерона над поджигателями Рима с так называемыми «гонениями христиан» в римской империи. С этими утверждениями нельзя целиком согласиться. Повидимому, виновниками пожара были объявлены проживавшие в Риме выходцы из восточных провинций империи, всегда вызывавшие к себе неприязненное отношение у римского населения и администрации. Так как среди осужденных оказалось немало иудеев, то в числе последних могли быть и члены различных сектантских общин. Впоследствии же в христианской церковной традиции установилось, базировавшееся на вышеуказанном высказывании Тацита, мнение о том, что репрессии Нерона были направлены специально против христиан.
2 Suet. Nero, 32.
3 Tacit. Ann., XV, 45; Dio Cass., LXII, 18; Suet. Nero, 38.
4 Suet. Nero, 32.
5 P lut., Galb., 4.
6 Tacit. Ann., XV, 46.
7 Там же, 41.
Монета императора Нерона. На обороте изображение построенной им гавани в Остии — семь кораблей и Нептун
Первый из них казался особенно страшным для господствующих слоев римского общества. Оно явилось ответом на реакционное законодательство сената в отношении рабов и вольноотпущенников — грозным эхом казни рабов Педания Секунда, порождавшим страшное воспоминание о восстании Спартака. Повидимому, именно это происшествие и послужило толчком к попытке низвержения Нерона римским патрициатом, вылившейся в заговор, известный в истории под именем заговора Пизона (65 г.). Хорошо используя различные явления природы для возбуждения толков среди населения о приближении больших политических перемен !, заговорщики, руководимые Пизо-ном Аннеем Сенекой и префектом преторианцев Фением Руфом 1 2, задумали устранить окончательно дискредитировавшего себя Нерона, говоря, что «пришел конец империи и что нужно выбрать человека, который бы явился на помощь выбившемуся из сил государству...» 3.
Как по составу участников, так и по причинам, побудившим их к действию, заговорщики представляли весьма пеструю кап-тину. В их числе находились сенаторы 4, всадники, преторианские командиры, присоединившиеся к заговору, кто вследствие своих убеждений, кто из-за личной ненависти к Нерону 5. Замышляя устранение Нерона, заговорщики, в противоположность своим предшественникам 41 г., уже не помышляли о
1 Tacit. Ann., XV, 41.
2 Тацит (XV, 56) пытается умолчать о руководящей роли Сенеки в заговоре, однако, и он (XV, 65) вынужден указать, что среди части его участников был план передать принципат Сенеке. Дион Кассий прямо называет руководителями заговорщиков Сенеку и Фения Руфа (LXH, 24).
3 Т а с i t. Ann., XV, 50.
4 Т а м ж е, 48.
5 Т а м ж е, 49.
реставрации республики. Они рассчитывали лишь заменить сделавшегося ненавистным им F^epoнa лицом более для них приемлемым ]. Большая часть заговорщиков предполагала провозгласить принцепсом Пизона, как представителя одного из знатнейших староримских патрицианских родов 1 2. Однако среди преторианских центурионов существовала группировка, высказывавшаяся в пользу Сенеки 3.
Полная оторванность от плебса и солдатской массы 4, различные колебания и опасения, а также крайняя медлительность заговорщиков, неоднократно откладывавших исполнение своих планов из-за нерешительности Пизона, привела в конце концов к полному провалу их замыслов. Выдали заговорщиков вольноотпущенники и рабы одного из них — Флавия Сцевина, еще раз продемонстрировав глубокие противоречия между рабовладельцами и рабами 5.
Заняв город войсками 6, Нерон с помощью Тигеллина и неразоблаченного первоначально Фения Руфа начал дознание и расправу над участниками заговора. Растерянность и малодушие заговорщиков были столь велики, что они не только выдавали друг друга, но, более того, преторианские командиры, участники заговора, продолжали усердно выполнять свои обязанности, схватывая и казня своих соучастников. Когда же один из принимавших участие в заговоре претерианских трибунов Субрий Флав собрался расправиться с Нероном во время допросов, то был удержан Фением Руфом 7, рассчитывавшим таким путем заслужить себе помилование.
Это позорное малодушие более, чем что-либо иное, показывает эгристичность стремлений участников заговора, подготовлявшегося в интересах лишь небольшого круга староримской аристократии. Раскрытие планов заговорщиков и разгром участников заговора были одновременно и разгромом аристократии. Было казнено большинство наиболее видных руководителей заговора, как принимавших в нем непосредственное участие, Анней Сенека Лукан, Латеран, Фений Руф, так и державшихся в стороне — Вестин, Тразея Пет.
Еще более ослабила римскую аристократию страшная эпидемия, вспыхнувшая в Риме в 65 г. н. э., унесшая в числе своих жертв множество сенаторов и всадников 8.
1 Dio С a s s., LXII, 24.
2 Tacit. Ann., XV, 48.
3 Т а м ж е, 60.
4 Т а м ж е, 53.
5 Т а м ж е, 54, 55.
6 Т а м ж е, 58.
7 Т а м же.
8 Там же, XVI, 13; Suet. Nero, 39
Разгром заговора Пизона и эпидемия настолько обессилили римскую аристократию и ее политический орган — сенат, что он оказался совершенно не в состоянии влиять на последующее развитие событий. Обескровленная и обессиленная римская знать пассивно переносила расправы Нерона, и инициатива выступления против правителя перешла к жителям провинций.
Восстанием в Иудее весной 66 г. н. э. началась полоса гражданских войн конца 60-х гг. I в. н. э.
Г лава седьмая
ИУДЕЙСКАЯ война
Безрассудная финансовая политика Нерона создала крайне напряженное положение как в центре империи — Италии, так и в большинстве провинций. Особенно же болезненно ощущалось оно в Иудее, где политическая обстановка была наиболее запутана и обострена.
Как указывалось выше \ уже столкновения в Кесарии (59 г.) между эллинизованным и иудейским населением города грозили перерасти в серьезную политическую борьбу, и лишь удаление Феликса, отозванного Нероном с поста иудейского прокуратора, несколько отдалило надвигающуюся катастрофу.
При преемнике Феликса — Порции Фесте (59—61 гг.) волнения продолжались, хотя и с меньшей интенсивностью. Фесту, подобно другим прокураторам, пришлось продолжать борьбу с сикариями 1 2 и организовать против них и вновь появившегося «пророка» карательные экспедиции 3. При нем же произошел конфликт между царем Агриппой II и римским прокуратором, с одной стороны, и жречеством храма, с другой. Причиной столкновения была постройка жрецами стены, мешавшей Аг риппе и римлянам наблюдать за тем, что происходит в храме. Конфликт закончился победой жрецов, добившихся через посланное в Рим посольство благоприятного для них решения Нерона, который пошел навстречу пожеланиям иерусалимского клира под влиянием Поппеи Сабины, сочувствовавшей, подобно многим другим знатным римлянам, иудейским верованиям 4,
При прокураторе Альбине (62—64 гг.), вступившем в управление после смерти Феста, движения в Иудее вновь стали принимать угрожающий характер.
1 Глава V.
2 los. Flav. Antiquitates, XX, 8, 10; Bell, iudaic, II, 14.
3 los. Flav. Antiquitates, XX, 8. 10.
4 T а м ж e, 8, 11.
Воспользовавшись отсутствием прокуратора (Фест умер, вновь назначенный Альбин еще находился в пути), высшее иерусалимское жречество, принадлежавшее к саддукейской группировке, возглавляемой первосвященником Ананом, совершило ряд жестоких расправ над своими политическими против никами, обвинив их в нарушении религиозных законов \ Попытка фарисеев обжаловать эти действия перед царем Агриппой и Альбином, приехавшими к этому времени в Александрию, не увенчалась успехом. Анан, хотя и смещенный с поста первосвященника, сумел путем подкупа сблизиться с Альбином, не отказавшимся от денег и от дальнейшего покровительства сад-дукейству 1 2.
Альбин, будучи типичным римским администратором и всецело покровительствуя высшей иудейской жреческой аристократии, разрешил Анапу и другим представителям саддукейской знати открыто организовать военные отряды и смотрел сквозь пальцы на чинимые ими насилия 3 и преследование инакомыслящих 4.
Пользуясь ослаблением надзора за деятельностью провинциальной администрации со стороны центрального правительства, руководимого фактически сенатом, Альбин по мере сил стремился обогатиться за счет управляемой им страны. Он не только произвольно увеличил налоги, но занимался и прямым грабежом; перед отъездом же из Иерусалима он выпустил за деньги преступников из тюрем 5. Разнузданное корыстолюбие и алчность Альбина еше более озлобили народные массы против римлян. Господство саддукейской аристократии, отражавшее в миниатюре политическую конъюнктуру, сложившуюся в первые годы принципата Нерона в столице империи, вызывало возмущение у всех прочих религиозно-политических группировок иудейского общества. Неудачная же попытка фарисеев апеллировать к римскому наместнику6 имела своим результатом резкое увеличение влияния крайних группировок — зелотов и сикариев, усиливших свою агитацию за восстание против римлян и опиравшейся на них иудейской знати. Характеризуя политические результаты наместничества Альбина, Иосиф Флавий прямо указывает на усиление влияния сторонников восстания 7.
Однако каждое из этих религиозно-политических течений
1 los. Flav. Antiquitates, XX, 9, 1.
2 Т а м ж е, 9, 2.
3 los. Flav. Bell, iudaic, П, 14, 1; Antiquitates, XX, 9, 2.
4 los. Flav. Bell, iudaic, II, 14, 1; Antiquitates, XX, 9, 1.
5 los. Flav. Bell, iudaic, II, 14, 9; Antiquitates, XX, 9, 5.
6 T а м ж e, 9, 1.
7 los Flav. Bell, iudaic, II, 14, 1; Antiquitates, XX, 9, 4.
обладало своей особой тактикой. Фарисеи обращались с жалобами, зелоты усилили агитацию за восстание, сикарии же перешли к непосредственной борьбе с угнетателями, не разбирая, римляне ли это или их соплеменники. Они захватывали и уводили в свои убежища представителей знати, требуя взамен за их возвращение освобождения арестованных сикариев. Первым из похищенных подобным образом оказался Елеазар сын Анана — глава саддукейской группировки; он был освобожден в обмен на 10 сикариев Г Повидимому, этот метод борьбы был настолько популярен, что к концу правления Альбина, несмотря на карательные экспедиции римлян, число сикариев опять возросло.
В 64 г. Альбин был отозван и заменен Гессием Флором, последним из римских администраторов, занимавших должность иудейского прокуратора. Он еще менее, чем Альбин, понимал напряженность политической обстановки в стране и своим управлением довел дело до катастрофы.
Иосиф Флавий характеризует Гессия Флора крайне отрицательно, считая его главным виновником последовавшей войны и несчастий иудейского народа. Этот грек из Клазомен, обязанный своим назначением на должность прокуратора Иудеи дружбе своей жены с императрицей Поппеей 1 2, вряд ли мог быть высокоморальной личностью. Однако дикая разнузданность поведения и жесточайшая алчность Гессия Флора, перед которым даже Альбин казался сносным правителем 3, не могут быть объяснены только его личными качествами. Здесь сказывалось общее направление политики Нерона и его клики, не останавливавшихся ни перед чем ради новых поборов с населения Италии и провинций.
Поведение Флора аналогично поведению императорских прокураторов ряда провинций в эти годы, которые так же, как и прокуратор Иудеи, начисто обирали подчиненные им местности, не останавливаясь перед провокациями и разграблением сокровищ храмов ради отыскания средств для пополнения опустевшей казны Нерона 4.
Подобно другим своим коллегам по должности Гессий Флор «позволял себе всякого рода насилия и вел себя так, как будто его. посылали в качестве палача для казни осужденного» 5. Он довел до виртуозности систему вымогательств и ограбления населения, заставляя многих жителей бежать в другие провин
1 los. Flav. Antiquitates, XX, 9, 3.
2 los. Flav. Bell, iudaic, XX, 11, 1.
3 Там ж e, II, 14, 2; Antiquitates, XK, 11, 1.
4 См. примечание4 к стр. 169.
5 los. Flav. Bell, iudaic, II, 14, 2.
ции Г При этом, в отличие от Альбина, Флор не высказывал какой-либо благожелательности по отношению к местной знати.
Крайнее недовольство поведением Флора выразилось в жалобе на него иерусалимского населения сирийскому наместнику Цестию Галлу, прибывшему в Иерусалим на один из иудейских религиозных праздников (65 г.). Однако эта жалоба не имела успеха 1 2. Флор продолжал свою деятельность, пока, наконец, спровоцированное им в начале 66 г. новое столкновение между эллинизованным и иудейским населением Кесарии не стало поводом огромного восстания, охватившего всю Иудею. Оно известно в истории под именем «Иудейской войны».
Стремясь всеми возможными средствами увеличить доходность императорской казны и своих собственных средств, Флор обещал за взятку в восемь с половиной талантов оказать поддержку иудейскому населению в его борьбе за господство во внутреннем самоуправлении с эллинизованной частью жителей города. Получив деньги, Флор уехал из Кесарии. В происшедшем вслед за тем столкновении, вызванном оскорблениями иудеев греками, иудейское население было разбито. Захватив священные книги и утварь, иудеи вознамерились выселиться в соседний городок Нарбату. Влиятельнейшие же из кесарийских иудеев, в том числе откупщик податей Иоанна, отправились к Флору и, жалуясь на противников, имели неосторожность напомнить о полученной им взятке. Ответом на это был арест делегации, формальным предлогом для которого послужил вывоз из Кесарии без разрешения властей иудейских священных книг 3. События в Кесарии вызвали большое возбуждение в Иерусалиме, а когда Флор потребовал 11 талантов из казны храма, то в городе начались волнения. Значительные толпы собрались в храме, проклиная прокуратора. В толпе сновали люди, собиравшие в виде насмешки, подаяния в пользу «бедного, несчастного Флора» 4.
В ответ на эту демонстрацию прокуратор лично явился в Иерусалим. Его сопровождали военные части, чтобы в случае нужды силой получить требуемое. В момент вступления войск в город римляне рассеяли толпу, собравшуюся в воротах якобы для приветствия правителя5. Это столкновение было использовано Флором для новых требований и обвинений, предъявленных им представителям иерусалимской знати и жречества, которые были вызваны на суд к наместнику на другой
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 14, 2,
2 T а м же, 14, •'<
3 Т а м ж е, 14, 4, 5.
4 Т а м ж е, 14, 6.
5 Т а м ж е, 14, 7.
день после его приезда в Иерусалим !. Упрекая население иудейской столицы в мятежных действиях, Флор, не удовлетворенный заверениями жрецов и знати о миролюбивых стремлениях народа, отдал приказ о разграблении, в порядке экзекуции, городского рынка. Это распоряжение было выполнено солдатами с исключительным усердием. Во время этого разгрома солдаты, не довольствуясь грабежом, избили до 3600 чел., в том числе много женщин и детей.
В дополнение к этой дикой расправе Флор произвел массовые казни, причем пострадали не только представители знати, но даже лица, имевшие право римского гражданства и всадническое достоинство 1 2.
Ни мольбы жречества, ни просьбы находившейся в Иерусалиме сестры Агриппы II — Береники — не возымели на Флора никакого действия3. Со своей стороны, озлобление масс иерусалимского населения принимало все более и более угрожающий характер. Опасаясь общего восстания, жречество и знать делали все от них зависящее для предотвращения дальнейшего обострения событий. Они умоляли население успокоиться 4, согласиться исполнить новое требование Флора: организовать торжественную встречу римских войск, вызванных им в Иерусалим.
Однако усилия иудейской аристократии оказались тщетными, вследствие новой провокации Флора. В то время, как иерусалимские жрецы, использовав свой авторитет, преодолели сопротивление сторонников борьбы с римлянами и добились •согласия населения выйти за ворота города для приветствия войск 5, Флор отдал тайное приказание солдатам не отвечать на приветствия, провоцируя тем самым новые столкновения между войсками и жителями Иерусалима.
Столкновение действительно произошло, но результаты его шли вразрез с расчетом прокуратора, который предполагал использовать его для захвата храма и храмовых сокровищ.
Смяв толпы перед воротами и в воротах города, римские отряды не смогли прорваться к храму и крепости Антония. Разъяренные нападением римлян, иерусалимляне оказали солдатам отчаянное сопротивление, заняв узкие улицы и осыпая их с крыш камнями и другими предметами. Одновременно были сломаны колоннады, соединявшие храм с цитаделью Антония, что сделало невозможным проникновение римлян в святилище 6.
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 15, 1.
2 T а м же.
3 T а м же.
4 Т а м ж е, 15, 2.
5 Там ж е, 15, 3, 4
6 Т а м ж е, 14, 6.
Сопротивление оказалось столь неожиданным для Флора, что он решил покинуть мятежный город, оставив в нем лишь одну когорту римских войск. Призвав представителей знати, ручавшихся ему за восстановление спокойствия, прокуратор договорился с ними о последующих действиях и отправился в Кесарию 1 (16—17 мая 66 г.).
Желая оправдать себя в глазах наместника Сирии — Це стия Галла, Флор из Кесарии сообщил ему о событиях в Иерусалиме, как о стремлении иудеев к отпадению от Рима. В свою очередь, иерусалимская знать также обратилась к Антиохию с жалобой на действия прокуратора, освещая весь ход событий в крайне неблагоприятном для Флора виде. Противоречивость донесений заставила сирийского наместника подойти к разбору дела особенно осторожно и внимательно. Он отправил в Иерусалим одного из своих трибунов — Неополитана, который по дороге в столицу Иудеи встретился в Ямние с возвращавшимся туда же из Египта царем Агриппой II1 2.
