АЛЬМАНАХ
КНИГА ДЕВЯТАЯ
Государственное издательство
„ФИЗКУЛЬТУРА и СПОРТ-
Москва —1957

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Авторы, желающие поместить статьи в следующих
книгах альманаха «Рыболов-спортсмен»^ могут
направить свои рукописи в адрес издательства.
Рукописи должны быть отпечатаны на машлнке
через два интервала в одном экземпляре, чертежи,
схемы и рисунки представляются в двух экземплярах.
Необходимо сообщить адрес и имя автора. Принятые
к печати рукописи оплачиваются, не принятые —
возвращаются авторам.
Редколлегия сборника* В. В. Архангельский, А. М.
Волков, А. А. Клыков, .Д. А. Самарин, И. П. Следнек
X. Н. Херсонский, Л. Р. Шейнин.

Великую роль во всех областях нашей общественной
деятельности сыграло неуклонное проведение в жизнь решений
XX съезда КПСС, благодаря которым необычайно выросло
всестороннее приложение творческой инициативы масс к
общенародному делу развития благосостояния и культуры своей Родины
и у каждого трудящегося еще больше возросло чувство личной,
хозяйской ответственности за ее процветание.
Один из примеров тому — поток писем, полученных нами с
откликами на статью X. Н. Херсонского «Реки найдут защиту»
(7-я книга альманаха).
В охране природы немедленно и решительно перейти от слов
к делу! — таково первое требование всех участников нашей
заочной конференции.
Надо положить конец всякого рода браконьерству,
хищническому, антинародному отношению к рекам, озерам и морям.
В сообщениях наши корреспонденты продолжают с болью и
гневом рассказывать об уничтожении рыбы в реках страны
ядовитыми промышленными отходами и варварскими способами
лова. Но большинство писем теперь содержит не только жалобы
по этому поводу, но и деловые предложения.
Надо добиться, чтобы каждый человек с детских лет уже
знал о той пользе, какую приносят людям чистые, охраняемые
всем народом водоемы, и какой большой вред наносят
загрязнители вод и браконьеры.
Никакие административные мероприятия по охране водоемов
не будут достаточно эффективными, если население не будет
знать о всех правилах и законах, охраняющих природу. И
прививать эти знания нужно непременно с юного возраста.
«От зоркого взгляда советских ребят, комсомольцев и
пионеров, не укроется ни один браконьер, ни одно нарушение
законности. Пионеры и комсомольцы, советская школа — могучая
сила, способная внести весомый вклад в наше общее дело», —
справедливо пишет А. Терской из Ленинграда.
Надо широко обнародовать необходимые знания через
печать, радио, кино, на школьных занятиях и путем выпуска
плакатов. Такие плакаты должны висеть в каждом колхозе, в шко-
з

лах, клубах, на предприятиях. О досадном отсутствии плакатов
пишет спортсмен П. Котов (город Жуковский, Московской
области). Товарищ Котов предлагает «создать городские и
районные общества рыболовов-спортсменов, провести конференции и
наметить конкретные меры по борьбе с браконьерством»...
Общими силами, разумеется, можно добиться решения
многих вопросов. «Устройте союз рыболовов, как имеется союз
охотников», — пишет нам Д. Ф. Соколов из Торжка.
Напомним, однако, что далеко не везде самостоятельные
рыболовные общества могут на местах опереться в своей деятельности
на необходимую мощную материальную базу. Не лучше ли
объединиться в специальных секциях добровольных спортивных
обществ, сложившихся при профсоюзах?
Исходя из глубокого чувства личной ответственности за все
порядки в своей стране, большинство авторов писем настаивает
на том, чтобы наши законы, законы социалистического
государства, были более строги ко всякого рода браконьерам.
«Обратиться к депутатам Верховного Совета СССР об
издании строгого закона по охране рыбных богатств нашей родины и
о самом суровом наказании виновных — нарушителей этого
закона», — предлагает спортсмен В. Павлов (Корсунь-Шевчен-
ковский, Черкасской области).
^ И он же справедливо подчеркивает, что проведение в жизнь
этого закона должно опираться не только на административные
и судебные органы Советской власти, но главным образом на
всю советскую общественность, которая должна, в конце
концов, сделать нарушения народного социалистического закона
невозможными нигде и никем, «не взирая на лица».
Полковник в отставке Н. Е. Кудинов свою корреспонденцию
с описанием безобразного хищнического истребления рыбы
браконьерами у Иваньковской плотины Московского моря
заканчивает так: «Ведь все эти антинародные действия совершаются
ничтожной горсткой негодяев... с портфелями под мышкой и без
них. Причем совершаются на глазах народа, под носом у
партийных, советских, профсоюзных, милицейских и судебных
работников и их органов. Много у нас гуманности, а мало злости!
Может, в этом причина? Может, со злости и начать? У нас,
москвичей, есть богатый опыт. Ведь в каких-нибудь три-четыре дня в
1947 г. очистили Москву от нашествия послевоенных спекулянтов.
Почти полностью в этом году привели в божеский вид
хулиганствующих. А вот сейчас повели борьбу с лицами, засоряющими
Москву семячками, окурками и другим мусором. Уже Москва
становится чище, а будет совсем чистой.
Я полагаю, что всем браконьерам, браконьерам всех
направлений и рангов, нужно объявить всенародную священную войну...
На борьбу с браконьерством призвать печать и все организации
и органы: комсомольские, партийные, профсоюзные,
милицейские, судебные, добровольные спортивные общества»... «И войти
4

с ходатайством к правительству об издании сурового закона по
охране природы. Этот закон должен железной рукой защитить
наше настоящее и будущее наших детей и внуков», — еще раз
повторяет общее желание наших корреспондентов Н. Е. Кудинов,
С. И. Недодаев из Ворошиловграда пишет X. Н.
Херсонскому: «Сборник «Рыболов-спортсмен» № 7 открывается вашей
статьей, которую я прочел с глубокой болью и радостью в душе.
С болью потому, что у нас еще живут, здравствуют и творят
свое гнусное дело горе-хозяйственники, директора и
управляющие, которые, несмотря на возмущение народа, на запрещение
министерства, продолжают отравлять ядовитыми отходами
производства реки, озера, водоемы и портить лес. Продолжают
уничтожать то, что дорого человеческому сердцу, то, где
трудящийся человек в часы досуга находит физический и душевный
отдых. Это — по меньшей мере — больно.
Радуюсь я тому, что печатный орган, который имеет
неоценимую силу, яростно выступает в защиту интересов простого
советского человека, простого труженика, что вы беспощадно
бичуете разорителей народного добра, бессердечных и бессовестных
браконьеров-хищников, варваров и хапуг, что вы выступаете с
конкретными предложениями, что вы обратились к народу с
призывом повести всемерную борьбу с этим народным злом. Вы
правильно поднимаете этот вопрос, и я присоединяюсь к вашему
голоду.
И люблю наш Северный Донец, у меня сердце обливается
кровью, когда я вижу его отравленным и поруганным, когда в
нем течет вода, то желтая, то зелёная, то бурая. В этом
повинны директора Рубежанского химкомбината, Лисичанского
содового завода и других заводов, прилегающих к Донцу. Я всей
своей волей протестую против загрязнения рек, против порчи
леса, против всякого рода браконьерства в рыбной ловле.
Конечно, в одиночку мы можем только возмущаться, а если
взяться всей общественностью — мы можем пресечь это зло».
Далее С. И. Недодаев поднимает еще один важный вопрос:
«Я категорически протестую против ловли рыбы сетями
частными лицами и не только с мелкой ячеей, но и вообще всякими
сетями, не говоря уже о варварском истреблении рыбы
взрывчаткой или острогами. Ловля рыбы сетями — это не спорт. Это
алчное стремление к наживе жалких людишек-эгоистов,
нисколько не считающихся с интересами рыболовов-спортсменов. Лови
удочкой, лови спиннингом и умей в этом найти удовольствие —
это по крайней мере честно и благородно»...
И С. И. Недодаев сообщает о своем небольшом почине,
который, на наш взгляд, может быть тоже подхвачен рыболовами-
спортсменами. «По мере моих сил я веду борьбу с
браконьерством. Из числа знакомых мне рыбаков трое занимались ловлей
сетью. Длительное время я прививал им любовь к ловле рыбы
удочкой и всячески порицал ловлю сетями. Мой труд не пропал
5

даром Один из этих рыболовов совершенно отказался от сетей
и в скором будущем вместе со мной отправится с удочками на
ночную рыбалку.
Это достижение маленькое, но методичное. В чбудущем я
полагаю, что и остальных двух переведу на удочку».
К содержащимся в письмах, поступивших на нашу заочную
конференцию, другим предложениям о практических мерах по
охране водных просторов нашей Родины мы вернемся в
следующей книге альманаха.
Мы обращаемся также к нашим корреспондентам с
просьбой рассказать, какое практическое направление приобретают на
местах охрана водоемов и развитие спортивного рыболовства в
отдельных экономических районах СССР в связи с
развертывающейся деятельностью Совнархозов.
Нет сомнения, что последовательное проведение в/ жизнь
мудрых решений Коммунистической партии и Советского
правительства о дальнейшем совершенствовании управления
промышленностью и строительством чрезвычайно плодотворно повлияет и
на наши дела. Создаются новые благоприятные условия для
охраны природы и для ведения культурного рыбного хозяйства, а
вместе с тем и для развития рыболовного спорта применительно
к географическим и хозяйственным особенностям каждого края.

^Jlfo водным' пюсторам^!/
£В&НАШ£Й родины л^ДН
Павлов
У КОСТРА
Я лишь ночью
Немножко свободен
От рыбацких волнующих дел.
Путь немалый сегодня пройден
И по берегу, и по воде.
Есть улов кой-какой в корзине —
Выходной проведен не зря!
Вдалеке за туманной низиной
Догорела, погасла заря.
Над костром котелок закипает,
Коростель заиграл на дуде.
Глянешь в омут — луна молодая,,
Словно рыба, резвится в воде.
Сколько за ночь припомнишь былого,
Что как волны умчали года, —
Героического, фронтового
И лирического иногда.
Ночь неслышно уйдет за пригорок,
Прозвенит на прощанье «ку-ку!..»
И, вернувшись на поезде скором,
Снова встану я к другу-станку.
Гор. Фурманов,
Ивановская сбл.
7

Александр Волков
УДАЧНЫЙ ДЕНЬ
Как только нас отпустили вечером после первомайского
костра, я побежал домой, взял удочку, одежду, провизию. Скоро к
нашему дому подошли Васька Таратута и Сенька Ращупкин. Мы
втроем отправились к Антошке Щукину, по прозванию дед Щу-
карь, который живет на самом берегу.
Дед Щукарь у нас главный распорядитель по вопросам
рыбалки, на этом деле он, как говорится, собаку съел. У него
хорошая лодка, самые лучшие удочки и весь прочий рыболовный
припас. Его батя вернулся с войны сильно израненный и в
позапрошлом году помер, но он тоже был хороший рыболов, вот от
него все и перешло к Антошке.
У них семья большая: Антошкина мать и четыре сестры
старше его, учатся в седьмом, восьмом, девятом и десятом классах.
И всю эту «женскую бригаду», как ее называет Антошка, он
ухитряется кормить рыбой не только весной и летом, но даже
зимой.
Щукарь ростом невысокий, но грудастый и сильный: из
нашего класса он уступает только Ваське Таратуте. И он совсем
спокойный: уж как его ни дразнят, Антошка никогда не лезет
драться, только скажет надоедливому; «Эх ты, балабон, трещотка!»,
отвернется и пойдет по своим делам. Одним словом, он самый
что ни на есть флегматик.
Конечно, у Антошки все было уже готово: связка удочек,
подсачек, еще накануне накопанные червяки в полотняном мешоч-
8

ке с землей, горшок с прикормом, \ сумка с провиантом. Мы с
Васькой взяли по веслу, а Щукарь еще сунул мне ведро с водой
и сказал:
т- Осторожней неси, Гришуха, а то споткнешься и прольешь!
А я захохотал:
— Видно, мало воды в Дону, что с собой берешь!
— Не болтай, Челноков, — спокойно возразил Антошка. —
Тут живцы, я их сегодня до свету наловил: жерлицы буду
ставить.
Мы подошли к лодке, сложили багаж на землю, и Щукарь
начал отмыкать замок с цепи; но тут из темноты послышалось
пыхтение, и вдруг выкатилось что-то желтое, маленькое и юркое.
Мы все так и ахнули:
— Кубря!
Как это щенок деда Филимона нас подкараулил и незаметно
прокрался за нами, прямо yi^y непостижимо! Мы с Васькой
виновато поглядели друг на друга: ведь щенчишка увязался за
нами. С тех пор, как мы спасли его месяца полтора назад из
ледяной каши, наполнявшей Дубовый буерак, Кубря совсем отбился
от хозяина и так полюбил нас, что прямо не давал покоя. Мы с
Васькой в школу — щенок за нами. Мы войдем, а Кубря лежит
на крыльце, лает на дверь, зачем-де моих друзей спрятала, а то
еще выть примется. Сторожиха тетя Поля его метлой, а он на нее
огрызается, да еще как — зубы-то у него — дай господи!
Мы принялись швырять в Кубрю кусками глины и щепками и
ругать его; щенок нырнул куда-то в темноту. Уложили
имущество, оттолкнули лодку, уселись.
— На Верблюжий? — спросил Сенька.
— А то куда? — ответил Щукарь, берясь за весла. — Самое
сазанье место. А в заливе щука крупная.
Верблюжий остров находится километрах в четырех выше
станицы, это излюбленное место наших ночных рыбалок.
Антон начал грести, и тут на берегу послышался легкий
шорох и пыхтенье: Кубря бежал за нами.
— Побежит, побежит, да и отстанет, — сказал Антошка.
— Как бы не так! Он, чертенок, настырный, — хмуро
отозвался я.
Покуда мы плыли напротив домов, все было ничего, а потом
случилось вот что: за станицей, где Дон круто поворачивает
направо, стоит на берегу избушка бакенщика Евстигнея Захарыча,
а он рыболов почище Щукаря, и у него на берегу всегда сушатся
сети. Вот в эти сети, растянутые на кольях, с размаху и
вкатился наш Кубря. Вкатился, запутался и давай бузовать* Мы
догадались, что он рвет сети и лапами и зубами, так как они
трещали вовсю...
Мы обмерли от страха. Евстигней Захарыч — казак
одинокий, но хозяйственный и крутой, если поймает щенка, не
развяжешься с ним за убытки. Еще хорошо Кубря разделывался с се-

тями потихоньку: не лаял, а чуть только повизгивал. Евстигней
же, видно, по случаю праздника основательно выпил, спал и
ничего не слышал.
Щукарь взял поближе к берегу, чтобы в случае чего поскорее
подхватить щенка в лодку.
Вот, слышим, наш герой прорвался через все заграждения и
негромко, но победительно взлаял.
— Я-т тебе, подлая душа! — погрозился на него горячий
Васька.
А Кубря от радости еше того пуще подал голос.
Я невольно засмеялся и сказал:
— Вишь, услышал друга!
Мы еще проплыли с полкилометра, и нам дорогу перегородил
мелководный залив, уходящий далеко в берег. Кубря, видно,
сообразил, что обегать его чересчур далеко. А скорей всего он
ничего не соображал (нам на уроках биологии говорили, что у
животных нету ума, только инстинкт), а увидел, что лодка от
него уплывает, и кинулся в воду.
В заливе воды было всего по колено (летом он совсем
высыхает), и уж тут-то наш Кубря нашумел! Плыть ему вроде мелко,
а по дну бежать глубоко. И вот он раз скакнет, раз плывнет, раз
скакнет, раз плывнет! Лапами по воде колотит, как водяная
мельница колесом, аж до нас брызги долетают, хотя мы и
держимся на глуби.
Тут наш флегматик Антон и то не выдержал, забеспокоился.
— Да это что же, ребята, такое? — взмолился он. — Ведь он,
щучий сын, нам сазанов по всему Дону всполошит!
Но отмель кончилась, и пошло глубокое место под яром,
заросшим сверху малиной и ежевикой Кубре ' нашему на яр,
понятно, не выбраться было, и мы долго слушали, как он плыл за
нами, тяжко пыхтя и сопя, еле-еле двигая лапами и, как видно
выбиваясь из сил.
И мы тогда не выдержали.
— Пропадет щенчишка ни за грош! — угрюмо сказал
Васька, но в голосе его слышалось восхищение непоколебимой
собачьей верностьй). — Подплывай к нему, Щукарь!
Антошка послушно повернул лодку, а Сенька стал светить
электрическим фонариком. Мы еле-еле успели. Когда Васька
Таратута протянул к щенку руку, тот уже безмолвно опускался
на дно. Васька едва успел схватить его за намокшую шерсть,
поднял и положил на дно лодки у своих ног. Щенка била
крупная дрожь: он немало времени пробыл в воде, а донская вода в
это время холодна!
Не сговариваясь с Васькой, мы одновременно скинули с себя
куртки и набросили на Кубрю. Васька сменил Антошку на
веслах, и мы поплыли дальше.
Мы плыли по таинственно темной воде среди чернеющих
берегов, и мне вспомнилось, как Гек Финн с негром Джимом так
If

же плыли по ночам на плоту по широкой Миссисипи и так же
под ними плескалась вода и вйали чернели берега, только не
было с ними глупого, привязчивого щенка.
— Боюсь я моря, ребята, — тихо сказал вдруг Щукарь.
Я не понял.
— Боишься по морю плавать? — спросил я.
— Нет, не то, — ответил Антошка. — Сейчас Дон кормит
рыбой всю нашу семью, шестеро душ, а как в Цимлянском
море придется4 рыбалить и будет ли удача — не знаю...
— Ничего, приспособишься, — утешил его Васька. — Рыбак
ты способный, головастый, быть того не может, чтобы ты в море
не научился ловить. Не горюй раньше времени. Как говорится,
будет день, будет и хлеб.
Антошка задумчиво покачал головой.
Но вот большим черным горбом показался посреди реки
Верблюжий. Мы причалили в укромном заливчике, постоянном
месте наших остановок. Чтобы не напугать осторожных сазанов,
мы обычно устраиваем лагерь в ложбинке за береговой чащей.
Перенести туда наш багаж и насобирать- хворосту для костра
было делом недолгим. Тем временем Кубря лежал на берегу под
куртками и грелся, обсыхая.
Мы втроем, Антошка, Васька и я, собрались ставить за
островом, в глубоком заливе, жерлицы. Сенька Ращупкин остался
разводить костер и варить кашу.
Но лишь только мы ютчалили от берега, как Кубря выюркнул
из-под курток и стремглав плюхнулся в воду.
— Да что же это -за щенчишка такой распроотчаянный* —
ошеломленно крикнул Васька, выловил Кубрю из воды и
передал его с рук на руки Сеньке.
— Всех сазанов разгонит! Ты держи его, Сенька, пока мы
завернемся за остров, а когда станешь разводить костер, привяжи
к дереву.
Сенька, опасливо поглядывая на Кубрю, взял< его на руки и
сел на пенек, а мы снова отплыли. Но не успел Антошка три
раза махнуть веслами, как Кубря разразился отчаянно жалобным
воем такой высоты и силы, что у нас заверещало в ушах.
Щукарь выпустил весла.
— Ну, балабоны, — растерянно обратился он к нам с
Васькой, — это вы виноваты, теперь, как хотите, так и унимайте
своего приятеля.
Васька Таратута догадался.
— Щенок Сеньку совсем не знает, — сказал он. — Придется
тебе с ним остаться, Челнок!
Я вылез и взял у Сеньки щенка, он сразу умолк и радостно
завилял хвостом.
Дальше у нас с ним дело пошло как по маслу. Куда бы я ки
пошел, Кубря весело переваливался за мной, и морда его, с под-
11

нятым левым ухом и опущенным правым, выражала полное
удовольствие.
Когда вернулись ребята, расставив десяток жерлиц в заливе^
каша была почти готова. Развалившись около пылавшего костра
в светлом кругу, за которым стеной стояла ночь, мы строили
догадки о нашем будущем улове.
— Ветерок тянет с юга, сазан должен брать, — говорил
Антошка.
Мы лежали и радовались, так как во всем, что касается
рыбалки, Щукарь у нас великий авторитет.
Каша оказалась на свежем воздухе такой вкусной, что мы
ее съели мигом. Чай не захотели кипятить и напились донской
воды.
— Ну теперь часика четыре можно всхрапнуть, — заявил
Васька, протягиваясь во весь свой большой рост.
— Спите, — согласился Щукарь, — а я пойду прикормку
разбросаю, да донки поставлю.
— Ишь ты, какой хитрый! — встрепенулся Васька. — Если;
ты будешь, так я тоже поставлю.
— Пожалуйста! Идем, я тебе хорошие места покажу.
Взяв фонарик, они пошли к берегу, а мы стали устраиваться
на ночлег. Я и Сенька не такие уж азартные рыбаки, мы решили,
что хватит с нас и завтрашнего утра — все равно Щукарь чем
свет разбудит. А Васька — рыболов хоть и азартный, но не
слишком толковый, у него если что и получается, то лишь под
Антошкиным руководством: Васька чересчур горяч и всегда
может наделать глупостей.
Я не слыхал, когда ребята вернулись с берега, и проснулся
только от того, что Щукарь толкал меня ногой в бок и
однообразно тянул:
— Вставай, Челнок! Вставай, вставай!
Я поднялся, и мы общими усилиями подняли Сеньку,
которого разбудить оказалось еще труднее.
В ложбине между кустами было совсем темно, но когда мы
осторожно выбрались на берег, стараясь, чтобы нас не видно
было с воды, восточный край неба уже белел, и звезды на нем
померкли. Гонимые легким ветерком, над рекой плыли белые
косматые клочья тумана.
Место, где Антошка и Васька расставили на ночь удочки,
было самое что ни на есть сазанье: длинная яма под обрывистым
глинистым берегом; на дне много коряг и пней, и наши
станичные рыбаки не могли закидывать туда невода и ставить сети.
Подбираясь к месту, где были воткнуты в берег удилища,
Антошка тихо свистнул: это у него показывало удовольствие.
— Будет дело, — шепнул он мне. — Двух на месте нет!
Я никогда не ставил удочки на ночь и не понимал, чему тут
радоваться. Щукарь не стал объяснять, а направился за
Васькой к его удочкам.
J2

Васька взял первое удилище, осторожно вынул заостренный
конец из земли и чертыхнулся: на конце болтался кончик лески
метра в два.
— Порвал? — прошептал Антошка.
— Порвал, — огорченно признался Васька. — Видать,
крупный был!
— Сам виноват, — сердито отозвался Щукарь. — Говорил
тебе — не привязывай удилища!
Теперь я понял, почему доволен был Антошка. У него два
крупных сазана выдернули удочки и теперь гуляли с ними по
реке. А что, если они ушли слишко далеко? Но я еще не знал
изобретательности нашего вожака. '
С другой удочки Васька Таратута снял сазана килограмма
на два: у этого не хватило силы порвать крепкую леску. Эта
добыча немного утешила Ваську.
Антошка с одной из оставшихся удочек тоже снял сазана
килограмма на полтора, с другой была сорвана насадка.
— Ничего, ничего! — шептал Антошка, поеживаясь от
утреннего холодка. — Сейчас за беглецами пустимся.
Он вывел лодку т заливчика, вставил весла в уключины.
— Кто со мной?
Я стал спускаться в лодку.
Восток заметно светлел, но вода была еще совсем темная.
Пригнувшись, Антошка внимательно разглядывал поверхность
реки. Вдруг он схватился за весла и начал быстро, но осторожно
грести вверх по реке. Посмотрев туда, я увидел что-то белое. Это
плавало полено, Щукарь правил прямо на него.
Когда мы подплыли совсем близко, Антошка выловил полено,
и я увидел, что от него тянется крепкая бечевка. Щукарь начал
перебирать ее, и скоро у него в руках оказался толстый конец
удилища. Тут я понял Антошкину хитрость: сазан, конечно, ire
мог уйти далеко с тяжелым поленом!
— Ну, теперь смотри! — угрожающе прошипел Антошка. —
Подсачек подводи с головы, да не зевай!
Щукарь поднял удилище с усилием, и большая рыба согнула
его в дугу. Антошка действовал очень искусно; он водил сазана
на кругах, не давая ему подойти под лодку. Мало-помалу рывки
становились слабее, и, наконец, сазан боком всплыл на
поверхность. Антошка подтянул его к лодке, а я удачно подвел под
него подсачек.
Выбросив сазана на дно, Щукарь накрыл его своей курткой,
чтобы он не слишком трепыхался.
— Кило на четыре будет, — сказал Антошка с довольным
видом. — А ты молодец, ловко подхватил его.
Второе полено мы искали минут двадцать и нашли его, когда
совсем рассвело. Оно оказалось на полкилометра ниже
Верблюжьего и почему-то стояло торчком. Антошка сомнительно
покачал головой, и я почувствовал что-то неладное.
13

Едва лишь он взял полено, как оно чуть не вырвалось из рук.
Все же ему удалось удержать его, но лодка вдруг двинулась по
течению, набирая ход. Щукарь пробормотал:
— Ох, там и сазанище сидит... Силен, как лошадь!
Он попытался улыбнуться, но губы его только судорожно
искривились. Он перебрался на корму, а мне велел сесть за весла.
Сазан долго тащил нас с неослабевающей силой. Наконец
Щукарь крикнул:
— Греби напротив, да не торопись!
Я опустил весла в воду и лишь тут почувствовал, что сазан
действительно силен! Долго мы держались на месте, а потом
лодка стала чуть заметно подаваться.
Когда мы подходили к острову, я так упарился, что рубашку
на мне — хоть выжми. Не лучше пришлось и Антошке. Полено
валялось у его ног, и он держал бечеву, но она изрезала ему
руки, с ладоней сочилась кровь.
Сидевшие на берегу с удочками Сенька и Васька вскочили и
что-то закричали, но нам было не до них: в это время сазан
большой дугой начал заворачивать назад. Щукарь с- натугой
выдохнул:
— Ага, сдаешься, чувствуешь, что твоя не берет! Челнок,
греби сильнее!
Я налег так, что у меня спину заломило, и с радостью
почувствовал, что сазан на самом деле начинает сдавать. Прошло
несколько минут, и Щукарь смог, наконец, поднять удилище. Оно
согнулось чуть не в кольцо, и будь сделано кем-нибудь другим,
наверняка бы лопнуло. Но Антошка был мастер на такие вещи,
и удилища у него — первый сорт,- лучше всяких покупных. Водя
рыбину, он только не давал леске ослабнуть, потому что если
она ослабнет, сазан мигом перехватит ее своей твердой спинной
пилой.
14

— Врешь, балабон, — пыхтел Антошка, подводя сазана к
поверхности, — врешь, не уйдешь!
Вода забуровила, и я почти с ужасом увидел, как; показалась
огромная сазанья голова. На верхней губе сложенного трубкой
рта извивались две пары толстых черных усиков, как
присосавшиеся червяки.
— Антошка! — с отчаянием закричал я. — Он не влезет в
подсак!
— Вижу, — прохрипел задыхавшийся Щукарь. — Правь на
отмель!
К нашему счастью, отмель у левого берега, глубиной всего
в полметра, была недалеко, и я погнал лодку. Сазан шел за ней,
сопротивляясь, но устало. Видно было, что он тоже измотался в
борьбе.
Лодка проскочила к самому берегу, и сазан оказался на мели,
почти касаясь брюхом песчаного дна. Антошка сунул мне в руки
конец удилища и, не раздумывая, плюхнулся в воду, прямо на
толстую сазанью спину. Борьба была непродолжительна, и
громадная туша, покрытая темно-золотой чешуей, перевалилась
через борт, а за ней влез и мокрый с головы до ног Антошка.
Он весь дрожал, но не от холода, а от радости. Я в первый
раз видел нашего флегматика таким. Он бормотал всякий вздор,
хохотал и подмигивал мне.
Мы подошли к острову и с торжеством вытащили свою
добычу. Сенька и Васька были ошеломлены.
— Ну что!* — хохотал Антошка. — Видали, как рыбу ловят?
Килограммов на двенадцать вытянет!
Дома оказалось, что опытный Щукарь ошибся немного: в
сазане оказалось одиннадцать с половиной килограммов.
Мы отнесли сазанов к месту ночевки. Кубря с любопытством
топтался около большого и нечаянно влез к нему на хвост.
Великан взмахнул хвостом, щенок с визгом взлетел на воздух и
шлепнулся прямо в золу погасшего костра. Смущенный не
столько полетом, сколько нашим хохотом,л Кубря забился в кусты и
наблюдал за врагом круглым черным глазком.
— А у вас как? — догадался, наконец, спросить Антошка.
— Ну, что у нас, — скромно ответил Васька. — У Сеньки
ушел один, а я вынул сазана кило на три.
— Неплохо и это, — великодушно одобрил Щукарь, и мы
все пошли на берег.
Пока возились с большим сазаном, солнце поднялось
довольно высоко, и клев пошел на убыль. Я ничего не поймал, Ваське
попался сазан на килограмм, у Сеньки ушел еще один большой,
и он чуть не плакал от досады. А удачливый или, вернее сказать,,
искусный Щукарь заполучил еще одного хорошего сазана
килограмма на три.
— Вот как ловят рыбу, балабоны! — подсмеивался, над нам»
довольный Антошка, относя добычу в общую кучу. — Однако,
15

вот что, ребята! Мы с Челноком отдохнем, умаялись, как собаки,
а вы начинайте варить уху.
Антошка дал ребятам того сазана, которого снял при
утреннем осмотре удочек. Весу в нем было килограмма полтора.
Васька добавил своего килограммового, и уха получилась
выдающаяся, тем более что ребята положили в котел десятка два
неиспользованных живцов. Но как Сенька с Васькой варили уху, я
уже не слышал: лишь только прилег под кустом, словно
провалился в какую-то темноту.
Ребята разбудили нас со Щукарем, когда все было готово, и
мы съели уху,, конечно, с величайшим аппетитом. Кубре
досталась сазанья голова и большой кусок соины:. счастливый
Антошка простил щенку непрошенное участие в нашей рыбалке.
— А теперь за щуками! — провозгласил Антошка, и они
поплыли с Васькой, приказав нам с Сенькой все собрать до их
возвращения.
' Через полчаса ребята вернулись. Для жерлиц ночь тоже
выдалась удачная: попались четыре щуки, еще на двух жерлицах
лески оказались оборванными.
Антошка так и сиял. Мне он отдал чётырехкилограммового
сазана, которого мы с ним поймали с лодки Сенька Ращупкин
получил трехкилограммового, вытащенного с берега.
— На праздничные пироги, — скромно сказал Антошка.
Весело тронулись мы в обратный путь. Подплывая к избушке
бакенщика Евстигнея Захарыча, мы спрятали Кубрю на дне
лодки под грудой курток, и Васька приговаривал тихо:
— Лежать! Лежать!
А дыры в сетях у бакенщика оказались такие, что вряд ли их
мог проделать даже двухпудовый сом. К счастью, на берегу
никого не было: то ли Евстигней еще спал, то ли ушел на станицу
опохмеляться. Это было для нас очень кстати, потому что, если
бы мы ему попались, он неминуемо устроил бы нам строгий
допрос, и что бы из этого вышло, неизвестно. Да, в этот день нам
просто здорово везло!

мотора нашей лодки. Работали
молча, и поэтому дело быстро
двигалось к концу. Карбюратор был уже промыт и почти собран,
когда широко распахнулась дверь и ввалился Раполас. Мы не
удивились. Лов был запрещен до двадцать пятого июня, и
поэтому немаиские рыбаки были в это время частыми гостями
каунасских магазинов.
— Привет, товарищи начальнички! — весело гаркнул
Раполас.
— Садись, рассказывай, — предложил ему стул Корсакас.
Раполас сел, достал резиновый кисет и стал набивать трубку.
— Только не про несчастную семейную жизнь, — серьезным
тоном предупредил я.
— А что? У меня все в порядке, второго жду. Думаю, рыбак
будет.
— Давай, давай, рыбаки нужны, рыбы много, — закручивая
•последние винты и гайки, весело сказал Корсакас.
— Э-э, товарищ начальник, нынче рыбки особенно много...
Вороны про сон забыли — чуть свет уже на берегу. Только нам
грешным нельзя ловить...
— Закон, — сказал я. — Всему свое время.
— Оно так, — согласился Раполас. — Отдохнуть не мешает..
А что, мотор испортился? — неожиданно спросил он.
Я хотел было ответить, что все скоро будет в порядке, но
Корсакас опередил меня.
— Да, в капитальный ремонт отдали. А моторку сегодня
начнем шпаклевать...
2 Рыболов-спортсмен № 9
17

Я заметил, что глаза Раполаса как-то радостно заискрились,,
он нетерпеливо начал стучать пальцами но столу, йотом,
выколотив трубку, встал.
— Ну, пока, товарищи начальники! Пошел я... А то магазины
скоро закроются.., — и вышел, вполголоса напевая еамим, оче-
ведао, сочиненную песенку:
Сети сохнут —
рыбак в баре мокнет...
■=- На разведку приходил, — сказал Корсакас. — Ловят,
вволочи!
— Думаешь?
— Уверен. Ты заметил, как он повеселел, когда узнал, что
наша лодка в ремонте? А потом вдруг заспешил... Ни в какой
магазин ему не нужно — пылит сейчас в Вилькию на попутной
машине... Сегодня вся бригада выйдет на лов... Придется нам
заглянуть к ним ночью.
— На моторке пойдем? — спросил я, понимая, что Корсакас
уже твердо решил проверить самое беспокойное место на
Немане — от Вилькии до Серяджюса.
— Услышат. Пойдем на байдарке.
— На байдарке? — удивился я. — Сорок километров туда,
сорок обратно — далековато.
— Только туда, а утром за нами придет моторка — против
воды не выгребем.
— Думаешь, будет улов? — спросил я.
Корсакас неопределенно пожал плечами.
Вечером мы встретились у места стоянки нашего
инспекторского «флота».
— Бинокль не забыл? — спросил меня Корсакас.
— Со мной. А где же байдарка?
— Есть, целых две. Еще товарищи хотят с нами плыть.
— Милиция?
—.Нет. Спортсмены-рыболовы.
Я знал, что члены спортивной рыболовной секции — наши
лучшие помощники в борьбе с браконьерами. Они часто
сообщали нам о рыбаках, занимающихся хищническим ловом идущей
на нерест рыбы, а иногда и сами задерживали нарушителей.
Подошли двое. Корсакас познакомил нас. Алексас оказался
студентом сельскохозяйственной академии. Вторым был Николай
Сергеевич — стрелочник станции Каунас.
Желтое солнце тонуло в вечерней дымке, но еще грело
купальщиков, усыпавших берега Немана ниже города. Мы тоже
разделись, сложили верхнюю одежду в байдарки, положили
туда же небольшие якорьки и мотки крепкой тонкой веревки и
отплыли.
Грести вниз по течению легко. Вскоре нозади остались белые
дачи Лампеджяй. Послышался гудок, нас нагонял последний
18

пассажирский пароход, вышедший из Каунаса. Из
предосторожности мы вышли на берег и стали купаться — боялись, что на
пароходе может ехать кто-нибудь.из вилькийских рыбаков.
Заметит нас и поднимет в Вилькии тревогу.
Пароход прошел. На его палубе кто-то играл на аккордеоне
и два женских голоса пели о любви. Слова песни еще долго
летели над Неманом и терялись где-то в высоких лесистых берегах.
— Хорошо! — сказал Николай Сергеевич, не произнесший ни
одного слова от самого Каунаса.
— Да-а, хорошо, — согласился с ним Алексас. — Красивый
наш Неман.
— А я вот до двадцати лет речки не видел, — продолжал
Николай Сергеевич, — степь у нас...
— Давайте, товарищи, собираться, — прервал Корсакас
собеседников, а то до утра не доплывем... Отсюда разделимся —
мы с Алексасом поплывем по правому берегу, вы — по левому.
Сбор у первого красного бакена за Паштувой.
Мы молча выслушали, наставления старшего инспектора н
стали наискосок пересекать Неман, выгребая к левому берегу,
Николай Сергеевич сидел сзади меня и молчал.
Солнце уже коснулось воды, и застывшая гладь реки сразу
же окрасилась в оранжевый цвет. Смотреть вперед было
трудно — отраженные лучи слепили глаза.
У Качергине на берегу сидели дачники и ловили бойко
клевавших нескарей.
— Ну, как? — не выдержал Николай Сергеевич. — Берет?
— Мелюзга, — ответил ему один из рыболовов, — сидим вот,
надеемся угря поймать, хоть одного на всех, — и засмеялся.
Кто-то плюнул и сердито пробурчал:
— Поймаешь тут... насморк, а не угря... плавают всякие...-
рыбу пугают.
Мы молча свернули подальше от берега.
— Ты вот молодой, — обратился ко мне Николай
Сергеевич, — людей, ясное дело, плохо знаешь. Так я тебе скажу —
злому рыболову всегда не везет. Рыбка, она сердитых не любит,
Спокойную душу надо иметь для рыбки. Чувствует она чело*
века...
Солнце село. И откуда-то снизу подсвечивало туманную
дымку» нависшую над рекой, и эта дымка была сейчас похожа на
тонкий розовый занавес, закрывавший от нас горизонт. Из
темного густого дубняка на берегу потянул прохладный ветерок, -
— Оденемся, — предложил я.
— Можно, — согласился Николай Сергеевич.
И снова тишина, лишь изредка нарушаемая всплесками
играющей рыбы.
— Ну-ка, глянь в бинокль, — тронул меня за плечо Николай
Сергеевич, — что-то там впереди чернеет...
2*
19

