Текст
ТРУДЫ
С. А. Комиссаров
О. А. Хачатурян
МАВЗОЛЕЙ ИМПЕРАТОРА
ЦИНЬ ШИХУАНДИ
ФАКУЛЬТЕТА
НГУ
НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ГУМАНИТАРНЫЙ ФАКУЛЬТЕТ
ТРУДЫ ГУМАНИТАРНОГО ФАКУЛЬТЕТА
СЕРИИ
I. МОНОГРАФИИ
II. СБОРНИКИ НАУЧНЫХ ТРУДОВ
III. МАТЕРИАЛЫ КОНФЕРЕНЦИЙ
IV. ИСТОЧНИКИ
V. УЧЕБНИКИ И УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ
VI. УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКИЕ ПОСОБИЯ
VII. СЛОВАРИ И СПРАВОЧНИКИ
Редакционный совет:
А. П. Деревянко (председатель),
Л. Г. Панин (зам. председателя),
С. А. Красильников, С. А. Комиссаров, Л. В. Лбова,
Н. А. Лукьянова, В. И. Молодин, В. Г. Одинокое
ТРУСЫ
ГУМАНИТАРНОГО
ФАКУЛЬТЕТА
НГУ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ГУМАНИТАРНЫЙ ФАКУЛЬТЕТ
ТРУДЫ ГУМАНИТАРНОГО ФАКУЛЬТЕТА
СЕРИЯ V. УЧЕБНИКИ И УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ
С. А. КОМИССАРОВ
О. А. ХАЧАТУРЯН
МАВЗОЛЕЙ ИМПЕРАТОРА ЦИНЬ ШИХУАНДИ
Учебное пособие
Новосибирск
2010
УДК 61(091X075)
ББК
К 632
Комиссаров С. А., Хачатурян О. А. Мавзолей императора
Цинь Шихуанди: Учеб, пособие для студентов отд-ния
востоковедения / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2010. 216 с.
В учебном пособии на материалах, полученных при раскопках
уникального археологического памятника, мавзолея Цинь Шихуан-
ди, рассмотрено формирование культуры императорского Китая.
Рекомендуется при изучении дисциплин «История и культура Ки-
тая», «Источниковедение и историография истории Китая» и спец-
курса «Археология Китая», которые читаются для студентов-
востоковедов 1,2 и 4-го курсов.
Ответственный редактор
д-р ист. нак, проф. Н. И. Дроздов
Рецензент
канд. ист. наук, доц. М. Ю. Ульянов
Материалы подготовлены в рамках тематического плана (НИР
1.5.09) и АВЦП «Развитие научного потенциала ВШ (2009-2010
годы) (проект РНП.2.2.1.1/1822) Рособразования и при финансовой
поддержке РГНФ, проект № 09-01-00321а.
© Новосибирский государственный
университет, 2010
© С. А. Комиссаров, О. А. Хачатурян,
2010
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение...............................................6
Глава I. История изучения и основная проблематика
исследования мавзолея Цинь Шихуанди...................13
Глава П. Циньские погребальные памятники..............37
§ 1. Циньские погребения додинастической эпохи.....37
§ 2. Погребальная архитектура мавзолея Цинь Шихуанди.50
Глава Ш. Погребальный инвентарь из мавзолея
Цинь Шихуанди.........................................65
§ 1. Погребальные фигуры...........................65
§ 2. Керамическая посуда...........................70
§ 3. Изделия из металла и камня....................74
Глава IV. Комплекс вооружения циньской эпохи..........80
§ 1. Защитное вооружение...........................81
§ 2. Оружие ближнего боя...........................96
§ 3. Оружие дистанционного боя....................109
§ 4. Боевые колесницы и конский убор..............118
•
Заключение...........................................135
Библиография.........................................147
Список сокращений....................................176
Приложение 1. Хронологическая таблица................177
Приложение 2. Иллюстрации............................180
ВВЕДЕНИЕ
Исследование мавзолея императора Цинь Шихуанди, изложен-
ное в данном пособии с позиций комплексного учета всей совокуп-
ности сделанных находок и сопоставительного анализа с другими
памятниками (как в синхронном, так и в диахронном аспектах), по-
зволяет проследить формирование локальной культуры в рамках
общей культурной традиции, показать механизмы этого формиро-
вания и выделить факторы, определившие особое место циньской
субкультуры в развитии древнекитайской цивилизации. Исключи-
тельный по своему источниковому богатству мавзолей Цинь Шиху-
анди дает возможность такого анализа, однако для этого он сам
должен быть рассмотрен как единый археологический комплекс.
Компаративистский подход существенно расширяет границы иссле-
дования циньского феномена, которые охватывают одновременные
археологические культуры Центральной Азии.
Привлечение новых материалов позволяет обосновать ключевое
положение циньской локальной культуры в китайской истории. Она
аккумулирует в своем составе достижения как отдельных чжоуских
царств, так и многих сопредельных народов (ба-шу, жунов и ди) и
тем самым создает основу для формирования нового качества: ста-
новления культуры императорского Китая. Археологические наход-
ки дают возможность проследить этот процесс на конкретных мате-
риалах, например, комплекса вооружения, который постоянно со-
вершенствовался.
Актуальность данной проблематики усиливается также исклю-
чительной популярностью мавзолея Цинь Шихуанди, который от-
носится к числу наиболее известных древних памятников в мире.
Благодаря передвижным выставкам (одна из которых прошла в
2006 г. в здании Государственного исторического музея в Москве),
сюжетам в средствах массовой информации, обилию сувениров,
голливудских фильмов, даже компьютерных игр циньские террако-
товые воины стали не менее узнаваемыми, чем египетские мумии,
превратившись в своеобразный символ достижений китайской ар-
хеологии. В 2006 г. они даже послужили декорацией для оперы
Тань Дуня «Первый император», поставленной на сцене Метропо-
литен-опера, где партию Цинь Шихуанди пел великий Пласидо До-
минго. Однако такая известность часто достигается за счет отказа от
6
детального рассмотрения всех сторон уникального памятника. На-
пример, не только широкая публика, но и некоторые ученые прак-
тически полностью отождествляют «загробную армию» с мавзолеем
Цинь Шихуанди, забывая о том, что сама гробница еще не раскапы-
валась. Характерным отражением невысокого уровня популярной
литературы может служить очерк, опубликованный в сборнике
«Чудеса света» в рамках довольно распространенной серии «Вели-
кие и знаменитые». Автор удивительным образом смешал вполне
достоверную информацию с собственными придумками, весьма да-
лекими от истины. В частности, он полагает, что «археологам все
же удалось проникнуть в глубь холма Ли» (т. е. в гробницу импера-
тора, которого он фамильярно называет просто Цинь), что доспехи
на керамических «истуканах» «отлиты из чистой бронзы», что пехо-
тинцы были «вооружены шестиметровыми бамбуковыми копьями»
и т. п. [Непомнящий, 2004. С. 384, 385, 386].
Многочисленные ошибки в средствах массовой информации по-
стоянно тиражируются, создавая неверное представление о памят-
нике и эпохе в целом. Поэтому привлечение аутентичных археоло-
гических источников позволит также развенчать ряд мифов, кото-
рые утвердились не только в популярных статьях и фильмах (на-
пример, стремена у циньской кавалерии), но и в солидных научных
изданиях. Так, в авторитетной «Истории Древнего мира» утвержда-
лось, что победа Цинь была обеспечена, среди прочего, введением
железного оружия, которое было «привилегией царских воинов»
[Степугина, 1989. С. 502], что не соответствует археологическим
фактам. Введение в научный оборот большого объема хорошо клас-
сифицированного и максимально точно датированного материала
(210 г. до н. э. - дата смерти и погребения Цинь Шихуанди) позво-
лит использовать его для интерпретации и хронологии памятников
бесписьменных культур в степных районах к северу и западу от
границ Циньской империи и, в частности, хунну, с которыми велись
затяжные войны. Процесс формирования циньской субкультуры
оказывается также тесно связанным с ранними этапами развития
тибетских племен.
Заявленное в пособие комплексное изучение мавзолея импера-
тора Цинь Шихуанди и на его основе циньской культуры в целом
предполагает решение следующих задач:
7
- критический обзор проделанной предшественниками работы,
определение наиболее актуальных направлений поиска;
- фиксация и классификация всего объема находок на террито-
рии мавзолея;
- выделение архитектурно-строительных аспектов планировки и
конструкции выделенных объектов;
- типологический анализ различных категорий вооружения и
выявление их связи друг с другом в рамках единого комплекса, со-
поставление с данными по военному делу Древнего Китая;
- сравнение полученных данных с материалами предшествую-
щего (додинастического) периода Цинь;
- корреляция конструкции и инвентаря мавзолея с аналогичны-
ми памятниками эпохи Чжоу и Хань;
- привлечение сопоставительных материалов по другим суб-
культурам чжоуской эпохи и по «смежным центральноазиатским
культурам.
Это, в свою очередь, позволяет детально представить процесс
формирования циньской локальной культуры и выявить ее синтети-
ческий характер, равно как и тесную связь с прототибетскими и
другими кочевыми племенами; ее взаимодействие с другими ло-
кальными культурами эпохи Чжоу стало важным моментом в ста-
новлении ханьского этноса. Привлечение всей совокупности архео-
логических находок, сравнение их с письменными и эпиграфиче-
скими источниками обеспечило источниковедческий синтез, тем
самым существенно повысив надежность результатов исследования.
Историографический обзор, выделенный в особый раздел, обна-
ружил значительные лакуны в интерпретации материалов, что до-
полнительно обуславливает научную актуальность проводимого
нами исследования. Привлечение обширного массива археологиче-
ских данных по додинастическому периоду дало возможность опре-
делить основные характеристики циньской локальной культуры
[Комиссаров, Хачатурян, 2008. С. 7-11] и обосновать ее исключи-
тельно важную роль в истории китайской цивилизации. Особое
внимание уделяется контактам Цинь с народами, населявшими гор-
ные и степные районы Центральной Азии (жунами, ди, хунну), что
позволит использовать материалы мавзолея для изучения и дати-
ровки памятников бесписьменных культур на территории сопре-
дельных с Китаем стран. Этому способствуют детальные оружие-
8
ведческие изыскания; экскурсы в историю костюма и колесного
транспорта. Особого изучения заслуживает феномен погребальной
пластики в сопоставлении с каменными изваяниями кочевых наро-
дов. Этнологические интерпретации позволят уточнить влияние
Цинь на ранние этапы формирования тибетского этноса. Совокуп-
ность перечисленных характеристик позволяет определить исследо-
вание мавзолея императора Цинь Шихуанди в качестве одной из
приоритетных задач отечественного китаеведения.
В литературе (прежде всего на китайском языке) сформирова-
лась своеобразная триада терминов для описания предмета нашего
исследования: гробница (курган) - погребальный парк - мавзолей.
Под гробницей понимается непосредственно могила Цинь Шихуан-
ди со всей ее внутренней конструкцией и надмогильными сооруже-
ниями. Термин «погребальный парк» взят китайскими учеными из
древних сочинений по ритуалу. Он связан с деятельностью чинов-
ников, специально назначавшихся для поддержания порядка на
мавзолее и проведения поминальных мероприятий, поэтому вклю-
чает в свой состав множество сооружений ритуального и подсобно-
го назначения. Границами «погребального парка» служат внешние
стены. Но раскопки показали, что и за пределами стен находились
объекты, как входившие в структуру погребального комплекса
(включая наиболее известные - ямы с терракотовыми фигурами),
так и связанные с его строительством и обеспечением (мастерские,
инженерные сооружения). Специального названия для этого
«внешнего лимба» нет, но его сооружения, взятые в совокупности с
гробницей и «погребальным парком» и образуют тот многоуровне-
вый, сложный по составу памятник, который называется в китай-
ской историографии термином «мавзолей Цинь Шихуанди» (Цинь
Шихуанди лин). В данном случае мы не сочли необходимым изо-
бретать какой-то особый термин, а просто следовали сложившейся
историографической традиции.
Собственная территория изучаемого памятника составляет все-
го около 60 кв. км в рамках уезда Линьтун пров. Шэньси, именно
там были получены основные материалы, аккумулировавшие дос-
тижения древнекитайской цивилизации того времени. Однако тер-
риториальные рамки исследования в целом, потребовавшего широ-
кого привлечения многочисленных сопоставительных материалов,
распространяются на весь ареал чжоуского конгломерата госу-
9
дарств, занимавшего большую часть территории материкового Ки-
тая, с особым вниманием к циньскому домену в рамках современ-
ных провинций Шэньси и Ганьсу. Проводились также аналогии с
культурами сопредельных регионов Центральной Азии.
Хронологические рамки событий, рассматриваемых в пособии,
не ограничиваются периодом строительства мавзолея или сущест-
вования Циньской империи (221-207 гг. до н. э.). Для изучения па-
мятника в исторической перспективе привлекались данные со вре-
мен создания государства Цинь (первая половина IX в. до н. э.) и до
периода правления первых императоров династии Западная Хань
(П- начало I в. до н. э.), при которых активно усваивался и переос-
мыслялся циньский опыт во всех сферах деятельности (политика и
идеология, военное дело, погребальный обряд и т. д.). При описа-
нии памятников мы пользовались традиционными названиями ис-
торических периодов, закрепившихся в китайской историографии;
их хронологические рубежи указаны в Приложении 1.
Особое значение имеет источниковедческий аспект данной ра-
боты, в которой на практике показаны закономерности использова-
ния разных видов и родов источников. Основой послужили, прежде
всего, публикации полевых отчетов о раскопках мавзолея Первого
императора и смежных памятников на страницах китайских спе-
циализированных журналов, причем не только центральных, но и
местных изданий, которые обычно мало используются учеными за
пределами Китая. Также привлекались публикации музейных кол-
лекций и каталоги выставок. Мы использовали и материалы, содер-
жащиеся в обзорах и аналитических статьях китайских авторов, что
позволило существенно дополнить источниковую базу; при их ин-
терпретации мы руководствовались концепцией «вторичных источ-
ников», сформулированной Г. Я. Смолиным [1987. С. 5-6]. Для ин-
терпретации использовались данные летописей и иных письменных
источников («Ши цзи», «Хань шу», «Хань цзю и», «Хуан лань»,
«Шуй цзин чжу», «Сань фу хуанту» и др.), в основном в переводах
на русский, английский или современный китайский языки; при не-
обходимости осуществлялась сверка перевода с первоисточником.
Полезными оказались сетевые ресурсы, прежде всего размещенные
на официальных сайтах, например, Китайского информационного
Интернет-центра, управляемого Пресс-канцелярией Госсовета КНР,
Агентства Синьхуа, центральных китайских газет, Института ар-
10
хеологии АОН КНР и др. Они использовались в тех случаях, когда
по конкретному поводу отсутствовала публикация в специализиро-
ванном печатном издании. Это дало возможность оперативно вве-
сти в научный оборот целый ряд важных сведений, хотя данные
Интернета неодинаковы по качеству и нередко нуждаются в допол-
нительной проверке. Свою роль в оценке источников сыграли и
личные впечатления авторов, полученные в ходе научных команди-
ровок в гг. Сиань и Сяньян (пров. Шэньси, КНР), при осмотре экс-
позиций в Музее терракотовых фигур, Шэньсийском историческом
музее, Музее ханьского мавзолея Янлин, где была сделана серия
рабочих фотографий. Для подбора иллюстраций мы обращались
также к электронным базам данных китайских музеев.
Основной методологией в изучении мавзолея Цинь Шихуанди
для нас является системный подход, в соответствии с которым все
находки на территории памятника рассматриваются как взаимосвя-
занные составляющие (подсистемы), образующие единый комплекс
и определяющие его новое качество. Составные части этой макро-
системы на своем уровне также могут рассматривать как системы с
собственными взаимодействующими элементами, что наиболее яр-
ко прослеживается на примере комплекса вооружения.
В предлагаемой вниманию читателей книге впервые в отечест-
венной востоковедной литературе детально представлен процесс
формирования циньской локальной культуры и ее синтетический
характер, тесная связь с прототибетскими и другими кочевыми
племенами. В оборот отечественной науки вводится большой объем
новых данных по материальной культуре Китая в рамках большей
части I тыс. до н. э. (с учетом ранних циньских памятников) для ис-
пользования в последующих археологических и востоковедных ра-
ботах по смежной тематике. С конца 1970-х гг. количество публи-
каций, посвященных мавзолею Цинь Шихуанди, возрастает лавино-
образно, причем новые открытия существенно изменяют или значи-
тельно уточняют сложившиеся ранее представления. К тому же
наиболее интересные результаты публикуются на китайском языке
(даже в условиях реализации целого ряда международных проек-
тов) и нередко только в местных изданиях, что создает проблему
доступности этих данных для западных и российских ученых. По-
этому без такого обобщения разработка частных историко-
культурных вопросов недостаточно результативна. Привлечение
И
всей совокупности археологических находок, сравнение их с пись-
менными, эпиграфическими и фольклорными источниками позво-
ляет обеспечить источниковедческий синтез, тем самым сущест-
венно повысив надежность результатов исследования.
Полученные в итоге данные по циньской материальной культу-
ре, обосновывающие особое место периода Цинь в истории Древне-
го Китая, важны для социально-экономических и этнокультурных
реконструкций; точно датированные циньские комплексы могут
использоваться в качестве надежных реперов при определении хро-
нологии археологических культур на сопредельных территориях.
12
ГЛАВА!
ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ И ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА
ИССЛЕДОВАНИЯ МАВЗОЛЕЯ ЦИНЬ ШИХУАНДИ
Династия Цинь вошла в историю Китая как одна из самых не-
продолжительных по времени. С момента объединения страны в
единую империю в 221 г. до н. э. и до окончательного краха Цинь в
207 г. до н. э. прошло неполных 15 лет, однако ее влияние просле-
живалось на протяжении многих столетий. Империя была, по сути,
державой одного человека - Цинь Шихуанди; вскоре после его
смерти рухнуло и созданное им государство. Поэтому история ди-
настии тесно переплетена с подробностями жизни и смерти Первого
императора. Но в то же время он продолжал деятельность предше-
ствующих правителей. Основание династии Инов (родовая фамилия
правителей удела Цинь в рамках конгломерата чжоуских княжеств
и царств) датируется первой половиной IX в. до н. э., когда Фэй-цзы
получил земли на западе и стал править под именем циньского Ина;
его сын уже имел титул хоу и правил с 857 по 848 г. до н. э. и т. д.
(см. Приложение 1).
В IV в. до н. э. Цинь добивается наибольшего могущества среди
«семи героев» - самых сильных царств Древнего Китая, ведущих
ожесточенную борьбу друг с другом. Расположенное в плодород-
ном бассейне р. Вэйхэ, оно отличалось богатством природных ре-
сурсов и выгодным географическим положением. Будучи защи-
щенным естественными рубежами (р. Хуанхэ и горными хребтами)
от вторжения соседних царств с востока, Цинь вместе с тем зани-
мало удобную стратегическую позицию для наступления как на
царства среднего течения Хуанхэ, так и на пограничные племена, с
которыми поддерживались интенсивные контакты.
Одной из причин усиления Цинь были проведенные Шан Яном
политико-административные, финансово-экономические и военные
преобразования, которые придали царству черты централизованно-
го военно-бюрократического государства. После захвата части Сы-
чуани и осуществления здесь крупных оросительных работ Цинь
обеспечило себе добавочный источник сельскохозяйственной про-
дукции. В конце IV в. до н. э. были захвачены верхнее течение
р. Ханьшуй (юг Шэньси) и запад Хэнани, где войска Цинь вплот-
ную столкнулись с царствами Чу, Вэй и Хань. Центральные царства
13
постепенно теряли свои территории. В 278 г. до н. э. Цинь захвати-
ло столицу Чу - г. Ин, развалив коалицию своих противников.
Вскоре последовала война циньского царства с Чжао. Однако,
хотя Цинь и расширило свои владения за счет других царств, они
еще оставались достаточно сильны. В 241 г. до н. э. царства Вэй,
Хань, Чжао и Чу заключили против Цинь новый военный союз, но
их соединенные войска также потерпели поражение. Кроме них
Цинь противостояли Янь и Ци - всего шесть царств. В 238 г. до н. э.
на циньский престол взошел молодой правитель Ин Чжэн, которо-
му удалось разбить своих противников поодиночке, захватывая од-
ну территорию за другой в течение семнадцатилетних непрерывных
войн. В 221 г. Цинь завоевало последнее самостоятельное царство
Ци на Шаньдунском полуострове. После этого Ин Чжэн принял со-
вершенно новый титул высшей власти - хуанди (император), войдя
в историю Китая как Цинь Шихуанди. Столица царства Цинь,
г. Сяньян на р. Вэйхэ, была объявлена столицей империи. Цинь
Шихуанди не ограничился покорением древнекитайских царств.
Он продолжил экспансию на севере и юге страны, предпринял по-
ходы против сюнну, захватил государства Намвьет и Аулак в Юж-
ном Китае и Северо-Восточном Вьетнаме. Таким образом, завоева-
ния и колонизация стали лейтмотивом всей внешней политики Пер-
вого императора, что требовало особого внимания к подготовке и
вооружению армии.
Политическая и социально-экономическая история Цинь де-
тально изучена в мировой синологии [Bodde, 1938; Ян Куань, 1956;
Ян Исян, 1956; Pokora, 1967; Cotterell, 1981; Линь Цзяньмин, 1981;
Ма Фэйбай, 1985], а в отечественной историографии следует выде-
лить труды ведущего специалиста по истории и философии Древне-
го Китая Л. С. Переломова [1962; 1973]. Ему же принадлежит и де-
тальное исследование идеологических предпосылок формирования
империи - легизма - в его наиболее тоталитарной ипостаси, изло-
женной Шан Яном [Книга правителя..., 1994]. В то же время огром-
ный пласт новых материалов, полученных при раскопках мавзолея
Первого императора, позволяет существенно дополнить и уточнить
культурную и военную историю Цинь.
Монументальное сооружение привлекало внимание ученых на
протяжении многих столетий. Очевидно, самым первым произведе-
нием из дошедших до нас, содержащим описание мавзолея, стали
14
«Исторические записки» («Ши цзи») великого историка древности
Сыма Цяня (родился примерно в 145 г. до н. э.); развернутые цита-
ты из его сочинения приводятся далее в соответствующих разделах.
О могиле писал также известный ханьский литератор Лю Сян
(77-6 гг. до н. э.), который утверждал: «С древности никого не хо-
ронили с такой роскошью, как Цинь Шихуанди». В «Хоу Хань шу»,
составленной Фань Е (398-445 гг.), в главе «Цзисы чжи» («О жерт-
воприношениях») упоминаются наружные постройки возле могилы.
В позднеханьском сочинении «Сань фу гуши» уточняется, что
внутри могилы Первого императора располагались сосны и кипари-
сы, а также другие деревья, вырезанные из нефрита и камня; утки и
журавли, а также другие животные, сделанные из золота и серебра.
В раннесредневековом географическом памятнике «Сань фу гу ту»
упоминаются каменные скульптуры единорогов-г/шиней, стоявшие
на вершине холма (цит. по: [Ян Куань, 1956. С. 106-108]).
Возможно, столь роскошное оформление должно было симво-
лизировать острова блаженных, где так мечтал очутиться покойный
император, описание которых дается в трактате «Ле-цзы»: «Там все
башни и террасы - из золота и нефрита, все птицы и звери - из бе-
лого шелка, деревья - из жемчуга и белых кораллов растут кущами,
у цветов и плодов чудесный аромат и вкус... Жили там все бес-
смертные, мудрые. Сколько их там за день и за ночь друг к другу
летало, нельзя и сосчитать» [Мудрецы Китая, 1994. С. 60].
В некоторых сочинениях древности и раннего средневековья
были указаны размеры очень крупной могильной насыпи: 115 м в
высоту и 2 076 м в обхвате, чтб значительно отличается от совре-
менных размеров. Есть и еще более внушительные цифры. Напри-
мер, в энциклопедии «Хуан лань» (составленной под руководством
Лю Шао при династии Вэй в 223 г. по поручению императора Цао
Пи и сохранившейся в отрывках), которая цитируется в примечани-
ях к «Историческим запискам», указаны соответственно значения в
50 чжанов и более чем в 5 ли (см.: [Li Xueqin, 1985. Р. 252]). При
династии Цинь 1 ли = 497,7 м, а 1 чжан = 2,765 м [Кроль, Романов-
ский, 1982. С. 223-224]. Столь значительное уменьшение холма
вряд ли можно объяснить воздействием природных факторов. Один
из вариантов объяснения таких различий предложил известный ар-
хеолог Дуань Цинбо. Он считает, что на самом деле надмогильный
курган просто не успели полностью закончить из-за отвлечения ра-
15
бочих на другие стройки, а также из-за начавшихся антиправитель-
ственных выступлений, в конечном счете низвергнувших Циньскую
империю. Указанные выше цифры авторы брали из официальных
документов или чертежей, которые они не потрудились сверить с
реальной ситуацией (см.: [Chen Xia, 2007]). Данное объяснение
вполне правдоподобно, поскольку учитывает значительное место
начетничества в официальной науке традиционного Китая.
В сочинении «Шуй цзин чжу» («Канон вод с примечаниями»),
составленном Ли Даоюанем (ум. в 527 г.), в разделе «Река Вэй» ска-
зано: «Шихуан строил мавзолей и брал землю, в результате пло-
щадку выровняли и углубили. Вода накапливалась в пруду, который
назывался рыбный пруд. Это в 5 ли к северо-востоку от могилы
Цинь Шихуана, и он достигает 4 ли в окружности». Далее там же
сказано, что «когда Сян Юй вступил в Дунгуань, то он вскрыл [мо-
гилу]; 300 тыс. человек за 30 дней не могли переместить все сокро-
вища, которые были внутри. Затем пришли воры и разбойники [из
мест] к востоку от Дунгуань, чтобы выплавлять медь из хранилищ;
пастухи пришли туда, чтобы пасти овец. Пожар продолжался
90 дней без перерыва» (цит. по: [Li Xueqin, 1985. Р. 253]). Правда, в
современной историографии высказано мнение о том, что картина
столь масштабного грабежа преувеличена авторами, жившими
спустя столетия после описанных событий, и солдаты Сян Юя не
раскапывали подземные сооружения [Предания об ограблении...,
б. г.]. Но характер выявленных разрушений (прежде всего мощный
слой прокаленной земли в большинстве раскопов) и состав инвен-
таря (малое число бронзы), свидетельствуют скорее в пользу тради-
ционной версии.
В энциклопедию «Хуан лань» включен рассказ о том, как в
220 г. шайка удальцов, пришедшая из Гуандуна (с Юга Китая),
вторглась в захоронение и похитила оттуда ртуть, заполнявшую
«реки и моря». Ртуть пользовалась высоким спросом у алхимиков,
которые применяли ее для изготовления «пилюль бессмертия».
Кроме того, она помогала предохранять тела от разложения; по
мнению историка Го Чжикуня, в подземном дворце с помощью это-
го металла могли сохранить и тело императора Цинь Шихуанди
(см.: [Чэнь Ся, 2007]). Проведенное в 1981 г. обследование показало,
что в могильном кургане отмечается чрезвычайно высокое содер-
жание ртути (до 1 500 ppb), причем на других участках оно остава-
16
лось в пределах нормы [Чан Юн, Ли Тун, 1983. С. 662-663]. По све-
дениям летописей эпохи Пяти династий известно также, что воена-
чальник Вэнь Тао (907-960 гг.) еще раз ограбил мавзолей, чтобы
получить средства для выплаты жалованья своим солдатам. Дейст-
вительно, при обследовании могилы выявлено две грабительских
траншеи, возможно, средневековых; однако, как сообщали китай-
ские археологи, эти лазы не достигли могилы [Bums, 1985].
Своеобразным свидетельством общественного интереса к мав-
золею являются стихи, в том числе написанные выдающимися ки-
тайскими поэтами династии Тан (Ван Вэем, Ли Бо, Ду Му). В част-
ности, в стихотворении Ван Вэя «Проезжая мимо могилы Первого
императора» сказано: «Древняя могила превратилась в зеленый
холм, угрюмый дворец подобен пурпурной платформе» (тексты
стихотворений см.: [Культура императорского мавзолея..., б. г.]).
Данную строчку можно трактовать как доказательство того факта,
что в середине VIII в. еще сохранялись постройки дворцового типа
в рамках погребального парка. Сведения о гробнице Цинь Шихуан-
ди включались также в состав средневековых энциклопедий и гео-
графических описаний.
Начало и становление научной археологии в Китае относится к
концу XIX - началу XX в., причем связано это, в первую очередь, с
деятельностью иностранных экспедиций, которые работали боль-
шей частью на окраинах Китая, в Синьцзяне и Маньчжурии (см.:
[Молодин, Комиссаров, 2001. С. 274-275; Худяков, Комиссаров,
2002. С. 15-19]), но захватывали также и внутренние районы.
В 1900-е гг. территорию мавзолея обследовали японские ученые
Ито Тюта, Сэкино Тадаси, Мидзуно Сэйити и, особенно, Адати Ки-
року, который обобщил полученные сведения в монографии «Изу-
чение исторических памятников Чанъаня», изданной в 1933 г. в
Японии. Одним из первых обращений европейцев к изучению мав-
золея циньского императора стали его обмеры и фотографирование
д-ром Виктором Сегаленом, работавшим в Китае в составе экспеди-
ции Эдуарда Шаванна в 1914 г. (рис. 1), хотя это и не вылилось в
конкретные археологические работы (см.: [The Mausoleum of the
first Emperor, Qin shihuang]).
Первая керамическая фигурка сидящего на коленях человека
найдена в районе мавзолея в 1932 г. (с внешней стороны западной
стены), в 1948 и 1964 г. соответственно еще две и одна фигурки.
17
К 1960-м гг. мавзолей Цинь Шихуанди представлял собой комплекс
различных построек и захоронений, окруженных двумя рядами час-
тично сохранившихся стен из утрамбованной глины. Основной мо-
гильный курган (гора Лишань), расположенный в южной части
«внутреннего» города, имел подквадратное основание с размерами
485 х 515 м и сохранившуюся высоту 76 м. Цифра, приведенная в
публикации, скорее всего, завышена, поскольку дальнейшие более
точные измерения обнаружили существенно меньшую высоту, что
сложно объяснить естественными причинами. Называются и другие
цифры, от 43 до 87 м. Различие на 30-40 м для одной из важнейших
и достаточно легко определяемых характеристик объекта не объяс-
няется в китайской литературе. Это порождает периодическое по-
явление в зарубежной литературе предположений о том, что вер-
хушка мавзолея была тайно разобрана еще в 1970-е гг., но получен-
ные находки (либо их отсутствие) йо каким-то причинам сохраня-
ются в тайне. В любом случае, находки, сделанные в пределах ого-
роженной территории мавзолея и в его окрестностях, сами по себе
представляли огромную ценность. Там постоянно находили чере-
пицу, базы для колонн, каменные и керамические сточные трубы,
терракотовые фигурки, бронзовое оружие. В 1961 г. объект был
включен в первый список национальных исторических памятников,
охраняемых государством. В 1962 г. по нему была составлена необ-
ходимая документация, проведены обмеры кургана и остатков на-
земных сооружений [Мавзолей Цинь Шихуана, 1975].
Еще в 1973 г. недалеко от дер. Чжэнчжуан, примерно в 1,4 км к
северо-западу от внешней стены нашли площадку для обработки
камня, которую впоследствии связали со строительством мавзолея
(по типологии керамических сосудов и черепицы). Кроме железных
молотов, заступов и тесел, разнообразных клиньев, ножей, крюков,
там же нашли железные кандалы и колодки, а также бронзовый на-
конечник копья (очевидно, оружие охранника) [Краткий отчет об
изучении циньской мастерской..., 1981].
А в марте 1974 г. произошло событие, открывшее мавзолей ми-
ру. Крестьяне Сиянской производственной бригады (коммуна Янь-
чжай) копали колодец на расстоянии 1,5 км к востоку от горы Ли-
шань и обнаружили фрагменты нескольких терракотовых статуй.
В том же году из числа местных археологов сформировали специ-
альный археологический отряд, который провел первые научные
18
раскопки. С помощью шурфов была определена общая площадь
объекта, после чего в западной части вскрыли площадь в 960 кв. м,
где нашли около 500 керамических фигур воинов и 24 - лошадей, а
также более 7 000 других артефактов. Еще 77 кв. м вскрыли в за-
падной части, где также обнаружили 58 терракотовых фигур [Пер-
вый краткий отчет..., 1975; First report..., 1977/1978]. Раскопки ямы
№ 1 проходили в несколько сезонов; в частности, в 1986 г. было
вскрыто еще 2 000 кв. м и выявлено около 1 000 фигур (рис. 2)
[Цинь Лин, 1987].
Попутно следует отметить, что первые известия о находках в
Китае весьма скептически были встречены некоторыми западными
археологами. Так, Р. Рудольф полагал, что описание мавзолея Цинь
Шихуана в «Исторических записках», возможно, приукрашено; а
раскопки сдерживались сведениями о его разграблении. «Однако,
быть может, китайские археологи когда-нибудь вскроют могилу,
чтобы проверить точность этих сведений, а может, и для чего еще»
[Rudolph, 1975. Р. 269]. Дальнейшие раскопки показали необосно-
ванность такого скептицизма.
В мае 1976 г. у восточного конца северной стены ямы (склепа)
№ 1 обнаружили яму № 2, расстояние между ними - примерно 20 м.
Начатые раскопки продолжались до августа 1978 г., в итоге удалось
выявить размеры ямы 124 х 98 м, площадь около 6 000 кв. м, с трех
сторон - 11 дромосов. Внутри - остатки 89 деревянных колесниц,
терракотовые фигуры 472 лошадей, 939 солдат (пехотинцев, арба-
летчиков и всадников), а также около 2 000 других артефактов [Ван
Юйцин, 1978].
Третий склеп находится в 25 м к северу от первого, он самый
маленький из трех, размерами 28,8 х 24,57 м, площадью 520 кв. м, в
центре восточной стены - наклонный дромос. Внутри всего одна
квадрига и 68 фигур, но среди них - больше всего офицеров, солда-
ты охраны вооружены парадно-ритуальными булавами шу, найдены
также оленьи рога на подставке, бывшие атрибутом какого-то обря-
да [Краткий отчет об обследовании ямы № 3..., 1979].
Также в 1976-1977 гг. к западу от дер. Шанцзяцунь выявлено
93 ямы, из которых 37 раскопано. В одних располагались керамиче-
ские фигурки, которые лежали лицом на восток (спиной к могиль-
ному кургану), в других - скелеты лошади, головой на запад (к кур-
гану), в третьих - фигурки и лошади лежали вместе. Лошади боль-
19
шей частью закапывались в землю живыми, только некоторые
предварительно были убиты и помещены в деревянные колоды.
Вместе с фигурами конюхов найдены железные орудия их ремесла;
перед лошадьми стояли керамические сосуды, на которые выклады-
валась пища. На керамике встречаются надписи «дворцовая ко-
нюшня» и «левая конюшня» [Краткий отчет об обследовании и
шурфовании ям-конюшен..., 1980]. По сведениям «Хань цзю и» (со-
ставлен Вэй Хуном в I в. н. э., сохранился в цитатах), при династии
Хань «у Сына Неба было шесть конюшен»; у циньских императо-
ров, судя по керамическим оттискам с печатей чиновников, таких
конюшен было семь: кроме двух названных, это правая, централь-
ная, большая (циньская), малая и парадная (образцовая) [Ли Сю-
эцинь, 1997. С. 2; Хуан Лючжу, 1997. С. 26-27]; поэтому в составе
комплекса есть и другие подобные находки. В частности, к западу
от кургана, между двух стен обследованы две большие ямы площа-
дью 580 и 1700 кв. м; последняя была разгорожена досками на
стойла, в каждом из которых лежало по три скелета лошадей. Всего
же в двух ямах их захоронили не меньше сотни.
В 1977-1978 гг. между двумя стенами в западной стороне вы-
явили еще три ряда из 31 ямы, в двух крайних рядах - терракотовые
фигурки прислуги, сидящей на коленях; в центральном ряду - ке-
рамические гробы с костями животных. Также найдены керамиче-
ские котлы и миски, бронзовые ошейники; соответственно, данный
район определили как «дворцовый зверинец» [Краткий отчет об об-
следовании бурением..., 1982]. В нарративных источниках (напри-
мер, в «Хань цзю и») описываются парки циньских и ханьских пра-
вителей, в которых под началом особых чиновников разводили ди-
ковинных зверей для охоты; возможно, фрагмент такого парка был
воспроизведен и в окрестностях гробницы.
В северо-западной части внутреннего «города» в 1977 г. раско-
пали четыре сильно разрушенные постройки, которые связаны ме-
жду собой дорожками, вымощенными речной галькой и зеленым
камнем. Общая площадь застройки составила 670 х 250 м. Стены
возводились из хорошо просеянной утрамбованной земли, пол в
некоторых помещениях также вымощен зеленым камнем или вы-
ложен кирпичом [Чжао Канминь, 1979]. Выводы о назначении этих
построек были сделаны на основании летописи «Хань шу» (глава
«Биография Вэй Сюаньчэна») и географического сочинения «Сань
20
фу хуанту» (создано не позднее эпохи Северных и Южных дина-
стий), в которых упоминается о создании в пределах погребального
парка специального дворца для отдыха и банкетов; в комментарии
Янь Шигу к «Истории Хань» специально подчеркивается, что этот
дворец располагался рядом с внутренними покоями гробницы и ис-
пользовался не для официальных целей, а для отдыха и пиров (цит.
по: [Юань Чжунъи, 1988. С. 135]).
Для интенсификации работ в 1978 г. был организован специаль-
ный археологический отряд по изучению циньских терракотовых
фигур в составе 11 специалистов, которым дали в помощь 200 рабо-
чих из числа местных крестьян и 100 солдат, и установили девять
опрокидывающихся вагонеток. Однако подобный размах вызвал
критику со стороны ученых. В апреле 1979 г. раскоп посетил Ся
Най, директор Института археологии АН КНР, который выступил
за приостановку работ, как ненаучных. Вагонетки в итоге убрали,
но трения между представителями академических и музейных
структур и их борьба за приоритеты, по сведениям прессы, продол-
жались на всем протяжении работ [Сюй Чжункан, 2009].
В 1979 г. к северу от дер. Яочитоу открыли большое кладбище
площадью примерно 8 100 кв. м, где выявили 114 могил циньского
времени. В могилах лежало от 1 до 14 покойников, почти все с по-
догнутыми ногами, без четкой ориентации по сторонам света. По-
гребальные конструкции и сопроводительный инвентарь практиче-
ски отсутствовали, в насыпи находили обломки железных орудий и
керамических сосудов. Сверху jia трупы помещали фрагменты че-
репицы, на которых были процарапаны иероглифы, содержавшие
сведения о погребенных: их имена, место жительства, ранг знатно-
сти, совершенное преступление. Многих из них называли цзю цзы -
термин для попавших во временное рабство за преступления или за
долг перед государством, частично сохранявших свои права (на по-
лученный ранг, на отдельное погребение). В основном они проис-
ходили с территории завоеванных царств к востоку от Цинь (соот-
ветствует современным провинциям Хэнань, Хэбэй, Цзянсу и, осо-
бенно, Шаньдун) [Юань Чжунъи, Чэн Сюэхуа, 1982]. Были выявле-
ны и частично раскопаны другие кладбища (например, в Чжаобэйху)
на многие сотни могил подневольных строителей гигантского ком-
плекса. По выражению ведущего специалиста по циньской истории
Ли Сюэциня, «блеск мавзолея Цинь Шихуана и, в качестве крайнего
21
контраста, печальная ситуация на кладбище Чжаобэйху могут быть
рассмотрены как микрокосм циньского общества» [Li Xueqin, 1985.
Р. 261].
Это кладбище также могло иметь характер жертвенника. Чело-
веческие жертвоприношения, распространенные при династиях
Шан и Западное Чжоу, постепенно сходят на нет в периоды Чуньцю
и Чжаньго. Чжаньгоские могилы с жертвенными сопогребениями
составляют около 1 % от общего количества [Хуан Чжаньюэ, 1974.
С. 161]. Однако в Цинь они сохранялись дольше, чем в других цар-
ствах, за что циньские правители подвергались критике со стороны
интеллектуалов того времени. Некоторые из покойников, судя по
положению костяков, погибли насильственной смертью, т. е. были
казнены за какие-то проступки. Погребальный инвентарь могил со-
стоял, в основном, из сильно сработанных железных орудий: лопат,
заступов, ножей, тесел, клиньев. Император и его приближенные не
сомневались в том, что простой народ обречен на тяжкий подне-
вольный труд и после смерти. В качестве важной особенности сле-
дует отметить раскопки в 1994 г. четырех циньских могил на рас-
стоянии около 2 км к западу от мавзолея, которые, очевидно, при-
надлежали чиновникам, руководившим строительными работами.
В них прямоугольная могильная яма выложена кирпичом; подобная
конструкция получила широкое распространение в ханьскую эпоху
[Лю Цинчжу, 1997. С. 49]. Ранее подобная могила-саркофаг разме-
рами 120 х 40 (30) х 38 см была найдена при строительстве здания
музея. Стенки выложены в два уровня кирпичами разных размеров,
пол вымощен квадратными кирпичами и небольшими прямоуголь-
ными плитками; крышка также образована кирпичной плиткой. По-
хоже, в ней был захоронен ребенок; кости сохранились плохо, ин-
вентарь отсутствует; однако привлекает сам факт использования
кирпичных конструкций, возобладавших в эпоху поздней древности
и средневековья [Лю Чжаньчэн, 19876].
Важной вехой в изучении памятника стало создание Музея ке-
рамических фигур солдат и лошадей [мавзолея] Цинь Шихуана,
официально открытого 1 октября 1979 г. Собранный под эгидой од-
ной организации высокопрофессиональный коллектив, с одной сто-
роны, продолжает раскопки на объектах и готовит их научные пуб-
ликации, с другой - осуществляет реставрацию и экспонирование
находок, в том числе готовит внешние выставки.
22
Непременной частью как постоянной, так и большинства вы-
ездных экспозиций становятся две бронзовые колесницы. Их хра-
нилище - яма квадратной формы со стороной 55 м - было обнару-
жено еще в 1976 г., а раскопки проведены в конце 1980 г. В итоге в
деревянных ящиках были найдены две бронзовые колесницы, за-
пряженные четверкой лошадей. Они выполнены в половину от на-
туральных размеров; бронза инкрустирована золотом и серебром и
дополнена серебряными деталями [Краткий отчет об обследовании
бронзовой колесницы..., 1983]. Первая колесница с большим зонтом
отождествлена с упоминаемыми в письменных источниках «гао чэ»
(высокой колесницей) или «жун чэ» (жунской колесницей), судя по
найденному набору оружия (арбалет, колчан со стрелами, щит и
т. п.), использовалась как военная техника. Вторая колесница пред-
ставляла собой крытый возок, который назывался «ань чэ» (безо-
пасная или комфортабельная колесница). Сначала была реконст-
руирована и в ноябре 1983 г. выставлена в музее колесница № 2; в
мае 1988 г. к ней добавилась колесница № 1. Специалисты предпо-
лагают, что две колесницы представляют собой лишь авангард
большой церемониальной процессии, включавшей сотни других
бронзовых повозок.
Ритуальный характер этих находок не вызывает сомнений.
В Китае колесничная мифология, хотя и была, скорее всего, заимст-
вованной, но, тем не менее, получила значительное развитие. Почи-
танием пользовались возница солнца Си-хэ, небесный колесничий
Ван Лян, различные облачные, громовые, звездные повозки (обзор
см.: [Евсюков, Комиссаров, 1984]). В предшествующий додинасти-
ческий период в состав циньских погребальных комплексов, также
как и больших захоронений других чжоуских царств, входили спе-
циальные жертвенные ямы с настоящими колесницами и лошадьми
(чэ-ма кэны). Возможно, сходную роль играли и бронзовые повозки.
По мнению Ян Куаня [1982. С. 33], на этих повозках должна была
отправиться в путешествие душа умершего.
В 1981-1982 гг., вблизи северо-западного угла внутренней сте-
ны, обнаружили остатки фундамента, на котором располагалось не
менее шести помещений (общей площадью 33,9 тыс. кв. м), а также
три колодца и система водоотвода по дренажным керамическим
трубам, пятиугольным в сечении. На основании надписей на чере-
пице и фрагментах керамики было установлено, что там располага-
23
лись кухни и хранилища ведомства по снабжению мавзолея, кото-
рое поставляло пищу для проведения ритуалов [Ван Юйцин, 1987].
Рядом располагалось еще два здания, в которых, возможно, жили
чиновники, руководившие этим дворцовым подразделением.
В первой половине 1980-х гг. в китайской научной литературе
прошла оживленная дискуссия, которая осталась незамеченной на
Западе. Некоторые ученые выразили сомнение в принадлежности
ям с терракотовыми войнами к мавзолею Цинь Шихуанди и связы-
вали их с другими членами правящего дома: с императором Эр
Шихуанди или даже с вдовствующей государыней Сюань (сконча-
лась в 256 г. до н. э.). Высказывалось также мнение о том, что эти
ямы не входили в состав погребального комплекса, а были специ-
ально сооружены по приказу Первого императора в ознаменование
объединения страны под его властью. Однако большинство специа-
листов, исходя из планиграфии мавзолея, типологии находок и над-
писей на них, аргументированно отвергло эти гипотезы (обзор
см.: [Е Сяоянь, 1988. С. 45-46]).
Среди значительных открытий следующего десятилетия - рас-
копки в 1994 г. дамбы в районе Улин на юго-востоке от погребаль-
ного парка, на расстоянии 1 км от кургана. Ее общая длина 3 500 м,
ширина около 40 м, высота от 2 до 8 м; она защищала мавзолей от
подтопления со стороны ближних гор. Отводу лишней воды спо-
собствовала сложная дренажная система, каналы которой выклады-
вались из камня и оснащались керамическими трубами [Лю Цинчжу,
1997. С. 49].
В 1997-1998 гг. к юго-востоку от кургана раскопали яму К9801
размерами 130 х 100 м, деревянно-земляная конструкция которой
соответствует тому, что известно по трем раскопам с терракотовы-
ми фигурами. Внутри найдено скопление каменных пластин, соеди-
ненных бронзовой проволокой в доспехи: более 80 панцирей и
38 шлемов, а также доспехи для лошадей [Дуань Цинбо, Ма Мин-
чжи, Го Баофа и др., 2001].
В целом, в конце 1990-х гг. в основном определился план рас-
положения объектов на территории всего комплекса (рис. 3). Его
территория была окружена двойной стеной. Уточненные размеры
внешней стены составили 2 165 х 940 м, внутренней (с угловыми
башнями) - 1 355 х 580 м, на каждой стороне проделаны ворота с
надвратными смотровыми вышками. Внутренний «город» делится
24
на северный и южный районы. Основным является южный район,
где расположен могильный курган, с трех сторон которого выявили
остатки поминального дворца, ямы с бронзовыми колесницами и
ямы-хранилища. Северный район разделен перегородкой на вос-
точную часть с сопроводительными захоронениями и западную
часть со вспомогательным дворцом. Между внутренней и внешней
стеной находки сосредоточены в западной части, где выявлены
«конюшня», «зверинец», сопроводительные погребения и остатки
жилищ смотрителей мавзолея. За пределами стен, но в тесной связи
с комплексом, найдены: на юге - защитные дамбы, на севере - ос-
татки пруда и еще одного дворца, на востоке - ямы с терракотовы-
ми фигурами солдат и другие сопроводительные захоронения, на
западе - кладбище строителей, печи для обжига керамики и мастер-
ские по обработке камня (см.: [Цзяо Наньфан, Дуань Цинбо, 1998.
С. 34; Хуан Чжаньюэ, 1998]).
Значительное внимание уделяется изучению инженерно-
строительных особенностей комплекса. В 2000 г. выявлена мощная
защитная дамба вокруг южной, юго-западной и юго-восточной сто-
роны гробницы, нижняя ее часть (сохранившаяся толщина до 17 м)
состояла из уплотненной глины, а верхняя (до 21 м) - из утрамбо-
ванной земли. Кроме того, существовала система водоотвода от
кургана в западном направлении, выявлено восемь колодцев-
отстойников и семь подземных каналов. В общую сеть включались
и естественные водостоки, подправленные в нужном направлении
[Чжу Сыхун, 2007]. •
В начале 2000-х гг. были проведены раскопки окрестностей мо-
гильного кургана, в ходе которых выявили несколько подземных
объектов с довольно сложной планировкой (их маркировка от
К0001 до К0007). Однако в большинстве своем они подверглись
значительному разрушению, из находок отмечены только обож-
женные кости животных, фрагменты керамических сосудов и тер-
ракотовых фигур; поэтому об их назначении судить сложно [Крат-
кий отчет о разведочных работах в 2000-х гг...., 2002]. В мае 2001 г.
начались раскопки ямы № 6 (К0006) в юго-западной части комплек-
са на расстоянии 50 м от кургана, площадью около 144 кв. м.
В двухкамерном захоронении, пол и частично стены которого были
обшиты досками, обнаружили 12 терракотовых фигур размерами
185-193 см, а также остатки парадной деревянной колесницы с зон-
25
том и кости лошадей. Восемь фигур - это чиновники, в форменных
кожаных шапочках, с изображенными сбоку на поясе ножами для
подчистки туши и точильными камнями; еще четыре фигуры - ко-
лесничие [Краткий отчет о первых раскопках сопроводительного
захоронения..., 2002]. Заслуживает внимания находка четырех оди-
наковых бронзовых топориков: подпрямоугольной формы, с двумя
лезвиями на концах (одно скошенное, как у секиры, другое прямое,
как у топора), вставлявшиеся в расщепленную деревянную рукоять.
Их длина 16 см, ширина 10-11 см, толщина 0,75 см, длина сохра-
нившихся рукоятей около 55 см. Это, несомненно, не боевое, а ри-
туальное или петенциарное оружие. Об использовании топоров-
секир для тяжелых наказаний говорится во многих письменных ис-
точниках (см., например: [Го юй, 1987. С. 84]. Обычно сочетание
«фу юэ» переводят двумя словами: «топоры и секиры». Однако
циньские находки позволяют объединить эти понятия в одно орудие.
Соответственно яма № 6 была интерпретирована в качестве депар-
тамента наказаний в составе органов управления государством;
очевидно, при дальнейших раскопках будут выявлены и другие ад-
министративные структуры.
В качестве интересной особенности отмечено, что эта яма не
подверглась воздействию огня, т. е. погром, учиненный армией Сян
Юя, не был всеобъемлющим. Для сравнения напомним, что все ямы
с терракотовыми статуями и большинство других объектов пере-
крыто слоем прокаленной земли, с большим содержанием углей.
В научной литературе высказано мнение о том, что следы пожара
связаны не с военными действиями, а с особенностями обряда.
По данным письменных источников (например, трактат «Мо цзы»,
глава «Цзе сан»), «огненное погребение» использовалось жунским
племенем ицюй, жившим к западу от Цинь; их представители участ-
вовали в строительстве мавзолея, о чем свидетельствуют надписи
на фрагментах керамики. Об использовании кремации средневеко-
выми племенами ди-цян в государстве Наньчжао сообщается в со-
чинении IX в. «Мань шу» (глава «Фэнсу»). Поскольку циньцы за-
имствовали многие культурные черты своих жунских (цянских) со-
седей, то китайские авторы предположили, что, по меньшей мере,
часть инвентаря подвергалась сожжению для отправки его в иной
мир [Чэн Сюэхуа, Ван Юйлун, 1998. С. 75, 69]. Однако при всей
заманчивости такой гипотезы она не подтверждается другими на-
26
ходками и общим культурным контекстом; следовательно, не при-
нимается большинством исследователей.
