<& <s>
Лілрія.Имюит
іш
л.
c&i

к
МЛРІЯ ЕВГЕНЬЕВА.
РОМАГІЪ
ЦЕСАРЕВИЧА
Большой родоанъ изъ жизни НИКОЛАЯ II.
-
-
■'■
.
'
^
'
'v.
- -.л
'
X;■
-
шв
и 3ДАТЕлЬСТВО
„ВОЛЯ“
Москва, Б , Дмитровка, д. 26 .

Л
и
с
т
о
в
п
е
ч
а
т
н
ы
х
ч
х
КНИГА ИМЕЕТ
с
а
со
В перепл.
един, соедин.
Лт.Ѵ? вып.
S
ч
ч
X
S ,с>
TS•
_
сс
-
о
«£
£gg
6SO
ЛР

I.
Вечерѣло.
Въ окна Зимняго дворца вливались розоватые
лучи уходивдааго солнца поздней осени.
Сидя въ своей небольшой гостиной, цесаревичъ
одиноко глядѣлъ на эту странную борьбу свѣта
еъ наступающей тьмой.
„Нетакъ-ли и въ жизни?—грустно думалъ онъ,—
Но какъ нѣтъ абсолютной тьмы, такъ и не мс-
жетъ быть на землѣ и абсолютнаго свѣта. Дёнь
борется съ ночью, но у кяждаго есть свои огни“...
Мистически настроенный юноша задумался объ
этой странной игрѣ темныхъ и свѣтлыхъ тѣней, о
вѣчной борьбѣ добра и зла, Аримана и Агурамазды.
За окномъ зашелестѣли падаюіціе листья, увяд-
шіе листья поздней осени, гонимые, куда-то вдаль
•
холоднымъ вѣтромъ, этимъ безпріютнымъ ски-
тальцемъ, вѣчнымъ революціонеромъ, который не
желаетъ подчиняться ни свѣту, ни тыѵгіз, все сме­
тая на своемъ всепобѣдномъ пути.
И теперь этотъ вѣчный бунтовщикъ не лавалъ
покоя умирающимъ листьямъ к ак ъ жестокій и
неумолимый врагъ, котораго не трогаетъ даже
агонія побѣжденнаго.
Вотъ бѣгутъ
куда-то вдаль
пожелтѣвшіе
листья, похожіе на жизнь неудачника, неудовлетво­
ренно з’шедшаго съ ея арены, и красные, какъ
кровь борцовъ, преждевременно угасшихъ для
борьбы и побѣды, а рядомъ коричневые, сморщен­
ные, стары е, высохшіе, подобно людямъ, пережив-
шимъ самихъ себя. И, какъ пловцы, загубленные
внезапною грозною бурей въ этомъ морѣ смерти,
сверкали странно сохранившіеся изумрудные листья,
которымъ приходилось въ цвѣтѣ силъ уступить
побѣдоносной зимѣ и оторваться о ъ родного без-
поиощнаго дерева...
А вверху раскинулось молочно-сѣрог петербург­
ское небо, это чуждоё финское небо, мощной

4
рукой великаго Петра придвинутое къ предѣламъ
необъятной страны, будущій властитель которой
сидѣлъ теперь такъ сосредоточенно одиноко, съ
грустью въ своихъ больщихъ глазахъ....
^
Ему было грустно и оттого, что день уходилъ,
и оттого, что эти листья напоминали ему человѣ-
ческую жизнь...
Для чего люди живутъ, борівтся, страдаютъ,
когда наступить смерть, эта вѣчная тьма, которой
не знаетъ жизнь, какъ бы она ни. была ужасна.
Какое-то странное томленіе охватило цесаревича.
Захотѣлось вдрз^гъ яркаго свѣта, огромнаго, не-
иобѣдимаго.
У него словно выросли крылья, и онъ полетѣлъ
куда-то высоко-высоко, въ царство вѣчнаго солн­
ца, гдѣ витаетъ какой-то туманно-прекрасный
образъ.
— Приди ко мнѣ,—позвалъ его сладкій, какъ чару­
ющая мелодія, голосъ.
Распущенные волосы разсыпались темной вол­
ной по ослѣпительно-бѣлымъ плечамъ, г лаза сіяли
какъ звѣзды...
У цесаревича закружилась голова отъ сладкаго,
ему самому непонятнаго желанія... Захотѣлось
нѣжной, чистой ласки, но чьей, онъ и самъ не
зналъ...
Цесаревичъ не понималъ, что съ нимъ, откуда
эти странный мечты.
Онъ не зналъ женщинъ, и никто, кромѣ матери,
не ласкалъ и не цѣловалъ его.
Его грозный, вѣчно насупившійся отецъ не тер-
пѣлъ „разврата“ при дворѣ, и всѣ фрейлины
государыни были старыя, некрасивыя дѣвы, не
способныя поразить воображеніе этого нѣжнаго
мальчика, сердце кОтораго впервые властно по­
требовало любви.
Цесаревичъ зналъ, что придетъ время, когда его
женятъ на какой-нибудь принцессѣ для продол-
женія рода. Вѣдь о н ъ—надежда Россіи и династіи,
он ъ непремѣнно долженъ дать Россіи наслѣдника.
В ъ этомъ заключается, по мнѣнію его родителей,
главный и первѣйшій долгЪ государя.
Ему у ж е выбрали невѣсту, гессенъ • дармштадт­
скую принцессу, которую усердно сватала ея се­
стр а Елизавета Федоровна, жена его дяди Сергѣя

Александровича, удален наго отъ двора въ Москву
за похожденія съ Ганимедами и Антиноями. Аде-
ксандръ III согласился въ принципѣ на этот ь
бракъ, который свяжетъ Россію родственными
узами съ Германіей и Англіей и упрочитъ евро-
пейскій миръ.
Въ своей наивно-деспотической самоуверенности
Александръ III, какъ и. его предки, считалъ, что
въ лицѣ царей брачными узами сочетаются и ихъ
народы. Это наивное ослѣпленіе мѣшало ему ви­
деть очень многое, и онъ искренно думалъ, что
бракъ его старшаго сына съ принцессой Алисой
выведетъ Россію на путь счастья и мира.
„ Главное—это миръ,—говорилъ отецъ цесареви­
чу . —Помни, что самая побѣдоносная война отры-
ваетъ пахаря отъ его плуга, лишаетъ страну ра-
ботниковъ для престола“.
И цесаревичъ привыкъ думать, что каждый
подданный обязанъ работать для славы и блеска
престола, а не для своего собственнаго счастья.
II онъ самъ первый долженъ отказаться отъ лич-
наго счастья и жениться на этой странной, хотя
•и красивой принцессѣ, которую онъ -зналъ дав­
но, но не любилъ, какъ и она его не любила.
Какая-то тревога охватила его сердце.
. .Гессенскія не приносятъ счастья дому Рома-
новыхъ",—вспомнить онъ слова своей тетки Але­
ксандры Іосифовны...
И почему-то пришла на память страшная ле­
генда о первой женѣ императора Павла I, Натальѣ
Алексізевнѣ, урожденной Вильгельмннѣ Гессенъ -
дармштадской...
Она была молода и прекрасна... Любила свобо­
ду и ненавидѣла крѣпостное право. Во имя этого
она вступила въ борьб}' съ Екатериной Великой
и погибла... Ее отравили, отравивъ также и мла­
денца въ ея мятежномъ чревѣ. Такъ хотЬла
Екатерина...
IЦесаревичу вдэугъ стало жаль этой молодой
прекрасной принцессы, ангела свѣта и свободы,
заг\?бленнаго его страшной, неумолимо • жестокой
прабабкой, и слезы потекли по его лицу.
Онъ ясно увидѣлъ страдальчески-божественное
лицо Натальи Алексѣевны, умирающей отъ яда,
который поднесла ей Екатерина Зоричъ, тетка од­

6
ного изъ фаворитовъ его сластолюбивой прабабки.
„Россія—это я... Кто нуженъ мнѣ, то тъ нуженъ
Россіи, а кто не нуженъ мнѣ, тотъ и Россіи не-
надобеяъ“...
И она безтрепетной рукой потушила свѣтъ,
исходившій о тъ Натальи Алексѣевны, заживо по­
хоронила Радищева и возводила изъ тьмы ничто­
жества проститутокъ въ мундирахъ, которые спа­
ли съ нею за чины, ордена, за деньги ~и крѣпост-
ныя души...
Цесаревичъ поглядѣлъ въ уголъ, гдѣ висѣлъ
портретъ Екатерины, и ему показалось, что кро-
вавыя, замученный тѣни витаютъ вокругъ этого
властнаго образа съ холоднымъ, непреклоннымъ
взоромъ...
Сдѣлалось страшно...
Цесаревичъ повернулъ выключатель у дивана,
и вся комната засіяла ровнымъ, яркимъ свѣтомъ.
О нъ облегченно вздохнулъ.
Взглянулъ на часы.
Пять часовъ.
Надо итти на половину матери, пить чай... А
потомъ, въ восемь часовъ обѣдъ... И такъ ка­
ждый день... Тянется однообразно сѣрая жизнь,
подчиненная наруж но строгому этикету и полная
мятежныхъ, тяжелыхъ волненій внутри.

II.
Въ гостиной Маріи Федоровны уже собралась
вея семья и немногія лица свиты, которыя име­
ли до ступъ в ъ замкнутую семью Александра III.
НеЪдалекѣ о тъ царицы сидѣла ея любимая фрей­
лина графиня Гейденъ, старая, безобразная и не­
далекая, почти слабоумная дѣвушка, считавшая
себя, однако, очень умной.
Нѣсколько дежурныхъ офицеровъ и дамъ, им-
ператоръ, великіе князья и княжны, его дети, ве­
ли натянутую беседу, стараясь казаться оживлен­
ными и веселыми.
Но иридворнымъ, какъ и дѣтямъ, было скучно
и тяжело въ присутствіи отца, никогда не забы-
вавшаго ни на одну минуту, что онъ „царь всея
Руси“, ихранившаго важный,сосредоточенный, ис­
полненный царскаго величія видъ. Онъ редко
игралъ съ детьми и шутилъ, какъ его покойный
отецъ и дедъ Николай I.
Александру III везде мерещился призракъ ре-
волюціи, ему казалось, что со всехъ сторонъ
ползетъ что-то грозное, ужасное, неотвратимое.
II поэтому онъ не могъ быть беззаботнымъ ни
на одну минуту и забывался только въ те ми­
нуты, когда гіилъ, или въ объятіяхъ Матреши,
простой бабы, жены повара, которую онъ любилъ.
Марія Федоровна знала объ этомъ романе, но
это не мФлиало ей быть нежной женой и хорошо
играть комедію долга...
Иногда только, оставшись одна въ своей спаль­
не, Марія Федоровна безутешно рыдала, вспоми­
ная свою пламенную поэтическую любовь къ
старшему брату Александра III Николаю Але­
ксандровичу, этому болезненно-прекрасному юно­
ше, угасшему отъ чахотки...

8
Изъ политическихъ расчетовъ ей пришлось
■сдѣлаться женою ограниченнаго и властолюби-
ваго второго брата, чтобы не разрз-шать союза,
котораго пламенно желали въ Даніи и Россіи.
Да и поступая такимъ образомъ, она исполняла
волю дорогого покойника, который передъ смер­
тью соединилъ ея руку съ рукою Александра,
вручая ему судьбу гор ячо любимой Дагмары.
Неугасающее воспоминаніе о красавцѣ Нико­
л ае зажгло въ глубинѣ ея черныхъ глазъ огонь
вѣчной тоски.
Говорили, что во всей Европѣ не найдется дру-
гихъ глазъ, такихъ красивыхъ и выразительныхъ.
—
Бунтовщиковъ всѣхъ вѣшать надо,—отры­
висто говорилъ Александръ, прихлебывая чай изъ
севрской чашки.—А мы все больше Сибирью от-
дѣлываемся...
Говорили о новомъ революпіонномъзаговорѣ, не­
давно открытомъ тайной полиціей, и Александръ III
пришелъ въ страшное возбужденіе. Онъ былъ
готовъ оправдать всякое преступленіе, только не
преступленіе противъ короны, съ которою были
связаны всѣ привилегіи его положенія.
Князь Оболенскій началъ говорить что-то о
французскихъ гражданахъ, о Франціи, съ кото­
рою Россія вступила въ союзъ, и о вліяніи этого
союза на реврлюціонное движеніе.
—
Въ Россіи гражданъ никакихънѣтъ,—рѣзко
отрѣзалъ Александръ.—У насъ есть только под­
данные своего госз'даря, и ничего другого я ке
потерплю.
Въ эту минуту въ комнату вошелъ цесаревичъ.
—
А, Никъ!—ласково закричала Марія Федоров­
на. —Вѣчно опаздываешь... Вѣрно, опять мечталъ...
Цесаревичъ поднесъ рукзг матери к ъ губамъ и,
сдѣлавъ общій поклонъ, робко присѣлъ къ столу.
Въ присутствии строгаго отца цесаревичъ чув-
ствовалъ себя жалкимъ, пришибленнымъ и не
могъ выговорить ни одного слова.
Отецъ терроризировалъ его и дѣйствовалъ на
него какъ параличъ.
Александръ III былъ невозможно грубъ съ сы-
номъ, неоднократно топалъ на него ногами и въ
дѣтствѣ Даже пускалъ въ ходъ свою палку.

9
И оттого мальчикъ росъ такимъ нѣжнымъ и
робкймъ, какъ цвѣтокъ подъ грозой, и тянулся
къ ласкѣ какъ къ солнцу.
Мать окинула его нѣжнымъ, внимательнымъ
взглядомъ, а жеманный фрейлины состроили том­
ные, мечтательные г ла за. Онѣ считали необходи-
мымъ притворяться влюбленными то въ государя,
то въ наслѣдника.
—
Что съ тобой, Никъ? Какъ ты сегодня бл'Ь-
денъ?—съ тр евого й произнесла-мать.—Ты здоровъ?
—
Ну, чего ты съ нимъ няньчишься какъ съ
бабой?—буркнулъ Александръ III.—Нѣженка онъ
у тебя, и зъ - подъ материнской юбки въ восем­
надцать лѣ тъ не вышелъ.
Цесаревичъ густо покраснѣлъ, а его младшая
сестра К сенія незамѣтно вздохнула и бросила
браТу ободряющій взглядъ.
Это была некрасивая, блѣдная семнадцатилѣтняя
дѣвушка, которую красили только ея большіе,
черные, какъ у матери, глаза.
Но тревога Маріи Федоровны не улеглась.
Съ нѣкотораго времени Никъ хѵдѣетъ и блѣд-
нѣетъ. Въ глазахъ его появилось странное, меч­
тательное выраженіе.
—
Ужъ не чахотка ли у него?— шепнула она
графи нѣ Гейденъ.
—
Ничего подобнаго, ваше величество,—такимъ
же шопотомъ отвѣтила графиня.—Я знаю, что у
цесаревича. Это бы ваетъ у всѣхъ.
—
Что, что? Скажите!
—
Пор а любви, ваше величество...
—
Ахъ, что вы!..— взволнованно отозвалась Ма-
рія Федоровна и покраснѣла.
Никъ, ея маленькій, робкій, застѣнчивый Никъ,
и любовь...
Она объ этомъ никогда не думала.
Александръ III встйлъ во весь свой могучій
ростъ.
Всѣ поднялись съ мѣстъ, не смѣя сидѣть, ко-
-
гда государь стоитъ.
И цесаревичъ казался такимъ маленькимъ, та­
кимъ ничтожнымъ рядомъ съ этимъ колоссокъ...
Онъ былъ небольшого роста, какъ мать, и
Александръ втаіЪгЬ былъ этимъ страшно недово-
ленъ.
*

1Ѳ
«Испортили породу“,—думалъ онъ, глядя на ма­
ленькую датчанку, которая была такой малень­
кой, карманной дѣвочкой, а съ годами превраща­
лась въ смѣшную карлицу.
И въ душѣ его крѣпло рѣшеніе женить впо-
слѣдствіи сына на высокой Алисѣ Гессенской,
чтобы она родила „Россіи“ наслѣдника, по росту
достойнаго быть внукомъ царя-освободителя и
правнукомъ Николая I.
Государь поцѣловалъ руку жены.
—
Я пойду, ваше величество, у меня масса
дѣла.
—
Позвольте мнѣ, ваше величество, зайти къ
вамъ черезъ четверть часа по важному дѣлу.
—
Я всегда радъ васъ видѣть, a тѣмъ болѣе
по важному дѣлу.
Посидѣвъ съ дѣтьми и придворными, Марія
Федоровна отпустила всѣхъ кивкомъ головы. Вос­
питатели и воспитательницы увели Ксенію, О ль ­
гу и Михаила. Николай взялъ подъ руку брата
Георгія и пошелъ на свою половину.
Черезъ нисколько минутъ Марія Федоровна
вошла въ кабинетъ мужа, который сидѣлъ, про­
сматривая какія-то бумаги.
—
Что тебѣ, Минни? Ты сказала, что у тебя
важное дѣло?
ч
—
-
Ваше величество, вы не замѣчаете, что съ
вашимъ старшимъ сыномъ?
—
А что? Заговоръ? — испугался Александръ.
Ему все мерещились заговоры противъ его
трона и жизни.
—
Ничего подобнаго! Никъ... и заговоръ...
—
Въ самомъ дѣлѣ, —успокоился Александръ. —
На это его не хватитъ.
И вдругъ ему стало жаль, что у него такой
слабый сынъ, котораго даже на заговоръ не хва­
титъ. Въ сердцѣ защемило какое-то неудовлетво­
ренное чувство.
—
Что-же, боленъ? — тревожно спросилъ онъ.
—
Вы не думаете, ваше величество, что его
блѣдноеть является результатомъ тайнаго недуга...
у молодого человѣка могутъ быть свои желанія,
а Нику восемнадцать лѣтъ. Въ немъ могъ про­
будиться мужчина...

11
—
Ну, и что же? Мало-ли есть интересныхъ
дамъ? Все это пустяки, Минни. Онъ самъ знаетъ,
что ему нужно.
—
Но я не хочу, чтобы Никъ попалъ въ ру­
ки интриганки...
Александръ поморщился. Ему не нравился
этотъ разговоръ.
—
Надо вызвать врачей, пусть они скажутъ,
что съ нашимъ наслѣдникомъ. Его жизнь и здо­
ровье драгоцѣнны для Россіи, и поэтому мы долж­
ны это знать и рѣшить, что дѣлать.
Царица поцѣловала своего мужа, поблагодари­
ла за совѣтъ и удалилась на свою половину.
Было около семи часовъ, и наступило время
одѣваться къ обѣду.
Государыня одѣвалась просто, но обѣдъ про-
ходилъ всегда торжественно, и дамы надѣвали
платье декольте.

Hi.
Ровно въ одиннадцать часовъ' утра дверь класс­
ной комнаты цесаревича отворилась, и вошедъ
его воспитатель и преподаватель Константинъ
Петровичъ Побѣдоносцевъ.
Это былъ средняго роста сутуловатый старикъ
съ огромными оттопыренными ушами и лысой,
какъ яйцо, головой и странно бѣгающимъ взгля-
домъ бѣло-голубыхъ глазъ.
Цесаревичъ уже ждалъ его съ книгой государ-
ственнаго права въ рукахъ,
—
Здравствуйте, ваше высочество,—своимъ скри-
пучимъ, тягучимъ голосомъ, слегка раздѣляя сло­
ва на слоги, сказалъ онъ.
— Здравствуйте, Константинъ Петровичъ, какъ
ваше здоровье?
Этотъ стереотипный вопросъ о здоровьѣ вхо-
дилъ въ обязательную программу этикета при
обраіценіи съ подданными у великихъ князей.
—
Благодарю васъ, превосходно. Надѣюсь, что
и вы хорошо себя чувствуете, ваше высочество.
Вѣдь на васъ и только на васъ сосредоточены
всѣ надежды Россіи. Вамъ предстоитъ стать вели-
кимъ царемъ великой страны, мудрымъ кормчимъ
государства, которое я уподоблю кораблю, сто­
ящему в ъ тихой пристани.
— Но вѣдь жизнь не стоитъ, Константинъ Пе­
тровичъ, она бѣжитъ впередъ... И если мы бу-
демъ считать себя у пристани, то не задержится
ли жизнь государства?—спросилъ цесаревичъ.
—
Что? А? Что я говорилъ? Крамола усцѣла
уже пробить себѣ дорогу даже во дворецъ и къ
чьему сердцу? К ъ сердцу будущаго самодержца
всероссійскаго!—въ ужасѣ закричалъ Побѣдонос-
цевъ. —Государственная система Россіи никогда не
устарѣетъ, и она выражается въ трехъ словахъ:

13
самодержавіе, православие и народность. Никакихъ
перемѣнъ! И никакихъ вредныхъ реформъ!
Этотъ человѣкъ терроризировалъ умъ цесаре­
вича такъ же, какъ отецъ пугалъ его физически.
Но цесаревичъ нашелъ въ себѣ храбрость возра­
зить:
—
Но народъ жаждетъ свободы, онъ добивает­
ся чего то, волнуется...
—
Свободы, говорите вы? Нѣтъ5 ваше высоче­
ство, вы не понимаете народа. Русскій мужикъ
жаждетъ палки и розги, и больше ему ничего не
нужно. Всѣ эти стремления въ свободѣ выдуманы
разными сантиментальными Радищевыми да Ж у ­
ковскими, которые свои вѣянія вывезли изъ бун­
тарской Франціи, союзъ съ которой совершился
вопреки моему желанію. Самобытный укладъ ру с­
ской жизни таковъ, что народу нужны двѣ вещи:
монархъ и палка. Накормите вы сытно мужика
и бейте его розгой. ІІовѣрьте, онъ будетъ дово-
ленъ, а рабское состояніе—это нормальное состо-
яніе черни. Так ъ всегда было и будетъ. Помни­
те, ваше высочество, какъ чернь іудейская ропта­
ла, когда Моисей вывелъ ее изъ рабства египет-
скаго, на широкую пустыню свободы..,
„Мы въ
Египтѣ ѣли ,лукъ, мясо, рыбу, дыню и чес-
нокъ!“—орали они. Жиды не могутъ, вѣдь, безъ
чеснока. „Дай намъ мяса!“—требовали одни у про­
рока. „Веди насъ назадъ въЕгипегъ“,-кричали дру-
гіе. II тогда только великій бунтарь Моисей по-
нялъ, что свобода—это великая пустыня, потому
что человѣкъ предоставленъ самому себѣ. И онъ
восплакалъ къ Богу: „Сними съ моей шеи этотъ на­
родъ“. Да, да,онъ понялъ съ потрясающей ясностью,
что въ пустыню свободы можно выйти толіько
одному-, не увлекая другихъ. Ибо это дорога силь-
ныхъ, избранныхъ, высшихъ натуръ.
—
Но вѣдь іудеи все-таки дошли до земли
обѣтованной,—робко возразилъ цесаревичъ.
—
Да, по инерціи, покорные той силѣ, которая
толкнула ихъ по наклонной плоскости, они до­
шли, но лишь для того, чтобы снова попасть въ
рабство къ Вавилону, Персіи, Римзг. Въ Египтѣ
они жили сытно, никто не трогалъ ихъ женъ и
дѣтей. А Вавилонъ и Римъ стали торговать ими
какъ товаромъ. Ужъ лучше было бы для нихъ

14
сидѣть спокойно въ Египтѣ, не тащась съ жена­
ми въ пустыню этой недостижимой свободы. Д а,
имъ въ Египтѣ слишкомъ сытно и приво іьно жи­
лось. Они ѣли мясо и рыбу даромъ, по признанію
Библіи, а съ жиру и собаки бѣсятся,—грубо отрѣ-
залъ воспитатель.
— Но какъ-же тогда управлять страной? Что
долженъ дѣлать монархъ?—съ неподдѣльнымъ от-
чаяніемъ воскликнулъ цесаревичъ-—Если народъ
голодаетъ, онъ бунтуетъ. Если ему живется сытно,
онъ тоже бз^нтуетъ...
—
Вотъ для этого и нз’жна палка, ваше высоче­
ство. Палка и заиленный трудъ, который также
является своего рода палкой, потому что онъ при-
тз'пляетъ, не оставляетъ времени для размышленій
и сопоставленій, неязмѣнно ведущйхъ- къ бунтз',
къ требованію свободы.
—
Но въ Англіи, во Франціи свобода, парла-
ментъ?
— Да, есть. Но тамъ развратъ, гниль, эти стра­
ны разваливаются по швамъ. И не забывайте,
ваше высочество, уроковъ исторіи. Карлъ первый
далъ англичанамъ неприкосновенность личности,
Habeas corpus, и народъ потомъ весьма невѣж-
ливо прикоснз^лся къ его собственной личности
топоромъ по шеѣ, чтобы срз^бить ему голову. Лю-
довикъ XVI отмѣнилъ крѣпостное право, и за это
его послали на эшафотъ. И вашъ августѣйшій
дѣдъ, освободитель крестьянъ, тоже заплатилъ
жизнью за свое благородство. ..Борцы за свободу“
отняли жизнь зг того, кто далъ свободу народ}'.
Это обычная награда черни тѣмъ, кто выводить
ее на путь свободы. Вѣдь Моисей много ра'зъ вы-
иужденъ былъ прятаться отъ народа, желавшаго
его убить... Да, это ведется такъ отъ сотворенія
міра. Ч ернь ползаетъ предъ поработителями, цѣ-
луетъ бьющую ее палкз^, а борцовъ духа изби-
ваетъ и преслѣдз*етъ...
Цесаревичъ печально от^стилъ голову, чувствз^я
непобѣдимость сухой логики этого властнаго ста­
рика, презиравшаго толпу.
Замѣ ти въ тяжелое впечатлѣніе, произведенное
его словами на юношу, воспитатель нѣсколько смяг-
чилъ свой тонъ, взялъ его за рук}’ и продол-
жалъ:

15
—
Однако, не думайте, что свободы не суіде-
ствуетъ. Она нужна правителямъ, нужна для того,
чтобы они могли устраивать судьбы народовъ
подобно тому, какъ Богъ устрояетъ судьбы міра.
Богъ на небѣ, царь на землѣ. И какъ на небѣ
есть архангелы, ангелы и просто сонмы духовъ,
такъ и на землѣ существуетъ аристократія, выс­
шая, низшая и народъ. На небесахъ царитъ ве­
личайшая дисциплина. Младшіе духи безпрекослов-
но повинуются старшимъ. Такая же дисциплина
должна царить на землѣ, и толпа должна безпре-
кословно повиноваться тѣмъ, кто ее ведетъ, слѣ-
по вѣря и не допытываясь, куда и зачѣмъ ее
ведутъ. Ц арь и его ближайшіе совѣтники—это отцы
народа, и они хорошо знаютъ, что именно нужно
этимъ дѣтямъ. Прежде всего повиновеніе! Вотъ
какова должна быть* политика вашего высочества,
когда Богу угодно будетъ призвать васъ на вы­
сокий, ответственный постъ руководителя народ-
ныхъ судебъ. Вашъ санъ помазанника Божія дѣлаетъ
васъ равнымъ Богу на землѣ, и немало въ Рос-
сіи найдется людей, которые помогутъ вашему
вы соч еств}? осуществлять ту программу, которой
единственно дол женъ слѣдовать природный пра­
вославный русскій монархъ.
Цесаревичъ слушалъ, весь подавленный, отъ
души желая, чтобы Господь отдалилъ отъ него
эту горькую чашу власти, которая казалась ему
вовсе н'е такой заманчивой и желанной, какъ его
отцу и Победоносцеву.
— А теперь, ваше высочество, приступимъ къ
сущности нашего урока...
Быстро прошелъ часъ урока, который преры­
вался иногда замѣчаніями и критическими р еплика­
ми Победоносцева, клонившимися къ тому, чтобы
вкоренить въ наслѣдникѣ русскаго престола
устои
архисамодержца,
помазанника Божія,
избраннаго небесами.
Цесаревичъ разсѣянно слушалъ. Имъ снова
овладѣло какое-то непонятное странное томленіе.
И вмѣсто сухого, усталаго лица видѢлея чей-то
прелестный, юный призракъ... Вмѣсто скрипз^чаго
голоса, раздѣлявшаго слоги, слышалась мелодія
музыкальныхъ грудныхъ звуковъ... Вмѣсто надоѣв-
шихъ поученій объ обязанностяхъ монарха, въ

16
душѣ его звучали слова, ласкающія и нѣжныя
какъ любовь.
Оставшись одинъ, цесаревичъ подошелъ къ ва-
з'ѣ цвѣтовъ и долго стоялъ, вдыхая ароматъ пре-
красныхъ розъ, манившихъ въ царство красоты...
Несмотря на сопротивленіе цесаревича, не чу в-
ствовавшаго никакихъ признаковъ нездоровья,
лейбъ-медики осмотрѣли его по царевому приказу.
—
Не добро человѣку быть едину, — сказалъ
одинъ изъ нихъ графинѣ Гейденъ, которая при­
няла врачей послѣ осмотра для передачи госуда­
рыне ихъ отвѣта.
—
Сколько хлопотъ предстоитъ намъ теперь!—
горестно сказала государыня.
И обѣ женщины, понизивъ голосъ, начали со­
вещаться о томъ, кто могъ бы послужить лѣкар-
ствомъ для цесаревича.
Когда Александру III доложили о словахъ вра­
чей, всегда поощрявшихъ распущенность при дво-
рѣ, онъ пожалъ плечами.
—
Неужели при дворѣ нѣтъ ни одной красивой
горничной?—со свойственной ему грубостью ска ­
залъ онъ одному изъ придворныхъ.
Слова государя мигомъ разнеслись по дворцу,
доставивъ большое огорченіе государынѣ.
—
Первая любовь, и вдругъ горничная, грубая^
грязная, необразованная! Вѣдьэто великій долгъ —
послужить пробнымъ камнемъ, научить любви
нѣжнаго мальчика!
Ей казалось, что взявшая на себя этотъѵдолгь
несетъ огромную отвѣтственность передъ всей
Россіей.
Пробный камень цесаревича! Ш у т к а сказать!
I I она не находила достойной для это го женщины.

IV.
Александръ III мрачно стоялъ у зеркальныхъ
оконъ своего кабинета, глядя на залитую солн-
цемъ дворцовую площадь, и еще дальше, на вер­
хушки деревьевъ Лѣтняго сада. ІІоздняя осень
улыбнулась холодной улыбкой солнечныхъ лучей.
Александръ тревожно глядѣлъ вдаль, думая о
будущемъ...
Толпы людей двигаются за дворцовой оградой,
и ему чудйлось что-то х'розное, загадочное в ъ
ихъ настроеніи.
Снаружи царство спокойно. Все ему повинует­
ся. Но онъ чувствуетъ, что страшный призракъ
революции все надвигается, все растетъ, что мо­
гучее царство полно какой-то скрытой борьбы и
подпольной работы, которая подтачиваетъ его
гронъ.
Не помогаютъ казни, каторга, ссылка, тюрьма...
Ряды мятежниковъ увеличиваются. Н е свое это,
не народное, а все иностранное вліяніе, какъ увѣ-
ряетъ Константинъ Петровичъ.
„Дорогу разночинцамъ!“—вотъ девизъ времени.
1 Пока дворяне были оплотомъ престола, можно
было спать спокойно.
Но отмѣна крѣпостного права разрушила эту
связь, потому что дворянству тяжело было раз-
статься со своей властью надъ холопами.
И онъ, Александръ, сдѣлалъ уступку времени.
Онъ ириблИзилъ „разночинца“ ВитТе, происходя­
щ а я по матери изъ племени Іуды.
Дѣлать нечего... Это духъ времени, и надо ми­
риться съ явно еврейскимъ выговоромъ геніаль-
наго, по общему признанію, финансиста.
Пока Витте, Плеве и Побѣдоносцевъ у власти,
можно не бояться революціи.

18
Но потомъ... что будетъ потомъ, когда онъ
умретъ и на престолъ взойдетъ Николай, этотъ сла­
бый мальчикъ, которому, навѣрное, будетъ не
по силамъ тяжелая политическая борьба?
Кому изъ царей корона и скипетръ дали сча­
стье? Кому власть дала покой? А между тѣмъ
власть и корона влекутъ. И кто смѣетъ посягать
на власть, природную и Богомъ данную власть
помазанника Божія?
Но есть люди, которые отрицаютъ Бога. А о т­
рицая Бога, отрицаютъ помазаніе. А отрицая по-
мазаніе, отрицаютъ царя. А отрицая царя, отрица­
ютъ власть. И, значить, правъ Побѣдоносцевъ,
утверждая, что сила престола неразрывно связана
съ религіей.
Надо укр'вшгять самодержавіе, ѵкрѣпляя корни
вѣры, вотъ въ чемъ все дѣло!
Въ комнату вошелъ безъ доклада любимецъ
Александра, баронъ Фредериксъ.
—
Ну, что хорошаго, баронъ?
—
Все хорошо, ваше величество.
—
А я тутъ о важныхъ государственныхъ ве-
т а х ъ думаю, баронъ.
—
Ваше величество всегда преисполнены з аб о ть
о своихъ подданныхъ, которые горячо цѣнятъ ва- •
ше отеческое попеченіе,—льстиво произнесъ ба­
ронъ.
;
—
■ Выдумаете? Крамола растетъ, однако. ГІро-
цессъ 193-хъ.. . Единичные случаи анархіи...
—
Это капля въ морѣ, ваше величество! Это
все. студенты да еще горсть рабочихъ, къ нимъ
присоединившихся. A Россія спокойна, н ар одъ
любить и благославляетъ ваше имя, благоден­
ствуя подъ сънью вашего державнаго скипетра,
—ѵвѣрядъ краснорѣчивый нѣмецъ.
Александру пріятно было слушать эти успокои­
тельный рѣчи.
Вошелъ придворный лакей и принесь на сере-
бряномъ подносѣ вазочку простокваши.
Было четыре часа дня, и государь въ это вре­
мя всегда ѣлъ простоквашу. Простокваша, рус-
скія іци, боріцъ, каша и черный хлѣбъ неизмѣнно
подавались къ царскому столу рядомъ съ и зы ­
сканными кушаньями, и Александръ заставлялъ и
свою супруг}' ѣсть эти грубыя куш ан#.

19
—
Ты русская народная царица, Минни, и долж­
на ѣсть эти народный кушанья.
И царица ѣла эти кушанья, какъ дѣлала мно­
гое другое, какъ ходила въ церковь, прикладыва­
лась къ иконамъ, нѣсколько разъ въ годз? испо-
вѣдывалась и цѣловала руки попамъ.
—
Мы должны подавать народу примѣръ бла-
честія, Минни,—говорилъ Александръ.
И всѣ придворные умилялись при видѣ такой
царской заботливости о народѣ. Положительно
царь ничего не дѣлаетъ, не думая о кародѣ!
Фредериксу также была предложена простоква­
ша, и онъ ѣлъ, разговаривая о политикѣ, кото­
рая ему страшно надоѣла.
—
Я слышалъ, ваше величество, что государы­
ня очень обезгіокоена... Наслѣдникъ цесаревичъ
доставл яетъ ея величеству большія заботы,— про-
говорилъ онъ, чтобы перевести стрѣлку бесѣды
на болѣе живописную линію.
—
Да, да... Эти женщины вѣчно придаютъ зна-
ченіе пустякам.ъ. Они видятъ ужасы, имъ мере­
щатся призраки тамъ, гдѣ просто нужна смазли-
кенькая горничная.
—
Хе-хе-хе! —жидкимъ фальцетомъ разсыпался
баронъ. — Баше величество настолько-же остро­
умны, насколько мудры и велики. Но ея величество
иначе смотритъ на первую любовь, которая ея
материнскому сердцу представляется какой-то воз*
душноіі, упоительной грезой...
—
Императрица сантиментальнее трехъ дурныхъ
позтовъ и двадцати институтокъ, вмѣстѣ сложен-
ныхъ,— разсмѣялся вмпераТоръ.— Ее страшить
мысль о томъ, что ея нѣжный, задумчивый Никъ
способень породниться, хотя бы слѣва, съ гру­
быми мужиками.
—
Глупы ужъ очень онѣ, ваше величество, эти
простыя бабы...
—
Ну, что-жъ, что глупы? Самое лучшее для жен­
щины—это быть глупой. Терпкгь не могу умныхъ
женщинъ. Онѣ всегда лѣзѵтъ туда, куда не пола­
гается. И в ъ политику?, и въ управление страной.
Вѣдь почти вся внѣшняя политика черезъ фаво-
■ ритокъ, актрисъ или принцессъ дѣлается, и все­
гда это къ худу ведетъ. Когда я хочу отъ Аигліи
чего-нибудь добиться, я долженъ подкупить ф аво­

20
ритку короля или министра. То же самое въ Ав-
стріи, во Франціи. И у меня то же самое происхо­
дить. Ты думаешь, я не знаю, что Витте на содер­
ж а н т у Англіи и Германіи одновременно, что
мои министры иностранныхъ дѣлъ получаютъ круп-
ныя субсидіи отъ иностранныхъ правительствъ и
готовы продать меня и Россію тѣмъ, кто больше
дастъ? А женщинъ еще легче подкупить, о нѣ лю-
бятъ наряды и разныя побрякушки. Чѣмъ проще
будетъ „пробный камень“ Ника, тѣмъ лз^чше, тѣмъ
меньше опасности для Россіи. Немало Нелидовыхъ
коверкало ея судьбу. Не забудь, что Н и къ ро­
дился Божіимъ помазанникомъ и что каждый его
шагъ отражается на судьбахъ Россіи.
Баронъ благоговѣйно слушалъ эти слова, также
глубоко убѣжденный въ томъ, чТо на судьбѣ на­
рода обязательно долженъ отразиться даже такой
незначительный фактъ, к ак ъ вы боръ содеожанки
для цесаревича. И это странное, грубое заблужде-
ніе, что так ъ должно быть, всѣми поддерживалось.
—
Главное—я не хочу, чтобы Никъ связывался
съ фрейлинами, которыя будутъ интриговать, клян­
чить подачекъ и милостей для своихъ родныхъ
и предъявлять особенныя претензіи, вплоть до ж е­
нитьбы, какъ уже бывало въ русской исторіи.
Всего лз?чше актриса...
—
Конечно, конечно... это тонко и красиво...
Искусство и любовь...
—
Кажется, такъ называется драма Шиллера?
—сказалъ Александръ.
—
Если не ошибаюсь, у Шиллера есть драма
„Коварство и любовь“, государь.
—
А!—равнодушно гіроизнесъ Александръ, не
особенно хорошо закомый съ литературой. Онъ
признавэлъ только Каткова и Мещерскаго.
—
Щи и каша все-таки всего лучше, —продол-
ж алъ императоръ.—Простая женщина, безхитрост-
ная и любящая, вотъ что нужно государственному
человѣку послѣ его тяжелыхъ трудовъ на благо
отечества.
Легкимъ кивкомъ головы онъ отпустилъ Фреде­
рикса. Потомъ 'позвонилъ камердинерз'’ и сказалъ
ему нѣсколько словъ. Черезъ нѣеколько минутъ въ
комнатз? вошла красивая, толстая женщина въ бога-
томъ сарафанѣ, съ кокошникомъ на головѣ, съ

21
ферязью, шитой золотомъ. Ея румяныя щеки го­
ворили о неподдѣльномъ здоровьи, а голубые
глаза спокойно сіяли.
—
А, Матреша! Ну, поцѣлуй меня, милая...
—
Охъ, жаланный ты мой, соколикъ мой нена­
глядный,—н араспѣвъ произнесла Матреша. припа­
дая пухлыми губами къ императору.
Съ это й рослой, дородной бабой, женой придвор-
наго кучера, императоръ проводилъ свои досуги,
отдыхая отъ ласкъ своей миніатюрной Минни, какъ ,
называли въ семьѣ Марью Ѳедоровну за ея кро­
шечный ростъ.
Говорили, что у него былъ отъ Матреши сынъ,
который воспитывался гдѣ-то въ „благородномъ,
семействѣ“, усыновившемъ царскій отпрыекъ за
приличную сумму денегъ.