Я посмотрел. Действительно, километрах в двух ниже нас
бортом к течению медленно-медленно спускалась лодка.
- — Нажмем! — сказал я, поднял весло и свистнул. С правого
берега донесся ответный свист. Меня поняли. Байдарка Корса-
каса пошла быстрее. За моей спиной тяжело дышал Николай
Сергеевич, с силой налегая на весла.
До лодки оставалось с полкилометра. Уже ясно был виден
след от поводка трюбицы *, которую буксировала лодка.
— Ловят, гады! — прорычал Николай Сергеевич. — Трюби-
цей ловят.
И вдруг исчез тянущийся поперек Немана бурунный след от
поводка сети, а лодка быстро понеслась от нас.
— Ушли, — каким-то безразличным тоном произнес Николай
Сергеевич.
— Да, поводок обрезали, а сами удрали, — откликнулся я. —
Догнать не догоним, а давай-ка попытаемся выловить
затопленную сеть, пока ее не унесло далеко.
— Можно, — и Николай Сергеевич начал разматывать
веревку для якоря.
Корсакас с Алексасом погнались за браконьерами, но те
пристали к берегу, бросили лодку и удрали в лес.
Мы с Николаем Сергеевичем несколько раз протесали
кошкой-якорем дно, однако сеть не цеплялась.
— Неужели успело угнать течением? — спрашивал Николай
Сергеевич и сам же себе отвечал: — Нет, не должно быть. Здесь
она, ясное дело.
Мы собирались еще раз забросить якорь, когда к нам
подплыла байдарка наших товарищей.
— Пошли дальше, — сказал Корсакас. — Черт с ней, с этой
сетью! Не будем задерживаться.
Поплыли дальше, придерживаясь ранее намеченного плана:
одна байдарка по левому берегу, другая — по правому.
Стемнело. Загорелись огоньки бакенов. Мой спутник молчал,
очевидно расстроенный неудачей. Я все время оглядывался
назад, боясь, что удравшие браконьеры зажгут предупреждающий
факел на высоком берегу. Но мои опасения оказались
напрасными — огня не было.
У первого красного бакена за Паштувой нас уже ожидали
Корсакас с Алексасом.
— Еще рановато, — сказал Корсакас — До Вилькии
осталось не более пяти километров. Сейчас половина двенадцатого.
Полчасика можно отдохнуть.
Мы вскарабкались на обрывистый песчаный берег. В кустах
заливались июньские соловьи. Далеко на западе чуть-чуть
розовела полоска ночного неба, а с востока надвигалась слепящая
темь, проткнутая редкими звездами.
* Трюбица—пловучая сеть.
20

— Соловьиное лето, — мечтательно сказал Алексас. — В
такую ночь только с девушкой сидеть на берегу...
Корсакас давал последние указания.
— Тоня начинается сразу же за Вилькией. Нужно тихонько
плыть вдоль берега, а заметив дрейфующую лодку, быстро и
незаметно подплыть, одному из нас вскочить в нее и не дать
браконьерам обрезать сетевой поводок. Также не дать выбросить за
борт выловленную рыбу. Сеть, принайтовленная к лодке,
выловленная рыба в лодке — самые серьезные вещественные
доказательства браконьерства. Если сеть утоплена, а рыба
выброшена за борт — акт составить труднее, а иногда и совсем не удается,
и хищник уйдет без наказания, да еще и посмеется. Действуйте
решительно, — предупреждал нас старший инспектор, —
старайтесь не поднимать шума.
В ночной тьме трудно было ориентироваться. Мы плыли в
метре от берега. То и дело приходилось огибать кусты, низко
нависшие над водой. С правого берега не доносилось ни звука —
Корсакас с Алексасом гребли очень осторожно.
Примерно через полчаса вдали показались редкие огни Виль-
кии. Они отражались в спокойной реке, и казалось,* что это
прилипли к воде большие желтые звезды.
Вскоре над нами нависла Вилькия. Белой тенью мелькнула
по правому берегу в свете электричества байдарка наших
товарищей. Тихо журчала вода, забиваясь под срезы дебаркадера.
— Теперь внимание, — еле слышно сказал я Николаю
Сергеевичу. Он толкнул меня в плечо, давая понять, что слышал мое
предупреждение.
Огни Вилькии остались в сотне метров позади нас. Мы
внимательно всматривались вперед, напряженно ожидая встречи с
браконьерами.
Вдруг я почувствовал, что байдарку что-то с большой силой
рвануло в сторону, она едва не перевернулась и зачерпнула
воды. И тотчас же я услышал тихий, но строгий окрик:
— Суши весла! Сидеть спокойно! — и другой голос:
— О, холера!
Только теперь я понял, что случилось. Мы неожиданно
наткнулись в ночной темноте на лодку браконьерор. Я смотрел в
это время в другую сторону, а Николай Сергеевич заметил ее уже
рядом с нами. Сильным прыжком он вскочил в чужую лодку и
заставил людей сложить весла.
Я ухватился за борт. Николай Сергеевич стоял на носу, а на
него напирал здоровенный детина. Другой рыбак быстро
вываливал за борт сети. Положение становилось критическим. Но на
наше счастье сеть зацепилась за уключину, и утопить ее рыбаку
не удалось. Тогда он схватил весло и стал отталкивать нашу
байдарку. Его товарищ пытался столкнуть за борт Николая
Сергеевича. Борьба происходила в полном молчании.
21

Окованная железом лопасть весла пробила тонкую фанеру
байдарки... Но я крепко держался за борт. Тогда рыбак поднял
весло, намереваясь ударить меня по рукам. Короткой вспышки
моего фонаря оказалось достаточным, чтобы я узнал в моем
противнике... Раполаса!
— А-а, Раполас, — спокойно сказал я, — плохо же ты
встречаешь гостей.
— Гости ходят днем, — ответил Раполас, — а бандитов
веслом по голове и...
— Что и? — перебил я его.
— А вот я тебе покажу что! — и Раполас с силой ударил
веслом по борту лодки. — Убью! Как собаку!
— Хватит психовать, Пустас, — строго прикрикнул я, — брось
весло, если не хочешь попасть в тюрьму...
Николай Сергеевич и здоровенный детина продолжали
возиться на носу лодки.
Воспользовавшись секундным замешательством Раполаса, я
вскочил в его лодку, успев зацепить байдарку к лодке
проволочным крючком. Раполас опять поднял весло. Я подступил к нему
вплотную.
— Видно, твоей жене придется рожать сына преступника.*.
22

Раполас бросил весло и засмеялся. Но смех получился
деланным.
— Товарищ начальник, да что же вы сразу не сказали?! —*
весело и приветливо заворковал он.— Я думал, бандиты напали.*
Шум борьбы на носу прекратился. Здоровенный детина,
услышав слова Раполаса, отпустил Николая Сергеевича.
— Хватит, товарищ Пустас, притворяться. Ты прекрасно знал,
кто мы, — я уселся на корме лодки. — Ну, а теперь весла в руки
и к берегу.
Пока я составлял на берегу акт, Раполас рассказывал, что
сделал он всего одну тоню и поднимался вверх, чтобы опять
забросить трюбицу, когда неожиданно в лодку вскочил Николай
Сергеевич. В конце концов он признался, что сразу же понял, кто
«напал» на него, но хотел выиграть время, чтобы выбросить за
борт рыбу и утопить сеть.
— Жена/ видите ли, товарищ начальник, в положении, рыбки
свежей захотела, — оправдывался он. — Я знаю, что нельзя до
двадцать пятого июня ловить, но ведь бабе не докажешь...
Первый раз сегодня вышел... Просит рыбки. Ох, эти бабы! Й на кой
черт я женился! — сетовал он.
Под ворохом сетей Николай Сергеевич нашел мешок с рыбой.
Всего было около десяти килограммов. Рыбец и судак.
— Для жены ты мог бы наловить и на перемет, — не
выдержал Николай Сергеевич. — Да она, видать, у тебя ест за
семерых...
Раполас опять фальшиво засмеялся.
— А как же с моторкой? — спросил он вдруг. Я не ответил.
— Ох и хитер же ты, товарищ начальник, — моторка вроде в
ремонте, а сам на байдарке...
— Ты один сегодня ловишь? — спросил я.
Раполас помолчал минутку, потом махнул рукой.
— Э, была не была! Почему я один должен страдать? Вся
бригада ловит... все внизу. Двое неартельных тоже ловят.
— Кто?
— Портной Тауянскас я сапожник Гудас.
Акт был подписан. Раполас со своим напарником собрались
идти домой, а мы с Николаем Сергеевичем уже садились в
байдарку, чтобы плыть вниз, когда к берегу пристала лодка. Из нее
вышли двое. Один нес сеть, другой — мешок с рыбой.
— Раполас, ты? — окликнул один, вглядываясь в темноту.
— Я, — Раполас подошел к ним. — Чего так рано?
— Корсакас приехал на байдарке, — ответил несший сеть. —
Мы и не слышали, как он подобрался... Енчюса взял... Мы еле
удрали... А ты чего на берегу? — Раполас промолчал.
Рыбак сбросил сеть на землю и закурил.
— Говоришь, еле удрали? — спросил я, подходя ближе.
Рыбак испуганно оглянулся на Раполаса. Тот кивнул головой.
— Дай-ка документы, — продолжал я.
23

— Нету документов.
— Фамилия?
— Гудас. Адомас Гудас
— Будем составлять акт. Сеть конфискуем.
— Не дам. Сеть не моя, Енчюса.
— Брось болтать, Адомай, твоя сеть, — вмешался Раполас,—
была Енчюса, теперь твоя. Выменял на сапоги.
— А ты не лезь не в свое дело, — огрызнулся Гудас. — Сам
попал и других продаешь...
— А ты как же думал, — засмеялся Раполас.
Гудас ловил с братом. Составили и, на них акт.
Раполас и его напарник ушли, а Гудас долго не соглашался
подписать акт, ссылаясь на то, что не знал о запрете.
Из предутреннего тумана вынырнула байдарка Корсакаса.
Рядом с нею плыла лодка еще одного задержанного браконьера.
— Ну как ? — спросил Корсакас, выходя на берег.
— Да вот, двоих поймали, а эти двое сами пришли, —
ответил Щколай Сергеевич, сердито сплюнул и добавил: —
Паразиты!
— Ты, товарищ, не очень-то оскорбляй, — каким-то ехидным
тоном произнес Гудас, — а то мы тоже не дураки, в суд за
оскорбление личности притянем. Знаей[ законы!
Его брат молчал.
Николай Сергеевич вынул из мешка снулого судака и поднес
его Гудасу под нос.
— Знаешь законы, паразит? А это что?! Да тебя убить мало
за такое дело. Ты посмотри, ведь он шел нереститься, а ты его
в мешок. Сколько ты рыбы загубил!
Гудас не ожидал такого нападения и не заикался больше об
оскорблении личности. Его брат молча подписал акт.
Корсакас захватил «а месте преступления Тауянскаса. Но
тот успел обрезать поводок, и сеть пошла на дно, а рыбу
выбросил вместе с ящиком в Неман. Его товарищ не подпускал
байдарку Корсакаса к лодке, пока Тауянскас не уничтожил все
улики. И выкрутился бы Тауянскас, если бы не его
неосторожный подручный. Отпихивая байдарку Корсакаса, он пробил ее
в нескольких местах и разбил веслом руку Алексасу. Теперь
Тауянскас стоял и исподлобья смотрел на нас
Подошла еще одна лодка. Это был Урбайтис с сыном. Их
Корсакас захватил, когда они выметывали сеть. Урбайтис не
сопротивлялся. Он выбрал сеть, сел на весла и поплыл вслед за
инспектором.
— Что же ты, товарищ бригадир, законы нарушаешь? —
спросил его Корсакас, когда он вынес на берег сеть.
— А все этот чортов Раполас, — ответил Урбайтис —
Примчался вечером — пойдем, говорит, ночью на рыбалку,
инспектора моторку чинят — не приедут сегодня. Будь он неладен!
Ввел в искушение. Рыбы-то много идет... Разве утерпишь...
24

Ведь, зарекался слушать этого петухд... А тут, вишь, товарищ:
инспектор, какой-то дурман в голову ударил, ну... и не выдержал.
Только стал запускать трюбицу, а вы тут как тут. Штраф-то
черт с ним, да от стыда куда деваться?... В газете печатали...
Лучший рыбак на Немане! И вот тебе на!
Начало светать. На востоке багровой полоской обрисовалась
заря. Над Неманом плыл растрепанный туман, приникая к
блестящей глади воды.
Мы решили не составлять на Урбайтиса акта. Поверили, что
этот старый человек, хороший рыбак, первый раз в жизни
соблазнился похищничать, да и сеть его была только наполовину
мокрой.
Пришел из дому Раполас.
— Баба выгнала, — пояснил он нам свой приход. — Говорит,
брошу тебя, вора и преступника. А сама же рыбы требовала.
Беда прямо. Нет, лучше не жениться...
От Раполаса уже попахивало самогоном.
— Может, пойдем, погреемся? — предложил он нам. — Заря
нынче холодная.
Ему никто не ответил.
Вдали застучал мотор нашей лодки.
— Можно домой идти? — неуверенно спросил Тауянскас.
— Нет, придется вам двоим прокатиться с нами в Каунас, —
ответил Корсакас. — Дело уголовное — искалечили руку
общественному инспектору и разбили байдарку.
Ни Тауянскас, ни его напарник ничего не ответили.
Подошла моторка. Мы взяли на буксир наши байдарки,
уселись поближе к мотору, потому что заря действительно была
прохладной, и двинулись вверх по Неману, в Каунас.
Навстречу нам поднималось солнце, и голубая вода Немана
все больше и больше окрашивалась в утренние цвета.
Каунас

ИДЕМ СО МНОЙ
Ты так устал, товарищ мой...
Где взять побольше сил?
А как в минувший выходной
Ты время проводил?
За город тропкой полевой
отправимся вдвоем,
и обязательно с собой
по удочке возьмем.
Полынью свежий ветерок
дохнет тебе в лицо.
Там, в стороне от всех до^юг,
Я знаю озерцо.
Садись, забрасывай крючок1
О чудо из чудес,
остался только поплавок,
а прочий мир исчез!..
Сидишь, крепишься. А давно
Сомненье душу ест:
Попалось, видно, мне одно
из неудачных мест!
Авдеев

Что если, сбросив сапоги,
туда, «а островок?..
Но вздрогнул и пустил круги
оживший поплавок.
По тонкой жилковой струне
пришел наверх сигнал:
там, под водою, в глубине,
насадку кто-то взял.
Кто он? Медлительный карась,
увертливый елец,
солидный скептик — толстый я
иль окунь-сорванец?
Пожалуй, точно, это он!
Ты видишь: поплавок,
упругой леской увлечен
нырнул куда-то вбок.
Так не дано клевать плотве.
Ну, подсекай! И вот
красавец окунь на траве
лежит, разинув рот.
Какой мальчишечий восторг
в душе ты ощутишь!..
Вокруг тебя такой простор!
Так шелестит камыш...
Не жди, забрасывай быстрей!
Теперь пойдут дела.
Большая стайка окуней,
к обрыву подошла.
Вот солнце скрылось за бугром.
Ночь летняя тиха.
Бурчит, дымится над костром
Рыбацкая уха. .
И мы одни с тобой ведем
В сгущающейся мгле
Беседу — мало ли о чем —
разлегшись на земле.
Переночуем у костра,
а утром и домой.
Родным расскажешь, как вчера
ты отдыхал со мной.

Неделю вновь поглотит труд
горячий и живой.
И провода мне принесут
В субботу голос твой:
— Ты не намерен ли пойти
на озеро опять?
Отлично, жду тебя к шести.
Плотва должна клевать!

Н. Елизаров
«ГЛУХАЯ ПОРА»
Нежной, желтовато-прозрачной зеленью оделись широко
раскинувшиеся ветви старой липы. Белоснежные гроздья черемухи
бесшумно рсияют на землю свой пышный наряд.
Жарко. Отшумели в прибрежных зарослях лещи, отметала
икру плотва, наступила «глухая пора» предлетнего бесклевья.
В это время хоть и приятно посидеть на берегу у воды или,
склонившись за борт лодки, наблюдать подводное царство, но
рыболов всегда останется рыболовом. За внешне спокойными и
нарочито медлительными его движениями скрывается беспокойное
и страстное сердце охотника.
Утро. Солнце поднимается все выше и выше. Лучи его глубоко
просвечивают толщу иссиня-темной водщ. Неподвижно маячат на
ней поплавки. Не шелохнет. Точно заснул, или в самом деле
замер в каком-то оцепенении весь огромнейший водоем. Изредка в
бледно-зеленой заросли осоки, разгоняя стаи прошлогоднего
малька, взметнется щука или лениво всплеснет верхоплавка,
увлекая под воду обессилевшую бабочку. Мелкие, едва видимые
блохообразные существа торопливой вереницей проплывают мимо
лодки и скрываются в «джунглях» водорослей. За ними, то
поднимаясь к самой поверхности воды, то снова опускаясь вглубь,
тучей плывут одноглазые, крохотные «чудовища».
И среди этого блуждающего животного мира, извиваясь
рубиновыми кольцами, из глубины один за другим поднимается
мотыль. Очутившись на поверхности воды, личинка лежит
неподвижно, точно собираясь с силами. Солнце ласково пригревает ее
все более и более темнеющее тельце. Но вот она зашевелилась,
29

сделалась длиннее и, оставив на поверхности воды сероватый пан-
цырь, расправив откуда-то вдруг возникшие крылья, поднимается
в воздух. К вечеру комарик снова опустится на воду и, отложив
яички, закончит свой жизненный путь.
Теперь вы уже не думаете, что водоем мертв. Вы видите, как
торопливо поднимающегося мотыля нагоняет белогубая, жадно
разинутая пасть. Сверкнув на солнце ярко-красными
плавниками, рыба скрывается в прохладной глубине.
Вы еще не приняли никакого решения, но ваша рука невольно
подхватывает всплывшего на поверхность воды мотыля и тут же
насаживает его на крючок.
Удочка закинута. Набравшись терпения, вы смотрите на
поплавок, готовясь к подсечке, как только он, вздрогнув, скроется
под водой, но... поплавок по-прежнему остается неподвижным.
Вы разочарованно беретесь за удилище, медленно поднимаете
крючок, готовитесь перезакинуть его в другое место. Приподняв
крючок почти на полводы, вы внезапно чувствуете толчок.
Осмотрев удочку, убеждаетесь, что мотыля уже нет. Когда же брала
рыба? Неужели J3 тот момент, когда вы поднимали удочку?
И вдруг вас осеняет счастливая мысль: конечно. Мотыль,
поднимаясь со дна, стремится как можно скорее достичь
поверхности, а рыба, точно подстерегая, догоняет его...
Достав тонкую лесу и сняв верхнее колено с удилища, я
соорудил подобие зимней удочки, снабдив ее даже
импровизированным сторожком. Насадив мотыля и опустив мормышку в воду,
покачивая, я стал поднимать ее кверху.
Вдруг сторожок .уверенно и энергично наклонился вниз.
Легкий рывок — и я почувствовал, что подсечка сделана не впустую.
Скоро у моих ног лежала двухсотграммовая плотва.
Читатели поймут то состояние, которое испытывал я в эту
минуту. После продолжительного бесклевья, когда все, даже
умудренные многолетним опытом, рыболовы утверждают, что это
самое «глухое время», поймана первая рыба. Опровергнуто неверное
мнение о замирании водоемов после икромета.
Оказывается, рыба, и особенно плотва, делается наиболее
прожорливой, но не клюет потому, что в это время года водоемы
изобилуют пищей и притом самой разнообразной: планктоном,
водорослями, насекомыми, попадающими в воду. Нужно быть
очень внимательным, чтобы угадать, какая насадка придется п©
вкусу рыбе в каждом отдельном случае: в этом состоит весь
секрет успеха. Три дня я ловил плотву и изредка окуней на
мормышку с мотылем, а на четвертый, — когда был уверен в
неизменном успехе, клев плотвы внезапно прекратился. Точно обрезало.
Окунек попадался, но после большого успеха такая добыча в это
утро казалась мне жалкой.
Я будто разучился ловить. Объехал все излюбленные места,
пытался ловить на разных глубинах, опускал и поднимал
мормышку с покачиванием и с разной скоростью, «позванивал» около
30

дна, но успех не приходил. Потеряв надежду, я бросил удочку на
дно лодки и задумался.
. В чем дело?
Легкий ветерок жал мою лодку к противоположному берегу.
Мне было все равно.
У противоположного берега, покачиваясь на волне между
двумя кольями, маячила другая лодка с надписью по борту
«Рыболов-спортсмен». Сидящий в лодке рыболов был крайне увлечен
своим занятием. Удилище его то и дело взмывало в воздух ч,
описав полукруг, снова склонялось к воде.
«Вряд ли какой безумец будет без толку махать удилищем»,—
подумал я, продолжая наблюдать за его действиями. Прошло
несколько минут, но картина оставалась прежней. Сгорая от
любопытства и стараясь не шуметь, я направился в сторону
рыболова. Лодки наши сблизились. На мое приветствие рыболов не
ответил. Он почти беспрерывно вытаскивал крупную плотву и,-
сняв с крючка, небрежно бросал ее на дно лодки. На все мои
«дипломатические» подходы удачник отвечал только невнятным
бормотанием. Густые и длинные усы его были взъерошены, а
испещренное глубокими морщинами лицо с картофелеобразным*
носом было до необычайности серо.
Какую насадку он применяет? В чем секрет успеха? .Мне
очень хотелось это узнать, но подъехать к нему вплотную я все
же не решился. Встав невдалеке на якорь, я начал беззастенчивое-
наблюдение за нелюбезным коллегой. Он все чаще бросал на
меня косые взгляды и, точно поняв, что я не собираюсь уезжать, а
даже приготовился к ловле, не выдержал. Видимо, из жадности
решив сохранить свой секрет, он бросил удочки в лодку, снялся
с прикола- и, стараясь как можно больше шуметь, погнал свою
лодку вдоль водоема. Вскоре нелюдимый индивидуум скрылся за
поворотом. Почти машинально я выбрал груз и направился туда,,
где только что была его лодка. Мне хотелось попробовать свой
испытанный метод, а главное — узнать, что за насадка была у
этого счастливца.
На большом водоеме трудно определить точные координаты.
Не опуская груза, я остановил лодку приблизительно там, откуда
3L

уехал удачник, и опустил мормышку. Несколько минут ожидал
поклевки. Но... сторожок мирно покачивался. Клева не было.
Лодку вначале медленно, а потом все быстрее погнало к
берегу. В полнейшей безнадежности я смотал удочки и взялся за
весла... И вдруг...-Когда я уже опустил весла в воду, чтобы
покинуть эти места, мое внимание привлекли несколько ошкурков от
овса, проплывших мимо лодки. Откуда они взялись? Кто их
бросил? Чем тщательнее скользил мой взгляд по поверхности воды,
тем больше я их обнаруживал. Мое внимание привлек
плавающий на воде свеже срубленный, но успевший пустить зеленые
отростки длинный ольховый шест. Возле него собралась целая
куча ошкурков. Подогнав лодку, я осторожно собрал их в
пригоршню. Мне нужно было найти среди них хотя бы одно не
потонувшее зерно и тем самым проверить свою догадку. И каково
же было мое счастье, когда вместо одного нашел целых два.
Очистив их, я убедился, что это были пареные зерна овса — мягкие
и разбухшие.
Вернувшись приблизительно на то место, гщ недавно ловил
^нелюбезный коллега, я осторожно опустил груз. Трепетно, точно
•священнодействуя, надел на крючок первое зерно... А дальше
рассказывать, пожалуй, излишне...
Несколько дней подряд я ловил крупную плотву на зерна
пареного овса, а потом клев.прекратился так же внезапно, как и на
мотыля. Но это уже не обескуражило меня. Видимо, в этом была
своеобразная закономерность. Спустя несколько дней, отвергнув
все предложенные мною насадки, плотва вдруг успешно стала
ловиться на опарыша, потом на хлеб, на комнатную муху, и так
почти все лето.
Все это я рассказал для того, чтобы рыболовы, особенно
начинающие, не приходили в уныние от временных неудач, а
развивали в себе настойчивость, наблюдательность, и успех будет
обеспечен.
Самое же важное — вы получите ни с чем не сравнимое
спортивное удовольствие даже в то время, которое рыболовы обычно
.называют «глухим временем», или предлетним бесклевьем.

Дм. Зуев
ГОДЫ, ВОДЫ, БЕРЕГА...
НА ДОРОЖКУ С ПЛОТА
Маститые рыболовы на своем веку припомнят всякое, самое
необычайное. И все-таки; пожалуй, ни одному из них не снилось
того, что приключилось со мной...
...«Лед тронулся». Телеграмма об этом волнующем событии
весны заставила двинуться по маршруту Москва—Мантурево.
Туда из Макарьева, вверх по Унже, на борту пароходика
доставлена лодка — пловучий дом охотников и рыболовов. Так было
подряд две весны.
...«Плыви мой челн по воле волн»... Уижи до самой Волги.
Каждая заря на новом месте. Утро от вечера отделяет ночной
рейс на лодке (10—15 километров). Путешественнику с ружьем
и с удочками лучше нельзя и придумать. Неповторима красота
пейзажей! Бессонные ночи апреля, до зари то на плаву, то у
костра на лесном берегу. Форма одежды: ватник, валенки, шапка.
И ни одной минуты тишины — неумолчно бьют в литавры
сторожевые гусаки, охраняющие свои стаи. Они дожидаются здесь,
пока оттают северные турдры, — двадцатых чисел мая.
Обыкновенный день для нас — настоящая мука у костра, под
усыпительным солнцем и хрустальной лазурью неба. В глазах
темно, веки смыкаются на полдневном солнцепеке от усталости,
от страстных переживаний охоты и рыбной ловли. Дремлется и
от аппетитного обеда из дичи и ухи.
3 Рыболов-спортсмен Kt 9
33

Отменяется уже всякая форма одежды, кроме трусиков, —
солярий у костра. Рыба не берет, селезни дремлют, и мы с ними
живем одной жизнью. Вечерние запевы птиц — нам утренний
будильник после денной «ночи», после «мертвых часов»
младенчески беззаботного сна, самого покойного, без сновидений.
Идеально лечебный сон у костра, под открытым небом, а
плывущая по половодью Унжи лодка день за днем раскрывает перед
нами таежные пейзажи левобережья, а на траверзе правого
борта — луга и поймы. Нет. Никакой вид спорта никогда не
сравнится с многоборьем рыболова-охотника. И никакие изнеженные
прелести южных здравниц — курортов не заменят этого моциона.
Лодку догоняют и на охотничьих остановках обгоняют наши
попутчики-плотогоны.
Так, по обыкновению, от Мантурова мы спускались до колхоза
Шигари. Он один-единственный на наволочной земле левого
берега у хвойной стены таежного леса. Не только охотники и
рыболовы, но и плотогоны облюбовали это место как станцию для
сна и отдыха: спать на ходу плота опасно.
Остановить плот — не легкое дело, надо заранее высмотреть,
выбрать тихий затон. Такое пристанище и было повыше колхоза.
Плот подгонялся на быстрине перед тихой заводью ближе к
берегу. Плотовщик, схватив рычаг на канате в виде деревянного
сошника-крюка, сноровисто соскакивал на берег и начинал
пахать, как сохой, землю, стараясь упором в подземные корни
задержать плот в тихом месте течения. Обычно это удавалось: ведь
левый берег лесной, коренистый...
А однажды плотовщик начал пахать берег рычагом, а корней
для опоры не оказалось. И плот потихоньку вышел из заводи на
стрежень быстрой воды. На счастье, нашелся крепкий корень
старого пня. Прочно зацепился крюк, канат натянулся, и плот,
как еще никогда не бывало, остановился на быстрине и чуть при-
тонул, захлестнутый напором волн.
Вокруг плота — страшный водоворот, вода вскипает от
всплесков. А на струе плещется крупная рыба, сверкает «серебро
ее чешуи...
Сидели мы в это время за самоваром в семье колхозника, с
которым я познакомился еще прошлой весной. Вошел к нам
плотовщик, поздоровался, снял заплечную сумку с провиантом. Его
пригласили к завтраку, он сел и вздохнул:
— Ой, братцы, до чего же измаялся. Плот на быри, боюсь
оборвется канат или расслабнут вицы.
— Ничего, догоним на лодке, — утешил его наш хозяин.
Плотовщик, будто у него отлегло от сердца, сказал:
— И вот еще оказия: какая-то рыба так и лезет на плот,
бултыхается кругом вперкувырку. И все норовит поверху. Нет ли у
вас каких снастей на нее? Ну, сама выскакивает из воды,
посмотрите, что делается...
34

Мы вышли, посмотрели — правда. У плота била стая крупной
рыбы. Диковинки здесь не было. Бревна на быстрине притонули
ниже обычного, с неокоренной древесины водой смывало
личинки и яички насекомых. Эта прикормка привлекала мелочь,
мальков, а за ними, видно, гонялись какие-то хищные рыбы. «Эх,
спиннинг бы сюда», — подумал я.
Но спиннинга не было: на утиные охоты я возил с собой
дорожку. Достал я тогда ее из рюкзака и решил попробовать с
плота.
В мою затею не верили. Все вернулись в избу, опять сели к
самовару. А мне захотелось скорее на плот, ведь кругом бойчится
рыба, будто дразнит вывертами.
В углу плота по быстрому течению распустил я бечеву
дорожки с блесной; так и понесло ее поверху, далеко, на всю длину.
Ждал и думал, что вряд ли кому доводилось так необычайно
пользоваться дорожкой. Ведь и нарочно не поставишь так на
стремнину фарватера плот, которому уготовано место в тихой
пристани отлогого берега.
Признаться, я сам не ожидал ничего путного. И рыба, как
нарочно, буянила, вызывала: дескать, зря стараешься, безнадежно,
таких рыбалок не бывает. Но уженье — недаром школа
терпения: снасть в руке, и надежда в сердце теплится. Но в избе не
верили: никто даже не вышел глянуть, как я рыбачу.
Быстрая вода натягивала бечеву, течение выносило блесну
кверху. Пожалуй, это хорошо, так и надо.
Прошли еще минуты, и рука вдруг почувствовала толчок.
Попробовал тащить на себя, против течения это трудно, зато
приятно. Век живи, — не забыть этих волнующих мгновений,
напряженной потаски большой рыбины, да еще против
беспокойного течения вешней воды.
Ходуном ходила бечева по §торонам, бойко металась рыба, а
все-таки подтягивалась к плоту. Вот уже и на виду серебристый
великан, никогда таких не видывал на своем крючке. То ли язь,
то ли голавль. Как бы не ударить, не зацепить за бревна. Нет,
благополучно поднял на плот. В обнимку прижал его к груди,
хвост болтается ниже колен, на бегу он меня шатал, скорей в
избу.
К столу подошел:
— Вот кто на твой плот бросался, — сказал я изумленному
плотогону.
Все встали из-за стола и рассматривали трофей. Потом я
унес его и пустил в прудок, в большую колдобину, что
образовалась на берегу после убыли половодья. Шереспер весил не менее
пяти килограммов.
От радости всего меня трясло, как в лихорадке. Дрожащими
руками я снова распустил с плота всю дорожку. Вода мятом
натянула бечеву, и блесна так хорошо заиграла на волнах.
Не прошло десяти минут, как снова я почувствовал знакомый
3*
35

толчок. И снова в моих руках шереспер, точь-в-точь, как первый.
Вижу, такая же рыбина извивается в воде. Вынес и ее на берег.
Затем простоял на плоту до темноты — ни поклевки. Видимо,
весь рыбий корм с бревен начисто смыло течением и косяк ше-
респеров отступился: не стало для него привады.
На рассвете плот снялся и ушел вниз, к Макарьеву.
А я стал думать, как бы инсценировать на быри обстановку
вчерашнего лова на дорожку. Пробовал на якорях-камнях
укрепить колхозную лодку — снесло Увеличил груз железными
осями и другими тяжестями — лодка встала на месте плота. Дня
три распускал дорожку, но без успеха. Очевидно, мой случайный
успех зависел от прикормки с бревен плота.
НА ЗАПОВЕДНЫХ БЕРЕГАХ КУБРИ
Нет, кажется, такого водоема у нас в стране, где бы ни
побывали московские рыболовы-спортсмены.
Речная даль всегда зовет и манит. И особенно любы места
незнакомые, где надеешься найти «золотое дно». Что делать, все мы
немножечко... Колумбы.
Для меня неразведанным местом в Подмосковье долго
оставалось Кубрянское лесничество. Там недавно открылась
охотничья база Министерства сельского хозяйства. По путевке поехал
туда в отпуск приятель с семьей, правда, вне рыболовного
сезона, и пригласил меня с собой. Это было в конце июня 1956 года.
Соблазнило меня письмо лесничего Николая Николаевича.
Он сообщал о грибах, о ягодах, о глухих лесах при слиянии
замечательных рек Кубри, Нерли и Мечки у деревни Андрианово.
Три реки вблизи от конторы — вот от чего разгорелась моя
страсть рыболова И я поехал.
Часто грезы далеки от натуры». А тут действительность чару-
юшего пейзажа превосходила даже самые воспаленные мечты
фантазеров. Крутобережная красавица Кубря. Река стеклянеет
извивами причудливых поворотов-излучин, петляет в таежных
коридорах леса. Плесы сменяются крутоярами темных омутов.
Всюду дремучие тростники и камыши. Везде два леса: один
высится в небо, другой окунается в зеркало воды. Любо плыть на
лодке по такой реке.
Под Москвой толпы удильщиков бродят по истоптанным
берегам, а здесь всюду непомятые пышные травы. Кроме лесников и
грибников, некому и полюбоваться на величественную красоту
лесной реки. Редко-редко, только связанный деревенским
родством, заглянет сюда в одиночку москвич по памяти детства.
Мы залюбовались окнами в кувшинках и камышах, мысленно
выбрали уютные места для ловли с берега и с лодки, которую
нам обещали достать. Приятель с семьей отправился дальше по
высокому берегу, а мне понравился мысок с просветом чистой
воды среди трав и кустов.
36

Изловчился закинуть удочку в рукавок межтравья, насадка —
красный червь. Конечно, истые рыболовы поймут, как волновал
меня первый заброс на новой незнакомой реке. Что-то б>дет.
Смотрю, грузило ходко потянуло в сторону поплавок;
поклевки незаметно, а он почему-то повернул к стенке осок. «Э, —
думаю, — это не годится, надо перекинуть, а то зацеп»...
Потянул: зацеп и есть. А, впрочем, интересно, но еще непонятно, в чем
дело. На потяжку не подается, а толкает. Надо вываживать, и,
кажется, это не окунек и не плотичка.
Извивается, — видно, щучка; поднимать еще рано — тонка
леска. Милое дело — запальчиво ринуться в воду у берега и, как
из сети, выпутать из травы необыкновенный трофей... Еще бы —
щука на червяка. Небольшая рыба, а для удочки предельно
хороша. Вот она и в руках, слышу крик радости, вижу приятеля на
повороте крутого берега. Первой прибегает маленькая Наташа,
спускаются вниз и приятель с женой. Начало одобрено.
Какая удача — первый заброс в незнакомую реку, и сразу
щука на червяка. А приятель даже не взял удочку. Вот маловер.
Дивимся: «золотое дно» нашли. Теперь так и будет — только
таскай, а впереди у нас целый месяц удач.
Приятель с женой и дочкой ушли за первыми ягодами
земляники. А я просидел на берегу всю вечернюю зорю и, как ни
старался, взял только одного окунька.
На утро втроем — с приятелем и Наташей — мы старались
ловить по-всякому, опробовали разные места, но попадалась
только мелочь и то редко.
Начался холрдный, дождливый июль. Солнце спряталось в
облаках, подули осенние ветры. Как зарядили дожди, так
нескончаемо и лили весь месяц. Вода помутнела, как в ледоход. Кубря
прибывала. Наше, поначалу счастливое, место вовсе затопило,
близко не подойти. И отступили мы на заранее приготовленные
позиции. Невдалеке от дома лесничества, у нас прямо под боком,
текла маленькая Мечка.
Уселея я как-то на берегу этой мутной речушки. Среди
кустов, сзади, остался не скошен в непогоду пышный лужок
ромашек, красных луговых васильков, дятлины. Чуть разгуляется
погода — будто рой прилетел — гудят пчелы на цветах.
Подошел старик-колхозник, посмотрел на траву: солнца нет.
приходится косить луг на силос, сушки никакой. Присел,
обрадовался понюшке табаку. Поговорили. Уходя, он сказал:
— А тут бывало много щурят.
Это меня подбодрило: ведь одного я уже поймал на Кубре.
Надо сообразить, как вернее ловить. Надоумил случай.
Кроме своих удочек, я закинул на черного выползка чужую
удочку, кем-то забытую на берегу. За кустом ловил приятель и
недоуменно жаловался:
— На выползка была странная поклевка, и вот зацеп, а
чувствую, что на крючке крупная рыбина, наверно лещ.
37

Он погорячился, оборвал леску, и тайна не раскрылась.
Я решил перезакинуть чужую удочку, и в этот момент —
поклевка на моей. В спешке бросил чужую так, что крючок с
выползком оказался в самых лилиях у берега: нарочно бы так не
закинул. На свою вытащил окунька, забросил ее опять. Тут же
я захотел исправить свою ошибку — перекинуть чужую удочку с
травы на чистое место. Поплавок спокойно дремал. Стал
поднимать — зацепил, не пускает трава. Потом подумал, что коряга.
И вдруг подалось, потянуло. От неожиданности опять забыл про
подсачек и выбросил прямо на берег хорошего щуренка.
Сошлись мы с приятелем, поговорили: диво — на червя
второй щуренок. Все-таки видная рыбина, не то что окуньки.
Пренебрежение чужой удочкой, брошенной в траву, подсказало
решение. Надо закидывать не на чистое место, а непременно у самого
берега, в траву, где хищники караулят добычу.
Прошли минуты. Приятель опять зацепил, послали Наташу
за лодкой. Потом, смотрю, из-за кустов выводит он кого-то на
леске в обход травы и кустов, крупная рыбина плескается,
удочка — на пределе. Тут уж понадобился подсачек. Обежал с ним
кусты и у берега подхватил щуку на мелководье. Тоже на червя и,
главное, из травы. Так мы догадались, как надо удить щурят, и
поймали еще несколько штук. А потом пошли белые грибы, и лес
переманил нас от реки.
Весь июль прошел без хорошего клева. Дожди и ветры
отбивали от ловли. Но снова выручил нас случай.
— Смотрите, сыр-то позеленел, — сокрушенно горевала
хозяйка. — Привезли и забыли. Завалялся в вещах.
— Вот и прекрасно, это очень кстати, — обрадованно сказал
я. Истер сыр в порошок, перемешал его с ватой и с хлебом.
Любимый запах рыбы — вонючая плесень гнилого сыра. И на утро
повеселил нас необыкновенный клев на скрепленные ватой
катышки хлеба с сыром. На тех местах в Мечке, где на червя
клевала мелкая плотва, стала попадаться крупная.
А уж какой лов-то! Наверняка. Катыш с ватой держится
крепко. И крупная плотва его не сбивает. Знай — подсекай. И
конец один — плотица на берегу. А на столе — уха. В лесной
жизни это много значит. Вот как обернулся тухлый сыр по
пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло»...

