Луиджи Анолли
Психология
культуры

Psicologia
délia cultura
Luigi Anolli
il Mulino

Луиджи Анолли
Психология
культуры
Гуманитарный центр
Харьков, 2016

Автор вступительной статьи
кандидат филологических наук
А. А. Киселева
(Институт Прикладной Психологии)
Луиджи Анолли. Психология культуры/ Пер. с итал. - X.: Изд-во
Гуманитарный Центр/ Ю. С. Вовк, 20i6. - 480 с.
Невидимая реальность, в которую мы целиком погружены, вторая
натура, система убеждений, символов, практик и ценностей: культура
придает форму и содержание нашему существованию с помощью
невероятного переплетения различий, понять и преодолеть которые — это важная
когнитивная и эмотивная задача для каждого из нас. Культура — это не
территория. Скорее, это граница, и она по своей сути является
организованной системой различий. Это область сложных междисциплинарных
исследований. В этой книге автор рассматривает захватывающий
обширный мир культуры с новой теоретической точки зрения, подчеркивая ее
двойственную (внешнюю и внутреннюю) природу.
Эта книга будет полезна не только специалистам и студентам,
изучающим культуру и психологию, но и всем тем, кто на разных уровнях
нуждается в подходящем инструменте для всестороннего понимания
сегодняшнего необъятного, разнообразного, переменчивого и часто драматичного
мультикультурального общества.
Invisible reality, which we are immersed to, the second nature, system of
beliefs, symbols, practices and values: culture gives the shape and content to
our existence with the help of the unimaginable interweaving of differences.
To understand and to overcome them is an important cognitive and emotive
task for each of us. Culture is not the territory. It is rather the border and, in
essence, it is organized by the system of differences. This is the area of complex
interdisciplinary researches. In this book the author considers an exciting vast
world of culture from the new theoretical point of view emphasizing its dual
(external and internal) nature.
This book will be useful not only for specialists and students who study
culture and psychology, but for all those who, at different levels, need an
appropriate instrument for the detailed comprehension of an immense, various
and changeable and often dramatic multicultural society.
ISBN 88-15-09672-8 (итал.) © Société éditrice il Mulino, Bologna, 2004
ISBN 978-617-7022-84-7 © «Гуманитарный центр», перевод
на русский язык, оформление, 201б

Содержание
Вступительная статья
А. А. Киселева. Культура: барьер или трамплин? 11
Введение 13
Глава 1. Культура как активный агент медиации, конструкции
и участия 19
1.1. Краткий экскурс в историю 20
1.2. Культура «извне» и «изнутри» 26
1.2.1. Кросскультурная психология 28
1.2.2. Культуральная психология 31
1.2.3. Русская культурно-историческая школа 33
1.2.4. Этнокультурные формы психологии 35
1.3. Культура как синтез «извне/изнутри» 36
1.4. Культура как посредник 41
1.4.1. Культуральные артефакты 42
1.4.2. Культура как опосредованное действие 44
1.4.3. Культура как конфигурация практик 45
1.5. Культура как социальная конструкция 47
1.5.1. Социокультурный конструкционизм 47
1.5.2. Динамический ситуационизм 50
1.6. Культура как участие 52
1.7. Культуральная динамика 56
1.7.1. Социокультурный дарвинизм и культуральная динамика 56
1.7.2. Культурный обмен 58
1.8. Заключительные рассуждения 60
Глава 2. Между природой и культурой 62
2.1. Философская точка зрения на дилемму «природа-культура» 63
2.1.1. Превосходство природы над культурой 63
2.1.2. Превосходство культуры над природой 64
2.1.3. Взаимозависимость между природой и культурой 66
2.2. Экология и культура 67
2.3. Поведенческая генетика 70
2.3.1. Корреляция генотип-среда и взаимодействие «генотип х среда» 71

2.3.2. Метод близнецов и метод усыновления 74
2.4. Геномика и поведение 77
2.5. Эволюция и культура 80
2.5.1. Механизмы и процессы биологической эволюции 80
2.5.2. Культура и группы крови 85
2.6. Между отбором и обучением 87
2.6.1. Неодарвинистские врожденные идеи 87
2.6.2. Гены - альтруисты или эгоисты? Меметика 88
2.6.3. Тренировка и пластичность нервной системы 91
2.6.4. Эпигенез и факторы окружающей среды 92
2.6.5. Коэволюция между биологией и культурой 94
2.7. Заключительные рассуждения 95
Глава 3. Филогенетическое происхождение культуры 97
3.1. Происхождение человеческого вида 98
3.1.1. Возникновение гоминидов 98
3.1.2. Возникновение рода Человека 103
3.1.3. Теория канделябра или африканская Ева? 107
3.1.4. Существуют ли человеческие расы? 109
3.2. От протокультуры к культуре 112
3.3. Предпосылки культуры 116
3.3.1. Общие предпосылки культуры 116
3.3.2. Появление земледелия 122
3.4. Происхождение языка 124
3.5. Есть ли культура у высших приматов? 131
3.5.1. Отчистки картофеля к использованию инструментов 132
3.5.2. Системы коммуникации высших приматов 133
3.5.3. Способны ли высшие приматы выучить язык? 136
3.5.4. Высшие приматы имеют «модель психического состояния»? 138
3.6. Заключительные рассуждения 139
Глава 4. Развитие культуры у ребенка 141
4.1. Врожденная способность 142
4.1.1. Навык восприятия 143
4.1.2. Социальный навык 146
4.2. Культуральная система «взрослый-ребенок» 149
4.2.1. Создание условий взаимного согласия 150
4.2.2. Культуральный механизм имитации 151
4.2.3. Взрослый как «структура поддержки» 152
4.3. Появление интенциональности и зарождение культуры 154
4.3.1. Основные точки зрения 154

4.3.2. «Переломный момент» девяти месяцев 155
4.3.3. Дейктические жесты (просительные и утвердительные) 159
4.4. Модель психического состояния человека 161
4.4.1. Главные точки зрения 161
4.4.2. Желания, убеждения и ложные убеждения 164
4.4.3. Модель психического состояния человека и развитие культуральных навыков 167
4.5. Передача, интернализация или «присвоение» культуры 169
4.6. Родительская забота и культура 171
4.7. Заключительные рассуждения 178
Глава 5. Познание, мышление и культура iei
5.1. Знание и культура как подход 182
5.1.1. Культура как подход 182
5.1.2. Холистический и аналитический подходы 184
5.2. Система позитивных и негативных убеждений 187
5.3. Культуральные модели и распространенное познание 191
5.3.1. Культуральные модели 192
5.3.2. Разделенное познание 196
5.4. Культуральные особенности в процессах познания 197
5.4.1. Специфические ментальные навыки 197
5.4.2. Когнитивные стили 198
5.5. Категоризация 199
5.5.1. Природные категории 200
5.5.2. Радиальные категории 205
5.5.3. Пищевые категории и культура 206
5.5.4. Функциональные категории и индуктивные процессы 208
5.6. Культуральные формы в инференции 210
5.6.1. Индуктивное суждение 210
5.6.2. Дедуктивное суждение 214
5.7. Обыденное познание 217
5.7.1. Познание в повседневных контекстах 218
5.7.2. Повседневная математика 219
5.8. Заключительные рассуждения 221
Глава 6. ЯЗЫК, Коммуникация И Культура 223
6.1. Культура как сигнификация и производство смысла 224
6.1.1. Культура как процесс сигнификации 225
6.1.2. Пластичность значения 228
6.1.3. Значение как осмысление опыта 230
6.2. Язык и культура 232
6.2.1. Универсалистская теория языка 232

6.2.2. Теория лингвистической относительности: гипотеза Сепира-Уорфа 236
6.2.3. «Пересмотр» теории лингвистической относительности 238
6.3. Культура и нарратив 246
6.3.1. Логико-научное мышление и нарративное мышление 246
6.3.2. Свойства нарратива 248
6.3.3. Понимание и инференция в процессах нарратива 250
6.4. Невербальная коммуникация и культура 253
6.4.1. Контекст и время в невербальной коммуникации 255
6.4.2. Культуральное разнообразие в невербальной коммуникации 257
6.4.3. Разговор и культура 260
6.5. Заключительные рассуждения 262
Глава 7. Эмоции, чувства и культура..
7.1. От возбуждения к оценке 265
7.2. Эволюция, оценка и социальное конструирование эмоций 268
7.3. Культура и эмотивная семантика 271
7.3.1. Эмотивная лексика 271
7.3.2. Категории эмоций и культуральная вариативность эмотивной семантики .. 275
7.3.3. Стабильность эмотивной семантики : 280
7.4. Культура как эмоциональное фокусирование 284
7.5. Проявление эмоций 288
7.5.1. «Программа выражений лица» 288
7.5.2. Гипотеза универсальности проявлений эмоций на лице 293
7.5.3. Влияние культуры на проявление эмоций 297
7.6. Заключительные рассуждения 301
Глава 8. Ценности, «Я» и личность
8.1. Ценности и культура 303
8.1.1. Структура ценностей согласно Шварцу 304
8.1.2. Модель Хофстеде 306
8.2. Индивидуализм и коллективизм 309
8.2.1. Горизонтальное и вертикальное общество 309
8.2.2. Ценности индивидуализма и коллективизма 311
8.2.3. Идиоцентрическая и аллоцентрическая концепция 313
8.2.4. Границы различий между индивидуализмом и коллективизмом 315
8.3. Мораль и культура 315
8.3.1. Статическая концепция морали 316
8.3.2. Моральный абсолютизм 318
8.3.3. Динамическая концепция морали и моральный релятивизм 320
8.3.4. Моральный плюрализм 322
8.3.5. Мораль, основанная на долге, и мораль, основанная на правах 324

8.3.6. Случай с женским обрезанием 325
8.4. Контроль между автономией и гармонией 326
8.4.1. Осуществление контроля 327
8.4.2. Мишень контроля 329
8.5. Независимое и взаимозависимое «Я» 331
8.5.1. Независимое «Я» 332
8.5.2. Взаимозависимое «Я» 334
8.5.3. Границы концепции «Я» (независимого и взаимозависимого) 337
8.6. Культуральный конструкт личности 338
8.6.1. От черт личности к интеракционизму 338
8.6.2. Так называемая «аборигенная личность» 340
8.7. Заключительные рассуждения 341
Глава 9. Группы, социальное поведение и организация здз
9.1. Групповые отношения и социальная идентичность 344
9.1.1. Между своей и чужой группами 345
8.1.2. Социальная идентичность и самооценка 346
9.1.3. Культуральные стереотипы и контрстереотипы 349
9.2. Социальная справедливость и культура 353
9.2.1. Справедливость в распределении благ 354
9.2.2. Процедурная справедливость 356
9.2.3. Ретрибутивная справедливость 358
9.2.4. Реакции на несправедливость 359
9.2.5. Некоторые актуальные соображения 360
9.3. Структура семьи и культура 361
9.4. Организационная культура 372
9.4.1. Лидерство и стили управления 373
9.4.2. Принятие решений 374
9.5. Конфликт, переговоры и культура 376
9.5.1. Решение конфликтов 378
9.5.2. Стратегии переговоров и культура 381
9.6. Заключительные рассуждения 382
Глава 10. Культура, здоровье и субъективное благополучие 384
10.1. От Крепелина к культурной экологии психического здоровья 385
10.1.1. Идеология «психической болезни» 385
10.1.2. Культуральный подход к психическим расстройствам 387
10.2. Культуральное разнообразие психопатологических синдромов. 390
10.2.1. Специфические культуральные синдромы в психопатологии 391
10.2.2. Культуральные различия в основных клинических синдромах 392
10.3. Аккультурационный стресс 394

10.3.1. Факторы стресса в процессе аккультурации 396
10.3.2. Копинг-стратегии и процесс культуральной адаптации 397
10.3.3. Социальная поддержка и культуральный тренинг 399
10.4. Культура и клинический диагноз 400
10.4.1. Клинический этноцентризм 400
10.4.2. Систематические искажения и культуральная эквивалентность
в клинических тестах 401
10.5. Культура и лечение психических расстройств 403
10.5.1. От психотропных лекарств до психотерапии «найкан» 404
10.5.2. Мультикультуральный клинический тренинг 407
10.6. Культура и субъективное благополучие 407
10.6.1. Социально-экономические условия субъективного благополучия 408
10.6.2. Психологические факторы субъективного благополучия 410
10.7. Заключительные рассуждения 415
Глава И. Культуральное разнообразие и мультикультуральная
ИДеНТИЧНОСТЬ 417
11.1. Культуры между макро и микро 419
11.1.1. Уровни распределения культуры 419
11.1.2. Между глобальной ойкуменой и локальными сообществами 421
11.2. Культуральное разнообразие 423
11.2.1. Психология культуральных пределов 424
11.2.2. Причины культурального разнообразия 428
11.3. Мультикультуральная идентичность 430
11.3.1. Мультикультуральное мышление 431
11.3.2. Креолизация культуральной идентичности 433
11.4. Межкультуральное пространство и аккультурация 436
11.4.1. Процесс аккультурации 437
11.4.2. Референтные модели 439
11.5. Межкультуральные пути 443
11.5.1. Предпосылки для аккультурации 443
11.5.2. Пути аккультурации 444
11.5.3. Подход креолизации 447
11.5.4. Межкультуральное пространство и стратегии идентичности 449
11.5.5. Факторы фасилитации межкультуральных связей 451
11.6. Заключительные рассуждения 452
Литература 454

A.A. Киселева
Культура: барьер или трамплин?
Тема «культуры» крайне актуальна в настоящий момент. В
последнее время глобальный мир все меньше поддается ручному управлению
отдельных лидеров или давлению «сильных государств». Мы -
свидетели обратного: мы видим протест против искусственных ограничений,
неестественности, неэкологичности жизни общества, народов, государств.
Мы наблюдаем и участвуем в «перекосах», вызванных неумением и
игнорированием устоев жизни людей, поддержкой их «сродного»
экологичного поведения, к которому они максимально готовы в силу того, что
жили и умеют так жить издавна. Поэтому разобраться в этой проблеме
крайне важно и своевременно. Нарушение этого природного хода
событий порождает негативные последствия, беды и даже катаклизмы.
Многое из того, что мы наблюдаем в массовом поведении людей -
лишь внешние проявления их ценностной основы, и привычек
«бытовать», вести определенный уклад и порядок. Причины их поведения
коренятся далеко не в самом поведении, а в устойчивых привычках
чувствовать, думать, реагировать, воспринимать, интерпретировать,
принимать решения, взаимодействовать и строить экономический
обмен с другими - то есть в том, что называется культурой.
Поэтому вопрос о том, каким образом представители разных культур могут
сосуществовать - совсем не тривиальный. Как мы должны относиться
к отличиям от других: это нормально? Это надо изучать? Это нужно
изменить? Это нужно учитывать? Это нужно подавлять? Из этого
необходимо извлекать выгоду?
Культуральный подход* утверждает однозначно - все, что нас
окружает, - это культура. Мы живем в среде, которую формируем
и которая одновременно формирует нас. Это - постоянный процесс,
который происходит через формирование значений. Мы находимся
в системе артефактов, вещей, значений, которые фактически задают
наше поведение, а смена или пересмотр этих значений приводит
к смене самой системы вещей и порядка. Игнорировать, переделывать
или как-то влиять на устои - затратно и мало результативно.
Признание культуральной природы поведения человека требует
понимания причин, оснований, ценностей и настойчиво приводит к
необходимости изучать систему значений, которыми руководствуется человек.
В лингвистике хорошо известны такие понятия, как «картина
мира», «образ мира»**, «субъективная система значений»***, которые как
* Гирц К. Интерпретация культур.-М., 2004.
" Колшанский Г. В. Объективная картина мира в познании и языке.-М.: Наука, 1990.
"* Петренко В. Ф.. Психосемантика сознания. М.-1988.

12 психология культуры
раз обозначают систему значений, ключевых понятий, связанных в
иерархию и систему приоритетов при восприятии мира.
Культура закреплена в системе значений и реализуется через нее.
Другими словами, участники культуры интерпретируют, оценивают,
означивают происходящее, и реализуют свой смысл и идентичность
с помощью этой системы значений. Поэтому, в определенном смысле,
их поведение и выводы предписаны культурой, в которой они живут.
Данные различных наблюдений и исследований* указывают на
существование духовной потребности, которая направляет
поведение человека к реализации высших духовных устремлений. Культура,
а именно - ее система значений, может способствовать или, напротив,
препятствовать реализации высших устремлений, служить
своеобразным трамплином или - напротив. Репрессивная система значений
блокирует реализацию внутренних устремлений и, как следствие,
подавляет и капсулирует самую валентную энергию людей - энергию
самореализации. Подавленные, энергетически валентные устремления
находят выход в других, но уже менее естественных и даже
противоестественных формах, захватывая нереализованные потребности
других участников культуры. Такая, уже не естественная, реализация
проявляется в экспансии, агрессии, насилии, подавлении, включая
дополнительных участников. Таким образом, культура своей системой
значений формирует предпосылки для проявлений зла, и зло становится
столь же закономерным, как и все другие культуральные проявления.
И поэтому часто мы просто не в состоянии его предотвратить, потому
что находимся в той же культурной среде, в той же системе значений,
которая создает предпосылки того, что нам не нравится, и от чего мы,
возможно, страдаем.
Вот почему, на наш взгляд, так важно хорошо знать, изучать,
принимать культуру, именно она объясняет события настоящего и
формирует будущее. Развитие и обогащение системы значений понятиями,
способствующими легитимной реализации человека в рамках
культуры, поможет людям обретать идентичность и реализовать свои
духовные потребности в рамках культуры.
Кандидат филологических наук
Киселева Анна Аркадьевна
Институт Прикладной Психологии, г. Харьков
14 марта 20i6 г.
* Гирц К. Интерпретация культур.- М., 2004-
Спилка Б., Лэдд К.. Психология молитвы.- «Гуманитарный центр».-Харьков, 2015.
Фрезер Док. Дж. Золотая ветвь, исследование магии и религии.-М.: Политиздат, 1980.
Эммонс Р. Психология высших устремлений. Мотивация и духовность личности.- М.,
2004-

Введение
На сегодняшний день в мире существует свыше пяти тысяч языков,
и как минимум столько же соответствующих культур. Это -
необъятная, разнообразная, хаотичная, полная возможностей и подвохов, во
многом противоречивая, в чем-то - непостижимая, текучая панорама
в постоянном водовороте становления. С каждым днем эта панорама
становится все сложнее из-за роста миграционных потоков с юга на
север и с востока на запад, отчего социальные условия во многих
странах становятся нестабильными и непредсказуемыми, а их привычные
порядки и культуральная «архитектура» - преображаются. Достаточно
вспомнить драматичность, которая стала свойственна термину
«культура» после il сентября 2001 года, когда крушение
Башен-близнецов в Нью-Йорке стало символом борьбы между культурами, а также
между интересами и ценностями, которые они представляют. Эта
драматичность лишь подтвердилась и марта 2004 года кровопролитием
в Мадриде.
Если концепт культуры - ключевой для существования человека
(без культуры сегодня человек бы попросту не выжил), и если культура
придает форму и смысл людям, где бы они ни находились, его
трудно укротить и заключить в единую согласованную теоретическую сеть.
Наравне с концептом коммуникации или эмоции, концепт культуры
также подвержен теоретической и методологической деконструкции.
Мы так привыкли жить нашим собственным культуральным
способом, что мы считаем его «естественным», очевидным, самим
собой разумеющимся, как будто он - универсален. Фактически, каждая
культура склонна помещать себя в центр мира и считать себя мерилом
оценки и измерения всех остальных культур. В этом смысле, сам смысл
«культура» - от латинского colère - отсылает к концепту
«культивировать»: это совокупность значений, знаний и убеждений, ценностей
и желаний, эмоций и чувств, практик и процедур, которые присваивает
себе человек, «культивируя себя» в определенном окружении. В
итоге человек воспринимает это окружение за весь мир. Из этой почвы
вырастает этноцентризм как психическая предрасположенность
считать собственный культуральный подход единственно правильным,
самым эффективным и удовлетворительным в управлении проблемами
в жизни человека - и, конечно, самым надежным.
Общая цель этой книги - предложить набор теоретических
инструментов, которые помогут понять процессы культуры в целом и
повысить уровень осознания своей и чужих культур. Базовая идея книги
заключается в том, что человек осознанно, критически познает
собственную культуру, и способен осознавать и познавать и другие культуры

14 психология культуры
тоже. Обратное также справедливо. Такое восприятие также позволяет
лучше управлять эмоциональным поведением в нестабильных,
запутанных, противоречивых и контрастирующих культуральных рамках.
Культура несет огромную ответственность в жизни людей,
предоставляя в их распоряжение системы убеждений и значений, созвездия
ценностей и совокупности практик, которые придают их
существованию форму и смысл. Как бы то ни было, недостаточно просто в общих
чертах говорить о важности культуры в жизни людей и обществ.
Необходимо заглянуть внутрь культуральных инструментов, деконстру-
ировать их процессы и разобрать механизмы, чтобы затем заново их
собрать и объяснить.
Культура постоянно связана с различиями, контрастами и
конфликтами. Она тянется вдоль границ и пределов с другими
культурами; однако обычно речь идет об изменчивых границах и пределах,
которые находятся в непрерывном движении. В центре каждой культуры
все другое, незнакомое считается враждебным или чуждым.
Несмотря на ключевую роль культуры в жизни каждого из нас,
научное исследование культуры осуществили совсем недавно.
Антропология - это дисциплина, которая сначала (во второй половине 19 века)
посвятила себя пониманию людей путем изучения народов, обществ
и культур. Наряду с антропологией, другие специфические
дисциплины - например, социология, лингвистика, педагогика, генетика -
недавно приступили к анализу и пониманию культуральных феноменов
и процессов.
В свою очередь, психология обрела в лице Фрейда и Выготского
выдающихся первопроходцев, которые заинтересовались связями между
мышлением и культурой. Как бы то ни было, лишь после пятидесятых
психология начала систематически изучать культуральные процессы,
заняв две разные позиции. С одной стороны, мы имеем межкульту-
ральную психологию, которая придерживается точки зрения «извне»,
считая культуру переменной, которая практически не зависит от
человека, и изучая сходства и различия между разными культурами,
чтобы выделить универсальные аспекты. С другой стороны, есть куль-
туральная психология, которая придерживается точки зрения
«изнутри» и изучила каждую культуру как уникальное и четкое выражение
существования человека, чтобы выделить специфические особенности
разных культуральных форм. Между двумя этими психологическими
точками зрения в прошлом шли ожесточенные споры.
Цель этой книги - принять новый подход, который объединил бы
взгляды на культуру «извне» и «изнутри». Отправная точка - это
двойственная природа культуры, которая находится «извне», в разных
институциональных и социальных проявлениях, и одновременно -
«внутри» человека, придавая форму его мыслям и убеждениям, эмоциям

ВВЕДЕНИЕ 15
и ожиданиям, ценностям и желаниям. По этой причине я выбрал
название психология культуры - как сигнал о преодолении обеих точек
зрения, которых до этого момента придерживались в психологии.
Такой выбор привел к иной установке в осуществлении моей
задачи. На самом деле, такая формулировка не имеет соответствий ни
в итальянской, ни в англосаксонской литературе. Первый вопрос,
который я задал себе, был таким: «Каким образом у человечества и у
человека появилась культура?» Здесь подразумевается, что культура не
существовала всегда, с самого начала эволюции человекоподобных
приматов. Также подразумевается, что новорожденный рождается
лишь как биологический организм, и лишь впоследствии он
становится субъектом культуры. Второй вопрос касался качеств и способов,
которыми культура придает форму психологическому поведению людей,
и в то же время он учел процессы, с помощью которых люди в роли
активных действующих лиц создают, возобновляют и меняют культуру,
к которой они принадлежат.
Зарождение культуры в человечестве и в человеке - это тема
первой части этой книги (первые четыре главы). В них я вначале
предлагаю исторический и теоретический обзор темы, а затем рассматриваю
анализ отношений между природой и культурой с философской,
биологической и психологической точек зрения. После этого я перехожу
к изучению филогенезиса культуры и предлагаю объяснение, почему
культура - это исключительное свойство, присущее только человеку,
и почему высшие приматы не имеют символической культуры.
Аналогичным образом, в следующей главе я рассматриваю онтогенез
культуры у ребенка, чтобы выделить этапы, процессы и инструменты,
которые позволяют малышу усвоить культуру и участвовать в ней.
На основе этого, во второй части книги (с пятой по девятую главу)
я анализирую разные психологические функции, связанные с
культурой. Прежде всего, я рассматриваю тему знаний, убеждений и
категоризации реальности (ментальные модели), рассуждения и мышления
(индукция и инференция), а также - вычислительных операций
(математика). Затем я перехожу к изучению сигнификации (в производстве
и разделении значений), лингвистической и экстралингвистической
коммуникации, а также - к разговору и нарративу как
автобиографических способов рассказать о собственном опыте. Следующая глава
сосредоточена на эмоциях и чувствах. В этой области, после
краткого теоретического обзора, я перехожу к изучению эмоциональной
семантики в связи с культурой (эмоциональные лексика и категории),
концептом эмоционального фокусирования (эмоциональный стиль),
культуральными вариациями эмоциональных выражений (лицо,
голос, позы и т.д.). Предмет анализа в восьмой главе - это ценности и их
разные культуральные разновидности; в частности, рассматриваются

1 б психология культуры
индивидуализм и коллективизм, отношения между моралью и
культурой (статическая и динамическая мораль), независимым и зависимым
«Я». Также проводится культуральный анализ конструкта личности.
В девятой главе я изучаю некоторые социальные аспекты поведения
человека в связи с культурой. В связи с этим проведен анализ
отношений между определенными группами и социальной и культураль-
ной идентичностью (особое внимание уделяется стереотипам и
этноцентризму), феномена социальной справедливости (справедливость
в распределении благ, процессуальная справедливость, ретрибутив-
ная справедливость), структуры семейной группы и ее конфигурации
в связи с культурой, а также организационных процессов (лидерство,
принятие решений, конфликт и переговоры).
В последней части книги (ю и п главах) я изложил несколько
возможных способов применения психологии культуры. В этой
книге я прежде всего изучил психопатологические формы человеческого
поведения: их появление, клинический диагноз и терапию в разных
культурах (обратив особое внимание на аккультурационный стресс).
Я также рассмотрел психологию субъективного благополучия как
психологического состояния, которое значительным образом
формируется культуральными процессами и зависит от них (например,
американский и японский путь к счастью). В последней главе проанализированы
отношения между разными культурами. В такой обстановке появляется
особенно много пространства для изучения культуральных различий
и способов их преодоления, мультикультурального мышления и меж-
культурального пространства, сравнивая психологию культуральных
границ и аккультурации, мульти- и межкультуральные процессы муль-
тикультурализма (особое внимание стоит уделить креолизации).
Хотя в этой книге я изложил множество аспектов психологии
культуры, ее едва ли можно считать завершенной, поскольку, например,
в ней не рассматриваются аспекты методов изучения культуральных
процессов и феноменов. С другой стороны, изучение таких методов -
настолько масштабная задача, что ему следует посвятить отдельную
книгу. Также в этой книге я не рассмотрел специфическое содержание
культуры, например, место обитания, питание, медицинские
практики, политические системы и так далее.
Несмотря на эти ограничения, эта работа делает значимый вклад
в познание современной картины наук о культуре, поскольку в ней
представлена информация, которая сегодня находится в нашем
распоряжении, и поскольку здесь я предлагаю инновационный подход к
изучению этой темы. Благодаря такому теоретическому подходу я смог
вспомнить различные категории и многочисленные психологические
модели, которые усвоил когда-то, и я смог понять, что каждое из них -
это проявление определенного культурального подхода.

ВВЕДЕНИЕ 17
Общая, социальная, клиническая, прикладная психология или
психология развития - все они не могут не быть культуральными,
поскольку культура становится эпистемологическим «горизонтом»
смысла и методологическим способом научных исследований в целом,
и психологических исследований - в частности. Ни одно стремление
создать «универсальную психологию», применимую ко всем без
исключения людям, не может не столкнуться с исследованием культуры
(а вернее - культур).
Психология культуры никого не оставит равнодушным: ее
исследование не может быть «стерильным» и нейтральным. Она
накладывает на исследователей гражданский и социальный долг, поскольку
подразумевает некий идеологический порядок. Полная дилемм по
своей природе (например, дилемма равноправия и различий),
психология культуры вынуждает каждого решить и выбрать, на чьей
стороне быть.
Несколько терминологических уточнений. Я выбрал термины
культура и культуралъныи вместо этнос и этнографический, поскольку
последние термины больше связаны с антропологией и социологией.
Следуя указаниям Каджицибаси и других ученых, я ввел выражение
мажоритарный мир вместо третьего мира, поскольку оно менее
оценочное и более точное с точки зрения демографии.
Ни одна работа (и, тем более, работа подобная моей) не
появляется случайно, внезапно, сама по себе. Я начал заниматься культурой,
когда углублял свой научный интерес к коммуникации, деятельности
человека, которая неизменно формируется культурой и в то же
время - является ее формирующим фактором. Невозможно изучать
коммуникацию, не изучая при этом культуру, и наоборот. Я начал читать
курс культуральной психологии (сегодня - психологии культуры)
в 2002 году. С тех пор я переводил различные межкультуральные
исследования, связанные с разговором и эмоциями.
Все мои инициативы привлекли определенное количество
молодых ученых, которым было интересно изучать различные темы
психологии культуры. Благодаря их энтузиазму, преданности делу, а также
их интеллекту мы вместе проделали большую работу, пополнив
знания в этой области науки.
Наконец, благодарности. Прежде всего, я хочу поблагодарить Ма-
урицио Фризину за контроль источников. Также я хочу поблагодарить
Марчелло Мортильяро и Валентино Цурлони как «первых читателей»
этой работы за их ценные предложения. Особую благодарность хочу
выразить своим коллегам: Роберто Коломбо, преподавателю биологии
Католического университета, и Тельмо Пьевани, преподавателю
генетической эпистемологии в университете Милан-Бикокка, за их ценные
подсказки ко 2 и з главам.

18 психология культуры
И в последнюю, но не в наименее значимую, очередь, хочу
выразить свою особую благодарность Фонду «Пьеры, Пьетро и Джованни
Ферреро» из Альбы (Кунео) за эффективную поддержку моей научной
деятельности в эти годы.
Эта книга не просто стала для меня ответственным заданием - она
дала мне возможность учиться и критически размышлять. Судить о ее
успешности могут мои коллеги, студенты и преподаватели. Я надеюсь,
что эта книга сможет стать полезным и эффективным инструментом
для лучшего понимания инструментов и процессов,
функционирующих в каждой культуре, а также - создать лучшие условия для
взаимного признания, понимания и уважения, для более зрелого и
цивилизованного мультикультурального сосуществования, для формирования
более развитых форм глобального гуманизма.
Л. А

Культура как
активный агент
медиации,
конструкции
и участия
В этой главе после краткого исторического обзора культуры как
объекта междисциплинарных исследований мы рассмотрим
проблему определения культуры с позиции психологии, исследуя,
в первую очередь, разные ключевые теоретические подходы, с
помощью которых можно прийти к пониманию культуральных
феноменов. Здесь в игру вступают не только теоретические, но и
методологические вопросы. После этого мы проанализируем
ключевые понятия, лежащие в основе конструкции любой
человеческой культуры, и обратим особое внимание на понятия медиации
в культуральных процессах, конструкции этих процессов и участия
в их управлении и распределении. В заключение мы рассмотрим
культуральную динамику, уделив особое внимание механизмам
культуральных изменений.
Культура - это самый важный результат человеческой
деятельности, обусловленный эволюцией и историей человечества. Она
возникла относительно недавно в процессе биологической эволюции
человека как вида (смотрите 2 главу), она проявляется в развитии отдельного
человека с самого его рождения (смотрите з главу). Культура
постепенно возникла в процессе эволюции человека как вида и шаг за шагом
развивается в индивидуальной истории каждого человека, и это
превращает ее в «естественную» и неизбежную реальность.
На самом деле, людям очень трудно осмыслить концепт культуры.
Мы, как рыбы в воде, не предрасположены «видеть» культуру, потому
что это - среда, в которой мы живем. Это - невидимая среда, в которую

20 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
Культура
как подход
целиком, не отдавая себе в этом отчета, погружен каждый из
нас (по Мантовани, 1998). Как таковая, культура - это
прозрачная реальность, поскольку мы смотрим на мир и на
все происходящее сквозь нее, считая, что все это
«объективно» по своей сути и конфигурации, потому что мы воспринимаем все
это прямо и непосредственно. Поэтому мы не отдаем себе отчета в том,
что мы, напротив, смотрим на мир, принимая определенную позицию
и специфическую точку зрения, которой и является наша культура.
В прошлом, согласно самым первым определениям, культуру
считали «социальным наследием общества» (Линтон), «человеческой
частью окружающей среды» (Херсковиц) и «памятью общества» (Клак-
хон). Она была для человека неким внешним «объективным»
горизонтом, обрамлением, в котором происходили его действия и
взаимодействие с другими людьми. Однако, на самом деле, культуру также можно
понимать и как внутреннее измерение человека, неотъемлемую часть
его «Я», основу для его поведения.
Культура - это объект изучения для многих научных дисциплин,
от антропологии и до социологии, педагогики, лингвистики.
Справедливо (и желательно), чтобы в отношении культуры психологическая
наука также демонстрировала конкретность собственных
экспериментальных знаний и теоретических соображений. В частности,
психология культуры может поспособствовать пониманию важных
явлений, которые сегодня пронизывают жизнь наших обществ и само наше
существование. На самом деле, вопрос культуры стал ключевым из-за
постоянно растущих миграционных потоков - с юга на север и с
востока на запад. Существование таких потоков приводит к определению
мультикультуральных социальных контекстов, в которых
одновременно взаимодействуют люди, принадлежащие к разным культурам.
Потому необходимо понять, что же такое культура в целом, и что такое
культура в частном случае, а также - разобраться в психических
процессах, которые ее составляют и питают.
1.1. Краткий экскурс в историю
Лишь недавно психология выделила значительное количество
ресурсов на изучение культуры. За весомым исключением Фрейда с его
психоанализом и Выготского с русской культурно-исторической школой,
психология обратилась к осмыслению культуры лишь во второй половине
двадцатого века. До этого момента культура была предметом изучения,
прежде всего, антропологии и считалась автономной наукой, которая
предлагала исследовать людей глобально на эмпирическом и
теоретическом уровне, в отличие от систематического анализа общества и культур.

КРАТКИЙ ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ 21
Необходимость продолжать именно такой тип исследований
возникла одновременно с возникновением Société des Observateurs de
l'homme* в Париже в 1799 году, целью которого было «наблюдать за
человечеством» и сравнивать различия, обращая особое внимание на
изучение так называемых «примитивных» существ, чтобы постичь
человеческую природу. Однако это общество оказалось лишь краткой
прелюдией, потому что проект подошел к концу из-за утверждения,
согласно которому «дикарь» считался дегенеративным и ущербным
существом, некультурным и нецивилизованным, и был явным примером
первородного греха.
Необходимо взглянуть на вторую половину девятнадцатого века,
чтобы увидеть, как в Англии возобновились (а, фактически,
зародились) антропологические исследования в работах
Тайлора (1832-1917)» который считал антрополо- От человека
гию «наукой о примитивных обществах». В 1871 году примитивного...
он определил культуру (или цивилизацию) как I
«единое целое, которое включает в себя познания, убеждения,
искусство, мораль, право и остальные способности и привычки, которые
обретает человек, являясь членом общества. Согласно такой точке
зрения, культура находится повсюду в этом мире. Она представляет собой
проявление общественной жизни человека в целом, а также -
наследие, передаваемое из поколения в поколение, подверженное
процессам роста и аккумуляции, и принадлежащее целому народу.
Что касается процесса аккумуляции, то все культуры находятся на
разных этапах собственной, индивидуальной, эволюции (например,
анимизм - это один из этапов верований, который предшествует
религии), и они могут сохранять в себе «пережитки» (то есть, остатки
предыдущих культуральных эпох). В частности, Тайлор считает культуру
«примитивных» народов пережитком первых этапов культуральной
эволюции человечества. Анализ пережитков был проведен с помощью
сравнительного метода, чтобы определить систематические границы
между разными культурами или разными культуральными стадиями
и отследить их прогресс.
Антропологический эволюционизм (или викторианский, так как
он развился во время правления в Англии королевы Виктории),
предложенный Тайлором, затем подхватил Фрэзер (i854-i94i)> который в
своей работе «Золотая ветвь», написанной в 1890 году, выделил концепт
«хода человеческой мысли» - начиная с магии, продолжая религией
и завершая наукой. Этой точке зрения присуща идея «прогресса»,
перехода от одного этапа к другому согласно процессу линейного развития.
* Société des Observateurs de l'homme - фр. Общество наблюдателей за человеком.
Французское ученое общество, сформированное в 1799 году. Прекратило свое существование
в i8o4 году. (прим. перев.)

22 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
...к человеку
цивилизованному
В США Морган (i8i8-i88i) положил начало антропологии своим
исследованием американских индейцев (в частности, ирокезов), в
котором он обратил внимание, прежде всего, на изучение систем родства.
Начиная с различия между кровными родственниками (связанными
кровными узами) и близкими родственниками (связь с которыми
устанавливается путем брака), Морган отметил, что ирокезы использовали
классификационную систему, на основе которой кровные
родственники по боковой линии не отличались на терминологическом уровне
от прямых родственников (например, брата отца тоже называли
«отец»). И, наоборот, в европейских народах преобладает
описательная система родства, в которой кровные родственники по боковой
линии отличаются от прямых родственников. Переход от
классификационной системы (типичной для «примитивных»
обществ) к описательной (типичной для
цивилизованных обществ), наряду с другими
прогрессивными изменениями в культуральной эволюции,
заставил Моргана заговорить об этнических периодах: диком,
варварском и цивилизованном.
Боас (1856-1942) - это одна из самых выдающихся фигур в
американской антропологии, а его работа символизирует фундаментальное
развитие представленных ранее антропологических исследований.
Прежде всего, он предложил понимать различие между людьми
и группами людей, разделяя их не по расовым признакам, а согласно
культуральным процессам. Фактически, каждая культура - уникальна
и эксклюзивна в своем общем строении. Для исследования
существуют культуры, а не культура. Здесь действует партикуляристское
восприятие, которое в разных частных случаях отдает предпочтение
точке зрения отдельной культуры. На самом деле, каждая культура
представляет собой оригинальную общность, которая содержится в самой
себе.
Таким образом, возникает понятие
культурального релятивизма, которое заставило Боа-
са отказаться от ограничений эволюционистской
антропологии и сравнительного метода, который
применяли до него. Ведь настаивать на том, что определенный культу-
ральный феномен одинаково независимо развивается в разных
обществах,- это все равно, что доказывать, что он обязан свои развитием
неким общим причинам. Наоборот, Боас предлагает индуктивный
и интенсивный полевой метод, который подразумевает прямое,
аналитическое кропотливое наблюдение за всеми культуральными
феноменами. Он также утверждает, что ученый должен учить язык в
среде применения, а не обращаться к местным «информаторам». Особое
внимание уделяется осмыслению исторических процессов, которые
От культурального
релятивизма...

КРАТКИЙ ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ 23
привели к определенной культуральной конфигурации (исторический
партикуляризм).
Отталкиваясь от различия, которое провел Дильтей между
«науками о природе» (Naturwissenschaften) и «науками о духе»
(Geistewissenschaften), Боас выводит на первый план идиографическое
знание как фокусное понимание ограниченной культуральной среды,
характерное для наук о духе, оставляя на втором плане номотетиче-
ское знание, которое исследует универсальные законы и типично для
наук о природе. Примером использования такого метода является
исследование церемонии потлача у квакиутл - племени американских
индейцев Северо-Тихоокеанских территорий. Речь идет о
демонстративном ритуале, в ходе которого разрушают много предметов
престижного имущества. В этом разрушительном соревновании кроется способ
укрепить собственное социальное положение и подтвердить
собственный престиж.
Антропология развивалась в различных направлениях во Франции
(благодаря таким выдающимся фигурам, как Дюркгейм, Леви-Брюль,
ван Геннеп, Маусе) и Германии (с концепцией «культурного круга» -
Kulturkreis - то есть, комплекса разнородных черт, сосуществующих
в определенной географической местности; примером является
тотемный круг). Однако поляк Малиновский (1884-1942) открыл новое
направление в антропологии, основанное на подходе
функционализма. До сих пор известны его полевые исследова-
...к функционализму
ния в Новой Гвинее и на островах Тробриан, где
он впервые применил метод включенного
наблюдения (то есть, процедуры, в которой наблюдатель перенимает
точку зрения и видение мира местных людей благодаря систематическому
участию в их жизни) и этнографии (описание систем жизни данного
общества, составленное на основе протоколов, собранных
непосредственно во время исследования).
В книге 1922 года «Аргонавты западной части Тихого океана»
Малиновский углубился в церемонию кула, которая заключалась в
необычном процессе кругового обмена между жителями группы
изолированных островов. Среди жителей этих островов циркулировали
предметы двух типов: ожерелья из красных ракушек (сулава) и
браслеты из белых ракушек (мвали). Су лава передавались по часовой
стрелке, а мвали - против часовой, отчего ожерелье можно было обменять
только на браслет, и наоборот. Предметы непрерывно циркулировали
по кругу во время периодических визитов друг к другу жителей
разных островов, и потому они не оставались в руках владельцев
подолгу. Во время таких церемониальных визитов также происходил обмен
и другими «мирскими» предметами (гимвали). Основываясь на круге
кула, Малиновский смог глобально проиллюстрировать жизнь тро-

24 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
брианцев. На самом же деле, понимание этого феномена неизбежно
заставляет нас размышлять и над другими взаимосвязанными,
неотъемлемыми от контекста аспектами. Такое понимание подразумевает
единый взгляд (холизм). К тому же, Малиновский со всей
очевидностью демонстрирует функциональную ценность различных
взаимосвязанных между собой элементов, поскольку каждый из них выполняет
функцию по сохранению и усилению связей между людьми и группами
(функционализм).. Разнообразные феномены культуры
гармонизируются между собой, чтобы сформировать сбалансированную систему,
которая не исчезает со временем. Гораздо активнее обсуждается
теория потребностей, разработанная Малиновским - то есть, теория
биологической природы, на которую культура реагирует созданием
особых институтов.
«Психологическое измерение» культуры было предметом
изучения с самого начала, поскольку Тайлор и Фрэзер обращались к нему,
чтобы объяснить магическое мышление, а Леви-Брюль ввел категорию
«первобытное мышление». Как бы то ни было, именно Фрейд (1856-
!939) в своей работе «Тотем и табу», написанной в 1913 году, открыто
предложил психологический подход к интерпретации происхождения
и эволюции цивилизации (культуры). Следуя позиции психоанализа,
он оттолкнулся от гипотезы о первобытной толпе, в которой отец имел
абсолютную власть над женщинами, матерями его потомства.
Восстание детей против отца-тирана, его убийство, последующая его
идеализация и навязанный запрет на распоряжение женщинами группы - все
это составляло для Фрейда начальные акты [становления] культуры.
Последний акт символизирует решение Эдипова конфликта, который
является важнейшим понятием в психоаналитической теории.
Действительно, идеализация отца и запрет на женщин из собственной
группы лежат в основе тотемизма с одной стороны, и инцеста - с
другой, обязывая членов группы к экзогамии (мы подробнее обсудим
экзогамию и эндогамию в g главе). Фрейд продолжил работу над
психологией культуры, изучая психологию масс, трудности цивилизации
и религии. Эта громада вкладов стала предпосылкой для
психоаналитической антропологии, в рамках которой предлагается изучать
культуральные феномены с теоретической точки зрения
психоанализа. Юнг, Рохейм, Лэйард, Деверо, помимо всех прочих, расширили
область исследований и предоставили интересные модели для
понимания культуральных процессов.
Начиная с двадцатых годов, после распространения научной
психологии по всем направлениям и областям (школа
Гештальт-психологии, бихевиоризм, психометрия и т.д.) и все того же психоанализа,
антропология больше не могла не учитывать психологические
категории. Особое внимание уделяли исследованию связей между лично-

КРАТКИЙ ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ 25
стью и культурой, которым посвятили свою работу многие ученые,
например, Бенедикт (со своим понятием моделей культуры), Кардинер
(с теорией базовой личности), Мид (с анализом подросткового
возраста и сексуальности), Бейтсон (с углубленным изучением отношенче-
ских игр). В тридцатых годах в России Выготский (1896-1934)
разработал оригинальную психологическую позицию, которая открыла путь
для так называемой русской культурно-исторической школы. Он
положил начало развитию когнитивных компетенций человека, которые
находятся под значительным влиянием культуральных условий и
формируются ими (смотрите далее).
Во второй половине двадцатого века антропологические
изыскания шли все дальше, отчасти также благодаря значительному вкладу
социологии и культуральной психологии. В обла-
Структурализм.
сти антропологии Леви-Стросс, основываясь на
лингвистике де Соссюра и Пражского
лингвистического кружка, предложил структуралистскую концепцию, согласно
которой каждая культура является единой системой, состоящей из
формальных, неизменных элементов. Эти элементы связаны с
определенным классом феноменов/объектов, которые можно различить между
собой по их расположению и связям. Невозможно постичь отдельные
культуры, не сославшись на культуру, которая считается наследием
человечества, и из которой эти культуры черпают [вдохновение] в
процессе создания собственных конкретных моделей. Культуральную
эволюцию больше не объясняют, ссылаясь на интенциональность и
планирование у людей - вместо этого, используют логику и способность
к изменению, характерные для системы. Эти последние качества
объективно принадлежат структурам в культуре и сами по себе не зависят
от людей; даже наоборот - они остаются фундаментально
неосознанными {структурное подсознание).
В последнее время значительное развитие получила сначала
когнитивная антропология, которая подчеркивает важность
когнитивных процессов в формировании и эволюции
любой культуральной формы (в разработке
Д'Андрада, 1995)» а затем - интерпретатив-
ная антропология, разработанная в работах
1973 и 1983 годов Гирцем. Культура воспринимается как текст и как
система значений, в которую погружены люди. Таким образом,
открывается путь к полному развитию психологии культуры, поскольку
категории, необходимые для понимания культуры, относятся также
и к психологии.
и интерпретативная
антропология

26 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
1.2. Культура «извне» и «изнутри»
В области психологии культуры мы отталкиваемся от вопроса
о том, как возможно понять (любую) культуру с психологической
точки зрения. Такого осмысления можно добиться, следуя двум главным
направлениям: «вне» исследуемой культуры и «в» ней. Ссылаясь на
лингвистическое различие, введенное Пайком в 1967 году, два этих
направления называются этическим и эмическим. Этический (от
суффикса в термине «фонетический») обозначает, что разница в
звучании между двумя словами не приводит к разнице в значении.
Например, в итальянском языке велярный носовой звук [п] в словах [banco]
и [апсога] звучит не так, как зубной носовой звук [п] во [freno], но
носители итальянского языка считают оба звука одной и той же фонемой.
Следовательно, такое фонетическое различие не может производить
разных значений, так, как в английском, где велярный носовой звук
[п] в слове [thing], по мнению носителей языка, отличается от зубного
носового звука [п] в слове [thin]. И наоборот, эмический (от
суффикса в слове «фонелшческш/») указывает, что различие в звучании двух
слов создает различие в значении в одном языке, а в другом - нет.
Например, в итальянском языке звуки [1] и [г] воспринимаются как
разные фонемы, и потому они создают разные значения в словах [гапе]
и [lane], но эти звуки не создают различий в значении в японском
языке, и носители японского языка считают эти звуки одной и той же
фонемой.
С этической точки зрения, можно исследовать данную культуру
извне, принимая независимую позицию относительно культуры и изу-
______—I чая ее с помощью «этической решетки» универсаль-
Культура извне ных свойств, которые часто используются в сравни-
или... тельных исследованиях при одновременном изучении
1 разных культур (по Ингиллери, 1994)- Используя
различие между номотетическим и идиографическим, предложенное
Виндельбандом в 1894 году, с этой точки зрения, номотетический
метод преобладает в исследовании общих законов, действительных на
транскультуральном уровне. Цель заключается в том, чтобы понять
и определить «человеческую природу», общую для всех людей,
независимо от культуры, к которой они принадлежат. Следовательно,
стоит обратиться к процедурам «объективного» и количественного типа,
чтобы добиться «ре-конструкции» исследуемой культуры посредством
ее столкновения с другими культурами и принятия универсальных
критериев при наблюдении за сходствами и различиями. С этой целью
применяются абстрактные модели «сверху вниз». В результате,
главной функцией культуры было бы посредничество и влияние на свое
локальное проявление.

КУЛЬТУРА «ИЗВНЕ» И «ИЗНУТРИ» 27
Таблица 1.1. Синоптическая таблица главных критериев для сравнения между
этическим и эмическим подходами
Категория
Этический подход Эмический подход
Перспектива
Теория
Мышление
Ось
Цель
Установка
Критерий
Метод
Исследовательский подход
Инструменты
Контекст
Наблюдение
Репрезентативность
Обработка данных
общая
неопозитивистская
научное
парадигматическая
объяснение
логическая
опровергаемость
номотетический
нейтральный
стандартные/
количественные
контролируемый
прямое
выборка
статистическая
конкретная
конструкционистская
нарративное
синтагматическая
интерпретация
историческая
внутренняя
согласованность
идиографический
позиционированный
локальные/качественные
открытый
включенное
единичные случаи
историческая
И наоборот, с эмической точки зрения, можно исследовать
данную культуру изнутри, учитывая характерные отличия и категории,
признаваемые ее участниками, и описывая, каким способом они
придают определенные значения различным действиям.
изнутри
Здесь преобладает идиографический метод, в котором
предпочтение отдается пониманию конкретного, а не
анализу его истории. В центр внимания помещают случайные и
неповторимые формы культуральных проявлений, чтобы уловить их
уникальность и исключительность путем исследования социальных и
межличностных процессов в данном контексте. Цель заключается в том, чтобы
понять определенную культуру «с точки зрения аборигена».
Следовательно, стоит обратиться в первую очередь к качественным
процедурам анализа, которые движутся «снизу вверх» навстречу принятию
конкретных критериев, которые связаны с особыми параметрами,
действительными для данной культуры (но не обязательно
действительными для другой). Синтез различий между этическим и эмическим
подходами показан в таблице l.i.
Различие между эмическим и этическим подходами оказывает
глубокое влияние на психологическое изучение культуры, поскольку
оно приводит к двум разным установкам: кросскультурная
психология (либо транс-, кросскультурная психология (cross-cultural
psychology)), которая преимущественно следует этическому подходу,
и культурная психология (cultural psychology), которая
преимущественно придерживается эмической точки зрения.

28 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
1.2.1. Кросскультурная психология
Кросскультурная психология (либо транс- или
кросскультурная) связана с «изучением сходств и различий в индивидуальном
функционировании различных культуральных и этнических групп,
отношений между психологическими и социокультурными, экологиче-
. скими и биологическими переменными, а также
Различия и изменений, связанных с этими переменными»
универсальность (по Берри, 2002). С этой точки зрения, ключевое
■ понятие основывается на различиях, потому что
не существует двух одинаковых культур - все они систематически
отличаются друг от друга. И все же измерение различий между разными
культурами в их обращении к психическим функциям (мышлению,
речи, эмоциям и так далее) нацелено на то, чтобы доказать
существование универсальных аспектов, присущих всем людям. Здесь в игру
вступает концепция человеческой природы, подразумеваемой как
генетически врожденное, универсальное и неизменное качество,
присущее конкретному виду - то есть, человеку. Эта концепция является
главным объяснением сходств, наблюдаемых между двумя разными
культурами.
Следовательно, здесь цель - понять и оценить влияние различных
культур на человеческую природу, чтобы получить возможность
установить, какой «эффект» они оказывают на людей. Гипотеза
заключается в том, что речь идет о поверхностных вариациях (различиях),
тогда как ядро остается постоянным, общим и универсальным. Будто
культура находится «вне человека», и будто с ней можно обращаться
как с почти независимой переменной на концептуальном и
статистическом уровне. Для этого кросскультурная психология обращается
к стандартным аналитическим и количественным методам (то есть, де-
контекстуализированным, как, например, опросники, лабораторные
ситуации и так далее). Главным образом, кросскультурная психология
исследует «причинную» связь между культурой и поведением,
фокусируя внимание на обобщаемости и принимая культуру за внешнюю
«объективную» переменную, подобно биологическим переменным
(возраст, тендер и так далее).
Главные цели кросскультурной психологии в основном
заключаются в следующем: а) подтвердить общую ценность и применимость
актуальных психологических теорий и знаний в различных областях
человеческого поведения; б) исследовать другие культуры, чтобы
обнаружить возможное существование способов поведения и различий,
которых нет в собственной культуре исследователя; в этом случае речь
идет о том, чтобы отмечать различия и новшества относительно
собственного культурального опыта; в) внедрять результаты, полученные

КУЛЬТУРА «ИЗВНЕ» И «ИЗНУТРИ» 29
из кросскультурных исследований, чтобы выстраивать более
подробные и убедительные пояснительные модели. Таким образом, по
мнению Берри, появляется возможность добиться формулировки
универсальных законов в основе различных форм поведения.
♦ Кросскультурная психология предлагает различные
преимущества, например, возможность сравнивать сходства и различия разных
культур, убедиться, можно ли перенести определенные
психологические категории с одной культуры на другую, возможность углубиться
в отношения между природой и культурой в исследовании
взаимодействия «происхождение-среда» (смотрите 2 главу), а также -
возможность сократить риск этноцентризма при наблюдении, оценке и
интерпретации психологических процессов.
Помимо этих преимуществ, основные ограничения кросскультур-
ной психологии заключаются, прежде всего, в том, что культура
воспринимается как объективная и независимая перемен-
для разных культур с качественной точки зрения, а отличаются - лишь
с количественной точки зрения, отчего становится возможным и
доступным подход со стандартными методами. В реальности же не
существует ни процессов, ни инструментов, которые не были бы
подвержены культуральному влиянию и не «искажались» бы систематически
определенной культурой (по Коулу, 1996). Таким образом, возникает
риск использовать похожие психологические категории, значение
которых отличается в разных культурах, переводить понятия и
инструменты (например, опросники, тесты и так далее) из одной культуры
в другую так, будто они идентичны, не учитывать наличие культураль-
ных факторов, которые значительно влияют на изучаемое поведение,
но которые не предусмотрены в гипотезе исследования. К тому же,
в кросскультурной психологии [ученые] часто ограничиваются тем,
что составляют описательный список поверхностных сходств и
различий между разными культурами, но при этом не пытаются постичь
процессы и причины, которые приводят к этим сходствам и
различиям. Такая «музеографическая» концепция культуральных феноменов,
согласно которой они описываются сами по себе, рискует не указать ни
происхождения, ни функции таких феноменов, не говоря уже об их
положении в глобальной системе культуры.
На методологическом уровне возможно, что кросскультурное
исследование неизбежно приводит к некоторым искажениям. В
частности, ван де Вийвер в нескольких своих работах
(2001 и 2007 годов) представил три основных типа
искажения в таком виде исследования: а) искажение
Риск искажений
ная, наравне с возрастом, тендером и
социально-экономическими условиями. К тому же, она подразумевает,
что психологические процессы и механизмы одинаковы
Повторение
культуры

30 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
конструкции (когда культуральное определение конструкции или
концепции не совпадает между разными культурами, например,
конструкция сыновней любви, группы, личности, психики и так далее);
б) искажение метода (разные культуральные общества могут быть по-
разному похожи между собой в стимулах, процедурах и стилях
реакции, а могут существовать и различные окружающие условия для
применения этих стимулов, невозможность сравнения участников, разная
степень компетенции экспериментаторов и так далее); в) искажение
понятий (могут возникнуть трудности в переводе разных понятий или
новые значения, или же понятия могут оказаться непостижимыми
и неадекватными и так далее).
■ Универсализм. Кросскультурная психология косвенно
принимает точку зрения универсализма, согласно которой люди имеют
одинаковую генетически определенную человеческую природу, которая
на поверхностном уровне выражается по-разному
Универсализм
и натурализм
в разных культурах. В основе их биопсихического
единства лежат одинаковые процессы развития, и они
следуют одним и тем же принципам. Мы «находимся
внутри» натуралистической точки зрения, согласно которой
базовые психологические процессы - общие и одинаковые для всех,
врожденные на филогенетическом уровне. Они подчиняются
универсальным законам, которые не зависят от контекстов и остаются
неизменными, несмотря на культуры и методы исследования. И, все-таки,
в своем развитии и во внешних проявлениях они оказываются под
влиянием культуры.
Следовательно, цель кросскультурных исследований - понять, как
и в какой степени культура влияет на человеческую природу,
используя «объективный» подход между разными культуральными
контекстами. Таким образом, кросскультурная психология рискует понимать
культуру как сверхструктуру в отношении природы, даже без
углубления в ультра-дарвинистскую точку зрения Докинса, который
считает культуру меметической*, прямым выражением естественного
отбора (смотрите 2 главу). На самом деле, кросскультурная психология
стремится косвенно стабилизировать некий антитетический дуализм
между природой и культурой: человеческая природа была бы
уникальной, а культура создавала бы только второстепенные и поверхностные
различия.
В этой точке зрения существует опасность воспринимать
культуру как «объективную реальность», которая в состоянии моделировать
и влиять извне (под личиной независимой переменной) на проявление
* Меметика - подход к эволюционным моделям передачи информации, который
основывается на концепции мемов, рассматривающей идеи как единицы культурной информации,
распространяемые между людьми посредствомимитации, научения и др. (прим. перев.)

КУЛЬТУРА «ИЗВНЕ» И «ИЗНУТРИ» 31
психических функций в различных обществах. Здесь происходит некое
овеществление культуры, подразумеваемой как автономная и
абсолютная реальность, не зависимая от действий людей. Предложенное
Кребером в 1917 году понятие суперорганической культуры является
каноническим, поскольку оно не только выходит за пределы
органических и биологических аспектов, но и существует само по себе,
следуя собственным правилам, не подчиняясь контролю людей. Но такая
установка оказывается концептуально необоснованной и теоретически
недоказуемой, поскольку, как уже доказал Мид в 1956 году, не бывает
абстрактных культур - лишь люди из плоти и крови со своими идеями,
эмоциями, практиками и способами поведения демонстрируют
определенный способ жизни, который мы привыкли называть «культурой».
1.2.2. Культуральная психология
Культуральная психология принимает эмическую точку
зрения и считается исследованием процессов, с помощью которых
культура и психика сливаются и дополняют друг друга. Это - «исследование
всего, что люди данного общества думают (знают, желают,
чувствуют, ценят), становясь при этом членами [общества], которые активно
пользуются определенной культурой, хранят и развивают ее» (по Шве-
деру, 199Ö)- На самом деле, каждый человек погружен в культуру,
точно так же, как каждая культура проявляется в убеждениях и поведении
людей. С этой точки зрения, культуральная психология - это
«исследование роли культуры в психической жизни человеческих существ»
(по Коулу, 1996).
Ключевое понятие культуральной психологии - это
уникальность, поскольку каждая культура являет собой конкретный,
самостоятельный мир, по большей части единый, в определенной степени
согласованный. Следовательно, культура, мышление и действие считают
неразличимыми, ведь они переплетены друг с другом так, что любое
поведение неизбежно является культуральным (по Яходу, 1986). Куль-
туральные значения невозможно отделить от поведения. Они не
применяются, будто интерпретативная «рамка», к однажды совершенным
действиям. Значения являются активными элементами в структуре
поведения, поскольку именно с помощью них люди ведут себя
определенным образом и обретают опыт474.
Следовательно, культура находится «внутри человека».
Психологические процессы людей можно понять исключительно внутри
данной культуры, а без культуры человеческие существа
непостижимы. Потому нет смысла приниматься за исследование универсальных
постоянных, ведь такое исследование должно бы оперировать
данными, изъятыми из контекста (то есть, «изъятыми из культуры», а зна-

32 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
чит, несуществующими). В центре внимания оказываются
субъективные и психические аспекты, поскольку культура находится в уме
человека (по Мантовани), а не объективные аспекты поведения, заметные
извне. Здесь используются этнографические, холистические методы,
в которых составляют протоколы ситуаций из повседневной жизни
и придают особый вес контекстуальным факторам.
Поэтому культуральная психология ссылается на концепцию
культурного релятивизма, согласно которой различия главным
образом формируются в культуральных контекстах. Сравнение культур не
представляет особого интереса. Важным становится понимание
специфичности и уникальности отдельной культуры, которая качественно
отличается от любой другой. На самом деле, важно понять порядок
и логику, согласно которым человеческие существа из одного культу-
рального сообщества организуют свое индивидуальное и социальное
существование. Как утверждает Херсковитц, «суждения основываются
на опыте, а каждый человек интерпретирует опыт согласно
собственной культуре».
Главные цели культуральной психологии можно сформулировать
так: а) понимать сложность культуры как матрицы значений, практик
и ценностей, а также как системы, взаимодействующей с
экологическими и социально-политическими факторами; б) углубить
неотъемлемую взаимозависимость культуры и мышления, чтобы доказать куль-
туральную природу мышления как такового и объяснить
формирование и эволюцию культуры как таковой; в) формулировать действенные
модели объяснения психологических феноменов, в первую очередь
основываясь на качественных исследованиях.
♦ Культуральная психология предлагает целый ряд преимуществ,
например: возможность понимать ментальные категории членов
данной культуры, возможность разрабатывать специальные, ad hoc*
инструменты оценки их способа рассуждать, думать, общаться, желать и
чувствовать, а также шанс изучать культуральные феномены «изнутри»
с помощью этнографии. В этнографии предлагают понимать значения
и действия людей в данной среде, ассоциируя их с этой
средой128-559. Этнография - это клинический метод,
который позволяет исследователю, заинтересованному в
изучении далеких и чужих для него культур, принять
точку зрения аборигена. Она требует прямого и длительно-
Этнография и
включенное
наблюдение
го участия в социальной жизни одного и того же общества, чтобы
представить различные характеристики и открыть исследователю (то есть,
сделать «видимым») то, что скрыто или считается [в данной культуре]
само собой разумеющимся. Самый популярный этнографический ме-
* Случайные, созданные специально под конкрентный случай, (прим. перев.)

КУЛЬТУРА «ИЗВНЕ» И «ИЗНУТРИ» 33
тод - это включенное наблюдение, но без вторжения, с целью выделить
как общие модели изучаемой культуры, так и внутренние различия
(поскольку культура - это разносторонняя организация). «Цель
заключается в том, чтобы понять иностранцев» (по Шведеру, 1996). Учитывая
такое пояснение, этнографические знания «никогда не будут
определенными и общими - только условными» (по Тулмину, 1996).
♦ Несмотря на преимущества, культуральная психология имеет
свои ограничения. Прежде всего, существуют определенные трудности
в том, чтобы контролировать переменные в действии, поскольку в
циклическом, замкнутом процессе «люди - культура», содержащемся
в культуральном релятивизме, становится невоз-
Несоизмеримость
культуры
можно управлять различием между взаимными
влияниями. Появляется риск оказаться в
замкнутом круге, поскольку люди влияют на культуру,
а культура влияет на людей изнутри в неуловимом процессе. К тому
же, по мнению некоторых авторов, достаточно трудно реализовать
процедуры контроля и возобновлять исследования, которые, будучи
качественными, не могут собирать информацию в тех же условиях,
в которых ее собирали первоначально (по Москардино и Аксиа, 200i).
Вероятность интерпретативных искажений, связанных с
этнографическим методом, настолько же высока. По сути, активно используя эми-
ческий подход культуральной психологии, мы рискуем прийти к
появлению неясных (непрозрачных) этнографии из-за сложности в
переводе категорий одной культуры в категории другой и в сравнении разных
культуральных форм. С этой точки зрения, данная культура становится
реальностью, замкнутой в самой себе, недоступной и несопоставимой
с другими культурами. В таком случае она считалась бы наглухо
запертой лейбницианской монадой, без дверей и окон, замкнутой в
собственном культуральном мире. Кроме этого, возникает проблема
возможности перевода выражений и культуральных моделей, которая зависит от
их понятности и ясности87,267'295. Переводить - значит иметь возможность
понимать другую форму жизни и другую интерпретацию человеческого
опыта. Чтобы гарантировать сопоставимость различных
культуральных форм, необходимо обратиться к промежуточной системе категорий,
которая позволяет их сравнивать и которая дает возможность постичь
их значение (по Анолли, 2002) (смотрите 6 главу). Точно так же
возникает проблема перехода из одной культуры в другую как способности
принимать культуральную позицию других (смотрите и главу).
1.2.3. Русская культурно-историческая школа
Культуральная психология принимает и преследует теоретическую
и методологическую точку зрения, предложенную в 1934 году Выгот-

34 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
ским с культурно-исторической школой. Для Выготского развитие
высших ментальных функций находится под глубоким влиянием
социального контекста данного общества в конкретный исторический мо-
_____^__^ мент. Начиная с изучения взаимодействия между ре-
Речь, мышление I чью и мышлением, он считает речь социальным ин-
и культура I струментом мышления, поскольку речь - это и про-
—— 1 дукт культурально-исторической эволюции, и
активный элемент в социальном взаимодействии между людьми. Речь - это
система культурального посредничества когнитивных функций,
поскольку она позволяет людям действовать культурально уместным
и эффективным способом. В частности, когнитивные функции и
психические категории совместно передаются через лингвистические знаки
(извне) и через значения (внутри). Лингвистические знаки и значения
основываются на истории и традициях. Ребенок в качестве новичка
оказывается перед «вселенными дискурса», создаваемыми опытными
членами данного общества. В таких дискурсах значения фраз, жестов
и действий уже определены обществом и указывают ребенку
направления, которым стоит следовать, чтобы стать, в свою очередь, «опытным»
членом общества930931. В модели развития, предложенной Выготским,
индивидуальные (или интрапсихические) функции происходят из
интерактивных социальных (или интерпсихических) процессов.
Следовательно, совокупность социальных взаимодействий и
коммуникативного обмена создает созвездие интерпретативных схем
событий и возможность действовать сообща, чтобы уберечь эти общие
интерпретации. Для Выготского мышление не только состоит из
абстрактных процессов познания и рассуждения, но и дополняется
двигательными и чувственными процессами. С этой точки зрения, особую
важность приобретают орудия, задуманные как «средства медиации»,
поскольку, будучи включенными в поведение, они модифицируют
целый поток и структуру мыслительных процессов. Они влияют на
действие и преобразуют его, поскольку позволяют контролировать среду
и генерируют ресурсы. По определению, они всегда находятся
«между»: между людьми и работой (как, например, мотыга или компьютер),
между людьми и климатом (как зонтик), между самими собой и
другими людьми (как фразы, жесты и так далее) (дальше мы подробнее
рассмотрим концепцию посредничества, или медиации).
В 1975 году Леонтьев расширил вклад Выготского, предложив
психологическую теорию деятельности, которую после него
подхватил Энгестрем (в 1990 г.), Хатчинс (в 1995 г.), Рогофф (в 1995 г-)и Вертш
(в 1991» !995 гг-)- Для Леонтьева все психологические процессы
основываются на деятельности, а действие - это объект анализа, благодаря
которому можно понять мышление. Здесь в центре внимания
оказывается не значение, а действие, направленное на объект (или событие)

КУЛЬТУРА «ИЗВНЕ» И «ИЗНУТРИ» 35
с точки зрения причины (кто и что делает), цели (с какой целью
человек действует) и операции (способов действия). Деятельность как
таковая - это глобальная единица референции благодаря своей
социальной и коллективной природе, которая подразумевает взаимодействие
между различными акторами. Она проявляется с помощью действий,
направленных на конкретную цель и абсолютно осознанных. В свою
очередь, действия выражаются в автоматических операциях, не
зависимых от природы различных видов деятельности.
Существует строгая взаимозависимость между тремя этими
уровнями, благодаря которой создается единство человеческого поведения.
Каждый вид деятельности мотивируется собственным объектом,
который придает форму самой деятельности, и который определяет
горизонт возможных действий. Сознание как человеческое свойство
происходит из деятельности, поскольку в деятельности можно спланировать
действия ради конкретной цели, предусмотреть программы действий,
двигаться скоординировано, по максимуму пользоваться
возможностями и преимуществами контекста. Для Леонтьева собственно
совокупность этих способностей позволила возникнуть сознанию. В свою
очередь, сознание находится в основе происхождения культуры.
1.2.4. Этнокультурные формы психологии
Эмическая точка зрения находит поддержку и в так называемых
этнокультурных психологиях, которые развились в странах
мажоритарного* мира как реакция на господство западной науки. Это -
проявление особого научного направления, и они ссылаются на
Völkerpsychologie", выдающимся первопроходцем в которой является
Вундт. Он отметил, что мышление находится под значительным
влиянием речи и обычаев, и он считал Völkerpsychologie самой важной
областью психологии, пусть даже позднее ее затмила экспериментальная
психология.
Этнокультурные формы психологии принимают научную
парадигму, согласно которой субъективные качества людей и качества,
возникающие из культуры, признают центральными элементами. Вместо
того, чтобы следовать объективной и «натуралистической» модели
экспериментальной психологии, которая ссылается на естественные
науки, они приняли транснациональную модель науки, в которой они
отводят место для знания, связанного с опытом (субъективным,
эпизодическим и процедурным), и в которой учитываются процессы,
связанные с намерением, целями, желаниями и мотивациями, и в которой
* В этой книге мы используем слово «мажоритарный» в значении «относящийся к
странам, помимо западноевропейских и США» (прим. перев.)
" Психология народа, этническая психология, (прим. перев.)

36 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
каузальность объясняется проактивными и генеративными терминами
(а не попросту реактивными)469.
За точку отсчета этнокультурные формы психологии принимают
тот факт, что в ходе развития собственной традиции каждое общество
приобрело особые психологические знания и навыки, чтобы
адаптироваться к своей физической и социальной среде. Следовательно,
объектом их исследования является повседневная деятельность людей,
. осуществляемая в экологически определенных кон-
Важность I текстах (по Энрикесу, 1990)- На самом деле, культура
повседневной I отличается от разнообразия условий среды. Напри-
деятельности I мер, в кочующих племенах, которые живут охотой
' и собирательством, практики социализации
поддерживают решительность, независимость, веру в себя и преодоление
неуверенности. Напротив, в оседлых обществах, основанных на
земледелии, развились такие характеристики, как уступчивость,
послушание, сотрудничество и чувство ответственности. В свою очередь, в
промышленном контексте практики социализации способствуют
развитию технологических умений, коммуникативных навыков,
управлению дистанцией в отношениях, защите собственных интересов,
конкурентоспособности .
Подобным образом, этнокультурные формы психологии со всей
очевидностью выявляют теоретические модели и этнокультурные
объяснения, созданные благодаря ходу мысли, присущему данной
культуре736. В игру вступает эпистемологический процесс, который
объединяет философию, религию, науку и изучаемую культуру (начиная с ре-
нессансного индивидуализма и картезианского рационализма и
заканчивая холистической концепцией конфуцианства).
Согласно этому подходу, различия между этнокультурными
формами психологии возникают из-за так называемой индигенизации
психологии - то есть, из-за попытки адаптировать региональные
философии, традиции и модели конкретного общества, которое
принадлежит к мажоритарному миру, к доминирующим западным
психологическим парадигмам и теориям. Индигенизация остается верной
идеалу исследованию универсальных понятий и экспериментальному
методу в самом его строгом варианте. Например, согласно некоторым
ученым, в индийской культуре наблюдается такой процесс интеграции
между этнокультурной и западной психологией786' b^M7Mst
1.3. Культура как синтез «извне/изнутри»
Различие между эмическим и этическим, между кросскультурной
и культурной психологией, когда-то полезное для того, чтобы добиться

КУЛЬТУРА КАК СИНТЕЗ «ИЗВНЕ/ИЗНУТРИ» 37
эпистемологической и методологической ясности в этой области
исследований, сегодня кажется неудовлетворительным. Четкое
разделение между двумя этими подходами оказывается обман- ^_____
чивым (по Берри, 1999)- Прежде всего, необходимо до- Внутри и вне
казать, что перед нами - две точки зрения, обе - спра- I психики
ведливые и допустимые. Если наблюдатель примет точ- '
ку зрения извне, он будет вынужден считать культуру реальностью
«вне психики» с ее разнообразными социальными и
институциональными проявлениями, видеть каузальное влияние культуры на
мышление людей и систематически сравнивать разнообразные культуры,
чтобы определить различные результаты влияния этих культур на
людей. Если этот же наблюдатель примет точку зрения изнутри, он будет
вынужден понимать культуру как нечто «внутри психики», улавливать
единичность данной культуры и отстаивать ее эксклюзивную
уникальность. Обе эти точки зрения имеют важные практические последствия.
Например, кросскультурная психология может добавить в
«ассортимент идей» условие превосходства, из-за чего западные ученые примут
неоколониалистский [то есть, снисходительный и господствующий]
подход по отношению к позициям мажоритарного мира17.
Необходимо добавить, что обе эти точки зрения - фрагментарные
и ограниченные, поскольку каждая отдает предпочтение
монокулярному взгляду, каким бы он ни был. Можно предположить, что было
бы достаточно синтеза или правильного сопоставления двух этих точек
зрения, чтобы справиться с такой дихотомией (по Берри, 2002).
Говорить об «эмическо-этическом подходе» - это риск прийти к
теоретически неустойчивому компромиссу и создать путаницу на
эпистемологическом уровне. Фактически, речь идет о несоизмеримых и
несопоставимых точках зрения, которые невозможно использовать совместно17.
В такой сложной и отчасти запутанной ситуации
предпочтительно говорить о психологии культуры как о преодолении дихотомии
между эмическим и этическим, а не только как об определении
инновационного направления, которое предлагает анализировать то, что
психология может сказать о культуральных проявлениях в комплексе.
■ Место культуры. Отправной точкой для психологии культуры
в поиске возможного выхода из этой трудной ситуации является
признание в 1996 году совместно с Шором того, что место, которое
занимает культура,- фундаментально двойственно. Его
нельзя определить ни как место исключительно
извне (за пределами психики), ни как место
исключительно внутри (внутри психики). Культура
находится вне и внутри психики одновременно. Следовательно,
культура находится повсюду, не только в географическом смысле
(как уже подчеркивал Тайлор на заре антропологии), но, прежде всего,
Двойственная
природа культуры

38 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
Отсутствие
метакультуральной
точки зрения
в психологическом смысле. Сейчас необходимо отойти от внутренней
(эмической) или внешней (этической) точки зрения и от их
чередования, и перейти к бинокулярной позиции, которая одновременно
учитывает как внешние и институциональные проявления культуры, так
и ее внутренние, ментальные формы.
Культура имеет двойственную (внешнюю и внутреннюю)
природу, и она непрерывно и одновременно играет с обеими этими
гранями, поскольку одна неизбежно приводит к другой. Одной грани без
другой не существует, и наоборот. Двойственная природа
культуры находит четкое объяснение в коммуникации,
которая, в свою очередь, является как
внутренней, так и внешней реальностью. На самом деле,
коммуникация одновременно происходит, с
одной стороны, от внутреннего проекта и от
коммуникативного намерения человека, а с другой - от публичного и
явственного проявления такого намерения (вербального и
невербального) перед другими людьми (по Анолли, 2002) (смотрите 6 главу). Из-за
такой двойственной природы культура заключается в подходе к
реальности (смотрите 5 главу) и, как таковая, она осуществляет контроль
над концепциями, связанными с самой реальностью. Таким образом,
задача заключается в том, чтобы примирить аспекты единства
между культурами с аспектами уникальности каждой культуры. Это -
очевидно парадоксальное условие, которое встречается и в других
областях психологии (например, стабильность и нестабильность
значения (по Анолли, 2002)). Основное предположение, общее для всех,
заключается в том, что не существует метакультуральной точки
зрения, поскольку каждая теория и каждое объяснение неизбежно
оказываются под влиянием и искажаются культурой, в которой они
возникли. Люди воспринимают и интерпретируют культуру (собственную
и чужую), ссылаясь на ментальные категории, выкованные в
определенной культуре (обычно - в своей собственной). Такое условие
исключает на научном уровне любую абсолютную и «объективную»
концепцию как человеческой природы, так и культуры. Следовательно,
каждая теория считается предложением, объяснительной гипотезой,
подверженной риску фальсификации, о котором, помимо прочих, говорит
Поппер. Точно так же нельзя полагать, что одна культура может стать
мерилом для измерения и для сравнения других культур, поскольку
они являются несоизмеримыми реальностями.
На этом основании восприятие культуральных феноменов
подразумевает принятие определенной точки зрения на них. Оно становится
неким синтезом между изученными феноменами и принятой точкой
зрения. Знание культуральных фактов и процессов влечет за собой
прямое выполнение ряда операций согласно четким критериям прото-

КУЛЬТУРА КАК СИНТЕЗ «ИЗВНЕ/ИЗНУТРИ» 39
колирования и документирования (начиная со сбора данных и
заканчивая фиксированием разговоров, точным описанием ритуалов и
практик, прямым или включенным наблюдением, интервью и так далее).
Протоколы, полученные таким образом, после объясняют и
интерпретируют на теоретическом уровне в зависимости от системы категорий,
которая отражает принятую точку зрения. Таким образом, можно
присвоить значения изученным культуральным феноменам и добиться их
понимания.
Открытость принятых критериев, конкретность выполненных
операций и присвоение значений представляют собой базу для сравнения
знаний, полученных от наблюдателей, которые интересуются теми же
феноменами культуры. Интерсубъективное сравнение становится
гарантией надежности и достоверности полученных знаний и
одновременно запускает процесс разделения на принятые интерпретативные
категории и на соответствующие методологические процедуры.
Помимо всего прочего, этот процесс также позволяет «распаковать» данную
культуру: начиная с монолитной реальности и заканчивая более или
менее согласованной гаммой феноменов и процессов.
Здесь мы наблюдаем исследовательский подход, известный как
критический реализм6-651'6815. Альтейд и Джонсон в своей работе
1998 года предпочитают говорить об аналитическом реализме. В
отличие от позиции наивного реализма, согласно которой человеческое
знание способно объективно постичь реальность, критический реализм
утверждает, что всякое знание конструируется исследователем,
поскольку оно соответствует определенной точке зрения, применяемой
к конкретным феноменам и событиям (смотрите 5 главу). Реальность -
достижима, но в то же время опосредована наблюдателем.
■ Обобщение и регулярность. В психологическом изучении
культур мы сталкиваемся с двойным процессом сравнения: сравнение
между разными наблюдателями и сравнение между разными культу-
ральными проявлениями. Несоизмеримость культур не значит
несравнимость категорий, связанных с ними, поскольку могут (и
должны) возникнуть сравнительные решетки между системами категорий,
связанных с разными культурами. Такие системы можно сравнить,
поскольку они связаны с сетью значений. На самом деле, значения
можно разобрать, проанализировать, разделить на сегменты, перекроить,
перевести и так далее. Они касаются не только когнитивных аспектов,
но и эмоций, ценностей, практик и так далее. В задаче сравнения и
перевода категорий между двумя культурами никогда не бывает
идеальной, однозначной интерпретации - всегда что-то добавляется, а что-то
отнимается. Речь [в этих культурах] никогда не идет об одном и том
же, поскольку каждый перевод всегда приблизителен с семантической
точки зрения (о проблеме перевода смотрите 6 главу).

40 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
Даже если бы мы отталкивались исключительно от качественных
исследований, которые используют идиографический метод,
сравнение и переводимость знаний и культуральных категорий допускают их
обобщение и утверждение конечного единства в разных культурах.
Такое единство говорит о наличии универсальных психических
потребностей и функций, начиная с питания и заканчивая сексуальностью,
коммуникацией, знаниями, общением, властью и так далее. Проблема -
в том, как такие функции отклоняются и используются внутри каждой
отдельной культуры. Даже концепция человеческой природы может
варьироваться от культуры к культуре в отношении уместности и
логичности, атрибутов и качеств, судьбы и происхождения и так далее.
Понимание универсального не исключает понимания частного,
и наоборот. На самом деле, в среде психологии культуры универсаль-
_______ ное и частное ссылаются друг на друга, а не исклю-
Понимание I чают друг друга согласно дихотомической логике
общего и частного I типа «включить/выключить». Универсальное не
может существовать без частного, и наоборот.
Аспект, который выступает посредником между универсальным и
частным - это явление регулярности. Даже исследование определенной
культуры обнаруживает в ней регулярность, которая отсылает нас
к сравнению с регулярностью других культур. Чистая в своей
неповторимости уникальность оказывается неуместной для целей постижения,
понимания культуральных феноменов.
Регулярность возникает благодаря наличию культуральных
форматов. Эти форматы заключаются в: структурированных
последовательностях взаимного общения для достижения поставленной цели;
в разделении неких общих процедур и правил; а также - в согласии
относительно значения происходящего26141. Очевидно, что для
психологического исследования этого вопроса можно использовать
множество процедур и инструментов (качественных и количественных,
прямого или включенного наблюдения и так далее) в качестве
экспериментального дизайна исследования, которое специалист намеревается
провести.
Регулярность связана как с культуральными процессами «внутри
психики» (начиная с семантической памяти и заканчивая системой
верований), так и с культуральными феноменами «вне психики»
(начиная с политических и религиозных ритуалов и заканчивая
общественной коммуникацией). Они отсылают к стандартным (по умолчанию)
условиям определенной культуры, к тому, что можно понять изнутри
в данной ситуации. Здесь важен принцип «принимать как само
собой разумеющееся», в основе которого участники присваивают
определенное значение происходящим событиям внутри
используемого контекста (по Баку, 1984).

КУЛЬТУРА КАК ПОСРЕДНИК 41
Регулярность, как таковая, составляет собой исторический
факт, а не логическую или деонтологическую необходимость, и
прошлое не определяет настоящего, хоть и может на него влиять. Она не
является абстрактной и вневременной постоянной - она
предусматривает случайные вариации, моментальные исключения или
сокрушительные нарушения. Регулярность - это не единообразие; скорее, она
ближе к культуральной вариативности, в том числе - к вариативности
того, что в культуре считается девиантным. Непредвиденное,
отличающееся и противоречащее всегда могут нарушить регулярность,
которая, не по их причине, перестает быть регулярностью.
Следуя этой точке зрения, можно приступить к осмыслению
универсального и частного, канонического и возможного, стандартного
и девиантного в проявлениях культуры по отношению к самой себе
и к другим культурам. Бинокулярный взгляд на культуральные
феномены, предложенный здесь, подразумевает систематическое условие
сравнения и постоянного обсуждения. Поэтому указанное
направление может быть определено как доступная для обсуждения точка
зрения. Культуры, как общие (или макрокультуры), так и
ограниченные отдельными человеческими группами (микрокультуры), состоят
из бесконечного множества точек зрения. Такая ситуация требует
способности стабилизировать объединяющие семантические мосты и
обсудить интерпретативные категории, чтобы способствовать
осмыслению культуральных феноменов. По этой причине нам проще понять
собственную культуру как объект размышления, по сравнению с
другими культурами.
1.4. Культура как посредник
В целом, культуру можно считать эмерджентной (внезапно
возникающей в результате активности ее участников) конструкцией, которая
предлагает своим участникам интерпретативные схемы,
согласованность и направление. Это - коллективное использование природных
и человеческих ресурсов для достижения желанных целей. Она
позволяет нам определять, кем мы являемся, и какое значение имеют
события, разделять эмоции, общаться с другими людьми, а также управлять
окружающим миром в целом.
В рамках психологии культуры мы в первую очередь начинаем
с концепции культуры как посредника. Всем известная и принятая
всеми учеными ситуация такова: конкретное условие, обязательное
для человеческих существ - это жизнь в среде, которая уже
преобразована деятельностью тех, кто жил в ней до них (смотрите 4 главу). Такие
преобразования и способность передавать и возобновлять их от поко-

42 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
ления к поколению являются результатом способности и склонности
людей к созданию и использованию артефактов, то есть, элементов
материального мира, которые в ходе человеческих действий
считаются способами координироваться с физической и социальной средой.
Философы, такие как Бергсон и Дьюи, предложили концепцию
человека как Homo Faber - человек творящий, а советская
культурно-историческая школа под руководством Выготского (в 1956 г.) и Леонтьева
(в 1975 г.) подчеркнула важность артефактов и деятельности в целом
для развития человеческого мышления и способностей.
1.4.1. Культуральные артефакты
Человеческая деятельность, с одной стороны, нуждается в
артефактах как в способах достижения целей; с другой же стороны, она зависит
и взаимосвязана с этими же артефактами как с ин-
Посредничество струментами реализации этих целей. Это посредни-
артефактов чество может быть представлено как в рисунке l.i,
I в которой связь между человеком и объектом
(средой) может быть не только прямой и непосредственной (основа
треугольника С-О), но в то же время опосредованной благодаря
использованию одного или нескольких артефактов (С-А-О). Таким образом, оно
считается «культуральным». Присутствие опосредованного действия
не значит, что направление посредничества является природным,
точно так же, как возникновение культуры в эволюции не значит, что
культура являет собой саму эволюцию. Человек поддерживает серию
прямых действий - например, он стоит ногами на земле и смотрит на
дерево, рубя его топором, но внедрение артефактов в деятельность
создает новое отношение между организмом и средой, в которой культу-
ральное (то, что опосредовано) и природное (то, что непосредственно)
функционируют синергически (по Коулу, 1996).
В этой среде фундаментальным оказывается двойное понятие
объекта, поскольку материальная реальность с одной стороны является
социально сконструированной другим. Объект сам по себе в
«природной» реальности («природный объект», Objekt по-немецки)
отличается от объекта как артефакта, внедренного в человеческую деятельность
(«опосредованный объект», Gegenstand по-немецки). В этом втором
значении объект является величиной, сконструированной
коллективно в материальной или идеальной форме, с помощью которой
удовлетворяется особая человеческая потребность.
Артефакты не существуют изолированно - они более или менее
органично связаны между собой, а также с социальной жизнью. Вартоф-
ски и Коул выделяют три категории артефактов:

КУЛЬТУРА КАК ПОСРЕДНИК
43
А — Артефакт
С-Субъект
О - Объект
Рисунок 1. 7. Схематическая
репрезентация «треугольника
посредничества», в котором С (Субъект) и О
(Объект) связаны не только «прямым»
способом, но и «непрямым» благодаря
посредничеству Артефакта (А).
а) первичные артефакты - это артефакты, напрямую
используемые для производства и для человеческой деятельности; они состоят
из инструментов и механизмов, которыми обычно пользуются члены
данного общества, чтобы взаимодействовать друг с другом и с
окружающей средой (от молотка и до новых средств коммуникации), и
составляют то, что называется «материальной культурой»;
б) вторичные артефакты - это ментальные репрезентации
первичных артефактов и связанных с ними способов действия; они
состоят из ментальных моделей и символов, воспринимаемых как
совокупность когнитивных схем, применяемых для представления объектов,
а также - как более абстрактные аспекты (например, нормы и
убеждения), представленные в социальном взаимодействии и в
коммуникации; они составляют так называемую «идеальную культуру»;
в) третичные артефакты служат для того, чтобы сконструировать
мир воображения и фантазии в среде игры и на арене не-практичного;
в этой третьей среде в действие вступают различные творческие
феномены и процессы в своих различных креативных проявлениях; здесь
мы сталкиваемся с так называемой «экспрессивной культурой».
Артефакты, созданные людьми, занимают позицию посредника
между этими людьми и средой, поскольку культура организует
использование этих инструментов и средств в конкретных
Артефакты как
традиции
действиях (от охоты и приготовления пищи и до
работы с деревом и планирования будущего).
Фактически, артефакты - это условности, и они составляют
социальные практики, которые, в свою очередь, находятся как внутри
психики, так и снаружи, в социальном контексте.
Согласно психологии культуры, культура является посредником,
который захватывает каждый аспект человеческой жизни, и который
качественно отличается в разных обществах. На самом же деле,
культура - это точка зрения на реальность, которая способна
интерпретировать ее и придавать ей смысл. Точно так же посредничество - это
активный процесс, который должным образом способствует
организации, управлению и контролю деятельности и взаимодействия между
людьми. На самом деле, артефакты играют существенную роль в
придании формы действию, но они не определяют его автоматически.

44 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
В свою очередь, акторы осуществляют контроль за этими артефактами,
совершенствуя их, постоянно улучшая и изобретая новые.
1.4.2. Культура как опосредованное действие
Согласно психологии культуры, существует постоянная
взаимозависимость между возможностями определенного человеческого
действия, применением инструментов, доступных в данный момент, их
постоянным улучшением и изобретением новых инструментов,
которые должны усиливать потенциал этого действия. С этой точки зрения,
Вертш в 1991 году заявляет об опосредованном действии,
подразумеваемом как постоянный обмен между инструментами
посредничества и людьми, которые ими пользуются. В качестве примера
достаточно представить шест в прыжках с шестом: начиная с деревянных
шестов на Олимпийских играх 1896 года (рекорд - 3,30 м), продолжая
бамбуковыми (рекорд - 4>8о м в 1957 году, принадлежащий великому
Вармердаму) и заканчивая стальными и алюминиевыми и, наконец,
современными шестами из стекловолокна (текущий рекорд - 6,15 м,
принадлежащий Сергею Бубке*). Постоянное совершенствование
шеста, наряду с освоением новых техник, позволило постоянно, из года
в год, переходить от одного рекорда к другому.
На такой взаимозависимости основывается технологический
прогресс, который является немаловажным фактором в эволюции
отдельных культур, на каком бы уровне они ни находились. Помимо
этого, внедрение новых культуральных инструментов в деятельность
посредничества неизбежно трансформирует ее. Например, новые
системы и средства коммуникации значительно преображают культуру,
поскольку они вводят новые категории в структуру устной и письменной
речи (например, грамматика CMC-сообщений, отправляемых по
телефону). В этом отношении достаточно подумать о влиянии, оказываемом
новыми медиа на ритмы и стили жизни, чтобы отдать себе отчет об их
внушительном вкладе (по Рива, 2002). Кроме этого, внедрение новых
артефактов имеет эффект усиления, поскольку оно открывает новые
возможности в действиях; однако оно также влечет за собой и
исчезновение границ, поскольку создает новые обязательства и зависимости.
Все-таки необходимо уточнить, что не все доступные технологии
реализуются в культуральных артефактах и продуктах - скорее, лишь те
технологические формы, которые совпадают с культуральными моделями,
доминирующими в данную эпоху (смотрите 5 главу).
Культура как посредник кажется универсальной и
трансцендентной, поскольку она охватывает все области человеческого существова-
* Рекорд указан на момент написания книги автором. Сегодня рекорд принадлежит Рене
Лаеиллени (6,1бм). (прим. перев.)

КУЛЬТУРА КАК ПОСРЕДНИК 45
ния, от питания, медицины и биологии до религии и политики,
общества, игры и творчества. Она похожа на встроенную в нас линзу,
которая «искажает» восприятие и оценку любого феномена и события.
Речь идет о линзе в нас, которую мы не осознаем, пока не сталкиваемся
с культуральными формами других обществ. Здесь действует
невидимая среда, которая уже упоминалась ранее.
Лишь в тот момент, когда мы вступаем в контакт с другими
культуральными проявлениями, различия пробуждают - иногда внезапно -
осознание собственной культуральной принадлежности, культураль-
ной идентичности, а также - дистанции между культурами.
Впоследствии культуральные процессы, к которым мы привыкли
с юных лет, становятся очевидными, сами собой разумеющимися и
автоматическими (смотрите 4 главу). Становится
Культура как отбор
«естественным» жить тем способом, которым нас
учат жить, как будто этот способ человеческого
существования - единственный и универсальный, общий для всех людей
без исключения. И наоборот, культуральные различия - иногда
довольно серьезные - драматически доказывают, что все обстоит не так,
и что в мире существует бесконечное количество способов подходить
к существованию и управлять им. Они следуют моделям жизни с
особыми функциями убеждений, ценностей, практик и обычаев, которые
оказываются очень разными, иногда - даже противоположными. На
самом деле, то, что ценно в одной культуре, не имеет никакой ценности
в другой или ценится иначе в третьей. С этой точки зрения, каждая
культура является подходом, который выбирает определенный
маршрут и следует ему в многообразии человеческих возможностей
(концепция культуры как отбора).
1.4.3. Культура как конфигурация практик
Концепция культуры как конфигурации практик связана с
философским понятием Хайдеггера, который помещает в центр
внимания историчность человеческого существа, его опыт в мире, а также -
его настроенность (Befindlichkeit). В 1980 году Бурдье продолжает
такой ход мысли и предлагает исследовать экзистенциальные корни
человеческого знания посредством действия и практик
повседневной жизни. Он отталкивается от предположения о том, что
социальные акторы не являются ни исключительно продуктом материальных
условий (экономических или экологических), ни полностью
осознанными акторами с четкими намерениями, ментальные репрезентации
которых являются самодостаточными. Потому культура считается
«набором практик», подразумеваемых как постоянная и повседневная
деятельность, социально организованная, которая использует опре-

46 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
деленные артефакты, чтобы добиться предусмотренных и связанных
с конкретными контекстами целей. Таким образом, культуральные
практики считаются предметом, единицей анализа, поскольку их
рассматривают как деятельность, которая ситуативно находится в
повседневной жизни.
Теория практики, предложенная Бурдье, в отличие от
позитивистского материализма, утверждает, что объекты познания
разрабатываются (а не просто документируются) и, в
отличие от идеализма, утверждает, что принцип
такой разработки связан со структурными
и структурирующими предрасположенностя-
Габитус как
предрасположенность
ми, которые Бурдье называет габитус. Такие предрасположенности
проявляются в повседневных практиках. Габитус,
сконструированный исторически, присвоенный как некая вторая натура, являет собой
активное продолжение прошлого, продуктом которого он и является,
и придает практикам - в то же время - их автономию от внешних
условий случайного настоящего. Поэтому культура не является ни чем-то
просто внешним для человека, ни чем-то исключительно внутренним.
Она проявляется в рутинных последовательностях действий,
которые включают в себя как материальные условия, так и субъективный
(ментальный) опыт людей.
В принципе, постоянный поток деятельности разделяется на
определенные единицы, с временной и пространственной точек зрения,
которые обладают значением, организованы согласно более или менее
протяженной и согласованной последовательности действий. Обычно
такие единицы повторяются с ходом времени и принимают облик
рутинных действий со значением, по умолчанию связанным с культу-
рально сформированными стандартами. Эти повторяющиеся
последовательности называются культуральными скриптами, поскольку
они представляют собой «сценарии», на основе которых
организовывается деятельность, будь она повседневной или исключительной.
В обоих случаях мы сталкиваемся с определенной формой риту-
ализации, которая приобретает предсказуемую и нормативную
ценность, пусть и не обязательную во многих случаях. С одной стороны,
организация практик согласно скрипту позволяет и облегчает
конструирование соответствующих ментальных схем в ребенке (по Нельсону,
1986) (смотрите 4 главу) и во взрослом. На этой основе затем
разрабатываются понятия и ментальные карты реальности. С другой же
стороны, ритуалы приобретают фундаментальное значение и развивают
соответствующие социальные функции, в особенности - в различных
областях существования (рождение, образование, брак и так далее).
Они сигнализируют о смене социальной позиции и подчеркивают
общественное принятие новых обязанностей. Необходимо принимать во

КУЛЬТУРА КАК СОЦИАЛЬНАЯ КОНСТРУКЦИЯ 47
внимание, что такое общество практик подтверждается и
подкрепляется также развитием последних технологий812.
1.5. Культура как социальная конструкция
1.5.1. Социокультурный конструкционизм
В психологическом исследовании культуры разные ученые
подчеркивают концепцию культуры как социальной конструкции,
поскольку они утверждают, что непосредственная связь между
человеком и объектом (средой) является лишь гипотезой. Такая связь могла
быть всегда опосредованной, а на смену понятию «природного
объекта» могло бы прийти понятие «культурально опосредованного и
сконструированного объекта»342,345,387558'792. Эти и другие ученые
предположили, что люди сами конструируют культуру, в которой участвуют.
Она становится продуктом человеческой деятельности.
Такое понятие берет свое начало еще из рассуждений Боаса
в 1911 году. Он, впечатленный контрастирующими способами,
которыми различные языки категоризируют мир и человеческий опыт,
направил свое внимание на культурный релятивизм.
Это же понятие находит свое развитие и в работе Личностный
Келли в 1955 году, согласно которому люди органи- I и социальный
зуют собственный опыт с помощью разработки мен- I конструктивизм
тальных конструктов, чтобы объяснить события.
Наравне с учеными, люди пользуются такими конструктами, чтобы
предупреждать ситуации, и они готовы преобразовывать их, если эти
ситуации окажутся неэффективными. Социологическая версия такой
точки зрения была сформирована в 1966 году Бергером и Лукманом. Такая
установка была названа конструктивизмом (личностный для
Келли, социальный для Бергера и Лукмана), поскольку внимание
фокусируется на единственном знающем, осведомленном человеке как
таковом, изолированном от остальных, занятым своей индивидуальной
задачей познания.
Радикализацию конструктивизма выполнили фон Глазерсфельд
в 1995 году и Матурана с его коллегами в 1988 и 1992 годах. Фон
Глазерсфельд не отрицает существования мира и других людей, но утверждает,
что «в той мере, в которой мы их знаем, и мир, и другие - это лишь
модели, которые мы сами конструируем». В свою очередь, Матурана со своим
понятием аутопоэзиса, утверждает, что организмы по определению -
это когнитивно закрытые системы, которые могут сами себя создавать
и восстанавливать и определяются собственной структурой. Здесь нет
обмена между внешним и внутренним. Однако, когда две системы часто

48 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
взаимодействуют друг с другом, они создают структурную связь второго
порядка, которая способствует их выживанию. Когда взаимодействует
группа систем, мы получаем структурную связь третьего порядка с
возникновением социальных областей (например, социальная
организация, власть и авторитет и так далее) и речи. Они находятся в основе
объяснительных моделей (например, наука, религия, философия и
идеология в целом), способных объяснить опыт. Согласно Матурана, не
существует независимой реальности - мы сами ее конструируем, живя в ней.
В сравнении с конструктивизмом, социокультурный конструк-
ционизм со всей очевидностью выявляет верховенство реляционных,
социальных и конверсационных практик как
источника знания. Конструкция знания - это
хоровой и коллективный процесс, разделенный
между всеми участниками341,342-344'684'768769. Некоторые
Постмодернистская
психология
ученые совмещают социокультурный конструкционизм с
постмодернистской психологией584-761692. В отличие от модернистской
психологии, которая подчеркивала эмпирический подход, логический
позитивизм, научную нейтральность и идеал объективного знания,
постмодернистская психология со всей очевидностью представляет тот факт,
что люди стремятся к созданию (а не к открытию) собственной
личностной и социальной реальности. Постмодернистская и конструкцио-
нистская эпоха подчеркивает доступность и пригодность в
использовании (а не достоверность) знания. Люди играют активную роль в
конструировании знания, а не просто получают его.
Рисунок 1.2. «Треугольник
посредничества» согласно
социокультурному конструкционизму.
Субъект (С) отделен от
инструментов посредничества (П), с
помощью которых он конструирует
среду (Ср) и сам себя.
Источник: Мантовани558,
изменено.
Согласно социокультурному конструкционизму, необходимо
преодолеть различие между «природным» и «культуральным», поскольку
все является «культуральным». Такое различие отверга-
Объект как
конструкт
ет идею о том, что человек - это данное {Objekt), которое
существует «там, извне» и предшествует системе культу-
ральных отношений. «Природный» объект всегда
оставался бы лишь конструктом {Gegenstand), понимаемым с помощью
фильтров данной культуры, поскольку инструменты посредничества

КУЛЬТУРА КАК СОЦИАЛЬНАЯ КОНСТРУКЦИЯ 49
определяют спектр возможных объектов. Тот же человек не был бы
отделен от инструментов посредничества, с помощью которых он
конструирует среду и самого себя. Таким образом, физическая и
социальная реальность в итоге поглощается культурой. Но при этом и
реальность человека исчезает в культуральном. Как показано на рисунке 1.2,
остается лишь посредничество, в котором больше не существует людей
и объектов - только «акторы» и «среды», то есть - культурально
сконструированные и взаимосвязанные феномены (по Мантовани, 1998).
Они превращаются в «культуральные конструкты» в постоянном
процессе взаимного конструирования и реконструирования. Фактически,
взаимодействие «актор-среда» основывается на столкновении
взаимных и множественных интересов актора и возможностей (в другой
ситуации - переменчивых и множественных), создаваемых средой.
Следовательно, социокультурный конструкционизм
сосредоточивает внимание на множественности способов, которыми «мир»
конструируется и может конструироваться. Такая конструкция могла бы
быть результатом выбора и принятого решения. Реальность
конструируется, момент за моментом, в дискурсе в рамках проиходящих в
ситуации действий (по Мантовани, 1995)- В связи с этим стоит
процитировать высказывание (приписываемое Тверскому) судьи на бейсбольном
матче, в котором он говорит: «Фолов не бывает, пока я не дуну в
свисток» (в отличие от первого судьи, который говорит «Я дую в свисток,
когда вижу фол», и от второго, который утверждает: «Я дую в свисток,
сигналя о фолах, потому что они есть»). Личность и культура - это
социально сконструированные идеи, и понятие идентичности становится
гибким, непостоянным и случайным, время от времени
отклоняющимся от функции в референтных контекстах.
Следовательно, социокультурный конструкционизм придает
большое значение речи и разговору. Способ, которым люди говорят о
самих себе и о собственном мире, определяет природу их опыта. С этой
точки зрения, не существует «объективных» данных, которые бы не
были сконструированы с помощью социального обмена270'597598,684. Тот
факт, что американцы выделяют много дискурсивного пространства
в своих разговорах, чтобы обсудить независимость, индивидуального
человека, успех и так далее, придает особую силу таким социальным
и культуральным конструктам. Очевидно, в других культурах большая
важность в разговорах придается другим идеям. Фактически,
дискурсивный выбор показывает, что собеседник находится .
в ситуации и заинтересован, через описание вещей I Дискурсивные
и через интерактивные последствия, подразумевав- I практики
мые его выбором. Именно дискурсивные
практики очерчивают горизонт референции для того, что люди считают
реальным. Помимо этого, они создают важные прагматические эффекты

50 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
в управлении отношениями власти: люди используют слова и символы
не только для описания, но, и, прежде всего, для достижения целей.
Теоретики дискурс-анализа заинтересованы в том, чтобы объяснить
неизбежно ситуативную природу производства смысла, и наглядно
демонстрируют сложность, неоднозначность и неопределенность культу-
ральных знаний внутри постоянного процесса обсуждения. Для них
ситуации из повседневной жизни - всегда особенные, специфические
и уникальные.
Радикальная версия социокультурного конструкционизма
является объектом критических наблюдений573'651. Прежде всего, панкульту-
рализм, содержащийся в нем (то есть, все аспекты человеческой
жизни, включая биологические, были бы обусловлены культурально), явно
рискует достичь форм кулътурального детер-
Границы
конструкционизма
минизма. Культура предстает как последнее
объяснение (необходимое и достаточное) для любого
человеческого поведения. Человеческие
существа были бы не только «культуральными продуктами», но и
производителями культуры. Помимо того, что такая лозиция игнорирует
важные генетические аспекты, она еще и противоречит понятию
неполноты человека, предложенному, помимо прочих, Сартром в i960 году.
Согласно такому понятию, люди - это «неполноценные существа в
процессе формирования», находящиеся в пространстве и времени, и
одновременно - они и обозначены культуральной рамкой, и являются
обозначающими, то есть, акторами культуры. Точно так же
социокультурный конструкционизм, считая абсолютной единственную точку зрения
каждой культуры, рискует оказаться в неком радикальном и
солипсическом релятивизме. Если любое поведение зависит лишь от
категорий и практик собственной культуры, тогда непонятно, каким образом
и какими средствами из нее можно выйти. Социокультурный
конструкционизм, радикализируя локальную конструкцию культуральной
системы, несет в себе риск разобщенности и замкнутости, поскольку,
если каждое психологическое действие - когнитивное, эмотивное,
социальное и т.д.- культурально опосредовано, каждая культура
становится изолированной и неясной системой по отношению к другим
культурам. И потому миру суждено превратиться в огромную
Вавилонскую башню, в которой правят непонимание и путаница.
1.5.2. Динамический ситуационизм
Культура как конструкция означает преодоление концепции
культуры как монолитного и однородного блока, способного в любой момент
однообразно влиять на когнитивные, эмотивные и социальные
процессы участников. Культура не содержится внутри человека, будто общая

КУЛЬТУРА КАК СОЦИАЛЬНАЯ КОНСТРУКЦИЯ 51
и крепко внедренная структура (вроде бесконечного горизонта) -
скорее, она является связанной сетью когнитивных, эмотивных и
социальных схем и моделей, которые, хоть и связаны между собой, но являются
специфичными для области (то есть, они строго связаны с контекстом)
и могут также находиться в конфликте друг с другом. В определенной
ситуации в действие вступает культуральная модель, которая в данный
момент более доступна, понятна и приемлема, а также - которая
оказывается наиболее эффективной в данной ситуации (смотрите 5 главу).
Этот недавно возникший подход, известный как динамический
ситуационизм, наглядно показывает, что влияние культуры
обусловлено контекстом применения знаний, ценностей
и практик. И хотя авторы такого подхода говорят Динамический
о «динамическом конструктивизме», я предпочитаю I ситуационизм
выражение «динамический ситуационизм», чтобы
избежать путаницы и лучше понять его позицию498,412,413,613. Культура -
это не абстрактная и недифференцированная внутренняя структура,
которая однообразно активирует поведение людей; скорее, ее эффект
заключается в функции контекста референции. Следовательно,
различия существуют не только между культурами, но и внутри каждой
отдельной культуры. Каждая форма чрезмерного обобщения рискует
ввести в заблуждение или, по меньшей мере, оказаться поверхностной.
Вместо этого, следует сосредоточить внимание на взаимосвязях и
возможностях, предлагаемых контекстом в его исторической
случайности. На самом деле, когда контекст меняется, влияние культуры на
людей может акцентироваться, ослабляться или принимать иную форму.
С этой точки зрения, культура воспринимается не как постоянный
и однообразный в любой ситуации фильтр, а скорее как призма
возможностей и альтернативных направлений, среди которых обычно
преобладает самый выдающийся в данных обстоятельствах. Этот выбор
может активироваться целым рядом внешних доказательств, которые
выполняют функцию упрощения (смотрите 5 главу). На этой основе
становится понятным тот факт, что по своей природе человеческая
психика — мультикультуральна, поскольку она может присваивать
модели множества культур и представлять их в ходе взаимодействия
со своими собеседниками (смотрите и главу). Время от времени, в
зависимости от специфических для области доказательств, созданных
ситуацией, человек может активировать определенное культуральное
направление и может перейти от культуральных моделей,
преобладающих в одной культуре, к моделям из другой культуры. Например,
подросток может следовать одной культуральной установке со своими
сверстниками, и другой - дома с родителями. В этом процессе
становится важной степень когнитивной и аффективной доступности
моделей, которым можно следовать.

52 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
Впоследствии, с этой точки зрения, культура считается
динамической и постоянно изменяющейся (а не статической) реальностью,
которая формируется разнородной сетью, далекой от специфических для
области уз (а не монолитной и однородной сетью).
1.6. Культура как участие
Концепция культуры как посредника и как конструкции
подразумевает коллективный процесс, поскольку очевидно, что она не может быть
результатом индивидуального действия, хотя каждый человек делает свой
вклад в то, чтобы придать облик культуре, к которой он принадлежит.
По определению, культура - это участие, поскольку она подразумевает
разделение процессов значения, коммуникации, практик и ценностей,
а также - соблюдения правил со стороны людей, которые ее составля-
___^_^^__^ ют. Ситуация участия обращается, прежде всего,
Разнообразие как I к концепции разнообразия, подразумеваемого как
отношение культуральное отклонение, которое двое или больше
людей (или групп) воспринимают и о существовании
которого заявляют в момент, когда они вступают в определенную форму
контакта. В этом смысле, разнообразие - это не «объективное» качество,
само по себе связанное со структурой определенной культуры; скорее, это
воспринимаемое качество реляционной и интерактивной природы. Они
не отличаются по своей сути, но отличаются в глазах всех остальных и от
других точек зрения. Само по себе разнообразие - это не явление, а
отношение. Поэтому следует выделить путем сравнения аспекты и
критерии, согласно которым устанавливается это разнообразие.
Впоследствии можно поучаствовать в обмене, только если
элементы отличаются между собой (два абсолютно идентичных элемента
могут произвести только тавтологию). В каждом человеческом обществе
различия являются нормой (в основном - как исключение), и
культура подразумевается как организовывание различий (по Уолласу, 1961).
То, что характеризует людей, разделяющих одну и ту же культуру,- это
не единообразие, а способность этих людей к взаимной
предсказуемости. Общество добивается успеха и может выжить не тогда, когда его
участники придерживаются одного и того же взгляда на мир, а когда
их различия признаются и преодолеваются с помощью
сосуществования различных точек зрения.
Согласно точке зрения диалогизма, предложенной Бахтиным
в 1981 году, культуральные процессы являют собой неформализованное
становление разных голосов циклическим и регенеративным способом.
Диалог основывается на гетероглоссии, то есть - на участии между
говорящим и слушателем в совместном создании значений путем процес-

КУЛЬТУРА КАК УЧАСТИЕ 53
са открытия смысла. В каждом культуральном обмене дискурс
говорящего наполняется множеством разных голосов. На самом деле, его
голос не только отражает времена (прошлое, настоящее и будущее),
социальные группы и разные отношения, но и резониру- i
ет вместе с голосом собеседника, к которому он обра- Участие и
щается и которому отвечает в предвкушении беско- I гетероглоссия
нечной коммуникативной игры. Слова, жесты и
действия не имеют фиксированного и определенного значения - это
просто возможности, которые приобретают специфический и конкретный
смысл лишь внутри данного контекста, уникального и неповторимого.
С этой точки зрения, значения не подразумеваются как единые
термины, наделенные скрытым семантическим значением,
универсальным и статичным; скорее, это - процесс, в котором они могут
изменяться гибким и неустойчивым, случайным и переменчивым
способом в функционировании локальных условий используемого
контекста26«598. Значения в своей незавершенности - это отправная точка для
смысла, и они дают собеседнику возможность интерпретировать
сказанное и делать о нем выводы. Культура подразумевает некую
головокружительную мысль об использовании подвижных категорий, чтобы
постичь смысл событий и взаимодействия в их ходе.
«Я» каждого человека («как мое «Я» проявляется в моем
сознании») связано как с экстериоризациеи («как мое «Я» предстает перед
другим»), так и с другостъю («как другие предстают перед моим «Я»»).
Для Бахтина человек пронизан социальным и развивает свое «Я» не
вопреки, а с помощью социального. В основе этого процесса лежит не эм-
патия, которая, с точки зрения Бахтина, принадлежит к колониальной
концепции мира и которая ограничивается отражением того, что уже
существует в реальности. Скорее, в нем содержится «излишек видения», то
есть, вклад и участие со стороны другого в сравнении с моим
собственным вмешательством в неудержимую последовательность. То, чем я
обладаю - это не то, что у меня уже есть, а то, что я приобретаю от другого.
Таким образом, различие между внутренним и внешним, между текстом
и контекстом оказывается искусственным, поскольку существует
постоянный обмен между двумя этими аспектами реальности. Следовательно,
понимать культуру - не значит сравняться с ней и целиком
погрузиться в нее, глядя на мир ее глазами, а, скорее, следовать «креативному
восприятию», или способности участвовать в ней и создавать
потенциальные значения, содержащиеся в ней, с помощью диалогического (а не
логического) обмена, не отказываясь при этом от собственной культуры.
С этой точки зрения, культура - это не территория с жесткими
границами. Она - и есть граница, или совокупность границ, поскольку
«царство культуры распределяется вдоль границ», а «граница
проходит повсюду, через каждый момент ее» (по Бахтину, 1981). Именно гра-

54 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
ницы - то есть, различия - и лежат в основе производства смысла
(по Брунеру, 1990). Смысл придается вещам границами между этими
же вещами, а также сравнением их различий. Иногда
Культура как
граница
эти границы могут превратиться в непреодолимые
барьеры, как случается с разными проявлениями кулыпу-
рального радикализма, которые предусматривают
формы идеологической, ценностной и поведенческой закрытости. В этом
отношении любопытно наблюдать, как в каждой макрокультуре
возникают меньшинства, которые провозглашают своей миссией защищать
культурную идентичность и принимают подход непримиримости с
другими культурами (о психологии границ и пределов смотрите и главу).
Обычно речь идет о невидимых границах, которые четко
проявляются, как только их нарушают. На самом деле они состоят из
конкретных и очевидных операций, явных для участников. В обсуждении
своих антропологических исследований Гирц в 1995 году наглядно
показывает, что, когда он был на Яве и изучал местный язык, его
учителя скрупулезно поправляли все его лингвистические ошибки,
связанные с социальным статусом, но при этом закрывали глаза на ошибки
в родах. А вот когда он был в Марокко, его инструкторы не упускали
ни одной ошибки в родах, но не обращали внимания на ошибки,
связанные со статусом. Следовательно, мышление культурально
определяется с помощью множественных дискурсов и миров. Его
природа - динамичная (а не статичная), организмическая (а не
механистическая), активная (а не пассивная), диалогичная и включенная (а не
индивидуалистическая).
Значение культурального действия можно целиком понять, только
когда оно сталкивается с другим, чуждым значением, поскольку они
создают участие, которое преодолевает закрытость и од-
Участие как
встреча
носторонность отдельных значений, взятых сами по себе.
Участие - это встреча, поскольку это - активный
процесс, который создает новые области значения. Это - ни
механистическое совпадение, ни простая комбинация двух или более
культур. Каждая из культур сохраняет собственное единство и
совокупность открытыми, и ни одна из них не отрицает сама себя, но при этом
они подвергают друг друга риску, поскольку «никто другой не может
сделать того, что я могу сделать сейчас сам с собственной позиции».
Что же касается участия смысла, культура управляет и в то же
время ограничивает пространство реальности, которой она
придает значение, делает ее понятной и доступной для восприятия, делает
релевантным одно содержание и лишает такого же качества другое,
отдает предпочтение одним точкам зрения и игнорирует другие. Из
этих общепринятых, неписаных вариантов (принятых некритично,
как само собой разумеющиеся и естественные) неизбежно произрас-

КУЛЬТУРА КАК УЧАСТИЕ 55
тают различные карты одной и той же территории в функции
другого процесса репрезентации и когнитивной оценки. Из этого
следует, что культуральная осознанность, то есть, способность
глубоко понимать процессы, сильные стороны и ограничения собственной
культуры, является предпосылкой, необходимой, чтобы понять другие
культуры и принимать в них активное участие. Здесь действует не
диалектический процесс, а включенный, находящийся в преодолении
неисторического и абстрактного восприятия культуры (о деконструкции
и пересмотре понятия культуры смотрите и главу).
В 1981 году Гоффман ввел понятие опоры (footing) в определении
процессов участия. Она [опора] указывает, каким образом говорящий
хочет, чтобы собеседник воспринял его сообщение, внутри данного
культурального фрейма дискурса и взаимодействия. В
драматургической постановке Гоффмана говорящий может принять три разные
«роли»: роль аниматора (которого также называют «рупором»,
поскольку он является средством, чтобы придать голос передаваемому
сообщению), автора (поскольку он ответственен за выбор
сообщения), и принципала (поскольку он является законным представителем
позиции, принятой в данном разговоре). В зависимости от функций
принятой роли, варьируется и ответственность в общении с
участником (или собеседником). В свою очередь, участники разделяются на
санкционированных/одобренных и несанкционированных/неодобрен-
ных. Первые являются признанными получателями как таковыми,
к которым избирательно направлено сообщение; и наоборот, вторые
являются случайными получателями, часто неизвестными,
приходящими и уходящими. И все-таки они занимают разные позиции в
разных культурах: в некоторых они ведут себя так, будто их здесь нет,
а в других - сигнализируют о своем присутствии и о желании
участвовать в текущем взаимодействии.
Следовательно, участвовать в культуре - значит быть ее частью и
влиять на нее в тот самый момент, когда Вы являетесь ее частью, как
наглядно продемонстрировала теория динамических систем (по Фогелю,
1993)- Когда человек участвует в культуральной деятельности, он
влияет на культуру в тот же момент, в который он сам оказывается под
ее влиянием, благодаря бесконечному взаимному процессу. «Быть
частью» обмена значит не только «принадлежать» этому обмену, но и
оказываться под влиянием «со стороны собеседника», и в то же время
влиять на него «со своей стороны». Такая взаимозависимость в процессах
влияния влечет за собой как преодоление понятия линейной
каузальности в потоке кросскультурных взаимодействий, так и осознание
обязательств отдельных «сторон» в игре взаимного определения и в
конструировании системы кросскультурных обменов (о кросскультурном
пространстве и о приобщении к культуре смотрите и главу).

56 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
Культура как
непрерывный
процесс
1.7. Культуральная динамика
1.7.1. Социокультурный дарвинизм и культуральная
динамика
Культуральное участие подразумевает рекурсивный механизм,
который являет собой неотъемлемую предпосылку для культурально-
го обмена. На самом деле, культура - это не
фиксированная и статичная связь знаний, практик и
ценностей, которые передаются из поколения в поколение.
Это - не «пакет» норм и значений, механически
передаваемых экспертами новичкам. Механизм обратной
связи, присущий каждому культуральному обмену, по своей природе
является генератором перемен, поскольку, предоставляя обратную
информацию отправителю, он меняет ее значение. Фактически, обратная
связь может быть положительной и отрицательной: в первом случае
она дополняет вводную информацию, а во втором - сокращает ее
значение. Благодаря этому механизму культура лредставляется
постоянным процессом, который непрерывно движется вперед.
В прошлом считали, что такой процесс отвечал постоянному
прогрессу, согласно механистической точке зрения. Такое постоянное
улучшение происходило в необратимом направлении накопления (для
дополнения) благодаря однородному характеру культуральных
артефактов. По аналогии с эволюцией видов, можно говорить о
социокультурном дарвинизме с прогрессивными формами культураль-
ной адаптации и совершенствования в направлении идеальной
модели. Произошел бы переход от «дикого» состояния к «примитивному»
с достижением «архаичных» форм цивилизации, покуда бы не пришла
очередь «модернистских» и «постмодернистских» культур. Согласно
этой эволюционистской шкале культуры, прогресс был бы линейным,
а так называемые «примитивные» населения были бы остаточными
«пережитками» первобытного общества.
Согласно эволюционистской (и оптимистической) антропологии
Тайлора второй половины девятнадцатого века (1871 год), западная
(североамериканская и европейская) культура представляла собой
апогей культурального становления и самую развитую его форму.
Впоследствии она стала мерилом для оценки дистанции между другими
культурами. Подобным образом, было распространено убеждение,
будто этим другим культурам предстоит повторить ту же историю и те
же стадии развития, которые прошла западная культура. Потому
доминировала просвещенческая идея восемнадцатого века о прогрессе,
который обозначал линейный и однородный рост знаний и
цивилизаций. Даже позднее так называемая теория модернизации соглас-

КУЛЬТУРАЛЬНАЯ ДИНАМИКА 57
Стабильность и
культуральное
изменение
но которой существовало согласование разных культуральных форм
мира с прототипичными западными моделями452,431'432, отражает эту
ориентацию на культуральный эволюционизм. Сегодня соблазн
следовать этой точке зрения усугубляется моделями глобализации, которые
предусматривают процессы усреднения и стандартизации культур
мажоритарного мира с культурами западного мира (смотрите и главу).
Гипотеза культурального эволюционизма уже давно является
объектом критического анализа, и четко заметен недостаток
эмпирических доказательств в ее пользу736. Вместо этого, стоит
продемонстрировать, что каждая культура следует собственному пути развития,
отчасти переплетаясь с другими культурами путем постоянного взаимного
влияния, отчасти следуя конкретному маршруту. В связи с этим идет
речь о культуральной динамике (по Кашиме,
2001). Другие ученые169257272 предпочитают
применять выражение культуральной эволюции по
аналогии с биологической эволюцией вида, предложенной
Дарвином. Культуральная динамика связана с
(кажущимся) парадоксальным феноменом стабильности и
культурального обмена. Фактически, очевидно, что некоторые аспекты культуры
сохраняются внутри постоянного процесса обмена, и что культуральный
обмен происходит вопреки консервативным силам.
В частности, чтобы понять парадоксальное условие культуральной
революции, полезно обратиться к понятию габитуса, предложенному
Бурдье в 1980 году, упомянутому выше. И все-таки это понятие
простирается на все формы данной культуры и не ограничивается лишь
практиками. Что касается габитуса, культуральные формы значения,
деятельности, знания, присвоения ценности и т.д. колеблются между
процессами воспроизведения и процессами производства.
В функционировании первых процессов участники вынуждены
стереотипно повторять собственные последовательности действий и
интерактивные обмены, а также последовательно определять паттерны
контекстов. В этом случае культура предусматривает ряд привычных
действий со стороны людей (от приготовления пищи и до процесса
обучения или способов развлечения и т.д.). Речь идет о деятельности
по умолчанию, рутинной и повторяющейся в основном
стандартизированным методом. Будучи регулярными, культуральные форматы
содержат условия стабильности, предсказуемости движений людей,
а также - нормы применения культуральных форм, поскольку они
предоставляют критерии для их обозначения.
Однако такое воспроизведение не считается автоматическим не
только потому, что в таком случае оно бы скатилось к некоему культу-
ральному детерминизму, а, в особенности, потому, что оно бы
отрицало любую возможность изменения или вариации. Благодаря процес-

58 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
сам производства культуральные формы не являются ни
исключительно обремененными прошлым, ни определяемыми паттернами
контекстов; вместо этого, они движутся навстречу вариациям и отклонениям,
генерируемым случайными условиями момента и непредсказуемыми
аспектами новизны, которые каждая ситуация потенциально несет
в себе. На самом деле, каждое воспроизведение само по себе является
производством, которое может ввести элементы разнообразия и
новшества (например, празднование дня рождения - это, несомненно,
воспроизведение рутинных жестов и стереотипных ритуалов, но в любом
случае в них такие жесты «производятся», и присутствует возможность
ввести более или менее релевантные вариации).
Разрыв, существующий между воспроизведением и производством,
лежит в основе процессов культурального обмена. Он генерирует
степени свободы, которые делают возможными вариации и способы
различия между людьми и группами. В связи с этим речь идет о куль-
туральном отборе по аналогии с естественным отбором (смотрите
3 главу170,272). Он является основным процессом, в котором отдельные
принятые в обществе убеждения, знания, ценности или практики
могут повышать или понижать частоту в зависимости от того, принимают
ли их или отвергают другие люди, которые следуют другим ритмам.
1.7.2. Культурный обмен
Будучи процессом, развивающимся с течением времени, культура
непрерывно претерпевает изменения и может принимать - вре-
мя от времени - различные формы, не обязательно
положительные, и в этом процессе в разном качестве,
активно или пассивно участвуют все люди, делая свой
собственный вклад. Несмотря на такую постоянную
Регулярность
и вариация
эволюцию, культура сохраняет условия стабильности и
предсказуемости. Таким образом, она находится в парадоксальной ситуации,
поскольку она продолжает являться самой собой, даже если
противоречит постоянным формам инновации и преобразования. На самом деле,
регулярность и вариативность - это два неотъемлемых качества
культуральных процессов. Они взаимно обусловливают друг друга: без
регулярности не может быть осознания вариативности, и наоборот. На
самом деле, вариация не отрицает регулярности, а предполагает ее.
Здесь мы сталкиваемся с двумя полюсами, в которых непрерывно
колеблются культуральные формы. Они создают пространство,
которое делает возможным изменение культуральных моделей в
действии, в котором в уже установленные формы непрерывно входят
новые. Такие колебания не только не являются линейными - у них даже
нет постоянного и регулярного ритма во времени. Они могут прини-

КУЛЬТУРАЛЬНАЯ ДИНАМИКА 59
мать различные непредвиденные и неожиданные направления.
Обычно вариации происходят в разных ритмах: за этапами относительного
застоя следуют этапы сильного ускорения. Такой ход событий
аналогичен процессу, наблюдаемому в биологической эволюции человеческого
вида, в которой периоды неподвижности сменяются внезапными
скачками и кардинальными переменами (это - так называемая теория
прерывистого равновесия Элдриджа и Гудца (1972); смотрите 2 и з главы).
Согласно этому чередованию, стадии стабильности (преобладание
репродуктивных механизмов) характеризуются повторяющимися
механизмами и стереотипной жесткостью. В этом отношении достаточно
вспомнить о неподвижности протокультуральных форм в обработке
камня у человека прямоходящего и человека разумного (ашельская, мустьер-
ская или ориньянская каменная промышленность; смотрите з главу).
В частности, стадии стабильности характеризуются установленными
условностями, общими убеждениями, определенными ценностями, а
также социальным порядком, в котором не существует угрозы статус-кво.
Такая статичность может привести к условиям пустой морали
и к потере значений. В связи с этим Дюркгейм говорит об «аномии»
как о предпосылке для последующего культурального обмена.
Фактически, в стадиях ускорения (преобладания продуктивных механизмов)
преобладают факторы новизны и вариативности. Традиционные
условности больше не соблюдаются. Длительные отношения, например,
между полами, значительно преобразуются. Способы поведения
меняются во всех отношениях (от способа одеваться и до стиля жизни,
профессиональных целей и так далее). Иногда эти стадии культурального
обмена внезапно совмещаются в форме революции (а не эволюции),
которая отличается избытком и скоростью перемен. Здесь происходит
настоящее «потрясение» морального порядка и доминирующей
идеологии. Во время этих периодов часто заметны внушительные
социальные феномены отказа от настоящего и разрыва с прошлым. На
психологическом уровне такая ситуация часто влечет за собой условия
неоднозначности, фрагментарности, несогласованности и даже
противоречия, которые обычно вызывают в людях чувства страха и
неуверенности, смятения и растерянности, смущения и безответственности.
Потому нередко бывает так, что за внезапными и глубокими культу-
ральными переменами следуют стадии «реставрации» в попытке
восстановить порядок и стабилизировать (или заново стабилизировать)
определенные и единообразные культуральные модели.
Помимо этого, стоит наглядно показать, что
обычно культуральные изменения происходят как
снаружи, так и внутри. В первом случае мы наблюдаем
Активные
меньшинства
давление извне, обычно - со стороны других культур (часто -
доминирующих), чтобы добиться адаптации и выравнивания культуральных

60 КУЛЬТУРА КАК АКТИВНЫЙ АГЕНТ МЕДИАЦИИ, КОНСТРУКЦИИ И УЧАСТИЯ
моделей. Во втором случае перемена происходит изнутри, от норм,
сформированных культуральными меньшинствами (или
микрокультурами, смотрите il главу). В общем, такие активные
меньшинства проявляются в форме культурных движений (по Ханнерцу, 1992)
и глубоко затрагивают и преобразуют культурные модели. Культураль-
ные новшества часто являются антитетическими формами поведения
и мышления в сравнении с предшествующими формами, которые
считаются моделями, предназначенными для разрушения и преодоления.
Вместо того, чтобы игнорировать предшествующие традиционные
условности, культуральные новаторы оказываются традиционно
нетрадиционными, поскольку они противостоят уже известным традициям.
Подобным образом, не все культуральные новшества утверждаются
и укрепляются со временем. Многие из них быстро исчезают, не
оставляя после себя значительных и длительных следов.
Наконец, следует упомянуть процесс креолизации как формы
заражения, синкретизма и гибридизации различных культуральных
форм, которые происходят от разных народов (смотрите и главу).
В этой ситуации изменение происходят с помощью одновременного
сочетания как внешних, так и внутренних процессов.
1.8. Заключительные рассуждения
Как утверждал Конфуций, «по природе люди близки друг к
другу; по привычкам люди далеки друг от друга» и, стоит отметить, что
по культуре - тоже. На самом деле, культура предлагает нам
координаты, чтобы понимать существование, которое мы ведем,
ориентироваться в нем, отвечать на вопросы, которые мы задаем, а также
следовать другим направлениям значения, которые делают реальность
доступной для понимания. Без культуры жить невозможно. Однако
не бывает абстрактной культуры - она существует лишь в
исторической конкретности событий и в последовательности взаимодействий
с другими, подобными нам. Следовательно, нужно говорить не столько
о культуре, сколько о культурах, во множественном числе, поскольку
каждая из них соответствует принятию определенной точки зрения на
мир. В свою очередь, каждая культура состоит из «субкультур» (идио-
культур и микрокультур), которые составляют референтную систему -
сложную, подробную и часто фрагментированную (смотрите и главу).
Таким образом, мы сталкиваемся с парадоксальным условием.
С одной стороны, культура - это твердая основа и определенный
подход, который предлагает нам идентичность, уверенность,
когнитивные и эмотивные координаты, защиту, перспективы и так далее. С
другой стороны, она также может быть источником смятения и путаницы,

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 61
когда культуральные перемены происходят слишком стремительно,
или когда различные культуральные проявления вступают в конфликт
или расходятся друг с другом. В этих случаях исследование
предполагаемого культурального превосходства приводит к формам
нетерпимости, изоляции и исключению других культур, и даже к самым
настоящим формам порабощения. В таких условиях кулыпуральной
нестабильности люди рискуют потерять чувство собственной идентичности
и следовать неполным, со множеством пробелов, интерпретативным
решеткам, что приводит к соответствующим результатам в
психологическом плане.
История человечества богата такими эпизодами, и кажется, что
знания, полученные в прошлом, ничему не могут научить в
настоящем. Складывается впечатление, что каждое поколение должно
изобретать собственные культуральные формы, начиная с самого начала.
В определенных отношениях так все и происходит, потому что
культура находится в постоянном процессе повторного нахождения решений,
аналогичных тем, которые уже были придуманы в прошлом.
Психология культуры может многое рассказать на эту тему,
поскольку она может сделать эффективный вклад в понимание
способов и процессов, которыми люди, в качестве акторов, сталкиваются
и управляют собственной культурой и чужими культурами с помощью
постоянного противостояния, сложного процесса интерпретации и
постижения собственной идентичности - персональной и социальной.

Между
природой
и культурой
Тема этой главы - изучение сложной связи «природа - культура»,
одной из главных теоретических проблем человеческого разума
с древних времен и по сегодняшний день. Это - основная дилемма
между «универсальностью» (и равенством) природы и
«разнообразием» (и уникальностью) культуры. Исторический маятник теорий
постоянно колеблется между этими двумя крайностями, иногда
задерживаясь на промежуточных позициях, а иногда - склоняясь
к одной полярности вместо другой. Прежде всего, мы рассмотрим
аргументы с философской точки зрения, а затем перейдем к
анализу связей между климатическими условиями и культурой. Во
второй части главы мы изучим сложную связь «ген - среда», уделив
особое внимание поведенческой генетике и поведенческой гено-
мике. В заключение мы проведем анализ взаимосвязей между
эволюцией и культурой.
В наивной психологии «культура» - это всеохватывающая, в
основном монолитная, система знаний, значений, ценностей и практик,
преимущественно равномерно разделенных и распределенных в данном
обществе. Речь идет о неком «багаже», который принимается и
передается непосредственно из поколения в поколение с помощью прямой
коммуникации и взаимодействия между взрослым и ребенком
(повторение единообразия). Благодаря такому процессу ребенка, независимо
от его собственных естественных склонностей, побуждают следовать
культуральным моделям взрослых, которые его воспитали.
Впоследствии «культурольное» будет значительным образом отличаться
от «природного».
Здесь в игру вступает классическое противопоставление
«природа — культура»: врожденные предпосылки и генетическое
наследие человека преобразуются познанием и культуральным влиянием
в дополнительном и последовательном процессе, который стремится

ФИЛОСОФСКАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ НА ДИЛЕММУ «ПРИРОДА - КУЛЬТУРА» 63
утвердить «культуральные продукты» на «природной платформе».
Такая дихотомическая постановка вопроса в прошлом привела к двум
противоположным направлениям мышления.
2.1. Философская точка зрения на дилемму
«природа - культура»
2.1.1. Превосходство природы над культурой
Дихотомию между природой и культурой можно понять, прежде
всего, в пользу природы, которая превосходит культуру. Согласно
романтической позиции Руссо, принятой им в 1797 году,
природа порождает хорошего человека, а общество
разлагает его и превращает в плохого. Таким образом,
культура становится фактором разложения, который
разрушает первобытную невинность человека. Так
рождается миф о «благородном дикаре», который не разрушен
цивилизацией, и который умеет выражать себя, собственные намерения и
чувства в искренней и подлинной (то есть, «природной») манере. И
наоборот, цивилизованный человек оказывается «искусственным» и
неискренним в своих проявлениях.
Для Гальтона, который ввел в 1883 году в научную область
выражение «nature-nurture*» (природа-воспитание), «природа,
безусловно, преобладает над культурой» и определяет существующие различия
между отдельными представителями одного вида. Гипотеза и
исследование существования универсалий в различных областях изучения
(речь, мышление, восприятие, эмоции, мотивация и т.д.)
предполагают взаимосвязь между филогенетическим даром, общим для людей
как для вида. С этой точки зрения, внимание уделяется однородности
и единообразию благодаря единству одних и тех же нейробиологиче-
ских механизмов. Наличие итоговых межличностных различий
объясняется разницей в конфигурации индивидуального генетического
наследия.
Гезелл, один из отцов психологии развития, в 1928 году тоже
настаивает на центральном понятии созревания - кроющихся в геноме
«природных» и автоматических процессов постепенного развития,
которые лежат в основе генетической информации. Окружающая среда
имеет небольшое (или даже никакое) влияние на окончательную
психологическую «конфигурацию» людей, поскольку индивидуальные
различия имеют лишь генетическую базу. На самом деле, для Гезел-
Мифо
«благородном
дикаре»
* У Гальтона: культура = воспитание, (прим. перев.)

64 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
Гипотеза о
врожденных
идеях
л а «способности к живописи, особый интерес к музыке, выдающаяся
общительность, беглость речи являются чертами, которые спонтанно
проявляются во младенчестве, как природные дарования и
врожденные предрасположенности».
Различные теории, упомянутые здесь, объединяются в единой,
более общей точке зрения о врожденных идеях, согласно которой
генетический дар активирует специфические для вида
способы поведения, общие для всех человеческих
существ. Тогда существовали бы врожденные ментальные
модули (или предрасположенности) для приобретения
специфической для области информации об
окружающей среде. В частности, Хомский всерьез атаковал бихевиоризм и его
принцип универсального познания, согласно которому компетенции
можно приобрести с помощью общих механизмов (вроде ассоциации
и подкрепления). Напротив, он утверждал, что язык представляет
собой врожденную природу, продукт специфического «органа языка»
(так называемый «механизм усвоения языка» (Language Acquisition
Device, LAD)), который позволяет всем детям освоить природный язык
в условиях «скудости стимула», и который может объяснить
однородность лингвистических процессов у всех людей, независимо от языка,
на котором они говорят (смотрите 7 главу).
Позиция врожденных идей не лишена риска биологического
детерминизма, поскольку она вынуждает человеческое поведение
зависеть от генетического «оснащения» человека, лишая всякого значения
такие понятия, как свобода, ответственность и так далее.
Неотъемлемым для такой точки зрения кажется убеждение Бейтсона, которого
он придерживался в своей работе в 1972 году. Его суть в том, что
использование генетических и биологических факторов является
главным и «остаточным» объяснением человеческих феноменов, когда все
остальные уровни восприятия исчерпаны или не дали
положительного результата. На самом деле, довольно просто (и ограниченно)
приписывать природе и биологии все то, что мы не способны понять
другим способом. Кроме этого, учитывая большую гибкость человеческих
нервных тканей, его условие незрелости при рождении (смотрите 4
главу) и его способности к изменениям вследствие познавания,
становится невозможно различить, когда человек обязан этим врожденным
факторам, а когда - изменениям, связанным с опытом.
2.1.2. Превосходство культуры над природой
С другой стороны, существует точка зрения, согласно которой
культура превосходит природу. Еще Кант в 1798 году разрушил
связи дихотомии «природа - культура», споря с Руссо. Он определил ан-

ФИЛОСОФСКАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ НА ДИЛЕММУ «ПРИРОДА - КУЛЬТУРА» 65
тропологию как исследование того, что делает человеческое существо
с помощью свободного духа, в противопоставление законам природы,
которые управляют человеческой физиологией. Согласно Канту,
культура - это человеческая способность поместить себя в произвольные
(то есть, не природные) рамки, и в этом смысле, она является
условием, необходимым для человеческой свободы. Впоследствии культура
становится фактором контроля за инстинктами и инструментом для
преодоления уз, установленных природой, наделяя человека
способностью выйти за ее рамки и создать значения.
Это понятие в 1807 году подхватил Гегель, согласно которому
людей рассматривают как существ, которые отличаются от животных, не
только благодаря способности контролировать соб- _____
ственные инстинкты, но и благодаря способности пре- Культура =
одолеть собственную сингулярную субъективность I освобождение
в распределении обязательств и в принятии общих | от природы
стандартов. Согласно Гегелю, культура - это процесс
освобождения от природного (или биологического) «Я»:
фундаментальная часть этого «природного 'Я'» состоит в том факте, что оно
является аутореферентным. Культура же, наоборот,- это способность
выйти за пределы собственного ограниченного способа осмысливать
вещи, принимая точку зрения кого-то другого. Благодаря этому
процессу становится возможным осознанно познать себя и другого.
Потому для Гегеля культура - это формирование, поскольку она придает
человеку «форму».
В сфере психологии Уотсон, предлагая в 1924 году поведенческую
точку зрения, подчеркнул бихевиористскую позицию, а под культурой
подразумевал некий вид матрицы, которая формирует человека
изнутри. Известно его высказывание: «Дайте мне дюжину здоровых,
хорошо сложенных младенцев и возможность самому заняться их
воспитанием, и я гарантирую, что, взяв наугад любого из них, путем научения
сделаю из него любого специалиста по своему выбору - врача, юриста,
художника, коммерсанта и, если на то пошло, профессионального
нищего или вора, независимо от его талантов, наклонностей,
способностей, увлечений и расового происхождения его предков».
Такая точка зрения подчеркивает важность процессов
дифференциации. Каждая культура понимается как уникальная и
неповторимая в собственной сингулярности и с эксклюзивным профилем.
Впоследствии, различия между разными культурами остаются довольно
глубокими, часто - непреодолимыми. В любом случае, речь идет о
несократимых различиях, поскольку здесь мы сталкиваемся с
качественными различиями, а не только с количественными.
Культуральные особенности могут возникать в процессе
формирования произвольных правил, сообразно которым действуют люди,

66 между природой и культурой
в зависимости от системы убеждений, ценностей, норм и практик,
общих для данного общества людей. В этом смысле, невозможно
рассматривать культуру так, будто она является независимой переменной,
поскольку не существует критериев или параметров сравнения, которые
не восприимчивы к культуральному влиянию. Не может быть « мета-
кул ьтуральной» или «сверхкультуральной» точки зрения, поскольку
каждая точка зрения рождается внутри определенной культуры, а
отдельные инструменты измерения неизбежно переплетены с изучаемой
культурой. На этой основе зарождается позиция социокультурного
конструкционизма, согласно которой реальность - это не данность,
а «конструкт», поскольку она постоянно интерпретируется и
«искажается» отдельными людьми (смотрите l главу). Каждая ситуация -
уникальна, генерируется неповторимой комбинацией событий и встреч,
а персональная идентичность конструируется момент за моментом
в процессе коммуникации.
2.1.3. Взаимозависимость между природой
и культурой
Дихотомическое противостояние между природой и культурой
продолжается до сих пор, принимая порой самые отчетливые и самые
________ замаскированные формы (например, с концепцией,
Единство I преимущественно связанной с врожденными идеями,
человеческого I можно ознакомиться в работе Пломина (2003), а с кон-
опыта I цепцией, преимущественно связанной с окружающей
■"■"~-"" средой - в работе Джозефа (2003)). Такое
противостояние неизбежно отсылает нас к картезианской форме дуализма,
которой с трудом удается пояснить единство человеческого опыта. На
самом деле, «природа» и «культура» не являются двумя отдельными
измерениями - скорее, они крепко взаимосвязаны между собой,
образуя единую реальность. Кроме того, дополнительное понятие
«природа + культура» отсылает нас, хотим мы того или нет, к проблеме
(очевидно, неразрешимой) определения, что же является частью
(слагаемым) природы, а что - частью культуры в определении окончательной
суммы.
В данный момент в области психологии культуры связь между
природой и культурой (между врожденным и приобретенным) больше не
трактуется в дихотомическом смысле как противопоставление или как
превосходство одной стороны над другой. Вместо этого, ее
воспринимают как взаимозависимость сторон, которая предусматривает
современные и взаимные формы взаимодействия «ген - окружающая
среда». Невозможно и дальше говорить об абстрактном и
универсальном противостоянии между природой и культурой - такое противосто-

ЭКОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА 67
яние следует изучать ситуативно, в конкретных случаях между
определенной культуральнои конфигурацией и определенными природными
условиями. В этом смысле, с одной стороны, каждая культура
преобразует природу вокруг себя и адаптирует ее к собственным
потребностям; с другой же стороны, природа накладывает четкие и
объективные ограничения на возможности развития данной культуры.
В этом отношении достаточно вспомнить о прогрессе в области
биотехнологий (и технологий в целом), чтобы отдать себе отчет в том,
насколько глубоко сегодня «культура» манипулирует и
трансформирует «природу» (начиная с генетически модифицированных
организмов и заканчивая клонированием). С другой стороны, мы можем
вспомнить о фундаментальной функции климатических и
экологических условий, которые придают одной культуре определенную форму,
а другой - абсолютно другую. «Нордические культуры», которые
живут в холоде и мраке, имеют природные ограничения, о которых не
ведают «средиземноморские» или «тропические культуры», а те, в свою
очередь, имеют собственные природные ограничения (смотрите
следующий раздел).
Такая позиция взаимозависимости позволяет совместно изучать
природные, биологические, психологические и культуральные
аспекты как схожие факторы, допускающие единообразие
человеческого опыта. В этом смысле, можно сказать, что культура зависит от
природы, в то же время усредняя природу (от которой зависит),
чтобы сделать ее оптимальной для собственных условий жизни,
и без того, чтобы опуститься до биологического или культурального
детерминизма.
2.2. Экология и культура
Еще с древних времен было известно, что экологические и
климатические вариации, орографическое* приспособление территории,
готовность и доступность ресурсов - это фундаментальные факторы,
которые оказывают огромное влияние на человеческое поведение и
способствуют разработке определенного типа культуры вместо другой.
Уже Монтескье в работе О духе законов 1748 года отметил, что
народы, которые живут в теплых климатах, более импульсивны,
агрессивны и эмоциональны в сравнении с более спокойными и задумчивыми
народами, живущими в холодных странах, и этот факт находит
подтверждение даже в разнообразии законов. В более недавнее время ана-
* Орография - раздел физической географии, изучающий рельеф земной поверхности;
таким образом, орографическое приспособление территории - это ее освоение с учетом
особенностей рельефа, (прим. перев.)

68 между природой и культурой
лиз таких экологических факторов стал предметом систематических
исследований со стороны экспертов из других областей - в социально-
экономической географии202, а также психологии среды55-109. Такой
анализ также применяется и для психологии культуры.
Рисунок 2.1. Географическое распределение цветов кожи,
классифицированное по восьми градациям на основе стандартной шкалы Лушана.
Источник: Биасутти88
Прежде всего, температура является фактором, который влияет
как на физические характеристики, так и на когнитивные и
эмоциональные способности субъектов. Как показано на рисун-
Температура
и культуры
ке 2.1, она соответствующим образом обусловливает
пигментацию кожи для защиты от солнечной радиации
(темная кожа) или для ассимиляции витамина D под
солнечными лучами (светлая кожа; для связи между цветом кожи,
генетическими аспектами и человеческими расами смотрите з главу, а также
работу Кавалли-Сфорца, 1996).
На психологическом уровне чрезмерные жара или холод в целом
приводят к ухудшению перцептивных (например, остроты зрения)
и когнитивных способностей: замедляются реакции, понижается
бдительность, учащаются ошибки. На эмоциональном уровне сильная
жара усиливает стресс, усугубляет агрессивное, жестокое и преступное
поведение (например, изнасилования или убийства и т.д.) (по Роттону
и Кону, 2000). И наоборот, сильный холод способствует усугублению
депрессии, тревоги и бессонницы (по Палинкасу, i99i)- В культуральном
плане, народы, живущие в теплых климатах, характеризуются
повышением терпимости к агрессии, направленной наружу (большее
количество убийств), эмоциональной экстраверсией, жизни под открытым
небом, а также - к более лояльным женским кодексам сексуального

экология и культура 69
поведения, чем народы, живущие в холодных климатических
условиях. Последние же отличаются большим эмоциональным подавлением
и интроверсией, жизнью взаперти, а также - повышением агрессии,
направленной внутрь (большее количество самоубийств) (по Вейхту
и Аркелину, 1995)- В целом, отмечается соответствующая
положительная корреляция (+o,7i) между географической удаленностью стран от
экватора и их внутренним валовым продуктом (ВВП).
В связи с этим выдвигают различные объяснительные гипотезы,
например, теория климатического стресса (температура прямо
воздействует на нервную систему, провоцируя менее уместные реакции в
случае с чрезмерными оценками), теория социального контакта (в
странах с теплым климатом предпочтение отдается социальным
отношениям, а в странах с холодным климатом их подавляют), а также - теория
культуральной адаптации (человеческие существа лучше
приспособлены к жизни в теплых климатах; адаптация к холодным климатам
привела бы к заметным трансформациям в социальной организации
и в работе, а также в контроле эмоционального поведения).
Подобным образом, освещенность - это еще один экологический
фактор, который значительно влияет на различные культуральные
формы, поскольку он играет важную роль в регулировании
повседневных ритмов и в производстве мелатонина. Этот |_^_^____
гормон, секрет пинеальной железы (эпифиза), регу- Освещенность
лирует гонадные функции млекопитающих с годовым I и культуры
циклом размножения и влияет на состояния
бодрствования и сонливости. Последняя блокируется дневной
освещенностью, а стимулируется - ночной темнотой. Рассинхронизация этих фаз
в ритмах секреции ассоциируется с депрессией (по Шмиттбилю, i99i)-
В северных регионах, где продолжительные зимы отличаются
темнотой, наблюдается склонность к изоляции, склонности к печальному
настроению, а также - к алкоголизму и депрессии. Последняя часто
приобретает сезонный характер, что известно, как сезонное
аффективное расстройство; оно начинается в конце осени и заканчивается
с началом лета (по Смиту, I99i)- И наоборот, интенсивная и
длительная освещенность способствует общительному и дружелюбному
поведению, которое ассоциируется с гостеприимством и приветливостью
к незнакомцам (по Ринду, 1996).
Не рискуя превратиться в форму экологического детерминизма,
ьажность экологических факторов в генезисе и эволюции культуры,
прежде всего, учитывается в экокультурной модели, согласно
которой такие факторы значительно влияют на системы пользования
местными ресурсами (тип экономики, социальная структура,
технологии), которые, в свою очередь, отдают предпочтение особым
практикам воспитания и систем социализации детей. Например, было

70 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
отмечено, что кочевые культуры охотников и собирателей, собрав
мало еды, подчеркивают ценности независимости и более толерант-
ны к агрессии (побуждение к подтверждению). И наоборот, оседлые
культуры земледельцев, собрав много еды, следуют более строгим
и нормативным образовательным системам, предназначенным для
подкрепления конформизма в группе, контроля агрессивности и
чувства послушания (побуждение к согласию)57340. Такие условия имеют
существенное влияние и на когнитивные стили таких культур
(смотрите 6 главу).
2.3. Поведенческая генетика
Нет никакого сомнения в том, что соматические черты
устанавливаются генетическим «снаряжением» и являются объектом генетики,
которая, начиная с Менделя, выделила законы их наследственной
передачи, достигнув генетической информации на молекулярном
уровне (дезоксирибонуклеиновая кислота, ДНК) и физической причины
генетического разнообразия (полиморфизмы молекул ДНК,
создаваемые в процессе мутации). Ген - термин, созданный в 1903 году -
содержится в сегменте ДНК (расположившись в определенной позиции,
называемой локусом) одной из хромосом клетки. Генетическая
информация транскрибируется в последовательности рибонуклеиновой
кислоты (РНК), после чего переводится в последовательность
аминокислот, называемую полипептидной цепью. В 1906 году был расшифрован
генетический код, то есть, связь между последовательностью
аминокислот в полипептидной цепи и последовательностью нуклеотидов
(также называемых основаниями) в области кодирующего ДНК гена.
14 апреля 2003 года был завершен Проект «Геном человека», который
предоставил последовательность трех миллиардов пар нуклеотидных
оснований (аденин, тимин, цитозин, гуанин), из которых состоит ДНК
генома человека. Количество, расположение и функции генов,
присутствующих в 24 типах человеческих хромосом (22 аутосомы и 2 половых
хромосомы), до сих пор полностью не определены, а количество генов
человеческого вида оценивается от зо ооо до 6о ооо. То есть,
существует по меньшей мере миллиард синапсов для гена.
В частности, человеческая генетика перешла к изучению
генеалогических древ (или, скорее, к анализу сегрегации в семьях), много-
____. факторной наследственности (тот факт, что определенная
Генотип и I черта обязательна для работы большего количества ге-
фенотип I нов), цитогенетики (изучения кариотипа и хромосомных
———- аномалий) и генетики народов. В пределах этого
горизонта крайне важно различать генотип (то есть, неизменный набор генов,

ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ГЕНЕТИКА 71
наследуемых от родителей) и фенотип (то есть, совокупность черт,
которые человек демонстрирует в определенный момент жизни).
Последний зависит от взаимодействий между самими генами и между
генами и средой. Потому он - изменяющийся, и речь идет о фенотипи-
ческой пластичности, когда мы объясняем способность изменять
собственный фенотип согласно изменениям окружающей среды.
Все же человеческая генетика не ограничивается лишь
изучением процессов, лежащих в основе наследственности соматических черт
и особых болезней (например, серповидноклеточной анемии*, фенил-
кетонурии", синдрома Дауна или болезни Хантингтона) - она
распространяется и на анализ наследственности поведенческих черт - от
интеллекта до шизофрении. Такое изучение предназначено предоставить
возможное объяснение для множества проявлений человеческого
поведения и представляет в качестве точки зрения альтернативу (не
обязательно противоположную) культуральной позиции.
В то время, как формальная генетика, предложенная Менделем,
учитывает единичные наследственные факторы (которые мы сегодня
называем генами) и законы их передачи из поколения в поколение,
а эволюционистская генетика изучает генетические вариации в ходе
специфических для вида изменений внутри эволюции данного вида,
поведенческая генетика (или количественная генетика) создана,
чтобы анализировать, в какой степени фенотипическая вариативность
данной психологической черты влияет на генетические компоненты.
Речь идет о понимании того, как генетические механизмы
взаимодействуют с опытом, и изучить, каким образом генетические эффекты
влияют на изменения в человеческом поведении и в проявлении
психических расстройств (по Пломину, 1994)-
2.3.1. Корреляция генотип-среда и взаимодействие
«генотип х среда»
Изучение связей и взаимного влияния между ге- ________
нетическими факторами и факторами среды в кон- Различные
струировании опыта людей учитывает два основных, I формы ГС
различных между собой аспекта: корреляция гено- (генотип-среда)
тип-среда и взаимодействие «генотип х среда».
* Наследственная гемоглобинопатия, связанная с таким нарушением строения белка
гемоглобина, при котором он приобретает особое кристаллическое строение - так
называемый гемоглобин S. Эритроциты, несущие гемоглобин S вместо нормального гемоглобина
А, под микроскопом имеют характерную серпообразную форму (форму серпа), за что эта
форма гемоглобинопатии и получила название серповидноклеточной анемии, (прим. перев.)
** Редкое наследственное заболевание группы ферментопатий, связанное с нарушением
метаболизма аминокислот, главным образом фенилаланина. Сопровождается накоплением
фенилаланина и его токсических продуктов, что приводит к тяжелому поражению ЦНС,
проявляющемуся, в частности, в виде нарушения умственного развития, (прим. перев.)