Узнав о случившемся от представителей (иерусалимского жречества и знати, явившихся в Ямнию встречать царя, Агриппа постарался предотвратить дальнейшие волнения. Порицая иудейскую аристократию за «самонадеянность», он стремился отвлечь ее от всякой мысли о мщении за случившееся, играя на экономической заинтересованности знати в восстановлении спокойствия 3. Для успокоения народных масс, Агриппа «уговорил Неополитана обойти весь Иерусалим для того, чтобы убедиться, с какою покорностью иудеи относятся к римлянам и что ненавидят они лишь Флора за его неслыханные зверства»4. Удовлетворенный осмотром, трибун уехал к наместнику Сирии с донесением о виденном, предварительно сообщив на собрании народа, созванном в храме, о благоприятном впечатлении, полученном им в Иерусалиме. Народные массы же обратились к царю и первосвященникам с требованием посылки посольства к Нерону для обжалования действий Флора. Боясь придворных интриг, Агриппа не желал отправления такого посольства. Понимая, однако, что резкий отказ толпе в ее требованиях усилит влияние зелотов и сикариев и будет способствовать дальнейшему развертыванию антиримского движения 5, он созвал иеру
1 Многие историки (Ренан, Гретц и др.) считают действия Флора сознательной провокацией беспорядков. Однако, видимо, существовала какая-то договоренность между прокуратором и иудейскими старейшинами, так как войска были оставлены «в распоряжении» последних. Действия же Флора следует объяснить не провокацией, а полной растерянностью перед неожиданным для него оборотом событий.
2 los. Flav. Bell, iudaic, II, 15, J,
3 T а м ж e, 15, 2.
4 T а м ж e, 15, 3.
5 T а м же.
салимское население на площадь перед дворцом Хасмонеев и попытался убедить его сохранить повиновение римлянам, указывая на полную безнадежность попыток борьбы с римским правительством, иллюзорность надежд на волнения в Галлии и помощь со сторбны месопотамских иудеев и парфян \ и, во имя сохранения святынь храма и благополучия населения, заклинал возобновить сбор податей в императорскую казну и восстановить разрушенные колоннады1 2. Первоначально народная масса казалось восприняла аргументацию Агриппы, поддержанную высшим жречеством и знатью3. Однако, едва лишь царь попытался начать агитацию за повиновение Флору, как население Иерусалима открыто выступило против него и потребовало удаления его из города4. Договорившись со знатью об отправке посольства к Флору для достижения соглашения об уплате податей, Агриппа уехал из Иерусалима в свои владения.
Неудачная попытка предотвратить надвигающееся столкновение возымела обратное действие. Саддукеи не имели и ранее никакого влияния в народных массах, фарисейство же занимало выжидательную позицию, не решаясь слишком открыто выступать в защиту мира, в виду крайнего раздражения широких слоев населения против римлян и Флора.
Настроенные антиримски, вожди зелотов и сикариев приобретали в народе все большую и большую популярность. Вождь сикариев Манехем, сын Иуды Галилеянина, овладел крепостью Масада и находившимся в ней арсеналом Ирода, вооружил всех своих сторонников 5. Зелоты в Иерусалиме, руководимые Елеазаром, сыном вождя саддукеев первосвященника Анана, занимавшим пост начальника вооруженной стражи
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 16, 14.
2 T. Моммзен (Римская история, т. III, стр. 518, прим. 1) считает, что мнение Иосифа Флавия о надеждах на помощь парфян и волнениях в Галлии является необоснованным домыслом иудейского историка. С этим указанием Моммзена никак нельзя согласиться. Иосиф Флавий сообщает не только о надеждах (Bell, iudaic, вступление 2), но и о реальном участии отдельных представителей месопотамского иудейства в борьбе против римлян (Bell, iudaic, II), а также упоминает о членах адиабен-ского царского дома, дравшихся в рядах повстанцев в момент наступления на Иерусалим войск Цестия Галла (Bell, iudaic, II, 19, 2—6). Кроме того, восставшие отправили в Месопотамию посольство с просьбами о помощи (II, 19, 6). Что касается Галлии, то общее положение во всех провинциях вполне соответствовало надеждам антиримских группировок иудейского общества. Все вышеуказанные факты позволяют вполне доверять мнениям Иосифа Флавия, излагающего данный вопрос в полном соответствии с общим ходом развития политических событий как в Иудее, так и во всей империи.
3 los. Flav. Bell, iudaic, II, 17, 1.
4 T а м же.
5 Т а м ж е, 17, 8.
храма, требовали прекращения приема каких-либо даров богу Яхве от неиудеев. Это, казалось бы, незначительное, чисто религиозное требование, с формальной точки зрения имело огромное принципиальное значение, так как благодаря ему прекращалось принесение жертв Яхве за римского императора, что означало прокламирование официального отпадения Иудеи от империи \ Все попытки первосвященников и знатнейших из фарисеев уговорить зелотов отказаться от их требования не дали никаких результатов 1 2.
Видя, что все усилия мирным путем воздействовать на массы бесплодны, иерусалимская знать отправила посольства к Гессию Флору и Агриппе с просьбами о скорейшей посылке войск для подавления народных волнений. Флор, не обладая, повидимому, реальной военной силой, ничего не ответил послам 3. Царь же Агриппа отправил в Иерусалим на борьбу с мятежниками трехтысячный отряд конницы 4.
Получив в свое распоряжение военные силы, первосвященники и иудейская аристократия сделали попытку подавить мятеж и попытались прежде всего вытеснить зелотов из занятых ими частей Нижнего города и храма 5. Но результаты жестоких семидневных боев (7—14 августа 66 г.) на улицах города оказались совершенно противоположными ожиданиям знати. Несмотря на техническое превосходство римлян и войск Агриппы, инсургенты опрокинули военные отряды и вытеснили их из Верхнего города. Решающую роль в этой борьбе сыграли си-карии. Предводительствуемые Манехемом, их отряды явились из Масады в Иерусалим и приняли здесь деятельное участие в борьбе против римлян и собственных иудейских эксплуататоров 6.
Овладев Верхним городом, сикарии сожгли дом первосвященника Анана, дворцы царя Агриппы и Береники и, что особенно важно, уничтожили здание архива для того, как пишет Иосиф Флавий, чтобы как можно скорее уничтожить долговые документы и сделать невозможным взыскание податей. Этим
1 los. Flav. Bell, iudaic, И, 17, 3.
2 Там ж е. Об этом же Вавилонский Талмуд, Гиттин 5а. Сообщения о поведении фарисеев не оставляют никакого сомнения в их политической позиции. Они были принципиальные противники восстания и борьбы с Римом. Этот момент усиленно вуалируется сионистскими историками Гретцем, Дубновым и оставляется без должного внимания Моммзеном (Римская история, т. V, стр. 520) и Шурером.
3 los. Flav. Bell, iudaic, II, 17, 4.
4 Там же. II, 17, 5.
5 Т а м ж е. Не приходится говорить, что и эта деталь замалчивается в сочинениях Гретца и Дубнова и совершенно искажается в работах Э. Ренана, Моммзена и Шурера.
6 los. Flav. Bell, iudaic, II, 17, 8.
они имели в виду привлечь должников на свою сторону и восстановить бедных против лиц состоятельных1. Действия сикариев не оставляют никакого сомнения в социальной направленности их движения. Оно было обращено не только против Рима, но и против всей системы рабовладельческих отношений в Иудее — имущественного неравенства и долговой кабалы. Однако было бы крайне наивно в какой-либо степени модернизировать их движение, приписывая ему республиканские и социалистические тенденции, подобно тому, как это делает Ренан. Стремясь уничтожить эксплуатацию и имущественное неравенство, сикарии не представляли себе какого-либо нового политического строя, а стремились к установлению господства своего вождя Манехема, который, победив римлян и расправившись с иудейскими угнетателями народа, должен был сделаться царем иудейским.
Разгромив архив и дворцы Верхнего города, сикарии атаковали цитадель Антония, в которую укрылись римский гарнизон, вожди саддукейской группировки, родственники и войска Агриппы. После ожесточенной борьбы, стоившей осаждавшим больших потерь, крепость была взята. Остатки войск Агриппы получили, в силу соглашения с Манехемом, право свободного отступления, а не желавшие просить пощады римляне укрылись в укрепленных башнях Верхнего города: Иппик, Фазаэль, Мариамна (конец августа — начало сентября 66 г.). На другой день после захвата крепости Антония сикарии расправились с первосвященником Ананом и его братом Езекией, тела которых нашли потом в водопроводе царского дворца 1 2.
Покончив с вождями знати, Манехем считал себя повелителем города. Однако перспектива его господства вызвала крайнее недовольство не только среди знати и фарисейства, но и в рядах зелотов. Особенно же был. озлоблен на вождя сика« риев Елеазар, сын убитого первосвященника Анана, пользовавшийся авторитетом среди зелотов. Под предлогом сохранения свободы он составил заговор против Манехема и напал на сикариев и их вождя во время богослужения в храме 3. К зелотам присоединились и фарисеи 4.
Сикарии, застигнутые врасплох, были частью истреблены, частью же бежали из Иерусалима. В числе погибших был и сам Манехем: захваченный вместе с некоторыми из своих приверженцев он после долгих мучений был убит. Нападение зелотов на сикариев объясняется половинчатой позицией этой религиоз
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 17, 6.
2 T а м ж e, 17, 9.
3 Т а м же.
4 Т а м же; Currie. Vitae, 6.
но-политической группировки. .Связанные тысячью нитей с господствующими слоями иудейского общества, зелоты, несмотря на свой религиозный фанатизм и проистекавшую из него ненависть к римлянам, совершенно не желали изменения имущественных отношений и социального строя Иудеи. Вследствие этого для них была абсолютно неприемлема попытка сикариев объявить Манехема царем Иудеи. С другой стороны, они занимали непримиримую позицию в отношении к Риму и тотчас же после расправы с Манехемом, несмотря на требования и мольбы фарисеев, усилили осаду башен, занятых остатками римской когорты.
Когда же через нескоторое время истощенные голодом римляне сдались на капитуляцию при условиях отступления без оружия, то зелоты, предводительствуемые Елеазаром, перебили их всех, за исключением трибуна Метилия, пощаженного вследствие его согласия принять иудейское вероисповедание. Это предательство зелотов повергло в отчаяние большинство представителей иудейского жречества и аристократии, терявших последнюю надежду на умиротворение !.
События в Иерусалиме явились сигналом к вспышке жесточайшей борьбы между эллинизованным и иудейским населением не только Палестины и Сирии, но даже и Александрии.
В то же время, когда в Иерусалиме истреблялись остатки когорты Метилия, в Кесарии эллинизованное население вырезало до 20 000 человек своих иудейских сограждан, а те немногие, которые пытались спастись бегством, были изловлены и брошены по приказанию Флора, как пленники, на корабельные верфи 1 2.
В ответ на это иудейские инсургенты начали громить эллинизованное население соседних с Иудеей местностей и городов южной Сирии и Финикии. Они опустошили множество поселений и ряд городов: Филадельфию, Себонитис, Геразу, Пеллу, Скифополь, Газару, Ипп, Гавлон, не только избивая жителей, но сжигая и громя здания.
В своих набегах иудейские отряды прорывались до самого побережья Средиземного моря. Врывались они в города: тирскую Кадасу, Птолемаиду, Газу, Кесарию. Пострадали от них даже Себаста и Аскалон, а Газа и Анфедон были разрушены ими совершенно 3. «Вся Сирия была в страшном волнении,— сообщает Иосиф Флавий,— каждый отдельный город разделился на два враждебных лагеря, каждая часть искала спасения в гибели другой. Дни проходили в кровопролитиях, а ночи
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 17, 10.
2 T а м ж e, 18, 1.
3 Т а м же.
страх делал еще ужаснее, чем дни» Г Племенная рознь и религиозный фанатизм смешивались при этом с враждой социальной. На основании сообщений Иосифа Флавия возможно установить, что стремление к уравнению имущества и разгрому домов состоятельной части населения толкало беднейшие слои эллинизованного населения на действия, аналогичные поведению иудейских инсургентов 1 2. В противоположность этому богатые иудеи зачастую оказывались в рядах противников своих единоплеменников. Но это не всегда спасало их от гибели. В Скифополе местное иудейское население не только не присоединилось к восстанию, но даже приняло активнейшее участие в обороне города от повстанческих отрядов, что, однако, не спасло его от истребления 3. Под предлогом недоверия элли-низованная часть жителей города потребовала удаления своих иудейских земляков в соседнюю рощу и там предательски истребила их. Имущество их было захвачено и разграблено. Аналогичные события происходили и в других городах Сирии. Лишь весьма немногие пункты остались в стороне от этого движения 4. Расправы над иудейским населением совершались и во владениях Агриппы, где оставленный в качестве правителя военачальник царя, поспешившего в Антиохию к наместнику Сирии Цестию Галлу, воспользовавшись анархией, совершил ряд преступлений даже в отношении местной иудейской знати 5.
Наибольший размах эти страшные события получили в Александрии, крупнейшем из городов восточной части римской державы, где иудеи составляли не менее 40% жителей.
Как уже сообщалось выше, взаимоотношения иудеев и греков в Александрии были крайне враждебными и между ними неоднократно происходили столкновения. Известие о восстании в Иудее вызвало и здесь большие волнения. Александрийские греки убили нескольких иудеев, пришедших на собрание эллинского населения города. Это убийство вызвало массовое движение среди иудейского населения Александрии. Окружив деревянный амфитеатр, в котором происходило собрание греков, иудеи пытались сжечь здание вместе со всеми находившимися в нем греками6. Вмешательство префекта Египта — Тиберия Александра спасло греческое население города, но оказалось пагубным для иудейского. Когда иудеи, осаждавшие амфитеатр, отказались, по требованию префекта, разойтись, последний двинул на мятежников все находившееся
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 18, 1.
2 T а м ж e, 18, 2.
3 Т а м ж е, 18, 3.
4 Т а м же, 18, 5.
5 Т а м ж е, 18, 6.
6 Т а м ж е, 18, 4.
в его распоряжении войска — оба стоявшие в Александрии римские легиона, вспомогательные отряды численностью в 5 000 человек. После жестокого уличного боя солдаты опрокинули толпу и ворвались в иудейский квартал города — Дельту,, убивая, громя и поджигая дома. Активнейшее участие в разгроме принял и александрийский люмпен-пролетариат, воспользовавшийся удобным для грабежей случаем. Разгром прекратился лишь, когда иудейское население обратилось к префекту с просьбами о пощаде. Он стоил жизни, по словам Иосифа Флавия, не менее, чем 50 000 человек1.
В самой же Иудее восстание принимало все более и более широкий размах. Инсургентам удалось захватить ряд иудейских крепостей, занятых римлянами: Махеру, Кипру и др. Развитие событий в Иудее заставило наместника Сирии прервать свое бездействие. В октябре 66 г. Цестий Галл выступил в поход против восставших во главе значительной армии. Он вел с собой весь XII легион, отряды из других римских частей и около 13!/2 тысяч солдат из армий союзных царей: Агриппы Пг являвшегося проводником армии, Антиоха Коммагенского и Саема Эмесского — всего около 33 тысяч воинов 1 2.
Продвигаясь вперед, Цестий Галл организовал свою базу в Полемаиде и, совершая оттуда набеги, разгромил ряд городов, занятых восставшими. Захватив вслед за этим без боя Галилею, римские войска уничтожили на горе Асамон отряд сикариев, и двинулись на Иерусалим 3. 24 октября 66 г. армия Цестия Галла разбила лагерь при Габаоне (9,25 км от Иерусалима) и здесь неожиданно подверглась яростному нападению массы инсургентов. Хотя римляне и выдержали натиск, однако, они понесли столь серьезные потери4, что дальнейшее наступление могли возобновить лишь через несколько дней. Воспользовавшись разногласиями в иудейском лагере, возникшими в связи с приближением римлян, так как жречество и фарисейство вновь усилили агитацию за прекращение борьбы с римским правительством 5, Цестий Галл занял предместья города и даже атаковал храм. Римляне уже врывались в укрепления, восставшие заколебались, и в среде римлян началось ликование6. В этот момент, совершенно неожиданно для своих врагов и тайных друзей, римский командующий отдал приказ об отступлении. Отступление происходило в очень трудных условиях, так как в горных районах римляне подвергались нападению повстанче
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 18, 8.
2 T а м ж e, 18, 9.
3 Та м ж е, 18, 10, 11.
4 Т а м ж е, 19, 2.
5 los. Flav. Currie. Vitae, 8.
6 los. Flav. Bell, iudaic, II, 19, 6.
ских отрядов, и вскоре превратилось в настоящее бегство. Отступая, римляне потеряли много вьючного скота, массу военных машин и материалов и, наконец, 5680 человек убитыми, в-том числе трибуна VI легиона Приска, трибуна Лонгина, начальника конницы — Эмилия Юкунда (ноябрь 66 г.). В общем римская армия потерпела весьма тяжелое поражение, сильно подрывавшее авторитет империи на Востоке Ч
Поражение Цестия Галла разбило надежды иудейской аристократии, ожидавшей скорого подавления восстания. После отступления римлян иерусалимское жречество и фарисейство были вынуждены частью бежать из города 1 2, частью же, для сохранения своего господствующего положения, взять на себя инициативу организации нового иудейского правительства3 Пользуясь отсутствием в Иерусалиме сикариев и половинчатой позицией зелотов, еще старавшихся не выступать против фарисейства и жречества в делах веры и внутренней организации иудейской общины, первосвященники и фарисеи, заседавшие в синедрионе, приняли на себя руководство политической жизнью страны. Во главе синедриона были поставлены Иосиф, сын Го-риона, и первосвященник Анан 4, получившие неограниченные-полномочия в делах управления и подготовки Иерусалима и всей Иудеи к обороне от неизбежного нового натиска римлян 5. Оба они были в душе пораженцами, и лишь страх перед массами, всецело примкнувшими после поражения Галла к зелотам, заставлял их выполнять возложенные на них обязанности. Синедрион же назначил и начальников отдельных областей. Наиболее энергичного руководителя зелотов Елеазара, сына убитого первосвященника Анана, назначили в Идумею — южную область Палестины, не имевшую серьезного военного значения. Наоборот, в Галилею, через которую проходили основные пути наступления римских войск, был отправлен в качестве командующего будущий историк иудейской войны — Иосиф, сын Матвея, молодой фарисей, зарекомендовавший себя как горячий противник антиримского движения 6. Начальники областей могли действовать по своему усмотрению. Иосиф, сын Матвея (Флавий), организовал в Галилее по образцу центрального синедриона — совет из местных старейшин, а в отдельных галилейских городах назначил суды из семи лиц, оставляя за собой и областным советом разбор важнейших судебных дел и
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 19, 7, 8, 9; Sue t. Divus Vespas., 4; Tacit. Hist., V, 10.