Александр Полу хин
ЧУЖОЙ ОРДЕН
Мы сидели под опрокинутой
лодкой на берегу Хопра. Дождь
барабанил по осмоленному
днищу и монотонно шуршал в
листьях деревьев.
Где-то далеко пропел петух. Ему отозвалось еще
несколько голосов, и на этом петушиная перекличка закончилась.
— Полночь, — как бы самому себе проговорил мой приятель
и надсадно закашлялся.
Звали его Жорой. Это имя закрепилось за ним с детства.
Жора был уже пожилым человеком, но, наверно, никто ни разу не
назвал его полным именем — Георгий Петрович. Высокого роста,
сутуловатый, со впалой грудью, ходил он по земле тихо, почти
неслышно. На широком лбу резко пролегли три глубокие борозды,
но лицо сохранило выражение детской чистоты и наивности.
Знал я его давно. Много раз мы рыбачили с ним вместе, часто
я бывал у него и дома.
Жил он один на окраине города в большой и неуютной
комнате, заваленной рыбацкими принадлежностями и разными
инструментами.
Жора был не только рыбак, но и мастер на все руки. До
войны он работал слесарем на заводе, потом по состоянию здоровья
ушел на пенсию.
В сорок лет жил он так, словно жизнь еще не начиналась, а
все происходящее—это только преддверие в будущее,
представлявшееся ему красочным, богатым, счастливым.
Он никогда ни на что не жаловался, почти не обращал внима-
39

ния на личные невзгоды и неблагоустроенность, но искренне
радовался, когда в магазинах появлялись красивые ткани, которые
он никогда не покупал, и возмущался, что до сих пор не могут
делать хороших крючков или блесен. И он делал их сам,
пробовал на Хопре, а потом досадовал на то, что к нему пристают
рыбаки, а он не может ответить отказом на их просьбы изготовить
хотелось получить полное удовольствие от настоящей рыбалки с
ночевкой на песчаной косе, со свежей ухой и прочими
прелестями, которые нельзя заменить ничем другим.
Дождь не переставал, и наша поездка явно не удалась.
Настроение у меня было прескверное И не только потому, что дождь
лишил меня удовольствия, я чувствовал себя кругом виноватым
перед этим больным человеком, которому доставил лишние
страдания. Мне было тяжко слушать его частый грудной кашель,
— Мое развлечение может плохо для тебя кончиться, —
проговорил я.
— Мне плохо не бывает, — глухо ответил Жора. — Вот грудь
немного побаливает, но в ненастье и дома не легче.
Наверно, он хорошо понимал мое состояние и решил отвести
мои мысли в сторону. Обычно замкнутый и неразговорчивый,
Жора вдруг начал говорить о себе.
— Вот ты говоришь, что рыбалка — это развлечение. Так и
все думают. Потому и считают меня никчемным человеком, вроде
у меня в жизни сплошное развлечение. Мол руки у него золотые,
а в голове тина хоперская, вот и пропадает человек: ни семьи, ни
двора, ни покою, ни дела настоящего нет. А с моими руками,
верно, я мог бы здорово жить. Может, теперь с районной Доски
почета глядел бы. В цеху мой портрет сколько лет под стеклом1
висел.
такие же.
Но занимался он этим лишь в
зимние морозы и дурную погоду,
когда здоровье не позволяло
выбраться на Хопер. Все остальное
время он жил на воде.
Настоящим его домом была лодка с
различными приспособлениями для
ловли рыбы. Легкая, удобная,
послушная на зависть. Сделал он ее
сам, по своему вкусу и
потребностям, и никому ни за какие деньги
не соглашался продать.
Под этой лодкой мы и сидели,
застигнутые неожиданным
ненастьем. Жора, видимо,
предчувствовал, что погода испортится.
Он предлагал порыбачить
где-нибудь поближе к дому, но мне за-
40

— Ты и сейчас золотой работник, — осторожно вставил я,
боясь спугнуть порыв его откровения.
— Какой теперь из меня работник, — не то с грустью, не то с
отчаянием и безнадежностью проговорил Жора. — Не могу я в
цеху работать. Да и по натуре я рыболюб, на воде и вырос. Не
гожусь я летать. А вот тут, на Хопре, душе вольно и рукам
простор.
Он с минуту помолчал, словно собираясь с мыслями, и
заговорил снова.
— Как-то третьего года задумал я к Добринскому повороту
отправиться. Случилось это в конце августа. Лето тогда сухое
было, жарынь стояла страшная. Подъезжаю к Котовскому
перекату, и что-то мне в глаза бросилось: за тальником на прогалине
птицы крутятся. Думаю, что они там собрались? Пристал к
берегу и глазам не верю. Все годы там поляна была, летом траву
косили, а тут вдруг болото, в середине озерцо блестит и воду
вроде на ветру рябит. Подхожу ближе — батюшки мои!
Мелюзга там кишмя кишит и не то, что овсянка, а такая, что уж
породу можно определить. Оказывается что же? В полую воду
сюда рыба на бой выходила, это я давно знал. Но раньше
бывало, как вода станет в берега вбираться, так и сбежит по
ручейку, и рыбешка вся уходила. А тут случилось, Хопер весной
поднял илом берег и запер воду. Вначале озеро было, а потом
пересохло. А они бедные сбились в кучу и погибают. Что тут
делать? Постоял я, посмотрел на них, прикинул в уме, с чего
начинать, и принялся за работу.
Поначалу ведер сто воды из Хопра в озерцо перетаскал,
чтобы им было чем дышать, а потом за лопату взялся.
Больше суток спины не разгибал: канаву к Хопру рыл. Ночь
тогда лунная была, ну я и спешу. Сам, как судак, от пота
просолился. Наконец разрыл насыпь, пустил по канаве воду, а там
уже не вода, а месиво. Я опять за ведра. И пошли мои мальки.
Всех до единого спустил. Последних, которые ослабели, ведром
носил в реку. Как сейчас вижу: солнышко уже на дубки
поднялось, скоро припекать начнет, тороплюсь я, а они идут по
канаве лениво, видать последние силенки на исходе. А я что пастух
над стадом, за порядком наблюдаю, то дорогу им расчищу, то
водички плесну, бегаю, как угорелый, то вдоль канавы, то за
водой.
А когда дошли до Хопра, глотнет малец настоящей
водички, на миг остановится, словно шалеет от радости, а потом как
стрельнет! Откуда и резвость взялась А у меня от счастья
слезы наворачиваются. Погляди тогда кто со стороны — скаяал бы,
что человек с ума свихнулся. А я и на самом деле
ненормальным был Вожусь с ними и разговариваю, словно с детьми И
ликование в душе такое, будто я подвиг какой совершил И
только когда покончил все дело, тогда почувствовал что все суставы
ломит, терпения нет, спины не разогну и пальцы загрубели, как
41

деревянные. Кое-как добрался до кустов, свалился на песок и
спал с обеда до полуночи, пока холод не разбудил. Потом
недели две болел. Боялся в больницу упекут, но ничего, все
обошлось, сам на ноги встал.
Жора замолчал и прокашлялся. Я слышал его тяжелое
дыхание и не осмелился беспокоить расспросами, хотя очень хотелось
послушать еще что-нибудь из его рыбацкой жизни.
Жора передохнул и заговорил снова.
— Мне речка чем-то живым представляется. Вот, к примеру,
стала на пути коряга, торчит из воды, а мне больно, словно у
меня в теле заноза застряла.
Не терплю, когда люди берега гадят. Ведь берега у реки, что
дорогая оправа у алмаза. Душа радуется, если кругом чистота и
красота первозданная. А как увижу где наломано, намусорено,
так тошно делается. Уголок был, что на картинке, а теперь зверь
и то стороной обходит. Не могу понять, что за резон берега
обезображивать и воду опустошать. А есть такие люди, что хуже
грабителей. Часто мне приходилось с такими дело иметь.
Вот в прошлом году был у меня случай и как раз на этом
месте, где мы сейчас сидим. Приехал я сюда на ночь. Хотел на
соменка поохотиться, да занедужилось что-то и ночь холодная
выпала. Натаскал я сушняку, нажег костер, потом разравнял
песок и улегся спать. Хорошо, тепло, словно на печке лежишь,
такая благодать! Вдруг за поворотом огонек показался. Вначале
я подумал, что кто-нибудь из рыбаков на зорю приехал. Вижу
огонек ко мне подвигается. Тут я смекнул: кто-то острогой
промышляет ,
И такая меня злость взяла, будто в мой дом воры забрались*
Не хотелось со своей печкой расставаться, но все же встал,
дождался, когда они ко мне подъехали и говорю:
— А ну, причаливай к берегуЬ
Огонь сразу погас, и лодка остановилась. Молчат.
— Ну, живо выходите! — говорю опять.
— А ты кто такой? Что тебе нужно? — грубо спрашивает
один, который на носу стоял.
— А то, что вы беззаконие творите!
Выругали они меня последними словами и поехали дальше.
Нет, думаю, так просто вы не отделаетесь. Сел я в лодку и за
ними. Плывем и разные приятные разговоры разговариваем.
Вначале грозились меня на дно спустить. Но я вижу, что они
хотя и дерзят, а все-таки побаиваются и на измор берут: когда-
нибудь отстану. А я на своем стою, знаю, что с реки никуда не
денутся. Тогда они сменили тактику и стали просить разрешения
побаловаться одну ночку. Хопер мол от этого не обеднеет. А
когда убедились, что я не шутки шучу, откупиться хотели.
Распалился я тогда и говорю:
— Вот что, граждане, за разбой один ответ, а за угрозы и
42

подкуп вдвойне отчитываться придется. Скоро светать станет,
так выбирайте любое: хотите вверх поедем — в Котовский
сельсовет сдам, хотите вниз — в городскую милицию.
Пока я с ними канителился, нас километра на полтора
течением снесло. Я уж пожалел, что все пожитки в своем логове
оставил. А они все не сдаются. Потом между собой тихонько
переговорили, что-то повозились в лодке и к берегу
заворачивают.
Не успел я сообразить что к чему, как они молчком соскочили
на берег и в кусты. Только я их и видел. Оглядел я лодку, но там
пусто, все в воду спустили. После дознался чья лодка, но чем
докажешь? Ни улик, ни свидетелей нет.
Жора опять замолчал, достал телогрейку и оделся. А дождь
лил и лил без конца, барабанил над самой головой. Вдруг Жора
высунул голову наружу и стал к чему-то прислушиваться.
— Почудилось, что вода на огороде по канаве шумит, —
проговорил он, усаживаясь на место.
Я упрекнул его, что он рискует своим здоровьем, высовываясь
на дождь.
— Ну нет, — возразил Жора, — без надобности я рисковать
не стану. Мне еще долго надо на свете жить. Как же не жить,
если я в такой должности состою, которой и названия не могу
придумать, да и заместителя у меня пока нет.
Я воспользовался его шутливым тоном и задал вопрос,
который давно вертелся у меня на языке. Я спросил, когда же он
заведет себе семью. Жора с минуту подумал и ответил:
— Теперь это уже ни к чему. Одно время были такие думкч,
но, слава богу, кончилось все хорошо, — угрюмо проговорил он и
закашлялся.
Я понял, что за этим скрывается что-то для него очень
важное и, по всей вероятности, не совсем приятное, поэтому не стал
больше вызывать его на откровенность.
Но Жора быстро справился с охватившим его волнением и
начал рассказывать.
— В начале войны все это было. Много лет дружили мы с
Андреем Дроновым, слесарем консервного завода. Я тогда с
одном цеху с ним работал. В шутку он меня лешим звал за то,
что я его рыбалкой заразил. Бывало, каждый выходной мы
обязательно в плаванье отправлялись. Вначале его жена Катя на
меня сильно Ьбижалась: мужа от двора отвадил, дома ему не
сидится, но потом ничего, обвыклась. И вот, в августе сорок
первого года проводили мы Андрея на фронт. Осталась Катя одна с
двумя детьми. Николке тогда шесть лет было, а Настеньке всего
четыре годика. Редко я стал бывать у них. Бывало увижу где
Катю, спрошу про ребят, про Андрея, поклон передам и все. Так
почти год прошел. И вот как-то наловил я рыбы, иду на базар на
молоко сменять и решил зайти по пути к Кате про Андрея узнать,
43

давно я о нем ничего не слыхал. Зашел я в комнату, и душа
обмерла. Нужда изо всех щелей глядит. Катюша, худая, землистая,
сидит у окна детские рубашонки чинит, мальчонка на полу
какие-то силки делает воробьев ловить, а Настенька дергает за
юбку мать и тоненьким голоском, как заводная, одно и то же
твердит:
— Мама, дай хлебца!
Вижу, что эти слова для Кати, как ножом по сердцу, но она
крепится и уговаривает:
— Потерпи, доченька, сейчас схожу, может, по завтрашнему
талону дадут.
Поглядел я на эту картину и говорю:
— А ну, Катя, разжигай печку, сейчас завтракать будем.
Выложил на стол рыбу, достал свой нож и принялся чистить.
Ребятишки меня окружили, суются помогать, видать терпения
нет, скорее покушать хочется. Ну, рыба, известное дело, —
закипит вода и готова.
Сели за стол. И до чего же мне радостно было, кажись, никог*
да такого счастья не испытывал. А Катя на меня глаза поднять
совестится, и все толкует, что меня голодным оставили.
Вот с этого и началось. Через день я обязательно с рыбой
являлся. И Катя, и ребята к этому привыкли. Подходит срок, они
уже ждут. А тут еще соседние ребятишки стали приходить, и
собралась их компания в девять человек.
Бывало, подъезжаю к причалу, а они уже все на берегу ждут
и не спрашивают — поймал ли, а давай, дядя Жора, рыбу сами
понесем. Отдам я им торбу, и идем целой оравой уху варить.
Получилось, что я вроде на службу в детский сад поступил. Как
хочешь, а давай свежей рыбы. Вот тут уж мне не до развлечений
было. Всю свою хитрость в ход пускал, ни днем, ни ночью из
лодки не вылезал.
В одном месте не ловится, еду в другое. Ни одной зари не
пропустил. Хоть жара, хоть дождь, а я на Хопре. Норму для себя
установил и каждую рыбину на учет брал. А когда лишнего
поймаю, ну и праздник.
Целое лето так продолжалось. И Катя посветлела, и
ребятишки веселее стали. Бывало и так, когда разболится грудь, Катя
меня со двора не выпускала. Постелит в сарайчике, там я и
отлеживаюсь. А она и бельишко мне постирает и починит, и все
отваром каким-то поила. Неудобно мне было, что я лишние
хлопоты ей доставляю, а на самом деле хорошо. Никогда я такой
заботы не видал.
Но в последнее время стал я замечать, что Катя опять сильно
затосковала и меня вроде совестится. Вот как-то накормили мы
детвору, отправились они мне червяков готовить. Сидим мы
вдвоем с Катей, а она не знает куда глаза деть, чем руки занять.
44

— Что ты, Катя, — спрашиваю, — от меня прячешь? Какую
болячку в себе носишь?
— Да вот от Андрея долго ничего нет. Сердце-то и
тоскует, — говорит она.
— Не то говоришь. Эту тоску я все время вижу, а тут что-то
другое приключилось.
Она видит, что от меня свое горе рукой не закроешь, и
говорит:
— Нет, Жора, с Андреем что-нибудь неладное стряслось, это
я чувствую. А другое, так, пустяки.
Я стал настаивать, ну она и призналась, что в очереди ее
нехорошим словом обозвали. Муж мол на фронте кровь проливает, а
она тут шашни развела, совесть потеряла. Значит, меня ей в
любовники приписали... ^
Кое-как она рассказала мне эту историю и уткнулась лицом в
стол, лишь плечами вздрагивает. И я сижу, только глазами
моргаю, сердце зашлось так, что дыхание перехватило. Думаю, у
кого же это язык-то повернулся такое сказать? Какую же душу
надо иметь, чтобы такое помыслить?
Катя взглянула на меня и перепугалась.
— Плюнь ты на эти сплетни, не расстраивайся. Люди все
видят. Бабы сплетницу в очереди отчитали лучше некуда.
Охолонул я немного и говорю:
— Если мне так советуешь, то сама в первую очередь плюнь
и забудь. Солнышко грязью не закидаешь.
Потолковали мы с ней, успокоил я ее как мог и стали опять
ждать вестей от Андрея. А себе я зарок дал, если с ним чго
случится, Катю никому в обиду не дам и его детишек в люди
выведу. Ей, конечно, и намека никогда никакого не делал, даже
себе думать об этом строго-настрого заказал.
Ну и опять все пошло своим чередом.
И вот однажды прихожу я к Кате, гляжу, во дворе у
сарайчика красноармеец что-то мастерит, а около него на корточках
Николка сидит. Хотел было я его позвать, но красноармеец
обернулся, а я так и застыл на месте. И радость огромная и эта чор-
това сплетня, как гвоздем меня к земле пришила, сдвинуться не
могу. Что я так разволновался, сам понять не могу.
Андрей поднялся, поглядел на меня и говорит:
— Что же ты оторопел, проходи.
Бросил я свою торбу, подбегаю, а он и руки подать не хочет.
Вижу, нехорошее дело получается, кто-то уже успел ему пакости
нашептать.
— Ты что, Андрей, контуженный что ли? — спрашиваю era
— Да вот вчера на радостях соседка благословила...
Стою я перед ним, гляжу на него, а выговорить ничего не могу
45

и что делать не знаю. И рад-то я, словно родного брага встретилг
и зло меня берет на эту проклятущую бабу, и обида все нутро
переворачивает, и такое творится, что на свет не глядел бы. Чем
тут докажешь? Как до его сердца добраться? Словами речку
не запрудишь. А я в ту пору сам пришиблен был больнее,
чем он.
Повернулся я и поплелся к воротам. Тут Николка вмешался,
забежал наперед, обхватил мои ноги ручонками и повис так,,
ходу не дает.
— Дядя Жора, не уходи! Папка раненый пришел. Ему
осколком в грудь попало. Давай его рыбкой покормим.
Заливается бедный мальчонка, и я с ним плачу. Сую ему
торбу с рыбой, а он меня в хату тащит. Иду я и не знаю, зачем
иду и чем все это кончится.
Андрей посадил меня к столу, а сам с другой стороны сел.
Настецька по привычке сразу к торбе подбежала, вытащила
сазанчика, на стол его взвалила и ко мне на колени влезла,
ластится.
— Дядя Жора, доставай ножик.
И Николка около меня стоит, слрвно не Андрей, а я им отец.
А Катя к шкафу прислонилась и молчит. Лицо у нее бледное, аж
синевой отдает. Мы порознь, а она за нас за двоих переживала.
Жалость меня такая разобрала, что если бы можно — вынул
бы свою душу и показал со всех сторон, гляДи мол, ни единого
пятнышка нет.
Андрей опустил голову, мрачный сидит, задумчивый, и вижу я»
разбежались у него мысли по разным дорожкам. Одно дело
какая-то там паскудная баба сдуру наболтала, а другое — вот мы
все тут, на глазах.
Сидим мы так и молчим. Одна Настенька торопит:
— Мама, вари скорее, а то дядя Жора опять голодным уйдет.
Встал я, надел шапку и говорю:
— Глядеть на вас у меня больше нет сил. А ты, Андрей,
попомни мое слово: не будет у тебя жизни, если ты жене не
доверяешь. Погубишь и ее и себя ни за что ни про что. Ты ушами
слушай, а глазами проверяй. Глазами больше увидишь и скорее
дорогу к правде найдешь. Прощайте.
И только было я к двери шагнул, как Катя вскрикнет,
бросилась ко мне в ноги, лежит на полу и вздрагивает, словно ее
кнутом хлещут.
— Кормилец ты наш, за что же ты такую обиду терпишь? Как
же я людям в глаза смотреть буду? Все видали, что ты ради нас
себя не щадил. И вот тебе плата за заботу...
Тут не выдержал и Андрей, вскочил со стула, поднял жену,
схватил меня за руку и усадил нас рядышком. Я, признаться,
немного струсил тогда. Кто его знает, что он задумал, может, нас
46

осчастливить хотел. А он постоял минутку, вытер платком лоб и.
говорит:
— Если можете, простите меня непутевого. Правду ты
говоришь. Я, что слепой котенок, на все углы натыкался и жену а
самое сердце ранил и тебя, Жора, под корень подсек. Забыл чем
я тебе обязан. Ты не только их, но и меня с товарищами на
фронте несколько раз от смерти спас. И вот это по праву тебе
принадлежит.
Отвинтил он от своей гимнастерки орден «Красной Звезды» и
к моему пиджаку прицепил. А я гляжу, молчу и сам себе не верю.
Все как во сне происходит. Вот на этом все и кончилось... —
оборвал Жора свой рассказ.
Помолчав, Жора добавил: «А орден свой он за большие дела
получил. На Донце при переправе он на лодке целую роту
узбеков спас, да еще одного фашиста оглушил и к своим переправил.
Оказалось, что в роте он лучше всех управлять лодкой умел. Вот
он и придумал, не приучи я его к рыбалке, всем им там был бы
капут. А еще где-то через речку связь наладил, провод протянул,,
вроде как мы перемет ставим. И опять я тут ни при чем. Просто»
захотелось человеку чем-нибудь свою оплошность загладить, вот
он вгорячах и отдал, что у него было самое дорогое. Я понимал
все и поэтому не хотел тогда его обижать. Целую неделю таскал
чужой орден в кармане. А когда стал отдавать, опять целая
история была. В военкомат пришлось идти узнавать, имеет ли он
право свой орден другому отдавать. Только после этого Андрей,
привинтил орден к своей гимнастерке».
Жора замолчал. На той стороне Хопра гулко всплеснуло —
размокшая глыба земли отвалилась от обрывистого берега и
упала в воду. Через некоторое время слабый отплеск волны коснулся
нашей косы и опять потянулось однообразное ровное шуршание
надоевшего дождя.
Ночь была на исходе. Стало клонить ко сну. Я уселся
поудобней и положил голову на колени.
Вдруг Жора резко подался вперед и прислушался.
— Плотнику размыло, — тревожно проговорил он.
— Какую плотнику? — сквозь дрему спросил я.
— Что огород поливают. Слышишь, из канавы вода пошла.
Я стал прислушиваться, но, кроме шума дождя, ничего не
слышал. Тем временем Жора проворно выскочил из-под лодки и
побежал вниз по откосу.
— Куда? — крикнул я ему вслед.
Жора ничего не ответил. Через минуту я услышал его
надсадный кашель где-то недалеко внизу.
Я был в отчаянии и впервые за все время нашего знакомства
грубо обругал его за безрассудство. Но Жора не обратил на это
никакого внимания.
4?

— Ты посиди пока один, а я добегу до председателя в Котов-
ку, огород гибнет, — донесся до меня его глуховатый голос.
Я выскочил из своего убежища, стал кричать,
прислушивался, но Жора больше не отзывался. Вскоре за огородом
послышался шелест листьев. Это Жора в кромешной темноте
пробирался через кустарники.
Дождь пошел крупнее и чаще. Теперь и я явственно слышал
шум воды, растекавшейся по огороду.

с. вигилянский
НА ШАПСУГСКОМ ВОДОХРАНИЛИЩЕ
В один из субботних дней зазвонил телефон на моем столе.
Сняв трубку, я услышал знакомый голос Михаила Ивановича:
— Через часок свою лодку повезу на Шапсуг, Старая Кубань
меня больше не устраивает. Будете ли перебрасывать свою? Если
да, то заеду.
Перевезти свою лодку я решил давно, поэтому сразу же дал
согласие.
Михаил Иванович — рыболов страстный. С удочками он
побывал на всех ближайших водоемах Краснодара. На рыбалке,
перед тем как забросить удочки, он начинал измерять глубину,
вглядываться в воду, ощупывать тычкой дно, а иногда, не доверяя
ей, раздевался и ощупывал грунт ногами, попутно очищая его от
коряг или травы. Однажды крупный сазан внезапно выдернул
его удилище и утащил от берега метров за сорок. Михаил
Иванович, несмотря на ледяную воду, разделся, минут пятнадцать
догонял удочку, и — вытащил сазана.
Часов в шесть вечера мы с лодками подъехали к
водохранилищу. С нами был третий компаньон — Виталий Иванович, тоже
страстный рыболов.
До водной станции, где мы должны были сдать лодки на
хранение, надо было проехать вдоль берега еще километра три,
4 рыболов-спортсмен № 9
49

но Михаил Иванович, как только увидел воду, попросил шофера
остановиться.
— Вода! Не могу ехать... будем идти на веслах!
Все наши доводы о том, что надо доехать до базы и
определить место причала, Михаил Иванович отверг, заявив, что туда
мы пойдем вечером на лодках.
Позже мы увидели, что восточная часть водохранилища, где
находилась база добровольного общества «Охотник-рыболов»,
своей мелководностью напоминала огромное болото,
пересеченное с севера на юг маленькими речками. Эти речки-ерики
рыболовы-любители назвали «Первым», «Вторым» и т. д. Первый ерик
петлял среди засохших кустарников, торчащих из воды от самой
базы до открытых мест водоема на протяжении трех-четырех
километров. Он служил основным руслом для выхода на лодке в
чашу водохранилища.
Спустив лодки на воду, мы взяли курс на затопленный лес,
находившийся километрах в пяти от нас.
— Сгораю от нетерпения, хочется с сазанчиком побрататься!—
сказал Михаил Иванович, взмахивая веслами.
— Сумеем ли выбраться и найти станцию? — спросил я.
Виталий Иванович тоже был озабочен этим. Но
настойчивость Михаила Ивановича взяла верх.
Солнце клонилось к горизонту, освещая бесконечную даль
спокойной глади водохранилища. Виталий Иванович, сидевший в
лодке Михаила Ивановича, что-то спешно приготавливал. Обе
наши лодки шли полным ходом.
— Друзья! Терять вечерний клев нельзя, думаю закинуть,
может, и почин будет, — сказал Виталий Иванович и, забросив с
кормы блесну, начал постепенно спускать шнур.
— Здесь рыбка есть, держите-ка вдоль кустиков, по дорожке.
По выступающим над водою вершинкам кустов и сухих трав,
действительно, легко было догадаться, что здесь пролегает
затопленная дорога.
Блесну Виталий Иванович бросил просто рукой. Спиннинга у
него не было. Не успел он размотать и двадцати метров, как
шнур молниеносно вырвало из его рук и только благодаря
тому, что конец шнура был еще не размотан до конца, он успел
схватить фанерную мотовилку, которая завертелась на дне лодки.
— Что-то страшное, не кит ли, не удержу, — шутливо сказал
Виталий Иванович. Его напарник перестал грести. Лодку круто
потащило влево.
— Ого! Не пускай! В карч тянет! — и он снова взялся за
весла.
— Давай-ка на открытое место, здесь упустим!
Рыба так сильно натягивала Шнур, что Виталий Иванович
вынужден был обмотать руку носовым платком. Осторожно, но
упорно Виталий Иванович наматывал шнур на руку. Метрах в
пяти от лодки рыба опять круто повернула в сторону, но уже
50

заметно слабее. Вскоре пойманный судак показал из воды свою
спину и рванулся под лодку. Подсачек в руке Михаила
Ивановича был маловат, и он не решался пустить его в дело. Увидев
замешательство, я быстро подъехал со своим подсачком, и скоро
семикилограммовый судак оказался в лодке.
Оба мои друга удивились величине моего подсака, но и
одобрили его. Этим подсаком я часто пользуюсь и для ловли живцов,
привязав к его ободу три конца шпагата.
Глубина в затопленном лесу, куда мы, наконец, приплыли,
достигала четырех метров. Вечерний клев сазана был
исключительно хорош. К наступлению сумерек каждый из нас выловил их
штук по десяти. Крупный сазан брал только на червя.
Вот опять нырнул поплавок, — хватаю удилище, и вновь
борьба: сазан молниеносно мчится то к кустам, то в глубину.
Подведенный к борту, он бросается под лодку или рвется в
сторону, но внимательность и опыт помогают своевременно
разгадать его уловки, и он в конце концов попадает в подсачек.
Весенний сазан обладает бблыпой силой.
Солнце уже село. Сумерки сгущались с каждой минутой, а
Михаил Иванович и не собирался прекращать ловли.
— Михаил Иванович! Пора возвращаться, становится совсем
темно! — окликнул я его.
— Мы и по-темному доберемся! Пока еще берет!
— Но ведь никто же из нас не знает дороги, — ответил я.
— Это не беда, переночуем в лодках.
Моя лодка текла, ночевка в ней не привлекала, к тому же,
находясь так далеко от берега, надо быЛо думать и о возможной
непогоде. На водохранилище в ненастье поднимаются
двухметровые волны, так что для наших плоскодонок добра от этого не
жди, а погода была как раз неустойчива.
Только полная темнота заставила Михаила Ивановича
согласиться поехать на базу.
Блуждая с лодками по кустам, мы окликами поддерживали
связь друг с другом. Кубанские ночи темны. Лодка ежеминутно
наталкивалась на пеньки, оставшиеся от срубленного леса;
сухие кусты цеплялись за борта; грести было почти невозможно*
приходилось отталкиваться одним веслом. От весла ныли руки.
Моя лодка дважды садилась на пни, приходилось лезть & воду и
стаскивать ее руками. Сухие кусты, не видимые в темноте,
царапали лицо и руки, а признаков близости берега все не было.
Мы блуждали уже четвертый час. Только после полуночи
вдруг увидели вспыхнувший огонек. Я направил свет своего
карманного фонаря в его сторону и, к великой радости, увидел
два ответных огня, которые стали приближаться к нам. Через
несколько минут мы были у берега.
Нас встретили два рыболова, пришедшие с базы за водой.
База в то время имела очень бедное хозяйство: фанерный
домик, размером в старый товарный вагон, был заполнен рыболо-
4*
51

вами до отказа. Второй домик, вмещавший только двух человек,
служил жильем для сторожа. Оба эти домика находились за
дамбой, отгораживающей от водохранилища луговую часть. Тут
же возле домиков горело несколько костров, возле которых
хлопотали любители чая и ухи.
Слышался разговор о рыбалке, о новых маршрутах на
завтра; одни собирались ехать в «Лес», другие на «Остров»,
третьи на «Воронье гнездо» — так называются места на
водохранилище. Одним словом, люди бодрствовали, говор не умолкал
до самого рассвета.
Еще по-темному рыболовы начали разъезжаться. Плеск весел
слышался из темноты.
Не зная пути, мы дождались рассвета и направились по
первому ерику к открытым местам водоема. Дикие утки, белые и
серые цапли, чайки и кулики носились над нашими головами.
Мартыны выхватывали из воды мелкую рыбу буквально в двух
метрах от лодки.
На новом месте, которое мы облюбовали, успех был лучше
вечернего.
— Не жадничайте, ловите на одну удочку, лучше
получается, — сказал, обращаясь ко мне, Михаил Иванович.
Я, действительно, уже не мог ловить на две: клев был
настолько интенсивен, что вторая удочка была только помехой.
Интересная ловля была тогда на Шапсуге: надо было лишь
найти участок, а потом из одного и того же места брал сазан за
сазаном, будто бы онц^ там стояли в очередь к твоему крючку.
Рыбы были некрупные, но как на подбор — граммов на
четыреста.
К десяти часам утра наши садки были наполнены до отказа.
— Сколько штук взяли? — спросил я у Михаила Ивановича.
— А знаете ли вы сами, сколько взяли? — и, действительно,
я не знал.
— Наверное, хватит? — продолжал он. — Всю не выловим,
да и куда с ней деваться?!
У возвращающихся рыболовов мы поинтересовались и их
успехами: некоторые из них только за утро взяли по шестьдесят
штук.
Так было в 1953 году. С тех пор Шапсуг стал излюбленным
местом моей рыбалки.
Вспоминаешь ту ловлю и особенно ту ночь, когда мы по
мелководным зарослям, выбиваясь из сил, разыскивали базу
«Охотник — рыболов», и странно, как ни трудна была наша дорога,
но снова захочется пережить то же.
Неизгладимой осталась в памяти ночь возле фанерных
домиков. Тех домиков уже нет. На их месте выросло большое
двухэтажное каменное здание с вывеской «Добровольное общество
«Охотник-рыболов».
52

Это здание базы было построено в 1954/55 годах. Зимой и
летом, днем и ночью любители — рыболовы и охотники находят
здесь удобный ночлег и отдых. Во втором этаже, построенном в
виде мезонина, имеется даже биллиард. У дежурного по базе
можно получить лодку, удилища, а также сдать на хранение
автомашину, мотоцикл, удочки.
База «Охотник-рыболов» находится у южной, мелководной
стороны водохранилища. Весной, на глубине до метра, здесь
прекрасно ловится сазан, лещ, крупная тарань, сом, судак. С
наступлением зноя рыболовы въезжают в чащу, на более глубокие
места, так как на «меляках» клев прекращается. Восточная
глубокая сторона водохранилища, становится особо привлекательной
для рыболовов во второй половине лета.
На восточной стороне водохранилища также есть
рыболовная база, принадлежащая военному ведомству, где можно
получить лодку и переночевать. Там, на глубоководных, чистых от
зарослей местах, спиннингисты ловят крупных сомов. В 1954
году в газете «Советская Кубань» был помещен снимок сома
размером в полтора раза больше спиннингиста. Он выловил
этого великана именно в том глубоководном месте
водохранилища.
Но не одно это водохранилище интересно для рыболовов.
Река Афипс, питающая своими водами Шапсуг, во второй
половине лета не менее притягательна. Причудливо живописные
берега, поросшие терном, лиственным лесом и вековыми.вербами,
придают особенную прелесть Афипсу, и вас невольно тянет
именно туда, к этому тихому уюту. Здесь даже во время ветра можно
найти для удочек уголок затишья.
Афипс течет параллельно водохранилищу по всей его длине и
имеет два прорытых входа в чашу водохранилища. Любители
тихих уголков с наступлением жарких дней переселяются на
Афипс, и берега ее оживляются до поздней осени. Лучший клев
здесь бывает в сентябре и в октябре. В эту пору на берегах
Афипса вы встретите любителей, поселившихся на
продолжительное время; увидите места, где по пять—шесть шалашей
стоят почти рядом, услышите голоса петухов, лай сторожевых
собак, и все это из станов рыболовов.
Фауна Афипса та же, что и в водохранилище. Однако сазанов
здесь ловят на большой глубине и длина лесы делается не менее
двенадцати метров. В качестве насадки применяют мягкую
кукурузу (молочной зрелости или хорошо разваренную), ловяг и на
галушку, на шарики хлеба. Вся другая рыба идет лучше на
червя. Сома осенью успешно ловят на лягушек, которых в
Афипсе очень много
Доехать qt Краснодара до базы по реке Кубани лучше всего
катером. Он ежедневно делает два рейса. С наступлением
хорошей летней погоды ходит и рыбацкий автобус, причем первый и
последний рейсы он делает до базы «Охотник — рыболов». Неко-
53

торые едут на рейсовых автобусах по Новороссийскому шоссе до
станицы Афипской и далее уже пешком три километра до базы
добровольного общества «Охотник — рыболов».
Последнее, о чем надо еще упомянуть, — это о погоде.
Прожив в Краснодаре более десяти лет, я не помню ни одной плохой
т)сени. Однако погода в весенне-летний период очень непостоянна.
Итак, до встречи на Шапсугском водохранилище. Если вы к
тому же и охотник, то не забудьте захватить ружье, оно также
может здесь пригодиться.