Въ церкви Введенія царило благоговѣйное ожи­
влен іе.
Сегодня здѣсь хромовой праздникъ, и на бого-
служеніи присутствовалъ ^самъ оберъ-прокурорь
святѣйшаго синода и его товаришъ Саблеръ, вы-
сокій, красивый старикъ, съ благообразнымъ
лицомъ, обрамленнымъ преждевременно посѣдѣв-
шими локонами.
Насколько Лобѣдоносцевъ былъ безобразенъ и
угрюмъ, настолько привѣтливъ и красивъ былъ
Саблеръ.
Богослѵженіе было торжественное, соборное, въ
сослуженін всего городского духовенства.
Позади Побѣдоносцева и Саблера, въ первыхъ
рядахъ, стояли нарядныя матушки, съ важной осан­
кой, и ихъ дочки, въ свѣтлыхъ платьяхъ и въ
дорогихъ шлягіахъ, щеголяя изящной обувью отъ
Вейса. Онѣ то-и -дѣло показывали свои ножки,
стараясь, чтобы движенія ихъ замѣтшгь „душка"
Владиміръ Кар'ловичъ, которому онѣ бросали не
разъ влюбленные взоры.
Саблеръ мягко улыбался. Онъ привыкъ, что въ
него влюблялись поголовно всѣ поповны, монахини
и ученицы епархіальныхъ школъ. Что касается его
самого, то онъ оѵь всего сердца любилъ этихъ
молоденькихъ, наивно восторженныхъ сестеръ во
Христѣ.
Въ противоположность ему, Нобѣдоносцевъ
хмуро косился на ,, попадей" и
.,иоповенъ‘;,
недружелюбно кидая свои желчные взгляды на и хъ
нарядные, шикарные туалеты, которыми онѣ х о те ­
ли блеснуть ради важныхъ гостей.
Богослуженіе кончилось, и настоятель попросилъ
высокихъ гостей пожаловать откушать хлѣба-со -
ли въ его домѣ.
V.

23
Въ огромной столовой священнической кварти­
ры былъ приготовленъ роскошный завтракъ. По­
сле краткаго молитвословія и благословенія яствъ
и питій, совершенныхъ митрополитомъ, всѣ сѣли
за столъ.
■ Первый тостъ въ честь высокаго гостя, оплота
церкви православной, столпа престола и надежды
отечества, ГІобѣдоносцева произнесъ хозяинъ дома.
Побѣдоносцевъ поднялся, опять зло взглянулъ
на ту половину стола, гдѣ полукругомъ сидѣли по­
падьи и поповны, и желчно заговорилъ:
—
Благодарю з а привѣтствія,—твердо-скрипуче
и раздѣльно сказалъ онъ. —Я пью за возрожденіе
Д}тховенства, за его добрые старые нравы. Я самъ,
сынъ служителя Святой Христовой Церкви, и мнѣ
дорого процвѣтаніе духовнаго сословія. И тѣмъ
больнѣе мнѣ видѣть паденіе нравовъ среди духо­
венства, которое уже перестаетъ быть той могу­
чей кастой, какой оно было в ъ старые годы. Объ
этомъ мнѣ ясно говорить присутствіе на сегодняш-
немъ торжесгвѣ студентовъ, гимназистовъ и гим-
назистокъ, дочерей батюшекъ. Теперь уже город­
ской свяшенникъ сына въ семинарію не отдаетъ,
а ведетъ его въ гимназію, откуда онъ поступаетъ
въ университетъ, этотъ разсадникъ всяческой кра­
молы, развращая духовное сословіе и отвращаясь
отъ царскаго престола. Вы должны помнить, что
благополучіе духовенства тѣсно связано съ само-
державнымъ режимомъ, что всякія вольности ве-
дутъ къ вольнодумству и отвращаютъ массы на-
,.одныя о тъ церкви. Поддерживать престолъ во
имя блага святой православной церкви—ваша обя­
занность, отцы духовные, а вы, отдавая дѣтей' в/ь
революціонныя свѣтскія школы, только подры­
ваете корни того дуба, который васъ питаетъ. Да,
развратилось духовенство! Дочки съ офицерами
кокетничаютъ, замужъ за свѣтскихъ норовятъ
выйти, чтобы бѣгать по театрамъ, по разврат-
нымъ маскарадамъ. А почему? Все потому же.
Духовная школа забыта, дочки въ гимназію хо­
дить изволятъ. Матушки въ шляпкахъ ходятъ,
декольте носятъ, груди открываютъ на соблазнъ
мірявймъ...
Вѣжливый, всегда привѣтливый Саблеръ опу-
стилъ глаза, чтобы не встрѣчаться взоромъ съ гла-

24
зами оскорбленныхъ матушекъ, среди которыхъ
были бы вшія институтки, гимназистки и даже двѣ—
три курсистки и преподавательницы гимназій или
епархіальныхъ школъ.
Попы сидѣли ни живы, ни мертвы, но по сжа-
тымъ губамъ ихъ видно было, что въ душѣ ихъ
кипитъ жгучее негодованіе и обида.
Но Побѣдоносцевъ не смущался. Хитрый, про­
ницательный старикъ зналъ ихъ возмзчценныя
мысли по лицамъ, по ихъ позамъ, но ему было
все равно. Что ему ихъ недовольство? Онъ для
церкви такой же
самодержецъ, какъ Але­
ксандръ III для народа.
—
Да, батюшки, знаю, что мое слово правды
не понравилось. Но я не хочу гибели церкви, ея
крушенія, какъ во Франціи, отдѣленія церкви отъ
государства. З а вами идетъ русскій народъ, а вы
ведете его не въ храмъ Христа, а въ капище
крамолы. Вспять повернуться надо, назадъ, отцы
духовные! Къ старинѣ, когда матушки въ платоч-
кахъ богомольныхъ хаживали, сынки священни-
ковъ въ семинаріяхъ обучались, а дочки въ епар-
хіальныхъ школахъ учились ряски шить да про­
сфоры печь, чтобы достойными супругами священ-
никовъ впослѣдствіи сдѣлаться... Вспять обратить­
ся къ старинѣ, когда приходъ отцовскій къ доче-
рямъ въ приданое переходилъ или сыну въ на­
следство доставался! Пью за возрожденіе и силу
русскаго духовенства, сего важнѣйшаго оплота
самодержавія и народности!
Желчный старикъ обвелъ всѣхъ злораднымъ
взглядомъ и выпилъ свой бокалъ, чокнувшись съ
безмолвными, но раболѣпно-трусливыми представи­
телями духовенства. Онъ зналъ, что его не бу-
дутъ слушать, что крамола загнѣздилась и въ
церкви, но ему было пріятно, что онъ наговорилъ ^
имъ рѣзкихъ и злыхъ вещей, а они не смѣютъ
ни слова сказать, хотя злы какъ всѣ сонмы дья-
воловъ въ аду. И онъ горделиво улыбался, со­
знавая свою страшную силу и огромную власть.
Предъ нимъ трепещетъ вся Россія, а онъ нико­
го не боится, для него всѣ люди пигмеи, рабы,
достойные одного холоднаго презрѣнія.
„Лизоблюды!— пренебрежительно подумалъ онъ
про гіоповъ.— Я ихъ хлыстомъ билъ, плеткой жа-

рилъ, а они пикнуть боятся, трусы... Поносить
меня потомъ будутъ, громы и молніи за спиною
метать, а въ глаза никто ни слова сказать не
смѣетъ!“
—
Я удивленъ еще, отцы духовные, что за сто-
ломъ у васъ дамы отдѣльно сидятъ,—снова на-
чалъ онъ, рѣзко подчеркивая слово „дамы“.—Не­
доставало здѣсь одного, чтобы каждый батюшка
дамъ подъ ручки къ столу велъ. Тогда ужъ со-
всѣмъ по-свѣтски было бы...
Всѣ сидѣли ошеломленные этими издеватель­
ствами, не зная, куда дѣваться и какъ поступить.
И когда ГІобѣдоносцевъ заявилъ, что долженъ
ихъ оставить, потому что спѣшитъ къ дарю, всѣ
•облегченно вздохнули.
Съ грознымъ старикомъ уѣхалъ и Саблеръ,
которому неловко было остаться послѣ такой
рѣчи. Онъ понималъ, что подымутся недоволь­
ные голоса, и удалился, чтобы ничего не слышать.
—
Неужели всякая мѣщанка можетъ въ шляп-
кѣ ходить, а намъ нельзя? Хорошъ!—наперебой
закричали попадьи послѣ отъѣзда высокаго гостя.
—
Обязы вать н ас ъ учить дѣтей въ семинаріяхъ...
—
Времена бзфсы воскресить еще не мѣшалобы.
—
Злобный старикъ...
—
А вы отчего не возразили ему?—закричалъ
одинъ студентъ.
—
Да, да, возрази! Онъ тебѣ такое возраже-
ніе пропишетъ, что долго будешь помнить...
—
Въ монастырь загіретъ...
Долго еще бунтовали и негодовали батюшки и
матушки, не забывая, впрочемъ, уплетать вкз^сные
пироги, закуски, дичь и жаркія.
А дочки жеманно чистили апельсины, ѣли пи­
рожное и мороженое, кокетничали со студента­
ми и, мечтательно улыбаясь, вздыхали по сере-
брянымъ локонамъ и сіяющимъ голубымъ глазамъ
Владиміра Карловича.
—
Онъ злой, потому что онъ пугало,—рѣшила
наконецъ одна хорошенькая поповна.—А Влади-
міръ Карловйчъ душка, вотъ онъ и добрый, не
обижаетъ никого’
Всѣ разсмѣялись.
А Константинъ Петровичъ, желчно усме­
хаясь, входилъ въ кабинетъ гос\'даря. Надо пре-

26
достеречь отъ опасности, пора, наконецъ, иско­
ренить, утвердить устои.
Онъ и самъ не зналъ, что дѣлать, съ какого
конца начать искоренять. Онъ зналъ, что задача
его огромна, —остановить исторію, задержать раз-
витіе народа, которое всегда и вездѣ неизмѣнно
ведетъ къ одному: къ революціи, къ анархіи. Д у­
ховенство развращено, и это уже послѣдняя сту­
пень. За этимъ уже пропасть, куда вскорѣ поле-
титъ вся страна.
Въ глубйнѣ души онъ сознавалъ, что не въ
его власти искоренить и остановить. Но злому
старику доставляло наслажденіе терзать сердце
трусливаго Александра, пугая его призракомъ
рёволюціи. А тутъ еще хотятъ развратъ завести
въ царскомъ домѣ. Д а еще выбрали для цареви­
ча, котораго церковь, называетъ „благовѣрнымъ
великимъ княземъ“, „еретичку“, папскую поддан­
ную, какъ онъ про-себя называлъ католиковъ. К ъ
чему приведетъ тогда вся та борьба, которую
онъ уже столько лѣтъ ведетъ съ тлетворнымъ
вліяніемъ поляковъ, подрывающихъ госз'дарствен-
ныя основы, и с ъ ксендзами, желающими отвратить
Р3?сскій народъ отъ православія?
—
Что случилось, Константинъ Петровичъ?—
сказалъ государь, увидѣвъ ГІобѣдоносцева у себя
въ недокладной день.—Впрочемъ, вы знаете, что я
всегда вамъ р ад ъ, мой дорогой воспитатель.
—
Я услышалъ веши, которыя вынудили меня
явиться къ вамъ безотлагательно,—отвѣтилЪ По-
бѣдоносцевъ, и его пергаментное лицо римскаго
патриція приняло странное выраженіе. —Правда-лп . . .
я затрудняюсь это сказать... правда-ли, что цеса­
ревича хотятъ толкнуть на ту же дорогу, по ко­
торой идутъ остальные великіе князья, девизомъ.
ко то ры х ъ являются женщины, вино и карты?
—
Нельзя же Нику быть монахомъ, аскетомъ.
—
Женить его надо, ваше величество, по при-
мѣрз? древнихъ царей православныхъ...
—
Женить? Но ему всего восемнадцать лѣтъ.
—
Александръ I женился въ эти годы...
—
Рано... Изъ этого ничего хорошаго не выхо­
дить. Надо дать юношѣ перебѣситься до свадьбы,
чтобы онъ не началъ бѣситься послѣ.

27
—
A развѣ нельзя вести нравственную жизнь
до брака по примѣру Христа и апостоловъ'?—спро-
силъ хитрый старикъ, который на дѣлѣ самъ
вовсе не былъ такимъ нравственнымъ.—Соблазнъ
во дворцѣ служ итъ соблазномъ для народа.
—
Но я вовсе не хочу, чтобы Никъ былъ Хри-
стомъ или апостоломъ. Онъ просто мокрая курица
въ настоящее время. A странѣ нуженъ бодрый,
жизнерадостный монархъ, который твердой рукой
держалъ бы власть, данную ему Богомъ.
Ни на одну минуту Александръ никогда не
задумался надъ тѣмъ, нзокенъ ли странѣ монархъ
и вообще какая бы то ни было власть. Онъ былъ
непреложно убѣжденъ въ своей правотѣ, воспи­
танный все тѣмъ же Побѣдоносцевымъ.
—
Но... — хотѣлъ возразить Побѣдоносцевъ.
Александръ III устало махнулъ рукой.
—
Оставимъ этотъ разговоръ... Это все на
половинѣ государыни обдумываютъ... Ея величе­
ство, какъ заботливая мать... Скажите лучше, что
слышно въ странѣ.
—
Что слышно?
Знамя антихриста нѣтъ-нѣтъ да и покажется...
B'hpa падаетъ, а съ нею рухнетъ и все...
—
Какія же доказательства?—блѣднѣя, спросилъ
Александръ.
—
Новый заговоръ террористовъ?
Говорите скорѣй...
—
Хуже... идетъ медленная работа, подтачива­
ющая тѣ устои, на которыхъ искони зиждилась
историческая жизнь русскаго народа. И подкапы­
ваются враги Россіи, жиды и поляки, прежде всего
подъ церковь. Ж иды дерзко осмѣиваютъ право­
славное духовенство,, прививая народу штундов-
скую ересь, a польскіе ксендзы переманиваютъ
русскихъ крестьянъ въ лоно латинской церкви.
Духовенство русское,, конечно, стоить на высотѣ
призванія, потому что я веду его твердой рукой,
но если католики будутъ имѣть покровительство
свыше, то я не ручаюсь за исходъ борьбы..
Александръ понялъ намекъ...
—
Но, Константинъ Петровичъ... Дѣвчонка, не
опытная, нё знающая политики...
—
За такими дѣвчонками стоятъ цѣлыя полчища
ксендзовъ и даже самъ папа, давно домогающійся
объединенія церкви подъ своимъ скипетромъ...

—
Что же намъ дѣлать?
—
Что? Репрессіи необходимы. Строгости надо
усилить. Всѣхъ этихъ духоборовъ, хлыстовъ на
каторгу, вождей на висѣлицу. Въ нихъ кроется
корень революціи, ваше величество. Дворянство
и церковь—вотъ единственная опора царя.
—
А народъ?
—
Народъ это стадо. Онъ идетъ за высшими
классами.
—
Даже когда монархъ дѣлаетъ ему добро?
—
Вотъ именно тогда. Народъ неблагодаренъ,
ваше величество. О нъ глупъ и поэтому не можетъ
служить никому опорой. „Надѣющійся на глупца
иохожъ на человѣка, строящаго домъ свой на
морской отмели,“—сказалъ царь Соломонъ. Всѣ тѣ
цари, которы е давали разный свободы и поблажки
народу, неизмѣнно погибали. „ К ъ чему сокровище
въ рукахъ глупца?“—восклицаетъ царь Соломонъ.
—
Неужели народъ такъ безнадежно глупъ?
—
Да, глупъ и тупъ. Вообще люди глупы.
Глупость невѣждъ—этѳ самая ужасная глупость,
ваше величество, и поэтому для народа всего
нужнѣе палка. „Бичъ для коня, узда для осла,
палка для глупыхъ“,—говорить ГІисаніе. И палку
это должно держать дворянство. Екатерина И
отлично понимала это и усилила власть дворянства.
Народъ, повторяю, не можетъ быть опорой трона.
—
Но почему же, почему?
—
Потому что недовольное дворянство всегда
сумѣетъ повести народъ противъ монарха. Всѣ
монархи, потворствовавшіе народу, неизмѣнно по­
гибали. Вспомните Юлія Цезаря, К ар ла I англій-
скаго,Людовика XVI, царя-освободителя... Лучше
ненависть народа, чѣмъ ненависть высшихъ клас-
совъ. Пусть ненавидятъ, но боятся...
—
Но и Неронъ вѣдь погибъ...
—
Также жертвою высшихъ классовъ. Твердая
власть и строгій законъ—прежде всего. Когда стра­
на отступаетъ отъ закона, то появляется много на-
чальниковъ. А при разумномъ и знаюіцемъ царѣ
она долговѣчнк.
И злобный старикъ простился съ царемъ, оста-
вивъ его душу въ смятеніи.

29
Впрочемъ, смятеніе продолжалось недолго. Под-
писавъ нѣсколько смертныхъ' прйговоровъ, кото-
пые онъ до прихода Победоносцева рѣшилъ
былѵ. оставить безъ конфирмаціи, царь подошелъ
къ завѣтному шкафчику, вынулъ бутылку водки
и хрустальный стаканчикъ. Выпивъ нисколько
рюмокъ, онъ обрѣлъ забвеніе и освободился отъ
привидѣній, которыми грозилъ ему въ намекахъ
страшный старикъ.

VI.
Императрица сидѣла въ своемъ будуарѣ съ
великой княгиней Александрой Іосифовной.
Когда-то Александра Іосифовна была очень х о ­
роша и стояла во главѣ польскаго движенія, когда
ея мужъ Константинъ Николаевичъ былъ намѣст-
никомъ въ ІІольшѣ.
Великая княгиня одѣвалась въ кунтушъ и кон­
федератку. a дѣти ея говорили только по-польски
и были окружены воспйтателями-цоляками. Лю-
бимцемъ великой княгини былъ кр асавецъ польскш
маркизъ Віельгорскій, и злые языки говорили
объ ея дружбѣ съ маркизомъ очень много.
Віельгорскій направлялъ политику Констан­
тина Николаевича, мечтавшаго о польской коронѣ.
Но Александръ II, испзтавшись популярности
великокняжеской четы, отозвалъ намѣстника, и
Константинъ Николаевич.» весь отдался р аботѣ
освобожденія крестьянъ и былъ гЛавнымъ дѣкте-
лемъ крестьянской реформы.
—
Если бы не масоны, которые имѣли сильное
вліяніе въ началѣ 19-го столѣтія, то еще велико­
душный нашъ иредокъ Александръ 1 далъ бы
•свободу , крѣпостНымъ,—говор ил ъ великій Князь
слабовольному император}', боявшемуся дворян­
ства, которое онъ подозрѣвалъ въ масонствѣ.—
Масоны всегда были крѣпостниками, строящими
свою свободу на чужомъ рабствѣ. Возьмите ІІІу-
бина-Поздѣева... Победоносцева...
Великій князь и его жена, особенно не любили
Победоносцева, подозревая въ немъ масона выс­
шей марки за его крѣпостническія идеи.
И теперь, узнавъ, что Побѣдоносцевъ раздра-
женъ противъ того, что цесаревичу выбрали „гіроб-
нымъ камнемъ“ мужскйхъ способностей польку,
великая княгиня пріѣхала къ государынѣ и ловко

31
■старалась навести бесѣду на этотъ предметъ. Но
государыня хранила глубокое молчаніе.
—
Какъ здоровье нашего дорогого Ника? Чуд­
ный мальчикъ,— говорила великая княгиня, быстро
бросая нѣмецкими словами.—Чудный мальчикъ!—
-
повторила она.— Это единственный изъ всѣхъ
Романовыхъ, который съ дѣтства не бѣгаетъ за
каждой юбкой. Вѣдь Романовымъ все равно,—прин­
цесса, фрейлина или горничная, лишь бы юбка...
Она принялась разсказывать о послѣднихъ ро-
манахъ и похожденіяхъ великихъ князей. У Вла-
диміра цѣлый гаремъ. Алексей приказываетъ д е ­
лать въ газетахъ объявленія, что ищутъ хоро­
шенькую гувернантку, и когда по указанному ад­
ресу является хорошенькая дѣвочка, ее растлѣ-
ваютъ и выбрасываюгъ на улицу съ нескольки­
ми сотнями въ карманѣ. Другіе бросаютъ миллио­
ны к ъ нога.мъ французскихъ кокотокъ или ныга-
н окъ и актрисъ. Николай Николаевичъ помешал­
ся па простой бабе... На каждомъ шагу во двор­
це измѣны, адюльтеры, развратъ съ фрейлинами,
съ горничными.
Она ловко перешла къ характеристике жен-
іцинъ какъ любовницъ.
Русскія,—о н е бываютъ красивы, но грубы, не
умЬють тонко, изящно любить. Француженки
слкшкомъ развращены и учатъ веЛикихъ Князей
гадостямъ... Испанки слишкомъ страстны и обез-
силиваютъ мужчинъ, которые ихъ любятъ. Италь­
янки бешено ревнивы, и любовь ихъ не безопас­
на для жизни. Немки холодны и сантиментальны,
а мужчины этого не любятъ...
Она вздохнула, подумавъ, что сантиментально­
сти немецкой при русскомъ дворе хоть отбавляй,
но разве эти грубые русскіе ценять возвышен­
ным чувства?
—
Польки, вотъ самыя интересныя женщины.
ОнЬ соединяютъ въ себе все въмеру,—и красо­
ту, и изящество, и страстность, и сантименталь­
ную нежность, и ревнивую тоску.
Императрица вспыхнула отъ радости.
Въ самомъ деле, выборъ былъ сделанъ. По
примеру другихъ государынь, Марія Федоровна
сама позаботилась о героине перзаго романа е
сына.
.
:»

82
Такъ поступала Екатерина II и всѣ другія
вѣнценосныя матери, мудро направляя чувства
своего сына незамѣтно для него самого.
Одна изъ прилворныхъ дамъ, понимая, какъ
важно для народа, для Россіи, для всего міра и
для царской семьи, чтобы цвѣтокъ первой любви
будущаго монарха расцвѣлъ нѣжнымъ и бла-
гоуханнымъ, доложила императрицѣ о восходя­
щей звѣздѣ, юной балеринѣ Матильдѣ Феликсов-
нѣ Кшесинской.
Собрали/ всѣ свѣдѣнія, навели справки, и К ш е-
синская оказалась подходящей.
Врачи дали отмѣнные отзывы объ ея здоровьѣ.
Легкія въ порядкѣ, цвѣтущая молодость и красота.
Характеръ милый и добрый, по словамъ окру-
жающихъ, наивна, молода и мииіатюрна.
Марія Федоро вна миніатюрность считала иде-
аломъ женской красоты.
Сегодня Никъ поѣдетъ въ Маріинскій театръ
и увидитъ красавицу-балерину, которая была
уже предупрен<дена однимъ изъ адъютантовъ це­
саревича.
У нея кружилась голова отъ восторга, и Ма­
тильда задыхалась въ ожиданіи того счастья и
богатства, которыя ждутъ ее, если только она
понравится робкому, застѣнчивому юношѣ, бу­
дущему повелителю Россіи.

VII.
Цесаревичъ между тѣмъ не зналъ ничего о
происходящемъ и, о тѣхъ заботахъ, которыя онъ
внушаетъ окружающимъ и своей семьѣ.
Онъ предавался своей мечтательной тоскѣ, про­
водя цѣлые дни въ оранжереѣ, въ созерцаніи
прекрасныхъ цвѣтовъ, которые такъ умѣютъ го­
ворить понимающей ихъ человѣческой душѣ.
Цѣлая гамма оттѣнковъ развертывалась предъ
его глазами, такихъ же странно-причудливыхъ,
какъ чувства и желанія сердца...
II, глядя на изумрудную зелень, на экзотиче-
скіе цвѣты въ ихъ страстно-ликующей красотѣ,
цесаревичъ еще яр че чувствовалъ свое одиноче­
ство. Хотѣлось чьей-то ласки, участія, нѣжнаго
сочувствія...
Цвѣты и музыка,
вотъ для чего стоитъ
жить.
Цесаревичъ обожалъ красоту мелодіи, и когда
вечеромъ старшіе великіе князья и адъютанты
предложили ему поѣхать въ балетъ, онъ вспых-
нулъ отъ радости.
До сихъ поръ онъ .никогда не выѣзжалъ въ
театръ безъ родителей. Теперь же ему предло­
жено поѣхать одному, съ адъютантомъ, совсѣмъ
какъ взрослому.
Гордое чувство охватило царственнаго юношу.
Давали „Лебединое озеро“, и Кшесинская иг­
рала главную роль.
Съ первой же минуты, когда онъ ѵвидѣлъ ее,
его охватило странное волненіе...
Показалось, что гдѣ-то въ мечтахъ предъ нимъ
уже виталъ этотъ дивный образъ, полный цело­
мудренной лебединой чистоты и страстной любов­
ной тоски...

и
Адъютантъ внимательно наблюдалъ за бпеча-
тлѣніемъ, которое произвела Матильда на цесаре­
вича.
—
Кто она?—почти задыхаясь отъ восторга,
спросилъ цесаревичъ.
—
Матильда Іішесинская... Если вашему высо­
честву благоугодно, представлю ее вамъ...
Цесаревичъ замеръ отъ волненія. Видѣть близ­
ко эту богиню граціи и красоты, слышать ея див­
ный, чарующій голосъ! У нея, навѣрное, необык­
новенно красивый, нѣжно-музыкальный голосъ,
такой же томный и красивый, какъ музыка „Ле-
бединаго озера‘\
Матильда была представлена цесаревичу, к о т о ­
рый былъ такъ робокъ и застѣнчивъ, словно она
•была царицей, а онъ маленькимъ, безвѣстнымъ
пѣвцомъ.
И дѣйствительно, все пѣло въ его душѣ дивную
пѣснь первой любви, ярко загорѣвшейся такъ
странно, такъ неожиданно.
Была ли она красива? Черты ея не поражаютъ
своей правильностью, но въ ней есть невыразимо­
острая красота выраженія. Ея каріе глаза сіяютъ
какъ звѣзды, темные волосы обрамляютъ свѣжее
розовое лицо. Она стройна и граціозна какъ
Психея, а ножка ея—самая маленькая ножка въ
мірѣ...
Несмотря на то, что Матильдѣ было всего во­
семнадцать лѣтъ, она прекрасно умѣла обольщать
и владѣла собой какъ опытная кокетка.
Слушая робкія выраженія восторга, она сму­
щенно опустила свои глаза, чтобы онъ могъ раз­
глядеть ея густыя рѣсницы, а потомъ внезапно
вскинула на цесаревича свои лучистые глаза и
обдала его жгучимъ взглядомъ, отъ котораго вся
душа его затрепетала.
Она происходила и зъ мѣщанской семьи, но у
нея были красивы я манеры, усвоенныя въ балет­
ной школѣ, и врожденное аристократические изя- ч
щество. При миловидномъ, задорномъ лицѣ она
была оложена какъ танагрская статуэтка.
У нея уже были романы, и науку страсти она
прошла въ совершенствѣ.
Ей ничего не стоило'вскружить голову цесареви­
чу, который съ этого вечера потерялъ всякій покой.

Онъ начадъ ежедневно посещать театръ, и
почти всѣ свои деньги тратить на цвѣты и под-
ношенія очаровавшей его артисткѣ.
А Матильда с ъ своей стороны притворялась
влюбленной въ великаго князя. Танцуя, она смо­
тр ел а лишь на него одного, кланялась только ему
и всеми силами старалась показать, что онъ ц'а-
-
ритъ въ ея мысляхъ.
Императрица была хорошо обо всемъ осведо­
млена. Она подарила сьшу большую сумму денегъ,
чтобы ему хватило на подарки пленившей его
танцовщице, и разъ далее поехала съ нимъ въ
Маріинскій, причемъ все время неустанно востор-
галась^красотой и талантливостью МатильДы. Въ
антракте она приказала дежурному генералу, со­
провождавшему свою повелительницу, пригласить
Матильду въ царскую ложу и подарила ей въ знакъ
восторга брилліантовое кольцо съ своей руки,
разсыпавшись въ комплиментахъ.
Цесаревичъ былъ необычайно польщеігь такимъ
спенпческимъ успехомъ своей богини и готовъ
былъ упасть предъ матерью на колени и благо­
дарить ее, за вниманіе къ царице его сердца.
Іімператрица прекрасно читала его мыс.іи, но
притворялась, что ничего не видитъ.
—
Сознайся, Никъ, что эта маленькая очарова-
тельница и на тебя производить впечатленіе? Она
въ самомъ деле очень мила и при этомъ такъ
скромна. Непохожа на другихъ,—сказала импе­
ратрица.
А царевичъ гл яделъ куда-то вдаль и мечталъ...
Ахъ, зачемъ онъ не Амуръ? Онъ бы схватилъ
эту маленькую Психею и улетѣлъ бы съ ней въ
заоблачную высь... Зачемъ не можетъ онъ дер­
жать ее въ объятьяхъ, какъ этотъ танцоръ, ко­
торый мчится съ ней въ страстномь танце, сли­
ваясь съ ней въ гармоніи движеній?
О, если бы онъ могъ унести ее куда-то, въ
св етл ое царство любви, обнимать ее, целовать!,..
Робость и застенчивость цесаревича забавляли
и сердили Матильду, жаждавшую поскорѣе сде­
латься его , .пробны,\гь камнемъ“ и заслужить о бе­
щанный ей адъютантомъ милости и награды.

36
Она рѣшила назначить этому странном}7, задум­
чивому мальчику свиданіе.
Пер вое свиданіе состоялось въ Михайловскомъ
дворцѣ.
Дворецъ пустовалъ, и адъютантъ цесаревича
посовѣтовалъ своему повелителю увидѣться здѣсь
съ прелестной Матильдой безъ всякихъ помѣхъ
наединѣ.
Цесаревичъ замиралъ отъ восторга и отъ пред-
чувствія чего-то сладкаго, божественно-яркаго,
красиваго какъ цвѣты и ароматнаго какъ за-
пахъ цвѣтущихъ розъ.
Онъ весь горѣлъ отъ любви, не могъ спать
и ѣсть, блѣднѣлъ и худѣлъ не по днямъ, а по ча-
самъ...
Послѣ спектакля, сопровождавшагося неизмѣн-
нымъ сценическимъ у спѣ хомъ Матильды, кружив-
шимъ голову ея царственному поклоннику еще
больше, чѣ мъ ей самой, автомобиль понесъ цеса­
ревича и Матильду въ Михайловскій дворецъ.
Адъютантъ скромно уеѣлся съ шофферомъ, и
цесаревичъ остался одинъ въ темнотѣ экипажа
съ предметомъ своей любви.
Матильда, как ъ бы въ изнеможеніи, почти упа­
ла на плечо великаго князя, который замеръ отъ
восторга.
Рука его коснулась ея руки...
Во дворцѣ уже былъ приготовленъ ужинъ, и
комната утопала въ цвѣтахъ.
Ни цесаревичъ, ни Матильда не могли ничего
ѣсть: онъ—отъ любви, она—отъ сильнаго волне-
нія. Одинъ адъютантъ былъ спокоенъ и ѣлъ за
всѣхъ.
'
/
Послѣ ужина адъютантъ подъ какимъ-то пред-
логомъ удалился, и влюбленный цесаревичъ остал­
ся наединѣ съ граціозной полькой.
Но онъ ничего не могъ говорить отъ робкаго
восторга, и Матильда уже терялась, что ей де­
лать.
—
Ваше высочество, что съ вами? Вы блѣцны
и ничего не говорите,—тихо произнесла она, по­
дойдя къ цесаревичу.

—
Я васъ люблю,—вырвалось у него какимъ-то
страстнымъ стономъ, и цесаревичъ самъ не за-
мѣтилъ, какимъ образо мъ Матильда очутилась у
у него въ объятіяхъ, и уста его слились съ ея
ароматными, крошечными губками въ пламенномъ
поцѣлуѣ.
Все закружилось вокругъ него въ порывѣ вне­
запно набѣжавшей, какъ морской шквалъ, бѣше-
ной страсти...

VIII.
Съ этой ночи цесаревичъ не могъ жить безъ
Матильды. Она одна владѣла его кыслями, и онъ
принадлежалъ ей безраздѣльно, прикованный к ъ
ней цѣпями первой любви.
Онъ купилъ для Матильды роскошный особ-
някъ на Англійскомъ проспектѣ, вдали о тъ цент­
ра города, куда онъ могъ незамѣтно пріѣзжать
к ъ ней ежедневно, чтобы отдаваться здѣсь безу-
мію ласкъ и поцѣлуевъ.
Онъ все больше и больше влюблялся въ Ма­
тильду, въ эту сильфиду, Психею, вакханку и
цѣломудренную весталку, с ъ которой онъ забы-
валъ весь міръ.
Онъ тратилъ на нее огромныя суммы денегъ,
и прихоти ея все возрастали. Вскорѣ назначен-
ныхъ шести тысячъ рублей въ мѣсяцъ сдѣлалось
слишкомъ мало, потому что она хотѣла драго­
ценностей бед ъ конца и тратила огромныя сум­
мы на лошадей, которыхъ особенно любила.
Но императрица, чрезвычайно довольная Ма­
тильдой, всегда выручала сына, въ то время
какъ бережливый и экономный царь морщился и
сердился, узнавая о безумствахъ и расточитель­
ной любви цесаревича.
Самъ онъ расходовалъ на себя мало денегь,
а императрица лѣтомъ носила ситцевыя платья,
чтобы подавать народу'примѣръ мудрой береж­
ливости и скромности.
Народъ, главное—всегда народъ! Его должны
воспитывать примѣры его царей.
А какой же это примѣръ, если цесаревичъ бро-
саетъ милліоны на свою содержанку, которая жи-
ветъ пышнѣе самой царицы?
Царь пробовалъ грубо поговорить съ сыномъ,
даже стучать своей палкой, но вынужденъ былъ

отступить, видя, что ему не остановить этотъ по-
токъ безумной страсти.
Въ самомъ дѣлѣ, цесаревичъ поразилъ его.
Изъ боязливаго юноши, который раньше дро-
жалъ при одномъ видѣ своего строгаго отца, онъ
превратился вь храбреца, который цѣною жизни
готовъ защищать найденное имъ сокровище.
Онъ былъ почтителенъ и скроменъ, но твердъ
и ясно далъ понять, что н е пуститъ никого въ свя­
тыню своего сердца.
Любовь сдѣлала его мужчиной, и мать гордилась
имъ, въ то время какъ отецъ понялъ, что стро­
гостью уже ничего не возьмешь.
Препятствія разжигаютъ любовь. Видя недоб­
рожелательство отца къ Матильдѣ, цесаревичъ
еще нѣжнѣе началъ къ ней привязываться, рѣ-
шивъ защищать свою любовь и бороться за нее
съ цѣлымъ міромъ, если это понадобится.
„Матильда, Матильда! — задумчиво шепталъ
онъ.— Она для меня дороже всѣхъ въ мірѣ!..“
Онъ не вмѣшивается въ политику, въ дѣла упра­
вления государствомъ. Онъ ихъ не любитъ. Ему
этого не нужно. Пусть же его оставятъ одного
въ его царствѣ грезъ, любви и цвѣтовъ, которые
ему гораздо дороже царства Россійскаго.
Вѣнецъ любви ра звѣ не дороже царской короны?
Главное, что нужно сердцу человѣка,—любовь.
Это единственное,, безъ чего не можетъ жить
человѣкъ.
Развѣ онъ не былъ несчастенъ, не тосковаль
въ пышномъ царскомъ дворцѣ, окруженный по­
чти божественнымъ величіемъ въ глазахъ все­
го міра? Развѣ не чувсгвовалъ себя бѣднякомъг'
А теперь, когда онъ полюбилъ, онъ счастливъ
и богатъ и ему ничего другого не надо. Лишь бы
его оставили въ покоѣ.
Такія мысли были вполнѣ естественны для вся-
каго юноши, который полюбилъ первой любовью.
Но императрица въ концѣ-концовъ также нача­
ла безпокоиться, что первая страсть цесаревича
можетъ перейти въ болѣе глубокую привязанность.
Хитрая полька вышла изъ рамокъ своей задачи.
Положимъ, она оказала государству и династіи
неоцѣнимую услугу. Она сдѣлала изъ цесаревича
мужчину, послужи въ зеликолѣпнымъ „пробным-ь

40
камнемъ“ его мужскихъ способностей. Но, кажется,
она мечтаетъ зайти въ своихъ притязаніяхъ слиш-
комъ далеко.
Царица также рѣшила переговорить съ сыномъ
и однажды, найдя его дома, прямо приступила къ
дѣлу.
—
Помни, сынъ мой, что на тебѣ леж итъ великій
долгъ. Ты долженъ будешь дать Россіи наслѣдни-
ка и скрѣпить своимъ бракомъ политически со-
юзъ, о которомъ мечтаетъ твой отецъ, для славы
и укрѣплекія династіи.
—
Объ этомъ еще рано говорить, мама. Вѣдь
мнѣ еще нѣтъ даже девятнадцати лѣтъ,—съ тоской
въ голосѣ промолвилъ цесаревичъ.
Онъ не любилъ напоминаній о бракѣ, который
казался ему профанаціей его любви к ъ Матильдѣ.
По какому праву всякій забирается въ его
храмъ и ругается надъ алтаремъ, гдѣ онъ возжи-
гаетъ свои жертвы?
Императрица ушла отъ него недовольная, но
вскорѣ успокоилась.
Никъ образумится, когда пройдетъ первая волна
страсти. Онъ такъ мягокъ, что его не трудно бу­
детъ тогда оторвать отъ этой интригующей
польки.

IX.
Дни цесаревича проходили въ упоительномъ
угарѣ страсти.
Почти все свободное время онъ проводилъ у
Матильды, круж ась въ вихрѣ объятій и поцѣлу-
евъ. Матильда, вначалѣ только разжигавшая
страсть цесаревича, сама начала привязываться
къ этому слабому и робкому мальчику, подарив­
шему ей сокровище своего сердца.
Наступила весна, и дворъ переѣхалъ въ Гатчину.
Чтобы отдалить цесаревича отъ Матильды, царь
постоянно требовалъ его присутствія на смотрахъ,
на парадахъ, на пріемахъ иностранныхъ пословъ,
па разныхъ семейныхъ торжествахъ и гуляньяхъ.
Н</ цесаревичъ послѣ короткой разлуки бѣ-
жал> въ объятія Матильды, и кончилось тѣмъ,
что она переѣхала въ нанятый для нея у одного
придворнаго домъ въ Гатчинѣ, к ъ неудовольствію
царицы и ярости царя.
Но они отступили- предъ непобѣдимостью любви
цесаревича, и о н ъ проводилъ у Матильды дни и
ночи, наслаждаясь ею и ароматомъ цвѣтовъ, ко­
торые цвѣли въ оранжереѣ.
Сердце его было полно оттѣнковъ разнообраз-
ныхъ чѵвствъ, которыя онъ не зшѣлъ выразить
словами, но Матильда читала все въ его глазахъ,
заставлявшихъ ее иногда забывать и его тщедушіе,
юкошескз'ю неловкость и маленькій ростъ.
—
О , моя дорогая! Какъ я люблю тебя! Ты мнѣ
дороже всѣхъ въ мірѣ,—шепталъ цесаревичъ, осы­
пая ее своими ласками.
Но. Матильда часто уставала отъ этой нѣжности.
Въ ея сердцѣ поселился другой образъ,—образъ
высокаго красиваго великаго князя, глаза котораго
при встрѣчахъ говорили ей о пламенной страсти,
не менѣе пылкой, чѣмъ любовь цесаревича.