2 los. Flav. Bell, iudaic, II, 20, 1.
3 T а м ж e, II, 20, 3.
4 Родственник,— невидимому, отец убитого в августе 66 г. первосвященника, носившего то же имя.
5 los. Flav. Bell, iudaic, II, 22, 1.
6 los. Flav., Currie, vitae, 8.
общее руководство политической жизнью областиМожно предполагать, что аналогичное управление получили и другие области Палестины, оказавшиеся в руках мятежников.
Однако положение вновь созданного правопорядка нельзя было назвать прочным. Как центральный синедрион и его вожди в Иерусалиме, так и поставленные им областные наместники и не думали о реорганизации общественной системы. Все их усилия были направлены на восстановление спокойствия и охрану существующих имущественных отношений. Между тем, низшие слои населения стремились освободиться от бремени невыносимой экономической эксплуатации не только со стороны римских властей, но и собственных землевладельцев и кредиторов. Это сказалось уже в первые дни восстания, когда толпа сикариев сожгла здание архива, и проявилось в получившем вновь широкий размах движении после отступления римлян 1 2. Найдя вождя в лице Симона, сына Гиора, сикарии выступили против богатых землевладельцев Акраватского округа 3. Симон «через вестников обещал рабам свободу, а свободным вознаграждение... Он грабил селения в горах, но когда, чем дальше — все больше стекалось к нему людей, он отважился спуститься в долину. Теперь он стал страшным и для городов... в его войске, кроме рабов и разбойников, было также немало граждан, повиновавшихся ему как царю...» 4. Повидимому, они не ограничились разгромом движимого имущества своих эксплуататоров, но и захватили их земли 5 и обещали освобождение рабам 6. Защищая интересы землевладельцев, иерусалимское правительство отправило карательную экспедицию против Симона бар Гиора и его сторонников. Последние отступили в Мосаду, ставшую с начала восстания оплотом движения сикариев, и оттуда стали совершать набеги на Идумею, правители которой были вынуждены расставить гарнизоны по сельским местностям в целях защиты землевладельцев.
По мере развития событий обострились взаимоотношения между иерусалимским правительством и зелотами. Если в самом Иерусалиме первосвященник Анан, Иосиф, сын Гориона,
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 20. 5.
2 T а м ж e, IV, 3, 2.
3 Т а м ж е. II, 22, 2.
4 Т а м же* IV, 9, 3—4. Упоминание о сикариях имеется и в Деянии
Апостолов, XXI, 38.
5 Чрезвычайно интересное замечание о следах аграрных беспорядков, происходивших в 66—67 гг. и получивших отражение в Мишне (части Талмуда), дает проф. А. Б. Ранович. В своей статье «Социальная революция в Иудее в 66—73 гг.» (Вестник древней истории, т. I, Москва, 1937 г., стр. 131—134) Ранович приходит к выводу, что термин «сикарикон» обозначает земельные владения, захваченные сикариями.
6 los. Flav. Bell, iudaic, IV, 9, 3.
и Симеон, сын Гамалиона, вынужденные считаться с популярным в массах населения Елеазаром, сыном Симона, возглавившим зелотов, все же подготовляли город к обороне, хотя делали это крайне беспорядочно и неорганизованно, то в Галилее началась открытая борьба между назначенным синедрионом наместником Иосифом и вождем галилейских зелотов Иоанном из Гисхалы. Последний хорошо разгадал лицемерную тактику иерусалимского наместника. Иосиф, проявлявший, казалось, большую энергию в деле подготовки обороны, по существу, сводил дело к внешней шумихе вокруг организации галилейского ополчения по образцу римских войск Г Он укрепил также ряд городских центров 1 2, но совершенно не боролся с романофильскими настроениями среди населения крупнейших из них— Сейфориса и Тибериады. Более того, он усиленно охранял от конфискации и разграбления имущество царя Агриппы 3, находившегося в римском лагере 4. Когда же жители Тибериады открыто перешли на сторону римлян, Иосиф для вида захватил знатных лиц этого города, но тотчас отпустил их, сообщив им свои истинные политические планы 5. Подобная «деятельность» Иосифа возбуждала негодование среди галилейских зелотов и их вождя — Иоанна из Гисхалы — смелого воина и умелого организатора, объединившего вокруг себя беглецов из Сирии и сельское население Галилеи6. Иоанн укрепил стены своего родного города Гисхалы и открыто обвинял Иосифа в подготовке предательства 7. Указывая на подозрительность поведения Иосифа, Иоанн добился от синедриона отправления в Галилею следственной комиссии. Однако Иосиф, арестовав комиссаров, отправил их обратно в Иерусалим и удержал командование до момента вторжения римской армии в Галилею.
Поражение Цестия Галла заставило Нерона обратить серьезнейшее внимание на политический пожар, разгоревшийся на Востоке. Тот факт, что положение на Востоке стало опасным, понял даже Нерон, совершавший в этот момент свое артистическое турнэ по Греции. Взамен умершего Цестия Галла император назначил командующим иудейской армией старого опытного боевого командира, зарекомендовавшего себя еще при Клавдии во время похода в Британию,— Веспасиана Флавия, не взирая на его близкие отношения с Нарциссом. Это назна-
1 los. Flav. Bell, iudaic, II, 20, 7.
2 Иотопату, Вирсавию, Селами, Карарекхов, Иафу, Тибериаду, Селев-кию, Сегану, Гомалу (los. Flav., Bell, iudaic, II, 20, 6).
3 los. Flav. Bell, iudaic, II, 24, 3; Currie, vitae, 13.
4 los. Flav. Bell, iudaic, II, 21, 3, 4, 5. 6.
5 los. Flav., Currie, vitae, 35.
« los. Flav. Bell, iudaic, II, 21, 1, 2, 6; VII, 8, 1.
7 T а м ж e, II, 21, 3
Схема военных действий в Иудее в 67—68 гг.
чение определялось еще и тем, что император не побоялся доверить Веспасиану командование, не ожидая с его стороны враждебного себе выступления Г
В распоряжение Веспасиана были даны крупные военные силы. Ядром армии являлись 4 легиона, усиленные многочисленными вспомогательными когортами и войсками союзных царей, всего, по вычислениям Моммзена, около 50 000 человек 2.
Повстанцы могли противопоставить этой вышколенной армии, хотя многочисленные, но плохо вооруженные и обученные войска, которым недоставало конницы и квалифицированного командного состава. Все это сглаживалось уверенностью инсургентов в правоте своего дела и фанатичной надеждой на помощь бога Яхве. Но первая же наступательная попытка восставших — нападение на Аскалон, кончившаяся разгромом иудеев, показала полную невозможность для них борьбы с римлянами в открытом поле3.
Между тем, Веспасиан, соединившись в Антиохии с царем Агриппой и его армией, медленно наступал на Иудею с севера. Обосновавшись в Птолемаиде, он занял своим гарнизоном перешедший на сторону римлян крупнейший из галилейских городов Сепфорис. Иосиф пытался отбить город у римлян, но потерпел полное поражение 4. Вслед за этим римляне наводнили Галилею своей конницей, оттеснявшей иудейское население в города и укрепления. Основная же римская армия овладела городком Габарой и осадила Иотапату. Случайно в крепости оказался осажденным и сам Иосиф, незадолго перед этим запрашивавший иерусалимское правительство, не думает ли оно вступить в мирные переговоры с римлянами, или, если оно решило продолжать войну, прислать в Галилею боеспособные войска 5.
Иотапата была взята после упорной борьбы, в которой погибли все защитники осажденной крепости, исключая Иосифа, сдавшегося римлянам. Взятие города и пленение командующего внесли полный разлад в среду галилейского населения. В то время, как зажиточная часть галилейских жителей стремилась к сдаче римлянам, сельское население и иудейские беженцы из сирийских городов настаивали на продолжении борьбы 6.
1 Suet. Divus Vesp. 4.; los. Flav. Bell, iudaic, III, 1, 2, 3; Tacit. Historia V, 10.
2 T. Моммзен. Римская история, т. V, стр. 476. Примечания Москва, И. Л. 1949.
3 los. Flav. Bell, iudaic, III, 1. 2, 3.
4 T а м же, III, 4, 1.
5 T а м же, III, 7, 2.
6 T а м же, III, 9, 8.
После взятия и разгрома Тирихеи, Веспасиан захватил в плен массу беглецов из соседних городов и областей Сирии. Часть их он продал в рабство, часть же (до 6 000 чел.) отослал к Нерону в Грецию, где они были использованы при постройке канала через Истм. Постоянное же население галилейских городов было большей частью амнистировано. В октябре 67 г. после напряженной борьбы римляне овладели хорошо укрепленной Гамалой и заняли Гисхалу, тайно оставленную Иоанном, бежавшим со своими сторонниками в Иерусалим Г Таким образом, к концу 67 г. восстание в Галилее было подавлено и основная масса инсургентов оттеснена в Иерусалим.
Весной 68 г. Веспасиан рассчитывал закончить войну в Иудее взятием столицы мятежной страны, но события в западных провинциях и самой Италии заставили его выжидать, тем более, что все усиливавшиеся противоречия в иудейском обществе переросли в ожесточенную гражданскую войну, крайне ослабившую сопротивляемость инсургентов.
Исходным пунктом этой борьбы явилось появление в Иерусалиме зелотских отрядов Иоанна из Гисхалы. Иоанн повел деятельную агитацию среди иерусалимского населения, объясняя неудачу в Галилее результатом предательской тактики Иосифа, подчеркивая ответственность за происшедшее синедриона и правительства Анана и призывая к усилению борьбы с римлянами 1 2. Однако известия о ходе войны и положении в Галилее вызывали среди зажиточной и богатой части жителей Иерусалима совершенно противоположную реакцию. По словам Иосифа Флавия «люди рассудительные и более солидного возраста все без исключения предвидели грядущее и оплакивали город, как будто он уже пал...» 3. Более того, когда между зелотами, настаивавшими на продолжении борьбы с Римом, и сторонниками капитуляции, возглавлявшимися влиятельнейшими из фарисеев и первосвященниками, начались открытые столкновения, то все противники зелотов объединились под лозунгом восстановления спокойствия, образовав группировку, условно называемую Иосифом «партией мира». Политические позиции этой партии определялись опасением за свои имущественные права и социальные привилегии, поставленные под угрозу зелотами и сикариями. Для ликвидации этой угрозы имущие слои были готовы капитулировать перед Римом 4 5.
Подозревая вождей «партии мира» и в первую очередь родственников Агриппы II в тайных сношениях с Веспасианом \
1 los. F1 a v. Bell, iudaic, IV, 11—10; 2, 1—5.
2 Там же, IV, 3, 1, 2, 3.
3 Т а м же, IV, 3, 2.
4 Т а м же, VII, 8, 1.
5 Т а м же, IV, 3, 14, о том же IV, 4, 1.
зелоты решились на окончательный разрыв с жреческой аристократией и влиятельнейшими из фарисеев. Неожиданно захватив царских родственников — государственного казначея Антипу, бывшего посла к Флору, Сору и Леви, они казнили их в тюрьме, обвинив в подготовке сдачи города римлянам Ч
Вслед за этим зелоты заняли храм и превратили его в свой опорный пункт1 2. Стремясь упрочить свое положение и подорвать авторитет противников, зелотские вожди решили назначить нового первосвященника из народа, путем жребия, ударяя тем самым по привилегиям знати3. Таким образом, первосвященником был избран Фанния или Пинхас, житель одного из соседних с Иерусалимом поселков 4.
Руководители жречества и фарисейства не могли более переносить подобные «дерзости». Они напрягли все свои силы для организации выступления против тех, кто осмелился посягнуть на их монополию в области культа. Первосвященники и влиятельнейшие из членов синедриона усиленно призывали население Иерусалима к выступлению против зелотов 5.
Узнав о подготовке нападения, зелоты вышли из храма навстречу своим противникам, и на улицах Иерусалима начались столкновения 6. Несмотря на отчаянную храбрость, зелоты были подавлены численностью сторонников первосвященников и оттеснены в храм. Не решаясь штурмовать святилище, Анан ограничился лишь блокадой храма. Иоанн гисхальский первоначально занял позицию нейтральную, но когда зелоты укрылись в храме, он начал высказывать им свое сочувствие и советовал искать помощи у воинственных жителей Идумеи. Положение зелотов было столь затруднительным, что они последовали этому совету, и через короткое время (февраль — март 68 г. н. э.) отряды идумеян появились под стенами столицы 7.
Оказавшись между двух огней, Анан и его сторонники пробовали уговорить идумеян возвратиться к себе на родину. Один из первосвященников, Иегошуа, обратился к идумеянам со стены с речью, в которой называл зелотов уголовными преступниками, убийцами знати 8. Эти уговоры не достигли цели. Требуя открытия ворот, идумейские вожди выразили свое крайнее
1 los. Flav. Bell, iudaic, IV, 3, 4, 4.
2 T а м же, IV, 3, 6.
3 Т а м ж е, IV, 3, 6—7.
4 Т а м же, IV, 3, 8.
5 Т а м ж е, IV, 3, 9.
6 los. Flav. Bell, iudaic, IV, 3, 12.
7 T а м ж e, IV, 4, 1, 2, 3.
8 Т а м же, IV, 4, 4.
возмущение обращением знати с собой и зелотами, обвиняя первосвященников в лицемерии L Неудачное окончание переговоров еще более утвердило первосвященников в их решении не допускать в Иерусалим идумейские отряды. Однако в следующую же ночь, воспользовавшись оплошностью стражи 1 2, покинувшей посты у храма, вследствие страшной грозы и ливня, зелоты прорвались из святилища к городским воротам и соединились с идумейскими отрядами. Тотчас же объединенные силы идумеян и зелотов обрушились на охрану храма и, уничтожив ее, сделались хозяевами Иерусалима 3.
Овладев городом, зелоты и идумеяне сурово наказали вождей враждебной массе «партии мира». Были казнены первосвященники Анан, Иегошуа и ряд других представителей аристократии 4. Зелоты реорганизовали синедрион путем включения в него представителей народа, затем был организован ряд процессов 5 по обвинению в измене народному делу большинства старых правителей 6. Однако первый состав суда не оправдал доверия зелотов и был разогнан ими. Число осужденных из среды знати было, повидимому, весьма значительно, но не в такой степени, как это пытается изобразить Иосиф Флавий. Стремясь всячески опорочить деятельность своих политических врагов в глазах потомства, Флавий доходит до» утверждения, что зелоты казнили более 12 000 человек7, полностью истребив верховное жречество и аристократию. Это явное преувеличение, так как несколько ниже он сам же сообщает об оставшихся в Иерусалиме первосвященниках8. Так же противоречивы указания Флавия и о взаимоотношениях зелотов с народной массой. Сообщив первоначально, что зелоты не преследовали демоса9. Флавий противоречит далее этому утверждению заявлением, что зелоты истребляли и простой народ 10. Переворот, произведенный зелотами, уничтожил господство знати, потерявшей не только руководящую роль в государственном аппарате, но также и значительную часть имущества, конфискованную у казненных членов аристократических фамилий. Понимая невозможность продолжения борьбы с зелотами в Иерусалиме, многие из уцелевших представителей знати и влиятельнейших из
1 los. Flav. Bell, iudaic, IV, 3, 12.
2 Там же, IV, 3, 12; 2, 4, 6.
3 Т а м же.
4 Т а м же, IV, 5, 2.
5 los. Flav. Bell, iudaic, IV, 5, 4
° T а м же.
7 Т а м же, IV, 5, 2.
8 Там же, IV, 8, 11.
9 Та м же, IV, 5, 2.
10 Т а м же, IV, 5, 3.
фарисеев бежали из города в местности, занятые римскими войсками \
Однако зелотам пришлось столкнуться не только с иерусалимской аристократией. Политический переворот в Иерусалиме усилил размах волнений сельского населения во всей Иудее. Сикарии, утвердившись в Масаде и значительно увеличившись в числе за счет присоединения к ним многочисленных пришельцев 1 2, громили владения землевладельцев и захватывали сельскохозяйственные продукты. Особенно же усилило сикариев присоединение к ним Симона бар Гиора с дружинами, включавшими в свой состав и освобожденных рабов 3. Попытка зелотов, заинтересованных в сохранении земельных владений, пресечь деятельность сикариев оказалась безуспешной. Симон бар Гиора не только разбил высланные против него иерусалимские отряды 4, но и расширил область влияния сикариев, подчинив себе дружественную зелотам Идумею, и овладел древним городом Хевроном, где захватил большие запасы хлеба 5. Не будучи в силах сломить отряды Симона в открытом бою, зелоты захватили его жену, думая этим принудить его к капитуляции 6, но, не добившись ничего, вынуждены были освободить пленницу. Освободив жену, Симон несколько отошел от столицы, но продолжал свои враждебные действия против зелотов, препятствуя сельскохозяйственным работам в окрестностях города 7.
Эти обстоятельства делали положение зелотов в Иерусалиме весьма тяжелым, тем более, что в их среде начались взаимные столкновения. После разгрома «партии мира» на первое место среди зелотских вождей выдвинулся Иоанн из Гисхалы, фактически возглавивший руководство зелотами. Опираясь на галилейских воинов, пришедших с ним в Иерусалим, он был вынужден терпеть падение среди них воинской дисциплины и спокойно смотреть на их своеволие. Падение дисциплины привело к столкновению зелотов Иоанна с идумейскими воинами, укрывавшимися в Иерусалиме. Воспользовавшись недовольством идумеян, остатки аристократии вступили с ними в союз для борьбы против Иоанна 8. Оттеснив зелсйтов в храм, идумеяне все же не в силах были овладеть этим хорошо укрепленным пунктом. Боясь ответного наступления сторонников Иоанна,
1 los. Flav. Bell, iudaic, IV, 3, а также Талмуд. Иерус. Мегилла. Талмуд. Абот р. Натан с. 4, Мидраш. Кохелей, 64.
2 Т а м ж е, IV, 7. 2.
3 Там же, IV, 9, 4.