Н. Попиков
ГОЛУБОЙ ОНОН
Давнишней мечтой моей было посетить Забайкалье,
познакомиться с тамошними реками и озерами, поудить в них рыбу.
И вот, наконец, мне посчастливилось на короткое время
приехать в Читу в командировку.
В субботу, сразу после рабочего дня, мы уже неслись на
ГАЗ-69 по асфальтированному шоссе, проходящему по горным
местам, не уступающим по своей красоте Кавказу.
Больше пяти часов находились мы в пути. Уже в полной
темноте машина остановилась.
— Вот и Голубой Онон"*, — обрадованно сказал Анатолий
Петрович, страстный спиннингист и знаток здешних рек.
— А почему голубой? — спросил я.
— Завтра сами увидите, почему мы прозвали Онон голубым.
Вода в нем очень чистая. Днем, при солнце, она принимает
светло-голубую окраску, как небо.
Машина стояла на пятачке небольшого котлована под
приземистым тополем, ветви которого > широко и густо свисали,
образуя подобие шатра. В прогалине кустов поблескивал
заливчик.
* Река Онон протекает в южной части Читинской области (в 200
километрах от Читы), впадает в судоходную Шилку, а последняя - в Амур.
55

Мы прошли на берег. Тишина. Лишь мерно шумел где-то
внизу Онон, окутанный легким туманом. Мы стояли очарованные,
жадно вдыхая горный воздух, насыщенный речной влагой и
запахом еще не отцветшей в этих местах черемухи...
Вскоре мы сидели у пылающего костра и закусывали. И, как
обычно в таких случаях, каждый старался припомнить и
рассказать самый яркий эпизод из своей рыболовной практики.
После ужина прямо на земле у костра, на предусмотрительно
захваченных с собой полушубках, ссоренные долгой дорогой,
мы уснули.
Но как ни велика была усталость, рыболовный азарт
пересилил. Только-только начало светлеть небо, как я проснулся. Разве
можно прозевать утреннюю зорьку?!
,— Успеем, — спокойно произнес Анатолий, — самый жор
рыбы, когда солнце выходит из-за гор.
Позавтракав и собрав двуручные спиннинги, оснастив леску
самодельными вертящимися блеснами типа «Универсалка», мы
осторожно спустились к Онону.
Утро бодрило прохладой. С юга тянул легкий ветерок. День
обещал быть хорошим. Со всех сторон из кустарника доносились
разноголосые птичьи голоса.
Осторожно ступая, мы подошли к возвышающейся почти
отвесно над рекой скале. Здесь сливаются две протоки и образуют
довольно широкий разлив длиной до трехсот метров. -
Каждый из нас выбрал площадку «поудобнее, с расчетом,
чтобы можно было вываживать рыб прямо на каменистый берег. В
горных быстрых реках местные рыболовы подсачеком не
пользуются.
Сделали первые забросы. Я долго приноравливался к
спиннингу и силе течения воды, чтобы блесна с тяжелым грузилом
шла у дна, не цепляясь за камни.
Поклевок не было, и мои спутники в высоких резиновых
сапогах решили уйти за выступ скалы. Там, ниже по течению,
заводи и разливы, хорошие тайменьи и сомовьи места. Я, обутый в
низкие сапоги, должен был идти берегом через скалу. Это было
не так просто, и лучше было не торопиться.
Оставшись один, я подошел к самому выступу скалы и,
выбрав место поудобнее, стал делать заброс за забросом. Блесну
при подмотке лесы на катушке быстро сносило течением. Так
прошло около часа, а поклевок все не было. В душу закралось
сомнение... Возможно, следует ожидать резкой перемены погоды,
поэтому не берет рыба....
Сменил блесну. Привяза^ «шторлинг», и при втором же
забросе лесу натянуло, как при зацепе. Я взмахнул удилищем,
желая отцепить блесну, но что это... Лесу с силой потянуло поперек
течения. В глубине ходила крупная рыбина! Сердце застучало. На
мгновение я растерялся, но тут же включил тормоз катушки. Он
не помог — леса быстро разматывалась. Пришлось тормозить
Бб

пальцем, его обжигало кромкой катушки. Сопротивление
рыбины усиливала быстро несущаяся масса воды. Я едва удерживал
в руках удилище.
Метр за метром, подматывая лесу, я подтягивал рыбу, но
вдруг она рванулась и ушла на исходное место. Я напряг все
силы и подмотал еще несколько метров лесы. Рыба поднялась на
поверхность, показался перламутровый бок, ударила по воде
хвостом и с неимоверной быстротой бросилась обратно в яму. Не
дав ей опомниться, я снова стал подматывать. Обессиленную, я
подвел ее против течения к своим ногам и тут только рассмотрел,
что на блесне, тяжело хлопая жаберными крышками, сидел почти
метровый таймень. Твердая верхняя губа его была проколота
только одним крючком тройника. Секунда промедления, и рыба
может освободиться от блесны. Я торопливо схватил тайменя
ниже жабер и бросил на камни.
Долго любовался я добычей. Затем, окрыленный удачей, с
новой силой принялся работать спиннингом. Таймень — рыба
парная. Где пойман первый, там обязательно должен стоять и
второй.
После нескольких пустых забросов в ту же яму произошел
уже не «зацеп», а ощутимый толчок, от которого рыболова
бросает в дрожь. Сделав широкую подсечку, я почувствовал, что на
блесне очень крупная рыбина. Удилище.согнулось до предела.
Катушка угрожающе затрещала. С надеждой посмотрел я на
спиннинг. Было страшно, что он вот-вот разлетится в щепки. К
счастью, удилище оказалось крепкое. _
Таймень тяжело ходил на кругах у самого дна, не поднимаясь
выше. Наконец, он сошел со своего замкнутого круга, и я с
усилием подмотал несколько метров лесы.
Ноги и руки тряслись, меня била лихорадка, известная одним
лишь рыболовам. Беспомощно оглядывался я по сторонам, но
позвать на помощь было некого.'Да и как можно в этих случаях
помочь. Разве только хорошим советом. Изо всех сил держал я
удилище. Натянутая леса звенела, как струна.
Таймень несколько секунд вел себя спокойно, затем
остановился и бросился к середине реки вниз по течению. С большим
трудом сдержал я его. Ведь если отпустить на несколько
десятков метров вниз, то и думать нечего, чтобы вернуть его против
течения. А идти берегом мешает выступ скалы.
Через некоторое время мне удалось немного подмотать лесу.
Тайменя прибивало почти к скале, он поднялся на поверхность
и пошел ко мне. Вдруг он остановился, повернулся, показав из
воды толстую спину, ударил широким хвостом по воде, подняв
столб брызг, и с такой силой рванулся в сторону, что леса
сечением в шесть десятых не выдержала и лопнула, словно гнилая
нитка.
В себя я пришел не сразу. Мелкие капли пота стекали со лба,
кружилась голова, в висках стучало.
57

Да, это был таймень.
Дальнейший лов здесь продолжать один я не решился и
поспешил к друзьям. Взяв свой первый трофей, вскарабкался на
сопку, соединяющуюся со скалой, и спустился по западному ее
склону к реке.
Онон здесь извивается по широкой низменности и примерно
в километре подходит ко второй более низкой скале. Анатолий
Петрович был там. Мне пришлось потратить много усилий, чтобы
пробраться к нему по берегу, заросшему густым ивняком и
ольшаником.
По веселой улыбке друга ясно — он с уловом. И,
действительно, ему можно позавидовать — пять сомят, ленок и щука.
Но и Анатолий с восхищением^ рассматривал моего тайменя.
Плес, на котором рыбачил мои приятель, называют соминым.
В нем много тайменей, щук и жерехов, или, как их по-местному
называют, «крдсноперов». Анатолий Петрович протянул мне две
вертящиеся самодельные блесны цвета красной меди.
— Сегодня сомы жадно берут только на эти блесны, —
пояснил он. — Не брезгуют ими щуки и таймени.
Уже при втором забросе метрах в двенадцати от берега, где
в светлой воде видны причудливые вершины поросших мхом
камней, на эту блесну у меня седа рыба. Энергично подсекаю и
вижу, как под водой заходила шустрая рыбина. Включаю
тормоз, но добыча, подняв бурун на поверхности воды, успевает уже
отнять метров десять жилки.
Наблюдавший за всем этим Анатолий Петрович командует:
— Не поднимай высоко удилище. Еще ниже держи к воде. Не
давай далеко уходить, смелее подматывай.
Рыбина упорно сопротивляется, но скоро сдает позиции, и я
подвожу ее к берегу. Это, оказывается, жерех, весом килограмма
в два. Было удивительно, как он мог своим сравнительно
небольшим ртом почти проглотить блесну с широким тройником.
В течение одного часа на этом плесе, кроме жереха, мне
удалось поймать еще четырех сомят.
Любопытный случай произошел в борьбе с одним из них.
До этого мне не приходилось ловить сомов на спиннинг в
реках с быстрым течением, но я знал, что сом очень подвижен на
блесне, и борьба с ним увлекательна.
И вот, в один из забросов, — его обычная поклевка: мягкая
хватка блесны из-под камня, легкий толчок и внезапное
натяжение лесы. Я подсек и тут же вынужден был крепче сжать в руках
удилище. Сом бросался из стороны в сторону, пытаясь
освободиться. Долго я не мог начать подмотку лесы. Не один метр
лески пришлось отдать сому. Затем он как-будто сдался и пошел
змейкой ко мне. Дойдя до рубежа, откуда из воды хорошо виден
рыболов, освещенный солнцем, сом сделал рывок такой силы, что
удилище выскользнуло из моих рук. Я прыгнул за ним в воду и,
к счастью, стоя почти по пояс в воде, подхватил его. Вслух обру-
58

гав сеоя за то, что из-за собственного ротозейства упустил
хорошую добычу, я начал подматывать лесу.
Но я ошибся. Сом прочно засекся на блесне. При выважива-
нии он продолжал делать верткие рывки, но я уже подводил его
к берегу. Вот-из воды показываются два уса, затем приплюснутая
голова и туловище. Упорно не сдававшийся хищник вскоре был
на берегу. Все три крючка прокололи мясистые губы сома. С
большими усилиями, с помощью плоскогубцев, мы извлекли
тройник из пасти все еще продолжавшего отбиваться хищника. И
вес-то его был не более трех килограммов, а какую он показал
силищу, борясь за существование!
Не менее половины поклевок оканчивались сходом. После
подсечки сом начинал ходить под водой, давал подмотать
несколько метров лесы, а потом внезапно «сходил. По всей
вероятности, сомы хватали за грузила, некоторое время тащились на
лесе, но при первом же рывке сходили. Это предположение
подтвердилось: Анатолий вместо блесны привязал кусочек
обыкновенной темно-зеленой банной губки, прикрепив к ней тройничок.
Губку сомы стали хватать активнее, чем блесну. Не потому ли,
что губка хорошо имитировала водяную мышь, которой любят
полакомиться сомы?
Утренний жор рыбы в Ононе не утихал еще долго.
На плесе продолжалось рыбье игрище, пленяющее душу
рыболова... У берегов и на середине реки выплескивались на
поверхность щуки и жерехи. Веером разлеталась от хищников
рыбья мелочь. Закончив рыбалку, мы долго еще не могли
оторвать взоров от этого зрелища.
Не хотелось покидать приветливый, живописный берег Онона.
С сожалением сел я в машину.
ГАЗ-69 рванулся с места и, набирая скорость, пошел к Чите.
А через заднее стекло все еще виднелись скалы действительно
голубого Онона, покорившего мое сердце.

Б. Зимареа
В ЛЕСАХ ВЕСЬЕГОНЬЯ
По Савеловской железной дороге добирается
рыболов-любитель до Весьегонска. Весьегонск возник в отдаленные времена из
сел Веси и Егны, куда, по преданиям, выезжал на соколиную
охоту Иван Грозный.
В дореволюционный период Весьегонск был тихой уездной
«заводью». В 1936 году Рыбинское море затопило старый
Весьегонск, и город перебрался на песчаное возвышение неподалеку
от своего старого места.
Городское общество охотников насчитывает в своих рядах до
400 членов, и часть из них рыбачит. На окраине города имеется
охотстанция Центрального управления московского
охотничьего общества, откуда по путевкам ЦУ рыболовов и
охотников доставляют моторным катером за 12 километров по
затопленной Мологе на хутор «Вялье», что на берегу реки Рены. С
пароходной пристани Весьегонска можно также проехать па
пассажирском пароходике в противоположном направлении на
весьма рыбные места на реку,Себлу (за 70 километров от
Весьегонска) и далее вплоть до города "Череповца.
На хуторе «Вялье», носящем старое литовское название,
рыболову-спортсмену и охотнику можно славно провести время —
порыбачить и поохотиться. Неисчислимы стаи диких уток на Рене.
По низменным берегам зеленые луга и заливы с осокой, стрело-
60

листником и изредка с белыми лилиями. Деревень не видать.
Посреди Рены стоят целые рощи засохших берез и елей. В лесах
значительные площади северного мха «оленьего ягеля» и целые
поля брусники, а в чаще — черника и голубика. Хвойные леса и
изредка осиново-березовые опоясывают Рену, а также
впадающую в нее глубоководную речку Шарицу со всех сторон. Кругом
белые, осиновые и подберезовые грибы, а также целые гряды
лисичек, маслят и чудеснейших рыжиков. Белых грибов так много,
что их заготовляют на сушку.
В лесах августовское безмолвие поэтично нарушают редкий
стук дятла, игривый отрывистый крик иволги да писк синичек.
Не раз и не два, выходя из лесу, на песчаном берегу Рены можно
натолкнуться на свежие следы бурого медведя, приходившего
напиться после кочевки по малиннику и овсяным полям. Здесь, в
этой глухомани, бывали случаи, когда медведь нападал на
пасущуюся корову и задирал ее. По окончании зимы хуторянам
доводилось находить скелеты лосей, обглоданных волками.
На реке Рене в трех примитивно оборудованных землянках
с окнами и печурками-времянками живут так называемые «от-
шельники»-рыболовы весенний, летний и осенний сезоны.
68-летний рыболов, весьегонец Коренев, много лет подряд
занимает землянку, сделанную на берегу реки Рены, питаясь
пойманной рыбой и завозимыми ему из Весьегонска продуктами; у него
довелось побывать в гостях и нам, рыболовам- спортсменам из
Москвы. Лишь за 30 километров от этой землянки
старичка-рыболова вверх по Рене находится первое село Спасское.
Живет рыболов в этой глухомани поистине, как Робинзон,
только не с козами, а с лосями, выходящими на водопой,
медведями и глухарями. Щуки и судаки на Рене на жерлицы ловятся
почти безотказно, в особенности весной и осенью. Местные
рыболовы необыкновенно удачно ловят крупных щук на так
называемого «чертика». Это обыкновенная дорожка с деревянной
блесной, спускаемой рыболовом-гребцом с лодки, по форме,
напоминающей, к удивлению москвичей, отполированный сучок дерева
с несколькими прочными тройниками на нем. Эту деревянную
приманку, легко скользящую в речных водорослях, щука берет
здесь особенно смело. Крупную щуку не трудно поймать здесь на
блесну спиннинга и, на снасточку, а в омутах отвесным
блеснением ловят судака и окуня. Зимой хорошо ловится из-подо льда на
блесну судак, за которым приходят из Весьегонска. Мой спутник
здесь же, у землянки Коренева, поймал на спиннинг двух щук.
Необыкновенно приятно было поесть ухи с костра. Кругом
петляющая в заливах и луговых поймах Рена. В отдалении виднеются
большие скирды скошенного сена, перевозимого колхозницами на
так называемых «ноевых ковчегах» — больших емких лодках.
Направо в заливе целая роща березняка-сухостоя, на горе, перед
осиновым лесом, сплошные заросли созревшей брусники. В пяти
километрах от Коренева живет в землянке, на берегу залива
61

Р'ены, 63- летняя Матрена из Весьегонска,
которая тоже занимается рыбной ловлей
На зиму она, как и Коренев и еще третий
обитатель той же Рены, возвращаются в
Весьегонск, а в их опустевших землянках
зимой иногда останавливаются рыбаки из
Весьегонской промысловой артели. Много
на Рене и леща, зато окуня меньше, и его
больше в глубоководной, но неширокой
речке Шарице.
Как-то, несмотря на хмурившуюся
погоду, я забрался на маленькой лодке в эту
узкую речку, текущую в сплошной стене
лесов. Солнышко то выглядывало, то
пряталось за дождевые o-блака.* В темных
омутах с обрывами, нависшими соснами,
елями и березами над ними, отмелями и
сделанными самой природой мостиками
из свалившихся поперек извилистой Ша-
рицы больших стволов деревьев, под
которыми с трудом проводишь лодку, было
поистине что-то заманчивое и даже
загадочное. Рыба всплескивалась и у трав и
на омутах. С нетерпением причалил я
лодку к отмели. Раскинув веером удочки,
наловил на дефицитного здесь червя
живцов окуня, ельца и плотву. Через час уже
были поставлены с шестов и кустов
ивняка и ольшаника жерлицы, но вскоре
переменчивый дождь заставил меня
покинуть берег и укрыться под ольховый куст.

Но не успел я выпить кружку чая из термоса, как увидел, что
одно удилище утащено с берега в воду. Бросился к удочке и
вытащил пустую леску без крючка, без грузила, отрезанных, словно
бритвой, щучьими зубами. Не прошло четырех-пяти минут, как на
двух других удочках осторожная поклевка, и к ногам упала пара
красноперых окуней, граммов по 300 каждый. Надвигалась гроза,
и перед вечерней зорькой пришлось мне собирать только что
раскинутые удочки и расставленные жерлички. На ренском хуторе
«Вялье», где я обосновался и провел весь отпуск, всего три дома,
расположенные на полуострове у самой воды. Стайками,
выводками и в одиночку, ближе чем на ружейный выстрел, пролетали над
самыми домами дикие утки — кряквы и чирки. Иногда,
выделывая сложные виражи, проносились серые цапли. Дом егеря
Кузьмина, у которого я расположился, весенней водой затопляется
так, что в баню, находящуюся и сейчас на воде до самого порога,
весной заходят лещи и щуки, а из окон просторной хаты, сидя за
чаем или обедом, можно наблюдать клев рыбы на жерлицах и
кружках или, выставив прямо из окна двустволку, дуплетом
стрелять по диким селезням.
В этом раздолье и охотник и рыболов может вполне «отвести
душу» от шумной городской жизни и закрепить здоровье и нервы
для плодотворного труда.
Глухомань Весьегонья манит спортсмена-рыболова и охотника
своим изумительным уединением, нетронутостью своих водных и
лесных богатств и неисчерпаемой свежестью все новых и новых-
впечатлений в ее бескрайних лесах и водах.

Ал. Никишин
ГОЛУБИНАЯ ДУША
(летние встречи)
Опрятный старичок, с аккуратно подстриженной седой
бородкой спокойно рассказывал слушателям:
— Вы выбираете большой водоем со слабым течением или без
ньх-о, запасаетесь живцами и отправляетесь .на увлекательную
ловлю... Вот вы уже на месте — выезжаете на плес. Ваш товарищ
на веслах, он медленно ведет лодку, вы — на корме и один за
другим ставите на воду красные, заряженные живцами кружки.
Вскоре за вашей лодкой уже образуется из них сторожевой
отряд, выстроившийся поперек плеса. Ставите последний кружок,
тихо отъезжаете в сторону и занимаете наблюдательный пункт...
Ни звука на плесе, но эта тишина обманчива — будьте наготове.
...Проходит немного времени, и вдруг... один из кружков
переворачивается белой стороной кверху. За ним другой.. Это
хищные обитатели глубин принялись за ваших живцов. Белые
кружки быстро разматываются и начинают нырять по плесу... Не
теряя времени, вы подъезжаете к первому перевернувшемуся
кружку, поднимаете его, подсекаете и чувствуете, как до нредела
натянутая шелковая леса вот-вот оборвется. Нужно сохранить
спокойствие, вынимая рыбу. Приготовьте подсачек.,. Обычно с
64

хорошим уловом и в приподнятом настроении вы покидаете
водоем. Рюкзак приятной тяжестью давит на ваши плечи.
— Уговорили, — сказал Антон. — Попробуем половить на
кружки.
*
Ё августе мы выехали на Цну. В Тамбове старожилы
рекомендовали участок реки в семидесяти километрах ниже города,
между лесными кордонами Пчелинским и Русским. Мы
обосновалась на Русском кордоне. Здесь правый берег Цны вплотную
примыкает к мощному лесному массиву, а левобережье —
обширная заливная пойма с небольшими, заросшими камышом
озерами. Лес привлекал нас боровой дичью, а пойма — утиной
охотой...
Но... мы не подняли в лесу ни одного тетерева, ни глухаря,
ни даже рябчика—здесь в каждом доме ружье (и стреляет оно,
наверное, во все без разбора!). Не нашли мы и ни одного гриба—-
стояла засуха. Пойменные озера, где мы собирались охотиться
на уток, заросли непролазным лесом высокого камыша, добраться
до них можно было разве что только на вертолете.. Ну что же,
оставалась рыбалка... Впереди три недели на реке!
Наши кружки вызвали восхищение и зависть деревенских
мальчишек и довольно-таки скептические замечания старого
рыболова деда Сысоя:
— Я так понимаю, баловство это одно, — сказав он. — Не
сурьезное дело. Рыба-то, брат, не дура, она тоже с понятием. Ее
запросто не возьмешь...
Проворчав еще что-то насчет «ейного соображенья», он
добавил:
— А может, и обласкает какая... Только вряд ли. Никто
допреж тут этак не лавливал...
— Э-э, дед! Да ты, я вижу, против новой техники? —
улыбнулся Антон.
— Во-о-на! Техника! — воскликнул дед. — Я вот буду на
простую уду ловить, а ты валяй на свою технику! — там и
поглядим.
С рассветом мы выехали на Мамонтовский омут. Цна здесь
не широка, и течение почти не приметно,_а в омуте, кажется, и
вовсе его нет — чего желать лучшего для кружков!
Мы пустили кружки, а сами уселись на лесном берегу, под
кручей, где бойко брали на червя некрупный окунь и плотва.
Отсюда хорошо были видны и все расставленные нами по омугу
часовые...
Теперь мы знаем, что это было первой нашей ошибкой, а
вторую мы сделали, не установив толком, на какую глубину
нужно опускать живцов...' Но послушайте все по порядку.
5 Рыболов-спортсмен №9
65

Из-за леса медленно поднималось солнце. Легкая сизая
дымка расстилалась над рекой й, редея, тянулась к
бледно-голубому небу, обещавшему безоблачный, жаркий день. На реке
еще было свежо, а из леса тянуло теплым, со вчерашнего дня
нагретым воздухом с запахами полыни, сухой травы и
свернувшихся от жары листьев. В тишине посвистывала какая-то
лесная пичуга, мягко пророкотал в высоком небе невидимый
самолет, и было хорошо слышно, как где-то далеко за рекой играл
на жалейке пастух...
Однако что же с кружками? Три из них уже перевернуты
и оттащены к берегу. Подъезжаем к первому, Антон делает
резкую подсечку и... вытаскивает безголового живца. На
втором кружке живец оказался без хвоста, а на третьем — и без
того и без другого. Что за оказия? Сменили живцов — история
повторилась, почти все живцы были повреждены. А вскоре клев
и вовсе прекратился...
Обескураженные, мы вернулись-домой.
Дед принес двух крупных лещей...
— Ну как новая техника? — спросил он, прищурясь. — А
может, она зубы меняет, щука-то? Поэтому и не берет?
К вечеру мы снова были на омуте... Вот перевернулся и
начинает разматываться первый кружок. Я быстро подъезжаю,
подсекаю шнур и... извлекаю из омута рака. Огромного бурого
рака. Тройник зацепил-таки его за клешню, в которой он зажал
живца. Так вот кто тут мародерствует!
Мы переехали на другой омут. Но и здесь раки не давали
спуску нашим живцам. В довершение всего мы поздно
услышали приближение шедшего сверху буксира с караваном дровяных
барж, он навалился на наши кружки и добрую половину из них
утащил с собой в Моршанск.
— Черт бы побрал того сладкоречивого всезнайку, — не
.66

выдержал Антон, вспоминая старичка, так красочно
агитировавшего за кружки. — Посмотрел бы он, как его «сторожевой
отряд» разрушают раки да дровяные баржи! Не кружочник, а
сирена златоустая!
— А может быть, дед Сысой и прав, что нет сейчас щучьего
жора? — заметил я.
— Это верно, но главное, на кружки надо ловить на более
широком водоеме, а не в этом рачьем засилье. Завтра лучше
поставим жерлицы, «может, и обласкает какая»... — улыбнулся
Антон. — А то ведь старый ворчун нас и за рыболовов не
считает.
— Ну что же, попробуем. А пока на безрыбье и рак — рыба,
бросил я в ведерко Антону усатого мародера. И собрав
оставшиеся от разгрома кружки, мы (отнюдь не в приподнятом
настроении) отправились домой...
Дед принес трех лещей...
— Никак опять порожнем? — покачал он головой. Оно,
брат, такое рыбачье-то дело — когда обласкает, а когда и нет.
Да ведь и сноровки требует... А то зашли бы ко мне, рыбки-то
отведать?
— Спасибо, дед, в лещах костей больно много. К нам
захаживай.
На следующее утро, наудив мелких окуней, мы расставили
на тщательно выбранных местах двенадцать жерлиц, и к
полудню в нашей лодке уже лежало шесть хороших щук. Жерлицы
Антон ставит мастерски, и если поблизости гуляет хоть одна
щука,—она непременно «сядет» на крючок. Перенял это искусство
Антон от старых белорусских рыбаков, рыбачивших на Соже... К
жерлице должен быть хороший «подход» для щуки из омута или
с русла, от заводи, или из прибрежных трав — живец отовсюду,
хорошо должен быть ей в"иден. Лучший жерличный живец —
окунь. Плотва, красноперка и другая «бель» быстро
засыпают, окунь же может проходить на жерлице сутки и более. Не
забывает Антон проверить, нет ли вблизи от живца под водой
сучков, водорослей и даже отдельных травин, и убирает их
прочь, иначе живец непременно приткнется к ним и будет стоять
неподвижно — к такому живцу щука не подойдет. И, наконец,
еще одно—ходовой шнур жерлицы мой друг защемляет в
вилке возможно слабее, чтобы только-только держал живца.
Осторожная щука и еще более осторожный жерех, почувствовав
сопротивление шнура, выбрасывают живца из пасти и уходят.
Длина же шнура не должна позволять схватившей рыбе
добраться до каких-либо затопленных кустов или глубинных
коряг — иначе будут потеряны и снасть и рыба...
, Дед в это утро «не обрыбился» и вернулся с реки хмурый...
— Никак сегодня порожнем? — приветствовал его Антон.
— Вот я и говорю, — начал свое дед, рыбалка это, брат,
такое дело...
5*
67

— Когда обласкает, а когда и нет? — закончил я с невинным
видом.
— Вот-вот, — подозрительно взглянул он на меня.
— Да ведь и сноровки требует, — ввернул Антон.
Дед что-то пробурчал и ушел.
Вечером он появился проведать, где и как мы ловили.
Признал-таки нас за рыболовов! Узнав, что щук мы взяли не на
кружки, он очень обрадовался?
— А что я вам и говорил.
— Для кружков, дед, нужны большие водоемы, — вздохнул
Антон. Не скажешь ли, где нам лучше на леща посидеть?
Дед подумав и пожевал губами:
— Да оно, брат, как сказать... Лещ-от, он везде есть, — и,
немного помолчал, добавил: — На Глубоком ловят, на Мамон-
товском, а то на Круглый омут податься можно, где Петр-голу*
бина душа лавливал. Омут тот крепкий, все дно в дубах, потому
и лещ там держится.
— Можно и на Круглый. А что, дед, это фамилия такая —•
Гол у бина душа?
— Прозвание такое. Лесоруб тут у нас был, Петром звали, а
по фамилии Голубев. Вот его Голубиной душой и величали —
такой уж он был душевный человек... Только потонул он летось,
в паводок...
— Как же это, дед, случилось-то? На сплаве что ли?
— А так брат. В жизни оно всяко бывает. Всю войну прошел
человек, награжденья имел, а поди вот, — вздохнул старик. —
И работник-то знатный был. А особливо ребятишек любил.
Своих у него не было, так он их всех привечал: кому, там, свисток,
кому крючок аль леску подарит — так они круг его и табуни*
лись. Да и меня, старика, припасом рыбачьим не забывал. А уж
как рыбалку уважал. Да и лавливал хорошо. Бывало, налови?
Петр рыбы и сейчас ребятишек давай оделять, которые тут
случатся. Ну, а они и рады... Что говорить — душевный был
человек.
— Ну, а дальше-то, дед, как было? — спросил я у
примолкшего старика.
Собираясь с мыслями, он не сразу продолжал:
— Так, брат, оно и шло все, до случая-то... А летось, видишь
ли, весна у нас поздняя была, и лед на реке не в пример
задержался. А тут вздумали ребятишки на ту сторону, в Мамонтовку,
утром сбегать, к фершалу. Кошка, видишь ли, крыло голубю у
них спакостила... А река-то еще в ту ночь тронулась. И к утру
вода поднялась, как допреж и не было — тетку, вон, Марью по
самые окна затопило! Поехал за ней Петр, в саму избу въехал,
снял ее с печи вместе с курами и обратно везет, а народ
улыбается: «Вот, мол, новый Мазай объявился». И только он к берегу
подъехал, как тут и закричали, что ребята на реке тонут. А на
68

реку страсть и смотреть что деется — паводок, — махнул рукой
дед...
— Как же это за ребятами не досмотрели? — спросил Антон.
— Поди усмотри за ними, за пострелами, — нахмурился дед.
— По льду видишь ли не перешли, так на лодке вчетвером кфер-
шалу с голубем-то поехали. Ну, а на середине их закрутило и на
льдину выбросило, а лодку унесло. Льдина-то к вершине осины
приткнулась и вот-вот перевернется, тут они и закричали. Как
услыхал Петр, что тонут ребята — сейчас в челнок и к ним.
Успел захватить. Только как всех их взять? Челноки наши, сам
видишь, какие—не более двух берут, а ребят-то четверо! Что
делать-то?! Вот тут он, брат, на великое дело свое и решился...
Почитай, что на верную погибель свою отважился человек...
Посажал всех в лодку, а сам на той льдине остался: «Гребите,
говорит, как можете к берегу, да скорей за мной лодку вертайте
с кем из старших!» А тут сверху опять стеной лед пошел, должно,
затор где-то прорвало. Упало во мне сердце: пропал, думаю,
Петр! Так оно и вышло. Ребята успели к берегу, а он... Только
два раза и показался из воды, когда лед налетел, а уж больше
Петра и не видели... Потом уж нашли его после паводка.
Полушубком, видно, за куст зацепился, а за пазухой у него голубь
был, что ребята к фершалу возили... Должно, положил, когда их
в челн сажал. Вот взаправду, и выходит, — вздохнул дед Сы-
сой, — душа-то голубиная была у человека, чистая да смелая...
— Русская... — задумчиво сказал Антон.
Все замолчали...
...Над лесом зажглась первая робкая звезда. Кто знает. —
Быть может, сама она давно уже и догорела, но последние лучи
ее, летя через мировые пространства, долго еще будут идти к нам
на Землю. Так и прекрасный образ человека, отдавшего свою
жизнь во имя спасения других, еще долго будет живым в памяти
окружавших его людей, как и эта, быть может, давно уже и
погасшая, но для нас — все так же живая звезда...
Хоста

Г. Титов
РЫБОЛОВ
Хорошо на речке в летний день, —
На воде лежит деревьев тень,
А под нею, на песчаном дне
Тени рыб мелькают в глубине.
Поплавок как будто бы уснул...
Вдруг он дрогнул, дернулся, нырнул..
На минуту замерла рука
Смуглого мальчишки-рыбака.
Натянулась леска, как струна!
Глубь реки загадочно темна,
Кто сидит на маленьком крючке?
(Вдруг не сдержишь удочку в руке?):
Окунь, ерш, карась или плотва,
Или, может, просто там трава?..
Описала удочка дугу,
И добыча уж на берегу.
ТО

Щедрыми лучами серебря
Мелкую чешуйку пескаря,
Солнце, щурясь, смотрит с высоты,
Как сбылись мальчишечьи мечты...
Радостнр глядит на свой улов
Босоногий смуглый рыболов.

И. Воропаев
СТАРАЯ ЩУКА
Отцвела черемуха, а за ней сирень, и в густых садах у реки
тихими теплыми зорями с притихшей страстью допевали свои
последние песни соловьи. Это было то время, когда на
дымящихся паром заводях бьются сазаны, трубят водяные быки и у
наклонившихся стеной тростников в первых острожных заплывах
появляются утиные выводки.
Полный солнечного блеска плыл по Придонью июнь.
Чудесная, трепетная и милая рыбацкому сердцу пора!
Я сидел на берегу нашей речушки и не сводил глаз с поплавка
единственной своей удочки. Вверху шептались листвою груши, а
сбоку от едва ощутимого дыхания степного ветерка шуршали
камыши своими жесткими перьями. На берегу у моих ног
грелась огромная лягушка. Она уставилась на меня выпуклыми не-
моргающими глазами, словно сказочная Василиса на своего
суженого. Только на мгновение засмотрелся я на нее и уже
прозевал... не заметил, как поплавок, сорвавшись с места, тихо
заскользил к кусту осоки. Я вздрогнул, схватил удилище, но сразу
не подсек, и это была ошибка. Поплавок вдруг остановился, и
короткий конец его легко приподнялся из воды, будто кто его
оттуда подпер. Мне уже знакомы проделки сазанят и карасей,
которые вот так возьмут насадку, поведут ее немного в сторону,
потом чуть приподнимутся с ней и обгладывают^ Размышлять
некогда. Я приловчился и рванул удилище на себя. Рванул и
присел, обливаясь холодным потом. Ни рыбы, ни насадки, ни
крючка—шестнадцатого'за неделю. А если вам сказать, что каж-
72

дый крючок я добывал у спекулянтов по два яйца за штуку, то*
в, переводе на натуру выходит, что щука слопала у меня за
неделю тридцать два куриных яйца. Эта цифра совершенно
потрясла вчера мою мать. Увидев корзину из-под яиц пустой, она
всплеснула руками и воскликнула:
— Боже милый! Да что же это за напасть такая?! Это ж
разбой да только! Ну, сынок, сынок! Ведь это ж куда к идолу,
если и дальше будешь так удить, за лето всю семью по миру
пустишь!..
Я с молчаливой покорностью выслушал родительское
предсказание, но про себя твердо решил щуку непременно доканать.
У меня за клеенчатым отворотом фуражки был спрятан заветный
крючок — дар местного знаменитого рыболова. Его я ни за что
не решался пускать в дело и носил как реликвию, тайком
любовался им и дразнил сверстников.
Вот этот-то последний мой крючок теперь, словно бритвой,
отхватила неуловимая щука и, как воровка, тихо ускользнула в
камыши.
Обескураженный,' сидел я на берегу речки и смотрел на
зеленую лягушку, словно ждал от нее свершения чуда... А над
головой немилосердно пекло полуденное солнце и в прозрачном,
как стекло, воздухе крутила метель осыпающегося с тополей
пуха.
Он лежал плотным белым настом на воде, ряске, листьях
кувшинки, будто на реку пала первая пороша зимы. И только у
зеленых стенок чакана ровным черным лоском поблескивала-
чистая вода.
Невдалеке, у вербы, что пышными ветвями склонилась над
водой, сильно вертанул сазан. В тени, у камыша, показалась
дымчато-черная, с белой латкой на лбу, водяная курица-лысуха.
Она, видимо испугавшись всплеска, быстро осадила назад и
будто растаяла, исчезла в тростниках.
Мне нравилось в свободное время часами бродить над речкой
и подсматривать, как живут ее многочисленные обитатели. Все
мне казалось загадочным, таинственным, во всем хотелось
открыть что-нибудь особенное, важное... И потому вид лысухи меня
как-то сразу ободрил, насторожил, возбудил любопытство, и
мне захотелось посмотреть на нее ближе, выследить где она
живет...
Камыш, в котором скрылась лысуха, был отгорожен от берега
колючим терновником, густо переплетенным лозами зеленого
еще не пахнущего хмеля. И проникнуть к берегу в этом месте
можно было только низом, ползком по земле, свиными тропками.
Прислонив свою оборванную удочку к стволу яблони, я лег на
живот и пополз. Полз недолго, вскоре почувствовал под собой
воду, остановился, приподнял голову и осмотрелся. Передо мной
лежал небольшой тихий плес, дугою охваченный со стороны речки
непролазными зарослями камыша. В прозрачной, как в роднике,
7а

воде виден был весь плес: неглубокий, чуть повыше коленей, дно
сплошь завалено опавшими с верб ветками и разоренными
грачиными гнездами. На дне, почти у самого берега, я заметил
лежавшее на ветках темное круглое полено.
Прикрыв лицо широким лопухом и проткнув в нем два
отверстия для глаз, я с осторожностью стал наблюдать.
На старых косматых вербах, что огромными зелеными
облаками клубились над плесом, пригревшись в гнездах, сдержанно
переговаривались горластые грачата.
У меня над головой с писком гонялись друг за другом и
громко шуршали листьями какие-то маленькие птички.
Над самым камышом на сухую ветку вербы уселась горлица.
Осмотревшись, она вытянула одно крыло и спокойно- стала
перебирать носиком перышки, словно пересчитывала, все ли на
месте.
Я обвел глазами чистый, как зеркало, плес и на кочке, что
торчала из воды, заметил дремавшего коростеля.
.У стены камыша показалась широкая спина сазана, он
медленно плыл у поверхности воды, почти не тревожа'ее спокойной
глади.
Из камышовых зарослей тихо появилась лысуха, а с ней три
маленьких птенца. Перекликаясь вполголоса, семейка выплыла
да середину плеса, где беззаботные малыши сразу же пустились
резвиться.
Мать-лысуха беспокойно кружилась на месте и, не спуская
>глаз со своих крохотных шалунов, что-то бурчала.
С захватывающим любопытством следил я за игрой маленьких
?птиц, которые, словно гуттаперчевые мячики, то и дело ныряли
я тотчас сухими выскакивали из воды, будто кто-то ими
выстреливал.
Я так был поглощен игрой малышей и заботливым
беспокойством мамаши, что не сразу заметил, как полено, которое до сих
*ю£;неподвижно лежало на куче подводных веток, вдруг
зашевелилось и, чуть приподнявшись со дна, медленно стало
продвигаться в сторону лысухи. Щука!
Я перевел взгляд на цыплят. Один из них, видимо самый
озорной, далеко отплыл э сторону.
Огромная водяная хищница, лениво шевеля хвостом и
плавниками, направлялась к нему. Ее немигающие глаза с двух сторон
длинной и плоской морды смотрели на цыпленка и на лысуху,
которая, сосредоточив все свое внимание на двух, играющих
около нее птенцов, очевидно, не замечала, какая опасность
грозит третьему.
А болотная, почти в метр длиной, щука незаметно
приближалась к своей жертве. Вот она остановилась, распустила все
плавники, как кузнечные меха, заработали ее широкие жабры.
74

Я понял, что старая хищница взяла на прицел цыпленка и
готовилась к броску. По мне пробежала дрожь; чувство жалости
к глупому малышу вынуждало крикнуть, пугнуть щуку, а чувство
натуралиста, интерес к тому, что произойдет дальше, заставляло
таиться до конца.
А драма, между тем, назрела и должна была разыграться
*с секунды на секунду. Но, как это иногда бывает, пустяк изменил
ход событий: сорвавшийся с вербы грачиный помет громко
булькнул в воду, и этого оказалось достаточно, чтобы вспугнуть и
насторожить лысуху. Она быстро повернулась на месте и, тревожно
вскрикнув, взмахнула крыльями. В ту же секунду старая щука,
как торпеда, ринулась на малыша. Но одновременный бросок
наперерез ей сделала и лысуха. На какую-то долю секунды она
опередила своего врага, и сильный таран водянол хищницы
пришелся ей в бок.
Завеса брызг, поднятая ударом хвоста щуки, на мгновение
заслонила от меня эту трагическую сцену. А когда брызги осели,
лысуха почти без сил плавала кругами. Цыплята, не понимая в
чем дело, но инстинктивно чувствуя, что произошло что-то
неладное, сбились в кучу и громко кричали. Потревоженный коростель
вытянул длинную шею и, склонив набок голову, смотрел на
обескураженную неудачей щуку, лениво уходившую в камыши.
Лысуха, судорожно мотнув длинными лапками, ткнулась
головой в воду.
Осиротевшие малыши с писком жались к мертвому телу
матери, стараясь забиться под ее безжизненно распущенное
крыло.
Мне стало жалко сирот, и потому я не отнял у них убитой
матери, стынувшим теплом которой они еще хотели погреться, л
постарался незаметно уйтиг
Домой я возвращался с-тяжелым грузом на душе. Всю
дорогу в глазах стояла огромная щука, а в ушах звенел жалобный
писк трех маленьких лысух. Конечно, на воде подобные трагедии
вполне закономерны, но все же мне хотелось наказать щуку.
С такими мыслями к подошел к дому. С улицы сквозь редкие
стволы яблонь и груш нашего сада я увидел копошившегося на
гумне деда. Усевшись с теневой стороны мякинника, он чинил
грабли — готовил их к сенокосу: старик не любил сидеть без
дела, обязательно что-нибудь мастерил.
Я подошел и, прислонив к стене хмякинника удочку, присел на
ступицу разбитого колеса арбы.
— Ну как? — спросил дед, не глядя на меня.
— Все! — ответил я упавшим голосом.
— Чего все? — встревожился он и, прикрыв один глаз, стал
смотреть вдоль ряда зубьев, проверяя, правильно ли сидят они
на колодке.
— Отгрызла последний крючок, — пояснил я, хлюпнув носом.
75