В западном секторе мавзолея нашли гробницу размерами 15,5 х
14,5 м, с дромосом длиной 15,8 м, которая, возможно, принадлежа-
ла Гао, одному из императорских сыновей. В районе дер. Шанцзяо-
цунь в 1976 г. выявили 17 могил, вытянутых в одну линию с севера
на юг. Судя по начатым раскопкам восьми погребений, могилы
имели достаточно сложную конструкцию. Наклонные коридоры-
дромосы вели в могильную камеру, которая могла иметь уступы и
подбои, а также ниши для инвентаря; внутри - деревянный сарко-
фаг с дном из жердей, стенками из широких досок, соединенных
вставками в пазы, и крышкой из нескольких небольших досок, уло-
женных вдоль или поперек. Оттуда извлекли более 200 предметов
керамики, бронзовых и железных орудий, в том числе печати и
фрагменты керамики с надписями, судя по которым они могли при-
надлежать к циньской знати. Возраст покойных от 23 до 30 лет, все
они погибли насильственной смертью (шестеро расчленены, один
застрелен из арбалета и еще одна повешена) [Краткий отчет об об-
следовании циньского кладбища..., 1980]. Скорее всего, они при-
надлежали тем «высшим сановникам и княжичам», которых как
возможных соперников и заговорщиков казнил в 208 г. до н. э. Ху
Хай [Сыма Цянь, 1975. С. 90], ставший в результате интриги Вто-
рым Циньским императором, после чего с почестями похоронил
своих сводных братьев и сестер (или ближних придворных) возле
могилы отца.
Еще одно большое захоронение, связанное с семьей императора,
найдено за пределами мавзолея; однако по структуре и находкам
близко к изучаемому комплексу. В 2006 г. в южном пригороде Сиа-
ня раскопали гробницу размерами 550 х 310 м (на поверхности);
размеры погребальной камеры 140 x113x15 м; рядом - еще более
10 ям с погребальной утварью (нефритовые и золотые украшения,
печати дворцовых чиновников и т. п.). Среди находок особо выде-
ляются две колесницы, запряженные шестеркой, что является ука-
занием на принадлежность к царскому (императорскому) дому. Как
считает Чжан Тяньэнь, гробница принадлежала бабушке Цинь
Шихуанди, вдовствующей императрице Ся (умерла в 239 г. до н. э.)
[В Северо-Западном Китае..., 2006]. Однако есть и другое мнение
(например, известного археолога Хань Вэя) - это захоронение
27
Ху Хая, Второго циньского императора (убит в 207 г. до н. э.).
В любом случае, захоронение по времени и уровню близко к мавзо-
лею, поэтому полученные материалы могут быть привлечены в ка-
честве дополнительных для изучения главного объекта.
Раскопки собственно захоронения Цинь Шихуанди (горы Ли-
шань) так и не производились, хотя в начале 1990-х гг. местные
власти пытались получить соответствующее разрешение у цен-
трального правительства. В начале 2000-х гг. курган подвергли
комплексному геофизическому обследованию (определялись грави-
тационные и магнитные характеристики, величины электрического
сопротивления, данные по радиоактивному радону и т. п.) [Yuan
Bingqiang, Liu Shiyi, Lu Guoyin, 2006]. Оно показало наличие под
курганом очень сложных структур в виде ветвистых колонн (т. е.,
возможно, уже снабженных кронштейнами-доугунами) и симмет-
рично расположенных лестниц. Специалисты считают, что в на-
стоящее время нет необходимых методик для раскопок таких со-
оружений, а также для консервации огромного объема артефактов,
содержащихся внутри могилы. Поэтому, как считает начальник ар-
хеологического отряда по изучению мавзолея Дуань Цинбо, в на-
стоящее время лучше не вскрывать гробницу. В этом с ним соли-
дарны многие ведущие китайские и зарубежные специалисты [No
excavation..., 2006].
Использование методов естественных наук для увеличения объ-
ема извлекаемой информации - одна из характеристик развития ки-
тайской археологии нашего времени; естественно, что передовые
методики в первую очередь применялись на главном археологиче-
ском объекте Китая. Так, был определен химический состав краски
на терракотовых фигурах (подробнее представлен в Гл. 3). Еще од-
на загадка, потребовавшая привлечения сложного технического
оборудования, связана с обнаруженной на некоторых образцах
оружия тонкой пленки патины, которая предохраняла бронзу от
окисления. Предварительно эту технологию определили как хроми-
рование, однако детальный металлографический анализ оказался не
столь однозначным. Все десять обследованных образцов (наконеч-
ники стрел, мечи, арбалетные спусковые механизмы) были покрыты
пленкой толщиной 15-25 микрон, но только у одного наконечника
выявлено высокое содержание оксида хрома (СгО2). Однако не ис-
ключено, что в других образцах произошло выщелачивание оксида
28
хрома под действием подземных вод; во всяком случае, исследо-
ванная патина, несомненно, искусственного происхождения, кото-
рое требует дальнейшего изучения [Хань Жубинь, Ма Чжаоцзэн,
Ван Цзэнцзюнь и др., 1994]. Различные естественнонаучные подхо-
ды в изучении мавзолея (прежде всего геофизического зондирова-
ния) были объединены в рамках общенационального проекта № 863
и успешно реализованы. Помимо этого, были проведены анализы
образцов ДНК, взятые из погребений 50 строителей; по заключению
антрополога Тань Цзинцзэ из Фуданьского университета установ-
лено, что один из них был европеоидом, близким к иранским наро-
дам (персам, курдам) [Китайские археологи утверждают..., 2006].
В качестве важнейшего достижения в изучении мавзолея за
прошедшие 40 лет почетный куратор Музея терракотовых фигур
Юань Чжунъи выделил раскрытие структуры комплекса (рис. 4).
Подземные хоромы, воспроизводившие реальный императорский
дворец, располагаются под курганом (гора Лишань) в южной части
внутреннего «города», в рамках которого сосредоточено большин-
ство строений и памятников. Во внутреннем городе обнаружена
«конюшня», «зверинец» (31 яма с гробами для птиц и редких жи-
вотных), «скотный двор» (с костями домашних животных и птиц),
пруд, берега которого оформляли бронзовые ступени и украшали
46 бронзовых скульптур водоплавающих птиц (журавлей, лебедей и
гусей), 48 могил императорских наложниц и три здания, в которых
жили чиновники, ответственные за погребальный парк и храмы.
В западной и восточной стенах внешнего города были оборудованы
большие ворота и галереи с башенками. За пределами внешней сте-
ны нашли 98 камер с «яслями» для лошадей и другого скота, произ-
водственные площадки (для обработки камня, для обжига керами-
ки) и сотни могил сопогребенных [Mystery..., 2002; Hirst, 2007а].
Поскольку полное одновременное вскрытие огромной площади не-
возможно, то в настоящее время уточнение подземной топографии
памятника осуществляется за счет активного бурения разведочных
шурфов с последующими локальными раскопками обнаруженных
объектов. В последнее время именно благодаря такой методике вы-
явлены многочисленные хозяйственные структуры, изучена конст-
рукция стен и ворот, а также дренажной системы [Лю Цинчжу,
Шэнь Юньянь, 2003. С. 55-57].
29
С середины 2009 г. в изучении мавзолея начался новый этап.
По сообщению агентства Синьхуа (от 13.06.2009) именно в этот
день - национальный День культурного наследия - после более чем
20-летнего перерыва вновь начались раскопки ямы № 1. По заявле-
нию директора Музея терракотовых статуй У Юнци, Государствен-
ное управление по охране памятников материальной культуры пре-
доставило право на раскопки площади в 200 кв. м (план на ближай-
шие пять лет - 2 000 кв. м), которые впервые будут вести только
специалисты музея, что свидетельствует об их высокой квалифика-
ции. Среди первых находок - фигуры офицеров, которых до сих пор
найдено очень немного. Предпринимаются специальные методики
по сохранению красочного покрова, который без этих мер уничто-
жается на воздухе в течение нескольких минут [Фэн Го, У Цзихай,
2009].
Важнейший материал для изучения мавзолея Цинь Шихуанди
был получен за его пределами, при раскопке других погребальных
парков (в Юнчэн, Бимо, Чжиян, Шэньхэюань), а также рядовых за-
хоронений циньского времени (которых с 1930-х гг. раскопано бо-
лее 2 000) [Цзяо Наньфэн, Ван Вэйлинь, Чжан Тяньэнь и др., 2008.
С. 10]. Это формирует необходимый культурный контекст и исто-
рическую перспективу для дальнейших интерпретаций.
Казалось бы, по поводу мавзолея Цинь Шихуанди уже сущест-
вуют тысячи публикаций на многих языках, что создает иллюзию
историографической полноты. Однако более внимательное рас-
смотрение показывает, что их большая часть состоит из информа-
ционных и популярных статей, не имеющих большой научной цен-
ности.
В этом отношении наиболее показательна, к сожалению, отече-
ственная историография, в рамках которой за прошедшие 35 лет не
создано ни одного монографического исследования по данной теме;
да и научных (включая научно-популярные) статей и разделов в
книгах по смежной тематике опубликовано немногим более десят-
ка. Предварительная информация на русском языке появилась на
страницах международных изданий [Хуан Таопэн, 1980; Гу Вень-
джи, 1980], а также в виде переводов и кратких рефератов западных
статей [Топпинг, 1982; Малёваный, 1983]; несколько позднее поя-
вились популярно изложенные свидетельства очевидцев [Овчинни-
ков, 1988]. Первой научной публикацией можно считать раздел в
30
коллективной монографии «Древние китайцы в эпоху централизо-
ванных империй», написанный Н. Н. Чебоксаровым. Выдающийся
российский антрополог отмечал, что «скульптурные портреты
циньских «гвардейцев» представляют собой совершенно уникаль-
ный источник большой познавательной ценности» [Крюков, Пере-
ломов, Софронов, Чебоксаров, 1983. С. 78]. Он изучил доступные в
то время материалы (около 500 фигур из ямы № 1) и выделил в их
составе 22 представительных портрета для антропологического ана-
лиза. В результате удалось установить, что их прототипы относи-
лись к восточноазиатской, или дальневосточной расе тихоокеанских
монголоидов; однако прослеживаются отдельные черты, сближаю-
щие их с южно-монголоидным или монголоидно-австролоидным
населением Южного Китая. Значимой особенностью стала также
выявленная у некоторых «гвардейцев» американоидность, которая
связывает их с предшествующим населением данного региона эпо-
хи позднего неолита - раннего металла (культуры мацзяяо, цицзя,
сыва), с одной стороны, и с современным населением Восточного
Тибета (Кама), с другой [Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978.
С. 129-130]. В свою очередь, это дает основание говорить о влиянии
на формирование циньцев древних цянских (жунских) племен. Судя
по нетипичному для восточноазиатских монголоидов сравнительно
развитому третичному волосяному покрову, не исключена возмож-
ность европеоидных влияний. Данные антропологии хорошо корре-
лируют с историческими свидетельствами.
Статья В. В. Евсюкова и С. А. Комиссарова [1986; 1988] стала
одной из первых специальных публикаций, посвященных исследо-
ванию данного памятника в историко-культурном контексте. В ней
приводятся характеристики надмогильных сооружений, а также
входивших в состав комплекса погребальных полей. Авторы счита-
ют, что сам по себе огромный масштаб мавзолея стал вполне на-
дежной защитой от грабителей. Поэтому он и дошел до наших дней,
став неоценимым источником для реконструкции материальной
культуры, социальной организации и религиозно-мифологических
представлений Древнего Китая.
В дальнейшем к материалам гробницы обращались в основном
искусствоведы. Так, О. М. Городецкая писала о «сверхнедостаточ-
ности археологического материала» (что даже в то время совершен-
но не соответствовало истине) и предлагала свой «анализ внутрен-
31
ней ситуации» [Городецкая, 1990. С. 129]. Гробница Цинь Шихуан-
ди определялась «как произведение варварского искусства», при
этом варварством автор считала тоталитарную идеологию. Недавно
китайским исследователем Ли Фуцзюнем защищена диссертация на
русском языке под названием «Своеобразие китайской скульптуры
эпохи Цинь», источником для которой стали терракотовые воины.
Рассмотрев некоторые особенности их изготовления, он сосредото-
чился на впечатлениях, производимых внешним обликом статуй.
Сравнив их (почему-то) со скульптурами Древней Греции, автор
сформулировал свои выводы в малосодержательных формулах типа:
«В этих фигурах воплотилась чувственность первобытной эпохи и
рационализм эпохи Цинь, а также своеобразная красота в благород-
ном, торжественном молчании» [Ли Фуцзюнь, 2006. С. 13] и т. п.
Все это напоминает, казалось бы, оставшуюся в прошлом риторику
времен «культурной революции»,* когда по поводу найденных
скульптур писалось, что «в них виден отказ от упадочнического ис-
кусства рабовладельческого общества, с его терриоморфными, пу-
гающими образами, и возвращение к реальной жизни», а в портре-
тах - «отражение боевого духа воинов, которые под руководством
легистской линии Цинь Шихуана боролись за реформы и нацио-
нальное единство» [Ni Та, Chin Chun, 1975. Р. 105-106].
Наиболее глубоко и детально в рамках искусствоведческого на-
правления проанализировала данный памятник М. Е. Кравцова
[2004]. Она обратила внимание на архитектурное построение ком-
плекса в целом, но в дальнейшем сосредоточилась на особенностях
«глиняной армии», связав ее создание с традициями бронзоволи-
тейного производства. В циньской скульптуре, по ее мнению, мож-
но проследить «художественно-эстетические трактовки образа че-
ловека», характерные для китайского изобразительного искусства.
По сути, единственная статья археологического плана была
опубликована М. Ю. Ульяновым [2006] в журнале «Восточная кол-
лекция». В ней автор не только отдал должное терракотовой армии,
но и рассмотрел другие находки, провел необходимые сравнения.
Хотя ограниченный объем статьи и, отчасти, популярный характер
издания не позволил ему полностью реализовать потенциал своего
научного поиска, но многие из высказанных им идей очень плодо-
творны и близки методическим подходам, предлагаемым в нашем
исследовании.
32
Популярную биографию циньского владыки, основанную на пе-
реводах из «Исторических записок» и современных исследованиях,
написал Е. И. Кычанов. Он также дал краткое описание (по Сыма
Цяню) гробницы Первого императора, дополнительно упомянув о
том, что «в особой камере гвардия Шихуана, сделанная из дерева и
глины, замерла на вечном посту» [Кычанов, 2004. С. 72].
Во многих оружиеведческих работах упоминаются находки
оружия и боевые построения «терракотовой армии», однако специ-
альных работ, посвященных их описанию и классификации, в оте-
чественной историографии практически нет (за исключением не-
больших тезисов).
Краткий обзор русскоязычной литературы можно завершить
упоминанием переводных работ, в которых содержатся сведения о
находках в районе мавзолея, хотя невысокое качество перевода вы-
зывает немало вопросов. Тем не менее, в книге Корин Дебен-
Франкфор, много лет работавшей на археологических раскопках в
Китае, в качестве существенного можно отметить вывод о том, что
при строительстве мавзолея следовали «старым традициям Цинь»
[Дебен-Франкфор, 2002. С. 93]. Что же касается книги «Погребен-
ные царства Китая», то она является переводом соответствующего
тома популярной серии «Ушедшие цивилизации» [China’s Buried
Kingdoms..., 1993], в состав авторского коллектива которого входи-
ли такие известные специалисты, как Дженни Со. Книга изначально
создавалась не как исследовательская, а как популяризаторская; со-
ответственно, в ней не предлагается глубоких научных выводов, но
содержится достаточно подробное описание памятника и прекрасно
подобранный блок иллюстраций. Остается только сожалеть о том,
что переводчик и редактор издательства «Терра - Книжный клуб»
не смогли обеспечить столь же высокое качество русского текста
[Погребенные царства..., 1998].
Своеобразным вкладом в увеличении популярности мавзолея
стал выход в свет перевода книги Мориса Котрелла, известного
своими поисками «секретных кодов» [Котрелл, 2004]. Его рассуж-
дения о том, что Цинь Шихуанди был не просто правителем, а од-
ним из богоподобных Наставников (в число которых включается
также Тутанхамон, Виракоча и Иисус Христос), оставивших чело-
вечеству удивительные сакральные знания о чудодейственных
свойствах Солнца и высших принципах духовности, равно как и
33
попытки утверждения того, что в позах терракотовых воинов, вы-
ражениях их лиц, оружии, одеяниях, расположении фигур зашифро-
вано послание к человечеству, предостерегающее от грядущих ка-
таклизмов, при всей их увлекательности лежат за пределами науки.
Что же касается собственно западной литературы, то при всем
своем обилии она не отличается тематическим разнообразием. На-
чиная с наиболее ранних обзорных статей (к примеру, публикация
А. Диена [Dien, 1979/1980. Р. 46-47]) и кончая последними моно-
графиями, все они в основном концентрировались на терракотовых
фигурах солдат. Даже простое перечисление названий наиболее из-
вестных научных и популярных изданий наглядно доказывает та-
кую тенденцию, поскольку в их составе навязчиво повторяются
практически одни и те же термины: A. Cotterell. The First Emperor’s
Warriors (1987); C. Lazo. Terra Cotta Army of Emperor Qin (1993);
Zhang Wenli. The Qin Terracotta Army: Treasures of Lintong (1998);
W. Lindesay, Guo Baofu. The Terracotta Army of Qin Shi Huangdi -
The First Emperor of China (1999); C. Blaensdorf, E. Emmerling,
M. Petzet (ed.). Die Terrakottaarmee des Ersten Chineseschen Kaisers
Qin Shihuang (2001); J. O’Connor. The Emperor’s Silent Army: Terra-
cotta Warriors of Ancient China (2002); R. Ciarla. Eternal Army: The
Terracotta Soldiers of the First Chinese Emperor (2005); A. Dean. Terra-
Cotta Soldiers: Army of Stone (2005); J. Portal, J. Williams. The Terra-
cotta Warriors (2007); J. Portal, Duan Qingbo (ed.). The First Emperor:
China’s Terracotta Army (2007); J. Mann. The Terra Cotta Army (2008)
и др. В результате действительно удалось много сделать для изуче-
ния способа изготовления и окраски статуй, их оружейного набора
и боевого построения, выдвинуты интересные гипотезы о семантике
и ритуалах, связанных с «вечной армией». Однако эффектность тер-
ракотовых солдат затмевает собой остальные открытия на террито-
рии мавзолея, также недостаточно внимания уделяется не столь яр-
ким памятникам предшествующего периода.
Впрочем, в последние годы в западной литературе уделяется все
больше внимания находкам на территории мавзолея в целом. При-
мером такого подхода может служить книга помощника куратора
Британского музея Джейн Портэл, написанная совместно с Хироми
Киносита, в которой значительное внимание уделяется другим на-
ходками (фигурам акробатов, чиновников, бронзовым статуям птиц,
каменным доспехам и т. п.), а для их интерпретации широко при-
34
впекаются данные по мифологии и ритуалам того периода [Portal,
Kinoshita, 2007]. Данная работа демонстрирует тенденцию к ком-
плексному изучению памятника, которая все больше доминирует в
историографии.
Наиболее полной, естественно, является китайская литература
по теме, в рамках которой не только постоянно публикуются новые
материалы по циньским памятникам (включая додинастические), но
и вводятся новые методики исследования уже известных находок
(геофизическое зондирование гробницы первого императора, изу-
чение химического состава краски на статуях воинов, выделение
пыльцы в составе глиняного теста, из которого их изготовили, и
т. д.). Помимо издания полевых отчетов, а также высококачествен-
ных музейных альбомов [Гробница Цинь Шихуана и терракотовые
фигуры..., 2004; Музей терракотовых фигур..., 2006], вышло в свет
немало серьезных аналитических исследований монографического
плана, среди которых можно выделить книги У Болуня и Чжан
Вэньли [1990], Ван Сюэли [1994], Ван Сюэли, Шан Чжижу и Ху
Линьгуя [1994], Ван Сюэли и Лян Юня [2001], Юань Чжунъи [2003],
Ли Сюэциня [2007] и др. Для работ этих авторов, прежде всего Ван
Сюэли, характерно стремление рассматривать находки в районе
мавзолея в контексте общего понимания циньской культуры. Сле-
дует упомянуть и обобщающее академическое издание по чжоуской
археологии, в котором выделены специальные разделы, посвящен-
ные додинастической культуре Цинь [Китайская археология..., 2004.
С. 255-259, 272-273, 320-334]. .
В качестве одной из примет современной эпохи в информаци-
онно-аналитической сфере можно назвать создание специальной
«Шэньсийской компании по развитию туризма на мавзолей Цинь
Шихуана», которая в 2001 г. зарегистрировала свой постоянно дей-
ствующий сайт. Размещенные там новостные и аналитические ма-
териалы на китайском языке (в отличие от английского варианта),
несмотря на досадную анонимность, выполнены на высоком про-
фессиональном уровне, что указывает на их подготовку квалифици-
рованными специалистами, археологами и историками, которые не-
посредственно участвуют в раскопках.
Однако из-за существующего языкового барьера большинство
из перечисленных работ мало известно за пределами Китая; к тому
же часть из них выходила в местных изданиях, предназначенных
35
«для внутреннего распространения». В качестве общего недостатка
этих работ можно отметить недостаточное внимание к внешним
контактам Цинь (даже в пределах Китая), слабое знание зарубежной
археологии, что ограничивает их комплексный характер.
36
ГЛАВАП
ЦИНЪСКИЕ ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ПАМЯТНИКИ
В погребальных комплексах древности воспроизводились пред-
ставления о загробном мире, для моделирования которых использо-
вались как элементы конструкции и обряда, так и сопроводитель-
ный инвентарь. В состав последнего могли входить специальные
ритуальные предметы, реальные бытовые вещи, а также их копии.
Поэтому богатые захоронения и крупные могильники, оставленные
определенной этнической общностью, позволяют реконструировать
многие важные аспекты ее материальной и духовной культуры. По-
скольку погребения - один из видов археологических памятников,
создававшихся специально, в соответствии с четкими правилами, то
именно они часто являются и наиболее репрезентативным видом
источников по истории данного общества.
Для воссоздания историко-культурного контекста, в котором
складывались основные характеристики мавзолея Цинь Шихуанди,
мы осуществили обзор погребальных памятников предшествующе-
го периода. Также в качестве особого раздела представлено иссле-
дование архитектурно-строительного облика циньского погребаль-
ного комплекса и определено его место в общем развитии архитек-
туры Древнего Китая.
§ 1. Циньские погребения ^династической эпохи
Одним из самых известных погребальных памятников, откры-
тых за последние 50 лет в пределах всей мировой археологии, несо-
мненно, является мавзолей Цинь Шихуанди. Можно предположить,
что в его формировании воплотились многие характеристики пред-
шествующего периода (до образования империи), которые склады-
вались на протяжении нескольких столетий, когда Цинь сопернича-
ло с другими Сражающимися царствами и сформировало собствен-
ную субкультуру.
В настоящее время раскопано несколько крупных могильников
додинастического периода, общим количеством более 900 погребе-
ний, включая и царские захоронения. Большей частью они сосредо-
точены в районе Гуаньчжуна и Лундуна (по современному админи-
стративному делению соответствуют территории современных про-
37
винций Шэньси и восточной части Ганьсу); отдельные могилы най-
дены на территории провинций Шаньси и Хэнань, что связывается с
продвижением циньской армии на восток. Следует назвать могиль-
ники Даэрпо возле г. Сяньяна, Кэшэнчжуан в уезде Чанъань, Баци-
тунь и Гаочжуан в уезде Фэнсян, Дяньцзы в уезде Лунсянь, а также
гробницы циньских правителей в Юнчэн, уезд Фэнсян и в Чжиян,
уезд Линьтун (все - в пров. Шэньси); и некоторые другие памятни-
ки. Их датировка охватывает период с конца Чуньцю до династии
Цинь включительно. Кроме того, будут учитываться материалы мо-
гильника Маоцзяпин в уезде Тяныпуй (пров. Ганьсу), который да-
тируется концом Западного Чжоу.
На основании обзора материалов из наиболее крупных могиль-
ников удалось выделить доминирующие черты погребального об-
ряда. В ориентации погребений абсолютно преобладает линия запад
- восток, причем в основном головой на запад. Это отличает цинь-
ские погребения от других чжоуских, в которых преобладала ори-
ентация головой на север, зафиксированная как черта ритуала в «Ли
цзи». В положении костяков в могиле наблюдаются заметные раз-
личия, однако доминируют одиночные погребения в скорченной
позе, которые занимают от 70,3 % и вплоть до 93,71 % [Китайская
археология..., 2004. С. 326-327]. При этом китайские исследователи
не производят дальнейшего разделения (на спине, на правом или
левом боку), очевидно, не считая его существенным. Руки сложены
на груди или животе, ноги согнуты под острым углом (менее 40°),
вплоть до того, что кости голени и бедра смыкаются; таким образом,
воспроизводилась поза человека, сидящего на корточках (она же -
«поза спящего» или «поза эмбриона»).
В качестве этнографических параллелей Е Сяоянь [1982. С. 66]
указывает на погребальные обряды у тибето-бирманских народов
дулун и наси, проживающих на территории пров. Юньнань: первые
считали, что смерть - это долгий сон, от которого не просыпаются,
поэтому придавали покойнику позу спящего; вторые считали, что
такова поза человека перед рождением и, соответственно, фиксиро-
вали ее с помощью веревок, перед тем, как предать тело огню. Ти-
бето-бирманские по языку лоба, также как и тибетоязычные мэнъба,
проживающие в разных районах на юге Тибета, придавали покой-
нику «позу эмбриона» и хоронили (часто в подбоях) головой на за-
пад. Считалось, что это поможет покойному следовать за солнцем,
38
от смерти на западе - к новому возрождению [Дай Чуньян, 1992.
С. 753].
Чжао Хуачэн [1987. С. 5] приводит материалы обследования эт-
нической группы «белоконных» тибетцев (байма цзан), проживаю-
щих в северо-западной части пров. Сычуань (уезд Пинъу). При за-
хоронении они связывали покойников в скорченном положении и
помещали в могилу лицом на запад. Там же приводится описание
обычаев средневековых тибетцев (туфаней), которые сгибали по-
койникам ноги калачиком и хоронили сидя, обложив камнями и
землей. Появление тибетцев на юге связывают с движением племен
ди-цян из района Ганьсу-Цинхайского плато. Это прослеживается и
по материалам летописей: в «Мин ши» описаны байма фанъ («бе-
локонные туфани»), а в «Ши цзи», «Хоу Хань шу» и «Вэй шу»
упоминаются байма ди и байма цян (см.: [Дай Чуньян, 1992. С. 754,
756]).
Следует отметить, что в самом раннем циньском могильнике
Маоцзяпин в восточной части пров. Ганьсу все погребения - скор-
ченные, с ориентацией на запад. Скорченные погребения отмечены
в культурах позднего неолита - раннего металла этого региона:
банъшань, мачан и цгщзя. Представлены они также и в культурах
бронзового века синъдянъ (могильники Кэтаочжуан, Ляньхуатай) и
сыва (могильник Шуйцзючжань), непосредственно предшествую-
щих и сосуществующих с культурой додинастического периода
Цинь. Лян Юнь проследил определенную корреляцию между раз-
личными типами помещения покойного в могилу и его статусом.
Вытянутое трупоположение с прямыми конечностями представле-
ны, как правило, в захоронениях более высокого ранга (отмечаются
по инвентарю и конструкции могилы), скорченное - в большинстве
массовых погребений. Особенно убедительно эта характеристика
прослеживается в рамках одной гробницы, например, М2 в Дабаоц-
зышань, где «хозяин могилы» (циньский гун) и его ближние (родст-
венники или чиновники) лежат с прямыми ногами, а принесенные в
жертву слуги - с согнутыми [Лян Юнь, 2008. С. 59-60]. Такое соот-
ношение могло быть связано не только с социальной, но и этниче-
ской принадлежностью покойных: не исключено, что элита пришла
с востока, тогда как большинство циньцев сформировалось на осно-
ве местного населения со значительным цянским компонентом или
влиянием.
39
По устройству могильной ямы выделяются два основных типа,
имеющих хронологическое значение. На раннем этапе полностью
преобладали прямоугольные ямы с вертикальными или несколько
наклонными стенками; начиная со среднего периода Чжаньго (ко-
нец IV в. до н. э.) широко распространяются погребения с подбоем,
как правило, вырытым в западной стенке могильного колодца [Тэн,
1992. С. 298]. Массовое внедрение нового элемента в погребальный
обряд, возможно, объясняется внешним влиянием, хотя другие со-
ставляющие большим изменениям не подвергались.
На высоте примерно 1 м от дна могилы часто делался уступ: ли-
бо вырезанный в материке, либо специально возведенный из утрам-
бованной земли, - который плотно охватывал со всех сторон стенки
саркофага. На уступах размещались человеческие жертвоприноше-
ния (иногда в деревянных ящиках), жертвенные животные (собаки,
овцы) и часть сопроводительного инвентаря. Для этих целей в стен-
ках могил также могли выкапываться ниши. Для раннего этапа из-
вестно несколько могил с яокэном - небольшой ямой в центре мо-
гилы, где чаще всего помещалась принесенная в жертву собака.
Особенность эта известна еще в период Шан-Инь (см.: [Кучера,
1977. С. 172]) и свидетельствует о заметной архаичности циньского
погребального обряда.
Покойников хоронили в дощатых гробах, которые помещали в
один или, редко, два саркофага («внешних гроба»). Сверху их за-
крывали циновками и перекрывали досками, уложенными на края
уступа. Конструкция могла быть и более сложной - как в могиле
Ml7396 в Даэрпо, где в камере выявили вертикально установленные
бревна-столбы с поперечными балками, крытыми досками. Факти-
чески под землей было построено жилище с использованием кар-
касно-столбовой конструкции, подобно тому, как сооружались все
здания в ту эпоху. На наш взгляд, подобное сооружение вряд ли
можно назвать упрощенным вариантом сплошного саркофага
(ср.: [Чжан Хайюнь, Сунь Тешань, 2006]); это несколько иной тип
погребального обряда, хотя и воплощающий ту же базовую идею
создания «дома» для умершего. Данный тип относится к локальным
циньским особенностям, поскольку выделен только на кладбищах
периода Чуньцю - первая половина Чжаньго в районе Гуаньчжуна.
В период среднего Чжаньго (IV в. до н. э.) его постепенно заменяет
конструкция с подбоем.
40
Важную составную часть элитных погребений составляют так
называемые чэ-ма кэны (ямы с колесницами и лошадьми). Традиция
их использования восходит еще к иньскому времени и особенно
активно реализуется в периоды Западного Чжоу и Чуньцю. Они со-
провождают в качестве жертвенных ям наиболее значимые погре-
бения и содержат одну или несколько (до 12) колесниц с лошадьми
(по две или по четыре в одной упряжке, которых забивали до захо-
ронения) и, часто, с колесничим. Любопытная деталь - в одной из
относительно поздних могил в Бацитунь, датированных начальным
периодом Чжаньго, найдены две керамические модели повозок (ко-
лес для них), запряженных быками. По остаткам деревянных дета-
лей этих моделей было установлено, что использовалась оглобель-
ная запряжка; это самое раннее свидетельство подобной конструк-
ции в Китае, которая широко распространяется только в эпоху Хань
[У Чжэньфэн, Шан Чжижу, 1980. С. 73-75]. В Цинь, как свидетель-
ствуют находки из мавзолея Первого императора, продолжали аб-
солютно преобладать колесницы с дышловой запряжкой.
Наибольшей пышностью, естественно, отмечены погребения
правителей. Целое скопление таких могил обнаружено в окрестно-
стях дер. Наньчжихуй (уезд Фэнсян, пров. Шэньси), где по данным
летописей располагалась циньская столица Юнчэн периода Чуньцю
и начала Чжаньго. Комплекс был окружен системой рвов, погребе-
ния концентрировались в южной части, а основные жертвенные
ямы - в восточной части [Хань Вэй, 1983а. С. 30-32]. Всего в ходе
двух сезонов в рамках обширцого погребального парка выявлено
43 большие могилы, из которых не менее 13 принадлежат правите-
лям-гунам. Комплекс был также оборудован дренажными система-
ми, выложенными камнем [Хань Вэй, Цзяо Наньфэн, Тянь Яци и др.,
1987].
Захоронения гунов выделяются как своими размерами, так и
конструкцией. К основной камере присоединялись (с одной или
двух сторон) могильные коридоры-дромосы, а также дополнитель-
ные помещения для сопогребений и размещения инвентаря.
Для аристократических погребений характерно наличие бронзовых
ритуальных сосудов (с тенденцией к миниатюризации) и оружия,
которые сочетаются с многочисленными керамическими предмета-
ми. Использование богато украшенной керамики, копирующей
бронзовые сосуды, является одной из особенностей циньских ком-
41
плексов. В рядовые погребения обычно клали бытовую керамику,
которая на поздних этапах появляется и в элитных могилах. В каче-
стве специфической для Цинь формы выделяются триподы ли с за-
остренными ножками «в виде заступа», аналогии которым можно
найти в культуре цицзя.
В наборе бронзовых сосудов прослеживается система обще-
чжоуского ритуала ле-дин (выставленных в ряд триподов-дш/). Суть
ее состоит в корреляции количества сосудов дин (служивших для
принесения в жертву мясной пищи) и гуй (для зерна). Количество
дин, размеры которых постепенно уменьшались, было нечетным (от
девяти для могилы владетельного князя и до одного для могил про-
стых воинов-«дружинников»), а количество гуй - четным и, как
правило, на один сосуд меньшим, чем дин (см.: [Археология дина-
стий..., 1979. С. 203-204; Крюков, 1984. С. 29]). В сочетании с брон-
зовыми сосудами могли использоваться и их керамические копии.
Подтверждается свидетельство Ли Сюэциня о том, что «керамика и
бронза из циньских могил богата индивидуальными характеристи-
ками. Бронзы наследуют западночжоускому стилю, но затем разви-
ваются в собственном направлении» [Li Xueqin, 1985. Р. 223].
В оружейном наборе представлены все виды: клевцы, наконеч-
ники копий, топоры-кельты, бронзовые бляхи для доспехов и щитов
(умбоны), наконечники стрел. Найденные кинжалы некоторыми
учеными выделяются в особую группу «кинжалов циньского типа»,
датированных периодом Чуньцю и началом Чжаньго [Чжан Тяньэнь,
1995]. Их общие характеристики включают языковидный клинок, с
небольшим подпрямоугольным перекрестьем и выделенным навер-
шием, поверхность которых заполнена орнаментом; в некоторых
случаях (например, у экземпляра из Таньцзяцунь) в нем отчетливо
проглядывают парные головки грифов. Поэтому мы не склонны
полностью согласиться с Кан Ин У ком, который обращает внима-
ние только на орнамент «культуры Центральной равнины» и отде-
ляет эти кинжалы от ордосских бронз [Кан, 1999]. С учетом того,
что помимо циньских могильников эти кинжалы находят в основ-
ном в северных районах, примыкающих к степному поясу, мы счи-
таем, что кинжалы этого типа изготовлялись циньцами под влияни-
ем традиций кочевников (жунов или ди).
Заслуживает внимания использование погребальных фигур. Их
найдено сравнительно немного, для додинастического периода из-
42
вестно около 20 штук - небольшого размера (не выше 25 см), изго-
товленные из разных материалов: камня, дерева, глины (необож-
женной). Хотя изображения довольно простые, но на многих уже
проработаны черты лица, показаны отдельные детали одежды.
По роскошной отделке халата можно выделить несколько фигур
сановников, есть также изображения колесничих, остальных можно
условно определить как прислугу [Ху Линьгуй, 1987]. Данный факт
знаменует важный поворот в ритуале: признание самой возможно-
сти замены при погребении реальных жертв их изображениями.
Проведенный краткий обзор особенностей циньских погребений
(обряда и инвентаря) позволил выделить ряд специфических черт,
которые позволяют говорить о выделении субкультуры государства
Цинь в рамках общей чжоуской традиции. К ним относится ориен-
тация погребенного (головой на запад), скорченная поза, широкое
распространение подбоев, выделенные погребальный парки для за-
хоронения правителей, подземная архитектура, сохранение обряда
человеческих жертвоприношений и сопогребений параллельно с
началом использования вотивной погребальной пластики, керами-
ческие копии бронзовых ритуальных сосудов, особые формы три-
подов-лп, кинжалы циньского типа. Многие из этих черт получают
дальнейшее развитие в монументальной конструкции мавзолея
Цинь Шихуанди.
В то же время некоторые из перечисленных особенностей име-
ют этнокультурное значение. В китайской историографии велась
оживленная дискуссия о происхождении циньцев. Некоторые уче-
ные, ссылаясь на данные письменных источников, отстаивали вос-
точное происхождение циньцев, тогда как другие обращали внима-
ние на сведения, указывавшие на их тесную связь с западными жу-
нами (см.: [Чжао Хуачэн, 1987. С. 1-2]). В «Исторических запис-
ках» Сыма Цяня подробно излагается история общения (как мирно-
го, так и вооруженного) Цинь с жунами, в том числе их многочис-
ленные брачные связи; по данным известного историка Цзянь Боц-
заня, раннее население Цинь даже называлось «циньскими жуна-
ми» [Сыма Цянь, 1975. С. 17 и др.; С. 290 (коммент.)]. Археологиче-
ские открытия также указывают на западные истоки Цинь, что не
исключает прихода части элиты из восточных царств.
Циньская культура формировалась на пересечении многих тра-
диций, среди которых значительное место занимали позднеиньская
43
и предчжоуская культуры [Ван Сюэли, Лян Юнь, 2003]; однако
нельзя отрицать и существенного влияния жунских традиций. Раз-
личные племена жунов (цянов), которые принято определять как
прототибетские (с возможной примесью других племен), прожива-
ли на территории провинций Ганьсу и Цинхай, создав целый ряд
культур палеометалла (мацзяяо, мачан, баныианъ, цицзя, каяо, сыба,
синъдянь, сыва) [Се Дуаньцзюй, 2002]; однако в конце периода За-
падного Чжоу они практически исчезают. Частично носители этих
культур были вытеснены на территорию Тибетского плато, где при-
няли участие в создании тибетского этноса. Некоторая их часть, как
свидетельствуют письменные источники, продолжала жить в вер-
ховьях Хуанхэ, сохраняя свои обычаи (см.: [Крюков, Переломов,
Софронов, Чебоксаров, 1983. С. 75-76]), хотя на археологическом
материале их культура пока не фиксируется. Однако можно пред-
положить, что значительная часть жунов вошла в состав циньцев,
передав им часть своих культурных характеристик. Любопытный
символ такого влияния можно усмотреть в бронзовой подвеске,
найденной при раскопках чэ-ма кэна в Бацитунь [У Чжэньфэн, Шан
Чжижу, 1980. С. 77, 84]. На этом предмете одной стороны изобра-
жена голова человека, а с другой стороны - голова барана, таким
образом, он представляет собой воплощенный в бронзе иероглиф
«цян», представляющий собой соединение двух иероглифов: чело-
век и баран. Подвеска была найдена в погребении колесничего, ко-
торые в циньском обществе относились к аристократии, что свиде-
тельствует о присутствии жунского (цянского) компонента в соста-
ве элиты государства Цинь. Дальнейшие исследования позволят
уточнить степень этого влияния.
Особого внимания заслуживают элитные погребения, раскопан-
ные в районе Сичуй. Данный топоним относится не к современным
административным названиям, а заимствован из исторической гео-
графии. Именно так в древних летописях обозначался район, засе-
ленный племенами западных жунов, который контролировали
предки циньского правящего дома из рода Ин еще в конце правле-
ния династии Шан (XI в. до н. э.). Затем они служили западночжоу-
ским ванам. В поздний период Западного Чжоу один из них полу-
чил титул Чжуан-гуна и, разгромив жунов, основал первую столицу
княжества Цинь в местности под названием Сицюаньцю (Западный
холм собак). Под собаками могли подразумеваться «собаки-жуны»
44
(цюанъжун), одно из жунских племен, с которыми постоянно кон-
фликтовали древние китайцы в эпоху Чжоу.
Локализации первоначального центра жизнедеятельности цинь-
цев помогла надпись на бронзовом сосуде «Цинь-гун гуй», найден-
ном еще в 1919 г. в уезде Тяныпуй восточной части пров. Ганьсу.
В 1923 г. выдающийся специалист по эпиграфике Ван Говэй пере-
вел и интерпретировал эту надпись, на основе которой он впервые
показал, что первоначально название Сичуй просто обозначало «за-
падные рубежи», а затем стало указывать на территорию вокруг
Сицюаньцю. При династии Хань там был образован уезд Сисянь,
который находился примерно в 60 км к юго-западу от современного
уездного центра Тяныпуй, в бассейне небольшой реки Сиханьшуй
(см.: [Район циньских гробниц..., 2004, предисл. Ли Сюэциня. С. 2]).
Именно там впоследствии и были найдены богатейшие памятники
раннего периода существования княжества Цинь.
В 1994 г. возле гор Дабаоцзышань на правом (северном) берегу
р. Сиханьшуй, на территории современного уезда Лисянь пров.
Ганьсу местные археологи раскопали группу захоронений («погре-
бальный парк») периода конца Западного Чжоу - начала Чуньцю
(VIII в. до н. э.), а в 1998 и 2000 г. в Юаньдиншань на другом берегу
реки исследовали аристократический могильник первой половины
периода Чуньцю (середина VIII - середина VII вв. до н. э.).
В целях дальнейшего изучения полученных материалов мы,
вслед за китайскими археологами, объединили все находки в рамках
одного района Сичуй, которому* на наш взгляд, можно придать ста-
тус особого археологического микрорайона (АМР). При этом мы
исходили из базового определения данной категории как комплекса
различных археологических памятников, включающего историко-
культурное и географическое содержание [Бобров, 1994. С. 17]. Та-
кой подход дает возможность не только соединить в единую линию
развития собственно циньские памятники, но и привлечь к рассмот-
рению находки других культурных традиций и периодов, обнару-
женные в верховьях р. Сиханьшуй и, тем самым, определить факто-
ры, оказавшие воздействие на формирование культуры государства
Цинь.
В Дабаоцзышань раскопаны две большие могилы, один относя-
щийся к ним чэ-ма кэн и девять малых и средних могил. Выявлены
остатки межи из утрамбованной земли, ограничивавшей «погре-
45
бальный парк», а также возведенная тем же способом платформа,
возле которой нашли кровельную черепицу и концевые черепичные
диски. Очевидно, на этом месте находились надмогильные соору-
жения, связанные с уходом за могилами и проведением поминаль-
ных церемоний. К «парку» примыкало большое кладбище в составе
более 200 средних и малых могил - к сожалению, полностью раз-
грабленных. Беспримерное по наглости и масштабу ограбление
древних могил произошло в 1990-е гг., после чего многие циньские
бронзы «всплыли» в музейных и частных собраниях на Западе.
В частности, сосуд «Цинь-гун ху» из большой могилы М3 был об-
наружен благодаря поддержке западных специалистов в Нью-Йорке
и при издании памятника китайским археологам пришлось доволь-
ствоваться описанием и фотографиями этой находки.
Большая могила М3 - вытянутой прямоугольной формы, длина
115м, ширина 8,2-8,3 м, дромосы с двух сторон (западный - на-
клонный, восточный - ступенчатый) непосредственно примыкают к
погребальной камере (глубина 16,5 м). Внутри найдено восемь ске-
летов сопогребенных, обломки лакового гроба, фрагменты бронзо-
вых изделий, бусины. Практически весь погребальный инвентарь
был похищен современными «бугровщиками».
Большая могила М2, расположенная ниже по склону, имеет в
плане крестообразную форму: к погребальной камере размерами в
верхней части 12,1 х 11,7 м (и глубиной 15,1 м) с двух сторон при-
мыкают дромосы, наклонный на западе и ступенчатый на востоке.
Могила несколько меньше пострадала от грабителей либо распола-
гала более богатым инвентарем, поэтому в ней удалось выявить 19
скелетов сопогребенных, остатки деревянного саркофага и лакового
гроба с накладками из золотой фольги, лаковый сундук, обломки
бронзового оружия, пять каменных литофонов (цинов).
В чэ-ма кэне, также разрушенном, первоначально, вероятно, на-
ходилось 12 колесниц. Наиболее богатыми оказались находки в не-
больших могилах, не замеченных современными «расхитителями
гробниц». Там обнаружили ритуальные бронзовые сосуды, их кера-
мические копии, бытовую керамику, нефритовые украшения [Дай
Чуньян, 2000].
В 2006 г. в 20 м к юго-востоку от М2 раскопали жертвенную
яму с музыкальными инструментами: три сравнительно крупных
бронзовых колокола бо, восемь колоколов юн и 10 (два набора по
46
пять) каменных литофонов цин. Все они изменяются в размерах от
больших к маленьким, в таком порядке были подвешены с помо-
щью фигурных крючков на опоре, которая не сохранилась. В надпи-
си на одном из колоколов говорится о том, что набор изготовлен по
приказу «циньского наследника». Вокруг найдены захоронения од-
ного взрослого человека и нескольких детей - скорченные, головой
на север (очевидно, ориентация на могилу М2). Возможно, это мо-
гилы музыканта и его учеников, состоявших при «ритм-секции»
дворцового оркестра. Они ублажали правителя музыкой при жизни
и должны были служить ему и после смерти [Вэй Чжэн, Ван Хуй,
2008].
Несмотря на огромный ущерб от грабежей, собранные материа-
лы (с учетом сведений, полученных из зарубежных музеев) дают
возможность для ряда важных наблюдений. Из золотых украшений
наиболее интересны большие пластины фольги в форме хищной
птицы. Одна пара фигурок тигров, вырезанных из дерева и оберну-
тых золотой фольгой, обнаружилась в Париже, другая - в японском
музее Михо. Кошачий хищник изображен с вытянутым телом, по-
вернутой назад головой, поджатыми лапами, когти на которых по-
казаны в виде кружочка.
Значительная коллекция ритуальных бронзовых сосудов из
циньских могил была выкуплена в Гонконге и передана в Шанхай-
ский музей. В надписях на многих из них (также как на сосудах, об-
наруженных во Франции и США) упоминается «циньский гун».
Треножники для мяса дин и сосуды для зерна гуй явно входили в
систему «ле-дин», о которой говорилось выше, когда представители
знати в соответствии со своим титулом использовали для жертво-
приношения нечетное количество дин и четное (меньшее на один)
количество гуй. Причем каждый последующий сосуд должен быть
несколько меньше предыдущего, что и наблюдается в составе нахо-
док. Для обладателя титула гун полагалось использовать соответст-
венно набор из семи дин и шести гуй. В Японии выявлен набор
бронзовых колоколов, также с надписью «циньский гун», а допол-
нявший его набор каменных цинов преступники потеряли (или бро-
сили), поскольку их нашли прямо в грабительском лазе.
На основании анализа всех материалов и сопоставления с пись-
менными источниками большинство китайских исследователей
сейчас считает, что в могиле М3 был. погребен Сян-гун, а в М2 -
47
Вэнь-гун, соответственно второй и третий правители княжества
Цинь, получившие титул. Другой вариант: Вэнь-гун и Сянь-гун, -
считается менее вероятным [Ван Хуй, 1998; ср.: Чэнь Пин, 1998].
К тому же в первом случае даты смерти двух правителей разделяет
промежуток, равный примерно полувеку, что прослеживается в из-
менениях погребальной конструкции и инвентаря.
Напротив «погребального парка», через реку, на расстоянии
3 км расположено кладбище циньской аристократии. Археологи
вскрыли четыре могилы и один чэ-ма кэн (с пятью колесницами и
16 скелетами лошадей). Поскольку в конце 1990-х гг. власти в
спешном порядке приняли меры по защите культурного достояния,
то удалось уменьшить потери от грабителей. В результате была по-
лучена достаточно представительная коллекция инвентаря, в ряде
случаев также дополненная сведениями из зарубежных источников.
Богатый набор ритуальных бронзовых сосудов указывает на при-
надлежность к высшей аристократии, по меньшей мере в двух мо-
гилах прослежена система ле-дин, соответствующая высокому рангу
погребенных (не меньше бо или даже хоу).
Внимание привлекает бронзовый сосуд на колесиках, украшен-
ный многочисленными скульптурными изображениями, который
Чжу Чжунси определил как модель погребальной колесницы и, со-
ответственно, вместилище души покойного [Район циньских гроб-
ниц..., 2004. С. 26-27]. Подобные находки уникальны; они встреча-
ются на памятниках эпохи Чуньцю (например, в цзиньской могиле в
Вэньси, на городище Яньчэн) и пронизаны сложной космологиче-
ской символикой (подробнее см.: [Евсюков, Комиссаров, 1984]).
Высокая насыщенность зооморфными украшениями является осо-
бенностью данной коллекции. Сочетание в едином сюжете различ-
ных животных, а также некоторые детали оформления наводят на
мысль о скифо-сибирском искусстве «звериного стиля». Его могли
транслировать в Цинь жунские племена, которые вступали в кон-
такты с кочевниками на территории Монголии и Ордоса [Коновалов,
1999. С. 109]. Однако сюжетная линия подверглась существенной
переработке, животные не борются, а поддерживают друг друга, за
счет чего создаются комбинированные ручки и ножки сосудов.
Особого внимания заслуживают кинжалы: один полностью
бронзовый, относится к так называемым кинжалам циньского типа,
также как и каменная реплика (см.: [Кан, 1999]). Четыре других
48
кинжала биметаллические, в трех случаях цельнолитая бронзовая
рукоять, украшенная бирюзой, сочеталась с утраченным железным
клинком, в одном случае обломок железного клинка сохранился
вставленным в золотое перекрестье от, очевидно, деревянной руко-
яти, к которому также принадлежало золотое навершие. Они отно-
сятся к числу наиболее ранних свидетельств использования метал-
лургического железа на территории Китая (раньше - только биме-
таллический кинжал из Шанцуньлина, датированный концом За-
падного Чжоу).
В завершении обратимся к находкам, сделанным на других па-
мятниках Сичуй. Теоретическим основанием для привлечения этих
материалов служит концепция АМР, предполагающая наличие ис-
торических взаимосвязей в пределах выделенной географической
общности.
Во-первых, найдено немало чжоуских бронзовых сосудов, коло-
колов и предметов вооружения, датированных эпохой Восточного
Чжоу, вплоть до позднего Чжаньго (III в. до н. э.). Данные находки
объясняются тем, что хотя в начале Чуньцю политический и эконо-
мический центр государства Цинь переместился на восток, в район
современного г. Сианя, но в Сичуй сохранились родовые храмы и
кладбища многих аристократических родов, включая правящий род
Ин. Поэтому циньские князья (а затем и цари) на протяжении всего
периода существования государства назначали туда на службу
представителей высшей знати, которым и принадлежали найденные
бронзы. .
Во-вторых, выявлено, как минимум, два бронзовых предмета
династии Шан: треножник «Яфу синь дин» и танговая секира. По-
скольку сами шанцы в тот район специально не проникали, то вещи,
скорее всего, связаны со службой предков циньцев шанскому вану,
как об этом свидетельствуют летописи. То же можно сказать и по
поводу находок раннечжоуских бронз.
В-третьих, следует выделить втульчатую секиру и клевец с ши-
роким треугольным бойком (типа чо), которые относятся к культур-
ной традиции Ба-Шу. Связи этих государственных образований (на
территории пров. Сычуань) с раннечжоускими уделами в XI-X вв.
до н. э. прослеживаются на многих памятниках Северо-Западного
Китая. В данном случае такая связь могла быть не прямой, а опо-
средованной через один из этих уделов - например, Юй, памятники
49
которого (Жуцзячжуан, Чжуюаньгоу в западной части пров. Шэнь-
си) демонстрируют наибольшее влияние со стороны сычуаньских
государств [Китайская археология..., 2004. С. 119-125].