4 Т а м ж е, IV, 9, 5.
5 Т а м ж е, IV, 9, 6, 7.
6 Т а м ж е, IV, 9, 8.
7 Т а м ж е, IV, 9, 10.
8 Там же, IV, 9, 1L
они, после совещания с первосвященниками, решили призвать в Иерусалим Симона бар Гиору, желая противопоставить его Иоанну. Приглашенный в столицу первосвященником Матфием, Симон вступил в город, настроенный одинаково враждебно как по отношению к зелотам Иоанна, так и приглашавшим его идумеянам -и остаткам саддукеев. Заняв город, Симон пци поддержке жителей попытался было выбить зелотов из их убежища, но, потерпев поражение, не счел более нужным расходовать свои силы на бесплодные штурмы твердыни, предпочитая заботиться об укреплении своей власти в занятых им частях Иерусалима Таким образом, попытка уцелевшей части саддукейской аристократии избавиться от одного врага с помощью другого потерпела полную неудачу.
Все эти перевороты и внутренняя борьба в лагере инсургентов продолжались большую часть 68-го и весь 69-й г. н. э., представляя собой вторую фазу Иудейской войны 66—73 гг. н. э. Вызванное неистовым произволом местного представителя римского правительства, восстание в Иудее с самого же начала было направлено не только против Рима, но и против всей системы эллинистическо-римского угнетения. В ходе восстания наиболее последовательные радикальные группировки, выступавшие на борьбу с римлянами и эллинизованным населением соседних стран, перешли к борьбе против собственных эксплуататоров. В результате этого представители господствующих слоев иудейского общества, стремившиеся уже в начале движения предотвратить взрыв возмущения народных масс, начинают прилагать все усилия для его подавления, с целью сохранения своих прав и имущества. Религиозные же теории, во имя борьбы за которые будто бы разыгрывалась политическая борьба в Иудее, по существу лишь прикрывали социально-экономическую подоплеку событий.
В страхе перед возмущением народных масс господствующие слои иудейского общества готовы были отдать себя под власть иноземных захватчиков для того только, чтобы сохранить свое господствующее положение.
Иудейская война по существу является одним из массовых движений, направленных против эллинистическо-римской рабовладельческой системы общественных отношений. В ходе развития событий отошли на второй план моменты религиозной и племенной розни и осталось лишь деление общества на имущих и неимущих — эксплуататоров и эксплуатируемых.
Попытки буржуазных историков охарактеризовать события в Иудее лишь как проявление религиозно-племенной розни являются следствием нежелания достаточно внимательно разо-
1 los. Flav. Bell, iudaic, IV, 9, 12
Триумфальная арка на римском форуме, сооруженная в честь побед Тита Флавия в Иудее. Внутри арки, на стене, барельефное изображение триумфа Тита Флавия
браться в фактическом материале, передаваемом нам источниками, и их сознательной научной недобросовестностью.
Обзор событий в иудейской войне в 66—69 гг. н. э. был бы крайне неполным без указания на характер действий римского командующего после окончания галилейской войны.
Закончив кампанию в Галилее, Веспасиан весной 68 г. возобновил военные действия в широких масштабах. Он не согласился с предложением Овоих помощников немедленно атаковать Иерусалим, использовав внутреннюю борьбу в среде инсургентов, но предпочел завладеть Гадарой, главным городом Иереи, захваченным им без боя благодаря поддержке со стороны местной знати Г Одновременно с этим начальник римской кавалерии Плацид разгромил отряды восставших на берегах реки Иордана, близ города Иерихона 1 2.
Известия о восстании в западных провинциях империи побудили Веспасиана к более энергичным действиям с целью ско
1 los. Flav., Bell, iudaic, IV, 7, 3.
2 T а м ж е, IV, 7, 5—6.
рейшего окончания войны. Он овладел Иерихоном, Адидом, Гадарой и уже готовился к осаде самого Иерусалима, когда весть о падении Нерона заставила его переменить свой план. Окружив инсургентов в Иерусалиме, Веспасиан начал выжидать дальнейшего развития событий.
Глава восьмая
ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС 68—69 гг. I в. н. э.
После разгрома заговора Пизона и фальшивого триумфа, устроенного парфянскому царевичу Тиридату, приезжавшему в Рим для получения от Нерона утверждения его на армянском троне \ Нерон, не обращая внимания на восстание, вспыхнувшее в Иудее, и волнения в соседних с ней провинциях восточной части империи, решился, наконец, осуществить свое заветное желание путешествия на Восток, в первую очередь — в Элладу. Оставив управление Римом и империей на попечение вольноотпущенника Гелия, наделенного неограниченными полномочиями 1 2, император в сопровождении огромной свиты осенью 66 г. отправился в Грецию, где для него были организованы подряд в течение одного года все традиционные игры и состязания, в которых принцепс мог бы показать свои таланты в качестве певца, музыканта, драматического актера и колесничего.
Утопая в лести и собирая сотни актерских призов, император медленно совершал по Греции свое артистическое турне, не взирая на все более и более явные признаки надвигавшейся политической бури. Ни сообщения о поражени Цестия Галла, ни весть об открытии в его отсутствие в Италии заговора Ви-ниция в Беневенте 3 не могли отвлечь Нерона от его любимых занятий4. Лишь в самом конце 67 г., после ряда повторных просьб Гелия, убеждавшего императора в кратчайший срок возвратиться в столицу, Нерон оставил, наконец, Грецию и, осыпав греческие города наградами, освободив их от податей и
1 Suet. Nero, 13; Dio Cass., LXIII, 1—7.
2 Dio Cass., LXIII, 22.
3 О заговоре Виниция имеется лишь краткое упоминание у Светония (Nero, 36). Однако, повидимому, в связи с этим заговором находятся казни Сульпиция Северина и его сыновей, произведенные, по сообщению Диона Кассия (LXIII, 18), Гелием как раз около этого времени.
4 Suet. Nero, 23.
даровав им автономию *, переправился в Италию1 2. Путешествию из Брундузия в Рим Нерон придал сугубо помпезный характер. Для проезда триумфального шествия императора проламывались стены городов 3. Перед «триумфатором» несли 1808 венков, полученных им в качестве победителя на артистических состязаниях 4.
Возвращение принцепса в Рим ничего не изменило. Занятый еще более прежнего своей «артистической» деятельностью и химерическими проектами восточного похода, Нерон, как прежде, продолжал грабить имущие слои населения Италии и западных провинций. Население было до крайности раздражено бесконечными, все возраставшими поборами, массовыми казнями и конфискациями имуществ 5. Недовольство и возбуждение провинциального населения уже не ограничивалось простым ропотом, а выливалось в более активные формы протеста. В Испании на Нерона писали стихи. «Их носили и распевали везде»6. Несомненно, что немало способствовал озлоблению населения западных провинций и новый рекрутский набор, произведенный в Африке и Нарбоннской Галлии7.
Такова была политическая конъюнктура, когда пропретор Нарбоннской Галлии Юлий Виндекс в марте 68 г. обратился во Вьенне8 к подчиненному ему населению и наместникам других провинций с призывом восстать против Нерона 9.
О целях и характере восстания Виндекса в среде буржуазных исследователей нет единодушного мнения. Некоторые историки склонны считать его скрытым галльским сепаратистом 10 11, другие 11 склонны утверждать, что восстание было поднято лишь с целью низвержения Нерона. Но, повидимому, полностью нельзя солидаризироваться ни с одним из этих мнений, так как большинство историков недооценивает, а зачастую сознательно и вовсе не принимает во внимание всю сложность социальной обстановки, в которой развернулись события в Галлии.
Инициатор движения Юлий Виндекс представлял собой ти-
1 Suet. Nero. 24. В настоящее время найдена плита с воспроизведением речи Нерона о даровании «свободы» Греции. Текст речи, найденный на одной из плит, вделанных в стену церкви святого Георгия близ Кардитцы, опубликован в С. I. G. VII № 2713.
2 Dio С a s s, LXIII, 19.
3 Suet. Nero, 25.
< Dio Cass., LXIII, 21.
s Plin. Nat. Hist, XVIII, 35; Tacit. Ann, XVI, 13; P 1 u t. Gaiba, 4; Dio C a s s, LXIII, 22,
G P 1 u t. Gaiba, 4.
7 Tacit. Ann, XVI, 13.
8 Тацит называет Вьену «Очагом галльской войны». Tacit, Hict, I, 65.
9Plut. Gaiba, 5; Suet. Nero, 40; Gaiba, 3; Dio Cass, LXIII, 22
10 M. И. Ростовцев.
11 Э. Ренан и др.
Монета императора Гальбы. На обороте наопись: „Libertas publica* („Общественная свобода* х)
пичный пример романизованного галльского рабовладельца. Происходя по матери из рода аквитанских племенных вождей, он унаследовал от отца не только права римского гражданства, но и звание сенатора 1 2. Подготовляясь к выступлению против Нерона, Виндекс отправил к ряду соседних наместников обращения с предложением выступить совместно с ним. Большинство римских магистратов, не доверяя Виндексу, переслали его письма императору 3. Более того, легат Аквитании даже обратился с просьбой о помощи к наместнику Терраконской Испании Сульпицию Гальбе4. Какие же цели ставил перед собой Виндекс, поднимая знамя мятежа? К сожалению, подлинные обращения Виндекса к другим провинциальным наместникам и галльскому населению не сохранились до нашего времени. Однако о их характере возможно заключить из пересказа Светония 5 и речи Виндекса, приведенной Дионом Кассием 6. В этой речи Виндекс отмечает пороки и преступления Нерона, ограбление провинций («разграбил весь римский мир»), недостойные для императора актерские выступления. В конце речи Виндекс будто бы восклицал: «Поддержите! Помогите римлянам и подарите обратно миру его свободу!» Если даже предположить, что эта речь никогда не произносилась, что ее, подобно многим другим речам политических деятелей, сочинил Дион Кассий, то все же необходимо отметить, что в ней замечательно точно отмечены по порядку причины, вызвавшие разрыв аристократии с Нероном. Ссылки Виндекса на личные качества прин-
1 Выражение «общественная свобода» здесь условно Оно означает лишь восстановление политических прав сената.
2 Dio Cass., LXIII, 22.
3 Pint. Galba, 5.
4 Suet. Galba, 9.
5 T а м же.
6 Dio Cass., LXIII, 22.
цепса и его аморальные поступки, служившие как бы дополнением к его полной непригодности в качестве правителя, вполне уместны и закономерны в устах романизованного галльского аристократа1. Особенно же характерен призыв о помощи римлянам, вследствие чего вполне возможно предположить, что источником для Диона послужили если не письма или обращения самого Виндекса, то во всяком случае пересказы их в сочинениях историков, не дошедших до нашего времени, где эти материалы излагались достаточно подробно. Сам Виндекс стремился лишь к низвержению Неровна и замене его принцепсом, более отвечавшим интересам господствующих слоев рабовладельческого общества, широкие же массы галльского населения присоединились к восстанию с иными целями 1 2.
Плутарх сообщает о стотысячной армии восставших3, социальный состав которой был далеко не однородным. Движение было начато знатью, возглавляемой римским пропретором, но постепенно в него были втянуты широкие слои зависимого закабаленного населения сельских местностей Галлии. Это подтверждается тем, что к восстанию не присоединилось ни население крупнейшего из галльских городов Лугудуна, благодарного Нерону за снижение податей, ни восточные округа страны 4, где социальная дифференциация была менее резка, чем в южных и центральных районах, и, что особенно важно, к восстанию не присоединились рейнские легионы.
Колебания среди самого галльского населения и враждебность к восставшим Лугудуна, восточной Галлии и рейнских легионов — все это, повидимому, и явилось причиной того, что известие о галльском восстании не вызвало особой тревоги в Риме5. Однако Нерон, побуждаемый, повидимому, известиями об обращении Виндекса к наместникам, решил сменить ряд провинциальных правителей и подослать даже к некоторым из них убийц 6. Распоряжение об убийстве наиболее ненадежных наместников толкнуло одного из них — старого заслуженного полководца и сенатора Сульпиция Гальбу, управлявшего Испанией, на отложение от Нерона. С начала восстания в Галлии Гальба занимал колеблющуюся, выжидательную позицию. Он не сообщил Нерону о письмах Виндекса 7, а, перехватив тайное распоряжение принцепса об убийстве его самого8,
1 Plut. Gaiba, 13, 5.
2 Т а м же, 18.
3 Т а м ж е, 5.
4 Suet. Gaiba, 12; Plut. Gaiba, 31; Tacit. Hist., I, 8 и 65.
5 Suet. Nero, 40.
6 T а м ж e, 43.
7 Plut. Gaiba, 5.
8 Suet. Gaiba, 9.
примкнул к противникам Нерона, согласившись возглавить движение провинциального населения против ненавистного императора.
Значительная часть населения испанских провинций поддержала инициативу своего наместника, освободившего многих лиц, попавших в долговое рабство за невыплату податей Г На торжественном собрании жителей провинции Гальба выступил с жалобами на Нерона, создал совещательный орган из знатнейших представителей провинциальной аристократии и произвел военный набор, создав новые части войск в добавление к уже ранее стоявшим в ней отрядам 1 2.
Провозглашенный императором, Гальба отказался от этого титула, и, объявив себя лишь «легатом сената и народа римского» 3, разослал по провинциям эдикты с предложением поддержать его мероприятие. Это обращение имело успех. Так, наместник Лузитании Отон, бывший друг, а впоследствии соперник Нерона из-за Поппеи Сабины, тотчас примкнул к Гальбе и оказал ему поддержку своими советами и материальными средствами 4.
Население провинций в своем большинстве сочувствовало действиям Гальбы, но совершенно иное настроение господствовало среди войск, составлявших римскую оккупационную армию на севере Испании. Часть солдат раскаивалась в нарушении присяги и попыталась восстать против Гальбы5, едва не погубив этим всего движения.
Еще большую угрозу для восставших и их вождей представляла политическая позиция рейнской армии. Руководимые Вир-гинием Руфом, рейнские легионы двинулись против галлов и встретились с армией инсургентов близ города Везонции (современный Безансон). Вожди обеих армий вели переговоры и даже имели личное свидание, но когда войска Виндекса двинулись вперед, чтобы занять город, легионеры неожиданно, без приказания Виргиния Руфа, напали на галльские отряды, двигавшиеся без охраны и порядка, и разгромили их, учинив жестокую резню6. На поле сражения осталось до 20 000 галлов. Сам же Виндекс, отчаявшийся в счастливом исходе своего предприятия, покончил самоубийством. Гальба, получивши известие о катастрофе армии восставших, удалился в город Клу-
1 Pint. Galba, 6.
2 Suet. Galba, 10.
3 Там же; Plut. Galba, 9. О том, что Гальба пытался представить себя восстановителем и защитником свободы, можно заключить и на основании надписей, выбитых на отчеканенных им монетах (см. рис. на стр. 199).
4 Plut. Galba, 29; Sue t. Otho., 4.
5 Suet. Galba, 10; Dio Cass., LXIII, 23.
6 Dio C a s s., LXIII, 24.
[♦—»-**[ Hymn Зойск вителлин
Нападения варваров
§ | Расположена римских легионов
вию, потеряв всякую энергию и раскаиваясь в своем начинании !.
Какие же причины вызвали столь резкий антагонизм между легионерами и восставшими? Выше неоднократно указывалось, что среди солдат рейнской армии было немалое число уроженцев Галлии. Таким образом, вряд ли возможно говорить об этом столкновении, как о столкновении двух враждебных народностей. Вернее будет предположить, что солдаты легионов, происходившие в массе из необеспеченных слоев населения, столкнулись с галльской аристократией и ее клиентами, разрушая все расчеты Виндекса на возможность соглашения и совместные действия с Виргинием Руфом.
Однако разгром армии восставших лишь несколько замедлил, но не изменил общего развития событий. Победившие при Везонции легионы были настолько озлоблены на Нерона за задержку жалования1 2, что провозгласили императором своего начальника. Только категорический отказ Виргиния Руфа, заявившего воинам, что «сам он не возьмет власти, не позволит взять ее другому, если только на него не падет выбор сената» 3, помешал воинам осуществить их намерения. Хотя армия и не выступила открыто против Нерона, но слухи о намерениях и настроениях солдат еще более поколебали положение императора. Тем более, что он оказался совершенно не в состоянии воспользоваться полной дезорганизацией восставших. Переходя от крайнего оптимизма к истерическим припадкам отчаяния 4, Нерон терял время в бездействии, строя химерические планы 5. Не имея материальных средств и войск, он пытался обло<жить население Рима новыми податями и призвать граждан в ряды войск. Когда же эта попытка потерпела полный провал, он объявил о наборе в армию рабов 6. Но все эти мероприятия, в особенности повышение цен на хлеб, не принося реальных результатов, лишь крайне озлобляли римское население7. Недовольство Нероном прорывалось ъ виде насмешек и глумления над статуями императора и распространением по городу оскорбительных для него стихов и эпиграмм 8.
Известия о колебаниях рейнских легионов и попытка Нерон а склонить преторианскую гвардию на бегство в Египет решили судьбу императора 9.
1 Pint. Galba, 8; Suet. Galba, 11.
2 Suet. Nero, 32.
з Plut. Galba, 8; Dio C a s s., LXIII, 25.
4 Suet. Nero, 42; P 1 u t. Galba, 7.
5 Suet. Nero, 43.
6 Suet. Nero, 44; Tacit. Hist., I, 16.
7 Suet. Nero, 45;
8 T а м ж e, 45, 46.
9 T а м ж e, 47; P 1 u t. Otho, 3.
Префект претория Нимфидий Сабин и другие преторианские командиры не только не согласились на отъезд из Рима, но, убедившись в полной безнадежности положения Нерона, побудили солдат провозгласить Гальбу императором1 (8 июня 68 г.), обещав воинам от его имени огромные суммы денег1 2. Инициатива преторианцев была с восторгом воспринята сенатом, тотчас же объявившим о низвержении Нерона и привлечении его к суду за совершенные преступления3. Лишь вынужденное самоубийство спасло обанкротившегося в конец правителя от позора публичного наказания (9 июня 68 г.).