72 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
♦ Корреляция генотип-среда (ГС) ссылается на связь между
генетическим влиянием и влиянием среды на данную черту
характера. Такая корреляция является индикатором посредничества
генетических факторов в связи между средой и поведением. ГС описывает,
насколько люди подвержены влиянию данной среды в зависимости от
их генетических предрасположенностей. С этой точки зрения,
считается, что генетические факторы и факторы среды коррелируют
между собой согласно трем разным условиям. Корреляция ГС пассивного
типа - это степень, в которой дети разделяют с членами семьи как
наследственные факторы, так и условия среды. Измерение корреляции
ГС пассивного типа можно получить из сравнения фенотипа детей,
выросших в родных для них семьях, и детей, выросших в приемных
семьях. Корреляция ГС реактивного (или эвокативного) типа
ссылается на опыт ребенка, созданный реакциями знакомых людей (но не
родственников) в ответ на их собственные генетические склонности.
Наконец, корреляция ГС активного типа появляется, когда субъекты
выбирают ситуации в среде, связанные с собственными генетическими
склонностями. В последнем случае речь идет о «выборе и
конструировании собственной ниши в среде».
Чтобы выделить генетическое посредничество, связанное с
корреляцией ГС пассивного, реактивного и активного типа, полезно
обратиться к многомерному генетическому анализу, предназначенному для
изучения генетического вклада и вклада среды по ковариации их
показателей. В частности, такой анализ позволяет оценить, в какой
степени ковариация между условиями среды и определенными способами
поведения опосредуется генетическими факторами. Результаты такого
анализа показывают, что фенотипическая ковариация между аспектами
среды и определенными психологическими чертами лишь отчасти
зависит от опосредования через генетические факторы (по Пломину, 1994)-
♦ В свою очередь, во взаимодействии «генотип х среда» (Г х
С) можно изучить процессы, в которых влияние среды зависит от
наличия определенного генотипа, а этот генотип,
Взаимодействие Г х С
в свою очередь, зависит от условных
взаимоотношений между ним самим и средой.
Генетический набор не может произвести какое-либо поведение в пустоте - он
неизбежно оказывается под влиянием факторов среды. В свою очередь,
среда сама по себе не в состоянии привести ни к какому поведению, но
при этом она не может не учитывать генетического наследия.
Генетические эффекты и эффекты среды нельзя изучать независимо от друг
от друга, поскольку они систематически взаимодействуют между
собой. Благодаря такому взаимодействию существуют индивидуальные
различия, находящиеся под одинаковым влиянием из-за
чувствительности к особенностям среды.

ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ГЕНЕТИКА 73
Это значит, что биологические аспекты под генетическим
влиянием играют не самую последнюю роль в расположенности субъекта
к дифференцированной и выборочной реакции на окружающие
условия. Например, фавизм (определенный вид гемолитической анемии)
обусловлен как генетической нехваткой (вариант фермента глюкозо-6-
фосфат дегидрогеназа, связанный с хромосомой X), так и
употреблением бобов (условие среды). Гены, которые влияют на восприимчивость
субъекта к определенным характеристикам среды - это регулирующие
гены, управляющие различными проявлениями генов и в
функционировании разных условий среды и клеточных взаимодействий.
Человеческое существо, в сравнении с другими животными, имеет
две версии одного и того же гена, которые занимают одинаковую
относительную позицию (или локус) в данной копии гомологических
хромосом. Они называются аллеломорфами или аллелями, и их
совокупность лежит в основе различий для одной и той же фенотипической
черты (например, цвет глаз). В результате конечных мутаций два алле-
ля каждого гена могут оказаться разными и представлять
альтернативные генные формы, поскольку они имеют разное информационное
содержание. Фенотипическая черта, которую они зашифровывают,
зависит от огромной экспрессивной силы того или иного аллеля (закон
доминирования Менделя). Такие вариации называются гомозиготными
относительно данной черты, когда аллели идентичны; а
гетерозиготными они называются, когда в определенном гене есть два разных
аллеля для данной черты. Аллели могут генерировать различные эффекты,
например, плейотропию (ген создает множественные фенотипические
эффекты) и полигению (фенотипическая черта находится под
влиянием большего количества генов), а также генетические взаимодействия
между аллелями внутри гена (доминирование) и между генами (эпи-
стаз). В частности, эпистаз происходит, когда один ген (называемый
«эпистатичным») в состоянии подавить проявление другого гена
(называемого «гипостатичным»), который не является его аллелем.
Такие вариации помогают объяснить соответствующие доступные
для наблюдения различия между культурами в разных областях
человеческой жизни. Возьмем, к примеру, переносимость лактозы.
Существуют народы с повышенной непереносимостью (Африка, Дальний
Восток, Меланезия), средним уровнем непереносимости (южная
Европа и определенные регионы в Индии), и с низким уровнем
непереносимости (северная Европа). Такое систематическое различие можно
объяснить наличием серьезных климатических различий: в регионах,
где солнечного света мало, и синтез витамина D низок, переносимость
лактозы способствует получению необходимого количества кальция.
В качестве другого примера: отмечается, что дальтонизм к красному
и зеленому цветам поражает менее 2% народов охотников и собирате-

74 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
лей, а в других народах достигает 5%. Такой дефект, связанный с
хромосомой Y, чаще встречается среди мужчин, чем среди женщин, и
значительно сокращается в средах и культурах, в которых способность
различать цвета фундаментально важна для выживания.
В изучении влияния генетических факторов на человеческое
поведение поведенческая генетика ссылается на понятие наследуемости,
которая отличается от наследственности. Тогда как последняя
рассматривает генетически передаваемые черты, первая подразумевается как
нечто вероятностное, как пропорция в фенотипической вариативности,
которую можно объяснить генетическими различиями между людьми
в данной среде674. Такое понятие в 1945 году ввел Лаш, чтобы
усовершенствовать в генетическом плане размножение животных с целью
способствовать развитию экономически выигрышных черт. Он также
проводит различие между расширенной наследуемостью (которая
касается всего генотипа) и ограниченной наследуемостью (которая
касается только дополнительных генетических эффектов). Хотя
поведенческий генетик Вальстен в 1994 году считал наследуемость
исключительно коэффициентом ддя прогнозирования результатов
программы селекции животных, впоследствии ее стали воспринимать в общем
смысле, чтобы доказать, что гены играют роль в развитии
определенного фенотипа. Однако сегодня такое понятие - вне селекции
животных - не является ни действительным, ни полезным, поскольку оно
различается в зависимости от среды, его трудно измерить, и часто его
сильно переоценивают272-449.
2.3.2. Метод близнецов и метод усыновления
Чтобы вычислить степень наследуемости черт, используются три
разных метода: а) метод близнецов, воспитанных вместе; б) метод
близнецов, воспитанных раздельно; в) метод усыновления. Было
проведено множество исследований поведенческой генетики согласно
этим методам, которые и по сегодняшний день остаются
краеугольными камнями в этой научной области.
________ ♦ Метод близнецов, воспитанных в од-
Близнецы, I ной среде, предложенный Сименсом для евгенети-
воспитанные I ческих целей, отталкивается от различия между иден-
вместе... I тинными близнецами (или монозиготными, МЗ)
и разнояйцовыми близнецами (или дизиготнымщ ДЗ)
и предусматривает три базовых предположения: i) два типа близнецов
(МЗ и ДЗ) могут с уверенностью различать друг друга; 2) результаты
сравнения МЗ и ДЗ близнецов могут распространяться на целый
народ; 3) МЗ и ДЗ близнецы воспитываются в одинаковой среде.
Последнее предположение называют предположением об однородности сред.

ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ГЕНЕТИКА 75
Согласно такому методу, если в указанных здесь условиях возникают
различия между МЗ и ДЗ близнецами, они приписываются
генетическим факторам и обычно высчитываются по формуле: 2(гМЗ - гДЗ),
где г - это индекс корреляции между поведением МЗ и ДЗ близнецов.
Начиная с середины 1920 года, начали проводить различные
исследования с помощью такого метода - как в Германии в нацистский
период (в поддержку закона об обязательной стерилизации в 1933 году для
защиты арийской расы на основе принципов евгеники), так и в других
европейских странах и в США. Из этих исследований стоит отметить
недавние работы над вопросами шизофрении - Тьенари (1975) и Ко-
скенвуо (1984) в Финляндии, Фишера (1973) в Дании, Онстада (1991)
в Норвегии. В сравнении с исследованиями тридцатых и сороковых
годов XX века, в которых показатель корреляции часто превышал 6о,
последние исследования часто дают показатель менее зо (в одной из
работ Коскенквуо он даже был равен п).
Такое разнообразие результатов усугубило неуверенность в
достоверности методов. На самом деле, критики было предостаточно. В
частности, началось обсуждение понятия однородности сред, поскольку во
многих исследованиях было обнаружено, что среда для МЗ близнецов
систематически более однородна, чем для ДЗ близнецов. Согласно
некоторым поведенческим генетикам, это значительное сходство в
обращении было обусловлено большей идентичностью у МЗ близнецов,
чем у ДЗ близнецов (по Роуи, 1994)- Согласно другим исследователям,
среди которых Джексон (работа i960 года), большее сходство в
обращении могло бы стать причиной более высоких показателей
корреляции для МЗ близнецов, чем для ДЗ близнецов. Кроме этого, Джексон
выделил одиннадцать критических моментов в отношении метода
близнецов, на которые до сих пор не был найден ответ.
♦ В свою очередь, метод близнецов, воспитанных в разных
средах, предусматривает разделение между МЗ близнецами и их
воспитанием в разных средах (РМЗ). Если, несмотря на
и в разных
средах
разделение и разницу в контекстах восприятия и
опыта, сходства между близнецами остаются
значительными и постоянными, это подтвердит частоту
генетических факторов. Помимо невероятных рассказов о сходстве в поведении
МЗ близнецов, выросших в разных средах, и оставляя в стороне
заведомо неверные данные, выдуманные Буртом про 53 пары РМЗ
близнецов (по Хирншоу, 1979)» в прошлом было выполнено мало
исследований с использованием вышеуказанного метода (смотрите работу Фар-
бера (1981)). С недавнего времени MISTRA [Миннесотское
исследование разлученных близнецов), начатое в 1979 году, является одним из
главных исследований в этой области114,П5'60. Также необходимо
упомянуть SATSA (Шведское исследование взросления среди приемных де-

76 между природой и культурой
тей/близнецов), которое изучает взрослых субъектов, сравнивая МЗ
и ДЗ близнецов, воспитанных вместе (ВМЗ и ВДЗ), и МЗ и ДЗ
близнецов, воспитанных раздельно (РМЗ и РДЗ)654.
В общем, из этих исследований становится ясно, что ВМЗ близнецы
больше похожи между собой, чем РМЗ близнецы, в разнообразных
психологических функциях (например, интеллект и личность). Подобным
образом, показатели корреляции между РМЗ близнецами выше, чем
между РДЗ близнецами. Следовательно, кажется, что психологические
черты находятся под сильным влиянием генетических факторов, и что
семейная и культуральная среда ограничивает влияние на эти черты.
Однако, как подчеркивает в 1981 году Фарбер, рассматриваемый
здесь метод не лишен собственных ограничений, поскольку в первых
исследованиях пары близнецов были разделены лишь спустя
несколько лет, проведенных вместе. Часто разлученных близнецов
воспитывали разные члены одной и той же семьи, они постоянно
контактировали друг с другом, а наблюдения выполнялись одними и теми же
исследователями. В MISTRA было обнаружено, что данные хранились
в секрете, и об участниках не было предоставлено информации
(например, пола, возраста, начала разлуки и так далее) (по Джозефу, 2003).
Подобным образом обстояло дело и с интеллектом: не были
опубликованы сведения о корреляции коэффициента интеллекта (IQ) для РДЗ
близнецов, из-за чего оказалось невозможно сравнить их с РМЗ
близнецами в этом психологическом показателе453.
♦ Наконец, важен метод усыновления, связанный с
шизофренией. Объектом исследования с использованием этого метода стали
дети страдающих от шизофрении родителей (чаще -
матерей), которых усыновили другие семьи, а
впоследствии диагностировали шизофрению и у них [детей].
Такую группу детей сравнивают с контрольной
группой приемных детей, чьи биологические родители не страдали
шизофренией, и у которых не была диагностирована шизофрения в зрелом
возрасте. С помощью этого метода было выполнено несколько
выдающихся исследований, например, исследование усыновления в Орегоне
(исследование Хестона в 1996 г.), датско-американское исследование
усыновленных детей (исследование Кети в 1968,1978 и 1994 гг-)> и
финское исследование усыновления (исследование Тьенари, 1987
и 2000 гг.). Каждое из этих исследований следует методологическим
процедурам, особым как в отношении диагноза, так и в соблюдении
протоколов (с помощью интервью).
В целом, из этих исследований становится ясно, что шизофрения
имеет генетическую этиологию, поскольку процент (хоть и
довольно низкий) приемных детей, чьи биологические родители страдали
от шизофрении, и которые впоследствии стали сами страдать от это-
Усыновление
и шизофрения

ГЕНОМИКА И ПОВЕДЕНИЕ 77
го расстройства (хотя выросли в другом семейном контексте), гораздо
выше, чем процент детей из контрольной группы.
Однако эта экспериментальная модель не избежала критики. Она
часто обращается к неверному диагнозу шизофрении, не учитывает
окружающие условия развития детей, усыновление осуществляется
выборочно, способствуя ситуации согласованности и связности между
приемной и биологической семьями, интервью зачастую не
стандартизированы, дети усыновляются после 4 лет. Как отметил в 2003 году
Джозеф, примечателен тот факт, что исследования приемных детей
у родителей, страдающих шизофренией, проводились лишь в странах,
в которых предусматривается обязательная стерилизация из евгенети-
ческих соображений.
Что же касается интеллекта, САР (Программа усыновления
Колорадо) - это самое известное исследование, в котором был изучен метод
усыновления233. Начавшись в 1975 году, оно охватило степень
существующего сходства между 245 приемными родителями и их [приемными]
детьми в сравнении с заметным сходством между биологическими
родителями и детьми. В целом, дети склонны иметь более крепкую
корреляцию с биологическими родителями, чем с приемными; однако те
дети, которые с усыновлением перешли из скромного
социально-экономического положения в среднее или выше среднего,
продемонстрировали рост IQ на 14 пунктов.
В общем, поведенческая генетика предлагает стабилизировать
путем обобщения генетический вклад в фенотипическую вариативность
субъектов, независимо от окружающих условий и культуральной
принадлежности. Однако это - непрямой и довольно трудный подход, не
лишенный методологических трудностей и недостатков. Полученные
показатели часто сложны и связаны как с генетическими аспектами,
так и с аспектами среды. Потому остается значительная степень
свободы для интерпретации, связанной с идеологической установкой - либо
с точки зрения генетики (по Пломину, 2003), либо с точки зрения эн-
вайронментализма (по Джозефу, 2003).
2.4. Геномика и поведение
Наряду с ситуацией неуверенности, в которой нас оставляет
поведенческая генетика, существует также необходимость сузить
исследование, чтобы убедиться, возможен ли более точный анализ
генетического влияния на человеческое поведение. Важная точка зрения на
этот вопрос появилась с недавним проектом генома для прямого
исследования генных ассоциаций с поведением. В то время, как генетика
изучает отдельные гены, геномика предлагает изучать все гены вместе

78 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
Генетические
манипуляции
и генное
выражение
как динамическую систему, чтобы понять их взаимодействие и
влияние на биологические механизмы и на физиологию в целом.
В области геномики необходимо различать функциональную и
поведенческую геномику.
♦ Функциональная геномика изучает процессы и механизмы
функционирования генов. Она связана с важными областями
геномики, например, с генетической манипуляцией,
профилем генного выражения и протеомикой. Прежде
всего, в животных моделях генетической манипуляции
на молекулярном уровне следует «вывести из
употребления» (knock-out) некоторые гены,
присутствующие в организме в естественном состоянии, или же
«зажечь» (knock-in) гены, которых обычно в животном нет, чтобы
определить исход таких мутаций в обоих случаях. Кроме этого, генное
выражение определяется синтезом матрицы РНК (мРНК), которая
транскрибируется из ДНК, и которая выходит из ядра, чтобы
сформировать структуру. В основе этой структуры - аминокислоты, которые
группируются в последовательности в процессе, называемом
«трансляцией». В животных моделях профиль генного выражения позволяет
уточнить, какие гены активируются в случае определенного события.
Наконец, протеомика, название которой сложилось из выражения
«геномика протеинов», изучает функцию протеинов, получаемых из
трансляции РНК. Необходимо помнить, что не вся ДНК, содержащаяся
в гене, транскрибируется в РНК, чтобы зашифровать протеины;
сегменты ДНК (интроны) не транслируются в последовательностях
аминокислот и остаются в ядре, в то время как другие сегменты (экзоны)
скрепляются вместе и покидают ядро, чтобы транслироваться в
последовательности аминокислот. Считается, что около 95% человеческой
ДНК не участвует в процессе шифрования, и лишь 5% выполняют
функцию передачи информации для синтеза протеинов. В некоторых
случаях интроны регулируют трансляцию других генов и множества
последовательностей РНК, которые не выполняют функцию
шифрования (называемых микроРНК), и действуют как гены, создавая
молекулы РНК, которые напрямую регулируют генное выражение. Кажется,
что интроны и микроРНК влияют на сложные аспекты человеческого
поведения (по Пломину, 2003).
♦ Тогда как функциональная геномика обычно изучается с
помощью моделей животных и следует направлению «снизу вверх»,
поведенческая геномика - это анализ «сверху вниз» с целью понять,
как гены могут функционировать гораздо точнее, чем можно
предположить из исследований поведенческой генетики. В частности, она
изучает возможное влияние особых генов (или констелляции генов) на
психопатологию. В этом отношении полезно будет изучить феномен

ГЕНОМИКА И ПОВЕДЕНИЕ 79
сцепления {linkage), который наглядно демонстрирует условие
«солидарности» между определенными генами, поскольку они всегда
связаны, располагаясь в одной и той же хромосоме. Связанные (или
сцепленные, linked) гены, принадлежащие аутосомам (то есть, неполовым
хромосомам), наследуются не по отдельности, а группами в
соответствии со своей первоначальной комбинацией. Если два полиморфизма
ДНК (то есть, последовательности ДНК, называемые маркерами ДНЮ
находятся в хромосоме близко друг к другу, они склонны
наследоваться вместе, а не по отдельности. Например, было выделено сцепление
болезни Хантингтона в семье из ста человек в ходе пяти поколений,
в котором аллель маркера ДНК в 4-й хромосоме обнаруживался лишь
у членов семьи, страдавших от этой болезни.
Специфические психологические черты и психопатологические
расстройства едва ли можно считать результатом влияния
единственного гена - скорее, их связывают с множеством раз- ^__^__^_
ных генов, называемых локусы количественных I Гены и
признаков {quantitative trait loci, ЛКП). Цель иссле- психологические
дований ЛКП - выделить различные гены, которые черты
способствуют объяснению величины эффекта
относительно вариативности данной черты. Метод, используемый для этой
цели, состоит в анализе сцепления ЛКП, чтобы убедиться, что
разделение аллелей для определенной ДНК позволяет появиться более
похожим на фенотипическом уровне братьям. Братья могут не разделять ни
одного аллеля, унаследованного от родителей (в случае с приемными
братьями), могут иметь один общий аллель (в случае с дизиготными
близнецами) или оба аллеля (в случае с монозиготными близнецами).
На сегодняшний момент идентификация генов шизофрении
является неполной, поскольку положительные результаты о сцеплении
в 6, 8 и 22 хромосомах противоречат отрицательным результатам.
Похожим образом дело обстоит и с глубокой и биполярной депрессией
(по Пломину, 2003). Важное генное доказательство встречается в
болезни Альцгеймера, поскольку в ней была обнаружена сильная связь
аполипопротеина Е (АПОЕ) с ig хромосомой. В частности, 4 аллель
встречается у около 40% субъектов, страдающих от болезни
Альцгеймера (АПОЕ-4).
Подобным образом устанавливается восприимчивость гена 6р21
к 6 хромосоме для дислексии и гиперактивности (исследования Уилл-
кутта, 2003). Для алкоголизма выделяют влияние рецессивного ал-
леля (ALDH2*2) на сокращение альдегиддегидогеназы - важнейшего
фермента для метаболизма алкоголя. Такое действие приводит к
неприятным симптомам - тошноте, нарушению ритма сердцебиения
и приливы жара. Приблизительно половина субъектов из азиатских
стран - гомозиготные для ALDH2*2, и они почти никогда не становят-

80 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
ся алкоголиками. Потому уровень алкоголизма в этих регионах
особенно низок (по Хиту, 2003). Среди японского населения люди с двумя
парами аллеля ALDH2*2 употребляют в десять раз меньше алкоголя,
чем те люди, у которых таких аллелей нет.
Несмотря на то, что «чтение» генома человека - это, по сути,
свершившийся факт, поведенческая геномика стоит практически в самом
начале этого процесса. До сих пор обнаруживались интересные
результаты, связанные с органическими болезнями (например, болезнь Аль-
цгеймера), которые имеют значительное влияние на психологическом
уровне. Однако исследования прямых связей между генетическими
факторами и способами поведения (пример нормального фактора - это
интеллект, а пример патологического - шизофрения) на данный
момент не завершены, и такой точки зрения придерживаются и сами
поведенческие генетики (например, Пломин, 2003). Хотя гены необходимы,
чтобы объяснить организм в целом, они все не могут передать в нервные
структуры достаточно четкие «инструкции» для программирования
реакции, уместной в каждой отдельной ситуации (по Элриху, 200о).
2.5. Эволюция и культура
Связи между природой и культурой изучают не только синхронно
между генетическим и культуральным вкладом в данный момент, но
и диахронно - с ходом времени. Оба этих способа считаются
неудержимыми, постоянными процессами, которые непрестанно изменяются
в зависимости от общих и конкретных ситуаций. Такому условию
присваивается название «эволюция»: с одной стороны, мы имеем
биологическую эволюцию (или генетическую), а с другой - культураль-
ную эволюцию. Помимо других дисциплин, эволюционистская
психология, возникшая после восьмидесятых годов, демонстрирует
привилегированную точку зрения, предназначенную, чтобы
анализировать эволюцию человечества - как генетическую, так и культураль-
ную (например, Райт, 1994)- Этот анализ является важной
предпосылкой для понимания того, кем мы являемся сегодня, почему имеем
определенные склонности, эмоции и ментальные
предрасположенности, которые лежат в основе нашего социального поведения и наших
систем взаимодействия и коммуникации.
2.5.1. Механизмы и процессы биологической
эволюции
Благодаря Дарвину в центре внимания оказалась биологическая
эволюция, и с помощью нее пытались объяснить современное устрой-

ЭВОЛЮЦИЯ И КУЛЬТУРА 81
ство мира. Главных факторов эволюции - четыре: а) дрейф генов
(результат, обусловленный статистическими колебаниями частот генов от
поколения к поколению в изолированных народах); б) миграция
(перемещение людей из поколения в поколение); в) мутация (случайное
изменение, спонтанно возникающее среди народа, способное породить
новые генетические типы); г) естественный отбор
(предрасположенность к выживанию у организмов, обладающих определенными
качествами, лучше адаптируемыми к среде, в которой они живут).
♦ Дрейф генов постепенно приводит к случайным вариациям
частот генов и обусловлен различными факторами, например,
длительным сокращением численности народа, изоляци-
Дрейф генов и
однородность
ей определенного народа, тем фактом, что народ взял
свое начало от скудного количества людей (так
называемый «принцип основателя»). Примеры народов,
в которых дрейф генов постоянен - это жители острова Тристан-да-
Кунья, сардинцы, исландцы (из-за островного положения), баски,
евреи и эскимосы (в результате ослабления экзогамии*). Дрейф генов
оказывает важное влияние на генетическую структуру народов.
Основными результатами такого влияния являются изменение их частоты
генов с ходом времени, рост генетической однородности в рамках
одного народа и рост отклонений и генетических расхождений между
различными изолированными народами. Дрейф генов одинаково
влияет на все гены, хотя разными способами и с разной силой согласно
соответствующим законам.
♦ Миграция способствует обмену между
людьми, принадлежащими к разным народам, и повышает
генетическое смешение и рекомбинацию генофонда
данного народа. Она зависит от склонности людей
к переезду и смене места жительства, а также к
исследованию территории. Различают малые миграции и большие миграции.
Первые имеют индивидуальную природу и ограничиваются
маленькими или средними расстояниями; и наоборот, вторые - это
довольно редкие события, поскольку обозначают перемещение групп людей
с одного континента на другой. Большие миграции часто
подразумевают процессы колонизации и экспансии, начиная с доисторических
миграций Homo sapiens из Африки 90-70 ооо лет назад (смотрите з
главу). Помимо этого, они важны для реконструкции эволюционного
(или филогенетического) древа различных человеческих народов. На
сегодняшний день присутствуют мощные миграционные потоки,
способствующие постоянному и сложному смешению генофонда. По
завершению такого процесса сокращаются различия между группами
Миграция и
генетическое
смешение
* Экзогамия - запрет брачных отношений между членами родственного или локального
коллектива, (прим. перев.)

82 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
и народами, но общее разнообразие между отдельными людьми при
этом не меняется169.
♦ Мутация - это случайный, относительно редкий феномен,
который внедряет новые особенности в генный материал. Это -
изменение в нуклеотидной последовательности ДНК, которая меняет
структуру и, в некоторых случаях, даже выражение гена. Мутация не
происходит в ответ на потребности организма, и окружающая среда также не
в состоянии определить генные мутации, поскольку приобретенные
признаки не передаются по наследству, как полагал Ламарк.
Некоторые мутации отмечают исключительные события - например, переход
от двусторонней симметрии к з, 4» 5 или большему количеству стеблей
у многих цветов и иглокожих, переход от двух к четырем крыльям
у дрозофил. В этих случаях речь идет о мутации разрыва. Изредка
мутация бывает полезной; гораздо чаще она не приносит организму ни
пользы, ни вреда. И все же обычно естественный отбор постепенно
уничтожает вредоносные мутации.
♦ Среди различных установок в биологической эволюции
именно естественный отбор привлек больше всего внимания ученых
благодаря важности, которой его наделил Дарвин в 1859 году. В качестве
точки отсчета для понимания естественного отбора
Естественный
отбор и борьба
за выживание
он предлагает феномен борьбы за выживание -
выражение, которое Мальтус предложил для
человеческого населения. Дарвин расширил этот феномен
на всех живых существ. Чтобы объяснить, почему
некоторые индивиды гибнут, а другие - нет, и почему некоторые виды
вымирают, а другие развиваются, он сослался на понятие
естественного отбора. Этот термин обозначает довольно сложный процесс,
который часто ошибочно путают с понятием собственно эволюции.
Изначально предполагается, что существуют организмы,
способные размножаться половым путем, и такое размножение не лишено
ошибок, поскольку копия не идентична первичной модели. На самом
деле, в ответ на экологические условия естественный отбор постепенно
меняет пропорции различных типов генов внутри определенного
народа и, впоследствии, изменяет пропорции организмов, наделенных
соответствующими характеристиками. Эти новые генотипы влияют на
развитие фенотипов, которые могут эффективнее справляться с
условиями определенной среды и адаптироваться к ним.
В этом отношении речь идет о дарвинской
приспособленности, определяемой на основе
демографических параметров - выживания и
плодовитости: генетический тип с большей приспо-
Дарвинская
приспособленность
и адаптация
собленностью имеет большую вероятность развития. Таким образом,
естественный отбор заставляет эволюционировать каждый вид, под-

ЭВОЛЮЦИЯ И КУЛЬТУРА 83
разумеваемый как группа индивидов, потенциально способных
размножаться между собой без ограничений. Естественный отбор
воздействует прямо на фенотипы, но при этом еще и косвенно влияет на
генотипы, в зависимости от того, как генотип влияет на фенотип. В отличие
от дрейфа генов, естественный отбор преимущественно воздействует
лишь на определенные гены и в конкретном направлении (например,
удлинение шерсти или увеличение роста). Даже искусственный
отбор, выполняемый намеренно и запрограммированный
специалистами, разводящими животных, следует тому же принципу.
Дарвин представил концепт «трансмутации» (синоним
«эволюции»), чтобы противостоять креационизму Пейли, согласно
которому я при виде часов думаю о создавшем их мастере и о цели, с
которой он их проектировал (аргумент, основанный на проекте).
Естественный отбор, напротив, произволен; в нем нет ни плана, ни
конечной цели, и тот, кто на научном уровне приписывает
существование некоего предназначения эволюции, в итоге предает сам
концепт эволюции.
Результат естественного отбора заключается в развитии
способностей организма к адаптации к данной среде благодаря ассимиляции
новой, необычной характеристики, которая
увеличивает вероятность того, что его гены будут
присутствовать в следующем поколении. Он
заключается в выживании сильнейшего, если ис-
Эволюционистский
градуализм
пользовать выражение Спенсера, датируемое 1884 годом, и должен
отвечать трем требованиям: а) надежность (характеристика, которая
повышает адаптацию определенного вида и присутствует у всех его
членов); б) экономия (такая характеристика не влечет за собой сильного
расходования ресурсов); в) эффективность (такая характеристика
представляет собой хорошее решение для организма). В совокупности
эти три параметра определяют так называемую ценность выживания.
Это - понятие, согласно которому отбор регулирует все, что имеет хоть
какую-нибудь важность в эволюции и адаптации, становится
универсальным результатом и доказательством повсеместного присутствия
естественного отбора и лежит в основе панселекционизма так, как это
выражено в нео-дарвинистской теории.
Необходимо добавить, что естественный отбор воздействует не
только на выживание (сопротивление болезни), но и на процент плодо-
йитости. В этом отношении, речь идет о жизнеспособности гибридов,
или о селективном преимуществе гетерозигот, поскольку гетерози-
гота оказывается более стойкой перед многочисленными болезнями,
например, талассемией и серповидноклеточной анемией и т.д. Кроме
этого, понятие адаптации связано у Дарвина с понятием
постепенной эволюции, согласно которому естественный отбор происходит

84 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
постепенно и без скачков, следуя континууму адаптивных вариаций
(филетический градуализм). Эволюция вида происходит постоянно,
а скачки необходимы, чтобы заполнить отсутствие найденных
ископаемых и пополнить современные знания.
Однако концепция адаптации не обходится без замечаний в свой
адрес. Прежде всего, итог естественного отбора не обязательно
заключается в оптимальном решении для организма. Иногда
он может привести к невыгодным условиям для
организма. Например, расположение кровеносных сосудов
и зрительного нерва на внутренней поверхности
сетчатки не только создает слепое пятно, но и способствует от-
Ограничения
концепта
адаптации
слоению сетчатки, а вот у некоторых моллюсков (например, у
осьминога) такого не происходит, потому что они располагаются за
сетчаткой. Подобным образом, хотя, с одной стороны, опускание гортани
и соединение между пищеварительным трактом и дыхательным
трактом позволило возникнуть речи, с другой стороны, это влечет за собой
риск задохнуться всякий раз, когда мы едим или пьем (на самом деле,
только в США из-за этого ежегодно погибает зооо людей). Также и
развитие и увеличение человеческого головного мозга, пусть оно и
принесло множество преимуществ нашему виду (начиная с речи), также не
прошло бесследно: например, огромное потребление энергии (если
тело потребляет лишь 2%, мозг потребляет 20% кислорода и сахара)
и трудности при родах (роды - мучительный и трудный процесс,
иногда даже опасный из-за несоразмерности головы младенца и родовых
путей женщины, сложившейся в результате прямохождения; смотрите
3 главу). Существует множество других случаев, в которых результат
естественного отбора не несет особой ценности для адаптации, а
иногда даже препятствует ей48.
С другой стороны, неясно, что значит «адаптивность»
определенной характеристики. Часто понятие адаптации используется как некая
форма «панглоссианизма»* для объяснения каждого
морфологического, физиологического или поведенческого аспекта организма,
согласно тому принципу, что существующий мир лучше миров возможных
(по Гулду и Левонтину, 1979)- Утверждение, согласно которому
естественный отбор - это выживание более приспособленных, имеет
тавтологический характер. Кроме этого, говорить об адаптации и о
«выживании самых приспособленных» - значит косвенно ссылаться на некую
* Термин «Панглоссианизм» означает беспочвенный оптимизм, напоминающий идеи
Панглосса. Термин «Панглоссианский пессимизм» используется для описания позиции,
которая утверждает, что поскольку мы живём в лучшем из миров, ничего не может стать
еще лучше.
Термин «Парадигма Панглосса» был введен Стивеном Гулдом и Ричардом Левонтиным
для обозначения точки зрения в биологии, которая утверждает, что все свойства живых
существ являются адаптациями под определенные цели. (прим. перев.)

ЭВОЛЮЦИЯ И КУЛЬТУРА 85
Экзаптация и
рапсодическая
эволюция
конечность и спланированную намеренность, свойственные отбору,
которые исходят из самого понятия эволюции.
С третьей стороны, понятие адаптации в определенных
отношениях противоречит понятию эволюции. Если бы животные были
идеально адаптированными, у них бы не было
необходимости эволюционировать, развиваться. И наоборот,
изменения окружающей среды требуют новых форм
существования, а эти формы, в свою очередь,
меняют окружающую среду. В связи с этим Гулдв разных
своих работах ведет речь об экзаптации, чтобы обозначить
структуру, приспособленную для новых функций. Эта структура используется
[животным] для определенной цели, хотя она и не эволюционировала
для нее. В этом случае речь идет о второстепенном,
«кооптированном» эффекте - случайным и каузальном - при котором
эволюционировавшая структура используется в ином, адаптированном значении,
а иногда даже совсем перестает выполнять свою первоначальную
функцию. Например, тот факт, что у африканской черной цапли
крылья округлились для того, чтобы отбрасывать округлую тень на
поверхность воды, чтобы таким образом привлекать рыбу,- это явный
пример экзаптации, поскольку крылья эволюционировали для
полета, а не для отбрасывания определенной тени. Одного естественного
отбора недостаточно, чтобы объяснить эволюцию, которая четко
отличается случайностью, каузальностью событий. Здесь действует
некая «рапсодическая эволюция», которая приводит к состоянию
гибкости и эволюционного плюрализма (по Пьевани, 2003).
Исследования не обошли стороной и понятие эволюционистского
градуализма. Элдридж и Гулд в 1972 году подчеркнули недоказуемость
понятия постепенной (градуальной) эволюции - по-
Теория
прерывистого
равновесия
стоянной и последовательной. Наоборот, виды
демонстрируют длительные периоды застоя и
неподвижности, за которыми следуют (или же, которые
«прерывают») скачки, резкие изменения и внезапное появление
новых специфических форм. Такая теория прерывистого
равновесия (punctuated equilibria) позволяет учитывать пропуски,
существующие между ископаемыми останками, и общим отсутствием
доказательств существования промежуточных форм в эволюции видов.
2.5.2. Культура и группы крови
В качестве краткой иллюстрации представленных здесь понятий
будет полезно рассмотреть наследуемость групп крови и их
дифференциацию в зависимости от народа. Существуют три формы гена
(расположенного в g хромосоме), связанного с определением группы

86 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
крови: А, В и 0, и существует четыре разных типа людей: О, А, В, AB.
Это - классический пример генетического полиморфизма (то есть,
гена, имеющего много форм).
Уже выяснили, что такой полиморфизм значительно различается
в зависимости от национальной принадлежности (смотрите рисунок
2.2). Ген 0 встречается чуть более чем в 6о% случаев у европейских
и азиатских народов, а у американцев - в 98%. У последних почти
исчез ген A (i,4%), a в Европе, Азии, Африке и Австралии он составляет
почти 20% в соответствующих народах. Подобным образом, у
североамериканского населения процент гена В почти равен нулю (о,з%), но
при этом в Европе он достигает 8%, а в Азии - 19%1б9Д71.
Наследственную особенность гена о в американском населении
можно объяснить, обратившись к механизму дрейфа генов. Согласно
этой гипотезе, изначальная группа, колонизировавшая территорию
Северной Америки, вероятно, была довольно ограниченной, поскольку,
благодаря действию «принципа основателя», процесс генетической
гомогенизации населения становится особенно мощным и эффективным.
Рисунок 2.2. Географическое распределение гена 0 системы групп крови А,
В и 0 в мире.
Источник: Кавалли-Сфорца169
По другой версии, генетический профиль США можно объяснить
с помощью естественного отбора, поскольку субъекты с геном 0 легче
вылечиваются от сифилиса (по Кавалли-Сфорца, 1996). В любом
случае, биологическая эволюция привела к разнообразию генетических
конфигураций в различных народах, что оказывается полезным,
учитывая разнообразие в типах окружающей среды.
Резус-фактор также варьируется в зависимости от народа и является
примером биологической эволюции. Это - эритроцитарный антиген,
обнаруженный в 1940 году. Субъекты, у которых этот антиген присутствует,

МЕЖДУ ОТБОРОМ И ОБУЧЕНИЕМ 87
обозначаются резус-положительными (Rh+), a те, у кого этого антигена
нет, обозначаются резус-отрицательными (Rh-). Было обнаружено, что
отрицательный резус-фактор гораздо больше распространен в Европе,
чем в других географических регионах, например, в Азии и Африке.
Отрицательный резус-фактор чаще встречается у басков (50,4%), и реже -
у лапландцев (18,7%). Помимо всего прочего, это является
доказательством того факта, что баски происходят прямо от палеолита, а
лапландцы, хоть и являются европейцами, имеют совсем иное происхождение.
Пример с группами крови (и многими другими вещами, которые
можно было бы процитировать, в особенности - связанные с
наследственными заболеваниями) свидетельствует о том, как биологическая
эволюция последовательно сегментирует народы и диверсифицирует
культуры. Последние не возникают из ничего и не лишены
биологических связей. В любых условиях культура ссылается на истоки
биологической эволюции, которая направляет собственные проявления
и является фильтром для собственных выражений.
2.6. Между отбором и обучением
В изучении связей между биологической и культуральной эволюцией
все еще не разрешенная дилемма касается вопроса о том, от чего зависит
определение собственного «Я»: от отбора генетической информации, уже
содержащейся в геноме, или же от обучения, происходящего в результате
культурального опыта и образования, или же от некой формы
взаимодействия между двумя этими процессами. Для ответа на этот вопрос нужно
попытаться понять и объяснить, чем же мы сами являемся, а также
проиллюстрировать, какую роль играет культура в этом хитросплетении.
2.6.1. Неодарвинистские врожденные идеи
Согласно неодарвинистским врожденным идеям - точке
зрения об отборе генетической информации - структура нервной системы
не определяется и не изменяется систематически в ответ ^____^__
на внешнее воздействие. Это воздействие выполняет I Нейронный
лишь функцию активации и отбора нейронных путей, дарвинизм
которые уже существуют в латентном виде, а также - ~~~""~~
функцию утверждения определенных паттернов нервной активности
(по Эдельману, 1987). В частности, согласно «нейронному
дарвинизму», определение собственного «Я» зависит от функционирования
нервных структур в основе трех принципов: а) избыточность
(производится больше синапсов, чем можно эффективно сохранить); б)
использование (сохраняются лишь те синапсы, которые активно
используются); в) изъятие (неиспользуемые соединения уничтожаются).

88 между природой и культурой
Исследования Хамбургера и Леви Монтальчини в области синап-
тической дегенерации в тридцатых годах, а также более поздние
исследования Ракича в 1986 году наглядно показали, что используемые
связи сохраняются, а неиспользуемые - уничтожаются. Такое условие
интерпретируется с неодарвинистской точки зрения как
доказательство того факта, что нервные пути отбираются согласно деятельности
относительно более обширной предсуществующей совокупности
связей. Процессы для определения собственного «Я» имеют отсеивающую
природу, поскольку то, что не используется, так или иначе убирается.
Впоследствии ослабевает само понятие познания - обогащения
знаний и компетенций путем взаимодействия с окружающей средой.
Речь идет о теоретической позиции, которую, впрочем, уже заняли
софисты. На самом деле, информация вообще не движется из
окружающей среды в организм; наоборот, все механизмы познания происходят
от процесса внутреннего отбора660,661. В результате мы «разучиваемся»,
забываем знания, и вместо этого, получаем информацию в процессе
отбора и устранения ненужных нервных связей585.
На теоретическом уровне, неодарвинистские врожденные идеи
возвращаются к традиционной позиции преформизма, согласно
которой развитие предопределяется, или «преформиру-
ется». Эта точка зрения заключается попросту в том,
чтобы объяснить предопределенное содержание
потенциала в половых клетках. Согласно этой гипотезе,
эмбрион - это микроскопическая, но завершенная модель
взрослого человека, поскольку его развитие происходит постоянно,
линейно, по предопределенному плану (гипотеза о человеке «в
миниатюре», или о гомункулусе). Гены передают прямые команды
человеческому поведению и предопределяют судьбу этого человека. В
сущности, они являются матрицей поведения.
С позиции неодарвинистских врожденных идей, культура - это
внешнее воплощение целого ряда внутренних шагов, предопределенных на
геномическом уровне. Это уже записано в генетическом потенциале,
и его эффективная реализация состоит в прогрессивном определении
деятельности согласно процессу следования серии нервных соединений,
с одной стороны, и уничтожения других нервных путей - с другой.
Поэтому, в результате, культура служит геному и представляет собой
важнейший инструмент для сохранения этого генома для человеческого вида.
2.6.2. Гены - альтруисты или эгоисты? Меметика
К похожему выводу (и, возможно, даже более радикальному) также
пришел и Доукинс в попытке решить проблему, которую не удалось
одолеть Дарвину: объяснить феномен альтруизма с эволюционист-
Преформизм
и «человек в
миниатюре»

МЕЖДУ ОТБОРОМ И ОБУЧЕНИЕМ 89
Альтруизм и совокупная
приспособленность
ской и биологической точки зрения. Если естественный отбор ведет
к выживанию самых приспособленных, как же объяснить
самопожертвование ради других, или наличие
бесплодных каст среди перепончатокрылых? В
случае с последними существуют целые группы
насекомых, которые остаются бесплодными
и заботятся о потомстве королевы, о чистоте улья и так далее. Дарвин
не знал, как ответить на этот вопрос.
Чтобы объяснить этот феномен, Гамильтон в 1964 году ввел
понятие совокупной приспособленности (inclusive fitness),
согласно которому альтруистическое действие увеличивает репродуктивную
способность получателя за счет донора, что, однако, дает большее
преимущество всей группе, чем было бы возможно без альтруистического
действия. Гамильтон даже продемонстрировал, что такие черты, как
бесплодие и самопожертвование, могут быть объектом естественного
отбора, если гВ > С (где В - это польза для гена получателя в
результате альтруистического действия, С- это затраты гена «благотворителя»,
а г - это коэффициент родства). Согласно этому правилу Гамильтона,
в альтруизме отбор непрямо способствует репродуктивному успеху
единокровных экземпляров.
В связи с этим необходимо помнить, что около половины генов
у братьев и сестер идентичны, а у дяди и племянника - около
четверти генов. Таким образом, если юная тетушка воспитывает
многочисленное потомство ее сестер, происходит непрямой репродуктивный
успех благодаря тому, что они разделяют значительную долю одного
и того же генетического кода. На самом деле, очевидно, что
альтруистические действия тем чаще и значительнее, чем теснее кровная
связь. Согласно Гамильтону, существует семейный отбор (kin
selection), который способствует процессам признания и
дискриминации других членов [семьи], а также - значительному
сотрудничеству и взаимопомощи.
В 1976 году Докинз перенял и углубил такую позицию альтруизма
в своем понятии эгоистичного гена (selfish gene). Докинз
утверждает, что гены повторяют сами себя, что организмы счи-
Эгоизм генов
таются временными формами в процессе генетического
дублирования, и что эволюционный успех генов
заключается в самокопировании с помощью организма, в котором они в
данный момент находятся. Даже если они перемешиваются с каждым
поколением и иногда меняются из-за мутаций, гены следуют
собственному пути, чтобы максимизировать самовоспроизведение с максимально
возможным количеством копий. С такой точки зрения, организмы
сводятся лишь к роли средства для воспроизведения генов, которые стоят
на первом месте и остаются бессмертными. Поэтому гены считаются

90 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
реальными единицами естественного отбора, а «организмы становятся
сосудами для воспроизводителей».
Докинз добавляет, что человеческая культура ввела новый вид
воспроизводителя: мем (от греческого mimeme, сокращенно - тете, со-
_____^ звучно с gene) - элемент данной культуры, который мож-
ультура как 1 н0 передать от одного человека к другому негенетиче-
еметика I ским. способом, в частности - с помощью имитации.
' Мемы - это ментально закодированная информация,
которая копируется из поколения в поколение. Таким образом, как
утверждает Докинз, человеческие существа «сконструированы как
машины для генов, и культурально приспособлены как машины для мемов».
Согласно такой точке зрения, тип культуры, которую мы создаем,
и функции, которые она выполняет, происходят от генов (по Айронсу,
1979)- Культура не считается антитетической реальностью, и уже тем
более не считается отличной от природы. Наоборот, она считается
последствием генотипа, поскольку она составляет половину
генетического воспроизведения (по Смиту, 200о). Культура - это продукт
естественного отбора и эволюционистского прогресса в способности к
пониманию, что придает новой коре головного мозга способность
получать информацию путем обучения и передавать ее новым поколениям.
Что же касается биологического феномена, культура получает
название меметика - изучение мемов, которые находят наиболее
эффективное выражение в речи96-833. С такой точки зрения, культура в
целом является мощным инструментом для максимизации поведения
приспособленности и для оптимизации ресурсов. Если существуют
неподходящие культуральные формы, это происходит из-за культураль-
ной инерции, поскольку окружающая среда изменяется быстрее, чем
соответствующие культуральные проявления. В этом смысле, табу на
инцест может считаться пригодным механизмом во избежание гомо-
зиготности рецессивных генов (по Уилсону, 1975)-
Меметика является ультрадарвинистским понятием, которое
целиком доверяет естественному отбору объяснение нынешнего строения
живых систем, а также культуральную специфичность человеческих
существ. С этой точки зрения, «правила» для построения системы -
организма, культуральной или экосистемы - важнее, чем сама система.
В этом механистическом и биологистическом понятии отмечается, что
гены не являются ни эгоистичными, ни альтруистичными. Они содержат
цепочки информации для создания синтеза последовательностей
аминокислот. Сами по себе они не способны принять решение или сделать
выбор. Гены «создаются», чтобы быть скопированными, но для того, чтобы
их воспроизвести, они должны поддерживаться сложными клеточными
процессами, осуществляемыми организмом (по Эльриху, 2000). В свою
очередь, понятие мема все еще не получило четкого определения.

МЕЖДУ ОТБОРОМ И ОБУЧЕНИЕМ 91
2.6.3. Тренировка и пластичность нервной системы
Понятию неодарвинистских врожденных идей и меметики
противопоставляется точка зрения инструкционизма, согласно которой
нервная активность, генерируемая поведением субъекта во
взаимодействии с окружающей средой, индуцирует формирование новых синап-
тических связей вдобавок к уже существующим. Опыт предоставляет
серию внешних «инструкций», способных создавать новые модуляции
нервных путей285. Хотя гены организуют комплексную структуру,
нервные пути не запрограммированы генетически - они приобретают свое
строение и функции благодаря нервной активности в ответ на
окружающие стимулы691. Уже в 1894 году на конференции Королевского
общества в Лондоне Рамон-и-Кахаль заявил, что способность нейронов
созревать и создавать новые связи может объяснить феномен обучения.
Инструкционистская точка зрения явно основывается на
концепции, предложенной Хеббом в 1949 году, который усердно настаивал на
идее пластичности нервной системы в связи
с нервной активностью, вызванной поведением. I Пластичность
Если аксон нейрона А находится достаточно близ- нервной системы и
ко, чтобы многократно и постоянно возбуждать познавание
другой нейрон Б, в одном или обоих нейронах '
происходит метаболический обмен и некий процесс роста, благодаря
которым эффективность А увеличивается. Кроме этого, клетки,
которые освобождаются одновременно, соединяются между собой.
Подобным образом, слабое воздействие нейрона В и сильное воздействие
нейрона Г одновременно влияют на целевой нейрон А, слабое
воздействие усиливается благодаря связи с сильным воздействием. В связи
с этим, речь идет об обучении по Хеббу, которое описывает обмен
силой в соединении двух нейронов.
В целом активные аксоны разветвляются и прокладывают новые
связи для формирования новых синапсов569. Большая часть структур
мозга в состоянии усваивать опыт, поскольку каче- ,
ства их синапсов могут изменяться опытом503. Откры- I Долговременная
тие долговременной потенциации (англ. long- потенциация и
term potentiation, LPT)> совершенное Блиссом и Лемо память
в 1973 году, обозначило важный шаг в понимании
пластичности нервной системы и в объяснении памяти. LPT
заключается в применении усиливающего стимула (например, краткое
высвобождение импульсов с высокой частотой) в нервном пути; в результате этого
усиливающего стимула синаптическая реакция значительно возрастает
в сравнении со стандартной реакцией, и остается в таком виде несколько
часов. Мы наблюдаем, что LPT создает новые синаптические
соединения благодаря освобождению нейротрофинов (молекул, стимулирую-

92 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
щих выживаемость и рост нейронов) со стороны постсинаптической
клетки286. Точно так же, LPT выполняет ключевую функцию в
построении воспоминаний с помощью синтеза протеина, и эти воспоминания
могут храниться всю жизнь, даже если синаптические связи будут
длиться совсем недолго (максимум - несколько секунд). В частности,
существует различие между преждевременными и запоздалыми LPT,
которые соответствуют краткосрочной и длительной памяти447,606.
Признание пластичности нервной системы не только
проливает свет на процессы, связанные с построением воспоминаний (явных
и скрытых, эпизодических и семантических, пояснительных и не
пояснительных), но и придает другое значение культуре как избранному
месту для опыта в организации своего «Я» на всех уровнях (синаптиче-
ском, психологическом и социальном). Сегодня общепризнан тот факт,
что подверженность изменению под влиянием опыта - это черта
многих мозговых систем, независимо от их конкретной функции502. В этом
смысле, культура вступает во взаимодействие с биологическими
процессами, и вскоре мы с вами рассмотрим этот вопрос.
2.6.4. Эпигенез и факторы окружающей среды
Возникновение земледелия около ю ооо лет назад придало
мощный импульс культуре, невероятно изменивший окружающую среду
человека за этот период времени, такой короткий в сравнении с
продолжительностью биологической эволюции (смотрите з главу). На
самом деле, хотя сегодняшний геном человека по сути не отличается от
генома человека каменного века, культуральная эволюция придала
головокружительный ритм и впечатляющую акселерацию условиям
жизни человеческого вида. Помимо всего прочего, это условие является
одной из главных причин все глубже развивать психологию культуры.
Такое условие придает особую важность инструкционистской точке
зрения, поскольку его трудно объяснить, основываясь на гипотезе
неодарвинистских врожденных идей и на процессах отбора генетической
информации. Стремительная культуральная эволюция, очевидно, во многом
совпадает с концепцией эпигенетики, согласно которой проявление
генетических программ принимает разные направления развития в процессе
создания клеток и тканей в зависимости от окружающей среды860.
Концепт эпигенеза был изначально предложен Аристотелем, чтобы
указать на тот факт, что эмбрион развивается постепенно - таким
образом, что сперва проявляются общие черты, и лишь потом - более
конкретные. В наше время -1957 году - за этот концепт снова взялся Уоддингтон,
утверждая, что, начиная с первоначального состояния тотипотентности*,
* Тотипотентностъ - способность клетки путем деления дать начало любому
клеточному типу организма, (прим. перев.)

МЕЖДУ ОТБОРОМ И ОБУЧЕНИЕМ 93
развитие заключается в прогрессивном сокращении путей и возможных
эволюционных исходов в функционировании случайных и
произвольных условий окружающей среды (вероятностный эпигенез, смотрите
рис. 2.з). В связи с этим Уоддингтон вел речь об «эпигенетических
ландшафтах», в которых есть долины и горные хребты, обусловленные как
генетической системой, так и контекстом окружающей среды
организма. Таким образом, появляется конкретная траектория развития,
понимаемая как проявление ограничений и возможностей, предлагаемых
совместно генетическими факторами и факторами окружающей среды.
Проявление генов в связи с условиями окружающей среды остается
стабильным с течением времени, из-за чего организм обычно не
принимает других конфигураций
(трансдифференциации). Помимо этого, эпигенетический процесс
активирует некоторые гены, а другие оставляет в
спокойном состоянии, при этом не провоцируя
никаких изменений в последовательности ДНК. Таким образом, полное
перепрограммирование организма и возвращение к первоначальному
состоянию тотипотентности (идеальное клонирование) становятся
крайне трудной (если не невыполнимой) задачей360570.
Вероятностный
эпигенез и среда
Рисунок 2.3. Процесс эпигенеза
сравнивается с мраморным
шариком, который может катиться
лишь в одном из множества
возможных направлений.
Источник: Уоддингтон874
Впоследствии развитие субъекта не происходит по прямым
генетическим инструкциям. Даже основные биологические процессы происходят
непрямым образом, поскольку они опосредованы культуральной средой.
Развитие, начиная с зародыша,- это постоянный эпигенетический
процесс, который предусматривает возникновение более сложных структур
в сопровождении и совместно с новым референтным контекстом и с
новой формой посредничества между субъектом и другими человеческими
существами (по Коулу, 2002). Такой феномен называется индукцией,
и это означает постоянный процесс дифференциации в ходе развития.
В заключение стоит сказать, что не существует человеческой
природы, не зависимой от культуры, поскольку культура - незаменима
для того, чтобы уменьшить разрыв между информацией генов и тем,
что нам необходимо знать и делать, чтобы жить. Культуральная среда

94 между природой и культурой
важна, по меньшей мере, в качестве генетического «снаряжения»,
поскольку в различных культуральных средах при определенном
генотипе можно получить различные фенотипы. Следовательно, в такой среде
вклад психологии культуры может оказаться особенно значительным.
2.6.5. Коэволюция между биологией и культурой
Теория о врожденных идеях в разных своих версиях поддерживает
пангенетическую концепцию человеческого существования и склонна
считать культуру эпифеноменальным проявлением, дополнительным
и вспомогательным проявлением генома. Даже если мы должным
образом признаем важность генетических факторов как составляющих
комплексной структуры и общей организации субъекта, они сами по
себе не в состоянии постичь и объяснить весь спектр человеческих
феноменов. Тот факт, что опыт как проявление взаимодействия с
социальной средой эффективно способствует тому, чтобы придать
определенную конфигурацию огромной сети синаптических связей в
нервной системе, придает особую, фундаментальную важность культуре как
конкретной и четкой реальности генетической информации.
Следовательно, необходимо признать автономию культуры как
совокупности негенетической (экстрагенетической) информации,
которая обеспечивает человеческих существ интерпретативными
схемами, согласованностью и направлением. Она требует коллективной
способности использовать природные и социальные ресурсы, чтобы
достичь желаемых целей. Нам позволяется определить, кем мы
являемся, и какое значение имеют события, а также общаться с другими
людьми и воспринимать окружающую среду во всем ее объеме.
Как только мы признаем эту автономию, становится очень важно
обратиться к теме коэволюции между биологией и культурой.
Концепт коэволюции ссылается на сочетание взаимодействий, которые
существуют между двумя живыми системами и в эволюции. Он неизбежно
отсылает нас к понятию взаимозависимости, которое мы уже
рассмотрели. Речь идет о процессе, движущемся в двух направлениях,
взаимном, развивающемся в ходе времени, в котором каждый должен играть
свою роль (например, коэволюция между растениями и организмами,
которые ими питаются). С этой точки зрения, историческая
конфигурация субъекта обуславливается совместным влиянием генов, культураль-
ной среды и взаимодействием между геном и средой.
На основе этого была разработана теория
двойной наследственности (или коэволюци-
онная теория), согласно которой история субъ-
Теория двойной
наследственности
екта и группы людей зависит как от естественного, так и от культу-
рального отбора (смотрите 1 главу)170231262'640. Коэволюция между геном

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 95
и культурой приводит к созданию собственной ниши, которое
считается процессом, способным преобразовать воздействие естественного
отбора и регулировать противостояние и взаимодействие между
организмом и окружающей средой. Первый адаптируется к последней,
а последняя, в свою очередь, формируется первым. На самом деле,
обычно организмы выбирают, регулируют, конструируют и
разрушают компоненты, важные для их собственной окружающей среды, в
постоянном и бесконечном процессе. Даже в функционировании нервной
системы отбор и обучение совместно формируют решающие синапти-
ческие связи внутри большей части нервных путей (по ЛеДу, 2002).
Подобным образом, культура и биология совместно способствуют
воссозданию оптимального опыта среди субъектов, поскольку они по
возможности выбирают поведение, которое помогает им чувствовать себя
компетентными, креативными и самореализованными570.
Однако биологическая (генетическая) и культуральная эволюция
продолжают свое развитие по разным правилам и направлениям.
Тогда как генетическая эволюция руководствуется рит- _^____
мом поколений (от предыдущего к следующему), I Генетическая
культуральная эволюция может как распространять- эволюция *
ся стремительно и повсеместно, так и принимать го- I Культуральная
раздо более медленный темп. Подобным образом, I эволюция
генетическая эволюция происходит лишь
вертикально (от отца к сыну); культуральная же может происходить как
вертикально, так и косвенно (от дяди к племяннику) или же горизонтально
в пределах одного поколения (между ровесниками). Помимо этого,
в отличие от генетической, культуральная эволюция может привести
к ассимиляции приобретенных черт, подобно (ошибочной) гипотезе
Ламарка о биологической наследственности. Ребенок может
унаследовать определенные вкусы, склонности, стили поведения и так далее,
которые можно заметить у его родителей. Наконец, в то время, как
биологическая эволюция определяется случайно, культуральная
инновация обыкновенно продумывается и программируется, будучи
результатом планирования и намеренной деятельности.
2.7. Заключительные рассуждения
Понимание человеческого поведения и опыта привлекает к участию
сложную систему взаимодействий между генетической и кулыуральной
эволюцией. Здесь в игре участвует не только естественный отбор - важная
роль отводится и другим генетическим механизмам, например, мутации,
дрейфу генов и миграции. Они привносят значительную долю
случайности, в основе которой концепт выживания наиболее адаптированных

96 МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУЛЬТУРОЙ
интегрируется с концептом выживания самых везучих. С другой
стороны, в культуре также появляются случайные и произвольные факторы.
Совокупность этих условий ведет к большому количеству сходств
и различий, которые можно заметить между людьми. На самом деле,
каждый человек в определенных отношениях одинаков со всеми
остальными, одинаков с некоторыми, одинаков ни с кем. На этой
основе история каждого субъекта становится уникальным и
неповторимым направлением, которое произвольно дополняется генетической
информацией и условиями культуральной среды. На самом деле, не
существует человеческой природы, не зависимой от
культуры. По определению, человеческая природа расположена в культуре.
Взаимная зависимость между генами и культурой, благодаря которой
окружающая среда влияет на функционирование генов, точно так же,
как гены влияют на окружающую среду, позволяет преодолеть любую
ложную дихотомию между природой и культурой.
Такая взаимозависимость между природой и культурой
представляет собой трюизм и сам собой разумеющийся факт. Однако она
позволяет преодолеть рискованные формы биологического или культурального
редукционизма, заставляя маятник останавливаться либо в позиции
генетики (все объясняется и определяется генами), либо в
конструктивистской позиции (все происходит от традиционного конструкта социальных
практик). К тому же, такая взаимозависимость (или коэволюция)
остается вызовом для исследования, поскольку определение важности
генетических и культуральных факторов в их ковариации остается загадкой.
Даже результаты подсчетов, полученные из поведенческой генетики, по
большому счету остаются расплывчатыми и неопределенными. С другой
стороны, изучение поведенческой геномики только началось, и ученые
все еще находятся слишком далеко от определения генных
«констелляций», напрямую связанных с определенными чертами поведения.
Эта взаимозависимость косвенно проявляется в том факте, что
генетики в итоге регулярно интересуются культурой, точно так же, как
культурологи в общем заявляют о необходимости рассмотреть
генетические и биологические аспекты человеческой эволюции. Постоянный
обмен между факторами двух этих направлений и их постоянное и
бесконечное взаимное влияние являют собой авантюру и вызов
мышлению человека. Далее в этой книге мы выборочно сосредоточимся на
культуральных аспектах, при этом не забывая об их биологических
корнях. Подчеркивая автономию культуры как привилегированного
места для выражения человеческого опыта, мы также получим
возможность отметить ее влияние на биологическую эволюцию
человеческого вида, поскольку в последнее время она достигла развитых форм
генетической манипуляции, и даже клонирования.

ф
илогенетическое
происхождение
культуры
В данной главе мы, прежде всего, рассмотрим происхождение
человеческого вида, начиная с возникновения гоминидов - больших
антропоморфных обезьян - в попытке реконструировать
генеалогическое древо Homo sapiens. После этого мы изучим переход
от начальных форм культуры (протокультуры) к самой настоящей
культуре, анализируя предпосылки, позволившие культурную
эволюцию. В частности, мы обратим особое внимание на язык как на
механизм и ситуативное проявление культуры. В конце мы
поразмыслим о том, почему именно человеческий вид (а не другие
приматы) сегодня является глубоко культурным.
В традиционной психологии культура является условием жизни,
которое существовало всегда. В реальности же человеческие существа
«изобрели» культуру лишь относительно недавно. Филогенетическая
точка зрения, которую мы здесь приняли, позволяет изучить
культуру в ходе эволюции человеческого вида, помня о том, что, человек
появился на земле не так уж и давно. Культура - это исторический
процесс, который оставляет после себя следы и артефакты. В равной мере
культура является и психологическим процессом, поскольку она
способствует развитию новых когнитивных, аффективных и социальных
способностей у человеческих существ.
Далее мы проиллюстрируем основные процессы, связанные с
происхождением культуры в эволюции человеческого вида,
и отойдем от чисто биологических условий жизни. В частности, мы
обратимся как к «предыстории» - дисциплине, которая изучает
культурные особенности человечества из доисторических времен (от более
отдаленного прошлого и до порога истории) - так и к
палеоантропологии (или человеческой палеонтологии), которая с помощью
сложнейших методов изучения морфологии ископаемых больших
человекоподобных обезьян и их экологической среды обитания (калий-аргоновая

98 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
радиометрия, методы молекулярной генетики и т.д.) стремится
перейти к реконструкции биологической и культурной эволюции
человеческого рода. Речь идет о стремительно развивающихся науках; знания,
подаренные ими, подвергаются постоянному пересмотру.
Реконструирование генеалогического древа человечества и процессов, которые
привели к «изобретению» культуры, также является крайне важным
объектом в эволюционистской психологии, которая делает особый
акцент на зачастую решающей функции и на опыте предков и древних
механизмов для понимания конфигурации и моделей человеческого
поведения в том виде, в котором оно предстает перед нами сегодня.
Такое реконструирование оказывается очень трудным и состоит из серии
загадок, которые еще предстоит раскрыть. В любом случае, это -
научная задача, которую психологии культуры вместе с другими
дисциплинами предстоит принять и решить1"-257.
3.1. Происхождение человеческого вида
Считается, что высшие приматы (или обезьяны) - животные,
приспособленные к тропическому климату - появились в африканских
лесах около сорока миллионов лет назад. Они жили на деревьях, а
когда спускались на землю, ходили на всех четырех конечностях. Они
имели бинокулярное стереоскопическое зрение, сильный хватательный
рефлекс в руках (силовое хватание) и ловкость передвижения. Также
предполагается, что они общались между собой с помощью голосовых
звуков, подобно современным антропоморфным обезьянам.
Видообразование, приведшее к формированию особой линии гоминидов,
произошло в эпоху плиоцена, от восьми до шести миллионов лет назад,
когда климат на планете начал охлаждаться. В этот период, возможно,
произошла внезапная генетическая мутация «разрыва» (смотрите 2
главу), которая привела к возникновению двух расходящихся линий.
Одна из них привела к появлению человека, а вторая - к шимпанзе.
3.1.1. Возникновение гоминидов
Гоминиды - это семейство приматов, которое, хоть и разделяет
с шимпанзе около 98% генома (недавно доля достигла 99>4% (по Уайл-
дману, 2003)), радикально отличается от других
больших антропоморфных обезьян (шимпанзе, бо-
нобо, гориллы и орангутанга). Из бесчисленных
отличий в морфологическом плане (смотрите рисунок
Возникновение
гоминидов
З-i) можно отметить разное строение черепной коробки (вертикальная
лобная кость над орбитами, поднятый черепной свод, закругленная

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВИДА 99
снизу затылочная кость), центральную позицию большого
затылочного отверстия (foramen magnum) с головой, поднятой над
позвоночником (у обезьян голова выступает вперед, поддерживаемая сильными
затылочными мышцами), наличие подбородка, зубной дуги
параболической формы (U у обезьян) с коренными и малыми коренными
зубами, расположенными в ряд (расположенными в ряд и параллельно
у обезьян), меньшее количество зубов (особенно клыков), сплошной
изгиб между клыком и резцами (у обезьян между выступающим
клыком и резцами существует пространство, называемое диастемой),
отсутствие полового диморфизма в случае с клыками (у самцов обезьян
клыки гораздо больше, чем у самок).
Около шести миллионов лет назад, в начале эпохи плиоце-
Тумай
на, в пустыне Чад в центре Африки обитало обезьяноподобное
животное, ископаемые останки которого обнаружил Брюне
в 2001 году. Французские палеонтологи определили, что это - первый
гоминид, исходя из уменьшенного размера клыков, отсутствия диа-
стемы и расположения foramen magnum. Существо назвали чадским
сахелантропом (Sahelanthropus tchadensis) и прозвали Тумай
(«надежда жизни» на языке горан). За год до этого Пикфорд и Сенут
обнаружили в Кении, в регионе Туген Хиллс, останки другого гомини-
да (считается, что он ходил на двух конечностях, из-за формы головки
бедренной кости), названного Оррорин {Orrorin tugenensis; Оррорин
значит «первый человек» на тугенском языке) и получившего
прозвище Человек миллениума. Однако до сих пор существуют сомнения
насчет этих останков, и любой вывод кажется преждевременным.
Несколько лет назад (1994 год) в Эфиопии Уайт обнаружил
множество окаменелых останков, принадлежавших гоминиду Ардипитеку
(Ardipithecus ramidus), который жил около 4,4 миллионов лет назад.
Он был прямоходящим, ходил на двух конечностях, поскольку
большое затылочное отверстие {foramen magnum) в основании черепной
коробки находилось скорее впереди, чем сзади, как у обезьян. Но,
помимо этого, у Ардипитека были черты, сходные с шимпанзе
(например, мощные зубы, уплотнение зубной эмали, большие клыки,
длинные верхние конечности, чтобы карабкаться по деревьям).
Возможно, что Ардипитек - это предок Австралопитека анам-
ского, который является более древним видом австралопитеков, и чьи
останки, обнаруженные, прежде всего, у озера Туркана,
насчитывают около четырех миллионов лет. Последний, несомненно, является
гоминидом, из-за передвижения на двух конечностях и из-за
особенностей строения зубов, но у него все еще остается множество
примитивных черт, общих с человекоподобными обезьянами эпохи миоцена
и современными. Впоследствии австралопитеки эволюционировали
и разделились на разные виды, что было доказано археологическими

1 00 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
Рисунок 3.1. Черепная коробка
гориллы, Австралопитека афар-
ского и современного человека,
демонстрирующие положение
позвоночника по отношению
к голове. У гориллы foramen
magnum (то есть, отверстие,
через которое проходит костный
мозг) располагается сзади и
относительно далеко от основы
черепной коробки, а его
направление — более горизонтальное,
чем у человека. В нормальном
положении голова гориллы
выступает вперед относительно
позвоночника, а у современного
человека она находится прямо
над ним. Зато у человека и
Австралопитека афарского foramen
magnum развернуто примерно
одинаково. Такое расположение,
наряду с анатомией ноги,
демонстрирует, что последний
преимущественно находился в
вертикальном положении. Однако
стоит отметить, что Австралопитек
афарский напоминает обезьяну
из-за выступающего лица и
мощных клыков.
Источник: Эрлих272.
Горилла
Мускулатура шеи
Кости foramen magnum
Австралопитек
афарский
Кости foramen magnum
Современный
человек
Расположение foramen
magnum в основании
черепной коробки
Расположение foramen
magnum в основании
черепной коробки
Кости foramen magnum
Расположение foramen
magnum в основании
черепной коробки
находками, совершенными после 1959 года известными
антропологами Мэри и Луисом Лики в Олдувайской долине в Танзании. Синтез
эволюции человеческого вида, начиная с Сахелантропа, представлен
в таблице 3.1.
Австралопитеки, исчезнувшие более миллиона лет назад, имели
мозг чуть больше, чем у шимпанзе (около 450 см3). Особенно
интересным открытием стала находка в 1974 году Люси - юной девушки,
жившей более трех миллионов лет назад. К этому же периоду (з,7
миллионов лет назад) относятся отпечатки шагов, оставленные тремя
австралопитеками на слое вулканической золы, впоследствии окаменевшей,
недалеко от Лаэтоли, Танзания.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВИДА 101
Таблица 3.1. Синоптическая таблица эволюции человеческого вида в свете
имеющихся знаний.

ОТКРЫВАТЕЛЬ
НАЗВАНИЕ

МЕСТНОСТЬ
ПЕРИОД
ОСТАНКИ
ХАРАКТЕРИСТИКИ
Sahelan- Брюне
thropus (2001)
tchadensis
Orrorin Сенут
tugenensis и
Пикфорд
(2000)

Ardipithecus
ramidus
Уайт
(1994)
Australo- Мив
pithecus Лики
anamensis (1994)
Australo- Йо-
pithecus хансон
afarensis и Уайт
(1978)

Australopithecus
bahrel-
ghazali

Australopithecus
garhi

Australopithecus
africanus
Брюне
(1993)
Кларк
и Уайт
(1997)
Дарт
(1924)
Australo- Уолкер
pithecus (1985)
/ Рагап-
thropus
aethiopicus
Australo- Мэри
pithecus / Лики
Paranthro- (1959)
pus boisei
Ту май =
«надежда
жизни» на
языке го-ран
Orrorin =
первый
человек;
tugenensis
= от места
находки
Ardipithecus
= земная
обезьяна
(ardi—
земля или
пол на
афарском языке;
ramidus =
корень на
афарском
языке
australis
= южный;
pithecus —
обезьяна;
апат =
озеро
Афар —
название
региона, где
нашли
первые останки
Бахр-эль-
Газаль —
название
местности
находки
гархи =
удивление
(афарский
язык)
от имени
Чарльза
Бойса,

нансировавшего
экспедиции семьи
Лики
Пустыня
Чад
Лукейно,
Туген
Хиллс
(Кения)
река Аваш
в низине
Афар
(Эфиопия)
Канапой
на озере
Туркана
(Кения)
Хадар

(Эфиопия),
Лаэтоли
(Танзания),
озеро
Туркана
(Кения)
Бахр-эль-
Газаль
(Чад)
Среднее
течение
реки Аваш
а Афаре
(Эфиопия)
Стерк-
фонтейн,
Таунг,
Магапан-
сгат, Крю-
герсдорп
(ЮАР)
Эфиопия,
озеро
Туркана
(Кения)
Олдувай
(Танзания)
7-6,5
млн. лет
назад
около 6
млн. лет
назад
нижняя челюсть
12 фрагментов
костей
4,4 млн. останки около 50
лет особей (преиму-
назад щественно зубы)
4,2-3,9
млн. лет
назад
4,0-2,7
млн. лет
назад
3,5-3
млн. лет
назад
3,0-2,0
млн. лет
назад
38 основных
экземпляров
* 28 основных
останков (из
которых 10
—черепных коробок
•скелет Люси
(AL-288; 3,2 млн.
лет назад; 40%
скелета) «следы
в Лаэтоли
передняя часть
челюсти (KT12/
Н1)
13 основных
останков
3,3— 33 основных
2,33 останка «ребенок
млн. лет из Таунга (2,5
назад млн. лет назад)
2,5 млн. 8 основных
лет останков (среди
назад которых —
Черный череп)
2,3—1,2 48 основных
млн. лет останков
назад
• уменьшенные клыки • отсутствие
диастемы • меньший прогнатизм
• частичное передвижение на двух
конечностях (из-за строения
бедренной кости)
маленькие коренные зубы и клыки
передвижение на двух конечностях
• комбинация черт антропоморфных
обезьян и человека • плотная зубная
эмаль (мощное жевание)
• полиморфизм черт, отчасти
обезьяньих, отчасти человеческих •
практически идеальное передвижение на
двух конечностях • лицевой
прогнатизм * мощная челюсть с обезьяньей
пластиной • типично гоминидные
зубы • сильный половой
полиморфизм • объем черепной коробки
350-500 см3
• более вертикальный челюстной
сустав
• очень крупные коренные и малые
коренные зубы • бедренная кость
современных пропорций • средний
объем черепной коробки 450 см3
• таз человеческого типа • foramen
magnum расположен впереди •
параболическая зубная дуга
человеческого типа • отсутствие диастемы между
клыками и резцами • рост около
1,0—1,25 м и вес 20—30 кг • средний
объем черепной коробки 440 см3
• плоское лицо • крупные коренные
и малые коренные зубы •
сагиттальный гребень, к которому
присоединялись жевательные мышцы • объем
черепной коробки 410 см3
• вес 50 кг (муж) и 35 кг (жен) • рост
1,4 м (муж.) и 1,2 м (жен.) •
массивный череп • сагиттальный гребень
для крепления мышц • более
вертикальное лицо • заметный половой
полиморфизм • большие коренные
зубы (в 4 раза больше человеческих)
• объем черепной коробки 500 см3

102 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ

ОТКРЫВАТЕЛЬ
НАЗВАНИЕ

МЕСТНОСТЬ
ПЕРИОД
ОСТАНКИ
ХАРАКТЕРИСТИКИ

Australopithecus
/ Рагап-
thropus
robustus
Брум
(1938)
Homo Луис
habilis Лики
(1964)
Homo
rudolfensis
Homo
ergaster
Ричард
Лики
(1972)
Гровэ
и Мазак
(1975)
присвоено
в 1986 году,
чтобы
отличать черепа
большого
размера
Homo
erectus
Дюбуа
(1894)
Homo Шетен-
heidelber- зак
gen sis (1907)
Homo ne- Фулротт
anderthal- (1856)
Homo Назван
sapiens Аристо-
Стерк-
фонтейн
и Сварт-
кранс
(ЮАР)
Олдувай

(Танзания),
Хадар
(Эфиопия),
Кооби-
Фора
(Кения)
Кооби-
Фора
(Кения)
Кооби-Фо-
ра в
восточной
Туркане
(Кения)
Африка,
Европа,
Ява, Китай
Мауэр
(недалеко
от
Хайдельберга,
Германия)
долина
Неан-
дерталь
(около

Дюссельдорфа,
Германия)
2,0-1,0
млн. лет
назад
2,4-1,8
млн. лет
назад
29 основных
останков
35 основных
останков
2,4—1,8 10 основных
млн. лет останков (в част-
назад ности, череп
KNM-ER 1470)
1,8-1,5
млн. лет
назад
1,7-0,3
млн. лет
назад
600-
100
тыс. лет
назад
27 основных
останков (в
частности, челюсть
KNM-ER 992),
Турканский
мальчик (KNM-
WT 1500,
обнаружен
в 1984 году)

многочисленные останки со
Старого
континента, останки
в Жукудиане
(Пекинский
человек), череп из
Моджокерто
250—30 множество
тыс. лет останков в Евро-
назад пе и на Ближнем
Востоке
150
тыс. лет
назад

ПРОИСХОЖДЕНИЕ: гипотеза
о так называемой
«африканской
Еве»
(моногенетическое
происхождение)
'теория
мультирегионального
происхождения
(полигенетическое
происхождение)
• мощный жевательный аппарат
(названный «щелкунчиком») • крупные
коренные и малые коренные зубы,
маленькие клыки и резцы •
сагиттальный гребень • явный половой
полиморфизм • средний объем
черепной коробки 500 см3
• уменьшение размера зубов
(особенно коренных) • перемещение
foramen magnum вперед •
противопоставленный большой палец
(точное хватание) • увеличение объема
черепной коробки на 45% (640 см3)
• односторонние каменные орудия
(чопперы; галечная, или каменная
олдувайская культура)
• заметно большое лицо • объем
черепной коробки более 750 см3
• увеличение размеров тела и роста
• сокращение верхних конечностей
• вертикальное строение лица,
появление выступающего носа • лицевые
кости под черепной коробкой •
объем черепной коробки 860 см3 •
наличие центра Брока
• развитие зубов, похожих на зубы
современного человека • форма
грудной клетки • сокращение
кишечника • объем черепной коробки
около 1000 см3 * рубила или ручные
топоры (аббевильская, затем ашель-
ская каменная культура) •
возможное использование огня
• вес около 65 кг • объем черепной
коробки 1250 см3 • развитие
теменных долей мозга
• вес около 65 кг • заметно крепкие
кости скелета • плоская черепная
коробка, впалые орбиты • очень
мощная челюсть без подбородка
• увеличение объема черепной
коробки (в среднем 1600 см3) • охота
с помощью деревянных копий •
захоронение мертвых
• вес тела около 60 кг • тонкие
черепные кости • выступающий нос
по отношению к поверхности лица *
выступающий подбородок • средний
объем черепной коробки 1450 см3*
наличие языка с двойным членением
• возникновение культуры

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВИДА 1 03
3.1.2. Возникновение рода Человека
Было замечено, что два с половиной миллиона лет назад в линии
гоминидов произошло эволюционное разветвление: одна часть стала
развиваться в направлении рода Человека, а вторая
привела к виду, произошедшему от австралопитеков I Возникновение
(Paranthropus boisei и robustus - парантроп Бойса I рода Человека
и массивный парантроп), которому было суждено ^^в™~~^—""~
вымереть. Род Человека начинается с Homo habilis - человека
умелого - чьи останки, найденные в больших количествах в восточной
Африке (Кении и Танзании), демонстрируют уникальное сочетание
характеристик. У некоторых был относительно большой мозг (750 см3)
и крупные зубы австралопитека; у других же были маленькие зубы,
похожие на человеческие, но при этом - маленький мозг австралопитека.
Из-за этих различий недавно было предложено разделить останки на
два разных вида: Homo habilis, к которому относятся кенийские
останки с меньшим мозгом; и Homo rudolfensis (человек рудолъфский), к
которому относятся останки из Танзании с большим мозгом (по Кляйну,
1999)- Таким образом, человек умелый представляет собой важный
эволюционный переход, поскольку обладает чертами, связывающими
его как с предками - австралопитеками, так и с потомками -
представителями рода Человека. Он жил около 2,5-1,7 миллионов лет назад,
прекрасно лазал по деревьям и жил на них, чтобы защититься от
хищников. Он еще не освоил в совершенстве хождение на двух
конечностях; но у него уже был противопоставленный большой палец. В его
мозге уже были обнаружены первые следы асимметрии из-за
большего использования правой руки в изготовлении каменных орудий.
После человека умелого около 1,8-1,7 миллионов лет назад
появился Homo ergaster - человек работающий (ранее известный как
древний Homo erectus - человек прямоходящий),
который постоянно обитал в Африке. Он считался
предком человека прямоходящего, жившего около 1,7
миллионов - зоо тысяч лет назад, который, в свою
очередь, был предком древнего Homo sapiens - человека разумного.
Человек прямоходящий хорошо представлен практически полным
скелетом подростка, известного как «Турканский мальчик»,
найденным в Нариокотоме (Кения) в 1984 году Камойей Кимеу. Человек
прямоходящий был относительно высоким и, возможно, не имел шерсти
(первое появление так называемой «голой обезьяны»), чтобы лучше
рассеивать тепло. Строение его тела было человеческого типа, а мозг
был крупным в сравнении с предыдущими гоминидами (в среднем
lioo см3, то есть, на зо% больше, чем у человека умелого). Увеличился
период заботы о новорожденных, что было очевидно из прорезывания
Человек
прямоходящий

104 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
молочных зубов у «Турканского мальчика»: развитие его зубов заняло
среднюю позицию между развитием зубов у антропоморфных обезьян
(более быстрым) и у людей (более медленным).
Во время среднего плейстоцена, периода от i миллиона до зоо
тысяч лет назад, человек прямоходящий стал первым мигрировать из
Африки, добравшись до Пекина (останки в Жукудиане), Явы, Индонезии
и Европы - например, Испания (Торральба), Италия (Исерния),
Венгрия (Из Африки-I). Хотя человек прямоходящий демонстрировал
относительную статичность в культурной эволюции, он
был собирателем, который занимался как охотой, так
и мародерством. У него были каменные орудия, удобные
Из Африки-1
для убийства животных. На самом деле, в археологических раскопках
в Европе и Африке (но не в восточной Азии), связанных с эпохой
человека прямоходящего, было обнаружено немало орудий, изготовленных
по технологии рубила (или же coup-de-poing*; аббевильская, затем
ашелъская каменная культура, смотрите далее). Было обнаружено,
что лишь 500-400 тысяч лет назад они научились добывать огонь -
одно из самых главных достижений человека.
Человек прямоходящий, известный в своей самой развитой форме
как древний Homo sapiens - древний человек разумный -
гипотетически является предком как неандертальца, так и чело-
Неандерталец
века разумного. Неандерталец (Homo neander-
thalensis, человек неандертальский) появился в
Европе около 300-250 тысяч лет назад, после чего он появился на Ближнем
Востоке и в Узбекистане. Он обладал особым строением черепа
(обтекаемая лобная кость, платицефалия, массивная надбровная дуга,
сильный лицевой прогнатизм, челюсть без подбородка, увеличенный
объем черепной коробки около 1боо см3, что больше, чем у человека
разумного) и телом с сильной мускулатурой. Бедренный коэффициент
(то есть, соотношение между длиной большой берцовой и бедренной
кости) равнялся 79> что очень похоже на коэффициент современных
лапландцев и эскимосов, живущих в арктическом климате (а
коэффициент современных масаи в Африке равен 87). Это значит, что
неандертальцы обитали в очень холодном климате. Довольно часто они
сталкивались с продовольственными трудностями из-за нехватки еды,
и потому страдали от артрита и гипоплазии (то есть, неполного
развития зубов).
Диета неандертальца состояла из мяса, часто приготовленного на
углях (ископаемые сожженные кости добычи), и вследствие этого он
стал настоящим охотником и использовал деревянные копья. Человек
неандертальский усовершенствовал технологию обработки камня, об-
Фр. coup-de-poing - каменный топор, буквально - каменный кулак, (прим. перев.)

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВИДА 1 05
ратившись к мустьерской технологии, типичной для эпохи среднего
палеолита. Кроме этого, возможно, он начал заботиться о подобных
себе, о чем свидетельствуют найденные челюсти без зубов,
принадлежавшие больным особям. Они прожили еще годы, перенеся
различные формы инфекций. Подобным образом, вероятно, что в некоторых
случаях неандерталец прибегал к захоронению мертвых, что очевидно
на разнообразных участках раскопок на Ближнем Востоке и в Европе
(помимо прочих, во Франции, в Ла-Шапель-о-Сен, где голова скелета
была повернута на запад, правая рука согнута, а левая - выпрямлена,
ноги согнуты вправо, а у головы лежали кости животных). Вероятно,
он имел способность к языку, хоть и издавал звуки, не похожие на язык
современного человека, поскольку его голосовые связки были короче,
а верхний речевой тракт (расположение языка) был другим (по Либер-
ману, 1984).
В прошлом считалось, что неандерталец принадлежал к виду
человека разумного, и потому назывался Homo sapiens neanderthalensis -
человек разумный неандертальский. Тем не менее,
исследования678'643490 митохондриальной ДНК (смотрите далее), полученной из
костей скелетов неандертальцев, показали, что генные различия
слишком велики, чтобы можно было сделать вывод, что человек
неандертальский и человек разумный принадлежат к одному виду. Два этих
вида разделяет полмиллиона лет (смотрите рисунок 3-2), хотя они
и населяли один и тот же регион (симпатрические народы). Человек
неандертальский исчез довольно внезапно около зо тысяч лет назад,
и причины его исчезновения до сих пор остаются загадкой. Возможно,
его подавило технологическое превосходство человека разумного
(о чем свидетельствует появление ориньякской культуры
кроманьонского человека (по мнению Брейнарда, 1998); возможно,
неандертальцы исчезли из-за низкой рождаемости (по мнению Зуброва, 1989).
Самые древние окаменелые останки человека ____^_
разумного были найдены на африканских землях, на- I Появление
пример, череп Илерет KNM-ER 3884 в Кооби-Фора (Ке- I человека
ния) и останки из Флорисбада (ЮАР), которым около 200 I разумного
тысяч лет. Объем черепной коробки у этих останков равен
приблизительно 1400 см3, лобная кость поднята, лицевой отдел
высокий; нижняя челюсть формирует подбородок. На Ближнем Востоке
в пещерах Кафцех и Схул в Палестине были найдены десятки
человеческих скелетов, которым около 90 тысяч лет. В Европе из-за Вюрмского
оледенения человек разумный появился гораздо позже - около 35
тысяч лет назад. На самом деле, кроманьонскому человеку, найденному
в долине слияния Везера и Дордони, около 32-28 тысяч лет. Это -
самые древние останки человека разумного, найденные в Европе.

1 06 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
Рисунок З.2. Филогенетическое древо человека. Sahelanthropus tchadensis,
Orrorin tugenensis, Ardipithecus ramidus и Australopithecus anamensis не
представлены, потому что найденных останков на сегодняшний день слишком
мало, чтобы реконструировать их черепа.
Обозначения: А = австралопитек; Р = парантроп; H = человек.
Источник: Эрлих272.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВИДА 1 07
3.1.3. Теория канделябра или африканская Ева?
200-100 тысяч лет назад в разных регионах Старого континента
существовало множество разнообразных гоминидов: неандертальцы
в Европе, эволюционировавшие формы человека прямоходящего
в Азии и на Дальнем Востоке, человек разумный в Африке, на
Ближнем Востоке и в Европе. Начиная с зо тысяч лет назад, по всему
Старому континенту мы находим лишь останки особей, относящихся к виду
человека разумного. Для объяснения этой трансформации были
разработаны две теории.
♦ Первая, известная как модель мульти- .
регионального происхождения, или те- I Гипотеза
ория канделябра (или же полифилетическая I мультирегионального
теория происхождения), была предложена происхождения
Куном в 1962 г., Вейденрейхом в 1947 г. и Воль-
поффом в 1993 и 2001 гг., в сопровождение гипотезе о существовании
человеческих рас. Согласно этой теории, человек прямоходящий,
распространяясь по различным регионам, начиная с 2 миллионов лет
назад, положил начало различным современным расовым вариациям: от
человека прямоходящего в Индонезии произошли первобытные
обитатели в Австралии, от человека прямоходящего в Китае - восточные
азиаты, от человека прямоходящего в Африке - современные
африканские народы, от человека геидельбергского с «примесью» человека
неандертальского - современные европейские народы. Впоследствии
возникновение человека разумного не произошло лишь в одном
регионе в определенный момент - он возник во всех основных регионах,
где был распространен человек прямоходящий, в промежуточной
стадии, которую часто называют древний человек разумный.
♦ Хауэлс, напротив, в 1976 году выдвинул гипотезу, согласно
которой человек разумный появился относительно недавно в Африке
благодаря эволюции региональных развитых форм человека
прямоходящего, после чего распространился в разных регионах Азии и Европы,
заменяя местные поселения гоминидов: неандертальца в Европе и
более развитые формы человека прямоходящего в Азии512. На данный
момент эта гипотеза (изначально названная Хауэлсом «гипотеза Но-
ева ковчега») получила значительную поддержку из исследований
молекулярной генетики и считается самой вероятной версией среди
ученых.
В этом отношении, прежде всего, упоминаются исследования ми-
тохондриальной ДНК, проведенные в 1992 году Уилсоном и Канн.
Митохондриальная ДНК (мтДНК) - это генетический материал,
содержащийся в мембранных органеллах (называемых митохондриями, от
греческого mitos - нить и khondros - зернышко), которые находятся

1 08 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
в эукариотических клетках вне ядра; их функция - вырабатывать
энергию с помощью процессов окисления. мтДНК состоит из волокон
гораздо более коротких, чем в ядерной ДНК, имеет всего 37 генов,
гаплоидный генотип, поскольку передается только от матери (матроклинная
наследственность), и не подвержена рекомбинации. Имеет высокую
скорость мутирования, благодаря чему митохондриальные гены легче
проследить от поколения к поколению. Таким образом, можно создать
молекулярные часы, которые позволяют рассчитать временную
дистанцию между людьми. Кроме этого, благодаря их изучению можно
уточнить степень однородности между нынешними человеческими
народами.
Исследования, проведенные с помощью 44 генетических маркеров
среди 42 народов, показывают, что существует довольно высокий
уровень однородности с незначительными генетическими
Теория
африканской
Евы
вариациями, и что среди африканских народов к югу
от Сахары встречается относительно более высокая
степень вариаций. Это значит, что у таких народов
было больше времени, чтобы накопить эти вариации,
и что, следовательно, современный человек произошел именно из этих
регионов. Теорию Хауэлса переименовали в теорию африканской
Евы (или митохондриальной Евы), поскольку в ней представлена
первичная точка сращения, из которой произошли все человеческие
существа между 150 и i8o тысячами лет назад901734. Очевидно, термин
«Ева» не стоит понимать буквально, будто речь идет о единственной
женщине - на самом деле имеется в виду первый народ, несколько
немногочисленный (по приблизительной оценке, количество людей
было около 10-50 тысяч).
Подобным образом были проведены исследования хромосомы Y,
которая наследуется лишь по отцовской линии, не подвергается
рекомбинации и имеет низкую скорость мутаций. Благодаря исследованиям
гена ZFY (состоящего из 729 пар нуклеотидных оснований) и анализу
микросателлитов, которые являются упрощенными повторениями
нуклеотидов ДНК, стало известно, что общий предок жил i88 (по Хам-
меру, 1995) или 155 тысяч лет назад (по Кавалли-Сфорца, 1996).
На основании палеонтологических и генетических данных была
сформулирована модель «Из Африки-П», чтобы отличить ее от
первой миграции, совершенной человеком прямоходящим.
Модель «Из
Африки-П»
Согласно этой гипотезе, человек разумный начал
мигрировать из Африки 100-50 тысяч лет назад, чтобы
впоследствии колонизировать все континенты. В
частности, было обнаружено, что: а) африканские поселения человека
прямоходящего, распространившись в Азии и Европе, остались
генетически изолированными и дали начало новым региональным поселени-

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВИДА 1 09
ям: человеку неандертальскому в Европе, развитым формам человека
прямоходящего в Азии; б) человек разумный появился в одном
регионе Африки; в) он мигрировал из Африки и занял Старый континент,
образовав местные поселения без заметных форм гибридизации
(смотрите рисунок 3-3)-
Палеоантропологические и генетические доказательства,
собранные на сегодняшний день, свидетельствуют в пользу теории
африканской Евы. Они позволяют более точно отследить процесс появления
человеческого вида.
Рисунок 3.3. Миграция человека разумного (модель «из Африки-М»). Сплошные
стрелки представляют предполагаемые маршруты миграции, начиная с
восточной Африки, с разбросом дат приблизительно в 1 тысячу лет (т.л.). Пунктирная
стрелка указывает на возможное предыдущее распространение вида
по направлению к Красному морю.
Источник: Эрлих272.
3.1.4. Существуют ли человеческие расы?
Гипотеза о монофилетическом происхождении человеческого вида
положила начало дискуссии о самой концепции человеческой расы
(или подвида). Этот термин означает группу людей, которую можно
определить как отдельное целое, отличающееся определенными
вторичными биологическими признаками. Фактически, человеческие
народы отличаются между собой в разных аспектах - начиная цветом

110 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
кожи и формой носа и заканчивая ростом и типом волос (ровные или
вьющиеся), начиная переносимостью алкоголя и заканчивая группой
крови (смотрите 2 главу). Однако такие вариации не имеют строгой
корреляции друг с другом, поскольку один народ может отличаться
от других, например, группой крови (как население США), но не
цветом кожи (или наоборот). Речь идет о внешних различиях, поскольку
они не зависимы друг от друга и не коварьируются все вместе. Когда
к таким различиям применяется генетический анализ, это не
приносит значимых результатов (по мнению Кавалли-Сфорца, 1994)- Кроме
этого, по причине смешения генов из-за постоянного передвижения
людей между человеческими группами никогда не существовало
четких генетических границ. Было даже подсчитано, что большая часть
генетических различий (около 85%) существует не между
этническими группами, а между отдельными людьми в одной и той же группе
(по Эрлиху 2000). Как в 1982 году утверждал Левонтин, существует
большая вероятность обнаружить более значительную генетическую
разнородность между двумя субъектами, живущими на одной
территории, чем между двумя субъектами с разных континентов.
Самая вероятная на сегодняшний день гипотеза заключается в том,
что эти различия являются реакцией организмов на условия
окружающей среды (по Яблонски и Чаплину, 200о). Например, цвет кожи
связан с подверженностью солнечному облучению, поскольку темный
пигмент меланина служит естественной защитой от ущерба,
наносимого ультрафиолетовыми лучами - например, от рака кожи, ожогов
и разрушения фолиевых кислот (комплексов витамина В). И наоборот,
светлый оттенок кожи способствует выработке витамина D y тех, кто,
подобно скандинавам, стал возделывать землю, и кому необходимо
сильное солнечное облучение, чтобы синтезировать витамин D. С
другой стороны, лапландцы, которые едят много рыбы, получают витамин
D напрямую из своего рациона, потому их кожа темнее, хоть они и
живут в арктической местности. Помимо этого, такое условие объясняет
тот факт, что люди со светлой кожей гораздо больше подвержены
появлению меланомы, когда мигрируют в тропические регионы (как,
например, англичане - в Австралию), или что люди с темной кожей
страдают от дефицита витамина D, когда переезжают в регионы на более
высоких широтах (как, например, индусы или пакистанцы - в Англию).
Интерпретация этих географических вариаций как доказательство
существования генетически однородных групп (или «рас») кажется
бессмысленной и недоказуемой с генетической точки зрения639902.
Помимо этого, подобная идея о подвиде практически исчезла и в
зоологии, где уже предпочитают использовать гораздо более точное понятие
«популяции». На смену необоснованному и неточному
биологическому понятию приходит понятие статистическое, более «доступное для

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ВИДА 1 1 1
Этноцентризм
и расизм
обработки» с теоретической и практической точки зрения. Даже с
эволюционистской позиции модель из Африки-П доказывает отсутствие
каких бы то ни было основ для расовой дифференциации в
человеческом виде.
С точки зрения психологии культуры, понятие расы приобретает
скорее политическое и идеологическое значение, чем генетическое
и биологическое. Это - «культурный продукт»,
который может иметь важные аспекты, как теоретические,
так и практические. На самом деле, очень часто идея
расы поддерживает уверенность в «истинности»
собственного представления о мире и в том, что собственный способ
существования - единственно приемлемый или, по крайней мере,
наилучший из возможных. Отсюда появляется этноцентризм, который
заключается в том, чтобы абсолютизировать собственную точку зрения,
считать свое мнение объективным и истинным и принимать его за
«естественную» отправную точку, мерило и критерий оценки любого
психологического феномена, а также - в том, чтобы связать этот
психологический феномен с каким-либо другим культурным феноменом
или точкой зрения.
Помимо этого, понятие расы неизбежно вовлечено в процесс
сравнения различных «рас», из-за чего возникает соревнование за
установление рангов и иерархии. Отсюда возникает убеждение (крайне
ошибочное) о превосходстве собственной расы в сравнении с
другими (это отметил еще Линнео в 1758 году, использовав термин Homo
sapiens europaeus - человек разумный европейский). На этом
фундаменте и основывается расизм - подразумеваемый как глобальная
позиция превосходства и исключительной аутореферентности,
связанная с чувством ксенофобии и отказа от субъектов, принадлежащих
к другим расам, что часто приводит к поведению, направленному на их
дискриминацию и эксплуатацию - вплоть до рабства (о расизме,
созданном культурализмом, смотрите и главу).
Подобным образом идея расы лежит в основе евгеники, целью
которой является достичь так называемой «чистоты расы»,
подразумеваемой как генетическая однородность. Вслед за теори-
«Евгенические
программы»
ей наследственности Гальтона, евгеника получила
особенно сильное развитие в начале двадцатого века
и положила начало исследованию близнецов
(смотрите 2 главу), евгеническим движениям для повышения расовой
гигиены и для «очищения» расы от слабых и ущербных людей723.
Подобным образом евгеника стала основой для закона об обязательной
стерилизации всех людей, считавшихся «непригодными» - например,
шизофреников, умственно отсталых людей, эпилептиков,
извращенцев, преступников и т.д. Такой закон приняли, например, в Индиане

112 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
(1907), Орегоне (1917), Дании (1929), Германии (1933), Швеции и
Норвегии (1934)» Финляндии (1935)- По оценкам, этот закон был применен
к сотням тысяч людей. Когда евгенику присвоил нацизм под
названием «арийской расы», она привела к катастрофическим результатам -
в первую очередь, к холокосту еврейского народа.
Понятие «чистой расы», предложенное в свое время
Ошибка
«чистой расы
Гобино (1853-1855), a затем перенятое другими,
сегодня кажется генетическим абсурдом, поскольку
«чистоты расы не существует, она невозможна и в целом
нежелательна» (по Кавалли-Сфорца, 1996). Даже между жителями одной
и той же деревни существует огромное генетическое разнообразие. Как
говорится, природа любит разнообразие. Дрейф генов, миграции с
последующим генетическим потоком, мутации, половой и естественный
отбор - все это является факторами, которые гарантируют высокое
разнообразие и постоянное смешение генов между людьми и
народами (смотрите 2 главу).
3.2. От протокультуры к культуре
Из картины эволюции человеческого вида становится понятно,
что гоминиды пользовались изделиями из камня, чтобы
взаимодействовать с окружающей средой (резать, скоблить, бить,
буравить и т.д.). Первые осознанно изготовленные
орудия каменной эпохи приписываются человеку умелому,
и им более двух миллионов лет. Их наличие также стало
решающим в названии, которым Луис Лики нарек окаме-
Разные
каменные
культуры
нелые останки гоминидов, найденные им в Олдувайском ущелье
(Танзания). Помимо всего прочего, он использовал термин habilis
(умелый), чтобы выразить способность перейти к затачиванию камней
с одной стороны (односторонних), называемых чопперами, чтобы
получить режущий край. Каменная культура, созданная человеком
умелым, известна под названием каменная олдуваиская культура
(смотрите рисунок 3-4)- Она оставалась практически неизменной
около 8оо тысяч лет.
Впоследствии человек прямоходящий развил и более продвинутые
конструктивные технологии, позволявшие ему обрабатывать камень
с обеих сторон. Эти двусторонние каменные орудия с острием и
закругленным основанием, известные как чопперы, появились около
полутора миллионов лет назад в Африке, и известны как кланктонийская,
а затем - аббевильская каменная культура. Такие разработки были
усовершенствованы в эпоху раннего палеолита с появлением
ангельской культуры, которая отличалась каменными изделиями в форме

ОТ ПРОТОКУЛЬТУРЫ К КУЛЬТУРЕ 113
2,5
Рисунок 3.4. Схематическое распределение доисторических орудий.
Выделенные периоды не длились одинаковое количество времени.
миндаля, скребками, остроконечными или зазубренными осколками.
Эти технологии обработки оставались неизменными в течение всего
периода существования человека прямоходящего, до 200 тысяч лет
назад (то есть, они не изменялись около миллиона лет).

114 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
В эпоху среднего палеолита, начиная с 200 тысяч лет назад, человек
неандертальский освоил новую технологию, известную как мустьер-
ская культура (от названия французской пещеры Ле-Мустье, в
которой были найдены важные останки). Такая технология
просуществовала до 40-30 тысяч лет назад. Помимо миндалевидных орудий,
неандерталец изготовлял чесалки и скребки (чтобы очищать шкуры
животных), шила (чтобы буравить шкуры), охотничьи копья. Вероятно, что из
шкур они могли изготавливать одежду, чтобы защищаться от холода.
В эпоху позднего палеолита, около 40 тысяч лет назад, в Европе
человек разумный (кроманьонец) положил начало ориньякской
культуре, изобретя абсолютно новые технологии обработки камня, чтобы
изготовлять тонкие и легкие лезвия. Появились новые изделия,
например, шила, лезвия, лопатки, сделанные из разных материалов (камень,
кость, слоновая кость), и даже встречались первые орудия с
рукоятками. Вскоре появилась солютрейская культура (20-17 тысяч лет
назад), а затем - мадленская (i8-io тысяч лет назад). Солютрейская
культура отличается множеством инноваций, среди которых -
использование лука, тонких остриев для копий, стрел, ножей. В мадленской
культуре встречаются крючки, гарпуны (для ловли лосося), множество
мелких орудий (например, иглы из костей, оснащенные
отверстиями - ушками - для шитья одежды), ожерелья из ракушек или зубов
животных для украшения наряда, и палки наподобие булавы, на
которых были вырезаны головы животных. Такие ожерелья могли быть
признаками принадлежности к клану или означать определенное
социальное положение.
В магдаленский период, считавшийся «доисторическим золотым
веком», создавались самые настоящие произведения искусства -
например, наскальные рисунки и роспись в Европе, Африке и Азии.
Самые известные рисунки были обнаружены в Альтамире в Испании
в 1879 году (150 тысяч лет, изображают лошадь, косуль и оленей,
нарисованных разными типами охры) и в пещере Ласко во Франции
в 1940 году, в которой были изображены сотни различных животных.
Также стоит отметить двух бизонов, вылепленных из глины,
найденных в пещере Ле Тук Д'Одубер во французских Пиренеях, или же
статуэтки с изображением женских фигур, известных как «венеры»
(известны «венера виллендорфская» в Австрии и «венера лоссельская» во
Франции). Затем следуют Мезолит и Неолит, которые и открывают
путь к истории современного человечества.
В этом отношении больше всего поражает су-
От протокультуры...
щественныи «культурный застои» человека
умелого и человека прямоходящего. Первый около
миллиона лет пользовался одними и теми же односторонними
каменными орудиями (олдувайский период), а второй, хоть и распространя-

ОТ ПРОТОКУЛЬТУРЫ К КУЛЬТУРЕ 115
.к культуре
ясь по всему Старому континенту, продолжал использовать
двусторонние каменные орудия около 1,3 миллионов лет, не демонстрируя
особого прогресса. Такое условие совпадает с гипотезой о прерывистом
равновесии Гулда (смотрите 2 главу). Несмотря на увеличение объема
мозга, которое могло бы поспособствовать серьезному развитию культуры,
технологии затачивания камня совсем не прогрессировали, поскольку
анализ типологических вариаций и соотношения веса/режущей
поверхности демонстрирует крайне продолжительную паузу, длившуюся
более 2 миллионов лет. Такие каменные орудия, следовательно,
можно считать примитивными формами протокультуры, которая
продолжала фиксированным способом повторять модели жизни, несмотря
на вынужденное сопротивление условиям окружающей среды и
геологическим явлениям (например, ледниковым периодам). Пока что еще
нельзя вести речь о «культуре» в полном ее смысле, поскольку еще
недостает способов и механизмов, которые контролировали бы
культурные процессы.
И наоборот, появление человека разумного положило начало
новой траектории эволюции. Он начал инновационный стиль жизни
и распространился по всей планете. Представители
этого вида обладали новыми физическими
характеристиками (включая более крупный мозг), и имели более
развитые когнитивные способности, например, умение изготавливать
разнообразные орудия из камня для разных целей, использовать символы
для коммуникации и структурирования социальной жизни, прибегать
к новым социальным практикам (от ритуального погребения мертвых
до возделывания земли). Около пяти миллионов лет, разделяющих
людей и антропоморфных обезьян,- это очень короткий период, с
точки зрения эволюции, если вспомнить о том, что люди и шимпанзе
разделяют более 98% генома. Но этот факт становится еще более
поразительным, если вспомнить о том, что за последние 2,5 миллиона лет
эволюционная ветвь человека не демонстрировала особых черт в
когнитивных способностях, отличающих их от антропоморфных обезьян,
но за последние 60-50 тысяч лет это различие стало крайне заметным
и фактически несоизмеримым.
Механизм, позволивший это ускорение в изменениях и прогрессе,
произошедших среди людей за такое короткое время, заключается в их
способности изобретать и создавать культуру. Это специфическая
для вида способность, которая позволяет развивать высокую
приспособляемость ко множеству условий, включая даже ограниченные
ситуации. Изобретение и создание культуры требуют способности
воспринимать себе подобных как обладающих самосознанием, намерением
и свободой воли (модель психического состояния человека; смотрите
далее в 4 главе). Человеческие создания продемонстрировали, что они

116 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
могут познавать «через» других и формировать ментальные
представления о других (метарепрезентация). Они разработали новые модели
социального сознания, которые позволили создать современные
общества, более сложные и быстрые.
Впоследствии можно считать, что рождение культуры
совпадает с рождением символической способности в людях. Недоста-
_________ точно думать о культуре как о простой трансформа-
Культура = I Чии окружающей среды. Многие другие виды живот-
символическая I ных делают то же самое. У людей культура рождается
способность I в тот момент, когда они становятся способными
изобретать, использовать символы и управлять ими
(то есть, ментальные репрезентации на психологическом уровне,
которые условным образом позволяют «представить» связанные с
восприятием ситуации в реальности, даже если соответствующие сенсорные
стимулы отсутствуют). Символы не являются статическими
фотокопиями реальности - они являются гибкими и динамичными
ментальными структурами, благодаря которым можно искать особые формы
ментального приближения, ротации и инверсии, сообщать эти структуры
и разделять их с другими, и так далее.
По существу, наш вид - это символический вид, способный
создавать, разделять, распространять и передавать символы, в результате
чего и возникла культура (по Дикону, 1997)- Появление культуры стало
возможным в результате появления языка (смотрите далее). На этой
основе и строится символическая культура, которая является
платформой для социального контракта и для любой формы цивилизации.
3.3. Предпосылки культуры
Вначале была биология - то есть, биологические и
генетические связи обусловливали различные формы жизни на земле. Однако
в ходе эволюции благодаря человеческому виду появилась
культура, что подразумевает не только условие независимости от биологии
и от ее связей, но и развитые формы контроля и манипуляции самими
биологическими процессами. Что касается эволюции: какие факторы
на сегодняшний день поспособствовали возникновению
символических процессов, и в результате - возникновению культуры? Это -
ключевой вопрос в психологии культуры.
3.3.1. Общие предпосылки культуры
Необходимо рассмотреть предпосылки, ставшие стимулами и
инструментами, на основе которых у человеческого вида развилась куль-

ПРЕДПОСЫЛКИ КУЛЬТУРЫ 117
тура. Здесь свою роль играют как качественные, так и количественные
аспекты, взаимодействующие между собой. Здесь мы обозначим лишь
самые важные.
■ Хождение на двух ногах и прямое положение тела. Различие
между ногами и руками позволяет человеку сохранять прямое
положение тела и передвигаться на двух ногах. Это - черта,
характерная для всех гоминидов. Еще Дарвин отметил фундаментальную
значимость этого эволюционного изменения, поскольку
антропоморфные обезьяны - четверорукие, с цепкими ногами, очень похожими на
руки. Различие верхних и нижних конечностей говорит о глубокой
модификации морфологического устройства организма (бедренная кость
и таз, строение коленного сустава, строение ступни, расположение
затылочного отверстия, строение позвоночника в форме S и так далее).
Согласно активно поддерживаемой гипотезе о гоминидах, от ардипи-
тека рамидского до человека разумного потребовалось много
времени, чтобы неестественное положение превратилось в «естественное».
На самом деле, передвижение на двух ногах противоречит закону
гравитации, поскольку поверхность ступни в процентном соотношении
гораздо меньше, чем поверхность всего тела.
Крайне вероятно, что гоминиды выпрямились, еще когда жили
в лесу, где такое положение было особенно выгодным для выживания,
когда они оказались в саванне, поскольку так они могли далеко видеть
и контролировать территорию. Подобным образом, они развили такую
способность еще до того, как у них увеличился объем мозга в
сравнении с другими, не человеческими приматами. Согласно мнению,
сформулированному Уилером в 1991 году, прямое положение выполняло
важную функцию терморегуляции, поскольку оно способствовало
выделению тепла, сокращало потоотделение и уменьшало потребность
в воде (а это - немаловажные преимущества в тропическом климате).
Полное разделение верхних и нижних конечностей привело к
четкой обособленности их функций: рука предназначена для того, чтобы
хватать и выполнять технические действия, а нога - для того, чтобы
ходить или стоять в прямом положении на земле. В результате этого
руки освобождаются от функции передвижения,
и теперь их можно использовать, чтобы применять
и изготовлять орудия, переносить предметы,
собирать еду, бросать камни в качестве оружия, держать
на руках малышей и так далее. Как утверждал Ле-
руа-Гуран в 1964 году, нога освобождает руку, а рука освобождает
слово. Также считается, что человек сперва научился стоять на двух ногах,
и только потом - изготовлять орудия508. Помимо этого, большой палец,
противопоставленный остальным пальцам и ладони, придал руке
больше ловкости и гибкости, позволяя хватать вещи точно и сильно.
Преимущества
прямого
положения тела

118 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
Однако хождение на двух ногах также привело и к эволюционным
недостаткам: например, женщинам стало труднее рожать из-за
сужения родовых путей; также человек стал страдать от болей в
позвоночнике, а вес кишечника переместился на нижнюю стенку брюшной
полости (что привело к возникновению паховой грыжи) и так далее.
■ Рост коэффициента энцефализации. Объем черепной коробки
у антропоморфных обезьян равен приблизительно одной трети объема
у человека: объем черепной коробки человека равен при-
Развитие близительно 1400 см3, а у антропоморфной обезьяны -
новой коры 450-500 см3. Коэффициент энцефализации - соот-
головного ношение размера человеческого мозга с размером мозга
мозга I обезьяны такого же веса - возрос от ЗД У первобытных
людей до 5,8 у современных. В течение около двух
миллионов лет объем человеческого мозга увеличился от приблизительно
450 см3 до приблизительно 1400 см3, учитывая тот факт, что
поверхность новой коры головного мозга увеличилась и теперь занимает 70-
8о% всей поверхности, благодаря увеличившемуся количеству
извилин. Важность имеет не общий размер мозга, а «остаточная часть»
головного мозга, которая, в соотношении с размерами тела, остается, так
сказать, «свободной» из-за развития умственных функций. Новая кора
головного мозга, фактически, является основой для высших
умственных процессов и для языка, поскольку именно он позволяет
обрабатывать окружающую нас информацию (например, подмечать различия,
сравнивать стимулы и так далее), а также - точно выполнять сложные
задачи. Согласно мнению различных ученых, человеческий мозг
развивался по экспоненте, начиная со 150 тысяч лет назад724. Наоборот,
рост человеческого тела увеличился на 25%, a вес - приблизительно на
70% приблизительно за два миллиона лет.
■ Скрытая овуляция. У большинства антропоморфных обезьян
период овуляции (течка) проявляется у самок в заметных внешних
признаках (запахи, звуки, цвет кожи на гениталиях и так далее). Сама
по себе течка - это гарантия плодовитости и продолжения рода. Она
также способствует периодической половой активности, связанной
с расположенностью к ней самок только в период овуляции. У людей
это происходит иначе: у женщин - скрытая овуляция. На самом деле,
поскольку гоминиды стали передвигаться на двух ногах, у их самок
исчезла течка в результате естественного отбора, который усложнил
определение отцовства ri воспрепятствовал убийству новорожденных
детей. Среди определенных видов обезьян (например, у гульманов,
известных как «святые индийские обезьяны») и высших приматов
(например, у горилл), довольно распространена практика, в которой
самец, ставший доминантным, убивает детенышей и всех, кто рождается
впоследствии, чтобы обеспечить выживание собственного потомства.

ПРЕДПОСЫЛКИ КУЛЬТУРЫ 119
У людей скрытая овуляция препятствовала определению отцовства и,
впоследствии, значительно уменьшала риск убийства новорожденных
детей (теория множества отцов)240.
На первый взгляд, факт скрытой овуляции является
эволюционным недостатком, поскольку сам по себе он не способствует
продолжению рода. Тем не менее, у нее есть другие важные прей- .
мущества для человеческого вида. Прежде всего, она Скрытая
способствует ведению периодической половой активно- овуляция и
сти с более длительными временными промежутками, социальные
что гарантирует оплодотворение. Такое условие лежит I связи
в основе усиления желания и взаимного влечения, по- *——^——
скольку в нем реализуется разграничение между половой активностью,
нацеленной исключительно на продолжение рода, и половой
активностью ради удовольствия147. На этом фундаменте строятся и
предпосылки для конструирования стабильной связи в паре и для привлечения
мужчины к совместному воспитанию ребенка, что в итоге способствует
выживанию. Исследование 68 видов приматов, систем их спаривания
и сигналов об овуляции показало, что на самом деле отсутствие этих
сигналов является важным условием для возникновения моногамии
(Силлен-Туллберг и Моллер, 1993)-
■ Голосовой аппарат. Возникновение культуры тесно связано со
способностью издавать множество разнообразных голосовых
сигналов. Они очень отличаются от криков или от зова, связанного с
тревогой или приемом пищи, которые сегодня издают антропоморфные
обезьяны. Чтобы уметь говорить, необходимо обладать специальным
голосовым аппаратом. Первоначальная функция гортани - это
сокращение, которое препятствует выходу воздуха во время рвоты и
отделяет воздух в легких от окружающей среды. Когда гортань не закрыта
полностью, издается звук: на самом деле, голосовые связки,
являющиеся гортанными мембранами, открываются в результате увеличения
давления потока воздуха, исходящего из легких, а затем закрываются
благодаря эластичности. Таким образом, происходит вибрация
воздуха, воспринимаемая как определенный звук.
Надгортанный голосовой тракт (в форме буквы L) состоит из двух
полостей (или «органных труб»): гортаноглотка, расположенная
перпендикулярно рту, и ротоглотка, состоящая из ротовой полости
(мягкое небо, твердое небо, носоглотка, расположение языка, зубы;
смотрите рисунок 3-5)- Надгортанный голосовой тракт функционирует
как резонаторный ящик для звуков, издаваемых голосовыми
связками, а также - как инструмент артикуляции. Рот, помимо жевательной
функции, с помощью гортаноглотки участвует в создании гласных
звуков и контролирует произношение согласных с помощью
блокирующих движений языком и губами. Из 40 фонем возможно создать язык,

1 20 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
и первые задокументированные естественные языки (например,
древний вавилонский, халдейский, санскрит) содержат множество простых
слов - почти все слова из двух закрытых слогов. На сегодняшний день
существует около 120 фонем, с помощью которых можно говорить на
всех существующих языках.
Рисунок 3.5. Продольный
разрез головы шимпанзе
и взрослого человека,
который показывает соотношение
между гортанью (верхней
частью дыхательного пути,
ведущего к легким), языком
и носоглоткой. У шимпанзе
весь язык целиком
располагается во рту, а у человека
основание языка образует
верхнюю часть надгортанного
голосового тракта, благодаря
чему возникает гибкость,
позволяющая говорить. Более
высокое расположение языка
у шимпанзе позволяет
гортани подниматься и закрывать
носоглотку во время дыхания
так, чтобы воздух поступал
прямиком в легкие, а еда -
с другой стороны, через
горло. Более низкое
расположение гортани у человека
(которая здесь называется
надгортанным голосовым
трактом) позволяет воздуху
и еде поступать одним и тем
же путем прямо по языку,
отчего возникает риск
задохнуться. У новорожденных
строение тракта - такое же,
как у обезьян, благодаря
чему они могут сосать молоко
и одновременно дышать безо
всякого риска.
Шимпанзе
Носоглотка
Язык
Взрослый
человек
Носоглотка
Мягкое небо
Надгортанник
Горло
Гортань
Язык
Щитовидный хрящ
Мягкое небо
Надгортанный
голосовой тракт
Гортанная полость
Горло
Гортань
Голосовой аппарат относительно недавно эволюционировал до его
современного вида, поскольку лишь у человека неандертальского
были обнаружены следы такого аппарата (хотя его
глотка была гораздо короче). А вот у человека разумного,
благодаря окончательному принятию прямого
положения тела и увеличению головного мозга, произошли
изменения в голосовом аппарате. Его подбородок,
который служит для того, чтобы удерживать основание
ротовой полости в одном положении, гораздо подвижнее, чем у других
приматов. Из-за таких мутаций язык переместился назад, что, в ре-
Возможности
голосового
аппарата
человека

ПРЕДПОСЫЛКИ КУЛЬТУРЫ 121
зультате, привело к тому, что гортань опустилась вниз в горло, отчего
в итоге удлинилась глотка.
Голосовой аппарат млекопитающих способен издавать
альвеолярные звуки /т/, /д/, /с/, /н/; высшие приматы могут издавать губ-
но-губные звуки /п/, /б/, /м/; представители же человеческого вида
способны издавать квинтальные звуки /а/, /и/, /у/, /к/, /г/. В
частности, антропоморфные обезьяны обладают уникальным резонаторным
ящиком (ртом) и малоподвижными нижней челюстью и языком,
отчего имеют крайне ограниченные способности к артикуляции - потому
они не могут произнести треугольник гласных /а/, /и/, /у/, как и
многие согласные звуки.
■ Способность к планированию. Гоминиды из рода человека,
начиная с человека умелого и далее, продемонстрировали, что они
обладали способностью к планированию (и к ее развитию) - то есть, они
могли выполнять скоординированную последовательность
намеренных действий для достижения цели, а также формировать
предположения, чтобы на когнитивном уровне предугадывать будущее развитие
событий. В связи с этим можно упомянуть односторонние орудия ол-
дувайской каменной культуры. Даже охота, возникшая из-за
окружающих требований ради выживания, требует способности точно попасть
в цель. Такое планирование и прогнозирование становилось все
сложнее и подразумевало развитие нервных связей, которые очень похожи
на те, что были позднее задействованы в процессе языка (по Кэлвину
и Бикертону, 200о).
■ Сотрудничество и взаимный альтруизм. В борьбе за
выживание гоминиды, наравне с антропоморфными обезьянами, вынуждены
были заниматься охотой, собирательством и защитой
группы, распределяя и разделяя ресурсы. Такое
условие, наблюдаемое и у современных высших
приматов, потребовало высокого уровня сотрудничества
в формировании объединений и союзов для атаки
или защиты от врагов. В этом контексте, вероятно, особенно развилось
сотрудничество из-за конкуренции, интегрирующее вертикальную
организацию группы (доминирование) с горизонтальной
(присоединение). Объединения и союзы подразумевают разработку и применение
ментальных стратегий и фиксируются в памяти, поскольку несут в себе
оценку «дебетов» и «кредитов» в отношении себе подобных27,255.
В такой среде зафиксированы проявления взаимности и обмена,
которые принимают форму взаимного альтруизма - то есть,
поведения, выгодного для себе подобных, но не напрямую выгодного для
самого себя. В этом отношении можно отметить сигналы тревоги,
выгодные для соплеменников, которые могут благодаря этому спастись, но
не выгодные для того, кто их издает, поскольку они увеличивают шанс
Сотрудничество
и взаимный
альтруизм

1 22 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
того, что его поймает хищник. Сигналы о пище также указывают на
тенденцию к разделению пищи с другими, что способствует укреплению
связей в группе, а также увеличивает шансы найти источники пищи
на своей территории. В частности, такая социальная деятельность, как
охота, подразумевает тесное сотрудничество, в котором разные члены
общества выполняют разные роли, признают роли своих
соплеменников и умеют координировать свои передвижения во времени и
пространстве, одновременно наблюдая и за добычей, и за
соплеменниками. Это - настоящая «командная работа», которая требует серьезного
совместного планирования и направленности собственных действий.
Сотрудничество не только выполняет важную адаптивную функцию -
оно еще и создает условия для развития символических аспектов
среди отдельных членов группы, выстраивая густую и непрерывную сеть
взаимодействий между ними. Помимо этого, оно способствует
появлению когнитивных категорий, которые затем будут задействованы
в языке, типа «кто, что и для кого делает», в которых скрытым образом
присутствуют функции агента, аргумента и получателя.
В целом, животные не способны поддерживать сотрудничество
и согласованность в группе, если оно превышает уровень информации,
которую может обработать их мозг (по мнению Данбара, 1996).
3.3.2. Появление земледелия
Эволюция культуры подверглась значительному ускорению с
появлением земледелия, возникшего около ю тысяч лет назад в регионе
___^_^ так называемого «плодородного полумесяца» на Ближ-
Появление I нем Востоке (территория Ливана, Израиля, севера Си-
земледелия I Рии> юга Турции и северо-востока Ирака). До этого мо-
' мента человек разумный был кочующим собирателем
и охотником, который регулярно переходил с места на место, чтобы
добывать еду. Около ю тысяч лет назад он осел в определенном
регионе, начал одомашнивать и выращивать животных, научился
возделывать землю и выбирать семена. Речь идет о ключевом моменте в
истории человечества, и здесь берет начало земледельческая культура,
которая продолжает существовать и по сей день. Таким образом,
человек совершил переход от собирательства еды к ее производству.
В этот момент происходит культурная революция, фундаментальная
для человеческого вида.
Почему человек стал земледельцем? В ответ на этот вопрос
выдвигают множество гипотез. Возможно, что в этот период произошел рост
плотности населения, сопровождаемый сокращением количества
крупных млекопитающих, на которых можно охотиться. На самом деле,
человеческие группы собирателей и охотников считались «зажиточны-

ПРЕДПОСЫЛКИ КУЛЬТУРЫ 1 23
ми», поскольку они редко находились в отчаянных поисках пищи. Так
происходит до сих пор в племенах бушменов къхунг на юге Африки
(исследование Салинса, 1972)- Однако мог наступить период, в который
количество пищи сократилось на 50%, из-за чего понадобилось
добывать и хранить пищу долгое время (исследование Фоули, 1995)-
Помимо этого, существует гипотеза, что земледелие появилось в последний
ледниковый период, когда можно было собрать и впоследствии
посеять огромное количество разнообразных семян. Появление мягкого
климата поспособствовало выращиванию пшеницы и полбы в
«плодородном полумесяце», риса - на юге Китая, маиса и проса - в Мексике
и Центральной Америке. Подобным образом, такой климат создал
условия для одомашнивания животных: например, собак - в Европе, овец
и коз - на Ближнем Востоке, лошадей - в центральной Азии, свиней
и кур - в Китае, быков - в Анатолии, лам - в южноамериканских Андах.
Такая ситуация подразумевает, что земледелие развивалось
независимо в различных регионах планеты. Происходило расселение
народов с прогрессивным географическим
перемещением людей, что повлекло за собой культурные I Распространение
преимущества земледелия. Кинетика такого рассе- земледелия с
ления последовала за моделью так называемой I расселением
«волны развития» со средней скоростью переме- народов
щения 1,1 км за год. Это значит, что, начиная
с Ближнего Востока, земледельцам понадобилось около зооо лет,
чтобы колонизовать Европу и достичь территории Англии. Благодаря их
технологиям и более развитой культуре они заменили группы
охотников-собирателей, живших в этих регионах (гипотеза о замещении)
(по Кавалли-Сфорца, 1994)-
Каким бы ни был регион, из-за которого люди стали
земледельцами, они не сразу стали пожинать плоды такого превращения.
Возделывание земли обеспечило бы им постоянное наличие пищи,
поскольку люди могли делать запасы и сохранять их (накопление ресурсов).
К тому же, избыток и гарантия пищи могли удовлетворить требования,
связанные с демографическим ростом и с количеством детей.
Подобным образом, захват определенной территории мог обеспечить
условия безопасности и защиты от врагов и внешних угроз.
Земледелие привело к глубоким культурным переменам в истории
человечества. Совокупность этих перемен называют неолитической
революцией. Прежде всего, земледелие положило .
начало формированию оседлых поселений, что под- I Неолитическая
разумевало разделение задач и работ (специализа- I революция
ция труда). В то же время, местное общество
(например, первые деревни) развило более дифференцированную
социальную организацию с появлением различных иерархических уровней

1 24 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
(социальная стратификация) и защитных объединений (военных
сил). Таким образом, создаются предпосылки для последующего
возникновения государства.
Помимо этого, земледелие способствует развитию новых
технологий обработки камня - например, полировки. Также возникает
обработка глины для изготовления посуды и емкостей для хранения пищи.
Подобным образом оседлый образ жизни являет собой мощный
фактор развития практик и традиций, обычаев и нравов, ритуалов. Ко
всему прочему, лингвистические формы коммуникации и системы знаков
и символов становятся все сложнее и утонченнее. Так обретает свою
форму и значение культура, какой мы ее знаем сегодня.
Оседлая жизнь, обусловленная земледелием, также влечет за собой
множество недостатков - например, подверженность микробам,
бактериям и вирусам, а также снижение иммунного барьера для жизни
с животными.
3.4. Происхождение языка
В области психологии культуры язык заслуживает отдельного
места, поскольку он считается главным фактором возникновения и
развития культуры человеческого вида. В 1866 году Парижское
лингвистическое общество указало в одном из пунктов своего статута
запрет на обсуждение происхождения языка, «считая такие рассуждения
праздными». К счастью, на сегодняшний день ситуация заметно
изменилась, и уже долгое время ученые заняты исследованием
происхождения языка, хотя и сейчас остается множество больших трудностей.
♦ Когда возник язык? Язык не оставляет после себя наглядных
останков вроде камней или костей. Однако благодаря
палеоантропологии мы можем проследить некоторые основные показатели, по которым
можно определить временные границы происхождения языка.
Сегодня среди ученых существует заметная степень согласия в определении
terminus ante quem - момента, когда человек разумный начал
пользоваться языком. Считается, что это случилось 40 тысяч лет назад (или 6о
тысяч лет назад), поскольку австралийские аборигены, жившие в
изоляции до наших дней и обладающие собственным языком, эмигрировали
из какой-то части Азии в Австралию около 40-60 тысяч лет назад.
Однако кажется все труднее (и до сих пор это так никому и не
удалось) установить terminus post quem - то есть, период, начиная с
которого язык начал развиваться. Точно одно: язык мог появиться лишь
после формирования у человека современного голосового аппарата
(в форме перевернутой Г), однако на сегодняшний день не существует
определенной даты его происхождения. Возможно, что некая система

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЯЗЫКА 125
вербальной коммуникации существовала у человека прямоходящего
и человека неандертальского. Однако, возможно, что язык (как
таковой) появился в обществе африканской Евы около 150 тысяч лет назад,
предоставив человечеству огромное эволюционное преимущество.
♦ Как родился язык? Эволюционные корни языка - объект
разнообразных гипотез и многочисленных исследований423480.
■ Теория прерванной связи. Для Хомского способность ребенка
быстро и эффективно, в короткий срок выучить родной язык
обусловлена когнитивной специализацией человеческого
Универсальная
грамматика и
лингвистический
скачок
вида (подобно сонару летучих мышей), которую он
называет универсальной грамматикой (УГ)187.
Этот «орган языка» - это врожденный
биологический аппарат (грамматический инструмент),
способный бесконечно осмысливать абстрактные
символы, зашифрованные в генах, определяющих нервную структуру
мозга. Как таковая, УГ - это особый модуль, отдельный от других
когнитивных способностей, и она является завершенной, закрытой, не
доступной для разбора единицей языка.
По этой причине Хомский противостоит эволюционистскому
объяснению языка - ведь [язык] так отличается от любой другой
характеристики других высших приматов, что он не мог произойти от
предшествующих ему коммуникативных систем. «Объяснение» языка нужно
искать в физических и химических процессах организма, а не в
эволюции. Более того, можно предположить, что взаимосвязанную
совокупность элементов, произошедших из естественного отбора, дополнила
счастливая случайность, в результате чего возникла УГ661. Таким
образом, происхождение языка было бы вторичным и непредвиденным
последствием отбора - как столб, поддерживающий свод. Здесь мы
сталкиваемся с гипотезой так называемого лингвистического
скачка, согласно которой возникновение языка произошло случайно,
внезапно, в результате уникальной генной мутации (кладогенетическая
эволюция или гипотеза уникальной эволюции).
■ Гипотеза о протоязыке. В свою очередь, Бикертон в попытке
примирить Хомского и Дарвина предложил теорию протоязыка150.
Отталкиваясь от гипотезы о том, что существует лингви-
Протоязык и
ископаемые
следы языка
стическая «биопрограмма», на основе которой люди
обучаются языку, необходимо проследить, каким образом
эволюционировало это умение. Протоязык,
используемый человеком прямоходящим, вероятно, был
телеграфическим языком, состоящим лишь из слов, без систематической
грамматики, понимание которого должно было основываться на
прагматических аспектах контекста. Миллионы лет гоминиды разговаривали
лишь на протоязыке, который до конца не исчез из генома человека.

1 26 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
В связи с этим Бикертон выделил существование так называемых
«ископаемых следов языка» в различных областях современного
языка: а) пиджин (упрощенный язык, состоящий из коротких цепочек
слов, лишенный систематической грамматики, используемый
собеседниками, ни один из которых не знает языка других, как гавайский
пиджин в колониальной среде, или руссенорск у русских и норвежских
моряков); б) так называемые дикие дети (например, случай с Джини -
девочкой, которую первые 13 лет жизни держали в изоляции,
запертой в ванной, и которая впоследствии научилась использовать лишь
отдельные слова, так и не выучившись грамматике); в) люди,
страдающие от аграмматической афазии (которые умеют использовать лишь
цепочки слов, чтобы выразить свои намерения); г) язык маленьких
детей (которые до двух лет пользуются голофразами или фразами,
состоящими из двух слов); д) обучение обезьян языку (которые могут
выучить последовательность геометрических символов или жестов).
Согласно Бикертону, переход от протоязыка к языку, вероятно,
произошел случайно, внезапно, совпав при этом с появлением человека
разумного (катастрофическая гипотеза). В результате единственной
мутации, произошедшей во времена африканской Евы, изменилось
строение мозга и голосового тракта, благодаря чему возник синтаксис.
Здесь Бикертон обращается к теории большого прорыва,
согласно которой эволюция человеческого вида характеризуется внезапным
и мощным прогрессом, стремительной трансформацией человеческого
мозга, появлением новых технологий для обработки каменных орудий
и возникновением языка815.
В области языка такой стремительный переход должен был
произойти благодаря процессу креолизации, аналогично тому, как сегодня
происходит переход от пиджина к креольским языкам. На самом деле,
было отмечено, что пиджину могут обучиться дети последующих
поколений, и он может стать родным языком для общества
взаимодействующих между собой людей, поскольку они введут грамматическую
систему правил. Таким образом, пиджин преобразуется в креольский
язык, который уже является самым настоящим языком. Аналогичный
процесс произошел и во время внезапного перехода от протоязыка
к настоящему языку.
Гипотеза Бикертона о протоязыке подверглась множеству
сомнений. В частности, маловероятным кажется внезапная генная мутация,
способная преобразовать строение головного мозга и сгенерировать
лингвистическую компетенцию за короткое время. В этой гипотезе
также не объясняется, как протоязык оставался статичным сотни тысяч
лет, не показывая признаков прогресса, а затем вдруг резко изменился.
■ Инстинкт языка. Наравне с Бикертоном Пинкер в 1994 году
тоже попытался примирить концепцию Хомского с концепцией Дар-

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЯЗЫКА 1 27
вина, но он пошел по иному теоретическому пути666. Он оттолкнулся от
идей Дарвина, который определил, что язык состоит из двух половин:
язык как искусство и язык как инстинкт. Согласно -_^__^___
Линкеру, язык не является культурным изобрете- I Постепенная
нием для использования символов - скорее, это I эволюция языка
специфический для вида инстинкт из-за его
универсальности. Как таковой, он должен иметь идентифицируемую
основу в мозге и, вероятно, в геноме. Биологическая (врожденная) база
языка основывается на том факте, что дети легко ему [языку]
обучаются. В кратчайшие сроки их грамматика «взрывается» до масштабов
грамматики взрослого человека, а ассимиляция лексики проходит
с впечатляющей скоростью. Инстинкт языка состоит из разных
компонентов - синтаксиса, морфологии, лексики, фонетического
произношения и так далее. Он оказывается необходимым для реализации
эффективных форм кооперирования в борьбе за выживание, для
утверждения связей, обмена информацией, привлечения партнера
противоположного пола, успешного продолжения рода и т.д.
Однако, в отличие от Хомского, Пинкер формулирует свою
гипотезу, согласно которой язык мог развиться в результате естественного
отбора. Также, в отличие от Бикертона, он утверждает, что язык не
появился внезапно - он, подобно глазу, был формой эволюционной
адаптации, прогрессивно изменяясь под влиянием естественного отбора. Как
и в ситуации с глазом, с ходом времени утвердилось постепенное
накопление случайных генетических мутаций, которые поспособствовали
возникновению и утверждению языка. Таким образом, Пинкер
представил градуалистическую модель эволюции инстинкта языка
благодаря размытому, но постоянному ряду последовательных переходов.
Концепция инстинкта в отношении языка кажется обманчивой.
Язык, основываясь на физиологическом и неврологическом уровнях,
не имеет единого «гнезда» в человеческом мозге - различные
компоненты языка задействуют разные области мозга. Говорить об
инстинкте - значит рассматривать только человека, игнорируя при этом
социальные (групповые) аспекты языка.
■ Теория непрерывности. Градуалистический взгляд на
эволюцию языка перенял и расширил, помимо прочих ученых, Джекен-
дофф, который говорит об эволюционной непре- _______
рывности в появлении языка439. Согласно этой гипо- Гипотеза о
тезе, язык разделяется на частично независимые под- I постепенном
системы, каждая из которых последовала в собствен- I «нарастании»
ном эволюционном направлении, параллельно про- I языка
грессируя до самых успешных форм. В такой модели
использование отдельных символов, в первую очередь, привело к
разделению значений со стороны членов клана. Такое использование за-

1 28 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
тем соединяется с согласованием вокализаций таким образом, чтобы
создать категориальную/цифровую фонологическую систему внутри
собственной группы. В свою очередь, фонологическая система
положила начало комбинаторной системе звуков, способной генерировать
ограниченное количество слов. Впоследствии сочетание символов
позволило конструировать более развернутые фразы, регулируемые
порядком слов (сначала субъект/агент, затем объект/тема). После
этого появились слова для обозначения относительных понятий (время,
пространство, причина и т.д.).
Согласно Джекендоффу, эволюция архитектуры языка
предусматривает, что язык - это совокупность более простых систем, и что в нем
происходит некое развитие, способное усовершенствовать отдельные
компоненты (гипотеза о постепенном нарастании). Этой градуали-
стической теории также соответствует идея Карстейрса-Маккарти,
согласно которой человеческий язык развился от систем зова у высших
приматов, поскольку гоминиды создали огромное количество новых
форм зова165. После того, как гортань опустилась ниже, а современный
голосовой аппарат перестроился, появились слоги, структура которых
присвоила системе зовов синтаксис, что привело к современным
формам языка (силлабическая гипотеза).
■ Язык как «груминг» и сплетни. Данбар обратил внимание на
социальное происхождение языка255-256. Он оттолкнулся от наблю-
^^_^^_^ дения о том, что среди высших приматов очень распростра-
Язык = I нена практика груминга (продолжительного и тщательного
замена очищения шерсти себе подобного от насекомых, паразитов,
грумингу семян и т.д.). Такое занятие занимает около 20% их
ежедневной деятельности. Помимо того, что груминг
способствует эффективной поддержке гигиены, он также помогает
устанавливать близкие отношения и укреплять социальные связи, создавать
союзы и определять дружеские отношения, способствовать условиям
кооперации в группе. По этой причине, чем больше группа - тем
больше времени уделяется грумингу.
Помимо этого, Данбар заявляет, что человеческий мозг развился,
чтобы обрабатывать скорее социальную, чем физическую
информацию. Фактически, он считает, что существует позитивная корреляция
между ростом новой коры головного мозга и размером группы,
поскольку рост численности группы значительно влияет на естественный
отбор - развиваются новые способности к обработке социальной
информации и к эффективному контролю отношений с себе подобными.
На основании подсчетов, сделанных Данбаром, новая кора головного
мозга человека способна «переваривать» информацию, получаемую от
группы из 148 человек (с пределами от 90 до 220 человек). Помимо
всего прочего, в ходе истории человечества оказалась эффективной чис-

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЯЗЫКА 129
ленность группы в 150 человек - от римских военных отрядов до
производственных секторов в современных промышленных учреждениях.
Среди высших приматов, например, у бабуинов и шимпанзе, кора
головного мозга может справиться с информацией, получаемой от
групп из 50-55 участников. В этом контексте груминг уместен, но
в больших группах он становится неэффективным, поскольку он бы
потребовал слишком много времени (более 40%). Впоследствии
процессы естественного отбора привели к тому, что язык заменил груминг
для человеческого вида. Фактически, Данбар отметил, что и груминг,
и язык (особенно, если он вызывает смех) стимулируют выработку эн-
дорфинов. Однако язык - гораздо эффективнее, чем груминг, в первую
очередь - по двум причинам: во-первых, человеческие существа могут
говорить и одновременно заниматься чем-то еще; во-вторых, язык
позволяет общаться одновременно с несколькими собеседниками, тогда
как груминг возможен лишь между двумя партнерами.
Данбар завершает свою гипотезу, подчеркивая тот факт, что
большая часть коммуникации (около двух третей, согласно его
исследованиям) посвящена сплетням. Преобладание этой формы
коммуникации объясняется необходимостью знать, кем является другой, что он
делает, о чем думает, что чувствует, с кем он, и так далее. Фактически,
группы живут благодаря коммуникации, поскольку без
коммуникации у них бы не было элементов для передачи их истории дальше
(по Анолли, 2002). С этой точки зрения, сплетни - это мощный
инструмент для того, чтобы создавать, поддерживать и возобновлять
социальные связи, поскольку они эффективно способствуют определению
принадлежности, укреплению союзов, возрождению чувств доверия
и дружелюбия, а также - установлению определенного спектра
ценностей и норм, и так далее (по Бенвенуто, 200о).
■ Моторная теория. Согласно моторной теории,
предложенной еще Кондильяком в 1746 году, язык возник как эволюция
коммуникативных систем жестов и мимики, используемых гомини-
дами, чтобы взаимодействовать между собой198,350. Такие си- I Жесп
стемы могли считаться формами протоязыка благодаря ис- иязы
пользованию общепринятых коммуникативных знаков, кото- ■———
рые изображали графически или с помощью жестов. На самом деле,
существуют палеоантропологические доказательства,
подтверждающие тот факт, что изначальной специализацией левого полушария
была моторика, связанная с ловкостью при изготовлении каменных
орудий. В этом полушарии образовались структуры и нервные пути,
связанные с контролем движений пальцев, ладоней и рук, а также -
гортани, рта и губ (голосовой аппарат). Следовательно, по мнению Ки-
мура, должна существовать тесная связь между моторными и
лингвистическими центрами471.