И, в-четвертых, особого внимания заслуживают массовые на-
ходки керамики культуры сыва. Данную культуру, вместе с рядом
других, связывают с жунскими (цянскими) племенами [Се Дуань-
цзюй, 2002. С. 227-237], возможно, с цюаньжунами. По ряду куль-
турных признаков носители культур синьдянь и сыва тесно связаны
с ранними чжоусцами [Шуй Тао, 2001. С. 134-137]. Однако наибо-
лее интенсивные контакты у жунов и наследовавших им прототи-
бетских племен цянов, как об этом свидетельствуют и письменные
источники, были именно с циньцами. Так, по сведениям летописи
«Хань шу», цянский вождь Уи Юаньцзянь в середине V в. до н. э.
потерпел поражение от царства Цинь и некоторое время находился
там в плену на положении раба (см* [Хуан Фэньшэн, 1989. С. 4-6]).
Не случайно, как уже упоминалось выше, у некоторых «гвардейцев»
в составе терракотовой армии мавзолея Цинь Шихуанди выделены
антропологические черты («американоидность»), которые связыва-
ют их с жунскими культурами (мацзяяо, цицзя, сыва), с одной сто-
роны, и с современным населением Восточного Тибета (Кама), с
другой [Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978. С. 129-130].
Некоторые находки на территории АМР Сичуй (антропоморф-
ная керамическая бутыль в виде полуобнаженной женщины, сосуд
крашенной керамики с резким изломом плечиков, бронзовая стату-
этка мужчины в «античном стиле») пока не получили надлежащего
объяснения. Надеемся, они займут свое место в общей характери-
стике циньской культуры в ближайшем будущем.
§ 2. Погребальная архитектура мавзолея Цинь Шихуанди *
Особенности погребальной архитектуры мавзолея следует рас-
сматривать в контексте общего развития архитектурного искусства
Китая, в котором циньский этап занимает важное место. С возник-
новением построек дворцового типа, которое китайские специали-
сты относят к правлению легендарной династии Ся (XXI-XVI вв. до
н. э., по традиционной хронологии), были заложены основные
принципы их планировки. В эпоху Шан-Инь (XVI-XI вв. до н. э.)
* Параграф написан совместно с Ю. А. Азаренко
50
происходил синтез строительных традиций севера и юга страны. В
период со второй половины XI по первую треть VIII в. до н. э. при
правлении династии Чжоу применяли уже вполне сформировав-
шуюся систему деления построек в соответствии со статусом их
обитателей, планировка получила идеологическое обоснование и
стала более строгой, возросло число типов строений. К периоду
Чуньцю (VIII—V вв. до н. э.) и Чжаньго (V—III вв. до н. э.) развитие
экономики и культуры привело к формированию сети дорожного
сообщения и появлению множества поселений городского типа.
С образованием империи Цинь (221-207 гг. до н. э.), объеди-
нившей огромную территорию прежде самостоятельных царств и
осуществившей реформы по унификации мер и стандартов в самых
разных областях, наступил период расцвета строительного дела,
включивший в себя, помимо Цинь, династии Хань (202 г. до н. э. -
220 г. н. э.), Вэй (220-265) и Цзинь (265-316).
В период первого объединения страны повсеместно распростра-
нились главные принципы строительства, в начальном виде сфор-
мировавшиеся уже при династиях Шан и Чжоу: ансамблево-
дворовый тип застройки, симметричная планировка, деревянная
стоечно-балочная конструкция, основные конструкционные части
отдельных строений, крыши больших объемов. Резьба и роспись,
регулярная планировка отражали идеологические представления и
статусные моменты, что получило развитие в последующие эпохи.
В столице Цинь возводились копии уничтоженных дворцов по-
коренных княжеств. По свидетельству Сыма Цяня, «каждый раз,
когда Цинь сокрушало власть какого-либо из владетельных князей,
[циньский ван приказывал] зарисовать устройство его дворца и
строить [подобный же] дворец на возвышенности к северу от Сянь-
яна, так, чтобы дворец этот был обращен к югу - к реке Вэй. [По-
этому] от Юнмэня на восток вплоть до рек Цзиншуй и Вэйшуй
[всюду высились] дворцы и дома, соединенные переходами поверху
и понизу и огороженными дорогами. [Он] заполнил дворцы краса-
вицами, наполнил палаты колоколами и барабанами, захваченными
у князей» [Сыма Цянь, 1975. С. 65]. Но и этого Цинь Шихуанди ка-
залось мало.
В 212 г. до н. э. он начал строительство близ современного
г. Сианя огромного дворца Эпан (Эфан); а также погребального
комплекса, который должен был стать моделью природного и соци-
51
ального Космоса. Он же увековечил свое имя сооружением Великой
Китайской стены на основе разрозненных оборонительных укреп-
лений на севере. Согласно «Историческим запискам», дворец Эпан
имел небывалые размеры, простирался более чем на 150 км, был
окружен сторожевыми башнями и заключал в себе огромный искус-
ственный пруд. Со столицей дворец связывала особая император-
ская дорога, повторявшая очертаниями форму созвездия Гэдао (близ
Полярной звезды). В источниках сообщается, что когда повстанцы
подожгли Эпан, то пожар, затухая и разгораясь вновь, продолжался
в течение трех месяцев. Его остатками является прямоугольная
платформа из утрамбованной земли свыше 1 км в длину (по оси за-
пад-восток) и около 500 м в ширину, достигающая высоты в 7-8 м.
Важным источником по истории архитектурно-строительного
дела является особый тип памятников - погребальные комплексы.
Усыпальница самого Цинь Шихуанди поражала воображение со-
временников грандиозностью и великолепием. В этом император
превзошел всех других правителей древности, включая египетских
фараонов. По мнению американского историка Дерка Бод це, здесь
сказались также особенности психики императора, его гигантома-
ния и патологический страх смерти [Bodde, 1938. Р. 119-120]. Такое
строительство стало возможным благодаря объединению страны, в
результате которого в распоряжении центральной власти оказались
огромные материальные и людские ресурсы. Строительство нача-
лось еще в 246 г. до н. э., до создания централизованного государст-
ва, и велось до 2-го года правления Эр Шихуанди, почти 40 лет.
В «Исторических записках» («Ши цзи») великого ханьского исто-
рика Сыма Цяня сохранились сведения о том, что в район столицы
Сяньян «[прислали] более семисот тысяч преступников, осужден-
ных на кастрацию и на каторжные работы, одни строили дворец
Эпан, другие - [гробницу] на горе Лишань. Сюда доставляли камень
с гор Бэйшань и лес из Шу и Цзин» [Сыма Цянь, 1975. С. 78]. Воз-
можно, что число работников, как это нередко для древних хроник,
несколько преувеличено, хотя еще один вполне аутентичный источ-
ник, «Хань цзю и», называет цифру в 720 тыс. рабочих (см.: [Дуань
Цинбо, 2005. С. 85]). Однако сам гигантский объем строительства
сомнения не вызывает, для чего потребовалось невиданная в исто-
рии концентрация рабочей силы.
52
Для сравнения можно привести свидетельство Геродота, несо-
мненно, также преувеличенное, о том, что на строительство пира-
миды Хеопса в течение более 20 лет одновременно трудилось не
более 100 тыс. человек, которые, правда, сменялись каждые три ме-
сяца [Геродот, 1972. С. 119]. Предварительные подсчеты показали,
что для устройства могильной ямы и всех выявленных на данный
момент сопроводительных захоронений потребовалось вынуть при-
мерно 12,8 млн куб. м грунта; кроме того, для возведения насыпи
над могилой переместили еще около 1,2 млн куб. м [Mausoleum of
Emperor..., б. г.]
Место было выбрано к востоку от района Чжиян, где располага-
лись гробницы отца и деда Первого императора, в полном соответ-
ствии с традицией (зафиксированной в трактатах «Ли цзи», «Лунь
хэн»), которая предписывала последовательность захоронений в
направлении с запада на восток [Почему было выбрано расположе-
ние..., б. г.].
С юга мавзолей ограничивался горами, а на севере выходил к
реке Вэйхэ. В выборе именно такого расположения можно видеть
следование принципам традиционной китайской геомантии
(фэн-шуй). Согласно этим принципам, все вещи на земле могут ро-
ждаться (и возрождаться) лишь благодаря субстанции ци, которая
при ветре рассеивается, а у воды задерживается. Исходя из этого,
выбирать место для жилья и для погребения надо там, где ци кон-
центрируется и сгущается, т. е. в пространстве между горами и во-
дой (см.: [Китайская геомантия. 1998]). На юго-западе расположен
теплый источник, о целебных свойствах которого упоминается еще
в «Каноне вод». С другой стороны был выкопан искусственный
пруд. Тем самым, по замыслу строителей, улучшалась природная
среда в соответствии с принципами фэншуй («опираться на горы,
окружать водой») [Предания о фэншуй..., б. г.]. При этом песчани-
стая почва, как свидетельствует Ли Даоюань в комментариях к «Ка-
нону вод», оказалась непригодной для возведения стен традицион-
ным способом трамбовки (ханту), поэтому пришлось доставлять
необходимый лёсс из других мест. В одной из таких ям, где добы-
вался строительный материал, и был создан пруд для разведения
рыбы. Также при выборе места учитывали имеющиеся овраги и
старицы, которые при необходимости дополнительно подправля-
лись и включались в общую систему водостоков [Чжу Сыхун, 2006].
53
Внутреннее устройство гробницы кратко описано в тех же «Ис-
торических записках». Как свидетельствует летопись, «Ши-хуан,
впервые придя к власти, тогда же стал пробивать гору Лишань и
устраивать в ней [склеп]; объединив Поднебесную, [он] послал туда
со всей Поднебесной свыше семисот тысяч преступников. Они уг-
лубились до третьих вод, залили [стены] бронзой и спустили вниз
саркофаг. Склеп наполнили привезенные и опущенные туда [копии]
дворцов, [фигуры] чиновников всех рангов, редкие вещи и необык-
новенные драгоценности. Мастерам приказали сделать луки-
самострелы, чтобы, установленные там, они стреляли в тех, кто по-
пытается прорыть ход и пробраться в усыпальницу. Из ртути сдела-
ли большие и малые реки и моря, причем ртуть самопроизвольно
переливалась в них. На потолке изобразили картину неба, на полу -
очертания земли. Светильники наполнили жиром жэнь-юев в расче-
те, что огонь долго не потухнет» [Сима Цянь, 1975. С. 87].
Заслуживает внимания указание Сыма Цяня на то, что склеп
устраивали в горе. По данному поводу в китайской литературе
прошла целая дискуссия: некоторые ученые считают, что название
Лишань («Прекрасная гора») относится к искусственной насыпи,
возведенной над погребением. На то, что термином «гора» при
Цинь могли называть могильный курган, указывают и надписи на
керамике, найденной на территории мавзолея (см., например: [Ван
Сюэли, 1982]). Однако здесь, как нам представляется, нет противо-
речия. Как в предшествующий период Чжаньго, так и в последую-
щую эпоху Хань могилы правителей и сановников могли выкапы-
вать (пробивать) в природном холме или скале, а затем еще возво-
дили сверху искусственную насыпь. Именно так были построены
могилы V-IV вв. до н. э. в Лэйгудунь - знаменитое захоронение
цзэнского хоу И, а также его близких [Краткий отчет о раскопках
могилы цзэнского хоу И..., 1979]; и еще более знаменитое захоро-
нение Ли Цана, канцлера княжества Чанша, и его семьи в Мавандуй,
относящееся к первой половине II в. до н. э. [Ван Шиминь, Чжоу
Шижун, 1998]. Существовала традиция «строить гробницы, опира-
ясь на горы», которой придерживались еще циньские правители пе-
риода Чуньцю [Почему было выбрано расположение..., б. г.].
Отдельные курганы на территории Китая появляются еще в
бронзовом веке, но широко распространяются как могилы аристо-
кратов и, в первую очередь, правителей в эпоху Чжаньго (V-III вв.
54
до н. э.), возможно, под влиянием северных кочевых племен. По
мнению Дж. Роусон, создание могил в горе или под горой (естест-
венной или искусственной) связано со сведениями, которые полу-
чали жители на северных и западных границах Китая, об эффектив-
ности использования таких гробниц для сохранения тел и инвентаря
на Алтае (см.: [Rawson, 1998. Р. 127]). В Цинь, судя по эпиграфиче-
ским данным на деревянных дощечках из Юньмэн, возведение
больших надмогильных насыпей зафиксировано с периода правле-
ния Сянь-гуна, и размеры их постоянно увеличивались. Именно с
того времени (первая половина IV в. до н. э.) курганы принимают на
себя функцию храма для жертвоприношений, который воздвигался
над могилой правителя в предшествующий период, и в итоге пол-
ностью замещают его. Поэтому на вершине гробницы Цинь Шиху-
анди до сих пор не найдено никаких строительных остатков [Есть
ли строения..., б. г.].
Семантика курганов носит выраженный амбивалентный харак-
тер, как и все представления, связанные со смертью. С одной сторо-
ны, покойника надежно укрывали, запечатывали в земле, придавив
могильным холмом; с другой - помогали душе подняться в верхний
мир. В этом отношении большая насыпь представлял собой «лест-
ницу в небо» (отсюда, возможно, происходит и ступенчатая форма
многих надмогильных сооружений), символизируя идею «мировой
горы», которая, в свою очередь, является одним из вариантов более
общей мифологемы мирового древа, оси мира (axis mundi\ соеди-
нявшей различные сферы бытия. Редупликация образа, возведение
«горы на горе» призвана была усилить, подчеркнуть идею мирового
порядка. Такой подход помогает объяснить возведение наиболее
крупных курганов над могилами древних царей или, как в данном
случае, императора. Смерть правителя, который был социальным
алломорфом мировой оси, означала крушение космического поряд-
ка, а возведение «мировой горы» помогало восстановить утрачен-
ную гармонию.
Между китайскими специалистами прошла дискуссия на тему,
что копирует структура мавзолея. Так, ведущий специалист по
циньской истории Ян Куань полагает, что мавзолей воспроизводит
планировку столицы Сяньяна, поэтому, в частности, гробница им-
ператора расположена в юго-западном углу комплекса, поскольку
именно на западе столицы располагался императорский дворец.
55
Другие авторы считают, что мавзолей воспроизводил сам дворцо-
вый комплекс либо символизировал всю страну или даже Вселен-
ную (обзор см.: [Копирует ли погребальный парк..., б. г.]). На наш
взгляд, между этими точками зрения нет кардинальных противоре-
чий, поскольку структура космоса могла копироваться на разных
уровнях: города, дворца, отдельного строения и, тем более, погре-
бения. В результате комплекс, ставший для покойного императора
«городом и миром», вместе с подсобными помещениями и служба-
ми достиг площади 56,25 кв. км. Он представляет собой в плане
квадрат со стороной 7,5 км. Выделяются два (внутренний и внеш-
ний) «города», обнесенные земляными стенами периметром соот-
ветственно 1 355 х 580 м и примерно 2 188 х 976 м (сохранились
подземные фундаменты и лишь частично слои трамбованной земли
самих стен). Северная часть внутреннего «города» разделена на две
части стеной, ширина которой в основании составляет около 8 м.
По всем четырем сторонам внутренней и внешней стен имелись во-
рота; сохранились фундаменты и остатки черепичной кровли над-
вратных и угловых башен.
Гробницу вместе с центральным дворцовым сооружением в
южной части внутреннего «города» накрывает огромный насыпной
холм почти квадратной формы, размерами 350 х 345 м. Если разме-
ры на плоскости, приведенные в разных изданиях, в основном сов-
падают, то высота называется самая разная. Еще в 1906 г. Адати
Кироку называл цифру в 76 м, а Виктор Сегален в 1917 г. -150 фу-
тов (45,72 м). В публикациях последних десятилетий - еще боль-
ший разнобой: 43, 46, 47,6, 50,5, 51, 52,5, 55, 64,97, 71, 73 и 76 м
[Какова высота..., б. г.]. Юань Чжунъи, который придерживается
последней цифры, объясняет такой разнобой тем, что определение
высоты проводилось с разных точек, а сама поверхность земли во-
круг кургана очень неровная [Юань Чжунъи, 1988. С. 134]. Исходя
из своего опыта неоднократного подъема на вершину кургана
(рис. 5), мы считаем цифру в 70 и более метров явно преувеличен-
ной; существенно ближе к реальности цифра 52,5 м, которая приво-
дится в самом последнем (и, насколько можно судить, самом точ-
ном) обзоре археологических работ на мавзолее [Цзяо Наньфэн,
Чжан Чжунли, Дуань Цинбо и др., 2008. С. 112].
Считается, что в момент сооружения кургана высота его была
намного больше, до 115 м, однако доказать это сложно. Для его от-
56
сыпки использовали землю, специально вырытую из котлована на
расстоянии 2,5 км от места основных работ; там впоследствии и
устроили пруд для разведения рыбы. По мнению ряда китайских
исследователей, могильные насыпи, появившиеся на территории
Китая в период Восточного Чжоу, функционально заменяли храмы
для жертвоприношений, возводившиеся над могилами в предыду-
щую эпоху; поэтому на вершине Лишань и не выявлено каких-либо
построек [Е Сяоянь, 1984. С. 35]. При этом ссылаются на описание
Лишань, приведенное в «Хань шу» (глава «Биография Цзя Шаня»):
о том, что средняя часть могильного кургана создана как место для
осмотра и прогулок, а верхняя часть - как гора и лес; поэтому не
исключаются находки строительных остатков в средних слоях на-
сыпи. Возможно, что перед насыпью были поставлены большие ка-
менные стелы, однако их еще предстоит найти [Лю Цинчжу, 1994.
С. 55].
В 53 м к северо-западу от кургана в 1979 г. выявили остатки
прямоугольного зала (размерами 62 х 57 м), окруженного по пери-
метру галереей. Для интерпретации этой находки были привлечены
сведения из книги Цай Юна (133-192 гг.) «Ду дуань» (дошла до
наших дней в цитатах), в которой говорится, что в древности не
устраивали жертвоприношений на могиле, только Цинь Шихуан
ввел погребальные внутренние покои (цинь), которые устраивались
сбоку могилы; при Хань не было изменений, поэтому постройки на
могиле называют «внутренние покои», их назначение - в хранении
одежды и головных уборов покойного, которые он носил при жизни
(по: [Юань Чжунъи, 1988. С. 135]; см. также: [Ян Куань, 1982а]).
Строительство дома (для души покойного) отмечено у средневеко-
вых тибетцев, потомков жунов (цянов), находившихся в тесном
контакте с циньцами. В «Тунцзянь ганму» приводятся свидетельст-
ва о погребении правителя у «туфаньцев» (древних тибетцев):
«Употребляемых ими одежды, любимыя вещи и верховых лошадей
вместе с ними зарывают в могилу. Подле могилы строют большой
дом, а на вершине они сажают деревья, что составляет жертвенное
место» [История Тибета..., 1833. С. 129-130].
Точно не известно, какова была глубина могильной ямы.
По сведениям «Хань шу», императорские гробницы сооружались
ниже третьего слоя подземных вод (для данной местности это около
30 м). Там же говорится, что для защиты от воды выкладывали
57
стенку из камней, внутреннюю поверхность которой укрепляли
расплавленной медью, а внешнюю - покрывали красным лаком.
Проведенное пробное бурение дошло до уровня 26 м и выявило ка-
кие-то конструкции из утрамбованной земли, но дно достигнуто не
было; предполагается, что оно находится примерно в 50 м от днев-
ной поверхности [Музей терракотовых фигур..., 2006. С. 47-49].
Проведенные геофизические исследования дали цифру в 34 м, но не
исключено, что на других участках глубина будет иной.
Для руководства и обеспечения столь масштабной стройки был
образован специальный город Лии, насчитывавшей до 150 тыс. жи-
телей. Его остатки (нагромождения кирпича, черепицы и т. п.) пло-
щадью 0,5 кв. км выявлены в 3 км к северу от мавзолея, возле
дер. Люцзячжай. Традиция создавать такие «рабочие поселки» для
строительства и обслуживания царских и императорских гробниц
была начата именно циньскими правителями, воспринята в других
государствах периода Чжаньго, а затем продолжена при династии
Хань [Там же. С. 96]. Их деятельность определялась емкой фразой
из летописи «Цзо чжуань» (15-й год Юань-гуна): «Служить мерт-
вым как служат живым, это и называется ритуалом».
Выявлена стена из утрамбованной земли, окружавшая подзем-
ный дворец, длина которой с севера на юг составляет 460 м, ширина
с запада на восток 392 м, сохранившаяся высота и толщина соответ-
ственно по 4 м. С четырех сторон имеются ворота, причем у вос-
точных ворот - пять наклонных проходов, у других - по одному
[Цзяо Наньфэн, Дуань Цинбо, 1998. С. 34]. Сама конструкция двор-
ца, скрытая под толщами земли, пока не известна; имеются лишь ее
гипотетические реконструкции.
Значительным шагом вперед стало проведение комплексного
геофизического обследования гробницы. В первую очередь, под-
тверждено существование огромного подземного дворца, в чем не-
которые из исследователей позволяли себе сомневаться, общая ус-
тановленная площадь объекта составляет более 180 тыс. кв. м
(рис. 6). Отмечены стены из утрамбованной земли разной плотности,
каменные перекрытия, погребальная камера с дромосом; при этом
камень проявляет иные характеристики, чем местные породы. Так-
же подтверждена значительная концентрация ртути не только в на-
сыпи (как показали предыдущие обследования 1981 и 2002 г.), но и
под ней. Таким образом, сведения письменных источников получи-
58
ли солидное научное подтверждение [Дуань Цинбо, 2005]. В то же
время, конкретные контуры и размеры подземных объектов потре-
буют дальнейшего уточнения, как методами геофизической развед-
ки, так и пробным бурением и шурфованием. Поэтому для характе-
ристики архитектурно-строительного уровня комплекса мы будем
ориентироваться на уже раскопанные (хотя бы частично) объекты.
Исследованные археологами четыре ямы (склепа) для солдат и
лошадей, равно как и ряд других изученных объектов (жертвенники
с бронзовыми колесницами, кладбище строителей, захоронения ло-
шадей и диких животных и т. д.) - лишь малая часть комплекса, на
раскопки и изучение которого уйдет еще не один десяток лет. Тем
не менее, они дают возможность судить о некоторых строительных
технологиях Ш в. до н. э.
Раскопы расположены вблизи друг от друга, составляя единый
комплекс. Их описание приводится, в основном, по соответствую-
щим разделам обобщающих монографий [Ван Сюэли, 1994; Гроб-
ница Цинь Шихуана и терракотовые фигуры..., 2004]; нумерация
соответствует порядку обнаружения (рис. 7). Из них самый боль-
шой склеп № 1 площадью 13 029 кв. м представляет собой боевой
порядок воинов, склеп № 2 площадью 6 000 кв. м определен как во-
енный лагерь, самый маленький № 3 площадью 520 кв. м - как
ставка командования. Яма № 4, располагавшаяся между второй и
третьей, оказалась пустой и, возможно, недостроенной, хотя неко-
торые исследователи трактуют ее как место для сражения. По фор-
ме первый склеп прямоугольный, размеры 210 х 62 м (вытянут по
оси запад-восток); форму второго условно можно охарактеризовать
как Г-образную с четырьмя внутренними зонами, третьего - как
П-образную. В первом из них насчитывается 10 внутренних перего-
родок, выполненных методом ханту, которые образовали 11 парал-
лельных проходов. Разгораживающие стены не доходят до западной
и восточных стен ямы на 3,45 м, поэтому по периметру получился
обходной коридор. Верхний уровень стен ниже уровня земли на
0,3-1,5 м, общая глубина варьирует в пределах 4,5-6,5 м. С разных
сторон ко всем склепам ведут наклонные коридоры-дромосы, по
которым доставлялись стройматериалы, а затем и скульптуры.
Стройматериалом, кроме местного и привозного желтозема,
служили кирпич, черепица, дерево отборного качества (сосна и ки-
парис), большие камни, доставлявшиеся издалека, а также циновки,
59
сплетенные, как установлено по отпечаткам на лёссе, из бамбука и
камыша.
Серый кирпич, примененный для мощения пола, по форме и
размерам делится на пять видов: «большой длинный» с параметра-
ми 42 х 19,5 х 9,5 см, «узкий длинный» (41,5 х 13,5 х 9,5 см), «тон-
кий длинный» (37 х 14 хб см), наиболее используемый «малый
прямоугольный» кирпич (28 х 14 х 7 см) и так называемый квад-
ратный (23 х 19,5 х 9,5 см). Площадь пола трех склепов, покрытых
вымосткой, в целом составляет 9 049,486 кв. м, при расчете по наи-
более ходовому кирпичу использовано около 212 100 штук. На по-
верхности найдены также образцы узорного кирпича (со штампом в
виде меандров, волют, ромбов, «монет»), которые использовались,
прежде всего, для украшения наземных построек [Узорные кирпи-
чи..., 1980]. Подобные узорные кирпичи, как полые, так и сплошные
со штампованным узором из меащфов или треугольников, находят
и на более ранних памятниках, например, в районе бывшей цинь-
ской столицы в Юнчэн [Цзяо Наньфэн, Ма Чжэньчжи, Лю Ли, 1984.
С. 29].
Из дерева делали колонны, балки, двери, закрывавшие входы в
коридоры, настил над всем склепом. Общий объем использованного
лесоматериала более 50 914 куб. м, всего найдено 24 764 деревян-
ных деталей. Параллельные стенам балки уложены вдоль пола. Раз-
гораживающие стены в склепе № 1 облицованы деревом с обеих
сторон; по высоте стены имелось 22 ряда брусьев, квадратных в се-
чении со стороной от 30 до 43 см. Брусья стыковались между собой
прямоугольными врубками в половину их толщины. Каждое соеди-
нение закреплялось фигурной шпонкой (с сечением в форме двух
симметричных трапеций, совмещенных по короткому основанию),
вставленной в соответственно выбранные пазы скрепляемых эле-
ментов. Такая конструкция предотвращала продольные и верти-
кальные смещения элементов стыка (рис. 8).
Колонны в первом и втором склепах были как квадратными, так
и круглыми в сечении, со стороной (диаметром) 30—45 см. Они ус-
танавливались скрыто в толще стен ямы и по обе стороны коридор-
ных стен, также вровень с боковой поверхностью, через промежу-
ток в 0,9-1,5 м (обычно через 1,5 м). В склепе № 3 все колонны
прямоугольные в сечении и установлены вдоль стен, а не спрятаны
в их толще.
60
На колонны вдоль стен последовательно, одна за другой укла-
дывались балки обвязки, параллельные нижним, идущим вдоль по-
ла. В сечении они близки квадрату, размеры сторон составляют от
35 до 45 см. В первом склепе на начальных участках коридоров с
восточной стороны балки круглые в сечении, диаметром 30-55 см.
Длина балок не стандартизована и сильно варьирует (от 1 до 1,8 м),
но независимо от длины места их соединений приходились на цен-
тральную часть соответствующей колонны.
Бревенчатое покрытие из круглых в сечении бревен (лишь в не-
скольких отдельных случаях - четырехугольных) укладывалось над
проходами по оси север-юг, а над западным и восточным участками
без проходов - восток-запад. В первом склепе диаметр бревен по-
крытия 20-40 см, во втором иногда достигает 80 см. Длина бревен
от 8,5 до 12 м, что позволяло перекрывать сразу четыре прохода; их
укладывали так, чтобы стыки приходились на центральную часть
стен коридоров, но при этом в разных местах, что позволяло сни-
зить давление на стены. Площадь перекрытия, выложенного цинов-
ками, составляла 19 469,3 кв. м.
В качестве кровельного материала также использовалась чере-
пица, как плоская, так и полуцилиндрическая, как правило, покры-
тая оттисками (прямыми, наклонными, пересекающимися) доволь-
но тонких веревок, частично заполированная, особенно по краям.
Встречаются узоры в виде лент и двойных точек, на позднем этапе
- оттиски материи [Вэй Сяоцзу, 1983. С. 78, 79]. Особое внимание
уделялось изготовлению и украшению концевых керамических
дисков, которые закрывали по краю крыши срезы рядов полуци-
линдрической черепицы, уложенных спинкой кверху (рис. 9).
В эпоху Чжоу первоначально использовались полудиски; такие об-
разцы с узором двойных колец найдены при раскопках в Чжаочэнь-
цунь. В поздний период Чжаньго наравне с полудисками появляют-
ся собственно диски (круглой формы), узоры на которых различа-
лись в соответствии с царством, где они изготавливались. Так, в
царстве Янь предпочитали использовать маску мифического монст-
ра «тао-те», в Ци - изображения дерева, в Цинь - узоры в виде гор,
деревьев и облаков [У Жунцэн, 1988. С. 538]. Постепенно выраба-
тывался единый стандарт дисков с «облачным» узором, объеди-
нивший традиции разных царств и получивший дальнейшее разви-
тие при династии Хань [Ма Цзяньси, 1976. С. 44]. Узоры черепицы,
61
обнаруженной при раскопках циньских керамических мастерских,
отличаются исключительным разнообразием (см., например: [Цзяо
Наньфэн, Ма Чжэньчжи, Лю Ли, 1984. С. 23-29]); особого внимания
заслуживают изображения животных [Цзяо Наньфэн, Чжан Чжунли,
Дуань Цинбо и др., 2008. С. 104-105]. Их изучение - предмет спе-
циального исследования; однако с учетом набора животных (олени,
«тигры») и особенностей их изображения (сцены терзания, вывер-
нутое тулово) можно в общем плане предполагать влияние искусст-
ва «звериного стиля» (рис. 10). Так, одна из особенностей изобра-
жений на циньской черепице с зооморфными изображениями - это
очевидная S-видность фигур оленя и хищника с повернутой назад
головой. Общий для хищников и копытных животных силуэт фигур,
который задается этой линией, характерен для эпохального стиля
скифской эпохи. Возможно, что в качестве прототипов подобных
сцен на концевых дисках использовались какие-то предметы с изо-
бражениями в «зверином стиле», при том что семантика изображе-
ний могла быть существенно переосмыслена [Комиссаров, Хачату-
рян, Черемисин, 2009].
Достаточно перспективным представляется также сопостав-
ление этих изображений с писаницами на территории Ганьсу и
Внутренней Монголии [Лю Ли, 1983]. Такие контакты с зоной сте-
пей прослеживаются и по другим элементам циньской материаль-
ной культуры.
На территории мавзолея найдено много черепичных дисков с
«облачным» (спиральным) узором и цветами подсолнечника, реже
используются различные благопожелательные надписи, включаю-
щие до 10 иероглифов, выполненных, как правило, почерком сяо
чжуанъ, утвержденным в качестве стандарта в ходе реформ Перво-
го императора. Диаметр таких дисков обычно составляет 13-20 см,
но встречаются и особо крупные образцы - например, диски с тер-
риоморфным узором куй вэнъ диаметром до 60 см. На многих об-
разцах кирпича и черепицы прослеживаются клейма многочислен-
ных чиновников или ведомств, которые занимались поставкой
стройматериалов для мавзолея.
Принцип устройства склепов, независимо от их формы и назна-
чения, был общим. Сначала вырывались ямы, их дно и стены трам-
бовались способом ханту. Дно насчитывает пять-семь слоев тол-
щиной 50-65 см, стены по периметру дополнительно укреплены
62
слоем трамбованной земли. Затем из извлеченной же земли возво-
дились несущие стены внутренних проходов, также путем трамбов-
ки. Особенностью склепа № 3 является заметный наклон стен, в
других случаях они перпендикулярны полу. Вдоль всех стен по дну
дополнительно уплотняли основание, на котором размещались го-
ризонтальные деревянные балки. На эти балки устанавливались ко-
лонны, для которых в соответствии с размерами и расстоянием ме-
жду ними в стенах вырывались вертикальные пазы. После этого дно
ямы выравнивалось с помощью глины, а сверху поверхность вы-
кладывалась кирпичом. Затем деревянную конструкцию завершали
закреплением на колонны вдоль стен верхних балок, перпендику-
лярно которым укладывали бревенчатое перекрытие, располагая
бревна впритык без какого-либо крепления. Сверху их застилали
плетеными циновками краями внахлест, наносили слой глины,
смешанной с лёссом, толщиной 10-30 см и, наконец, засыпали зем-
лей, плотно трамбуя слой за слоем. Несмотря на значительную
толщину перекрытия, которая, например, для склепа № 1 составля-
ла 3-4 м, конструкция, сочетавшая несущие стены с укрепляющими
их колоннами, на которые и опирались балки обвязки, оказалась
достаточно прочной. И хотя крыша склепа в итоге просела, виной
тому были подземные воды и пожары, а не превышение критиче-
ского уровня осевого давления.
В склепе № 3 на углах их устанавливали по две колонны, чтобы
обеспечить надежность при перпендикулярном наложении балок
(каждая колонна держит «свою» балку). Этот прием сдваивания ко-
лонн, несмотря на изъян - отсутствие в местах стыка балок соеди-
нительных узлов, что снижало устойчивость конструкции, - сохра-
нился, по крайней мере, до конца династии Западная Хань.
Мощение пола могло выполняться как по оси север-юг, так и
запад-восток, различаясь в разных зонах склепов. Это первый выяв-
ленный пример мощения пола кирпичом. В зданиях, возведенных
на стилобате в районе циньской столицы Сяньян, археологи выяви-
ли облицовку стен тонким кирпичом (плиткой), а пустотелый кир-
пич применялся при сооружении ступеней. Кроме того, в циньском
захоронении конца Чжаньго найден облицованный кирпичом дере-
вянный саркофаг. В то же время, несмотря на значительные объемы
использования кирпича, техника кладки оставалась примитивной:
кирпичи укладывались ровными рядами, один над другим, раствор
63
обычно не использовался. Характерна в этом отношении ситуация,
обнаруженная на участке восточной стены (близ юго-восточного
угла) в склепе № 1, который был укреплен кладкой из длинного
кирпича высотой в 65, шириной 85, толщиной 50 см. Видимо, стена
на этом участке обвалилась, а использовать для починки способ
трамбованной земли после размещения скульптур было неудобно.
Однако, хотя для скрепления кладки и применили подобие раствора
- глину, смешанную с травой, но сами кирпичи располагались ров-
ными рядами, шов в шов, и цельность этого участка впоследствии
снова была нарушена.
Можно указать и еще на два конструктивных недостатка, когда,
во-первых, строители при установке колонн в качестве опоры ис-
пользовали деревянные брусья вместо издавна применявшихся ка-
менных подушек. В то же время необработанные плоские камни
использовались для этой цели при возведении одного из дворцовых
зданий (№ 1) в районе дворца Эпан. Во-вторых, в циньском строи-
тельстве уже были известны кронштейны-доугуны, но в деревянных
конструкциях склепа они не применялись. Балки, которые крепи-
лись непосредственно на вершинах колонн, обладали меньшей по
сравнению с кронштейнами площадью, несущей нагрузку давления
кровли. С учетом непрочного соединения на стыках это нарушало
стабильность конструкции, вплоть до отклонения колонн от верти-
кали.
В целом, подземная конструкция ям представляет собой ориги-
нальное сочетание опорных колон с несущими стенами-
перегородками. Модульность отсеков позволяла наращивать необ-
ходимый объем по горизонтали, что в свою очередь помогло раз-
местить в трех склепах не менее 8 тыс. терракотовых фигур.
64
ГЛАВА Ш
ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ИНВЕНТАРЬ
ИЗ МАВЗОЛЕЯ ЦИНЬ ШИХУАНДИ
Найденный на территории мавзолея инвентарь частично изго-
товлялся на месте специально для погребения, частично был приве-
зен извне, в том числе не только с территории циньского домена, но
и из других округов и уездов. Имперский характер памятника про-
является и в том, что на пример различных категорий инвентаря
наблюдается взаимодействие разных традиций, за счет чего закла-
дывались основы единой ханьской культуры. Так, в орнаменте «в
форме сосновой шишки» на двух бронзовых колесницах проявляет-
ся влияние со стороны чуской орнаментальной традиции, что, воз-
можно, связано с работой мастеров из бывшего царства Чу [Пэн
Вэнь, 2003]. В данной главе мы приводим сводное описание терра-
котовых фигур всех видов; керамической посуды (черепица и кир-
пич представлены отдельно, в предыдущей главе); находкам из ме-
талла и камня (помимо оружия, деталей колесниц и упряжи, кото-
рые описываются далее в четвертой главе).
§ 1. Погребальные фигуры
Традиция изготовления погребальных фигур из обожженной
глины в Китае начинается, возможно, еще в доиньское время, ак-
тивно развивается в эпоху Чжоу (когда керамика используются на-
ряду с нефритом и деревом), найвысшего уровня достигает в период
средневековья (эпохи Южных и Северных династий и Суй-Тан) и
постепенно сходит на нет при династии Мин [Chinese Tomb..., 1953].
Деревянные фигурки (протомы) колесничной прислуги высотой
80 см, с вырезанными высокими носами и глубокими глазницами, с
нарисованными черной краской бровями, глазами и ртом были об-
наружены в могиле № 5 раннего периода Чуньцю в Бяньцзячжуан.
Судя по найденным пяти бронзовым триподам дин, там был захоро-
нен сановник высокого ранга [Лю Цзюныпэ, 1988. С. 23]. Две по-
гребальные фигурки нашли в «погребальном парке» одной из могил
циньских гунов: высотой 22,8 и 21,4 см, с очень схематичным обо-
значением фигуры и лица [Хань Вэй, 1983а. С. 35].
Но ко времени строительства мавзолея производство терракото-
вых фигур было уже поставлено на промышленную основу. Хель-
65
мут Бринкер считал, что стандартизация в изготовлении и оформ-
лении терракотовых статуй соответствовала образу дисциплиниро-
ванной и сплоченной в боях армии. Впрочем, он же отметил, что за
слишком короткий период изготовления статуй стилистические
особенности не успели полностью сформироваться [Brinker, 1980]).
Следует отметить, что при достаточно жестких стандартах изготов-
ления существовали и определенные различия. Юань Чжунъи про-
вел тщательное изучение надписей, оставленных на фигурах солдат
и лошадей, причем как официальных, переносившихся с шаблонов
и обозначавших название ведомств, ответственных за изготовление,
так и неофициальных, процарапанных в глине и обозначавших име-
на 68 мастеров. Проведенный обзор позволил установить, что столь
масштабные работы были поручены разным организациям. И хотя
большинство входило в состав дворцового ведомства, но часть фи-
гур доставлялась из мастерских, расположенных в разных городах
империи: Сяньян, Лэян, Линьцзинь, Аньи и др. (см. обзор: [Гао Вэй,
1988. С. 57; Лю Чжаньчэн, 1987а]).
Фигуры солдат ростом 1,75-1,86 м и офицеров - около 1,95 м
изготовлялись по определенным шаблонам; руки, голова и тулови-
ще выделывались отдельно, затем перед обжигом соединялись до-
полнительными полосами глины. Подставка с ногами также изго-
товлялась отдельно, а затем прикреплялась к уже готовой фигуре
(рис. 11). Торс лепили из полос глины шириной 2-4 см и толщиной
2-7 см. Болванка для головы изготовлялась из двух половин. Голова
и торс состояли из двух слоев: внутренний, более толстый, создавал
основу. Изнутри он был заглажен, на внутренней поверхности вы-
явлено много отпечатков ногтей, что указывает на ручную формов-
ку. Затем заготовку уплотняли веревками, о чем свидетельствуют
оттиски корда. Поверх наносился еще один слой глины, более тон-
кий, по которому уже моделировались контуры лица, одежды и
доспехов. Отдельные детали: уши, борода и усы, заклепки на латах,
- крепились дополнительно (рис. 12; 13). Полученные скульптуры
сушились на воздухе (в тени), а затем обжигались при температуре
900 °C и выше.
У лошадей раздельно изготовлялись туловище, ноги, голова,
хвост, уши и грива. Первые три части соединялись до того, как гли-
на просохла, а последние три прикреплялись после просушки, но до
66
обжига. Полые туловища лошадей изготовлялись ленточным спосо-
бом, а головы - в двучастных формах [Yuan Zhongyi, 1984. Р. 25].
Чтобы установить место производства фигур, совместно с анг-
лийскими, австрийскими и индийскими учеными был проведен
анализ остатков пыльцы и спор в керамическом тесте. Фрагменты
фигур из ямы № 2 растворяли кислотами, а затем полученный орга-
нический материал изучали под микроскопом с высокой степенью
разрешения. Таким образом, было выделено и идентифицировано
32 вида пыльцы. Уже тот факт, что пыльца сохранилась в некото-
рых, но не всех фрагментах, указывает на изготовление фигур в
разных условиях. Дело в том, что при полном обжиге температура
достигает 1000-1100 °C, при которой пыльца не сохраняется; те фи-
гуры, в составе теста которых найдена пыльца, обжигались в других
печах, при температуре ниже 800 °C. Выяснилось, что в глине, из
которой делались фигуры лошадей, содержалась пыльца растений,
аналогичных контрольным пробам местного грунта: сосны, молочая,
тутового дерева. В то же время фигуры солдат изготовлялись из
глины, содержащей в основном пыльцу травянистых растений: гор-
чицы полевой, полыни, мари. Соответственно, фигуры лошадей,
более хрупкие и громоздкие, изготовлялись на месте, чтобы избе-
жать потерь при перевозке; тогда как скульптуры солдат делались в
достаточно отдаленных, возможно, степных районах [Qiu, 2007; Hu,
Zhang, Bera et al., 2007].
На всех фигурах сохранились остатки красителей, что позволяет
практически полностью восстановить цветовую гамму терракото-
вой армии (рис. 14). Предварительный хроматографический анализ
показал, что все они имеют минеральную основу. Для красного цве-
та - это киноварь (HgS) и свинцовый сурик (РЬ3О4); для синего и
голубого - малахит (Си2(ОН)2-СО3), для буро-коричневого - лимо-
нит (бурый железняк, Fe2O3-H2O), для белого - свинцовые белила
(2РЬСО3-РЬ(ОН)2) и каолин; кроме того, минералы белого цвета,
англезит (PbSO4) и кальцит (СаСО3) использовались для создания
светлых оттенков базовых цветов [Хань Жубинь, Се Ифань, 1994].
Совместными усилиями китайских и американских исследова-
телей в составе красителей на фигурах выделен также так называе-
мый китайский (ханьский) пурпур, изготовлявшийся на основе ще-
лочноземельных силикатов меди; красный оттенок достигается за
счет оксидов меди. Ранее считалось, что данный краситель является
67
производным от «египетского синего», поступавшего извне, однако
их микроструктурная морфология оказалась совершенно различной.
Этот краситель был побочным продуктом в поисках даосских алхи-
миков стекла с высоким уровнем рефракции, которое они почитали
как искусственный нефрит, наделенный многими магическими ка-
чествами [Hirst, 2007в; Liu, Mehta, Tamura et al., 2007].
Фигуры восьми чиновников из ямы К0006 высотой 1,8-1,9 м из-
готовлены по тем же шаблонами, что и воины, и отличаются от них
только деталями исполнения одежды и аксессуаров.
К другому классу относятся фигуры прислуги, в том числе най-
денные в районе дер. Шанцзяоцунь [Краткий отчет об обследовании
и шурфовании ям-конюшен..., 1980. С. 36-38]. Они изображали ко-
нюхов, сидящих на корточках, высотой 66-72 см (рис. 15). Тулови-
ще, голова и руки изготовлялись раздельно и соединялись уже по-
сле обжига; высокий ворот халата не только воспроизводил этниче-
ски значимую деталь костюма [Крюков, Переломов, Софронов, Че-
боксаров, 1983. С. 189-190], но и помогал ремесленникам решить
важную задачу прочного закрепления головы на туловище. Сама
голова изготовлялась в двучастной модели, после чего болванка
покрывалась новым слоем глины, по которому профилировались
детали лица и прически (рис. 16). На фигурах обнаружены остатки
краски. Волосы красились в черный цвет, лицо и руки - в розовый,
халаты - в зеленый или красный, а обшлага халатов - в зеленый или
фиолетовый (пурпурный) цвета.
Аналогичные фигурки смотрителей высотой 68-73 см найдены
также при раскопках «зверинца». Они одеты в халаты с запахом на-
право, высоким воротом и подпояской, волосы уложены в узел на
затылках. Полое туловище, голова и руки изготовлялись и обжига-
лись раздельно, после чего соединялись вместе [Краткий отчет об
обследовании бурением..., 1982. С. 28].
При раскопках пруда с птицами нашли терракотовые фигуры
обслуги в разных позах. Семь фигур так называемых стрелков, вы-
сотой 86 см, представлены сидящими с вытянутыми вперед ногами
и руками, по мнению китайских ученых, так им было удобнее натя-
гивать тетиву арбалета - очевидно, для охоты на бронзовую «дичь».
Еще восемь фигур высотой 112 см изображали музыкантов, сидя-
щих на коленях, с поднятой вверх правой рукой для игры на музы-
68
кальных инструментах типа литофонов или цимбалов [Цзяо Нань-
фэн, 2005].
В пределах могильника в марте 1993 г. найдены также
11 (восстановлено шесть) нестандартных терракотовых артистов
цирка (высотой около 1,8 м), что подразумевает дальнейшее нахож-
дение фигур различных категорий персонала, обслуживавшего по-
вседневную жизнь двора [Ancient terracotta acrobat..., 2002]. По раз-
нообразию исполнения их следует выделить в особую категорию, в
которую входят и довольно худощавые фигуры акробатов в разных
позах, и массивные фигуры силачей, поднимавших тяжести.
Разнообразие типов фигур указывает на использование не менее
десятка шаблонов, которые при этом могли дополнительно коррек-
тироваться в соответствии с функциональной принадлежностью и
индивидуальными характеристиками изготовляемой скульптуры.
Так, интересной деталью, на которую обратили внимание специа-
листы, стало отсутствие бороды и усов у некоторых терракотовых
воинов. В Цинь наличие растительности на лице у взрослых муж-
чин имело статусный характер; бороду сбривали в наказание за со-
вершенные преступления. Поэтому, по мнению Юань Чжунъи, без-
бородые солдаты «с детскими лицами» - свидетельство призыва в
армию подростков. По циньским законам, призывной возраст охва-
тывал промежуток с 17 до 60 лет, но в особых случаях в армию на-
бирали и подростков 15-17 лет [“Teenage warriors”..., 2009].
В заключение следует упомянуть о художественном значении
терракотовых фигур воинов, представляющих собой полноценные
скульптуры, которые ни разу не повторялись. Некоторые авторы
утверждают даже, что неповторимыми чертами обладают не только
каждый солдат, но и каждая лошадь [Цао Лэй, 2000. С. 4, 6]. Впро-
чем, столь смелое утверждение содержится лишь в английском пе-
реводе и отсутствует в исходном тексте. Китайские специалисты
многократно подчеркивали индивидуальность фигур, достигавшей-
ся на стадии, прежде всего, моделирования лица и некоторых дру-
гих деталей [Фэн Шэнци, 1995]. Считалось, что каждая из них име-
ла реальный прототип, поэтому можно говорить о скульптурных
портретах. Отсюда происходит исключительная выразительность,
даже психологичность изображений. Суровый и надменный полко-
водец, закаленный в боях ветеран-рубака, молодой и не слишком
уверенный в себе резервист - это только некоторые их типажей,
69
увековеченные безвестными художниками. Таким образом, ямы с
фигурами солдат также представляют собой своеобразную художе-
ственную галерею, дающую обширный материал для изучения ис-
тории китайского искусства [Вэнь Мэйянь, Цинь Чжунсин, 1975].
Однако искусствоведческие размышления в отрыве от конкрет-
ного материала могут привести к конфузу. Так, немецкая исследо-
вательница Забине Хеземанн [2006. С. 67] увидела в терракотовых
фигур «смешение архаической скульптуры со статичными, ком-
пактными, квадратного формата телами» и реалистических образов.
И все бы ничего, но только подобные столь крупные портретные
изображения людей - явление для китайского искусства уникальное;
в доциньский период они просто не известны как в «квадратном»,
так и в каком-либо ином формате. Есть только раннешуские брон-
зовые скульптуры из Саньсиндуй, которые ничем не напоминают
находки из мавзолея: ни функцией, ни стилистикой.
В этом отношении может оказаться очень продуктивным на-
правление, указанное М. Ю Ульяновым: возможная связь террако-
товых фигур воинов с каменными изваяниями кочевых народов
[Ульянов, 2007. С. 28]. На принципиальную возможность таких
влияний указывает находка в районе Цинчжоу статуи «человека
северного племени», высеченной из известняка, которая относится
к династии Восточная Хань (25-220 гг. н. э.). Высотой 3 м, она изо-
бражает сидящего (?) человека в высокой островерхой («варвар-
ской») шапке, с руками, сложенными на животе, возможно, держа-
щими сосуд [The legend..., 2007. Р. 228]. По нечетким деталям и ка-
рикатурным чертам лица можно предположить, что это была позд-
няя копия; однако у нее могли быть и более ранние аналоги.
§ 2. Керамическая посуда
Циньская керамика, найденная большей частью в захоронениях,
представляет наиболее массовую категорию инвентаря. Изготовля-
лась она в основном на круге, отдельные детали добавлялись с по-
мощью ручной лепки. В целом она продолжает общую шанско-
чжоускую традицию, но имеет ряд специфических черт (обзор см.:
[Китайская археология..., 2004. С. 331-334]). Для раннего этапа (на-
чало периода Чуньцю, VIII в. до н. э.) характерно использование в
качестве погребальной утвари как специально изготовленных, так и
бытовых сосудов. Последние не отличаются богатой орнаментацией,
70
которую часто заменяет веревочный декор; чаще всего сосуды ук-
рашают резные опоясывающие линии, как одиночные, так и сгруп-
пированные по несколько окружностей подряд, иногда они могут
заполнять всю верхнюю часть сосуда; встречаются также опоясы-
вающие линии гребенчатого штампа.
Типичными формами являются триподы типа дин на невысоких
ножках с «копытцами»; триподы типа ли с заостренными ножками
(«в виде заступа»), аналогии которым можно найти в культуре циц-
зя; двухъярусные сосуды янь для варки пищи на пару (нижняя часть
- трипод ли, в котором кипятили воду, получая пар, верхняя - «ка-
стрюля» цзэн с отверстиями в дне, в которой распаривали зерно);
чаши доу на высокой ножке; горшки гуанъ с подчеркнутым ребром;
кувшины ху с выделенным горлом и расширенным устьем. Есть со-
суды гуй на массивном поддоне для жертвоприношения зерна, вос-
принятые от чжоусцев предшествующего периода. В могилах
обычно находят нечетное число дин и янь, и четное - гуй и доу, для
других типов количественные закономерности не прослеживаются.
Рано появляются нарядные сферические вазы ху с высоким расши-
ряющимся горлом, украшенные расписным «громовым» (меандро-
вым) узором - довольно точные копии бронзовых ритуальных сосу-
дов (рис. 17, 8). Роспись белым и красным цветом в форме тре-
угольников, шевронов, ромбов с точками, Т-образных двусторон-
них элементов покрывала также поверхность ритуальных сосудов
гуй, доу и бэй (см., например: [Чжао Сюэцянь, Лю Суйшэн, 1963.
С. 538-540; Юнь Аньчжи, 1984. С. 12].
Большинство этих типов продолжает использоваться в следую-
щем периоде середины - конца Чуньцю (VII - начало V в. до н. э.).