42
Но пока она не смѣла еще отвѣтить на это
молчаливое обожаніе, потому что боялась. К ъ
тому-же она почувствовала себя беременной. Это
преисполнило ее невыразимой гордости, и она
стала ждать, чтобы ея положеніе окончательно
пришло въ извѣстность. Она и сомнѣвалась, и
надѣялась, мечтая о томъ, какими неразрывными
узами рожденіе ребенка свяжетъ ее съ будущимъ
монархомъ.
Но сомнѣній не было, и Матильда, краснѣя, при­
зналась цесаревичу, что вскорѣ будетъ матерью.
Счастью его и гордости также не было предѣ-
ловъ, и цѣлые дни онъ проводилъ съ Матильдой
въ разговорахъ о будущемъ ребенкѣ, который
свяжетъ ихъ на всю жизнь.
Конечно, во дворцѣ сразу узнали обо всемъ,
потому'что за каждымъ шагомъ цесаревича слѣ-
ДШІИ.
Мать была очень довольна. Проба вышла
блистательно-успѣшной, и цесаревичъ не обманетъ
надеждъ династіи и народа. Онъ дастъ странѣ
наслѣдника, когда его женятъ на той принцесс-!;.,
которую предназначила ему, воля родителей ц
иолитическіе разсчеты.

X.
Цесаревичъ сидѣлъ въ кругломъ библіотечномъ
залѣ съ книгой въ рукахъ.
Тревожный мысли не давали ему покоя. Книга
выскользнула на коверъ, и онъ этого даже не
замѣтилъ.
Матильда родила мальчика, который похожъ на
своего отца.
Она теперь еще больше расцвѣлаи похорошѣла,
но цесаревичу не нравилось, что она стала очень
кокетливой. Не нравились ему также посѣщенія
великаго князя Сергѣя, который ужъ слишкомъ
настойчиво преслѣдуетъ Матильду своими ухажи-
ваніями на глазахъ цесаревича, своего будущаго
царя.
Вся кровь кипѣла въ цесаревичѣ. При мысли,
что
кто-нибудь можетъ
отнять у
него
любовь Матильды, его охватила яростная ревность.
Онъ такъ гордится своимъ положеніемъ юнаго
отца!
Первый ребенокъ доставляетъему такую радость,
и Матильду онъ любитъ беззавѣтной, упрямой
любовью.
И вдругъ кто-то вторгается въ его семью и
хочегь оспаривать у него его права на чувство
его избранницы.
Кто смѣетъ?
Обыкновенно робкій и скромный, цесаревичъ
вдругъ почувствовалъ, что онъ потомокъ Ивана
Грознаго, Петра Великаго и царицы Екатерины
Великой, которые въ ревности были ужасны.
И онъ также способенъ убить, истерзать того,
кто подниметъ глаза на его божество!
Вчера Сергѣй за ужиномъ у Матильды, куда
цесаревичъ довѣрчиво самъ пригласилъ его, велъ
себя слишкомъ ужъ дерзко. Онъ бросалъ на Ma-

44
тильду пламенные взоры, цѣловалъ ея руки безъ
всякаго повода, и ей какъ - будто нравились эти
любовные аллюры.
Цесаревичъ покраснѣлъ при этомъ воспоминаніи
й всталъ съ кресла, въ которомъ сидѣлъ, устре-
мивъ глаза на портреты предковъ, которыми были
увѣш ан ы стѣны библіотеки.
Вотъ Петръ Великій, отрубившій голову Екате-
ринѣ Монсъ за измѣну, а ея братз' за ухаживаніе
за Катенькой, этой бывшей финской солдаткой,
которую его прихоть сдѣлала русской царицей.
Вотъ Екатерина, прощавшая все, кромѣ измѣны.
Измѣнившаго ей фчворита она ставила рядомъ
съ госз^дарственными преемниками. И развѣ она
не была права? Монархъ долженъ быть спокоенъ,
черпая въ душевномъ спокойствіи силз7 для вы-
полненія сложной государственной работы. II всѣ
подданные обязаны заботиться о благополучіи по­
мазанника Божія, подъявшаго на свои плечи бре­
мя народа.
Онъ, Николай, еще не царь, но онъ имъ 63--
детъ впослѣдствіи, и никто изъ его 63’дущихъ
подданныхъ не смѣетъ стоять у него на дорогѣ,
бзгдь то даже одинъ и зъ великихъ князей...
Въ сильномъ волненіи цесаревичъ незамѣтно
для себя самого, вышелъ въ портретнз'ю галле-
рею, примыкавшз'ю к ъ библіотекѣ...
Вотъ Грозный царь, убивавшій своихъ женъ
въ припадкѣ ревности... Вотъ Анна Іоанновна^
которая приказывала предавать страшнымъ пыт-
камъ тѣхъ женщинъ, которыя дерзали оспаривать
у нея Бирона... И никто не сомнѣвался въ ея не-
отъемлемомъ правѣ забивать и мучить дрзтихъ за
то, что вкусы и хъ сходились съ ея собственными...
Вотъ Николай Павловичъ, который ввелъ въ
Россіи почти феодальное право... Ем}г не смѣла
противиться ни одна женщина, на которую упалъ
его благосклонный взоръ... Онъ властной рзгкой
отнималъ дочерей у отцовъ, женъ у мз'жей, лю-
бовницъ у ихъ возлюбленныхъ....
Цесаревичъ гордо поднялъ голову. Да, въ немъ
живетъ духъ предковъ. Онъ скорѣе отдастъ свой
тронь, чѣмъ любовь.
Вошедшій камеръ-лакей прервалъ его размыш-
ленія.

—
Государь императоръ просить ваше высоче­
ство къ себѣ.
-
—
Сейчасъ иду,—отвѣтилъ цесаревичъ, и его
охватило непріятное чувство.
Навѣрное, его опять ждетъ тяжелый разговоръ
съ грознымъ и властолюбивымъ отцомъ.
Противъ оліиданія, Александръ принялъ сына
очень благосклонно.
—
Садись, Ника,— ласково сказалъ онъ.— Я
долженъ съ тобой серьезно поговорить.
«Опять о балеринѣ, о Матильдѣ»,—съ тоской
иодумалъ цесаревичъ.
—
Я слушаю, ваше величество,— тихо прогово-
рилъ онъ, садясь.
—
Ника, до сихъ поръ я отстранялъ тебя отъ
дѣлъ правленія. Во-первыхъ, ты былъ слишкомъ
молодъ, а во-вторыхъ, я не хотѣлъ уже съ этихъ
поръ взвалить на тебя тяжелое бремя государ-
венныхъ заботъ. Но теперь ты уже взрослый
человѣкъ, и я хочу начать подготовлять тебя къ
тому великому сану, который будешь носить.
Цесаревичъ вспыхнулъ отъ радости.
—
Я очень благодаренъ вашему величеству за
довѣріе,—отвѣтилъ онъ.
—
Отъ Господа Бога вручена намъ власть надъ
народомъ нашимъ, сынъ мой. Предъ гірестоломъ
Всевышняго мы дадимъ отвѣтъ за судьбу нашей
державы. И поэтому мы неустанно должны забо­
титься объ ея веЛичіи и процвѣтаніи, сохраняя
въ то же время старые устои самодержавія, какъ
единственно возможной въ Россіи формы правленія.
Наша страна слишкомъ обширна для того, чтобы
управляться иначе. Республика или конституция
могли-бы ее разорить. Нашъ народъ это пони-
маетъ, и его незыблемая любовь къ монарху
служ итъ доказательствомъ преданности намъ.
Въ настоящее время я преслѣдую великія цѣли
на Дальнемъ Востокѣ и нашелъ въ средѣ мини-
стровъ человѣка, который вполнѣ пригоденъ для
выполненія моих ъ предначертаній. Намъ нз^женъ
кнтайскій рынокъ для сбыта нашихъ товаровъ.
Кромѣ того, необходимо связать обширную и бо­
гатую Сибирь съ центромъ управленія, и Витте
проектируетъ проведеніе желѣзной дороги отъ
Петербурга до Владивостока. Имѣй въ виду, Ника?

46
что Сибирь можетъ служить не только мѣстомъ
ссылки и каторги, это богатая страна, съ богатымъ
будущимъ, на которую Россія можетъ опереться
матеріально. Чтобы познакомить тебя съ окраин­
ными вопросами, особенно важными для царя,
я назначаю тебя предсѣдателемъ дальневосточнаго
комитета. На тебя же я возлагаю обязанность за­
кладки великаго Сибирскаго пути. Подробный объ-
ясненія тебѣ дастъ гр афъ Витте.
Цесаревичъ былъ очень доволенъ назначеніемъ.
Потекли дни, полные кипучей работы. Ц есар е­
вичу приходилось много читать, многое узнавать.
Онъ не любилъ графа Витте, который всегда
казался ему „louche“, подловатымъ. Чѣмъ-то не-
искреннимъ, фальшивымъ вѣяло о тъ его словъ.
Но это былъ умный человѣкъ, и цесаревичъ
выслушивалъ его доклады, бывшіе въ сущности
директивами. Обыкновенно цесаревичъ во всемъ
соглашался съ Витте и подписывалъ бумаги. Толь­
ко самыя важныя представлялись на санкцію го ­
сударя.
Иногда ему надоѣдали утомительныя засѣданія,
отрывавшія его отъ Матильды. Но онъ превозмо-
галъ себя и работалъ. Такъ было надо.
Матильда встречала его всегда неизмѣнко ла­
сково. У нея уже было до милліона рублей, нѣ-
сколько домовъ, имѣніе и много драгоценностей,
но жадной полькѣ это го было мало. Маленькому
сыну ея Нику былъ купленъ кияжескій титулъ и
на его имя цесаревичъ положилъ въ банкъ круп­
ную сумму.
Но Матильда мечтала о болыиомъ. Конечно,
она не думала о бракѣ. Тогда цесаревич}’ надо
отречься отъ престола. A развѣ не выгоднѣе быть
фавориткой престолонаслѣднйка, чѣмъ женою
опальнаго, лишеннаго правъ великаго князя?
У нея кружилась голова, когда она думала о
томъ, на какой вершинѣ власти она стоить.
Раньше она воображала, что на этой вершинѣ
живутъ боги.
И вдругъ увидѣла робкаго, застѣнчиваго юношу,
который любитъ и ревнуетъ какъ простой смерт­
ный, страдаетъ и радуется какъ всѣ. Правда, онъ
иначе воспитанъ. Онъ не знаетъ жизни и часто
смѣшитъ ее своей наивностью.

47
Но онъ человѣкъ...
И, однако, онъ облеченъ почти божественной
властью. Когда онъ будетъ царемъ, она заставить
его сдѣлать многое для несчастной Польши.
Уже давно ксендзы требуютъ отъ нея, чтобы
она вліяла на цесаревича и подготовила его умъ
и сердце, внушая ему чувства, симпатіи къ тому
народу, кровь котораго течетъ въ жилахъ его род­
ного сына.
Она перестала раздражать цесаревича и прини­
мала великаго князя Сергѣя въ его отсутствіе.
До романа у нея еще не дошло, но статный Сер-
гѣй сильно ей нравился, и его страсть увлекала
ее.
Она с ъ восторгомъ узнала, что наслѣдникъ до-
пущенъ отцомъ къ участію въ государственныхъ
дѣлахъ.
По совѣту ксендза она рѣшила поговорить съ
нимъ о Польшѣ, чтобы узнать, что онъ объ этомъ
думаетъ.
Однажды цесаревичъ, пріѣхавъ къ Матильдѣ
послѣ ^асѣданія комитета, нашелъ ее грустной и
задумчивой.
—Что съ тобой, дорогая?—спросилъ онъ.
Послѣ усиленныхъ убѣжденій Матильда разска-
зала ему, что конфискация костельныхъ имушествъ
не даетъ ей покоя, и просила цесаревича перего-
ворить съ царемъ о репрессіяхъ въ Польшѣ и на­
сильственной руссификаціи.
Цесаревичъ былъ-глубоко возмущенъ ея раз-
сказомъ.
—Я ничего не зналъ,дорогая,—смущенно заявилъ
онъ, чувствуя себя глубоко виноватымъ передъ
Матильдой, дочерью Польши. —Я с ъ тобой вполнѣ
согласенъ, Матильдочка, я сдѣлаю все для твоей ро­
дины.
Пламенный поцѣлуй былъ наградой за эти
слова.
При первомъ же удобномъ случаѣ онъ перего-
ворилъ съ Александромъ и высказалъ при этомъ
такіе свободные взгляды на польскую политику,
что Александръ испугался.
„Полька иачинаетъ вліять... Хорошо же!“—по-
дѵмалъ царь.
.
Онъ далъ сыну рѣзкій отпоръ.

48
—
Ты ничего не понимаешь. Ты требуешь, чтобы
у поляковъ было преподаваніе на польскомъ язы-
кѣ ? Но они русскіе подданные. Они обязаны знать
русскій языкъ. Для блага Россіи необходимо сде­
лать ихъ русскими. Они враги Россіи, смутьяны.
Твоя мудрая прабабка Екатерина Великая присо­
единила ихъ, потому что они никогда сами не
умѣли управляться. Никто не работалъ, всѣ хо-
тѣли властвовать. Республика чередовалась съ
монархіей. Страна не знала мира, и междоусоб-
ныя братоубійственныя распри разоряли ее. И
эти безпорядки вредно отражались на интересахъ
и спокойствіи сосѣднихъ государствъ, подавая
имъ дурной примѣръ: русскимъ, германскимъ и
австрійскимъ подданнымъ. Россія далаі Іольшѣ миръ
и спокойный трудъ на пользу человечества, но
ксендзы вѣчно подстрекаютъ народъ къ бунтамъ.
Если мы дадимъ Польшѣ слишкомъ много сво­
боды, то и Финляндія, и Грузія, и Малороссія, и
туркестанскіе народы потребуюсь того же. И ве­
ликая, могучая Россія распадется. Мы должны
быть собирателями земли русской, а ты хотѣлъ
бы нарушить ея цѣлость и единство. Но я знаю,
откуда вѣ теръ дуетъ,—грозно прибавилъ онъ.
'Цесаревичъ поблѣднѣлъ.
—
Я съ вами вполнѣ согласенъ, ваше величе­
ство,—поспѣшно сказалъ онъ тѣмъ же тономъ,
какимъ онъ говорилъ эти слова Матильдѣ...
Но Александръ III не успокоился. Онъ прочелъ
сыну нотацію, разъяснивъ ему сущность окраин­
ной политики Россіи.
—
• Недовольна только кучка людей, желающихъ
власти. Они производятъ бунты и возмущенія. А
чего нужно народу? Народъ жаждетъ одного:
мира и спокойнаго труда. Самодержавіе обез-
гіечиваетъ эти условія, при которыхъ единствен­
но возможно процвѣтаніе страны, развитіе тор­
говли и промышленности. Повѣрь, Никъ, что это
такъ. Въ мірѣ было много переворотовъ. Монархіи
смѣнялись республиками, а республики монархія-
ми. Самодержавная монархія,—вотъ единственно
возможная форма правленія во избѣженіе полной
анархіи. Богъ далъ намъ Россію, и мы должны
ее беречь. Помни это, когда меня не будетъ...

49
—
Я надѣюсь, что Господь сохранить ваше ве­
личество еще на долгіе годы...
—
Люди смертны, Никъ, и царь всегда дол­
женъ это помнить. К ъ сожалѣнію, чаще всего
правители міровыхъ судебъ забываютъ, что и
они могутъ ежеминутно умереть и Ьставить свое
дѣло. И вотъ почему царь долженъ при жизни
какъ можно быстрѣе осуществлять свои пред-
начертанія.
Цесаревичъ почтительно слушалъ отца, съ то­
ской думая о томъ бремени, которое ждетъ его
впослѣдствіи.
А за окномъ ликовало солнце ранней осени, и
цвѣли розы всѣхъ цвѣтовъ и оттѣнковъ, маня
к ъ наслаждению и любви.
4

XI.
Время шло, и цесаревичъ жилъ своей .жизнью,
встрѣчаясь съ семьей только за обѣдомъ. Обык­
новенно онъ завтракалъ у Матильды, проводя цѣ-
лые часы въ дѣтской и забавляясь играми съ
сыномъ.
Матильда заявила ему, что она опять беременна.
При дв орѣ оживленно обсуждали привязан­
ность цесаревича к ъ балеринѣ, и царь встрево­
жился.
Въ одинъ прекрасный день къ Матильдѣ явился
градоначальникъ и заявилъ ей, что она обязана
по повелѣнію свыше оставить Петербургъ и не­
медленно ѣхать за границу.
Однако, цесаревичъ узналъ отъ своего друга
князя Оболенскаго о жестокомъ распоряженіи отца.
Онъ поспѣшно отправился на половину матери и
ириказалъ дежурной фрейлинѣ доложить о себѣ.
—
Мама, если Кшесинская уѣдетъ, то и я уѣдѵ
съ нею,—твердо заявилъ онъ.
—
Никъ, опомнись, что ты говоришь!—восклик­
нула царица.—Ты забылъ свой долгъ передъ Рос-
сіей и династіей. Эту связь давно пора бросить.
Тебѣ необходимо жениться, чтобы дать Россіи на­
следника и обезпечить тронъ за* династіей. Въ
этомъ твое призваніе.
—
Мое призваніе, значитъ, въ томъ, чтобы дать
сына женщішѣ, которую выберутъ мнѣ политика­
ны для продолженія династіи?—ѣдко спр о си ть
онъ.—А если я люблю Матильду и не могу жить
безъ нея?
—
Госзодарь хочетъ, чтобы она уѣхала. II я ни­
чего не могу сдѣлать.
—
Такъ я уѣду съ нею.
—
Государь сум'Ьетъ удержать тебя о тъ этого
шага.

51
—
Ну, что-жъ, тогда мнѣ останется одно: уме­
реть.
Царица испугалась и рѣшила уговорить царя
оставить пока Кшесинскую въ покоѣ.
—
Вашему величеству извѣстно, что цесаре­
вичъ упрямъ. Препятствія разжигаютъ его упрям­
ство. Когда онъ женится, то связь прекратится
сама собой.
—
Да, но какая принцесса выйдетъ за него,
зная, что онъ содержитъ балерину, не имѣя силъ
съ ней разстаться.
Но Марія Федоровна улыбнулась.
—
Русскій тронъ слишкомъ привлекателенъ,
чтобы какая-нибудь принцесса призадумалась надъ
такимъ вопросомъ.
Въ тотъ-ж е вечеръ Кшесинской было дано раз-
рѣшеніе остаться въ столицѣ, но царь вызвалъ
цесаревича въ кабинетъ и рѣзко сказалъ ему:
—
Ты долженъ жениться. Тебѣ двадцать лѣтъ.
Въ твои годы я былъ уже женатъ.
—
Я не женюсь, папа,—упрямо отвѣтилъ цеса­
ревичъ
Александръ внимательно поглядѣлъ на него.
Откуда у этого слабовольнаго мальчика такое
упрямство въ дѣлѣ любви?
Онъ отпустилъ сына и, вызвавъ Ламздорфа, на­
чал ъ изыскивать средства къ тому, чтобы разлу­
чить сына съ балериной.
—
ГІутешествіе,— предложилъ Ламздорфъ.
—
Очень радъ! Это прекрасно придумано. Да,
длинное путешествіе, во время котораго о нъ ее
забудетъ. А потомъ бракъ съ намѣченной нами
невѣстой.
Онъ показалъ Ламздорфу письмо Елизаветы
Федоровны, которая сообщала, что сестра ея Али­
са въ ожиданіи своего высокаго назначенія уже
учится по-русски и порядочно овладѣла языкомъ
той страны, которою Богъ призываетъ ее по­
велевать впослѣдствіи.
—
Очень радъ!—повторилъ онъ, сильно карта­
вя.—Вотъ достойная жена моего сына. Я хочу,
чтобы Гордіевъ узелъ политическихъ отношеній
находился в ъ Россіи.
4*

52
Ламздорфъ сочувственно кивалъ головой, думая
о тѣ хъ наградахъ, который ждуть его по случаю
бракосочетанія цесаревича.
У Матильды родился второй ребенок ъ, и цеса­
ревичъ проводилъ цѣлые дни у ея постели.
Она лежала такая красивая, кроткая. Неземная
улыбка, какъ казалось цесаревичу, играла на ея
устахъ, а глаза сіяли тихимъ блескомъ, радостью
материнства.
Цесаревичъ былъ глубоко тронуть и покрывалъ
поцѣлуями ея хорошенькія руки.
Счастье его было полнѣе, чѣмъ онъ могъ того
желать. И ему казалось, что больше ему ничего
не нужно. Н и короны, ни престола, ни скучныхъ
засѣданій и непрошенныхъ заботъ о народѣ.
Что нужно этому народу? Любовь, дѣти, ку-
сокъ хлѣба. Отчего они не живутъ мирно, сча­
стливо, a вѣчно волнуются какъ море и доставля-
ютъ столько заботъ своимъ царямъ?
Пусть себѣ царь, Побѣдоносцевъ, Горемыкинъ
и Плеве говорятъ, что хотятъ. Но все-таки сча­
стье только въ любви...
Матильда уже не просила его вмѣшиваться въ
польскія дѣла, но часто говорила съ цесареви-
чемъ о Польш ѣ и ея страданіяхъ. И цесаревичъ
далъ ей слово облегчить положеніе катол иковъ и
даровать имъ свободу пропаганды, если Бо гъ су-
дилъ ему сделаться царемъ.
Но чаще всего предъ нимъ вставала соблазни»
ч
тельная мысль отказаться отъ правъ на Престолъ
въ пользу третьяго брата, такъ какъ второй былъ
боленъ чахоікой и жилъ въ Абасъ-Туманѣ, из­
нывая отъ тоски и смертельнаго страданія.
Дворъ переѣхалъ въ Царское Село, и городъ
оживился. Великіе князья и княжны ежедневно
катались верхаіиі£и въ экипажахъ, гуляли въ
паркѣ.
Императрицу часто видѣли съ мольбертомъ.
Она недурно рисовала съ натуры и особенно лю­
била народные типы.
Цесаревичъ почти ежедневно бывалъ съ от-

53
цомъ на парадахъ, на полковыхъ празднествахъ,
убѣждаясь въ любви народа и солдатъ, сыновъ
этого страшнаго и непонятнаго народа, призракъ
котораго всегда стоял ъ предъ царемъ, отожде­
ствляясь съ привидѣніемъ революціи.
ГІо случаю пріѣзда германскаго принца Л ео­
польда въ Царском ъ состоялись маневры, чтобы
показать нѣмцамъ, на какой высотѣ стоить р\гс-
ская армія. Визитъ былъ оффиціальный, а инко­
гнито к ъ царю! очень часто пріѣзжали члены евро-
пейскихъ королевскихъ дворовъ изъ Даніи, изъ
Англіи и Германіи.
Маневры начались рано. Цесаревичъ былъ ве-
ликолѣпнымъ наѣздникомъ и сидѣлъ какъ антич­
ная статуя на своей дивной лошади, вызывая вос-
хищеніе императрицы и придворныхъ дамъ, сидѣв-
шихъ въ устроенныхъ для нихъ ложахъ, вблизи
которыхъ стояли наготовѣ экипажи, готовые от­
везти дамъ послѣ смотра на мѣсто маневровъ,
Германскій принцъ хотѣлъ ягниться на старшей
дочери русскаго царя, Ксеніи, но царь далъ по­
нять въ Германіи, что дочери его выйдутъ замужъ
за русскихъ великихъ князей и останутся въ
Россіи .
Онъ былъ религіозенъ и не желалъ отдавать
дочь за лютеранина.
Плавно проходили войска, салютз'я великомз^ го­
стю и царю, раздавалось громовое „ура“ гвар-
дейцевъ. Улицы были полны восторженно лико-
вавшимъ народомъ.
Въ царскомъ павильонѣ сидѣлъ цвѣтникъ ве­
ликихъ княгинь и княясенъ, среди которыхъ вы-
дѣлялась” красотою Елена Владиміровна.
Цесаревичъ увидѣлъ позади великой княжны
прекрасное лицо молодого князя Урусова. Весь
дворъ зналъ, что Елена влюблена въ него.
„Бѣдная Нелли!“— подумалъ цесаревичъ. Онъ
зналъ, что Елену рѣшено выдать за греческаго
принца, и ему отъ души было жаль эту бѣдн\'ю
жертву политическихъ разсчетовъ.
А Нелли въ свою очередь кидала цесаревичу
сочз^вственные взгляды. Она твердо рѣш и ла по-
вѣнчаться съ избранникомъ сердца и надѣялась
на помощь цесаревича.
Блестящій строй солдатъ постепенно началъ
ъ

54
раздѣляться, и вскорѣ преобразился въ непрія-
тельскую армію. Одна хотѣла перейти черезъ
мостъ, другая мѣшала ей.
Между арміями загорѣлся ожесточенный бой и
каждая выказала чудеса ловкости и стратегіи.
Германскій принцъ сдержанно-иронически улы ­
бался, понимая, что стратегія маневровъ сильно
отличается отъ военной. Но комплименты сыпа­
лись изъ его устъ, и царь былъ въ восторгѣ. Онъ
крѣпко жалъ руку Ванновскому и командирамъ
армій, какъ победившей, такъ и побѣжденной.
—
Съ такой арміей Россіи не страшна ника­
кая война!
Царская благодарность войскамъ вызвала во­
сторженные клики.
Послѣ торжественнаго завтрака Елена увлек­
ла цесаревича въ садъ.
—
Никъ, ты мнѣ долженъ помочь. Я умираю
отъ любви, а меня насильно выдаютъ замужъ за
принца, который мнѣ внушаетъ отврашеніе.
—
Бѣдная Нелли! Что же намъ дѣлать? И моя
участь похожа на твою. Рано или поздно мвъ
самому придется усту пить во имя интересов';»
политики и династіи.
—
Никъ, я хочу тайно обвѣнчаться.
—
И ты думаешь, что твой бракъ не будетъ
расторгнуть? Такіе примѣры бывали. A царскій
гнѣвъ?
—
О, я боюсь и отца, и дяди... Но я слишкомъ
люблю!
Цесаревичъ любовался прекрасной принцессой,
ея гордой осанкой и голубыми огромными гла­
зами, гдѣ горѣла вся тоска ея страстной любві#.
И ему было жаль, что этотъ. яркій цвѣтокъ
съ его гордой лучезарной красотой будетъ рас-
топтанъ грубыми разсчетами международной по­
литики.
—
Мы обречены съ дѣтства на самопожертво-
ваніе, Нелли!
—
Но я не хочу жертвовать собою. Пусть кто
хочетъ приноситъ себя на алтарь политики. М нѣ
до нея нѣтъ дѣла. Я отъ жизни хочу одного:
любви...
Цесаревичъ грустно повикъ головой.
*
S

55
Всѣ задыхаются въ этомъ дворцѣ, въ тенетахъ
своего привилегированнаго положенія.
Никому не нужна эта пышность, это величіе,
не дающее счастья.
II, правда, нужно ли все это?
Кто бы ни былъ человѣкъ, кйкъ бы онъ высо»
ко ни стоялъ, его душа проситъ только одного:
любви.
В ъ жаждѣ искренней, неподкупной любви угасъ
Александръ I. Искала всю жизнь этой любви,
чистой, постоянной, безкорыстной, даже сласто­
любивая прабабка Екатерина.
И умерла неудовлетворенная, съ разбитой ду­
шой.
Онъ и Нелли нашли свою любовь. Но полити­
ка стоитъ у нихъ на дорогѣ
—
Нелли, вѣнчаться въ Россіи врядъ ли тебѣ
удастся. За тобою, какъ за всѣми нами, слѣдятъ.
Вѣдь мы всѣ подъ надзоромъ полиціи,— пошутилъ
онъ.
Нелли улыбнулась сквозь слезы.
—
Ты плачешь? Неужели ты такъ сильно его
любишь?
Она молча кивнула головой.
Сіяло солнце, цвѣли розы и ос.еннія буль-де-
нежъ, и сыпались съ деревьевъ листья въ тоскѣ
увяданія.
>
—
Что же мнѣ дѣлать?
—
Уѣзжай за границу, если тебѣ удастся...Тамъ
валъ легче обвѣн чаться. A здѣсь не скроешь
приготовленій... И какой свящбнникъ согласится
совершить бракъ?
—
Ахъ, какъ это будетъ хорошо!— воскликнула
Еле на Владиміровка.
—-
Очень радъ!— произнесъ цесаревичъ, но эта
трафаретная фраза, которой высочайшія особы
выражали у частіе съ ранняго дѣтства, прозвучала
искренно, съ неподдѣльнымъ чувствомъ.
Было рѣшено, что Елена Владиміровна убѣ-
ж птъ за границу, когда дворъ переѣдетъ въ Ялту.

XII.
Каждый день цесаревичъ ѣздилъ въ хорош е:;ь-
кій Павловскъ съ его страннымъ колоритомъ
въ гости к ъ великой княгинѣ Елисаветѣ Маври-
кіевнѣ, которую онъ особенно любилъ и уваждлъ
за ея семей ныя добродѣтели.
На терасс}' дворца въ тихіе вечера доносилась
музыка съ вокзала, гдѣ гуляли толпы народа.
Выйдя и зъ 1пум наго дворца, наполненнаго дѣт-
скимъ весельемъ и смѣхомъ, цесаревичъ мчался
къ Матильдѣ на Каменноостровскій, и ночи его
горѣли ё ъ объятіяхъ страсти.
Приближалось время отъѣзда въ Кршмъ, и це­
саревичъ долженъ былъ сопровождать семью. Бы ­
ло рѣшено, что Матильда, какъ всегда, пріѣдетъ
въ -Ялту на дачу. Онъ не могъ обойтись безъ нея.
Императрица, по обыкновенію, была недоволь­
на связью сына, хотя, встрѣчая Матильду съ дву­
мя прелестными мальчиками, благосклонно лор­
нировала дѣтей ея сына и въ глубинѣ души чув­
ствовала благодарность къ этой женщинѣ.
Но цесаревичъ не долженъ забывать о своемъ
долгѣ, и пора, наконецъ, покончить съ этой ис-
торіей.
Въ Крымъ ѣхали къ экстренномъ поѣздѣ, съ
большой свитой, в ь гопровожденіи огромной ох­
раны. Послѣ случая на станціи Борки предосто­
рожности были уси ены.
ГІо пути стояли шпалерами войска.
Иногда на станціяхъ поѣздъ останавливался, и
'нарядные крестьяне подносили хлѣбъ - соль на
блюдахъ, покрытыхъ вышитыми полотенцами.
Стояли толпы народа, согнаннаго полиціей, и
кричали „ура“.
ГІодносившіе хлѣбъ-соль говорили рѣчи, у вѣряя
царя .въ своей горячей любви и непоколебимой

57
преданности, хотя думали въ это время о не-
убранном ъ хлѣбѣ, о молотьбѣ, которая останови­
лась изъ-за царскаго проѣзда.
Цесаревичу было страшно скучно слушать эти
рѣчи, но надо было стоять рядомъ съ царемъ,
утлыбаться и благодарить.
А царица неизмѣнно умилялась:
—
Ce bon peuple! Comme il nous aime!
Въ уѣздныхъ городахъ, гдѣ царскій поѣздъ
имѣлъ стоянку, хлѣбъ подносили дворяне, купцы
и мѣщане и говорили тѣ же рѣчи о своей любви,
хотя любить царя они не любили и преданы емз^
не были. Но такъ было нужно, такъ было при­
нято.
А царь слушалъ. вѣрилъ, улыбался и благода­
рил ъ.
Неизмѣп но выходили священники съ крестами
и образами. Царь и царица прикладывались к ъ
образамъ и неизмѣнно цѣловали руки у священ-
н иковъ. чтобы показать народу свое смиреніе и
благочестіе.
А можетъ-быть и въ самомъ дѣлѣ они жа­
ждали смиренія. Н а какой бы головокружительной
высотѣ ни стоялъ человѣкъ, ему всегда хочется
предъ кѣм ъ-то пасть ницъ, кому-то молиться, цѣ-
ловать чьи-то слѣды и плакать у чьихъ-нибудь
ногъ....* Безъ этого онъ чу вств}’етъ себя глзтбоко
неудовлетвореннымъ, и душа его безумно стра-
даетъ.....
Но цесаревичзг надоѣдало цѣловать жирныя,
потныя руки батюшекъ.
И надоѣдали ему дѣланные крики городского
простонародья.
Царь и царица не знали, конечно, что всюэтзг
чернь нанимаетъ полиція, платя каждому человѣ-
ку, изображающему „народъ“, по три рубля въ
су тк и за ожиданіе поѣзДа съ самодержцемъ.
Впрочемъ, были многіе любопытные, которымъ
хотѣлось видѣть царя. Они также въ минутномъ
порывѣ кричали „}rpa“ , и сердца ихъ бились во-
сторгомъ, хотя „}7ра“ всегда могло перейти въ
') —„Этотъ добрый аародъ! Какъ онъ насъяшбигь! -

дикій враждебный ревъ, а восторгъ въ бѣшеное
изступленіе.
Но у нихъ не было вожака, и они кричали „ура“,,
восторгались и умилялись. И казалось, что безъ
царй они жить не могутъ, что имъ не хлѣбъ и
трудъ нуженъ, а только царь.
1-
И всѣ умилялись, и хитро-умные министры у ка­
зывали царю на благоденствіе народа гіодъ ихъ
управленіемъ.
На самомъ-же дѣлѣ всѣ были недовольны.
Крестьяне хотѣли отнять землю у помѣщиковъ.
A помѣщики мечтали если не о возвраіценіи. к рѣ-
постноіх) права, то объ англійскомъ лэндлордствѣ,
чтобы крестьяне своей земли не имѣли и платили
оброкъ помѣщикамъ.
Рабочіе мечтали о сокращеніи рабочаго дня и
о прибавкѣ жалованья, а купцы и промышленни­
ки о прибыляхъ и о выжиманіи послѣднихъ со-
ковъ изъ народа.
Шла глухая борьба, кипѣла подпольная работа.
Падали жертвы, шли на висѣлицы сотни людей.
Революціонеры грезили о свободѣ народной и
гибли въ борьбѣ, а и хъ вожди видѣли во снѣ
министерскіе портфели и сладкое видѣніе власти»
которую они отберутъ въ свою пользз^ у само-
державія.
А царь былъ доволенъ, что народъ благоден-
ствуетъ, и царица съ сантиментальной радостью'
восторгалась умилительной народной любовью и
вѣрноподданнической преданностью:
—
Ce bon peuple! Comme il nous aime!
Цесаревичъ не зналъ, вѣрить или не вѣрить.
Ему казалось, что народъ лицемѣритъ... Вспоми­
нались слова Александра II: „Мы стоимъ на страш­
ной высотѣ, и всѣ насъ иенавидятъ, они не мо­
гу тъ намъ простить нашего происхожденія“.
И было грустно и тяжело.
Но Крымъ и его природа успокоительно дѣй-
ствовали на душу. Море, горы, изумрудная зелень,
и цв-1зтуш,іе цвѣты... Что на свѣ тѣ можетъ быть
лучше этого, если есть еще при этомъ существо,,
которое мы любимъ?
Царь и царица прекрасно знали, что Матильда
пріѣхала въ Ялту вслѣдъ за ихъ сыномъ.
Но бороться они были безсильны.

59
Было рѣшено устроить такъ,* чтобы Матильда
увлеклась кѣм ъ-нибудь.
Измѣна заставить цесаревича оттолкнуть ее.
Въ Крыму жили просто, отдыхая отъ строгаго
этикета, среди красотъ Алупки и Аріанды.
Гуляли, катались, запросто принимали провин-
ціальную знать. Устраивали пикники и ѣздили въ
горы и на берегъ моря.
Цесаревичъ и Матильда на лонѣ богатой цвѣ-
тугцей природы вкушали страсть во всей ея пол-
н о тѣ и жили настоящимъ.

хш.
Изъ Крыма верн}^лись въ Петербургъ, въ ожи­
дании поѣздки на охоту въ Бѣловѣжск}'ю пушу,
гдѣ водились искусственно разведенные зубры.
Александръ былъ прекраснымъ охотникомъ и
нріучилъ къ охотѣ всю семью.
Елена Владиміровна очень печальная встрѣтпла
цесаревича.
—
Бѣж ать было невозможно. За мною невыно­
симо слѣдятъ. А между тѣм ъ я должна, должна!
Не сегодня, завтра при нцъ Николай сдѣлаетъ
предложеніе, и со свадьбой медлить не будутъ.
Князь Оболенскій, посвященный въ тайну, вы­
звался помогать бѣгств}\
Въ одинъ прекрасный день великая княжна,
вырвавшись изъ дворца, уѣхала съ княземъ Урѵ-
совымъ, добывъ паспортъ на чье-то имя.
Цесаревичъ былъ отъ души радъ ея счастью и
съ нетерпѣніемъ ждалъ изъгза границы извѣще-
нія о состоявшемся бракосочетаніи.
Но отсутствіе великой княжны было сразу за-
мѣчено въ связи съ отсутствіемъ молодого князя.
Царь приказалъ полиціи немедленно найти бѣг-
лецовъ, которые были захвачены за границей.....
Великую княжну привезли обратно, а ея ' „по­
хитителя“ посадили въкрѣпостьи потомъ выслали.
Так ъ печально кончился этотъ поэтическій ро-
манъ...
Цесаревичъ заплакалъ, узнавъ о грустномъ
исходѣ поб-ѣга.
И рѣшилъ никогда не мѣшать своимъ роднымъ
слѣдовать влеченію сердца, когда взойдетѣ на пре-
стол ъ предковъ..
Вскорѣ Нелли повѣнчали съ греческимъ нрйн-
цемъ, и рэманъ ея юности кончился.

«1
И, глядя на нее, цесаревичъ думалъ, что и его
часъ близокъ, и сердце его сжималось невыразимой
тоской.
Повести къ алтарю нелюбимую женщину, кото­
рой надо непремѣнно дать сына для осуществле-
нія каки хъ-то народныхъ надеждъ...
Какое ему дѣло до этого народа, этого Молоха,
требуюіцаго неустанны хъ жертвоприношеній?
Онъ хочетъ жить, любить, наслаждаться, а не
жертвовать собою.
Да и нужна ли эта жертва? И цесаревичъ ду-
малъ о томъ уродливомъ строѣ, въ которомъ вы­
ливается жизнь, жестокая, неумолимая жизнь, тре­
бующая жертвы окровавленнаго сердца и разби­
той души.
Поѣздка въ Бѣловѣжскую пущу на короткое
время разлучила цесаревича съ Кшесинской.
Послѣ сіяющей природы юга угрюмая болоти­
стая пуща производила странное впечатлѣніе.
И было пріятно, что имѣешь возможность ра з­
нообразить жизнь и внушать остроту противопо-
л ожны хъ наслажденій.
Охота прошла оживленно, какъ всегда.
Ловчіе и собаки выгоняли зубровъ, высокопоста­
вленные охотники стрѣляли.
По воскресеньямъ молились въ домовой церкви
и неизмѣнно приглашали священника къ завтраку,
интересуясь, насколько сильна в-fcpa въ народѣ.
И каждый разъ царь повторяло цесаревичу:
—
Религія—главная опора трона. Пока народъ
вѣренъ Богу, онъ вѣренъ и царю. Вольнодумство
и вольтерьянство ведетъ к ъ революціи. И поэтому
царь первый долженъ подавать народу примѣръ
благочестія.
Проѣзжая мимо храма или мимо крестовъ на пе-
рекресткахъ, великіе князья и царь снимали шап­
ки и набожно крестились.
Осѣняла себя благоговѣйно крестнымъ знаме-
немъ и царица съ великими княжнами.
И были наивно увѣрены, что такимъ образомъ
укрѣпляютъ вѣру и престолъ...