1 30 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
С этой точки зрения, язык постепенно все больше примыкал к уже
существующим экстралингвистическим когнитивным модулям и к уже
развитым нервным центрам, благодаря которым происходили
интеграция и развитие. Помимо прочих, стоит особо отметить открытие
системы «зеркальных» нейронов в зрительно-моторной области коры
головного мозга, которые активировались при виде движения себе
подобных. Такая система позволяет узнавать и понимать психические
состояния собеседника и выразить свое коммуникативное намерение37.
Она также лежит в основе процессов имитации707.
Подобным образом, особое внимание уделяется языку жестов,
используемому глухонемыми людьми; он считается парадигматическим
примером языка с полноценными синтаксисом и лексикой,
основанными исключительно на жестах. Это - полноценный язык, доступный
для изучения. Согласно Корбаллису, вокализации появились во
вторую очередь, чтобы поддерживать такую систему жестов, и чтобы
позволить коммуникацию в условиях, когда собеседника не видно198.
Голосовая система, появившаяся относительно поздно (около 50 тысяч
лет назад), постепенно заменила (но не целиком) систему
коммуникации жестами.
■ Синтез. В области психологии культуры при наличии знаний,
доступных на сегодняшний день, ни одна из вышеизложенных гипотез
не кажется удовлетворительной, поскольку происхождение языка не
доступно для экспериментального подтверждения. Его огромное
богатство и влияние бросают вызов эволюционистской теории. Речь идет
о функции, слишком сложной не только для того, чтобы она возникла
внезапно, в результате невероятной мутации, но и для того, чтобы она
эволюционировала постепенно, медленно и непрерывно. Ни теория
о прерванной связи, ни теория о непрерывности не нашли под собой
эмпирических доказательств. Возможно, более чем к другим навыкам,
к языку можно применить модель прерывистого равновесия
(смотрите 2 главу). Согласно такой модели, виды, вместо того, чтобы
эволюционировать постепенно и постоянно, развиваются в течение
«короткого» периода (кладогенетическое событие), после чего остаются
практически неизменными в течение крайне долгого времени - вплоть до
миллионов лет (период застоя) (по Элдриджу и Гулду, 1972)- Что
касается языка - он возник недавно как модуль высокого уровня на основе
уже утвердившихся когнитивных способностей.
■ Появившись, язык стал очень мощным инстру-
Ностратическая ментом, начал множиться среди разных народов,
гипотеза I благодаря чему сегодня существует около 5~6
тысяч языков. Согласно гипотезе, предложенной
датчанином Петерсоном в 1903 году, возможно, что вначале существовал
один язык-прародитель, называемый ностратическим. Такой перво-

ЕСТЬ ЛИ КУЛЬТУРА У ВЫСШИХ ПРИМАТОВ? 131
бытный язык мог развиться в регионе «плодородного полумесяца» на
Ближнем Востоке около 15-12 тысяч лет назад одновременно с
земледелием. Впоследствии от этого языка произошли индоевропейская,
хамито-семитская (или афразийская, например, семитский, берберский,
кушитский и т.д.), уральская (финно-угорский, юкагирский и т.д.),
алтайская (тюркский, монгольский, корейский, японский), картвельская
(на юге Кавказа) и дравидийская (на юго-востоке Индии) семьи. Такую
гипотезу в первую очередь поддержали русские специалисты по
исторической лингвистике, и она привела к дальнейшему развитию
событий. На сегодняшний день Долгопольский и другие ученые (смотрите
сборник6") предложили любопытный сравнительный анализ между
языковыми семьями, из которых состоит макросемья ностратического
праязыка, и сделали весомый вклад в утверждение этой гипотезы249.
Точно одно: с появлением языка человеческий вид получил в свое
распоряжение крайне мощный и эффективный инструмент для
создания культуры. С появлением языка человеческий вид стал
символическим видом, поскольку язык позволяет появиться не только
референтной, но и символической коммуникации. На самом деле, это
подразумевает разработку и разделение значений, развитие
символического мышления, восприятие мышления других людей, а также -
социальное восприятие проектов и целей24. Помимо множества других
аспектов, язык характеризуется композиционностью (то есть, он
состоит из повторения сочетаемых между собой единиц), исчисляемо-
стью (то есть, общей расположенностью психики сравнивать
реальность с вычислениями, сравнивать элементы между собой, выделять
существующие различия, сопоставлять, категоризовать объекты и
события и так далее), а также пропозиционалъностъю (то есть,
способностью размышлять, организовывать, группировать и передавать знания
в форме предложений)24.
3.5. Есть ли культура у высших приматов?
Возникновение культуры у человеческого вида затаргивает два
вопроса. Прежде всего: «Почему мы, а не они (другие высшие
приматы)?», а также: «Культура - это реальность, исключительная лишь
для человеческого вида?» Два этих вопроса, фундаментальных для
психологии культуры, тесно связаны между собой. Следовательно,
полезно сравнить особенности культуры для человеческого вида с
возможностью того, что и другие, высшие приматы, также имеют более
или менее развитые формы культуры. Помимо всего прочего, мы уже
сказали, что генетических различий между человеческими
существами и шимпанзе - менее 2%. Разные ученые исследовали наличие куль-

1 32 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
Использование
орудий у
высших
приматов
турных форм у шимпанзе и вели речь о «культурной трансмиссии» для
воплощения этих форм во взаимодействиях между шимпанзе103,104,579,891.
Давайте рассмотрим, существуют ли доказательства наличия так
называемой «культуры» у высших приматов, и если существуют, то какие.
3.5.1. От чистки картофеля к использованию
инструментов
В 1953 году было замечено, как Имо, японская самка макаки,
чистила картофель от песка, моя его в воде, прежде чем съесть. Спустя
два года семь других макак начали мыть картофель,
а спустя три года - 40% группы переняли такое
поведение. Сперва возникла мысль о некой форме
культуры. Однако тот факт, что другие обезьяны иногда
мыли корешки и клубни, а также то, как медленно
это поведение распространялось среди
соплеменников Имо, указывают на то, что здесь речь идет о формах случайного
овладения вследствие простого наблюдения, а не о культурном
овладении в результате имитации327.
Подобным образом, было замечено, что у шимпанзе есть общие
особенности поведения в группе, включая использование
орудий104. Известно даже о том, что шимпанзе использовали орудия,
чтобы раскалывать орехи и другую скорлупу, чтобы ловить термитов
с помощью тонких палочек, которые можно было засунуть в их гнезда
(восточная Африка). В других регионах западной Африки шимпанзе,
наоборот, пользуются большими палками, чтобы разрушить гнездо
термитов. Речь идет о разном инструментальном поведении в разных
окружающих условиях (в западной Африке гнезда термитов не такие
твердые)104. В ходе этого исследования было выделено 39 типов
поведения, которые можно классифицировать как «культурные» из-за их
вариативности, гибкости, доступности для овладения891.
Однако возникает противоречие в интерпретации этих типов
поведения. Согласно консервативной и сдержанной точке зрения,
феномены, описанные здесь, можно объяснить, исходя из
индивидуального овладения путем эмуляции, которое основывается на повторении
поведения, продемонстрированного другим соплеменником, но при
этом повторяющий не понимает стратегию, цели и инструментальную
ценность процесса. В частности, у шимпанзе нет ментальной
способности к тому, чтобы различать средства и цели, то есть, использовать
различные средства для достижения одной и той же цели, понимать
поведение, которое в одних обстоятельствах может выполнять роль
цели, а в других - роль средства, различать цели, которых можно
достичь с помощью одних и тех же средств392,826. И наоборот, согласно

ЕСТЬ ЛИ КУЛЬТУРА У ВЫСШИХ ПРИМАТОВ? 1 33
более либеральной и свободной точке зрения, вышеуказанные типы
поведения говорят о наличии зарождающихся форм культур и у
высших приматов. Они могут обмениваться друг с другом
информацией (в том числе референтного характера), распознавать
коммуникативные и реляционные намерения себе подобных (также обращаясь
к сложным стратегиям, например, к обманчивому поведению), а также
создавать и поддерживать связи и союзы при добыче и распределении
ресурсов (устанавливая отношения власти, так называемую «политику
шимпанзе»)230579'891.
3.5.2. Системы коммуникации высших приматов
Чтобы создать культуру, необходимо обладать эффективными
и продуктивными системами коммуникации. Каковы способности
высших приматов в этой области? Они обладают различными системами
обозначений и сигналов.
■ Референтная коммуникация. Высшие приматы и другие виды
животных способны обмениваться точной информацией об
определенных состояниях мира. Эта способность к
референтной коммуникации (подразумеваемой как
способность ссылаться на внешний объект или
событие, точно идентифицируя его из ряда возможных
альтернатив) означает как способность
формулировать послание единообразно, так и распознавать сообщение в обоих
случаях - будь оно верным или ошибочным.
В этих условиях сигнал «обозначает» объект или событие в
окружающей среде и имеет функционально референтную ценность. Зовы
высших приматов и других животных, фактически, хоть и не являются
идентичными словам в человеческом языке, выполняют
эквивалентную референтную функцию. В этой среде типичным является «танец»
обезьян как сложная система передачи сигналов. Подобным образом,
хорошо известна модель коммуникации мартышек, которая была
подробно рассмотрена - помимо прочих - Чейни и Сейфартом за долгие
годы изучения176.
Было замечено, что мартышки издают тревожные возгласы,
которые отличаются, в зависимости от типа хищника, который им угрожает
в данный момент. Они издают громкий звук (похожий на лай) в
присутствии леопарда, короткий звук (называемый чаттер) в
присутствии опасной змеи (например, питона). Некоторым из этих
характерных сигналов соответствует однозначная манера защитного поведения
у мартышек. В случае с возгласом о леопарде они вскарабкиваются
высоко на деревья; в случае с тревожным сигналом об орле - прячутся под
кустами; а в случае с сигналом о змее они выпрямляются, стоя на за-
Референтная
коммуникация у
обезьян

1 34 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
дних лапах, и внимательно осматривают землю. Акустических свойств
каждого тревожного сигнала достаточно, чтобы вызвать конкретную
соответствующую реакцию.
Одни считали, что такие сигналы отражают разные степени страха,
и что они указывают на общую ситуацию опасности; другие полагали,
что речь шла о жесткой системе отдельных сигналов, каждый из
которых издавался в конкретном контексте, и за каждым из которых
следовало соответствующее поведение (например, Бара, 1999)- В реальности
активные исследования Чейни и Сейферта продемонстрировали как
гибкость таких сигналов, так и их социальную значимость. Что
касается гибкости, было подтверждено, что мартышки обучаются сигналам
в первый год своей жизни, что в ходе обучения детеныши совершают
ошибки, чрезмерно обобщая сигналы (например, они издают
тревожные сигналы об орле при виде других, не хищных птиц), а также - что
детеныши, которые чаще всего слышат определенный тип сигнала,
выучивают его быстрее, чем другие детеныши. В равной степени
любопытно социальное использование коммуникативных сигналов (так
называемый эффект аудитории). На самом деле, мартышки издают
тревожные возгласы лишь в присутствии себе подобных, но никогда -
находясь в одиночестве. Самки издают такие сигналы чаще и громче
рядом с собственными детенышами, чем рядом с чужими, а самцы
демонстрируют аналогичное поведение, если поблизости есть самки
(и реже, когда вокруг самцы).
■ Интенционалъная коммуникация. Необходимо также доказать,
что высшие приматы пользуются интенциональной коммуника-
, цией, в которой сигнал, изданный особью, под-
Интенциональная разумевает цель и определенную степень гибко-
коммуникация с сти методов выражения для ее достижения.
помощью жестов... I Интенционалъная коммуникация
подразумевает, что особь умеет использовать один и тот же
сигнал гибко в различных контекстах, умеет использовать различные
сигналы в одном и том же контексте, а также способна подавить сигнал,
если это принесет пользу. Помимо этого, в интенциональной
коммуникации особь, издающая сигнал, обращает свое послание к получателю,
чтобы убедиться, что оно возымело некий эффект. В связи с этим были
исследованы в первую очередь две области: жесты и вокализации.
• Жесты. В исследованиях интенциональной коммуникации,
связанных с жестами, рассматриваются особенности «поведения» лица
и рук и позы в различных контекстах. В частности, шимпанзе
выполняют дюжину характерных жестов, среди которых - «руки вверх»,
«наносить удары», «стучать лапой по земле» и т.д. Речь идет о выученных
жестах, используемых гибким образом во множестве различных
контекстов. Они служат для того, чтобы регулировать взаимодействие: на-

ЕСТЬ ЛИ КУЛЬТУРА У ВЫСШИХ ПРИМАТОВ? 1 35
пример, жест «руки вверх» часто используется детенышем, чтобы
начать игру со взрослой особью. Чередование взгляда также приобретает
особую важность в таких типах игр. Репертуар жестов в распоряжении
шимпанзе служит еще и для того, чтобы привлечь внимание себе
подобных в определенной ситуации.
Обычно такие жесты имеют диадическую природу (они ограничены
двумя сторонами - тем, кто выполняет жест, и тем, кому он адресован),
подразумевают физический контакт, но не подразумевают
зрительного, и являются результатом намерения что-либо получить (то есть,
некой просьбы). Коммуникативная ценность этих жестов зависит от их
«конвенционализации», поскольку они не выполняются рефлекторно
и автоматически - скорее, они следуют схематической и
повторяющейся организации; таким образом, детеныши выучивают такие жесты
с помощью процессов эмуляции, повторяя за взрослыми (по Анолли,
2000) В результате становится возможно предсказывать и предвидеть
движения своего соплеменника. Также и у бонобо, выращенных в
неволе, был замечен репертуар примерно из пятнадцати жестов.
• Вокализации. Мы уже вспоминали этот аспект, когда
рассматривали вокализацию с референтной ценностью у мартышек. Мы
можем здесь добавить, что обезьяны обладают доволь- _^^____
но обширным вокальным репертуаром и в состоянии I ...и вокализащ
издавать около 25-30 разных сигналов во множестве I
различных ситуаций, начиная с обнаружения пищи и регуляции
половых и родственных отношений, продолжая агрессивным
взаимодействием для определения доминирующих иерархических позиций и
заканчивая соревновательными столкновениями с другими группами за
контроль территорий. Впечатляющая вариативность вокальной
интонации упрощает точное распознавание каждой отдельной особи,
издающей сигнал - то есть, контекстуальную референцию. Было
подтверждено, что при обработке сигналов от себе подобных у обезьян
преобладает левое полушарие, а правое - в обработке вокальных сигналов от
других животных.
Шимпанзе также имеют свой обширный репертуар вокальных
сигналов. Например, у них есть три характерных зова на случай
обнаружения пищи: пэнт-хут (выкрик с затрудненным дыханием), хрюканье
при виде пищи и «пища-ааа». Пэнт-хут также используется, когда
шимпанзе находятся в компании своих соплеменников, перемещаясь
с одного места на другое. Хрюканье при виде пищи значительно
различается в зависимости от количества и качества пищи; если пищи
много, хрюканье сопровождается пэнт-хутом.
Необходимо также обозначить, что как референтная, так и интен-
циональная коммуникация являются очень сложными системами,
предназначенными для обмена информацией, контроля территории,

1 36 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
получения ресурсов, а также для установки отношений в группе. И все
же такие системы не в состоянии самостоятельно генерировать
создание символов, которое лежит в основе появления культуры. Потому
необходимо узнать, в состоянии ли высшие приматы выучить язык.
3.5.3. Способны ли высшие приматы выучить язык?
Способны ли антропоморфные обезьяны выучить человеческий
язык? Первые попытки обучить орангутангов и шимпанзе
провалились. В шестидесятые годы супруги Гарднер обратились к языку
знаков - амслену* - чтобы обучить шимпанзе по имени Уошо
человеческому языку. Спустя примерно четыре года эта шимпанзе владела 132
разными словами, включая существительные, глаголы и местоимения
(например, я, ты)891. К методу амслена прибегнул и Террас в 1979 году
с шимпанзе Нимом, используя преимущественно поведенческое
обучение816. А вот Примак, наоборот, использовал пластиковые
символы687, чтобы обучить языку Сару, тогда как Румбо обратился к методу
лексиграмм (системы, состоящей из графических символов,
связанных с калькулятором)725. В целом было отмечено, что эти шимпанзе,
выращенные в человеческом контексте, способны выучить и понять
человеческие лингвистические символы, а также могут производить
и понимать комбинации этих символов креативным образом.
■ Жестовая коммуникация с человеческими существами.
Прежде всего, внимания заслуживает тот факт, что шимпанзе, выросшие
в человеческой среде, обогащают и разнообразят свой
Указательный
жест
репертуар жестовои коммуникации. В частности, они
обучаются дейктическому" указательному жесту, не
известному в естественной среде. Вместо того, чтобы
использовать указательный палец, как это делают человеческие дети
и взрослые, шимпанзе вытягивают всю руку. Было отмечено, что
указательный жест служит для того, чтобы привлечь внимание и показать
на объект или на ситуацию. В этом контексте такой жест имеет
«утвердительное» значение, подобно тому, которое встречается у
человеческих детей.
■ Обучение лингвистическим символам. Самый выдающийся
феномен в обучении и в использовании лингвистических символов
был обнаружен в случае с Канзи - бонобо, рожденным
в неволе, который мог систематически и в течение
длительного времени наблюдать за обучением своей мате-
Пример Канзи
* Амслен - англ. American Sign Language (ASL) - основной язык жестов в США и
англоязычной Канаде, (прим. перев.)
" Дейктический - указывающий, выделяющий, дифференцирующий посредством
соотнесения с лицами и предметами, находящимися в каком-либо отношении к говорящему,
(прим. перев.)

ЕСТЬ ЛИ КУЛЬТУРА У ВЫСШИХ ПРИМАТОВ? 1 37
ри, Мататы, с помощью лексиграмм. Он обучился системе
лингвистических символов естественным образом, без прединтенциональной
дрессировки - точно так, как это происходит с изучением языка у
человеческих малышей. Таким образом, Канзи общается со своими учителями,
а вознаграждение, которое он за это получает - все то же общение. Лек-
сиграммы, которыми он пользуется, являются настоящими
лингвистическими символами, поскольку существует двусторонняя связь между
воспроизведением и пониманием символов (когда он воспроизводит
символ, он понимает его, и наоборот). Он использует символы
обобщенным и деконтекстуализированным способом, включая те, которые
не имеют воспринимаемых референтов, также делая это без
дрессировки.
Когда же мы переходим от лексики к синтаксису (то есть, к
системе правил, регулирующих грамматические функции и указывающих на
порядок, в котором должны располагаться отдельные лингвистические
элементы в предложении и в дискурсе), у высших приматов возникают
серьезные трудности в изучении языка. Фактически, язык
характеризуется наличием грамматических маркеров, на основе которых люди
способны генерировать второстепенные символы, конструируя с помощью
них фразы (из-за которых фраза Чезаре увидел Викторию - это не то же
самое, что Виктория увидела Чезаре: благодаря механизму сравнения
порядок слов [и окончания - прим. перев.] придает абсолютно разное
значение двум фразам, хотя в обеих используются одни и те же слова).
Когда Уошо креативным способом определила утку как «водяную
птицу», такая комбинация символов могла показаться удивительной,
однако мы не можем определить, намеревалась ли она определить
именно утку, или же попросту связать воду и птицу. В этом отношении,
в комбинации двух символов Канзи обычно использует слово,
обозначающее действие, первым, а слово, обозначающее объект действия -
вторым; однако это поведение может отражать исключительно
порядок слов в английском языке, который она слышала от своих учителей.
В тесте на лингвистическое понимание, однако, Канзи
продемонстрировала, что она обладает лингвистическими навыками,
эквивалентными двухлетнему ребенку, согласно времени, которое ей требовалось
для выполнения вербальных приказов744.
Исследования по изучению человеческого языка высшими
приматами доказывают возможности и ограничения в их
коммуникации. С одной стороны, такие исследования продемонстрировали, что
высшие приматы, выросшие в неволе, могут овладеть отдельными
абстрактными символами и пользоваться ими. С другой же стороны,
было обнаружено, что эти животные не в состоянии выучить и
использовать маркеры и синтаксические связки второго порядка. По этой
причине коммуникация между приматами и другими видами живот-

1 38 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
ных преимущественно состоит из требований, а не из утверждений
и предложений (по Анолли, 2002). Она [коммуникация] используется,
чтобы давать и получать, понимать и выполнять приказы и желания;
она также необходима, чтобы регулировать сложные социальные
взаимодействия; однако в ней невозможно высказать собственные мысли,
невозможно описать собственные убеждения и мнения. В сущности,
такая коммуникация не может создать подлинных форм культуры,
поскольку способность генерировать символы и использовать их, чтобы
строить символические связи, не доступна для высших приматов.
3.5.4. Высшие приматы имеют «модель психического
состояния»?
Когнитивные и социальные навыки высших приматов, кратко
описанные здесь, отсылают нас к вопросу о том, обладают ли такие
приматы моделью психического состояния - способностью «читать»
психику себе подобных (чтение мыслей), а также интерпретировать,
объяснять и предвидеть их действия, основываясь на их ментальных
состояниях, которые нельзя наблюдать напрямую - например, на
желаниях, намерениях и убеждениях. Этот аспект является ключевым
в ответе на главный вопрос: «почему мы, a не они?»
Огромное количество исследований показало, что высшие
приматы обладают детализированной и сложной психикой, способной
принимать и решать многочисленные задачи, которые неизбежно
генерирует их социальная жизнь в ходе повседневных взаимодействий825.
Например, высшие приматы способны понимать направление намерения
себе подобных из их общего поведения357, даже если они не в
состоянии использовать взгляд как указатель определенного намерения685.
Подобным образом, шимпанзе проходят тест Роршаха и способны
узнавать самих себя в зеркале329.
Помимо этого, высшие приматы могут обучаться стратегиям
обмана для максимизации собственной выгоды в ущерб остальным членам
группы. В этом случае в игру вступают интенциональные формы лжи,
с активным скрыванием, вводящим в заблуждение поведением или
же формами «контробмана» (по Анолли, 2003). В результате, высшие
приматы способны стабилизировать «внимательный контакт» с себе
подобными, поскольку они умеют разделять с ними одну и ту же
точку фокусирования внимания357. Они также способны взаимно
обмениваться информацией.
И все же существует огромное различие между психикой высших
приматов и психикой людей. Это различие проиллюстрировано
в 2001 году Повинелли с помощью гипотезы реинтерпретации.
Шимпанзе и люди разделяют множество идентичных моделей поведе-

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 139
ния, но при этом используют разные ментальные процессы для их
понимания и интерпретации. Шимпанзе рассуждают согласно их
поведенческим проявлениям и ментальным состоя- ^__^_^^^_^_
ниям, связанным с ними. Следовательно, чело- I Гипотеза
веческий вид отличается появлением новой реинтерпретации или
когнитивной специализации, которая позволя- метаинтерпретации
ет людям рассуждать о собственных
ментальных состояниях, а также интерпретировать поведенческие склонности
других людей (отсюда и происходит термин «реинтерпретация»).
Следовательно, высшие приматы имеют в распоряжении лишь первичные
репрезентации (или репрезентации первого порядка) поведения,
демонстрируемого их соплеменниками, но они не могут представить
в уме чужие ментальные репрезентации. То есть, они не обладают
вторичными репрезентациями (или метарепрезентациями
второго порядка). Разработка репрезентаций второго порядка подразумевает
деятельность символического мышления, способного изложить и
пояснить последующие абстрактные уровни в бесконечном процессе.
Это условие является следствием того, что высшие приматы имеют
в распоряжении лишь рудиментарную и неполную форму модели
психического состояния (некую протомоделъ). Отсутствие символического
языка и наличие рудиментарной модели психического состояния
позволяют ответить на главный вопрос: «почему мы, а не они?» Не обладая ни
формальным языком, ни символическим мышлением, ни полноценной
моделью психического состояния, высшие приматы не могли и не
могут разрабатывать подробные и сложные формы культуры так, как это
умеем мы, люди. Следовательно, в узком смысле, культура остается
реальностью, исключительной лишь для человеческого вида.
3.6. Заключительные рассуждения
Из исследований, представленных в этой главе, становится ясно,
что культура является реальностью, специфичной лишь для
человеческих существ. Возможно, она появилась недавно вместе с эволюцией
человека разумного, хотя зачаточные формы культуры можно
встретить и у предшествующих ему гоминидов (в особенности - у человека
прямоходящего и неандертальского).
Также существует вероятность, что культура не возникла внезапно -
она стала результатом совокупности различных биологических,
экологических и климатических факторов. Что касается климата, Врба заявил
о его большой важности в эволюции человеческого вида871. В этом
процессе совпадения причин на первое место вышли те формы, которые
продемонстрировали больше всего вероятности достичь успеха и оценить

140 ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
ресурсы, приобретя повышенный уровень адаптивности к обширному
спектру экологических ситуаций (включая экстремальные). Поэтому
человеческий вид на сегодняшний день - повсеместный и эндемичный. На
самом деле, это - единственный вид поистине планетарного масштаба.
Из палеоантропологии следует, что культура - это процесс, а не
фиксированный и статичный дар, который мы принимаем от
предыдущих поколений и передаем следующим. Это постоянный поток,
который со временем претерпевает множество изменений,
перемежевываясь с экспансивными и консервативными фазами.
В таком потоке можно сказать, что биология предшествует,
а культура — выходит за рамки. На самом деле, культура
неизбежно переплетается с биологическими проявлениями. Однако в ней
самой содержатся инструменты для преодоления биологических уз
и для достижения контроля и манипуляции этими биологическими
механизмами. Еще Кребер в 1917 году со своей концепцией культуры
как «суперорганической реальности» предположил качественную
прерывистость между биологией и культурой и подчеркнул независимость
второй от первой491. Культура «интерпретирует» природу и
трансформирует ее. Культурные вариации не создаются случайно, как
происходит в случае с естественным отбором - они происходят от знаний,
которые мы перенимаем от предыдущих поколений. Подобным образом,
культура преодолевает эволюцию, от которой она произошла. Она
является автономной реальностью, способной взаимодействовать
с биологией, эволюцией и окружающим миром. С этой точки зрения,
культура является системой медиации, способной выделять наиболее
эффективные формы адаптации и объяснения событий.
Перед психологией, наряду с другими науками, стоит задача
сделать свой вклад в понимание культуры как матрицы человеческого
опыта как на индивидуальном, так и на коллективном уровне.
Фактически, культура - это специфический механизм, избирательно
определяющий экологическую нишу человеческого вида. Чтобы творить
культуру, необходимо иметь в своем распоряжении символическую
способность, то есть - способность многократно генерировать и
разделять символы в бесконечном формировании значений, формировать
ментальные репрезентации других, а также - наполнять смыслом их
действия и давать им объяснение.
Таким образом, культура становится второй натурой, способной
интенционально направлять развитие для достижения определенных
целей так, как не способна биологическая эволюция. Как подчеркивает
Коул, человеческие существа - это гибриды, поскольку они являются
синтезом биологической и культурной эволюции186. Итак, как
утверждает Эрлих, следует говорить не о «человеческой природе», а о
«человеческих природах» - во множественном числе272.

Развитие
культуры
у ребенка
В этой главе мы рассмотрим онтогенез культуры у ребенка. В
частности, мы обратим внимание на эволюционные «шарниры», на
механизмы и межличностные аспекты, которые позволяют ребенку
за короткое время переходить от акультурального условия в
момент рождения к культуральному условию. Прежде всего, мы
рассмотрим так называемую «врожденную способность» младенца -
биологическую предпосылку и необходимое условие для генезиса
культуры у ребенка. Мы сосредоточим внимание на
психологических предпосылках такого генезиса, в частности рассмотрев
возникновение интенциональности и развитие так называемой
модели психического состояния*, которая позволяет сформировать
метарепрезентацию и понять психику других людей. Наконец, мы
углубимся в понятие культу рольного присвоения и изучим роль
родительской опеки в воспитании, обратив особое внимание на
родительские этнотеории.
Возникновение культуры в эволюции человеческого вида
радикально изменило условия его существования, обеспечив его мощным
эволюционным преимуществом в выживании
Неотения и условие
преждевременности
и межвидовом соперничестве. Аналогично,
человеческий младенец, рождаясь, является, по
сути, биологическим организмом,
нуждающимся в постоянной родительской опеке для выживания. Фактически,
как известно, человеческий младенец ни на что не способен и,
появляясь на свет, является крайне незрелым - то есть, он не способен выжить
* Система репрезентаций психических феноменов (метарепрезентаций), интенсивно
развивающаяся в детском возрасте. Обладать моделью психического состояния - означает
быть способным воспринимать как свои собственные переживания (убеждение,
намерение, знание и пр.), так и переживания других людей,- что позволяет объяснять и
прогнозировать их поведение. Важнейший аспект модели психического состояния - это
восприятие другого субъекта как интенционального агента,- другими словами: осознание
того факта, что собственное психическое состояние не тождественно психическому
состоянию другого человека, (прим. перев.)

142 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
самостоятельно. В связи с этим, мы говорим о неотении - сохранении
определенных характеристик эмбриона. На самом деле, в сравнении
с другими приматами, новорожденным человеческим детям
необходимо гораздо больше времени, чтобы достичь зрелости. Они будто
появляются на свет слишком рано - раньше, чем их могли бы ожидать
(условие преждевременности). Такое условие является результатом
компромисса (хоть и временного) между размерами и строением родовых
путей у женщины, обусловленными прямохождением, с одной стороны,
и более крупными мозгом и черепной коробкой у эмбриона - с другой.
Если бы мозг был больше, роды рисковали бы стать крайне
рискованным событием. В результате этого, мозг новорожденного составляет
около 25% от веса мозга взрослого человека (у шимпанзе - 70%).
Сама по себе такая ситуация может показаться серьезным
эволюционным недостатком, поскольку она ведет к гибели новорожденного,
случись ему остаться в одиночестве. В реальности же она несет с собой
два важных преимущества. Прежде всего, мозг развивается гораздо
позже рождения (он вырастает еще на три четверти уже после
рождения), а это значительно способствует гибкости и обучению.
Помимо этого, неотения* также создает условие длительной зависимости от
взрослых (в частности, от матери). Это превращается в большое
эволюционное преимущество, поскольку благодаря такой зависимости
человеческий младенец превращается из биологического организма
в культурального субъекта. В связи с этим был предложен термин
инкультурация (Херсковитц), обозначающий, что субъект с
помощью обучения усваивает то, что необходимо для его внедрения в
определенную культуру400.
В прошлом многие психологи учитывали важность культураль-
ных факторов в процессах развития младенца. Помимо прочих,
можно упомянуть символический интеракционизм Мида - 1934 г-> теорию
поля Левина - 1951 г., и подход экологических систем Бронфенбренне-
ра - 1979» 1989 гг. Сегодня, чтобы освоить способы, которыми ребенок
становится активным участником собственной культуры, необходимо
подробно разобраться в его развитии.
4.1. Врожденная способность
Согласно традиционным представлениям - например, Фрейда или
Пиаже - последние исследования, как в области развития восприятия,
так и в общем направлении интеракционистско-конструкцио-
нистской теории, которую разделяет множество ученых (например,
* Явление, при котором достижение половозрелости и окончание онтогенеза происходит
на ранних стадиях развития, (прим. перев.)

ВРОЖДЕННАЯ СПОСОБНОСТЬ 1 43
Бейтс, Бразелтон, Брунер, Баттерворт, Камайони, Данн и Кендрик,
Фогель, Монтаньер, Нельсон, Шаффер, Стерн, Томазелло, Тревартен,
Троник и др.), собрали множество последовательных эмпирических
доказательств существования развивающейся на ранних этапах и
хорошо сформированной врожденной способности у
новорожденного. Сегодня больше, чем в прошлом, считается, что малыш - это
активный и компетентный субъект, обладающий специфическими
когнитивными способностями, механизмами саморегуляции и
сложными функциональными возможностями; он в состоянии получать
и обрабатывать - постепенно все лучше - информацию, получаемую
из физического и социального окружения.
Такая врожденная способность заметно более последовательно
и единообразно, чем считалось раньше, связана с различными
психическими функциями: от перцептивной сферы ^__
к когнитивной, а затем - к эмоциональной Ребенок как активный
и социальной. Она является предпосылкой для и компетентный агент
присвоения культуры, в которой ребенок '
родился.
4.1.1. Навык восприятия
Во врожденных способностях и механизмах функционирования
новорожденного важную роль, несомненно, играют его навыки
восприятия - инструменты для прямого и непосредственного усвоения
информации об окружающей среде и для поддержания
соответствующего контакта с этой средой. Множество исследований было посвящено
визуальному, слуховому, обонятельному и тактильному восприятию.
Здесь мы ограничимся лишь слуховым, восприятием - как у
эмбриона, так и у новорожденного - взяв его за предпосылку для усвоения
культуральных навыков.
■ Эмбриональное восприятие. Способности к восприятию
начинают развиваться еще в материнской утробе, и особенно это касается
слуха (эмбриональное восприятие). В частности, материнский
голос, доносящийся через кости и мышечную ткань, в нормальных
условиях воспринимается эмбрионом с мощностью в 24 дБ. Из-за этого
новорожденные с самых первых часов жизни выделяют и избирательно
предпочитают материнский голос голосам других женщин. Подобным
образом, они предпочитают звук родного языка и мелодические
последовательности, которые напевает мать в последние месяцы
беременности, что доказывает эффект пренатального усвоения (по Файферу,
2002). Из такой транснатальной последовательности становится
понятно, что младенец нескольких часов или дней от роду способен
выделять, узнавать и предпочитать акустические вариации и спектраль-

144 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
ные и просодические закономерности, которые он слушал, находясь
в утробе. Следовательно, влияние референтной культуры начинается
еще до того, как малыш рождается.
■ Фонетическое восприятие языка. Приобретение
коммуникативных и лингвистических навыков требует способности понятно и
эффективно говорить по меньшей мере на родном языке своей культуры.
Стоит обратить внимание, имеет ли младенец врожденную склонность
к этому навыку, в особенности - способность выделять
акустические характеристики лингвистических звуков, состоящих из гласных
и согласных.
Определению такой предрасположенности посвящено
систематическое изучение восприятия согласных, которые, напомним, являются
______^_^ звуками, издаваемыми с закрытым (смычные со-
Фонетическое гласные) или полузакрытым (шумные или фрика-
восприятие у I тивные согласные) голосовым каналом, из-за чего
новорожденного I они лишаются силлабической* автономии. В
произнесении согласных важно помнить как о точке
артикуляции (момент наибольшего сжатия голосового канала), так
и о способе артикуляции - то есть, с особыми звуковыми качествами
вроде назализации, амплитуды, сжатия и т.д. В этом отношении
внимание сосредоточено на так называемом времени начала
озвончения, определяемого интервалом между ослаблением закрытого
голосового канала в точке артикуляции и началом пульсации на уровне
гортани. Фактически, нужно отметить, насколько начало первой
форманты отличается (обгоняет или отстает) от начала второй и третьей
формант, как показано на рисунке 4.1.
В функционировании этой вариации взрослые англичане
различают звонкие смычные (/b/, /d/, /g/) и глухие смычные (/р/, /t/, /k/)
звуки, особенно - когда они стоят в начале слова. На самом деле, если
первая форманта начинается раньше второй и третьей (негативное
время), если она одновременна с ними (нулевое время) или же
ненамного обгоняет их (менее 25 миллисекунд; краткое позитивное время),
субъект слышит звонкий (голосовой) согласный звук. А если начало
первой форманты происходит значительно позже - более 25
миллисекунд - начала второй и третьей формант (длительное позитивное
время), взрослый слышит глухой согласный звук. Помимо этих двух
категорий фонем (звонкие и глухие), в некоторых языках - например,
в тайском или в юго-восточном азиатском - существует третья фоне-
мическая категория (пред-озвонченныё), определяемая негативным
временем начала первой форманты, которая опережает начало второй
и третьей фонем на 20 миллисекунд.
* Слоговой, (прим. перев.)

ВРОЖДЕННАЯ СПОСОБНОСТЬ 1 45
Благодаря использованию шести искусственно созданных слогов,
которые имели разное время начала (от -20 до -8о миллисекунд),
было обнаружено, что, начиная с одного месяца, млекопитающие без
затруднений отличают фонемические категории смыкающих глухих
звуков от звонких (по данным Эймаса, 1975)- Это - врожденная
способность, благодаря которой новорожденные, вне зависимости от их куль-
турального контекста, способны различать разные категории фонем,
включая третью категорию, характеризуемую негативным временем
начала, хоть она и не используется в данной лингвистической среде.
В частности, младенцы, принадлежащие к разным не англоязычным
культурам, в возрасте шести месяцев способны различать как
позитивное время начала разной длительности (от -ю до 40 миллисекунд),
так и негативное время начала (между -6о и -20 миллисекундами).
Рисунок 4.1. Спектрограммы двух
разных синтетических слогов
с различным «временем начала
озвончения». Переменная,
представленная на оси абсциссы,— это
время; на оси ординат
представлена звуковая частота в
килогерцах (кГц). Символы F-1, F-2 и F-3
означают три первые форманты,
а также довольно интенсивные
интервалы энергии, присутствующие
на фонетическом спектре. Можно
отметить единицу «задержки»
в начале первой форманты, по
отношению к началу двух
следующих: у англоязычных взрослых
слог, представленный верхней
диаграммой, воспринимается как
/6а/, а нижней — /па/.
Источник: Эй мае273.
Следовательно, различая акустическое противопоставление
«звонкий-глухой» смычных согласных, новорожденным, независимо от их
лингвистического окружения, удается различать негативные и
позитивные показатели во времени начала звука, а значит, и различать три
различных категории фонем (звонкий, глухой с придыханием, глухой
без придыхания). Это - форма «предадаптации», позволяющая им
выучить язык любой референтной культуры. Такая способность
существует благодаря культуральному влиянию, которое оказывает родной
язык, способствующий возрастанию адаптации и
совершенствованию способностей к различению у новорожденного, пусть даже в
некоторых языках (например, в тайском) различают три фонемические ка-
i
I
1 -i
100 MC

146 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
тегории, а в других - две, как, например, в английском (перемещение
к позитивному времени начала звука) или в испанском (перемещение
к негативному времени).
Лингвистическое окружение, генерируемое определенной
культурой, выборочно направляет врожденные навыки
новорожденного, с одной стороны - ограничивая его первичный горизонт восприятия
с последующей «деактивацией» способностей; с другой же стороны,
оно подчеркивает и совершенствует определенные навыки различения
единообразно и согласно с вербальной коммуникацией собственного
культурального сообщества (по Анолли, 1999)- В подтверждение такой
позиции, например, было определено, что шестимесячные канадские
младенцы из англоговорящей семьи способны точно различать
контрасты в согласных, не свойственные английскому языку, но типичные
для индийского языка и для салишского диалекта; в восемь-десять
месяцев наблюдается заметное ослабление таких способностей, которое
продолжается до двенадцати месяцев. А вот индийские малыши
возрастом в 1 год демонстрируют сильное развитие таких способностей
к восприятию, которые постепенно подавляются у англоязычных
детей. Подобным образом, людям очень трудно воспринимать тонкости
различия интонаций в тайском языке с его пятью разными фонемиче-
скими вариациями, которым с раннего детства обучаются те, для кого
тайский язык - родной (по результатам Вэйлэнда и Гийона, 2003).
4.1.2. Социальный навык
Наравне с навыком восприятия, который проявляется уже на
первых неделях жизни, социальный навык становится особенно важ-
_______ ным для новорожденного и является еще одним обяза-
Зона I тельным компонентом развития его культуральных
ближайшего способностей. Основываясь на все большем количестве
развития исследований, можно утверждать, что маленький
ребенок демонстрирует врожденную склонность к
социальному поведению, способен взаимодействовать и соотносить себя с
другими субъектами, в частности - со своими опекунами. Уже с первых
дней жизни, в грудном кормлении, он способен устанавливать с
матерью скоординированную и гармоничную двустороннюю деятельность,
в основе которой лежит взаимная синхронизация действий (сосание)
и пауз. Вскоре новорожденный принимает взрослого как
одушевленный субъект и относится к нему как к таковому, считая, что он
способен реагировать на его требования.
В 1934 году Выготский высказал идею о том, что когнитивное
и культуральное развитие ребенка зависит от сети социальных
взаимодействий, в которые он погружен. Посредством взаимодействия

ВРОЖДЕННАЯ СПОСОБНОСТЬ 147
с другими людьми, а также из функционирования референтного со-
циокультурального контекста, он приобретает систему критериев,
чтобы понимать, категоризировать и интерпретировать опыт. С помощью
концепции зоны ближайшего развития Выготский пытается
представить расстояние между тем, что ребенок уже способен делать
самостоятельно, и тем, что он может делать лишь с помощью и поддержкой
взрослого. Гипотеза Выготского о происхождении, которую
впоследствии подхватили многие другие культурологи (среди которых - Бру-
нер, Коул и Гирц), заключается в том, что ментальные процессы имеют
социальное происхождение, и что организация когнитивных и эмо-
тивных процессов также находится под сильным влиянием культуры
через ее артефакты, практики, обычаи и ценности (смотрите 4 главу).
Давайте рассмотрим некоторые феномены такого социального навыка
у новорожденного.
■ Предпочтение по лицу. Человеческое лицо - это средство
передачи огромного количества информации; оно является
отличительной чертой человеческого вида, индикатором
идентичности и группы, к которому принадлежит его I Восприятие
обладатель; оно передает эмотивные сигналы, а также материнского
сигналы, связанные со словами. С самого рождения I лица
младенцы явно демонстрируют, что предпочитают
человеческое лицо беспорядочным изображениям. Больше всего
младенцам нравятся в лице волосы, глаза, рот и общая форма.
Что касается предпочтения материнского лица, уже с трех-четырех
дней после рождения младенцы предпочитают и посвящают больше
всего времени лицу своей матери - больше, чем лицу другой женщины
с таким же цветом волос и кожи. На самом деле, достаточно около
двенадцати часов активного наблюдения за материнским лицом, чтобы
младенец смог определять и узнавать его. В пять недель он уже
способен проводить такое различие между лицом матери и другими
похожими женщинами, даже глядя на цветные фотографии.
Следовательно, человеческое лицо является важным, мощным
стимулом на социальном уровне, благодаря которому и существует
врожденное предпочтение, поддерживаемое отдельной подкорковой
системой, расположенной в верхнем двухолмии (так называемом Conspec)
(по Симиону, Валенцо и Умильта, 1998).
■ Социальная улыбка. В первые недели жизни, во время фазы
быстрого сна, младенец демонстрирует выражения лица, которые имеют
конфигурацию улыбки (эндогенная улыбка). Однако здесь речь идет об
автоматических и рефлексивных проявлениях. К концу второго
месяца у младенца во время бодрствования появляется экзогенная улыбка,
которая активируется материнским голосом и человеческим лицом,
а в особенности - глазами. Потому она часто ассоциируется со зритель-

1 48 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
ным контактом со взрослым. Этот тип улыбки сохраняет, по крайней
мере, в начале и частично, некоторые аспекты автоматизма, поскольку
ее могут вызвать и две точки, нарисованные на овальном куске бумаги.
Около трех/четырех месяцев улыбка все больше превращается в
социальную и выборочную реакцию, поскольку она все чаще адресуется
лишь родственникам и синхронизируется с их улыбками. Такая
социальная улыбка подразумевает, прежде всего, двусторонний обмен
взаимным удовлетворением при интерактивном условии, согласно
референтным культуральным стандартам.
■ Разделение внимания. Во время первого полугодия жизни
младенец проводит большую часть своего активного бодрствования,
взаимодействуя со взрослым в отсутствие объектов,
Триадическое
взаимодействие
и разделение
внимания
либо же взаимодействуя с объектом в отсутствие
взрослых. Речь идет о диадических,
взаимоисключающих отношениях. К шести месяцам появляется
новый процесс: младенцу удается расширять и
распределять свои ресурсы внимания, наблюдая
попеременно за взрослым и за объектом или внешним событием. От
исключительно диадического взаимодействия он переходит к триадическо-
му взаимодействию и становится способным внедрять «третий
объект» в рамки отношений со взрослым.
Этот психологический прогресс очень важен, поскольку он ведет
к разделению внимания, благодаря которому ребенок и взрослый
направляют свое внимание на один и тот же объект или событие. Они
вместе смотрят на один и тот же объект, а затем смотрят друг другу
в глаза, испытывая огромное удовлетворение от такого разделения
(по Штерну, 1985). На самом деле, если опечаленная мать избегает
зрительного контакта, малыш погружается в отчаяние.
Разделенное внимание также ассоциируется с процессом
совместной ориентации взглядов в паре взрослый-ребенок. В первые месяцы
именно взрослый следит за взглядом малыша на внешний объект
и контролирует его, и часто он называет рассматриваемый объект в
занятии «смотрим и называем» (некий «проторазговор»). Однако,
начиная с шести месяцев, а к восьми - уже с большей уверенностью,
младенец в свою очередь становится способен следить за направлением
взгляда взрослого и контролировать его. Такой взаимный
«зрительный контроль» значительно повышает возможности контроля и
разделения объектов обоюдного интереса.
Такой общий процесс направления фокуса
внимания на что-то в окружении в паре
взрослый-ребенок позволяет им положить начало тому, что впо-
Взгляд и
отправная точка
следствии станет отправной точкой дискурса или разговора. То есть,
двое или более собеседников говорят о чем-то, что существует в мире

КУЛЬТУРАЛЬНАЯ СИСТЕМА «ВЗРОСЛЫЙ-РЕБЕНОК» 149
или в связи с ними как фокус их интереса и внимания. В этом смысле
можно говорить о неком «общем мотиве». В нашем случае, взгляд
воспринимается маленьким ребенком как знак и указатель на нечто,
располагающееся «снаружи, в мире».
Таким образом, у ребенка начинает формироваться некая модель
психического состояния (по Брунеру, 1999); психика других людей
приводится в соответствие с тем же миром, которому соответствую
я, а то, чему она соответствуют, подразумевается из направления их
взгляда и может подтвердиться, если существует общая точка фокуса,
разделяемая объективно и добровольно. Следовательно, мир вещей -
это также межличностный, культурально определенный мир. Однако
разделенное внимание также способствует процессу предсказания,
поскольку взрослый обычно присваивает качества и делает комментарии
относительно того, что привлекает внимание, с помощью фраз,
улыбок и других выражений лица или голоса. Младенец также участвует
в этом процессе с помощью лепета, движений тела, улыбки.
Разделенное внимание приводит к «встрече» психического
состояния взрослого и ребенка. Такая встреча зависит не только от
разделения одной и той же точки фокуса, но и от ^_________
участия в одном и том же контексте для разви- I Встреча психических
тия одних и тех же предположений (по Анол- I состояний взрослого
ли, 2002). В ходе этого процесса мать и ребе- I и ребенка
нок, в момент разделения фокуса внимания
и интереса, конструируют такую встречу, подстраиваясь под стандарты
культуры, к которой они принадлежат.
4.2. Культуральная система
«взрослый-ребенок»
В психологии культуры система «взрослый-ребенок» является
микрокультурой, которая позволяет малышу постепенно играть все
большую роль в макрокультуре, чтобы со временем стать главным
действующим лицом во всех событиях. Культура не усваивается
механистически «сверху» или «извне» как закрытая и уже закодированная
система категорий и правил - она появляется «изнутри» с помощью
последовательности обменов между взрослым и ребенком. На самом
деле, культурально приемлемое поведение ребенка все больше
проявляется в ответ на повседневное взаимодействие со взрослыми. Здесь
в игру вступают специфические и конкретные (заслуживающие
полного доверия) контексты обмена между взрослым и ребенком (по Брон-
фербреннеру, 2002).

1 50 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕККА
4.2.1. Создание условий взаимного согласия
С самого рождения между малышом и референтным взрослым
строится открытая интерактивная система. Такая система
способна к саморегулированию и самокорректированию для достижения
целей. Также с ее помощью можно конструировать и разделять значения,
нормы и модели поведения, обмениваться информацией - как внутри,
так и извне - следуя интерактивным последовательностям, в которых
обе стороны влияют друг на друга с помощью рекурсивного механизма
обратной связи. С этой точки зрения, предметом наблюдения и
анализа перестает быть поведение отдельного ребенка или взрослого.
Скорее, такой предмет анализа определяется отдельными обменами
и взаимодействиями между двумя партнерами в данном культураль-
ном контексте (по Анолли, 1990).
Следовательно, ребенок и взрослый довольно быстро добиваются
удовлетворительного уровня совместной регуляции - ведь они
взаимно модифицируют собственные действия по отношению как к текущим
действиям, так и к действиям, ожидаемым от собеседника. В этом
постоянном процессе генерируются эмерджентные качества
взаимодействия, которые невозможно предвидеть или ожидать от начальных
условий. Сама по себе такая интерактивная синхронность приносит
удовлетворение обеим сторонам, поскольку каждая из них
внимательна и отзывчива к ожиданиям другой, а это - достаточная причина для
того, чтобы продолжать текущее взаимодействие. Таким образом,
запускается процесс сонастройки - форма взаимодействия, в которой
внимание уделяется не только внешнему действию, но и
предполагаемому ощущению собеседника (по Штерну, 1985).
Согласно психологии культуры, и взрослый, и ребенок, пусть
и в разных ролях и положениях, способствуют конструированию моде-
_^_^___^_^ лей взаимодействия, организованных согласно
Условия предсказуемым и регулярным потокам и последова-
консенсуса во тельностям, созданию ситуаций диалога и обмена,
взаимодействии I которые сами по себе удовлетворительны,
формированию значения событий, в которых они участвуют.
Условия консенсуса во взаимодействии конструируются таким
образом, чтобы установить взаимную договоренность между
участниками (по Фогелю, 1993)- Они указывают на то, как стороны общаются
между собой, и каким образом интерпретируются их действия (когда
они бывают притворством, а когда - игрой, и т.д.) (по Бейтсону, 1955)-
В ходе этих процессов малыш в качестве новичка сталкивается со
структурами значения, с системами ценностей и убеждений, с
моделями коммуникации и действия, используемыми взрослым в качестве
«знатока» данной культуры; при этом ребенок одновременно активно

КУЛЬТУРАЛЬНАЯ СИСТЕМА «ВЗРОСЛЫЙ-РЕБЕНОК» 151
участвует в этих структурах, системах и моделях. Таким образом
ребенок и взрослый «создают культуру» в ходе своего взаимодействия.
4.2.2. Культуральный механизм имитации
Помимо конструирования консенсуса, культуральная система
«взрослый-ребенок» выполняет множество других функций. Прежде
всего, между взрослым и ребенком происходят важные процессы
взаимной имитации. Речь идет о мощном культуральном инструменте,
который, с помощью отражения, способствует участию и разделению
в поведении и в значениях взаимодействия.
Достижению этой цели в первую очередь способствует имитация
ребенка со стороны взрослого. Фактически, отмечается, что взрослый
склонен имитировать определенные жесты и действия
ребенка - например, открывать рот, улыбаться, издавать зву- I Важность
ки, двигать руками и т.д. Речь идет о выборочной имита- I взаимной
ции, поскольку имитируются не все жесты ребенка, а лишь имитации
те, которые становятся все заметнее в ходе его когнитивно- I
го и аффективного развития - например, воспроизведение
вокализаций и лепета, манипуляция объектами и т.д. Таким образом, взрослый
позиционирует себя как некое культуральное зеркало, способное
заменить определенные жесты и сигналы из естественного репертуара
маленького ребенка. В свою очередь, малыш изъявляет глубокий
интерес к «наглядным примерам», предлагаемым взрослым для его же
жеста, звука или действия, что по своей природе - удовлетворительно
и приятно. Такое удовлетворение обычно способствует более «интен-
циональному» выполнению одного и того же действия со стороны
ребенка, чтобы взрослый снова его имитировал (появление
интенционал ьности).
В свою очередь, малыш склонен повторять некоторые действия
взрослого. Такая имитация взрослого со стороны малыша является
фундаментальным процессом для психологического развития
ребенка, в частности - для усвоения референтных культуральных моделей.
Фактически, наблюдается, что, начиная с первых недель жизни,
новорожденный воссоздает некоторые движения взрослого, особенно -
движения рта и головы; например, они открывают рот, двигают
головой, высовывают язык588,923. Располагая таким репертуаром
естественных движений, ребенок склонен преобразовывать их, чтобы они стали
проще и соответствовали движениям взрослого, используя их все чаще
и «применяя» их, чтобы изменить их структуру.
Вначале действуют процессы простого подражательного
повторения и эмуляции, без оценки инструментальной эффективности таких
движений и без понимания их цели. И все же такая тенденция у ново-

1 52 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
рожденных с ходом времени примет форму настоящего
имитирующего обучения, которое подразумевает осознанное воспроизведение
действия взрослого для достижения той же цели, которую преследует
этот взрослый. В любом случае, способность к воспроизведению и
имитации у новорожденного способствует сближению между ним и
взрослым, создает все большее когнитивное и аффективное согласие между
ними, а также позволяет «идентифицировать себя» со взрослым749-750.
Очевидно, что имитирующая деятельность - взаимная и
двусторонняя, между взрослым и ребенком (и наоборот) в процессе участия
и разделения движений, действий, звуков, выражений и жестов. Она
является фундаментальным инструментом для усвоения моделей
и стилей поведения, характерных для культуры, к которой
принадлежит ребенок.
4.2.3. Взрослый как «структура поддержки»
Внутри культуральной системы «взрослый-ребенок» взрослый
принимает функцию «структуры поддержки» (Брунер), поскольку
его задача заключается в том, чтобы предоставлять ре-
Взрослый = I бенку простые и эффективные возможности для усвое-
структура I ния культурального значения разных действий и знаков.
поддержки Взрослый использует жесты, выражения лица, звуки
и фразы, чтобы проиллюстрировать смысл того, что
происходит между взрослым и ребенком в соответствии с референтными
культуральными параметрами. Постепенно он все больше сокращает
спектр неясных и неопределенных моментов, чтобы способствовать
правильному и, по возможности, точному восприятию значений
текущего взаимодействия.
Речь идет о функции, присущей исключительно человеку,
поскольку у высших приматов матери, хоть и помогают своим детенышам в
обучении, оставляют тех раздобывать информацию, необходимую для
самостоятельного выживания. Наоборот, взрослый человек постоянно
и прилежно выполняет функцию скаффолдинга*, служа «каркасом» для
общего развития ребенка, чтобы сделать его культурально активным
субъектом. Например, продолжительность взгляда матери на ребенка
являет собой некий «горизонт», который закрывает другие
возможности и направления взгляда у ребенка и позволяет быстро установить
контакт сразу, как только он отвечает взглядом на взгляд матери. Эта
продолжительность принимает форму повторения во многих
интерактивных последовательностях, в которых она становится рутиной и
заведенным порядком регулярных и стереотипных действий (сценарий).
* Скаффолдинг - процесс воспитания, предназначенный для углубления процессов
изучения, (прим. перев.)

КУЛЬТУРАЛЬНАЯ СИСТЕМА «ВЗРОСЛЫЙ-РЕБЕНОК» 1 53
Таким образом, в психологии культуры определяются условия,
в которых ребенок мог бы осваивать процессы, традиционные для
своей культуры, к тому моменту, как он завершит общую [со взрослым]
деятельность. Бурдье ведет речь о габитусе - общей
предрасположенности автоматически обращаться с определенной областью
реальности [смотрите 4 главу]. Путем постоянного и стандартизированного
выполнения последовательностей действий (питание, купание, сон)
малышу удается усвоить обычаи и практики, которые характеризуют
его референтную культуру и которые являются необходимыми
предпосылками для формирования ментальных схем и концепций, для
развития моделей интерпретации собственного опыта, а также - для
конструирования сети значений.
Впоследствии ребенок не развивает собственные навыки ни с
помощью случайного поведения методом проб и ошибок, ни доверяясь
лишь одному врожденному репертуару действий или про- ^___^_
цессам, способствующим созреванию. Вместо этого, он ис- Важность
пользует интерактивные последовательности (фор- форматов
мат), установленные на собственном опыте, которые '
регулярно повторяются, выделяют разные моменты дня, позволяют
различать намерения и цель, а также - совокупность культурально
определенных процедур. Такие форматы крайне полезны для
ребенка, поскольку они позволяют выделить в постоянном потоке стимулов
те движения и звуки, которые формируют когнитивные и
аффективные совокупности внутри собственной культуры. Помимо этого, они
сокращают степень вариативности и неопределенности в ситуациях
и помогают делать контексты регулярными и предсказуемыми.
В свою очередь, такая регулярность лежит в основе стабильности
значений. Помимо прочего, такое условие также позволяет взрослому
определить и оценить прогресс ребенка в конкретных способностях.
Стоит отметить, что такие форматы касаются всех сфер
взаимодействия между ребенком и взрослым.
С позиции психологии культуры, развитие ребенка отчасти
происходит предсказуемым образом, а отчасти - случайно. Фактически,
связь со взрослым является постоянным интерактивным процессом,
отчасти определяемым границами контекста и рамками согласия, а
отчасти - неопределенным, поскольку она (связь) является открытой
и динамичной системой, всегда новой, способной принимать
различные смыслы. Развитие ребенка кажется результатом баланса между
определенностью и неопределенностью в степенях свободы,
предлагаемых культурой, к которой принадлежит ребенок.

1 54 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
4.3. Появление интенциональности
и зарождение культуры
«Врожденные» перцептивные, когнитивные, аффективные и
социальные способности, а также реляционные предпосылки системы
«взрослый-ребенок», которую мы упоминали, получают мощный
импульс с появлением и развитием интенциональности - способности
осознанно проявлять собственные намерения, а также - способности
воспринимать интенциональные действия своих собеседников,
отличая их от случайных и непроизвольных. Таким образом ребенок
переходит от того, чтобы считать взрослого одушевленным субъектом
(первые месяцы жизни) к тому, чтобы считать его интпенциональным
субъектом, имеющим намерения, которые служат для достижения целей
и желаний этого ребенка. Когда ребенок понимает, что другие люди
имеют интенциональную связь с реальностью, он становится способен
извлечь большую пользу из такого понимания, поскольку начинает
понимать средства и способы, которыми люди пытаются достичь своих
целей. В этот момент ребенок становится способен познать ценность
и функцию культуральных артефактов, которые используют для
реализации целей.
4.3.1. Основные точки зрения
Возникновение интенциональности является фундаментальным
этапом в развитии культуральных навыков, который рассматривают
и обсуждают с различных точек зрения (по Зидику, 1996).
♦ Согласно подходу врожденных идей, новорожденный с
самого рождения обладает репертуаром интенциональных действий,
с помощью которых он взаимодействует с окружающими54'524-688. На
самом деле, с самого рождения действия и эмоции новорожденного
интенционально адресуются другим людям. Согласно такому подходу,
младенец также обладает врожденной системой для интерпретации
интенциональных действий, включая направленность поведения для
достижения цели, близость и взаимность, спонтанное движение и т.д.
На основе такой первичной интенциональности существует
потребность в участии и разделении собственного опыта с другими.
Следовательно, существует важная структура интенциональных процессов,
однако сама по себе интенциональность - это качество психических
состояний, некая «примитивная психика» и врожденный дар. Такая
антикультуралистская позиция (которой сегодня трудно
придерживаться) соответствует мощной концепции психического модуляризма
и основывается на убеждении, что интенциональное поведение - на-

ПОЯВЛЕНИЕ ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТИ И ЗАРОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ 1 55
столько сложное и важное для выживания, что оно требует
значительной врожденной способности к объяснению своего онтогенеза.
♦ Согласно социально-конструкционистскому подходу,
новорожденный ведет себя неинтенционально, но считается, что его
действия и жесты наделяются интенциональностью со стороны взрослых.
Взрослые характерным (и почти непреодолимым) образом
обращаются с младенцами так, будто они - сознательные агенты, обладающие
намерениями, желаниями и целями, способные сообщить о своих
внутренних состояниях. Любой сигнал, производимый младенцем,
интерпретируется как подтверждение их склонности, а согласно социально-
конструкционистскому подходу, такое поведение взрослых является
существенным условием для возникновения интенциональности у
малыша (по Локу, 1993)-
♦ Наконец, согласно когнитивистскому подходу, интенцио-
нальность у ребенка появляется, когда он имеет ментальную
репрезентацию собеседника как того, кто способен иметь собственные
намерения и понимать намерения других151153-827. Чтобы дойти до этого
уровня, ребенок должен не только обладать пониманием «агентивно-
сти» (то есть, считать собеседника одушевленным и самоуправляемым
существом), а также - ментальной репрезентацией различий или
отношений между средствами и целью. В частности, согласно этому
подходу возникновение интенциональности также отмечается переходом
от последовательности прото-требований (или прото-приказов, в
которых малыш относится ко взрослому как к средству и как к автономному
агенту, способному добиться желаемой цели для него) к прото-объяс-
нениям (в которых ребенок использует объект/событие, чтобы
получить и разделить внимание взрослого). Зелазо также подчеркивает
связи между разными уровнями сознания и развития культуральной
компетенции ребенка927.
4.3.2. «Переломный момент» девяти месяцев
В возрасте восьми-девяти месяцев у ребенка наблюдается
совокупность особенностей поведения, на основе которой можно утверждать,
что в этом возрасте он уже развил достаточную способность к
формированию намерения. В связи с этим можно говорить о так называемом
«переломном моменте» девяти месяцев. Все же стоит уточнить,
что такая способность не появляется внезапно и из ничего - она
развивается с помощью серии предварительных компетенций. Из этих
психологических предпосылок можно назвать социальную улыбку, переход от
диадического к триадическому взаимодействию, разделение и
совместную ориентацию взгляда и некоторые другие. Можно также упомянуть
способность новорожденного узнавать эмотивные проявления у взрос-

156 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
лого, начиная с трех месяцев. Ниже мы представим Вам основные
феномены, характеризующие «переломный момент» девяти месяцев.
■ Разграничение средств и целей. К девяти месяцам предыдущие
успехи переплетаются между собой и уступают место для возникнове-
ния более сложных форм интенциональности. Разде-
Важность I ление внимания приводит к развитию понимания
разграничения других людей как интенциональных агентов, способ-
средств и целей I ных управлять и спонтанно контролировать свое
поведение, иметь собственные цели и сознательно
совершать выбор между различными возможностями их достижения.
Важно отметить, что понимание других как интенциональных агентов
со стороны младенцев тесно связано с возникновением у них
собственной интенциональности. В первые месяцы жизни они
понимают, что их действия оказывают влияние на окружение, но, кажется, они
не понимают, каким образом они получают эти результаты. Кажется,
что в них присутствует то, что Пиаже называет «магическим
мышлением». Однако к восьми месяцам дети развивают другое восприятие связи
между действием и результатом, и они становятся способны: а)
использовать разные способы для достижения одной и той же цели; б)
понимать ценность промежуточных действий для достижения цели
(например, устранение препятствия, преодоление преграды и т.д.).
Таким образом, они демонстрируют значительную гибкость в
использовании различных средств для достижения одной и той же цели,
считая поведение - которое в определенном случае является целью -
средством в другом случае. Гибкость проявляется и в различении целей,
которых можно достичь одними и теми же средствами, и в восприятии
одних и тех же действий как целей - в одной ситуации, и как средств -
в другой. Такое разграничение средств и целей, представленное
Пиаже, является важным индикатором интенциональности ребенка
в этом возрасте, поскольку подразумевает, что он думает о цели,
прежде чем преобразовать ее в действие, и может разграничивать такую
цель и средства ее достижения. Однако такого интенционального
поведения девятимесячного ребенка самого по себе не достаточно, чтобы
объяснить понимание других как интенциональных существ.
Фактически, даже антропоморфные обезьяны демонстрируют гибкое и интен-
циональное поведение, хотя при этом они не обязательно осознают,
что их соплеменники обладают интенциональностью.
■ Имитационное обучение. Чтобы объяснить понимание других
как интенциональных субъектов, необходимо учесть и другие навыки,
а в частности - способность имитировать других. В этом, как мы уже
говорили, младенец, начиная с самого рождения, демонстрирует
поведение воспроизведения и эмуляции движений и проявлений
взрослого. К девяти месяцам такое обучение с помощью эмуляции становится

ПОЯВЛЕНИЕ ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТИ И ЗАРОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ 1 57
настоящим имитационным обучением, в котором ребенок
добровольно усваивает определенные интенциональные способы поведения,
ориентированные на цель и спровоцированные взрослым. Такое
обучение предполагает склонность ребенка к идентификации со взрослым
и способность различать в поведении других действия, которые служат
средствами, а также те действия, которые являются целью. В отличие
от эмуляции, имитация влечет за собой способность воспроизводить
последовательность - часто необычную - действий по модели,
предвкушая конечный результат. Таким образом младенец переходит от
имитации того, что другие делают, к имитации того, что они
намереваются сделать.
Впоследствии имитационное обучение ребенка происходит
практически исключительно на основе интенционального поведения (куль-
турально уместного) взрослого; при этом ребенок игнорирует или
пренебрегает другими, случайными примерами поведения. Подобным
образом, такое обучение способствует усвоению информации с помощью
культуральных инструментов и артефактов, используемых взрослыми
для достижения определенной цели в определенной ситуации.
Это сильное стремление к имитации предполагает в ребенке
ментальную склонность относиться к другим как к «себе подоб-
ньш»586'587588. Это - зарождение интенцио-
нального «Я». Оно подразумевает двойное I Имитация и зарождение
и взаимосвязанное использование «проеци- интенционального «Я»
рования» «Я» на другого и «присвоения» L—■"—""^~—-—"—~~
другого себе. Предрасположенность к имитации действий и
проявлений другого со стороны младенца считается тесно и взаимозависимо
связанной с социальной предрасположенностью к участию и
разделению собственного опыта с другими в определенных культуральных
рамках. В то же время, результатом такой имитационной способности
становится тот факт, что каждое новое понимание собственного
функционирования приводит к большему пониманию функционирования
других людей. Открытие в других людях интенциональных субъектов,
способных к формированию намерений, основывается, помимо
прочего, на аналогии с самим собой. Насколько ребенок способен
воспринимать самого себя как интенционального субъекта, настолько он
воспринимает интенциональными и окружающих. Здесь действует
фундаментальный механизм принадлежности и культурального участия.
■ Сегментация потока действий. Отмечается, что взрослые
способны выделять в постоянном потоке поведения других людей
отдельные единицы действия (состоящие из последовательности
движений и жестов), различая их между собой и осознавая разделяющие их
границы. Такая сегментация поведения на единицы действия
не происходит ни случайно, ни произвольно - она регулируется при-

1 58 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
знанием и присвоением определенного намерения какой-либо из этих
поведенческих единиц. Комбинация единицы действия и намерения
приводит нас к концепции задачи.
Аналогичным образом утверждается, что десятимесячные
младенцы способны обособлять и узнавать отдельные завершенные единицы
действия в поведении взрослого, а также - по-
Важность сегментации I нимать границы между одним действием и дру-
потока действий I гим - тем, что следует за первым. Они на уров-
не намерений демонстрируют удивление и
усиливают наблюдение в случае с видеороликом, в котором показаны
действия, прерванные на половине, в сравнении с видеороликами, в
которых показаны завершенные действия (по Бэрду и Болдвину, 2001).
Такую способность у младенцев можно объяснить как с помощью
восходящих, так и с помощью и нисходящих процессов. Первые
основываются на способности различать и признавать статистическую
закономерность и стабильную структуру действий на физическом и
временном уровне. Таким образом, у ребенка появляется возможность
понимать новизну или отклонение от культуральных стандартов,
принятых ранее. Это - дискурс распорядка и формата, уже рассмотренных
ранее. В процессах сверху вниз, наоборот, подразумеваются
способности присваивать собеседнику мотивационное состояние и цель для
достижения.
В свою очередь, такие процессы руководствуются не
интроспективной компетенцией (явно невозможной в рассматриваемом нами
возрасте), а способностью понимать, что данное действие ориентировано
на объект для достижения цели (например, взять полотенце, чтобы
вытереть малыша). Такая направленность на объект, в свою очередь,
интегрирована из соединения с действием, то есть, из серии движений
и жестов, предназначенных специально для реализации конкретной
цели (по Веллману и Филипсу, 200i). Таким образом, создаются куль-
турально определенные и обусловленные модели действия.
Важно подчеркнуть то, как приобретение интенциональной
компетенции со стороны младенца осуществляется с помощью череды
конкретных, осязаемых механизмов, упорядоченных сценариев,
восходящих процессов, которые позволяют постепенное, прогрессивное,
временами - частичное и повторяющееся подтверждение схем знания,
ментальных репрезентаций, гипотез об интенциональном
функционировании поведения собеседника. Такое усвоение во многом
оказывается результатом повторяющихся форм обучения, основанных на
предыдущем опыте. Совокупность этих процессов также способствует
ментальному процессу категоризации, которая является крайне
эффективным инструментом психики и представляет фундаментально
важный для культуры механизм (смотрите 6 главу).

ПОЯВЛЕНИЕ ИНТЕНЦИОНАЛЫНОСТИ И ЗАРОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ 1 59
4.3.3. Дейктические жесты
(просительные и утвердительные)
К девяти месяцам младенец начинает осознанно, а временами -
настойчиво использовать дейктические жесты, например, протягивать
руку и указательный палец, чтобы показать на что-то, находящееся
рядом, указать на объект и т.д. Речь идет о практически универсальных
жестах, которые поддерживают триадическое взаимодействие между
ребенком, взрослым и объектом. Сами по себе такие жесты очень
отличаются от диадических (например, поднять руку над головой, чтобы
тебя взяли за руку), которые фактически являются повелительными
(выражают желание ребенка) и ритуализированными. Помимо триа-
дической природы, дейктические жесты - в частности показывание -
это дистальные (связанные с объектами, находящимися на
расстоянии) и традиционные жесты. Помимо этого, они тесно связаны и даже
зависят от контекста использования, а также имеют точную степень
индексальности, поскольку они указывают на то, как понимать и
интерпретировать взаимообмен в данной ситуации.
Такие жесты могут возникать спонтанно. Как бы то ни было,
указательный жест часто является результатом процесса имитации
аналогичного поведения, выполненного ранее взрослым. В последнем
случае речь идет не о простом повторении, а о понимании и
воспроизведении интенционального действия. Вначале ребенок не всегда
контролирует реакции взрослого на свой указательный жест, но очень скоро
он начинает смотреть на взрослого после того, как показывает на что-
то, и попеременно смотрит на взрослого и на объект, на который он
показывает пальцем. Впоследствии он вначале смотрит на взрослого,
а затем совершает жест, чтобы показать то, что его в данный момент
интересует. Обычно к 18 месяцам указательный жест начинает
использоваться реже.
Что касается их культуральной и коммуникативной ценности,
дейктические жесты могут принимать разные значения (по Кармаио-
ни, 1991)- Они могут быть просительными, когда предназначаются
для того, чтобы повлиять на поведение взрослого и достичь
собственной цели (желания), которой не добиться другим образом. В такой
ситуации они могут быть выражением требования некоего действия
или же требования внимания. Помимо этого, дейктические жесты
также могут быть утвердительными, когда ребенок хочет разделить
со взрослым точку зрения и комментарий об определенных аспектах
данного контекста. В последнем случае дейктические жесты
выражают младенческое желание разделить со взрослым фокус внимания на
определенном объекте или событии (референция). Обычно
указательные жесты с просительным значением предшествуют утвердительным

1 60 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
жестам - как в западных культурах, так и в японской культуре (по
данным Блейка, 2003). По прошествии месяцев комментирующие жесты
(утвердительные) обретают огромное значение в коммуникативном
взаимообмене со взрослым.
Указательный жест является важным этапом в символическом
и кулыпуралъном развитии ребенка, поскольку он подразумевает
ссылку на объект, и одновременно - на его репрезентацию. Как и в
совместной ориентации взгляда, такой жест предполагает разделение
между ребенком и взрослым одной и той же референции. Согласно
этим рассуждениям, указательный жест является адекватным и
эффективным показателем последующего лингвистического развития
малыша. Фактически, наблюдается, что дети с самым ранним
развитием, которые чаще всех используют этот жест, также оказываются
самыми успешными в последующем лингвистическом развитии.
Гипотетически можно предположить, что ассоциация между указательным
жестом и языком отчасти обусловливается тем фактом, что оба этих
процесса - условные по своей природе, а отчасти - тем фактом, что
такой жест способствует и усиливает коммуникативный обмен между
взрослым и ребенком.
Описанные выше аспекты создают основу для
онтогенетического происхождения культуры. Развитие социо-когнитивных способ-
__________^ ностей, приобретение интенциональности,
Культуральное обучение склонность к самоидентификации с други-
со взрослым и через него ми людьми путем имитации являются фун-
"^~~" даментальными предпосылками для куль-
турального обучения через других людей. Это - базовая и
повсеместная форма обучения, поскольку она касается всех областей
человеческого существования. Любопытно отметить, что культуральное
обучение - это не обучение от человека, но обучение с и через него,
поскольку оно требует способности встать на место этого человека.
Таким образом ребенок все активнее и вовлеченнее становится членом
своей культуры. Он [ребенок] начинает осознавать существование
общей реальности на межсубъектном уровне - реальности, которая
складывается из материальных и символических артефактов, социальных
практик и процедур. Однако, чтобы добиться такого понимания,
ребенок должен быть в состоянии вообразить себя на месте взрослого и
понять, как тот использует артефакты и практики своей культуры. В
подтверждение этого: аутичные дети, которые не могут достичь этой
стадии понимания и имитации, в итоге не принимают активного участия
в культуральных процессах, в которых они находятся.

МОДЕЛЬ ПСИХИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ ЧЕЛОВЕКА 161
4.4. Модель психического состояния человека
Согласно психологии культуры, еще один очень важный этап для
усвоения культуральных навыков заключается в развитии так
называемой модели психического состояния у ребенка, то есть,
способности присваивать другим людям ментальные состояния. Если
в первые месяцы жизни он ведет себя со взрослым как с
одушевленным субъектом, а к году считает его интенционалъным субъектом,
то лишь к трем-четырем годам он в состоянии относиться ко
взрослому как к ментальному субъекту, обладающему суждениями и ин-
терпретативными моделями, которые могут отличаться от моделей
ребенка.
Согласно первопроходческой работе Примака и Вудраффа 1978 года,
которые первыми предложили термин «модель психического
состояния» как гипотезу, объясняющую ментальное функционирование
антропоморфных обезьян, эта концепция разрасталась по экспоненте
в области психологии развития, сформировав некий особый критерий
для различия разных последовательных этапов развития, а также -
для более точного понимания процессов «ментализации» и «культу-
рализации» у ребенка, и отсутствия такового при аутизме, синдроме
Дауна, у глухих детей и т.д. Подобным образом, модель психического
состояния простирается и клиническую психологию, чтобы объяснить
психологические процессы при невменяемости и шизофрении.
4.4.1. Главные точки зрения
«Модель психического состояния человека» (ТоМ#) - это
способность «читать» психику других (чтение мыслей), а также
интерпретировать, объяснять и предсказывать их ^_^^______
действия, присваивая этим ментальным со- Определение модели
стояниям и процессам желания, интерпрета- психического
тивные модели, убеждения и намерения. I состояния человека
Предпосылки этой модели - следующие: а)
считать, что другие обладают ментальными состояниями; б) считать,
что существует причинно-следственная связь между этими
ментальными состояниями и событиями в физическом и социальном мире
(насколько возможно существование как причины, так и следствия). Речь
идет о фундаментальных и составных процессах культурального
взаимодействия между двумя или большим количеством собеседников.
ТоМ является объектом различных достойных внимания объяснений
для того, чтобы понять ментальные механизмы, связанные с культу-
ральными процессами.
* ТоМ - от англ. Theory of Mind. (прим. перев.)

1 62 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
■ Модуляристский подход. Согласно модуляристскому
подходу, психика - это совокупность особых независимых способностей
(ментальных модулей), каждая из которых - специфичная (способна
выработать лишь один тип информации), обязательная (то есть,
функционирует автоматически с момента активации), непроницаемая для
сознания, быстрая, и связанная с определенным нервным строением
(по Фодору, 1933)- Применяя такое общее определение к модели
психического состояния, согласно Барону-Коэну, существует «система для
чтения психики», состоящая из четырех подсистем, каждая из которых
предназначена для конкретной категории репрезентаций. Подсистема
EDD* определяет направление взгляда; ID** оценивает, когда агент
действует ради достижения цели; SAM**# выделяет ситуации разделенного
внимания ; ТоММ"** анализирует репрезентации ментальных состояний
(или же состояний второго порядка, или метарепрезентаций). Такая
система для «чтения психики» является врожденной и появляется
благодаря эндогенному взрослению, будучи генетически
предопределенной, примерно к четвертому году жизни, подобно тому, как это
происходит с языком.
■ Подход «теории теории». Согласно подходу «теории
теории», развитие модели психического состояния у ребенка происходит
согласно общим принципам, связанным с конструированием какой-
либо научной теории359. Речь идет о принципах в основе
конструирования теорий в областях знаний, которые кардинально различаются
между собой: от психологии к физике, а затем - к биологии. Ударение
делают на термин «теория», то есть, на объяснительные и
прогнозирующие качества теоретического знания. Согласно этому подходу,
ребенок выдвигает предположения, использует их, чтобы придать
значение собственному опыту, и, вопреки контраргументам, может
переформулировать и пересматривать собственные идеи, предпочитая им
более вероятные гипотезы.
Финальный результат - это разработка теории, то есть,
совокупности знаний и взаимозависимых обобщений, пригодных для
«объяснения» функционирования как собственной, так и чужой психики.
Благодаря этой «наивной теории» ребенок в роли «маленького ученого»
способен предугадывать поведение других и достаточно правильно
различать категории их поведения на основе стандартов их культуры.
Например, он становится способен различать такие понятия, как «верить»
и «притворяться», «обманывать» и «говорить правду», и так далее.
* EDD - Eye Direction Detector - (англ.) детектор направления взгляда, (прим. перев.)
" ID - Intentionality Detector - (англ.) детектор интенциональности. (прим. перев.)
*"* SAM- SharedAttention Mechanism - (англ.) механизм разделенного внимания, (прим. перев.)
*"* ТоММ - Theory of Mind Mechanism - (англ.) механизм построения модели психического
состояния, (прим. перев.)

МОДЕЛЬ ПСИХИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ ЧЕЛОВЕКА 1 63
■ Модель симуляции. Согласно модели симуляции, понимание
психических состояний других людей развивается у ребенка вместе со
способностью принимать их точку зрения на
когнитивном уровне. Психологическое и социальное знание I Симуляция и
очень отличается от физического знания; потому они «зеркальные»
предусматривают разные механизмы разъяснения. Ре- клетки
бенок не столько основывается на «теории», сколько ~^—~~~~"""
обращается к аналогичным процессам моделирования, поскольку он
может использовать лишь собственный опыт как источник знаний
о собственных внутренних состояниях. Когда он видит, как взрослый
или друг выполняет определенные действия, он в итоге присваивает
им такое же значение, которое он присвоил бы таким действиям,
выполняй он их самостоятельно. Поскольку он в состоянии
идентифицировать себя с другим человеком, он в состоянии также и понимать
поведение этого другого человека в тех же концептах, что и
собственное389,826. Согласно модели симуляции, модель психического состояния
гораздо больше, чем другие модели объяснения, является
существенной базой, позволяющей ребенку стать активным и включенным
членом культуры, к которой он принадлежит.
Важное нейрофизиологическое подтверждение для последней
концепции происходит от открытия и изучения так называемых
«зеркальных» клеток, которые находятся в ростральной доле премо-
торной передней коры головного мозга и активируются как во время
выполнения действий с манипуляцией объектами, так и во время
наблюдения за аналогичными действиями, выполняемыми другим
человеком (по Риззолатти, 19<Д) (смотрите з главу). Во второй ситуации
такие нейроны активируются, как будто сам организм выполняет
наблюдаемые действия. Другими словами, наблюдение за действием
подразумевает симуляцию такого действия. Поэтому понимание
основывается на возможности стабилизации моторной эквивалентности
между тем, что делают другие, и тем, что делает наблюдатель, а также
на происходящем отсюда принципе схожести между собой и другими
людьми. Важно отметить, что такая форма «эмпатии» имеет вес еще
и из-за эмоций и ощущений (например, боли): мы воспринимаем
другого как себя благодаря отношениям схожести, и его реакции
активируют в нас те же нейронные процессы, которые бы заработали, если бы
мы сами испытывали их опыт на себе. По этой причине, основываясь
на строении нервной системы, правильно говорить о многообразной
системе, согласно которой мы - люди - используем общую
интерсубъективность и культуральные процессы, и эта система позволяет нам
признавать других как себе подобных. В связи с этим модель
психического состояния получает импульс и основание еще и на нейропсихо-
логическом уровне.

1 64 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
■ Модель психического состояния и исполнительная функция.
В последнее время теорию психического состояния стали связывать
с исполнительной функцией префронтальной коры, поскольку
выполнение задач торможения, необходимых для выполнения такой
функции, появляется у людей приблизительно в одном и том же
возрасте. Среди таких задач можно указать «игру с руками» Лурии
(ребенок должен повторять последовательность действий руками на столе,
которую предлагает экспериментатор, например: кулак/кулак -
вытянутая рука/вытянутая рука - вытянутая рука/кулак) или же игру с
сортировкой карточек (ребенку предлагают две ключевые карточки -
с зеленой машиной и с желтым цветком; затем он должен перемешать
карточки и разместить в ряд пять карточек, на которых изображены
желтая машина и зеленый цветок согласно определенному правилу;
в случае с правилом «цвета» ребенок должен поместить желтую
машину к ключевой карточке «желтый цветок», а зеленые цветы - к
ключевой карточке «зеленая машина»). Ребенку не удается выполнять такие
упражнения по торможению реакции в три года (он демонстрирует
замкнутое поведение и, очевидно, не в состоянии его подавить),
однако к пяти годам он выполняет их с легкостью.
Как модель психического состояния (с доказательствами ложных
убеждений), так и задания с исполнительной функцией, являются
сложной задачей для ребенка, потому что они требуют
значительных когнитивных усилий. Фактически, все они требуют применения
«встроенных» причинно-следственных правил типа «ЕСЛИ... ТОГДА»
(ЕСЛИ а, ТОГДА б).
4.4.2. Желания, убеждения и ложные убеждения
Модель психического состояния не возникает из ничего - наоборот,
она развивается, начиная с самого младенчества, в ходе долгого процесса
повторения и корректировки. В числе различных сигналов модели
психического состояния можно упомянуть указывающий жест, диссоциацию
между средствами и целью, разделение внимания и имитационное
обучение - все, что уже упоминалось ранее. И здесь, помимо остальных
сигналов модели психического состояния, мы можем добавить способность
ребенка двадцати двух месяцев узнавать себя в зеркале как показатель
самосознания. Подобным образом, стоит также упомянуть способность
принимать точку зрения другого как предпосылку, необходимую для
способности присваивать определенные ментальные состояния. В
частности, следует учесть инверсию ролей - способность ребенка
использовать некий знак (жест, слово и т.д.) таким же образом, как его использует
взрослый в общении с этим малышом. Речь идет об инструменте,
фундаментальном для усвоения ребенком культуры, к которой он принадлежит.

МОДЕЛЬ ПСИХИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ ЧЕЛОВЕКА 1 65
■ Игра в вымысел. Среди различных сигналов модели
психического состояния особое место занимает игра в вымысел (или
символическая игра), которая возникает рано - к
восемнадцати месяцам. Она подразумевает
осознание себя, потому что ребенок отдает себе
отчет в том, что его действия по отношению к
вымышленным объектам - не реальные, что одно
значение - это реальность, а другое - фантазия. На самом деле, было
отмечено, что дети, которые узнают себя в зеркале, чаще прибегают
к символической игре (как спонтанной, так и имитационной) сами
с собой или с куклой, чем дети, которые еще не умеют себя узнавать.
Помимо этого, дети, узнающие себя в зеркале, чаще используют
личные местоимения.
Во время такой игры ребенок присваивает внутренние состояния,
чаще аффективные, чем когнитивные, объекту вымысла (кукле,
медвежонку и т.д.), демонстрируя таким образом, что он понимает
[наличие] таких состояний у другого человека и проявляет к ним
интерес. Помимо этого, он также способен разделять подобный вымысел
и создавать фантастические миры вместе с другими, принимая
разнообразные роли (иногда), а также - создавая совместно спланированные
истории. Таким образом, он учится понимать вымысел других. Это -
важное условие для понимания человеческих игр, характеризующих
любую культуральную систему.
На когнитивном уровне игра в вымысел, наряду с самосознанием,
ассоциируется с метакогнитивной способностью (типа «я знаю, что
я знаю») и с развитием интенциональности. Такая игра
подразумевает наличие способности к метарепрезентации, потому что она
основывается на презентации второго уровня. Когда ребенок играет с мамой,
которая «притворяется», что яблоко - это мячик, яблоко больше не
означает фрукт: оно обозначает мячик. Следовательно, символическая
деятельность развивает возможность контрфактического -
противоречащего фактам - мышления.
■ «Психология желания». Учитывая прогрессирующее развитие
модели психического состояния, ребенок развивает способность
присваивать определенные ментальные состояния
другим людям с определенной задержкой во
времени, в зависимости от типа присваиваемых
ментальных состояний. На самом деле, понимание
и присвоение другим людям желаний
наблюдалось у детей уже в два года, и было обнаружено,
что они предшествуют пониманию убеждений и (культуральных) ин-
терпретативных моделей реальности. Несомненно, существует
взаимосвязь между убеждением, желанием и действием: человек выполня-
Игра в вымысел и
модель психического
состояния
Психология
желания и модель
психического
состояния

1 66 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
ет некие действия, потому что убежден, что с их помощью он сможет
удовлетворить определенное желание. Как бы то ни было, различие
между личным желанием и желаниями других людей, а также
понимание и присвоение желания другому человеку (так называемая
«психология желания») - гораздо проще и развиваются гораздо быстрее, чем
аналогичные процессы, связанные с убеждениями. На самом деле,
чтобы признать желание в другом человеке, достаточно случайным
образом понять переход от желания к действию, и предугадать
последующее поведение человека, чтобы понять, чего же он хочет (линейная
причинно-следственная связь между желанием и действием).
■ Убеждения и метарепрезентация. Признание и присвоение
убеждений и интерпретативных моделей других людей идет следом
за признанием и присвоением желаний. Присвоить другому человеку
определенное убеждение - значит иметь ментальную репрезентацию
такого убеждения. Речь идет о метарепрезентации (или
репрезентации второго порядка) типа: «ребенок мысленно представляет себе, что
другой человек имеет ментальную репрезентацию чего-либо». Таким
образом они обеспечивают предпосылки для конструирования
процесса инкапсуляции или рекурсивности. Фактически, существуют:
- репрезентации второго порядка: А считает, что Б думает (или
желает), что (бы) В;
- репрезентации третьего порядка: А считает, что Б думает, что А
думает (или желает), что (бы) В;
- репрезентации четвертого порядка: А считает, что Б думает, что
А думает, что Б думает (или желает), что (бы) В,
и так далее. С ростом уровней становится все труднее отслеживать
что-то за повторяющимися инкапсуляциями.
Чтобы убедиться, что ребенок обладает такой способностью к
метарепрезентации в «чтении» мыслей других людей, он должен обладать
пропозициональным подходом и уметь различать разные ситуации: а)
присвоение истинного убеждения другому человеку (ребенок может
признавать наличие истинного убеждения в психике другого человека,
то есть, когда в психике другого существует правильное соответствие
между убеждением и существующей ситуацией, как, например, в таком
случае: ребенок считает, что Б думает, что, чтобы найти объект я:, он
должен пойти в место у, и действительно, Б идет в место у и находит там
объект х); б) присвоение ложного убеждения другому человеку
(ребенок способен понимать наличие ложного убеждения в психике
другого человека, то есть, когда в психике другого присутствует ошибочное
представление о ситуации, как, например, в таком случае: ребенок
считает, что Б думает, что, чтобы найти объект х, он должен пойти в место
у; но на самом деле, когда Б идет в место у, он не находит там объект х).

МОДЕЛЬ ПСИХИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ ЧЕЛОВЕКА 1 67
4.4.3. Модель психического состояния человека
и развитие культуральных навыков
Принятие «модели психического состояния человека», независимо
от теоретической гипотезы, которой хотелось бы следовать, является
мощным инструментом в развитии культуральных навыков ребенка.
Помимо всего прочего, было обнаружено, что модель психического
состояния позволяет детям более точно и ясно различать
спланированное и предшествующее намерение (prior intention Серля -
ментальное состояние, связанное с процессом представления), намерение-в-
действии (как поведение, ориентированное на цель), последствия
действий и желания.
Помимо этого, дети, прошедшие «испытание» ложных убеждений,
более внимательны к интерактивным и коммуникативным контекстам,
считают других людей не только существами, которые
руководствуются намерениями и целями, но и существами, которые следуют
определенным объяснительным и интерпретативным моделями событий.
К тому же, такие дети более восприимчивы к индексальным и
прагматическим аспектам разговора.
Если предположить, что модель психического состояния - это
универсальный процесс, появляются интересные культуральные
различия, подчеркивающие необходимость подготовки соответствующих
культурально ориентированных инструментов для изучения и оценки
(по Уэллману, 200i). Если использовать классические тесты с
ложными убеждениями, созданные для детей из западных культур, можно
заметить, что эти дети значительно отстают от малышей из
неграмотных народов, например, юнинские кечуа в Перу, мофу - в Камеруне,
толаи и таинаэ в Папуа Новой Гвинее863,865. Возможно, так происходит
из-за абстрактности ситуаций и их деконтекстуализации, из-за
использования термина «мыслить», а также - из-за того, что индивидуальные
и персональные особенности становятся нерелевантными в
коллективистских культурах (по Виндену и Астингтону, 2000). Напротив, если
рассматривать культурально уместные и контекстуализированные
попытки, использовать термин «чувствовать» («сердце»), и
сосредоточить внимание на особенностях общения (например, забота о
собственных младших братьях и сестрах), мы получим результаты,
аналогичные результатам западных культур. Например, дети из племен зи-
накантеков майя и волоф в Сенегале демонстрируют такие же реакции,
соответствующие модели психического состояния, в возрасте четырех
лет (по результатам Мейнарда, 2002).
В области психологии культуры модель психического состояния, по
сути, считается процессом «ментализации», которая превращает
ребенка в более эффективного и «квалифицированного» собеседника

168 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
в культуральном взаимодействии, потому что он больше способен
выражать собственные мысли, понимать намерения и ментальные
модели своих собеседников, и «сортировать» коммуника-
Теория
психического
состояния и
ментализация
ребенка
тивные взаимодействия согласно разным регистрам
и стилям (по Анолли, 2002). В некоторых культурах
отдают привилегию пониманию индивидуальных
и личностных особенностей интенциональности
(индивидуалистические культуры), а в других - уделяют
особое внимание контексту и результатам интенцио-
нального поведения, которые получает общество (коллективистские
культуры) (по данным Дюранти, 1993)- В целом обнаружили, что
младенцы из разных культур очень похожи между собой в особенностях
социального познания, а дети, обладающие моделью психического
состояния, готовы усваивать специфику моделей интерпретации и
объяснения в действии, с помощью взрослых, на которых они ссылаются
в их собственной культуре (исследования Лилларда, 1998).
Впоследствии в разных культурах дети способны понимать множество
разнообразных систем объяснения, функционирующих в культуральной
матрице, с которой они взаимодействуют.
Помимо этого, модель психического состояния все больше
способствует процессам разделения значений, потому что она позволяет
утвердить и сравнить взаимные ментальные репре-
Модель
психического
состояния и
символическое
обучение
зентации объектов и событий. В этом процессе
разделения скрывается возможность сравнить
соответствующие восприятия, изучить качества и
характеристики (конкретные и все более обобщаемые и
абстрактные) данного объекта или феномена, обогатить
предикативную «палитру» по собственному
усмотрению (наделяя реальностью серию предикатов).
Фундаментальный результат такого процесса «ментализации» -
это способность ребенка усваивать новые символы с помощью других
символов, а не только на основе случайных событий и опыта.
Аналогично тому, как вид человека развивался на филогенетическом
уровне, символическое обучение - это невероятное расширение
возможностей культурального обучения ребенка, потому что в такой
ситуации ребенок становится все более активным агентом и участвует
в культуральных процессах и обменах. Также в процессе определения
и уточнения значений происходит не только количественный, но и
качественный прогресс. Благодаря этому в процессе социального
взаимодействия значения становятся более устойчивыми, однозначными
и точными.

ПЕРЕДАЧА, ИНТЕРНАЛИЗАЦИЯ ИЛИ «ПРИСВОЕНИЕ» КУЛЬТУРЫ 1 69
4.5. Передача, интернализация или
«присвоение» культуры
Развитие у ребенка культуральных навыков традиционно
объяснялось процессом передачи знаний, умений, практик и навыков от
предыдущих поколений к следующему. Задачей «экс- ^_
пертов» (взрослых) было наиболее полно и эффек- Передача и
тивно передать «новичкам» (детям) свое «наследие» интернализация
из верований, обычаев и традиций, ценностей и т.д. I культуры
Задача новичков заключается в том, чтобы наиболее
уважительным образом перенять это «наследие». Здесь можно вести
речь об определенной форме культу рольного наследования, которая
движется в едином направлении - от старших к младшим. В такой
модели скрывается предположение, согласно которому культура - это
линейный процесс накопления, лежащий в основе так называемого
«эффекта храповика*» (по Бешу и Томазелло, 1998). Согласно такому
механизму, культура заключается в постоянном линейном прогрессе
первичных и вторичных артефактов, которые передаются из
поколения в поколение.
В отличие от этой концепции, другая точка зрения
предусматривает, что ребенок оказывается в условиях, позволяющих ему усваивать
культуру, которая существовала ранее, как неотъемлемую часть самого
себя, а также приспосабливаться к ней. В этом случае речь идет об ин-
тернализации, которая предусматривает четыре уровня: а) внешнее
регулирование (человек приспосабливается к культуре, которая
выступает внешним источником власти, принимая эту власть без
возражений или опасаясь наказания); б) интроецированное регулирование
(человек мотивирован приспосабливаться к внутренним требованиям
контроля - например, к чувству вины и стыда); в) регулирование
путем идентификации (человек идентифицирует себя с внешней
системой регулирования); г) интегрированное регулирование (человек не
только идентифицирует себя с внешней системой регулирования, но
и интегрирует ее в систему собственных ценностей и идеалов).
Однако необходимо пересмотреть и концепцию передачи, и
концепцию интернализации, потому что, с одной стороны, они
подразумевают разграничение между человеком и социальным контекстом,
а с другой стороны - предусматривают для ребенка преимущественно
пассивную позицию восприятия (ребенка считают пустым сосудом).
В роли «сосуда» ребенок получает извне концепты, знания и способ-
" Эффект храповика - эффект в экономике, из-за которого рост совокупного спроса
вызывает рост цен на товары; при этом изменения цен в сторону повышения происходят
легче, чем в сторону понижения, то есть имеет место негибкость цен в сторону
понижения, (прим. перев.)

170 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
ности и накапливает их в себе. В другой, активной и избирательной
позиции, человек способен определять и использовать возможности
культурального наследия, воспринимая такое наследие инертным
и неизменным (ребенок выступает в роли ученого).
Напротив, Рогофф утверждает, что люди преобразуют культуру
в тот же момент, когда они присваивают собственные системы
убеждений, ценностей и практик, предлагая следующе-
Присвоение
культуры
му поколению модифицированную и обновленную
версию, пригодную для адаптации к новым требованиям
окружающей среды710712. В этих сложных отношениях
взаимосвязи между человеком и культурой правильно говорить
о присвоении конкретной культуры. Согласно такому
предположению, во взаимодействии между «экспертом» и «новичком» (например,
между взрослым и ребенком) существует проблема не столько
хранения и постепенного накопления знаний и практик, сколько проблема
наглядного представления динамичности и активного участия
новичка на персональном уровне. Здесь внимание сосредоточено не столько
на результатах, сколько на процессе и способах, которыми он
становится культурально компетентным.
В этом смысле, «присвоение» - это не передача или адаптация
(«импортирование») чего-то внешнего, и не возможность
персональной вовлеченности и участия в культуральной активности. Это -
прежде всего преодоление самого концепта разделения между внешним
и внутренним. Человек, который принимает участие в определенной
активности, становится ее частью.
Присвоение происходит в процессе участия, которое в то же
время, с одной стороны, влияет на конструирование и ход события, а с
другой - готовит человека к тому, чтобы он мог в буду-
Присвоение =
участие
щем более адекватно действовать в похожих
ситуациях. Присвоение - это процесс преобразования (а не
его предпосылка), который ссылается на изменения,
происходящие с человеком из-за его участия в данной активности (а не
интернализация чего-то внешнего). А такое участие - это единый
процесс, одновременно индивидуальный и коллективный. В ситуации
с ребенком речь идет об управляемом участии, которое
предусматривает взрослого в асимметричной роли благодаря его позиции
«эксперта» (по Рогоффу, 2003).
С позиции психологии культуры, новичок (как и эксперт) - это
постоянно эволюционирующая динамическая память (прошлое - это
настоящее, и будущее - тоже), и он находится в постоянном поиске
смысла, связывая и сравнивая одну ситуацию с другими. Эксперт
должен обеспечивать ситуации и контексты, в которых действия новичка
могут обрести смысл. В этом случае, говорить о простой «передаче»

РОДИТЕЛЬСКАЯ ЗАБОТА И КУЛЬТУРА 171
культуры - ограниченно и неполно, потому что культуру совместно
создают эксперты (с их навыками) и новички (с их связями и
ресурсами). Культуральные системы - не жесткие и линейные; они - гибкие
и изменчивые.
Точно так же односторонне было бы говорить о культуре как о
постепенном «накоплении» (эффект храповика), потому что
культуральные контексты специфичны в своих качествах для каждой
случайной ситуации (и при этом они не обязательно следуют некой логике).
В нормальных условиях партнеры совместно обсуждают практики
и артефакты, независимо от того, на каком уровне ресурсов и культу-
ральных возможностей они находятся (от детской бутылочки до
компьютера). Определенная последовательность действий и стиль
взаимодействия могут быть полезными для пары «эксперт-новичок», а для
другой пары - нет, даже если обе эти пары принадлежат одному куль-
туральному кругу, потому что необходимо взаимное согласие
(зачастую - имплицитное) насчет того, как использовать разные практики,
как регулировать очередность в разговоре, какие интерпретации
предлагать и так далее. Культура не находится «где-то извне» в
окружающей среде, и у нее нет объективной специфичности. Ее постоянно
обсуждают и используют в процессах коммуникации и межличностных
отношениях, из которых человек и обретает свое «Я».
Следовательно, присвоение культуры происходит в некой нише
развития - локальной системе, которая связывает развитие навыков
у ребенка с характеристиками культуральной ере- ^^____
ды, создаваемыми физическими и социальными Ниша развития
условиями, процессами социализации, образова- I и культуральная
тельными практиками и психологией референтных автобиография
взрослых (Супер и Харкнесс, 1997)- Такая ниша
развития - это важное условие для непрерывного развития ребенка с
течением времени, которое укрепляет связь между тем, что было усвоено
раньше, и тем, что будет усвоено в будущем. Так появляется
возможность конструировать собственную культуральную
автобиографию. Такая автобиография будет для человека достаточно
последовательной и единообразной благодаря постоянству его собственного
опыта, несмотря на множество случайных, непредсказуемых и
хаотичных особенностей.
4.6. Родительская забота и культура
Психологическое и культурное развитие происходит до
подросткового и юношеского возраста, а родители при этом продолжают
выполнять важную референтную функцию для своих детей. И все же особен-

172 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
ности такого условия кардинально различаются в разных культурах.
Есть культуры, в которых от детей ожидают независимости как можно
раньше (например, в англосаксонской и северной культурах), а есть
культуры, в которых в детях предпочитают зависимость (например,
средиземноморская культура). Недавнее исследование Гринфилда
в 2003 году в очередной раз подтвердило решающую важность
родительской заботы для процессов социализации и конструирования
определенного персонального профиля у детей благодаря тому, что
они создают систематические культуральные различия367. Такая
забота, прежде всего, оказывается под влиянием климатических условий
физической окружающей среды. Например, матери в племенах квечуа
в Перу, живущих на плато на высоте 4000 м при температуре ниже
нуля 340 дней в году с очень низкой влажностью, все время держат
своих малышей в специальном слинге-кармане*, который
поддерживает одну и те же температуру и влажность и позволяет сохранять много
энергии (по данным Троника, 1994)-
■ Родительские этнотеории. В общем, ценности и убеждения
родителей по отношению к детям отражают ценности и убеждения куль-
туры в целом. Здесь вступают в игру так называемые
Важность I родительские этнотеории воспитания детей, кото-
родительских рые охватывают разные вопросы - от контроля сна до
этнотеории беременности. В китайской культуре, например, важен
принцип, предложенный еще Конфуцием, согласно
которому ребенок начинает учиться в материнской утробе - еще до того,
как появляется на свет. Для такого «внутриутробного воспитания»
(tai-jiao) матери предлагают слушать музыку, читать стихи и так далее.
Подобным образом, определяя самих себя как матерей,
североамериканские женщины подчеркивают, что материнская ответственность
длится до определенного момента (до юности детей), подразумевает
физическую заботу и эмоциональное внимание, и что они принимают
на себя такую ответственность вместе с мужем, автономно соблюдая ее
внутри своей семейной группы. И напротив, японские женщины
указали, что материнская ответственность длится всю жизнь, что она
неотъемлема от семейной родительской структуры, что родители обязаны
воспитать в ребенке уважение, чувство сотрудничества и долга (по
результатам Шанда, 1985). Подобным образом, матери в восточных
культурах ожидают, что дети усвоят множество навыков в более раннем
возрасте, чем того ожидают матери в большинстве других стран
(исследования Виллемсена и ван де Вийвера, 1997)-
Прежде всего, родительская забота связана с тем, каким образом
с детьми обращаются физически. Среди множества стилей построения
* Слинг - приспособление из полосы ткани для переноски маленьких детей, (прим. перев.)

РОДИТЕЛЬСКАЯ ЗАБОТА И КУЛЬТУРА 173
физических отношений очень важно различие между воспитанием
в близости и воспитанием на расстоянии. Первая форма
типична для множества неграмотных культур, например, форе в Новой
Гвинее и себей в Уганде, где из-за тропического климата малыши
постоянно находятся в тесном контакте с матерью (или другим взрослым),
днем и ночью. Также у аче, племени охотников и собирателей в
восточном Парагвае, дети до трех лет находятся в постоянном
физическом контакте с матерью из-за опасностей, которые подстерегают их
в лесах (по данным Каплана и Доува, 1987). В результате такой
практики, маленькие дети редко плачут, потому что матери воспринимают
даже минимальные их движения и немедленно удовлетворяют любые
их нужды. Однако такая система способствует конструкции пассивной
и зависимой личности, даже в зрелом возрасте (по Валсинеру, 1989).
И напротив, в восточных культурах преобладает воспитание на
расстоянии, и маленькие дети физически отделены от матери; часто у детей
есть собственная комната, и им приходится плакать, чтобы привлечь
внимание взрослого. В такой системе плач очень быстро становится
системой коммуникации и приобретает разные просодические формы
и очертания (например, плач от голода, от боли, от скуки и так далее).
В итоге воспитание на расстоянии подразумевает значительную
активность со стороны ребенка, и это условие способствует развитию
независимой и активной, часто конкурентной личности.
■ Стили воспитания. Такое различие между воспитанием в
близости и на расстоянии влияет и на среду обучения. Грамотные
культуры предусматривают участие маленьких детей в определенных
занятиях (лекциях, обучающих играх и так далее) в учебных контекстах -
отдельных образовательных контекстах, цель которых - подготовить
детей к будущему обучению. Напротив, во многих неграмотных
культурах из мажоритарного мира (например, эфе из Конго и аборигены
майя в Гватемале) маленьких детей знакомят с разной трудовой
деятельностью взрослых, и дети понемногу участвуют в ней. В последнем
случае обучение происходит благодаря прямому наблюдению,
имитации, участию и постепенной интеграции в действия взрослых605.
Родительские этнотеории также ложатся в основу стилей
воспитания, которые применяют для воспитания детей. Цель таких стилей -
способствовать развитию конкретных навыков, которые считаются
приоритетными в данной культуре. Особое внимание привлекает различие
между утверждающим (авторитарным) и разрешительным
(авторитетным) стилями, когда речь идет о дисциплине. Очевидно, что такое
различие находится внутри одной и той же культуры (интракультурноя
вариативность), но здесь также любопытно рассмотреть
систематические различия между общими тенденциями воспитания в разных
культурах, рассматриваемых целиком (интеркультурная вариативность).

174 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
Утверждающий стиль предлагает как можно строже
контролировать поведение ребенка, используя суровую систему наказаний
и ограничений; такой стиль предназначен для того,
Различие между
утверждающим
стилем
чтобы внушить ребенку послушание и подчинение,
хорошее воспитание, уважение и сыновнюю любовь,
гармонию и сотрудничество. Среди культур,
предпочитающих авторитарный стиль воспитания,
китайская уходит корнями в конфуцианскую традицию, которая
подчеркивает почтительное и сдержанное поведение ребенка, ограничение его
физических занятий, полное принятие обязанностей и общественных
обязательств, сотрудничество и гармонию с окружающими, а также
строгий контроль собственных выражений лица, поз и голоса - и все
это для того, чтобы не раскрывать собственных мыслей и чувств (Ьидои
yanxiaö). Отец начинает наказывать ребенка, как только тот достигает
«сознательного возраста» (dongshi) - то есть, довольно рано -
основываясь на принципе: «Как только ребенок научится есть
самостоятельно, нужно научить его есть правильной рукой». Даже сегодня, после
коммунистической революции, многие китайские родители следуют
конфуцианской традиции в воспитании детей (по By, 1996). В этом
контексте особенную важность обретает сыновняя любовь -
совокупность норм и особенностей поведения, которых должны
придерживаться дети в отношении к собственным родителям (живым или
мертвым) и к старшим. Сыновняя любовь подкрепляет абсолютную власть
родителей над детьми и, в целом, авторитет старших людей. Здесь
действует не только уважение и почитание родителей, но и полная,
безусловная преданность, основанная на авторитарном морализме и на
когнитивной и идеологической консервативности. Хотя сила сыновней
любви уже сходит на нет, она все еще остается фундаментальной
опорой для современной китайской культуры (по данным Хо, 1996).
Напротив, в основе разрешительного стиля лежат объяснения,
процесс убеждения, принятие ответственности и независимость
ребенка, одобрение, свобода исследования, а также -
способность ребенка принимать решения. Среди
множества разрешительных культур особого
внимания заслуживает народ палийян из
южной Индии. Этому народу собирателей и охотников свойственно два
основных принципа: а) «выставлять себя экспертом - значит
оскорблять того, кто тебя слушает, потому что ты таким образом
навязываешь ему зависимую позицию»; б) «говорить другому человеку, что он
должен делать - это недостаток уважения и грубое нарушение прав
этого человека». Впоследствии, человек забывает любое указание,
которое ему адресовано. Родители неукоснительно придерживаются
таких принципов и в воспитании своих детей. В результате этого дети
...и разрешительным
стилем

РОДИТЕЛЬСКАЯ ЗАБОТА И КУЛЬТУРА 1 75
делают все, что им приходит в голову. Никто не трогает ребенка трех-
четырех лет, когда он засыпает в гостях у дяди, разжигает огонь,
вскарабкивается высоко на дерево, играет с мачете и так далее. На
практике комбинация этих двух принципов препятствует любому открытому
процессу обучения (по Гарднеру, 200о).
Родительская забота, ориентированная на специфические
воспитательные этнотеории, предлагает способствовать росту детей согласно
стандартам и идеалам собственной культуры, а также их
социализации. В результате, во многих западных культурах родители
«вмешиваются», чтобы способствовать индивидуальному успеху ребенка,
развивая их навыки в разных областях (танцы, плавание, музыка и т.д.).
Напротив, в восточных культурах родительская забота направлена на
то, чтобы развивать гармонию ребенка в доме и с окружающими
людьми, обращая особое внимание на способности к сотрудничеству,
интеграции и участию. В китайской культуре идеальный педагог - тот, кто
развивает в детях способность «стать человеком» (zuoreri), то есть,
погружаться в поток социальных отношений (guanxi) с группой, которая
сама по себе является единым ядром. Также существуют
систематические культуральные различия между критериями оценки
надлежащего и неприемлемого поведения у детей: североамериканские матери
считают негативным агрессивное и импульсивное поведение детей,
а вот японских матерей гораздо больше тревожит, если их дети не
способны сотрудничать и безразличны по отношению к другим людям
(по Олсону, Кашиваги и Кристал, 200i). Благодаря этому процессу
социализации и формирующих действий родителей ребенок становится
все более культуралъно компетентным субъектом, способным стать
активным участником в своей культуре.
■ Процессы привязанности и культура. Узы привязанности
возникают при условии, если новорожденный появляется на свет
слабым и нуждается в том, чтобы находить в матери
(или в опекуне) защиту и заботу, необходимые для Предположения
выживания малыша. Изначально теорию привя- теории
занности предложил Боулби в 1969 году (а также I привязанности
в последующих работах в 1973 и 1980 гг.), а позднее ^~~—,—^^^—"""
ее подхватили многие другие ученые. Эта теория основывается на
нескольких пунктах: а) гипотеза восприимчивости (связанная с
материнской чувствительностью, поскольку восприимчивая мать способна
точно чувствовать поведение малыша и внимательно и точно
реагировать на него); б) гипотеза навыков (навыки ребенка и взрослого
считаются результатом сильной привязанности; такой навык заключается
в процессе успешного обособления, основанного на исследовании,
автономии, эффективности, регулировании эмоций, хорошей
самооценке, положительных взаимоотношениях с себе подобными); в) гипоте-

176 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
за надежной опоры (если ребенок чувствует, что мать - это его
надежная опора, способная защищать его и заботиться о нем, он больше
готов отдалиться от этой опоры, чтобы самостоятельно исследовать
окружающую среду).
Эйнсворт в 1971 году использовала условие расставания [ребенка
с матерью], закодированное с помощью тестовой «Незнакомой
ситуации», и классифицировала систему стилей привя-
Типы
привязанности
занности на три типа: а) избегающая, небезопасная
привязанность (или тип А: несколько раз
столкнувшись с отказом, ребенок демонстрирует мало
сигналов тревоги из-за расставания с матерью; он также избегает
материнской заботы и поддержки); б) безопасная привязанность (или тип Б:
ребенок не тревожится в случае расставания - его ободряет вера в
готовность и поддержку взрослого); в) тревожно-амбивалентная
привязанность (или тип В: тревожась при расставании, ребенок
одновременно стремится к контакту с матерью и отказывается от него; также
он проявляет неуверенность в ее готовности прийти к нему на
помощь). Мэйн и Соломон в 1990 году добавили к этим трем типам
четвертый: тревожно-неорганизованная привязанность (или тип Г:
в случае расставания ребенок ведет себя непоследовательно и
противоречиво, он когнитивно и моторно дезориентирован, будто совсем
запутавшись).
Теория привязанности не только признает важность социального
влияния. В ней речь идет еще и о том, что привязанность - это
универсальный, обусловленный эволюцией феномен121,551.
Культура и узы
привязанности
Еще в середине шестидесятых годов (а именно
в 1967 году) Эйнсворт проанализировала модели
привязанности у детей Уганды и обнаружила, что они
сопоставимы с моделями привязанности у детей из западных культур.
Различия, заметные в процессах привязанности, обусловлены
разными профилями и стилями привязанностями в разных культурах.
В 1999 году Эйзендорн и Саги резюмировали все проведенные на
данный момент культуральные исследования (около 15) и пришли к
выводу, что процесс привязанности встречается во всех изученных
культурах - западных, африканских и восточных - и что это означает
похожие модели и результаты. Поэтому эти ученые утверждают, что теория
привязанности применима на межкультурном уровне.
Однако в области психологии Ротбаум в 2000 году поставила эти
утверждения под сомнение. По ее мнению, теория привязанности
отражает западный подход, на котором она основывается, хотя в ней
присутствуют и универсальные черты - например, исследование близости
и защиты со стороны ребенка, а также страдание в случае с
расставанием с матерью или ее потерей. Однако базовые концепты теории при-

РОДИТЕЛЬСКАЯ ЗАБОТА И КУЛЬТУРА 177
вязанности - восприимчивость, навыки и надежная опора - во многом
отличаются в разных культурах.
На самом деле, восприимчивость западной матери и
восприимчивость японской матери - это разные вещи, потому что они действуют
согласно разным ценностям, практикам и ценностям. Западная женщина
склонна способствовать успеху своего ребенка, и поэтому она реагирует
на все потребности ребенка и готова все ему объяснить и рассказать,
чтобы обеспечить ему хороший уровень независимости и автономии. А вот
японская женщина, напротив, отдает предпочтение воспитанию,
ориентированному на зависимость, чтобы взрастить в ребенке внимание
к окружающим и социальную гармонию; поэтому она склонна
предугадывать потребности ребенка, дольше поддерживает с ним физический
контакт, сосредоточивает внимание ребенка скорее на эмоциях и
социальных аспектах ситуаций, чем на их физических особенностях.
Гипотеза о навыках тоже во многом отражает конкретные культуры.
На западе уверенного ребенка считают компетентным, а значит, более
автономным, способным изучать окружающий мир и преодолевать
препятствия, управлять собственными эмоциями, самоутверждаться и
отстаивать свою точку зрения; такой ребенок более продуктивен, чем
неуверенный. В японской культуре уверенный ребенок более способен уживаться
с другими людьми, способствовать социальной гармонии, подавлять
негативные эмоции и враждебное отношение к другим участникам своего
круга общения, обуздывать свое желание самоутвердиться, и вести себя
кротко (самокритичность и самоуничижение, смотрите 5 и 8 главу).
Концепт надежной опоры тоже значительно различается от
культуры к культуре. На западе надежная опора - это фундаментальное
условие для дальнейшего самостоятельного изучения окружающего мира
(по данным Кассиди и Шейверу, 1999)- И наоборот, в японской
культуре надежная опора - это условие для формирования отношения эмпа-
тии, снисхождения и социальной приспособляемости, зависимости от
благосклонности других людей (условие атае, смотрите 7 главу).
Все эти культуральные различия не только говорят о глубине самой
теории привязанности с использованием локальных концептов. Они
еще и во многом влияют на инструменты и стандартизированные
ситуации оценивания*, вмешательства и психологического лечения (одно
дело - обособление и автономия на западе, а другое - зависимость
и социальная адаптивность в Японии), практик заботы и воспитания
со стороны матери, а также интеркультурального понимания".
* Чтобы узнать подробнее об экологической и интеркулътуральной ценности
«Незнакомой ситуации», смотрите работу Кальвина и Бикертона.
" Чтобы изучить этот вопрос, обратитесь к работе под редакцией Криттендена и Кла-
уссена (2000), в которой подчеркиваются культуральные и контекстуальные
особенности привязанности во множестве наций.

178 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
■ Пролепсис. Родительская забота в целом - это единый синтез
прошлого и будущего, потому что родители склонны
интерпретировать особенности и поведение своего малыша, основы-
Пролепсис и
родительские
ожидания
ваясь на своем прошлом опыте, и в то же время -
строить планы о его развитии в будущем (рисунок 4-2)
(по Коулу, 2002). Здесь в игру вступает инструмент
пролепсиса, который заключается в представлении
будущих ситуаций или событий так, будто они происходят сейчас.
Фактически, родители в настоящем представляют себе будущее ребенка
и создают систему ожиданий, которые превращаются в эффективные
принципы для руководства в процессе воспитания. Таким образом,
воспоминание (исключительно ментальное) родителей о своем
прошлом опыте и предвкушение (исключительно ментальное) будущего
их ребенка становятся материальными границами конкретного опыта
ребенка. Это - культуральное качество, присущее исключительно
человеку. На самом деле, лишь люди способны «восстановить» свое
культуральное прошлое, спланировать свое будущее и перенести такое
представленное будущее в настоящее, чтобы создать определенное со-
цио-культуральное окружение для новорожденного ребенка.
Следовательно, пролепсис - это неотъемлемая характеристика
в конструкции интерсубъективности и отношенческих форматов,
которые, в свою очередь, лежат в основе развития языка и «фабулы»
культуры. Фактически, пролепсис значительно влияет на множество
психологических феноменов. Например, он лежит в основе различия между
игровыми занятиями в американских и японских яслях (по Тобину, By
и Дэвидсону, 1989).
4.7. Заключительные рассуждения
Изучение онтогенеза культуры у ребенка, прежде всего, показало
эволюционную связь между биологическими (врожденными)
способностями и развитием культуральных (приобретенных) навыков.
Подобно возникновению культуры в эволюции вида человека, ребенок
становится субъектом культуры, начиная с предкультурного условия.
Биологические предпосылки являются conditio sine qua non* -
неотъемлемым условием развития культуральных навыков у ребенка, но не
определяют окончательного результата этого развития. Знакомство
с психикой других людей - это еще одно conditio sine qua non куль-
турального развития ребенка. В этом отношении и биология, и
социальное общество формируют основу для зарождения культуры в
новорожденном малыше. Культуральное развитие человека неотъемлемо
* (лат.) «то, без чего невозможно», (прим. перев.)

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 1 79
^s Прошлое Будущее
Рисунок 4.2. Взгляд вперед - это взгляд внутрь. Горизонтальные линии — это
периоды времени, соответствующие жизни на земле (филогенез), истории
существования людей на земле (историко-культуральный период), и жизни
отдельных людей (онтогенез). Вертикальный эллипс - это событие рождения
ребенка. Распределение знаний во времени отслеживается поэтапно, с помощью
(1) памяти (воспоминаний) матери в отношении собственного прошлого,
(2) воображения (ожидания) матери в отношении будущего ее ребенка, и
(3) последующего поведения матери. Внутри такой последовательности
идеальный процесс культуры конкретизируется с помощью структуризации опыта
ребенка со стороны матери и других взрослых согласно их ожиданиям
относительно будущей идентичности ребенка.
Источник: Коул195 (изменено)
и взаимно зависит как от врожденных (биологических), так и от
приобретенных (социальных) факторов.
Такая взаимозависимость позволяет оптимизировать ресурсы,
доступные человечеству. На основании биологических способностей
приобретение культуральных навыков становится социальной
активностью, потому что оно происходит в процессе взаимодействия с
другими людьми и благодаря ему. Маленький ребенок предстает перед
миром в роли «новичка», а референтные фигуры - в роли
«экспертов» в вопросах культуры, которые позволяют ребенку становиться все

1 80 РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ У РЕБЕНКА
более «компетентным» благодаря разнообразному опыту, процессам
и механизмам, описанным в этой главе.
С такой точки зрения, усвоение культуры оказывается
неразрывно связанным с собственным опытом - источником значений, целей,
ценностей и практик. Ребенок извлекает из собственного опыта ряд
моделей для интерпретации реальности, переносит их на
коммуникативные и дискурсивные процессы и применяет эти модели к ним.
Таким образом, культурные навыки становятся процессом, а не
данностью. А, будучи процессом, навыки доступны для постоянного
усвоения в качестве преобразований опыта в непрерывном культураль-
ном потоке. В результате, онтогенез кулыуральных навыков не
имеет конца, поскольку у взрослого наравне с ребенком всегда есть
возможность научиться лучше взаимодействовать с окружающими
согласно новым границам и изменяющимся ожиданиям,
сформированным данной культурой.
Ребенок постоянно что-то узнает, и его общая конфигурация
(биологическая и психологическая) меняется, чтобы позволить ему
усваивать новое и дальше. С этой точки зрения, первые годы жизни
крайне важны - не потому, что позднее исчезает потенциал для развития,
а потому, что усвоенное в этот период становится основой для
последующего бесконечного процесса обучения. В свою очередь, обучение,
благодаря которому появляются новые воспоминания, тесно связано
с культуральным опытом.

Познание,
мышление
и культура
■ Цель этой главы - рассмотреть главные процессы, с помощью ко- ■
■ торых ум человека генерирует системы познания и мышления, ко- ■
■ торые невероятно различаются в разных культурах. Сначала мы I
■ ознакомимся с концептом культуры как подхода, обратив особое ■
■ внимание на аналитический подход Аристотеля (западный) и на хо- ■
I листический подход Конфуция (восточный). После этого мы обра- I
I тимся к изучению систем убеждений, а также имплицитных и экс- I
■ плицитных культуральных моделей, чтобы узнать, как люди из раз- I
I ных культур создают разные «карты» одной и той же реальности. ■
■ Затем мы проанализируем ментальную активность, нацеленную на ■
■ категоризацию, ее особенности и процессы инференции, обратив ■
■ особое внимание на индукцию, каузальную атрибуцию, дедуктив- ■
■ ное и диалектическое умозаключение. В завершение мы рассмо- ■
I трим познание в повседневных контекстах. I
Существует неразрывная и постоянная взаимосвязь между
сознанием и культурой. На самом деле, сознание человека создает
культуру, а культура, в свою очередь, формирует сознание человека.
Познавательная деятельность, прежде всего, позволяет людям ментально
представлять реальность, строить когнитивную карту объектов,
событий и контекстов, создавать собственную категоризацию, а также
получать информацию о своей природе. В свою очередь, мышление - это
мощный и эффективный психологический механизм для
формирования познаний, дедуктивных умозаключений, выводов и гипотез, для
вывода о существующем или возможном положении вещей, для
обеспечения точности, достоверности и валидности полученной
информации. Впоследствии, познание и мышление лежат в основе процессов
принятия решений и действий человека, которые влекут за собой
неизбежные и очень важные последствия для эмотивного и аффективного
опыта, а также - для межличностных и социальных отношений. Таким

1 82 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
образом, познание и мышление во многом схожи с конструкцией куль-
туральных форм, наблюдаемых в определенном обществе.
Совокупность этих когнитивных действий позволяет людям
понимать и придавать смысл своему опыту во взаимодействии с
физическим и социальным окружением. На генетическом уровне люди
пользуются одними и теми же когнитивными инструментами, однако, в
зависимости от собственных культуральных горизонтов, они достигают
абсолютно разных форм познания и понимания реальности, поскольку
опыт разных людей может радикально отличаться. Как уже
подчеркивал в 1911 году Боас, попросту невозможно представить сознание как
реальность, не зависящую от культурального опыта.
5.1. Знание и культура как подход
Культуру как медиатор, прежде всего, представляют в терминах
познаний о мире. Участники одной культуры не только знают
определенные факты - они еще и должны разделять определенные модели
мышления и способы интерпретировать мир, формулировать
умозаключения и предположения. Культура - это не только материальный
феномен; она не состоит лишь из суммы инструментов и
технологических инноваций, способов поведения и информации. По сути,
культура - это организация всех этих элементов. Это - форма того, о чем
люди думают, их способов воспринимать и интерпретировать
собственные мысли. Культура предполагает символическую реальность
как внутри, в сознании человека, так и снаружи, в окружающем мире.
Здесь играет важную роль двойственная природа (внешняя и
внутренняя) культуры, с которой мы уже ознакомились (смотрите l главу).
Отправную точку для изучения связей между познанием и
культурой можно найти в том факте, что социальная организация и практики
повседневной жизни направляют внимание, сознание и когнитивные
ресурсы в их совокупности на определенные аспекты реальности, а на
другие - нет. Такое сосредоточение способствует разработке системы
значений и убеждений о природе мира и общества, отдает
предпочтение использованию специфических ментальных механизмов познания
и подразумевает имплицитную эпистемологию инструментов и
способов познания.
5.1.1. Культура как подход
Знание реальности требует обязательного наличия и активности
сознательного субъекта. Аристотель описал метафизическую
концепцию познания на основе соответствия между тем, что человек знает,

ЗНАНИЕ И КУЛЬТУРА КАК ПОДХОД 1 83
и реальными данными (природой в общем смысле). Такая концепция,
которую затем продолжил в схоластике Фома Аквинский, влечет за
собой форму мощного объективизма. Согласно ей,
возможно не только познать реальность такой,
какой она есть, но и то, что такое познание будет
истинным, полным и прозрачным. Отсюда следует, что
От мощного
объективизма...
познание об объекте или о событии не подлежит обсуждению или
изменению, что оно одинаково для всех, находится за пределами
субъективного опыта, и доступно всем желающим. Утверждение об
определенном свойстве объекта считается «объективным», потому что это
свойство тесно связано с самим объектом (сильное чувство
объективности). Мы оказываемся перед теоретической позицией, известной как
натурализм или наивный реализм, потому что она имеет много
общего с психологией здравого смысла. Также такой подход подразумевает
концепцию познания, основанного на совокупности условий,
необходимых и достаточных для обеспечения взаимно-однозначного
соответствия между ментальной репрезентацией и реальностью. Однако
подтвердить такое соответствие можно, лишь приняв абсолютную
точку зрения, некого «Всевидящего ока» (по Лакоффу, 1987).
Благодаря Канту, который наглядно доказывает невозможность
познать реальность такой, какой она есть (ноумен, вещь в себе), мы
можем окончательно перейти к феноменологической
...к слабому
объективизму...
концепции познания человека, поскольку такая
концепция ограничивается лишь тем, чем кажется
(феномен). Согласно Канту, познание становится
объективным, если его разделят люди, занимающиеся данным феноменом.
Следовательно, объективность - это интерсубъективность, то есть,
независимость от единого субъекта (слабое чувство объективности).
Мы находимся в среде слабого объективизма, поскольку
предполагаем, что возможно познать реальность, только если субъект примет
определенную точку зрения (или подход).
Значит, интерсубъективность - это не расширенная субъективность;
она предполагает возможность раз за разом применять одни и те же
операции и процедуры познания к одним и тем же объектам со стороны разных
субъектов под взаимным контролем. Подобным образом, точка зрения -
это не нечто сомнительное и приблизительное; она уточняется и
определяется благодаря принятию строгих и определенных критериев протоколъ-
ности. В соответствии с этими критериями становится возможным
определенное утверждение, если оно представляет собой результат процесса
познания, выполненного с помощью общих процедур и операций
(доступных для повторения другими людьми), которые позволяют подтвердить
(или опровергнуть) соответствие познания эмпирическим данным,
полученным в результате наблюдения за фактами (или реальностью).

1 84 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
Таким образом, познание объекта (или события) становится
синтезом определенной точки зрения (подхода) и самого объекта
(или события). Поскольку нам необходимо принять
...и к
критическому
реализму
и использовать определенный подход, чтобы сделать
возможным процесс познания, вещи «являются» нам
не совсем такими, какими они есть и какими их
наблюдают. Люди управляют своими познаниями, ссылаясь
на позицию, которую они занимают внутри социальной структуры.
В каждый момент они окружены потоком значений и интерпретатив-
ных моделей, доступных извне и подвергающихся влиянию
определенной культуры. Последняя направляет и контролирует способ
объяснять и организовывать собственную информацию о реальности.
Перед нами предстает концепция, известная как критический
реализм: она открывает доступ к реальности для познания, но в то же
время - подчеркивает несовместимость субъективных связей в такой
когнитивной деятельности (смотрите l главу). Подобным образом,
концепт подхода отсылает нас к концепту двойственной (внутренней
и внешней) природы культуры. Это происходит потому, что культура
выполняет функцию ориентации и контроля за концепциями
реальности, одновременно проявляясь как в разработке ментальных
моделей, так и в социальных и институциональных формах.
Сам по себе такой подход отражает «репертуар» опыта человека
и обретает биографическую размерность. Он неизбежно имеет
субъективное значение и выборочный характер, поскольку каждый
человек имеет развитые навыки для управления познанием реальности
одним определенным способом, и при этом - неразвитые навыки для
управления таким познанием другими способами. Культура
предусматривает взаимодействие между разными подходами и, как социальная
организация значений, она считается сетью точек зрения (или
подходов), с возможностью генерировать новые точки зрения с течением
времени. Эти условия - мощный «двигатель» для создания
культурного разнообразия - «полифонии» (будто хор точек зрения), или же
«разговора» (как добровольного взаимодействия), или «дебатов» (как
столкновения), или даже «какофонии» (если преобладает беспорядок)
(по Ханнерцу, 1992).
5.1.2. Холистический и аналитический подходы
Среди различных макроскопических подходов, характеризующих
большую семью культур, в области психологии культуры особое
внимание получило различие между холистическим и
аналитическим подходом к познанию. Первый подход уходит корнями в
конфуцианский Древний Китай, а второй - в Древнюю Грецию Платона

ЗНАНИЕ И КУЛЬТУРА КАК ПОДХОД 1 85
и Аристотеля. Согласно Нисбетту, китайская культура с древних
времен отличалась чувством взаимного долга и коллективного
восприятия действий, которые должны отвечать ожидани-
Холистический
подход Конфуция
ям других людей628. Человек не считается
независимым (в этом случае он был бы чем-то
недоступным для понимания); он считается неотъемлемой
частью социального организма, и человеческие действия доступны для
понимания только как часть единого потока социальных
взаимоотношений. Иерархическая организация китайского государства и
концепция власти воспринимают как естественные и неизбежные факты, как
связующий элемент, сохраняющий гармонию социального мира.
Асимметрия отношений, ключевая в подходе Конфуция, предусматривает
пять кардинальных форм (Wu Lun): император и подданный, отец
и ребенок, муж и жена, старший и младший брат, старый и молодой.
Такая асимметрия - это предпосылка и гарантия гармонии в
обществе, поскольку она позволяет избегать конфликтов, явных
столкновений и открытых дискуссий, которые считаются настоящей угрозой
для стабильности межличностных отношений.
В древности китайская цивилизация была гораздо развитее
греческой в части технологий (система орошения, чернила, фарфор,
магнитный компас, сейсмограф, порох и т.д.). Познания предназначались не
для создания научных теорий и абстрактных моделей, а для
практического применения. Для Конфуция не существует такого познания,
которое нельзя «перевести» в действие. На самом деле, если бы
существовало подобное познание, оно бы не было познанием.
Следовательно, познание - это начало действия, а действие - это прямое
довершение познания.
Напротив, в Древней Греции преобладает аналитический подход
к мышлению и познанию. Способность к познанию присваивается
человеку как отдельному, индивидуальному агенту
Аналитический
подход Аристотеля
социального организма. Единица анализа в
обществе - это человек (а не группа), и афинское
государство - это совокупность граждан, каждый из
которых имеет собственные неотъемлемые права. Они соблюдают
законы, которые сами и одобрили (уникальный феномен для античного
мира). Основной концепт - это свобода человека, которого
воспринимают как гражданина (а не подданного), социальное действующее
лицо, демиурга* собственного существования. В этом контексте прямое
столкновение и открытые дискуссии {агора) - это норма в социальной
жизни афинян. Поскольку человек сам создает собственную жизнь, он
чувствует себя отделенным от природы, которая становится реально-
* Демиург - создатель всех вещей и существ в материальном космосе, разум, который
упорядочивает хаотически движущуюся материю, (прим. перев.)

1 86 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
стью, требующей управления, изменения и подчинения ради
достижения своих целей. Мир - это реальность, которую нужно
контролировать с помощью собственных действий.
Учитывая такое положение дел, у греков возникает необходимость
познавать и исследовать мир, не ограничиваясь лишь внешними
чувственными характеристиками этого мира, а вместо этого перейти к
изучению абстрактных и универсальных законов. Поэтому греки
конструируют теоретические парадигмы, пригодные для анализа феноменов
и для объяснения событий с помощью процессов категоризации,
правил обобщения и конструирования моделей прогнозирования. Таким
образом, появляется наука как познание, которое выходит за пределы
обычных чувственных данных. В результате греки достигли многого
в физике, астрономии, формальной логике, аксиоматической
геометрии и философии.
В результате системы мышления, развившиеся в Китае и
Греции, продолжили движение по разным траекториям. В китайской
холистической концепции когнитивное внимание сосредоточено на
поле (контексте) как на едином целом и на отношениях между данным
объектом и полем. Таким образом, становится проще постичь
причины события как сгенерированные силами, действующими в том поле,
которое мы рассматриваем (например, магнетизм). Познание
основывается на опыте и на чувственном восприятии (а не на абстрактной
логике). Оно имеет диалектическую природу, поскольку подчеркивает
перемены, принятие противоречивых особенностей реальности и
необходимость следовать множеству разных подходов, и все это - для
изучения срединного пути, чтобы примирить противоречащие позиции.
В такой ситуации нет необходимости строить формальную логическую
систему или отказываться от противоречий: АинеА могут
сосуществовать во времени. Следовательно, холистическое мышление имеет
ассоциативную и «примирительную» природу. Его задача - добиться
гармонии между противостоящими сторонами, а его процедуры в первую
очередь основываются на аналогии и на смежности.
Напротив, в древнегреческой аналитической концепции
существует различие между объектом и контекстом. В ней присутствует
тенденция фокусно изучать особенности объекта, чтобы определить его в
некую категорию, а также - склонность использовать абстрактные
правила для объяснения и предсказывания поведения объекта. Выводы
основываются на формальной логике, на принципе не-противоречия
и на конструировании моделей, руководствующихся абстрактными
и универсальными правилами. Впоследствии такая концепция
подразумевает сегментацию потока событий и объектов по отдельным
категориям, каждая из которых отличается особыми,
специфическими свойствами. Если мы в первую очередь обращаем внимание на ка-

СИСТЕМА ПОЗИТИВНЫХ И НЕГАТИВНЫХ УБЕЖДЕНИЙ 187
чества объекта, нам трудно понять причины феноменов, на фоне
которых он предстает, потому что мы определяем причины по особым
присущим им качествам (например, «тяжесть» камня, идущего ко дну,
и «легкость» дерева, которое плавает на поверхности для Аристотеля).
Познание должно выходить за пределы опыта и чувственных данных.
Оно должно объяснять вещи лишь с помощью разума. Поэтому
греки так и не выработали концепта нуля, потому что ничто по логике
противоречит само себе. Чтобы постичь концепт нуля, бесконечности
и производить бесконечно малые вычисления, помимо алгебры,
нужно обратиться к арабским культурам246.
Описанные здесь системы мышления приобретают
«метафизическую» ценность (хоть и наивную) и придают форму
подразумеваемым эпистемологиям, потому что они влияют на убеждения о том,
как именно усваиваются знания. Подобным образом, они определяют
космологию, социальные репрезентации, «наивные» формы
психологии, биологии, физики и социологии, принятые целыми обществами
в китайском и греческом культуральных мирах.
Важно отметить, что такие системы мышления имеют вес и
сегодня. Холистическое мышление присутствует в Китае и в других
коллективно ориентированных восточных народах, а аналитическое
мышление преобладает в западных обществах (Европа и США) с
индивидуалистской культурой (смотрите 8 главу). Такой феномен демонстрирует
временную последовательность определенных базовых культуральных
структур - например, тех, которые связаны с мышлением (смотрите 8
главу). Здесь играет важную роль определенный ментальный подход,
который остается неизменным с течением времени и возобновляется
от поколения к поколению. Такому подходу свойственна устойчивость
перед изменениями, благодаря чему он может сохранять гомеостати-
ческую структуру модальности и процедур познания. Из-за этого
возникают немаловажные проблемы в процессах аккультурации
(смотрите il главу).
5.2. Система позитивных и негативных
убеждений
Поскольку культура - это определенный подход, принадлежать
к культуре - значит разделять ментальные схемы, коммуникативные
модели, интерпретативные и концептуальные категории, связанные
с пропозициональными, (что известно) и процедурными (как
известно) познаниями. Таким образом, каждая культура - это система
убеждений, достаточно обширная, чтобы охватить разные аспекты

188 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
физической и социальной реальности, относительно стабильная (хотя
в процессе эволюции она способна изменяться в случае нововведений
или непредвиденных ситуаций), и ее условно разделяет большинство
участников данного сообщества.
Следовательно, с одной стороны, каждая система убеждений - это
референтная идеология и карта, способная «объяснить» разные
ситуации окружения, в котором живет человек, и предоставить интерпрета-
тивный ключ для каждого феномена. Ничто не остается снаружи этого
процесса восприятия, и даже неизвестному находится место (от статуи
неизвестного бога в Древней Греции до современных НЛО).
С другой стороны, система убеждения - это селективная решетка,
потому что, принимая один подход, мы отдаем предпочтение одним
особенностям и игнорируем другие. Фактически, каждая система
убеждений строится вокруг нескольких основных узлов, от которых затем
отходят нити интерпретативной сети. На этой платформе и
основывается процесс ментальной категоризации для определения категорий,
разработки значений, процесса оценивания и сравнения, а также - для
налаживания критериев ориентации в принятии решений и в
действиях (смотрите далее).
Как бы то ни было, согласно психологии культуры, культуральная
система убеждений не однородна внутри - она фундаментально раз-
______^ делена на две разные подсистемы: систему позитив-
Позитивные ных убеждений и систему негативных убеждений
и негативные (по Рокичу, i960). Первая система - это совокупность
убеждения убеждений, которые человек принимает и считает
истинными, правильными и эффективными; а вторая
система - это совокупность убеждений, которые человек не принимает,
потому что не считает их истинными, или потому, что для него они не
имеют значения, даже если он знает, что другие люди
придерживаются таких убеждений.
По своей сути, разные убеждения не имеют одинакового
эпистемологического значения, потому что в каждой подсистеме существуют
центральные (или первичные) убеждения и периферические
(вторичные) убеждения. Первые считаются фундаментальными и не-
заменимыми для того, чтобы определять и защи-
Центральные и щать собственную культуральную идентичность, за-
периферические нять престижную ступеньку на социальной лестни-
убеждения це в собственном обществе, или же избегать разных
видов изоляции в случае разъединения этого
общества. Обыкновенно центральные убеждения находятся в центре
внимания согласно мнению большинства в определенной культуре; это
большинство разделяет такие убеждения и ценит их; если на такие
убеждения кто-то нападает, их защищают с особой силой и вниманием; нару-

СИСТЕМА ПОЗИТИВНЫХ И НЕГАТИВНЫХ УБЕЖДЕНИЙ 189
шение их приводит к суровому осуждению и наказанию. Напротив,
периферические убеждения считаются специфическими и
дополнительными, обычно - своеобразными и идиосинкразическими; они
более подвержены исключениям, и их проще изменять и отвергать.
Нарушение таких убеждений не вызывает бурной реакции.
Обыкновенно в каждой культуре центральные узлы системы
убеждений находят публичное проявление в создании символов. Их
функция - резюмировать в видимых объектах фундаментальные
догматы, на которых основывается весь массив убеждений данной
культуры. Большая часть общества разделяет символы как таковые, и они
приобретают коллективную ценность, потому что являются для
сообщества важным ориентиром. Символы представляют собой сердце
субъективной веры и нормы личного поведения в разных контекстах.
Как таковые, символы избирательно выражают двойственную
природу (внутреннюю и внешнюю) культуры (смотрите l главу). В
результате они становятся мощными знаками принадлежности и наглядно
определяют культуралъную идентичность данного общества
(смотрите il главу). Принять определенные символы - значит примкнуть
к определенному взгляду на мир, одобрить определенный набор
практик, следовать определенной иерархии ценностей. Это значит иметь
одни и те же культуральные корни, историю и традиции.
По этим причинам символы обычно приобретают священную
коннотацию, становятся неприкасаемыми объектами, вокруг которых
образуется уважительная дистанция. Они становятся объектом
почитания и глубокого уважения, а глумление над ними запрещается
законом и зачастую влечет за собой суровое наказание. Такой проступок
объявляют святотатством, за которое иногда карают смертью. Обычно
из-за статуса символов с ними могут взаимодействовать лишь
избранные группы людей, например, колдуны, жрецы и брахманы, которые
становятся посредниками между символами и обществом. Эти группы
одновременно объединяют и разъединяют священное и мирское,
чистое и нечистое. Они также становятся хранителями глубоких и
«истинных» значений, заключенных в символах, потому что эти люди - их
официальные толкователи, способные предложить их подлинное,
герменевтическое прочтение. Именно этим посредникам и принадлежит
решающее слово в толковании символов.
■ Ортодоксальность. Учитывая ее природу, система убеждений,
принятая определенной культурой и усвоенная участниками этой
культуры, становится наследием познаний и
доктриной о жизни и о мире. Предполагается, что
в этом наследии можно найти ответы на бесконеч-
Ортодоксальность
и апологетика
ные вопросы людей о собственном происхождении, судьбе и так далее.
В действие вступает базовый концепт ортодоксальности - фунда-

1 90 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
мент истины, приемлемости, достоверности и эффективности
убеждений, существующих в данной культуре. Такой концепт, особенно
заметный в мощных идеологических системах, подобных религии,
политическим институтам или отдельным партиям, равным образом связан
с любой системой убеждений. На самом деле, каждая система
преподносит себя как истинная и правильная, ценная и привлекательная,
достойная усвоения и согласия со стороны ее участников.
Впоследствии в каждой культуре одна или несколько групп
претендуют на то, чтобы стать хранилищем убеждений, и берут на себя
ответственность гарантии этих убеждений. Достаточно вспомнить
жрецов, брахманов, судей, партийных идеологов и так далее. Такие
группы выполняют разные культуральные функции
первостепенной важности. Прежде всего, в теоретическом плане они
предлагают стабилизировать и укрепить доктринальную последовательность
и устойчивость данной системы убеждений, логически (рационально)
или исторически (документально) обосновать ее базу, а также
защищать ее от атаки тех, кто этой системы не придерживается.
Поэтому апологетика является важной частью любой системы убеждений.
Ее предназначение - продемонстрировать неприкосновенность
собственной идеологии.
Помимо этого, социальные группы, хранящие систему убеждений,
выполняют культуралъную функцию царствования и управления.
Предназначение этих групп - способствовать пониманию, согласию
и одобрению среди сторонников доктрины, следить за использованием
убеждений в повседневной жизни, устанавливать ритуалы обновления
и оживления убеждений и возглавлять эти ритуалы, и так далее.
Наконец, такие группы выполняют культуралъную функцию контроля
и наказания. В этом случае они регламентируют идеологические
проявления участников; они вмешиваются и предостерегают людей в
случае еретических отклонений; они наказывают проступки и нарушения
(идеологические расколы).
В любой культуре система убеждений то и дело сталкивается с
разными испытаниями и подвергается постоянному идеологическому
пересмотру. В этом отношении любопытно наблюдать за изменением
позиции такой системы в случае с ортодоксальностью в
безопасности и в случае с ортодоксальностью под угрозой (по Декончи, 1971)-
В первом случае у людей есть возможность открыто выражать свое
мнение, демонстрировать Сомнения и озадаченность, внедрять или
изменять корпус убеждений и так далее. В таких условиях
ортодоксальность рискует повлечь за собой процессы идеологического расслоения
и расщепления, в результате которых ослабнет согласие и одобрение.
Напротив, во втором случае мы сталкиваемся с внешней угрозой
(истинной или мнимой - неважно), которая посягает на шансы системы

КУЛЬТУРАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ И РАСПРОСТРАНЕННОЕ ПОЗНАНИЕ 191
убеждений на выживание. В такой ситуации срабатывают культураль-
ные механизмы защиты собственной идеологической идентичности
и доктринальной принадлежности, что способствует возобновленному
согласию и сильному когнитивному и аффективному напряжению от
чувства причастности.
■ Идеологический догматизм. Хотя система убеждений состоит
из разных подсистем, расположенных в иерархическом порядке, в
целом, она единообразно функционирует согласно трем
характерным параметрам: а) степень проницаемости/ I Параметры
непроницаемости между позитивными и негативны- I догматизма
ми убеждениями; б) усугубление/сокращение дистан- ■——^—
ции между позитивными и негативными убеждениями; в) степень
мощной/слабой связи между центральными и периферическими
убеждениями. В функционировании этих параметров можно отметить
уровень идеологического догматизма, который характеризует
людей, верящих в данную идеологическую систему. Мы получаем условие
мощного догматизма, когда: i) система позитивных убеждений и
система негативных убеждений остаются непроницаемы друг для друга;
2) существует большая дистанция между позитивными и негативными
убеждениями; з) периферические убеждения демонстрируют явную
зависимость от центральных путем процесса ассимиляции и
впитывания первых вторыми. Мощный догматизм характеризуется
монолитной и нерушимой концепцией реальности.
Определенная доля догматизма неизбежно будет физиологической
и будет присутствовать в каждой культуре и в каждом человеке,
поскольку она основывается на их идентичности и их согласии с
определенной системой убеждений. Впрочем, такой догматизм остается
совместимым с условием толерантности и культурного плюрализма.
Напротив, мощный догматизм не только демонстрирует постоянный
уровень ментальной ригидности (по Рокичу, i960), но и
представляет собой фундаментальное условие для возникновения
этноцентризма, который подразумевает абсолютизацию собственной точки зрения
и отрицание всех остальных (смотрите з главу).
5.3. Культуральные модели
и распространенное познание
Культуральная система убеждений предлагает людям совокупность
интерпретативных границ, чтобы упорядочить и придать смысл
реальности в разных областях человеческого опыта. Речь идет не об
окончательных и неизменных решениях - скорее, о репертуаре познаний

192 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
и когнитивных инструментов, которые позволяют людям
ориентироваться в исследовании гораздо более уместных и подходящих ответов.
В этом процессе Хортон в 1982 году провел различие между первичной
и вторичной теорией познания. Первая, общая для разных культур,
касается фундаментальных концептов причинности, пространственно-
временной организации, классификации живых существ и так далее.
Здесь действуют априорные категории Канта, которые отсылают к
когнитивному «оснащению» человека как вида. Напротив, вторичная
теория познания связана с отказом от отдельных общих концептов в
конкретных культурных моделях. Например, необходимо уточнить, в каких
терминах объясняется концепция причинности (начиная с убеждений
о божественном начале и духах и заканчивая убеждениями о частицах,
волнах и полях). Результат вторичных процессов познания заключается
в невероятной познавательной вариативности разных культур.
Поэтому в области психологии культуры речь идет о культуральных моделях
и теориях, предназначенных для управления повседневной жизнью,
межличностными отношениями и связями в обществе.
5.3.1. Культуральные модели
В каждой культуре присутствует огромное, бесконечное количество
элементов и черт, которые не только изолированы и не зависимы друг
от друга, но и, как отмечал Бенедикт, связаны между собой и
совместно преображаются, потому что все они - часть одной и той же
конфигурации (паттерна)63. Согласно гештальт-психологии, логично
утверждать, что целое - это нечто больше, чем простая сумма частей. Культу-
ральная модель - это более или менее последовательная интеграция
совокупности черт и характеристик, функционирующих в
определенной культуре. Эту концепцию переняла когнитивная антропология
(например, Д'Андрад в 1995 году), согласно которой культуральные
модели отвечают матрицам значения. Последние - это схемы (или карты)
репрезентации реальности, данные как предполагаемые и принятые
как гарантированные, которые разделяют (по меньшей мере, отчасти)
люди из определенного сообщества. С помощью таких схем можно
способствовать пониманию определенных областей опыта и направлять
действия в определенных контекстах. Тогда как системы убеждений -
общие по своей природе, культуральные модели - более ограниченные
и локализованные.
Можно найти как сходства, так и различия между этими схемами.
Обычно различают «институционализированные» и «ментальные»
культуральные модели (по Шору, 1996). Первые модели - внешние
(«находятся снаружи, в мире») и имеют публичную, доступную для
наблюдения форму; а вторые - внутренние («внутри разума»), и со дер-

КУЛЬТУРАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ И РАСПРОСТРАНЕННОЕ ПОЗНАНИЕ 1 93
жатся в ментальных схемах. Речь идет не об отдельных процессах,
а о двух неделимых аспектах, поскольку первые модели отсылают нас
ко вторым, и наоборот. На самом деле,
культуральные модели одновременно I Институционализированные
находятся внутри и вне разума и ментальные культуральные
(по Бейтсону, 1972)- По большому счету, модели
предусматривается соответствие между
внешними и внутренними моделями благодаря психологическому
функционированию людей. Таким образом, они являются последним
подтверждением двойственной (внешней и внутренней) природы
культуры (смотрите l главу).
По определению, культуральные модели - контекстуально
специфичные, потому что они время от времени контекстуально ссылаются
на отдельные аспекты опыта. Впоследствии они не просто составляют
монолитную, однородную и всеохватывающую систему в отношении
реальности - они могут представлять (и представляют)
непоследовательность, расхождения и противоречия внутри себя самих. Иногда
может существовать больше альтернативных моделей для одной и той
же ситуации, и тогда они начинают «конкурировать» между собой.
В этом случае не может быть так, чтобы действовали одновременно
все модели - одна из них преобладает над другими. Такое условие
позволяет преодолеть концепцию культуры как глобальной, статичной
и последовательной системы, сформированной из мельчайших и
согласованных между собой элементов, что типично для логичной и
рациональной системы.
Культуральные модели способны влиять на субъектов, только если
эти субъекты открыты, доступны в данной ситуации и применимы
к данному конкретному контексту. В целом, чем доступнее культу-
ральная модель, тем больше вероятность того, что она активируется
и направит интерпретацию определенного события или ситуации.
Такой доступности способствует множество внешних содействующих
(«фиксирующих») стимулов - например, институтов, дискурсов или
масс-медиа (смотрите динамический ситуационизм, l глава). Особенно
важные стимулы - это символы, которые Бетски в 1997 году определил
как «магниты значений». В отсутствие таких содействующих стимулов
культуральные модели могут остаться «латентными» и «спящими».
Помимо этого, стимулы имеют предписывающую ценность,
потому что они не только предоставляют инструменты для понимания, но
и служат «мотивационным двигателем», указывая путь к ценностям
и типам поведения. Помимо этого, они еще и прозрачны, потому что
люди не осознают, что обладают такими стимулами. Мы смотрим на
мир через интерпретативные «очки» культуры, не видя при этом
самих очков, а поэтому вещи кажутся нам «естественными». Наконец,

1 94 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
эти стимулы эффективны, потому что такие модели не только
объясняют однажды случившееся поведение - они активны по своей
природе. Они становятся инструментами, с помощью которых действуют
люди, потому что они придают форму их опыту. Такие инструменты
организовывают их воспоминания, упорядочивают поток событий,
в которых они участвуют, становятся категориями для повествования
собственной истории (автобиографии).
В многочисленных случаях культуральные модели становятся
эксплицитными, и сами по себе становятся настоящими культуральны-
ми теориями - то есть, системой хорошо доступных
Важность и легко распространяемых познаний и когнитивных
культуральных I инструментов. В качестве примера мы можем вспом-
теорий нить теорию навигации, которой пользуются народы
Микронезии. Они регулярно преодолевают
расстояния в 450 миль между разными тихоокеанскими островами. Такая
теория, довольно сложная (ей самой можно было бы посвятить целую
книгу, как это сделал, например, Финни, 1970), включает в себя
применение некого звездного компаса, категоризацию разных океанских
течений и использование референтного острова, с помощью которого
можно оценивать направление каноэ по отношению к острову
конечного назначения. Для микронезийцев морской горизонт не
однороден - он разделен согласно позициям восхода и заката определенных
звезд (Вега, Альтаир, Альдебаран и т.д.), которые не изменяются в
течение года. Например, Альтаир поднимается на восток и опускается на
запад, отмечая таким образом две точки на горизонте (звездный след).
Звездный компас микронезийцев - это система, состоящая из
шестнадцати звездных следов, которые создают 32 позиции на горизонте,
и с их помощью можно управлять направлением каноэ.
Чтобы добраться с одного острова на другой, моряки должны знать
еще и расстояние до острова назначения. Микронезийцы не
используют арифметические вычисления, как на западе (расстояние = скорость
х время) - вместо этого, они используют референтный остров, чтобы
оценить расстояние. Во многих случаях они знают некий остров,
который находится за 50 миль от их маршрута, и что он равноудален от
острова, на котором они находятся, и от острова назначения. Если
такого острова не существует, моряки его придумывают. В любом случае,
референтный остров невозможно увидеть, и потому он остается
исключительно концептом и служит для расчета разных сегментов (этак)
пути, который нужно преодолеть, на звездном компасе (рисунок 5.1).
В частности, используя ментальные схемы, основанные на
звездном компасе и референтном острове, моряки способны создать
систему этак - сегментов маршрута, которые они постепенно
преодолевают. Эта система позволяет им постоянно преобразовывать показатели

КУЛЬТУ РАЛ ЬНЫЕ МОДЕЛИ И РАСПРОСТРАНЕННОЕ ПОЗНАНИЕ 1 95
скорости и времени в показатели позиции их каноэ между островом
отправления и островом назначения. В случае ошибки моряки имеют
возможность ее исправить.
Кассиопея
Полярная Малая Большая
звезда медведица медведица
Таразед
Вега Плеяда Альдебаран Альтаир
12 3 4 5 6 7 8
Остров этак Остров
отправления назначения
Рисунок 5.1. Звездный компас, используемый микронезийцами. Вверху
представлена система звезд, которая разделяет горизонт на сегменты (этак). В
центре находится референтный остров для оценки расстояний: обычно это -
настоящий остров, но он также может быть и вымышленным. Внизу указан
маршрут, по которому движется лодка.
Источник: Д Андрад213
В общем, культуральные модели позволяют объяснить уровень
соответствия собственной культуре, а впоследствии - еще и различий внутри
самой культуры. На самом деле, если у людей разный опыт, их
культуральные модели (даже если они общие) могут значительно различаться.
Такое условие также лежит в основе усвоения интерпретативных
границ культур, отличных от собственной, а также - в основе
возможности шагнуть за культуральный горизонт. Помимо этого, культуральные
модели - это не единственный способ исследования мира, и интерпре-
тативная деятельность человека не заканчивается на них. Если бы это
было так, все свелось бы к форме культурального детерминизма. Люди
присваивают и разделяют культуральные модели, но при этом они
также активно способствуют собственной эволюции во времени и
конструированию новых культуральных моделей. Благодаря этому появляется
разнообразие, разнородность и изменчивость культуральных моделей.

