«Модели мира» и образ человека. (Критический анализ идей Римского клуба) - Лейбин В.М.

Введение. Римский клуб как объект исследования
2. История возникновения и эволюция Римского клуба
2. Эвристические возможности и мировоззренческие основания глобального моделирования
3. Социальная природа глобального моделирования
3. «Качество жизни» и «человеческое качество»
3. «Человеческая революция» и «революция мировой солидарности»
Автор: Лейбин В.М.
Теги: философия буржуазная философия
Год: 1982
Похожие
Психоанализ и философия неофрейдизма
Постклассический психоанализ. Энциклопедия Т.1
Новый цифровой мир. Как технологии меняют жизнь людей, модели бизнеса и понятие государств
Надличностное видение: целительные возможности необычных состояний сознания
Текст
                    Социальный прогресс
и буржуазная философия
В. М. ЛЕЙБИН
^МОДЕЛИ
МИРА*
И ОБРАЗ
ЧЕЛОВЕКА
Критический анализ
идей Римского клуба
Москва
Издательство
политической литературы
1982

87.3в02
Л 42
Лейбин В. М.
Л42 «Модели мира» и образ человека:
(Критический анализ идей Римского клуба).—М.:
Политиздат, 1982.— 255 с. (Социальный прогресс и
буржуазная философия).
Проблемы перспектив развития человечества,
возможностей предотвращения негативных последствий
научно-технической революции, разрешения экологического кризиса широко
обсуждаются на Западе в связи с деятельностью Римского клуба,
предпринимающего попытки решения этих проблем в рамках
нового направления исследований — глобального
моделирования. В книге доктора философских наук В. М. Лейбина, автора
ранее опубликованных работ «Философия социального
критицизма в США» (1976) и «Психоанализ и философия
неофрейдизма» (1977), критически анализируются
социально-политические и мировоззренческие позиции представителей Римского
клуба, а также их проекты «спасения» современного общества.
Книга адресована тем, кто интересуется актуальными
проблемами общественного развития.
0302020300—102 87.3в02
Л 079(02)-82 140-81 1ФБ
© ПОЛИТИЗДАТ, 1982 г.

Введение
РИМСКИЙ КЛУБ
КАК ОБЪЕКТ
ИССЛЕДОВАНИЯ
Менее двадцати лет отделяет
человечество от того рубежа, когда оно перейдет из XX столетия
в XXI век. Какое будущее ожидает его? Удастся ли
прогрессивным силам обуздать гонку вооружений и
обеспечить прочный мир во всем мире, или
человечество будет ввергнуто в ядерную, нейтронную войну,
в которой не будет ни победителей, ни побежденных?
Сможет ли человечество разрешить стоящие перед ним
сегодня проблемы социально-экономического,
политического, культурно-нравственного и экологического
характера, или их обострение приведет к глобальной
катастрофе? Совместимы ли научно-техническая
революция и социальный прогресс с точки зрения
развертывания сущностных сил человека, или они
противостоят друг другу, обрекая человеческое существо на
физическую деградацию, духовное обнищание,
нравственную ущербность?
Эти вопросы волнуют сейчас ученых всего мира,
размышляющих над судьбами человечества. Но особое
беспокойство они вызывают у западных ученых,
реально сталкивающихся с обострением, углублением
противоречий в современном буржуазном мире. Не
случайно в странах Запада за последние десятилетия возник
ряд исследовательских центров и организаций,
теоретическая и практическая деятельность которых
направлена на изучение перспектив развития человеческой
цивилизации и решение глобальных проблем
современности. Не последнее место среди них занимает
Римский клуб — международная неправительственная
некоммерческая организация, объединяющая в своих
рядах ученых, общественных деятелей и деловых людей
более чем из 30 стран мира, обеспокоенных
перспективами развития человечества в связи с противоречивым
3

развертыванием научно-технической революции на
Западе и теми социально-экономическими и
экологическими последствиями, к которым эта революция может
привести и уже приводит. Усилия членов Римского
клуба нацелены на решение актуальных проблем
современности путем разработки нового направления в их
изучении, получившего название глобального
моделирования.
Исследованию идей и концепций Римского клуба и
посвящена настоящая книга. В ней критически
анализируются замыслы Римского клуба и достигнутые им
результаты, его просчеты и достижения. Будучи одной
из первых попыток марксистского осмысления
некоторых существенных аспектов и сторон теоретической
деятельности этой организации, книга не претендует,
разумеется, на исчерпывающее освещение всех
проблем, способствующих пониманию мировоззренческих
позиций представителей Римского клуба. Тем более что
за период существования данной организации
происходила и продолжает происходить определенная
эволюция взглядов, отстаиваемых ее представителями.
Следовательно, потребность в дальнейшем всестороннем
исследовании этих взглядов сохранит свою актуальность
и в будущем, независимо от того, как долго будет
продолжаться сама эволюция, в какие формы она
перерастет, во что выльется.
1. 	«Новое видение мира»
или «неомальтузианская эсхатология»?
В последние годы к деятельности
Римского клуба проявляют живой интерес ученые,
политические лидеры, общественность многих стран мира. Идеи,
высказанные членами клуба, их теоретические
размышления широко обсуждаются в печати, получают
отражение в философской, социологической, экономической,
политической, психологической и естественнонаучной
литературе. Работы, вышедшие под его грифом,
становятся объектом острых дискуссий. Ежегодно
проводятся различного рода консультации, семинары,
международные встречи, научные конференции, симпозиумы,
на которых обсуждаются материалы, предложенные
этой организацией. Результаты работы Римского
клуба в наглядной форме демонстрируются на выставках,
показываются по телевидению. Одним словом, деятель-
4

ность клуба получает все больший резонанс среди
мировой общественности: теоретические идеи его
представителей находят свое отражение в массовом сознании,
методология исследования используется в различных
науках, практические рекомендации учитываются при
прогнозировании социально-экономического развития
отдельных стран, отраслей промышленности,
корпораций.
Все это не означает, однако, что мировое
общественное мнение единодушно в признании авторитета
Римского клуба. Оценка теоретической и практической
деятельности его членов далеко не однозначна. В
зарубежной немарксистской литературе она даже весьма
противоречива и варьирует от восторженных отзывов,
утверждающих несомненную ценность исследований,
выполненных в рамках Римского клуба, до сугубо
негативных суждений о бесплодности и
бесперспективности усилий, предпринимаемых его членами.
Уже первые публикации, инициатором которых был
Римский клуб, вызвали оживленную и до сих пор не
прекращающуюся дискуссию в научном мире. Ряд
западных ученых высоко оценили идеи и конечные
выводы, содержащиеся в этих работах. Так, профессор
Высшей школы менеджмента при Калифорнийском
университете Р. Мейсн усмотрел в первом
исследовании Римского клуба обнадеживающие симптомы
возникновения нового направления в изучении мировых
проблем1. Американский биолог Л. Прингл также
считает, что с началом публикаций Римского клуба
открылась перспектива «нового видения мира» 2. По мнению
другого американского ученого М. Хэррингтона,
Римский клуб сделал важный и существенный шаг в
попытках «анализа экономических тенденций развития
земного шара как системы» 3. Незадолго до смерти
английский историк А. Тойнби, оценивая первую
исследовательскую работу Римского клуба, говорил, что она
«оказывает революционное воздействие на наше
отношение к ценностям и идеалам жизни» 4. Значепие
дайной организации в деле создания «мировой общности
людей, мыслящих глобально», отметил президент
1 Mason R. The Search for a World Model.— In: World
Modelling: A Dialoque. Ed. by C. Churchman and R. Mason.
Amsterdam, Oxford, N. Y., 1976, p. 1.
2 Pringle L. The Economic Growth Debate. Are There Limits
to Growth. N. Y., 1978, p. 2.
3 On Growth. Ed by W. Oltmans. N. Y., 1974, p. 303.
4 Ibid., p. 27.

Лспеновского института гуманистических исследований
Дж. Слейтер. С симпатией отнеслись к первым
исследованиям Римского клуба американский антрополог
M. Мид, отметившая его важный вклад в разработку
компьютерных моделей, без которых, по ее мнению,
невозможно успешное разрешение проблем, стоящих
перед человечеством, и французский антрополог К. Леви-
Стросс, выразивший свое «полное согласие с целью,
результатом и духом» первой работы Римского клуба К
В то же время пемало западных ученых критически
относятся к теоретическим идеям и практическим
рекомендациям Римского клуба, считая, что первая
заявка этой организации на строго научное исследование
жизненно важных проблем в действительности
оказалась не чем иным, как возрождением мальтузианского
взгляда на мир. В их числе американский социолог
Л. Гамильтон, профессор экономики Колорадского
университета К. Боулдин1\ английский экономист К. Па-
витт и другие. Американский специалист по проблеме
ресурсов Ф. Робертс называет выводы, вытекающие из
этого исследования, «смертельными пророчествами»1  2,
социолог И. Галтунг расценивает его вообще как
«весьма сомнительное» 3. По мнению профессора экономики
Калифорнийского университета Б. Уорда, все проекты
Римского клуба «псевдонаучны» 4, а американский
биолог Б. Коммонер рассматривает их как «шаг назад» по
сравнению с существующими сегодня методами
исследования «экологического кризиса» 5.
Одна группа западпых ученых считает, что
представители Римского клуба — это «независимые
интеллектуальные сторожевые псы» 6. Другая группа, напротив,
рассматривает Римский клуб как технократическую
организацию, отстаивающую интересы
мультинациональных промышленных корпораций. Ее подход к
насущным современным проблемам, по мнению
западногерманского ученого Э. Гартнера, точнее всего
характеризует выражение «капиталистический менедж-
1 On Growth, р. 467, 19, 153.
2 Roberts F. World Modelling Goes Global.— Resources
Policy, 1978, rol. 4, N 1, p. 70.
3 Galtmg /. The True World. A Transnational Perspective.
N. Y., 1980, p. 81.
4 Ward B. The Ideal Worlds of Economics: Liberal, Radical
and Conservative Economic World Views. L., 1979, p. 415.
5 On Growth, p. 167.
6 Roszak Th. Person/Pknet. The Creative Disintegration of
Industrial Society. N. Y., 1978, p. 37
6

мент»*1. Технократические идеи этой организации,
считают ученые-физики из. Сассекского университета
Р. Гэлаб и Дж. Таусенд, могут лишь способствовать
«запутыванию и деморализации общественного
мнения» 1 2.
Позитивистские и технократические установки
Римского клуба подверглись критике и такими западными
теоретиками, как «оракул электронного века» М. Мак-
люэн, социолог и психолог Э. Фромм, социальный
критик и специалист в области истории развития техники
Л. Мэмфорд. Так, М. Маклюэн обвинил Римский клуб
в том, что его приверженцы разделяют широко
распространенную среди западных ученых ошибку,
заключающуюся в изучении только материальных ценностей
и игнорировании важных проблем «качества жизни,
удовлетворения потребностей и эффектов,
обусловленных различным образом жизни»3. Э. Фромм обратил
внимание на то, что работы Римского клуба «написаны
в духе количественных измерений, абстракции и
деперсонализации» 4, а Л. Мэмфорд указал на отсутствие
новизны в исследованиях Римского клуба, которые к тому
же чреваты опасностью, так как компьютерная
техника, используемая учеными при решении ряда важных
проблем, нередко превращается в «новую форму
идолопоклонства» 5.
Многие ученые на Западе выступают с
аргументированной критикой как методологических установок и
конечных выводов, вытекающих из исследований
Римского клуба, так и формального аппарата,
информационной базы и способа построения компьютерных
«моделей мира», использованных в этих исследованиях.
Вместе с тем даже критики Римского клуба не могут не
признать заслуги этой организации в привлечении
внимания мировой общественности к актуальным
проблемам современности. «Римский клуб,— отмечает Э. Гарт-
нер,— завоевал большую симпатию среди многих
критически настроенных ученых и публицистов благодаря
тому, что он называет своими именами те вещи,
систематическая недооценка и утаивание которых в запад-
1 Gartner Е. On the «Second Phase» of the Work of the Club
of Rome.— Scientific World, 1976, vol. 20, N 4, p. 6.
2 Golub R., Townsend J. Malthus, Multinationals and the
Club of Rome.— Social Studies of Science, 1977, vol. 7, N 2, p. 219.
3 On Growth, p. 77.
4 Fromm E. To Have or to Be? N. Y., 1976, p. 8.
5 On Growth, p. 89.
7

ном послевоенном мире были результатом страха
разрушить образ «процветающего общества» и
«постиндустриального общества» будущего» *. Согласно Э.
Фромму, авторы исследований Римского клуба «попытались
показать экономические потребности и ресурсы всего
мира и впервые выдвинули требование его этического
изменения вследствие рационального экономического
анализа» 1 2.
Заслугой Римского клуба признается и инициатива
в разработке глобального моделирования — нового
направления, превратившегося в последние годы в
самостоятельную область научных исследований.
В марксистской литературе критически
проанализированы отдельные проекты Римского клуба и
некоторые содержащиеся в них идеи, методологические
установки ряда докладов Римскому клубу, а также
конечные выводы частнонаучного и общесоциологического
характера 3. Однако отношение к Римскому клубу и в
марксистской литературе неоднозначно. В работах
советских исследователей отмечалось, в частности, что
как первый, так и второй доклад Римскому клубу
выдержаны в духе неомальтузианской эсхатологии4,
указывалось на «противоречивость, нечеткость, во многом
утопичность содержащихся в этих докладах выводов и
рекомендаций, совпадение их в ряде случаев с
позициями идеологов многонациональных монополий», на
1 Gartner Е. On the «Second Phase» of the Work of the Club
of Rome.—Scientific World, 1976, vol. 20, N 4, p. 5.
2 Fromm E. To Have or to Be?, p. 164.
3 См., например: Заглавии В., Фролов И. Глобальные
проблемы современности.—Коммунист, 1976, № 16; Рывкип А. А.,
Амиров И. ZZ7. Критический анализ моделей глобального
проекта «Человечество перед выбором».— Экономика и
математические методы, 1977, XIII, вып. 3; Павельев А. А. Социальный
оптимизм и экологический пессимизм (Критика современных
буржуазных концепций о взаимодействии общества и
природы). М., 1977; Мотылев В. Прогнозы Римского клуба:
реальности и пророчества.— Вопросы экономики, 1977, №1 \ Марошан Д.
Глобальное и региональное в моделях Римского клуба.—
Диалектика общего и особенного в историческом процессе. М.,
1978; Пригожий А. Л. Римский клуб ^перед социальными
проблемами.— Вопросы философии, 1978, № 5; Араб-Оглы Э. А.
Демографические и экологические прогнозы. Критика
современных буржуазных концепций. М., 1978; Фролов И. Т.
Перспективы человека. Опыт комплексной постановки проблемы,
дискуссии, обобщения. М., 1979; Игнатьев В. Н. Проблемы
человека и «мировая проблематика» (шестой доклад «Римскому
клубу»).—Вопросы философии, 1981, № 3.
4 См.: Попов С. И. Проблема «качества жизни» в
современной идеологической борьбе. М., 1977, с. 161.
8

то, что «ученые, группирующиеся вокруг Римского
клуба, остаются в плену целого ряда стратегических
установок современной буржуазной идеологии»
И. Слива (ЧССР) отмечает, что в «моделях мира»,
разработанных по инициативе Римского клуба,
прослеживаются черты технократизма и сциентизма, причем
технократический подход, характерный для буржуазной
футурологии 50—60-х годов, «заменяется другим видом
техницизма — возведением результатов
математической модели на пьедестал единственной научной
основы теорий о будущем мире»1  2. Профессор А. Бенши
(ГДР) подчеркивает, что теоретики Римского клуба (в
частности, М. Месарович и Э. Пестель) с позиций апо-
логетизма обосновывают «стабилизирующую для
капитализма функцию планирования», а их требования
реализации планирования общественных процессов
лишены всякой реальности, не имеют никакой социально-
экономической основы3. По мнению П. Райчани
(ВНР), в проектах Римского клуба наблюдается
«попытка замаскировать обострение
общественно-экономических противоречий капитализма» и отсутствует
«анализ общественных механизмов, играющих роль в
сохранении и углублении кризисов и вызывающих
кризисы факторов» 4.
Рассматривая исследовательские проекты Римского
клуба, большинство ученых-марксистов приходят к
выводу о классовой ограниченности этих проектов.
Вместе с тем, подчеркивая серьезные недостатки
деятельности Римского клуба, они отмечают и ее некоторое
положительное значение. Затрагиваемые теоретиками
Римского клуба проблемы, по мнению Д. М. Гвишиани,
«заслуживают серьезного внимания, требуют
углубленной философской и социологической разработки», а
ряд аспектов созданных ими глобальных моделей
«содержат позитивный материал, отражают
гуманистическую озабоченность ученых судьбами человеческого
общества»5. Несомненные достоинства в исследовани-
1 Федоров Ю. Римский клуб: поиски буржуазного
реформизма.— Мировая экономика и международные отношения,
1977, № 12, с. 55, 59.
2 Будущее. Реальные проблемы и буржуазные спекуляции.
София, 1979, с. 103, 104.
3 Там же, с. 135.
4 Там же, с. 197.
5 Гвишиани Д. М. Методологические проблемы
моделирования глобального развития.— Вопросы философии, 1978, № 2,
с. 21, 22.
9

ях Римского клуба выявляет И. Т. Фролов. И. Хлумски
(ЧССР) подчеркивает, что «работы Римского клуба
нападают на саму цель капиталистического общества, на
то, что капиталистическому производственному
механизму давало хотя бы временное историческое
оправдание» *.
Чем же, однако, вызвана столь противоречивая
оценка деятельности Римского клуба? Каковы
теоретические идеи и практические рекомендации, которые
привлекают одних ученых и отталкивают других? Чем
объясняется пристальное внимание ученых и
политических лидеров ряда стран мира к деятельности
Римского клуба? В чем состоит специфика того
направления научных исследований, инициатором которого стал
Римский клуб? Какие предпосылки лежат в основе
компьютерных «моделей мира», созданных учеными по
заданию данной организации и ири непосредственном
участии ее отдельных представителей? Каковы
конечные выводы и идейные программы, вытекающие из
исследований, проведенных под руководством Римского
клуба, в чем заключается их социальный смысл?
Чтобы ответить на эти вопросы, необходим
конкретный анализ идей и концепций Римского клуба. Однако
содержательное их рассмотрение целесообразно
предварить некоторыми общими замечаниями. Как мы
покажем в дальнейшем, все работы, на основании
которых можно составить сколько-нибудь целостное
представление о теоретической деятельности Римского
клуба, опубликованы в форме докладов. Причем
руководители данной организации специально подчеркивают,
что это доклады не самого Римского клуба, а лишь
(пред) посланные ему. Такая специфика публикаций
позволяет Римскому клубу занимать весьма
своеобразную позицию: с одной стороны, он является не только
непосредственным инициатором исследовательских
проектов, но и активным участником обсуждения и
распространения содержащихся в них теоретических идей
и практических рекомендаций; с другой — всегда
можно заявить о нейтральном или отстраненном отношении
к опубликованным докладам, сославшись на то, что
выраженные в них идеи и рекомендации — достояние
авторов завершенных проектов и разделяются или
одобряются отнюдь не всеми членами Римского клуба.
Именно такую позицию заняли руководители клуба по
1 	Научно-техническая революция в условиях современного
:апитализма. Прага, 1980, с. 285.
10

отношению к первому докладу «Пределы роста»,
вызвавшему серьезные критические замечания, а подчас и
негативную реакцию у ученых различной
мировоззренческой ориентации. Так, в 1973 году, после
развернувшихся дебатов по поводу конечных выводов и
предложений, сделанных группой Д. Медоуза,
исполнительный комитет Римского клуба поспешил заверить
общественное мнение, что «Пределы роста» — «это не кредо
Римского клуба, а лишь первый нерешительный шаг к
новому пониманию нашего мира» К
Таким образом, Римский клуб как бы снимает с
себя ответственность за содержательную часть
опубликованных докладов. Не случайно его президент А. Печ-
чеи неоднократно подчеркивал, что Римский клуб не
занимается изучением глобальных проблем
современности, а лишь организует различные группы для
исследования этих проблем. «Мы,— пишет он,— являемся
беспристрастными катализаторами» 1 2, а в одной из своих
последних работ называет возглавляемую им
организацию «незримым колледжем». Однако, если
рассматривать эту организацию исключительно в роли
«беспристрастного катализатора» и «незримого колледжа», то
есть неформального сообщества, непричастного к
концептуальному содержанию докладов, едва ли
правомерно вообще говорить об ее теоретической деятельности.
При рассмотрении и оценке взглядов Римского
клуба конечно же нельзя не считаться с опубликованными
докладами, ибо в них в концентрированном виде
изложены основные идеи, отстаиваемые и их авторами, и
данной организацией в целом. То, что не все члены
Римского клуба могут разделять теоретические выводы
и практические рекомендации, вытекающие из того или
иного доклада, это личное дело каждого из них. Но
поскольку доклады эти выступают в качестве докладов
именно Римскому клубу, а их авторы, соавторы и
многие ученые, входящие в исследовательские группы, в
большинстве случаев сами являются активными
членами этой организации, вполне оправданно
рассматривать их в качестве одного из основных источников
(наряду с другими), анализ которых позволяет судить о
существе взглядов Римского клуба. Такой анализ мы и
попытаемся осуществить в настоящей книге.
1 The Club of Rome — the New Threshold.— Technological
Forecasting and Social Change, 1973, vol. 5, N. 4, p. 336.
2 Peccei A. The Problem of Resources.—In: Prospects for
Man. Ed. by W. Mcgaw. Toronto, 1977, p. 160.
11

2. 	История возникновения и эволюция
Римского клуба
Прежде чем перейти к рассмотрению идей
и концепций Римского клуба, имеет смысл кратко
осветить историю его возникновения 1 и эволюцию,
затронув главным образом те их аспекты, предварительное
ознакомление с которыми представляется необходимым
для последующего содержательного анализа
теоретической деятельности этой организации.
Итак, что представляет собой Римский клуб?
Каковы его организационные особенности и цели? Кто
входит в его состав и какие исследования выполнены под
его руководством?
Исторически возникновение Римского клуба
относится к концу 60-х годов XX века, когда кризисные
процессы в капиталистическом мире заметно
усилились, кризис охватил все сферы жизни буржуазных
стран и породил потребность в пересмотре не только
социально-экономических ориентиров развития
нестабильной, неустойчивой системы и духовных ценностей,
не отвечающих запросам бурно развивающейся научно-
технической революции, но и взаимосвязей между чело-
веком и природой, взятых в масштабах планеты в
целом. Осознание глобальности происходящих в мире
изменений, столкновение с негативными последствиями
неуправляемого экономического роста и деятельности,
нередко ведущей к разрушению среды обитания
человека и исчерпанию природных ресурсов, факт
углубляющегося разрыва между развитыми и развивающимися
странами, где миллионы людей находятся на грани
голодного существования, констатация реальной угрозы,
нависшей над человечеством вследствие
усиливающейся гонки вооружений,— все это побудило научную
общественность Запада к поиску новых организационных
форм, которые могли бы послужить основой для
научного исследования и последующего разрешения
комплекса проблем, воспринимаемых буржуазным
сознанием, как правило, через призму планетарного
«экологического кризиса». Возникновение Римского клуба как
раз и связано с одной из попыток удовлетворить
потребность в новых организационных формах, наиболее
остро испытываемую учеными и теми представителями
1 Более обстоятельно история возникновения Римского
клуба изложена в кпиге: Печчеи А. Человеческие качества. М.,
1980.
12

делового мира, которые в своей практической
деятельности постоянно сталкиваются с трудностями и
проблемами, связанными с научно-технической революцией.
Весной 1968 года итальянский экономист,
общественный деятель и бизнесмен, член руководства фирмы
«Фиат» и вице-президент компании «Оливетти» Ауре-
лио Печчеи разослал приглашения 30 видным
европейским ученым и представителям делового мира для
участия в обсуждении назревших проблем. 6—7 апреля
того же года в Риме в старой Национальной академии
деи Линчеи состоялась встреча приглашенных, на
которой развернулись дискуссии по наиболее актуальным
проблемам современности. Участники этой встречи,
поддержавшие идею о создании международной
организации, получившей название Римский клуб,
собрались затем для обмена мнениями, в ходе которого и
были определены организационная структура и цели
его деятельности.
Было признано целесообразным ограничить
численный состав Римского клуба в пределах 100 человек во
избежание затруднений, которые могут возникнуть в
процессе взаимодействия между его членами при более
многочисленном составе. Организация приняла статус
неправительственной, не связанной с политическими
партиями, классами, существующими формами
идеологии; ее члены выступают в личном качестве, не
представляя интересы какой-либо группы или страны.
Оговорено, что Римский клуб не должен иметь постоянного
бюджета, ограничивающего свободу действий.
Руководство, организационная и координирующая
деятельность в промежутках между ежегодными собраниями
членов клуба поручена президенту и исполнительному
комитету. Эти организационные принципы и были
положены в основу теоретической и практической
деятельности Римского клуба, направленной на выработку
соответствующей тактики и стратегии по разрешению
проблем, стоящих перед современным миром.
В настоящее время в состав Римского клуба наряду
с представителями капиталистических и развивающихся
стран входят ученые из некоторых социалистических
стран (Польша, Румыния, СССР, Югославия).
Юридически Римский клуб зарегистрирован в Швейцарии
(кантон Женева). Со дня основания его президентом
является А. Печчеи; в состав исполнительного
комитета входят советник по проблемам управления и член
руководства фирмы «Нестл» Г. Тимман (Швейцария),
13

министр науки и культуры земли Нижняя Саксония
(ФРГ) Э. Пестель, директор исследовательского центра
в Токио С. Окита, председатель мексиканского
колледжа аспирантского образования В. Ургиди, инспектор
национальной экономики Франции М. Гернье.
Первые два года своего существования Римский
клуб потратил на установление контактов и
пропаганду своих замыслов, пытаясь привлечь к себе внимание
ученых, общественных деятелей, бизнесменов,
политиков различных стран мира. Однако в то время
замыслы Римского клуба не встретили широкого отклика и
поддержки у мировой общественности. Перелом в этом
отношении наметился в конце 1969 года, когда по
приглашению канцлера Австрии в Вене впервые
собрались представители Римского клуба вместе с
политическими лидерами ряда западных стран.
Состоявшийся диалог послужил толчком к
активизации деятельности клуба. Однако изучение
намеченных проблем тормозилось из-за отсутствия
надлежащего инструментария. В поисках такого инструментария
Римский клуб обратился к математическим моделям,
которые использовались учеными при решении
частных задач, но до сих пор не применялись в процессе
анализа глобальных проблем.
На очередной годичной сессии Римского клуба,
состоявшейся в Берне (Швейцария) 19—30 июня 1970
года, по предложению члена Римского клуба,
профессора Массачусетского технологического института
К. Уилсона было заслушано выступление одного из
крупнейших специалистов в области теории
управления — Дж. Форрестера, который на протяжении ряда
лет разрабатывал методологию исследования сложных
динамических систем. Ему и предложили создать
модель глобального развития мира. В конце июля того же
года в Кембридже Дж. Форрестер продемонстрировал
разработанную им компьютерную модель «Мир-2» 1
членам Римского клуба. После десятидневного
обсуждения было принято решение начать первое исследование
в стенах Массачусетского технологического института
под руководством молодого ученого Д. Медоуза, в то
время мало кому известного ассистента Форрестера.
1 Описание этой модели см. в кн.: Форрестер Дж. Мировая
динамика. М., 1978. Критический анализ ее дан Н. Н.
Моисеевым в послесловии к книге, а также в статье: Актуальные
вопросы экологической революции и «мировая динамика» Джея
Форрестера.— Вопросы философии, 1978, № 7.
14

Многонациональная группа ученых во главе с
Д. Медоузом, несколько изменив форрестеровскую
модель, создала компьютерную модель «Мир-3», с
помощью которой были рассмотрены тенденции развития
современного мира. Результаты этого исследования
были опубликованы в США в марте 1972 года в форме
первого доклада Римскому клубу под названием
«Пределы роста» 1. Еще до публикации рукописный вариант
доклада был вынесен на публичное обсуждение, что
предопределило быструю реакцию ученых на данный
исследовательский проект, выполненный в рамках
программы, намеченной Римским клубом, и знаменовавший
собой первый этап в его развитии.
«Пределы роста» вызвали бурную дискуссию на
Западе1  2, ибо эксперименты с моделью «Мир-3»,
включающие в себя проигрывание различных вариантов с
учетом изменений и взаимодействия таких факторов,
как население земного шара, производство продуктов
питания, природные ресурсы, промышленное
производство и окружающая среда, вскрыли перспективу
глобальной катастрофы, если человечество не изменит
тенденции своего развития. Предотвращение мировой
катастрофы, согласно выводам авторов доклада,
возможно лишь в том случае, если немедленно будут
приняты меры по созданию условий «экологической и
экономической стабильности», позволяющей достигнуть
«состояния глобального равновесия» в мире.
Работа «Пределы роста» стала одной из наиболее
популярных публикаций на Западе. Достаточно
сказать, что после выхода в свет в течение года она была
переведена на французский, немецкий, итальянский,
испанский, норвежский, шведский, датский,
голландский и японский языки и получила звучную
характеристику «неопровергаемой «библии» для многих людей» 3.
В 1974 году был опубликован объемистый том
высказываний о работе группы Д. Медоуза и деятельности
Римского клуба, записанный в соответствии с
предварительной договоренностью с А. Печчеи одним из
западных журналистов в ходе бесед с известными уче-
1 Meadows D., Meadows D. Randers Behrens III W. The
Limits to Growth. A Report for the Club of Rome’s Project on the
Predicament of Mankind. N. Y., 1972/
2 См.: Василенко Л. И. Проблематика «Пределов роста» и
современная наука.— Вопросы философии, 1974, № И.
3 Problems of World Modeling. Political and Social
Implications. Ed. by K. Deutsch et. al. Cambridge (Mass.), 1977, p. 25.
15

ными и общественными деятелями стран Запада. Все
это способствовало популяризации не только первого
исследовательского проекта Римского клуба, но и его
самого как организации.
Важное значение для осуществления дальнейших
исследовательских проектов и укрепления авторитета
Римского клуба имела встреча членов этой
организации с главами правительств и политическими лидерами
ряда стран мира (Мексики, Сенегала, Канады,
Нидерландов, Швеции, Швейцарии, Ирландии, Алжира,
Пакистана), состоявшаяся 4—5 февраля 1974 года в
Зальцбурге (Австрия).
Итогом этой встречи было опубликование
исполнительным комитетом Римского клуба заявления, в
котором была дана характеристика глобального кризиса в
современном мире и выражен призыв к разрешению
глобальных проблем и преодолению кризисных
ситуаций посредством международного сотрудничества,
усиления чувства ответственности за использование ядер-
ной энергии. Римский клуб решительно выступил за
разрядку международной напряженности,
предотвращение войн и укрепление мира, призвав к «активной
солидарности и сотрудничеству всех людей и наций» К
В октябре 1974 года на сессии в Западном Берлине
был представлен в опубликованном виде и обсужден
второй доклад Римскому клубу. Он известен под
названием «Стратегия выживания» (немецкий вариант)
или «Человечество у поворотного пункта»
(американское издание) 1 2 и является результатом работы двух
групп ученых, проводивших исследования под
руководством М. Месаровича в Кливленде (США) и Э. Пестеля
в Ганновере (ФРГ).
В результате проигрывания всевозможных
вариантов с новой компьютерной моделью, отличающейся от
модели «Мир-3», авторы второго исследовательского
проекта пришли к выводу, что при сохранении
существующих тенденций мирового развития неизбежна
целая серия региональных катастроф, которые
произойдут значительно раньше, чем это предполагали ученые
группы Д. Медоуза, предсказавшие возможность
глобальной катастрофы в первой половине XXI столетия.
1 The Salzburg Statement of the Club of Rome.—
Technological Forecasting and Social Change, 1974, vol. 6, N 3, p. 265.
2 Mesarovic M. and Pestel E. Mankind at the Turning Point.
The Second Report to the Club of Rome. N. Y., 1974.
16

«Стратегия выживания», по мнению М. Месаровича и
Э. 	Пестеля, состоит не в достижении «состояния
глобального равновесия», как предполагали авторы
«Пределов роста», а в переходе к «органическому росту» —
дифференцированному развитию различных частей
мировой системы, в результате чего достигается
сбалансированное развитие всего человечества.
Второй доклад Римскому клубу получил не менее
противоречивую оценку в зарубежной литературе, чем
первый. Одни теоретики рассматривали его как
«надежду и общий план действия для глобального
выживания» *, другие же находили его даже «более
пессимистическим, чем первый», считая, что «техническая
компетенция авторов математических расчетов
неадекватна их самоуверенному вторжению в сложные сферы
социальных наук и человеческих мотивов» 2. Вместе с
тем, несмотря на продолжающиеся дебаты в научном
мире вокруг этого доклада, открывшего второй этап в
эволюции Римского клуба, идеи и методы построения
«модели мировой системы», выдвинутые М. Месарови-
чем и Э. Пестелем, не только получили отражение в
теоретических исследованиях, но и использовались в
практической деятельности некоторых государств.
Концепция «органического роста» нашла, в частности,
отражение в проекте по изучению отношений между культурой
и природным окружением, разработка которого была
осуществлена за пределами Римского клуба —
международной группой ученых из Индонезии, Индии, Японии,
Новой Зеландии и США в Юго-Восточном центре
исследований при Гавайском университете. Что же
касается методологии построения компьютерной «модели
мировой системы», разработанной М. Месаровичем и
Э. Пестелем, то частично она была применена в
практической деятельности некоторых промышленных
ведомств в Египте, Венесуэле, Австрии, Индии,
Финляндии.
В 1975—1976 годах Римский клуб неоднократно
организовывал встречи с общественными и
политическими деятелями различных стран мира. В июле 1975 года
в Мексике состоялась встреча представителей
Римского клуба с членами правительств и руководителями
23 государств. В октябре 1976 года произошла встреча
1 Debsbury Н. The Second Report of the Club of Rome.—
The Futurist, 1975, vol. 9, N 5, p. 256.
2 Hopkins F. The Limitations of World System Models.— The
Futurist, 1975, vol. 9, N 5, p. 258, 262.
2 в. M. Лейбпн
17

в Алжире, на которой присутствовали крупные
государственные деятели стран Ближнего и Среднего Востока.
31 августа — 1 сентября 1977 года в Москве
состоялась встреча представителей Римского клуба с
советскими учеными. Некоторые из зарубежных участников
московской встречи (в том числе М. Месарович)
выступили с докладами во Всесоюзном
научно-исследовательском институте системных исследований ГКНТ и
АН СССР (ВНИИСИ). Позднее, в июне 1978 года и в
феврале 1979 года, с докладами во ВНИИСИ выступал
Д. Медоуз.
В 70-е годы был завершен ряд исследовательских
проектов; опубликованных в форме третьего,
четвертого, пятого, шестого и седьмого докладов Римскому
клубу.
В третьем докладе «Пересмотр международного
порядка» (1976) !, выполненном группой ученых под
руководством голландского экономиста лауреата
Нобелевской премии Я. Тинбергена, анализ состояния
человечества осуществлен в плане выявления острых
контрастов и противоречий в современном мире: отмечены
различия между «богатыми» и «бедными» странами,
описаны изменения, происходящие в экономике
отдельных стран, в торговых и финансовых отпошениях
между различными государствами, сделан вывод о
необходимости осуществления международных реформ с
целью обеспечения «достоинства и благополучия
каждого». Авторы призывают к созданию «нового
международного порядка», в рамках которого, по их мнению,
возможен «гуманистический социализм»,
способствующий сохранению окружающей среды, достижению
всеобщего равенства, усвоению и переработке культурных
ценностей человечества.
С публикацией этого доклада открывается третий
этап в эволюции Римского клуба, характеризующийся
двумя особенностями: во-первых, попытками не только
количественного (в отличие от предшествующих
исследовательских проектов в нем не используется
компьютерная техника), но и качественного анализа
перспектив развития человечества; во-вторых, исследованием
широкого спектра глобальных проблем в их
научно-технических, социально-экономических и культурных
аспектах, что не было характерно для первого и второго
докладов Римскому клубу.
1 	Тинберген Я. Пересмотр международного порядка. М.,
1980.
18

Четвертый доклад «За пределами века
расточительств» (1976) 1 отражает результаты исследования
запасов природных ресурсов планеты, осуществленного
под руководством английскдго физика лауреата
Нобелевской премии Д. Габора. По замыслу руководителей
Римского клуба этот доклад должен был восполнить
пробел, имевший место на первых двух этапах
развития данной организации, не уделившей должного
внимания роли науки и техники в решении глобальных
проблем, за что, в частности, работа «Пределы роста»
была подвергнута справедливой критике многими
учеными. Цель четвертого доклада и заключалась в
изучении научно-технического потенциала мира и
возможностей его использования для разрешения
энергетических, сырьевых и продовольственных проблем.
Авторы доклада пришли к выводу, что пределы
экономического роста и развертывания человеческой
деятельности, трудности и проблемы, связанные с
использованием энергетических, сырьевых и
продовольственных ресурсов, обусловлены не столько ограниченным
научно-техническим потенциалом, сколько
существующими ныне на международном и национальном
уровнях социальными институтами. Практическая
переориентация в деятельности человечества может быть
достигнута, по их мнению, лишь в том случае, если будут
созданы соответствующие социальные условия для
жизни людей и построено новое, «зрелое общество»,
способное обеспечить улучшение «качества жизни» всех
жителей планеты и разумное отношение человека к
природе, не нарушающее гармонии в мире.
Пятый доклад «Цели для человечества» (1977) 2,
написанный под руководством американского философа,
сотрудника научно-исследовательского института ООН
Э. Ласло, посвящен анализу «мирового атласа
современных целей», рассмотренного на двух уровнях —
национальном и транснациональном. В докладе
подробно описаны цели различных стран,
мультинациональных корпораций, ОрЛнизации Объединенных
Наций, Международной организации труда, Всемирного
совета церквей и римской католической церкви. Вывод,
1 Gabor D. et. al. Oltro l’et& delle spreco. Quarto rapporto al
Club di Roma. Milano, 1976.
2 Laszlo E. et. al. Goals for Mankind. A Report to the Club
of Rome on the New Horizons of Global Community. N. Y., 1977.
См. также: Goals in a Global Community. The Original Background
Studies for the Goals for Mankind. A Report to the Club of Rome.
Vol. I—II. Ed. by E. Laszlo and J. Bierman. N. Y. etc., 1977.
19

к которому пришли авторы доклада, однозначен:
необходима переориентация организаций, корпораций,
стран, наций и государств на «глобальные цели»,
достижение которых предполагает осуществление
«революции мировой солидарности». С завершением этой
революции, по мысли авторов доклада, должны сложиться
предпосылки для установления «общности мировой
солидарности», способствующей удовлетворению
потребностей человечества в безопасности, обеспечении
продовольствием, разумном использовании энергии и
природных ресурсов, продолжении развития,
направленного на повышение «качества жизни» каждого
человека и благосостояния всех людей на земле.
В 1978 году опубликован шестой доклад —
«Энергия: обратный счет», подготовленный французским
исследователем, профессором национальной школы
искусств и ремесел Т. Монбриалем К Доклад посвящен
рассмотрению противоречий между потребностями
человечества в энергетических ресурсах и возможностями
их удовлетворения, обусловленными острыми
экономическими, социальными и политическими проблемами.
Не исключено, было заявлено в докладе, что в
недалеком будущем может разразиться «второй
энергетический кризис». И важно принять все необходимые меры
для того, чтобы человечество не оказалось на грани
«энергетической катастрофы», в результате которой
люди могут стать «жертвами энергетической драмы»;
государства, нации и страны должны более
ответственно подходить к решению энергетической проблемы на
основе активного международного сотрудничества.
Седьмой доклад Римскому клубу «Нет пределов
обучению», написанный преподавателем Гарвардской
высшей школы образования (США) Дж. Боткиным,
профессором университета им. Мохамеда V (Марокко)
М. Эльманджра и профессором Бухарестского
университета М. Малица, опубликован в 1979 году1  2. Основное
•внимание в докладе уделяется рассмотрению
различных аспектов обучения, по;г которым понимается не
1 Montbrial Th. L’energie: le compte a rebours. Rapport an
Club de Rome. P., 1978. Материалы доклада цитируются по
изданию: Montbrial Th. Energy: the Countdown. A Report to the
Glub of Rome. With Recommendations by R. Lattes and C.
Wilson. Oxford etc., 1979.
2 Botkin Elmandjra M., Malitza M. No Limits to Learning.
Bringing the Human Gap. A Report to the Club of Rome. Oxford
etc., 1979.
20

только школьное, университетское или
профессиональное образование, но и общий подход к жизни. Авторы
доклада отмечают, что в настоящее время наблюдается
глубокий разрыв между все возрастающей сложностью
мира и способностью человека ориентироваться в
новых условиях жизни, обусловленный традиционной
формой образования. Именно этот разрыв, называемый
в докладе «человеческой лакуной», ведет, по мнению
его авторов, к тем «затруднениям человечества»,
которые на протяжении последних лет являются предметом
острых идейных дискуссий. Для конструктивного
решения глобальных проблем авторы доклада считают
необходимым коренным образом пересмотреть
существующие методы обучения, ввести так называемое
«инновационное обучение», основанное на предвидении и
активном участии людей в создании своего будущего.
В 1980 году были опубликованы восьмой, девятый
и десятый доклады Римскому клубу. Первые два
представляют исследования, завершающие третий период в
теоретической деятельности этой организации.
Последний доклад свидетельствует о дальнейшей эволюции
Римского клуба.
Восьмой доклад «Третий мир: три четверти
мира» 1 подготовлен одним из членов исполнительного
комитета Римского клуба, французским экономистом
М. Гернье. В нем предпринята попытка осмысления
исторически сложившихся форм экономического и
культурного развития в странах Азии, Африки и Латинской
Америки. В докладе содержится призыв к
осуществлению «альтернативных путей развития»,
предполагающих ориентацию развивающихся стран на
самообеспеченность, что предусматривает, в частности,
реорганизацию сельского хозяйства, основанную па принципе
децентрализации. Перспективы же развития
человечества в целом рассматриваются под углом зрения
необходимости бережного отношения к природным
ресурсам планеты и совместного решения актуальных
проблем современности, включая прекращение гонки
вооружений, разумное использование достижений пауки
и техники. Автор полагает, что в настоящее время не
существует «выбора между капитализмом и
социализмом», поскольку предсказываемую многими западными
теоретиками мировую катастрофу «можно избежать
только сообща».
1 	Guernier М. Tiers monde: trois quarts du monde. P., 1980/
21

В девятом докладе «Диалог о богатстве и
благосостоянии» \ написанном итальянским экономистом
О. Джиарини, внимание акцентируется на
экономических проблемах и на пересмотре понятий «богатство»
и «благосостояние», существующие представления о
которых, по мысли автора, не только не способствуют
развитию цивилизации, но, напротив, его затрудняют.
Фактически в докладе предпринимается попытка
раскрыть существо «западного образа мышления» как
«негативного наследия европейского картезианства» и
соответствующей этому образу «модели экономики».
Автор исходит из предпосылки, что противоречия и
пределы современного экономического развития коре-
пятся не в самой реальности, а в образе мышления,
отражающем эту реальность. В докладе высказывается
соображение, что для успешного решения глобальных
проблем и выживания человечества необходимо
создание «новой концепции экономики», предполагающей
синтез между экономикой и экологией, а также
выдвижение новых стратегий достижения богатства и
благополучия, основанных на «экологическо-экономических
ценностях» жизни.
Десятый доклад «Маршруты, ведущие в будущее»1  2,
подготовленный директором Международного института
управления Б. Гаврилишиным, знаменует собой новый
этап в теоретической деятельности Римского клуба. Этот
этан характеризуется стремлением представителей
данной организации перейти к анализу
социально-политических институтов существующих в мире
общественных систем. Если в предшествующих исследовательских
проектах Римского клуба глобальная проблематика
воспринималась как некий «концептуальный образ»,
подлежащий осмыслению и изменению, то на новом этапе
своей деятельности теоретики этой организации
рассматривают данную проблематику в качестве
«политической реальности», изучение которой должно стать, по
их мнению, отправным пунктом при выявлении
перспектив развития человечества.
В десятом докладе предпринимается попытка
определения «социетальной эффективности» различных
1 Giarini О. Dialoque on Wealth and Welfare: An Alternative
View of World Capital Formation. A Report to the Club of Rome.
Oxford etc., 1980.
2 Hawrylyshyn B. Road Maps to the Future. Towards More
Effective Societies. A Report to the Club of Rome. Oxford etc.,
1980.
22

стран с целью выявления приемлемых ориентиров,
«маршрутов», благоприятствующих построению
наиболее эффективного в социально-экономическом,
политическом и культурном отношениях общества. На основе
рассмотрения отдельных стран с точки зрения
функционирования таких их компонентов, как ценности,
политическая власть и экономическая система,
делается вывод, что посредством модификации этих
компонентов и изменения взаимосвязей между ними
возможны различны.е пути повышения эффективности той
или иной страны. В докладе также высказывается
мысль о необходимости конвергенции
противоположных общественных систем и целесообразности создания
такой «наиболее желательной модели»
социально-экономического и политического устройства, которая
основывалась бы на частной собственности, используемой
в интересах всего общества.
Таковы уже завершенные исследования,
выполненные по инициативе Римского клуба х. Даже краткое их
изложение свидетельствует об определенной эволюции
взглядов членов клуба, заключающейся в смещении
акцентов с исследования естественно-природных
характеристик экологического кризиса на изучение
социально-экономических и политических процессов,
обусловливающих кризисные ситуации в современном мире.
Раскрытие глубинных механизмов этой эволюции,
критический анализ теоретических идей и практических
рекомендаций Римского клуба и являются задачей
данной книги.
Замысел настоящей книги возник из обмена
мнениями по проблемам глобального моделирования с
сотрудниками Всесоюзного научно-исследовательского
института системных исследований ГКНТ и АН СССР.
Всем им автор выражает искреннюю признательность и
благодарность, относя спорные суждения и возможные
упущения в работе исключительно на свой счет.
В 1977 году Римский клуб выдвинул исследовательский
проект, посвященный изучению состояния «человеческого
качества» во всех регионах мира. Руководители проекта — уже
упоминавшийся Э. Ласло и А. Теводьяре (Швейцария).
Очередной доклад Римскому клубу на основе этого проекта
подготавливается к печати.

Глава 1
СОЗНАНИЕ БУДУЩЕГО
1. Экскурс в прошлое
Римский клуб ставит перед собой цель и
проявляет инициативу в организации и проведении
научных исследований, которые бы позволяли:
во-первых, составить представление о современном
состоянии мира в его наиболее существенных ракурсах
и измерениях;
во-вторых, выявить возможные альтернативы
развития человечества и показать, к чему могут привести
непродуманные действия людей, наций и государств,
преследующих свои частные интересы и не
учитывающих глобального характера последствий этих действий;
в-третьих, наметить программу действий,
способствующую выходу из кризисных ситуаций и решению
глобальных проблем, а также созданию предпосылок не
только для выживания человечества в целом, но и для
формирования более совершенной
социально-экономической организации с точки зрения возможностей
развертывания всех творческих способностей и дарований
человека.
Разумеется, не во всех завершенных
исследовательских проектах Римского клуба эта триединая задача
обозначена с достаточной четкостью и определенностью.
Тем не менее она определяет общую ориентацию
проводимых исследований, которую можно
охарактеризовать как сознательное обращение к будущему.
Конечно, такая ориентация не является
специфическим достоянием ни Римского клуба, ни какой-либо
иной организации или отдельного автора, проявляющих
сегодня интерес к проблемам будущего. Она не может
быть расценена и как исключительная характеристика
современного образа мышления ученых, несмотря на
появление все возрастающего потока индивидуальных
и коллективных футурологических исследований. Обра-
24

щение к будущему всегда было одним из существенных
свойств познавательной и преобразовательной
деятельности человека как сознательного существа,
проявляющего интерес к будущему не в меньшей степени, чем
к прошлому или настоящему. Не случайно еще более
трех столетий тому назад английский философ Ф. Бэкон
подчеркивал, что «человеку свойственно стремление
предугадывать будущее» 1.
Нередко мыслители прошлого стремились не только
предсказать судьбу человека и мира в целом, но и
нарисовать перед современниками красочную картину
будущего идеального общества, в котором все люди имеют
возможность жить в согласии, довольствии и
благополучии, или, напротив, образ гибнущего человечества,
отмеченного печатью духовного оскудения и
физического вырождения.
Уже в древности предсказание будущего
основывалось не только на мифических вымыслах или попытках
оракулов и провидцев проникать по ту сторону
человеческого бытия, что было весьма характерным
способом познания мира в тот период истории.
Предпринимались попытки предсказать будущее, исходя из
имеющихся сведений о мировом устройстве. Во всяком
случае, размышляя над судьбой человека и Вселенной,
отдельные мыслители древности осознавали, что
«предсказания, не имеющие каких-либо значительных
оснований,— пустые догадки» 1 2.
Многие мыслители прошлого создавали в своем
воображении модели идеального государственного
устройства. Хорошо известна, например, утопия Платона
об общественном строе, при котором во главе
государства стоят философы, способные охватить мысленным
взором «целокупное время и бытие»3. Известна и
модель «политии» Аристотеля, отражающая
представления древнегреческого философа о способности
среднезажиточных слоев общества вывести афинское
государство из кризисного состояния. При всей
личностнопристрастной окраске созданных Платоном и
Аристотелем моделей будущего общества, обусловленной
мировоззренческой позицией их авторов как идеологов
древнегреческого рабовладельческого строя, эти модели
опирались на фактический материал, взятый из реаль-
1 Бэкон Ф. Соч. В 2-х т. М., 1978, т. 2, с. 434.
2 Антология мировой философии. М., 1969, т. 1, ч. 1, с. 237—
238
3 См.: Платон. Соч. В 3-х т. М., 1971, т. 3, ч. 1, с. 288.
2Г)

ной жизни той эпохи. Аристотель, папример, прежде
чем описать свое собственное видение будущего, изучил
специфику правления 158 греческих
городов-государств. В этом отношении его «предмодельные
проработки» эмпирического материала в известном смысле
являются прообразом современных исследований, в том
числе выполненных в рамках Римского клуба.
И в последующие столетия выдвигались
всевозможные утопии, авторы которых по-разному очерчивали
образы будущего совершенного государства или
мирового устройства, призванных обеспечить процветание
как отдельного человека, так и человечества в целом.
Утопические сочинения отличались друг от друга по
характеру предлагаемых решений тех или иных
проблем, по способу интерпретации событий прошлого, по
форме идеальных представлений, в которую облекались
образы будущего. Они исходили из разных установок и
включали различные составные элементы: веру в
технический прогресс и науку как решающую силу,
способную преобразовать природу, общество и человека
(Ф. Бэкон); представления об общественном
устройстве, покоящемся на социальном равенстве между
людьми (Т. Мор, Т. Кампанелла); христианскую
проповедь общечеловеческого братства, основанную на
призыве к нравственно-религиозному
совершенствованию личности (Ф. Р. Ламенне, Ч. Кингсли);
убеждение в необходимости построения разумного
человеческого общества, опирающегося на равенство
«естественных прав» всех людей (Морелли, Г. Б. Мабли); проекты
общинного патриархального коммунизма, свободного от
религиозных иллюзий (Ж. Мелье), или «вечного мира»
(Эразм Роттердамский, И. Кант); идеи об обществе
изобилия, обеспечивающего удовлетворение всех
человеческих потребностей (К. А. Сен-Симон, Ш. Фурье,
Р. Оуэн); размышления о коммунизме, при котором
возможны гармония между обществом и человеком, а
также прогрессивное развитие человечества по пути его
«земного совершенства» (В. Вейтлинг, Кабэ).
Утопиям прошлого, как правило, была присуща
вера в безграничный научно-технический, социальный
прогресс, в возможность преобразования
социально-экономических институтов и построения разумного
общества, в утверждение гуманистических ценностей и
самосовершенствование человека. Рисуемые в них образы
будущего в болыпипстве случаев были порождены
рефлексией о несовершенстве существующего социального
26

бытия людей и необходимости его изменения. Суть
такой рефлексии образно выразил Т. Кампанелла:
Коль позабудет мир «мое», «твое»
Во всем полезном, честном и приятном,
Я верю, раем станет бытие *.
Устаиовка на обеспечение равенства между людьми
и справедливого распределения материальных благ в
обществе присуща многим авторам утопий прошлого.
У одних она рельефно проявлялась в требовании
устранения частной собственности, у других была скрытой,
завуалированной рассуждениями о добре,
нравственности, человеколюбии. Даже те мыслители, которые
подчеркивали необходимость сохранения частной
собственности в «совершенном обществе будущего» и
считали идею полного равенства пагубной для
человечества, все же не могли не признать, что равенство и
справедливость в распределении материальных благ —
важные условия для счастливой жизни человека и
процветания человеческой цивилизации. Так, английский
философ XVII века Д. Юм, активно защищавший
принцип частной собственности, в одной из своих работ
сделал следующее признание: «...следует согласиться, что
природа настолько щедра к человечеству, что если бы
все ее дары были поровну распределены среди
человеческого рода и усовершенствованы с помощью
искусства и трудолюбия, то каждый индивид наслаждался
бы всеми необходимыми и даже большой частью
[возможных] удобств жизни и никто никогда не был бы
подвержен никаким болезням, кроме тех, которые
могут случайно возникнуть из-за слабого телосложения» 2.
Никаких ограничений прогресса! Таков лозунг
многих утопий конца XVIII — начала XIX века, в которых
будущее общество предстает как общество равных
возможностей для всех. Авторы этих утопий видят его
процветающим, свободным от страданий и жизненных
забот, предоставляющим человеку все материальные и
культурные блага. «Человек,— писал в 1842 году один
из представителей немецкого утопического
коммунизма — В. Вейтлинг,— будет иметь полностью все, что
ему нужно, и сможет при желании иметь наравне со
всеми другими все, что ему не необходимо. Всякий
будет жить в состоянии совершеннейшей свободы, и
жизнь станет приятнее, чем теперь, потому что все
1 Кампанелла. Город Солнца. М., 1954, с. 167.
2 Юм Д. Соч. В 2-х т. М., 1965, т. 2, с. 235.
27

силы общества направятся на движение вперед по пути
прогресса, который будет непрестанно создавать новые
идеи, которые будут приспособлены к конституции
общества без всякой необходимости в законах, а также
без того, чтобы наталкиваться на противодействие
личных интересов» К
Во многих утопиях содержался призыв не только к
построению более совершенного общества, но и к
объединению всех людей, наций и стран в единое целое,
чтобы тем самым способствовать прогрессивному
развитию человеческой цивилизации. Тот же Вейтлинг,
например, в работе «Человечество, каково оно есть и
каким оно должно быть» изложил свои мысли о
принципах будущего бытия людей, воплощение которых в
реальную жизнь будет, по его мнению, способствовать
тому, что «весь мир превратится в сад, а человечество —
в единую семью» 1 2  3.
Конечно, отнюдь не все утопии прошлого
проникнуты оптимистическим пафосом, а их авторы далеко не
всегда призывали к стиранию границ между
противоположными полюсами социального расслоения в
частнособственническом обществе. История человечества
знает и такие утопии, в которых отрицалось
поступательное движение цивилизации. Уже в древнем мире
находились мыслители, скептически или
пессимистически смотревшие на будущее человека и человечества.
Такой взгляд преломлялся, как правило, через призму
признания никчемности человеческих деяний и
деградации индивида как морального существа одновременно
с совершенствованием его технических навыков и
приумножением знаний о мире. Примером могут служить
взгляды, отстаиваемые в философии киниками и
стоиками. Они нашли отражение также в поэзии, например
у Овидия и Ювенала. Овидий так выразил свое
пессимистическое воззрение на мир:
Даже искусство зашло, разум теряя, в тупик. ^
Стало быть, это конец, на спасенье надежда напрасна... *
Как и утопии, рисующие образы лучшего будущего,
скептическое отношение к существующей
действительности и пессимистическое воззрение на мир принимают
у мыслителей прошлого различные оттенки. Это может
1 Вейтлинг В. Гарантии гармонии и свободы. М.—Л., 1962,
с. 353.
2 Там же, с. 496.
3 Овидий. Скорбные элегии. Письма с Понта. М., 1978, с. 8.
28

быть призыв к сохранению спокойствия духа и
подчинению неизбежным превратностям судьбы, как,
например, у представителя римского стоицизма Сенеки: «Мы
не можем изменить мировых отношений. Мы можем
лишь одно: обрести высокое мужество, достойное
добродетельного человека, и с его помощью стойко
переносить все, что приносит нам судьба, и отдаться воле
законов природы»!. Или установка на наслаждение
сиюминутными благами, которой следуют, по словам
римского поэта Горация, не только «меньше всего веря
грядущему», но и не пытаясь предвидеть будущее, ибо
человеку знать не дано, какой его ждет конец:
Что будет завтра, бойся разгадывать
И каждый день, судьбою нам посланный,
Считай за благо1  2.
Этот скептицизм сохраняется у ряда мыслителей
и в более позднее время. Причем скептическое
мировосприятие и мироощущение приобретает самые
разнообразные формы: от стихийного бунта против
использования достижений науки и техники (как это
имело место при погромах фабричных машин во время
восстания луддитов во второй половине XVIII и
начале XIX века) до эмоциональных призывов возврата
человека в лоно природы. Науки и искусства отнюдь
не способствуют облагораживанию нравов, большие
города порождают человеческие пороки, и,
следовательно, необходимо вернуться к патриархальному образу
жизни в сельской местности, считал, например,
Ж. Ж. Руссо: «...это исконный образ жизни человека,
это самое мирное, самое естественное существование,
кое любезнее всего человеку с неизвращенным
сердцем» 3.
Пессимистические настроения часто обусловлены
разочарованностью в научно-техническом прогрессе,
который, по мнению некоторых авторов, мало что дал
человеку, предоставив в его распоряжение
материальные блага, но так и не избавив его от эгоистических
желаний, варварских наклонностей, злобы и
агрессивности, в результате чего между людьми идет
постоянная борьба за власть. Развитие культуры не только не
наложило облагораживающего отпечатка на человека,
1 Антология мировой философии, т. 1, ч. 1, с. 506.
2 Гораций. Оды. Эподы. Сатиры. Послания. М., 1970, с. 55.
3 Руссо Ж. Ж. Избранные сочинения. В 3-х т. М., 1961, т. 1,
с. 703.
29

по, напротив, привело к духовному застою,
внутренней опустошенности, моральной деградации, утрате
гуманистических ценностей.
Подобным мироощущением была проникнута
философия А. Шопенгауэра, Э. Гартмана, Ф. Ницше.
Шопенгауэр считал, что человеку присущи самые
тяжкие страдания, от которых не может его освободить
никакой научно-технический прогресс. Единственный
путь избавления от страданий — это полнейший аске*
тизм, растворение в небытии, уход в нирвану.
Согласно Гартману, наука и техника способствуют
освобождению человека из-под гнета суровой необходимости
затрачивать свои силы на борьбу с голодом и нуждой,
но они ничего не дают ни для внутреннего развития
индивида, ни для счастья человеческого. Прогресс
человечества — всего лишь иллюзия, разделяемая,
некритическим сознанием. А Ницше писал: «Время бежит
вперед,— а нам бы хотелось верить, что и все, что в нем,
бежит также вперед, что развитие есть развитие
поступательное... Такова видимость, соблазняющая
самых рассудительных. Но девятнадцатое столетие не
есть движение вперед по сравнению с шестнадцатым...
«Человечество» не движется вперед, его и самого-то
не существует» 1.
Критический настрой по отношению к
научно-техническим завоеваниям цивилизации усиливается по
мере того, как пессимистические мотивы обреченности
человека, высказываемые ранее в отвлеченной форме
усложненных философских конструкций, начинают
обрастать художественной тканью в устрашающе
нарисованных и фантастических картинах грядущего
будущего. Достаточно вспомнить роман английской
писательницы Мэри Шелли «Франкенштейн, или
Современный Прометей» (1818), чтобы понять, что те
опасения, которые так беспокоят современных ученых,
не в меньшей степени волновали и просвещенные умы
XIX века.
В основе сюжета романа — прометеевский подвиг
ученого, верящего в могущество разума и силу
знаний. Герой романа — молодой ученый Виктор
Франкенштейн — поставил перед собой цель создать
искусственный живой организм, способный выполнять
функции человека. После долгих усилий ему удается
получить подобие человека — внешне уродливое чудовище,
1 	Ницше Ф. Полы. собр. соч. М., 1910, т. 9, с. 56.
30

но обладающее достаточно тонкой организацией, чтобы
почувствовать, как к нему относятся люди. Ученый
испытывает чувство гордости за свое творение, не
задумываясь о последствиях, которые оказались самыми
непредвиденными. Если Прометей, принесший людям
огонь, навлек на себя гнев богов, то Франкенштейн,
решивший проблему оживления материи, становится
жертвой собственного творения, в которое вложил
столько сил и знаний. Не находя места среди людей и
не чувствуя человеческого отношения к себе,
чудовище обрушивает свой гнев против того, кто его создал.
Гибнут близкие Франкенштейна, включая его брата,
молодую жену и лучшего друга. На мучения обречена
и жизнь ученого, так как, проклиная своего творца,
чудовище изыскивает самые жестокие способы мести.
Таков печальный итог победы человеческого разума
над силами природы.
М. Шелли в образной форме выразила сомнения в
могуществе человеческого разума, который в
благородном порыве может оживить материю, но не способен
предусмотреть все последствия своего деяния. В ее
романе сквозит беспокойство по поводу способности
человека вызвать к жизни могущественные силы,
выходящие из-под его контроля и несущие гибель
человечеству. «Франкенштейн, или Современный
Прометей» — наглядная иллюстрация контроверзы бэко-
новскому лозунгу «знание — сила» в том смысле, как
его отстаивали оптимисты, и художественное
осмысление статуса знания как такой силы, которая
оборачивается против человека.
Выдвигая свой лозунг, Ф. Бэкон предупреждал, что
«мы должны использовать наше знание так, чтобы оно
рождало не беспокойство, а спокойствие души» *.
Шелли же не столько предупреждает об опасностях,
таящихся в познаниях человека, сколько рисует мрачную
картину неизбежной гибели людей, не сумевших
предотвратить непредвиденные последствия победы
человеческого разума над природой. Этот пессимистический
мотив продолжается и в других ее произведениях, в
частности в романе «Последний человек» (1826), в
котором речь идет о XXI столетии, когда вместо
долгожданного рая на Земле разразилась глобальная
катастрофа: эпидемия чумы, землетрясения и наводнения
сводят на нет все предшествующие завоевания челове-  11 	Бэкон Ф. Соч. В 2-х т. М., 1977, т. 1, с. 88.
31

чества. Попытки одного из героев романа сплотить
людей перед лицом грозящей катастрофы не достигают
цели: мир настолько ввергнут в хаос, что все добрые
намерения оказываются бесполезными. Гибнут люди,
и только «последний, человек на Земле», от имени
которого ведется повествование, да сопровождающая его
собака, с тоской взирающая на луну, одиноко
встречают 2100 год среди руин погибшей человеческой
цивилизации. Роман М. Шелли насквозь пронизан
пессимистическим мировосприятием, характерным для
многих ученых, философов и писателей XIX века.
Как видим, на протяжении истории человечества
не было однозначного толкования научно-технического
и социального прогресса, в том числе и применительно
к будущему. В плане же интересующей нас темы
важно прежде всего подчеркнуть, что проблематика,
которая обсуждается сегодня Римским клубом, не раз
затрагивалась мыслителями прошлого. Во все эпохи
размышления ученых о будущем касались не только
перспектив развития того или иного общества, но и
судеб всего мира. Многие теоретики пытались
охватить мысленным взором нашу планету в целом, чтобы
предсказать, в каком направлении будет двигаться
человечество. Некоторые из них высказывали опасения
по поводу разделения мира на обособленные
государства, преследующие свои корыстные цели и ведущие
между собой постоянные войны. Так, индийский
ученый, философ и поэт-гуманист VII века Бхартрихари,
воспевший величие человека, пытался понять суть
жизненных противоречий. Мотив озабоченности
судьбами мира звучит в его стихах:
Земля, земля! С материками
И океанами — что ты?
Ничтожный атом в мирозданье!
И даже эту малость множество царьков
Стремятся разорвать на части
И войны страшные ведут!1
Ученые предшествующих столетий задумывались
и над такими глобальными проблемами, как
увеличение народонаселения, истощение природных ресурсов,
«пределы роста», которые в настоящее время
являются едва ли не основным предметом раздумий западных
теоретиков, пытающихся осмыслить результаты
исследований, выполненных в рамках Римского клуба.  132
1 Антология мировой философии, т. 1, ч. 1, с. 179.