— Не уберег-таки! — словно упрек бросил он мне, отложил в
сторону грабли, достал из кармана замызганный кисет с
махоркой и стал крутить цигарку.
Я сидел и "молча смотрел, как свертывал он ее своими
коричневыми от ожогов и загрубевшими от работы пальцами.
— И идол же тебя знает, — начал он, не отрывая глаз от
цигарки. — Неудачник ты у меня, как я замечаю, в рыболовном
деле. Все беды к тебе липнут, как мухи к паршивой козе.
А когда я рассказал ему про трагическую гибель лысухи, он
внимательно выслушал, потом крепко затянулся несколько раз
подряд, сказал:
— То, что ты не тронул малых и не взял от них убитой
матери, — это хорошо. Это значит, что у тебя вот тут, — он
легонько стукнул себя кулаком в грудь, — не ведро с мазутом, — и
подумав, добавил* — но без матери они все одно погибнут!..
— А может быть, переловить их сеткой да выкормить? —
подсказал я...
— Глупость, никчемная затея! — решительно отверг он. —
Вот если они прибьются к другой матери-лысухе, это их спасет.
А щуку непременно надо уничтожить! А то она, еще чего доброго,
домашнюю птицу запросто начнет косить. Только вот надо
покумекать, чем ее заарканить! — и, хлопнув ладонью по колену,
сказал:
— Есть способ!
Чудесный старик был мой дед: он искренне разделял со мной
успехи и радости, и если на мою голову сваливалась беда, он, как
верный друг, непременно находил способ помочь горю. Уж он-то
обязательно что-нибудь придумает!
Старик тяжело поднялся с места, бросил на кучу щепок
грабли и молча исчез в мякиннике. Там он чем-то шуршал, звенел и,
наконец, вышел с двумя ржавыми обручами от старой
сорокаведерной бочки. Подойдя ко мне, стукнул их один о другой, точно
проверял пригодность к делу, и, видимо, оставшись довольным^
сказал:
— Принеси-ка из амбара наковаленку, пяток гвоздей и
захвати с прируба старую сетку! Найдешь?
— Найду, — ответил я и со всех ног припустился в амбар.
Когда я вернулся, дед уже,разрубил в одном месте обручи и
прилаживал их друг к другу. Из гвоздей быстро нарубил
заклепок и с моей помощью склепал концы двух обручей вместе.
Получилось кольцо с поперечником в полтора метра. Потом обтянул
это кольцо сеткой, получилось нечто похожее на небольшой
подъемник.
— Догадываешься? — спросил он меня.
— Ага.
— Ну, и как?
76

— Ничего, — тоном знатока произнес я.
— А теперь смотри! — сказал он и, приблизившись к курам, что
блаженствовали на золе, так ловко бросил круг, что две курицы
и встрепенуться не успели, как очутились под сеткой. — Во,
понятно? Так вот. Бросай с опережением, на голову, — поучал он,
высвобождая кур из-под обруча.
...Окруженный камышом и садами, словно в зеленой
колыбели, тихо лежал плес. Метрах в трех от поверхности воды, как
гигантский рог, отходил от толстого морщинистого ствола вербы
сухой, очищенный от коры крепкий сук. На конце сук
раздваивался, как рогатина. Вот на этих рогах я и устроился. Внизу, подо
мной, спокойно стелилась гладь воды и, глядя вниз, я видел себя,
вербы с грачиными гнездами, а в просветах ветвей — клочки
голубого летнего неба. Но щука нигде не показывалась.
Откуда-то выпорхнул дергач и снова уселся на свою, видимо,
излюбленную кочку. У стенки камыша, там где еще лежала
убитая лысуха, прижавшись к ее боку, сидели пригорюнившись три
птенца.
Когда солнце стало клониться к закату и из садов дохнуло
свежестью, на вербах громче закричали грачи, видимо, там
начался ужин. С тех пор как я забрался на этот сук, прошло уже
не менее двух часов, все тело ломило от усталости, глаза
слезились от напряжения, а щука как провалилась. Сколько раз я уже
хотел бросить свою охоту и сползти вниз, но, вспомнив слова
деда, что неудачам и бедам надо не сдаваться, бодрился и
оставался на месте. Только когда солнце краем коснулось горы, что
подковой охватывала с запада наш хутор, а на плес, затененный
вербами, легла вечерняя синева, я вдруг увидел у дальней стенки
камыша страшную голову старой щуки. Сердце у меня
дрогнуло.
Чтобы дать хоть немного отдохнуть глазам, я отвел их в
сторону и еще раз посмотрел на птенцов. Они по-прежнему молча
жались к боку неподвижной матери. И тут в стеблях камыша,
неподалеку от убитой птицы, взгляд мой уловил темный силуэт
еще одной лысухи. Она держалась в чаще и не выплывала на
плес. Не знаю, кто это был — самец или самка, брат или сестра
убитой, но меня утешило, что поблизости от малышей-сирот
находился их взрослый сородич.
Засмотревшись на лысух, я прозевал выход щуки на плес.
Тихо шевеля хвостом и плавниками, она едва заметно
подплывала к птенцам. Я приготовился бросить обруч. И то ли потому,
что тень от верб закрывала меня, то ли потому, что щука считала
себя здесь полновластной хозяйкой, она не замечала нависшего
над ее головой круга с сетью. И даже тогда, когда обруч накрыл
ее, она не сразу метнулась в сторону.
Я стремительно прыгнул на нее с трехметровой высоты. Ох,
уж и повозила она меня!..
77

Домой я возвращался огородами, где злые на язык соседк»
занимались вечерней поливкой.
Едва я поднялся от речки на пригорок, где буйно пестредо
желтыми цветочками зеленые грядки огурцов и помидоров, как
сразу же со всех сторон полетело:
— Эй, ты, горе-рыбак, опять попусту огороды топчешь?...
— Да какой из него рыбак, прости господи, он головастика
от сома не отличит! — узнал я гблос бабки Насти. — Я б такому
сыночку... — хотела она вынести мне какой-то приговор, но,
увидев у меня за спиной на кукане гигантскую щуку, вдруг
удивленно раскрыла рот, точно приготовилась проглотить арбуз.
Женщины окружили меня, и каждая по-своему старалась
выразить восторг. Их возбуждение было так велико, что, даже
когда я отошел метров на сто, они все еще стояли на месте к
словно в оцепенении молча смотрели мне вслед.
Я вошел во двор и, сбросив со спины щуку на густую траву у
крылечка, вытер рукавом вспотевшее от волнения лицо.
Первым подошел отец. Он молча посмотрел на добычу, потоке
положил мне на голову руку.
Из погреба поднялась мать, попыталась пройти мимо, ног
видимо, и ее сердце дрогнуло. Она повернулась и тоже подошла
к нам. На нее щука произвела еще более сильное впечатление.
— Видишь, парень-то
оправдался,— произнес отец.
— Нынче куры прямо
перебесились, двадцать яиц снесли, — слов-^
но в ответ ему сказала мать и ласко"
во взглянула на меня.
— Значит, есть на что крючочки
менять? — вставил отец и,
подморгнув мне, добавил: — Надо дать
парню, не обедняем!...
Из амбара вышел дедушка.
— Чего это вы тут галдеж
открыли? — спросил он.
Дед подошел, прищуренными
глазами уставился на щуку, потом
неторопливо приподнял ее на руке
и, кинув на меня исподлобья
одобрительный взгляд,
многозначительно произнес: — Н-та-а! Вот так и
надо. Добивайся своей цели упорством, смекалкой и трудом!..
Вскоре началась страдная пора — сперва сенокос, потом
уборка хлебов. И только с наступлением холодов мне, наконец,
удалось сбегать на речку.
На знакомом плесе было пусто, вода потемнела, и ее густа
устлали опавшие листья. Старческая желтизна окрасила камыш,
и на вербах опустели грачиные гнезда. Поредели кусты терновни-

ка, и только белnie переспевшие гроздья хмеля яркой бахромой:
висели на голых ветвях.
Я прошел немного дальше по берегу и вскоре на чистинках,,
между кустами осоки, увидел семь уже возмужавших молодых
лысух. Долго наблюдал я за ними, стараясь узнать знакомых мне
сирот, но различить их было невозможно, все они как две капли
воды походили друг на друга. И все же мне хотелось уверить
себя, что среди них и три малыша, вскормленные не родной, но
доброй матерью. Может быть, я и ошибался в своих догадках*
но мне приятно было так думать.

Н. Ловцов
НА РЕКЕ БЕЙСУГ
ТАК МЫ НАЧАЛИ
Однажды, кажется, спустя недели две или три после моего
приезда на завод металлоконструкций в город Тихорецк, ко мне
зашел начальник механического цеха Николай Никитович
Марченко. Поговорив о делах, он лукаво прищурил глаза и осторожно
спросил:
— Люди говорят, что вы занимаетесь охотой и рыбной ловлей.
— Грешил когда-то...ч— безйадежно махнул я рукой.
— Как же так? — с какой-то скрытой обидой воскликнул
Марченко. — Не может природный охотник или рыболов совсем
унять свою страсть. Не может! В октябре гаем двинемся на
зайцев — какая это у нас веселая охота!
— С весны нечего загадывать про зайчиные охоты, — с
горечью пробурчал я. — Вон еще в Москве мечтал я у вас найти
тихую реку, а приехал — и лужи не оказалось. Какой это чудак
назвал безводный степной город Тихорецком? С собой привез
-складные удочки, крючки, капроновые лески, катушки — зачем,
спрашивается, все это тащил в степь?
— И хорошо сделали, что привезли! Гарантирую — без рыбы
не будете. В субботу собирайтесь на Бейсуг. Такая это славная
река, и впадает она в море, которое Азовским зовется.
— А далеко это? — недоверчиво спросил я.
во

— Не очень близко. Поездом — часика за два доберемся, а
на машине — быстрее. В субботу обязательно заеду.
Приготовляйтесь!
И не обманул. В первую же субботу под окнами моей
квартиры действительно остановилась полуторка, и через минуту на
пороге выросла приземистая фигура Марченко.
— Машину с трудом вырвали, — сказал он. — Не уважают
нашего брата на заводе. Рыболовов много, а внимания к ним
мало. Ну, пошли! — и он стремительно потащил меня во двор.
В машине сидело более десятка рабочих и служащих завода.
Это меня приятно удивило. Я и не предполагал, что в степном
городке Тихорецке есть рыболовы.
Щедрое кубанское солнце было еще довольно высоко, когда
наша полуторка начала спуск с пригорка к станице Бузинской.
Вдали перед белыми хатами, прикрытыми зеленью садов, я
увидел бескрайнюю водную гладь пруда со множеством заводей,
островков и полуостровков, заросших густыми высокими
камышами.
Около старенькой, покосившейся мельницы, срубленной из
плах, поседевших от времени и непогод, машина остановилась.
Рыболовы, подхватив свои снасти, заспешили к излюбленным
местам.
— Вечером уха задумана. Без рыбы не являться! — крикнул
вдогонку Николай Никитович.
— А я мечтал карасей с яйцом пожарить, — шутливо
отозвался Валентин Николаевич Полюшкин, машинист заводской
котельной, облизывая сухие губы. — Эх, добрый вкус у бейсуг-
ских карасей!
— Были бы караси, а сковороду найду, — в тон ответил
Марченко.
Я примостился невдалеке от мельничного колеса, распустил
самую легкую удочку, наживил крючок навозным червяком и
забросил к черным сваям, на которых болтались клочьями зеленые
водоросли.
Пока я оглядывал реку, сваи и пруд, поплавок моей удочки
исчез. Я сделал подсечку и вытащил окунька. Через минуту новая
поклевка, а там еще и еще. Брали все время окуни, и такие,
каких и дома показывать неудобно. Но все же это был клев.
В сумерки, закончив ловлю, мы собрались на плотине и, как
водится, стали рассматривать друг у друга трофеи. У всех была
мелочь. Только Полюшкин мог похвалиться десятком средних
карасей и одним хорошим сазаном. Меня даже зависть взяла —•
значит, где-то рыба есть. Нужно только уметь ловить..
Поздно вечером, когда после ухи мы улеглись на полу в
низенькой, но просторной хате местного охотника и рыболова
Ивана Григорьевича, кто/го напомнил, с каким трудом удалось
выпросить автомашину. Заговорили все сразу.
— А вы пробовали объединиться в секцию? — спросил я.
б Рыболов-спортсмен № 9
81

— Брехать, милый, .не пахать, — отозвался на мой вопрос
Полюшкин и засмеялся.
— В этом ничего смешного нет, — обиделся я. — Коллективу
всегда легче решать вопросы.
— Эх, коллектив из рыбаков, ха-ха!
— Прекрати, Валентин! — оборвал Полюшкина Николай
Никитович.—А ведь о своей рыболовной секции мы никогда и не
думали. Настанет суббота, мы и начинаем бегать, как настеганные,
от начальника к председателю завкома. Вымаливаем,
выпрашиваем машину. Почему же нам не идут навстречу? Да потому, что
все нас считают одиночками, а для таких, конечно, и машины
жаль.
— Как же оформить этот самый рыболовный коллектив? —
спросил самый младший из нас, токарь Пономарев.
— Собрать всех любителей, выбрать бюро секции,
зарегистрировать в профсоюзных органах как спортивную единицу, — начал
рассказывать я.
Где-то далеко в степи прогремел дальний гром. Маленькие
с прозеленью окна стали изредка освещаться голубоватым
блеском. Над нашими головами всколыхнулись облака табачного
дыма. В ту ночь мы долго не могли уснуть — разговорились так,
что всякий сон отошел. И здесь, в станице Бузинской, в
саманном домике созрел и был детально разработан план заводской
секции рыболовов-спортсменов.
БЕЙСУГСКОЕ ЧУДОВИЩЕ
Низина Бейсуга, заросшая кустами и бурьяном, была еще
выстлана голубоватым туманом, когда я покинул хату. Иван
Григорьевич вечером рассказал мне, что на реке, за мельницей, в
заводях он не раз замечал крупных карпов. Я решил поохотиться
на них и захватил с собой лучшую бамбуковую удочку,
оснащенную катушкой, на которой была намотана сотня метров
капроновой жилки, толщиной в шесть десятых миллиметра. Но
непростительно забыл подсачек. А эта оплошность дорого обошлась
мне.
Я с трудом нашел подходящее место, где не было зарослей
камыша, насадил на крючок три зерна пареной кукурузы и
забросил насадку на средину реки. До полудня у меня почти не
было поклевок. Правда, иногда чуть вздрагивал поплавок и
раскачивался, но это я не считал признаком клева. Удрученный, я
всерьез подумывал вернуться обратнр, взять легкую удочку и
половить у мельницы мелких окуней.
И вот, когда солнце стало припекать особенно сильно,
поплавок вздрогнул, нырнул, потом показался на миг и исчез. Я
еле успел сделать подсечку. На крючке был великан: я вытащил
его только спустя час, когда ноги у меня подкашивались, а
пальцы на руках перестали двигаться. Да и то выручил меня
колхозный рыболов, появившийся на берегу с наметкой, которую на
82

Кубани называют «хваткой». После двух-трех неудачных
попыток он подвел наметку под карпа, рванул ее, и уже на берегу
карп вывалился из разорванной наметки.
Весь измазанный слизью, усталый, но довольный, я прибыл
на наш стан. Мой улов поразил всех. Такие карпы еще никому
не попадались в Бейсуге. Он вытянул семь килограммов двести
граммов. Если бы у меня не было свидетеля — колхозника с
наметкой, никто бы мне не поверил, что я вытащил эту рыбину на
обыкновенную удочку, оснащенную катушкой с капроновой
жилкой.
— Эх, ребятишки без ухи останутся, — вздохнул колхозный
рыболов.
— А у тебя много ребят? — с любопытством спросил его
токарь Пономарев.
— Много! Да не у меня, а в детском саду. Я им обещал рыбы
наловить, да нечем, — махнул он рукой, собирая свою «хватку».
— Для детского сада? — спросил Николай Никитович.
— Да уж я сказал!..
Николай Никитович взял двумя руками карпа и решительно
протянул его бейсугскому рыбаку:
— Бери!
— Да как же так? Это же его карп, — растерянно показал
он на меня.
— Нет не его! — твердо заявил Николай Никитович. —
Поймал, действительно, он, но карп принадлежит нашему
коллективу. И вся рыба у нас общая. Коллектив распоряжается ею. Бери!
— Спасибо вашей артели. Вон какой у вас добрый порядок...
КОГДА ЗАЦВЕТАЕТ ВОДА
Еще недавно мы любовались чистой водой пруда, и вдруг он
стал зеленеть, вода сделалась будто гуще. Если положить
капельку такой воды под микроскоп, можно заметить комочки
слизи, внутри которых множество переплетающихся ниточек, это
«водоросли цветения воды». Появились они — и жди появления
плавающих комочков зеленой тины, которые с удивительной
поспешностью перемещаются под дуновением самого
незначительного ветерка.
Пройдет несколько недель, и все эти «водяные цветы»
заполнят водоем до самых берегов, а ветер нанесет удушливый запах
разлагающихся растений и дохлых рыб. Но если у рыбы будет
малейшая возможность уйти из такого водоема, она
незамедлительно покинет его. В замкнутом же водоеме рыба обречена на
гибель.
Можно ли избежать цветения водоемов и предотвратить
гибель рыб? Да, все это вполне осуществимо, и подобная работа не
требует особенных затрат. В этом мы убедились сами и кое-что
доказали бейсугским колхозникам. Члены заводской секции ры-
6*
83

боловов-спортсменов проделали подобную работу на одном из
прудов.
...Валентин Николаевич Полюшкин в разгаре горячего
августовского дня с сердцем бросил в лодку удочку и решительным
тоном заявил:
— На этом проклятом пруду больше не рыбачу!
— Какой же чудак! — насмешливо отозвался с соседней
лодки Марченко: — К тебе подплывает рыбка. Смотри, она
сварилась в теплой воде, как в ухе, и приправлена водяными травами.
Бери, не утруждай себя ловлей!.. Видишь, какие белесые глазки
у этой щучки-невелички, хватай ее, хлопче, добыча сама в руки
лезет!
Валентин злобно посмотрел на приятеля, схватил весло и что
есть силы направил лодку к берегу мимо водорослей. За кормой
его лодки заколыхались три дохлых щучки и пара плотичек.
Порывом налетел ветер, нанес на нас гниющие ароматы, а
из-под камышей ближайшего островка выплыло несколько
дохлых щучек.
Я первым не выдержал и стал поспешно сматывать удочки.
Покинув плес, мы обогнули небольшой полуостров, и здесь на
чистом воздухе, рядом с холодным и чистым родником,
подсчитав свой небольшой улов, решили сварить уху. Настроение у всех
было подавленное. Пропал день отдыха, испорчена рыбалка, а
потерянное время не вернешь.
В следующий выходной день все члены нашей секции с
раннего утра были на этом же пруду. Мы приехали без удочек, но
с четырьмя косами для скашивания водорослей и с десятком
подводных грабель. Мы их изготовили, не считаясь со временем, и
инструменты получились хорошие.
Захватив в колхозе все свободные лодки и укрепив на них
свои механизмы, мы начали работу. Водянке травы настолько
были густы и так разрослись, что с трудом поддавались нашим
усилиям. С лица стекал пот, мы напрягали все силы и медленно,
очень медленно, метр за метром, вытягивали к берегу тяжелые
стебли, наполненные водой. А несколько человек, во главе с
Валентином и.техником Лукинским, выкидывали их на берег.
Как это всегда водится, первыми нашей работой
заинтересовались колхозные ребятишки. Они долго наблюдали, а потом
сбегали в станицу и привели на берег взрослых.
В стороне появился бригадир огородной бригады, высокий и
крепкий человек. Только белые, чуть подстриженные усы, да
частые морщинки около глаз говорили о его возрасте. Широко
шагая, он подошел к колхозникам и стал им что-то говорить,
поминутно кивая на нас. Наконец сбросил с головы шапку и,
подойдя к Полюшкину, которого, по-видимому, знал, сказал:
— Ты, Валентин Николаевич, отдохни, тут наша забота, мы и
будем девать...
84

Это было словно сигналом для колхозников. Откуда-то
появилась вся его огородная бригада, вооруженная вилами,
граблями.
— А это пойдет на удобрение, — говорил бригадир,
показывая на большие кучи водорослей, которые уже сложили наши
товарищи.
Кто-то успел сообщить об этом событии председателю
колхоза. Он подъехал к нам на линейке, лихо спрыгнул, сел в первую
попавшуюся лодку, долго и внимательно рассматривал
устройство наших подводных косилок, повторяя словно бы про себя:
— Доброе дело затеяли городские ребята, ох, доброе, туи
тебе вода чистая, и рыба, и удобрение.
Он вернулся на берег и погнал лошадь к колхозу. Не прошла
и часу, как на пруду уже работало более сотни колхозников.
Откуда-то появились еще лодки, кто-то и где-то раздобыл еще
старую подводную косу, многие колхозники начали орудовать
простыми ручными косами, и над прудом разлилась знакомая всем
песня о кубанских казаках.
— Вот что значит коллектив! Сила! — с гордостью сказал
Марченко, хлопнув меня по плечу. — Не думал я, что рыболовы
могут поднять столько людей на общее дело! Не гадал, а вышло!
До позднего вечера шумел народ на пруду. А потом нас
затащили в колхозную столовую, где угостили шашлыком из
барашка и такими арбузами, что на одной телеге десяток не
вывезешь.
На другой год на этом самом пруду мы славно ловили рыбу.
Как ни странно, но в том году там брали хорошие сазаны.
И вот, оказывается, не напрасно привез я на Кубань из
Москвы свои снасти. Ей-ей, — не даром! А этот самый Бейсуг, что
впадает в Азовское море, действительно, рыбная река. Отличная
река!

Ф. Филенке
НА ОЗЕРЕ КАРА-СУ
Много раз приглашали меня бакинцы поехать порыбачить на
озере Кара-Су.
— Вечером сядете на акстафинский поезд и в час ночи будете
на станции Гаджиево, а там до озера рукой подать: и полутора
километров не будет. Когда пройдете пристанционный поселок,
берите правее, по столбам связи, они тянутся мимо озера. Скоро
увидите в степи одинокий огонек, это светится сигнальное
окошко в нашей охотничьей избушке, егерь Семен Иванович гостей к
себе ждет. Он каждую ночь к приходу поезда выставляет в окно
зажженную лампу, чтобы наш брат-рыбак да охотник не плутал
ночью в степи и в прибрежных камышах. А какие там сомы и
щуки. Во! — и рассказчик разбрасывал руки в стороны, отмеряя
добрых полтора метра.
— Много рыбы в Кара-Су, — поддерживал товарища второй
собеседник. — Бывает, стоишь осенью по колено в воде,
караулишь в камышах уток, так рыба об ноги стукается.
В ближайшую субботу я и мой спутник после полуночи
вышли из поезда на станции Гаджиево.
А ночь хороша! Большие яркие звезды усыпали небо.
Раскалившаяся за день степь отдавала свое тепло ночи, и едва мы
вышли из вагона, как окунулись в эту звездную теплую темноту.
Шурша ногами по сухой полыни и чуть не на каждом шагу
спотыкаясь о какие-то кочки, мы двинулись на приветливый
огонек Семена Ивановича...Когда до избушки оставалось не бо-
86

лее полукилометра, до нашего слуха донесся какой-то
приглушенный расстоянием гомон, будто в темноте скрывался большой
восточный базар, — кипящий, кричащий, галдящий на разные
голоса и звенящий сотнями невидимых труб, струн и барабанов.
По мере нашего приближения к избушке шум этот нарастал
и делался все отчетливее. Я остановился и, вслушавшись в него,
стал различать крики лысух, кряканье уток и мычание выпи.
На беззлобный лай двух охотничьих "собак, встретивших нас
на подходе к избушке, дверь в домик отворилась, и в освещенном
квадрате появился приземистый, слегка ссутулившийся
мужчина.
— Пальма, Трубач, назад! — крикнул он на собак
глуховатым, спокойным голосом. — Гости, никак?
— Гости, гости! — отозвался я.
— Мать, грей-ка чаек! — бросил мужчина в открытую дверь
избушки и пропустил нас в помещение.
Небольшая избенка предназначалась для всех тех членов
охотничьего и рыболовного общества, которые готовы были сменить
спокойный отдых по выходным дням в кругу семьи на холод и
снежные бураны в степи или на скитания в дождливые дни по
камышам и болотам.
Здесь можно было обсушиться, обогреться, закусить, а кто
приезжал на несколько дней, мог получить кровать с
постельными принадлежностями. Два десятка лодок предназначались для
охоты и для рыбной ловли.
Пока мы знакомились с .егерем и его женой Евдокией
Ивановной и пили чай, на июньском небе стали меркнуть звезды и
восток подернулся светло-серой полосой приближающейся зари.
Семен Иванович вывел нас к озеру, дал лодку и шест, с
помощью которого мы должны были плыть по узким проходам в
высоких и густых камышах.
Полна контрастов и неожиданностей природа Азербайджана.
Здесь можно десятки километров идти по голой, выжженной
солнцем солончаковой степи, а перевалив маленький скалистый
хребет, спуститься в долину реки, заросшей буйной
субтропической растительностью. Там лозы винограда, сплетаясь с
мощными побегами лиан, образуют на деревьях покров, под которым
даже в самые солнечные дни цари? полумрак и густой, влажный
от испарений воздух звенит назойливым звоном комариных
полчищ. Можно прямо из солончаковой степи, только перешагнуз
через буйно заросший ежевикой арык, войти в необъятные
просторы хлопковых полей, среди которых островами желтеют
посевы тучной поливной пшеницы.
Пройдя по иссохшей степи много километров, можно вдруг
оказаться в непроходимых зарослях камыша или в лиманах,
которые тянутся на десятки километров.
Бросив в лодку пожитки, мы побрели по воде, толкая лодку
перед собой. Это было нелегко. Черная, застойная болотная
87

грязь засасывала. Осторожно ступая босыми ногами, я старался
не напороться на срезанный камыш, корни которого остались
после прочистки проходов в этих дебрях, и на колючие рогатые
плоды болотного ореха-чилима, лакомого блюда диких свиней, во
множестве населяющих лиманы.
Мой спутник, менее опытный в подобных путешествиях, то и
дело останавливался; чертыхаясь, он хватался за обступающие
нас заросли камыша, поднимал то одну, то другую ногу и
вынимал из них колючки чилима.
— Вот уж, действительно, чертяка и даже с рогами, —
ворчал он.
В сероватом предутреннем свете мы долго брели в
извивающихся проходах. Со всех сторон нас обступал камыш высотой в
два человеческих роста. 'Ничего не было видно вокруг, только
над головой, в узком просвете между вершинами камышей,
мерцало сереющее рассветное небо.
Основательно утомившись, мы выбрались, наконец, из
камышовых зарослей на чистую воду. Впереди расстилалась широкая
водная гладь, над которой кое-где возвышались темно-зеленые
острова камыша. Мы забрались в лодку и поплыли, осторожно
отталкиваясь шестом.
А время не ждало. Восток вспыхнул яркой алеющей полоской,
только на западе огромным полукругом стоял пепельный сумрак
уходящей ночи. Гомон ночных обитателей лиманов стал
затихать, зато все громче и громче слышались голоса певчих
птиц.
Мы неслышно скользили по водной глади, среди плоских серо-
зеленых листьев белых и желтых кувшинок. Над темно-зеленой
пучиной вод склонялись пушистые метелки тростника. В
спокойной воде, как в зеркале, горел багрянцем второй опрокинутый
восток. Зарево от него плыло по поверхности воды
расплавленным золотом, и казалось, что вся глубина воды также лучезарна,
сверкающа и прозрачно бездонна, как небо. Но побежала волна
от лодки, и взломанное ею золото зари затопорщилось, сморщц-
лось и исчезло, а под его осколками таилась темно-зеленая вода,
в которой ползал среди водорослей огромный серо-зеленый coiw,
да под нависшими метелками тростника таилась щука.
Помня указания егеря, мы облюбовали себе один из островов
камыша, причалили к нему и, привязав лодку за пучок стеблей,
принялись готовить снасти.
У меня были две складные бамбуковые поплавочные удочки,
с лесками из жилки, сечением четыре десятых миллиметра, с
двумя .крючками. У моего спутника была одна такая удочка. Не
особенно доверяя восторженным рассказам о ловле здесь
крупной рыбы, я все же прихватил несколько тройников и жилку
сечением в один миллиметр, намотанную на малую спиннинговую
катушку. Не зная, как применить эту снасть на озере, я не стал
ее вынимать иэ рюкзака.
88

Пока мы устраивались, зеркальная поверхность озера ожила.
Тысячи всплесков рыбы покрыли ее маленькими и большими
кругами. Почти у самой лодки рыба выбрасывалась из воды и,
сверкнув в свете зари серебристой или золотистой чешуей,
шлепалась в воду. Это был какой-то танец в честь и во славу ясного
утра!
Первые лучи солнца брызнули на далекую гриву прибрежных
камышей, позолотили ее и побежали по воде к нашей лодке.
Из голубой дали утреннего неба выплыли стайки маленьких
белоснежных чаек. Они плавно взмахивали крыльями, взлетали
ввысь, затем комом падали к воде, подхватывали что-то с ее
поверхности и вновь взмывали в бирюзовое небо.
Налетел первый порыв ветерка. Чуть заметная рябь легла у
лодки на воду тончайшим кружевом; по мере удаления ее на
открытый плес рябь росла, й на потемневшей воде пропали
чудесные отражения раннего утра. Трепетно запрыгали на воде
зеленые блинчики-листья кувшинок, и чуткие тростники, проснувшись,
закачали опущенными к воде метелками, зашептали, зашуршали
листвой, как бы повествуя друг другу о сказочных видениях,
грезившихся им в ночной тиши.
— Как хорошо! — тихо воскликнул мой спутник, и этим
восклицанием вывел меня из восторженного оцепенения.
— Да, прекрасно! Однако мы с вами этак всю зорю потеряем!
Я схватился за удочки, которые так и лежали в лодке нена-
живленные. Бережно вытащив из бокового карманчика рюкзака
большую консервную банку с червями, я наживил крючки одной
удочки и, облюбовав под нависшим тростником прекрасное
местечко, где вода была спокойна, забросил туда леску. Едва
крючки упали в воду, как на том месте вскипел бурун: ой был^ поднят
рыбой, бросившейся к наживке. В ту же секунду гусиный
поплавок стремительно скользнул по воде и по наклонной линии
нырнул в воду. Я не ожидал такой стремительной поклевки, дернул
удочку резко, но рывок не получился; удилище согнулось и
смягчило силу рывка. Еще одно усилие, и в лодку шлепнулись сразу
две рыбы. На одном крючке был сазанчик граммов на двести, на
другом билась какая-то белая широкая рыба, напоминающая
подлещика. Быстро опустив в воду за борт лодки садок, я
посадил туда рыбу и стал торопливо поправлять насадку на крючках.
Тем временем мой спутник тоже закинул удочку и сразу же
вытащил двух рыб.
При новом забросе все повторилось почти в точности, только
теперь попались сразу два сазанчика. Они очень упирались, и я
вынужден был подводить их к лодке по воде.
Еще и еще забросы, и — все то же самое. В азарте этой
невиданной ловли мы потеряли счет времени, забыли о еде. Я так и
не успел размотать вторую удочку, а садки наши почти уже
наполнились. Мы начали брать рыбу с выбором, отпуская
сазанчиков менее ста пятидесяти граммов в озеро. Наконец, наступил
89

тот момент, которого мы больше всего боялись, — у нас
кончились черви. Было девять часов утра. Где взять червей? Их нет на
десятки километров в округе.
Словно подсмеиваясь над нами, из зарослей тростника
выпорхнули две камышовки и, уцепившись тоненькими лапками за
стебли тростника, уставились на нас черными бусинками глаз,
будто спрашивая: «Ну, как, рыболовы, на бобах остались?»
— Была не была, — сказал я. — Давай попробуем ловить на
кусочек рыбы.
— Но ведь так только хищную рыбу ловят, а здесь
сазанчики да плотва, — возразил мой спутник.
— А чтомы теряем? Попробуем!
Я быстро разрезал йа мелкие кусочки одну из рыбок.
— Ловись рыбка большая и... большая! — шутливо сказал я
и забросил леску Рыба тотчас же схватила приманку, и очередной
сазанчик забился в лодке. Мы облегченно вздохнули. Наживка
была найдена. С тех пор, всякий раз, когда среди
рыболовов-любителей я слышу спор о том, на что следует ловить сазана, я
вспоминаю то чудесное утро на озере Кара-Су.
Поднявшееся солнце стало изрядно припекать. Мы прижались
в тень под нависшей гривой камыша, но здесь скопились
тысячные полчища комаров, они немилосердно жалили нас не только
в оголенные места тела, но и сквозь гимнастерку.
Примерно к одиннадцати часам дня интенсивность клева
спала. Мы принялись завтракать. В это время за гривкой тростника,
скрывающего от нас водный простор озера, послышались голоса
рыболовов.
— Ну, как у вас дела, товарищ полковник? — кричал кто-то
слева.
— Ничего, Коля, идут. Уже четырех вытащил. А у тебя как?
— Я только двух взял. Поймал бы больше, да один чертяка
такой попался, что тройник обломал. Вот и потратил я время на
перемену снасти. А у капитана как?
— Да не знаю. А ты спроси!
— Эге... ге... гей! Товарищ капитан! Как успехи?
Минута тишины, и откуда-то из дальнего угла озера по воде
донеслось:
— Хорошо! Шестого крокодила тащу!
В это время мы отчетливо услыхали, как в том месте, где ло-
сил рыбу человек, названный полковником, сильно забурлила
вода.
— Что, вы еще подцепили? — опять послышалось слева.
— Пятого выволок! Хороший крокодил, килограмма на
четыре будет!
Мы застыли в лодке, держа недоеденные куски хлеба в руках,
и удивленно глянули друг на друга. Оказывается, пока мы
таскали сазанчиков, люди ловили рыбу, которая ломала тройники!
90

Мы поспешно закончили завтрак, отвязали лодку и, загребая
шестом, поплыли к тому месту, где сидели рыболовы.
Спущенные за борт садки тормозили движение лодки, но все
же мы выбрались из зарослей водяных лилий и, обогнув узкую
гриву тростника, подъехали к тому островку камышовых
зарослей, где в узкой лодочке сидел военный с погонами полковника.
Две его удочки были заброшены, концы их торчали из лодки, а
пробковые поплавки, размером чуть ли не в кулак, неподвижно
лежали на воде между редкими листьями кувшинок. Третью,
легкую удочку рыболов держал в руке. Время от времени он
забрасывал ее в озеро и тотчас выдергивал из воды сазанчика или
плоскую белую рыбку. Вытащив рыбу, он осторожно снимал ее
с крючка и бросал в садок, опущенный в воду у левого борта.
Садок был сделан из сети с очень крупными ячеями, и вся рыба,
весом примерно менее ста пятидесяти граммов, немедленно
уходила в озеро. Однако рыболов смотрел на это с полным
спокойствием и, судя по одобряющей улыбке, даже радовался, когда
рыбке удавалось вырваться из садка.
Когда наша лодка была метрах в двадцати от полковника,
один из его огромных поплавков резко дернулся и, рванувшись в
сторону, в полузатопленном положении помчался по воде. Бросив
легкую удочку на дно лодки, полковник схватил большое
удилище, сделал подсечку и потянул добычу к лодке. Не будь катушки,
не взял бы сома почти в мегр длиной.
— Вот это удача! — поздравил я его с добычей.
— Это уже шестой, — довольным голосом ответил
полковник. — А у вас как?
Я с огорчением рассказал ему, что мы здесь впервые, и все
утро были заняты ловлей мелочи. Только по их перекличке между
собой мы догадались, что здесь сейчас можно поймать и крупную
рыбу.
— Так чего же медлить? Быстро перестраивайтесь и начинайте
ловить крупных сомов, они тут весь день берут!
Я привязал шпагатом к запасному удилищу спиннинговую
катушку с толстой лесой. Тройники и грузила у меня были, а для
поплавка пришлось приспособить пробку от термоса, благо к
этому времени весь чай уже был выпит. Такую же удочку я помог
оборудовать и моему спутнику.
Наживив на тройники по половине рыбки, мы закинули
удочки. Почему именно надо было наживлять на крючки половину
рыбки, причем обязательно переднюю часть с головой, я так и
не могу объяснить, но так было совершенно необходимо, и в этом
я потом имел возможность много раз убедиться.
Прошло не более пятнадцати-двадцати минут, как на мою
удочку взяла рыба. Термосный поплавок прекрасно справился со
своими обязанностями. Крупная рыба села на тройник, и
началась борьба. При всем моем старании я все же несколько раз
едва не поплатился удилищем. Крупный сом упорно сопротив-
91

лялся. Несколько раз я подводил его к лодке, и мы даже видели
зеленовато-серое длинное тело, извивающееся в воде. Но затем он
рывком вновь уходил под лодку или к зарослям тростника.
Натянутая леса со звоном и свистом разрезала воду. Только
катушка спасла меня в этом единоборстве с сомом.
— Так, так! Еще отпусти маленечко. Стой! Стой, тебе говорю!
Теперь тяни потихонечку, осторожненько, осто..рож..ненько, так,
так, смелей! — кричал полковник в азарте.
Наконец сом обессилел.
Его длинное упругое,
плоское к хвосту тело обмякло"
и вяло подтянулось к лодке.
У борта он сделал
последнюю попытку и, блеснув
брюхом, рванулся под
днище, но тут же всплыл на
поверхность. Мой спутник,
свесившись за борт, вцепился
обеими руками под жабры
рыбины и втащил ее в лодку.
Мы хорошо половили
сомов. Все шлб отлично, но
в конце дня, когда солнце
склонилось к западу, два
происшествия омрачили
нашу незабываемую рыбалку.
Первым пострадал мой
спутник. Когда взял, видимо,
особенно крупный сом, он
не успел приподнять удилище
и этим ослабил силу рывка
рыбы. .Леса не выдержала
и лопнула.
Мы стали собираться
домой. В это время подплыл
на лодке тот рыболов,
которого полковник называл
Колей.
— Ну, как? — встретил
его полковник.
— Хорошо! Взял больше
десятка!
Коля положил в лодку шест, перешел на корму и, ухватив
веревку, на которой был привязан садок, потянул в лодку. Садок
легко поднялся из воды. Ни одного сома в нем не было, в боку
садка зияла большая дыра.
— Вот это здорово! — сдавленным голосом сказал
обескураженный Коля. Тяжело опустившись на сиденье лодки, он снял
92

с головы фуражку и смахнул рукавом выступившие на лбу
капли пота.
Расспросы были излишни, все было ясно без слов. Даже не
сговариваясь между собой, мы с товарищем вынули из наших
садков по крупному сому и бросили их Коле в лодку. Вслед за
нами подъехал полковник и тоже опустил на дно Колиной лодки
двух сомов.
Вновь, проваливаясь по колена в черной болотной грязи,
волокли мы лодку через заросли камыша к берегу. Опять
чертыхаясь и корчась от боли, вытаскивали из ног рогатые плоды
чилима.
Багровое солнце медленно скатывалось за синеватую пелену,
затянувшую даль степи, и в зарослях камыша уже раздались
первые голоса ночных обитателей плавней.