196 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
5.3.2. Разделенное познание
Культуральные модели и теории - это не только наследие
сознания отдельных людей; они также оказываются под влиянием
инструментов и процессов коммуникации - и влияют на них сами
(смотрите 6 главу). Следовательно, познание распространяется в обществе
среди его участников и в окружающей среде. Человек не обязательно
становится «конечным получателем» в процессе усвоения познаний.
Познание располагается не только в его сознании, но и в
инструментах, которые он использует, в окружении, которое делает возможными
определенные решения, в совместной деятельности с другими
агентами, в институте, который регулирует деятельность и взаимодействие
между людьми. В 1972 году Бейтсон объясняет это условие на примере,
который уже стал классическим: «Предположим, что я - слепой с
тростью. Я иду, дотрагиваясь до вещей: тук, тук, тук. В какой точке
начинаюсь я? Заканчивается ли моя ментальная система на рукоятке трости?
Или же на моей коже? А может, она начинается на середине трости?
Или на ее конце?» Очевидно, что трость - это временный и
произвольный протез сознания слепого человека, потому что, используя ее, он
фильтрует информацию, находящуюся вокруг.
С этой точки зрения, становится трудно (если не невозможно)
проследить точную границу между сознанием и внешним миром. В част-
ности, значения генерируются способностью собе-
Распределение I седников совмещать собственные мысли в данной
и локальное ситуации. Как таковые, они не находятся ни в реаль-
управление ности, ни в сознании людей - они генерируются в тот
познаниями I же момент, в котором люди активно
взаимодействуют, обсуждая некий реальный референт (объект,
событие и т.д.). Следовательно, по своей природе познание -
контекстуально. Вместо того, чтобы ссылаться на универсальные законы,
которые контролируют когнитивные процессы «сверху», такой подход
подчеркивает важность когнитивных инструментов «снизу»,
связанных с контекстом, и принимает за точку отсчета развитие
контекстуально специфичных познаний (по Коулу, 1992)- Такое локальное
управление познаниями отсылает нас к концепции динамического
ситуационизма (смотрите l главу) и подчеркивает ситуативную
природу инструментов и процессов понимания со стороны людей.
Идея о распространении познания не означает, что все участники
культуры имеют одну и ту же единообразную и однородную систему
познаний и убеждений. Люди из разных частей одного народа, из
разных семей или даже из одной и той же семьи могут иметь разные
познания, убеждения и когнитивные стратегии для интерпретации
реальности. Когда двое людей используют одну и ту же формулировку,

КУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ В ПРОЦЕССАХ ПОЗНАНИЯ 197
это не обязательно значит, что они разделяют одно и то же значение
и восприятие определенной ситуации. Учитывая сложность любого
человеческого общества, каждый человек - это представитель разных
субкультур (смотрите и главу). Однако часто он может даже не
осознавать степень своего отличия от стандартных ценностей общества,
к которому принадлежит.
5.4. Культуральные особенности в процессах
познания
Культура эффективно способствует формированию человеческого
сознания с помощью разработки определенной системы убеждений
и референтных моделей. В таком процессе образуются предпосылки
для формирования особых навыков познания, связанных с
контекстами определенной культуры. Речь идет о предметно-ориентированных
(или контекстуализированных) познаниях, созданных совокупностью
связей и возможностей окружения, а также общепринятыми обычаями.
5.4.1. Специфические ментальные навыки
Уже довольно долго специалисты отказываются от идеи
«когнитивной иерархии» между разными культурами в изучении различий
в мышлении и процессах познания. Люди из разных обществ
воспринимают и ментально организовывают свой мир по-разному, и эти
способы невозможно измерить по одной и той же условной шкале. Сознание
человека обладает множеством общих инструментов, которые делают
возможными множество форм познания и мышления. Следовательно,
их понимание подразумевает анализ повседневного применения таких
инструментов в разных культуральных контекстах. Когнитивные
различия между разными культурами скорее основываются на ситуациях,
в которых человек применяет специфические ментальные процессы,
чем на существовании ментальных механизмов и инструментов,
которые существуют в одной культуре, а в другой - нет. Люди становятся
особенно способными в выполнении тех вещей, которые важны для
них, и которые приходится выполнять часто (по Коулу и Брунеру).
Вместо того, чтобы отталкиваться от универсальных законов сознания,
которое контролирует когнитивные процессы «сверху», полезнее
использовать подход, связанный с конкретным контекстом, чтобы
понять, как именно происходит усвоение познаний.
Такой контекстуализированный подход учитывает контекстуально
специфичную когнитивную активность - то есть, активность,
связанную с определенной областью опыта (динамический ситуационизм, l

198 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
глава). Разные культурные окружения, на самом деле, приводят к
развитию специфических ментальных навыков для эффективного
соответствия требованиям окружающей сре-
Культуральная I Ды. Этот экологический анализ подразумевает
специфичность как подтверждение требований от окружения,
ментальных навыков I необходимых для выживания (экологические
требования), так и культуральных практик,
необходимых для получения требуемых когнитивных навыков (культу-
ральная основа).
Например, Гэй и Коул в 1967 году обнаружили, что в Либерии в
народности кпелле, которая в основном питается рисом и использует копи
(маленькая емкость) как единицу измерения в повседневном общении,
взрослые и дети невероятно точно оценивают разные количества риса,
ошибаясь лишь на малую долю (i-2%). A вот американцы, напротив,
могут ошибиться даже на ioo%, выполняя подобное задание.
Однако кпелле не демонстрируют подобной точности в других ситуациях
в повседневной жизни. Подобным образом были обнаружены особые
навыки, связанные с определением веса, у мексиканских васай,
воспроизведением очертаний - у замбийцев и т.д. Индийцы
систематически обращаются к движению солнца, луны и звезд или к длине теней,
чтобы определить, который час. Неграмотные жители
северо-восточной Бразилии используют нестандартную систему измерений и
ментальных процессов, чтобы измерить площадь участка земли. Таким
образом, каждая культура, тесно связанная с окружающими границами
и требованиями для выживания, способствует выборочному развитию
определенных ментальных навыков, которые не пригодились бы в
других культуральных контекстах.
5.4.2. Когнитивные стили
Развитие специфических способностей в разных культурах
способствует формированию определенного когнитивного стиля -
преобладающего способа встречать и решать возникающие в повседневной
жизни проблемы, свойственного данной культуральной группе. Лучше
всего изучили когнитивный стиль полезависимосгпи и поленезависи-
мосгпи (Уиткин и Гудинаф, 1981). Зависимость от поля во многом
полагается на внешние сигналы от окружения и подразумевает серьезное
соответствие и согласие с группой, а независимость от поля во многом
полагается на сигналы собственного тела и развивает позицию
автономии и индивидуальной креативности.
Экокулътпурная модель, предложенная в 1993 году Берри,
наглядно демонстрирует, что поленезависимость особенно крепка у кочевых
народов охотников и собирателей, в обществах, которые отличаются

КАТЕГОРИЗАЦИЯ 199
слабыми социальными связями и крепкой позицией
самоутверждения, а также у людей с хорошим западным воспитанием и высокой
зарплатой. И напротив, полезависимость чаще наблюдается в оседлых
народах земледельцев, в обществах с тесными социальными связями
и со склонностью угождать другим, а также у людей с ограниченным
западным воспитанием и низкой зарплатой.
Что же касается тендера, женщины чаще оказываются полезави-
симыми («аллоцентрическими»), а мужчины - поленезависимыми
(«идиоцентрическими»). Однако такая тенденция не соблюдается
среди эскимосов и североамериканских индейцев - народов-охотников,
в которых поленезависимость - это очень полезное качество для всех
в адаптации к окружающей среде. А вот в сельскохозяйственных
обществах такую тенденцию обнаружили.
Подобным образом, малазийцы и другие восточные народы
оказались гораздо более полезависимы в сравнении с западными народами,
согласно тесту, направленному на исследование восприятия
вертикали (в темной комнате человек должен указать, когда светящаяся
жердь, окруженная светящейся рамкой, располагается вертикально -
при этом жердь и рамка наклоняются независимо друг от друга; в этом
задании полезависимость измеряется согласно тому, насколько
определение вертикального положения жерди зависит от положения рамки).
В полезависимых группах (например, ораоны в индийском штате
Бихар), которые отличаются закрытой организацией общества, детей
воспитывают в духе смирения и некритичного послушания перед
авторитетом благодаря строгим и иногда жестким практикам
социализации. И, напротив, в поленезависимых группах (например, охотники
бирхор и асуры в том же штате), которые отличаются открытой
организацией общества, детей воспитывают в духе самоутверждения и
автономии благодаря снисходительным и позволительным практикам
социализации 6°°.
5.5. Категоризация
Категоризация - это один из фундаментальных процессов в уме
человека, который заключается в узнавании объекта (или события),
присвоении ему соответствующего имени и определении в некую
ментальную категорию. Каждая ментальная категория - это
когнитивный набор объектов (или событий) с одинаковыми основными
качествами, которые отличаются от объектов (или событий) другой
категории и могут продемонстрировать определенную внутреннюю
вариативность из-за наличия типичных качеств. Обыкновенно
категория - это часть упорядоченной иерархической системы, которая

200 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
включает и другие категории (таксономия). Благодаря процессу
категоризации люди способны сегментировать, группировать,
упорядочивать и классифицировать объекты и события в окружающей среде.
Совокупность ментальных категорий, выработанная таким образом,
позволяет создать некое «руководство» для понимания
непрерывного потока реальности, а в основу такого руководства следует положить
исчерпывающую систему отдельных категорий. Без этого мышление
невозможно. Помимо прочего, такое «руководство» позволяет
значительно сэкономить когнитивные ресурсы (экономия), организовывает
воспринимаемый мир согласно определенным критериям
(таксономия) и увеличивает возможности формировать выводы и прогнозы об
объектах и событиях. Как мы увидим дальше, речь идет о когнитивном
инструменте, на который оказывает сильное влияние данная культура,
поскольку эта культура затрагивает ментальные механизмы,
связанные с самой категоризацией (об отношениях между эмотивными
категориями и культурой смотрите 7 главу).
5.5.1. Природные категории
Прежде всего, необходимо понять, на основе каких критериев и
каким способом люди организуют элементы реальности по одним
категориям, но не по другим. Согласно натуралистической концепции
категоризации, предложенной Рош и Мервисом в 1975 году,
структура окружающей среды определяет строение категорий (особенно
базовых), потому что характеристики восприятия мира не располагаются
случайно и равновероятно - скорее, они складываются в единые и
повторяющиеся группы признаков (например, шерсть, четыре лапы
и лаять). Перед людьми возникает задача узнавать такие группы
признаков и определять их в правильную категорию (в нашем случае -
собака). Следовательно, речь идет о том, чтобы выстроить таксономию
естественных категорий, организованную по трем уровням: уровень
высшего порядка (например, домашние животные), базовый уровень
(например, собака) и уровень низшего порядка (например, сеттер,
боксер, далматинец и т.д.). Такая система категорий позволяет
предоставить максимум информации с минимумом когнитивных усилий.
Однако в таком подходе нельзя было бы учесть влияния культуры,
потому что он основывался бы на универсальных перцептивных и
когнитивных навыках.
Такой подход, очевидно, находит
подтверждение в классификации цветов
(смотрите дальше) и в других ситуациях.
Культуральные критерии
для природных категорий
Например, ица майя - коренная америндская народность
Гватемалы, произошедшая от древних майя - имеют популярную биологи-

КАТЕГОРИЗАЦИЯ 201
ческую таксономию для растений и животных, которая очень похожа
на таксономию, свойственную американцам (исследования Лопеза
в 1977 году). Как бы то ни было, при более точном анализе критерии
классификации в этих двух культурах отличаются. Американцы
классифицируют животных по размеру и по степени свирепости, а ица
майя - по местам обитания и по питанию. Хотя биологическая
таксономия у двух культур одинакова, когнитивные процессы
классификации очень разные.
Согласно психологии культуры, ментальные категории
содержатся не в природе, а в культуре, которая и предоставляет
критерии классификации. Как подчеркивает Патнэм, они
«зафиксированы в обществе и не определяются условиями или объектами в
сознании отдельных людей»544. В этом процессе язык принимает
немаловажную функцию - предоставлять критерии категоризации и границы
каждой категории, определять их организацию, а также -
способствовать их понятности (смотрите 6 главу о гипотезе лингвистического
релятивизма). Наравне со значениями, ментальные категории отражают
опыт человека, характеризующий определенную культуру и лежащий
в основе их - категорий - разработки (смотрите 6 главу). Была
обнаружена тесная связь в изменениях процессов категоризации и уровнем
когнитивных навыков, которые приобретают определенные группы
людей в конкретных областях реальности, основываясь на своем опыте
и интересах. Такие группы увеличивают скорость и четкость в
различении процессов категоризации благодаря систематическому и
глубокому познанию различных подкатегорий. Например, любители грибов
развили особый микологический навык. Обычно они узнают и
классифицируют отдельные экземпляры не только согласно сложной
систематике (например, вид базидиомицетпы, порядок агарикалъные,
семейство шампиньоновые, группа белоспоровые, род мухомор, подрод
бледная поганка), но и обращая внимание на строение гриба (например,
выпуклая, плоская или коническая шляпка; низбегающие, приросшие
или свободные пластины; изогнутая, толстая или булавовидная ножка;
студенистая или мясистая мякоть и так далее). Было обнаружено, что
у живаро - америндского народа, живущего во влажных тропических
лесах на севере Перу - люди, имевшие в своем «ботаническом
репертуаре» больше названий для классификации разновидностей маниока,
также лучше различали эти разновидности (по Бостеру, 1985).
На основе этого была разработана модель культурного
консенсуса, согласно которой совокупность практик, общих для всех
участников сообщества, ассоциируется с семантической областью, которая
создает решетку для классификации и понимания определенной сферы
реальности и генерирует систему соответствующих символов.
Индивидуальное познание не может не ссылаться на эту совокупность практик

202 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
и семантическую область. Те, кто демонстрируют серьезный
«культурный консенсус», также демонстрируют более высокие культуральные
навыки, в результате оказываются более надежными и
последовательными, быстрее реагируют, добиваются лучших результатов в обучении
и более образованны (по данным Ромни, Веллера и Бачелдера, 1983).
■ Пример с категориями цветов. Изучение категоризации
цвета - это показательный пример, потому что он стал излюбленной
точкой столкновения между универсалистской позицией (категории
цветов универсальны, не зависят от используемых терминов и отражают
перцептивные навыки людей) и релятивистской позицией (категории
цветов оказываются под влиянием данной культуры). Вплоть до
семидесятых годов преобладала релятивистская позиция, согласно которой
физический спектр цветов был произвольно сегментирован на
ментальные категории, соответствующие лексическим терминам данного
языка. Такая концепция, наряду с гипотезой Сепира-Уорфа (смотрите
6 главу), нашла подтверждение благодаря мнестическому*
распознанию и «кодируемое™» категорий (Браун и Ленненберг, 1954)-
Однако, начиная с семидесятых годов, исследования Берлина и Кея
в 1969 г., а также Рош Хайдер открыли абсолютно иной подход к этому
^_______^ вопросу. Эти ученые настаивали на универсалист-
Универсалистская скои концепции, которая продолжает существо-
концепция цвета вать и сегодня, закрепившись в учебниках. Оттал-
' киваясь от анализа лингвистических терминов,
используемых для обозначения цветов в пяти естественных языках,
Берлин и Кей предложили модель универсальных терминов и
эволюции, согласно которым: а) во всех языках эти термины (моно- и
полилексемные) происходят от одиннадцати универсальных категорий;
б) в истории языков эти категории кодировались согласно
фиксированной последовательности развития, по которой термины,
возникающие в следующих стадиях, подразумевают термины из предыдущих
стадий (смотрите таблицу 5.1). Речь идет о фокусных категориях
(фокусы), которые отвечают лучшим примерам и распределяются по
соответствующим секторам перцептивного пространства цветов (принцип
распределения).
Такая модель впоследствии подкрепилась в международном
исследовании цветов - World Color Survey (WCS), в котором изучили 330
максимально насыщенных хроматических стимулов, взятых из цветовой
системы Манселла, на основании сотни природных языков196-463.
Соответствие между языками наглядно показало, что существуют значимые
биологические связи в категоризации цветов463. Точно так же Рош
Хайдер рассмотрела категории цветов, основываясь на том, как эти цвета
* Мнестический - относящийся к памяти, (прим. перев.)

КАТЕГОРИЗАЦИЯ 203
называли и запоминали американцы и дугум дани - племя каменного
века в Ириан Джая. У последних есть лишь два термина для
обозначения базовых цветов: мили (светлый) и мола (темный); однако при этом
они лучше запоминают фокусные цвета, чем не фокусные, и лучше
обучаются называть фокусные примеры, чем не фокусные. И хотя
результаты исследования Рош Хайдер не лишены неоднозначности в
методологическом плане, результаты были приняты как окончательное
доказательство существования универсальных категорий базовых цветов.
Таблица 5.1. Шкала основных цветообозначений
/ стадия
белый <
и
черный
II III IV V VI VII
красный < зеленый < зеленый < синий < корич- < пурпурный
или или невыи розовый
желтый желтый оранжевый
серый
Источник: Берлин и Кей81
Как бы то ни было, универсалистская позиция недавно
воспротивилась суровой критике, которая наглядно показала слабость этой
концепции. Прежде всего, Люси, Лионе и другие ав-
Критика
универсалистской
концепции
торы743 утверждают, что исследования,
проводившиеся до нынешнего момента, не были точны
с лингвистической точки зрения и не
рассматривали семантическую организацию изучаемых
языков. Скорее, они ограничились навязыванием критериев лексика-
лизации, применимых к английскому языку. В частности, во многих
языках категории, обозначающие цвета, обозначают еще и качества
и состояния мира. Например, в итальянском языке «зеленый» значит
не только базовый цвет, но и незрелость (зеленый помидор) или же,
наоборот, зрелость (зеленое яблоко), а также эмоционально
обусловленное состояние - биологическое (человек позеленел от злости) или
физиологическое (человек позеленел от несварения желудка).
У хануно'о - народа на острове Миндоро на Филиппинах, который
не взаимодействовал с другими культурами приблизительно до 1950-х
годов - категория (ма)рара относится к коричневому, красному и
желтому цветам, но при этом также обозначает состояние сухости и
высушивание. И напротив, категория (ма)латуй охватывает
светло-зеленый, желтый и светло-коричневый, а также указывает на состояние
влажности и свежести (по данным Конкина, 1955)- У зуни - индейского
народа, проживающего на западе штата Нью-Мексико - также есть
нетипичная система категорий для цветов, поскольку они, например, не
только различают желтый и оранжевый, но и используют две
категории для желтого цвета (категория А - для желтого в неодушевленных
предметах, и категория Б - для желтого в живых существах). На невоз-

204 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
можности сравнения хроматических категорий, разработанных в
разных культурах, в 1996 году особенно настаивала Анна Вежбицкая.
В 2000 году Роберсон, Дэвис и Давидофф повторили исследования
Рош Хайдер, чтобы изучить неоднозначные моменты, с которыми
специалист не справилась (например, Рош Хайдер предпочла результаты
графического анализа данных, которые подтвердили гипотезу
универсальности категорий, вместо статистического анализа, согласно
которому различия между языками существуют). Эти ученые подтвердили,
что беринмо - народ собирателей и охотников, живущий в Папуа
Новой Гвинее с культурой каменного века - использует пять категорий
для классификации цветов; (вапа - для европейцев, белого и светлых
цветов; кел - для черного, обгоревшего и грязного; мехи - для
красного и для местных фруктов; вор - для листьев, падающих с деревьев
осенью, и для желтого/оранжевого/коричневого цветов; пол - для
одушевленных объектов и для зеленого/синего/пурпурного цветов).
Результаты беринмо в заданиях по названию и запоминанию
(узнаванию) не подтвердили гипотезу Рош Хайдер об универсальности
когнитивной организации пространства цветов, независимо от языка. Более
того, анализ результатов этого исследования с помощью
многомерного шкалирования показал, что правильные и неправильные ответы
беринмо четко отражали систему классификации цветов, свойственную
их культуре.
Подобным образом, беринмо не продемонстрировали лучшего
усвоения фокусных цветов в сравнении с нефокусными. В отношении
категориального восприятия (то есть, того факта, что физический
континуум хроматического спектра воспринимается и
классифицируется с помощью ограниченного количества качественно разрозненных
и раздельных категорий), беринмо также оказываются под сильным
влиянием референтных категорий, и им очень трудно различать
между собой зеленый и синий. Подобные результаты получили и в других
исследованиях категориального восприятия709,642. В результате,
категории цветов оказываются под сильным влиянием культурального
опыта.
К похожему выводу в 2000 году пришел и Левинсон путем
лингвистического анализа категорий базовых цветов у йели-дне - народа,
живущего на острове Росселл в Папуа Новой Гвинее. Они не обращают
внимания на цвета. На самом деле, у них нет категории, управляемой
цветом (чтобы спросить, какого цвета предмет, нужно спросить: «и
pââ lô nté?» - «как выглядит его тело?»). Чтобы указать цвета,
которые не имеют таксономической структуры, йели-дне прибегают к
повторению названий (например, mtye или taa - названия красного
попугая - становятся mtyemtye или taataa, обозначая «красный»;
краарг - название белого какаду, становится kpaapîkpaapî и означает

КАТЕГОРИЗАЦИЯ 205
белый; kpêdê - название дерева с темными орехами - становится
kpêdêkpêdê и означает черный; wudu - лимфа, сок и слюна -
становится wuduwudu и означает темно-красный, и так далее). Помимо этого,
йели-дне используют описательные фразы (например, чтобы сказать
та зеленая книга, они говорят mu yi yââ puku, что дословно значит
то дерево с жесткими листьями книга). Таким образом, становится
практически невозможно узнать, сколько категорий цвета есть в
распоряжении у йели-дне.
Чтобы объяснить эту ситуацию, Левинсон обра- ^_^_
щается к так называемой гипотезе возникнове- I Гипотеза
ния, согласно которой каждая культура не имеет I возникновения
определенной гаммы чистых хроматических кате- '
горий, которые совместно разделяют все перцептивное пространство
цветов. Наоборот - существуют похожие или эквивалентные
хроматические категории, которые ссылаются и на аспекты, выходящие за
пределы мира цветов и связанные преимущественно с
противопоставлением светлый/темный в тональности цвета.
Недавно Кей тоже попытался внедрить такой подход в свои
предыдущие исследования461,463. Гипотеза возникновения не только
представляет собой преодоление идеи, согласно которой главные цвета
обусловливаются естественной и универсальной системой категорий - она
также признает, что универсальные перцептивные связи не
генерируют автоматически универсальных семантических категорий в области
цветов. Необходима культура цвета, чтобы выстроить систему
хроматических категорий и терминов.
5.5.2. Радиальные категории
Категории - это не всегда четкие и раздельные классы
элементов; иногда среди них возникает то, что Витгенштейн в 1958 году
называет семейным сходством - то есть, разделением частичных и
локальных сходств, как происходит в концепте «игры». Отталкиваясь от
этого подхода, Лакофф в 1987 году углубил систему категорий всего
сущего согласно языку дирбал, на котором разговаривают аборигены
центральной Австралии. В этом языке (смотрите таблицу ниже)
существует лишь четыре категории, каждая из которых составляет
разнородную совокупность элементов, которую нельзя прямо и однозначно
объяснить.

206 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
Категории дирбал
• bayi: мужчины, кенгуру, опоссумы, летучие мыши, большинство
змей, рыб и насекомых, некоторые птицы, луна, бури, радуга,
бумеранг, некоторые типы низин и т.д.
• balan: женщины, гигантские мыши, утконос, дикобраз,
некоторые змеи, некоторые рыбы, большинство птиц, светлячки,
скорпионы, сверчки, все, связанное с огнем и водой, солнце, звезды,
щиты, некоторые виды низин и т.д.
• balam: все съедобные фрукты и растения, клубни, папоротники,
мед, сигареты, вино, сладости и т.д.
• bala: части тела, съедобное мясо, обезьяны, ветер, большинство
деревьев, трава, грязь, камни, шум, речь, некоторые виды низин и т.д.
Речь идет об абсурдной на первый взгляд категоризации, которая
соответствует некоторым базовым критериям, понятным для культуры
_____^ дирбал: к первой категории относятся мужчины и жи-
Радиальность I вотные; ко второй - женщины,, огонь, вода и земля;
категорий к третьей - еда, помимо мяса; к четвертой - все осталь-
ное. Лакофф наглядно демонстрирует, что эти
категории - не случайные; наоборот, они руководствуются серией локальных
сходств, существующих в мифах и убеждениях дирбал. Например,
птицы относятся к той же группе, что и женщины, потому что птицы - это
духи умерших женщин (а не просто летающие животные). Категории
дирбал - сложны, потому что они состоят из последовательных
взаимосвязанных совокупностей локальных сходств, референтных для их
системы верований. Они могут разветвляться по так называемым
радиальным категориям - то есть, категориям, в которых существует
центральная причина и локальные, культурально специфичные
вариации, которые невозможно предусмотреть благодаря абстрактным
и универсальным правилам.
5.5.3. Пищевые категории и культура
Категориальные различия между разными культурами особенно
заметны в области питания. На самом деле, определенные группы
людей считают едой (и любят) то, что другие игнорируют, или даже
ненавидят и питают к нему отвращение. Например, водоросли
считаются несъедобными подводными растениями в европейской культуре,
а в Японии и других восточных обществах считаются едой. Молоко -
это основной и излюбленный продукт для северных народов на западе
(«лактофилы»), а на дальнем востоке и в Африке молоко считают
отвратительной телесной жидкостью («лактофобы»).

КАТЕГОРИЗАЦИЯ 207
Рассмотрим насекомоядную диету, которая вызывает отвращение
на Западе, но при этом распространена во многих других культурах.
Народы азиатского юго-востока, например,
лаосцы, вьетнамцы и тайцы, считают съе- I Культура льна я ценность
добными и питательными таких насекомых, пищевых категорий
как водяные клопы, тараканы, сверчки, куз- L^——~~"————~~~
нечики и цикады. Жители Китая (в частности, провинций,
занимающихся производством шелка) считают шелкопрядов изысканным
продуктом (особенно, если обжарить их с луком или яйцами). В
экваториальных районах Африки местные народы считают перелетную
саранчу, сверчков, тараканов, а также термитов и муравьев вкусной и
питательной пищей (по данным Харриса, 1985)-
Чтобы понять насекомоядную диету, нужно обратиться к
теории оптимизации добычи корма, согласно которой люди
выбирают наиболее выгодную в плане затрат/пользы пищу, а также -
такую пищу, которую проще добыть на данной территории. На самом
деле, народы, которые живут в тропической экосистеме, имеют доступ
к ограниченному количеству крупных позвоночных животных, и
потому придерживаются насекомоядной диеты - ведь в местном климате
живет множество насекомых, даже крупных размеров. И наоборот,
европейские и североамериканские народы, у которых в распоряжении
много разных крупных позвоночных животных, не были вынуждены
включать в свою диету насекомых. Подобным образом, теория
оптимизации добычи корма позволяет понять тот факт, что в обществах,
в которых нет доступа к большому количеству животных, едят все их
части, включая куриные лапы, кожу речной рыбы или утиные языки,
как происходит в Гонконге. И наоборот, там, где есть обилие
животных, люди едят лишь более «достойные» части мяса (по Анолли и Ле-
гренци 2003).
Также запрет есть свинину, которая считается «нечистой», у
евреев и мусульман - это открытый культурный запрет религиозного
характера, прописанный как в Левите, так и в Коране, наряду со многими
другими религиозными ограничениями (здесь же можно вспомнить
запрет убивать коров и есть говядину в Индии). В первой ситуации
считается, что такой запрет был обусловлен вредом, который такое мясо
могло нанести здоровью. На самом же деле, связь между
употреблением сырой свинины и трихинеллезом обнаружили в 1859 году. Конечно
же, о таком открытии XIX века не могли знать тысячи лет назад.
Причина культурального запрета на употребление свинины
указывается в Левите, где мясо классифицируется на «пригодное в пищу»
и «запретное»: всякий скот, у которого раздвоены копыта и на
копытах глубокий разрез, и который жует жвачку, ешьте (XI, з)-
Таким образом, к категории «пригодного мяса» относится мясо крупного

208 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
и мелкого рогатого скота: будучи жвачными животными, они
питаются растениями, в которых много клетчатки (а потому они не
являются конкурентами человека в пищевой цепи), выполняют полезные
задачи (например, тянут плуг), обеспечивают другие важные блага
(например, шерсть и молоко), хорошо приспособлены к теплому
климату и переносят засуху и зной. Напротив, свинья, хоть у нее и
раздвоены копыта,- не жвачное, а всеядное животное (а потому может быть
прямым конкурентом человека в пищевой цепи). Помимо этого, она
требует особого ухода, потому что ей нужны вода, грязь (чтобы рыться
в ней) и прохлада, когда температура превышает зо°С. В общем,
единственная польза от свиньи - это ее мясо. Следовательно, такая культу-
ральная модель относительно свинины в среде кочевых народов,
занимающихся пастушеством, означает, что выращивать свиней было бы
слишком затратно.
Запрет Левита на свинину беспрекословно перенял Магомет.
Помимо всего прочего, в процессе распространения на восток и на запад
ислам встретил больше всего согласия среди тех народов, для которых
свинина не имела особого значения (или не имела его вообще). И,
напротив, в обществах, в которых употребление свинины - это важный
элемент традиционного питания (Европа и Китай), исламу не удалось
завоевать расположение большинства населения. Благодаря этому
можно разобраться в сложных переплетениях причин,
скрывающихся за традициями питания, религиозными ценностями, ментальными
категориями внутри каждой культуры. Эти переплетения также
лежат в основе важных поворотов, которые совершают разные культуры
в ходе эволюции.
5.5.4. Функциональные категории и индуктивные
процессы
Недавно в психологии культуры, не отрицая важности особенностей
окружающей среды, внимание перемещается на функциональные
категории - то есть, категории, основанные на
Культура и одной цели. Речь идет о категориях, которые не так-
функциональные сономичны и не последовательны, потому что их
категории составляющие способствуют достижению одной
и той же цели (например, шариковая ручка и
калькулятор, которые не имеют между собой ничего общего, могут
относиться к одной и той же категории как объекты для экзамена по
математике) (Барсалу, 1983)- Такие категории очень подвержены культу-
ральному влиянию, потому что цели значительно различаются от
культуры к культуре. Они в особенности зависят от особенностей отношений
и контекста. Например, либерийские кпелле, оказавшись перед набо-

КАТЕГОРИЗАЦИЯ 209
ром разных предметов (включая продукты, инструменты, одежду,
столовые приборы и т.д.), регулярно используют функциональные
категории, определяя в одну и ту же группу нож и апельсин. В их
представлении только «глупец» классифицировал бы предметы по общим
категориям (например, сложить вместе апельсин, банан, виноград и т.д.)
В некоторых случаях у разных культур бывают разные критерии
категоризации. Когда китайским детям предложили три рисунка, на
которых были изображены мужчина, женщина и ребенок, они
объединили в группу женщину и ребенка (мать заботится о ребенке);
а американские дети отнесли к одной категории женщину и мужчину
(потому что это - взрослые). Точно так же, американские дети относят
к одной и той же категории объекты с общими качествами (например,
солнце и лампочка - это светящиеся объекты, а рыба и птица - это
животные), а китайские дети группировали объекты на основе
существующих между ними отношений (например, солнце и облака, потому
что они находятся в небе, или рыба и водоросли, потому что они
находятся в море) (по данным Чиу, 1972)- Тогда как западная культура
основывается на абстрактных и универсальных критериях, китайская
(и восточная в целом) культура больше основывается на особенностях
отношений и контекста в группировании объектов и событий.
■ Вывод, основанный на категориях. Можно использовать
категории, чтобы делать выводы на основании их невидимых качеств
(вывод, основанный на категориях). Например, в таких комбинациях
индуктивных аргументов:
у ласточек есть локтевые артерии
у пингвинов есть локтевые артерии
у всех птиц есть локтевые артерии
нужно проверять убедительность выводов. Эта убедительность
зависит от двух факторов: а) сходство (степень сходства между
категориями предположения и категориями вывода); б) охват
(степень, в которой категории предположения «охватывают» Модель
общую категорию вывода). На основании модели сход- сходства
ства и охвата возникло три гипотезы: i) сходство, соглас- и охвата
но которому, чем больше предположение похоже на вывод,
тем убедительнее индуктивный аргумент (например
«ласточка/воробей» > «пингвин/воробей»); 2) прототипичностъ, согласно которой,
чем прототипичнее предположение, тем убедительнее индуктивный
аргумент (например, «ласточка/птица» > «пингвин/птица); з)
разнообразие, согласно которому, чем больше отличается предположение,
тем убедительнее индуктивный аргумент (например, «ласточка,
пингвин/птица» > «ласточка, воробей/птица») (по Ошерсону, 1990).

210 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
Сравнив представителей ица майя и американских студентов, мы
обнаружили, что, с одной стороны, обе группы формируют суждения,
соответствующие критериям сходства и прототипичности, а с другой -
они кардинально различаются в плане разнообразия. Американские
студенты предпочитают разные элементы в 96% случаев, а ица майя -
лишь в 35%- Это различие можно объяснить разными познаниями
мира природы: ица майя находятся в постоянном контакте с природой,
а американские студенты имеют ограниченные познания о своем
физическом окружении. На самом деле, студенты основывают свои ответы
на логике (степень разнообразия), а ица майя постоянно обращаются
к их экологическим познаниям животных и окружающей среды. В
подтверждение этого феномена профессиональные американские лесники
дают те же ответы, что и ица майя. Таким образом, может случиться так,
что американские студенты, используя логику и познания, основанные
на категориях, тем самым усугубляют нехватку экологических
познаний о мире, потому что они живут в урбанистическом, технологически
развитом и лишенном природы контексте (хотя такое использование
логики и категориальных познаний - это универсальный процесс).
5.6. Культуральные формы в инференции
Благодаря процессам категоризации мы узнали, что ум - один,
а образов мышления — много (по Шведеру, 1998)- На самом деле,
даже пользуясь одинаковыми когнитивными инструментами, люди из
разных культур приходят к разным решениям и разным системам
категорий. Помимо этого, культура - это структура познаний, которая
поддерживает и направляет процессы инференции. Ни одно действие
человека не может быть абсолютно открытым и завершенным - оно
требует инференции для своей интерпретации и понимания. Инферен-
ция - это форма умозаключения, в которой гипотеза принимается как
приемлемая на основе других гипотез, принятых изначально.
Формируя выводы, люди используют серию ментальных моделей -
ментальных репрезентаций реальных ситуаций, гипотетических или
воображаемых (по Джонсону-Лэйрду, 1983)- Они нужны, чтобы формировать
предположения о событиях до того, как они произошли, и суждения
и объяснения - после.
5.6.1. Индуктивное суждение
Индукция заключается в способности выполнять достоверные
и полезные обобщения, основываясь на ограниченном количестве
информации. Это - форма немонотонной инференции, в ходе которой мы

КУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ФОРМЫ В ИНФЕРЕНЦИИ 211
переходим от множества частных случаев к обобщению (или закону).
Например, это может произойти на основе корреляции между
феноменами или приписывания причин физическим и социальным событиям.
■ Ковариационное суждение. Внимание - это очень узкое
«бутылочное горлышко», которое контролирует ограниченные ресурсы
сознания, направляя их на определенные особенности реальности к
другим. Такой фокус внимания - это луч, который освещает определенные
зоны на сцене, оставляя остальные в темноте (по Баарсу, 1993)-
В 1993 году Рогофф отметил, что люди из определенных культур
обращают больше внимания некому определенному набору событий,
чем люди из других культур. В частности, азиаты ^^^__^^___
гораздо больше представителей западных культур Культура и
способны фокусировать внимание одновременно ковариационное
на отношении между объектом и контекстом I суждение
и между разными объектами в контексте. Азиаты
более внимательны к целому и к отношениям, существующим между
разными элементами этого целого; напротив, представители
западных культур уделяют много внимания отдельным частям,
рассматривая их отдельно от целого и от других частей. В результате азиатам
гораздо труднее отделить объект от контекста, а представители
западных культур более склонны считать, что они могут
контролировать объект сам по себе. Например, при просмотре видео, в которых
изображены морские рыбы в их морской среде обитания,
американцы преимущественно сосредоточиваются на рыбах, наблюдают
именно за ними и упоминают их. А вот японцы ссылаются на фоновые
элементы и формируют вдвое больше фраз, в которых они
устанавливают связи между рыбами и окружающей средой (по данным Нисбетта,
2001). Эта сильная склонность к «связям» между элементами и
контекстом проявляется и у китайцев и в других когнитивных
упражнениях.
Способность одновременно управлять и когнитивными ресурсами,
и ресурсами внимания в отношении разных элементов контекста,
лежит в основе ковариационных суждений - суждений, которые люди
формируют в связи с их оценкой отношений между стимулами,
взаимодействующими и совместно изменяющимися в контексте (по Джи,
Бенгу и Нисбетту, 2000). В заданиях с определением связей между
произвольными стимулами китайцы продемонстрировали высокую
степень ковариации и оказались более уверенными в своих
суждениях в сравнении с американцами. Последние оказались под большим
влиянием эффекта первичности, потому что конфигурация первых
ассоциаций влияет на все последующие. Среди китайцев такого не
происходит. В целом, западная культура сосредоточивается на отдельных
элементах реальности, выполняя их систематический анализ и разде-

212 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
ляя их. Напротив, в китайской культуре (и восточной в целом) люди
придерживаются глобального взгляда на ситуацию и учитывают сеть
отношений, связывающих разные аспекты, из которых она состоит.
Здесь в действие снова вступает феномен так называемого
искажения из-за склонности к запоздалым суждениям (ошибка хиндсайта).
Когда представителям западных культур представляли
Феномен
«запоздалого
суждения»
Культура
и ошибка
атрибуции
сценарии, в котором возможно несколько вариантов
решения (типа х, у, z), и предлагали им выбрать один,
наиболее вероятный, они удивлялись и поражались
тому, что мог быть и другой исход, и в результате
считали, что ошиблись, потому что не могли найти «реальную» причину
феномена. Напротив, китайцы, которые обращали внимание на целое, не
удивлялись, если в итоге получали не тот результат, который они
предсказывали, потому что они считали это не только возможным, но даже
предсказуемым и ожидаемым (по данным Фишхоффа, 1975)- На самом
деле, они готовы посчитать приемлемым объяснение непредвиденного
решения и даже обосновать его.
■ Каузальная атрибуция. Каузальная атрибуция - это общая
тенденция «объяснять» поведение тем, что в его основе лежит некая
причина. Таким образом проще формировать некие
предположения о будущем и получить определенную степень
контроля над социальным окружением. Люди склонны
спонтанно и иногда неосознанно формировать выводы об
особенностях личности, основываясь на наблюдаемых
действиях и считая их неизменными с ходом времени {спонтанная ин-
ференция черт (по Ульману, 1987))- Помимо этого, они склонны к
такого рода инференциям, даже если точно знают, что человек,
поведший себя определенным образом, был вынужден так поступить
(например, написать сообщение в поддержку спорной общественной темы
вроде смертной казни). Такая тенденция подчеркивает масштаб и
важность каузальной атрибуции (парадигма атрибутивного подхода
(по Джонсу и Харрису, 1967)). В связи с этим можно говорить о
фундаментальной ошибке атрибуции - склонности недооценивать
важность ситуативных факторов, и переоценивать внутренние,
стабильные и последовательные черты людей (по Россу, 1977)- Эта ошибка
носит универсальный характер.
Как бы то ни было, было замечено, что в западных культурах
предпочитают каузальную атрибуцию, основанную на внутренних и
стабильных диспозициях человека, а в восточных чаще интерпретируют
поведение в связи с контекстом, обстоятельствами, социальными
ролями и обязательствами. Например, американцы объясняют поведе-
* Умозаключение, формируемое участниками коммуникации в процессе интерпретации
получаемых сообщений, (прим. перев.)

КУЛЬТУРАЛЫНЫЕ ФОРМЫ В ИНФЕРЕНЦИИ 213
ние своих знакомых личными склонностями вдвое чаще, чем
индийцы; последние основываются на ситуативных и социальных факторах
вдвое чаще, чем первые (по данным Миллера, 1984)- Такое
разнообразие подходов подтвердилось во множестве последующих
исследований. Например, в похожих случаях с массовыми убийствами в США
и в Китае американцы возлагали ответственность за произошедшее на
ментальную неуравновешенность убийцы, а китайцы ссылались на
ситуативные и социальные особенности (по результатам Морриса и Пега,
1994)- Когда американцам и китайцам показывали неоднозначный
мультфильм, в котором одна рыба плыла перед косяком (ее поведение
может отражать как внутреннюю диспозицию вести за собой косяк, так
и внешнее ощущение угрозы; смотрите рисунок 5-2), китайцы
меньше, чем американцы, объясняли поведение рыбы внутренней
диспозицией, и больше - внешними факторами (по данным Морриса, 1999)-
В объяснении повседневных событий, например, новостей спорта,
корейские и гонконгские газеты гораздо больше внимания уделяют
контекстуальным компонентам, а американские подчеркивают личные
склонности отдельных атлетов.
Следовательно, атрибутивные процессы оказываются под огром
ным влиянием систем убеждений и культуральных моделей. В запад
ных культурах преобладает концепция, которая
подчеркивает внутренние факторы диспозиций
(диспозиционизм); в восточных преобладает
подход, который подчеркивает ситуативные и
социальные особенности (ситуационизм). На
западе используется стратегия анализа, сосредоточенная на человеке
(сначала рассматриваются характеристики человека, потом действия,
и в конце - контекста); на востоке, наоборот, используется стратегия
анализа, сосредоточенного на контексте (сначала прорабатывается
Диспозиционизм
против
ситуационизма
Рисунок 5.2. Экспериментальная
ситуация для оценки внутренней
или внешней атрибуции. Точки
А и С обозначают соответственно
среднестатистическую оценку
американцев и китайцев на шкале
внешней и внутренней атрибуции.
Источник: Моррис, Нисбетт
и Пенг615

214 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
информация о контексте и о ситуации, а затем приходит очередь
информации о других аспектах) (по данным Кашимы, 200i).
Как бы то ни было, такая дихотомия (диспозиционизм против си-
туационизма) оказывается слишком обобщенной в свете недавних
открытий. Она кажется применимой при изучении отдельного человека,
но изменяет направление, когда целью анализа становится группа. На
самом деле, когда рассматриваемое поведение относится к целой
группе, представители восточных культур становятся диспозиционистами
(присваивают группе точные и стабильные диспозиции), а
представители западных культур - ситуационистами (согласно Менону, 1999)-
Подобным образом, среди корейцев диспозиционизм и ситуационизм
различаются из-за социального положения. На самом деле, люди с
высоким статусом в обществе предпочитают диспозиционистские
объяснения (как на западе), а люди с низким статусом предпочитают ситу-
ационистские объяснения. Впоследствии каждая культура пользуется
обоими этими когнитивными стилями каузальной атрибуции, но при
этом применяет их к привилегированным агентам поведения (человек,
группа, социальное положение).
5.6.2. Дедуктивное суждение
Дедукция - это тип монотонной инференции, в которой мы
рассуждаем, двигаясь от правила (или обобщения) к частному случаю.
Она предусматривает переход от имеющейся информации к
информации, которая следует из нее согласно условию необходимости. Среди
различных форм формального умозаключения (то есть, форм
умозаключения с четкими правилами) силлогистическая форма получила
особое развитие, и она считается универсальным инструментом для
обработки познаний.
■ Силлогистическое умозаключение. В 1931 году Лурия стал
одним из первых ученых, которые исследовали связь между силлоги-
стическим умозаключением и культурой. Он
Культура и отметил значительные вариации в формальном
силлогистическое умозаключении, в зависимости от социально-эко-
умозаключение номических условий и уровня образованности. На
самом деле, неграмотные люди, живущие в
изоляции в русских деревнях, не следовали логическим моделям,
основанным на силлогистическом умозаключении - вместо этого, они
рассуждали конкретно, основываясь на собственных системах познания. Если
им говорили: «Все полярные медведи - белые. Деревня Новая Земля
находится на полярном круге. Какого цвета медведи в этой деревне?»,
многие люди не могли выполнить такое задание и отвечали, что нужно
отправиться в эту деревню и увидеть цвет медведей самим. Подобным

КУЛЬТУРАЛЫНЫЕ ФОРМЫ В ИНФЕРЕНЦИИ 215
образом, в 1996 году Коул обнаружил похожий ход мыслей у
африканских народов.
В целом, в неграмотных обществах большей части мира лишь 65%
(а зачастую - гораздо меньше) населения правильно решает
силлогизмы - даже самые простые. Самый важный фактор предсказуемости
для улучшения такого показателя заключается в выполнении
обучающих задач западного типа. В таких неграмотных обществах
преобладает конкретное мышление, основанное на прямом личном познании,
тогда как в западных культурах преобладает абстрактное мышление,
подкрепляемое общественными дискуссиями, основанное на науке
и на формализации познания.
В прошлом такой «дефицит» умозаключений в культурах
большей части мира чаще всего объяснялся как недостаток интеллекта
и культурального развития. Сегодня же такая нехватка объясняется
существованием различных культуральных моделей формирования
умозаключений. Наряду с абстрактными дедуктивными формами
умозаключения (например, силлогистическая в западной культуре)
существуют практичные, ситуативные формы умозаключения. В 1995 году
Д'Андрад предположил, что умозаключение основывается на
усвоенных культуральных моделях, и что это может предполагать
использование артефактов (например, таблица умножения).
■ Склонность к риску. Изучение склонности к риску
(например, выбор между маленьким, но безопасным и большим, но более
рискованным заработком) показало, что, вопреки ожиданиям и культу-
ральным стереотипам, китайцы больше американцев склонны к риску
финансового характера, но зато в отношении социального риска - все
наоборот (по данным Хсее и Вебера, 1999)- На самом деле, на
социальном уровне китайцы оказываются более осторожными, а
американцы - более отважными. Такую тенденцию подтвердил анализ
китайских и американских пословиц.
В связи с этим, можно вести речи о гипотезе «убежища», согласно
которой гораздо выше вероятность того, что люди, живущие в
коллективистском обществе, получают больше финансовой помощи в случае
необходимости, чем люди, живущие в индивидуалистическом
обществе. В целом, коллективистское общество предлагает некую
«взаимную подстраховку» (или «убежище») в случае финансовых потерь, но
при этом требует большего внимания и чувствительности в
социальном плане для поддержки межличностной гармонии.
■ Принцип непротиворечия и
диалектического умозаключения. В 2001 году Нисбетт
наглядно продемонстрировал, что западное
мышление, вслед за аналитическим подходом, унаследованным от греческих
мыслителей, характеризуют три фундаментальных закона:
Между дедуктивным
умозаключением...

216 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
... и диалектическим
умозаключением
1. Принцип идентичности: А = А, то есть, вещь равна сама себе.
2. Принцип непротиворечия: А Ф не А, то есть, ни одно
утверждение не может быть одновременно верным и ложным.
3- Принцип исключения третьего: каждое утверждение либо
верно, либо ложно.
Основываясь на этих принципах, в мышлении, которое сначала
было греческим, а затем стало западным, преобладает дедуктивное
умозаключение, позволяющее строить все
более сложные научные системы. Оно
подразумевает наивный реализм, психологический эс-
сенциализм (то есть, тенденцию объяснять
действия человека, основываясь на его скрытых внутренних качествах,
или «сущности»), отторжении ложности и обмана (по Анолли, 2003).
И напротив, восточное мышление следует диалектическому (или
примиряющему) умозаключению, не отказываясь от
противоречивых позиций; вместо этого, оно ищет способы их опосредовать и
примирить. Такая установка следует трем разным принципам:
1. Принцип изменения: реальность - это динамичный и
переменчивый процесс; вещь не должна неизменно оставаться равной
самой себе, потому что реальность имеет «изменчивую» природу.
2. Принцип противоречия: поскольку изменения постоянны,
постоянно и противоречие; ведь в одном объекте существует старое
и новое, хорошее и плохое.
3- Принцип отношения, или холизм: поскольку изменение и
противоречие постоянны, нет ничего, что было бы изолировано или
независимо в природе и в жизни человека - наоборот, каждая
вещь связана со всем остальным; впоследствии, попытка
изолировать отдельные элементы от целого - обманчива.
Принципы диалектического умозаключения известны и в
западной культуре, начиная с Гераклита и заканчивая диалектикой Гегеля.
Однако их позиции все же имели меньший вес, чем диалектика в
восточной культуре. Если рассматривать, например, пословицы,
можно отметить, что английские (и западные в общем) следуют
принципу непротиворечия (например, «полкаравая - лучше, чем ничего»),
а китайские основываются на диалектическом мышлении («слишком
скромный - уже наполовину гордый»). В случае с противоречивыми
конфликтами в повседневной жизни (например, контраст между
контролем матери и независимостью дочери) американцы отдают
предпочтение одной из сторон (например, «мать должна уважать
независимость дочери»), китайцы выбирают «золотую середину», чтобы
примирить стороны (например, «мать и дочь не могут друг друга понять»).

ОБЫДЕННОЕ ПОЗНАНИЕ 217
Подобным образом, если сравнить два противоречащих друг другу
утверждения, представители западных культур склонны отказываться
от одного утверждения в пользу другого. А представители восточных
культур более склонны принимать оба утверждения, поскольку каждое
имеет свой смысл, и в одних обстоятельствах может быть верным одно
утверждение, а в других - другое.
В результате, в случае противоречия в области личных убеждений,
западные люди входят в состояние когнитивного диссонанса
(по Фестингеру, 1957)- Это - внутреннее состояние дис-
Культура и
когнитивный
диссонанс
комфорта в результате восприятия несоответствия
между разными аспектами собственных познаний,
чувств и действий. В восточной культуре люди
пытаются при любой возможности избегать такого
дискомфорта, чтобы добиться состояния когнитивной согласованности и
равновесия. Напротив, у китайцев не бывает когнитивного диссонанса,
потому что для них - нормально находиться в противоречии и жить
среди противоречий. Таким образом, становится возможным
действовать гармонично в разных ситуациях, даже противоречащих между
собой.
Из совокупности таких данных оказывается, что представителей
восточных культур противоречие волнует меньше, чем представителей
западных культур. Они гораздо больше предпочитают
примирительные решения и холистические аргументы и готовы искать путь к
примирению и компромиссу, оказываясь в противоречивых условиях.
Напротив, представители западных культур гораздо тверже
придерживаются принципа непротиворечия и склонны следовать правилам
силлогистического умозаключения и формальной логики.
5.7. Обыденное познание
В 1967 году Найссер предсказывал, что психология столкнется с
изучением познания в контекстах повседневной жизни. Сегодня в
психологии культуры обыденное познание стало автоном-
Обыденное и
ситуативное
познание
ной областью исследования, пусть и под разными
названиями - «практический интеллект», «ситуативные
познания», «контекстуальное познание», «социально
разделяемое познание» (по Шлиману и Каррахеру,
2001). «Обыденное познание» требует совокупности понятий,
символических систем, ментальных способностей и когнитивных практик,
к которым люди имплицитно обращаются в повседневных занятиях.
Такое познание - ситуативное, поскольку любое познание
неразрывно связано с конкретным социальным контекстом, в котором оно

218 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
происходит. Оно выполняется одновременно сознанием и миром. Оно
также принимает определенную конфигурацию в связи с сетью
социальных взаимодействий. Ментальные репрезентации не просто
формируются сознанием - они возникают из взаимодействия между
ментальными процессами и окружением. В результате они не просто
становятся результатом центральных программ хранения информации
в памяти - они создаются в ходе произвольной деятельности как новые
и живые процессы. С этой стороны становится невозможным провести
различие между познанием и действием, между «знать» и
«действовать». Усвоенное значение неотделимо от способа, которым оно
усвоено, и ситуации совместно создают познание с помощью действия.
5.7.1. Познание в повседневных контекстах
Повседневное познание - это, в первую очередь, результат
неформального латентного усвоения, которое происходит с помощью
получения опыта каждый день в ненаучных контекстах внутри собственного
культурального окружения человека. Таким образом, можно изучить
когнитивные навыки, связанные с мореплаванием, строением домов,
рыбной ловлей, готовкой, продажей товаров, ткачеством и так далее.
В этой области важны такие вопросы: «Какие типы восприятия
ментальных процессов развиваются благодаря повседневной деятельности?
Каким образом познания, приобретенные благодаря повседневному
опыту, отличаются от познаний, получаемых в школе? Ограничивает ли
недостаток школьного обучения развитие в повседневных ситуациях?»
Еще Пиаже в 1947 году признал, что плотники, механики и слесари,
неспособные решать научные проблемы с помощью формальных
операций, могли развивать навыки формального умозаключения, если их
можно было применить к области их профессионального опыта. Таким
образом, контекст приобретает огромную важность, способствуя (или
не способствуя) проявлению когнитивных способностей. Эту важность
контекста впоследствии подтвердило множество других исследований.
Дети, которые не могли выполнить классических задач Пиаже -
сохранения, включения или принятия чужой точки зрения - были в
состоянии выполнить их, если задачи были сформированы в соответствии
с их опытом, но при этом они также были способны рассуждать
силлогистически, оперируя многочисленными доводами, и даже понимали
четкие когнитивные стратегии, изначально предназначенные для
временной калибровки часов172.
Изучение познания не в лабораторных контекстах, а в
повседневной жизни, распространилось и на представителей разных культур.
Проанализировав повседневные разговоры между микронезийскими
тробрианцами и их системы навигации, Хатчинс в 1983 году наглядно

ОБЫДЕННОЕ ПОЗНАНИЕ 219
продемонстрировал их способность рассуждать и делать выводы. Дети
также собирают внушительный «багаж» познаний (в том числе -
научного характера) и развитых логических способностей благодаря своему
повседневному опыту (по данным Рогоффа, 1990).
Следовательно, познание развивается в повседневных ситуациях
благодаря разработке сети значений, правил вычисления, процессов
сравнения и измерения, ментальных операций, систем символов,
ментальных стратегий. Совокупность этих познаний и способностей дает
представителям определенной культуры возможность выполнять
задачи в повседневной жизни, преодолевать препятствия на своем пути,
отдавать себе отчет во взаимосвязях и возможностях, которые
предоставляет физическое и социальное окружение.
5.7.2. Повседневная математика
Человеческий ум по своей природе - математического склада,
потому что он осуществляет подсчеты в отношении реальности,
улавливает различия между элементами, сравнивает, упорядочивает
объекты и события, классифицирует их в преимущественно
всеохватывающую систему категорий. Эта тенденция проводить подсчеты,
следовать разным формам суждения и «измерять» процессы лежит в основе
пропозициональности мышления. Вследствие этого можно понять, что
в каждой культуре люди по-своему используют математику.
Однако такое использование не одинаково в разных культурах.
Многое зависит от предрасположенности и эффективного
выполнения. Например, в китайской культуре, где компьютерами все еще
пользуются ограниченно, студенты достигают значительных успехов в
вычислениях, чем в культурах, в которых студенты регулярно пользуются
калькуляторами и компьютерами. Китайские дети решают
арифметические задачи в три раза быстрее в сравнении с американскими
детьми: первые используют стратегии прямого запоминания и разложения
на составные части, а вторые во многом полагаются на калькуляторы
(по данным Мишра, 200i).
Как бы то ни было, математическое восприятие реальности не
следует тем же процедурам измерения, системам символов и
геометрическому анализу вычисления в разных культурах. Напри-
мер, система чисел на основе ю, преобладающая сегод- I Культура
ня (индо-арабские и китайские цифры), была одной из и системы
систем, изобретенных в разных обществах, включая си- I вычисления
стему, основанную на 2 (у бушменов в Ботсване), на 20
(майя и ацтеки), и на 6о (древние вавилоняне). Оксапмины - народ
в Папуа Новой Гвинее - имеют систему чисел на основе 27, которая
соответствует разным частям верхней половины туловища: она начина-

220 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
ется с большого пальца одной руки (номер l), доходит до запястья этой
же руки (номер 6), затем движется к носу (номер 14) и заканчивается
мизинцем второй руки (номер 27). Если есть необходимость
продолжить счет, оксапмины продолжают запястьем второй руки и
возвращаются назад (смотрите рисунок 5-3)- С такой системой они не только
могут выполнять расчеты (например, сложение и вычитание), но и
находить эквиваленты в западных системах валют (австралийский доллар
на основе юо подобно евро) в случае с коммерческими обменами
(по результатам Сейкса, 1999)-
Рисунок 5.3. Система чисел на основе 27 у оксапминов, соответствующая
разным частям верхней половины туловища.
Источник: Сейкс745 (изменено)
В повседневной жизни неграмотные люди регулярно пользуются
математическими операциями в конкретных занятиях, иногда при этом
находя лучшее решение, чем грамотные люди. Например, бразильские
плотники с невысоким уровнем образования способны развить более
эффективный подход к измерению и вычислению объема плана на снос,
чем плотники, которые ходили на уроки математики. Подобным
образом, портные из Либерии очень быстро проводят в уме вычисления,
связанные с измерением выкроек для пошива одежды. В разных регионах
Африки женщины выполняют точные геометрические вычисления,
когда ткут ковры или вяжут крючком. Уличные торговцы складывают в уме,
ассоциируя количество проданного товара с ценой за одну штуку.
Совокупность этих и других данных
доказывают, что когнитивные навыки
развиваются в зависимости от окружающих усло-
Контекстуальный и
ситуативный интеллект
вий. Повседневные занятия играют фундаментальную роль в
создании и развитии математических навыков для адекватного восприятия

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 221
мира. Модель общего интеллекта, унаследованная генетически, таким
образом, уступает место концепции контекстуального интеллекта,
в которой развитие когнитивных навыков зависит от личного опыта
в специфических контекстах (по Сеси, 199о). Такие навыки
«открепляются» от единого действия и обретают более общий и независимый
характер, становясь применимыми и в других областях человеческой
деятельности (процесс деконтекстуализации познаний). В любом
случае, остается необходимость произвольно применять выработанные
познания (математические и другие) в конкретной ситуации.
Согласно психологии культуры, не существует дихотомического
противопоставления между контекстуальными и не
контекстуальными, абстрактными и конкретными, формальными и неформальными
познаниями. Конкретное познание, приобретенное в повседневных,
знакомых и конкретных ситуациях, играет важную роль в развитии
формального и абстрактного познания. Последнее оказывается
особенно полезным не столько потому, что оно не связано с конкретными
ситуациями, сколько потому, что помогает объяснить обширную гамму
феноменов. В связи с этим в 2001 году Шлиманн и Каррахер говорят
о ситуативной генерализации. Речь идет о форме познания,
промежуточного между идеальной абстракцией и произвольным применением
в единственном случае. Здесь в игру вступают познавательные схемы,
которые плотно и подробно охватывают целый класс феноменов.
5.8. Заключительные рассуждения
В этой главе мы проанализировали, почему «сознание» нельзя
считать исключительно внутренней собственностью человека - ведь это
качество, возникающее в постоянном и ситуативном взаимодействии
между людьми, артефактами и культурным контекстом. На платформе
базовых когнитивных процессов (как категоризация, индуктивное и
дедуктивное суждение и т.д.) культуральные вариации оказывают
сильнейшее влияние на познание, что проявляется тремя основными способами.
Прежде всего, возникают важные различия в доступности
познаний, потому что общества радикально различаются в своих куль-
туральных практиках, способствуя дифференцированным навыкам
в применении определенных когнитивных стратегий или в познании
специфических областей реальности. В принципе, определенные
когнитивные способности могут быть универсальными, но доступ к ним
все равно открывается по-разному и выборочно в разных культурах.
Связи и возможности окружения ограничивают и способствуют
развитию более глубокого познания определенных областей. Так, например,
можно вспомнить пример с системами навигации микронезийцев.

222 ПОЗНАНИЕ, МЫШЛЕНИЕ И КУЛЬТУРА
Во-вторых, в связи с такой специфичностью доступности познаний,
люди из разных культур разрабатывают качественно разные
когнитивные стратегии решения одних и тех же проблем в повседневной
жизни. Даже если все культуры имеют в распоряжении одинаковый
репертуар ментальных способностей, выбор когнитивных путей
обработки и решения задач очень различается. Например, представители
восточных культур склонны организовывать собственный опыт на
основе сходств и взаимосвязей, объяснять события произвольно,
основываясь на ситуации, и отталкиваться от конкретных познаний в основе
своих суждений. Наоборот, представители западных культур склонны
организовывать собственный опыт на основе категорий, управляемых
абстрактными правилами, объяснять события согласно неким нормам,
и ссылаться на формальное и абстрактное суждение. В результате,
сталкиваясь с противоречащими утверждениями, представители
восточных культур пытаются найти истину в обоих утверждениях, а
представители западных - принять истину лишь одной из сторон,
отвергнув вторую как ложную.
В-третьих, разные культуры, начиная с универсальных
способностей, в состоянии изобрести особые когнитивные структуры и
системы познаний, которые могут ускорить их адаптацию к
окружающей среде благодаря процессу постоянной разработки информации.
Создание символических систем (как календарь, пиктографическое
или буквенное письмо, арабские цифры, формальная логика)
свидетельствует о способности культур находить эффективные решения для
управления собственными взаимодействиями с физической и
социальной реальностью.
Культуральные модели и теории, начиная с религиозных и
философских и заканчивая научными и технологическими, предоставляют
такую сеть смыслов и такие интерпретативные инструменты, без
которых люди бы остались озадаченными и запутавшимися. Без них мы бы
столкнулись с тем, что Тодоров в 1996 году назвал потерянным «Я».
В связи с этим достаточно вспомнить ощущение полной потерянности,
которое мы испытываем, внезапно оказываясь в культуре, не похожей
на нашу. Следовательно, существует неотъемлемая взаимозависимость
между культурой, которая предлагает уже утвердившийся репертуар
значений, и интерпретативными моделями - с одной стороны, и
производством познаний и теорий, генерирующих новые формы
культуры - с другой, в бесконечном процессе.

Язык,
коммуникация
и культура
■ В этой главе мы проанализируем коммуникацию как процесс обо- I
I значения и создания смысла, рассмотрим такие важные элементы, ■
■ как композициональность и пластичность значений, их индексаль- ■
I ную ценность и функцию в понимании опыта. После этого мы из- I
■ учим сложные взаимоотношения между языком и культурой, углу- I
I бившись в диалектику между универсалистской (Хомский) и реля- ■
I тивистской (гипотеза Сепира-Уорфа) позициями, чтобы принять ■
I промежуточную позицию (пересмотр лингвистической относи- ■
I тельности). В результате мы получаем возможность отметить вну- I
■ треннюю взаимосвязь между культурой и языком. После этого мы I
■ познакомимся с нарративом как со специфическим коммуникатив- I
■ ным методом, фундаментальным для того, чтобы жить в культуре I
■ и рассказывать о ней как об истории и биографии определенного I
I народа. В завершение главы мы проанализируем невербальную ■
I коммуникацию и ее различные формы (вокальная, кинесическая, I
I проксемическая, тактильная и т.д.) как систему обозначений, кото- I
■ рая разительно отличается в разных культурах. ■
Культура - это коммуникация, ведь культура - это система
знаков, наделенных значением (семиотический подход). В самом деле,
культура - это символическая репрезентация мира и инструмент для
присвоения значения реальности (сигнификация), и благодаря
такому инструменту реальность становится доступной для
интерпретации через истории, оригинальные описания, научные теории, мифы,
пословицы, художественные произведения и т.д. Благодаря этому
процессу сигнификации культуральные продукты акторов
(например, мифы, классификация природного и социального мира, ритуалы
и т.д.) можно также считать способами присвоения природы такими
акторами благодаря их умению устанавливать символические
отношения между людьми и группами. Считать культуру коммуникацией -
значит, что теории и убеждения людей необходимо передавать другим
людям, чтобы они могли существовать и дальше.

224 язык, коммуникация и культура
Согласно Гирцу, человек - это «животное, висящее на сотканной
им самим паутине смыслов», а культура - это та самая паутина, анализ
которой может быть исключительно интерпретативным в
исследовании значений. Он подчеркивает бесконечный процесс
интерпретации, характерный для опыта человека. По этой причине незаменимы
«насыщенные» описания (этнографии) определенной культуры, в
которых можно собрать разные точки зрения на одно и то же событие.
На самом деле, культура - это продукт взаимодействия между
людьми: она общественная, и не рождается исключительно в умах
отдельных людей. В то же время люди создают культуру и должны ее
интерпретировать. Следовательно, культуральные проявления - это
акты коммуникации. Занимаясь своими разнообразными делами,
люди участвуют в скоординированных способах поведения, с
помощью которых они не только усваивают, но и создают определенные
концепции о мире, включая само понятие «человека». Очередь в
театр не просто подразумевает некие скрытые предположения - она еще
и сообщает набор понятий об общественном порядке, индивидуальных
правах, социальной кооперации и т.д. Она сообщает определенную
информацию о человеке в тот момент, когда он становится в очередь.
Точно так же, отказ присоединиться к очереди - это провокационный
коммуникативный акт, который бросает вызов общественным нормам
и критикует права и обязанности, проистекающие из этих норм.
В свою очередь, коммуникация - это неотъемлемый путь между
внешними и внутренними характеристиками культуры, поскольку
коммуникация происходит от внутреннего коммуникативного
намерения и проявляется на публике по отношению к другим разными
способами (вербально и невербально). В результате коммуникация
становится платформой и объяснением двойственной (внешней и
внутренней) природы культуры (смотрите l главу).
6.1. Культура как сигнификация
и производство смысла
Культура состоит из значений; то есть, это - совокупность
материальных, психических и социальных условий для создания значений
с помощью процессов конвенционализации. В свою
Сигнификация очередь, значения определяют и развивают культуру.
и производство I Следуя позиции интерпретативнои антропологии,
смысла Гирц сказал, что система значений - это
неотъемлемый элемент культуры, который находится вне
сознания человека и существует обособленно. Однако специалисты
психологии культуры приняли другую точку зрения. Они не согласны с тем,

КУЛЬТУРА КАК СИГНИФИКАЦИЯ И ПРОИЗВОДСТВО СМЫСЛА 225
что система значений - это внешняя или внутренняя особенность,
присущая человеку как главному действующему лицу в процессах
создания, сохранения и совершенствования значений. Сигнификация
(то есть, разработка значений) и производство смысла составляют
семантическую основу, которая связывает сознание людей, наделяя их
общими убеждениями, проектами, эмоциями и желаниями для
конструирования собственной культуры (или собственных культур).
6.1.1. Культура как процесс сигнификации
Производство значений позволяет людям разделять друг с другом
символические параметры, которые присущи исключительно виду
человека (по Дикону, 1987) (смотрите з главу). Необходимо тут же
продемонстрировать рекурсивный процесс неотъемлемой
взаимозависимости между культурой и символическим процессом производства.
Первой не существует без второго, и их взаимодействие бесконечно.
Более того, культуру связывают со способностью человека создавать
знаки (вокальные и невокальные), обладающие символическим
значением и общие для взаимодействующих сторон. На самом деле, человек
живет значениями - точно так же, как он живет отношениями. Или,
другими словами, отношения создают значения, а значения
определяют отношения. Человек не может обойтись без сети значений,
которую он сам разработал вместе с себе подобными. С самого детства
человек находится в поиске значения, которое могло бы придать смысл
вещам и событиям, и которое могло бы предложить приемлемое
объяснение собственного и чужого поведения (по Анолли, 2000).
Сигнификация - способность собеседников совместно
генерировать значения - не простой процесс; он устанавливает сложные
отношения между символом (как лингвистический знак; например /пес/),
референтом (обозначаемым объектом или событием; в нашем
случае - пес как домашнее животное, которое лает) и референцией
(ментальной репрезентацией обозначаемого объекта или события; в нашем
случае - понятие пса). Следовательно, как мы можем увидеть на
диаграмме сигнификации (смотрите рисунок 6.1), символ (или знак) не
имеет прямой связи с реальностью (референтом) - лишь с концептом
и ментальной идеей (референцией). В 1975 году У. Эко в своей работе
заявил, что убеждение в существовании прямой связи между знаком
(или символом) и референтом - это референциальное заблуждение.
Напротив, связь между знаком и референтом - всегда опосредована
образом или ментальной моделью. Как таковой, каждый знак (или
символ) - это культуральный продукт, который выражает
определенное культуральное содержание. Его определили как вторичный
артефакт (смотрите 1 главу).

226 язык, коммуникация и культура
Референция
Рисунок 6.1. Диаграмма сиг- yf \^
нификации согласно Огдену / >^
и Ричардсу. / N.
Источник: Огден / >ч
и Ричарде633 Символ У- -^Референт
Сигнификация - это не абстрактный процесс, и она не происходит
в вакууме; напротив, она неизменно требует совместных и активных
действий со стороны членов определенного сообще-
Сообщество, ства в данный исторический момент. Сообщество, под-
условности I разумеваемое как группа людей, которые разделяют
и символы между собой систему убеждений, ценностей, практик
и традиций, основывается на сети условностей,
определяющих свои стандартные модели в данный момент развития
культуры. Условности между членами сообщества не возникают внезапно
из ничего. Они постоянно развиваются и становятся неотъемлемой
частью этого сообщества, поскольку они превращаются в эффективный
инструмент координации и участия. Они также становятся полезным
инструментом социальной и институциональной организации.
Подобным образом, такие условности касаются всех аспектов
культуральной жизни данного сообщества - начиная с системы
значений и заканчивая арсеналом практик, концептов, ценностей, норм
использования контекста и т.д. Совокупность условностей - это общий
фундамент для культуры сообщества, и она имеет несколько качеств:
а) условности не распространены в сообществе равномерно; б)
существуют (авторитетные) эксперты, которые лучше других знакомы с
условностями определенного объекта; в) при встрече двое людей
идентифицируют друг друга как членов определенного сообщества, если
следуют одним и тем же условностям, и пользуются такой
принадлежностью, чтобы подразумевать, что можно, а что нельзя принимать как
приобретенное и совместно используемое; г) не все условности
имеют одинаковую ценность - они организованы между собой в
иерархическом порядке, поскольку некоторые из них - обязательны,
другие - очень важны, третьи - опциональны, а четвертые могут и вовсе
оказаться несущественными. В частности, кулыуральные
символы - это условности с «насыщенным» значением, которые наглядно
демонстрируют основы определенной системы убеждений (смотрите
5 и il главы).
Как таковые, условности - это предсказуемые действия, и они
обеспечивают равномерность в управлении межличностными
отношениями в определенном сообществе. Они представляют собой результат
процесса кооперации и координации между членами одного и того же

КУЛЬТУРА КАК СИГНИФИКАЦИЯ И ПРОИЗВОДСТВО СМЫСЛА 227
сообщества. Благодаря этому процессу становится возможной
инверсия коммуникативной позиции: человек должен осознавать, что он
использует коммуникативный знак таким же образом, что и его
собеседник. Благодаря такому механизму человек наверняка поймет,
что он усвоил и использует культурально «общий» коммуникативный
знак - то есть, он может предположить, что в большинстве случаев его
собеседник способен воспроизвести и понять тот же символ и то же
значение в рамках произвольной ситуации.
Подобным образом, условности - это результат долгого и
постоянного процесса обсуждения (как открытого, так и скрытого) и «подстра-
ивания» между собеседниками. Такой процесс конвен-
Доступность
опыта для
восприятия и
передачи
ционализации основывается на принципе общей
значимости. Согласно этому принципу, то, что более
значимо, становится лучшим инструментом координации
и участия между людьми в данной ситуации (по Анол-
ли, 2002). Такая значимость подразумевает
избирательный процесс определения и совместного использования
характеристик, которые считаются особенно важными для участников
данного сообщества для реализации их целей. В этом процессе участники
сообщества считают некоторые характеристики определенного
объекта или события более значимыми, чем другие, в перцептивном,
структурном и функциональном плане. Такие характеристики становятся
существенными (то есть, составными) чертами в конструировании
значения рассматриваемого объекта/события.
Следовательно, в процессе сигнификации реальность, в которой
мы существуем, считается доступной для понимания и передачи. И это
становится ключевым процессом в любой культуре, потому что
каждое общество должно «объяснить» окружение, в котором оно живет
и действует. Фундаментальный результат такого процесса
сигнификации - это разработка естественного языка, который позволяет
членам сообщества выражать значения и собственные коммуникативные
намерения. Каждый язык неизбежно отличается своей композицио-
нальностью - то есть, тем фактом, что этот язык строится
рекурсивным образом благодаря сопоставлению единиц - семантических и
синтаксических (по Барра, 1999)-
Такая композициональность имеет несколько особенностей,
например: а) систематичность (каждый язык руководствуется
грамматикой, а значит, определенные формулировки совместимы только при
условии соблюдения синтаксических правил, предусмотренных этой
грамматикой); б) продуктивность (каждый язык позволяет создавать
и понимать бесконечное количество формулировок); в) возможность
перемещения (пространственное или временное определение, на
которое ссылается формулировка, может отличаться от пространства и вре-

228 язык, коммуникация и культура
мени, в которых она появляется - например, слова друзей в баре:
«увидимся завтра утром перед университетом»).
Следовательно, для психологии культуры естественный язык - это
не только «система знаков» или «система различий между звуками,
скомбинированными в совокупность различий между концептами»,
как в 1916 году утверждал де Соссюр. Естественный язык - это сеть
значений, которая, будучи лексическим репертуаром, определенной
грамматической и синтаксической структурой и системой
прагматических тезисов, позволяет собеседникам разделять и участвовать в
определенном взгляде на мир, эмоциональном опыте и персональной
идентичности, занимать определенную позицию в сообществе, а также
определять собственные отношения с другими людьми.
6.1.2. Пластичность значения
Изучая этот вопрос, нам важно углубиться в природу значения.
В этой книге мы ограничимся некоторыми базовыми положениями.
Прежде всего, нужно подчеркнуть компонент-
Компонентность
значения и
подразумеваний
ность значения, потому что значение - это не
неизменный и однозначный атом, и не
неизменное и однородное целое. Скорее, это - ментальный
конструкт, неоднородный и состоящий из разных
семантических компонентов (или свойств), расположенных в
иерархическом порядке. В частности, можно выделить два типа семантических
свойств: а) необходимые свойства (свойства, общие для всех случаев,
имеющие одно и то же значение; они определяют семантическое
расширение как негативное, чтобы исключить тех, кто не обладает такими
свойствами; например, если значение птица определяется
необходимыми свойствами - яйцерождением и наличием клюва, то те, кто не
обладает такими свойствами, не может присоединиться к
семантической категории птица); б) типичные свойства (дополнительные
специфические свойства, которые можно отменить или исключить, не
разрушая при этом значения объекта; например, такие свойства, как
умение летать, оперение или крылья - это типичные свойства для птицы,
поскольку существуют птицы, которые не умеют летать - например,
страусы, птицы без перьев - например, пингвины, и птицы без
крыльев - например, киви).
Помимо этого, значения часто имеют размытые и изменчивые
границы, потому что они обладают некой референтной
непрозрачностью и неопределенностью. Например, лекция может быть неплохой,
Паола может быть довольно милой, у Витторио может быть много
друзей. В этих случаях квалификаторы и кванторы «извлекают»
значение формулировки более или менее тщательно и придают ей опреде-

КУЛЬТУРА КАК СИГНИФИКАЦИЯ И ПРОИЗВОДСТВО СМЫСЛА 229
ленную семантическую форму. Таким образом, значение содержится
в нечетком множестве, то есть, в классе коммуникативных единиц
с бесконечной семантической градацией. Тот же процесс повторяется
и в наречных формах и вводных словах, таких, как примерно, почти,
технически говоря, так сказать и т.д. Одно дело - говорить Сейчас
три часа дня (то есть, ровно три), а другое - говорить Сейчас около
трех (то есть, без скольки-то три или три с чем-то, и семантическое
значение около приводит к заметным семантическим расхождениям
в северной, латиноамериканской и индийской культурах).
Подобным образом, значение характеризуется семантической
градацией - как благодаря семантическим качествам разного статуса
(например, необходимые и типичные свойства), так
и благодаря наличию способов речи и градуированных I Градация и
модификаторов. Например, слово смерть может озна- пластичность
чать абсолютно разные вещи - от биологического со- I значений
стояния до психологического, как, например, в
следующих выражениях: бледный как смерть, смерть как хочется, устать
до смерти. Таким образом, слово смерть не имеет абсолютного и
фиксированного значения - оно меняется в зависимости от высказывания
и контекста использования.
В этом подходе крайне важно обращение к контексту. Ни одно
значение не бывает ни целиком предсказуемым, ни априори
определяемым, поскольку оно зависит от контекста. Очевидно, что любое
значение связано с контекстом. Такое неотъемлемое условие
становится особенно очевидным в феномене контекстуальной ресемантиза-
ции, предложенной в 1997 году Виоли. В этом случае говорящий может
предварительно присвоить определенные семантические черты тому,
что само по себе этими чертами не обладает, но приобретает их
благодаря определенной произвольной ситуации. Например, я могу назвать
сидением стол, пустой ящик, стопку книг, ступеньку, если вокруг нет
свободных стульев, и даже могу сказать: Не занимайте мое сидение.
Совокупности процессов, перечисленных здесь, достаточно,
чтобы продемонстрировать высокую пластичность значений, которая
позволяет собеседникам использовать эти значения гибким и
изменчивым способом в зависимости от их коммуникативных намерений,
а также - от связей и возможностей, предлагаемых данным
контекстом. Здесь действует постоянный процесс семантического
перемоделирования, который может присвоить слову, жесту или фразе иной
семантический облик в зависимости от способов их выражения. Таким
образом, значение - это не закрытая и единообразная, фиксированная
и жесткая система. Скорее, это ментальная система с высокой
степенью адаптивности к произвольным ситуациям собеседников. Ее можно
довольно сильно расширять или сужать в зависимости от ожиданий,

230 язык, коммуникация и культура
убеждений и целей участников. Благодаря такой возможности в этой
системе - довольно много уровней свободы, и ее ценность в том, что
она открыта и допускает множество вариантов ее актуализации, хотя
такое множество - ни бесконечное, ни хаотичное, ни произвольное
(по Анолли, 2002). С теоретической и с практической точки зрения,
всегда возможно обсудить и изменить значение путем определенного
коммуникативного обмена.
Такая семантическая пластичность обретает большую важность
в любом культуральном сообществе, поскольку она позволяет
реализовать и объяснить обширную гамму коммуникативных форм (начиная
со стандартных форм, форм по умолчанию, продолжая дискоммуни-
кацией и заканчивая патологической коммуникацией). Подобным
образом, семантическая пластичность помогает понять весомые
семантические различия, которые существуют между разными культурами,
и из-за которых эти культуры обращаются к абсолютно разным
способам семантического разбора в аналогичных ситуациях (смотрите далее
«лингвистический релятивизм»).
6.1.3. Значение как осмысление опыта
В лингвистике когнитивная семантика, которую поддерживали
многие авторы - Филлмор, Джекендофф, Лакофф, Виоли - и
динамическая семантика (Яшчольт), а также интерпретатив-
Значение = ная антропология Гирца и когнитивная антропология
осмысление Д'Андрада определили значение как способ, которым
опыта I люди понимают собственный опыт. Следовательно,
' разные модели, указанные здесь, объединены в теории
восприятия. В психологии культуры значения больше не считают
абстрактными, универсальными и объективными единицами, которые
не зависят от говорящих (как полагали в логико-философской
семантике или в семантике условной истинности в отношении концепта
условий истины). Скорее, значения зависят от того, как их
разрабатывают и используют сами говорящие. Как таковые, значения тесно
взаимосвязаны (даже если они не совпадают) с ментальными
репрезентациями, которые люди формируют на основе собственного опыта.
Значения не ограничиваются репертуаром словарных
определений - они распространяются на совокупность энциклопедических
знаний, полученных из собственного опыта и из
принадлежности к определенной культуре. Таким образом,
значения наших фраз и дискурсов для нас неотделимы
от значения нашего опыта в мире, опосредованном
культурой, к которой мы принадлежим. Значение
любой лингвистической формулировки (например, мышь, анемон и т.д.)
Значение и
энциклопедия
знаний

КУЛЬТУРА КАК СИГНИФИКАЦИЯ И ПРОИЗВОДСТВО СМЫСЛА 231
и любого способа речи неизбежно отсылает нас к энциклопедии
знаний, которой располагает говорящий. Такая энциклопедия
определяет теоретические и исторические предпосылки, концептуальные
и эпистемологические условия для разработки и использования
значений.
В формировании энциклопедических знаний люди основываются
на разных ментальных процессах - от восприятия к конструированию
сценария и ментальных схем, рассуждению и инференции (смотрите 5
главу). В частности, мы часто познаем природные явления и
артефакты путем наглядных перцептивных процессов (чтобы рассказать, что
такое хирургические ножницы, гораздо проще показать их, чем
объяснить на словах). В других случаях можно обратиться к разработке
сценария для описания и восприятия сложных или незнакомых событий
согласно собственной энциклопедии знаний (по Дюранти, 1997)-
Подобным образом, становится незаменимым ментальный процесс
инференции, поскольку значения фразы не просто даются - они
подразумеваются и интерпретируются в зависимости от особенностей контекста
использования и определенных знаков.
Таким образом, система значений - это мощный семиотический,
символический и когнитивный инструмент, чтобы ссылаться,
описывать, рассказывать и объяснять вселенную собственного опыта в
зависимости от определенных особенностей каждого события (по Анолли,
2002). Она позволяет разделять, участвовать и понимать как
собственный опыт, так и опыт других. Концепт «опыта», рассмотренный здесь,
неизбежно отсылает нас к концепту культуральной медиации, с
которым мы уже познакомились в l главе. На самом деле, опыт, или
способ встречать, интерпретировать, объяснять происходящие в жизни
события, не просто зависит от культуры, к которой принадлежит
человек, и даже не просто управляется ею - культура создает и формирует
этот опыт. Культура - это линза, которая увеличивает или уменьшает
(одним словом, искажает, хоть и избирательно) данные о реальности
с помощью собственных ментальных и практических схем, а также -
с помощью собственных ценностей и интересов. Это - проявление
определенной точки зрения (или подхода), примененной к реальным
фактам, на основе которых создаются значения (смотрите 5 главу). В то
же время, необходимо рассмотреть и обратный процесс: личный опыт
людей как акторов и главных действующих лиц направляет культуру,
к которой они принадлежат. Такая неотъемлемая взаимозависимость
между человеком и культурой - это двигатель, позволяющий
постоянно возобновлять и преобразовывать культуральные формы, которые
определенное сообщество способно выражать в определенную
историческую эпоху.

232 язык, коммуникация и культура
6.2. Язык и культура
Язык - это специфичный для вида человека инструмент для
опосредования символов, коммуникации и взаимодействия, эволюцию кото-
_^_^^^______^ рого мы изучили в з главе. Это - фундаменталь-
Отношения между ное и привилегированное проявление опреде-
языком, мышлением ленной культуры, поскольку язык воплощает
и культурой I культуру. Научиться говорить на языке - также
значит научиться использовать ментальные
категории, формы мышления, связи и возможности выражения, обычаи
и традиции соответствующей культуры. В частности, язык - это
привилегированная и в определенных отношениях эксклюзивная область для
зарождения и выражения символического измерения, которую Ди-
кон в 1997 году поместил в центр культуры, сделав ее фундаментом. Без
языка это измерение было бы попросту нереализуемым.
Здесь важны три термина: язык, мышление и культура. Они были
объектом систематических рассуждений многих мыслителей -
начиная с древнегреческих философских школ, Древнего Рима и Святого
Августина, и заканчивая Бэконом, школой Пор-Рояль, Гердером и
немецким романтизмом. Недавно они стали объектом напряженных
научных дебатов, в которых позиция врожденных способностей
Хомского противостоит теории лингвистической относительности.
6.2.1. Универсалистская теория языка
Лингвистические универсалии связаны с неизменными и
распространенными особенностями коммуникативных процессов,
общими для существующих сегодня естественных языков. Это - постоянные
и повторяющиеся формы, связанные как с грамматическим, так и с
семантическим уровнем. Здесь мы в общих чертах познакомимся с
позицией антикулътурализма и врожденности Хомского как с
парадигматическим примером защиты универсалистской теории языка.
В ходе последних пятидесяти лет Хомский вызвался объяснить
фонологические, морфологические и синтаксические различия между
существующими сегодня естественными языками с по-
Универсальная I мощью нескольких универсальных принципов, общих
грамматика I для всех говорящих. Прежде всего, Хомский объеди-
и механизм I нил в синтаксисе фонологию и морфологию, после
усвоения языка чего разработал теорию универсальной (или гене-
' ративной) грамматики, которая содержит
совокупность правил и условий, описывающих и объясняющих грамматику
любого естественного языка. Базовый тезис Хомского - это существование
единообразия лингвистической компетенции среди людей, независи-

ЯЗЫК И КУЛЬТУРА 233
мо от того, на каком языке они говорят. Различия, которые мы можем
наблюдать в этой компетенции, считаются поверхностными
феноменами, «исключениями из правила» и «незначительными».
Хомский предполагает, что психика человека обладает качеством,
которое позволяет ее обладателю усвоить язык в условиях простого
опыта, а также может объяснить единообразие лингвистических
процессов у всех людей. В связи с этим он говорит об «органе языка»,
определенном генетически (так называемый механизм усвоения языка').
Согласно Хомскому, если бы у детей не было этого врожденного
инструмента, они не смогли бы выучить язык за два-три года, потому что
они не получали бы достаточно лингвистических стимулов для
формирования обобщений, необходимых для такого обучения. Также детям
не удалось бы формировать и понимать новые выражения, с которыми
они раньше не сталкивались. На основе этого Хомский в 1959 году
резко раскритиковал бихевиористскую концепцию Скиннера, согласно
которой язык усваивается благодаря ассоциациям и помощи родителей.
Чтобы прийти к своему научному «финишу», Хомский использовал
«формальный» метод - то есть, метод, который, не используя
значения, лишь на основе внешней базы морфем и на их расположении,
обеспечивает все необходимое для лингвистического анализа.
Применив этот метод, он смог осмыслить грамматику как математический
расчет, который, начиная с нескольких простых элементов, смог
сгенерировать язык с его бесконечными грамматическими
последовательностями и установить «грамматичность» созданных формулировок.
Следуя этой точке зрения, Хомский доказал несостоятельность
грамматики в завершенном виде, после чего он разработал генеративную
грамматику с синтагматической структурой (i957)> а
после этого - так называемую стандартную теорию грам- Тезисы
матики (1965), в итоге придя к расширенной стандарт- генеративной
ной теории (1975)- Не углубляясь в технические особен- грамматики
ности, неизбежные для характера этой книги, можно
обобщить тезисы генеративной грамматики следующим образом.
■ а) Язык (наравне с математической системой) - это бесконечная со- щ
щ вокупность фраз. I
I б) Фраза - это фундаментальная единица языка, которая состоит I
■ из ограниченной совокупности элементов или алфавита (фор- I
I мальный и композиционный тезис). ■
■ в) Такой алфавит состоит из примитивных элементов - фонем, I
■ морфем, слов и т.д. (элементаристский тезис). I
■ г) Грамматика - это абстрактная система правил, которые re- I
I нерируют уникально эквивалентные фразы; эта система следует ■
I математическому правилу об уточнении и исчислении структур. I
* англ. Language Acquisition Device (LAD), (прим. перев.)

234 язык, коммуникация и культура
д) Грамматика не зависит от каких-либо когнитивных систем
(верховенство синтаксиса).
е) Грамматика не зависит от семантики.
ж) Существует два уровня репрезентации фразы - поверхностный
и глубинный, а ряд трансформаций позволяет переходить от
одного уровня к другому.
з) Ментальные процессы, которые находятся в основе
грамматики,- это абстракция и использование идеальных моделей.
и) Семантическая интерпретация фраз основывается
исключительно на их поверхностной структуре.
В этой установке заслуживают внимания некоторые
фундаментальные различия, отмеченные Хомским. Прежде всего, обращаясь к
различию между языком и словами, проведенному де Сос-
Внутренний и
внешний язык
сюром, он провел различия между компетенцией
и достижением. Первая описывает общую
способность (обычно - неосознанную) использовать
определенный язык, а концепт компетенции основывается на безупречном
знании языка у идеального говорящего. Напротив, второе касается
конкретного и произвольного использования этого языка в определенной
ситуации. В 1986 году Хомский назвал это различие по-другому:
компетенция стала «внутренним языком» (I-language, или лингвистическая
абстракция для формулировки гипотез о психике человека), а
достижение стали называть «внешним языком» (E-language, который изучают
те, кто интересуется произвольным использованием языка).
После этого Хомский, приняв различие Уорфа между
эксплицитными грамматическими категориями (открытые, или фенотипы -
например, множественное число имен существительных в английском
и итальянском языках) и имплицитными категориями (скрытые, или
криптотипы - например, непереходные глаголы в английском языке,
которые не имеют определенного суффикса или маркера, который бы
обозначал их наличие), предложил различие между поверхностной
и глубинной структурами определенного языка. Поверхностная
структура касается очевидной и слышимой артикуляции фразы, а
глубинная связана с лингвистической категоризацией, которую нельзя
воспринять напрямую, однако при этом она необходима для
объяснения поверхностной структуры. Именно глубинная структура
определяет суждения о приемлемости (то есть, « грамматичное™ ») фразы в
данном языке.
Согласно Хомскому, поверхностная структура может различаться
в зависимости от языка, но глубинная структура по сути идентична для
всех естественных языков (то, что Хомский называет «универсальной
грамматикой»). Хомский впоследствии подкрепил такой ход рассуж-

язык и культура 235
Субстанциональные и
формальные универсалии
дений, предложив провести различие между субстанциональными
универсалиями (то есть, универсальными наборами понятий,
например, имя существительное, имя
прилагательное, глагол и т.д.) и формальными
универсалиями (то есть, универсальной
системой глубинных правил, которая
управляет всеми грамматиками и связывает их между собой). Тогда
как субстанциональные универсалии - это предмет изучения
сравнительной лингвистики, формальные универсалии находятся в центре
внимания универсальной грамматики. Следовательно, согласно
генеративной и формальной лингвистике Хомского, когнитивные
процессы универсальны, а разнообразие лингвистических достижений в
разных культурах - это простые и поверхностные различия в содержании.
Помимо этого, такое разнообразие говорит о том, что мышление
придает форму языку, и лингвистические формулировки также создаются
и управляются с помощью мышления.
Идеи Хомского обозначили переломный момент в концепции
лингвистики, а также стали отправной точкой для сравнения разных
культур (для их дальнейшего объединения или проти-
Границы
универсалистской
теории
вопоставления). Такая концепция вызвала много
критики, и одна из таких критических позиций
оказалась особенно уместной. Изучение
универсалий как системы правил зависит от
предварительного утверждения субстанциональных универсалий, поскольку
«глубинные» правила устанавливаются на основании существующих и
доступных для обзора грамматических категорий. Однако сравнительная
лингвистика еще не нашла подходящих теоретических методов, с
помощью которых можно концептуально определить то, что в разных
естественных языках соответствует подлежащему и дополнению, или
даже имени существительному и множественному числу.
Таким образом, справедливо задать вопрос: каким образом мы
можем подойти к лингвистическим категориям без метаязыка, который
априори определяет все необходимые различия? На сегодняшний день
не существует этической «решетки» для изучения синтаксических и
семантических свойств. Самое большее - появляются семейственные
сходства между некоторыми языками. В частности, среди около 5000
существующих сегодня естественных языков, «оснащенных»
грамматикой, происходит постоянный процесс пересмотра и
переопределения категорий субстанциональных универсалий. Каким образом мы
можем строить предположения о «глубинной» структуре, если до сих
пор не существует согласия и противостояния между
«поверхностными» структурами разных языков? Неразумно и несправедливо
предполагать, что некоторые языки (например, английский, испанский

236 язык, коммуникация и культура
или русский) - это «языки-чемпионы», потому что это было бы
необоснованно и предвзято по отношению ко всем остальным естественным
языкам. Это же наблюдение применимо к лингвистическому развитию
ребенка, потому что компетенция в таком случае предшествовала
достижению; то есть, сначала ребенок должен был бы выучить правила,
и только потом их применять.
Помимо этого, критике подверглось нежелание Хомского
(фактически, даже отказ) встретиться лицом к лицу с психологическим и
социологическим уровнем объяснения лингвистических феноменов. Его
формальная и «математическая» модель языка рискует оказаться
абстрактным использованием «логики» человеческого ума, без какого
бы то ни было контекста и эмпирического подтверждения. Таким
образом, он рискует прийти к парадоксу, в котором «язык не служит для
общения». Однако, помимо рассуждений Хомского о мышлении,
остается проблема универсалий в грамматическом плане. Как в 1996 году
утверждал Левинсон, мы находимся в самом начале изучения такого
масштабного вопроса.
6.2.2. Теория лингвистической относительности:
гипотеза Сепира-Уорфа
Согласно универсалистскому представлению о языке, которое
упорно отстаивает Хомский, релятивистская позиция ставит ударе-
ние на множественности культур и способов влия-
Гипотеза ния между языком и культурой. Идея, на которой
лингвистической I основывается теория лингвистической относи-
относительности I тельности, заключается в том, что культура с
помощью языка влияет на то, как мы мыслим, и в
особенности - на то, как мы категоризируем наш опыт. В первой половине
двадцатого века некоторые ученые - например, Боас (антрополог),
Сепир (антрополог и лингвист) и Уорф (химик-инженер и любитель
лингвистики) - основываясь на идеях фон Гумбольдта (философа
и лингвиста начала девятнадцатого века), объяснили, что
семантические структуры разных языков несовместимы между собой, и что
в результате говорящие изобретают способы мышления, которые
различаются между собой. Согласно этому утверждению, выучить
иностранный язык - также значит усвоить новую точку зрения на
вещи.
К середине двадцатого века укрепилась концепция
лингвистического разнообразия и относительности, впоследствии ставшая
гипотезой Сепира-Уорфа. Давайте рассмотрим классическую
формулировку этой гипотезы, предложенную в 1956 году Уорфом.

язык и культура 237
А) Эпистемологическое условие: «Мы членим природу по линиям, ■
проложенным нашим родным языком ... ; мир - это калейдоско- I
пический поток впечатлений, который мы должны упорядочить ■
с помощью нашего разума, и это происходит благодаря лингви- I
стическим системам в нашем разуме». Б) Лингвистическая от- щ
носителъностъ: люди используют свой родной язык преимуще- I
ственно неосознанно. «Эти автоматические и непроизвольные ■
модели языка не одинаковы для всех людей - они специфичны I
для каждого языка Отсюда происходит принцип «лингвисти- ■
ческой относительности», согласно которому люди, говорящие I
на разных языках, ориентируются из-за своих родных языков на I
разные виды наблюдения и оценки похожих внешних событий; I
в результате они неким образом приходят к разным видениям ■
мира». ■
Эта позиция также изложена в форме силлогизма:
а) поскольку лингвистические категории в разных естественных ■
языках различаются, ■
б) поскольку лингвистические категории определяют некоторые I
особенности мышления у людей, I
в) следует, что эти особенности мышления различаются в разных ■
культуральных сообществах из-за языков, на которых в этих со- I
обществах разговаривают. I
Этот так называемый силлогизм Уорфа впоследствии посчитали
значительным вкладом в гипотезу о лингвистическом
детерминизме, согласно которой язык определяет формы мышления самих
говорящих в соответствии с их опытом. В своей сильной версии
лингвистический детерминизм, который становится ответвлением от куль-
турального детерминизма, утверждает, что концепты можно постичь
и задействовать лишь в том случае, если они будут сформулированы
на определенном языке. И, напротив, в слабой версии такая гипотеза
утверждает, что концепты, зашифрованные с помощью языка, более
предпочтительны, потому что они доступнее и их проще запомнить.
Как бы то ни было, как Сепир, так и Уорф никогда не отстаивали
сильную версию лингвистического детерминизма; даже наоборот - сам
Сепир написал, что «ни один язык не может быть неоспоримо
последовательным, и в каждой грамматике есть свои трещины».
Несомненно, сильная версия лингвистического детерминизма
неоправданна. На самом деле, мышление гораздо сложнее, чем то, что
можно выразить с помощью языка. Процессы, связанные с
восприятием и чувственно-двигательными репрезентациями, с воображением
и эмоциональным опытом - это формы мышления, которые не
зависят, по крайней мере, частично, от языка, хоть они во многом зависят

238 язык, коммуникация и культура
друг от друга и связаны между собой. Например, когда возникает
задача представить изображение некого предмета, язык становится
полезным «инструментом» для его описания.
6.2.3. «Пересмотр» теории лингвистической
относительности
Недавно многие ученые в психологии культуры вернулись к теории
лингвистической относительности как к дополнению к культураль-
ной относительности и углубились в ее рассмотрение. Среди этих
ученых - Кларк, Хэнке, Хавиленд, Гумперц, Левинсон, Слобин. Они
взяли за отправную точку утверждение, что опыт кодируется на
когнитивном уровне так, что его впоследствии можно выразить словами.
Лексика и грамматика языка предоставляют фундаментальные
условные способы концептуализации действий и событий. Одно дело -
невыразимый опыт, а другое - опыт, который можно выразить
лингвистическими терминами.
Таким образом, разнообразие естественных языков связано с
существованием семантических различий, проявляющихся в культу-
ральных различиях, которые в свою очередь влияют на когнитивную
и аффективную категоризацию опыта. Такая концепция касается не
только естественных языков целых народов, но и языка не таких
многочисленных «речевых сообществ» (speech community) или языка
субкультур (или микрокультур) - например, специфического языка
социальных, профессиональных или возрастных групп. Каждое
сообщество стремится разработать собственный шифр, чтобы как можно
лучше общаться и взаимодействовать изнутри, создавая тем самым
сильное чувство принадлежности, которое автоматически исключает
остальных. Порой речь идет о самом настоящем закодированном
шифре, который в качестве жаргона разделяет и различает внутреннее
(внутригрупповое) от внешнего (внегруппового). Во всех этих случаях
речь идет о гетероглоссии - то есть, такой шифр становится голосом
меньшинства относительно официального языка, на котором говорит
культуральное большинство.
Существует множество доказательств этой теоретической
концепции. В этой книге мы ограничимся лишь основными.
■ Концепция пространства. Хотя может пока-
Различные
концепции
пространства
заться, что концепция пространства обусловлена
физиологическими условиями организма человека,
а также окружающими физическими условиями, она
существенно различается в зависимости от языка. Во
многих культурах преобладает абсолютная (или геоцентрическая)
система пространства, которая основывается на оси север-юг и опреде-

язык и культура 239
ляется фиксированными углами, независимо от ориентации объекта
(рисунок 6.2).
Рисунок 6.2. Использование индексалов (указателей) в нарративе. а) Дождь
прекратился. Рассказчик жестикулирует, чтобы показать передвижение дождя
на запад; такое движение потенциально двузначно с его точки зрения, б) С
пляжа движутся две тени. Рассказчик жестикулирует, чтобы показать наличие
другого человека, который приближается к нему с пляжа на юг. в) Мой друг Во-
йбо. Чтобы убедиться, что слушатели уловили личность человека, рассказчик
идентифицирует себя с помощью жеста, направленного на место работы
своего сына, который носит то же имя, что и сам рассказчик.
Источник: Хавилэнд393 (изменено)
Например, в племени гуугу йимитир из северного Квинсленда, на
Бали и во многих сельских территориях в Индии и Непале
используют лингвистические выражения, которые ссылаются на такую
геоцентрическую систему пространства (по Хавилэнду, 1996). Напротив,
в западных (и не только) культурах преимущественно используется
релятивистская (или эгоцентричная) система пространства, которая
основывается на горизонтальной оси право-лево, и в которой объект
принимает определенную ориентацию, в зависимости от данной
точки зрения (обычно - точки зрения воспринимающего). В этом случае
собеседники используют лингвистические формы, которые усиливают
субъективную и эгоцентричную точку зрения. В свою очередь,
индейцы майя из Тенехапы, говорящие на языке цельтали, пользуются как
абсолютной, так и внутренней системой пространства, в которой
расположение объекта определяется в зависимости от других объектов, но
при этом не используются ни фиксированные углы, ни точка зрения
человека (по Левинсону, 1996). В результате, в ситуации с
конструкциями места в английском (или в русском) языке говорят The gourd is on
the table {Тыква лежит на столе, предлог на сосредоточивает
внимание на фоне, а не на предмете). А в языке цельтали это выглядит так:
Pachal ta mexa hoch
которая-лежит-будто-чашка НА столе тыква
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРЕДЛОГ ОБСТОЯТ. ПОДЛЕЖ.
Место Отношение Объект референции Референт
( фон ) (предмет)

240 язык, коммуникация и культура
Подобным образом, было отмечено, что в ситуации с движениями
в пространстве одни и те же движения категоризируются по-разному
в английском и корейском языках, что можно увидеть на рисунке 6.3.
Рисунок 6.3. Различия в семантической категоризации четырех действий в
английском (слева) и в корейском (справа) языке.
Источник: Боуэрмен120
В английском предлог in ассоциируется с действием «вмещать»
(класть внутрь), a on- с действием «удерживать» (класть на). А вот
в корейском языке эти действия различаются в семантическом и в
лексическом отношении. Подобные различия можно наблюдать и в
суффиксах времени в английском, голландском и финском языках, как
показано на рисунке 6.4- Впоследствии ребенок, который учит
голландский и финский языки, должен обращать внимание на топологические
отношения, которые кардинально отличаются от тех, которые учит
английский ребенок. В связи с этим можно утверждать, что в
изучении языка определенной культуры ребенок усваивает определенные
способы мышления, необходимые, чтобы говорить.
■ Индексальность. Также существуют значиыме различия между
естественными языками в определении и использовании индексаль-
ных особенностей. Понятие индексальности сегод-
Индексальность I ня получило особое развитие не только потому, что
и контекст оно объясняет дейктические феномены, но, прежде
использования I всего, потому, что оно ссылается на обширную связь
между людьми, значениями и контекстом. Развивая
концепт индекса, предложенного в 1894 году Пирсом, и знака как инфе-
ренции («нечто, что для кого-то заменяет нечто другое благодаря
определенной особенности или способности»), индексальность связывает
значение и интерпретацию фразы с контекстом использования. Знаки
не только «означают» что-то - они еще и «указывают» на это и
связывают это с другими аспектами контекста. Общаться - значит
присваивать формулировке ситуативные (то есть, индексальные) значения.

ЯЗЫК И КУЛЬТУРА 241
Рисунок 6.4. Различия в семантической категоризации статичных
пространственных конфигураций в английском (вверху), голландском (посередине)
и финском (внизу) языках. Источник: Боуэрмен™(изменено)
Индексальные особенности, которые Гумперц также назвал
индексами контекстуализации - это лингвистические и
экстралингвистические показатели, которые служат, чтобы определить персональную
идентичность и статус людей в сообществе (например, использование
почетных титулов, обращения на ты/Вы, лингвистических
выражений, соответствующих статусу собеседника и т.д.), действия в
сообществе (с помощью предикативных форм вроде утвердительных,
вопросительных и повелительных, или же с помощью специализированного
языка - юридического, технического и т.д.), аффективное отношение,
которое подразумевается во фразе (например, квантификаторы,
превосходные формы слов, экстра- и паралингвистические
характеристики и т.д.), а также эпистемическое отношение (уверенность, сомнение,
доверие и т.д.) собеседника на основании произнесенной им фразы
(с помощью наречных форм и вводных слов, которые усиливают или
ослабляют истину, а также - глагольных форм вроде условных или
изъявительных и т.д.).
Совокупность таких индексов значительно различается в разных
культурах. Например, у юговосточных азиатских народов собеседова-

242 язык, коммуникация и культура
ние при приеме на работу принимает иерархическую структуру,
типичную для «мольбы», с четким разделением между работодателем
(который считается экспертом) и кандидатом (который считается
«молящим»). В результате последний избегает любых упоминаний
собственного мнения, убеждений и чувств; он пользуется фактическими
утверждениями; он не сообщает никакой информации помимо той,
которая уже известна работодателю. В то же время, у самоанского народа,
в котором царит иерархия из множества социальных рангов,
основанных на разных критериях (титул, происхождение, возраст и т.д.), люди
более высокого статуса менее активны физически, чем люди низшего
статуса. В результате, повелительные формы дейктических глаголов
sau (иди сюда) и alu (уходи) предназначены лишь для людей низшего
статуса. В двуязычных сообществах смена лингвистического шифра -
это индекс, говорящий о другом подходе (о сближении или отдалении,
о близости или враждебности) по отношению к собеседнику.
■ Грамматическая структура. Разнообразие языков также
проявляется в уровне грамматической структуры. Например, можно
заметить, что концепция времени различается в английском языке
и в языке хопи, потому что в английском языке время считается
постоянной и однородной реальностью, а в хопи время не является
абстрактным понятием - оно обретает форму в периодически повторяющихся
событиях. Подобным образом, исследования грамматики показали,
что в английском и китайском языках различаются гипотетические
маркеры контрфактуального мышления, которых очень много в обоих
языках. Множественное число тоже сильно различается от языка
к языку, потому что не везде есть противопоставления двойственного*
и паукального" чисел. В английском и в русском языках очки,
ножницы, штаны используются во множественном числе (в том числе в
сочетании с пара), а в голландском эти названия используются только
в единственном числе (bril, schaar, broek), и никогда не сочетаются со
словом пара.
___^_^_^ ■ Лексический репертуар. Лексический ре-
Специфичность I пертуар и словарные определения языка значитель-
лексического I но различаются в зависимости от культуры. Здесь
репертуара дело не ограничивается классическим (и часто
обсуждаемым) примером лексикализации снега в
эскимосском языке, в котором много разных слов обозначают это
атмосферное явление (например, aput - это снег на земле; qana - падающий
* Двойственное число - форма склонения и спряжения, употребляется для обозначения
двух предметов, или парных по природе (части тела и т.д.) или по обычаю, (прим. перев.)
"" Паукалъное число - грамматическая категория существительного, прилагательного,
местоимений-существительных и местоимений-прилагательных, обозначающая, что
данная часть речи относится к нескольким лицам или предметам, (прим. перев.)

язык и культура 243
снег; piqsirpoq - накапливающийся снег; и qimuqsuq - куча снега).
Культура выражается в словах, которые она сама создает и которыми
пользуется в повседневной жизни в самой разнообразной
деятельности. Как уже подчеркнул Витгенштейн в 1958 году, границы языка -
это границы мира, поскольку каждый естественный язык
определяет границы определенного концептуального и культурального мира.
Язык совпадает с миром опыта в этой культуре.
На этом основании возникает лексическая специфичность
культуры, из-за которой не все подлежит переводу, поскольку
существуют слова с идиосинкразическими значениями, уникальными для
определенной культуры. Например, когда католическим миссионерам
пришлось переводить Библию и такие понятия, как «троица»,
«вочеловечение», «первородный грех» и так далее на языки квечуа из андских
территорий, они использовали слова и синтаксические конструкции,
которые имели абсолютно другие значения и искажали смысл
переводимого текста (по данным Шемински, 1963)- В результате «обращение
в веру» этих народов не удалось, потому что итоговый перевод
оказался неуместным и бессмысленным в глазах так называемых «туземцев»
(по результатам Коркуэра де Мансера, 199М995)- Однако даже более
универсальные термины, например, обозначения цветов, не находят
эквивалентов в некоторых языках мажоритарного мира, и существуют
народы - например, йели дние в Новой Гвинее, у которых нет четких
терминов для определения цветов (исследования Левинсона, 200о)
(смотрите 5 главу).
Даже в случае с развитыми языками западного мира существуют
неопределенные ситуации, в которых возникают серьезные - иногда
непреодолимые - трудности перевода. Например, крайне трудно
перевести прилагательное пошлый с русского языка: оно обозначает
сосредоточенное осознание существования ошибочных ценностей и
необходимость высмеять их и в то же время унизить. В других европейских
языках это слово охватывает множество понятий, например: морально
и духовно гнусный, убогий, недостойный, посредственный,
банальный, лишенный всякого интереса, повсеместный, не имеющий
никакой ценности. Давайте рассмотрим слова, ключевые для немецкой
культуры - Heimat и Gemüt. Первое слово - это не только родина, это
и земля, на которой мы родились; это уникальное место защиты, где
мы можем найти убежище; и это также ностальгический опыт
всеохватывающей безопасности. Точно так же, Gemüt - это непереводимое
слово, которое означает душу, дух, самую глубокую сторону
восприимчивости, экзистенциальную гармонию с реальностью, силу жизни,
характер, темперамент.
Японская культура также богата на уникальные термины:
рассмотрим некоторые из них.

244 язык, коммуникация и культура
• Атае: желание быть пассивно зависимым в аффективно
позитивных отношениях с человеком более высокого статуса,
который умеет заботиться и проявлять дружелюбие; как таковое
атае - это самое важное выражение духа зависимости у японцев
(по данным Дои, 1981).
• Епгуо: это склонность воздерживаться от того, чтобы выражать
свои эмоции - прежде всего несогласие - чтобы избегать
конфликтов и столкновений, а также склонность отказываться от
собственного «Я», не выражать своих желаний, держаться
позади и соблюдать определенную дистанцию с окружающими,
чтобы сохранить лицо и не разрушить свой социальный имидж (ау-
тореферентные особенности епгуо); в то же время, это - желание
никого не обидеть, не задеть ничьи чувства, не поставить другого
человека в неловкое положение, в чем японцам помогают
способы коммуникации, основанные на скромности, вежливости,
сдержанности и смиренности (гетерореферентные особенности
епгуо) (исследования Лебра, 1976 и Мизутани, 1987)-
• Wa: потребность стать неотъемлемой частью группы и быть с ней
единым целым; это глубинная гармония в группе, созданная
благодаря единогласию участников в результате взаимопонимания
и интуиции и преодолению разногласий и конфликтов; это -
единство «Я» с другими; это - согласие, основанное на
сотрудничестве и чувстве принадлежности к сообществу (по данным Де
Boca, 1987).
• On: с одной стороны, это - моральное чувство благодарности
и признательности за благосклонность некого благодетеля,
а также - лояльность по отношению к нему; с другой же
стороны - это тяжесть долга и чувство обязанности по отношению
к тому, что остается недоступным для оценки из-за
иерархической и асимметричной природы отношений между благодетелем
и тем, к кому он благосклонен; семантическая неоднозначность
on произошла от феодальной этики самураев (концепт
благодарности и лояльности) и от буддизма (долг за блага, полученные
от божественного, уважение детей к родителям) (исследования
Беллаха, 1985 и Бенедикта, 1947)-
• Giri: обозначает порядок в сообществе, предусматривающий
совокупность социальных норм, на основе которых каждому
человеку присваиваются функции и задачи, которые он потом
выполняет; giri - это чувство абсолютного личного долга хорошо
выполнять то, что нужно делать по отношению к другим, которое
отличается постоянством (и длительностью), полной
вовлеченностью, прямым межличностным взаимодействием,
эмоциональными связями и иерархическим отношением; giri имеет
моральный и социальный характер, на котором основываются
уважение и честь (по результата Каашима, 1951 и Рейшауэра, 1988).

язык и культура 245
Однако также и универсальные слова, такие как дружба, правда,
справедливость, власть, родина и т.д., принимают очень разные
значения в разных культурах, поскольку они отражают ^________
разные культуральные идеалы (по Вежбицкой, 1997)- Есть свобода,
Рассмотрим слово свобода. В древнеримской культуре а есть свобода
Цицерон определил понятие libertas, обозначавшее *-^————
юридическое состояние liber (человек, который не является рабом), как
potestas vivendi ut velis (возможность и способность жить так, как
хочется) - то есть - контролировать собственную жизнь. Это - концепт
позитивной свободы (то есть, желание, чтобы мои решения зависели от
меня, а не от других людей или внешних сил). Английский термин
freedom, помимо этого позитивного оттенка, также подразумевает
концепцию негативной свободы, у которой есть два значения: а) не делать
вещей, которых я не хочу делать; б) быть способным делать то, что хочу,
без вмешательства других. Следовательно, в английском языке,
помимо выражений^/reedom OF (дословно - свобода чего-то, например,
слова) и freedom TO (дословно - свобода делать что-либо, например,
творить), также существует выражениеУгее<Зот FROM (дословно -
освобождение от чего-либо, например, от преследования, тирании, зла
и т.д.) В русской культуре термин свобода имеет не только позитивное
и негативное значение, но и подразумевает некий концепт
расслабленности, благосостояния, легкости, наслаждения. «Свобода» в русском
языке значит - мочь бесконечно передвигаться в пространстве,
«выходить из берегов» и «распространяться повсюду» без каких-либо
ограничений и связей (так называемая «русская натура» или «русскость»
(по Федотову, 1981)). В польской культуре термин wolnosc означает не
только персональную свободу, как в других языках, но и нечто иное:
национальную независимость, политическую свободу, суверенность.
Однако, в отличие от других языков, wolnosc не сопровождается никаким
дополнением (ни позитивным, ни негативным) и обозначает
абсолютную ценность. Это - Ztota Wolnosc (Золотая вольность (по Дейвису,
1981)). В сознании поляка концепт персональной свободы
(«персональных прав») кардинально отличается от концепта «национальной
свободы». В результате он имеет высокую моральную и нормативную
ценность, которую нужно защищать любыми способами.
В свою очередь, эмотивная лексика также очень различается в
разных языках и культурах, поскольку она выражает разную эмотивную
семантику (смотрите 7 главу).
В общем, обзор теории лингвистической относительности прежде
всего приводит к преодолению любых форм лингвистического
детерминизма, поскольку не все мышление выражается с помощью языка.
Однако, в то же время, он помогает нам увидеть несоизмеримые различия
между естественными языками, которые отражаются в развитии разных

246 язык, коммуникация и культура
культуральных систем значения. Помимо этого, он подкрепляет тесную
связь между языком и культурой, поскольку, если значение
основывается на интерпретативных практиках, оно все равно не «дается» благодаря
простой принадлежности к определенному национальному языку -
скорее, оно обусловливается принадлежностью к сети людей,
взаимодействующих между собой (концепт «лингвистического сообщества»).
6.3. Культура и нарратив
Знание и понимание реальности неизбежно приводят к
необходимости о ней рассказать. Способность рассказать о собственном опыте
и об опыте других людей, будучи ключевой деятельностью для культу-
рального участия, тесно связана с разработкой значений, с
конструированием смысла, с интерпретацией событий, а также - с разделением
эмоций и аффективных состояний между людьми. Речь идет об очень
важной области в психологии культуры.
Нарратив можно описать как способ воспринимать, организовывать
реальность и сообщать о ней с помощью процесса интерпретации и
присвоения значений. С помощью нарратива человек мо-
Нарратив и ход
развития смысла
жет реконструировать события и эпизоды
собственного опыта и изучить смысл с точки зрения этого
нарратива. Речь идет о базовом культуральном способе,
поскольку он требует способности создавать траекторию для развития смысла
и текст, обладающий последовательностью и тематической
организацией. Здесь в игру вступают важные процессы - как когнитивные
(разработка данных, использование предыдущих знаний, способности к инфе-
ренции), так и эмотивные (восприятие эмоций участников, эмпатия)
процессы. В любом виде нарратива, связанного с описанием маловажных
вымышленных и реальных событий, есть персонажи - главные герои
истории - и сюжет, который предусматривает начало, середину и конец.
Нарратив был и остается главным инструментом культурального
участия в так называемых устных культурах, где усвоение и
разделение знаний происходит исключительно с помощью вербальных
дискурсов и рассказов. Однако и в других формах культуры нарратив - это
фундаментальный процесс распространения знаний, ментальных
моделей, практик и ценностей.
6.3.1. Логико-научное мышление и нарративное
мышление
Способность к нарративу появляется у ребенка очень рано,
спонтанно, в результате необходимости описывать выдающиеся эпизоды

КУЛ ЬТУРА И HАРРАТИ В 247
его опыта и рассказывать о них. Такая способность мышления
человека подтолкнула нескольких авторов, среди которых Брунер, считать,
что существует специфическая форма нарративного мышления,
особая и отличающаяся от логико-научного мышления.
♦ Логико-научное мышление предназначено для
категоризации реальности с целью упростить ряд переменных и организовать
количество доступных данных. Оно типично для науч-
Свойства
логико-научного
мышления...
ного рассуждения, преследует идеал
формализованной системы объяснения и имеет вертикальную
ориентацию, поскольку требуется связать
единичный случай с общими категориями в вертикальном
процессе субординации и сверхординации. Оно номотетично (то есть,
обращено к исследованию общих законов и переходит к
формулировкам, не зависимым от контекста) и парадигматично (то есть, его
предположения связаны между собой эквивалентно, поскольку
актуальность одного закона можно заменить другим, эквивалентным или
похожим законом; например, закон гравитации применим как для
килограмма свинца, так и для килограмма перьев). Язык для этого
мышления руководствуется принципом не-возражения. Чтобы принять
предположения, логико-научное мышление стремится исключить
неоднозначность в основе эксплицитных критериев фиксирования и
предлагает утвердить их степень понятности благодаря проверке их же
опровергаемое™. Позиция такого мышления - довольно общая, поскольку
оно основывается на общих предположениях в ущерб специфичности,
но в пользу большего расширения и применимости.
♦ Напротив, нарративное мышление направлено на
коммуникацию и интерпретацию опыта путем конструирования историй,
требующих понимания намерений, действий и
событий в собственной или чужой жизни. Оно типично
для повседневного рассуждения и часто
применяется в сообществе. Нарративное мышление создает
вероятные и логичные нарративы, даже если они не правдивы, чтобы
придать опыту форму с помощью пространственно-временного
измерения отдельного события. Оно идиографично (то есть, связано с
фигуральной речью с помощью риторических фигур) и синтагматично
(то есть, его предположения связаны между собой ассоциативно
благодаря пространственной и временной смежности; например, частое
использование предлогов вроде: а потом, затем, недалеко и т.д.). Его
формулировки крайне зависимы от контекста и характеризуются
скорее разделительной, чем объединяющей внутренней организацией,
в результате чего возникают темы или наборы идей, а не концепты
и абстрактные категории. Нарративное мышление основывается на
внутренней согласованности рассказа, а не на принципе опровержимо-
и нарративного
мышления

248 язык, коммуникация и культура
сти. Его установка - интенционалъна по своей природе, поскольку оно
стремится выстроить цельную картину отдельного случая, чтобы
уловить все его особенности.
В целом, нарративное мышление - это универсальный способ
организовывать, придавать смысл и сообщать собственный опыт. Как бы
то ни было, оно принимает разные стили и коммуникативные формы
в зависимости от культуры, а также - от специфичной системы
убеждений, ценностей и дискурсивных практик. В частности, нарративное
мышление фундаментально в неграмотных сообществах
мажоритарного мира, где устное участие в знаниях является существенным звеном
в выживании самой культуры. Напротив, научное мышление, будучи
универсальным способом познания, оказывается особенно развитым
в технологически прогрессивных, более экономически богатых
сообществах, преимущественно в западном мире.
6.3.2. Свойства нарратива
Нарратив характеризуется совокупностью свойств, которые его
отличают от других культуральных форм толкования и дискурса. Прежде
всего, он обусловливается двумя фундаментальными сце-
Действия и нариями: сценарием действий и сценарием сознания
сознание в I (по Брунеру, 199V)- Первый связан с окружением, фактами
нарративе I и эпизодами (внешний вид содержания), а второй - с
ментальными состояниями (убеждения, эмоции, намерения,
желания и т.д.) действующих лиц. Внутри двух этих сценариев можно
выделить дальнейшие характеристики нарратива - например, культу-
ральное производство смысла.
• Диахроничностъ. В нарративе эпизоды имеют определенную
длительность и располагаются во времени как с проактивными
(предвосхищающими), так и с ретроактивными (возвратными) связями
между собой. Речь идет о «человеческом времени», а не об
абстрактном научном времени.
• Конкретная референтность. Нарратив отсылает нас к
конкретным событиям, которые отличаются определенными
произвольными эпизодами в глазах определенных конкретных персонажей
(как воображаемых, так и реальных). Помимо этого, в нарративе
не так важна и ценна правдивость высказываний в отношении
условий реальности, сколько аспекты правдоподобности,
генерируемые в последовательности самого рассказа.
• Интенциональность. Нарратив основывается на взаимодействии
между персонажами, которые действуют намеренно, чтобы
добиться определенных целей и удовлетворить свои желания. В
любом нарративе содержится «модель психического состояния чело-

КУЛЬТУРА И НАРРАТИВ 249
века», благодаря которой становится возможным выражать и
истолковывать собственное и чужое ментальное состояние.
• Каноничность. В любом сформированном нарративе должны быть
каноничные и нормативные критерии, которые основываются на
пяти элементах: агент, действие, цель, место и инструмент.
В определенном месте (контексте) агент выполняет действия,
чтобы достичь цели с помощью инструментов (по Берку, 1945)-
Каноничность позволяет создать теорию, соответствующую реальности.
Как бы то ни было, нарушение этих каноничных критериев,
которые едва ли можно называть исключениями, постоянно
встречается в нарративе, поскольку возникновение предвосхищающего
события, которое трудно преодолеть или преобразовать в
глобальной согласованности элементов, становится выдающейся
особенностью рассказа.
• Герменевтическая компонентностъ. Персонажи и события, из
которых состоит нарратив,- это ингредиенты фабулы, которая их
связывает. В результате, нарративная сила разных отрывков и сила
их совокупности зависят друг от друга, и совместно они
способствуют созданию нарративного напряжения. Помимо этого, такая
взаимозависимость между частями и целым составляет
«герменевтический цикл» (или интерпретативный цикл), поскольку значение
нарратива основывается на сети отношений, которые существуют
между разными частями целого, а также - на интерпретативных
категориях данной культуры.
• Принадлежность к жанру. В 2002 году Брунер выделил три
жанра нарратива: а) правовые нарративы (связаны с определенными
случаями нарушения закона; они на- ^__
чинаются с проблемы - преступле- Правовые, литературные
ния - и продолжаются попытками и автобиографические
определить прошлые события, чтобы нарративы
найти решение; это истории,
сосредоточенные на прошлом, они должны выглядеть убедительными
и правдоподобными согласно юридическим моделям
определенной культуры); б) литературные нарративы (указывают на то,
как знакомое и каноничное могут создать необычное и вызвать
удивление от неожиданного или от новости; такие нарративы - это
выдумка, плод фантазии и креативности; они строятся в мире
возможного, и зачастую они находятся вне времени или в
выдуманном времени; они основываются на договоренности с читателем об
отказе от недоверия к тому, о чем ведется повествование; в этой
области в игру вступают классические «литературные жанры» -
трагедия, комедия, лирика и т.д., которые обеспечивают общие схемы
для ориентации в «герменевтическом цикле» и для понимания

250 язык, коммуникация и культура
особого языка); в) автобиографические нарративы
(ориентированы на прошлое; они ссылаются на частный мир и касаются
конкретных случаев, даже если они могут привести к общим
рассуждениям; они обычно самооправдательны и становятся достоянием
общественной памяти; они должны быть реальными, правдивыми
и вероятными согласно стандартам конкретной культуры).
Любое создание нарратива более или менее тщательно
соблюдает вышеуказанные правила. Речь идет о факторе, который
совершенствует способность запоминать (по Барлетту, 1932)- На самом деле,
в неграмотных сообществах задача запоминать некий объем знаний
и традиций, полагаясь лишь на семантическую память,- значит
постоянно тренировать свои мнемонические способности, благодаря чему
они становятся все крепче и эффективнее. Напротив, в образованных
сообществах систематическое использование внешних способов
запоминания (начиная с записных книжек и заканчивая записками,
приклеенными на рабочий стол) способствует сокращению возможностей
памяти из-за недостатка тренировок.
6.3.3. Понимание и инференция в процессах
нарратива
Понимание повествуемого текста (устного или письменного) - это
важное условие нарратива, оно заключается в интерпретации и
присвоении этому тексту личного значения, связывая его с
собственными культуральными моделями и приобретенными знаниями. Это -
более обширный вопрос; в этой книге мы рассмотрим лишь некоторые
специфические особенности.
■ Понимание как ментальная репрезентация нарративного
текста. Знакомясь с текстом (слушая или читая его), мы постепенно
____^ создаем одновременное изложение информации, кото-
Понимание I РУЮ усваиваем время от времени, обобщая ее, делая вы-
и модель воды и внедряя ее в уже имеющиеся знания. Согласно
ситуации коннекционистскому подходу, предложенному Кинчем
1 в 1998 году, и ван Дейком - в 1983, результат
понимания - это ментальная репрезентация нарративного текста, которая
называется моделью ситуации. Он заключается в организации
постепенно накапливаемой информации в сети отношений. В частности,
рассказ состоит из отдельных высказываний, связанных между собой
отношениями согласованности и подчинения, на основе которых эти
высказывания впоследствии связываются между собой и
выстраиваются в сеть высказываний.
В этом процессе можно различить микроструктуры и
макроструктуры. Первые - это совокупность высказываний, принадлежащих к од-

КУЛЬТУРА И НАРРАТИВ 251
ному и тому же периоду, которые определяют значение фразы. Их
впоследствии разрабатывают и организовывают в иерархическом порядке,
чтобы создать одну или несколько макроструктур, которые в своей
совокупности и составляют общее значение рассказа. Переход от первых ко
вторым следует трем правилам: а) отбор, который позволяет отказаться
от бесполезных или излишних высказываний, а также от высказываний,
которые никак не связаны с остальными; б) обобщение, на основе
которого содержание нескольких высказываний заменяется одним, более
общим высказыванием, которое включает предыдущие; в)
конструирование, которое позволяет сгруппировать и резюмировать похожие
высказывания, формируя более общее значение, а также - создавать новые
высказывания благодаря текстуальным и культуральным инференциям.
Следовательно, макроструктуры нарративного текста состоят из
культуральных знаний и опыта участников. Отсюда следует, что один
и тот же текст получает различные толкования и по-разному
понимается в зависимости от знаний и опыта разных людей. На самом деле,
когда люди слушают (или читают) рассказ, их ум активирует в памяти
множество узлов, связывающих их предыдущие энциклопедические
знания с отдельными микроструктурами. Такая активация
демонстрирует каузальную связь между действиями, помогает
проиллюстрировать субъективность и интенциональность участников, предоставляет
канонические аспекты нарратива, а также способствует усвоению
моделей из рассматриваемой культуры.
■ Инферентные процессы нарративной коммуникации.
Обыкновенно нарратив, хоть и следует некоторым указанным критериям, не
демонстрирует все связи между разными сторонами текста. Помимо
выделенных Берком в 1945 году пяти каноничных элементов,
необходимо добавить проблему, которая приводит к неравновесию между
этими элементами, и требует определенных предположений о том, как
события могли или должны развиваться. Брунер много раз
подчеркивал, что истории «пишутся в сослагательном наклонении», потому
что они рассказывают не о том, что произошло, а о том, что могло бы
быть. Таким образом, у получателя (слушателя, читателя) есть
задача - идентифицировать скрытые отношения, организовать
последовательность действий в терминах причины и следствия, целей и средств,
сравнить нарративный текст со стандартными и каноническими
моделями собственной культуры, а также интерпретировать его в свете
собственных энциклопедических знаний. Чтобы сделать это, получатель
должен выполнить инферентные процессы и добиться
достаточной согласованности на когнитивном уровне.
Чтобы добиться всеобщей согласованности, необходимо
обнаружить причинные связи, которые объединяют действия, действующих
лиц и контекст в единый осмысленный сюжет. В каноническом нарра-

252 язык, коммуникация и культура
тиве присутствует некое окружение, в котором происходит событие,
провоцирующее в действующем лице внутреннюю реакцию, вынуждая
того достичь цели, пользуясь определен-
Инференция и причинно-
следственная сеть
ными инструментами. Иногда попытки
людей оказываются тщетными, и тогда они
повторяют эти попытки снова и снова, пока
не добьются своей цели. Таким образом, создается
причинно-следственная сеть, которая становится «скелетом» нарратива и отражает
восприятие мира в конкретной культуре (или субкультуре).
Обычно события, в которых больше причинно-следственных
связей, гораздо лучше запоминаются и считаются более важными для
поддержки всеобщей согласованности. Напротив, периферийные
события, в которых меньше причинно-следственных связей, гораздо
проще игнорировать. Например, представители народа кпелле
умеют запоминать большие группы предметов, если их включить в
некую историю; напротив, им не удается запоминать такие группы
предметов, если они перечислены в случайном порядке. Маленькие
дети формируют инференции (выводы) в первую очередь о
действиях, а дети постарше - о ментальных состояниях действующих лиц,
а также они способны понять фигуральное значение метафор,
идиоматических выражений, риторических и грамматических фигур речи,
ироничных комментариев. На этом основываются метатекстуаль-
ные инференции, которые касаются намерений автора, его «морали»,
а также разных интерпретаций, которые можно сформировать из его
нарратива.
■ «Грамматика историй» и сценарий. Из вышесказанного
следует, что нарратив отвечает моделям и ментальным процессам, похожим
на те, что можно наблюдать в ежедневном познании. На самом деле,
человеческое сознание, сегментируя постоянный поток опыта,
выделяет рутинные последовательности действий, которые являются
преимущественно завершенными (например, «принять душ»,
«накраситься», «позавтракать», «сходить в ресторан» и т.д.). Такие единицы
отличаются каноническим порядком и согласованной иерархической
организацией выполненных действий в стандартизиро-
Сценарийи
грамматика
историй
ванном и регулярном пространственно-временном
контексте. Ментальная репрезентация таких рутинных
единиц опыта приводит к разработке соответствующей
ментальной схемы (или сценария) - абстрактной
(то есть, применимой в большинстве случаев), гибкой (то есть,
восприимчивой к изменениям в каждом из случаев) и согласованной (то есть,
обладающей высоким уровнем связи и интеграции информации)
когнитивной структуры. Уже в три года дети обладают множеством
сценариев, прежде всего - связанными с их самым выдающимся и повто-

НЕВЕРБАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ И КУЛЬТУРА 253
ряющимся опытом. От сценариев они переходят к последующей
разработке соответствующих ментальных концептов.
Итак, каноничность нарратива соответствует каноничности
сценария. Исходя из этого, когнитивистский подход предлагает так
называемую грамматику историй, которая подчеркивает причинную
организацию действий, выполняемых ради достижения определенной
цели (по Штейну и Гленну, 1979)- Эта грамматика обозначает место
действия (причинная область, в которой указываются время, место
и действующие лица истории), а также эпизод. Последний можно
разложить на последовательность событий: а) начальное событие - старт
истории, связанный с главным действующим лицом; б) внутренний
ответ этого действующего лица, связанный с его когнитивным и
аффективным ментальным состоянием; в) попытки действующего лица
для достижения цели; г) последствие - результат (положительный
или отрицательный) таких попыток; о) окончательный ответ,
который выражает чувства и оценку действующего лица в связи с
полученным результатом.
Согласно такой причинной структуре, основанной на
достижении цели, дети уже с четырех лет способны воспринимать и создавать
истории, соответствующие стандартам их культуры. В частности,
временная организация истории становится особенно важной.
Последовательность действий (показанная наречиями вроде потом)
предшествует одновременности, а оценка длительности появляется
впоследствии, даже если существуют серьезные различия между
английскими, тайскими детьми и детьми лису (этническая группа менее боо ооо
человек, которая проживает в тибетском регионе). Например, тайские
дети усваивают наречия сначала и потом, а дети лису - наречия после
и пока что, быстрее, чем английские дети (по Уинскелю, 2003).
Нарративная архитектура - от романов до разговоров, от
религиозных мифов до научных симпозиумов - это отправная точка для
повседневной деятельности в любой культуре. Как утверждал Ортега-и-
Гассет, у нас нет выбора, повествовать или нет - «мы обречены быть
романистами». Каждая культура разрабатывает особые
нарративные системы, чтобы продемонстрировать собственное представление
о мире. С этой точки зрения, нарратив - это встреча умов и опыта
людей, которые стремятся найти смысл и истолковать
происходящее согласно стандартам собственной культуры.
6.4. Невербальная коммуникация и культура
Вместе с культурой неразрывно меняется не только устная речь.
Невербальная коммуникация {НК или экстралингвистическая

254 язык, коммуникация и культура
коммуникация) также проявляется в системах сигнификации и
обозначения, которые кардинально различаются в зависимости от культуры.
НК - это огромная и разнообразная область коммуникативных
процессов, от паралингвистических свойств голоса до лицевой мимики, жестов,
взглядов, проксемики и хаптики, хронемики и даже поз, одежды и
макияжа (по Анолли, 2002). Сегодня уже никто не полагает, что НК играет
вспомогательную роль, «оттеняя» вербальную коммуникацию (по Риме,
1984). Однако при этом НК не считается и главным инструментом для
создания значений и управления отношениями (по Бердвистелу, 1970)-
Подобным образом, дихотомические различия между лингвистическим
и экстралингвистическим в таких терминах, как денотативная/конно-
тативная функция, произвольный/обусловленный,
цифровой/аналоговый, сегодня уже не имеют веса и подлежат основательному пересмотру.
В свете принципа семантической и прагматической
гармонии, согласно которому мы получаем окончательное (модальное)
значение высказывания из синергического согласова-
Семантическая и
прагматическая
гармония
ния множества семантических компонентов
(лингвистических и экстралингвистических) (по
Анолли, 2003), различные вербальные и невербальные
системы сигнификации и обозначения пользуются
относительной автономией. На самом деле, каждая из этих систем
действует специфически, отличаясь от того, что выражается словами,
голосом или жестами.
Как бы то ни было, семантический вклад разных коммуникативных
систем синхронно и последовательно упорядочивается в производстве
финального значения благодаря процессу семан-
Коммуникативная
эффективность
тической взаимозависимости. С одной
стороны, такая взаимозависимость гарантирует
единообразие значения в общении по умолчанию;
с другой стороны, она позволяет человеку присваивать разную
значимость отдельным семантическим (вербальным и невербальным)
компонентам сообщения. Таким образом, он может получить подробную
ситуативную калибровку своего коммуникативного акта (по Анолли,
2003). С этой позиции НК выполняет фундаментальную функцию,
чтобы добиться высшего уровня коммуникативной эффективности -
способности произвольно определить коммуникативное направление,
которое в данном контексте максимизирует возможности и
минимизирует риски в общении.
Впоследствии в психологии культуры кажется разумным отметить
систематические различия между невербальными системами
обозначений в зависимости от культуры. На самом деле, такие системы
соответствуют системе культуральных условностей, которые, как мы уже
отметили, находятся в основе генезиса языка.

НЕВЕРБАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ И КУЛЬТУРА 255
6.4.1. Контекст и время в невербальной
коммуникации
Прежде всего, необходимо отметить существенные вариации
между НК и контекстом в зависимости от культуры. В 1976 году Холл
предложил различать коммуникацию с низкой контекстуализаци-
ей и коммуникацию с высокой контекстуализацией. Первую
характеризует открытая и понятная кодировка, прямая модальность
и точная формулировка высказываний. К ней чаще обращаются
западные (индивидуалистические) культуры. Напротив, вторая отличается
непрямым стилем и скрытой, часто размытой модальностью, в
которой говорящий по умолчанию считает, что его собеседник уже знаком
с ситуацией и его намерениями. Такая коммуникация характерна для
восточных (коллективистских культур).
Коммуникация с низкой контекстуализацией - открытая, она мало
полагается на контекстуальные данные, пользуется очевидными
невербальными сигналами и стремится обеспечить собеседнику все
знания, необходимые, чтобы понять сообщение. А коммуникация с
высокой контекстуализацией во многом полагается на дополнительную
информацию, которая содержится в контексте; она преимущественно
лаконичная; использует сдержанные, тонкие и часто подразумеваемые
невербальные сигналы, оставляя собеседнику возможность (и
ответственность) самому понять текущий дискурс.
Помимо контекста, в коммуникативном обмене важную роль играет
также темпоральный ритм, с которым этот обмен осуществляется
и регулируется. Такой ритм связан не только с биоло- ^__^___^__
гическими факторами (циркадными ритмами*), но Монохронные
и с многочисленными факторами окружающей среды I и полихронные
и социо-культуральными факторами - синхронизато- культуры
рами. В связи с этим в 1983 году Холл предложил
провести различие между монохронными и полихронными
культурами. Первые отличаются высокой степенью индустриализации,
экономическим благополучием, холодным климатом, ориентацией на
индивидуализм и успех, а также высокой плотностью населения. В таких
культурах временная ориентация направлена на будущее, отличается
планированием некой цели - на средний или длительный период
(отдаленная цель). В этом типе сообщества временные рамки - особенно
крепкие, и они предназначены для организации сообщества согласно
расписанию, которое позволяет этому обществу выполнять
определенные действия одновременно (монохрония). В этом случае преобладает
концепция, которая приравнивает время к деньгам, ускоряет ритмы
* Циклические колебания интенсивности различных биологических процессов, связанные
со сменой дня и ночи. (прим. перев.)

256 язык, коммуникация и культура
жизни, чему способствуют последние технологические инновации.
Помимо этого, такие сообщества предпочитают коммуникацию с низкой
контекстуализациеи и склонны выстраивать ограниченные во времени
межличностные отношения (по Анолли и Лергенци, 2003).
Напротив, неспешные культуры отличаются низким уровнем
индустриализации, бедностью, жарким климатом, ориентацией на
коллективность и гармонию, а также - малой плотностью населения. Они
принимают временную позицию, ориентированную на настоящее, не
требующую поспешного программирования, которое захватывало бы
большой отрезок времени (близкая цель). Помимо этого, скудное
распределение ценностей и ограниченная специализация времени в
неспешных культурах позволяют народу одновременно выполнять
несколько действий (полихрония). В таких культурах предпочтение
отдается коммуникации с высокой контекстуализациеи, и они крайне
склонны поддерживать межличностные отношения всю жизнь.
Следовательно, каждый человек - это носитель (часто - на уровне
подсознания) особого личного ритма, который по умолчанию
считается одинаковым с ритмами других людей. Обычно так не происходит,
и взаимодействие между людьми с очень разными биологическими
и психологическими ритмами обыкновенно приводит к дисгармонии
и сбоям. Например, в быстрых культурах в разговоре очередь
собеседников говорить чередуется очень быстро, эффективно, с минимумом
пауз. Напротив, в неспешных культурах люди считают оскорбительным
подгонять разговор и любят соблюдать долгие паузы между
репликами. Такие условия говорят нам о задаче определения достаточной
синхронии собственных коммуникативных и интерактивных ритмов.
В связи с этим в 1973 году Джайлз, а позже и другие авторы348
разработали теорию коммуникативной аккомодации (Communication
Accommodation Theory, CAT), согласно которой
Конвергентность I стратегии балансирования и аккомодации состоят
и дивергентность I из обширной гаммы лингвистических и экстралинг-
■ вистических сигналов, которые позволяют нам
адаптировать свои коммуникативные акты к актам партнера, меняя
направление, чтобы двигаться «по течению» разговора или «против» него.
Когда собеседник движется по течению (конвергентность),
коммуникативные способы обоих собеседников становятся похожими и
обретают однородную форму; когда же коммуникативный обмен идет против
течения (дивергентность), различия становятся все больше, и
начинается раскол. CAT получила эмпирическое подтверждение в отношении
произношения, скорости речи, продолжительности высказываний
и пауз, силы голоса, а также конфигурации и общей частоты голоса.
Подобным образом, было отмечено, что процессы аккомодации
значительно различаются в зависимости от культуры. В коллективистских

НЕВЕРБАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ И КУЛЬТУРА 257
культурах, в которых различие между «внутри» и «вне» группы -
сильное и четкое, аккомодация очень сильна внутри собственной группы,
а вот в отношении людей, принадлежащих к другим группам -
гораздо слабее, поскольку это считается неким предательством собственной
группы. Напротив, в индивидуалистских культурах наблюдается четкая
аккомодация в отношении людей из других групп (по Галуа и др., 1995)-
6.4.2. Культуральное разнообразие в невербальной
коммуникации
Тема культурального разнообразия в разных невербальных
системах коммуникации - очень обширная, и заслуживает отдельной книги.
Здесь же мы ограничимся некоторыми примерами знаков (о лицевой
мимике смотрите 7 главу).
■ Взгляд. Зрительный контакт - это очень мощный сигнал,
важный для выживания человека и человечества, и является
фундаментальным условием для любого социального взаимодействия. Как говорил
Конфуций: «Загляните человеку в зрачки - и он не сможет спрятаться».
Культуральные различия связаны с разными особенностями взгляда
(направление, частота, длительность). В частности, было замечено, что
в северных и в японской культурах людей учат не таращиться на других
(особенно на посторонних), поскольку это могут воспринять как вызов
или признак невоспитанности. В этих культурах длительный и
пристальный взгляд обычно слишком подробно интерпретируется.
Напротив, в арабской и южноамериканской культурах зрительному контакту
и его длительности придают огромное значение, считая их знаком
внимания, искренности, доверия и интереса по отношению к собеседнику.
■ Жесты. Жесты крайне различаются в зависимости от
культуры, и в особенности это касается символов (т.е. символических, культу-
рально зашифрованных жестов, как жест OK) и языка жестов. Если мы
взглянем на западную Европу, мы увидим мало похожих жестов в
сорока регионах, изученных в 1979 году Моррисом. Даже основные жесты
головой, означающие «да» или «нет», не универсальны. На самом деле,
в северных регионах Европы люди кивают вперед (то есть,
вертикально), чтобы сказать «да», и качают головой в стороны (то есть,
горизонтально), чтобы сказать нет, а в Болгарии происходит наоборот, и в
некоторых регионах южной Италии люди закидывают голову назад, чтобы
сказать нет (как в Древней Греции).
Жест "mano a bor sa"*, практически неизвестный, например, в
Англии, означает вопрос и озадаченность в южной Италии, «вкусно» -
* Mano a borsa - дословный перевод с итальянского языка «рука в форме кошелька»; жест,
в котором все пальцы руки собраны вместе, будто держа щепотку соли, и при этом кисть
повернута так, что пальцы смотрят вверх, (прим. перев.)

258 язык, коммуникация и культура
в Греции, «медленно» - в Тунисе, страх - в южной Франции, и «очень
хорошо» - в некоторых арабских народах. В Англии жест V
(указательный и средний пальцы выпрямлены, остальные согнуты) - это
оскорбительный знак, если кисть повернута ладонью к тому, кто его делает;
но при этом он означает победу, если ладонь повернута к собеседнику.
В других культурах жест V означает победу независимо от того, куда
повернута ладонь. Кольцо из большого и указательного пальцев,
которое означает «OK» в США и северной Европе, в южной Франции
означает нечто, что равно нулю.
Даже в иконических (или лексических) жестах существуют
значительные культуральные различия. Например, южные итальянцы
используют очень много физиографических
жестов, обладающих огромным
изобразительным и описательным значением; евреи,
говорящие на идише, используют идеогра-
Физиографические и
идеографические жесты
фические жесты, чтобы подчеркнуть ход мыслей, связывая одно
предложение с другим: здесь речь идет о сдержанных и
непродолжительных жестах, расположенных на вертикальной оси (по Эфрону, 1941)-
■ Улыбка. На филогенетическом уровне улыбка - это сигнал
покорности и благодушия, и он встречается даже у обезьян в действии
«беззвучно показать зубы». Она не имеет единого опре-
Социальная
улыбка
деленного значения и охватывает целую гамму
социальных феноменов. Здесь мы рассмотрим только так
называемую социальную улыбку, которая встречается в
североамериканской культуре в ходе социального взаимодействия (кодекс
улыбки) и необходима, чтобы показать радость, довольство и личное
благополучие, даже если такие чувства не соответствуют реальности
(обязательная веселость). И напротив, в японской культуре
социальная улыбка необходима, чтобы проявить вежливость к собеседнику
и не доставить ему неудобств.
■ Проксемика. Проксемика связана с использованием личного
пространства, и она очень различается от культуры к культуре.
Некоторые народы - например, североевропейские, азиатские
Культура
дистанции
и близости
и индийские - отличаются культурой дистанции: у них
люди соблюдают большое межличностное пространство,
непрямой угол зрения, и любое сокращение
межличностной дистанции воспринимается как вторжение.
Напротив, другие народы, например, арабские, южно- и
латиноамериканские отличаются культурой близости, потому что здесь
межличностное расстояние сокращается, они чаще смотрят прямо на
собеседника, а расстояние между людьми считается признаком холодности
и враждебности. Подобным образом, в западных культурах
общественное пространство становится «личным», как только некий человек мо-

НЕВЕРБАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ И КУЛЬТУРА 259
жет заявить, что он его занял («это мое место»). Однако в арабских
культурах общественное пространство остается общественным в
любых условиях. Зато в арабских культурах человек имеет право
«завладеть» определенной траекторией движения и занять очередь перед
другими людьми; а вот на западе траектория движения часто
становится предметом обсуждения, и зачастую подчиняется определенным
условным правилам (наряду с правилами дорожного движения).
■ Хаптика. Хаптика касается действий с телесным контактом
с другими людьми. Такие сигналы, которые связаны с
романтическими отношениями, а также с властью и ритуалами, значительно и
систематически различаются в зависимости от культуры. Есть
контактные культуры - например, арабская и латиноамериканская, а есть
неконтактные культуры - например, северные, японская и
индийская. В последних телесный контакт может вызвать негативную
реакцию - недовольство и раздражение, поскольку он воспринимается как
нехватка уважения и принуждение. В любом случае телесный контакт
одновременно сообщает разные семантические значения, и
повышенное внимание к вопросам сексуального домогательства сделало этот
коммуникативный способ гораздо более проблематичным.
■ Молчание. Молчание - это не только отсутствие общения;
обычно это еще и некое значение. Так же, как и ноль в математике,
это - отсутствие с определенной функцией. На самом деле, молчание -
это стратегический способ общения, и оно придает произвольную,
переменчивую многогранность значениям. Благодаря такой
неоднозначной природе, молчание руководствуется сложным набором куль-
туральных стандартов - правил молчания. Они определяют, где, когда,
как и зачем использовать молчание; эти правила дети усваивают с
малых лет наравне с языком и другими системами обозначения. В целом
отмечается, что молчание ассоциируется с такими социальными
ситуациями, в которых отношения между участниками неопределенные,
незнакомые, неясные или неоднозначные. В таких ситуациях
благоразумно не выставляться напоказ. На самом деле, в западных культурах
детей даже учат не разговаривать с незнакомыми людьми.
Подобным образом, определили, что молчание - это
коммуникативный акт, связанный с социальными ситуациями, в которых
между участниками явственно неравномерно распределена социальная
власть. В случае с такой несопоставимостью социального статуса
человек, который занимает низшую позицию, склонен сохранять
молчание и слушать. Например, в народе волоф в Сенегале молчание - это
коммуникативная стратегия, которая определяет высший статус при
приветствии: первым здоровается тот, кто чувствует себя на низшей
ступеньке сообщества. Когда же встречаются двое людей, которые
чувствуют себя на одном уровне, после определенного периода молчания

260 язык, коммуникация и культура
и короткого ритуального приветствия они спрашивают друг у друга,
почему каждый из них не поздоровался первым (по Ирвайну, 1974)-
У маори в Новой Зеландии молчание - это тоже важный
коммуникативный акт для управления социальными отношениями: в разговоре
или на собрании право голоса принадлежит тем, кто обладает
большей властью в сообществе, а молодежь занимает низшую позицию
и молчит из уступчивости и уважения (по Сэлмонду, 1975)-
Аналогичные ситуации происходят и в западных культурах, в которых на фирме,
в партии, школе или больнице больше говорит тот, кто имеет больше
авторитета в принятии решений, а тот, кто находится у первого в
подчинении, преимущественно молчит.
Следовательно, существуют систематические различия между
разными культурами. Есть говорливые культуры - так называемые
культуры слова - например, африканские, южно- и латиноа-
Культуры
слова и
молчания
мериканские. Они отличаются коммуникацией с низким
уровнем контекстуализации, в них быстро сменяется
очередь собеседников говорить, паузы длятся гораздо меньше,
а тишина считается угрозой и нехваткой сотрудничества
в создании разговора. В результате в таких культурах разговор
развивается очень быстро. Существуют также и менее говорливые культуры -
так называемые культуры молчания - как, например, японская, па-
лиян, апачи, навахо. Они отличаются коммуникацией с высоким
уровнем контекстуализации, их представители делают большие паузы
между репликами, что говорит о рефлексии и раздумьях. Помимо этого,
в таком виде культуры тишина часто воспринимается как знак доверия,
уверенности, гармонии и понимания. В частности, палиян - народ
собирателей и охотников на юге Индии - говорят очень мало, к сорока
годам они становятся практически немыми и считают ненормальными
и оскорбительными многословных людей (по Гарднеру, 2000).
Подобным образом, лапландцы на севере Швеции ведут между собой очень
медленные, размеренные беседы; например, между простым вопросом
и последующим ответом может пройти несколько минут молчания.
6.4.3. Разговор и культура
Разговор - это универсальная коммуникативная система,
поскольку он встречается практически во всех культурах. Он
демонстрирует - если потребуется - социальную и
интерактивную природу человека как вида. Как бы то ни было,
сравнительный анализ разговора (то, что Тард назвал
«контрастивной теорией разговоров») наглядно
показал существование серьезных и систематических куль-
Разговор и
социальная
иерархия
туральных различии.

НЕВЕРБАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ И КУЛЬТУРА 261
Прежде всего, социальная иерархия - это культуральная
переменная, которая приводит к систематическим различиям в разговоре.
Например, разница в социальном статусе четко ощущается в Индии, а также
в азиатских народах, оказавшихся под влиянием конфуцианства и у
населения Бали. В последней культуре, при встрече двое незнакомцев,
прежде чем поздороваться, спрашивают друг у друга: Где ты сидишь?
Это - метафора для определения касты. Узнав касту собеседника,
каждый человек понимает, какие лингвистические формы использовать,
и тогда можно начинать разговор. В этих культурах процедуры
распределения очередности, формы предшествования, способы
интерпелляции (например, использование титулов) и использование уступчивого
стиля речи (например, использование званий) во многом определяют
ход разговора. Напротив, в индивидуалистских культурах, например,
в западных (и в частности в североамериканской), где преобладает
идеология равенства, звания крайне редко используются в повседневных
разговорах, а асимметричные различия сильно размываются.
Управление смежными парами похожим образом
демонстрирует серьезные различия между разными культурами. Возьмем в
качестве примера приветствия. В некоторых культурах низший по статусу
должен первым здороваться с тем, кто выше его (как, например, в
некоторых сельских народах и в волоф); в других же культурах высший
по статусу должен здороваться с низшим. В большинстве современных
западных культур отношения превосходства и подчинения часто
ослабляются и размываются. Приветствия часто сопровождаются
ритуальными вопросами вроде: Как дела? Соте va? How do you do? Comme ça
va? Wie geht's? dQue tal? Такой вопрос считается очень невоспитанным
в Японии, а во Вьетнаме вместо него задают вопросы о
«гастрономическом благополучии» (например, Ты ел рис?)
Подобным образом, в области смежных пар - в частности, пары
вопрос-ответ - детей арауканов в Чили учат, что повторение
вопроса - это оскорбление; дети цельтали из штата Чьяпас, Мексика, знают,
что нельзя формировать прямые вопросы; наконец, дети из племени
кахинава в Бразилии знают, что прямой ответ на вопрос значит, что
у собеседника нет времени продолжать разговор, а неясный и
уклончивый ответ указывает на то, что он правильно ответит на второй вопрос,
и тогда можно будет продолжить разговор (по Хаймсу, 1984).
Не менее важны различия в закрывающих фразах. Здесь мы
рассмотрим только формулы благодарности за подарки, услуги,
комплименты и т.д. Во многих западных культурах на благодарность
отвечают «сигналом о получении», вроде пожалуйста, prego, you're
welcome, je vous en prie, bitte schön. Напротив, в восточных (например,
в Корее и Японии) и африканских (например, в Конго) народах
формулы благодарности строго запрещены между близкими людьми (род-

262 язык, коммуникация и культура
ственниками, друзьями и т.д.) - это приравнивается к оскорблению.
В частности, в Японии выражения благодарности приобретают
значение извинения, например: я опустошен.
Однако культуральные различия в организации разговора связаны
и с другими, менее уловимыми особенностями. Они зависят от
обычаев, которые зачастую превращаются в по-настоящему автоматические
привычки. Например, в США пауза между репликами собеседников
{дар) в среднем равна о,5 секунды, а во Франции и Италии - о,з
секунды. В результате, когда друг с другом разговаривают американцы
и итальянцы (или французы), последние склонны опережать
американских собеседников. Такой феномен особенно очевиден между
атабасками из Аляски и канадцами, поскольку минимальная пауза для
первых равна максимальной паузе для вторых.
Также в разных культурах по-разному справляются с
одновременностью - «нахлестом» реплик. Например, в среднем
итальянцы (и отчасти французы) имеют довольно высокий порог терпимости,
поскольку частичный «нахлест» придает разговору ритм,
оживленность и спонтанность. Напротив, немцы и скандинавские народы более
склонны уважать очередность реплик и избегают «нахлестов»,
которые считаются неприятными и невежливыми эпизодами.
В целом, разговор - это универсальная коммуникативная система,
которая обладает некими общими основными условиями, например,
очередностью реплик, избеганием «нахлестов», наличием смежных
пар, синхронизацией ритмов, комплексной организацией (от начала
к завершению). Как бы то ни было, обладая такой общей
архитектурой языка, разные культуры разрабатывают и развивают локальные
системы разговора, которые влекут за собой важные и серьезные
различия. Такие различия неизбежно приводят к недопониманию и
недоразумениям, и если их не прояснить, одно неправильное
толкование обязательно повлечет за собой другое. Такое условие становится
особенно важным сегодня, поскольку сообщества становятся все более
мультикультуральными и глобализированными, и встречи и
разговоры между представителями разных культур становятся неизбежными.
Если общение складывается из индивидуальных элементов и
неясностей, разговор не может сохранять связности в контекстах, которые
становятся все более и более неопределенными.
6.5. Заключительные рассуждения
Основываясь на том, что мы рассмотрели в этой главе, можно
определить внутреннюю взаимозависимость между культурой и
коммуникацией в разных формах (лингвистических и экстралингвистических).