В этой связи напрашиваются некоторые
исторические параллели. Очень распространено, например,
сопоставление высказываний современных западных тео-
ретиков-пессимистов, предсказывающих гибель
человечества вследствие перенаселенности планеты и
неспособности прокормить растущее население мира,
с идеями английского экономиста конца XVIII —
начала XIX века Т. Р. Мальтуса, высказавшего
предположение о негативных последствиях роста
народонаселения. В заостренной форме Мальтус поставил
проблемы, которые бурно обсуждаются в современной
зарубежной экологической литературе. В первой
публикации своих идей, вышедшей анонимно, он писал:
«Человек, появившийся на свет, уже занятый
другими людьми... совершенно лишний на этом свете. На
великом пиршестве природы для него нет прибора.
Природа приказывает ему удалиться, и, если он не
может прибегнуть к состраданию кого-либо из
пирующих, она сама принимает меры к тому, чтобы ее
приказание было приведено в исполнение. Если же
пирующие стеснят себя и уступят ему место за столом,
тотчас же появятся новые непрошеные гости и
потребуют для себя той же милости, ибо весть о том, что за
столом хватает яств для вновь пришедших, тотчас
распространится всюду. Порядок и гармония пиршества
будут вскоре нарушены, изобилие, царившее прежде,
заменится недостатком, и счастье пирующих
омрачится зрелищем появившейся всюду нищеты...» 1 Трудно
сказать, были ли эти строки навеяны спором с
автором «Кодекса природы», вышедшего тоже анонимно в
1755 году, но принадлежащего перу французского
философа Морелли. По форме же изложения это очень
похоже на полемику с Морелли, писавшим: «Мир —
это стол, на котором достаточно пищи для всех
сотрапезников, и она принадлежит либо всем, потому что
все голодны, либо лишь некоторым, потому что
остальные уже насытились» 2.
Многие зарубежные ученые прямо усматривают
сходства, связи между идеями Мальтуса и отправными
положениями, а также конечными выводами авторов
первого доклада Римскому клубу «Пределы роста».
Менее известно, что аналогичная проблематика
затрагивалась некоторыми мыслителяхми еще до того,
1 Мальтус Т. Опыт о законе народонаселения. М., 1908, с. 8.
2 Морелли. Кодекс природы, или Истинный дух ее законов.
М.-Л., 1965, с. 75.
3 В. М. ЛейОнн
33

как Мальтус высказал свои соображения по вопросам
народонаселения и «убывания плодородия земли».
Причем уже тогда вопросы подчас ставились не менее
остро, чем в современной экологической литературе
на Западе. Так, задолго до опубликования «Пределов
роста» и за три четверти столетия до выхода в свет
работы Мальтуса французский просветитель и
политический мыслитель Ш. Л. Монтескьё в
философском романе «Персидские письма», опубликованном в
1721 году, пытался установить определенные
зависимости между ростом капитала и народонаселения.
Здесь же в форме полемики между пессимистически
настроенным противником цивилизации Реди (он
сокрушается по поводу опустошений, «которые
причиняет химия», содрогается при мысли, что «в конце
концов откроют какой-нибудь секрет, при помощи
которого станет еще легче уничтожать людей и
истреблять целые народы», предсказывает, что земля
«превратится в пустыню» и через несколько столетий
произойдет «самая страшная катастрофа, когда-либо
случавшаяся в мире» ‘) и оптимистически
ориентированным защитником научно-технического и
социального прогресса Узбеком обсуждаются проблемы
истощения земли. «Природа,— пишет Монтескьё,— всегда
действует неторопливо и, если можно так выразиться,
бережно... если же ее понуждают, она скоро
истощается и всю оставшуюся силу употребляет на
самосохранение, совершенно теряя при этом производительную
способность и творческую мощь» 2. Таким образом, еще
в начале XVIII столетия Монтескьё выразил, мнение
о необходимости установления соответствующей
пропорции между «оборотом капитала», «ростом доходов»
и «числом жителей»3; фактически был поставлен тот
же вопрос, хотя и в несколько иной трактовке, что и
в первом докладе Римскому клубу.
Несколько десятилетий спустя другой французский
философ Ж. Ж. Руссо высказал мысль о том, что
размеры территории и количество населения имеют
важное значение для установления надлежащей величины
1 Монтескьё. Персидские письма. М., 1956, с. 244, 260. В
отличие от авторов «Пределов роста», Монтескьё предсказывал
глобальную катастрофу не вследствие перенаселенности пла-
поты, а, наоборот, в результате того, что, по его прогнозу,
будет стремительно увеличиваться падение численности людей в
мире.
2 Монтескьё. Персидские письма, с. 264.
3 См. там же, с. 249.
34

государства и соответствующей его политической
организации. «...Отношение это должно быть таким, чтобы
земли было достаточно для пропитания жителей
Государства, а их должно быть столько, сколько земля
может прокормить» !.
Интересные высказывания, связанные с
осмыслением демографических процессов и последствий
промышленного роста, можно встретить в работах
французского просветителя Ж. Кондорсе. В его книге
«Эскиз исторической картины прогресса человеческого
разума», опубликованной в 1795 году, то есть за три
года до появления упомянутой работы Мальтуса,
фактически предвосхищены идеи о «пределах роста», с
которыми выступили в начале 70-х годов нашего
столетия авторы первого доклада Римскому клубу. Правда,
конечные выводы, к которым пришел французский
просветитель, существенно отличаются от выводов и
рекомендаций, содержащихся в этом докладе. Но
теоретические посылки, исходные постулаты, идея
использования математических методов в социальных науках
во многом совпадают.
Пытаясь понять законы развития промышленности
и роста народонаселения, Кондорсе по-своему ставил
проблему «пределов роста», задаваясь вопросом: «...не
должно ли человечество дойти до предела, где эти
законы, одинаково необходимые, стали бы себе
противоречить, где увеличение количества людей, превзойдя
количество средств существования, неизбежно
вызвало бы если не беспрерывное уменьшение
благосостояния и народонаселения, то истинно попятное
движение, по меньшей мере, нечто вроде колебания между
добром и злом?»1  2 Этот же вопрос, по сути дела,
возникает и у авторов «Пределов роста». Отвечая на него,
они с помощью математических расчетов делают
вывод, что при сохранении существующих тенденций
роста народонаселения неизбежен глобальный коллапс.
Иную позицию занимал Кондорсе, которого не пугали
кошмарные сцены, невольно возникающие в сознании
1 Руссо Ж. Ж. Трактаты. М., 1969, с. 186. Попутно отметим,
что зародыши подобных представлений встречаются уже у
Платона, который, рассуждая о размерах идеального
государства, пришел к выводу, что «пределом для необходимой
величины устраиваемого ими (правителями.— В. Л.) государства»
должно быть количество земли и людей (см.: Платон. Соч.
В 3-х т., т. 3, ч. 1, с. 211).
2 Кондорсе Ж. А. Эскиз исторической картины прогресса
человеческого разума. М., 1936, с. 240.
35

при абсолютизации пределов развития человеческой
цивилизации. «...Допуская,— писал он,— что этот
предел должен когда-либо стать реальным, мы видим, что
отсюда не вытекает ничего тревожного ни для счастья
человеческого рода, пи для его способности
неограниченно совершенствоваться, если предполагается, что
до этого времени прогресс разума будет идти рядом с
прогрессом наук и искусств...» 1 Кстати сказать,
именно возможность прогресса наук как раз и не
учитывалась авторами первого доклада Римскому клубу, что
свидетельствует о просчетах, допущенных ими при
исследовании глобальных процессов развития мира.
Подчеркнем, что Кондорсе одним из первых
выступил с идеей использования математических методов
при рассмотрении и оценке как отдельных сторон
научно-технического прогресса, так и возможных
альтернатив развития человеческой цивилизации в целом.
Его соотечественник Руссо, пытавшийся несколькими
десятилетиями ранее определить «предел территории»,
который соответствовал бы наилучшей конституции
государства, в этом отношении был настроен иначе. Он
считал, что в силу различий качеств почвы, степени
плодородности земель, климатических условий стран и
потребления продуктов питания в тех или иных
культурах «нельзя выразить в числах постоянное
отношение между протяженностью земли и числом людей,
достаточным для ее заселепия...»1  2. Кондорсе же
призывает к тщательному и точному исследованию
исторически складывающихся тенденций развития
человечества, указывая на полезность «проигрывания»
различных ситуаций, образованных «бесконечным числом
возможных комбинаций», а также на то, что
«применение вычисления сочетаний и вероятностей к
социальным наукам обещает прогресс, тем более важный,
что оно одновременно является единственным
средством придать их результатам почти математическую
точность и оценить степень их достоверности и
правдоподобия» 3.
Не аналогичные ли идеи были положены в основу
первых исследовательских проектов Римского клуба?
Ведь проводимые по его инициативе поиски прием-
1 Кондорсе Ж. А. Эскиз исторической картины прогресса
человеческого разума, с. 241.
2 Руссо Ж. Ж. Трактаты, с. 186.
8 Кондорсе Ж. А. Эскиз исторической картины прогресса
человеческого разума, с. 242, 243.
36

лемой методологии изучения глобальных проблем
завершились использованием компьютерной модели,
позволяющей «проигрывать» потенциально возможные
ситуации, возникающие в результате искусственного
изменения и сочетания различных элементов мировой
системы. И разве не перекликаются размышления
Кондорсе о применении «вычисления сочетаний и
вероятностей к социальным наукам» с такими, например,
рассуждениями Дж. Форрестера: «Наши социальные
системы гораздо более сложны и трудны для
понимания, чем технологические системы. Почему же мы не
используем тот же метод моделирования для изучения
наших социальных систем и не проводим лабораторных
экспериментов с этими моделями, прежде чем
попытаемся в реальной жизни проводить новые законы и
правительственные программы?» 1
История развития общественной мысли
свидетельствует и о том, что задолго до математических
расчетов, сделанных на ЭВМ, и практических рекомендаций
по стабилизации численности населения и
экономического роста, предложенных авторами первого доклада
Римскому клубу, предпринимались попытки
конкретного определения сроков, когда человечество
достигнет «предела» перенаселенности, и того, какое
количество людей в мире следует признать наиболее
целесообразным с точки зрения выживания человеческой
цивилизации. Выдвигалась также идея установления
на земле необходимого «равновесия» между ростом
капитала и народонаселения. Более того, некоторые
способы решения глобальных проблем, которые в начале
70-х годов нашего столетия рассматривались группой
ученых во главе с Д. Медоузом как наиболее
приемлемые для ликвидации опасностей, грозящих
человечеству, были предложены еще в 20-х годах XIX века. Так,
французский утопический социалист Ш. Фурье считал
необходимым «установить равновесие населения,
пропорцию между числом потребителей и
производительными силами» 1 2, предлагая «свести число жителей
земного шара к точной соразмеренности средств и
потребностей, к количеству приблизительно в 5
миллиардов...»3. Конечно, подсчеты Фурье несовершенны по
сравнению с подсчетами авторов «Пределов роста»,
1 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 138.
2 Фурье Ш. Избранные сочинения. М., 1939, т. 2, с. 317.
3 Там же, с. 318.
37

выполненными при помощи современных ЭВМ. Тем не
менее разительно совпадают временные оценки роста
народонаселения и сроки осуществления его
стабилизации. Фурье считал, что «население достигнет
предела уже через 150 лет», то есть приблизительно к
1970 году. Но именно этот период времени берется
авторами первого доклада Римскому клубу в качестве
исходной точки для установления стабилизации
населения, потребления ресурсов на душу населения и
интенсивности загрязнения окружающей среды.
Как видим, многие положения, от которых
отталкиваются представители Римского клуба при
осмыслении глобальных проблем, и даже некоторые
практические рекомендации в том или ином виде были
сформулированы мыслителями прошлого. Поэтому Римский
клуб не был пионером в рассмотрении глобальных
проблем, как это представляется западным теоретикам.
Другое дело, что он привлек внимание многих
современных западных ученых к экологической
проблематике и дал толчок становлению и развитию такой
области научных исследований, как глобальное
моделирование. Думается, что правомерно именно под этим
углом зрения и рассмотреть взгляды Римского клуба,
попытаться выявить, почему, несмотря на
предшествующую историческую традицию, только в 70-е годы
XX столетия вновь было обращено внимание на
глобальные проблемы и почему Римский клуб стал играть
столь значительную роль в исследовании этих проблем
на Западе.
2. 	Современные утопии
и дистопии
XX столетие характеризуется довольно
пестрой и противоречивой картиной в осмыслении
будущего человечества. Бурное развитие пауки и техники
в начале века породило на Западе оптимистический
взгляд на будущее, вызвав к жизни ряд работ, авторы
которых прониклись сознанием радужных перспектив
развития западной цивилизации и человечества в
целом и предлагали свои рецепты для воплощения этих
оптимистических установок в практической
деятельности по реорганизации экономики, внедрению новой
технологии в производство, измепепию форм и методов
регулирования рыночной системы хозяйствования. Как
38

заметил Л. Тойнби, «большинство ранних современных
западных утопий были оптимистическими» *. Однако
первая мировая война и «великий кризис» конца 20-х
годов, потрясший экономику капиталистических стран,
повлекли за собой резкое изменение мировосприятия,
в том числе и вйдения будущего. Картины
последующего развития человечества стали рисоваться
буржуазному сознанию в таких мрачных тонах, что вместо
радужных утопий все чаще стали появляться кошмарные
описания сцен неотвратимой гибели человека,
превращенного в придаток машины, страдающего от
непосильного бремени социальных предписаний и
требований культуры, втянутого в военные конфликты и
межгосударственные распри. Иначе говоря, на смену
оптимистическим утопиям пришли так называемые
дистопии2, предрекающие катастрофические
изменения в мире, упадок и разложение западной
цивилизации.
Установление тоталитарных фашистских режимов
в ряде стран Европы и развязанная фашизмом вторая
мировая война, атмосфера «холодной войны» в
послевоенные годы, особенно создание атомной, а затем
водородной бомбы, возродили и усилили дистопическое
видение будущего.
«Человеческая технология,— по словам английского
писателя О. Хаксли,— вновь ввела в мышление Запада
старую эсхатологическую идею конца мира»3. Угроза
ядерной катастрофы как дамоклов меч нависла над
обитателями планеты, отяготив сознание будущего
грузом пессимистических предсказаний. Таковы основные
вехи осмысления будущего в западной литературе
первой половины XX столетия.
Изображенная выше картина осмысления
будущего, конечно, схематична, хотя и позволяет наглядно
представить альтернативные подходы западных
теоретиков к его рассмотрению. В реалиях западной
культуры дело обстоит значительно сложнее.
Пессимистическое и оптимистическое восприятие мира отнюдь не
обязательно прямолинейно сменяют друг друга во
времени и пространстве. Различные авторы в одно и то
же время могут выступать как с утопиями, так и с ди-
1 Toynbee A., Jkeda D. Choose Life. A Dialoque. L., 1976,
p. 324.
2 Дистопия — противоположность утопии: изображение
социального идеала в негативных, пугающе-трагических тонах.
3 Huxley A. The Human Situation. Lectures at Santa Barbara,
1959. L., 1978, p. 97.
39

стопиями. Образы будущего, проецируемые в
воображении представителей различных стран, могут иметь
однотипные характеристики, а могут и отличаться по
своей тональности. Так, если в западноевропейских
странах пессимистическое мироощущение усиливалось
по мере того, как экономические кризисы,
безработица п разрушительные войны подтачивали веру в
научно-технический и социальный прогресс, то в США
пессимистическое видение будущего в первой половине
XX века представляло лишь незначительное
отклонение от общего оптимистического настроя. Одним
словом, пессимистическая и оптимистическая тональность
образов будущего на Западе варьируется в довольно
широких пределах, создавая разноцветную мозаику
всевозможных представлений об основных тенденциях
развития человеческой цивилизации.
Как известно, в 20—40-х годах в странах Западной
Европы широкое распространение получил
экзистенциализм с его крайне трагическими интонациями,
обусловленными утратой веры в силу человеческого
разума, в способность принимать рациональные решения в
экономике и политике, которые не вели бы
одновременно к порабощению личности. Будучи своеобразной
философской реакцией на противоречивый процесс
развития науки и техники в условиях капитализма,
экзистенциализм до предела заострил восприятие тех
пограничных ситуаций бытия человека в мире,
кризисных процессов буржуазного общества, которые в
разных, порой несовместимых планах представали перед
сознанием человека. Не видя реальных путей
совмещения научно-технического и социального прогресса,
больше того, подчеркивая углубляющийся и
неустранимый разрыв между ними, экзистенциалисты
обрушили огонь критики на техницистское мышление,
оказавшееся, по их мнению, всецело во власти слепой веры в
технику и не разделяющее гуманистических ценностей
предшествующей культурной традиции.
Представители экзистенциализма, включая
немецких философов М. Хайдеггера, К. Ясперса и
французских приверженцев этого течения — Ж. П. Сартра,
А. Камю и других, призывали повернуться лицом к
человеку со всеми его горестями и заботами, страхами и
беспокойствами, сомнениями и тревогами, чтобы,
обнажив неистинность его существования в искусственно
созданных структурах общественного бытия, показать
самоценность, самобытность, уникальность и неповто-
40

римость его внутреннего, индивидуально-личностного
мира. Акцентируя внимание на трагической судьбе
людей в современной западной культуре, они
настаивали на необходимости «метафизического»
освобождения личности — достижения абсолютной свободы, не
стесненной никакими рамками социального бытия. Это
была утопия, обращенная не столько вовне, к
осознанию будущего человечества, сколько вовнутрь, к
«подлинности» и «аутентичности»
индивидуально-личностного существования, отрешенного от какого-либо
участия в научно-техническом прогрессе, который
воспринимался как социальное и моральное зло. Такая
утопия недалеко отстояла от дистопического вйдения
будущего, наделенного чертами безысходности и
неминуемой гибели человека и человеческой цивилизации.
Впрочем, такая двойственность характерна не только
для экзистенциального мировосприятия.
Одна из специфических особенностей западного
мышления как раз и состоит в том, что его образы
будущего нередко совмещают в себе одновременно
утопическое и дистопическое мировосприятие. Утопия
легко может превратиться в дистопию, а дистопия
может оказаться одним из вариантов утопического
сознания будущего. Как верно заметил профессор
гуманитарных наук Бостонского университета П. Рихтер,
«иногда утопия может носить временно маску
дистопии и наоборот» 1. Весьма показательны в этом
отношении произведения английских писателей Г. Уэллса
и О. Хаксли. В фантастических романах Г. Уэллса
«Машина времени» (1895) и «Война миров» (1898)
рисуются различные картины гибели человечества,
которая происходит либо вследствие внутреннего
вырождения человеческой цивилизации, либо в результате
внешних причин, связанных, например, с нашествием
инопланетян. В других же его произведениях, таких,
как «Современная утопия» (1905), «В дни кометы»
(1906), «Новые миры вместо старых» (1908),
отражено иное умонастроение, содержащее установку на
моральное преобразование мира и реорганизацию
социально-экономических институтов в духе старых
просветительских идей утопического толка. Не столь уж
непримиримыми друг с другом оказываются
изображения альтернатив развития человечества и в творчестве
1 Utopia — Distopia? Ed. by P. Richter. Cambridge (Mass.),
1975, p. 7.
41

О. Хаксли. Если в 1932 году в романе «Прекрасный
новый мир» он создал мрачную дистопию, изобразив
будущее в крайне пессимистических тонах, то один из
его последних романов «Остров» (1962) может быть
охарактеризован как утопия, выдержанная в рамках
классических утопических сюжетов об идеальном
общественном устройстве, способствующем развитию
человека.
Пессимистические умонастроения первой половины
XX века — типичная реакция буржуазного сознания
на кризисные процессы и противоречия современного
капиталистического общества. Правда, и в образах
настоящего и в моделях будущего эти процессы и
противоречия предстают в искаженном виде:
пессимистические воззрения на мир оказываются преломленными
едва ли не исключительно через призму
несоразмерностей между научно-техническим прогрессом и
дальнейшим развитием личности. Отсюда — критическая
установка по отношению к достижениям науки и
техники. При этом не только подвергается сомнению
подлинная ценность научно-технического прогресса, не
обеспечивающего улучшение и облегчение
индивидуально-личностного бытия, но и нередко
устанавливаются прямые связи между кризисом человечества и
кризисом науки, ориентированной на материальные
ценности, а не на смысложизненные проблемы прошлого,
настоящего и будущего. И если теоретики
экзистенциалистского толка прежде всего обращают внимание
на развенчание иллюзий научно-технического
прогресса, как противостоящего самоценности личности, то
такие мыслители, как немецкий философ Э. Гуссерль,
обратившись к анализу роли науки в европейском
мире, остро ставят вопрос о ее кризисе.
Сравнивая значимость науки и философии в эпоху
Ренессанса и в первой половине XX столетия, Гуссерль
пришел к выводу, что в своем стремлении
отмежеваться от философии наука замкнулась на рассмотрении
тех вопросов, которые не имеют отношения к
гуманистической ценности человеческой культуры.
Последствия такого отмежевания оказались весьма пагубными
и для науки, и для философии, и для человечества.
Наряду с бесспорным успехом в практическом
использовании результатов естественных наук, последние
лишились главного — утратили мировоззренческую
основу, питавшую их в эпоху Ренессанса. Отдавшись во
власть позитивистской методологии, философия пере-
42

стала выполнять свои основные функции, связанные
с осмыслением гуманистических ценностей и
привнесением их в науку. Доверие к чистой науке и
позитивистской философии обернулось подтачиванием веры
в человека как субъекта истории. А это повлекло за
собой утрату человеком понимания своего
предназначения в мире. Разочарованность привела к
бездеятельности, пессимистическому мировосприятию и
отчаянию. Все это, по мнению Гуссерля, свидетельствует о
глубоком кризисе как современной науки, так и
«европейского человЛества». В поисках истины наука
оказалась ориентированной только на саму себя без
обращения к тому смыслу, какой она может и должна
иметь для человеческой цивилизации. Наука
оказалась лишенной ответственности перед человечеством,
а человеческая цивилизация — гуманистических
ценностей и идеалов, традиционно предоставляемых ей
философией.
Очевидно, что критика Гуссерлем современной
науки и философии была обращена прежде всего против
получившего распространение в начале XX века
позитивизма, постулировавшего строгий поиск научной
истины и отстранение от смысложизненных,
мировоззренческих проблем, которые всегда были в центре
внимания классической философии прошлого. Гуссерль
чутко уловил опасность, таящуюся в стремлении
очистить науку от этих проблем, оторвать ее от
гуманистических ценностей человеческой культуры. Однако его
диагноз кризиса европейской науки и «европейского
человечества» не затрагивал глубинных причин,
связанных с обострением кризисных процессов и
противоречий буржуазного общества.
Мышление Гуссерля было ориентировано на
реконструкцию будущего, и в этом смысле его
мировоззренческая позиция была оптимистической. Он привлек
внимание к общегуманистическим проблемам,
подводившим к осознанию того, что дальнейшие
перспективы развития человечества зависят от человека как
субъекта истории, понимающего свое предназначение
в мире и лежащую на нем ответственность перед
будущими поколениями. Однако обращение Гуссерля к
будущему не выходило за рамки идеалистического
мировосприятия. Весь ход развития общества
воспринимался им через призму реализации целей, будто бы
имманентно присущих истории и обретающих реальный
смысл посредством философского сознания.
43

Гуссерлевское мировосприятие могло вести к
разноплановым конструкциям будущего. У самого Гуссерля
просматриваются утопические элементы
гуманистического возрождения духовных сил человека и
преодоление на этой основе в будущем кризиса «европейского
человечества». Некоторые же из его последователей
усмотрели в гуссерлевском диагнозе кризиса
современной науки и человечества историческую безысходность,
подтверждение того, что человеческая цивилизация
лишена будущего. И не случайно отголоски такого
мировосприятия нашли свое отражение ка* в утопических,
так и дистопических образах будущего, выдвинутых
позднее буржуазным сознанием и явившихся
следствием либо дальнейшего последовательного развития
идей Гуссерля, либо превратно понятого и в ином духе
истолкованного содержания выдвинутых им
концепций.
Отмеченные особенности утопического и дистопиче-
ского видения будущего характерны для
западноевропейского мышления первой половины XX века. Иная
картина наблюдалась в тот период в США, где
преобладало оптимистическое мировоззрение. В
размышлениях некоторых американских теоретиков о судьбе
человека в век машинной индустрии звучали, конечно, и
пессимистические мотивы. Однако это были
эпизодические всплески критического сознания, наблюдаемые
главным образом в среде художественной
интеллигенции. Они не оказали сколько-нибудь существенного
влияния на общий духовный климат,
социально-экономическую и политическую атмосферу в США.
Оптимистическое мироощущение, вера в научно-технический
и социальный прогресс, надежда на экономическое
процветание американского общества в будущем —
таковы наиболее существенные и типичные
характеристики американской буржуазной мысли начала XX
столетия.
Оптимистический настрой американцев объяснялся
следующими причинами. Во-первых, стремительное
развитие промышленного производства в конце XIX века
вселяло уверенность, что XX столетие окажется еще
более благоприятным для процветания американской
экономики и повышения благосостояния населения. Во-
вторых, гуманистический дух «Декларации
независимости», сохраняя свою привлекательность для большинства
американцев, служил тем ориентиром, который
позволял надеяться на социальный прогресс в будущем.
44

В-третьих, кризисные процессы в экономике,
социальные потрясения и разрушительные войны, породившие
в Западной Европе волну пессимистических пророчеств
неминуемой гибели человечества, лишь в
незначительной степени затронули США, ьте только не подорвав
веру американцев в возможности своей страны, но даже
породив в них миссионерское чувство «спасителей
человечества». В-четвертых, философская и социальная
мысль в США в большей мере, чем в
западноевропейских странах, была ориентирована на решение
практических задач и, следовательно, в условиях
промышленного подъема и расцвета экономики не могла не
отразить оптимистических установок обыденного сознания.
Не случайно именно в США зародилось такое
идейное течение, как прагматизм, стремившееся не только
научно обосновать практическое значение
теоретического знания, но и разработать соответствующий
инструментарий для ориентации человека в реальной жизни.
Если распространенная в странах Западной Европы
позитивистская философия ставила своей задачей поиск
«чистой» истины, освобожденной от мировоззренческих
оценок, а экзистенциализм призывал к отказу от
позитивистской методологии и постановки социальных задач
во имя спасения уникальности
индивидуально-личностного бытия и гуманистических ценностей культуры, то
американский прагматизм попытался соединить вместе
«истину» и «ценность», «научность» познания
объективного мира и «значимость» человеческих действий для
осуществления научно-технического и социального
прогресса.
К чему привели такие попытки — общеизвестно. Они
закончились конструированием концепций
идеалистического эмпиризма. Однако прагматизм сумел придать
своим теоретическим конструкциям такую
наукообразную окраску, благодаря которой это идейное течение
приобрело значительное влияние на умы американцев,
став, по сути дела, официально признанной идеологией
США.
Но основной успех прагматизма обусловило, видимо,
то, что, показав разрыв между научно-техническими
достижениями и культурными ценностями современного
мира, он призвал не к отказу от одного в пользу другого,
а к совмещению научно-технического и социального
прогресса, к решению социальных проблем
инструментальными средствами науки. Такой призыв не мог не
найти отклика среди деловых американцев с их утили-
45

тарпо-прагматическим подходом к жизни. Он как нельзя
лучше отвечал и тому практическому умонастроению,
которое разделялось обыденным сознанием. Таким
образом, в США произошло смыкание теоретического и
обыденного сознания на основе стремления любой ценой
добиться успеха в решении научно-технических и
социальных проблем. Правда, оптимизм не затрагивал
далеких перспектив, ибо обыденное сознание
руководствовалось ближайшими задачами, решение которых
приносило немедленные выгоды, а прагматизм ориентировал
человека на постановку непосредственных целей, на
удовлетворение сиюминутных практических
потребностей. Однако в то время это воспринималось
буржуазным обществом не как недостаток, а как одно из
достоинств прагматического видения будущего. Лишь
несколько десятилетий спустя обнаружились негативные
стороны такого сознания будущего. Они стали, в
частности, предметом пристального внимания со стороны
Римского клуба, о чем подробнее речь пойдет далее.
В первой же половине XX века прагматический подход
в прогнозах будущего расценивался многими
американскими учеными как научно обоснованный и
плодотворный.
Лишь наиболее проницательные умы в США
обращали внимание па бессмысленную, с точки зрения
гуманистических идеалов, суету прагматиков, приносивших
в жертву материальной выгоде и пользе самое ценное —
человека. Именно они уловили симптомы
надвигающегося «великого кризиса», затронувшего экономическую
жизнь американского общества в конце 20 — начале
30-х годов. Однако в течение 10—15 последующих лет
экономика США справилась с затруднениями, не
породив массового пессимистического мировосприятия.
Подобное мировосприятие оставалось прерогативой
немногих академических интеллектуалов, выступавших в
защиту человека с абстрактно-гуманистических позиций.
Что же касается массового сознания, то оно
воспринимало пессимизм и абстрактный гуманизм как нечто
чуждое, не отвечающее жизненным интересам
американцев. Не случайно экзистенциализм, получивший в
тот период широкое распространение в странах
Западной Европы, не нашел, по существу, отклика в США.
Правда, в американской художественной литературе
можно найти блестящие примеры, отражающие
разочарованность в буржуазном образе жизни и
озабоченность отдельных писателей по поводу перспектив разви-
46

тия человека и человечества в целом. Проскальзывали у
американских писателей и экзистенциалистские мотивы.
Однако даже в художественной литературе, наиболее
чутко реагирующей на кризисные процессы в обществе,
оптимистические умонастроения преобладали над
скептическими и пессимистическими размышлениями о
жизни и предназначении человека в мире. Особенно
широко оптимистический взгляд на будущее был
распространен среди американских ученых и тех, кто
непосредственно участвовал в практическом
использовании достижений науки и техники. Писатель М. Уилсон,
прекрасно знавший духовную атмосферу жизни ученых,
так как сам был физиком по образованию и работал
одно время в лаборатории Э. Ферми, точно передал
мироощущение, господствовавшее в научной среде, в
романе «Брат мой, враг мой». «Мир навсегда останется
таким, как есть, хотя порой и кажется, будто всему
наступил конец; катастрофа — это только лясканье
беззубых челюстей, сквозь которые жизнь проскользнет и
будет продолжаться вечно» 1.
В 50—60-х годах в странах Западной Европы и
Америки появился ряд утопий, облаченных в тогу
рационалистических предсказаний неизбежности достижения
такого уровня развития науки, техники и
материального производства, который автоматически сможет
привести к всеобщему процветанию и благосостоянию. Такого
рода утопии, выступавшие нередко в форме научной
фантастики, получили теоретическое обоснование в
ряде трудов, написанных специалистами в области
экономики, философии, социологии и политики.
Появлялись различные концептуальные схемы,
авторы которых ставили научно-технический и
социальный прогресс в зависимость исключительно от
техникоорганизационных и экономических факторов развития
человеческой цивилизации. Теория «стадий
экономического роста» американского экономиста и политолога
У. Ростоу и теория «единого индустриального общества»
французских социологов Р. Арона, Ж. Фурастье и
других — типичные примеры теоретических конструкций,
порожденных техницистским сознанием. Их объединяет
понимание исторического прогресса как обусловленного
имманентными законами развития техники,
детерминирующей якобы все стороны жизни общества, независимо
от его социально-политического устройства, способа про-
1 	Уилсон М. Брат мой, враг мой. М., 1956, с. 290.
47

изводства и распределения материальных и духовных
благ. Эти концепции были подхвачены буржуазной
идеологией и представлены в качестве альтернативы
марксистской философии. Популярность подобного
рода теорий оказалась, однако, кратковременной, ибо уже
к концу 60-х годов произошли существенные изменения
в социально-экономической и политической жизни
западных страп. Безработица, инфляция, молодежные
движения протеста против истеблишмента, рост
забастовочного движения, политические банкротства, коррупция,
терроризм, падение нравов и нигилистическое
отношение к ценностям жизни,— все это заставило многих
теоретиков по-иовому подойти к осмыслению
взаимосвязей между научно-техническим и социальным
прогрессом. Вопрос о роли науки и техники в современном
мире все чаще стал рассматриваться в тесной связи с
социальными и культурными проблемами. И хотя
многие западные теоретики по-прежнему уверенно
смотрели па перспективы развития капиталистической
цивилизации, безапелляционный технологический
детерминизм в их установках был смягчен положениями,
учитывающими противоречивый характер развертывапия
научно-технической революции и особенности развития
государственно-монополистического капитализма в
современный период. На смену теориям «стадий
экономического роста» и «единого индустриального общества»
пришли концепции постиндустриализма —
«технотронного общества» 3. Бжезинского, «постиндустриального
общества» Д. Белла, Г. Кана и других.
В отличие от теорий индустриализма в концепциях
постиндустриализма, как правило,
технико-организационные структуры и сама техника не абсолютизируются.
Сознание будущего в этих концепциях учитывает не
только технические, по и социальные, политические,
культурные факторы развития человеческой
цивилизации. Правда, и здесь не обходится без исключений.
Отдельные западные авторы все еще разделяют
технократические идеалы, связывая именно с техникой
разрешение трудностей и проблем современного
капиталистического общества. Примером подобного
умонастроения могут служить взгляды американского политолога
3. 	Бжезинского, который в своей работе «Между двумя
веками: роль Америки в технотронной эре» 1 попытался
изобразить радужную картину будущего развития капи-
1 	Brzezinsky Z. Between Two Ages: America’s Role in the
Technetronic Era. N. Y., 1970.
48

талистической цивилизации, явно свидетельствующую о
технократической позиции ее автора. Возвещая о
наступлении новой «технотронной эры», Бжезинский
утверждает, что современное западное общество
превращается в «технотронное общество»,
социально-экономические, политические и культурные структуры которого
формируются под воздействием техники и электроники,
компьютеров и средств массовой информации.
«Технотронное общество», по его мнению,— это качественно
иная ступень развития человеческой цивилизации,
поскольку будто бы политическая борьба и социальные
конфликты утрачивают здесь свою значимость в
результате прагматического подхода к решению социальных
проблем, человек обретает счастье, удовлетворенность
и покой.
Модель «технотронного общества» 3. Бжезинского
представляет собой технократическую утопию,
рисующую предуготовленный рай в буржуазном обществе
будущего. В этой утопии рядовой человек не
рассматривается как активный субъект исторического процесса: ему
отводится роль послушного автомата, действующего по
заранее установленной программе, нацеленной на
рациональную эксплуатацию «социальных талантов».
Очевидно, что такая социальная утопия — не что иное, как
воспроизведение старых технократических иллюзий о
бесконфликтном развитии капиталистической
цивилизации, которые не раз подвергались критике теми
авторами, кому претила технократическая антигуманная
ориентация на превращение человека в
запрограммированного робота. По сути дела, концепция «технотронного
общества» мало чем отличается от теории
индустриализма 50-х годов, хотя она и основывается на
осмыслении новых тенденций социально-экономического и
культурного развития буржуазного общества. Их объединяет
общая идейная установка, существенно отличающая
современные технократические модели будущего от
утопий предшествующих столетий. Если утопии прошлого
органически включали в себя критику наличной
действительности во имя предполагаемого лучшего будущего,
то технократические утопии второй половины XX века
ориентированы на сохранение статус-кво. Образ
будущего в этих утопиях строится не на критическом
отношении к существующему социальному бытию людей, а
на проецированном в перспективу стремлении
примирить паиболее вопиющие противоречия современности
за счет достижений науки и техники, на экстраполяции
4
В. М. Лейбин
49

желательных, с точки зрения буржуазного
технократического сознания, но отнюдь не реальных тенденций
развития конкретных социально-экономических и
культурных структур капиталистического общества, на
человеческую цивилизацию в целом. Причем подобное вйде-
ние будущего хотя и вытекает из рассмотрения
существующей действительности, тем не менее не учитывает,
используем выражение В. И. Ленина, «объективное
содержание исторического процесса в данный конкретный
момент, в данной конкретной обстановке...» К
Социальная утопия 3. Бжезинского — это один из
крайних вариантов концепции постиндустриализма
начала 70-х годов, несущих на себе печать некритического
технократического оптимизма. В последние годы такие
утопии все чаще оказываются объектом критики со
стороны западных ученых, пытающихся более
реалистически взглянуть на современный мир и тенденции
развития человечества. Даже те учепые, которые продолжают
обосновывать концепцию «постиндустриального
общества», признают, что развитие капиталистической
цивилизации сопровождается углублением противоречий и
появлением новых кризисных ситуаций. Так, составляя
прогнозы на несколько десятилетий вперед, сотрудники
Гудзоновского института во главе с Г. Каном пришли к
выводу, что в 1985 году западный мир может
столкнуться с таким «технологическим кризисом», последствия
которого существенно скажутся не только на социально-
экономических структурах будущей общественной
системы, но и на мировоззрении людей, в частности на их
представлении о подлинных ценностях
научно-технического развития и экономического роста: «негативное
отношение к дальнейшему техническому прогрессу и
экономическому росту может стать более уместным и
действенным»1  2.
Сходных взглядов придерживается и родоначальник
концепции «постиндустриального общества»
американский социолог Д. Белл, признающий, что современное
капиталистическое общество охвачено глубоким
кризисом и что «общим следствием этого кризиса является
утрата гражданственности, непосредственной готовности
повиноваться закону, уважать права других людей,
воздерживаться от соблазна частного обогащения за счет
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 139.
2 Kahn Н., Bruce-Briggs В. Things to Come. Thinking About
the Seventies and Eighties. N. Y., 1972, p. 214.
50

общественного блага» В своем прогнозе на ближайшие
30—50 лет Белл, в отличие от Бжезинского, не только
допускает возможность возникновения конфликтных
ситуаций в будущем, но и прямо говорит о том, что в
«постиндустриальном обществе» будет наблюдаться
усиливающийся разрыв между различными культурами, не
исключено социальное недовольство, способное
возникнуть на почве сохранения экономического неравенства
и социальной несправедливости. Такое видение
будущего наглядно представлено Д. Беллом в одной из его
последних книг «Культурные противоречия
капитализма»
Примечательно, что Г. Кан и Д. Белл, имена
которых ассоциируются, как правило, с технократическо-
оптимистической ветвыо в современной буржуазной
футурологии, в последнее время выражают явное
недовольство по поводу подобной характеристики. Кан,
например, всячески стремящийся подчеркнуть, что он не
является «технократическим оптимистом»,
предпочитает называть себя «реалистом» 3.
Критическое отношение к технократическим
утопиям усиливается по мере того, как обостряются реальные
противоречия государственно-монополистического
капитализма. Сегодня многие западные ученые все
отчетливее осознают, что социальная действительность
современного буржуазного общества далека от
оптимистических пророчеств технократов. Они вынуждены
констатировать, что «чувства оптимизма, которые раньше были
широко распространены, становятся довольно редкими в
западном мире» 4. Проявляя озабоченность по поводу
современных тенденций развития западного общества,
критики технократизма осуждают его приверженцев
за недальновидное и искаженное вйдение будущего.
«В действительности мы являемся свидетелями
рождения не новой цивилизации, а варьирующей от страны к
стране дезинтеграции нашего существующего
индустриального, буржуазного общества» 5. «Технократы предла-  1 2 3 4 51 Bell D. The Revolution of Rising Entitlements.— Fortune,
1975, vol. 91, N 4, p. 102.
2 Bell D. Cultural Contradiction of Capitalism. N. Y., 1976.
3 Kahn H., Wheeler J. The Great Modernization.— Futures,
1980, vol. 12, N 1, p. 67.
4 Ayers R. Uncertain Futures. Challenges for
Decision-Makers. N. Y. etc., 1979, p. 413.
5 Sinai R. The Docadence of the Modern World. Cambridge
(Mass.), 1978, p. 167.
51

гают нам хлеб, и это хорошо. Но они требуют
расплачиваться за него нашим человеколюбием» 1.
Начиная с 70-х годов критика технократического вй-
деиия будущего сопровождается распространением
пессимистических взглядов на перспективы развития
человеческой цивилизации. Характерные ранее лишь для
стран Западной Европы, в настоящее время они стали
неотъемлемой частью духовного климата и США.
«Сегодня американские интеллектуалы и часть
американской общественности, подобно их европейским коллегам,
смотрят на будущее в основном пессимистически» 2.
Такое признание западных теоретиков весьма
симптоматично. Оно свидетельствует о переориентации в
осмыслении будущего, используем слова А. Тоффлера, на
«модный пессимизм» 3.
Такая переориентация сопровождалась постепенным
вторжением в духовную жизнь США
экзистенциалистских идей, ранее популярных преимущественно в
Западной Европе.
Не избежали влияния экзистенциалистских образов
будущего даже те американские футурологи, которые по
традиции придерживались прагматических установок.
Скажем, такой социолог, как Д. Белл, с недоверием
относящийся к иррациональным конструкциям,
обосновывая свою социальную утопию «постиндустриального
общества», обращается к экзистенциалистской
терминологии, говоря об «экзистенциальных противоречиях»,
коренящихся будто бы в природе человека, и об
«экзистенциальных проблемах культуры», которые ему
представляются неизбежными. Что же касается работ
современных американских теоретиков, не
придерживающихся технократических ориентаций, то в них не только
используется экзистенциалистская терминология, но и
обсуждаются вопросы об извечной обреченности
человека на страдания и муки.
В 70-е годы рассуждения об обреченности человека
дополняются пессимистическими пророчествами
неминуемой гибели человечества, связанными с осмыслением
экологической проблематики, привлекающей к себе
внимание многих западных ученых, включая и представите-  1 2 31 Roman S., Loebl Е. The Responsible Society. N. Y., 1977,
p. 159—160.
2 Huntington-Vigman F. The Collapse of Western Civilization.
North Quincy (Mass.), 1976, p. 205.
3 Toffler A. The Third Wave. N. Y., 1980, p. 19,
52

лей Римского клуба. Появляются мрачные
экологические прогнозы, которые, по словам биолога Г. Клоза
и психолога К. Боуландера, «поддерживают широко
распространенные чувства отчаяния и
экзистенциального беспокойства, столь характерные для нашего
века»
Размышляя о возможных альтернативах развития
человечества, многие пессимистически настроенные
западные теоретики предсказывают неизбежность «конца
света», «всемирной катастрофы», надвигающейся гибели
человеческой цивилизации в результате
перенаселенности планеты, недостатка продуктов питания, истощения
природных ресурсов, загрязнения окружающей среды,
нарушения экологического равновесия в природе,
чрезмерного накопления средств массового уничтожения
людей. Вовлеченность всех этих проблем в сферу сознания
будущего усиливает его пессимистический рефрен,
вызывая у ученых обеспокоенность не только дальнейшей
моральной деградацией человека, но и углублением
процессов, именуемых сегодня на Западе
«экологическим кризисом». Как замечает профессор политической
экономии Абердинского университета (Шотландия)
Д. Пирс, «человечество уже вступило в «фаустовскую
сделку» с природой, обменяв очевидные и желательные
достижения в повышении материальных стандартов
жизни на неизвестные и непредвиденные издержки» 1 2.
Все большее число западных теоретиков начинает
понимать, что слепое использование науки и техники
порождает непредвиденные экологические опасности, в
результате чего «жизнь находится под угрозой, человек
дезориентируется, культура приходит в упадок,
цивилизация разрушается» 3.
Таким образом, в современном буржуазном мире дис-
топическое видение будущего становится все более
распространенным. «Сегодня, в противоположность старой
доктрине прогресса, футурологическая беллетристика
окрашена верой, что, чем больше мир изменяется, тем
хуже он становится» 4. Поэтому можно понять
стремле1 Claus G., Bolander К. Ecological Sanity. A Critical
Examination of Bad Science, Good Intentions and Premature Doomsday
Announcements of the Ecology Lobby. N. Y., 1977, p. 12—13.
2 Pearce D. Accounting for the Future.— Futures, 1977, vol. 9,
N 5, p. 360.
3 Sinai R. The Decadence of the Modern World, p. 3.
4 Clarke J. The Ideologies of Ideality.— Futures, 1977, vol. 9,
N 5, p. 434.

ние многих западных ученых к более строгому анализу
ныне существующих тенденций развития человечества,
с тем чтобы определить, насколько реальны опасения
и пессимистические пророчества надвигающейся
экологической катастрофы, высказанные теоретиками в
абстрактной форме. К таким ученым относятся и
представители Римского клуба.
Подчеркнем еще раз, что во все исторические эпохи
пытливые умы человечества обращались к осмыслению
будущего, стремились выйти за границы настоящего, с
тем чтобы, обгоняя мыслью время, предвидеть ход
исторических событий. Однако только в современную
эпоху осмысление будущего начало приобретать
систематический характер. Экологические и
социально-экономические последствия интенсивного использования
научно-технических достижений в различных странах мира
нередко оказываются такими разрушительными, в
глобальной перспективе действительно угрожающими
жизни людей и ставящими под сомнение дальнейшее посту-
пательпое развитие человеческой цивилизации, что их
предвидение становится одной из первостепенных и
актуальных задач науки. Особенно остро эта задача стоит
перед учеными западных стран, где проявление
негативных последствий научно-технической революции столь
масштабно, что ведет к еще большему углублению
кризисных процессов в буржуазном мире. Поэтому понятен
тот интерес, который проявляет Римский клуб к
осмыслению глобальных проблем и выявлению перспектив
развития человечества.
На первый взгляд может показаться, что
исследовательские проекты Римского клуба органически
вписываются в остов традиционных футурологических работ,
ибо предметом изучения является будущее человеческой
цивилизации. Однако это не так. Уже первые доклады
Римскому клубу показали, что данные проекты имеют
свою специфику, обусловленную своеобразным подходом
к сознанию будущего, который и послужил отправной
точкой для возникновения нового направления научных
исследований — глобального моделирования. В чем же
специфика и своеобразие этого подхода? Что
представляет собор глобальное моделирование? Ответы на эти
вопросы предполагают раскрытие существа изменений,
происходящих в последнее время в западной
футурологии.
54

3. Новый подход к сознанию будущего
В 60-е годы широкий общественный
резонанс на Западе приобрели футурологические прогнозы,
основанные на конкретном изучении тенденций
развития отдельных стран и мира в целом. Сложившись как
особая дисциплина, футурология1 пришла на смену
абстрактно-утопическому сознанию будущего. Теорети-
ков-одиночек, пытавшихся создать в своем воображении
образ грядущего человечества, заменили
организованные формы коллективного исследования перспектив
развития человеческой цивилизации. Появились
многочисленные институты, научные центры, различные
комитеты и комиссии по изучению проблем будущего.
Организованность и масштабность исследований —
одна из характерных особенностей футурологии. Другая
ее особенность в том, что она ориентируется не столько
на предвидение общих перспектив, соотнесенных с
объективными закономерностями развития природы и
общества, сколько на разработку прогнозов, связанных с
описанием конкретных форм и образов будущего, для
чего используются различные методики. При этом на
Западе далеко не всегда проводятся различия между
предвидением и прогнозированием, в результате чего
сам термин «футурология» оказывается весьма
неопределенным, обладающим целым спектром смысловых
значений1  2. Что же касается создаваемых футурологами
прогнозов-предсказаний относительно перспектив
научно-технического и социально-экономического развития
человеческого общества, то часто они весьма условны;
многие из них не имеют ничего общего с научным
предвидением, основанным на знании реальных
закономерностей развития человечества.
Футурология 60-х годов выполняла двоякую
функцию в буржуазном обществе. С одной стороны, в
футурологических исследованиях предпринималась попытка
предусмотреть направленность научно-технических и
социальных изменений в мире, чтобы своевременно
реагировать на них, осуществляя таким образом контроль
над тенденциями развития той или иной страны, того
или иного региона. Эта функция расценивалась
буржуазными теоретиками как основное достоинство футуро-
1 футурологию на Западе называют также «футуристи-
кой» или «футуризмом».
2 См.: Прогнозирование в социологических исследованиях.
Методологические проблемы. М., 1978, с. 18—19.

логин. Сама потребность в прогнозировании наиболее
остро ощущается тогда, когда утрачивается контроль не
только над будущим, но и над настоящим, и в таком
случае прогноз-предсказапие ценен именно как форма
контроля К
С другой стороны, футурология была призвана
оказывать влияние на общественное мнение, формирование
мировоззренческих, ценностных установок людей,
принятие экономических и политических решений в
настоящем, способствуя тем самым эффективному
управлению во всех сферах жизни западного общества.
Обе эти функции футурологии, разумеется,
взаимосвязаны, поскольку исследование будущего и
управление настоящим сливались в одну задачу — обеспечить
стабильность социально-экономического и
политического развития западной цивилизации, разрешение проблем
и противоречий, возникающих в процессе
развертывания научно-технической революции в буржуазном мире.
Основная цель футурологии как раз и состояла в том,
чтобы не только заблаговременно предусмотреть все
трудности, кризисные и конфликтные ситуации,
которые в принципе могли бы возникнуть в ближайшем или
отдаленном будущем в западной культуре, но и заранее
принять необходимые меры для их предупреждения или
устранения. Отсюда понятна заинтересованность
правящих кругов западных стран в проведении
футурологических исследований. Промышленные корпорации и
концерны выделяли и выделяют значительные средства
на создание футурологических институтов и центров.
Причем на футурологию возлагались большие надежды,
ибо, претендуя на научное исследование будущего, она
тем самым как бы застраховывала бизнесменов и
политиков от случайностей и неожиданностей, с которыми
им постоянно приходилось сталкиваться в практической
жизни, действуя на свой страх и риск.
Методология футурологических прогнозов на
Западе далеко не одинакова. Среди различных подходов к
исследованию, накладывающих свой отпечаток на образы
будущего и на конкретные рекомендации, сделанные
футурологами, можно выделить по меньшей мере три
типа прогнозов, получивших распространение в 60-х
годах: дескриптивные, основанные на описании
существующих тенденций развития и экстраполяции их в
будущее с целью понимания того, что может произойти в  11 Ehrenfeld D. The Arrogance of Humanism, N, Y., 1978,
p. 51.
56

той или ипой стране, регионе, мире; нормативные, или
предписывающие, выявляющие картину будущего,
ориентированную на то, каким желательно было бы видеть
общество в ближайшее или отдаленное время;
дескриптивно-нормативные, сочетающие в себе элементы
экстраполяции настоящего в будущее с предписывающе-
оценочной интерпретацией циклов и тенденций
развития общества.
С использованием того или иного типа
прогнозирования в рамках западной футурологии осуществлено
значительное число исследований, посвященпых техпи-
ко-экономическим прогнозам развития отдельных
капиталистических стран и мира в целом. Имеются работы
по социально-политическому проектированию будущего.
Проведены исследования по оценке и выявлению
перспектив военно-стратегического характера. И все же
западная футурология 60-х годов не оправдала надежд,
возлагавшихся па нее учеными, политиками и
бизнесменами. В самом деле, чего стоят даже краткосрочные
прогнозы, если они не только не сбываются, но
реальность оборачивается прямой противоположностью того,
что ожидалось? О каком заблаговременном
предупреждении нежелательных последствий использования
научно-технических достижений можно говорить, если сами
последствия оказываются совершенно неожиданными,
хотя, казалось, прогнозы футурологов не предвещали
сюрпризов? Можно ли вообще доверять футурологам,
если они не смогли предусмотреть события, которые
произошли вскоре, буквально на глазах мировой
общественности. Студенческие волнения, активизация
забастовочного движения, обострение борьбы за независимость
на африканском континенте, свержение политических
режимов в ряде стран мира, валютный кризис, нефтяной
«голод», волна экологического движения против
хищнического отношения к природе и загрязнения
окружающей среды, возникновение социально-критического
умонастроения среди ученых и широких слоев
общественности в странах Запада, расширение масштабов
протеста против гонки вооружений — все это застало
врасплох буржуазных футурологов. Многие из них не
только не были готовы к происходящим событиям, по и
представить себе не могли, насколько глубоко эти события
обнажат противоречия
государственно-монополистического капитализма и подорвут веру в буржуазный образ
жизни, господствующие ценности, перспективу
дальнейшего бескризисного развития западной цивилизации.
57

Возможности футурологии в прогнозировании будущего
оказались более чем сомнительными. По справедливому
замечанию социолога Г. Тейлора, футурологи «не
только не смогли дать правильные ответы, но даже не
смогли правильно поставить вопросы» К
В 70-е годы окончательно обнаружилась
неспособность западной футурологии составить реальный
прогноз будущего. Попытки описания конкретных форм
научно-технического и социального развития
человеческого общества оказались всего лишь несостоятельной
претензией на научное исследование. Надежды на
футурологию сменились разочарованностью: если в 60-х годах
она воспринималась как «наука о будущем», то в
последнее время о футурологии стали говорить как о «так
называемой «науке», расценивая ее не более как «попу-*
лярную академическую игру» 1 2.
Некоторые западные теоретики стали отказываться
от самого термина «футурология», дискредитировавшего
себя. Это не означает, разумеется, отказа от
исследования будущего вообще. Напротив, стремление к научному
познанию будущего ощущается на Западе в последнее
десятилетие, пожалуй, даже в большей степени, чем
раньше. Однако если в 60-е годы футурология была
занята разработкой прогнозов-предсказаний научно-
технического и социально-экономического порядка, в
которых давались не только описания возможных
состояний будущего, но и предписания направленности
развития общества, то сегодня в исследованиях будущего на
Западе отсутствует, как правило, элемент
обязательности происходящего и непререкаемости суждений по
поводу того, какое будущее ожидает человечество.
Теперь все чаще речь идет об исследовании альтернатив
будущего, об изучении вероятных тенденций развития.
Наиболее лаконично, пожалуй, данную
переориентацию в исследовании будущего можно выразить словами
Р. Хиггипса, подчеркнувшего, что «наше возможное
(possible) будущее — это одно, наше вероятное
(probable) будущее — другое»3. И не случайно говорят уже
не о собственно футурологии, а, по выражению
директора Института сравнительных социальных исследова-
1 Taylor G. Prediction and Social Change. The Need for
a Basis in Theory.— Futures, 1977, vol. 9, N 1, p. 405.
2 Ehrenfeld D. Arrogance of Humanism, p. 44.
3 Higgins R. The Seventh Enemy. The Human Factor in the
Global Crisis. L., 1978, p. 202,

пий К. Дойча, о «социальной метеорологии» \ о
глобальном моделировании и иных методах изучения
будущего.
Конечно, появление на футурологической сцене
методов исследования будущего, отличных от прогнозов-
предсказаний, имело место и в 60-х годах. Известно, что
Д. Белл предпринял попытку социального
прогнозирования, основанного на анализе осевых принципов и
структур. Г. Кан разрабатывал сценарии,
способствующие, как он полагал, разумному взвешиванию
негативных и позитивных последствий научно-технической
революции, экономического роста, политики,
проводимой как отдельными странами, так и социальными
блоками. Однако только в 70-е годы подобные методы
исследования будущего приобрели своих сторонников в
западном мире, не говоря уже о возникновении нового
метода выявления вероятных альтернатив развития
человечества — глобального моделирования.
Об изменении отношения западных теоретиков к
футурологии можно судить, например, по книге Д. Белла
«Приближение постиндустриального общества. Попытки
социального прогнозирования» (1973). Американский
социолог не только отвергает термин «футурология»,
предпочитая понятие «социальное прогнозирование», но
и считает, что само по себе предсказание будущего,
нередко являющееся составной частью предвидения,— это
иллюзия, возникающая на основе ложного убеждения в
возможности предсказания как такового. Можно
предсказать какое-то единичное событие, но совокупность
неформализованных событий не поддается точному
учету. Кроме того, предсказание предполагает детальное и
обстоятельное знание наличной ситуации, которое
можно приобрести, лишь включившись в нее. Исследователь
же не может включиться в будущую ситуацию, ибо ее
просто нет, и, следовательно, считает Д. Белл, точное
предсказание невозможно1  2. Другое дело
прогнозирование будущего, которое принципиально возможно при
сохранении существующих тенденций исторического
развития.
Д. Белл верно подметил пределы того метода
познания будущего, который он называет «предсказанием».
1 Problems of World Modeling. Political and Social
Implications. Ed. by K. Deutsch et. al., p. 10.
2 Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. A Venture
in Social Forecasting. N. Y., 1973, p. 3.
59

Фактически же он ведет речь об ограниченности и
методологических ошибках, связанных с попытками ряда
западных футурологов включить в свои прогнозы
конкретные и детальные образы отдаленного будущего.
В этом отношении критика Беллом футурологии
заслуживает внимания. Но эта критика не вскрывает причин
несостоятельности прогнозов будущего, обусловленных
социальными функциями западпой футурологии. Да и
социальное прогнозирование самого Д. Белла, преследуя
вполне определенную цель — дальнейшую разработку
и обоснование ранее выдвинутой им концепции
«постиндустриального общества», обладает во многих
аспектах не большей правдоподобностью, чем критикуемые
им футурологические прогнозы-предсказания.
Американский социолог справедливо считает, что научное
прогнозирование возможно только там, где
предполагается высокая степень рациональности у людей,
принимающих решения и оказывающих влияние на
сознательное изменение существующих тенденций развития
общества. В то же время он пытается дать социальный
прогноз развития западного общества, в котором, по
мнению многих западных ученых, включая и самого
Д. Белла, имеет место скорее иррациональность, чем
рациональность человеческих действий, наблюдается
«технологическая идиотичность и рациональность без
разума»1, или «безумная рациональность»2.
Очевидно, польза от такого рода прогнозов весьма
незначительна. Впрочем, Белл это осознает.
Единственное достоинство своего социального прогноза он видит
в помощи, которую этот ирогноз может оказать для
понимания границ, обусловливающих принятие
эффективных решепий в обществе. Тем не менее при
конкретной попытке прогнозирования изменений в социальной
структуре западного общества американский социолог
забывает о своих методологических установках, вступая
в противоречие с предложенным им же самим
концептуальным пониманием социального прогнозирования
как имеющего дело с возможными, но отнюдь не
обязательными проекциями будущего. В этом заключается,
па паш взгляд, один из существенных просчетов
социального прогнозирования Д. Белла, не говоря уже о
содержательной несостоятельности и идейной
ошибочности концепции «постиндустриального общества».
1 Sinai R. The Decadence of the Modern World, p. 135.
8 Higgins R. The Seventh Enemy, p. 247.
60

В рамках интересующей нас темы нет
необходимости более подробно рассматривать социальное
прогнозирование Белла. Важно лишь отметить
переориентацию западных теоретиков на разработку и
использование таких методов исследования будущего, с помощью
которых выявляются лишь вероятностные у
альтернативные тенденции развития как какого-либо отдельного
общества, так и всего человечества. Такой подход к
сознанию будущего как раз и характерен для
исследовательских проектов, выполненных в рамках Римского
клуба.
В отличие от социального прогнозирования Д. Белла
или сценарных разработок Г. Кана, где методы
познания будущего основываются на теоретических
конструкциях («постиндустриальное общество» Белла — не
изображение какого-то конкретного общественного бытия,
а своего рода фикция, используемая для сравнения того,
что есть, с тем, что могло бы быть; проигрывание в
воображении сценариев Кана претендует на то, чтобы
представить возможные варианты будущих событий),
первые исследовательские проекты Римского клуба не
столько строятся на концептуальной основе, сколько
используют машинные, компьютерные модели,
оказывающие помощь в раскрытии и понимании динамики
изменений в исследуемой системе. «Подход, используемый
здесь для исследования мировой системы,—
подчеркивает Дж. Форрестер,— объединяет силу человеческого
ума с мощностью современной вычислительной
техники» *.
Представители Римского клуба занялись поисками
надежного инструментария для изучения глобальных
проблем как раз в то время, когда обнаружилось, что
футурология не оправдывает возлагавшихся на нее
надежд. Одна из причин несостоятельности
футурологических прогнозов усматривалась в примитивности
исследовательской методологии, в частности в
несовершенстве методов экстраполяции и исторической аналогии,
на основании которых происходило осознание будущего.
По мнению представителей Римского клуба,
теоретические конструкции, полезные для анализа простых и
даже сложных житейских ситуаций, оказываются
малоэффективными при изучении таких комплексных
систем, как мир в целом с его бесконечным числом связей
и отношений, находящихся в динамическом взапмодей-  11 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 27,
61

ствии и изменении. «Человеческий ум в высшей
степени приспособлен к анализу элементарных сил и
действий, составляющих систему, и очень эффективен при
идентификации структуры сложной ситуации. Но опыт
показывает, что наш разум не приспособлен для оценок
динамических последствий в тех случаях, когда части
системы взаимодействуют друг с другом» Конечно, в
этом высказывании Дж. Форрестера обедняется
объективный процесс познания. Ведь тот же исторический
опыт убедительно свидетельствует о том, что
опирающееся на разум научное предвидение способно давать
достоверную информацию о будущем. Ярким примером
этого может служить предвидение основоположников
марксизма-ленинизма, касающееся построения
социалистического общества. Но данное высказывание как-то
объясняет, почему футурологические прогнозы,
основанные на теоретических конструкциях,
представляются теоретикам Римского клуба ошибочными.
Занятый поисками методологии исследования
трудностей и проблем, стоящих перед человечеством,
Римский клуб не обратил внимания на основные причины
банкротства западной футурологии, связанные с
мировоззренческой ограниченностью ее адептов. Члены
клуба сконцентрировали усилия на выборе и разработке
таких моделей, которые позволили бы избежать ошибок,
подчас возникающих при использовании умозрительных
конструкций и логически выводимых схем. Машинные,
компьютерные модели как раз и представляются им
тем надежным и гарантирующим от просчетов
инструментарием исследования, с помощью которого можно
анализировать тенденции развития такой сложной
динамической системы, как современный мир.
«Значительная пеопределенность умозрительных моделей,— пишет
тот же Форрестер,— связана с трудностью предвидеть
последствия взаимодействий между частями системы.
Эта неопределенность полностью исключается в
машинных моделях. После того как ей задан набор
предположений, ЭВМ без сомнений и ошибок прослеживает их
последствия» 1 2.
Итак, в поисках надежного инструментария
исследования будущего Римский клуб обратился к
компьютерному моделированию, основанному на методе «системной
динамики», разработанном Дж. Форрестером. Еще в
50-е годы Форрестер начал использовать
вычислитель1 Форрестер Дох. Мировая динамика, с. 27.
2 Там же, с. 139,
62

ные машины для моделирования сложных систем.
В 60-е годы он предложил свою теорию структур в
динамических системах и использовал ее для изучения
развития урбанизированных регионов К В начале же
70-х годов по инициативе Римского клуба Форрестер
создал динамическую модель мировых взаимодействий.
Принцип построения этой модели и методология
исследования, как уже отмечалось, легли в основу создания
модели «Мир-3», использованной группой Д. Медоуза
при анализе современных тенденций развития
человечества. Результаты ^ргого анализа, изложенные в форме
первого доклада Римскому клубу, послужили отправной
точкой для последующих исследовательских проектов.
Более поздние проекты Римского клуба выходили
за рамки построения компьютерных «моделей мира».
В этом смысле далеко не все представители Римского
клуба разделяют убеждение в эффективности
использования только компьютерных моделей при исследовании
перспектив развития человечества. Однако для
понимания существа нового подхода к созданию будущего и
этапов эволюции теоретической деятельности Римского
клуба важно подчеркнуть, что первоначальные
исследовательские проекты этой организации были
ориентированы на замену умозрительных конструкций
машинными моделями, которые, по мнению авторов данных
проектов, лучше, чем какие-либо другие модели, помогают
вскрыть причины кризисных процессов в глобальном
масштабе и рассмотреть приемлемые альтернативы
дальнейшего развития человеческой цивилизации.
Такой подход к сознанию будущего лег в основу
глобального моделирования, осуществляемого при помощи
ЭВМ. «Этот процесс моделирования,— по убеждению
Дж. Форрестера,— использует великую силу
человеческого интеллекта — его способность к восприятию
окружающего мира — и устраняет величайшую слабость
человеческого ума — его неспособность оценить все
динамические последствия даже при правильном наборе
системных предпосылок» 1 2.
Анализ структуры компьютерной модели Дж.
Форрестера, проверка уравнений, записанных в системе
обозначений специально разработанного
алгоритмического языка, и соответствующих расчетов на ЭВМ,
интерпретация результатов исследования, представленных
1 См.: Форрестер Дою. Основы кибернетики предприятия. М.,
1971; Его же. Динамика развития города. М., 1974.
2 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 28—29.
63