Падение Нерона по существу еще не означало окончания политического кризиса, и даже не завершило его первой фазы. Наоборот, несмотря на провозглашение Гальбы императором в Риме, вопрос о действительном преемнике последнего из императоров Юлиево-Клавдиевой династии продолжал оставаться открытым 4.
Хотя значительная часть испанской и галльской провинциальной аристократии поддерживала Гальбу, а сенат и преторианцы, увлеченные Нимфидием Сабином, признали его прин-цепсом, его утверждение во власти зависело от позиции, которую занимали в отношении претендента наместники остальных провинций с их армиями, зачастую тесно связанными с широкими кругами провинциального населения.
Некоторые же из наместников колебались. Легат Африки — Клодий Макр и командиры рейнских легионов — Фонтей Капитон и Виргиний Руф по разным причинам медлили с провозглашением Гальбы императором, доставляя претенденту большое беспокойство своим поведением5. Наибольшие опасения внушал Гальбе командующий рейнской армией Виргиний Руф. Будучи по рождению и консерватизму своих политических взглядов типичным представителем нобилитета, он, несмотря на предложение Гальбы о совместной борьбе против Нерона6, занимал колеблющуюся позицию. Относясь отрицательно к Нерону и категорически отказавшись далее его поддерживать/ что, по существу говоря, и решило судьбу императора, Виргиний Руф не был склонен к каким-либо компромиссам ни с галльским населением, ни с собственной солдатской массой, неоднократно пытавшейся заставить его взять в свои руки верховную власть.
Заняв выжидательную позицию по отношению к Гальбе,
1 Pint. Galba, 19; Suet. Nero, 48; Dio Cass., LXIII, 28.
2 Plut. Galba, 11; Suet. Galba, 16.
3 Plut. Galba, 10; Suet. Nero, 49; Dio Cass., LXIII. 28.
4 Tacit. Hist., I, 4.
5 Suet. Galba, 11; Plut. Galba, 8.
6 Plut. Galba, 8.
Виргиний Руф усиленно прокламировал идею о том, что вопрос о форме правления или выборе нового принцепса должен быть решен сенатом Г Этим он как бы побуждал сенат к новой попытке восстановить республику.
Еще более отрицательную позицию по отношению к Гальбе занял наместник Африки — Клодий Макр, подстрекаемый республикански настроенными представителями нобилитета, бежавшими к нему из Рима 1 2. Имея возможность подорвать доставку в столицу хлебных транспортов, Клодий Макр, рассчитывая на восстановление республики, «не мог ни удержать за собой власть, ни отказаться от нее и колебался из стороны в сторону...» 3.
Наконец, в самом Риме большую опасность для Гальбы представлял преторианский префект Нимфидий Сабин. Тотчас же после смерти Нерона он отстранил от командования Сафо-ния Тигеллина и, сделавшись единственственным начальником преторианской гвардии, подчинил сенат своему влиянию4. Благодаря обману и грубой демагогии ему удалось распространить свое влияние на массу римского люмпен-пролетариата. Считая падение Нерона своим делом, Нимфидий Сабин действовал в Риме через своих друзей или тайно помогавших ему сенаторов 5, стремясь к захвату власти в собственные руки.
Однако ни один из соперников Гальбы не имел ни достаточного авторитета в среде аристократии, ни поддержки в каких-либо провинциях, наконец, что было решающим, не располагал преданной и многочисленной армией.
Нимфидий Сабин, не обладавший достаточными денежными средствами, не смог склонить на свою сторону командный состав преторианцев и был убит при попытке захвата власти б. Клодий Макр, грабивший население управляемой им провинции, был устранен при помощи подосланных убийц 7. Наместник Нижней Германии Фонтей Капитон погиб от руки легата легиона Фабия Валента 8. Наконец, Виргиний Руф, узнав о признании сенатом Гальбы императором, отстранился от командования и, выехав навстречу новому принцепсу, присоединился
1 Dio Cass., LXIII, 25.
2 Tacit. Hist., I, 13.
3 Plut. Galba, 8 и 17. О республиканских планах Клодия Макра свидетельствуют и монеты его чеканки, найденные в Африке, с республиканским титулом «претора», см. Revue Numism, 1862. N 2. р. 170. Muller. Numism de 1’ancienne Afrique.
4 Plut. Galba, 11.
5 T а м ж e, 12.
6 Plut. Galba, 18 и 19; Tacit. Hist.. I, 5. Мнение Моммзена, что Нимфидий Сабин явился спасителем империи, является совершенно необоснованным.
7 Plut. Galba, 29; Т а с i t. Hist., I, 4.
8 Tacit. Hist., I, 4.
к его свите Г Совершенно без колебаний признали власть Гальбы наместники Востока и оперировавшая в Палестине армия Веспасиана Флавия.
Все же, несмотря на все эти успехи, положение Гальбы продолжало оставаться затруднительным. Падение Нерона, явившееся следствием социально-политического кризиса, крайне обострило противоречия среди различных слоев общества. Отдельные группы населения Рима 1 2, Италии, провинций ожидали от нового принцепса немедленного и резкого улучшения своего положения, предъявляя настолько противоположные требования, что ставили перед ним совершенно невыполнимую политическую задачу. Последняя затруднялась еще более вследствие личных качеств императора.
Происходя из старой патрицианской семьи, будучи родственником жены Августа Ливии и близким к императору лицом в доме всех четырех принцепсов Юлиево-Клавдиевой династии,— Сульпиций Гальба пользовался особенной благосклонностью императора Клавдия. Повидимому, именно благодаря этому он приобрел широкую популярность у населения западных провинций, особенно среди галлов. Неоднократно занимая посты наместников провинций, он принимал участие в походах на Мавританию и Британию. Некоторое время был он и наместником Галлии и, наконец, свыше семи лет пробыл в должности императорского легата в Терраконской Испании 3.
Мнения античных авторов о Гальбе весьма противоречивы. В то время, как Плутарх 4 пытается представить его как симпатичного нобилитету и провинциальной аристократии императора, Светоний 5 и Тацит 6 единодушно подчеркивают его жестокость и суровость, отмечая несоответствие его личных качеств с требованиями, предъявляемыми к носителю верховной власти 7. Образ действий Гальбы в качестве императора вполне подтверждают указания Светония и Тацита.
Получив уведомление о гибели Нерона и признании себя императором в Риме и провинциях, Гальба покинул Испанию и медленно двигался через Галлию в Италию, сопровождаемый легатом Лузитании Отоном, приехавшим из Рима Титом Ви-нием, рядом других лиц и, наконец, набранными в Испании отрядами войск. По дороге он награждал своих сторонников, раздавая галльским общинам права римского гражданства и
1 Plut. Galba, 14.
2 Tacit. Hist. 1, 4.
з Suet. Galba, 4, 5, 6, 7, 8, 9.
4 Plut. Galba, 3, 4.
5 Sue t. Galba, 12.
G Tacit. Hist., I, 49.
7 Там же; Suet. Galba, 7, 14.
Монета императора Вителлин. На обороте изображена богиня мира и сделана надпись „Pax August!" („Мир Августа"). Подразумевается, что Вителлин принес империи мир
снижая подати на 25% 1 и, наоборот, наказывая общины, города и отдельных лиц, дольше других сохранявших верность Нерону 1 2.
Столь резкая разница в отношении к различным общинам не могла не вызвать в их среде взаимной вражды, тем более чреватой серьезными последствиями, что наиболее обиженными общинами явились поселения восточной Галлии, население которых было тесно связано разнообразнейшими узами с войсками рейнской армии 3. Недовольны были и солдаты рейнских легионов, опасавшиеся мести за разгром войск Виндекса и не имевшие надежды на обычные для начала нового принципата награды 4.
Недовольство, вызываемое крутыми необдуманными действиями нового принцепса, стало вновь быстро накапливаться в некоторых частях западных провинций; еще более напряженное состояние создалось в Риме тотчас же после его приезда в столицу. Неблагоприятные для Гальбы слухи распространились среди римского населения еще во время пребывания императора в Галлии5. Они еще более усилились после получения известия о расправе с Клодием Макром и Фонтеем Капитоном 6, вызывая озлобление к принцепсу в известной части нобилитета и всадничества, мечтавших о реставрации республиканского строя.
Еще более осложнили положение мероприятия Гальбы, проведенные им после своего приезда в Рим. Первым из них была
1 Pint. Galba, 25.
2 Suet. Galba, 12.
3 Tacit. Hist., I, 8.
4 Там же; Pint. Galba, 31.
Suet. Galba, 12.
G Tacit. Hist., I, 7.
жестокая резня солдат морской пехоты, из которых Нерон во время восстания Виндекса сформировал легион Г Гальба отменил это распоряжение. Когда же в момент его въезда в Рим бывшие гребцы и воины морской пехоты вышли навстречу новому принцепсу, требуя знамен и квартир, Гальба приказал рассеять их атакой конницы и казнить каждого десятого 1 2.
Вслед за этой страшной расправой Гальба расформировал и отправил на родину когорту германцев — телохранителей императора, уволив их к тому же без всякого вознаграждения 3. Затем последовали новые казни ряда представителей нобилитета, виновных в связях с Нимфидием Сабином или сохранивших до конца верность Нерону4. После этих казней Гальба лишил судей части их привилегий 5. Наибольшее же раздражение вызвало в широких слоях римского общества сокращение зрелищ и раздач, столь частых при Клавдии и особенно при Нероне. В то же время Гальба и не думал выполнять обещания о раздачах преторианцам, сделанных от его имени Нимфидием Сабином. Более того, нуждаясь в средствах, он приказал «взять назад подарки, розданные Нероном актерам и гладиаторам, оставив им лишь десятую часть. Но (денег — А. Б.) собрал он мало и при этом с трудом — большинство, получившее подарки, истратило их... Тогда Гальба велел брать и взыскивать деньги с тех, кто купил что-либо от них, или взял. Исполнение этого не имело границ. Оно заходило далеко и касалось многих...» 6.
Таким образом, очень скоро все население Рима возненавидело Гальбу и ближайших его сотрудников: Тита Виния, префекта Лакона и вольноотпущенника Марциана, скомпрометировавших управление Гальбы своей подкупностью 7 и самоуправством. Особенно обиженными и обманутыми считали себя солдаты, не получившие обещанных им наград. Публичный отказ императора выдать преторианцам подарки и указание на то, что он не покупает, а набирает солдат 8, явились толчком к новым восстаниям, вспыхнувшим почти одновременно на германской границе и в Риме в январе 69 г.
1 января 69 г., в момент ежегодной присяги, верхнерейнские легионы категорически отказались присягать Гальбе и отправили в Рим посольство* с заявлением: «избранный в Испании
1 Suet. Galba, 12.
2 Т а м же.
3 Т а м же.
4 Tacit Hist. I, 5, 6. Plut. Galba, 21
5 Suet. Galba. 12.
6 Plut. Galba, 23, о том же Tacit. Hist., I, 20.
7 Suet. Galba. 14.
8 T а м же, 16.
император им неугоден; пусть преторианцы сами изберут императора, которого затем утвердили бы все войска» L
Хорошо понимая всю опасность своего положения, прекрасно зная о ненависти к себе римского люмпен-пролетариата и преторианцев, Гальба пытался обеспечить себе поддержку нобилитета, усыновив Лициниана Пизона Фруги. Политическую сущность этого усыновления лучше всего объясняет Тацит, вложивший в уста Гальбы следующее заявление: «по Нерону всегда будут тосковать дурные люди; мне и тебе (Пизону — А. Б.) нужно заботиться о том, чтобы не тосковали и хорошие» 1 2. Усыновление Пизона подняло авторитет Гальбы среди староримского нобилитета, но сенат не обладал реальными вооруженными силами, а кроме того, в нем не было и единства. Часть новых сенаторов, и лица, в .прошлом близкие Нерону, не доверяли Гальбе, опасались за свою судьбу. Кроме того, нобилитет был крайне недоволен поведением клевретов Гальбы, завладевших и злоупотреблявших доверием принцепса. Наконец, этот же шаг императора создал пропасть между Гальбой и одним из энергичнейших его сторонников Марком Сальвием Отоном, чрезвычайно популярным среди преторианцев и широких плебейских масс Рима.
Оказав существенную поддержку Гальбе в борьбе против Нерона, Отон рассчитывал на усыновление его бездетным императором 3. Но Гальба предпочел Отону, скомпрометированному в глазах староримского нобилитета своей близостью с Нероном, любезного патрициату отпрыска одного из знатнейших староримских родов.
Усыновление Пизона не принесло Гальбе какой-либо поль* зы. Наоборот, произведя церемонию усыновления в преторианском лагере, император еще более возбудил против себя солдат, так как «им и тогда не дали подарка» 4. С другой стороны, усыновление Пизона и вести о волнениях в рейнской армии окон чательно толкнули Отона на захват власти.
Отон поспешил с организацией заговора, в результате которого 15 января 69 г. он был провозглашен преторианцами и другими войсками, находившимися в этот момент в Риме, императором 5. Гальба, Пизон и некоторые из ближайших Гальбе лиц были перебиты, и патрицианская знать, после слабой попытки защитить Гальбу с помощью своих клиентов и рабов, легко рассеянных солдатами Отона, вынуждена была признать
1 Suet. Galba, 16; Plut. Galba, 33.
2 Tacit. Hist, I, 16.
з Suet. Otho, 5; Plut. Galba, 34; Tacit. Hist, I, 13.
4 Plut. Galba, 34.
& Tacit. Hist, I, 21, 22.
Отона императором что было с одобрением встречено низшими слоями населения Рима. Считая Отона своим ставленником, солдаты и люмпен-пролетариат «искали повода к убийству и грабежу, к истреблению лучших граждан...» 1 2.
Однако новый принцепс, делая ряд демагогических жестов в отношении волновавшейся солдатской массы и плебса, постарался добиться если не сочувствия, то по крайней мере нейтрализации сената, лишь в силу обстоятельств вынужденного признать его власть. Он не только постарался защитить сенат от эксцессов, но и всячески искал расположения с его стороны 3.
Заигрывание с патрициатом и всадничеством не мешало Отону, прекрасно понимавшему соотношение политических сил в Риме, одновременно продолжать чисто демагогическую политику. С первых же дней своего принципата он всячески подчеркивал свою близость к Нерону и преемственность в отношении его политики раздач и зрелищ 4. Более того, Отон пошел навстречу желаниям солдат и люмпен-пролетариата, назначив на ответственные посты ряд угодных им лиц5. Эта двойственность в политике Отона, легко объясняемая крайней непрочностью его положения, не могла не вызывать недовольство и подозрения в солдатской массе, справедливо не доверявшей патрициату, как своему потенциальному врагу 6. Однажды эти подозрения едва не вылились в подлинную резню знати. Не поняв приказа Отона о выдаче оружия новому легиону, составленному Нероном из гребцов флота — рабов и вольноотпущенников— и столь незаслуженно жестоко наказанному Гальбой, «несколько солдат, заподозрив измену, подняли тревогу; мгновенно вся масса сама собой бросилась во дворец, угрожая сенаторам избиением; разогнав трибунов, пытавшихся их удержать, а иных из них умертвив, солдаты, как были в крови, ворвались в самый триклиний, требуя императора; только его появление вернуло их к спокойствию» 7.
Этот инцидент, хотя и ликвидированный Отоном, еще раз ясно показал господствующим группам населения Рима всю опасность их политического положения. Власть по существу находилась под контролем солдатских масс и если в первые дни своего принципата Отон, как хитрый и ловкий политик,
1 Suet. Otho, 7; Tacit. Hist., I, 24, 25.
2 Tacit. Hist. I, 45, о том же Plut. Galba, 34, 39, 40, 41, 42; Tacit. Hist., I, 30—43.
3 Plut. Otho, 1.
4 Suet. Otho, 7.
5 Tacit. Hist., I, 46.
6 Plut. Otho, 8.
Suet. Otho, 8; Tacit. Hist., I, 81—84; Plut. Otho.
пытался установить хорошие взаимоотношения с патрициатом и всадниками, то теперь для них невольно вставал вопрос: насколько прочна и искренна эта политика. С другой стороны, паника в солдатской среде, едва не вылившаяся в резню знати, вызывала опасения среди представителей господствующих классов, насколько долго Отон сможет, даже, если бы он этого искренне хотел, удерживать городские низы от новых попыток выступления против аристократии. Наконец, патрициат не мог простить Стону убийство Гальбы и Пизона, как наиболее отвечавших пожеланиям нобилитета властителей. Все эти условия и предопределяли отрицательное отношение к Отону со стороны римского нобилитета и всадничества. Тщательно скрываемое под влиянием страха перед волновавшимися городскими низами, это отношение отдельных представителей знати ярко проявилось в критический для Отона момент столкновения с войсками Вителлия, отказавшегося признать Отона и лично претендовавшего на власть.
Положение Огона было весьма непрочным. Если в Риме обостренные отношения знати с солдатской массой и плебсом ежечасно грозили перейти в открытое столкновение, ставя под сомнение возможность сохранения у власти ставленника преторианцев, то еще более затруднительным было его положение в отношении некоторых провинций. Правда, Восток в лице наместника Сирии Муциана и командовавшего иудейской армией Веспасиана Флавия признал власть Отона. Признали переворот и командиры дунайских легионов, т. е. наместники Паннонии, Иллирика, Мезии.
Наконец, подчинились Отону и чрезвычайно важные в экономическом отношении, снабжавшие Рим хлебом, Египет и провинция Африка. Последняя признала власть Отона по инициативе вольноотпущенника Нерона, поднявшего городской люмпен-пролетариат Карфагена в пользу нового властителя Рима Г Однако северо-западные провинции империи и, что особенно важно, рейнские легионы не только не признали Отона императором, но со своей стороны выдвинули нового претендента на императорский пурпур в лице командира верхнерейнской армии Вителлия.
Инициатором этого движения были не солдаты, как повествуют об этом буржуазные историки, а население соседних со стоянками легионов районов восточной Галлии. Как уже указывалось выше, Гальба весьма жестоко покарал население тех галльских и испанских общин, которые дольше других сохраняли верность Нерону. Он отнял у них часть земель и доходов 1 2,
1 Tacit Hist, I, 76.
Пам же, 65.