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 263
Две эти реальности преобразуются параллельно и взаимосвязано друг
с другом, и в результате они неизбежно ссылаются друг на друга. С
одной стороны, культура возникает и выражается с помощью систем
коммуникации; с другой стороны, в коммуникации мы создаем и
выбираем культуральные модели.
Такая взаимозависимость придает особое значение
коммуникации - одному из самых важных (если не наиважнейшему) способов
проявления культуры. В то же время она становится одновременно
и станком, и нитью, и схемой, и с их помощью создается и обновляется
культуральное полотно, частью которого неизбежно являемся все мы.
В частности, коммуникация - это мост между внешними и
внутренними особенностями культуры, поскольку коммуникация происходит от
внутреннего проекта человека и от коммуникативного намерения, но
при этом она наглядно (вербально или невербально) предстает перед
другими людьми.
Подобным образом, лингвистическая коммуникация тесно связана
со значениями в основе культуры. Следовательно, она делает
возможной реализацию символического измерения - самого сердца культуры
как таковой. Благодаря знакам и символам язык устанавливает
определенные границы, обеспечивает связи и возможности, и при этом
становится особым инструментом выражения культуры. По этой причине
коммуникация в целом позволяет людям разрабатывать смыслы и
системы значений, которые помогают найти самые эффективные ответы
на вопросы, возникающие из нашего существования как такового.

Эмоции,
чувства
и культура
■ В этой главе мы обратим особое внимание на тесную взаимосвязь I
■ между культурой и эмоциями. После краткого исторического и те- ■
I оретического экскурса для обозначения необходимых концепту- I
■ альных терминов мы изучим семантику эмоций, которая заметно I
■ различается от культуры к культуре, и обратим особое внимание ■
I на лексику и категории эмоций, абсолютно разные в разных куль- ■
■ турах. После этого мы рассмотрим культуру как эмотивный подход I
I и как фактор эмоционального фокусирования на формировании I
■ определенных эмоциональных стилей поведения и действий. В за- I
■ вершение мы обратим внимание на проявление эмоций - вопрос, I
I который сегодня активно обсуждается и приводит к различным от- I
■ ветам в зависимости от культуры. I
Эмоции - это фундаментальная психологическая особенность
человека, который не только воспринимает события, думает, помнит и
рассказывает о них - он еще и чувствует их. Вот уже тысячи лет эмоции -
это предмет размышлений для философов, поэтов и писателей,
священнослужителей и политиков, и они стали особой областью эмпирических
исследований в психологии к концу девятнадцатого века. В целом,
эмоции можно считать специфическими и последовательными наборами
физиологических реакций, активируемых определенными нервными
системами в тот момент, когда человек воспринимает (или
вспоминает) определенные важные стимулы или ситуации, которые
затрагивают важные области его интересов. То есть, эмоции - это синтез между
специфическими генетическими программами и субъективным культу-
ральным опытом человека. Если мы можем утверждать, что
определенные стимулы (например, сильный шум) вызывают определенные
эмоциональные реакции во всех организмах, справедливо также считать,
что существуют и глубокие различия в эмоциональных событиях,
опыте и поведении в зависимости как от культуры, так и от личной истории
человека. Помимо биологических эмоциональных «раздражителей»,

ОТ ВОЗБУЖДЕНИЯ К ОЦЕНКЕ 265
существует множество других, которые усваиваются на основании куль-
туральных моделей и личного опыта. Психология культуры предлагает
определить, каким образом и с помощью каких процессов она играет
очень важную роль в эмоциональной и чувственной жизни людей.
7.1. От возбуждения к оценке
В историческом плане психологическое изучение эмоций началось
с известной работы Уильяма Джемса «Что такое эмоция?» (1884).
В ней он определяет эмоцию так - чувствовать ^______^^__
(to feel) нейровегетативные изменения, которые Теория обратной
происходят на телесном уровне в результате воз- связи и ее развитие
буждающего стимула. Следовательно, «мы дро- '
жим не потому, что нам страшно - нам страшно, потому что мы
дрожим; мы плачем не потому, что нам грустно - нам грустно, потому что
мы плачем». В основе такого определения лежит так называемая
теория обратной связи (theory of feedback), согласно которой в основе
эмоции лежит механизм, связывающий органы и мышцы с
центральной нервной системой. В частности, эмоциогенное событие тут же
определяет ряд нейровегетативных реакций, которые чувствует
человек; такие чувства (feeling) находятся в основе эмоционального опыта.
Таким образом, происходит переход от просто-воспринимаемого-со-
бытия к эмоционально-прочувствованному-событию.
В своей теории обратной связи Джемс предлагает биологическое
объяснение эмоции, наглядно демонстрируя фундаментальную
важность физиологической активации (возбуждения) организма, чтобы
определить такой психический процесс, как «эмоцию». Он также
утверждает, что каждой эмоции соответствует определенная
конфигурация нейрофизиологических механизмов нервной системы. То есть,
каждая эмоция активируется специфической нервной программой. Эту
гипотезу в 1992 году поддержал Экман, однако она все еще не
получила достаточно подтверждений148.
Хотя теория обратной связи Джемса стала объектом критики -
сначала, в 1906 году, со стороны Шеррингтона, а затем - в 1927 - Кэннона,
которые продемонстрировали ее ограничения (прежде всего - в связи
с идеей об органах как об источнике эмоциональности), она сохраняет
свою важность, вес и актуальность. Помимо всего прочего, она нашла
продолжение в гипотезе о лицевой (мимической) обратной связи,
согласно которой выражения лица сообщают данные о движениях,
сосудах, коже и проприоцепции*. Они напрямую влияют на эмоцию, ее
* Проприоцепция - ощущение положения частей собственного тела относительно друг
друга, (прим. перев.)

266 эмоции, чувства и культура
интенсивность, продолжительность и побуждение446831. Подобным
образом, все это нашло подтверждение в сосудистой теории
выражения эмоций, на основе которой ритм и модальность дыхания через нос
обеспечивают термическое охлаждение области гипоталамуса, что
позволяет сохранять позитивное эмоциональное состояние (по Зайонцу,
1994)- В свою очередь, Дамасио, также приняв позицию обратной
связи, предложил концепцию организма как театра для эмоций216217. Он
считает так: чтобы преодолеть так называемую «ошибку Декарта»,
которая заключается в жестком разделении души (res cogitans) и тела (res
extenso), нужно «ментализировать» тело, признавая в нем ряд
инструментов обратного действия «снизу вверх», а также множество
физиологических модификаций органов, которые затем проявляются в
подкорковых и корковых областях (концепт телесной петли, body loop).
Исходя из философии Спинозы, Дамасио настаивает на строгом единстве
души и тела человека, который испытывает эмоции и чувства в целом.
В противоположность теории обратной связи Кэннон предложил
в 1927 году центральную теорию эмоций, согласно которой
центры активации, контроля и управления эмоцио-
Центральная
теория эмоций и
ее развитие
нальными процессами локализируются прямо
в таламусе головного мозга, поскольку нервных
сигналов, подаваемых им, достаточно для
экспрессивно-моторных проявлений эмоций, а также для
определения их субъективных компонентов с помощью связи с корой
головного мозга. В частности, Кэннон углубился в изучение
симпатического возбуждения, которое встречается в так называемой
чрезвычайной реакции в экстремальных ситуациях, и, в отличие от Джемса,
он утверждал, что все психофизиологические вариации эмоций
обладают одинаковым строением. Точку зрения Кэннона в 1949 году
поддержал МакЛин, который предложил гипотезу лимбической
системы, в которую входят гипоталамус, миндалевидное тело, ядерные
мембраны, поясная извилина, гиппокамп, части фронтально-орбитальной
коры и базальные ланглии. Недавно ЛеДу углубил анализ
эмоциональных функций миндалевидного тела - так называемого
эмоционального «интерфейса» организма, способного взаимодействовать
и вмешиваться во все остальные системы и нервные процессы (от
чувствительного таламуса к гиппокампу, а затем - к разным областям
постцентральной и мультимодальной коры головного мозга)502503.
И теория обратной связи, и центральная теория, хоть и
противореча друг другу, оказываются убедительными, поскольку обе они
касаются отдельных и конкретных особенностей эмоций. В любом случае,
они придерживаются биологической позиции в своих исследованиях,
и в результате принимают акультуральную концепцию. Большой вклад
в психологическую область экспериментального изучения эмоций

ОТ ВОЗБУЖДЕНИЯ К ОЦЕНКЕ 267
в 1962 году сделал Шехтер со своей когнитивно-активационной
системой (или двухфактпорной теорией). В его понимании эмоция - это
результат взаимодействия между двумя разными компонентами: с
одной стороны - физиологическая активация организма (возбуждение),
а с другой - психологическое объяснение такой активации с помощью
каузальной атрибуции данному событию (внутренней или внешней).
Мы получаем «радость», когда активация присваивается радостному
событию, и «страх» - когда активация присваивается опасному событию.
На основе модели Шехтера было изучено множество важных
эмоциональных феноменов - например, ошибочная атрибуция
возбуждения (человек испытывает менее интенсивную эмоцию и ошибочно
присваивает собственную физиологическую активацию нейтральным
причинам (по Нисбетту и Шехтеру, 1996)), подготовительная
информация (в случае стрессовых событий правильная информация об их
развитии ослабляет неуверенность, делает ожидания более точными
и смягчает эмоциональную реакцию тревоги (по Левенталю, 1979))
и трансфер волнения (в последовательностях эмоциональных
эпизодов активация, оставшаяся от первого эпизода, переходит ко второму,
увеличивая важность и усиливая реакцию (по Зиллману, 1978)).
Когнитивно-активационная теория открыла путь для истинно
психологического изучения эмоций, потому что она дала начало
пониманию отношений между эмоцией и познанием.
Взаимодействие
между эмоцией
и познанием
В отличие от генетически предопределенных,
единообразных и универсальных, непроизвольных
и практически мгновенных (менее 500 мс)
рефлексов, эмоции, хоть и будучи автоматическими
механизмами реакции,- это сложные феномены, контролируемые и
управляемые лишь отчасти. С их помощью человек устанавливает свою связь
с окружающим его миром. Эмоции, в отличие от рефлексов,
значительно повышают уровень свободы человека в отношениях с
окружением (внутренним и внешним), поскольку они отличаются процессом
«отсоединения» (decoupling) и медиации между стимулом и реакцией.
Такой процесс медиации генерируется функциональным
взаимодействием между эмоцией и познанием, потому что первая активируется
с помощью второго, точно так же, как когнитивные процессы
находятся под влиянием эмоций и чувств. Эмоциональные реакции зависят от
способа, которым человек воспринимает, интерпретирует и оценивает
события и качества окружающего мира.
Следовательно, оценка (appraisal) предшествующих
ситуаций ориентирует и квалифицирует эмоциональное
Важность
оценки
поведение человека (по Арнольду, i960). Таким образом,
открывается пространство для понимания того, как культура может
придавать форму и характерный облик эмоциональному опыту че-

268 эмоции, чувства и культура
ловека. На самом деле, согласно позиции оценки, различия в
эмоциях зависят от различий в способе, которым субъекты воспринимают
и истолковывают свое окружение. Двое людей, столкнувшихся с одним
и тем же стимулом, могут испытывать разные эмоции, если они
оценят его по-разному. Один человек может воспринять препятствие как
угрозу (и испытать страх), а другой - как вызов и помеху (и испытать
гнев). И наоборот, если люди одинаково оценивают ситуацию, они
испытывают одинаковые эмоции. Таким образом открывается путь для
изучения системы взаимосвязей между культурой и эмоциями.
7.2. Эволюция, оценка и социальное
конструирование эмоций
Отношения между эмоциями и культурами очень сложны по своей
природе, и они стали предметом исследований и дискуссий
современных ученых. В данный момент можно выделить три основных
теоретических подхода: а) психоэволюционистские теории; б) теории оценки;
в) конструктивистские теории. Каждая из них попыталась дать ответ
на вопросы об отношениях между эмоцией и культурой.
■ Психоэволюционистские теории. Отношения между эмоциями,
природой и культурой очень необычно описаны в психоэволюцио-
нистских теориях, которые возникли в шести-
Специфические десятых годах благодаря трудам Плутчика и Том-
для человека кинса. Напрямую отталкиваясь от теории эволю-
эмоции и цели ции Дарвина, эти ученые утверждают, что эмоции
непосредственно связаны с реализацией
специфических для вида целей, связанных с выживанием человечества. В связи
с этим они выделили восемь базовых типов поведения: l) объединение
(прием пищи и т.д.); 2) отвержение (избегание опасных веществ
и т.д.); з) защита (чтобы избегать опасностей); 4) разрушение (чтобы
устранить препятствия и помехи); 5) воспроизведение (для
продолжения вида); 6) депривация (чтобы сохранять важные отношения); 7)
ориентировка (чтобы направлять внимание на новые стимулы); 8)
исследование (чтобы познать окружение). На основе этих базовых
требований возникло восемь первичных эмоций: радость, гнев, страх,
грусть, доверие, отвращение, удивление, ожидание.
Такие установки в дальнейшем развивали и другие ученые, среди
которых Экман и Изард. В частности, они использовались в изучении
универсальных проявлений эмоций (Экман), а также - процессов
эмоционального развития (Изард). Психоэволюционистский подход
подразумевает категориальную концепцию эмоций - особых, конкретных
и отдельных категорий, активируемых едиными и предопределенны-

ЭВОЛЮЦИЯ, ОЦЕНКА И СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ ЭМОЦИЙ 269
ми нейрофизиологическими процессами. Как таковые, эмоции
предопределены генетически и представляют собой результат
продолжительной филогенетической адаптации (теория иннатизма*).
Следовательно, эмоции зарождаются крайне быстро (доли секунды), и при
этом мало длятся (несколько секунд, а не минуты или часы); таким
образом, они становятся непроизвольными, «незваными» (unbidden)
событиями, которые происходят в жизни человека, но при этом он не
может ни выбирать их, ни регулировать234. Из этого следует, что
эмоции - это универсальные и неизменные процессы, общие для всех
культур, и они выражаются с помощью конфигураций, эквивалентных
моторным проявлениям для лицевой мимики, пантомимики и т.д. (ан-
тикулътуралистская позиция). Конечные различия оказываются
поверхностными, как мы увидим далее.
■ Теории оценки. Теории оценки, возникшие в восьмидесятых
годах, и признанные многими учеными186'324,499'500,751'790, противостоят
концепции наивной психологии, согласно которой
эмоции - это иррациональные «страсти», преимущественно Эмоции
кратковременные, подобные инстинктивным действиям I и оценка
как остаточное явление эволюции человека, и они «случа- ситуации
ются» в жизни людей, возникают и проявляются автома- I
тически и непроизвольно, безо всяких «требований». А вот теории
оценки, напротив, подчеркивают, что эмоции глубоко связаны с
когнитивными процессами, потому что когнитивное рассуждение связано
с эмоциональным опытом человека. Они не возникают
безосновательно, внезапно, безо всякой причины, будто непредвиденные и
случайные события в неком психическом вакууме; скорее, эмоции - это
последствие процесса познания и оценки ситуации на предмет ее пользы
для человека и для достижения его целей, выполнения желаний,
интересов и ожиданий. Таким образом, оценка ситуации предшествует
и дает начало эмоциональному процессу.
Обычно люди пользуются обширной сетью для контроля оценки
стимулов (stimulus evaluation check, SEC), которая, согласно Шереру,
предусматривает нарастающую последовательность на пяти уровнях:
а) новизна стимула; б) внутреннее удовольствие или неудовольствие;
в) уместность и адекватность стимула в отношении нужд и целей
человека; г) способность сравнить и обработать стимул; д)
сопоставимость с социальными нормами и собственным образом750. Наличие
конфликтных процессов в оценке может объяснить иррациональные
особенности эмоций.
В частности, эмоции возникают в ответ на структуру
ситуативного значения: они не активируются событием как таковым в объек-
* Теория врожденных возможностей, (прим. перев.)

270 эмоции, чувства и культура.
тивной реальности - их генерируют значения и ценности, которыми
человек наделяет это событие. Эмоции возникают в ответ на ситуации,
которые человек оценивает как важные. События, которые
удовлетворяют его желания и цели, активируют позитивные эмоции; а
неожиданные события вызывают удивление и даже «ступор». Все эмоции
поляризуются согласно аффективным шкалам удовольствия и активации
(по Расселлу, 2003).
Затем эмоции изменяются, когда меняются рассматриваемые
значения и ценности. Такая теория помогает лучше понять
субъективность эмоций, поскольку эмоциональный опыт будет значительно
различаться для двух разных людей. Более того, такой опыт будет
различаться даже для одного и того же человека, если сравнивать его
ощущения в разные моменты времени. Подобным образом, довольно
просто расширить культуральную размерность эмоций, потому что
разные культуральные системы значения приводят к созданию
разных видов эмоциональной чувствительности, а также к опыту разных
чувств и эмоций в аналогичных ситуациях. К последней идее мы
вернемся чуть позже.
■ Конструктивистские теории. В конструктивистских
теориях, предложенных, в первую очередь, Авериллом в 1985 году, Гар-
ре - в 1986 и Мэндлером - в 1990 году, эмоции считаются явно
социальными и кулътуралъными продуктами. Согласно этим теориям,
эмоции - это реакции, которые служат, чтобы управлять
взаимодействием между людьми, а не оберегать выживание вида.
Следовательно, каждая культура оценивает себя согласно собственному
представлению об эмоциях, потому что они происходят из социальных практик
и из разделения особых систем убеждений и ценностей.
В частности, эмоции считаются социально сформированными
синдромами и транзитными социальными ролями, секундными способа-
ми поведения определенным образом и согласно опре-
Эмоции и деленным правилам (по Авериллу, 1985). Эмоции - это
социальная определенный кодекс поведения в обществе, усваивае-
конструкция мый посредством воспитания, и он указывает
каждому, как нужно себя вести в определенных ситуациях.
Впоследствии, человек «бесится», когда испытывает и выражает гнев;
«печалится», когда чувствует себя брошенным или испытывает
лишение и пустоту и т.д. Таким образом, эмоции - это схемы и сценарии,
которые направляют оценку ситуаций, организацию своих поступков
и самоконтроль в поведении. Схемы эмоций - это не только
врожденные программы чувств; они также выполняют ассимиляцию и
представляют внутренние нормы, ценности и убеждения, присущие данной
культуре.

КУЛЬТУРА И ЭМОТИВНАЯ СЕМАНТИКА 271
С этой точки зрения, эмоции - это политетические* процессы,
в которых ни один отдельный компонент не является обязательным
для общего, и это увеличивает их гибкость и разнообразие. С помощью
социализации и практик аккультурации можно усвоить правила
эмоций, согласно которым человек понимает, как ему обрабатывать
собственный чувственный и эмоциональный опыт. В частности, он
усваивает системы оценивания, которые присваивают определенным
ситуациям конкретные значения, основанные на ценностях и убеждениях
данного общества. Эмоциональные выражения лица - это условные
коммуникативные шифры, которые мы выучиваем в детстве, и
которые варьируются в зависимости от культуры.
Таким образом, проявляется предписывающая природа эмоций,
потому что эмоции - это культурально предписанная совокупность
реакций и способов поведения, используемых человеком в определенном
контексте. Эмоциональный опыт не только объясняется ситуацией - он
необходим в этой ситуации. Таким образом, будучи культуральным
конструктом, эмоции - это нечто объективное, что существует «где-то там»
(по Гарре, 1986). Это - социальные синдромы и культуральные продукты.
Впоследствии, конструктивистские теории сливаются в некую форму
кулътуралъного детерминизма, потому что человек считается простым
эпифеноменом" культуры, а его эмоции сводятся к обычным
социальным привычкам, отрицая как субъективную прочность и ценность
личного опыта, так и любое биологическое обоснование их возникновения.
7.3. Культура и эмотивная семантика
Часто эмоции путают с концептами, которые их представляют, и со
словами, которые их обозначают. Иногда ученые, желающие изучить
природу и формы эмоций, не обращают внимания на семантические
особенности и считают самим собой разумеющимся, что
приобретенные знания составляют универсальные связи (эмоциональный
этноцентризм). Напротив, в психологии культуры анализ концептуальной
категоризации и лексикализации эмоций не только позволяет изучить
культуральные различия, но и глубже понять сами эмоции.
7.3.1. Эмотивная лексика
Биологическое происхождение эмоций привело к тому, что их
стали считать универсальными процессами, по сути идентичными для
* Характер организации, при котором нет жесткой сопряженности характеристик.
(прим. перев.)
" Эпифеномен - придаток к феномену, побочное явление, (прим. перев.)

272 ЭМОЦИИ, ЧУВСТВА И КУЛЬТУРА
всех людей, а также - считать, что они одинаково проявляются в
разных культурах. Такую универсалистскую концепцию поддерживают
психоэволюционистские теории, и она непрямо подтверждается
возможностью понимать и переводить концепты эмоций из одной
культуры в другую. Фактически, существует достаточный уровень сходства
между эмоциональными концептами разных культур, как минимум
на поверхностном уровне. Сравнивая ответы людей, принадлежащих
к одиннадцати современным культурам, на просьбу указать как можно
больше слов, обозначающих эмоции, можно отметить высокую степень
совпадения первых двенадцати рангов, поскольку чаще всего
называют основные эмоции (например, радость, грусть, гнев, любовь и страх)
(по Фрийда, 1995)-
Как бы то ни было, такой универсалистский ответ не считается
самим собой разумеющимся. В первую очередь, он противоречит разно-
_^__^_^ образию эмотивной лексики, хотя и нужно четко раз-
Культура и I личать психические процессы эмоционального опыта, от
эмотивная семантических особенностей, которые эта лексика описы-
лексика I вает31326. Каждая культура разработала собственную эмо-
1 тивную лексику (совокупность словарных и
энциклопедических элементов для выражения эмоций), в зависимости от
которой представители культуры могут дать название эмоциональному
опыту, сообщить о нем и узнать его у других людей. Во-первых,
существуют серьезные различия в количественном расширении отдельных
лингвистических репертуаров. Например, в эмотивной лексике на
английском языке - более 2000 терминов, в голландском - около 1500,
тогда как в китайской лексике (Тайвань) - всего 750 слов, а в
малайском языке - только 230 (по данным Расселла, 199*)• В неграмотных
культурах ипалук в Микронезии эмотивный репертуар состоит из
58 терминов, а чевонг в Малайзии пользуются всего десятком слов для
выражения своих эмоций (по данным Хоуэлла, 1981).
Расширение эмотивной лексики - это немаловажный аспект
эмоциональности, поскольку оно позволяет выражать и точно
определять собственный эмоциональный и чувственный опыт. Фактически,
богатый эмоциональный репертуар в английском языке позволяет
этой культуре не чувствовать эмоции, а проговаривать их. И
напротив, ограниченная эмотивная лексика в китайской культуре
приводит к тому, что китайцы соматизируют (головная боль, бессонница,
отсутствие аппетита и т.д.), а не «психологизируют» (то есть, не
выражают на словах) свой эмоциональный опыт. В целом, для восточных
культур с более ограниченной эмотивной лексикой, эмоции не
играют такой ключевой роли, как в западных культурах, за исключением
случаев, в которых они связаны непосредственно с общением (по
данным Суха, 2000).

КУЛЬТУРА И ЭМОТИВНАЯ СЕМАНТИКА 273
Несомненно, если эмоция не выражена словами, это еще не значит,
что ее никто не испытывает. Отсутствие слова не говорит об отсутствии
эмоции; однако наличие слова безусловно указывает на наличие
определенного эмоционального опыта и показывает его концептуальную,
семантическую и реляционную значимость. Расширение эмотивной
лексики неизбежно создает проблемы, связанные с возможностями
выражения и перевода эмотивных терминов и концептов между
разными культурами (по Эко, 2003). Необходимость обращаться к
идиоматическим выражениям и парафразам, чтобы найти в языке Б
семантический эквивалент эмоционального слова в культуре А, означает, что
субъекты из культуры Б не мыслят о своих эмоциях в терминах
культуры А. Существуют аспекты несоизмеримости между эмоциональным
опытом, и разные культуры неизбежно подчеркнут эти аспекты.
С другой стороны, сам термин эмоция - не универсален. Такое
слово отсутствует у таитян, бимин-кускусминов в Папуа - Новой Гвинее,
у гиджиндали в Австралии, у племен ифалук и чевонг (исследования
Расселла, 1991)- Например, термин niferash y ифалук, который
дословно означает наши внутренности, также подходит и для эмоции, как
и слово lagona y самоанцев обозначает как физические ощущения, так
и чувства (по данным Смита, 1994)- Подобным образом, в каярдилд -
языке народа из центральной Австралии - используется слово bardaka
(дословно - желудок), чтобы обозначить позитивные и негативные
чувства (по результатам Эванса, 1994)- Племя чевонг использует
термин fegato для обозначения эмоций (исследования Хоуэлла, 1981).
Однако даже в современных культурах нет единогласия в концепте
эмоции. Английский термин emotion не имеет эквивалента в немецком
языке, где существует слово Gefühl для обозна- ^__^_^__^__
чения чувств как на физиологическом, так и на I Лингвистические
психологическом уровне (а глагол fiihlen - это особенности эмоций
эквивалент английского to feel). В русском язы- '
ке слово чувство соответствует как ощущению, так и эмоции, а
множественное чувства указывает на ощущения, описанные когнитивным
образом. Во французском, итальянском и испанском языках термины
sentiment-sentimento-sentimiento (ощущение) указывают именно на
когнитивное душевное состояние, а английское feeling - также и на
физическое состояние. Напротив, слова émotion-emozione-emociôn
(эмоция) имеют более узкое значение, чем слово emotion в английском
языке, и обозначают точный эмоциональный эпизод, очень
интенсивный и внезапный. В этом смысле, итальянцы и французы считают
tristezza-tristesse (печаль) скорее ощущением, чем полноценной
эмоцией, тогда как в английском языке sadness - это определенно эмоция.
В современном турецком языке термин эмоция соответствует трем
разным словам: duygu (эквивалент ощущения), heyecan (указывает на

274 эмоции, чувства и культура
возбуждение и энтузиазм, похоже на страсть), и his (арабский
эквивалент duygü) (по данным Редхауза, 1983). Однако, в отличие от
категории эмоция, которая ссылается на внутренние состояния, duygu
и heyecan сосредоточены на ситуативных фактах и на провоцирующих
событиях, демонстрируя холистическую концепцию эмоций.
Благодаря культуральным различиям между разновидностями эмо-
тивной лексики возникают серьезные лингвистические
особенности, из-за которых определенные эмоциональные термины,
существующие в итальянском (или английском) языке, не имеют семантического
и лексического эквивалента в языках других культур, и наоборот. Для
аборигенов гиджингали слово gurakadj соответствует как стыду, так
и страху (по данным Хиата, 1978). Народ илонгот из центральных
Филиппин использует термин betang, чтобы обозначить стыд,
застенчивость, смущение, послушание и уважение (исследования Розалдо, 1983)-
Напротив, ифалук проводят четкое различие между страхом будущих
событий {metagu) и страхом настоящих событий {rus) (по данным Луща,
1982). Аналогичным образом, эскимосы утку различают страх
возможной физической травмы (iqhï) и страх из-за неких социальных причин
(ilira) (по Бриггсу, 1970). Термина для отвращения нет в польском
(исследования Вежбицкой, 1986), ифалук (Лутц, 1981) и чевонг (Хауэлл, 1981).
В разных случаях у нас есть эмоциональные концепты и термины,
которые не имеют концептуального и лексического соответствия в
итальянском (или английском) языке и которые обозначают
эмоциональный опыт, который фактически не знаком западным культурам. В
качестве примера можно указать японское слово атае (эмоция, которую
человек испытывает, когда он находится в зависимости, под защитой
и опекой в пассивных отношениях доброжелательной
снисходительности со стороны другого человека, смотрите 6 главу), яванские термины
Ыпдипд (быть озадаченным, взволнованным, удивленным, потерять
направление) и iklas (эмоция при приятной фрустрации) (по данным
Гирца, 1959), балийский термин tekajut (неприятная и волнующая
эмоция в отношении чего-то неожиданного, но не внезапного)
(исследования Викана, 1989), слово awumbuk у племени байнинг в Новой Гвинее
(смесь печали, апатии, усталости и скуки из-за ухода гостя) (по Файянсу,
1983), термин nguch y племени ифалук (сочетает чувства скуки,
тошноты, беспокойства, осторожности и апатии из-за жары) (по Лущу, 1985)-
Поскольку эмотивная лексика - это не просто список словарных
значений, а организованная совокупность семантических отношений
и связей, задача заключается в том, чтобы уточнить, является ли это
культуральное разнообразие эмотивной лексики исключительно
поверхностным феноменом (оставляя неизменной общую структуру
эмоций), или же наоборот - оно указывает на разную конфигурацию
эмоционального опыта в зависимости от культуры.

КУЛЬТУРА И ЭМОТИВНАЯ СЕМАНТИКА 275
7.3.2. Категории эмоций и культуральная
вариативность эмотивнои семантики
Эмотивная семантика неизбежно следует процессу сигнификации,
с помощью которого люди объясняют и придают смысл своему
опыту, используя мыслительные процессы концептуализации и
категоризации (смотрите 5 главу). В психологии культуры также необходимо
определить, следуют ли представители разных культур одним и тем же
критериям сегментации, чтобы «перекроить» универсальные
эмоциональные категории, или же, предположив, что они испытывают
эквивалентные физиологические реакции, решить, что люди
организовывают свой эмоциональный опыт по разным категориям.
Фактически, даже если мы не будем придерживаться
конструктивистской гипотезы, согласно которой эмоции - это лишь культураль-
ные ярлыки, сравнивая разные культуры, мы заметим серьезные
различия в категориях и эмотивнои семантике. Здесь можно вести речь
о культуральной вариативности эмотивнои семантики.
Поскольку у нас нет никакой метакультурной решетки (охватывающей
все культуры), нам нужно отдельно сравнивать эмоциональные
концепты и категории разных культур, учитывая при этом
соответствующие точки зрения. В зависимости от культуры, систематически
различаются не только лексика и эмоциональный репертуар, но и
концептуальные категории и грамматика. На самом деле, даже грамматические
конструкции, связанные с вербальной передачей эмоций, значительно
различаются от культуры к культуре.
Исходя из этого, можно вести речь об эмотивнои
грамматике. Например, в польской культуре, где преобладает норма открыто
и спонтанно выражать свои эмоции, не пытаясь углубиться в них или
интроспективно их проанализировать, такой аспект
непроизвольности выражается в грамматике путем использования дательного падежа
и безличных форм глаголов. Например, Jaslowi bulo smutno
переводится как Джованни было грустно, а [в итальянском] используется
формулировка Джованни был грустен. Подобным образом, Bylo mi
nierprzyyiemnie буквально означает Мне было неприятно, что в
итальянском звучит как Я находился в неприятном состоянии
(исследования Вежбицкой, 1994)- Напротив, в русской культуре, в которой
эмоции считаются добровольным и намеренным опытом,
предусматривается множество активных форм передачи эмоции. Например, о
грусти в русском языке можно сообщить тремя способами: а) Он (личное
местоимение) был (мужской род) грустен (прилагательное мужского
рода); б) Ему (дательный падеж) было (нейтральная форма)
грустно (наречие); в) Он (личное местоимение) грустил (активный глагол
мужского рода) (по данным Мостовой, 1998).

276 эмоции, чувства и культура.
Аналогичным образом возникают систематические различия
в эмотивных категориях разных культур. Они не считаются
единообразными закрытыми семантическими целыми, фиксированными
и определенными раз и навсегда. Скорее, хоть они и имеют
внутреннюю организацию, границы их размыты, поскольку принадлежность
эмоциональных событий к определенной категории образовывается
постепенно (а не дихотомично по принципу «вкл-выкл»). Разные
эмоциональные категории обычно превосходят друг друга и даже могут
исключать друг друга (по Феру и Расселу, 1984).
Исходя из этого, особенно уместным становится концепт семейного
сходства, предложенного в 1958 году Витгенштейном. Согласно этой
концепции, члены одной категории не обязательно обладают
одинаковыми качествами, но определенный представитель этой категории
разделяет с другим представителем общие особенности, частичные узы
и локальные сходства; таким образом мы получаем частичное
превосходство между двумя представителями. В результате, категория гнева,
например, состоит из семейства разновидностей эмоционального
опыта, и некоторые из них относятся также и к категориям раздражения,
другие - ярости, еще другие - к мстительности, следующие - к
свирепости, и так далее. Таким образом, речь идет о сложной категории,
сформированной из частичных совпадений эмоционального опыта,
который и составляет категориальное «созвездие» гнева. То же самое
действительно и для других эмоциональных категорий. В свете этих
рассуждений мы подробно рассмотрим основные культуральные
различия в некоторых базовых эмоциональных категориях.
■ Категория «гнев» («anger»). По большому счету, гнев - это
защитная эмоциональная реакция атаки на любое событие, которое ме-
__^ шает достичь или сохранить желаемое условие; иногда он
Гнев и может быть вызван нарушением норм, условностей и ожи-
культуры I Дании со стороны других людей. Категория гнева приоб-
ретает очень разнообразные значения в неграмотных
культурах. Илонгот (племя охотников за головами в центральных
Филиппинах), например, не имеют эмоциональной категории, которая
соответствовала бы гневу. Самая близкая к нему - это категория liget,
которая обозначает самое разное эмоциональное поведение, от боли
из-за смерти близкого человека до самого настоящего гнева, от чувства
соперничества до гордыни, от дерзости во время праздника до
желания испытать самого себя (по данным Розалдо, 1984). Подобным
образом, ифалук из Микронезии ссылаются на категорию song, чтобы
показать свое осуждение и разочарование. В 1987 году Лутц вел речь об
оправданном гневе, который проявляется в укорах, недовольстве, в
отказе от еды, а в крайних случаях - даже в самоубийстве, когда человек
сталкивается с нарушением неких правил своим соплеменником.

КУЛЬТУРА И ЭМОТИВНАЯ СЕМАНТИКА 277
И хотя концепт гнева характеризуется атакующими действиями по
отношению к другим, song отличается самобичеванием, чтобы другой
человек понял свои ошибки и одумался. В результате, в отличие от
гнева, song гораздо чаще встречается среди пожилых людей, родителей
и старейшин.
В западных обществах категория гнева тоже не оказывается
одинаковой для всех культур. Например, в польском языке категория ztosc
сопоставима с агрессией животных и с капризами детей, но не с
реакцией взрослых людей. Итальянская категория rabbia (рус- злость;
часто переводится на английский язык словом anger - злость, а не
гаде - ярость или fury - свирепость, которые означают более сильное
чувство) гораздо чаще используется в разговорной речи, чем
академические термины collera (гнев) и ira (злоба), в таких выражениях, как mi
sono arrabbiato (я злюсь), questo mi fa rabbia (меня это злит), pieno di
rabbia (полон злости), in un momento di rabbia (в момент злости).
Однако итальянцы также говорят la rabbia del vento (бушующий ветер), la
rabbia délie onde (бушующие волны). Rabbia означает не только
усиление collera (гнева), но и внезапную эмоциональную реакцию - сильную
и открытую (в голландской культуре она называется kwaad), которая
лишь частично совпадает с английским понятием anger.
В свою очередь, категория ikari в японской культуре лишь отчасти
соответствует итальянскому понятию collera, поскольку ikari
подразумевает слабое оживление и внутреннее возбуждение, более низкую
склонность разорвать связь с обидчиком или напасть на него, но, в
отличие от collera, японское понятие подразумевает более сильную
тенденцию отдалиться, сильную апатию, бессилие и подавленность. Такое
значение хрупкости и избегания, а не силы (как в collera), характеризует
категорию ikari для японцев.
■ Категория «радость/счастье» («joy/happiness»), ■
В целом, эмоция радости возникает при получении и со- Радость и
хранении желанных для человека отношений и состояний; | культуры
она подразумевает ситуацию с аффективной близостью
(условие близости) и взаимным поощрением (условие взаимности) с
человеком/объектом, который является источником удовольствия и
удовлетворения. Однако такой опыт несет в себе значительные
концептуальные и семантические вариации в зависимости от культуры
(смотрите 10 главу о связи между счастьем и субъективным благополучием).
В североамериканской культуре слово happy - гораздо более
употребимое, чем joyful в разговорной речи - не сполна соответствует
итальянской категории felice, немецкой glücklich, французской heureux,
русской счастлив, или польской szczçsliwy. Категория happy
оказывается более слабой, менее интенсивной, чем соответствующие категории
в других культурах, и часто переводится contento, zufrieden, satisfait,

278 эмоции, чувства и культура.
доволен. Например, I am happy with his answer (слова экзаменатора)
в итальянском соответствует Sono contento/soddisfatto [ф/elice] délia
sua risposta (Я доволен/удовлетворен [^счастлив] его ответом).
Также категория félicita (с антонимом infelicità) отличается от gioia (с
антонимом tristezza), поскольку первая указывает на нечто длительное,
а вторая - на ограниченное по времени событие.
Такое концептуальное смещение становится еще более очевидным
при сравнении с неграмотными культурами. Например, в племени
ифалук ближайшая к радости категория - это кег, которая
обозначает возбуждение, счастье, эйфорию, нехватку контроля. Однако, хотя
в других западных культурах выражать собственную радость -
приемлемо, в обществе ифалук это строго запрещено, потому что выражать
в поведении ker - неприлично: это задевает чувства других и является
признаком неуважения к окружающим.
■ Категории «стыд» и «гордость». Гордость и стыд, вместе с
виной и смущением,- это осознанные эмоции, поскольку они связаны
непосредственно с собственным «Я» и с уровнем само-
Стыд, гордость,
честь и культуры
оценки человека. По своей природе эти эмоции -
социальные и моральные, потому что они уходят
корнями глубоко в нормы и стандарты конкретной
культуры2331155. Что касается гордости, из сравнения
средиземноморских и северных культур возникает категория orgullo в испанском
обществе, которая отличается повышением уважения и почитания со
стороны близких и знакомых, необходимостью контролировать
реакцию ликования из-за собственного успеха, а также возникновением
негативных чувств («гордиться - нехорошо»). Напротив, категория
trots в голландской культуре отличается сильным ростом самооценки
и положительными чувствами, необходимостью сообщить другим
о собственном успехе, а также одобрением таких проявлений в
обществе (исследования Фишера, 1999)-
Подобным образом, в случае со стыдом, из того же сравнения
можно сделать вывод, что категория vergüenza в испанской культуре,
в отличие от категории foei в голландской культуре, оказывается под
большим влиянием осознанности всеобщего внимания, серьезного
неудобства из-за осуждения окружающих, возникновения негативных
последствий в социальных отношениях, склонности
продемонстрировать причины собственного поведения, а также слабого падения
самооценки и слабого социального осуждения. В связи с этим, так
называемая культура чести (у испанцев и других средиземноморских
народов) приводит к развитию эмоциональных категорий, которые немало
отличаются от категорий северных культур.
Еще более далекой от понятия стыда в западных культурах
оказывается категория lajya в индуистской культуре региона Орисса в Ин-

КУЛЬТУРА И ЭМОТИВНАЯ СЕМАНТИКА 279
дии. На самом деле, lajya, которая традиционно проявляется в том, что
человек прикусывает язык, имеет важное позитивное значение,
потому что считается эффективным «противоядием» для разрушительной
природы гнева. Lajya означает образумиться, опомниться, и
является семантическим эквивалентом самоконтролю и скромности, потому
что человек отдает себе отчет в совершённой ошибке (исследования
Менона и Шведера, 1994)- В более широком смысле, lajya
подразумевает способность признать собственную позицию в обществе,
вести себя надлежащим образом, уважать обязанности и обязательства
собственной социальной роли, а также соблюдать тишину и опускать
взгляд в присутствии старших. В этом смысле, lajya указывает на
сильную и благодетельную эмоцию, которая отчасти предназначена, чтобы
восстанавливать равновесие в межличностных отношениях,
возобновлять их рациональный ход, а также углублять осознание границ
собственной социальной позиции (по данным Шведера и Хайдта, 200о).
■ Синтез. Разная концептуальная и лексическая репрезентация
эмоционального и чувственного опыта дает ему определенную
интерпретацию: даже если итальянец, русский и японец испытали бы один
и тот же опыт и эмоциональную реакцию, каждый из них рассмотрел
бы ситуацию с разной точки зрения, оценил бы их по разным
параметрам (культурально ориентированным), попытался бы подойти к ним
и обработать их разными способами. Следовательно, такая
интерпретация повлияла бы на само качество такого эмоционального опыта.
Уже в возрасте четырех-шести лет дети, вспоминая историю на
следующий день после того, как услышали ее, по-разному используют
категории эмоций в зависимости от культуры, к которой они принадлежат
(например, североамериканские дети используют их гораздо чаще, чем
китайские и корейские дети (по данным Хала, 1998)). Таким образом,
категории эмоций становятся мостиком между внешними и
внутренними характеристиками эмоций, тем самым подтверждая
двойственную (внутреннюю и внешнюю) природу культуры.
В частности, эмоциональные категории и концепты - ни просты,
ни формируют так называемые примитивные семантики,
недоступные для анализа, как утверждали Джонсон-Лэйрд
и Отли. Скорее, это - кулътуралъные артефакты, риск эмотивного
потому что они разрабатываются на основе опреде- I этноцентризма
ленной культуры. Разные культуры поддерживают '
и определяют разные ментальные подходы к чувственному и
эмоциональному опыту; они предоставляют собеседникам когнитивные
категории, концепты, лексические ярлыки и точные грамматические
формы, чтобы те могли выражать и передавать свои эмоции; они также
указывают на стандарты, которые нужно соблюдать, и на нормы,
которым нужно следовать. Впоследствии, ни одна форма эмотивного эт-

280 эмоции, чувства и культура.
ноцентризма не находит основы в сравнительном анализе эмотив-
ной семантики, потому что такой анализ наглядно демонстрирует
многообразие различий между культурами. Остается лишь объяснить
проблему стабильности эмотивной семантики, связанной с
возможностью переводить с одной культуры на другую эмоциональные
концепты и термины, а также понимать эмоциональный опыт людей,
принадлежащих к разным культурам.
7.3.3. Стабильность эмотивной семантики
Эмпирические доказательства того, что, несмотря на культуральные
различия, существует возможность как перевода эмоционального
опыта с одной культуры на другую, так и его понимания между
представителями разных культур, подразумевает необходимость
проанализировать, каким образом возникают условия стабильности эмотивной
семантики. Культуральные различия наглядно демонстрируют
чуждые и незнакомые эмоции, вроде amok в Малайзии (человек бежит как
сумасшедший по улице в состоянии исступления и бешенства, атакуя
и убивая всех, кто встретится ему на пути, и остановить его нет никакой
возможности), однако не непостижимые. Культурально специфический
эмоциональный опыт также можно осмыслить. В психологии культуры
особого внимания заслуживает гипотеза так называемого
«естественного семантического метаязыка» и теория эмоциональных сценариев.
■ Гипотеза универсального семантического метаязыка.
Согласно гипотезе универсального семантического метаязыка,
_____^ предложенной Вежбицкой, существует ограничен-
Универсальный I ныи репертуар примитивных терминов, объясняю-
семантический Щих самое себя, которые невозможно разложить на
метаязык I дальнейшие определения, но можно понять интуи-
Вежбицкой тивно, и из которых можно извлечь все другие
значения. Такой репертуар не зависит ни от одной
культуры и повторяет проект Лейбница, в котором тот конструировал
универсальный символический язык, лежащий в основе множества
естественных языков. Вежбицкая считает примитивными элементарные
и простые концепты, которые встречаются во всех языках мира и
составляют некий «алфавит человеческого мышления» и
первоначальный ментальный язык, общий для всех культур, даже если он лексика-
лизуется в исторически разных формах. На первом этапе Вежбицкая
составила список из 14 примитивов (например, хотеть, чувствовать,
думать, кто-то, я, ты, мир, это). Более новый (1996 года) список
примитивов состоит из 50 терминов (среди которых такие оценочные
понятия, как хороший, плохой, описания вроде маленький, большой,
связки вроде если, потому что, как и т.д.).

КУЛЬТУРА И ЭМОТИВНАЯ СЕМАНТИКА 281
С помощью этих простых концептов Вежбицкая решила, прежде
всего, разобрать значение любого эмоционального термина с
помощью процедуры прототипичного сценария, а затем выделить
регулярные и стабильные точки ориентировки, с помощью которых можно
сравнивать культуры, определять эквиваленты и различия между
эмоциональными терминами и категориями в разных естественных
языках. Ниже мы представили два примера такой процедуры. Например,
категория грусть:
X - грустный
X что-то чувствует
Иногда люди думают об этом «чем-то» следующим образом:
Случилось что-то плохое
Я хотел бы, чтобы этого не случилось
Поэтому я хотел бы сделать что-то, если бы мог
Я ничего не могу сделать
Из-за этого люди плохо себя чувствуют
X чувствует себя таким образом
В свою очередь, категория watjipa y австралийского народа пинту-
пи, похожая на понятие ностальгия, предлагает такой прототипныи
сценарий:
watjipa
X что-то чувствует
Иногда люди думают об этом «чем-то» следующим образом:
Мне нравится это место
Я сейчас не в этом месте
Хочу находиться в этом месте
Не могу сейчас находиться в этом месте
Поэтому со мной может случиться что-то плохое
Из-за этого люди плохо себя чувствуют
X чувствует что-то похожее
Из-за этого X так себя чувствует
Работа Вежбицкой, хоть и содержит убедительные примеры
анализа, все же имеет свои ограничения. Прежде всего, со временем
список примитивов менялся множество раз: из списка 14 примитивов
в 1972 году он превратился в список свыше 50 к 1996 году. Этот факт
поднимает ряд вопросов. Является ли этот список исчерпывающим,
или он и дальше подлежит изменениям (что кажется вероятным)? На
каком основании в списке 1996 года находятся примитивы с очень
разным семантическим статусом (например, хороший, плохой очень
отличаются от почему, как)? Каковы критерии составления репертуара
примитивов? Например, среди них находится примитив parola {word,
слово), но оно - ни универсальное, ни даже врожденное (по Виоли,

282 эмоции, чувства и культура
1997)- Прежде всего, модели Вежбицкой не удается исчерпать значение
всех других терминов (эмоциональных и не эмоциональных), потому
что последние не происходят от первых. Таким образом, примитивы
не обладают такой объяснительной силой, какой должны, потому что
в реальности они ни окончательные, ни исчерпывающие или
самообъясняющие, и к тому же, они в чем-то ограниченны.
■ Теория эмоциональных сценариев. Сценарий (или скрипт) -
это схематическая форма познания событий, организованная
последовательно во временном и психологическом (а не ло-
Теория
эмоциональных
сценариев
гическом) плане, в которой рассматриваемое
событие разложено на последовательность подсобытий
(по Абельсону, 1981). Таким образом, сценарий - это
общая и подробная репрезентация
последовательности действий, часто (но не всегда) структурированная вокруг
центрального эпизода, полученная из интерактивных социальных контекстов
и примененная к ним. Модель сценария входит в более обширную
группу теорий (начиная с теории Канта) о схемах - абстрактных
ментальных конструктах (применимых во многих случаях), которые
обладают высоким уровнем гибкости (то есть, они восприимчивы к
вариациям в разных случаях или ситуациях) и внутренней связности (с
последовательной интеграцией информации), способные организовать
знания и воспоминания60'203'623,726. Теория сценариев - это, по сути,
теория познания, потому что она описывает ментальный способ
собирать, организовывать, упорядочивать и хранить в «складах» памяти
информацию, получаемую из потока событий, а также - способ их
использовать надлежащим образом. В психологии культуры такая
теория становится особенно эффективной в установлении подходящих
границ между системами знаний, развитыми в разных культурах.
Различные ученые применили парадигму сценария в области
эмоций в восьмидесятые годы228'302-495'727'764. Согласно этому подходу
эмоциональные категории не ссылаются на размытый, безмолвный, скрытый
или примитивный на концептуальном уровне опыт. Скорее, они
ссылаются на последовательность познаваемых подсобытий, из которых
и состоит и складывается сам опыт эмоции: провоцирующие
предпосылки, причины и убеждения, желания и интересы, физиологические
изменения, выражения лица, голос и жесты, ответные действия. Эти
компоненты (или качества) эмоционального эпизода
упорядочиваются в определенной последовательности, так, чтобы определить их
глобальную конфигурацию. Знать концепт и значение эмоциональной
категории - значит знать сценарий этой эмоции (смотрите таблицу 7-1-)

КУЛЬТУРА И ЭМОТИВНАЯ СЕМАНТИКА 283
Таблица 7.1. Сценарий гнева
Последова- Подсобытие
тельность
1 Человек оскорблен. Оскорбление - намеренное и губительное.
Человек невиновен. Случилась несправедливость.
2 Человек мрачно и угрожающе смотрит на обидчика.
3 Человек чувствует в себе состояние напряжения и
взволнованности, которые стремительно возрастают. Он чувствует, как ко-
ло-тится сердце, и как напрягаются нервы.
4 Человек желает наказать обидчика.
5 Человек теряет контроль и начинает бить обидчика.
Источник: Лакофф495 (изменено)
Исходя из этого, теория сценария содержит метод анализа и
синтеза, декомпозиции и перекомпозиции эмоционального опыта и его
основных (или первичных) и типичных (или вторичных) компонентов.
Таким образом, можно эмпирически определить как общие (сходства)
концептуальные особенности разных культур, так и различные
(различия) аспекты, специфические для каждой культуры. Таким
образом, возникает оперативная возможность реализовать концептуальное
и семантическое восприятие разных эмоциональных сценариев между
разными культурами. Например, сценарий гнева (как ответ на
оскорбление) оказывается приемлемым и оправданным, но не обязательным
в разных западных культурах (например, в итальянской, французской,
немецкой). В англосаксонской культуре реакция на оскорбления -
особенно сдержанная (идеальная реакция в этом случае - to be cold, быть
хладнокровным). Это - вопрос достоинства для бедуинов и для культур
чести (нельзя не рассвирепеть, ведь так можно потерять лицо (по
данным Абу-Люгода, 1986)). Это - действие, которое одобряется и
поддерживается в обществе в греческой и албанской культурах (исследования
Блэк-Мишо, 1975)- При этом такое поведение категорически
осуждается и отрицается среди эскимосов утку (в этой культуре избегают даже
гневных мыслей, потому что они опасны). Наконец, у японцев такая
реакция считается крайне негативной, если она направлена на членов
собственной группы, но допускается по отношению к представителям
чужих групп (по данным Маркуса и Китаямы, I99i)-
С этой точки зрения, модель сценария наглядно демонстрирует
ценность медиации между эмоциями и контекстом (физическим и
социальным). Ни одна эмоция не возникает вне контек-
Регулярность
контекстов и...
ста, потому что ее появление и развитие - это
составляющая часть целой сети взаимодействий и обменов
между человеком и окружением. Эмоции - это не
случайные происшествия, которые «просто происходят»; они - это часть
истории с разными действующими персонажами и перипетиями

284 эмоции, чувства и культура
...и предсказуемость
эмотивной семантики
(по Анолли, 2002). В свою очередь, контексты - совокупность
пространственных, временных, реляционных и институциональных
условий и связей - обычно повторяются. Такое повторение и
регулярность контекстов лежат в основе стабильности эмотивной
семантики. Такое рутинное повторение определенного эмоционального опыта
с ходом времени в данном контексте (стандартном контексте)
приводит к тому, что этот опыт концептуализируется и категоризируется
таким же образом, используя тот же эмоциональный ярлык. В
результате, регулярность контекстов - это регулярность эмоциональных
значений внутри определенной культуры (по Анолли, 2002).
Учитывая регулярность контекстов использования, становится
возможно добиться достаточной степени предсказуемости с высокой
вероятностью успеха в сравнении не только
с эмоциональным поведением, но и со
способом, которым оно категоризируется. С другой
стороны, регулярность контекстов не говорит
ни об их фиксированности, ни о строгом повторении. Скорее, она
оставляет место для определенной вариативности и гибкости. Регулярность -
это исторический и культуральный факт, а не логическая
необходимость, а прошлое не определяет настоящего. Такое условие приводит
к взаимной зависимости между стабильностью и вариативностью
эмоциональных категорий в разных культурах. Без регулярности нельзя
добиться осознанности вариативности, и наоборот. На самом деле,
вариативность не отрицает регулярности - она ее предполагает. И
регулярность, и вариативность отсылают нас к исторической конкретности
и к ситуативности эмоционального опыта. Таким образом мы
избегаем риска обобщенных уравнений вроде «учитывая определенные
прецеденты, здесь необходима такая эмоция». За любой ситуацией может
последовать огромное множество эмоций, в зависимости от
субъективных способов оценки и культуральных параметров интерпретации.
7.4. Культура как эмоциональное
фокусирование
Из этих рассуждений следует, что каждая культура глубоко и
систематически влияет на эмоциональный опыт людей, потому что она
придает им определенное значение и ценность, специфическую
конфигурацию, а также некое развитие. В частности, эмоциональный
опыт тесно связан с системой убеждений, практик, ценностей, которые
разработала и продолжает разрабатывать каждая культура. Если
представители двух разных культур по-разному оценивают одно и то же со-

КУЛЬТУРА КАК ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ФОКУСИРОВАНИЕ 285
бытие, они испытывают разные эмоции. Это - гипотеза универсальных
обстоятельств (по Эллсворту, 1994)- Например, одиночество в
европейском среднем классе может считаться возможностью
приватности, но для эскимосов утку оно означает социальную изоляцию и
источник недовольства (по данным Бриггса, 197); У таитян оно вызывает
страх и беспокойство (по Леви, 1973)» как и у бедуинов (по данным Абу-
Люгода, 1986), которые считают, что одиночество позволяет духам
беспокоить человека и вредить ему.
Следовательно, культура - это эмотивный подход, который
направляет чувствительность и эмоциональность ее представителей
согласно определенным траекториям развития и проявле-
Культура =
эмотивный
подход
ния. Согласно одному подходу, поток событий и объектов
не оказывается однородным, единообразным, линейным
и неразличимым; скорее, эти события и объекты
предстают перед человеком в беспорядочном и сегментированном
виде, и одни события оказываются выдающимися и доминантными как
фигура в сравнении с второстепенными событиями, воспринимаемыми
как фон этой фигуры. Культуральная значимость состоит из такой
сегментации и разделения потока событий, потому что она определяет,
что важно в культуральном плане, а что - незначительно. Таким
образом, культура глубоко влияет на интересы и систематически
направляет когнитивные и чувственные ресурсы людей на возможности и связи,
существующие в физическом и социальном окружении. И так культура
становится специфическим местом опосредования внешних
особенностей и внутренних процессов эмоционального опыта.
В результате культура активирует четкую ментальную и
чувственную фокусировку на определенных событиях в возникновении эмоций,
оставляя без внимания другие. Каждая культура
Эмоциональное
фокусироввание
определяет себя благодаря определенным
фокальным событиям, то есть, особенно важным для
человека событиям, которые нельзя игнорировать,
и которые способны активировать его внимание и отличаются
наличием четких норм интерпретации и эмоциональной реакции591590.
Фокальные события хорошо структурированы благодаря наличию понятных
общепринятых культуральных норм того, как интерпретировать эти
события и как на них реагировать. Такая нормативная ясность исключает
области неоднозначности, обеспечивает человеку точность оценки,
делает его эмоциональную реакцию на фокальное событие чем-то
«очевидным» и само собой разумеющимся, будто такие реакции
предполагаются самим событием, а не результатом процесса его оценки (по Анол-
ли, 2002). К тому же, фокальные события не проходят незамеченными,
и человек не может не реагировать на них соответствующим образом;
скорее, такие события требуют от него четкой позиции.

286 эмоции, чувства и культура
Концепт эмотивного подхода перерастает в концепт
эмоционального фокусирования - культуральная склонность реагировать
определенным способом определенным эмоциональным поведением на
специфические фокальные события. Такое эмоциональное
фокусирование несет в себе некую эмоциональную чувствительность в одних
ситуациях, а не в других. В таких ситуациях гораздо сильнее
активируется внимание, а реакции проявляются гораздо быстрее. К тому же, это
фокусирование выражает степень когнитивной сложности
определенных эмоций со стороны данной культуры.
В связи с этим Леви в 1984 году провел различие между гиперког-
нитивизированными и гипокогнитивизированными
эмоциями. Некоторые культуры отдают предпо-
Гиперкогнитивизированные I чтение первым, и в таких случаях эти
и гипокогнитивизированные эмоции обладают богатым лексическим
эмоции I запасом и репертуаром лингвистических
и экстралингвистических выражений
для проявления эмоций. Например, в таитянском языке есть 46
отдельных терминов для гнева (nrz), и с их помощью можно передать любой
оттенок эмоции, а в итальянском есть всего лишь десяток терминов для
этой эмоции. И наоборот, гипокогнитивизированные эмоции остаются
без внимания в некоторых культурах, и там нет ни терминов, ни
выражений для их передачи. Например, в таитянском языке нет концептов
и терминов для грусти. Испытывая эту эмоцию, люди описывают, что
они больны, что в них вселился злой дух, или что они устали (р'ар'а).
Подобным образом, в китайской культуре стыд - это крайне гиперкогнити-
визированная эмоция, и ее описывают дюжиной терминов, хотя в
китайском эмотивная лексика довольно ограничена (на самом деле, это -
довольно эффективный и распространенный способ социального
контроля); напротив, тревога - это гипокогнитивизированная эмоция, потому
в китайском языке не существует лексической формы, соответствующей
этому опыту (здесь более знакомо беспокойство, чем тревога)730.
Эмоциональное фокусирование указывает на эмотивный стиль
культуры, потому что оно создает тенденцию и
предрасположенность к тому, чтобы выборочно отдавать предпочтение определенному
эмоциональному опыту и чувственному поведению. Такой стиль по-
особенному характеризует каждую культуру. В этой книге мы
ограничимся лишь двумя краткими примерами.
■ Пример с немецким страхом (Angst). Рассмотрим пример
немецкого страха (Angst). Это - типично немецкое чувство, которое уходит
корнями к Лютеру (считавшемуся «отцом немецкого языка»
благодаря его работам и praeceptor Germaniae* - благодаря его учениям215). Он
* лат. учитель Германии, (прим. перев.)

КУЛЬТУРА КАК ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ФОКУСИРОВАНИЕ 287
твердо верил в неминуемость Судного дня, и поэтому передал
немецкому народу культуру страха, вины и неуверенности, и перевел
библейский концепт скорби в концепт тревоги, особенно подчеркивая
тревогу из-за смерти Христа. Такая культура страха, вызванная огромной
опасностью, неизвестным (das Unbekannte), непредвидимым и
неизбежным, характеризовала немецкое общество в эти столетия.
Впоследствии ее переняли такие выдающиеся мыслители, как Тиллих и Хай-
деггер, определив экзистенциальный страх как условие жизни.
Немецкий концепт страха тесно связан с культуральной ценностью точности
и уверенности (Geborgenheit) - экзистенциального условия: [важно]
быть в безопасности (и под защитой) в собственном доме/на родине
(Heimat). Незнание того, что произойдет, вызывает в немецком
обществе больше страха, чем реальная опасность (по данным Нусса, 1993)-
На самом деле, для Хайдеггера страх - это un-zuhause-sein (не быть
в своем доме, быть не дома). В свою очередь, уверенность и точность
в немецкой культуре происходят от порядка (Ordnung) - условия
открытого, точного и ясного порядка вещей. В свете такого
эмоционального фокусирования немецкой культуры определенные трагические
события прошлого века становятся понятнее, хоть и не заслуживают
оправдания.
■ Пример польской искренности и спонтанности. Польская
культура характеризуется нормой искренне «демонстрировать»
собственные чувства, то есть - выражать то, что чувствуешь, независимо
от того, позитивные это эмоции или негативные. В зависимости от этой
нормы, эмоции не фильтруются социальными условностями хорошего
тона. Например, не существует кодекса улыбки, как в других западных
культурах. В польской культуре такая вежливая улыбка считается
искусственной (sztuczny) и фальшивой (fatszywy), и ее не
воспринимают, потому что она «нарисованная». В этой культуре ценность
эмоциональной искренности ассоциируется с уважением и почетом, в том
числе - в ситуациях с негативными эмоциями. Здесь царит принцип,
согласно которому лучше прокричать о своих истинных чувствах, но дать
понять, что Вы испытываете, чем скрывать или изменять собственные
эмоции. В последнем случае Ваш собеседник потерял бы к Вам толику
уважения, потому что тогда Вы бы не смогли выдержать критику и
негативные эмоции. Поэтому поляки с недоверием относятся к
комплиментам, и часто говорят: То nie komplement (Это не комплимент)477.
Напротив, они откровенны в своей критике, потому что это - залог
искренних и преданных отношений.
«Правило искренности» ассоциируется со спонтанностью в
выражении эмоций. Это раскованное выражение соответствует принципу:
Хочу показать, что чувствую, чтобы другие знали, как я себя
чувствую. Таким образом они будут знать, как вести себя со мной. Такое

288 эмоции, чувства и культура
поведение предполагает, что люди подолгу смотрят друг другу в глаза,
их лица - экспрессивны (wyraziste) и подвижны (ruchliwé), и
собеседники обращают внимание на эмоциональную мимику друг друга.
Поляки хорошо ладят, если они могут «видеть», как себя чувствует другой,
и «свободно демонстрировать» собственные чувства. Культура сабров*
в Израиле точно так же склонна к искренности и полной спонтанности
в стиле dugri (араб, говорить правду в лицо) в разговоре, даже если это
обидит собеседника; однако только так им удается показать себя
настоящими, такими, какие они есть (по Катриэль, 1986). Такие
культуры преданно следуют идеалу (и идеологии) эмоционального контроля,
прежде всего присущему англосаксонской культуре.
7.5. Проявление эмоций
В общей психологии принято считать, что эмоции выражаются
внешне - в мимике и жестах, в голосе, позе, хаптике и проксемике. Мы
уже рассмотрели некоторые из этих аспектов, когда изучали
коммуникацию (смотрите 6 главу). В этой главе мы сосредоточимся на
выражениях лица при эмоциях, потому что в западной традиции лицо
считается неким «окном души». Вера в тесную связь между
выражениями лица и эмоциями преобладает в психологии с восьмидесятых
годов. Согласно такому убеждению, читать выражения лица - это уже
полдела в распознавании эмоций, и наоборот: эмоции - это ключ для
интерпретации выражений лица. Сегодня, отчасти благодаря
углубленному изучению культур, такая точка зрения стала предметом научных
дискуссий и дебатов, и потому открылась для новых научных
горизонтов731. Речь идет об очень важном аргументе в психологии культуры.
7.5.1. «Программа выражений лица»
Так называемая программа выражений лица была разработана
в шестидесятых годах в публикациях Плутчика и Томкинса о
психологии эмоций, связанных с идеями Дарвина, и в которых авторы
разработали психоэволюционистские теории, с которыми мы уже
ознакомились. Такая «программа» целиком принимает эмотивный подход
к выражениям лица, согласно которому они имеют большое
эмоциональное значение. Давайте рассмотрим, каким образом такая
«программа» была разработана.
■ Эмотивные выражения согласно Дарвину. Без сомнения,
Дарвин сделал решающий вклад в то, что идею о неразрывной связи
между эмоциями и выражениями лица стали считать аксиомой. В 1872 году
* Сабра (цабар) - еврей, родившийся в Израиле, (прим. перев.)

ПРОЯВЛЕНИЕ ЭМОЦИЙ 289
он посвятил этому аргументу отдельную работу222. В действительности
он намеревался опровергнуть креационистскую* версию
универсальности выражений лица, согласно которой они
Дарвин и
выражения эмоций
были универсальным и врожденным языком,
дарованным свыше, предназначенным для
предопределенного и фиксированного выражения
ЭМОЦИЙ68'253.
Согласно такому тезису, Дарвин намеревался продемонстрировать,
что «эмоциональные выражения лица», которые он воспринимал как
«действия любого рода, которые сопровождают состояние психики»,
можно было объяснить, основываясь на эволюции человеческого вида.
В связи с этим он предложил три принципа. Согласно первому
принципу, известному как принцип полезных ассоциированных
привычек, определенные эмоции - это состояния души, потому что
они пробуждают и вызывают определенные ощущения,
соответствующие желаниям. Каждый раз при возникновении этой эмоции
появляется тенденция повторять одни и те же движения в силу привычки
или по ассоциации, даже если в текущих условиях они не несут
никакой пользы. В этом смысле, для Дарвина эмоциональные выражения
лица - это «бесполезные рудименты привычек наших предков», или
филогенетический остаточный след движений и действий, которые
изначально служили некой цели и выполняли некую функцию во время
определенных эмоций (нападение, защита и т.д.). На основе
приобретенной наследственности, описанной Ламарком, такие движения
сохраняются в виде привычек, выполняемых автоматически, даже если
в них нет необходимости, и они превратились в обычные сигналы об
испытываемых эмоциях. Например, закрывать глаза, чтобы не видеть
определенных стимулов - этот жест мог изначально ассоциироваться
с опытом сопротивления; впоследствии он сохранился как
экспрессивный остаточный след, дополняющий эмоцию отвращения или страха.
Со вторым принципом противопоставления Дарвин
утверждал, что противоположные эмоции выражаются путем
противоположных способов поведения. Например, выражение покорности
проявляется в поведении (например, человек прячется, пригибается, кажется
меньше ростом и т.д.), противоположном проявлениям у животного
условия доминирования (например, поднятая дыбом шерсть,
оскаленные зубы, выпрямление тела и т.д.). Третий принцип прямого
действия нервной системы заключается в том, что активация
нервных путей при некой эмоции приводит к физиологическим реакциям
(дрожь в мышцах, секреция желез и т.д.), не зависимым от воли
животного и его приобретенных привычек.
* Креационизм - концепция, согласно которой все сущее было создано Творцом, или Богом,
(прим. перев.)

290 эмоции, чувства и культура
Как мы видим, концепция Дарвина, противостоя креационизму,
все же утверждает, что способность создавать и узнавать
эмоциональные выражения - врожденная и универсальная, потому что она
закодирована и унаследована на филогенетическом уровне.
■ Стандартная (или универсалистская) гипотеза о выражениях
лица. В начале шестидесятых Плутчик и Томкинс предложили
эволюционистскую концепцию эмоций как важных форм филогенетической
и онтогенетической адаптации к окружению, выделив так
называемые первичные (или базовые) эмоции, необходимые для выживания
вида. В частности, Томкинс вдохновил исследования Экмана и Изарда
об универсальности эмоциональных выражений лица в неграмотных
обществах278798-435.
Постепенно укрепилась сеть теоретических предположений,
известных сегодня как стандартная (или универсалистская) гипо-
__^____^ теза, согласно которой выражения лица имеют
Изоморфизм неотъемлемую эмотивную ценность и являются
между эмоцией и врожденными, единообразными, закрытыми
выражением лица Гештальтами - универсальными, достаточно
фиксированными, четкими, специфическими для
каждой эмоции и контролируемыми определенными отдельными
нейро-моторными программами275 (смотрите рисунок ул). Поскольку
они возникают мгновенно, спонтанно и непроизвольно, существует
четкий изоморфизм между эмоцией и выражением лица: каждой
эмоции, которая считается отдельной категорией, соответствует
специфическое выражение лица, определенное как уникальный Гештальт,
даже если мы находимся в одиночестве278*436. Из этого следует
неизбежная культуральная вариативность выражений лица и
универсальность их выполнения и узнавания без необходимости обращаться
к контексту.
Согласно стандартной гипотезе, формирование и распознавание
выражений лица - это незаменимая система сигналов для сравнения
возможностей и препятствий, окружающих нас. Произвольными
выражениями лица можно изменять и маскировать непроизвольные,
даже если последние «просачиваются» и оказываются вполне
явными. Можно выделить два уровня анализа: а) молекулярный уровень,
который касается минимальных разных движений мышц, которые
наделяют лицо особой подвижностью и выразительностью; б) молярный
уровень, который относится к финальной, результирующей
конфигурации и проявляется в выборе определенного выражения лица как
соответствующего данному эмоциональному опыту.

ПРОЯВЛЕНИЕ ЭМОЦИЙ 291
Рисунок 7.1. Примеры выражений
лица при разных эмоциях в
сравнении с «нейтральным» выражением
(в центре).
Источник: Фернадез-Долс и
Кэрролл303
Ссылаясь на молекулярный уровень и основываясь на методе
компонентов, Экман и Фризен разработали в 197^ году Систему
кодирования лицевых движений (СКЛиД) в качестве системы наблюдения
и классификации всех видимых лицевых движений (даже
минимальных) в связи с их соответствующими анатомически-физиологическими
компонентами. Спустя годы исследований стало возможно
преобразовать недифференцированный континуум лицевых движений в
комплекс из 44 сочетаний действий, с помощью которых можно угадать
и проанализировать свыше 7000 движений и выражений лица во всех
комбинациях. Недавно СКЛиД пересмотрели18.
■ Нейрокультурная теория Экмана. Внутри «программы
выражений лица» Экман предложил нейрокультурную теорию, которая
в важных отношениях отклоняется от стандартной
гипотезы274275280. Согласно этой теории, каждая 1 Нейрокультурная
эмоция активирует особую аффективную лицевую теория Экмана
программу с помощью ряда «сигналов», подавае- '
мых центральной и автономной нервной системой, которая не зависит
от контекста и способна немедленно и автоматически передавать
точное эмоциональное значение.
Однако, в зависимости от «испытываемой» (felt) эмоции,
когнитивные процессы оценки социальной ситуации могут «интерферировать»,
чтобы привести к модификациям и «интерференциям» естественного
и спонтанного выражения согласно ожиданиям, социальным нормам
и культуральным стандартам. Экман назвал такие модификации
правилами проявления (display rules), потому что они позволяют чело-

292 эмоции, чувства и культура
веку «казаться» соответствующим ситуации в эмоциональном плане.
В частности, у него есть возможность управлять выражениями и
эмоциями по четырем «правилам»: акцентуация (или усиление), атте-
нуация (или ослабление), нейтрализация (или отрицание),
симуляция (или маскировка). В результате, он может казаться «эмоционально
приемлемым» в данных обстоятельствах - в своих глазах и в глазах
окружающих.
В целом, нейрокультурная теория Экмана - это «двухфакторная»
теория, и она стала предметом критики, прежде всего со стороны Фрид-
________^ лунда в 1994 и Фернандеза-Долса - в 1999 году.
Пределы Прежде всего, концепция, согласно которой суще-
нейрокультурной I ствует один способ напрямую «создавать» выраже-
теории ния лица согласно испытываемым эмоциям,
отсылает нас к буквальной этимологической
интерпретации термина espressione от латинского ex-primere (выражать) -
будто эмоции должны быть автоматически «направлены наружу» с
помощью мимики лица. К тому же, раскол и противопоставление между
истинным «Я», которое испытывает настоящие эмоции, и культу-
ральным «Я», которое пытается преобразовать их из-за социальных
условностей и культуральных стандартов, приводят к романтическому
взгляду на природу человека, по образцу Руссо. Согласно такой
позиции, прежде всего, исчезает концепт единства и синтеза субъекта.
К тому же, автоматическое выражение эмоций нанесло бы ему
ужасный вред, потому что он сообщал бы окружающим важную
информацию о собственном состоянии души - против собственной воли. И
тогда он бы не имел особой адаптивной ценности на филогенетическом
уровне.
Подобным образом, нейрокультурная теория сосредоточена
исключительно на человеке, который испытывает эмоции и абсолютно
не обращает внимания на собеседника. На самом деле, присвоение
эмоционального значения выражениям лица существенно зависит от
способности делать выводы и интерпретировать со стороны
«получателя» (по Анолли, 2002). В этой игре проявляется фундаментальная
роль контекста, абсолютно проигнорированная Экманом. Здесь риск
заключается в том, чтобы изучать выражения лица абстрактно, никак
не ссылаясь на ситуацию.
Впоследствии нейрокультурная теория оказывается картезианской,
дихотомичной и вызывает привыкание, что предусматривает простую
сумму (а не интеграцию) культуральных аспектов с биологическими,
безо всяких попыток объяснить, каким образом они
взаимодействуют. Это определенно приводит к рационализации наивной психологии
(по Фридлунду, 1994)-

ПРОЯВЛЕНИЕ ЭМОЦИЙ 293
7.5.2. Гипотеза универсальности проявлений эмоций
на лице
Стандартная гипотеза и нейрокультурная теория подчеркивали
идею универсальности, согласно которой проявления эмоций на
лице универсальны как в своем создании, так
Предположения
в гипотезе
универсальности
и в распознавании. В частности, эта идея
предполагает: а) универсальность лицевых движений (у всех
людей наблюдаются одни и те же конфигурации
лицевых движений); б) экспрессивность лицевых
движений (определенные конфигурации лицевых движений - это
проявление одних и тех же эмоций у всех людей); в) универсальность
процесса атрибуции (все наблюдатели, принадлежащие к разным
культурам, присваивают одно и то же эмоциональное значение
определенным выражениям лица)230.
Предложение а) считается само собой разумеющимся;
предложение б) практически игнорируется, а предложение в) систематически
распознается как в грамотных (западных и других), так и в
неграмотных культурах. В первом случае (грамотные культуры) из обзора
исследований, проведенного в 1994 году Расселом, стало понятно, что
процент правильного распознания, основанного на фотографических
стимулах, оказался выше: от 96,4% для счастья в западных
культурах (89,2% для мажоритарного мира) до 77,5% для страха в западных
культурах (65,0% для мажоритарного мира).
В этих исследованиях был использован так называемый
стандартный метод, который обычно предусматривал участие студентов
университета как наблюдателей и судей; использование
Разработка
стандартного
метода
предварительно выбранных фотографий выражений
лиц для базовых эмоций (радость, гнев, страх,
удивление, грусть, отвращение); эксперимент как дизайн
исследования для измерения вариативности данных
среди участников; случайный порядок презентации стимулов (часто -
одинаковый для всех участников), а также - способ предоставления
ответа путем выбора термина из ограниченного и определенного
списка эмоций (вынужденный выбор).
Особенно подробным оказалось изучение проявления эмоций на
лице в неграмотных народах мажоритарного мира. В частности, Экман
провел несколько исследований форе, бахинемо и дани в Новой
Гвинее, садонг в Борнео, хотя подробного отчета о программе
исследования нет278,798. Из синтеза таких данных, представленных в рисунке 7-2,
и из мета-анализа Элфенбайна и Амбади, проведенного в 2002 году,
становится ясно, что оценки правильного распознавания каждой
эмоции оказались гораздо выше, чем должны были быть, но, несмотря на

294 эмоции, чувства и культура
это, они все же далеки от единообразия и систематически
различаются в зависимости от культуры. В частности, в неграмотных
культурах они даже меньше отвечают идее универсальности, чем грамотные
общества.
■ Границы тезиса об универсальности и стандартного метода.
Тезис об универсальности и стандартный метод стали объектом
пристального критического наблюдения со стороны множества ученых,
среди которых - Расселл и Фернандез-Долс. Что же касается
исследований в грамотных обществах (западных и других), практически во
всех случаях участниками были студенты университетов с хорошим
образованием, относительно одинаковые относительно юношеской
культуры. Когда же к исследованию привлекли студентов из деревенских
регионов Эфиопии, результаты оказались гораздо ниже, чем у
городских студентов (по данным Дуччи, 1982).
Подобным образом, эксперимент, используемый в качестве
дизайна исследования для измерения вариативности данных среди
участников (то есть, тот факт, что один и тот же человек судит о
выражениях лица для целой гаммы стимулов), существенно (как
минимум на ю%) увеличивает значимость отмеченных ценностей. Так
происходит потому, что у каждого участника есть возможность напрямую
сравнить разные выражения лица с формами скрытого узнавания с
помощью уподобления или же с помощью отличия. Такой процесс не
был возможен с экспериментом для измерения вариативности данных
между людьми, в котором каждый участник судил лишь по выражению
лица. К примеру, в таком случае показатель узнавания выражения
грусти, был равен 58,3%, если ему предшествовало выражение радости,
и 72Д% - если предшествовало выражение гнева. Кроме этого, он
опустился до 44,2% в ситуации, когда его нужно было распознать между
двумя людьми (то есть, оценить по отдельности) (по данным Танака-
Мацуми, 1995)-
В целом, стандартный метод предусматривает изучение лиц самих
по себе, на основании предположения, что значение, приписываемое
ему, остается неизменным. В реальности, суждения относительно
определенного лица - не абсолютные; человек судит о них относительно
лиц, которые он видел до этого. Нейтральное лицо кажется грустным,
если перед этим увидеть веселое лицо, а если перед этим посмотреть
на грустное лицо, нейтральное, наоборот, покажется веселым. Такое
систематическое влияние предыдущего на последующее, естественно,
касается не только нейтральных стимулов810,817.

ПРОЯВЛЕНИЕ ЭМОЦИЙ 295
Рисунок 7.2. Средние показатели узнавания выражений лица для шести
эмоций. Белая горизонтальная полоска отмечает уровень значений, ожидаемых от
казуальных ответов; N — это количество изученных культуральных групп.
Источник: Расселл и Фернандез-Долс729
Лицевые стимулы, использованные в этих исследованиях, не
лишены искажений. Прежде всего, речь идет о фотографиях, которые
внимательно отобрали и выделили из тысяч первоначальных
вариантов. Когда эту процедуру не выполняют, показатели узнавания
значительно падают (по данным Малатеста, Фиоре и Мессина, 1987)-
Особенно те стимулы, которые использовались в стандартном методе,
заключались в намеренных, инсценированных выражениях, которые
акцентировали лицевую мимику, стереотипно подчеркивая некоторые
особенности. Если же использовать спонтанные выражения лица,
которые больше соответствуют критериям экологической валидности,
можно заметить значительное понижение уровня узнавания, часто -
ненамного выше, или даже ниже (по Вагнеру, Макдональду и Мансте-
ду, 1986).
Вынужденный выбор - это другая крайность стандартного метода,
потому что он направляет внимание на определенный ответ и
неизбежно создает единообразие и согласие. Если же, наоборот,
использовать свободно выбранный список терминов (free label), участники
исследования чаще ссылались не на эмоции, а на ситуацию (по данным

296 эмоции, чувства и культура
Фрийда, 1953)- В любом случае, мы наблюдаем значительное снижение
ценности правильного распознания, более обширную гамму
используемых терминов, а также большую дисперсию результатов (по данным
Расселла, i99i)-
Что же касается исследований, проведенных среди неграмотных
народов, более серьезные ограничения скрываются в возможности
контролировать экспериментальные ситуации, а также в языковых
трудностях. Как вспоминает в 1976 году Соренсон в связи с
исследованиями народа форе, отсутствие знания меланезийского языка пиджин
у исследователей, необходимость обращаться к помощи посредников,
их склонность подсказывать участникам ответы, похожие на западные,
оживленная дискуссия среди представителей форе - все это привело
к искажению протоколов исследования.
Критический обзор Расселла 1994 года в том же году вызвал
немедленную реакцию со стороны Экмана и Изарда, которые подтвердили
верность и обоснованность его теоретической и методологической
позиции. Научные дебаты по этому вопросу продолжаются и по сей день283.
■ Гипотеза «минимальной универсальности». Вслед за
разногласиями из-за универсальности и действенности стандартного мето-
________ да, Расселл предложил гипотезу минимальной
Предположения I универсальности, предполагающую определен-
в гипотезе I ную степень сходства между разными культурами
минимальной в интерпретации выражений лица, без обязательно-
универсальности I го настояния на существовании врожденной
системы729,730. Она основывается на нескольких
предположениях: а) у всех людей встречаются одни и те же лицевые
конфигурации и движения; б) лицевые движения, наряду с другими
движениями, связаны с психологическими состояниями физической,
когнитивной и чувственной природы человека; в) большинство людей
способны делать выводы о психических состояниях окружающих на
основании их лицевых движений; г) в западных культурах люди считают,
что особые конфигурации лицевых движений выражают особые
эмоции (например, что улыбка выражает радость).
Из этого следуют такие выводы: i) наблюдатели в любом случае
придут к большему согласию, чем в ситуации с формулировкой выводов
о психологическом состоянии собеседника на основании его лицевых
движений; 2) часто (но не всегда) наблюдатели сделают точные выводы
касательно лицевых движений собеседника; з) между разными
культурами существуют сходства в формировании выводов о лицевых движениях.
Гипотеза Рассела заслуживает интереса на теоретическом уровне
и является эвристически плодотворной, потому что в ней содержатся
концептуальные предпосылки для понимания сложного и обширного
ряда феноменов, связанных с выражением эмоций. На самом деле,

ПРОЯВЛЕНИЕ ЭМОЦИЙ 297
вместо того, чтобы задаваться вопросом об универсальности
проявления эмоций на лице в дихотомических терминах, полезнее говорить
о перепаде узнавания (по Хайдту и Келтнеру,
1999)- Из сравнения западных и не западных
культур (США и Индия) стало понятно, что
некоторые эмоции (например, радость) более «узна
Культура и перепад
узнавания
ваемы», чем другие, а перепад узнавания довольно резкий. Он быстро
переходит от узнаваемых эмоций к неузнаваемым, доходя до
уникальных и исключительных выражений определенного культурального
сообщества (например, население Ориссы в восточной Индии
прикусывает язык от стыда).
7.5.3. Влияние культуры на проявление эмоций
В качестве альтернативы стандартной гипотезе и нейркультурной
теории Экмана недавно было предложено несколько концептуальных
моделей, больше всего соответствующих подходу психологии
культуры, согласно которому культура сильно влияет на способы
выражения эмоций. На самом деле, существуют глубокие различия между
выражением эмоций в разных культурах, от идеала школы самураев
(в котором главенствует принцип абсолютной эмоциональной
невыразительности для достижения максимального самоконтроля) и до
латиноамериканских и африканских культур (в которых ценится норма
открытого выражения собственных эмоций и социального участия). Из
разных теорий, предложенных в связи с этим, мы рассмотрим
поведенческую экологию Фридлунда и ситуативную концепцию
эмоциональных выражений.
■ Поведенческая экология Фридлунда. В области этологии
поведенческая экология касается изучения поведения животных и его
последовательности, а также - стратегий взаимодействия с себе
подобными (исследования Креббса и Дэйвиса, 1987)- Отталкиваясь от
этой теории, Фридлунд утверждает, что выражения лица - это не
просто проявление эмоций; они также являются сигналами для
сообщения собеседнику собственных интересов и социальных мотивов.
Вместо того, чтобы быть просто указателем об испытываемой эмоции, они
становятся сообщениями, адресованными некому слушателю. Таким
образом возникает коммуникативный подход к выражениям лица,
согласно которому они обретают отчетливое коммуникативное
значение, потому что выражают для других намерения человека на основе
контекста. В зависимости от ситуации, бывают очень разные
выражения лица: можно улыбаться не только от счастья, но и от
неуверенности, тревоги, страха или стыда. Выражения лица имеют присущую им
социальную ценность в зависимости от культуры, потому что они

298 эмоции, чувства и культура
позволяют адекватно сообщить другим о собственных интересах и
целях. Поэтому они встречаются гораздо чаще и отчетливее проявляются
в ходе общения, чем в изоляции. На самом деле, тот факт, что у людей
наблюдаются выражения лица, даже когда они находятся в
одиночестве, называется подразумеваемой социальностью. Мы никогда не
бываем по-настоящему одни; можно находиться в физическом
одиночестве, но не в мысленном, потому что мы всегда находимся в
присутствии некого слушателя.
Согласно Фридлунду, такой подход подразумевает определенный
уровень разделения между выражениями лица и внутренними
психологическими состояниями, потому что не все, что
Социальная
ценность эмоций
появляется на лице - это непременно внутренний
эмоциональный опыт, и не все, что человек
испытывает, проявляется извне. На основе такого
несоответствия между внутренним и внешним возникают важные
степени свободы в межличностном взаимодействии. Определенному
эмоциональному опыту может соответствовать много разных выражений
лица, и наоборот. Более того, также исчезает различие между
«подлинным» выражением (или искренним, вызванным автоматически
соответствующей нервной программой) и «ложным» выражением
(вызванным вмешательством культуральных правил выражения), потому
что все выражения лица важны в обществе и в отношениях. Это -
«сообщения», отправляемые другими, и сами по себе они выполняют
коммуникативную и интерактивную функцию в сети социальных
отношений.
Хотя в теории поведенческой экологии Фридлунда были достойные
интереса моменты, она все же не избежала критики. Она
основывается на предположении об «подразумеваемой социальности», присущей
любому поведению как неотъемлемая часть человеческой природы.
Следовательно, довольно трудно удостовериться в ее подлинности -
а значит, и подделать. Такая идея также предполагает излишне
оптимистичный взгляд на эволюцию человека и отрицает существование
случайных, непроизвольных проявлений, однако они все же случаются
из-за существующих биологических связей. Наконец, бихевиористская
склонность Фридлунда тянет его позицию назад к теоретическим
дебатам, которые уже были преодолены в психологии.
■ Ситуативный подход. Важность влияния культуры на
эмоциональные проявления подчеркивается прежде всего в ситуативном
подходе, который особое внимание уделяет концепту
Эмоция и
контекст
контекста (Фернандез-Долс, 1999)- Эмоциональная
ценность выражений лица неизменно зависит от конкретной
ситуации, как уже ответил в 1914 году Фелеки в своих пер-
вопроходческих исследованиях. На самом деле, выражение лица, клас-

ПРОЯВЛЕНИЕ ЭМОЦИЙ 299
сифицированное как страх согласно СКЛиД Экмана и Фризена,
интерпретируется как гнев, если ему предшествует история о крайне фру-
стрирующей ситуации, совместимой с реакцией страха (по Кэрролу
и Расселлу, 1996).
По своей природе, выражения лица без контекста, рассматриваемые
в отдельности,- неоднозначные и сложные в интерпретации, потому
что они могут представлять очень разные когнитивные,
эмоциональные или социальные условия. Они приобретают единое значение, и их
гораздо проще понять, соединив их с конкретным, культурально
определенным контекстом, как на рисунке 7-3- На самом деле, определенное
выражение лица не планируется и не выполняется согласно некой
абстрактной и универсальной совокупности правил. Скорее, оно
возникает из условий контекста в зависимости от стандартов данной культуры.
«Способность» к определенному выражению лица зависит от
умения человека локально использовать как эмоции, так и ситуатив-
Рисунок 7.3. Наглядный пример важности контекста для правильного
распознания эмоциональных выражений. Гвен Торранс, олимпийская золотая
медалистка, сфотографирована на пьедестале в один из самых счастливых моментов
своей жизни; американский солдат, которого иранцы 444 дня держали в плену,
сфотографирован в момент прибытия на американскую базу сразу после
освобождения. Детали, описанные выше, по отдельности интерпретируются как
выражения разных эмоций (радость, грусть, страх, гнев и т.д.): но когда эти
частичные выражения помещаются в контекст, неоднозначность пропадает.
Источник: Анолли30

300 эмоции, чувства и культура
ные условия26-636. В результате каждая культура разработала
собственный репертуар выражений лица и тела для проявления эмоций.
Например, эмоция радости вызывает очень разные выражения лица
в разных культурах, что можно увидеть на рисунке 7-4* от крика
североамериканского пловца в момент, когда он понимает, что выиграл на
Олимпийских играх, до типичной лицевой мимики испанского тореро
в момент победы над быком, или же сдержанное выражение
шотландского атлета во время церемонии награждения на Олимпиаде, где он
завоевал золотую медаль.
Рисунок 7.4. Три выражения радости в разных ситуациях: пловец в момент,
когда он понимает, что выиграл (слева); тореро сразу после победы над быком
(«один из самых счастливых моментов в жизни», в центре); золотой медалист
на Олимпиаде во время награждения (справа).
Источник: Фернандез-Долс303
В целом отмечают, что точность распознавания значительно
варьируется в зависимости от культуры. Она гораздо выше, когда эмоции
выражают и распознают представители одной культуры. Так
происходит благодаря знанию общих стандартов и культуральных сценариев.
Таким образом возникает интракультуральное преимущество, которое
свидетельствует в пользу существования систематических различий
в стиле выражения эмоций в разных культурах283.
Помимо этого, локальное управление эмоциональными
выражениями позволяет добиться удовлетворительной аффективной
калибровки согласно связям и возможностям, предложенным из
контекста. Такая калибровка заключается в способности вы-
Аффективная
калибровка
ражать собственные эмоциональные состояния,
идеально используя имеющиеся возможности, выбирая
«нужное выражение в нужный момент». Здесь в игру
вступает способность подавать более культурально уместные сигналы
и измерять их интенсивность в зависимости от ситуации. Таким
образом, человек достигает удовлетворительного уровня эмотивной
эффективности - способности контролировать собственные эмоции
в сети межличностных отношений, явственно подчеркивая -
иногда - определенные аспекты, игнорируя некоторые другие и подавляя
остальные. Люди не только испытывают эмоции, но также манипули-

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 301
руют и управляют ими, потому что они занимают определенную
позицию в отношении их появления и последствий. Выражение эмоций
не только побуждается биологическими факторами, но и является
результатом выбора: в любых обстоятельствах человек находится в
состоянии выбора уровня регуляции и выражения собственного
эмоционального опыта в зависимости от стимула, ситуации и культуральных
стандартов.
7.6. Заключительные рассуждения
В 1999 году Вежбицкая, с целью выделить эмоциональные
универсалы, подчеркивает ряд общих элементов, например: во всех
культурах некоторые эмоции - позитивные, а некоторые негативные;
существуют физиологические проявления и моторные выражения эмоций;
существует эмотивная и чувственная лексика; определены критерии
когнитивной оценки зарождения эмоций. Как мы видим, речь идет
о важных, но элементарных аспектах, возникающих согласно гипотезе
о крепкой, но разреженной и общей универсальности. На этом
фундаменте каждая культура разработала и продолжает разрабатывать
собственное понимание эмоций и чувственности в целом. Такое
понимание эмоций может принять множество разнообразнейших форм,
которые, хоть и имеют общие корни, приводят к крайне разным
эмоциональным выражениям лица в отношении чувственности, внешних
проявлений, скорости действия, регуляции и управления чувствами.

Ценности, ((Я»
и личность
H Цель этой главы - проанализировать ценности в их разнообразных ■
■ конфигурациях в связи с соответствующими им культурами. В част- I
I ности, мы рассмотрим модели Шварца и Хофстеде в выявлении ■
■ и иллюстрировании разных видов ценностей в разных культурах, I
I и уделим особое внимание дихотомии между индивидуализмом ■
■ и коллективизмом, их разным формам и способам применения. По- I
■ еле этого мы изучим сложные взаимоотношения между культурой ■
I и моральностью, которые проявляются в разных вариантах объяс- I
I нений (моральный абсолютизм, моральный релятивизм и мораль- I
■ ный плюрализм). В этой области мы выделим особое место для I
■ концепта контроля, за которое состязаются автономия и гармония. ■
I Мы также проанализируем концепт «Я» с позиции независимости ■
■ и взаимозависимости. В завершение главы мы рассмотрим психо- I
Щ логический конструкт личности. Щ
Культура - это констелляция ценностей, потому что люди,
действующие в сообществе, должны оценивать то, что они делают (или
не делают), и то, что происходит (или не происходит). В сердце
любой культуры находятся ценности - то, что люди считают хорошим
или плохим, правильным или ошибочным, желательным или
нежелательным, тем, что нужно делать, и чего нужно избегать. В психологии
культуры удобнее говорить о «констелляции», чем о «системе»
ценностей, потому что мы наблюдаем размытые границы (хотя они все же
обеспечивают определенную согласованность) и постоянный процесс
обновления (хотя они обладают определенной степенью стабильности
и постоянства). По своей природе ценности подразумевают принятие
некой моральной позиции с осознанием прав и обязанностей,
ответственности, понятия справедливости и социального равенства, а
также - разработку систем вознаграждений и наказаний.
Помимо этого, констелляции ценностей ведут к разным
объяснениям причин, связанных с поведением и разными взглядами чело-

ЦЕННОСТИ И КУЛЬТУРА 303
века как главного действующего лица в собственной истории,
активного участника в конструировании определенной культуры. На этом
основывается концепция «Я» как психологического центра тяжести,
как объединяющего фактора психических процессов, а также
привилегированного места для индивидуальной и социальной идентичности.
Концепт «Я» - это культурально ориентированный артефакт, потому
что его конфигурация отсылает нас к связям и возможностям
определенной культуры.
В западной психологии такая позиция привела к обширному
исследованию личности человека как фактора, объясняющего его
установки и поведение. Этой области уделяется много внимания как в
теоретическом плане (как формируется и развивается личность каждого
из нас), так и в психометрическом (как оценивается личность с
помощью многочисленных и специфических количественных и
качественных тестов). Как бы то ни было, конструкт личности, разработанный
западной психологией, неизбежно отсылает нас к нашей культураль-
ной матрице, потому что люди заметно различаются в зависимости от
культурных контекстов.
8.1. Ценности и культура
В общем, ценности - это выражение желательности на
каком-либо уровне, которое следует за нарушением равновесия или же
возникает ввиду преодоления условия нехватки или затруд-
Ценности,
желательность
и мотивация
нения. Они формируют убеждения, основанные на
желаемых целях и на поведении, с помощью
которого их можно добиться. Такое поведение выходит за
рамки конкретных ситуаций и руководит отбором
и оценкой поведения, людей и событий. По большому счету, ценности
порождают единую глобальную констелляцию, структурированную
иерархически (приоритет ценностей), и выполняют функцию
мотивации людей, предлагая им цели для достижения и модели для
соблюдения. Они обладают руководящей силой по отношению к
поведению субъектов, потому что они направляют такое поведение неким
определенным образом. Ценности - это также критерии, согласно
которым разрабатывается система ожиданий и стимулов
(«награды-наказания») внутри любого культурального сообщества. Ценности - это
важные регуляторы взаимных ожиданий, и на их основе мы
формируем предположения о будущих действиях других людей; также
ценности предоставляют важные критерии оценки поведения - как
собственного, так и чужого (удовлетворение или разочарование, успех или
провал).

304 ценности, «я» и личность
Социальное исследование ценностей имеет давнюю традицию в
антропологии (Клакхон) и в психологии (Оллпорт, Верной, Линдзи; Ро-
кич). Они считаются всеобщими конструктами, связанными с тем, что
желательно (или нежелательно), правильно (или ложно), хорошо (или
плохо) в сообществе людей, и они влияют на поведение при выборе
действий между средствами и целями из целой гаммы альтернатив.
С более прагматичной точки зрения, в психологии культуры Хофсте-
де в 1980 году определяет ценности как общую тенденцию выбирать
определенные условия и ситуации в мире вместо других. Ценности
считаются более общими, чем установки, и они более ограничены, чем
системы убеждений. Ценности - это качества людей и культур,
которые остаются относительно стабильными с ходом времени.
8.1.1- Структура ценностей согласно Шварцу
В 1973 году Рокич последовал Франкфуртской школе в своем
анализе так называемой «авторитарной личности» и догматизма, ссылаясь
на антропологические исследования Клукхольна о ценностном
ориентировании и разных «взглядах на мир». Он предложил провести
базовое различие между конечными ценностями (идеализированные
итоговые условия существования) и инструментальными ценностями
(способы для достижения идеализированных итоговых условий). Из
данных, полученных с помощью методики ценностных ориентации,
он выделил 18 ценностей, такие как свобода, равенство и
самоуважение из конечных ценностей, и смелость, ответственность и
честность - из инструментальных.
Шварц, продолжая работу Рокича, расширил культуральное
исследование ценностей как целей или желаемых способов поведения. Они
управляют оценкой событий, определяют конкретную мотивирующую
цель для достижения, направляют выбор в поведении из различных
альтернатив, выходят за рамки случайных ситуаций и подлежат
упорядочиванию по шкале важности. На основе ответов 44 ооо людей (часть
из них - учителя из 47 народов, и часть - студенты из 58 стран) Шварц
доказал существование ю фундаментальных ценностей,
организованных вокруг двух двухполюсных осей: а) самоутверждение (Власть,
Успех, Гедонизм) против самопреодоления (Универсализм,
Дружелюбие); б) консервативность (Конформизм, Безопасность, Традиция)
против открытости к изменениям (Личная независимость,
Активация), как показано на рисунке 8.1.
От кластерного анализа Шварц перешел к классификации культур
согласно трем двухполюсным измерениям:

ЦЕННОСТИ И КУЛЬТУРА 305
Рисунок 8.1. Круговая структура ценностных категорий согласно Шварцу.
Источник: Шварц757
а) консервативность-независимость (в культурах, основанных на
Консервативности, человек считается частью коллектива, а
предпочтение отдается таким ценностям, как социальный порядок,
солидарность, уважение традиций и самодисциплина; напротив,
в культурах, основанных на Независимости, человек считается
независимым и отдельным элементом, который обретает значение
в своей уникальности и эксклюзивности);
б) иерархия-равенство (в культурах с высоким уровнем Иерархии
людей воспитывают и принуждают приспосабливаться к
обязательствам и нормам их роли, а неравное распределение власти
и ресурсов считается справедливым; напротив, в культурах с
высоким уровнем Равенства людей, которые считаются равными в
правах и обязанностях, учат добровольному сотрудничеству с другими
и преодолению собственных эгоистических интересов);
в) превосходство-гармония (в культурах с высоким уровнем
Превосходства люди активно стремятся контролировать и изменять фи-

306 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ .
зический и социальный мир, и нацелены на ценность
самоутверждения; напротив, культуры с высоким уровнем Гармонии
принимают мир таким, какой он есть, и подчеркивают чувство единства
с окружением и природой). На основе этих измерений возникает
серьезное различие между западными культурами (высокая
ценность Независимости и Равенства, низкая - Иерархии и
Консервативности) и восточными (все наоборот).
Опросник ценностей Шварца (2003) демонстрирует высокую
эквивалентность показателей между культурами и используется также для
того, чтобы продемонстрировать степень согласованности ценностей
внутри каждой культуры, чтобы обеспечить уровень единообразия
(или наоборот) в разделении иерархии ценностей (по Шварцу и
Саджи, 2000).
8.1.2. Модель Хофстеде
Хофстеде, основываясь на ответах 117000 работников компании
IBM из 66 стран мира, а также - на факторном анализе, ограниченном
40 культурами (в котором было как минимум 40 комментариев к
каждому пункту), определил четыре независимых фактора: а)
индивидуализм-коллективизм (смотрите следующий параграф); б) избегание
неопределенности; в) дистанция власти; г)
мужественность-женственность. Речь идет о ценностях, которые, хоть и присутствуют в разной
степени в каждой культуре, систематически различаются от культуры
к культуре, позволяя выделить характерные профили. Другие
исследования подтвердили существование таких факторов304859.
■ Избегание неопределенности. Избегание
неопределенности определяет степень, в которой разные культуры развивают ин-
струменты для управления тревогой и стрес-
Культура и избегание сом> возникающими из-за неопределенности.
неопределенности В сравнении с культурами с низким уровнем
избегания неопределенности, люди из культур
с высоким уровнем демонстрируют слабую терпимость к
неоднозначности, значительную обеспокоенность будущим и сильное
сопротивление изменениям, страх провала и слабую предрасположенность к
риску, склонность оставаться на одной и той же работе, а также
нетерпимость к отклоняющимся идеям или способам поведения. В этих
культурах существует сильное стремление к согласию и единообразию.
Тогда как культуры с низким уровнем избегания неопределенности
считают, что «все, что отличается, заслуживает исследования и
любопытства», культуры же с высоким уровнем избегания неопределенности
считают, что «все, что отличается,- опасно».

ЦЕННОСТИ И КУЛЬТУРА 307
Культуры с высоким уровнем избегания неопределенности более
склонны создавать ритуалы и четкие и понятные правила
коммуникации, чтобы повышать предсказуемость изменений. Подобным
образом, они не доверяют людям из других групп. Последних они избегают
как «чужаков»; при необходимости контакта предусмотрены
формальные процедуры взаимодействия. Точно так же, люди с высоким
уровнем избегания неопределенности во многом опираются на традиции
и склонны отказываться от новых и незнакомых идей. Напротив, люди
с низким уровнем избегания неопределенности склонны исследовать
новые и незнакомые вещи и внедрять их в собственный опыт, когда
выпадает такая возможность. Избегание неопределенности в разной
степени присутствует в каждой культуре; оно преобладает в таких
странах, как Греция, Чили, Япония, Мексика и Португалия; зато его
уровень довольно низок в Швеции, Дании, Канаде и Англии.
■ Дистанция власти. Дистанция власти ссылается на степень,
в которой разные культуры сохраняют и поддерживают власть и
различия в статусе между людьми. Культуры с
высоким показателем дистанции власти развили соци- Социальный
альные инструменты, правила и ритуалы для под- порядок и власть
держки и укрепления статусных отношений между '
людьми. В таких культурах менее влиятельные люди в организации/
учреждении принимают тот факт, что власть распределяется
неравномерно, потому что это - неизбежная особенность социального порядка.
В таких культурах очень сильно чувство иерархии; руководители
считают подчиненных другими, и наоборот. Менеджеры принимают стиль
руководства, который отличается дружелюбным снисхождением,
а подчиненные предпочитают автократический стиль и боятся
разойтись во мнениях с шефом. Напротив, в культурах с низким уровнем
дистанции власти разница в статусе между людьми ослабляется и
минимизируется; иногда она даже игнорируется. Подчиненные
предпочитают включенный стиль (основанный на консультировании)
общения со стороны шефа.
Впоследствии, в культурах с высоким уровнем дистанции власти
акцент ставят на послушании и подчинении, конформизме и
консенсусе, безусловном принятии авторитета таким, какой он есть, и
иерархией как естественным фактом. В таких культурах недопустимо выражать
негативные эмоции, которые угрожают солидарности группы и
согласованности социальной структуры. Напротив, в культурах с низким
показателем дистанции власти подчеркиваются ценности свободы,
уважения к человеку и личной ответственности, способности делать
выбор и принимать решения самостоятельно, а также - рациональной
формы руководства, основанной на объяснении и информировании.
Стоит упомянуть обратную связь между эгалитаризмом (склонность

308 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
относиться к другим людям как к равным) и дистанцией власти. На
самом деле, было отмечено, что низкий уровень эгалитаризма
ассоциируется с высоким уровнем дистанции власти, и наоборот (по Гуди-
кунсту, 1995)- Дистанция власти в разной степени присутствует во всех
культурах; из исследования Хофстеде можно сделать вывод, что она
преобладает в Мексике, Филиппинах, Саудовской Аравии, Китае,
Египте, Индии, Венесуэле; и напротив, ее уровень низок в Новой Зеландии,
Австрии, Канаде, Дании, Израиле и Швеции.
■ Мужественность-женственность. Мужественность
обозначает степень, в которой культуры поддерживают различия в тендере,
и она определяется ценностями власти, уверенно-
Мужские и женские
ценности
сти в себе, амбициозности, независимости и
соперничества. В то же время женственность
отличается ценностями гармонии, качества жизни,
красоты, питания и защиты, ответственности за благополучие других.
Культуры с высоким уровнем мужественности демонстрируют более
сильную мотивацию в достижении успеха; в них работа играет
главенствующую роль, а также присутствуют более четкие формы сексизма;
самая важная проблема у человека - это недовольство им на работе.
К тому же, в таких культурах отношения с другим полом склонны быть
менее интимными и более проблематичными. Напротив, в культурах
с высоким уровнем женственности наблюдается больше открытости
и доверия, частоты аффилиативных проявлений, повышение
воспринимаемого сходства, большая общность, акцентированная важность
привлекательности и эстетических особенностей жизни. Наравне с другими
особенностями, ценности мужественности и женственности также
распространены в каждой культуре; ценность мужественности преобладает
в Австрии, Японии, Швейцарии и на Ямайке; напротив, ценность
женственности преобладает в Дании, Норвегии, Голландии и Швеции.
Исследования Хофстеде и Шварца наглядно показали, что
каждая культура характеризуется специфическим набором ценностей,
более или менее общих для всех ее представителей. К тому же, каждая
культура направлена на разработку определенной иерархии
ценностей - от первичных и неоспоримых до вторичных дополнительных.
Культуральные институты (семья, школа, религия, политическая и
экономическая система и т.д.) подчеркивают и подтверждают приоритет
ценностей - например, уважение к родителям, благоразумие,
социальное равенство, успех и т.д. Такие приоритеты мотивируют и
активируют социальные и индивидуальные ресурсы, способствуя их поддержке
и соблюдению, значительно влияют на базовые критерии, по которым
оценивают достижения человека и организации, а также ориентируют
интерпретацию и реализацию собственной социальной позиции. Когда
родители, учителя, менеджеры, священники, полководцы и т.д. награж-

ИНДИВИДУАЛИЗМ И КОЛЛЕКТИВИЗМ 309
дают или наказывают тех, за кого они ответственны, они обосновывают
и оправдывают свой выбор и решение с помощью ценностей, которые
определяют цели семьи, школы, фирмы, церкви, армии и т.д. С этой
точки зрения, ценности возобновляются и подтверждаются с помощью
постоянного воздействия традиций, норм, повседневных обычаев.
8.2. Индивидуализм и коллективизм
8.2.1. Горизонтальное и вертикальное общество
В изучении ценностей особое внимание из разных областей
заслужила классификация на индивидуализм и коллективизм, ставшая
классической в психологии культуры. Она осно-
Культура между
индивидуализмом и
коллективизмом
вывается на различии, проведенном в 1893 году
Дюркгеймом между механической
солидарностью (похожей на коллективизм) и
органической солидарностью (похожей на
индивидуализм). Первая ссылается на связи и взаимные обязательства, а вторая
характеризуется договорными отношениями. Подобным образом, этот
конструкт отсылает нас к различию между Gemeinschaft (общность)
и Gesellschaft (общество), проведенному Теннисом в 1887 году. Из
других ученых эту тему в 1995 году систематически развил Триандис.
Индивидуализм наблюдается прежде всего в западных культурах,
в более обеспеченных (позитивная корреляция равна +0,82 с ВВП
(по Хофсетеде, 1980)) и в урбанизированных обществах (где люди
могут выбирать определенную нормативную систему, на основе которой
будут действовать), в высших социально-экономических классах и
среди независимых специалистов, а также среди людей, которые сильно
подвержены влиянию масс-медиа (например, анализ содержания
мыльных опер в США показал, что они практически полностью
основаны на индивидуалистических тематиках). В неграмотных народах
индивидуализм встречается, прежде всего, среди охотников и
собирателей. Напротив, коллективизм наблюдается в восточных культурах,
в земледельческих сообществах (в которых сотрудничество очень
важно), в менее обеспеченных социально-экономических классах, в
однородных сообществах (с высокой плотностью населения), среди
пожилых людей, в больших семьях и в очень религиозных группах.
Индивидуализм и коллективизм - это
не две противоположные стороны одного
измерения; скорее, это два отдельных и
независимых измерения, определяемые
изнутри. Например, корейский коллективизм не одинаков с коллекти-
Культура между
равенством и иерархией

310 ценности, «я» и личность
визмом израильских кибуцев. На самом деле, такие формы
варьируют как в горизонтальном, так и в вертикальном измерении культуры.
Горизонтальная культура подчеркивает равенство между людьми
и склонность избегать неоднозначности, а вертикальная культура
подчеркивает иерархию и дистанцию власти.
Впоследствии, горизонтальный индивидуализм характеризуется
принципом равенства («все люди равны») и уникальности («каждый
человек уникален»); вертикальный индивидуализм следует
иерархическому принципу превосходства над другими («я - лучший»), а также
принципу уникальности; горизонтальный коллективизм отличается
склонностью идентифицировать себя с группой (не «я», а «мы») и
воспринимать членов группы как равных по статусу; наконец,
вертикальный коллективизм разделяет идентификацию собственного «Я» с
группой, но при этом принимает принцип иерархии, согласно которому
авторитеты группы имеют более высокий статус, чем ее обычные участники.
В 1995 году Триандис наглядно продемонстрировал, что каждое
сообщество имеет собственный тип вертикального или горизонтального
индивидуализма или коллективизма. Например, Швеция
характеризуется горизонтальной индивидуалистической культурой, США -
вертикальной индивидуалистической, Япония - горизонтальной
коллективистской, а деревни в Индии и Китае - вертикальной
коллективистской культурой.
Подобным образом, пересечение индивидуализма с
коллективизмом, вертикального с горизонтальным меняется в зависимости от
ситуаций и контекстов. Например, в исследовании, проведенном в Индии
и США, индусы выбрали ответы «горизонтальный индивидуализм»
в 24% случаев, «горизонтальный коллективизм» - в 28%,
«вертикальный индивидуализм» - в 23%, и «вертикальный коллективизм» -
в 25%; в то же время, американцы выбрали «горизонтальный
индивидуализм» - в 38% случаев, «горизонтальный коллективизм» - в 26%,
«вертикальный индивидуализм» - в 23%, и «вертикальный
коллективизм» - в 13%. В другом исследовании, проведенном в Австралии,
Японии, Гонконге, Корее, Греции, Германии и Голландии, Германия
получила самый индивидуалистический профиль («горизонтальный
индивидуализм» = 43%» «вертикальный индивидуализм» = 20%,
«горизонтальный коллективизм» = 27%, «вертикальный коллективизм» =
ю%), а Гонконг оказался самым коллективистским («горизонтальный
индивидуализм» = 25%, «вертикальный индивидуализм» = 20%,
«горизонтальный коллективизм» = 36%, «вертикальный коллективизм»
= 19%) (по Триандису, 2001). Такие профили важны, потому что они
указывают на то, что культуру нельзя классифицировать просто как
«индивидуалистическую» или «коллективистскую» - ее нужно
рассматривать в глобальном смысле. Несомненно, немецкая культура - более

ИНДИВИДУАЛИЗМ И КОЛЛЕКТИВИЗМ 311
индивидуалистическая, чем гонконгская, но и в Германии люди
демонстрируют коллективистское поведение в 37% случаев; а в Гонконге
с его коллективистским профилем люди имеют индивидуалистические
склонности в 45% случаев. Обычно такие профили - не фиксированы,
и они значительно варьируют в зависимости от ситуации.
В целом, горизонтальные культуры чаще используют непрямые
формы коммуникации, чем прямые. Впоследствии первые
полагаются на контекстуальную информацию и невербальные сигналы
(жесты, взгляды, позы, тон голоса и т.д.) и склонны реже пользоваться
электронной почтой для общения. Горизонтально-коллективистские
культуры делятся информацией с членами собственной группы, но не
общаются с членами других групп. Напротив, в
вертикально-коллективистских культурах информация передается лишь важным людям
высшего статуса, но не сообщается людям низшего статуса.
Неоднозначность в общении - это самь й распространенный и важный способ
общения в вертикально-коллективистских культурах (например, в
Китае), в которых ясность может противоречить мерам воздействия и
ответным мерам. В Китае искренними людьми восхищаются, но им не
подражают (по данным Леунга, 1997)- В культурах такого типа
действует принцип, согласно которому нужно уметь «читать мысли других»
с помощью невербальных сигналов и общаться непрямым способом
и с помощью подразумеваний. Напротив, в индивидуалистических
культурах присутствует тенденция общаться открыто и прямо, даже
если это приведет к конфликту и стычкам (смотрите 6 главу).
8.2.2. Ценности индивидуализма и коллективизма
Коллективизм и индивидуализм - это конструкты, которые
характеризуются «констелляциями» с очень разной ценностью.
Коллективизм обычно характеризуется так:
■ • социальная гармония, солидарность, согласованность и важ- ■
■ ность согласия между членами группы I
I • сильнейшая склонность к сотрудничеству и групповой работе I
■ • склонность постепенно развивать стабильные и глубокие по сво- ■
I ей природе отношения ■
■ • пристальное внимание к нуждам и ожиданиям других I
■ • склонность менять самих себя, чтобы адаптироваться к ситуа- ■
I ции, вместо того, чтобы менять ситуацию I
■ • сильное чувство единства семьи ■
■ • в семье и в школе детей учат мыслить категорией «мы» щ
■ • главная цель в школе - научиться делать щ
щ • близость с людьми из собственной группы и стремление к I
| консенсусу щ

312 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
превосходство целей группы над индивидуальными целями
вера в себя как способность не быть препятствием для
собственной группы
четкое разделение между отношениями с представителями
собственной группы (in-group) и отношениями с людьми из других
групп (out-group): с первыми отношения дружелюбные и
позитивные, основанные на сотрудничестве, поддержке и помощи, а
со вторыми - безразличные, если не враждебные
сильная склонность к конформизму к собственной группе, часто
сопровождаемая чувством жертвенности и безусловного
принятия указаний от авторитетных представителей группы
довольно обширная концепция собственной группы, которая
может достигать целого народа (например, в случае с атакой
японских террористов Rengo Sekigun на аэропорт Лод (Тель-Авив) в
Израиле в мае 1972 года, не только официальные власти, но и
многие японцы спонтанно и лично просили прощения у
израильского посольства)
склонность к скромности и смирению, готовность приписать
группе (а не себе) заслуги за некий успех
лидерство, характеризуемое патернализмом, основывается на
важности поддержки и интеграции и на задаче избегать
конфликтов и расхождений (приоритет людей)
на рабочем месте отношения важнее задач и результатов.
В свою очередь, индивидуализм часто ассоциируется с такими
ценностями:
уникальность, осознание собственной исключительности,
независимость
самоутверждение, самореализация, личный успех
гедонизм, стремление к собственной выгоде и личному заработку
превосходство личных целей над целями группы
склонность к сравнению и социальному соперничеству для
обретения собственной личности
пристальное внимание к собственному имиджу (от фирменной
одежды до символов статуса)
эмоциональная дистанция между людьми из одной группы
вера в себя как способность хорошо выполнять свою функцию
умеренное различие между отношениями с представителями
собственной группы и отношениями с представителями других
групп
средняя склонность к конформизму в собственной группе, с
обособленным (и иногда критическим) принятием указаний и
команд от лидера
склонность менять окружение в случае трудностей вместо того,
чтобы менять себя

ИНДИВИДУАЛИЗМ И КОЛЛЕКТИВИЗМ 313
• тенденция выстраивать краткосрочные отношения, которые
характеризуются определенной поверхностностью
• ограниченное восприятие группы принадлежности (например,
американские граждане склонны просить прощения за
собственные действия, за действия своих супругов и детей, но не за
поступки других американцев)
• эмоция гордости за собственные личные успехи, готовность
чувствовать себя лучшим в области
• выбор целей, которые соответствуют только собственным
интересам и нуждам
• лидерство, характеризуемое эффективностью,
рациональностью и достижением целей (приоритет задач)
• на рабочем месте задачи и результаты важнее отношений
• в семье и в школе детей учат мыслить категорией «Я»
• главная цель школы - научить учиться.
Из этих таблиц становится понятно, что индивидуализм и
коллективизм одновременно являются нормативными (как себя должно
вести), и связаны с отношениями (каким образом взаимодействовать
с другими людьми)451. Эти констелляции ценностей тесно связаны
с образом, присваиваемым предмету/событию/человеку. Хороший
образ обычно ассоциируется с реализацией ценностей, занимающих
более высокие позиции в иерархии определенной культуры (от
красоты и моды до социального одобрения и продуктивности).
Напротив, негативный образ ассоциируется с ценностями, находящимися
ниже в иерархии определенной культуры (от отклонений до
сумасшествия). Развитый образ - это важная цель в любом культураль-
ном сообществе, потому что он тесно связан с занимаемой в
сообществе позицией наряду с высокими оценками окружающих и уровнем
самооценки.
8.2.3. Идиоцентрическая и аллоцентрическая
концепция
Психология культуры дополнила различия между ценностями
индивидуализма/коллективизма и горизонтального/вертикального
общества последним - различием между идиоцен-
Идиоцентризм/
аллоцентризм
трическои и аллоцентрическои концепцией
(по Триандису, 1985). Человека могут считать алло-
центричным, если он преимущественно обращает
внимание на окружающих, и идиоцентричным, если он больше
внимания уделяет собственным особенностям (убеждениям, эмоциям
и действиям). Ценности аллоцентрическои концепции подчеркивают
традиции и конформизм, а идиоцентрической - гедонизм и самореа-

314 ценности, «я» и личность
лизацию. Первая сосредоточена на консервативности (безопасность
семьи и народа), а вторая - на автономии (удовольствия, творчество).
Во всех культурах существуют как идио-, так и аллоцентризм, хоть
и в разных пропорциях. В целом, в коллективистских культурах -
около 6о% аллоцентрических людей, а в индивидуалистических - около
6о% идиоцентрических (по данным Триандиса и Суха, 2002).
Идиоцентризм основывается на ценности справедливости и
регулирует отношения с другими по принципу: каждому по заслугам.
Он объединяется с чувством продуктивности, соперничества и личной
выгоды, и наиболее явно проявляется в индивидуализме. В свою
очередь, аллоцентризм подчеркивает концепт равенства, по принципу:
всем поровну. Он объединяется с ценностями солидарности, гармонии
и согласованности и поддерживает позицию коллективизма (смотрите
9 главу).
Идиоцентрическая концепция придает большой вес
индивидуальной ответственности в определении причин для поведения, а алло-
центрическая придает особую важность контекстуальным и внешним
факторам для объяснения действий. Такая тенденция проявляется
и в языке. Аллоцентрические народы очень часто используют
глаголы действия (типа Он мне подарил предмет), а иди-
Справедливость
и равенство
оцентрические - состояния (например Он - щедр
(доел, "является щедрым")). Подобным образом,
аллоцентрические культуры часто используют
местоимение мы, а идиоцентрические - я и ты.
В идиоцентрических культурах люди чаще работают
индивидуально, чем в группе, и они продуктивнее, если у них есть возможность
заниматься тем, что они выбрали сами. Напротив, в аллоцентрических
культурах люди работают лучше, если могут работать в своей группе,
и если их цели обозначены авторитетными членами этой группы.
Идиоцентрических людей мотивируют индивидуальные факторы, и они
сосредоточены на собственных результатах, а аллоцентрических
мотивируют социальные факторы, и они обращают внимание на
результаты группы. К тому же, в идиоцентрических группах гораздо чаще
встречается феномен социальной лености (social loafing), чем в
аллоцентрических культурах. На самом деле, гораздо вероятнее, что в
идиоцентрических организациях, в рамках групповой работы некоторые
люди «крутят колесо», позволяя другим работать.
Что же касается распределения ресурсов, есть
Распределение
ресурсов
три критерия: равенство, нужда и справедливость.
В целом, аллоцентрические культуры предпочитают
ориентироваться на равенство и нужду, а не на
заслуги среди членов своей группы, но выбирают справедливость,
когда контактируют с представителями других групп. Однако, когда речь

МОРАЛЬ И КУЛЬТУРА 315
идет о максимизации продуктивности, даже в аллоцентрических
культурах распределение ресурсов обычно следует принципу
справедливости, который поддерживает условия продуктивности, соперничества
и личной выгоды (исследования Леунга, 1997)-
8.2.4. Границы различий между индивидуализмом
и коллективизмом
Теоретическая модель индивидуализма-коллективизма стала
объектом критических наблюдений. Она кажется слишком обобщенной
и упрощенной, потому что основывается на панкультуральной логике
дихотомической природы (по Ойзерману, 2002). К тому же, каждый из
этих конструктов состоит из множества других независимых факторов,
например, самореференция или взаимозависимость,
самонаправление или конформизм, индивидуальность или единообразие (по Брили
и Вайеру, 2001). Подобным образом, измерение этих конструктов
основывается на анкетах, использованных среди представителей студентов
из разных народов. Такое условие подразумевает проблемы с внешней
валидностью и нехваткой культуральной восприимчивости к процессам
оценки. Иногда представители бывают несопоставимы в их социально-
культуральном образовании или в воспитании (по данным Фиске, 2002).
Наконец, параметры индивидуализма-коллективизма сосуществуют
в одной и той же культуре в зависимости от разных типов окружения
(исследования Киллена и Вайнриба, 2000). По этой причине
желательно провести подробный анализ, конкретный для каждой области и
связанный с контекстами использования (по мнению Хонга и Чиу, 200i).
Как бы то ни было, несмотря на эти ограничения, теоретическая
модель индивидуализма-коллективизма сохраняет свою
убедительность, потому что она нашла подтверждение в этнографических
исследованиях и натуралистских наблюдениях за приоритетом ценностей
в разных культурах. В реальности они составляют макроскопические
парадигмы, которые сегментируют семью культур на начальном
уровне и закладывают основы для дальнейшего изучения. Таким образом,
речь идет о метапараметрах, которые, хоть и являются глобальными,
позволяют ориентировать внимание наблюдателей и помещать
локальные феномены в соответствующие культуральные рамки.
8.3. Мораль и культура
Тема ценностей отсылает нас к сложным отношениям между
моралью и культурой. Слово «мораль» очень широко в повседневной
жизни, и очевидно, что в разных значениях. В области психологии культу-

316 ценности, «я» и личность
ры внимание к вопросу морали возросло за последние годы благодаря
работам разных ученых (среди которых Шведер). В этом понятии
содержатся разные теоретические позиции.
8.3.1. Статическая концепция морали
Прежде всего, статическая концепция морали ссылается на
философское положение Канта, согласно которому моральный закон уни-
__^____^ версален (его нельзя получить из опыта, и он приме-
Мораль в няется беспристрастно и безлично), рационален (ка-
представлении I сается человека как рационального существа), а так-
Канта I же этот закон - это «категорический императив»
(объективная и обязательная необходимость,
поскольку она руководит действием как таковым, типа должно потому,
что должно). Для Канта наша мораль зависит не от вещей, которых
мы хотим, а от принципа, по которому мы их хотим, а значит, принцип
морали - это не содержание, а форма (отсюда - так называемый
кантианский формализм). Впоследствии законы морали считаются
вечными и абсолютными, неизменными и не доступными для изменений.
Фактически, в морали Кант обретает «Я» как вещь в себе, которая
преодолела метафизический и гносеологический уровень.
Такой подход переняли и современные философы морали (среди
которых Роулз), и он стал отправной областью для эволюционной
когнитивной теории морали, разработанной сна-
Гетерономная чала Пиаже в 1932 году, затем Кольбергом и Туриэ-
и автономная I л ем. Для Пиаже мораль характеризуется эволюцион-
мораль ной последовательностью из двух этапов: а)
гетерономная мораль, в которой существует путаница между
нормами морали («что должно быть сделано») и условными нормами
(«что делается»); б) автономная мораль, в которой такое различие
проводится осознанно. Первая, определенная Пиаже как моральный
реализм, предусматривает некритическое и автоматическое
послушание перед властями; здесь утверждается, что правила - внешние,
неизменяемые и абсолютные; такая мораль следует объективной
концепции ответственности (в которой совокупность последствий действия -
важнее, чем намерение, стоящее за этим действием). Вторая мораль
следует противоположным принципам. Переход от гетерономной
стадии к автономной поощряется к ю-12 годам благодаря процессам
социализации, спровоцированным взрослыми, но главным образом -
благодаря общению со сверстниками. Речь идет о когнитивной
концепции (которая основывается на когнитивных процессах обработки
информации и морального суждения), а также об универсалистской
концепции (которая касается всех детей).

МОРАЛ Ь И КУЛЬТУРА 317
Эту концепцию Пиаже углубил Кольберг, который основал концепт
морали на справедливости и межличностной ответственности.
Его пример основывается на кантианском
Мораль: от
предконвенциональной к
постконвенциональной
предположении о человеческой морали.
На самом деле, он выделяет шесть
эволюционных стадий, сгруппированных по трем
уровням: а) предконвенционалъная
мораль, сосредоточенная на послушании и избегании наказаний (l
стадия), на индивидуализме и инструментальном обмене (2 стадия); б)
конвенциональная мораль, сосредоточенная на поддержании хороших
межличностных отношений (з стадия) и на соблюдении социального
порядка (4 стадия); в) постконвенциональная мораль,
характеризуемая задачей развивать благо сообщества, основанное на социальном
контракте (5 стадия), из уважения к достоинству людей,
универсальным принципам справедливости и защите прав человека (6 стадия).
Чтобы оценить степень морального развития человека, Кольберг
обратился к методу сценариев, по которым описывают проблемные
ситуации (известна дилемма Хайнца, в которой описывается муж,
готовящийся ограбить аптеку, чтобы спасти жизнь умирающей жены). С этим
методом был разработан инструмент, известный как Defining Issues
Test (DIT - Тест для определения нравственных проблем),
включающий шесть дилемм (по Ресту, 1999)-
Для Кольберга различные стадии качественно различаются между
собой. Они составляют структурированную совокупность и
развиваются согласно неизменной последовательности (от i к 6
Универсализм
Кольберга
стадии), предусматривают иерархическую
интеграцию (предшествующие стадии включены в
следующие) и имеют универсальную последовательность
(одинаковую для всех культур). Они связаны с моральным мышлением
(а не с действием) и соответствуют эквивалентным когнитивным
состояниям. На самом деле, люди развивают свою мораль с помощью
спонтанного автоконструктивного процесса, вместо того, чтобы
поддаваться влиянию общества. Мораль определяется условиями закона
природы - совокупности объективных стандартов, которые нарушают
нормы отдельных сообществ. Впоследствии мораль считается
неотъемлемым и абсолютным «имуществом» человека, независимо от его
социальной позиции, чувственных связей и характеристик личности.
Универсалистская модель Кольберга подверглась эмпирическому
испытанию. Даже сам Кольберг в 1969 году отметил, что
постконвенциональная мораль позитивно ассоциируется с урбанизацией и
социально-экономическим состоянием. В частности, оказалось, что
постконвенциональный уровень присутствует лишь у 2% населения в 45
разных культурах (по данным Снэри, 1985). Подобным образом, из

318 ценности, «я» и личность
метаанализа, проведенного по 400 исследованиям, оказалось, что
такой уровень тесно связан с уровнем образования, урбанизацией и с
западными культурами (исследования Реста, 1999)- Модель Кольберга
отражает моральный подход таких культур и не в состоянии объяснить
разные концепции морали, существующие в разных культурах.
Хотя Туриэль присоединился к подходу Кольберга и поддержал
его универсалистские предположения, он все же отошел от них и
разработал теорию доменов [социальных норм] (domain
Теория theory), согласно которой мораль конструируется в зависи-
домена мости от общения с людьми в повседневной жизни. В таком
—^——■ ключе можно выделить три отдельных домена поведения.
Действия, связанные с доменом морали - это те, что неизбежно
наносят ущерб другим людям или нарушают их права. Напротив, действия,
которые не имеют такого эффекта на окружающих, относятся к домену
социальных условностей. Наконец, есть действия, которые касаются
домена выбора человека и отдают предпочтение (или ослабляют)
отношения с определенными людьми, поддерживают определенные
линии поведения (благоразумие, открытость и т.д.). Следовательно,
мораль формирует отдельную область как из совокупности социальных
условностей, так и из личного выбора. По своей природе мораль - это
обязательная и неизбежная ценность. Концепция Туриэля, хоть и
может противостоять культуральному анализу, сохранила крайне
универсалистскую позицию, утверждая, что у всех культур мораль
одинакова (по Миллеру, 2001).
8.3.2. Моральный абсолютизм
Эволюционный когнитивный подход в своих разных формах
принимает фундамент морального абсолютизма (или морального
объективизма или универсализма), согласно которому мораль - это
неоспоримая область, основанная на законе природы, абсолютных
идеалах и открытых принципах, известных всем (например, не убивать),
обладающих повсеместной силой подавления, и эта область не
изменяется с ходом времени. Такая концепция указывает на то, что
морально желательно (а не то, что желанно) с точки зрения мышления или
божественного происхождения, независимо от степени консенсуса,
наблюдаемого по факту (консенсус не создает ни математической, ни
моральной истины). Следовательно, эта концепция связана не со
степенью единообразия и распространенности моральных принципов,
а с тем, что считается объективно моральным в поведении людей.
Впоследствии она имеет нормативный и предписывающий характер, а не
описательный. С такой точки зрения, моральный абсолютизм не может
сам по себе отмахнуться от наблюдения о том, что на самом деле между

МОРАЛЬ И КУЛЬТУРА 319
разными культурами существует довольно низкий уровень консенсуса
о моральных нормах.
Как бы то ни было, моральный абсолютизм не лишен искажения
морального этноцентризма, поскольку он предполагает
абсолютизацию определенной точки зрения, пусть даже и той, ^________
что доминирует в данный момент времени в данной I Моральный
культуре. Он фокусируется на этноцентрическом абсолютизм и
определении предполагаемого закона природы, ко- этноцентризм
торый, будучи проявлением «природного (или
божественного) откровения», отстаивается и даже навязывается всем
людям, независимо от культуральной системы их убеждений, ценностей
и практик. Здесь в игру вступает позиция презумпции
универсальности, что может привести к появлению форм фанатизма и этического
догматизма, насильственного обращения представителей других
культур с собственными моральными убеждениями.
Не только на метафизическом и гносеологическом, но и на
этическом уровне человеческое мышление не в состоянии достичь
абсолютного и объективного знания (ноуменального*, если использовать
кантианский термин) - оно вынуждено остановиться на феноменальных
особенностях. Например, утверждать, что принципы, идеалы и
ценности, определенные в Коране, Евангелие или в священных Ведах,- это
полное, объективное и идеальное изложение природного морального
закона, значит иногда обобщать и четко «фиксировать» определенную
моральную точку зрения. Очевидно, что такой вывод справедлив и для
тех, кто считает, что американская конституция (или любая другая
конституция) - это универсальный свод прав, обязанностей и идеалов
морали для человечества. Из-за этого Американская антропологическая
ассоциация в 1948 году отказалась поддержать Всеобщую декларацию
прав человека как этноцентрическое выражение ценностей «первого
мира», которые решили навязать всему миру.
Вероятно, что моральный абсолютизм приводит к формам
моральной нетерпимости, подпитываемой позицией превосходства в
принятии моральных принципов, которые высокомерно
считаются более «благородными» и более «пра- Нетерпимость
вильными». В результате, моральный абсолютизм и моральный
часто способствует формированию негативных эт- фундаментализм
нических стереотипов и предубеждений в
отношении культур, которые следуют иному моральному кодексу. На такой
почве с легкостью произрастают формы фанатизма и морального
фундаментализма, подпитываемые религиозной верой (любой
религии), политической идеологией (любой партии) или другими стро-
* Недоступный для чувственного восприятия, (прим. перев.)

320 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
гими системами убеждений. В свою очередь, фундаментализм лежит
в основе физического и психологического насилия, терроризма, пыток
и других проявлений ущемления, оправдываемых некими
абсолютными моральными убеждениями. Здесь мы сталкиваемся с попыткой
притеснения одной культуры со стороны другой (смотрите и главу).
В связи с этим можно упомянуть, например, миссионерскую
революцию конгресса Медельина в 1977 году, когда католические
миссионеры - в частности салезианцы - признали огромный ущерб,
нанесенный в прошлом миссиями индейским культурам в центральной и
южной Америке во имя евангелизации «любой ценой» (по данным Арна-
лота, 1979)- Сегодня евангелизм стал гораздо более восприимчив
и чувствителен, и процедуры исповеди глубоко уважают разнообразие
[прихожан] и их равное культуральное достоинство.
Абсолютизм прав человека оказался под вопросом и в юридическом
отношении, потому что выделить «абсолютный фундамент» для этих прав
очень трудно (по Боббио, 1990)- Более двухсот лет радикальной критике
(начиная с Юма) подвергается идея, предложенная современным
рационалистским естественным правом, согласно которой права человека - это
деонтическое* выражение человеческой рациональности и неотъемлемое
наследие для каждого человека. На самом деле, культуры мажоритарного
мира (в частности, азиатские) развили этические и юридические
традиции, в которых понятие субъективных прав, а особенно - прав человека,
едва ли подлежит ассимиляции. Либертаристские принципы
индивидуализма западных культур противопоставляются принципам
конфуцианской традиции, которые основываются на ценностях гармонии,
авторитета, долга и дисциплины (смотрите далее работы Бауэр и Белла).
8.3.3. Динамическая концепция морали и моральный
релятивизм
Утверждение, что стандарты морали меняются со временем и имеют
разную конфигурацию в зависимости от культуры, побудило ученых ис-
_^^____^_^ кать альтернативные возможности разобраться
Моральный I в сложных взаимоотношениях между моралью
конвенционализм I и культурой. Мораль - не статичная и вневремен-
и релятивизм ная, она динамичная и изменчивая, потому что она
принимает различные формы в зависимости от
времени и места. Одна из таких форм - моральный релятивизм,
основанный на софистской концепции Протагора, которую продолжил Юм,
а затем подхватили специалисты в области антропологии (среди
которых - Бенедикт и Херсковитц). Согласно этому подходу, моральные
'Характеризующий возможность, обусловленную понятием долженствования,
социальными, нравственными и правовыми нормами, (прим. перев.)

МОРАЛЬ И КУЛЬТУРА 321
принципы и идеалы зависят от конкретной культуры. Мораль -
локальна и ограничена рамками истории. Добро и зло не имеют объективных
и универсальных качеств; они - это результат процесса конвенционали-
зации (действие морально, если оно отвечает доминирующим
стандартам в конкретной культуре; моральный конвенционализм).
Моральное суждение не бывает ни правильным, ни ошибочным -
скорее, это результат личного выбора. Это - вопрос личной
чувствительности, вкуса и моральных эмоций вроде вины и стыда (по данным
Познера, 1999)- Культуральные различия наглядно показывают
множество разных моральных убеждений, которые проявляются в самых
разнообразных традициях и обычаях и приводят к возникновению очень
разных этических принципов. То, что запрещается и считается
моральным зверством в одной культуре, позволяется в другой, и наоборот.
Фактически, с описательной точки зрения, между культурами практически
нет согласия в вопросах о добре и зле, о правильном и ошибочном.
Этому можно найти множество примеров. Один из самых частых -
убийство младенцев женского пола в регионах Индии (так называемый
kudi-maar) и Китае или у эскимосов. Подобным образом, поражает
обычай динка - народа из южного Судана - хоронить пожилых живьем
в навозной куче, провоцируя смерть от удушения, или обычай
эскимосов бросать пожилых людей в необитаемой полярной местности
(исследования Келленбергера, 200i). Также может удивить практика satï (или
suttee), которую соблюдали вплоть до прошлого столетия, в которой
молодые вдовы в подвенечном наряде бросались на погребальный
костер, в котором горели их супруги (по результатам Пирели и Сантанье-
ло, 1991)- Самая известная практика, вероятно, это обрезание мужчин
и женщин во многих областях восточной Африки. На этой территории
оно считается обрядом инициации и улучшения собственного тела, но
в других культурах это - зверское увечье и нарушение прав человека
(смотрите далее). Однако мораль касается и незначительных
особенностей повседневной жизни. Например, у индусов в регионе храмов
считается аморальным, если вдова ест рыбу, если мужчина обратится к
самой младшей невестке, или если родители отказываются спать в одной
кровати с детьми (исследования Шведера, 1997)- Другие регионы также
сформулировали строгие моральные запреты, связанные с питанием
(например, свинина для мусульман), сексуальной активностью (запрет
на контрацепцию у католиков), управление социальными
взаимоотношениями (экзо- и эндогамный брак; смотрите ю главу).
Приверженцы культурального
релятивизма считают, что если мораль может
адаптироваться для выживания и социального порядка,
Пределы морального
релятивизма
она может быть только относительной. Таким образом, она
оказывается в основе терпимости и уважения, потому что признает, что каж-

322 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
дая культура имеет право следовать собственным моральным идеалам.
Основной принцип - «живи и дай жить другим». Подобным образом,
согласно такому подходу ни одна культура не имеет права навязывать
собственные ценности другой, поскольку речь идет о разных «формах
жизни», и каждая из них имеет свою ценность. Моральный кодекс
одной культуры нельзя критиковать извне с точки зрения других
культур, потому что он - это проявление автономии и свободы этой
культуры (по мнению Познера, 1999)-
Как бы то ни было, моральный релятивизм, оправдывая любую
историческую и культуральную форму морального поведения, в
итоге лишает смысла концепт аморальности, потому что все - морально.
Так можно оправдать даже самые свирепые тоталитарные зверства,
потому что они считаются выражением моральной ориентации
определенного сообщества или народа в данный исторический период.
Подобным образом, моральный релятивизм предполагает, что моральная
система каждой культуры характеризуется формой аутореферентного
оправдания, потому что она основывается сама на себе. Прежде всего,
в сравнении морали разных культур нехватка какой-либо общей точки
лишает основы принцип взаимного уважения и отдает межкультураль-
ные отношения в распоряжение власти и силы (по Шведеру, 2003). На
самом деле, при таком условии преобладает релятивистский принцип,
согласно которому «моя мораль - лучше твоей». В таком случае может
установиться система, использующая множество ресурсов, чтобы
победить и отстоять свою точку зрения. Напротив, взаимное уважение -
это более высокий моральный уровень, и терпимость не может
превратиться в снисходительность.
8.3.4. Моральный плюрализм
В психологии культуры различие между моралью и традицией
обретает ключевое значение. Согласно определенной точке зрения, мораль
отсылает нас к уровню принципов, суждений и идеалов, которые
отличаются от простых традиций. Согласно другой точке зрения, нет
никаких различий между моралью и традицией, поскольку обе эти стороны
отсылают нас к процессам разработки и разделения определенных куль-
туральных норм. Речь идет о нормах, которых нужно придерживаться
в любом случае. С другой стороны, чтобы провести различие между
традицией и моралью, необходимо выделить объективный и
универсальный критерий, чтобы придать такому различию обоснованность и вес.
В сравнении с такой диалектикой, стоит вспомнить, что культу-
ральные различия в вопросах морали не обязательно приводят к
моральному релятивизму. В психологии культуры некоторые ученые
выделили промежуточный путь между моральным абсолютизмом и мо-

МОРАЛЬ И КУЛЬТУРА 323
ральным релятивизмом и предложили моральный плюрализм
в качестве решения, которое гипотетически может примирить
противоречащие позиции (по Шведеру, 1986, 1993)-
Такой подход отталкивается от нескольких
предпосылок: а) моральные нормы и суждения
есть во всех культурах, поскольку социальный
Подход морального
плюрализма
порядок неизбежно основывается на моральных принципах; б)
моральные суждения и стандарты разных культур отличаются; в) в
каждой культуре моральные суждения считаются объективными и
обязательными, оправданными в когнитивном и рациональном отношении,
часто ассоциируются с эмоциональным опытом; г) существует
множество разных моральных идеалов, неравномерно распределенных
между разными культурами.
В частности, можно выделить так называемые «три главных
принципа» морали: этика автономии (основанная на моральных
концептах вроде свободы и справедливости, с целью позволить
каждому человеку стремиться к той награде, к которой он хочет);
этика сообщества (отдает преимущество моральным концептам долга,
иерархии и гармонии, чтобы позволять людям добиваться уважения
в зависимости от их положения в обществе); этика
божественности (основанная на моральных концептах естественного порядка,
святости, греха, чтобы поддерживать духовные стремления людей)
(по Шведеру, 2002).
С этой позиции предполагается, что существует совокупность
универсальных моральных принципов, которые считают определяющими
в когнитивном плане, важными - в эмоциональном, и
мотивирующими - в плане поведения. Такие абстрактные моральные принципы
касаются, например, свободы, справедливости или уменьшения ущерба
(как принцип, согласно которому «жестокость аморальна»). Согласно
такой универсальной совокупности принципов, каждая культура
следует как ряду этих принципов, отдавая предпочтение одним и оставляя
в тени другие, так и их определенному иерархическому распределению.
Таким образом, существует произвольная историческая
дифференциация в отклонениях от этих принципов в разных культурах. В связи
с этим, мы говорим о моральной индексальности - локальном и
контекстуальном применении абстрактных моральных принципов. Таким
образом, в действительности преобладает относительная мораль,
которая считает моральным определенное поведение, осуществляемое
по отношению к себе подобному в данной ситуации в свете общих
этических принципов и идеалов. С этой точки зрения, возникают базовые
эмпирические практики и линии поведения, которые ослабляют
мораль в разных контекстах повседневного опыта.

324 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
8.3.5. Мораль, основанная на долге, и мораль,
основанная на правах
В случае с концепциями морали, распространенными в разных
культурах, Дворкин в 1978 году выделил две главные парадигмы: а)
моральные суждения и ценности, основанные на долге; б)
Мораль
долга...
моральные суждения и ценности, основанные на правах.
Хотя две эти стороны поведения присутствуют у всех людей,
все же они различаются в приоритетах. Первая мораль
отдает приоритет долгу, делает особое ударение на том, что должно
делать, а вот мораль, которая считает приоритетными права, считает
фундаментальными собственные права человека. Первая мораль очень
распространена в восточных культурах, а вторая чаще встречается в
западных культурах (по данным Чиу, 1997 и Хонга, 2001).
Такие концепции тесно связаны с культуральными моделями
и подразумеваемыми теориями реальности. В частности, мораль,
основанная на долге, тесно и позитивно коррелирует с подразумеваемой
теорией, которая воспринимает мир и других людей как
фиксированные единицы. Социальный и моральный порядок считается
статичным, моральное поведение заключается в выполнении множества
обязательств, предписанных культуральной системой без возможности их
изменить. Моральный кодекс считается неизменной системой, а его
нарушения воспринимаются как неприемлемое оскорбление
социального порядка. Моральное благополучие группы и сообщества стоит на
первом месте; для его достижения и сохранения необходимо
пожертвовать собственными, личными нуждами. Характерна слабая терпимость
к отклонениям, которые строго осуждаются. Моральный авторитет -
абсолютный и нерушимый. Подобным образом, безукоризненное
моральное поведение - это лишь выполнение собственного долга, и оно
не заслуживает никакого возмещения или особого поощрения. Таким
образом, источник морали - внешний и оберегается от культуральных
институтов. '
Напротив, мораль, основанная на правах, ассоциируется с
подразумеваемой теорией о мире, согласно которой мир и другие люди - это
податливая и гибкая реальность. Социальному и
моральному порядку можно придавать форму, и он меняется
с ходом времени. Каждый человек в состоянии развить
собственную, личную мораль. Не существует
абсолютного морального авторитета; действия зависят от моральных принципов,
основанных на индивидуальных правах и на свободе. Мораль
существует, когда социальные взаимоотношения как таковые, кодексы
поведения и повседневные практики поддерживают и защищают
индивидуальные права. Если эти факторы станут препятствием для осу-
.. .и мораль
прав

МОРАЛЬ И КУЛЬТУРА 325
ществления таких прав, их изменяют или даже устраняют. С такой
точки зрения, нарушения морального кодекса осуждаются лишь отчасти,
и существует множество исключений. Источник морали - внутренний,
основанный на собственных принципах.
Концепция морали, основанная на долге, находит еще одно важное
оправдание в убеждении о внеземном существовании. Есть множество
религий, в догмах которых говорится о жизни после смерти.
Сюда входит и христианство, и анимизм, и индуизм. Основ- Карма и
ное предположение заключается в том, что если человек дхарма
проживает свою жизнь морально, он имеет право на лучшую '
жизнь в будущем. Такой подход особенно заметен в культурах, в
которых верят в реинкарнацию - например, в индийской культуре. В
индуизме даже существует ключевая вера в карму - в постоянный цикл
рождения и смерти в бесконечном процессе, пока человек не достигнет
спасения путем mukti. Это - не только вера в реинкарнацию и
предназначение, но и обещание надежды. В ходе жизни каждый может
повлиять на свою карму с помощью моральных или аморальных
действий, и начинает следующую жизнь с итогом дипа (действий и
мыслей) текущей жизни. Индийский идеал - это mukti (или moksha),
которое заключается в самореализации, трансцендентности, спасении
и единстве с бесконечностью. Чтобы достичь такой идеальной цели,
необходимо следовать дхарме - закону и моральному долгу. В этом
заключаются задачи человека в любой ситуации в любой момент
(исследования Сарасвати и Ганапати, 2002) (смотрите g главу).
8.3.6. Случай с женским обрезанием
Один из самых обсуждаемых в последнее время в психологии
культуры и в масс-медиа вопрос морали - это изувечение женских
гениталий (female genital mutilation, FGM). Эта проблема коснулась более 120
миллионов женщин в более чем тридцати африканских (Египет,
Сомали, Нигерия, Мали, Сьерра-Леоне, Кения и т.д.) и азиатских
(Индонезия, Малайзия, Йемен и т.д.) странах. Это - традиция, которая
происходит из Древнего Египта, о чем свидетельствуют останки некоторых
мумий. Она состоит из трех этапов вмешательства: а) обрезание
(заключается в отрезании крайней плоти клитора, называется sunna, что
на арабском означает традиция); б) клиторидэктомия (заключается
в удалении клитора, называется khafd- араб, уменьшение, или tahara -
араб, очищение); в) инфибуляция (или фараонское обрезание,
заключается в удалении клитора, малых и больших половых губ и в зашивании
вагинального отверстия шелковой нитью в Судане или шипом акации -
в Сомали). Возраст, в котором проводится эта процедура, очень
различается, но обычно это происходит в возрасте от трех до восьми лет.