Добавляются круглодонные котелки фу и плоские сковородки панъ
с невысоким бортом. У триподов ли - низко опущенное дно с не-
четко выделенными ножками. Практически они превращаются в
сосуды с округлым дном, имеющим три выступа; понять их при-
надлежность к триподам можно только в рамках изменений, про-
изошедших за несколько столетий. С появлением котелков фу три-
поды постепенно исчезают [Чэнь Пин, 1982. С. 66], поскольку ко-
телки выполняют ту же функцию: кипячение воды и приготовление
жидкой пищи. Доказательство такого замещения можно видеть в
бронзовом сосуде янь из могильника в Синду, датированного пе-
риодом Чжаньго, где в нижней части вместо привычного трипода
71
помещен котелок; а также сходный сосуд, найденный в пределах
мавзолея, при раскопках в Шанцзяоцунь.
Сохранившиеся керамические триподы дин и янь, а также сосуд
гуй с уменьшенным поддоном (часто с крышками) в основном отно-
сятся к ритуальным и являются показателями статуса погребенных.
Появляются шкатулки цзюнъ, воспроизводящие форму здания на
высоком стилобате, с отверстием-окошечком, которые служили для
хранения зерна [Хань Вэй, 19836]; они объединяют характеристики
бытовой керамики и погребальной вотивной пластики (рис. 18,18).
На этапе раннего Чжаньго (середина V - начало IV в. до н. э.)
распространяются также открытые миски с выделенным ребром в
верхней либо центральной части тулова (в зависимости от этой осо-
бенности в китайской литературе их называют соответственно юй
или пэнъ), а также горшки (гуань) с раздутым туловом (рис. 19).
Наиболее распространены бытовые сосуды типов ли и гуань, они
составляют (по разным могильникам) до 65 % от всей найденной
керамики; в богатых погребениях они сочетаются с ритуальными
сосудами, в бедных представлены одной-двумя вещами.
На последнем этапе (средний и поздний периоды Чжаньго, вто-
рая половина IV - Ш вв. до н. э.) появляются такие специфические
формы сосудов, как бочонок (который также называют термином ху,
что, на наш взгляд, не вполне правомерно) «в форме шелковичного
кокона» и кувшин ху «в форме головки чеснока», имеющий свой
бронзовый аналог (рис. 20).
Керамика, найденная на территории собственно мавзолея и
смежных объектов, не столь разнообразна, что связано с функцио-
нальными и социальными характеристиками раскопанных памятни-
ков. Так, при раскопках «ведомства по снабжению» обнаружили
большую корчагу (типа открытой банки) высотой 48 см и диамет-
ром устья 86 см; два бочонка (сосуды ху «в форме куриного яйца»,
как называют их авторы отчета); около десятка целых горшков и
мисок. Обращает внимание находка двух фарфоровых горшков
светло-зеленого цвета: сферической формы, на небольшом поддоне
и практически со срезанным венчиком. Один из них найден вместе
с притертой крышкой с небольшим ушком по центру. В них могли
хранить приправы или лекарства. Отдельно найдено шесть крышек
из светло-желтого фарфора, а также многочисленные фрагменты.
72
Довольно много (87) сосудов «производственного» назначения
обнаружили при раскопках «конюшни» в Шанцзяоцунь (рис. 21).
Миски пэнь и более низкие блюда пань, нередко с остатками зерна
или стеблей растений, стояли перед захороненными лошадьми; ря-
дом располагались кувшины с раздутым туловом и невысоким гор-
лом, в которых, очевидно, хранили воду для поения лошадей. Важ-
ным орудием поддержания порядка в ночное время были лампы с
плоской чашкой для масла, конусовидной подставкой и соединяю-
щей их ножкой. Отмечается одна лампа на высокой ножке с выде-
ленными «коленцами», которая имитирует ствол бамбука.
Три миски пэнь с ребром посредине или в верхней трети сосуда
и выделенным венчиком обнаружены в ямах «зверинца». Их высота
7-9 см, диаметр расширяющегося устья 23-24,5 см [Краткий отчет
об обследовании бурением..., 1982. С. 28].
В могилах знати возле дер. Шанцзяоцунь выявлена большая
коллекция сосудов, но в их числе преобладает бытовая керамика:
массивные корчаги вэн, горшки гуань со сглаженными или выде-
ленными плечиками, котелки фу (у одного из которых нижняя часть
покрыта оттисками «вафельного» орнамента); сосудов, которые
обычно определяются как ритуальные (триподы дин, чаши на под-
доне доу, кувшины ху «в форме головки чеснока», шкатулки-
амбары цзюнъ), очень немного. В то же время, судя по рисунку
внутри одной из мисок пэнь, она также относится к ритуальным.
Вырезанный рисунок изображает трех рыб, свернувшихся вокруг
центра, причем одна самая маленькая рыбка находится внутри са-
мой большой рыбы [Краткий отчет об обследовании циньского
кладбища..., 1980. С. 48, рис. 7, 73]. При этом нельзя не вспомнить о
том, что именно в данном районе в V тыс. до н. э. бытовала культу-
ра банъпо, где расписные изображения рыб внутри мисок пэнь яв-
лялись одним из преобладающих мотивов. Речь не идет, разумеется,
о прямой преемственности через многие тысячелетия; в образе рыб
воплотились архетипические представления о душе, сформировав-
шиеся у предков китайцев еще в эпоху неолита (см.: [Евсюков,
1983]). Данный пример показывает, что в качестве ритуальных мог-
ли использоваться различные формы сосудов.
Обращение к предшествующим периодам развития керамики,
даже если она не представлена на территории мавзолея, позволяет
воспринимать керамический комплекс во всей его информационной
73
полноте, устанавливать внешние контакты и влияния. В этом отно-
шении очень показателен пример триподов ли, практически полно-
стью исчезнувших в династийный период, но на начальном этапе
обладавших выраженными чертами керамики цицзя
В заключение следует упомянуть, что начиная с раннего перио-
да Чжаньго в захоронениях появляются погребальные керамические
модели - такие как повозки, домашний скот, амбары (в том числе
амбары-шкатулки цзюнъ) и т. п., представленные и в инвентаре мав-
золея. Они являются предшественниками (или, точнее сказать, пер-
вым опытом использования) вотивных фигурок, получивших широ-
кое распространение при последующей династии Хань [Li Xueqin,
1985. Р. 226].
§ 3. Изделия из металла и камня
Ритуальные бронзовые сосуды в Цинь по форме и орнаменту в
основном соответствовали чжоуским традициям, но при этом они
менее разнообразны и изысканны в сравнении с сосудами из других
чжоуских царств. Как указывалось в предыдущей главе, в циньских
погребениях также использовалась система «ле-дин»; пока найдены
комплексы с пятью и тремя триподами дин, хотя для рангов гун и,
тем более, ван их должно было быть семь или девять. Очевидно,
часть сосудов была похищена грабителями. Для циньской ритуаль-
ной бронзы характерен ряд особенностей, на существование кото-
рых указывал еще в 1950-х гг. Ли Сюэцинь [1957]. Характерные
циньские черты - триподы дин с особенно мелким туловом и нож-
ками «словно звериные лапы». Начиная с раннего Чжаньго иссле-
дователи отмечают выраженную тенденцию к уменьшению разме-
ров бронзовых сосудов, что является одной из отличительных черт
циньского комплекса [Хань Вэй, 1981].
В поздний период Чжаньго (IV—III вв. до н. э.) появляются спе-
цифические для Цинь сосуды моу и сосуды ху «в форме головки
чеснока» [Li Xueqin, 1985. Р. 226]. Сосуд моу представляет собой
кувшин с круглым дном, расширенным устьем с намеченным сли-
вом и круглой ручкой с одного бока. У него нет аналога среди
циньской и в целом чжоуской керамики; сходные сосуды находят
на памятниках позднего Ба (см., например: [Ван Юпэн, 1984. С. 20]),
но там они, возможно, появляются под влиянием Цинь. В то же
время близкие по форме керамические сосуды часто встречаются на
74
памятниках скифского времени на территории Синьцзяна: Айдинху,
Улабо, Алагоу и др., датированных периодом VI-IV вв. до н. э.
(см.: [История Западного края, 2003. С. 23-25, 33, рис. 3, 5, 12, 18,
21})-, сходные кувшины, но с уплощенным дном, находят и на па-
мятниках культуры шацзин, которая датирована в пределах IX-V вв.
до н. э. и предположительно связана с племенами юэчжей [Се Ду-
аньцзюй, 2002. С. 215, 218]. Это сходство можно рассматривать как
еще одно указание на устойчивые связи Цинь с кочевыми культу-
рами Северо-Запада.
Использовали циньцы и трофейные бронзовые сосуды. Пример,
как известно, показал Чжаосян-ван, который захватил «принадле-
жащие Чжоу драгоценные сосуды и девять треножников» [Сыма
Цянь, 1975. С. 50]. Случались и более сложные варианты, как это
демонстрирует находка в позднециньском захоронении в Гаочжуан.
Найденный там (вместе с сосудами моу и ху «в форме головки чес-
нока») бронзовый дин с крышкой был изготовлен в государстве
Чжуншань в 309 (или 308 г. до н. э.), после разгрома которого цар-
ством Чжао в 296 г. до н. э. попал в руки победителей, а в конечном
счете, после захвата последнего Цинь в 222 г. до н. э., оказался во
владении одного из циньских сановников [Шан Чжижу, 1980].
Что касается мавзолея Первого императора, то до последнего
времени там не находили ритуальных сосудов. Можно полагать, что
их большая часть сосредоточена в подземном дворце, пока не рас-
копанном. Четыре бронзовых сосуда (янь, моу, и, шао) нашли при
раскопках погребений знати вблизи дер. Шанцзяоцунь. Однако
бронзовые сосуды могли иметь не только чисто ритуальный харак-
тер. При раскопках «конюшни» в том же районе Шанцзяоцунь на-
шли металлический кувшин с выпуклым туловом и округлыми пле-
чиками и такое же блюдо с невысоким бортиком и парой ушек; они
мало отличались от многочисленных керамических сосудов и, оче-
видно, также предназначались для кормления лошадей (возможно,
только элитных, императорских).
Однако самый большой из найденных на сегодняшний день со-
судов - трипод дин - связан не с ритуалом, а с развлечением. Впол-
не традиционный для Цинь бронзовый трипод на низких ножках «с
копытами» и двумя массивными ушками, весом 212 кг был найден в
одной яме с терракотовыми фигурами циркачей, где размещался на
особой деревянной подставке. Демонстрация силы путем поднятия
75
тяжестей, включая и ритуальные треножники (упражнение называ-
лось «ган дин» и подразумевало поднятие вверх сосуда, взятого за
ушки), была широко распространена в Древнем Китае и пользова-
лась особой популярностью в Цинь. Именно там в период Чжаньго
жил знаменитый силач У Хо, который якобы мог поднять сосуд ве-
сом в 500 кг [Спорт..., б. г. С. 42]. Упражнение под названием
«царь-гегемон поднимает треножник дин» входит в состав некото-
рых комплексов упражнений традиционной китайской гимнастики
цигун.
В раскопах с терракотовыми фигурами, помимо оружия и пред-
метов упряжи (которые исследуются в следующей главе), находят
очень немного мелких бытовых предметов и украшений из бронзы
(пуговицы, застежки и т. п.). Трудно сказать, использовались ли они
для дополнительного украшения отдельных статуй, либо принадле-
жали строителям комплекса, или даусе грабители. То же относится и
к найденным там же железным орудиям труда.
В яме (склепе) № 1 найдено два колокола юн без язычка, с
овальным сечением и дугообразно вогнутым нижним краем. Общая
высота 27 см, вес 2,3 кг, внешняя поверхность украшена узором,
композицию которого А. Н. Чистякова определяет как «дракон куй
и феникс» и относит к эпохе бронзы [Чистякова, 2007. С. 14]. Воз-
можно, колокола были изготовлены в более ранний период, или
данная композиция сохранялась и в раннем железном веке. Их раз-
дельно нашли возле колесниц, на которых они, скорее всего, были
установлены как сигнальные. Там же, возле колесниц, нашли остат-
ки двух барабанов. Их деревянное кадло сгнило, но сохранились
следы лакового и красочного покрытия, а также три бронзовых об-
руча. Судя по этим остаткам, барабаны были невысокие (высотой
12 и 9 см соответственно), бочонковидной формы, наибольший
диаметр 68 и 70 см. Они также использовались для подачи сигналов
[Цзян Цайфань, 1987]. В той же яме найдены одна застежка, одна
пряжка (прямоугольная с фиксированным язычком), два простых
колечка (щиток немного раскован), две поясных обоймы и несколь-
ко пронизок.
Еще одна чрезвычайно важная находка бронзового колокола
«Юэфу-чжун» сделана в 1976 г. недалеко от «ведомства по снабже-
нию», которое также занималось организацией церемониальных
банкетов с обязательным участием музыкантов. Это небольшой ин-
76
струмент без язычка, со слегка вогнутым нижним краем и высокой
дужкой, с общей высотой 13,3 см и расстоянием между крайними
точками нижнего среза 7,2 см; поверхность покрыта узором в фор-
ме переплетающихся волют, выполненных золотой инкрустацией.
Колокол явно входил в состав оркестра; его собственная тональ-
ность соответствует до мажору. Однако наиболее важным открыти-
ем стала надпись из двух иероглифов юэ фу, что означает «Музы-
кальная палата». Ранее считалось, что это ведомство, собиравшее
песни со всех краев Поднебесной и сыгравшее большую роль в раз-
витии китайской музыки и литературы, было создано в годы прав-
ления императора У-ди при династии Западная Хань. Об этом со-
общает летопись «Хань шу», но археологическая находка показала,
что впервые оно появилось примерно на сто лет раньше.
На могильнике в Шанцзяоцунь нашли бронзовое зеркало, укра-
шенное тремя концентрическими полосами с тыльной стороны; ко-
локольчик с язычком; многочисленные застежки (в том числе и го-
ловками в виде клюва птицы), подобные которым изображены на
поясах терракотовых воинов (рис. 22). Это доказывает их использо-
вание в качестве поясных пряжек, а не крюков для подвешивания
какого-либо оружия или утвари. Судя по находкам в уезде Угун
(пров. Шэньси), такие застежки могли также изготовляться из желе-
за [Сунь Тешань, Ду Инвэнь, Чжан Хайюнь, 2006. С. 45].
Из числа последних находок выделяются 46 бронзовых фигур
гусей, лебедей и журавлей, выполненных в близкую к натуральной
величину, которые украшали участок с речным пейзажем, постро-
енный возле мавзолея. Они представляют собой первые реалистиче-
ские скульптуры птиц, которые впоследствии многократно воспро-
изводились на живописных полотнах [Hammond, 2009]. Особого
внимания заслуживают фигуры журавлей. Для двух из них сохра-
нившиеся размеры составляют: размеры туловища соответственно
68 х 21 см и 62,5 х 20 см, а длина шеи - 43 и 20 см [В районе мавзо-
лея Цинь Шихуана..., 2002]. Еще крупнее фигура маньчжурского
журавля, которого в Китае называют «журавлем бессмертных»:
длина 125 см, высота 77 см. Именно он, как символ долголетия, со-
провождал небожителей-сяней, стать одним из которых так стре-
мился Цинь Шихуанди.
Из железа, главным образом, изготовлялись орудия труда, одна-
ко встречаются и предметы быта (фрагменты котлов, лампы, двер-
77
ной засов). При раскопках «ведомства снабжения» нашли ряд же-
лезных предметов: заступ с прямоугольной втулкой и рабочей ча-
стью в форме трапеции (общая высота 15 см, длина лезвия 13 см,
диаметр втулки 2 см); проушной молоток с круглыми ударными
поверхностями с двух сторон (диаметры соответственно 4,2 и
4,9 см, размеры проуха 4 х 1 см); четыре поперечных скребка пря-
моугольной формы (размеры 15 х 6 см), которые использовались
как насадки на деревянную основу; два зубила [Ван Юйцин, 1987.
С. 18-20]. Сходные заступ, молоток, скребок и зубило были найде-
ны в яме № 1 [Линьтунсянь..., 1975. С. И, 17]. Железные изделия:
лампу в форме чаши на высокой ножке, кельт, трапециевидный то-
пор, нож с прямым обушком и кольцевым навершием (рис. 23), -
нашли в могилах знати в Шанцзяоцунь [Краткий отчет об обследо-
вании циньского кладбища..., 1980. С. 47-48]. Аналогичная лампа, а
также 17 литых железных топоров» прямоугольной и трапециевид-
ной формы, кованый нож с кольцевым (овальным) навершием и ко-
ваный серп содержались в захоронениях керамических конюхов в
том же районе.
Изделия из драгоценных металлов крайне редки, поскольку все
наиболее ценные вещи были сконцентрированы в гробнице импера-
тора. К тому же именно эти вещи в первую очередь подвергались
разграблению. В могилах знати в Шанцзяоцунь нашли только четы-
ре полоски золотой фольги и серебряное изделие длиной 9,5 см, ко-
торое в отчете названо рукоятью в форме «лунной жабы». В целом
использование золота для украшений было характерно для Цинь, на
что указывают не только находки в районе элитных могил в Сичуй,
но и 29 украшений для одежды и пояса (полушарные и прямоуголь-
ные пуговицы, обоймы, бляшки в виде «тигра», пряжка), общим
весом 302,6 г, которые обнаружили при раскопках дворцов в Юнчэн
[Хань Вэй, Шан Чжижу, Ма Чжэньчжи и др., 1985. С. 23, 25]. Также
богатый набор из 104 золотых украшений (различные пуговицы,
кольца, пряжки с язычком в виде клюва утки, кольцевые навершия
у 13 железных и четырех бронзовых кинжалов и ажурная рукоять
железного кинжала нашли в ранней циньской могиле периода
Чуньцю в район г. Баоцзи [Тянь Жэньсяо, 1993].
Каменные изделия (скорее всего, по тем же причинам, что ука-
заны выше) также очень немногочисленны и представлены, в ос-
новном, небольшими украшениями из нефрита. В районе Шанцзяо-
78
цунь найдены обломки двух колец: хуан с узором в форме ромбов с
точками и би с вырезанным узором в форме завитков на тыльной
поверхности. Насколько можно судить по этим фрагментам, они не
отличались от предыдущих образцов чжоуского времени. Впрочем,
нефритовых украшений на всех циньских памятниках найдено пока
немного [Ян Бода, 1997. С. 43], что трудно объяснить, поскольку
именно Цинь ближе всего находилось к Хотану, главному источни-
ку качественного нефрита для Китая. Раскопки в Сичуй, где нашли
нефритовые полукольца хуан, серьги-подвески цзюэ, скипетры гуй,
а также их варианты, выполненные из камня, увеличили общее ко-
личество подобных изделий [Район циньских гробниц..., 2004.
С. 113-119], но, тем не менее, оно не может сравниться ни с элит-
ными погребениями других чжоуских государств, ни с гробницами
ханьской аристократии. Впрочем, выводы о тех или иных ритуаль-
ных предпочтениях не могут считаться основательными, пока не
раскопан главный погребальный объект династии и субкультуры
Цинь. О том, что показатели могут существенно измениться, свиде-
тельствуют материалы о раскопках дворцовых зданий додинастиче-
ского периода в Юнчэн, включающие более сотни нефритовых ук-
рашений традиционных чжоуских форм (полукольца хуан, серьги-
подвески цзюэ, диски бы) [Хань Вэй, Шан Чжижу, Ма Чжэньчжи и
др., 1985. С. 24-25, 29]. Там же найдено 34 каменных скипетра гуй,
игравших важную роль в ритуальной практике в период с конца За-
падного Чжоу и до конца Чуньцю [Варенов, Комиссаров, 1985.
С. 112].
Кроме орудий труда и предметов быта, на территории мавзолея
находят многочисленные фрагменты бронзовых (реже - железных)
ножек (в том числе в форме когтистой лапы), уголков, крючков,
дисков и т. п., которые применялись, очевидно, как детали мебели и
интерьера в целом, однако реконструировать предметы обстановки
пока не удалось.
79
ГЛАВА IV
КОМПЛЕКС ВООРУЖЕНИЯ ЦИНЬСКОЙ ЭПОХИ
Предметы вооружения (реальные и изображенные на фигурах
воинов) являются самой многочисленной и информативной катего-
рией находок на территории мавзолея, поэтому им уделено наи-
большее внимание. Ведущим методом обработки артефактов, со-
ставляющих комплекс боевых средств, является типологическая
классификация, объединяющая предметы в группы по сходству
формальных признаков и предполагаемых функциональных свойств.
Группы, характеризующиеся определенными признаками, образуют
единицы классификации, находящиеся в иерархии по отношению
друг к другу. При описании и анализе материала мы опирались на
подходы и терминологию, разработанную в трудах Ю. С. Худякова
и некоторых других российских авторов [Худяков, 1986; Медведев,
1966; Горелик, 1993]; для изучения специфических черт комплекса
вооружения Китая привлекались разработки как отечественных, так
и зарубежных специалистов [Хаяси, 1972; Комиссаров, 1988; Баре-
нов, 1989; Yang Hong, 1992; Ян Хун, 2005].
Судя по надписям на бронзовом оружии из трех раскопов, ис-
следованным Юань Чжунъи, оно изготовлялось как в центре, так и
на местах. Возможно, воины, мобилизованные из округов и уездов,
приходили со своим оружием; к таким рекрутам относят фигуры
легковооруженных воинов из раскопа № 1, тогда как воины в дос-
пехах могли представлять регулярную армию (см.: [Е Сяоянь, 1985.
С. 45-46]). Однако более вероятно, что изготовленное оружие сво-
зилось в правительственные арсеналы, а затем раздавалось солда-
там в соответствии с их воинской специальностью. Именно такая
система существовала в армии последующей династии Западная
Хань [Леве, 2005. С. 86]. Клейма на бронзовом оружии показывают,
что оно отливалось в различных районах огромной империи, преж-
де всего, в мастерских бывших и действующей циньских столиц:
Лиян, Юн, Сяньян, - а также в Шу, Лунфэнь, Линьфэнь и др. [Li
Xueqin, 1985. Р. 235]. Там размещались специализированные мас-
терские по изготовлению различных видов вооружения, с использо-
ванием определенных стандартов. Пока не удалось точно устано-
вить, существовали ли арсеналы в каждом из созданных округов,
как это было при Хань. Использовались склады готовой продукции
80
четырех крупных бронзоволитейных мастерских, контролируемых
правительственными чиновниками (в Шанцзюнь, Хэдун, Шуцзюнь
и Ханьчжун), но в надписях на оружии упоминаются и другие хра-
нилища [Сюй Лунго, 2009. С. 72]. Известно также, что циньцы ис-
пользовали и трофейное оружие, что подтверждается находками
далеко за пределами основной территории Цинь. Так, в уезде
Цзиньсянь пров. Ляонин нашли бронзовый клевец, произведенный
в государстве Вэй в 246 г. до н. э. и захваченный циньцами после
разгрома этого царства в 225 г. до н. э. На Северо-Востоке этот об-
разец оказался, скорее всего, в результате похода циньцев против
царства Янь в 222 г. до н. э. [Сюй Минган, Юй Линьсян, 1980].
Впрочем, в том же регионе, в пригороде г. Ляояна найден и собст-
венно циньский клевец, отлитый на 40-м году правления Чжаосян-
вана, скорее всего, в Шанцзюнь (на территории современной пров.
Шэньси), а хранившийся в арсенале в Пинчжоу (современная пров.
Шаньси) [Цзоу Баоку, 1992]. Свидетельством военной экспансии
Цинь служат и образцы бронзовых клевцов наиболее развитого ти-
па и втульчатых наконечников копий на территории Северной Ко-
реи [Корейская культура... 1992. С. 75; Костылев, 2009]. Завоевы-
вая соседние территории или вступая в контакты с сопредельными
племенами, армия Цинь Шихуанди брала на вооружение и активно
использовала достижения местных оружейников.
§ 1. Защитное вооружение *
1. Панцирь
Основным источником для изучения циньского защитного
вооружения являются его детальное изображение на террако-
товых фигурах. Кроме того, обнаружена яма с панцирями и
шлемами из пластин сланцевого известняка. Металлических, кос-
тяных звеньев доспехов не найдено.
Выделяется три основных типа защитного облачения.
I тип. Панцири из твердых материалов.
II тип. Панцири из мягких материалов.
III тип. Панцири из комбинированных материалов.
* Параграф написан совместно с А. И. Соловьевым.
81
1.1 Панцирь из твердых материалов
Боевую одежду этого типа разделяют на две основные разно-
видности: с мягкой основой, покрытой бронирующим твердым ма-
териалом, и без мягкой основы, когда детали доспеха из твердого
материала соединяются непосредственно между собой.
Для классификации защитного вооружения, помимо наличия и
отсутствия мягкой основы, следует обратиться к другим различи-
тельным признакам: гомогенность (когда прикрытие части тела -
груди, шеи, таза и т. п. - выполняется из максимально крупных кус-
ков бронирующего материала, допускаемых возможностями техно-
логии и практического использования) и гетерогенность (когда ар-
мирующая поверхность составлена из небольших частей, относи-
тельно индифферентных к формам человеческого тела). Нередки
случаи, когда в доспехе сочетаются оба признака.
Защитное вооружение в Китае «эпохи бронзы изготовлялось в
основном из кожи, так как металл был довольно дорогим. «Носоро-
жьи латы» неоднократно упоминаются в «Ши цзине», «Чу цы» и
целом ряде более поздних сочинений. Доспехи из кожи носорогов и
быков изготовляла особая группа ремесленников [Needham, 1965.
Р. 17]. Об этом говорил У-цзы в беседе с вэйским князем: «Сейчас
Вы круглый год приказываете выделывать кожи, покрываете их ки-
новарью и лаком, раскрашиваете их красной и синей краской, раз-
рисовываете их слонами и единорогами» [Конрад, 1977. С. 317].
Философ Сюнь-цзы сравнивал прочность лат, которые изготовляли
из кожи носорогов и акул в государстве Чу, с металлом и камнем
(см.: [Го Баоцзюнь, 1963. С. 79]). В «Цзо чжуань» отмечалось, что
пластины кожаного доспеха достаточно прочны для того, чтобы
отразить сильный удар; Не исключено, что именно массовое произ-
водство кожаных панцирей и, следовательно, получение сырья для
них способствовало истреблению носорогов в северных районах
Китая [Сунь Цзи, 1982. С. 80-84].
Особенно полно панцирь из кожи носорога, его изготовление и
свойства описаны в трактате «Као гун цзи», входящего в состав ка-
нона «Чжоу ли» («Ритуалы Чжоу»). Здесь указывается, что панцири,
сделанные из кожи двурогих носорогов, служат 100 лет, из кожи
однорогих - 200 лет, из кожи тех и других одновременно - 300 лет.
Доспех из кожи двурогого носорога состоял из семи кусков, одно-
рогого - из шести, из кожи того и другого - из пяти. Для того чтобы
82
панцирь был надежным, шкура должна быть должным образом об-
работана (см.: [Laufer, 1914. Р. 175]). Панцирь состоял из верхней и
нижней части, которые должны были весить одинаково, для чего
куски кожи уравновешивались на весах. Качественный панцирь был
строго индивидуальным.
На большей части терракотовых фигур, найденных на памятни-
ке, изображены латы из кожаных пластин. Попытки некоторых ис-
следователей (например, А. Коттэрелла) интерпретировать доспехи
на фигурах как железные не имеют каких-либо серьезных доказа-
тельств; его ссылки на железный доспех из Маньчэна вряд ли уме-
стны, поскольку последний комплекс (гробница Лю Шэна) относит-
ся к династии Западная Хань и датирован концом II в. до н. э.
(см.: [Dien, 1981/1982b. Р. 77-78]); к тому же там найден не пла-
стинчатый, а чешуйчатый панцирь [Као, Yang, 1983. Р. 36]. Можно
согласиться с мнением Альберта Диена о том, что пластины на
циньских фигурах по размерам занимают промежуточное положе-
ние между кожаными пластинами эпохи Чжаньго (известным по
находкам в могиле цзэнского хоу И) и железными пластинами дос-
пехов династии Западная Хань [Dien, 1981/1982а. Р. 11].
Большинство циньских доспехов представляет собой подобие
кирасы на мягкой основе, бронированное покрытие которой состав-
лено из кожаных пластин, прикрепленных с помощью заклепок; с
ней соединены наплечники и подол из пластин, скрепленных между
собой шелковым шнуром (рис. 24). Раньше считалось, что связыва-
ние осуществлялось при помощи тонких кожаных ремешков. Ки-
тайский исследователь Не Синьминь выдвинул предположение об
использовании шелкового шнура. По его мнению, кожа со време-
нем растягивается, тем самым образуя бреши в защите. Поэтому
доспех, связанный кожаными тесемками, следует постоянно подтя-
гивать. Данную процедуру мог произвести только опытный мастер
[Не Синьминь, 1985]. Нам представляется, что дело, скорее, не в
том, что кожаные ремни растягивались. Наоборот, ссыхаясь, они
жестко стягивали между собой пластины панциря и, вполне вероят-
но, деформировали защитные звенья, сделанные из этого же мате-
риала, которые по причине своих физических свойств не могли
противостоять столь сильному сжатию. Кроме того, такой панцирь
оказывался более чувствительным к атмосферным воздействиям.
Поэтому шелковый шнур мог восприниматься как более удобный
83
вариант. Во многих культурах, знакомых с шелком, можно наблю-
дать традицию применения шелковых шнуров для связывания пла-
стин доспеха. Так, его использовали в средневековой Японии. Су-
щественным недостатком шелка была его неустойчивость к солнеч-
ному свету, из-за чего он со временем разрушался. Именно поэтому
шелковые шнуры прокрашивали, так как краски служили своеоб-
разным фильтром ультрафиолетовых лучей [Носов, 2001. С. 53].
Вполне вероятно, что цветовая гамма могла быть связана с воин-
ской символикой и играть роль знаков различия.
Выделено два вида кожаного доспеха: 1) из крупных кожаных
пластин, скрепленных металлическими клепками и связанных шел-
ковыми шнурами, полностью покрывающий грудь, спину, плечи
воина; 2) из средних кожаных пластин, скрепленных металлически-
ми клепками и шелковыми шнурами, частично покрывающий грудь,
спину, плечи и верхнюю часть бедар воина. По структуре оба пан-
циря являются гомогенными. У первого вида выделяют подвид с
рукавами-трубами (латы колесничего), у второго - подвид с тре-
угольным фартуком.
Не Синьминь выделяет два способа скрепления пластин друг с
другом: 1) скрепление при помощи заклепок; 2) связывание шелко-
выми шнурами. Первым способом соединялись между собой звенья
нагрудной и спинной половин кирасы - самой неподвижной состав-
ляющей доспеха. Вторым способом соединялись пластины наплеч-
ников и подола, что обусловлено их большой подвижностью. На
плечах и нижней части доспеха наблюдаются ложные заклепки, ко-
гда короткие стежки шнура образуют подобие шляпки.
Пластины подразделяются на несколько типов: 1) крупные пря-
моугольные, имеют от 4 до 8 отверстий, встречаются на нагрудном
и спинном отделах доспеха первого вида; 2) средние вытянутые
прямоугольные с 16 отверстиями, расположенными группами по
2 отверстия по всему периметру, встречаются на наплечниках дос-
пеха второго вида; 3) вытянутые прямоугольные с 18-20 отвер-
стиями по всему периметру, встречаются на спинной части доспеха
второго вида; 4) прямоугольные средней величины с шестью отвер-
стиями, сшивались V-образным способом и являлись своего рода
окантовкой на наплечниках и нижней части доспеха второго вида;
5) средней величины, скругленные с одного конца, с 8 отверстиями,
встречаются на наплечниках второго вида; б) крупные с закруглен-
84
ними краями с одной стороны, с 6 отверстиями, встречаются на
нижних частях доспехов второго вида, а также дополняют пятый
тип пластин на наплечниках доспехов второго типа и являются за-
вершающим рядом.
Что касается связывания пластин, то было выделено несколько
основных способов: 1) прямой с использованием сплошного не-
скрученного шелкового шнура; 2) V-образный сплошным нескру-
ченным шнуром; 3) V-образный скрученным шелковым шнуром;
4) комбинированный.
У доспехов первого вида четко прослеживаются наплечники и
кираса, представленная двумя и одним рядом кожаных пластин с
передней и задней части соответственно (у его подвида спереди до-
бавлено лишних два ряда пластин). Подол практически отсутствует.
Выделяется подвид с рукавами-трубами, состоящими из 16 колец,
образованных пластинами первого и третьего типов, к которым
прикрепляются наручи (шесть склепанных пластин первого типа),
закрывающие тыльные части рук. Его носили арбалетчики и воины
колесниц. Найденные фигуры арбалетчиков изображены в состоя-
нии готовности к стрельбе с колена (рис. 25), что было бы затруд-
нительно при наличии бронированного подола. На колеснице же
нижнюю часть тела воина закрывал борт. Естественно, в данных
случаях слишком длинный подол доспеха был также излишним или
даже мог служить помехой.
Кираса доспеха изготовлялась из двух частей: нагрудной из
восьми рядов крупных прямоугольных пластин и наспинной, со-
ставленной из семи рядов. Обе части застегивались с левого бока
тремя Т-образными пуговицами, одна из которых располагалась на
правой стороне груди, а две другие в области талии. Пластины пер-
вых четырех рядов на обеих частях кирасы наклепывались на мяг-
кую основу, а остальные связывались между собой шелковыми
шнурами. Верхний край пластин надключичной части кирасы для
большей подвижности не проклепывался, а прошивался шнурами
по принципу ламеллярного доспеха. Такая конструкция обеспечи-
вала одновременно дополнительную прочность и достаточную под-
вижность. Наплечники состоят из пластин, связанных в четыре ряда
нижние пластины частично перекрывают верхние.
Доспех второго вида несколько отличен от первого. Принято
считать, что это боевая защита офицеров. Кираса, так же как и у
85
доспеха первого вида, изготовлена из двух кусков кожи, соединен-
ных с левого бока и застегивающаяся с правого. Разница состоит в
том, что бронирована лишь нижняя ее часть - в районе живота и
поясницы - на нагрудном участке четыре ряда, а на спинном - пять
рядов пластин соответственно. На уровне пояса, по всей его окруж-
ности, проходит один ряд бронирующих звеньев, который покоится
на бедрах. Подол является единым целым с кирасой и состоит из
одного куска кожи. В данном случае пластины не приклепаны, а
нашиты на кожу, что усиливает защиту. Кожаные детали наплечни-
ков нашиты на мягкую основу. Доспех имел несколько застежек в
виде Т-образных пуговиц. Существовал также его подвид, отличи-
тельной чертой которого был треугольный подол в передней части.
Среди фигур с изображением панцирей из твердых материалов
выделено 68 терракотовых воинов, на которых наиболее отчетливо
сохранились остатки краски. Так, пластины доспехов у них были
выкрашены в красно-бурый цвет, пояса и застежки — в ярко-
красный. Наиболее богатая гамма цветов наличествует у шнуровки:
32,3 % от всего количества окрашены в ярко-красный цвет
(22 фигуры); 38,3 % - в красный (26 фигур); 14,7 % - в белый
(10 фигур); четыре фигуры воинов имели доспехи с темно-зеленой
шнуровкой и один - с синей (7 % от всего количества). Это позво-
лило предположить, что каждому подразделению соответствовали
свои цвета доспехов и их частей.
Со всей вероятностью можно также сказать, что существовали
различные цветовые гаммы для обозначения войсковых званий, хо-
тя детально реконструировать цветовую «Табель о рангах» пока не
удается из-за малого количества найденных фигур офицеров. На
основе этих находок была выполнена реконструкция доспехов и
одежды воинов в цвете. Военачальники носили стеганый черный
халат, под который одевалась одежда красного цвета. Поверх халата
надевали доспех, бронированный красными пластинами. Воины на
колесницах, в зависимости от их расположения имели одежду опре-
деленного цвета. Так, стоявший по левому борту воин под темно-
красный пластинчатый доспех надевал халат зеленого цвета, а тот,
что был справа, - ярко-красного. Арбалетчики носили панцирь, ок-
рашенный в темно-красный цвет, зеленый стеганый халат и синие
штаны (рис. 26).
86
Доспехи, составленные из подобных кожаных пластин, были
очень эффективными. Во всяком случае они продолжали использо-
ваться еще в III—IV вв., о чем свидетельствует находка экспедиции
А. Стейна в Миране - тибетском укрепленном поселении в Цен-
тральной Азии, ныне хранящаяся в Британском музее. Она пред-
ставляет собой фрагмент ламеллярного панциря из подпрямоуголь-
ных лакированных кожаных пластин, стянутых между собой тесь-
мой и некогда обшитых оленьей шкурой. На внешней поверхности
звеньев видны выпуклые «заклепки» [Робинсон, 2006. С. 169, 170,
рис. 67], внешне аналогичные тем, что хорошо заметны на защит-
ном облачении терракотовой армии.
1.2. Панцирь из мягких материалов
Такие изделия являются простейшим типом доспеха; благодаря
доступности материала и простоте изготовления они были наиболее
дешевой и распространенной защитой с древнейших времен до на-
чала XX в. Изготовляли их из мягкой кожи, толстой ткани, войлока;
зачастую использовали несколько слоев простеганного материала,
проложенного шерстью, волосом, песком, опилками и т. п., при-
дающими панцирю дополнительные прочностные характеристики.
Если по структуре мягкие панцири на всей территории Древнего
Востока, в общем, могли быть сходными, то покрой их был более
разнообразным и связанным с определенным регионом. Среди тер-
ракотовых воинов есть фигуры, одетые в длиннополую, доходящую
до колен одежду, внешне напоминающую халат или плащ, с высо-
ким воротом, длинными рукавами и запахом слева направо. Данный
тип боевой защиты напоминает русский «тягиляй» или монголь-
ский «хатангу дегель». Принято считать, что это стеганый халат,
состоящий из нескольких слоев материи, возможно подбитый про-
межуточным материалом - шелковой ватой, волосом. По отгибу
воротника хорошо видно, что халат был многослойным. Следов
простежки на нем не заметно, хотя есть вероятность, что брони-
рующий слой подшивался изнутри мягкой (матерчатой или кожа-
ной) основы. Между такими слоями могли помещать части с при-
шедших в негодность панцирей из твердых материалов, например,
кожаные пластины. Такие доспехи были частью обмундирования
рядовых пехотинцев, а также колесничих. Бронзовой моделью ко-
лесницы № 2 управляет воин, одетый в стеганый халат, перевязан-
87
2. Шлем
Традиция использования бронзовых наголовий в начале эпохи
Чжоу не получила дальнейшего развития. В последующие периоды
шлемы стали производиться из других материалов. В тексте «Цзо
чжуань» неоднократно говорится о кожаных шлемах для охоты, а в
словаре «Шовэнь цзецзы» зафиксировано название для боевого
оголовья из кожи (см.: [Го Баоцзюнь, 1961. С. 111-118]). До недав-
него времени кожаные шлемы были найдены только при раскопках
в Лэйгудунь могилы цзэнского хоу И. Судя по сохранившимся об-
разцам, они изготавливались из 18 фигурных пластин, покрытых
лаком, среди которых выделяются гребень, боковины, обод, начелье.
нащечники и затылочная часть.
На циньских памятниках шлемы из металла или кожи пока не
найдены. У большинства терракотовых фигур, найденных на терри-
тории мавзолея, на головах надеты небольшие кожаные шапочки
различного вида, форма и размер которых были связаны со стату-
сом обладателя. Попытка А. Коттэрелла определить их как шлемы
вызвала возражение со стороны А. Диена, который считал их скорее
защитой для сложной прически, хотя и не исключал полностью
возможной связи с боевым оголовьем [Dien, 1981/82. Р. 77]. В то же
время находка каменных шлемов (см. далее) показывает, что боевое
наголовье использовалось, по крайней мере, наиболее элитными
подраздел ен иями.
3. Каменные доспехи ,
В 1998 г. в 200 м к югу от гробницы Цинь Шихуанди археоло-
гами частично раскопана яма, содержащая большое количество ка-
менных лат и шлемов. Благодаря необычному материалу эта наход-
ка заслуживает особого внимания. Фигуры воинов отсутствовали,
доспехи были уложены слоями в деревянных контейнерах. Терри-
тория ямы составляет 13 600 кв. м, из которых пока вскрыто только
пять участков площадью 153 кв. м. Это самый большой объект, об-
наруженный на столь удаленном расстоянии от мавзолея. Из земли
извлечено 87 панцирей и 43 шлема, а также не менее трех конских
доспехов. Армирующим материалом для всей этой амуниции по-
служил обработанный сланцевый известняк, темно-серого цвета,
пластины которого соединялись между собой тонкой и плоской
медной проволокой.
89
2. Шлем
Традиция использования бронзовых наголовий в начале эпохи
Чжоу не получила дальнейшего развития. В последующие периоды
шлемы стали производиться из других материалов. В тексте «Цзо
чжуань» неоднократно говорится о кожаных шлемах для охоты, а в
словаре «Шовэнь цзецзы» зафиксировано название для боевого
оголовья из кожи (см.: [Го Баоцзюнь, 1961. С. 111-118]). До недав-
него времени кожаные шлемы были найдены только при раскопках
в Лэйгудунь могилы цзэнского хоу И. Судя по сохранившимся об-
разцам, они изготавливались из 18 фигурных пластин, покрытых
лаком, среди которых выделяются гребень, боковины, обод, начелье.
нащечники и затылочная часть.
На циньских памятниках шлемы из металла или кожи пока не
найдены. У большинства терракотовых фигур, найденных на терри-
тории мавзолея, на головах надеты небольшие кожаные шапочки
различного вида, форма и размер которых были связаны со стату-
сом обладателя. Попытка А. Коттэрелла определить их как шлемы
вызвала возражение со стороны А. Диена, который считал их скорее
защитой для сложной прически, хотя и не исключал полностью
возможной связи с боевым оголовьем [Dien, 1981/82. Р. 77]. В то же
время находка каменных шлемов (см. далее) показывает, что боевое
наголовье использовалось, по крайней мере, наиболее элитными
подразделениями.
3. Каменные доспехи •
В 1998 г. в 200 м к югу от гробницы Цинь Шихуанди археоло-
гами частично раскопана яма, содержащая большое количество ка-
менных лат и шлемов. Благодаря необычному материалу эта наход-
ка заслуживает особого внимания. Фигуры воинов отсутствовали,
доспехи были уложены слоями в деревянных контейнерах. Терри-
тория ямы составляет 13 600 кв. м, из которых пока вскрыто только
пять участков площадью 153 кв. м. Это самый большой объект, об-
наруженный на столь удаленном расстоянии от мавзолея. Из земли
извлечено 87 панцирей и 43 шлема, а также не менее трех конских
доспехов. Армирующим материалом для всей этой амуниции по-
служил обработанный сланцевый известняк, темно-серого цвета,
пластины которого соединялись между собой тонкой и плоской
медной проволокой.
89
К настоящему времени реконструировано два панциря, по кон-
струкции представляющих собой ламеллярные пластинчатые изде-
лия, а также шлемы и броня для лошади (рис. 27, 28, 29). Вес перво-
го доспеха из 612 пластин составляет 18 кг, а второго (332 пластины)
-23,18 кг [Краткий отчет об исследовании панциря 4..., 2004. С. 14].
Первый реконструированный шлем весит 3,1 кг и состоит из 74
пластин, стянутых плоской медной проволокой. У него выделяются
боковины, начелье, нащечники, затылочная часть, а также элемент,
закрывающий шейный и верхнюю часть плечевого отдела. Считает-
ся, что данные находки являются вещами, изготовленными специ-
ально для погребения, либо ритуальным облачением. Однако, как
ни парадоксально, нельзя полностью исключить их практическое
использование.
Обращает на себя внимание тот факт, что каменная броня за-
крывает большую часть тела, подобно скафандру. Если у террако-
товых фигур обнаруживаются лишь отдельные ламеллярные части
(рукава, подол) защитного вооружения, то здесь этот принцип рас-
пространен на все изделие. Высказывалось предположение, что
темный камень небольших пластинок-чешуек символизировал же-
лезные пластины [Лю Юнхуа, 2003. С. 27]. Близкие аналогии по
вязке доспеха и форме шлема можно увидеть в находках из ямы
№ 44 в районе яньской Нижней столицы, датированной самым кон-
цом периода Чжаньго [Отчет о раскопках могилы № 44..., 1975.
С. 230-231], а также среди многочисленных ханьских лат, найден-
ных при раскопках могильников династии Западная Хань в Эршиц-
зяцзы во Внутренней Монголии [Лу Сысянь, 1975. С. 249-253] и в
северном пригороде г. Сиань [Бай Жунцзинь, 1998. С. 80, 82;
Ил. V, 2], в арсенале Чанъаня [Ли Юйчунь, 1978. Ил. X, 7, 2] и др.
Кроме того, существует несомненная связь между каменными по-
гребальными доспехами и нефритовыми погребальными одеяниями
в могилах высшей ханьской аристократии (например, князя Лю
Шэна и его супруги Доу Вань в Маньчэн) [Обследование и рекон-
струкция..., 1972].
С позиций воинской функциональности изделия настораживают
вес каменных панцирей, бесспорная громоздкость конструкции и
бочкообразные пропорции нижней части, малоподходящие муж-
ской фигуре. Чтобы прояснить ситуацию, обратимся к другим воин-
ским материалам, принадлежащим той самой эпохе, когда разного
90
рода доспехи почти целиком скрывали тело и служили отличитель-
ной чертой целого сословия, во многом определяя историко-
культурный колорит. Речь идет о европейском средневековье. Вряд
ли стоит напоминать, какого рода разнообразие воинской экипи-
ровки существовало в то время и сколько предметов, связанных с
конкретной и хорошо известной военной историей, дошло до нас.
Имея такого рода информацию, можно попытаться оценить воз-
можности практического использования громоздкой и тяжелой во-
инской экипировки. И хотя способы создания защитной поверхно-
сти здесь по большей части оказываются разными (ламеллярные
доспехи, кстати, были хорошо известными и в европейском средне-
вековье [Thordeman, 1939; 1940]), многие принципы, лежащие в ос-
нове ее использования, оказываются одинаковыми в силу общности
анатомии и физических возможностей человека.
Обратимся, прежде всего, к весу изделия. Как указано выше,
для панциря № 1 он составляет 18 кг, а для № 4 - 23,18 кг. Судя по
европейским материалам, они занимают среднюю весовую нишу.
Согласно данным Э. Окшотта, доспехи никогда не были столь тя-
желыми, как обычно представляется. «Полные доспехи ... не были
тяжелее, - а подчас и легче, - чем полная выкладка английского пе-
хотинца времен первой мировой войны. Средний вес доспехов рав-
нялся 57 фунтам (приблизительно 26 килограммам), но надо пом-
нить, что этот вес не давил не плечи, а был равномерно распределен
по всему телу» [Окшотт, 2009. С. 381].
Клод Блэр, собравший данные обо всех доступных ему панци-
рях из музеев Европы, приводит величины веса полного комплекта
от 20,8 до 40,87 кг и отмечает, что «даже современный нетрениро-
ванный мужчина, надевший на себя хорошо подогнанные доспехи...
мог сам садиться на коня и слезать с него, ложиться на землю и
вставать, наклоняться... и совершенно свободно двигать конечно-
стями» [Блэр, 2006. С. 214].
Чарльз Фолкс приводит более крупные величины порядка
35,55-46,35 кг, к которым следует прибавить вес поддоспешника и
оружия [Фолкс, 2006. С. 144-145]. Он же публикует еще более впе-
чатляющие данные о снаряжении весом 63 кг и даже 116,5-151 кг,
хотя в последние величины мог входить и вес конской экипировки
[Там же. С. 145]. Правда, эти показатели относятся ко времени рас-
пространения и господства огнестрельного оружия, пробивная сила
91
которого заставила резко увеличить мощь защиты. На основе про-
веденных сопоставлений можно с уверенностью считать, что ноше-
ние сланцевого панциря вместе с явно полагающимся для этого
случая поддоспешником вряд ли представляло особые трудности и
было вполне под силу даже не особенно тренированному человеку.
Можно возразить, что не вполне корректно сравнивать кован-
ные металлические гомогенные доспехи европейских рыцарей с
ламеллярными гетерогенными латами Китая, между которыми, ко
всему прочему, еще и огромный хронологический разрыв. Однако
речь в данном случае идет о том, что принципы, лежащие в основе
конструирования покроя защитной одежды, включающие в себя
стремление создать максимально надежную защиту и при этом сде-
лать ее удобоносимой путем наиболее полного распределения веса
по телу человека, оказываются во все времена и во всех регионах
одинаковыми. Следовательно, сопоставимы и весовые категории
разных панцирей, допускающие саму возможность их использова-
ния, опирающуюся на анатомические особенности и физические
возможности человека.
Собственно эти обстоятельства - стремление максимально об-
легчить нагрузку и свободу движения одетого в панцирь человека -
нередко заставляют придавать защитной одежде своеобразный си-
луэт. Воинская целесообразность оказывалась превыше многих сте-
реотипов, и «излишняя» ширина панциря в тазобедренном суставе
или акцентированная крутизна бедер, присущая, скорее, женской
фигуре, не смущали обладателя таких лат. Некоторые образцы ев-
ропейских доспехов также имели выраженный бочкообразный си-
луэт в своей нижней трети, другие снабжались расклешенной бро-
нированной юбкой, опускавшейся много ниже середины бедра. Так
что подобные «несуразности», которые, кстати, сразу же исчезают,
как только воин устраивается на том транспортном средстве, для
использования которого и конструировался тот или иной панцирь,
не должны нас смущать. Ведь при всей своей подвижности доспехи
большей частью не предназначались для ходьбы.
У пехотинцев защита, как правило, ограничивалась корпусом,
что и наглядно демонстрируют терракотовые воины Первого импе-
ратора. И хотя соединение наборных элементов «фартуков», при-
крепленных спереди и сзади к «бронированной» защите корпуса
доспеха № 4, сделано по сравнению с ней более гибким, несложно
92
представить, какое сильное сопротивление движению ног должны
были оказывать оба массивных сланцевых полотна, судя по про-
порциям панциря, доходивших почти до колен. Препятствуя быст-
рой походке, они могли даже травмировать ноги. Думается, послед-
ние позволяли двигаться только особыми короткими «церемони-
альными» шагами. В отличие от кожаных лат, изображенных на
глиняных скульптурах пехотинцев, имевших гибкое (на подвеске)
сочленение защитных элементов в области поясницы и паха, позво-
лявшее не только свободно ходить, совершать разнообразные на-
клоны, ложиться и вставать, бегать и даже прыгать, у каменного
панциря эти части тела, как и грудь, забраны в довольно жесткий
сланцевый корсет. Пеший поход или атака в такой одежде по пре-
сеченной местности, даже без наличия жары или стужи, могли пол-
ностью вымотать обладателя подобной экипировки. Учитывая это
обстоятельство, наиболее вероятным выглядит предположение, что
эти латы предполагали обязательное использование колесницы.
Однако недостаточно было защитить колесничего. Ведь наибо-
лее уязвимой составляющей боевых экипажей всегда были лошади.
Если на ранних этапах успеху применения колесниц в сражении в
немалой степени способствовал психологический эффект, то на
стадии поздней античности он утрачивается, появляется специаль-
ное вооружение (на удлиненных древках) и отработанная тактика
«противоколесничной обороны», столь блестяще продемонстриро-
ванная Александром Великим в битве при Гавгамелах. В Китае си-
туация усугублялась ранним изобретением арбалета, которым ос-
нащались целые подразделения. Их «огонь» был в полном смысле
убийственным, особенно по крупным мишеням. Поэтому мы счита-
ем, что система панцирной защиты лошадей, которую обычно свя-
зывают с развитием тяжелой кавалерии, скорее всего, появилась и
была апробирована на упряжных (тягловых) животных. Да и могла
она появиться в столь совершенном виде, вероятнее всего, там, где
была развитая производственная база, военно-техническая мысль,
потребность преодолеть массовый лучный обстрел и каким-то обра-
зом добраться до противника. И, как это ни парадоксально, не очень
развитое коневодство, исключавшее возможность массового созда-
ния конницы вместе с применением тождественных (кочевниче-
ским) методов войны. Нужна была, наконец, развитая социальная
структура, предполагавшая возможность отвлечения достаточных
93
средств на создание профессиональной армии, техническое ее ос-
нащение и внутреннюю иерархию, включавшую специализирован-
ное разделение по средствам вооруженной борьбы. Одним из наи-
более подходящих регионов для этого нам представляется Древний
Китай.