XIV
Матильда сидѣла одна в ъ своемъ будуарѣ.
Только-что кончился урокъ хореографіи. Она
разучивала новую роль, готовясь къ новымъ сце-
ническимъ успѣхамъ.
Знаменитая балерина чувствовала себя усталой
и полулежала на диванѣ, вдыхая ароматъ экзо-
тическихъ цвѣтовъ, присланныхъ цесаревичемъ и
почитателями таланта.
Г олова ея лежала на вышитой под\гшкѣ, и взоръ
мечтательно улетѣлъ въ даль.
Но выраженіе глазъ было печально, и въ чер-
тахъ лица можно было прочесть безумную тоскз.
У нея есть все, чего можетъ желать женщина.
Слава, красота, молодость, поклоненіе, богатство
и любовь, сошедшая къ ней, простой мѣщанкѣ, со
ступеней трона...
И все-таки она несчастна. И сердце ея тоску-
етъ, не находя удовлетворенія зо всемъ, что угод­
но было судьбѣ ей подарить.
Потому что ей хочется любить.
Ей мало того, что она сама любима. Хочется
любить самой. Она полюбила Сергѣя.
Яо...
Когда любишь кого-нибудь, то хочется имъ
обладать. Хочется его объятій и поцѣлѵевъ, его
бзфныхъ ласкъ.
Та женщина, которая говорить, что ей этого
не надо, нагло лжетъ, не хочетъ сознаться. Зем­
ная любовь не можетъ быть безплотной, а если
мы любимъ человѣка платонически, то. значи ть,
мы его совсѣмъ не любимъ.
И Матильдѣ хотѣлось любви во всей ея полнотѣ,
Князь Сергѣй такъ обаятеденъ!
Конечно, цесаревичъ также обаятеленъ, но его
наружность не внушаетъ ей любви. Э тотъ низень-

63
кій юноша, съ наивными голубыми глазами и у з ­
кой полудѣтской грудью не способекъ ничего
внушить ей, какъ женщинѣ.
Она ему благодарна за его любовь, за все.
Но что-же дѣлать, если высокій, красивый князь
Сергѣй внуш илъ ей непреодолимое желаніе?..
Она должна ему принадлежать. Безъ этого она
всю жизнь будетъ чувствовать себя несчастной.
Это не выдуманная, головная любовь. Э то та
любовь, когда все существо тянется къ избранни­
к у души.
Такой любовью любитъ ее цесаревичъ.
Матильда прекрасно понимала любовь и у мѣла
ее анализировать.
Много разъ, до встрѣчи съ княземъ Сергѣемъ,
ей казалось, что она влюблена. Но все это была
надуманная, головная любовь,страсть воображенія,
которое сильно развито у всякаго артиста.
Теперь-же она захвачена въ колею любви
всѣмъ сз’ществомъ. И любовь дала новыя формы
ея уму.
Великій князь тоже любитъ ее. Она это знаетъ
и чз^вствуетъ. Но они еще не объяснились... О тче­
го онъ такъ робокъ, отчего онъ не придетъ и не
возьметъ* ее, к а к ъ вещь, которая давно ему принад­
лежите и рада ему отдаться?
Матильда готова . плакать отъ обиды. Или онъ
просто играетъ ею, а самъ вовсе не любитъ и не
хочетъ ея?..
Иначе онъ бы не медлилъ. Онъ бы дорожилъ
каждымъ днемъ, каждой минутой, чтобы не те­
рять наслажденій и радости....
О на вздохнула, вспомнивъ, что цесаревичъ окру­
жил ь ее толпою преданныхъ емзг слугъ. Царь и
царица рады будутъ воспользоваться каждымъ ея
промахомъ, чтобы разлучить ее съ сыномъ. "
Она не увѣрена ни въ лакеяхъ, ни йъ каме-
ристкѣ, ни въ городовыхъ, которые стоять }' ея
подъѣзда. сл овно з^ дворца царственной особы.
Конечно, это льстить самолюбію, имѣть толпз^
раболѣпныхъ слугъ, но... иногда неудобно.
Чьи-То шаги раздались въ гостиной... Она под>
няла голову.
Цесаревичъ?
Тяжелая тоска охватила ее.

64
Сейчасъ онъ войдетъ, и она должна будетъ вы­
носить его немилый объятья, думая о другомъ.
Она зарыла голову въ диванныя подушки, что­
бы скрыть отвращеніе, написанное на ея лицѣ.
—
Матильда...
Она подняла голову.
Чей это голосъ? Неужели онъ?
Передъ нею стоялъ князь Сергѣй.
—
Какъ я счастливъ, что вы одна, Матильда)
Ей хотѣлось спросить его, отчего онъ ее назы-
ваетъ просто Матильдой. Но слишкомъ сладко
было слышать свое имя въ его устахъ.
—
Здравствуйте, ваше высочество, какъ я счаст­
лива васъ видѣть!— сказала она, хотя хотѣлось
сказать совсѣмъ другое.
Но князь Сергѣіі вовсе не былъсклоненъ вести
церемонные разговору. О нъ хотѣл ъ воспользо­
ваться одиночествомъ ::Матильдочки“, к а к ъ назы­
вали балерин)? при дворѣ, она давно }'ж е вол но­
вала его кровь. Хотѣлось ею обладать, доказать Н и­
ку, что онъ отобьетъ ее, что она далеко не такая
неприступная...
■— Матильда... мы " одни... А я тебя люблю,—
началъ онъ.
Матильда замерла отъ волненія.
—
Я знаю, что и ты меня давно любишь, вижу
по глазамъ,— продолжалъ опытный Донъ-}К.уанъ,
привыкшій побѣждать жешцинъ.
Онъ подошелъ ближе и обнялъ ее. Перегнулъ
ея тонкій станъ и впился въ ея коралловыя губки
своими страстными, полными чувственнаго жела-
нія губами...
Позади раздался болѣзненный крикъ.
Сергѣй выпустилъ Матильдочку изъ своихъ объ-
я тій.
Внѣ себя отъ стыда и дрожа отъ испуга, бале­
рина убѣжала.
Князь Сергѣй очутился лицомъ къ лицу съ
цесаревичемъ.
Лицо наслѣдника престола исказилось отъ яро­
сти, а глаза его горѣли бѣшенымъ гнѣвомъ.

65
—
Ты осмѣлился... Т ы ... Вѣдь она мнѣ почти
жена... я люблю ее...
—
Брось, Ника...
—
Если ты честный человѣкъ, я предлагаю те-
б ѣ дуэль.
—
Что ты, Ника! Ради Бога! —заметался Сергѣй,
не зная, какъ выйти изъ этого положенія. Наслѣд-
никъ прекрасно стрѣляетъ и фехтуетъ и въ раз-
драженіи способенъ убить соперника. А если
защищаться и ранить его, то царь никогда не
проститъ. Его, Сергѣя. ждетъ немилость.
—
Да, дуэль! Сейчасъ, сію минуту, здѣсь, въмо-
емъ кабинетѣ,— кричалъ цесаревичъ,— иначе я назо­
в у тебя подлецомъ и трусомъ...
Этого человѣкъ, носяіцій мундиръ, не могъ стер­
петь. К акъ, этотъ мальчишка будетъ воображать,
что его боятся?
—
Я готовъ,— сказалъ Сергѣй.
Оба перешли въ рабочую комнату цесаревича,
рядомъ со спальней Матильдочки, которая громко
рыдала, лежа на кровати.
—
Нелучше-ли въ другомъ мѣстѣ? Рядомъ жен­
щина,— предложилъ Сергѣй
—
Ничего. В ъ этомъ будетъ ея наказаніе за
измѣну.
Сергѣй не счелъ нужнымъ заявить, что измѣны
въ томъ смыйлѣ, какъ это понимаетъ цесаревичъ,
еще не было.
Но Матильда услышала эти слова и какъ ужа­
ленная закричала:
—
Клянусь тебѣ, Никъ, что я не измѣняла! Какъ
я Бога люблю!
Но цесаревичъ не удостоилъ ея отвѣтомъ. Онъ
весь горѣлъ местью за свое поруганное чувство и
не могъ снести оскорбленія.
—
Выбирай оружіе.
Рѣшили на револьверахъ. Но цесаревичъ въ
волненіи промахнулся, a Сергѣй стрѣлялъ въ воз-
духъ, ум ышленно цѣлясь въ потолокъ.
—
Я не хочу комедіи! —внѣ себя отъ ярости за-
кричалъ цесаревичъ!— Давайте холоднымъ ору-
жіемъ.

(56
Они сняли кинжалы, висѣвшіе на стѣнѣ.
ГІослѣ долгой борьбы оба были ранены: Сергѣй —
въ грудь, а цесаревичъ— въ бокъ.
Вызванные врачи нашли раны неопасными, но
довольно серьезными.
Эта дуэль въ кабинетѣ безумно встревожила царя
и царицу.
—
Но теперь по крайней мѣрѣ онъее броситъ,—
успокоились они, узнавъ, что рана не внушаетъ
опасеній.
Матильду рѣшено было не трогать, исполняя
просьбу раненаго.

XV
Цесаревичъ выздоровѣлъ, но упорно не выхо-
дилъ изъ дворца, гуляя съ сестрами, рисуя, чи ­
тая и бесѣдуя изрѣдка съ министрами и своимъ
преподавателемъ Побѣдоносцевымъ, который не­
одобрительно относился къ его поведенію и поль­
зовался каждымъ случаемъ, чтобы напоминать
царю о необходимости спѣшить съ брачными
узами для того, чтобы въ царской семьѣ посели­
лись нравы, не подающіе соблазна народу. И такъ
ужъ слишкомъ много говорятъ объ этой связи.
ГІрестижъ власти падаетъ, и народъ теряетъ вѣ г
ру въ своихъ олимпійцевъ, видя ихъ шалости и
иохожденія.
Глубоко презирая народъ и вообще все чело­
вечество, воспитатель Александра III все-же при-
'
знавалъ, что вѣнценосцы обязаны приносить это­
му презрѣнному человѣчеству разныя жертвы для
того, чтобы въ свою очередь требовать отъ лю­
дей величайшей жертвы в ъ м ірѣ— повиновенія. Так ъ
дѣлали всегда в сѣ русскіе цари.
Благочестіе,— добрый примѣръ народу въ частной
жизни.
Несмотря на весь свой умъ, Побѣдоносцевъ не
могъ понять, что никакіе примѣры не з^чатъ .лю­
дей, какъ надо жить, потому что каждый живетъ,
повинуясь порывамъ своего темперамента. A тѣ м ъ
болѣе не могутъ научить ничему примѣры выс­
шихъ, на которыхъ люди изстари привыкли смо­
треть съ предвзятостью.
И цесаревичъ упрямо думалъ о томъ, что не
хочетъ жениться на предложенной ему принцессѣ,
которую чуть-ли не съ пеленокъ счйі^аютъ его
невѣстой.
Свиданіе съ императоромъ Вильгельмомъ въ
ш херахъ, куда ѣздила царская семья, привело Ни -
5*

колая почти въ мистическое настроеніе. Дядя Вилли
казался ему самымъ соверш еня ымъ идеаломъ че­
ловечества. Властный и вмѣстѣ добрый, строгій
и вм ѣстѣ либеральный, очаровательно остроум­
ный и краснорѣчивый собеседникъ, пленяющій
Европ у силою своего красноречія.
Какъ онъ мило шутилъ, показывая цесаревичу
карикатуры на него-же самого и на его мини-
стровъ въ „Симплициссимусѣ“ . Онъ зналъ, что
его бранятъ многія газеты, издаваемыя въ его-же
странѣ. И ничего...
Но Александръ сурово высказалъ сыну, что въ
Россіи такой порядокъ вещей невозможенъ. Гер-
манія небольшая страна, и тамъ легко следить за
происходящими A Россія огромна, и развить кра­
молу на ея территоріи не безопасно. К ъ тому-же
народъ дикъ и теменъ, и это хуже всего. Едва
научившись читать, мужикъ уже берется за про­
кламации, которыя въ такомъ огромномъ количе­
стве разбрасываютъ студенты по лицу русской
земли.
Стзщенты! Это слово произносилось во дворце
шопотомъ, съ какимъ-то мистическимъ ужасомъ.
Катаясь въ экипаже, великія княжны Ольга и
Ксенія при встрече со студентами глядели на
'нихъ какъ на сверхъестественныхъ существъ, какъ
на чудовищъ, готовыхъ ежеминутно пожрать
царскій тронъ подобно Минотавру. Им ъ казалось,
что студенты это особая раса людей, не похожая
на все другое человечество.
—
Студенты,— в ъ этомъ все зло!— твердила Ал е­
ксандра Петровна, жена Николая Николаевича
Старшаго. — Но изъ нихъ потомъ отменные взяточ­
ники выходятъ.
Цесаревичъ также привыкъ относиться къ сту­
дентами съ темъ-же страхомъ, какъ къ людямъ,
которые подготовляютъ въ стране революнію. О н ъ
виделъ, что всѣ усилія царя, министровъ внутрен-
нихъ дѣлъ и народнаго просвещенія направлены
на борьбу со студенческой гидрой. Студентовъ
вешали, ссылали, сдавали въ солдаты.
—
Побольше кабаковъ и домовъ терпимости, а
не университеты, вотъ что нужно Р оссіи , — твер-
дилъ Плеве.

69
Цесаревичъ привыкъ смотрѣть на просвѣщеніе
народа какъ на вещь, идущую вразрѣзъ съ ин­
тересами династіи, этого Молоха, которому при ­
носились такія страшныя жертвы: и личное сча­
стье его же собственных^" жрецовъ, и разумное
благо русскаго народа. И цесаревичъ твердо рѣ-
шилъ, что будетъ поддерживать тѣ же устои, ко­
торые старался утвердить его отецъ.
Но, увлекаясь политикой, онъ незабывалъ о той
ранѣ, которая все еще не заживала въ его_ сердцѣ.
Онъ зналъ, что Матильда живетъ теперь замкну­
то . Она писала ему пламенныя письма, умоляя
простить ей минутный преступный порывъ. Но онъ
не могъ простить, потому что слишкомъ былъ
оскорбленъ. Онъ думалъ, что никогда не проститъ.
Но чѣм ъ больше проходило времени въ разлу-
кѣ, тѣмъ больше онъ чувствовалъ, что не можетъ
жить безъ Матильды.
И, кромѣ всего, у него были дѣти...
По дѣтямъ онъ, какъ это ни удивляло его са­
мого, скучалъ не такъ сильно. Хотѣлось видѣть
ея глаза, слышать ея голосъ, ласкать ее...
Ей онъ отдалъ первый жаръ своей молодости.
И не можетъ забыть ее такъ легко.
По наружности цесаревичъ былъ совершенно
спокоенъ. Выдержка, привитая воспитаніемъ, и
врожденная застѣнчи вость не позволяли никому,
даже самымъ близкимъ людямъ, угадывать, что
творится въ его душѣ.
И теперь даже царь и царица были обмануты.
Они рѣшили, что цесаревичъ забылъ Матиль-
дочку. К о двору былъ допущенъ рядъ очарова-
тельны хъ фрейлинъ, которыя наперерывъ оспари­
вали другъ у друга вниманіе наслѣдника престо ла.
Поддавшись минутному увлеченію, онъ прибли-
зилъ къ себѣ одну изъ нихъ...
Но черезъ недѣлю съ отвращеніемъ разошелся
•съ нею.
Точно такъ же оттолкнулъ онъ и другую.
Всѣ онѣ не то, что Матильда.
И въ одинъ прекрасный день весь дворъ былъ
пораженъ ошеломляющей вѣстью: цесаревичъ вер­
нулся к ъ балеринѣ.

XVI.
Опять потекли дни, полные сказочнаго счастья»
и ночи, подернутыя покрываломъ безумной стра­
сти и упоенія.
Матильда казалась ласковой и любящей какъ..
никогда. О князѣ Сергѣѣ и дуэли оба не вспо­
минали.
Царь не шутя встревожился. Было рѣшено раз­
лучить цесаревича во что бы то ни стало съ этой
околдовавшей его полькой.
Никъ, ты знаешь, что наша ближневосточная
политика приняла другой курсъ въ вид}? наш ихъ
отношеній съ А нгліей и Германіей, съ которыми
Россія не можетъ конкурировать. Я устремилъ
все свое вниманіе на Китай и Японію, съ кото­
рыми желаю сблизиться. Поручаю тебѣ, сынъ мой,
сдѣлать ви зитъ японском}? императору. Такимъ 66-
разомъ, ты познакомишься съ великой. Сибирью
и увидишь все свое необъятное царство, которымъ
ты призванъ управлять.
—
Очень радъ, ваше величество, познакомиться
съ великой Россіей,— отвѣтилъ цесаревичъ.
—
Я жалѣю, что самъ не могу совершить это­
го заманчиваго путешествія, но я чувствую себя
недостаточно здоровымъ для такой утомительной,
дороги въ экипажахъ.
Этотъ разговоръ происходилъ въ кабинет^ ца­
ря вскорѣ послѣ того, какъ цесаревичъ снова со­
шелся съ Матильдой.
—
Что съ вами, папа?— обезпокоился наслѣдникъ.
—
Ничего... Просто усталость. Вотъ, будешь
царемъ, такъ узнаешь, Никъ, какъ утомляютъ го­
сударственный заботы.
Онъ вздохнулъ и продолжал-!.:
—
Но мы должны твердой рукой нести то бре­
мя, которое Господу угодно было намъ дать. Мы,

должны помнит..
демъ отвѣтъ Богу и за të-
бя, и за нашъ Hjpo.TL.
Нуждается-лй народъ въ такой заботливости?
Царь не задумывался надъ этимъ вопросомъ. Богъ
далъ ему Россікі, и онъ долженъ управлять этимъ
народомъ, водя его на помочахъ и заставляя его
жить сообразно своимъ понятіямъ. Какъ всѣ де­
споты, царь забывалъ о лычной волѣ и о томъ про­
тест^, который долженъ проявить слишкомъ вы-
росшій ребенокъ, если его будутъ пеленать, свя­
зывая ему руки и ноги, чтобы онъ не могъ дви­
гаться свободно въ то время, какъ ему, полному
силъ и жажды жизни, хочется бѣжать впереддА Й
такой скованный богатырь пойдетъ за каждымъ,
кто бы онъ ни былъ, если ему посулятъ свободу.
Но царь былъ слишкомъ мало развитъ и необ-
разованъ, чтобы понимать такія вещи. О н ъ смот-
рѣлъ на все сквозь призму мѣръ пресѣченія и
такія же наставленія давалъ своему колеблющему­
ся и не знающему, кто правъ, сыну.
—
Твердая власть, централизація управленіч,
монополія винная, хлѣбная и сахарная, — чтобы
все было сосредоточено въ рукахъ государя, вотъ
что нужно Россіи, ваше высочество. Вы уѣзжаете
далеко,а люди смертны, вашевысочество.Ямогууме-
реть, и поэтому запомните мои слова. Ведите Рос-,
сію по тому пути, по какому яf велъ ее. Винная
монополія осуществлена и дала блестящіе резуль­
таты.
Благодаря Витте доходы государства
увеличились на сто пятьдесятъ милліоновъ рублей
ежегодно. Теперь очередь за сахарной. Народъ
будетъ получать сахаръ изъ гіервыхъ рукъ. по
дешевой цѣнѣ, и наша популярность возрастетъ.
Долго еще давалъ царь наставленія сыну, ко ­
торый слушалъ его съ почтительной тоской, ду­
мая о томъ, какъ скучны всѣ эти экономическіе
и политическіе вопросы и насколько пріятнѣе всего
этого любовь Матильды.
И, словно угадавъ его мысли, царь внезапно
сказалъ:
—
Одно условіе, ваше высочество! Кшесикская
не должна васъ сопровождать. И вообще давно
пора вамъ прекратить эту связь, служащую со-
блазномъ для всего, народа.

Цесаревич ь иокраснѣлъ и упрямо молчалъ.
—
5ьі слышите, ваше высочество? —строго про-
изнесъ царь.
—
Я люблю эту женщину, ваше величество.
■ Э, что тамъ, заладилъ свое: люблю. Упрямство
и больше ничего. Т ы и у зналъ ее благодаря муд­
рой предусмотрительности своихъ родителей, же-
лавшихъ тебѣ добра и здоровья,— отрѣзалъ царь
со рвойственной ему грз^бой прямотой.
Эти слова показались цесаревичу самой уж а с­
ной профанаціей его чувства. Но онъ не посмѣлъ
возразить отцу: какъ подданный, онъ обязанъ
былъ ему почтеніемъ.
B b дворцѣ всѣхъ великихъ князей съ пеленокъ
воспитывали такъ, что они видѣли ьъ царѣ прежде
всего своего законнаго повелителя. Они были
прежде всего подданными, а потомъ у ж е род­
ственниками царя. Дѣлалось это для того, чтобы
въ царской семьѣ не поселился революціонный
духъ, какъ это было при дворѣ Александра II«
когда великій князь Николай Констянтиновичъ
открыто присоединился къ революціонерамъ и
дажй, какъ говорили, задумалъ отнять престолъ
у законнаго наслѣдника Александра III.
Цесаревичъ зналъ, что онъ прежде всего под­
данный своего отца, и поэтому не смѣетъ ему
возражать.
А въ душѣ онъ твердо рѣшилъ, что поѣздка
по живописной Сибири потеряетъ всю свою при­
влекательность, если съ нимъ не будетъ Матиль-
дочкч.
Онъ возьметъ ее с ъ собою... Это рѣшено...
Японія въ то время была для Россіи почти не-
извѣстной страной. Знали объ ея красотѣ и бо-
гатстзахъ, но военныя силы страны Восходящаго
Солнца не представлялось возможности оцѣнить.
Представляли себѣ, что это нѣчто въ родѣ
слабаго, безпомощнаго Китая, очага безчислен-
ны хъ боксерскихъ движеній и династическихъ
смутъ. Больше всего привлекала Александра III
мечта о сказочныхъ богатствахъ Кореи, о лѣсахъ
на побережьѣ причудливой Ялу. Возможность при­
соединить эту богатую колонію, которая послужитъ

73
источникомъ новыхъ обогащеній русской державы,
грезилась Александру. П ослѣ занятія Туркестана
это было-бы великолѣпнымъ пріобрѣтеніемъ въ
Азіи.
Предстояло оцѣнить всѣ выгоды предпріятія и
узнать, что представляетъ изъ себя эта невѣдомая
Японія, о которой начинали говорить въ обществѣ
какъ объ одной изъ самыхъ передовыхъ странъ
Дальняго Востока, изумительно удачно перенима­
ющей всѣ показныя стороны европейской и аме­
риканской культуры, сохраняя въ то же время
свою національную самобытность.
Александру нравилось обожествленіе шинтои-
стами особы монарха, и онъ надѣялся, что русскій
народъ извлечетъ полезные примѣры, познакомив­
шись съ этой страной.
Теперь, когда Великій Сибирскій путь свяжетъ
Россію съ Японіей, сдѣлать шагъ къ сближенію
необходимо.
Помимо всего ничто такъ не развиваетъ и не
отвлекаетъ отъ вредныхъ мыслей, какъ путеше-
ствіе.
Боксерское возстаніе подавлено общими уси-
ліями Европы и Америки, Россія получила ГІортъ-
Артуръ, вырвавъ этотъ портъ изъ рукъ Японіи,
а теперь готовится отнять у хищной желтолицой
расы Японскихъ острововъ и Корею.
Необходимо поэтому познакомиться съ воен­
ными силами этой страны, чтобы знать, способна
ли бороться съ ней та армія, которую Р оссія
держитъ на Дальнемъ Востокѣ.
Александръ III предвидѣлъ неиз.бѣжность борь­
бы.
И разсчитывалъ, что наслѣдникъ и сопрово-
ждаюшіе его офицеры узнаютъ много такого, что
скрыто для простыхъ смертныхъ.
—
Я уѣзжаю, Матильдочка, уѣзжаю въ Японію.
Мы должны разстаться,— сказалъ наслѣдникъ ба-
леринѣ вь тотъ же вечеръ.
Матильда сочла нужнымъ притвориться безумно
опечаленной.
Она давно разлюбила цесаревича и нашла воз­
можность беззастѣнчиво измѣнять ему съ княземъ
Сергеѣмъ, къ которому ходила на свиданія инког­
нито въ нанятый имъ уединенный домикъ на

Крестовскомъ островѣ. Но цесаревичъ ничего не
подозрѣвалъ и вполнѣ ей вѣрилъ.
—
Ваше высочество, я съ ума сойду отъ горя...
Я не въ силахъ жить безъ васъ,— лепетала Ма­
тильда, въ душѣ очень довольная, что ее ждутъ
мѣсяцы свободы, когда она всецѣло будетъ при­
надлежать себѣ и тому, кого любитъ.
Но ея надежды были обмануты.' Цесаревичъ
былъ слишкомъ ревнивъ, чтобы оставить Матиль­
ду одну на такое долгое время. Она слишкомъ
привлекательна, и кругомъ такъ много соблазновъ...
—
Мы не разстанемся, дорогая. Я придумаю
что-нибудь, хотя государь строго приказалъ. что ­
бы тебя не было.
—
Ты поѣдешь со мною,— твердо рѣшилъ онъ
п ослѣ нѣкотораго молчанія.
—
Но какъ? Въ качествѣ чего?
—
Въ качествѣ моего пажа. Это всего лучше,
и въ такомъ видѣ сопровождала одна танцовщица
моего прадѣда Павла въ его путешествіи въ Гер-
манію.
И цесаревичъ принялся мечтать о восторгѣ та­
кого путешествія, о красотахъ природы, которыя
имъ предстоитъ увидѣть въ сибирской тайгѣ
съ ея причудливыми цвѣтами, объ обширныхъ
азіатскйхъ степяхъ и пустыняхЪ, о голубомъ океа-
нѣ и о лучезарной, странѣ Восходящаго Солнца,
о которой онъ читалъ и слышалъ такъ много
чудесныхъ разсказовъ.
74
Однако, императрица возставалапротив> утомя-
тельнаго путешествія черезъ Сибирь и совѣтовала
отправить цесаревича моремъ.
Абаза и Безобразовъ потирали руки отъ удо-
вольствія. Они давно втайнѣ мечтали о концес-
сіяхъ, но суровый царь Александръ III служил ь
дЛя нихъ помѣхой. Они надѣялись осуществить
свои мечты при слабохарактерномъ іГ добромъ
Николаѣ.
Ни для кого не было тайной, что царь много
пьетъ и сердце его не въ порядкѣ. Врачи шептали
окружающимъ, что катастрофы можно ждать еже­
минутно. Оли возлагали надежды только на силь­
ное здоровье этого колосса, которое въ состоянш

75
еще нѣсколько лѣтъ бороться съ ослабѣвающимъ
сердцемъ. Ч то касается пагубной страсти царя,
то остановить ее не было никакой возможности,
Министры, — Витте, Ламздорфъ и всѣ другіе—
съ замираніемъ сердца ждали той минуты, когда
смерть Александра отдастъ всю страну въ ихъ
полную власть в м ѣстѣ съ неопытнымъ молодымъ
царемъ. Упрямый и властолюбивый Александръ
стоялъ на дорогѣ у многихъ изъ окрз^жавшихъ
его людей, и они надѣялись на мягкость сына, к о­
торая расширить ихъ поприще.
А цесаревичъ думалъ о путешествіи съ Ма­
тильдой и о томъ, что онъ одинъ-на-одинъ будетъ
стоять лицомъ къ лицу съ этимъ страшнымъ на*
родомъ.
Цар ь и царица восторгаются любовью этого
добраго народа.
Отчего же они такъ его боятся?
Это была странная загадка.
Цесаревичъ разсказалъ Матильдѣ свои сомнѣнія.
—
Развѣ можно бояться того, кого любишь?
Держать всегда наготовѣ дубинку, чтобы ка ­
ждую минуту сумѣть опустить ее на голову любя-
іцаго народа. Знаешь, Матильда, я не могу. Я
лз^чше откажусь отъ престола. Любовь къ тебѣ
объединила меня съ народомъ больше всего. Я
понялъ, что я такой-же человѣкъ, какъ всѣ, ко­
торому нужна любовь, который ищетъ только
личнаго счастья, ‘
Но Матильдѣ не нравились такіе разговоры.
Черезъ одного изъ свитс'кихъ генераловъ, посѣ-
щавшихъ ее, она дала царицѣ-матери понять, что
женитьбѣ цесаревича мѣшать не будетъ іі что въ
ней найдут ь вѣрнѣйшую союзницу для того, что­
бы направить его на путь долга.
Съ нѣкоторыхъ поръ она начала интересовать­
ся чтеніемъ и прочла о Маринѣ Мнишекъ. Она,
правда, помечтала о тронѣ, но благоразуміе взя­
ло верхъ надъ глупыми мечтами.
Царицей ей не дадутъ сдѣлаться. Вышлютъ за
границу или, еще хуже, могутъ отравить. Это
такъ легко— подсыпать кому-нибудь яду, когда
имѣешь власть.

76
Лучше не вступать въ борьбу со львами, если
не чувствуешь себя Голіафомъ. Да и Голіафа
поразилъ изъ-за угла маленькій Давидъ. Доста­
точно счастья быть фавориткой всероссійскаго ,са-
модержца.
И она, нѣжно ласкаясь, принялась говорить
цесаревичу о долгѣ.
—
Ты можешь сдѣлать такъ много добра... Ты
не похожъ на отца... Россія возлагаетъ на тебя
так ъ много надеждъ. Отказаться отъ престола —
малодушіе. Богъ избралъ тебя, для этого ты ро­
дился въ домѣ царя, чтобы управлять,— убѣждала
она его съ чисто-католическимъ фанатизмомъ.
Но цесаревичъ упорно стоялъ на своемъ.
—
Я не хочу жениться на другой только для
того, чтобы имѣть съ нею законнаго сына и дать
Россіи царицу. Ж ена для меня, а не для Россіи.
Я съ ней долженъ жить и я долженъ жениться
на той, которую люблю.
—
Но ты будуіцій царь...
—
А Петръ Великій? Онъ сдѣлалъ женой про­
стую солдатку. И послѣ его смерти эта солдатка,
дочь финскаго мужика, носила корош/ Россійской
державы. Развѣ ты хуже ея? Ты во сто тысячъ
разъ лучше всякой принцессы.
Матильда была польщена и тронута.
—
Что же дѣлать, если Богу не угодно соеди­
нить насъ передъ алтаремъ?
—
Кто это знаетъ? Я не женюсь ни за что. А
когда сяду на престолъ предковъ, то въ моей
власти будетъ измѣнить законъ о бракахъ цар-
ствующихъ особъ. Я воскрешу обычай стариньг,
когда цари женились на своихъ подданныхъ, какъ
было до Петра Великаго... и.. .
—
И... договаривай, — сказала Матильда, у ко­
торой духъ захватило при этихъ словахъ.
—
И... ты будешь моей женой!
У хитрой польки закружилась голова. В нѣ
себя отъ восторга, она бросилась въ объятія це­
саревича.
Въ самомъ дѣлѣ, пусть онъ не женится до
смерти этого страшнаго Александра III. И тогда
она сдѣлается повелительницей огромной Россій-
ской имперіи, руководительницей ея судебъ.
Теперь все противъ ея брака.

Но тогда кто посмѣетъ противиться русскому
самодержавному царю?
II она рѣшила удвоить нѣжность съ цесареви-
чемъ, привязать его къ себѣ неразрывными уза­
ми, которыя создаются любовью, привычкой и
первой чистой страстью. И уже не было въ ея
душѣ желанія помогать царицѣ-матери женить
сына.
Напротивъ, она будетъ мѣшать! Она поѣдетъ
съ нимъ въ далекіе заморскіе края, бросивъ сво­
его любовника; иначе онъ можетъ отвыкнуть отъ
нея, встрѣтить другую, привязаться къ ней.
А Матильда хорошо изучила уже характеръ це­
саревича. К а к ъ всѣ Романовы, онъ способенъ
сильно привязываться к ъ людямъ. Выросшій во
дворцѣ, среди холоднаго этикета, въ ледяной
а тм осферѣ оффиціальности, оставляющей мало мѣ-
ста для искренности, онъ особенно цѣнитъ ис­
кренность и любовь.
Она можетъ дѣлать съ нимъ все, что угодно,
притворяясь н-ѣжной, самоотверженной, искренней
до самозабвенія.
Она будетъ русской царицей, а ея сынъ цеса-
ревичемъ, и толпа будетъ воздавать ей божескія
почести.
А цесаревичъ въ это время думалъ, что не же­
нится на Алисѣ до смерти отца, a послѣ смерти
его вступить съ Матильдой въ морганатическій
бракъ. О нъ понималъ, что короновать балерину
въ Кремлѣ невозможная вещь въ наше время.
Теперь не эпоха Петра Великаго и онъ самъ
ке Петръ Великій.
Чтобы предупредить новое столкновеніе между
цесаревичемъ и великимъ княземъ Сергѣемъ, царь
и царица отправили Сергѣя въ дальне-восточное
плаванье, и цесаревичъ былъ этимъ очень дово-
ленъ, потому что сердце его было спокойно и не
терзалось ревностью.
Л ѣто снова провели частью въ Петергофѣ, сре­
ди березъ и сосенъ и сверкающихъ фонтанныхъ
струй, частью въ Крыму.
Дни мчались въ любовномъ угарѣ.
Зеленѣли кипарисы и чинары, цвѣли ирисы, ро­
зы и диліи, сіяло золотое солнце и глубокое си ­
нее небо разстилалось лазурнымъ ковромъ надъ
^77

78
вершинами снѣжно-розовыхъ горъ. Это была, див­
ная рамка для любви, и цесаревичъ проводилъ съ
Матильдой цѣлые дни на берегу моря, глядя, какъ
уходятъ въ туманно-голубую даль е ш свинцово-
зеленыя волны, въ которыхъ, какъ драгоценные
камни въ платиновой, оправѣ, переливались ярко-
цвѣтныя медузы.
A тѣмъ временемъ въ кабинетѣ царя шла уси­
ленная работа.
Генералъ Даниловичъ, воспитатель цесаревича,
Барятинскій, которому особенно довѣрялъ госу­
дарь, географъ Воейковъ и адмиралъ Шестаковъ
вырабатывали м аршруть цесаревича и ежедневно
представляли свои доклады на разсмотрѣніе царя.
Путешествие должно было носить научно-поли-
ти ческій характеръ.
Было рѣшено, что цесаревичъ поѣдетъ въ Ии-
дію и Китай съ возвращеніемъ черезъ Сибирь или
Америку.
-
—
Ничто такъ не расширяетъ умственный кру-
гозоръ,какъ путешествіе на Востокъ,— говорилъ ге­
нералъ Даниловичъ. — С ъ нимъ связана вся про­
шлая жизнь, вся культура, всѣ религіозныя, поли-
тическія и научныя идеи человечества.
—
В сѣ могучія идеи, проникавшія Элладу, Еги-
петъ и А зію, сдѣлаются близкими и понятными
цесаревичу,— говорилъ царю Воейковъ.
Министерство и ностранныхъ дѣлъ было завале­
но перепиской съ иностранными державами о прі-
ем ѣ цесаревича.
Царь и царица, видя, что цесаревичъ не любитъ
власти, рѣшили требовать для сына пышныхъ
встрѣчъ, которыя оказываются обыкновенно толь­
ко коророваннымъ государямъ.
Они надѣялись, что цесаревичъ пойметъ тогда,
какое могущество, какой головокружительный
блескъ и почти божественное поклоненіе его ожи-
даютъ.
Министерство внутреннихъ дѣлъ также вошло
въ сношенія съ различными ведомствами Сибири
и Россіи, какъ и военный министръ, чтобы орга­
низовать проѣздъ цесаревича черезъ Сибирь.
Весь міръ усиленно работалъ, и эта работа бы ­
ла вызвана не заботами о народномъ благѣ, а
лишь мыслью о томъ, что сынъ царя, этотъ ма-

ленькій, худощавый юноша, съ робкими манерами
и едва отросшими усами, отправляется п утеше­
ствовать.
Царь съ царицей обсуждали, кого назначить
сопровождающими сына. Нужны вѣрные и опыт­
ные люди.
Георгій Александровича находился въ это вре­
мя въ Алжирѣ, и царь пожелалъ. чтобы Николай
заѣхалъ за нимъ и увезъ его въ жаркую Индію,
надѣясь, что морской воздухъ и троиическій кли-
матъ будутъ полезны больному чахоткою сыну.
Рѣшено было также пригласить въ спутники
цесаревичу наслѣднаго греческаго принца Теор­
ия, съ которымъ цесаревичъ былъ очень друженъ.
Заразительная веселость, простота и жизнерадо­
стность Г еоргія дѣлали его любимцемъ европей-
скихъ царствующихъ домовъ.
Георгш съ восторгомъ отнесся к ъ приглашение
своего двоюродного дяди Александра III, и роди­
тели его дали свое согласіе.
Было рѣшено, что цесаревичъ заѣдетъ за нимъ
въ Аеины, а оттуда, юные путешественники со
своей свитой отправятся въ сказочно-лучезарную
Цндію.
Отъѣздъ былъ назначенъ на 23-е
октября
1890 года, и Матильда уѣхала въ Вѣну нисколь­
ко раньше цесаревича, распѵстивъ слухи, что по-
кидаетъ сцену по царскому повелѣнію.
Наканунѣ отъѣзда цесаревичъ въ сопровожде­
нии матери посѣтилъ усыпальницу предковъ, въ
Петропавловскомъ соборѣ.
Странное чувство овладѣло имъ въ этомъ мрач-
номъ склепѣ, гдѣ въ тѣсныхъ гробахъ спали воз­
величенные судьбою люди, нѣкогда державшіевъ
рука хъ весь міръ. И хъ голоса, раздававшиеся съ
ужасающей высоты, потрясали земли, которыми
они владѣли..Милліоны безправныхъ рабовъ тре­
петали передъ этими людьми, которые лили кровь
морями и потоками ради политическихъ и лич-
ныхъ разечетовъ, укрѣпляя свою самодержавную
власть или объединяя и расширяя могуществен­
ное государство. Это они создали величіе и сла­
ву объединенной Россіи и ея призрачное счастье.
Вотъ Петръ Великій, смѣлой рукой вводившій
реформы, срывавшій ветошь старыхъ кафтановъ,

80
въ тяжелыхъ полахъ которыхъ путались нош мо­
лодой, стремившейся къ свободѣ Россіи .
Онъ ни съ кѣмъ не считался, все презиралъ,
зная только свою сильную волю. И предъ этимъ
титаномъ склонялись всѣ, признавая его волю, к ак ъ
это всегда бываетъ. О нъ дѣлалъ все, что хо тѣл ъ:
убивалъ тѣ хъ , кто ему былъ неугоденъ, возвели-
чивалъ тѣхъ, кто быль неугоденъ окружающимъ
его. Убилъ родного сына и навязалъ Россіи по­
велительницей свою бывшую фаворитку, солдатку
Екатерину, чухонку по происхожденію.
Цесаревичъ вздохнулъ. О , если бы у него хва­
тило силы воли для того, чтобы побѣдить силу
другихъ и вс.ѣ предразсудки во имя любви къ
Матильдѣ!
А вотъ Анна Іоанновна, жестокая, безобразная,
рябая и глупая женщина, отдавшая всю Россію
во власть свирѣпаго Бирона, чухонскаго берей­
тора, который держалъ ее въ своихъ желКзныхъ,
милыхъ ей, объятьяхъ. Этотъ огромный чухон-
скій тигръ десять лѣтъ терзалъ несчастную стра­
ну, замучилъ въ застѣнкахъ тысячи людей съ
согласія своей повелительницы, которая призна­
вала государственными преступниками всѣхъ лю­
дей, осмѣливавшихся поднять голосъ противъ
временщика - фаворита. Онъ не удовлетворялся
смертью своихъ враговъ, ему хотѣлось насладить­
ся еще предсмертными муками, довести и хъ до
крайняго униженія на порогѣ могилы...
Вспомнилась смерть благороднаго Артемія Во-
лынскаго, замученнаго Бирономъ въ ушаковскомъ
застѣнкѣ...
ч
,
Рядомъ въ пыганомъ гробу безмолвно покоится
прахъ великой Фелицы, которая писала Вольте­
ру пламенный письма о свободѣ, и той-же рукой
закрѣпостила милліоны крестьянъ, отдавъ ихъ во
власть сильнаго дворянства.
Для царицы, возсѣвшей на престолъ властью
дворянства, это былъ ловкій ходъ, которымъ она
закрѣпила свое могущество, нашедшее непоколеби­
мый оплотъ въ высшихъ классахъ. Она держала
массы въ своихъ рукахъ съ помощью дворян*
ства, понимая, что никакая власть не можетъ найти
опоры въ этихъ массахъ. Если ихъ разнуздать,

81
то онѣ понесутся впередъ съ бѣшеной, животной
яростью к все разнесутъ на своемъ пути.
Она также была сильной и дерзновенной, ни съ
чѣмъ и ни съ кѣмъ не считаясь. Имѣла сотни фа-
воритовъ и вдохновляла ихъ на великія дѣла, рас­
ширяя Россію пріобрѣтеніемъ Польши, закрѣпле-
ніемъ М алороссіи, завоеваніемъ Новороссіи...
Это была великая мечтательница, всю жизнь
видѣвшая въ своихъ грезахъ святой крестъ на
вратахъ Цареграда. Завоеваніе Индіи и Царегра-
да— вотъ греза, переданная ей Петромъ Великимъ...
Народъ стоналъ въ рабствѣ, a Россія крѣила и
была непобѣдима. Гдѣ разгадка этой странной
тайны въ жизни народовъ?
Неужели же люди не умѣютъ,жить свободно и
постоянно имъ нужна палка и гнетъ?
Павел ъ I, несчастный человѣкъ, любившій власть,
но не имѣвшій воли... А безъ воли погибаютъ
властолюбивые...
А вблизи его сынъ, сообщникъ убійцъ, побѣ-
дитель величайшаго изъ людей, Наполеона Бона­
парта. Несчастный и подозрительный, онъ бросался
изъ манившихъ его объятій свободы въ аракчеев-
скія крѣпостныя цѣпи...
Обвѣянный призраками замученныхъ солдатъ,
спитъ Николай I, этотъ сильный и властный царь,
запутавшійся въ сѣтяхъ англійдкой политики, ко­
торая довела его до самоубійства. Увидя, что Рос-
сія близка к ъ пораженію, онъ пожертвовалъ со­
бою и безъ колебанія принялъ ядъ, чтобы съ его
смертью новый царь съ честью вышелъ изъ труд-
наго положенія.
Александръ второй... Царь, освободившій на­
родъ и убитый сынами этого народа...
Цесаревичъ вздрогнулъ, вспомнивъ, что рядомъ
съ этим ъ царемъ поставятъ когда-нибудь гробъ
его отца... И тогда ему придется взять на себя
бремя этой страшной, хотя и манящей власти.
Царица-м ать все время крестилась и молилась,
возлагая вѣнки, которые несли за нею въ благо-
говѣй номъ морічаніи дежурные дворцовые гене­
ралы, удостоиВшіеся чести сопровождать ее и на-
слѣдника престола въ это мѣсто священнаго по­
коя, который цари обрѣтаютъ только послѣ
смерти.