вознаградив, с другой стороны, общины и племена центральной и южной Галлии, поддерживавшие Виндекса. Эти мероприятия имели своим последствием резкое обострение отношений между различными племенными группировками галльского населения, и без того враждебных, вследствие большого различия материальных условий и социальной дифференциации среди племен отдельных районов страны Г Замечая недовольство легионеров, озлобленных убийством популярного в их среде командира Фонтея Капитона, отсутствием денежных подарков, и досаду на неожиданное прекращение военных действий против галльского населения, разбившее в прах мечты победителей при Ве-зонции о грабеже богатых областей центральной Галлии, тра-веры, лингоны и представители других племен восточной Галлии, соседних с лагерными стоянками, повели среди войск усиленную агитацию, призывая солдат к возмущению против Гальбы 1 2.
К сожалению, сведения Тацита о настроениях населения восточной Галлии являются весьма неполными. Столь точный в других частях своего повествования, историк в данном случае не сообщает о том, к каким именно слоям общества принадлежали представители галльского населения, возбуждавшие солдат против Гальбы. Во всяком случае можно с уверенностью сказать, что они не были крупными земле- и рабовладельцами, подобно секванской или эдуйской аристократии. Агитация их была тем более успешна, что значительная часть легионеров состояла из местных уроженцев. Солдаты различных легионов начали сноситься между собой и подготовлялись к восстанию. К движению присоединились и отряды союзников 3.
Таким образом, восстание против Гальбы, вспыхнувшее на Рейне в январе 69 г. и вылившееся несколько позднее в войну рейнских войск с италийско-паннонской армией Отона, определяемое в буржуазной историографии, как военный мятеж, носило совершенно иной характер. Только полное нежелание считаться с указаниями первоисточников и сознательное искажение их сведений могли привести буржуазных исследователей к выводу об изолированности от населения провинций и самостоятельности выступления солдатских масс против Гальбы. Действительная же картина движения в восточной Галлии, согласно указаниям Тацита, была совершенно иной. Солдаты легионов выступили в тесном союзе с населением восточной Галлии в равной степени против Гальбы и против имущих
1 Tacit. Hist., I, 51.
2 Т а м ж е, I, 53.
3 Т а м ж е. I, 54.
слоев галльского населения. Побуждаемые и подталкиваемые на выступления, получившие значительное пополнение от населения соседних областей, рейнские легионы по существу представляли собой армию, отстаивавшую интересы населения восточной Галлии.
Восстание началось почти одновременно в обеих группах рейнской армии в первых числах января 69 г., но если легионы верхней Германии ограничились отказом присягать Гальбе, нижнегерманская армия провозгласила принцепсом вновь присланного из Рима наместника и командующего Авла Вителлия Ч Как Тацит, так и Светоний и Дио»н Кассий говорят об этом претенденте на престол с явным презрением 1 2. Ограниченный, тупой, обжора и пьяница, выдвинувшийся при Нероне благодаря пресмыкательству и потаканию актерской страсти императора,— Авл Вителлий получил наместничество случайно. Посылая Вителлия, Гальба предполагал, что Вителлий вследствие глупости и трусости не сможет пойти по стопам Фонтея Капитона. Но именно ограниченность и пьяное безразличие позволили Вителлию решиться на то, от чего отказался осторожный и консервативный Виргиний Руф и чего не успел сделать Фонтей Капитон — принять императорский титул из рук солдатской массы и тесно связанного с последней окрестного галльского населения. Для солдат и провинциалов личные качества Вителлия не были известны, но они видели в нем сына ближайшего сотрудника Клавдия и друга Нерона 3. Движение солдат возглавили легаты легионов Цецина и Фабий Валент, примкнувшие к недовольным вследствие личных счетов с обидевшим их Гальбой 4.
Провозглашенный 2 января 69 г. императором войсками и населением колонии Агриппины, Вителлий через несколько дней уже был признан остальными легионами рейнских армий и населением восточных областей Галлии5.
Вслед за этим на сторону Вителлия начали переходить и другие западные провинции и их гарнизоны. Так, например, едва пришла весть о восстании и провозглашении Вителлия, как весь гарнизон города Лугдуна, состоявший из италийского легиона, набранного Нероном из рабов и вольноотпущенников, и таврийской алы кавалерии, во главе с правителем Лугдун-ской Галлии Юнием Блезом, примкнули к восставшим при общем сочувствии населения Лугдуна6. На сторону Вителлия
1 Suet. Vitell., 8; Otho, 8.
2 Suet. Vitell., 7. О ничтожестве Вителлия см. Tacit. Hist., I, 62.
з Tacit. Hist., I, 52, 53.
4 Plut. Galba, 32.
5 Tacit. Hist., I, 57.
6 T а м ж e, I, 59, 65.
перешли: правитель Белгской Галлии Валерий Азиатик, провинция Британия и, после некоторого колебания, Испания Г
Объединение сил гражданского населения северо-восточной Галлии и значительной части вооруженных сил империи дало в руки восставших огромные силы. Особенную же мощь движению придавал энтузиазм солдатских масс, подталкивавших на быстрые и решительные действия своего неспособного и флегматичного вождя. Солдаты жертвовали в войсковую казну свои деньги и украшения 1 2 и требовали скорейшего выступления в поход на Италию для завоевания столицы империи 3.
Разделив свою армию на три группы, Вителлий, отправив вперед две колонны под командой Цецины и Фабия Валента, двинулся за ними во главе пятидесятитысячного войска, составленного из отборных частей рейнских легионов, укомплектованных за счет пополнений из провинциального населения и наемных отрядов 4. Поход рейнской армии в центральную Галлию, Гельвецию и северную Италию сопровождался жестокими погромами и грабежами населения.
Когда в треверском городе Диводура (совр. Мец) солдаты Вителлия, встреченные населением, как союзники, учинили кровавую бойню, перебив до 4000 человек5, население остальных частей Галлии охватил панический страх. Большинство жителей страны, не решаясь оказывать сопротивления, всячески стремилось задобрить проходившие мимо них отряды. Известие о смерти Гальбы, для низвержения которого и было поднято восстание, не остановило движение войск Вителлия 6 Это становится вполне понятным, если принять во внимание истинные цели войны сторонников Вителлия — улучшение своего материального и правового положения путем радикального передела имущества рабовладельческой знати как италийской, так и галльской7. Галльская знать прекрасно понимала политическую сущность разворачивающихся событий, но, застигнутая врасплох не только восстанием на Рейне, но и государственным переворотом в Риме, была бессильна тотчас же организовать сопротивление. Именно в этом смысле и следует понимать сло^ва Тацита, указывающего, что галлы колебались: «они одинаково ненавидят Отона и Вителлия, но Вителлия они также и боялись...» 8.
1 Т а с i t. Hist., I, 76.
8 T а м ж e, 57.
3 Т а м ж е, 62.
4 Там же, I, 61; II, 69.
5 Т а м ж е, I, 63.
6 Т а м же 64.
7 Suet. VitelL, 10.
3 Tacit. Hist., I, 64.
Не имея сил организовать сопротивление, галльская аристократия, несмотря на разнузданное поведение воинов Вителлин, должна была так или иначе договариваться с наступавшей армией1. Легионы «тщетно искали войны с эдуями; получив требование достать деньги и оружие, эдуи, сверх того доставили даже еще продовольствие» 1 2. Жители Вьенны, поддерживавшие Виндекса и враждовавшие с дружественными Вителлию лугдунцами, лишь с помощью больших подарков и унижений перед войсками Фабия Валента спасли свой город от полного разгрома 3.
Однако не всем галльским племенам удалось избежать столкновения с армией Вителлин. Бывшие когда-то противниками Цезаря гельветы, ограбленные легионерами Цецины 4, перехватили письма, посланные войсками Виттелия солдатам паннонской армии, и были за это жестоко наказаны. Войско Цецины и перешедшие на сторону Вителлия вспомогательные отряды ретов и фракийцев напали на область гельветов и, разбив их ополчение, разграбили и сожгли много селений5. Повиди-мому, гельветы пытались оказать сопротивление по инициативе более зажиточных членов своей общины, которые большей частью и поплатились жизнью за свою смелость 6. После расправы с гельветами наступление вителлианцев на Италию уже не встречало препятствий.
Узнав о выступлении Вителлия, Отон первоначально постарался уладить вопрос путем мирных переговоров7, но непримиримая позиция Вителлия заставила его начать приготовления к обороне, что он и проделал с присущей ему энергией. Он постарался привлечь на свою сторону галльские общины, обиженные Гальбой, даровав им права гражданства; даровал ряд прав и другим провинциям 8. Однако эти мероприятия не достигли цели. Армия Вителлия форсировала альпийские проходы. Несмотря на переход на сторону Вителлия некоторых отрядов, стоявших в Транспаданской Галлии, Отону удалось стянуть значительные силы к южному берегу реки Пада. Кроме того к нему на помощь спешили части паннонско-иллирий-ской армии. Подробное описание хода военных действий не входит в задачу настоящего исследования, однако, для понимания дальнейшего развития событий, необходимо хотя бы вкратце
1 Tacit. Hist., I, 66.
2 Т а м ж е, I, 64.
3 Т а м ж е, I, 65.
4 Т а м ж е, I, 67.
5 Т а м ж е.
6 Та м же, I, 68, 69.
7 Suet. Otho, 8; Р 1 u t. Otho, 5.
s Tacit. Hist., I, 78.
остановиться на причинах поражения армии Отона. Его вооруженные силы, состоявшие из отрядов, стянутых в Италию Нероном и Гальбой, были усилены уже упоминавшимся морским легионом :и 2000 гладиаторов. Основной же силой армии Отона был корпус преторианцев, пополняемый за счет наборов в среде италийского населения, т. е. главным образом из числа римского городского люмпен-пролетариата. Что же касается до армии Вителлия, вернее, двух его полководцев, Цецины и Фабия Валента, то, как уже указывалось, она состояла из различных провинциальных частей. Таким образом, в долине Пада столкнулись италийские и провинциальные вооруженные силы, различные не только по племенному, но отчасти и по социальному составу1.
В ходе военных действий Отон допустил грубейшую военную ошибку. Вопреки прямому смыслу, требовавшему с его стороны затягивания военных действий, он поспешил дать сражение, наперекор мнению своих наиболее опытных командиров 1 2. На этот опрометчивый шаг его толкнуло, повидимому, беспокойство за состояние своего тыла, в частности, неуверенность в поведении римского нобилитета.
Боевое столкновение враждующих армий произошло близ города Кремоны, около местечка Бедриака. Войска Отона потерпели поражение вследствие ошибок, повидимому, сознательно допущенных его полководцами — Светонием Паулином, Марием Цельзом и Аннием Руфом, не желавшими поддерживать ставленника солдатской массы и низов римского плебса 3. Во всяком случае их в этом обвиняли солдаты, прямо указывавшие на изменнические действия своих командиров, как на причину своего поражения. Отон не пережил неудачи и покончил жизнь самоубийством.
Будучи ставленником солдатской массы, Отон все время должен был сдерживать озлобление против знати. Однако последняя платила ему скрытой неприязнью и недоверием. Проигрыш сражения при Бедриаке и явное превосходство военных сил Вителлия делали для него почти невозможным успешное продолжение борьбы за власть. Самоубийство Отона определило исход второго тура гражданской войны 68—69 гг.— столкновение военных сил Италии с войсками западных провинций окончилось победой последних.
Каковы же были реальные результаты победы Вителлия? Первоначально битва при Бедриаке едва не привела к новой
1 Tacit. Hist., I, 84.
2 О стратегическом положении сторон даются подробнейшие сведения Тацитом (Hist., II, 32—33); Plut. Otho, 12, 13, 14.
3 О битве при Бедриаке: Tacit. Hist., II, 41—45; Suet. Otho, 9; Plut. Otho, 20.
резне сенаторов остатками армии Отона Г Только быстрое признание нового принцепса спасло их от этого. Признав власть Вителлия, италийская аристократия попала в еще более тяжелое положение, чем в кратковременное правление Отона. После занятия войсками Вителлия Рима начались массовые грабежи и конфискация имущества, которыми воспользовались и многие из италийских жителей для сведения личных счетов со своими врагами 1 2. Наряду с бесчинствами солдат, грабивших главным образом представителей имущих классов, победа Вителлия затронула и низшие слои италийского населения, в первую очередь преторианцев, когорты которых были распущены в наказание за верность Отону. Полководцы Вителлия не доверяли им, они разоружили и уволили большую часть воинов, а некоторых из них даже казнили3. Вместо преторианцев были созданы гвардейские отряды из германских войск. Казнены были и наиболее горячие приверженцы Отона из числа центурионов иллирийских легионов 4. Все эти действия победителя, а равно его жестокость по отношению к представителям аристократии, крайняя тупость, распущенность, невероятное- обжорство, пьянство и циничный грабеж населения не могли не вызвать глухого недовольства в среде самых разнообразных кругов населения Италии и других западных областей империи. В самом Риме новым принцепсом были крайне недовольны представители имущих слоев населения, видевшие в нем худшее повторение Нерона. В Галлии и Испании провинциальная аристократия ждала лишь удобного случая для отпадения.
Крайне напряженное состояние было и в среде воинов иллирийской армии, понесших в лице отдельных своих представителей наказание за свою верность Отону. Однако еще большее беспокойство внушало общее положение в империи. Характеризуя этот год, Тацит считает его едва ли не последним для государства 5.
На Востоке продолжалась затянувшаяся борьба в Иудее, которая по мере отхода от движения аристократии приобретала все более и более ярко выраженный социальный характер. На Дунае мир был нарушен набегами даков и сарматов 6, ворвавшихся с провинции, и лишь с трудом вытесненных оттуда с помощью сирийских войск.
Наконец, как на востоке, так и на западе империи началось грозное для имущих классов брожение в низших слоях обще-
1 Pint. Otho, 20; Tacit. Hist., II, 2.
2 Tacit Hist., II, 56.
3 Suet. Vitell, 10.
4 Tacit. Hist, II, 60.
5 Т а м ж e, I, 11.
6 Tacit. Hist, III,. 46, о том же los. F1 av. Bell, iudaic,, VII, 4. 3.
Монеты императора Веспасиана. На обороте первой надпись „Fides exercituum“ („Верность войск"), на обороте второй — республиканский лозунг „SPQR" и надпись „Adsertori Libertatis publicae* („Восстановитель общественной свободы")
ства, постепенно начинавших втягиваться в социальную борьбу. В разных местах происходили вспышки и волнения среди рабов и закабаленного сельского населения провинций. Так, еще в начале 69 г. на островах Эгейского моря появился человек, называвший себя Нероном L Наместнику Памфилии удалось заманить к себе и убить самозванца, и возглавляемое им движение, казалось, было задушено; однако брожение продолжалось и вскоре дало себя знать в другом месте, а именно: на побережье Адриатики появился другой самозванец, принявший имя одного из патрицианских политических деятелей — Скрибо-ниана КамеринаI 2. Схваченный, он был опознан, как беглый раб.
Оба эти выступления, столь сходные между собой, ясно показывают, что борьба в среде господствующих классов, отсут
I Tacit. Hist, II, 8.
2 Т а м ж е, II, 72.
ствие сильного правительства, падение авторитета власти дали мощный толчок для развития освободительного движения и в среде рабов. Не имея общепризнанных вождей и желая добиться большего авторитета, инициаторы движения из наиболее активных рабов стали принимать громкие имена, правильно оценивая их моральное значение.
Но вспышки восстания волновали не только рабские массы. В недавно включенном в состав империи Понте вспыхнуло восстание под руководством некоего Аникета Г На острове Корсика восстало местное племя; восставшие убили притеснявшего их наместника1 2. Наконец, в центральной Галлии вспыхнуло большое восстание закабаленной массы сельского населения, возглавляемое неким Мариком 3. Хотя это восстание было подавлено с помощью войск Вителлия, выступивших на защиту рабовладельческого порядка, тем не менее уже самый факт волнений в закабаленных массах был исключительно грозным симптомом для господствующих слоев империи, тем более что эти движения проявлялись не в каком-либо одном месте, а в различных областях огромной рабовладельческой державы. Необходимо было крепкое, энергичное правительство, защищавшее интересы как центральной, так и местной провинциальной рабовладельческой знати. Вителлий же, ставленник легионов и жителей пограничных округов восточной Галлии, не отвечал запросам аристократии на посту принцепса и совершенно не подходил к роли правителя в силу личных своих качеств. Римский нобилитет не мог простить ему ни его искренней преданности Нерону, выразившейся в восстановлении памяти ненавистного для знати правителя, ни убийства отдельных видных нобилей (Долабеллы и др.), совершенных из страха, а также полного неумения добиться успокоения в среде огромных войсковых масс, содержание которых ложилось тяжелейшим бременем на плечи италийского населения.
Но если мотовство, пьянство и обжорство Вителлия спокойно воспринимались столичным плебсом, благодаря подачкам и близости Вителлия к Нерону скоро примирившимся с этим принцепсом, то недовольство в среде патрициата и всадниче-ства, провинциальной аристократии, а также в среде отпущенных солдат армии Отона, быстро возрастало4. При таком положении вещей новый переворот становился неизбежным, и он произошел в последние месяцы 69 года.
1 Tacit. Hist:., Ill, 47. Подробнее см. примечание к стр. 223.
2 Tacit. Hist., II. 16.
3 Т а м ж е, II, 61.
4 Tacit. Hist., II, 63. Тацит (Hist., II, 95) указывает, что правление Вителлия «было приятно черни, но ненавистно хорошим людям».
Глава девятая
«RESTITUTA EST IMPERIA»
Уже с начала гражданской войны претенденты, оспаривавшие на Западе власть друг у друга, с опасением поглядывали на Восток, где в Сирии, Иудее и Египте находилось 9 легионов. Эта огромная военная сила была сосредоточена в руках трех лиц: Муциана — наместника Сирии, имевшего под своей командой евфратскую армию в 4 легиона, Веспасиана Флавия, оперировавшего в Иудее с 3 легионами, и. префекта Египта — Тиберия Александра, охранявшего «житницу империи» при помощи 2 легионов. О возможности выступления двух первых из них в качестве претендентов на власть поговаривали еще со времени восстания Виндекса. Опытный полководец, популярный не только среди собственных солдат, но и в слоях провинциальной аристократии — Веспасиан, не вмешиваясь в борьбу на Западе, поочередно признавал последовательно сменявшихся властителей Рима L Лишь с момента захвата власти Вителлием он начал колебаться и вступил в переговоры с товарищами по командованию1 2, поддерживая с ними контакт через своего сына и ближайшего сотрудника — Тита Флавия.