Конская броня из кожаных пластин известна уже на памятниках
эпохи Восточное Чжоу в Лэйгудунь, Баошань и др. [Ян Хун, 2005.
С. 60-64]. Как можно судить по находкам деревянных колесниц в
раскопах с терракотовыми фигурами, она не получила массового
распространения (возможно, из-за дороговизны и необходимости
специального тренинга лошадей). Для большинства «танков древ-
ности» лучшей защитой, как и положено, оставалось нападение, т. е.
маневренность на поле боя. Однако для командирских и «гвардей-
ских» экипажей, значительное время вынужденных стоять без дви-
жения и подвергавшихся наиболее Жестокому обстрелу, такая броня
становилась необходимой.
4. Пояс
Пояса отчетливо изображены в глине поверх доспехов. Все они
представляют собой кожаную ленту средней толщины. С одного
конца к ней прикреплена (вероятно, при помощи заклепки) крюко-
образная пряжка, с другого конца через равные расстояния идут
круглые отверстия. Среди всех пряжек выделено семь типов:
1) фигурная пряжка с длинным крюком-зацепом с основанием в ви-
де шагающего человека, держащего в руках палку или древковое
оружие; 2) фигурная пряжка с длинным крюком-зацепом и минда-
левидным основанием; 3) фигурная пряжка с коротким крюком-
зацепом и основанием в виде черепахи; 4) простая пряжка с корот-
ким крюком-зацепом и квадратным основанием; 5) простая пряжка
с коротким крюком-зацепом и каплевидным основанием; 6) простая
пряжка с длинным крюком-зацепом и округлым основанием;
7) простая пряжка с коротким крюком-зацепом и треугольным ос-
нованием. Застегивание поясов всех типов происходило по одной
схеме - крючком изнутри. Пояса не имели каких-либо накладных
бронирующих частей, поэтому их нельзя считать предметом защит-
ного вооружения. По всей видимости, они являлись лишь вспомога-
тельной частью доспеха, обеспечивая его более надежную фикса-
цию на теле.
94
5. Щит
Письменные источники неоднократно упоминают о различных
щитах, сделанных из бамбука, дерева, кожи и покрытых сверху ла-
ком. Ранние формы щитов выявлены на западночжоуских памятни-
ках как раз по остаткам лакового покрытия. Один из них, обнару-
женный в погребении в Хэцзяцуне, был четырехугольной формы, а
покрывающий щит лак образовывал трехцветный (черный, корич-
невый, красный) узор. В этом же погребении были обнаружены
бронзовые украшения на щит и полусферические умбоны. Некото-
рым умбонам придавалась антропоморфная или зооморфная форма.
Покрытые цветным лаком деревянные щиты (прямоугольные в ос-
новании и с фигурной верхней частью) найдены в могилах, относя-
щихся к позднему периоду государства Чу (см., например: [Чэнь
Гунжоу, Ван Чжуншу, Ся Най, 1957. Цв. ил. 1, 2]). В 1954 г. в Чан-
ша (пров. Хунань) обнаружен деревянный щит прямоугольной
формы периода Чжаньго. Он изготовлен из двух равных половин,
образующих вертикальное ребро жесткости, имел фигурные боко-
вые стороны, сверху оканчивался небольшим выступом. Небольшой
(фехтовальный) бронзовый щит диаметром около 28 см, обтянутый
кожей, найден в могиле цзэнского хоу И, которая датируется по-
следней третью V в. до н. э. [Краткий отчет о раскопках могилы
цзэнского хоу И..., 1979. С. 33]. В 1974 и 1978 г. в уезде Суйсянь
(пров. Хубэй) обнаружены остатки двух деревянных щитов, обло-
женных бронзой, которые относились ко времени царства Цинь
конца эпохи Чжаньго.
Долгое время не было найдено щитов или их остатков на месте
раскопок терракотовой армии Цинь Шихуанди. Склонный к по-
спешным выводам А. Коттэрелл даже заключил, что «циньские
солдаты вовсе не использовали щитов, их смелость служила им за-
щитой» [Cotterell, 1981. Р. 25]. Однако щитами, подобными чуским,
вооружены терракотовые воины из ханьского погребения в Яньцзя-
вань [Ван Сяомоу, 2001. С. 2-3, 7-8]. Поэтому логично полагать,
что циньский оружейный комплекс, промежуточный по датировке
между чжаньгоским и ханьским, тоже располагал аналогичными
щитами.
Это предположение доказывает находка в наборе оружия брон-
зовой колесницы № 1 щита, который представляет собой скруглен-
95
ный с верхнего края прямоугольник с фигурными боковыми сторо-
нами, разделенными на три сектора. В центре щита проходит ребро
жесткости, края представляют собой фигурную рамку, поверхность
украшена растительными узорами. Данный образец почти полно-
стью копирует один из щитов, найденных в Суйсяне, исключением
является вертикальное ребро жесткости, проходящее посредине
щита. Скорее всего, щиты были деревянные, покрывались кожей
или листовой бронзой, лакировались. Подобные щиты, кроме ис-
пользования их на колесницах, могли быть на вооружении пехотин-
цев.
Еще одно несколько неожиданное доказательство широкого ис-
пользования щитов получено при изучении эпиграфических памят-
ников из Шуйхуди (в частности, собрания «Циньских законов» на
бамбуковых дощечках). Там оговаривались штрафы за повреждения,
нанесенные возницами колесничньци лошадям: если рана на коже
не превышала 1 цуня (более 3 см), то с виновного взыскивалась
стоимость одного щита, если рана достигала 2 цуней - то, соответ-
ственно, двух щитов; если же и эта цифра оказывалась превышен-
ной, то взыскивалась стоимость полного доспеха (см.: [Го Синвэнь,
1983. С. 141]).
§ 2. Оружие ближнего боя
1. Древковое оружие
1.1. Клевцы гэ
Клевцом называется ударное древковое оружие ближнего боя с
горизонтально расположенным клинком, заканчивающимся остри-
ем. Клевец является своего рода «абсолютным» оружием, посколь-
ку обеспечивает максимальную концентрацию силы удара на ми-
нимальной площади поражения, что при относительной массивно-
сти клинка и наличии мощного рычага-рукояти придает оружию
исключительный ударный эффект, перед которым могло устоять
только очень солидное защитное вооружение. Неслучайно в позд-
несредневековой Западной Европе XV в., когда появились самые
прочные за всю историю развития доспехов панцирь и шлем, в ка-
честве противовеса им возрождается чекан как оружие для борьбы
со столь тяжеловооруженным противником [Горелик, 1993. С. 53].
96
Клевцы на территории Китая получают широкое распростране-
ние с середины II тыс. до н. э. Все китайские клевцы, за исключени-
ем проушного чекана цюй, плоские, крепятся с помощью обуха
(танга) в прорезь на древке с последующим закреплением ремешка-
ми или веревкой. Конструкция клевцов, начиная с иньского време-
ни, постоянно совершенствовалась, а вместе с ней совершенствова-
лись и боевые качества этого вида оружия. Самый развитый тип
относится к периоду Чжаньго.
Рассматривая применение клевцов, необходимо отметить их
роль: а) в колесничном бою; б) в рукопашной схватке пехотинцев
друг с другом; в) в качестве абордажного оружия в сражениях на
воде; г) как средства «противоколесничной обороны». Указания на
различное применение гэ содержится в сделанных на них надписях.
Если одни названы «колесничными гэ», то другие «пехотными гэ»
[Тун Эньчжэн, 1979. С. 454]. Китайские исследователи полагают,
что это оружие различалось только по длине рукоятей [Ян Хун,
1980. С. 88-91]. Это подтверждается археологическими находками
деревянных рукоятей, которые сохранились благодаря тому, что
были обмотаны бамбуковым лыком или материей и покрыты лаком.
Древки клевцов также претерпели изменения. Если на ранних эта-
пах в сечении они круглые, то у поздних образцов наблюдается се-
чение яйцевидной формы, что улучшало условия обращения с ору-
жием [Го Баоцзюнь, 1963. С. 305].
Все найденные в районе мавзолея гэ крепились к рукояти с по-
мощью обуха. Однако в составу циньского оружейного комплекса
иногда встречались и втульчатые формы - например, находка дву-
стороннего чекана с короткой втулкой, украшенной полосой меанд-
рового узора. По этому узору его соотнесли с циньскими комплек-
сами из Фулиньбао и Сигаоцюань, датированными ранним перио-
дом Чуньцю [Чжао Цунцан, 1986. С. 339-340]. Подобное оружие
изредка встречалось в составе иньских и чжоуских комплексов (см.,
например: [Ло Сичжан, 1985. С. 98, рис. II, 4]); их присутствие
обычно объясняется влиянием северных культур нехуаского круга;
в дальнейшем они получают распространение у сюнну (так назы-
ваемое «изделие в форме журавлиного клюва»).
Металлическая часть тайгового клевца подразделялась на боек
юэ, обух нэй, бородку ху с несколькими прорезями чуань для привя-
зывания к рукояти; боек отделялся от обуха бортиком лань, верхний
97
и нижний концы которого выступали в виде зубчиков чи [Вареное,
1989. С. 10].
Находки, сделанные на месте раскопок терракотовой армии
Цинь Шихуанди, отражают все особенности этого оружия. Основы-
ваясь на данных материалах, Чжан Чжаньминь [1985] выделил че-
тыре основных типа клевцов гэ (рис. 30).
К типу I он относит клевцы с прямым обоюдоострым бойком,
имеющим ромбовидное сечение. Почти перпендикулярно бортику
проходит ребро жесткости, разделяя боек надвое. Обух расположен
под углом к древку и имеет закругленный конец с небольшим вы-
ступом в нижней его части, без отверстия. На бородке одно-два ще-
левидных отверстия для крепления к древку, заточки нет.
Клевцы типа П имеют довольно вытянутые боек и обух (соот-
ношение их длины 1,5 : 1), расположенные под углом от древка.
Боек, слегка закругляясь, расширяется к острию. Острие скруглен-
ное; боек заточен с двух сторон, шестигранный в сечении. Бородка
несет заточку, четко отделенную ребром, оканчивается заострен-
ным прямоугольным выступом, имеет одно квадратное и два щеле-
видных отверстия, расположенных вдоль бортика. Обух с одним
прямоугольным отверстием прямоугольной формы заточен с трех
сторон, заточка отделена ребром, доходит примерно до половины
его длины. У клевца ярко выражены зубчики. Размеры одного из
экземпляров: общая длина 21,8 см, длина бойка 13,3 см, длина обу-
ха 8,5 см, высота бородки 6 см.
К типу Ш относятся клевцы, которые имеют шестигранный в
сечении боек, слегка расширяющийся к острию. Боек находится под
углом от древка и имеет заточку, оканчивается скругленным зато-
ченным выступом. Вдоль бортика одно квадратное и три щелевид-
ных отверстия. Зубчики ярко выражены. Обух заточен не полно-
стью - имеет трехстороннюю заточку, заканчивающуюся непосред-
ственно перед прямоугольным отверстием. Общая длина одного из
клевцов 22,3 см, длина бойка 13,8 см, длина обуха 8,5 см, высота
бородки 7,3 см.
Тип IV представлен клевцами с длинной бородкой, приблизи-
тельно равной длине бойка. Выгнутый боек, шестигранный в сече-
нии, имеет вытянутое, постепенно сужающееся острие, которое
плавно переходит в бородку, с одним прямоугольным и тремя ще-
левидными отверстиями. Обух прямоугольной формы, заметно
98
н. э.), следующее - к 27-му году правления Чжао-гуна (515 г. до
н. э.). Все ранние свидетельства об использовании пи связаны с юж-
ными государствами, поэтому местом его изобретения считают цар-
ства У и Юэ [Фэн Чжоу, 1983. С. 101-105]. Поскольку установлено,
что типологически предшествовавшие пи кинжалы «восточночжоу-
ского типа» с выделенным череном формировались на территории
Юго-Восточного Китая [Ли Боцянь, 1982], то такое предположение
вполне допустимо. Однако ни одного образца данного оружия, да-
тированного периодом Чуньцю, ни на Юге, ни на Севере пока не
обнаружено. Большая часть из найденных в настоящее время пи
связывается со Сражающимися царствами; самая ранняя подтвер-
жденная эпиграфикой дата (по надписи на пи, изготовленного в
царстве Вэй) - 307 г. до н. э. В тот период в ходе непрерывных войн
широкое распространение получили защитные доспехи, и поэтому
значительно возросла роль обоюдоострого копья как эффективного
полифункционального оружия на длинном древке, способного не
только поражать незащищенные или слабо защищенные места на
теле противника, но и перерезать шнуровку пластин его доспеха.
Одним из ответов на этот вызов стало появление нового вида
оружия пи (в дополнение к уже хорошо известному фехтовальному
копью мао). Пи применялись не только на протяжении всего Чунь-
цю и Чжаньго, но и позднее, до эпохи Западная Хань включитель-
но (хотя при раскопках найдено только два образца, но в письмен-
ных источниках ханьского времени повествуется о целых отрядах,
вооруженных этим оружием). Выходит пи из употребления во вто-
рой половине правления западноханьской династии (I в. до н. э.), в
связи с массовым распространением железных копий и трезубцев
цзи.
Характерные размеры циньских пи демонстрирует упоминав-
шийся образец из раскопа 1979 г.: общая длина 35,2 см, длина лез-
вия 23,5 см, наибольшая ширина лезвия в основании 31,6 см, наи-
большая толщина 0,91 см. Клинок шестигранный в сечении, без вы-
деленного ребра жесткости, постепенно сужается к острию, основа-
ние оформлено брусковидным упором, за которым продолжается
длинный черен с круглым отверстием для крепления к древку, диа-
метр которого около 0,7 см. С двух сторон клинка выгравированы
надписи почерком «сяо чжуань», состоящие из восьми и двух ие-
роглифов соответственно. На одной стороне написано: «17 лет,
101
1-й тип. Удлиненно-пятиугольные с долами. С каждой стороны
на равном расстоянии от центрального ребра проходят два неглу-
боких узких дола. Втулки овальные в сечении, имеют два отвер-
стия для крепления. Длина наконечника 12,4-13,2 см, средняя дли-
на пера 8,5 см (рис. 31, в).
Группа III. Шестигранные, один тип.
1-й тип. Бронебойные. Удлиненное перо, заточенные края отде-
лены от основной поверхности гранями, которые и образуют шес-
тиугольник в сечении. По центру с двух сторон на протяжении все-
го пера проходит неглубокий узкий дол. На овальной в сечении
втулке имеются отверстия (по одному с каждой стороны) для фик-
сации на древке (рис. 31, г).
1.2.2. Ассегаи пи
В июне 1979 г. на территории мавзолея Цинь Шихуанди в рас-
копе № 1 найдено бронзовое оружие, похожее по внешнему облику
на короткий меч. В последующие годы на памятнике обнаружено
еще 15 подобных предметов; на этот раз вместе с некоторыми из
них нашли сохранившиеся (хотя и довольно плохо) остатки дере-
вянных древков. Таким образом, утверждение, что данные предме-
ты являются короткими бронзовыми мечами, оказалось несостоя-
тельным. Их отнесли к особой категории древкового оружия под
названием пи (рис. 32). Упоминания о нем прослеживаются в китай-
ских исторических хрониках, таких как «Цзо чжуань», «Ши цзи»,
«Хань шу» и др.
Впервые данный термин с кинжаловидными копьями отождест-
вил выдающийся японский синолог Хаяси Минао. Раскопки мавзо-
лея Цинь Шихуанди, а также исследование некоторых восточно-
чжоуских захоронений подтвердили его предположение. Происхо-
ждение этого вида оружия связывают с листовидными кинжалами
периода Западного Чжоу и, возможно, производными от них вос-
точночжоускими кинжалами с выделенными плечиками и плоским
череном. При нехватке древкового оружия эти кинжалы крепились
на древко острием кверху как дротики. Таким образом, от восточ-
ночжоуских кинжалов дальнейшая линия развития идет как к длин-
ным мечам, так и древковому оружию пи [Ван Сюэли, 1985. С. 62].
Первое известное упоминание о пип источниках («Цзо чжуань»)
относится к 17-му году правления Сян-гуна (соответствует 635 г. до
100
н. э.), следующее - к 27-му году правления Чжао-гуна (515 г. до
н. э.). Все ранние свидетельства об использовании пи связаны с юж-
ными государствами, поэтому местом его изобретения считают цар-
ства У и Юэ [Фэн Чжоу, 1983. С. 101-105]. Поскольку установлено,
что типологически предшествовавшие пи кинжалы «восточночжоу-
ского типа» с выделенным череном формировались на территории
Юго-Восточного Китая [Ли Боцянь, 1982], то такое предположение
вполне допустимо. Однако ни одного образца данного оружия, да-
тированного периодом Чуньцю, ни на Юге, ни на Севере пока не
обнаружено. Большая часть из найденных в настоящее время пи
связывается со Сражающимися царствами; самая ранняя подтвер-
жденная эпиграфикой дата (по надписи на пи, изготовленного в
царстве Вэй) - 307 г. до н. э. В тот период в ходе непрерывных войн
широкое распространение получили защитные доспехи, и поэтому
значительно возросла роль обоюдоострого копья как эффективного
полифункционального оружия на длинном древке, способного не
только поражать незащищенные или слабо защищенные места на
теле противника, но и перерезать шнуровку пластин его доспеха.
Одним из ответов на этот вызов стало появление нового вида
оружия пи (в дополнение к уже хорошо известному фехтовальному
копью мао). Пи применялись не только на протяжении всего Чунь-
цю и Чжаньго, но и позднее, до эпохи Западная Хань включитель-
но (хотя при раскопках найдено только два образца, но в письмен-
ных источниках ханьского времени повествуется о целых отрядах,
вооруженных этим оружием). Выходит пи из употребления во вто-
рой половине правления западноханьской династии (I в. до н. э.), в
связи с массовым распространением железных копий и трезубцев
цзи.
Характерные размеры циньских пи демонстрирует упоминав-
шийся образец из раскопа 1979 г.: общая длина 35,2 см, длина лез-
вия 23,5 см, наибольшая ширина лезвия в основании 31,6 см, наи-
большая толщина 0,91 см. Клинок шестигранный в сечении, без вы-
деленного ребра жесткости, постепенно сужается к острию, основа-
ние оформлено брусковидным упором, за которым продолжается
длинный черен с круглым отверстием для крепления к древку, диа-
метр которого около 0,7 см. С двух сторон клинка выгравированы
надписи почерком «сяо чжуань», состоящие из восьми и двух ие-
роглифов соответственно. На одной стороне написано: «17 лет,
101
храмовая мастерская, Чжи, Гунмин», на другой - только «храмовая
мастерская». Как считает Лю Чжаньчэн [1982. С. 12-13], «17 лет» -
это дата, относящаяся к 17-му году правления Цинь Шихуанди, т. е.
около 230 г. до н. э., Чжи - имя мастера, изготовившего клинок,
Гунмин - место изготовления.
Из обнаруженных в последующие годы наконечников пи выде-
лили еще пять, на которых стоят даты с 15-го по 19-й год правления
Первого императора, т. е. с 232 по 228 гг. до н. э. Судя по всему, в
Цинь происходит стандартизация в изготовлении оружия. Как из-
вестно, Цинь Шихуанди был сторонником жесткого единообразия
во всех областях и после объединения Поднебесной провел унифи-
кацию мер, весов, денег, дорожной колеи, письменности и т. д.,
вплоть до идеологии. Соответственно все найденные пи имели об-
щую длину 35,2-35,55 см, ширину у основания 3,1-3,2 см, соотно-
шение длины клинка и черена как 2 : 1 [Ван Сюэли, 1994. С. 301].
Согласно письменным данным средняя длина клинка пи была в три
раза меньше длины меча [Чжан Чжаньминь, 1983. С. 131].
В целом, археологические находки примерно соответствуют
этим сведениям. Самый длинный меч, обнаруженный при раскопках
погребального комплекса Цинь Шихуанди, равен 94,1 см (но без
учета навершия рукояти), а наименьшая длина пи составляет 35,2 см.
Для сравнения: пи, найденные на памятниках других государств пе-
риода Чжаньго, имели другие размеры - в Чжао длина клинка с не-
рвном составляла 26,1-33 см, в Хань - 31,8 см, в Янь - 27-31,5 см, в
Чу - 33 см (обзор находок см.: [Ван Сюэли, 1994. С. 301]).
Древко пи имело овальное сечение, что улучшало хват рукой, с
бронзовым подтоком на нижнем конце. Эта деталь защищала древ-
ко от расщепления, при необходимости помогало закрепить оружие
в почве, а также могло служить в качестве дополнительного удар-
ного навершия при фехтовании. С другого конца проделывался
прямоугольный в сечении паз, на определенном расстоянии сверли-
лась дырка под отверстие в черене. Оружие вставлялось в паз так,
чтобы отверстия совместились, положение фиксировалось штифтом,
после чего место непосредственного соединения клинка и древка
плотно оплеталось конопляной лентой и часто покрывалось лаком
(вместе со всей рукоятью).
Общая длина пи из мавзолея Цинь Шихуанди, насаженных на
древко, составляет 3,59-3,82 м, от острия до подтока включительно,
102
таким образом, они относятся к длинному древковому оружию, с
которым было удобно сражаться в сомкнутом строю, а также эф-
фективно бороться с воинами на колесницах. Однако точную длину
удалось установить только в девяти случаях. Поэтому нельзя ис-
ключить и более широкого применения циньских пи. Со своими
«предками»-кинжалами этот вид оружия объединяет наличие заточ-
ки не только на острие, но и по всей длине обеих лезвий. Поэтому
им можно было наносить как колющие, так и рубящие и режущие
удары. Вероятно, что, кроме длинного древка, циньские воины ис-
пользовали данное оружие насаженным на короткое древко.
О том, что такая возможность была хорошо известна в позднем
Чжаньго, свидетельствуют находки в могиле М3 0 в Цзытаньпу
(район г. Чанша), которая относится к позднему этапу государства
Чу. Бамбуковое древко полностью сохранилось благодаря лаковому
покрытию, поэтому удалось точно установить длину оружия пи,
которое в данном случае вместе с наконечником и подтоком со-
ставляла 1,62 м [Краткий отчет об исследовании могил периода
Чжаньго в Цзытаньпу..., 1957]. В этом случае пи можно было ис-
пользовать в качестве оружия ближнего боя, а также метать как
дротик. Трудно представить, что циньцы, аккумулировавшие все
лучшие достижения в области вооружения и ведения боя, прошли
мимо такого удачного изобретения чусцев, своих главных оппонен-
тов в борьбе за объединение Поднебесной. Использовали такое
оружие и в государствах Ба-Шу [Цинь Бин, Чжан Чжаньминь, 1983.
С. 135], с которыми циньцы многократно встречались в боях и, в
конечном счете, завоевали их в 316 г. до н. э.
В истории военного дела подобное полифункциональное клин-
ковое оружие уже было зафиксировано под названием ассегая (ас-
сагая). С помощью ассегаев с утяжеленным наконечником на уко-
роченной рукояти неустрашимые зулусские воины под руково-
дством вождей Чаки и Кетчвайо сокрушали не только дружины
своих африканских противников, но и наносили поражения британ-
ским колониальным войскам, например, в знаменитом сражении
при Изанзлване (см., например: [Риттер, 1977. С. 42-55]). Поэтому
мы предлагаем применить это название и к древнекитайскому ору-
жию пи. Аналогичная ситуация прослеживается в отношении так
называемых скрипковидных кинжалов в составе оружейного ком-
плекса культуры верхнего слоя Сяцзядянь, а также раннечосонских
103
(протокорейских) культур на территории пров. Ляонин [Комиссаров,
1988. С. 92]. При этом циньский вариант обладал еще одной функ-
цией по сравнению с классическим образцом. Благодаря стандарти-
зации размеров и увеличению длины черена циньский ассегай мож-
но было при необходимости монтировать на длинное и даже сверх-
длинное древко и использовать его в сомкнутом строю против пе-
хоты и колесниц противника.
1.3. Трезубец цзи
Комбинированное полифункциональное оружие на длинном
древке получило в Китае особое развитие. Хуасцы и их ближайшие
северо-восточные соседи на рубеже II и I тыс. до н. э. проявили не-
заурядную изобретательность в создании новых форм оружия, со-
единив на одном древке (длиной от 1 до 2 м и более) клевцы чо и гэ,
копья, секиры и иные поражающие элементы, оригинальных и,
главное, крайне эффективных форм.
К середине I тыс. до н. э. из всего этого разнообразия форм
классическую завершенность получил трезубец цзи, в котором раз-
витая форма клевца гэ соединялась с острием копья мао (рис. 33).
Удар по неприятелю можно было нанести любой из трех высту-
пающих частей оружия: бойком, острием или обухом. Сложное
длиннодревковое оружие изначально применялось, в основном, пе-
шими воинами, причем возможно, что оно было изобретено как
средство для борьбы с боевыми колесницами, поскольку с его по-
мощью можно было заколоть коня или подсечь ему ноги, зацепить
и стащить с кузова воина, нанести ему колющий или рубящий удар.
Не менее эффективно могли использовать трезубцы и воины, сто-
явшие на колеснице, однако, на наш взгляд, для них они были все
же вспомогательным оружием по сравнению с луком или арбалетом.
Поздние формы трезубца были взяты на вооружение конницей око-
ло III в. до н. э, а наибольшего распространения достигли во П-1 вв.
до н. э., о чем свидетельствуют статуэтки из ханьских могил в Лэй-
тай [Гань Бовэнь, 1972. С. 17-18; Ханьская могила в Лэйтай..., 1974.
С. 91]. Но основным и наиболее эффективным, особенно против
всадников, сложное оружие было в руках пехотинцев. Клевцы, из-
готовленные специально для крепления на одно древко с копьем,
могли быть меньших размеров (на несколько см), что позволяло
практически не увеличивать вес оружия в целом. В качестве приме-
104
ра можно упомянуть циньский экземпляр, датированный началом
III в. до н. э. и найденный в Тунчэн (пров. Аньхой), за пределами
основной территории Цинь (возможно, трофей) [Лю Чжао, Цзян
Сяоцзяо, 2009].
Из найденных на раскопках терракотовой армии Цинь Шихуан-
ди трезубцев цзи точно можно выделить два типа этого оружия, так
как они обнаружены с остатками древков, которые оканчивались
копейными навершиями. Эти два типа соответствуют 3 и 4-му ти-
пам клевцов гэ, найденных на памятнике. Что касается 1-го типа, то
использование его как части трезубца маловероятно, так как обух у
него не имеет заточки. Заточенный обух клевцов типа 2 сам по себе
свидетельствует об их использовании в качестве составной части
цзи, даже если острие к моменту обнаружения было утрачено [Ма
Чэнъюань, 1982. С. 49]. Именно массовое применение такого высо-
коэффективного полифункционального оружия, как трезубцы, по
мнению одного из патриархов китайской археологии Ли Цзи, по-
могло государству Цинь впервые объединить Китай [Li Chi, 1962.
Р. 58].
1.4. Шест шу
Среди обнаруженных предметов вооружения привлекают вни-
мание цилиндрические или шаровидные навершия, часто с трех-
гранным острием на очень короткой втулке. Они использовались в
качестве наконечника боевых шестов шу. По своей структуре они
относятся к комбинированному оружию, основу которого пред-
ставляет булава на очень длинной рукояти. Главной является удар-
но-проламывающая функция, которая иногда может дополняться
колющим ударом.
Сохранившиеся экземпляры шестов шу относительно редки. Так,
в погребении цзэнского хоу И в Лэйгудунь (последняя треть V в. до
н. э.), обнаружен экземпляр данного оружия с шарообразным нако-
нечником с достаточно длинными шипами и копейным острием. На
расстоянии 0,7 м от острия был приделан еще один бронзовый шар
с короткими шипами; древко обложено накладками из чеканной
бронзы. В том же погребении обнаружен шест шу с довольно длин-
ным копьеобразным острием с шарообразным основанием, укра-
шенным растительным рельефом. К IV—III вв. до н. э. основная
функция шу не изменилась, хотя конструкция наконечников для
105
этого оружия постепенно упрощалась, а рельефные украшения ус-
тупили место несложному гравированному или чеканному узору.
При раскопках терракотовой армии Цинь Шихуанди в раскопах
№ 1 и 2 обнаружено скопление трехгранных наконечников для шес-
тов шу. Длина каждого из них равна 15,8 см, ширина 3,6 см. Учиты-
вая длину шеста и специфическую технику владения им (нанесение
тычковых, а также размашистых дробящих ударов), можно предпо-
ложить, что данным оружием могли пользоваться как пехотинцы,
так и всадники. В «штабе армии» (раскоп № 3) найдены образцы с
тупым коротким наконечником. По всей видимости, они не имели
длинного древка, а использовались в качестве булавы на рукояти
средней длины, или как жезлы военачальников.
2. Клинковое оружие
2.1. Меч
Под мечом мы подразумеваем вид наступательного оружия с
прямым обоюдоострым клинком длиной более 60 см, предназна-
ченным для нанесения колющих и рубящих ударов. Мечи длиной от
60 до 70 см относятся к коротким и пригодны в основном для пеше-
го боя. Мечи длиной 70-90 см можно считать универсальными,
одинаково удобными для рубки с коня и в пешем строю. Длина ме-
чей от 90 см и более характерна для всаднических мечей.
В Китае бронзовые мечи появились в середине I тыс. до н. э. и
представляли собой прямое развитие длинных кинжалов «восточ-
ночжоуского» типа. Можно предположить, что процесс удлинения
клинка, превратившего кинжал в меч, произошел в царстве Чу, по-
скольку именно на его территории сосредоточено большинство на-
ходок мечей.
Ранние мечи от предшествовавших им кинжалов отличаются
только размерами, их длина составляет 60-80 см. Рукоять чаще, чем
у кинжалов, имеет несколько «надетых» на нее горизонтальных
дисков, которые обкладывались толстым слоем шелковой ваты, об-
матывались тканью и обвязывались шнуром для удобства исполь-
зования. Так, у возницы бронзовой колесницы № 2 за пояс воткнут
короткий меч «восточночжоуского» типа, на рукояти которого пять
дисков. Мечи имеют плоские подпрямоугольные перекрестия,
обычно с закругленными верхними углами, прямоугольным выре-
106
зом на верхнем крае и подтреугольным выступом на нижнем. Кли-
нок часто имеет более узкую нижнюю треть, которая плавно рас-
ширяется кверху.
К концу IV и особенно в Ш в. до н. э. в развитии китайских ме-
чей происходят существенные сдвиги. Клинки становятся уже и
длиннее (до 100 см), удлиняется рукоять, чтобы можно было дер-
жать ее двумя руками. Мечи Китая циньского периода продолжили
эту традицию. Среди находок на территории мавзолея Цинь Шиху-
анди выделено семь наиболее сохранившихся экземпляров, пять из
которых обнаружены в яме № 1, и два - в яме № 2. Все мечи по се-
чению клинка относятся к двум группам, в каждой из которых на-
считывается по одному типу.
Группа I. Ромбические, один тип.
1-й тип. Мечи с длинными обоюдоострыми клинками, посте-
пенно сужающимися от основания рукояти к остроугольному ост-
рию. С двух сторон по центру клинка проходит выступающее ребро.
Плоское перекрестье представляет в плане ромб с закругленными
углами. Черен прямоугольного сечения имеет отверстие для креп-
ления рукояти. Заточенная часть полосы меча отделяется от ос-
тальной поверхности слегка выступающей гранью. Наиболее со-
хранившиеся мечи данного типа имеют длину 89-90 см, ширина
клинка в среднем от 2 до 3,6 см, длина черена 16,7-18,4 см. Особо
выделяются мечи с длиной клинка свыше 90 см. Китайские иссле-
дователи называют их «цзя цзянь» - «доспешные мечи», приме-
нявшиеся для поражения тяжеловооруженного противника (рис. 34,
а, б).
Группа II. Шестиугольные, один тип.
1-й тип. Представлен экземпляром, обнаруженным в раскопе
№ 1 в 1975 г. Клинок шестиугольного сечения с каждой стороны
имеет проходящее по центру вдоль всей длины ребро жесткости.
Заточенная часть полосы меча отделяется от остальной поверхности
выступающей гранью. Меч имеет фигурное перекрестье ромбовид-
ной формы, концы которого имеют объемные скругленные выступы,
обращенные к рукояти. На полосе меча сохранились обойма и «пят-
ка» ножен, выполненные из бронзы. Прямоугольного сечения черен
оканчивается съемным блюдцевидным набалдашником. При обна-
ружении меча на его черене находилась фигурная серебряная втул-
107
ка, которая, несомненно, была частью рукояти. Общая длина меча
81 см, длина черена 19 см, ширина клинка 2-3,6 см (рис. 34, в).
На черенах, а в некоторых случаях и на самих клинках имеются
вырезанные иероглифы, обозначавшие имена мастеров, места изго-
товления, события, в честь которых мечи изготовляли, циклические
знаки и т. д. Эта информация позволила провести довольно четкую
датировку некоторых мечей и их фрагментов. Почти все они были
изготовлены в период 230-220-х гг. до н. э., т. е. использовались в
реальных боевых действиях, а не были сделаны специально для по-
гребения Первого императора.
2.2. Кинжалы
В оружиеведческой литературе широко распространено понятие
«циньский кинжал» (см.: [Кан, 1999]). Как правило, данное оружие
обладает клинком ромбического сечения, постепенно сужающимся
к острию. Рукояти различной форм^, нередко в виде ажурного пе-
реплетения, отливались, как правило, отдельно, после чего крепи-
лись к черену клинка. Их появление связывают с культурой племен
жунов и ди, с которыми циньцы находились в постоянном контакте
на протяжении всей своей истории [Чэнь Пин, 1986. С. 93-94]. Ин-
тересен кинжал, относящийся ко времени циньского царства, обна-
руженный в могиле в Сигоуцюань [Лу Ляньчэн, Ян Маньцзан, 1980].
Кинжал отлит из бронзы; лезвия ромбического в сечении клинка
почти параллельны. На лезвии, кончик которого обломан, нанесено
изображение звериной морды; рукоять кинжала полая, украшенная
условными изображениями шести человеческих лиц, оканчивается
небольшой шляпкой. К данной группе относят также биметалличе-
ские кинжалы с бронзовой парадной рукоятью и железным клинком,
датированные периодом Чуньцю - началом Чжаньго [Лю Дэчжэнь,
Чжу Цзяньтан, 1981. С. 300; Хоу Хунвэй, 2008. С. 47].
В рассмотренных нами памятниках династического периода
Цинь (Юньмэн, Янцзяшань и др.) не обнаружено «циньских кинжа-
лов». На месте раскопок терракотовой армии Цинь Шихуанди так-
же до сих пор не найдено ни одного экземпляра, однако в могиле-
кенотафе Ml 8 из Шанцзяоцунь найден образец, отличный как от
циньских, так и других чжоуских кинжалов. Линзовидный в сече-
нии бронзовый клинок длиной 30,3 см переходит в цилиндрический
черен длиной 10,2 см, на который были надеты овальная гарда и
уплощенное грибовидное навершие (рис. 22, /). Не исключено, что
108
далее последуют и другие подобные находки. Китайские исследова-
тели считают, что этот вид оружия все-таки был на вооружении ар-
мии Цинь и активно применялся воинами в ближнем бою [Лю
Чжаньчэн, 1982. С. 14]. В качестве таковых также могли использо-
ваться клинки пи, закрепленные на короткой рукояти.
Своеобразной иллюстрацией на тему использования меча и
кинжала может служить рассказ о покушении на Цинь Шихуанди,
который приводит Сыма Цянь в «Жизнеописаниях мстителей»:
«Цзин Кэ... схватил кинжал и нанес удар, но до тела [вана] не дос-
тал. Циньский ван... хотел схватиться за меч, но меч был слишком
длинным, и от испуга [ван] никак не мог вытащить его из ножен»
[Сыма Цянь, 2002. С. 44]. Закончилось все тем, что Цзин Кэ метнул
кинжал, но не попал в цель, а Цинь Шихуанди сумел-таки извлечь
меч, перебросив его за спину, и нанес противнику несколько смер-
тельных ран. Кинжал (быть может, даже «циньского типа»), кото-
рым вооружился мститель, прибывший из северного княжества Янь,
оказался недостаточно длинным для эффективного удара и совер-
шенно непригодным для метания (возможно, из-за тяжелой фигур-
ной рукояти). Впрочем, здесь могла сказаться недостаточная выучка
самого Цзин Кэ, о которой также сообщает летописец. Но очевидно,
что длинный («кавалерийский») меч циньского правителя вполне
закономерно оказался не слишком удобным для пешего рукопашно-
го боя.
2.3. Боевые крюки (серпы) 9
Еще одним специфическим видом оружия ближнего боя были
боевые крюки (серпы). В китайском оружиеведении за данным ви-
дом оружия закрепилось название «уский крюк», по названию
древнего царства У эпохи Чжаньго, поскольку первые упоминания
о массовом изготовлении такого оружия встречается в летописи
«У Юэ чуньцю». В яме № 1 нашли два экземпляра, представляющие
собой изогнутую полосу бронзы с выгнутым обушком общей дли-
ной 65,2 см, шириной 2,2-3,5 см, толщиной 0,9 см, весом 1,045 кг,
на одном конце утолщение образует ручку [Ван Сюэли, 1994.
С. 344]. По мнению китайских исследователей, это большие серпы,
которые упоминаются в древних словарях «Шо вэнь» и «Фан янь» и
отличаются от малых серпов, применявшихся как орудие для жатвы
зерновых. Они сопоставляют их с боевыми серпами, применявши-
109
мися в древнеегипетской армии [Ли Линь, Бай Цзяньган, 1987.
С. 73]. Однако лезвие у бронзовых крюков не заточено, а конец не
заострен, поэтому возможно их использование в качестве ударного,
а не колюще-режущего оружия.
§ 3. Оружие дистанционного боя *
1. Лук
Лук был основным метательным оружием дальнего действия, а
в некоторых древневосточных обществах - основным видом ору-
жия вообще. По конструкции лук подразделяется на следующие
типы: 1) простой, состоящий из одного цельного куска дерева;
2) усиленный, когда цельнодеревянная основа усиливается в опре-
деленных местах накладками из пластин дерева, рога, кости и дру-
гих твердых материалов, а также путем привязывания или приклеи-
вания пучков сухожилий; 3) сложнмй, когда древко лука состоит из
более чем одного слоя древесины или другого твердого материала,
причем основной слой материала (практически всегда дерево)
представляет собой цельный по всей длине лука кусок; 4) составной,
когда древко лука собирается из нескольких коротких кусков, обра-
зующих его длину. Три последних конструктивных приема, как
правило, применялись одновременно для изготовления одного из-
делия, что позволяло крайне разнообразить конструкцию лука, до-
биваясь от него необходимых для каждой конкретной задачи
свойств [Горелик, 1993. С. 66].
Поскольку луки изготовлялись из органических материалов, их
цельные находки - большая редкость и потому особенно ценны,
так как по изображениям далеко не всегда можно точно судить о
конкретной конструкции лука.
В Китае стрельба из лука играла важную роль не только в бое-
вых операциях, но и в ритуалах. Вместе с искусством управления
колесницей овладение приемами стрельбы из лука считалось при-
знаком «благородного мужа». О применении лука в бою и на охоте
неоднократно упоминается в песнях «Ши цзина». Многочисленные
сведения о дарениях лука и стрел можно найти в надписях на брон-
зовых сосудах.
’ Параграф написан совместно с И. А. Москвитиным.
НО
В иньских надписях лук практически всегда сигмовидный.
Аналогичный лук с загнутыми краями изображен на сосуде дин,
найденном в уезде Цишань, где обнаружены также циньские брон-
зы, и датированном средним периодом Западного Чжоу [Ци Цзянье,
1984. С. 10-13]. Такой же он в руках воинов и охотников, изобра-
женных на бронзовых сосудах периода конца Чуньцю - первой по-
ловины Чжаньго. Таким образом, на протяжении бронзового - ран-
него железного веков преобладал сигмовидный лук. Однако подоб-
ная форма могла быть только у сложного лука.
В 1957 г. в районе Чанша в чжаньгоской могиле был обнаружен
лук, собранный из четырех бамбуковых пластин. К его центральной
части присоединялись два плеча. На бамбук накладывали тонкий
слой клейкого вещества, обматывали шелковыми нитями, затем по-
крывали черным лаком. Общая длина древка лука, найденного в
Чанша, составляет 140 см, наибольшая ширина 4,5 см, а толщина
5 см. С двух сторон прикреплялись концевые накладки из рога дли-
ной 5 см. Тетива из шелковых нитей, с петлями на обоих концах. Ее
длина составляет 80 см, а толщина 0,7 см. Однако накладки на дру-
гие части лука не найдены. По всей вероятности, их роль выполняли
бамбуковые пластинки.
В «Као гун цзи» изготовлению луков уделено довольно много
внимания. Согласно описанию, при производстве использовалось
шесть видов сырья: дерево обеспечивало дальность, рог - быстроту
полета стрелы, сухожилия - глубину (очевидно при поражении це-
ли), кость - соединение, шелковые нити - крепость, а лак защищал
от инея и росы. Но остатки подобного лука пока еще не найдены.
В том же сочинении упоминается о семи сортах древесины, из ко-
торых изготовлялась кибить. Первой названа кудрания (род тутово-
го дерева), и лишь последним - бамбук.
Мастера прошлого досконально знали свойства материалов.
Так, дерево заготовляли зимой, рог - весной, летом готовили сухо-
жилия (см.: [Го Баоцзюнь, 1963. С. 76-77]). На циньских бамбуко-
вых дощечках из Юньмэн содержатся сведения о том, что если по-
гибали лошади и быки, то мясо их можно было продать, а кости,
шкуру и сухожилия следовало сдавать как сырье, после чего их,
возможно, использовали для изготовления доспехов и луков.
Циньские луки упоминаются в письменных источниках, в том
числе в знаменитом стихотворении Цюй Юаня «Смерть за Родину»
111
[Антология..., 1957. С. 164], входившем в состав «Чуских строф».
Чусцы были главными противниками циньцев и, разумеется, хоро-
шо знали их вооружение. Однако луков в циньских могилах пока не
найдено.
Пока не обнаружено каких-либо остатков луков или их частей и
на территории мавзолея Цинь Шихуанди, но их применение оче-
видно. Главное доказательство - наличие в раскопах терракотовых
фигур лучников, которые изготовились к стрельбе. Судя по поло-
жению их рук, они могли держать только лук. Помимо прочего,
найдены наконечники стрел, которые явно относятся к лучным. Эту
точку зрения отстаивают многие китайские исследователи (см., на-
пример: [Ли Линь, Бай Цзяньган, 1987]).
Таким образом, можно сделать вывод, что конструкция лука,
разработанная еще в иньское время, оказалась настолько опти-
мальной и универсальной, что в течение последующих эпох почти
не изменилась - до династии Цинь включительно.
2. Арбалет
Относительно появления арбалета в Китае существует много-
численная научная литература, базирующаяся на археологическом
материале и группе документальных источников (см.: [Кожанов,
1987]). Точная датировка первых китайских арбалетов затруднена
различным толкованием документов, которое во многом связано с
неясностью терминологии и некорректностью самих источников, а
потому диапазон этих дат очень широк. Некоторые исследователи
относят возникновение арбалетов даже к шанскому времени, так
как считают, что именно в это время появляется иероглиф, обозна-
чающий арбалет [Selby, 2000. Р. 22]. Более достоверные сведения
принесли археологические изыскания 1950-х гг. на территории Ки-
тая. Обнаруженные в погребениях возле г. Чанша остатки арбалетов
относятся примерно к IV—III вв. до н. э.
Археологические находки в сопоставлении с письменными ма-
териалами дают основание полагать, что арбалетное оружие появи-
лось в Китае около VI в. до н. э. или чуть ранее. Именно тогда, по
мнению китайских ученых, оно получило распространение в юж-
ных княжествах. После находок арбалетных деталей более досто-
верно выглядит хроника «У Юэ чуньцю», которая местом изобрете-
112
ния арбалета называет княжество Чу, расположенное в среднем те-
чении реки Янцзы.
Самые первые арбалеты имели очень простой механизм спуска,
или не имели его вообще [Selby, 2000. Р. 87]. Выделяется три ран-
них типа спусковых устройств. Первый тип не имеет как такового
механического устройства. Здесь тетива заводится за выступ на ло-
же арбалета и спускается движением большого пальца. Недостат-
ком данной системы является невозможность использования боль-
шой силы натяжения тетивы, а это, в свою очередь, влияет на даль-
ность полета стрелы. Второй тип представляет простой спусковой
механизм, состоящий из одной (спусковой рычаг с зубьями) или
двух (спусковой рычаг и «орех») деталей. В данном случае значи-
тельно облегчается спуск. Можно увеличить силу натяжения тети-
вы, что, однако, сказывается на дальности полета стрелы. Отличие
третьего спускового механизма состоит в том, что тетива закрепля-
ется на зубьях «ореха», который в свою очередь взаимодействует с
шепталом и спусковым рычагом. Наличие шептала предотвращает
случайные спуски. Подобная форма спускового механизма призна-
на специалистами очень надежной [Payne-Gallwey, 1995. Р. 112].
Использование данного типа арбалетного замка было однозначно
подтверждено археологическими находками.
Найденные материалы представляют собой древнейшие спуско-
вые устройства, изготовленные из бронзы. Сочинение «Ши мин»
(«Объяснение названий»), созданное в период ханьской династии
(П в. до н. э. - II в. н. э.), разъясняет, что все части арбалетного
спускового механизма обозначались термином цзи.
Касаясь устройства китайских спусковых механизмов,
С. А. Школяр [1980. С. 29-31] сообщает, что принципиально
оно не менялось на протяжении нескольких столетий. Как уже
указывалось, все детали механизма делались из бронзы, что, веро-
ятно, связано с технологией изготовления - литьем, а не ковкой с
последующей слесарной обработкой.
По данным археологии выделено три основных типа арбалетно-
го замка, из которых два использовались в армии династии Цинь.
Первый тип представляет собой спусковой механизм, изготовлен-
ный из трех деталей, закрепленных в основании ложа арбалета при
помощи двух осей. Все детали сделаны из бронзы. Второй тип так-
же состоит из трех деталей с двумя осями. Отличие состоит в том,
113
что конструкция спускового механизма частично помещается в
бронзовый кожух. Отверстия для осей проходят через кожух. Эта
модель является более износостойкой, долговечной. Подобный тип
замка уже существовал в эпоху Чжаньго. Спусковой механизм
третьего типа по своей конструкции немного отличается от второго.
Он также состоит из трех основных бронзовых частей, закреплен-
ных посредством двух осей в бронзовом кожухе. Отличие заключа-
ется в форме кожуха (полностью скрывает все детали спускового
механизма) и в способе его закрепления в ложе арбалета. Он утоп-
лен в деревянное основание таким образом, что остальные детали,
кроме осей, не касаются ложа.
Подобный тип спускового устройства считается самым совер-
шенным по конструкции для того времени. Его элементы более
стойки к загрязнению и влажности. Данный тип получает широкое
распространение с периода династии Западная Хань. Диаметр осей
на спусковых механизмах около 0,75 см. Из них только первая ось
испытывала большое напряжение, так как на нее насаживался
«орех», на который, в свою очередь, давила тетива. Вторая ось
удерживала шептало, которое по конструкции не испытывало осо-
бых перегрузок. Благодаря цилиндрической форме давление рас-
пределялось равномерно по всей поверхности оси.
Первый тип, не имея кожуха, постоянно подвергался механиче-
скому напряжению. Увеличение силы натяжения тетивы привело
бы к его поломке. Использование бронзового кожуха, по мнению
С. Сэлби, связано не только с желанием продлить срок жизни спус-
ковому механизму, но и с развитием арбалета как такового, а в свя-
зи с этим увеличением силы натяжения тетивы. Детали замка, по-
мещенные в кожух, могли испытывать очень большое напряже-
ние.
На месте раскопок терракотовой армии императора Цинь
Шихуанди найдены несколько спусковых механизмов арбалетов и
их деталей. В число предметов вооружения на бронзовой колесни-
це № 1 входила копия арбалета. Один механизм второго типа был
обнаружен с остатками арбалетного ложа. Замок состоял из сле-
дующих основных частей: 1) «орех»; 2) шептало; 3) спусковой ры-
чаг; 4) две оси; 5) предохранитель. «Орех», в свою очередь, состоял
из двух соединенных половинок, на одной из которых располагал-
ся взводный рычаг, оформленный в виде драконовой головы. На
114
вязкими, не кололись и слабо подвергались влиянию влаги. После
изготовления ложе шлифовалось и на несколько слоев покрывалось
краской и лаком. Важной частью ложа была направляющая для
стрелы. В отличие от арбалетов более позднего времени, где на-
правляющая делалась из другого материала (металл, рог), в китай-
ском арбалете она изготовлялась в одном куске с ложем, и пред-
ставляла собой отшлифованный паз, по которому стрела двигалась,
как по рельсам. Что касается ширины паза, то она зависела от диа-
метра древка, а также высоты оперения стрел. Как правило, ширина
паза (со снятыми фасками) должна быть такой, чтобы ось стрелы
пересекала центр тетивы, которая, в свою очередь, должна лежать
(без вертикального усилия) на направляющих.
Кроме деталей замка, на территории мавзолея была обнаружена
также защитная скоба, предохранявшая спусковой рычаг, и бронзо-
вые «шипы», являвшиеся своего pd)ia прицельным приспособлени-
ем. Скоба представляет собой бронзовую полосу толщиной 3 мм,
изогнутую в виде буквы «Г». Верхний конец входит в деревянное
основание на 2,8 см. На скобе отсутствуют художественная дора-
ботка и производственные знаки. Бронзовые «шипы» крепились
непосредственно за луком в ложе арбалета. Стрела в момент полета
проходила между ними. Стивен Сэл би считает, что таким образом
они могли использоваться для прицеливания. То, что они крепились
в ложе, доказывает факт наличия остатков древесины в небольших
канальцах на концах шипов.
Другой спусковой механизм, использовавшийся на арбалетах в
циньской армии, представлен находками некоторых деталей, а
также копией арбалета с колесницы № 1. Он отличается от замка,
описанного выше, лишь формой кожуха и довольно простой худо-
жественной обработкой (гравировка видимых частей спускового
устройства).
Учитывая все особенности спускового механизма, остатки де-
ревянных частей и упомянутую бронзовую копию, была проведена
реконструкция арбалета династии Цинь. Длина ложа составила
70 см, размах плечей 117 см. Несомненно, что и после эпохи Цинь
на территории Китая активно применялись арбалеты. Упоминания
о них встречаются в средневековых китайских хрониках. В некото-
рых из них содержатся указания на дальность стрельбы - от 138 до
831,6 м; в реальности этот показатель не превышал 300 м, что
116
вязкими, не кололись и слабо подвергались влиянию влаги. После
изготовления ложе шлифовалось и на несколько слоев покрывалось
краской и лаком. Важной частью ложа была направляющая для
стрелы. В отличие от арбалетов более позднего времени, где на-
правляющая делалась из другого материала (металл, рог), в китай-
ском арбалете она изготовлялась в одном куске с ложем, и пред-
ставляла собой отшлифованный паз, по которому стрела двигалась,
как по рельсам. Что касается ширины паза, то она зависела от диа-
метра древка, а также высоты оперения стрел. Как правило, ширина
паза (со снятыми фасками) должна быть такой, чтобы ось стрелы
пересекала центр тетивы, которая, в свою очередь, должна лежать
(без вертикального усилия) на направляющих.