82
—
Ты задумался о чемъ-то, Никъ?—тихо спроси­
ла царица, когда, преклонивъ колѣна въ послѣд-
ній разъ предъ усыпальницей своего дѣда, они
вышли на подъѣздъ, гдѣ ихъ ожидала придворная
карета съ казаками на запяткахъ, ка къ любила
выѣзжать Марія Федоровна.
—
Да, я думаю о томъ, что люди волнуются,
живутъ, дѣлаютъ зло и добро, а потомъ все рав­
но умираютъ и цари, и нищіе...
—
Вотъ поэтому, ваше высочество, мы, цари,
обязаны думать о величіи родины и о благѣ на­
рода,— строго сказала М арія Федоровна, которой
не понравился тонъ этихЪ словъ.
Она была строго убѣждена, что величіе родины
заключается въ могуществѣ государства, олице-
творяемаго царемъ, а не въ счастьи отдѣльныхъ
единицъ, именуемыхъ въ царскихъ указахъ вѣр-
ноподданными.
Быстро прошли два дня въ сборахъ въ даль­
нюю дорогу.
Цесаревичу была вручена огромная сумма денегъ.
для пріобрѣтенія интересныхъ вещей въ далекихъ
странахъ. Великія княжны и княгини надавали ему
сотни порученій. Предстояло такъ много чудесъ,
такъ много интереснаго и оригинальнаго впереди.
Наканунѣ отъѣзда царь и царица пригласили
къ обѣду всѣхъ лицъ, которыя удостоились сча­
стья ѣхать съ цесаревичемъ.
Царь долго бесѣдовалъ съ ними, и они увѣря-
ли, что будутъ беречь цесаревича к ак ъ зеницу
ока.
А цесаревичъ въ это время думалъ о Матиль­
де. Наканунѣ онъ получилъ отъ нея страстное
письмо и перечитывадъ его, радуясь, что вскорѣ
онъ будетъ съ нею, вдали отъ шумнаго двора съ
его строгимъ этикетомъ и еще болѣе строгимъ
отцомъ.
А между тѣмъ царь въ посдѣдніе годы привя­
зался.къ цесаревичу странной и болѣзненной лю­
бовью. Почему-то у него болѣло сердце, когда
онъ глядѣлъ на старшаго сына. Было лиэто пред-
чуйствіе? Или онъ просто сожалѣлъ его, потому
что ему предстоитъ нести бремя власти?
Онъ радовался, что его юному сыну пригото­
влены царскія встрѣчи въ Вѣнѣ, въ Греціи, по­

всюду. Наслѣдникъ русской короны, будущій пове­
литель россійской державы, будетъ принять сооб­
разно съ достоинствомъ Россіи.
Въ день отъѣзда царь долго разговаривалъ съ
цесаревичемъ, указывая ему, какъ надо вести се­
бя при иностранныхъ дворахъ, что говорить и
дѣлать.
—
Съ тобой повезутъ нѣсколько ящиковъ съ
подарками для лицъ обоего пола, для консу-
ловъ и и хъ женъ, для чиновниковъ-иностранцевъ,
для раджей и азіатскихъ царьковъ съ ихъ семья­
ми. Передай мой привѣтъ австрійскому импера­
тору и его семьѣ, греческому королю, его женѣ
и дѣтямъ...
—
Слу ш аю , папа;,— мягко отвѣтилъ цесаревичъ.
Царь съ тревогой глядѣлъ на сына. Выдержитъ
ли о нъ свою роль, сумѣетъ-ли поддержать вели-
чіе Р оссіи и честь цинастіи? Одно его слово или
движеніе могутъ погубить русскій прзстижъ.
Но юноша ведетъ себя такъ мило, и къ тому
же онъ съ пеленокъ привыкъ къ офиціальнымъ
пріемамъ.
—
Лишь-бы все было благополучно въ доро­
ге , — вздыхала царица, крестя сына.
Как ъ сквозь сонъ прошли послѣднія минуты
прощанья съ родителями, съ братьями, съ сестра ­
ми, съ толпой великихъ князей и княженъ, съ
царской свитой и прислугой. В сѣ благословляли,
плакали, молились, старые слуги осѣняли цареви­
ча крестнымъ знаменіемъ...
На вокзалѣ опять встрѣча... Льетъ дождь, сѣ-
рый туманъ нависъ надъ городомъ. Представле-
нія... Цесаревичу представили князя Эспера Ух-
томскаго, командированнаго министерствомъ ино­
странныхъ дѣлъ для описанія путешествія наслѣд-
ника цесаревича.
Князь плохо зналъ русскій языкъ, но это не
мѣшало ему дерзновенно вторгаться въ русскую
литературу и даже мнить себя поэтомъ. Его то­
порные, непоэтичные стихи были очень популяр­
ны въ высшихъ кругахъ, и высокопоставленныя
дамы закатывали глаза при появленіи въ сало-
нахъ ce cher poète.
Но министерству иностранныхъ дѣлъ до рус-
скаго языка не было ровно никакого дѣла. Ему
j83_

84
важно было, чтобы путешествіе высочайшей осо­
бы было описано сіятельнымъ лицомъ.
Наконецъ все кончено... Цесаревичъ въ послѣд-
ній' разъ обнялъ родныхъ, съ которыми предстоя­
ло не видѣться цѣлый годъ!
Поѣздъ тронулся...
Было грустно и весело, весело до безумія! Н и ­
какой опеки, никакого этикета и надзора.
Въ качествѣ взрослаго человѣка цесаревичъ
въ первый разъ выѣхалъ безъ воспитателя. А съ
княземъ Барятинскимъ все-таки можно пола­
дить. Матильда поѣдетъ въ Индію, переодѣтая
нажемъ, или онъ никуда не поѣдетъ, а тамъ какъ
они себѣ хотятъ!
—
Неугодно-ли вашему высочеству развлечься
разсматриваніемъ альбомовъ Лалу и Монсо въ
виду поѣздки въ Пе^опонесъ?— предложилъ князь
Барятинскій.
—
Очень радъ, очень радъ,— п оспѣшно отвѣ-
тил ъ цесаревичъ, хотя ему было очень досацно,
что князь прерва,дъ его мечты, которыя при зв\г-
кахъ человѣческихъ голосовъ куда-то улетѣди.
Ночь прошла, и цесаревичъ проснулся близъ
Варшавы.
На одной изъ станцій ему была устроена тор­
жественная, опьянившая его встрѣча.
Священникъ съ крестомъ... Толпы народа..'
Дѣти съ цвѣтами въ рукахъ... И х ъ радостный вос-
юргъ и суета... Ихъ чистые привѣты и увѣре-
.нія въ вѣрноподданнической любви.
У цесаревича закружилась голова.
Неужели это для него, для него одного?
Вѣдь здѣсь н ѣтъ ни царя, ни царицы, его от­
ца, матери. И, значитъ, для него одного эти пыш­
ность, эти сіяюшія лица, эти восторги и любовь
народа?
Онъ кланялся, благодарилъ, принималъ цвѣты
и ласкалъ дѣтей какъ въ чаду.
—
Ваше высочество, въ Варшавѣ васъ ждетъ
зрѣлище еще болѣе грандіозное,— сказалъ ему
к нязь Николай Оболенскій, другъ его дѣтства.
—
Коля, для тебя я всегда „Никъ“, а не „высо­
чество“,— съ упрекомъ сказалъ цесаревичъ, лю-

85
бившій князя, съ которьшъ вмѣсгѣ воспитывался,
ка к ъ родного брата.
—
Теперь ты у же самостоятельно выступающая
на арену ж изни царственная особа,— улыбнулся
князь.
Цесаревичъ съ дѣтской гордостью улыбнулся.
Его и смущала, и радовата его рѣчь.
Варшавскій вокзалъ залитъ солнечными лучами
и убранъ экзотическими растеніями и цвѣтами.
Блескъ мундировъ сливается съ орденами штат-
скихъ, съ бѣлыми платьями дамъ... Рѣчи , крики
„ ура“, дамы подносятъ роскошные букеты цвѣ-
товъ, дарятъ его обворожительными улыбками.
И все это для него, скромнаго юноши, который
ничего особеннаго не сдѣлалъ. Все его достоин-
і
ство лишь въ томъ, что онъ родился въ домѣ
всероссійскаго самодержца...
Его утомила эта оффиціальность.
—
Тяжела ты, шапка Мономаха,— вздохнувъ,
бросилъ онъ Оболенскому.
—
А все-же пріятно, ваше высочество! У насъ,
и то голова закружилась отъ окружающего насъ
благоговѣй наго почета,— сказалъ князь.
Часъ пролет Ьлъ въ разговорахъ съ Гурко, ге-
нералъ-губернаторомъ Варшавы, и съ дамами.
Заграничный поѣздъ поданъ. Цесаревичъ, на­
конецъ, въ салонъ-вагонѣ.
Стоя у окна, онъ кланяется бѣшено ликующей
толпѣ. О нъ видитъ только восторгъ и любовь...
И хочется вѣрить, хочется вѣрить, что это ис­
кренно, что за ширмой народнаго показного ли-
кованія не таится змѣя ненависти. Вѣдь это Вар­
шава, очагъ возстаній и недовольства!
—
Все пишете, князь?— ласково бросилъ цеса­
ревичъ Ухтомскому, который не разставался со
своей записной книжкой.
—
Хочу на-вѣки занечатлѣть на скрижаляхъ
и сторіи народную любовь, которая льется изъ
всѣхъ сердецъ. О, какъ васъ любитъ Россія,
какъ она молится за васъ, кому Господь отдалъ
въ руки эту великую державу!..
Цесаревичъ слушаетъ, и гордость его растетъ.

Такъ вотъ кто онъ! Избранникъ Всевышняго5
стоящій на вершинѣ міра, почти рядомъ съ Бо-
гомъ!
И онъ уже не съ такой тоской думалъ о Вѣнѣ„
о суровомъ этикетѣ Габсбургскаго двора, объ
офиціальныхъ пріемахъ, визитахъ и обѣдахъ, к о­
торые его ожидаютъ.
Скорѣй-бы все-таки миновать это и очутиться
на просторѣ безбрежнаго океана съ ней, избран­
ницей его сердца, Матильдой! Любовь его еще
безбрежнѣе океана!

XVII.
—
Все обстоитъ великолѣпно, ваше королевское
величество,— почтительно докладывалъ Францъ -
Іосифу оберъ-деремоніймейстеръ графъ Г у ніяди.—
Встрѣча будетъ устроена великолѣпная.
—
Постарайтесь, дорогой графъ. Русскій царь
желаетъ, чтобы его старшему сыну, наслѣднику
его трона, бы лъ оказанъ достойный пріемъ. Мы
теперь болѣе, чѣмъ когда-бы то ни было, нужда­
емся въ русской дружбѣ. Эти балканскія дѣла...
Интриги Англіи, нашего вѣковѣчнаго врага, ея
желаніё втянуть насъ въ войну съ цѣлью раз­
дробления нашей монархіи, единственнымъ опло-
гомъ европейскаго мира въ настоящее время являет­
ся русскій царь, съ его политикой, такой-же спо­
койной и умной, какъ его спокойные, проницатель­
ные глаза,
—
Боюсь, ваше величество, что п ослѣдствія его
спокойной политики придется расхлебывать его
сыну... Со смертью Александра III будетъ сорва­
на та перевязка, вѣрнѣе,— тѣ пелены, въ которыя
онъ связалъ Европу... И тогда польются потоки
крови...
—
Ради Бога, не говорите такихъ ужасныхъ ве­
щей, Гуніяди!— недовольно оборвалъ императоръ,
и его черты дрогнули, а голубые глаза скорбно
устремились въ даль, словно передъ ни^ъ пред­
стало видѣніе чего-то ужаснаго, неотвратимаго. —
Александръ еще молодъ... Разскажите мнѣ лучше,
что творится въ Вѣнѣ?
—
Весь городъ въ движеніи... Суета, энергичная
деятельность повсюду. Полиція, охрана, частныя
общества, корпораціи усиленно заняты. Украшаютъ
дома, улицы. Можно подумать, что Австрія гото­
вится къ величайшему народному торжеству. Де-
негъ не жалѣетъ никто, ваше величество. И я

88
очень счастливь это отмѣтить.
Изь этого
наш ъ дорогой императоръ можетъ увидѣть, на­
сколько Австрія любитъ своего монарха. Вѣдь всѣ
дѣлаютъ это лишь потому, что вниманіе вѣнцевъ
къ иностранному госз^дарю бз^детъ пріятно ваше­
му величеству.
—
Очень радъ, милый графъ, хотя мнѣ кажется,
что ваше представлен іе о народной л юбви поеѵве-
лиЧено. Я старь и знаю психологію массъ. Они
терпятъ меня, потому что я даю имъ полную сво­
боду. Они дѣлаютъ, что хотятъ, в ъ сущности.
Если-бы я вздумалъ хоть немного стѣснить ихъ,
они сейчасъ запѣли-бы другое. Но я не стѣсияю
никого и могу по крайней мѣрѣ гулять по
улицамъ, не опасаясь анархистовъ, какъ А л е ­
ксандръ III, который не понимаетъ интересовъ ди-
настіи. Иначе онъ давно бы далъ странѣ консти-
туцію. Но не мое дѣло вмѣшиваться въ чужія
дѣла.
Расходы на в стр ѣчу цесаревича, ваше величе­
ство, такъ огромны, что врядъ-ли не шотерпятъ
•наши бѣдные в ъ этомъ году...
—
Ну, что-ж ъ! Каждый долженъ приносить свою
лепту на алтарь политики... Экипажи въ порядкѣ
у насъ. Аппартаменты русскаго гостя и его свиты
готовы?
—
Все въ блестящемъ порядкѣ, ваше величество.
—
Завтра зпгромъ, значить, в ъ В ѣ нѣ праздникъ...
Я не задерживаю васъ, дорогой Гуніяди. У васъ
такъ много дѣла.
Оберъ-церемоніймейстеръ почтительно откла­
нялся, а императоръ остался одинъ въ своемъ
кабинетѣ.
Онъ грустно задумался, вспомцивъ о сВоемъ
единственномъ сы нѣ, кронпринцѣ Рудольфѣ, уби-
томъ предательской рукой вмѣстѣ съ баронессой
Маріей Вечера, которую наслѣдникъ австрійской
короны любилъ... Теперь у него никого нѣтъ.
Императоръ вздохнулъ... Х отѣ л ъ отогнать скорб-
ныя мысли и не могъ... Крупныя слезы потекли
изъ его глазъ... I I предчувствіе чего-то страшнаго,
неотвратимаго, зловѣіце грядущаго снова встало
предъ очами старѣйшаго изъ европейскихъ мо-
нарховъ...

89
Цесаревичъ проснулся рано, вспоминая проща-
ні.е съ отцомъ и матерью, провожавшими его до
Сиверской.
У отца было грустное лицо и гдѣ-то, въ глу­
бине его глазъ, дрожали слезы. Но по наружно­
сти онъ былъ спокоенъ и не выдавалъ своего
волненія.
„Неужели папа любитъ меня сильнѣе, чѣмъ я
думаю?“ — спросилъ себя самого цесаревичъ.
Въ любви мама онъ былъ увѣренъ, хотя всѣ
знаютъ, что маленькій Михаилъ ея любимецъ. Но
вѣдь М ихаилъ ея младшее дитя; естественно, что
она любитъ его больше другихъ.
А сестрички, эти милыя девочки, что онѣ дѣла-
ютъ? Вспоминаютъ о немъ, молятся за него. Онъ
по іцуп ал ъ .на своей груди небольшія золотыя
иконки, которыми онѣ благословили его на про­
щанье.
Цесаревичъ позвонилъ. Вошелъ камердинеръ
и, пожелавъ добраго утра, помогъ одѣться, ож ив­
ленно вспоминая пышную варшавскую встрѣчу и
привѣтъ польской столицы. Слушая его болтовню,
цесаревичъ довольно улыбался.
О нъ умылся въ роскошной ваннѣ, одѣлся и вы-
шелъ въ вагонъ - столовую, а оттуда въ свитскій
вагонъ, гдѣ его приветствовали почтительными,
но дружелюбно-веселыми поклонами и взглядами.
Простота цесаревича дѣлала. его обаятельнымъ
для окружающихъ.
Быстро промелькнули пограничныя станціи.
В ъ ГІреровѣ цесаревича ожидалъ русск ій по-
солъ въ Вѣнѣ, князь Лобановъ-Ростовскій.
На станціи толпился народъ.
Князь Лобановъ былъ приглашенъ въ салонъ-
вагонъ и началъ говорить цесаревичу о полити­
ке Австріи.
—
Венгрія,. какъ всегда, недовольна... Но ея ни-
чемъ не з^довлетворишь. Не зтдовлетворены также
придунайскіе славяне; что-же касается Сербіи...
—
Красивыя-ли женщины въ Вене? Часто-ли
бываютъ при дворе балы и все-ли еще импера­
торъ любитъ балетъ, какъ раныііе?—прервалъ
цесаревичъ.

90
Лобановъ увидѣлъ, что серьезно разговаривать
съ десаревичемъ о политикѣ нельзя. О нъ началъ
разсказывать придворныя сплетни, о городскихъ
скандалахъ, о театрахъ, объ артисткахъ.
Цесаревичъ оживился и весело смѣялся, сверкая
своими голубыми глазами.
За Градишомъ туманъ разсѣялся, и яркія лучи
солнца полились въ окно... Открылся цвѣтущій,
великолѣпно воздѣланный край.
ІТоѣздъ перерѣзалъ рѣку Тайю и знаменитый
Марчфельдъ,— Маровское поле.
—
Здѣсь въ X I I I вѣкѣ происходили великія
битвы,— пояснилъ Лобановъ.— Здѣсь погибъ сла-
вянскій герой, побѣдитель венгровъ, О ттокаръ
Чешскій, разбитый въ свою очередь войсками
Рудольфа Габсбургскаго...
Цесаревичъ съ любопытствомъ смотрѣлъ на
равнину, гдѣ когда-то кипѣли битвы и лилась
горячая человѣческая кровь...
—
Позволю себѣ обратить вниманіе вашего
императорскаго высочества на то, что мы прибли­
жаемся къ Вѣнѣ,— сказалъ Лобановъ.
—
Ахъ , правда, вѣдь намъ надо смѣнить утрен-
нія ту журки на парадные австрійскіе мундиры!-—
съ дѣтской радостью воскликнулъ цесаревичъ...
Едва цесаревичъ и свита у спѣли переодѣться и
распорядиться,— какія веши взять въ Гофбургскій
дворецъ, какъ блеснули изъ-за лѣса тонкія вер­
хушки собора святого Стефана, и поѣздъ полетѣлъ
uo желѣзному мосту, перекинутому черезъ свер-
кающія, какъ стальной кинжалъ, сине-сѣрыя во­
ды Дуная.
Справа и слѣва чернѣютъ другіе мосты... Вотъ -
и вокзалъ...
У цесаревича отъ сильнагб волненія забилось
сердце.
Въ первый разъ онъ одинъ за границей въ ка-
чествѣ представителя Россіи, к ак ъ совершенно-
л ѣ тній насдѣдникъ великаго русскаго царства.
На дебаркадерѣ стоитъ самъ престарѣлый, ма­
ститый императоръ, окруженный эрцгерцогами.
Всѣ они въ русск'ихъ мундирахъ, съ русскими
орденами и лентами.
Вотъ Карлъ - Людвигъ, Вильгельмъ, Францъ-
Фердинандъ, д’Эсте, юные О ттонъ и Фердинандъ,.

91
сыновья Карла-Людвига, принцъ Райнеръ и дру-
гіе члены Габсбургскаго дома... Все это старые
друзья и знакомые, съ которыми часто встречал ­
ся цесаревичъ инкогнито, когда ѣздилъ к ъ тет­
ке въ Аѳины черезъ Вѣну.
И теперь ему хочется выскочить по-школьниче­
ски на ходу вагона и, весело закричавъ „здрав­
ствуйте!“ броситься въ.объятія старыхъ друзей.
Но нельзя. Встрѣчи носятъ строго-офиціаль-
ный характеръ.
И, зздохнувъ, цесаревичъ ждетъ полной оста­
новки, дѣлаетъ серьезное лицо и важно выходитъ
на платформу, блистая орденомъ святого Стефа­
на и окруженный своей блестящей свитой въ рас-
шитыхъ золотомъ мундирахъ и съ благоговѣніемъ
на лицахъ.
—
Вашему высочеству устроенъ точно такой же
лріемъ, к а к ъ незадолго передъ тѣм ъ германскому
императору, — шепчетъ князь Лобановъ- Ростов-
скій.
Коронованный старецъ приближается к ъ юно­
му цесаревичу, обнимаетъ и цѣлуетъ его.
Минута торжественная...
Думалъ-ли Францъ-Іосифъ, что впослѣдствіи
судьба поставитъ ихъ другъ противъ друга въ
качествѣ мѣряюіцихся силою враговъ? Думал ъ
ли цесаревичъ, что вызовъ Австріи пошатнетъ
его тронъ?
Нѣтъ . Оба были безпечны и веселы, насколько
это позволялъ этикетъ.
—
Как ъ здоровье вашего высочества? Хорошо
ли протекаетъ ваше путешествіе? Какъ пожива-
етъ его величество, русскій императоръ, и ея вели­
чество, императрица?
Отвѣ ти в ъ, что все благополучно, что царь и
царица чувствуютъ себя превосходно, цесаревичъ
здоровается съ эрцгерцогами, принимаетъ почет­
ный караулъ австрійскаго уланскаго полка, ше-
фомъ котораго онъ состоитъ... Затѣмъ слѣдуютъ
представленія свиты цесаревича императору, свиты
императора — цесаревичу... Л обановъ представля-
етъ чиновъ посольства...
„Ахъ, скука, тоска какая! Веѣмъ нужно сказать
что-нибудь хорошее, не ошибиться... И держаться
официально, важно“,— думаетъ цесаревичъ.

92
На к оне цъ представления, самая трудная часть
этикета, кончены.
В сѣ выходятъ на подъѣздъ...
Боже, сколько людей! Кругом ъ роскошные эки­
пажи, море головъ, крики: „ура!“ . Л ьется русскій
гимнъ! На домахъ цвѣты и вензеля цесаревича и
Франца - Іосифа!
1
Вездѣ дружескія, веселыя, оживленный лица,
какъ-будто цесаревичъ имъ другъ, близкій род-
ственникъ... Всюду радость, ликованіе!
Стройно разставлены отряды конной и пѣшей
полиціи, въ парадной формѣ...
Экипажи à la Dauraont, запряженные шестерка­
ми бѣлыхъ лошадей, съ торжественными лакеями
на запяткахъ, медленно движутся среди моря лю­
дей по Пратерштрассе, Р|шгштрассе... Цесаревичъ
•сидитъ рядомъ съ императоромъ, какъ коронован­
ная особа.
—
Какой онъ молоденькій и хорошенькій! Со-
всѣмъ мальчикъ!— закричала какая-то женщина,
посылая цесаревичзг воздушный поцѣлуй и бросая
ему на колѣни красивую тбѣлую розу.
Императоръ и цесаревичъ слышатъ эти слова
и смѣются.
—
Наш ъ простой народъ очень сердеченъ и
эксгіансивенъ,— улыбается императоръ.
Цесаревичъ кланяется женщинѣ, весело смѣясь,
и прикалываетъ розу къ груди.
У памятника Тегетгофа, героя побѣды при Ли*
сѣ, выстроились хорватскіе и сербскіе студенты.
—
Живіо! Ж ивіо!— бурно кричатъ они.
—
Слава! Слава!— подхватываетъ вся славянская
толпа, забрасывая цвѣтами экипажъ родного имъ
славянскаго царевича.
У цесаревича на лицѣ улыбка. За что его всѣ
\
такъ любятъ? Что онъ имъ сдѣлалъ хорошаго?
За что его такъ сердечно привѣтствуютъ?
И здѣсь, въ Вѣнѣ, еще больше, чѣыъ въ Вар­
шаве, онъ начинаетъ сознавать все свое значеніе,
все свое могущество.
Да, онъ титанъ, призванный управлять міромъ.
И весъ міръ это обязанъ признавать и обязанъ
склоняться предъ нимъ въ раболѣпном ъ благо-
говѣніи.
„Я— будущій повелитель огромной Россіи... В ъ

93
моихъ рукахъ будутъ жизнь и смерть милліоновъ
людей!" — гордо думаетъ цесаревичъ.
И несвойственная ему важность вдругъ появля­
ется въ его осанкѣ.
Внезапно въ толпѣ почти у памятника онъ
увидѣлъ милое знакомое лицо.
„Матильда!“ — хо тѣл ъ онъ крикнуть...
Но вспомнилъ, что сидитъ съ императоромъ, и
приподнялъ фуражку... Она весело закивала го ­
ловой...
Какъ ему хотктось-бы убѣжать изъ этой пыш­
ной кареты, отъ этого важнаго старца, повелите­
ля Дунайской монархіи, обнять и поцѣловать Ma-,
тильду, слышать ея молодой смѣхъ и лепетъ лю­
бви...
Онъ вздохнулъ... Завтра онъ увидитъ ее... Аѳин-
ская суета пройдетъ живо, а тамъ Тріестъ, гдѣ
его ждетъ эскадра... Они будутъ вмѣстѣ и вмѣ-
стѣ поѣдутъ въ лучезарную Индію.
В ъ Гофбургѣ все такъ мрачно и торжественно...
Этотъ суровый готическій замокъ наводитъ не­
выразимое зшыніе...
Принцъ Гогенлое, графъ Гуніяди и дворцовые
чиновники ведутъ цесаревича въ его покои...
Начинаются визиты... Им ператоръ, принцы, са­
новники и министры смѣняютъ другъ друга какъ
въ кадейдоскопѣ...
Потом ъ цесаревичъ отдаетъ визитъ императору,
завтракаетъ... Йодаютъ карету, и онъ ѣдетъ къ
эрцгерцогу Карлу-Людвигу, гдѣ его встрѣчаютъ
эрцгерцогиня Оттилія въ бѣломъ платьѣ и хоро­
шенькая Марія-Жозефа и Маргарита-Софія.
Это уже веселѣе офиціальныхъ мужскихъ лицъ.
Цесаревичъ такъ увлекся болтовней съ дамами,
ухаживая за Маріей-Жозефой, что пропустилъ
время, которое было назначено для визитовъ дру-
гимъ эрцгерцогамъ. A состоящіе отъ австрійска-
го двора графъ Пальфи и полковникъ фонъ-Ко-
мернъ слишкомъ почтительны и не смѣютъ напом­
нить цесаревичу, что время уѣзжать.
—
Ка къ жаль, что вы недолго пробудете въ
В£ н ѣ!— шедчетъ Марія-Жрзефа, бросая цесареви­
чу томный взоръ.

Она знаетъ, что папа римскій и Францъ-Іосифъ,
ея дѣдушка, не позволять ей выйти за схизматика.
Но у нея кружится голова отъ вгличія сана этого
маленькаго юноши, который сидитъ передъ нею...
-
—
И мнѣ очень жаль... Но nanà посылаетъ ме­
ня на Востокъ у .иться... Этимъ я закончу свой
образовательный курсъ ,— наивно поясняе.тъ цеса­
ревичъ.
Оставивъ карточки всѣмъ эрцгерцогамъ, цеса­
ревичъ ѣдетъ въ усыпальницу Габсбурговъ. Такъ
надо. Такъ дѣлаютъ всѣ.
Онъ останавливается передъ надписью: „Графи­
ня фонъ-Фуксъ“.
—
Какъ! Некоронованная особа здѣсь, въ усы-
пальницѣ королей и герцоговъ!— восклицаетъ це­
саревичъ.
—
Эго была подруга великой Маріи-Терезіи, и
Марія-Терезія хотѣла, чтобы ихъ тѣла покоились
рядомъ,— отвѣчаетъ графъ Пальфи.
Вотъ и гробница несчастнаго Рудольфа. У це­
саревича усиленно бьётся сердце.
И вдр\'гъ ему кажется, что Рудольфъ— это онъ
самъ, a Марія Вечера—Матильда Кшесинская.
Оба любили другъ друга и должны были при­
нести свою любовь въ жертву трону...
„Говорятъ, что убійцъ подослала жена Рудоль­
фа,. эрцгерцогиня Стефанія“ ,— почему-то подумалъ
цесаревичъ.
Возложивъ вѣнокъ на гробъ Рудольфа, онъ рѣ-
шилъ ѣхать къ Матильдѣ. Ему было извѣстно, гдѣ
она остановилась, въ небольшомъ отелѣ по Кольд-
штрассе... Но теперь нельзя. Графъ Пальфи такой
важный, и получится скандалъ на всю Европу,
если передать ему свое желаніе.
Къ Матильдѣ можно ѣхать только инкогнито,
а какъ вырваться тайкомъ изъ важнаго этикетна-
го Гофбурга, гдѣ каждый ш агъ цесаревича шпіо-
нятъ состоящіе дежурные офицеры, лакеи, ты ся­
чи глазъ?
—
Какъ я усталъ!— сказалъ цесаревичъ по-рус­
ски князю Оболенскому.— А въ шесть часовъ па­
радный обѣдъ у императора въ Шенбруннѣ...
Если ты мнѣ другъ, то устроишь мнѣ свиданіе съ
Матильдой. Я по ней ужасно стосковался. Сей-
часъ, сейчасъ!
_ 94^

—
Сейчасъ? Но это безуміе, Никъ! Подумай,
можно-ли привезти ее сюда, въ этотъ строгій Гоф-
бургъ? Въ Тріестѣ, ваше высочество, не раньше!
Но цесаревичъ капризничалъ какъ ребенокъ.
Пышныя встрѣчи, торжественные пріемы кружи­
ли ему голову, и онъ сдѣлался Іаленькимъ тира-
номъ, волѣ которого ничто несмѣетъ противиться...
—
Ты долженъ найти возможность привезти ее
сюда или меня къ ней, если ты мнѣ другъ, Кока!—
настойчиво закри чалъ цесаревичъ.
—
Какъ-же я это сдѣлаю?— съ отчаяніемъ вос-
кликнулъ Оболенскій.
—
Это твое дѣло, а не мое!— капризно отвѣтилъ
цесаревичъ.— Если бы я былъ тобою, я бы тогда
могъ придумать, но въ своемъ положеніи не знаю
ничего.
Оболенскій прикусилъ нижнюю губу. Въ пер­
вый разъ въ жизни цесаревичъ далъ почувство­
вать своему другу разницу въ положеніи.
„К ак ъ развращ аетъ сознаніе власти!“,— вздох-
нувъ, подумадъ Оболенскій.
—
„Пожалуй, Никъ
еще сгюсобенъ сдѣлаться тираномъ, получивъ ко ­
рону. О нъ теперь почувствовалъ свое будущее
всемогущество... А что будетъ, когда и въ самомъ
дѣлѣ сдѣлается всемогуіцимъ самодержцемъ!“
—
Придумалъ, Кока?
—
Да, вотъ, обдумываю... Уже пять съ полови­
ной часовъ. В ъ шесть обѣдъ у императора. Не
удобнѣе-ли устроить свиданіе въ поѣздѣ?
—
Но развѣ эТо возможно?
—
Я возьму ее въ свое купэ. И... тебя ждетъ
блаженство всю ночь...
—
А хъ , милый Оболенскій! Я вполнѣ съ тобой
согласенъ. Такъ будетъ лучше, чгЬмъ свиданіе на
мигъ!
В нѣ себя о тъ радости, цесаревичъ обнялъ Обо-
ленскаго и надѣлъ ему на палецъ дорогое брил-
ліантовое кольцо, снятое со своего мизинца.
—
Ахъ , какой тяжелый день сегодня!— вздохнулъ
цесаревичъ. — Меня измучилъ этотъ этикетъ, я за
дыхаюсь здѣсь, въ этомъ холодномъ Г офбургѣ, въ
средневѣковой атмосферѣ, сохранившейся здѣсь
съ тѣхъ поръ, какъ выстроенъ Гофбургъ! Эти
слуги, эти чиновники, слѣдящіе за принцами по
95

96
пятамъ, окружающіе ихъ тяготящимъ б лагого-
вѣкіемъ, которое надоѣло мнѣ сегодня!
—
Неудивительно! Габсбурги брали во всемъ
примѣры съ восточнаго міра. Сказочная роскошь,
пышность двора, этикетъ, обоготворяющій лич­
ность императора,— все это перенесено сюда прямо
изъ Византіи, изъ Вавилона, изъ древняго Египта,—
отвѣтилъ Оболенскій.
Тутъ только цесаревичъ обратилъ зниманіе на
изумительную средневѣковую роскошь обстановки.
Милліонные гобелены, золото, мраморъ, черное и
бѣлое дерево, изумительной работы штофъ, вене-
ціанскія зеркала, статуи и картины великихъ ма-
стеровъ...
О нъ воспользовался до-обѣденнымъ отдыхомъ,-
чтобы разослать русскіе ордена свитскимъ чинамъ
императора, подарки чиновникамъ, охранѣ-.
слу-
гамъ...
Обо всемъ надо подумать, чтобы не уронить въ
грязь честь Романовыхъ...
Потомъ переодѣлся въ русскій мундиръ... В ъ
пріемной уже ждетъ графъ Шольто... Пора ѣхать
въ Шенбруннъ... А тамъ обѣдъ, пріемъ... театръ
и отъѣздъ!
Мысль объ отъѣздѣ наполнила его сердце бла-
женствомъ, и онъ рѣшилътерпѣливо пройти черезъ
чистилище послѣднихъ часовъ пребыванія въ Вѣнѣ.
Опять толпа... Опять бѣшеное ликованіе на уди-
цахъ, взрывы народнаго восторга. Цесаревичу
страшно льстило раболѣпство массы. О нъ не ду-
малъ о томъ, что она готова склониться предъ к а ­
ждымъ кумиромъ, что ее подавляетъ зеличіе и бо­
гатство сильныхъ міра сего. Она топчетъ слабыхъ
и кланяется Вааламъ, такъ было, есть и будетъ
всегда!
Но цесаревичъ не могъ такъ глубоко анализи­
ровать- настроеніе толпы. Ему поклонялись, его
возносили, онъ былъ центромъ вниманія и при-
нималъ всё как ъ должное.
—
Въ моемъ лицѣ они привѣтствуютъ великую
Россію!— сказайъ онъ сидѣвшему съ нимъ рядомъ
Владиміру Анатольевич}’ Барятинскому.
Медленно движется экипажъ по Кингъ,*Бабендеръ
и ІІІенбрунненштрассе среди криковъ „ура!“ и
п ѣнія русскаго гимна.