в виде графиков и диаграмм, равпо как и разбор
технической стороны компьютерных «моделей мира»,—
вопросы сугубо специальные и не входят в задачу
настоящей книги. Наша цель — понять существо концепций
Римского клуба. И в этом плане интерес представляет
не конкретная методика компьютерного моделирования,
а идеи, лежащие в основе нового подхода к изучению
будущего.
Мы уже отмечали, что исходной установкой
теоретиков Римского клуба явился отказ от
прогнозов-предсказаний будущего. На первый взгляд%,южет показаться
парадоксальной сама идея использования
компьютерных моделей, математических методов анализа сложных
систем вовсе не для прогнозирования мировых событий,
а для чего-то другого. Казалось бы, наоборот, поскольку
умозрительные конструкции не обеспечивали
составления безошибочных прогнозов-предсказаний социально-
экономического, политического и экологического
характера, то эту функцию и должно возложить на себя
компьютерное моделирование, исключающее, как
считает Дж. Форрестер, какие-либо ошибки.
Но в том-то и дело, что отказ от
прогнозов-предсказаний — не парадокс, а твердая и последовательно
отстаиваемая позиция теоретиков Римского клуба,
считающих, как и Д. Белл, что предсказать будущее
принципиально невозможно. Эта позиция отчетливо
выражена уже в первом докладе Римскому клубу. Но если
компьютерная модель не рассчитана на
прогноз-предсказание будущего, то с какой целью она
конструируется и для чего, собственно говоря, нужна? Теоретики
Римского клуба недвусмысленно отвечают на этот
вопрос. Созданная модель, пишут авторы первого доклада
Римскому клубу,— это «попытка не предсказать
будущее, а дать иллюстрацию основных динамических
тенденций развития комплексной системы при
альтернативных вариантах поведения» это средство проверки
альтернативных предположений. Аналогичной позиции
придерживаются и авторы второго доклада Римскому
клубу: «Мы не пытаемся предсказать будущее — усилие
сомнительной ценности, когда речь идет о значительном
горизонте времени,— но определяем альтернативы
будущего развития» 1 2.
1 Meadows D.t Meadows D., Randers Behrens 111 W. A
Response to Sussex.— Futures, 1973, vol. 5, N 1, p. 135.
2 Mesarovic M. and Pestel E. Mankind at the Turning Point,
p. 34.
64

Оценивая результаты первого доклада Римскому
клубу, некоторые западные теоретики восприняли его
выводы как мрачный футурологический
прогноз-предсказание будущего, которое ожидает человечество в
начале XXI века. Однако авторы «Пределов роста»
меньше всего стремились предсказать то, что непременно
будет иметь место в будущем. Они пытались лишь
показать, что может быть, если не будут приняты во
внимание определенные факторы и тенденции развития
человечества. В этом смысле точнее, видимо, говорить об
определенных предостережениях, нежели
прогнозах-предсказаниях, содержащихся в первом докладе Римскому
клубу. Другое дело, что в своих расчетах группа Д.
Медоуза абсолютизировала одни переменные и
абстрагировалась от других и не смогла выявить реальные
альтернативы развития человечества. Не случайно модель
«Мир-3» подверглась справедливой критике не только со
стороны марксистов, но и со стороны многих
буржуазных ученых.
Сознательно отказываясь от прогнозов-предсказаний,
Римский клуб как бы решительно отмежевывается от
всей предшествующей футурологии. Комментируя
результаты исследовательской работы группы Д. Медоуза,
исполнительный комитет Римского клуба специально
подчеркнул свою отстраненность от футурологии,
указав, что проект — не образец футурологии, а «является
анализом современных тенденций, их влияния друг па
друга и возможных последствий» *.
Отмежевание от футурологии — позиция,
разделяемая сегодня многими западными теоретиками,
проявляющими интерес к глобальному моделированию, к
исследованию того, «что произойдет, если будут иметь
место определенные условия» 1 2. Римский клуб одним из
первых предпринял попытку удовлетворить
потребности подобного рода. Все его исследовательские проекты
ориентированы в данном направлении. Но наибольший
вклад в развитие глобального моделирования внесли
первые два доклада Римскому клубу, в которых
обращение к будущему осуществлялось на основе
компьютерных «моделей мира» пли мировой системы.
Такое обращение к будущему имеет свою
специфику, особенно рельефно выявляющую отличие глобалыю-
1 Meadows D., Meadows D., Randers Behrens 111 W The
Limits to Growth, p. 185—186.
2 Dunn P. Appropriate Technology. Technology with a Human
Face. L.f 1978, p. 35.
5 В. M. Лейбии 65

го моделирования от футурологии 60-х годов. Эта
специфика заключается не только в использовании
компьютерных моделей. Существенно и то, что в основе
исследовательских проектов Римского клуба лежат такие
посылки, которые вплотную примыкают к так
называемой философии «как если бы». При подобном подходе к
сознанию будущего выявляются и исследуются
различные альтернативы развития человечества, заданные
самими учеными по тину, как если бы и в будущем имели
место определенные тепденции, существующие в
настоящее время в реальной жизни или произвольно заданные
и заложенные в ЭВМ для последующих расчетов и
получения соответствующих результатов. Дескриптивпость
(что может случиться) и нормативность (что
желательно) заменяются модельной гипотезой (что может иметь
место, но не вообще, а если...). Этих «если» может быть
сколько угодно. Отсюда — веер альтернатив
потенциальных тенденций развития будущего и возможность
сознательного выбора тех, которые воспринимаются как
наиболее приемлемые и предпочтительные. Осповная цель
глобального моделирования как раз и состоит в том,
чтобы исследовать различные альтернативы развития
человечества и принять соответствующие решения для
исключения одних и создания благоприятных условий
реализации других.
Для такого подхода к осозпанию будущего весьма
характерно предварительное осмысление настоящего,
существа и направленности происходящих изменений в
прошлом и настоящем. В самом деле, только на оспове
анализа прошлого и настоящего можно компетентно
судить о будущем и строить гипотезы о потенциальных
альтернативах мирового развития. Впрочем, выведение
будущего из прошлого и настоящего — необходимое
условие любого исследования будущих событий, если оно
претендует на паучную объективность, в том числе и
глобального моделирования.
Однако, как свидетельствуют исследовательские
проекты Римского клуба и другие западные работы по
глобальному моделированию, выведение будущего из
прошлого и настоящего далеко не всегда сопровождается
раскрытием и учетом объективных закономерностей
развития человечества. Нередко в подобных исследованиях
речь идет не о реальных альтернативах будущего мира,
а об искусственно сконструированных по типу «как
если бы» и не отражающих всей полноты связей и
отношений в реальном мире. В таких случаях — пезависи-
66

мо от того, осознают это сами авторы или нет,— мировое
развитие в их исследованиях оказывается лишенным
будущего. Так, у авторов первого и второго докладов
Римскому клубу альтернативы будущего, выявленные с
помощью ЭВМ и основанные на модельных проекциях
различных «если», взятых из настоящего, оказались
альтернативами без будущего. Как это ни парадоксально,
представители Римского клуба, по сути дела,
воспроизвели в новой форме старые идеи раннехристианской
философии, отстаиваемые Августином Блаженным,
который писал в своей «Исповеди» примерно в 400 году,
«что ни будущего, ни прошедшего не существует и что
неточно выражаются о трех временах, когда говорят:
прошедшее, настоящее и будущее; а было бы точнее,
кажется, выражаться так: настоящее прошедшего,
настоящее будущего» !. В первом и втором докладах
Римскому клубу речь идет именно о таком «настоящем
будущего», поскольку будущее человечества выводится не
просто из настоящего, а из гипотетических конструкций
настоящего, построенных по принципу «как если бы».
Как известно, в прошлом не раз предпринимались
попытки использовать принцип «как если бы» для
познания мира. И. Кант считал, что человеческий
рассудок обладает способностью соединять разрозненное
множество явлений природы в некое единство посредством
представлений и суждений о том, как если бы (als ob)
это единство было на самом деле. Человек создает
особую фикцию — фикцию того, чего нет в
действительности, которая сама по себе не бесполезна, так как при
помощи ее можно лучше представить окружающий мир.
Эти кантовские идеи о познании реальности посредством
конструкций «как если бы» были подхвачены немецким
философом Г. Файхингером, который в конце XIX века
в книге «Философия как если бы» попытался обосновать
концепцию фикционализма. В дальнейшем фикционали-
стские идеи Файхингера нашли свое отражение в
работах ряда западных философов и ученых.
Исследования, проведенные группой Д. Медоуза, а
также М. Месаровичем и Э. Пестелем, основывались на
модельных гипотезах о вероятностных состояниях мира,
а «проигрывание» на компьютере различных программ
осуществлялось путем конструирования всевозможных
ситуаций («настоящего будущего») по типу «как если
бы». Эти конструкции воспроизводили отчасти реальное,  11 	Антология мировой философии, т. 1, ч. 2, с. 587,
<57

отчасти воображаемое настоящее, которое отражало
существующие и потенциальные тенденции развития
западного общества с присущими ему особенностями. Но
поскольку и в первом, и во втором докладах Римскому
клубу это специфическое настоящее было неоправданно
перенесено на человеческую цивилизацию в целом, то и
альтернативы «настоящего будущего», выявленные с
помощью компьютера, не отражали объективные
закономерности развития человечества.
Конечно, эти критические соображения не означают,
что глобальное моделирование, ориентированное на
исследование альтернатив мирового развития посредством
анализа различных возможных ситуаций, не
представляет никакой практической ценности. Напротив, оно
приобретает сегодня все большее значение в познании
закономерностей общественного развития и
практическом решении глобальных проблем, стоящих перед
человечеством. «Говоря об отношении исследователей-марк-
систов к глобальному моделированию,— подчеркивает
Д. М. Гвишиани,— нужно четко различать вопрос о
самом этом методе и о глобальных моделях, выработанных
с его помощью буржуазными учеными»
Осмысление того, что могло бы произойти, если бы
были сохранены или изменены существующие
тенденции социально-экономического, политического и
экологического развития отдельных стран, государств или
регионов,— важная составная часть общего процесса
познания и преобразования природного и социального
мира. В этом плане инициативу Римского клуба по
созданию глобальных «моделей мира», используемых для
выявления вероятных альтернатив развития человечества,
нельзя не оценить положительно. Вместе с тем проекты
Римского клуба — наглядная иллюстрация того, как,
почему и в силу каких причин полезное начинание,
приведшее к возникновению самостоятельной области
научных исследований и нового подхода к сознанию
будущего, может оказаться не только неэффективным в
выявлении реальных альтернатив развития человечества,
но и неадекватно истолковывающим действительное
положение вещей в современном мире.  11 Гвишиани Д. М. Глобальное моделирование: комплексный
анализ мирового развития.— Проблемы мира и социализма,
1978, № 8, с. 61.

Глава 2
КРИЗИС ЦИВИЛИЗАЦИИ
1. 	Глобальная проблематика
Сознание будущего связано, как правило,
с критическим осмыслением настоящего. Именно
неудовлетворенность настоящим порождает и опасения
за будущее, доходящие подчас до предсказаний
грядущей гибели человечества, и всевозможные
представления о лучшем будущем, независимо от того, мыслится
ли оно как радикальное преобразование существующих
социально-экономических и политических структур,
моральное обновление ценностей культуры или как
незначительная трансформация институтов и жизненных
ориентаций человека, нацеленных на приспособление
социального и индивидуально-личностного бытия людей
к изменениям, происходящим в мире. При этом в
сферу критического осмысления настоящего и вйдения
будущего попадает широкий спектр различных
проблем: от научно-технических до
социально-экономических, от общественно-политических до
индивидуальнопсихологических, от региональных, отражающих
специфику того или иного общества, до глобальных,
общезначимых для всего человечества.
В последнее время внимание мировой
общественности и ученых сосредоточено на глобальных проблемах,
которые затрагивают интересы всех стран, наций,
государств, общественных систем. К числу таких
проблем относятся установление прочного мира на земле и
ликвидация очагов международной напряженности,
охрана окружающей среды и предотвращение
наиболее опасных заболеваний, рациональное использование
природных ресурсов и обеспечение потребностей в
продуктах питания, энергии, развитие физических и
духовных сил человека. Все эти проблемы имеют
важное значение в плане не только
социально-экономического и культурного развития отдельных стран, по и
69

прогресса человеческой цивилизации в целом.
Первостепенное значение имеет, конечно, проблема мира, ибо,
как подчеркивалось на XXVI съезде КПСС, «нет
сейчас ни для одного народа вопроса более
существенного, более важного, чем сохранение мира, чем
обеспечение первейшего права каждого человека — права на
жизнь» Очевидно, что в перспективе глобальные
проблемы приобретут еще большую значимость, оказывая
существенное влияние на все стороны жизни людей на
пашей планете. Можно с полным основанием сказать,
что будущее человечества будет зависеть от того,
насколько успешно они будут разрешены.
К числу тех, кто обеспокоен обострением глобальных
проблем в современном мире относятся и
представители Римского клуба. Фиксируя факты .расточительного
отношения к природным богатствам и загрязнения
окружающей среды отходами промышленного
производства, чрезмерного накопления средств массового
уничтожения и беспрецедентной гонки вооружений,
быстрого роста народонаселения на планете и наличия
миллионов людей, умирающих от голода и страдающих от
недоедания, представители Римского клуба призывают
к строгому и точному анализу тенденций развития
человеческой цивилизации, с тем чтобы реально оценить
существующее положение вещей и наметить меры к
предотвращению кризисных процессов во многих
странах мира и тотального «экологического кризиса».
Тревога, которую Римский клуб бьет по поводу
обострения глобальных проблем, не лишена оснований.
Действительно, по мере развертывания
научно-технической революции обнаруживаются негативные
последствия человеческой деятельности в природном и
социальном окружении. Расточительное, основанное на
меркантильных соображениях получения сиюминутных
выгод отношение к природным богатствам в тех или
иных буржуазных странах создает серьезные трудности
и проблемы не только для самих этих стран, но и для
других регионов мира. Загрязнение атмосферы и
Мирового океана промышленными отходами принимает
сегодня такие масштабы, которые свидетельствуют о
прогрессирующей и чреватой опасностями деградации
окружающей среды. Мировой запас ядерного
потенциала настолько велик, что использование его в военных
целях может привести к гибели всего живого на земле.  11 	Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 5.
70

Стремительный рост населения в ряде стран мира также
порождает серьезные проблемы, связанные с
использованием трудовых ресурсов и удовлетворением
материальных и духовных потребностей людей. Одним
словом, глобальные проблемы не только вполне реальны,
но и требуют своего безотлагательного разрешения.
Еще в XIX столетии классики марксизма обратили
внимание на то, что человек далеко не всегда способен
предусмотреть все последствия своей деятельности,
особенно в том случае, если ориентируется на достижение
только ближайших целей и не заботится об отдаленном
будущем. Ф. Энгельс указывал, например, на
недальновидность альпийских итальянцев, вырубавших хвойные
леса и не подозревавших, что тем самым они создают
неблагоприятные условия для высокогорного
скотоводства и сохранения источников влаги, необходимых для
пахотной земли, а также испанских плантаторов,
выжигавших леса на склонах гор с целью получения
удобрения и не предполагавших, что это может в
дальнейшем привести к разрушению почвы и превращению
некогда цветущих массивов в обнаженные и лишенные
живой природы. Приводя эти примеры, он
предупреждал, чтобы люди не слишком обольщались своими
победами над природой, ибо каждая победа может иметь
не только желаемые последствия, но и совершенно
непредвиденные, нередко сводящие на нет значение
первых *. Освещая вопросы культуры, К. Маркс отмечал,
что если она развивается не сознательно, а стихийно,
то «оставляет после себя пустыню...»1  2. Классики
марксизма обращали внимание и на демографические
проблемы, считая, что существует «абстрактная
возможность такого численного роста человечества, которая
вызовет необходимость положить этому росту
предел...» 3.
Отмеченные Марксом и Энгельсом проблемы
приобретают в настоящее время особую остроту, поскольку,
во-первых, они дают о себе знать в контексте
интернациональной общественной деятельности и, во-вторых,
многие из них связаны уже не с абстрактной
возможностью роста, а с вполне осязаемой реальностью в виде
негативных последствий научно-технического прогресса.
Острота глобальных проблем обусловлена не только
тем, что непредвиденные социально-экономические и
1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 495—496.
2 Там же, т. 32, с. 45.
8 Там же, т. 35, с. 124.
71

экологические последствия оказывают глубокое влияние
иа все стороны жизни современного человека.
Существенно и то, что эти проблемы настолько взаимосвязаны
между собой, что вряд ли можно добиться успеха в
разрешении какой-то одной из них при игнорировании
или недостаточном учете других. Более того,
изолированный подход к глобальным проблемам может
привести к весьма тяжким последствиям, отражающимся на
перспективах развития человечества в целом.
Особенность глобальных проблем состоит и в том,
что они не могут быть разрешены усилиями отдельных
стран или государств. Для этого требуется
конструктивное международное сотрудничество, объединение усилий
всех народов на основе мирного сосуществования
государств с различным социальным строем и
организованной широкомасштабной борьбы за мир во всем мире,
за предотвращение войн на земле. Обеспечение
прочного мира — основная задача всех прогрессивных сил,
претворение которой в жизнь — необходимая
предпосылка для решения других глобальных проблем, таких,
как сырьевая, энергетическая, экологическая, имеющих
жизненно важное значение и для отдельных стран, и для
человечества в целом.
Осознавая необходимость в сотрудничестве всех
наций и государств, в совместном решении глобальных
проблем, Римский клуб выступает за разоружение, за
прекращение развязывания международных
конфликтов и кровопролитных войн. В заявлении, принятом в
Зальцбурге в 1974 году, его члены не только
подчеркнули, что мир является непременным условием
успешного разрешения глобальных проблем, по и призвали
страны, обладающие значительным ядерным
потенциалом, к большему чувству ответственности, к
объединению усилий, к мировому сотрудничеству для
обеспечения прочного глобального мира.
Этот же призыв отчетливо звучит в
исследовательских проектах Римского клуба. Так, в третьем докладе
подчеркивается, что «современный уровень расходов на
вооружения представляет собой очень серьезную угрозу
будущему человечества и огромное расточение людских
и физических ресурсов» и поэтому «разоружение
должно рассматриваться как важная составная часть
глобальной проблемы выживания» В пятом докладе
отмечается, что одна из основных целей человечества  11 	Тинберген Я. Пересмотр международного порядка. М.,
1080, с. 208, 209—2 id
72

заключается в обеспечении «глобальной безопасности»
как условии человеческого выживания на нашей
планете. «Без этого жизнь и природная среда могут быть
разрушены» 1.
Представители Римского клуба единодушны в мпе-
нии, что установление прочного мира на земле, а
следовательно, и решение глобальных проблем возможны
лишь в том случае, когда логика обеспечения
безопасности каждой страны посредством наращивания гонки
вооружений с присущей ей «мистикой милитаристского
образа»1  2 будет заменена логикой разоружения и
сокращения расходов на военные цели. «До тех пор, пока
коллективный разум не будет превалировать над
коллективным безумием, коллективная катастрофа
неизбежна» 3. «Проблема заключается не в том, чтобы
перейти от военной экономики к экономике мира, а в том,
чтобы перейти от воинственного образа мыслей к
мирному. От того, сумеет ли человечество осуществить
такой переход, в значительной мере будут зависеть его
шансы на выживание в XX в.» 4.
Выступая за разоружение и обеспечение
«глобальной безопасности» в современном мире, Римский клуб
подмечает отмеченную нами выше характерную
особенность глобальных проблем, заключающуюся в их
комплексности и взаимосвязанности. Неудачи в попытках
разрешения ряда жизненно важных для человечества
проблем члены клуба связывают, в частности, с тем,
что до сих пор усилия ученых были направлены на
исследование разрозненных процессов и кризисных
ситуаций в мире. Авторы третьего доклада Римскому
клубу прямо говорят, что эти неудачи — неизбежный
результат упрощенного подхода к сложным проблемам,
что было следствием «однобокости, порождаемой
специализацией науки»5. Отсюда следует необходимость
комплексного изучения глобальных проблем с
привлечением широкого круга специалистов из разных
областей науки, всестороннего рассмотрения кризисных
процессов в современном мире.
Теоретики Римского клуба исходят из того, что
комплексное изучение кризисных ситуаций и
глобальных проблем должно опираться на системные пред-
1 Laszlo Е. et. al. Goals for Mankind, p. 259.
2 Botkin Elmandjra UMalitza M. No Limits to Learning.,
p. 55.
3 Laszlo E. et. al. Goals for Mankind, p. 272.
4 Тинберген Я. Пересмотр международного порядка, с. 45.
6 Там же, с. G7.
73

ставлепия о мире. Концепция, согласно которой любой
объект исследования может быть представлен в
качестве системы и рассмотрен с позиций закономерностей
системного целого, взаимодействия составляющих его
структурных частей,— теоретическая конструкция,
позволяющая, как считает президент Римского клуба
Л. Печчеи, лучше, полнее и глубже раскрыть природу
глобальных проблем К Опираясь на системные
представления о мире, Римский клуб и предпринимает
попытку исследования целостной совокупности
глобальных проблем, получившей назвапие мировой,
глобальной или человеческой проблематики.
Эта проблематика охватывает множество
взаимосвязанных между собой проблем, к числу которых
Римский клуб относит бедность, нищету миллионов людей
при наличии роскоши и богатства у немногих, голод и
безработицу, истощение природных ресурсов и
загрязнение окружающей среды, манию экономического роста
и увеличение народонаселения, урбанизацию и рост
преступности в городах, отчуждение молодежи и
девальвацию моральных ценностей, социальную
несправедливость и анархию в сфере образования,
политическую коррупцию и бюрократизацию аппарата
управления, инфляцию, энергетический, валютный и целый
ряд других кризисов, оказывающих существенное
воздействие на все аспекты жизни современного человека.
Нетрудно понять, что лишь некоторые из
перечисленных выше проблем могут быть квалифицированы
как общезначимые, затрагивающие многие государства
и регионы мира, да и то степень их остроты далеко не
однозначна в разных странах, тем более относящихся к
разным общественным системам. Большая часть этих
проблем характерна не для современного мира вообще,
а для вполне конкретного, западного, мира, где
проблематика Римского клуба действительно приобретает
особую остроту, о чем свидетельствуют серьезные и
углубляющиеся кризисы.
Теоретики Римского клуба конечно понимают
пагубность кризисных процессов, присущих западному
миру. В ряде случаев они верно фиксируют негативные
последствия развития западной цивилизации —
безответственную манию экономического роста,
ориентированного исключительно на материальные выгоды,
эрозию духовных ценностей, падение нравов, усили-  11 См.: Печчеи А. Человеческие качества, с. 184.
74

кающуюся коррупцию и разложение буржуазной
демократии. «Прямо на наших глазах,— пишет А. Печчеи,—
вступила в стадию кризиса и упадка конституционная
демократическая система Запада» *. Вместе с тем
типичные и характерные именно для западного общества
явления воспринимаются теоретиками Римского клуба
как имеющие непосредственное отношение к любой
социальной системе, к человечеству в целом. Тем самым
стираются различия между глобальными проблемами,
общезначимыми для многих стран мира, и
специфическими трудностями и проблемами, порожденными
западной цивилизацией, капиталистическим способом
производства и распределения материальных и
духовных ценностей. И как следствие такой ничем не
оправданной и совершенно неправомерной экстраполяции
тенденций развития западной культуры на всю
человеческую цивилизацию, состояние человечества
характеризуется Римским клубом как патологическое,
кризисное. В шестом докладе, например, говорится о
«вырождающейся цивилизации».
Так особое вйдение проблематики привело Римский
клуб к специфической трактовке кризисов и
затруднений, с которыми, по мнению представителей этой
организации, столкнулось человечество в современную
эпоху. Отсюда и выдвижение общего исследовательского
проекта, озаглавленного «Человечество в затруднении».
Говоря о кризисе человечества, Римский клуб
фактически имеет дело с кризисом западной цивилизации.
Именно в этом плане и следует воспринимать
критический пафос докладов, представленных Римскому клубу,
обращенный против существующей в западном
обществе практики безграничного экономического роста, не
принимающего во внимание негативные последствия,
оказывающие губительное воздействие на человека и
среду его обитания.
Острой критике со стороны авторов докладов
подвергается прежде всего «погоня за количеством и
расточительство в использовании ресурсов», а также широко
пропагандируемая на протяжении многих десятилетий
в западных странах «философия экономического роста
и материального богатства», лежащая в основе «мании
потребления»1  2. Теоретики Римского клуба
рассматривают как чреватые серьезной угрозой установки про-
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 52.
2 Тинберген Я. Пересмотр международного порядка, с. 104.
75

мышлепных корпораций па сиюминутное извлечение
прибылей, краткосрочное планирование, постановку
целей, ограниченных производством материальных благ и
не считающихся с интересами людей, их духовными
запросами, «качеством жизни». В результате таких
установок происходит интенсивное и все более
возрастающее загрязнение окружающей среды, нарушение
экологического баланса в природе, ухудшение условий
жизни человека. Общество, пропагандирующее культ
безграничного потребления, оказывается, по сути дела,
больным обществом, в котором превалируют
отчуждение между людьми и насилие над природой pi
человеком, наблюдается дезинтеграция
социально-экономических, политических, культурных структур и разруше-
npie гуманистических ценностей. Это больное
потребительское общество оказывает такое воздействие на
человека, в результате которого «жизнь утрачивает свою
интегральную целостность»
Негативные последствия экономической политики
потребительского общества дают о себе знать и в
международном масштабе. Она ведет к углублению
социального неравенства, увеличению пропасти между
развитыми и развивающимися странами, расширению
международных конфликтов. Вопреки утверждению
технократов о социальной гармонии в «обществе
изобилия», экономический рост ие способствовал устранению
неравенства между людьми, а, напротив, сделал еще
большим «разрыв между богатыми и бедными нациями
мира». Особенно плачевным является «положение
беднейших среди бедных — тех, кого называют сейчас в
прессе «четвертым» миром» 1 2. Черта бедности,
подчеркивается в третьем докладе, разделяет миры:
«Первый — это мир богатых, второй — мир бедных,
объединяемых тяжким наследием общих страданий» 3.
Уже этот, далеко не полный, перечень высказываний
свидетельствует, что ученые, примыкающие к
Римскому клубу, относятся к числу западных теоретиков,
критически настроенных по отношению к существующей
системе ценностей, положенных в основу развития
буржуазной цивилизации.
В последние десятилетия многие западные ученые
выступают с критикой того меркантильного,
потребитель1 Laszlo Е. et. al. Goals for Mankind, p. 407.
2 Печчеи А. Человеческие качества, с. 50.
3 Тинберген Я. Пересмотр международного порядка, с. 39.
7 G

ского отношения к окружающей природной среде,
которое сложилось в практике бизнеса и капитала.
Большинство из них обращаются к исследованию процессов
отчуждения, деперсонализации и деиндивидуализации,
к анализу несоответствия между целями буржуазного
общества и отдельного индивида, целями человечества и
отдельных капиталистических стран, дисгармонии
между возможностями удовлетворения материальных
потребностей человека и отсутствием таковых для
обогащения его внутреннего мира, улучшения «качества
жизни», к выявлению негативных последствий
утилитарного, узкопрагматического использования
достижений науки и техники, а также их влияния па природное
и социальное окружение в современном
капиталистическом обществе.
В поток этих критических работ вписываются и
доклады Римскому клубу, авторы которых с позиций
либеральной буржуазной интеллигенции критически
анализируют существующие тенденции развития
западной цивилизации, показывают противоречивый
характер роста капитала и народонаселения в буржуазном
мире, неспособность
государственно-монополистического капитализма справиться с экологическими
проблемами, реальную необходимость изменения ценностных
ориентаций менеджеров, бизнесменов и политиков в их
практической деятельности и необходимость «перехода
от общества потребления к обществу сохранения..л 1.
Однако отчетливо просматривающееся стремление
авторов докладов отождествить специфические черты
развития западного общества с направленностью научно-
технического и социального прогресса человеческой
цивилизации в целом не только не способствует
выявлению реальных закономерностей развития
человечества, но и приводит к неадекватному, искаженному
истолкованию существа кризисных процессов в мире,
свидетельствуя о мировоззренческой ограниченности
теоретиков Римского клуба. Вместе с тем их
критические аргументы в адрес западной цивилизации не
следует сбрасывать со счета, так как они вносят
дополнительные, подчас весьма существенные штрихи в
понимание проблем и противоречий современного
буржуазного общества, тенденций его развития, кризиса
существующих институтов и ценностей западной
культуры.
1 	Печчеи А. Человеческие качества, с. 124.
77

Заметим, что критика буржуазной цивилизации, в
том числе и теоретиками, далекими от марксизма, не
столь редкое явление на Западе. В последние
десятилетия широкий общественный резонанс приобрели там
социально-критические теории, обличающие
антигуманность современного буржуазного общества с его
рационально-бюрократическим аппаратом, массовой
стандартизированной культурой, атмосферой бездуховности и
политической апатии, духом потребительства и наживы,
преобладанием стереотипного мышления и поведения.
Критике подвергаются как бесчеловечные формы и
методы манипулирования человеческим сознанием,
ведущие к атрофии духовной жизни индивида и
нивелировке его потребностей, интересов, внутренних
запросов, так и социально-экономическая система
капиталистического общества в целом. Порождая отчуждение
человека от результатов своего труда, других людей и
самого себя, эта система создает предпосылки для
проявления антисоциальных, деструктивных наклонностей,
роста преступности. Она не может преодолеть
обострения противоречий между трудом и капиталом,
дисгармонию между повышением производительности труда
и ростом безработицы, государственным
регулированием производства и диспропорциональным развитием
экономики в условиях частного предпринимательства,
увеличением прибылей монополистов и разительной
нищетой миллионов людей. Одним словом, социальные
критики на Западе верно подмечают противоречия и
социальные контрасты буржуазного общества, образно
описывают процессы разложения западной культуры, ее
институтов и ценностей жизни и на основании этого
нередко делают правильный вывод о том, что западная
цивилизация переживает глубокий и всеохватывающий
кризис, отражающийся па всех аспектах
жизнедеятельности человека в условиях
государственно-монополистического капитализма.
В 70-е годы социально-критические умонастроения
в странах Запада приобретают еще большее социальное
звучание. Экономические кризисы и социальные
потрясения в буржуазном мире последних лет, рельефно
обнажившие его противоречия, оказали влияние на
буржуазное сознание, долгое время находившееся в
плену технократических иллюзий. Пытаясь осмыслить
результаты использования науки и техники в
современном обществе, многие западпые теоретики приходят
к прискорбному выводу, что «технология действует
78

в моральном вакууме» 1 и что сегодня «век триумфа
пауки — это также век абсолютной угрозы (атомная
бомба) и бессмыслицы (экономический рост,
понимаемый как цель в себе) » 1 2.
В последние годы критически мыслящие умы в
буржуазных странах все чаще приходят к пониманию того,
что именно западное общество с его неустанной погоней
за сиюминутными выгодами, приобретаемыми любой
ценой, порождает серьезные опасности для жизни
людей. И не случайно в буржуазной литературе нередко
можно встретить суждения о кризисе западной
цивилизации. «Западная цивилизация достигла опасной и
критической стадии развития»3,— подчеркивает
профессор философии и права Туланского университета
Дж. Фейблемэп. А вот еще более определенное
высказывание: «Наша современная урбанизированная,
технологическая, демократическая, буржуазная, массовая
цивилизация исчерпала все свои возможности для роста
и творчества и вступает теперь в период (который
может продолжаться в течение нескольких поколений)
старения, характеризующийся уменьшением энергии и
качества, увеличением атрофии и стереотипности»4.
В некоторых работах подчеркивается глобальный
характер кризиса западной цивилизации. «Десятилетия
60—70-х годов — это время кризисов наций западного
мира. В то время как поверхностно фиксируемые
черты этого кризиса являются экономическими и
социальными, его корни глубоко проникли в сердце западной
культуры. Можно полагать, что мы имеем дело не только
с социально-экономической трагедией, но и с трагедией
западной цивилизации в целом. Идеалы и ценности,
лежащие в основе рождения данной цивилизации,
затерялись сегодня в шквале научно-технического развития,
продукты же этого развития, вместо того чтобы служить
человеку, стали угрозой его существования» 5.
Западные социальные критики не только говорят о
кризисе западной цивилизации, но и образно, метко
1 Mische G., Mische М. Toward a Human World Order. Beyond
the National Security Straitjacket, N. Y., 1977, p. 203.
2 Salomon J. Crisis of Science, Crisis of Society.— Science and
Public Policy, 1977, vol. 4, N 5, p. 427.
3 Feibleman J. Understanding Human Nature. A Popular
Guide to the Effects of Technology on Man and His Behavior.
N. Y., 1977, p. 116.
4 Sinai R. The Decadence of the Modern World, p. 7.
6 Roman S., Loebl E. The Responsible Society. N. Y., 1977,
p. XII.
70

описывают его симптомы. Однако они не вскрывают
глубинные механизмы обострения кризисных процессов
и не выявляют подлинные причины кризиса. Их
обличающий пафос превращается, как правило, в
морализирующий социальный критицизм, не затрагивающий
глубинных социальных противоречий существующей
общественной системы и не оставляющий места для
научного объяснения объективной логики развития
общественного бытия
В последнее десятилетие обострение кризиса
западной цивилизации связывается в буржуазной литературе
с экологической проблематикой. При этом многие
ученые обращают внимание на противоречия между
человеком и природой, углубление которых ставит под
угрозу само существование человеческого рода.
«Теперь,— замечает французский публицист и доктор права
Ф. Сен-Марк,— мы вступили в «Век природы» — новую
эпоху, когда дефицит и непрочность природного
пространства становятся самой драматической проблемой
для будущего человека и его выживапия. Наступает
исторический поворот в отношениях противоборства
между двумя живыми системами — миром человека и
миром природы» 1 2.
Римский клуб, как мы уже знаем, также обращается
к экологической проблематике. Именно через призму
данной проблематики авторам докладов Римскому
клубу удается высветить кризисные процессы в
современном буржуазном мире и привлечь внимание западных
ученых к необходимости поиска путей выхода из
кризисной ситуации. Хотя эти авторы неоправданно
полагают, что кризисные процессы экологического характера
в равной степени и с одинаковой остротой охватывают
все страны, государства, регионы мира, подчас в их
рассуждениях вольно или невольно звучит признание,
что именно западная цивилизация создает
предпосылки для обострения глобальных проблем и
экологического кризиса. Например, авторы «Пределов роста»
подчеркивают, что «западный человек» всецело
ориентирован на эксплуатацию земли и игнорирует истощение
ресурсов, нарушение экосистемы3.
1 Подробнее об этом см.: Лейбип В. М. Философия
социального критицизма в США. М., 1976.
2 Сен-Марк Ф. Социализация природы. М., 1977, с. 54.
3 Meadows D., Meadows D.t Randers Behrens III W.
A Response to Sussex.— Futures, 1973, voi. 5, N 2, p. 143.
80

Конечно, подлинные причины кризиса западной
цивилизации заключаются не в том или, по крайней
мере, не только в том, какой ориентации
придерживается человек по отношению к природе. То, почему
сложилась именно данная эксплуататорская ориентация,
также требует своего объяснения, без которого невозможно
понять суть экологического кризиса в западном мире.
Реальные причины кризиса западной цивилизации
уходят своими корнями в капиталистическую систему
хозяйствования с ее эксплуататорской сущностью и
расточительным отношением как к природным
богатствам, так и к человеческим ресурсам. При всех
попытках обойти этот вопрос авторы докладов Римскому
клубу все же фиксируют реальные противоречия
современного буржуазного общества, негативные тенденции
его развития и пагубные последствия
капиталистической системы хозяйствования.
Нельзя сказать, что Римский клуб вообще
отстраняется от обсуждения вопроса о причинах глобального
-кризиса, охватившего будто бы все человечество.
Теоретики Римского клуба пытаются вскрыть эти причины
и по-своему объяснить их. В чем же конкретпо они
усматривают причины кризиса человечества? По
мнению авторов первого доклада Римскому клубу, «кризис
является результатом экспоненциального роста в
ограниченном пространстве» согласно М. Месаровичу и
Э. Пестелю, он обусловлен наличием «разрыва между
человеком и природой и между «Севером» и «Югом»,
богатыми и бедными» 1 2. Трудное положение, в котором
оказалось человечество, читаем мы в третьем докладе
Римскому клубу, «берег начало в экономических и
социальных структурах, сложившихся внутри отдельных
стран и между ними» 3. По убеждению авторов пятого
доклада, в основе кризиса человечества лежит глубокий
разрыв между краткосрочными своекорыстными целями
корпораций, правительств и стран, заботящихся только
о своей собственной выгоде, и долгосрочными
глобальными целями, ориентированными на достижение
всеобщей безопасности, удовлетворение материальных и
духовных потребностей людей во всем мире, улучшение
«качеств жизни» 4. А. Печчеи считает, что «нынешний
1 Meadows D., Meadows D., Randers J., Behrens 111 W. The
Limits to Growth, p. 51.
2 Mesarovic M. and Peslel E. Mankind at the Turning Point,
p. IX.
3 Тинберген Я. Пересмотр международного порядка, с. 40.
4 LaszJo Е. et. al. Goals for Mankind, p. XVI, 365.
6
В. M. Лсйбин
81

глобальный кризис... является прямым следствием
неспособности человека подняться до уровня,
соответствующего его новой могущественной роли в мире, осознать
свои новые обязанности и ответственность в нем» *.
Как видим, при всем разнообразии оттенков в
истолковании истоков современного глобального кризиса
объяснение причин его возникновения у теоретиков
Римского клуба однотипно. В значительной степени они
связывают его со своеобразными отношениями между
человеком и окружающим его миром, в частности с
природой. Этот аспект подробно рассматривается во
всех исследовательских проектах Римского клуба.
Однако наибольшее внимание раскрытию взаимосвязей
между человеком и природой уделяется, пожалуй, в
первых докладах Римскому клубу. Характерен в этом
отношении доклад «Человечество у поворотного
пункта», авторы которого специально остановились на
рассмотрении природы глобальных кризисов, попытались
выявить специфику «современного кризиса
человечества», его отличие от кризисов, имевших место в
предшествующие исторические эпохи.
Обращая внимание па то, что кризисы — отнюдь не
новое явление для человеческого общества, что
человечество никогда не было от них свободно, авторы этого
доклада М. Месарович и Э. Пестель замечают:
«...история показывает, что рано или поздно человек всегда
был способен разрешить кризисы своего времени» 1 2. До
сих пор считалось, что все кризисы могут быть
разрешены посредством триумфального марша прогресса.
Сегодня, по мнению авторов доклада, ситуация
существенно изменилась, ибо по своей внутренней природе
современные глобальные кризисы отличны от кризисов
прошлого, имевших «пегативпые источники». В
настоящее время кризисы обусловлены не столько
негативными, сколько «позитивными источниками» —
увеличением роста промышленного производства и населения,
успехами в сфере практического использования
достижений пауки и техники и т. д. Если на протяжении
предшествующих столетий научно-технический
прогресс способствовал разрешению трудностей и проблем
возникавших от недостаточного познапия человеком
тайн природы, то сегодня, как считают М. Месарович
и Э. Пестель, сам этот прогресс ведет к возникновению
1 Ленчей А. Человеческие качества, с. 44.
2 Mcsarovic М. and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 10.
82

глобальных кризисов, угрожающих существованию
людей на земле. До сих пор прогресс человечества
отождествлялся с покорением человеком сил природы,
теперь же становится ясно, что покорение природы
оборачивается серьезными опасностями, непредвиденными
негативными последствиями, ведущими к новым острым
кризисам. Специфика новых кризисов заключается в
том, что природа как бы вновь становится
«противником, который вовсе не побежден, а в некоторых
отношениях более неуловим и более грозен, чем мы можем
себе представить» 1. Современная ситуация
свидетельствует о глубоком разрыве между человеком и
природой, который, согласно авторам доклада, «является
логическим следствием традиционной концепции
прогресса» 1 2. Выход из кризисной ситуации М. Месарович и
Э. Пестель усматривают в коренном пересмотре этой
концепции — в переходе от соответствующего ей
недифференцированного роста к дифференцированному
росту, который будто бы будет способствовать
установлению гармонии между человеком и природой. Таков
ход размышлений авторов второго доклада Римскому
клубу о природе современных глобальных кризисов.
Несмотря на стремление разобраться в существе
возникающих сегодня кризисов, связанных с трудностями
экологического характера, авторы доклада
«Человечество у поворотного пункта», по сути дела, не пошли
дальше констатации негативных последствий
потребительского отношения к природе и разрыва между
человеком и природным окружением. То, что
научно-технический прогресс может вести не только к
позитивным, но и к негативным последствиям, вполпе очевидно.
Больше того, всякий прогресс, говоря словами К.
Маркса, «в рамках ложной системы» оказывается
«величайшим регрессом» 3. Не вызывает сомнения и
необходимость создания таких отношений между человеком и
природой, при которых он выступал бы не как
завоеватель природы, ее непримиримый антагонист, а как
разумное существо, заботящееся о сохранении
природного окружения, с которым неразрывно связана его
собственная жизнедеятельность. Однако все это не
проясняет вопроса о существе кризисов, которые вызывают
озабоченность у Римского клуба.
1 Mesarovic М. and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 12.
2 Ibid., p. 15.
8 См.: Маркс K.f Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 22.
83

В самом деле, разве разрыв между человеком и
природой характерен лишь для современной эпохи? Отнюдь
нет. Более ста лет тому назад К. Маркс уже указывал
на то, что при наличии определенной формы
производства и основанных на ней общественных отношений имеет
место «не единство живых и деятельных людей с
природными, неорганическими условиями их обмена
веществ с природой и в силу этого присвоение ими
природы, а разрыв между этими неорганическими
условиями человеческого существования и самим этим
деятельным существованием...» *. Следовательно, для раскрытия
природы кризисных процессов важно не просто
зафиксировать факт разрыва между человеком и природой, а
объяснить, почему, в силу каких обстоятельств
произошел этот разрыв. Маркс показал, что разрыв между
человеком и природой обусловлен капиталистической
системой хозяйствования, основная цель которой —
получение максимальной прибыли за счет эксплуатации и
живого труда, и природы. Таким образом, необходим
конкретный анализ причин разрыва между человеком
и природой, соотнесенный с определенными,
исторически сложившимися формами и способами деятельного
отношения человека к природе.
Авторы второго доклада Римскому клубу
устраняются от подобного рассмотрения проблем. В основе их
анализа лежит установка на исследование взаимосвязей
между человеком и природой вне определенных,
исторически сложившихся социальных систем, что,
естественно, не способствует выявлению подлинных причип
современных кризисных ситуаций. Поэтому
утверждение М. Месаровича и Э. Пестеля, что «современные
кризисы не являются временными, а отражают скорее
постоянную тенденцию, присущую исторической форме
развития»1  2, справедливое по отношению к западной
цивилизации, оказывается лишенным оснований, как
только оно переносится на человечество в целом.
Эти методологические просчеты авторов доклада
«Человечество у поворотного пункта» свойственны и
Римскому клубу в целом, ибо попытки анализа природы
и причин возникновения глобальных кризисов у
большинства его теоретиков носят аналогичный характер.
В этом отношении, несмотря на наглядную
демонстрацию кризисных ситуаций и противоречий,
обусловлен1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 478.
2 Mesarovic М. and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 143.

ных современными тенденциями развития стран Запада,
проекты Римского клуба значительно уступают по
глубине социального анализа не только марксистским, но
и тем немарксистским исследованиям, авторы которых
соотносят обострение глобальных проблем в мире
непосредственно с капитализмом. Как правильно замечает
английский специалист в области экономики М. Шанкс,
речь может и должна идти «не о кризисе
индустриального общества как такового, а именно о кризисе
капитализма» 1.
Действительно, современный капитализм не только
не способствует разрешению противоречий между
человеком и природой, между общественным характером
труда и частнособственнической формой присвоения его
результатов, а, наоборот, еще больше углубляет их.
«Главные тенденции западного индустриального
общества и мировой капиталистической системы в целом по
существу абсурдны. Система буквально бессмысленна;
она не имеет ни социального вйдения, ни культурного
воображения, ни духовных ценностей». И,
следовательно, «капитализм, как форма социальной организации,
несовместим с человеческой жизнеспособностью на
земле» 1 2.
Как видим, опираясь на анализ современных
тенденций развития государственно-монополистического
капитализма, даже некоторые немарксистские западные
теоретики справедливо усматривают основную причину
кризиса буржуазной цивилизации в наличии
капиталистической системы хозяйствования. Вся современная
кризисная ситуация в буржуазном мире служит новым
подтверждением сделанного более ста лет тому назад
вывода К. Маркса о том, что «целью капитала является
не удовлетворение потребностей, а производство
прибыли» 3 и что в силу своего собственного
противоречивого развития, несовместимого с социальным прогрессом
человечества, капиталистический способ производства,
капиталистическая общественная система в целом
«дряхлеет и все более и более изживает себя» 4.
Что же касается теоретиков Римского клуба, то в их
работах нет прямой критики
государственно-монополи1 Shanks М. What’s Wrong with the World? Agenda for a New
Society. L., 1978, p. 87.
2 Anderson Ch. The Sociology of Survival. Social Problems
of Growth. Homewood (Illinois), 1976, p. 40, 6.
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 281.
4 Там же, с. 288.
85

стического капитализма. Оли склонны рассматривать
кризис существующей системы как неотъемлемую часть
тотального кризиса человечества. Поэтому Римский
клуб сосредоточивает внимание на раскрытии пределов
роста промышленного производства, народонаселения,
загрязнения окружающей среды. При таком подходе к
исследованию кризисных процессов теряется специфика
собственно социального, поскольку все издержки и
негативные последствия роста связываются не с копкрет-
ными социально-экономическими условиями жизни
людей, а с направленностью развития человечества как
такового. К тому же эта направленность неправомерно
отождествляется с западной ориентацией на
максимальное производство без учета потребностей человека и
возможностей нх удовлетворения. И все же, несмотря
на вполне сознательную установку теоретиков Римского
клуба воздерживаться от каких-либо суждений о
капиталистической системе, осуществляемый ими анализ
современных тенденций экономического развития и
экологической ситуации дает наглядные представления об
углубляющихся кризисных процессах и противоречиях
буржуазного мира, независимо от того, хотел Римский
клуб этого или нет. Весьма показательна в этом
отношении позиция Римского клуба, занимаемая им в
трактовке «пределов роста», чему было уделепо особое
внимание в первом исследовательском проекте. Поэтому
имеет смысл остановиться на нем подробнее.  22. 	Пределы роста
Первый исследовательский проект
Римского клуба, как уже отмечалось, был нацелен на
конкретное изучение современных тенденций развития
человечества, раскрытие трудностей и проблем, встающих
на пути дальнейшего научно-техрического прогресса, и
выявление возможных альтернатив, позволяющих
судить о будущем состоянии человеческой цивилизации.
Построив компьютерную модель «Мир-3», группа
ученых под руководством Д. Медоуза попыталась
просчитать на ЭВМ возможные варианты поведения
модели при допущении различного рода соотношений и
взаимодействий между такими переменными, как
промышленность, сельское хозяйство, народонаселение,
невозобновляемые природные ресурсы, загрязнение
окружающей среды. Поведение «глобальной модели мира»
86

исследовалось во временном интервале в 200 лет — с
1900 по 2100 год. Отправным пунктом анализа служило
предположение, что изменение основных переменных
системы происходит в рамках существующих тенденций
развития человечества. Расчеты на ЭВМ показали, что
в этом случае неизбежен глобальный кризис, ибо рост
промышленного производства и народонаселения
вступает в явное противоречие с ограниченностью
природных ресурсов и увеличивающимся загрязнением
окружающей среды. Противоречие между
интенсивной человеческой деятельностью и невозобновляемостыо
земных ресурсов оказывается неразрешимым: рост
капитала ведет к все большему использованию
природных богатств, наличие которых нс беспредельно;
растущие темпы потребления увеличивающегося населения
требуют расширения объема пригодных к
сельскохозяйственной обработке площадей, которые также имеют
естественные пределы; быстрое загрязнение
окружающей среды, вызванное ростом промышленного
производства, сказывается на ухудшении здоровья людей.
В конечном счете истощение природных ресурсов и
загрязнение окружающей среды достигают своего
предела, чреватого катастрофическими последствиями.
В процессе дальнейшего исследования группа Д.
Медоуза рассматривала поведение «модели мира» с
попеременным допущением возможности разрешения
проблем истощения природных ресурсов, контроля за
загрязнением окружающей среды, контроля за ростом
населения, повышения продуктивности
сельскохозяйственного производства на базе современных достижений
науки и техники. Расчеты на ЭВМ показали, что
технологические решения, положенные в основу снятия
противоречий между человеческой деятельностью и средой
обитания, не устраняют кризисных ситуаций.
Разрешение проблемы истощения природных ресурсов ведет к
чрезмерному росту загрязнения окружающей среды и
повышению уровня смертности. Осуществление
эффективного контроля за загрязнением окружающей среды
сопровождается исчерпанием возможностей
интенсивной сельскохозяйственной обработки площадей,
пригодных для земледелия, и снижением производства
продуктов питания, что в условиях роста народонаселения
влечет за собой неминуемую катастрофу. В том случае,
если будут достигнуты значительные успехи в
повышении продуктивности сельскохозяйственного
производства, загрязнение окружающей среды приведет к
гло87

бальному кризису. Решение демографической
проблемы путем контроля над ростом населения при
экспоненциальном росте промышленного производства также
не устраняет кризисной ситуации, поскольку
сохраняется угроза истощения невозобновляемых ресурсов и
загрязнения окружающей среды.
Где же выход из сложившейся кризисной ситуации?
Или, быть может, мировая катастрофа неизбежна и в
этом отношении уже ничего нельзя предпринять?
Авторы первого доклада Римскому клубу считают, что
катастрофу можно предотвратить, но для этого
необходимо уже в настоящее время существенно изменить
современные тенденции развития человечества. Прежде
всего, по их мнению, следует принять меры но
регулированию и стабилизации как численности населения,
так и роста капитала при обеспечении необходимого
объема сельскохозяйственного производства,
потребления ресурсов на душу населения и допустимого уровня
загрязнения окружающей среды. Конкретно группа
Д. Медоуза предлагает: стабилизировать население на
уровне 1975 года; продолжить рост капитала до
1990 года с последующей его стабилизацией; сократить
потребление ресурсов на душу населения до 7в уровня
1970 года и уменьшить интенсивность загрязнения
среды обитания человека в 4 раза по сравнению с тем же
1970 годом. Только в этом случае, считают авторы
«Пределов роста», может быть достигнуто длительное
состояние «глобального равновесия». Опо
характеризуется динамическим развитием человеческой
деятельности, направленной не столько в сферу производства,
сколько в область услуг, повышения образовательного
уровня, более активного участия людей в общественной
жизни, их духовного обогащения, овладения
ценностями культуры. Необходим, следовательно, «переход от
роста к глобальному равновесию». Это динамическое
«глобальное равновесие», по мнению авторов первого
доклада Римскому клубу, «может быть рассчитано так,
чтобы основные материальные потребности каждого
человека, живущего на земле, удовлетворялись и чтобы
каждый имел равные возможности для реализации
своего индивидуального человеческого потенциала» 7
Компьютерная «модель мира» группы Д. Медоуза,
расчеты, показывающие неизбежность коллапса при
дальнейшем росте промышленного производства и на-  11 	Meadows D., Meadows D.t Randers Behrens 111 W. The
Limits to Growth, p. 24.
88

родонаселения, предложения о стабилизации
экономического развития и численности людей на земле,
призыв к достижению состояния «глобального
равновесия» — все это вызвало на Западе негативную реакцию
тех, кто придерживался технократических установок.
Теоретические положения и практические рекомендации
группы Д. Медоуза были подвергнуты с их стороны
резкой критике. Авторов первого доклада Римскому клубу
называли экологическими пессимистами,
неомальтузианцами эсхатологического толка и приверженцами так
называемой концепции «нулевого роста».
Нужно сказать, что большинство критических
замечаний в адрес предложенной группой Д. Медоуза
«модели мира» были достаточно аргументированными и
справедливыми. Вместе с тем в ряде критических работ,
осуждавших «пессимистические пророчества» этой
группы, обнаружилось явное недопонимание целей и
результатов «Пределов роста». В этой связи оценка «Пределов
роста» как сугубо пессимистической работы, в которой
обосновывается и пропагандируется концепция
«пулевого роста», представляется по меньшей мере неточной.
При поверхностном рассмотрении «Пределов роста»,
без учета замысла и установок авторов этой работы,
можно, конечно, найти в пей основания для такой
оценки. Действительно, в «Пределах роста» ставится вопрос
о неизбежности при сохранении существующих
тенденций развития достижения человечеством критических
пределов, обусловленных исчерпаемостыо природных
ресурсов, значительным уровнем загрязнения
окружающей среды, чрезмерным ростом населения на планете и
невозможностью обеспечить его продовольствием. Вер-
по н то, что, опираясь на математические расчеты,
группа Д. Медоуза демонстрирует различные ситуации
коллапса. Если же к этому добавить, что авторы «Пределов
роста» не только цитируют Мальтуса, но и сами
называют себя неомальтузианцами, то становятся понятными
истоки характеристики их как пессимистов.
Все это так. Не следует, однако, упускать из виду,
какой подтекст скрывается подчас за крайними
суждениями авторов первого доклада Римскому клубу.
Заметим, что они называют себя неомальтузианцами в
широком, «тотально-системном» смысле, имея в виду, что
рассмотрение человечества с точки зрения поиска
возможных путей приспособления к реально
существующим земным пределам является более реалистичным и
социально ответственным, чем
бездумно-оптимистиче89

ское упование на фетиш экономического роста и
отрицание наличия этих пределов вообще. И группа Д.
Медоуза стремилась как можно нарочитее подчеркнуть
негативные тенденции современного развития
промышленных стран мира, ориентированных исключительно на
рост капитала и не принимающих во внимание иные
социально значимые критерии прогресса. Такая
установка противостояла весьма распространенным в то
время на Западе концепциям «технотронного» и
«постиндустриального общества», в которых будущее человечества
рисовалось в розовых тонах. И кто знает, быть может,
работа «Пределы роста» и не привлекла бы столь
пристального внимания ученых, если бы изложение идей в
ней было более сдержанным, не шокирующим читателя.
Ведь не секрет, что противоречащие установленным
канонам и противостоящие общественному мнению
суждения прежде всего обращают на себя внимание. Можно
предположить, что группа Д. Медоуза, а вместе с нею и
Римский клуб именно на это и рассчитывали. И в этом
смысле «Пределы роста» с поставленной задачей
справились. «Одна из целей «Пределов роста»,— отмечается
западными исследователями,— заключалась в том,
чтобы вызвать публичные дебаты. Успех книги в этом
отношении был потрясающим» К
То, что подчас воспринимается как
«пессимистические эсхатологические пророчества» группы Д.
Медоуза, на самом деле было своего рода логическим
приемом, способствующим обнажению негативных
последствий экономической политики, ориентированпой только
на рост капитала. За резко негативными и
вызывающими по форме суждениями авторов «Пределов роста»
стояла вполне осмысленная и далеко не
пессимистическая позиция. Суть этой позиции заключается в
стремлении пробудить сознание людей, развенчать иллюзии
безудержного экономического роста и идолов
максимального производства и потребления, призвать
бизнесменов и политиков к социально ответственным
решениям в сфере деятельного отношения людей к природе,
не приводящим к разрушению среды обитания
человека. Поэтому можно понять тех представителей
Римского клуба, которые сетовали на то, что далеко не
всегда замыслы и результаты, вытекающие из
«Пределов роста», были адекватно осознаны их критиками.  11 Greenberger M.t Crenson М., Crissey В. Models in the Policy
Process. Public Decision Making in the Computer Era. N. Y., 1976,
p. 162.
90

Так, президент Римского клуба А. Печчеи считает, что
нередко обвинения в адрес «Пределов роста» вытекают
из неправильного понимания существа дела; «нулевой
рост», в частности, является «концептуальной
бессмыслицей», которая совершенно несвойственна пи группе
Д. Медоуза, ни другим членам Римского клуба.
«Понятие нулевого роста,— замечает он,— столь же
примитивно и туманно, как и понятие бесконечного роста,
поэтому просто нелепо говорить о подобных вещах
применительно к живому, динамичному обществу»
Думается, что это замечание не лишено истины.
Другое дело, что авторы первого доклада Римскому
клубу возвели в абсолют негативные тенденции
развития, присущие исторически конкретному социальному
бытию людей, и неправомерно перенесли их на
перспективы развития человечества в целом. Такая установка
была, разумеется, ненаучной: в ее основе лежало,
используя выражение классиков марксизма,
«незнакомство с законами социального мира» 1 2, а также
недостаточное знание «общих законов движения, которые в
качестве господствующих прокладывают себе путь в
истории человеческого общества» 3. Все это, естественно,
не может не вызвать критического отношения к
конечным выводам авторов «Пределов роста».
Стремясь развеять технократический миф об
экономическом росте как достаточном условии разрешения
всех проблем и научно-техническом прогрессе,
автоматически ведущем будто бы к бескризисному развитию
западного общества, авторы первого доклада Римскому
клубу предельно драматизировали ситуацию
современного мира. Их критический пафос был направлен в
основном против «технологических оптимистов», которые
полагали, что все кризисные ситуации и возникающие
проблемы могут быть успешно разрешены с помощью
технологических нововведений. Это была
принципиальная позиция, разделяемая большинством теоретиков
Римского клуба. «Сейчас,— подчеркивает, например,
Дж. Форрестер,— возникает все больше сомнений в том,
что технологический прогресс является средством
спасения человечества. И имеются основания для такого
сомнения» 4. Кстати сказать, в высказываниях Дж.
Форрестера действительно имеют место минорные тона, в
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 122—123.
2 Маркс f(., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 537.
3 Там же, т. 21, с. 305.
4 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 25.
01

то время как группа Д. Медоуза всячески стремится
дать понять, что сконструированная ею модель мира —
это «оптимистическая модель» 1. Но оптимизм авторов
«Пределов роста» иной, чем «некритический оптимизм»
технократов, слепо уповающих па научно-технический
прогресс. «Вера в технологию как окончательное
решение всех проблем,— считает группа Д. Медоуза,—
может отвлечь наше внимание от наиболее
фундаментальной проблемы — проблемы роста в ограниченной
системе — и служить препятствием для осуществления
эффективных действий по ее разрешению» 1 2.
Итак, авторы первого доклада Римскому клубу
подвергли критике представления «технологических
оптимистов» о научно-техническом прогрессе как панацее
от всех общественных проблем. Собственно говоря, все
их расчеты на ЭВМ, показывающие неизбежность
возникновения кризисных ситуаций, являются не чем
иным, как наглядной иллюстрацией того, что
технологические решения сами по себе не устраняют
противоречий между человеческой деятельностью и средой
обитания человека. Это, однако, не означает, что авторы
«Пределов роста» выступают против
научно-технического прогресса вообще и разделяют пессимистические
пророчества «экологических пессимистов»,
неоднократно высказываемые в западной литературе начала 70-х
годов. «Мы сами являемся техпологистами,—
подчеркивает группа Д. Медоуза,— работающими в
технологическом институте» 3. В «Пределах роста» прямо
признается значение, которое может иметь
научно-технический прогресс в будущем обществе при решении
таких проблем, как разработка очистных сооружений,
осуществление контроля над загрязнением
окружающей среды, создание новых контрасептиков,
способствующих снижению роста народонаселения на земле,
и т. д. Подлинную позицию авторов первого доклада
Римскому клубу лучше всего выражают их
собственные слова: «Не слепая оппозиция прогрессу, а
оппозиция слепому прогрессу» 4.
Не разделяя крайностей «технологического
оптимизма» и «экологического пессимизма», группа Д. Медоуза
1 Meadows D., Behrens 111 WMeadows D. et. al. Dynamics
of Growth in a Finite World. Cambridge (Mass.), 1974, p. 12.
2 Meadows D.t Meadows D., Randers J., Behrens III W. The
Limits to Growth, p. 154.
3 Ibid.
4 Ibid.
92

попыталась, по сути дела, совместить обе точки зрения
на научно-технический прогресс и перспективы
развития человечества и таким образом преодолеть эти две
крайности, не просто показав реальные трудности,
возникающие в процессе развития западного общества, но
и наметив пути их разрешения. Такая позиция
полностью отвечает целям и задачам общего
исследовательского проекта «Человечество в затруднении»,
выдвинутого исполнительным комитетом Римского клуба. Она
отчетливо просматривается и во всех конкретных
исследовательских проектах, результаты которых отражены
в опубликованных докладах Римскому клубу.
В мировоззренческом плане в первом докладе
Римскому клубу были подняты две важные проблемы.
Первая проблема: существуют ли пределы роста,
обусловленные рамками самой природы (исчерпаемость
невозобновляемых ресурсов, ограниченность земельных
площадей, пригодных к сельскохозяйственной
обработке, пределы физического приспособления людей к
загрязнению окружающей среды), с которыми человек
обязан считаться в своей практической деятельности,
или же это псевдопроблема, не заслуживающая
серьезного внимания? Группа Д. Медоуза исходит из того,
что физические пределы роста не только существуют,
но и требуют радикального пересмотра бытующих
представлений о сугубо потребительском отношении
человека к природе.
Из такого понимания вытекает вторая проблема:
поскольку индустриальное общество в своем
дальнейшем развитии, нацеленном на безграничный
экономический рост, все ближе будет подходить к реальным
пределам роста, выход за которые чреват самыми
серьезными последствиями, необходимо выявить возможные
альтернативы будущего и выбрать из них такую,
которая бы способствовала выживанию человечества и
развертыванию творческих потенций всех людей на
земле. Что лучше, спрашивают авторы первого доклада
Римскому клубу, попытаться жить, учитывая
физические пределы промышленного роста, или продолжать
политику безудержного роста до тех пор, пока
естественные пределы не положат этому росту конец? Не
окажется ли цена за технологические решения проблем
роста столь значительной, что общество будет
расплачиваться за это жизнью человека? Не лучше ли сейчас,
пока имеется возможность выбора, предпринять
решительные шаги для предотвращения кризисных
ситуа93

ций, чем, предаваясь неоправданному
«технологическому оптимизму», ждать, что все разрешится само собой?
Группа Д. Медоуза считает, что еще имеются время и
возможности для изменения существующих тенденций
роста промышленного производства, народонаселения,
загрязнения окружающей среды, истощения природных
ресурсов и что, чем раньше люди приступят к
практическому осуществлению приемлемых изменений, тем
больше у них шансов на успех. Причем авторы
«Пределов роста» не только призывают к осуществлению
необходимых изменений, но и предлагают свое
собственное решение глобальных проблем: в качестве
единственно возможной альтернативы они выдвигают
стабилизацию роста капитала и народонаселения и
достижение на этой основе состояния динамического
«глобального равновесия» как каждого отдельного
общества, так и мира в целом.
Такое понимание физических пределов роста и
возможностей разрешения экологического кризиса
вызвало справедливую критику ученых как в нашей стране,
так и за рубежом. Это вполне понятно, так как
тенденции развития человечества, взятые экспертами группы
Д. Медоуза для анализа и последующих расчетов в
качестве основополагающих, не просто сомнительны, а
недостоверны, ибо основаны на методологически
неверных установках. И дело не в том, что физические
пределы, очерченные группой Д. Медоуза, представляют
собой плод ее воображения, как это пытаются доказать
некоторые западные теоретики технократической
ориентации. Исчерпаемость невозобновляемых природных
ресурсов, ограниченность площадей, пригодных для
сельскохозяйственной обработки, загрязнение
окружающей среды отходами промышленного производства,
рост населения и необеспеченность его продуктами
питания, ставящие под угрозу человеческое
существование во многих странах мира,— факт, вполне
очевидный для тех, кто серьезно и реалистически подходит к
рассмотрению глобальных проблем современности. В
чем же тогда просчет авторов «Пределов роста»?
При исследовании возможных вариантов поведения
«модели мира» набор подлежащих учету параметров
и переменных был ограничен определенными
допущениями, согласно которым современные тенденции
развития мира останутся неизменными и в будущем. Такое
допущение ошибочно, ибо заранее исключает все
изменения в рассматриваемой системе, особенно те из них,
94