326 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
Очевидно, что такая практика - немыслима и недопустима в других
культурах, потому что она наносит огромный ущерб достоинству
женщины (и человеку в целом). Как таковая эта традиция подвергалась
атакам и критике со стороны анти-FGM движений, которые вели речь о ее
ужасе и жестокости, а также об открытом нарушении прав человека.
Сегодня история повторяется, потому что в 1920 году английские
колонисты и миссионеры осудили эту практику, назвав ее варварской, дикой
и примитивной, и любыми способами пытались ее пресечь - но
безуспешно (по данным Шведера, 2003). Однако дело не в этом. Объективно
нужно понять: то, что западные культуры считают «изувечением»,
примитивные культуры считают усовершенствованием женского тела,
которым они невероятно гордятся (исследования Эдгертона, 1989)- В этих
культурах назвать женщину «необрезанной» - это грубое оскорбление.
Таким образом, нужно подробно разобраться в значениях такой
практики. На самом деле, в культурах, в которых существует эта
традиция, изменение гениталий считается усовершенствованием
женственности, потому что оно четко определяет идентичность женщины,
позволяет ей присоединиться к сообществу женщин и способствует браку
(по результатам Ахмаду, 2000). Оно считается
самосовершенствованием, которое делает женщину более цивилизованной (ведь оно
означает желание подчинить и контролировать собственную сексуальность)
и более достойной (поскольку означает стремление продолжать род)
(исследования Бодди, 1996).
С медицинской точки зрения, анти-FGM движения
утверждают, что такое вмешательство становится причиной роста смертности
и серьезных проблем со здоровьем - например, бесплодия, опухолей
женских половых органов, болезненного секса, местных инфекций,
недержания и т.д. На самом деле, эпидемиологические исследования,
проведенные под эгидой Совета по медицинским исследованиям,
показали, что менее жесткие формы вмешательства не приводят к таким
последствиям609,631.
В итоге, практика женского обрезания - это тест для оценки связи
между универсальными и локальными аспектами морали. Все, что
находится извне, считается агрессией и жестокостью, а все, что внутри -
моральным поступком, который отвечает стандартам культуры (по
результатам Шведера, 2002).
8.4. Контроль между автономией и гармонией
Мы уже увидели, что, несмотря на своевременные теоретические
меры предосторожности, огромная семья культур все равно
поляризуется по двум макро-конфигурациям: с одной стороны - этика автоно-

КОНТРОЛЬ МЕЖДУ АВТОНОМИЕЙ И ГАРМОНИЕЙ 327
мии (западные культуры), а с другой - этика
гармонии (восточные культуры). Речь идет о разных
констелляциях ценностей, которые указывают людям, как
поступать по отношению к физическому и
социальному окружению, чтобы добиться чувства собственной эффективности.
В частности, в этике автономии преобладают такие ценности, как
независимость и самодостаточность, контроль над окружением и
уверенность в себе. А в этике гармонии преобладают такие ценности, как
семейные связи, уважение к родителям, скромность и солидарность,
а также избегание прямых конфликтов и столкновений. Такие общие
тенденции отражаются даже в рекламе (исследования Хана и Шавитта,
1994)- Несомненно, автономия и гармония важны в любой культуре,
но, когда они начинают контрастировать друг с другом, каждая
культура ориентируется на собственную фундаментальную конфигурацию.
В таких условиях для психологии культуры представляет
интерес изучение концепта контроля - кто его осуществляет (концепция
агента), и область, в которой он осуществляется (концепция мишени).
В психологии такая область со временем углубилась; этому, в
частности, в 1966 году поспособствовал Роттер. Этот ученый предложил
провести различие между внутренним и внешним локусом контроля
(locus of control): мы имеем дело с первым, когда люди склонны
считать себя причиной событий и брать на себя ответственность за них;
а со вторым - когда люди считают причиной событий внешние
факторы (случай, судьба, рок). Тогда как в западных культурах
преобладает внутренний локус контроля, в восточных доминирует внешний
(по данным Чои, 1999)-
8.4.1. Осуществление контроля
Контроль может считаться как способностью агента приводить
к желаемым результатам (позитивная концепция), так и способностью
преодолевать препятствия в неком событии (негативная
концепция). В целом, контроль - это способность наме- Разные
ренно провоцировать события. Однако существуют раз- формы
ные формы контроля, которые разрабатываются в каж- контроля
дой культуре.
Персональный контроль - это прототип контроля для людей,
которые принимают этику автономии. Это - философия «Я» как
отдельного действующего лица. На самом деле, такой контроль, прежде
всего, считается прямым проявлением собственной персоны. Здесь
в игру вступает концепт самоэффективности - способности успешно
выполнить определенное задание и намеренно добиться определенной
цели (по Бандуре, 2001). Такое условие переполняет фундаментальную
Этика
автономии и
гармонии

328 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
мотивацию человека - увидеть, что его действие повлияло на
окружение и создало чувство эффективности. Если человек уверен в
собственной самоэффективности, он всегда смело встречает различные
ситуации и верит в собственную способность их контролировать, тем
самым задействуя имеющиеся когнитивные ресурсы. На
эмоциональном уровне уменьшается тревога и стресс, что способствует большей
длительности жизни. Такая склонность также часто укрепляет веру,
основанную на способности контролировать случайные события,
неконтролируемые по определению, в особенности - в случае, если
человек может воспользоваться свободой выбора и решить, как управлять
этими случайными событиями (как лотерея).
Очевидно, что концепт прямого персонального контроля находит
широкое применение в западных культурах. И напротив, в восточных
культурах ситуация более сложная. Для последних там, где действует
этика гармонии, предпочтительно осуществлять непрямой
персональный контроль, в котором люди скрывают свое действие, притворяясь,
что они не выступают активными агентами, хотя на самом деле они ими
и являются. В Японии люди не могут напрямую приписывать успех
некой инициативы самим себе, потому что это строго осуждается в их
культуре. Напротив - они преуменьшают собственные заслуги (self-effacing
attribution) и прославляют роль деятельности группы. Таким непрямым
образом они повышают свою самооценку, расхваливая группу и
поддерживая гармоничную атмосферу (по данным Мураморо и Йамагучи, 1997)-
В этом контексте люди притворяются, что они не выступают в роли
агентов и не провоцируют успех, даже если на самом деле так и есть.
В результате люди не несут психологических затрат, необходимых
для самовосхваления, и они добиваются тех же результатов непрямым
путем. Подобным образом, поступая так, японцы способны
удовлетворить потребность сохранять гармонию с повышением самооценки,
непрямо двигаясь к восхвалению группы. В Китае люди добиваются того
же результата с помощью скромности (правило скромности). В
реальности речь идет о непрямом способе контролировать ситуацию, в
соответствии с собственными культуральными стандартами (по данным
Йамагучи, 200i).
Можно также осуществлять контроль над окружением с помощью
кого-то другого. Это - так называемый делегированный контроль,
в котором человек пользуется третьим лицом в качестве посредника,
чтобы получить желаемый результат. Такая форма контроля
встречается гораздо чаще в азиатских культурах, чем в западных, и прежде
всего используется теми, кто находится в слабой позиции. В Японии
атае - это форма зависимости, которая позволяет получать от
благодетеля пользу и добиваться с его помощью целей, которые иначе
остались бы недостижимыми. Делегированный контроль соответству-

КОНТРОЛЬ МЕЖДУ АВТОНОМИЕЙ И ГАРМОНИЕЙ 329
ет этике гармонии и также может повышать уровень самооценки,
поскольку он требует хороших способностей в отношениях и
взаимодействии с сообществом.
Подобным образом, контроль над окружением можно
осуществлять вместе с другими членами группы. Это - коллективный
контроль, гораздо более распространенный в восточных культурах, чем
в западных. В Азии гораздо проще присвоить причину событий группе,
чем отдельному человеку, начиная скандалами и заканчивая
промышленным успехом. В такой форме контроля ответственность
распределяется между разными участниками, а задача становится задачей для
всех. В Китае люди гораздо усерднее работают в группе, чем в
одиночестве, когда не возникает феномена социальной лености (social loafing)
(по Менону, 1999)- Таким образом, возникает чувство коллективной
эффективности, которая создает иллюзию контроля над ситуацией
и приводит к понижению чувства риска.
В итоге, тогда как в этике автономии явно преобладает прямой
персональный контроль, в этике гармонии люди используют разные
стратегии контроля, например, непрямой персональный контроль,
делегированный контроль и коллективный контроль.
8.4.2. Мишень контроля
Чтобы добиться условия благополучия, люди вынуждены
значительно адаптироваться к физическому и социальному окружению.
Чтобы этого добиться, они могут либо менять окружение в угоду своим
нуждам, либо меняться сами в зависимости от границ и возможностей
окружения. В связи с этим, в области психологии культуры было
предложено различие между первичным и вторичным контролем
(по Ротбауму и Вейшу).
♦ Первичный контроль заключается в
изменении внешнего окружения собственными усилиями,
чтобы добиться более высокого уровня удовлетворения.
Этой формы контроля можно добиться, следуя четырем
стратегиям:
а) стратегия предсказуемости (люди предсказывают
определенный ход событий и действуют согласно им)
б) стратегия иллюзий (люди пытаются контролировать события,
даже случайные, используя суеверные методы)
в) стратегия делегирования (люди используют посредника или
некого благодетеля, чтобы менять окружение и добиваться
желаемых результатов)
г) стратегия интерпретации (люди пытаются понять ситуацию,
чтобы преодолеть трудность).
Контроль
внешнего
окружения

330 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
♦ Напротив, вторичный контроль заключается в контроле
самих себя и собственной реакции на условия физического и
социального окружения. Это - форма адаптации, которая
позволяет получить максимальное удовлетворение,
приспосабливаясь к окружающим условиям. Эта форма
контроля также может следовать четырем стратегиям:
Контроль себя
самих
а) стратегия предсказуемости (предсказание событий позволяет
людям выбрать самую подходящую внутреннюю реакцию)
б) стратегия иллюзий (попытка контролировать случайные
ситуации, принимая их как свою судьбу; концепт рока)
в) стратегия делегирования (люди полагаются на чувства других,
чтобы управлять событиями)
г) стратегия интерпретации (люди пытаются понять вторичные
значения ситуации, чтобы увеличить собственную выгоду; это -
некий сорт интеллектуализации).
Сначала возникла гипотеза о том, что первичный контроль
преобладает в западных культурах, а вторичный - в восточных. Однако
последующие исследования не подтвердили такую гипотезу, потому что
обе формы контроля встречаются в каждой культуре577759. Подобным
образом, была выдвинута гипотеза о функциональном превосходстве
первичного контроля над вторичным, в том смысле, что люди
вначале пытаются подстроить окружение под себя, и лишь потом себя - под
окружение (по Хекхаузену и Шульцу, 1995)- В этом случае адаптивная
ценность вторичного контроля ограничена лишь функцией
компенсации в случае, если первичный контроль не удался или не возможен.
Как бы то ни было, такая гипотеза кажется верной с биологической
точки зрения в отношении срочных нужд или же в культуральных
контекстах, в которых субъективное благополучие во многом зависит от
чувства автономии в способности осуществлять прямой контроль над
окружением. Напротив, если настойчивых биологических импульсов
нет, вторичный контроль может оказаться эффективным в адаптации
к окружению, особенно - в культуральных контекстах, которые
отличаются ценностью гармонии. В таких контекстах вторичный контроль
ассоциируется с низким уровнем тревоги и с большой способностью
к преодолению трудностей и к сопротивлению; к тому же, он
способствует субъективному благополучию, созданному чувством
собственной эффективности в самоконтроле и в умении поддерживать
гармоничные отношения с окружающими.

НЕЗАВИСИМОЕ И ВЗАИМОЗАВИСИМОЕ «Я» 331
8.5. Независимое и взаимозависимое «Я»
Ценности - это не только существенные отправные точки для
морали; от них также зависит реализация собственного «Я» как отправной
точки и рамок для отношений между человеком
Определение «Я»
и обществом. Это - ключевая тема в психологии
культуры. Фактически, люди постепенно развивают
собственное «Я» благодаря активному участию в различных формах
социальной жизни, которую они ведут. Все эти формы находятся в сети
социо-культуральных контекстов, каждый из которых представляет
собой серию принципов, стандартов и ожиданий, каким же должен
быть «хороший человек». То есть, «Я» - это организованное место для
различных (иногда контрастирующих) способов быть человеком, и оно
выступает ориентировочной схемой, по которой можно придать форму
тому, что люди чувствуют и думают, что они мотивированы делать
и какие эмоции у них вызывают определенные события. В связи с этим,
мы также можем говорить об идентичности как о месте
«укоренения» - осознания собственной принадлежности к определенному
сообществу (смотрите 9 и il главы).
Таким образом, «Я» - это организация культуралъного опыта,
и оно представляет собой краткое резюме собственной жизни в
данный момент. Оно не считается чем-то статичным и неизменным;
скорее, «Я» - это процесс, который одновременно гарантирует и
непрерывность идентичности, и возможность перемен. Как таковое, «Я» -
это ядро, суть личной и культуральной идентичности человека, и оно
выполняет множество психологических функций, связанных с образом
и самооценкой человека, с его моралью и эмоциями, социальными
связями и гражданской ответственностью. В свете таких соображений
очевидно, что «Я» невозможно воспринимать как homunculus in pectore -
некого человечка, который будто бы живет у нас в голове. На самом
деле «Я» - это человек во всей его полноте и единстве.
Стать человеком - это социальная и культуральная цель, которая
требует присвоения и настройки интерпретативных моделей и систем
убеждений культуры о том, что такое природа человека, и что значит -
быть человеком. В свете этого концепт «Я» не просто оказывается под
влиянием культуры - культура его создает и формирует. В свою
очередь, человеческое «Я», действуя определенными путями, задает
культуре определенное направление.
Концепт «Я» был разработан в западной психологии, и его
определили как «когнитивный и мотивационный универсал -
законченный, уникальный, более или менее последовательный; динамический
центр сознания, эмоций, суждений и действий, организованных в от-

332 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
дельное целое, которое противопоставляется другим целым, а также
физическому и социальному окружению» (по Гирцу, 1975)- Однако, по
мнению Гирца, такая концепция оказалась бы довольно странной и
неприемлемой в других частях мира. Исходя из таких соображений,
Маркус и Китаяма предложили провести различие между независимым
и взаимозависимым «Я».
8.5.1. Независимое «Я»
Концепция независимого «Я» (I-self) уходит корнями в
дуалистическую традицию Декарта - объективизировать самих себя. Фактически,
(западный) человек живет отдельно от других и от
Характеристики
независимого «Я»
мира, поскольку он разделяет собственный опыт
и объект своего опыта. Существует четкая граница
между «Я» и «не-Я». Подобным образом, такая
концепция повторяет важные идеи Канта о мышлении и о свободе воли
человека. Она вступает в парадигму индивидуализма западных
культур, согласно которой человек идет на первом месте, а общество - на
втором. В результате независимое «Я» считается независимым, и
свободным целым, последовательным и стабильным, отдельным от всех
других. В частности, такое понятие подразумевает следующие идеи:
а) «Я» - это независимое целое, определенное рядом конкретных
свойств и характеристик
б) строение внутренних свойств считается причиной и
«двигателем» поведения человека (концепт агентности)
в) поведение людей различается в зависимости от строения их
внутренних свойств, что приводит к уникальности и эксклюзивности
г) люди выражают свои внутренние характеристики, чтобы
обеспечить определенный уровень последовательности поведения
в разных ситуациях, а также - уровень стабильности во времени
д) изучение «Я» важно, потому что оно позволяет понять, как
предугадывать и контролировать поведение людей.
Внутри такого подхода возникает множество важных последствий.
Прежде всего, возникает концепт уникальности - то есть,
эксклюзивности, неповторимости и независимости. Детей учат гю-
Самооценка
и образ
знавать самих себя, быть самими собой, независимыми,
выбирать и решать самостоятельно. Цель образования -
оптимизировать индивидуальный потенциал ребенка.
На втором месте в западных культурах стоит принцип успеха,
самоутверждения, личного совершенства. Стать кем-то - это моральный долг.
Концепт самооценки, которую нужно получить и поддерживать с
помощью одобрения и восхищения окружающих,- ключевой и домини-

НЕЗАВИСИМОЕ И ВЗАИМОЗАВИСИМОЕ «Я» 333
рующий. Такое усиление собственного «Я» также выражается в
известном феномене «быть выше среднего» (самоусиление): если от людей
требуется сравнить самих себя с другими в некоторых отношениях, они
будут считать себя лучше «среднестатистических» других, в
особенности - в отношении автономии.
Подобным образом, повышение ценности собственного образа -
это культуральное обязательство (начиная с моды и макияжа, и
заканчивая машиной и отпуском и т.д.) следить за собственным внешним
видом, особенностью и эксклюзивностью со все большим
использованием так называемого «кодекса фирмы» (то есть, с применением
фирменных товаров). К тому же, концепция независимого «Я»
подкрепляет позицию столкновения с обществом и конкуренции. Здесь в игру
вступает не только капиталистический менталитет и идеал self-made-
man (англ.- человек, сделавший сам себя), но и необходимость стать
первым и занять позицию превосходства (начиная со школы и
спорта и заканчивая маркетингом). Западная концепция независимого
«Я» также подчеркивает идею личных прав как неотъемлемого блага
первостепенной важности. Такой подход ассоциируется с убеждением,
что социальные структуры должны быть гибкими и прислушиваться
к нуждам отдельных людей, а не наоборот (по данным Шведера и
Миллера, 1985).
Многие западные психологические теории отражают такие
идеологические ориентации (начиная с теории социальной идентичности
Тэшфела продолжая теорией высшего конформизма в поведении «Я»
Кодола, и заканчивая теорией активных меньшинств Московичи).
В связи с этим, интересно отметить, что концепт независимого «Я»
имеет предписательную природу и принимается в западной
психологии как явственный признак ментального здоровья и психического
благополучия. Начиная с психоанализа и заканчивая
когнитивными теориями поведения, независимость «Я» стала неким прототипом
психофизического здоровья человека. Очевидно, что примеры можно
приводить бесконечно. Во всех случаях в концепции независимого «Я»
преобладает культура различия.
Такая концепция подкрепляет тенденцию описывать и
представлять самих себя в терминах черт личности, темперамента,
характера и т.д. общим и стабильным образом. Поэтому и преобладают
психологические характеристики, сформулированные в абстрактных
и общих терминах, предназначенных, чтобы постичь суть «Я» вне
времени и контекста, как будто это - что-то неизменное. Подобным
образом, преобладают абсолютные описания «Я», аутореферентные, без
ссылок на других и без акцента на реляционных аспектах «Я» (в
терминах социальной роли вроде [чей-то] друг, [чья-то] мать)
(исследования Маркуса, 1997)-

334 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
Наконец, интересно наглядно представить парадокс
независимого «Я». В западных культурах, поскольку все стремятся к
уникальности, используя при этом одни и те же модели
Парадокс
независимого «Я»
и культуральные практики (например, моду),
в итоге демонстрируют высокую степень
конформизма и однообразия. Таким образом, можно
говорить о ложной уникальности, созданной коллективной иллюзией
и постоянно поддерживаемой в масс-медиа.
8.5.2. Взаимозависимое «Я»
В отличие от западной концепции «Я», в коллективистских
культурах (восточных, африканских, и отчасти - южноамериканских)
развилась иная философия «Я», которая основывается на древних религиях
и философиях (от Конфуция до Будды). В таких культурах субъект не
чувствует себя отделенным от других и от окружения; наоборот, он
чувствует себя их неотъемлемой частью. Маркус и Китаяма назвали такую
концепцию взаимозависимым «Я» (we-self), поскольку субъективное
поведение воспринимается как форма ответа другим людям, с которым
«Я» взаимосвязано. «Я» - это быть связанным с другими, быть
текучим и гибким, быть связанным с контекстом, в котором живешь.
С такой позиции поведение объясняется лишь в реляционных
терминах, и люди могут познать себя лишь через собственные действия внутри
определенной социальной сети. Здесь мы воз-
Характеристики
взаимозависимого «Я»
вращаемся к парадигме коллективизма
восточных культур, в которых социальная группа
стоит на первом месте, а отдельный человек -
на втором. У Конфуция группы неотделимы от людей, а люди - от
группы, потому что они должны работать вместе: это - их человеческая
природа. К тому же, поскольку социальные контексты часто различаются,
индивидуальное поведение - крайне изменчиво в зависимости от
ситуации, а потому оно - непредсказуемо. Однако, с тем же, индивидуальное
поведение - весьма гибкое и податливое перед ожиданиями контекста.
С этой точки зрения, изучать собственное «Я» - важно и полезно, потому
что оно способствует пониманию сети межличностных отношений.
В 1990 году Кондо высказал мнение, в японской культуре «Я»
неразрывно связано с другими, и чтобы понять значение «Я» у
японца, необходимо стереть границы между собственным «Я» и другими.
В японском языке слово «Я» (jibun) означает часть-«Я», поскольку
«Я» - неотделимо от социальной и физической реальности. В
китайском языке слово человек (j'en) означает взаимодействие человека
с товарищами. В филиппинском языке концепт «Я» (kapwà) - это
единство «Я» с другими.

НЕЗАВИСИМОЕ И ВЗАИМОЗАВИСИМОЕ «Я» 335
♦ В частности, взаимозависимое «Я» подразумевает такие
идеи:
а) «Я» - это взаимозависимое целое, часть сети конкретных
социальных отношений
б) поведение - это последствие способности человека реагировать
на других людей, от которых он зависит; следовательно,
поведение имеет реляционную природу, потому что происходит из
отношений, и людей можно узнать из их действий внутри
определенной сети социальных отношений
в) каждый контекст часто меняется, и параллельно с ним, в
зависимости от ситуации и момента, также меняется и поведение людей
г) изучать собственное «Я» - важно, потому что это способствует
пониманию реляционной и межличностной природы поведения.
Такое понимание «Я» приводит к целому ряду важных
психологических и социальных результатов. Прежде всего, в восточных
культурах преобладает концепт реляционности, что значит быть частью,
принадлежать, сокращать расстояние между тем, что делает
человек, и тем, чего от него ожидают другие. Детей учат ценить
достоинство жизни в группе, внимательность к окружающим и эмпатию,
гармонию и способность к сотрудничеству. Вместо того, чтобы
подчеркивать успех отдельного человека, здесь прославляется успех всей
группы. Такая тенденция постоянно подтверждается в масс-медиа
и в работе. Взрослый человек умеет быть частью большего
социального организма, и потому умеет искусно и внимательно подстраиваться
под ожидания других. Таким образом, становится естественным
принимать чужую точку зрения, испытывать эмпатию, поступать
альтруистично и согласно чужому мнению, оказывать помощь другим людям.
Такая реляционная ориентация в итоге приводит к осознанию
собственных ограничений и дефектов. Самокритичное (self-critical)
поведение в таких культуральных сообществах - спонтан-
Самокритика
и гармония
но, и оно становится предпосылкой для адаптации
к группе, эмпатии и гармонии. Такое поведение
ассоциируется с тенденцией преуменьшать важность
собственного личного действия, чтобы не присвоить себе успех
какого-либо начинания, отдалиться от собственного «Я» (self-effacement).
Концепция взаимозависимого «Я» не приводит к потере чувства
собственной индивидуальности - она обыгрывается абсолютно иначе, чем в
индивидуализме. Признание индивидуальности тесно связано с
осознанием того, что человек занимает определенную социальную позицию.
«Я» становится результатом того, как человек принимает свою
социальную позицию с оглядкой на окружающих. В результате в таких
случаях явственно преобладает культура связи.

336 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
Концепция взаимозависимого «Я» также подчеркивает идею
обязательств и социального долга - перед окружающими людьми и перед
обществом в целом. Личные нужды отходят на второй
Культура
связи и долг
план. Такой подход связан с убеждением, что
социальные структуры - неизменны, и что именно к ним нужно
адаптировать поведение отдельных людей, а не
наоборот. Китайская культура особенно строго придерживается такого
убеждения (по данным Чиу, 1997)-
На Бали не столь важны отдельные агенты, сколько роли,
присвоенные им внутри социальной системы, и способы, которыми они
действуют по отношению к другим людям. Впоследствии, маски, которые
они носят, позиции, которые они занимают, роль, которую они играют,
а главное, спектакль, который они дают - это не фасад, а сама суть их
«Я» (по Гирцу, 1975)- В японской культуре также существует концепт
rashii - быть похожим на прототипичный образ определенной
социальной роли. Такой концепт определяет идеальные модели
социального поведения, которых следует придерживаться; в связи с этим
существует ученик rashii, отец rashii и т.д. (исследования Азума, 1994)-
Такая концепция приводит к тому, что в Японии существует тенденция
оценивать самих себя критически и негативно; однако при этом такая
критика - это способ улучшить восприятие собственного «Я» согласно
стандартам совершенства (по данным Китаяма, 1997)-
Согласно подходу взаимозависимого «Я», люди описывают себя
довольно гибко и реляционно, отталкиваясь от социальных
отношений. Заметно преобладают социоцентрические описания (по
сравнению с эгоцентрическими). В Индии и Японии, представляясь перед
незнакомцами, люди на первое место ставят отношение, связь, а лишь
потом - самих себя (например, в Индии преобладают семейные связи,
например, мать Радхи или сын Раджива; в Японии существует обычай
ставить перед именем собственным социальный институт, к которому
принадлежит человек, например, фирму, где он работает, или школу
ребенка - у женщин). Таким образом, «Я» описывается с помощью
частых и открытых ссылок на социальные роли. Подобным образом,
такая концепция тесно связана со случайным и контекстуализиро-
ванным восприятием собственного «Я», применяемым в конкретных
и специфических условиях в повседневных ситуациях. Впоследствии
«Я» воспринимается разнообразно и переменчиво, в зависимости от
гетерореферентных терминов.
Итог различий между независимым и взаимозависимым «Я»
представлен в таблице 8.1.

НЕЗАВИСИМОЕ И ВЗАИМОЗАВИСИМОЕ «Я» 337
Таблица 8.1. Сравнение независимого и взаимозависимого «Я» по базовым
культуральным принципам, ценностям и культуральным идеалам, а также по
идеологическому выражению.
[НЕЗАВИСИМОЕ «Я» |
БАЗОВЫЕ КУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ПРИНЦИПЫ
Иметь и показывать самооценку — участвовать в отношениях
взаимного одобрения
КУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ИДЕАЛЫ И ЦЕННОСТИ
Самоэффективность социальное взаимодействие
Контроль доверие
Личный выбор образ
Личная инициатива личный успех
ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ВЫРАЖЕНИЕ
Модель независимого «Я» выражается в:
- классических текстах (например, декларация о независимости)
- романах (например, история Мейфлауэра)
- моральных императивах (например, человек, сделавший самого себя)
- поговорках (например, хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо -
сделай это сам; небеса помогают тем, кто себе помогает сам)
ВЗАИМОЗАВИСИМОЕ «Я»
БАЗОВЫЕ КУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ПРИНЦИПЫ
Иметь и показывать позицию — участвовать во взаимно
гармоничных отношениях
самокритики
КУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ИДЕАЛЫ И ЦЕННОСТИ
Самоконтроль ценности сообщества
Долг теплота чувств
Социальная роль эмпатия
Уважение к родителям становиться на место других людей
ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ВЫРАЖЕНИЕ
Модель взаимозависимого «Я» выражается в:
- классических текстах (Конфуций, Тао)
- важных романах (Подлинная история А-кью, Лу Синь; Сон в красном тереме,
Цао Сюэцинь)
- моральных императивах (например, сочувствие Будды, скромность)
- пословицах (например, актер не может сыграть комедию в одиночку;
| невозможно аплодировать одной рукой). |
8.5.3. Границы концепции «Я»
(независимого и взаимозависимого)
В 1999 году Мацумото отметил некоторые границы концепции
«Я», предложенной Маркусом и Китаямой. Он наглядно
продемонстрировал риск замкнутого круга, поскольку конструкты
независимого/взаимозависимого «Я» примкнули к параметрам индивидуализма
и коллективизма: там, где присутствует индивидуализм, присутству-

338 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
ет независимое «Я» (и наоборот - где нет первого, там нет и второго);
а там, где присутствует коллективизм, присутствует взаимозависимое
«Я» (и наоборот). Трудность заключается в использовании этих
концептов и в конструкции действенных и надежных в психометрическом
отношении инструментов, пригодных для измерения. Из
исследований, проведенных Мацумото, оказывается, что различие между двумя
этими формами «Я» - не такое дихотомическое и четкое; напротив,
оно довольно размытое. На самом деле, независимость и зависимость
в равной мере пронизывают каждую культуру, и их можно встретить
даже в одном и том же человеке.
Наблюдения Мацумото оказываются приемлемыми, поскольку
любая дихотомия рискует скатиться в абстракцию. С другой стороны,
сами Китаяма и Маркус в 2000 году вспоминают, что им предлагали
обозначить макроскопические культуральные картины, а не отследить
четкие линии границ, чтобы указать на существование различных
подходов к рассмотрению и репрезентации человека.
8.6. Культуральный конструкт личности
Конструкт личности - совокупности относительно стабильных и
последовательных в ходе ситуаций и времени качеств, способных объяснить
поведение человека (по Капраре и Сервоне, 200о), возник в западной
психологии и считается важным проявлением западной
индивидуалистической культуры (по Хсу, 1985)- В психологии культуры необходимо
обеспечить теоретический вес и универсальную применимость такого
конструкта. В частности, следует убедиться в существовании «черт
личности», которые традиционно считаются глобальными и универсальными
свойствами, не зависящими от конкретной культуры (по Шведеру, 199*)-
8.6.1. От черт личности к интеракционизму
Классический подход к исследованию личности заключается в
теории черт, согласно которой черты (последовательные, стабильные,
независимые от ситуаций и времени особенности, исполь-
От теории
черт..
зуемые для активации последующих способов поведения;
благодаря им можно отличить одного человека от
другого) - это психологические измерения, с помощью которых
можно осуществить транскультуральное сравнение людей,
принадлежащих к разным культурам188,578. Фундаментальная идея этой теории
заключается в том, что черты имеют генетическую основу, и что они
побуждают человека выбирать окружающие ситуации и
организовывать стиль собственной жизни согласно своим чертам. Также считает-

КУЛЬТУРАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТ ЛИЧНОСТИ 339
ся, что черты личности - универсальны и не зависят от культуры,
потому что они обусловлены биологически.
На этой теоретической основе применили модель Большой
пятерки (Big Five Model - BFM), согласно которой каждую личность можно
представить согласно пяти основным факторам: экстраверсии (или
энергии: доминирование, настойчивость, активность и т.д.),
уживчивости (или мягкости: доверие, солидарность, близость и т.д.),
добросовестности (порядок, дисциплина, ответственность и т.д.),
эмоциональной стабильности/невротизму (стабильность, самоконтроль
и т.д.), открытости опыту (интеллект, креативность, любопытство
и т.д.). Чтобы сравнить две культуры, используется версия
пересмотренного личностного опросника
невротизма-экстраверсии-открытости (NEO-PI-R (по Макрэ, 1992))- Многочисленные
исследования достаточно подтвердили наличие Большой пятерки в разных
культурах, хотя она не всегда повторялась полностью742.
Другие инструменты для изучения личности - например, Минне-
сотский многоаспектный личностный опросник (MMPI),
Контрольный список прилагательных (ACL) Гоффа - применялись в разных
странах. В результате оказалось, что многие западные особенности
личности повторялись и в других культурах742.
Как бы то ни было, теория черт не избежала критических
замечаний. Прежде всего, едва ли существует согласие в отношении
количества и природы черт, и ни одну модель нельзя считать исчерпывающей.
К тому же, речь идет об эссенциалистской* и диспозиционалистской"
концепции, потому что она рассматривает личность как
последовательную структуру, стабильную, независимо от времени или ситуации,
организованную согласно ключевым центральным тенденциям, не
зависящим от контекста (по Кантору, 1994)- В таком случае, должно быть
просто предсказать поведение людей, как только они узнают
собственные черты. Напротив, классические исследования Мишеля в 1968 году
наглядно показывают, что измерения черт едва ли могут помочь
предугадать поведение человека в разных ситуациях.
В свете этих данных появилась гипотеза ситуационализма,
согласно которой поведение человека можно понять и объяснить с
учетом ситуации. Личность - это инструмент адап-
к ситуационизму.
тации для преодоления случайных трудностей
повседневной жизни, и он
предметно-ориентированный, потому что человек может быть умелым и способным в
одной области, но неловким и стеснительным - в другой. С такой
позиции, ситуации считаются не только стимулами, но и причиной
поведения (по данным Форгаса и ван Хека, 1994)-
* Полагающий, что сущность меняется в ходе своего существования, (прим. перев.)
" Приписывающий некоторой сущности неизменный набор качеств и свойств, (прим. перев.)

340 ценности, «я» и личность
Некий концептуальный компромисс между диспозиционализмом
и ситуационализмом обнаружился в интеракционизме, согласно
которому черты и ситуации взаимодействуют друг с другом и вместе
меняются (согласно Хеттему и Кенкрику, 1994)-
.и интеракционизму
Люди делают свой выбор относительно
ситуаций, но и окружение делает свой выбор
относительно людей; человек преобразовывает окружение, но и окружение
меняет человека. Подобным образом, возникшая в 1985 году теория
социального научения Мишеля и Шода, которая основывается на
традиции Левина, соответствует этой позиции, потому что она
подчеркивает важность и ситуативных, и личностных факторов в объяснении
поведения человека в данных обстоятельствах.
Поведение нельзя предсказать и понять, основываясь лишь на
одной ситуации или на чертах личности: решающий фактор - это
взаимодействие первой с последними. Такое взаимодействие - это
важнейшая отправная точка. Например, было замечено, что в западных
культурах активно акцентируется концепт стабильности личности,
потому что в этих культурах высоко ценятся предсказуемость,
постоянство и идентичность. Напротив, в китайской культуре ударение ставят
на концепте гибкости личности, потому что люди должны уметь
вливаться в контекст и в ситуацию, в разных случаях демонстрируя
разные профили и стороны своей личности (по данным Мацумото, 200о).
Подобным образом, культура предоставляет критерии оценки так
называемого субъективного благополучия, которое возникает благодаря
способам и степени, в которой человеку удается удовлетворить
собственные нужды и желания, а также добиться целей, учитывая
окружающие его особенности и возможности (исследования Динера и Суха,
2000) (смотрите ю главу).
8.6.2. Так называемая «аборигенная личность»
По сравнению с моделями личности, предложенными западной
психологией, и вследствие распространения инструментов оценки,
разработанных на западе, разные культуры мажоритарного мира стали
оценивать возможности подобных инструментов. В целом было
замечено, что этический подход к использованию личностных тестов
оказывается неудовлетворительным ввиду разнообразия теоретических
конструктов и ментальных позиций, которые лежат в основе разных
культуральных контекстов (исследования Чеунга, 1996). Даже наличие
локальных норм не сокращает психологического расстояния между
разными культурами (по данным Чеунга и Леунга, 1998).
В свете таких трудностей во многих не западных странах
прибегают к конструированию локальных инструментов измерения личности,

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 341
удалось учесть не только результаты западной психологии в этой
области, но и особенности личности в зависимости от культуры. Например,
в Китае разработали много разнообразных личностных тестов. Среди
них можно упомянуть Опросник ментального здоровья Ко (KMHQ)
(Ко, 1991), который повторяет MMPI; Личностный тест множества
черт (MTPI p.c.) (Чеунг, 1992); Китайский тест для оценки личности
(CPAI) (Чеунг, Леунг, 1996). В этом случае речь идет о локальном
инструменте, с помощью которого можно выделить особенности
китайской личности с учетом китайских традиций, даже несмотря на
использование некоторых шкал из англосаксонской психологии (эмический-
этический подход). Любопытно также добавить, что CPAI оказывается
независимой от Большой пятерки, что поднимает вопрос о полноте
и завершенности модели пяти факторов.
В филиппинском регионе также существуют особые локальные
инструменты для оценки личности, например Panukat ng Pagkataong
Pilipino (PPP) (Калота, 1985), Panukat ng Uhali at Pagkatao (PUP) (Эн-
рике и Ганзон-Лапенья, 1997)- Первый соответствует модели
Большой пятерки, а второй - это опросник, предлагающий оценить
поведение, склонности и ценности, специфические для филиппинской
культуры458.
Подобным образом, в африканской культуре (в первую очередь -
в Черной Африке) личность считается неким единым целым,
происходящим из сообщества, в котором живет человек, из мира духов и из
окружения. В такой культуре существует твердая вера в существование
неразрушимой жизненной силы, которая продолжит существовать
даже после смерти человека, и которая принимает облик других форм
жизни (по результатам Нсаменанга, 2001). Личность - это проявление
такой жизненной силы в собственном теле, и человек - это не только
человек как таковой, сам по себе; он формируется сообществом,
основанным его предками, которые заложили определенные традиции.
Такая племенная и жизненная концепция личности выражается в
важности тела и в мире магии и колдовства, благодаря которому становится
возможно установить контакт с предками и с миром духов.
8.7. Заключительные рассуждения
В этой главе мы рассмотрели, как культура формирует ценности,
мораль, «Я» и личность, и каким образом она влияет на более
глубокие аспекты жизни человека. Нет такого опыта, который не был бы
неотъемлем от культуры. Таким образом, культура - это всеобъемлющее,
глобальное измерение, которое проникает в каждый психологический
процесс. Речь идет не об обобщенном панкультурализме, и не о форме

342 ЦЕННОСТИ, «Я» И ЛИЧНОСТЬ
культуралистского детерминизма; скорее, мы говорим об осознании
того, что в каждой культуре есть свои связи и возможности для
существования людей.
Выражение собственного «Я» обретает свою форму в зависимости
от культуры происхождения, и уходит в нее корнями. Поэтому
ценности и мораль касаются самых деликатных и чувствительных
особенностей в человеке, ведь для них эти особенности становятся их
идентичностью. Ценности и мораль - это основа для достоинства, самооценки,
доверия и надежды. Это - основа для добра и зла, для того, что
считается справедливым и несправедливым.
Как бы то ни было, в конкретной культуральной матрице каждый
человек определяет и активно конструирует собственные способы жить
как результат личного выбора, в зависимости от индивидуальных
контекстов воспитания, случайных и непредвиденных факторов, а также -
от качества опыта этого человека. В этом направлении проявляется
ответственность человека, который придает форму конкретной культуре
в тот же момент, когда он формируется этой культурой в необратимом
процессе.

Группы,
социальное
поведение
и организация
■ Цель этой главы - в первую очередь, рассмотреть группу согласно ■
■ классическому разделению на свою и чужую группу как фундамен- ■
I тальную предпосылку для понимания социальной идентичности ■
I людей и для изучения социальных и культуральных стереотипов I
I и предрассудков. После этого мы проанализируем социальную ■
■ справедливость в разных ее проявлениях (справедливость в рас- I
■ пределении благ, процессуальная справедливость, ретрибутивная ■
■ справедливость) как основу жизни в группе. Затем мы перейдем ■
■ к изучению различных форм организационной культуры - приви- ■
I легированной области создания благ и услуг, в которой реализуют- ■
I ся важные социальные феномены и процессы. Особое внимание I
■ мы уделим лидерству и принятию решений. В конце мы изучим I
| конфликт и процессы, связанные с его решением и обсуждением. |
Двойственная (внешняя и внутренняя) природа культуры
явственнее и четче всего проявляется в жизни групп. Люди - это все время
социальные существа, и они не могут не жить в группе: начиная с пары
и семьи, и продолжая школой, фирмой, тюрьмой, политическими и
религиозными институтами и т.д. Вся жизнь человека - социальна и
«хоральна», от рождения до смерти. Таким образом, социальность - это
важное качество, необходимое, чтобы понять и объяснить взаимосвязи
и опыт каждого из нас, пусть даже одного его и не достаточно. Отсюда
появляются межличностные отношения, психологические игры, поток
взаимодействий с себе подобными, отношения власти и
сотрудничества, иерархия и социальный порядок, распределение ресурсов,
процессы коммуникации и т.д. Даже когда мы одни, мы находимся в
присутствии других в мыслях, эмоциях и желаниях (концепт
подразумеваемой социальности, предложенный Фридлундом в 1994 году).

344 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
По определению, группа имеет двойственную реальность.
Она - внешняя, потому что выражается публично и доступна для
наблюдения через серию действий, церемоний и ритуалов, через
принятие символов, признание и соблюдение норм и стандартов, желаемых
целей и т.д. В то же время, группа - внутренняя, потому что
ментальные репрезентации, мысли, воспоминания, эмоции, ожидания и
желания, связанные с жизнью группы, принадлежат частной сфере
отдельного человека. Как таковая, группа - это место, которое люди выбрали
для разработки и проявления своих символических навыков. На самом
деле, в группах совместно создают и разделяют значения и символы,
нормативные стандарты и идеалы, эмоции и воспоминания.
Неотъемлемыми от групп являются межличностные отношения, которые
создают саму историю этих групп. Таким образом, существует циклический
и симметричный обмен между группой и ее участниками, поскольку
это - два взаимозависимых и постоянно взаимосвязанных понятия.
Участники проживают свой опыт относительно группы, а группа
существует благодаря вкладу в нее отдельных участников.
В психологии культуры становится теоретически логично
приписывать особую важность изучению связей между группами людей и
культурой, хотя в предыдущих главах анализ различных психологических
функций и компетенций - от познания и мышления до коммуникации,
эмоций и ценностей - всегда проводился под знаком социальности
людей. Точно так же, как культура придает форму опыту человека, она
придает форму и истории группы. Поскольку речь идет об
индивидуалистской или коллективистской установке, культура становится
матрицей, на основе которой можно понимать процессы, инструменты и
ритмы эволюции жизни разных социальных групп. На самом деле, она
касается всех типов групп: семейные, рабочие, институциональные.
9.1. Групповые отношения и социальная
идентичность
Учитывая неотъемлемо социальную природу человека, группа -
это фундаментальная единица анализа и понимания поведения
человека во всех культурах. В зависимости от распространенных процессов
познания, ценностей и практик, культура существует на разных
социальных уровнях, одновременно являясь частью жизни людей, групп,
организаций и институтов, и затрагивает все аспекты взаимодействия
людей.

ГРУППОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ 345
9.1.1. Между своей и чужой группами
Классический параметр, который руководит социальными
процессами, касается различия между своей и чужой группами (по Тэш-
фелу, 1981; Капоцци и Брауну, 2000). Первое - это
группа социальной принадлежности, и она характе- Различия между
ризуется определенной степенью знакомства, бли- своей и чужой
зости и доверия. Отношения со своей группой - это группами
показательное переплетение связей и общность
интересов, идей и чувств. Напротив, отношения с чужой группой не
обладают такими качествами; скорее, их можно охарактеризовать
безразличием и, в некоторых случаях, враждебностью, чувством
собственного превосходства и агрессией. Как бы то ни было, различие
между своей и чужой группами не может быть таким дихотомичным,
потому что наши социальные отношения невозможно четко разделить
на две категории. Существует множество уровней близости и
принадлежности - точно так же, как и дистанции. На самом деле, очень
важная часть процессов социализации связана с пониманием различий,
которые руководят отношениями между своей и чужой группами.
Такие различия встречаются во всех культурах, хоть и выглядят по-
разному. Прежде всего, различают критерии определения своей и
чужой групп. Например, зимбабвийские подростки стремятся получить
социальную поддержку от множества разных людей из их окружения,
а вот североамериканские подростки чаще хотят заручиться
поддержкой только лишь родителей и лучших друзей (исследования Харрисо-
на, 1995)- Гонконгские китайцы определяют принадлежность к группе,
основываясь на общих чувствах и ценностях, на пользе для сообщества,
принятии авторитета и вовлеченности в деятельность сообщества;
напротив, австралийцы считают самыми важными соперничество,
свободу и веру в себя (по данным Мацумото, 200о).
В целом, восточные (коллективистские) культуры приписывают
особую важность группе и ее связи с человеком. Например, в случае
с экономическими скандалами японские газеты в основном ссылаются
на связанную с событиями группу, а не на отдельных людей (в отличие
от американских газет). Если член группы становится причиной
негативных последствий для самой группы, китайские сту-
денты из Гонконга приписывают ответственность всей I Группа и
группе, а не отдельному человеку или особенностям кон- отдельный
кретной ситуации (ситуационализм; смотрите 6 главу). I человек
В то же время, американские студенты мыслят наоборот
(по данным Менона, 1999)- Группа считается главным действующим
лицом, ответственным за поступки, в восточных сообществах, а в
западных эту роль играет отдельный человек (смотрите 5 главу).

346 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
В североамериканской культуре (и в западной культуре в целом)
люди участвуют во множестве отношений со своей группой (начиная
с рабочих отношений и заканчивая продолжением рода), а в восточных
(коллективистских) культурах люди - это часть более ограниченного
количества участников своей группы. В результате, обязательства
по отношению к своей группе сильно различаются. Принадлежность
к нескольким группам существенно повышает уровень вовлеченности
и обязательств, потому что так человек подкрепляет свою социальную
идентичность, основанную на этой принадлежности. В
коллективистских культурах позиция своей группы требует значительной
согласованности и сотрудничества и вынуждает людей идентифицировать
себя с группой, соответствовать ее нормам, избегать конфликтов и
споров на табуированные темы, жертвовать собой ради целей и идеалов
группы, а также - искренне разделять ее чувства, мысли и поведение.
В таких культурах внимание прежде всего сосредоточено на
отношениях со своей группой, и люди демонстрируют сильную
аффективную и когнитивную привязанность к ней (смотрите 7 главу). В
общении предпочитают собеседников из своей группы: количество
собеседников невелико, зато взаимодействие с ними - долгое и тесное. Люди
воспринимают группу крайне однородной, ответственной за действия
и поведение отдельных участников (исследования Абельсона, 1998).
Успех отдельных людей и сообщества в целом во многом зависит от
эффективного функционирования групп, и гораздо меньше - от
отдельных людей. В результате такого распределения люди вынуждены
демонстрировать отстраненное, безразличное поведение,
дискриминирующее тех, кто находится вне группы. Граница, которая разделяет
свою и чужую группы, оказывается четкой и ясной. В результате в
коллективистских культурах наблюдается желаемое поведение, выгодное
для людей из своей группы.
Совсем другой тип поведения наблюдается в западных культурах.
Люди не так привязаны к группе, придают больше значения самим
себе, чем другим, и не так категорично различают людей из своей и
чужой групп.
9.1.2. Социальная идентичность и самооценка
_^___^^^__^ В изучении отношений между группами ин-
Теория социальной I тересную позицию предлагает теория социаль-
идентичности I ной идентичности Тэшфела, изначально пред-
Тэшфела I ложенная в 1981 году. Она основана на подходе
социального познания, согласно которому
различия между группами объясняют восприятием и когнитивной оценкой.
При встрече люди из разных групп судят о своих различиях, основы-

ГРУППОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ 347
ваясь на когнитивных категориях. Теория социальной идентичности
объединяет этот подход с аффективными и эмоциональными
аспектами. В результате социальная идентичность - это осознанность
собственной принадлежности к определенной социальной группе, а
также - значений, эмоций, норм и ценностей, которые несет в себе такая
принадлежность.
Согласно Тэшфелу, достаточно лишь в какой-то степени осознавать
свою принадлежность к группе, чтобы запустить процессы социальной
идентичности. Последняя активируется с помощью ме-
ханизма социального сравнения, поскольку группа Механизм
существует, только если отличается от других социаль- социального
ных групп и выделяется из них. Однако такой меха- сравнения
низм требует, чтобы человек имел ментальное
представление о «карте» групп - по крайней мере, тех, с которыми он
сравнивает собственную. Для сравнения человеку требуются координаты
и критерии, на основе которых он мог бы действовать.
Чтобы достичь этой цели, нужны способности и стремление катего-
ризовать социальную реальность групп. Социальная категоризация,
наравне с категоризацией по родам или артефактам, служит, чтобы
классифицировать и упорядочить социальную реальность на основе
системы социальных категорий. Последние - это сообщества людей
с общими характеристиками (возраст, пол, профессия и т.д.), которые
при этом не взаимодействуют друг с другом, а потому не обязательно
разделяют одни и те же ценности и нормы. В зависимости от процесса
категоризации, каждая группа в состоянии упорядочить совокупность
групп, на которые она ссылается, включая собственную. Результат
социальной категоризации - это формирование «решетки», на основе
которой человек может идентифицировать социальную позицию,
которую он занимает в собственной группе.
Социальная идентичность заключается в осознании того, что
человек занимает социальную позицию, и, прежде всего, такая
идентичность - тем позитивнее, чем выше социальная позиция. С этой точки
зрения, принадлежность к определенной группе должна
гарантировать создание позитивных особенностей в человеке, которые станут
для него источником удовлетворения и гарантией высокой
самооценки. Впоследствии, социальная идентичность оказывается связанной
с социальной категоризацией путем сравнения разных групп.
Таким образом, социальное сравнение становится базовым
механизмом для управления различиями между группами, для присвоения
группе позитивных ценностей, и для отличия от других групп (по
возможности - с выгодой для себя). На этой основе также стоит и
социальная конкуренция (особенно - в западной культуре), цель которой -
занять наивысшие позиции в социальной пирамиде.

348 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
Социальная и реляционная логика, лежащая в основе определения
социальной идентичности, приводит к процессу категориальной
дифференциации - процесса определения раз-
Важность
категориальной
дифференциации
личии между группами и социальными
категориями. В частности, было отмечено, что люди склонны
акцентировать сходства и минимизировать
различия между членами одной группы (и
представителями собственной социальной категории); в то же время, они
фиксируют различия и минимизируют сходства с представителями других групп
(и социальных категорий). Такие феномены фиксации внутрикатего-
риальных сходств и межкатегориальных различий лежат в основе
социальной дифференциации, что в свою очередь позволяет установить
необходимую дистанцию между собственной и другими группами.
Феномен категориальной дифференциации появляется уже на
уровне восприятия. Например, если людей попросить оценить длину
нескольких линий, расположенных по возрастанию, половина из
которых классифицирована как А, а вторая - как Б, те будут склонны
переоценивать разницу между линиями, принадлежащими к разным
группам. И напротив, такая переоценка не происходит, если линии не
классифицированы или же классифицированы случайным образом.
Вероятно, такая фиксация межкатегориальных различий обусловлена
механизмом ассимиляции разных линий согласно некому
центральному показателю данной категории. Таким образом, возникает
зеркальная взаимозависимость между акцентированием межкатегориальных
различий и акцентированием внутрикатегориальных сходств. Такой
феномен нашел подтверждение и множество доказательств как для
социальных категорий, так и для групп (например, Уайлдер, 1981).
С помощью процесса категориальной дифференциации возможно
поддерживать положительное определение собственной социальной
идентичности согласно определенным параметрам (например,
богатство, политическая власть, социальное положение, свобода действий
и т.д.). На самом деле, благодаря такому процессу члены группы
способны устанавливать дистанцию между собой и теми, кто в их группу
не входит, так, как выгодно им. Результат такого механизма их
«унижения» приводит к фиксации позитивных ценностей своей группы,
которые в Я-концепции и в самооценке отражаются так же позитивно
(смотрите 8 главу).
Стоит немного углубиться в концепт са-
Культуральный
конструкт самооценки
мооценки. В итоге он оказывается более
важным в индивидуалистских культурах, чем
в коллективистских244, в которых особенно
важной становится гармония в отношениях. В таком конструкте
можно выделить две особенности: самокомпетенция (self-competence)

ГРУППОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ 349
и самопризнание (self-liking) (по Тафароди и Сванну, 1995)- Первая
заключается в способности управлять и менять собственное
окружение, и она аналогична понятию самоэффективности,
предложенному в 2001 году Бандурой - возможности успешно выполнить
определенную задачу и достичь определенной цели. Самокомпетенция, как
и самоэффективность, подразумевает хорошую работу «Я», связанную
с реалистичной и понятной оценкой связи между ресурсами
организма, поставленными целями и окружающими условиями, в которых
человек вынужден работать. В свою очередь, самопризнание - это
оценка общего ощущения того, как человека воспринимают окружающие
люди. Оно отражает уровень гармонии и согласия в том, что любой
может выстроить межличностные отношения.
Было отмечено, что в западных культурах самокомпетенция выше,
чем в восточных; и напротив, самопризнание более развито в
восточных культурах. Подобным образом, представители западных культур
придают большую важность самокомпетенции, даже в ущерб
гармонии в отношениях; такого не наблюдается в коллективистских
культурах (исследования Тафароди, 1999)-
9.1.3. Культуральные стереотипы и контрстереотипы
Социальная дифференциация - это фундаментальный механизм,
необходимый для понимания социальных процессов, связанных с
этноцентризмом - общей тенденцией человека считать себя ключевой
отправной точкой при решении социальных и культуральных
вопросов. В результате такой тенденции люди принимают лишь похожих
на них людей и отказываются взаимодействовать с теми, кто на них
не похож согласно неким выбранным критериям (смотрите l главу).
Этноцентричный человек считает себя социальной «единицей
измерения», которой должны соответствовать остальные, поскольку он по
умолчанию считает остальных равными себе по выбранным им же
самим параметрам.
Этноцентризм - это не отдельная переменная, двойственная по
своей природе. Скорее, это - постоянно растущая переменная, которая
основывается на принадлежности к группе и на необходимости иметь
достаточно хорошую социальную идентичность. Поэтому вполне
естественно, чтобы каждый человек был в определенной степени
этноцентричен, поскольку в таком случае его оценка своей и чужих групп
основывалась бы на суждениях о более или менее подходящих для
этого феноменах. Этот механизм оценки гораздо легче наблюдать, если
область (или категория) сравнения обществ - достаточно обширная.
То есть, активация категории особенно важна для внутригрупповой
атрибуции.

350 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
Помимо этого, такой механизм побуждает человека объяснять
поведение членов других групп скорее на основе их особенностей, чем на
основе фактов. Вместо контекстуальных и случай-
Характеристики ных факторов такая фундаментальная ошибка
культуральных I атрибуции стимулирует объяснять поведение осо-
стереотипов I бенностями личности и характера людей (смотрите
5 главу).
■ Культуральные стереотипы и контрстереотипы. Процессы
категориальной дифференциации позволяют понимать
культуральные стереотипы и образуют устойчивый процесс на когнитивном
и аффективном уровне, который допускает/поощряет различия и,
в некоторых случаях, дискриминацию между группами, что укрепляет
этноцентризм. Еще Липпман, создавший термин в 1922 году, наглядно
продемонстрировал культуральное происхождение этой формы
познания и проявления социальной реальности. На самом деле,
стереотипы как совокупность убеждений о типичных и характерных качествах
группы людей состоят из поверхностных и неточных убеждений,
потому что им свойственны обобщения и преувеличения.
Вероятно, что формирование и распространение стереотипов
и контрстереотипов происходит с помощью нормальных процессов
социальной коммуникации, в которой члены одной группы
обмениваются идеями, опытом и шутками о членах другой группы. В ходе такого
обмена люди делают выбор в пользу информации и новостей, которые
усугубляют радикализацию и поляризацию суждений с помощью
укрепления стереотипов. И действительно, отмечалось, что после
группового разговора стереотипы укреплялись и усугублялись. Подобным
образом, обмен между членами группы приводит к небольшой
дисперсии, которая бывает заметна в таких стереотипных знаниях.
Культуральные стереотипы отличаются повышенным
когнитивным сопротивлением, и их крайне трудно изменить, и еще труднее -
искоренить. Сталкиваясь с событием или новостью, которые
опровергают стереотип, люди склонны интерпретировать эти факты,
применяя ситуативные и произвольные термины, оставляя неизменной
когнитивную структуру, связанную с самим стереотипом. Они гораздо
более четко и подробно запоминают события, которые соответствуют
их стереотипам, чем те события, которые им не соответствуют. В
неоднозначных условиях стереотипы предоставляют критерии, с
помощью которых можно добиться быстрой когнитивной и аффективной
расшифровки ситуации с помощью лингвистических процессов.
Например, одно и то же действие считается агрессивным, если его
совершает белокожий человек, но жестоким - если его совершает
темнокожий человек. В результате люди склонны воспринимать другие группы
сообразно собственным стереотипам и игнорировать те особенности,

ГРУППОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ 351
которые им не соответствуют. Такой феномен становится частью
более общей склонности к подтверждению, типичной для человеческой
ментальное™.
В психологии культуры очень важно понимать, каким образом
могут функционировать культуральные контрстереотипы - знания,
противоположные стереотипам. Стереотипы -
Функционирование
культуральных
контрстереотиов
это знания, которые мы разделяем с близкими
людьми, а вот контрстереотипы - это знания,
которые мы не разделяем ни с кем, и которые
отличаются от знаний других. Как бы то ни было,
контрстереотипная информация бывает эффективной, только когда
она концентрирована и распространена среди немногих участников
группы. И наоборот, если информация широко распространилась
среди всех участников, она становится подобной стереотипной
информации, и тогда группа с легкостью ее игнорирует (по данным Аркури
и Калину, 1998)- Следовательно, распространенность информации -
это ключевая переменная для поддержания контрстереотипов и
преобразования их в стереотипы. К тому же, было отмечено, что чем
больше времени группа обсуждает контрстереотипную информацию, тем
больше шансов избавиться от стереотипных знаний.
Стереотипы - это не только система убеждений и знаний. Они также
с легкостью побуждают людей к действию, будучи тесно связанными
с культуральными предрассудками. В свою очередь, предрассудки -
это негативное и враждебное отношение к представителям другой
культурной группы только лишь из-за принадлежности тех к другой
группе. С представителями (часто даже незнакомыми) других групп люди
склонны вести себя, исходя из собственных стереотипов. Это
происходит потому, что стереотипы формируют точные ожидания, во многом
регулирующие поведение людей. Таким образом, возникает замкнутый
круг между стереотипами и прогнозами, которые в итоге воплощаются
в реальность: люди оценивают других на основании знакомых им
стереотипов, а реакция других людей подтверждает их правильность.
Самый эффективный способ разорвать этот замкнутый круг -
повести себя наоборот и не оправдать стереотипных ожиданий группы,
к которой принадлежит оценивающий человек. Стереотипы проводят
четкое различие между группами и играют важную социальную и куль-
туральную роль в отношениях между группами, в которых цель
представителей разных культур - сохранить собственное лицо и повысить
самооценку. Поскольку во все более плотных, конкурентных и
разнообразных сообществах социальное противостояние групп само по себе
становится угрозой социальной и культуральной идентичности, люди
создают стереотипы, чтобы защитить и подкрепить собственную
идентичность (теория самоутверждения).

352 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
С помощью таких процессов коммуникация и язык существенно
способствуют созданию и закреплению стереотипов. Чтобы обеспечить
полноценное понимание этого феномена, Маасе
Межгрупповое и Аркури в 1996 году предложили модель межгруп-
лингвистическое пового лингвистического искажения
искажение (Linguistic Intergroup Bias, LIB). Согласно этой
модели, позитивные автостереотипы (своя группа)
и негативные гетеростереотипы (чужая группа) передаются с
помощью абстрактных лингвистических форм (как качественные
прилагательные и глаголы состояния, например, ненавидеть или желать),
тогда как негативные автостереотипы и позитивные гетеростереотипы
выражаются с помощью конкретных лингвистических форм
(например, описательные глаголы действия вроде звать или трогать, и ин-
терпретативные глаголы действия вроде помогать или обманывать).
Стоит отметить, что при переходе от конкретной формы
коммуникации к абстрактной появляется больше информации о действующем
лице, поскольку абстрактные формы подразумевают стабильность и
типичность изучаемой характеристики, а также вероятности ее проявления
в будущем. По сути, абстрактные формы ссылаются на более или менее
постоянную психологическую диспозицию, тогда как конкретные формы
подчеркивают ценность произвольного случая (ситуативность). Ввиду
этого, сказать Сильвио агрессивен - это совсем не то, что сказать Вчера
Силъвио обидел Паолу. Эта разница особенно очевидна между
итальянским глаголом essere (ит. быть, который указывает на постоянное
состояние и на стабильное качество) и глаголом fare (ит. делать, который
указывает на произвольное и контекстуально обусловленное действие).
■ Эффект «первого среди равных» («primus inter pares») и
искажение превосходства. Позитивные автостереотипы и негативные гетеро-
,^^_^______^ стереотипы настолько разительно отличаются, что
Эффект «первого I это различие лежит в основе систематических процес-
среди равных» сов когнитивного и аффективного искажения. В част-
и искажение ности, оно поддерживает не только так называемую
превосходства «фундаментальную ошибку атрибуции» (смотрите 5
' главу), но и автореферентное искажение
превосходства, согласно которому социальная группа, хоть и принимает
абстрактный принцип равенства, но продолжает считать, что ее решения
и взгляды - лучше, чем решения и взгляды других групп. Они считаются
более «правдивыми» и «верными», чем убеждения других культур. А
потому они заслуживают больше внимания, согласия и поддержки.
Здесь в игру вступает первобытный инструмент психологической
дифференциации, с помощью которого каждый человек, каждая
группа исследует собственную идентичность, отдаляясь от остальных,
дифференцируясь от них, поддерживая убедительность собственного

СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ И КУЛЬТУРА 353
взгляда, тем самым более или менее открыто поддерживая собственное
превосходство. Благодаря этому они гарантируют как защиту и
развитие собственного образа, так и устойчивую самооценку (смотрите
выше). Такой инструмент искажения приводит к немалому количеству
психологических феноменов, таких, как выбор входных данных,
процессы обработки информации и рассуждения, поведение по сравнению
с другими, активация эмоций и чувств, использование особых способов
коммуникации, принятие решений, и так далее.
Психологическую эффективность такого инструмента можно
увидеть и в так называемом эффекте «первого среди равных»,
предложенном Кодолом в 1975 году. Человек сравнивает себя с собственной
группой, чтобы соответствовать ее стандартам; как бы то ни было, такое
соответствие само по себе не приносит удовлетворения, поскольку оно
приводит к безвестности и упрощению собственного образа. Из этой
ситуации рождается когнитивное и аффективное напряжение между
потребностью вписываться в группу (чтобы избежать враждебности и
отчуждения) и потребностью отличаться от группы (чтобы позволить
своему образу обрести очертания). Во многих случаях решение этого
конфликта заключается в том, чтобы больше соответствовать стандартам
и нормам группы. В этом случае мы получаем условие высшего
конформизма «Я», который позволяет собрать воедино как преимущества
соответствия группе, так и заметного превосходства собственного «Я». Речь
идет о людях, которые становятся образцовыми защитниками и ярыми
сторонниками ценностей и идеалов определенной культуры, иногда
даже обращаясь к жесткому, фанатичному и догматичному поведению.
9.2. Социальная справедливость и культура
В отношениях между людьми и группами социальная
справедливость - это важная предпосылка и обязательное условие,
поскольку она устанавливает нормы для управления взаимодействием людей
и групп. Идея и практика справедливости встречаются в каждой
культуре, потому что они необходимы для распределения ресурсов,
определения систем возмещения и наказания, а также - чтобы предотвратить
распад самих групп. Функционалистский подход к справедливости
заключается в том, что общие принципы справедливости -
универсальны для разных культур, а вот отбор этих принципов, критерии их
применения и интерпретации ситуаций ориентируются на конкретную
культуру (по Леунгу и Стефану, 200i).
В целом, западные (индивидуалистские) общества считают
принципы справедливости универсальными и заявляют, что применяют их
одинаково в разных социальных группах; напротив, восточные обще-

354 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
ства более склонны придерживаться контекстуального подхода к
справедливости, подчеркивать природу группы и применять разные
принципы справедливости к разным социальным группам. Такая ситуация
основывается на моральном рассуждении и составляет вызов
теоретическим моделям вроде модели Кольберга 1981 года, согласно
которой значение морали постепенно и поэтапно переходит от социальной
условности к персональной ответственности, и в итоге становится
абстрактными принципами справедливости (смотрите 8 главу). Как бы
то ни было, линейная модель Кольберга противоречит, например,
моральному суждению в китайской культуре, основанной на концепции
жэнъ, в которой предпочтение отдается доброте и пониманию
ситуации, с особым вниманием к страданиям других (по данным Ma, 1997)-
В то время, как в США межличностные обязательства считаются
личным выбором, в Индии они считаются важнейшими аспектами
морали. В результате, североамериканцы больше приветствуют
беспристрастность и равенство во имя либерализма, индусы
акцентируют внимание на межличностных обязательствах и на ответственности
перед другими людьми (исследования Миллера и Берсоффа, 1992)-
С точки зрения конфуцианства, предписания, основанные на роли
человека, важнее, чем те, что предусматривает справедливость. В
индуистской культуре фундаментальный концепт дхармы - морального
долга - ссылается на социальную роль человека, на ситуации, в
которых он оказывается, и на социальные ожидания, которые он должен
оправдать (по результатам Мароиотта, 1990) (смотрите 8 главу).
Общие и абстрактные принципы справедливости,
распространенные во всем мире, преобразовываются специфическим образом в
зависимости от культуры (смотрите 8 главу, моральный плюрализм).
Например, распределение ресурсов соответствует универсальному
принципу справедливости {каждому - по заслугам). Как бы то ни было,
японская культура особо подчеркивает возраст, который является
решающим фактором для получения больших выплат, наравне с
другими условиями (исследования Морриса и Леунга, 200о).
9.2.1. Справедливость в распределении благ
1 Справедливость в распределении
Социальное сравнение I благ связана с беспристрастностью в рас-
и ценность статуса пределении ресурсов. Задача заключается
в том, чтобы знать, каким образом люди
оценивают и подтверждают эту беспристрастность. В связи с этим были
предложены две модели объяснения: теория социального
сравнения (по Фестингеру, 1954) и подход ценности статуса (по Бергеру,
1972)- Согласно первой модели, люди в состоянии судить о беспри-

СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ И КУЛЬТУРА 355
страстности в распределении ресурсов, ориентируясь на других людей,
принадлежащих к эквивалентным группам. Например, вначале
китайские менеджеры, получавшие очень низкую зарплату, сравнивали себя
с другими местными менеджерами, но не с иностранными
работниками, которые получали гораздо более высокую зарплату. Как бы то ни
было, через три года, в результате экономических и технологических
изменений, местные менеджеры начали считать отправной точкой
зарплату иностранных менеджеров (по данным Леунга, 1996).
В отличие от теории социального сравнения, модель ценности
статуса предусматривает обобщенное сравнение с другими людьми,
включая тех, кто имеет более высокий социально-экономический
статус (так называемая «доминантная группа»). В этом случае
подчиненные испытывают чувство несправедливости из-за разного отношения
к ним. Такое чувство несправедливости особенно заметно в западных
культурах, которые отличаются ограниченным принятием авторитета
и иерархии. В этих культурах критерий оценки сосредоточен на
объективно измеряемых задачах и достижениях. Речь идет о
приобретенных атрибутах, заслуженных благодаря собственной работе и
полученным результатам.
Напротив, в коллективистских культурах, в которых дистанция
в распределении власти гораздо больше, присутствует сильная
легитимизация различий в обращении с ресурсами и в их распределении;
таким образом, ослабляется чувство несправедливости. В этих культурах,
из-за оценки беспристрастности ресурсов критерий, сосредоточенный
на задаче, внедряется также и аспектами, не присущими этой задаче -
например, пожилой возраст, уровень образования, трудовой стаж и т.д.
В таких условиях в игру вступают приписываемые атрибуты,
структурно связанные с рождением (социальным положением) и/или
биологическими аспектами (как пол). В целом было отмечено, что в
восточных культурах (японской, китайской, индийской, корейской и т.д.)
большую важность придают длительности службы и статусу, чем в
североамериканской культуре, когда дело касается зарплат и разных
льгот (исследования Хандли и Кима, 1997)- Атрибуция заслуг имеет
гораздо большее значение в Китае и Индии, чем в США и Европе (по
данным Парсонса и Шилса, 199*)-
Справедливость в распределении благ может ■
ссылаться на три разных параметра: а) справед- Критерии
ливостъ (ресурсы распределяются между всеми I справедливости в
согласно вкладу каждого человека); б) равен- | распределении благ
ство (ресурсы распределяются поровну между
всеми); в) потребность (ресурсы распределяются согласно
потребности). Справедливость связана с продуктивностью, равенство - с
гармонией в группе, а нужда - с личным благополучием.

356 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
Принципы справедливости и равенства имеют важные следствия
для вознаграждения. В западных культурах предпочитают
индивидуальное вознаграждение, которое должно быть пропорционально
полезному вкладу человека (справедливость); напротив, в восточных
культурах предпочтение отдают групповому вознаграждению, и оно
должно быть равным (равенство)457,265. Принцип справедливости в
распределении вознаграждения в западных сообществах - это важная
основа для сотрудничества в рабочих отношениях, как кратковременных,
так и долгосрочных. Напротив, в восточных сообществах принцип
равенства - гораздо важнее для долгосрочного сотрудничества на работе
(по данным Эреза, 1997)-
Аналогичным образом, в горизонтальных культурах преобладает
ценность равенства, а в вертикальных культурах - принцип
справедливости. В первых - акцент на распределении выгоды, разделении
заработанного, а также на незначительном различии в зарплатах и на
дополнительных льготах. Напротив, в последних предпочитают
политику, которая поощряет отдельных людей и устанавливает очень
разные зарплаты на вертикальной оси сообщества.
Гораздо больше, чем в западных культурах, в восточных ценится
так называемое правило щедрости - склонность представлять членам
своей группы щедрое вознаграждение (по данным Гун, 1991)- Такое
условие соблюдается, прежде всего, когда тот, кто распределяет
вознаграждение, также и назначает его (условие двойной роли). И
напротив, подобно западным культурам, восточные также следуют
принципу справедливости в отношении людей чужой группы (исследования
Чена, 1995).
9.2.2. Процедурная справедливость
Процедурная справедливость предусматривает
беспристрастность процедур для правосудия и принятия решений. В первую
очередь, это касается юриспруденции и, в частности, разрешения
конфликтов. По большому счету, люди предпочитают решать
конфликты, соблюдая процедуры, гарантирующие четкость, и доверяют такое
решение третьей стороне (судье). Такая постановка дела, несомненно,
в первую очередь подходит западному менталитету, и оказывается
менее востребованной в восточных сообществах, где предпочтение
отдают медиации, компромиссу и дискуссии509511. По сравнению с немцами,
курды и ливанцы гораздо больше склонны избегать официальных
процедур в суде, и вместо этого, стремятся решить свои конфликты
неформально. Для них религия и традиция - это более авторитетные пути,
чем государственный закон (по данным Бирбрауера, 1992). Чтобы
решить конфликт, западные люди стремятся к прямому столкновению,

СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ И КУЛЬТУРА 357
а восточные предпочитают процедуры, которые сохраняют гармонию
между сторонами.
В целом, в западных культурах присутствует сильнейший
интерес к самим себе и к самоутверждению, тогда как в восточных люди
гораздо больше пекутся о своей группе и о ее благополучии. В
японской, китайской, корейской и арабской культурах гораздо чаще
используют избегание и непрямые способы общения, а в
североамериканской преобладает конкурентный стиль, открытые методы и прямое
столкновение634'615530.
В некоторых культурах усовершенствовали особые формы
разрешения конфликтов. Например, в индийской культуре разработали
технику ахимса, которая основывается на буддизме,
джайнизме и индуизме, и которой пользовался Ma- I Техника «ахимса»
хатма Ганди в борьбе с колониальным британским в разрешении
режимом (по Синху, 1986). Ахимса вызывает са- I конфликтов
тьяграха - силу, которая рождается из истины
и любви, и которая предусматривает два фундаментальных принципа:
маха каруна (великое сострадание) и маха праджня (великая
мудрость). Такая установка основывается на тесной аффективной связи
всех живых существ и на общем отказе причинять вред другим. При
соблюдении таких условий первый шаг к решению конфликта -
попытаться убедить другого, беседуя и рассуждая вместе с ним. Если эта
тактика не помогает, следует проявление собственного страдания как
инструмент, вызывающий в другом чувство вины и ставящий его в
морально неудобное положение, поскольку он причиняет вред
беззащитным и бессильным людям. Если и такой подход не сработает, ахимса
предусматривает форму ненасильственного принуждения - например,
гражданское неповиновение, бойкот, отказ сотрудничать и т.д. Ахимса
основывается на моральном принципе, согласно которому мир (а не
насилие) может остановить насилие.
Подобным образом, в корейской культуре для решения
конфликта предусматривается цикл этапов, в который входят как поддержка
гармонии, так и столкновение. В частности, предусматриваются такие
этапы: а) конструирование контекста (как общей основы для
распространения информации и определенного аффективного климата); б)
содействие (в стремлении решения, которое не ранит чувства
спорящих); в) давление (в формальном и неформальном использовании
инструментов власти, чтобы вынудить противоположную сторону
поддаться); г) ослабление (чтобы восстановить связь между сторонами,
устроив праздник, банкет или застолье) (по Чо и Парку, 1998).
Было замечено, что во всех культурах у людей есть потребность
выражать собственную точку зрения и преподнести собственную версию
фактов. Те, кто не может выразить собственное мнение и кого не слу-

358 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
шают, испытывает острое чувство несправедливости. Такой феномен
называется интерактивной справедливостью (по Биесу и Моагу,
1986) и эффективно истолковывается в модели цен-
Феномен
интерактивной
справедливости
ности группы (по Тайлеру, 1990). Согласно этой
модели, людей интересует их позиция в группе, и они
судят о своем статусе по тому, как к ним относится
группа в процессах принятия решений. В области
юридических процедур аспекты отношений обычно оказывают даже
большее влияние на оценку процедурной беспристрастности, чем
инструментальные аспекты (по результатам Тайлера, 1994)) и здесь
посредником выступает собственное «Я» сторон. Такая чувствительность
наблюдается во всех культурах, изученных на сегодняшний день530'531,576.
В вертикальных культурах со строгой иерархией и с большими
дистанциями в распределении власти особое значение имеет функция
третьей стороны, которая воспринимается легитимной гарантией
беспристрастности процедур. Такая оценка оказывается слабее в
горизонтальных культурах с ограниченными дистанциями власти (по данным
Тсе, 1994)- В результате вертикальные культуры отличаются большей
терпимостью к несправедливому отношению, а также - менее гневной
реакцией на несправедливость369-442.
9.2.3. Ретрибутивная справедливость
Ретрибутивная справедливость касается беспристрастности
в наложении санкций и наказаний в случае нарушений и проступков.
Оценка такой беспристрастности подразумевает серию выводов об
авторе, контексте проступка и серьезности последствий. Из-за сложной
связи между этими переменными обычно люди в своих суждениях
обращают внимание на контекстуальные факторы, на степень
намеренности (а значит, и ответственности) правонарушителя, на серьезность
нанесенного ущерба.
В связи с этим отмечается, что культура значительным образом
влияет на оценку людей. В западных культурах человек считается
свободным агентом, ответственным за собственный вы-
Культура и
атрибуция
ответственности
бор и поступки, а в восточных культурах считается,
что поведение человека структурно зависит от
группы и социального контекста (по данным Хо, 1998)-
В результате, например, в США человеку
приписывается практически в два раза большая ответственность, чем в
японской культуре в аналогичных условиях (исследования Морриса и Пен-
га, 1994)- Американцы объясняют криминальное поведение чертами
характера, а корейцы - ситуативными и социальными факторами
(по данным На и Лофутса, 1998). В общих чертах, в западных культурах

СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ И КУЛЬТУРА 359
люди склонны считать нарушителя ответственным за его преступные
действия, а в восточных преступление считается результатом
социальных условий, а нарушитель получается менее ответственным на
личном уровне.
В результате, из-за поверхностной атрибуции ответственности в
восточных культурах наказание становится не таким строгим, преступное
поведение больше оправдывается, и виновных чаще прощают.
Подобным образом, в таких культурах реабилитация (как процесс
восстановления и перевоспитания преступника) становится надлежащим
наказанием. Например, в японской культуре считается: раз нарушение
закона - это вина сообщества, которое не смогло эффективно направить
и социализировать своих представителей, то и вернуть нарушителя в
общество и восстановить его социальные отношения - это задача самого
сообщества. Напротив, в США наказание считается средством, которое
помешает нарушителям совершать преступления против общества в
будущем (исследования Хамилтона и Сандерса, 1992)- В коллективистских
культурах социальные санкции особенно сильно влияют на поведение
людей, чтобы те напрямую соответствовали стандартам и гармонии
группы во избежание любых отклонений и отступлений от нормы.
9.2.4. Реакции на несправедливость
Обычно чувство несправедливости приводит к цепочке негативных
реакций - начиная с отказа работать и заканчивая отказом явиться на
выборы, грабежами, вандализмом, протестами
и т.д. (по данным Линда, 1998). В частности, Культуральные
процедурная несправедливость чаще всего при- различия в реакции
водит к грабежам и другим видам бойкотов, чем на несправедливость
несправедливость в распределении благ или 1—————^^——
в ретрибутивной справедливости (исследования Шапиро, 1995)- В
западных культурах люди уделяют больше внимания справедливости
в распределении благ (из-за развитого принципа справедливости),
а в восточных люди более восприимчивы к процедурной
справедливости и интеракционной справедливости (из-за развитого принципа
гармонии и равенства) (по данным Брокнера, 200о). Подобным образом,
в западных обществах несправедливость чаще воспринимается как
ущерб самому себе (эгоистический параметр), а в восточных
несправедливость - это, в первую очередь, ущерб, нанесенный группе
(братский параметр).
В случае с несправедливостью можно наблюдать негативные и
разрушительные реакции, например, месть, вспышки гнева, оскорбления
и депрессию, но также можно встретить и позитивные и
конструктивные реакции - обсуждение, ненасильственный протест, граждан-

360 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
ское неповиновение. В целом, в сравнении с западными культурами,
в восточных культурах люди меньше склонны отвечать на
несправедливость разрушительным поведением, поскольку - особенно в Азии -
ударение ставится на избегании конфликта и на гармонии
(исследования Леунга, 1997)-
В целом, в коллективистских культурах людей мотивируют не
придавать значения незначительным проявлениям несправедливости со
стороны других членов группы, чтобы сохранить согласие. Такие
культуры в целом склонны принимать объяснения и оправдания
нарушителя (в Японии, например, этому придается особое значение). Даже когда
несправедливость - очевидна, существует целая гамма обстоятельств,
в которых люди считают, что затраты при ответе на несправедливость
больше выгод. Если человек решает вмешаться, он не считает, что
разрушительное поведение - более эффективно и полезно. Скорее, он
предпочтет отреагировать конструктивно, избегая конфликта, выбрав
вместо него обсуждение или молчание. В индийской культуре
преобладает фатализм как форма принятия и терпимости к несправедливости
из-за кармы (или цикла жизни, (Хайнц, 1992) смотрите 8 главу).
Помимо этого, на когнитивном уровне в коллективистских
культурах гораздо вероятнее, что люди решат пересмотреть и заново оценить
оскорбление, изменив их серьезность и попытавшись найти элементы
оправдания и так далее. Напротив, в индивидуалистских культурах
весьма четкий принцип справедливости и ограниченное принятие
иерархии могут подтолкнуть людей быть особо внимательными и
восприимчивыми к несправедливости, а также реагировать на них
соответствующим разрушительным поведением. На аффективном уровне
преобладает эмоция гнева из-за понесенного ущерба и желание
отомстить, чтобы восстановить равновесие и равенство в межличностных
отношениях.
Промежуточная переменная в отношении между восприятием
несправедливости и реакцией на нее заключается в степени
неудовлетворенности. Независимо от культур, было отмечено, что, чем выше
уровень неудовлетворенности, тем серьезнее реакция. Он приводит к
таким ответным негативным реакциям, как гнев, отвращение, презрение,
страх, грусть и стыд. Например, в китайской культуре, когда группы
людей сталкиваются с несправедливостью в распределении благ, они
реагируют все вместе, и чем выше их уровень неудовлетворенности, тем
энергичнее их реакция (исследования Гранта и Баруна, 1995)-
9.2.5. Некоторые актуальные соображения
Все, что мы рассмотрели до этого, вызывает активный интерес со
стороны психологии. Когда возникает конфликт между двумя группа-

СТРУКТУРА СЕМЬИ И КУЛЬТУРА 361
ми из разных культур, их представителям очень просто взаимно
обвинять друг друга в неправильном поведении. Арабско-израильский
и китайско-британский (о передаче Гонконга) конфликты - это
наглядные примеры того, как восприятие и взаимные обвинения в
несправедливости усугубляют вражду в конфликте и в борьбе
(исследования Леунга и Стефана, 2000). Подобным образом, в
мультинациональных организациях столкновение разных способов относиться
к людям из других культур часто вызывает негативную реакцию,
поскольку преодоление культуральных различий в условиях
справедливости - крайне трудная задача.
С другой стороны, контакты между разными культурами
продолжают стремительно развиваться. Из-за культуральных различий такие
контакты часто приводят к недопониманию, недоразумениям,
ошибкам и неправильному толкованию. В таких условиях прямые
процессы противодействия, обсуждения и взаимодействия обычно приводят
к едва ли удовлетворительным результатам (по данным Карнвейла
и Леунга, 200i). Можно в качестве примера взять то, как происходит
допрос между судьей из западной культуры и подсудимым из
восточной культуры. Однако сегодня существует крайне мало материалов для
ознакомления и межкультурального обучения.
Подобным образом полезно предусмотреть формы медиации
и консультирования со стороны экспертов, чтобы обеспечивать
правосудие в судах и на мультинациональных предприятиях. В современных
мультиэтнических сообществах необходимо учитывать, каким
образом культуральные особенности (например, сознательность группы,
чувство иерархии, коллективизм-индивидуализм и т.д.)
обуславливают оценку справедливости и отношения к людям. Также необходимо
подробнее ознакомиться с ситуациями, которые приводят к
восприятию несправедливости, и способы справляться с реакцией на такое
восприятие.
9.3. Структура семьи и культура
Семья - это фундаментальная единица анализа и восприятия
любого общества, и на ней сосредоточили свой интерес многие ученые
(среди которых итальянские специалисты - Кузинато и Панцери, Ма-
лаголи Тольятти, Скабини и Яфрате). В психологии культуры
особого внимания заслуживает антропологический анализ структуры
семьи, предложенный Тоддом. Такая структура позволяет уловить
крепкую связь, которая существует между разными семейными
структурами и отдельными культурами. Отправная точка - допустить, что
семья - это институт, с помощью которого можно передавать системы

362 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
убеждений и ценностей благодаря скрытому (имплицитному) и
открытому (эксплицитному) обучению на основании инфралогических*
процессов.
В типологическом изучении семей относительно культуры Тодд
основывается на трех критериях: а) свобода против авторитета)
б) равенство против неравенства; в) экзогамия против эндогамии.
Согласно первому критерию, который касается отношений между
родителями и детьми, условие свободы соблюдается, если ребенок
окончательно отделяется от семьи своего происхождения, чтобы создать
собственную (либеральная модель). И наоборот, соблюдается условие
авторитарности, когда ребенок продолжает жить со своей семьей, при
этом расширяя ее (авторитарная модель). В силу второго критерия,
который касается отношений между братьями и сестрами, равенство
существует, когда наследство распределяется между всеми братьями
и сестрами поровну (эгалитарные отношения). Напротив,
возникает неравенство, если наследство не делится и передается лишь одному
из детей (обычно - первенцу; неравные отношения). Третий критерий
касается запрета на инцест. Здесь существует условие экзогамии -
абсолютного запрета на брак между кровными родственниками.
Напротив, в условии эндогамии допускается брак между параллельными
кузенами по отцовской линии (закон о Браке дочери брата отца, или
симметричная экзогамия), или же между перекрестными кузенами -
детьми братьев и сестер (асимметричная экзогамия). Объединив три
этих принципа, мы получим восемь разных семейных структур,
распространенных в разных культурах.
■ Авторитарная семья. Авторитарная семья, особенно
распространенная в Германии, Австрии, Швеции, Норвегии, Шотландии,
Ирландии, северной Испании, Израиле и Японии, охватывает около
8% населения Земли. В такой семье существует строгая вертикальная
ассоциация между отцом и одним из сыновей (обычно - с первенцем)
в отношении сохранения имущества. Другие сыновья, которым
присуждается часть состояния, должны отделиться от семейного древа.
На самом деле, семья считается неким «стволом» с глубокими
историческими корнями, и она обеспечивает прочную основу и неразрывное
единство [для членов семьи]. Неравенство между братьями приводит
к сильному этноцентризму и к отказу от универсального, из-за чего
оказывается трудно принимать посторонних людей, и тех вместо этого
держат на расстоянии и даже дискриминируют.
В то же время, авторитарная семья поддерживает культ
превосходства и собственной культуральной «особенности» (например,
восприятие себя как избранного народа в Израиле, или [прошлое] стремле-
* Процессы, которые определяют мышление, связанное с пространственными и
временными отношениями, (прим. перев.)

СТРУКТУРА СЕМЬИ И КУЛЬТУРА 363
Отказ от
универсального и
культ превосходства
ние в Германии к «чистой арийской расе»). Это
подкрепляется сильным историческим
сознанием (например, императорская семья в Японии
или осознание генетических корней и «чистоты
крови» в Испании).
На институциональном уровне авторитарная семья приводит к
развитию бюрократизма с вертикальным взглядом на социальные
отношения, с уважением к государственной или религиозной власти, с
глубоким уважением к праву собственности и наследия. Такое условие
отражается и в преимущественно эгалитарной экономической структуре,
которая вместе с сохранением имущества предоставляет достаточное
равенство возможностей образования (пропагандирует неравные
ценности, но предпочитает эгалитарную социальную практику). В такой
семье важную позицию занимает женщина, поскольку она
ответственна за образование детей и управляет домашним миром (в результате,
в доме «муж царит, но не управляет»).
В любом случае, речь идет о семейной структуре, которая
отличается значительными нестабильностью и шаткостью, с
противоречиями внутри конкретных культур (например, дисциплина против
анархии, первенство мужчины против власти женщины, идеал неравенства
против эгалитарной практики). Две стороны медали авторитарной
семьи в ходе истории привели как к патологическим формам (например,
нацизм и охота на ведьм в Ирландии), так и к эффективным и
функциональным формам (например, успех социал-демократии). К тому же,
такая семья находится в тисках экзистенциального страха
(переживание страха в Германии, смотрите 7 главу), что, с одной стороны,
выражается в значительной доле незаконнорожденных детей и с крайне
высоким показателем самоубийств (особенно среди мужчин,
смотрите таблицу 9-i), но, с другой стороны, выражается в постоянном поиске
«внешнего консенсуса» в политике, бизнесе, религии.
■ Нуклеарная семья. Нуклеарная семья разделяется на два типа:
эгалитарная нуклеарная семья и абсолютная нуклеарная
семья. Оба этих типа предусматривают экзогамию и отделение детей от
родителей после брака. В частности, в первом типе существует равенство
между братьями в правилах наследования. Этот тип составляет около
8% населения Земли, и он особенно распространен в северной Франции,
северной Италии, центральной и южной Испании, центральной
Португалии, Греции, Румынии, Польше, Латинской Америке и Эфиопии.
В свою очередь, абсолютная нуклеарная семья, в отличие от
эгалитарной, отличается неэгалитарной системой наследия с
использованием завещания. Таким образом, условие равенства между братьями не
соблюдается. Подобным образом, в таком типе семьи наблюдается очень
ранняя автономизация детей, которых вынуждают как можно быстрее

364 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
покинуть семью. В культуральном плане такое раннее отделение,
помимо всего, лежит в основе невероятной географической мобильности
среди американцев. Абсолютная нуклеарная семья, составляющая
около и% населения Земли, больше всего представлена в англосаксонском
мире (Англия и США), Канаде, Австралии, Голландии и Дании.
В целом, нуклеарная семья подчеркивает важность человека как
отдельной личности, с четким акцентом на независимости между
родителями и детьми. Каждый человек «отсекается» от семьи и должен создать
собственную историю. Нуклеарность семьи, которая весьма отличается
от семьи-«ствола» и от коммунитарной (или расширенной) семьи,
находит особо яркое выражение в индивидуалистской западной культуре.
Таблица 9.1. Показатели самоубийств, убийств и преступлений против человека
и имущества в разных странах согласно семейной типологии.
Данные представлены для 100000 жителей
Семья
Автори-
тарная

Эгалитарная
нуклеарная

Абсолютная
нуклеарная
Коммуни-
тарная
экзогамная
Австрия
Бельгия
Германия
Ирландия
Израиль
Корея
Норвегия
Швеция
Япония
■ Аргентина
Бразилия
Чили
Колумбия
Франция
Греция
Италия
Мексика
Португалия
Румыния
Испания
Уругвай
Венесуэла
Австралия
Канада
Дания
Новая Зеландия
Нидерланды
Великобритания
США
Болгария
- Китай
Хорватия
Финляндия
Гонконг
Литва
Польша
Россия
Словакия
Словения
Венгрия
Год
2001
1996
1999
1999
1997
2000
1999
1999
1999
1996
1995
1994
1994
1999
1999
1999
1995
2000
2001
1999
1990
1994
1999
1998
1998
1998
1999
1999
1999
2000
1999
2000
2000
1999
2000
2000
2000
2000
1999
2001

Самоубийства

Самоубийства
Мужчины Женщины
27,3
29,4
20,2
18,4
10,5
18,8
19,5
19,7
36,5
9,9
6,6
10,2
5,5
26,1
5,7
11.1
5,4
8,5
20,8
12,4
16,6
8,3
21,2
19,5
20,9
23,7
13,0
11,8
17,6
25,2
13,0
32,9
34,6
16,7
75,6
25,9
70,6
22,6
47,3
47,1
9,8
10,7
7,3
4,3
2,6
8,3
6,8
8,0
14,1
3,0
1,8
1,4
1,5
9,4
1,6
3,4
1,0
2,0
3,9
4,0
4,2
1.9
5,1
5,1
8,1
6,9
6,3
3,3
4,1
9,1
14,8
10,3
10,9
9,8
16,1
4,9
11,9
4,9
13,4
13,0

Самоубийства
Всего
18,5
20,0
13,7
11,3
6,5
13,5
13,1
13,8
25,3
6,4
4,2
5,8
3,5
17,7
3,6
7,2
3,2
5,2
12,3
8,2
10,4
5,1
13,1
12,3
14,5
15,3
9,6
7,5
10,8
17,1
13,9
21,6
25,7
13,2
45,8
15,4
41,2
13,7
30,3
30,0
Год
2002
2001
2002
2001
2001
2001
2002
2001
2002
2001
1999
2001
1998
2002
2002
2001
2000
2002
2000
2001
2002
2000
2000
2001
2002
1997
1998
2001
2001
2002
1997
2002
2001
2001
2001
2002
2002
2001
2000
2002
Убий-
ства
2,08
5,97
3,23
1,60
3,43
2,18
2,14
1,87
1,10
8,24
11,24
4,54
56,33
4,07
2,12
3,75
14,11
2,57
7,44
2,90
7,97
33,20
3,62
4,10
3,93
3,99
10,87
1,61
5,61
5,27
2,16
5,81
1,71
1,03
10,83
3,15
22,43
2,35
4,07
3,54

Сексуальное
насилие
42,55
41,99
65,33
49,36
54,61
14,00
72,77
102,84
9,29
25,60
7,13
30,70
6,35
63,72
7,72
4,24
13,33
15,68
17,74
16,80
29,05
22,36
81,60
78,56
54,24
85,59
42,42
60,50
31,77
11,25
3,38
10,39
23,18
27,02
6,45
12,04
10,31
13,75
18,41
12,87
Кражи
3808,15
4258,40
3819,76
1958,25
3220,97
386,31
4329,84
581,49
1871,13
602,19
174,91
705,66
232,80
4224,57
671,92
2257,74
н.д.
1875,19
1028,33
1940,92
2513,27
282,74
6653,16
2758,26
3487,61
6978,28
5302,51
3932,55
3804,58
1193,77
87,75
889,68
3441,26
623,16
1520,60
1727,46
792,71
509,62
1970,36
2064,33

СТРУКТУРА СЕМЬИ И КУЛЬТУРА 365
Противоречие
между
равенством и
свободой
Эта семейная структура характеризуется тем, что
основывается на неизбежном противоречии между
равенством и свободой. Одновременность двух этих
противоречащих друг другу идеалов приводит, с
одной стороны, к полному принятию различий
(идеал свободы), а с другой - к отрицанию различий (идеал равенства).
В конкретных терминах, с одной стороны, такое условие приводит
к дроблению благ ради эгалитарного раздела наследства, что создает
существенную основу для латифундизма*. С другой стороны, оно
создает благоприятный культуральный климат для принятия разницы в
богатствах, связанной со случаем и вероятностью.
В социальном плане, нуклеарная структура семьи приводит к
значительной и распространенной нехватке дисциплины. В бизнесе такая
нехватка проявляется в свирепых забастовках, в процветании
анархистских идеологий, в распространенной склонности к протестам и
требованиям, в неподчинении бюрократическим установкам и т.д. В
экономике нехватка дисциплины приводит к поддержке анархистской
концепции экономики в разных формах неолиберализма и в традиции
«борьбы против государства» (в особенности - в латиноамериканских
странах). В то же время, идеология, связанная с нуклеарной семейной
структурой, закладывает основу для невозможности представить ста-
* Система землевладения, основу которого составляют крупные помещичьи земельные
владения латифундии, (прим. перев.)

366 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
бильное существование тоталитаризма. Хотя периоды тоталитаризма
случаются довольно часто (Кромвель в Англии, Робеспьер во Франции,
Пиночет в Чили и т.д.), нуклеарная структура не способствует их
стабилизации со временем.
На уровне пары наблюдается существенное противостояние
между солидарностью в паре и нехваткой равенства полов. В
рамках такого неравенства феминизму противопоставляется маскулизм,
который в латинских культурах больше основывается на понятиях
протеста и требований, а в англосаксонских - больше похож на научную
теорию и направление. В браке не существует железных правил. Такая
ситуация приводит к либерализму в Англии, к упадку брака - в США
(очень высокие показатели развода), к распространению сожительства
в свободных отношениях в Латинской Америке и в средиземноморских
странах в целом. В авторитарной семейной структуре такая тенденция
ассоциируется со стабильным ростом показателя убийств (особенно он
высок в Колумбии, Венесуэле и Мексике; смотрите таблицу g.i) и со
значительным снижением показателя самоубийств (особенно - в
эгалитарной нуклеарной семье). Помимо всего прочего, особого интереса
заслуживает обратная корреляция между убийствами и
самоубийствами (чем выше показатель одних, тем ниже - других, и наоборот).
Нуклеарная семья по своей природе имеет «склонность к
универсальному», которая выражается в терпимости к различиям и в
принятии культурального разнообразия. Основная идеология здесь
заключается в «распростертых объятиях» и сопровождается отсутствием
ксенофобии, в отличие от авторитарной семьи (в которой проактивно
и превентивно отказываются от всего иного) и от коммунитарной
семьи (в которой все иное насильно ассимилируют). Ксенофобные
реакции возникают в ответ на политику иммиграции и как защитный
механизм перед угрозой захвата или терроризма. В англосаксонском мире
(в особенности - в Англии) различиями управляют по принципу
безразличия и не-соревнования: апартеид значит жить и позволить жить
другим, не разрушая другие культуры и не вмешиваясь в них.
■ Коммунитарная экзогамная семья. В коммунитарной
экзогамной семье характерно равенство между братьями согласно
четким правилам очередности; дети здесь часто остаются жить с
родителями, даже вступив брак; запрещен брак между детьми двух братьев
(экзогамия). Такой тип семьи охватывает около 41% населения мира,
и в особенности распространен в России, славянских странах,
Болгарии, Венгрии, Финляндии, Албании, Китае, Вьетнаме, на Кубе и в
северной Индии.
Идеология коммунитарной экзогамной семьи подчеркивает
авторитарные и эгалитарные ценности, согласно которым человек отходит
на второй план - его практически стирают, устраняют из системы со-

СТРУКТУРА СЕМЬИ И КУЛЬТУРА 367
циального порядка. Здесь речь идет в первую очередь о странах, в
которых особенно распространена коммунистическая идеология.
Коммунитарная экзогамная семья характеризуется нестабильной
структурой из-за солидарности между братьями и в то же время -
абсолютного авторитета отца. В частности, в культурах,
где преобладает этот тип семьи, особое внимание уде- Уважение
ляется уважению к родителям - дети полностью пре- к родителям
даны родителям, заботятся о них и помогают им (смо- и родительский
трите 4 главу). В такой семейной структуре, в отличие авторитет
от нуклеарной семьи, вертикальная ось (связь с
родителями) значительно преобладает над горизонтальной (связь
с партнером).
Родительский авторитет подразумевает социальный порядок,
в котором царит дисциплина, иногда - навязанная насильно. Это -
мощный и неоспоримый авторитет, который рискует стать
невыносимым. Помимо всего прочего, в некоторых сообществах такой
недостаток приводит к самоубийствам (в частности, в России и Литве;
смотрите таблицу 9-1)- Перед лицом такого авторитета солидарность между
детьми иногда приводит к формам бунтов и восстаний. То есть, такая
структура создает основы для революции ради освобождения,
справедливости и свободы. На самом деле, в культурах, где распространена
коммунитарная экзогамная семья, в ходе истории регулярно
происходят революционные эпизоды.
В коммунитарной экзогамной семье положение женщин
оказывается проблематичным, поскольку внедрение жены в патриархальную
семью подразумевает множество отношений (супруг, свекор, деверь,
племянник и т.д.), которыми трудно управлять. В прошлом нередко
встречались инцестуальные отношения между свекром (еще
довольно молодым) и невесткой, о чем пишет сам Тургенев в своих
произведениях (например, «Отцы и дети»). Как бы то ни было, существует
постоянный эгалитаризм между женщиной и мужчиной, о чем
свидетельствует не только небольшая разница в возрасте мужа и жены, но
и разделение обязательств и задач между супругами.
Особый случай - это коммунитарная семья в северной Индии, где
преобладает агнатическая и антифеминистская семейная структура.
Агнация отдает предпочтение родственным связям между
мужчинами, и наследство передается лишь мужчинам, а женщин при этом
игнорируют. С одной стороны, такая ситуация значительно укрепляет
и продлевает брак, поскольку соблюдается коллективистская
концепция имущества. На самом деле, отец лишь управляет имуществом и не
имеет права продать его без разрешения детей, поскольку дети
являются совладельцами. С другой стороны, это приводит к зависимости
и исключению женщин, что в прошлом было причиной убийств мла-

368 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
денцев женского пола, на смену которым сегодня пришли выборочные
аборты. Например, в 1971 году в регионе Дели соотношение составляло
8,8 женщин на ю мужчин. Такая практика существует и до сих пор
в некоторых регионах Индии, например, в Ориссе, Бихе, Раджастане,
в которых соотношение полов ненамного улучшилось.
■ Коммунитарная эндогамная семья. Коммунитарная
эндогамная семья характеризуется равенством между братьями
согласно правилам очередности, сожительством замужних и женатых детей
с родителями и частыми браками между кузенами. Такой тип семьи,
который охватывает около ю% населения Земли, особенно часто
встречается в мусульманской культуре в Марокко, Сирии, Египте,
Аравии, Таджикистане, Узбекистане, Афганистане и Пакистане.
Эндогамный брак, описанный в Коране, приветствует союз между
параллельными родными кузенами (по родительской линии, первого уровня).
Он особенно распространен в Пакистане и Судане (около 6о% браков).
Благодаря эндогамному браку строится обширная и «закрытая» семья
родственников.
На историческом уровне интересно отметить, что ислам
распространился в регионах, где эндогамные запреты были слабы или
отсутствовали вообще (например, в Египте с фараонской традицией,
или в Иране с зороастрийской традицией). Напротив, ислам не
распространился на территории, где преобладала экзогамная концепция
брака (в Европе римское право предусматривало запрет на
кровосмешение, а христианская религия подчеркивала табу на инцест). В
частности, тогда как христианство установило принцип экзогамии и
принимает разные формы наследования имущества, ислам следует точным
и сложным правилам очередности. В результате христианство
считается разнородной религией, которая приспосабливается к разным
семейным структурам и культуральным формам; а ислам - однообразен
и в паломничестве в Мекку видит символ единства и веры.
На институциональном уровне коммунитарная эндогамная семья
придает особое значение семейной группе и принципу традиции.
Авторитет отца, хоть и присутствует, довольно слаб: он обладает властью
не сам по себе, а благодаря традиции. Такой принцип особенно заметен
в наследовании имущества, которое распределяется среди всей
семейной группы: вниз (дети), вверх (родители) и в стороны (братья, сестры
и кузены). Женщины получают вполовину меньше мужчин. В
результате очередность определяется путем сложных и подробных
вычислений; однако в итоге одно и то же наследство циркулирует в пределах
одной обширной семьи.
В плане отношений эндогамная коммунитарная семья приводит
к сильной интеграции и тесной взаимосвязи между людьми (жена -
это кузина, деверь - это дядя, каждый племянник - это потенциаль-

СТРУКТУРА СЕМЬИ И КУЛЬТУРА 369
ный зять). Таким образом, эта структура способствует ослаблению
напряжения и конфликтов.
В результате в этих культурах - крайне низкий процент разводов,
незаконнорожденных детей и самоубийств, а также убийств (смотрите
табл. дл).
Коммунитарная эндогамная семья не имеет антифеминистской
позиции. В ней не убивают малышей женского пола, и не бывает
исключений в наследстве. В такой семейной структуре существует сильное
чувство защиты по отношению к женщине: поскольку жена - не чужая
женщина (как в русских семьях), а кузина, ее нужно любить и защищать
(вспоминаются прекрасные стихи о любви в мусульманской культуре).
Как бы то ни было, защита не значит равенство: женщину, которую
дома любят и защищают, в обществе игнорируют и вытесняют. Здесь
присутствует значительная разница в возрасте между му- ^_^______
жем и женой - больше, чем в остальных культурах. В ре- I функция
зультате жена - не столько супруга, сколько ребенок. Та- женщины в
кое социальное и публичное вытеснение женщины лежит I эндогамной
в основе запрета на образование и даже на элементарную семье
грамоту. Помимо прочего, Тодд отмечает, что существует
четкая корреляция между возрастом вступления в брак и религиозной
приверженностью. Когда возраст вступления в брак у женщины
понижается, соблюдаются формы социалистической интеграции; напротив, если
этот возраст увеличивается, можно отметить акцент на интегрализме*.
В политическом плане коммунитарная эндогамная семья - это
непреодолимое препятствие для возникновения концепта и реальности
государства. Как уже наглядно показал Макс Вебер, государство
подразумевает деперсонализацию отношений между людьми и
изобретение бюрократической системы как совокупности абстрактных,
универсальных и рациональных норм и процедур для управления делами
и для гарантии социального порядка. В частности, экзогамная семья,
предусматривающая контроль отношений между незнакомыми
людьми, допускает концепт и реализацию государства, а эндогамная семья,
отдающая предпочтение непоколебимой солидарности с собственной
семьей, приводит к обществу без государства.
Фактически, в мусульманской культуре существует два основных
института: религия (Умма, община верующих) и семья. Еще Мухаммед во
время первой встречи на холме Акаба в 620 году н.э. установил два этих
принципа. В свою очередь, великий мыслитель и политолог Ибн Хальдун
(1332-1406) продемонстрировал сходства между государством и кланом
в арабских странах. Отсюда происходит слабость государства, а также
бюрократической и политической централизации. В истории не существова-
* Идеология, считающая общество единым целым, (прим. перев.)

370 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
ло мусульманских империй. Однако такое отсутствие централизованно-
сти уравновешивается солидарностью между арабскими государствами,
конкретным примером которой становится Лига арабских государств.
■ Коммунитарная асимметричная семья. Коммунитарная
асимметричная семья не только предусматривает равенство
братьев при распределении имущества и не только сожительство взрослых
детей с родителями - она также запрещает браки между детьми двух
братьев и приветствует браки между детьми брата и сестры
(перекрестных кузенов). Такой тип семьи, охватывающий около 7% населения
Земли, особенно распространен в южной Индии и лежит в основе
происхождения каст. В частности, в ней сочетаются экзогамия (запрет на
брак с родственниками отца) и эндогамия (обязательный брак с
родственниками матери). Обычно супруга - это перекрестная кузина по
материнской линии (дочь брата матери).
Такая комбинация приводит к системе каст, которая
предусматривает разделение групп (с помощью эндогамных браков), разграничение
профессий и иерархию, согласно которой существуют высшие и
низшие по отношению друг к другу группы. Система каст подразумевает
четко разграниченную бюрократическую организацию,
упорядоченную согласно наследственности (их решающая черта - это рождение).
Существует четыре основных касты: брахманы (жрецы), кшатрии
(воины), вайшьи (ремесленники, торговцы) и шудры (слуги), а они в свою
очередь разделяются еще на множество подкаст. Также существуют
парии - люди без касты, так называемые «неприкасаемые». Как бы то ни
было, каста, единая снаружи, внутри разделяется на целую сеть групп
разного порядка. Каста - это не столько группа, сколько менталитет,
который выражает социальное расслоение и иерархическую
концепцию людей. Она позволяет отделить чистое от нечистого254.
В асимметричной коммунитарной семье отдают предпочтение оси
«брат-сестра»у в отличие от арабской семьи, в которой предпочитают
ось «брат-брат», или от авторитарной семьи, которая под-
Ось «брат
сестра»
черкивает ось «отец-перворожденный сын». В Керале и на
Шри-Ланке такое условие допускает различные случаи
полигамии - как в форме полигинии (мужчина женится
на нескольких сестрах), так и в форме полиандрии (женщина выходит
замуж за нескольких братьев). Помимо этого, такая ситуация создает
благоприятные условия для женщины, что объясняет более высокие
показатели в образованности.
Также заслуживает внимания система по материнской линии,
известная как система Таравад, существующая в Керале: отцовская
власть принадлежит брату супруги, а муж - это лишь гость,
нерегулярный посетитель (гостящий муж). В результате, в семье авторитет
принадлежит матери и [ее] брату.

СТРУКТУРА СЕМЬИ И КУЛЬТУРА 371
Асимметричная коммунитарная семья способствует
сосуществованию идеологических различий и синкретизма*. Различия не считаются
угрозой - они воспринимаются как реальность, которую нужно
принять и к которой нужно приспособиться. С этой точки зрения,
индуизм, который отличается политеизмом и включает множество
религиозных сект, проповедует высокую терпимость к различиям. Согласно
принципу цикла жизни и реинкарнации (или кармы), неравенство
существует только в этой жизни, но не вечно. Потому есть возможность
освободиться от него в другой жизни.
■ Аномическая семья. Аномическая семья отличается
неопределенностью в равенстве братьев (правила очередности могут быть
эгалитарными, но гибкими на практике), совместным проживанием
женатых/замужних детей с родителями - неприемлемым в теории, но
приемлемым на практике, и возможностью кровосмесительных
браков. Этот тип семьи, охватывающий 8% населения мира,
присутствует в таких регионах, как Мьянма (Бирма), Камбоджа, Лаос, Таиланд,
Малайзия, Индонезия, Филиппины, Мадагаскар. Речь идет о семейной
структуре без строгих правил, с весьма разнообразными решениями
(от браков между сводными братом и сестрой до строгой экзогамии).
Такая гибкость позволяет этому типу семьи сосуществовать с
разными религиозными системами (буддизм, ислам, христианство).
В частности, существует тесная связь между аномической семьей и
буддизмом, которая предлагает нигилистическую феноменологию,
достаточный агностицизм по отношению к божественному, индивидуальное
спасение (а не коллективное), и отказ от собственного «Я».
Не существует предпочтительного брака как такового; однако
в действительности преобладают браки между жителями одной
деревни или местности. Аномическая семья - это не каста, не клан, не
семейный «ствол»; тем не менее, это - закрытая синтагма. Она не
индивидуалистская, но и не коммунитарная, и приводит к формам изоляции
и «чистой» политической власти, основанной на скромной
бюрократической структуре с такими особенностями, как хрупкость, жестокость
и атомизация. В этом культуральном контексте возникает феномен
амок - максимальное выражение нестабильности и
непредсказуемости (смотрите 7 и 10 главы). Равноправие полов способствует ключевой
позиции женщины и образованности потомства. В результате
довольно просто понять экономический успех в этом регионе (так называемая
«экономия азиатских тигров»).
В двух словах, существует тесная и глубокая взаимосвязь между
семейными структурами и культуральными формами. Огромные различия
между семейными структурами, которые приводят к разным уровням ав-
* Синкретизм - сосуществование разных религиозных и культовых убеждений, (прим. перев.)

372 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
торитета отца и разным положениям женщин, возникают из
необъятного количества культур мира, и создают их. Семья и культура формируют
друг друга в бесконечном процессе. Они обе находятся в основе
формирования систем верований и ценностей, эмоционального и чувственного
восприятия, а также - созвездия способов поведения человека.
9.4. Организационная культура
Как и люди, каждая организация - уникальна; это - структура для
производства товаров и услуг, которую создала группа людей для
достижения определенных целей. Как и люди, каждая организация
погружена в определенную культуру и выражает ее. Понять культуру -
значит понять и саму организацию. Организационная культура -
это более или менее однородная и согласованная совокупность знаний
и убеждений, ценностей и мотиваций, систем коммуникации,
процедур и практик, общих для всех членов этой организации. Это - не
единый и фиксированный конструкт; скорее, это динамичный и
многоуровневый процесс. Он начинается с индивидуального уровня,
продолжается на внутриорганизационном (который включает эксплицитные
и подразумеваемые правила управления повседневными процессами),
и достигает межорганизационного уровня (с конкурентами, рынком
и обществом).
Согласно такой позиции, конкретная культура играет важную роль
в придании формы и облика определенной организации. Еще
_____.__ в 1979 году Ламмерс и Хиксон выделили три разных
Типы типа организаций: а) латинский тип (классическая
организации бюрократия с централизованной властью и обширной
и культуры I иерархией); б) англосаксонский тип (более гибкий,
с меньшей централизацией, более широко
распределенной властью и процессами принятия решений, а также с меньшей
бюрократией); в) тип третьего мира (отличается сильной
централизацией в принятии решений, слабой формализацией правил, сильной
авторитарной ориентацией).
Следуя разным стилям управления, организации не могут не
сталкиваться с постоянными аспектами, которых, согласно Роббинсу,
существует три: сложность (то есть, степень, в которой организация
способствует дифференциации и специализации задач и деятельности),
формализация (то есть, степень, в которой организация предоставляет
эксплицитные правила стандартизированного управления
деятельностью), и централизация (то есть, степень, в которой организация
концентрирует процессы решения на ограниченном количестве
командующих единиц).

ОРГАНИЗАЦИОННАЯ КУЛЬТУРА 373
Организационный климат - это фундаментальное проявление
организационной культуры, в котором люди воспринимают и
оценивают - в том числе и на уровне чувств - свою повседневную рабочую
деятельность (по Кваглино и Мандеру, 1987). Он отсылает нас к ценностям
организации (смотрите 8 главу) и к условию повседневных практик.
В таких условиях культуральные различия и особенности между
разными организациями остаются глубокими и долгосрочными (по ван
Миуджену, 1996). Впоследствии теряет важность так называемая
гипотеза конвергенции, согласно которой глобализация и
технологическое развитие привели к некой международной гомогенизации
организаций (по Фейзи, 1993) (смотрите и главу). Ключевая важность
ценностей используется, чтобы объяснить значительное развитие
азиатской экономики, в особенности - так называемых «азиатских тигров».
В связи с этим, речь идет о конфуцианском динамизме, основанном
на трех этических принципах: а) связь на основе неравных статусов
приводит к стабильному обществу; б) семья - это организация,
типичная для каждого общества; в) добродетель заключается в прилежном
труде, максимальном развитии собственных умений и в выполнении
сложных задач.
9.4.1. Лидерство и стили управления
Лидерство заключается в командовании и в процессе влияния,
оказываемого лидером на подчиненных, чтобы добиться целей
организации. Это - область исследования, которой уделили
особое внимание в США, и которая с самого начала I Модель
сфокусировалась на личных качествах и на самых эф- ситуативного
фективных стилях управления среди лидеров. Исследо- лидерства
вание универсальных выигрышных черт лидерства
оказалось неубедительным и дало начало развитию ситуативной модели
(или модели ситуативного лидерства), согласно которой лидерство
меняется в зависимости от ситуации и от зрелости сотрудников (Шейн,
1992)- В то же время, особое внимание уделили влиянию культуры на
лидерство, и такое исследование показало, что принципы лидерства
значительно различаются в зависимости от культуры.
Наряду с авторитарным, демократическим, включенным и
разрешительным стилями в западных культурах, Синха в 1986 году
выделил в индийской культуре стиль материнского лидерства,
сосредоточенного на задаче. Такой стиль лидерства сосредоточен как на
задачах и способах их решения (высокий уровень продуктивности), так
и на климате отношений и чувств среди сотрудников (высокий уровень
личного благополучия). В случае контраста между двумя этими
измерениями большее значение придают удовлетворению от работы, чем

374 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
от продуктивности. Это - гибкий стиль, промежуточный между
авторитарным и включенным поведением, и он способен примирить самые
разные убеждения.
Подобным образом, в японской культуре менеджеры часто
обращаются к процедурным руководствам для управления результатами труда,
и часто обращаются за помощью к сторонним наблюдателям. В
частности, Мисуми в 1985 году предложил РМ-теорию для эффективного
установления лидерства. Нужно, чтобы менеджер, с одной стороны,
был внимателен к результатам труда (фактор Р (performance -
исполнение)), а с другой - поддерживал хорошие взаимоотношения между
сотрудниками (фактор M (maintenance - сохранение)). Первый фактор
сосредоточен на продуктивности и достижении целей, а второй - на
межличностной поддержке и на ослаблении конфликтности. Два этих
фактора взаимозависимы, поскольку они изменяются параллельно
друг другу. РМ-теория по своей природе ситуативна, поскольку
нужно прежде всего определить ситуацию, чтобы решить, какое сочетание
двух факторов наиболее приемлемо, и какому фактору нужно уделить
особое внимание. Модель Мисуми стали использовать и в США, что
привело к разработке концепции харизматичного (или
трансформационного) лидерства, согласно которой лидер должен олицетворять
концепцию и особую философию организации.
На этой основе реализовали проект GLOBE (Глобальное лидерство
и организационная эффективность), который рассматривает
лидерство, основанное на ценности. Цель - обеспечить степень
эффективности лидерства, которое соответствует местным ценностям, а не
лидерства, основанного на универсальных принципах. Из исследования,
проведенного среди 17000 лидеров из 825 разных организаций из 6i
наций (Хаус, 1999)» стала понятна важность как культурального
контекста, так и личностных качеств. Если рассматривать только Европу (22
нации), оказалось, что разные культуры систематически различаются.
Например, в северо-западной Европе включенность в работу сильнее,
чем в юго-восточной Европе; административный менталитет крепче
в Германии, чем в Англии и Ирландии; к сохранению собственного
образа внимательнее относятся в юго-восточной Европе, и т.д. К тому
же, возникают общие черты между разными культурами - например,
динамичность, надежность, способность поддержать и т.д. (по данным
Бродбека, 200о).
9.4.2. Принятие решений
Принятие решений - это один из важнейших процессов в любой
организации. В США и во многих западных странах считается
правильным следовать демократическим принципам в принятии решений.

ОРГАНИЗАЦИОННАЯ КУЛЬТУРА 375
Каждый заинтересованный человек может вмешаться в процесс и
высказать свою точку зрения. Справедливым считается решение,
принятое большинством. Преимущество такой процедуры в том, что
каждый имеет равную возможность выразить свое мнение, однако иногда
возникают и недостатки - например, можно столкнуться с
меньшинствами, которые могут обратиться к бойкотам (особенно - когда есть
чувство, что решение было принято с долей принуждения). К тому же,
это довольно затратный (ресурсоемкий) процесс с точки зрения
бюрократии. Фактически, во многих организациях в западных обществах
решения принимает достаточно строго ограниченная олигархия.
Олигархия - это верхушка организации, ответственная за выбор и за
распределение приоритетов касательно партнеров и сотрудников. Здесь
действует нисходящая иерархия, в которой каждый уровень передает
нижестоящим решения, принятые верхушкой (процесс сверху вниз,
top-down process).
В японской культуре принятие решений происходит разными
способами. В частности, там принята система ринги (ringi), согласно
которой на начальном этапе предложение о решении
циркулирует между всеми задействованными Принятие решений
людьми, независимо от ранга и статуса. Инициа- и система «ринги»
тива о предложении часто подается снизу, переда- I
ется через промежуточные иерархические уровни; однако она может
нисходить и сверху. Обычно такое предложение сопровождается
множеством дискуссий и дебатов. Рассматриваются все мнения, и каждый
позитивный и негативный аспект систематически и глубоко изучается.
Таким образом, консультация получается максимально обширной, а ее
цель - прийти к консенсусу до того, как будет принято официальное
решение. Такая обширная консультация для достижения консенсуса
называется немаваши (nemawashï). Если в результате этой процедуры не
возникает консенсуса относительно решения, от этого решения
отказываются. Если же предложения выдерживают эту процедуру, их
документально оформляют и тут же выполняют (по данным Мисуми, 1985)-
Такая японская система предусматривает процесс снизу вверх
(bottom-up process), и ее преимущество - в том, что решение
принимается сразу же на всех функциональных уровнях. Помимо этого,
речь идет о совместном решении, которое коллективно принимают все
участники, что помогает избежать бойкотов. И напротив, недостаток
такой системы в том, что обсуждение и достижение консенсуса требуют
много времени. Из-за этого японские менеджеры сталкиваются с
трудностью - они не могут немедленно принять решение во время
международных переговоров.
Аналогичную систему используют и в индонезийской культуре, где
стороны стремятся достичь максимального консенсуса в принятии ре-

376 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
шения. Процесс рассуждения (мусджаварах, musjawarah) длится до
тех пор, пока каждая из сторон не соглашается с лучшим возможным
решением в конкретной ситуации. Внимание больше сосредоточено на
достижении консенсуса, чем на принятии решения, которое бы
противоречило открытому мнению меньшинства.
Подобным образом, азиатские культуры весьма уверены в
правильности своих решений и склонны следовать первому адекватному
выбору, сделанному в конкретной ситуации (исследования Райта, 1985).
Такая ситуативная установка - произвольна и, вероятно,
ассоциируется с иным использованием вероятностных рассуждений. Например,
китайцы гораздо больше американцев склонны рисковать в игре, даже
если опасность проиграть серьезнее, чем сама вероятность проигрыша
(смотрите 6 главу)821. В целом, однако, было отмечено, что чем больше
принятое решение соответствует стандартам определенной культуры,
тем больше его считают эффективным и правильным882.
9.5. Конфликт, переговоры и культура
Конфликт - это эндемическая* реалия, которая существует во всех
группах и культурах. Он наблюдается на всех уровнях - начиная с пар
и семей, продолжая производственными организациями и заканчивая
социальными, политическими и религиозными институтами.
Конфликты возникают по разным причинам, когда идеи и убеждения, интересы
и ресурсы, чувства и эмоции людей различаются и создают условие
непримиримости и непреодолимости. То есть, конфликты бывают разных
видов и могут вовлекать людей как одного иерархического уровня, так
и разных. К тому же, они могут возникнуть как между представителями
одной группы, так и между представителями разных групп.
Конфликты сами по себе - это генераторы когнитивной,
эмоциональной и социальной активности. Часто они приводят к формам
агрессии, войне, угнетения и мести (негативный конфликт). Однако
в других случаях конкуренция, вызванная конфликтом, может
привести к креативным решениям и инновационным формам поиска
альтернативных решений (позитивный конфликт).
Конфликт может проявляться в нескольких основных
психологических параметрах (или рамках): а) компромисс/победа; б)
когнитивный/эмоциональный; в) отношения/задача
Параметры
конфликта
(по Гелфанду и Пинкли). В первом параметре люди,
стремящиеся к компромиссу, считают, что обе стороны
несут четкую ответственность за конфликт, и что
результативно будет найти компромиссное решение, чтобы хотя бы отчасти
* Свойственный определенной географической местности, (прим. перев.)

КОНФЛИКТ, ПЕРЕГОВОРЫ И КУЛЬТУРА 377
удовлетворить интересы всех участников. Напротив, те, кто стремится
к победе, следуют принципу «все или ничего», присваивают
ответственность за конфликт лишь одной стороне, и обращают внимание
лишь на то, что противник должен признать.
Во втором параметре люди с когнитивным подходом наглядно
излагают факты, мысли, логику и действия, лежащие в основе
конфликта. Напротив, люди, внимательно относящиеся к эмоциональным
аспектам, в первую очередь обращают внимание на чувства, ощущения
и эмоции, вызванные конфликтной ситуацией. Наконец, в третьем
параметре люди, сосредоточенные на отношениях, подчеркивают
реляционные и интерактивные аспекты, а также обращают внимание на то,
как конфликт влияет на их социальное положение. И напротив, люди,
нацеленные на задачу, подчеркивают результаты, которых нужно
добиться, выгоду, которую нужно получить, и преимущества, которыми
нужно воспользоваться.
В психологии культуры зарождение и развитие конфликта во
многом основываются и держатся на конкретной культуре (по Триандису,
200о). Более того, культура становится все более важным и решающим
фактором в современном мире, где постоянно растет процент
смешанных браков, а также происходят процессы глобализации бизнеса и
конфликты политических, экономических и религиозных интересов. Все
активнее обсуждается «столкновение цивилизаций» - особенно ввиду
последних террористических актов - как будто между разными
культурами происходит открытая борьба за мировое превосходство в
контроле и распределении ресурсов, в распространении определенной
идеологии, а также в достижении консенсуса относительно определенных
ценностей (смотрите и главу).
Такая ситуация отсылает нас к разным культуральным стилям
решения конфликтов. В связи с этим можно выделить пять отдельных
направлений: а) сотрудничество (высокая заинте-
ресованность в себе и в других); б) конкуренция (вы- Стили решения
сокая заинтересованность в себе и слабая - в других); конфликтов
в) компромисс (умеренная заинтересованность в себе
и в других); г) приспособление (высокая заинтересованность в других,
и умеренная - в себе); д) избегание (отсутствие заинтересованности
в себе и в других).
Многочисленность таких стилей неизбежно приводит к
недопониманию и резким различиям между людьми, принадлежащими к
разным культурам. Например, человек, склонный к приспособлению
в преодолении конфликта, находит конкурентный стиль враждебным
и несправедливым. В конфликте между израильтянами
(индивидуалистским обществом с авторитарной семейной структурой) и
палестинцами (коллективистским обществом с эндогамной коммунитарной

378 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
семейной структурой) первые обращаются к стратегии дугри (dugri) -
прямому, открытому, утвердительному и основательному подходу,
тогда как вторые склонны использовать стратегию мусайяра (musayarà),
которая подразумевает реляционные способы, нацеленные на
взаимность, сотрудничество, чувства и непрямые формы коммуникации
(по данным Леунга и Стефана, 200i).
9.5.1. Решение конфликтов
Наличие конфликтов отсылает нас к необходимости их решить,
поскольку жить в постоянном конфликте невозможно. Помимо
негативных эмоциональных аспектов, стресса и страданий, та-
Решение кая ситуация может привести к излишней трате ресур-
конфликтов сов и сил. Поэтому необходимо искать способ достичь
и переговоры I удовлетворительного решения конфликта для обеих
1 сторон, и это касается как международной дипломатии
и экономических вопросов, так и семейных проблем. Для этого
полезно обратиться к процессу переговоров - намеренного
взаимодействия между двумя или более социальными единицами, которые
стремятся заново определить условия их взаимозависимости.
В области антропологии и психологии культуры такой процесс
начинается с первого момента взаимодействия, связанного с
индивидуальными и культуральными чертами сторон (модель черт). Например,
американцы уделяли больше внимания распределению компенсаций,
чем китайцы, а последние были готовы на гораздо большие уступки.
Американские менеджеры склонны прибегать к прямому,
конкурентному и открытому стилю в переговорах, а китайские больше
используют непрямые, уклончивые и подразумеваемые (исследования
Морриса, 1998). Японские студенты гораздо больше готовы к компромиссам,
чем американские, которые преимущественно нацелены на победу. Для
японцев же наоборот, выиграть - значит проиграть, поскольку победа
может привести к разладу в группе, ослаблению социальной гармонии
и ухудшению межличностных отношений (по данным Гелфанда, 200i).
Помимо этого, в психологии культуры разработали
конструктивистскую модель переговоров. В ней уделяется особое внимание куль-
туральным моделям, подразумеваемым теориям и интерактивным
сценариям для иллюстрации процессов переговоров354,767. Исследования
этого подхода589 показали, что американцы (и представители западных
культур в целом) больше склонны приписывать противнику
негативное поведение и оправдывать такую атрибуцию диспозициональны-
ми чертами личности (смотрите 5 главу). Таким образом, запускаются
процессы конкуренции и столкновения614, а также - негативные и
пессимистичные ожидания от результатов взаимодействия354.

КОНФЛИКТ, ПЕРЕГОВОРЫ И КУЛЬТУРА 379
В то же время, американцы склонны воспринимать себя как более
правильных, справедливых и корректных. Такая тенденциозность
по отношению к справедливости (self-serving
Тенденциозность
по отношению к
справедливости
bias of fairness) - это специфическая версия
искажения превосходства, которое мы уже
рассматривали раньше. В этом случае искажение в объекте
запускает механизмы дискриминации, которые
препятствуют развитию переговоров (по Гелфанду, 2002). Напротив,
китайцы внимательнее относятся к сохранению гармонии и
сотрудничества (исследования Леунга, 1987).
Недавно в области динамического ситуационизма (смотрите l
главу) предложили ситуативную модель, которая учитывает как
внутренние, так и внешние аспекты культуры в процессах переговоров,
уделяя особое внимание аспектам контекста (Моррис и Фу, 200i). Есть
четыре уровня анализа: а) внешние элементы культуры; б)
характеристики сторон; в) характеристики социального контекста; г)
характеристики задачи.
■ Внешние элементы культуры
» Внешние элементы культуры, прежде всего, включают
социальные и институциональные структуры. Они создают важные
предпосылки для переговоров как на макро-уровне (распределение
ресурсов, власти, знаний и т.д.), так и на микро-уровне
(социальная позиция, роль, нормы, символы и т.д.).
» На втором месте в списке внешних элементов стоят практики
социализации и контексты воспитания (семья, школа, группа
ровесников и т.д.), которые охарактеризовали опыт отдельных
участников переговоров. Такие практики придают ценность одним
психологическим навыкам, при этом понижая ценность других.
» На третьем месте следует определить социальное распределение
конфликтов в зависимости от культуры изучения. Например,
среди американцев, привыкших открыто выражать собственные
желания и намерения, распространены конфликты при выборе
фильма или ресторана. Напротив, среди китайцев чаще
встречаются конфликты из-за разных обязанностей (например, между
сыном и мужем).
■ Характеристики сторон
» Активация знания - это ключевой элемент переговоров. В связи
с этим культура, прежде всего, связана со стабильной
доступностью этих знаний. Образы, символы и слова, которые могут
вызвать живые ментальные ассоциации и сильные аффективные
реакции в одной культуре, могут оказаться инертными в другой.
► На втором месте оказывается познавательная активность,
связанная с предоставлением определенного ответа; на нее влияет

380 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
так называемая потребность в завершенности (Круглянски,
1990). Такая потребность различается в зависимости от
индивидуальных склонностей (люди, которые испытывают
необходимость завершить спор, против людей, которые оставляют его
открытым), а также - от ситуации (например, нехватка времени
способствует завершению ответа). Эта потребность основывается
на степени стабильной доступности знаний. Например, было
отмечено, что американцы испытывают сильную потребность в
завершенности, и в результате приписывают причины
вмешательства противника его склонностям и чертам личности, а вот среди
китайцев такого феномена не встречается (исследования Чиу,
2000). На этом основывается и конкурентное поведение
американцев, которые при необходимости предпочитают обратиться
к незнакомцу, чтобы тот разрешил их спорный вопрос; тогда как
китайцы в таком случае предпочитают обратиться к знакомому
обеим сторонам третьему лицу (по данным Морриса и Фу, 200i).
■ Характеристики социального контекста
• Процесс переговоров оказывается под влиянием множества
контекстуальных факторов, которые касаются ожиданий, связанных
с социальным положением, пониманием ситуации, доступным
временем и «климатом» отношений. Эти контекстуальные
факторы имеют разные значение и важность в разных культурах.
Например, в культурах с большими дистанциями в распределении
власти (смотрите 8 главу), как в Индии, в переговорах с
собеседником, занимающим более высокую иерархическую позицию,
поведение очень отличается от поведения в аналогичной
ситуации, но в других, более эгалитарных культурах. Подобным
образом, особое внимание, с которым китайцы стараются «сохранить
лицо»,- это очень важный аспект в ходе переговоров: другие
собеседники его неизменно уважают, в особенности в присутствии
подчиненных.
• Особенности окружения и интерактивная атмосфера (от стиля
речи и до напитков, музыки и т.д.) значительно влияют на
процесс облегчения или усложнения переговоров, играя на руку
одной стороне, но мешая другой. Речь идет о культуральных
сигналах, которые можно использовать себе на пользу (или во вред) во
время обсуждения.
■ Характеристики задачи
• Задача переговоров также оказывается под влиянием культуры.
Конфликтная ситуация проявляется в серии коммуникативных
аспектов, например, агрессивных вопросов, признаний сквозь
зубы, призывов к пониманию, длинных пауз, избегания взглядов
и т.д. Здесь в игру вступают коммуникативные стили и способы,
сформированные культурой (смотрите 6 главу).

КОНФЛИКТ, ПЕРЕГОВОРЫ И КУЛЬТУРА 381
■ • Тогда как с очевидными стимулами (вроде вспышки гнева) не ■
■ возникает проблем с пониманием, неоднозначные и неясные ■
■ стимулы принуждают обратиться к семантической структуре I
■ своей культуры. В результате такая неоднозначность повышает I
■ вероятность культурально разных ответов (по данным Морриса ■
■ и Симонсона, 200о). ■
■ • Помимо этого, необходимость предоставлять рациональные и эф- ■
■ фективные объяснения собственным ответам доказывает, что луч- I
I шее рассуждение не всегда является лучшим выбором. Не бывает I
I универсально рациональных ответов - каждый ответ формируется ■
■ в соответствии с тем, что рационально для конкретного собеседни- щ
щ ка (исследования Брайли, Моррисона и Симонсона, 2000). ■
■ • Подобным образом, в процессе переговоров важную роль играют I
■ факторы отвлечения и когнитивной нагрузки. Переговоры - это I
I деятельность, которая требует максимального ментального на- I
I пряжения. На самом деле, когнитивная нагрузка подчеркивает ■
Щ культуральные различия между американцами и китайцами - не ■
Щ в угоду первым (по данным Ноулза, 200i). Щ
Процесс переговоров представляет собой необходимое условие
для взаимодействия между людьми, и в то же время он оказывается
под сильнейшим влиянием со стороны культуры (от макро- до
микрокультур), в результате чего они часто оказываются неэффективными
и бесполезными, потому что собеседники ссылаются на разные
шифры и системы символов, ценностей и коммуникации, не сопоставимые
между собой. Такой феномен становится еще очевиднее в
столкновениях культур - начиная со смешанных браков и заканчивая
дипломатическими переговорами. В основе переговоров лежит ряд
систематических искажений, среди которых ключевым становится
тенденциозность по отношению к справедливости. В связи с этим культуральный
тренинг коррекции и интеграции искажений оказался бы
необходимым и полезным для тех, кто постоянно взаимодействует с другими
культурами, чтобы достичь «ощущения культуры», которое становится
все более актуальным в современных обществах.
9.5.2. Стратегии переговоров и культура
Существует множество стратегий переговоров, цель которых -
достичь условия взаимно приемлемого согласия в определении и
принятии решения. Тинсли наглядно описала три основных подхода
к переговорам.
а) Интеграция интересов. Первая стратегия заключается в том,
чтобы учесть интересы обеих сторон, их потребности, желания или
переживания. Основная идея - все интересы одинаково важны, неза-

382 ГРУППЫ, СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ОРГАНИЗАЦИЯ
висимо от того, какой стороне они принадлежат. Они составляют
основу для легитимизации и продолжения переговоров. Учитывая такую
иерархию интересов, стороны движутся к удовлетворительному
компромиссу с помощью системы взаимных уступок (по данным Фишера,
199!)• Такую стратегию используют представители культур с
индивидуалистскими ценностями и повышенной полихронностью (то есть,
тенденцией выполнять разные задачи в одно и то же время). Это
справедливо, например, для североамериканской культуры.
б) Регулирование процедур. Вторая стратегия основывается на
разделении процедур и правил переговоров для оценки правильности
взаимных предложений. Здесь особенно важно соблюдать эти процедуры,
поскольку они считаются объективными и независимыми. После того,
как эти процедуры и правила единожды установили, узнали и приняли
все участники, последующие переговоры открыто следуют им,
невзирая на то, дают ли они сторонам конфликта преимущества или
приносят убыток. Таким образом можно избежать тенденциозности по
отношению к справедливости (смотрите выше). Такая стратегия
основывается на ценностях равенства и на менталитете открытых переговоров,
основанных на ясных и однозначных принципах и на открытом стиле
коммуникации. Эту стратегию предпочитают, например, в немецкой
культуре (по результатам Узунье, 1996).
в) Признание условия власти. Третья стратегия переговоров
заключается в обращении к социальной власти и в использовании этого
условия для достижения согласия между сторонами. Цель - положить
конец конфликту в ограниченный срок и сохранить гармонию в группе.
Такая стратегия также может быть непрямой, когда более слабые
стороны приспосабливаются к более сильным, чтобы оправдать
выдвинутое предложение, или когда стороны ссылаются на третью,
нейтральную сторону, наделенную большей властью. По сути, переговоры
обретают свою легитимность в социальной власти одной из сторон, и в этом
случае нет необходимости в открытом и явном регулировании. Такая
стратегия соответствует культуре, которая подчеркивает социальное
расслоение и иерархию, с коллективистским менталитетом и низкой
терпимостью к конфликтам. Например, ее предпочитают
представители японской культуры (исследования Бретта и Окамуры, 1998).
9.6. Заключительные рассуждения
Как мы увидели в этой главе, культура проникает в социальную
деятельность людей во всех ее проявлениях. Начиная с личных отношений
(например, семейных) и заканчивая публичными (организационными
и институциональными), культура придает форму действиям людей

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 383
и их взаимодействию. Проявления агрессии и ненависти, наравне с
согласием и участием, процессами социального влияния и убеждения,
массовыми коммуникациями и влиянием на общество новых средств
коммуникации, появлением активных меньшинств и новых
идеологических движений, феноменами социальных отклонений и
преступности - все это считается социальным поведением, хоть мы и не
рассматривали все это в данной главе.
В совокупности, группы людей - это промежуточная структура
между отдельным человеком и обществом. Фактически,
существование каждого из нас происходит внутри определенных групп. Они
составляют рамки и социальное окружение, в которых происходит наше
повседневное взаимодействие. Общество - это отдаленная реальность,
в некотором смысле абстрактная, по сравнению с конкретностью
наших произвольных взаимодействий. В результате группы считаются
не столько «приводным ремнем» культуры, сколько
привилегированной областью формирования культуральных процессов. Это - арены,
на которых постепенно обретают форму и текстуру идеи, убеждения,
практики, значения и эмоции. К тому же, это - арена, на которой такие
психические факторы меняются, приобретают новую конфигурацию
или перестают существовать. Подобным образом, группы составляют
структуру, в которой происходят процессы коммуникации,
социального влияния и убеждения - и все это в плотном, четком, иногда фраг-
ментированном, а иногда туманном потоке социальных связей и
отношений. Поэтому группы - это область, где культура генерируется
и развивается, следуя особым, иногда разным, ритмам и формам.

Культура,
здоровье и
субъективное
благополучие
В этой главе мы изучим переход от универсалистской и
этноцентристской концепции психологического расстройства к
экологической и локальной концепции, способной принимать в
расчет культуральный уровень. Мы рассмотрим специфические
и эксклюзивные формы психических заболеваний, которые
существуют в одних культурах, но отсутствуют в других, и
проанализируем типичные и характерные отклонения в общих
психопатологических синдромах (например, в депрессии и
шизофрении) в зависимости от культурального контекста. Затем мы
перейдем к изучению так называемого «аккультурационного
стресса», который проявляется в тот момент, когда
встречаются или сталкиваются две или больше культур. Мы обсудим
некоторые центральные аспекты клинической психологии -такие,
как диагноз и психотерапевтическое лечение - и увидим, что не
существует стандартных универсальных диагностических или
терапевтических форм; скорее, они образуются и
используются в зависимости от разных культуральных матриц. Последняя
часть главы посвящена изучению психологии субъективного
благополучия как условия «здоровья» человека. Благополучие,
наравне с заболеванием, также во многом формируется
культурой, и в связи с этим мы изучим в качестве примеров
американский и японский подходы к субъективному благополучию.
Культура - это не только референтная матрица для условий
повседневной жизни внутри стандартных контекстов, но и система категорий,
с помощью которой можно классифицировать, понимать и объяснять
ситуации с психологическим заболеванием и расстройством. Формы
психопатологий, в которых конкретизируется человеческое страдание,

ОТ КРЕПЕЛИНА К КУЛЬТУРНОЙ ЭКОЛОГИИ ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ 385
во многом определяются и конфигурируются особыми культуральны-
ми моделями [в зависимости от культуры принадлежности]. На
самом деле, многочисленные психологические игры, лежащие в основе
психических расстройств, принимают разные облики и
конструируются согласно разным направлениям значения,
дифференцированным в зависимости от семантических систем, разработанных разными
культурами.
Чувствительность и эмоциональное фокусирование, система
категоризации и интерпретации опыта и событий, процессы
коммуникации и взаимодействия, констелляция ценностей и совокупность
практик - все это составляет психологические предпосылки, благодаря
которым люди, в собственном семейном или рабочем контексте, плетут
сеть связей с другими людьми, которая может привести к условиям
психологического благополучия или же заболевания.
Фактически, результат такого процесса - это определение себя
и других с помощью базовых инструментов межличностного
восприятия вроде: Вот каким я себя вижу в сравнении с тобой. Вот каким
я вижу тебя по отношению ко мне, с дальнейшим переходом на ме-
тауровень: Вот как я вижу, каким меня видишь ты. В этом процессе
становится возможным вести переговоры и разбираться в
соответствующих определениях «Я», которые приводят к взаимным ожиданиям,
убеждениям, чувствам и эмоциям и т.д. Когда определение
собственного «Я» и других становится систематически нестабильным и
парадоксальным, возникает условие невозможности определить отношения.
Такое условие - это угроза и мощная атака на собственную
идентичность. Каждая культура (микро- или макрокультура - не имеет
значения) предоставляет ингредиенты и сценарии, согласно которым люди
создают собственные игры.
10.1. От Крепелина к культурной экологии
психического здоровья
10.1.1. Идеология «психической болезни»
После кругосветного путешествия в 1904 году Крепелин убедился,
что психиатрическая система, сконструированная им на основе
биологической установки, имеет универсальную актуальность, поскольку
она применима даже к народам Явы. В то же время он отдавал себе
отчет в том, что проявления определенных форм психического
заболевания в этих культурах отличались, и что было необходимо
задуматься о сравнительной психиатрии (Vergleichende Psychiatrie). Как бы то
ни было, его биологическая концепция «победила», и еще много деся-

386 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
тилетий психиатрия следовала именно этому пути. Даже сегодня эту
концепцию все еще принимает большая часть специалистов в
психиатрии. В связи с этим очевиден психиатрический этноцентризм,
поскольку определенная классификация психических расстройств,
идентифицированная в западной культуре, считается универсальной
и стандартной для всех остальных культур.
На этом фундаменте с самого своего зарождения развилась
клиническая психология, следуя четырем основным предположениям.
_^___^____^ Прежде всего, она сфокусировала внимание на
Предположения психопатологии (девиантное, аномальное, неадап-
психиатрического тивное поведение и так далее). Во-вторых, она
этноцентризма предположила, что психопатологические способы
поведения имеют специфику и качество - а не
интенсивность или степень - которые отличаются от способов поведения,
считающихся нормальными. В-третьих, считается, что
психопатологические нарушения аналогичны медицинским и имеют
индивидуальную природу, поскольку они в некотором смысле находятся «внутри
человека». И, наконец, задача клинического психолога -
идентифицировать (диагноз) психическое расстройство и осуществить
вмешательство (лечение) по отношению к страдающему человеку (пациенту),
чтобы ослабить или устранить это расстройство (лечение) (по Марсел-
лу и Ямале, 200о).
Согласно этому подходу, терминология клинической психологии
во многом была позаимствована из медицинской терминологии.
Подобным образом, она направила внимание на болезнь, на
конструирование скорее «теорий неудачи», чем «теорий успеха» (по Бандуре,
1998). Впоследствии со временем возникла четкая дихотомия между
нормой и патологией, как будто это - две отдельные закрытые
категории и два абсолютно разных психических феномена.
Такая идеология психической болезни нашла
парадигматическое выражение в пятидесятых годах в разработке Руководства по ди-
агностике и статистике психических расстройств
Концепция (DSM*) в разных его версиях (например, Маддукс, 2002).
психической Само определение «психического нарушения» - «кли-
болезни I нически выраженные синдром или модель поведения,
которые проявляются у человека и ассоциируются с
заболеванием (например, алгический синдром), ограниченными
возможностями (например, ухудшение работы в одной или нескольких
областях функционирования), значительным повышением риска
смерти, болезни или инвалидности, или со значительным ограничени-
* DSM - англ. Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders - принятая в США
система психических заболеваний, публикуется и разрабатывается Американской
Психиатрической Ассоциацией, (прим. перев.)

ОТ КРЕПЕЛИНА К КУЛЬТУРНОЙ ЭКОЛОГИИ ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ 387
ем свободы15 - отсылает нас к этой идеологии [психической болезни].
Однако, если проанализировать разные издания DSM в ходе времени,
невозможно не заметить неотъемлемо культуральный аспект этого
труда. В первом издании 1952 года том состоял из 82 страниц; издание
1994 года имело свыше 900 страниц. Подобным образом, за этот же
отрезок времени количество «психических нарушений» возросло со юб
до 297- Такая эволюция привела к «психопатологизации»
повседневной жизни, и в результате количество людей с диагностированным
«психическим расстройством» значительно возросло. Достаточно
отметить, что, согласно DSM-IV, предменструальные перемены в
настроении - это «предменструальное дисфорическое расстройство»,
у курильщиков - «расстройство, вызванное никотином», а у
любителей кофе развивается «кофеиновая интоксикация» или «расстройство
сна, вызванное кофеином». В случае с сексуальной активностью
ситуация усложняется еще больше. Если человек не желает участвовать
в половых отношениях, у него - гипоактивное сексуальное желание
или даже расстройство сексуального неприятия. Если человек вступает
в половые отношения, но не испытывает оргазма или испытывает его
слишком поздно или рано - у него оргазмическое расстройство.
Неспособность (у мужчин) поддерживать адекватную эрекцию
классифицируют как «мужская эректильная дисфункция».
С этой точки зрения, DSM - это не столько научный труд, сколько
социальный и культуральный документ, который устанавливает
нормы и правила, как следует жить людям на западе. DSM-IV относится не
столько к области психопатологии, сколько к социальному и культураль-
ному миру западных стран538,893. В связи с этим достаточно упомянуть,
что в издании 1952 года гомосексуальность определили как
психопатологическое расстройство, а в издании 1973 года ее исключили из этой
категории, и она больше не относилась к психопатологическим
отклонениям. По этой причине в 1997 году Кутчинс и Кирк обсуждали «создание
психических нарушений» со стороны DSM, поскольку это руководство
способствует процессу конкретизации [заболеваний] в попытке
объективно и универсально определить для них условия и
последовательности. Здесь возникает риск вешать ярлык «психического нарушения» на
все мысли, чувства, желания и поступки, которые не кажутся
логичными, адаптивными или эффективными (по мнению Реснека, 1997)-
10.1.2. Культуральный подход к психическим
расстройствам
Начиная с i960 года, разные ученые начали внедрять в область
клинической психологии культуральную точку зрения в качестве подхода,
позволяющего постичь психопатологическое поведение. Они учитыва-

388 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
ли, что поведение, аномальное в одной культуре, могло считаться
нормальным в другой из-за глубочайших различий между системами убеж-
. дений, ценностей и практик319352739. В Италии База-
Движение I лья воспротивился институту психиатрической ле-
антипсихиатрии I чебницы как проявлению необходимости тотального
социального контроля над «девиантным
большинством»6162. В свою очередь, в 1975 году Уллман и Краснер наглядно
продемонстрировали, что не существует объективных (универсальных)
критериев для постановки клинического диагноза, поскольку каждый
диагноз культурально «искажен». Фактически, любой диагноз
неизбежно основывается на ценностях (value-based) культуры, к которой
принадлежат специалист и так называемый «пациент». В совокупности
результаты работы этих ученых нарекли антипсихиатрией - культу-
ральным движением идей, направленным на глубокое преобразование
статичной и механистической концепции психической болезни.
______ В психологии культуры это движение поспособ-
Культуральный I ствовало рождению культуральной концепции
подход к психических расстройств,, которая выражается
психическим I как в создании журналов (например, Transcultural
расстройствам | Psychiatry, Cultural Diversity and Ethnic Minority
Psychology), так и в публикации множества книг,
посвященных этой области210,529,568,592^ Психопатологические формы - это
не столько неотъемлемые характеристики отдельного человека;
скорее, это - результат сети взаимодействий этого субъекта с другими
внутри конкретной культуры. На самом деле, психическое благополучие
неразрывно связано с условиями жизни конкретного культурального
сообщества. Культура - это решающий фактор в практиках
социализации, проявлении психических болезней и способах их излечения.
Культурная экология психического здоровья, хоть и признает
важность биологических аспектов, наглядно демонстрирует важность
факторов окружения - начиная с экономических и заканчивая
религиозными и политическими - в зарождении, диагностировании и лечении
психических нарушений.
Психическая болезнь неразрывно связана со значениями,
которые люди присваивают событиям в результате специфичного
познания и опыта социализации, охарактеризовавших их личную историю.
Здесь начинают действовать психические, когнитивные и
аффективные модели, которые организовывают поток событий и придают им
смысл, выстраивают интерпретативную сетку фактов и активируют
определенные схемы ожиданий, оставляя без внимания другие
(смотрите 5 и 7 главы).
В частности, такие модели касаются сложной сети взаимосвязей
между душой и телом. Человек не только обладает телом - он и есть

ОТ КРЕПЕЛИНА К КУЛЬТУРНОЙ ЭКОЛОГИИ ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ 389
тело. Культуры глубоко различаются в организации и взаимосвязях
между душой и телом. Западные культуры ссылаются на греческую,
латинскую и схоластическую традицию, а также - на современную
философию Декарта, и склоняются к дуалистической концепции, хотя в
последнее время все большую поддержку обретает [концепция] единства
души и тела человека (например, в работах Дамасио, 1994> 2000). И
напротив, другие культуры, особенно - восточные (в частности,
китайская) следуют давней традиции, поддерживая неразрывное единство
между душой и телом, и гораздо легче объясняют психологические
трудности с помощью соматизации.
Такая установка, подробно описанная здесь, способствовала
процессу деконструирования и преодоления идеологии психической
болезни. В частности, ведутся дискуссии о том, действительно ли
используемые в DSM клинические категории объективны, универсальны
и близки к реальности психических фактов. На самом деле,
разработанная DSM классификация психических нарушений не просто
представляет мир психопатологических феноменов - она сконструирована
в соответствии с целями ученых, которые ее придумали, а главное -
в соответствии с их точкой зрения. Беда в том, что, будучи однажды
сконструированными, категории [болезни] теперь считаются картой,
которая достоверно изображает «реальность». Так возникает риск
перепутать психические схемы с реальными феноменами, приняв
категоризацию за понимание, а навешивание ярлыков - за объяснение
реальности (по мнению Маддукса, 2002).
Подобным образом, DSM основывается на предположении, что
существуют ясные и четкие критерии для различения нормального
и психопатологического. Такое несоответствие трудно поддерживать,
прежде всего, по эмпирическим причинам, поскольку существует
множество «здоровых» людей, которые обращаются к помощи психолога -
точно так же, как существует множество «нездоровых» людей, которые
даже не думают о том, чтобы обратиться к психологу. В теоретическом
плане психические феномены адаптации или дезадаптации
качественно не отличаются - они варьируются лишь в степени интенсивности.
Фактически, существует фундаментальная последовательность между
нормальным и аномальным психическим функционированием.
Психические инструменты и процессы, которые приводят к
психопатологическим результатам - это те же инструменты и процессы, которые
объясняют достижение и сохранение условия психического
благополучия. Такой пространственный подход ориентирован не столько на
классификацию людей, сколько на идентификацию и понимание
существующих между ними различий (по Любински, 2002).
Подобным образом, руководство DSM предназначено облегчать
клиническое диагностирование на основе предположения, что, ввиду

390 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
ряда симптомов, у человека имеется определенное нарушение. Такое
условие может придать чувство компетентности и доверия к
клиническому работнику, поскольку создается впечатление, будто он обладает
четкими и объективными знаниями. Как бы то ни было, существует
риск угодить в замкнутый круг и получить искаженное представление
о ситуации из-за вынужденности следовать модели подтверждающей
гипотезы, на основе которой специалист ищет именно те признаки,
что подтверждают его клинические предположения (по мнению Гар-
ба, 1998).
Совокупность этих соображений позволила преодолеть
объективизирующее, внетеоретическое, описательное и механистическое
представление о психических заболеваниях и выстроить позитивную
психологию, цель которой - создавать условия для достижения
стабильного субъективного благополучия человека (по Снайдеру и Лопе-
су, 2002). Вместе с вышеупомянутым пространственным подходом,
позитивная психология подчеркивает фундаментальную важность
межличностного подхода, который сосредотачивает внимание не на
поведении отдельного человека, а на системе его взаимодействий с другими
людьми. Такая психология наглядно демонстрирует важность
гипотетического подхода к формулировке отдельного случая, поскольку она
не заинтересована в том, чтобы классифицировать людей и навесить
на них клинические ярлыки; скорее, ее цель - сформулировать
гипотезу, с помощью которой можно постичь и объяснить их межличностные
проблемы внутри сообщества, где они живут.
10.2. Культуральное разнообразие
психопатологических синдромов
В психологии культуры считается само собой разумеющимся, что
человеческая психопатология приобретает крайне разные формы
в разных культурах (по Паниагуа, 200о). Согласно этическому
подходу, культуральные различия составляют лишь внешнее проявление,
в отличие от патологических синдромов, которые считаются
универсальными по своей природе. В западной клинической психологии
довольно неохотно признают культуральные различия в психопатологии
как в развитии когнитивной психологии, которая подчеркивает
психические процессы человека сами по себе, так и в утверждении моделей
объяснения, основанных на биологии (например, Шумейкер, 1996).
Как бы то ни было, этическая концепция противостоит существованию
и культурально локальных, и специфических психопатологических
синдромов; к тому же, такая концепция не может охватить значитель-

КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ ПСИХОПАТОЛОГИЧЕСКИХ СИНДРОМОВ 391
ные различия в серьезных формах психопатологии (например,
депрессии и шизофрении), которые возникают между культурами.
Напротив, согласно эмическому подходу, психические
расстройства моделируются конкретной культурой, а различия - существенны
(и они не только поверхностные). Психопатологические формы,
распространенные в одной культуре, не обязательно так же часты в другой
культуре. На самом деле, убеждения, ценности и модели
взаимодействия, функционирующие в каждой культуре, важным образом
участвуют в формировании психических расстройств. Если не учитывать
эти аспекты, мы рискуем их практически не понять.
10.2.1. Специфические культуральные синдромы
в психопатологии
Психологическое значение аномального поведения определяется
лишь в пределах четкого культурального горизонта, а психические
нарушения в одной культуре могут не иметь эквивален-
та в других. На самом деле, были отмечены культу- Культурально
рально специфические синдромы (culture-bound специфические
syndromes), которые указывают на ценность культу- синдромы
ральной типичности в формах адаптации (или
дезадаптации). Часто такие синдромы не включают в системы
классификации и диагностирования (например, МКБ - Международная
классификация болезней). Здесь мы рассмотрим некоторые из таких синдромов.
I • Amok. Это - диссоциативный эпизод, характеризующийся ин- I
I кубационным периодом, за которым следует взрыв жестоко- ■
■ го, агрессивного, разрушительного поведения по отношению I
■ к окружающим людям и предметам. Такой эпизод часто прово- ■
■ цируется восприятием оскорбления (иногда - незначительного), I
I и преимущественно встречается среди мужчин. Обычно за amok I
I следует амнезия, упадок сил и навязчивые идеи. Он встречает- I
■ ся в Малайзии, Лаосе, Филиппинах, Полинезии, Папуа - Новой I
■ Гвинее и Пуэрто-Рико. ■
■ • Ataque de nervios. Встречается в карибской, испанской и латин- I
I ской культурах; это - публичное выражение [эмоций], которое ■
И подразумевает припадки плача и криков, физическую или вер- ■
I бальную агрессию по отношению к окружающим, сильный жар, ■
■ который поднимается от груди к голове, ощущение, будто чело- ■
■ век вне себя и полностью потерял контроль. Обычно происходит I
I после стрессового периода. ■
■ • Shenjing shuairuo. Буквально - «слабость нервов», синдром, суще- ■
■ ствующий в Китае, который характеризуется физической и психи- I
Щ ческой усталостью, головокружением, головными болями, слож- |

392 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
ностью концентрации, бессонницей, потерей памяти, проблемами
с пищеварением, импотенцией и половыми дисфункциями,
раздражительностью и возбудимостью. Довольно часто (но не всегда)
эти симптомы встречаются в описании неврастении,
предоставленном в западных учебниках по клинической психологии.
• Кого. Этот синдром часто встречается среди мужского населения
Китая и заключается в убеждении, что страдание захватывает
тело и остается в нем и приводит к смерти человека. За таким
убеждением следуют сильнейшие панические атаки. Этот
синдром обычно возникает ночью и ассоциируется со страхом перед
злыми духами.
• Призрачная болезнь. Часто встречается среди американских
индейцев и заключается в состоянии слабости, ступоре и
головокружениях, обмороках, тревоге, галлюцинациях и психических
состояниях замешательства, потере аппетита. Такой синдром
возникает вследствие веры в действия сил зла и ведьм.
• Ode-ori. Это - чувство, будто насекомые и паразиты ползают по
голове, сопровождаемое ощущением сильного жара в голове. Считается,
что это - результат нападения злых духов. Встречается в Нигерии.
• Pibloktog. Этот синдром часто встречается среди арктических
и субарктических эскимосов, заключается в состоянии
возбуждения, коме, конвульсиях, часто ассоциируется с амнезией,
раздражительностью и иррациональным и нетипичным поведением -
например, человек может крушить мебель, поедать фекалии или
сквернословить.
В целом, можно предвидеть, что каждая культура способствует
возникновению специфических форм психических расстройств,
которые прежде всего поразят определенные слои населения. В западной
культуре достаточно вспомнить нервную анорексию - типичное
расстройство (которое до недавнего времени отсутствовало в Китае и
других странах), профессиональный стресс (из-за чрезмерной рабочей
нагрузки или, наоборот, из-за безработицы), беспокойство по поводу
адекватности выполнения своей сексуальной роли и так далее. На
самом деле, психологическое страдание не рождается из пустоты, и не
предопределяется биологически - скорее, оно подразумевает действие
разных факторов макро- и микрокультуры (например, семьи).
10.2.2. Культуральные различия в основных
клинических синдромах
Существуют не только культурально специфические синдромы,
характерные для определенной культуры и не имеющие эквивалента
в других; даже в основных синдромах вроде депрессии или шизоф-

КУЛЬТУРАЛЫНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ ПСИХОПАТОЛОГИЧЕСКИХ СИНДРОМОВ 393
Культуральные различия
в основных синдромах
рении возникают культуральные различия,
которые заслуживают интереса и внимания
со стороны ученых и практиков.
■ Депрессия. Отчет Всемирной организации здравоохранения
(ВОЗ) (1983) показал, что основные симптомы депрессии, например,
печаль и уныние, тревожность и напряжение, отсутствие энергии и
интересов, чувство бессилия, трудности с концентрацией, встречаются как
в западных (например, Швейцария и Канада), так и не в западных
обществах (например, Иран и Япония). Однако около половины пациентов
продемонстрировали культурально специфические различия,
отмеченные еще колониальными докторами. Например, в Китае депрессия не
только слабо распространена - она часто скрывается за формами сома-
тизации; а вот в африканских культурах она часто стоит за симптомами,
которые связаны с виной (исследования Драгунса, 1995)-
■ Шизофрения. Шизофрения - это одна из основных форм
психоза, которая приводит к серьезным когнитивным нарушениям
восприятия, мышления, внимания и речи, к тяжелым расстройствам аффек-
тивности и способности к выстраиванию отношений, к торможению
моторных функций. Основные симптомы шизофрении были отмечены
во многих культурах, однако, в то же время, обнаружились и
культуральные показатели этого синдрома - например, концепт личности,
практики социализации, практики профилактики и психологического
лечения, системы коммуникации, структура семьи, социальные
условия стресса и т.д. (по данным Марселла и Ямады, 2000). Особое
внимание привлекают семья и выражение эмоций как возможные
этиологические факторы шизофрении. Хроническое состояние этой
психотической формы, по-видимому, связано с атрибуцией психического
заболевания внутренней причине. В этой области нас еще ждет немало
открытий, в особенности - в культуральном плане (по мнению Танака-
Мацуми, 200i).
■ Тревога. Тревога, наряду со страхом,- это универсальное
эмоциональное состояние. Однако отмечают множество культуральных
вариаций в ее проявлении. В китайской культуре тревога обычно со-
матизируется, поскольку в таком случае медицинское вмешательство
оправдано, и человек при этом не теряет лицо. Напротив, в
европейской и североамериканской культурах тревогу объясняют в
когнитивных терминах. Особое внимание уделяется различным формам фобии,
например, taijin kyofusho* (или бредовая социофобия) в Японии.
Японских детей растят с большим вниманием и чрезмерной опекой, и они
вырастают хорошо воспитанными, очень чувствительными к
потребностям других, активными и усердными, и стремятся добиться при-
* Сильный страх человека, что его тело не нравится другим, смущает или оскорбляет их.
(прим. перев.)