/
97
И кто могъ-бы сказать зъ эту минуту, что че
резъ двадцать л ѣтъ эта самая толпа, восторженно
принимающая русскаго цесаревича, будетъ волно­
ваться кровожадными чувствами, что вмѣсто „ура“
по. адресу Россіи улицы огласятся враждебными,
мстительными криками?
На Голубой лѣстницѣ, устланной голубыми ков­
рами, цесаревича встрѣчаетъ императоръ и ведетъ
въ зеркальную комнату, гордость дачнаго дворца.
Эрцгерцоги, эрцгерцогини, министры и вьісшіе
придворные чины ожидаютъ въ розовой комнатѣ...
Ласкаетъ взоръ розовый мраморъ, розовая мебель
и цвѣтущія розы въ бѣлыхъ съ золотомъ вазахъ.
—
Эрцгерцогиня Марія... Эрцгерцогиня Софія-
Доротея...
Шарлотта - Августа, — представляетъ
императоръ.
Эрцгерцоги ня церемонно кланяются...
—
Графиня Шенфельдъ... графиня Шомберъ...
графиня Паллавичини... графъ Каллай, князь
Виндишгрецъ...Князь Сэчани... — продолжаетъпред­
ставлять монархъ Австро-Венгріи.
Церемонные поклоны и реверансы, преувеличен­
ная почтительность которыхъ, нагоняетъ тоску,
цесаревичъ краснѣетъ и не знаЪеь, о чемъ гово­
рить съ этимъ чопорнымъ обшествомъ...
Слава Богу! Мажордомъ докладываетъ, что обѣдъ
поданъ, и цесаревичъ ведетъ одну изъ старшихъ
эрцгерцогинь къ столу. О нъ-бы охотно повелъ
шаловливую М арію-Жозефу, но это невозможно!
Надо соблюдать старшинство, мѣстничество!
Всѣ идутъ въ огромную галлерею, залитую свѣ-
томъ и убранную экзотическими цвѣтами.
—
Как іе дивные цвѣты!— восклицаетъ цесаревичъ.
В сѣ переглядываются. Его высочество нарушилъ
этикетъ своимъ восклицаніемъ. Н о императору
п ріятенъ восторгъ его юнаго гостя. Францъ-
Іосиф ъ обожаетъ цвѣты.
—
Это изъ моей шенбруннской оранжереи,— съ
гордостью говорить старый императоръ.
—
О, да! Оранжерея вашего величества един­
ственная въ Европѣ!— восторженно отвѣчаетъ це­
саревичъ.
Всѣ садятся за столъ, и какъ скучно проходить
натянутый, оффиціальный обѣдъ! Эрцгерцоги и
эрцгерцогини держатъ себя такъ, какъ-будто
7

&8
они не люди съ тѣломъ и кровью, рожденные
как ъ все человѣчество, а упали прямо съ холод-
ныхъ небесъ. Они цѣдятъ слова, глупыя, незна­
чительный, какъ-будто осчастливливая міръ зву ­
ками своего голоса. "Ьдятъ церемонно и манерно,
а придворные слова не смѣютъ сказать. Гофмей-
стерина и церемоніймейстеръ какъ коршуны гля-
дятъ кругомъ. Вдругъ этикетъ чѣ м ъ - нибудь на-
рушенъ, лакей подошелъ раньше к ъ одному, а не
къ другому, младшій герцогъ по опшбкѣ сѣлъ
выше старшаго.
Цесаревичъ молча ѣлъ, насильно вталкивая ку ­
шанья въ ротъ. О нъ чувствовалъ, что замерзаетъ.
Дама его ничего не отвѣчалана его слова, кромѣ
церемонныхъ „да“ и
„нѣтъ“. А можетъ-быть
она не умѣла говорить. Тупость и неразвитость
клерикальныхъ принцессъГабсбурскаго домавсѣмъ
извѣстна, к акъ и хъ высокомѣріе и обожествленіе
своей личности, якобы, стоящей выше другихъ.
Цесаревичъ облегченно вздохнулъ, когда эта
пытка церемоннаго королевскагообѣда.кончилась, и
онъ отвелъ свою надут}гю даму въ розовую ком­
нату, гдѣ состоялся интимный „cercle“ .
В ъ девять часовъ императоръ съ гостемъ по -
ѣхалъ вътеатръ. ІІІелъ третій актъ „Африканки“ ,
и цесаревичъ съ жадностью слушал ъ дивную ме-
лодію.
Наединѣ съ императоромъ онъ чувствовалъ се­
бя гораздо легче, чѣм ъ въ кругу эрцгерцогинь и
эрцгерцоговъ, подавлявшихъ его тупой важностью
мумій и окаменѣлостью идей и мыслей.
Какъ идолы стараго міра застыли они въ сво-
емъ величіи и остались такими до сихъ поръ, убѣ-
жденные въ своей избранности...
В ъ театрѣ опять восторженныя привѣтствія тол­
пы... Пославъ нѣсколько дорогихъ подарковъ на
сцену лучшимъ артистамъ и артисткамъ, цесаре­
вичъ поѣхалъ прямо на южный вокзалъ вмѣстѣ
съ вѣнценоснымъ хозяиномъ А встріи.
На вокзалѣ опять представленія, прощанія... Н а­
до всѣ хъ благодарить за вниманіе, за любезный
пріемъ... Никого не обидѣть, каждому сказать под­
ходящее слово и,— что хуже всего,— не перепу­
тать имена. Вѣжливость— долгъ королей, a вѣжли-

99
вый король обязанъ помнить имя того, съ кѣмь
говорить...
Мимо! Мимо!
Цесаревичъ радъ какъ ребенокъ. Все кончено,
нѣтъ ни Гофбурга, ни короля, ни этикета, ни про-
вожающихъ!
Поѣзд ъ мчится вдаль, прорѣзывая ночную тьму...
Завтра Тріестъ...
—
Ваш е высочество, надѣюсь, вамъ понравился
пріемъ въ В ѣнѣ?— спраишваетъ Барятинскій.
—
О, это было великолѣпно!
—
Пріемъ вполнѣ достойный будущаго повели­
теля двухсотмиллюнной державы,.. И насъ всѣхъ
какъ чествовали!.. Голова кругомъ идетъ!
—
А вы, Эсперъ Эсперовичъ, все пишете?—улыб­
нулся цесаревичъ, видя Ухтомскаго съ записной
книжкой у окна.
—
О, ваше высочество!— закатилъ глаза Ухтом-
скій, дѣлаясь похожимъна блаженненькаго.— Какъ
вдсъ любитъ Европа! Какъ васъ обожаетъ Россія!
И въ эту минуту, когда поѣздъ мчитъ васъ въ
ночную даль, сколько русскихъ сердецъ возносятъ
теплыя молитвы за ваше благополучное путеше-
ствіе! Я увѣренъ, что въ Россіи ни одинъ'под­
данный не спитъ въ этотъ часъ и каждый дума-
етъ: „Гдѣ-то теперь дорогой царскій сынъ, на­
дежда Россійскей державы?“
Князь повторялся безъ конца, но цесаревичу бы­
ла пріятна его лесть. Черная бородка князя вздер­
нулась кверху, а глаза сіяли какъ маслянные.
Онъ зналъ, что лжетъ, что нагло лжетъ. Онъ
зналъ, что ником}’ нѣтъ дѣла до цесаревича и
до его пріятной partie de plaisir. Что русскій на­
родъ занятъ своими собственными скорбями, з або­
тами, горемъ и радостями. О нъ зналъ, что одни
чи таю тъ отчеты о путешествіи царевича равно­
д у ш н о ^ другіе съ глубокимъ озлобленіемъ и зави­
стью, третьи с ъ бѣшеной ненавистью и угрозами.
Онъ зналъ... И все-такп онъ лгалъ какъ дру-
гіе.
Для чего?
Для того, чтобы заслужить расположеніе буду­
щаго монарха, имѣть чины, ордена, подарки... Вѣдь
такъ дѣлаютъ всѣ. Вѣдь отъ русскаго царя и его
наслѣдника принято скрывать истину.
7*

100
—
Всѣ обожаютъ васъ, ваше высочество! Есть,
правда, кучка неблагонамѣренныхъ. Но она неимѣ-
етъ никакого значенія,— подхватилъ Барятинскій.
•— A гдѣ Оболенскій?
—
Я здѣсь, ваше высочество.
Оболе нскій радостно смѣется.
—
И она здѣсь... Матильда Феликсовна,— шеп-
четъ онъ.
—
Покойной ночи, господа!— торопливо гово­
рить цесаревичъ.— Я отпускаю васъ. Мы всѣ страш­
но устали.
— *О, да, сегодня утомительный день!— ул ыб ну л ­
ся кавалергардъ Волковъ.
—
Я увѣренъ, что ни одинъ пахарь, прорабо-
тавъ день въ полѣ, не могъ-бы такъ утомиться,
какъ я сегодня,— сказалъ цесаревичъ.
—
Вы пашете пашню человѣческаго счастья и сѣ-
ете сѣмя мира, ваше высочество,— льстиво отвѣ-
тилъ князь Кочубей.
A Ухтомскій закатилъ глаза отъ восторга.
■— О, какъ велика ваша миссія, ваше высоче­
ство! Что ждетъ васъдалѣе!.. Акрополь... Египетъ...
Непалъ... Причудливые цвѣты и дивные храмы, о
которыхъ говорятъ Л алу и Монсо... Олимпія...
—
Ахъ, не говорите объ Олимпіи, а то я вспо­
минаю Гофбургъ , куда переселились боги съ разру-
шеннаго Олимпа,— расхохотался цесаревичъ.
—
О, нѣтъ! Боги и богини были веселѣе
эрцгерцоговъ и герцогинь... Они такія шалости
проделывали...
—
Почемъ знать? Интимная жизнь скры та,— смѣ-
ялся Барятинскій.
Цесаревичъ еще не научился властно отпускать
свиту, онъ робѣлъ, и продол ж алъ бесѣду, хотя
сердце его рвалось къ Матильдѣ.
—
Покойной ночи, господа!
—
Покойной ночи! Пусть Господь хранитъ ва­
ше высочество!— въ одинъ голосъ отвѣтили при­
дворные.
—
Какъ- же ты это устроилъ, другъ мой?—во­
сторженно спросилъ цесаревичъ.
—
Очень просто. Матильда переоделась маль-
чикомъ.

101
—
Гдѣ-же она? Скорѣе, скорѣе!
—
Идите к ъ себѣ въ спальню, ваше высочество.
Я приведу ее.
Цесаревичъ поспѣшно снялъ свой мундиръ,
переодѣлся въ т}’ж урк\г и взглянулъ въ зеркало.
Голубые глаза горятъ... Черные усы оттѣняютъ
молодой румянецъ. Р отъ у него созданъ для поцѣ-
луевъ, красный, слегка влажный. Только ростъ
маленькій. О н ъ бы хо тѣл ъ ростомъ походить на
отца. А между тѣмъ онъ до смѣшного малъ. Онъ
вздохнулъ, но утѣшилъ себя мыслью, что Георгъ
англійскій такой же маленькій, какъ онъ, если не
меньше.
„Это я въ мама,— подумалъ онъ. — Матильда—
она тоже миніатюрная“...
П о че м у - т о вспомнилась высокая, огромная на
его взглядъ Алиса Гессенская, которую тетя Л и ­
за хочетъ навязать ему въ невѣсты. И папа то­
же.
..Не женюсь!“— капризно подумалъ онъ.
Въ дверяхъ раздался шорохъ.
Матильда! А позади смѣюіцееся лицо Оболен-
скаго...
Цесаревичъ побѣжалъ къ ней навстрѣчу и схва­
ти гь ее- въ объятья.
—
Милая! К акъ я стосковался!
—
А я, Никъ! А я! Мнѣ было ужасно скучно.
И я не надѣялась тебя видѣть до Греціи. Но
этотъ милый князь! Онъ пріѣхалъ въ половинѣ
шестого, я иереодѣлась, и онъ увезъ меня прямо
въ поѣздъ... И я сидѣла здѣсь съ шести часовъ,
пока ты былъ у императора...
Оболенскій скрылся. Они были одни. Цесаре:
вичъ заперъ дверь на замокъ.
—
О, Никъ, какъ я тебѣ завидовала утромъ,
когда ты ѣхалъ съ императоромъ! Ты былъ по-
хо ж ъ на Бога... Эти арки, эти радостные клики...
А я въ толпѣ...
—
Да, эго было пріятно,— самодовольно сказалъ
цесаревичъ. — Но въэту минуту я чувствую себя
гораздо лу чше и счастливѣе. Любовь даетъ истин­
ное счастье, Матильда, и этого ничто не можетъ
замѣнить.
Но Матильда упрямо качнула головой. Она ду­
мала о тояъ, что блескъ короны вполнѣ замѣ-

102
нилъ-бы ей объятія этого маленькаго юноши. О нъ —
самый обыкновенный человѣкъ. Не особенно
уменъ, не имѣетъ ни силы воли, ни характера.
Наружность у него обыкновенная. И, однако, ему
поклоняется весь міръ! Когда онъ пріѣзжаетъ
куда-нибудь, всѣ волнуются, торжествуютъ, слов­
но это пришествіе Мессіи. За что ему это все?
Если бы онъ родился въ избѣ мужика или в^ до-
мѣ мѣщанина, никто бы на него не обращаль вни-
манія, какъ на сотни другихъ незамѣтныхъ людей,
которые, можетъ-быть, горазде умнѣе, образован­
ное и развитѣе цесаревича. Но онъ сынъ царя. И
будь онъ уродъ, будь онъ глупъ, ему поклонит­
ся весь міръ.
А она?
У нея талантъ. Но она плясунья. Увеселитель-
ница толпы. И если бы она сегодня оставила сце­
ну, то завтра Никъ разлюбитъ ее. Онъ любитъ
ее за то, что она хоть на мигъ царипа этой тол­
пы. Она уноситъ людей въ міръ красивыхъ дви-
женій, зоветъ куда-то на небо пластики и гармо-
ніи... Однако, для толпы она ничто. „Содержан­
ка цесаревича",— вотъ какъ ее зовутъ въ народѣ...
—
Какая ты маленькая въ этомъ костюмѣ
мальчика!— шепталъ цесаревичъ.— Дай, я раздѣну
тебя, дорогая!.. •
Онъ усадилъ ее въ кресло, сталъ на колѣни и
принялся разстегивать ея крошечный- ботинки.
—
Какая ножка! Другой такой нѣтъ въ мірѣ!—
шепталъ онъ.
И когда Матильда была раздѣта, онъ схватилъ
ее на руки и понесъ на постель.
Гессенскую я не донесъ-бы!*—почему-то поду­
малъ онъ, и ему стало обидно, что. отецъ даетъ ему
жену, которая будетъ постоянно оскорблять въ
немъ мужское достоинство. Но онъ отогналъ эти
мысли, и вскорѣ все закружилось предъ нимъ въ
угар ѣ страсти. Гдѣ-то потонуло прошлое, насто­
ящее, будущее... И в ъ мірѣ были только они оба,—
онъ и Матильда...

XVIII.
Въ Тріестѣ цесаревича ожидалъ адмиралъ Ш е -
стаковъ, Воейковъ и капитанъ I ранга Ломенъ,
командиръ фрегата ..Память Айова“ .
Вблизи фрегата, на гротъ-брамъ-стеньгѣ кото-
раго весело развѣвался флагъ цесаревича, стояли
конвойныя суда, фрегаты „Владиміръ Мономахъ“
и „Адмиралъ Корниловъ“.
Наслѣдникъ со своей свитой перешелъ на крей-
серъ при восторженныхъ кликахъ пылкой италь-
яно-австрійской экзальтированной толпы.
Все возбуждало восторгъ тріестскаго населенія.
И красота фрегатовъ, и санъ цесаревича, окру-
жавш ій его ореоломъ недосягаемости, на которую
никто не дерзалъ и въ мысляхъ поднять свою ру­
к у, и его важная многочисленная титулованная
свята: князь Барятинскій. князь Оболенскій, князь
Кочубей, кавалергардъ Волковъ въ блестящемъ
кавалергардскомъ мундирѣ.
Вь Тріестѣ Барятинскій представилъ цесаре­
вичу акварелиста Гриценко* ученика извѣстнаго
художника Боголюбова.
—
Какъ я радъ, вы зарисуете и для меня, и для
мама особенно красивые виды,— сказалъ цесаре-
вичъ.— Я и самъ рисую, но плохо.
—
Очень счастлив ь служить вашему высочеству,
—
отвѣтилъ акварелистъ, сіяя отъ счастья, что со­
вершить такую волшебную поѣздку въ изуми­
тельно роскошной обстановкѣ.
Матил ьд а была переведена на фрегатъ,и цесаре­
вичъ разсказалъ, что это его новый пажъ. Баря-
тинскій сразу у зналъ ее и пошелъ объясняться
съ Оболенскимъ.
—
Наслѣдникъ цесаревичъ поручень мнѣ его
величествомъ, я облеченъ особымъ довѣріемъ
императора,— дрожащимъ голосомъ сказалъ онъ. —

104
М нѣ приказано слѣдить, чтобы именно ея не было.
Николай Дмитріевичъ, что же это такое?
—
Если ее удалить, цесаревичъ никуда не по-
-ѣдетъ, Владиміръ Анатольевича Вы знаете, какъ
его высочество упрямъ. Вашему сіятельству лу ч­
ше всего притворяться, что вы считаете Матильду
Кшеси нскую пажемъ Юріемъ Ордынскимъ, какъ
рекомендовалъ вамъ цесаревичъ.
И, понизивъ голосъ, Оболенскій прибавилъ:
—
Стоитъ-ли наживать себѣ врага въ особѣ на­
следника престола, который не сегодня— завтра
будетъ царемъ? Дай Богъ здоровья государю, но
въ животе и смерти Богъ воленъ, а его величе­
ство страдаегь порокомъ сердца.
Барятинскій вздохнулъ.
—
А если государь узнаетъ? Какъ буду смо­
треть въ глаза его величеству?
—
Э, бросьте! Ничего не узнаетъ. А если и
узнаетъ, то государь умный человекъ. О н ъ знаетъ
упрямство сына и не будетъ на васъ сердиться,
понявъ положение, въ которомъ вы очутились.
Шаловливый князь Кочубей былъ очень дово-
ленъ, что съ ними едетъ женщина. Онъ мечталь
о танцахъ въ уютной каюте, о смехе и шуткахъ
Матильды.
—
Какъ я радъ, что вы съ нами!— шепталъ онъ
ей.
Всъ сочувствовали роману цесаревича, перене-’
сенному въ такую таинственную обстановку. ІІаж ъ
цесаревича возбуждалъ изумленіе своей граціей.
Самъ Барятинскій былъ побежденъ. Его черные -
глаза улыбались, хотя онъ старался подавить улыб­
ку на устахъ.
Вскоре показался рейдъ Корфу, блеснула Олим-
пія и золоченная глава гробницы апостола Андрея
Первозваннаго на пристани ПатрасЬ.
Цесаревичъ набожно осѣнил ъ себя крестнымъ
знаменіемъ и помолился распятому апостолу.
Вотъ показалась Олимпія, покрытая дубровами
сосенъ, съ ея красноб\грыми скалами и пелопонес­
скими домиками.
На пристани толпятся живописные паликары в ъ .
красныхъ фескахъ и светлыхъ фустанеллахь;
мелькаютъ лица красивыхь девушекъ, обрамленный
■цветными чалмами съ золотымъ верхомъ.

105
—
Как ъ грустно глядѣть на эти развалины,
когда-то царившія надъ міромъ,— сказалъ Баря-
ти нскій цесаревичу. О нъ считалъ своимъ долгомъ
просвѣщать царскаго сына, какъ главный руко­
водитель путешествія.— Подумать, что здѣсь воз­
вышались храмы Зевеса, со статуей Фиддевой ра­
боты...
Двѣ тысячи ■лѣ т ъ назадъ намъ сверкнуло-бы
копье Аѳины Паллады, теперь блестятъ кресты.
—
Все умираетъ, ваше сіятельство, и люди, "
и боги.
А потому... надо жить, пить жизнь полной ча­
шей... и...
—
I I дѣлать добро, ваше высочество, вѣроятно,
хотите сказать.
—
Да, да, конечно,— разсѣянно сказалъ цесаре­
вичъ, думая о Матильдѣ.
Во тъ поля Вассы и долины Метаксы...
Здѣсь ждетъ экстренный поѣздъ, въ которомъ
иавстрѣчу цесаревичу выѣхала греческая королев­
ская семья. К ъ фрегату причаливаетъ шлюпка. По-
даютъ трапъ, и на „Памяти Азова“ появляется ко­
роль Георгъ, королева Ольга, наслѣдникъ Георгій,
его братъ принцъ Николай, принцесса Марія.
Это люди простые, забывшіе этикетъ въ этой
безалаберной Греціи. Наслѣдникъ русскаго трона
переходить из ъ объятій въ объятія.
—
Какъ поживаешь, Никъ? Рады тебя видѣть!
Королевичъ Георгій, высокій, плотный юно­
ша съ веселыми голубыми глазами и привѣтли-
вым ъ дицомъ, бѣгаетъ по фрегат}', здороваясь со
свитой, пожимая руки знакомымъ офицерамъ, по­
хлопывая по плеч}’- матросовъ и юнгъ, которымъ
сразу дѣлается весело отъ его присутствія.
Матильда скрылась въ отдаленной каютѣ, но
Георгій случайно забрелъ и къ ней.
—
Ахъ, Бозе!
Онъ уморительно говорить по-русски. Какъ всѣ
греки, онъ не умѣетъ выговаривать букву ж. „Бо­
зе“ приводить Матильду въ восторгъ.
—
Я такъ и зналъ!— хохочетъ Георгій, хорошо
знакомый съ Матильдой, къ которой ѣздилъ съ
цесаревичемь.— Я былъ ѵвѣренъ, что вы поѣдете!
—
Не говорите королю и королевѣ, ваше высо­
чество, чтобы не узнали въ Петербургѣ.

106
—
Зютъ! Никогда не скажу!—дѣлая таинственное
лицо, отвѣчаетъ Георгій.
Матильда хохочетъ, глядя на его уморительныя
гримасы.
—
Съ вами будетъ нескучно, ваше высочество.
—
Со мной? Надѣюсь, я хоть мертваго насмѣшу.
Если я не остроуменъ на словахъ, такъ Богъ далъ
м нѣ веселое лицо и умѣнье дѣлать гримасы. Изъ
меня бы вышелъ хорошій клоунъ. Если меня вы-
гонятъ изъ Греціи, спустятъ съ трона вверхъ тор­
машками, такъ я въ клоуны поступлю. А пока-
что буду клоуномъ натронѣ... — говорить принцъ
Г еоргій по - французски.
—
Вы кладь въ дорогѣ, ваше высочество! Само
веселье.
—
Погодите! Мы съ вами еще матчишъ станцз^-
емъ... — онъ нагнулся к ъ Матильдѣ и понизилъ го­
лосъ.— А можетъ быть и еще другой танецъ...Тай­
но отъ Ника!..
—
Можетъ-быть,— улыбнулась Матильда, кото­
рой давно нравился рослый, стройный принцъ.
—
Жоржъ! Жоржъ! Гдѣ это ты пропалъ?
—
До свиданья... Мама зоветъ... До завтра... А
тамъ пойдемъ бродить по свѣту, прекрасный пажъ!
Принцъ побѣжалъ на палубу. Всѣ уже садились
въ шлюпку.
Массивный, бѣломраморный Базиликонъ, съ его
роскошными колоннадами, былъ окружена, плот­
ной массой народа, фамильярно тѣсни вшагося къ
коляскѣ, гдѣ сидѣла королевская семья съ цеса-
ревичемъ.
—
Вотъ онъ! Вотъ онъ!— кричали греки, тыкая
пальцами чуть - ли не въ лицо цесаревичу.
„Ура“ и „жпвіо“ не умолкали. Тутъ-же на площа­
ди рядомъ съ дворцомъ гостиницы, кофейни, ба­
зары, столовыя, городской садъ. Впрочемъ, садъ-—
дворцовый, но публика имѣетъ туда доступъ. В ъ
демократической Г реціи нельзя замкнуться к акъ
въ Гофбургѣ. В ъ странѣ низверженнаго Олимпа
не создать новый Олимпъ - съ его недоступными
богами.
Цесаревичъ изъ своего окна любовался горой
Ликаборъ съ часовней святого Георгія.
—
Да, ваше высочество, двѣ тысячи лѣ тъ тому
назадъ здѣсь все поклонялось Зевесу и Аѳинѣ

107
Палладѣ... Старый міръ умеръ, другіе символы сі-
яютъ для человѣчества... Крестъ Христовъ и пра­
вославные храмы...
—
О, да! Православная вѣра... мы ее должны
поддерживать. Э то народное сокровище... — отвѣ-
тил ъ цесаревичъ своему ментору, князю Барятин­
скому, который ему уже порядочно надоѣлъ сво­
ими поученіями. Но князь всесторонне образованъ,
знакомъ со всЬми науками и знаетъ исторію древ-
нихъ міровъ и созданныхъ ими религій. Прихо­
дится терпѣть эту ходячую лекцію.
Опять обѣдъ во дворцѣ, потомъ балъ. На обѣ-
дѣ присутствуетъи великій князь Павелъ Алексан-
Дровичъ съ женой, дочерью греческаго короля,
Александрой Георгіевной. О нъ ласково обнимаетъ
цесаревича п ослѣ обѣда, бесѣдуетъ о предстоя-
шемъ путешествій, . участливо слушаетъ отвѣты
племянника.
Сколько загадокъ таить судьба человѣческихъ
отношений, черезъ двадцать лѣтъ съ лишнимъ
сделавшая Павла яростнымъ врагомъ русскаго Ц а­
ря Николая, его племянника!
Но пока все безоблачно. В ъ роскошныхъ залахъ
Базиликона оживленіе. Восемьсотъ приглашен-
ныхъ... Музыка, молодежь танцуетъ.
Цесаревичъ увлекся хорошенькими гречанками,
и его адъютанты князь Оболенскій и Кочубей безъ
конца приглашаютъ отъ его имени дамъ на танцы.
Дамы таютъ отъ восторга.
Одна, жена греческаго офицера, особенно мила.
—
Я васъ люблю,— шепчетъ цесаревичъ.— Вы бо­
жественно милы! Сама Аѳина ГІаллада не могла
бы сравниться съ вами по стройности стана!
Цесаревичъ въ нисколько дней возмужалъ. Его
застѣнчи вость исчезла, потому что здѣсь не было
отцовской указки. Сознаніе, что онъ важная осо­
ба, которой весь міръ, во главѣ съ императорами
и королями, оказываетъ раболѣпные пріемы, при-
да.етъ ему смѣлость.
Госп ожа Патронаки не знаетъ, что дѣлать отъ
восторга
ухаживаніе цесаревича ей льстить. И
самъ онъ такой молоденькій, искренній, маленькій.
Ухаживаніе кончается тѣмъ, что госпожа Пат-
ронаки назначаетъ цесаревичу свиданіе ночью,
п о сл ѣ бала в ъ дворцовомъ саду...

Базиликонъ не Гофб}гргъ. Никто не слѣдигь за
цесаревичемъ, и онъ выходитъ въ садъ съ другомъ
своимъ Оболенскимъ. Оболенскаго также ждетъ
дама....
Хорошенькая бесѣдка въ глубинѣ сада съ ку­
шетками и кретоновыми' креслами гостенріимно
принимаетъ двѣ влюбленны® пары.
Сіяетъ луна... Воздухъ Эллады чистъ и лрозра-
ченъ...
Хорошо любить въ этой волшебной Элладѣ...
108
Н а другой день параднаго обѣда во двордѣ це­
саревичъ съ королевской семьей п оѣхалъ на балъ
къ графу Монтолону.
Французскій посолъ былъ полыценъ высокой
честью и не пожалѣлъ денегъ на достойный прі-
емъ. И слушая льстивыя привѣтствія и увѣренія
въ преданности Франціи, никто не сказалъ ‘ бьі,
что впослѣдствіи Фракція первая будетъ рукопле­
скать низверженію этого маленькаго принца, на­
следника Российской державы...
Госпожа ГІатронаки была тутъ же, и цесаре­
вичъ изъ вѣжливости танцовалъ съ нею кадрил;».
Но она тяготила его. Воспоминаніе о томъ, что онъ
измѣнйлъ Матйльдѣ, грызло его сердце. О на, бѣд-
ная, сйдитъ одна въ тѣсной каютѣ, ео страстным ;,
нетерпѣніемъ ожидая его, а онъ измѣняетъ ей..
А Матильда, глядя на голубыя воды Эгейскаго
моря, на разрушенные храмы Зевеса и Аѳицк
Паллады, возвыша-зшіеся на Акрополѣ, думала о
томъ, что здѣсь, въ странѣ разрушеннаго Олим­
па, въ ея душѣ вспыхнула страсть къ королевичу
Георгію, такъ похожему на веселаго Зевеса. со-
шедшаго съ Олимпа позабавиться земной любовью
подъ синимъ небомъ, въ сѣни кипарисовъ и кед-
ровыхъ рощъ новой Эллады...
Н а третій день, послѣ бала у перваго министра
Оиу, цесаревичъ и принцъ Георгій начали соби­
раться въ дорогу. Королева повезла цесаревича
на братскую могилу русскихъ воиновъ, погибцхихъ
въ борьбѣ за свободу Греціи.
—
Помолись, .Никъ, это принесетъ тебѣ сча­
стье,— говорила добрая женщина.

109
Ольгу Константиновну, простую женщину, все­
гда просто и безвкусно одѣтую, любилъ царь
Александръ. Онъ считалъ ее лучше другихъ Ро-
мановскихъ великихъ княгинь. Она была домо-
сѣдка, преданная жена и помогала поддерживать
миръ въ Европѣ. За это и Россія ей всегда по­
могала, и революція въ Г реціи умѣло подавлялась
русской дипломатіей. Ольга Константиновна
страшно дорожила своимъ саномъ „королевы
эллиновъ“ и страшно боялась, что своенравные
греки лишатъ ея мужа престола.
A гдѣ найти другое мѣсто? Больше коронъ для
нея не предвидѣлось. Она мечтала о Византіи, но
суровый Александръ помнилъ крушеніе надеждъ
Екатерины II и Севастополь Николая I. Утопиче­
ская мечта о Византійской монархіи была не по
немъ.
■— Губить людей напрасно, во имя осуществле­
ния несбыточной иллюзіи, я не стану, Ольга Кон­
стантиновна. Берегите то, что есть,— говорилъ онъ.
Ольга Константиновна смирялась, понимая, что
никакія убѣжденія не заставятъ этого человѣка,
любивінаго покой, пуститься въ рискованную во­
инственную авантюру.
Она дорожила поддержкой Александра, и нрав­
ственной, и матеріальной. О нъ давалъ деньги
на мнссіи, на церкви, на школы; конечно, не
свои деньги, а народныя. О н ъ сдерживалъ воз-
станія на Критѣ, а также аппетиты Турціи и Ан-
гліи, которую особенно ненавидѣлъ и боялся.
Она была ему благодарна, что онъ пригласить
принца Георгія путешествовать съ цесаревичемъ,
понимая все научное и воспитательное значеніе
этой поѣздки.

XIX.
Тихо снялся фрегатъ „Память Азова“ съ яко­
ря и медленно началъ отчаливать отъ берега.
Королева-мать, король, принцы и принцессы
долго стояли на берегу, махая платками.
Стоя на верхней флагманской палубѣ, подъ сѣ-
нью своего знамени, цесаревичъ размахиваетъ
бѣлой морской шляпой. Рядомъ принцъ Георгій,
веселый, возбужденный, очарованный далекой по-
ѣздкой.
Вотъ выступилъ красноватой скалистой тверды­
ней гордый Акрополь среди тусклой осенней зе­
лени и желто-коричневыхъ домовъ.
Справа раскинулись мели Чиметь и Патрасъ.
А подъ годубымъ, глубокимъ небомъ среди раз-
валинъ храмовъ и амфитеатровъ возвышается
вершина ГІентеликона съ ея оливковыми рощами.
—
Ка к ъ хорошо!— говорить цесаревичъ Теор­
ию. — У тебя красивая родина, Жоржъ.
—
Я радъ, что на-время избавился отъ этихъ
красотъ. Твой пажъ еще красивѣе Пентеликона и
всѣхъ живыхъ и мертвыхъ боговъ Эллады.
—
Мой пажъ? Ты видѣлъ?
—
Видѣлъ, видѣлъ! Ахъ, отчего у меня нѣтъ
пажа?— съ комическимъ отчаяніемъ воскликнулъ
Георгій. — Это умно,.Никъ. Страшно скучно на па-
роходѣ.
Но цесаревичъ не дослушалъ. Онъ побѣжалъ
внизъ въ каюту, гдѣ помѣщался пажъ.
Вотъ и ве к его спутники. Онъ ихъ почти не
видѣлъ въ Аѳйнахъ, гдѣ каждый жилъ, какъ хо-
тѣлъ.
Наскоро поздоровавшись съВолковымъ, онъ во­
шелъ въ каюту Матильды.
—
Милая! Теперь мы надолго неразлучны!
Онъ обнялъ ее и крѣпко поцѣловалъ.

Ill
—
Да, надолго! А Египетъ, a Индія... 'Гебѣ всю­
ду весело, встрѣчи, остановки, а я должна здѣсь
скрываться.
—
Нѣтъ, нѣтъ! Это только въ Г реціи, гдѣ у
меня родные. Тетя слишкомъ тебя знаетъ. А въ
Египтѣ, Индіи, Китаѣ ты будешь сходить на бе-
регъ. Вѣдь ты мой маленькій, хорошенькій пажъ!
Она улыбнулась. Какъ велика ея власть надъ
этимъ человѣкомъ, будущимъ властелиномъ Рос-
сіи!
—
Принцъ Георгій тебя узналъ.
—
Неужел и? — притворно удивилась Матильда.
—
И онъ очень радъ. С ъ тобой будетъ веселѣе.
—
Я думаю!— засмѣялась она. — О нъ очень ми­
лый, твой двоюродный братъ. Такой веселый! Пря ­
мо клоунъ!
В ъ каю тѣ появился принцъ Георгій, и началось
стихійное веселье. Начавшаяся качка послужила
попводомъ для смѣха и шутокъ. Двигалась мебель,
загремѣла посз'да, и люди падали другъ на друга.
—
БІ»датебѣ,Никъ, будетъ сегодня... упадешь...—
шутилъ Георгій.
Близокъ Портъ-Саидъ... Море съ бурнымъ ропо-
томъ разбивается о береговыя громады.
Живописная картина!
Сирійцы, персы,китайцы, полудикіе воинственные
арабы въ плашахъ и робкіе забитые феллахи на
берегу... Бѣлыя платья дѣвочекъ на фонѣ тощей
зелени и хаосъ флаговъ всѣхъ національностей.
Всѣ волнуются, кричатъ, привѣтствуютъ.
Цесаревичъ и принцъ Георгій отвѣчаютъ на
салюты, стоя на палубѣ.
—
Ка к о й странный городъ!
—
Взглянинаэти веранды, кирпичные и каменные
дома, кофейни и улицы, уходящія въ степь!— за ­
думчиво говорить Георгій.
—
Унылый видъ!— отвѣчаетъ цесаревичъ.
—
Я слышала, что здѣсь много притоновъ,— за -
м ѣчае тъ Матильда.
—
Не слышала, а слышалъ, миленькій мой пажъ.
Пора войти въ роль,— шутитъ цесаревичъ.
Но Матильда у же давно перестала стѣсняться.
И только одни матросы не знали, что это пере-
одѣтая фаворитка цесаревича.

112
Теперь только Суэцкій каналъ отдѣляетъ отъ
Каира, гдѣ ждетъ цесаревича Георгін Алексан-
дровичъ.
.
—
Бѣдный братъ! Его здоровье внушаетъ намъ
тяжелый опасенія,— говорить цесаревичъ.
А вотъ и Суэцкій каналъ, соединяющій Афри ­
к у съ Европой, ос}’ществленная идея древности,
та идея, которой боялись Птоломеи. Они не раз-
рѣшали прорыть этотъ каналъ, но все-ж е Римъ
прйшелъ и взялъ ихъ, и раздавилъ ихъ догорав­
шее могущество...
Какъивсѣ монархии представители ихъ, хед'ивъ
Тевфикъ-паша, невысокаго роста арабъ с ъ ум-
нымъ лицомъ, з^строилъ цесаревичу торжествен­
ный пріемъ.
Русскіе и греческіе флаги развѣвались повсюд}\
Арки изъ зелени и живыхъ цвѣтовъ были увѣн-
чаны двуглавыми орлами.
Въ особомъ шатрѣ выстроилась русская коло­
т я , съ дамами въ бѣлыхъ платьяхъ, подносивши­
ми цесаревичу цвѣты, а изъ оконъ многочислен-
ныхъ каретъ жадно глядѣли жены хедива и пашей
въ бѣлыхъ покрывалахъ съ вырѣзами для глазъ.
Вокругъ суетились евнухи, зорко наблюдая за
несчастными затворницами. Цесаревичъ и принцъ
Георгій кланялись бѣдняжкамъ, получая отъ нихъ
очаровательные, манящіе взоры, въ которыхъ го-
рѣла ж гучая тоска подневольной жизни...
Вокругъ экипажа, въ которомъ сидѣдъ цесаре-
ревичъ, тѣснились полуголые мальчишки, выпра­
шивая милостыню, сверкая грязными черными
тѣлами.
Аллея Шубра, какъ и вѣнскія главный улицы,
представляла собою море народа, кричавшаго
привѣтствія на всѣхъ языкахъ.
Особенно волновались греки, крича свое не­
умолкаемое „зи то“ въ честь наслѣднаго короле­
вича Георгія.
Цесаревичъ съ греческимъ принцемъ остано­
вились въ домѣ русскаго консульства.
Здѣсь-же, въ Каирѣ , цесаревича ждалъ Г еоргій
Александровичу блѣдный, болѣзненный юноша
съ красивымъ лицомъ и красивыми голубыми
глазами.
V

Потомъ ѣздили завтракать къ хедиву. Дамъ
не было. Цесаревичъ только завезъ карточку же-
н ѣ хедива.
ѵ
На улицахъ толпились черные, шоколадные и
бѣлые люди, а за колясками бѣжали „саисы“
(скороходы), задыхаясь отъ усталости. Но так ъ
требовал ъ восточный этикетъ.
—
Иногда саисы падаютъ мертвыми,— разсказы*
валъ русскій консулъ цесаревичу.
— • Такъ зачѣмъ же они бѣгутъ?— сгіросилъ це­
саревичъ, пожимая плечами.— Скажите, чтобы не
бѣжали. Я не хочу видѣть смерть, это было
бы дурнымъ предзнаменованіемъ.
—
Приношу вашему высочеству глубокія изви-
ненія, но это невозможно. Мы нанесли бы оскор-
бленіе хедиву, выразивъ такимъ образомъ не-
одобреніе его этикету и пріему.
П осл ѣ обѣда у себя дома цесаревичъ поѣхалъ.
кататься.
Онъ выразилъ желаніе ѣхать просто, безъ эти­
кета и посадилъ Матильду въ свой экипажъ. На
Востокѣ никого не удивило, что у русскаго цеса­
ревича хорошенькій любимый пажъ, и здѣсь мож­
но было вести себя свободно.
Вотъ и царственный Нилъ... Уже ночь. На тем-
номъ небѣ зажглись золотыя звѣзды...
Экипажи врѣзываются въ ночную темноту... В не­
запно мостъ Каэръ-Энъ-Нилъ озаряется сзѣтомъ
бенгальскихъ огней... Это феерія, устроенная хе-
дивомъ. Пароходы рѣжутъ царственный Нилъ...
Цесаревичъ съ Матильдой бродятъ по гробни-
памъ царей Египта... В отъ муміи Тотмеса, Не-
фертъ, Халонета, царицы Нефертати въ голу-
бомъ ожерельѣ и голубыхъ одѣяніяхъ...
В о тъ пирамида Хефрена, вторая по высотѣ
послѣ Хеопсовой.
Храмъ богини Гаторъ, этой египетской Геры,
матери земли, охраняющей жатву...
—
Все боится времени, но время боится пира-
мидъ,— заученными фразами изрекаетъ проводникъ,
ловкій французъ, показывая цесаревичу и его
спутникамъ пирамиды и сфинксовъ, занесенныхъ
песками.
Отсюда поѣхали въ стовратыя Ѳивы, нѣкогда
такія пышныя, великія и населенный...
113

114
А теперь здѣсь запустѣніе, и только любозна­
тельные путешественники пестрятъ повсюду.
У храма Амона цесаревичъ остановился. Его
вниманіе привлекли странные іероглифы.
—
Это легенда объ одномъ царѣ... Онъ вое-
валъ съ врагами. Но потерпѣлъ неудачу... Всѣ
его телохранители и подданные оставили его...
Враги тѣснятъ... Царь одинокъ...
—
„О , великій Амонъ, всѣ оставили меня!.. Н е­
ужели суждено мнѣ погибнуть? “
Такъ взывалъ царь къ небесамъ.
Но Амонъ,— что значить Единственный,— не
оставилъ царя...
И внезапно свершилось чудо.
Рука Амона протянула помощь царю.
Рамзесъ разбилъ враговъ... Амонъ наслалъ на
нихъ затменіе, и они, вообразивъ себя окружен­
ными, бѣжали...
Рамзесъ побѣдидъ...
—
Какая жуткая легенда!—содрогнулся цесаре­
вичъ. И вдругъ его сердце сжалось какимъ-то
предчувствіемъ,
—
О, Матильда, какъ ужасно быть въ поло­
жены этого царя, дорогая!— воскликнулъ онъ.
—
Ты не будешь никогда, Никъ. Тебя всѣ обо-
жаютъ,— увѣренно сказала Матильда.— Н е думай
о такихъ глупостяхъ. Это было въ старину... Т е­
перь такъ не бываетъ...
Но цесаревичъ вздохнулъ, и его грустные гла­
за стали еще болѣе печальными.
Всюду красота... Н ебо здѣсь розовое... Земля
покрыта розовымъ сіяніемъ, и въ этомъ сіяніи
фантастическія фигуры гавази, уличныхъ танцов-
щицъ, пляшутъ свои странные восточные танцы
подъ заунывную мелодію...
Словно тѣни встали изъ тяжелыхъ и высокихъ
гробницъ, чтобы огласить дивный Египетъ свои­
ми загробными жалобами...
Гранитные столбы и камни, пережившіе тыся-
челѣтія.
— Сколько они могли бы намъ разсказать!
Сколько они видѣли переворотовъ въ мірѣ, ваше
высочество!—поучаетъ нагнавшій цесаревича Баря-
тинскій.
а

Цесаревичъ недовольно хмурится, а Матильда
бѣжитъ впередъ, къ какой-то гробницѣ, гдѣ раз­
дается заразительный смѣхъ королевича Георгія,
на который великій князь Георгій отвѣчаетъ груст­
ной, болѣзненной улыбкой.
Оба ласково встрѣчаютъ „пажика“. Георгій со-
чувсткуетъ этому романтическому пугешествію
своего брата.
Странно смотритъ ликъ Изиды въ пирамидѣ Х е ­
опса... А вотъ храмъ Амона въ КарнансЬ съ его
сто четырнадцатью колоннами....
Всѣ садятся на тысячелѣтніе камни и въ без-
молвіи глядятъ вокругъ... Розовое сіяніе озаряетъ
эти почернѣвшія развалины, такъ странно пере-
жившія столько эпохъ. И сколько еще переживутъ
онѣ, сколько увидятъ переворотовъ въ мірѣ, сколь­
ко потрясеній, революцій, возвратовъ отъ одной
формы правленія къ другой, отъ культуры къ ди­
кости и обратно!
Когда-то въ Египтѣ царь былъ богомъ, сыномъ
солнца, онъ озарялъ міръ своимъ сіяніемъ.
Теперь отъ этихъ боговъ остались муміи, боль­
шая часть которыхъ перенесена въ чуждыя страны
и служитъ предметомъ любопытства или науки.
Такова судьба величія...
—
Обратите вниманіе, ваши высочества. Эго гроб­
ница царицы Хатщепсу, первой феминистки въ
мірѣ. Она погубила старшаго брата и отняла его
тронъ. Потомъ заявила, что хочетъ быть подоб­
ной мужчинамъ. Оаа властвовала, думала, чув­
ствовала какъ мужчина. Но второй братъ ея, рус-
скій Петръ Великій, подросъ и отнялъ у сестры
престолъ.
Цесаревичъ внимательно слушалъ
разсказъ
проводника.
—
Удивительно! И давно это было?
— Д о Рамзеса Великаго, ваше высочество. Вотъ
какую древность имѣетъ за собою феминизмъ. Ц а­
рица Хатшепсу приказывала рисовать себя съ б о ­
родою.
—
Фу, какъ некрасиво!—закричала М ітиіьда.
—
Женщина съ бородой! Я и мужчинъ съ бородами
не люблю...