Юрий Смирнов
В ТИГРОВОЙ БАЛКЕ
Однажды судьба забросила
меня в Курган-Тюбе на берега
Вахша...
Грустным бродил я по
чужому городу, по берегам
катящей свои красно-бурые воды
реки, в которой, я знал,
водятся сазан и усач, плотва и
чехонь, сом и вездесущая в
Средней Азии маринка и даже
очень редкая рыба из
семейства осетровых — лопатонос, или, по-научному, скафирин-
кус. Причина моей грусти была проста — я не успел взять с
собой удочек... Как на зло, на берегу не было ни одного
рыболова. Не мудрено — понедельник, рабочий день. Тот самый день,
когда закрыты магазины, в которых можно купить снасти.
Действительно, тяжелый день понедельник...
Меня даже не развеселила мысль о том, что лопатонос
водится в Вахше вопреки утверждению «Энциклопедического
словаря» под редакцией Б. А. Введенского, выпущенного в 1954 году
в Москве тиражом в 700 ООО экземпляров. Во втором томе этого
словаря черным по белому написано, что лопатоносы
встречаются лишь в бассейне реки Миссисипи. Умей они читать, наши
среднеазиатские скафиринкусы, живущие в Аму-Дарье, в Сыр-
Дарье и в их притоках, наверное, бы рассмеялись.
Мне же было не до смеха. Расстроенный, вернулся я в город.
И тут меня ждала удача.
Мой новый знакомый, сотрудник учреждения, по делам
которого я оказался в Таджикистане, узнав о причине моего подав-
94

ленного настроения, предложил поехать вместе с ним в
Тигровую балку. У него было какое-то дело на нутриевой ферме.
— Сазана там в озерах... Да какого! Вкуснее не едал! И езды
каких-нибудь два часа. Завтра вернемся, — соблазнял Сергей
Петрович, словно меня нужно было уговаривать.
Тигровая балка. Сколько рассказов слышал я про этот
заповедник в нижнем течении Вахша и Пянджа! Там водятся
тигры и бухарский олень—хангул, кабаны, камышовые коты, рысь,
лисицы, зайцы, дикообразы, выдры. А птиц? Каких только птиц
нет в этом 'заповеднике — фазаны, гуси, утки, цапли... Их там
столько, что в морозы озера Тигровой балки не могут покрыться
льдом — мешает бесчисленное множество зимующих птиц.
Много в лощине и варанов — «сухопутных крокодилов»,
достигающих полутора метров в длину, огромных кобр, ядовитых эф...
Но, должен сознаться, что меньше всего интересовали меня
тигры и змеи. Озера Тигровой балки, тамошняя рыба — вот, что
занимало все мои помыслы.
— А снасти.. — в отчаянии воскликнул я.
— Достанем в Джиликуле. Там живет один заядлый рыбак.
У него и вооружитесь. Он прежде работал у нас бухгалтером,
потом перевелся поближе к заповеднику.
Вскоре мы уже катили на «Победе»... Хлопковые поля
расстилались вдоль шоссе до самого горизонта. Утопающие в
зелени кишлаки, новые школьные здания, заготовительные пункты,
чайханы, амбулатории, кооперативы, сельсоветы, сады
проносились мимо. Я вспомнил слова географа В. Массальского,
писавшего в 1913 году в своей книге «Туркестанский край»: «Долина
Вахша принадлежит к числу слабо населенных и даже мало
известных областей: берега реки поросли обширными джунглями
и кишлаки встречаются очень редко». А ведь это было
сравнительно недавно. За годы Советской власти в долине проделана
грандиозная работа. Ирригационная сеть достигает 1720
километров длины и орошает 42 ООО гектаров плодородной колхозной
земли. Больше ста колхозников долины носят 4 золотые звезды
Героев Социалистического Труда. Не зря называют эту долину
Долиной колхозов-миллионеров.
По пути мы. заехали в один колхоз. Пока мой спутник
занимался своими делами, я пошел осмотреть хозяйство. И, сами
понимаете, ч^го в первую очередь мое внимание привлек пруд. В
нем разводили карпов. Мне показалось странным, что над
прудом, в котором ворочались* жирные карпы, с проводов свисали
большие электрические лампы.
— Для чего эта иллюминация. Чтобы рыба не скучала? —
спросил я.
Колхозник, сопровождавший меня, рассмеялся:
— Дополнительное питание.
Я недоуменно посмотрел на него.
— На свет летят ночные мотыльки, бабочки, мошкара, обжи-
95

гаются о горячее стекло и падают в воду, — пояснил он мне. —
Вот и весь секрет.
Вскоре мы тронулись в дальнейший путь. В Джиликуле
разыскали дом бухгалтера-рыболова, но хозяина не застали.
— За рыбой уехал, — сообщила его жена. — На озера.
— Не огорчайтесь, — утешал меня спутник, когда мы
отправились дальше. — На нутриевой ферме все рыбаки. Там достанем
удочки.
Наконец мы въехали в Тигровую балку... Заросли, заросли.
Джида, туранга — местный тополь, кусты тамариска, камыш.
Наконец вдали показались крыши. Еще несколько минут, и мы
выехали к большому озеру, на берегу которого стояло несколько
домиков. Нутриевая ферма.
Берега озера густо поросли камышом. Только перед
домиками открытый берег, и у небольшого причала несколько лодок с
подвесными моторами. Кое-где камыш выкошен, и над водой
устроены плотики с четырехугольным отверстием йосередине. Это
кормушки для нутрий. Два раза в день на плотики высыпается
корм, и нутрии, как по команде, подплывают к плоту,
забираются на него и принимаются за еду.
Мы приехали уже под вечер. Как раз начиналось время
кормежки. Сероватую гладь воды у ближайшего плотика рассекали
подплывающие животные. Казалось, будто смотришь с большой
высоты на воду, по которой конусами расходятся волны от
быстроходных катеров. Попискивая и хрумча, нутрии поедали
высыпанный для них ячмень.
Быстро темнело. Мы торопливо разделись и полезли в озеро.
Вода была такая теплая, что не освежала, и, к моему удивлению,
оказалась горько-соленой. Вспомнился том «Энциклопедического
словаря», который сообщал, что нутрия обитает в пресных
водоемах.-.
— Удочка вам готова, — обрадовал меня наш хозяин, когда
мы, искупавшись, вылезли на берег. — С утра можете
приниматься....
— А наживка?
— И наживка будет.
Разговор мы продолжали уже за ужином. Мы полулежали
на кошме под открытым небом, при свете, падающем из
неплотно закрытого окна, перед большой миской с дымящейся
ухой.
— А много здесь рыбы? — поинтересовался мой спутник.
— Да как сказать... — ответил наш хозяин. — На ушицу
хватает. Прежде куда больше было. А теперь если два-три
сазанчика ввалятся в сеточку — и то слава богу...
— Куда же рыба подевалась?
— А кто ее знает... Только меньше рыбки стало.
Наш шофер незаметно подмигнул нам, доставая из миски
огромную сазанью голову.'
96

Уха была на славу. Если бы не комары, донимавшие нас, она
показалась бы нам еще вкуснее.
Постели нам приготовили в комнате, которую здесь громко
называли гостиницей. Но мы легли спать на воздухе. Я боялся
проспать зорю, да и душно было в помещении.
Крупные южные звезды мерцали в небе. Движок уже не
работал. Небольшой поселок погрузился во мрак. Звенели комары.
Протяжно и надрывно выли шакалы. Не спалось.
— А недавно тигр здесь лошадь зарезал. Вот тут, в
камышах, совсем рядом... — произнес мой ^спутник.
— Обычное дело, — послышался приглушенный голос
шофера. — Был такой случай — подранили тигра, а он как бросится
на машину — весь капот помял. Силища.
Разговор оборвался. В наступившей тишине раздался шелест
камыша. Подул ветер. Комариный писк немедленно
прекратился. Шофер высунул голову из-под одеяла.
— Не любите ветерка, граждане комарики? Чуть не за-
дохся.... — он помолчал и затем продолжал, — а насчет рыбы
они темнят... Ее тут невпроворот... Не меньше стало, а
больше... Да зачем им про то кричать, под собой сук рубить... Эх, и
золотое дно здесь. Уж не думаете ли вы, что наш бывший
бухгалтер зря в Джиликуль перебрался. Рыбка куда как хорошо
кормит его, поит, одевает и обувает.... Да, бесхозяйственности у
нас еще много, — неожиданно заключил он и тяжело
вздохнул... — Нутрию вот разводят, а на рыбу плюют. А рыба доход
может принести не меньше, а больше, чем нутрия, если с умом
за дело взяться...
Он говорил еще долго. Так и уснул я под его речь...
Зорьку я все-таки проспал. Проснулся, когда солнце было
высоко, а жизнь на ферме уже кипела.
— У нас рыба не порченая, весь день клюет, — успокоил
меня хозяин. — Сейчас Колька удочку принесет и червей.
Мальчишка лет двенадцати принес мне снасть... Толстая,
почти негнущаяся жердь; леска из сплетенных вчетверо белых
ниток; огромный крючок, как я узнал, — единственный во всем
поселке... Я поморщился, да что поделаешь.... Пройдя берегом
шагов сто, я спустился к воде, устроился возле
плотика-кормушки, нацепил червя и забросил. Клев начался мгновенно. Сердце
радостно застучало. Несколько секунд спустя я вытащил пустой
крючок. Видимо, мелочь обгрызала червяка. Куда там ей сесть
на такой крюк. Все же мне удалось поймать трех сазанчиков,
граммов по двести пятьдесят каждый, и одну красноперку. Я
повеселел.
Колька сидел рядом и хмыкал. «На рыбку попробуйте. Сазан
на рыбку страсть как берет. И окунь. У нас окунь черный,
крупный, если подойдет—отбою не будете Он вскочил и через
минуту принес самодельный сачок из мелкой сетки. Гамбузия —
мелкая рыбка, которую запускают во все водоемы Средней Азии, так
7 рыболов-спортсмен № 9
97

как она уничтожает личинки комаров, — вилась у берега
тысячами. Наловить ее было делом одной минуты. На гамбузию
клевать стало реже, зато поклевки были увереннее. Частые сходы
злили меня. Эх, сюда бы мою снасть. Я вспомнил приятеля,
который на всякий случай всегда носил с собой леску и крючки,
куда бы ни отправлялся.
— Что ж это у тебя за удочка, парень, — обратился я к
Кольке. — Неужели получше не мог себе соорудить.
— Я все прошу отца привезти из города жилки и крючки, а
он говорит — баловство это. Ведь мы тут сетями ловим. Знаете,
здесь сазаны какие. Пудовые. Ужас. Разве удочкой такого
вынешь....
Еще несколько сазанчиков, покрупнее первых, оказались на
кукане. И ни одного окуня.
— Это бывает, что окунь не берет. А тут и сомы водятся, —
подзадоривал меня Колька. — С лодки надо бы попробовать,
вон там, на яме.
Я и сам понимал, что следовало взять лодку и проверить все
озеро, но времени было мало, да и с такой снастью не хотелось
предпринимать никаких попыток.
Вдруг поплавок мой скрылся под водой, и я почувствовал,
что на крючке сидит крупная рыба. Наконец-то. Рыба отчаянно
сопротивлялась. Она то всплывала на поверхности, сверкая на
солнце широким боком, то уходила вглубь. Но не дол^о
пришлось ей помучиться со мной. Как и следовало ожидать, —
нитка оборвалась...
Я стоял на берегу с хворостиной в руках, на конце которой
жалко вился по ветру короткий остаток лесы, и молча проклинал
себя за то, что не взял свои снасти. Рядом стоял Колька, и тоже,
видимо, проклинал меня, оставившего его безоружным.
— Последний крючок, говоришь? — хрипло спросил я.
Колька мотнул головой. Он чуть не плакал.
— Пришлю тебе и крючки и леску настоящую, жилковую....
Эх, ты, рыболов...
И в этот момент раздался голос моего спутника: «Пора.
Собирайтесь». Молча сунул я Кольке его палку и направился к
машине. Я дал себе слово вернуться в Тигровую балку, вернуться
хорошо подготовленным и оснащенным. И тогда — берегитесь
сомы и пудовые сазаны...
Через несколько минут наша «Победа», мягко подскакивая
на ухабах, неслась по проселку, оставляя за собой длинный
хвост пыли.

Ю. Пономаренко
КРАЙ РЕК И ОЗЕР
Вы рыболов-спортсмен и не
были в Белоруссии? А ну,
разверните карту СССР и
посмотрите, в какой еще республике
столько рек и речушек, как в
Белоруссии. И почти все они
текут вдали от промышленных
городов и потому чисты, светлы
и богаты рыбой.
Вот величавый, спокойный
Неман, соединяющий две
братских республики. А вот
полноводная, задумчивая сестра
пинских болот Припять с ее
неразговорчивыми, вечно
дремлющими в камышах и лозах
притоками Пиной, Ясельдой,
Стырем, Цной и сотней других.
Извиваясь по лесам и болотам,
они распадаются на множество
стариц и протоков.
А озера... Вот, например, Белое. Кругом на десятки верст ни
деревушки, ни хуторка, только дес йа болота, да на южном
берегу выглядывает из-под мохнатой ели домик лесника. В озере
щуки, окуни, язи, плотва. А какие лини в Белом! Рядом с Белым
расположены не менее интересные озера Черное и Споровское.
К этим трем озерам нетрудно попасть попутной машиной из
городка Береза и со станции Бронна Гура. А в Споровское даже
можно добраться лодкой по Ясельде. А сама Береза, как
известно, стоит на железной дороге и к тому же на бдном из
красивейших шоссе Москва—Брест, по которому все время
курсируют автобусы.
7*
99

Щука, окунь и язь на этих озерах хорошо ловятся на
спиннинг, преимущественно на желтые блесны. Не плохо идут и на
кружки, донные удочки и жерлицы.
Интересны для рыболова озера Выгоновское и Бобрович-
ское. Первое было когда-то частью водной магистрали,
соединявшей Припять и Неман Огинским каналом. Но в годы
Отечественной войны немцы уничтожили плотинно-шлюзовое хозяйство,
каналы обмелели, и древний путь... «из варяг в греки» стал не
судоходным. Берега озера сильно заболочены, заросли камышом
и стали надежным приютом уток. Все лето до начала
охотничьего сезона на Выгоновском царит тишина, нарушаемая только
птичьим гомоном. Охотники так полюбили этот край, что на
северной окраине озера, около канала, выстроили домики. В этих
домиках, принадлежащих охотничьему хозяйству Белорусского
военного округа, рыболов тоже может получить постель и лодку.
У разрушенных приканальных дамб много щуки и окуня. Но
настоящее богатство озера составляют караси и лини, дости-
100

гающие двух килограммов. Они хорошо ловятся удочкой на
красного навозного червя и ручейника (шитика). В озере можно
добыть мотыля, на которого не плохо ловятся плотва и карась.
Но этот способ лова мало распространен среди местных
рыболовов.
Озеро это расположено в довольно глухом месте, но
спортсмен может без особого труда до него добраться по одному из
трех путей. От станции Ивацевичи (на железнодорожном пути
Барановичи — Брест) бывают попутные машины до районного
центра Телеханы. Но надежнее всего до Телехан ехать из Пин-
ска, где два раза в день курсируют маршрутные автобусы. Ну, а
от Телехан до села Выгонощи, расположенного между Выгонов-
ским и Бобровичским озерами, всего десять километров. Там
ходят колхозные машины и подводы. Дорога крутится по
болотистому лесу, где свободно разгуливают лоси, дикие козы и
кабаны. А третий путь — лодкой по реке Щара и затем по каналу/
от деревни Чемелы, стоящей на шоссе Москва — Брест. Этим
путем попадаешь прямо к домикам военно-охотничьего
хозяйства.
Не менее интересно и Погостскоё озеро, на котором можно
встретить редкое растение — водяной орех. При незначительной
101

ишрине озеро километров на пять вытянуто с запада на воеток
и огибает большое разбросанное по болотистой низине село. С
одной стороны в озеро впадает река Вислица, а с другой
вытекает Бобрик, приток Припяти. В озере встречаются ямы до
восьми метров глубиной. Рыбные богатства его очень
разнообразны: лещи, окуни, плотва, щуки, язи, лини, а изредка
попадаются судак и сом. Ловить можно любой снастью. Но лучше
всего спиннинг.
Попасть на Погостское озеро можно поездом Барановичи —
Янов Полесский до станции Парахоньск и далее попутным,
довольно часто встречающимся транспортом, до села Погост. Из
Пинска ходит автобус.
Во многих книгах охотников и рыболовов описано озеро
Червонное. Да и среди местных жителей ходит о нем немало легенд
и поверий.
Озеро окружено густым вековым бором В Отечественную
войну партизаны пользовались им как хорошо укрытым
природным аэродромом для приема самолетов с «Большой земли».
Если бы работники Министерства здравоохранения БССР
умели ценить красоту и природные богатства, они давно бы
построили на берегу Червонного не один санаторий и дом отдыха.
Каналы и река Науть соединяют озеро с Припятью. Озеро
на четырнадцать километров тянется с запада на восток.
Ширина его более пяти километров. Встречаются глубокие ямы.
Берега местами поросли камышом. Здесь хорошо ловить нахлыстом,
на кружки и спиннингом на белые колеблющиеся блесны. Озеро
малоч исследовано, и его рыбные богатства почти не изучены.
Известно только, что в нем чаще всего встречаются лещ,
красноперка, плотва, жерех (белизна), судак, щука, окунь, линь и язь.
От станции Гомель пригородным поездом можно доехать до
станции Житковичи, а оттуда до деревни Ляховичи и Пуховичи
102

попутным транспортом двадцать два километра. В обеих
деревнях, расположенных на южном берегу, есть лодки.
Богаты рыбой также и северные озера Большое Швакитно,
Баторин, Свирь, Вишневское, Мядель и наибольшее из них Не-
рочь с одноименным домом отдыха на берегу. Сухие - красивые
берега Нероча поросли старым сосновым лесом. Глубина озера
до тридцати метров. Общая площадь зеркала восемьсот
квадратных километров.
Во всех северных озерах водятся щука, судак, жерех, плотва,
язь, линь, лещ. Но лучшим
богатством озер являются
ряпушка и угорь, которых ловят
главным образом ночью. Наиболее
уловисто озеро Мядель, редко
посещаемое рыболовами.
Попасть в этот район можно
поездом от станции Полоцк до
Поставы и далее автобусом до
дома отдыха «Нерочь». От
станции Вилейка раз в сутки
до Нероча ходит автобус.
Довольно интересна группа
озер на западе республики в
районе Гродно.
Эти озера представляют
собою как бы вытянутое с севера
на юг русло реки, длиною до
двадцати четырех километров.
От станции Поречье
начинается озеро Молочное, затем Ве-
ровское, Кальница, Антозеро и
Белое с деревней Камчатка.
Вся цепь замыкается озером
Рыбница.
Кроме естественных озер, в Белоруссии довольно много
богатых рыбой искусственных водоемов, созданных, главным
образом, на базе сельских электростанций. Особого внимания
рыболова-спортсмена заслуживает Минское озеро, «гать» у СлонИхМ-
ского шоссе, озеро у деревни Кутовщина и «гать» на реке
Ружанка.
Минское озеро, или, как его называют жители столицы
Белоруссии, Минское море, является любимым местом отдыха
минчан. Образовано оно перекрытием плотиной реки Свислочь и ее
притока Вяча за станцией Ждаиовичи. Наилучшие места лова
103

рыбы у плотины, у устья рек Свислочь, Вяча и Ратомка, а также
у торфяных карьеров вблизи поселка Ратомка.
«Гать» — искусственное озеро на реке Лохозва, между
Московской автострадой и шоссе Барановичи — Слоним. Кстати,
река Лшсовва до впадения в озеро богата форелью, которая
хорошо ловится на ручейника. Попадается форель весом до
восьмисот граммов. Само же озеро богато плотвой, линями и щукой.
До остановки «Гать» можно проехать автобусом
Барановичи — Брест, а дальше пять километров лесом до озера. В двух
104

километрах от озера стоит деревня Тартаки, до которой можно>
добраться на попутной машине из Барановичей или Слонима.
Богато рыбой, особенно щукой, плотвой, линем и окунем,
также водохранилище, образованное перекрытием плотиной реки
Сервеч у деревни Кутовщина. Здесь ловят на спиннинг, кружки
и часто на донные удочки. Попасть на озеро можно попутной
машиной от Городищ, а до Городищ из Барановичей ежедневно
ходит автобус.
В другом чозере «Гать» на реке Ружанка, образованном в
результате строительства гидроэлектростанции, хорошо ловится
щука, язь, окунь. Берега озера чистые, но дно захламлено
пнями и корягами.
Проехать можно от города Слоним до города Ружаны и до
деревни Байки автобусом, а затем тропинкой два километра до
озера.
Но особенный интерес для рыболова-спортсмена
представши

ляют реки, которых, как я уже сказал вначале, в Белоруееии
больше, чем где-либо. Реки Белоруссии богаты^форелью,
судаком, плотвой, красноперкой, голавлем, щукой, окунями,
«задумчивыми» лещами, неповоротливыми линями и красавцами ше-
респерами.
Приходится лишь сожалеть, что не везде по-хозяйски
относятся к этому богатству. Вылов молоди рыбхозами
мелкоячеистыми сетями, бой рыбы из ружей и острогой во время нереста,
лов рыбы сетями в «замок» снижают рыбные запасы, и наряду
с этим почти никто не занимается воспроизводством рыбы.
Открывать рыболовный сезон лучше всего на малых реках,
с которых раньше сходит лед, а рыба, поднимающаяся с
верховья для нереста, задерживается там на некоторое время.
Ну, а куда именно поехать, — выбирайте сами. Наиболее
крупные реки Белоруссии — Днепр, Западная Двина, Неман,
Буг, Припять с их притоками.
Полноводный красавец Неман несет свои воды с востока на
запад в Балтийское море. Из многочисленных его притоков
наиболее привлекательно для рыболовов устье рек Лоша и Усса у
деревни Песочное, куда попасть можно лодкой от города и
железнодорожной станции Столбцы.
Не менее интересны и старицы Немана близ села Любча,
которое стоит на пути автобуса Вильнюс — Барановичи 1и недалеко
от железнодорожной станции Неман. На этом участке
попадаются почти все виды рыб, в том числе и угорь.
Угорь повсеместно ловится преимущественно ночью на мочки
из червей или живца-вьюна, а также на пареный горох.
Одно из очень привлекательных для спортсмена на Немане
мест — устье реки Дитва.
Также интересен район деревни Мосты — место впадения в
Неман реки Шара и далее до реки Зельянка. Оба устья
изобилуют старицами, озерами, заливами и тихими заводями, где
ловятся восьмикилограммовые щуки и пятипудовые сомы, а
берега густо заселены чуть ли не всеми видами утиного племени.
Однако самая интересная река для рыболова — любителя
природы — Припять (Струмень). Начало она берет в Полесской
низменности, протекает по югу республики и является одной из
главных водных артерий, так как Днепро-Бугским каналом
соединяет Днепр с Западным Бугом.
Берега Припяти, поросшие лозами, ольхой и мелким лесом,
изрезаны тихими заводями, где хорошо ловится рыба. Села и
хутора у берегов встречаются редко, и величественную картину
красавицы реки дополняют лишь створные знаки да редкие
домики бакенщиков, где рыболов всегда найдет радушный прием и
добрый совет Река богата лещом, линем, щукой, плотвой,
окунем, язем, жерехом. В глубоких ямах и тихих заводях, под
нависшими седыми космами лоз, водятся великаны-сомы, весом до
ста двадцати килограммов. В устьях Карпатских рек Горынь и
106

Стырь, более быстрых, чем все другие притоки, водится судак.
Пойма Припяти окружена4 множеством стариц и озер, длиной до
пятнадцати километров. На тропах к озерам можно увидеть
кабана, лося, пугливую козу.
Для рыболова очень интересен приток Припяти Ясельда, куда
можно без труда попасть из Пинска.
По Припяти можно совершить увлекательное путешествие на
лодке. Интереснее всего начать поездку с верховий реки Стоход,
Пины, Птичь или Ипы. На пути встретятся и непуганые птицы,
и заливы с никогда никем не ловленной рыбой.
По Минской области протекает река Усса, совершенно
другого характера, чем Припять. Берега ее приподняты местами до
четырех метров и поросли кустарником. Встречаются большие
заманчивые плесы и ямы. К середине лета река заметно зарастает.
Лучшие рыболовные места в окрестностях деревни Каменка по
дороге к станции Негорелое-Узда, а также устье впадающей в
Уссу речки Пертуть.
Река Птичь, приток Припяти, обильна окунем, щукой, язями,
линем и плотвой. Наиболее интересен район слияния рек Оресса
и Птичь, куда можно попасть поездом из Бобруйска.
На притоке Березины — реке Свислочь — интересным для
рыболова местом являются окрестности деревни Турин (ехать
до станции Пуховичи, далее автомашиной двенадцать километров
по дороге Пуховичи—Червень). В этих местах река течет вдоль
леса и имеет высокие берега, поросшие кустарником. Невдалеке
от станции Осиповичи, на Свислочи, много широких плесов и
глубоких ям.
Приточная равнинная река Березина также интересна для
рыболова тем, что здесь много плесов, сменяющихся глубокими
омутами и тихими заводями больших и глубоких стариц. Здесь
водятся плотва, линь, щука, окунь, реже язь, голавль.
Встречаются сом и жерех. От города Борисова до пристани Брод ходят
грузовые суда и буксиры, с которыми можно доехать до любого
интересующего вас места. В каждом дворе прибрежных деревень
есть лодка.
Интересен глухой район реки близ пристани Брод и у
местечка Березино, где на примитивную блесну ловятся щуки до
десяти килограммов.
Я мог бы еще много рассказать о реках и озерах
Белоруссии Но если вы действительно рыболов, приезжайте сами и
убедитесь, что 'я не сказал вам и сотой доли того, что можно
сказать об этом поистине прекрасном рыболовецком крае.

/>. Фомин
НА РЕКАХ ЮЖНОГО ЗАБАЙКАЛЬЯ
а реках и озерах Бурят-Монголии можно почти круглый
год ловить разнообразную рыбу, и прежде всего тайменя,
ленка и хариуса, а также сига, омуля, щуку, окуня, налима.
Здесь можно с успехом применять почти все способы
спортивного ужения: спиннинг, кружки, нахлыст. Большой по-
I пулярностью пользуется и зимнее подледное ужение
хариуса, омуля и сига на «мормыша» — рачка-бокоплава, используемого в
качестве приманки на Байкале и во многих других крупных водоемах.
Распространена и ловля из-подо льда окуня, щуки и налима на зимнюю
блесну.
Многие увлекаются весенней ловлей налима в реках, когда на берегах
еще лежат кое-где темные ледяные глыбы. Зимнее ужение из-подо льда
хариуса, омуля и сига на Байкале известно очень давно.
Наиболее крупные реки, пригодные для летней спортивной ловли
лососевых и чаще всего посещаемые местными рыболовами, — это реки
байкальского и селенгинского бассейнов, Иркут — в пределах Тункинского аймака,
Снежная — на южной оконечности Байкала, Баргузин и Турка с их
мелкими притоками — на западном побережье. Из рек южного Забайкалья нужно
отметить прежде всего типичные горные реки Джиду и Темник, берущих
начало в отрогах Хамар-Дабана, и впадающих в Селенгу. Кроме того,
интересны в спортивном отношении Чикой и Хилок, а также Уда с мелкими
притоками Оной, Курбой и Кудуном.
• Все эти реки — большие и малые — весьма разнообразны по
окружающему рельефу местности, климатическим особенностям, водному режиму и
видовому составу рыб. Реки Джида и Темник с их многочисленными
притоками сходны в том отношении, что основную массу рыбы в них составляют
лососевые (таймень, ленок, хариус).
Очень интересны для спортивной ловли лососевых рыб реки северного
Забайкалья, такие, как Витим в верхнем течении, и множество других рек,
расположенных на территории Баунтовского и Северо-Байкальского аймаков,
Извилистые горные реки южного Забайкалья отличаются постоянной
прозрачностью своих вод, исключая непродолжительные весенне-летние
паводки Они изобилуют многочисленными перекатами, ямами, широкими и
глубокими плесами и очень красивы, особенно в верховьях и в среднем
течении — в горной тайге. Прозрачные, как хрусталь, воды с шумом несут-
108

ся в каменистых ложах то тесно сжатые в ущельях, то весело разлившиеся
по рукавам и мелким протокам, берега которых густо заросли тальником,
шиповником, черемухой, караганой и кизильником.
Надолго остается в памяти рыболова красота горных рек. Поражает
своеобразное сочетание мрачных красок горного чернолесья, в котором не
видно птиц и не слышно ни одного звука, каменистых осыпей, скал и
ущелий, с оживленным блеском реки, радующим взгляд то темной, изумрудной
глубиной, то шумными звенящими перекатами на шиверах, где речной поток
стремительно мчится в брызгах и пене.
В узкой речной долине, стиснутой высокими скалами, по утрам долго
держится холодный полумрак. С каким волнением забрасываешь в темный
глубокий поток приманку, и каждое мгновение ждешь мощной хватки
грозного речного великана — тайменя.
На всем своем протяжении горные реки принимают в себя множество
мелких речек и ручьев, сбегающих с водоразделов по падям и распадкам.
В них заходит, главным образом, хариус, остается летовать, и лишь
глубокой осенью скатывается в материк на зимовку. Однако во многих речках
хариус остается зимовать, собираясь для этого в глубоких ямах, тальцах,
имеющих родники и поэтому незамерзающих в самые сильные морозы.
Горные реки, питаемые все лето снегами горных хребтов и родниками,
имеют низкую температуру воды. Это благоприятствует заходу лососевых
для нереста и постоянному их обитанию там в летнее время. В них, кроме
тайменя, ленка и хариуса, постоянно встречаются бычок-подкаменщик и
налим. Впрочем, в низовьях, где вода летом лучше прогревается, можно
найти чебака, сорожку, а также окуня и щуку, которые, однако, высоко не
поднимаются и держатся в тихих и глубоких участках реки.
В Селенге водятся также осетры и их гибриды со стерлядью, язь, карась
и краснопер, щука и окунь. В последние годы в Селенге и некоторых озерах
(например, Гусиное) начал вылавливаться амурский сом и сазан, завезенные
сюда с целью акклиматизации. Вообще же водоемы республики не
отличаются богатством видового состава рыб и далеко уступают в этом
отношении европейским и дальневосточным рекам. (
Река Селенга для ловли спиннингом мало пригодна. 'Большое
количество ила, который она сносит с огромной площади своего бассейна, делают ее
на протяжений всего лета мутной. Вода просветляется лишь осенью, и
только тогда в ней можно ловить спиннингом. Можно рыбачить и в озерах. Из
них наиболее интересны озера Гусиное в Селенгинском аймаке, группа Ерав-
ненских озер, озеро Котокель и другие.
Ловля ленка и хариуса
В реках Бурят-Монголии наиболее распространенные рыбы — ленок и
хариус. Ловлей ленков и хариусов увлекаются спортсмены всех возрастов, и
нужно сказать, что эти рыбы полностью удовлетворяют самые
взыскательные их вкусы. В горные реки заходит сравнительно некрупный хариус, весом
не более одного килограмма. Ленок — крупнее, достигает четырех
килограммов.
Ленок и хариус заходят в горные реки сразу же после ледохода и неое-
стуют в течение нескольких дней, забираясь для этого в верховья рек, в
лесные ручьи и протоки с чистым песчано-галечным дном.
Ловля ленка и хариуса начинается вскоре после нереста, обычно в
середине мая, когда вода в горных реках уже достаточно прозрачна. Больших
весенних паводков здесь не наблюдается, так как снега мало и он сходит
незаметно. Как правило, в апреле снега уже нет. Только далекие вершины
гор сияют снежной белизной долго, до средины лета. Весенние ночи ясны и
морозны, и нередко даже в мае у рыболова по утрам мерзнут руки, а леса,
вытащенная из воды, покрывается ледяной корочкой.
109

Весной, когда летающих насекомых еще нет, ловят на червя. На
байкальских речках пользуются в качестве насадки вареной рыбьей икрой. На
иных речках применяется таракан и древесный короед. Ленок весной хорошо-
ловится также на мелкую блесну и на искусственную «мышку», особенно
часто употребляемую при летней ловле тайменя.
Весенняя ловля отличается от летней не только насадками, но и
оснасткой удилища и техникой лочли. Весной рыба держится в придонных слоях
воды, поэтому насадку необходимо вести по дну. В этом случае применяют
длинное удилище из молодой лиственницы — прямое, прочное и гибкое.
Многие, однако, применяют удилища из тальника; они менее прочны, но
значительно легче, чем лиственничные. Обычная длина удилища б—7 м, леса из
конского волоса в 8—12 волосков, или жилковая, диаметром 0,4—0,5 мм с
более тонким поводком. Груз ставится в 20—30 см от крючка и весит от 10*
до 20 г, в зависимости от скорости течения.
В последнее время при ловле ленка и хариуса применяют спиннинговые
удилища с катушками. Крючки применяются мелких и средних номеров. На
простом удилище без катушки леса должна быть равна длине удилища, так
как при этом условии гораздо удобнее вести приманку на нужной глубине и
маневрировать ею. Длинное удилище позволяет облавливать значительные
по ширине участки реки, а на небольшой речке и все ее русло, от берега да
берега.
Весенний клев ленка и хариуса продолжается недолго. Уже с начала
июня он ухудшается и возобновляется вновь лишь в конце месяца. Обычно
июнь считается у нас неблагоприятным для ловли лососевых.
Период хорошего клева наступает с конца июня и продолжается без
перерыва все лето до осени. В это время рыбу ловят, используя в качестве
насадки различных летающих насекомых и кузнечиков, а часто и червей.
Удилище применяется более легкое, а леса длиннее, £ез груза и поплавка.
Приманка ведется по поверхности воды.
При оживленном клеве требуется большой запас насекомых, заготовить
которых необходимо заранее. Поэтому многие рыболовы заготовляют их
впрок на один и даже на два дня ловли. Для хранения насекомых
используются различные коробки, но лучше всего иметь для этой цели специальные
садочки в форме бутылки с широким горлом, изготовленные из тонкой
металлической сетки.
Главное преимущество таких садочков состоит в том, что в них кузнечик
долгое время остается живым.
Насаживать кузнечика — самую распространенную приманку для
лососевых — нужно с брюшка и таким образом, чтобы жало крючка вышло около
его головки наружу. При такой насадке он прочно держится на крючке, его
не смывает^ течением при частом перезабрасывании и не так легко срывает
рыба.
Поклевка ленка и хариуса отличается быстротой. Червя, если он велик,
рыба быстро рвет и сразу же заглатывает, то же происходит и с
насекомыми. Применение различных поплавков поэтому при ловле весной и летом
совершенно излишне. Во всех случаях поклевка хорошо заметна и отчетливо
ощущается рукой.
Приемы ловли ленка и хариуса почти одинаковы, если не считать того,
что часто ленок ловится еще на блесну и «мышку». Однако места стоянок
каждого из представителей этого семейства лососевых большой частью
различны, особенно летом. Хариус, как правило, предпочитает участки реки с
более быстрым течением. Много его держится в самом начале плеса и в ямах,
где есть водовороты.
На основном русле и в мелких протоках хариус стоит за камнями и
затонувшими деревьями; охотно держится он и в вымоинах под травянистыми
берегами, поросшими кустарником и деревьями. Излюбленные его места —
устья протоков и горных ручьев, если в них есть небольшие углубления»
складки дна или камни.
fit

Ленок выбирает плесы ближе к отлогому берегу, мелких мест и протоков-
с быстрым течением он избегает.
Летом ловля ленка и особенно хариуса весьма добычлива на
искусственные «мушки» самой разнообразной конструкции и расцветки.
Я с успехом пользовался небольшой искусственный «мушкой»,
распространенной среди рыболовов южного Урала для ловли хариуса. По
внешнему виду она имеет некоторое сходство с поденкой. Для ее изготовления
берется небольшой крючок хорошей закалки, мелкое перо куропатки или
рябчика и черная шерсть козы. Перо иногда окрашивается в розовый или
голубой-цвет. Шелковой ниткой перышко прикрепляется к цевью крючка
вблизи ушка, почти перпендикулярно к цевью, немного ниже приматывается пучок
шерсти. Концы нитки не заделывают, а оставляют их в виде двух усиков. На
эту мушку хариус хорошо ловится с весны и до поздней осени. Берет на нее
и ленок. Ловить можно как способом «сухой», так и способом «мокрой
мушки».
Снасть должна быть легкой и удобной. Если рыболову удается найти
ямку с непотревоженной стайкой хариусов, то поклевки следуют одна за
другой. Очень хорошо облавливать «мушкой» узкие горные ручьи и речки,
идя посредине русла, и забрасывать приманку то под один, то под другой-
берег.
Ленок и хариус — рыбы осторожные и пугливые. В светлой воде горных
рек они хорошо видят, поэтому при ловле их следует маскироваться и во
время подхода к берегу, и в процессе самой ловли. Нельзя открыто
выходить на высокий берег, если ловля предстоит под самым берегом, нельзя
высоко держать удилище и излишне резко размахивать им. Хорошо удается1
ловля, когда рыболов имеет возможность подойти к стоянке рыбы вброд, по
течению, со стороны переката.
Клев начинается с восхода солнца и к полудню достигает наибольшей
интенсивности. К вечеру и в вечерние часы клев становится вялым.
На ловлю большое влияние оказывает состояние погоды и ее малейшие
изменения в течение суток. Всегда, например, подтверждается известное
наблюдение о плохом клеве в ветреную погоду, особенно если ветер
северный. Однако в предгрозовые часы, даже при сильном ветре, клев хороший.
Короткие летние дожди, которые здесь бывают очень часто, не оказывают
влияния на клев.
Горные реки в период грозовых ливней и затяжного ненастья сильно^
мутнеют и часто выходят из берегов. В таких условиях о ловле, конечно,
нечего и думать. Однако, как только прекращаются дожди, вода в них быстро
спадает и светлеет и, как правило, достаточно трех-четырех дней, чтобы
снова наступил хороший клев. Во время спада воды, когда она еще мутная,
рыба держится возле берегов и ловить следует в это время возле самой
кромки берега. После спада и просветления воды рыба берет особенно
хорошо.
Уровень воды в горных реках из года в год непостоянен, и это прежде
всего зависит от количества снега в горах и интенсивности его таяния. Если
весна теплая и в верховьях проходят сильные дожди, быстро сгоняющие снег,
то летом уровень воды в реках, после сильных весенних паводков, бывает
небольшим и более или менее постоянным. От уровня воды во многом
зависит и заход в реки лососевых: чем выше уровень воды, тем больше заходит в
них рыбы
Летняя ловля лососевых, особенно на таких горных реках, как Темник и
Джида, очень увлекательна. Своеобразная красота забайкальской природы,
блеск переливающихся речных струй и темная зелень молодого,
пронизанного вечерними лучами хвойного леса, когда даль потонула уже во мраке, а-
прибрежные ряды лиственниц четко вырисованы на голубом небе —
запоминаются надолго, на всю жизнь!
Много раз мне приходилось ловить ленка, хариуса и тайменя на реке
Темник выше Удунти, куда можно пробраться на лошади или пешком через
хребты и глубокие протоки. Особенно интересна и добычлива ловля рыбы
там бывает в августе и в начале сентября.
Ill