которые носят социальный характер. Правда, авторы
первого доклада Римскому клубу не отрицают
принципиальной возможности изменения, например,
ценностных ориентации и социального поведения людей. Но,
поскольку научный подход к сознанию будущего
требует точного определения подобных изменений, а это
невозможно сделать, по их мнению, лучше исходить в
своем анализе из предположения о неизменных
тенденциях развития мира. «Трудно представить, какие
новые формы социетального поведения могут появиться
и как быстро опи появятся в условиях коллапса.
Поэтому мы не пытаемся моделировать такие социальные
изменения» 1.
Эта совершенно неоправданная, па наш взгляд,
установка приводит к тому, что альтернативы развития
человечества в «Пределах роста» выявляются
исключительно через призму экологического кризиса. «Модель
мира» включает в себя только физические, природные
аспекты деятельности человека. Тем самым
исследование мира в целом сводится, в конечном счете, лишь к
конструированию модели «динамического
взаимодействия между человеческой популяцией и запасами
мировых ресурсов»1  2. Но подобное видение мира и
перспектив развития человечества является узким, не
отражающим реального положения вещей. Оно тем
более неоправданно, что на основании изучения
ограниченного среза человеческой деятельности делаются
далеко идущие выводы, касающиеся возможностей
организации социально приемлемого будущего человечества.
Кроме того, и это особенно важно в плане
мировоззренческой оценки Римского клуба, в модели,
предложенной группой Д. Медоуза, социально-экономические
структуры берутся в нерасчлененном,
недифференцированном виде, а анализ тенденций развития мира
как целостной системы не основывается па раскрытии
социальной природы подсистем. В результате общее
поведение глобальной системы мира оказывается
детерминированным главным образом факторами
технического и организационного порядка. Это не значит, что
в первом докладе Римскому клубу вовсе игнорируются
социальные факторы и не учитываются реальные по-
1 Meadows DMeadows D., Randers Behrens 111 W. The
Limits to Growth, p. 142.
2 Meadows D.f Behrens III W., Meadows D. et al. Dynamics
of Growth in a Finite World, p. 29.
95

ъребности человека. Как бы в ответ на критику, что
авторы «Пределов роста» исключили из своего
рассмотрения социальные проблемы, группа Д. Медоуза
впоследствии специально подчеркнула: «Мир-3 фиксирует
основную нестабильность социально-экономической
системы и включает предположение, что для избежания
коллапса необходимы значительные изменения в
социальных институтах и ценностях» 1. Однако, как
показывает сформулированная в «Пределах роста» программа
достижения «глобального равновесия», ссылки на
необходимость учета социальных факторов оказываются
формальными: установление баланса между ростом
населения и капитала предполагает преобразование
скорее организационных структур экономического
развития и нравственных установок па самоограничение
воспроизводства живой силы, чем социальных основ
природопользования и механизмов регулирования
численного роста населения, зависящих от той или иной
исторически сложившейся формы организации
жизнедеятельности человека в обществе. Если учесть, что
группа Д. Медоуза сознательно не стремится к
тщательному и обстоятельному осмыслению таких факторов,
как социальная нестабильность, безработица, кризис
образования в западном мире, то становится понятным,
почему попытка раскрытия тенденций развития всего
человечества, предпринятая в «Пределах роста», в
действительности оказывается всего лишь несостоятельной
претензией па строго научное исследование
современного мира и выявление возможных перспектив
человеческой цивилизации в будущем.
Авторы первого доклада Римскому клубу на самом
деле рассматривают только такие альтернативы
будущего, которые являются социально приемлемыми для
развития именно западной цивилизации, а не
человечества как такового. В свое время Ф. Энгельс,
признававший существование абстрактной возможности
предела роста народонаселения в мире, считал, что «если
когда-нибудь коммунистическое общество вынуждено
будет регулировать производство людей, так же как
оно к тому времени уже урегулирует производство
вещей, то именно оно и только оно сможет выполнить это
без затруднений», причем «люди в коммунистическом
обществе сами решат, следует ли применять для этого
1 Meadows D., Behrens III W., Meadows D. ct. al. Dynamics
of Growth in a Finite World p. 563.
96

какые-лнбо меры, когда и как, и какие именно»
Разумеется, из этого вовсе не вытекает, что странам Азии и
Африки, например, в решении остро стоящих перед
ними проблем народонаселения следует ждать победы
коммунизма. Уже сегодпя эти страны приступают к
реализации соответствующих программ. Речь идет о
другом, а именно о том, что в «Пределах роста» даже
не упоминается альтернатива развития человечества,
рассмотренная основоположниками марксизма. Это как
нельзя лучше свидетельствует не только о
мировоззренческой ограниченности авторов первого доклада
Римскому клубу, но и о несостоятельности их претензий на
строго научное, объективное изучение мира. Подлипно
научный подход к осмыслению будущего предполагает
исследование всех возможных альтернатив развития
человеческой цивилизации, в том числе и альтернативы
коммунистического будущего, независимо от того,
импонирует ли она тем, кто строит модель мирового
развития, или нет.
Последнее замечание в равной степени относится
ко всем последующим исследовательским проектам
Римского клуба, в которых была предпринята попытка
преодоления методологической ограниченности
модели «глобального ^равновесия», предложенной группой
Д. Медоуза. Во втором докладе «Человечество у
поворотного пункта» мир рассматривается уже не как
единая глобальная, нерасчлененная на отдельные регионы,
система, а как мировая система взаимодействующих
между собой регионов, отличающихся друг от друга по
уровню экономического развития, по культурным
ценностям, исторически сложившимся традициям, образу
жизни. Тем не менее мировоззренческая ограниченность
и несостоятельность претензий на строго научное
исследование альтернатив развития человечества
присущи этому докладу не в меньшей степени, чем докладу
группы Д. Медоуза.
Как и в «Пределах роста», во втором докладе
Римскому клубу делается вывод о том, что современные
тенденции роста капитала, народонаселения,
истощения невозобновляемых природных ресурсов и
загрязнения окружающей среды с неизбежностью ведут к
возникновению и обострению кризисных процессов в
мире. Более того, авторы работы «Человечество у
поворотного пункта» полагают, что коллаисовые ситуации  11 Маркс !{., Энгельс Ф. Соч., т. 35, с. 124.
97
7
D. М. ЛсйОин

могут наступить значительно рапыне, чем показывают
расчеты группы Д. Медоуза. Если сохранятся
существующие темпы роста, то произойдет не глобальная
катастрофа, как полагают авторы «Пределов роста», а
серия региональных катастроф, обусловленных глубоким
противоречием между человеческой деятельностью и
наличием «внешних пределов» природного окружения.
В отличие от группы Д. Медоуза авторы второго
доклада Римскому клубу считают, что выход из кризиспого
положения состоит не в достижении состояния
«глобального равновесия» человечества, а в обеспечении его
«органического роста», подобного тому, какой
наблюдается в живых организмах.
Все рассуждения М. Месаровича и Э. Пестеля о
возможных альтернативах развития человечества
основываются на так называемой «организмической»
концепции, которая была выдвинута Л. Берталанфи несколько
десятилетий тому назад. Ее применение ограничивалось
первоначально рамками биологии. Однако со временем
принципы этой концепции начали находить более
широкое примепение на Западе и в других науках,
включая психологию, социологию, а также в попытках
теоретиков построить общую теорию систем. Основные
постулаты «организмической» концепции заключаются
в следующем: живой оргапизм — целостная система, не
сводящаяся к аналитическим и суммативным
представлениям о ее различных частях; эта система динамична,
подвижна, и, следовательно, статистические
закономерности мепыпе всего объясняют ее поведение; организм
как система характеризуется самодеятельностью, его
поведение не может быть описано с точки зрения
простого реагирования на внешнюю ситуацию.
Отмеченные положепия «организмической» концепции в
несколько трансформированном виде используются во
втором докладе Римскому клубу, где мир
рассматривается как мировая система, изучение которой должпо
основываться па «системном подходе», проводится
«аналогия между ростом организма и ростом мировой
системы»отстаивается положение о
целесообразности перенесения понятия об «органическом росте»,
свойственпом живому организму с его биологическими
закопомерпостями функционирования, на такую
систему, как общество или человечество.  1Р- 5,
98
1 Mesarovtc Mt and Pestel E, Mankind at the Turning Point,

Исходя из подобного рода постулатов и допущений,
М. Месарович и Э. Пестель делают вывод, что
альтернативой существующего развития человеческой
цивилизации должно быть не прекращение экономического
роста в какой-то критически допустимой точке
«глобального равновесия», а дальнейшее развитие всех
структур, но только в форме «органического роста» —
дифференциация роста на региональном уровне и его
интеграция в рамках глобальной мировой системы. По
их убеждению, «человечество находится в точке
поворота своей истории: продолжать ли путь ракового
недифференцированного роста или вступить на путь
органического роста» 1. От этого выбора, как считают
М. Месарович и Э. Пестель, будет зависеть, смогут ли
люди разрешить экологические проблемы,
предотвратить возможные кризисы и, следовательно, обеспечить
свое выживание на земле. Поскольку кризисы все более
углубляются в современном мире, то уже сегодня
необходимо разработать соответствующую стратегию
выживания, сделать выбор между недифференцированным
ростом, ведущим к катастрофическим последствиям, и
дифференцированным ростом, способствующим
разрешению кризисных ситуаций.
Нетрудно заметить, что в стратегии выживания,
отстаиваемой М. Месаровичем и Э. Пестелем, находит
свое отражение типичная для многих западных
теоретиков позиция. С одной стороны, высказывается
озабоченность о судьбе человеческой цивилизации,
находящейся будто бы на грани катастрофы в результате все
более углубляющегося «экологического кризиса». При
этом различного рода потрясения, кризисные процессы
и критические ситуации, свойственные западному миру,
воспринимаются как общезначимые противоречия
между человеком и природой, использованием научно-
технических достижений в практической деятельности
людей и деградацией окружающей среды вследствие
негативного воздействия промышленного роста. С
другой стороны, идет поиск альтернатив выживания не
только, а быть может, и не столько человечества в
целом, сколько того социального бытия, в рамках которого
формируется сознание буржуазного ученого и
возникают представления о природе и масштабах
современных кризисов, дисгармоний, социальных потрясений.  11 Mcsarovic М. and Pestei Е. Mankind at the Turning Point,
p. 8.
99

Установка на выживание за счет прекращения
экономического роста неприемлема для тех, кто
заинтересован в приумножении капитала. Если основной целью
экономической системы является получение
максимальной прибыли на вложенный капитал, то рекомендации
о сдерживании роста промышленного производства и
«глобальном равновесии», как это имело место в
«Пределах роста», воспринимаются адептами этой системы
не только как нежелательные, но и как опасные.
Поэтому отнюдь не случайным оказался тот резкий протест
против выводов и рекомендаций группы Д. Медоуза,
который исходил от западных промышленников,
ориентированных на большой бизнес. Далеко не случайно
и появление явной или скрытой полемики с выводами
группы Д. Медоуза в последующих докладах Римскому
клубу, а также выдвижение иных альтернатив
выживания человечества, в частности основанных на
концепции «органического роста».
Однако, если вдуматься в содержательный смысл
программ, изложенных в первом и втором докладах
Римскому клубу, становится очевидным, что между
ними больше сходств, чем различий. В самом деле,
разве концепция «глобального равновесия» исключала
какой-либо рост современного индустриального
общества? Несмотря на определенные различия,
содержащиеся в понимании мира как целостной гомогенной
(Д. Медоуз) или региональной (М. Месарович и Э.
Пестель) системы, конкретные предложения,
содержащиеся в «Пределах роста», включали в себя установку па
«органический рост». Ведь «глобальное равновесие»
предполагало не приостановку экономического роста
вообще, а дальнейшее, но только уже соразмерное,
можно сказать «органичное», гармоничное развитие
всех видов человеческой деятельности, в том числе и
в сфере экономики. По словам самих авторов первого
доклада Римскому клубу, «глобальное равновесие»,
понимаемое как динамическое развертывание
потенциальных возможностей человека и человечества в целом,
«не означает стагнацию» *. Это скорее
перераспределение приоритетов роста, смещение акцептов с
материального производства в сферу обслуживания,
образования, здравоохранения, культуры.
По сути дела, в «Пределах роста», как, впрочем, и
в «Человечестве у поворотного пункта», отстаивается  11 Meadows D., Meadows D.t Randers Behrens 111 W. The
Limits lo Growth, p. 174.
100

та же идея, которую выдвинули теоретики
«постиндустриального общества». Речь идет о том, что в обществе
будущего ведущую роль будет играть не
промышленное производство, а сервисная экономика, связанная с
расширением сферы обслуживания. Эта идея,
высказанная Д. Беллом, Г. Каном и многими другими
буржуазными теоретиками, не вызвала в свое время
негативной реакции на Западе. Но именно она и лежит в
основе концепции «глобального равновесия», хотя эта
концепция была встречена, как говорится, в штыки.
Резкая критика технократами «Пределов роста»
объясняется, видимо, тем, что они усмотрели в
предложениях авторов первого доклада Римскому клубу
призыв к «нулевому росту», тем более что группа Д.
Медоуза, как мы знаем, нарочито драматизировала
сложившуюся ситуацию и в резкой форме подчеркнула
наличие пределов роста промышленного производства,
капитала в развитых странах мира. В действительности
же в этих предложениях отстаивалась идея ориентации
существующего западного общества на сервисную
экономику и, следовательно, ни о каком замораживании
экономического развития не было и речи. Впоследствии
это поняли некоторые западные теоретики, считавшие,
как и авторы «Пределов роста», что «альтернатива
продолжающемуся росту — не стагнация, а «динамическая
стабильность», которая должна быть рассмотрена «как
экономическая философия» 1.
Таким образом, концепция «органического роста» с
основанной на ней стратегией выживания человечества,
как она представлена во втором докладе Римскому
клубу, в мировоззренческом плане мало чем отличается от
концепции «глобального равновесия», отстаиваемой в
«Пределах роста». И в том, и в другом случае
предлагается переориентация экономического роста на цели,
отличные от тех, которые преследуются в современном
западном мире. Правда, между позицией, занимаемой
группой Д. Медоуза, и установками М. Месаровича и
Э. 	Пестеля имеются некоторые различия: в «Пределах
роста» речь идет о структурных изменениях в
экономике безотносительно к специфике регионального
развития мира, в работе же «Человечество у поворотного
пункта» учитывается необходимость регионального
разделения труда и соответствующего вложения капитала
в различные отрасли мировой экономики. Тем не менее  11 IJolroyd Р. Change and Discontinuity. Forecasting for tho
1980 s.— Futures, 1978, vol. 10, N 1, p. 42.
101

общность мировоззренческих взглядов на природу
современных кризисов, присущая обоим докладам
потребность в пересмотре традиционной для западного мира
концепции экономического роста ради самого роста,
нацеленность на разрешение проблем и противоречий с
помощью тех или иных мер, социально приемлемых
для западной альтернативы развития человечества, не
вызывают сомнений. В обоих случаях предложения и
рекомендации по устранению кризисных процессов
отражают сознательную установку на изменение
ценностных ориентаций политиков и бизнесменов без
коренного преобразования социального бытия людей.
Обратим внимание еще на одну характерную
особенность позиции авторов первого и второго докладов
Римскому клубу. Как в первом, так и во втором
докладе отчетливо просматривается установка на
перераспределение сфер влияния в общественной жизии^сов-
ременного западпого мира, ориентация на ведущую
роль в нем ученых и менеджеров нового типа. Авторы
«Пределов роста» и «Человечества у поворотного
пункта» стремятся подчеркнуть, что только их
рекомендации, основанные на сугубо научном, объективном
анализе существующих тенденций развития человечества
и опирающиеся на расчеты, сделанные с помощью ЭВМ,
смогут вывести человеческую цивилизацию из
экологического кризиса. Такая установка весьма типична для
многих западных теоретиков. Так, Д. Белл в своей
концепции «постиндустриального общества» пытается
подчеркнуть ведущую роль ученых в современном мире.
Если в государстве будущего Платона
социально-политическая и культурная жизнь общества
предопределялась философами, то в социальной утопии Д. Белла
место философов занимает «интеллектуальная элита».
Авторы первых двух докладов Римскому клубу также
делают ставку на ученых. Однако, в отличие от Д.
Белла, опи считают, что успешное решение актуальных
проблем современности будет зависеть главным
образом не от теоретиков-интеллектуалов, а от тех ученых,
которые способны системно мыслить и обладают
необходимыми знаниями и навыками в сфере глобального
моделирования.
Речь идет о новом типе ученых — о так называемых
«дженералистах», специалистах по системному анализу
и компьютерному моделированию. Именно им
отводится роль определять в недалеком будущем
социально-экономическую и политическую жизнь общества, а
102

не политикам, как это имеет место в настоящее время.
Авторы «Пределов роста» и «Человечества у
поворотного пункта» прямо не высказываются по этому поводу.
Но само содержание их работ, их выводы и
рекомендации дают основание считать, что Римский клуб
возлагает надежду как на такого рода специалистов, так и
на менеджеров международных корпораций.
Убедительным подтверждением этого служит не только
теоретическая, но и практическая деятельность Римского
клуба, направленная на установление контактов с
бизнесменами, политиками и общественными деятелями
ряда стран мира с целью оказания на них
соответствующего влияния.
Итак, поднятые в первых докладах Римскому клубу
две важные мировоззренческие проблемы — наличие
пределов роста капитала и народонаселения и
определение стратегии выживания человечества — не
получили фактически ни адекватного объяснения, ни
подлинно научного разрешения. Объяснение существа
пределов роста не пошло дальше внешних, физических
границ, обусловленных конечностью земных ресурсов,
ограничилось попыткой раскрытия противоречий между
природой и человеком. Поиски надежной стратегии
выживания человечества свелись к разработке
рекомендаций, предусматривающих динамический рост
экономики, более сбалансированный между «бедными и
богатыми» странами. При этом внимание авторов
докладов акцентируется скорее на желательности
изменения ценностных ориентаций людей, нежели на
объяснении социальной природы самих проблем, кризисов,
механизмов формирования ценностей и преобразования
социальной системы, которая порождает кризисные
процессы. Очевидно, что такой подход к изучению
пределов роста и выявлению возможных альтернатив
развития человечества носит весьма ограниченный
характер и не может претендовать на подлинно научное
исследование и разрешение глобальных проблем.
Вместе с тем надо отдать должное Римскому клубу
в том, что он поднял чрезвычайно важные и актуальные
вопросы, над решением которых сегодня бьются .многие
западные теоретики. Авторы первых докладов
Римскому клубу привлекли внимание западной общественности
к глобальным проблемам, заставили по-новому
взглянуть как на негативные последствия человеческой
деятельности в природе, так и на традиционно
сложившиеся на Западе представления об экономическом росте.
103

И хотя большинство западных теоретиков по-нрежиему
далеки от понимания того, что существующая форма
экономического роста обусловлена капиталистической
системой хозяйствования и что, говоря словами
К. Маркса, «как фанатик увеличения стоимости, он
(капиталист.— В. Л.) безудержно понуждает
человечество к производству ради производства» \ тем не
менее проблематика пределов роста оказалась в центре
внимания западной экономической, философской и
социологической мысли.
Насколько острой данная проблематика является
для современного западного мира, свидетельствует хотя
бы тот факт, что размышления о пределах роста до сих
пор не сходят со страниц научной и публицистической
литературы, предопределив, по сути дела, поворот «от
старой «идеологии прогресса» к новой «идеологии
пределов» 1 2. Эта проблематика обсуждается и в
последующих докладах Римскому клубу, приобретая, правда,
несколько иное звучание. В чем конкретно
заключаются новации этого звучания, мы и попытаемся выяснить.
3. От биосферы к «этосфере»
Осмыслению проблемы пределов роста
Римский клуб уделяет значительное внимание на
протяжении всего своего существования. Авторы первого
доклада, как мы уже знаем, в заостренной форме поставили
вопрос о существовании внешних, физических пределов
роста экономики и народонаселения, то есть границ,
выход за которые чреват катастрофическими
последствиями. Такое видение пределов роста было характерпо
и для Дж. Форрестера, который за год до
опубликования первого доклада Римскому клубу в работе
«Мировая динамика» писал: «Рост населения и развитие
индустриализации не беспредельны. Вопрос состоит
только в том, когда и как он прекратится, а пе в том,
прекратится ли он вообще»3. Ему принадлежит и идея
перехода «от состояния роста к мировому
равновесию» 4 как наиболее приемлемая альтернатива
выживания человечества. Согласно Форрестеру,
«противоречие между концепцией роста и природными ограниче-
1 Маркс И.у Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 605.
2 Holton G. Epiloque to the Jssues «Limits of Scientific
Inquiry».— Daedalus, 1978, vol. 107, N 2, p. 232.
3 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 87—88.
4 Там же, с. 18.
104

шшмн может быть разрешено несколькими путями.
Человек, еслй он достаточно хорошо это понимает и
действует разумно, может выбрать траекторию
развития, которая должна приводить к стабилизации
мировой системы. И задача состоит в том, чтобы выбрать
наилучший из возможных вариантов перехода от
динамического роста к состоянию мирового равновесия» К
Эти идеи и легли в основу теоретических размышлений
авторов первого доклада Римскому клубу.
Рассмотрение данной проблематики продолжается
и в последующих докладах Римскому клубу. Однако
постулат о физических пределах роста, выдвинутый
Дж. Форрестером и группой Д. Медоуза, во всех
последующих докладах подлежит пересмотру. Мы уже
имели возможность увидеть, как проблема пределов
роста ставится и решается во втором докладе,
выполненном под руководством М. Месаровича и Э. Пестеля.
Ни они, ни авторы последующих докладов не отвергли
саму идею о паличии физических пределов роста, но
выдвинули предположение, что критические пределы не
являются абсолютными и, следовательно, могут быть
отодвинуты. «Вопрос, однако, заключается не в том,
существуют ли вообще внешние пределы, выход за
которые мог бы привести к фатальному исходу,—
говорится в третьем докладе Римскому клубу.— Их
существование должно быть принято как само собой
разумеющееся, если только мы не пребываем в состоянии
бездумного и совершенно неоправданного технологического
оптимизма. Нам же нужно попытаться выяснить, как
близко мы к этим пределам подошли и, что еще более
важно, каким образом эти границы отодвинуть» 1 2.
Это положение получает развернутое обоснование в
докладе «Цели для человечества». Эксперты группы
Э. Ласло считают, что проблема выживания
человеческой цивилизации не может быть решена в рамках
рассмотрения лишь физических пределов роста. Наряду с
этими «внешними» пределами существуют, по их
мнению, «внутреннее пределы», обусловленные косностью
мышления, недальновидностью экономических и
политических стратегов, постановкой ими целей,
ориентированных на получение максимальных выгод без
надлежащей оценки социально-экономических и
экологических последствий. Необходим научный анализ как
«внешних», физических, так и «внутренних» пределов.
1 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 14.
2 Тинберген Я. Пересмотр международного порядка, с. 352.
105

Исследование же проблемы показывает, что рамки
физических пределов подвижны, зависят от ценностных
ориентаций людей, от направленности человеческой
деятельности, от того, остается ли человек стесненным
в своих действиях «внутренними пределами» или
стремится преодолеть их. Эти пределы, отмечается в пятом
докладе, «не должпы рассматриваться как абсолютные,
установленные физической природой. Критические
границы, противостоящие человечеству, не физические, а
человеческие. Благодаря прорыву через носящие
сдерживающий характер «внутренние пределы»
существующие «внешние пределы» могут быть отодвинуты, а в
некоторых случаях — ликвидированы»1. Как
подчеркивает президент Римского клуба А. Печчеи, «наиболее
важные проблемы скорее внутренние и человеческие,
нежели внешние и связанные с окружающей
природой» 1 2.
В соответствии с таким пониманием пределов роста
авторы последних докладов Римскому клубу приходят
к выводу, что стабилизация экономического роста на
каком-то предельно допустимом уровне и установление
«глобального равповесия», что предложили Дж.
Форрестер и авторы «Пределов роста»,— не лучший выход из
кризисного положения. Предложение М. Месаровича и
Э. Пестеля о необходимости перехода от
экспоненциального недифференцированного роста к
дифференцированному «органическому росту» тоже не решает
проблему экономического роста как такового. По
справедливому замечанию авторов третьего доклада Римскому
клубу, вопрос заключается вовсе не в том, как много
производится в настоящее время, а в том, что
производится и как распределяются материальные и
духовные ценности.
Конкретизируя эту новую постановку вопроса,
коллектив авторов пятого доклада Римскому клубу
считает, что проблема должна быть рассмотрена под углом
зрения того, с какой целью и ради чего продолжается
1 Laszlo Е. et. al. Goals for Mankind, p. 258.
2 Peccei A. Commentary.— In: Laszlo E. The Inner Limits of
Mankind. Heretical Reflections on Today’s Values, Culture and
Politics. Oxford etc., 1978, p. VII. В последние годы некоторые
западные ученые полагают, что, наряду с «внешними» и
«внутренними» пределами, существуют пределы, лежащие глубоко
внутри человека (innermost limits) и коренящиеся в «самой
природе человеческого индивида» (The State of the Planet.
A Report Prepared by the International Federation of Institute
for Advanced Study (IFIAS). Ed. by A. Kind. Oxford, 1980, p. 119).
106

экономический рост. «Рост ради самого роста,—
подчеркивается в докладе,— часто противоречит человеческим
интересам — он может, скорее, снизить, чем повысить
качество жизни. Экономический рост должен служить
гуманным целям и должен иметь место только в том
случае, когда он способен осуществить эту функцию.
Дальнейший рост загрязнения окружающей среды,
автомобильных пробок на улицах, городских
конгломератов, не считающейся ни с чем автоматизации и
безличной бюрократизации противоречит человеческим
интересам, хотя он и может рассматриваться как вклад в
экономический рост, когда измеряется такими общими
количественными показателями, как валовой
национальный продукт, национальный доход и оборот от
международной торговли. Но рост может происходить и во
многих других сферах, где человеческие потребности
действительно удовлетворяются...» 1
Представители Римского клуба единодушны в
признании того факта, что существующие в западном мире
тенденции экономического роста не только не
способствуют улучшению индивидуально-личностного бытия
людей, а, наоборот, ведут к обострению противоречий
между личностью и обществом, углублению процессов
деперсонализации и отчуждения. Они недвусмысленно
подчеркивают, что «западный образ жизни во многом
связан с пустым расточительством и бессмысленностью
и не дает людям подлинного счастья» 1 2. Поэтому
многие из них акцентируют свое внимание в последнее
время не столько на раскрытии физических
ограничений роста, сколько на содержательных аспектах
проблемы — путях и направлениях дальнейшего развития
человечества, проводя различие между «внешними»
пределами роста, обусловленными ограничениями
физического характера, и «внутренними» пределами,
возникновение которых связано с содержанием человеческой
деятельности, то есть зависит от самого человека.
Отсюда — смещение акцептов в исследовательских
проектах Римского клуба: от рассмотрения
естественно-природных составляющих мира к анализу взаимодействия
широкого диапазона факторов не только экономического
и структурно-оргапизационного, но и этического,
культурного, индивидуально-личностного характера; от
освещения особенностей природных ресурсов к
осмыслению и изучению «человеческого потенциала».
1 Laszlo Е. et. al. Goals for Mankind, p. 303.
2 Тинберген Я. Пересмотр международного порядка, с. 99.
107

Кроме того, в последних докладах Римскому клубу
все отчетливее звучит мысль о необходимости
проведения различия между понятиями «рост» и «развитие».
Хотя эти понятия близки друг другу, подчеркивают
авторы третьего доклада, тем не менее они не
тождественны. Различие их не столько лингвистическое,
сколько содержательного порядка. Учитывая это, пришло
время отказаться от концепции роста, заменив ее
концепцией социально-экономического, политического,
культурного и экологического развития. Акцепт должен
быть перенесен с количества на качество. Иными
словами, концепция экономического роста, определяющая
данный рост как панацею от всех бед, должна быть
заменена, по характеристике авторов пятого доклада
Римскому клубу, «гуманной концепцией
социально-экономического прогресса, измеренного в терминах
качества жизни» хи Речь идет, таким образом, об обращении
к рассмотрению социально и культурно приемлемого
направления развития, обеспечивающего
развертывание творческих сил человека и улучшение «качества
жизни» всех людей на земле.
В то же время представители Римского клуба
справедливо считают, что необходимо «поощрять развитие
такого типа, который в наибольшей степени отвечает
«внутренним пределам» пасущных человеческих
потребностей всего населения Земли и в то же время не
нарушает «внешних пределов» планеты» 1 2. В последних
докладах Римскому клубу как раз и предпринимается
попытка разработки новых стратегий
социально-экономического, культурного и экологического развития,
ориентированного на индивида, на улучшепие жизни
каждой личности, нации, государства. Цель новых
стратегий развития — создание благоприятных условий для
развертывания всех внутренних потенций человека,
развертывания того, что А. Печчеи называет
«человеческим качеством». «Любые новые достижения
человечества,— подчеркивает он,— включая и то, что
обычно подразумевается под «развитием», могут
основываться только на совершенствовании человеческих
качеств, и именно на этом мы должны
сконцентрировать все свои усилия, если мы хотим действительно
«расти» 3.
1 Laszlo Е. et. al. Goals for Mankind, р. 304.
2 Тинберген Я. Пересмотр международного порядка, с. 98.
8 Печчеи А% Человеческие качества, с. 224,
108

Переориентация с рассмотрения физических
пределов роста к осмыслению и оценке тех пределов,
которые обусловлены культурными факторами человеческой
деятельности в природном и социальном мире,
характерна сегодня не только для Римского клуба. Многие
западные теоретики, не входящие в число членов этой
организации, при обсуждении проблематики
экономического роста и экологического развития человеческой
цивилизации также обращаются к освещению не
только экономических, но и ценностных,
морально-этических аспектов жизни человека. Все чаще и чаще
высказывается мнение о том, что глубочайшие проблемы
нашего времени — не технические, а моральные,
политические и психологические. Нередко подчеркивается,
что в современном мире наблюдается диспропорция
между техническим и этическим развитием. Интересно,
что эта же мысль была высказана несколько
десятилетий тому назад Т. Манном: «Ох уж это мне
человечество! Его духовное и нравственное развитие не
поспевает за техническими его успехами, далеко отстает от
них...» 1
Здесь нет необходимости останавливаться на
рассмотрении того, почему существует диспропорция
между техническим и этическим развитием западного
мира и насколько оправдан взгляд на развитие
человечества через призму несоответствий между его
нравственным совершенством и техническими
достижениями. Этот вопрос выходит за рамки нашей темы. Для нас
важно лишь подчеркнуть, что в настоящее время
обсуждение глобальных проблем уже не мыслится в отрыве
от освещения морально-этических императивов,
ценностей и целей человека. И если западные футурологи
60-х годов не смогли сколько-нибудь убедительно
ответить на вопросы, волновавшие мировую
общественность, то это связано, в частности, и с тем, что они не
обращались к анализу качественного среза
человеческого бытия, а акцентировали внимание лишь на
количественных аспектах экономического роста. Наиболее
дальновидные теоретики 70-х годов осознают эти
просчеты западной футурологии, приходят к пониманию
необходимости учета «динамического баланса научных,
экономических, социальных и этических факторов и
целей» * 2, «детального изучения социальных изменений
* Манн Т. Собр. соч. В 10-ти т. М., 1961, т. 10, с. 213.
2 Desanto R. Ethics, Science and the Environment.—
Environmental Conservation, 1977, vol. 4, N 3, p. 388.
109

и, в частности, научного исследования ценностей и
целей индивидов» \ нового подхода «к росту нашего
общества, к целям роста, к процессу роста и к системам
побудительных и сдерживающих мотивов,
детерминирующих наши направления роста»1  2. Одним словом, в
настоящее время многие западные теоретики приходят
к мысли, которая была высказана два столетия назад
Кантом, о необходимости «сообразовываться с системой
всех целей» и не забывать о том, что «высшие цели
суть цели моральности...»3. Именно в этом плане идут
рассуждения тех западных ученых, кто ратует за
создание этики, ориентированной на будущее, и призывает
к рассмотрению глобальных проблем с учетом
морально-этических требований.
Переоценка ценностей, выражающаяся в
акцентировке на раскрытии культурных, морально-этических
императивов, наблюдается и в исследованиях Римского
клуба. Так, уже в ходе дискуссий о пределах роста
после публикации первого доклада многие
представители Римского клуба обратились к анализу
широкого спектра социально-экономических, политических и
нравственных проблем. Некоторые из них особо
подчеркивали, что исследование мира не может быть
ограничено осмыслением проблем биосферы. Для того
чтобы понять мир во всем его многообразии,
необходимо рассмотрение того, что может быть названо «это-
сферой», которая, по словам члена Римского клуба
М. Зибкера, включает в себя сложное переплетение
ценностей, культурных традиций и отношений между
ними, детерминирующих поведение мировой системы4.
Учет и осмысление этих аспектов развития
человеческой цивилизации органически входит во все
последующие доклады Римскому клубу.
Следует сказать, что уже авторы «Пределов роста»
хотя и в незначительной степени, но все же затронули
этическую проблематику. Во всяком случае,
рассматриваемые ими альтернативы развития человечества,
предусматривающие стабилизацию численности
народонаселения на определенном уровне, основывались на необ-
1 Taylor G. Prediction and Social Change. The Need for a
Basis in Theory.— Futures, 1977, vol. 9, N 1, p. 388.
2 Strong M. The International Community and the
Environment.— Environmental Conservation, 1977, vol. 4, N 3, p. 196.
3 Кант M. Соч. В G-ти т. M., 19G4, т. 3, с. 671, G70.
4 Siebker М. Club of Rome: A Progress Report,— Science and
Public Policy, 1975, vol. 2, N 3, p. 123.
ilO

ходимости изменения этических установок и
ценностных ориентаций людей, сознательно идущих на
самоограничение своего воспроизводства. Кроме того,
обсуждая проблемы экономического роста, группа Д.
Медоуза подчеркивала, что существующие тенденции роста
способствуют расточительству, «как моральных, так и
физических ресурсов» ]. Но, сосредоточив свое
внимание на выявлении физических пределов роста, авторы
первого доклада Римскому клубу не пытались сколько-
нибудь подробно рассматривать проблемы «этосферы».
И это было одним из существенных недостатков
«Пределов роста».
В последующих докладах Римскому клубу была
предпринята попытка устранить этот недостаток. Так,
в докладе «Человечество у поворотного пункта» М. Ме-
сарович и Э. Пестель специально поставили вопрос о
необходимости учета при построении модели мирового
развития не только физических переменных, но и
групповых, а также индивидуальных потребностей и
интересов людей. Они обратили внимание и па этический
срез глобальных проблем, подчеркнув, в частности, что
«должна быть развита новая этика в использовании
материальных ресурсов» 1 2.
В дальнейших исследовательских проектах
Римского клуба этическая проблематика становится одной из
центральных при изучении глобальных проблем.
Можно, пожалуй, сказать, что после завершения первых
двух исследовательских проектов в эволюции Римского
клуба и глобального моделирования как такового
наметился новый этап, ибо впервые была предпринята
попытка «включить этические, культурные и ценностные
факторы в модель мира» 3. Об этом свидетельствует и
то, что возможность выживания человеческой
цивилизации соотносится теперь многими представителями
Римского клуба с необходимостью установления новых
этических принципов, предполагающих сотрудничество
между всеми странами, гуманистические цели развития
взаимопонимания, высоконравственные отношения
между людьми, а также между человеком и природой.
1 Meadows D., Meadows D.t Randers Behrens III W The
Limits to Growth, p. 173.
2 Mesarouic M. and Pestel E. Mankind of the Turning Point,
p. 147.
3 Bocast A. and Fedanzo A. Goals for Global Society: Third
Generation Project for the Club of Rome.— Technological
Forecasting and Social Change, 1975, vol. 7, N 3, p. 330.
Ml

Само по себе обращение Римского клуба к
исследованию не только физических, но и этических,
нравственных аспектов глобальных проблем
свидетельствует о важных сдвигах, происходящих в сознании
западных теоретиков. Действительно, рассмотрение
глобальных проблем вне связи с нравственными,
морально-этическими нормами и предписаниями,
складывающимися в социальном мире, не может быть
плодотворным. Раскрытие этических, нравственных основ
природопользования позволяет лучше попять
существо отношений, устанавливаемых в обществе между
человеком и природой. По крайней мере, становится
очевидным, что в том случае, когда эти отношения
лишены нравственного начала, возникают острые
противоречия между человеком и средой его обитапия. Это
замечали даже мыслители прошлого, которые, подобпо
Ф. Бэкону, считали, что «само бытие без нравственного
бытия есть проклятие...» '. Поэтому обращение к
этическим проблемам современности — одно из важных
условий лучшего осмысления и разрешения трудностей,
возникающих в ходе развития человеческой
цивилизации. Вопрос заключается лишь в том, как понимается
нравственность и какие выводы вытекают из освещения
этических аспектов глобальных проблем.
Как показывает содержание докладов, Римский
клуб, к сожалению, не пошел дальше нравственной
проповеди. Нельзя, конечно, сказать, что нравственная
проповедь не имеет никакого смысла для пробуждения
сознания индивида. Но ограниченность позиции
теоретиков Римского клуба заключается в том, что они не
соотнесли эту проповедь с реальными условиями бытия
человека в обществе. Они апеллируют к
общечеловеческим ценностям и идеалам, призывают к установлению
гармонии между человеком и природой, упуская при
этом из виду, что «нравственная проповедь может
затронуть сознание человека, если она сопричастпа его
собственному моральному опыту, тому, как его личное
жизненное сознание реагирует на происходящее, па
условия его бытия» 1 2.
Ограниченность подхода Римского клуба к
рассмотрению этических аспектов глобальных проблем состоит
также в том — и это особенно важно для понимания
социальной значимости позиции его теоретиков,— что они
сосредоточивают усилия на раскрытии нравственных
1 Бэкон Ф. Соп. В 2-х т., т. 1, с. 470.
2 Дробницкий О. Понятие морали. М., 1974, с. 8.
112

основ природопользования вне связи с
конкретно-историческим бытием людей, определенной формой
организации жизнедеятельности человека в природном и
социальном окружении. Призывая к созданию «повой
глобальной этики», которая, по их убеждению, должна
быть положена в основу использования материальных
ресурсов, они даже не пытаются осмыслить то
очевидное положение, что «из определенной формы
материального производства вытекает... определенное
отношение людей к природе» !. Отстранение от раскрытия этих
вопросов накладывает определенный отпечаток на всю
теоретическую деятельность Римского клуба, в
значительной мере обусловливает его просчеты.
В последнее время при изучении глобальных
проблем Римский клуб стал уделять значительное
внимание рассмотрению не только этических, но и
социальных аспектов. Напомним, что авторы первого доклада
сознательно исключили из своей «модели мира»
социальные факторы, влияющие и на пределы роста, и на
возможпые альтернативы развития человеческой
цивилизации. Это не значит, конечно, что они пе понимали
важности учета социальных факторов при исследовании
глобальных проблем. Группа Д. Медоуза подчеркивала,
что «продукты питания, природные ресурсы и здоровая
окружающая среда — необходимые, но недостаточные
условия для роста. Даже в том случае, если они имеются
в изобилии, рост может'быть прекращен из-за
социальных проблем»1  2. Однако авторы первого доклада, как
уже отмечалось, поставили перед собой цель —
исследовать только физические пределы роста, положив в
основу своего изучения постулат о неизменности
социальных условий жизни людей. Тем самым социальная
проблематика оказалась свернутой, не учтенной пи
при раскрытии природы пределов роста, ни при
выявлении альтернатив развития человеческой цивилизации.
В дальнейшем Римский клуб попытался устранить эти
недостатки модели «Мир-3», обратившись к
осмыслению социальных аспектов глобальных проблем.
Переориентация Римского клуба с изучения
физических пределов роста на исследование обширного круга
вопросов, включая социальные, происходила
постепенно, по мере того теак в процессе обсуждения «Пределов
роста» выявлялись ограниченность и просчеты компыо-
1 Маркс Ft., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. I, с. 279.
2 Meadows D., Meadows D., Handers 7.. Behrpns 111 W The
Limits to Growth, p. 46.
8 В. M. Лейбин L13

терпой «модели мира», созданной группой Д. Медоуза.
Так, осмысляя теоретические выводы и рекомендации
авторов первого доклада Римскому клубу, некоторые
западные учепые указывали на необходимость наряду
с «физическими пределами» исследовать также и
«пределы, поставленные социальным регулированием»1.
Критикуя «модели мира» Дж. Форрестера и группы
Д. Медоуза за отсутствие в них возможностей
социального выбора, канадский ученый У. Симондс, например,
подчеркивал, что глобальпое моделирование должно
основываться на сопряжении технико-экономических и
финансовых показателей с критериями
общечеловеческого и социального порядка1  2. Одним словом, в
последние годы многие западные теоретики приходят к
выводу, что решение проблемы пределов роста зависит не
столько от раскрытия физических ограничений,
налагаемых природой, сколько от выявления и осмысления
социальных и даже социально-политических пределов.
Этот вывод основан на признании, что пределы роста
обусловлены не только материальными, но и
социальными факторами.
Сложившаяся познавательная ситуация,
естественно, побудила и Римский клуб обратиться в дальнейших
исследовательских проектах к раскрытию социальных
аспектов и пределов роста и глобальной проблематики
в целом. Подобная переориентация теоретиков
Римского клуба наметилась сразу же после опубликования
«Пределов роста». Так, один из членов этой
организации — У. Коломбо уже в 1973 году отмечал, что для
предотвращения экологического кризиса и улучшения
«качества жизпи» «необходимы усилия по улучшению
социальных инфраструктур»3. Рассматривая
энергетическую проблему, авторы второго доклада особо
подчеркнули, что она является не сугубо технологической,
а скорее политической, социальной и даже
психологической. Аналогичные мысли высказаны и в шестом
докладе. По убеждению авторов четвертого доклада,
реальные пределы роста являются политическими,
социальными и управленческими. В седьмом докладе
1 Starr Ch. and Radman R. Parameters of Technological
Growth.— Science, 1973, vol. 182, N 4110, p. 362.
2 Simmonds W. Bridging the Chasm — The Next Step.—
Technological' Forecasting and Social Change, 1974, vol. 6, N 3,
p. 275.
3 Colombo U. New Business and Research Strategies.—*
Research Management, 1973, vol. 16, N 6, p. 20. —
114

подчеркивается, что при рассмотрении глобальных
проблем необходимо исследовать темы, которые являются
скорее социальными, культурными или политическими,
нежели материальными или физическими.
Симптоматично, что один из инициаторов
глобального моделирования — Дж. Форрестер, внимательно
следивший за полемикой, развернувшейся в прессе и на
научных симпозиумах после опубликования работ
«Мировая динамика» и «Пределы роста», подчеркнул,
что «проблема заключается не в физических, а в
социальных пределах роста» *, и, следовательно, необходим
«меньший акцент на физических и больший на
социальных пределах»1  2.
Итак, сегодня среди многих западных ученых, в том
числе и теоретиков Римского клуба, распространяется
убеждение, что успешное решение глобальных проблем
немыслимо вне рассмотрения и учета социального
контекста. Вместе с тем далеко не всегда это убеждение
связано с осознанием необходимости раскрытия именно
объективных закономерностей становления,
функционирования и развития социальных систем. В поле
зрения западных теоретиков попадают, как правило,
только такие социальные аспекты глобальных проблем,
которые паиболее рельефно выступают в виде
кризисных ситуаций и негативных последствий человеческой
деятельности в природе, обусловленных принятием
социально безответственных решений и постановкой
целей, не соотнесенных с социальными затратами и
издержками. Даже в том случае, когда предпринимается
попытка рассмотреть глобальные кризисы через призму
несовершенства социальных структур, речь не идет
дальше стремления лишь модифицировать,
видоизменить эти структуры в рамках того же самого
социального бытия людей. Такой подход к осмыслению и
решению глобальных проблем весьма характерен для
Римского клуба.
Ограниченность подобного подхода находит
отражение в поверхностном освещении ярко выраженных
социальных дисгармоний, в отсутствии исторического
взгляда на прогресс развития человечества, когда
вместо того, чтобы, используем выражение Ф. Энгельса,
1 Forrester J. Limits to Growth Revisited.— Science and
Public Policy, 1976, vol. 3, N 2, p. 143.
2 Forrester J. New Perspectives on Economic Growth.— In:
Alternatives to Growth-1: A Search for Sustaible Futures. Ed. by
D. Meadows. Cambridge (Mass.), 1977, p. 124.
115

«доказать внутреннюю его закономерность среди всех
кажущихся случайностей» *, интеллектуальные усилия
ученых направляются на констатацию негативных
социальных последствий, присущих будто бы любой
социальной организации людей. И дело не только в том,
что в исследовательских проектах Римского клуба не
проводятся различия между социалистической и
капиталистической системами. В них отсутствует вйдение
исторпчески закономерных тенденций развития
человеческой цивилизации и, говоря словами В. И. Ленина,
«воззрение на социальный процесс, как на естественно-
исторический процесс...»2.
И последнее, на что важно обратить внимание в
связи с обсуждением проблемы пределов роста. Дж.
Форрестер и группа Д. Медоуза предприняли попытку
построения глобальной «модели мира», позволяющей
четче представить физические пределы роста. Другие
теоретики Римского клуба, стремясь преодолеть
односторонности моделей «Мир-2» и «Мир-3», стали уделять
внимание и социальным пределам роста. Однако и те,
и другие игнорировали чрезвычайно важный момент —
не попытались соотнести рассмотрение пределов роста
с анализом не промышленного производства как
такового, а именно капиталистического способа
производства. В этом заключается основной и наиболее
существенный недостаток исследовательских проектов
Римского клуба.
Сама постановка вопроса о наличии пределов роста
невольно подвела теоретиков Римского клуба к критике
существующих тенденций экономического роста в
западном мире. С позиций раскрытия существа
пределов роста они и критикуют западную систему
хозяйствования. Однако Римскому клубу не удалось выявить
подлинные причины, вскрыть внутреннюю природу и
существо пределов роста, ибо его теоретики совершенно
неоправданно отстранились от рассмотрения сути
капиталистического способа производства, перенеся
трудности, проблемы и противоречия, возникающие па
его основе, на все социальные системы и способы
организации жизнедеятельности людей в современном мире.
Строго научный анализ, а именно на это претендует
Римский клуб, предполагает, во-первых, осмысление
предшествующего опыта, в том числе и того теоретиче-
1 	Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 206.
8 Ленин В. Я. Поли. собр. соч., т. 1, с. 430.

ского багажа, который по каким-либо соображениям
может представляться неприемлемым, и, во-вторых,
всестороннее рассмотрение изучаемой проблемы,
включая те ее аспекты, которые в силу определенной
мировоззренческой позиции могут показаться
несущественными. Ни то, ни другое не было сделано Римским
клубом.
Более ста лет тому назад К. Маркс обстоятельно
рассмотрел вопрос о пределах промышленного роста н
убедительно доказал, что именно капиталистическому
производству свойственны в силу его природы такие
пределы. Он показал, что капиталистическое
производство постоянно стремится преодолеть «имманентные
пределы, но оно преодолевает их только при помощи
средств, которые снова ставят перед ним эти пределы,
притом в • гораздо большем масштабе» *. Стремясь
вскрыть существо пределов, которые присущи не
производству вообще, а вполне конкретному,
капиталистическому, способу производства, К. Маркс всесторонне
исследовал противоречия между исторической задачей
капитализма, заключающейся в мощном развитии
материальных производительных сил, и
капиталистическими производственными отношениями. «Предел
капиталистического способа производства,— писал он,—
обнаруживается:
1) В том, что порождаемое развитием
производительной силы труда понижение норхмы прибыли
представляет собой закон, который в известный момент
самым резким образом приходит в столкновение с
развитием производительной силы труда и потому
постоянно должен преодолеваться посредством кризисов;
2) В том, что расширение или сокращение
производства определяется не отношением производства к
общественным потребностям, к потребностям
общественно развитых людей, а присвоением неоплаченного
труда и отношением этого неоплаченного труда к
овеществленному труду вообще, или, выражаясь языком
капиталиста, определяется прибылью и отношением
этой прибыли к применяемому капиталу, следовательно
известной высотой нормы прибыли. Поэтому пределы
капиталистического производства выступают уже при
такой степени расширения, которая при других
предпосылках оказалась бы, наоборот, далеко
недостаточной. Оно приостанавливается не тогда, когда этого
требует удовлетворение потребностей, а тогда, когда  11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 274.
117

этой остановки требует производство и реализация
прибыли» *.
Приведенная выдержка из «Капитала» К. Маркса —
убедительный пример подлинно научного,
марксистского подхода к рассмотрению проблемы пределов роста,
который заявил о себе задолго до того, как к этой
проблеме обратился Римский клуб. При таком подходе
осуществляются не только фиксация реальных
пределов роста и раскрытие их внешних признаков, но и
выявление внутренней, сущностной природы самих
пределов, обусловленных определенной формой и способом
организации производственной и любой другой
деятельности людей в конкретно-исторических условиях их
бытия. Римский клуб не использовал этот опыт ни в плане
его продолжения и развития, ни с точки зрения
критического осмысления, что совершенно не соответствует
требованиям, предъявляемым к действительно
научному исследованию реальных проблем жизни.
Это тем более неоправданно, что буржуазная
экономическая, философская и социологическая мысль не
располагает надежной теорией, позволяющей
рассматривать пределы роста и строить глобальную «модель
мира» без предварительного осмысления
предшествующего опыта, основанного на определенных
концептуальных разработках. Более того, сами буржуазные
теоретики признают, что западное общество «уже
достигло своих концептуальных пределов роста задолго до
действительного истощения его физических ресурсов»1  2.
В условиях подобного «концептуального голода»
вряд ли можно рассчитывать на научное объяснение
пределов роста, кризиса западной цивилизации,
возможных альтернатив развития человечества и тем более
на реальное, а не иллюзорное разрешение глобальных
проблем современности. Отсюда понятпы
методологические просчеты и научпо необоснованные допущения,
лежащие в основе глобального моделирования,
разрабатываемого в рамках Римского клуба, равно как и
несостоятельность ряда выводов, утопичность программ и
рекомендаций, вытекающих из его исследовательских
проектов.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 283—284.
2 Henderson Н. Science and Technology: The Revolution from
Hardware to Software.— Technological and Social Change, 1978,
vol. 12, N 4, p. 317.

Глава 3
«МОДЕЛИ МИРА»
1. 	Методологическая рефлексия
Глобальная проблематика широко
обсуждается па Западе. Особенно острые дебаты
развернулись, как уже отмечалось, вокруг выдвинутых Римским
клубом идеи пределов роста и концепции «глобального
равновесия», которые, в перетолкованном виде
(призывы к остановке экономического роста и построению
общества «без роста»1) вошли в работы ряда западных
теоретиков. Проблемы роста и «антироста» приобрели
широкое социальное звучание, став объектом
теоретических дискуссий и практических экспериментов.
Рассмотрение альтернативы «дальнейший рост или
приостановка его», ставшей едва ли не центральным
вопросом многих дискуссий в западной литературе, не
является, как нам кажется, сколько-нибудь
перспективным в обсуждении глобальной проблематики и
актуальных проблем глобального моделирования. Для
построения «моделей мира» или мировой системы более
важно раскрыть объективные законы
научно-технического и социального развития, учесть прямые и
обратные связи между социальной деятельностью людей,
природой, обществом и человечеством, уяснить реальные
пределы и возможности глобальпого моделирования как
одного из способов познания объективной
действительности. Именно в основе раскрытия этих проблем
проясняется, на наш взгляд, и вопрос о пределах роста,
причем не в абстрактной форме, как он обсуждается на
Западе (продолжать ли экономический рост или нет,
если статистические данные и математические расчеты
дают неприглядную картину, взятую в отрыве от
социально значимых критериев), а в конкретном изучении
того, какой рост соответствует развитию человека как
1 The No-Growth Society. Ed. by M. Olson and H. Landsberg.
L., 1975.
* 419

целостного существа и в какой степени он способствует
социальному прогрессу того или иного общества,
человеческой цивилизации в целом. Необходимо,
следовательно, осмысление как существа проблем глобального
моделирования, так и самого предмета исследования, с
тем чтобы раскрыть природу этого нового метода
познания мира.
Такое осмысление предмета исследования может
помочь раскрыть, сделать более «прозрачными» для
сознания те структуры «модели мира», которые
ускользают из поля зрения при рассмотрении отдельных
объектов моделирования (народонаселения,
капиталовложений, природных ресурсов и т. д.). В последнем случае,
как это было у Дж. Форрестера и авторов первого
доклада Римскому клубу, предпринимается попытка дать
системную картину мира посредством выявления
отдельных тенденций его развития, взятых во
взаимодействии между собой, но оторванных от внутренних,
существенных отношений, оказывающих или способных в
принципе оказать влияние на поведение изучаемой
системы.
Такой методологический прием едва ли оправдан
даже в том случае, если он используется с целью
упрощения «модели мира» и удобства введения
генерализированных структурных единиц в матрицу программ,
составленных для ЭВМ. А ведь именно на это ссылались
Дж. Форрестер и группа Д. Медоуза в ответ на критику
о недостаточном и ограниченном учете исходных
данных, переменных и структурных отношений,
используемых в моделях «Мир-2» и «Мир-3». Как бы то ни было,
но недостаточность разработки принципов и
технических приемов сведения разнопланового
исследовательского материала в агрегированные блоки машинной
программы не может служить основанием для
оправдания того, что в «моделях мира» отсутствуют такие
важные структурные компоненты, как человеческие
ценности и цели, социальные детерминанты и
морально-этические императивы. Это тем более неоправданно, когда
па основе моделей с ограниченным набором
структурных связей и отношений делаются далеко идущие
выводы о конечном состоянии и целостном
функционировании такой сложной системы, как мир, человеческая
цивилизация.
Дж. Форрестер и авторы первого доклада Римскому
клубу сами указывают па то, что их «модели мира»
имеют определенные ограничения. Дж. Форрестер иризна-
120

ет, что в модели «Мир-2» «многие важные переменные
опущены» и «не учитываются возможные изменения в
человеческих стремлениях и ценностях, которые могут
возникнуть вследствие широкого понимания
затруднений, встающих перед человечеством» !. В свою очередь,
группа Д. Медоуза отмечает, что сконструированная
ими «модель мира» «является несовершенной, сверху-
прощенной и незавершенной» 1 2. Несмотря на эти
признания, Дж. Форрестер и авторы «Пределов роста»
возвели результаты, полученные в ходе компьютерного
моделирования, в ранг достоверных и достаточно
репрезентативных для того, чтобы на их основании сделать
глобальные выводы об общих тенденциях развития
современного мира. Более того, исходя из своих
модельных построений и соответствующих расчетов, они
выдвинули предположение о необходимости достижения
«глобального равновесия» как единственно возможного
средства спасения человечества от надвигающейся
мировой катастрофы. При этом они полагали, что их
«модели мира» способствуют выработке верных, надежных
и научно обоснованных рекомендаций для разрешения
глобальных проблем. По словам авторов «Пределов
роста», сконструированная ими «модель мира» «уже
достаточно развита, чтобы использовать ее для принятия
решений» 3.
Однако мы уже могли убедиться, что модели
«Мир-2» и «Мир-3» не помогли Дж. Форрестеру и
группе Д. Медоуза сформулировать такие выводы, которые
можно было бы признать научно обоснованными. В
лучшем случае их выводы могут быть рассмотрены как
гипотезы о функционировании некоторых структурных
элементов мировой системы, нуждающиеся в
дальнейшей всесторонней и тщательной проверке. Возведение
же этих гипотез в ранг объективных закономерностей
развития человечества представляется методологически
ошибочным и научно несостоятельным.
Методологические просчеты подобного рода со всей
очевидностью обнаружились, как только «модели мира»
Дж. Форрестера и группы Д. Медоуза стали объектом
пристального изучения ученых, попытавшихся не
только критически осмыслить структурные принципы
построения данных моделей, но и произвести аналогичные
1 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. И.
2 Meadows D., Meadows D., Banders Behrens III W. The
Limils to Growth., p. 21.
3 Ibid., p. 22.
121

расчеты, приняв во внимание те исходные данные,
которые не были учтены в первом докладе Римскому
клубу при исследовании поведения мировой системы.
В частности, группа английских ученых Сассекского
университета провела многоплановые исследования по
верификации структурных подмоделей
народонаселения, роста капитала, сельского хозяйства, истощепия
ириродных ресурсов, загрязнения окружающей среды
и т. д.1 На основе этих исследований были поставлены
иод сомнение многие выводы авторов «Пределов
роста». Одновременно английские ученые указали на ряд
методологических ошибок, теоретически не
обоснованных и эмпирически не подтверждаемых
предположений, допущенных группой Д. Медоуза. Все это привело
к тому, что между учеными Сассекского университета
н Массачусетского технологического института, в
рамках которого было выполнено исследование группы
Д. Медоуза, развернулась серьезная полемика.
Критическое отношение к способу построения
«модели мира» в «Пределах роста» нашло отражение и в
ряде других западных работ, не говоря уже о
марксистских исследованиях, авторы которых подвергли
сомнению сам принцип отрешенности, отстраненности от тех
или иных структурных зависимостей во имя большей
строгости и точности проведения компьютерного
эксперимента. В самом деле, группа Д. Медоуза, как,
впрочем, и Дж. Форрестер, брала в расчет только те
переменные, которые, с одной стороны, легко поддавались
унификации и приведению к одному обобщенному
показателю, а с другой — отражали генерализированную
мировую статистику как надежную гарантию
использования объективных данных без какого-либо
постороннего вмешательства субъекта с его эмоциональной
настроенностью и ценностным отношением к оперируемым
фактам. Это рассматривалось как одно из самых
значительных достоинств модели «Мир-3», позволяющее, по
мнению ее создателей, объективно исследовать
глобальные проблемы современности. Такая, по сути дела,
позитивистская установка свидетельствовала о
сознательном стремлении авторов первого доклада Римскому
клубу иметь дело с «чистой наукой», основанной на
ценностно нейтральном подходе к построению глобальной
«модели мира». Компьютерное моделирование в этом
1 	Models of Doom. A Critique of «The Limits to Growth».
Ed. by H. Cole et. al. N. Y., 1973.
<22

случае становилось своеобразным символом
беспристрастного отношения ученого к миру, чьи
интеллектуальные усилия направлены на объективное познание
действительности, не имеющее ничего общего с
субъективной предвзятостью тех, кто не может отрешиться от
индивидуально-личностных и социально
санкционированных ценностей жизни.
Как видим, в центре компьютерного построения
«модели мира» оказывается вопрос о научном статусе
глобального моделирования. Какие исходные посылки
могут и должны лежать в основе этого метода познания
действительности? Должно ли и в принципе может ли
глобальное моделирование иметь в качестве предмета
исследования «чистый объект», познание
закономерностей развития которого предполагает строго научный
анализ структур, связей и отношений, подлежащих
исключительно количественному измерению? Возможна
ли абсолютная редукция к количественному измерению
при сохранении тенденции исследования всех аспектов
такой сложной системы, как мир? Способен ли ученый,
занятый компьютерным моделированием, полностью
отрешиться от мировоззренческих проблем, став на такую
«объективную» точку зрения, которая заранее
застраховывает от всего субъективного, ценностного,
индивидуально-личностного? Является ли глобальное
моделирование именно тем методом познания, о котором
можно сказать, что он ценностно нейтрален? Таков
основной круг вопросов, возникающий при определении
научного статуса глобального моделирования.
Именно эти вопросы должны были встать во всей
своей остроте перед Дж. Форрестером и группой Д.
Медоуза при создании первых компьютерных «моделей
мира». Именно от ответов на данные вопросы
зависело многое: от исходных постулатов и принципов
построения моделей до конкретной разработки
исследовательской программы, конструирования различных
блоков модели и получения конечных результатов, а также
выводов, сделанных на основе математических
расчетов. Правда, сама специфика компьютерного
моделирования создавала видимость частичного снятия многих
вопросов, ибо заранее предполагалось, что машинные
программы и метод математического анализа
исключают привнесение в исследование субъективных оценок
и связанных с ними погрешностей. Эта предпосылка
как раз и лежала в основе компьютерных «моделей
мира» Дж. Форрестера и группы Д. Медоуза.
123

Что же касается непосредственно теоретической и
методологической позиции самого исследователя, то
установка была такова: сделать все возможное, чтобы
предмет изучения выступал в строго научной форме.
Для этого необходимо предельно возможное сведение
фактов и информации только к количественно
измеряемым параметрам, дающим будто бы абсолютно
объективное представление о современных тенденциях
мирового развития и возможных альтернативах будущего.
В своем стремлении добиться объективности познания
мира как предмета исследования группа Д. Медоуза
исключила из своей модели даже те переменные, которые
хотя И в свернутом виде, но все же учитывались и
принимались во внимание в модели Дж. Форрестера. Так,
если Дж. Форрестер попытался учесть некоторые
показатели, входящие в агрегированную переменную
«качества жизни», то в модели «Мир-3» «качество жизни»
не исследуется (в «Пределах роста» лишь говорится о
возможности улучшения «качества жизни» людей в
условиях «глобального равновесия»). Стремление к
предельной редукции доводится здесь до своего
логического конца, и это рассматривается как необходимая
предпосылка для «беспристрастного» исследования.
Установки подобного рода органически
вписываются в широко распространенную на Западе тенденцию
освободить, очистить науку от мировоззренческих,
философских, ценностных наслоений, которые будто бы
препятствуют объективному познанию окружающей
природной и социальной действительности. В основе
этой тенденции лежит представление о том, что,
познавая объективный мир, ученый должен отрешиться от
своих индивидуально-личностных пристрастий и
вообще от каких-либо мировоззренческих позиций, ибо
лишь только в этом случае, как считают позитивистски
ориентированные западные теоретики, объект
исследования может предстать перед ним в своей первозданной
чистоте, таким, какой он есть на самом деле, а не как
воспринимается ложным сознанием, отягощенным
грузом социальных и морально-этических предписаний.
Ученому следует иметь дело будто бы скорее с
методологическим сознанием самой науки, чем с
мировоззренческим сознанием и осознанием себя как члена какой-
то социальной группы, определенного общества. В
конечном счете выдвигается требование очищения науки
от всего ненаучного, от всего того, что мистифицирует,
искажает и объект исследования, и процесс научного
124

познания. Мистифицирующие же и искажающие
тенденции приписываются прежде всего и главным
образом любому философскому и мировоззренческому
анализу предмета.
Такой подход к исследованию основан на
позитивистском противопоставлении науки и философии, с одной
стороны, и на апелляции к «беспристрастности»
научного изучения объекта, то есть абсолютизации
методологических требований научной объективности,— с
другой. В этом плане глобальное моделирование как раз и
представляется некоторым западным ученым в виде
идеального метода, средства познания объективной
действительности, поскольку компьютерное
конструирование моделей в своей технической части сводит до
минимума пристрастное, индивидуально-личностное
отношение к объекту исследования.
Но так ли это на самом деле? Может ли ученый
отрешиться от определенной позиции, которую он
занимает в обществе, и стать над или по ту сторону
социальных и индивидуально-личностных ценностей
независимо от того, пытается ли он охватить предмет
исследования мысленным взором или привлекает на помощь
ЭВМ? Разумеется, личные убеждения и принципы
ученого могут и не совпадать с системой ценностей,
превалирующей в той социальной группе, к которой он
принадлежит, или в обществе, в котором он живет. Но это
вовсе не свидетельствует о его абсолютной
беспристрастности во всех отношениях. Сознательно пытаясь
отрешиться от всего субъективного, мировоззренческого,
ценностного, ученый, как правило, или утрачивает
способность к целостному охвату предмета
исследования во всем многообразии его свойств, зависимостей и
отношений, или бессознательно вбирает в себя иные
мировоззренческие установки и иную систему
ценностей. Апелляция к «беспристрастной» науке — в
лучшем случае самообман, утешительное самооправдание
того, что исследование проведено с сугубо объективных
позиций в отличие от тех методов познания, которые
априорно ориентированы на описание действительности
в терминах субъективного вчувствования и
индивидуально-личностного сопереживания событий, что
особенно характерно, скажем, для экзистенциалистского
анализа мира и конструирования проектов будущего.
Таким образом, ориентация на «беспристрастность»
при построении компьютерных «моделей мира» — не
более чем несостоятельная претензия представить гло-
125