Кроме деталей замка, на территории мавзолея была обнаружена
также защитная скоба, предохранявшая спусковой рычаг, и бронзо-
вые «шипы», являвшиеся своего pctaa прицельным приспособлени-
ем. Скоба представляет собой бронзовую полосу толщиной 3 мм,
изогнутую в виде буквы «Г». Верхний конец входит в деревянное
основание на 2,8 см. На скобе отсутствуют художественная дора-
ботка и производственные знаки. Бронзовые «шипы» крепились
непосредственно за луком в ложе арбалета. Стрела в момент полета
проходила между ними. Стивен Сэл би считает, что таким образом
они могли использоваться для прицеливания. То, что они крепились
в ложе, доказывает факт наличия остатков древесины в небольших
канальцах на концах шипов.
Другой спусковой механизм, использовавшийся на арбалетах в
циньской армии, представлен находками некоторых деталей, а
также копией арбалета с колесницы № 1. Он отличается от замка,
описанного выше, лишь формой кожуха и довольно простой худо-
жественной обработкой (гравировка видимых частей спускового
устройства).
Учитывая все особенности спускового механизма, остатки де-
ревянных частей и упомянутую бронзовую копию, была проведена
реконструкция арбалета династии Цинь. Длина ложа составила
70 см, размах плечей 117 см. Несомненно, что и после эпохи Цинь
на территории Китая активно применялись арбалеты. Упоминания
о них встречаются в средневековых китайских хрониках. В некото-
рых из них содержатся указания на дальность стрельбы - от 138 до
831,6 м; в реальности этот показатель не превышал 300 м, что
116
вполне обеспечивало решение необходимых тактических задач на
поле боя [Ван Сюэли, 19836. С. 69].
3. Лучные стрелы и арбалетные болты
Практически во всех древних культурах наконечники стрел от-
носятся к наиболее массовому виду оружия. Китай в этом плане не
исключение, однако там стрелы не были необходимым элементом
погребальных комплексов и не всегда встречаются даже в богатых
оружием могилах.
Однако на территории мавзолея Цинь Шихуанди найдено ог-
ромное количество бронзовых стрел, только при раскопках ямы № 1
обнаружено более 10 ООО экз., а общее их число достигает 41 000
экз. Большинство из них обладает длинным черешком (около 13 см),
который отливался отдельно, а затем присоединялся к упору; скорее
всего, такие утяжеленные стрелы (болты) использовались для арба-
летного боя.
Все метательные снаряды представлены двумя категориями: на-
конечники стрел для лука и наконечники арбалетных болтов, кото-
рые подразделяются на два отдела - втульчатый и черешковый.
По сечению пера выделяют группы, которые по форме пера раз-
биты на типы.
Первый отдел. Втульчатые. Наконечники по сечению пера со-
ставляют четыре группы.
I группа включает в себя трехлопастные наконечники стрел.
1-й тип. Удлиненно-ромбические. Наконечники с остроуголь-
ным острием, покатыми плечиками, вытянутой втулкой (рис. 35, а).
2-й тип. Боеголовковые. Наконечники с остроугольным острием,
выделенной головкой (рис. 35, б, в).
II группа представлена трехгранно-трехлопастными наконеч-
никами.
1-й тип. Вытянуто-пятиугольные (рис. 35, г). Наконечник с ост-
роугольной боевой головкой, выемками на гранях, острыми шипа-
ми, удлиненной шейкой.
III группа - трехгранные наконечники, все из ямы № 1.
1-й тип. Удлиненно-треугольные (рис. 35, е, ж). Наконечники
сильно вытянутые, с остроугольным острием, прямыми плечиками,
2-й тип. Боеголовковые (рис. 35, к, л, м). Наконечники с остро-
угольным острием, выделенной головкой.
117
3-й тип. Ромбические (рис. 35, и). Наконечники с остроуголь-
ным острием, покатыми плечиками, короткой втулкой.
IV группа представлена наконечниками, округлыми в сечении.
1-й тип. Томары. Бронзовые арбалетные болты, обнаруженные
в колчане на колеснице № 1. Округлые в сечении, вытянутой кону-
сообразной формы (рис. 35, и).
Второй отдел. Черешковые. Наконечники составляют две
группы.
I группа - трехгранные, из ямы № 1.
1-й тип. Боеголовковые (рис. 35, з). Наконечники с остроуголь-
ным острием, выделенной головкой, покатыми плечиками, тре-
угольным в сечении черешком.
II группа - двухлопастные.
1-й тип. Шипастые. Например, наконечник стрелы, обнаружен-
ный в раскопе № 1, с треугольной формой пера и выделенными
подрезанными шипами. По центру проходит ребро, которое закан-
чивается упором, черешок в сечении имеет форму четырехугольни-
ка (рис. 35, д).
Древки арбалетных стрел-болтов изготавливались, как правило,
из бамбука, имевших необходимую прямизну. Бамбук обычно рас-
щеплялся вдоль, отдельные его полоски склеивались вместе и для
предохранения от сырости тщательно пропитывались лаком, а ино-
гда обматывались шелком. Стрелы снабжались оперением из перь-
ев птиц либо из пластинок тонкой кожи.
Прямоугольные в сечении колчаны, в которые вмещалось до
сотни стрел, сплетали из конопляной веревки и затем покрывали
лаком. К задней стенке по центру крепилась узкая деревянная до-
щечка с грибовидным навершием, которая придавала колчану не-
обходимую жесткость. Носили колчан за спиной, привязав верев-
кой к кольцам, закрепленным на панцире [Юань Чжунъи, 2003.
С. 75-77].
§ 4. Боевые колесницы и конский убор
1. Боевая колесница
Боевая колесница - преимущественно двухколесная открытая
сзади повозка, запряженная парой или четверкой лошадей, в кото-
рой помещалось два или более воинов, - сыграла огромную роль в
118
военном искусстве древности. В Китае колесницы появились в пе-
риод Шан-Инь и, как свидетельствует Н. И. Чуев [1999. С. 26],
принципиально изменили комплекс вооружения и тактику армии.
Чжоуские армии многое заимствовали от побежденных шанцев. В
то время боевые колесницы были усовершенствованы. Возросло
число спиц в колесе, а сами спицы стали изогнутыми от оси к обо-
ду, что увеличило прочность колес и повысило скоростные харак-
теристики колесниц. Обычно в них запрягали двойку лошадей, но
часто встречались квадриги, редко - тройки.
Обнаруженные в жертвенных ямах чэ-ма кэнах колесницы
чжоуского периода по конструкции представляли открытую сзади
двухколесную повозку. Так, колесница, найденная рядом с могилой
IM52 в Люлихэ, имела довольно большие размеры. Ширина колеи у
нее равнялась 2,44 м, диаметр колес с 24 спицами 1,4 м, размер
обода 7x7 см. Длина оси 3,08 м, диаметр 8 см, длина втулки 40 см.
Дышло и кузов сохранились плохо [Го Жэнь, Тянь Цзиндун, 1995.
С. 25-26].
Китайский исследователь Ян Хун рассматривает иньские и
чжоуские колесницы как единое целое, выделяя лишь сравнительно
небольшие количественные изменения этих объектов в рамках их
единства [Yang Hong, 1992. Р. 133-136]. Такой подход вполне оп-
равдан, поскольку решение основных конструктивных узлов чжоу-
ской колесницы: дышловый способ запряжки, размещение кузова
на пересечении оси с дышлом, наличие ярма-перекладины и ярм-
рогаток на шеях лошадей, использование колес со спицами, кото-
рые крепились на длинную трубчатую втулку, неподвижная ось и
вращающиеся колеса, использование металлических деталей, - тес-
но связано с иньскими традициями. Однако необходимо отметить,
что подобные черты присущи также колесницам иных районов Ев-
разии. Следует к тому же помнить, что большинство западно- и
центральноазиатских находок древнее китайских [Кожин, 1977].
Ян Хун показал, что в рукопашных схватках воины на колес-
ницах должны были применять оружие на длинных древках. Воин
на колеснице, используя клевец гэ, мог наносить точечные раска-
лывающие удары, например, по шлему пешего воина. Сфера уда-
ров трезубца узы была более широкой, им можно было подсечь но-
ги или нанести режущий удар по шее и т. д. К эпохе Чжаньго окон-
чательно сформировались четыре вида древкового оружия колес-
119
ничного боя: трезубцы цзи, копья мао, боевые шесты шу на длин-
ном древке, а также клевцы гэ со сравнительно короткой рукоятью.
Подобный набор описан и в «Као 1ун цзи» [Ян Хун, 2005. С. 62].
Большое внимание чжоуские правители уделяли отбору и под-
готовке воинов-колесничих. В одном из военных трактатов
«У цзин» по данному поводу приводятся следующие рекомендации:
«Правило для отбора воинов на колесницы следующее: они долж-
ны быть до сорока лет, ростом не ниже пяти футов семи дюймов,
причем нужно, чтобы они могли бежать так, чтобы преследовать
бегущую лошадь, вскочить на нее, оседлать и скакать вперед и на-
зад, налево и направо. Они должны уметь быстро свернуть знамена
и флаги и обладать достаточной силой, чтобы натягивать тугой ар-
балет. Они должны совершенствоваться в стрельбе вперед и назад,
вправо и влево, пока не достигнут высокого мастерства. Их назы-
вают «воинами боевых колесниц». По отношению к ним нельзя не
быть великодушным» [У цзин, 1993. С. 153]. Именно таких суро-
вых воинов-колесничих изображают терракотовые статуи из ямы
№ 1, причем их рост (более 170 см) соответствует требованиям во-
инских канонов (рис. 36).
В то же время другой источник, «Сыма фа» (глава «Янь вэй»),
утверждает, что не так трудно управлять отдельной колесницей,
как руководить перестроением многих колесниц на поле боя.
От умения полководца решать именно такие задачи часто зависел
успех в сражении (см.: [Нин Мэнчэнь, 1985. С. 57-62]).
Ко времени объединенного Китая под властью Цинь внешний
вид и конструктивные особенности боевой колесницы существенно
не изменились. Найденные на месте раскопок археологического
комплекса-мавзолея императора Цинь Шихуанди деревянные ко-
лесницы, в сущности, являются довольно точными копиями чжоу-
ских. Они находились в авангарде терракотовой армии (рис. 37), в
полном соответствии с боевым построением, описанным в знамени-
том военном трактате VI-V вв. до н. э. «Сунь-цзы»: «...Легкие бое-
вые колесницы выезжают вперед, а войско располагается по сторо-
нам их» [Конрад, 1977. С. 36-37]. Расположение колесниц в аван-
гарде, в качестве ударной силы, является давней чжоуской традици-
ей и отражено еще в канонической «Книге песен». Так, в песне
«О походе воеводы Фан Шу на южных варваров» говорится, что
120
колесницы - это «рати защита, солдаты за ней» [Шицзин, 1957.
С. 226].
Дерево, из которого изготовлялись захороненные колесницы, в
основном сгнило или сгорело, однако китайские археологи облада-
ют большим опытом их реконструкции по отпечаткам в твердом
лёссе и расположению бронзовых деталей. Способ запряжки кера-
мических лошадей осуществлялся посредством дышла и ярма. У
колесниц была неподвижная ось, на которой вращались колеса со
спицами, крепившиеся на длинную трубчатую втулку. Отпечатав-
шиеся в лёссе остатки дерева позволили достаточно точно устано-
вить их размеры: диаметр колес 134-136 см, длина оси около 250 см,
длина дышла 350 см, длина ярма-перекладины 140 см, ширина ку-
зова около 140 см, а высота его бортиков - около 110 см [Е Сяоянь,
1990. С. 62]. Эти размеры, также как и конструкция, в принципе со-
ответствуют базовым параметрам чжоуских колесниц
(ср.: [Могильник государства Го..., 1959. С. 45-47]).
Заслуживают внимания и размеры лошадиных фигур: высота
1,5 м и длина 2 м, что в целом соответствует реальным размерам
циньских лошадей (судя по находкам скелетов при раскопках «ко-
нюшни»), Фигуры верховых лошадей на 20-25 см выше колеснич-
ных. Но при этом лошади, запряженные в бронзовую колесницу
№ 2, - самые большие, высотой 1,8 м и длиной 2,2 м. По мнению Го
Синвэня [1985а. С. 295-297], лошадей для колесничных запряжек
выращивали в западных районах (это так называемые жунские ло-
шади), а верховых лошадей получали из районов Внутренней Мон-
голии, что вступает в противоречие с более поздними источниками.
Две бронзовые модели колесниц раскопали в 20 м к востоку от
гробницы Цинь Шихуанди. Предполагается, что это лишь малая
часть погребального кортежа из различных повозок, которые будут
обнаружены в ходе дальнейших раскопок. Открытая колесница № 1,
запряженная четверкой лошадей (квадрига), представляет ударную
силу, которая шла в авангарде наступавшей армии. Колесничий си-
дит на коленях и обращен лицом вперед, над ним раскрыт большой
зонт, защищавший его от солнца, а также - в какой-то степени - от
стрел. Колесница-возок № 2 немного больше первой. Лошади бога-
то украшены золотыми и серебряными деталями. По боковым сто-
ронам салона располагается по одному окну, сзади находилась
дверь [Предварительное исследование бронзовой колесницы...,
121
1983]. Колесницы располагались в деревянных контейнерах разме-
рами 6,8 х 2,1 х 2 м. Ящики были погребены на глубине 8 м, в
траншее длиной 7 м и шириной 2,3 м. По оценке ученых, повозки
являются половинными копиями настоящих боевых колесниц. По-
мимо бронзовых частей на колесницах имеется 1 720 золотых и се-
ребряных деталей общим весом в 7 кг.
На конце одного из ремней упряжи колесницы № 2 процарапана
надпись: «первая безопасная колесница (анъ чэ)». В комментариях
Сюй Гуана (351-425 гг.) к «Продолжению “Истории Хань”» пояс-
нялось, что повозка, на которой ездили стоя, называлась гао чэ, а
повозка, в которой сидели, - анъ чэ (см. [Сунь Цзи, 1983. С. 22]),
что вполне можно отнести к колесницам № 1 и № 2 соответственно.
Совпадая по основным параметрам, они различались по обустрой-
ству кузова. Если первая довольствовалась большим зонтом, то у
второй сразу за возницей располагалась закрытая со всех сторон
кабина. В боковых стенах проделаны небольшие смотровые окна,
которые, вероятно, могли использоваться и как бойницы, дверь на
задней стороне открывалась наружу и имела оригинальный замок-
ручку. Все стены кузова-салона колесницы № 2 богато украшены
как с внешней, так и с внутренней стороны. На боковых стенах в
шахматном порядке располагаются изображения драконов, симво-
лизирующих императора, на внутренней стороне - узор в виде об-
лаков и птиц. Оконные рамы, створки окон и дверь также имеют
художественное оформление (рис. 38). Крыша в форме «панциря
черепахи» (как это и требовалось согласно «Ли цзи») крепилась на
довольно сложный металлический каркас, а сверху была покрыта
шелковым тентом. Следует отметить тот факт, что поверхность
возка была не только богато инкрустирована золотом, но и раскра-
шена минеральными красками; окрашена и бронзовая фигура воз-
ницы (рис. 39). Очевидно, в подобной крытой повозке совершал
свои инспекционные поездки по стране Первый император, в том
числе посмертное путешествие от Восточного моря к месту упо-
коения.
Кузов располагался на пересечении оси и дышла, но не прямо,
а через посредство прокладок-рессор фу ту (знаменитый «спрятан-
ный заяц»), паз которых плотно прилегал к оси. Дышло, ось и опо-
ры кузова связывались ремнями. Оригинальным устройством в
конструкции стали тормоза с двумя колодками, которые фиксиро-
122
вали колесницу во время стоянки. На первой колеснице тормоз
опущен (установлен), на второй колеснице он поднят. Каждое ко-
лесо имело по тридцать изогнутых от оси к ободу спиц. На конце
вытянутой втулки привешивалась флажок фэй лин, который в дан-
ном случае изображала длинная бронзовая пластина. Обычно они
делались из ткани и потому плохо сохранялись. Очевидно, такие
флажки служили своеобразными габаритными указателями - от-
нюдь не лишняя предосторожность, судя о неоднократных упоми-
наниях в письменных источниках («Янь-цзы чуньцю», «Чжаньго
цэ», «Чжоу ли») колесниц, сцепившихся длинными втулками (см.:
[Сунь Цзи, 1983. С. 24, 25]).
Найденные на памятнике бронзовые копии колесниц не только
дают подробный материал об уровне развития боевой техники Ки-
тая периода династии Цинь, но и являются прекрасным пособием
для изучения упряжи лошади того времени.
Конское снаряжение (амуниция) представляет собой комплекс
приспособлений, надеваемых на лошадь и служащих для управле-
ния ею во время езды. Совокупность принадлежностей для соеди-
нения животного с повозкой и другими тягловыми средствами обо-
значается терминами упряжь или сбруя. Тягловая конская сбруя
делится по конструкции на хомутовую и шорковую, а по системе
запряжки бывает одноконной, пароконной, многолошадной. Воена-
чальники и теоретики военного искусства Древнего Китая прекрас-
но понимали, какое важное место занимает сбруя в составе всего
боевого снаряжения. «Необходимо, чтобы сбруя: седла, удила, уз-
дечка, вожжи - все это было прочным», - сказано в военном тракта-
те «У-цзы» [Конрад, 1977. С. 326].
Колесницы № 1 и 2 были запряжены четверками лошадей, уп-
ряжь которых имеет оригинальную конструкцию. Она представля-
ет собой смешанный тип - хомутовый и шорковый. Две централь-
ные лошади каждой колесницы были запряжены при помощи сис-
темы, состоящей из двух ярм-рогаток и ярма-перекладины, которая
служила для передачи повозке тягового усилия лошадей. Каждое
ярмо-рогатка изготовлялась из дерева, имело нашейную кожаную
подушку и вспомогательную лямку, закреплявшую ярмо на шее
коня. В верхней части рогатка соединялась с перекладиной, кото-
рая, в свою очередь, крепилась к дышлу. К ярму для его удержания
на шее коня пристегивалась шлея, состоящая из нескольких ремней
123
[Ганулич, 2003]. По бокам коренных, при помощи нагрудных и
спинных ремней, пристегивалось еще по одной лошади (схему см.:
[Юань Чжунъи, 2003. С. 35]). Для пристяжных отбирали лучших
лошадей, которые постоянно были готовы к маневру [Swart, Till,
1984. Р. 22].
Оголовье состояло из следующих основных элементов: суголо-
вья, удил, псалиев, повода. Суголовье включало налобный, нанос-
ный (храповый), два нащечных, затылочный, подбородочный (под-
бородный) и срединный ремни (рис. 40). Затылочный ремень распо-
лагался на затылке лошади за ушами, не касаясь их. Нащечные рем-
ни проходили вдоль скул к углам рта, где, разделяясь на два, соеди-
нялись с псалиями. Налобный ремень плотно лежал на лбу лошади
под самыми ушами и под челкой; наносный - в области храпа, над
носовой костью. Срединный ремень проходил через центры храпо-
вого и налобного ремней, в областй челки разделялся надвое и со-
единялся с затылочным ремнем.
Следующей частью оголовья являются удила. Они изготовля-
лись из металла и были двухсоставными, имеющие окончания в
виде кольца или петли для соединения друг с другом. Полулунные
псалии представляли собой вытянутые, слегка изогнутые к голове
лошади пластины, без каких-либо украшений, не считая две прохо-
дящие по всей длине параллельные линии. Для крепления к нащеч-
ным ремням в каждом из них имелось два отверстия.
Оголовье лошадей боевых колесниц было богато украшено. Од-
ной из категорий украшений являются распределители ремней, ко-
торые, помимо своих функциональных качеств, представляют ху-
дожественную ценность. На сбруе имеется два вида: 1) в форме вы-
пуклых полусфер, украшенных растительным узором; 2) большие
каплевидные. Центральная часть распределителя первого вида рас-
полагалась непосредственно в месте перекрещивания ремней ого-
ловья. Их зафиксировано два типа: трехлопастной и четырехлопа-
стной. Ремни оголовья соединялись с этими декоративно-
функциональными деталями вкладышевым способом, когда они
непосредственно вкладывались в лопасти распределителя. Среди
распределителей второго вида выделен один пятилопастной тип.
Он располагался на лбу лошади в месте сочленения налобного, сре-
динного ремней с соединительными лямками затылочного ремня.
Этот распределитель каплевидной формы с фигурными гранями,
124
имеющими полукруглые выступы. Лицевая сторона распределителя
украшена выпуклым растительным узором, на оборотной стороне
каждого распределителя выгравировано по два иероглифа, обозна-
чающих названия лошадей - две центровых, левая и правая при-
стяжная.
Другим украшением оголовья являются султанчики. Они состо-
ят из втулки и опорной пластины, служащие для закрепления воло-
сяного или перьевого султана на ремне. В данном случае крепление
представлено полусферой, инкрустированной маленькими золоты-
ми бляшками. На груди каждой лошади колесницы № 2 были це-
почки, к которым привешивались помпоны из конских волос; на
шеях пристяжных также имелись широкие ожерелья, представляю-
щие собой плоские цепи с прямоугольными звеньями. У лошадей,
запряженных в колесницу № 1, помпоны привешены к таким оже-
рельям.
Как уже говорилось, с каждого бока от коренных лошадей при-
стегивались еще по одной. Управление всеми конями осуществля-
лось посредством вожжей и бамбукового стека (стрекала) с шипом
на конце (нашли его бронзовую имитацию длиной 74,6 см). Кстати,
как свидетельствуют письменные источники, в эпоху древности
плеть применялась для наказания людей; и только после династии
Тан ее начинают применять для стимулирования лошадей, а стре-
кало постепенно выходит из употребления [Сунь Цзи, 1983. С. 24].
Использование именно стрекала для управления повозкой отраже-
но в древнейших пластах индоарийской мифологии (см.: [Шер,
1980. С. 285,286]).
«Высокая колесница» (№ 1) была оснащена набором оружия,
что указывает на ее применение в бою. Так, в специальном кармане
находился бронзовый щит. Бронзовая копия арбалета располагалась
непосредственно перед возницей с левой стороны на серебряных
скобах, облегчающих удобство его использования. Концы скоб ук-
рашены изображениями звериных морд. В колчане слева находи-
лись арбалетные болты с наконечниками двух типов, один из кото-
рых, судя по его тупому окончанию, предназначался для охоты.
Еще один предмет вооружения на колеснице № 1 - клевец гэ. У
возниц обеих колесниц за спиной на поясе был закреплен скобой
короткий меч «восточночжоуского» типа.
125
Установленный боевой характер циньских колесниц может
быть использован в качестве аргумента в дискуссии, которая недав-
но прошла в отечественной литературе. Высказанное сомнение в
военном использовании различных повозок, изображенных на пет-
роглифах Южной Сибири и Центральной Азии [Франкфор, Якобсон,
2004. С. 72], привели к обсуждению функции колесниц на поле боя
в целом (обзор см.: [Черемисин, 2006. С. 92-97]). Циньские, равно
как и чжоуские, находки однозначно указывают не только на воз-
можность, но и на абсолютное преобладание военного, в том числе
ударного, использования колесных экипажей.
2. Снаряжение кавалерийской лошади
Войны с «варварами» в период Чжаньго (V—III вв. до н. э.) дали
толчок к проведению существенной реформы древнекитайской ар-
мии: введению нового вида вооруженных сил - кавалерии. Пись-
менная традиция связывает это изменение с именем чжаоского
Улин-вана (годы правления 325-299 до н. э.). Именно он сущест-
венно изменил снаряжение всадников, заимствовав элементы «хус-
кого» костюма. Введение нового вида войск не было быстрым и
повсеместным, а происходило постепенно - из-за высокой стоимо-
сти снаряжения всадника, боевых коней, а также отсутствия паст-
бищ, как главного условия для разведения лошадей в Китае [Кожа-
нов, 1990]. Помимо этого, всадникам пришлось преодолеть сопро-
тивление культурной инерции, нежелание носить одежду «варва-
ров».
Во многих художественных и даже научно-популярных филь-
мах, посвященных эпохе Цинь Шихуанди, на экране лихо скачут
всадники, которые действуют в сомкнутом строю и наносят про-
тивнику сокрушительные удары, опираясь на железные стремена. И
такое вопиющее отступление от реальной ситуации происходит не-
смотря на наличие высокоученых консультантов (например, в
фильме «The Eternal Army of Emperor», где пояснения дают проф.
Дж. Риджэл из Калифорнийского университета, проф. Р. Ятис из
Университета МакГилл и др.). Между тем изобретение стремян ста-
ло подлинной революцией в военном деле, которая позволила пол-
ностью использовать ударную мощь конной массы, т. е. создать ка-
валерию как самостоятельную боевую единицу, что вызвало гло-
бальные политические и социальные изменения. Однако случилось
126
столь знаменательное событие существенно позднее, в первой по-
ловине VI в. и, скорее всего, в среде племени муюнов (мужунов),
входивших в состав монголоязычных сянъбэй (сянъби) и проживав-
ших на территории Южной Маньчжурии [Ван Теин, 2002. С. 88-90].
Разумеется, конница широко использовалась и до этого времени,
успешно решая не только тактические, но и стратегические задачи;
удачный маневр мог решить судьбу всего сражения. Но это была
именно легкая конница, в основном применявшая метательное ору-
жие; рубка с седла и копейный удар носили второстепенный харак-
тер, используясь в основном при преследовании противника.
На поле боя конница, в первую очередь, помогала быстро перебра-
сывать солдат в нужное место, но затем они, как правило, сража-
лись спешенными. Римляне, великие воины Древности, не уделяли
этому роду войск особого внимания, при необходимости набирая
вспомогательные конные отряды из числа союзников. В ходе Пуни-
ческих войн значение конницы заметно возросло, однако «царицей
полей» по-прежнему оставалась пехота. И до поры это не очень ска-
зывалось на военных успехах Рима, пока на Востоке победоносные
римские легионы не разбились о железную кавалерию парфян.
Парфянские катафрактарии получили возможность наносить со-
крушительный копейный удар в сомкнутом строю еще до изобрете-
ния стремян, благодаря развитию жесткого седла с высокими лука-
ми (см.: [Никоноров, 2002]).
Примерно столь же небрежно относились к возможностям кон-
ного боя и стратеги Древнего К^ггая, опиравшиеся на многочислен-
ную пехоту и ударную мощь боевых колесниц. Письменные источ-
ники свидетельствуют о том, что попытки освоения коня под верх
предпринимались на территории Китая начиная с периода Чуньцю.
Некоторые китайские ученые, например, Юй Синъу, считают, что
конные стрелки могли использоваться уже при династии Шан-Инь,
поскольку в надписях на гадательных костях значительное внима-
ние уделяется выращиванию лошадей.
Однако прямых доказательств такая гипотеза не имеет. В пери-
од Чжаньго конные подразделения достигали нескольких тысяч
всадников; об их использовании совместно с колесницами говорит-
ся в классическом военном трактате «У-цзы» (первая половина IV в.
до н. э.). Однако наибольшую известность, как уже было сказано,
получила военная реформа Улин-вана, который не только начал
127
создавать в составе своей армии специальные конные отряды, но и
оснастил их необходимым снаряжением, заимствованным у север-
ных «варваров» Для этого, как известно, ему пришлось совершить
целый переворот в традиционном китайском костюме, впервые вве-
дя короткие куртки, кожаные сапоги и штаны [Крюков, Софронов,
Чебоксаров, 1978. С. 255, 256, 292]. Это позволило всадникам со-
вершать дальние переходы. Результаты оказались более чем впе-
чатляющими, чжаоской армии удалось оттеснить противника
вглубь степных районов. В конце эпохи Чжаньго конница начинает
использоваться совместно с боевыми колесницами. Как говорится в
главе «Восемь построений» стратегического трактата «Сунь-цзы
бинфа», «если [местность] плоская, то больше [используются] ко-
лесницы, если есть препятствия, то больше [используют] конницу»
(цит. по: [Ян Хун, 1980. С. 95]). Новшество активно заимствуется
другими царствами, включая Цинь? Стимулом могло послужить и
то, что усиленная чжаоская армия в 270 и 269 гг. до н. э. нанесла
чувствительные поражения циньским войскам [Цинь Шэнхэ, 1982].
В принципе, циньцы были лучше других подготовлены к вос-
приятию этих нововведений. В «Исторических записках» Сыма Ця-
ня неоднократно упоминается о том, что предки циньцев были ис-
кусны в разведении лошадей, а их тесные контакты с кочевниками-
жунами способствовали освоению верховой езды и стрельбы с коня.
Сведения о первом использовании циньцами конных отрядов про-
тив государства Цзинь, которые приводятся в трактате «Хань Фэй-
цзы», датированы 24-м годом циньского Му-гуна (соответствует
636 г. до н. э.). Исходя из этого, Дерк Бодце в свое время выдвинул
следующую гипотезу: «Вполне возможно, что по примеру своих
кочевых соперников циньцы дали начало использованию в Китае
подвижной кавалерии вместо неповоротливых боевых колесниц,
которые обычно использовались прежде» [Bodde, 1938. Р. 7]. Одна-
ко, судя по археологическим находкам на ранних (додинастических)
памятниках государства Цинь, эти традиции не получили дальней-
шего развития вплоть до конца периода Чжаньго. Из немногих ар-
хеологических свидетельств додинастического периода можно на-
звать две небольших керамических фигурки всадников из могилы
М28057 в Таэрпо, близ Сяньяна, датированной периодом 337-307 гг.
до н. э. По мнению Ян Хуна, нарисованное на конях оголовье (из
128
налобного, храпового и нащечных ремней) по конструкции близко к
упряжи колесничных лошадей [Ян Хун, 2005. С. 98-99].
К моменту провозглашения династии в Цинь уже сложилась
система управления и законодательного обеспечения государствен-
ного коневодства. Сведения об этом дают эпиграфические материа-
лы из Шуйхуди. В масштабах всего государства столь ответствен-
ным делом руководил особый чиновник (тайпу), которому подчи-
нялись как дворцовые конюшни, так и конские фермы на границе, а
также специальные управляющие на уровне уездов. В собрании
циньского законодательства, зафиксированного на бамбуковых до-
щечках, включен особый «Закон о конюшнях и фермах», где огова-
ривается ответственность конюхов, возниц и чиновников за содер-
жание лошадей; нормы поставок фуража (в виде налога с крестьян);
обязательная маркировка орудий труда (что подтверждается наход-
ками при раскопках «конюшен»); и даже обязательная дезинфекция
колесниц и запряжки путем окуривания для уничтожения насеко-
мых (см.: [Го Синвэнь, 1983]). Система эта с небольшими измене-
ниями была унаследована династией Хань. Однако, судя по отдель-
ным деталям, лошади выращивались циньцами, в первую очередь,
для колесничной езды и лишь во вторую - для верховой.
Значительный материал для изучения циньской (и в целом
древнекитайской) конницы получен в ходе раскопок комплекса с
терракотовыми фигурами в составе мавзолея Цинь Шихуанди.
При раскопках ямы № 2, где представлены все рода войск, выявле-
но Пбпарных фигур лошадей и их наездников [Ван Сюэли, 1994.
С. 143-166]. Правда, ни один из солдат не находится в седле.
Все они стоят «по стойке смирно», чуть впереди и слева от лошади,
и держат повод в правой руке (рис. 41), тогда как в левой был зажат
лук или арбалет (из предметов вооружения вместе с этими фигура-
ми найдены бронзовые спусковые механизмы арбалетов, наконеч-
ники стрел и мечи). Воины носили одинаковую униформу: корот-
кий халат до колен, с узкими рукавами, которые не мешали натяги-
вать тетиву, опоясанный кожаным ремнем с фигурной пряжкой;
поверх надет кожаный ламеллярный панцирь без подола и наплечей,
защищающий грудь и спину, со стоячим воротником; на ногах брю-
ки и кожаные туфли; на голове кожаная шапочка (каскетка), подвя-
занная под подбородком, чтобы не слетала на ходу. Исследователи
неоднократно подчеркивали, что именно в снаряжении всадников в
129
наибольшей степени проявилось влияние «хуского одеяния» [Ван
Сюэли, 1983а. С. 128], хотя некоторые его элементы (укороченный
панцирь, узкие рукава, кожаный пояс) использовались и в обмунди-
ровании других солдат (пехотинцев, возничих).
На лошадей надето оголовье, состоящее из суголовья, удил с
псалиями и повода. Суголовье включало налобный, храповый, два
нащечных, затылочный, подбородочный ремни. Удила с двучаст-
ным грызлом состоят из двух секций, имеющих окончания в виде
кольца или петли для соединения друг с другом. Псалии представ-
ляют собой изогнутые S-образные металлические стержни, оканчи-
вающиеся с одного конца кольцом, к которому крепятся храповый и
нащечные ремни. Оголовье не имеет каких-либо украшений. Дру-
гой частью конского снаряжения является мягкое седло, естествен-
но, без стремян (рис. 42). Подобные седла впервые появились на
рубеже II-I тыс. до н. э. и представляли собой конструкцию из двух
кожаных подушек, соединенных между собой, которые укладыва-
лись на спину лошади. Подушки набивались шерстью, волосом или
травой. На них, в свою очередь, могли накладываться войлочные
подушки, закреплявшиеся с помощью ремешков. Такое седло имело
небольшое утолщение в своей передней и задней частях, что хоть в
какой-то мере обеспечивало фиксацию всадника. Кроме того, мяг-
кая конструкция предполагала и продольный желоб, предотвра-
щавший контакт человека с позвоночником лошади, т. е. учитыва-
лись анатомия животного и удобство всадника. Подобный тип седел
по конструкции и внешним признакам напоминает седла пазырык-
ского типа [Тишкин, Горбунова, 2004. С. 37—42.].
На терракотовых лошадях из ямы № 2 седло удерживалось ши-
рокой подпругой, охватывающей живот лошади, и ремнем, прохо-
дившим по крупу (под хвостом). Подразумевается наличие еще од-
ного ремня, проходившего через грудь, но он не всегда четко пока-
зан на скульптурах. Попытки отдельных китайских авторов увидеть
в свисающих ремешках крепления путлища стремян [Цзу Гоюн,
1985] не основательны и не получили поддержки в научной литера-
туре. Го Синвэнь [1985. С. 301-302], специально изучавший цинь-
ское коневодство, отметил интересную особенность в оформлении
верховых лошадей в яме № 2 в составе мавзолея. Гривы у всех ло-
шадей были довольно коротко подстрижены, но при этом в центре
оставлялся выступ из волоса (назывался «цветок гривы» или «оди-
130
нокий цветок»), ухватившись за который кавалеристы запрыгивали
в седло; такой дополнительный хват был необходим при отсутствии
стремян или подножек.
Еще раз подчеркнем тот факт, что так называемых всадников
безвестные скульптуры изобразили не верхом, а в более привычном
для них положении рядом с лошадью. Конечно, ситуацию можно
объяснить, например, тем, что в яме № 2 представлен парадный
строй, своего рода строевой смотр, а не походное и, тем более, бое-
вое построение. И, однако, выбранный вариант композиции пред-
ставляется вполне символичным: для циньцев более естественным
было стоять на земле, а не сидеть в седле. Их всадники, по сути,
представляли собой пехотинцев, посаженных на лошадей. Однако
особое снаряжение этих солдат демонстрирует начавшийся процесс
преобразования одного рода войск в другой.
При династии Хань конница из непривычного новшества посте-
пенно превращается в органичную составляющую армии. После
ряда тяжелейших поражений от конницы сюнну (хунну) в начале
правления Западной Хань, при императоре Вэнь-ди принимают на-
стоящую «комплексную целевую программу» по значительному
увеличению численного состава конных отрядов (доходивших до
невероятной цифры в 180 000 всадников), выращиванию строевых
лошадей и специальной подготовки воинов-кавалеристов. Это сразу
проявляется в символике погребальных статуэток: всадников изо-
бражают, как правило, уверенно сидящими верхом на лошади. Це-
лое кавалерийское подразделение, составленное из терракотовых
фигурок воинов в седле (правда, намного меньших по размеру, чем
скульптуры из мавзолея Цинь Шихуанди), найдено при раскопках
ханьской могилы в Янцзявань, в районе бывшей циньской столицы
Сяньян (см.: [Кожанов, 1985; Ван Сяомоу, 2001]).
Аналогичные фигурки сопровождают захоронения императоров
династии Западная Хань (судя, например, по предварительным рас-
копкам мавзолея Канлин, где погребены император Пин-ди и его
супруга) [Археологический ежегодник, 2009. С. 7-8]. Верхом едут
терракотовые обнаженные всадники на деревянных конях из ямы
KI 1 в составе могильного комплекса Янлин, где погребен импера-
тор Цзин-ди [Цзяо Наньфэн, Ван Баопин, Ма Юнъин и др., 2008.
С. 9-12, рис. 21]; а также бронзовые всадники в процессии погре-
бальных фигур в могиле одного из крупных военачальников («гене-
131
рала Чжана»), раскопанной в Лэйтай (пров. Ганьсу) и датированной
поздним периодом династии Восточная Хань (конец II в. н. э.) [Гань
Бовэнь, 1972. С. 17-18; Ханьская могила в Лэйтай..., 1974. С. 91].
Но и в этих случаях речь может идти только о легкой кавалерии.
Всадники из Ян-цзявань вооружены как древковым оружием, так и
арбалетами, в Лэйтай они держат в руках копья, клевцы и секиры на
длинных древках, однако защитный доспех у них минимальный, а у
лошадей отсутствует вовсе. Седло постепенно совершенствовалось,
становилось более высоким, с выделенными луками; как следствие,
всадник держался в нем более прочно; в начале династии Цзинь за-
фиксировано появление односторонней подножки, которая помогла
быстро садиться на коня (и слезать с него) [Ци Дунфан, 1993]. Од-
нако для превращения кавалерии в самостоятельную ударную силу
необходимы были парные стремена, появившиеся в Северном Ки-
тае в раннем средневековье благодаря сяньбэйскому влиянию.
О соотношении боевых задач, которые решались с помощью
колесниц и конницы, емко сказано в комментариях к трактату «Лю
тао» (глава «Цзюнь бин», который был создан в эпоху Вэй-Цзинь
(Ш-IV вв.) и входил в состав знаменитого «Семикнижия» воинских
канонов: «Колесницы - это крылья армии; они ниспровергают
крепкие позиции, поражают сильного противника, преграждают
путь бегущим. Конница - это разведка армии; она преследует раз-
битого противника, отрезает ему подвоз провианта, рассеивает его
летучие отряды» [Конрад, 1977. С. 64-65].
Что же касается циньской кавалерии, то она находилась на на-
чальной стадии развития. На это указывают и количественные пока-
затели: из общего числа около 8 000 выявленных фигур солдат на
долю всадников приходится только 116 экземпляров (менее 1,5 %).
Примерно такие же пропорции (от менее 1 до 2 % от общего числа
солдат) приводятся и в письменных источниках. Столь небольшое
подразделение могло выполнять лишь вспомогательные задачи -
прежде всего, разведку, фуражировку, связь. Не исключено исполь-
зование конницы для мобильной переброски свежих сил в критиче-
ские точки сражения, где даже относительно небольшое подкрепле-
ние, полученное вовремя, могло помочь удержать оборону или раз-
вить наступление. Но для того, чтобы примкнуть к общему строю,
всадникам приходилось спешиваться. Можно сказать, что группа
132
всадников из ямы № 2 представляла один из древнейших драгун-
ских отрядов.
В «Исторических записках» иногда встречаются описания удач-
ных маневров кавалерии на поле боя. Так, в рассказе о битве у Чан-
пин (в 260 г. до н. э.) между армиями государств Цинь и Чжао со-
общается, как циньская конница окружила противника, но не гово-
рится, в каком порядке, пешем или конном, проходило дальнейшее
сражение. Исходя из вышеизложенных соображений, мы считаем
первый вариант более вероятным. В «Жизнеописании Чжан И» со-
держится весьма впечатляющее описание использования ударной
мощи кавалерии: «Циньские воины храбры, как тигры; они несутся
вскачь с непокрытыми головами и врываются в расположение про-
тивника с пиками [в оригинале - трезубцами ipw] наперевес... Кони
циньцев прекрасны, вооруженных всадников множество; они вры-
ваются в ряды [противника] на стремительно летящих конях...»
[Сыма Цянь, 1996. С. 132]. Эта цитата из источника, противореча-
щая предыдущим рассуждениям, требует специального уточнения.
В тексте оригинала говорится не просто о вооруженных всадниках,
а о «жун бин» (ЗЙД) - «жунских солдатах» [Сыма Цянь, 1982.
С. 2293]. Вполне закономерно, что внедрение тактики конного боя
осуществлялась через кочевников-жуиов, однако это были сравни-
тельно небольшие наемные или союзные отряды. Исходя из всей
совокупности данных, можно говорить лишь о тенденции, реализо-
вавшейся уже в ханьское время (да и то частично) [Кожанов, 1990.
С. 80-83], когда создавались «Исторические записки».
В целом, вспомогательные функции циньской конницы, при
всей их несомненной важности, не были связаны с решением само-
стоятельных боевых задач. Поэтому с эффектным образом лихих
циньских всадников необходимо расстаться - как с очередной вы-
думкой по поводу терракотового войска Цинь Шихуанди. Для ста-
новления кавалерии как особого рода войска требовалось пройти
довольно долгий путь развития, завершившийся только в эпоху
Средневековья [Ян Хун, 1980. С. 95-101].
Подводя итог обзору находок оружия и реконструкциям по его
применению, необходимо еще раз подчеркнуть, что соотношение
между выявленными группами керамических солдат и лошадей в
принципе соответствует данным письменных источников по бое-
вым порядкам чжоуских армий.
133
Раскоп № 1 расположен справа, где обычно и располагались
главные силы. Порядок построения внутри ямы соответствует опи-
санному в письменных источниках как «садок для рыбы». Выде-
ленные линии авангарда, арьергарда и флангов создавали каркас,
плотно заполненный латниками (аналогия пластинчатого доспеха с
рыбьей чешуей), которые, по данным летописи «Цзо чжуань», вы-
страивались за ударными колесницами. Особую роль играли арба-
летчики, которые назывались «ударными войсками». В летописи
«Хань шу» (глава «Син фа чжи») говорится, что «циньский Чжао-
ван побеждал с помощью “ударных войск”»; а в трактате «Сюнь-
цзы» отмечено, что «вэйские солдаты не могли справиться с цинь-
скими “ударными войсками”». Раскоп № 2 расположен слева, где
располагались вспомогательные войска. Они были разделены на
четыре небольшие группы, разные по составу, что давало возмож-
ность сочетать регулярные порядки«с маневрированием на поле боя.
Раскоп № 3 соответствует описанному в «Цзо чжуань» месту, где
перед сражением проводился совет высших офицеров и гадание об
итогах боя (см.: [Бай Цзяньган, 1981]).
В обиходе (в том числе научном) керамические фигуры солдат и
офицеров из трех раскопов в районе мавзолея принято называть
«гвардейцами». Но, по мнению Юань Чжунъи, найдена, скорее,
скопированная в глине полевая армия, собиравшаяся со всех концов
империи, чем и объясняется значительная разница в облике солдат;
подразделения же столичного гарнизона и отдельно дворцовой
гвардии будут найдены в ходе дальнейших раскопок [Yuan Zhongyi,
1984. Р. 83-84]. В целом, можно констатировать, что циньские вое-
начальники умело сочетали все наиболее прогрессивные достиже-
ния в области вооружения и тактики для повышения боеспособно-
сти своей армии, в чем, как известно, они достигли значительного
успеха.
134
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Комплексное изучение мавзолея Цинь Шихуанди позволило не
только обобщить уникальный по богатству материал, но и сформу-
лировать ряд выводов, существенных для этнокультурных и соци-
ально-политических реконструкций.
1. Циньская этнокультурная общность сложилась на северо-
западе Китая, на пересечении чжоуской и местной цянской тради-
ций. Она не только активно взаимодействовала с древнецянскими
культурами верховьев Хуанхэ (цицзя, сыва, номохун), но и ассими-
лировала большую часть цянов (жунов) из числа тех племен, кото-
рые не ушли на территорию Тибетского нагорья.
В историографии существует две диаметрально противополож-
ные концепции происхождения циньцев, сложившиеся еще в пер-
вой половине XX в. и остающиеся актуальными для современной
науки. Вэй Цзюйсянь и Хуан Вэньби обратили внимание на то, что
правители целого ряда чжоуских уделов (Тань, Гу, Хуан, Лян, Гэ,
Сюй, Цзян, Янь), располагавшихся на территории восточных рай-
онов Китая (современных провинций Шаньдун, Цзянсу, Хубэй, Хэ-
нань), носили фамилию Ин - такую же, как и циньский правящий
дом. На этой основе была выдвинуты гипотеза восточного проис-
хождения циньцев. Другая концепция, сформулированная выдаю-
щимся исследователем древности Ван Говэем, базировалась на све-
дениях «Исторических записок» и других источников, указывавших
на связь циньцев с племенами жунов и ди, которые проживали на
западе Китая (обзор см.: [Ма Фэйбай, 1985. С. 8-10; Чжао Хуачэн,
1987]). Сформировалась также компромиссная концепция «восточ-
ного происхождения, западного формирования». Раскопки послед-
них лет в районе Гуанчжуна и восточных районов пров. Ганьсу, вы-
явившие наиболее ранние циньские памятники, существенно укре-
пили концепцию «западного» происхождения [Цзяо Наньфэн, Чжан
Чжунли, Дуань Цинбо и др., 2008. С. 10].
В то же время не сдают своих позиций и сторонники «восточ-
ной» гипотезы. В качестве одного их доказательств антропологи
приводят данные краниологического анализа серии из циньского
могильника Линкоуцунь в уезде Линьтун, датированного средним
периодом Чжаньго (начало IV в. до н. э.); их параметры близки вос-
точноазиатским монголоидам [Чжао Чуньмао, 2002]. Сопоставле-
135
ние с данными из других могильников эпохи бронзы - раннего же-
леза выявило наибольшую близость циньских черепов к сериям из
иньских и западночжоуских могильников, а также из могильников
культур верхнего и нижнего слоя Сяцзядянь, а также отличие от
серий с выраженными чертами северных монголоидов из памятни-
ков в верховьях Хуанхэ (например, могильник Лювань культуры
цицзя). На этом основании делается вывод о происхождении цинь-
цев с востока [Чжао Цзинфэн, Чжао Чуньмао, 2007]. Однако выбор-
ка состоит только из 10 черепов и не может считаться представи-
тельной. В то же время есть авторитетное мнение Н. Н. Чебоксарова
о сходстве морфологических признаков, представленных на терра-
котовых фигурах, с характеристиками тибетского населения Кама.
Приведенные нами данные по особенностям погребального обряда
и инвентаря циньских могильников доказывают наличие сущест-
венного цянского (жунского) компонента в формировании Цинь.
2. В процессе своего развития государство Цинь поддерживало
тесные контакты (как вооруженные, так и мирные) с другими наро-
дами, жившими на его северных и западных границах, которые ока-
зали существенное влияние на формирование циньской субкульту-
ры в рамках чжоуской цивилизации. Китайские специалисты спра-
ведливо отмечают, что в процессе развития циньская культура впи-
тывала и перерабатывала многочисленные внешние влияния, одна-
ко отмечают, в основном, влияние собственно чжоуской культуры
на начальном этапе и локальных культур «шести государств» (в
особенности Чу) - на позднем [Шэньсишэн..., 1988. С. 14].
Однако эпиграфические данные свидетельствуют о том, что
циньцы вели постоянные войны против своих соседей-кочевников.
Например, надпись на крышке сосуда «Бу-ци гуй», которая датиро-
вана правлением Чжуан-гуна (примерно 820 г. до н. э.), сообщает о
походе циньских колесниц на запад, которые разгромили племена
сяньюй, захватив богатую добычу и пленных [Ли Сюэцинь, 1980.
С. 25-26]. Этот народ, известный также под именем «белых ди» и
создавший затем на территории Северного Китая собственное госу-
дарство Чжуншань, первоначально входил в круг культур скифско-
го типа [Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978. С. 183-185]. Уста-
новлено также влияние на циньские ритуальные сосуды со стороны
керамики культур скифского времени на территории Синьцзяна.
Очевидно, именно через эти связи были усвоены элементы искусст-
136
ва «звериного стиля», выделенные на черепичных дисках, которые
встречаются только на территории циньского домена. Не исключе-
но также, что это влияние привело к появлению наиболее эффект-
ной (и уникальной) черты циньской субкультуры - погребальных
терракотовых фигур статуарного типа.
3. Все сооружения, связанные с захоронением и поминовением
Первого императора, были объединены вокруг гробницы в «погре-
бальный парк» - сложный комплекс, основные характеристики ко-
торого закладываются при династии Цинь и ее непосредственных
предшественниках. Структура парка-мавзолея продолжает уточ-
няться в ходе продолжающихся раскопок (рис. 43). Но уже сейчас
понятна полифункциональность и многослойность его назначения.
На первом уровне он служил для обеспечения деятельности чи-
новников, специально назначенных для поддержания порядка на
мавзолее и проведения поминальных мероприятий. Их задача была
кратко, но выразительно сформулирована в «Цзо чжуань»: «Слу-
жить мертвым как живым». Из циньского судебника в составе эпи-
графических материалов, найденных при раскопках в Шуйхуди
(уезд Юньмэн, пров. Хубэй), известно, что были специальные чи-
новники дянъжэнь, которые ухаживали за могилами правителей
Сяо-гуна (361-338 гг. до н. э.) и Сянь-гуна (384-362 гг. до н. э.)
[Сельское хозяйство..., 1988. С. 129]; традиция эта была продолжена
и в имперский период.
Однако большинство объектов имело и символическое значение,
причем семантика также была многоуровневой: дворец - столица -
государство - Вселенная. Так, терракотовая армия должна была за-
щищать подступы к столице, воплощая при этом боевую мощь им-
перии в целом. Также и яма с фигурами чиновников воплощала не
только конкретное дворцовое ведомство, но и символизировало
созданную систему бюрократического управления страной. В неко-
торых объектах можно увидеть космологическую символику. В
этом отношении примечательна находка большого водного парка с
бронзовыми фигурами птиц и терракотовыми фигурками прислуги
к северу от гробницы. Увлечение водными забавами у мистика
Цинь Шихуанди могло объясняться его убеждением о связи создан-
ной им династии со стихией воды (в системе «пяти первоэлемен-
тов»), которая, в свою очередь, ассоциировалась с севером. Семан-
137
тические характеристики мавзолея будут постоянно уточняться по
мере поступления новых материалов.
4. Благодаря исследованию комплекса вооружения установлено,
что главным металлом при его изготовлении оставалась бронза (на
фоне развитого производства железных орудий труда), и дано объ-
яснение этому феномену. Тем самым опровергнут устойчивый миф
о железном вооружении как факторе успеха циньской армии, кото-
рый активно поддерживался средствами массовой информации. Так,
Дэн Крикшэнк - режиссер и ведущий популярного сериала ВВС,
посвященного культуре разных стран, - утверждал, что воины за-
гробной армии Цинь Шихуанди держали в руках оружие из дерева
и железа, которое, соответственно, истлело и заржавело (фильм «80
чудес света». Ч. 2. От Японии до Китая). Исходя из общих сообра-
жений, многие авторы предполагали возможность использования
железа для изготовления отдельны» категорий оружия в Цинь [Cot-
terell, 1981. Р. 27; Dien, 1981/1982. Р. 11] либо не исключали этого
[Комиссаров, Кожанов, 1995], но такая гипотеза не подтвердилась
конкретными находками в пределах мавзолея и на циньских памят-
никах в других регионах. Высказывалась даже экзотическая гипоте-
за о том, что устаревшее бронзовое оружие захоронили на террито-
рии мавзолея в память о прошедших сражениях за объединение
Поднебесной, а настоящую (а не терракотовую) армию перевоору-
жили железом (обзор см.: [Юань Чжунъи, 2003. С. 96-99]), однако
она также не согласуется с археологическими данными.