Ловля тайменя
Таймень — наиболее крупный представитель семейства лососевых в
рейках Бурят-Монголии. Водится он повсеместно как в крупных, так и в
небольших горных речках, заходя в их верховья на нерест и летнюю кормежку.
Ловить тайменя можно одновременно с ловлей ленка и хариуса, но это
имеет ряд неудобств; нужно носить с собой второе удилище, менять
приманки. Для ловли тайменя спиннингом удобны почти все более или менее
крупные реки Забайкалья. Наиболее распространена эта ловля на реках Джиде,
Темнике, Уде, Чикое, Хилке, Баргузине, Иркутке,' Хаиме и их притоках. Во
всех реках таймень держится от устьев до верховий, при этом, как
правило, в верховья заходит много крупной рыбы. В низовьях горных рек
держится более-мелкий таймень, ленок и очень незначительное количество хариуса.
Такая закономерность отмечена, в частности, на реках Джиде и Темнике.
На все эти реки, за небольшим исключением, можно попасть в любое
время лета на автомашине. Особенно удобны в этом отношении Джида,
Иркут и Уда, протекающие в непосредственной близости от автомобильных
трактов, где довольно оживленное движение.
Река Джида, протекающая по территории трех аймаков республики, —
крупная горная река. На всем ее протяжении много глубоких ям, плесов и
перекатов с удобными подходами. Удобные и проверенные места ловли
тайменя имеются в 20—30 км от устья Джиды, в районе овцеводческого
-совхоза, и выше, возле Петропавловки, Баяна, Шеринова, Нижнего Торея и
вплоть до Цакира в Закаменском аймаке. Общая длина реки Джиды около
400 км, и на всем ее протяжении можно отыскать сотни хороших мест для
ловли тайменя На реке можно пользоваться при ловле легкой лодкой, что
дает хороший результат. Обычно лодка завозится далеко в верховья реки и
оттуда начинается спуск к устью.
Богата тайменем другая горная река — Темник, берущая начало в та-
ежно-гольцевой части Закаменского аймака и протекающая большей частью
по труднодоступной горной тайге. Низовья реки на протяжении 50—60 км
от устья посещаются местными спиннингистами. Хорошие места здесь около
села Удунги. В Темник заходит много мелкого тайменя, весом до 12 кг,
более крупные экземпляры попадаются редко.
Раньше славилась тайменем река Уда, впадающая в Селенгу, в черте
города Улан-Удэ, но в последние годы по ней идет лесосплав и условия для
рыболовства значительно ухудшились. Все же тайменя ловят выше
основного сплавного района, а также в крупных притоках.
Ловля тайменя начинается после вскрытия рек, как только пройдет
лед, что обычно бывает в середине мая. В это время таймень собирается в
глубоких ямах. Самая добычливая ловля тайменя приходится на летние
месяцы, а также на начало осени, когда основная масса этой рыбы начинает
покидать места летних стоянок и спускается в низовья рек на зимовку.
Излюбленные места стоянки тайменя — это глубокие ямы в голове
плеса, устья горных ручьев и речек. Во время кормежки таймень выходит на
мелкие шеста плеса и даже на перекаты. Нередко можно наблюдать, как
таймень гоняет ленка или стайку хариусов и на отмели возле берега.
Некрупный таймень часто заходит в мелкие протоки и рукава.
Для ловли тайменя применяются жилковые лесы диаметром в
0,5—0,8 мм и блесны самые разнообразные по типу и окраске. Хорошо
зарекомендовали себя вращающиеся блесны. Большим распространением
пользуются искусственные «мышки», изготовляемые из шкурок зверей и
имитирующие обыкновенную полевую мышь. Способ ловли на «мышку»
основан-на том, что во время внезапного подъема воды в горные реки попадает
много мелких животных, и в частности мышей, которые и становятся
добычей тайменя. Мнение о том, что мыши или другие мелкие зверьки имеют
обыкновение переплывать горные реки, по-видимому, основано на
недоразумении. Мне за многие годы наблюдений ни разу не удавалось видеть это
собственными глазами.
л 12

Искусственные «мышки» изготовляются самых различных расцветок,
преимущественно темных тонов. Делаются и такие «мышки», у которых
брюшко светлой окраски, а спинка темная, при этом во время движения в
воде они устойчиво сохраняют свое положение и не вращаются. Это
достигается особым и весьма простым размещением груза.
Техника изготовления «мышек» проста: отливается круглый, от 5 до
10 см длиной и 0,5—1,0 см диаметром свинцовый груз. При отливке, в центре
его, закладывается прочная проволока, так чтобы с обеих концов она
выходила наружу в виде двух колечек для крепления тройника и лесы. После
этого груз аккуратно обшивается шкуркой и «мышка» готова. При движении
в воде шерстинки шкурки расправляются и приманка действительно очень
напоминает собой плывущую полевую мышь.
Иногда делают составную «мышку» из двух, подвижно соединенных
между собой грузов, обшитых шкурками. В таком случае «мышка»
оснащается двумя или тремя тройниками, из которых один большой — на
конце заднего груза и один или два поменьше — на переднем грузе.
Искусственная «мышка», изготовленная таким способом, не требует
дополнительного груза, что дает преимущества при забросе. Вместе с тем
«мышка» обладает необходимой пловучестью и легко держится в верхних
слоях воды. При достаточном умении забрасывать и вести приманку двух-
трех «мышек» вполне достаточно для целого сезона ловли.
Обычно спиннингисты имеют в запасе несколько различных по величине
и окраске «мышек». На мелкую «мышку», как уже сказано, хорошо ловится
ленок. «Мышки» светлых тонов применяются в пасмурные дни, при ловле в
сумерках или же в лунные ночи. В этих случаях вести «мышку» нужно в
верхних слоях воды и иногда даже бороздить ею поверхность. При дневной
ловле «мышка» погружается в воду и проводится в полводы. Это же
относится и к ловле на блесну.
Лучшее время для ловли тайменя — утренние зори и первая половина
дня. Вторая половина дня и вечер никогда не дают таких хороших
результатов.
Обычно таймень обнаруживает себя с первых же забросов. Сорвавшись
с крючка, он может взять и вторично, часто на виду и в непосредственной
близости от рыболова. При ловле тайменя особая осторожность и
маскировка не имеют такого значения, как, скажем, при ловле ленка и хариуса,
так как таймень очень смел. Бывало не раз, что таймень набрасывался на
ленка или хариуса, когда эти рыбы, пойманные на крючок, уже подводились
к берегу.
Таймень среднего размера наиболее буйный и доставляет много хлопот
рыболову при вываживании. В первый момент после подсечки он бросается
на дно, и рыболову приходится затратить много усилий, чтобы поднять его
на поверхность. В глубине некоторое время он стоит на месте, потом
бросается в сторону, чаще всего вниз по течению. Это самый ответственный
момент для испытания прочности снасти и искусства рыболова. После
того как удалось поднять его на поверхность, таймень делает еще
несколько попыток освободиться от крючка: он перевертывается, наматывая на
себя лесу, выбрасывается в воздух, несколько раз снова кидается вниз по
течению, сматывая с катушки десятки метров лесы. Крупный таймень ведет*
себя на крючке гораздо спокойнее и от места поклевки далеко не уходит*
Иной раз вся арена борьбы с таким тайменем ограничивается всего
несколькими десятками квадратных метров. Но борьба бывает упорной, длительной.
При ловле тайменя нет необходимости применять металлические
поводки: он не может перекусить даже простой нитки. Ловля с поводком
усложняет снасть, а при забросе поводок часто перекручивается и ломается.
.Полезно на конец жилковой лесы ставить также поводок из жилки, но
несколько меньшего диаметра. В случае зацепа это гарантирует сохранность
основной лесы.
Совершенно необходимы при ловле тайменя высокие резиновые сапоги,
так как вода в горных реках почти все лето бывает весьма холодной, да и
8 рыболов-спортсмен № 9
из

ловля с берега без захода в воду очень неудобна, а иногда и
невозможна.
Все лето до глубокой осени таймень, как уже сказано, держится в
горных реках и только после сильного похолодания, когда образуются
забереги и идет шуга, спускается в низовья Селенги, где обитает зимой. В омутах,
при прозрачной осенней воде, стоянки тайменя легко можно обнаруживать
днем с высоких берегов или мостов.
Охота за тайменем требует от рыболова не только хорошего владения
спиннинговой снастью, но и большей тренировки и выносливости. Рыболов
должен уметь хорошо ориентироваться на любом участке реки, владеть
техникой заброса в любых окружающих условиях, переходить вброд горные
реки при стремительном течении, неутомимо и настойчиво разыскивать рыбу,
проходя за день большие расстояния. Но истинного рыболова все эти
трудности, конечно не страшат. Все это с лихвой окупается незабываемыми
картинами горной реки, ^стрыми волнующими моментами борьбы с крупной
рыбой, ночевками у костра и всеми теми переживаниями, которые так
понятны истинному рыболову.
Б. Казенное
В БИРОБИДЖАНЕ
Караси в курье Ина
один из солнечных майских вечеров я копал червей,
готовясь к воскресной рыбалке. Черви — большая ценность в
Биробиджане: они есть не везде, и их мало.
Живу я в Биробиджане недавно, рыбьих мест не знаю и
поэтому охотно принял предложение моих приятелей Федор-
ч,енко и Феди Переяславцева поехать в Усов Балаган, где
будто бы здорово берет карась.
Около пяти часов утра мы встретились на станции.
— Ох, и местечко я нашел! Караси в очередь становятся! — кричал
Федя так, что редкие пассажиры стали коситься в нашу сторону.
У Феди с собой нет ни удочек, ни сачка. Это показалось мне странным.
— А удочки твои где?
— Bof чудак, охота их таскать. Я на месте срежу.
В вагоне Федя рассказал, что до разъезда Усов Балаган нам нужно
идти по тропинке, идущей на северо-запад до реки Ин, а затем берегом до
курьи, то есть старого русла, имеющего сообщение с рекой. Я
— Там и нужно ловить, — говорил он. — Вы идите прямо туда, а я
сначала зайду к леснику.
Лицо у Федорченко вытянулось.
— Да тут недалеко, — успокаивал Федя, — километра два с половиной.
Не заблудитесь.
Поезд подошел к Усову Балагану. Мы выскочили из вагона и пошли за
Федей по тропинке, уходившей влево. Пройдя с полкилометра, Федя махнул
рукой влево.
— Вам туда, а мне вправо. Я скоро приду.
Было около половины седьмого. Кругом расстилалась желтовато-серая
болотистая равнина. Возвышающиеся там и сям группы еще голых березок
и красновато-бурые округлые плотные купы тальника ограничивали гори-
114

зонт. Вдали, километрах в пятнадцати на северо-западе, синели горы, из
которых вытекает Ин. Мы быстро шли по извивающейся между кочками
тропинке, приятно пружинившей под ногами. Впереди ничего не было
видно. Та же плоская равнина, те же группы березок, и только полоса
тальников, обозначающая Ин, приблизилась к тропинке и тянулась метрах в
двухстах от нас.
Мы шли уже более получаса.
— Может быть, сбились? — сказал Федорченко. — Давай свернем к
Ину.
Мы вышли на берег. Быстрая мутная река метров в шестьдесят
шириной неслась перед нами, подмывая глинистые берега.
На Дальнем Востоке снегу зимой выпадает мало, и* весной реки
поднимаются не намного. Зато летом, в конце июля — в начале августа, когда
идут проливные дожди, реки вздуваются, выхогдят из берегов и затопляют
иногда всю пойму. В 1945 году, например, Амур поднялся на 8,5 метра, а
Тунгуска, впадающая в Амур ниже Хабаровска, разлилась местами на 12
километров.
— А ну, заброшу для про^ы, — не выдержал я.
Я забросил в один омуток, в другой — ни поклевки.
Идя по берегу, мы забрасывали удочки еще в двух-трех местах, но
.поклевок не было. Наконец мы подошли к устью подковообразного залива с
мутной желтой водой. Нижняя часть имела сообщение с рекой, верхняя,
находившаяся по прямой метрах в двухстах, а по берегу залива метрах в
пятидесяти, была отделена от реки довольно высокой илисто-песчаной
грядой, поросшей тальником.
— Пожалуй, тут, кроме лягушек, ничего нет, — захохотал
Федорченко.
Мне тоже казалось, что в такой стоячей грязной воде между голых
берегов рыбе делать нечего, но все же я забросил удочку.
И вдруг поплавок мой поехал в сторону. Подсечка — и тяжелая рыба
забилась в глубине. Секунда, другая, и я вытащил карася весом граммов на
четыреста. Пока я снимал его с удочки и пускал в ведро, Федорченко
поймал такого же. Мы удачно ловили весь день: если переставало брать в
середине на голых местах, мы лазили чуть не ползком в тальниках,
перебирались на другой берег и, наконец, часам к шести вечера, потные, усталые,
облепленные паутиной, закончили ловлю. У нас было по ведру великолепных
карасей, и среди них «патриарх» весом не меньше килограмма.
До поезда оставалось часа два. Обратный путь оказался совсем
коротким: тропинка, с которой мы сошли утром, оказывается, вела напрямик к
курье.
На разъезде, на сложенных в штабель шпалах, сидел Федя.
— Здорово, рыбаки! — весело крикнул он.
— А ты что же не пришел?
— Я ловил в другом месте. — Он раскрыл мешок. Там лежало много»
разной рыбы. Несколько щук, караси, сиги и даже две-три касатки.
Мы остолбенели.
— Федя, — произнес, наконец, Федорченко, — но ведь сиги вместе с
карасями не водятся!
Федя так и покатился от хохота.
— Уметь ловить надо. И вернулся раньше вас и ходда ближе и поймал
больше.
Но не долго томил нас Федя. В конце концов он сознался, что весь день
провел у лесника, исправляя ружье. Потом они съездили, проверили вентеря,
после чего Федя резонно решил, что ему незачем идти к нам на курью и,
плотно поужинав, пошел на станцию.
Еще раза три ездили мы на эту курью и ловили очень неплохо, но
исключительно карасей. Вскоре карась стал отходить, и я начал искать другие
места.
8*
115

Разъезд Аур
Шла вторая неделя июня. Жаркое солнце светило без устали. Время от
времени выпадали небольшие дожди. Я решил в следующее воскресенье
поехать на соседний с Усовым Балаганом разъезд Аур, о котором кое-что
слышал.
Около семи часов утра я сошел с поезда на разъезде. Чистенькие
деревянные станционные домики. Синее небо без единого облачка.
За станционными постройками начинались луга, покрытые высокой, по
грудь человеку, травой, где торчали двухметровые пучки *, а во влажных
низинках росли толстые ивы и плотные заросли тальника. На более высоких
местах виднелись кудрявые каменные березы с мощными стволами,
покрытыми как будто бы растрескавшейся корой. Далеко-далеко к северу и
северо-западу смутно синели горы.
С ведром в одной руке и двумя удочками в другой, с рюкзаком на
спине я двинулся в путь. Не прошло и пятнадцати минут, как я вышел к курье.
До ее верхнего конца оставалось метров триста (нижнего не видно за
поворотом). Берега были плоски, .низменны и болотисты, и только в том месте,
где я подошел к ней, берег полого, возвышался над водой на два-три
метра. Я спустился вниз, уселся на кочку, с головой скрывшись в осоке, и начал
разматывать удочку. Вот червяк осторожно заброшен в прозрачную воду.
Едва он успел дойти до дна, как поплавок запрыгал и нырнул. Подсечка —
и в руках у меня крохотная рыбешка — горчак. Я так и не размотал вторую
удочку Одного за другим я таскаю горчаков. А вот поклевка иного
характера, — поплавок плывет в сторону и вдруг ныряет, ага! Карась! Давай
сюда! Прошло меньше часа, а в ведре бойко плавают десятка два горчаков
и пяток карасей. Достаю из рюкзака две закидушки по пять крючков и
четыре трехметровых куска прочной фильдекосовой лески Эти лески без гру-
8ил (с крючками № 6—7 прежней нумерации) привязываю к срезанным тут
уже двухметровым таловым прутьям. Прутья глубоко втыкаю в мягкий
берег, осторожно пускаю надетых на крючки горчаков в воду и затем вплавь
затаскиваю закидушки. Вода приятно освежает разгоряченное тело, но что-
то отчаянно колет ноги. Нырнув, достаю со дна странную ракушку —
правильную равностороннюю трехгранную пирамиду — как ее ни брось, острая
вершина с зазубренным шипиком всегда торчит кверху. С тех пор я стал
брать с собой старые ботинки, в которых и ходил по дну.
Чтобы горчаки свободнее плавали, я привязал к хребтине в двух местах
длинные сухие палки, подняв таким образом хребтину на метр от дна.
Поставив закидушки, я вновь берусь за удочку.
Вздрогнув, поплавок идет ко дну. и подсеченная небольшая желтая
рыбка взвивается в воздух. Это касатка. Они бывают до полукилограмма.
Осторожно беру ее рукой: у грудных плавников касатки два твердых
острых шипа сантиметра по полтора-два, такой же шип торчит на спине; мне
известен касаткин секрет: круговым движением вывожу упоры шипов из
зацепов и прижимаю их к бокам рыбки. Если просто попробовать прижать
шипы, можно сломать их, а пригнуть не удастся, так как они упираются в
фигурные вырезы косточек.
Продолжаю ловлю. Клюет реже. Жарко.
Вдруг справа что-то бултыхнуло. Вблизи одной из удочек, наживленных
горчаками, прыгает большая рыба Сломя голову бегу туда. Удилище
гнется к воде. Вываживаю на берег китайского змееголова.
Хорош! В нем килограмма полтора, длиной он сантиметров шестьдесят.
Почему-то некоторые дальневосточные рыболовы называют его угрем, хотя
с угрем он ничего общего не имеет. Формой тела змееголов несколько
напоминает судака, только плавники у него мягкие, спинной и брюшной — очень
большие, хвост закругленный без выемки, тело более брусковато, спина
темная, бока серебристо-серые и покрыты темными пятнами, брюхо белое, че-
* Растение из семейства зонтичных, съедобное.
116

шуя крупная, довольно легко отстающая, морда тупая, пасть широкая, с
множеством больших, но тупых зубов.
С трудом освободив крючок и наживив нового горчака, забрасываю
снова.
Соседнее удилище кивает вершинкой к воде — касатка.
Слева палка стала торчком и нырнула. Есть! Тащу закидушку — рыба
выходит на поверхность и начинает прыгать. Ой, да их две! Два змееголова
не желают идти к берегу. Давай, давай! Вытаскиваю благополучно обоих.
На второй закидушке тоже змееголов. Он бешено сопротивляется и сходит.
Сумасшедшая рыба, почувствовав себя на крючке, она выходит на
поверхность и начинает метаться, иногда на метр выскакивая из воды. У меня
дрожат руки, когда я надеваю новых горчаков.
Солнце склоняется к западу. Пора кончать. Сматываю снасти,
укладываю рыбу. Спешу на станцию. Длинные тени ложатся от кустов и деревьев.
До поезда двадцать минут. Успею ли? За несколько минут до прихода
поезда выбегаю на перрон. Все в порядке.
За Ауром
По случаю возвращения из командировки мне разрешено отдохнуть два
дня. «Еду на Аур», — решил я.
Рано утром забрался я в вагон поезда, идущего на восток. Несколько
минут смотрел в окно на бегущие мимо зеленые кусты, телеграфные столбы,
стога прошлогоднего сена, чернеющие на полянах, и незаметно задремал.*
Просыпаюсь от толчка. Поезд стоит.
— Какая станция?
— Оль, следующая Ин, — ответил проводник...
Я вскочил как встрепанный. Проехал Аур... Эх, черт! Кубарем выкатился
я из вагона уже тронувшегося поезда.
Ну и дела! Назад можно уехать только через шесть часов. Идти
пешком — километров двенадцать-пятнадцать. Решил идти наудачу на
север, по направлению к Ину.
Припоминая карту местности, я рассчитывал, что идти придется не боль*
ше двух-трех километров, а там где-нибудь найдется курья или озеро. «В-
крайнем случае половлю в самом Ине», — досадуя на свой промах, думал я..
• Местность была еще более плоской и болотистой, чем в Ауре, и гор на*
северо-западе уже не было видно. Я шел минут двадцать.
И вдруг блеснула вода. Через пять минут я уже раскладывал' вещи?
около большого прошлогоднего стога, в десяти4 метрах от берега. Комары
окружили меня плотным облаком, впиваясь во все незащищенные места.
Переменив два-три места, я нашел стоянку горчаков, и началась
ловля. Несколько касаток с треском взлетели в воздух и переселились в мое
ведро. Надо ставить жерлицы и закидушки. Но как? Если забросить с
берега — горчаки сорвутся с крючков. Если заносить вплавь — съедят
комары. Ну, была не была! Пусть едят! Я растянул по берегу закидушки, нажк-
вил горчаками пустив их на поводках у берега. Затем быстро разделся.
Комары облепили мое тело, и я торопливо нырнул в воду.
Растянув четыре закидушки, я поставил еще пять жерличек. Надо
сказать, что снасти у меня самые примитивные. Закидушка — это хребтинка из
толстого шпагата метров пятнадцати длиною с пятью-шестью крючками на
поводках из прочной фильдекосовой лески. Груз — гайка. Из такой же
лески и жерлички шнур длиной метров пять-шесть.
Рассчитывая на порядочную рыбу, я всегда срезаю для жерличек
гибкие таловые или черемуховые удилища и поглубже втыкаю их в мягкий
берег вертикально или почти вертикально.
Солнце поднималось все выше. Комаров стало значительно меньше, л
только налетавшие временами пауты * напоминали, что я не совсем забыт.
Оводы.,
117

Клев прекратился. Пойманные с утра горчаки, несмотря на частую
перемену воды, почти все уснули. Неожиданно в середине дня, в самую жару,
одно из удилищ с закидушкой кивнуло вершиной к воде, нагнулось и
осталось в таком положении. Я взял его. Сильные рывки. Видно, крупная
добыча. Рыба запутала близко стоявшие соседние закидушки, сбила с них всех
горчаков. Через несколько минут щука килограмма в три была в моих руках.
В ведре оставалось немного мертвых горчаков. Решив поставить
закидушки к вечеру, я развел костер, подкинул туда мокрого сена и гнилушек и
лег вздремнуть. Проснулся я от какого-то шороха. Оказывается, коршун
разглядел рыбешку сквозь траву, покрывавшую ведро, подсел к нему и обедает.
Когда я вскочил, нахал, тяжело взмахивая крыльями, полетел прочь, с
рыбкой в клюве.
С одной из жерличек снял я уссурийскую касатку-плеть, близкую
родственницу касатки-скрипуна: у нее такие же колючки у передних плавников
и на спине, только окраска сверху коричневая, брюхо белое, пасть широкая,
морда сомовья, плоская с усиками и при длине рыбы более полуметра весит
сна всего граммов семьсот, так как тело ее довольно тонкое.
Горчаки клевали вяло, но все же к закату я поймал их десятка два и
несколько карасей, мелких амуров и касаток.
Интересно клюет амур: дернется поплавок раз, другой, потом ныряет
под воду и в сторону. Говорят, он бывает весом до восьми килограммов, но
таких я не видел, мне все попадались маленькие.
Перед закатом проверил закидушки. Попалась еще плеть, поменьше
первой, и две касатки. Да, видимо, змееголовов здесь нет. Снова наживляю
мертвыми рыбками. Жарко. Пойманная мелочь быстро засыпает. Комары,
отдохнув за ночь, с новыми силами набросились на меня. Темнеет. Сижу у
костра, время от времени подбрасываю гнилушки. Прекрасная ночь. Тихо,
тепло. Кричат какие-то птицы, с жалобным криком летают над водой кулики.
Изредка слышны всплески крупной рыбы. И — звон! Звон миллионов
комариных крыльев! х \
Окою полуночи обхожу закидушки. Темень. Ох, какая темень. Берусь
за первую закидушку. Кто-то вырывает толчками шнур из рук и тащит в
глубину. Ни шума, ни всплесков. Это не змееголов и не щука. С трудом
различаю в темноте: сом, и порядочный! Но как его взять? Он сорвется, если
я потащу поводок. Приходится рисковать. Выбираю отлогое местеуко и
выволакиваю сома на берег. Ура! Амурский сом никогда не достигает таких
размеров, как его европейский сородич. Обычный вес амурского сома 3—5
килограммов, реже — 10—15, и только в виде исключения бывают крупнее.
В 1945 году сетью поймали в Бирме сома весом около 60 килограммов, об
этом писали в газетах как о необыкновенном событии.
На одной из жерличек ещё сом килограмма на два. Наживляю
последних горчаков. Даже два изжеванных пошли в дело. Снова раздеваюсь и лезу
в воду. В темноте вожусь долго, а на рассвете снял с закидушек двух сомов
по килограмму и касатку. Интересно, что сомы продолжали клевать и днем.
Последнего я поймал в полдень.
За хариусами
Воскресный день застал меня на станции Бира в сорока пяти
километрах от Биробиджана, и я решаю сходить к речке Сагда-Бира за хариусами.
С,вечера готовлюсь к походу. Коробочка крючков № 10, три-четыре тонких
крепких фильдекосовых лесок, баночка навозных червей. Все это
укладывается в противогазную сумку. Для рыбы беру рюкзак. Теплый и легкий
ватник, высокие прочные сапоги — необходимое снаряжение для осенней
ловли на горной тэечке. .
Удилищ не беру. Черемухи хватит на месте. После плотного завтрака
выхожу на лежневку, проложенную для вывоза леса к лесопильному
заводу. Еще совсем темно. Силуэты невысоких' покрытых лесом остроконечных
сопок вырисовываются на фоне неба. Идти легко и приятно. Дорога то под-
118

нимается на гребни, то пересекает лощины с крохотными ручейками.
Временами налетает предрассветный ветерок и шелестит сухими облетающими
листьями
На дороге никого. Шишкари пойдут позднее, а те, кто хотел вернуться
пораньше, — пошли с вечера и ночуют в тайге, у костров.
Незаметно я спустился в пойму Сагда-Биры.
Сагда-Бира небольшая горная речка. Она начинается в нескольких
десятках километров к северу от железной дороги, течет, извиваясь между
сопок, то по совсем узкой, то по довольно широкой долине и впадает в
Биру километрах в десяти выше Биробиджана. Ложе ее каменисто-галечное,
кое-где песчаное. Масса бурелома лежит на берегах и в самой речке.
В обычное время она невелика, ширина ее до двадцати метров, глубина —
метр-полтора, на перекатах даже меньше Встречаются омута, глубиной до
двух-трех метров. Во время летних дождей она вздувается, превращаясь в
желтый мутный поток, с ревом несущийся между гор, но не надолго:
кончится дождь, и вскоре снова с журчаньем побежит по камешкам прозрачная
речка — приют бесчисленного множества хариусов, ленков и даже
тайменей.
Не подходя к самой речке, я срезал черемуховое удилище метра в
четыре длиной, очистил от коры, привязал к нему леску с пробковым
поплавком и легким грузиком, осторожно пробрался к воде, и, не вылезая из
кустов, осмотрелся. Я стоял в верхней части небольшого омутка. В него,
бурля, вливалась струя с переката и, несколько успокоившись, неслась в трех-
четырех метрах от моего берега. Ниже — снова перекат, и речка скрывается
в кустах за поворотом.
У дна, чуть шевеля плавниками, головами против течения стояла стайка
хариусов.
Прячась за деревом, я осторожно опустил червяка в воду, стараясь,
чтобы он проплыл сторонкой в полуметре от крайней рыбы. Было, прекрасно
видно, как при приближении червя два хариуса немного подались вперед,
затем более крупный из них, как молния, метнулся за добычей и, взяв
червяка в рот, направился на прежнее место. Подсечка, и он у меня в руках".
Крупный — граммов на четыреста. ч
Хариус берет верно, решительно, следует только задержать подсечку на
секунду-две, чтобы он поглубже взял наживку. Если видишь процесс
поклевки, нужно подсекать, когда хариус, схватив наживку, пытается вернуться
с нею на место. Конечно, правило это справедливо, если черви у вас
крепкие, хорошие и крючки не очень велики. При ловле на искусственную или
естественную мушку .мешкать нельзя.
Вторая проводка дала точно такой же результат. Одного за другим
выуживаю четырех хариусов, пятый срывается и распугивает остальных.
Спускаюсь ниже. За перекатом второй омут. Он совсем мал — метров
двадцать. В верхней части его с берега на берег перекинулся ствол
упавшего дерева, примявший пышные кусты черемухи. Согнувшись, пробираюсь
на него и приседаю за кустами. Этот омут много глубже, течение тихое,
рыбы не видно. Увеличиваю спуск и неслышно забрасываю крючок, червяк
ложится на дно в метре от лежащей на дне коряги. Из-под коряги спокойно
выплывает хариус, поднимает со дна червяка и пробует удалиться.
Подсечка, и он, сверкнув чешуей, бьется на берегу. В течение
нескольких минут выуживаю шесть штук и — стоп. Не клюет. Значит, здесь больше
нет. Дальше участок с ровным и сильным течением. Мой берег крутой,
обрывистый, главная струя то ближе, то дальше, на дне видны камни и коряги.
Пускаю поплавок вперед по струе, сам иду возможно дальше сзади. Есть!
Поплавок ныряет Ага. небольшой леночек. Временами бывают зацепы то
за дернину, свешивающуюся с подмытого берега, то за корягу, то за ветку,
висящую над водой.
Я прошел не более двух километров когда дорогу мне преградила
впадающая в Сагда-Биру речка. По привычке крадучись, подходя к ее берегу,
я услышал сильные всплески и мгновение спустя увидел интереснейшую
картину.
119

Речушка эта по крутому галечному руслу с шумом низвергалась в
глубокий тихий омут.
Омут кончался участком с более быстрым течением, впадавшим в Сагда-
Биру.
На дне омута выделялось несколько пятен овальной формы до полутора
метров длиной и до полуметра шириной, это свежевзрытая галька. В воде
спокойно плавали взад и вперед пять крупных рыб, а две, одна огромная —
около метра в длину и другая — поменьше, рыли яму в гальке. Становясь
временами почти на голову, они то бороздили рылом дно, то ударами
хвоста отбрасывали в сторону песок и гальку.
Это была кета. Время от времени более крупная рыба — самец
бросался вниз к перекату, и тут раздавались те мощные всплески, которые я
слышал издали.
Приглядевшись, я понял, в чем дело Последняя пара, устраивая свое
гнездо, повредила чужое, и из разрытой гальки вода выносила икринки,
которые подхватывала стайка хариусов и ленков, державшаяся на перекате*
Более жадные из них выдвигались чересчур вперед, и вот их-то и прогонял
самец. Грабители отскакивали назад, но как только самец возвращался к
своему делу, они снова приближались.
Я не уходил до самого вечера, но нереста мне не удалось увидеть.
Видимо, рыбы'только начали готовить гнездо. К моему уходу оно еще
не было готово.
С большим сожалением уходил я* с этого места. Октябрьский день
короток, а мне нужно было засветло добраться до дороги. Пусть рюкзак режет
плечи, пусть еще восемь километров до станции, довольный удачным днем,
полный незабываемых впечатлений, возвращаюсь я домой.
В. Базалев, В. Орлов
НА РЕКЕ МАТЫРЕ
ивописны окрестности Липецка.
Под самым городом река Воронеж образует на широкой
пойме с десяток заросших густыми камышами, осокой и
кувшинками рукавов. На левом берегу сосновый бор
сплошной мощной полосой уходит вместе с речкой на юг, к
городу Воронежу.
Пойма реки — пристанище болотной дичи всевозможных пород; река
изобилует рыбой Есть где отвести душу охотнику и удильщику.
В реке водится всякая рыба — от уклейки и плотвы до сазана. Но
сазан в Воронеже — рыба полупроходная. Постоянно он держится в реке
Матыра, о которой мы и хотим рассказать.
Сладкая вода
Река Матыра впадает в реку Воронеж в семи километрах от города
Липецка. Эта обычная равнинная речка средней полосы до сих пор еще богата
рыбой от истоков до самого устья Здесь водятся крупные сомы и щуки;
проворные жерехи на быстринах не пропускают ни скатывающихся вниз
мальков, ни пролетающих над водой стрекоз. В^ многочисленных и
привольных затонах — приволье лещу; в закоряженных ямах, по соседству с лещом,
держатся сазаны. Словом, рыбы в Матыре не мало.
120

— Вода у нас сладкая, — говорят про свою Матыру жители
разбросанных по ее берегам колхозов. — Ну, а рыба это уважает.
В таком ойределении большая доля истины. Матыра — откуда такое
название, мы так и не дознались, — течет вдали от промышленных центров.
Она берет свое начало километрах в пятидесяти от Тамбова, у села Волчки,
на Окско-Донском водоразделе, и прихотливо извивается среди колхозных
полей и перелесков, пересекая юго-западную часть Тамбовской области.
В отличие от реки Воронеж в Матыру, на всем ее протяжении, не
стекают отходы винокуренных, крахмалопаточных или сахарных заводов; не
впадают в нее ни сточные воды паровозных депо, ни нефть с водокачек.
Вода в реке не портится, и для рыбы она действительно .«сладкая». Оттого
здесь и рыба держится, оттого за сотню километров приезжают сюда
рыболовы Мичуринска половить сазанов. А сазаны попадаются до пуда:
рыболовецкие артели в' низовьях Матыры иногда вылавливают именно таких
гигантов неводами
Спрашивается, какой же должна быть удочка, чтобы удержать мощные
порывы такой рыбы? Немудрено, что обрывает рыба, как паутину, лещовые
лесы в 0,3—0,4 мм.
Но, разумеется, подобных сазанов немного. Обычно же на удочку
ловятся сазаны весом до двух-трех килограммов. Рядового сазана,
попадающегося удильщикам, местные рыбаки считают прибылым, видимо, он
приходит в половодье из Дона, вернее — из Цымлянского моря.
Предположения эти довольно основательны В последние годы в реке
Воронеж и ее притоках стали появляться новые рыбы, доселе здесь не
водившиеся. Под Мичуринск, например, пришла чехонь, рыба, безусловно, не
местная.
Весной 1956 года в Матыру зашло много леща, весом около килограмма,
отличающегося от местных золотистых лещей гораздо меньшей высотой
тела, тускло-серебряной окраской и синеватым отливом хвоста Местные
колхозники, работающие на Волго-Донском канале и в портах Цымлянского
моря, рассказывают, что рыбы в этом новом водохранилище развелось
очень много, и в поисках корма и нерестилищ она массами поднимается
вверх по Дону и его притокам.
Разумеется, таким дорогим гостям наши удильщики очень рады и
встречают их аппетитной привадой, первоклассной снастью, а главное — с
охотничьей выдержкой и уменьем.*
На сазаньем плесе
Мощное бамбуковое удилище изогнулось. Нижний конец его,
придерживаемый вбитым в берег кленовым крючком, вместе с комьями глины вдруг
взлетел в воздух, упругая вершинка со свистом зарылась в воду. И удилище,
потеряв опору, заскользило по воде в тростниковых и кувшинковых
зарослях, подрезая и собирая в кучу длинные стебли водяных лилий.
Рыболовы, сидевшие у палатки за утренним чаепитием, встрепенулись.
Владелец удилища, шустрый старичок, подхватив ведерко и подсачек,
рысцой припустил по берегу к полузатопленной лодке, вытащил спрятанное под
кустом весло и принялся ведерком откачивать из лодки воду.
Меж тем удилище его, миновав заросли, вырвалось на середину плеса и,
ныряя, направилось к противоположному берегу, окаймленному еще более
густыми зарослями кувшинок.
— Запутает! — сокрушенно пробормотал рыболов и еще быстрее
заработал ведерком
Николай Александрович, так зовут нашего старичка, ловко орудуя
веслом, направился к удилищу, которое действительно уже застряло в зарослях
и остановилось. Удилище в руках, но прочная леса, скрученная из трех
капроновых ниток, обвела рощицу подводных стеблей и безнадежно запуталась.
Только широкие листья лилий шевелятся от рывков рыбы, заметившей
приближение лодки.
121