116
—
А что ты сдѣлаешь, милый пажикъ, когда у
тебя самого вырастутъ усы и борода на лицѣ?—
спросилъ королевичъ Георгій.
Всѣ расхохотались.
—
Когда - то здѣсь тянулась аллея десяти тысячъ
сф инксо въ,— показалъ проводникъ направо, туда,
гдѣ возвышался раньшехрамъ египетской тріады.—
Теперь ничего не осталось... Сфинксы увезены въ
Европу.,.
—
О, эта грабительница Европа! — воскликнулъ
королевичъ Георгій.....
По обѣимъ сторонамъ Нила разбросаны эти
памятники и развалины стовратыхъ Ѳивъ... А вда­
ли возвышается Ливійская возвышенность, гдѣ въ
скалахъ высѣчены царскія гробницы...
—
Лѣтомъ на Нилѣ очень красиво... Цвѣтутъ
лотосы, воды его свѣтлѣютъ и пріобрѣтаютъ не­
обыкновенно синій оттѣнокъ,— разсказываетъ про­
водникъ.— И тогда, какъ разсказываетъ древняя N
египетская легенда, Изида въ легкой ладьѣ сколь­
зить по волнамъ Пила, иногда выходя на берегь
и разыскивая части тѣла своего мужа Озириса,
убитаго Тифономъ, богомъ вѣтровъ.
Тифонъ ревновалъ къ Изидѣ... Онъ разрѣзалъ
тѣло Озириса и развѣялъ его по вѣтру... И ко­
гда Ийида находитъ всѣ части, Озирисъ воскреса-
етъ на мигъ для любви, отъ которой рождается
солнце.
— А потомъ? Озирисъ остается жить?
—
Нѣтъ. Его опять убиваетъ Тифонъ... Какъ
Христа... Вѣдь и праздникъ рожденія солнца егип­
тяне праздновали въ то время, когда христіане
теперь нразднуютъ Пасху.
—
Это святотатство, что вы говорите!— вос­
кликнулъ цесаревичъ.— Египтяне кланялись идо-
ламъ. А мы молимся Б огу, который былъ Христомъ.
И я не позволю никому оскорблять свою в-ѣрз^. Это
якобинство!
Проводникъ изумленно - обиженно умолкъ, въ
душѣ думая, что русскій цесаревичъ неразвитой,
отсталый фанатикъ.
А Матильда, въ своей клерикально-фанатиче­
ской вѣрѣ, подхватила:
—
О, сравнить пана Езуса съ какимъ-то идо-
ломъ!..

117
— Я люблю Христа! Я ищу Его,— твердигь цеса­
ревичъ.
И оба они не знали, что никто въ мірѣ нико­
гда не молился идоламъ, что всѣ эти Озирисы,
Изиды, Зевсы, Геры, Юпитеры, милліоны другихъ
боговъ, были только символами великихъ силъ
природы, которыхъ олицетворяли изображенія б о ­
говъ.
И въ невѣжествѣ своемъ не понимали, что нѣтъ
разницы между Озирисомъ-Унъ-Нефреемъ и Трі-
единымъ Богомъ христіансгва, какъ нѣтъ разли-
чія между Изидой, и Богородицей.

XX.
Придворная яхта разсѣкаетъ широкую гладь цар-
ственнаго Нила, обрамленнаго рамкой языческихъ
храмовъ, этихъ чертоговъ древнихъ боговъ, рас-
писанныхъ іероглифами, которые повѣствуютъ
о величіи прошлаго.
Возвышаются огромныя, недосягаемо-высокія пи­
рамиды и черные вулканическіе камни на побережьи,
о которые разбиваются быстрЫя волны...
Промелькнули какъ сонъ жаркія подземелья,
гдѣ почивали священные Аписы, обоготворенные
быкй, заколдованная обстановка царскихъ усы-
пальницъ внутри пираыидъ... И зъ нихъ многія
такъ стары* что нельзя опредѣлить, какой они
эпохи...
—
Какъ сильно было въ египтянахъ желаніе
вѣчно жить, не умирая въ памяти потомковъ! О б­
ратите на это вниманіе, ваше высочество,—поучаетъ
Барятинскій.
—
Благодарю васъ.... Это очень интересно. Радъ
знать,— отвѣчаетъ цесаревичъ, стоя на кормѣ.
А вдали раздается раскатистый смѣхъ грече­
скаго королевича и звонкій голосъ Матильды.
„Очемъони говорятъ?“— думаетъ цесаревичъ,но
не рѣшается отойти отъ князя Барятинскаго. Вѣдь
какъ-ни-какъ, это научное путешествіе, и царь
выбралъ Барятинскаго какъ освѣдомленнаго въ
наукѣ о Востокѣ человѣка.
Мичманъ, великій князь Г еоргій Александровичъ,
стоитъ на шканцахъ, неся дежурство. Онъ
ствуетъ себя нездоровымъ, но стыдно сознаться
въ своей слабости, заставить другего мичмана
дежурить за себя...
Онъ слушаетъ заразительный смѣхъ греческаго
принца и Матильды, кото ры хъ забав.пяетъ князь

Голицынъ, передразнивая русскій языкъ будущаго
повелителя Эллады.
—
Зиво! Позалуста!—съ комическими гримасами
кричитъ Голицынъ.
Паясничанье—отличительная черта рода Голи-
цыныхъ. А князь Юрій— прямой потомокъ шута
императрицы Анны Іоанновны, Сергѣя Голицына!
Георгій Александровичъ улыбается, вспомнивъ
о шутовствѣ Голицыныхъ, забавлявшихъ своими
выходками еще Іоанна Грознаго.
Онъ мечтаетъ... Каріе глаза Матильды смотрятъ
ему въ душу, дразнятъ, манятъ.
„ Счастливъ Никъ! “— вздыхаетъГеоргій Алексан­
дровичъ.
А Матильда, оставивъ князя Голицына, побѣжа-
ла съ королевичемъ на верхнюю палубу.
Оба спрятались за тентъ... Глаза королевича го-
рятъ желаніемъ.
—
Я люблю тебя!—шепчетъонъ ей на-ухо.
—
Тише!—едва слышно отвѣчаетъ Матильда.
—
Приходи ко мнѣ сегодня ночью...
—
Королевичъ смѣло обнимаетъ ее, и невольно
ихъ уста сливаются въ пламенномъ поцѣлуѣ.
—
Приду,— шегічетъ Матильда, любуясь его го­
лубыми глазами.
119_ /
Очарованный тихій островъ Филэ кажется цар-
ствомъ смерти. Эскадра цесаревича идетъ мимо
замедленнымъ ходомъ, и всѣ любуются на островъ,
навѣвающій грустное раздумье.
Вотъ у жъ блеснули, опаленныя зноемъ воды
Краенаго моря...
Пустынное побережье навѣваетъ тоску. А вблизи,
какъ страшная угроза, чернѣютъ остовы потер-
пѣвшихъ крушеніе судовъ.
Н о людей никогда не пугали призраки гибели.
Они смѣло идутъ навстрѣчу всякой опасности.
И теперь навстрѣчу эскадрѣ цесаревича бѣ-
гутъ веселые многолюдные пароходы, возвращаю­
щиеся съ Дальняго Востока въ Европу.
Салюты, привѣтствія. Матросы громко кричать
что-то, суда сигнализируютъ другъ другу. Съ па*
лубъ машутъ платками, и откуда-то доносятся зву­
ки музыки.

120
А страшная и чарующая бездна относитъ цеса­
ревича въ страну браминовъ...
Давно исчезли береговыя линіи, скрылись пира­
миды загадочныхъ царей Хеопса, Хефрена, Ми-
керина и колоссъ Рамзеса... Уже не видно горъ,
у которыхъ учились вѣчности фараоны.
Просторъ морской все шире.
—
Сестра небесъ идетъ въ пространствѣ міра,—
декламируетъ князь Ухтомскій.
Никто не задумывается надъ этой безсмыслен-
ной фразой, потому что здѣсь все полно таинствен-
наго смысла... Исчезли жизнь и смерть, свобода
-стала понятна и близка хоть на мигъ...
—
Кругомъ только море,'небо, солнце и лю­
бовь!—говорить греческій королевичъ цесаревичу.
И вотъ, наконецъ, показалась желанная, дале­
кая, загадочная Индія, наставница человѣческой
мудрости.
Странные люди! Окруженные несказанно-пре­
красной природой, живя подъ роскошнымъ голу-
бымъ ковромъ бездоннаго неба, озаренные яркими
солнечными лучами, они искали отреченія, терзали
свои тѣла, зарывались въ глубь отвратитель-
но-мрачныхъ подземелій. Какія загадочный томленія
д.уха видѣла эта земля, покрытая яркими, огром­
ными, красивыми, какъ нигдѣ въ мірѣ, цвѣтами.
Люди никогда не могутъ жить просто, принимая
жизнь и ея дары съ тихой, спокойной радостью
животныхъ... Мятежные и безпокойные, они все­
гда терзаютъ себя вопросами: „Зачѣмъ?"..,
Въ Бомбеѣ, какъ всюду, опять утомительная
парадная встрѣча, представления, пріемы, визиты
англійскому резиденту, виднымъ магараджамъ...
Но цесаревичъ стремился въ глубь страны.
Въ Эллорѣ его поразили старыя, поросшія мо-
хом ъ пещеры, гдѣ гнѣздятся тысячи священныхъ
змѣй. Среди отвратительныхъ, ядовитыхъ пресмьіг
кающихся живутъ ревнители-змѣепоклонники, вы-
сохшіе, обросшіе волосами, съ бронзовыми лица­
ми и мистическимъ взглядомъ черныхъ, сверкаю -
іцихъ, истомленныхъ аскетической жизнью глазъ.
Темныя лица и сверкающіе глаза повсюду. Ис­
худалые, ограбленные жрецами и акглійскими по-

121
«бѣдителями люди со всѣхъ сторонъ бѣгутъ смо-
трѣть на сына великаго бѣлаго царя.
—
Удивительно, какъ они ' похожи на русское
простонародье,—говорить цесаревичъ.— Только
странно, что у мужчинъ головы повязаны платками,
какъ у женщинъ. И красный цвѣтъ преобладаетъ
въ ихъ одеждахъ...
—
Ваше высочество, индусы очень близки Рос-
сіи. Вотъ почему насътянетъ въ Индію,—поясняетъ
Барятинскій. — Еще Петръ Великій мечталъ объ
этой странѣ.
Голицынъ усмѣхнулся.
—
Россію тянетъ не только завоевать Индію,—
ш епнулъ онъ королевичу Георгію.
—
Движется толпа браминовъ и вѣрующихъ, они
почти обнажены... Спины ихъ исполосованы плетью,
на лицахъ рубцы отъ истязаній, но щекамъ про­
ведены красныя полосы въ честь кровожадной
Кали, а на лбу печати раскаленнаго желѣза въ
честь злого бога ІІІивы.
А кругомъ роскошныя пальмы, апельсиновыя и
■банановыя рощи, гдѣ цв ѣтутъ причудливые цвѣтьт...
Отчего рядомъ съ этими кроткими цвѣтамй
воображеніе Индіи создало такихъ злыхъ, крово-
жадныхъ боговъ?
Въ Дэли цесаревичъ гостилъ у сказочно-бога-
таго раджи. Его поразилъ кружевной залъ пра-
восудія и гробницы 'Гимуридовъ, этихъ странныхъ
пришельцевъ Турана, создавшихъ здѣсь царство
моголовъ и мечомъ и огнемъ насадившихъ му­
сульманство.
—
Какъ странно видѣть мечети Магомета въ
этой странѣ змѣй, цвѣтовъ и браминовъ!..
Цесаревич}^ удалось вырваться о тъ свиты и
уйти съ Матильдой .въ одну изъ пагодъ... Сидя
подъ странной крышей зданія, оба слушали нуж ­
ные звуки гамеланга, въ которыхъ выливалась
вѣковѣчная скорбь многострадальнаго народа...
Цесаревичу было грустно въ душѣ, наростало
молитвенное чувство... Хотѣлось плакать предъ
кѣмъ-то на колѣняхъ, цѣловать чьи-то руки, по-
хожія на лотосы... Хотѣлось страдать какъ Хри-
стосъ и познать Нирвану блаженства какъ Будда.
—
Я люблю тебя, я люблю тебя!— шепталъ онъ
Матильдѣ.

122
—
Какъ хорошо здѣсь! Какъ мнѣ хорошо съ.
тобою!— отвѣчала Матильда.
Она чувствовала къ цесаревичу теплую любовь.
Онъ былъ такой простой, милый, такъ любилъ
ее...
Королевичъ Георгій сердился на нее, потом}'
что она не пришла къ нему.
—
Я не измѣню Нику...— твердила она.
Въ эту минуту въ душѣ ея даже горѣла страсть
къ этому доброму юношѣ, съ такими красивыми
грустными глазами и честнымъ, открытымъ, сйм-
патичнымъ лицомъ...
И когда вечеромъ цесаревичъ уѣхалъ со сви­
той въ какую-то кумирню на танцы баядерокъ,
она ревниво думала о томъ, что онъ, вѣроятно,
измѣняеть ей... Она сдѣлала ему сцену ревности,
плакала и грозила убить себя, если онъ измѣ-
нитъ.
Цесаревича позабавили ея слезы, и онъ былъ
тронутъ ея любовью.
—
Если бы ты знала, какія онѣ грязныя, какъ
одѣты... И я не нахожу ихъ красивыми...
Въ эту ночь оба любили полнѣе и сильнѣе въ
жилищѣ раджей, утонченно-жестокихъ и страст-
ныхъ...
И долго помнили они эту ночь, благоуханно­
прекрасную, полную очарованной любви.
На всю жизнь осталась въ памяти поѣздка, на^
Гангесъ, толпы индусовъ, кумирни Бенареса,
длинными рядами стоящія по длинному побе­
режью... Пантеоны боговъ подъ крышами и на
воротахъ храмовъ поразили цесаревича... Безко-
нечно.оть статуй.и причудливыхъ пагодъ...
И грустно было встрѣчать взоромъ безвкусны»
европейскія постройки, такія неуклюжія и безоб ­
разный подъ этими созданіями дравидовъ!
—
Взгляните! Индусы въ европейскихъ костю-
махъ!—закричалъ цесаревичъ Барятинскому.
—
Да, это грустно... Англійское сукно вмѣсто
узорной ярко-цвѣтной кисеи и безобразные ко­
телки вмѣсто изящной бѣлоснѣжной чалмы съ
золотымъ верхомъ,— вздохнулъ Барятинскій.
—
A вѣдь и наши древне-русскіе костюмы
очень красивы, куда лучше Тьхъ, въ которые-

123
Петръ Великій нарядилъ Русь!— вздохнулъ цеса­
ревичъ.
И ему стало грустно, что во всемъ мірѣ исче-
заетъ самобытность и оригинальность.
„Нарядить бы Россію, какъ при Алексѣѣ Ми­
х а й л о в и ч ! Вернуться къ старому, поэтическому
укладу древней Руси“, —думалъ онъ.
И рѣшилъ, что сдѣлаетъ это, когда будетъ ца­
ремъ...
—
Все разрушается, ваше высочество... И вѣры,
и зданія, и костюмы... Какъ сильны когда-то были
брамины! А теперь ихъ вѣра пошатнулась.
—
Отчего?— спросилъ цесаревичъ.
—
Тайна ихъ страшной власти заключалась въ
ихъ недоступности. Толпа считала ихъ почти бо­
гами и поэтому покланялась имъ, какъ и фа-
раонамъ Египта. А когда они спустились съ вы-
сотъ, всѣ разглядѣли, что ничего загадочнаго въ
нихъ нѣтъ.
—
Значитъ, и цари должны быть недоступны,
если хотятъ властвовать надъ народами? — жадно
спросилъ цесаревичъ.
—
Да, ваше высочество... Но въ этомъ и сила,
и слабость власти...
—
Почему же слабость, Владиміръ Анатолье-
вичъ?
—
Недоступность — и сила, и слабость всѣхъ
великихъ и слабыхъ вообще, ваше высочество.
Если боги приблизятся къ толпѣ, то они упа-
дутъ съ Пьедестала. А если они будутъ вѣчно
жить на Олимпѣ, то чернь обязательно захочетъ
соврёменемъ взобраться въ ихъ обитель и раз-
смотрѣть поближе то, чему она поклоняется. По­
тому что нельзя держать чедовѣчество въ вѣч-
номъ застоѣ, какъ его держали брамины. Мысль
и сомнѣніе работаютъ не переставая.
—
Но, по-вашему, князь, выгоднѣе для боговъ,
чтобы народъ былъ подольше въ застоѣ?— спро­
силъ цесаревичъ.
—
Да, пожалуй, ваше высочество...
Цесаревичъ задумался...

ч
XXI.
Сады пальмъ, дикія лѣса, гдѣ водятся павлины
и обезьяны, яркія, дышащія страстью, огромныя
чаши цвѣтовъ...
Словно цвѣтныя, узорныя украшенія дорогого
стариннаго одѣянія выступаютъ дивныя красоты
индійской природы...
Мягкій свѣтъ безоблачныхъ лазурно-розовыхъ
небесъ... Дѣвствеиные синіе лѣса, съ кхъ таин-
ственнымъ мракомъ, съ ихъ шумными стремитель­
ными потоками... Цѣпкія растенія, обвившія съ
мучительной страстью могучіе стволы уходящихъ
въ небо деревьевъ...
Дымъ огнедышащихъ горъ, стонущихъ и жа-
ждущихъ исхода безумной, сожигающей ихъ
огненной страсти на фонѣ непроницаемыхъ тро-
пическихъ чащъ, опоясавшихъ горячую грудь ма­
тери земли съ ея сильно бьющимся сердцемъ...
А на фонѣ этихъ красотъ, пагоды и кумирни
с ъ красными крышами, загорѣлыя аскетическія
лица и свѣтлыя струи небороднаго Ганга.
„О, мать Ганга, жена великаго, жестокаго Ш и­
вы, о, ты, искупающая своей благостью все зло,
которое дѣлаетъ твой могучій и непреклонный
супругъ! Я склоняюсь къ твоимъ ногамъ, цѣли-
тельница людей, ты, чьи неисчислимыя благодѣя-
нія можетъ сосчитать одинъ только Брама! Вели-
чайшій грѣшникъ исцеляется, произнося твое
пресвятое имя, о, Нирвана вѣчнаго блаженства!
Ты вѣчное начало всего, ты вещество и н е -в е ­
щество!“ 1
Какъ очарованный, слушаетъ цесаревичъ этотъ
вдохновенный гимнъ... Вокругъ брамина собра­
лись тысячи полуголыз^ъ людей, с ъ горящими
безумной фанатической вѣрой глазами.

125
Переводчикъ, подобострастно склонясь, перево­
дить по-англійски эти слова.
А вдали горятъ костры, на которыхъ сожига-
ютъ тѣла родныхъ благоговейные родственники,
принесшіе мертвецовъ изъ далекихъ странъ... И зъ
Радшнутаны, изъ Арджекира, изъ Бенгаліи...
—
Какое непріятное зрѣлище! — морщится це­
саревичъ...
Приходится ступать по пеплу костровъ... И
страшно думать, что этотъ пепелъ — останки лю­
дей, которые развѣваются по вѣтру, входятъ въ
носъ, въ уши, впитываются въ поры тѣла...
—
Вашему величеству было, вѣдь, угодно взгля­
нуть на знаменитое погребеніе индусовъ...
—
Да, да, конечно... Но это ужасно... А я еще
хотѣлъ видеть самосожженіе вдовъ!
—
Сохрани Господь, ваше высочество. Это
зрѣлищ е не для насъ,— содрогается Барятинскій.
Георгій Александровичъ тихо шепчется съ Ма­
тильдой въ пажескомъ костюмѣ... Онъ влюбленъ,
но разве можно посягнуть на женщину, которую
любитъ его братъ?.. Онъ слишкомъ ему преданъ.
Греческій королевичъ идетъ рядомъ съ краси­
вой англійской лэди, съ которой онъ познако­
мился въ кумирнѣ богини Кали. Лэди въ востор­
г е отъ кавалера, и романъ королевича въ пол-
номъ расцвѣтѣ. Лэди красивѣе Матильды, вос­
питаннее... Но въ ней нетъ остроты артисти-
ческаго обаянія, и королевичъ грустно дума-
етъ, что не могъ внушить балерине силь­
ной ^страсти, которая потянула бы съ непреодо­
лимой властью ея тело къ его тѣлу...
О ни идутъ дальше... Слышатся снова священные
гимны... Индусы благоговейно стоятъ наколеняхъ
передъ огромной змеей, которая смотритъ въ го-
ряшіе глаза приручившаго ее факира.
—
О, змея, ожерелье боговъ!—изступленно вы-
крикиваютъ веруютліе...
JЧто за народъ! Змеи, кошки, тигры, крокодилы,
все обо;кествлено въ этой стране цвѣтовъ, обезь-
янъ и попугаевъ...
А переводчикъ разсказываетъ исторію развен-
чаннаго короля Агныцика.

126
Какъ сквозь сонъ слушаетъ цесаревичъ.
— Когда короля Агныцикскаго раз вѣнчивали, онъ
безпечно игралъ въ чехарду.
»Вы болѣе не король!“—объявили ему. „ Cjrera
суетъ!“— отвѣтилъ бывшій король, продолжая
играть...
Долговязый англійскій переводчикъ въ фетро­
вой шляпѣ и клѣтчатомъ костюмѣ почтительно
хихикаетъ. А цесаревичъ бросаетъ бѣглый взглядъ
на этого безцвѣтнаго человѣка съ безцвѣтными
глазами.
—
Онъ былъ умный человѣкъ, этотъ король...
Разъ ничего другого не оставалось...
Ночью цесаревичъ съ Матильдой вышелъ въ
•садъ.
—
Страшно! Вдругъ змѣя выползетъ изъ-за де­
рева... Или выскочить тигръ!... — шептала Матильда,
прижимаясь к ъ нему.
—
Ничего! У меня револьверъ и кинжалъ съ
пробою...
—
Какая ночь! Какъ ярко горятъ звѣзды! А въ
Петербургѣ зима... Снѣгъ... А можетъ-быть сля­
коть... Но во всякомъ случаѣ туманъ и сырость...
шепчетъ Матильда.
—
Не говори о Петербургѣ! Я отвыкъ отъ не­
го въ этихъ заколдованныхъ странахъ. О , доро­
гая!.. Если бы можно было остаться здесь навсе­
гда съ тобою!
—
Я бы тебе надоела. И, вероятно, наскучи­
ла бы Индія. Въ Петербурге нетъ асватовыхъ
деревьевъ, нетъ саговыхъ пальмъ... Но тамъ теат­
ры, культурная жизнь...
—
И опять папа будетъ требовать, чтобы я же­
нился на Алисе Гессенской...
—
Но ты не женишься? Нетъ, я чзгветвую, ты
уступишь воле отца... Ты женишься и забудешь
меня...
—
Забыть тебя?... Ты плачешь?... Д оро гая ...
- Этого не можетъ быть! Все равно я былъ бы те­
бе веренъ.
—
Но я не хочу делить тебя... Ахъ, что дѣлаютъ
лети мои, наши дети, Никъ, Боря!

—
Они здоровы... Сегодня вѣдь ты получила
телеграмму... Вѣдь мы ежедневно почти сносимся
съ Петербургомъ, тамъ всегда знаютъ, гдѣ я нахо­
жусь...
—
Догадался ли государь, что я съ тобою?
—
Не знаю... Вѣроятно...
Они присѣли въ бесѣдкѣ, окруженные закол­
дованной первозданной красотой природы... Стран
ные цвѣты издавали острый ароматъ, и были въ
темнотѣ похожи на животныхъ...
Въ этой странѣ цвѣты, вообще, похожи на живот­
ныхъ, а животныя на цвѣты...
Стройныя саговыя пальмы, чудо Индіи, дерево
асвата, протянувшее впередъ двѣсти пятьдесятъ
воздушныхъ корней, могущихъ пріютить десять
тысячъ человѣкъ, окружали бесѣдку.
А съ ночного неба глядѣла яркая луна, и улы­
бались звѣзды.
—
Я люблю тебя,дорогая!—шепталъ цесаревичъ.
Вся природа здѣсь дышала страстью, манила
насладиться жизнью и любовью... И въ тишинѣ
б есѣдки слышались страстные поцѣлуи и вздохи...
—
Все здѣсь хорошо,— говорилъ цесаревичъ рад-
жѣ, у котораго гостилъ.— Но эти грустные, измож­
денные и голодные поселяне, похожіе на тѣни лю­
дей... Эти голодныя, голыя дѣти, бѣгающія по ули-
цамъ...
—
Наша земная жизнь только мостъ, по кото­
рому мы перейдемъ въ другой міръ. Такъ не все
ли равно, какъ ее прожить,— въ бѣдности или бо­
гатстве, въ сытости или голодѣ? Великій Брама
наградить ихъ за всѣ лишенія на небесахъ,—отвѣ-
•чаетъ раджа.
Цесаревичъ не можетъ понять, серьезно ли го­
ворить этотъ странный индусъ со сверкающими
глазами, въ глубинѣ которыхъ скрыта загадка жи­
зни. А можетъ-быть онъ шутитъ?
—
Развѣ на родинѣ вашего высочества нѣтъ бѣд-
няковъ?— спрашиваетъ раджа.
—
Да ... Кажется, не такіе, какъ здѣсь, однако...
Цесаревичъ краснѣетъ...
Онъ вспоминаетъ, что не видѣлъ русскаго народа
вблизи, не знаетъ его...

„Вотъ, буду въ Сибири, увижу все,—думаетъ
онъ,— Посмотрю, есть-ли бѣдные такіе, какъ въ
англійскомъ Непалѣ"..
Веселый Цейлонъ, Ява съ ея удивительно вкус­
ными фруктами и вѣнками цв-ѣтовъ, запахъ кото­
рыхъ доводить до одурѣнія... Красивые шоколад­
ные жители Зондскихъ острововъ, сіамскій король
Чуланкогорнъ съ женой и дѣтьми, красивыя деву ­
шки и сильные мужчины, точно высѣченныя изъ
бронзы рукою великаго мастера статуи,— все пере­
плелось въ памяти въ пеструю цвѣтистую гирлян-
ду...
:.f'
—
О, Сіамъ, царство слоновъ!— вздыхаетъ гре-
ческій королевичъ.
На палубѣ „^Іамята Азова“ два бѣлыхъ слона
въ клѣткѣ... Они тоскливо глядятъ кругомъ, вспо­
миная приволье явскихъ лѣсовъ... Кругомъ море,
небо, незнакомая обстановка...
Бѣдные слоны такъ напоминаютъ }гзниковъ,
заключенныхъ въ тѣсную тюрьму...
Въ клѣткахъ висятъ обезьяны, прыгаютъ попу­
гаи.. .
Каюты завалены подарками раджей... Покупка­
м и ... Роскошныя индійскія ткани, раковины, из-
дѣлія слоновой кости, уродливые индійскіе боги...
ІІерламутровыя и янтарный четки браминовъ...
Со всѣхъ сторонъ цесаревичу несли дары... И
онъ каждаго отдаривалъ, раздавая золотые часы
съ вензелями, перстни, броши дамамъ к булавки
мужчинамъ...
Ежеминутно цесаревичъ и его братъ ходятъ
смотрѣть на бѣлыхъ обезьянъ, приносящихъ
счастье, подаренныхъ сіамскимъ королемъ...
—
Хорошо въ Сіамѣ? — спрашиваетъ князь.
Георгій.
—
Да... Но плюются всѣ ужасно... Меня тош­
нило смотрѣть на плевательницы въ комнатахъ...
Все жуютъ зелье какое-то, Жоржъ!
—
А у меня болѣли зубы, Никъ.
—
Какъ у всѣхъ... Странный, влажный воздухъ,
вызывающій зубную боль. Недаромъ у нихъ во
всѣхъ комнатахъ разложены въ ящикахъ каран­
даши отъ зубной боли.

—
Я взялъ дюжину, везу Ксанѣ, любопытно....
—
А я купилъ для мама роскошную кисею...
Надо еще въ Китаѣ поглядѣть, что купить... А
тамъ въ Японію, и домой...
—
Уеы! мнѣ нельзя! Я вернусь въ Каиръ,—
грустно вздыхаетъ Георгій.
Ночью у него шла горл.омъ кровь, и военно-
морской врачъ, конвоирующій фрегатъ цесаре­
вича, былъ не на шутку испуганъ и потребовалъ
возвращенія великаго князя въ Африку.
Цесаревичъ печально думаетъ о томъ, что
Жоржъ не жилецъ на бѣломъ свѣтѣ. Онъ обре-
ченный^и его прекрасные, тоскующіе глаза, тон­
кое одухотворенное и блѣдное лицо говорятъ объ
его обреченности...
Онъ старается скрыть навернувшіяся слезы,
чтобы Георгій не понялъ его мыслей.
—
Вотъ вы гдѣ! А я васъ ищу!
Рядомъ съ больнымъ Георгіемъ появляется ве­
селый греческій королевичъ, весь дышаіцій здо-
ровьемъ молодого жизнерадостнаго животнаго...
Въ Кантонѣ цесаревича ждалъ пріятный сюр-
призъ. По распоряженію китайскаго императора
ему подали желтыя императорскія носилки, хотя
обыкновенно принцамъ крови подаютъ только
голубыя.
—
Васъ принимаютъ какъ коронованнаго им­
ператора, ваше высочество! — льстиво говорятъ
придворные.
Но цесаревичъ не слышитъ. Онъ снова упо-
енъ величіемъ царской власти.
Осмотрѣвъ городъ, сдѣлавъ визиты губернато­
ру и консуламъ, всѣ пересаживаются на крейсеръ
„Владивостокъ“.
У цесаревича остаются въ памяти желтыя лица,
ироническія улыбки и глубокіе глаза, свѣтящіеся
все той же аскетической загадкой Востока...
„Придите ко мнѣ, печальные, истомленные веч ­
ной борьбой, придите въ мои объятья, я укажу
вамъ путь міра, я приведу васъ въ Бенаресъ, див­
ный лотосъ совершеннаго Будды! Земное бытіе
для насъ мостъ, по которому люди должны идти,
но на которомъ нельзя построить ничего проч-
9
129

130
наго, ничего вѣчнаго, наша бренная жизнь длит­
ся какой-нибудь часъ, отдадимъ же это время
молитвѣ, потому что мы не знаемъ, что начерта­
но на камняхъ вѣчности“...
Этимъ мистическимъ воззрѣніемъ проникнуть
жестокій, ироническій Китай, какъ и старая,
кроткая Индія...
Все это цесаревичъ слышалъ въ Бомбеѣ, Мад­
ра с^ Калькуттѣ, Дэли, Бенаресѣ отъ упитан­
ныхъ, самодовольныхъ браминовъ, отъ аскетиче-
скихъ монаховъ высѣченнаго въ скалахъ буддій-
скаго монастыря на сказочно-красивой Голубой
рѣкѣ, отъ креза-раджи Бонара и отъ нищихъ
факировъ и поселянъ...
Да, весь міръ утопаетъ въ мистической поту­
сторонней грезѣ, въ сверхчувственномъ мірѣ, со -
зданномъ воображеніемъ дикарей!..
И христіанскій міръ охваченъ той же грезой,
которая мѣшаетъ людямъ жить просто, насла­
ждаясь счастьемъ земли...
Постепенно исчезаетъ богатая растительность
тропиковъ, сливающаяся въ фіолетовыя, темно-
красныя и голубыя пятна.
Масляныя пальмы, кокосы, бананы, смоковницы,
каучукъ, камфара, хлѣбныя пальмы и хинныя де­
ревья сплетаются въ па.мяти причудливымъ хао-
сомъ, въ ароматѣ замершихъ у ихъ подножій ду-
шистыхъ орхидей, который зовутъ къ чувствен­
нымъ извращеннымъ наслажденіямъ
Панорама
апельсиновыхъ рощъ, гдѣ сверкаютъ изумрудныя
ящерицы и снѣжно - бѣлыя бѣлки, смѣнилась дру­
гой красотой.
Цесаревичъ забылся въ странной мечтѣ... А ря-
домъ Барятинскій читаетъ лекцію о жрецахъ Дала-
ды, объ индійской богинѣ мудрости Маньчжунери,
статуя которой, высѣченная много тысячъ лѣтъ, а
можетъ - быть вѣковъ тому назадъ, напоминаетъ
Аѳину Палладу.....
Потомъ онъ переходить къ характеристик ки-
тайцевъ, раздѣляя народъ на мистическихъ будди-
стовъ и положительныхъ последователей Конфу-
ція Но и тѣ, и другіе презираютъ жизнь сре-

ди той дивно-красивой природы, которая ихъ
окружаетъ....
Весь міръ жаждетъ чистоты и совершенства, ко­
торое дастъ только Христосъ. Когда они позна-
ютъ Христа, они не будутъ болѣе искать...
—
О, Христосъ, Христосъ! Высшее блаженство,
предѣлъ исканій!— юродствуетъ Ухтомскій, зная,
что это нравится религіозному цесаревичу.
И никто не вспоминаетъ объ изувѣрствахъ по-
слѣдователей Христа, доказывающихъ, что и его
религія еще не предѣлъ исканій...
131
„Владивостокъ“ тихо скользитъпо волнамъ, рас-
цвѣченнымъ медузами... Мелькаютъ въ воздухѣ ле-
тающія рыбы.....
Море прозрачно и сверкаетъ какъ дворецъ
зеркалъ въ индійскомъ Лахорѣ. Оно дышитъ и
говорить о той жизни, которая скрыта на его днѣ.
—
Мнѣ кажется, что я опять взошелъ на вул-.
канъ Попандопю, гдѣ слушаю съ тобой дыханіе
земли, — шепчетъ цесаревичъ Матильдѣ.
—
О, Ява! О, дивно - прозрачный эфиръ, окру-
жающій Попандопю! — вздыхаетъ Матильда. — Пом­
нишь гамелангъ, который игралъ намъ такія н+;ж-
ныя пѣсни,“когда мы были на вершинѣ вулкана.
Неужели мы тамъ были? И это не сонъ, Никъ...
Вотъ ещ е одинъ. сонъ выплываетъ изъ тумана.
Вдали выступаютъ Японскіе острова въ ихъ
дивномъ, единственномъ въ мірѣ освѣщеніи.
Красота, ясная и лучезарная...
И странными кажутся эти люди, вышедшіе встрѣ-
чать русскаго царевича.
Къ чему эти пошлыя встрѣчи, когда его встрѣ-
ч аетъ сама природа свэей лучезарной улыбкой?
К ъ чему эт и глупыя, оффиціальныя рѣчи, когда
кругомъ поютъ о красотѣ и свѣтлыхъ радостяхъ
жизни!
—
Но здѣсь все-таки пріятно, — говорить цеса­
ревичъ.— Послѣ суровыхъ индусовъ, послѣ важ-
ныхъ, молчаливыхъ китайцевъ такими славными
кажутся эти веселые, жизнерадостные улыбающіе-
ся японцы! Китайцы тоже всегда улыбаются, но
иронически, точно насмѣхаясь надъ жизнью. А

японская улыбка воспѣваетъ жизнь съ ея радостя­
ми и наслаждениями.
Пусть эти наслажденія непрочны и кратковре-
менны. Все равно ихъ надо брать!
132
Изъ Кобе цесаревичъ поѣхалъ въ Кагосиму
навѣстить бывшаго сатсумскаго владыку, яраго
ненавистника европейцевъ.
Цесаревичу разсказываютъ, что предки князя въ
XVII вѣкѣ отрубили головы шестидесяти порту-
гальцамъ, которые были посланы правительствомъ
съ цѣлью завязать дружескія сношенія съ богатой
страной Восходящаго солнца. Кагосима—единствен­
ное мѣсто, гдѣ сохранился духъ самураевъ.
Сатсумскій князь устроилъ для гостя процессію
самураевъ въ панцыряхъ и шлемахъ...
—
Старикъ помѣшанъ на старинѣ, — снисходи­
тельно шепчетъ цесаревичу принцъ Арисугава,
встрѣтившій 'въ Кобе отъ имени императора цар-
ственнаго русскаго гостя.
Но цесаревичъ не можетъ смѣяться.
Ему
жаль этого старика, застывшаго въ прошломъ...
—
Въ Токіо совсѣмъ не то, ваше высочество,
вы увидите тамъ- Европу, — продолжаетъ принцъ
Арисугава.
—
Неужели? Какъ жаль!—шепчетъ цесаревичъ. —
Это такъ красиво, такъ феерично. . .
Полюбовавшись въ Кіото его фантастическими
храмами, цесаревичъ выразилъ желаніе поѣхать
въ Отсу. Этотъ городъ, прилегающій къ Кіото,
замѣчателенъ тѣмъ, что здѣсь жили шогуны, ве­
л и т е законодатели, составившіе сводъ японскихъ
законовъ въ VII вѣкѣ по P. X.
Греческій королевичъ и Матильда не давали це­
саревичу покоя, бредя кипарисовыми аллеями и
красотою храмовъ древней священной столицы
Японіи.
—
Это русска я Москва!
A русскій посодъ разсказываетъ о завоеватель-
ныхъ стремленіяхъ Японіи, желающей захватить
Корею съ ея золотомъ, серебромъ, угольными
копями и богатыми лѣсами, и о томъ, что японскія
мечты неугодны и непріятны русскому импера­
тору...