бальное моделирование в качестве средства научпого
анализа современных тенденций мирового развития,
коренным образом отличного будто бы от
умозрительного, мысленного познания, с необходимостью
включающего в себя мировоззренческую окраску. В этой связи
уместно напомнить ленинские слова о том, что
«беспристрастной» социальной науки не может быть в
обществе» \ которые вполне применимы и к глобальному
моделированию.
И действительно, если при создании первых
компьютерных «моделей мира» Дж. Форрестер и группа
Д. Медоуза стремились использовать возможности
ЭВМ для объективного анализа тенденций мирового
развития, то это вовсе не означает, что их исходные
теоретические постулаты, гипотезы, предположения
исключали мировоззренческую позицию и определенное
оценочное отношение как к предмету изучения, так и к
научной методологии. Требование сведения
исследовательского материала к фактам и информации,
поддающимся количественной интерпретации, заведомо
предполагало отстранение от тех качественных связей и
отношений, которые невозможно выразить па строго
математическом языке. В этом требовании как нельзя
нагляднее отразилась специфика позиции, занимаемая
авторами первых компьютерных «моделей мира», тот
избирательный, а следовательно, и оценочный подход к
отбору объективных данных и информации, который
лежал в основе осуществленного ими глобального
моделирования. Уже исходные установки и гипотезы Дж.
Форрестера и авторов первого доклада Римскому клубу
были окрашены их пристрастностью к
«беспристрастности», не говоря уже о том, что до начала
построения «моделей мира» их создатели имели — и это,
разумеется, естественно, закономерно и неизбежно —
вполне определенные представления как о реальном
мире в целом, так и об основных его структурных
составляющих. Во всяком случае, они выбрали объектом
исследования прежде всего население,
капиталовложения, природные ресурсы, загрязнение окружающей
среды и производство продуктов питания, считая, что
«этими основными компонентами и их
взаимодействиями, по-видимому, обусловливается динамика изменений
в мировой системе» 2.
1 Лепин В. И. Поли. собр. соч., т. 23, с. 40.
2 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 14.
m

Стало быть, «беспристрастная» позиция Дж.
Форрестера и Д. Медоуза — это вполне осмысленная и
определенная ориентация, которая может, конечно,
восприниматься некоторыми западными учеными как
ценностно нейтральная, тем более что широкое
использование ЭВМ при решении тех или иных задач в
современном мире порождает порой иллюзию автоматического
снятия мировоззренческих проблем, способствуя, по
словам японского исследователя Д. Икеды, созданию
«компьютерных утопий»
Среди западных критиков первых докладов
Римскому клубу были такие, которые осознавали, что
«беспристрастность» подобного рода — не более чем миф.
«Модель Форрестера,— замечает Г. Стретфилд,— отражает
его впечатления о том, что происходит в «реальном
мире», и предположения, как реальный мир должеп, по
всей вероятности, развиваться при альтернативных
политических решениях» 1 2. Один из членов группы
ученых Сассекского университета — К. Фримэн прямо
подчеркнул, что беспристрастная нейтральность
компьютерной модели является кажущейся, иллюзорпой, ибо
«любая модель любой социальной системы с
необходимостью включает предположения о работе этой
системы, а эти предположения с необходимостью окрашены
отношениями и ценностями индивидов, а также групп,
к которым они принадлежат» 3.
Ситуация, сложившаяся сегодня в глобальном
моделировании, напоминает картину, имевшую место в
западной социологии конца 60 — начала 70-х годов.
Известно, что долгое время западпая социология
ориентировалась на позитивистские установки, согласно
которым социолог должеп быть беспристрастным
ученым, объективно описывающим социальные процессы
и объясняющим их на основе теории, цеппостно
нейтральной по своему научному статусу. Примером
позитивистской социологии, отстаивающей ценностно
нейтральный подход к изучению социальной реальности,
может служить структурно-фупкциопальпая теория
Т. Парсонса, акцептирующая внимание на обществе
как социальной системе, составленной из
взаимодействующих институтов и структурных компонентов. Одна-
1 Toynbee A. and Ikeda D. Chose Life. A Dialogue, p. 323.
2 Streatjeild G. No Limits to Growth Debate.— New
Scientist, 1973, vol. 57, N 836, p. 531.
3 Freeman Ch. Malthus With a Computer.— Futures, 1973,
vol. 5, N 1, p. 7,
127

ко в начале 70-х годов, то есть в то время, когда
Римский клуб в поисках приемлемого инструментария для
исследования глобальных проблем обратился к
системной динамике Дж. Форрестера, в западной социологии
возникло так называемое критическое направление,
представители которого осудили позитивистские
социологические учения, включая и
структурно-функциональную теорию Т. Парсонса. Именно в тот период,
когда авторы первого доклада Римскому клубу
попытались рассмотреть «беспристрастность» как важное
достоинство компьютерного моделирования,
критически настроенные социологи, такие, как А. Гоулдиер,
II. Бирнбаум, И. Цейтлин и другие, выступили против
«беспристрастного» исследования социального бытия,
поставив вопрос о принципиальной невозможности
ценностно нейтральной социальной теории, поскольку
ценностпые суждения, хочет того социолог или пет, так
или ипаче проникают в структуру и содержание
теоретических построений.
Трудно сказать, оказала ли критическая
социология прямое влияние на умонастроение ряда западных
ученых, пытающихся осмыслить результаты работы по
созданию первых компьютерных «моделей мира». Во
всяком случае, широкие, проходившие в начале 70-х
годов в заиадпой социологии дискуссии по вопросу о
том, может ли научное исследование быть ценностно
нейтральным, беспристрастным или ему внутренне
присущ ценностпый, мировоззренчески окрашенный
подход, не могли, видимо, не привлечь тех западных
ученых, которые специализировались в области
глобального моделирования. По крайней мере, критика
компьютерных моделей Дж. Форрестера и группы
Д. Медоуза с точки зрения иллюзорности претензий их
создателей на ценностно нейтральное изучение мира
свидетельствует, что позитивистская методология уже
не пользуется в западной науке такой популярностью,
как до недавнего времени.
Характерно, что в последние годы на Западе против
позитивистских установок на научную
«беспристрастность» выступают не только представители
гуманитарных наук, акцентирующих внимание па ценностных
аспектах социальных исследований, но и
представители естественнонаучного знания. Так, американский
специалист в области операциональных исследований
Р. Акофф подчеркивает, что «объективность»,
требующая исключения морально-этических ценностей,
разде128

ляемых учеными, «невозможна» и что подлинно
научное исследование «является ценностно окрашенным, а
не ценностно свободным» *. В настоящее время в
некоторых зарубежных работах по глобальному
моделированию говорится даже о том, что «компьютерное
моделирование расширяет сферу исследования этических
ценностей, возникающих в социальном контексте» 1 2.
С диалектико-материалистической точки зрения
установка на беспристрастность при глобальном
моделировании не оправдывает себя ни в мировоззренческом
плане, ни в научном отношении. Если учесть, что оба
эти аспекта — мировоззренческий и научный — отнюдь
не противоположные, взаимоисключающие полюсы
процесса познания объективной реальности, а
неотъемлемые и взаимодополняющие его составляющие, то
становится очевидной вся иллюзорность попыток
представить глобальное моделирование в качестве метода
познания, очищенного от аксеологических характеристик.
Кроме того, «беспристрастность» при компьютерном
моделировании может обернуться произвольностью в
отборе информации и фактов, от учета которых зависит
общая картина модельного поведения
исследовательского объекта. Если теоретик сознательно
абстрагируется от каких-то структурных компонентов системы во
имя упрощения модели или создания более компактных
матриц, приемлемых для компьютерных программ, то
где гарантия, что результаты компьютерной
переработки информации будут адекватно отражать поведение
реального объекта? Такой гарантии нет. И не только
потому, что подобная «беспристрастность» ведет к
ограниченному вйдению реальных связей и отношений в
мире, но и потому, что при такой установке трудно
избавиться от произвольности выбора самих факторов,
закладываемых в основу компьютерного
моделирования. При познании объективной действительности
«необходимо брать не отдельные факты, а всю
совокупность относящихся к рассматриваемому вопросу
фактов, без единого исключения, ибо иначе неизбежно
возникнет подозрение, и вполне законное подозрение, в
том, что факты выбраны или подобраны произволь-
1 Ackoff R. The Future of Operational Research in Past.—
Journal of the Operational Research Society, 1979, vol. 30, N 2,
p. 102, 103.
2 Kile F. and Rabehl A. Structure and Use of the Integrated
World Model.— Technological Forecasting and Social Change,
1980, vol. 17, N 1, p. 73.
9
В. M. Лейбнн
129

по...» *. Это ленинское положение в равной степени
относится и к глобальному моделированию.
О том, что некоторые из отмеченных выше
методологических просчетов и ограничений, наложившие свою
печать на первые компьютерные модели мира, пе
ускользнули от внимапия западпых теоретиков, в том
числе и представителей Римского клуба, свидетельствует
эволюция исследовательских проектов,
разрабатываемых в рамках данной организации. Как уже
отмечалось, все последующие доклады проникнуты
стремлением отойти от установок группы Д. Медоуза на
исключение ценностных аспектов человеческого бытия из
рассмотрения структурных составляющих мира.
Уже в первых критических замечаниях в адрес
компьютерной модели группы Д. Медоуза
подчеркивалось, что «социетальные ценностные системы и
культурные ожидания, интегрированные процессом принятия
политических решений, детерминируют приоритеты
всех человеческих действий»1  2, поэтому их следует
учитывать при глобальном моделировании, равно как и
«ситуации с потенциально опасными последствиями для
человека», включая «деградацию человеческого духа»,
«международный конфликт среди ядерных держав»3
и т. д.
Отвечая своим критикам, авторы первого доклада
Римскому клубу заявили, что как социальные
факторы, так и человеческие ценности вошли в их расчеты,
по в опосредствованном виде, поскольку эти
переменные невозможно было перевести па точный язык
машинной программы. В последующих работах, основанных на
использовании модели «Мнр-3», они всякий раз
подчеркивали свое стремление учесть ценностные аспекты
мировой системы. «В трудной задаче моделирования
человеческих ценностей,— замечают они в одной из
работ,— мы пытаемся учесть только такие основные
ценности, которые могут быть рассмотрены как глобально
всеобщие» 4. Если посмотреть, что конкретно
скрывается за этим утверждением, то оказывается, что к
подобного рода ценностям группа Д. Медоуза относит
цен1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 351.
2 Starr Ch. and Rudman R. Parametres of Technological
Growth.— Science, 1973, vol. 182, N 4110, p. 361.
3 Boyle Th. Hope for the Technological Solution.— Nature,
1973, vol. 245, N 5421, p. 16.
4 Meadows D., Behrens 111 W., Meadows D. et. al. Dynamics
of Growth in a Finite World, p. 19.
130

ности, связанные с выживанием человечества,
удовлетворением потребностей людей в физическом и
физиологическом поддержании жизни, включая обеспечение их
пищей, питьем, жилищем и т. д. Однако учет
переменных, включающих в себя только ценности физического
и физиологического выживания, вряд ли можно считать
достаточным для исследования реальных альтернатив
развития человечества, ибо в этом случае упускаются
из виду ценности социального, культурного и
духовного порядка, без которых немыслима человеческая
цивилизация. Поэтому можно сказать, что авторы первого
доклада Римскому клубу не идут дальше общих рас-
суждений о необходимости создания
удовлетворительных условий жизни людей. Нет ничего удивительного в
том, что авторы второго доклада Римскому клубу
пересмотрели сам принцип построения компьютерной
«модели мира».
Выступая с критикой исходных методологических
предпосылок, лежащих в основе теории системной
динамики, используемой при построении модели «Мир-2»
и «Мир-3», М. Месарович и Э. Пестель
сконцентрировали свои усилия на создании новой компьютерной
модели мировой системы, покоящейся на теории
многоуровневых систем. В их модели мир представлен уже не в
виде гомогенной системы, а как сложный объект,
состоящий из различных, но взаимосвязанных между собой
регионов. Компьютеризация такой дезагригированной
модели мировой системы осуществлялась путем
математического описания региональных процессов,
структурированных в иерархическом порядке по пяти
выделенным уровням, названным авторами второго доклада
Римскому клубу «стратами». Выделялись следующие
«страты»: индивидуальная, групповая,
демографическо-экономическая, технологическая и «страта»
окружающей среды. Таким образом, в отличие от модели
«Мир-3», дезагригированная модель мировой системы
М. Месаровича и Э. Пестеля имеет дело как с
объективными аспектами мира, исследование которых
предполагает математическое описание причинных
взаимодействий, устанавливаемых эмпирическим образом, так и с
его субъективными аспектами, связанными с
индивидуальными и групповыми ценностями, целями, нормами и
приоритетами, выявляемыми с помощью метода
сценарного анализа. Одна из существенных особенностей этой
модели в том, что она основывается на принципе
управления, предполагая диалог между исследователем
131

и ЭВМ. Компьютерное моделирование, следовательно,
становится управляемым, что оказывается возможным
благодаря использованию метода сценарного анализа.
Последний как раз и позволяет учитывать социальные,
культурные и индивидуально-личностные переменные,
нормативные ценности и цели как отдельного человека,
так и различных групп, знание которых необходимо
для управляющего воздействия на процесс
моделирования исследуемой системы. Как подчеркивают сами
авторы второго доклада Римскому клубу, их модельные
представления о поведении мировой системы
основываются пе только на исследовании естественно-природных
характеристик мира, но и на рассмотрении
«индивидуальных потребностей и интересов», «социальных, а
также групповых норм и целей» К
Введя в систему компьютерного моделирования
метод сцепарного анализа, который ранее был широко
использован Г. Каном в прогностических исследованиях
будущего, авторы второго доклада Римскому клубу
открыли реальную перспективу совмещения безличных
машинных программ с индивидуально-личностным
выбором альтернативных решений, позволяющим
оказывать управляющее воздействие на компьютерную
модель. Тем самым ценностные, нормативные и целевые
аспекты становятся как бы неотъемлемой частью
глобального моделирования.
Преимущества такой методологии но сравнению с
первыми компьютерными моделями мира очевидны. Во
всяком случае, в исследовании М. Месаровича и Э.
Пестеля не наблюдается явного отстранения от всего того,
что не поддается строго математическому описанию.
В этом смысле можно согласиться с их утверждением,
что «методология сценарного анализа является,
очевидно, более реалистичной, чем методология
прогнозирования или предсказания» 1 2.
Вместе с тем было бы ошибкой полагать, что с
использованием сценарного подхода к выявлению
альтернатив развития человечества М. Месарович и Э. Пестель
окончательно порвали с позитивистскими установками,
свойственными авторам первого доклада Римскому
клубу. Во-первых, сам по себе сценарный подход не
исключает односторонностей и ошибок, которые имеют
место при вполне определенной интерпретации
мирово1 Mesarovic М. and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 43.
2 Ibid., p. 35.
132

го развития, преломленной через призму концепции
«органического роста». На это мы уже обращали
внимание в предшествующих разделах работы. Во-вторых,
как показывает анализ сценарных разработок,
осуществленных в докладе «Человечество у поворотного
пункта», задаваемые сценарии отражают в основном
личностные представления авторов о существе глобальных
проблем и возможностях их разрешения в современном
мире. Подтвердим это следующим характерным
примером. Обращаясь к рассмотрению вопроса об истоках
энергетического кризиса, авторы второго доклада
Римскому клубу составляют несколько сценариев,
предназначенных для выявления приемлемых мер по
разрешению этой проблемы. Однако все эти сценарии не
выходят за рамки установления отношений между странами
Ближнего Востока (экспортерами нефти) и западным
миром (странами-потребителями), переживающим в
последние годы острый энергетический кризис.
Понятно, что наиболее приемлемым с точки зрения
«выживания» западного мира сценарием оказывается такой,
который предусматривает «снятие» проблемы путем
установления оптимальной цены на пефть. На
зависимость сценариев от индивидуально-личностных и
социальных установок тех, кто их составляет, обращают
внимание и сами западные теоретики 1.
Кроме того, метод сценарного анализа,
способствующий рассмотрению ценностных аспектов
человеческого бытия, не исключает позитивистской установки на
противопоставление науки мировоззрению. Критика
М. Месаровичем и Э. Пестелем принципов построения
компьютерной модели «Мир-3» не затрагивала
мировоззренческих и социально-философских предпосылок,
лежащих в основе глобального моделирования,
инициатором которого был Римский клуб. В полном
соответствии с установками Дж. Форрестера и группы Д.
Медоуза М. Месарович и Э. Пестель подчеркивают, что
одно из существенных достоинств компьютерного
моделирования — это отстраненность от каких-либо
мировоззренческих, оценочных суждений, затрудняющих, но их
мнению, осуществление объективного анализа
изучаемых проблем и искажающих результаты исследования.
«...Наше изучение основывается не на идеологических
соображениях, то есть вербальных выводах, а на науч-
1 	См., например: Holroyd Р. Change and Discontinuity.
Forecasting for the 1980’s.— Futures, 1978, vol. 10, N 1, p. 35.
133

ион методологии и фактических данных» — заявляют
они.
Как видим, несостоятельная ни в научном, ни в
мировоззренческом отношениях претензия на
беспристрастность, столь характерная для работ Дж.
Форрестера и группы Д. Медоуза, присуща и второму докладу
Римскому клубу. Установка на беспристрастность,
подчеркнем это еще раз, оказывается иллюзией, ибо любые
модели, в том числе и компьютерные, создаются
людьми, так или иначе разделяющими определенные
жизненные ценности, формирование которых зависит от
конкретных условий социального бытия. Совершенно
очевидна бесперспективность любых попыток провести
водораздел между научными и мировоззренческими
аспектами познания объективной реальности, очистить
науку от мировоззренческих функций, возвести
компьютерное моделирование в ранг беспристрастной,
«объективной» науки, отстраненной от каких-либо
философско-мировоззренческих оснований глобального
моделирования.
2. 	Эвристические возможности
и мировоззренческие основания
глобального моделирования
Выявление методологических принципов
построения первых компьютерных «моделей мира» и
научного статуса глобального моделирования прямо
подводит к постановке вопроса о возможностях и
границах нового метода познания объективной реальности.
Может ли компьютерное моделирование стать
универсальным методом, исключающим все иные средства
познания мира и исследования глобальных проблем
современности? Дает ли компьютерная «модель мира»
достоверную информацию о строении и структуре
мировой системы, об объективных тенденциях развития
человечества? Может ли модель вообще адекватно
отразить связи и отношения, существующие в мире?
В работах западных ученых — приверженцев
нового метода познания прослеживаются последнее время
две тенденции. Первая выражается в чрезмерном
увлечении моделированием как таковым, то есть
моделированием ради самого процесса моделирования, когда, по
! Mesarovic М. and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 36.
134

справедливому замечанию америкапского специалиста
в области операциональных исследований М. Роткоп-
фа, «построение моделей становится целью в себе и
многие модели имеют весьма отдаленное отношение к
насущным вопросам» 1. Вторая тенденция выражается
в переоценке эвристических возможностей
моделирования сложных систем. Причем обе эти тенденции могут
проявляться по-разному: от категорического
утверждения, что «модели мира абсолютно необходимы»1  2, до
признания того, будто «наука имеет дело не с конечной
реальностью, а с моделями и метафорами» 3.
Представляется, что ответы на поставленные выше
вопросы требуют дифференцированной оценки
эвристических возможностей глобального моделирования. В
условиях все более усложняющейся картины мира, где
деятельное отношение человека к природе, обществу и
самому себе накладывает заметный отпечаток на
развитие человеческой цивилизации, глобальное
моделирование приобретает особую значимость, становится
необходимым, полезным, социально приемлемым и
перспективным методом познания объективной
реальности. Как справедливо отмечает Д. М. Гвишиани,
«глобальное моделирование, опирающееся па прочный
фундамент научной теории общественного развития, песом-
ненпо, становится необходимым инструментом
познания, применение которого приведет к углубленному
пониманию конкретных механизмов действия
закономерностей общественного развития, поможет выявлению
возможной завтрашней ситуации и тем самым —
повышению качества плановых и управленческих решений,
принимаемых сегодня» 4. Глобальное моделирование
открывает широкие возможности пе только для
теоретического познания природной и социальной реальности,
раскрытия альтернатив развития человечества, но и для
практического преобразования мира, направленного на
успешное разрешение глобальных проблем,
обеспечение социального прогресса, удовлетворение
материальных и духовных потребностей всех людей на земле.
1 Rothkopf М. World Models Won’t Work.—New Scientist,
1973, vol. 57, N 838, p. 654.
2 Mason R. The Search for a World Model.— In: World
Modeling: A Dialoque, p. 2.
3 Harman W. The Coming Transformation.— The Futurist,
1977, vol. 11, N 2, p. 112.
4 Гвишиани Д. M. Методологические проблемы
моделирования глобального развития.— Вопросы философии, 1978, № 2,
с. 28.

Но поскольку глобальное моделирование — это
такой метод познания, разработка которого началась
сравнительно недавно, его использование при
выявлении возможных альтернатив развития человеческой
цивилизации сопровождается значительными
трудностями, обусловленными несовершенством его формального
аппарата и недостаточным обоснованием его
мировоззренческих и философско-социологических
предпосылок. Так, в первых компьютерных моделях мира
основное внимание акцентировалось на разработке и
совершенствовании математической теории, используемой
для решения определенного класса задач. В этом
отношении были достигнуты определенные успехи. Однако
и здесь предстоит еще значительная работа, поскольку
компьютерные модели, будь то «Мир-3» группы Д.
Медоуза или «модель мирового развития», предложенная
М. Месаровичем и Э. Пестелем, далеки от совершенства.
Во всяком случае, данные модели — это только первые
шаги в развитии глобального моделирования. Они, как
отмечают некоторые западные ученые, «еще далеки от
того, чтобы быть операциональными средствами
исследования» \ а само моделирование «является все еще
больше искусством, чем наукой» 1 2.
По самый большой недостаток существующих ныне
западных «моделей мира» заключается, пожалуй, в том,
что эти модели основываются главным образом на
формальных, математических теориях без
предварительной разработки содержательных аспектов глобального
моделирования. Анализ первых компьютерных
«моделей мира» показывает, что если формализованные
процедуры моделирования подлежат конструктивному
пересмотру и совершенствованию, то этого совершенно
нельзя сказать в отношении содержательных теорий,
лежащих в основе глобального моделирования.
Последние представляют собой совокупность скорее
интуитивных, чем научно обоснованных представлений об
объективных закономерностях развития человечества. Это
объясняется, видимо, особым пристрастием западных
ученых к математическим методам анализа,
апробированным ими при решении частных задач, а также к
конкретно-научному зпанию, в то время как к
философ1 Poquet G. The Limits to Global Modeling.— International
Social Science Journal, 1978, vol. 30, N 2, p. 298.
2 Rabar F. The Future is Present.— Futures, 1976, vol. 8, N 1,
p. 76.
136

ским и социологическим подходам они относятся с
недоверием. Позитивистские установки, таким образом,
дают о себе знать и здесь. Одним словом, до сих пор
наблюдается, как это верно подметил Н. И. Лапин,
«некоторая инерция мышления многих математиков, которые
и при решении такого нового класса задач, каким
является глобальное моделирование, по-прежнему
полагают, что критерии отбора параметров модели — это
лишь критерии конкретно-научпого и прикладного
характера» *.
Глобальное моделирование — несомненно
перспективный метод исследования таких сложных систем, как
человечество. Но это лишь один из методов познания,
наряду с которым существуют и иные, подчас не менее
плодотворные. Как подчеркивал в свое время Ф.
Энгельс, «там, где дело идет о понятиях, диалектическое
мышление приводит по меньшей мере к столь же
плодотворным результатам, как и математические
выкладки» 1 2. Глобальное моделирование не может,
следовательно, подменить собой все многообразие
исследовательских методов и средств, направленных на познание
объективных закономерностей развития человечества.
И задача не в том, чтобы сделать глобальное
моделирование универсальным, пригодпым на все случаи
жизни, а в том, чтобы в исследовательском процессе этот
метод познания не выступал изолированно,
обособленно от других, а органически сочетался со всеми
имеющимися в распоряжении человека методами и
средствами анализа действительности.
Неправомерно рассматривать глобальное
моделирование и в качестве наиболее эффективного, ценного и
надежного метода познания по сравнению с другими,
как это нередко имеет место в западной литературе.
Бесспорно, в ряде случаев глобальное моделирование
может иметь (и уже имеет) преимущества перед
другими методами познания, ибо с его помощью можно
ставить такие задачи, которые до сих пор не могли
получить практического разрешения. Во всяком случае,
благодаря глобальному моделированию с
использованием ЭВМ впервые в истории развития научной мысли
была предпринята попытка осуществления точного
анализа современных тенденций развития промышленного
1 Лапин /7. И. Проблема социальных ипдикаторов п
системах, моделирующих глобальное развитие.— Системные
исследования. Ежегодник 1978. М., 1978, с. 219.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 408.
137

производства, роста народонаселения, истощепия прп-
родпых ресурсов и загрязнения окружающей среды,
взятых не изолированно, а в динамическом
взаимодействии между собой, а также выявления возможных
будущих состояний мира. Но бесспорно и то, что
глобальное моделирование вообще и компьютерное
моделирование в частности должно дополнять, а отнюдь не
подменять иные способы исследования реальности. Причем
заведомо невозможно установить, в каких случаях тот
или иной метод познания объективной реальности
является более ценным и эффективным. Прав в этом
отношении американский ученый-биолог Б. Коммонер,
считающий, что «нельзя решать априори, что наиболее
ценно — компьютерное моделирование, основанное на
генерализированной мировой статистике, или
непосредственный анализ реальных связей» 1.
Вопрос о том, какой из имеющихся на сегодняшний
день методов познания объективной реальности
представляет собой наибольшую ценность для решения
вполне определенного класса задач, это не только
теоретический, но и практический вопрос, ответ на
который может быть получен в ходе практического
использования и применения различных методов познания. Но
главное, что ни один из методов познания, взятый
изолированно, сам по себе, в отрыве от других, не
способен дать сколько-нибудь полные и исчерпывающие
представления о мире в целом. Это в равной степени
относится и к компьютерному моделированию, которое
само по себе не может обеспечить раскрытия всей
полноты связей и отношений, складывающихся между
различными государствами, странами, регионами мира.
«Для того,— отмечает В. Г. Афанасьев,— чтобы учесть
многообразие факторов, их интегративный эффект в
социальных системах, одних формально-математических
моделей недостаточно. Необходим глубокий,
содержательный, качественный анализ факторов» 1 2. Пользуясь
выражением Ф. Энгельса, можно сказать о
компьютерном моделировании, что чистая математика,
примененная к миру, «только выражает часть присущих ему
форм связей...» 3.
Очевидно, что па основе глобального
моделирования не могут быть составлены адекватные представле-
1 Коммонер Б. Технология прибыли. М., 1976, с. 76.
2 Афанасьев В. Г. Научное управление обществом. М., 1973,
с. 365.
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 38.
138

пия буквально о всех реальных процессах,
происходящих в современном мире, и тем более тех, которые
могут иметь место в будущем. Ведь любая модель — это
не восковой слепок с действительности, идентичным
образом отражающий все ее поверхностные рельефы или
глубинные трещины в форме истощения природных
ресурсов, социальных коллизий, нравственных
дисгармоний в различных культурах, психологических срывов и
надломов личности, международных конфликтов.
Модель — это лишь приближение к оригиналу, а нередко
и отдаление от него. Поэтому модель может лишь хуже
или лучше других инструментов познания отразить
какие-то бросающиеся в глаза структурные составляющие
мира, связи и отношения между его компонентами, но
никогда не может включать все его аспекты.
Специфика модельного познания как раз и заключается в том,
что благодаря сознательному упрощению
действительной картины мира открываются реальные
возможности для экспериментального изучения определенного
класса объектов, структурные составляющие которых
ускользают из поля зрения при иных методах
исследования. Поэтому «все модели являются упрощениями
реальности» 1.
На то, что компьютерные модели, как и любые
другие, заметно упрощают реальную картину мира,
фиксируя лишь существенные связи и отношения,
складывающиеся в нем, обращали внимание и западные ученые,
стоявшие у истоков глобального моделирования. Так,
группа Д. Медоуза специально подчеркивала, что
созданная ими модель «Мир-3» является неизбежным
упрощением действительности, хотя она и имеет
преимущества при познании мира перед умозрительными
моделями.
Коль скоро модель упрощает реальность и не может
претендовать на исчерпывающее выявление всех
закономерностей развития мира, то ясно, что выводы,
сделанные на основе модельного эксперимента, нуждаются
в тщательной проверке, прежде чем они могут быть
использованы для принятия соответствующих
практических решений. К сожалению, это далеко не всегда
учитывается при компьютерном моделировании. Так, на
основе моделей, созданных Дж. Форрестером, группой
Д. Медоуза, а также М. Месаровичем и Э. Пестелем,
де1 Ackoff R. The Future of Operational Research is Past.—
Journal of the Operational Research Society, 1979, vol. 30, N 2,
p. 97.
439

лались, как известно, глобальные выводы о
перспективах развития всего человечества и предлагались
социально приемлемые, с точки зрения создателей моделей,
меры по разрешению глобальных проблем и кризисных
процессов. Но такой подход к использованию
результатов глобального моделирования не учитывает
эвристических возможностей и ограничений, свойственных
любому модельному познанию мира, в том числе и
компьютерному.
Сказанное, конечно, не означает, что, осознавая
неизбежные упрощения, имеющие место при построении
моделей, следует отказаться от моделирования как
неспособного отразить все многообразие связей и
отношений, существующих в реальной жизни. Моделирование
имеет определенную эвристическую ценность. Скажем,
компьютерные «модели мира» позволяют ставить
«лабораторный эксперимент» там, где в силу сложности
самих объектов исследования человеческое познание
оказывалось до сих пор бессильным. Но эвристические
возможности моделирования, в том числе и
компьютерного, не беспредельны. И с этим не может не
считаться исследователь. Однако этот момент не всегда
осознается учеными, что нередко ведет к переоценке
возможностей модельного познания мира. Причем
переоценка эвристических возможностей моделирования на
Западе настолько распространена, что сами западные
ученые вынуждены порой призывать к более трезвому
подходу к этому методу: те, кто создают модели,
предупреждает М. Роткопф, должны быть более
реалистичными по отношению к тому, что может быть
достигнуто при помощи моделирования.
Существенным является и вопрос о том, в какой
степени можно полагаться на результаты компьютерного
моделирования. В западной литературе существуют по
этому поводу самые различные, часто противоречащие
друг другу мнения. Инициаторы создания первых
моделей мира Дж. Форрестер, Д. Медоуз, М. Месарович,
Э. 	Пестель, а также их многочисленные последователи,
рассматривающие компьютерное моделирование как
наиболее точный и едва ли пе единственный метод
исследования глобальных проблем, считают, что этот
метод открывает широкие перспективы для получения
точной информации о поведении исследуемой системы
при условии учета различного характера
взаимодействий в мире. Другие ученые более осторожно подходят к
оценке компьютерного моделирования. Они не столько
140

отрицают правомерность его существования и
эвристическую ценность, сколько подвергают сомнению
результативность тех или иных модельных экспериментов,
надежность информации, выдаваемой компьютером, и
правомерность выводов, сделанных на основе
определенных допущений и гипотез о функционировании
исследуемой системы. «Если даже согласиться с тем,—
пишет уже упоминавшийся нами М. Роткопф,— что
модель может дать конструктивный ответ на
определенный вопрос, то все же следует спросить, а дает ли
системная динамическая модель мира действительно
лучший ответ на этот вопрос» Некоторые теоретики
высказывают даже мнение, что компьютерные модели не
только имеют серьезные ограничения
методологического и эвристического порядка, но и таят в себе
«опасности злоупотребления» 1 2. Американский социолог Р.
Макгиннис, например, полагает, что возможны различного
рода «издержки, которыми чреваты новые
методологические орудия — математика и компьютеры...»3.
Думается, что нельзя дать однозначпый ответ на
вопрос о том, можно ли полагаться на результаты
компьютерного моделирования, если этот вопрос
сформулирован абстрактно, безотносительно к конкретной
«модели мира», к конкретному исследованию по
глобальному моделированию. При компьютерном
моделировании, как и при любом другом, в принципе
возможны и злоупотребления, ц всевозможные издержки,
связанные, в частности, с превращением модели в
«математизированную ловушку для исследующих пути
решения глобальных проблем» 4. Абсолютизация
результатов компьютерного моделирования, «компьютерный
фетишизм», использование математических методов
анализа при исследовании социальных систем с целью
не столько изменения существующего положения
вещей, сколько поддержания и сохранения статус-кво —
все это, несомненно, может иметь место как в
теорети1 Rothkopf М. World Models Won’t Work.— New Scientist,
1973, vol. 57, N 838, p. 654.
2 Freeman Ch. Malthus with a Computer.— Futures, 1973,
vol. 5, N 1, p. 6.
3 Макгиннис P. Новое в методах исследования.—
Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы. М., 1972,
с. 161.
4 Новик И. Б. Новый тип модельпого познания
(Гносеологический анализ глобальных моделей).— Вопросы философии,
1980, № 7, с. 139.
141

ческом, так и в практическом плане. Более того,
компьютерное моделирование может выступать как одно
из средств дезориентации людей, слепо уповающих на
беспристрастность исследований, осуществленных с
помощью ЭВМ.
Во всем этом, однако, не повинен сам метод
познания объективной реальности, глобальное
моделирование как таковое. Ответственность за просчеты и
злоупотребления ложится на тех, кто создает «модели
мира», составляет машинные программы, проводит
модельный эксперимент и делает конечные выводы на
основе полученных результатов. Вспомним слова Ф.
Энгельса о том, что возможны и даже неизбежны самые
разнообразные ошибки, «как только математики
укроются в свою неприступную твердыню абстракции,
так называемую чистую математику...» !. Еще большие
издержки и злоупотребления возможны при принятии
практических решений, основанных на компьютерных
расчетах и соответствующих теоретических выводах.
Ответственность в данном случае ложится уже не
столько па тех, кто осуществляет модельный эксперимент,
сколько на лица, обладающие реальной властью,
необходимой для принятия решений в государственном или
международном масштабе.
Если отвлечься от практического использования
результатов компьютерного моделирования при принятии
экономических, социальных и политических решений,
то можно сказать, что ответ на поставленный выше
вопрос зависит не столько от самих результатов
модельного эксперимента, сколько от предпосылок, лежащих в
основе той или иной «модели мира», глобального
моделирования в целом. В этой связи возникает целый ряд
дополнительных вопросов. Насколько адекватны
исходные предпосылки, на которых покоится данная «модель
мира»? Отражает ли модель объективные тенденции
развития человечества или является надуманной,
искажающей реальное положение вещей, не
соответствующей объективному содержанию исторического
процесса как в данный конкретно-исторический момент, так
и с точки зрения возможной перспективы? Учитывает
ли исследователь при конструировании «модели мира»,
что в самой действительности имеются, по выражению
В. И. Ленина, «самые глубокие (хотя бы и невидные
с первого взгляда) источники и силы ее преобразова-  11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 586.
142

ния» \ или же уповает на какие-то потусторонние
силы? Лежат ли в основе «модели мира» социально
осмысленные факты или она покоится на
«беспристрастной» позиции исследователя как пассивного
наблюдателя, сознательно отстраненного от смыслозначимых
интерпретаций имеющихся в его распоряжении
данных?
Итак, именно от исходных предпосылок, лежащих в
основе глобального моделирования, зависят ответы на
вопрос о научном статусе этого нового метода познания
объективной реальности, его плодотворности,
обоснованности выводов, сделанных на базе модельного
эксперимента. Исходные же предпосылки, по нашему
глубокому убеждению, должны с необходимостью
включать в себя научные представления не только о
формальной теории, формализованном аппарате
модельного построения, но и о мировоззренческих основаниях,
философско-социологических концепциях и социальной
природе глобального моделирования.
Уже отмечалось, что в первых «моделях мира»
акцент был сделан на разработке формальной теории.
Разумеется, без достаточной обоснованности формальной
теории и соответствующей разработки математического
аппарата глобальное моделирование немыслимо.
Математическое описание такого сложного объекта
исследования, каким является мир,— необходимая часть
глобального моделирования, коль скоро оно
осуществляется с помощью компьютерной техники. Вместе с тем
даже хорошо разработанной формальной теории
недостаточно для научно обоснованного анализа
содержательных аспектов мира, охватывающих не только
природные измерения, но и социальные институты,
организации, культуру, живых людей, деятельных
субъектов исторического процесса. Поэтому без разработки
содержательных теорий, включающих в себя
осмысленные представления о мировоззренческих основаниях и
философско-социологических предпосылках
исследования, глобальное моделирование вряд ли может
рассчитывать на успех в научном познании объективной
реальности. Поэтому, несомненно, правы те авторы,
которые считают, что «при решении такого рода задач
математика перестает быть единственной
общетеоретической дисциплиной; более того, будучи формальной
теорией, она вынуждена отдавать приоритет иным,
содержательным общетеоретическим дисциплинам — филосо-  11 Лепин В. И. Поли. собр. соч., т. 22, с. 101.
143

фии и социологии» 1 и что «результаты глобального
моделирования определяются не формальными
методами как таковыми, а содержательными теоретическими
и в первую очередь философско-социологическими
предпосылками» 1 2.
Советскими учеными проделана определенная
работа по обоснованию философско-социологических
предпосылок, на которых может быть построена
«глобальная модель», пригодная для плодотворного анализа
возможных альтернатив развития человечества. Эти
предпосылки определены на основе марксистского
понимания взаимодействия между обществом и природой,
объективных закономерностей социального прогресса,
исторически обусловленной цели общественного
развития. Однако, прежде чем перейти к рассмотрению этих
проблем, имеет смысл коснуться вопроса о
мировоззренческих основаниях глобального моделирования,
поскольку на эту сторону дела недостаточно обращается
внимания, в то время как она имеет, на наш взгляд,
существенное значение для моделирования глобальных
процессов и исследования глобальных проблем.
Серьезный недостаток первых «моделей мира»,
разработанных по инициативе Римского клуба,
заключается в отсутствии научно обоснованных предпосылок
предмодельного построения, связанных с
мировоззренческим осмыслением социальной реальности, взятой в
широком контексте отношений и взаимодействий в
системе «природа — человек — общество —
человечество». Конечно, не следует думать, что данные «модели
мира» пе основываются ни на каких теоретических,
концептуальных предпосылках,— беспредпосыл очных
моделей нет и в принципе быть не может. Другое дело,
что те или иные концептуальные предпосылки могут
быть интуитивными, недостаточно осмысленными,
ошибочными. Так, уже первые компьютерные модели мира
Дж. Форрестера и группы Д. Медоуза основывались на
таких концептуальных предпосылках, которые
свидетельствовали, как уже подчеркивалось, о стремлении
их создателей иметь дело со «строго научным знанием»,
очищенным от каких-либо мировоззренческих
наслое1 Лапин Н. И. Проблема социальных индикаторов в
системах, моделирующих глобальное развитие.— Системные
исследования. Ежегодник 1978, с. 219.
2 Гвишиани Д. М. Методологические проблемы
моделирования глобального развития,— Вопросы философии, 1978, № 2,
с. 22.
144

ний. Эта позитивистская установка исходила из
свойственного сциентистскому сознанию противопоставления
науки мировоззрению. Такое противопоставление —
продукт эмпирического мышления, ориентированного
исключительно на естественнонаучное знание. Именно
данная установка и предопределила ряд
методологических неточностей, ошибочных выводов и рекомендаций,
сделанных западными учеными на основе
компьютерного исследования определенных тенденций развития
человечества.
Концептуальные предмодельные построения
должны, по нашему убеждению, включать в себя
мировоззренческие основания, представляющие собой систему
многосторонних, разнопорядковых, и в то же время
философски осмысленных взглядов на мир в целом.
Иными словами, предмодельные построения должны
опираться на теоретическое исследование
мировоззренческих вопросов: раскрытие философских,
естественнонаучных, нравственных и эстетических взглядов на место
человека в мире, па формы, структуру и смысл его
деятельности, на ее перспективу, соотнесенную с
определенными идеалами людей, их представлениями о
наиболее разумном, целесообразном, гармонически
развивающемся социальном бытии, которое способствует
выявлению «творческих дарований человека» \
нуждающегося «во всей полноте человеческих проявлений
жизни...» 1 2.
Мировоззренческая позиция, сознательно или
бессознательно занимаемая ученым, существенным
образом сказывается на процессе исследования, ибо
непосредственно или опосредованно «задает совокупность
исходных ценностей и установок» 3. Кроме того, любое
мировоззрение — это концентрированное выражение
истинных или ложно понятых отношений человека с
природой, обществом и человечеством, наглядно
проявляющихся в тех или иных формах познания и освоения
мира. Поэтому исследование мировоззренческого среза
человеческой деятельности в природной и социальной
реальности, выявление смысла жизни и целей
человечества — важные и необходимые элементы
исследовательской работы на предмодельной стадии глобального
моделирования.
1 Маркс /if., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 476.
2 Там же, т. 42, с. 125.
3 Федосеев П. Н. Философия, мировоззрение, наука.—
Проблемы мира и социализма, 1978, N° 12, с. 39.
10 В. М. Лейбнн
145

Мировоззрение включает широкий спектр взглядов
на мир и формируется на основе различных форм
индивидуального и общественного сознания. При этом
философское осмысление мира является тем стержнем,
который пронизывает все элементы мировоззрения, будь
то религиозные, естественнонаучные, нравственные или
эстетические представления о природной и социальной
реальности, выступает в качестве его теоретической
формы. Именно поэтому раскрытие философски
осмысленных представлений о мире в целом может
рассматриваться как одно из существенных требований,
предъявляемых к научному построению глобальной модели.
Конкретный учет этого требования необходим на
предмодельной стадии глобального моделирования, на
уровне философско-социологических разработок,
связанных с осмыслением проблемы человека и общества,
взаимодействия между обществом и природой,
объективных закономерностей развития человечества. На
этом уровне происходит выявление и обоснование
философско-социологических предпосылок, а также
раскрытие мировоззренческих оснований глобального
моделирования. Содержательное рассмотрение последних
как раз и должно стать предметом концептуального
анализа и разработки теории, дающей представление об
определенных взаимосвязях в системе «природа —
человек — общество — человечество».
Разработка содержательной теории, которая
должна быть положена в основу глобального
моделирования,— задача, выходящая за рамки нашей темы. Мы
коснемся лишь некоторых аспектов мировоззренческой
проблематики в связи с критическим осмыслением
первых компьютерных «моделей мира», использованных
при реализации исследовательских проектов Римского
клуба. Прежде всего обращает на себя внимание
неопределенность, расплывчатость трактовок таких
исходных понятий, как «мир» и «человечество» в докладах
Римскому клубу, что предопределяет в известной мере
конечные результаты исследовательской работы.
Правда, нюансы подобного рода нередко остаются за
порогом сознания ученого и обретают реальную значимость
лишь в том случае, когда исследователь выходит на
уровень конкретной структуризации мира, необходимой
для математического описания происходящих в пем
процессов.
При исследовании глобальных проблем и выявлении
вероятных альтернатив развития человечества заранее
146

предполагается, что будет осуществлен апализ мира как
целостного и в то же время вполне конкретного
объекта. Но уже первые компьютерные «модели мира» и
размышления Теоретиков Римского клуба о глобальных
проблемах свидетельствуют о разном понимании
термина «мир». В самом деле, что описывается и изучается с
помощью, например, модели «Мир-3»? Анализ
существующих работ показывает, что под «миром» в данном
случае понимается земной шар, включая природу и
население. Причем объект исследования
рассматривается как некое однородное целое, изучение которого
может быть осуществлено лишь с точки зрения
выявления динамики развития его внутренних материальных
структур в замкнутой гомогенной системе, какой и
является мир в представлении авторов первого доклада
Римскому клубу. Более того, в ходе практического
построения модели «Мир-3» выяснилось, что
исследование мира в целом свелось к весьма ограниченной
задаче — исследованию динамического взаимодействия
между ростом народонаселения и наличием
материальных мировых ресурсов. Несколько иная интерпретация
картины мира имеет место во втором докладе
Римскому клубу, авторы которого представили мир в виде
взаимосвязанных между собой регионов, отличающихся
друг от друга по социально-экономическому развитию,
культурному уровню, ценностным ориентациям и
традициям.
То, что исходное понимание мира накладывает
существенный отпечаток как на конструирование
соответствующей модели, так и на конечные выводы,
вытекающие из того или иного исследования по глобальному
моделированию, вольно или невольно фиксируется в
сознании многих западных ученых, включая и
представителей Римского клуба. Так, М. Месарович и Э.
Пестель прямо заявляют, что «заключения, вытекающие
из анализа будущего * мирового развития, зависят от
взгляда на мир, включенного в структуру
компьютерной модели» Однако подобные признания вовсе пе
означают, что их авторы готовы к содержательному
рассмотрению мировоззренческих оснований глобального
моделирования. Осмысление мира ограничивается у
М. Месаровича и Э. Пестеля, как мы знаем, лишь более
детальной структуризацией мирового развития по реги-
онам и многоуровневым формальным описанием иссле-  11 	Mesarovic М. and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 54.

дуемых процессов. Соответствующий взгляд на мир
вытекает не столько из содержательной, философски
осмысленной и разработанной, сколько из формальной,
математически выраженной теории. Отсюда
методологические просчеты и мировоззренческая ограниченность
авторов первых докладов Римскому клубу, наглядно
проявляющиеся при раскрытии природы глобальных
проблем, причин возникновения кризисных ситуаций
в реальном мире и перспектив развития человеческой
цивилизации.
Аналогичное положение наблюдается и в
отношении использования понятия «человечество». Трактовка
его в исследовательских проектах Римского клуба
оказывается не менее, а, быть может, даже более
многозначной и неопределенной, чем интерпретация термина
«мир». Содержательный смысл понятия «человечество»,
в том плане как оно используется различными
теоретиками Римского клуба, остается невыявленным и
нераскрытым. Авторы докладов Римскому клубу, предметом
анализа которых является человечество с его
многочисленными проблемами и сложными процессами, даже не
пытаются очертить границы изучаемого объекта. В
самом деле, что конкретно называют они
«человечеством»? Совокупность существующих на планете людей
или определенное количество наций? Все общества и
социальные системы, вместе взятые? Природу и
население земли? Ни одно из этих толкований не может быть
признано удовлетворительным. Весьма показательно,
что даже в пятом докладе Римскому клубу «Цели для
человечества», несмотря на его специфическую
задачу — раскрыть содержание целей различных государств,
обществ, организаций, а также определить социально
приемлемые цели для человечества в целом,
отсутствует отчетливое разъяснение, что именно понимается
под человечеством.
И дело не в том, что в докладах Римскому клубу пет
строгого определения понятия «человечество». Дать
точную характеристику атому понятию — весьма сложная
задача, требующая глубокого и всестороннего изучения
самого объекта исследования. Важно другое.
Обращаясь к анализу человечества, теоретики Римского
клуба не сформулировали содержательных теоретических
положений, позволяющих хотя бы приблизительно
очертить границы объекта исследования и выявить
существо подхода, используемого при осмыслении и
изучении этого объекта.
148

Не претендуя на сколько-нибудь полное, тем более
исчерпывающее освещение столь трудной проблемы,
какой является определение человечества, можно тем
не менее сформулировать основные положения, важные
с точки зрения мировоззренческих оснований и
философско-социологических предпосылок глобального
моделирования:
во-первых, человечество — это не статическое, рази
навсегда фиксированное образование, а исторически
становящаяся, постепенно складывающаяся общность
людей, представляющая собой сложную,
развивающуюся систему, социально-экономические, политические,
морально-этические и ценностные структуры которой
находятся в постоянном взаимодействии между собой,
оказывая определенное влияние на познанпе и
преобразование природного, социального и индивидуально-
личностного мира;
во-вторых, современному уровню развития
человечества предшествовал длительный исторический
процесс, содержательное понимание которого необходимо
для выявления и оценки возможных альтернатив
будущего состояния системы — человеческой цивилизации;
в-третьих, в своем историческом развитии
человечество прошло ряд этапов, смена которых носит не
произвольный, а закономерный характер, и, следовательно,
изучение будущих возможных вариантов поведения
системы должно опираться на знание объективных
закономерностей научно-технического и социального
прогресса;
в-четвертых, человечество как специфическая
общность людей представляет собой продукт становления
многообразных форм и исторически конкретпых,
изменяющихся в зависимости от установления той или иной
социальной организации бытия людей способов
человеческой деятельности, перспективное развертывание
которых обусловливает направленность
научно-технического и социального прогресса во всем мире.
Прояснение таких понятий, как «мир» и
«человечество», позволяет более детально разработать предмо-
дельные концепции, научно обосновать мировоззрейче-
ские основания и философско-социологические
предпосылки глобального моделирования. Особое значение при
этом приобретает разработка содержательной теории,
включающей в себя марксистское понимание природы,
человека, общества и человечества, взятых не
изолированно друг от друга, а во взаимодействии, во всем
149

многообразии переплетающихся связей и отношений,
устанавливаемых между ними.
Марксистское понимание мировоззренческих
оснований и философско-социологических предпосылок
глобального моделирования как метода исследования
актуальных проблем современности и выявления
вероятных альтернатив развития человечества логически
ведет к построению модели системы «природа —
человек — общество — человечество». При таком подходе
социальная и культурная реальность не только не
заслоняется природными составляющими исследуемой
системы, а выдвигается на передний план. При атом
природные составляющие системы не исключаются из
рассмотрения, но анализ динамики их развития
осуществляется в широком контексте, включающем в себя как
естественные, так и социальные объекты, оказывающие
или в принципе способные оказать существенное
влияние на поведение и отдельных элементов, и всей
системы в целом. Значительная роль в этом анализе
отводится человеку как элементу системы. Причем человек
рассматривается не только в качестве объекта, без
знания потребностей, интересов и целей которого
невозможно сколько-нибудь адекватное понимание
исторически конкретного его бытия в мире, но и как субъект
истории, «подлинный субъект бесконечного» \
«деятель» 1 2, «деятельный субъект» 3, преобразующий
внешний (природный и социальный) и внутренний (свой
собственный, индивидуально-личностный) мир.
Таким образом, одного естественнонаучного знания
о мире и месте человека в нем явно недостаточно для
анализа вероятных альтернатив развития человечества.
Задача заключается ведь не только в том, чтобы понять
существующие взаимоотношения между человеком и
окружающим его природным и социальным миром в
его предметно-материализованной деятельности. Важно
также выявить такие способы и формы развертывания
человеческой деятельности, которые в перспективе
развития цивилизации способствовали бы установлению
гармонии между миром человека и окружающим его
миром — гармонии эстетической в системе «человек —
природа», социальной и этической в системе «человек —
общество», социально-политической и
нравственноэстетической в системе «человек — человечество».
1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 245.
2 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 159.
3 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 28.
150

Эстетическая гармония предполагает раскрытие и
понимание законов красоты, сообразование с которыми
ведет к органическому слиянию натуралистических и
гуманистических аспектов бытия человека в мире.
Социальная гармония означает устранение
антагонистических противоречий между личностью и обществом,
индивидуально-личностным и общественным бытием
человека и на этой основе установление органических
связей и отношений, способствующих развертыванию
созидательной деятельности как отдельного человека, так и
общества в целом. Нравственная гармония — это такое
снятие межличностных коллизий и внутрипсихической
напряженности, обусловленных разрывом между
индивидуальными устремлениями, желаниями и чувством
морального долга, которое достигается не внешним
морализированием, а путем критического переосмысления
ценностей жизни и формирования внутренней
потребности в совмещении хотения и долженствования.
Политическая гармония предполагает ликвидацию
конфликтов, порождаемых наращиванием военной мощи,
благодаря претворению в жизнь принципов мирного
сосуществования государств с различным социальным строем
и консолидации сил, борющихся за мир во всем мире.
Социально-политическая и нравственно-эстетическая
гармония выражается в осуществлении паучпо-техниче-
ского и социального прогресса, который одновременно
сопровождается совершенствованием индивидуальпо-
личпостного, внутреннего мира человека, творческой
реализацией его сущностных сил, требующих от него
активной жизненной позиции, а также осознанной
моральной и социальной ответственности не только за
свое собственное бытие в мире, но и за судьбу будущих
поколений, за человечество в целом.
Обеспечение гармопии между двумя мирами —
миром человека и окружающим его миром — важная
теоретическая и практическая задача современности.
Думается, что в своих исследовательских фупкциях
глобальное моделирование как раз и должно быть
ориентировано па реализацию этой задачи, что немыслимо в
отрыве от рассмотрения мировоззренческих проблем.
Отсюда — актуальность и необходимость включения в
концептуальные предмодельные построения
теоретических разработок, нацеленных на раскрытие связей и
отношений в системе «природа — человек — общество —
человечество».

3. Социальная природа
глобального моделирования
Смещение среза исследования от
природных к социальным проблемам глобального
моделирования — факт очевидный, наглядно проявляющийся в
последнее время в теоретической деятельности
Римского клуба. Собственно говоря, с истоков своего
зарождения глобальное моделирование предполагало
исследование социальных систем. Уже Дж. Форрестер считал
возможным «создание реалистичных «лабораторпых»
моделей социальных систем» 1, предназначенных для
раскрытия природы, способов функционирования и
перспектив развития общества, человеческой
цивилизации в целом. «Если,— подчеркивал он,— мы будем
следовать программам и политике, диктуемым значением
динамических характеристик социальных систем, нас
ждут лучшие альтернативы, чем те, которые будут
иметь место в случае «естественного» развития системы.
Мы в состоянии достичь более правильного попимания
динамического поведения наших социальных систем.
Можно ожидать, что с лучшими знаниями мы сможем
достичь и более привлекательного будущего» 1 2. Вместе
с тем в моделях Дж. Форрестера и его последователей
социальные проблемы, механизмы регулирования
социальных систем не рассматривались в явном виде, а лишь
опосредствованно входили в канву глобального
моделирования. Напомним, что непосредственное обращение к
социальной проблематике — результат переориентации
сознания представителей Римского клуба,
наметившейся в ходе широкого обсуждения па Западе
теоретических положений и конечных выводов доклада «Пределы
роста».
В последних исследовательских проектах Римского
клуба рассмотрение социальных проблем глобального
моделирования соотносится главным образом с поиском
социальных критериев, с раскрытием совершенства или
несовершенства социальных структур, с выявлением
прямых и обратных связей между этими структурами и
экономическими, политическими, культурными
подсистемами общества. Разумеется, это необходимая и
важная задача любого исследовательского процесса,
имеющего дело с изучением глобальных проблем и поиском
социально приемлемых способов их разрешения. Но ею
1 Форрестер Дж. Мировая дипамика, с. 28.
2 Там же, с. 138.
152

отнюдь не исчерпывается вся проблематика глобальпо-
го моделирования в его социально значимом ракурсе.
По крайней мере имеется еще один важный и, быть
может, наиболее существенный исследовательский срез,
который, как правило, не затрагивается
представителями Римского клуба. Не рассматривается он и во многих
других работах западных авторов, которые пытаются
осмыслить результаты первых компьютерных «моделей
мира». Речь идет о том, что глобальное моделирование
не только включает в себя социальные проблемы, но и
само имеет социальную природу. Глобальное
моделирование социально в своей сущностной основе: оно
социально не только в плане исходных предпосылок
построения глобальной модели, но и с точки зрения
ориентации человека как социального существа на такую
социальную деятельность, которая способствует
разрешению глобальных проблем, становлению исторически
закономерных форм общественного бытия людей и
развертыванию индивидуально-личностных потенций всех
участников исторического процесса.
Многие проблемы глобального моделирования
проясняются, являют, если можно так выразиться, свой
скрытый, глубинный, истинный лик в том случае, когда
исследователь принимает в расчет социальную природу
этого нового метода познания объективной реальности.
Во всяком случае, рассмотрение глобального
моделирования через призму его социальной природы позволяет,
как нам представляется, избавиться от тех
многочисленных иллюзий и заблуждений, которые вольно пли
невольно возникают в процессе изучения и решения
глобальных проблем. Это в равной степени относится
как к попыткам представить глобальное моделирование
в виде какой-то волшебной Алладиновой лампы, при
помощи которой можно будто бы осветить все тайники
природы, человека, общества и человечества, или
Ариадниной нити, способствующей как бы поиску выхода
человечества из лабиринта экологического кризиса и
социальных потрясений в буржуазном мире, так и к
стремлению создать вокруг компьютерного
моделирования ореол «беспристрастпой» науки или непогрешимого
оракула, вещающего математическим языком истины.
Рассмотрим вопрос с точки зрения социальной
природы глобального моделирования. До того как
компьютер начинает перерабатывать заданную ему
информацию, исследователь должен отобрать из всего
многообразия имеющихся у него фактов те, которые представ-

ляготся ему паиболсе важными и существенными в
плане понимания объективной картины мира и
закономерных тенденций развития его отдельных элементов,
системы взаимосвязанных между собой структурных
составляющих, мировой системы в целом. Ученый живет
не в вакууме, а в исторически конкретном обществе, в
определенной социальной среде с присущими ей
специфическими особенностями и, следовательно, отбирает
факты на основе установок, ценностных и социальных
ориентаций, задаваемых извне, независимо от того,
усваиваются ли они затем и сохраняются как его
внутреннее достояние или подлежат переосмыслению.
Сознательно или бессознательно, по отбор фактов и
информации обусловлен социальной позицией
исследователя как члена определенной группы, класса, общества.
Таким образом, уже до начала технического процесса
компьютерного моделирования социальная канва
органически вплетается в ткань формального описания
объекта исследования, в соответствующие математические
расчеты, хотя, как правило, это обстоятельство
оказывается по ту сторону сознания тех, кто составляет
машинные программы и проводит модельный
эксперимент.
Авторы первых компьютерных «моделей мира»
соглашаются с тем, что выбор и согласование информации
о реальном объекте исследования — один из решающих
этапов в построении глобальной модели. Они осознают
трудности, связанные с отбором информации,
вызванные тем, что исследователь чаще сталкивается не с ее
недостатком, а с избытком и, следовательно, с
проблемой выбора. Какую информацию следует признать
наиболее важной и необходимой? Как ее вычленить из
потока поступающих сведений об объекте изучения?
Какой информацией можно пренебречь? Так или иначе,
по, прежде чем приступить к построению компьютерной
модели, исследователь должен дать ответ на эти
вопросы. Это прекрасно попимают те, кто стоял у истоков
глобального моделирования. Дж. Форрестер, например,
особо подчеркивает важность отбора и организации
информации при построении компьютерной модели,
считая, что «дело не только в том, что существует
значительно больше информации, чем имеет смысл включить
в модель, но также и в том, что опа не
систематизирована» *. Однако он полагает, что отбор информации  11 	Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 30.
154

предопределяется не столько социальной позицией
исследователя и его ценностными установками, сколько
профессиональными навыками и технической
подготовкой, приобретаемой в процессе исследовательской
работы, по его словам, «профессиональной тренировкой и
практикой» 1.
Бесспорно, профессиональная тренировка и
практика имеют важное значение для отбора и организации
информации. Особенно существенны они при
согласовании информации и переводе ее на математический
язык, пригодный для формального описания
исследовательской задачи (систематизация разнородной
информации, разработка принципов ее организации,
определение информационной структуры компьютерной
модели). Однако глобальное моделирование предполагает не
только формальную организацию информации, но и
содержательную ее интерпретацию. Последняя же
зависит не от профессиональной тренировки, а от
мировоззренческой позиции учепого.
Допустим, что исследователю каким-то
непостижимым образом удалось избавиться от всех социальных
наслоений, которые незримо присутствуют в его
сознании, хотя это в принципе и невозможно (некоторые
западные ученые выдвигают предположение о
существовании так называемого «социального бессознательного»,
подчеркивая мысль о социальной обусловленности всех
форм жизнедеятельности человека). Отбор фактов и
информации осуществлен на основе этого «очищенного»
сознания, и в процессе компьютерного моделирования
получены определенные результаты. Возникает вопрос,
насколько можно доверять этим результатам? И можно
ли вообще им доверять? Ведь отбор данных на основе
«очищенного» сознания предполагает отрешенпость от
всего ценностного и социально значимого, в том числе
и от мира как объекта исследования в его
денатурализованных аспектах. В таком случае где гарантия, что
вместе с отрешенностью от смыслозначимых проблем
современности не исчезли и объективные связи,
структурные составляющие, реальные зависимости и
закономерные тенденции развития, не лежащие на
поверхности эмпирически фиксируемых фактов?
«Беспристрастное» отношение к фактам и наличной информации
исключает из процесса познания человека как социальное
существо, в то время как научное познание, в том  11 	См.: Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 139.
155

числе и средствами компьютерного моделирования,
предполагает именно пристрастность в ее социальном
значении, то есть осмысление фактов с точки зрения их
социальной значимости. Как справедливо заметил
американский ученый-биолог Б. Коммонер, «прежде чем
позволить компьютеру манипулировать данными,
следует подумать над их смыслом» ]. Добавим от себя, что
специалисту по компьютерному моделированию, как,
впрочем, и любому другому исследователю, необходимо
поразмышлять не просто над смыслом имеющихся в его
распоряжении данных, а над их социальным смыслом.
Это, в свою очередь, предполагает выявление наиболее
существенных социальных связей. Причем задача
«заключается не в том, чтобы придумывать связи из
головы, а в том, чтобы открывать их в самих фактах» 1 2.
Социальная природа глобального моделирования
проявляется во всей своей полноте не только на входе
компьютерного эксперимента, но и на его выходе. Ведь
модельный эксперимент предназначен не для
получения «чистого» знания об объекте исследования, а
ориентирован на решение как теоретических, так и
практических задач. Результаты компьютерного
моделирования становятся объектом осмысления человека не как
отстрапепного наблюдателя, пассивно созерцающего
плоды своего труда, а как социально-деятельного
существа, сознательно интерпретирующего данные
компьютера и способного не только изменить
экспериментальную программу исследования и саму глобальную
модель, но и, руководствуясь определенными
установками и содержательными представлениями о возможных
последствиях своей деятельности, преобразовать
окружающий его природный и социальный мир. Поэтому,
прежде чем приступить к своей практической
деятельности, человек должен осмыслить результаты,
полученные в процессе компьютерного моделирования, оценить
их не только с точки зрения соответствия формальной
теории, безукоризненности и «чистоты» проведенного
эксперимента, но и в содержательном плане. Однако
это немыслимо без философско-социологической
интерпретации, отражающей определенное умонастроение
ученого, его общие мировоззренческие взгляды на
жизнь, на окружающее его природное и социальное
бытие.
1 Коммонер Б. Технология прибыли, с. 104.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 316.
156

Разумеется, «прежде чем довериться выводам,
вытекающим из анализа глобальных моделей, необходимо
четко представить зависимость этих выводов от степени
адекватности используемого формального описания»
Это непреложное требование компьютерного
моделирования, поскольку исходные гипотезы о
функционировании исследуемой системы, принципы организации
информации, положенные в основу структурного
построения модели, и формальная теория, используемая при
математическом описании объекта, оказывают
определенное влияние на конкретные результаты модельного
эксперимента и выводы, сделанные на их основе.
Такая зависимость не ускользнула от внимания авторов
первого доклада Римскому клубу, которые, оценивая
преимущества компьютерных моделей перед
интуитивными, недвусмысленно подчеркнули, что «их
заключения всегда являются логическим следствием их
предположений» 1 2.
Но не менее важно содержательное осмысление
полученных результатов. В какой-то степепи оно зависит
от личных установок и ценностных ориентаций самого
ученого. Любопытно, что, претендуя на ценностно
нейтральное исследование глобальных проблем, авторы
первого доклада Римскому клубу в то же время признают
зависимость выводов, сделанных на основе
компьютерного моделирования, от ценностей и установок
исследователя. «Всякий раз,—пишут они,—когда мы
используем такие слова, как «лучше», и осуществляем выбор
среди альтернативных модельных результатов, мы,
экспериментаторы, включаем наши собственные ценности
и предпочтения... Ценности, которые обусловливают
нашу оценку компьютерных результатов — как
«лучше» или «хуже»,— являются личными ценностями
модельера и его окружения» 3.
Результаты компьютерного моделирования, таким
образом, подлежат осмыслению и оценке с
индивидуально-личностной точки зрения исследователя. Именно
на этот индивидуально-личностный аспект осмысления
обращают внимание теоретики Римского клуба. Однако
1 Геловани В. А., Дубовский С. В., Юрченко В. В.
Некоторые методологические проблемы глобального моделирования.—
Проблемы оптимизации в экологии. М., 1978, с. 322.
2 Meadows D., Meadows D., Randers Behrens III W.
A Response to Sussex.— Futures, 1973, vol. 5, N 1, p. 142.
3 Meadows D.f Meadows D., Randers Behrens III W. The
Limits to Growth, p. 158.
157