394 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
знания и расположения окружающих. Однако, с наступлением
подросткового возраста и юности, пристальное внимание даже к самым
незначительным сигналам от окружающих сочетается с потребностью
завоевать и сохранить возвышенный образ, чтобы соответствовать
ожиданиям близких людей, и это может привести к возникновению
бредовых симптомов и ощущений вроде: «у меня краснеет лицо», «мои
глаза двигаются сами по себе и таращатся на кого-то», «у меня дрожит
голос», «от моего тела исходят запахи». Такое поведение считается
оскорбительным для окружающих, неподобающим и заслуживающим
стыда (по Анолли, 200о).
Хотя объективно такая самокритика необоснованна, она находит
основания в убеждении, согласно которому другие люди подносят руки
к лицу, потому что [человек с симптомами тревоги] покраснел, или же
другие трогают нос, потому что от этого человека исходит
неприятный запах. В таком состоянии они наблюдают за собой глазами,
носом и ушами других людей. Будучи уверенными, что они
отвратительны в глазах окружающих, такие люди живут в тревоге и ужасе от
чужих действий (например, взгляд вниз, кашель, прикосновение к носу
и т.д.), считая, что они демонстрируют отвращение окружающих по
отношению к ним самим. В результате такие подростки под влиянием
социофобии становятся чрезмерно неуверенными в себе,
подозрительными и осмотрительными. Часто они закрываются дома, чтобы
избегать прямого контакта с людьми, и поддерживают социальные
взаимоотношения виртуально (с помощью чатов и электронной почты).
Довольно часто они также отказываются посещать школу как социальное
сообщество, в котором царят конфликты и осуждение.
10.3. Аккультурационный стресс
На этапе аккультурации - совокупности перемен, которые
происходят в человеке из одной культуры, когда он вступает в прямой
и длительный контакт с другой культурой - возникают различные
процессы и формы межкультурального обмена (смотрите и главу).
Обыкновенно на этом этапе возникает так называемый
аккультурационный стресс, который заключается в реакции человека на
перемены в его жизни (в результате контакта с другой культурой), которые
оказываются сильнее его способности к контролю (по Берри и
Атака, 2000) Этот феномен также называют культурным шоком (Уорд,
Бохнер, Фурнхэм, 200i). В США эта тема стала настолько модной, что
были опубликованы книги о culture shock для каждого народа в мире
(включая Италию). Как бы то ни было, выражение «культурный шок»
оказывается неуместным, потому что оно несправедливо подчеркивает

АККУЛЬТУРАЦИОННЫЙ СТРЕСС 395
психологический эффект процесса аккультурации и предлагает
негативный монистический взгляд на межкультуральный контакт.
Согласно психологии культуры, аккультурационный стресс
происходит из двойственной (внешней и внутренней) природы культуры,
поскольку в переходе от культуральной
матрицы А к матрице Б внутренние куль- I Аккультурационный стресс
туральные модели А больше не соответ- и лишение культуральных
ствуют внешним моделям культуры Б, корней
и наоборот. Психические модели А
больше не находят точных ссылок на социальные и институциональные
модели Б. Такое расхождение лежит в основе психической
дезориентации, эмоциональной хрупкости и социального смятения, в котором
оказывается человек, который относительно стабильно переходит из
одной культуры в другую по причинам иммиграции или поиска
политического убежища. Такая нехватка соответствия дает начало
обсуждению идентичности и признанию собственного «Я» в новых
культуральных контекстах.
В прошлом такой психологический синдром квалифицировали как
невроз лишения корней, который у некоторых людей даже мог принять
психотическую форму отстранения от реальности с возникновением
диссоциативных психических феноменов, эмоциональной
неустойчивости, депрессивных аффективных состояний и т.д. На самом деле,
условие «лишения корней» подразумевает восприятие, будто у человека
нет ни прошлого, ни истории, будто он находится в гуще событий, но
не в состоянии их контролировать (по Бурдье, 1964)- В таких
условиях у человека создается впечатление, что сами события контролируют
нашу жизнь и управляют ею.
Следовательно, аккультурационный стресс возникает из
столкновения культур. Учитывая «констелляции» ценностей, идей и практик,
которые характеризуются определенными научными, политическими,
законодательными системами и т.д., культуры неизбежно вступают
в конфликт между собой, поскольку они выбирают разные решения
одних и тех же человеческих проблем (смотрите 5 и 9 главы). Когда
представители разных культур вступают в контакт друг с другом,
естественным образом происходит взаимодействие, связанное с такими
радикальными различиями и с последующими процессами взаимной
адаптации.
Такое состояние аккультурационного стресса встречается и у
людей, которые, даже не эмигрируя и оставаясь в пределах собственной
культуры, сталкиваются с ускоренным ритмом культуральных
перемен, часто причиненных масштабными иммиграционными потоками.
В такой ситуации ускорение перемен вызывает чувство замешательства
и психического и аффективного смятения из-за активации и неста-

396 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
бильности культуральных моделей (внутренних и внешних). В таком
контексте могут возникать неуместные защитные способы поведения
в ответ на реакции фанатизма, агрессии, изоляции и отказа.
10.3.1. Факторы стресса в процессе аккультурации
Взаимодействие, столкновение, конфликты или интеграция между
разными культуральными группами были неотъемлемой частью жизни
человечества из-за преимущественно кочевой природы человеческого
существа. Миграции происходили с самого появления нашего вида как
Homo sapiens (смотрите з главу). С одной стороны, согласно такому
сценарию, существует принимающее сообщество со своими
порядками, институтами, социальным устройством, этническим поведением
(которое приветствует другие культуры или сопротивляется им) и т.д.
С другой стороны, существует иммигрирующая сторона с собственной
историей и опытом, личностью, ожиданиями и т.д.
То есть, прежде чем начинается процесс аккультурации, возникают
важные предпосылки из условий отбытия. Прежде всего, существует
_________—_ общество происхождения иммигранта, ко-
Условия возникновения I торое характеризуется определенной поли-
аккультурационного I тической и экономической ситуацией, демо-
стресса I графическим давлением и т.д. В таком
контексте рождается мотивация эмигрировать,
которая может быть реактивной (из-за необходимости, push motive)
или проактивной (по собственному желанию, pull motive)*. С другой
стороны, существует общество назначения, которое, помимо прочего,
развило собственное преимущественное отношение к другим
культурам. Это может быть общество с мультикультуральной идеологией,
которая предусматривает политику поддержки и программы
интеграции, или же общество с монокультуральной идеологией, которая
поддерживает политику протекционизма и обороны (смотрите п главу).
Внутри такого сценария, в контакте двух культур, иммигрант
сталкивается со значительными переменами в жизни, которые
воспринимаются как стрессовые и требуют дополнительных психических
ресурсов, чтобы встретить ситуацию лицом к лицу и достичь
удовлетворительного уровня адаптации. Сталкиваясь с такими переменами,
человек задействует серию процессов оценки требований со стороны
общества-хозяина. Такая оценка может быть глобально позитивной,
и в таком случае культуральный стресс ослабевает (или даже исчезает).
* Речь идет о выталкивающих и притягивающих факторах. К первым относится мотив
покинуть прежнее место жительства (неважно, каким будет новое место жительства,
главное - покинуть предыдущее); ко вторым - мотивы миграции в конкретное место,
с которыми связаны личные переживания и/или экономические интересы, (прим. перев.)

АККУЛЬТУРАЦИОННЫЙ СТРЕСС 397
Это - случай, в котором реализуются встреча и взаимная компенсация
ожиданий между иммигрирующей и принимающей сторонами. В
других же ситуациях, напротив, оценка может оказаться более или менее
негативной, и тогда высока вероятность возникновения неадекватного
психологического поведения. В таком случае культуру принимающего
общества могут воспринять как угрозу собственной идентичности или
как излишний груз требований, которые необходимо выполнять.
В этом процессе оценки особую важность обретают ожидания
иммигрирующего человека. Они составляют основу для оценки процессов
аккультурации, поскольку реалистичные ожидания облегчают
процессы адаптации и интеграции, а чрезмерные ожидания ассоциируются
с дезадаптацией и нарушениями в поведении.
В случае негативной оценки, иммигрант реагирует на требования,
возникающие на этапе аккультурации, более или менее тяжелыми
психическими страданиями - от психосоматических расстройств до
тревоги, злоупотребления наркотиками, алкоголизма, депрессии и самых
настоящих психопатологических синдромов. Также часто встречается
и преступное девиантное поведение. Такое поведение было замечено
у людей, принадлежащих к самым разным культурам (например,
исследования Берри, 2003, и Уорда, 200i).
Обыкновенно такое поведение чаще встречается среди женщин,
чем среди мужчин, поскольку преданность собственной культуре
у первых сильнее и глубже, а принятие новой концепции мира в
глазах женщин выглядит предательством собственной истории. К тому
же, люди с низким социально-экономическим уровнем и уровнем
образования больше страдают от аккультурационного стресса. Особую
важность также приобретает социальный статус при отъезде: те, кто
прибывают в принимающее общество с высоким статусом (например,
с дипломом о высшем образовании), а затем сталкиваются с потерей
этого статуса, больше подвержены такому стрессу. К тому же, те, кто
вынужден эмигрировать (push motive), оказываются в худших
условиях, по сравнению с теми, кто эмигрировал добровольно.
10.3.2. Копинг-стратегии и процесс культуральной
адаптации
Когда иммигранты сталкиваются с аккультурационным стрессом,
их призывают встретить его лицом к лицу (соре) и справиться с ним
эффективно и функционально. Они должны задействовать конкретные
копинг-стратегии, чтобы добиться удовлетворительной адаптации
к новому культуральному окружению. Принято различать первичные
и вторичные копинг-стратегии. Первые направлены на
преобразование окружения с целью уничтожения вредных аспектов, вызывающих

398 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
стресс, и подразумевают действия, направленные на эту цель. Речь идет
о том, чтобы адаптировать окружение под себя. Вторые же, напротив,
имеют когнитивную природу и заключаются в способности изменить
систему собственных восприятий и оценок стрессовых событий, легче
принимать ситуации и реинтерпретировать их. Речь идет о том, чтобы
адаптировать себя под окружение.
По большому счету, первичные стратегии типичны для
индивидуалистских культур, а вторичные - для коллективистских. В реальности
__________ же было отмечено, что использование вторич-
Копинг-стратегии ных копинг-стратегий ассоциируется с низ-
преодоления шим уровнем восприятия аккультурационного
аккультурационного стресса. Напротив, использование первичных
стресса стратегий не производит прямого эффекта на
воспринимаемый стресс (по данным Уорда,
1998)- На самом деле, вторичные стратегии эффективны, чтобы
преобразовать собственный способ воспринимать ситуации, поскольку
иммигрант имеет над ними контроль; а вот использование первичных
стратегий требует власти, которой у иммигранта обычно нет.
Такой феномен подтвердился также в анализе локуса контроля
(смотрите 5 главу). Когда иммигранты преимущественно ссылаются
на внутренний локус контроля (то есть, приписывают причину
событий себе), они значительно уменьшают тяжесть стрессовых факторов
аккультурации. Если же они, наоборот, преимущественно ссылаются
на внешний локус контроля (то есть, приписывают причину событий
внешним факторам), они значительно усугубляют психологические
расстройства, возникающие в результате аккультурационного стресса.
Совокупность этих данных интерпретировали с помощью модели
соответствия культуре (cultural fit model) Уорда и Чанга (i997)>
согласно которой оптимальное управление аккультурационным
стрессом получается из уравнения «Человек х Ситуация». То есть, речь идет
о произвольном процессе, который предусматривает локальную
комбинацию серии факторов. Внутри них личность, обладающая
гибкостью, толерантностью, самоконтролем и самосознанием, эффективно
способствует преодолению аккультурационного стресса. Напротив,
авторитарная, жесткая и догматичная личность значительно усугубляет
давление и психологические страдания от такого стресса.
Результат копинг-стратегий фундаментален для того, чтобы
достичь определенного успеха в процессе аккультурации. Если эти
стратегии сработали, иммигрант достигает условия функциональной
адаптации и интеграции в новое культуральное сообщество. Таким
образом, он более эффективно использует свой потенциал в процессе
взаимной адаптации. Если же копинг-стратегий не сработали, человек
оказывается изолирован, отделен от принимающей культуры, и его

АККУЛЬТУРАЦИОННЫЙ СТРЕСС 399
психические расстройства грозят приобрести хронический характер.
В частности, одиночество - это негативный прогностический фактор
в психопатологическом плане.
10.3.3. Социальная поддержка и культуральный
тренинг
Итог процесса аккультурации значительно зависит от
социальной поддержки, которую иммигрант получает на этапе
аккультурации. Наличие такой поддержки заметно понижает шан- ^_____
сы возникновения психических расстройств, а ее отсут- Формы
ствие - наоборот, способствует их возникновению. социальной
Социальную поддержку можно получить из множе- поддержки
ства источников. Прежде всего, существует семья -
социальная единица с тесными связями, которая становится
влиятельным фактором в аффективном и эмоциональном равновесии. Семья -
это эффективный фактор, наличие которого подразумевает
социальную стабильность и адаптацию. Очевидно, что, если семейная система
пронизана кризисами и конфликтами, она в таком случае становится
причиной ухудшения.
Наряду с семьей, группа друзей и знакомых из страны происхождения
могут предоставить важную поддержку для иммигрантов. Эта группа
выполняет двойную функцию. С одной стороны, отношения со своими
соотечественниками - это мощная и эффективная связь с родной культурой.
Эти отношения позволяют поддерживать собственную родную культу-
ральную идентичность живой. К тому же, друзья и знакомые - это
источник информации о принимающем обществе, ведь они могут дать
необходимые рекомендации о том, как преодолеть аккультурационный стресс.
С другой стороны, группа соотечественников может превратиться
в некий культуральный анклав, который мешает иммигрантам
выстраивать связи и осмысленное взаимодействие с принимающим
обществом. Таким образом, эта группа становится закрытой и
изолированной социальной структурой, которая защищает иммигрантов как
от негостеприимства, холодности и начальной растерянности, так и от
соблазна и «обольстительности» принимающей страны и от
интереса к ее жителям (исследования Кон-Бендита и Шмидта, 1993)- В этом
случае группа соотечественников становится серьезным препятствием
в процессах культуральной интеграции. В Европе такую функцию
выполняли еврейские гетто - хотя они и были очевидными местами
разделения, все же их принимала значительная часть еврейского
сообщества (по данным Фоа, 1992)-
Развитие отношений с членами принимающего общества - это
эффективная социальная поддержка для иммигрантов. На самом деле,

400 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
такие отношения - это мост, по которому можно перейти к
постепенной культуральной интеграции, чтобы добиться удовлетворения, а
также - удовлетворительной адаптации. В связи с этим было отмечено,
что особо полезными оказываются программы культурального
тренинга, которые позволяют иммигрантам получить информацию, развить
определенную восприимчивость к культуре принимающей страны,
выучить системы коммуникации (лингвистические и
экстралингвистические), усвоить локальные практики и традиции и т.д. Даже если они не
избегают критических замечаний, культуральные тренинги - особенно
если они следуют экологической и мультикультуральной установке -
оказываются эффективными и полезными в преодолении рисков ак-
культурационного стресса (по данным Каргайла и Джайлза, 1996).
10.4. Культура и клинический диагноз
Клинический диагноз психических расстройств подразумевает
определение симптомов, аномальное поведение и показатели
психологического заболевания внутри специфического контекста. Это -
оценка уровня психической функциональности и социальной адаптации
человека как в общем, так и в отдельных областях, с использованием
нозографической* системы клинических категорий. Для этого создали
множество психологических тестов - начиная с первых лет
двадцатого века. Подобным образом, были определены четкие процедуры для
проведения клинической беседы.
10.4.1. Клинический этноцентризм
Долгое время культуру как таковую игнорировали в области
психопатологий, где преобладал клинический этноцентризм европей-
ской и североамериканской психологии. Такая психо-
риск логия отражает культуральную концепцию реально-
клинического сти, которая предусматривает автономию, веру в себя,
этноцентризма I социальное сопротивление и выживание с помощью
приобретения знаний и совершенствования
универсальных законов, от которых зависит поведение человека. Согласно
этой установке, сходств между людьми оказывается больше, чем
различий. Западная научная психология направлена на то, чтобы
реализовать исследования, теоретические модели и инструменты, которые
способствуют прогнозированию и контролю поведения людей с целью
сократить различия между ними, чтобы облегчить развитие этических
конструктов, применимых во всем мире (по Дана, 200о). В реальности,
* Описывающий болезни, (прим. перев.)

КУЛЬТУРА И КЛИНИЧЕСКИЙ ДИАГНОЗ 401
такая концепция - эмична по своей сути, поскольку она отражает лишь
точку зрения западной культуры.
Экспорт [этой концепции] в другие народы и ее использование
представителями других культур привели к систематическим искажениям
из-за предположения, что в мультикультуральных обществах культу-
ральное уравнивание людей - это приобретенный результат, а не
искусственный итог этноцентризма. В связи с эти идет речь о навязанной
этике (по Сигаллу, 1998). На самом деле, клинические процедуры,
разработанные в Европе и Северной Америке, имеют эмическую
природу, но при этом их спокойно применяют этическим способом (то есть,
универсальным, будто эти процедуры были проверены и признаны на
международном уровне). Впоследствии такие процедуры становятся
псевдоэтическими за пределами западных стран (исследования ван де
Вийвера, 1999)- Также ведут дискуссии о монокультурализме
клинической психологии (Ли и Сью, 200i).
В результате такого условия многие работники психологических,
психиатрических и социальных служб сталкиваются с трудностями
в удовлетворении требований мультикультурального общества,
поскольку они оказываются невосприимчивыми к систематическим
и глобальным различиям, которые характеризуют этнические
меньшинства. Чтобы справиться с таким положением дел, в США
Американская психологическая ассоциация (АПА) предложила в 1993 году
руководство для работников в сфере лечения психических
заболеваний, чтобы помочь им более эффективно решать проблемы людей из
других культур. Во множестве других стран (в том числе в Италии)
такого руководства все еще нет.
10.4.2. Систематические искажения и культуральная
эквивалентность в клинических тестах
В психологии культуры систематические искажения, в
частности, касаются клинических тестов как инструментов оценки
расстройств личности и психических нарушений. Начиная со стартового
теоретического конструкта и критерия стандартизации и заканчивая
использованием психометрических процедур и критериями
оценивания и клинических умозаключений, клинические тесты
систематически моделируются конкретной культурой принадлежности.
Поставить клинический диагноз человеку из определенной культуры,
пользуясь тестами, приготовленными для другой культуры - это
некорректная и недопустимая процедура на научном и
профессиональном уровнях, ведь она систематически приводит к ошибкам и
вызывает сомнения в моральном плане. На самом деле, такая процедура
влечет за собой серьезный риск патологизировать здоровых людей,

402 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
ошибиться в диагнозе или упустить из виду существующие
психические патологии.
Такая возможность существует, прежде всего, в использовании
проективных тестов - например, тест Роршаха и Тематический
апперцептивный тест (TAT). Речь идет о тестах с клинической
интерпретацией данных с высоким уровнем инференции. В случае с тестом
Роршаха, стиль восприятия, репертуар ответов и их лингвистическая
формулировка формируются культурой принадлежности. Гипотеза
Роршаха о существовании универсальных Erlebnistypus (или
экзистенциальных типов), например, интроверсии и экстраверсии, на основании
хроматического восприятия, не имела под собой никаких оснований.
Когда [специалисты] применяют нормы и процедуры,
предусмотренные для США и Европы, к представителям других культур, возникают
существенные различия. В странах, вроде Финляндии или Португалии,
с высоко развитыми национальными нормами, частота, тип и профиль
ответов, а также различные взаимосвязи между показателями,
фундаментально отличаются от североамериканских (по данным Дана и Пи-
реса, 1999)- Аналогичный дискурс справедлив и для TAT.
Подобным образом, личностные опросники вроде Миннесотского
многофазового личностного опросника - вторая редакция (MMPI-2)
__________^ неизбежно оказываются под влиянием культураль-
Критерии I ных аспектов, хоть и предоставляют клиническую
культуральной I оценку с низкой инференцией. С такими опросника-
эквивалентности ми возникает проблема культуральной
эквивалентности, которая состоит из:
I • лингвистической эквивалентности (точность перевода слов I
■ и фраз относительно оригинальной версии и местного языка I
■ с правильными идиоматическими формами; в процедуре такого I
■ типа важен обратный перевод - back translation); I
■ • эквивалентности пунктов и шкал (которая может удовлетво- I
■ рить критерии Теории тестовых заданий (по Бонтемпо, 1993) и со- I
■ хранить одинаковую концептуальную действенность; например, I
I в спиритуалистской культуре Пуэрто-Рико люди утвердительно I
I отвечают на вопрос в пункте MMPI-2: «Иногда в меня вселяются I
щ злые духи», и это не говорит о наличии у них патологии); ■
I • нормативной эквивалентности (с использованием локальных I
■ норм); I
И • технической эквивалентности (с адаптированием процедур ■
■ и способов медицинского воздействия); I
■ • клинической эквивалентности (с соблюдением такой же надеж- I
И ности, точности и чувствительности в распознавании [наруше- ■
I ний], как и в тексте оригинала). I

КУЛЬТУРА И ЛЕЧЕНИЕ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ 403
Если перечисленные критерии тщательно соблюдаются,
личностные опросники обретают удовлетворительную психометрическую
эквивалентность - способность измерить одни и те же переменные с
достаточным уровнем точности, надежности и достоверности в разных
культуральных группах (по Арнольду и Матусу, 200о). На случай, если
такая эквивалентность невысока или недоступна, Куэльяр в 1999 году
предложил Индекс культуральных корректировок (ICC), который
учитывает различные факторы вроде тендерной принадлежности,
социально-экономического уровня, различий аккультурации и т.д.
Такой свод корректировок способен понизить риск искажений в тестах,
возникающих из-за культуральных различий.
Наконец, в диагностической беседе возникают такие же трудности.
Процедуры, разработанные в разных клинических школах в западных
странах, рискуют не подойти представителям других
культур. В психологическом консультировании фун- I Клиническая
даментальной важностью обладает культуральное важность
сходство между психологом и клиентом. Например, культуральных
сравнение диагнозов североамериканских (белых) I сходств
и китайских терапевтов показало впечатляющие
данные. Американские психологи диагностировали китайских
пациентов как тревожных, сконфуженных, депрессивных, подавленных
и нервных, а китайские психологи диагностировали тех же пациентов
как активных, амбициозных, честных и приветливых. В случае же с
североамериканскими (белыми) пациентами, китайские терапевты
оценили их как агрессивных, мятежных, надменных и психически
неуравновешенных, а американские психологи диагностировали тех же
пациентов как откровенных, добродушных и эмоциональных (по данным
Ли и Сью, 2001). Поэтому множество ученых заявляет, что не может
быть универсального руководства вроде DSM-IV, которое было бы
единственным источником для диагностической оценки психических
расстройств, и которое можно было бы единообразно использовать
в разных культурах (например, Конино, 1997)-
10.5. Культура и лечение психических
расстройств
Терапия психических расстройств и по сей день остается
серьезной задачей в клинической психологии и психиатрии. На самом деле,
существует обширный спектр способов лечения, которые отражают
как конкретные теоретические модели, так и ориентации культуры
принадлежности.

404 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
10.5.1. От психотропных лекарств до психотерапии
«найкан»
Психотерапия считается культуральным продуктом, который
отражает и воспроизводит матрицу культуры происхождения, поскольку
не существует ни одной объективной и лишенной ценностей
психотерапевтической формы.
■ Психофармакологическое лечение. Классическая форма борьбы
с психическими нарушениями заключается в фармакологическом
лечении с использованием самых современных психотропных
лекарств. Однако фармакокинетика и фармакодинамика основных
препаратов различаются для азиатов и других культур из-за их рациона
(по данным Лина и Шена, 1991)- Например, фермент альдегиддеги-
дрогеназа, который подавляет первые продукты катаболизма*
алкоголя (ацетальдегида), отсутствует практически у 50% китайцев, японцев
и вьетнамцев. Из-за его отсутствия представители этих народов
страдают от приливов жара к лицу и усиленного сердцебиения, даже если
они выпьют совсем маленькую дозу алкоголя. Это - одна из основных
причин, по которым в этих народах алкоголизм распространен очень
слабо (смотрите 2 главу).
В результате таких различий было отмечено, что ингибиторы мо-
ноаминооксидазы (ИМАО), часто используемые для борьбы с
депрессией, паническими нарушениями и симптомами пост-травматического
синдрома, редко используют в Китае из-за осложнений при
взаимодействии ингибиторов с элементами китайского рациона (соевым
соусом, ферментированными блюдами и т.д.).
■ Западные модели психотерапии. В западных культурах
динамическое, поведенческое и когнитивистское, экзистенциальное и
гуманистическое, системное и семейное направления - это самые
распространенные ориентации в психотерапии. Каждое из них
характеризуется специфическими способами и техниками лечения. Как бы то
ни было, они имеют общую идеологическую основу, поскольку все они
ориентируются на индивидуализм, осознание собственного «Я» и
необходимость полагаться на самого себя, чтобы справиться с внутри-
и межличностными конфликтами. В частности, они подразумевают
принцип самораскрытия (self-disclosure) в выражении собственных
мыслей, желаний и чувств, даже если они негативны.
Такой психотерапевтический фундамент оказывается трудно
применять к представителям других культур, для которых открыто
говорить, что они думают и чувствуют - это запретный путь. На самом
* Энергетический обмен, или диссимиляция - процесс метаболического распада,
разложения на более простые вещества (дифференциация) или окисления какого-либо вещества,
(прим. перев.)

КУЛЬТУРА И ЛЕЧЕНИЕ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ 405
деле, это значит рискнуть потерять лицо самому и оскорбить
окружающих, нарушив основополагающий принцип гармонии. Из-за этого во
многих случаях традиционные формы психотерапии, используемые на
западе, едва ли оказываются эффективными с клиентами из восточных
культур. Фактически, в США (и, вероятно, не только в США) было
отмечено, что в сфере лечения психических заболеваний представители
этнических меньшинств гораздо чаще отказываются от
психологического лечения после одного сеанса, чем американцы (исследования Сью,
1999)- В целом, представители этнических меньшинств обращаются
к таким услугам крайне редко. Вполне вероятно, что познания о
культуре и последующие психотерапевтические подходы применяются
неправильно. Иногда психолог вмешивается, не обладая при этом
достаточными знаниями о культуре клиента, или же он может обобщить то,
что он узнал о других культурах.
■ Мулыпикультуральная (или культурально ориентированная)
психотерапия. Западные модели психотерапевтического лечения
основываются на определенном опыте «Я»,
который нашел самое полное выражение в кон- I Подход
цепте самореализации Маслоу. Как бы то ни мультикультуральной
было, опыт «Я» принимает очень разные фор- психотерапии
мы в других культурах, и мультикульту-
ральная (или культурально ориентированная) психотерапия
проливает свет на этот факт. Отправная точка - это специфичность
культурального опыта (ценности, практики и т.д.) человека, который
обращается к психологу (клиент). Речь идет о процессе культуральной
аккомодации со стороны местного психотерапевта, по возможности
с поддержкой культурального посредника для перевода. Такая
аккомодация заключается в осознании разных стилей жизни в разных
культурах, в способности использовать адекватные вербальные ярлыки для
симптомов, в признании ценностей, обычаев и культуральных практик
клиента, а также - в умении задействовать концепцию мира клиента,
чтобы реконструировать формы адаптации согласно его стандартам
культуры. Такая форма психотерапевтического лечения, по данным
исследований, оказалась эффективной в разных странах358. Подобным
образом, важна культуральная схожесть между психологом и
клиентом, поскольку принадлежность к одной культуре облегчает
разделение кодексов, норм и ожиданий.
Очевидно, что терапевтическая цель, которая заключается в
способности (со стороны психотерапевта) активировать здоровые
психические ресурсы клиента, чтобы способствовать преодолению его
трудностей и психических страданий,- общая для всех культур. Если,
например, психическое расстройство считается результатом
дисгармонии между собственным «Я», сообществом и природой, как происходит

406 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
у американских индейцев, психотерапевтическое решение
заключается в преодолении такой формы неравновесия и в восстановлении
интеграции между этими силами (исследования Толмана и Риди, 1998).
В результате, во многих культурах мажоритарного мира разработали
местные способы лечения психических расстройств, часто -
основанные на традициях и религии.
В общем, речь идет о терапиях, сосредоточенных на действии,
а не на слове или понимании (как на западе). Например, в Китае очень
важен концепт дао (путь) в конфуцианстве, который подчеркивает
умеренность в жизни, отказ от излишеств и эмоций (позитивных и
негативных). Такой концепт находит свое воплощение в холистическом
принципе инь и янь, который приводит к условию равновесия между
противостоящими силами. В случае с психическими нарушениями
также довольно часто обращаются к шаману, даже если это незаконно;
особенно часто это происходит в деревенской местности Китая. В этом
случае используются народные способы лечения,
Важность терапий, основанные на сверхъестественных силах, и Ina-
сосредоточенных ман обращается к символическим рецептам, кото-
на действии I рые отражают доминирующие ценности
китайской культуры (исследования Леунга и Ли, 1996).
В Японии существуют местные способы лечения, например, най-
кан и моритпа. Найкан-терапия (буквально - «смотреть внутрь
глазами разума»), разработанная Йошимото в 1937 году, основывается на
принципах благодарности, благоволения, саморефлексии и внимания,
потому что «жизнь - это внимание». Он предусматривает недельное
убежище, где пациенты, размещенные в ограниченном пространстве,
сидя перед стеной с раннего утра (около 6:оо) до вечера (около 2i:oo),
должны практиковать продолжительную медитацию, основанную на
четких руководствах терапевта. Каждые полтора часа он вмешивается
на короткое время (з~5 минут), чтобы проверить прогресс каждого
отдельного пациента (по результатам Рейнолдса, 2002).
В свою очередь, люриша-терапия, предложенная психиатром Мо-
рита в 1920 году и основанная на идеях дзен-буддизма, полагается
на естественность ощущений (а, следовательно, и их восприятия),
а действия в рамках этой терапии направлены на реальность и
освобождение от сосредоточенности на собственном «Я». Лечение длится
около двух месяцев, и затем, после небольшого периода в
постельном режиме, пациенту предлагают выполнять все более трудные
задачи, чтобы он все больше сосредоточивался на занятии. Итог
такой терапии подразумевает возвращение пациента в рабочую группу
(по Кора, 1995)-

КУЛЬТУРА И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ 407
10.5.2. Мультикультуральный клинический тренинг
В свете выводов, сделанных до этого момента, в современных муль-
тикультуральных обществах (включая Италию) особую важность
для специалистов, которые борются с психическими заболеваниями,
обретает мультикультуральный (или культурально
ориентированный) клинический тренинг. Учитывая тот факт, что каждый
тип психологической, психиатрической и социальной интервенции
неразрывно связан с определенным культуральным горизонтом,
необходимо предусмотреть для специалистов особый период
подготовки, чтобы они могли стать компетентными не только в столкновении
с различиями и отчуждением, но и в формировании мультикульту-
рального подхода к процессам диагностирования и лечения. На самом
деле, лишь такой подход может позволить им адекватно и
эффективно воздействовать на людей, которые являются носителями культуры,
чуждой для принимающей страны. Таким образом они могут избежать
форм отказа (когда специалисты чувствуют себя беспомощными),
ложной доброжелательности и толерантности или давления на клиентов,
чтобы те подстраивались под их [специалистов] стандарты. Подобный
тренинг предусматривает период мулътикультурального
наблюдения для приобретения больших культуральных познаний в области
и большей клинической компетентности в осознании культуральных
различий и в управлении ими.
Подобный мультикультуральный клинический тренинг
способствует способности установить культуральный контакт с клиентом,
чтобы ослабить давление на него и не вынуждать его
подстраиваться под доминирующие парадигмы [дисциплины] (по Ли и Рамиресу,
2000). К тому же, благодаря этому тренингу специалист уделяет
особое внимание аккультурационному стрессу клиента, возникающему
из-за необходимости того адаптироваться и присоединиться к новому
культуральному окружению. Наконец, в результате этой подготовки
терапевт развивает способность поддержать этническую идентичность
клиента, проявляя интерес к его концепции мира и жизненному опыту.
10.6. Культура и субъективное благополучие
Культура составляет
фундаментальную матрицу не только для
понимания, диагностирования и лечения
психических болезней, но и для
понимания и создания условий субъективного благополучия. Это -
область исследований, которая развилась недавно в качестве преодо-
Субъективное благополучие:
когнитивные и аффективные
оценки

408 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
ления психологической концепции, сосредоточенной на идеологии
«психической болезни», согласно которой психология в первую (если
не в единственную) очередь заинтересована в патологических аспектах
жизни человека (по Элби, 200о). К тому же, речь идет о дальнейшем
шаге навстречу психологии здоровья, особенно - если она
подразумевается в терминах предотвращения и защиты от так называемой
«психической болезни». Подобным образом, этот новый подход к психологии
отличается от социологии social welfare (социального благополучия),
поскольку внимание сосредоточено не на социальных и политических
условиях, которые обеспечивают определенный уровень жизни, а на
условиях здорового состояния со стороны человека. Это - позитивный
и динамичный подход, цель которого - развить потенциал человека
для полного самовыражения.
Выражение «субъективное благополучие» означает оценку
собственного существования как в терминах удовлетворенности
жизнью (когнитивная оценка), так и в терминах позитивных
эмоциональных способов поведения (аффективная оценка) (по Динеру и Ди-
неру, 1995)- Здесь в игре участвует не только «счастье», но и вся
совокупность собственного опыта с каждой точки зрения. Как таковое,
субъективное благополучие связано с концептом качества жизни -
совокупности факторов окружения и персональных оценок жизни. К
первым относятся экономические условия, политический режим, качество
физического окружения, социальная поддержка и т.д.
10.6.1. Социально-экономические условия
субъективного благополучия
Исследования, проведенные на сегодняшний день, прежде всего,
наглядно показывают, что уровень субъективного благополучия
значительно различается между разными обществами.
Объективные Опрос, который ежегодно проводится в Европе о сте-
показатели I пени удовлетворенности жизнью, из года в год де-
субъективного монстрирует серьезные и стабильные различия
межблагополучия I ду разными европейскими странами: от наивысшего
уровня в Дании и до низшего уровня в Португалии
(смотрите рисунок юл). Кажется, что культуры, наравне с людьми,
обладают базовым уровнем благополучия, который незначительно
меняется под влиянием случайных событий.
В начале девяностых годов тема субъективного благополучия стала
объектом обширного опроса World Value Survey II (i994)> который
охватил 75 стран (75% населения планеты) с ежегодным доходом на
человека от $зоо до $зоооо. Уровень удовлетворенности жизнью и
субъективного благополучия существенно различается. Самыми довольными

КУЛЬТУРА И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ 409
народами оказались страны Северной Европы (Исландия, Голландия,
Дания, Швеция, Норвегия, Северная Ирландия, Финляндия, Бельгия),
Швейцария, США. Напротив, народы с самым низким уровнем
удовлетворенности оказались из стран Восточной Европы (Молдавия,
Украина, Россия, Болгария, Румыния) и Индия. В таком сравнении была
обнаружена позитивная корреляция воспринимаемого благополучия как
с экономическим богатством (ВВП) страны (г = 0,69), так и с наличием
демократических институтов (г = 0,78) (по данным Инглхарта, 1997)-
В частности, интересно отметить тесную взаимосвязь между
странами с протестантской религией и высоким уровнем субъективного
благополучия. Подобным образом, отмечается, что корреляция
между богатством и удовлетворенностью жизнью гораздо сильнее в более
бедных народах, где рост богатства повышает уровень субъективного
благополучия. Как бы то ни было, в более состоятельных странах
отмечают значительную стабильность в восприятии субъективного
благополучия, несмотря на то, что средний уровень доходов
значительно возрос за последние двадцать-тридцать лет (по данным Динера
и Ойши, 2000). Во многих случаях стремление к богатству как к
необходимой предпосылке для удовлетворенности жизнью может
привести к формам стресса и переутомлению, из-за которых преследование
такой цели приводит к кризису.
65
60
55
50
45
40
35
30
25
20
15
10
5
Италия
■ I I
J I 1 1 1 L
65
60
55
50
45
40
35
30
25
20
15
10
5
1973 75 76 77 78 79 '80 '81 '82 83 '84 '85 '86 87 88 '89 90 '91 92 93 '94 95 '96 "97 "98
Рисунок 10.1 Различия между европейскими странами в комплексной
удовлетворенности собственной жизнью в период с 1973 по 1998 год. Ось ординат-
это процент ответов «крайне удовлетворен» на вопрос о степени общей
удовлетворенности собственной жизнью. Источник: Евро-барометр, показатели
1973-1998 гг.

410 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
Помимо богатства, существует множество других «объективных»
показателей, которые способствуют субъективному благополучию.
Среди них можно упомянуть сокращение частоты инфекционных
заболеваний, рост продолжительности жизни, сокращение детской
смертности, рост социальной безопасности (сокращение преступности),
эффективность транспортных систем, низкий уровень атмосферного
загрязнения, оптимальные показатели безработицы,
удовлетворительная работа санитарных служб, эффективная образовательная система
(по данным Винховена, 1993)- Более подробное изучение этих
показателей выходит за пределы темы данной книги.
Совокупность этих данных конгруэнтна с теорией качества жизни
Винховена, которую он создал в 1993 году. Ссылаясь на иерархию
потребностей Маслоу, он утверждает, что показатель дохода повышает
уровень субъективного благополучия лишь до тех пор, пока он
позволяет людям удовлетворять свои основные потребности. Когда этот
критический порог преодолен, деньги уже играют не такую важную роль
в удовлетворенности жизнью и самореализации. Поэтому
субъективное благополучие не возрастает линейно совместно с увеличением
богатства: в определенный момент [восходящая] кривая выравнивается.
Тогда благополучие переходит из материальной сферы в
нематериальную. В обоих условиях ценности рассматриваемой культуры
выполняют фундаментальную роль в выборе, который делают люди, чтобы
достичь своего уровня удовлетворенности и субъективного благополучия.
10.6.2. Психологические факторы субъективного
благополучия
Совместно с социальными и экономическими (объективными)
факторами, субъективное благополучие подкрепляется рядом важных
психологических процессов. Они систематически различаются в
зависимости от культуры. Первые межкультуральные исследования
показали, что в личном плане уровень субъективного благополучия гораздо
выше в западных культурах, чем в восточных. Например, считалось,
что японская культура, будучи строгой, авторитарной и
дисциплинированной, имеет коэффициент личной удовлетворенности ощутимо
ниже, чем в североамериканской культуре. Подобным образом,
казалось, что самокритичное поведение, распространенное во многих
восточных культурах, всерьез затрудняет путь к счастью и личному
благополучию (исследования Триандиса, 200о). На самом деле, недавние
исследования показали, как преследование субъективного
благополучия подразумевает соответствие стандартам, ценностям и нормам
культуры принадлежности, отчего в результате разные люди движутся
к этому благополучию очень разными путями.

КУЛЬТУРА И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ 411
В свете теоретических парадигм, доступных на сегодняшний день,
в психологии культуры приступили к глобальному сравнению между
западными и восточными культурами. В частности, исследования
сосредоточились на США и Японии. Поэтому дальше мы будем говорить
об «американском пути» к субъективному благополучию, и в итоге
перейдем к рассмотрению семьи западных культур, потому что в этой
области различия внутри них остаются весьма значительными.
Аналогичным образом мы рассмотрим и «японский путь» к субъективному
благополучию с такими же мерами предосторожности.
■ Американский (западный) путь к субъективному
благополучию. Для североамериканского общества субъективное благополучие -
это социальное обязательство и культуральное
полномочие. Стремление к счастью - это неприкосно- I Американский
венное и неотъемлемое индивидуальное право. Оно путь к
представляет собой кульминацию существования субъективному
и зависит лишь от собственных сил человека. Факти- благополучию
чески, в целом северные американцы (в у8% случаев)
считают, что обладают высоким уровнем субъективного благополучия
(по данным Динера и Суха, 1999)- Равным образом, оптимизм - это
неотъемлемая ценность североамериканской культуры, и он оказывает
определенное социальное давление, которого трудно избежать (по Кар-
веру и Шейеру, 200i). Такая концепция жизни и собственного «Я»
приводит к гало-эффекту\ потому что она отражается и во множестве
других личных и социальных аспектов.
• Самооценка. Степень взаимосвязи между самооценкой и
субъективным благополучием систематически варьируется в зависимости
от культуры. В североамериканском обществе эта степень высока (г =
0,65), a вот в восточных культурах - низка (например, в Индии был
отмечен показатель г = о,о8) (по данным Динера, 1995)- Самооценка -
это крайне важный фактор удовлетворенности жизнью в
индивидуалистской культуре, поскольку она означает достижение собственных
целей и способность демонстрировать собственную эффективность
(концепт самоэффективности и самодетерминации). К тому же,
такая самооценка подкрепляется благодаря общей тенденции к
взаимному одобрению, восхищению и восхвалению со ■
стороны окружающих. В таком подходе межлич- I Самооценка и
ностные отношения становятся основанием для | самоутверждение
подтверждения или укрепления уровня
самооценки.
• Самоутверждение. Будучи тесно связанным с самооценкой,
самоутверждение представляет собой еще один важный фактор
* Результат воздействия общего впечатления о чем-либо на восприятие его частных
особенностей, (прим. перев.)

412 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
субъективного благополучия в североамериканской культуре. Это -
стремление к личному успеху и совершенствованию собственного
«Я» (self-enhancement - самоусиление). Часто самоутверждение
проявляется в так называемом феномене «лучше среднего» (better-than-
averagé), в котором люди считают себя лучше
среднестатистического поведения и стремлений, распространенных в их народе. Таким
образом, возникают условия для возникновения эффекта ложного
единства: в североамериканской культуре люди воспринимают себя
уникальными и считают себя лучше других. Подобным образом, они
считают себя менее уязвимыми перед риском, вероятным в будущем
(исследования Хайне, 1999)- Здесь в игру вступает склонность
приписывать собственный успех лишь личным факторам, а собственную
неудачу - ситуативным факторам (self-serving bias - предубеждение
в свою пользу; смотрите 9 главу (исследование Брэдли, 1978)).
Поскольку такое мнение распространено среди большинства людей,
очевидно, что здесь идет речь о поведении под влиянием
систематического искажения.
В любом случае, чтобы оправдать позицию «уникальности», люди
принимаются за избирательный поиск информации, которая
подтвердила бы их убеждение и придала бы больший вес позитивной
информации [о них], при этом сводя к минимуму негативную. В частности,
люди с более высоким уровнем субъективного благополучия - это те
люди, которые больше ссылаются на личные стандарты восприятия
и оценки, чем на стандарты общества. Напротив, в США люди,
которые позволяют самоутверждению зависеть от внешних обстоятельств,
больше подвержены депрессии (исследования Любомирского и Росса,
1997)- Впоследствии в североамериканской культуре люди вынуждены
«перекраивать» оценку собственных действий и событий, чтобы
защитить и поддержать позитивное восприятие самих себя.
• Внутренняя согласованность идентичности. Субъективное
благополучие также ассоциируется с согласованностью
идентичности, поскольку она подразумевает стабильность, предсказуемость,
последовательность и постоянство поведения в разных контекстах,
хорошую внутреннюю организацию собственных качеств и потенциала,
эффективный контроль ситуаций и самих себя. Согласованность
означает, что личное поведение зависит от внутренних ресурсов (от
собственного «Я»), а не от внешних обстоятельств. Она также представляет
собой необходимую предпосылку для психического здоровья. В США
и в других западных культурах человек с хорошей внутренней
согласованностью ценится в обществе как более компетентный и приятный
в общении. Благодаря этому окружающие принимают такого человека.
• Позитивные эмоции. В североамериканской культуре (наравне
с другими западными культурами) эмоции - это ключевой индивиду-

КУЛЬТУРА И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ 413
альный опыт, который происходит изнутри. В таком подходе в США
позитивные эмоции самоутверждения вроде гордости, счастья,
ощущения успеха и превосходства тесно коррелируют с субъективным
благополучием. На самом деле, корреляция между этими позитивными
эмоциями и удовлетворенностью жизнью в США выше (г = 0,54)» чем
в Японии (г = 0,20) [помимо прочих смотрите результаты, полученные
Су в 1998 г.]. К тому же, в этой культуре подобные эмоции принято
выражать открыто и явно.
• Максимизация позитивности. Путь к субъективному
благополучию в североамериканской культуре предполагает, в общих чертах,
максимизацию позитивности, которая, в свою очередь,
подразумевает минимизацию негативности. Это - тип культурального этоса,
который стремится к счастью как к главному выражению самих себя и
моральному обязательству (по Китаяме и Маркусу, 2000).
■ Японский (восточный) путь к субъективному благополучию.
Японский путь к субъективному благополучию идет совсем в другом
направлении. Он уходит корнями в религиозную
традицию, которая привела к концепции человека, Японский путь к
сообщества и жизни, противоположной западной субъективному
концепции. В такой культуре, отличающейся стро- I благополучию
гой, авторитарной, дисциплинированной системой
общества, которая оставляет мало (или вовсе никакого) пространства
для отдельного человека, говорить о субъективном благополучии
кажется, на первый взгляд, бессмысленным и парадоксальным. Здесь
присутствует отношение сомнения и колебания в отношении счастья,
и это отношение много веков характеризует японский менталитет
(по данным Минами, I97i)- Здесь существует убеждение, что счастье
и печаль ходят рука об руку, и что печаль «едет по той же колее», что
и счастье. Поэтому необязательно слишком радоваться, когда
наступает счастье. В результате [в таком обществе] быть счастливым - это ни
социальный, ни индивидуальный долг. Такой подход к счастью
отражается во многих процессах и способах поведения.
• Самокритичное поведение. В японской культуре преобладает
постоянное самокритичное поведение. Оно сокращает частоту
случаев атрибуции успеха самим себе, поскольку это было бы
проявлением надменности. Подобным образом, оно способствует усилению
самоосуждения в случае провала. Такое поведение создает предпосылки
для того, чтобы находиться «на одной волне» с ситуациями в обществе.
Напротив, поведение, которое укрепляет индивидуальную самооценку,
считалось бы признаком незрелости или выражением высокомерия.
В японской культуре не принято очевидно «выделяться», поскольку
такое поведение влечет за собой серьезное наказание. В этом
подходе достижения не оценивают на основании субъективных параметров;

414 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
скорее, их оценивают на основании культуральных норм и социальных
ролей, а также - внешних референтных факторов, которые оставляют
мало места для удовлетворенности жизнью у людей473805.
• Утверждение группы. В японской культуре распространена
тенденция преуменьшать важность собственных достижений (self-
effacing - самоуничижение), при этом максимально
Самокритика и выделив группу, к которой принадлежит человек.
самомониторинг На самом деле, группа - это основная единица
в японском обществе, поскольку человек служит
группе (смотрите 8 и 9 главы). В свою очередь, группа защищает
человека и заботится о нем. В результате субъективное благополучие
перерастает в психологическое благополучие группы. Задача каждого
человека в отдельности и всех людей вместе - делать особое ударение на
гармонии межличностных отношений. Задачей также становится
повысить психологическое благополучие группы с помощью щедрых
жестов и пожертвований, потому что таким - непрямым - способом
можно стремиться и к собственному субъективному благополучию.
• Гибкость идентичности. В отличие от согласованности
идентичности, которая ценится в западных культурах, в Японии (и в
других восточных культурах) личная идентичность гораздо теснее связана
с ситуациями. Цель - не согласованность, а адаптируемость к
контекстам. Такая гибкость идентичности приводит к повышенной
зависимости от обстоятельств, а также - к значительной непредсказуемости
и, временами, к противоречивости. В этом направлении особую
важность обретает самомониторинг (self-monitoring) - склонность
действовать намеренно, чтобы соответствовать ожиданиям окружающих
и управлять впечатлением, которые окружающие могут формировать
в отношении человека. Как бы то ни было, такое условие считается
необходимой предпосылкой для субъективного благополучия, поскольку
оно приводит к гармонии и согласию с окружающими в конкретном
случае.
• Позитивные эмоции. В японской культуре позитивные эмоции
также важны для достижения состояния субъективного благополучия.
Как бы то ни было, здесь в игру вступают эмоции, которые
фундаментально отличаются от тех, что предусмотрены в североамериканской
культуре. Речь идет об эмоциях, связанных с гармонией, согласием,
уважением, солидарностью. В случае возникновения трудностей
преобладают эмоции вины и стыда как психические инструменты,
пригодные для восстановления межличностных отношений. В общем,
преобладает сочувствие как эмоциональная способность к участию,
поддержке окружающих и постоянной взаимности. Такой подход
заключается в том, чтобы предлагать и получать помощь путем взаимной
поддержки, которая создает контекст общего доверия. В частности,

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 415
японцы, у которых уровень само-мониторинга весьма высок, больше
готовы предложить помощь, чем принять ее, и они чувствуют больше
обязательств на межличностном уровне общения. Исходя из этого,
позитивные эмоции становятся не просто внутренним субъективным
«имуществом» - они превращаются в межличностный опыт и
рождаются из взаимоотношений с другими людьми. Опять же, субъективное
благополучие существует наряду с психологическим благополучием
окружающих.
• Баланс между позитивностью и негативностью. Исходя из
таких соображений, японский путь к субъективному благополучию
предусматривает баланс между позитивностью и негативностью.
Это - баланс между инь и янь. Это - проблема диалектики между
добром и злом. Можно сказать, что отсутствие стремления к счастью - это
и есть путь к счастью. На самом деле, счастье рождается, когда
человек активно не стремится к счастью как таковому (по данным Китаяма
и Маркуса, 200о).
■ Преодоление универсальных моделей субъективного
благополучия. Существование таких разных культуральных путей достижения
субъективного благополучия привело к тому, что предложенные
универсальные модели стали объектом критического пересмотра. Среди
них можно упомянуть модель самодетерминации Райана,
разработанную им в 1996 году, согласно которой субъективное
благополучие зависит от трех факторов: автономии, компетенции и связи.
Преследование целей дает людям сильное чувство удовлетворения, а это
приносит позитивные результаты (принятие себя, жизнеспособность,
усердие и т.д.). Подобным образом, многомерная модель Риффа
предусматривает серию универсальных факторов, среди которых -
принятие собственного «Я», позитивные отношения с окружающими,
автономия, контроль над окружением, усердие в достижении целей,
личностный рост (по Риффу и Кейсу, 1995)- В связи с этим Ойши
призывает с осторожностью принимать такие модели, потому что разные
культуры предлагают своим представителям крайне разные пути к
достижению психологического благополучия в зависимости от
ценностей, практик и систем убеждений.
10.7. Заключительные рассуждения
Рассуждения, изложенные в этой главе, наглядно демонстрируют
силу реляционных систем в создании и упрочении условий
психологической болезни и здоровья. Очевидно, что такие условия зависят
не столько от интрапсихических факторов, сколько от интерактивных
систем, в которые погружен каждый человек, и которые он сам соз-

416 КУЛЬТУРА, ЗДОРОВЬЕ И СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ
дает, поддерживает или меняет собственными действиями. Здесь мы
наблюдаем бесконечное количество психологических игр, которые
мы, как вид, привыкли изобретать, предугадывать, а также управлять
ими. В эти игры - от мира до войны, от сотрудничества до
терроризма, от любви до ненависти, от психологического благополучия до
страданий - играют согласно конкретным культуральным координатам,
определенным случайным образом в тот или иной момент истории.
Несмотря на то, что «история - это учитель жизни», современные
люди повторяют человеческие игры, которые появились тысячи лет
назад, с более или менее одинаковыми схемами (достаточно
вспомнить о так называемой «дилемме заключенного»*). С другой стороны,
постоянно появляются новые игры, потому что произвольная
конфигурация факторов определяет сценарии, возможности и взаимосвязи,
которые делают решение непредсказуемым и зависящим от случая. По
этой причине мы всегда должны начинать сначала, подобно Сизифу.
В таком подходе в психологии культуры необходимо наглядно
показать огромную важность семьи, школы, группы ровесников и других
единиц социализации, поскольку они провоцируют и поддерживают
ситуации психологического благополучия или болезни. Такие
ситуации не находятся в вакууме - их определяют и дополняют культураль-
ные формы [из тех культур], к которым относятся участники этих
ситуаций. Психологическое благополучие зависит не столько от
психологов, сколько от родителей, учителей, ровесников, поскольку именно
они становятся основными действующими лицами, создающими
предпосылки и условия для самореализации.
Такие навыки также составляют важную предпосылку для
понимания межкультуральных игр в обширной семье культур. На самом
деле, в такой семье обыкновенно повторяются - хоть и по другой
шкале и в качественно иных пропорциях - инструменты и процессы,
которые используются и в отдельных культурах в отношениях сил и власти,
родства и зависимости, сотрудничества и соперничества, успеха и
утверждения, требования и участия. Из
сравнения/столкновения/встречи разных культур рождается не только распределение материальных
и экономических ресурсов между разными странами мира, но и
возникает конфигурация различных психологических профилей
благополучия и болезни.
* Дилемма заключенного - фундаментальная проблема в теории игр, согласно которой
игроки не всегда будут сотрудничать друг с другом, даже если это в их интересах. Игрок
(«заключенный») всегда будет стремиться увеличить свой собственный выигрыш, не
заботясь о выгоде других, (прим. перев.)

Куль
туральное
разнообразие
и мультикультуральная
идентичность
Цель этой главы - изучить зарождение и функции культура л ьного
разнообразия, а также проанализировать процессы, связанные
с культуральной идентичностью и межкультура л ьным обменом.
В связи с этим мы обратим внимание, прежде всего, на уровни
распространения культуры, начиная с отдельного человека и
заканчивая обществом. Мы также углубимся в нынешнее полярное
противостояние между глобализацией и локализацией, между
универсальным и частным. После этого мы перейдем к анализу сложной
темы культу рал ьного разнообразия, затронув психологические
особенности пороговых величин - предела и культуральных
границ - и изучив основные причины такого разнообразия.
Психологическая поддержка культу рал ьного разнообразия основывается
на понимании и управлении мультикультурной идентичностью,
возможной благодаря деятельности мультикультурального
мышления человека, а также - благодаря креолизации* идентичности
в процессе «заражения» и смешения разных культуральных
сегментов. По этой причине становится важно изучить межкультуральное
пространство как место, где возможны признание, контакт и
встреча (или столкновение) с остальными, другими людьми. Ссылаясь
на разные культуральные общества, мы в итоге подойдем к особой
теме аккультурации и проанализируем типологию разных меж-
культуральных взаимосвязей.
В 1950 году было 58 стран-участниц Объединенных Наций,
большинство из которых - западные. В 2000 году их было около 200,
преимущественно - из мажоритарного мира (не западных). Этот факт не
только говорит о значимости ООН, но и о разнообразии и многочис-
* Креолизация - процесс впитывания ценностей другой культуры, (прим. перев.)

418 КУЛЬТУ РАЛ Ы-ЮЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
ленности стран, которые хотят добиться официального признания на
мировой арене, и которые неизбежно являются носителями
специфических отдельных культур. Такая политическая карти-
Современное
этническое
возрождение
на также ассоциируется с основой так называемого
этнического возрождения, или все более обширного
и острого осознания собственной культуральной
принадлежности весьма многочисленными
сообществами, которые сегодня живут на планете. Этот феномен охватывает
сепаратистские движения (в Европе достаточно вспомнить басков,
каталонцев, корсиканцев, южных тирольцев) до укрепления национализма
(достаточно вспомнить о «заново возникших» нациях после развала
СССР и Югославии), этнические конфликты в Африке и Азии,
локальные движения за автономию и федерализацию, а также
разнообразные формы культурального фундаментализма.
Такая этническая и культуральная ревитализация, которую
можно считать реакцией на колониальную политику западного мира,
привела (и продолжает приводить) к повторному открытию и
переоценке «потерянной идентичности». Впоследствии, «каталог» доступных
идентичностей растет, мутирует и развивается по мере того, как в мире
устанавливается сеть политических и экономических
взаимоотношений. С определением новых границ и отменой старых сложность
такого «каталога» этнических и культуральных сообществ постоянно
возрастает (по Гирцу, 1995)- Возникает риск чрезмерной фрагментации
и нестабильности. Отсюда появляется проблема и психологического
плана (помимо очевидных проблем политического, социологического,
антропологического плана и т.д.) - проблема изучения условий муль-
тикулътуралъного сосуществования во все более мультиэтнических
обществах.
В таком подходе признание одинакового достоинства разных
культуральных сообществ наряду с принципом равенства прав и с правом на
различие составляют предпосылки для того, чтобы понять межкуль-
туральное пространство и управлять им. Речь идет о пространстве,
которое по своей природе четкое, фрагментированное, иногда -
непоследовательное и произвольное. Его можно представить в виде
дорожной развязки, которую наполняют все более интенсивные этнические
и культуральные транспортные потоки; одни отрезки развязки
расширяются, а другие, наоборот, сужаются, и становится невозможно
избежать трудностей, связанных с такими «ремонтными работами».
С другой стороны, в этом пространстве создаются связи и
возможности для признания, контакта и встречи (или столкновения) между
людьми и группами, которые принадлежат к разным культуральным
сообществам.

КУЛЬТУРЫ МЕЖДУ МАКРО И МИКРО 419
11.1. Культуры между макро и микро
Хотя в предыдущих главах мы вели речь о культуре в общем,
постоянно используя термин в единственном числе, очевидно, что
существует не культура, а культуры. Существует бесконечное количество
культур, а значит, и количество подходов к реальности может
продолжаться бесконечно. Поэтому становится важно анализировать, каким
образом распространяются и организовываются между собой
культуры в постоянном потоке обмена, переговоров и столкновений.
11.1.1. Уровни распределения культуры
В психологии культуры сами по себе культуры не формируют
однородную и единообразную группу систем и проявлений существования
человека на разных территориях земли. Культуры - это разнородная,
иногда - беспорядочная и бессвязная совокупность разных
проявлений и стилей жизни в разных сообществах мира, и эта совокупность
постоянно меняется и преобразовывается. Хотя культуры и
принимают доступные для наблюдения и документирования формы поведения,
они все же отличаются определенной прозрачностью и
неуловимостью, из-за которых их трудно «уловить» абсолютно конкретно и
полно. Такая трудность возникает, помимо прочего, из-за активного
распространения культуры на всех уровнях существования человека. На
самом деле, она распространяется на трех уровнях: а) человек
(идиосинкразический); б) группа (стабильное сообщество); в) человечество
(универсальный).
На уровне человека двойственная (внешняя и внутренняя) природа
культуры подразумевает, что сам по себе каждый человек имеет
собственную культуру (идиокультуру), основанную ■
на энциклопедии знаний и убеждений человека, на Идиокультура
истории его когнитивного, эмоционального и соци- и
индивидуального опыта, а также - на сети его межличностных лизированная
взаимоотношений [с окружающими]. Каждый человек | этнография
в момент рождения - это незавершенный организм,
и он может достичь завершенной формы только с помощью культуры
(смотрите 4 главу). Таким образом, он определяет самого себя как
отправную точку для его персональной идентичности (смотрите 8 главу).
Наравне с проксемическим пространством, идиокультура - это некая
«культуральная оболочка», которая окружает каждого человека и
всюду следует за ним. Однако каждый человек неизбежно вступает в
контакт с другими культуральными формами и испытывает их влияние. Со
временем он превращается в микс культур, при этом сохраняя
определенный единый облик. Само по себе человеческое мышление мульти-

420 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
кулътуралъно. В связи с этим этнография отдельного случая
(индивидуализированная этнография) может эффективно поспособствовать
определению и иллюстрации способов, которыми люди конструируют
собственную историю (по Абу-Люгоду, I99i)-
Подобным образом, каждое сообщество (или стабильная группа)
разрабатывает и поддерживает собственную культуру (микрокульту-
ру или локальную культуру). Члены такого сообщества
Микрокуль- со временем обретают общие знания, ценности, прак-
тура и макро- I тики и схожий опыт. Они встречают превратности су-
культура ществования с одним, общим подходом. В связи с этим
многочисленность и разнообразие групп приводят
к заметным и устойчивым различиям, которые связаны с множеством
разных условий жизни. Существует разделение труда, которое, в свою
очередь, подразумевает разделение знаний и навыков. Также есть
интеграция в определенное государство и общество благодаря
определенной социальной позиции. И, наконец, есть расположение в
определенном историческом периоде в определенном месте как предпосылка
для встреч и контактов с другими людьми и группами. Хотя
восприятие зарождения и эволюции культурального разнообразия - это
область науки, которая требует дальнейшего углубления, управление
такими различиями создает политические, социальные и
психологические условия, которые невозможно игнорировать.
Наконец, культура связана с универсальными аспектами, общими
для всего человечества как такового. Такие аспекты - общие для
всего человечества, и именно они составляют макрокультуру (или
глобальную культуру). В этой области снова появляются не только
современные процессы глобализации (смотрите далее), но и совокупность
навыков, процедур и техник - начиная с использования огня и
приготовления пищи до средств личной гигиены и ухода и умения считать
или составлять географические карты и т.д. Речь идет о первичной
теории знания, предложенной Хортоном (смотрите 5 главу). Иногда
концепт макрокультуры рискует показаться слишком общим и размытым
(по данным Ханнерца, 1996). Однако он сохраняет свой вес как базовые
рамки для содержания и понимания культуральных процессов и
феноменов в разных культурах. Помимо этого, он представляет собой
платформу для взаимного понимания и «перевода» различного опыта при
взаимодействии представителей разных культур.

КУЛЬТУРЫ МЕЖДУ МАКРО И МИКРО 421
11.1.2. Между глобальной ойкуменой* и локальными
сообществами
Распределение культуры по разным уровням подразумевает
условие колебания между глобальным и локальным. Первое отсылает
к глобальной культуре - и как к воплощению еди-
нообразия, и как к организации разнообразия. Что Глобальная
касается воспроизведения единообразия, сегодня мы I культура и
наблюдаем процессы глобализации рынков, которая гомогенизация
стала целью культуральной гомогенизации - по
меньшей мере, в коммерческом плане. В середине восьмидесятых люди
опасались исчезновения множества культур под ударами
«культуральной синхронизации» со стороны больших мультинациональных групп
(по Хамелинку, 1983)- В то время действовала так назваемая «кока-ко-
лизация» или «макдональдизация» планеты, на основе которой
некоторые артефакты становились единицей измерения для сравнения
культур из разных регионов мира.
Такой процесс привел к заметному развитию новых средств
коммуникации, в частности - Интернета, который в некоторых отношениях
представляет собой «омассовление**» мира, предсказанное МакЛюэном.
С новыми средствами [коммуникации] пространственно-временные
границы стерлись, поскольку теперь можно в любой момент в режиме
реального времени связаться с кем угодно из какой угодно точки
земного шара. Люди могут ощутить, что их ресурсы и навыки
значительно развились благодаря так называемой технологической
ненасытности и жажде управлять процессами коммуникации. В то же время,
бесконечный «обстрел» данными и новостями рискует создать условие
пресыщенности и когнитивной дезориентации из-за избыточной
фрагментации информации. Парадоксальным итогом такого избытка может
стать изоляция и одиночество, и не только на уровне СМИ.
Существуют и другие факторы, которые способствуют условию
культуральной гомогенизации на международном уровне. В качестве
примера можно привести распространение английского языка, который все
больше укрепляется в статусе планетарного языка по мере того, как
повышается уровень образованности человечества в целом. Также можно
вспомнить о создании глобальной сети, которую активно используют
в разных научных сообществах. Современные ученые, подобно ученым
прошлого, склонны систематически сравнивать прогресс в их познаниях
и открытиях. Как бы то ни было, сегодня они гораздо больше, чем в
прошлом, склонны к таким сравнениям благодаря все более частым меж-
* Ойкумена - освоенная человечеством часть мира. (прим. перев.)
" Всеобщее тиражирование произведений различных культур, которое приводит к
упрощению и принижению их смыслов, (прим.перев.)

422 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЫНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
дународным конвенциям, общим международным исследовательским
проектам, заграничным стажировкам, совместным публикациям и т.д.
Можно также вспомнить о разных формах музыки, представлений
(театр, кино, концерты и т.д.) и телевизионных форматах,
распространенных в разных международных кругах среди людей,
принадлежащих к абсолютно разным культурам. Джаз, танго, рэгги, кантри, рэп,
латиноамериканские ритмы и т.д.- все это глобальные формы
музыки, которые путешествуют с континента на континент без какого-либо
разделения или порядка. Точно так же можно вспомнить и о туризме,
который из интеллектуального и элитарного феномена сегодня
превратился в массовый феномен во всех уголках земли. Он
предусматривает перемещение миллионов людей, которые, часто следуя уже
установленным маршрутам, выполняют немаловажную роль, способствуя
сравнению и возможным инновациям в принимающей стране.
Наконец, можно вспомнить о глобализации терроризма, который, хоть и
зародился из ограниченных форм культурального фундаментализма,
способен нанести удар по любой точке планеты благодаря сети
участников, распространенной на мировом уровне.
Такая глобализация создает некую глобальную ойкумену -
устойчивый международный контекст взаимодействия, взаимозависи-
_______ мости и взаимообмена артефактами (товарами и ус-
Глобальная I лугами) и информацией (по Ханнерцу, 1992)- Если
ойкумена и в прошлом культуры воссоздавались путем
взаимокосмополитизм I действий, локализованных в пространстве и време-
——""———— ни, сегодня воссоздание «транснациональных»
культур происходит независимо от таких координат. С таким подходом
невозможно считать, что распространяется лишь одна культура. Скорее,
множество культуральных форм, возникших в разных мирах,
пересекаются - порой произвольно - между собой. Глобализация не имеет
единого направления; скорее, стоит думать о «culture multiple» -
множественных культурах, возникших под влиянием процессов
глобализации на локальную реальность. В таком положении осознание
ограниченности, множественности и изменяемости собственных знаний
преображает облик субъективного опыта. Происходит переход от
ключевой роли судьбы к важности выбора с помощью действий,
наделенных смыслом на субъективном уровне.
Подход глобальной ойкумены отсылает к позиции
космополитизма. Космополит - это «дитя» организации культурального
разнообразия в мире, и он занимает психологическую позицию ментальной
и эстетической открытости перед чуждым ему культуральным опытом.
Такая позиция подразумевает любопытство и умение
ориентироваться в других культурах, и в то же время - способность уступить перед
новизной и оригинальностью другого человека. Настоящий космопо-

КУЛЬТУРАЛЫ-ЮЕ РАЗНООБРАЗИЕ 423
лит - тот, кто никогда и нигде не чувствует себя по-настоящему дома,
потому что его «дом» - где-то в другом месте. Его дом - это целый мир.
Осознавая собственную автономию, он умеет уловить и уважать
различия [между людьми], при этом не опошляя другого человека, поскольку
космополит убежден: то, что разделено, стоит оставить разделенным.
Как бы то ни было, невозможно избежать поверхностности и
неосновательности условия глобальной ойкумены, поскольку различия
между группами людей в их стилях жизни, системах
Риск этноцида
культур
убеждений, ценностей и значений остаются слишком
глубокими и укоренившимися, чтобы можно было
вести речь о глобальной культуре (по Смиту, 1990).
Настоящая культуральная гомогенизация привела бы к так называемому
«этноциду культур» и к стандартизации существования
человечества (по Ханнерцу, 1996). [Произошло бы] «культуральное
клонирование». Однако при этом возникла бы проблема: определить, может ли
глобализация быть формой обнищания существующих на
сегодняшний день культур, и если может - как именно.
Согласно некоторым ученым, [в случае этноцида культур] мы
столкнулись бы с реальной и конкретной опасностью. Возникло бы
движение «западизации человечества», которое нарушило бы согласие между
культурами мажоритарного мира. Такой феномен стал бы результатом
асимметричного межкультурального влияния, которое влечет за собой
условие декультурации и сокращение культурального разнообразия
(по Латушу, 1989). Согласно другим ученым, феномены глобализации
даже повысили бы сложность культур, постоянно ее усугубляя. На
самом деле, национальные и транснациональные культуральные потоки,
от центра к периферии и наоборот, создают новые различия и создают
непредсказуемые тенденции объединения (по Ханнерцу, 1992)-
Глобальный рынок склонен стимулировать все более тесную связь между
глобальным предложением и локальным спросом. В связи с этим был
создан неологизм - «глокальный» - чтобы выразить этот концепт,
и «глокализация» - чтобы выразить тенденцию синтеза между
глобальным и локальным. Следовательно, универсальное и частное - это
две стороны одной медали, и не только потому, что это - два термина,
которые ссылаются друг на друга по очереди, а скорее потому, что
между ними происходят постоянные процессы взаимозависимости. Таким
образом, мы подходим к креолизации культур (смотрите далее).
11.2. Культуральное разнообразие
Идеал (обычно - непризнанный), в котором глобальный
маркетинг обращается к однородному и единообразному мировому рынку,

424 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
основанному на единой культуре и единой цивилизации, рискует
оказаться утопическим. Культуральное разнообразие - это не только
очевидный для всех факт; оно представляет собой предпосылки для
создания все новых и новых различий в процессе без конца. В
определенных аспектах здесь мы сталкиваемся с парадоксом: с одной
стороны, культуры (каждая культура) в первую очередь служат затем, чтобы
организовать различия на каком-либо уровне и управлять ими; с
другой стороны, они сами представляют собой факторы дифференциации
и дискриминации. В психологии культуры этот парадокс становится
фундаментальным аргументом, потому что он лежит в основе
понимания идентичности и управления межкультуральными отношениями.
11.2.1. Психология культуральных пределов
Существование различий между специфическими формами
культуры, несмотря на современные процессы глобализации и гомогениза-
____я______^ ции, отсылает нас к изучению культуральных
Разнообразие I пределов как ключевого психологического кон-
и культуральные цепта для понимания этой реальности. Уже Бахтин
пределы I запомнил, что культура - это не территория, что
она находится вдоль определенных границ, а эти
границы находятся повсюду (смотрите i главу). Концепт пределов
отсылает нас к концепту границы, хотя они и различаются между собой.
Предел - это лимит, который ограничивает и разделяет, тогда как
граница ведет нас к идее о неком месте, в котором «встречаются» две
разные идентичности.
В целом, пределы выполняют двойную психологическую функцию -
они содержат некую культуру («опре-деление») и отличают ее от
других. Тот, кто находится за пределами определенной культуры, считается
чужаком. Этот чужак - «варвар», который, в этимологическом
значении слова, бормочет, мямлит и произносит слова и звуки, лишенные
смысла. Он - другой, который использует ментальные и социальные
категории, непостижимые для нас, и который представляет собой
психологическую дистанцию [между нами и] другим способом жизни. Такой
человек - иностранец, тот, кто находится за пределами различий,
допустимых внутри определенной культуры. По этой причине все
культуры - «иностранные» (по ла Секла, 1997)- Сами по себе культуральные
и национальные пределы не совпадают. Внутри одной нации могут
существовать более или менее устойчивые культуральные пределы; в то
же время существуют похожие культуральные проявления в группах
людей, принадлежащих к разным нациям.
Находясь вне различий, предусмотренных собственной культурой,
иностранец может стать объектом влечения (ксенофилия) или оттор-

КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ 425
жения (ксенофобия). Он может вызывать любовь к иному, которая
может достигать форм экзальтации и идеализации. Однако точно так
же он может вызвать и ненависть, которая
приводит к формам отторжения и презрения по
отношению к иностранцу. На психологическом
уровне речь идет о всеобщих и уникальных чув-
Между ксенофилией
и ксенофобией
ствах, из-за которых отношения с другими людьми становятся
сложными, поскольку всех считают одинаковыми. В последнем случае
иностранец становится врагом, с которым нужно сражаться и которого
нужно прогнать. В связи с этим любопытно отметить, что на латыни
hostis (враг) имеет один корень с ospes (гость), и что вначале,
аналогично греческому xenos (чужак) и в отличие от peregrinus
(чужестранец) [hostis] означал иностранца, который компенсирует мой дар
ответным даром. Лишь впоследствии hostis превратился во врага,
которого нужно изгнать со своей территории (по Бенвенисту, 1969).
Психология культуральных пределов создает важные связи.
Прежде всего, культуральныи предел - это место напряжения, поскольку
он балансирует между защитой и нападением. В такой динамике
может происходить постоянное колебание между двумя этими
противоположными способами поведения. Оба приводят к ментальному
состоянию недоверия и подозрительности по отношению к поступкам
другого человека - иностранца. Как будто непрошеный гость, он
находится «здесь», будучи при этом «не отсюда». Существует необходимость
ужесточить требования к нему, чтобы уловить «настоящее» значение.
Существует некое когнитивное и аффективное предубеждение,
которое мешает по-настоящему открыться перед иностранцем.
В альтернативном случае, культуральные пределы отсылают к
психологическому поведению безразличия. В этимологическом плане,
концепт «без-различия» ассоциируется с опытом разделения согласно
аксиоме «живи и дай жить другим». Это - апартеид: защитная
позиция, в которой [человек, группа или сообщество] стремится не
смешиваться с другими [людьми, группами или сообществами] и не
«заражаться» от них, как будто они - нечисты и являются источниками
некой «инфекции». Как бы то ни было, безразличие может также создать
позитивное и благоприятное отношение к чужакам. В этом случае
безразличие - это источник желания «быть оставленным в покое», а не
«поддерживать покой» (по Иллиху, 1992). Это отличие ментального
подхода соответствует различию, проведенному в малазийском языке
между kami (исключающее «мы» - те, кто хочет установить и
поддерживать мир любой ценой, поглотив других) и kita (включающее «мы» -
те, кто живет в мире и дает другим также жить в мире). Фактически,
война - это поведение тех, кто хочет считать культуры одинаковыми,
а мир - это состояние, в котором каждая культура целиком принимает

426 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
свою конфигурацию. Впоследствии мир, как демократию, невозможно
экспортировать. Если его экспортируют, это приводит к войне.
Психологический концепт культурального предела также означает
связь преданности. Если человек находится в конкретных пределах,
__^_____^ он не может присоединиться к убеждениям, ценностям
Преданность и порядкам культуры, которую практикуют в других пре-
и конверсия делах. Это - пакт о союзничестве и принадлежности меж-
-^——— ду собственным «Я» человека и сообществом, в котором
он существует. На основе этого пределы остаются, даже если человек
вступает на пространство другой культуры (по Барту, 1969). Культураль-
ные различия не зависят от отсутствия мобильности и межкультураль-
ного обмена. Очевидно, что культуральные пределы - внутренние.
В противовес временному сохранению пределов ставят феномен
конверсии. Он означает преодоление пределов собственной
культуры и вступление за пределы другой культуры. Здесь мы ведем речь не
только о религиозной конверсии, но и о любом типе конверсии
(включая переход из одной фирмы в другую). Конверсия сама по себе
подразумевает отречение и предательство собственной культуры,
чтобы стать другим человеком. В связи с этим каноническим считается
исторический пример раввина Шабтая Цви, которого около 1650 года
представили мессией евреев, и к которому примкнуло немало людей.
Шабтая схватили арабы, и после долгого заточения во время бурной
встречи с султаном он клятвенно отрекся от иудейской религии и
обратился в мусульманскую. Новообращенный поставил себя в
неоднозначное положение: для родной культуры он стал предателем, а для
принимающей культуры он стал последователем, чья преданность
постоянно находилась под вопросом.
В психологии культуры реальность пределов - не неоднозначна.
Предел может превратиться в непреодолимый барьер, и его могут
использовать, чтобы отстаивать уникальность и эксклюзивность
собственной культуры. Среди прочих, Япония в прошлом весьма
настаивала на таком аспекте эксклюзивных отличительных особенностей
(nihonjinron) - от способа есть рис до способа говорить «спасибо»
(arigatö: смесь извинений и ожиданий). Другие же (особенно
западные) люди - это taijin, или «люди извне», неспособные уловить и
понять специфичность категорий японской культуры. Таким образом,
можно занять позицию культуральной неприкасаемости, чтобы
изолироваться и добиться определенной культуральной непробиваемости
и невосприимчивости.
В ином случае, пределы могут стать непрочными и прерывистыми.
Они могут стать неустойчивыми, колеблющимися или размытыми.
Они также могут стать запутанными. Такое условие оказывается
очевидным в определенных географических регионах в таких пределах,

КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ 427
где уровень взаимодействия между народами с разными культурами
особенно высок и интенсивен. В этих случаях наблюдается ослабление
различий в поведении и способах выражения между разными культу-
ральными группами. Например, в испанском анклаве Мелилья,
расположенном на средиземноморском побережье Марокко, испанское
и марокканское сообщества обладают высоким уровнем
взаимодействия и обмена, весьма ритуализированным в высших социальных
слоях, и даже еще более последовательным и распространенным - в
низших (исследования Дриссена, 1992).
Предел как место перехода, встречи и столкновения (а также как
линия разделения) подразумевается и определяется на
психологическом и антропологическом уровнях как граница. Это - то, что
одновременно и разделяет, и объединяет (по Фабьетти, 1998). В этом случае
граница - это земля, на которой можно вступить i
в контакт с другим человеком, если он того хочет. Та- I Предел как
ким образом, она становится пространством встречи культуральная
(или столкновения) между двумя идентичностями. | граница
На самом деле, на границе заканчивается
собственная идентичность; в то же время, с этой границы начинается
идентичность другой культуры. Впоследствии, граница создается из смежности
двух разных культуральных идентичностей (по Карахасану, 1995)-
Граница означает конкретную возможность легитимизации
сосуществования со стороны двух разных подходов к пониманию и
объяснению мира. К тому же, она означает ситуацию обмена, в которой
становятся более вероятными и простыми процессы импорта и экспорта
культуральных моделей жизни и повседневных практик в условии
взаимного влияния. Поэтому культуральная граница, в отличие от
географической и политической, не статична - она динамична и подвижна.
Культуральные границы находятся в постоянном движении и
имеют произвольную природу. Они составляют сиюминутный итог
давления с одной стороны и сопротивления - с другой в бесконечной игре
взаимного обмена в группе культур. Это динамическое условие
придает смысл факту, что в определенные исторические периоды
некоторые культуральные формы находятся на этапе расширения и
утверждения, а другие сталкиваются с феноменами сокращения и
инволюции. Такое условие объясняет падение и крах культуральных империй
(от римской до оттоманской), которые казались стабильными и явно
вечными. Прошлые успехи, фактически, не гарантируют утверждения
в настоящем, и уж тем более - в будущем. Как и для любого человека,
каждая культуральная форма должна ежедневно отстаивать
собственное пространство для существования и собственное влияние. Также
любая культура должна находить внутри себя ресурсы для обновления
и регенерации.

428 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
11.2.2. Причины культурального разнообразия
Стимулирующим вызовом для психологии культуры стал анализ
появления культурального разнообразия. Если человечество
уникально, откуда столько разных культур? А также - каким образом
возникают и множатся новые культуральные формы? И как исчезают другие
формы? Этот процесс неизбежен? Существует множество
психологических и социальных причин, которые помогут понять этот процесс.
Прежде всего, считается, что культуральное разнообразие не
возникает отдельно в разных группах людей - скорее, оно возникает в
процессе взаимодействия и обмена между этими людьми (по данным Барта,
1969). Этот феномен наглядно демонстрирует реляционную природу
таких различий. Культура не возникает сама по себе в полном
одиночестве - она возникает благодаря обмену и сравнению с другими
группами людей.
• Во-первых, культуральное разнообразие - это грандиозное
и очевидное свидетельство креативности человечества, то есть
способности находить инновационные решения для
Культуральное
разнообразие
и креативность
собственного существования. Здесь «креативность»
значит не столько иной способ мышления, сколько
умение сделать что-то новое и неожиданное с
помощью уже имеющихся и доступных компонентов
окружения. Культуральная креативность никогда не бывает сама собой
разумеющейся или очевидной. Она направляет процесс снизу, от простых
элементов, и комбинирует их неожиданным способом, с помощью
утомительного и мучительного процесса индукции, которая чередует
моменты креативного «взрыва» с долгими периодами затишья.
Таким образом, в основе культуральной креативности лежат
любопытство, желание исследовать неисследованное, потребность не
довольствоваться имеющимся и не считать найденные решения
окончательными. В частности, культуральная креативность требует
способности создавать новые сочетания условий, которые до этого между собой
не согласовывались. Творить - значит считать возможным то, что на
первый взгляд кажется невозможным. В этом смысле культуральная
креативность заключается в том, чтобы добыть огонь и покорить его,
заставлять объекты вращаться, помещать информацию на кусочке
камня, использовать волны для передачи изображений и т.д.
• Во-вторых, культуральное разнообразие
Преодоление
теории мозаики
оправдывается принципом справедливости.
Каждый народ, каждая группа людей имеет право на
собственную культуру. Здесь в игру вступают такие
концепты, как «культуральная идентичность» и «культуральное
наследие». Такой принцип не обязательно приводит к теории культураль-

КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ 429
ной мозаики, согласно которой бесчисленные культуры сосуществуют
по соседству как кусочки мозаики (по Ханнерцу, 1992). Культуры - это
не однородные кусочки плитки, сущность которых определяется
четкими и закрытыми пределами, и которые при этом различаются между
собой или четко разграничены. Также, если собрать все культуры
вместе, они не сформируют мозаику, как если бы существовал некий
всеобщий план или всеобщая цель. Скорее, культуры существуют в
произвольном режиме и формируются необъятным и постоянным
потоком взаимодействий и обмена между отдельными участниками и
институтами (о культуральной эволюции смотрите l главу). Они могут
рождаться, расширяться, оставаться неизменными и даже «умирать»
(то есть, устаревать). Разные формы цивилизаций и культур
прошлого - наглядное доказательство этих процессов.
Принцип культуральной справедливости подразумевает
возможность выбрать собственную культуру и примкнуть к ней. Он также
означает свободу обратиться в другую культуру и следовать ей, оставив
родную культуру (о культуральной конверсии смотрите выше). Этот
принцип приводит к удовлетворительному равновесию между
персональными правами и этническими правами благодаря логике мульти-
культурализма (смотрите далее).
• В-третьих, культуральное разнообразие оправдывается и
объясняется необходимостью допустить развитые и эффективные формы
адаптации в окружение. Этот связанный с экологи-
ей фактор значительно способствует постижению су- I Экология и
ществующих культуральных ниш, поскольку каж- культуральные
дый местный народ склонен разрабатывать культу- I ниши
ральные формы, которые оптимизируют
возможности и условия окружения (от климата до адаптации территории;
смотрите 2 главу). В этом отношении каждая культура составляет
уникальный репертуар ответов и реакций на собственную среду обитания
и указывает на синтез связанных с ней познаний и опыта,
определенных экологическими условиями. По этой причине определенные
формы использования территории, импортированные из культур [стран]
первого мира, искажают и нарушают давнее равновесие в народах
мажоритарного мира.
• В-четвертых, культуральное разнообразие служит затем, чтобы
смягчить формы экономической и политической зависимости. Как
утверждал в 1996 году Ханнерц, оно выполняет функцию культураль-
ного сопротивления, чтобы уравновесить феномены асимметрии
власти, которые существовали и продолжают существовать в мире. На
самом деле, потоки от центра к периферии гораздо сильнее, чем потоки
от периферии к центру. Здесь в игру вступают экономические ресурсы,
военные силы, политическая власть, религиозное влияние, распределе-

430 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
ние научных знаний. В этом подходе множество культур может
возникнуть на основе компенсации и защиты перед давлением культураль-
ного империализма, который уходит корнями к центру. В частности,
культуральное разнообразие может считаться ключом к выживанию
человечества, поскольку оно обеспечивает бесконечное разнообразие
в восприятии феноменов, управлении ресурсами и методах выживания
(по Марглину, 1990)- Каждая культура считается живым архивом, в
котором зафиксированы важные и полезные формы жизни.
• В-пятых, культуральное разнообразие поддерживает
любопытство на когнитивном и эстетическом уровнях. «Другие культуры» -
это завораживающая тема как таковая, и они заслуживают
исследования и изучения. Здесь действует позиция наблюдения космополита
(в частности, антрополога), который стремится понять себе подобного,
который в то же время отличается от него.
Признать эмпирические доказательства культурального
разнообразия и установить право на такое разнообразие - не значит
абсолютизировать это разнообразие. Как утверждал еще Леви-Стросс в 1952 году,
разнообразие - это то, что оберегают и защищают, а не содержание
отдельных исторических эпох, которое не может продолжить свое
существование самостоятельно. Существует необходимость сохранять
разнообразие между культурами в мире, которому, очевидно, грозят
однообразие и монотонность. В результате культуральное
разнообразие - законно, поскольку оно составляет фундамент персональной,
социальной и культуральной идентичности. Как бы то ни было, они
не могут быть ни абсолютными, ни вневременными. Как подчеркивал
в 1998 году Фабьетти, необходимо «релятивизировать идентичность,
при этом не абсолютизируя различия».
11.3. Мультикультуральная идентичность
Многочисленность и разнообразие культур неизбежно
подразумевают проблему их сосуществования. Каким образом могут
сосуществовать такие разные между собой культуры? Этот вопрос становится еще
актуальнее, если мы учтем, что разные культуры существуют не на
отдельных территориях (где для каждой культуры было бы отведено свое
место, и наоборот), а «сожительствуют» в одном обществе. Этот
аргумент становится ключевым в психологии культуры, которая не может
не интересоваться, мультикультурально ли мышление человека, и если
да - то насколько.

МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ 431
Мультикультуральность
человеческого мышления
11.3.1. Мультикультуральное мышление
По своей природе человеческое мышление мультикульту-
рально. Оно способно присваивать разные, даже не согласующиеся
между собой, культуральные модели и заставлять их сосуществовать
с помощью множества механизмов разграничения (во времени и
пространстве) или интеграции. К тому же,
мышление способно переходить от
моделей, предусмотренных одной культурой,
к моделям другой культуры. Этот переход
от интерпретативных рамок одной культуры к рамкам другой
происходит согласно «указателям», возникающим время от времени в
контексте. На основе этих «указателей» человек способен отдавать
предпочтение и выбирать культуральный подход, которому он хочет
следовать, тем самым демонстрируя активную адаптацию к текущим
ожиданиям в обществе и отношениях, а также - эффективно демонстрируя
собственные культуральные навыки.
Этот феномен заслуживает внимания, потому что он представляет
собой подтверждение факта, что в культуре человека, наряду с
имплицитными и неосознанными моделями, существуют эксплицитные
и осознанные. Тогда как первыми нельзя управлять напрямую,
вторыми человек может управлять сам, и они меняются в зависимости от
ситуации. Подобным образом, мультикультуральность наглядно
демонстрирует, что системы убеждения и значений, эмоциональное
фокусирование и коммуникативная компетенция не обязательно
смешиваются между собой, и что их даже можно различить. К тому же,
мультикультуральность подчеркивает, что модели, позаимствованные из
новой культуры, не заменяют моделей в старой культуре (по Финни и де
Вич-Наварро, 1997)- Как заявляют мексиканские американские ребята,
дома они ведут себя как мексиканцы, разговаривают по-испански и
соблюдают мексиканские правила поведения, но в школе они ведут себя
как американцы, разговаривают по-английски и используют
американские «шифры» в общении с окружающими (по данным Падилла, 1994)-
С этой точки зрения, культура - это не тотальная ментальная форма
и не абсолютно неосознанная и имплицитная структура; культура - это
гибкая сеть знаний, категорий и
предметно-специфических моделей, связанных с определенными контекстами.
Человеческое мышление может воспринимать и
присваивать разные культуральные системы убеждений,
ценностей и практик. Это - место обитания значений,
которые позаимствованы из различных культуральных
источников и матриц, и между которыми нет полной однородности. Такое
место обитания создает возможность вмещать в себе разные культу-
Культура =
область
обитания
значений

432 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
ральные модели, иногда - даже не совместимые между собой. Эти
противостоящие модели, хоть и сосуществуют одновременно в мышлении
человека, не могут одновременно руководить его поведением.
Принцип заключается в том, чтобы от случая к случаю адекватно
задействовать модели, соответствующие определенному культуральному
контексту. Как говорится в англосаксонской пословице, «будучи в Риме,
веди себя как римлянин».
В приграничных регионах, где гораздо чаще встречаются феномены
бикультурализма, или же в некоторых странах мира (например, в
Канаде и Гонконге), где два языка и две культуры сосуществуют по
умолчанию, люди резко меняют собственные культуральные инструменты
в зависимости от собеседника и от ситуации. Такой феномен очевиден,
например, в колл-центрах и отделениях скорой помощи в Канаде, где
оператор немедленно «переключает» лингвистический код и
соответствующие невербальные аспекты в зависимости от того, кто звонит.
Подобным образом, китайские студенты в Гонконге используют
внешние схемы атрибуции, связанные с китайской культурой - первенство
ответственности группы и солидарность - когда сталкиваются с
китайскими контекстуальными «указателями» (даже если они возникли
случайно); и напротив, они следуют внутренним критериям атрибуции,
типичным для английской культуры - первенство ответственности
человека - когда сталкиваются с английскими или американскими
контекстуальными «указателями» (исследования Хонга, 2000).
Переход от одной культуральной формы к другой зависит от
ментальной доступности схем и моделей для интерпретации
определенной ситуации. В целом, чем легче доступ к опреде-
Ментальная
доступность
моделей
ленной категории (или концепту), тем больше она
служит для объяснения и понимания события. В свою
очередь, уровень доступности обусловливается частотой
активации определенной модели или ментальной схемы,
от того, насколько легко ее обнаружить в закоулках долговременной
памяти (семантической и автобиографической), а также факторами
фасилитации мышления (priming effect - фиксирование установки*).
Если рассматривать этот вопрос подробнее, нужно различать
сиюминутную доступность (связанную с произвольными элементами
ассоциации) и постоянную доступность.
Концепт доступности - это подтверждение двойственной природы
(внутренней и внешней) культуры. В мышлении человека существует
множество культуральных моделей - осознанных и неосознанных. Как
бы то ни было, проявления культуры не заканчиваются на этом множе-
* Явление имплицитной памяти, при котором обработка воздействия заданного
стимула определяется предшествующим действием того же самого или подобного стимула,
(прим. перев.)

МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ 433
стве. Культура существует также в политических и институциональных
формах, в гражданских и религиозных практиках и ритуалах, в
социальных и публичных проявлениях. Точка столкновения между
субъективными и социальными формами культуры заключается в
отношениях и взаимодействиях между двумя (или более) людьми. Именно здесь
возникает ощутимое согласие, враждебность или безразличие между
двумя (или более) людьми, которые пользуются разными культурами.
Подход мультикультурального мышления позволяет объяснить
ряд психологических феноменов. Прежде всего, он делает доступными
для понимания процессы аккультурации и способы присвоения
культуры, которая отличается от родной (смотрите далее). Во-вторых, он
помогает объяснить сложные способы и пути присвоения культураль-
ных форм новичком (ребенком или взрослым - не имеет значения;
смотрите 4 главу). В-третьих, такой подход делает понятными способы,
которыми люди более или менее гибко переходят от одной культураль-
ной формы к другой и следуют от случая к случаю разным способам
выражения, в зависимости от культурального контекста, в
конструировании и разделении значений и символов, а также - в аффективном
и эмоциональном опыте.
Помимо этого, мультикультуральное мышление помогает
проиллюстрировать возникновение феномена ужесточения и монокульту-
ральной абсолютизации с помощью активации за-
щитных механизмов, стремления к сопротивлению,
или реакции на внешнее давление со стороны других
культур. В этом подходе культуру можно
воспринимать как подвижный набор навыков. Иногда мо-
Культура как
подвижный
набор навыков
жет преобладать процесс перекрестного угасания разных навыков, в
результате которого возникает новое окружение; иногда может
настойчиво преобладать навязывание, которое заполнит все поле действия. Даже
если [на другую культуру] ссылаются метафорически, такой подход
позволяет сформировать не только менее монолитную и статичную
концепцию культуры, но и более подробно объяснить сложность
современных плюралистических обществ и межкультуральных процессов,
которые становятся все более интенсивными и частыми.
11.3.2. Креолизация культуральной идентичности
Современные общества становятся все более плюралистическими
и сложными из-за существования групп людей, принадлежащих к
разным культурам. Это условие культуральной гетерогенности
отсылает нас к концепту этноса (от греческого ethnos - народ). В целом,
этническая группа — это ограниченная группа людей с
непоколебимой лингвистической, исторической, религиозной и ценностной идеи-

434 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
тичностью, которая проявляется в серии зашифрованных символов,
ритуалов, практик и артефактов. Мы уже увидели (смотрите 2 главу),
что невозможно поставить общность определенного специфического
генетического кода в основу какой-либо этнической группы.
Как бы то ни было, такая эссенциалистская и объективистская
концепция этнической группы подверглась критике, потому что
становится сложно - если не невозможно - проследить за концептуальными
и эмпирическими границами какого-либо этноса или племени (по Ней-
делу, 1947)) как и точно выделить объективные критерии определения
и различия одной этнической группы от другой (по Леви-Строссу,
1955)- Любая этническая группа - не «естественная», биологически
мотивированная, исторически определенная, идеологически
оправданная. Это - не монолитная и отдельная, закрытая и законченная
категория. Классификация групп людей по отдель-
Границы концепта
культуральной
идентичности
ным и сегментированным этническим группам -
это иллюзорный процесс, который приводит к
возникновению некого антропологического вымысла
(по Фабьетти, 1998)- По сути, речь идет о
когнитивном способе представить на научном уровне совокупность
различий, которые можно эмпирически наблюдать между разными
группами людей, вместе с феноменами преемственности и сходства.
Деконструкция концепта этноса, который возник в антропологии,
подразумевает теоретическое углубление в него. Если нет возможности
добиться объективного определения - «извне» - определенной
этнической группы (этический подход), это условие не мешает
представителям данной группы воспринимать и определять себя как ее «членов»
(эмический подход). В психологии культуры, на самом деле,
существует необходимость различать внешнюю идентичность этнической или
культуральной группы и внутреннюю идентичность.
Первая идентичность, которую также определяют как
субстантивную, требует присутствия объективных критериев, навязанных
извне, чтобы выделить важные и типичные черты, на основании
которых устанавливается принадлежность к определенной этнической или
культуральной группе. Напротив, вторая идентичность, которую
называют перформативной, зависит также от восприятия и убеждения
людей, которые чувствуют себя частью этой группы (по Бромбергеру,
1993)- В последнем случае преобладает убеждение, иногда
ассоциируемое с желанием, быть частью определенной культуральной группы.
Таким образом, в психологии
культуры культуральная идентичность
не определяется согласно этическому
Психологическое зарождение
культуральной идентичности
подходу и не навязывается извне, хотя другие могут наделить
определенную культуральную принадлежность соответствующими стерео-

МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ 435
типами и предубеждениями. Культуральная идентичность рождается
внутри, на основании субъективного мнения примкнуть к системам
убеждений, ценностей и практик определенного сообщества и
разделить их более или менее полно. В частности, культуральная
идентичность имеет двойной фундамент: а) идиоморфный (то есть,
совокупность значений и ценностей, которые группа людей самостоятельно
разработала, и в которые эта группа верит); б) позициональный (факт,
что идентичность собственной группы всегда имеет относительную
природу в сравнении и противопоставлении идентичности другим
группам людей). Первый фундамент - аутореферентный и касается
позитивных аспектов культуральной идентичности (вот какой я и что
я хочу сказать), а второй - гетерореферентный и касается негативных
аспектов такой идентичности (вот каким я не являюсь и в чем я не
похож на других).
Из-за этого культуральная идентичность имеет контекстуальную
природу, поскольку ее можно определить и выразить лишь в данной
конкретной ситуации, в зависимости от элементов
Креолизация
культуральной
идентичности
конкретного контекста. Речь идет об идентичности,
которая осознанно испробована на субъективном
уровне и публично выражена на социальном уровне.
К тому же, она имеет «зараженную» природу,
потому что не является результатом линейного процесса ассимиляции
четкой, естественной и «чистой» культуральной формы; скорее, она
является результатом процессов «заражения» аспектами, чертами и
качествами из других культур (по Ремотти, 1996). Здесь действует и
развивается то, что можно назвать креолизацией культуральной
идентичности - состояния, в котором культуральная идентичность
фактически представляет собой «смесь» элементов и качеств из разных
культур (о креолизации читайте далее)16.
В этом подходе культуральная идентичность мультикульту-
ральна. Она - это случайный результат деятельности синкретизма*,
гибридности, наслоения и смешения в процессе постоянного
становления. Однако это не значит, что возникает путаница или
неопределенность; скорее, у человека появляется способность коагулировать
и сплавлять вместе аспекты и черты, возникающие из разных
источников, придавая сложную, комплексную форму собственной
культуральной идентичности. Такая мультикультуральность лежит в основе
понимания и перевода других культур, а также является фундаментом
уважительного и толерантного поведения.
Как бы то ни было, в условиях ненадежности и опасности мульти-
культуральная идентичность группы может привести к трудностям,
* Сочетание или слияние «несопоставимых» образов мышления и взглядов, (прим. перев.)

436 КУЛЬТУРАЛЫНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
и в результате люди из этой группы предпочтут использовать
защитные формы поведения, особенно - по отношению к тому, что считается
«сердцем культуры». В этой ситуации человек отправляется «на
поиски собственных культуральных корней», возобновляет или изобретает
ритуалы принадлежности, с большей силой подчеркивает собственные
культуральные символы, отстаивает важность традиций и так далее.
Таким образом, человек стремится подчеркнуть и отстоять
подлинность и достоверность собственной культуры. Такое поведение, как бы
то ни было, может привести к формам превосходства и
дискриминации по отношению к другим культурам, или же к проявлениям
гневного апартеида и фундаменталистскому поведению. На самом деле,
переход от мультикультуральной идентичности к монокультуральной
обыкновенно ассоциируется с проявлениями идеологического
догматизма и эмоционального очерствения.
14.4. Межкультуральное пространство
и аккультурация
Сложность и многообразие культурального разнообразия,
связанных с актуальными тенденциями все более масштабных перемещений
и иммиграции групп людей, подразумевают необхо-
Функции меж-
культурального
пространства
димость анализировать природу и функции меж-
культурального пространства. Этот термин
подразумевает психологическое место, в котором люди
со специфическими культуральными формами
узнают друг друга, встречаются, сталкиваются, взаимодействуют друг
с другом, смешивают или противопоставляют свои способы поведения
и убеждения, конфликтуют или интегрируются. В любом случае,
межкультуральное пространство - это место, богатое на чувства и эмоции,
преобразования и опыт, защиту и оскорбления, калибровку
межличностных отношений. К тому же, это - место, в котором
разрабатываются предпосылки для будущих структур и следующих культуральных
сочетаний, поскольку именно здесь, как бы ни закончилась игра,
рождаются новые культуральные формы и сценарии.
В этом подходе концепт межкультурального пространства отсылает
к концепту культуры как «смешения», а именно - хитросплетенной
неразберихи теоретических и практических компонентов, из которых эта
культура состоит. В 1973 году Гирц использует метафору полипа,
чтобы указать на неопределенную и неопределяемую реальность каждой
культуры, поскольку наличие центрального ядра сопровождается
множеством тонких щупалец в постоянном движении, готовых исчезнуть

МЕЖКУЛЬТУРАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО И АККУЛЬТУРАЦИЯ 437
в одной форме, чтобы затем возродиться в иной. В свою очередь,
Вагнер в 1981 году говорит о культуре как об изобретении антропологов
и людей в целом. В таком случае культура означала бы способ, которым
люди описывают жизнь народа или сообщества. Воспринимать
культуру как изобретение - значит не считать ее «реальной», абсолютно
объективной определенной величиной, которую можно раз и навсегда
определить на основании ограниченных систем убеждений, ценностей
и практик. Напротив, культура - это нечто, что делается в ходе
взаимодействия и обмена между людьми, и что заключается в степени
согласия, которого этим людям удается достичь между собой. По сути,
становится трудно - если не невозможно - узнать, где заканчивается
одна культура и начинается другая.
Впоследствии восприятие межкультурального пространства
подразумевает преодоление любой формы культурализма как
утверждения культуральных проявлений и конфигураций
Культуральный

фундаментализм и расизм
и как процесса четкого различения и
дифференциации между разными культурами. Сегодня культура-
лизм - это более яркое проявление кулыпурального
фундаментализма, или необходимости
устанавливать четкие и прочные границы между культурами и добиваться
дискриминации этих культур. Как таковой, культурализм рискует стать
предпосылкой расизма. Если в прошлом расизм пытались объяснить
генетикой (в частности, евгеникой; смотрите з главу), то сегодня это
объяснение находится в самом концепте культуры. Право на различия
становится первостепенным правом на защиту собственной
уникальности, с последующим исключением и отторжением всего чуждого
и другого как источника «инфекции» и ухудшения.
Таким образом, в психологии культуры особенно важным
становится приводить наглядные примеры процессов, вовлеченных в
данное межкультуральное пространство.
11.4.1. Процесс аккультурации
Сегодня, по причине активных миграционных потоков с юга на
север и с востока на запад, в мире появляется все больше стран, где
одновременно проживает множество культур.
Мультикультуральные
общества и аккультурация
Такой феномен приводит к
окончательному преодолению очевидно
моновалентных и единообразных в культуральном
плане обществ, в которых было весомо высказывание: «народ, нация,
язык, культура». Сегодня, больше, чем в прошлом, речь идет о муль-
тикультуральных обществах, в которых сосуществуют разные
культуральные сообщества, каждое из которых имеет собственный на-

438 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
бор ценностей, практик, убеждений и лингвистических и
коммуникативных средств. Такие общества характеризуются задачей и целью
заставить взаимодействовать так называемое мажоритарное
сообщество (принимающее или коренное) и другие миноритарные
сообщества (иммигранты). Первое формируется из людей, которые «всегда
там были» - то есть, которые формируют свои традиции на основании
исторического и географического контекста. Последние же состоят из
людей, которые добровольно или из-за форс-мажора (например,
беженцы) происходят из других культуральных сообществ (по данным
Берри, 2003).
Отношения между разными культурами вступают в область
аккультурации - совокупности изменений, которые возникают из-за
прямого контакта между людьми и группами, принадлежащими к
разным культурам. Речь идет о сложном феномене, который включает
социальные, психологические, экономические и политические аспекты.
В этом процессе одновременно участвует множество разных
переменных. Среди них можно упомянуть такие:
а) мобильность, которая связана с частотой культуральных
перемещений в определенной стране;
б) постоянство, которое связано с длительностью проживания в
новой культуре; в связи с этим можно выделить людей в пути (как
туристы), временных (как сезонные работники) и постоянных
жителей;
в) добровольность, то есть, спонтанный или вынужденный переход
к новой культуре; в первом случае мы имеем дело с иммигрантами,
а во втором - беженцы и политические эмигранты;
г) связь с родной страной в зависимости от того, насколько активно
поддерживаются отношения с родиной;
д) поведение групп иммигрантов по отношению к принимающим
сообществам; такое поведение варьируется от полного согласия
с культуральными формами [принимающего общества] (в том
числе - с помощью моментов предваряющей социализации) и
поведения безразличия до форм более или менее открытого отказа от
принимающей культуры.
В психологии культуры особое внимание уделяют психологическим
процессам, активированным в более или менее длительный этап
аккультурации. Прежде всего, переход от одного культурального контекста
к другому подразумевает серию существенных перемен, которые
вызывают стресс и требуют активации эффективных инструментов
адаптации. Здесь в игру вступают механизмы аккультурационного стресса,
которые мы уже изучили (смотрите ю главу). Среди них особенно важны
процессы оценки эмоционального опыта и управления им, чтобы спо-

МЕЖКУЛЬТУРАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО И АККУЛЬТУРАЦИЯ 439
собствовать или препятствовать адаптации к новому культуральному
окружению (управление стрессом). На втором по важности месте в
аккультурации активируются важные когнитивные процессы, на основе
которых иммигранты воспринимают и осмысливают себя и
окружающих. В этой области особенно значим концепт кулътуралъной
идентичности в управлении предрассудками и стереотипами (ментальная
категоризация). На третьем месте аккультурация требует освоения
специфических способностей, чтобы вести себя и действовать
соответственно мажоритарному культуральному контексту. В частности, им
необходимо усвоить новые способы общения (вербальные и
невербальные), а также новые правила, условности и стандарты, чтобы добиться
удовлетворительного уровня межкультуральной эффективности.
На основании этих аффективных, когнитивных и поведенческих
сигналов можно оценить степень межкультуральной адаптации,
которая измеряется с помощью таких показате- ^________^_
лей, как уровень самооценки, природа и диапазон I Эффективность и
взаимодействий с представителями принимаю- межкультуральная
щей культуры, усвоение культурально уместных адаптация
способов поведения, коммуникативная
компетенция, состояние здоровья и т.д. (по Уорду, 200i). Степень культураль-
ной адаптации проявляется в межкультуральной эффективности -
способности управлять культуральным стрессом, адекватно общаться
с людьми из принимающей культуры и устанавливать с ними
удовлетворительные межличностные отношения, позитивно внедряться в
рабочий (или научный) мир, а также добиваться условия
психологического благополучия.
11.4.2. Референтные модели
Контакт разных культур - это древний процесс, даже если он и не
достиг заметных частоты или интенсивности в современную эпоху. Он
был и остается темой активных обсуждений, на основании которых
выделили разные интерпретативные и оперативные модели.
■ Между индивидуализмом и коммунитаризмом. В управлении
отношениями между разными культуральными группами необходимо
учитывать как индивидуальные, так и коллективные права. В момент,
когда маятник останавливается на первых или на вторых, мы сталкиваемся
с подходом либо индивидуализма, либо коммунитаризма. Первый
подход основывается на либеральной доктрине, согласно которой
индивидуальная свобода (слова, мысли, собраний и т.д.) - это священный,
неприкосновенный фундамент человеческих отношений. Поэтому
индивидуальные права обладают абсолютным первенством, а их
соблюдение - это непрямая гарантия культурального разнообразия также и для

440 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЫНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
меньшинств. Напротив, коммунитаризм, который основывается на
социалистической доктрине, утверждает, что сообщество - это не только
источник культуральной идентичности, но и поддержка для отдельных
его участников. Здесь коллективные права важнее индивидуальных,
поскольку сообщества могут иметь интересы, не зависимые от интересов
отдельных участников. В результате такого навязывания меньшинства
признают как важных социальных субъектов.
Здесь мы сталкиваемся с дилеммой между равенством и
различием, поскольку речь идет о двух аспектах существования человека,
которые одинаково важны и неотъемлемы, но при этом -
Дилемма между
равенством
и различием
противоположны между собой. Когда маятник
слишком сильно склоняется к одному из полюсов этого
уравнения, люди используют собственные примеры
универсальности человеческой природы, но в то же
время возникает риск скатиться в гомологию и униформизм, где люди,
сродни роботам, равны между собой. Напротив, когда маятник
смещается в сторону полюса свободы и различий, актуальным становится
требование «особенности» каждого человека, социальной группы и куль-
турального сообщества, однако в то же время возникает риск усугубить
феномены фрагментации и культурального дробления,
непримиримости и непонимания.
Найти верное и устойчивое равновесие в этом колебании между
равенством и различиями - это весьма трудная, если не невозможная,
задача. Поскольку культура находится в движении, полезнее думать
о шкале колебания между двумя этими противоположными
полюсами. Он создается из возможности сопрягать различия в определенных
пределах равенства. Приведенные ниже модели - это попытка найти
решение этой проблемы.
■ От монокультурализма к мультикультурализму. В условиях
этнического возрождения и все более сложных в этническом и культу-
ральном плане обществ, первая доступная модель воз-
От
монокультурализма...
никает из монокультурализма. Здесь присутствует
требование утвердить лишь одну культуру -
унифицированную и преимущественно однородную,
соответствующую определенному географическому обществу. Такое решение
не оставляет пространства для культуральных меньшинств и
представляет культуральные различия как опасность для сохранения
социального порядка и как угрозу для согласия и культурального единства
общества. Это - эссенциалистское решение, которое отстаивает
необходимость сохранять нетронутым ядро ценностей и убеждений культуры
и инициировать процесс культуральной гомологизации групп
меньшинств. Классический пример такой позиции - это отстаивание
ценностей БАСП (Белых англосаксонских протестантов).

МЕЖКУЛЬТУРАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО И АККУЛЬТУРАЦИЯ 441
На этом основании предпочтение отдается решениям, которые
ведут к ассимиляции, геттоизации*, или даже изгнанию меньшинств.
В этом подходе межкультуральное пространство сильно сокращается,
обретает одновекторную природу, узко направленную от культураль-
ной периферии к центру, без «запасных полей» для переговоров или
компромиссов. В психологическом плане монокультурализм
использует позицию непризнания и неприятия всего другого. Подобным
образом, он принимает этноцентрическую концепцию и ставит
собственную культуру в центр мира.
По сравнению с монокультурализмом, культуральныи
плюрализм предусматривает существование разных культуральных форм
внутри одного общества, с четким разделением
к культуральному
плюрализму...
между публичным и приватным. В публичной
сфере преобладает культура мажоритарной
группы, ее обычаи, выражения и практики; зато
в приватной сфере каждая группа меньшинств может свободно
демонстрировать собственные различия. Так происходит в США, где разные
этнические группы сохранили собственные традиции, при этом усвоив
общие модели - широко распространенные и свойственные American
Way of Life (американскому стилю жизни). Отсюда возникла формула
«американцев с дефисом» - итало-американцев, испано-американцев
и т.д. Культуральныи плюрализм стремится достичь определенного
компромисса между публичным и приватным согласно классическому
либеральному подходу, который подчеркивает индивидуальные права
и настойчиво следует принципу универсального равенства. Как бы то
ни было, ни монокультурализм, ни культуральныи плюрализм не
оставляют места для коллективных прав культуральных меньшинств.
Культуральныи плюрализм в теории сочетается с решением,
известным как плавильный котел (melting pot), предложенным в начале
двадцатого века. Согласно такой гипотезе, из плавильного котла
разных культур возникает новая культура - то есть, единый народ с
общей культурой. Таким образом мог бы произойти переход от частного
к универсальному, от множественности к единству (согласно
принципу: е pluribus unurn*), от акцента на различиях к акценту на сходствах.
Гипотеза плавильного котла успешно эволюционировала в
гипотезу салатной миски - «культурального салата», в котором отдельные
группы меньшинств смешиваются между собой, при этом не теряя
своей особенности и специфичности.
В психологическом отношении межкультуральное пространство,
предусмотренное культуральным плюрализмом, характеризуется
уважительным и толерантным поведением по отношению к культураль-
Процесс сегрегации мест проживания определенных групп населения, (прим. перев.)
* (лат.) Из многих - единое, (прим. перев.)

442 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
ным различиям, даже если здесь царит предположение, будто куль-
туральные решения, принятые другими группами людей,-
«ошибочные» с точки зрения данной культуры.
В свою очередь, мультикультурализм основывается на
требовании признать культуральные различия, которые находятся в основе
принципа одинакового достоинства отдельных куль-
...икмульти-
культурализму
тур. Такой подход приводит к условию культуральной
справедливости и к отказу считать, будто своя
культура - лучше других. Как бы то ни было, необходимо
уточнить, что существуют разные альтернативы реализации этого
подход (по Цезарео, 2000).
• Прежде всего, существует эссенциалистский
мультикультурализм, согласно которому коллективные права культуральных групп
имеют абсолютное превосходство над индивидуальными правами
людей (отрицание индивидуальных прав). К тому же, различия между
этими группами - существенны, поскольку культуры несопоставимы
между собой. Эта позиция, наряду с правом на различия, также
создает условие превосходства/неполноценности между группами. Поэтому
существует риск воссоздать новые формы расизма во имя законности
культурального разнообразия. На самом деле, такая дифференциа-
листская позиция может также привести к исключению других во имя
все того же разнообразия.
• Во-вторых, существует коммунитаристский
мультикультурализм, который предполагает некую непоколебимость интересов
культуральных групп перед индивидуальными инте-
Разные формы
мультикультурализма
ресами (подчиненная позиция
индивидуальных прав). Формирование личности каждого
человека, фактически, во многом зависит от
культурального сообщества, к которому он принадлежит. В то же время
такая форма мультикультурализма предусматривает формы
социального сосуществования между разными культуральными группами.
• В-третьих, согласно умеренному мультикультурализму,
коллективные права культуральных групп учитываются, только если они
совпадают с индивидуальными (первенство индивидуальных прав).
В этом неолиберальном подходе необходимо найти баланс между
двумя этими конфигурациями прав, обе из которых - законные и важные.
На самом деле, необходимо примирить уважение к различиям с
уважением к универсальным правам, связанным с одним человеком.
• В-четвертых, критический мультикультурализм не только
отстаивает принцип признания различий - он также подчеркивает
принцип социальной справедливости. Поддержку коллективных прав
культуральных групп нельзя считать целью как таковой, однако ее считают
социальной формой, с помощью которой можно преодолевать дискри-

МЕЖКУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ПУТИ 443
минацию и неравенство, неизбежно возникающие в повседневной
жизни, несмотря на предполагаемое равенство между такими группами.
• Наконец, коммерческий мультикультурализм наглядно
демонстрирует преимущества условия глобализации и культурального
множества для достижения экономических целей продажи товаров
и услуг со стороны мультинациональных предприятий. Согласно этому
подходу, культуральные различия - это возможность для рынка.
Можно увидеть, что мультикультурализм следует разными
дорогами, которые ведут к разным результатам. По большому счету, он
отстаивает необходимость признания, которое предусматривает выбор
принимать другие культуры согласно принципу равных достоинств. Как
бы то ни было, в эссенциалистской и коммунитаристской формах он
приводит к решениям, которые поднимают вопрос о социальной
сплоченности и о самих принципах, на которых он основывается. Напротив,
пути умеренного и критического мультикультурализма основываются
на принципах признания и отклоняются [от нормы], потому что
принимают позицию уважения и равенства, способствующую реализации
социального порядка, в котором разные культуральные сообщества
могут признавать друг друга.
11.5. Межкультуральные пути
Межкультуральное пространство основывается на принципе
равных достоинств, согласно которому все люди одинаково достойны
уважения как человеческие существа, а также - на пра-
ве на различие, согласно которому все люди и группы I Равные
людей имеют право определять и выражать свою куль- достоинства
туральную идентичность специфически и четко. Речь I и право на
идет о двух диалектических принципах, которые на- I различия
глядно демонстрируют дилемму между верховенством
индивидуальных прав и верховенством этнических/культуральных
прав. Таким образом вновь возникает радикальное различие между
универсальным (все люди равны) и частным (разные группы людей
изменяют свою предметно-специфическую идентичность разными
способами). В отношении этой дилеммы было предложено несколько
«выходов» - чтобы принять и контролировать контакты и потоки
взаимодействий между разными культуральными сообществами.
11.5.1. Предпосылки для аккультурации
Когда две или больше культур вступают в контакт, они могут
принимать разные решения. Чтобы [правильно] подойти к этому сложному

444 КУЛЬТУРАЛЫНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
вопросу, необходимо выделить уровни, которые, с одной стороны,
ссылаются на рассматриваемые культуральные сообщества, а с другой - на
отдельных людей. Чтобы упростить этот дискурс, здесь мы возьмем за
основу только два сообщества, одно из которых - мажоритарное
(принимающее, хозяйское), а второе - миноритарное (иммигрирующее).
В процессе аккультурации необходимо, прежде всего, учитывать
степень дистанции между культурами, которые вступают в контакт.
Если разница между ними велика, вероятно, возникнет ситуация
столкновения и непонимания; и напротив, если между культурами много
сходств, гораздо вероятнее условие успешной «встречи» и
взаимопонимания. В любом случае, здесь действуют взаимные культуральные
предубеждения, которые обычно акцентируют различия («другие»
отличаются от нас, и непонятно, как они разговаривают, как себя ведут
и т.д.), соперничество («другие» отнимают возможности и ресурсы,
в особенности - связанные с домом, работой, услугами и т.д.) и
опасность («другие» - это угроза безопасности и сохранению собственной
культуральной идентичности) (по ван Дейку, 1993)-
Подобным образом, на психологическом уровне необходимо
учитывать причины, по которым люди эмигрируют из одной страны в дру-
___^__^ гую. Они могут решить уехать из-за экономических, по-
I чины I литических или социальных трудностей (push effect), или
шграции потому, что ими движет желание улучшить условия жиз-
1 ни с помощью переезда в новое общество {pull effect).
Фактически, мотивация миграции - это очень важный фактор в
процессах аккультурации. В первом случае вынуждения преобладает
реактивное поведение, сопровождаемое негативными ожиданиями от
мажоритарного общества. А вот во втором случае преобладает проак-
тивное поведение, которое ассоциируется с позитивными ожиданиями
от принимающего общества (по данным Ричмонда, 1993)-
11.5.2. Пути аккультурации
Пути аккультурации сегодня переплетаются в весьма
оживленный перекресток, потому что существует невероятное множество
запутанных решений. Все большая делокализация людей на сегодняшний
день создает интенсивное «движение культуральных обменов», и эти
обмены приняли и продолжают принимать множество более или
менее стабильных и общих форм. Эти формы имеют произвольный и
локальный характер. Можно наблюдать как процессы гомогенизации,
связанные с текущей глобализацией, так и импульсы к
дифференциации, которые можно наблюдать в так называемом этническом
возрождении - защите и отстаивании (иногда чрезмерном) локального,
традиционного, уникальности любой ценой и этнических корней. Та-

МЕЖКУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ПУТИ 445
кое возрождение варьируется от требующих усилий форм объединения
(как в Европе) к проявлениям разъединения (как в бывшем Советском
Союзе или в бывшей Югославии).
Таким образом, не существует никакого «культурального кода»,
который бы четко управлял нынешним движением между разными
культурами. Как бы то ни было, полезно предусмотреть общие интерпретативные
схемы, чтобы лучше понимать потоки межкультуральных обменов,
которые происходят в данный момент в разных частях мира. В связи с этим
необходимо учитывать как мажоритарное сообщество А, так и
миноритарное сообщество Б. Есть два главных фактора, которые нужно принять
во внимание: а) необходимость сохранить собственную культуральную
идентичность; б) необходимость установить контакт с другим культураль-
ным сообществом. Оба этих фактора имеют два уровня (высокая или
низкая необходимость). Когда мажоритарное и миноритарное сообщество
объединяют эти факторы, они получают восемь теоретически возможных
путей аккультурации, как показано на рисунке ил. (по Берри, 2003).
Поддержка собственной культуральной идентичности
+ м ► - + м ► -
Поиск
контакта
с другим
культу-
ральным

сообществом
Стратегии миноритарного сообщества Стратегии мажоритарного сообщества
Рисунок 11.1. Стратегии аккультурации, основанные на двух факторах,
используемые миноритарным (слева) и мажоритарным (справа) сообществами.
Источник: Берри83 (изменено)
В миноритарном сообществе существует четыре
процесса аккультурации: ассимиляция,
отделение, интеграция и изоляция. Ассимиляция
заключается в тенденции принимать и усваивать куль-
туральный мир принимающего сообщества, даже
в ущерб собственной первоначальной идентичности. Это -
однонаправленный процесс, который завершается процессом культурального
поглощения. Отделение - это цель сохранить и защитить собственную
Пути
аккультурации
миноритарной
группы

446 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
первоначальную культуральную идентичность с помощью барьеров
между собой и культуральными формами принимающего
сообщества, несмотря на то, что человек в нем живет. В этом случае
культура первоначального сообщества и принимающая культура не зависят
друг от друга, ортогональны между собой, и поэтому контакты между
ними сводятся к минимуму. Нередко отделение подразумевает формы
враждебности и отторжения по отношению к другой культуре.
Интеграция - это склонность принимать и разделять определенные культу-
ральные формы мажоритарного общества, однако при этом остаются
попытки сохранить важные формы собственной первоначальной
идентичности. Такая стратегия требует мультикультурального подхода,
в котором принадлежность к первоначальной культуре и
принадлежность к принимающей культуре уравновешивают друг друга. Изоляция
заключается в том, что человеку трудно поддерживать собственную
первоначальную культуральную идентичность из-за аккультурацион-
ного стресса, и в то же время он отказывается принять новую культуру
(по причинам исключения или дискриминации).
Мажоритарное сообщество имеет четыре гипотезы аккультурации:
исключение, мультикультурализм, гомологизация,
сегрегация. На такие гипотезы влияют политические, инсти-
Пути туциональные и экономические факторы. Они более
аккультурации или менее открыто определяют идеологии аккульту-
мажоритарной рации - то есть, убеждения и ожидания мажоритарно-
группы I го сообщества по отношению к миноритарным
иммигрантским сообществам. Исключение - это позиция,
согласно которой иммигранты должны вернуться в родные страны.
Такой подход основывается на принципе различения культур и на
расистском убеждении в превосходстве собственной культуры. Экстремальные
формы исключения могут привести к этноциду. Такой позиции
придерживаются расистские движения, существующие во многих странах.
Мультикультурализм - это подход, согласно которому
миноритарные сообщества сохраняют свою культуральную специфичность как
в приватной, так и в публичной сфере. Цель мультикультурализма -
примирить признание культурального разнообразия с применением
принципа равенства между людьми. Мультикультуральное решение
соблюдается, например, в Канаде. Гомологизация - это позиция
мажоритарного сообщества, которое отказывается признавать культуральную
специфичность иммигрантских меньшинств, подчеркивает важность
принципа равенства и настаивает на ассимиляции этих меньшинств
в мажоритарном сообществе. Такое решение соблюдается, например,
во Франции. Сегрегация - это подход, согласно которому
[принимающее сообщество] признает культуральные различия иммигрантских
меньшинств, но в то же время прибегает к их изоляции и геттоизации.

МЕЖКУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ПУТИ 447
По такому пути явно пошла Южная Африка с ее апартеидом, а
также Европа с установлением еврейских гетто в прошлых веках. Сегодня
в Германии существует тенденция принимать подобный подход к
миноритарным сообществам со стороны немецкого населения.
Такие гипотезы о подходах к аккультурации - не единственные.
Очень часто их не применяют по отдельности - скорее, люди в меж-
культуральном пространстве обычно используют сочетание таких
гипотез. Во встречах/столкновениях между людьми из разных культур
перемешиваются и чередуются чувства, ожидания и убеждения, из-за
которых окончательный результат процесса остается неопределенным.
Цель [должна заключаться в том, чтобы] сконструировать мультикуль-
туральное общество, которое умеет одновременно ценить различия
и гарантировать равенство и возможности для всех. Если общество
будет больше ценить различия, возникнет риск сегрегации и
неравенства. Если же оно будет больше стремиться к равенству, это может
привести к ассимиляции и гомологизации (по Цезарео, 200о).
11.5.3. Подход креолизации
Изобретение креольского языка - это феномен, который
демонстрирует огромную креативность людей и их способность к адаптации.
Основой для этого стал пиджин - очень упрощенный лингва франка,
возникший из контакта разных языков среди собеседников, из
которых ни один не знает языка остальных (смотрите з главу).
Классический пример - это гавайский пиджин, возникший из контакта
английского языка с местным языком коренных жителей. На основе пиджина
развивается креольский язык, который становится родным для
определенного сообщества и обогащается синтаксически и грамматически
благодаря процессу гибридизации лингвистических
Процесс
культуральной
креолизации
форм, заимствованных из обоих языков. Такой
процесс стал символом культуральной
креолизации - способности к гибридизации и смешению
аспектов и форм жизни из разных культур, иногда -
очень далеких друг от друга. В этом смысле не существует «чистой»
и «нетронутой» культуры, которая была бы абсолютно защищена
и изолирована. Крайне высока вероятность того, что даже в
неграмотных народах мажоритарного мира происходит (и всегда происходил)
взаимообмен между граничащими друг с другом группами, поскольку
они, будучи охотниками и собирателями, были и остаются кочевыми.
В психологии культуры креолизация, типичная для людей,
основывается не столько на смешивании и подражании, сколько на
способности людей к имитации. Эта идея приводит к модели психического
состояния других людей, даже если они - чужие и незнакомые (смо-

448 КУЛЬТУРАЛЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
Имитация и
культуральная
креативность
трите 4 главу). Такой навык позволяет человеку делать выводы о
намерениях других, улавливать их цели, устанавливать связи между
средствами и целью, формировать представление об
их ментальных моделях, и так далее. Важная часть
этого процесса - присвоить действию так называемые
«зеркальные» клетки, которые позволяют добиться
гармонии и эмпатии по отношению к тому, что делает
и о чем говорит собеседник (смотрите 4 главу). Помимо этого, креоли-
зация основывается на любопытстве людей - желании исследовать,
способности к экспериментам и инновациям. Это - необходимость
пробовать разные пути и альтернативы, хотя бы отчасти. Любопытство
и экспериментальное мышление людей не боятся «заражения» или
синкретизма.
Таким образом, креолизация - это некое культуралъное сцепление,
которое способствует развитию новых проявлений культуры. Это - не
перевод с одного языка на другой, с одной культуры на другую,
чтобы найти соответствия и эквиваленты. Скорее, это - смесь форм,
которые отчасти сохраняют свой первоначальный вид, даже после слияния
и сочетания с другими формами. Отчасти происходит процесс
повторного изобретения, который способствует возникновению новых куль-
туральных сегментов, разветвлений и тенденций. Впоследствии в меж-
культуральном пространстве креолизация не становится уделом лишь
народов мажоритарного мира; она более или менее активно
задействует все бесчисленные культуры, которые существуют в мире сегодня.
По этой причине, креолизация - это важное проявление культу-
ральной креативности, или способности создавать и изобретать
новые формы культуры, вылавливая одни элементы из прошлого,
заимствуя другие из экзотических культур, преображая третьи - из
приграничных культур. Креолизацию можно обвинить в том, что
это - процесс, который приводит к ослаблению, если не к потере
собственной культуральной идентичности. Здесь в игру вступает
статичный концепт культуры как «наследия знаний, ценностей и практик,
которые нужно передавать потомкам». Как «подлинной и
оригинальной традиции, которую нужно защищать». Как «собственных корней,
которые нужно ценить».
В реальности креолизация неизбежна, поскольку невозможно
бальзамировать культуру и заморозить ее во времени раз и навсегда. Куль-
туральную динамику невозможно остановить, и это - процесс, который
одновременно объединяет создание и воссоздание сценариев, схем
поведения и межличностного обмена (смотрите l главу).

МЕЖКУЛЬТУ РАЛ ЬНЫЕ ПУТИ 449
11.5.4. Межкультуральное пространство и стратегии
идентичности
Межкультуральное пространство, с одной стороны, создает
пределы и возможности контакта и встреч между людьми из разных
культур с созданием новых подходов и сочетанием разных культуральных
сегментов; с другой стороны, оно создает необходимость у таких
людей поддерживать собственную идентичность. Межкультуральная
встреча - это не теоретический и абстрактный процесс, описанный
психологами, антропологами, социологами и политиками, и не
произвольный процесс. Скорее, это - конкретный обмен между людьми из
плоти и крови. Это - опыт, в котором каждый участник играет самого
себя. На самом деле, в межкультуральном пространстве, даже больше,
чем в других пространствах отношений, участники должны
определить самих себя и определить другого, чтобы узнать, кто - они сами
и, что важнее, кто - другой. По этой причине личная идентичность,
в которую входит также и культуральная идентичность, основывается
и поддерживается благодаря соблюдению стратегий идентичности
(по Камиллери и Винсонно, 1996). В связи с этим мы проанализируем
основные решения, определяемые и принимаемые людьми, которые
вынуждены управлять ситуацией и межкультуральным пространством.
Прежде всего, полезно провести различие между идеальной
идентичностью (какими люди хотели бы быть) и реальной
идентичностью (каковы люди на самом деле в данном
взаимодействии). Первая формирует подход к аккультурации, Идеальная
а вторая определяет реальное поведение. В случаях и реальная
контакта между разными культурами такое различие I идентичность
становится особенно важным, и даже может привести
к значительным несоответствиям. На самом деле, иммигранты
(например, магрибинцы во Франции) могут ощущать огромный разрыв между
своей реальной идентичностью (каковы они в своей первоначальной
культуре) и новой идеальной идентичностью, которая исходит от
принимающей культуры. В таком феномене самыми уязвимыми
оказываются подростки, поскольку они преимущественно живут в контрасте
и конфликте между ценностями их сверстников и родителей.
В такой ситуации иммигранты - особенно второго поколения -
легко формируют восприятие дискриминации по отношению к их куль-
туральной группе. Девушки даже больше парней испытывают такую
дискриминацию. Тот же феномен повторяется и для людей из более
отдаленных культур (например, во Франции арабы ощущают большую
дискриминацию, чем испанцы). К тому же, по большому счету
иммигранты ощущают, что дискриминация и исключение направлены
скорее на других членов их миноритарного сообщества, чем на них самих.

450 КУЛЬТУ РАЛ ЬНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛ ЬТИ КУЛЬТУ РАЛ ЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
Чтобы управлять этой конфликтной ситуацией, иммигранты имеют
в своем распоряжении несколько стратегий идентичности. Они могут
пойти по пути терпения, хватаясь за ценности родной культуры и
игнорируя ценности принимающей культуры. Это - стратегия изоляции,
в которой они сами приводят к собственной геттоизации и
формированию анклавов (смотрите ю главу). С такой формой защиты
миноритарное общество ставит перед собой цель обозначить и защищать -
даже физически - собственную идентичность.
Также люди могут обратиться к стратегии культуральной индек-
сикализации, согласно которой иммигранты, особенно молодые,
стремятся сохранить свою «традиционалистскую»
Главные (миноритарную) идентичность в домашней обстанов-
стратегии I ке, но принимать «современную» (мажоритарную)
идентичности I идентичность в общении с равными себе. С помощью
этой мультикультуральной стратегии идентичности
они пытаются психологически адаптироваться к [каждому]
конкретному контексту. Так возникает тенденция и персональная склонность,
которые зависят от культуральных сигналов из окружения. Возможно,
что такое «исполнение культуральных ролей» приводит к
последующим формам сочетания и интеграции способов поведения, благодаря
которым формируется новая личная идентичность. Такие разные
компоненты идентичности могут сосуществовать раздельно, а могут
приводить к внутренним конфликтам с последующими психологическими
заболеваниями (смотрите ю главу).
Подобным образом, иммигранты могут избежать межкультураль-
ного контраста между принимающим сообществом и меньшинством
благодаря более сложному решению, которое заключается в стратегии
максимизации преимуществ. В такой стратегии человек выбирает
самые интересные и привлекательные аспекты обеих культур (родной
и принимающей) и объединяет их, чтобы создать новый культураль-
ный подход. Это - креольское решение, которое мы уже рассмотрели.
К тому же, миноритарные сообщества, которые занимают низшие
ступени в социальном порядке, часто обращаются к стратегии
противопоставления, то есть - развивают собственную культуральную
идентичность в противовес идентичности мажоритарного сообщества.
Так происходит с афроамериканцами и пуэрториканскими
американцами в сравнении с белыми американцами (так называемыми БАСП
(по данным Огбу, 2003)). Также происходит и с арабскими группами
в Европе. Речь идет о культуральной инверсии: миноритарное
сообщество использует референтные рамки, которые представляют собой
изнанку референтных рамок мажоритарного сообщества. Например,
если научные успехи считаются ценными для БАСП, для афроамери-
канцев это - не ценность, а даже минус.

МЕЖКУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ПУТИ 451
11.5.5. Факторы фасилитации межкультуральных
связей
Межкультуральное пространство психологически насыщено.
Часто оно становится источником когнитивного и эмоционального
напряжения, например - из-за аккультурационного стресса (смотрите ю
главу) или из-за форм неравновесия и неопределенности между
поведением защиты и нападения. Так, становится важным наглядно
показать с психологической точки зрения, какие есть факторы облегчения
управления обменом и межкультуральными связями.
Прежде всего, определенную роль играет возраст: по сравнению
с пожилыми людьми, молодые - более гибкие, более готовые принять
стандарты новых культуральных форм. Такой феномен особенно
очевиден среди детей дошкольного и младшего школьного возраста. Они
все еще находятся на важном этапе социализации.
Также возникают гендерные различия: мужчины склонны быстрее
ассимилироваться к новым культуральным парадигмам, чем
женщины. В частности, женщины сохраняют негативное отно-
Важность
ген дера...
..и второго
поколения
шение сопротивления к ассимиляции, поскольку
сохраняют более сильное чувство идентичности с родной
культурой. В этом феномене определенный вес имеет
традиционная роль иммигрирующих женщин. Они считаются заложниками
культуры, задача которых - научить детей обычаям и традициям
родной культуры (по данным Кашимы, 200i).
К тому же, наблюдается развитие процессов аккультурации со сменой
поколений, поскольку представители второго поколения развивают
значительное согласие со стандартами принимающей
культуры, хотя зачастую они поддерживают и свою
принадлежность к культуре родителей. В частности, самые
устойчивые сообщества иммигрантов - те, что демонстрируют
верность и преданность своим родным традициям. Это справедливо для
турецкой диаспоры в Германии, которая склонна сохранять дистанцию,
чтобы полноценно сохранить свою культуральную идентичность.
В процессах аккультурации также можно заметить различия между
когнитивными процессами и поведением. На самом деле,
иммигранты и беженцы обычно более охотно перенимают новые способы
поведения и навыки, стандартные для мажоритарного сообщества, однако
при этом они противятся менять собственные ценности и убеждения.
В результате усвоение новых форм поведения не равноценно
изменению менталитета и подхода к принятию новых культуральных форм.
Такое несоответствие между поведением и отношением учитывается
на психологическом уровне во время консультаций и поддержки
людей из миноритарных сообществ.

452 КУЛЬТУРАЛЫ-ЮЕ РАЗНООБРАЗИЕ И МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
Наконец, межкультуральные связи и обмен очень зависят от
степени воздействия культуры мажоритарного сообщества и от контакта
с ней: чем сильнее такое воздействие, тем активнее процесс
аккультурации. Иммигранты, которые длительное время пребывают в новой
культуре, больше склонны принять соответствующие формы и модели
[поведения]. Также люди с более высокими уровнем образования и
социально-экономическим положением демонстрируют подобную
тенденцию. Как бы то ни было, необходимо отметить, что часто люди
теряют статус в образовании и профессии, когда переезжают из одной
культуры в другую. Иногда иммигранты принимают такую потерю,
поскольку ее компенсируют другие преимущества (свобода, зарплата,
образ жизни и т.д.); но иногда она становится источником фрустрации
и обиды, поскольку люди считают, что они стали жертвами
дискриминации или унижения (смотрите g главу).
11.6. Заключительные рассуждения
Исторический период, в котором мы находимся, требует мощного
осознания происходящих межкультуральных процессов.
Столкновение цивилизаций, которое предсказывал и которого боялся в 1996 году
Хантингтон, может на самом деле быть не таким опасным, каким
могло бы показаться. Наша эпоха - это эпоха неопределенности, риска,
индивидуальной и коллективной дезориентации. На самом деле,
существуют противоречащие друг другу стремления. С одной стороны,
существуют мощные стремления к глобальной гомолозизации и
гомогенизации культур; с другой стороны, существуют настолько же
мощные стремления к этнической дифференциации и дроблению, которые
приводят к так называемым «постмодернистским племенам» (по Маф-
фесоли, 1998). Если преобладают первые, мы движемся ккультураль-
но монохронному и монотонному миру; если же преобладают вторые,
мы находимся в постоянно меняющемся, причудливом и
непредсказуемом культуральном калейдоскопе.
Как бы то ни было, мы наблюдаем за игрой похожих сил, которые,
сталкиваясь между собой, опровергают друг друга. По сути, мы наблю-
даем за комплексом сил и требований, которые
Ценность трудно примирить, и которые приводят к новым
межкультурального культуральным интригам. Сегодня перед нами
пространства не стоит задача перехода от монокультурально-
го к мультикультуральному. Такой переход уже
давно произошел (по данным Амселля, 1991)- Современная задача
заключается в том, чтобы понять межкультуральное пространство
и управлять им. Именно в таком магматическом и динамическом про-

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ 453
странстве, крайне запутанном и труднодоступном, возможно создавать
и разрушать, умножать или сокращать степени свободы для взаимного
признания, контакта и некоторых форм столкновения. Речь идет о
внутреннем (ментальном) и внешнем (социальном и институциональном)
пространстве, которое отсылает нас к двойственной природе культуры.
В любом случае, это - пространство, которым отчасти управляют все
действующие лица, многосторонне и совместно (по крайней мере, на
уровне процедуры), как в центре, так и на периферии. Одностороннее
управление лишь из центра попросту невозможно.
Необходимо, чтобы психология культуры могла ссылаться и на
внешнее, и на внутреннее пространство, чтобы выделить условия,
позволяющие эффективно и результативно существовать культураль-
ному разнообразию, с осознанием, что психологических знаний (и не
только психологических) в этой области недостаточно, и что с
отдельными решениями нужно экспериментировать и подтверждать их.
С другой стороны, нет никакой пользы в том, чтобы пересмотреть
(или отвергнуть) концепт «культуры», объявив его неуместным,
запутанным и, наконец, преодоленным (по Вагнеру, 1981). [Мы] познаем
возможности и риски культуральных сценариев, идем им навстречу
и управляем ими, помня, что каждый человек в определенном сценарии
неизбежно является главным действующим лицом, а в другом - нет.
Помимо этого, очевидно, что самые обнадеживающие решения,
связанные с интеграцией, разделением и участием,- это желаемые
решения, однако это не значит, что они - самые простые на
сегодняшний день. Привлекать внимание к фундаментальным заявлениям
вроде слов Ганди о том, что «ни одна культура не может выжить, если
она будет стремиться исключить остальные культуры» - это,
несомненно, достойно, но этого недостаточно.
Психология культуры - это наука сравнения, задача которой -
получить самые последние сведения о процессах и системах
взаимодействия [культур], что на сегодняшний день остается неисследованной
территорией. Если каждая культура действительно определяет себя
относительно других культур, нам все еще не хватает полноценного
анализа межкультурального пространства и потока межкультуральных
взаимодействий, как в международных организационных структурах,
так и в повседневной жизни.
Хотя знания необходимы, их недостаточно. Если наука никогда не
бывает нейтральной, психология культуры тем более таковой быть не
может. Согласно подходу Конфуция, знание бесполезно, если оно не
становится оперативным и практическим. Тот, кто приступает к
психологическому исследованию культур, не только осознает, что он живет в
сложном, текучем и неоднозначном обществе - он также осознает, что
активно участвует в конструировании общества, в котором нам суждено жить.

Литература
1. Abelson, J., Trotta, CR., Li, H. (1998). tRNA splicing. J Biol Chem273(2i):i2685-8. 2. Abel-
son, R. P. (1981) Psychological status of the script concept, American Psychologist, 36, 715-729.
3. Abu-lughod, L. [1986], Veiled sentiments, Berkeley, CA, University of California Press. 4. Abu-
Lughod, L. [1991], Writing against culture, in R.G. Fox (a cura di), Recapturing anthropology:
Working in the present, Santa Fe, NM, School of American Research Press, pp. 137-162.5. Agazzi
E. And Pauri M., The Reality of Unobservable, Revue Philosophique de Louvain, 101(1). 6.
Agazzi, E. [1976], Criteri epistemologici fondamentali delle discipline psicologiche, in G. Siri (a cura
di), Problemi epistemologici della psicologia, Milano, Vita e Pensiero, pp. 3-35. 7. Ahmadu, f.
[2000], rites and wrongs: excision and power among kono women of sierra leone, in b. Shell-
duncan e y. Hernlund (a cura di), female «circumcision» in africa: culture, change and
controversy, boulder, co, lynne rienner, pp. 283- 312. 8. Ainsworth, M.D.S. [1967], Infancy in Uganda:
Infant care and the growth of attachment, Baltimore, MD, University of Johns Hopkins Press.
9. Ainsworth, M.D.S., Bell, S.M. e Stayton, D.J. [1971], Individual differences in strange situation
behavior of one-year-olds, in H.R. Schaffer {a cura di), The origins of human social relationships,
London, Academic Press, pp. 15-71. 10. Albee, G. W. (2000). Commentary on prevention and
counseling psychology. The Counseling Psychologist, 28, 845-853. 11. Alcock, J. [2001],
Etologia. Un approccio evolutivo, «Bologna, Zanichelli.. 12. Allport, G.W., Vernon, P.E. e Lindzey, G.
[i960], Study of values, Boston, MA, Houghton Mifflin. 13. Altheide, D. E Johnson, M. [1998],
Criteria for assessing interpretive validity in qualitative research, in N.K. Denzim e Y.S. Lincoln
(a cura di), Collecting and interpreting qualitative materials, Thousand Oaks, CA, Sage, pp. 283-
312. 14. Altmann, G.T.M. [1997], The ascent of Babel: An exploration of language, mind, and
understanding,. Oxford, Oxford University Press; trad. It. La scalata dì Babele. Un'esplorazione
su linguaggio, mente, comprensione, Milano, Feltrinelli, 2001. 15. American Psychiatric
Association-Ара [2000], Diagnostic and statistical manual of mental disorders, Fourth Edition, Text
Revision: DSM-IV-TR, Washington, DC, Author; trad. It. In V. Andreoli, G.B. Cassano e R. Rossi
(a cura di), DSM-IV-TR. Manuale diagnostico e statistico dei disturbi mentali - Text revision,
Milano, Masson, 2002.16. Amselle, J.L. [2001], Connessioni. Antropologia dell'universalità
delle culture, Torino, Bollati Во- ringhieri. 17. Amsterdam, A. E Bruner, J. [2000], Minding the law,
Cambridge, MA, Harvard University Press. 18. Anolli, Capovilla [1984]. 19. Anolli, L, (a cura di)
[2002a], Psicologia della comunicazione, Bologna, Il Mulino. 20. Anolli, L. [1990], La
programmazione al nido nella prospettiva interattivo-costruzionista, in F. Frabbo- ni (a cura di),
Programmazione al nido. I problemi, le procedure, gli strumenti, Firenze, La Nuova Italia, pp. 23-53.
21. Anolli, L. [1996], Emozione, in L. Anolli (a cura di), Psicologia generale. Fonti commentate
su Emozione Percezione Pensiero Memoria, Milano, Cisalpino, pp. 15-131. 22. Anolli, L. [1999],
Lo sviluppo percettivo, in L. Camaioni (a cura di), Manuale di psicologia dello sviluppo, Bologna,
Il Mulino, pp, 79-129. 23. Anolli, L. [2000], La vergogna, Bologna, Il Mulino. 24. Anolli, L.
[2002a], Inquadramento storico e teorico sulla comunicazione, in Anolli [2002a, 3-32]. 25.
Anolli, L. [2002b], La comunicazione nei e fra ì gruppi, in Anolli [2002 a, 305-331]. 26. Anolli, L.
[2002c], Comunicazione e significato, in Anolli [2002a, 147-178]. 27. Anolli, L. [2002d],
L'evoluzione della comunicazione, in Anolli [2002a, 33-62]. 28. Anolli, L. [2002e], Lo sviluppo
della comunicazione nel bambino, in Anolli [2002a, 89-116]. 29. Anolli, L. [20021], Cultura e
comunicazione, in Anolli [2002a, 89-116]. 30. Anolli, L. [2002g], La comunicazione non verbale,
.... In Anolli [2002a, 207-241]. 31. Anolli, L. [2002h], Le emozioni, Milano, Unicopli. 32. Anolli,
L. [2002Ì], Intenzione e comunicazione, in Anolli [2002a, 179-206]. 33. Anolli, L. [2003a],
Mentire, Bologna, Il Mulino. 34. Anolli, L. e Ciceri, R. [1997], La voce delle emozioni. Verso una
semiosi della comunicazione verbale non-vocale delle emozioni, Milano, Angeli. 35. Anolli, L. e
Legrenzi, P. [2003], Psicologia generale, Bologna, Il Mulino. 36. Anolli, L.. e Scurati, С (a cura
di) [1987], Il bambino: segno, simbolo, parola. Lo sviluppo co- gnitivo-linguistico nella scuola
dell'infanzia, Milano, Angeli. 37. Arbib, M.A. [2003], Language evolution: The mirror system
hypothesis, in M.A. Arbib (a cura di),. The handbook of brain theory and neural networks,
Cambridge, MA, MIT Press, pp. 606-611. 38. Arcuri, L. e Cadinu, M.R. [1998], Gli stereotipi,
Bologna, II Mulino. 39. Arcuri, L. e Castelli, L. [2000], La cognizione sociale. Strutture e processi di
rappresentazione, Roma-Bari, Laterza. 40. Arnalot, J. [1979], La capanna senza steccato. Tre
anni tra gli. Achuar dell'ecuador, Bologna, Edizio-. Ni Missionarie Italiane. 41. Arnold, B.R. e
Matus, Y.E. [2000], Test translation and cultural equivalence methodologies for use with diverse
populations, in Cuéllar e Paniagua [2000,121-136]. 42. Arnold, M.B. [i960], Emotion and
personality, vol. 1: Psychological aspects, New York, Columbia University Press. 43. Averill, J.R.