Из всего достаточно объемного набора оружия найден только
один фрагмент железного наконечника копья, два наконечника
стрелы и четыре (или пять) наконечников стрел с бронзовой голов-
кой и железным стержнем (что составляет всего 0,01 % от общего
количества стрел и оружия в целом). Ван Сюэли [19836. С. 74-75] в
качестве одной из причин такой ситуации указывает недостаточное
развитие железоделательного производства в Цинь. Достаточно
представительная коллекция железных предметов, обнаруженных
на циньских памятниках, не позволяет согласиться с таким объяс-
нением. Производство в Цинь было не менее развитым, чем в дру-
гих царствах, но изготовлялись из железа большей частью орудия
труда. Однако сами по себе находки биметаллических изделий на
территории мавзолея позволяют привлечь сопоставительный мате-
риал, связанный с оружием из других памятников.
138
Именно среди циньского комплекса вооружения выявлено наи-
большее число биметаллических кинжалов. Подобное оружие
встречается во многих культурах на территории Евразии. Как отме-
чал еще Е. И. Крупнов, «по данной серии вооружения легко про-
слеживается начальный период широкой замены одного металла
(бронза) другим (железо)» [Крупнов, 1960. С. 201]. К этому этапу
относятся находки в Закавказье, где они датируются от XIII до VII в.
до н. э. [Погребова, 1962. С. 24-5; Есаян, 1966. С. 80-83; Давудов,
1976. С. 18; Котвич, 1976. С. 27-28], в Приднепровье (VIII—VII вв.
до н. э.) [Тереножкин, 1961. С. 135-137], в Поволжье (VIII—VII вв.
до н. э.) [Халиков, 1959. С. 275-281], на Памире (VII-VI вв. до н. э.)
[Литвинский, 1972. С. 113—114]. В то же время у скифских акинаков
или у татарских кинжалов отдельные бронзовые элементы (навер-
шия, перекрестье) сохраняются и на предметах оружия, полностью
изготовленного из железа [Мелюкова, 1964. С. 46; Членова, 1967.
С. 22-23].
На территории Китая первые шаги в освоении металлургическо-
го железа также связаны с биметаллическим кинжалом из элитной
могилы в Шанцуньлине, которая датируется поздним периодом За-
падного Чжоу (конец IX - начало VIII в. до н. э.) [Комиссаров,
1995]. Еще дольше, вплоть до династии Восточная Хань, биметал-
лические кинжалы бытовали среди племен на территории Юньнани,
входивших в зону влиянии культуры Дянь (Диен) [Чжан Цзэнци,
1982].
Циньцы наиболее часто (по сравнению с другими царствами
эпохи Восточного Чжоу) использовали биметаллические кинжалы с
железным клинком и бронзовой или золотой парадной рукоятью,
начиная с раннего периода Чуньцю (VIII—VII вв. до н. э.) [Чжан
Тяньэнь, 1995. С. 841-845; Тянь Жэньсяо, 1993. С. 35, 38], однако
это не привело к массовому появлению железного оружия.
Данная ситуация, характерная для всего чжоуского Китая, но
наиболее концентрированно проявившаяся в циньской культуре,
неоднократно исследовалась в научной литературе [Needham, 1958;
Юй И, 1959. С. 64—65; Деревянко, 1973. С. 243-244]. Для объясне-
ния, как правило, привлекается цитата из чжоуского сочинения «Го
юй»: «...из прекрасного металла выплавляют мечи и трезубцы, про-
буют с собаками и лошадьми; из худого металла выплавляют моты-
ги, лопаты, топоры и тяпки, которые применяют на земле» (ср.: [Го
139
юй, 1987. С. 118-119]. По мнению большинства исследователей,
под прекрасным металлом подразумевалась бронза, а под плохим -
железо. Причину этого указал в свое время выдающийся англий-
ский синолог Джозеф Нвдэм. Она заключалась в том, что в Древнем
Китае большую часть металлических изделий не отковывали, а от-
ливали (см. также: [Ян Куань, 19826. С. 108-113; Chang Kwang-chih,
1977. Р. 351-357]). Такой способ не позволял изготовлять из железа
орудия с достаточно тонкими, острыми краями и концами. Косвен-
ным доказательством этого являются упоминавшиеся выше биме-
таллические стрелы, у которых несущая часть (стержень) была же-
лезной, а рабочая (перо) - бронзовой. По этому поводу А. В. Алек-
сандров, специально изучавший развитие железоделательного про-
изводства в Китае, отмечал: «проникновение железа в сферу воору-
жения происходило замедленными темпами: сказывалась, видимо,
нехватка кузнечного железа. Самыми массовыми находками, отно-
сящимися к периоду Чжаньго, являются стрелы с железной бород-
кой и бронзовыми жалами различных форм» [Александров, Арутю-
нов, Бродянский, 1982. С. 59].
Пока литье оставалось преобладающим способом обработки но-
вого металла, железное оружие не имело решающего преимущества
перед бронзовым, которое опиралось к тому же на многовековую
традицию. Правда, недавние металлографические исследования вы-
явили возможное использование горячей ковки для бронзовых ме-
чей и клевцов [Юань Чжунъи, 2003. С. 94], однако аналогичными
данными по железным изделиям мы пока не располагаем. В любом
случае, массовое распространение новых технологий происходит
уже при династии Хань. Поэтому, как отмечали специалисты, «для
оружия процесс замещения бронзы железом был в Китае более мед-
ленным, чем в Европе» [Watson, 1966. Р. 144].
В периоды Восточного Чжоу и Цинь именно бронзовое оружие
было основным, а железное - вспомогательным, и только при дина-
стии Хань они меняются местами. В качестве одной из причин та-
кой ситуации называют высокий уровень технологии в производст-
ве бронзовых изделий [Хэ Цингу, 1985]. В свое время Э. Вернер,
создавший одно из первых обобщающих исследований по истории
китайского вооружения, утверждал, что «коль скоро мы обращаем-
ся к оружию, то бронзовый век заканчивается ко времени династий
Цзинь и Вэй (265-550 гг. н. э.)» [Werner, 1932. Р. 4]. Исходя из со-
140
временных данных, указанный вывод представляется определенным
преувеличением, однако имеющим вполне реальные основания.
В этом отношении мы не согласны с Пэн Си, который в качестве
двух больших этапов освоения железа выделил период Чжаньго и
Цинь-Хань и отметил для последнего существенный, качественный
рост в освоении нового металла по всем параметрам (производст-
венные площади, ареал распространения, количество и номенклату-
ру изделий, включая и оружие) [Пэн Си, 1993]. Соединение Цинь и
Хань в рамках единого этапа не позволяет понять специфический
переходный характер циньского периода, в рамках которого были
обобщены достижения Чжаньго (в том числе в сфере железодела-
тельного производства), но свое дальнейшее развитие они получили
уже в рамках ханьской эпохи.
5. Колесницы в составе циньской армии имели несомненный
боевой характер. Причем, вслед за Ю. С. Худяковым [2002], мы
считаем основной ударную функцию этих «танков древности», ко-
торые взламывали боевой строй противника. Этим предназначени-
ем, на наш взгляд, можно объяснить сохранение архаичной дышло-
вой системы запряжки лошадей, хотя именно в Цинь впервые на
территории Китая зафиксирована оглобельная запряжка.
В то же время отдельных кавалерийских подразделений в Цинь
еще не существовало. Отсутствие стремян не позволяло использо-
вать всадников в сомкнутом строю для копейного удара. Был и дру-
гой, парфянский вариант - создание седла с высокими луками, зна-
чительно усиливающее крепость посадки всадника. На возможность
такого развития указывает находка жертвенного захоронения коня в
уборе, раскопанного в Сампула на территории южного Синьцзяна,
однако оно относится к более поздней ханьской эпохе [Ван Бо, Сяо
Сяоюн, Цуй Цзин и др., 2001. С. 12]. В циньской армии возникла
интересная ситуация: конница не могла заменить боевые колесницы
в качестве ударной силы, поскольку ей не хватало для этого техни-
ческих возможностей, а в результате при изготовлении колесниц
воспроизводилась их старая конструкция и задерживалось внедре-
ние нового, более прогрессивного способа запряжки.
6. Организация армии, как она представлена терракотовыми
воинами, прямо связана со структурой циньского общества. При
объяснении причин, способствовавших стремительному возвыше-
нию царства Цинь в конце IV - Ш в. до н. э., значительное место
141
отводится реформам Шан Яна. Одной из важных составляющих
этих реформ была жесткая регламентация всех сторон жизни в
стране, в том числе введение первой в Китае (если не в мире) де-
тально разработанной «Табели о рангах», состоявшей из 20 ступе-
ней.
Любой простолюдин за заслуги перед государством мог полу-
чить очередной ранг, дававший определенные привилегии; начиная
с 7-го ранга его обладатель попадал в состав элиты и получал право
на занятие высоких государственных постов, а достигнув двух по-
следних (19 и 20-го) рангов - входил в число избранной аристокра-
тии. Еще раз подчеркнем: теоретически такое продвижение по карь-
ерной лестнице («социальный лифт») было открыто для каждого
жителя Цинь мужского пола, что стимулировало деятельность наи-
более энергичных и честолюбивых из них - на благо циньского го-
сударя. .
Особо поощрялась такая активность на военной службе, в соот-
ветствии с легистской концепцией, почитавшейся наравне с земле-
делием как одно из основных занятий государства, которое необхо-
димо стимулировать. Шан Ян утверждал: «Ранги знатности и жало-
вание - цель воина» [Книга правителя..., 1993. С. 184].
Полученные ранги не совпадали полностью с системой армей-
ских чинов (должностей). Многие представители простых солдат
обладали низшими рангами, поскольку для получения 1-й ступени
необходимо было одержать индивидуальную победу над противни-
ком (принести его голову); а за взятие штурмом неприятельского
города или победу в полевом сражении (при нанесении врагу уста-
новленных в «Табели» потерь) все солдаты и офицеры, непосредст-
венно участвовавшие в этих событиях, повышались в ранге на одну
ступень. Поэтому обладание первыми двумя рангами указывало на
ветерана, более опытного, чем молодое пополнение. Естественно,
офицеры обладали большими возможностями отличиться, поэтому
чем выше был ранг, тем лучше он коррелировал с армейским чином.
Китайские исследователи прослеживают указанную систему на
основе особенностей в оформлении терракотовых фигур из раско-
пов № 1 и 2 (см.: [Ван Сюэли, 1994. С. 195-208]). Всего учтено
2 060 фигур, которые полностью расчищены, и на них можно выде-
лить существенные детали прически, одежды и вооружения.
142
В качестве отличительной особенности носителей 1-го ранга
«гунши» выделяется узел, в который уложены длинные волосы
солдат. У обладателей 2-го ранга «шанцзо» в оформлении узла ис-
пользовались отдельно заплетенные косички и небольшие вставки.
Таковых насчитывается соответственно 837 и 962 фигуры; причем,
как и положено ветеранам, эти солдаты занимали позиции в аван-
гарде и на флангах. У военнослужащих более высоких степеней во-
лосы заплетались в широкую косу и укладывались на затылке.
Попутно отметим, что обычай носить длинные волосы, уложен-
ные в прическу, существовал в Цинь на протяжении долгого време-
ни, поэтому промелькнувшее в популярной литературе предполо-
жение о том, что солдаты могли использовать накладные волосы,
совершенно лишено оснований. Длинные волосы (равно как и рас-
тительность на лице) имели статусный характер, обрить человека
могли только за совершенные преступления. Самопроизвольное
лишение свободного человека волос на голове сурово преследова-
лось по закону. Как свидетельствуют эпиграфические данные (до-
щечки из Юньмэн), за это можно было получить четыре года при-
нудительных работ. Поэтому у терракотовых солдат показаны их
собственные прически, которые при этом несколько смещены впра-
во, поскольку правая сторона почиталась в Цинь как более важная
[Лю Чжаньчэн, 1983. С. 98, 99].
Дальнейшие различия между воинами устанавливаются также
по типу головного убора, количеству и качеству защитного воору-
жения и даже по его окраске (яем выше ранг, тем больше цветов
использовано при оформлении доспеха). К 3-му рангу («цзаньняо»)
относятся возничие на колесницах (85 фигур), к 4-му («бугэн») -
воины на колесницах, к 5-му («дайфу») - 29 представителей млад-
шего командного состава, обладавших чином унтер-офицера («фану
еэфу») или сержанта; 6-й («гуаньдайфу») и 7-й («гундайфу») ранги
принадлежали младшим офицерам с чином «сыма» или «цзюньхоу»
(лейтенант), всего четыре фигуры. И семь фигур были отнесены к
высшему 8-му рангу «гунчэн», который предполагает принадлеж-
ность к старшим офицерам с чином «дувэй» (капитан). Таким обра-
зом, абсолютное большинство воинов (1 932 фигуры, что составляет
почти 94 % от изученного массива) обладали тем или иным рангом,
т. е. были проверенными в боях ветеранами, что свидетельствует о
высоком качественном составе циньской армии.
143
7. Период существования династии Цинь (вместе с последними
десятилетиями додинастического периода) представляет собой осо-
бый, качественно значимый этап в развитии культуры Древнего Ки-
тая. Династия Цинь правила страной слишком небольшой промежу-
ток времени, всего 14 лет (если считать от провозглашения империи
в 221 г. до н. э.) или 39 лет (считая с года вступления на престол Ин
Чжэна в 246 г. до н. э.), поэтому ее очень часто объединяют в рам-
ках общей периодизации либо с периодом Чжаньго, либо с дина-
стией Хань. Причем такой подход прослеживается и в археологиче-
ской литературе [Ван Чжуншу, 1998]. И то, и другое в одинаковой
степени правильно, поскольку Цинь являлось переходом от одной
эпохи к другой - и именно потому заслуживает выделения в само-
стоятельный хронологический отрезок.
Хорошо известны реформы Цинь Шихуанди по унификации
мер и весов, что оказало влияние йа последующее экономическое
развитие. Как отмечает М. Е. Кравцова [2003. С. 56], «с циньской
эпохой также связаны многие достижения китайской цивилизации в
области рациональных знаний и производственной деятельности».
Существенные перемены намечаются в сфере материальной куль-
туры, а также ритуальной практики. Именно в Цинь появляется та-
кая важная деталь в развитии транспортных средств, как оглобель-
ная запряжка, а также ламеллярный пластинчатый доспех, более
чем существенный для развития военного дела. Такие высокоэф-
фективные виды оружия, как дротики (ассегаи) пи и арбалеты, хотя
и были известны в других царствах периода Чжаньго, но наиболь-
шее развитие получили в циньской, а затем и в ханьской армии.
В погребальном ритуале при создании мавзолея Цинь Шихуан-
ди был впервые создан «погребальный парк» со сложной структу-
рой и с массовым использованием терракотовых фигур; аналогич-
ные комплексы, хотя и с меньшим масштабом, создавались впо-
следствии при погребении ханьских императоров. Кроме того, поя-
вившиеся в циньских погребениях керамические вотивные фигурки,
копирующие здания, повозки, животных, получают массовое рас-
пространение в последующие эпохи; а в захоронениях ханьской
аристократии использовались каменные (нефритовые) погребаль-
ные доспехи. Благодаря надписи на бронзовом колоколе выясняется,
что знаменитая Музыкальная палата (Юэфу), прославившая хань-
144
ского императора У-ди, впервые была создана в правление Цинь
Шихуанди.
Как империя Цинь просуществовала всего около полутора де-
сятка лет, но именно она заложила прочную основу для возникшей
на ее развалинах империи Хань не только в социально-
экономической, административно-политической и, отчасти, идеоло-
гической, но и в культурной сферах.
Таким образом, династия Цинь занимает одно из ключевых мест
в древней истории Китая, поскольку ей удалось впервые завоевать и
объединить разрозненные враждующие царства в единую мощную
державу. Этому способствовал ряд факторов: географическое по-
ложение (защищенность естественными рубежами, удобная страте-
гическая позиция); проведение административных, экономических
и военных реформ; грамотная политика Цинь Шихуанди и его со-
ветников. Огромное внимание уделялось военному делу - органи-
зационной структуре войска, его тактической выучке, производству
оружия и снабжению армии его лучшими образцами. Стать силь-
нейшей циньской армии помогли не только жесткая дисциплина и
умелое командование, но и развитый, вполне совершенный для сво-
его времени комплекс вооружения, который продемонстрировала
терракотовая армия, охраняющая гробницу Первого императора.
Отдавая должное обилию и мастерству находок, уже сделанных
на территории мавзолея Цинь Шихуанди, и предвосхищая еще
большие ценности, которые будут открыты в ходе дальнейших рас-
копок, надо учитывать, что все это богатство на многие века было
изъято из культурного оборота. Пропадал впустую затраченный
труд, достигавший огромных масштабов. Подобные явления из-
вестный археолог Е. Н. Черных метко назвал «безумствами» куль-
туры. И вполне закономерно, что в качестве наиболее характерного
примера он указал именно мавзолей Цинь Шихуана [Черных, 1982].
Экономические интересы общества требовали хотя бы некото-
рой «рационализации» погребальных обрядов. С этой точки зрения
заслуживают внимания материалы раскопок двух гробниц в Янцзя-
вань, сооруженных на несколько десятилетий позже мавзолея Цинь
Шихуанди, которые принадлежали крупным сановникам династии
Западная Хань. Рядом с ними, как уже упоминалось выше, выявили
несколько ям, где также располагались в боевом строю терракото-
вые статуэтки пехотинцев и всадников [Кожанов, 1985]. При этом
145
размеры их намного меньше циньских, высота не превышает 50 см,
отделка гораздо менее выразительна и художественна, т. е. их изго-
товление требовало гораздо меньших материальных и трудовых
затрат. Такие же уменьшенные фигурки найдены в комплексе мав-
золея Янлин ханьского императора Цзин-ди, где терракотовые вои-
ны высотой 62 см были одеты в ламеллярные деревянные доспехи
[Ван Сюэли, Ван Баопин, 1994. С. 10-13, 19].
Здесь можно также привести свидетельство источников о
«скромности» ханьского императора Сяовэнь-ди (годы правления
179-157 гг. до н. э), при постройке усыпальницы которого «сосуды
делались из глины, было запрещено применять для украшения зо-
лото и серебро, медь и олово, не стали сооружать надмогильный
курган. Этим [император] хотел сберечь средства, чтобы не обреме-
нять народ тяготами» [Сыма Цянь, 1975. С. 242]. Когда же он умер,
то, тем не менее, «шестнадцать тысяч солдат, отбывавших службу в
близлежащих уездах, и пятнадцать тысяч солдат из столичного ок-
руга были посланы для погребения саркофага [императора], для ры-
тья [могилы] и насыпки кургана...» [Там же. С. 244]. Сама по себе
громадная работа 31 тысячи человек в течение многих месяцев ка-
жется ничтожной в сопоставлении с многолетним трудом сотен ты-
сяч строителей и ремесленников.
Осознание вредных для общества последствий расточительства
господствующих слоев проявлялось и на идеологическом уровне.
Еще задолго до Цинь Шихуанди один из крупнейших мыслителей
Древнего Китая Мо Ди провозгласил принцип «экономии при захо-
ронениях» (цзе сан), поскольку «пышные похороны переводят бо-
гатства и делают нищими земледельцев...». Со своих позиций осу-
ждал их философ I в. н. э., вольнодумец Ван Чун, который последо-
вательно отрицал существование человеческой души, продолжаю-
щей жить после смерти; соответственно посмертная роскошь не
имела смысла [Петров, 1954]. Но эти призывы, разумеется, не могли
кардинально изменить религиозное отношение к смерти, базирую-
щееся на вере в загробный мир. Поэтому традиция роскошных по-
хорон, хотя и в не столь разрушительных для общества размерах,
продолжала существовать на протяжении многих столетий.
146
БИБЛИОГРАФИЯ
ИСТОЧНИКИ
Го юй: (Речи царств) / Пер. с кит., вступлен. и примеч.
В. С. Таскина. М.: ГРВЛ, 1987. 472 с.
Геродот. История в девяти книгах / Пер. и примеч.
Г. А. Стратановского. Л.: ЛО Наука, 1972. 600 с.
История Тибета и Хухунора с 2282 г. до Р. X. до 1227 г. по Р. X.
/ Пер. с кит. И. Бичурина. СПб..: [Б. и.], 1833. Ч. 1. XXI, 258 с.
Книга правителя области Шан («Шан цзюнь шу»): 2-е изд., доп.
/ Пер. с кит., вступит, ст., коммент, и послесл. Л. С. Переломова. М.:
Ладомир, 1994.
Мудрецы Китая: Ян Чжу. Лецзы. Чжуанцзы / Пер. с кит.
Л. Д. Позднеевой. СПб.: Изд-во «Петербург - XXI век», 1994.416 с.
Сельское хозяйство в Цинь: бамбуковые планки из Шуйхуди /
Вступ., пер. с кит. и коммент. Е. В. Голованова // Народы Азии и
Африки. 1988. № 6. С. 125-135.
Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве / Пер. с кит. и коммент.
Н. И. Конрада // Конрад Н. И. Избр. тр.: Синология. М., 1977. С. 5-
304.
Сыма Цянь. Исторические записки («Ши цзи») / Пер. с кит. и
коммент Р. В. Вяткина и В. С. Таскина, под общ. ред. Р. В. Вяткина.
М.: ГРВЛ, 1972. Т. 1.439 с.
Сыма Цянь. Исторические записки («Ши цзи») / Пер. с кит. и
коммент Р. В. Вяткина и В. С. Таскина, под общ. ред. Р. В. Вяткина.
М.: ГРВЛ, 1975. Т. 2. 579 с.
Сыма Цянь. Исторические записки («Ши цзи») / Пер. с кит.,
предисл. и коммент Р. В. Вяткина. М.: ГРВЛ, 1984. Т. 3. 943 с.
Сыма Цянь. Исторические записки («Ши цзи») / Пер. с кит.
Р. В. Вяткина; коммент. Р. В. Вяткина и А. Р. Вяткина. М.: Вост,
лит., 1996. Т. 7. 464 с.
Сыма Цянь. Исторические записки («Ши цзи») / Пер. с кит.
Р. В. Вяткина и А. М. Карапетьянца; коммент. Р. В. Вяткина,
А. Р. Вяткина и А. М. Карапетьянца. М.: Вост, лит., 2002. Т. 8. 464 с.
У-цзин: Семь военных канонов Древнего Китая / Пер. с англ.
Р. В. Котенко. СПб.: Евразия, 1998. 334 с.
147
У-цзы. Трактат о военном искусстве / Пер. с кит. и коммент.
Н. И. Конрада // Конрад Н. И. Избранные труды: Синология. М.,
1977. С. 305-384.
Цюй Юань. Смерть за Родину (из цикла «Девять напевов») /Пер.
с кит. Л. 3. Эйдлина // Антология китайской поэзии. М., 1957. Т. 1.
С. 163-164.
Шицзин / Пер. и коммент. А. А. Штукина. М.: Изд-во АН СССР,
1957.611 с.
Сыма Цянь. Исторические записки [Ц] 5tii2] / С коммент.
Пэй Иня, Сыма Чжэня, Чжан Шоуцзе: В 10 т. Пекин: Чжунхуа шу-
цзюй, [1982]. Т. 7. Ле чжуань (1). С. 2121-2437.
ЛИТЕРАТУРА НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Александров А. В., Арутюнов Q А., Бродянский Д. Л. Палеоме-
талл северо-западной части Тихого океана: Учеб, пособие. Влади-
восток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 1982. 104 с.
Блэр К. Рыцарские доспехи Европы: Универсальный обзор му-
зейных коллекций. М.: Центрополиграф, 2006.256 с.
Бобров В. В. АМР и общие проблемы западносибирской архео-
логии // Археологические микрорайоны Западной Сибири: Тез. докл.
Омск, 1994. [Ч. 1]. С. 17-19.
Варенов А. В. Древнекитайский комплекс вооружения эпохи
развитой бронзы: Учеб, пособие. Новосибирск: НГУ, 1989. 92 с.
Варенов А. В., Комиссаров С. А. Каменные клевцы // Каменный
век Северной, Средней и Восточной Азии. Новосибирск, 1985.
С.108-114.
Горелик М. В. Оружие Древнего Востока (IV тыс. - IV в. до
н. э.). М.: Вост, лит., 1993. 349 с.
Городецкая О. М. Глиняная армия империи Цинь И XXI науч,
конф. «Общество и государство в Китае»: Тез. докл. М., 1990. Ч. I.
С. 127-131.
Гу Веньджи. Глиняные солдаты императора// Курьер ЮНЕСКО.
1980. № 1.С. 5-8.
Давудов О. М. Биметаллический меч с вильчатым основанием
из Мугеранского могильника И Археология Северного Кавказа: VI
Крупновские чтения в Краснодаре. М., 1976. С. 16-18.
Дебен-Франкфор К. Древний Китай / Пер. с фр. Е. Барсуковой.
М.: Астрель; ACT, 2002.160 с.
148
Деревянко А. П. Ранний железный век Приамурья. Новосибирск:
Сиб. отд-ние изд-ва «Наука», 1973. 354 с.
Евсюков В. В. Представление протокитайцев о душе (по мате-
риалам яншаоской орнаментики) // XIV науч. конф. «Общество и
государство в Китае». М., 1983. Ч. 2. С. 17-25.
Евсюков В. В., Комиссаров С. А. Бронзовая модель эпохи Чунь-
цю в свете сравнительного анализа колесничных мифов // Новое в
археологии Китая. Новосибирск, 1984. С. 52-56.
Евсюков В. В., Комиссаров С. А. Цинь Шихуан и его гробница
// Атеистические чтения. [1986]. Вып. 16. С. 86-108.
Евсюков В. В., Комиссаров С. А. Цинь Шихуан и его гробница
// Атеистические чтения: Сб. ст.. М., 1988. С. 311-325.
Есаян С. А. Оружие и военное дело древней Армении (Ш-1 тыс.
до н. э.). Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1966. 158 с.
Кан Ин У к. Проблема выделения кинжала «типа Цинь» из ор-
досских комплексов // Проблемы археологии, этнографии и антро-
пологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск, 1999.
Т. 5. С. 372-379.
Китайская геомантия / Сост., вступит, статья, пер. с англ., ком-
мент. и указ. М. Е. Ермакова. СПб.: «Петербургское востоковеде-
ние», 1998. 272 с.
Кожанов С. Т. Снаряжение и одежда воинов эпохи Хань (по ма-
териалам глиняных скульптур Янцзявань) // Древние культуры Ки-
тая. Новосибирск, 1985. С. 112-119.
Кожанов С. Т. Ханьские арбалеты И Изв. СО АН СССР. Серия:
история, филология и философия. 1987. № 10, Вып. 2. С. 42-46.
Кожанов С. Т. Некоторые вопросы организации военного дела в
Китае конца I тыс. до н. э. И Китай в эпоху древности. Новосибирск,
1990. С. 76-87.
Кожин П. М. Об иньских колесницах И Ранняя этническая исто-
рия народов Восточной Азии. М., 1977. С. 278-287.
Комиссаров С. А. Комплекс вооружения древнего Китая. Ново-
сибирск: Сиб. отделение изд-ва «Наука», 1988. 120 с.
Комиссаров С. А. Новая датировка начала железного века в Ки-
тае // III Годовая итоговая сессия Ин-та археологии и этнографии
СО РАН, нояб. 1995. Новосибирск, 1995. С. 67-68.
Комиссаров С., Кожанов С. Гробница первого императора Ки-
тая // Наука в Сибири. 1995. № 36-37. С. 15.
149
Комиссаров С. А., Хачатурян О. А. Циньские погребальные па-
мятники додинастического периода // Вести. Новосиб. гос. ун-та.
Серия: история, филология. 2008. Т. 7, вып. 4: Востоковедение.
С. 7-11.
Комиссаров С. А., Хачатурян О. А., Черемисин Д. В. Циньская
черепица с рисунками в «зверином стиле» И Проблемы археологии,
этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий.
Новосибирск, 2009. Т. 15. С. 297-301.
Коновалов П. Б. Этнические аспекты истории Центральной
Азии (древность и средневековье). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН,
1999.214 с.
Костылев А. В. Китайские памятники периодов Восточное
Чжоу и Цинь в Ляонине И Археология и этнография Азиатской час-
ти России. Кемерово, 2009. С. 132-134.
Котвич В. Г. О кавказском происхождении биметаллических
мечей с прямым перекрестьем И Археология Северного Кавказа:
VI Крупновские чтения в Краснодаре. М., 1976. С. 27-28.
Котрелл М. Хранители гробниц / Пер. с англ. К. Савельева. М.:
Эксмо, 2004. 350 с.
Кравцова М. Е. Поэзия Древнего Китая: Опыт культурологиче-
ского анализа. СПб.: Петербургское востоковедение, 1994. 544 с.
Кравцова М. Е. История культуры Китая: 3-е изд., испр. и доп.
СПб..: Изд-во «Лань», 2003. 416 с.
Кравцова М. Е. Мировая художественная культура. История ис-
кусства Китая. СПб..: Изд-во «Лань»; TPHADA, 2004. 960 с.
Кроль Ю. Л., Романовский Б. В. Опыт систематизации традици-
онной китайской метрологии // Страны и народы Востока. 1982.
Вып. 23. С. 209-243.
Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М.: Изд-во
АН СССР, 1960. 520 с.
Крюков В. М. Погребальный обряд в архаическом Китае и про-
блемы формирования ранговой иерархии И XV науч. конф. «Обще-
ство и государство в Китае»: Тез. докл. М., 1984. Ч. 1. С. 26-33.
Крюков М. В., Переломов Л. С., Софронов М. В., Чебокса-
ров Н. Н. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М.:
ГРВЛ, 1983.415 с.
Крюков М. В., Софронов М. В., Чебоксаров Н. Н. Древние ки-
тайцы: проблемы этногенеза. М.: ГРВЛ, 1978. 342 с.
150
Кучера С. Китайская археология 1965-1974 гг.: палеолит - эпо-
ха Инь: Находки и проблемы. М.: ГРВЛ, 1977. 268 с.
Кычанов Е. И. Властители Азии. М.: Вост, лит., 2004. 631 с.
Лёве М. Китай династии Хань: Быт, религия, культура / Пер. с
англ. С. Федорова. М.: Центрополиграф, 2005. 224 с.
Литвинский Б. А. Древние кочевники «Крыши мира». М.: ГРВЛ,
1972. 270 с.
Ли Фуцзюнь. Своеобразие китайской скульптуры эпохи Цинь:
Автореф. дисс. ... канд. искусствоведения. СПб.., 2006. 27 с.
Малёваный А. М. Глиняная гвардия китайского императора И
ВИ. 1983. № 11. С. 162.
Мартынов П. В. Взаимоотношения цянских племен и империи
Цинь (по археологическим данным) // Востоковедение и африкани-
стика в диалоге цивилизаций: XXV Междунар. конф. «Источнико-
ведение и историография стран Азии и Африки», 22-24 апр. 2009 г.:
Тез. докл. СПб., 2009. С. 221-222.
Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие (лук и стрелы, са-
мострел). М.: Наука, 1966.182 с.
Мелюкова А. И. Вооружение скифов. М.: Наука, 1964. 91 с.,
23 табл. (САИД 1-4).
Молодин В. И., Комиссаров С. А. Соотношение древних куль-
тур Восточного Туркестана и Сибири (к историографии проблемы)
// Восток - Россия - Запад: Исторические и культурологические ис-
следования: К 70-летию академика Владимира Степановича Мясни-
кова. М., 2001. С. 273-301.
Непомнящий Н. Н. Посмертная стража императора Цинь Шиху-
анди // Непомнящий Н. Н. Чудеса света. М., 2004. С. 380-387.
Никоноров В. П. К вопросу о седлах парфянской кавалерии И
Военное дело номадов Северной и Центральной Азии. Новосибирск,
2002. С. 21-27.
Носов К. С. Вооружение самураев. М.: ACT; СПб.: Изд-во «По-
лигон», 2001. 256 с.
Овчинников Ю. У гробницы Цинь Шихуана И Азия и Африка
сегодня. 1988. № 2. С. 50-52.
Окшотт Э. Оружие и воинские доспехи Европы. М.: Центропо-
лиграф, 2009. 703 с.
151
Переломов Л. С. Империя Цинь - первое централизованное го-
сударство в Китае (221-202 гг. до н. э.). М.: Изд-во вост, лит., 1962.
244 с.
Переломов Л. С. Становление императорской системы в Китае И
ВИ. 1973. №5. С. 113-132.
Петров А. А. Ван Чун - древнекитайский материалист
и просветитель. М.: Изд-во АН СССР, 1954. 104 с.
Погребенные царства Китая / Пер. с англ. А. Чекмарева. М.:
ТЕРРА - Книжный клуб, 1998. 168 с.
Погребова М. Н. Некоторые формы закавказского оружия ран-
нескифского времени // Краткие сообщения Ин-та археологии. 1962.
Вып. 89. С. 22-29.
Риттер Э. А. Чака Зулу / Пер. с англ.: 2-е изд. М.: Наука, 1977.
406 с.
Робинсон Р. Доспехи народов ’“Востока. М.: Центрополиграф,
2006. 280 с.
Тереножкин А. И. Предскифский период на Днепровском Пра-
вобережье. Киев: Наукова думка, 1961. 247 с.
Тишкин А. А., Горбунова Т. Г. Методика изучения снаряжения
верхового коня эпохи раннего железа и средневековья. Барнаул:
Изд-во АГУ, 2004. 126 с.
Топпинг О. Подземная свита властителя «Поднебесной» (пере-
вод из «Science digest»// За рубежом. 1982. № 20. С. 19.
Ульянов М. Первый император и его армия // Восточная кол-
лекция. 2007. № 2. С. 20-28.
Фолкс Ч. Средневековые доспехи. М.: Центрополиграф, 2006.
207 с.
Франкфор А.-П., Якобсон Э. Подходы к изучению петроглифов
Северной, Центральной и Средней Азии И АЭАЕ. 2004. № 2.
С. 53-78.
Хаземанн 3. Китай И Искусство Восточной Азии / Сост. Г. Фар-
Бекер; пер. с нем. Ю. С. Бушуева, Г. А. Яшина, О. Б. Цимбалова.
Б. м.: Tandem Verlag GmbH, 2006. С. 8-253.
Халиков А. X. Железные кинжалы с бронзовыми рукоятками из
Волго-Камья // Древности Восточной Европы. М., 1969. С. 275-281.
(МИА, № 169).
Хуан Таопэн. Боевой строй воинов и коней 2 200-летней древ-
ности // Китай. 1980. № 7. С. 22-27.
152
Худяков Ю. С. Вооружение средневековых кочевников Южной
Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Сиб. отд-ние изд-ва
«Наука», 1986. 268 с.
Худяков Ю. С. Боевые колесницы в Южной Сибири и Цен-
тральной Азии И Северная Евразия в эпоху бронзы. Барнаул, 2002.
С. 139-141.
Худяков Ю. С., Комиссаров С. А. Кочевая цивилизация Восточ-
ного Туркестана: Учеб, пособие. Новосибирск: НГУ, 2002. 122 с. +
32 ил.
Черемисин Д. В. К дискуссии об информативности петроглифов
и методах их изучения // АЭАЕ. 2006. № 3. С. 89-100
Черных Е. Гипотезы древней культуры И Знание - сила. 1982.
№ 9. С. 32-34.
Чистякова А. Н. Происхождение и эволюция образа феникса в
культуре Китая по данным археологии: Автореф. дис. ... канд. ист.
наук. Новосибирск, 2007. 26 с.
Членова Н. Л. Происхождение и ранняя история племен татар-
ской культуры. М.: Наука, 1967. 299 с.
Чуев Н. И. Военная мысль в древнем Китае. М.: Любимая книга,
1999.218 с.
Шер Я. А. Петроглифы Средней и Центральной Азии. М.: ГРВЛ,
1980. 328 с.
Школяр С. А. Китайская доогнестрельная артиллерия. М.: ГРВЛ,
1980. 405 с.
Шокарев Ю. В. Луки и арбалеты. М.: ACT; Астрель, 2001. 174 с.
ЛИТЕРАТУРА НА ВОСТОЧНЫХ ЯЗЫКАХ
Археологический ежегодник: 2008 / Науч, ред.: Цзяо Наньфэн,
Ван Вэйлинь, Чжан Чжунли, Чжан Цзяньлинь, Ван Цзиюань [4/ Л
W: 2008 / I»].
Сиань: Ин-т археологии пров. Шэньси, [2009]. 45 с.
Археология династий Шан и Чжоу: Учебное пособие для архео-
логической специализации [ 1д|i Я 4? Й: tr Як й 4$ ]. Пе-
кин: Вэньу чубаньшэ, 1979. 378 с., 63 табл.
Бай Жунцзинь. Реконструкция железных доспехов и шлемов из
ханьских могил, найденных в северном пригороде г. Сианя
Й^4ЬЖЖЖ±^4’ЙЙ4Я]Ж]//КГ. 1998. №3. С. 79-89.
153
Бай Цзяньган. Предварительное исследование боевых порядков
циньских терракотовых фигур // СБДССБ.
1981. №3. С. 85-90.
Ван Бо, Сяо Сяоюн, Цуй Цзин и др. Могильник Сампула в
Синьцзяне, Китай [ЗЕ М> Ф В ЙТЙ ill #$£].
Урумчи: Синьцзян жэньминь чубаньшэ, 2001. 2, 4, 12, 239 с. (раз-
делы!. пагинация).
Ван Кай. Несколько вопросов, связанных с терракотовыми фи-
гурами солдат и лошадей династий Цинь и Хань [3Et§« ИЖ 31'111]
ЙШФМ] И ВБ. 1987. № 1. С. 18-22.
Ван Сюэли. Научно-техническое рассмотрение бронзовых изде-
лий из ямы с циньскими терракотовыми фигурами [ЗЕ^Жо IMiWl
// КГюй ВУ. 1980. № 3. С. 99-107.
Ван Сюэли. Еще один разбор концепции о том, что «Лишань
является первоначальным названием гробницы Цинь Шихуана» [ЗЕ
^1» // КГ юй ВУ. 1982. № 1.
С. 92-93.
Ван Сюэли. Изучение военной формы на циньских терракото-
вых фигурах [ЗЕ^Ж» // (КГ юй ВУ)ЦК. 1983а. Вып. 3.
С.100-129.
Ван Сюэли. Предварительное обсуждение оружия циньских
терракотовых фигур [ЗЕ^Ж» И КГ юй ВУ. 19836.
№ 4. С. 59-80.
Ван Сюэли. Летопись длинного пи [ЗЕ^Ж» // КГ юй
ВУ. 1985. №2. С. 60-67.
Ван Сюэли. Выразительная энергия, реалистическое искусство:
Об историческом месте циньских терракотовых фигур И Сб. ст. по
изучению археологии Китая [ЗЕ^Жо
Сиань, 1987.
С. 372-390.
Ван Сюэли. Исследование специальных вопросов, связанных с
циньскими терракотовыми фигурами [ЗЕ^Ж» Си-
ань: Сань Цинь чубаньшэ, 1994. 47,655 с.
Ван Сюэли, Ван Баопин. Краткий отчет № 2 о раскопках погре-
бальных ям в южном районе Янлин, мавзолея ханьского императора
154
Цзин-ди [»й, 3EW«
// ВУ. 1994. № 6. С. 4-23, 30.
Ван Сюэли, Лян Юнь. Циньская культура: 2-е изд., стереотип.
[ЗЕ^Ж» ЖЕР]. Пекин: Вэньу чубаньшэ, 2003.
283 с.
Ван Сяомоу. Раскрашенные терракотовые фигуры солдат и ло-
шадей [ЗЕВ&Шо Пекин: Вэньу чубаньшэ, 2001.13 с.
Ван Теин. Происхождение стремян // Журнал евразийских ис-
следований Пекин, 2002. Вып. 3.
С. 76-100.
Ван Хуй. Еще раз обсудим кладбище циньских гунов в Дабао-
цзышань, уезд Лисянь, а также их бронзовые изделия [3EW«
шдаиад // кг юй ВУ. 1998. № 5. С. 88-93.
Ван Чжуншу. Цинь Хань каогу [Археология эпохи Цинь-Хань
[ЖЖ. И БКЭ. С. 387-382.
Ван Шиминь, Чжоу Шижун. Ханьские могилы в Мавандуй [33
БКЭ. С. 309-311.
Ван Юйцин. Краткий отчет о разведке бурением и предвари-
тельных раскопках ямы № 2 с терракотовыми фигурами солдат и
лошадей с восточной стороны гробницы Цинь Шихуана [ЕЕЗЕ'Жо
И ВУ. 1978. № 5.
С. 1-19.
Ван Юйцин. Краткий отчет об обследовании строительных ос-
татков ведомства снабжения маЪзолея Лишань с западной стороны
гробницы Цинь Шихуана “ W
00310] // ВБ. 1987. № 6. С. 3-32.
Ван Юпэн. Краткий отчет о раскопках могилы культуры Ба-Шу
в уезде Цзяньвэй, пров. Сычуань [ЗЕ31Жо ИЛ1Ю1Л-
Ж] // КГ юй ВУ. 1984. № 3. С. 18-21.
Вэй Сяоцзу. Элементарное изучение сяньянского дворца
fi. $РН®&’Ж] // (КГ юй ВУ)ЦК. 1983. Вып. 3. С. 78-83, 77.
Вэй Чжэн, Ван Хуй. Краткий отчет о раскопках в 2006 г. остат-
ков жертвенника в Дабаоцзышань, уезд Лисянь, пров. Ганьсу [3i
IE, IWo 2006 //ву.
2008. № 11. С. 14-29.
155
Вэнь Мэйянь, Цинь Чжунсин. Искусство циньских керамиче-
ских фигур [ftfeW. о // ВУ. 1975. № 11. С. 24-29.
Гань Бовэнь. Краткий отчет об исследовании восточноханьской
могилы в Лэйтай, уезд Увэй, пров. Ганьсу ° ФЖЗХ/ЙЖд'
ЖаЖЖШЙЖ] // ВУ. 1972. № 2. С. 16-24, 8 ил.
Гао Вэй. Обследования и раскопки мавзолея Цинь Шихуана //
Археологические открытия и исследования в Новом Китае [й')$о
Пекин, 1984.
С. 386-389.
Гао Вэй. Археология периода Цинь-Хань [ЖЙо //
ЧГКГСНЦ: 1987. Пекин, 1988. С. 54-77.
Гао Лэй. Циньские терракотовые фигуры солдат и лошадей [W
Wo Пекин: Вайвэнь чубаньшэ, 2000. 71 с.
Гао Чунвэнь. Предварительное ебсуждение эволюции траурных
и погребальных обрядов доциньского периода и обеих династий
Хань // КГСБ. 2006. № 4.
С.447—472.
Го Баоцзюнь. Бронзовые изделия Китая
Пекин: Саньлянь шудянь, 1963. 6, 305 с., 32 табл.
Го Жэнь, Тянь Цзиндун. Западночжоуский могильник государ-
ства Янь в Люлихэ [IM-, EHWo ШЙМММЖН1]: 1973-
1977. Пекин: Вэньу чубаньшэ, 1995. 25, 276 с., 48+112 ил.
Го Синвэнь. Краткое исследование управления коневодством в
эпоху Цинь о ЖКДj&W] И (КГ юй ВУ)ЦК. 1983. Вып. 3.
С.138-142, 226.
Го Синвэнь. Об искусстве коневодства при династии Цинь
(продолжение) (^) ] // НК. 1985. №2.
С.300-306.
Гробница Цинь Шихуана и терракотовые фигуры солдат и ло-
шадей / Отв. ред. У Юнци [ЖЙЖК21ДД Сиань:
Сань Цинь чубаньшэ, 2004. 177 с.
Дай Чуньян. Взгляд на скорченные захоронения в циньских мо-
гилах о О МШ И КГ. 1992. С. 751-756.
Дай Чуньян. Кладбище циньского гунна в Дабаоцзышань, уезд
Лисянь и связанные с ним вопросы 111
// ВУ. 2000. № 5. С. 74-80.
156
Дуань Цинбо. Геофизическо-археологическое обследование
мавзолея Цинь Шихуанди [ЙЙЙ» И
СБДССБ. 2005. № 1. С. 80-87.
Дуань Цинбо, Ма Минчжи, Го Баофа, Чжан Инлань, Чжан Вэй-
син. Краткий отчет о первых предварительных раскопках сопрово-
дительного захоронения К9801 на территории погребального парка
мавзолея Цинь Шихуана [ЙЖ'ЙЬ ДВДлё, ЗОЙМ, 5KJ2
Ж. К9801 И КГ юй ВУ. 2001.
№1.С. 3-34.
Е Сяоянь. Предварительное изучение циньских могил [Иф
ЖОЖ] и КГ. 1982. № 1. С. 65-73.
Е Сяоянь. Археология периода Цинь-Хань pf<b^<> Ж'/ХЖЙ]
//ЧГКГСНЦ: 1984. Пекин, 1984. С. 34-44.
Е Сяоянь. Археология периода Цинь-Хань [Of Ж'/Х^з'Й’]
// ЧГКГСНЦ: 1985. Пекин, 1985. С. 43-60.
Е Сяоянь. Археология периода Цинь-Хань ЖЙ^’Й’]
// ЧГКГСНЦ: 1986. Пекин, 1988. С. 44-56.
Е Сяоянь. Археология периода Цинь-Хань Ж^.^’й]
// ЧГКГСНЦ: 1989. Пекин, 1990. С. 60-77.
История Западного края / Отв. ред. Юй Тайшань
lUitle]. Чжэнчжоу: Чжунчжоу гуцзи чубаньшэ, 2003. 22, 3, 8, 513 с.
(раздельн. пагинация).
Китайская археология: Эпоха обоих Чжоу / Гл. ред. Чжан Чан-
шоу, Инь Вэйчжан [Ф
Пекин: Чжунго шэхуй кэсюэ чубаньшэ, 2004. 564 с.
Корейская культура эпохи бронзы [Й1И-Сеул:
Гос. Центр. музей, Гос. музей г. Кванчжу и др.
№№№> #Ш±], 1992. 170с.
Краткий отчет о первых раскопках сопроводительного захоро-
нения К0006 на территории погребального парка Цинь Шихуана [Ж
ЙШ? К0006 // ВУ. 2002. № 3. С. 4-31.
Краткий отчет о разведочных работах в 2000-х гг. на территории
погребального парка Цинь Шихуана [Ж^Ж^Й 2000
Ш//^1Й^^^Ж^Ж|^Й 2000 WSOfO] // КГ юй ВУ. 2002.
№ 2. С. 3-15.
157
Краткий отчет о раскопках могилы цзэнского хоу И в уезде
Суйсянь, пров. Хубэй // ВУ. 1979.
№7. С. 1-24.
Краткий отчет об изучении циньской мастерской по обработке
камня в Чжэнчжуан, уезд Линьтун [iKSxSt^P
МЖ] И КГ юй ВУ. 1981. № 1. С. 39-43.
Краткий отчет об исследовании могил периода Чжаньго в Цзы-
таньпу, район г. Чанша, пров. Хунань И Каогу тунсюнь [Й5Ж Ж'/ЖЖ
1957. № i.c. 12-15.
Краткий отчет об исследовании панциря 4 из ямы K9801T2G2
на территории погребального парка Цинь Шихуана [Ж Ж? т. 1ЖЖ1
K9801T2G2 ф 4 МЮ] // КГ юй ВУ. 2004. № 2. С. 3-14.
Краткий отчет об обследовании бронзовой колесницы и лоша-
дей № 2 возле гробницы Цинь Шихуана
МЖ] // ВУ. 1983. № 7. С. 1-16.
Краткий отчет об обследовании и шурфовании ям-конюшен на
восточной стороне мавзолея Цинь Шихуана [^^дЖ^ЖЛ^ЖЙ
&ШММ1Ж] И КГ юй ВУ. 1980. № 4. С. 31-41.
Краткий отчет об обследовании бурением сопроводительных
захоронений на территории погребального парка Цинь Шихуана [Ж
&МЖ^ШМЯ»]//КГюйВУ. 1982. № 1. С. 25-29.
Краткий отчет об обследовании циньского кладбища в Шанц-
зяоцунь, уезд Линьтун [ 1|д Й ЭД IS UM'S Mi Ж] И КГ юй ВУ.
1980. № 2. С. 42-50, 27.
Краткий отчет об обследовании ямы № 3 с керамическими фи-
гурами солдат и лошадей в восточной стороне мавзолея Цинь
Шихуана [^^Ж^ЖЯ^Н^ДЦАШОЮ] И ВУ. 1979.
№ 12. С. 1-12.
Ли Боцянь. Предварительное исследование восточночжоуских
бронзовых мечей в районе Центральной равнины [ЖЖЫЖ ФЖЙК
К Ж и ВУ. 1982. № 1. С. 44-48.
Ли Линь, Бай Цзяньган. «Циньский лук» и «уский крюк» [Ж
#, И ВБ. 1987. № 6. С. 71-73.
Ли Сюэцинь. Бронзовые изделия государства Цинь эпохи
Чжаньго И] И ВУЦЦ. 1957. № 8.
С. 3840, 53.
158
Ли Сюэцинь. Новые знания о материальных объектах государ-
ства Цинь ЖН 1АгЯ] // ВУ. 1980. № 9. С. 1-9.
Ли Сюэцинь. Циньские керамические оттиски и циньские печа-
ти // СБДССБ. 1997. № 1. С. 1-2, 29.
Ли Сюэцинь. Восточное Чжоу ициньская цивилизация
МЬо Ж Ж) ВД]. Шанхай: Шанхай жэньминь чубаньшэ, 2007.
330 с.
Ли Юйчунь. Первые итоги раскопок остатков арсенала ханьско-
го Чанъаня Й/ М Й Ж 1ft tit Й 4Й Ж ] // КГ.
1978. №4. С. 261-264.
Линь Цзяньмин. Черновая история династии Цинь Ж
Шанхай: Шанхай жэньминь чубаньшэ, 1981. 468 с.
Ло Сичжан. Общие сведения о западночжоуском оружии, най-
денном в уезде Фуфэн ЮДЖ±?§Ж)Д^^1Я] И КГ юй
ВУ. 1985. № 1.С. 92-100.
Лу Ляньчэн, Ян Маньцзан. Записки о раскопках циньских могил
периода Чуньцю вСигоуцюань, уезд Баоцзи Д
// ВУ. 1980. № 9. С. 1-9.
Ло Сысянь. Железные доспехи династии Западная Хань, най-
денные на городище Эршицзяцзы близ г. Хух-Хото [PtttUMo
И КГ. 1975. № 4. С. 249-258.
Лю Дэчжэнь, Чжу Цзяньтан. Могила периода Чуньцю в Цзинц-
зячжуан, уезд Линьтай, пров. Ганьсу , Д 31Ж о 1ФЖД п1 Яг
// КГ. 1981. № 4. С. 298-301.
Лю Ли. Истоки искусства узоров в виде животных на циньских
черепичных дисках периода Чжаньго ЙЙИЖД|%
ХЖШЩ // (КГ юй ВУ)ЦК. 1983. Вып. 3. С. 68-73.
Лю Цзюньшэ. Краткий отчет о раскопках могилы № 5 периода
Чуньцю в Бяньцзячжуан, уезд Лунсянь, пров. Шэньси 1Д
//ВУ. 1988. № И. С. 14-23, 54.