дело пе только и даже не столько в личностной оцепке.
За ней стоят более существенные социальные
детерминанты. Исследователь должен не просто осмыслить
результаты, полученные в процессе модельного
эксперимента, а придать им социальный смысл, социальное
звучание, ибо принятие тех или иных решений с
необходимостью предполагает соотнесенность с социальной
деятельностью человека, ориентированной на будущее
управление природными и социальными процессами.
Как говорил в свое время Кант, «жить сегодняшним
днем (без осмотрительности и забот) — это, правда,
делает не много чести рассудку человека» *.
Результаты компьютерного моделирования подлежат,
следовательно, социальному осмыслению как с точки зрения
существующей социальной деятельности людей, так и
в перспективном плане с целью создания необходимых
условий и предпосылок для совершенствования
управления в природном и социальном мире, а мир, по
выражению Аристотеля, «не желает быть плохо
управляемым» * 2. Все это подтверждает мысль, что глобальное
моделирование социально по своей природе, социально
в своем внутреннем, глубинном измерении.
Есть и еще один важный аспект, который, как
правило, не попадает в поле зрения западных теоретиков,
исследующих глобальные проблемы, в том числе и
представителей Римского клуба. Как мы уже знаем,
западные специалисты по глобальному моделированию
акцентируют внимание главным образом на проблемах
народонаселения, промышленного роста, истощения
природных ресурсов, загрязнения окружающей среды,
обеспечения жителей земли продовольствием и т. д.
В последнее время в исследовательскую сферу
глобального моделирования вовлекаются и такие проблемы,
как ценностные ориентации людей, корпораций,
организаций, а также цели стран, государств, регионов мира,
человечества в целом. Но рассмотрение этих проблем,
выявление взаимосвязей между ними осуществляется
в отрыве от живых, конкретно действующих людей,
оказывающих непосредственное воздействие на
природу, общество и человечество. Между тем именно
человек, его деятельное отношение к природному и
социальному миру должны находиться, по нашему убеждению,
в центре раздумий ученых, исследующих проблемы
гло* Кант И. Соч. В 6-тп т. М., 1966, т. 6, с. 423.
2 Аристотель. Соч. В 4-х т. М., 1975, т. 1, с. 319.
158

бального моделирования, ибо, как подчеркивал В. И.
Ленин, «ход вещей» и состоит в действиях и «влияниях»
людей и ни в чем больше...»
Глобальное моделирование должно покоиться на
таких мировоззренческих основаниях и философско-
социологических предпосылках, которые включают
научно разработанную концепцию человека,
неформализованное описание его социального и культурного
мира 1 2. Оно должно опираться на научно обоснованные
представления о формах и структурах человеческой
деятельности, о типах и взаимодействиях человека как
сознательного, социально-деятельного и морально
ответственного существа с природой, обществом и
человечеством. Но именно этого основания как раз и недостает
«моделям мира», разработанным по инициативе
Римского клуба.
Было бы неправильно, разумеется, считать, что
глобальное моделирование, осуществляемое в рамках
Римского клуба, вовсе исключает какие-либо представления
о человеке. Группа Д. Медоуза, например, специально
подчеркивала, что их рассуждения строятся на
концепции человека, уходящей своими корнями в
древневосточные религии, в отличие от тех теоретиков,
которые рассматривают человека в духе старой
христианской традиции западных религиозных учений3.
Теоретики Римского клуба не только признавали важность
учета этой переменной при исследовании глобальных
проблем и выявлении альтернатив развития
человеческой цивилизации, но и полагали, что «по мере усиления
интереса к роли человека в мировой экологической
системе, вероятно, последуют новые перепроверки и
усовершенствование модели» 4. Уже во втором докладе
Римскому клубу человек рассматривался как один из
важных элементов мировой системы. Об этом
свидетельствуют введение в многоуровневую, иерархическую
модель индивидуальной «страты» и разработка
сценарного метода анализа, предполагающего диалог между
компьютером и человеком. «Наше представление о раз-
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 417.
2 См.: Наумова Н. Ф. Проблема человека в системе
моделирования глобального развития.— Социологические аспекты
глобального моделирования. Сборник трудов ВНИИСИ, выи. 6. М.,
1979.
3 Meadows D., Meadows D.t Randers ]., Behrens III W.
A Response to Sussex.— Futures, 1973, vol. 5, N 1, p. 151.
4 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 47.
159

витии мировой системы,— подчеркивают М. Месарович
и Э. Пестель,— явно ориентировано на человека» 1.
Однако в первых компьютерных «моделях мира»
представления о человеке носят весьма специфический
характер. Человек выступает как активное существо
только в плане выявления негативных последствий его
деятельности в природе, будь то истощение природных
ресурсов, загрязнение окружающей среды или рост
промышленного производства и народонаселения,
чреватый приближением всемирной катастрофы.
Позитивная функция человека по преобразованию им
природного и социального окружения рассматривается как не
столь существенная, не заслуживающая пристального
внимания, по сравнению с разрушительным
воздействием человека па мир. Кроме того,— и это особенно
важно — деятельность человека выступает в этих
моделях как изолированная, оторванная от
конкретно-исторического социального бытия людей, когда речь идет о
человеческой цивилизации в целом, или как
абсолютизированная, общезначимая для всех исторически
сложившихся социальных систем в современном мире,
когда рассматривается определенный, исторически
преходящий способ деятельности в буржуазном
обществе. Такое вйдение человека и его деятельности
снимает, но сути дела, вопрос о человеке как
социальнодеятельном существе, способном к позитивному
преобразованию природного и социального мира.
Одновременно снимается и вопрос о социальной природе
глобального моделирования.
Раскрытие специфики глобального моделирования
в его сущностно-социальном значении самым тесным
образом связано с пониманием человека как
социально-деятельного существа. Марксистский подход к
исследованию глобальной системы «природа — человек —
общество — человечество» как раз и предполагает
рассмотрение наиболее существенных связей и отпошепип
между этими элементами системы с учетом
развертывания в мировом масштабе не только негативных,
разрушительных, но и конструктивных, созидательных
социальных форм и способов человеческой
деятельности. В противном случае, как это имеет место в
современной западной литературе по глобальному
моделированию, в том числе и исследовательских проектах
Римского клуба, конструирование глобальных моделей
1 Mesarovic М. and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 43.
ICO

будет по-прежнему основываться на молчаливой
предпосылке извечного антагонизма между «разумной»,
развивающейся по своим объективным законам,
природой и «неразумной», не сообразующейся с
закономерностями развития природного мира, деятельностью
человека.
Тем, кто следует такой ориентации, стоит лишь
взглянуть на негативные последствия человеческой
деятельности в природе, на разрушения и
опустошения, которые человек нередко оставляет после себя, как
у них тут же закрадывается мысль, а не является ли
это неизбежным следствием «прогресса» человеческого
разума, возомнившего себя властелином природы, но в
действительности оказывающегося жертвой своего
собственного ослепления и упования на внутренне
присущую рациональность, силу и мощь ума, в то время как,
по образному выражению грузинского поэта и
мыслителя XII века Шота Руставели, «все несчастье
человека — это горе от ума» Именно в таком плане, как
правило, ориентировано буржуазное сознание.
Отсюда — либо пессимистический вывод о том, что, чем
дальше мир продвигается по пути человеческого
прогресса, тем хуже он становится с точки зрепия
состояния окружающей среды и выживания самого человека,
либо, в лучшем случае, просветительские нравоучения
о необходимости переоценки ценностей жизни с целью
изменения существующего «сверхрационального» и в то
же время «неразумного» отношения человека к
природе, независимо от того, выступают ли они в форме
абстрактных рассуждений или же в виде научных
рекомендаций, основанных на результатах компьютерного
моделирования. Во всех случаях выводы, нравоучения
и рекомендации основываются на констатации
негативных последствий человеческой деятельности
безотносительно к ее сущностной основе, а не на анализе
конкретных, исторически сложившихся и изменяющихся
общественных форм деятельности человека как
социального существа.
Исследование негативных последствий
человеческой деятельности в природе может, разумеется,
способствовать выявлению кризисных процессов, особенно
в том случае, когда оно раскрывает специфику того
социального бытия, в рамках которого устранение этих
последствий предполагает не столько переориентацию  11 Антология мировой философии, т. 1, ч. 2, с. 678.
11
В. М. Лсйбин
161

сознания людей в их отношении к природному миру,
сколько радикальное преобразование социальных
условий существования. Акцентирование же внимания
только на негативных последствиях человеческой
деятельности в природе сопряжено с односторонним
истолкованием проблемы бытия человека в мире, с
игнорированием специфики различных форм социальной
организации, способствующих или препятствующих
конструктивному решению глобальных проблем. При
таком подходе остается невыявленным главное, а именно
то, что только в обществе, построенном на иных по
сравнению с современным буржуазным миром
принципах организации человеческой деятельности,
различные формы отношения людей к природному и
социальному окружению, а также друг к другу будут
выражаться в «разумных связях их между собой и с
природой» К
Исследование глобальных проблем предполагает
выявление целого комплекса связей и отношений между
отдельными элементами системы «природа — человек —
общество — человечество». Эти связи и отношения в
значительной степени детерминированы социальной
деятельностью человека. Ее формы организации, в
свою очередь, зависят от общественного устройства,
условий социального бытия людей, исторической
преемственности опыта поколений, сохраняющего,
поддерживающего и развивающего гуманные традиции,
которые способствуют обеспечению научно-технического,
социального и нравственного прогресса в масштабах
всего человечества. Таким образом, обнаруживается
общая историческая взаимосвязь, цементирующая в
единое целое разнообразные представления о мире как
чрезвычайно сложной и беспрестанно развивающейся
системе. Поэтому при построении глобальпой модели
требуется всестороннее рассмотрение как
существующих и перспективных связей и отношений между
отдельными элементами системы, так и ее структур с
выявлением и раскрытием исторически закономерных
тенденций их развития. Это означает, что марксистский
подход к глобальному моделированию в своей
сущностной основе ориентирован на исследование не только
природы, человека, общества и человечества в их
нынешнем состоянии или в перспективе, но и всех связей,
отношений, структур и подсистем в их историческом  11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 90.
162

развитии, ибо только из прошлого можно понять
настоящее и из осмысления того и другого развить
сознание будущего. «...Мир представляет собой единую
систему, т. е. связное целое, но познание этой системы
предполагает познание всей природы и истории»
писал Ф. Энгельс. История же, по Марксу, «есть
истинная естественная история человека» 1 2.
Таким образом, человек органически вписывается в
остов глобального моделирования. Вписывается не как
антагонист природы, нарушающий предустановленные
связи в мире и гармонию бытия, на чем акцентируют
внимание представители Римского клуба, а как
неотъемлемый ее элемент, творческий, социально-деятельный
субъект и истории, и природы, и общества, и
человечества. Устанавливая связи с миром и в мире, человек
действует в качестве созидательного социального
существа, «пропитывая» тем самым социальностью не
только результаты своей деятельности, но и природное
окружение в его предметной форме. «...Природа, взятая
абстрактно, изолированно, фиксированная в
оторванности от человека, есть для человека ничто»3. Она
приобретает для пего смысл только в том случае, когда ее
предметные объекты вовлекаются в сферу его
познавательной и преобразовательной деятельности, в процессе
которой они получают социальное звучание,
становятся подлинно человеческими, общезначимыми для
человека, общества и человечества. В процессе
социальнопредметной деятельности людей как раз и происходит
слияние природы, человека, общества и человечества в
единую связную систему, где каждый элемент не только
социально значим, но и развертывается во всей полноте
своих внутренних потенций.
При таком подходе становится предельно очевидпой
неоправданность, неправомерность противопоставления
человека как природе, так и обществу, что нередко
имеет место в западной литературе. Природное и
социальное, индивидуальное и общественное — это
взаимосвязанные между собой элементы единой системы,
порожденной человеческой деятельностью. Можно
сказать, что вся история развития человека и человечества
стала возможной только потому, что взаимодействие
между элементами глобальной системы «природа —
человек — общество — человечество» носило как антаго-
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 630.
2 Там же, т. 42, с. 164.
3 Там же, с. 172.
163

иистический, так и синергетический (согласованный)
характер, причем синергетическая связь между всеми
элементами была предопределяющей. Индивидуальное
и общественное развитие в процессе человеческой
истории шло параллельными путями и обусловливалось
материальной и индивидуальной деятельностью
человека в природном и социальном мире. Этот аспект
возникновения истории человечества и имел в виду
К. Маркс, подчеркивая, что «общественная история
людей есть всегда лишь история их индивидуального
развития, сознают ли они это, или нет» *.
Отсюда следует, что реальные антагонизмы между
человеком и обществом, точно так же, как и между
человеком и природой, это — результат
конкретно-исторической социальной деятельности, людей, а не
извечное состояние мира. Благодаря развертыванию всех
форм человеческой деятельности и происходит
исторический процесс очеловечивания природы, социализация
человека и формирование такого типа общности людей,
как человечество. В самом деле, если
социально-деятельное отношение человека к миру является основным
звеном, способствующим установлению тесных
взаимосвязей между природой, обществом и человечеством, то
общество представляет собой тот центр, вокруг которого
структурируются и человек, и природа, и человечество.
В обществе, следовательно, человеческая предметная
деятельность обретает свое закопченное выражение в
форме установления социально значимых,
общественных связей между природой и человеком, отдельными
представителями человечества, а также человеческим
существом как видом и человеческим родом.
Именно об этом и писал К. Маркс, раскрывая
общественный характер исторического движения природы,
человека и общества навстречу друг другу в процессе
предметно-деятельного отношения человека к миру:
«Деятельность и пользование ее плодами, как по своему
содержанию, так и по способу существования, носят
общественный характер: общественная деятельность и
общественное пользование. Человеческая сущность
природы существует только для общественного
человека; ибо только в обществе природа является для
человека звеном, связывающим человека с человеком,
бытием его для другого и бытием другого для него,
жизненным элементом человеческой действительности;  11 Маркс КЭнгельс Ф. Соч., т. 27, с. 402—403.
164

только в обществе природа выступает как основа его
собственного человеческого бытия. Только в обществе
его природное бытие является для него его человеческим
бытием и природа становится для него человеком.
Таким образом, общество есть законченное сущностное
единство человека с природой, подлинное воскресение
природы, осуществленный натурализм человека и
осуществленный гуманизм природы»
Только в обществе благодаря предметной
деятельности человека происходит действительная интеграция
всех структурных составляющих природного и
социального мира. Причем в процессе социалыю-деятелыюго
отношения человека к миру в тугой узел сплетаются
не только все связи и отношения между природой,
обществом и самим человеком, но и не менее важные
связи, устанавливаемые между этими составляющими
и человечеством. Ведь развертывание предметной
деятельности человека осуществляется в исторической
преемственности прошлых, настоящих и в перспективе
будущих поколений. Происходит не просто
развертывание, а саморазвертывание человеческой деятельности,
когда в своем природном и общественном бытии, в
процессе индивидуально-личностного и общекультурного
развития человек как бы извлекает из внутренних своих
глубин все свои родовые силы, а это, по выражению
Маркса, «возможно лишь посредством совокупной
деятельности человечества...»1  2. Таким образом, именно
через предметную деятельность человека в обществе и
социально-деятельное отношение его к миру
происходит установление всеобщих, универсальных связей и
отношений между природой, человеком, обществом и
человечеством.
Итак, рассмотрение глобальных проблем немыслимо
в отрыве от человека. Взятые сами по себе,
безотносительно к предметной деятельности человека, эти
проблемы предстают перед исследователем в разрозненном
виде или, в лучшем случае, в весьма ограниченных
связях и отношениях, раскрытие которых дает
одностороннее представление об объективной реальности.
Глобальное моделирование с необходимостью должно включать
в себя человека как предпосылку действительно
научного познания природного и социального мира,
исследования системы «природа — человек — общество —
человечество» и выявления возможных альтернатив
раз1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 118.
2 Там же, с. 159.
105

вития человеческой цивилизации. И не только как
предпосылку, но и как результат верификации
теоретического познания, сличения глобальной модели с
объективными закономерностями исторического развития.
Кроме того, модельное изучение системы «природа —
человек — общество — человечество» должно
основываться не просто на человеке, понимаемом абстрактно,
вне связи с конкретно-историческим типом общества,
а па человеке как социально-деятельном существе,
живущем и действующем в определенных условиях
общественного бытия. Выявление структурных
взаимосвязей и отношений между природой, обществом и
человечеством с самого начала предполагает раскрытие
сути предметно-социальной деятельности человека: «За
структурой нельзя не видеть человека как социальное
существо» 1. В противном случае возникает реальная
опасность, принимающая все более широкие масштабы
в западных исследованиях по глобальному
моделированию, того, что ученые, как отмечал Л. Берталанфи,
интересуются уже не столько людьми, сколько
системами как таковыми1  2.
Глобальное моделирование имеет дело с широким
спектром проблем, связанных с изучением природы,
человека, общества и человечества. И вполне понятно,
что человек и общество должны, говоря словами
Маркса, «постоянно витать перед нашим представлением как
предпосылка»3 при марксистской разработке
мировоззренческих оснований и философско-социологической
теории построения глобальной модели, способствующей
научному исследованию комплексной системы
«природа — человек — общество — человечество». Таков, па
наш взгляд, один из наиболее важных и существенных
вопросов, обстоятельное рассмотрение которого
позволяет лучше понять существо социальной природы
глобального моделирования, а также отличие
марксистского подхода к решению актуальных проблем
современности и выявлению возможных альтернатив развития
человечества от попыток изучения глобальной
проблематики средствами компьютерного моделирования в
рамках Римского клуба.
1 Афанасьев В. Г. Человек в управлении обществом. М.,
1977, с. 13.
2 См.: Берталанфи Л. Общая теория систем. Обзор проблем
и результатов.— Системные исследования. Ежегодник 1969. М.,
1969, с. 34.
3 Маркс К.у Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 38.

Глава 4
ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА
1. 	Проблема бытия человека в мире
Критическое осмысление принципов
построения и теоретического содержания первых
компьютерных «моделей мира» свидетельствует о том, что
Дж. Форрестер и группа Д. Медоуза уделяли весьма
незначительное внимание проблеме человека.
Разумеется, речь идет не об игнорировании человека как
одного из наиболее важных элементов глобального
моделирования, ибо это в принципе невозможно, а о
сужении человеческой проблематики в первых
исследовательских проектах Римского клуба. Дж. Форрестер и
группа Д. Медоуза не могли обойти стороной вопрос о
человеке и его деятельности в природном окружении,
коль скоро они пытались построить «модель мира» и с
ее помощью описать негативные последствия
человеческой деятельности, а также выявить возможные
способы разрешения глобальных проблем и кризисных
ситуаций, возникших, по мпепию теоретиков Римского
клуба, в результате обострения противоречий между
человеком и природой. Модели «Мир-2» и «Мир-3»,
следовательно, включали в себя определенные
представления о человеке, которые, как мы уже отмечали,
основывались на предположении, что соврехменный
индивид с его ориентацией на максимальное
производство и потребление — непримиримый антагонист
природы.
Именно такое вйдение человека легло в основу
первых исследовательских проектов Римского клуба и во
многом предопределило направленность исследования
глобальных проблем. Акцентирование внимания на
физических пределах роста как раз и объясняется той
концепцией человеческого существа, тем образом
человека, из которых исходили теоретики Римского клуба
при построении первых компьютерных «моделей мира»
107

и выявлепии возможных альтернатив развития
человечества.
В самом деле, рассмотрение физических пределов
роста соотносится с пониманием человека как
антагониста природы: чем больше человек вступает во
взаимодействие с природным миром, чем активнее он
проявляет свою жизнедеятельность, тем больше он
приближается, как полагают авторы первых докладов
Римскому клубу, к критическим пределам
материального роста, достижение которых чревато серьезной
угрозой для дальнейшего развития человеческой
цивилизации и самого человеческого существования.
Пределы материального роста, таким образом,
рассматриваются в плане освещения и учета материальной
деятельности человека, не соотнесенной с
конкретно-историческими условиями его социального бытия. Это значит,
что и видение перспектив развития человечества в
первых исследовательских проектах Римского клуба
преломляется через призму человека, взятого не в его
различных связях и отношениях с природным и
социальным миром, а только в одной плоскости — со
стороны его природных характеристик как существа,
нарушающего материальную гармонию с природой. Не
случайно, комментируя теоретическую позицию и конечные
выводы авторов «Пределов роста», исполнительный
комитет Римского клуба отметил, что компьютерная
модель «Мир-3» имеет дело с «рассмотрением человека
только в его материальной системе» 1.
В последующих исследовательских проектах
Римского клуба осмысление проблемы человека выдвигается
на передний план. Так, в компьютерной модели
мировой системы М. Месаровича и Э. Пестеля учитываются
уже не только природные характеристики человека,
объективный срез материального мира, включающий
предметную деятельность людей, но и индивидуально-
личностные ценности, нормы поведения, субъективное
отношение человека к окружающей среде. В
исследовательских проектах, выполненных под руководством
Я. Тинбергена и Э. Ласло, особое внимание уделяется
рассмотрению целей человека и человечества в целом.
Президент Римского клуба А. Печчеи публикует
работу, специально посвященную раскрытию существа
человеческой проблематики. Авторы седьмого доклада
Римскому клубу «Нет пределов обучению» призывают к
1 Meadows D.t Meadows D., Randers J., Behrens 111 W. The
Limits to Growth, p. 188.
108

изучению «человеческого потепциала», делая вывод, Что
глобальные проблемы — это «прежде всего
человеческие проблемы» Одним словом, человек становится
центром раздумий теоретиков Римского клуба о
глобальных проблемах современности и тех затруднениях,
которые стоят сегодня перед человеческой
цивилизацией. Не случайно члены Римского клуба подчеркивают
в зальцбургском заявлении: «Источником всех наших
проблем и стремлений являются, конечно, сами люди,
их поведение и ожидания, их способность понять
изменяющуюся реальность технологического века и их
способность адаптироваться к ней или целеустремленно
изменить ее» 1 2.
Известно, что во все времена проблема человека
волновала мыслителей, пытавшихся понять внутреннюю
организацию человеческого существа, мотивы его
деятельности, нравственные аспекты его поведения. И это
вполне объяснимо, ибо за познанием природпого и
социального мира всегда стоит проблема бытия самого
человека. О чем бы ни размышлял человек, пытаясь
постичь тайну окружающего его мира, в конечном счете
рано или поздно он обращал свой взор на самого себя.
Нет ничего удивительного, что и теоретики Римского
клуба сосредоточили в последнее время свое внимание
на проблеме человека. Ведь осмысление проблемы
собственного бытия человека — это ключ к пониманию
многих важных аспектов глобальной проблематики,
начиная от кризисных ситуаций и противоречий между
человеком и природой и кончая формированием
ценностных установок людей, ориентированных в своей
деятельности на снятие противоречий, устранение
несоответствий между научно-техническим и социальным
прогрессом, развертывание внутреннего богатства и
творческих потенций человека как субъекта
исторического процесса. Осмысление данной проблемы
приобретает в настоящее время тем большее значение, чем
более взаимосвязанными становятся все элементы
системы «природа — человек — общество — человечество».
В этих условиях очень современно звучат слова Т.
Манна, что «никогда еще проблема бытия самого человека
(а ведь все остальное — это лишь ответвления и
оттенки этой проблемы) не стояла так грозно перед всеми
1 Botkin Elmandjra М., Malitza М. No Limits to Learning,
p. 7.
2 The Salzburg Statement the Club of Rome.—Technological
Forecasting and Social Change, 1974, vol. 6, N 3, p. 265.
169

мыслящими людьми, требуя безотлагательного
разрешения» К
И действительно, смысложизненные и вечно
волнующие вопросы, которые всегда стояли перед
пытливыми умами человечества, особенно перед теми из них,
кто специально занимался философским осмыслением
места и роли человека в мире, сегодня вышли за рамки
чисто академического, абстрактного размышления о
внутренней природе и сущности человека, став
объектом раздумий широких кругов общественности, включая
политических деятелей, менеджеров, представителей
как гуманитарных, так и естественных паук. В
последнее время на Западе проблема человеческого бытия
стала центральной темой изучения не только философов,
придерживающихся экзистенциалистских, персоналист-
ских, психоаналитических воззрений, по и сциентистски
ориентированных ученых, традиционно тяготеющих к
позитивистскому мышлению и скептически
относящихся к любым умозрительным концепциям человека.
Такой поворот ученых к человеческой проблематике в
значительной степени связан с потребностью в
осмыслении проблем и противоречий современности,
преломленных в западных исследованиях, как правило, через
призму экологического кризиса. Именно в ходе
дискуссий об истощении природных ресурсов, загрязнении
окружающей среды, увеличении роста народонаселения
на планете, негативных последствиях
научно-технического прогресса и возможных альтерпативах развития
человеческой цивилизации перед учеными во всей
остроте встал вопрос о месте человека в мире и специфике
человеческого бытия, то есть вопрос, который, по
словам А. Печчеи, является сегодня для самого человека
«его ахиллесовой пятой» 1 2.
Обращение представителей Римского клуба к
рассмотрению проблемы бытия человека в мире —
наглядное свидетельство той переориентации научного
мышления, которая наметилась в последние годы на
Западе. Сейчас рассмотрение человеческой проблематики в
отрыве от осмысления философско-антропологических
аспектов человеческого бытия уже не кажется
возможным. А такое осмысление самым тесным образом
связано с мировоззренческой оценкой позиции, занимаемой
человеком в обществе, отношений индивида к
природному и социальному окружению, роли личности в
куль1 Манн Т. Собр. соч. В 10-ти т. М., 1960, т. 9, с. 611.
2 См.: Печчеи А. Человеческие качества, с. 55.
170

турно-историческом процессе. Это не означает, однако,
что позитивистские установки теоретиков Римского
клуба сменились антропологическими, а претензии на
строго научное исследование альтернатив развития
человечества утратили свою значимость. Произошло
скорее совмещение позитивистского подхода к изучению
мира и глобальных проблем современности с попытками
философского осмысления проблематики человеческого
бытия. В последних исследовательских проектах
Римского клуба эти два среза анализа мира и человека
рассматриваются как составные части целостного
изучения мировой системы и перспектив развития
цивилизации.
На первый взгляд может показаться весьма
неожиданным стремление к совмещению позитивистских и
философско-антропологических установок, тем более
что в первых исследовательских проектах Римского
клуба явно просматривалась тенденция к отмежеванию
научного знания, основанного на объективном анализе
связей и отношений в мире, от абстрактных
рассуждений о будущем человечества. Однако здесь нет ничего
неожиданного. Системное мышление, к которому
апеллируют представители Римского клуба, предполагает
всестороннее рассмотрение объекта исследования, а
так как человек является неотъемлемым элементом
глобальной системы, без освещения человеческой
проблематики, без выявления связей между человеком и
окружающим его миром глобальное моделирование не может
рассчитывать на успех.
Осознание этого положения происходило по мере
того, как в рамках Римского клуба осуществлялся
переход от исследования «внешних» (физических) пределов
роста к раскрытию собственно человеческих,
«внутренних», пределов, которые стали рассматриваться
многими членами Римского клуба в качестве сдерживающих
поступательное развитие цивилизации. Так, по
убеждению А. Печчеи, пределы материального роста
проистекают «из врожденно присущих человеческому существу
внутренних пределов» К
«Внутренние» пределы роста соотносятся с
человеческим существом, поскольку признается, что основная
проблема, связанная с решением глобальных вопросов,
заключается «в самом человеке, а не вне его» 1 2:
«реаль1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 128.
2 Там же, с. 44.
171

ные пределы роста находятся в нас самих» \ Но такое
толкование пределов роста предполагает обращение к
философскому осмыслению тех проблем, которые с
давних пор были прерогативой исследования не столько
сциеитистски ориентированных ученых, сколько
теоретиков, считавших, что ответы на вопросы, касающиеся
человеческого бытия, в значительной степени зависят
от понимания сокровенной сущности человека,
осознания его места и роли как деятельного субъекта в
историческом процессе. Отсюда потребность в философском
подходе к исследованию человеческого бытия и
соответствующие попытки теоретиков Римского клуба
совместить сциентистские и антисциентистские взгляды на
человека.
Подобные попытки характерны не только для
представителей Римского клуба. В настоящее время многие
западные ученые пытаются избежать крайностей
объективизма и субъективизма, позитивистского отрешения
от мировоззренческих проблем и антисциентистского
неприятия научных методов изучения внутреннего мира
человека, ценностей жизни и целей, лежащих в основе
его деятельности. Среди ученых позитивистской
ориентации растет понимание того, что без рассмотрения
места и роли человека в окружающем его мире, без
выявления специфики человеческого бытия исследование
глобальных проблем представляется ограниченным и
бесперспективным. Подчеркивается, например, что
любое изучение природы, игнорирующее человека,
«неизбежно оказывается несовершенным» 1 2, что для
раскрытия возможных альтернатив развития человеческой
цивилизации необходимо «осознать позицию и роль
человека в эволюционном процессе» 3.
При таком подходе к исследованию глобальных
проблем рассмотрение мира и человека сопровождается не
углублением разрыва между естественнонаучным и
гуманитарным знанием, а взаимопереплетением
различных взглядов и теоретических позиций в концепциях,
которые можно было бы назвать
сциентистско-антропологическими. Эти концепции не имеют строго
очерченных границ и не претендуют на выдвижение
однозначного и общепринятого учения о бытии человека в мире.
1 Fingle L. The Economic Growth Debate. Arc There Limits
to Growth? N. Y., 1978, p. 74.
2 Hockett C. Man’s Place in Nature. N. Y., 1973, p. 2.
3 Salk J. The Survival of the Wisest. N. Y., 1973, p. 60.
172

Раскрытие причин их возникновения, теоретической
сути и идейной направленности — задача важная и
интересная как для понимания общего интеллектуального
климата на Западе, так и для выявления особенностей
глобального моделирования, сочетающего
компьютерные методы анализа мирового развития с философским
осмыслением взаимосвязей в глобальной системе
«природа — человек — общество — человечество». Но эта
задача требует специального исследования. Мы же
ограничимся лишь некоторыми соображениями,
касающимися общей направленности
сциентистско-антропологических концепций и тех содержательных аспектов,
которые имеют непосредственное отношение к теме.
Сциентистско-антропологические концепции — это
разрозненные представления о человеке, его месте в
природном и социальном окружении, его роли в
культурно-историческом процессе, которые основываются
на раскрытии человеческого бытия с точки зрения
будущего развития человечества, отстаиваются
различными теоретиками в сферах естественных и
гуманитарных наук и выступают в самых различных
концептуальных очертаниях:
в форме «новой антропологии», которая, по словам
одного из соавторов четвертого доклада Римскому
клубу Д. Габора, «в отличие от старой антропологии не
может быть наукой, основанной на наблюдении, ибо
имеет дело с будущим, не может быть точной наукой,
поскольку имеет дело с человеком», а должна
представлять собой «сочетание науки, технических приемов,
воображения и прозорливости»
в облике «натурализованной философии»,
очищенной от феноменологических конструкций и
покоящейся на биологических теориях человечека, позволяющих
будто бы сделать более осмысленным и глубоким
«понимание человеческой природы» 1 2;
в виде «революционного гуманизма», основанного па
понимании того, что в настоящее время человек играет
«совершенно новую роль арбитра, регулирующего
жизнь на планете — включая и свою собственную
жизнь», и что для выживания человечества он должен
найти в себе силы «полностью и до конца осознать всю
1 Gabor D. A New Anthropology.— The Center Magazine,
1969, vol. 2, N 4, p. 54.
2 Dahlbom B. Structure, Mind and Meaning. An Essay in
Naturalized Philosophy. Gothenburg, 1977, p. 198.
173

сложность и неустойчивость его нынешнего положения
и принять на себя всю ответственность, которая отсюда
проистекает»
в форме «инновационного обучения», которое, как
полагают авторы седьмого доклада Римскому клубу,
способствует «разрешению глобальных проблем» и
имеет «решающее влияние на наше будущее» 1 2.
Авторы сциентистско-антропологических концепций,
а к ним с полным основанием можно отнести и
теоретиков Римского клуба, акцентирующих внимание на
человеке, обращаются к осмыслению тех же самых
проблем человеческого бытия, которые были объектом
пристального внимания и мыслителей прошлых эпох.
И хотя в процессе исторического развития менялись
представления о «человеческой природе»,
совершенствовались методы познания человека, каждый раз перед
исследователями возникали одни и те же вопросы. Что
представляет собой человек? В чем состоит специфика
человеческого бытия? Каково место человека в мире?
Ответы на эти вопросы, как известно, были самыми
различными, ибо каждая эпоха по-своему осмысливала
взаимоотношения между человеком и природой,
личностью и обществом. Да и в рамках одной эпохи нередко
существовали противоположные воззрения, носители
которых с разных позиций подходили к рассмотрению
человека и его бытия. При всем этом смысложизненные
вопросы всегда оставались актуальными,
общезначимыми, требующими конкретизации с учетом изменений,
происходящих в мире, поскольку, как заметил Кант,
«чрезвычайно важно для человека знать, как
надлежащим образом занять свое место в мире, и правильпо
понять, каким надо быть, чтобы быть человеком» 3.
Нет необходимости специально рассматривать здесь,
как конкретно решалась проблема человеческого бытия
в различных естественнонаучных и философских
теориях. В плане интересующей нас проблематики
наибольший интерес представляет, пожалуй, фрейдовский
подход к ее осмыслению. В чем-то он созвучен
подходу авторов сциентистско-антропологических
концепций и, в частности, исследовательских проектов
Римского клуба.
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 43, 181.
2 Botkin Elmandjra М., Malitza М. No Limits to Learning,
p. 12, 102.
3 Кант И. Соч. В 6-ти т. М., 1964, т. 2, с. 204.
174

Как известно, австрийский психйатр Й. Фрейд
выступил с обоснованием учения, получившего название
психоанализ. В основе его лежал новый подход к
исследованию невротической, а впоследствии и
нормальной личности, к анализу человека, человеческого бытия.
Своеобразие этого подхода заключалось в том, что
Фрейд попытался преодолеть крайности широко
распространенных в то время сциентистских и
антропологических умонастроений, наиболее рельефно
выступавших в психологии того периода в форме
противостоящих друг другу «объяснительных» и «описательных»
методов изучения человека. Не отбрасывая оба метода
познания человека, Фрейд попытался их интегрировать,
создав в конечном счете та<кое учение, которое
включало в себя как натуралистическое, причинное объяснение
ранее не поддающихся научному осмыслению
феноменов типа «бессознательное», «иррациональное», так и
описание символического проявления внутренней жизни
человека во всем многообразии смыслозначимых
структур — от культурного наследия прошлого до социальной
организации настоящего. Этим учением и стал
психоанализ, претендовавший на сциентистское объяснение
всего того, что до сих пор лишь описывалось в
умозрительных категориях, и на антропологическое описание
того, что хотя и объяснялось, но объяснялось
неудовлетворительно, неполно, не до конца.
Фрейд предпринял попытку совмещения двух
плоскостей анализа человека: натуралистической и
феноменологической. Психоанализ как бы ориентировал
одновременно и на сциентистскую дерационализацию
человека, натуралистическое объяснение бессознательного, и
на антропологическую деиррационализацию
человеческого бытия, феноменологическое описание
взаимосвязей между сознанием и бессознательным.
Развенчание иллюзий о человеке как исключительно
рациональном, сознательном существе сопровождается
у Фрейда не только подчеркиванием значения
бессознательного в повседневной жизни людей, но и установкой
на желательность, возможность и необходимость
осознания бессознательногоу замену иррационального
рациональным. Эта установка реально воплощается в
клинической практике психоанализа. Но она утрачивается,
когда психоанализ выходит за рамки медицины и
вторгается в сферу гуманитарных наук. Вместе с тем,
независимо от того, реализуется ли в действительности
данная психоаналитическая установка или нет, сам по себе
175

психоанализ несомненно содержит интегрирующую
тенденцию или, по крайней мере, сознательную попытку
интегрировать в единое целое сциентистское и
антропологическое умонастроения, натуралистический и
феноменологический подходы к изучению человека. И не
только к изучению человека, но и через его призму — к
пониманию мира, ибо, согласно Фрейду, историческая
картина становления религии, искусства, общества,
культуры и человеческой цивилизации в целом представляет
собой сублимацию бессознательного на разных уровнях
человеческого бытия *.
Тенденция к совмещению сциентистского и
антропологического подходов в изучении мира и человека,
рельефно проявившаяся в психоанализе Фрейда, но
утратившая свою значимость в более поздних западных учениях
о человеческом бытии, в настоящее время вновь
приобретает актуальное звучание в связи с исследованием
глобальных проблем. Мы далеки от того, чтобы
устанавливать прямые связи между учением Фрейда о
человеческом бытии и современными
сциентистско-антропологическими концепциями. Авторы этих концепций подчас
даже не знакомы с теоретическими положениями,
выдвинутыми Фрейдом, и идеями других теорий подобного
типа. Точнее говорить о самостоятельно
разрабатываемых ими сциентистско-антропологических концепциях
бытия человека в мире, чем о следовании какой-либо
определенной философской традиции. Тем более что эти
концепции являют собой пеструю картину представлений
о человеке и его месте в мире, возникших из потребности
осмысления причин и последствий экологического
кризиса, отношений между индивидом и окружающей его
природной средой в современном буржуазном обществе.
И все же многие западные авторы, включая и
теоретиков Римского клуба, отстаивают такие взгляды на
проблему бытия человека в мире, которые свидетельствуют
о поразительном сходстве с идеями и общими
замыслами Фрейда. В некоторых работах, в частности в одной
из последних книг Э. Ласло, даже прямо указывается
на необходимость осуществления «психоанализа наших
внутренних пределов» 1 2.
Если же обратиться к последним проектам Римского
клуба, то в них все отчетливее звучит мысль, выска-
1 Подробнее об этом см.: Лейбии В. М. Психоанализ и
философия неофрейдизма. Мм 1977.
2 Laszlo Е. The Inner Limits of Mankind, p. 4.
176

занная в свое время' Фрейдом, что осмысление
проблемы человека является именно той отправной точкой
исследования, отталкиваясь от которой можно лучше
понять существо изменений, происходящих как в
окружающей природе, так и в обществе, человеческой
культуре. Особенно рельефно эта мысль выражена в работе
президента Римского клуба А. Печчеи «Человеческие
качества» и в некоторых других его публикациях:
«...именно в человеке заключены источники всех наших
проблем, на нем сосредоточены все наши стремления
и чаяния, в нем все начала и все концы, и в нем же
основы всех наших надежд» 1; «точка отсчета — человек» 1 2;
«решающий элемент и детерминирующий фактор
будущего... это человеческое существо» 3.
Пределы роста, современные тенденции
промышленного развития, ведущие к нарушению экологического
баланса в окружающей среде, разрыв между научно-
техническим и социальным прогрессом, падение нравов
и крушение традиционных ценностей жизни — все эти
вопросы в последнее время рассматриваются
представителями Римского клуба через призму человека.
Основной пафос их рассуждений о глобальных проблемах
современности сводится к тому, что спасение
человечества, находящегося «под угрозой экологической
катастрофы», всецело зависит от человека, от того, сумеет
ли он изменить существующие ценности и способы
поведения, взять под свой контроль достижения науки и
техники, трансформировать свое бытие, развить
творческие задатки и сущностные силы.
Проследим, как конкретно Римский клуб освещает
проблему бытия человека в мире на примере работ его
президента А. Печчеи. Их анализ показывает, что
отправным пунктом рассуждений о человеческом бытии
служит тезис, согласно которому в век «глобальной
империи человека» радикально изменяются «условия
жизни человека на Земле». Отсюда следует, что для
успешного разрешения проблем и противоречий
современности необходимо осмыслить, как и в каком направлении
происходят эти изменения в мире, в каких новых
условиях жизни находится сегодня человек. Современный
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 183—184.
2 Peccei A. Facing Unprecedented Challenges: Mankind in
the Eighties. Laxenburg, 1980, p. 10.
3 Peccei A. The Club of Rome Ten Years On.— Futures, 1978,
vol. 10, N 2, p. 174.
12 В. M. Лейбин
177

человек, полагает Печчеи, обладает значительной
«материальной силой», которая может быть использована
как в созидательных, так и в разрушительных целях.
Существование человека зависит от того, как он
применяет эту силу и каково его отношение к жизни на
Земле, какая ему отводится роль в мире и насколько
осознает он ответственность за свои действия перед
последующими поколениями, перед человечеством в целом.
За последние десятилетия человечество достигло
большего материального прогресса, чем за все
предшествующие столетия. Научно-технические достижения
позволили раздвинуть границы реальности и вторгнуться
в сферу фантазии: человек не только пытается
распространить свое господство за пределы Земли, но и
изменить самого себя посредством методов «человеческой
инженерии» и манипуляции «генетическим
материалом». Это свидетельствует о новых функциях,
возлагаемых на человека в процессе его взаимодействия с
природной и социальной системами. Человеку отводится
«новая роль» регулятора жизни на Земле.
Однако, замечает Печчеи, человек не понимает ни
своей «новой роли», ни своего места в изменяющемся
мире. Во многих случаях он слепо уповает на технику,
полагая, что она автоматически снимает все проблемы
и противоречия современной эпохи. Но
научно-технические достижения сами по себе не ведут к устранению
«кризиса человечества», характеризующегося в
западном мире истощением природных ресурсов,
загрязнением окружающей среды, безработицей, инфляцией,
социальными контрастами. Этот кризис, как считает
президент Римского клуба, вызван неспособностью
человека принять на себя ответственность, вытекающую из
его «новой роли» в мире, и тем, что «никто из нас еще
до конца не приспособился ни психологически, ни
функционально к изменившемуся миру и новому положению
в нем человека» х. Для устранения «кризиса
человечества» необходимо, следовательно, обратиться к человеку,
приняв за «аксиому», что важнейшим фактором
выживания цивилизации служит «человеческое качество»
всех жителей планеты, а не отдельного индивида или
особой элиты. Более глубокое понимание реального
мира и места человека в нем должно быть первым
шагом к мобилизации людей на то, чтобы они взяли
судьбу человечества в свои руки.  11 Печчеи А. Человеческие качества, с. 204.
178

Как видим, в рассуждениях А. Печчеи отчетливо
звучит мысль о тесной связи «кризиса человечества» с
изменением условий человеческого бытия, с
непониманием человеком той роли, которую он должен играть в
современном мире, и той ответственности, которая
возлагается на него. Эта мысль созвучна высказыванию
И. Канта, что человек «ответствен за человечество в
своем лице» К
Рассмотрение вопроса о «кризисе человечества», а
точнее о кризисе западной цивилизации, переносится,
таким образом, в плоскость раскрытия проблемы
бытия человека в мире. Осмысление же последней в
работах А. Печчеи и в исследовательских проектах
Римского клуба сопряжено с выявлением кризисных
процессов, имеющих место не только в сфере
взаимодействия между человеком и природой, индивидом
и культурой, но и в глубинах самого человеческого
существа, что в свое время было образно описано
3. Фрейдом. И хотя теоретики Римского клуба
акцентируют внимание на глобальных проблемах
современности, не пытаясь проникнуть в существо «работы»
скрытых механизмов, обусловливающих человеческое
поведение и жизнедеятельность людей, чему были
посвящены исследования Фрейда, они проявляют интерес
к анализу внутреннего мира человека. Через призму
данной проблематики теоретики Римского клуба
стремятся раскрыть специфику «кризиса человечества».
Отправной точкой исследования кризисных ситуаций в
глобальном масштабе, по их мнению, должна быть
«целостная человеческая личность и ее возможности» 1 2, ибо,
как подчеркивают авторы седьмого доклада, «развитие
и развертывание человеческого потенциала — это то,
что в конечном счете детерминирует успех или крах
экономического, социального или любого другого вида
развития» 3. Более того, теоретики Римского клуба
склонны считать, что «кризис человечества» является
логическим следствием «кризиса человека». Отсюда
попытка понять причины, приведшие к этому кризису, с тем
чтобы предложить новые ориентиры и ценности жизни,
способствующие разрешению проблем и противоречий
современности, устранению «кризиса человека», а
сле1 Кант И. Соч. В 6-ти т. М., 1965, т. 4, ч. 2, с. 184.
2 Печчеи А. Человеческие качества, с. 184.
3 Botkin J., Elmandjra М., Malitza М. No Limits to Learning,
p. 120.
179

довательно, и «кризиса человечества». Как теоретики
Римского клуба решают эти вопросы и какой образ
человека представляется им наиболее предпочтительным
с точки зрения снятия существующих дисгармоний и
противоречий в мире — предмет нашего дальнейшего
рассмотрения.
2. 	Кризис человека
Западные социальные критики образно
описывают кризисные процессы, подтачивающие
жизненные устои человека в современном буржуазном
обществе. Они фиксируют дезориентацию человека, не
способного найти свое место в изменяющейся
природной и социальной действительности, его беспомощность
перед лицом им же самим созданных сил, которые
вышли из-под рационального контроля и оказывают
существенное влияние на формирование ценностных
ориентаций личности, не совпадающих с ее
внутренними устремлениями и желаниями, бессилие человека
перед социальными организациями и институтами,
направляющими жизнедеятельность индивида в русло
социально приемлемого поведения даже в случае
осознанного или бессознательного протеста индивида против
существующего образа жизни.
Человек, по мнению ряда западных ученых,
утрачивает свою целостность, индивидуальность,
уникальность, превращаясь в пассивное существо, безликую
вещь. Его характерными чертами становятся
внутренняя опустошенность, отчужденпость, духовная
подавленность, психическая неустойчивость, нравственная
надломленность и моральная беспринципность, что
усугубляет антигуманные отношения в западном мире.
«Нормальное отношение человека к человеку стало
затруднительным для нас. Постоянная спешка,
характерная для нашего образа жизни, интенсификация
взаимного общения, совместного труда и совместного бытия
многих на ограниченном пространстве приводит к тому,
что мы, беспрестанно и при самых разнообразных
условиях встречаясь друг с другом, держимся отчужденно
по отношению к себе подобным. Обстоятельства нашего
бытия не позволяют нам относиться друг к другу, как
человек к человеку. Навязанное нам ограничение в
деятельности, присущей человеческой природе, носит
настолько универсальный и систематический характер,
180

что мы привыкаем к нему и уже больше не
воспринимаем наше безликое поведение как нечто
противоестественное. Мы уже не страдаем от того, что в таких-то и
таких-то ситуациях не можем больше проявлять
подлинно человеческое участие к своим ближним, и в
конечном счете деградируем к отречению от истинно
человеческих отношений и там, где они возможны и
уместны... Присущее человеку от природы участливое
отношение к ближнему исчезает. На смену ему приходит
проявляющаяся в более или менее разнообразных
формах абсолютная индифферентность. Всячески
подчеркиваемые в отношении незнакомых людей высокомерие
и безучастность уже не воспринимаются как
проявления внутренней неотесанности и грубости, а
квалифицируются как светское поведение. Да и само наше
общество перестало признавать за всеми людьми, как
таковыми, человеческую ценность и человеческое
достоинство. Определенная часть человечества стала для нас
человеческим материалом, вещами» 1.
Процессы отчуждения и деперсонализации человека,
разрушения внутреннего мира индивида, проявление
антигуманного отношения к другим людям
фиксируются в сознании и представителей Римского клуба. В
последних его исследовательских проектах, а также в
работах А. Печчеи подвергается решительной критике
установка западного общества на безудержный
экономический рост как противоречащая гуманным ценностям
отдельного человека и человечества в целом. Такая
ориентация отнюдь не способствует культурному
обогащению индивида и развертыванию его потенций, а,
наоборот, ведет к духовному обнищанию и
нравственному разложению личности.
Подобный критический настрой последних докладов
Римскому клубу не следует, конечно, понимать в том
смысле, что их авторы отрицают прогрессивное
значение научно-технического развития, способствующего
повышению благосостояния людей и удовлетворению их
материальных потребностей. Напротив, они считают,
что, взятое в масштабах всей планеты, это развитие
явно недостаточно, ибо миллионы людей все еще
находятся в крайней нищете и влачат жалкое
существование. Вместе с тем теоретики Римского клуба выступают
против той меркантильной, потребительской
ориентации индивида в западном мире, которая благодаря воз-
Швейцер А. Культура и этика. М., 1973, с. 45—46.
181

можности использования современных достижений
науки и техники для приумножения капитала
превращается в доминирующую тенденцию экономического
развития, не считающегося с человеком как субъектом
исторического процесса, с его духовными потребностями и
гуманными ценностями жизни. Такое потребительское
отношение к природному и социальному миру,
ориентированное на извлечение прибылей и не соотнесенное
с социальным прогрессом, представляется совершенно
неоправданным с точки зрения развертывания
внутреннего богатства человека: «развитие должно служить
скорее людям, чем люди — предвзятому плану
развития»
При рассмотрении «кризиса человечества»
теоретики Римского клуба, как мы уже знаем, критически
отнеслись к современным тенденциям экономического
роста. Аналогична их оценка этих тенденций и при
описании симптомов «кризиса человека» с той лишь
разницей, что выявление кризисных процессов
сопровождается в этом случае раскрытием не проблем и
противоречий, связанных с общественным развитием, а
внутренних установок и ориентаций человека, формируемых
па психологическом, индивидуально-личностном
уровне. Речь идет о попытках очертить целостный образ
человека, соответствующий социально приемлемому
стилю жизни, стереотипным ценностям и нравственным
нормам современного западного общества.
Разумеется, понятие целостного образа человека
является условным, ибо сами представители Римского
клуба говорят о разорванности самосознания личности,
дезориентации индивида, внутренних противоречиях и
коллизиях, свидетельствующих о «кризисе человека».
Однако это понятие имеет определенный смысл.
Теоретики Римского клуба стремятся, во-первых, дать
обобщенное представление о формировании внутреннего
мира человека в условиях современной западной
культуры; во-вторых, предложить такое видение человека,
которое, по их мпению, должно соответствовать
гуманистическим принципам построения нового общества, в
рамках которого возможно установление гармонических
отношений между человеком и природой, индивидом и
культурой, между всеми членами общества, а также
совмещение научно-технического и социального
прогресса, предполагающего как развитие человеческой ци-  11 Laszlo Е. et. al. Goals for Mankind, p. 322.
182

вилизации в целом, так и развертывание внутреннего
богатства каждого индивида. Раскрытие образа
человека позволяет теоретикам Римского клуба рельефнее
подчеркнуть различия между тем, что есть, и тем что
должно быть, между существующей антигуманной
реальностью современного западного мира и
гуманистическим будущим человечества.
Раскрывая образ человека, превалирующий в
современной западной культуре, представители Римского
клуба отмечают такие характерные черты индивида,
как эгоизм, обособленность, замкнутость в границах
узких, меркантильных интересов, своекорыстие,
отчужденность от природы, общества и других людей, поиск
личной выгоды в ущерб остальным членам общества,
антигуманное отношение к людям и к миру в целом.
Эти черты накладывают отпечаток на поведение людей
в обществе, которые преследуют собственные цели, не
заботясь о результатах своей деятельности в природном
и социальном окружении. «Не удивительно,— замечают
М. Месарович и Э. Пестель,— что отчуждение в
обществе становится все более широко распространенным» *.
Не удивительно и то, что результаты человеческой
деятельности оказываются во многих случаях
негативными, ибо человек стремится производить и потреблять
все больше и больше, не задумываясь над
последствиями потребительского, всецело утилитарного и
недальновидного отношения к природе.
Обладая способностью производить множество
вещей, человек, констатирует А. Печчеи, уподобился
Гаргантюа, «развил в себе ненасытный аппетит к
потреблению и обладанию, производя все больше и больше,
вовлекая себя в порочный круг роста, которому не
видно конца» 1 2. Количество потребляемых продуктов и ве
щей, экономическая выгода и преуспевание становятся
единственными критериями самоценности человеческого
существа в западной культуре. Решающую роль в
формировании ценностных установок человека играет не
духовное, а материальное богатство, не его
индивидуально-личностный, а «вещный» мир. Экономический
статус и материальное преуспевание — вот что
определяет значимость человека в буржуазном обществе.
«Так человек,— приходит к заключению А. Печчеи,—
1 Mesarovic М. and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 154.
2 Печчеи А. Человеческие качества, с. 37.
183

постепенно превращался в гротескного, одномерного
Homo economicus»
Для представителей Римского клуба Homo economi-
cus — типичный образ человека, в соответствии с
которым осуществляется структурирование всех видов
человеческой деятельности в современном мире. Именно
этот образ человека, по их убеждению, лежит в основе
установления специфических отношений между
природой и индивидом, когда не только нарушается
предустановленная гармония в природном бытии, но и
происходит одновременное разрушение как природы, так и
самого человеческого существа. Прогресс человеческой
цивилизации отождествляется с материальным
преуспеванием, материальное преуспевание соотносится с
экономической деятельностью, экономическая
деятельность — с покорением природных сил, с завоеванием
природы. Так устанавливается непосредственная связь
между превалирующим образом человека и
традиционной концепцией прогресса, согласно которой
максимальное производство и потребление продуктов и
результатов человеческой деятельности является основной целью
и главным смыслом жизнедеятельности людей.
Характерно в этом смысле утверждение М. Месаровича и
Э. 	Пестеля о том, что «разрыв между человеком и
природой, физическая изоляция человека и его
психическое отчуждение от природы — логическое следствие
традиционной концепции прогресса»1  2.
Если возникновение кризисных процессов в
современном мире объясняется теоретиками Римского клуба
наличием разрыва между человеком и природой, то
трактовка образа человека как Homo economicus
позволяет понять, почему они устанавливают тесную связь
между «кризисом человечества» и «кризисом человека».
В ряде случаев через призму отчуждения личности и
внутренних дисгармоний индивида им действительно
удается образно описать кризисные процессы и
противоречия западной цивилизации. Однако соотнесение
кризиса западной культуры с «кризисом человека»
представляется бесперспективным, если
предварительно не выявлены конкретные условия социального бытия
людей, оказывающие воздействие на формирование
соответствующих форм и способов человеческой
деятель1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 17.
2 Mesarovic М. and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 15.
184

ности в данном обществе. А это весьма существенно и
в плане перспектив разрешения глобальных проблем и
устранения существующих дисгармоний между
человеком и природой, индивидуально-личностным и
общественным бытием.
Помимо всего прочего, установка на раскрытие
внутреннего мира человека оказывается весьма удобной
и приемлемой для буржуазного сознания, остро
переживающего кризис существующего миропорядка и
крушение жизненных ценностей. Фиксируя в своем
сознании действительный разрыв между человеком и
природой, личностью и обществом, индивидом и
культурой, но в силу своих внутренних убеждений будучи
не в состоянии порвать с наличным социальным
бытием, буржуазный теоретик вольно или невольно
приходит к выводу, что причины как внешних, так и
внутренних коллизий и дисгармоний следует искать
в самом человеческом существе. Не кризис социального
бытия, а «кризис человека» — вот что становится
основным объектом и центральной темой его
размышлений.
Такая теоретическая позиция как раз и характерна
для представителей Римского клуба, которые, начав с
попыток выявить причины «кризиса человечества» и в
силу своей мировоззренческой ограниченности не
сумев научно объяснить их, обратились к рассмотрению
симптомов «кризиса человека». Это будто бы
позволяет исчерпывающим образом раскрыть природу
глобальных проблем и кризисных ситуаций в мире, а
также ответить на вопрос, что необходимо сделать для
успешного разрешения проблем и противоречий
современности, предотвращения глобальной катастрофы
или региональных коллапсов, для дальнейшего
прогрессивного развития человеческой цивилизации.
Отсюда смещение акцентов в исследовательских проектах
Римского клуба с человечества на человека, чтобы,
раскрыв образ человека, можно было вновь
возвратиться к выявлению социально приемлемых альтернатив
развития человеческой цивилизации, соотнесенных с
развертыванием всех творческих сил, задатков,
дарований индивида, духовного богатства его внутреннего
мира.
Образ человека, покоящийся на принципе
экономической деятельности, основным мотивом которой
является обеспечение роста материальных благ независимо
от того, достигается ли оно с помощью гуманных
185

средств или за счет прогрессирующего пренебрежения
человеческим достоинством, представляет собой
продукт определенной интерпретации человеческого
бытия, порожденной капиталистической системой
хозяйствования и теми общественными отношениями,
которые складываются в процессе частнособственнического
производства. Этот образ возник с появлением
капиталистической цивилизации и сегодня включает в себя
в отраженном виде противоречия, свойственные
современной стадии развития
государственно-монополистического капитализма. С одной стороны, он как бы
олицетворяет собой материальное благополучие человека,
ориентированного в своей деятельности на
экономическое процветание. С другой — характеризуется
внутренней разорванностью, ибо в нем все отчетливее
проступают несоответствия между материальным
благосостоянием и духовной нищетой, экономическими
ценностями жизни и морально-этическими установками
личности, не удовлетворенной существующим
положением вещей.
В принципе образ Homo economicus призван был
стать отправной точкой организации
жизнедеятельности человека в буржуазном мире. Именно эту функцию
он и выполнял на протяжении всей истории развития
капитализма. С его помощью многие западные
теоретики пытались оправдать существование
капиталистических устоев, придав им статус незыблемости и
фундаментальности, находящий будто бы свое оправдание и
подтверждение в «природе» самого человека,
преследующего только экономические цели и иптересы. Как
справедливо подметил Ф. Сен-Марк, «отождествление
благосостояния с уровнем жизни основано на известном
образе «homo economicus», в соответствии с которым
человек в своей экономической деятельности якобы
движим исключительно стремлением к наживе. Эта узкая
концепция предназначена для того, чтобы придать
капиталистической системе видимость внутреннего
единства и бесспорной рациональности» 1.
И вот этот образ человека, который на протяжении
длительного времени расценивался на Западе как
прогрессивный, способствующий развитию
капиталистической цивилизации, утрачивает в настоящее время свою
былую привлекательность. Если в эпоху становления
капитализма образ Homo economicus ассоциировался с
1 	Сен-Марк Ф. Социализация природы, с. 51.
186

экономическим процветанием общества и развитием
личности, то в последние десятилетия он уже не
вдохновляет на Западе ни теоретиков, ни практиков,
большинство из которых осознают, что «не хлебом единым
жив человек». Напротив, этот образ все чаще
воспринимается как ущербный, односторонний, не отражающий
всего богатства внутреннего мира индивида, а
концепция человеческого бытия, основанная на данном образе,
рассматривается как превратно истолковывающая
существо человека и его жизнедеятельности, мотивов
поведения и целей, которые ставит перед собой личность.
Сегодня многие западные ученые вынуждены признать,
что, несмотря на повышение производительности труда
и определенные достижения в удовлетворении
физических потребностей людей, капитализм не смог
освободить человека от порабощающих его сил. Более того,
по мере расширения сферы искусственно созданного
человеком мира вещей и социальных организаций в
западной культуре происходит углубление процессов
деперсонализации и деиндивидуализации. Человек не
только дезориентируется в повседневной жизни, но и
утрачивает свою значимость в системе социальных
институтов, обнаруживая болезненные симптомы
расщепления сознания, трагической отчужденности,
одиночества и заброшенности в мире чуждых и вышедших
из-под контроля сил, угрожающих его существованию.
Все это не ускользает от внимания тех западных
теоретиков, которые чутко реагируют на процессы
деморализации, дегуманизации и саморазрушения
человеческого существа, поклоняющегося фетишу
материального преуспевания и экономического развития в ущерб
духовному развертыванию внутреннего богатства
личности, культурному овладению ценностями и
достижениями цивилизации.
Критически подходят к пониманию человека как
Homo economicus и представители Римского клуба. Опи
исходят из того, что этот превалирующий в западной
культуре образ человека основан на превратном
истолковании «человеческой природы», на абсолютизации
экономической деятельности, отождествляемой к тому
же с безудержной погоней за выгодой и наживой, и
игнорировании других не менее, а быть может, и более
важпых аспектов человеческой деятельности, основу
которых составляют отнюдь не своекорыстные,
эгоистические мотивы, интересы, побуждения. Данный образ
человека свидетельствует, по их мнению, о редукциони-
187

стеком подходе к анализу человеческого бытия, когда в
центре внимания оказывается индивид, взятый только
со стороны его производительных и потребительских
функций в обществе, как существо, стремящееся
удовлетворить свои физические потребности и преуспеть в
конкурентной борьбе, что'бы не только выжить в
условиях постоянной вражды и соперничества между людьми,
но и приумножить свое состояние. Такой подход к
человеку как в теории, так и в практике свидетельствует о
полном безразличии к духовной жизни человеческого
существа, о формировании ценностных ориентаций
личности, далеких от гуманизма и человеколюбия, о
сведении индивида на ступень животного существования,
где единственным руководящим принципом
жизнедеятельности является непримиримая борьба с другими за
свое место в мире. «Пусть человек и вправду
ненасытен,— замечает А. Печчеи,— но нельзя же все-таки,
следуя такому редукционистскому подходу, сводить к
этому все его жизненные потребности, желания,
амбиции и устремления» *.
В противоположность некоторым западным авторам,
продолжающим уповать на традиционную буржуазную
концепцию человека, теоретики Римского клуба
всячески стремятся подчеркнуть, что Homo economicus — это
изживший себя образ человека. Он не только не
способствует устранению существующих противоречий
между индивидом и природой, но и углубляет,
обостряет все контрасты западной цивилизации.
Следствием преобладания данного образа человека в западной
культуре явилось, по убеждению многих
представителей Римского клуба, то, что результаты негативной
деятельности человека в природе и обществе
превзошли его позитивные достижения, и мир оказался на
грани глобальной катастрофы. С учетом этой позиции
становятся, например, более понятными и истоки
неприятия авторами первого доклада Римскому клубу
традиционной западнохристианской концепции
человека, предпочтепие ей восточнорелигиозного понимания
человеческого бытия и их заявление о том, что «для
человеческого общества крайне важно определить, какая
концепция человека является наиболее адекватной
основой для осуществления текущей политики»1  2.
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 184.
2 Meadows D., Meadows D., Randers Behrens III W.
A Response to Sussex.— Futures, 1973, vol. 5, N 1, p. 136.
188

Отвергая представления о человеке, будто бы
руководствующемся в своей деятельности исключительно
меркантильными интересами, теоретики Римского
клуба как бы продолжают ту критику западной
цивилизации, которая осуществлялась ими при рассмотрении
физических пределов роста и причин возникновения
«кризиса человечества». В последних докладах эта
критика ведется уже от имени неотчужденного, гуманного,
духовно развитого человека, противопоставленного
образу Homo economicus. И надо сказать, что критика
западной культуры посредством развенчания иллюзий
о человеке как объекте сугубо экономического интереса
не только вносит дополнительные штрихи в понимание
специфики существующей системы хозяйствования, но
и способствует раскрытию негативных тенденций
развития современной буржуазной цивилизации. Так,
критическое осмысление традиционного образа человека
позволило представителям Римского клуба сделать
вывод о том, что развитие буржуазного индивида
является односторонним. В своей жизнедеятельности он
руководствуется главным образом философией «имения» и
«обладания», а не жизнеутверждающего, творческого
«бытия»: вместо того чтобы быть подлинно человеком,
он стремится иметь как можно больше товаров
массового потребления, материальных вещей.
Можно, видимо, с полным основанием сказать, что
представители Римского клуба разделяют точку зрения
о категориях «имения» и «бытия» как исключительно
важных для формирования ценностных установок и
жизненных ориентаций человека. Во всяком случае, их
воззрения оказываются созвучными мировоззренческой
позиции таких приверженцев гуманизации
человеческого бытия, как психолог и социолог Э. Фромм,
посвятивший одну из своих последних работ исследованию
проблемы человека через призму категорий «имения»
и «бытия» \ или французский ученый Ф. Сен-Марк,
считающий, что «любое истинное возвышение
человека влечет за собой переход от цивилизации, почти
исключительно основанной на том, чтобы «иметь», к
цивилизации, которая все больше и больше
устремляется к тому, чтобы «быть», что означает прогрессивную
«дематериализацию» Запада» 1 2.
Именно в таком ракурсе и следует критика
теоретиками Римского клуба образа Homo economicus и запад-
1 Fromm Е. То Have or То Be? N. Y., 1976.
2 Сен-Марк Ф. Социализация природы, с. 28.
189