ЛИТЕРАТУРА 455
[1985]» The social construction of emotion: With special reference to love, in Gergen e Davies
[1985, 89-109]. 44. Azuma, H. [1994], Nihonjin no shitsuke to kyoiku - hattatsu no nichibei
hikaku ni motozuite (Disciplina ed educazione nel popolo giapponese), Tokyo, Tokyo Daigaku
Shuppankai. 45. Baars, B.J. [1993], A cognitive theory of consciousness, Cambridge, MA,
Cambridge University Press. 46. Bach, Kent (1984), 'Default reasoning: jumping to conclusions and
knowing when to think twice', Pacific Philosophical Quarterly 65: 37-58. 47. Bachtin, M. [1981],
The dialogic imagination. Pour essays, Austin, TX, University of Texas Press. 48. Badcock, С
[2000], evolutionary psychology. A critical introduction, Cambridge, Polity. 49. Baird, J.A. e
Baldwin, D.A., [2001], Making sense of human behaviour: Action parsing and intentional
inference, in Malle, Moses e Baldwin [2001,193-206]. 50. Bandura, A. [1998], Personal and collective
efficacy in-human-adaptation-andchange, in J.G. Adair, D. Belanger e K.L. Dion (a cura di),
Advances in psychological science, East Sussex, Psychology Press, pp. 51-72. 51. Вага, В.G. [1999],
Pragmatica cognitiva. I processi mentali della comunicazione. Torino, Bollati Boringhieri.
52. Barbetta, P. (a cura di) [2003], Leradici culturali della diagnosi, Roma, Meltemi. 53.
Barbieri, M.S. [1989], La spiegazione nell'interazione sociale, Torino, Loescher. 54. Baron-Cohen, S.
[1995]» Mindblindness: an essay on autism and theory of mind, Cambridge, MA, MIT Press; trad,
it. L'autismo e la lettura della mente, Roma, Astrolabio, 1997. 55. Baroni, M.R. [1998], Psicologia
ambientale, Bologna, Il Mulino. 56. Barra [1999]. 57. Barry, H.I., Child, I.L.. & Bacon, M. K.
(1959)- Relation of childtraining to subsistence economy. American Anthropologist, 61, 51-63.
58. Barsalou, L.W. (1983). Ad hoc categories. Memory and Cognition, 11, 211-227. 59« Barth, F.
[1969], Pathan identity and its maintenance, in F. Barth (a cura di), Ethnic groups and
boundaries: The social organization of cultural difference, London, George Allen & Unwin, pp. 117-134.
60. Bartlett, F.C. [1932], Remembering: A study in experimental and social psychology,
Cambridge, MA, Cambridge University Press; trad. it. La memoria. Uno studio di psicologia
sperimentale e sociale, Milano, Angeli, 1990. 61. Basaglia, F. (a cura di) [1968], 17 istituzione negata.
Rapporto da un ospedale psichiatrico, Torino, Einaudi. 62. Basaglia, F. e Basaglia Ongaro, F.
[1971], La maggioranza deviente. L'ideologia del controllo sociale totale, Torino, Einaudi.
63. Bates, E. [1989], Competition, variation and language learning, in B. M. Whinney (a cura di),
Mechanism of language acquisition, Hillsdale, NJ, Erlbaum, pp. 157-193. 64. Bateson, G. [1955],
The message: «This is a play», in B. Schaffner (a cura di), Group processes: Transactions of the
second conference, New York, Josiah Macy, Jr. Foundation, pp. 145-242. 65. Bateson, G. [1972];
Steps to an ecology of mind, New York, Chandler; trad. it. Verso una ecologia della mente,
Milano, Adelphi, 1976. 66. Bauer, J.R. e Bell, D.A. (a cura di) [1999], The East Asian challenge for
human rights, Cambridge, Cambridge University Press. 67. Bauman, Z. [1992], Intimations of
postmodernity, London, Routledge. 68. Bell, С [i8o6], Essays on the anatomy of expression in
painting, London, Longman, Hurst, Reese & Orme. 69. Bell, D.A. [2000], East meets West:
Human rights and democracy in East Asia, Princeton, NJ, Princeton University Press. 70. Bellah, R.
[1985], Tokugawa religion: the cultural ' roots of modern japan, New York, Free Press. 71. Bellel-
li, G. (a cura di) [1995], Sapere e sentire. Emozioni, conoscenza e vita quotidiana, Napoli, Liguo-
ri. 72. Benedict, R. [1934], Patterns of culture, Boston, MA, Houghton Mifflin. 73. Benedict, R.
[1947], The chrysanthemum and the sword, London, Seeker & Warburg; trad. it. Il crisantemo
e-la spada. Bari, Dedalo, 1968. 74. Beneduce, R. (a cura di) [1999], Mente, persona, cultura.
Materiali di etnopsicologia, Torino, l'Harmattan Italia. 75. Beneduce, R. [1998], Frontiere
dell'identità e della memoria. Etnopsichiatria e migrazioni in un mondocreolo, Milano, Angeli. 76. Benel-
li, B. [1989], Lo sviluppo dei concetti nel bambino. Quando Fido diventa un animale, Firenze,
Giunti. 77. Benveniste, E. [1969], Le vócab ulaire dés institutions indo-européennes, Paris,
Minuit; trad. it. Il vocabolario delle istituzioni indoeuropee, Torino, Einaudi, 1976. 78. Benvenuto,
S. [2000], Dicerie e pettegolezzi, Bologna, Il Mulino. 79. Berger, J., Zelditch, M.F., Anderson, B.
e Cohen, B.P. [1972], Structural aspects of distributive justice: A status-value formulation, in J.
Berger, M. Zelditch e В. Anderson (a cura di), Sociological theories in progress, vol. 2, Boston,
MA, Houghton Mifflin, pp. 119-246. 80. Berger, P.L. e Luckmann, T. [1966], The social
construction of reality: A treatise in the sociology of knowledge, Garden City, NY, Doubleday; trad. it. La
realtà come costruzione sociale, Bologna, Il Mulino, 1966. 81. Berlin, В. E Kay, P. [1969], Basic
color terms: Their universality and evolution, Berkeley, CA, University of California Press.
82. Berry, J.W. [1993], An ecological approach to understanding cognition across cultures, in J.
Altarriba (a cura di), Cognition and culture: A cross-cultural approach to cognitive psychology,
Amsterdam, North-Holland, pp. 361-375. 83. Berry, J.W. [2003], Acculturation, in W. Friedl-
meier, P. Chakkarath e В. Schwarz (a cura di), Culture and human development: The importance
of cross-cultural research for social sciences, Lisse, Swets & Zietlinger, pp, 7-35. 84. Berry, J.W.
e Ataca, В. [200o], Cultural factors in stress, in G. Fink (a cura di), Encyclopaedia of stress, vol.

456 психология культуры
1, San Diego, CA, Academic Press, pp. 604-611. 85. Berry, J.W., Poortinga, Y.H., Segall, M.H. e
Dasen, P.R. [2002], Cross-cultural psychology. Research and applications, Cambridge,
Cambridge University Press, 2a ed; trad. it. Della la ed. Psicologia transculturale. Teoria, ricerca,
applicazioni, Milano, Guerini, 1994. 86. Betsky, A. [1997], Icons: Magnets of meaning, San
Francisco, CA, Chronicle Books. 87. Bettetini, G. [2003], Capirsi e sentirsi uguali. Sguardo sociosemi-
otico al multiculturalismo, Milano, Bompiani. 88. Biasutti, R. [1959], Razze e popoli della terra,
Torino, UTET. 89. Bickerton, D. [1990], Language and species, Chicago, IL, University of
Chicago Press. 90. Bickerton, D. [1995], Language and human behavior, Seattle, University of
Washington Press. 91. Bierbrauer, G. (1992). Reactions to Violation of Normative Standards: A
Cross-Cultural Analysis of Shame and Guilt. International Journal Of Psychology 27(2): 181-
193 • April 1992. 92. Bies, R.J. e Moag, J.S. [1986], Interactional justice: Communication criteria
of fairness, in R.J. Lewicki, B.H. Sheppard e M.H. Bazerman (a cura di), Research on negotiation
in organizations, Greenwich, CT, JAI Press, pp. 43-55. 93. Biondi, G. e Rickards, О. [200i],
Uòmini per caso. Miti, fossili e molecole nella nostra storia evolutiva, Roma, Editori Riuniti.
94. Birdwhistell, R.L. [1970], Kinesis and context: Essay on body-motion communication,
Philadelphia, Pennsylvania University Press. 95. Black-Michaud, J. [1975], Feuding societies, Oxford,
Blackwell. 96. Blackmore, S. [1999], The même machine, Oxford, Oxford university press.
97. Blake et al. (2003). Science as a way of knowing: Using Reader Response as a means to
construct a personal understanding of science literature. Electronic Journal of Science Education,
Vol. 7, No. 4, June 2003. 98. Blau [2002]. 99. Boas, F. [1911], The mind of primitive man, New
York, Macmillan. 100. Bobbio, N. [1990], Letà dei diritti, Torino, Einaudi. 101. Bocchi, G. e
Ceruti, M. (a cura di) [2002], Origini della scrittura. Genealogie di un'invenzione, Milano,
Mondadori. 102. Boddy, J. [1996], Violence embodied? Female circumcision, gender politics, and
cultural aesthetics, in R.E. Dobash e R.P. Dobash (a cura di), Rethinking violence against women,
Thousand Oaks, CA, Sage, pp. 77-110.103. Boesch, С [1996], The emergence of cultures among
wild chimpanzees, in. W.G. Runciman, J. Maynard Smith e R.I.M. Dunbar (a cura di), Evolution
of social behaviour patterns in primates and man, Oxford, Oxford University Press, pp. 251-268.
104. Boesch, С e Boesch-Achermann, H. [2000], The chimpanzees of the Taï forest: Behavioural
ecology and evolution, Oxford, Oxford University Press. 105. Boncinelli, E. [2000], Le forme
della vita. L'evoluzione e l'origine dell'uomo, Torino, Einaudi. 106. Boncinelli, E. [2001],
Genoma: il grande libro dell'uomo, Milano, Mondadori. 107. Boncinelli, E. [2002], Lo sono, tu sei.
L'identità e la differenza negli uomini e in natura, Milano, Mondadori. 108. Bond, M.H. (a cura
di) [1996], The handbook of Chinese psychology, Hong Kong, Oxford University Press. 109.
Bonnes, M. E Secchiaroli, G. [1992], Psicologia ambientale, Roma, NIS. 110. Bontempo, R. N.,
Bottom, W. P., & Weber, E. U. (1997). Cross-cultural differences in riskperception: A model-based
approach. Risk Analysis, 17, 479-488. 111. Borg, A, (a cura di) [1999], The Language of color in
the Mediterranean, Stockholm, Almqvist & Wiksell International. 112. Borofsky, R. (a cura di)
[1994], Assessing cultural anthropology, New York, Mcgraw-Hill; trad. it. L'antropologia
culturale oggi, Roma, Meltemi, 2000.113. Boster, J.S. [1985], Requiem for the omniscient informant:
There's life in the old girl yet, in J.W.D. Dougherty (a cura di), Directions in Cognitive
Anthropology, Urbana, University of Illinois Press, pp. 177-197. 114. Bouchard, T. J., Jr., & Loehlin, J. С
(200i). Genes, evolution, and personality. Behavior Genetics, 31, 243-273. 115. Bouchard,
T.J.Jr. [1984], Twins reared together and apart: What they tell us about human diversity, in S.
Fox (a cura di), Individuality and determinism: Chemical and biological bases, New York,
Plenum Press, pp. 147-184.116. Bouchard, T.J.Jr. [1997], IQ similarity in twins reared apart:
Findings and responses to critics, in R. Sternberg e E. Grigorenko (a cura di), Intelligence, heredity,
and environment, New York, Cambridge University Press, pp, 126-160,117. Bourdieu, P. [1964],
Le déracinement, Paris, Minuit. 118. Bourdieu, P. [1972], Esquisse d'une théorie de la pratique,
precede de trois études d'ethnologie Kabyle, Genève, Droz. 119. Bourdieu, P. [1980], Le sens
pratique, Paris, Minute. 120. Bowerman, M. [1996], The origins of children spatial semantic
categories, in Gumperz e Levinson [1996,146-176]. 121. Bowlby, J. [1969], Attachment and loss,
vol. 1: Attachment, London, Hogarth Press; trad. it. Attaccamento e perdita, vol. 1: Attaccamento
alla madre, Torino, Bollati Boringhieri, 1972.122. Bowlby, J. [1973], Attachment and loss, vol. 2:
Separation, London, Hogarth Press; trad. it. Attaccamento e perdita, vol. 2: La separazione dalla
madre, Torino, Bollati Boringhieri, 1975. 123. Bowlby, J. [1980], Attachment and loss, vol. 3:
Loss, sadness and depression, London, Hogarth Press; trad. it. Attaccamento e perdita, vol. 3: La
perdita della madre, Torino, Bollati Boringhieri, 1983 124. Bradley, G. W. [1978]. Self-Serving
Biases in the Attribution Process: A reexamination of the Fact or Fiction Question. Journal of
Personality and Social Psychology, 36, 56-71-125. Brainard, D.H., [1998] Color constancy in the
nearly natural image. 2. Achromatic loci, Opt. Soc. Am. A, 15:307—325. 126. Brazelton, B.T.

ЛИТЕРАТУРА 457
[1982], Joint regulation of neonateparent behaviour, in E.Z. Tronick (a cura di), Social
interchange in infancy, Baltimore, MD, Park University Press, pp. 7-22.127. Brett, J. M., & Okumura,
T. (1998). Inter- and intracultural negotiations: U.S. and Japanese negotiators. Academy of
Management Journal, 41, 495-510. 128. Brewer, J.D. [2000], Ethnography, Buckingham, Open
University Press. 129. Briggs, J.L. [1970], Never in anger: Portrait of the Eskimo family,
Cambridge, MA, Harvard University Press. 130. Briley, D. A., Morris, M. W., & Simonson, I. (2000).
Reasons as carriers of culture: Dynamic versus dispositional models of cultural influence on
decision making. Journal of Consumer Research, 27,157-178.131. Briley, Donnei A. and Robert S.
Wyer, Jr. [2001], "Transitory Determinants of Values and Decisions: The Utility (or Non-utility)
of Individualism-Collectivism in Understanding Cultural Differences," Social Cognition, 19(3),
198-229 (special issue on cultural cognition). 132. Brockner J, Chen Y, Mannix E, Leung K,
Skarlicki DP. [2000]. Culture and procedural fairness: when the effects of what you do depend
on how you do it. Adm. Sci. Q. 45:138-59.133. Brodbeck, F.C., Frese, M., Ackerblom, S., Audia,
G., Bakacsi, G., et al. [2000]. Cultural variation of leadership prototpyes across 22 European
countries. Journal of Occupational and Organizational Psychology, 73, 1-29. 134. Bromberger,
С [1993]. "L'ethnologie de la France et le problème de l'identité", Civilisations, XLII,2,1993 (pp.
45-64). 135. Bronfenbrenner, U. [1979], The ecology of human development, Cambridge, MA,
Cambridge University Press; trad. it. L'ecologia dello sviluppo, Bologna, Il Mulino, 1986.
136. Bronfenbrenner, U. [1989], Ecological systems theory, in R. Vasta (a cura di), Six theory of
child development, Greenwich, CT, JAI Press, pp. 187- 250. 137. Bronfenbrenner, U. [2002],
Preparing a world for the infant in the twenty-first century: The research challenge, in Gomes-
Pedro, Nugent, Young e Brazelton [2002,45-54]-138. Brown, R. & Lenneberg, E. (1954). A study
in language and cognition. Journal of Abnormal and Social Psychology, 49, 454-462.139.
Bruner, J. [1983], Child's talk: Learning to use language, New York, Norton; trad. it. Il linguaggio del
bambino: come il bambino impara ad usare il linguaggio, Roma, Armando, 1987.140. Bruner, J.
[1986], Actual minds, possible words, Cambridge, MA, Harvard University Press; trad, it. Il
processo educativo dopo Dewey, Roma, Armando, 1977. 141. Bruner, J. [1990], Acts of meaning,
Cambridge, MA, Harvard University Press; trad. it. La ricerca del significato. Per una psicologia
culturale, Torino, Bollati Boringhieri, 1992.142. Bruner, J. [1993], La mia psicologia. Obiezioni
e : puntualizzazioni, Roma, Armando. 143. Bruner, J. [1999], The intentionalìty of referring, in
P.D. Zelazo, J.W. Aastington e D.R. Olson {a cura di), Developing theories of intention, Mahwah,
NJ, Erlbaum, pp. 329-340. 144. Bruner, J. [2002], Making stories. Law, literature, life. New
York, Farrarr, Strauss And Giroux. 145. Brunet M. et al. [2002], A new hominid from the Upper
Miocene of Chad, Central Africa. Nature 418,145-151 (n July 2002). 146. Burke, K. [1945], The
grammar of motives, New York, Prentice Hall. 147. Buss, D.M. [1994], The evolution of desire,
New York, Basic Books. 148. Cacioppo, J.T., Klein, D J., Bernston, G.G. e Hatfield, E. [1993L The
psychophysiology, of emotion, in Lewis e Haviland [1993, 119-142]. 149. Caldwell, B. [2002],
The education of children in the twenty-first century, in Gomes-Pedro, Nugent, Young e
Brazelton [2002, 189-201]. 150. Calvin, W. e Bickerton, D. [2000], Lingua ex machina: Reconciling
Darwin and Chomsky with the human brain, Cambridge, MA, MIT Press. 151. Camaioni, 1.
[1993], Manuale di psicologia dello sviluppo, Bologna, Il mulino. 152. Camaioni, 1. [1995], La
teoria della mente: origini, sviluppo, patologia, Roma, Laterza. 153. Camaioni, 1. [2001],
Psicologia dello sviluppo del linguaggio, Bologna, Il mulino. 154. Camilleri, С e Visonneau, G. [1996],
Psychologie et culture: concepts et méthodes, Paris, Colin. 155. Campos, J. J. (1995). Foreword.
In J. P. Tangney & K. W. Fischer (Eds.), Self-conscious emotions: The psychology of shame, guilt,
embarrassment, and pride (pp. ix-xi). New York: Guilford. 156. Canino G, Lewis-Fernandez R,
Bravo M. (1997) Methodological challenges in cross-cultural mental health research.TranscuI-
tural Psychiatry Research Review. 34:163-184. 157. Cantor, J. (1994). Fright reactions to mass
media. In J. Bryant and D. Zillmann (Eds.), Media effects: Advances in theory and research (pp.
213-245). Hillsdale, NJ: Erlbaum. 158. Capozza, D. e Brown, R. [2000], Social identity
Processes, London, Sage. 159. Caprara, G.V. e van Heck, G.L. (a cura di) [1994], Moderna psicologia
della personalità, Milano, LED. 160. Caprara, G.V. e Cervone, D. [2000], Personality:
Determinants, dynamics, and potentials, Cambridge, MA, Cambridge University Press. 161.
Cariota, A.J. [1985], <The development of the Panukat ng Pagkataong Pilipino (PPP)>, Philippine
Journal of Educational Measurement 4:55-68.162. Carmaioni et al [1991]. 163. Carnevale, P.J.
e Leung, К. [200i], Cultural dimensions of negotiation, in Hogg e Tindale [2001, 482-496].
164. Carroll, J.M., & Russell, J.A. [1996]. Do facial expressions express specific emotions?
Judging emotion from the face in context. Journal of Personality and Social Psychology, 70, 205-218.
165. Carstairs-Mccarthy, A. [1999], The origins of complex language: An inquiry into the
evolutionary beginnings of sentences, syllables and truth, Oxford, Oxford University Press. 166. Carv-

458 психология культуры
er, CS. e Scheier, M.F. [2001], Optimism, pessimism, and self-regulation, in E.C. Chang (a cura
di), Optimism and pessimism: Implications for theory, research, and practice, Washington, DC,
American Psychological Association, pp. 31 -51. 167. Cassidy, J. e Shaver, P. (a cura di) [1999],
Handbook of attachment: theory, research and clinical applications, New York, Guilford Press.
168. Catemario, A. [1996], Amore, norme, vita. Antropologia ed ètica, Roma, Meltemi. 169.
Cavalli-Sforza, L.L. [1996], Gènes, peuples et langues, Paris, Odile Jacob; trad. it. Geni, popoli e
lingue, Milano, Adelphi, 1996. 170. Cavalli-Sforza, L.L. e Feldman, M.W. [1981], Cultural
transmission and evolution: A quantitative approach, Princeton, NJ, Princeton University Press.
171. Cavalli-Sforza, L.L., Menozzi, P. e Piazza, A. [1994], The history and geography of human
genes, Princeton, NJ, Princeton University Press; trad. it. Storia e geografia dei geni, Milano,
Adelphi, 2000.172. Ceci, S.J. [1990], On intelligence... More or less: A bioecological treatise on
intellectual development, New York, Prentice Hall. 173. Ceruti, M. [1995], Evoluzione senza
fondamenti, Roma-Bari, Laterza. 174. Cesareo, V. [2000], Società multietniche e multiculturalismi,
Milano, Vita e Pensiero. 175. Chen, C.C., Meindl, J.R., & Hui, H. 1998. Deciding on equity or
parity: A test of situational, cultural, and individual factors. Journal of Organizational Behavior,
19(2): 115-129.176. Cheney, D.L. e Seyfarth, R.M. [1990], How monkeys see the world, Chicago,
IL, University of Chiesto Press. 177. Cheung, F.M., Zhang, J.X. e Song, W.Z. [1996], Chinese
personality as seen from psychological tests: Use of inventories, in W.S. Tseng (a cura di),
Chinese psychology and therapy, Taipei, Kwei Kwan, pp. 89-123. 178. Cheung, F.M., & Leung, K.
[1998]. Indigenous personality measures: Chinese examples. Journal of Cross-Cultural
Psychology, 29, 233-248.179. Chiarelli, В. [2003], Dalla natura alla cultura, Padova, Piccin. 180. Chiù
C, Dweck CS., Tong J.Y., Fu J.H. [1997], Implicit theories and concepts of morality. J. Pers. Soc.
Psychol. 73:923-40. 181. Cho, Y.H. e Park, H.H. [1998], Conflict management in Korea: The
wisdom of dynamic collectivism, in K. Leung e D. Tjosvold (a cura di), Conflict management in
the Asia Pacific, Singapore, Wiley, pp. 15-48. 182. Choi I., Nisbett R.E., Norenzayan A. [1999].
Causal attribution across cultures: variation and universality. Psychol. Bull. 125:47- 63.
183. Chomsky, N. [1957], Syntactic structures, Gravenhage, Mouton & Co.; trad. it. Le strutture
della sintassi, Roma-Bari, Laterza, 1970. 184. Chomsky, N. [1965], Aspect of the theory of
syntax, Cambridge, MA, MIT Press; trad. It. Aspetti della teoria della sintassi, in Saggi linguistici,
Torino, Bollati Boringhieri, pp. 39-258. 185. Chomsky, N. [1975], The logical structure of
linguistic theory, New York, Plenum Press; trad. It. Problemi di teoria linguistica, Torino, Bollati
Boringhieri. 186. Chomsky, N. [1986], Knowledge of language; Its nature, origin and use, New
York, Praeger; trad, it. La conoscenza del linguaggio, Milano, Il Saggiatore, 1989,187. Chomsky,
N. [1988], Language and problems of knowledge: The Managua lectures, Cambridge, MA, MIT
Press; trad. It. Linguaggio e problemi della conoscenza, Bologna, Il Mulino, 1991. 188. Church
A.T. [2000]. Culture and personality: toward an integrated cultural trait psychology. J. Pers.
69:651-703.189. Clore, G.L. [1992], Cognitive phenomenology: Feelings and the construction of
judgment, L.L. Manin e A. Tesser (a cura di), The construction of social judgment, Hillsdale, NJ,
Ertbaum, pp. 133-163. 190. Cohn Bendit, D. e Schmid, T. [1993], Heimat Babylon. Das Wagnis
der multikulturelle Demokratie, Hamburg, Hoffman und Campe Verlag; trad. it. Patria
Babilonia. Il rischio della democrazia multiculturale, Roma, Theoria, 1994. 191. Cohn-Bendit, D. e
Schmidt, T. [1993], Heimat Babylon; das Wagnis der multikulturellen Demokratie, Hamburg,
Hoffmann und Campe. 192. Cole, M. [1992], Context, modularity, and the cultural constitution
of development, in L.T. Weinegar e J. Valsiner (a cura di), Children's development within social
content, vol. 2, Hillsdale, NJ, Erlbaum, pp. 5-31. 193. Cole, M. [1995I, Socio-cultural historical
psychology. Some general remarks and a proposal for a new kind of cultural-genetic
methodology, in Wertsch, del Rio e Alvarez [1995,187-214]. 194. Cole, M. [1996], Cultural psychology: A
once and future discipline, Cambridge, MA, Belknap; trad. it. La psicologia culturale, Roma,
Amore, 2002.195. Cole, M. [2002], Culture and Development, in H. Keller, Y.H. Poortinga e A.
Schòlmerich (a cura di), Between Culture and Biology. Perspectives on Ontogenetic Development,
Cambridge, Cambridge University Press, pp. 303-319. 196. Conkin [1955]. 197. Coon, CS.
[1962], The origin of races, New York, Random House. 198. Corballis, M.C. [2002], From hand
to mouth: The origins of language, Princeton, NJ, Princeton University Press. 199. Corballis,
M.C. e Lea, S. [1999], The descent of mind: Psychological perspectives on hominid evolution,
Oxford, Oxford University Press. 200. Corcherà de Mancera, S. [1995], De l'amor al temor, bor-
rachez, catcquesis y control en la Nueva Espana (1555-1771), Mexico, Fondo de Cultura
Econòmica. 201. Corcuera de Mancera, S. [1991], El fraile, el indio y el pulque. Evangelización y embria-
guez en la Nueva Espana (1523-1548), Mexico, Fondo de Cultura Econòmica. 202.
Corna-Pellegrini, G., Dell'Agnese, E. e Bianchi, E. [1991], Popolazione, società e territorio, Milano, Uriicopli.
203. Cornoldi, С [1995], Metacognizione e Apprendimento, Bologna, Il Mulino. 204. Costa, P.

ЛИТЕРАТУРА 459
T., & МсСгае, R. R. [1992]. NEO PI-R professional manual. Odessa, FL: Psychological
Assessment Resources. 205. Costa, P.T. e Mccrae, R.R. [1992], Revised NEO Personality inventory
(NEO-PI-R) and NEO Five-Factor inventory (NEO-FFI) professional manual, Odessa, FL,
Psychological Assessment Resources. 206. Crespi, F. [1996], Manuale di sociologia delio-cultura,
Roma-Bari, Laterza. 207. Crespi, F. [2003], Identità e riconoscimento nella sociologia
contemporanea, Roma-Bari, laterza. 208. Crittenden, P.M. e Claussen, A.H. (a cura di) [2000], The
organization of attachment relationships. Maturation, culture, and context, Cambridge,
Cambridge University Press. 209. Cuéllar, I. [1999], Acculturation as a moderator of personality and
psychological assessment, in Dana, [1999, 113-129]. 210. Cuéllar, I. e Paniagua, F.A. (a cura di)
[2000], Handbook of multicultural mental health. Assessment and treatment of diverse
populations, San Diego, CA, Academic Press. 211. Cusinato, M. E Panzeri, M. (a cura di) [2003],
Interventi familiari e valutazione, Roma, Carocci. 212. D. Osherson, E. Smith, O. Wilkie, A. Lopez,
and E. Shafir. Category-Based Induction. Psychological Review, 97(2)1185-200, 1990.
213. D'Andrade, R. [1995], The development of cognitive anthropology, New York, Cambridge
University Press. 214. D'Urso, V. E Trentin, R. [2001], Introduzione alla psicologia delle
emozioni, Roma-Bari, Laterza. 215. Dalbiez, R. [1974], L'angoisse de Luther, Paris, Téqui. 216.
Damasio, A. [1994], Descartes' error: emotion, reason, and the human brain, New York, Putnam; trad,
it. L'errore di Cartesio, Milano, Adelphi, 1999. 217. Damasio, A. [2000], The feeling of what
happens. Body, emotion and the making of consciousness, London, Vintage; trad. it. Emozioni e
coscienza, Milano, Adelphi, 2000. 218. Damasio, A. [2002], Looking for Spinoza, joy, sorrow, and
the feeling brain, San Diego, CA, Harcourt. 219. Dana, R.H. [2000], Culture and methodology in
personality assessment, in Cuéllar e Paniagua [2000, 98-120]. 220. Dana, R.H. (a cura di)
[1999], Handbook of cross-cultural and multicultural personality assessment, Hillsdale, NJ, Erl-
baum. 221. Darwin, С [1859], On the origin of species by means of natural selection, London,
Murray; trad. it. L'origine della specie, Torino, Bollati Boringhieri, 2001. 222. Darwin, С [1872],
The expression of emotions in man and animals, London, Murray; trad. it. L'espressione delle
emozioni nell'uomo e negli animali, Torino, Boringhieri, 1982. 223. Davies, N. [1981], God's
playground: A history of Poland, Oxford, Clarendon. 224. Dawkins, R. [1976], The selfish gene,
Oxford, Oxford University Press; trad. it. Il gene egoista, Milano, Mondadori, 1992.225. Dawkins,
R- [1995]» River out of Eden: A Darwinian view of life, New York, Harper Collins. 226. De Biasi,
R., [2002], Che cos'è la sociologia della cultura, Roma, Carocci. 227. De Saussure, F. [1916],
Cours de linguistique générale, Paris, Payot; trad. it. Corso di linguistica generale, Roma-Bari,
Laterza, 1970. 228. De Sousa, R. [1987], The rationality of emotion, Cambridge, MA, MIT Press.
229. De Vos, G.A. [1985], Dimensions of the self in Japanese culture, in Marcella, De Vos e Hsu
[1985,141-184]. 230. De Waal, F. [1982], Chimpanzee and politics: Power and sex among apes,
London, Jonathan Cape. 231. Deacon, T.W. [1997], The symbolic species: The co- evolution of
language and the human brain, New York, Norton; trad. it. La specie simbolica, Roma, Fioriti,
2001. 232. Deconchy, J.-P. [1971], L'orthodoxie religie use. Essai de logique psychosociale,
Paris, Editions Ouvrières. 233. Defries, J.C., Plomin, R. e Fulker, D.W. [1994], Nature and nurture
during middle childhood, Cambridge, Blackwell. 234. Demetrio, D. [1997], Agenda
interculturale. Quotidianità e immigrazione a scuola. Idee per chi inizia, Roma, Meltemi. 235. Depolo M.
[1998], Psicologia delle organizzazioni, Bologna, Il Mulino. 236. Derek E. Wildman, Monica Ud-
din, Guozhen Liu, Lawrence I. Grossman, and Morris Goodman [2003], Implications of natural
selection in shaping 99.4% nonsynonymous DNA identity between humans and chimpanzees:
Enlarging genus Homo. PNAS, vol. 100 no.12. 237. Desjarlais, Eisenberg, L.„Kleinman, A, e
Good, B. [1998], La salute mentale nel mondo, Bologna, Il Mulino. 238. Destro, A. (a cura di)
[1998], La famiglia islamica, Bologna, Patron. 239. Di Biasio, P. (a cura di) [1995}, Contesti
relazionali e processi di sviluppo, Milano, Cortina. 240. Diamond, J.M. [1997], Why is sex fun?
The evolution of human sexuality, New York, Basic Books. 241. Diener, E. E Suh, E.M. (a cura di)
[2000], Culture and Subjective Well-being, Cambridge, MA, MIT Press. 242. Diener, E. E Suh,
E.M. [1999], National differences in subjective well-being, in D. Kahneman, E. Diener e N.
Schwarz (a cura di), Well-being: The foundations of hedonic psychology, New York, Russell Sage.
243. Diener, E. e Suh, E.M. [2000], Measuring subjective well-being to compare the quality of
life of cultures, in Diener e Suh [2000,3-12]. 244. Diener, E., e Diener, M. (1995). Cross-cultural
correlates of life satisfaction and self-esteem. Journal of Personality and Social Psychology, 68,
653-663. 245. Diener, E., e Oishi, S. (in press). Income and subjective well-being across nations.
In E. Diener & E. Sub (Eds.), Subjective well-being across nations. Cambridge, MA: MIT Press.
246. Djebbar, A. [2001], Une historié de la science arabe, Paris, Seuil; trad. it. Storia della
scienza àraba. Il patrimonio intellettuale dell'islam, Milano, Cortina, 2002. 247. Diener, E. e Oishi, S.
[2000], Money and happiness: Income and subjective well-being across nations, in Diener e Suh

460 психология культуры
[2000, 185-218]. 248. Doi, T. [1981], The anatomy of dependence, Tokyo, Kodansha
International; trad. It. Anatomia della dipendenza, Milano, Cortina, 1991. 249. Dolgopolsky, A. [1998],
The nostratic macrofamily and linguistic palaeontology, Cambridge, MA, Mcdonald institute for
archaeological research. 250. Draguns, J. G. [1995]. Cultural influences upon psychopathology:
Clinical and practical implications. In A. Bergman & J. Fish (Eds.), Special issue: Multicultural
influences on mental illness, Journal of Social Distress and the Homeless, 4, 89-114. 251. Dries-
sen, H. [1992], On the spanish-moroccan frontier: a study in ritual power and ethnicity, Oxford,
Berg. 252. Ducei, L., Arcuri, L. W., Georgis, T., & Sineshaw, T. (1982). Emotion recognition in
Ethiopia: The effect of familiarity with Western culture on accuracy of recognition. Journal of
Cross-Cultural Psychology, 13, 340-351- 253. Duchenne de Boulogne, C.B. [1862], Themecha-
nism of human facial expression, Paris, Renard. 254. Dumont, L. [1966], Homo hierarchims. Le
système des castes et ses implications, Paris, Gallimard; trad. it. Homo hierarchies. II sistema
delle caste e le sue implicazioni, Milano, Adelphi, 1991. 255. Dunbar, R. [1996], Grooming gossip
and the evolution of language, Cambridge, MA, Harvard University-Press. 256. Dunbar, R.
[1998], Theory of mind and the evolution of language, in Hurford, Studdert-Kennedy e Knight,
[1998, 92-110] 257. Dunbar, R., Knight, C. e Power, C. [1999], The evolution of culture: An
interdisciplinary view, Edinburgh, Edinburgh University Press. 258. Dunn, J. e Kendrick, C. [1982],
Siblings: Love, envy and understanding, London, Grant mcintyre; trad. it. Fratelli: affettò,
rivalità, comprensione,Bologna, Il Mulino, 1987. 259. Duranti, A, (a cura di) [2001], Key terms in
language and culture, Maiden, MA, Blackwell; trad. it. Culture e discorso. Un lessico per le
scienze umane, Roma, Meltemi, 2002. 260. Duranti, A. [1993], Intentions, self, and responsibility:
An essay in Samoan ethnopragmatics, in J.H. Hill e J.T. Irvine (a cura di), Responsibility and
evidence in oral discourse, Cambridge, Cambridge University Press, pp. 24-47. 261. Duranti, A.
[1997], Linguistic anthropology, Cambridge, Cambridge University Press; trad. it. Antropologia
del linguaggio, Roma, Meltemi, 2000. 262. Durham, W.H. [1991], Coevolution: Genes, culture
and human diversity, New York, Stanford University Press. 263. Durkheim, E. [1893], De la
division du travail social, Paris, PUF; trad. it. La divisione del lavoro sociale, Milano, Comunità,
1971. 264. Dworkin, R. [1978], Taking rights seriously, Cambridge, MA, Harvard University
Press. 265. Earley, P.C., & Gibson, C.B. [1998], Taking stock in our progress on individualism-
collectivism: 100 years of solidarity and community. Journal of Management, 24(3): 265-304.
266. Eco, U. [1975], Trattato dì semiotica generale, Milano, Bompiani. 267. Eco, U. [2003], Dire
quasi la stessa cosa. Esperienze di traduzione, Milano, Bompiani. 268. Edelman, G.M. [1987],
Neural Darwinism: The theory of neuronal group selection, New York, Basic Books. 269. Edger-
ton, R.B. [1989], Май Май: An African crucible, New York, The Free Press. 270. Edwards, D.
[i997]> Discourse and cognition, London, Sage. 271. Efron, D. [1941], Gesture and environment,
New York, King's Crown Press; trad. it. Gesto, razza e cultura, Milano, Bompiani, 1974. 272.
Ehrlich, P.R. [2000], Human natures. Genes, cultures, and the human prospect, Washington, DC,
Island Press. 273. Eimas, P.D. [1975], Development studies in speech perception, in L.B. Cohen
e P. Salapatek {a cura di), Infant perception: From sensation to cognition, New York, Academic
Press, pp. 193-231. 274. Ekman, P. [1977], Biological and cultural contributions to body and
facial movement, in J. Blacking (a cura di), Anthropology of the body, New York, Academic Press,
pp. 39-84. 275. Ekman, P. [1984], Expression and the nature of emotion, in Scherer e Ekman
[1984, 319-343]. 276. Ekman, P. [1989], The argument and evidence about universal in facial
expressions of emotions, in H. Wagner e A. Manstead (a cura di), Handbook of social psycho-
physiology, New York, Wiley, pp. 143-164. 277. Ekman, P. [1999], Basic emotions, in T. Dalglei-
sch e T. Power (a cura di), The handbook of cognition and emotion, Sussex, Wiley, pp. 45-60.
278. Ekman, P. e Friesen, V.W. [1978], Manual for Badai Action Coding System, Palo Alto, CA,
Consulting Psychologist Press. 279. Ekman, P., Friesen, W.V. e Hager, J.C. [2002], Facial Action
Coding System. The manual, Salt Lake City, UT, A Human Face. 280. Ekman. P. [1972]:
Universals and cultural differences in facial expressions of emotion, in J. Cole, Nebraska symposium on
motivation 1971: vol. 19, Lincoln, University of Nebraska Press, pp. 207- 283. 281. Eldredge, N.
[1999], The pattern of evolution, New York, Freeman; trad. it. Le trame dell'evoluzione, Milano,
Cortina, 2002. 282. Eldredge, N. e Gould, SJ. [1972], Punctuated equilibria: An alternative to
phyletic gradualism, in T.M. Schopf (a cura di), Models in paleobiology, San Francisco, CA,
Freeman Cooper, pp. 82-115. 283. Elfenbein, H. A. e Ambady, N. (2003). Cultural similarity's
consequences: A distance perspective on cross-cultural differences in emotion recognition.
Journal of Cross-Cultural Psychology, 34, 92-110. 284. Ellsworth, P.C. [1994], Some reason to
expect universal antecedents of emotions, in P. Ekman e R.J. Davidson (a cura di), The nature of
emotion: Fundamental questions, New York, Guilford Press, p. 150-154. 285. Elman, J., Bates,
E., Johnson, M., Karmiloff-Smith, A., Parisi, D. e Plunkett, K. [1996], Rethinking innateness,

ЛИТЕРАТУРА 461
Cambridge, MA', MIT Press. 286. Engert e Bonhoeffer [1999]. 287. Engestròm, Y. [1990],
learning, working, and imagining: twelve studies in activity theory, Helsinki, Orienta-konsultit.
288. Enriquez, V.G. (a cura di) [1990], Indigenous psychologies, Quezon City, Psychology
Research and Training House. 289. Enriquez, V.G. e Guanzon-Lapena, M.G. [1997], The Panukat
ng Ugali at Pagkatao test manual, Quenzon City, Philippine Psychology Research and Training
House. 290. Erez, M. [1997], A culture-based model of work motivation, in P.C. Earley e M. Erez
(a cura di), New perspectives on international industrial/organizational psychology, San
Francisco, CA, Jossey Bass, pp. 193-242. 291. Evans, N. [1994], Kayardild, in C. Goddard e A. Wierz-
bicka (a cura di), Semantics and lexical universale: Theory and empirical findings, Amsterdam,
Benjamins, pp. 203-228. 292. Fabbri, D. e Munari, A. [1984], Strategie del sapere. Verso una
psicologia culturale, Bari, Dedalo. 293. Fabietti, U. [1991], Storia dell'antropologia, Bologna,
Zanichelli. 294. Fabietti, U. [1998], L'identità etnica, Roma, Carocci. 295. Fabietti, U. [1999],
Antropologia culturale. L'esperienza e l'interpretazione, Roma-Bari, Laterza. 296. Fabietti, U. E
Remotti, F, [1997], Dizionario di antropologia, Bologna, Zanichelli. 297. Facchini, F. [2002],
Origini dell'uomo ed evoluzione culturale. Profili scientifici, filosofia, religiosi, Milano, Jaca
Book. 298. Fajans, J. [1983]. Shame, Social Action, and the Person among the Baining. Journal
of the Society for Psychological Anthropology. Volume 11, Issue 3, Fall 1983, Pages 166-180.
299. Färber, S.L. [1981], Identical twins reared apart: A reanalysis, New York, Basic Books.
300. Featherstone, M. (a cura di) [1990], global culture: nationalism, globalization, and
modernity, London, Sage; trad. it. Cultura globale: nazionalismo, globalizzazione e modernità, Roma,
Seam, 1996. 301. Fedotov, G. [1981], Rossija i svoboda: Shornik state, New York, Chalidze.
302. Fehr, В., & Russell, J.A. (1984). Concept of emotion viewed from a prototype
perspective. Journal of Experimental Psychology: General, 113, 464-486. 303. Fernàndez-Dols, J.M.
[1999], Facial expression and emotions: A situationist view, in P. Philippot e R. Feldman {a cura
di), The social context of nonverbal behaviour, Cambridge, Cambridge University Press, pp. 242-
261. 304. Fernandez-Dols, J.M. e Carrol, J.M. [1997], Context and meaning, in J.A. Russell e
J.M. Fernandez-Dols (a cura di), The psychology of facial expression, Cambridge, Cambridge
University Press, pp. 275-294; trad. it. Psicologia delle espressioni facciali, Trento, Erickson,
1998. 305. Ferraro, G. [2001], Il linguaggio del mito. Valori simbolici e realtà sociale nelle
mitologie primitive, Roma, Meltemi. 306. Festinger, L. [1957], A theory of cognitive dissonance,
Stanford, CA, Stanford University Press; trad. It. La teoria della dissonanza cognitiva, Milano,
Angeli, 1973. 307. Fifer, W.P. [2002], The foetus, the newborn, and the mother's voice, in
Gomes-Pedro, J., Nugent, J.K., Young, J.G. e Brazelton [2002, 79-85]. 308. Finney, B.R. [1979],
Hokulea the way to Tahiti, New York, Dodd, Mead & Co. 309. Fischer, M. [1973], Genetic and
environmental factors in schizophrenia, Copenhagen, Munksgaard. 310. Fischhoff, B. [1975].
Hindsight Ф foresight: The effect of outcome knowledge on judgment under uncertainty. Journal
of Experimental Psychology: Human Perception and Performance, 104, 288-299. 311. Fisher,
R., Ury, W. e Patton, В. [1991], Getting to yes: Negotiating agreement without giving in, Upper
Saddle River, NJ, Prentice Hall. 312. Fiske, A.P. [2002]. Reclaiming the individual from Hofst-
ede's ecological analysis — A 20-year Odyssey: Comment ob Oyserman et. al. Psychological
Bulletin, 128, 73—77. 313. Foa, A. [1992], Ebrei in Europa. Dalla peste nera all'emancipazione: XIV-
XVIII secolo, Roma-Bari, Laterza. 314. Fodor, J.A. [1983], The modularity of mind: Essay on
faculty psychology, Cambridge, MA, MIT Press; trad. it. La mente modulare, Bologna, Il Mulino,
1988. 315. Fogel, A. [1993], Developing through relationships. Origins of communication, self,
and culture, New York, Harvester Wheatsheaf. 316. Foley, R.A. [1995], Humans before
humanity: An evolutionary perspective, Oxford, Blackwell. 317. Forgas, J.P. e van Heck, G.L. [1994], La
psicologia delle situazioni, in Саргага e van Heck [1994, 609-662]. 318. Formigari, 1. [2001], Il
linguaggio. Storia delle idee, Roma-Bari, Laterza. 319. Foucault, M. [1965], Madness and
civilization: ahistory of insanity in the age of reason, New York, Pergamon. 320. Frazer, J.G. [1890],
The golden bough. A study in comparative religion, London, Macmillan; trad. it. Il ramo d'oro,
Torino, Bollati Boringhieri, 1973. 321. Freud, S. [1913], Totem und Tabu. Einige
Übereinstimmungen im Seelenleben der Wilden und der Neurotiker. In Gesammlte Werke, Band IX,
Frankfurt an Main, Fischer (1973); trad. it. Totem e tabù, Torino, Bollati Boringhieri, 1986, 322. Frid-
lund, A.J. [1994], Human facial expression, San Diego, Academic Press. 323. Fridlund, A.J.
[1997], The new ethology of human facial expressions, in Russell e Fernandez-Dols, [1997,103-
129]. 324. Frijda, N.H. [1986], The emotions, Cambridge, MA, Cambridge University Press;
trad. it. Emozioni, Bologna, Il Mulino, 1990. 325. Frijda, N.H., Markam, S., Sato, K. e Wiers,
R.W. [1995], Emotions and emotion words, in J.A. Russell, A.J.R. Manstead, J.С Wellenkamp e
J.M. Fernandez-Dols (a cura di), Everyday conceptions of emotions. An introduction to
psychology, anthropology and linguistics of emotions, Dordrecht, Kluwer, pp. 121-143. 326. Galati, D.

462 психология культуры
[2002], Prospettive sulle emozioni e teorìe del soggetto, Torino, Bollati Boringhieri. 327. Galef
B.G. [1992], The question of animal culture. Hum. Nat. 3,157-178. 328. Gallois, С, Giles, R.,
Jones, E., Cargile, A.C. e Ota, H. [1995], Accommodating intercultural encounters. Elaborations
and extensions, in Wiseman [1995,115-147]. 329. Gallup, JJ., Jr. [1970], Chimpanzees:
Self-recognition, in «Science», 167, pp. 86-87. ЗЗО. Galton, F. [1883], Inquiries into human faculty and
its development, London, Macmillan. 331. Garb, H.N. [1998], Studying the clinicians:
Judgement research and psychological assessment, Washington, DC, American Psychological
Association. 332. Gardner R.A., Gardner BT. Teaching sign language to a chimpanzee. Science. 1969
Aug 15;1б5(з894):6б4-б72. 333. Gardner, P.M. [2000], Bicultural versatility as a frontier
adaptation among Paliyan foragers of South India, Lewiston, NY, Meilen. 334. Gay, J. E Cole, M.
[1967], The new mathematics and an old culture, New York, Holt, Rinehart & Winston.
335. Geertz, С. [1959]. Form and Variation in Balinese Village Structure. American
Anthropologist, 61 (6), 991-1012. American Anthropological Association. 336. Geertz, С. [1973], The
interpretation of cultures, New York, Basic Books; trad. it. Interpretazione dì culture, Bologna, II
Mulino, 1987. 337. Geertz, С. [1983], Local knowledge: Further essays in interpretative
anthropology, New York, Basic, Books; trad. it. Antropologia interpretativa, Bologna, Il Mulino, 2001.
338. Geertz, С. [1995], After the facts: two countries, four decades, one anthropologist,
Cambridge. MA, Harvard University Press; trad. it. Oltre i fatti. Due paesi, quattro decenni e un
antropologo, Bologna, Il mulino, 1995. 339. Gelfand, M. J., Nishii, L. H., Holcombe, K., Dyer, N.,
Ohbuchi, K., e Fukumo, M. (2001). Cultural influences on cognitive representations of conflict:
Interpretations of conflict episodes in the U.S. and Japan. Journal of Applied Psychology, 86,
1059-1074. 340. Georgas, J., & Berry, J. W. [1995]. An ecocultural taxonomy for cross-cultural
psychology. Cross-Cultural Research, 29, 121-157. 341. Gergen, K.J. [2001], Social construction
in context, London, Sage. 342. Gergen, K.J. [1991], The satured self: Dilemmas of identity in
contemporary life, New York, Basic Books. 343. Gergen, K.J. [1994], The cultural consequences
of deficit discourse, in K.J. Gergen (a cura di), Realities and relationships: Soundings in social
construction, Cambridge, MA, Harvard University Press, pp. 143-164. 344. Gergen, K.J. [1999],
An invitation to social construction,.Thousand Oaks, CA, Sage. 345. Gergen, K.J. e Davies, K.E.
(a cura di) [1985], Thè-social- construction of the person New-yorkspringer Verlag. 346. Gesell,
A. [1928], Infancy and human growth, New York, Macmillan. 347. Gigliolì, P.P. e Feie, G. (a cura
di) [2000], Linguaggio e contesto sociale, Bologna, Il Mulino. 348. Giles, R., Coupland. J. E.
Coupland, N., [1991], Contexts of accommodation: Developments in applied sociolinguistics,
Cambridge, Cambridge University Press. 349. Girotto, V. [1994], Il ragionamento, Bologna, II
Mulino. 350. Givon, T. [1995], Functionalism and grammar, Amsterdam, Benjamins. 351.
Gobineau, CA. [1853-1855], Essai sur Vìnégalité des races humaines, Paris, Belfond. 352. Goffman,
E. [1961], Asylums, Chicago, Aldine, trad. It. Asylums, Milano, Comunità, 2001. 353. Goffman,
E. [1981], Forms of Talk, Philadelphia, PA, University of Pennsylvania Press; trad. it. Forme del
parlare, Bologna, Il Mulino, 1987. 354. Goldman, A. [1994] «The Central Role of National
Culture in Cross Dcultural Management: Proxemic Conflicts in the Internationalization of
TQM», Cross Cultural Management: An International Journal, Voi. 1, Iss: 3, pp.4 -10 355. Gomes-
Pedro, J., Nugent, J.K., Young, J.В., e Brazelton, T.B. (a cura di) [2002], The infant and family in
the twenty-first century, New York, Brunner-Routledge. 356. Gómez, J.C. [1991], Visual
behaviour as a window for reading the mind of others in primates, in A. Whiten (a cura di), Natural
theories of mind: Evolution, development, and simulation of everyday mindreading, Cambridge,
MA, Basil Blackwell, pp. 195-207. 357. Gomez, J.C. [1994], Mutual awareness in primate
communication: A Gricean approach, in S.T. Parker, R.W. Mitchell e M.L. Boccia (a cura di), Self-
awareness in animals and humans, Cambridge, Cambridge University Press, pp. 61-80. 358. Go-
paul-McNicol, S. E Brice-Baker, J. [1998], Cross-cultural practice: Assessment, treatment and
training, New York, Wiley. 359. Gopnick, A. e Meltzoff, A.N. [1997], Words, thoughts and
theories, Cambridge, MA, MIT Press. 360. Gottlieb [1998]. 361. Gould, S. J., and R. С Lewontin.
[1979], The spandrels of San Marco and the Panglossian paradigm: a critique of the adaptationist
programme. Proc. R. Soc. Lond. B. 205:581-598. 362. Gould, S.J. [1977], Ontogeny and
phytogeny, Cambridge, MA, Belknap. 363. Gould, S.J. [1990], Wonderful life: The burgess shale and
the nature of history, New York, Norton. 364. Gould, S.J. [2002], The structure of evolutionary
theory, Cambridge, MA, Belknap Press of Harvard University Press; trad. It. La struttura della
teoria dell'evoluzione, Torino, Codice Edizioni 2003. 365. Grant, Peter R. and Rupert Brown
[1995], "From Ethnocentrism to Collective Protest: Responses to Relative Deprivation and
Threats to Social Identity." Social Psychology Quarterly, 58:195-212. 366. Greco, G. [1997L
Comunicazione, cultura e rappresentazioni sociali, Soveria Mannelli, Rubbettino. 367. Greenfield,
P.M., Maynard, A.E., Childs, C.P. [2003], Historical change, cultural learning, and cognitive rep-

ЛИТЕРАТУРА 463
reservation in Zinacantec Maya children. Cognitive Development 18 (2003) 455-487. 368. Gris-
wold, W. [1994], Cultures and societies in a changing world, Thousand Oaks, CA, Pine Forge
Press; trad. it. Sociologia della cultura, Bologna, D Mulino, 1997. 369. Gudykunst, W.B. [1995],
Anxiety/uncertainty management (AUM) theory: Current status, in Wiseman [1995, 8-57].
370. Gumperz, J.J. [1996], Introduction to part I, in Gumperz e Levinson [1996,21-36].
371. Gumperz, J.J. e Levinson, S.G (a cura di) [1996], Rethinking linguistic relativity, New York,
Cambridge University Press. 372. Haidt, J., & Keltner, D. [1999]. Culture and facial expression:
Open-ended methods find more faces and a gradient of recognition. Cognition and Emotion, 13,
225-266. 373. Hall, E.T. [1959], The silent language, Garden City, NY, Doubleday. 374. Hall,
E.T. [1976], Beyond culture, Garden City, NY, Doubleday. 375. Hall, E.T. [1983], The dance of
life, Garden City, NY, Doubleday. 376. Hamelink, C.T. [1983], Cultural autonomy in global
communication, New York, Longman. 377. Hamilton, V.L. e Sanders, J. [1992], Everyday justice:
Responsibility and the individual in Japan and the United States, New Haven, CT, Yale
University Press. 378. Hammer, M.F. [1995]. A recent common ancestry from human Y chromosomes.
Nature 376—378. 379. Han, Q., W.B. Rossow, J. Chou, e R.M. Welch [1998], Global variations of
column droplet concentration in low-level clouds. Geophys. Res. Lett, 25,1419-1422. 380. Han,
S., and S. Shavitt [1994], «Persuasion and Culture: Advertising Appeals in Individualistic and
Collectivistic Societies,» Journal of Experimental Social Psychology, 30,326-350. 381. Hannerz,
U. [1992], Cultural complexity: Studies in the social organization of meaning, New York,
Columbia University Press; trad. it. La complessità culturale, Bologna, Il Mulino, 1998. 382. Hannerz,
U. [1996], Trasnational connections. Culture, people, places, London, Routledge. 383. Hardin,
CL. e Maffî, L. (a cura di) [1997], Color categories in thought and language, Cambridge,
Cambridge University Press. 384. Harre, R. (a cura di) [1986a], The social construction of emotion,
Oxford, Blackwell; trad. it. La costruzione sociale delle emozioni, Milano, Giuffrè, 1992.
385. Harré, R. [1986b], An outline of the social constructionist viewpoint, in R. Harré [1986a,
2-14]. 386. Harré, R. [1995], Discoursive psychology, in J.A. Smith, R. Harré e L. Van Langen-
hove, Rethinking psychology, Thousands Oaks, CA, Sage, pp. 143- 159. 387. Harré, R. [1998],
The singular self: an introduction to the psychology of personhood, London, Sage. 388. Harris,
M. [1985], Good to eat: Riddles of food and culture, New York, Simon & Schuster; trad. it. 11
buono da mangiare, Torino, Einaudi, 1992. 389. Harris, P. [1996], Desires, beliefs and language,
in P. Carruthers e P. Smith (a cura di), Theories of theories of mind, Cambridge, MA, Cambridge
University Press, pp. 200-220. 390. Harrison, A. O., Wilson, M. N., Pine, С J., Chan, S. Q., e
Buriel, R. [1995]. Family ecologies of ethnic minority children. In P.N.R. Goldberger e J. B. Ver-
off (Eds.), The culture and psychology reader (pp. 292-320). New York: New York University
Press. 391. Harrison, G. [2001], 1 fondamenti antropologici dei diritti umani, Roma, Meltemi.
392. Hauser, M. [2000], Wild Minds: What Animals Really Think, New York, Holt. 393. Havi-
land, J.B. [1996], Projections, transpositions, and relativity, in Gumperz e Levinson [1996, 271-
323]. 394. Hearnshaw, 1. [1979], Cyril burt: psychologist, Ithaca, NY, Cornell University Press.
395. Heath, A.C., Madden, P.A.F., Bucholz, K.K., Nelson, E.C., Todorov, A. Et al, [2003], Genetic
and'genotype x environment interaction effects on risk of dependence on alcohol, tobacco, and
other drugs: New research, in Plomin, Defries; Craig e Mcguffin [2003, З09-334] 396. Hebb,
D.O. [1949], The organization of behavior, New York, Wiley; trad. it. L'organizzazione del
comportamento, Milano, Angeli, 1975. 397. Heckhausen, J., & Schulz, R. [1995]. A life-span theory
of control. Psychological Review, 102, 284-304.398. Hegel, G.W.F. [1807], Phänomenologie des
Geistes, in Gesammelte Werke, vol. 9, Hamburg, Felix Meiner Verlag; trad. it. Fenomenologia
dello spirito, Milano, Rusconi, 1995. 399. Heine, S. J., Lehman, D. R., Markus, H. R., & Kitaya-
ma, S. [1999]. Is there a universal need for positive self-regard? Psychological Review, 106, 766-
794.400. Herskovits, M.J. [1948], Man and its works: The science of cultural anthro[ology. New
York, Knopf. 401. Herskovits, M.J. [1973], Cultural relativism: Perspectives in cultural
pluralism, New York, Random House. 402. Heston L L. [1966]. Psychiatric disorders in foster home
reared children of schizophrenic mothers. Brit. J. Psychiat. 112:819-25. 403. Hettema, J. e Ken-
rick, D.T. [1994], Modelli di interazioni persona-situazione, in Саргага e van Heck [1994, 575-
608]. 404. Hiatt, В. [1978], Woman the gatherer, in F. Gale (a cura di), Woman's role in
aboriginal society, Canberra, Australian Institute of Aboriginal Studies, pp. 4-15. 405. Hines, P., Hol-
weg, M. e Rich, N. (2004), "Learning to evolve: a review of contemporary lean thinking",
International Journal of Operations & Production Management, Vol. 24 No. 10, pp. 994-1011.
406. Ho, D.Y.F. [1996], Filial piety and its psychological consequences, in Bond [1996,155-165].
407. Ho, D. Y. F. [1996]. Filial piety and its psychological consequences. In M. H. Bond (Ed.),
The handbook of Chinese psychology (pp. 155-188). Hong Kong: Oxford University Press.
408. Hofstede, G. [1980], Culture's consequences: international differences in work related val-

464 психология культуры
ues, Beverly Hills, CA, Sage. 409. Hofstede, G. [1991], Cultures and organizations: Software of
the mind, London, Mcgraw-Hill. 410. Hofstede, G. [2001], Culture's consequence: comparing
values, behaviours and organizations across nations, Thousand Oaks, CA, Sage. 411. Hogg, M.A.
e R.S. Tindale (a cura di) [2001], Blackwell handbook of social psychology, vol. 3: Group
processes, Oxford, Blackwell. 412. Hong, Y., & Chiù, С. [200i]. Toward a paradigm shift: From
cross-cultural differences in social cognition to social-cognitive mediation of cultural
differences. Social Cognition, 19, 181-196. 413. Hong, Y., Morris, M. W., Chiù, С, e Benet-Martinez, V.
(2000). Multicultural minds: A dynamic constructivist approach to culture and cognition.
American Psychologist, 55, 709-720. 414. Horton, R. [1982], Tradition and modernity revisited, in M.
Hollis e S. Luxes (a cura di), Rationality and relativism, Oxford, Blackwell, pp. 201-228.
415. House, R.J. et al. [1999], Cultural influences on leadership and organizations: Project
GLOBE, in W.F. Mobley, M.J. Gessner e V. Arnold (a cura di), Advances in global leadership, vol.
1, Stamford, CT, JAI Press, pp. 171-233. 416. Howell, S. [1981], Rules not words, in P. Heelas e
A. Lock (a cura di), Indigenous psychologies: The anthropology of self, London, Academic Press,
pp. 133-143. 417. Howells, W.W. [1976]. Metrical analysis in the problem of Australian origins.
In The Origin of Australians, ed. R.L. Kirk & A.G. Thome, pp.141—60. Canberra: Australian
Institute of Aboriginal Studies. 418. Hsee, С. К. & Weber, E. U. [1999]. Cross-national differences
in risk preferences and lay predictions for the differences. Journal of Behavioral Decision
Making, 12,165-179. 419. Hsu, F.L.K. [1985], The self tn cross-cultural perspective, in Marsella, De
Vos e Hsu [1985, 24-55]. 420. Hui, M. K., Au, К., e Fock, H. 2004. Empowerment effects across
cultures. Journal of International Business Studies, 35(1): 46-60. 421. Hundley, G., & Kim, J.
[1997]. National Culture and the Factors Affecting Perceptions of Pay Fairness in Korea and the
United States. International Journal of Organizational Analysis, vol. 5,325-341.422.
Huntington, S.P. [1996], The clash of civilizations and the remaking of world order, New York,
Touchstone Books; trad. it. Lo scontro delle civiltà e il nuovo ordine mondiale, Milano, Garzanti, 1998.
423. Hurford, J.R., Studdert-Kennedy, M. e Knight, C. [1998], Approaches to the evolution of
language: social and cognitive bases, Cambridge, Cambridge University Press. 424. Hutchins, E.
[1983], Understanding Micronesian navigation, in D. Gentner e L. Stevens {a cura di), Mental
models, Hillsdale, NJ, Erlbaum, pp. 191-225. 425. Hutchins, E. [1995], Cognition in the wild,
Cambridge, MA, MIT Press. 426. Hymes, D.H. [1984], Vers la competence de communication,
Paris, Hatier-Crédif. 427. Ianneo, F. [1999], Meme. Genetica e virologia di idee, credenze e
mode, Roma, Castelvecchi. 428. Illich, I. [1992], In the mirror of the past, London, Marion
Boyars; trad. It. Nello specchio del passato, Como, Red Studio. 429. Inghilleri, P. [1994],
Introduzione a Berry, J.W., Poortinga, Y.H., Segali, M.H. e Dasen, P.R. Psicologia transculturale:
teoria, ricerca, applicazioni, milano, guerini, pp. Ix-xxviii. 430. Inglehart, R.F. [1997],
Modernization and postmodernization: Cultural, economie and political change in 43 societies, Princeton,
NJ, Princeton University Press. 431. Inkeles, A. [1969]. Making Men Modem: On the Causes and
Consequences of Individual Change in Six Developing Countries. American Journal of Sociology,
Vol. 75, No. 2 (Sep., 1969), pp. 208-225.432. Inkeles, A. [1977]. Annual Review of Sociology, vol.
3. Annual Reviews. 433. Irons, W. [1979], Natural selection, adaptation and human social
behaviour, in N.A. Chagnon e W. Irons (a cura di), Evolutionary biology and human social
behaviour: An anthropological perspective, North Scituate, MA, Duxbury. 434. Irvine, J.T. [1974],
Strategies of status manipulation in the Wolof greeting, in R. Bauman e J. Sherzer (a cura di),
Explorations in the ethnography of speaking, London, Cambridge University Press, pp. 167-171.
435- Izard, CE. [1971], The face of emotions, New York, Appleton-Century-Crofts. 436. Izard,
C.E. [1978], On the ontogenesis of emotions and emotion-cognition relationship in infancy, in M.
Lewis e L.A. Rosenblum (a cura di), The development of affect, New York, Plenum Press, pp.
389-413.437. Jablonski, N.G., Chaplin, G. The Evolution of Human Skin and Skin Color. Annual
Review of Anthropology. Vol. 33: 585-623 (Volume publication date October 2004). 438. Jack-
endoff, R. [1992], Languages of the mind: Essays on mental representation, Cambridge, MA, MIT
Press. 439. Jackendoff, R. [2002], Foundations of language, Oxford, Oxford University Press.
440. Jackson, D.D. [i960], A critique of the literature on the genetics of schizophrenia, in D.D.
Jackson [i960], The etiology of schizophrenia, New York, Basic Books, pp. 37-87; trad. it.
Eziologia della schizofrenia, Milano, Feltrinelli, 1966. 441. Jahoda G. (1986). International Journal
of Behavioral Development, 9(4). 442. James, К. [1993], The social context of organizational
justice: Cultural, intergroup, and structural effects on justice behaviors and perceptions, in R.
Cropanzano (a cura di), Justice in the workplace, Hillsdale, NJ, Erlbaum, pp. 21-50. 443. Jaszc-
zolt, K. [1999], Discourse beliefs and intentions: Semantic default and prepositional attitude
ascription, New York, Elsevier. 444. Ji, L.J., Peng, K. e Nisbett, R.E. (2000). Culture, control, and
perception of relationships in the environment. Journal of Personality and Social Psychology, 78,

ЛИТЕРАТУРА 465
943-955- 445« «J°b, R. (a cura di) [1998], I processi cognitivi, Roma, Carocci. 446. Johnson-
Laird, P.N. [1983], Mental models: Towards a cognitive science of language, inference and
consciousness, Cambridge, MA, Harvard University Press; trad. it. Modelli mentali. Verso una
scienza cognitiva del linguaggio, dell'inferenza e della coscienza, Bologna, Il Mulino, 1988.447.
Johnston et al. [1999]. 448. Jones, E., Harris, V. [1967]. The Attribution of Attitudes. Journal of
Experimental Social Psychology 3, 1—24. 449. Joseph, J. (2003). The gene illusion: Genetic
Research in psychiatry and psychology under the microscope. Herefordshire: PCCS Books.
450. Joseph, J. [2003], The gene illusion. Genetic research in psychiatry and psychology under
the microscope, Herefordshire, UK, Pec books. 451. Kagitsibasi, С [1997], Individualism and
collectivism, in J.W. Berry, M.H. Segali e С. Kagitsibasi (a cura di), Handbook of cross-cultural
psychology, Boston, MA, Allyn & Bacon, pp. 1-50. 452. Kahl, J.A. [1968], The measurement of
modernism: Study of childhood and society in India, Austin, University of Texas Press. 453.
Kamin, L., e A. Goldberger, 2002 Twin studies in behavioral research: a skeptical view. Theor. Po-
pul. Biol. 61: 83-95. 454. Kant, I. [1798], Antropologie in pragmatischer Hinsicht, Könisberg,
Friedrich Nicolovius; trad. it. Antropologia pragmatica, Roma-Bari, Laterza, 1985. 455. Kaplan,
H. e H. Dove. [1987], Infant development among the Ache of eastern Paraguay. Developmental
Psychology 23:190-198. 456. Karahasan, D. [1995]. Elogio della frontiera. MicroMega, 5, 153-
154- 457» Kashima, Y. [2001], Culture and social cognition: Towards a socialpsycbology of
cultural dynamics, in Matsumoto [2001, 325-360]. 458. Katigbak, M. S., Church, A. T., Guanzon-
Lapena, M. A., Cariota, A. J., e del Pilar, G. H. [2002]. Are indigenous personality dimensions
culture-specific? Philippine inventories and the five-factor model. Journal of Personality and
Social Psychology, 82, 89-101. 459. Katriel, T. [1986], Talking straight: Dugri speech in Israeli
Sabra culture, Cambridge, Cambridge University Press, 460. Kawashima, T. [1951]. Giri. Shiso
(September):759-766 461. Kay, P. [1999], The emergence of basic color lexicons hypothesis: A
comment on «The vocabulary of colour with particular reference to ancient Greek and classical
Latin» by John Lyons, in Borg [1999, 76-85]. 462. Kay, P., Berlin, В., e Merrifield, W.R. (1991).
Biocutural implications of systems of color naming. Journal of Linguistic Anthropology, 1(1), 12-
25. 463. Kay, P., Berlin, В., Maffi, L. e Merrifield, W. [1997], Color naming across languages, in
Hardin e Maffi [1997, 21-56]. 464. Kellenberger, J. [2001], Moral relativism, moral diversity,
and human relations, University Park, PA, Penn State University Press. 465. Kelly, G.A. [1955],
The psychology of personal constructs, New York, Norton. 466. Kety, S.S., Rosenthal, D.,
Wender, P.H. e Schulsinger, F. [1968], The types and prevalence of mental illness in the
biological and adoptive families of adopted schizophrenics, in D. Rosenthal e S.S. Kety (a cura di), The
transmission of schizophrenia, New York, Pergamon Press, pp. 345-362. 467. Kety, S.S.,
Rosenthal, D., Wender, P.H., Schulsinger, F. e Jacobsen, В. [1978], The biologie and adoptive families
of adopted individuals who became schizophrenic: Prevalence of mental illness and other
characteristics, in L. Wynne, R. Cromwell e S. Matthysse (a cura di), The nature of schizophrenia,
New York, Wiley, pp. 25-37. 468. Killen, M. E Wainryb, С. [2000], Independence and
interdependence in diverse cultural contexts, in S. Harkness, С Raeff e CM. Super (a cura di),
Variability in the social construction of the child: New directions in child and adolescent development,
San Francisco, CA, Jossey-Brass, pp. 5-21. 469. Kim, U. [2001], Culture, science, and indigenous
psychologies: Art integrated analysis, in Matsumoto [2001, 51-75]. 470. Kim, U. E Berry, J.M. (a
cura di) [1993], Indigenous psychologies: Research and experience in cultural context, Newbury
Park, CA, Sage. 471. Kimura, D. [1976], The neural basis of language qua gesture, in H. Whitaker
(a cura di), Studies in Neurolinguistics, New York, Academic Press, pp. 145-156. 472. Kintsch,
W. [1998], The representation of meaning in memory, Hillsdale, NJ, Erlbaum. 473. Kitayama, S.
e Markus, H.R. [2000], The pursuit of happiness and the realization of sympathy: Cultural
patterns of self, social relations, and wellbeing, in Diener e Suh [2000,113-161]. 474. Kitayama, S.,
Markus, H.R. e Heiman, R.J. [1996], Culture and «basic» psychological principles. In E.T. Hiee-
ins e A.W. Kruelanski (a cura di), Social Psychology: Handbook of basic principles, New York,
Guilford Press, pp. 857-913. 475. Klein, R.G. [1995}, II cammino dell'uomo. Antropologia
culturale e biologica, Bologna, Zanichelli. 476. Klein, R.G. [1999], The human career: Human biologi-
cài and cultural origins, Chicago, University of Chicago Press. 477. Klos Sokol, L. [1997],
Shortcuts to Poland, Warzawa,.Wydawnictwo IPS. 478. Kluckhohn, С. [1951], Values and value
orientation in the theory of action, in T. Parsons e E.A. Shields (a cura di), Towards a general theory
of action, Cambridge, MA, Harvard University Press, pp. 388-433. 479. Kluckhohn, С [1954],
Culture and behavior, in G. Lindzey (a cura di), Handbook of social psychology, vol. 2,
Cambridge, MA, Addison-Wesley, pp. 921-976. 480. Knight, C, Studdert-Kennedy, M. e Hurford,
J.R. [2000], The evolutionary emergence of language: Social function and the origins of
linguistic form, Cambridge, MA, Harvard University Press. 481. Knowles, E., Morris, M.W., Hong, Y., e

466 психология культуры
Chiù, C-Y. [2001]. Cultural theories and the process of causal judgment: Testing between
alternative models of the role of culture by manipulating cognitive load. Personality and Social
Psychology Bulletin, 27. 482. Ko, Y.H. [1981], Ko's Mental Health Questionnaire: Revised manual,
Taipei, Chinese Behavioral Science Press. 483. Kohlberg, L. [1969], stage and sequence: the
cognitive-developmental approach to socialization, in D. Goslin (a cura di), cognitive
development and epistemology, New York, Academic Press. 484. Kohlberg, L. [1981], The philosophy of
moral development: Moral stages and the idea of justice, San Francisco, CA, Harper & Row.
485. Kohlberg, L. [1984], The psychology of moral development: The nature and validity of
moral stages, San Francisco, CA, Harper & Row. 486. Kondo, D. [1990], Crafting self: Power, gender,
and discourses of identity in a Japanese workplace, Chicago, IL, University of Chicago Press.
487. Kora, T. [1995], How to live well, New York, State University of New York Press. 488. Ko-
zan, M.K. [1997], Culture and conflict management: a theoretical framework. International
Journal of Conflict Management, 8(4), 338-360. 489. Krebs, J.R. e Davies, N.B. [1987], An
introduction to behavioural ecology, Oxford, Blackwell. 490. Krings, M. et al. [2000], A view of
Neandertal genetic diversity. Nature Genet. 26,144-146. 491. Kroeber Alfred L. [1917], The Su-
perorganic. The Nature of Culture. Univ. of Chicago Press. 492. Kruglanski, A. W. [1990], Lay
epistemic theory in social-cognitive psychology. Psychological Inquiry, 1,181-197.493. Kutchins,
H. e Kirk, S.A. [1997], Making us crazy: DSM: The psychiatric bible and the creation of mental
disorders, New York, Free Press. 494. La Cecia, F. [1997], II malinteso. Antropologia dell'incontro,
Roma-Bari, Laterza. 495. Lakoff, G. [1987], Women, Fire and Dangerous Things: What
Categories Reveal About the Mind, Chicago, IL, University of Chicago Press. 496. Lammers, C.J. e
Hickson, D.J. (a cura di) [1979], Organizations alike and unlike: International and "interinstitu-
tional studies in the sociology of organizations, London, Routledge & Kegan Paul. 497. Latou-
che, S. [1989], L'occidentalisation du monde, Paris, la découverte; trad. it. L'occidentalizzazio
nedel mondo, Torino, Bollati Boringhieri, 1992. 498. Lau I., Lee, S.-L., e Chiù, С, [2004],
Language, cognition and reality: Constructing shared meanings through communication, in M.
Schaller e С. Crandall (a cura di), The psychological foundations of culture, Mahway, NJ, Erl-
baum, pp. 77-100. 499. Lazarus, R.S. [1975], The self regulation of emotion, In L. Levi (a cura
di), Emotion: Its parameters and measurement, New York, Raven Press, pp. 47-68. 500.
Lazarus, R.S. [1991], Emotion and adaptation, London, Oxford University Press. 501. Lebra, T.S.
[1976], Japanese pattern of behaviour, Honolulu, University of Hawaii Press. 502. Ledoux, J.E.
[1996], The emotional brain, New York, Simon and Schuster; trad. it. Il cervello emotivo. Alle
radici delle emozioni, Milano, Baldini e Castoldi, 1998. 503. Ledoux, J.E. [2002], Synaptic self,
New York, Viking; trad. it. Il sé sinaptico. Come il nostro cervello ci fa diventare ciò che siamo,
Milano, Cortina, 2003. 504. Lee, J. E Sue, S. [2001], Clinical psychology and culture, in Matsu-
moto [2001, 287-305]. 505. Lee, R.M. e Ramirez, M. [2000], The history, current status, and
future of multicultural psychotherapy, in Cuellar e Paniagua [2000, 279-309]. 506. Legrenzi, P.
[1998], Come funziona la mente, Roma, Laterza. 507. Leontiev, A.N. [1975], Deyal'nost, sozna-
nia, lichnost, Moscow, Izdatel'stvo Politicheskoi Literature. 508. Leroi-Gourhan, A. [1964], Le
geste et la parole. Technique et langage, Paris, Albin Michel. 509. Leung, K. [1997], Negotiation
and reward allocations across cultures, in P.C. Earley e M. Erez (a cura di), New perspectives on
international industrial/organizational psychology, San Francisco, Jossey-Brass, pp. 640-678.
510. Leung, K. [2001], Cultural dimensions of negotiation, in Hogg e Tindale [2001, 482-496].
511. Leung, K. e Stephan, W.G. [2000], Conflict and injustice in intercultural relations: Insights
from the Arab-Israeli and Sino-British disputes, in J. Duckitt e S. Renshon (a cura di), Politimi
psychology: Cultural and cross-cultural perspectives, London, Macmillan, pp. 128-145.
512. Leung, K. e Stephan, W.G. [2001], Social justice from a cultural perspective, in Matsumoto
[2001, 375-410]. 513. Leung, P.W.L. e Lee, P.W.H. [1996], Psychotherapy with Chinese, in Bond
[1996, 441-456]. 514. Leventhal J.M., Hutchison T.A., Kramer M.S. e Feinstein A.R. [1979], An
algorithim for the operational assessment of adverse drug reactions. III. Results of tests among
clinicians. JAMA 242: 1991-1994. 515. Levinson, S.C. [2000]. Presumptive meanings: The
theory of generalized conversational implicature. MIT Press, Cambridge, Massachusetts & London,
England, 480 p. 516. Levinson, S.C. [1996], Relativity in spatial conception and description, in
Gumperz e Levinson [1996, 177-202]. 517. Lévi-Strauss, С. [1952], Race et histoire, Paris,
Unesco; trad. it. Razza e storia, Torino, Einaudi, 1967. 518. Lévi-Strauss, С [1955], Tristes
tropiques, Paris, Pion; trad. It. Tristi tropici, Milano, II Saggiatore, i960. 519. Levorato, M.C.
[1988], Racconti, storie e narrazioni. Il processo di comprensione dei testi, Bologna, Il Mulino.
520. Levorato, M.C. [2000], Le emozioni della lettura, Bologna, Il Mulino, 521. Levy, R.I. [1973],
Tahitians: Mind and experience in the Society Islands, Chicago, IL, University of Chicago Press.
522. Levy, R.I. [1984], Emotion, knowing, and culture, in R.A. Shweder e R.A. levine (a cura di),

ЛИТЕРАТУРА 467
Culture theory: Essays on mind, self, and emotion, Cambridge, Cambridge University Press, pp.
214-237. 523. Lewin, К. [1951], Field theory in social science, New York, Harper & Row; trad. it.
Teoria e sperimentazione in psicologia sociale, Bologna, Il Mulino, 1972. 524. Lewis, M. e Havi-
land J.M. (a cura di) [1993], Handbook of emotions, New York, The Guilford. 525. Lewontin,
R.C. [1982], Human diversity, New York, Freeman; trad. it. La diversità umana, Bologna,
Zanichelli, 1987. 526. Lieberman, P. [1984]; The biology and evolution of language, Cambridge, MA,
Harvard University Press. 527. Lillard A. 1998. Ethnopsychologies: cultural variations in
theories of mind. Psychol. Bull. I23(i):3~32. 528. Lin, К. M., & Shen, W. W. (1991).
Pharmacotherapy for Southeast Asian psychiatrie patients. Journal of Nervous and Mental Disease. 179, 346-
350. 529. Lin, T., Tseng, W. e Yeh, E. [1995], Chinese societies and mental health, New York,
Oxford University Press. 530. Lind, E. A. (1994). Procedural justice and culture: Evidence for
ubiquitous process concerns. Zeitschrift fiir Rechtssoziologie, 15, 24—36 531. Lind, E. A., Huo,
Y. J. e Tyler, T. R. [1994]. ...And justice for all: Ethnicity, gender, and preferences for dispute
resolution procedures. Law and Human Behavior, 18, 269-290. 532. Lind, E.A., Tyler, T.R. e
Huo, Y.J. [1997]. Procedural Context and Culture: Variation in the Antecedents of Procedural
Justice Judgments. Journal of Personality and Social Psychology 1997, Vol. 73, No. 4, 767-780.
533. Linton, R. [1936], The study of man, New York, Appleton-Century-Crofts; trad. it. Lo studio
dell'uomo, Bologna, II Mulino, 1973. 534. Lippmann, W. [1922], Public Opinion, New York,
Macmillan; trad. it. L'opinione pubblica, Roma, Donzelli, 2000. 535. Liverta Sempio, O. e
Marchetti, A. (a cura di) [2001], Teorie della mente e relazioni affettive, Torino, UTET. 536. Lock, A.
[1993], Human language development and object manipulation: their relation in ontogeny and
its possible relevance for phylogenetic questions, in K.R. Gibson (a cura di), Tools, language and
cognition in human evolution, New York, Cambridge University Press, pp. 279-299. 537. Lopez
C, Carballal MJ, Azevedo С, Villalba A [1997], Morphological characterization of the hernocytes
of the clam, Rudtapes decussatus (Mollusca: Bivalvia). J Invertebr Pathoi 69:51-57 538. Lopez
S.R., Guarnaccia P.J. [2005], Cultural dimensions of psychopathology: The social world's impact
on mental illness. In J.E. Maddux, B.A. Winstead (Eds), Psychopathology: Foundations for a
Contemporary Understanding, (pp 19 - 38). Mahway (NJ): Erlbaum. 539. Lubinski, D., Webb,
R.M., Morelock, M.J. e Benbow, C.P. (2001). Top 1 in 10,000: A 10-year follow-up of the
profoundly gifted. Journal of Applied Psychology, 86, 718-729. 540. Lucy, J. [1997], The linguistic
of «color», in Hardin e Maffì (a cura di) [1997, 320-346]. 541. Lush, J.L. [1945], Animal
breeding plans, Ames, IA, Collegiate Press. 542. Lutz, CA. [1985], Ethnopsychology compared to
what? Explaining behaviour and consciousness among the Ifaluk, in G.M. White e R. Kirkpatrick
(a cura di), Person, self and experience: Exploring Pacific ethnopsychologies, Berkeley, CA,
University of California Press, pp. 37-59- 543» Lutz, CA. [1987], Goals, events and understanding in
Ifaluk emotions, in D. Holland e N. Quinn (a cura di), Cultural models in language and thought,
Cambridge. Cambridge University Press. Pp. 290- 331. 544. Lyons, J. [1995], Colour in
language, in T. Lamb e J. Bourriau (a cura di), Colour: Art and science, Cambridge, Cambridge
University Press, pp. 194- 224. 545. Lyons, J. [1999], The vocabulary of colour with particular
reference to ancient greek and classical latin, in Borg [1999, 38-75]. 546. Lyubomirsky, S., &
Ross, L. [1997]. Changes in attractiveness of elected, rejected, and precluded alternatives: A
comparison of «happy» and «unhappy» individuals. Manuscript submitted for publication, Stanford
University. 547. Ma, H.K. [1997], The affective and cognitive aspects of moral development: A
Chinese perspective and psychology, Thousand Oaks, CA, Sage. 548. Maass, A, e Arcuki, L.
[1996], Language and stereotyping, in N. Macrae, M. Hewatone e С Strangor (a cura di), The
foundations of stereotypes and stereotyping, New York, Guilford Press, pp. 193- 226. 549.
Maddux, J.E. [2002], Stopping the «madness», in Snyder e Lopez [2002,13-25]. 550. Maffesoli, M.
[1998], II tempo delle tribù. Il declino dell'individuo, Roma, Armando. 551. Main, M. e Solomon,
J. [1990], Procedures for identifying infants as disorganized/disoriented during the Ainsworth
Strange Situation, in M. Greenberg, D. Cicchetti e M. Cummings (a cura di), Attachment in the
preschoolyears. Theory, researh and intervention, Chicago, IL, Chicago University Press, pp. 121-
160. 552. Malagoli Togliatti, M. (a cura di) [1996], La psicologia della famiglia..Sviluppi e
tendenze, Milano, Angeli. 553. Malatesta, C.Z., Fiore, M.J., Messina, J.J. [1987], Affect, personality,
and facial expressive characteristics of older people. Psychology and Aging. 2:64-69. 554. Ma-
linowski, B. [1922], Argonauts of the Western Pacific: An account of native enterprise and
adventure in the archipelago of Melanesian New Guinea, London, Routledge; trad. it. Argonauti del
Pacifico occidentale, Roma, Newton Compton, 1973. 555. Malle, В.F., Moses, L.J. e Baldwin,
D.A. (a cura di) [2001], Intentions and intentionality: Foundations of social cognition,
Cambridge, MA, MIT Press. 556. Mandler, G. [1990], A constructivist theory of emotions, in N.L.
Stein, B. Leventhal e T. Trabasso (a cura di), Psychological and biological approaches to emotion,

468 психология культуры
Hillsdale, NJ, Erlbaum, pp. 21-44. 557. Mantovani, G. [1995], Comunicazione e identità. Dalle
situazioni quotidiane agli ambienti virtuali, Bologna, Il Mulino. 558. Mantovani, G. [1998],
l'elefante invisibile. Tra negazione e affermazione delle diversità: scontri e incontri multiculturali,
Firenze, Giunti. 559. Mantovani, G. [2003], I metodi qualitativi in psicologia. Strumenti per una
ricerca situata, in Mantovani e Spagnoili [2003, 15~45]- 560. Mantovani, G. e Spagnolli, A. (a
cura di) [2003], Metodi qualitativi in psicologia, Bologna, Il Mulino. 561. Marchetti, A. (a cura
di) [1995I И pensiero dell'altro. Contesto, conoscenza e teorie della mente, Milano, Cortina.
562. Marchetti, A. e Massaro, D. [2002], Capire la mente, Roma, Carocci. 563. Marglin, S.A.
[1990], Towards the decolonization of the mind, in F.A. Màrglin e S.A. Marglin (a cura di),
Dominating knowledge, Oxford, Clarendon Press. 564. Markus, H.R., Mullally, P. e Kitayama, S.
[i997]> Self ways: Diversity in modes of cultural participation, in U. Neisser e D.A. Jopling (a
cura di), The conceptual self in context: Culture, experience, self-understandings, Cambridge,
Cambridge University Press. 565. Marriott, M. [1990], India through Hindu categories, New
Delhi, Sage. 566. Marsella, A.J. e White, G. [1982], Cultural conceptions of mental health and
therapy, Boston, Reidel. 567. Marsella, A.J., De Vos, G. e Hsu, F. (a cura di) [1985], Culture and
self: Asian and Western perspectives, New York, Tavistock. 568. Marsella, A.T. e Yamada. A.M.
[2000], Cultureand mental health: An introduction and overview of foundations, concepts, and
issues, in Cuellar e Paniagua [2000, 3-10]. 569. Martin, K.C., Kandel, E.R. [1996]. Cell adhesion
molecules, CREB, and the formation of new synaptic connections. Neuron. 17(4): 567-70.
570. Massimini e Delle Fave [2000]. 571. Matsumoto D. (a cura di) [2001], The handbook of
culture & psychology, New York, Oxford University Press. 572. Matsumoto, D. [2000], Culture
and psychology. People around the world, Belmont, CA, Wadsworth/Thomson Learning.
573. Matthews, M. R. (a cura di) [1998], Constructivism in science education, Dordrecht,
Kluwer. 574. Maturana, H.R. e Varela, F.J. [1992], The tree of knowledge, Boston, Shambala; trad, it,
l'albero della conoscenza, Milano, Garzanti, 1992. 575. Maynard A.E. [2002], Cultural teaching:
the development of teaching skills in Zinacantec Maya sibling interactions. Child Dev. 73(3): 969-
82 576. Mazzoni, G. A. L. e Loftus, E. F. [1998]. Dreaming, believing, and remembering. (In J.
DeRivera e T. R. Sarbin (Eds.), Believed-in imaginings: The narrative construction of
reality (pp. 145—156). Washington, DC: American Psychological Association.) 577. McCarty C.A.,
Keeffe J.E. e Taylor H.R. [1999], The need for cataract surgery: projections based on lens opacity,
visual acuity, and personal concern. Br J Ophthalmol. 1999;83:62-5.578. McCrae, R. R. e Costa,
P. T. Jr [1997]. 'Personality trait structure as a human universal', American Psychologist, 52:
509-516. 579. Mcgrew, W.C. [1992], Chimpanzees material culture: Implications for human
evolution, Cambridge, Cambridge University Press. 580. Mead, G.H. [1934], Mind, self and society,
Chicago, IL, Chicago University Press; trad. it. Mente, sé e società, Firenze, Editrice
Universitaria, 1965. 581. Mead, G.H. [1956] The social psychology of George Herbert Mead. Chicago,
University of Chicago Press. 582. Mead, M. [1956], New lives for old: cultural transformation in
manus, 1928-1953, New York, Dell. 583. Mead, M. [1964], Continuities in cultural evolution,
New Haven, CT, Yale University Press. 584. Mecacci, L. [1999], Psicologia moderna e
postmoderna, Roma-Bari, Laterza. 585. Mehler, J. [1990], Language at the initial state, in A.M. Gala-
burda (a cura di), from neurons to reading, Cambridge, MA, Bradford Books. 586. Meltzoff, A.N.
e Brooks, R. [2001], «Like me» as a building block for understanding other minds: Bodily acts,
attention and intention, in Malle, Moses e Baldwin [2001,171-192]. 587. Meltzoff, A.N. e Moore,
M.K. [1995], Infants' understanding of people and things: Prom body imitation to folk
psychology, in J. Bermudez, A.J. Marcel, N. Eilan (a cura di), The body and the self, Cambridge,
Cambridge University Press, pp. 43-69. 588. Meltzoff, A.N. e Moore, M.K. [1999], Person and
representation: Why infant imitation is important for theories of human development, in J. Nadel e G,
Butter worth {a cura), Imitation in infancy, Cambridge, Cambridge University Press, pp, 9-35.
589. Menon, U. e Shweder, R.A. [1994], Kali's Tongue: Cultural Psychology and the Power of
Shame in Orissa, India, in S. Kitayama e H.R. Markus (a cura di), Emotion and Culture.
Empirical Studies of Mutual Influence, Washington, DC, American Psychological Association, pp. 241-
284. 590. Mesquita, B. e Ellsworth, P.C. [2001], The role of culture in appraisal, in K.R. Scherer,
A. Schorr e T. Johnstone (a cura di), Appraisal processes in emotion: Theory, methods and
research, Oxford, Oxford University Press, pp. 233-247. 591. Mesquita, В., e Frijda, N. H. [1992].
Cultural variations in emotions: A review. Psychological Bulletin, 112, 197-204. 592. Mezzich,
J., Kleinman, A., Fabrega, H. e Parron, D. [1996], Culture and psychiatric diagnosis: A DSM-IV
perspective, Washington, DC, American Psychiatric Press. 593. Miller, J.G. [2001], Culture and
moral development, in Matsumoto [2001,151-169]. 594. Miller, J.G., Bersoff, D.M. [1992].
Culture and moral judgment: how are conflicts between justice and interpersonal responsibilities
resolved? J Pers Soc Psychol. 1992 Apr; 62(4):54i-54. 595. Miller, Joan G. [1984]. Culture and

ЛИТЕРАТУРА 469
the development of everyday social explanation. Journal of Personality and Social Psychology,
Vol 46(5), May 1984, 961-978. 596. Minami, H. [1971], The psychology of the Japanese people,
Tokyo, University of Tokyo Press. 597. Mininni, G. [2000], Psicologia del parlare comune,
Bologna, Editoriale Grasso. 598. Mininni, G. [2003], Il discorso come forma di vita, Napoli, Guida.
599. Mischel, W. [1968], Personality and assessment, New York, Wiley. 600. Mishra, V. [2001].
Bollywood Cinema: Temples of Desire. London: Routledge. Pp. 238—241. 601. Misumi, J.
[1985], The behavioral science of leadership, Ann Arbor, University of Michigan Press. 602.
Misura, R.C. [2001], Cognition across cultures, in Matsumoto [2001,119-136]. 603. Mizutani, O. e
Mizutani, N. [1987], How to be polite in Japanese, Tokyo, Japan Times. 604. Montagner, H.
[2002], The ontogeny of the baby's interactions over the first year, in Gomes-Pedro, Nugent,
Young e Brazelton [2002, 109-138]. 605. Morelli, G.A., Rogoff, В. e Angelillo, С. (2003).
Cultural variation in young children's access to work or involvement in specialized child-focused
activities. International Journal of Behavioral Development, 27, 264—274. 606. Morgan e Tey-
ler [1999]. 607. Morin, E. [1986], La méthode, vol. 3: La connais- sance de la connaissance,
Paris, Seuil; trad. it. La conoscenza della conoscenza, Milano, Feltrinelli, 1988. 608. Morin, E.
[2001], La méthode, vol. 5: l'humanité de l'humanité, 1.1: l'identité humaine, Paris, Édi- tions du
Seuil; trad. it. L'identità umana, Milano, Cortina, 2002. 609. Morison, L., Scherf, C, Ekpo, G.,
Paine, K., West, В., Coleman, R. e Walraven, G. [2001] The long-term reproductive health
consequences of female genital cutting in rural Gambia: a community-based survey. Tropical Medicine
and International Health, 6, 643-653. 610. Morris M. W. & Peng K. [1994], Culture and cause:
American and Chinese attributions for social and physical events. Journal of Personality and
Social Psychology, 67: 949-971. 611. Morris S.K., et al. [1999], Kinetic and thermodynamic
analysis of mutant type II DNA topoisomerases that cannot covalently cleave DNA. J Biol
Chem 274(63:3446-52 612. Morris, D., Collett, P., Marsh, P. e O'Shaugh- Nessy, M. [1979],
Gestures: Their origins and distribution, London, Jonathan Cape. 613. Morris, M. W. e Fu, H.
[2001], «How Does Culture Influence Negotiation? Dynamic Constructivist Analysis.», Social
Cognition, 19(3), 324-349- 614. Morris, M. W., Larrick, R. P., e Su, S. К. [1999L Misperceiving
negotiation counterparts: When situationally determined behaviors are attributed to personality
traits, Journal of Personality and Social Psychology, 77, 52-67. 615. Morris, M.W., Nisbett, R.E.
e Peng, K. [1995], Causal attributions across domains and cultures, in G. Lewis, D. Premack e D.
Sperber (a cura di), Causal cognition: A multidisciplinary debate, Oxford, Claredon Press, pp.
577-614. 616. Moscardino, U. e Axia, G. [2001], Psicologia, cultura e sviluppo umano, Roma,
Carocci. 617. Moscovici, S. [1976], La psychologie des minorités actives, Paris, Puf. 618. Mo-
stovaja, A. [1998], On emotions that one can «immerse into», «fall into», and «come to»: The
semantics of a few Russian prepositional constructions, in A. Athanasiadou e E. Tabakowska (a
cura di), Speaking of emotions: Conceptualisation and expression, Berlin, Mouton de Gruyter,
pp. 295-330. 619. Mucchi Faina, A. [1996], l'influenza sociale, Bologna, Il Mulino. 620. Nadel,
S.F. [1947], The Nuba; an anthropological study of the hill tribes in Kordofan. London, New
York, Oxford University Press. 621. Natoli, S. [1999], Progresso e catastrofe, Milano, Marinoni.
622. Neisser, U. [1967], Cognitive Psychology, New York, Appleton-Century-Crofts; trad. it.
Psicologia cognitivista, Firenze, Giunti, 1972. 623. Neisser, U. [1976], Cogniton and Reality, San
Fancisco, CA, Freeman; Trad. it. Psicologia Cognitiva, Milano, Giunti Nartello, 1976. 624.
Nelson, K. [1986], Event knowledge: Structure and function in development, Hillsdale, NJ, Erlbaum.
625. Nelson, K. [1987], Making sense: the acquisition of shared meaning, New York, Academic
Press. 626. Nìadel, S.F. [1947], The Nuba: An anthropological study of the hill tribes in
Kordofan, London, Oxford University Press. 627. Nisbett, R. E., e Schachter [1966], S. Cognitive
manipulation of pain. Journal of Experimental Social Psychology, 1966, 2, 227-236. 628. Nisbett,
R.E., Peng, K., Choi, I., e Norenzayan, A. [2001]. Culture and systems of thought: Holistic versus
analytic cognition. Psychological Review, 108, 291-310. 629. Nsamenang, A.B. [2001],
Perspective africaine sur le développement social. Implications pour la recherche développementale
interculturelle, in С Sabatier e P.R, Dasen (a cura di), Contextes, cultures, développement et
education. Autres enfants, autres écoles, Paris, L'Harmattan, pp. 39-52, 630. Nuss, B. [1993], Das
Faust Syndrom. Bin Versuch Über die Mentalität der Deutschen, Bonn, Bouvier. 631.
Obermeyer, C. M. [1999] Female genital surgeries: the known, the unknown, and the unknowable. Medical
Anthropology Quarterly, 13, 79-106. 632. Ogbu, J.U. [2003], Black American students in an
affluent suburb: A study of academic disengagement, Mahway, NJ, Erlbaum. 633. Ogden, CK.
Richards, L.A. [1923], Meaning of meaning, London, Routledge and Kegan Paul. 634. Ohbuchi,
K. & Takahashi, Y. [1994], Cultural styles of conflict management in Japanese and American:
Passivity, covertness, and effectiveness of strategies. Journal of Applied Social Psychology, 24:
1345-66. 635. Oishi, S. [2000], Goals as cornerstones of subjective well-being: Linking individu-

470 психология культуры
als and cultures, in Diener e Suh [2000, 87-112]. 636. O'Keefe, B.J. e Lambert, B.L. [1995],
Managing the flow of ideas: A logical management approach to message design, in B. Burleson (a
cura di),I Communication yearbook, vol. 18, Newbury Park, CA, Sage, pp. 54-82. 637. Olivetti
Manoukian, F. E Kaneklin, С [i990], Conoscere l'organizzazione, Roma, NIS. 638. Olson, S. L.,
Kashiwagi, K., & Crystal, D. [2001], Concepts of adaptive and maladaptive child behavior: A
comparison of U.S. and Japanese mothers of preschool-age children. Journal of Cross-Cultural
Psychology, 31, 43-57. 639. Owens K. and King M-C. [1999], Genomic views of human history.
Science 15 (October 99) 286: 451. 640. Oyama, S. [2000], Evolution's eye: a systems view on the
biology-culture divide, Durham, .NC, Duke University Press; trad. It. L'occhio dell'evoluzione,
Roma, Fioriti, 2004. 641. Oyserman, D., Coon, H. M., e Kemmelmeier, M. [2002]. Rethinking
individualism and collectivism: Evaluation of theoretical assumptions and meta-analysis.
Psychological Bulletin, 128, 3-72. 642. Özgen, Emre & Ian R. L. Davies [2002], Acquisition of
categorical color perception: A perceptual learning approach to the linguistic relativity hypothesis.
Journal of Experimental Psychology: General 131, 477-493. 643. Pääbo, S. [2003], The mosaic
that is our genome. Nature, 421(6921), 409-412. 644. Padilla, A.M. [1994], Bicultural
development: A theoretical and empirical examination, in R.G. Malgady e О. Rodriguez (a cura di),
Theoretical and conceptual issues in Hispanic mental health, Malabar, FL, Krieger, pp. 20-51.
645. Palinkas, L.A. [1991], Effects of physical and social environment on the health and well-
being of Antarctic winter-over personnel. Environment and Behavior 23:782-799. 646. Pandey,
J. (a cura di) [2000], Psychology in India revisited: Developments in the discipline, vol. 1:
Psychological foundations and human cognition, New Dehli, Sage. 647. Pandey, J (a cura di)
[2001a], Psychology in india revisited: developments in the discipline, vol. 2: Personality and
health psychology, New Dehli, Sage. 648. Pandey, J. (a cura di) [2001b], Psychology in India
revisited: developments in the discipline, vol.3: Applied social and organization psychology, New
Dehli, Sage. 649. Paniagua, F.A. [2000], Culture-bound syndromes, cultural variations, and
psychopathology, in Cuellar é Paniagua [2000,142-170]. 650. Parker I. [1996], Realism,
relativism, and critique in psychology, in I. Parker (a cura di), Social construction, discourse, and
realism, London, Sage, pp. 1-8. 651. Parker, I. [1998], Social constructionism, discourse and realism,
Thousands Oaks, CA, Sage. 652. Parsons, T. e Shils, E.A. [1951], Toward a general theory of
action, Cambridge, MA, Harvard University Press. 653. Paunonen, S. V., e& Ashton, M. С [1998].
The structured assessment of personality across cultures. Journal of Cross-Cultural Psychology,
29, 150-170. 654. Pedersen, N. L., McClearn, G. E., Plomin, R., Nesselroade, J. R., Berg, S., e
DeFaire, U. [1991]. The Swedish Adoption/Twin Study of Aging: An update. Ada Geneticae Medi-
cae et Gemmellologiae, 40, 7-20. 655. Peirce, C.S. [1894], What is a sign?, in Collected Papers,
Cambridge, MA, Harvard University Press, 1931-1935. 656. Pheysey, D.C. [1993], Organizational
culture: Types and transformations, London, Routledge. 657. Phinney, J., & Devich-Navarro, M.
[1997L Variations in bicultural identification among African American and Mexican American
adolescents. Journal of Research on Adolescence, 7, 3- 32. 658. Piaget, J. [1932], Le jugement
moral chez l'enfant, Paris, Alcan; trad. it. Il giudizio morale del fanciullo, Firenze, Giunti, 1972.
659. Piaget, T. [1947], La psychologie de Vintelligence, Aris, Colin; trad. it. Psicologia
dell'intelligenza, Firenze, Giunti-Barbera, 1978. 660. Piattelli-Palmarini, M. [1989], Evolution, selection
and cognition: from «learning» to parameter setting in biology and in the study of Language.
Cognition, 31: pp. 1-44. 661. Piattelli-Palmarini, M. [1994], Ever since language and learning:
afterthoughts on the Piaget-Chomsky debate. Cognition 50: pp. 315-346. 662. Piccone Stella, S.
[2003], Esperienze multiculturali. Origini e problemi, Roma, Carocci. 663. Pickford, M. e Senut,
B. [2001], 'Millennium ancestor', a 6-million-year-old bipedal hominid from Kenya. South
African Journal of Science 97.1-2: 22. 664. Pievani, T. [2002], Homo sapiens e altre catastrofi. Per
un'archeologia della globalizzazione, Roma, Meltemi. 665. Pike, K.L. [1967], Language in
relation to a unified theory of the structure of human behavior, The Hague, Mouton. 666. Pinker, S.
[1994], The language instinct: How the mind creates the language, New York, Morrò; trad. it.
L'istinto del linguaggio, Milano, Mondadori, 1997. 667. Pinkley, R. L. [1990], Dimensions of
conflict frame: Disputants' interpretations of conflict. Journal of Applied Psychology, 75, 117-
126. 668. Pinkley, R. L. [1992], Dimensions of conflict frame: Relation to disputant perceptions
and expectations. International Journal of Conflict Management, 5, 95-113. 669. Pires, A.A.
[1999], National norms for the Rorschach Comprehensive Test in Portugal, in Dana [1999, 367-
392]. 670. Piretti Santangelo, L. [1991], Satt. Una tragedia indiana, Bologna, Clueb. 671. Plccar-
do, С e Benozzo, A. [1996], Etnografia organizzativa, Milano, Cortina. 672. Plomin, R. [1994],
Genetics and experience. The interplay between nature and nurture, Thousand Oaks, CA, Sage;
trad. it. Natura ed esperienza, Milano, Cortina, 1998. 673. Plomin, R., Defries, J.C., Craig, I.W. e
Mcguffin, P. (a cura di) [2003], Behavioral genetics in the postgenomic era, Washington, DC,

ЛИТЕРАТУРА 471
АРА Books. 674- Plomin, R., Defries, J.C., Mclearn, G.E. e Rutter, M. [1997], Behavioral
genetics, New York, Freeman. 675. Plutchik, R, [1962], The emotions: Facts, theories and a new
model, New York, Random House. 676. Plutchik, R. [1980], Emotion: A psychoevolutionary
synthesis, New York, Harper & Row. 677. Poderico, C, Venuti, P. e Marcone, R. (a cura di) [2003],
Diverse culture, bambini diversi?, Milano, Unicopli. 678. Poinar, H. N., e Pääbo, S. (Eds.).
(2001). DNA. In D. E. G. Briggs, e P. R. Crowther (Eds.), Paleobiology II (pp. 241-245). Oxford:
Blackwell Science. 679. Pontecorvo, C, Ajello, A.M. e Zucchermaglio, С (a cura di) [1995], /
Contesti sociali dell'apprendimento. Acquisire conoscenze a scuola, nel lavoro, nella vita
quotidiana, Milano, LED. 680. Pontecorvo, C, Ajello, A.M. e Zucchermaglio, С [1991], Discutendo si
impara: interazione sociale e conoscenza a scuola, Roma, NIS. 681. Porter, S. [1995], Nursing
relationship - with mediation, Aldershot, Avebury. 682. Posner, R. [1999a], The problematics of
moral and legal theory, New York, Belknap. 683. Posner, R. [1999b], Emotions versus
emotionalism in law, in S.A. Blandes (a cura di), The passion of kw, New York, New York University
Press, pp. 309-329. 684. Potter, J. [1996], Representing reality. Discourse, rhetoric, and social
construction, London, Sage. 685. Povinelli, D.J. [1999], Social understanding in chimpanzees:
New evidence from a longitudinal approach, in P. Zelazo, J. Astington e D. Olson (a cura di),
Developing theories of intention: Social understanding and self-control, Hillsdale, NJ, Erlbaum,
PP- 195-225. 686. Povinelli, D.J. [2001], On the possibility of detecting intentions prior to
understanding them, in B.F. Malle, LJ. Moses e D.A. Baldwin (a cura di), Intentions and intention-
ality: Foundations oj social cognition, Cambridge, Cambridge University Press, pp. 225-248.
687. Premack, A.J. [1976], Why chimps can read, New York, Harper & Row. 688. Premack, D. e
Premack, A.J. [1995], Origins of human social competence, in M.S. Gazzaniga (a cura di) The
cognitive neurosciences, Cambridge, MA, MIT Press pp. 205-218. 689. Putnam, H. [1988],
Representation and reality, Cambridge, MA, MIT Press; trad, it. Rappresentazione e realtà, Milano,
Garzanti, 1993. 690. Quaglino, G.P. e Mander, M. [1987], I climi organizzativi, Bologna, Il
Mulino. 691. Quartz, S. R., & Sejnowski, T. J. [1997], The neural basis of cognitive development: a
constructivist manifesto. Behav. Brain Sci. 20, 537-556. 692. Raskin, J.D. [2002],
Constructivism in psychology: Personal construct psychology, radical constructivism, and social
constructionism, in J.D. Raskin e S.K. Bridges (a cura di), Studies in meaning: Exploring constructivist
psychology, New York, Pace University Press, pp. 1-25. 693. Rawls, J. [1971], A. Justice theory,
Cambridge, MA, Harvard University Press; trad. it. Una teoria della giustizia, Milano, Feltrinelli,
1982. 694. Rawls, J. [2002], Giustizia come equità. Una riformulazione, Milano, Feltrinelli.
695. Redhouse, J.W. [1983], Redhouse gagdas turkge-ingilizce sozlugii (Redhouse
contemporary english-turkish dictionary), Istambul, Redhouse Daynevi. 696. Reischauer, E.O. [1988],
The Japanese today, Cambridge, MA, Bellknap. 697. Remotti, F. [1996], Contro lidentità, Roma-
Bari, Laterza. 698. Remotti, F., [2000], Prima lezione di antropologia, Roma-Bari, Laterza.
699. Renfrew, С. e Nettle, D. (a cura di) [1999], No- stratic: Examining a linguistic macrofamily,
Cambridge, Mcdonald Institute for Archaeological Research. 700. Resnek, 1. [1997], Evil or ill?
Justifying the insanity defence, London, Routledge. 701. Rest, J.R., Narvaez, D., Bebeau, M.J. e
Thoma, S.J. [1999], Postconventional moral thinking: A neo-Kohlhergian approach, Mahwah,
NJ, Erfbaum. 702. Reynolds, D.K. [2002], A handbook for constructive living, Honolulu;
University of Hawaii Press. 703. Richmond, A. [1993], Reactive Migration: Sociological Perspectives
on Refugee Movements. Journal of Refugee Studies 6.1 (1993): 7-24. 704. Rimé, B. [1984],
Langage et communication, in S. Moscovici {a cura di), Psychologie sociale, Paris, Presses
Universitaires de France; trad. It. Psicologia Sociale, Roma, Boria, 1989. 705. Rind, В. [1996], Effect of
Beliefs About Weather Conditions on Tipping. Journal of Applied Social Psychology, Volume 26,
Issue 2, pages 137-147. 706. Riva, G. [2002], Comunicazione e nèiv media, in Anolli [2002a,
363-383]. 707. Rizzolatti G., Fogassi L., Gallese V. [2001], Neurophysiological mechanisms
underlying the understanding and imitation of action. Nat. Rev. Neurosci. 2:661-70. 708. Robbins,
S.R. [1981], Organization theory: Structure, design and applications, Englewood Cliffs, NJ,
Prentice-Hall. 709. Roberson, D., Davidoff, J. & Braisby, N. [1999], Similarity and categorisation:
Neuropsychological evidence for a dissociation in explicit categorisation tasks. Cognition 71,
1^42. 710. Rogoff, B. [1990], Apprenticeship in thinking: Cogninitve development in social
context, New York, Oxford University Press. 711. Rogoff, В. [1995], Observing sociocultural activity
on three planes: Participatory appropriation, guided participation, and apprenticeship, in
Wertsch, del Rio e Alvarez [1995,139-164]. 712. Rogoff, B. [2003], The cultural nature of human
development, New York, Oxford University Press. 713. Rokeach, M. [i960], The open and closed
mind, New York, Basic Books. 714. Rokeach, M. [1973], The nature of human values, New York,
Free Press. 715. Romney, A.K., Weller, S.C., Batchelder, W.H. [1986], Culture as Consensus: A
Theory of Culture and Informant Accuracy. American Anthropologist, New Series, Vol. 88, No. 2

472 психология культуры
(Jim., 1986), pp. 313-338- 716. Rosaldo, M.Z. [1984], Towards an anthropology of self and
feelings, in R.A. Shweder e R.A. levine (a cura di) [1984], Culture Theory: Essay on Mind, Self and
Emotions, Cambridge, Cambridge University Press, pp. 137-157. 717. Rosch, E. [1978], Color
categorization, in E. Rosch e В.В. Lloyd (a cura di), Cognition & categorization, Hillsdale, NJ,
Erlbaum, pp. 27-48. 718. Ross, S. [1977], The Determination of Financial Structure: The
Incentive-Signalling Approach. The Bell Journal of Economics, Vol. 8, No. 1 (Spring, 1977), pp. 23-40.
719. Rothbaum, F., Weisz, J. R., & Snyder, S. S. [1982], Changing the world and changing the
self : A two-process model of perceived control. Journal of Personality and Social Psychology, 42,
5-37. 720. Rotton, J., & Cohn, E. G. [2000], Violence is a curvilinear function of temperature in
Dallas: A replication. Journal of Personality and Social Psychology, 78, 1074 -1081. 721.
Rousseau, J.J. [1797], Du contrai social, Paris, Chez Mourier; trad. It. Il contratto sociale, Roma-Bari,
Laterza, 1996. 722. Rowe, D.C. [1994], The limits of family influence: Genes, experience, and
behavior, New York, The Guilford Press. 723. Rudin, E. [1932], The significance of eugenics and
genetics for mental hygiene, in F, William (a cura di), Proceedings of the First International
Congress on Mental Hygiene, New York, International Committee for Mental Hygiene, pp. 471-495.
724. Ruff C.B., Trinkaus E., Holliday T.W. [1997], Body mass and encephalization in Pleistocene
Homo. Nature 387:173-176. 725. Rumbaugh, D.M. [1977], Language learning by a chimpanzee:
The Lana Project, New York, Academic Press. 726. Rumelhart, U. [1980], Schemata: The
building blocks of cognition, in R.J. Spiro, В. Bruce e W, Brewer (a cura di), Theoretical issues in
reading comprehension, Hillsdale, NJ, Erlbaum, pp. 33-58. 727. Russell, J. A. [1991], Culture and the
categorization of emotion. Psychological Bulletin, no, 426-450. 728. Russell, J. A. [2003], Core
affect and the psychological construction of emotion. Psychological Review, 110, 145-172.
729. Russell, J.A. e Fernandez-Dols, J.M. [1997], What does a facial expression mean?, in J.A.
Russell e J.M. Fernandez-Dols (a cura di), The psychology of facial expression, Cambridge,
Cambridge University Press, pp. 3-30; trad, it; Psicologia delle espressioni-facciali, Trento, Erickson,
1998. 730. Russell, J.A. e Yik, M.S.M. [1996], Emotion among Chinese, in Bond [1996,166-188].
731. Russell, J.A., Bachorowski, J.A., & Fernândez-Dols, J.M. [2003], Facial and vocal
expression of emotion. Annual Review of Psychology, 54, 329-349. 732. Ryan, R.M., Sheldon, K.M.,
Kasser, T. E Deci, E.L, [1996], All goals are not created equal, in P.M. Gollwitzer e J.A. Bargh (a
cura di), The psychology of action: Linking cognition and motivation to behaviour, New York,
Guilford, pp. 7- 26. 733. Ryff, C, & Keyes, С [1995L The structure of psychological well-being
revisited. Journal of Personality and Social Psychology, 69, 719-727. 734. S Horai, K. Hayasaka,
R. Kondo, K. Tsugane, N. Takahata. [1995], Recent African origin of modern humans revealed by
complete sequences of hominoid mitochondrial DNAs. Proc Natl Acad Sci USA, 92 (1995), pp.
532-536 735. Sahlins, M, [1972], The original affluent society, in M. Sahlins (a cura di), Stone
Age economics, Chicago, IL, Aldine, pp. 1-39. 736. Sahlins, M. E Service, E. (a cura di) [i960],
Evolution and culture, Ann Arbor, University of Michigan Press. 737. Salmond, A. [1975], Mana
makes the man: A look at Maori oratory and politics, m M. Bloch (a cura di), Political language
and oratory in traditional society, London, Cambridge University Press, pp. 44-63. 738. Saras-
wathi, T.S. e Ganapathy, H. [2002], Indian parent's ethnotheories as reflections of the Hindu
scheme of child and human development, in H. Keller, Y.H. Poortinga e A. Scholmerich (a cura
di), Between culture and biology. Perspectives on ontogenetic development, Cambridge,
Cambridge University Press, pp. 79-88. 739. Sarbin, J.G. [1969], The scientific status of the mental
illness metaphor, in S.C. Plog e R.B. Edgerton (a cura di), Changing perspectives in mental
illness, New York, Holt, Rinehart & Winston, pp. 9-30. 740. Sarchielli, G. [2003], Psicologia del
lavoro, Bologna; Il Mulino. 741. Sartre, J.-P. [i960], La critique de la raison dialecti- que, paris,
gallimard; trad. it. Crìtica della ragione dialettica, Milano, Il Saggiatore, 1963. 742. Saucier, G.,
& Goldberg, L.R. [2001], Lexical studies of indigenous personality factors: Premises, products,
and prospects. Journal of Personality, 69(6), 847-880. 743. Saunders, B.A.C., van Brakel, J.
U997L Are there nontrivial constraints on colour categorization? (With open peer commentary)
Behavioral and Brain Sciences, 20 (1997), pp. 167-228 744. Savage-Rumbaugh, E.S., Brakke,
K.E. e Hutchins, S.S. [1992], Linguistic development, in T. Nishida, W.C. Mcgrew, P. Marier, M.
Pickford e F.B.M. de Waal (a cura di), Topics in Primato-Si logy, vol. 1: Human origins, Tokyo,
University of Tokyo Press. 745. Saxe, G.B. [1999], Cognition, development, and cultural
practices, in E. Turiel (a cura di), Development and cultural change: Reciprocal processes, San
Francisco, CA, Jossey-Bass, pp. 19-36. 746. Scabini, E. e Lafrate, R [2003], Psicologia dei legami
familiari, Bologna, Il Mulino. 747. Schaffer, H.R [1984], The child entry into a social world,
London, Academic Press; trad. It. Il bambino e i suoi partner, Milano, Angeli, 1990. 748. Schaffer,
H.R. (a cura di) [1977], Studies in mother-infant interaction, London, Academic Press; trad. it.
L'interazione madre-bambino. Oltre la teorìa dell'attaccamento, Milano, Angeli, 1984.

ЛИТЕРАТУРА 473
749« Schein, E.H. [1992], Organizational culture and leadership,San Francisco, CA, Jossey-Bass,
2 ed.; trad. it. Culture d'impresa, Milano, Conina, 2000. 750. Scherer, K.R. [1984], On the
nature and function of emotion: A component process approach, in Scherer e Ekman [1984, 293-
318]. 751. Scherer, K.R. [1988], Facets of emotion: Recent research, Hillsdale, NJ, Erlbaum.
752. Scherer, K.R. e Ekman, P. (a cura di) [1984], Approaches to emotion, Hillsdale, NJ,
Erlbaum. 753. Schliemann, A.D. E Carraher, D.W. [2001], Everyday cognition: Where culture,
psychology and education come together, in Matsumoto [2001,137-151] 754- Schmittbiel, A., Gross,
M.J., Bujon-Pinard, P. & Laxenaire, M. [1994]. Chronobiologie et Dépression: les Dépressions
Saisonnières. Clinique, Physiopathologie et Traitements Spécifiques. Ann. Méd.-Psychol., 152, 7,
444-456. 755. Schumaker. T.F. [1996], Understanding psychopathology: lessons from the
developing world, in S. Carr e J.F. schiimaker (a cura di), psychology and the developing world, West-
port, CT, Praeger/Greenwood, pp. 180-190. 756. Schwartz, S., Sagie, G. [2000], Value
Consensus and Importance: A Cross-National Study. Journal of Cross-Cultural Psychology 2000; 31;
465. 757^ Schwartz, S.H. [1997], Values and.culture, in D. Munro, J.E.Schumaker e S.C. Carr (a
cura di), Motivation and culture, New York, Routledge, pp. 105-127. 758. Segali, M. H., Lonner,
W.J.,& Berry, J. W. [1998], Cross-cultural psychology as a scholarly discipline: On the flowering
of culture in behavioral research. American Psychologist, 53, 1101-1110. 759. Seginer, R.,
Trommsdorff, G. & Essau, CA. [1993], Adolescents control beliefs: Cross-cultural variations of
primary and secondary orientations. International Journal of Behavioral Development, 16, 243-
260. 760. Seligman, A.S. [2002], La scommessa della modernità. L'autorità, il Sé e la
trascendenza, Roma, Meltemi. 761. Sexton, T.L. [1997], Constructivist thinking within the history of
ideas: The challenge of a new paradigm, in T.L. Sexton e B.L. Griffin (a cura di), Constructivist
thinking in counseling practice, research, and training, New York, Teachers College Press; pp.
3-18. 762. Shand, N. [1985], Culture Transmission: CaudiU's Model and Alternative
Hypotheses. American Anthropologist, Volume 87, Issue 4,December i98s,Pages 862-871. 763. Shapiro,
K.L., Raymond, J.E., Arnell, K.M. [1995], Similarity Determines the Attentional Blink. Journal of
Experimental Psychology: Human Perception and Performance 1995, Vol. 21, No. 3, 653-662.
764. Shaver, P., Schwartz, J., Kirson, D., & O'Connor, C. [1987], Emotion knowledge: Further
exploration of a prototype approach. Journal of Personality and Social Psychology, 52,1061-
1086. 765. Sherrington, C.S. [1906], The integrative action of the nervous system, New Heaven,
CT, Yale University Press, 766. Shinozaki, K. and Yamaguchi-Shinozaki, K. [1997], Gene
expression and signal transduction in water-stress response. Plant Physiol. 115,327-334. 767. Shore, B.
[1996J, Culture in mind: Cognition, culture, and the problem of meaning, New York, Oxford
University. Press 768. Shorter, J. [1993a], Conversational realities: The construction of life through
language, London, Sage. 769. Shorter, J. [1993b], Argultural politics of everyday life: social
constructionism, rhetoric, and knowing of the third kind, Milton Keynes, Open University Press.
770. Shweder, R.A. [1986], 'Divergent rationalities, in D. Fiske e R. Shweder (a cura di), Meta
theory in social sciences: Pluralism and subjectivities, Chicago, IL, University of Chicago Press,
pp. 163-196. 771. Shweder, R.A. [1991], Thinking through cultures: Expeditions in cultural
psychology, Cambridge, MA, Harvard University Press. 772. Shweder, R.A. [1996], True
ethnography: The love, the law and the lure, in R. Jessor, A. Colby e R.A. Shweder (a cura di),
Ethnography and human development: Context and meaning in social inquiry, Chicago, IL, Chicago
University Press, pp. 15-52. 773. Shweder, R.A. [2002], What about female genital mutilation? And
why culture matters in the first place, in Shweder, Minow e Markus [2002,216-251]. 774.
Shweder, R.A. [2003], Why do men barbecue? Recipes for cultural psychology, Cambridge, MA,
Harvard. University Press. 775. Shweder, R.A. e Haidt, J. [1993a], The cultural psychology of the
emotion: Ancient and new, in Lewis e Haviland [1993, 397-414]. 776. Shweder, R.A. e Miller. J.
[1985] The social construction of the person: How Is It Possipble? In Gergen e Davies [1985, 42-
69]. 777. Shweder, R.A., Goodnow, J., Hatano, G., Levine, R.A., Markus, H. e Miller, P. [1998],
The cultural psychology of development: One mind, many mentalities, in W. Damon e R.M.
Lemer (a cura di), Handbook of child psychology, vol. 1: Theoretical models of human
development, New York, Wiley, pp. 865-937. 778. Shweder, R.A., Mahapatra, M. e Miller, J. [1987],
Culture and moral development, in J. Kagan e S. Lamb (a cura di), The emergence of morality in
young children, Chicago, IL, University of Chicago Press, pp. 1-83. 779. Shweder, R.A., Minow,
M. e Markus, H.R. [2002], Engaging cultural differences: The multicultural challenges in liberal
democracies,. New York, Sage. 780. Shweder, R.A, Much, N.C., Mahapatra, M. e Park, L. [1997L
The «Big Three», of morality {Autonomy, Community, Divinity), and the «Big Three»
explanations of suffering, in A. Brandt e P. Rozin (a cura di), Morality and health, New York, Routledge,
pp. 119-169. 781. Siebert, R. [2003], И razzismo. Il riconoscimento negate, Roma, Carocci.
782. Siemens, H.W. [1924], Die Zwillingspathologie, Berlin, Springer Verlag. 783. Sillén-Tull-

474 психология культуры
berg, В. and A.P. Moller [i993], The relationship between "concealed ovulation" and mating
systems in anthropoid primates. A phylogenetic analysis. The American Naturalist 141: 1-25.
784. Simion, F., Valenza, E. E umiltà, С. [1998], Mechanism underlying face preference at birth,
ing. Butterworth e F. Simion (a cura di), The development of sensory, motor and cognitive
capabilities in early infancy, Hove, Psychology Press, pp. 87-101. 785. Sinha, D. [1986], Psychology
in a third world country: The Indian experience, New Delhi, Sage. 786. Sinha, D. [1997], Indige-
niring psychology, in W. Berry, Y.H. Poortinga e J. Pandey (a cura di), Handbook of
cross-cultural psychology, vol. 1: Theory and method, Boston, MA, Allyn & Bacon, pp. 129-169. 787. Sloan,
T. [1996], The crisis of the modem psyche, London, Routledge. 788. Smith, A.D. [1990],
Towards a global culture, in Featherstone (a cura di) [1993,171-193]. 789. Smith, A.D. [1991],
Seasonal affective disorders, New York, Barnes & Noble. 790. Smith, CA., Ellsworth, P.C. [1985],
Patterns of appraisal and emotion related to taking an exam. Journal of Personality and Social
Psychology. 52, 475—488. 791. Smith, E.A. [2000], Three styles in the evolutionary analysis of
human behavior, in N. Chagnon, L. Cronk e W. Irons (a cura di), Adaptation and human
behavior: An anthropological perspective, Berlin, De Gruyter, pp. 27-48. 792. Smith, J., Harré, R. e
Langenhove, L. [1993], Rethinking psychology, London, Sage. 793. Smith, K.D. [1994], A survey
of Micronesian immigrants to Guam: Predictors of coping and access to life essentials, Guam,
Micronesian Language Institute, University of Guam. 794. Smorti, A, [2003], La psicologia
culturale. Processi di sviluppo e comprensione sociale, Roma, Carocci. 795. Smorti, A. [2001], lise
come testo, Firenze, Giunti. 796. Snarey, J. [1985], The cross-cultural universality of social-
moral development: A critical review of Kohlbergian research. Psychological Bulletin, 97, 202-
232. 797. Snyder, CR. e Lopez, S.L. (a cura di) [2002], Handbook of positive psychology, New
York, Oxford University Press. 798. Sorenson, E.R. [1976], The edge of the forest: Land,
childhood and change in a New Guinea protoagricultural society, Washington, DC, Smithsonian
Institution Press. 799. Spedini, G. [1997], Antropologia evoluzionistica, Padova, Piccin. 800.
Spencer, H. [1884], First principles, London, Williams & Norgate. 801. Spini, D. [2003],
Measurement Equivalence Of 10 Value Types From The Schwartz Value Survey Across 21 Countries.
Journal of Cross-Cultural Psychology, January 2003, vol. 34, no. 1, 3-23. 802. Stein, N.L. e
Glenn, CG. [1979], An analysis of story comprehension in elementary children, in R. Freedle (a
cura di), New direction in discourse processing. Norwood, NJ, Ablex, pp. 53-120. 803. Stern,
D.N. [1985], The interpersonal world of the infant, New York, Basic Books. 804. Sue, D.W. e Sue,
D- [1999], Counseling the culturally different: Theory and practice, New York, Wiley. 805. Suh,
E.M. [2000], Self, the hyphen between culture and subjective well-being, in Diener e Suh [2000,
63-86]. 806. Super, CM. e Harkness, S. [1997], The cultural structuring of child development,
in W. Berry, P.R. Daseh e T.S. Saraswanthi (a cura di), Handbook of cross-cultural psychology,
vol. 2: Basic processes and human development, Boston, MA, Allyn & Bacon,.pp. 1-39. 807. Sza-
sz, T.S. [1961], The myth of mental illness, New York, Paul B. Hoeber; trad. it. Il mito della
malattia mentale, Milano, Il Saggiatore, 1974, 808. Szeminski, J. [1993], Las trasformaàón de los
significados en lor Andes Centrales (siglos XVI-XVII), in M. Leon Portilla, M. Gutierrez Estévez,
G.H. Gossen e J.J. Klor de Alva (a cura di), De palabra y obra en el Nuevo Mundo, vol. 3: La'for-
mación de Potrò, Madrid, Siglo XXI de Espana, pp. 5-29. 809. Tafarodi, R. W., & Swann, W. B.
Jr. [1995], Self-liking and self-competence as dimensions of global self-esteem: Initial validation
of measure. Journal of Personality Assessment, 65, 322-342. 810. Tagiuri, R. [1969], Person
perception, in G. Lindzey e E. Aronson (a cura di), The handbook of social psychology', vol. 3:
The individual and the social context, hulsdale, NJ, Erlbaum, pp, 634-654, 811. Tajfel, H. [1981],
Human groups and social categories. Studies in social psychology, Cambridge, Cambridge
University Press; trad. it. Gruppi umani e categorie sociali, Bologna, Il Mulino, 1985. 812. Talamo,
A. e. Zucchermaglio, С [2003], Interazioni. Gruppi e tecnologie, Roma, Carocci. 813. Tanaka-
Matsumi, J. [2001], Abnormal psychology and culture, in Matsumoto [2001, 265-286].
814. Tangney, J., Fisher, К. e Campos, J. (a cura di) [1995], Self-conscious emotions: Shame,
guilt, embarrassment and pride, New York, Guilford Press. 815. Tattersall, I. [2002], The
monkey in the mirror: Essays on the science of what makes us human, New York, Harcourt. 816.
Terrace, H.S. [1979], Nim: A chimpanzee who learned sign language, New York, Knopf. 817. Thayer,
H.S. [1980], Social Research: An International Quarterly. Social Research 47(4):672-68s.
8i8. Tienari, P., Lahti, I., Sorri, A., et al [1987], The Finnish adoptive family study of
schizophrenia: possible joint effects of genetic vulnerability and family interactions. In Understanding
Major Mental Disorder: the Contributions of Family Interaction Research (eds K. Hahlweg & M. J.
Goldstein), pp. 33-54. New York: Family Process Press. 819. Tienari, P., Wynne, L. C, Moring,
J., et al [2000], Finnish adoptive family study: sample selection and adoptee DSM-III-R
diagnoses. Acta Psychiatrica Scandinavia, 101,433 -443. 820. Tobin, J., Wu, D. e Davidson, D.

ЛИТЕРАТУРА 475
[1989], Preschool in three cultures: Japan, China and the United States, New Heaven, CT, Yale
University Press. 821. Todd, E. [1983], La troisième pianòle: structures familiales et systèmes
idéologiques, Paris, Seuil; trad. it. Il terzo pianeta: strutture familiari e sistemi ideologici, Roma,
Armando, 1985. 822. Todd, E. [1999], La diversità du monde: structures familiales et modernité,
Paris, Seuil. 823. Todorov, T. [1996], l'homme dépaysé, paris, seuil; trad, it .l'uomo spaesato,
roma, donzelli, 1996. 824. Tolman, A. & Reedy, R. [1998], Implementation of a culture-specific
intervention for a Native American community. Journal of Clinical Psychology in Medical
Settings, 5,381-392. 825. Tomasello, M. (a cura di) [1998], Thè new psychology of language:
Cognitive and functional approaches to language structure, Mahwah, NJ, Erlbatim. 826. Tomasello,
M. [1999], The cultural origins of human cognition, Cambridge, MA, Harvard University Press.
827. Tomasello, M. [2001], Perceiving intentions and learning words in the second year of life,
in M. Bowerman e S. Levinson (a cura di), language acquisition and conceptual development,
Cambridge, Cambridge University Press, pp. 132-158. 828. Tomasello, M. E., Call, j, [1997],
primate cognition, new york, oxford university press. 829. Tomkins, S.S. [1962], Affect, imagery
and consciousness, vol. 1: The positive affects, New York, Springer. 830. Tomkins, S.S. [1963],
Affect, imagery and consciousness, vol. 2: The negative affects, New York, Springer. 831.
Tomkins, S.S. [1984], Affect theory, in Scherer e Ekman [1984, 163-195]. 832. Tonnies, F. [1887],
Gemeinschaft und Gesellschaft: Abhandlungen des Kommunismus und des Sozialismus als
empirische Kulturformen, Leipzig, Reisland; trad. it. Comunità e società, Milano, Comunità, 1963.
833. Tooby, J. E., Cosmides, L. [1992], The psychological foundations of culture, in J.H. Barkow,
L. Cosmides e J. Tooby (a cura di), The adapted mind: evolutionary psychology and the
generation of culture, Oxford, Oxford University Press, pp. 19-136 834. Toulmin, S. [1996], Concluding
methodological reflections: Elitism and democracy among the sciences, in S. Toulmin e В. Gus-
tavsen (a cura di), Beyond theory. Changing' organizations through participation, Amsterdam,
John Press, pp. 203-225. 835.- Trevarthen, С [1979L Communication and cooperation in early
infancy: Description of primary intersubjectivity, in M. BuIIowa (a cura di), Before speech: The
beginning of interpersonal communication, Cambridge, Cambridge University Press, pp, 321-
347- 836. Trevarthen, С [1993], Tie function of emotions in early infant communication and
development, in J. Nadel e L. Camaioni (a cura di), New perspective in early communication
development, London, Routledge, pp. 48-81. 837. Triandis H.C., Leung K., Villareal M., Clack
F.L. [1985], Allocentric versus idiocentric tendencies: convergent and discriminant validation. J.
Res. Pers. 19:395-415. 838. Triandis, H.C. [1995], Individualism and collectivism, Boulder, CO,
Westview Press. 839. Triandis, H.C. [2000a], Cultural syndromes and subjective well-being, in
Diener e Suh [2000,13-36]. 840. Triandis, H.C, Suh, E.M. [2002], Cultural Influences on
Personality. Annu. Rev. Psychol. 2002. 53:i33~6o. 841. Tse, D. K., Hui, M. & Pan, Y. [1994],
Cultural Values in Consumption Behavior: a Comparison of Chinese and American Consumers.
Unpublished working paper, City University of Hong Kong. 842. Turiel, E. [1983], The
development of social knowledge: Morality and convention, Cambridge, Cambridge University Press.
843. Turiel, E. [1996], Equality and hierarchy: Conflicts in values, in E.S. Reed, E. Turiel e T.
Brown (a cura di), Values and knowledge, Hillsdale, NJ, Erlbaum, pp. 71-102. 844. Turiel, E.
[2002], The culture of morality: sociality development, context, and context conflict, Cambridge,
Cambridge University Press. 845. Tyler, T.R. [1990], Why people follow the law: Procedural
justice, legitimacy, and compliance, New Haven, CT, Yale University Press. 846. Tylor, E.B.
[1871], Primitive culture, London, Murray. 847. Uleman, J.S. [1987], Consciousness and control:
The case of spontaneous trair inferences. Personality and Social Psychology Bulletin, 13, 337—
354. 848. Ullmann, L.P. e Krasner, L. [1975], A psychological approach to abnormal behavior,
Englewood Cliffs, NJ, Prentice Hall. 849. Usunier, J. [1996b], Marketing across cultures,
London, Prentice Hall. 850. Usunier, J.C. [1996a], Cultural aspects of international business
negotiations, in P.N. Ghauri e J.C. Usunier (a cura di), International business negotiations, Tarry-
town, NY, Pergamon, pp. 93-118. 851. Vallortigara, G. [2000], Altre menti. Lo studio comparato
della cognizione animale, Bologna, II Mulino. 852. Valsiner, J. [1989], Human development
and'culture: The social nature of personality and its study, Lexington, MA, Lexington Books.
853. Van de Vijver, F. [1999], The nature of bias, in Dana [1999, 87-106]. 854. Van de Vijver, F.
[2001], The evolution of cross-cultural research methods, in Matsumoto [2001,77- 97]. 855. Van
Dijk, T.A. [1993], Elite discourse and racism, Newbury Park CA, Sage, 856. Van Dijk, T.A. e
Kintsch, W. [1983], Strategies of discourse comprehension, New York, Academic Press. 857. Van
ijzendoorn, M.H. e Sagi, A. [1999], Cross-cultural patterns of attachment, in Cassidy e Shaver
[1999, 713-734]- 858. Van Muijen, J.J., Koopman, P.L. e De Witte, К. [1996], Focus op organisa-
tiecultuur, Schoonhoven, Academic-Service. 859. van Oudenhoven, J.P. [2001], Do
organizations reflect national cultures? A 10-nation study. International Journal of Intercultural Rela-

476 психология культуры
tions 25 (1), 89-107. 860. Van Speybroeck L., van de Vijver, G. e De Waele, D. [2001], From
epigenesis to epigenetics: The genome in context, New York, Annals of the New York Academy of
Sciences. 861. Veenhoven, R. [1993], Happiness in nations: subjective appreciation of life in 56
nations 1946-1992, Rotterdam, Risbo. 862. Veicht, R. e Arkelin, D. [1995], Environmental
psychology: An interdisciplinary perspective, Englewood Cliff, NJ, Prentice Hall. 863. Vinden P,
Astington J. [2000], Culture and understanding other minds. In Understanding Other Minds:
Perspectives from Developmental Cognitive Neuroscience, ed. S Baron-Cohen, pp. 503-19.
Oxford: Oxford Univ. Press. 864. Vinden, P. [1996], Junin Quechua children's understanding of
mind. Child Development, 67, 1707-1716. 865. Vinden, P. [1999L Children's understanding of
mind and emotion: A multi-culture study. Cognition and Emotion, 13, 19-48. 866. Violi, P.
[1997], Significato ed esperienza, Milano, Bompiani. 867. Visalberghi, E. [1995], Storia di
scimmie, Torino, La Stampa. 868. Vlanello, R. e Cornoldi, С [1999L Intelligenze multiple in una
società multiculturale, Bergamo, Edizioni Junior. 869. Vinden, P. e Astington, J. [2000],
Culture and understanding other minds, in S. Baron-Cohen (a cura di), Understanding other minds:
Perspectives from developmental cognitive neuroscience, Oxford, Oxford University Press, pp.
503-519. 870. Von Glaserfeld, E. [1995]; Radical constructivism: A way-of knowing and
learning, London, The Falmer Press. 871. Vrba, E.S., Denton, G.H., Partridge, T.C. e Burkle, L.H. (a
cura di) [1995], Paleoclimate and evolution with emphasis on human origins, New Haven, CT,
Yale University; Press. 872. Vygotskij, L.S. [1934], Myslenieirec: Psichologjceskie issledovanija,
Moskva-Leningrad, Gosudarstvennoe Social'no-Economiceskòè Izdatel'stvo; trad. It. Pensiero e
linguaggio. Ricerche psicologiche, Roma-Bari, Laterza, 1990. 873. Vygotskij, L.S. [1956], Izbran-
nye psichologiceskie issledovanija (Opere psicologiche scelte), A.P.N. RSFSR, Mosca. 874. Wad-
dington, C.W. [1957], The strategy of the genes, London, Allen & Unwin. 875. Wagner, R. [1981],
The invention of culture, Chicago, University of Chicago Press; trad. it. L'invenzione della
cultura, Milano, Mursia, 1992. 876. Wallace, A.F.C. [1961], Culture and personality, New York,
Random House. 877. Ward, С, Bochner, S. E Furnham, A. [2001], The psychology of culture shock,
London. Routledge. 878. Ward, С. [200i], The A, B, Cs of acculturation, in Matsumoto [2001,
411-445]. 879. Wartofsky, M. [1979], Models: representation and the scientific understanding,
Dordrecht, Riedel. 880. Watson, J.B. [1924], Behaviorism, New York, Norton. 881. Wayland,
Ratree and Susan Guion [2003], Perceptual Discrimination of Thai Tones by Naïve and
Experienced Native English Speakers. Applied Psycholinguistics 24: 113-129. 882. Weatherly, K.A. e
Beach, L.R. [1998], Organizational culture and decision making. In L.R. Beach (a cura di), Image
theory: Theoretical and empirical foundations, Mahwah, NJ, Erlbaum, pp. 221-225. 883. Wei-
denkeich, F. [1932], Die physischen Grundlagen der Rassenlehre, Leipzig, Barth. 884. Weiden-
reich, F. [1947], Facts and speculations concerning the origin of homo sapiens. American
Anthropologist. Vol.49, no.2. 885. Weinberg, K. M., & Tronick, E. Z. [1994], Beyond the face: An
empirical study of infant affective configurations of facial, vocal, gestural, and regulatory
behaviors. Child Development, 65,1503-1515. 886. Weisz, D., Clark, G. A. & Thompson, R. F. [1984],
Increased responsivity of dentate granule cells during nictitating membrane response
conditioning in the rabbit. Behav. Brain Res. 12, 145-154. 887. Wellman, H.W. e Phillips, A.T. [2001],
Developing intentional understanding, in Malle, Moses e Baldwin [2001,125-148]. 888. Wertsch,
J.V. [1991], Voices of the mind: A sociocultural approach to mediated action, Cambridge, MA,
Harvard University Press, 889. Wertsch, J.V. [1995], The need for action in sociocultural
research, in Wertsch, del Rio e Alvarez [1995, 56-74]. 890. Wertsch, J.V., del Rio P. e Alvarez, A.
(a cura di) [1995], Sociocultural studies of mind, Cambridge, Cambridge University Press.
891. Whiten A., Goodall J, McGrew W.C, Nishida T, Reynolds V, Sugiyama Y, Tutin C.E.G,
Wrangham R.W, Boesch С [1999], Cultures in chimpanzees. Nature. 399,682-685.892. Whore,
B.L. [1956], Language, thought and reality, Cambridge, MA, MIT Press; trad. it. Linguaggio,
Pensiero e realtà, Torino, Bollati Boringhieri, 1979. 893. Widiger, T., & Trull, T. [1991], Diagnosis
and clinical assessment. Annual Review of Psychology, 42,109-133. 894. Wierzbicka, A. [1994],
Cognitive domains and the structure of the lexicon: The case of emotions. In Hirschfeld and Gel-
man 1994:771-797. 895. Wierzbicka, A. [1997], Understanding Cultures Through Their Key
Words. Oxford University Press. 896. Wierzbicka, Anna. [1986]. Metaphors linguists live by.
Lakoff & Johnson contra Aristotle. (Review of George Lakoff and Mark Johnson. 1980.
Metaphors we live by. Chicago and London: The University of Chicago Press.) Papers in Linguistics.
19(2):287-313. 897. Wikan U. [1989], Comment in Cult Med Psychiatry. Dec; 13(4): 489-93.
898. Wilder, D.A. [1981], Perceiving persons as a group: Categorization and intergroup
relations, in D.L. Hamilton (a cura di), Cognitive processes in stereotyping and intergroup
perception, Hillsdale, NJ, Erlbaum. 899. Willcutt, E.G., DeFries, J.C., Pennington, B.F., Smith, S.D.,
Cardon, L.R. e Olson, R.K. [2003], Genetic etiology of comorhid reading difficulties and ADHD,

ЛИТЕРАТУРА 477
in Plomin, DeFries, Craig e McGuffin [2003, 227-246]. 900. Willemsen, M. E., & van de Vijver,
F. J. R. [1997], Developmental expectations of Dutch, Turkish-Dutch, and Zambian mothers:
Towards an explanation of cross-cultural differences. International Journal of Behavioral
Development, 21, 837-854. 901. Wilson A.C., R.L. Cann, [1992], The recent African genesis of
humans, Sci. Am., 266, 68-73. 902. Wilson E. O. and Brown W. L., Jr. [1953], Recent Changes in
the Introduced Population of the Fire Ant Solenopsis saevissima (Fr. Smith) Evolution, Vol. 12,
No. 2 (Jun., 1958), pp. 211-218 903. Wilson, E.O. [1975], Sociobiology: The new synthesis,
Cambridge, MA, Harvard University Press; trad. it. Sociobiologia. La nuova sintesi, Bologna,
Zanichelli, 1979. 904. Winskel, H. [2003], The acquisition of temporal event sequencing: a cross-
linguistic study using an elicited imitation task. School of Health and Human Sciences.
905. Wiseman R.L. (a cura di) [1995], Intercultural communication theory, Thousand Oaks, CA,
Sage. 906. Witkin, H.A. e Goodenough, D.R. [1981], Cognitive styles: Essence and origins: Field
dependence and independence, New York, International Universities Press. 907. Wittgenstein,
L. [1958], Philosophische Untersuchungen, Frankfurt am Main, Suhrkamp; trad. it. Ricerche
filosofiche, Torino, Einaudi, 1995. 908. Wlerzbicka, A, [1994], Emotion, language and cultural
scripts, in S. Kitayama e H.R. Markus (a cura di), Emotion and culture: Empirical studies of
mutual influence, Washington, DC, American Psychological Association, pp, 136-196. 909.
Wlerzbicka, A. [1992a], Semantic, culture and cognition: Universal human concepts in
culture-specific configurations, New York, Oxford University Press. 910. Wlerzbicka, A. [1996], Semantics:
Primes and universale, Oxford, Oxford University Press. 911. Wlerzbicka, A. [1997],
Understanding cultures through their key words. English, Russian, Polish, German, and Japanese, New
York, Oxford University Press. 912. Wlerzbicka, A. [1999], Emotions across languages and
cultures: Diversity and universals, Cambridge, Cambridge University Press. 913. Wolpoff M.H.,
Hawks J., Frayer D.W., Hunley K. [2001], Modern human ancestry at the peripheries: a test of
the replacement theory. Science 291:293-297. 914. Wolpoff, M.H.D. [1993], Multiregional
evolution: The fossil alternative to Eden, in R.L. Ciochon e J.G. Fleagle (a cura di), The human
evolution sourcebook, EnglewoodCliffs, NJ, Prentice-Hall, pp. 471-495. 915. Wolpoff, M.H.D. [1999L
Paleoanthropology, New York, McGraw-Hill. 916. Wolpoff, M.H.D. e Caspari, R. [1996], Race
and human. Simon & Schuster. 917. World Health Organization, [1983], Depressive disorders in
different cultures: Report of the WHO collaborative study of standardized assessment of
depressive disorders, Genève, Author. 918. Wright, G.N. [1985], Organizational, group and individual
decision making in cross-cultural perspective, in G.N. Wright (a cura di), Behavioral decision
making, New York, Plenum, pp. 49-65. 919. Wright, R. [1994], The moral animal. Evolutionary
psychology and everyday life, London, Little Brown. 920. Wu, D.Y.H. [1996], Chinese childhood
socialization, in Bond [1996, 143-154]. 921. Yamaguchi, S. [2001], Culture and control
orientations, in Matsumoto [2001,223-243]. 922. Yang, K.-S. [2000], Monocultural and cross-cultural
indigenous approaches. Asian Journal of Social Psychology, 3, 241-63. 923. Young, J.G. [2002],
Neural mechanisms underlying parent-facilitated adaptation in infancy, in Gomes- Pedro,
Nugent, Young e Brazelton [2002, 203- 267]. 924. Zajonc, R.B. [1994], Emotional expression and
temperature modulation, in S.H.M. van Goosen, N.E. van de Poll e J.A. Sergeant (a cura di),
Emotions: Essays on emotion theory, Hillsdale, NJ, Erlbaum, pp. 3-27. 925. Zanini, P. [1997],
Significato del confine, Milano, Mondadori. 926. Zeedyk, M. S. Developmental accounts of in-
tentionality: Toward integration. Developmental Review, 16, 416-461. 927. Zelazo, P.D. [2000],
Self-reflection and the development of consciously controlled processing, in P. Mitchell e K.
Riggs (a cura di), Childrens' reasoning and the mind, London, Psychology Press, pp. 169-189.
928. Zillmann, D. [1978], Attribution and misattribution of excitatory reactions, in J.H. Harvey,
W.J. Ickes e R.F. Kidd (a cura di), New directions in attribution research, Hillsdale, NJ, Erlbaum,
PP- ЗЗ5- 368. 929. Zubrow, E. [1989], The demographic modelling of neanderthal extinction, in
P. Mellars e С. Stringer (a cura di), The human revolution: behavioural and biological
perspectives on the origins of modern humans, Princeton, NJ, Princeton University Press, pp. 212-231.
930. Zucchermaglio, С [1996], Vygotskij in azienda. Apprendimento e comunicazione nei
contesti lavorativi, Roma, Carocci. 931. Zucchermaglio, С [2002], Psicologia culturale dei gruppi,
Roma, Carocci.

Луиджи Анолли
Психология культуры
Psychology of Culture
Автор вступительной статьи
кандидат филологических наук,
Анна Аркадьевна Киселева
(Институт Прикладной Психологии)

Луиджи АНОЛЛИ окончил Католический университет Святого
Сердца но специальности «Психология», и сейчас преподает
психологию культуры и психологию коммуникации в
университете Милана-Бикокка. Автор книг «Стыд» (2000),
«Психология коммуникации» (2002), «Общая психология)) (совм.
с П. Легренци, 2003) и «Обман» (2003).
Невидимая реальность, в которую мы целиком погружены,
вторая натура, система убеждений, символов, практик и ценностей:
культура придает форму и содержание нашему
существованию с помощью невероятного переплетения различий, понять
и преодолеть которые — »то важная когнитивная и эмотивная
задача для каждого из нас. Культура — это не территория.
Скорее, это граница, и она по своей сути является организованной
системой различий. Это область сложных междисциплинарных
исследований. В этой книге автор рассматривает
захватывающий обширный мир культуры с новой теоретической точки
зрения, подчеркивая ее двойственную (внешнюю и
внутреннюю) природу.
Эта книга будет полезна не только специалистам и студентам,
изучающим культуру и психологию, но и всем тем, кто на
разных уровнях нуждается в подходящем инструменте для
всестороннего понимания сегодняшнего необъятного,
разнообразного, переменчивого и часто драматичного мульт и культу рал ьного
общества.
«...все, что нас окружает, — это культура. Мы живем в среде,
которую формируем и которая одновременно формирует нас».
Киселева А. А.
Кандидат филологических наук
Институт Прик.шдной Психологии,
г. Харьков