Лю Цинчжу. Археология периода Цинь-Хань [Д1ЖЙо
Ж] // ЧГКГСНЦ, 1994. С. 52-72.
Лю Цинчжу. Археология периода Цинь-Хань [ЯОЖЙ»
Ж] // ЧГКГСНЦ, 1997. С. 47-69.
159
Лю Цинчжу, Шэнь Юньянь. Археология периода Цинь-Хань
[Ш& ЧГКГСНЦ, 2004. С. 54-74.
Лю Чжаньчэн. Бронзовое оружие «пи», выявленное в ямах с
терракотовыми воинами [ЭДЙГЛЙ» // ВУ. 1982.
№ 3. С. 12-14.
Лю Чжаньчэн. Новые сведения по некоторым моментам, свя-
занным с циньскими терракотовыми фигурами [ЭДй’Дйо
Л // (КГ юй ВУ)ЦК. 1983. Вып. 3. С. 97-100.
Лю Чжаньчэн. Предварительный анализ надписей на керамике
циньских терракотовых фигур солдат и лошадей // Сб. ст. по изуче-
нию археологии Китая
Сиань, 1987а. С. 391-393.
Лю Чжаньчэн. Маленькая могила с кирпичным гробом, найден-
ная к западу от Музея циньских терракотовых фигур [ЭД
МШММ'ЖМ!] // ВБ. 19876. № 1. С. 96.
Лю Чжао, Цзян Сяоцзяо. Изучение циньского клевца с надпи-
сью «19-й год, воевода Шанцзюня», найденный в Тунчэн, пров.
Аньхой [ЭДЭД, // КГ
юйВУ. 2009. №3. С. 31-32.
Лю Юнхуа. Древнекитайская амуниция и обмундирование: 2-е
изд. [ЭД/К^о ®ЕР]. Шанхай: Шанхай гуцзи
чубаньшэ, 2006. 5, 210 с.
Лян Юнь. Формирование циньской культуры, рассмотренное на
основе погребальных обрядов Цинь
// КГ юй ВУ. 2008. № 1. С. 54-61.
Ма Фэйбай. Биография императора Цинь Шихуанди
Нанкин: Цзянсу гуцзи чубаньшэ, 1985. 2, 12, 648 с.
Ма Цзяньси. Концевые черепичные диски из циньской столицы
Сяньян [^М. ЖШШЭШ] И ВУ. 1976. № 11. С. 42-44.
Мавзолей Цинь Шихуана [Ж#пЖ^] И ВУ. 1975. № 11. С. 30.
Могильник государства Го в Шанцуньлине / Под ред. Линь Шо-
уцзиня Пекин: Кэсюэ чубаньшэ,
1959. П, ХП, 85 с., LXXII табл.
Музей терракотовых фигур солдат и лошадей гробницы Цинь
Шихуана] / Гл. ред. Лэй Юйпин
Сиань: Сиань чубаньшэ, 2006. 122 с.
160
Не Синьминь. Предварительное исследование циньских пластин
и способа крепления доспехов на циньских керамических фигурах
[й/fr^o // ВБ. 1985. № 1.
С. 48-56.
Нин Мэнчэнь. Военные стратагеммы Древнего Китая [тМГк =
Ф Д Шэньян: Ляонин дасюэ чубаньшэ, 1985. 2, 4,
226 с. (раздельн. пагинация).
Обследование и реконструкция «нефритовой одежды, шитой
золотом» из ханьской могилы в Маньчэн 1Й
W WMJM] И КГ. 1972. № 2. С. 39-47.
Отчет о раскопках могилы № 44 в районе яньской Нижней сто-
лицы в уезде Исянь, пров. Хэбэй 44 д']
// КГ. 1975. № 4. С. 228-240,243.
Первый краткий отчет о предварительных раскопках ямы с
циньскими фигурами в уезде Линьтун
JR] // ВУ. 1975. № 11. С. 1-18.
Предварительное исследование бронзовой колесницы и лоша-
дей № 2 возле гробницы Цинь Шихуана
И ВУ. 1983. №7. С. 17-21.
Предварительное исследование бронзовой колесницы и лоша-
дей № 2 возле гробницы Цинь Шихуана
//ВУ. 1983. №7. С. 17-21.
Пэн Вэнь. Взаимообмен между циньской и чуской культурами,
выделенный на основе ромбовидного узора на бронзовых колесни-
цах и лошадях из циньского мавзолея И Чжунъюань вэньу (Чжэн-
чжоу)
ФЖ^СЭД. 2003. № 1. С. 36-43.
Пэн Си. Количественное сопоставление железоделательного
производства в периоды Чжаньго, Цинь, Хань ДЖ$Х^Як
№] Н КГ юй ВУ. 1993. № 3. С. 97-103.
Район циньских гробниц в Сичуй / Гл. ред. Чжу Чжунси [ЖНИ;
^Е/^ФЖФ^й]. Пекин: Вэньу чубаньшэ, 2004. 5,158 с.
Се Дуаньцзюй. Доисторическая археология района Ганьсу-
Цинхая UПекин: Вэньу чубаньшэ, 2002.
258 с.
161
Спорт Древнего Китая [ФДЙ’К'^Ф#]. [Сянган]: Чжунго оу-
юньхуй, б. г. 112 с.
Сунь Тешань, Ду Инвэнь, Чжан Хайюнь. Краткий отчет о рас-
копках циньских могил периода Чжаньго в районе Северо-
Западного лесотехнического университета [#^lll, ФЖ
До «^^А&ДЖЖ&ШШ] // кг юй ВУ. 2006. № 5.
С. 37-47.
Сунь Цзи. Носороги (по находкам древних памятников матери-
альной культуры) [#Ш° ЙГА^ЗФ^тЛ^ЖФ] // ВУ. 1982. № 8.
С. 80-84.
Сунь Цзи. Новые указания по устройству колесниц на основе
[находки] бронзовой колесницы и лошадей № 2 возле гробницы
Цинь Шихуана [#Ш» //
ВУ. 1983. №7. С. 22-29.
Сюй Лунго. Предварительное исследование арсеналов династии
Цинь [Ш^ё Д о // КГ юй ВУ. 2009. № 3. С. 67-73.
Сюй Минган, Юй Линьсян. Бронзовые изделия, найденные в
коммуне Хоуюйтай, уезд Синьцзинь, пров. Лоянин » J'lln
Жо МЖ^»] И КГ. 1980. № 5. С. 478-479.
Тун Эньчжэн. Исследование бронзовых клевцов юго-западных
районов нашей страны [ЙШ 1Ео ЙДЙЖИ11КИ
КГСБ. 1979. № 4. С. 441-460.
Тэн Минъюй. Изучение циньских могил Гуаньчжуна [Ж^йФ»
^Ф^ОЙ] и КГСБ. 1992. № 3. С. 281-300.
Тянь Жэньсяо. Основное содержание раскопок циньской моги-
лы в Имэньцунь, в районе г. Баоцзи [EQt^.
КГ юй ВУ. 1993. № 3. С. 35-39.
У Жунцэн. Концевые керамические диски [M^la1» И
БКЭ. С. 538.
У Чжэньфэн, Шан Чжижу. Краткий отчет о раскопках погребе-
ний государства Цинь в Бацитунь, уезд Фуфэн, пров. Шэньси // Вэ-
ньу цзыляо цункань [МШЙЬ К®МЙАЖГЁЖДЖ?№^
1980. № 3. С. 67-85.
У Чжэньфэн, Шан Чжижу. Краткий отчет о раскопках циньско-
го могильника Гаочжуан, уезд Фэнсян, пров. Шэньси [ФШЙ> Й
162
// КГ юй ВУ. 1981. № 1.
С. 12-35.
Узорные кирпичи, раскопанные на территории погребального
парка Цинь Шихуана [й^пЙ^ЙЖ1ЬЙ^?е^5^] // КГ юй ВУ. 1980.
№З.С. 36-38.
Фэн Чжоу. Археологические заметки [-4Я'1 о // КГ юй
ВУ 1983. № 1.С. 101-105.
Фэн Шэнци. Циньские погребальные статуи - драгоценность в
области изготовления [фигур], которая потрясла весь мир [74 °
Пекин: Изд-во Пекин, пед. ун-та, 1995.
66 с.
Хань Вэй. Предварительное обсуждение циньских погребений
периодов Чуньцю и Чжаньго в пров. Шэньси [$Дйо
$ Д^Ж] // КГ юй ВУ. 1981. № 1. С. 83-93.
Хань Вэй. Краткий отчет о шурфовании и пробных раскопках
погребального парка циньских гунов в уезде Фэнсян [‘НМД
// ВУ. 1983а. № 7. С. 30-37.
Хань Вэй. Предварительные суждения об оборудовании для со-
хранения зерна в государстве Цинь [1И$<> Д //
(КГ юй ВУ)ЦК. 19836. Вып. 3. С. 74-77.
Хань Вэй, Цзяо Наньфэн, Тянь Яци, Ван Баопин. Краткий отчет
о втором сезоне шурфовании в погребальном парке циньских гунов
в уезде Фэнсян ['МИД ЖЖ1- Ш-W, Ж. ЮШ»
—ТШШЖ] // ВУ. 1987. № 5.t. 55-65.
Хань Вэй, Шан Чжижу, Ма Чжэньчжи, Чжао Цунцан, Цзяо
Наньфэн. Краткий отчет о раскопках памятника со скоплением
строений № 1 в Мацзячжуан, уезд Фэнсян [^ФЯД ДЖ
Ж // ву.
1985. №2. С. 1-29.
Хань Жубинь, Ма Чжаоцзэн, Ван Цзэнцзюнь, Кэ Цзюнь. Изуче-
ние поверхности окисления на бронзовом наконечнике стрелы, най-
денном в яме с керамическими фигурами мавзолея Цинь Шихуана И
Ван Сюэли. [Исследование специальных вопросов, связанных с
циньскими терракотовыми фигурами ДЦе? , £Е|еЛ>
Сиань, 1994. С. 584-594.
163
Хань Жубинь, Се Ифань. Определение красителей окраски ке-
рамических фигур из мавзолея Цинь Шихуана // Ван Сюэли. Иссле-
дование специальных вопросов, связанных с циньскими терракото-
выми фигурами [ША'Ж
Сиань, 1994. С. 595-612.
Ханьская могила в Лэйтай, уезд Увэй [ЙВКЖп/ЯЖ] // КГСБ.
1974. №2. С. 87-109, 18 ил.
Хаяси Минао. Китайское оружие эпохи Инь-Чжоу [ЙВ^Ао
Ф И15Ж! ВТД ® И]. Киото: Киото дайгаку дзимбун кагаку кэн-
кюдзё [ЖЙ5: 1972.469 с.
Хоу Хунвэй. Краткий отчет о раскопках восточночжоуского мо-
гильника Дабаоцзышань, уезд Лисянь, пров. Ганьсу в 2006 г.
fto 2006 АВТ ШЖЖЖЖО&Ю] //ВУ. 2008. № 11.
С. 30-49.
Ху Линьгуй. Краткий обзор циньских погребальных фигурок
раннего периода // ВБ. 1987. № 1. С. 23-25.
Хуан Лючжу. Обзор циньских керамических оттисков [ЖЙ
Йо // СБДССБ. 1997. № 1. С. 21-29.
Хуан Фэныпэн. Обзор истории тибетцев [М'ЙФ» Ж^Ж.К§].
Пекин: Миньцзу чубаньшэ, 1985.416 с.
Хуан Чжаньюэ. Сопогребения людей и человеческие жертво-
приношения в нашей стране в древности
// КГ. 1974. № 3. С. 153-163.
Хуан Чжаньюэ. Мавзолей Цинь Шихуана [JtH® о Ж#рШ1§£] //
БКЭ. С. 394-395.
Хэ Цингу. Обозрение железного оружия периода Чжаньго //
Шисюэ юэкань (Кайфэн) Д^Д^^Й//^^ Л Т1]].
1985. № 4. С. 12-17.
Цай Юнхуа. Краткий обзор траурно-погребальных [обрядов]
династии Цинь // Сб. ст. по изучению археологии Китая
^адш^дй^кд^Айш/ФВ^Азд^^Ж]. сиань,
1987. С.357-367.
Цзинь Шэнхэ. Исследование исторического наследия чжаоского
Улин-вана И Хэбэй шифань дасюэ сюэбао: Чжэсюэ шэхуй кэсюэ
бань (Шицзячжуан) ^ЙАТАЙ^ВЙ//М4Ь!1Ф^АТТ
Ш; 1982. № 1. С. 66-75.
164
Цзоу Баоку. Прочтение надписи на циньском клевце, найденном
в Ляояне [SBSWo W5XPHШ±Й<]-// КГ. 1992. № 8.
С. 757.
Цзу Гоюн. Изучение керамических лошадей династии Цинь,
раскопанных в уезде Линыун [ЖДЖ» Ж
// НК. 1985. № 1. С. 302-305.
Цзян Цайфань. Барабаны в яме с циньскими терракотовыми фи-
гурами [^Я» ЙШ] // ВБ. 1987. № 1. С. 70, 69.
Цзяо Наньфэн. Предварительное изучение характера сопрово-
дительной погребальной ямы К0007 (Цзои вайчи) в «погребальном
парке» Цинь Шихуана [ЖЖМЬ К0007 ₽р W
// ВУ. 2005. № 12. С. 44-51.
Цзяо Наньфэн, Ван Баопин, Ма Юнъин, Ли Ган, Ян Учжань,
Цао Лун. Краткий отчет о пробных раскопках внешних ям-
хранилищ № 11-21 с восточной стороны императорского мавзолея
Янлин, династии Хань Ж
W^o 11-21 И КГ юй ВУ. 2008.
№ 3. С. 3-32.
Цзяо Наньфэн, Ван Вэйлинь, Чжан Тяньэнь, Чжан Цзяньлинь,
Ли Ган. Обобщение археологических исследований в пров. Шэньси
по периоду Цинь-Хань за 50 лет [ЖЖ1^, 5КЙ
Ж И КГ юй ВУ. 2008. №6.
С. 96-160.
Цзяо Наньфэн, Дуань Цинбо. Важнейшие сведения по археоло-
гии периода Цинь-Хань в пров. Шэньси за 40 лет [ЖЖИЬ
КГ юй ВУ. 2008. № 6. С. 32-40, 96.
Цзяо Наньфэн, Ма Чжэньчжи, Лю Ли. Краткий отчет об обсле-
довании в 1982 г. памятников эпохи Цинь—Хань в районе г. Юнчэн,
уезд Фэнсян [ЖЖ^>
ЙЖЙЮ] // КГ юй ВУ. 1984. № 2. С. 23-31.
Цзяо Наньфэн, Чжан Чжунли, Дуань Цинбо, Тянь Яци, Хоу
Нинбинь, Сяо Цзяньи. История и итоги археологических исследо-
ваний в пров. Шэньси [ЖЖ^, fflSEilffc» ^£т!
Ж. //КГ юй ВУ. 2008. №6.
С. 3-16.
165
Ци Дунфан. Проблемы, связанные с ранними стременами на
территории Китая [^гЖАо ФИ ВУ. 1993.
№4. С. 71-78, 89.
Ци Цзянье. Бронзовые изделия Шан и Чжоу, собранные за по-
следние годы музеем уезда Цишань [Ж'бИко
ЖЖи КГ юй ВУ. 1984. № 5. С. 10-13, 9.
Цинь Бин, Чжан Чжаньминь. Начальное изучение длинного пи
[0Д, // (КГ юй ВУ)ЦК. 1983. Вып. 3.
С. 130-137.
Цинь Лин. Краткое извещение о втором сезоне раскопок ямы
№ 1 с циньскими терракотовыми фигурами [ЖРё» Mffll—
ШШЖ] //ВБ. 1987. № 1. С. 95.
Цуй Сюань. Городище Гуанъянь эпохи Цинь-Хань и располо-
женные близ него погребения [ЖЗа* StlSW]
//ВУ. 1977. №5. С. 25-37.
Чан Юн, Ли Тун. Предварительные исследования ртути, захоро-
ненной в гробнице Цинь Шихуана > Ж ° Ж#д Л.К ФЙЖЖ
// КГ. 1983. № 7. С. 659-663, 671.
Чжан Тяньэнь. Еще раз о кинжалах циньского типа [ЖХЖ ° -Ж
Т&ЖдШ&Л // КГ. 1995. № 9. С. 841-853.
Чжан Хайюнь, Сунь Тешань. Немного о циньских могилах с де-
ревянными саркофагами [frfcWi?, о ЖААШЖ'?^^] И КГ
юй ВУ. 2006. № 5. С. 74-76.
Чжан Цзэнци. Предварительное обсуждение юньнаньских же-
лезных мечей с бронзовой рукоятью и связанных с ними вопросов
даже //кг. 1982.№ i.
С. 60-64.
Чжан Чжаньминь. Первичное изучение длинного пи [‘ЖЖК«
//. (КГ юй ВУ)ЦК. 1983. Вып. 3. С. 130-137.
Чжан Чжаньминь. Предварительное изучение длинного цзи из
ям с циньскими терракотовыми фигурами [?КЖйо
Ж] // ВБ. 1985. № 2. С. 72-75.
Чжан Чжаньминь. Краткое исследование могильных курганов //
Сб. ст. по изучению археологии Китая ЖИ^Й^/ФН^?
Ж ЗДЙт&Ж]. Сиань, 1987. С. 368-371.
166
Чжао Канминь. Строительные остатки № 2, 3 и 4 к северу от
гробницы Цинь Шихуана > Н,
ЖЭ] // ВУ. 1979. № 12. С. 13-16.
Чжао Сюэцянь, Лю Суйшэн. Записки о раскопках восточно-
чжоуских погребений в Фулиньбао, уезд Баоцзи, пров. Шэньси [А
//КГ. 1963. №10.
С. 536-543.
Чжао Хуачэн. Новое направление в поисках истоков циньской
культуры // ВБ. 1987. № 1.
С. 1-7, 17.
Чжао Хуачэн, Гао Чунвэнь. Археология династий Цинь и Хань
Пекин: Вэньу чубаньшэ, 2002. 4, 10,
281 с. (раздельн. пагинация).
Чжао Цунцан. Клад бронзовых изделий периодов Чуньцю и
Чжаньго, найденный в уезде Фэнсян, пров. Шэньси К®
И КГ. 1986. № 4. С. 337-343.
Чжоу Чуньмао. Антропологические особенности черепов из
чжаньгоского могильника Линкоу // Жэньлэйсюэ сюэбао [Ж1#Жо
2002. Т. 21, № 3.
С.199-205.
Чжоу Цзинфэн, Чжоу Чуньмао. Новые антропологические дан-
ные по этногенезу циньцев Ж#хЙ<> З^АЖЙМААААШ
В] // КГ юй ВУ. 2007. № 6. С. 98-102.
Чжу Сыхун. Новое изучение окрестностей «погребального пар-
ка» Цинь Шихуана // КГ юй ВУ.
2006. №3. С. 42-46.
Чжу Сыхун. Новые сведения о водной инженерии «погребаль-
ного парка» Цинь Шихуана [АШ^Го //
КГ юй ВУ. 2007. № 6. С. 68-71.
Чэн Сюэхуа. Краткий отчет об обследовании способом бурения
ямы № 4 в «погребальном парке» циньской Восточной гробницы
[S^o // КГ юй ВУ. 1993. № 3.
С. 48-51.
Чэн Сюэхуа, Ван Юйлун. Обзор сопроводительных захоронений
мавзолея Цинь Шихуанди ZEWA;»
ЙЦ И КГ юй ВУ. 1998. № 1. С. 70-75, 69.
167
Чэнь Гуйчжоу, Ван Чжуншу, Ся Най. Отчет о раскопках в Чан-
ша д’]. Пекин: Кэсюэ чу-
баньшэ, 1957. 12, 174 с., 108 ил.
Чэнь Пин. О котлах фу [1ЖТо ШЖ1 И КГ юй ВУ. 1982. № 5.
С. 65-69.
Чэнь Пин. Предварительное обсуждение датировки циньского
оружия чуньцюских типов, а также связанные с ней вопросы [Р/^
Т» и КГ юй ВУ. 1986. № 9.
С. 84-96.
Чэнь Пин. Предварительное обсуждение датировки циньского
оружия чжаньгоских типов, а также связанные с ней вопросы] // Сб.
ст. по изучению археологии Китая
Сиань, 1987. С. 210-235.
Чэнь Пин. Предварительное обвуждение остатков на кладбище
циньских гунов в уезде Лисянь и связанных с ними вопросов [Ш
То И КГ юй ВУ. 1998. № 5.
С. 78-92.
Шан Чжижу. Краткий отчет о раскопках циньского могильника
периода Чжаньго в Гаочжуан, уезд Фэнсян [inSJcj'fSo
ИЖЖМЙЖ] //ВУ. 1980. № 9. С. 10-14, 31.
Шан Чжижу, Краткий отчет о раскопках циньского могильника
Сигоудао в Бацитунь, уезд Фэнсян, пров. Шэньси] МД
£о //ВБ. 1986. № 3. С. 1-31.
Шан Чжижу. Предварительное обсуждение структуры размеще-
ния погребального парка гробницы Цинь Шихуана [iMiMM
//ВБ. 1987. № 1. С. 14-17.
Шуй Тао. Сборник статей по археологии бронзового века Севе-
ро-западного района Китая [zKW<> Ф
Ж ]• Пекин: Кэсюэ чубаньшэ, 2001. 329 с.
Юань Чжунъи. Терракотовые фигуры солдат и лошадей мавзо-
лея Цинь Шихуана [Ж{Ф—<> Ж$дЖЙйЯ|1Й]- Пекин: Вэньу чу-
баньшэ, 1983. 22 с., 163 табл.
Юань Чжунъи. Ямы с терракотовыми фигурами солдат и лоша-
дей династии Цинь » ^Д^ЦЙ^гС]. Пекин: Вэньу чубаньшэ,
2003. 213 с., ил.
168
Юань Чжунъи. Основное содержание археологических работ на
мавзолее Цинь Шихуана —о И КГ юй ВУ.
1988. № 5, 6. С. 133-146.
Юань Чжунъи, Чэн Сюэхуа. Надписи на черепице, раскопанной
в могильнике осужденных с западной стороны гробницы Цинь
Шихуана // Сб. ст. П годичного съезда Археологического общества
Китая [ж#-,
1980. Пекин, 1982. С. 186-195.
Юй И. Одна проблема в археологии периода Восточного Чжоу
[Ы о ФЙЖ] // ВУ. 1959. № 8. С. 64-65.
Юй Хаолян. Бронзовый клевец, датированный 26-м годом прав-
ления Цинь Шихуана, из уезда Фулин, пров. Сычуань [ТЖЯ» И
И КГ. 1976. № 1. С. 22-23,20.
Юнь Аньчжи. Краткий отчет о раскопках могильника государ-
ства Цинь в Шанмэнцунь, уезд Чанъу, пров. Шэньси ДО » 1Ж®
// КГ юй ВУ. 1984. № 3. С. 8-17.
Ян Бода. Об истории древнего нефрита ДО1ЙЙ£»
Пекин: Цзыцзиньчэн чубаньшэ, 1997.241 с.
Ян Исян. Очерки истории династий Цинь и Хань ДОД1Й» Ж?Х
Шанхай: Синь чжиши чубаньшэ, 1956. 2, 170 с.
Ян Куань. Цинь Шихуан Щ#пЖ]. Шанхай: Шанхай
жэньминь чубаньшэ, 1956.2,124 с.
Ян Куань. Строения на доциньских могилах и система погре-
бальных внутренних покоев ДО^ь» И
ВУ. 1982а. № 1. С. 31-37.
Ян Куань. История развития древнекитайского искусства же-
лезного литья ДО^о Шанхай: Шанхай
жэньминь чубаньшэ, 19826. 323 с.
Ян Хун. Собрание исследований по древнему оружию Китая ДО
Ж» Ф Н'Й’^Д^т^А]. Пекин: Вэньу чубаньшэ, 1980.153 с.
Ян Хун. Обзор древнего оружия ДОЖ» ФНД^Й!^]. Пекин:
Цзыцзиньчэн чубаньшэ, 2005. 4,270 с.
Ян Хунцинь. Черепица эпохи Цинь-Хань ДОММЬ» ЖЙОС’1!] //
БКЭ. С. 392-393.
Янь Юйминь, Чжоу Чуньмао. Краткий отчет о раскопках мо-
гильника периода Чжаньго в Линкоу, уезд Линьтун, пров. Шэньси
169
[Й8& и кг юй ву.
1998. №3. С. 15-21.
ЛИТЕРАТУРА НА ЗАПАДНЫХ ЯЗЫКАХ
An Zhimin, Zhang Chanshou, Xu Pingfang. Recent archaeological
discoveries in the People’s Republic of China. Paris; Tokyo: The Centre
for East Asian cultural studies, UNESCO, 1984. ХП, 103,12 p.
Bodde D. China’s first unifier. Leiden: E. J. Brill, 1938. VIII, 270 p.
Brinker H. Monumentale Grabplastik im Auftrag des «Ersten
Kaisers von China» // Kunstschatze aus China. Ziirich: Kunsthaus, 1980.
S. 101-130.
Chang Kwang-chih. The Archaeology of Ancient China: 3rd ed. New
Haven; London: Yale University Press, 1977. 535 p.
China’s Buried Kingdoms / Ed. by Dale M. Brown. Alexandria, Va:
Time-Life Books, 1993. 168 p. («Lost Civilizations»).
Chinese tomb pottery figures. H. K.: Hong Kong University Press,
1953.4, 16,20 p.
Cotterell A. The First Emperor of China. L.: McMillan London Ltd.,
1981.208 p.
Dien A. E. Warring States armor and the pit three at the Qin Shi-
huangdi’s tomb // EC. 1979/80. No. 5. P. 46-47.
Dien A. E. A study of early Chinese armor // Artibus Asiae (Ascona).
1981/1982a. Vol. XLIII, No. 1/2. P. 5-66.
Dien A. E. The Qin pottery figures pits: bibliographic survey // EC.
198l/1982b. No. 7. P. 74-78.
First report on the exploratory excavation of the Ch’in pit of pottery
figures at Lin-T’ung Hsien I Transl. by Albert E. Dien // Chinese Sociol-
ogy and Anthropology (White Plains, N. Y.). 1977/1978. Vol. X, No. 2.
P. 3-50.
Hirth F. The ancient history of China to the end of Chou dynasty.
Freeport, N. Y.: Books for Libraries Press, 1969. XX, 383 p.
Hu Ya-Qin, Zhang Zhong-Li, Bera S., Ferguson D. K., Li Cheng-
Sen, Shao Wen-Bin, Wang Yu-Fei. What can pollen grains from the Ter-
racotta Army tell us? // Journal of Archaeological Science. 2007. Vol. 34,
Is. 7. P. 1153-1157.
Kao J., Yang Zuosheng. On Jade Suits and Han Archaeology I I Arch.
1983. Vol. 36, №3.P. 30-37.
170
Laufer В. Chinese Clay Figures. Chicago: Field Museum of Natural
History, 1914. Part I. 315 p., LXXIIpl.
Li Chi. The beginnings of Chinese civilization. Seattle: University of
Washington Press, 1962.123 p.
Li Xueqin. Eastern Zhou and Qin Civilizations. New Haven & Lon-
don: Yale University Press, 1985. XVI, 527 p.
Liu Z., Mehta A., Tamura N., Pickard D., Rong B., Zhou T., Pianetta
P. Influence of Taoism on the invention of the purple pigment used on
the Qin terracotta warriors // Journal of Archaeological Science. 2007.
Vol. 34, Issue 11. P. 1878-1883.
Needham J. The Development of Iron and Steel Technology in
China. L.: Newcomen Society, 1958. 76 p., 31 pl.
Needham J. (in collaboration with Wang Ling). Science and Civili-
zation in China. Cambridge: The University Press, 1965. Vol. 4, part 2.
LV, 759 p.
Ni Ta, Chin Chun. Terracotta figures found near Chin Shih Huang’s
Tomb // Chinese Literature. 1975. No. 11. P. 102-107.
Payne-Gallwey R. The book of the crossbow: Reprint. N. Y.: Dover
Publications, 1995. 400 p.
Pokora T. Cchin S-Chuang-Ti. Praha: Orbis, 1967. 219 s.
Potral J., Kinoshita H. First Emperor: The Making of China. Cam-
bridge, Mass.: Harvard University Press, 2007. 256 p.
Rawson J. Transformed into Jade: Changes in Material in the War-
ring States, Qin and Han Period // ПЛЕНЕН: East Asian Jades: Symbol
of Excellence. H. K.: The Chinese'University of Hong Kong, 1998. Vol.
II. P. 125-136.
Rudolph R. C. The First Emperor’s underground army // Arch. 1975.
Vol. 28, № 4. P. 267-269.
Selby S. Chinese Archery. H. K.: Hong Kong University Press, 2000.
444 p.
Swart P., Till B. D. Bronze carriages from the Tomb of China’s First
Emperor// Arch. 1984. Vol. 37, № 6. P. 18-25.
The legends of Mawangdui / Ed. Zhang Dongxia. Beijing: China In-
tercontinental Press, 2007.239 p.
Watson W. China before the Han Dynasty: 2nd ed. New York;
Washington, 1966. 264 p.
Werner E. T. C. Chinese weapons. Shanghai: Royal Asiatic Society,
North China Branch, 1932. 59 p.
171
Yang Hong. Weapons in Ancient China. New York; Beijing: Science
Press New York, Ltd., 1992. 312 p.
Yuan Bingqiang, Liu Shiyi, Lu Guoyin. An Integrated Geophysical
and Archaeological Investigation of the Emperor Qin Shi Huang Mauso-
leum // Journal of Environmental & Engineering Geophysics. 2006
(June). Vol. 11. P. 73-81.
Yuan Zhongyi. Finding the First Qin Emperor’s pottery warriors and
horses // Recent discoveries in Chinese archaeology. Beijing: Foreign
Languages Press, 1984. P. 22-26.
РЕСУРСЫ ИНТЕРНЕТА
В Северо-Западном Китае обнаружена гробница бабушки импе-
ратора Цинь Шихуана // По материалам Агентства Синьхуа от
24.08.2006; сайт Китайского информационного Интернет-центра
под управлением Пресс-канцелярии Госсовета КНР. URL:
http://russian.china.org.cn/culture/archive/jie/txt/2006-08/04/content_
2252201 .htm (дата обращения: 10.08.2009).
Ганулич А. Колесницы Поднебесной И Конный мир. 2003. № 3.
URL: http://www.horseworld.ru/?article=286 (дата обращения:
16.09.2009).
Китайские археологи утверждают: среди строителей гробницы
императора Цинь Шихуанди были европеоиды И По материалам
Агентства Синьхуа от 24.07.2006; сайт Китайского информационно-
го Интернет-центра под управлением Пресс-канцелярии Госсовета
КНР. URL: http://russian.china.org.cn/russian/250288.htm (дата обра-
щения: 10.08.2009).
В районе мавзолея Цинь Шихуана нашли священное сопроводи-
тельное захоронение, где раскопано около десятка бронзовых птиц
(2002-09-
05) И Сайт «Шэньсийской компании по развитию туризма на мавзо-
лей Цинь Шихуана». URL: www.qinshihuangling.com/dyn9-7.html
(дата обращения: 02.08.2009).
Есть ли строения на вершине кургана // Сайт
«Шэньсийской компании по развитию туризма на мавзолей Цинь
Шихуана». URL: www.qinshihuangling.com/riddle/structure.html (дата
обращения: 02.08.2009).
172
Какова высота гробницы? ] // Сайт «Шэньсий-
ской компании по развитию туризма на мавзолей Цинь Шихуана».
URL: www.qinshihuangling.com/riddle/high.html (дата обращения:
12.08.2009).
Копирует ли погребальный парк план Сяньяна?
^Ц’Й^ЧЦ?] // Сайт «Шэньсийской компании по развитию туризма
на мавзолей Цинь Шихуана». URL: www.qinshihuangling.com/riddle/
xiangyang.html (дата обращения: 12.08.2009).
Культура императорского мавзолея // Сайт «Шэнь-
сийской компании по развитию туризма на мавзолей Цинь Шихуа-
на». URL: www.qinshihuangling.com/culture.html (дата обращения:
02.08.2009).
Почему было выбрано расположение гробницы на горе Лишань?
] // Сайт «Шэньсийской компании по раз-
витию туризма на мавзолей Цинь Шихуана». URL:
www.qinshihuangling.com/riddle/select.html (дата обращения:
12.08.2009).
Предания о фэншуй циньского мавзолея И
Сайт «Шэньсийской компании по развитию туризма на мавзолей
Цинь Шихуана». URL: www.qinshihuangling.com/riddle/legend.html
(дата обращения: 02.08.2009).
Предания об ограблении подземного дворца
// Сайт «Шэньсийской компании по развитию туризма на мавзолей
Цинь Шихуана». URL: www.qinshihuanglmg.com/nddle/robber.html
(дата обращения: 02.08.2009).
Сюй Чжунхан. 30 лет конфликтов при раскопках гробницы
циньского императора // Синь цзин бао [ШЖЖ»
Н+#7/|РшЖ]. 01.07.2009. URL: http://epaper.thebeijingnews.com/
xjb/html/2009-07/01/content_3777283.htm (дата обращения:
02.08.2009).
Фэн Го, У Цзихай. Первые находки керамических фигур офице-
ров в ходе третьего периода археологических исследований ямы №
1 циньских керамических фигур [7^S,
/Л ^5 S’ 'Jx. Ж ’ЙГ 4Ф Ж W ffi ] // Сообщение Агентства Синьхуа от
15.07.2009. URL: http://news.xinhuanet.com/society/2009-
07/15/content_l 1710675_l.htm (дата обращения: 02.08.2009).
173
A unique stone armor and helmets pit in the world - Qinling armor
pit // Сайт правительства пров. Шэньси, сообщение от 01.10.2004.
URL: http://english.shaanxi.gov.cn/articleNews/news/govemmentnews/
200410/5263_l.html (дата обращения: 15.08.2009).
Ancient terracotta acrobat displayed in Hangzhou // China Daily.
10.09.2002. URL: http://www.chinadaily.com.cn/en/doc/2002-
09/10/content_135701.htm (дата обращения: 01.08.2009).
Bums J. Tomb of Chinese Emperor may be intact, after all // The
New York Times. 02.04.1985. URL: http://www.nytimes.com/1985/04/
02/science/tomb-of-chinese-emperor-may-be-intact-after-all .html (дата
обращения: 02.08.2009).
Chen Xia. 5 guesses on Emperor Qin Shihuang's tomb (October 24,
2007) // Сайт Китайского информационного Интернет-центра под
управлением Пресс-канцелярии Госсовета КНР. URL:
http://www.china.org.cn/english/cultuK/229549.htm (дата обращения:
01.08.2009).
Explore the Necropolis of Qin Shi Huang // Сайт телеканала «Dis-
covery». URL: http://dsc.discovery.com/convergence/firstemperor/
explore/media/main.swf (дата обращения: 04.12.2009).
Hammond N. Ten big digs // Times Online. 12.06.2009. URL.:
http://www.timesonline.co.uk/tol/life_and_style/court_and_social/
article6479624.ece?token=null&offset=12&page=2 (дата обращения:
08.08.2009).
Hirst К. К. Shi Huangdi’s Tomb (China) [2007a] // Сайт «The New
York Times Company». URL: http://archaeology.about.com/od/sterms/
g/shihuangdi.htm (дата обращения: 30.08.2009).
Hirst К. К. Emperor Qin’s Terracotta Army: An army of terracotta
for the Afterlife [20076] // Сайт «The New York Times Company».
URL: http://archaeology.about.eom/od/china/a/terracotta.htm (дата об-
ращения: 30.08.2009).
Hirst К. К. Chinese Purple: Purple pigment of the Terracotta Sol-
diers [2007b] // Сайт «The New York Times Company». URL:
http://archaeology.about.com/od/hterms/qt/chinese-purple.htm (дата об-
ращения: 30.08.2009).
Mausoleum of Emperor Qinshihuang (259 ВС-210 ВС) // Сайт Ки-
тайского информационного Интернет-центра под управлением
Пресс-канцелярии Госсовета КНР. URL: http://www.china.org.cn/
english/features/atam/115132.htm (дата обращения: 01.08.2009).
174
Mystery of Qin Shi Huang Mausoleum revealed // People Daily.
25.08.2002. URL: http://english.peopledaily.com.cn/200208/25/eng2002
0825_102017.shtml (дата обращения: 01.08.2009).
No Excavation on Tomb of Qinshihuang // China Daily. 22.02.2006.
Сайт Ин-та археологии AOH КНР. URL: http://www.kaogu.cn/en/
detail.asp?ProductID=1041 (дата обращения: 01.08.2009).
Qiu J. Pollens reveal origins of terracotta army // Chemistry World.
27.03.2007. (Эл. бюллетень Королевского химического общ-ва).
URL: http://www.rsc.org/chemistryworld/News/2007/March/23030703.
asp (дата обращения: 30.08.2009).
“Teenage warriors” discovered in China’s terracotta army // Сооб-
щение Агентства Синьхуа от 20.10.2009. Сайт Ин-та археологии
АОН КНР: URL: http://www.kaogu.cn/en/detail.asp? ProductlD=2186
(дата обращения: 01.08.2009).
The Mausoleum of the first Emperor, Qin shihuang // Сайт Музея
Гимэ, Париж. URL: http://www.guimet.fr/The-Mausoleum-of-the-first-
Emperor (дата обращения: 01.08.2009).
175
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АЭАЕ - Археология, этнографии и антропология Евразии, Но-
восибирск
ВИ - Вопросы истории, Москва
БКЭ - Большая Китайская энциклопедия: Археология: 2-е изд. /
Отв. ред. Ся Най [Ш.
2 Пекин: Чжунго дабайкэ цюаньшу чубаньшэ, 1998
ВБ - Вэньбо [Jtffl], Сиань
ВУ - Вэньу [JCffll], Пекин
ВУЦЦ - Вэньу цанькао цзыляо , Пекин
КГ - Каогу [^Й-], Пекин
КГСБ - Каогу сюэбао [^Й’^Ж], Пекин
КГ юй ВУ - Каогу юй вэньу [^Й^^СЭД, Сиань
(КГ юй ВУ)ЦК - Каогу юй вэнь цункань [^Й^^^МАТО], Си-
ань
НК - Нунъе каогу Й-], Наньчан
СБДССБ - Сибэй дасюэ сюэбао: Чжэсюэ шэхуй кэсюэ бань [й
»^Ж: Сиань
ЧГКГСНЦ - Ежегодник китайской археологии [ФИ^Й'^Ф1
^], Пекин
Arch - Archaeology, New York
EC - Early China, Berkeley
176
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Хронологическая таблица правителей государства Цинь
В своих работах китайские исследователи (а вслед за ними - и
отечественные авторы) используют для обозначения хронологиче-
ских этапов названия династий, традиционно выделяемых истори-
ческих периодов, а также имена циньских правителей. Мы приво-
дим их абсолютные датировки (там, где это возможно). В синологи-
ческой историографии считается, что начиная с периода правления
«Гун-хэ» (841 г. до н. э.) даты периодов правления - не условные, а
точные (во всяком случае, в пределах одного года).
Династия Западное Чжоу...............1027-771 гг. до н. э.
Династия Восточное Чжоу...........770-256 (221) гг. до н. э.
Восточное Чжоу, в свою очередь, принято делить на два перио-
да:
Чуньцю....................722 (770) - 476 (450) гг. до н. э.
Чжаньго........................403 (450) - 221 г. до н. э.
Династия Цинь.......................221-207 гг. до н. э.
Династия Западная Хань.............206 г. до н. э. - 8 г. н. э.
Династия Синь...................................9-25 гг.
Династия Восточная Хань.......................25-220 гг.
В таблице представлены циньские правители как чжоуского
(додинастического), так и имперркого периодов *.
Титул Имя Годы правления (до н. э.)
Цинь Ин ШЖ Первая половина IX в. (-897-858)
Цинь-хоу 857-848
Гун-бо 4МЙ 847-845
Цинь-чжун 844-822
Чжуан-гун 821-778
’Таблица составлена по: [Сыма Цянь, 1972. С. 380-381; Сыма Цянь,
1975. С. 499-500; Сыма Цянь, 1984. С. 52-319; Hirth, 1969. Р. 333-334].
177
Сян-гун ЙТ 777-766
Вэнь-гун 766 (765)-716
Нин-гун (по сведениям «Хань шу»: Сянь-гун) (3££) 715-704
Чуцзы-гун 703-698
У-гун 3£-£- 697-678
Дэ-гун ШТ 677-676
Сюань-гун ЙТ 675-664
Чэн-гун ДЙТ 663-660
Му-гун ШТ Жэнь-хао (J &F 659-621
Кан-гун ЖТ Ин W 620-609
Гун-гун ЛТ ХэШ 608-604
Хуань-гун 603-577
Цзин-гун Л.Т Хоу /S 576-537
Ай-гун ЖТ 536-501
Хуй-гун ЖТ 500-492 (491)
Дао-гун '|^Т 491 (490)-477
Лигун-гун /ДДТ 476-443
Цзао-гун 442-429
Хуай-гун ‘|>ЕТ 428-425
Лин-гун 424-415
Цзянь-гун faJT Дао-цзы 1ШТ 414-400
Хуй-гун ЖТ 399-387
Чу-цзы ШТ 386-385
Сянь-гун КТ Ши-Си 384-362
Сяо-гун #Т Цюй-лян 361-338
Хуйвэнь-цзюнь Ж (Хуйвэнь-ван Ж^СЗЕ) СыЭД 337-325 324-311
У-ван ДЕЕ Дан 310-307
Чжаосян-ван йЗЙЭЕ Цзэ Ш 306-251
Сяовэнь-ван ТД.ЗЕ Чжу й 250
Чжуансян-ван ЙЕЙТ ЧуЙ 249-247
178
Цинь Шихуанди Ж Чжэн Й 246-210
Цинь Эршихуан Ж — Ху Хай ЙЖ 209-207
Цинь Саньшихуан Цзы-ин 207
179
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Рис. 1. Вид на курган мавзолея Цинь Шихуанди в начале XX в.
Фотография В. Сегалена, из собрания Музея Гимэ, Париж, Франция
(по: [The Mausoleum..., б. г.])
Рис. 2. Фрагмент раскопок в яме № 1. Электронная база данных Музея
терракотовых фигур, г. Линьтун, КНР (http://www.bmy.com.cn)
181
О 200 м
I_______I______I
Рис. 3. План погребального парка (по: [Цзяо Наньфан, Чжан Чжунли, Ду-
ань Цинбо и др., 2008]): 7- «ведомство по снабжению»; 2* сопроводи-
тельные захоронения; 3- надвратные башни; 4- «зверинец»; 5-«конюш-
ня»; б~ «внутренние покои»; 7- могила с дромосом; 5-яма с бронзовыми
колесницами; 9- сопроводительные захоронения; 10—кирпичная стена;
11- дренажная система; 12- дорога, мощенная камнем; 13- старица
182
Рис. 4. План размещения объектов мавзолея вокруг погребального парка
(по: [Цзяо Наньфан, Чжан Чжунли, Дуань Цинбо и др., 2008])
183
Рис. 5. Вид с кургана над усыпальницей Первого Циньского императора
Рис. 6. Реконструкция «подземного дворца» (по [Дуань Цинбо, 2005])
184
Рис. 7. Схема расположения раскопов ям
с циньскими терракотовыми воинами (по: [Ван Сюэли, 1994])
Рис. 8. Соединение балок с бабочковидным вкладышем в конструкциях ям
циньских терракотовых воинов (по [Ван Сюэли, 1994])
185
Рис. 9. Образцы концевых черепичных дисков циньского времени (по
[Цзяо Наньфан, Чжан Чжунли, Дуань Цинбо и др., 2008])
Рис. 10. Циньские концевые диски с узорами в «зверином стиле» (по [Цзяо
Наньфан, Чжан Чжунли, Дуань Цинбо и др., 2008])
186
Рис. 11. Терракотовые фигуры из ямы № 1 в процессе реконструкции.
Электронная база данных Музея терракотовых фигур, г. Линьтун, КНР
(http://www.bmy.com.cn)
187
Рис. 12. Воин в доспехах из ямы № 1. Электронная база данных
Музея терракотовых фигур, г. Линьтун, КНР (http://www.bmy.com.cn)
Рис. 13. Фигура латника из ямы № 1. Электронная база данных Музея тер-
ракотовых фигур, г. Линьтун, КНР (http://www.bmy.com.cn)
188
Рис. 14. Реконструкция фигур «генерала» (а) и офицера (б)
(по: [Цинь Шихуан лин цзи бинмаюн, 2004])
189
Рис. 15. Терракотовые фигурки конюхов
(по: [Цинь Шихуан лин дунцзэ мацзюкэн..., 1980])
Рис. 16. Головы терракотовых фигур конюхов из Шанцзяоцунь
(показаны детали их изготовления)
(по: [Цинь Шихуан лин дунцзэ мацзюкэн..., 1980])
190
Рис. 17. Циньская керамика раннего периода Чуньцю (по: [Чжунго каогуюэ..., 2004]):
1 - дин (Фулиньбао М3:8); 2 -янъ (Фулиньбао М11:5); 3 - гуй (Фулиньбао М7:7); 4-ли (Фулиньбао
Ml 1:5); 5 - квадратныйянъ (Сигаоцюань М3); 6- гуанъ (Фулиньбао М7);
7 - доу (Сунцунь М3); 8-ху (Фулиньбао Мб)
Рис. 18. Циньская керамика среднего и позднего периодов Чуньцю (по: [Чжунго каогусюэ..., 2004]): 9- дин (Жуцзячжуан
Мб); 10 - панъ (Ванцзяхэ Ml3:2); 11 - фу (Циньцзягоу М3); 12 -ли (Циньцзягоу М4); 13-янь (Жуцзячжуан М5); 14 -
гуань (Жуцзячжуан Мб); 75 - доу (Циньцзягоу М3); 16- ху (Бацитунь ВМ11); 17-и (Циньцзягоу М3); 18 - цзюнь (Дянь-
пчы M252JV 19 —гуй (Жутпячжуян М31
Рис. 19. Циньская керамика раннего периода Чжаньго (по: [Чжунго каогу-
сюэ..., 2004]): 1 - дин (Кэшэнчжуан М213:5); 2 - доу (Кэшэнчжуан М19:1);
3 -ху (Кэшэнчжуан М221:4); 4 -гуанъ (Кэшэнчжуан М208); 5 -фу (Кэ-
шэнчжуан М209); 6 - юй (Кэшэнчжуан М19); 7 - пэнъ (Кэшэнчжуан
М203:1); 8 - цзюнъ (Кэшэнчжуан М204); 9-ли (Кэшэнчжуан М211)
193
Рис. 20. Циньская керамика среднего и позднего периодов Чжаньго (по:
[Чжунго каогусюэ..., 2004]): 10 - дин (Гаочжуан М2:4); 11 - пэнъ (Чаои,
М211); 12 - юй (Баньпо М68); 13-ху (Баньпо М68); 14 - гуанъ (Чаои
Ml 12); 15 - фу (Чаои М209); 16-ли (Бацитунь М9); 17-ху «в форме шел-
ковичного кокона» (Баньпо М19); 18 - доу (Дяньцзы М96:10); 19-ху «в
форме головки чеснока» (М24088:4)
194
I
I.
Рис. 21. Керамика из Шанцзяоцунь
(по: [Цинь Шихуан лин дунцзэ мацзюкэн..., 1980])
195
Рис. 22. Бронзовые изделия из могил знати в Шанцзяоцунь (по: [Линьтун
Шанцзяоцунь..., 1980]): 1 - кинжал; 2,3- печати; 4 - монета банълян', 5 -
зеркало; 6,7,8- поясные застежки; 9 - колокольчик; 10- орудие типа ши-
ла; 11 - ковш шао; 12 - двухярусный сосуд янь с котлом фу внизу; 13 -
сосуд моу
196
Рис. 23. Железные изделия из могил знати в Шанцзяоцунь (по: [Линьтун
Шанцзяоцунь..., 1980]): 1 - лампа; 2 - кельт; 3 - топор; 4 - скребок-насадка;
5, 6 - кованые ножи)
197
Рис. 24. Части доспеха терракотовых латников и способы вязки пла-
стин: а - прямой нескрученным шнуром; б - V-образный нескрученным
шнуром; в - V-образный скрученным шнуром; г - комбинированный
(сост. по материалам: [Не Синьминь, 1985])
198
Рис. 25. Фигура арбалетчика, найденная в яме № 1. Электронная база дан-
ных Шэньсийского исторического музея, г. Сиань, КНР
(http://www.sxhm.com)
199
Рис. 26. Фигура арба-
летчика в боевой пози-
ции (по: [Погребенные
царства..., 1998])
200
Рис. 27. Реконструкция каменного доспеха № 1 из ямы К9801
(по: [Дуань Цинбо, Ма Минчжи, Го Баофа и др., 2001])
Рис. 28. Реконструкция каменного конского доспеха из ямы К9801
(по: [Дуань Цинбо, Ма Минчжи, Го Баофа и др., 2001])
201
Рис. 29. Реконструкция каменного шлема из ямы К9801
(по: [Дуань Цинбо, Ма Минчжи, Го Баофа и др., 2001])
202
I
Рис. 30. Типы циньских клевцов (по: [Чжан Чжаньминь, 1985])
203
Рис. 31. Наконечники копий мао (сост. по материалам: [Ван Сюэли, 1994])
204
Рис. 32. Ассегаи пи (по: [Цин Бинь, Чжан Чжаньминь, 1983])
205
Рис. 33. Клевец цзи в сборе (по: [Го Баоцзюню, 1961])
206
Рис. 34. Длинные мечи цзянъ и их детали
(сост. по материалам: [Ван Сюэли, 1994; Ян Хун, 2005])
207
Рис. 35. Типы наконечников стрел
(сост. по материалам: [Ван Сюэли, 1994])
208
Рис. 36. Воин-колесничий (фигура<из ямы № 1). Электронная база данных
Шэньсийского исторического музея, г. Сиань, КНР (http://www.sxhm.com)
209
Рис. 37. Боевой порядок фигур в яме № 1 (с колесницами в авангарде)
(по: [Хуан Чжанъюэ, 1998])
210
Рис. 38. Деталь колесницы № 2 (возок)
Рис. 39. Детали колесницы № 2 (возница).
Оба рис. по: Электронная база данных Музея терракотовых фигур,
г. Линьтун, КНР (http://www.bmy.com.cn)
211
О 5 10 см
। । ।
Рис. 40. Детали упряжи пристяжной бронзовой колесницы № 1
(по материалам: [Сунь Цзи, 1991])
Рис. 41. Терракотовая фигура лошади («в поводу») из ямы № 1.
Экспозиция Музея терракотовых фигур, г. Линьтун, КНР
(фото Э. А. Семеновой)
212
Рис. 42. Снаряжение коня под верх (по: [Ван Сюэли, 1994])
213
214
Рис. 43. Общий план погребального комплекса мавзолея Цинь Шихуанди
(по: [Explore the Necropolis..., б. г.])
Учебное издание
ТРУДЫ ГУМАНИТАРНОГО ФАКУЛЬТЕТА
СЕРИЯ V. УЧЕБНИКИ И УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ
Комиссаров Сергей Александрович,
Хачатурян Ольга Анатольевна
МАВЗОЛЕЙ ИМПЕРАТОРА ЦИНЬ ШИХУАНДИ
Учебное пособие
Редактор К. В. Шмугурова
Подписано в печать 16.04.2010 г.
Формат 60x84/16. Офсетная печать.
Уч.-изд. л. 13,5. Усл. печ. л. 12,6. Тираж 100 экз.
Заказ № 91
Редакционно-издательский центр НГУ
630090, Новосибирск-90, ул. Пирогова, 2.