пой цивилизации, основанной на пем. Например,
рассматривая проблему человеческого бытия, А. Печчеи
приходит к убеждению, что доминирующая концепция
человека в западной культуре привела к весьма
прискорбным результатам, ибо «человек пе знает, как
вести себя, чтобы быть по-настоящему современным
человеком», и что только в последнее время возникла
настоятельная потребность в пересмотре традиционного
образа человека, поскольку многие люди «не стремятся
к тому, чтобы больше иметь, они хотят быть чем-то
большим...» К
Подмечая внутренние дисгармопии, связанные с
дезориентацией личности, сталкивающейся с «серьез-
пым копфликтом ценностей» 1 2, теоретики Римского
клуба констатируют факт неподлинпости существования
индивида в западной культуре. Современный человек,
по их мнению, находится в полной растерянности: он
страдает от «культурной шизофрении», не видит,
каково его действительное место в природном и социальном
окружении, не понимает, что именно на нем целиком
лежит ответственность и за его собственную жизнь и за
судьбу человечества в целом. Подавленный
непрерывно усложняющимися проблемами, человек, по словам
А. Печчеи, «пачинает приходить в замешательство и
теряться» 3. Его внутренняя опустошенность и
психическая надломленность свидетельствуют об умерщвлении
духовного начала и творческих потенций. Он
утрачивает чувство человеческого достоинства, своей
собственной значимости и предназначения в мире, результатом
чего является глубочайший «внутренний кризис самого
человека» 4. Духовная жизнь человека угасает. Он уже
не столько живет, сколько влачит жалкое
существование, постепенно превращаясь в бездушную вещь. Если
развитие западной культуры будет продолжаться в том
же направлении, то смерть человека как мыслящего
существа неизбежна. Человек, подчеркивает президент
Римского клуба, стоит перед дилеммой: «Либо он дол-
жеп измениться — как отдельная личность и как
частица человеческого сообщества,— либо ему суждепо
исчезнуть с лица Земли» 5.
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 90, 201.
2 Botkin Elmandjra МMalitza М. No Limits to Learning,
p. 115.
3 Печчеи А. Человеческие качества, с. 243.
4 См. там же, с. 180, 181.
6 Там же, с. 215.
190

Следует сказать, что многие западные теоретики
сетуют на наличие антагонистических противоречий
между внутренней жизнью человека и внешним
проявлением его жизнедеятельности, сущностью и
существованием, противоречий, ведущих к физической и
нравственной деградации индивида. По убеждению Э.
Фромма, например, в XIX столетии основная проблема
человечества состояла в том, что умер бог, ныне же
человечество сталкивается с еще более острой проблемой,
заключающейся в том, что умирает сам человек: в
недалеком будущем может случиться, что «человек
перестанет быть человеком и превратится в пемыслящую
и бесчувственную машину» К По словам преподавателя
психиатрии Колумбийского университета Г. Хендина,
западная цивилизация добилась определенных успехов
в материальном процветании, по они лишь скрывают
«похороны человеческого Я»*  2. Согласно французскому
структуралисту М. Фуко, «человек находится на пути
к исчезновению» и недалеко то время, когда «человек
исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на
прибрежном песке» 3. Одним словом, в современной западной
литературе нет недостатка в предсказаниях,
возвещающих о смерти человека.
Не являются ли такие рассуждения о смерти
человека пессимистическими пророчествами, подобно тем,
в которых утверждается, что человечество движется
к глобальной катастрофе, конец света неотвратим,
прекращение жизни на земле неизбежно? Не подкрепляется
ли тем самым точка зрения, что представителей
Римского клуба следует рассматривать как
пессимистически ориентированных ученых, придерживающихся
самых мрачных эсхатологических взглядов на
перспективы развития отдельного человека и человечества в
целом?
Ранее мы уже высказали свои соображения, что
размышления теоретиков Римского клуба являются
скорее предостережением против недальновидной
экономической политики, приводящей к обострению
глобальных проблем и противоречий в современном мире.
Что касается их тезиса о «кризисе человека», его смерти
и исчезновении, то здесь, думается, следует различать
Fromm Е. The Revolution of Hope. Toward a Humanized
Technology. N. Y., 1968, p. 29.
2 Hendin H. The Age of Sensation. N. Y., 1975, p. 305.
3 Фуко M. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук.
М., 1976, с. 486, 487.
191

два аспекта. С одной стороны, речь идет о духовном
обнищании личности, реальном разрыве между сущностью
п существованием человека, дезориентации людей,
живущих в условиях западного мира. С другой — о
необходимости замены традиционных представлений о
человеке как о существе, руководствующемся в своей
деятельности исключительно мотивами личной выгоды
и обогащения, новой концепцией человека, основанной
на категории «бытия», а не «имения». В рассуждениях
представителей Римского клуба под исчезновением
человека понимается не его физическая смерть, а
ликвидация образа Homo economicus как не отражающего
подлинную природу человека, его гуманную сущность.
Это, по сути дела, требование ниспровержения
традиционного на Западе образа человека и замены его
новым, отвечающим потребностям внутреннего самораз-
вертывания всех творческих сил и дарований
человеческого существа.
Характерно, что в последнее время на Западе все
громче раздаются голоса о необходимости выдвижения
нового, более реалистического и гуманистического
образа человека. Как замечает американский специалист
но социальному прогнозированию Э. Янч, следует
«оказать сознательную помощь в формировании нового
образа человека»1. По мнению профессора философии
Бостонского университета Дж. Агази, необходимо
«развить лучший образ человека»1  2. Аналогичных
взглядов придерживаются профессор социологии
Нью-Йоркского университета Р. Лилиенфельд, один из
руководителей центра по изучению социальной политики при
Стэнфордском исследовательском институте У. Хамэн,
и многие другие западные ученые. Все они связывают
с изменением существующих представлений о человеке
возможность плодотворного разрешения актуальных
проблем современности, в том числе и глобальных
проблем, возможность построения гуманного общества,
способствующего развитию внутреннего богатства
каждого индивида. «Образ человека,— замечает Л. Берта-
ланфи,— это не теоретический вопрос: это вопрос
сохранения человека как человека» 3.
1 Jantsch Е. Two Kinds of World Futures.— Futures, 1975,
vol. 7, N 3, p. 253.
2 Agassi J. Toward a Rational Philosophical Anthropology.
The Hague, 1977, p. VI.
3 Bertalanffy L. Robots, Men and Minds. Psychology in tho
Modern World. N. Y., 1967, p. 17.
192

Представители Римского клуба полагают, что в
основу нового образа человека должны быть положены не
количественные, присущие образу Homo economicus,
а качественные характеристики, ибо только
«человеческое качество» является достоверным и надежным
критерием оценки становления человека подлинным
человеком и разрешения кризисных процессов
современности. Как подчеркивает А. Печчеи, «наиболее важным,
от чего зависит судьба человечества, являются
человеческие качества...» К Под этим углом зрения теоретики
Римского клуба и критикуют современные тенденции
развития западной цивилизации, считая, что кризисные
процессы обусловлены «кризисом человека»,
игнорированием «качества жизни» и акцентированием
внимания на количественных характеристиках человеческого
существа. Последние отождествляются, как правило, с
количественным выражением степени удовлетворения
физических потребностей человека, денежным
исчислением «человеческого достоинства», размером
капитала, олицетворяющим власть, могущество и
социальное положение индивида в обществе. От имени
неотчужденного человека, способного к развитию
«человеческого качества», они и выступают против
культуры, «отдающей предпочтение количеству перед
качеством» 1 2.
Как известно, более ста лет тому назад классики
марксизма обстоятельно исследовали причины
одностороннего, уродливого развития человека в условиях
западной культуры. К. Маркс убедительно показал, что
эти причины коренятся в капиталистическом способе
производства, в наличии частной собственности и
частнособственнических, буржуазных отношений.
Разумеется, в историческом плане капиталистический способ
производства более прогрессивен но сравнению с
феодальным. «И в то же время,— отмечал Маркс,—
капиталистическое производство в большей мере, чем какой-
либо другой способ производства, является
расточительным по отношению к человеку, к живому труду, оно
расточает не только плоть и кровь человека, его
физическую силу, но и его умственную и нервную энергию.
Действительно, только ценой величайшего ущерба,
наносимого развитию каждого индивида в отдельности,
достигается их общее развитие в те исторические эпохи,
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 45.
2 Там же, с. 121.
13 в. М. Лсйбин
m

которые являются прелюдией к социалистической
организации человеческого общества» К
Именно капиталистическое производство в силу
своей специфики ведет к одностороннему развитию
человеческого существа. «Человек — такова основная
предпосылка частной собственности — производит только
ради того, чтобы иметь. Цель производства —
обладание»1  2. Это накладывает отпечаток на всю
жизнедеятельность человека в буржуазном обществе, не только
па его производственные функции, но и на другие
аспекты его индивидуально-личного и общественного
бытия. Чем больше индивид развертывает свою
деятельность в процессе производства, тем больше он
действует как «обесчеловеченный» человек. Чем больше он
создает материальных ценностей, гем интенсивнее
происходит «развитие этого вещного богатства в
противоположность человеку и за его счет» 3, тем больше оп
сам обесценивается, превращаясь в уродливое
существо, отчужденное и от продуктов производства, и от
других людей, и от самого себя, своих собственных
сущностных сил. «Если обстоятельства,— писали К. Маркс и
Ф. Энгельс,— в которых живет этот индивид, делают
для него возможным лишь одностороннее развитие
одного какого-либо свойства за счет всех остальных, если
они дают ему материал и время для развития одного
только этого свойства, то этот индивид и не может
пойти дальше одностороннего, уродливого развития»4.
Теоретики Римского клуба, по сути дела,
обращаются к описанию тех же процессов деперсонализации и
деипдивидуализации человека, которые в свое время
были раскрыты Марксом и Энгельсом. Однако если
основоположники марксизма вскрыли реальные причины
одностороннего развития человека в капиталистическом
обществе и пришли к выводу, что необходимо
«преобразовать общество так, чтобы каждый его член мог
совершенно свободно развивать и применять все свои
способности и силы»5, и что только при коммунизме
возможно «новое проявление человеческой сущностной
силы и повое обогащение человеческого существа»6, то
представители Римского клуба не пошли дальше коп-
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т, 47, с. 186,
2 Там же, т. 42, с. 32.
8 Там же, т. 49, с. 92.
4 	Там же, т. 3, с. 253.
6 Там же, т. 42, с. 354«
6 Там же, с. 128.
194

статации «кризиса человека» и абстрактных
рассуждений о необходимости развития «человеческого
качества».
Им удалось подметить негативные стороны развития
западной культуры, приводящие к отчуждению
человека и формированию его потребительских ориентаций.
Вместе с тем критическое отношение теоретиков
Римского клуба к образу Homo economicus как
изжившему себя нередко сопровождается в их работах
односторонними суждениями и неоправданными
обобщениями, направленными против материалистического
понимания истории, против основного марксистского
положения, согласно которому экономика является
решающим фактором в историческом развитии
человечества.
Кроме того, пытаясь объяснить причины кризисных
процессов, обусловливающих противоречивость
человеческого существования, они обращаются не к анализу
конкретно-исторических условий социального бытия
людей, а к научно-техпическому прогрессу как
таковому. Интересно отметить, что, выступая против
технократов, уповающих на научно-технический прогресс,
теоретики Римского клуба подвергли решительной
критике позицию, согласно которой все проблемы и
противоречия современности могут быть разрешены с
помощью научно-технических достижений. Но, как это
пи парадоксально, при анализе причин одностороннего
развития человека в западной культуре они склонны
соотносить процессы деперсонализации,
деиндивидуализации и моральной его деградации с «технической
революцией», которая, несмотря на все материальные
блага, предоставленные человеку, «как раз и оказалась
главным источником его внутреннего кризиса»
Для теоретиков Римского клуба именно техническая
революция, научно-технический прогресс повинны в
том, что человек утрачивает свою самоценность и
значимость в современном мире, дезориентируется в
повседневной жизни и становится ущербным существом,
не способным принять на себя ответственность,
вытекающую из его «новой роли», обусловленной наличием
значительной «материальной силы», которой он
располагает в настоящее время. Такое понимание причин
«внутреннего кризиса человека» сводит на нет все их  11 Печчеи Л. Человеческие качества, с. 183.
495

усилия, направленные на выявление специфики
глобальных проблем и раскрытие природы глобальных
кризисов.
В самом деле, теоретики Римского клуба, как мы
уже имели возможность это показать, исходят из того,
что научно-технические достижения не ведут
автоматически к разрешению «кризиса человечества», ибо
последний — следствие «кризиса человека», результат
неспособности индивида адаптироваться к новым
условиям существования, понять свое место в изменяющемся
мире и выполнить свое предназначение как «регулятора
жизни на земле». Но что же лежит в основе изменения
условий существования человека, мира в целом? По
мнению президента Римского клуба, источником всех
изменений являются «материальные революции —
промышленная, научная, а затем техническая». Эти
революции оказывают существенное воздействие на
развитие как отдельного человека, так и человеческой
цивилизации в целом. Причем в настоящее время «техника,
созданная человеком, стала главным фактором
изменений на Земле» \ Таким образом, все в конечном счете
сводится к научно-технической революции, которая
воспринимается Римским клубом не только как
основная движущая сила, приводящая к коренным
изменениям в современном мире, но и как причина
возникновения «кризиса человека», а следовательно, и «кризиса
человечества».
Итак, несмотря на критику западной цивилизации,
описание кризисных процессов как внешнего («кризис
человечества»), так и внутреннего («кризис человека»)
характера, теоретики Римского клуба оказались не в
состоянии вскрыть подлинные причины, порождающие
экологические противоречия между человеком и
природой, социальные контрасты и коллизии в современном
буржуазном обществе, деперсонализацию и деинднви-
дуализацию человека в условиях западной культуры.
В этом отношении они занимают типичную позицию,
свойственную многим буржуазным теоретикам. Суть
этой позиции сводится к тому, что вопрос о судьбах
человека и человечества рассматривается через призму
научно-технической революции, взятой в отрыве от
объективных закономерностей развития цивилизации и
без учета особенностей ее развертывания в разных
социальных системах.  11 Печчеи А. Человеческие качества, с. 39.
196

Подобная теоретическая позиция основывается па
абсолютизации тех или иных сторон
научно-технического прогресса, на экстраполяции тенденций
развертывания научно-технической революции в условиях
капитализма на все человечество в целом, на стремлении
наметить альтернативные пути гуманизации техники и
бытия человека в мире, не порывая с общественными
устоями современной западной цивилизации. Именно в
этом русле и идут размышления теоретиков Римского
клуба о мире и человеке, отождествляющих кризисные
процессы, все более углубляющиеся в западном мире,
с глобальным экологическим «кризисом человечества»
и «внутренним кризисом человека». Но особенпо
рельефно их мировоззренческая ограниченность
проявляется в рассуждениях о возможностях гуманизации
человека и разрешении глобальных проблем современности
посредством осуществления «человеческой революции»,
способствующей будто бы развитию «человеческого
качества», улучшению «качества жизни» и снятию
противоречий между человеком и природой, личностью и
обществом, индивидом и культурой.
3. «Качество жизни»
и «человеческое качество»
Вопрос о «качестве жизни», независимо от
того, обсуждается он подробно или лишь затрагивается
в связи с рассмотрением социально приемлемых
альтернатив развития человечества, так или иначе
поднимается во всех исследовательских проектах Римского клуба.
Его теоретики исходят из того, что основной, конечпой
целью человека и человеческой цивилизации должно
быть обеспечение благосостояния людей, повышение
«качества жизни» каждого человека. Уже в первом
докладе Римскому клубу, где в отличие от модели «Мир-2»
была предпринята попытка отказаться от
количественного измерения «качества жизни», подчеркивалось, что
в принципе может быть достигнуто такое состояние
«глобального равновесия», при котором будут созданы
благоприятные условия для удовлетворения потребностей
человека, реализации его индивидуально-личностного
потенциала и «явного улучшения качества жизни».
Более пристальное внимание обращается на проблему
«качества жизни» в последующих докладах Римскому
клубу и в работах его ведущих представителей.
Казалось бы, акцептирование внимания на
«качестве жизни» является не только следствием пересмотра
197

образа человека, превалирующего в западной культуре,
по и результатом сознательной ориентации теоретиков
Римского клуба на поиски путей и средств реальной
гуманизации человеческого бытия. Однако рассуждения о
«качестве жизни» в исследовательских проектах
Римского клуба свидетельствуют о том, что само это понятие
не вносит какой-либо определенности в постановку
гуманных целей и определение программы их реального
достижения, поскольку термин «качество жизни» пе
получает в этих проектах ни однозначной интерпретации,
ни конкретных характеристик. Авторы проектов не
выходят за рамки весьма неопределенного и тривиального
представления о благополучии и безопасности
человеческого существа.
Если «качество жизни» связано с субъективной
удовлетворенностью своим бытием, а такое толкование
отнюдь не чуждо многим представителям Римского клуба,
то человек может испытывать удовлетворение от самых
различных форм благотворительности, лишь бы в глазах
общественного мнения они приобретали статус
«качественности». И это не так уж трудно сделать в
западном мире, используя всевозможные средства
воздействия на массовое и индивидуальное сознание. Поэтому
сама по себе апелляция к «качеству жизни» еще не
свидетельствует о подлинной гуманизации человека.
Главное состоит в том, что понимается под «качеством
жизни», какой содержательный смысл вкладывается в это
понятие*
Акцентирование внимания на «качестве жизни» —
следствие критического отношения к «цивилизации
количества». 70-е годы в этом отношении представляют
собой своеобразный поворотный пункт в буржуазной
общественной мысли, когда в поле зрения теоретиков
попадают уже не столько количественные показатели
материального благосостояния людей, сколько социальные
издержки, свидетельствующие об ухудшении
качественной стороны человеческого бытия в западном мире,
свертывании возможностей свободного развития личности и
крушении гуманистических ценностей жизни в западной
культуре.
На Западе появляется многочисленная литература,
посвященная рассмотрению качественного среза бытия
человека в мире. Дальнейшее развитие западной
цивилизации все больше связывается с решением дилеммы:
продолжать ли безумную погоню за количественным
наращиванием товаров массового производства и потребле-
193

шш или сосредоточить усилия на улучшении «качества
жизни». «Мы,— замечает Ф. Сен-Марк,—стоим перед
выбором, от которого долго будут зависеть наша
концепция человека и судьба мира: предпочтем ли мы
экономику накопления пли же экономику расцвета, поиск
«большего» ради увеличения прибылей или «лучшего»
ради улучшения социальных и физических условий
существования, обогащение или стремление быть всегда
впереди?» 1 II многие западные теоретики приходят к
выводу, что окончательный выбор должен быть сделан
в пользу улучшения «качества жизни», развертывания
духовного богатства личности. Только в этом случае, но
их мнению, возможны успешное решение глобальных
проблем современности, ликвидация кризисных
ситуаций в мире, спятие стрессовых пагрузок и устранение
болезненных состояний, весьма опасных для жизни
человека. Отсюда — ориентация, суть которой образно
выражена словами: «границы количества закрыты, а
границы качества открыты» 1 2.
Любопытно, что сегодня к проблеме «качества
жизни» обращаются как западные ученые, критически
настроенные против существующей системы
хозяйствования в капиталистическом мире, так и активные
защитники социально-экономических и нравственных устоев
истеблишмента. Об улучшении «качества жизпи» как
необходимом условии выживания отдельного человека и
цивилизации в целом в равной степени говорят и
социальные критики, типа Э. Фромма, разоблачающего
иллюзии технократов и выступающего с «гуманистическим
протестом против язычества индустриального века» 3, и
приверженцы концепции «постиндустриального
общества», полагающие, подобно Д. Беллу, что
«постиндустриальное общество» «определяется качеством жизни»4»
и потому эта проблема является одной из
центральных.
Таким образом, требование улучшения «качества
жизни» не есть специфическое теоретическое достояние
Римского клуба. Тенденция рассматривать кризисные
процессы и возможности их разрешения через призму
«качества жизни»—удобная, с точки зрения
буржуазного сознания, мировоззренческая позиция. Она
предпо1 Сен-Марк Ф. Социализация природы, с. 27.
2 Boyer W. Alternative Futures. Designing Social Change.
Dubuque (Jowa), 1975, p. 118.
8 Fromm E. To Have or to Be? N. Y., 1976, p. 144.
4 Bell D. The Coining of Post-Industrial Society, p. 124.
199

лагает не столько конкретный анализ исторически
сложившихся условий существования человека в
различных социальных системах, сколько облеченные в
приемлемую форму рассуждения о возможности совмещения
научно-технических достижений современности,
социального прогресса и индивидуально-личностного
развития в русле гуманистически интерпретируемого
бытия человека в мире. Именно под таким углом зрения й
следует оценивать позицию Римского клуба в освещении
проблемы «качества жизни». Во всяком случае,
осмысление идей Римского клуба посредством интерпретации
скрытого содержания понятия «качество жизни» и
выявления, с одной стороны, его эвристических
возможностей (возможность осуществлять образную и меткую
критику западной цивилизации), а с другой — типичной
буржуазной ограниченности (стремление улучшить
«качество жизни» людей, не порывая с социальными
условиями их существования) позволяет лучше понять
достижения и просчеты этой организации в ее попытках
разрешения глобальных проблем современности и
гуманизации человеческого бытия.
Понятие «качество жизни» не отличается у
теоретиков Римского клуба определенностью и однозначностью,
видимо, не только потому, что в методологическом
отношении содержательное его прояснение сопряжено с
рядом трудностей. Дело в том, что представители
Римского клуба даже не пытаются внести ясность в
содержательный смысл этого понятия. Они апеллируют к нему
как к чему-то само собой разумеющемуся. В то же
время хорошо известно, что современная буржуазная
наука не располагает ни общепризнанными критериями
измерения «качества жизни», которые могли бы лечь
в основу глобального моделирования, ни достаточно
разработанными и концептуально оформленными, а
главпое, научно обоснованными
философско-социологическими теориями, которые позволили бы говорить
о специфике данного понятия в отличие от категории
«образ жизни».
Правда, в последние годы на Западе усилепно
разрабатывается концепция «социальных индикаторов»,
непосредственно относящаяся к раскрытию содержания
«качества жизни». Но даже западные теоретики
вынуждены признать, что до сих пор разговоры о
«качестве жизни» не выходят за рамки абстрактных
рассуждений о нем кок о чем-то желаемом, но отнюдь не
реальном. Но без предварительного выяснения, что именно
200

понимается под «качеством жизни», это понятие (а оно
используется в буржуазной литературе, как правило, в
расплывчатой форме) едва ли способствует выявлению
действительного положения человека в обществе, его
места и роли в современном мире.
Неопределенность содержательной характеристики
«качества жизни» наглядно проявляется во многих
исследовательских проектах Римского клуба. Она не
снимается и в том случае, когда под «качеством жизни»
понимается «мера функционирования мировой системы» \
как, например, в модели «Мир-2». Характерно, что при
определении «качества жизни» Дж. Форрестер
пытается дать ему количественную интерпретацию, пригодную
для компьютерного моделирования. Это достигается
путем выявления значения «качества жизни» как
произведения «стандартного качества жизни», соотнесенного
с условиями жизни людей в каком-то определенном
отрезке времени (за точку отсчета берется 1970 год), и
четырех множителей, зависящих от питания, загрязнения
окружающей среды, материального уровня жизни и
плотности населения. При этом Дж. Форрестер
стремится определить «среднемировое значение качества
жизни», которое, по его мнению, может способствовать
сравнительному анализу социально приемлемых альтернатив
развития человечества в зависимости от изменения
перечисленных выше факторов, лежащих в основе
обобщенного показателя «качества жизни». Таким образом,
содержательная характеристика «качества жизни» у
Дж. Форрестера не выходит за рамки рассмотрения
зависимостей между этими переменными.
По сравнению с субъективистскими трактовками
«качества жизни», основанными на измерении степени
удовлетворенности отдельными сферами жизни человека,
определение «качества жизни» посредством выявления
объективных характеристик, имеющих
непосредственное отношение к тенденциям развития человечества,
несомненно имеет преимущества. Тем более что наряду
с традиционными показателями «качества жизни»
(уровень питания и материальный уровень жизни) Форрестер
пытается учесть и такие, как плотность населения и
уровень загрязнения окружающей среды, которые ранее
либо совсем не принимались во внимание, либо
рассматривались изолированно от других показателей
«качества жизни».  11 	Форрестер Дою. Мировая диттамика, с. 79.
201

Однако и подобное определение «качества жизни»
нельзя признать удовлетворительным. Дж. Форрестер
исходит из «среднемирового значения качества жизни»,
полагая, что за точку отсчета может быть взята
«среднемировая величина» материального уровня жизни,
примерно равная уровню жизни в США. Но при такой
гипотетической посылке фактически сводится на нет
специфика «качества жизни», обусловленная различными
культурными условиями жизни людей и
противоположными формами социальной организации человеческого
бытия. Кроме того, под материальным уровнем жизни
Форрестер понимает «агрегированное по всему миру
количество промышленных товаров на душу населения» \
что свидетельствует о нивелировке социальных
различий, связанных с принципами распределения
материальных благ в той или иной общественной системе.
Абстрагированное от учета конкретно-исторических
социальных условий человеческого бытия понятие «качество
жизни» выступает у Форрестера как
среднестатистическое применительно к миру, взятому как единое целое.
Речь идет, следовательно, не о конкретном «качестве
жизни» людей в различных обществах, а об обобщенном
представлении о таком «качестве жизни», которое
является будто бы глобальным по своему характеру и
содержанию.
Такая трактовка «качества жизни» свойственна мпо-
гим представителям Римского клуба. Правда,
большинство из них отказалось от попыток включить показатель
«качества жизни» в компьютерный эксперимент по
выявлению возможных альтернатив развития
человечества. Это объясняется, видимо, тем, что математически
точное, количественное выражение «качества жизни» —
задача трудная, если вообще разрешимая.
Количественно измеряемые параметры человеческого бытия могут
дать лишь весьма ограниченное и упрощенное
представление о реальном положении человека в мире, его
смысле жизни и предназначении.
Понятие «качество жизни» приобретает в
исследовательских проектах Римского клуба предельно широкое
значение. Это понятие оказывается не только более
широким, чем категория «образ жизни», но и более важным,
существенным, в определенном отношении даже
противостоящим «образу жизни». Напомним, что с
марксистской точки зрения, напротив, «образ жизни»
выстуФоррестер Дж. Мировая динамика, с. 50.
202

пает как более общая категория по сравнению с
понятием «качество жизни», характеризующим собой
лишь некоторые аспекты образа жизпи людей. Чем же
руководствуются теоретики Римского клуба,
придавая столь широкое толкование понятию «качество
жизни»?
Известно, какую роль сыграло понятие
«американский образ жизни» в развитии
государственно-монополистического капитализма. Долгое время оно являлось
своеобразным символом, олицетворяющим материальное
преуспевание людей в американском обществе и
оказывающим заметное влияние на формирование
индивидуального и массового сознания в западном мире,
ценностей жизни в западной культуре. Это понятие
наложило отпечаток на формирование ценностных установок
и в некоторых развивающихся странах, где
материальное преуспевание выступало в качестве идеала и
желанной цели развития общества. Однако в последнее
десятилетие «американский образ жизпи», или в более
широком плане — «западный образ жизни», утратил свою
привлекательность. Кризисные процессы
экономического и экологического характера, социальные контрасты и
дисгармонии, обостряющиеся в современном
буржуазном обществе, обнаружили противоречия между
реальным положением человека в западном мире и «образом
жизни», созданным в рекламных целях.
Сами буржуазные теоретики вынуждены
констатировать факт падения престижа «западного образа
жизни» в глазах мировой общественности. В третьем
докладе Римскому клубу, например, отмечается, что
имитация «западного образа жизни» со стороны
развивающихся стран чревата серьезными последствиями, ибо «цели
развития, ориентированные на западные жизненные
стандарты», могут привести в перспективе к таким же
острым кризисам, которые имеют место сегодня в
западном мире: опыт развитых стран показывает, что
экономический рост «не обязательно ведет к росту
общественного равенства», а «погоня за количеством и
расточительство в использовании ресурсов заслонили собой
проблемы справедливого распределения материальных
благ и качества жизни» *. Отсюда понятна апелляция
теоретиков Римского клуба не столько к «образу
жизпи», сколько к «качеству жизни», которое как бы  11 Тинберген Л. Пересмотр международного порядка, с. 99,
104.
203

замещает собой потускневший и дискредитировавший
себя «западный образ жизни».
В таком замещении есть своя логика: апелляция к
«американскому» или «западному образу жизни»
ассоциируется с восхвалением и защитой буржуазной
системы хозяйствования, а представители Римского клуба
критически настроены к существующим тенденциям
развития западной цивилизации, к превалирующим в
современном западном обществе ценностям жизни, целям
экономического роста и материального преуспевания.
Именно с позиций раскрытия того положения, при
котором человек в своей деятельности руководствуется
заботой не столько о повышении качества своей
собственной жизни, «человеческого качества», сколько о
повышении «качества» технических навыков, товаров
потребления и т. д., что имеет подчас весьма отдаленное
отношение к осознанию им своего места и роли в
современном мире, представители Римского клуба и критикуют
негативные стороны развития западной цивилизации.
«Нам,— замечает А. Печчеи,— удалось
усовершенствовать отдельные качества у атлетов, космонавтов и
астронавтов, улучшить машины, приборы и материалы,
улучшить породы кур, свиней и сорта кукурузы;
преуспели мы и в повышении производительности труда
человека, увеличили его возможность быстро читать и
научили разговаривать с компьютерами. Но мы
никогда даже не пытались всерьез сделать более острым
восприятие им самим его нового положения в мире,
повысить осознание той силы, которой он теперь
располагает, развить чувство глобальной ответственности и
способность оценивать результаты своих действий» К
Как видим, с помощью понятия «качество жизни»,
и именно в этом его позитивная роль, теоретикам
Римского клуба удается внести дополнительные штрихи в
описание общей картины кризиса западного мира. В их
работах это понятие несет смысловую нагрузку,
отличную от аналогичного понятия, применяемого
сторонниками теории «постиндустриального общества».
Последние полагают, что в постиндустриальном обществе по
сравнению с предшествующей стадией развития
капитализма «качество жизни» заметно возрастет.
Представители же Римского клуба считают, что современные
тенденции развития западной цивилизации
свидетельствуют скорее об ухудшении, нежели об улучшении «ка-  11 	Печчеи А. Человеческие качества, с. 55—56.
204

чества жизни». «...Что значит максимум качества
жизни в то время, когда в мире растут социальные
противоречия?» 1 — спрашивает, например, Дж. Форрестер. Для
улучшения «качества жизни» необходимо изменить
существующие тенденции экономического роста в
западном мире, наметить такие цели развития общества,
которые бы действительно служили человеку, вместо того
чтобы человек подчинял свою жизнедеятельность
экономическому процветанию системы. Этой точки зрения
придерживаются большинство представителей
Римского клуба, убежденных в том, что настало время
осуществить переход «от попыток максимизировать
недифференцированный экономический рост к поиску новых
форм роста, поистине улучшающих качество жизни»1  2.
Вместе с тем предельно широкое толкование
«качества жизни» теоретиками Римского клуба имеет и свои
негативные стороны.
Во-первых, придание статуса глобальности и
всеобщности «качеству жизни» ведет к тому, что
подвергается сомнению эвристическая ценность такой категории,
как «образ жизни», которая в концентрированном виде
дает представление о наиболее типичных и
распространенных формах и способах жизнедеятельности людей,
складывающихся в процессе их совместного бытия в
конкретно-историческом обществе. И критическое
отношение к «западному образу жизни» не может служить
достаточным основанием для отказа от этой
обобщающей категории как таковой.
В свое время К. Маркс и Ф. Энгельс не только
использовали категорию «образ жизни» 3, но и
посредством ее убедительно показали, как и на какой основе
происходит формирование того или иного способа
деятельности людей, в зависимости от чего осуществляется
определенная организация их жизнедеятельности.
Рассматривая образ жизни как обобщенную и в то же
время специфически конкретпую, социально значимую
форму индивидуально-личностного и общественного
бытия человека, они обстоятельно раскрыли характерные
особенности различных форм жизнедеятельности
людей, обусловленных определенным способом
производства. Представители же Римского клуба, заострив свое
1 Форрестер Дж. Мировая динамика, с. 90.
2 Laszlo Е. et. al. Goals for Mankind, p. 301.
3 См.: Маркс FC.t Энгельс Ф. Фейербах. Противоположность
материалистического и идеалистического воззрений. М., 1966,
с. 23.
205

внимание на «качестве жизни», по сути дела,
отрешились от рассмотрения образа жизни людей в
противоположных социально-экономических системах. Понятие
«качество жизни» в его глобальном значении оказалось
весьма удобным с точки зрения отстранения от
конкретного анализа исторически сложившихся способов
производства и форм жизнедеятельности людей, ибо оно
позволяло вести речь не о различных образах жизни, а о
мере функционирования мировой системы, качественной
стороне человеческого бытия, рассмотренной через
призму экологического кризиса, возможностей его
разрешения и выявления социально приемлемых альтернатив
развития человечества.
Во-вторых, и это непосредственно вытекает из
предшествующего замечания, глобальная трактовка
«качества жизни» с присущей ей нивелировкой социальной
специфики различных условий существования человека и
организации его жизнедеятельности способствует
совмещению двух, казалось бы, противоположных
теоретических позиций. С одной стороны, представители Римского
клуба подвергают решительной критике негативные
тенденции развития западной цивилизации, ведущие к
возникновению экономических и экологических кризисных
ситуаций, процессов деиндивидуализации и
деперсонализации, к крушению моральных норм и ценностей
жизни, отчуждению и утрате человеком своей
уникальности, самобытности, самоценности. Описывая пороки
«западного образа жизни», они призывают к созданию
благоприятных условий для развития внутреннего мира
человека, улучшения качественной стороны жизни
людей, гуманизации человеческого бытия. С другой —
ведется поиск таких средств разрешения кризисов,
стрессовых состояний, болезненного расщепления психики
человека, которые не затрагивают глубинных основ и
социальных механизмов функционирования западного
общества, поскольку обострение проблем и
противоречий этого общества соотносится не с его специфическим
способом производства и соответствующим социальным
устройством, а с глобальными затруднениями,
возникающими на пути дальнейшего развития всего человечества.
«Качество жизни» в его глобальной трактовке как раз
и служит своеобразным мостом между резкой но форме
критикой западной цивилизации и утопическими по
содержанию программами гуманизации человеческого
бытия, не предусматривающими радикальных, коренных
общественных преобразований.
206

Эти соображения в равной степени относятся как к
глобальной трактовке «качества жизни», так и к
используемому А. Печчеи понятию «человеческое качество».
Правда, «человеческое качество», к которому
апеллирует А. Печчеи, имеет несколько иной смысл, чем широко
обсуждаемое теоретиками Римского клуба «качество
жизни». Если под «качеством жизни» понимается или
мера функционирования мировой системы, соотнесенная
с определенным материальным уровнем жизни,
уровнем питания, загрязнения окружающей среды и
плотности населения (Дж. Форрестер), или обобщенное
выражение «хорошей и достойной жизни», включающей в
себя удовлетворение не только материальных, но и
духовных потребностей человека (Я. Тинберген, Э.
Ласло), то «человеческое качество» рассматривается как
сущностное ядро индивида, от развития которого зависит
дальнейшая судьба человека как рода и вида (А.
Печчеи). Речь идет, по сути дела, о различии между
«внешним качеством» окружающей среды, необходимой для
«здоровой» жизни индивида, и «внутренним
качеством» самого человека. Тем не менее, как и «качество
жизни», «человеческое качество» является одним из
стержневых понятий Римского клуба, имеющим самое
непосредственное отношение к исследованию в его
рамках глобальной проблематики. Подобно многим
теоретикам, через призму «качества жизни»
рассматривающим кризис современной западной цивилизации и
ведущим поиск социально приемлемых путей и средств
гуманизации человеческого бытия, А. Печчеи
посредством «человеческого качества» пытается осветить и
разрешить те же самые проблемы.
В самом деле, описывая кризисные процессы и
противоречия, углубляющиеся в современном западном
мире, А. Печчеи приходит к выводу, что их успешное
разрешение возможпо только в том случае, если человек
станет подлинным человеком, а не тем отчужденным,
растерянным, дезориентированным существом, каковым
он является в настоящее время. К сожалению, замечает
А. Печчеи, человек все еще не живет полноценной
жизнью, а лишь существует: его «человеческое
качество» совершенно не развито, творческие силы подавлены,
в результате чего даже его дальнейшее физическое
существование может оказаться под вопросом, поскольку
его недальновидная, своекорыстная, утилитарная
деятельность в окружающем его мире ведет к таким
негативным последствиям, которые подтачивают и
раз207

рушают основы человеческой жизни в планетарном
масштабе.
Положение, согласно А. Печчеи, усугубляется тем,
что человек не знает, как быть подлинно современным
человеком. Для того чтобы сохранить жизнь на земле,
важно, по убеждению президента Римского клуба,
показать человеку всю пагубность его нынешнего бытия и
довести до его сознания необходимость развертывания
внутренних сущностных сил и творческих дарований,
того «человеческого качества», которое присуще
каждому индивиду, но погребено под всевозможными
наслоениями, искажающими подлинную «природу человека».
Основная проблема, имеющая прямое отношение к
дальнейшей судьбе отдельного человеческого существа и
человечества в целом, это, следовательно, проблема,
сводящаяся «к человеческим качествам и путям их
усовершенствования», ибо «лишь через развитие человеческих
качеств и человеческих способностей можно добиться
изменения всей ориентированной на материальные
ценности цивилизации...» 1.
Развитие «человеческого качества» не должно
ограничиваться рамками отдельных индивидов. Оно должно
иметь место в глобальном масштабе: важно,
подчеркивает А. Печчеи, «существенное улучшение человеческих
качеств всех жителей планеты»1  2. Только в этом случае
человечество сможет разрешить глобальные проблемы.
«Любые рассуждения о судьбах человечества, не
принимающие во внимание его качеств и способностей, не
более чем пустые разговоры» 3.
Итак, преодоление противоречий западной
цивилизации, разрешение глобальных проблем и выживание
человечества как такового соотносится А. Печчеи с
развитием «человеческого качества». Но что имеется в
виду, когда говорится о «человеческом качестве»? И что
значит «человеческое»?
Прежде всего напрашивается предположение, что
наряду с «человеческим» имеет место и
«нечеловеческое». Самое простое объяснение различий между
этими понятиями может состоять в том, что
«человеческое» включает в себя позитивные
характеристики индивида, в то время как «нечеловеческое» —
его негативные характеристики. Именно в этом плане
рассматривали данную проблему К. Маркс и Ф.
Эн1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 14.
2 Там же, с. 198.
3 Там же, с. 246,
208

гельс, говоря о положительном выражении
«человеческий» и негативном выражении
«нечеловеческий» 1. Основоположники марксизма не ограничились
поверхностным описанием различий между этими
выражениями, а вскрыли существо проблемы,
убедительно показав, что как «человеческое», так и
«нечеловеческое» — это вполне определенные образования,
обусловленные реальной жизнью человека в том или ином
обществе и соответствующими отношениями,
складывающимися в процессе производственной,
социально-политической и других видов его многогранной
деятельности.
Сами по себе дапные понятия мало что проясняют,
пока они не рассмотрены в контексте исторического,
конкретного социально-экономического бытия человека
в мире, ибо то, что признается «человеческим» в одних
социальных условиях, может оказаться
«нечеловеческим» в других, и наоборот, то, что воспринимается как
«нечеловеческое» с точки зрения определенной системы
ценностей, может трактоваться как подлинно
«человеческое» в другой системе оценок. Необходимо,
следовательно, соотнесение этих понятий с исторически
сложившимися формами жизнедеятельности человека, с
конкретно практикуемыми способами производства и
соответствующими способами удовлетворения
потребностей людей. «Положительное выражение
«человеческий»,— подчеркивали К. Маркс и Ф. Энгельс,—
соответствует определенным, господствующим на известной
ступени развития производства отношениям и
обусловленному ими способу удовлетворения потребностей,—
подобно тому как отрицательное выражение
«нечеловеческий» соответствует попыткам подвергнуть отрицанию
внутри существующего способа производства эти
господствующие отношения и господствующий при них
способ удовлетворения потребностей, попыткам, которые
ежедневно всё вновь порождаются этой же самой
ступенью производства» 1 2.
Если К. Маркс и Ф. Энгельс установили, что «так
называемое «нечеловеческое» — такой же продукт
современных отношений, как и «человеческое» 3, то А. Печ-
чеи сознательно отстраняется от анализа и различных
способов производства, оказывающих существенное
влияние на блокировку или развитие «человеческого
качест1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 433—434.
2 Там же.
3 Там же, с. 433.
14 в. м. Лсйбин
200

ва», и того, в силу каких причин в современном миро
одновременно наблюдается проявление как
«человеческого», так и «нечеловеческого». Для Печчеи проблема
бытия человека в мире решается однозначно: до сих пор
человек будто бы не мог развить свое «человеческое
качество», и это привело его на грань катастрофы;
спасение человечества заключается в том, что каждый
индивид должен отбросить все «нечеловеческое», развить
свое «человеческое качество» и тем самым стать
подлинным человеком, способным к установлению
гармонических связей и отношений между людьми и окружающей
их природой.
Невольно напрашивается вопрос, насколько
правомерно говорить о том, что вся предшествующая история
развития человечества была лишь прелюдией к
появлению «человеческого качества», которое все еще
остается скорее мечтой, чем осязаемой реальностью? И если
согласиться с рассуждениями Неччеи, что человек все
еще не знает, как он может стать подлинным
человеком, то где гарантия, что в ближайшем будущем
произойдет качественный скачок в развитии человеческого
существа, в результате которого исчезнет
«нечеловеческое» и восторжествует «человеческое» в человеке?
Разумеется, не просто ответить на вопрос, что
представляет собой человек с развитым «человеческим
качеством». И уж совсем не легко ответить на вопрос, как
стать таким человеком. Недаром мыслители прошлого,
обращавшие свой взор на человеческое существо,
утверждали: «Трудно стать человеком» 1. Тем не менее уче-
пый должен дать вразумительный ответ на эти вопросы,
коль скоро он их ставит. Но Печчеи ограничивается
лишь размышлениями о желательности развития
«человеческого качества». Как только речь заходит о
прояснении содержательных характеристик «человеческого
качества», то оказывается, что они недалеко отстоят от
экзистенциалистских трактовок «подлинности»
человеческого бытия, воплощенной в его экзистенции, самости,
уникальности, самоценности. Не случайно как синоним
«человеческого качества» Печчеи использует
понятие «экзистенциальное качество»1  2 и говорит о
необходимости сосредоточить усилия на том, чтобы «люди
стали лучше этически и экзистенциально» 3.
1 Антология мировой философии, т. 1, ч. 1, с. 131.
2 См.: Печчеи А. Человеческие качества, с. 206.
3 Peccei A. Facing Unprecedented Challenges; Mankind in the
Eighties, p. 10.
210

Вольно или невольно А. Печчеи отказывается от
анализа социального среза человеческого бытия,
общественных отношений, на основе которых происходит
становление как «человеческих», так и «нечеловеческих»
качеств индивида. Размышляя об «экзистенциальном
качестве» как важнейшем элементе превращения
человека в подлинного человека, он отстраняется от
рассмотрения того, в какой мере человек, «в своем ипдивидуаль-
нейшем бытии, является вместе с тем общественным
существом» А ведь это один из существенных вопросов,
от ответа на который зависит та или иная концепция
бытия человека в мире и создаваемый на ее основе
образ человека. Здесь корень принципиальных различий
между марксистской и немарксистскими концепциями
человека. И если большинство буржуазных теоретиков
делают акцент на экзистенции, самости человека,
игнорируя или недооценивая его социальную природу, не
обращая внимания на его, говоря словами Маркса,
«социальное качество» 1 2, составляющее сущность личности,
то марксисты стремятся раскрыть диалектику
общественного и индивидуального в человеке. Каждый индивид,
будучи уникальным и неповторимым, обладающим
своей собственной индивидуальностью и самоценностью,
является в то же время общественным,
социально-деятельным и морально ответственным существом,
открытым миру, другим людям и человечеству в своем
собственном лице. И только в условиях совместного бытия,
организованного на началах социального равенства,
всеобщего уважения, справедливости, социалистического
гуманизма и братства, личное и общественное в
человеке сливаются в единое целое, способствуя
самореализации его сущностных сил, творческих дарований,
человеческой индивидуальности. «Какими бы богатыми
данными ни был наделен индивид от природы, он всегда
является воплощением и выражением определенного
социального опыта. Ценность его личности зависит
прежде всего от того, какие именно социально
значимые черты и тенденции он выражает и в какой
степени» 3.
Итак, рассуждения теоретиков Римского клуба о
«качестве жизни» и «человеческом качестве», хотя и
способствуют обнажению негативных тенденций развития
1 Маркс КЭнгельс Ф. Соч., т. 42, с. 116.
2 См. там же, т. 1, с. 242.
3 Кон И. С. Открытие «Я». М., 1978, с. 255.
211

западной цивилизации, не столь уж глубоко
затрагивают природу кризисных процессов в пем и не вскрывают
подлинные причины, их обусловливающие. Эти
рассуждения мало что дают в плане научного осмысления
проблемы бытия человека в мире, так как, апеллируя к
«качеству жизни» и «человеческому качеству»,
представители Римского клуба пе выходят на уровень анализа
конкретных социально-экономических условий
человеческого существования и не выявляют специфику
отношений человека к миру, другим людям и человечеству,
зависящую от социальной организации его
жизнедеятельности. Это накладывает существенный отпечаток на
их предложения и рекомендации по гуманизации
человеческого бытия, в основе которых лежат представления
об улучшении «качества жизни» и «человеческого
качества» как достаточном условии разрешения глобальных
проблем и противоречий современности. Действительное
же разрешение этих проблем предполагает
преобразование социального бытия, порождающего
«нечеловеческое» отношение человека к природе и другим людям,
ибо необходимо прежде всего «так устроить
окружающий мир, чтобы человек в нем познавал и усваивал
истинно человеческое...»
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 145.

Глава 5
ГОРИЗОНТЫ БУДУЩЕГО
1. 	«Шоковая терапия»
С самого начала своей теоретической
деятельности Римский клуб стремился к реализации двух
тесно связанных между собой задач: с одной стороны,
как можно рельефнее обнажить глобальные кризисные
процессы и противоречия современности,
обусловленные, по убеждению его теоретиков, углубляющимся
разрывом между человеком и природой, а с другой — найти
социально приемлемые способы и средства разрешения
глобальных проблем, ликвидировать кризисы и снять
противоречия во имя достижения лучшего будущего
человечества. Реализация первой задачи предполагала
пробуждение сознания человека, освобождение его от
иллюзий, навеваемых слепой верой в
научно-технический прогресс, позволяющий будто бы автоматически
разрешить все проблемы и противоречия как
современного, так и будущего развития цивилизации.
Реализация второй задачи предусматривала переориентацию
сознания человека на новые ценности жизни и цели,
которые могли бы быть положены в основу его
практической деятельности по гуманизации собственного бытия,
обеспечению дальнейшего поступательного развития
человечества.
В самом общем плане обе эти задачи вызваны к
жизни неудовлетворенностью существующим положением в
мире и убежденностью, что данное положение должно
быть изменено, если человек действительно хочет быть
подлинным человеком, активным субъектом
исторического процесса развития как своего собственного
внутреннего, так и окружающего его внешнего мира, а не
слепой игрушкой в руках непозпаниых природных и
социальных еил, отстраненным наблюдателем
человеческой драмы, разыгрывающейся на сцене истории, и
пассивно ожидающим конца представления, так и не уяснив
213

себе, что его финальная развязка затрагивает всех — и
игроков и зрителей. Собственно говоря, эти задачи
всегда стояли перед пытливыми умами человечества.
Однако при оценке любой мировоззренческой
позиции, любых раздумий над проблемами будущего мира и
человека важно иметь в виду не только то, какие
задачи ставят перед собой мыслители, но и то, как, каким
образом, с помощью каких средств предполагается
решение намеченных задач. Раскрытие позиции Римского
клуба требует, следовательно, освещения и этих
вопросов, ибо о подлинном гуманизме можно судить не
столько по призывам к гуманизации мира и человека,
сколько по реальным возможностям претворения этих
призывов в жизнь, конкретным программам, средствам и
способам, предлагаемым для реализации поставленных
задач.
Как же конкретно решаются очерченные выше две
задачи, положенные Римским клубом в оспову своих
исследовательских проектов? Какие способы их решения
рассматриваются представителями Римского клуба как
приемлемые и целесообразные? Насколько они
эффективны с точки зрения реального разрешения глобальных
проблем и противоречий современности? Какие
средства гуманизации человеческого бытия предлагаются
авторами докладов Римскому клубу? И, наконец, в
какой степени способствуют опи превращению человека в
подлинного человека, гуманизации мира и
дальнейшему развитию цивилизации?
Сами теоретики Римского клуба сравнивают свой
подход к рассмотрению и решению актуальных вопросов
современности с тем общим подходом, который
применяется в медицине: сперва ставится диагноз болезни,
затем выписывается рецепт или назначаются
оздоровительные процедуры и только после этого
осуществляется практическое лечение болезни. Именно о такой
медицинской аналогии говорят, например, Э. Ласло и
президент Римского клуба А. Печчеи. Первый
подчеркивает, что в своем развитии Римский клуб прошел путь
«от диагноза (доклады Медоуза, Месаровича и Пестеля)
до выписывания рецепта (доклады Тинбергена, Ласло и
другие)» 1. Второй указывает на то, что с самого начала
исследовательские проекты Римского клуба нуждались
1 Goals in a Global Community. The Original Background
Papers for Goals for Mankind. A Report to the Club of Rome. Ed. by
Laszlo E. and Bierman J. N. Y., 1977, p. 282.
214

в использовании широкого разнообразия «технических
средств, научных методик, усилий ума и философских
раздумий, ибо, прежде чем прописывать больному
обществу какие бы то ни было лекарства, его необходимо
было тщательно и всесторонне обследовать, с тем
чтобы поставить верный диагноз» 1.
Можно сказать, что представители Римского клуба
проделали значительную работу по выявлению
болезненных симптомов, свидетельствующих о нарушении
нормального функционирования организма, в качестве
которого для исследования был взят мир в целом,
независимо от того, рассматривался ли он как единая
гомогенная система или сложная мировая система,
состоящая из различных, взаимодействующих между
собой регионов. Более того, им удалось образно и
подробно описать симптомы болезни некоторых частей этого
организма, сделав правильный вывод о том, что, чем
скорее человечество приступит к лечению болезни, тем
больше шансов на выздоровление всего организма. Ведь
затяжная болезнь, связанная с поражением одного
органа, ослабляет организм в целом, ведет к понижению
его сопротивляемости и может в конечном счете
привести к летальному исходу. Однако, как уже было
показано, представители Римского клуба не смогли
поставить правильный диагноз описанной ими болезни. Вместо
того чтобы вскрыть подлинные причины болезни,
поразившей вполне определенные части организма, они
сосредоточили свое внимание на выявлении симптомов,
дающих общее представление о ходе протекания
болезни, но не указывающих точно на локализацию очагов
поражения, в результате которых произошло
заболевание всего организма.
Диагноз болезни, поставленный представителями
Римского клуба, оказался весьма далеким от реального
положения дел. Согласно их выводам, болезнь
исследуемого ими организма (мира) обусловлена
несогласованностью функционирования его различных частей,
физиологическим нарушением общего состояния равновесия
или недифференцированным развитием его клеток. В
действительности же источником болезни является
опухоль, ставшая со временем злокачественной и
подтачивающей здоровье развивающегося организма. И для
его выздоровления требуются не терапевтические
процедуры, предлагаемые представителями Римского клу-
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 104.

ба, а решительное хирургическое вмешательство, ибо,
как показывает медицинская практика, наиболее
эффективный способ лечения злокачественной опухоли —
это ее удаление из живого организма.
Попытки вскрыть симптомы болезни западной
цивилизации и поставить точный диагноз предпринимались
не раз в буржуазном мире. Предпринимались в
прошлом, предпринимаются и попыне. Причем характерные
черты болезненных состояний, типичных именно для
западной цивилизации, переносились буржуазными
теоретиками, как правило, на все человечество. Эта
тенденция весьма устойчива: особенно наглядно она
проявляется в современной буржуазной философии,
независимо от того, выступает ли эта философия в форме
сциентистски ориентированных течений прагматист-
ского, позитивистского и структуралистского толка или
антисциентистских направлений типа
экзистенциализма, персонализма, фрейдизма. Данпая тенденция
находит свое отражение и в исследовательских
проектах Римского клуба, в которых не только
западный мир, но и человечество в целом признаются
больными, нуждающимися в скорейшем и эффективном
лечении.
Казалось бы, что нового может дать критика
современных тенденций развития человечества, взятая с
точки зрения выявления его кризисных процессов и
болезненных состояний? Тем более что сегодня на Западе все
увеличивается число сторонников, причисляющих себя
к так называемым гуманистам, апеллирующим к
подлинности бытия человека в мире, и с этих позиций
критикующих современную цивилизацию. Но может быть,
представители Римского клуба сумели выявить такие
негативные тенденции развития человечества (а точнее,
западной цивилизации), которые до сих пор оставались
вне поля зрения буржуазных теоретиков? Разве не об
этом свидетельствует обращение Римского клуба к
таким глобальным проблемам современности, как рост
населения, истощение природных ресурсов, загрязнение
окружающей среды и описание грядущей глобальной
катастрофы, затрагивающей не только судьбу
отдельного человека, но и жизнь миллионов людей, всего
живого на земле? Нам представляется, что не это
предопределило известность Римского клуба в западном
мире. Многие из перечисленных выше проблем и
трудностей, возникающих сегодня перед человечеством, в не
менее острой форме пе раз описывались буржуазными
216

авторами. Достаточно вспомнить, например, английского
писателя О. Хаксли, который весьма красочно говорил о
том, что «проблема быстро увеличивающегося числа
населения по отношению к природным ресурсам,
социальной стабильности и благополучия индивидов является
сегодня центральной проблемой человечества», которая
несомненно вызовет «особое беспокойство к началу
XXI столетия» К
Нет, популярность Римского клуба объясняется
вовсе не тем, какие проблемы были рассмотрены его
представителями и в сколь острой форме был поставлен ими
вопрос о возможной глобальной катастрофе. Он сумел
обратить на себя внимание благодаря тем средствам,
которые были использованы при реализации
исследовательских проектов.
В условиях затухания стихийного брожения в
массах и спада волны молодежных движений протеста, а
именно такая ситуация сложилась на Западе к началу
70-х годов, голословные утверждения о пагубности
современных тенденций развития западной цивилизации,
а также призывы к пересмотру политики
экономического роста, как и умозрительные рассуждения о
процессах деперсонализации, деиндивидуализации человека
и предстоящей гибели человечества, не могли встретить
широкой поддержки и поразить воображение сциентист-
ски ориентированных теоретиков, политиков,
бизнесменов. Для того чтобы пробудить массовое сознание,
находящееся в плену технократического мифа о научно-
техническом прогрессе как панацее от всех болезней
западной цивилизации, необходима была основательная
встряска.
Коль скоро сциентистски ориентированное сознание
не восприимчиво к аргументам, не подкрепленным
авторитетом науки, стало быть, только научные
исследования, основанные на математических расчетах с
использованием самой современной вычислительной
техники, могут вызвать интерес. Поэтому отнюдь не
случайно обращение Римского клуба к компьютерному
моделированию. Те, кто остается глух к абстрактным
рассуждениям о возможной гибели человеческой
цивилизации, вряд ли смогут отмахнуться от математических
расчетов, наглядно демонстрирующих с помощью ЭВМ
коллапсовые ситуации, ожидающие человечество в
недалеком будущем,— таковы были соображения, которы-  11 Huxley A. Brave New World Revisited. N. Y., 1958, p. 11, 16.
2\1

ми руководствовался Римский клуб, приступая к
реализации намеченных им исследовательских проектов.
Ориентация на то, чтобы поразить воображение сци-
ентистски ориентированных ученых и
«технократического сознания», в целом оправдала себя. Во всяком
случае, публикация «Пределов роста» наглядно
подтвердила ценность избранной Римским клубом методологии
исследования с точки зрения воздействия на сознание
людей. Президент Римского клуба А. Печчеи
впоследствии по этому поводу заметил, что хотя Римский клуб
никогда не уповал на математические методы, считая,
что подобные инструменты анализа зависят всецело от
человека, тем не менее избранный им подход к
исследованию глобальных проблем современности должен быть
основан на количественных измерениях, которые легче
понять, чем качественные спекуляции. «Ахейцам,
осаждавшим Трою,—писал Печчеи,—понадобилось 10 лет,
чтобы додуматься до уловки с деревянным конем.
Римскому клубу посчастливилось гораздо быстрее найти
своего Троянского коня и одержать первую стратегическую
победу в той исторической баталии, которая только
начиналась» 1.
Используя медицинскую аналогию, Э. Ласло
считает, что основная цель «Пределов роста» заключалась в
постановке диагноза болезни, поразившей западную
цивилизацию и человечество в целом. Не отрицая
правомерности этого суждения по отношению к западному
обществу, нам хотелось бы подчеркнуть, что не только
диагностика болезни была основной целью первого
доклада Римскому клубу. Не менее, а быть может, и
более важной задачей было развенчание технократических
иллюзий, пробуждение сознания людей, не
задумывавшихся над последствиями своей недальновидной
деятельности в мире. И авторы первого доклада Римскому
клубу сделали все для того, чтобы успешно справиться
с поставленной задачей. Предельная драматизация
экологического кризиса, подкрепленная компьютерными
расчетами неизбежности глобальной катастрофы при
сохранении современных тенденций развития
человеческой цивилизации, служила именно этой цели. Важно
было средствами науки и техники как можно сильнее
шокировать «технократическое сознание», вывести его
из болезненного состояния, обусловленного манией
материального преуспевапия и погоней за количеством в
1 Печчеи А, Человеческие качества, с. 119.
218

ущерб качеству, вылечить его от навязчивых идей
экономического роста, способствующего будто бы как
материальному благосостоянию, так и духовному
развитию человеческого существа.
Это была своего рода «шоковая терапия». Она была
обращена к людям, привыкшим мыслить
количественными категориями, убежденным в научной
обоснованности и разумной целесообразности существующего
способа мышления и поведения с его ставкой только на
экономический рост и вдруг обнаружившим, что их,
казалось бы, рациональная деятельность в мире,
оказывается иррациональной, чреватой самыми серьезными
последствиями, которые ставят под сомнение дальнейшее
существование как отдельного человека, так и
человечества в целом. Причем шок обусловливался тем, что
именно научные исследования, основанные на
использовании современной техники, наглядно
продемонстрировали всю пагубность упования на
научно-технический прогресс.
«Шоковая терапия» действительно оказала
определенное влияние на развенчание иллюзий
«технократического сознания» — первый доклад Римскому клубу
вызвал оживленную дискуссию в буржуазном мире о
направленности дальнейшего развития западной
цивилизации. Оценивая значение первого доклада Римскому
клубу, А. Печчеи подчеркивал, что одна из главных
заслуг проекта «Пределы роста» как раз в том и состоит,
что, выполнив возложенную на него миссию, он
открыл людям глаза, в результате чего «миф о росте
начал постепенно спадать, как проколотый воздушный
шар...» '.
Пробуждение сознания человека путем шока,
вызванного компьютерными расчетами, было рассчитано на
то, чтобы сделать его в дальнейшем более
восприимчивым к тем философским размышлениям о бытии человека
в мире, которые в общем-то с самого начала
формирования Римского клуба были в центре внимания наиболее
видных его представителей, включая президента этой
организации, но только впоследствии, после
завершения «шоковой терапии», заняли преобладающее место
в его теоретической деятельности. Именно «шоковая
терапия», начатая «Пределами роста» и продолженная
вторым докладом Римскому клубу, позволила затем уже
без апелляции к компьютерному моделированию, к
ма1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 122.
219

тематическим методам анализа современных тенденций
развития цивилизации приступить к обоснованию идей о
необходимости переориентации сознания людей на иные
ценности жизни и становление человека, способного к
созданию благоприятных условий для лучшего
будущего, гуманизации человеческого бытия.
Такой подход Римского клуба к излечению болезней
западной цивилизации и решению глобальных проблем
современности можно сравнить, пожалуй, с
психоаналитическим методом лечения неврозов и
соответствующим способом объяснения объективных
закономерностей развития человечества, примененным в свое время
3. Фрейдом и его последователями на Западе. Как в
том, так и в другом случае преследуется одпа и та же
цель — оказать влияние на сознание человека, которое,
по убеждению психоаналитиков и представителей
Римского клуба, является извращенным, отягощенным
грузом всевозможных наслоений, будь то потаенные
бессознательные влечения человека, с детства подавляемые
человеческой культурой, но дающие о себе знать в
конечном счете в форме болезненного расщепления
личности, или не менее бессознательные, хотя и
обрамленные в тогу рационально обоснованного отношения к
окружающему миру, мотивы утилитарной человеческой
деятельности, приводящие к болезненному развитию
общества, наций, человечества.
Правда, по сравнению с психоаналитиками,
теоретики Римского клуба начинают свою исследовательскую
работу как бы с противоположного конца: Римский клуб
обращается сначала к глобальным проблемам
современности, переходя постепенно к анализу бытия человека в
мире, к рассмотрению ценностей жизни и целей
индивида; психоанализ же апеллирует к человеку,
распространяя затем метод высвечивания внутреннего мира
личности на объяснение закономерностей истории развития
человечества. Однако и представители Римского
клуба, и психоаналитики единодушны в признании того, что
современный человек — это скорее пародия на свободно
развивающегося, разумно действующего человека. И до
тех пор, пока его сознание не будет освобождено от
различного рода иллюзий, пока он не поймет, что значит
быть человеком в подлинном смысле слова, угроза его
собственному существованию и дальнейшему развитию
человеческой цивилизации будет постоянно довлеть
как дамоклов меч, занесенный над головой. Не
случайно как те, так и другие ориентируются па измеие-
220

ние превалирующего способа мышления и поведения
человека, считая, что единственное средство спасения
человечества от всевозможных бед и кризисных процессов
лежит на путях терапии и отдельного человека, и всей
массы людей на планете. В этом — сходство подходов
Римского клуба и психоанализа к лечению болезней
человеческой цивилизации: представители Римского
клуба претендуют на роль лекарей обезумевшего
человечества, а основатель психоанализа Фрейд, в поле зрения
которого было лечение неврозов отдельной личности, не
расставался с надеждой иметь «в качестве пациента
весь род людской» *.
Как известно, Фрейд заложил основы
психоаналитического изучения человеческой цивилизации, исходя из
разработанного им учения о примате бессознательного
в жизнедеятельности индивида. Основатель
психоанализа во многих своих работах стремился подчеркнуть,
что научно-технический прогресс не только не оказал
благотворного влияния на развертывание внутренних
конструктивных возможностей человеческого существа,
но, наоборот, привел к психической расщепленности и
духовной надломленности личности, обострению
нравственных конфликтов и развитию деструктивных,
разрушительных наклонностей индивида. Страх и тревога
за свою судьбу в век неконтролируемого использования
научно-технических достижений стали постоянными
спутниками человека, который пытается спастись от
кошмаров цивилизации бегством в болезнь. Размышляя
над перспективами развития человечества, Фрейд
полагал, что для благоприятного исхода борьбы между
созидательными и разрушительными силами, вызванными
научно-техническим прогрессом и находящими
отражение в индивидуально-личностном разладе человека с
самим собой, следует прежде всего вскрыть средствами
науки реальное положение дел, при котором человек
руководствуется отнюдь не сознательными мотивами,
хотя и думает, что в основе его поведения лежат именно
они, а бессознательными влечениями, оказывающими
существенное влияние как на жизнедеятельность
самого человека, так и на ход истории развития человечества.
Поэтому Фрейд и его последователи сосредоточивают
свои усилия на изучении бессознательного. «Открытие
бессознательного означает грандиозную духовную
задачу, которая должна быть доведена до конца, если мы  11 Фрейд 3. Психоаналитические этюды. Одесса, 1926, с. 22.
221