133
Онъ совЬтуетъ цесаревичу не ѣздить вь япон­
скую часть фанатичесжаго Кіото... Н арэть здѣсь
еще дикъ, не любитъ европейцевь... Лобезность
ихъ показная, а въ душЬ таится ненависть къ
Европѣ, бэязнь, что бѣлыя расы хогять подчи­
нить желтую, какъ подчинили Индію и Африку.
’Î
Вечеромъ цесаревичъ сьгреческимъ королеви-
чемъ и братомъ Георгіемь поѣхалъ инкогнито въ
чайный домикъ.
Королевичъ настоялъ, чтобы не брать Матильду.
—
Какъ это руссчіе говорятъ? В ь Тулу со свой
самоваръ не идутъ,— говорилъ онъ, хохоча.
Онъ уж е умѣль объясняться по-русски, и его
учитель, мичманъ Борисовъ, былъ очень доволенъ.
И самолюбіе преподавателя русскаго языка удо ­
влетворено, и награда ждетъ богатая отъ царя и
греческой королевы. Королевичъ даже умѣль
кое-какъ декламировать басню о „Воронѣ и ли-
сицѣ“.
—
Красота, кругомъ красота! И какое друже-
любіе на лицахъ!—восторгается королевичъ.
—
Милые японцы! Я тронутъ. А ничего особен-
наго въ этомъ Отсу!
Возлѣ дворца правосудія стоить рядъ наряд-
ныхъ дженерикшъ. Чтобы не обидѣть японцевъ,
цесаревичъ разъѣзжаетъ въ ихъ національномъ
экипажѣ, на людяхъ, хотя ему гораздо пріятнѣе
было бы имѣть экипажъ, запряженный лошадьми.
Человѣко-лошади очень рады этому, потому что
цесаревичъ щедро платитъ серебряными рублями.
На лошадей рикши смотрятъ враждебно, какъ на
соперниковъ. Странная страна, гдѣ богатые ѣздятъ
на бѣдныхъ’, гдѣ люди завидуютъ животнымъ!..
—
Взгляните, ваше высочество, на сіяющія лица
вокругъ,—говоритъ по-русски князь Кочубей.— Вы
для японцевъ являетесь лучезарнымъ источникомъ
силы и милосердія...
Смѣющіяся лица, крики „ура“ ипѣніе, Боше, ца­
ря храни“ по-русски.
Это особенно тронуло цесаревича... А женщи­
ны... Онъ вспоминаетъ пляски гейшъ въ чайномъ

домикѣ, звуки самисена, нестройное пѣніе и объ ­
ятия безъ поцѣлуевъ, похожія на хризантемы, ли-
шенныя аромата...
„Счастье,что Матильда не знаетъ. Бѣдная!“—ду-
ѵаетъ иесареіичъ, упрекая себя за мимолетную
измѣну...
Но онѣ такъ милы, эти гейши, такъ опрятны
и такъ мягко шелестятъ ихъ разноцвѣтныя шел-
ковыя кимоно!
„А все-таки въ любви всего пріятнѣе поцѣлуи
и объятья... А то грубо выходитъ“,—думаетъ це­
саревичъ.
Теперь онъ уже не прежній застѣнчивый юно­
ша. Путешествіе сдѣлало его самоувѣреннымъ, а
торжественныя царскія встрѣчи научили его власт­
ному тону. Онъ созналъ свое положеніе, выше ко­
торого не можетъ быть на землѣ.
Медленно двигается рядъ дженерикшъ среди
японской толпы. Машутъ вѣерами красивыя дѣ-
вушки и школьницы... Цѣпь охранной полиціи съ
трудомъ сдерживаетъ толпу...
И вдругъ...
Цесаревичъ не могъ понять, какъ это произошло.
Изъ толпы охранниковъсправа выскочилъ поли-
цейскій и занесъ надъ головой цесаревича ножъ...
Брызнула кровь...
Толпа въ ужасѣ закричала, 'а убійца снова за­
несъ ножъ...
Цесаревичъ быстро выскочилъ изъ коляски...
Всѣ растерялись, и убійца готовъ былъ убѣжать.
Но королевичъ, также выскочивъ изъ своей
игрушечной повозки, сильно ударилъ преступ­
ника тростью по головѣ.
Гіолицейскій упа лъ...
Королевичъ выбилъ ножъ изъ рукъ. Когда
подсспѣла полипія, нреступникъ былъ б езъ чувствъ.
Цесаревичу немедленно сдѣлали перевязку...
—
Рана легкая, но, можетъ быть, ножъ отра-
влеаъ?—тревожно говорилъ врачъ свитскимъ офи-
церамъ.
—
Будемъ надѣяться, чтонѣтъ. Что скажетъ го­
сударь? Мы не' уберегли его сына!..— ужаснулся
Барйтинскій*.
A убійца на допросѣ твердилъ:

—
Я самурай Тсуда Санцо. Я не хочу, чтобы
бѣлый царь забралъ Японію. Онъ прислалъ сына
выслѣдить все, что у насъ есть, чтобы завоевать
насъ и прогнать микадо, а на мѣстѣ храмовъ
Шинто и Будды построить свои церкви.
Цесаревичъ заявилъ, что прощаетъ фанатика, и
вз5}лъ съ принна Арисугавы и русскаго посланни­
ка слово, что. Тсуда Санцо не будетъ казненъ.
Хотя цесаревичъ чувствовалъ себя хорошо и
могъ ходить, его все-таки увезли на фрегатъ.
А вечеромъ пришла телеграмма отъ русскаго
царя:
„Въ Токіо ѣхать не надо. Иттиво Владивостокъ“.
J35
Ка к ъ ни просилъ японскій императоръ, при-
бывшій въ Кобе, цесаревичъ не могъ нарушить
приказаніе государя и отказался отъ мечты о гіо-
сѣщеніи Токіо.
Онъ лежалъ въ своей каютѣ, а надъ нимъ скло­
нилась Матильда, цѣлуя его руки и глаза.
Королевичъ Георгій и великій князь остались
въ Японіи. Королевичъ по-ѣхалъ въ Нагасаки,
чтобы оттуда плыть въ Америку, a Георгій пере-
сѣлъ на другой крейсеръ, чтобы опять возвра­
титься въ Алжиръ.
Цесаревичъ и Матильда были одни.
Свита имъ не мѣшала. Цесаревичу вредны
волненія.
И онъ наслаждался своимъ счастьемъ.
Въ холодный, туманный Владивостокъ онъ прі-
ѣхалъ здоровымъ.
Невыразимой грустью дышали холодные русскіе
берега.
—
О, Матильда, какъ скучно! Какъ тянетъ
опять подъ синее небо Индіи, въ ея зачарованный
рощи банановъ, къ причудливымъ опьяняющимъ
орхидеямъ, дѣтямъ тропическаго солнца!— взды-
халъ цесаревичъ.
Сказка любви кончилась. Началась еѣрая рус­
ская дѣйствительность.

XXII.
Министерство внутреннихъ дѣлъ сдѣлало все
для того, чтобы цесаревичъ не познакомился съ
изнанкой жизни.
Куда онъ ни пріѣзжалъ,—въ Хабаровскъ, Срѣ-
тенскъ, Читу, Благовѣщенскъ, Иркутскъ, даже
мрачный каторжный Нерчинскъ, его всюду встрѣ-
чали нарядные чалдоны, веселыя лица, депутаціи
отъ всѣхъ сословій, подносившія хлѣбъ-соль на
серебряныхъ блюдахъ.
И даже „несчастненькихъ“ ему показали на фо-
нѣ прекраснаго сосноваго лѣса, въ глубинѣ рас­
кинувшейся подъ солнечнымъ небомъ тайги, когда
они были на работѣ.
Хлѣбъ у нихъ былъ такой вкусный! Цесаре^
вичъ съ удовольствіемъ попробовалъ кусокъ.
—
Народъ здоровый...Живется хорошо... Толь­
ко что свободы не имѣютъ,—говорили ему губер­
наторы.
Ни слова о плетяхъ, о розгахъ, о непосильномъ
трудѣ въ стѣнахъ каторжныхъ тюремъ...
И цесаревичъ всему вѣрилъ.
Ему разсказывали, что въ Сибири всѣ богатѣютъ,
но не сказали ни слова о тяжелой борьбѣ съ при­
родой и ея стихіями, съ тайгой, съ ужасными хо­
лодами.
Цесаревичъ поражался и поражалъ всѣхъ сво­
ими наивными вопросами и обаятельной простотой.
Амуръ, Енисей извивались живописными лента­
ми
Кедровые лѣса и сосновый боръ влекли
въ свою глубину....
Смѣнялись картины суровой, но прекрасной при­
роды, и смѣнялись лица лю дей.... Монголы, буряты,
тунгузы, вотяки пѣли „Боже, царя храни“, про­

137
износили хвалебныя рѣчи, подносили дорогіе по
дарки и пышные стихотворные адресы:
Могущественной имперіи
Неблагомыслящіе глупцы
На берегу широкой рѣки
Предпочитаютъ вонючій колодезь.
Такъ пѣли агинскіе буряты и гиляки.
—
Славу Богу! Закладка Южно-китайской доро­
ги состоялась,— радостно вздыхалъ цесаревичъ. —
Можно будетъ ѣздить по Сибири въ поѣздѣ!
Русскіе жители Сибири не отставали отъ ино-
родцевъ въ увѣреніяхъ любви и преданности.
Цесаревича встрѣчали съ энтузіазмомъ. На бе­
рег}' рѣкъ, гдѣ проходилъ его пароходъ, сторожи­
ли толпы народа.
Онъ усталъ выходить, слушать привѣтствія, при­
нимать хлѣбъ-соль и подарки.
Подносили дорогіе мѣха, серебряныя кресла,
бурятскихъ идоловъ, ковры и палатки, букеты
цвѣтовъ.....
Въ какомъ-то поселкѣ красивая чалдонка пода­
ла букетъ князю Кочубею, принявъ его за на-
слѣдника.
—
Это, вѣрно, мнѣ, а не ему,—улыбаясь, сказалъ
цесаревичъ, отнявъ цвѣты у Кочубея, чѣмъ при-
велъ всѣхъ въ неописанный восторгъ.
êИногда цесаревичъ останавливалъ пароходъ и
выходилъ съ Матильдой на берегъ слушать л е­
генды Сибири или собирать цвѣты. Его взоръ
разсѣянно блуждалъ, ища поэзіи индусскихъ ска-
заній и красотъ Дэли и Арджонира.....
„Сибирскому населенію не знакомъ мисти-
цизмъ, — съ тоскою думалъ онъ. — Какіе они всѣ
упитанные, здоровые, самоувѣренные, эти сиби­
ряки. Имъ нѣтъ дѣла до вопросовъ жизни и смерти,
он и заняты только матеріальнымъ“.
И Страстно хотѣлось поскорѣе въ Петербургъ!
Съ какимъ облегченіемъ онъ вздохнулъ, очу­
тившись въ степномъ генералъ-губернаторствѣ!
Военное вѣдомство пошло по стопамъ министер­
ства внутреннихъ дѣлъ.
Оно выработало программу пышной встрѣчи
своего казачьяго атамана и представило ее въ П е­
тербургъ, ассигновавъ 27,000 рублей.

138
Александръ III программу одобрилъ, и всѣ был»
счастливы, что онъ надписалъ: „Ра дъ внима-
нію къ Моему сыну“.
A лѣто было голодное. Стояла засуха, кобыл­
ка,— родъ саранчи, — истребила не только весь
хлѣбъ, но даже траву и камышъ, росшій по
озерамъ.
Но генералъ-губернаторъ приказалъ казакамъ
выставить на свои средства четырнадцать конвой-
ныхъ командъ, снарядить шесть карауловъ и до­
ставить двѣ тысячи шестьсотъ лошадей для пере-
ѣзда цесаревича со свитой и огромнымъ бага-
жемъ изъ Омска до Оренбурга, куда долженъ
былъ прибыть за нимъ царскій поѣздъ.
—
Казаки не должны уронить свое достоинство
передъ царемъ и своимъ наказнымъ атаманомъ...
Заложимъ женъ и дѣтей,— твердило войсковое на­
чальство.
Обливаясь слезами, казаки продали послѣднее
достояніе и выслали з а пятьсотъ верстъ и конвой-
ныя команды, и караулы, и лошадей, и фуражъ,
не получивъ отъ казны и отъ военнаго вѣдомства
ни одной копѣйки.
Двадцать семь тысячъ ушли на начальственныя
встрѣчи и обѣды, а больше всего въ карманы
вѣдавшихъ встрѣчами. Начальство „женъ и дѣтей“
не „заложило“, какъ простые казаки...
Конечно, цесаревичъ не /былъ въ этомъ вино-
ватъ. Но недовольство возрастало, а казаки думали
о гблодающихъ женахъ и дѣтяхъ. . .
—
Чегонесдѣлаетъказакъ за царское спасибо?—
самодовольно ухмылялось тупое и низкое началь-„
ство.
Встрѣча была роскошная, и цесаревичъ еще
разъ убѣдился, что всѣ его очень любятъ, что въ
Россіи повсюду царитъ довольство и даже богат­
ство.
Казаки были такъ прекрасно обмундированы,
такъ восторженно кричали „ура“, красивыя ка­
зачки подносили цвѣты, а казачата пѣли народный,
гимнъ и скакали на лошадяхъ, стоя на головахъ.
О засухѣ, о голодѣ не говорилъ никто... Какъ
всегда было, начиная съ глубокой древности, сат­
рапы обманывали будущаго русскаго царя, устраи­
вая для него веселыя комедіи, въ которыхъ роль

актеровъ игралъ голодный народъ, наряженный
въ убог іе лохмотья сценическихъ королей..
Въ Оренбургѣ повторилась та же комедія.
—
Восторгъ народныхъ массъ не поддается опи-
санію,— увѣряли цесаревича губернаторы.
А свита въ одинъ голосъ повторяла:
—
Надо слиться съ народной душой, чувствовать
біеніе этихъ простыхъ сердецъ, чтобы понять ог­
ромную народную любовь и преданность гос!ударю
и его наслѣднику.
—
Добрый русскій народъ!—радостно вздыхалъ
цесаревичъ.
II уже не тянуло въ Индію, на берега Ганга и
Голубой рѣки, въ лучезарный Каиръ, къ царст-
веннымъ волнамъ синяго Нила.
Развѣ любовь родного pycdnaro народа не лу-
чезарнѣе тропйческаго солнца? Развѣ храмъ люб­
ви въ сердцахъ этихъ крестьянъ и казаковъ не
святѣе храмовъ Будды и Кришны?
А казаки и крестьяне, оторванные отъ полевыхъ
работъ, съ тоской думали, что время уходитъ и
погибнетъ послѣдній хлѣбъ и послѣднее сѣно.
А цесаревичъ ничего не зналъ.
Онъ улыбался, благодарилъ за усердіе, при­
нимала хлѣбъ-соль и подарки, и мѣха и орен-
бургскія шали, интересовался, какъ вяжется орен-
бургскій платокъ и откуда, то-есть съ какого
конца начинается вязанье...
И было дико и странно слышать эти незначи­
тельные вопросы въ странѣ, гдѣ царили отчая-
Hie и голодъ...
—
Ваше высочество, вы теперь убѣдились въ
чувствахъ войскъ,— твердили наслѣднику.
—
Очень радъ,— милостиво улыбался наказнрй
атаманъ казачьихъ войскъ.
Всѣ были довольны... И не думали о томъ, ка»
кая буря зрѣетъ въ народныхъ сердцахъ...
Вѣдь недаромъ Буд га, познакомившись съ бѣд-
ствіями человечества, со страданіями, голодомъ и
смертью, отказался отъ царскаго вѣнца.
Благодаря проѣзду цесаревича, голодъ дошелъ до
того, что у ж е скрывать нельзя было, и зимою прави­
тельство ассигновало мйлліонъ рублей на помощь
голодающему казачьему населенію Степного края...
139

Съ пріѣздомъ цесаревича въГатчинѣ всѣ ожи­
вились, слушая е го безконечные разсказы, раз-
сматривая привезенныя имъ вещи, дивныя созда-
нія экзотическаго восточнаго творчества...
Цесаревичъ разсказывалъ объ яркомъ солнцѣ и
безмятежномъ синемъ небѣ, о цвѣтахъ, похожихъ
на птицъ и отдыхаюіцихъ гигантскихъ мотыль-
ковъ, о птицахъ и мотылькахъ, похожихъ на цвѣ-
ты, о пальмовыхъ рощахъ и огнедышащихъ го-
рахъ, о сосновыхъ лѣсахъ дикой Сибири, о па-
мятникахъ великаго прошлаго въ Египтѣ, о ми-
стическихъ тайнахъ Индіи, о безстрастіи Китая и
жизнерадостной Японіи...
—
Дикіе фанатики... Чуть не убили тебя, до.
рогой!— возмущалась мать.— Тыне чувствуешь боли?
—
О, нѣтъ, мама! Это единичный случай. Н о я
совсѣмъ здоровъ. Зато какъ я былъ вознагра-
жденъ сочувствіемъ всего японскаго народа, пріѣз-
домъ его величества японскаго императора на мой
фрегатъ въ К обе, выраженіями безграничной лю­
бви сибиряковъ! Прочитайте, мама, стихи, кото­
рые мнѣ подносили въ Сибири. Тамъ холодный
край, но теплыя сердца.
Онъпротянулъ имПератрицѣ нисколько листковъ
тщательными почерками исписанной бумаги...
—
Я принесъ вамъ показать, мама!.. Вотъ что
пишутъ буряты...
Могущественной имперін
Неблагомыслящіе глупцы
На берегу широкой рѣки
Предпочитаютъ вонючій колодезь...
—
Это, мама, они о политическихъ ссыльныхъ,
живущихъ по Ленѣ и Енисею...
—
Какіе милые, преданные эти буряты!.. Это
XXIII.

люди, вродѣ китайцевъ или японцевъ, правда?—
спрашивала царица.
—
Похожи, но не совсѣмъ. А татары, мама,
какъ меня приняли!.. И было странно даже ви-
дѣть потомковъ Чингисъ-хана на колѣняхъ предъ
царевичемъ той Россіи, которую они когда-то
сдѣлали своей вотчиной... А вотъ, мама, еще ад-
ресъ отъ уссурійскихъ крестьянъ... Хотите, я проч­
ту вамъ?
„ Наипресвѣтлѣйшій, державнѣйшій Н аслѣд-
никъ, Государь Цесаревичъ, любвеобильнѣйшій
другъ человѣчества...“
—
„ Другъ человѣчества“! Какъ это мило ска­
зано!—воскликнула царица.—Да, да, именно, мы
друзья человѣчества, и эти добрые крестьяне насъ
понимаютъ...
—
„Выражаемъ тебѣ народное чувство... По
вѣрѣ, чувству, по крови и духу, по плоти и при-
родѣ, по Кресту и Евангелію, по святой присягѣ
нашей жизни принадлежать вашей богоназначен-
ной, подобно-ангельской, богопомазанной, предна­
значенной Богомъ державной монаршей милости"...
—
Какая прелесть!— восторгалась княжна Ксе-
нія.—Эти добрые русскіе крестьяне!
— А въ Японіи, мама, шинтоисты обожаютъ
императора. Они кланяются солнцу на небѣ и царю
на землѣ... Онъ—сынъ солнца...— И поэтому, гово ­
рятъ, тамъ устои крѣпки... Но я закончу чтеніе:
„А посему даемъ обѣтъ быть вашими вѣрными
рабами - и просимъ не оставить насъ монаршей
милостью“...
—
Прелесть! А кстати, Никъ, ты долженъ по­
слать подарокъ великому русскому поэту Апол­
ло ну Майкову. Онъ написалъ прелестные стихи,
когда тебя ранили въ Отсу... Скажи ихъ, Ксаня...
Ты помнишь на-память...
Княж на , сбиваясь, начала говорить вымученныя,
бездарны я и надуманныя строфы, написанныя Май-
ковымъ явно для полученія монаршей благодар­
ности:
.Царственный юноша, дважды спасенный!
Явленъ двукраты Руси умиленной
Божія Промысла щитъ надъ тобой...*
—
Двукраты,—перебилъ цесаревичъ...—-Эго на-
141

поминаетъ оды Державина... Читай дальше, Ксаня..-
Очень красиво... Я тронуть...
—
Хорошо... слушай внимательно...
..Вихремъ промчалася вѣсть громовая,
Скрытое пламя въ сердцахъ зажигая,
Въ общемъ порывѣ къ молитвѣ святой...
Съ этой молитвой всей русской землей, |
Всѣми сердами ты глубже усвоенъ.
Шествуй же въ путь свой, и бодръ и спокоенъ,
Чистъ передъ Богомъ и свѣтелъ душой“...
—
Чистъ передъ Богомъ!... Какъ хорошо!..
Конечно, мама, это стыдно, что я не поблагодарилъ.
Я пошлю часы съ брилліантами и своимъ вензе-
лемъ. Хорошо?
—
Нѣтъ, лучше булавку. У него есть часы отъ
папа!...— посовѣтовала царица.
—
И Апухтину бы надо...— всгіомнилъ цесаре­
вичъ.— И онъ мнѣ стихи прислалъ... Вотъ они... Я
вамъ три строки прочту:
.. .„Жизнь предъ тобой вновьразстелется въ свѣтломъ
просторѣ...
. .. Много въ немъ мѣста для подвиговъ смѣлыхъ, сво-
бодныхъ,
Много и мыслей опасныхъ, и камней подводныхъ...
Я твой хранитель, я буду незримо съ тобою,
Бѣлыми крыльями черныя думы покрою!“
—
Ну, эти „черныя думы“ мнѣ не нравятся...
Это скрытый намекъ,— недо вольно поморщилась
царица.— У Майкова лучше. Молитвы народа... Какъ
это красиво. З а тебя пламенно молилась Россія...
И сколько писали газеты о сочувствіи... о народ-
номъ восторгѣ въ мѣстахъ Россіи, гдѣ ты про-
ѣзжалъ!..
Царица не знала, что статьи „о народномъ
восторгѣ, о подъемѣ патріотическихъ чувствъ“
были написаны по приказу губернаторовъ, исправ-
никовъ, охранныхъ отдѣленій, чТобы этимъ на-
глымъ обманомъ угодить царской семьѣ. Не
думала она и о томъ, что некогда русскому
народу молиться за незнакомаго человѣка, у него
есть свои печали, о которыхъ нѣтъ времени по­
молиться Богу...
Наивные, не знаюшіе жизни, царь, царица и
наслѣдникъ вѣрили всякой лжи, потому что вы­
росли въ этой атмосферѣ лжи, лести и обмановъ,
142

143
стѣною отгородившихъ ихъ престолъ отъ зрѣли-
ща страданій и настояіцихъ чувствъ народа....
Горизонтъ уже былъ покрытъ мрачными туча­
ми... Собиралась гроза... А они ничего не замѣ-
чали...
Александръ прекрасно зналъ, что Матильда п у ­
тешествовала съ цесаревичемъ, что она теперь въ
Петербургѣ, и что наслѣдникъ престола любитъ
ее по-прежнему.
Тѣмъ не менѣе онъ опять заговорилъ о женить-
бѣ на Алисѣ Гессенской.
—
Нѣтъ, папа... Я не женюсь...
—
Я заставлю тебя... Ты обязанъ жениться на
ней... Это рѣшено, и нарушить слово я не могу,
если не хочу вызвать войны съ Германіей.
—
Папа, вы не спросили меня, когда давали сло­
во. Но если вы будете настаивать, то я вамъ ска­
жу одно...
Цесаревичъ умолкъ.
—
Договаривай, — приказать царь.
—
Хорошо, я вамъ скажу, что я многому на­
учился на Востокѣ и прежде всего буддійскому
презрѣнію къ благамъ земли и къ жизни...
Конечно, цесаревичъ говорилъ неправду. Онъ
любилъ жизнь и власть, мечталъ о томъ времени,
когда будетъ дѣлать все, что захочетъ, оставшись
хозяиномъ обширной русской земли
Оні лю-
бйлъ наслажденія зёмли и проводилъ дни и ночи
у Матильды среди цвѣтовъ и поцѣлуевъ...
Но онъ хотѣлъ напугать царя, который ему
ві
ІЪ.
удалось цесаревичу прекрасно.
Царь больше не заговаривалъ о бракѣ...

XXIV".
Осенью 1894 года Александръ III опасно забо-
лѣлъ.
Придворные лейбъ-медики посовѣтовали у ско­
рить отъѣздъ въ Ливадію, надѣясь, что воздухъ
крымскихъ горъ благотворно отразится на здо-
ровьи царя.
Но царь хирѣлъ, сердце его плохо работало, и
близость смерти была очевидна.
Императрица и дѣти проводили цѣлые дни у его
изголовья,' и маленькій Миша въ своей печали
позабылъ даже про парады, которыми бредилъ, и
про бѣлыхъ слоновъ и обезьянокъ счастья.
Цесаревичъ вынужденъ былъ разстаться съ Ма­
тильдой. Она осталась въ Петербургѣ въ то
время, какъ онъ находился въ Крыму...
Лучи осенняго солнца вливались въ окно уми-
равшаго царя... Вдали шумѣлъ морской прибой, а
подъ окнами цвѣли ярко красцыя канны и позд-
нія осеннія розы,— любимые цвѣты Александра III.
Цвѣли послѣднимъ цвѣтомъ осенніе цвѣты, па*
дали пожелтѣвшіе листья съ чинаръ и кипарисовъ,
а въ царской спальнѣ рядомъ съ природой дого­
рала жизнь человѣка, имѣвшаго страшную власть
надъ огромной страной и милліонами людей...
И онъ такъ же долженъ былъ умереть, какъ всѣ
люди, отойти въ землю и все оставить и превра­
титься въ ничтожный пепелъ...
А на ' фонѣ синяго неба рисовались силуэты
крымскихъ горъ, покрытыхъ розовато - бѣлымъ
сверкающимъ снѣгомъ.
II казалось царю, что горы смѣются надъ его
бренностью смѣхомъ нетлѣнной каменной вѣчности.
„Хоть бы я пирамиду построилъ, какъ Хеопсъ!“—
думалъ царь и въ тоскѣ катался по постели.

145
„Умру я, и рухнетъ мое зданіе самодержавія,
которое я строилъ всю жизнь... Никъ—слабый,
безвольный человѣкъ».
Царь искалъ утѣшенія въ религіи, еженедѣль-
но говѣлъ, и ему казалось, что принятіе Святыхъ
Таинъ поддерживаетъ его готовое ежеминутно оста­
новиться сердце.
—
Слушайте, докторъ, вы должны сказать мнѣ
правду. Я царь, я долженъ устроить дѣла госу­
дарства. Не скрывайте ничего. Долго ли я еще
проживу? — спросилъ онъ у Захарьина.
— Я не имѣю права скрывать, сознавая долгъ
вашего величества предъ имперіей. Не больше мѣ-
сяца, ваше величество.
У Александра забилось сердце.
—
Мѣсяцъ? Всего мѣсяцъ еще остается жить!
Скорѣй, скорѣй уходите и пошлите мнѣ сына...
Странное смиреніе, покорность судьбѣ воцари­
лись въ душѣ обреченнаго царя. Но и теперь без-
воліе было чуждо его натурѣ. Онъ рѣшилъ устрб*
ить все, что находилъ необходимымъ для бла­
га династіи.
— Никъ, я умираю, черезъ мѣсяцъ ты будешь
царемъ...
—
О, что вы! Не говорите такъ, государь, — отв!>
тилъ цесаревичъ, и слезы полились изъ его глазъ
свѣтлой рѣкой.
Онъ нѣжно поцѣловалъ руку отца
Можетъ
быть, первый разъ ъ ъ жизни онъ почувствовалъ
нѣжность къ этому суровому человѣку, умѣвше-
му таить въ глубинѣ сердца и ненависть, и лю­
бо вь и сдерживать ихъ проявленія.
■— Н адо смотрѣть правдѣ прямо въ глаза. Д а , я
скоро умру, и медики не скрываютъ этого. И вотъ,
Никъ, ради блага Россіи и династіи я обращаюсь
къ т ебѣ съ послѣдней просьбой...
Царь остановился и протянулъ рукз^ къ графи­
ну съ водой. Цесаревичъ посгіѣшилъ налить воды
въ хрустальный стаканъ и подалъ царю, весь дро­
жа отъ волненія.
Онъ угадалъ, чего потребуетъ умирающій отецъ.
—
Ты долженъ жениться на той, которую я из-
бралъ тебѣ. Эта принцесса — самая подходящая для
тебя жена. О на—умная, сильная дѣвушка. Ты най-
10

/
дешь въ ней опору для своихъ нравственныхъ
силъ.
—
Папа, я люблю другую... Пусть Г еоргій цар-
ствуетъ...
— Георгій? Но онъ боленъ чахоткой.
—
Тогда пусть тронъ достанется Михаилу... Ма­
ма будетъ регентшей... А я уѣду въ Индію и же­
нюсь на женщинѣ, которую люблю.
Царь безсильно опустился на подушки.
—
Ты убьешь отца, Николай, своимъ упор-
ствомъ,—закричала императрица, вбѣгая въ спаль­
ню изъ сосѣдней комнаты.— Я все слышала...
.
Въ глубинѣ души она страстно желала быть р е­
гентшей, править Россіей. Но не смѣла этого по­
казать и не противорѣчила мужу.
На другой день царь возобновилъ разговоръ
и настоятельно потребовалъ, чтобы бракосочетаніе
состоялось до его смерти.
—
Я умру спокойно. Только такимъ путемъ
можно закрѣпить союзъ съ Англіей и Германией,—
твердилъ онъ.
Министры, придворные, дипломаты и свяіцен-
никъ убѣждали наследника исполнить предсмерт-
.
ную волю отца.
У цесаревича разрывалось сердце.
Матильда писала ему страстныя письма, у в е ­
ряя, что не переживетъ его женитьбы.
А отецъ умолялъ жениться, и нерѣшитель-
иость цесаревича вредно отражалась на его здо-
ровьи.
Если бы Александръ III могъ предвидѣть бу­
дущее, онъ бы не настаивалъ.
Но онъ настоялъ. Цесаревичъ, наконецъ, далъ
согласіе къ восторгу царя, который горячо бла-
годарилъ его, называя сына спасителемъ Россіи.
Марія Ѳедоровна, полная честолюбивыхъ за-
мысловъ, пыталась протестовать, но надъ нею тя-
готѣла рука царскихъ братьевъ, Сергѣя и Влади-
міра.
Сергѣй хочетъ женить Николая на сестрѣ жены.
A Владиміръ мечтаетъ о престолѣ.
тІто, если она лишить Ника престола и вдругъ
этимъ погубитъ себя, потому что Сергѣй и Вла-
диміръ отберутъ тронъ у малолѣтняго Михаила?ч

147
Къ тому-же царь, понимавшій св о ю честолюби­
вую жену, чтобы положить предѣлъ ея интри-
гамъ заявилъ, что назначить регентомъ Влади-
міра, если цесаревичъ Николай отречется отъ пре­
стола.
Маріи Ѳеодоровнѣ пришлось молить цесаревича
исполнить волю умирающаго отца, и происки ея
были смяты желѣзной рукой Александра III.
Но она пламенно возненавидела будущую жену
своего сьша и рѣшила отомстить Гессенской
принцессѣ, которая отняла у нея власть.
Въ виду болѣзни царя помолвка состоялась
въ Ливадіи, и принцесса Алиса прибыла для этого
въ Россію.
Матильда поспѣшно пріѣхала въ Ялту.
Цесаревичъ не гтринялъ ея, но потомъ ему ста­
ло жаль ее, и онъ навѣстилъ ее въ ея виллѣ.
В сѣ надежды Матильды на морганатическій бракъ
съ русскцмъ царемъ, на судьбу Екатерины I, же­
ны Петра Великаго, рухнули. Она невыразимо
злилась, но цесаревичъ принялъ ея злобу за рев­
ность.
—
Ты не женишься, ты не смѣешь!—кричалй
Матильда.
Втайнѣ она надѣялась, что слабый Никъ ей
уступить и разойдется съ невѣстои, увидѣвъ ее
и подпавъ подъ власть ея граціозныхъ чаръ.
Но цесаревичъ проявить несвойственную ему,
удивившую ее твердость.
—
Поздно, Матильда,— грустно отвѣтиль онъ.— Я
! долженъ жениться. Моя невѣста находится въ Ли­
вадии, отецъ ее сильно полюбилъ, и весь міръ офи­
циально увѣдомленъ о помолвкѣ: Я не простой
смертный, и не могу порвать такъ легко взятыя
на себя обязательства, потому что съ моимъ бракомъ
связаны вопросы о войнѣ и мирѣ, о судьбахъ на-
родовъ...
II цесаревичъ наивно вѣрилъ въ эту иллюзію,
хотя исторія на каждомъ шагу доказываетъ, что
жизнь народовъ нисколько не связана съ частной
жизнью царей.
Но цесаревичу была незнакомафилософія исто
ріи,

148
А въ эту минуту онъ думалъ только о томъ, что
вскорѣ свадьба, что во дворцѣ ждетъ нелюбимая
невѣста, a здѣсь передъ нимъ страстно любимая
подруга юности, его первая любовь...
Онъ порывисто сжалъ Матильду въ объятіяхъ,
и кругіныя слезы полились изъ его глазъ.
—
О, Матильда, съ какой радостью я бросилъ бы
тронъ и ушелъ съ тобой на берега лазореваго
Ганга, къ страннымъ дравидамъ или въ Каиръ,гдѣ
блещутъ своей вѣчностью пирамиды фараоновъ!..
Но я не могу... Отецъ умираетъ, и воля умираю-
щаго для меня священна... Но мы не разстанемся,
мы никогда не разстанемся, ты по-прежнему бу­
дешь со мной...
Александръ III не дождался свадьбы своего сына.
Онъ умеръ 20-го октября за три недѣли до бра-
косочетанія сына, оплакиваемый своей семьей.
А 14-го ноября1894 года императоръ НиколайII
стоялъ подь вѣнцомъ съ принцессой Алисой.
Оба они были грустны. Алиса знала, что Нико­
лай любитъ другую, что она ему навязана въ жены.
А Николай думалъ о томъ, что теперь долженъ
привыкнуть къ нежеланной женѣ, жить съ нею,
имѣть отъ нея дѣтей не любя...
Романъ юности кончился и казался теперь да­
лекой печальной пѣсныо оставленнаго подъ жар-
кимъ радостнымъ солнцемъ мистической Индіи
бумеланга...

Издательство „ВОЛЯ“
Москва, Большая Дмитровка, 26.
1) Н. Марксь и Ф. Энгепьсъ. Коммуни-
с т и ч е с к і й м а н и ф е с т ъ .....................................—
р. 30
2) Что такое всеобщее, прямое, рав­
ное и тайное избирательное право —
„
30
3) Чего хотятъ соціалъ -революціон.
(Программа партіи с.-р
. ) .......................... —
„30
4) Чего хотятъ соціалъ -демократы
(Программа гіартіи с.-д .)
.
.
.
.
.
—
„15
5) Н. Новиковъ. Политически! _катехи -
зисъ свободнаго русскаго народа .
—
„25
6) Б.R.Плккнинъ.Что такое соціализмъ —
„
30
7)Б.Кронинъ. Чему учитъ насъ рус-
—
с к а я р е в о л ю ц і я . ............................................... —
„25
8)'Поль Луи. Пролетаріатъ и государ­
с т в е н н ы й с т р о й ............................................... —
„30
9) Проф.Рейі<есбергъ.Соціализмъ и анар-
х и з м ъ ......................................................................... —
„30
10) П.Лафаргъ.Историческій идеализмъ
и м а т е р і а л и з м ъ ............................................... —
„
30
11)Л.Гурьевъ. Либерализмъ
и содіа-
лизмъ...
—
„25
12)Его-же. Утопія большевиковъ . . .
—
„25
13) П. Индреевъ. Гибель (Что ждетъ
Р о с с і ю ) ....................................................
—
„20
14)Н.Новиковъ. Свобода гражданъ и
дисциплина республиканской арміи —
„
30
15) Б.Кронинъ. Какъ поступить съ зем­
л е й ( З е м л я — н а р о д у ) ..................................... —
„25
16) Л.Н.Толстой.Безсмысленныя мечтанія—
„
20
17)I.Я.Ртищевъ. Царь не отъ Бога
(Правда, украденная попами) . . .
—
„25
18) Его-же. Кто изъ насъ буржуй
.
.
—
„
30
19) М. Гу—въ.Почемудорожаетъ жизнь —
„
30
20) Его-же. Другъ народа гражданинъ
А. Ѳ.Керенскій.Слова идѣла . .
—
„40
2.1)МаріяЕвгеньева. Новгородское вѣче
(Гізъ исторіирусск. народоправства) —
„40
22) Ея-же. Я к об и н с кій к л у б ъ ...........................—
„40
23)
„
Домъ Романовыхъ (Очерки
по русско й исторіи)
1g—

24) П. Яндреевъ идр. Монархія или рес­
публика? ...................................................— р . 26 к.
25) Н. Пскольдовъ. Правда о Николаѣ
Рома но вѣ . .......................................... —
„
25„
2 6 ) Пл. Демидовъ.ИзмѣнникиР о с сіи .
—
25„
27) О.Сперанскій. За кулисами русскаго
Д в о р а ..................................................................................—
„25„
28) П. Ковапевекій. Гришка Распутинъ .
—
»25 „
2 9 ) Дни революціи (Памятка народу).
—
„30
30 ) И. Нерадовъ. Красный адмиралъ
(Разсказъ-быльизъреволюціи1905г.)
—
„
25 ,,
31) Его-же. Король-провокаторовъ. Раз-
с к а з ъ ..............................................
.
—
„25„
3 2 ) Его-же. Синіе палачи(жандармы) .
—
„25„
33) Марія Евгеньева. Джузеппе Гарибаль­
ди ................................................................
—
„30»
34) Ея-же. Борьба за з е м л ю .............. —
,30,
35) Роза Розоцвѣтова. Какъ царь Никола
лишился престола (сказка въ стихахъ) — „15,,
36) В. Каратыгинъ. Про царя и про ца­
рицу и про честную вдовицу (сказ­
ка въ с т и х а х ъ ) ................................ —
,,20„
37) Гр. Грай. Сказка про Кольку-Кабат-
чика, Прошку-Меньшевика и Прош-
ку -Б о л ьш е ви ка .................................... —
„25„
ПЕЧАТАЮТСЯ:
38) Штериъ. Государство будуіцаго.
39) Либкнехтъ. Отецъ соц- .дем. (Воспомвнанія о Карлѣ Марксѣ).
40) А, Овтровцовъ. Послѣдніе иогикано стараго строя.
41) Нерадовъ. Царскіе застѣнкп.
„
Тайны черной сотня.
„
Революціонерка-страдалііца.
42) Гидальго. Какъ Николай Второй управлл.ть страной (въ
стихахъ).
43) Марія Евгеньева. Любовники Екатерины.
44) Ея-же . Романъ цееаревича. Большой романъ изъ жизни Ни­
колая II.
45) Ея-же . Духовенство. Повѣсть.
46) П. Ордыноиій. Кровавый тронь. Ромашъ.
47) Арбснинъ. Черный старецъ. Романъ.
48)
„
Тайны чернаго автомобиля.
49} Г. Батревъ. Тайна Миха'йловскаго замка (ІІавелъ Задушенный)
Съ требованіями обращаться: Москва, Издательство „ВОЛЯ “
В. Дмитровка, ‘26.
Книги высылаются съ яаложениымъ іілатежомъ только по
полученія Vs стоимости заказа. -
Кыипсыраюідіе на 2 руб. о
йодіе за, пересылку не платятъ,

□
О
о
Ж.Ленотръ.
о
—
»---------------
—
о
□
'и
а
а
□
п
0
о
1
ПДРИЖЪ
I
Î
РЪ дни
S
I
О
П
■ваиншаь
ШНМ
т ІІІМИ I
мм
ЯШ
■■!!!
М
■■ ЙШВ
ж*й
^
РL/I І^ЛIHIM
II IIl/l
о
D
IРЕВОЛЮЦІИ.,
В
H
а
(Премировано
ФРАНЦУЗСКОЙ АКЯДЕМІЕЙ.)
Я
D
Я'
О
о Содержаніе: У Робеспьера.— Тюпьери. — Аббат- §
а ство. — Салоиъ госпожи Ропанъ. — Три дня Шар- []
О потты Корд?.—У Дантона. — Клубъ Якобинцевъ.—
§
О
Клубъ Кордельеровъ. — Консьержи,
й
ü
□
п
Я РПЛЙФП ІШІПРФПШІПВЯШІПА UOiïQÏÏÎQ ü
Богато шшщрмнш изданіе.
L|it<a 2 p. 50 k.
Ц Duly 1 II ЫЛШЬТПШШШ ИШШВ.
а
ВВа
Ви
□
□
S
_
Û
^
g
п
О
п
0
I
О
I
0
j
О
}
СКЛАДѴИЗДАНІЯ:
D
Москва, Б. Дмитровка, 26. Издательство „ВІОЛ ЯМ
п
0
2«
«а
напараапаапапаапртшппойпаапаапопаоапш“
.
:u L.IJU-JLULIіі.
lLji.l
. ГI .;1!i

Федоръ Головнинъ.
и
I.
Богато иллюстрированное
изданіе.
Цѣш2р,50к,
агу
о
СКЛАДЪ ИЗДАНІЯ:
Москва, Большая Дмитровка, 2С.
Издательство „ВОЛЯ“'.

■VVWVWVVVVVWWVVWVVVWVVVVVB
ИЗДАТЕЛЬСТВО
„ВОЛЯ“
Москва, Б. Дмитровка 26.
Телефонъ 27-96 .