Побуждаемый своими солдатами, Титом Муцианом и Тиберием Александром, Веспасиан согласился, наконец, принять участие в борьбе за императорский пурпур.
Переговоры между наместниками Востока казались еще не окончательно завершенными, когда 1 июля 69 г. префект Египта Тиберий Александр торжественно привел к присяге Веспасиану гарнизон Александрии3. Через несколько дне(й после этого последовало объявление его императором войсками, действовавшими в Иудее, а вслед за этим и сирийскими легионами и
1 Р 1 u t. Otho, 6; Suet. Divus Vesp., 6; Tacit. Hist. II, 6, 72.
2 Suet. Divus Vesp.. 6; Tacit. Hist. II, 5, 7.
3 Tacit. Hist., II, 79; Suet. Divus Vesp.t 6.
населением Антиохии. Следует отметить, что и в Сирии провинциальное население, по словам Тацита, оказалось серьезнейшим образом заинтересовано в происходящих событиях, благодаря тесным связям со стоявшими в провинции легионами !. Вполне естественно, что и здесь римские военачальники стремились заручиться поддержкой провинциальной аристократии.
Для Муциана и Веспасиана это было тем более легко достижимо, что оба они зарекомендовали себя серьезными администраторами. Особенно велика была популярность Веспасиана, сумевшего в основном подавить страшный социальный взрыв в Иудее. Оттеснив инсургентов в Иерусалиме, где они были фактически изолированы и уже не представляли собой серьезной угрозы господствующим слоям рабовладельческого общества соседних с Иудеей провинций, Веспасиан представлялся провинциалам «человеком сильной руки», вполне способным восстановить «порядок» и «спокойствие» на всем пространстве Средиземноморского бассейна и вновь укрепить единство потрясенного в своих основах государства.
В глазах провинциалов роль «спасителя» и «реститутора» империи тем более соответствовала личности Веспасиана, что, происходя из среднеиталийской муниципальной семьи из Реате, он не принадлежал к староиталийской патрицианской аристократии 1 2. Отец его, бывший выходцем из Цизальпинской Галлии, занимался ростовщичеством, мать была уроженкой Испании. Сам будущий император пробил себе дорогу в результате долговременной военной службы и подчеркнутой преданности императорам Гаю Калигуле и Клавдию. Являясь близким лицом к Нарциссу, назначившему его легатом легиона в Германию, Веспасиан после смерти Клавдия был вынужден удалиться от императорского двора, так как опасался Агриппины 3. Побывав впоследствии наместником Африки, он все же не сумел поправить своего материального состояния и оставался одним из второстепенных персонажей в свите Нерона до тех пор, пока случай не позволил ему выдвинуться в Иудее.
Веспасиан завоевал себе репутацию опытного полководца и защитника интересов провинциальной аристократии, с которой он был связан теснейшим образом 4. Эта репутация еще более утвердилась за ним после усмирения восстания в Понте, где вольноотпущенник понтийского царя Аникет, ранее командо
1 Tacit. Hist., II, 80.
2 Suet. Divus Vesp.. 1.
3 T а м ж e, 4.
4 Связи Веспасиана и особенно его сына Тита Флавия со многими представителями сирийской и иудейской аристократии отмечают все античные авторы, разбиравшие вопросы, связанные с данной исторической эпохой: Тацит, Светоний, Дион Кассий, Иосиф Флавий.
вавший царским флотом, встал во главе антиримского движения. Объединив под своим руководством деклассированные элементы свободного населения, рабов и вспомогательные отряды соседних племен, Аникет захватил город Трапезунд, истребив стоявшую там когорту
Восставшие построили суда и начали наносить весьма серьезный ущерб торговому мореплаванию и береговым поселениям Евкинского Понта. Лишь вмешательство Веспасиана, отрядившего в Понт одного из своих легатов, положило конец восстанию 1 2.
Провозглашение Веспасиана императором было встречено всеобщим одобрением как римскими войсками и администрацией восточных провинций, так и господствующими слоями провинциального населения и вассальных областей. Уже к 15 июля Веспасиан был признан императором во всей Сирии, занятых римлянами районах Иудеи, Египте и малоазиатских провинциях вплоть до Понта и Армении. Вслед за тем на его сторону перешли вассальные царьки — Соем Эмезский, Антиох Комма-генский и Агриппа Младший 3. Несомненно, что переход этих восточных династов на сторону Веспасиана и Муциана означал полное согласие местной сирийско-иудейской аристократии с происшедшим переворотом. Повидимому, восточная знать опасалась, как бы правление Вителлия не явилось повторением принципата Нерона.
Приготовления к походу на Италию повелись быстро и энергично. После того как Веспасиан был признан во всех восточных провинциях, в Берите (совр. Бейрут) было созвано совещание для обсуждения плана дальнейших действий. Это совещание римского командования с представителями восточной знати знаменовало начало слияния римской аристократии с рабовладельцами провинций в единый рабовладельческий класс 4.
Тотчас же после Беритского съезда началась интенсивнейшая подготовка к отправке экспедиций для завоевания Италии и западных провинций, тем более плодотворная, что опытные руководители хорошо использовали все экономические возмож-
1 Tacit. Hist., Ill, 47. Подробный разбор восстания в Понте дается в статье А. И. Болтуновой (Амиранашвили) «Восстание Аникета», помещенной в журнале «Вестник Древней Истории» № 2 за 1939 г. В настоящей работе восстание Аникета должно быть упомянуто в связи с разбором общей политической ситуации империи в 69 г. По своему же типу восстание Аникета является характерным восстанием низов провинциального населения, пытавшегося сохранить остатки местных порядков под эгидой вассальных правителей.
2 Т а м же, III, 48.
3 Т а м ж е, II, 81.
4 Т а м ж е, II, 81.
ности богатых восточных провинций Г Сообщая об этой организации, Тацит подчеркивает значение успешного хода приготовлений к войне благодаря сочувствию предприятию со стороны «умелых помощников». Кто же подразумевался под этим понятием, показывает дальнейшее указание того же Тацита, разъясняющего, что в порядке поощрения своих сторонников из местной знати Веспасиан «многих из них почтил должностями префектов, прокураторов, не малое число их возвел в сенаторское звание, людей превосходных и вскоре достигших высших должностей 1 2.
На совещании в Берите Веспасиан распределил и задачи своих сотрудников. Обеспечив тыл договоренностью с Арменией и парфянским царем Вологезом3, он поручил Муциану главное руководство наступлением на Запад, а своему сыну Титу и префекту Египта Тиберию Александру дал указание закончить подавление восстания в Иудее. Наконец, сам он поспешил занять Египет, чтобы прервать снабжение Италии хлебом 4. Одновременно в западные провинции были посланы эмиссары с письмами к наместникам и населению и деньгами для подкупа войск.
Результаты этих хорошо продуманных и подготовленных действий не замедлили сказаться. Едва весть о событиях на Востоке достигла западных провинций империи, как от Вителлия начали отпадать войска и провинции.
Первыми на сторону Веспасиана переметнулись иллирийско-паннонские легионы, сохранявшие до конца верность Отону и теперь поспешившие подняться для отмщения за его гибель. Движение против Вителлия возглавил Антоний Прим, галл по происхождению. Потеряв за подлог звание сенатора, он был амнистирован Гальбой и назначен командиром VII легиона 5. Во время борьбы Отона с Вителлием он предлагал себя в полководцы первому из них, но не дождался ответа. После же получения известия о провозглашении Веспасиана императором Антоний Прим примкнул к нему. Именно он увлек солдат пан-нонской армии на выступление против Вителлия. Совместно с прокуратором Паннонии Корнелием Фуском, Антоний Прим быстро организовал армию для наступления на Италию и, не дожидаясь указаний от Муциана, по собственной инициативе, использовав свои связи с галльской аристократией, разослал по Галлии письма с призывами к восстанию против Вителлия6,
1 Tacit. Hist., II, 82.
2 Там ж е. II, 82.
3 Suet. Divus Vesp., 6, а также Tacit. Hist., II, 82.
4 Tacit. Hist., 87, 88, о том же los. Flav. Bell, iudaic, IV, 10, 5.
* Tacit. Hist., II, 86.
6 T а м же.
Пока Веспасиан и его сторонники подготовляли решительный удар, Вителлий продвигался к Риму из северной Италии. Продвижение его армии сопровождалось полным опустошением проходимых ею местностей !, бесчинствами, а зачастую и избиениями мирного населения 2.
Приезд Вителлия Bi Рим, ознаменованный столкновениями люмпен-пролетариата с войсками, скоро показал уцелевшим представителям римской рабовладельческой знати, что возрождаются времена Нерона. Нуждаясь в деньгах для выплаты обещанных подарков солдатам, Вителлий вынужден был прибегнуть к обложению налогами богатых рабовладельцев. «Вольноотпущенники государя получали приказание внести в виде подати деньги, сообразно с числом своим рабов: а сам он, заботясь только о расходах, строил конюшни,... наполнял цирк зрелищами гладиаторов и диких зверей, швыряясь деньгами, словно имел их в изобилии» 3.
Даже после прихода вестей об отпадении Востока, о восстании легионов в Мезии, Паннонии и Иллирике, Вителлий не сразу принял меры для подготовки обороны. Только когда, по существу, дело уже было проиграно вследствие перехода на сторону Веспасиана большинства западных провинций, вител-лианцы, наконец, начали проявлять беспокойство и растерянность, сменившие полную апатию. Повидимому, Цецина и Фабий Валент, бывшие по существу действительными руководителями империи в период кратковременного правления Вителлия, пытались заменить неудачливого принцепса популярным среди знати Юнием Блезом. Но эта попытка не удалась. Юний Блез был отравлен Вителлием, ревниво следившим за сохранностью своей власти4. Возможно, что в среде вителлианцев назревали и другие внутренние противоречия, но они были неожиданно пресечены вторжением в северную Италию армии Антония Прима. Окруженные со всех сторон, из-за измены флота 5 и перехода на сторону Веспасиана наместника Нарбонн-ской Галлии 6, отрезанные от основной базы своего движения — областей восточной Галлии, не имевшие никаких материальных ресурсов, морально и физически опустившиеся вител-лианцы 7 стали быстро терять одну позицию за другой. Уже через несколько недель после начала военных действий Вителлию изменили отчаявшиеся в успехе Цецина и начальник флота
1 Tacit. Hist, II, 87.
2 Т а м ж е, II, 88.
3 Т а м ж е, II. 94.
4 T а м же, III, 38—39.
5 Т а м же, III, 12.
6 Т а м же, III, 43.
7 Там ж е, II, 93.
15 А. Г. Бокщанин
225
Басс, большинство гребцов которого происходило из Далмации, И здесь, как и ранее в других местах, повидимому, имело серьезнейшее значение единение гребцов с иллирийским населением. Не удалась и попытка Фабия Валента прорваться в северо-восточные районы Галлии, чтобы привести оттуда подкрепления. Едва Фабий Валент высадился в Нарбоннской Галлии, прокуратор ее, галл по происхождению, Валерий Павлин, поддержанный родственным ему населением, захватил его в плен Ч Весть о пленении Фабия Валента ускорила переход на сторону Веспасиана войск в Испании, остальных частях Галлии и II легиона в Британии. Остальные части британской армии, хотя и колебались, но вскоре примкнули к ним * 2. Самый же сокрушительный удар партии Вителлия нанес Антоний Прим, разбивший в ночной битве у Кремоны основные военные силы армии Вителлия, лишенные, из-за измены Цецины, единого командования3. Иллирийские легионы, потерпевшие поражение весной, взяли реванш не только в виде выигранной битвы, но и в грабеже Кремоны. Тацит подчеркивает, что гибель Кремоны явилась следствием разноплеменности наступавшей армии, где наряду с легионерами из граждан были отряды союзников и даже зависимые германские вожди со своими дружинами 4. Богатый италийский город был разрушен, а жители большей частью проданы в рабство. Это поражение решило участь Вителлия. Остатки его армии перешли на сторону победителя. Видя, что положение становится безвыходным, Вителлий попытался завести переговоры о мире и сдаче власти с братом Веспасиана Флавием Сабином, занимавшим в 69 г. пост городского префекта. Но эти переговоры окончились неудачей. Тацит прямо указывает, что в эти критические для Рима дни в городе вновь вспыхнула старая вражда между высшими и низшими слоями населения. В то время как «римская знать тайком подстрекала префекта города Флавия Сабина сделаться участником в победе и славе...» 5, городской плебс и заново навербованные Вителлием из числа простых легионеров преторианские когорты попытались оказать сопротивление подавляющим силам противника. Уже после разгрома у Кремоны, когда Антоний Прим, сломив последние отряды верных Вителлию войск, защищавших горные проходы Апеннин, быстро приближался к Риму, а в Кампании вспыхнуло восстание, оказавшийся в безвыходном положении Вителлий пытался (по договоренности с Флавием Сабином) заявить о добровольном уходе от власти.
J Tacit. Hist. Ill, 43.
2 Т а м же, III, 44.
3 Т а м же, III, 22, 25.
4 Т а м же, III, 33.
5 Т а м же, III, 64; Suet. VitelL, 15. los. F1 a v., Bell, iudaic, IV, 11, 4.
Брат Веспасиана уже занял Капитолий, однако он не учел настроения городского плебса и солдат. Ободренные известием о частном успехе в Кампании, одержанном над восставшими братом Вителлия, и озлобленные перспективой возвращения к власти ненавистной им знати, вителлианцы в отчаянии напали на Капитолий, сожгли его и перебили его защитников, в том числе и Флавия Сабина \ Источники крайне противоречиво освещают этот драматический эпизод. Было ли это нападение-сделано с ведома самого Вителлия, как пытается изобразить дело Светоний и Иосиф Флавий 1 2, или Вителлий был бессилен помешать этому ненужному кровопролитию, вскоре столь тяжело отразившемуся на собственной его участи? Ответить на эти вопросы точно не представляется возможным. Как бы то ни было, но резня сторонников Веспасиана и попытка почти безоружной массы плебса совместно с дезорганизованными солдатскими толпами остановить наступавшую на Рим армию Антония Прима вызвала ответные репрессии со стороны разъяренных флавианцев. Рим был взят после кровопролитной резни у стен и на улицах города 3, и новая провинциальная армия, а вместе с тем и новые представители провинциальной знати опять вошли победителями в «вечный город». Вителлий, пойманный во дворе, был убит после издевательств 4 солдатами победившей армии, и власть Веспасиана в Риме была упрочена.
Однако со взятием Рима спокойствие еще не было восстановлено на всем огромном пространстве империи. Еще не было окончательно усмирено восстание на берегах Понта и только начинало разгораться восстание батавов на Нижнем Рейне, охватившее вскоре всю северо-восточную Галлию. Главою движения на Нижнем Рейне был некто Клавдий Цивилис, происходивший из знатной фамилии племени батавов. Озлобленный на римлян вследствие ложного обвинения 5, он хорошо воспользовался гражданской войной, ослабившей силу империи, попытавшись освободить от римского господства своих соплеменников. Под предлогом выполнения призыва Антония Прима о восстании против Вителлия он увлек за собой на борьбу против римлян племена батавов, соседних с ними , фризов и каннинефатов. Война с вителлианцами послужила ему лишь предлогом для попытки освобождения как своего племени, так и соседних с ним областей Галлии от власти римлян. Основной его целью являлось стремление к созданию независи
1 Suet. Vitell., 15; Tacit. Hist., Ill, 64—71.
2 Suet. Vitell., 15. los. Flav. Bell, iudaic, IV, 11, 4.
3Suet. Vitell., 17; Tacit. Hist., Ill, 79, 84. los. Flav., Bell, iudaic, IV, 11, 4.
4 Suet. Vitell., 17; Tacit. Hist, II, 85.
5 Tacit. Hist., IV, 13.
мого от империи государства из северо-галльских и германских племен, живших по нижнему течению Рейна Г Воспользовавшись уводом большей части рейнской армии в Италию, Цивилис сумел с помощью отрядов германцев нанести жестокие поражения оставшимся римским частям и привлечь на свою сторону, некоторые галльские общины* 2. Таким образом, направив удар на Галлию и Германию, Цивилис, если бы его планы имели успех, намеревался сделаться независимым правителем.
Известие о гибели Вителлия способствовало еще большему росту движения. Цивилис открыто заявил о выступлении против Рима, а гарнизоны вителлианских войск «хотели скорее подчиниться иноземцу, чем признать Веспасиана императором» 3. Усилилось брожение в среде галлов, потерявших веру в силу империи и понадеявшихся на слухи о вторжении в Дунайские области империи сарматских и дакийских племен 4. Некоторые из галльских вождей, до этого времени служившие в римской армии, особенно старшины племен тревиров и линго-нов, присоединились к восстанию. Они были уверены, что империя уже не в состоянии выслать новые войска в Галлию5. Во главе движения галлов стали Юлий Сабин, Классик и Тутор, мечтавшие о создании собственной галльской рабовладельческой империи. Восставшим удалось разбить ряд римских отрядов, привлечь на свою сторону жителей колонии Агриппины и принудить к капитуляции основную крепость римлян на Нижнем Рейне, так называемый «Старый лагерь» (Castra vetera). Целый ряд галльских племен после колебаний присоединился к движению, выставив в армию повстанцев вспомогательные отряды 6. Один из военачальников восставших галлов — Юлий Сабин попытался даже двинуться в центральную Галлию. Однако с этого и начались неудачи инсургентов. Экспедиция против секванов, аристократия которых сохраняла верность Риму, предпринятая Юлием Сабином, окончилась полной неудачей, а появление новых римских войск, прибывших из Италии, охладило пыл большинства восставших. После победы секванов большинство галльской аристократии потеряло надежду на успешность попытки основать собственное, независимое от Рима рабовладельческое государство. Под влиянием знати многие из галльских племен предпочли опять перейти на сторону римлян. Этому способствовала и дальновидная тактика нового римского командующего Цетилия Цериала, присланного Веспасианом
J Tacit. Hist, IV, 18.