хотим сохранить пашу цивилизацию» прямо заявпл
одни из представителей фрейдизма — К. Г. Юнг.
Представители Римского клуба ставят перед собой
похожую задачу —показать, что человек в своей
деятельности руководствуется такими ценностями жизни и
преследует такие цели, которые свидетельствуют о
явном непонимании им смысла жизни и своего
предназначения в мире. Вместо того чтобы реализовать свои
внутренние творческие потенции, человек, ослепленный
могуществом науки и техники и возможностью
производства и потребления все большего количества вещей, в
погопе за призрачным счастьем подрывает свои
собственные устои жизни—разрушает среду своего обитания,
варварски относясь к природе, накапливает ядерный
потенциал, применение которого в военных целях может
привести к чудовищной катастрофе, и совершенно не
заботится об отдаленном будущем, которое может
вообще не наступить, если разовьются современные
тенденции экономического роста. Одним словом, подобно
психоаналитикам, представители Римского клуба
считают, что современный человек болен, страдает манией
навязчивых идей, с неизбежностью ведущей к
индивидуально-личностному и массовому психозу, следствием
чего является бездумное подталкивание человечества к
зияющей пропасти. И если задача психоаналитической
терапии заключается в том, чтобы на место
бессознательных влечений человека поставить его сознательные
мотивы, то «шоковая терапия» Римского клуба
призвана побудить человека к осознанию неистипности своего
бытия и последующей замене одних ценностей жизни
другими, которые отвечают потребности в понимании
человеком своего места в мире и в сознательной
самореализации им своих внутренних сил, направленных на
поддержание и улучшение собственной жизни, а также
на прогрессивное развитие цивилизации.
Итак, «шоковая терапия» Римского клуба
преследовала две цели. Во-первых, показать, что как отдельный
человек, так и различные организации, общества, нации,
страны и человечество в целом находятся в плену
ложной системы ценностей, затрудняющей всестороннее
развитие человека и поступательное движение
цивилизации по пути социального прогресса и даже ведущей
их к неотвратимой катастрофе, гибели. Во-вторых, при-  11 Jung С. G. Letters. Selected and cd. by G. Adler in collab,
with A. Jaffe, vol. 1, Princeton (New Jersey), 1973, p. 537.
222

влечь внимание мировой общественности к деятельности
Римского клуба, направленной на изучение и решение
глобальных проблем современности, на выявление
новых ориентиров и целей развития, руководствуясь
которыми можно будто бы избежать глобальной
катастрофы или серии региональных коллапсов, сохранить
жизнь на земле и, более того, обеспечить улучшение
жизненных условий и всестороннее развитие всех людей
на планете.
Однако «шоковая терапия» —- это лишь начальный
этап общего курса лечения человека и человечества,
предусмотренного Римским клубом. Не случайно ее
осуществление возлагалось на первые два доклада Римскому
клубу. За этим этапом должен был последовать другой,
раскрывающий перед человеком новую систему
ценностей жизни и целей, благодаря которым он может
улучшить «качество жизни», повысить свое «человеческое
качество» и способствовать созданию лучшего будущего
человечества. Реализацию данной задачи Римский клуб
возлагал на все свои последующие исследовательские
проекты. «Действительно,— замечает Л. Печчеи, имея в
виду свою встречу с Э. Ласло в 1974 году,— пора было
перейти от стадии обычного шока — который был
необходим, чтобы привлечь внимание людей к близящейся
опасности,— к новому этапу позитивного взгляда па то,
чего реально может достигнуть в обозримом будущем
человечество в ходе своей эволюции» Ч Этот новый этап
в теоретической деятельности Римского клуба был
отмечен появлением серии докладов, акцентирующих
внимание на ценностях жизни человека и целях развития
человечества.
2. 	«Новый гуманизм»
В прошлом английский экономист, А. Смит
говорил о «невидимой руке», гармонизирующей
интересы людей и направляющей их усилия на достижение
общих целей. «Сегодня,— замечают авторы доклада «Цели
для человечества»,— следовало бы сказать о том, что
смитовская невидимая рука превращается в невидимую
ногу, которая дает пинок там и тогда, где и когда этого
меньше всего ожидаешь»1  2. И все это происходит, по
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 170.
2 Laszlo Е, et. al. Goals for Mankind, p. 2.
223

мнению теоретиков Римского клуба, оттого, что
современный человек руководствуется в своей деятельности
антигуманными ценностями жизни, поощряющими
развитие деструктивных наклонностей и ставит перед
собой своекорыстные цели, которые нередко порождают
международные конфликты и братоубийственные войны.
Стало быть, необходима переориентация сознания
людей на иные жизненные ценности и цели.
Какие же ценности жизни и цели развития
человечества предлагаются Римским клубом в качестве
приемлемых ориентиров, позволяющих говорить о
возможности разрешения глобальных проблем и
противоречий современности? И как мыслится переориентация
сознания людей с превалирующих в современном
мире ценностей жизни и целей, ведущих к неотвратимой
гибели цивилизации, на другие, способствующие
развертыванию внутреннего богатства каждого человека
и социальному прогрессу человечества?
Судя по докладам Римскому клубу и работам,
написанным его представителями, в качестве
желательных ценностей жизни выдвигаются такие, которые
соответствуют общечеловеческим идеалам о гармонии
между человеком и природой, равенстве между людьми,
социальной справедливости, любви к ближнему,
солидарности всех граждан мира во имя искоренения войн
и обеспечения научно-технического и социального
прогресса человечества. В каждом исследовательском
проекте эти ценности характеризуются и описываются по-
разному, но существо их сводится к одпому —- к
утверждению гуманистического их содержания,
соответствующего представлениям о нравственной и
добродетельной природе человека, которая может раскрыться ьо
всей своей полноте, если только человек осознает
наличие в нем творческих задатков и окажется
способным к их развитию, к самореализации своих
сущностных сил.
Если ряд буржуазных теоретиков полагают, что
агрессивность, ненависть, склонность к убийству п
насилию — врожденные качества человека, который
является будто бы по своей природе асоциальным и злым
существом, то представители Римского клуба не
только пе разделяют подобную точку зрения, по и
выражают свою убежденность в том, что все перечисленные
выше качества человека обусловлены его отчужденным
способом мышления и поведения в мире,
непониманием им своей глубинной сущности и того, что значит
224

быть подлинным человеком. Отвергая тезис о
врожденной агрессивности человека, А. Печчеи рассматривает,
папример, деструктивные наклонности индивида как
следствие культурного отклонения и считает, что
«доброе начало подспудно таится в человеке и лишь ждет
освобождения» и что «современное общество должно
научиться давать выход этим добрым силам» ].
Таким образом, ценности жизни, способствующие
всестороннему развитию каждого человека и
поступательному движению общества по пути социального
прогресса, рассматриваются теоретиками Римского клуба
через призму нравственной и добродетельной природы
человеческого существа. В соответствии с этим
формулируются и цели, направленные на освобождение
заложенных в человеке сил добра, реализацию ценностных
идеалов и разрешение глобальных проблем
современности. Как же конкретно описываются теоретиками
Римского клуба гуманистические ценности жизни и цели
развития человечества?
В докладе «Пересмотр международного порядка»
исходным пунктом размышления о гуманистических
жизненных ценностях и целях служит положение, что
фундаментальная цель мировой общности —
«достижение достойной жизни и благосостояния для всех
граждан мира»1  2. Эта цель предопределена, по мнению
авторов доклада, тем, что каждый человек имеет равное
право на достойную жизнь и реализацию своих
тройственных способностей: как гражданина,
производителя и потребителя. Обеспечение же достойной жизни,
благосостояния всех людей на земле и реализация
тройствепных способностей каждого человека
возможны лишь при претворении в жизнь следующих
гуманистических ценностей:
равенства как выражения равноценности всех
граждан мира и необходимости ведения борьбы с
предрассудками и дискриминацией;
свободы как признания основных прав за каждым
человеком и совместимости со свободным
волеизъявлением других;
демократии и участия людей в экономической,
политической и общественной жизни;
солидарности, свидетельствующей о проявлении
чувств любви и братства, выражения общего интереса
и взаимоуважения;
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 25.
2 Тинберген Л. Пересмотр международного порядка, с. 85.
15 В. М. Лейбип
?25

сохранения культурного разнообразия как
необходимой тенденции развития человечества, основанной на
признании национальной самобытности народов и
полезности взаимообмена культурными ценностями
между различными страпами;
поддержания здоровой окружающей среды.
Эти цепности, как считают авторы доклада, должны
быть положены в основу попыток создать новый
международный порядок и достичь главной цели,
предусматривающей обеспечение достоинства жизни и
благополучия всех людей.
Сходная трактовка гуманистических ценностей и
целей, хотя и с некоторой коррекцией, содержится в пятом
докладе Римскому клубу «Цели для человечества».
Говоря об общечеловеческих идеалах, включающих в
себя представления о братстве, любви, солидарности, его
авторы выдвигают четыре глобальные цели, достижение
которых будет способствовать, по их убеждению,
гуманизации мира и человека:
1) глобальные цели безопасности как решающее
условие и предпосылка дальнейшего выживания человека
на планете. Основная задача— покончить с гонкой
вооружений, а также уменьшить или исключить вообще
возможность развязывания международных конфликтов
и войн как на региональном, так и на глобальном
уровне;
2) глобальные цели продовольствия,
предусматривающие ликвидацию голода и недоедания миллионов
людей на планете, что предполагает повышение
производительности труда в сельском хозяйстве,
равномерное распределение продовольствия между странами
и внутри них, пополнение мировых запасов и
создание мировой системы продовольствия, позволяющей
удовлетворять потребности всех граждан мира в
необходимых для поддержания жизни продуктах
питания;
3) глобальные цели по использованию энергии и
природных ресурсов. Важнейшие задачи по
обеспечению достижения этих целей — использование энергии
так, чтобы она была поставлена на службу человеку и
чтобы он не стал жертвой безответственного
использования энергетического потенциала; осуществление
контроля над технологией, предназначенной для
получения энергии, и оценка ее не только в терминах
капиталовложений, но и с точки зрения социальной
значимости и сохранения окружающей среды; обеспечение
ра226

ционального использования природных ресурсов путем
изменения существующих способов эксплуатации
природных богатств и оценки экономической
эффективности природопользования с точки зрения
продолжительности времени использования природных богатств,
сырьевых материалов, а не количественного
расходования ресурсов;
4) 	глобальные цели развития, предусматривающие
ориентацию не на максимальный экономический рост,
а на удовлетворение как материальных, так и духовных
потребностей человека, повышение «качества жизни»,
установление социальной справедливости в
распределении материальных и духовных благ. Таковы основные
глобальные цели человечества, которые, как считают
авторы доклада, должны открыть «новые горизонты
для мировой общности» ].
Аналогичной позиции в определении
гуманистических ценностей придерживается президент Римского
клуба А. Печчеи. В книге «Человеческие качества» он
описывает многие из перечисленных выше ценное гей
и целей. Гуманизация мира и человека предполагает,
по его мнению, переход: от экономического роста ради
самого роста к развитию, направленному на
удовлетворение разнообразных человеческих потребностей и
повышение «качества жизни»; от обособленности наций,
стран и разобщенности людей к взаимозависимости и
солидарности; от отчуждения и пассивности к
включению в общественную жизнь и активному участию в
ней; от нравственного оскудения и политической
безответственности к морально и социально ответственной
деятельности в мире; от расточительного отношения к
среде обитания человека к глобальному управлению
природными ресурсами планеты. На человечество
возлагается, согласно Печчеи, шесть целей, или «миссий»
(missions):
1) соблюдать «внешние пределы», связанные с
наличием ограниченных биофизических ресурсов земли,
придерживаясь установки, что человечество может и
должно использовать природные богатства для своих
целей, не нарушая в то же время предустановленную
гармопию в природе;
2) соблюдать «внутренние пределы», обусловленные
пределами физиологической и психологической
адаптации человека к окружающему миру, отыскивая внутрен-  11 	Laszlo Е. et. al. Goals for Mankind, p. 323.
227

пие резервы для более удовлетворительного, чем это
имеет место в пастоящее время, приспособления к
денатурализации и темпу современной жизни, не насилуя,
однако, человеческий оргапизм, ибо это может
привести к стрессам и нарушениям физиологического
функционирования индивида;
3) сохранять культурное наследие, не сводя куль-
ТУРУ будущего к единой модели и заботясь о том,
чтобы не исчезло культурное достояние человечества,
отраженное в различных языках, обычаях, памятниках
древности;
4) способствовать созданию «мировой общности»,
основанной на новом международном порядке и
системе взаимосвязанных между собой, но географически
различно расположенных центров по принятию
социально ответственных решений, центров, действующих
на всех уровнях человеческой организации;
5) поддерживать сохранение среды обитания путем
разработки мирового экологического плана по
рациональному использованию природных ресурсов,
предотвращению загрязнения окружающей среды, разумному
росту населения и т. д.;
6) способствовать создапию «продуктивного
истеблишмента», или мировой экономической системы,
обеспечивающей эффективное функционирование всех
экономических механизмов в «мировой общности».
Эти «миссии» человечества предназначены, по
словам Печчеи, для организации новой структуры мировых
институтов и отношений, соответствующих
специфической человеческой ситуации, сложившейся «в век
глобальной империи человека», и убеждению людей в том,
что им следует уделять самое пристальное виимапие
«систематическому развитию и совершенствованию
человеческих качеств и способностей, считая это
главным» \
 Авторы седьмого доклада Римскому клубу «Пет
пределов обучению» рассматривают такие основные
цели человечества, как выживание и обеспечение
человеческого достоинства. Достижение этих целей
предполагает, по их убеждению, развитие способностей
людей к встрече с новыми ситуациями, к предвидению
будущих событий, к оценке возможных последствий,
вытекающих в результате припятия определенных
решений и тех или иных действий, а также активное  11 Печчеи А. Человеческие качества, с. 262.
228

включение человека в процесс созидания собственного
будущего, такое участие его в общественной жизни,
при котором органически сочетаются права каждого
члена общества и его ответственность за судьбу
человечества, автономное развитие личности и интеграция
людей в единое целое. Для реализации же этих целей
необходим «широкий международный контекст
глобального сотрудничества, основанного на
гуманистических ценностях» ].
Как видим, и в докладах Римскому клубу, и в
работах его представителей постулируются такие
ценности жизни и цели развития человечества, которые
соответствуют общечеловеческим гуманистическим
идеалам, не раз выдвигавшимся мыслителями прошлого
и отстаиваемым прогрессивной мировой
общественностью в наши дни. Разоружение, предотвращение
мировой войны, солидарность всех людей на земле,
международное сотрудничество, социальное равенство,
бережное отношение к природе и культурному наследию,
сохранение окружающей среды, создание
благоприятных условий для творческого развития человека и
движения человечества по пути социального прогресса •—
все эти требования — неотъемлемая часть не только
теоретических программ, но и практической борьбы
прогрессивных сил мира, особенно стран социализма.
В этом плане размышления теоретиков Римского
клуба о гуманизации мира и человека можно считать
*позитивными, тем более что на Западе существуют
круги, ратующие за гонку вооружений, всячески
препятствующие консолидации миролюбивых сил и
стремящиеся помешать осуществлению объективного
исторического процесса перехода от капитализма к
социализму.
Однако размышления о гуманизации мира и
человека далеко не всегда опираются па реальное видение
перспектив претворения гуманистических ценностей и
целей в жизнь. История знает немало примеров, когда,
казалось бы, самые что ни на есть гуманистические
идеалы, провозглашаемые во имя творческого
развертывания духовного богатства личности,
соответствующие представлениям о доброй «природе человека»,
оказывались па деле пе чем иным, как неосуществимой
надеждой, благочестивым пожеланием и утопической  11 Botkin J., Etmandjra М., Malitza М. No Limits to Learning,
p. 120.
220

мечтой, весьма далекими от того, чтобы стать
реальностью. Известно и то, что многие антигуманные
действия и поступки отнюдь не редко оправдывались тем,
что они совершаются будто бы во имя человеколюбия,
сострадания к ближнему, гуманного отношения к миру
и человеку.
Возьмем хотя бы для примера религиозные учения,
к которым обращаются авторы пятого доклада
Римскому клубу «Цели для человечества», полагая, что в
великих мировых религиях содержатся элементы, пе-
обходимые для роста мировой солидарности: иудаизм
основывается «на универсальном применении
моральных принципов социальной справедливости и
человеческого достоинства»; христианство включает в себя
этические концепции справедливости, всепрощепия и
братства, способствуя тем самым «росту нового
гуманизма»; ислам и индуизм провозглашают в качестве
основных ценностей «интеграцию человека», гармонию
между ипдивидом и природой; буддизм, даосизм и
конфуцианство акцентируют внимание на
«самореализации человека», «универсальном гуманизме», «этической
и эстетической гармонии»; африканские религиозные
традиции развивают представления об «общности душ»,
«племенной солидарности» и т. д.1 Действительно,
религиозные учения всегда апеллировали к человеку,
проповедуя любовь к ближнему, сопричастность ари-
роде, этическое и моральное совершенствование
личности. Однако это не мешало им оправдывать и
поощрять сжигание на кострах инакомыслящих, раздувание
религиозных распрей, насаждение религиозного
фанатизма. Причем все это преподносилось как проявлепие
заботы о человеке, как воплощение гуманистических
ценностей и целей.
Призывы к солидарности и братству,
содержащиеся в религиозных учениях, в действительности отнюдь
не хмешали разобщению людей. Напротив, мировые
религии способствовали разделению человеческой
цивилизации на обособленные группы людей в зависимости
от того или иного вероисповедания. Эта разобщенность
сохраняется и в настоящее время. Отнюдь не редки
сегодня и проявления религиозного фанатизма,
сопровождающиеся конфликтными ситуациями,
вооруженными столкновениями, кровопролитием.  11 Laszlo Е. et ai. Goals for Mankind, p. 369, 373, 376, 384, 389,
391, 393.
230

Стало быть, призывы к мировой солидарности и
гуманизации человеческого бытия, взятые
безотносительно к тому, как и с помощью каких средств
предполагается претворение их в жизнь, еще не дают основания
говорить о реальной значимости выдвигаемых
концепций, даже если они выступают под такими
благозвучными названиями, как «гуманистический социализм»
или «новый гуманизм».
Последнее время па Западе эпитет
«гуманистический» становится неотъемлемой частью концепций,
авторы которых пытаются переосмыслить традиционные
для буржуазного мира идеи и представления о
ценностях жизни и целях развития общества. Все чаще
появляются работы, обосновывающие необходимость
разработки «гуманистической психологии»,
«гуманистического психоанализа», «гуманистической
социологии» и других «гуманистических» дисциплин. Все чаще
буржуазные теоретики говорят о «новом гуманизме»
как необходимой предпосылке и основном условии
гуманизации человеческого бытия. Подчеркивается, что
в настоящее время чрезвычайно важно «пробудить в
нас «нового человека» живительным веянием нового
гуманизма...» Высказывается мнение о том, что в
оспове будущего «гуманного мирового порядка»
должен лежать «новый гуманизм» 1 2.
Представители Римского клуба также апеллируют
к «гуманистическому социализму» и «новому
гуманизму». Так, авторы третьего доклада Римскому клубу
призывают к установлению «нового международною
порядка», созданию идеальной социальной организации
людей, которая получает у них пазвапие
«гуманистический социализм». «...Этот справедливый социальный
порядок,— заявляют они,— лучше всего можно
охарактеризовать как гуманистический социализм, поскольку
его целью явилось бы установление равенства
возможностей внутри и между странами, в основе его лежали
бы универсальные человеческие ценности»3.
Президент Римского клуба А. Печчеи убежден, что
гуманизация мира и человека возможпа, только если люди
будут руководствоваться ценностями «нового
гуманизма», который только и способен вызвать
трансформацию сознания и жизненных установок человека,
«под1 Сен-Марк Ф. Социализация природы, с. 421.
2 Mische G.t Mische М. Toward a Human World Order, p. 200.
3 Тинберген Я. Пересмотр международного порядка, G. 89.
231

нять его качества и возможности до уровня,
соответствующего его повой возросшей ответственности в этом
мире» *.
Казалось бы, что можно возразить против
«гуманистического социализма» и «нового гуманизма», коль
скоро в основе того и другого лежат общечеловеческие
ценности. Однако провозглашаемый теоретиками
Римского клуба «гуманистический социализм» на деле
оказывается таким обществом будущего, в котором при
сохранении частной собственности происходит как бы
стирание различий между социалистической и
капиталистической организациями бытия людей. Что же
касается «нового гуманизма», то он предполагает лишь
ориентацию человека на осознание необходимости
руководствоваться в своей деятельности ипыми
ценностями жизни, чем те, которые превалируют в современном
потребительском обществе. Вопрос о том, как
возможна трансформация сознания в условиях социального
бытия, порождающего потребительские ценности и
своекорыстпые цели, остается в стороне. Полностью
разделяя, по его собственным словам, «философию
Римского клуба», член исполнительного комитета этой
организации М. Гернье недвусмысленно пишет о том,
что в настоящее время речь больше не идет будто бы
«о выборе между капитализмом и социализмом, как и
старое доброе время Маркса» 1 2. Речь идет скорее об
общих ценностях выживания, о «новом гуманизме» как
средстве возрождения «гуманистических идеалов»,
среди которых не последнее место занимают «частное
предпринимательство» и «частный сектор мировой
экономики», рассмотренный с точки зрения изменения его
масштабов и принципов функционирования в
современном мире3.
Невольно напрашивается вопрос, что же это за
ценности «нового гуманизма», благодаря которым
возможно будто бы возро?кдение «человеческого духа»,
несмотря на наличие частной собственности, порождающей
ценностную ориентацию не столько на то, чтобы
«быть», сколько на то, чтобы «иметь»? Ведь сами
представители Римского клуба, в частности его президент,
критически относятся к подобной ориентации, и,
следовательно, «новый гуманизм» должен был бы включал*
232
1 Пенней А. Человеческие качества, с. 181.
2 Guernier М. Tiers monde: trois quarts du monde, p. 143.
8 См.: Пенней А. Человеческие качества, с. 68.

в себя цепности, нейтрализующие ориентацию
человека на «имение», «обладание». И еще один вопрос.
Каковы реальные предпосылки возникновения «повою
гуманизма» в условиях западной цивилизации,
которая, как это отмечают теоретики Римского клуба,
способствует насаждению различного рода иллюзий и
формированию отчужденного сознания, и как
возможна сама гуманизация человека, коль скоро
сохраняются ценности, присущие антигуманному обществу?
Говоря о революционной роли «нового гуманизма»
в трансформации жизненных ориентаций людей, А. Печ-
чеи выделяет три основных его ценностных
аспекта: понимание глобальности, стремление к
справедливости, отвращение к насилию. Все эти аспекты
имеют, по мнению Печчеи, исключительно важное значение
для преодоления «внутреннего кризиса», который
переживает современный человек, и для
формирования его нового отношения к миру и к самому себе.
Человек должен обратить свой взор на себя, понять,
что только в нем самом скрыты силы, развитие
которых может способствовать разрешению его
«внутреннего кризиса» и, следовательно, «кризиса
человечества».
Прежде всего, как считает Печчеи, человеку
необходимо осознать глобальность происходящих в мире
событий, составить верное представление о логике
глобального функционирования мировой системы, а
главное — о самом себе как неотъемлемой части
окружающей природы, всего мироздания. В основе «нового
гуманизма», стало быть, должно лежать определенное
видение человека как тотального и в то же время
конечного существа, живущего в глобальном коптиниумо
мира. «И чтобы быть людьми в истинном значении
этого слова,— пишет президент Римского клуба,— мы
должны развить в себе такое понимание глобальности
всех событий и явлений, которое бы отражало суть и
основу всей Вселепной»1.
Не менее важные ценностные аспекты «нового
гуманизма»—это справедливость и отвращение к
насилию. Справедливость является «важнейшим
принципом нового гуманизма»1  2, одной из гуманистических
идей, вдохновляющей людей на создание «нового
между народного порядка». Со справедливостью самым
1 Печчеи А Человеческие качества, с. 185.
2 Там же, с. 186.
233

тесным образом связана свобода человека как
решающая предпосылка возрождения «человеческого духа»,
развития человеческого достоинства, «человеческого
качества». Достижение справедливости и свободы
должно, по убеждению Печчеи, исключать насилие,
представляющее собой не что иное, как культурную и
социальную патологию. Поэтому «философия отрицания
насилия должна стать одним из принципов нового
гуманизма»
Как видим, «новый гуманизм» А. Печчеи покоится
на таких принципах и ценностях жизни, каждый из
которых действительно имеет важное значение для
гуманизации человека. Современный мир представляет
собой столь сложную систему взаимодействующих
между собой элементов, что без учета глобального
характера происходящих в нем процессов и рассмотрения
человека как активного субъекта деятельности,
преобразовывающего природное окружение, социальное
бытие и самого себя, практически певозможно
успешное разрешение глобальных проблем. Верно и то, что
без установления справедливости, социального
равенства между людьми и обеспечения свободы ни о какой
гуманизации человека не может быть и речи.
Искоренение насилия, превращающегося в западпой культуре
в своеобразный культ и основпое средство подавления
свободы, тоже, разумеется, является необходимой
предпосылкой гуманизации человека в буржуазном мире.
Все это так. Однако «новый гуманизм» А. Печчеи
включает в себя вполне определенную установку,
свидетельствующую о попытке педопустить какой-либо
насильственной ломки существующих социальных
структур, институтов и общественных отношений в
западной цивилизации. Речь идет о «философии
ненасилия» как самоценности «нового гуманизма».
Разумеется, мирные методы и средства
преобразования антигуманного социального бытия
предпочтительнее немирных. Марксисты всегда придерживались
этого положения, считая, что там, где возможен мирный
переход от капитализма к социализму, нет
необходимости в применении вооруженного насилия. Вместе с
тем, как показывает историческая практика, для
перехода к новому общественному строю без
революционного насилия, без социального принуждения не
обойтись. «Насилие является повивальной бабкой всякого  11 Печчеи А. Человеческие качества, с. i92.
234

старого общества, когда оно беременно новым» 1. Для
преобразования антигуманного общества, которое само
прибегает к насилию, чтобы сохранить изжившие себя
социальные институты и общественные отношения, в
общество гуманное, создающее благоприятные
возможности для всестороннего развития человека, необходима
социальная революция, включающая революционное
насилие. Такова историческая неизбежность
гуманизации человеческого бытия в том случае, когда
антигуманное общество стремится к сохранению статус-кво,
используя для этого реакционное насилие.
Таким образом, при решении вопроса о том, как и
какими средствами может быть осуществлена
гуманизация человеческого бытия, необходимо учитывать
конкретно-исторические условия существования
человека. Это означает, что «философия ненасилия»,
рассматриваемая как единственно приемлемая установка
человека на преобразование антигуманного общества в
«гуманистический социализм», в лучшем случае
оказывается утопической философией непротивления злу
насилием, несостоятельность которой подтверждается
всем ходом истории развития человечества. «Новый
гуманизм» как раз и основывается на такой
несостоятельной философии, где ставка делается не па
революционное преобразование антигуманного бытия, а
исключительно на способность человека понять пеистинность
своего существования в антигуманном мире,
выработать новое представление о гуманном мире и самом
себе как о нравственном и добродетельном существе,
стремящемся к реализации своих внутренних сил,
достижению социального равенства, справедливости и
свободы, и в соответствии с этим идеалом привести в
гармонию цриродное, социальное и индивидуально-лич-
иостпое бытие.
Такая мировоззренческая позиция разделяется как
президентом Римского клуба, так и мпогими его
членами. Она весьма типична для современных
буржуазных теоретиков, фиксирующих противоречия развития
западной цивилизации и призывающих к
гуманизации мира средствами «философии ненасилия». Данная
мировоззренческая позиция не раз отстаивалась и в
прошлом теми идеологами, которые полагали, «будто
до сих пор люди всегда составляли себе понятие о
человеке, а затем завоевывали себе свободу в той лишь  11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 761.
235

мере, в какой это необходимо было, чтобы осуществить
в себе данное понятие, и будто мера завоеванной
свободы определялась всякий раз их соответствующим
представлением об идеале человека...» К
Это, как убедительно показали К. Маркс и Ф.
Энгельс,— утопическая позиция. Историческая практика
свидетельствует, что одни только идеальные
представления об общечеловеческих ценностях жизни и доброй
«природе человека» не могут выступать в качестве
необходимой и достаточной предпосылки для
завоевания свободы и преобразования антигуманных условий
человеческого существования в гуманные. «...Люди
завоевывали себе свободу всякий раз постольку,
поскольку это диктовалось им и допускалось не их
идеалом человека, а существующими производительными
силами»2. Теоретики же Римского клуба, хотя и
рассматривают вопросы об экономическом развитии,
капиталовложениях и т. д., не соотносят их с анализом
конкретных, исторически сложившихся условий бытия
человека в мире. Они сосредоточивают внимание на
человеке, его «внутреннем кризисе» и возможностях
разрешения этого кризиса посредством трансформации
ценностпых установок людей и целей, лежащих в
основе их деятельности. Отсюда несостоятельная
попытка обосновать возможность гуманизации мира и
человека благодаря возвышению «человеческого духа»
и улучшению «человеческого качества», что достижимо
будто бы на путях развития «нового гуманизма» и
осуществления «революции в сознании». Отсюда и
выдвигаемые представителями Римского клуба
концепции «человеческой революции» и «революции мировой
солидарности», а также соответствующие сценарии
осуществления этих революций.
3. 	«Человеческая революция»
и «революция мировой солидарности»
Критикуя современные тенденции
развития человечества (по сути дела, западной
цивилизации), призывая к гуманизации мира и человека,
теоретики Римского клуба делают ставку не на уничтожение
частнособственнического предпринимательства и част-
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 432—433.
* Там же, с. 433,
236

иособственнических отношений, то есть той основы,
на которой зиждется западная цивилизация, а на
трансформацию сознания человека. Их призыв, как об этом
прямо пишут авторы доклада «Цели для человечества»,
не есть призыв к «разрушению обществеппых
институтов, частных национальных и мультинациональных
корпораций и к свержению правительств. Это призыв
прежде всего к осознанию людьми, бизнесменами и
правительствами, что их ожидания не могут быть должным
образом осуществлены посредством политики, которую
они проводят сегодня, и что имеются другие стратегии,
содержащие в себе более значительные шансы па
успех» 1.
Итак, теоретики Римского клуба возлагают надежду
на трансформацию сознания людей, полагая, что этого
вполне достаточно для осуществления гуманизации
мира и человека. Трансформация сознания
воспринимается ими как подлинная революция в мышлении и
поведении людей, оказывающая преобразующее
воздействие как на самого человека, так и па окружающий
его мир. В отличие от предшествующих революций,
связанных с насильственной ломкой социальных
структур» «революция сознания», как считают представители
Римского клуба, позволит человеку по-новому
взглянуть па самого себя, на свое место в мире, пробудит в
нем желание стать подлинным человеком и тем самым
явится отправной точкой его нового отношения к миру.
Такое понимание возможностей гуманизации
человеческого бытия зиждется на убеждении, что стоит
лишь человеку осознать неистинность своего
существования и пересмотреть свои взгляды на жизпь с точки
зрения возвышенного представления о самом себе, как
он тут же изменит свое поведение и образ жизни. Это
убеждение разделялось многими мыслителями
прошлого. «Когда,— писал Д. Юм,— человеком овладевает
высокое понятие о его месте и роли в мироздании, он,
естественно, старается действовать так, чтобы
оправдать такое понятие и не унизиться до грязного или
злодейского поступка, из-за которого он может
опуститься, став ниже того представления о себе, которое
имеется в его воображении» 1 2.
Те, кто и сейчас руководствуется этим убеждением,
включая представителей Римского клуба, совершенно
1 Laszlo Е. ot. al. Goals for Mankind, p. 305.
2 Юм Д. Соч. В 2-х т., т. 2, с. 011—612.
237

не учитывают, что осознание человеком своего высокого
предназначения в мире отнюдь не достаточно для
изменения (тем более радикального) своего поведения,
ибо, как справедливо отмечал Г. В. Плеханов, «не
субъективный разум личности, а объективная логика
общественных отношений диктует личности то или
другое поведение»
Представители Римского клуба полагают, папример,
что катастрофическая ситуация, связанная с
загрязнением окружающей среды и истощением природных
ресурсов, заставляет задуматься многих людей,
включая предпринимателей, управляющих корпорациями п
политических лидеров, над существующим положением
вещей в западном мире. Осознав недопустимость
дальнейшего расточительного отношепия к природе, попяв,
что есть добро, а что зло, они придут к выводу о
пагубности преследования своекорыстных недальновидных
целей и необходимости постановки таких целей,
реализация которых не будет приводить к негативным
последствиям, в том числе к ухудшению состояния
окружающей среды. Предполагается, что достаточно одного
этого осознания, чтобы в своей практической
деятельности предприниматель стал руководствоваться
соображениями гуманного характера.
Такая постановка вопроса свидетельствует о пере'
оценке субъективного аспекта целеполагающей дея-
телыюсти человека и недооценке ее объективного
аспекта. Поскольку представители Римского клуба под
целью понимают, как правило, субъективные ожидания
людей, то и все последующие рекомендации и
программные установки соотносятся главным образом с
субъективными характеристиками целеполагаиия, с
субъективно-личностными ориентациями человека на что-то
желаемое, определяемое не столько самой
деятельностью, сколько представлениями о добре и зле. Тот
факт, что цель человека — отнюдь не
субъективно-личностное его состояние, а необходимый продукт его
деятельности, не только не учитывается, но и не
осмысляется с точки зрения реальной постановки цели
человеком. При этом вне ноля зрения оказывается один из
существенных аспектов целеполагающей деятельности
человека, связанный с объективными условиями его
жизнедеятельности, определяющий как способы поведе-  11 Плеханов Г. В. Избранные философские произведения. М.,
1956, т. 2, с. 451,
2&

ния и средства достижения целей, так и постановку
целей, их характер и содержание.
В самом деле, если целью существующего способа
производства в западной цивилизации является
получение максимальной прибыли на вложенный капитал, то
едва ли осознание предпринимателем необходимостп
сохранения окружающей среды ради жизни
последующих поколений может оказать влияние на его
практическую деятельность в настоящее время. Он скорее
закроет глаза на негативные последствия своего
производства, чем откажется от возможности получения
дополнительной прибыли. И дело не только в том, что такова
его индивидуально-личностная ориентация в мире.
Формирование целей происходит как под влиянием
индивидуально-личностных ориентаций, так и в зависимости
от объективно существующего способа производства и
отношений, складывающихся на его основе.
Предприниматель не может отказаться от получения прибыли,
даже позволив себе руководствоваться гуманными
ценностями, коль скоро стоит под вопросом его дальнейшее
существование как предпринимателя. Поэтому в таком
случае как средства, выбираемые им для достижения
своих целей, так и сами цели вступают в противоречие
с гуманистическими ценностями, в том числе и
ценностями бережливого отношения к окружающей
природе.
Разумеется, под воздействием общественного мне-
пия в капиталистических странах создаются различные
организации по охране окружающей среды и даже
принимаются соответствующие законы,
предусматривающие ту или иную степень наказания за
предумышленное их нарушение с целью наживы. Но, как
показывает существующая практика предпринимательства
в западных странах, и мелкий бизнес и крупные
монополии обладают удивительной способностью
приспосабливаться к любым ситуациям. Если существует
закон об охране окружающей среды, то находится
немало средств, чтобы обойти его. Одним из таких
средств служит, папример, практика проникновения
бизнеса в те органы, которые осуществляют
контроль за охраной окружающей среды. Это не могут не
признать и на Западе, особенно те, кто реалистично
смотрит па возможности разрешения экологических
проблем путем апелляций к сознанию
предпринимателей. Так, в книге американского теоретика и политика
У. Дугласа «Трехсотлетняя война. Хроника
экологиче230

ского бедствия» (М., 1975) на большом фактическом
материале показываются формы и средства
приспособления бизнеса к достижению своих целей в условиях
борьбы прогрессивных сил за охрану окружающей
среды.
Очевидно, что надежда на революцию в сознании
человека, если она не сопровождается радикальным
преобразованием социального бытия, иллюзорна.
И здесь представители Римского клуба разделяют
старую, но весьма живучую иллюзию, «будто достаточно
выбить из головы известные представления, чтобы
устранить из мира те отношения, которыми порождены
эти представления...» 1. Обрамленная в ту или иную
форму, она постоянно овладевает сознанием тех
западных теоретиков, которые призывают к возрождению
гуманистического духа в западной культуре. И
представители Римского клуба здесь отнюдь не
оригинальны. Вспомним книгу Ч. Рейча «Молодая Америка»,
ставшую бестселлером в начале 70-х годов в США.
В ней как раз и провозглашалась «революция
посредством сознания», способная будто бы без
применения насилия и захвата политической власти привести
к появлению «нового человека», утверждению
ценностей гуманизма, созданию нового «гуманного
общества».
Ч. 	Рейч исходил из того, что на разных этапах
становления и развития американского общества
происходили определенные сдвиги в ценностных установках
людей, предопределяя формирование различных типов
сознания. «Сознание I» представляет собой
традиционное мировоззрение фермера и предпринимателя,
верящих в индивидуальную инициативу и личный успех на
поприще приумножения своего капитала. Истоки его
формирования восходят к XIX веку. «Сознание И»
характеризует мироощущение крупных бизнесменов,
политических лидеров и технократов в условиях
государственно-монополистического капитализма. Оно
возникло в первой половине XX века и приобретало широкое
распространение по мере того, как государство
вторгалось в экономическую жизнь общества, а капитал
концентрировался в руках организованного бизнеса. И,
наконец, носительницей «сознания III», или «нового
сознания», является молодежь. Это сознание начало
развиваться во второй половине XX столетия. Оно, по
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 432,
240

убеждению Рейча, должно привести к подлинной
революции в мышлении и поведении людей, ибо, в
отличие от мифологического «сознания I» и машинно-
рационального «сознания II», «новое сознание»
апеллирует к человеку, к его внутренней «природе»,
способствуя прозреванию человеческого существа,
возрождению гуманистического духа и гуманному отношению
к миру.
Возлагая надежду на «революцию в сознании»,
Ч. 	Рейч, как известно, делал ставку на молодежь,
поскольку конец 60-х годов был своеобразным апогеем
молодежного леворадикального движения на Западе.
Но бунтарское леворадикальное движение молодежи
было стихийным, бессознательным протестом против
истеблишмента, не оправдавшим чаяний тех, кто
связывал с ним возможность гуманизации человеческого
бытия. «Революция в сознании» оказалась
«революцией без сознания».
Однако это не подорвало веру некоторых
буржуазных теоретиков в освободительную миссию сознания
как такового. Многие из них и сегодня призывают к
«революции сознания», смещая акценты с одних его
носителей на другие и выдвигая на передний план уже
не молодежь, а зрелых ученых, философов,
представителей крупного бизнеса, менеджеров, политических и
религиозных лидеров. Одни считают, что для
гуманизации мира и человека необходима «глобальная
экзистенциальная философия, требующая революции в
нашем образе мышления о человеческих проблемах» *.
Другие подчеркивают решающую роль трансформации
сознания как такового, видя единственный путь
спасения человеческой цивилизации, находящейся на краю
глобальной катастрофы, в гуманизации мира и
человека «благодаря революции сознания» 1 2. Ставку на
трансформацию сознания делают и представители Римского
клуба, считающие, что речь должна идти о «революции
сознания» не только на индивидуально-личностном
уровне, но и совершающейся в глобальном масштабе,
о «революции мировой солидарности», охватывающей
все части света, всех жителей планеты.
Необходимость «человеческой революции»
отстаивает президент Римского клуба А. Печчеи, который
1 Aguessy Н. et. al. Time and the Philosophies. L., 1977,
p. 253-254.
2 Kahn, Mead, Thompson. A Three-Way Debate on the Fu-
ture.— The Futurist, 1978, vol. 12, N 4, p. 229.
16 В. M. Лейбин
241

полагает, что в основе гуманизации мира и человека
должно лежать осознание индивидом не только
ценностей глобализма, стремления к справедливости и
отвращения к насилию, но и важности претворения их в
жизнь для повышения «человеческого качества», для
человеческого развития, понимаемого как культурная
гармония в самом человеке, в природе и цивилизации.
Для лучшей организации человечества необходимы,
считает А. Печчеи, «глубокая культурная эволюция и
коренное улучшение качеств и способностей всего
человеческого сообщества» *. Только в этом случае и
каждый человек сможет трансформировать свое сознание,
пробудить в себе желание стать подлинным человеком
и повысить «человеческое качество», способствуя тем
самым построению нового, «зрелого общества»,
основанного на стабильном равновесии между индивидом и
природой. Такую трансформацию человеческого
существа Печчеи называет «человеческой революцией».
Эта революция будто бы не только придает смысл всем
ипым революциям и способствует благоприятному
протеканию их, но и может венчать собой их завершение,
быть их кульминацией. Таким образом, единственный
путь разрешения глобальных проблем современности
и гуманизации человеческого бытия, «путь к
спасению», лежит, по Печчеи, через то, что он называет
человеческой революцией, «через новый гуманизм,
ведущий к развитию высших человеческих качеств» 2.
Наряду с рассуждениями о «человеческой
революции», представители Римского клуба пытаются
обосновать концепцию «революции мировой солидарности».
Особенно отчетливо она выражена в докладе «Цели
для человечества». Его авторы связывают гуманизацию
мира и человека с радикальной трансформацией
ценностей жизни и целей, преследуемых как отдельным
индивидом, так и корпорациями, международными
организациями, странами, государствами, человечеством
в целом. Благодаря такой трансформации,
переориентации людей и цивилизации в целом на
гуманистические ценности и цели «появится новый глобальный
этос, основанный на ответственности и солидарности»,
а также «кристаллизуется новый стандарт гуманизма
как норма поведения во всех сферах государственной
политики». Это, в свою очередь, создаст, как считают  * 31 Печчеи А. Человеческие качества, с, 182.
3 Там же, с. 209—210,
242

авторы доклада, предпосылки для осуществления
«революции мировой солидарности», создания «нового
международного порядка», построения «нового
мирового общества» на основе «гармоничного развития всех
обществ, руководствующихся новой этикой гуманизма
и взаимной солидарности» Это будет революция во
всемирном масштабе, революция, подготовленная
«эпохальным прогрессом в человеческом сознании». Она
призвана преобразовать и человека и весь мир в духе
гуманного отношения к жизни. «Достижение мировой
солидарности — это великий императив нашей эры» * 2  *.
Итак, представители Римского клуба ратуют за
«революцию сознания», сознания, поднятого на высшую
ступень своего эволюционного развития,
воплощенного в человечестве. «Человеческая революция» А. Печ-
чеи содержит в себе установку на реализацию
возможностей разрешения глобальных проблем и
противоречий современности посредством возрождения
«человеческого духа», культурного совершенствования
человека, осознавшего не только свои внутренние
конструктивные силы, но и то, что он есть венец эволюции
человеческого рода, всей жизни, цивилизации, в
которой должно произойти органическое совмещение
развертывания внутреннего мира человека с природным
эволюционным процессом. Доклад «Цели для
человечества» ориентирует человека на осознание высшего
проявления своей жизнедеятельности в лоне
человеческой цивилизации, поступательное развитие которой
самым тесным образом связано с солидарностью всех
людей на земле.
Нетрудно заметить, что в обоих этих
концептуальных вариантах обнаруживаются общие мотивы,
созвучные учению французского философа и теолога
Тейяр де Шардена о человеке как эволюции,
осознавшей саму себя и вследствие этого достигшей ступени
человечества. Для человека, как считал Тейяр де
Шарден, «нет будущего, ожидаемого в результате
эволюции, вне его объединения с другими людьми» и
осознания «своей солидарности и ответственности за целое» 3.
Представители Римского клуба также видят в мировой
солидарности и культурной эволюции человека,
воплощенной в человечестве, единственно возможное
средст* Laszlo Е. et. al. Goals for Mankind, p. 366, 406.
2 Ibid., p. 415.
8 Тейяр де Шарден П, Феномен человека. М., 1965, с. 242.
243

во спасения цивилизации, погрязшей в погоне за
материальным преуспеванием и господством над
природой.
Несколько десятилетий тому назад Тейяр де Шар-
деп писал о необходимости «возрастания сознания»
для «планетаризации» человечества и выхода из
кризиса, который, по его мнению, испытывает человек,
обладающий даром заглядывать в завтра, но не
уверенный в том, что это завтра вообще гарантировано для
него. «Выход для мира, двери для будущего, вход в
сверхчеловечество открываются вперед и не для
нескольких привилегированных лиц, не для одного
избранного народа! Они откроются лишь под напором
всех вместе и в том направлении, в котором все вместе
могут соединиться и завершить себя в духовном
обновлении Земли» '. Римский клуб не разделяет взглядов
Тейяр де Шардена об устремлении в
«сверхчеловечество». И это понятно, ибо он апеллирует к науке,
научному познапию будущего, к выявлению позитивных
альтернатив развития цивилизации. Однако, как и
Тейяр де Шарден, представители Римского клуба
призывают к духовному обновлению планеты, когда,
используем выражение С. Цвейга, «все части света будут
вовлечены в грандиозный всемирный союз,
объединенный единым общечеловеческим сознанием»1  2. В такой
«революции сознания» не остается места пи для
классового сознапия, пи для социальной революции,
радикально преобразующей бытие человека в мире.
Разумеется, призывы к мировой солидарности сами
по себе весьма похвальны: они свидетельствуют о том,
что представители Римского клуба понимают
необходимость объединения всех людей па земле с целью
предотвращения войн, обеспечения прочного мира,
сохранения окружающей среды и самой жизни на
планете. В этом отношении Римский клуб примыкает к
тем прогрессивным движениям, которые стремятся
к консолидации миролюбивых сил во имя лучшего
будущего, всестороннего развития человека и движения
человечества по пути социального прогресса.
Не столь уж абсурдна и сама по себе идея
«революции сознания». Ведь гуманизация мира и человека
действительно предполагает осознание того, что
условия существования должны быть преобразованы, ибо
1 Тейяр де Шарден П. Феномен человека, с. 240.
2 Цвейг С. Собр. соч. В 7-ми т. М., 1963, т. 3, с. 102.
244

нормальным состоянием человека как раз и является
то, «которое соответствует его сознанию и должно быть
создано им самим» 1. Обладая относительной
самостоятельностью, сознание способно оказывать существенное
влияние на формирование гуманистических ценностей
и целей человека, его жизненных ориентаций и
потребностей в революционном изменении социального бытия.
Можно сказать, что сама потребность в социальной
революции предполагает осознанное отношение как к
наличной антигуманной действительности, так и к
возможному лучшему будущему, соответствующему
идеалам развития «всех человеческих сил как таковых,
безотносительно к какому бы то ни было заранее
установленному масштабу»1  2. Иными словами, способность п
готовность к социальной революции в известной мере
оказывается способностью и готовностью ее участников
сознательно встать на путь практических социальных
преобразований во имя достижения своих
гуманистических идеалов. В этом отношении революция в
сознании, в умах людей, поднимающая их на борьбу за
претворение в жизнь гуманистических ценностей и
целей,— непременное условие последующих
революционных преобразований социального бытия, направленных
на достижение социального равенства, справедливости,
подлинной свободы человека.
Стало быть, сама по себе революция в сознании масс
пе содержит ничего противоестественного. Вопрос
заключается в другом: как, какими средствами, опираясь
па какие социальные силы предполагается осуществить
революционное преобразование антигуманного мира и
достичь гуманистических целей? От ответа на этот
вопрос зависит то, насколько реальны возможности
гуманизации человеческого бытия: идет ли речь о
подлинном гуманизме, или призыв к гуманизации мира и
человека — всего лишь благочестивые пожелания,
утопическое видение лучшего будущего.
Наглядное представление о том, как решается
данный вопрос теоретиками Римского клуба, могут дать,
пожалуй, сценарии «революции мировой солидарности»,
предложенные в пятом докладе Римскому клубу «Цели
для человечества», и концепция «инновационного
обучения», развиваемая авторами седьмого доклада «Нет
пределов обучению».
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 510.
2 Там же, т. 46, ч. I, с. 476.
245

В пятом докладе рассматривается несколько
сценариев «революции мировой солидарности».
Согласно одному из них, в какой-то стране
религиозные общины и интеллектуальные группировки
наиболее остро осознают кризисные процессы и с целью их
разрешения стремятся к установлению братства и
солидарности. Они прилагают все усилия к тому, чтобы
оказать воздействие на правительство, бизнесменов,
народ. Функционируя в качестве формальных и
неформальных советников, религиозные деятели и
интеллектуалы или непосредственно влияют на национальную
политику, или опосредствованно, оказывая благодаря
своему престижу в глазах окружающих
соответствующее воздействие на массы. В ходе церковных
проповедей и научных дискуссий начинают меняться
ценностные ориентации и цели людей. Появляются новые
отряды осознавших необходимость в мировой
солидарности. Они оказывают воздействие на правительство и
бизнес, в результате чего происходит национальное
возрождение.
По другому сценарию в некоторых обществах
высоким сознанием обладают политические лидеры. Задача
правительственных кругов — поднять уровень сознания
в стране и добиться солидарности всех. Организуя
форумы для обсуждения актуальных проблем
современности, правительство оказывает влияние на ученых и
религиозных деятелей. Те, в свою очередь, через
прессу, радио и телевидение пробуждают сознание масс, а
последние посредством изменения способов
потребления воздействуют на бизнес.
Могут быть и другие «внутренние» сценарии, когда
«революция мировой солидарности» осуществляется в
следующей последовательности: обладая высоким
уровнем сознания, правительство информирует
бизнесменов о губительных для жизни экологических
последствиях их деятельности и призывает к осуществлению
необходимых перестроек, а те обращаются к
религиозным лидерам и интеллектуалам, а через них и к
народу.
Еще один вариант — международный сценарий.
Если в какой-то стране нет носителя «глобально
ответственного сознания», потребность в мировой
солидарности может быть вызвана «извне», из других стран. Для
этого, полагают авторы пятого доклада, не требуется
классических образцов революции. Каждая нация
располагает своей культурой, мировоззрением или
рели240

гией, которые в принципе могут обеспечить рост
мировой солидарности. Необходимо только активизировать
эти силы. Благодаря международным контактам
ученые, религиозные деятели и бизнесмены одной страны
могут оказать соответствующее воздействие на своих
коллег из другой страны, тем самым стимулируя рост
их глобального мышления, а те по описанным выше
сценариям поднимут национальное самосознание, в
результате чего произойдет всеобщая «революция
мировой солидарности».
С обеспечением мировой солидарности всех людей
на земле, организаций, корпораций, стран, наций
возникнут дебаты как на национальном, так и на
международном уровнях, в ходе которых будут рассмотрены
современные кризисные процессы и открыты новые
горизонты для поступательного развития человечества.
Одновременно произойдет и реформация
существующих институтов в новые специализированные
«горизонтальные агентства», которые на корпоративном,
национальном и региональном уровнях будут
способствовать выработке гуманистических целей. Они призваны
стать совещательными и консультативными органами,
координация деятельности которых будет
осуществляться в международном масштабе.
Согласно подобному набору сценариев, «революция
мировой солидарности» и гуманизация мира и
человека могут быть осуществлены путем трансформации
сознания, охватывающей все страны и континенты. При
этом все сценарии построены таким образом, что
носителями «революции мировой солидарности»
оказываются или религиозные лидеры и ученые, или
бизнесмены, или правительственные круги. То, что народным
массам отводится в сценариях второстепенная,
незначительная роль, далеко не случайно, ибо теоретики
Римского клуба всячески стремятся умалить
значимость рабочего класса в революционном процессе. Они
считают, что «будущая история будет
концентрироваться не на личности и социальных классах, как это было
характерно для истории прошлого, а на использовании
ресурсов и выживании человеческих существ» Если
в предшествующее столетие классовое самосознание
являлось решающей силой в борьбе за обновление мира,
то сегодня оно будто бы утрачивает свое значение, по-  11 Mesarovic М, and Pestel Е. Mankind at the Turning Point,
p. 146.
247

скольку «люди по обе стороны баррикад начинают все
отчетливее видеть мрачные тучи, сгустившиеся пад
всей человеческой семьей» К Это вполне согласуется
с тезисом А. Печчеи, что «сознание человеческих
существ должно преобладать над национальным
сознанием, над классовым сознанием» 1 2.
Как видим, представители Римского клуба стоят па
типично буржуазных позициях. Ратуя за гуманизацию
мира и человека, они отказываются признать, что
революционное преобразование антигуманного общества
возможно благодаря росту не сознания вообще, а
именно классового самосознания. К этому следует добавить,
что ряд теоретиков Римского клуба разделяют
ошибочные идеи ограничения национального суверенитета
государств (А. Печчеи), закрепления сложившихся форм
разделения международного труда, обрекающего менее
развитые страны на роль поставщика дешевой рабочей
силы (М. Месарович, Э. Пестель), незыблемости
существующего разделения мира (Э. Ласло) 3. И
«революция мировой солидарности», к которой призывает
Римский клуб, не предусматривает коренного
преобразования бытия человека в западном мире. Не
революционное изменение антигуманного бытия, а мирная
реконструкция существующих в буржуазном обществе
институтов — таковы основные цели и задачи
социальной философии Римского клуба.
Мировоззренческие установки теоретиков Римского
клуба остаются теми же и тогда, когда вместо
сценариев «революции мировой солидарности» предлагается
универсальная концепция так называемого
«инновационного обучения». Ее авторы критически относятся к
предшествующим формам обучения, способствующим
широкому распространению «научной безграмотности».
Успешное разрешение глобальных проблем, по их
мнению, требует «далеко идущих и упиверсальных
изменений в обучепии» 4: повсеместного введения
«инновационного обучения», ориентированного не па опыт
прошлых поколений, а на новое сознание будущего. При
этом под обучением понимается не какая-либо форма
1 Печчеи А. Человеческие качества, с. 215.
2 Peccei A. Man, an Abandoned World.— In: What Kind of
World Are We Leaving Our Children? P., 1978, p. 121.
3 См.: Гвишиани Д. M. Послесловие,— В кн.: Печчеи А.
Человеческие качества. М., 1980.
4 Botkin Elmandjra Л/., Malitza М. No Limits to Learning,
p. 83, 84.
248

институционального (школьпого, университетского)
приобретения знаний, а общий подход к знанию и жиз-
пи, оспованный на «человеческой инициативе». Само
обучение рассматривается как средство подготовки
индивидов и обществ к «глобальной солидарности», к
совместным действиям, направленным на устранение
кризисных ситуаций. «Инновационное обучение», как
считают авторы седьмого доклада Римскому клубу,— это
«необходимая предпосылка для разрешения любых
глобальных проблем» !.
Очевидно, что концепция «инновационного
обучения» не выходит за рамки рассмотренной выше
«революции сознания». Разумеется, обучение в широком
смысле слова способствует выработке того или иного
отношения человека к природному и социальному
окружению. Ориентация на будущее, лежащая в основе
«инновационного обучения», может оказать
положительное влияние, формируя установки людей на
сохранение среды обитания, утверждение гуманных
отношений в обществе, творческое развитие личности,
хотя —и это важно особо подчеркнуть — историческим
опытом прошлого с его традиционными формами
обучения тоже не следует пренебрегать. Ведь прошлое,
настоящее и будущее составляют неразрывную цепь в
историческом развитии цивилизации.
Кроме того, обучение и социальная организация
бытия людей настолько взаимосвязаны между собой,
что «универсальные изменения в обучении»
практически неосуществимы без радикального преобразования
капиталистических социально-экономических структур
и буржуазных общественных отношений. Но данная
перспектива гуманизации мира и человека отнюдь не
прельщает теоретиков Римского клуба, уповающих
исключительно на «революцию мировой солидарности»,
предполагающую введение «инновационного обучения»
и осуществление «революции в сознании» людей.
Это замечание в равной степени относится и к
поискам социально приемлемых ориентиров,
способствующих повышению «социетальной эффективности»
общественных систем, нашедших свое отражение в десятом
докладе Римскому клубу «Маршруты, ведущие в
будущее». В отличие от предшествующих
исследовательских проектов в этом докладе основное внимание
• Botkin Elmandjra М., Mahtza М. No Limits to Learning,
p. 12.
249

уделяется анализу «политической архитектуры»
современного мира, рассмотрению специфики различных
социально-экономических систем с присущими им
ценностями жизни и институтами политической власти.
И хотя в докладе высказывается мысль о необходимости
осуществления коренных социальных и
институциональных преобразований во всех странах мира, речь
идет о таких перестройках, которые предполагают лишь
изменение ценностных установок людей по отношению
к существующим критериям «успешного»
функционирования общества. При этом признается
«целесообразным» развитие определенной формы
«концентрированного свободного предпринимательства» с
сохранением «частной инициативы» 1.
Подобные «коренные преобразования» не что иное,
как очередная попытка реставрации изжившей себя
социально-экономической и политической системы
современного буржуазного общества. Именно этой цели
подчинены все рассуждения о возможных путях
повышения «социетальпой эффективности» различных
обществ, об их эволюции в направлении,
обеспечивающем «конвергепцию между ними». Таков истинный
замысел предлагаемых перестроек, свидетельствующий о
стремлении их авторов создать социально приемлемую
«модель мира», за которой фактически скрывается
несколько модифицированный, но тем не менее
буржуазный миропорядок.
Подобные программы не имеют ппчего общего с
социальной революцией, освобождающей человека от
различного рода иллюзий и нацеленной на реальную
гуманизацию его бытия. Подлинная социальная
революция сообразуется «не с «обществеппыми
учреждениями, созданными изобретательностью социальных
талантов», а с производительными силами» 1 2. Призывы
же к гуманизации мира и человека путем
трансформации ценностных установок и целей людей ведут не
столько к разрешению глобальных проблем и
противоречий современности, сколько к конструированию
новых утопий, авторы которых пытаются возродить
гуманистический дух в западпой цивилизации, не порывая
с ее социальными устоями.
Реальная, а не утопическая гуманизация мира и
человека, будучи объективным движением человечества
1 Hawrylyshyn В. Road Maps to the Future, p. 181.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 378.
250

по пути социального прогресса, предполагает
радикальное преобразование буржуазного общества и
становление такой человеческой цивилизации, в рамках которой
происходит развертывание сущностных сил человека и
осуществляется солидарность всех людей. Речь идет о
социалистической альтернативе развития человечества.
Имепно социализм создает необходимые предпосылки
как для самобытной, свободной и творческой
деятельности индивидов, направленной на использование
научно-технических достижений цивилизации в целях ее
дальнейшего социального и культурного совершенства,
так и для разрешения противоречий между человеком
и природой, индивидуально-личностным и
общественным бытием людей, ростом человеческих потребностей
и возхможностями их удовлетворения.

Заключение
Римский клуб — сравнительно повая
организация, возникшая чуть более десяти лет тому назад.
И, видимо, еще преждевременно подводить
окончательные итоги его теоретической деятельности, ибо многие
исследовательские проекты, инициатором которых он
является, еще не завершены, а уже опубликованные
доклады и работы его наиболее видных теоретиков
свидетельствуют об определенной эволюции в
умонастроении его представителей. Трудно сказать, как, в каком
направлении будет двигаться Римский клуб, чем
завершится эволюция его теоретической деятельности и
какие еще концепции возникнут в его рамках. Пока лишь
можно судить о достоинствах н недостатках,
позитивных и негативных сторонах, характерных для
современного этапа теоретической деятельности Римского
клуба, а также о соответствии или несоответствии ее
результатов тем замыслам, которые лежали в оспове
зарождения данной организации.
Теоретическая деятельность Римского клуба, и мы
это попытались показать в книге, включает в себя
широкий спектр конкретно-научных разработок,
предназначенных для решения глобальных проблем, и
общефилософских рассуждений о бытии человека в мире,
гуманистических ценностях жизни и перспективах
развития человечества.
Анализ и оценка нынешнего, первоначального этапа
этой деятельности с марксистских позиций позволяет,
как нам кажется, сделать следующее краткое
обобщение. Обращение к глобальным проблемам
современности, построение первых компьютерных «моделей мира»,
инициативы в области глобального моделирования,
критика негативных тенденций развития западной
цивилизации, попытки выявления возможных альтернатив
развития человечества, поиски путей и средств
гуманигъ2

зации мира и человека, осуждение гонки вооружений,
призыв к объединению усилий мировой
общественности для предотвращения ядерной войны, обеспечения
безопасности народов, сохранения окружающей среды,
достижения социального равенства, справедливости и
свободы, повышения благосостояния людей и
улучшения их «качества жизни» — все это позитивные
стороны теоретической деятельности Римского клуба.
Экстраполяция частных выводов на более общие
закономерности научно-технического и социального
развития, отождествление кризисных процессов и
противоречий, свойственных современной западной
цивилизации, с глобальным кризисом всего человечества,
абстрактное апеллирование к гуманистическим ценностям
и целям, не соотнесенное с исторически сложившимися
социальными условиями жизни людей, рекомендации
по духовному обновлению западного общества, не
предусматривающие коренное преобразование его,
утопические программы но гуманизации мира и человека,
социальная философия, предназначенная для
оправдания новой «глобальной общности», стирающей
различия между противоположными социальными
системами,— таковы негативные стороны теоретической
деятельности этой организации.
Что же касается будущего Римского клуба, то в
известном смысле мы согласны с оценкой Э. Ласло,
считающего, что эта организация «не имеет своего
собственного будущего». При сохранении современных
тенденций своего развития Римский клуб вряд ли может
рассчитывать на будущее. Однако он не имеет
будущего вовсе не потому, что благодаря его усилиям будут в
конечном счете разрешены глобальные проблемы
современности. А именно такой точки зрения
придерживаются ведущие представители Римского клуба,
сравнивая свою теоретическую деятельность с работой
медиков, чьи усилия в сфере медицины обусловлены их
собственными успехами: по мере устранения той или
иной болезни отпадет и надобность в связанных с ней
медицинских исследованиях. Напротив, Римский клуб
в его нынешнем состоянии не имеет будущего именно
потому, что, верно описывая некоторые болезненные
симптомы, он в большинстве случаев,не только ставит
неверный общий диагноз «болезням человеческой
цивилизации», но и предлагает такие «лекарства» и
«терапевтические процедуры», которые свидетельствуют о
бесперспективности избранных методов лечения.
253

Однако было бы неверно безоговорочно утверждать,
что будущее вообще закрыто перед этой организацией.
Она должна сделать выбор между теми возможностями
и перспективами, которые реально существуют.
Римский клуб может прекратить свою деятельность, сыграв
роль катализатора, «возбудителя духа» и исчерпав свои
интеллектуальные ресурсы в попытках осмысления
глобальной проблематики. Он может продолжать еще
какое-то время намеченную ранее линию в
обосновании «глобальных перестроек», нацеленных на
оздоровление современной буржуазной цивилизации. А
возможно, осознав бесперспективность предлагаемых им
сегодня средств разрешения кризисных процессов,
Римский клуб поймет, что гуманистический путь развития
человечества связан с объединением усилий
представителей общедемократических, социалистических и
коммунистических движений, что именно такой путь
является едипственпо возможным для решения глобальных
проблем совремепности и созидания лучшего будущего
па земле, то есть таких социальных условий, которые
обеспечат реализацию сущностных сил человека.
Предпочтение той или иной возможности зависит
от мировоззренческих ориентаций членов организации.
Выбор последней возможности становится делом
вполне реальным, если принять во внимание все более
активную роль, которую играют в последпее время в
деятельности Римского клуба представители
социалистических стран, включая и советских ученых, вступивших
в него в 1981 году.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Нведепие.
Римский клуб как объект исследования
1. «Новое видение мира» или «исомальту-
зиаиская эсхатология»?
2. История возникновения и эволюция
Римского клуба
Глава 1.
Сознание будущего
1. Экскурс в прошлое
2. Современные утопии и дистопии
3. Новый подход к сознанию будущего
Глава 2.
Кризис цивилизации
1. Глобальная проблематика
2. Пределы роста
3. От биосферы к «этосфере»
Глава 3.
«Модели мира»
1. Методологическая рефлексия
2. Эвристические возможности и
мировоззренческие основания глобального
моделирования
3. Социальная природа глобального
моделирования
Глава 4.
Образ человека
4. Проблема бытия человека в мире
2. Кризис человека
3. «Качество жизни» и «человеческое
качество»
Глава 5.
Горизонты будущего
1. «Шоковая терапия»
2. «Новый гуманизм»
3. «Человеческая революция» и «революция
мировой солидарности»
Заключение
3
4
12
24
38
55
С9
80
104
119
134
152
167
180
197
213
223
236
252

Валерий Моисеевич Лейбин
«МОДЕЛИ МИРА» И ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА
Заведующая редакцией Р. К. Медведева
Редактор М. А. Лебедева
Младшие редакторы Ж. П. Крючкова и Е. С. Молчанова
Художественный редактор Г. Ф. Семиречепко
Технический редактор Е. Ф. Леонова
ИБ № 2265
Сдано в набор 16.11.81. Подписано в печать 11.02.82. Формат
84ч108'/з2. Бумага типографская Ml 1. Гарнитура «Обыкновенная но-
L-ап». Печать высокая. Условн. печ. л. 13,44. Условн. кр.-отт. 13,65,
Учетно-И8Д. л. 14,60. Тираж 70 тыс. экз. Заказ Mi 1748. Цена 55 коп.
Политиздат. 125811, ГСП, Москва, А-47, Миусская пл., 7,
Ордепа Ленина типография «Красный пролета рий*>,
103473, Москва, И-473, Краснопролетарская, 16,