2 Т а м же, IV, 25.
3 Т а м же, III, 54.
4 Т а м же.
5 Т а м ж е, IV, 55.
6 Т а м же, IV, 70.
ffafeftuox) (1) Кольцо осады
ршжш| Крепость Антония (2) > | Атаки римлян
Дворец Иро да (3) | ♦ Басона: Иппи/^Фазаэль^
Мариамна
План осады Иерусалима в 70-м году
для подавления антиримского движения и сулившегр уступками смирить многие из племен центральной Галлии Г Его задача была облегчена поведением господствующих слоев галльского общества, стремившегося примириться с новым правительством империи. Большинство галльских общин сложило оружие, а продолжавшие сопротивляться вожди восстания либо погибли в битвах, либо вынуждены были бежать в леса соседней Германии. К концу 70 г. н. э. восстание в Галлии было подавлено, и римское господство было восстановлено на всем протяжении галльской территории.
К осени же 70 г. римская армия под командой Тита и Тиберия Александра взяла, наконец, и центр иудейского восстания — Иерусалим. Осадив город в апреле 70 г., римляне, в рядах которых находились и вспомогательные отряды иудейского царя Агриппы и других вассальных царьков, встретили отчаянное сопротивление 1 2. Предложение о сдаче города было с негодованием отвергнуто восставшими, пытавшимися частыми вылазками помешать осадным работам римской армии. Каждый шаг римляне вынуждены были брать с боя. Лишь после того как Тит окружил город кольцом окопов и в городе начался страшный голод3, римская армия могла, наконец, возобновить систематические атаки. В августе месяце легионеры овладели храмом, а в сентябре, наконец, захватили и верхний город; храм Яхве был сожжен во время боев.
Сопротивление было сломлено. Тысячи восставших попибли на крестах, десятки тысяч умерли от голода и были перебиты в бою. Многие тысячи были проданы в рабство 4.
Однако взятие Иерусалима не означало еще полного усмирения Иудеи. На берегах Мертвого моря в Махере и Масаде еще держались отряды зелотов и сикариев Лишь в 73 г. н. э. римские войска овладели этими последними убежищами инсургентов. Понимая, что продолжение борьбы безнадежно и бесполезно, возглавлявший гарнизон Месады военачальник сикариев Елеазар, потомок Иуды Галилеянина5, предпочел смерть капитуляции. Когда римляне овладели Масадой, они не нашли никого в живых. Все осажденные предпочли перебить друг друга, за исключением нескольких спрятавшихся женщин и детей 6. Небольшие группы сикариев прорвались из Палестины в северный Египет и попытались возобновить здесь борьбу с римлянами и собственной иудейской аристократией. Но' их
1 Tacit. Hist., IV, 71.
2 los. Flav., Bell, iudaic, V, 1, 6.
3 Там же, V, 10, 1—3, 12, 3.
4 T а м же, VI. 9.
5 Т а м же VII, 8, 1.
б Там ж^ VII, 9, 1—2. 1, 2.
выступление против привилегированных слоев иудейского общества 1 встретило со стороны последних ожесточенное сопротивление. Иудейские старшины в Египте выдали подстрекателей римским властям, и большинство из них было казнено. Один из руководителей сикариев проник в Кирену и попытался поднять восстание беднейших слоев иудейского населения против римлян и местной иудейской знати 1 2. Но и это восстание было легко подавлено и только дало повод для новых репрессий в отношении иудейского населения.
К концу 73 г. н. э. иудейское восстание совместными действиями Рима и господствующих слоев иудейского общества было окончательно подавлено. Власть римского правительства и привилегированное положение крупных рабовладельцев были восстановлены и закреплены во всех восточных провинциях империи. «Рах гошапа», наконец, был восстановлен на всем пространстве империи от далеких берегов Северного моря до песчаных пустынь Африки и Аравии. Государственный аппарат власти крупных землевладельцев и рабовладельцев мог опять продолжать свою работу. Однако социальный кризис империи конца 60-х гг. не прошел для нее даром. Произошли глубокие изменения как в социальном составе правящей группировки, так и в самом аппарате государственной власти. Империя уже не была больше государством лишь италийских рабовладельцев. Старый италийский патрициат вынужден был в борьбе с волнениями рабов, свободным плебсом Италии и закабаленным населением провинций опираться на провинциальную знать и согласиться на допущение к власти провинциальной аристократии. Выразителем этого созданного обстоятельствами компромисса и был Веспасиан Флавий. Он не только строго регламентировал свою власть особым законом, как бы заключая договор с сенатом3, но, что особенно важно, в 73 г. н. э. пополнил это центральное учреждение империи, а вместе и всадническое сословие значительным числом выходцев из провинций 4. Кроме того Веспасиан утвердил все пожалования римского гражданства, данные его предшественниками в эпоху гражданской войны, как отдельным лицам, так и целым общинам. Более того, он сам даровал латинское право большей части испанских общин 5, а также щедро раздавал права рим
1 los. Flav., Bell, iudaic, VII, 10.
2 Там же, VII, 11.
3 Lex de imperio Vespasiani С. I. L. v. VI, p. 1, No 930.
4 «Пересмотром списков сената и всаднического сословия Веспасиан счистил их и пополнил, причем лица недостойные были удалены, а самые порядочные элементы из италиков и провинциалов были приняты в их число». Suet. Divus Vesp., 9.
5 Corpus Inscriptionum Latinarum, v. II, 1936, 1964, 6089. Inscriptionum Latinarum selectae, 6088.
ского гражданства ветеранам воинских частей, стоявших в Панно'нии и Фракии \ Наоборот, попытки остатков италийского нобилитета начать борьбу с новым правительством были беспощадно подавлены 1 2.
Все вместе взятое и заставляет сделать следующие выводы из изучения фактов истории гражданской войны конца 60-х гг. I в. н. э.
Представление буржуазных ученых о внутреннем мире и благосостоянии большей части населения римской империи в I в. н. э. является ошибочным. Как в центре империи — Италии, так и особенно в провинции накапливались острейшие противоречия, бывшие результатом развития рабовладельческих отношений. Это-то и приводит к ряду провинциальных восстаний, начиная с конца принципата Августа и времени правления Тиберия. Восстания провинциального населения, часть которого еще жила в условиях племенного строя, были протестом против усиления эксплуатации со стороны местной знати и поддерживавших ее римлян — проводников рабовладельческой системы. С другой стороны, консолидация класса рабовладельцев в провинциях вызывает, по мере его политического и экономического роста, стремление провинциальных рабовладельцев добиваться участия в системе управления, бывшего' до этого времени монополией италийских господствующих слоев. При этом следует отметить, что развитие рабовладельческих общественных отношений вело к концентрации земли и рабов в руках все уменьшавшейся кучки знати и способствовало соответственной пролетаризации большинства свободных граждан, вызывая тем самым обострение взаимоотношений между различными группами самого италийского населения. Победа Веспасиана, поддержанного в борьбе за власть представителями провинциальной рабовладельческой знати, имела самые серьезные социальные последствия. Именно с этого времени Римская империя становилась империей всех рабо
1 Об этом же см. Т. Д. 3 л атковск а я, «Мезия в I и II веках нашей эры (к истории нижнего Дуная в римское время)», изд. АН СССР, 1951 г., стр. 66: «В течение почти двух десятилетий — от установления династии Флавиев до дакийских войн Домициана — произошли некоторые изменения в составе населения и в социальных отношениях Мезии. Со времени Веспасиана рядом военных дипломов засвидетельствовано дарование римского гражданства ветеранам фракийских когорт и сел, которые получали почетную отставку (honesta missio) после окончания срока службы в связи с особыми заслугами или же (редко) по болезни. Подавляющее большинство дипломов времен Флавиев даны солдатам именно дунайских провинций (особенно Паннонии). В этом факте нельзя не видеть благодарности и доверия Флавиев тем войскам, которые своими действиями способствовали утверждению их власти...».
2 Suet. Divus Vesp., 15, Divus Tit, 6.
владельцев средиземноморского мира. При Веспасиане и его преемниках в высшей военной и гражданской администрации появились выходцы из среды провинциальной знати, а государственный аппарат Римской империи превратился в орудие господства и защиты власти крупных рабовладельцев, невзирая на их племенное происхождение.
Наконец, классовая борьба происходила на базе рабовладения, и огромная масса разобщенных и лишенных руководства рабов все же нет-нет, да делала судорожные попытки освобождения. Все вспышки рабских восстаний в I в. н. э. и в эпоху гражданской войны 68—69 гг. не могли быть успешными: «Рабы, как мы знаем, восставали, устраивали бунты, открывали гражданские войны, но никогда не могли создать сознательного большинства, руководящих борьбой партий, не могли ясно понять, к какой цели идут, и даже в наиболее революционные моменты истории всегда оказывались пешками в руках господствующих классов» !.
Начавшись с восстания в отдаленной Британии и выступления угнетенных масс Иудеи, политический кризис римской общественной и государственной системы распространился к концу 60-х гг. I в. н. э. на все пространство империи. Постепенно в него втягивались все новые и новые провинции.
Вслед за выступлением провинциальной знати Испании и юго-восточной части Галлии, где рабовладельческие отношения были наиболее развиты, борьба за захват власти осложнилась, с одной стороны, выступлением римского плебса (переворот Отона) против патрициата, а с другой — углублением борьбы в среде самого галльского общества, явившегося следствием выступления более отсталой в экономическом отношении части галльских племен в союзе с люмпен-пролетарскими элементами римской армии, стремившихся к переделу земли и имущества не только в Галлии, но и в Италии. Столкновение обоих течений, закончившееся кратковременной победой рейнских легионов, потрясло до основания всю систему рабовладельческих отношений (восстание Марикка, появление самозванцев, восстание в Понте, на Нижнем Рейне, обострение социальной борьбы в иудейском обществе). Эта угроза и вызвала реакцию со стороны наиболее консолидированных и эллинизованных группировок провинциальной аристократии — господствующих слоев населения в восточных провинциях. Местные рабовладельцы в лице иудейской аристократии и жречества в эллини-зованной знати соседних провинций (Сирии и Египта) единодушно выступили на защиту рабовладельческих отношений и рабовладельческого государства, олицетворяемых в виде Рим
1 В. И. Ленин. О государстве, Сод., т. 29, стр. 449.
ской империи. Экономически более развитая часть империи — Восток, хотя и потрясенная социальным взрывом в Иудее, все же смогла обеспечить победу армии Веспасиана — Муциа-на, хорошо усвоивших положение о том, что «деньги — нерв гражданской войны».
На сторону кандидата провинциальных рабовладельцев и легионов Востока переметнулась иллирийская, галльская и испанская рабовладельческая аристократия, стремившаяся отделаться от Вителлия, насильно навязанного ей в принцепсы рейнскими легионами и связанным с ними населением отсталых районов северо-восточной Галлии.
Таким образом, Веспасиан и его сыновья победили с помощью провинциального населения, вернее — той его части, которая боролась за сохранение и развитие рабовладельческой системы общественных отношений, следовательно, и за сохранение политической! целостности Римской империи.
Буржуазные историки глубоко ошибаются, когда говорят о гражданской войне 68—70 гг. лишь как о раннем симптоме будущего господства солдатчины. События этих бурных лет были завершением длительного процесса, превратившего Рим из центральной рабовладельческой общины Италии в центр космополитической средиземноморской рабовладельческой державы. Однако было бы крайне наивным представлять себе дело так, что власть перешла к рабовладельцам различных провинций, вполне равномерно представленных в новом составе сената и имперской администрации. Не менее ошибочным было бы и представление о том, что италийские рабовладельцы были совершенно устранены от власти. Правительство империи эпохи Флавиев было правительством лишь части рабовладельцев империи; преимущественно же представители господствующих слоев западных провинций римской державы — галлы, испанцы, в меньшей степени уроженцы Северной Африки и лишь в незначительном количестве выходцы из Азии и Сирии занимают высшие административные посты в гражданском и военном аппарате государства, направляя всю его внешнюю и внутреннюю политику.
Какие же задачи стояли перед этим новым правительством, сменившим представителей .старых господствующих группировок?
Стабилизация аппарата провинциального управления, сообразно новым потребностям, приведение в порядок в корне расшатанной финансовой системы государства, упрочение границ, а вследствие этого — и военных сил империи. Разрешение столь сложных вопросов было делом не легким, так как в первую очередь требовало больших финансовых средств, между тем как правление алчной клики клевретов Нерона до крайности
Скульптурный портрет Веспасиана. Работа скульптора I в. н. э.
увеличило бремя, лежавшее на плечах провинциальных налогоплательщиков.
Само собой разумеется, что четырехлетний политический кризис, начавшийся с иудейского восстания в 66 г. н. э. и переросший в общеимперскую гражданскую войну 68—69 гг. н. э.| осложненную восстаниями в разных частях империи и вторжениями «варваров» через рейнскую и дунайскую границы, еще более ухудшил положение. Если Веспасиану Флавию и его сторонникам все же удалось победить своих соперников и подавить грозные восстания на двух противоположных концах империи, то этим они были обязаны прежде всего материальной и моральной поддержке провинциальных рабовладельцев, видевших в победе Рима единственную возможность защиты соб
ственных интересов. Именно эта политическая позиция местной-аристократии и облегчила Веспасиану Флавию разрешение его первоочередной задачи — восстановления спокойствия в империи. Это обстоятельство и объясняет двойственность политики Флавия по отношению к населению восточных провинций, в частности только что замиренной Иудеи. Применяя жестокие репрессии в отношении низших слоев населения, Веспасиан делает ряд уступок, стремясь сохранить для остатков иудейского жречества и более зажиточной части населения только что усмиренных провинций некоторые права. Однако эти уступки не идут далее предоставления некоторой автономии в разрешении религиозных вопросов. Позволяя иудейскому населению содержать школы для подготовки учителей «закона» и даже сохранить синедрион, местопребыванием которого сделался небольшой городок Ябна, римское правительство поставило сильный гарнизон в Иерусалиме и категорически запретило восстановление иерусалимского храма. Этим своим актом оно проводило в Иудее ту политику централизации, которая повела к ликвидации независимости последних вассальных государств и уничтожения свободы городов восточной части империи. «Ахайя, Ликия, Родос, Византия, Самос лишились своей свободы, а горная Киликия и Коммагена, до тех пор бывшие царствами, были превращены в провинции. В Каппадокии по причине постоянных набегов варваров Веспасиан увеличил количество легионов и определил, чтобы ею управлял не римский всадник, но бывший консул» L Увеличение гарнизонов и укрепление централизации империи повлекло за собой и увеличение финансового бремени, и вполне естественно, что правительство Веспасиана постаралось возложить основную часть возросшего налога на плечи провинциального населения. Особенно тяжелым было положение в Иудее, где находился значительный гарнизон, а лучшая часть территории мятежной провинции была конфискована и роздана римским военным колонистам. Оставшееся население было обложено тяжелым поголовным налогом. Все эти мероприятия римских властей больно ударили по основной массе иудейского населения и не могли быть смягчены отдельными уступками, сделанными римлянами части аристократии и жречества с целью закрепления верности последних римлянам.
Нельзя не отметить общую тенденцию в политике Флавиев и по отношению к иудеям. Возлагая на массы населения тяжелое бремя налогов и военных постоев, правительство Веспасиана всячески стремилось облегчить положение имущих слоев иудейского общества. Но окончательной цели римская политика
1 Suet. Divus Vespas., 8; los Flav. Bell, iudaic, VII, 7, 1—3.
достигнуть не могла. Иудейское жречество потеряло с уничтожением храма свои исключительные доходы и влияние во всех иудейских общинах римской империи и соседней Парфии. Своей лойяльностью по отношению к правительству Римской империи оно надеялось заслужить разрешение на восстановление иерусалимского религиозного центра. Когда же эти надежды оказались безрезультатными, то и среди привилегированных слоев иудейского общества вновь оживают оппозиционные и даже сепаратистские настроения, являясь источником для последующих иудейских восстаний II в. н. э., в корне отличающихся по своей социальной сущности и целям от иудейской войны 66—73 гг., бывшей лишь одним из проявлений общего социально-политического кризиса римской рабовладельческой империи середины I в. н. э.
ОГЛАВЛЕНИЕ Введение ............................................ 3
Г лава первая «Рах готапа»..........................46
Глава вторая. Хозяйственный строй и взаимоотношения частей «Orbis terrarum» в I в. н. э.......................63
Глава третья. Социальные движения в Италии и в западных провинциях империи в первой половине I в. н.. э. . . 104
Глава четвертая. Социально-политический строй и общественное движение в Иудее в первой половине I в. н. э. . 123
Глава пятая. Римская политика в отношении вассальных царств и общественное движение в Иудее в 40—50-х гг. I в. н. э. 149
Глава шестая. Предпосылки политического кризиса империи конца 60-х гг. I в. н. э.............................173
Глава седьмая. Иудейская война ......................194
Глава восьмая. Политический кризис 68—69 гг. I в. н. э. 197
Глава девятая. «Restituta est Imperia»...............221
ОПЕЧАТКА
Страница Строка Напечатано Следует читать
1 37 1 8 снизу Нубия Нумидия
к зак. 3^88
Л. Г. БОКЩАНИН
СОЦИАЛЬНЫЙ КРИЗИС РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Редакторы
О. И. Савостьянова, 3. А. Намитокова
Худож. редактор В. Я. Быкова
Техн, редактор Т. А. Михайлова
Художник Е. В. Бекетов
* * *
Подписано в печать 10/Ш 1954 г.
Т00339. Тираж 3000
Формат бумаги 60 92/1б.
Печ. л. 15. Бум. л. 7,5. Уч.-изд. л. 15,5.
Издат. № 284. Заказ 3388.
Издательство Московского университета Москва, Ленинские горы.
Цена 10 р. 30 к.
* * *
Типография издательства МГУ, Москва, Моховая, 9.
fU J d a tn ел б e tn в о
МОСКОВС кого
УНИВЕРСИТЕТА