Боясь потревожить добычу и вызвать неожиданный рывок под водой,
рыболов пытается освободить лесу. Побеждает, конечно, терпение, и крупный
сазан, подхваченный широким подсачеком, оказывается в лодке. Старинный
безмен, на котором рыболовы «прикинули» сазана после рыбалки на лесном
кордоне, показал девять килограммов. Старички, вроде Николая Алексан-
^ дровича, которому уже под семьдесят, прямо-таки молодеют при поимке
такой рыбины, а молодые рыболовы до конца дней своих не забывают
пойманных ими черноспинных богатырей в золотой кольчуге.
Урочище, где раскинули палатку наши рыбаки, носит название Ягупово,
по фамилии помещика, лет пятьдесят назад владевшего привольными этими
местами: полями лугами, лесом и участком Матыры.
Давно нет помещика, а название местности сохранилось, возможно, и
потому, что сам Ягупов был любителем рыбной ловли и угощал
съезжавшихся к нему гостей отличной рыбалкой на сазаньих плесах. А чтобы
удержать сазана в своих угодьях, он приказывал зимой по берегам реки рубить
вековые дубы и спускать их через проруби под лед. Таким образом, в
нескольких местах река была искусственно закоряжена, и для сазана были
созданы неприступные крепости, в которых он и поныне не боится ни сетей, ни
неводов.
Могучими всплесками на зорях, а иногда и среди дня, крупные сазаны
на ягуповском плесе радуют теперь наших рыболовов, которые приезжают,
чтобы провести свой отпуск в липецких окрестностях, на чудесной реке со
странным названием.
Впрочем, не одних лишь сазанов ловят здесь удильщики. Не мало в
Липецке и лещатников, и они возвращаются домой не с пустыми руками.
Гости с Дона
Июньская жара 1956 года, наступившая сразу вслед за майскими
холодами, отрицательно сказалась на клеве сазанов.
— На бой пошел, — заговорили удильщики, имея в виду запоздавший
из-за холодной погоды нерест сазана.
На смену сазанятникам прибыли лещатники. Они спешили
воспользоваться кратковременной передышкой: во время сазаньего жора на Матыре
трудно поймать леща, потому к лещовой приваде обязательно подбираются
сазаны, вытесняют лещей и изрядно калечат все снасти лещатников. Лещей
можно поймать, когда сазан уходит на нерест.
Но и лещи долго не клевали.
Наконец среди поплавков что-то сверкнуло тусклым серебром. Или это
почудилось рыболову, напряженно ожидающему клева? Но нет: вот опять
чей-то серебристый бок мелькнул под поплавками и скрылся. Рыба
погналась за распаренными зернами овса и комочками душистого жмыха,
подброшенного рыболовом Поплавок крайней удочки, даже не вздрогнув,
моментально исчез под водой. Натягивая тонкую лесу и сгибая легкое
удилище, поставленное для ловли живцов, заходила на коротких кругах почти у
самого берега довольно крупная серебристая рыба.
Старый лещатник, доменщик чугунолитейного завода Мартыныч,
приехавший провести на реке свой выходной день и, как он говорит, «очистить
легкие от шлака», осторожно подвел к берегу добычу и ловко подхватил ее
сачком. Лещ!
Но с каких это поо килограммовые лещи стали брать на легкие
маленькие удочки, у самого берега, и не со дна, а в подводы? Почему это^ лещи
обходят настоящую лещовую снасть с аппетитной кашей и распаренной
пшеницей на крючках, а хватают какой-то еле заметный хлебный шарик,
насаженный для плотички? Наконец, если это лещ, то почему он не такой
широкий и не золотистый, каких обычно ловят в Матыре?
Поглядеть на диковинную рыбу со всех сторон подходили соседи. Но
разглядывать некогда: поплавок маленькой удочки снова ныряет, и опять
рыба туго натягивает лесу. Через минуту в сачке новый, такого же размера,
Г/2

незнакомец: и лещ, и не лещ. А на привале, между закинутых лесок,
сверкает уже не один, а целый десяток серебристых боков.
Не вдаваясь в дальнейшие размышления, Мартыныч перестроил еще
одну удочку и за какой-нибудь час натаскал два десятка неизвестных рыбин.
Соседи Мартыныча тоже перестроились и тоже начали, как плотву, таскать
таинственных незнакомцев, изредка обмениваясь мнениями насчет того, лещ
это или не лещ.
Впрочем, все сомнения скоро разрешил молодой еще удильщик, слесарь-
паровозник со станции Грязи, недавно ^вернувшийся с Волго-Донского
канала.
— Братцы! Да это же чебак, донской лещ к нам в гости пожаловал. Его
на Дону пропасть. Я же там часто его лавливал. Старый знакомый!
Донской, так донской! Чабак, так чабак. А, может быть, густера. Всякая
рыбка хороша, коли на удочку пошла. Гостей с Дона встретили не менее
радушно, чем местных золотистых лещей. Говорят даже, что донские чебаки
жирнее и вкуснее матырских. Не знаем. Не сравнивали. Но вообще
килограммовый чебак, на наш взгляд, — рыба не плохая. К тому же и клюет
безотказно. Так что удить можно. А это для рыболовов — главное.
я. Киселев
В СОВХОЗЕ, НА ЦЕЛИНЕ
ак только машина вырвалась из улиц Павлодара, началась
степь. Казалось, ей нет ни конца, ни края. Куда ни
взглянешь, волнами колышется густая трава, а над ней
простирается чистое голубое небо. По широкой дороге, совсем
недавно накатанной среди этого зеленого моря, проезжаем
двести километров. Затем дорога сворачивает на восток,
вдали появляются несколько приземистых строений, а за ними —
извилистый Иртыш. Когда-то здесь жило несколько казахских семейств. Потом они
откочевали в другие места, и среди саманных полуразвалившихся стен
годами гулял степной ветер. Изредка зимой сюда забегали голодные волки...
В ноябре, когда вовсю свирепствовала снежная пурга, здесь остановился
вездеход. Из него вышли три человека: директор совхоза, главный агроном
и главный инженер. Директор вынул из автомашины кол с прибитой к нему
дощечкой, на которой было написано: «Ворошиловградский», и воткнул в
сугроб. А через неделю трактора подтянули три товарных вагона на
больших полозьях, обитых железом. Из них вышли парни и девушки с
предприятий Кадиевки. Почти все они хорошо знали друг друга — или работали на
одном заводе, или были знакомы по комсомольским конференциям, по
совместным прогулкам в парке, по встречам в театре, а то и просто потому, что
жили на одной улице.
Среди новоселов был и Александр Рябокобыленко ~ строгальщик ли-
тейцо-механического завода. Отправляясь сюда, на целинные земли, он
несколько вечеров провел с братом. В беседах, которые порой затягивались
далеко за полночь, брат рассказывал Александру про устройство
трактора — он знал его и как шофер, и как бывший водитель танка.
Уже в конце марта на обрывистых берегах Иртыша стали появляться
проталины. А вскоре здесь можно было встретить двух приятелей —
Александра Рябокобыленко и Ивана Ефименко, ковырявших лопатами верхний,
только что оттаявший слой земли: они искали червей. Однако поиски ничего
не приносили даже тогда, когда совсем потеплело.
123

— На тесто надо попробовать, может, станет клевать, — сказал Ефии
менко после очередного неудачного похода за червями.
— Рано еще: ведь май только начался.
— Ну что же, может, здесь рыба голодная.
— Завтра я в вечерней смене работаю, вот на утреннем клеве и
попробую.
Придя домой, Иван попросил жену замесить пару-тройку ложек крутого
теста.
— Это на что же тебе? На рыбалку что ли собираешься?
Ефименко не ответил. Уезжая на целину, он обещал жене, что с
рыбалкой покончено и все свободное время они будут неразлучны. Все же при
сборах к отъезду он схитрил: снасти подарил другу, но на дйо ящика для
инструмента положил коробку с десятком крючков: может быть, и на
целине есть какая-нибудь, хоть самая маленькая, речушка.
Жена улыбнулась и участливо сказала:
— Я уже два раза в рабкоопе спрашивала: когда для наших рыбаков
лески с крючками будут, а там все только обещают.
— Если бы я знал, что станем жить на берегу Иртыша..,
Жена не дала ему досказать:
— Как же ты собираешься ловить?
Ефименко вынул из заднего кармана брюк коробочку, в которой
лежали крючки, моток суровых ниток и выпрошенные у охотников дробинки,
— Не густо, — сказала жена.
— Да уж куда жиже.
Ранним утром следующего дня, спотыкаясь в прошлогодней траве,
Ефименко зашагал к Иртышу Он не надеялся на улов — просто хотелось
посидеть на берегу, посмотреть, как играет рыба. Правда, в глубине души у него
теплилась надежда на какой-то случай Неожиданно среди кустов тальника
блеснула вода Это был ие Иртыш и даже не протока — вода здесь стоячая.
Всюду тянулись бурые прошлогодние водоросли.. Ефименко присел и
закурил
У самого берега мелькали небольшие серебристые рыбки, видимо,
уклейки. Ефименко отломил кусочек хлеба и бросил в воду. В тот же миг
рыбешки набросились на хлеб: значит, на хлеб будут клевать. Торопливо, будто
боясь опоздать, он вырезал четыре тальниковых хлыста, привязал к ним по
куску суровой нитки, сделал из камыша поплавки, прикрепил к ниткам
дробинки с крючками и нацепил горошины теста. Затем он воткнул в илистый
берег одно удилище, второе, третье.
Воткнув четвертое, тракторист удивился — поплавок сразу же пошел в
сторону, а потом — под воду. Подсекая, он посмотрел на другие удилища,
и поразился — одно согнулось так, что конец ушел в воду, поплавок другого
плясал* го показывался из воды и ложился, то стремительно шел ко дну, а
нитка от третьего удилища уходила куда-то в бок. Что делать? Не долго
раздумывая Ефименко схватил в охапку все четыре удилища и побежал от
берега Оглянувшись, он заметил, как почти одновременно из воды
выскочили четыре «порядочных» карася. Потом один из них несколько раз
подпрыгнул и опять очутился в воде.
— Родные мои, золотые мои, — говорил Ефименко, склонясь над
карасями, и дрожащими руками- снимая их с крючков — Радость-то какая!
Прийдя в себя от неожиданной удачи, он опять стал ловить, но уже
только на одну удочку. Караси клевали, видимо, в драку: поплавок никак не
успевал занять свое обычное — вертикальное — положение. Нести карасей
в поселок оказалось не легко: отправляясь на рыбалку, тракторист не взял
с собой ни корзины, ни ведра, ни даже кукана. Пришлось вырезать таловые
хлысты с крюками на толстых концах и, насадив на них карасей, нести на
вытянутых руках.
Передав удивленной жене карасей и наскоро пообедав, тракторист на
попутной машине отправился в степь. Рябокобыленко он застал у трактора*
Подбежав к нему, еще не поздоровавшись, он выпалил:
— Поезжай к моей жене — карасями накормит.

Рябокобыленко обрадовался, но не понял, откуда в Иртыше караси,
— Понимаешь, Саша, я до него не дошел, — объяснял Ефименко. —
Гляжу — не то болото, не то — старица, и тянется на несколько
километров. Сел, наловил карасей, и уже никуда не пошел.
— Значит, зарядочку получил? — спросил, улыбаясь, Рябокобыленко.
— Теперь меньше двух норм мне никак выполнить нельзя...
Идя к Иртышу, Рябокобыленко встретил тракториста Петра Мороза.
Они остановились, поговорили о совхозных новостях, покурили. Мороз
поинтересовался:
— Куда спешишь, Саша?
— За карасями: Ефименко наловил столько, что еле донес до дому.
— А, кроме карасей, здесь разве ничего нет?
— Есть, конечно, да не на что ловить- червей нет.
— Как нет? — удивился Мороз. — Пойдем, хоть целый пуд наберешь.
Мороз повел Александра на вспаханный участок поймы. Вскоре они
нагнали трактор и пошли за ним по пластам только что вспаханной земли.
Рябокобыленко подбирал червей в ведро и ругал себя: как это он до сих пор
не додумался искать их на пойме? Черви были какие-то особенные: темно-
красные, очень тугие, а извивались медленно, будто нехотя.
— Ну, Петя, спасибо тебе, что надоумил.
Мороз, засмеявшись, отозвался:
— Приглашай на уху.
Обогнув старицу, Рябокобыленко вышел на Иртыш. Недалеко от берега
стремительно плыл рыжий шар перекати-поля.
— Значит, течение сильное, — решил тракторист.
— Берег Иртыша был покрыт чистым песком. Река то и дело петляла,
на середине виднелись несколько островков. Рябокобыленко прошел вверх
по течению километра два и нашел большую заводь. Снастей у него было
тоже мало: захваченный на «всякий случай» кусок толстой лески в полсот-
ню метров, да несколько крупных крючков. Ведь он, как и Ефименко, думал,
что на целине воду увидит только в солоноватом степном озерке.
Рябокобыленко из тальника вырезал удилище н быстро смастерил
незамысловатую снасть. Он надеялся, что стоит закинуть леску, как сейчас же
придется подсекать. Но поклевки все не было и не было. Он проверил
червей' они оказались в полной сохранности. Заметив, что стайка мелюзги
зашла в небольшой заливчик, он взял полусгнивший, валявшийся на берегу
обломок осокоря и быстро загрродил выход. Зачерпнуть рыбок в ведро не
составляло большого труда.
Возвратившись к удочке, он заметил, что нет поплавка. Через минуту у
его ног бился крупный чебак. Дальше дело пошло споро* чебаки хватали
насадку дружно, видимо, подошли большой стаей. Когда на куканах ходило
уже десятка полтора этих продолговатых, скупо окрашенных рыб,
тракторист стал насаживать на крючки пойманную в заливчике мелюзгу. На нее
клевали крупные окуни. Рябокобыленко вытаскивал пятого*, когда
послышался шум автомашины. Он обернулся и увидел вездеход. Из него вышел
бригадир Яков Соловьев.
— Вот ты где спрятался, — сказал он. — Клюет?
— Клюет, Яков Семенович, — ответил рыбак. Но он понял, что
бригадир приехал не за тем, чтобы справиться об улове.
— За тобой ведь приехал, — будто извиняясь, сказал Соловьев.
— Решено и ночью пахать. Придется тебе сегодня выйти на работу.
Рябокобыленко не жалел, что его оторвали от рыбалки: черви теперь
есть, рыба от него не уйдет, а почин сделан.
Возвращаясь в поселок, он нагнал слесаря Михаила Кольцова На плече
у него висел кукан с нельмами, щуками и окунями. Поздоровавшись,
Рябокобыленко спросил.
— Все на свой вершок лески ловишь?
Слесарь молча кивнул головой и уже в который раз завел разговор
о поездке в село Ермак: по рассказам шоферов, около этого исторического
места водилась особенно крупная нельма.
125

— И обелиск посмотрим — ведь Ермак в том месте погиб.
— Ладно, Михаил, поедем, — ответил Рябокобыленко и свернул к
своему дому.
Михаил Кольцов, работающий в ремонтно-механической мастерской
совхоза, не признавал ни одной снасти, кроме спиннинга. Когда-то Кольцов
называл удильщиков «уклеечниками», но однажды его так за это высмеяли на
берегу, во время рыбалки, что с тех пор он стал питать ко всем рыбакам,
которые ловили не^ на спиннинг, молчаливое презрение. Решив ехать на
целину, он подарил и спиннинг, и блесны младшему брату, только что
выходившему в настоящие рыбаки. В совхозе у него оказался небольшой, с
десяток метров, кусок лески: перед отъездом он перевязал им пачку книг. В
мастерской, тайком от других слесарей, он сделал несколько блесен, потом,
также тайком, пошел на Иртыш.
— Выбросить, что ли? — сказал себе Кольцов, посмотрев на свою
самодельную снасть — палку с куском лески и блесной, и забросил блесну ...в
Иртыш, затем повел ее к себе. На третьей проводке он почувствовал рывок,
и скоро на берегу заблестела щука. Всегда молчаливый^ даже немного
угрюмый, Кольцов на весь Иртыш закричал:
— Поймал, поймал!
В поселок Кольцов возвратился с двумя щуками, несколькими окунями,
нельмой и ...наполовину укороченным куском лески. После этого он стал
ходить на рыбалку с бечевкой, а обрывок лески использовал как поводок.
Бечевка тонула медленно, и он привязал гайку. Снасть быстро разбухала,
при ударе о воду поднимала много шума и брызг. Тогда Кольцов стал
делать так: дав блесне утонуть, он некоторое время ждал, рыба
успокаивалась, и он начинал тянуть блесну к берегу. Это помогало: слесарь всегда
приходил с рыбой, но снасти своей стыдился. Когда Кольцова спрашивали,
на что он ловит, он показывал обрывок лески. Многим хотелось проверить,
так ли это, но слесарь всегда уходил далеко. Каждый день Кольцов
спрашивал у почтальона о посылке: он ждал из Москвы спиннинг...
' В июле к директору приехал в отпуск отец — заядлый рыболов.
Посидев с сыном, снохой и внучатами пару часов, он спросил:
— А что, Ваня, в совхозе есть рыбачки?
— Есть, батя, но классом они ниже вас: снасти у них уж очень плохие.
— Снасти вещь наживная, — ответил старик. — Вот буду уезжать —
все здесь оставлю.
В тот же день он познакомился с Рябокобыленко, Ефименко и
Кольцовым. Трактористы передали ему все свои наблюдения, а слесарь, сразу
увидев в нем настоящего рыбака, рассказал не столько о своих удачах, сколько
о том, как ругает себя за то, что не привез спиннинг.
— Стерлядь здесь должна водиться, — сказал старик, показывая и а
Иртыш.
— Водится, — подтвердил Кольцов. — Сам видел, как в районном
центре ею бакенщик торгует.
С рыбалки старик долго не возвращался, сын забеспокоился. Уже
начинало темнеть, когда сын на машине поехал вдоль Иртыша. Километрах в
пяти от совхоза он увидел отца, нажал на клаксон, но это не помогло —
рыболов не обращал внимания. Сын подошел вплотную и увидел, как отец,
намотав на руку конец лески, резко дернул ее и с усилием потянул на себя.
Пришлось помочь. Вытащив добычу, они увидели, что это была стерлядь.
На кукане ходили еще три стерляди, только поменьше.
— Смотри-ка разошелся, — сказал старик и взял свою длиннющую —
метров в пятьдесят — донку с грузилом чуть-ли не в сотню граммов,
размахнулся и послал ее далеко от берега. Когда груз бултыхнулся в воду,
старик уложил остаток лески — несколько витков — около прутика,
вырезанного из колючего степного кустарника: леска была привязана к толетому
концу этого прутика и петелькой наброшена на тонкий конец.
— Понимаешь, сынок, — рыба потянет, сопротивления не чувствует, а
126

когда заглотит насадку — уже, поздно: попалась! И поплавка не надо —
леска станет сматываться, ты сразу и заметишь поклевку.
Весть о победах приехавшего гостя быстро облетела весь совхоз. Перед
отъездом он сдержал свое слово: раздал снасти. Правда, и рабкооп вскоре
завез, наконец, и крючки, и блесны, но большого мастера своего дела и
сейчас в совхозе вспоминают с благодарностью — он научил ловить стерлядь..*
С. Протопопов
НА ВОДОЕМАХ КАЛИНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ
пределах Калининградской области расположены два боль^
ших морских залива: Калининградский и Курский.
В залив Калининградский впадают реки Преголя,
Прохладная с притоками Корневка и Майская, Мамонтовка
и — на севере — Матросовка и Безымянная.
В Курский залив впадают Дайма, Ржевка, Матросовка,
Товарная, Промысловая, Бичева, Рыбная, Широкая, Дальняя, Южный
проток и Неман.
Река Преголя образуется от слияния двух рек Красной и Писсы. Ее
наиболее крупные притоки с правого берега река Инстручь и с левого — Анге-
pan и Лава с притоками Путиловка, Ильма и Омет.
Кроме морских заливов и рек, в области насчитывается до полутораста
озер и прудов. В реках и заливах обитают сорок девять видов рыб,
относящихся к шестнадцати семействам, в том числе и чисто морские, населяющие
Балтийское море: финта — балтийская сельдь, килька, морская камбала и
треска.
В озерах и в прудах много пескарей, плотвы, красноперок, густеры,
лещей, линей, карасей, ершей, окуней, щук и угрей.
Пруды, находящиеся в черте города Калининграда, соединены с рекой
Преголя, поэтому в них есть все перечисленные рыбы.
В выходные дни, летом и зимой, на берегах водоемов много рыболовов-
спортсменов. Калининградцы ловят, главным образом, на обыкновенную
поплавочную снасть или на донные удочки. Спиннинг, как и нахлыст, еще не
получил широкого распространения. В обиходе у рыболовов есть и жерлицы,
кружков же почти нет. Угрей ловят на переметы.
Водоемы, особенно морские заливы, крупные реки и озера изобилуют
рыбой. Очень хорошая рыбалка на Вороньем, или Пустом, озере в
Гвардейском районе, в пойме реки Преголя, но рыболовов меньше, хотя до этих озер
от Калининграда всего 35 км и около них, на железнодорожной станции
Озерки-Новая, останавливается поезд.*
Здесь можно ловить щуку на спиннинг, на дорожку и на жерлицы, есть
очень крупные лини; их ловят на донку. Есть в озерах и хорошие лещовые
места. На перемет попадается угорь.
Лично мне часто приходилось ловить лещей и судаков на реке Преголя
в черте города Калининграда. Река делит город цочти пополам, и вот
недалеко от самого бойкого места — моста через реку, где очень оживленное
движение, неплохо ловится рыба. На соседнем разбитом мосту мы
устанавливаем свои снасти на судака. Это — обыкновенное ореховое удилище, не
больше 3—4 м, леса жилковая 0,6 или 0,5 мм, длиной в 20—25 м с
поводком в 40 см, сечением 0,4 или 0,3 небольшой самодельный тройничок.
Крупный пробковый поплавок и сравнительно большое грузило. Насадка —
пескарь — опускается на глубину до 4—5 м. У каждого рыбака не менее
127

трех-четырех удилищ, оснащенных таким образом. На свои три удочки я
обычно брал за сутки пять-шесть судаков, весом от 2 до 5 кг каждый.
Выводить их приходилось на берег, так как на мост поднять их невозможно:
очень высоко Метрах в 50—60 от моста хорошо берет лещ. Ловится он на
пучок навозных красных червей. Удочки — только донные. Жилка — 0,5 мм,
поводок обычный, крючок небольшой, грузило скользящее, довольно
большое, так как течение реки очень быстрое, а глубина — от 3 до 8 м.
Рыболов^ подкармливают леща пареным зерном: овсом, ячменем,
пшеницей, а также различными кашами — перловой, ячневой, пшенной и даже
рисовой. Берега реки вымощены камнем, спуск к воде отвесный, иногда
более полутора метров. Подхватывать сачком выведенного леща самому
рыбаку невозможно; он обычно кричит:
— Сачок! — и сейчас же соседи, а их немало, бегут на помощь, и
красавец лещ, весом в 2—3 кг переселяется в садок. Таким образом, в городе,
в пятнадцати минутах ходьбы от своей квартиры, я за сутки (обычно лов
начинался в субботу вечером и кончался вечером в воскресенье) налавливал
много хорошей крупной рыбы
Очень жаль, что эта великолепная рыбалка кончилась еще в 1952 году.
Река Преголя в пределах Калининграда засорена теперь сбросами отходов
целлюлозно-бумажных комбинатов. Гибнет масса рыбы, на берегу реки
стало буквально нечем дыша1ь. Много об этом писалось^ газетах.
Горисполком обещал принять меры. Министерство бумажной и целлюлозной
промышленности будто бы ассигновало средства на очистку сбросовых вод и
отходов. Но, все это, видимо, слухи и разговоры, так укак до сих пор никаких
перемен на реке нет...
В 1954 году я часть своего отпуска проводил на одном из лесных озер
Славского района. Представьте себе массив леса из черной ольхи, залитый
водой на площади в 11000 га. И вот среди залитого леса, изредка
перехваченного дамбами, огромные озера, соединенные широкими протоками с
Курским морским заливом!
Эти огромные озера, глубиной от 1 до 5 м, в большей своей части
заросли кувшинкой и кубышкой, а по условным берегам, то есть по кромке
леса, — тростником и камышом. Какое здесь раздолье для
рыболова-спортсмена! Конечно, на этих озерах ловить рыбу можно только с лодки. Но близ
домика Федора Матвеевича — сторожа нутриевого промхоза, у которого я
всегда останавливался, озеро подходит к самой дамбе. Здесь на небольшой
площадке можно ловить прямо с берега
Не повезло мне в первые дни приезда: шел проливной дождь. Я
облюбовал себе самую маленькую плоскодоночку, довольно устойчивую и очень
легкую на ходу. Если не мешал проливной дождь, я выезжал на рыбалку
в три-четыре часа утра, еще затемно, забирая все поплавочные удочки,
несколько донок и насадку: навозных червей, выползков и мелких окунькоз.
Небольшой перемет и шесть жерлиц были поставлены в первый день
приезда. Выезжая на плесы, я прежде всего проверял жерлицы и перемет,
подновлял наживку и снимал, как правило, двух-трех лещей, несколько
красноперок и окуней. Часам к девяти я пробирался в протоку, которая тянется из
озера в Курский залив( и начинал ловлю.
На третий день я нащупал стоянку окуней и к четырем часам дня
поймал больше сотни рыб, среди которых много было крупных, не менее 500 г.
Я пробыл на озере восемь дней и привез домой щук, линей, лещей,
крупных окуней и красноперок, которых удалось закоптить в сторожке у Федора
Матвеевича.
Недалеко от Калининграда есть небольшое, но очень красивое озеро-
карьер. Там берут песок для строительства. Работает драга. В озере есть
места до 18 м глубиной. Вода в озере прозрачная, по берегам тростник, ива.
Когда-то оно было зарыблено зеркальным карпом. Сейчас этот карп достиг
веса в 15—16 кг. Много в озере карпа, но ловится он почему-то очень плохо.
Сидишь вечером на закате или ночью у костра и слушаешь, как «играет»
карп. Удары хвостом слышны метров за двести. А «поросята»-карпы весом
в 5—6 кг у берегов чавкают в камышах, как свиньи.
128

На какие только приманки не ловят у нас карпа! Тут и разные черви, и
полусырой картофель, хлеб белый с анисовым маслом, и пшенная каша.
Кстати, пшенная каша у нас приготовляется по особому рецепту. Пшено
варится недолго, еще полусырое раздавливается твердой скалкой или
бутылкой. Получается смесь из вареной части зерна и муки, полученной из сырой
части. В кашу добавляется подсолнечное масло (или анисовое). Такое тесто
очень хорошо держится на крючке, и на него иногда охотно берет карп. Но
поклевки все же бывают очень редко, и если рыболов за весь сезон поймает
двух-трех карпов, то его считают счастливцем.
В 1954 году, уже осенью, в сентябре, когда мы перестали ловить карпа,
приехал к нам из Харькова на несколько дней опытный рыболов. Сел он на
карповое озеро и начал таскать по три-четыре рыбины в день! Уже мы его
обхаживали со всех сторон, но о своем секрете он сказал только при
отъезде. Оказалось, что ловил он на консервированную кукурузу.
На реках Писсе, Ангерапе, Красной и даже маленьких речонках — Кор-
невке и Майской — много ручьевой форели, есть и хариус. Но ловить эту
рыбу у нас не умеют, и попадает она на крючок очень редко и случайно.
Осипов
ПРИНАДЛЕЖНОСТИ СПИННИНГИСТА
Застежка-замок
астежка-замок концом А привязывается к жилке и
служит для соединения блесен с лесой.
Данная конструкция застежки имеет следующие
положительные качества; свободно проходит через пропускные
• кольца спиннинга, что дает возможность после окончания
лова, не отвязывая застежки, сматывать лесу на барабан
катушки вместе с застежкой и при необходимости перевозить катушку
отдельно, от спиннинга; спираль позволяет легко и быстро производить смену
блесен, даже в сырую и холодную погоду, когда руки спиннингиста коченеют
от холода, так как надевается блесна на застежку по спирали, а не путем
отстегивания; надежно удерживает блесну и исключает случаи самоотстеки-
вания.
Материалом для изготовления застежек служит рояльная проволока
0*6—0,8 мм. При отсутствии
рояльной проволоки может быть
применена любая другая сталистая
проволока.
Длина застежки не более 25 мм.
По ширине она должна быть такой, А
чтобы свободно проходила через
пропускные кольца спиннинга.
Навивка спирали с конца В
производится на железной или стальной
трубочке соответствующего
диаметра, надетой на будущий стержень. При отсутствии трубочки беретая
соответствующего диаметра железная или полустальная проволока; с одного
Конца проволока изгибается в виде буквы Г на длину 10—15 мм и с наруж*
ной стороны его делается пропил (углубление) пилкой по железу, куда
укладывается стержень. Витки спирали при такой намотке получаются
ровными.
9 Рыболов-спортсмен № 9
129

щиринои
Изготовление дужки под вращающиеся блесны
Все виды вращающихся блесен, оснащенные с помощью дужки, имеют
лучшую игру Даже в водоемах, где отсутствует течение, блесна вращается
легко и хорошо играет.
Дужка изготовляется из латуни длиной не более 13 мм и
2,5 мм. Толщина зависит от имеющегося в наличии материала*
В описываемой дужке с внутренней
стороны по середине чистым оловом
припаивается кусочек железной проволоки диаметром
0,8 мм. По концам дужки пробивается по
отверстию стальной штопальной иглой
диаметром, несколько большим, чем стержень
блесны. Затем дужка изгибается.
Изготовленная таким способом дужка
при хватке хищника и при зацепах не
деформируется. У дужки без проволоки при хватках и при зацепах происходит
сплющивание концов ее к середине, а также и другая деформация,
ухудшающая игру блесны.
При некотором навыке в пайке на изготовление такой дужки
затрачивается не более 10—-15 минут,
Способ свободной подвески груза на лесу
Леса с одного конца груза петлей продевается в ушко грузика. В
полученную петлю пропускается застежка (с блесной или без нее), и образовав-
Проволока
i
СО
счГ
Го -J
. о]
U 73 ^
1
4&
шййся узел затягивается. Затем таким же способом завязывается узел во
втором ушке грузика,
130

Снимается груз с лесы в обратной последовательности. Такой способ
подвески груза имеет следующие преимущества: позволяет быстро
подвешивать груз и производить замену его по весу в зависимости от глубины
водоема, не отвязывая застежки от лесы или , даже не снимая блесны; дает
возможность при необходимости быстро производить перестановку груза с
блесны на лесу и наоборот.
Оснастка тройников и крючков предохранителями от зацепов
Расчет оперения приведен для тройника № 12. С изменением номера
тройника размеры оперения будут увеличиваться или уменьшаться. Однако
производить уменьшение ширины оперения более чем на 4 мм не следует,
так как при ударах предохранительной пружинки о подводные предметы
или о грунт водоема оперение будет выходить из зацепа крючка и оголять
его.
Цариант I Вариант 2
.ишиншиш Места пайки
Оперение может быть одинарное и двойное. Лучшая оснастка-припайка
к пружинкам двойного оперения, так как крючок тройника лежит в
углублении оперения и защищен со всех сторон от водорослей и коряг. Оперений
рекомендуется покрасить красной эмалевой или нитроглифованной краской.
9*
131

Пружинки лучше припаивать к стержню тройника концами,
пропущенными через ушко тройника с противоположной стороны от жала крючка, а
не к ушку тройника.
При этом способе оснастки тройника ушко пайкой не утолщается, что
позволяет надевать оснащенный тройник на любой стержень.
Материалом для изготовления пружинок от зацепов служит любая
стальная проволока диаметром не более 0,5 мм, а для оперения — жесть из-
под консервных банок или листовая латунь толщиной 0,2—0,3 мм.
Изготовить и соединить с блесной предохранительные пружинки можно
двумя способами.
I. Пружинка концом А по длине Д, равной 7—10 мм, припаивается к
блесне. Затем с конца Б она отгибается вверх. В этом случае пружинка
работает на выпрямление, чем достигается удлинение срока ее службы.
Нормальное Положение Пол оженив
положение при легком нажиме при сильном напшт$
2. К блесне припаивается трубочка диаметром до 1 мм и длиной
7—10 мм, как показано на рисунке. При отсутствии трубочки ее можно
изготовить самому из тонкой латуни толщиной 0,2—0,3 мм, причем припаивать
ее следует швом к блесне, а не вверх Затем в нее вставляется
изготовленная по варианту 1 или 2 пружинка концом А. Выступающий из трубочки
конец пружинки, для фиксации ее, загибается под прямым углом. Этот кончик
должен быть не длиннее 1—2 мм; лишний кусочек проволоки откусывается
кусачками.
v С конца Б припаивается оперение для защиты крючка. Рыболов, имея в
вапасе одну-две таких пружинки с удлиненными концами Л, в случае
поломки пружинки на блесне может быстро произвести замену ее прямо на
водоеме, при наличии плоскогубцев и кусачек, хотя такая поломка и
маловероятна.
Этот способ соединения является одним из лучших, так как при хватке
хищника и подсечке его пружинка, выйдя из зацепа крючка, поворачивается
в правую или левую сторону от крючка и ложится на блесну, полностью
освобождая крючок.
Описанные выше способы увеличивают сроки службы пружинок и,
таким образом, делают блесну практической и полноценной.
Эти же способы приемлемы и для оснастки тройников с удлиненными
стержнями.
132

Последовательность работы по оснащению тройника
предохранительными пружинками от зацепов
Оснащение тройника предохранительными пружинками производится в
следующей последовательности:
1. От трубочки диаметром 1 мм отпилить лобзиком три отрезка длиною
5—7 мм каждый; затем изготовить три предохранительных пружинки и три
двойных оперения.
2. Зачистить стержень тройника около ушка.
3. Взять три канцелярских булавки, надеть на них трубочки, уложить их
в углубления на стержне между крючками тройника и укрепить булавки
тонкой медной проволокой к стержню тройника. ;
4. Трубочки продвинуть к ушку тройника и припаять их. w '
5. Вынуть булавки из трубочек и напильником опилить напайку олова
так, чтобы она имела вид треугольника, как показано на рисунке.
l
6. Вставить предохранительные пружинки в трубочки, загнуть их концы
со стороны ушка под прямым углом и откусить кусачками выступающие
концы так, чтобы они выходили за край трубочек не более 1—2 мм, /
7. Припаять оперение к пружинкам.
Свинцовая головка — груз к блесне
К блеснам со стержнями, имеющими в передней части спиралеобрази
ную застежку, а также при наличии в снасти застежки-замка изготовляется
специальный грузик в виде головки рыбки,
Перед заливкой груза в формочку вставляется стержень с упжамн,
С внутренней стороны' концы стержня для прочности загибаются поср©»
дине аод прямым углом, как показано на рисунке пунктиром а,
ш

Стержень устанавливается не по центру груза, а в верхней части груза,
чем достигается устойчивое, естественное положение его во время хода.
Передняя часть грузика имеет сигарообразную, обтекаемую форму, которая
исключает случаи зацепов за водную растительность.
В других конструкциях груза растительность, цепляясь за его выступы,
обрывается и тянется вместе с блесной, что отпугивает рыбу.
С обеих сторон головки — груза делаются углубления — глаза и
насечки — жабры. Все углубления заливаются красной эмалевой краской.
Краска в углублениях держится очень прочно и при зацепах и ударах о предметы
не отстает б.
f При применении деревянных ныряющих, выскакивающих и других
блесен, делающих в воде зигзагообразные движения, лучше применять пулеоб-
разные грузики, в которых стержень проходит по центру. Груз в этих
случаях подвязывается отдельно от блесны, т. е. впереди ее на 40—60 см в.
Если перед отливкой груза-головки к стержню его с задней части
присоединить карабинчик, то к этому грузу можно будет присоединять блесны,
которые вращаются с помощью карабинчиков без применения
дополнительного заводного колечка, соединяющего карабин с грузом.
Этот же грузик можно сделать пригодным и для присоединения к
имеющимся в продаже блеснам, стержни которых не имеют в головной части
спиралеобразной застежки. Для этого в задней части груза-головки перед
отливкой его делается на стержне спиралеобразная застежка, как показано
на рисунке. По этому способу можно изготовлять и пулеобразные грузики.
К такому грузу легко присоединять тройник при ловле на блесну отдельно
от груза д.
И, наконец, можно отлить груз-головку с отверстием в центре. Этот груз
можно надевать на специальный стержень с удлиненной застежкой в
головной части его г.
Имея в запасе несколько разных по весу грузиков, можно применять
блесну в различных водоемах. Блесны с присоединенным к ним грузом более
практичны, чем блесны, имеющие постоянный груз, отлитый непосредственно
на стержне. При изготовлении таких грузиков перед заливкой в форму
вставляется металлический стерженек, по ширине и толщине равный
застежке на стержне блесны. После отливки груза этот стержень из головки
извлекается.
А. красильников
К ВОПРОСУ О ЛОВЛЕ ЖЕРЕХОВ СПИННИНГОМ
.рчти все хищные рыбы наших водоемов в периоды
жировок обнаруживают себя шумами. Многим знакомы гулкие
всплески щук возле трав, такие же сильные, но более
короткие удары судаков, вышедших в вечернюю и утреннюю зори
на кормежку; далеко слышен и бой жерехов на перекатах.
Ни один рыболов не упустит случая бросить блесну в
место, где «играет» хищник, так как эта «игра» — очевидный признак
возможной удачи.
Но вот рыболов делает множество забросов по всплескам, а поклевок
нет. Почему?
Успех всякой ловли рыбы спинниняюм зависит от того, как часто
встречается рыба с приманкой и как схожаАриманка с той рыбкой, которая
служит привычным кормом хищнику. \

Начнем с жереха. Присмотритесь, как он ведет себя. Питается он
обыкновенно на перекатах или на мелких заплесках яров. Если перекат широк и
в нем есть глубокие заструги, жерех стоит за ними и хватает наплывающих
рыбок почти без шума. Эго очень удобно наблюдать во время вылета
поденки.
Тихий, теплый, летний вечер; маслянистая гладь воды покрывается
снежинками поденок, и всюду пузырится вода от поднявшейся к
поверхности рыбешки. Бой жереха в это время мгновенно прекращается, но
хищника сейчас же можно заметить: он производит бурун в момент
схватывания рыбки.
Но гораздо чаще жерех кормится по-другому. Он точно прогуливается
у берега вместе с рыбками, как бы не обращая на них внимания. В какой-то
удобный для него миг он круто сворачивает к стайке, и вода в этом месте
«вскипает» от движения рыбок. После нескольких ложных атак жерех
врезается в стайку и шумно бьет хвостом. После удара хищник непременно
,^ делает быстрый проплыв от берега по течению и замыкает «круг» в радиусе
3—4 м, глотая сносимую течением оглушенную рыбку.
Все это происходит в течение нескольких секунд, которые и должны
быть использованы спиннингистом. Если этот момент упущен, нужно ждать
следующего всплеска, который непременно последует через 5—10 минут.
Жерех, как впрочем и щука, ходит вдоль берега всегда в одном
направлении, которое он меняет только в конце района охоты. Он может появиться
и в другом месте, будучи чем-либо испуган.
Жерех весьма осторожен. И чем рыболов усерднее бросает блесну на
всплеск, тем меньше у него шансов поймать жереха. Жереха ловят всегда
на первый заброс блесны. Если при этом забросе не последовало хватки,
можно быть уверенным, что ее не будет и при втором и при последующих
забросах. Исключения очень редки.
Понятно, что и особенности в повадках и редкая осторожность жереха
требуют от спиннингиста собранности и умения распоряжаться снастью.
Если рыболов в две-три секунды после удара рыбы положит подходящую
блесну в замыкаемый жерехом «круг» и умело поведет ее, поклевка должна
быть. Это в одинаковой мере относится как к дневной ловле на перекатках,
так и в ловле в ярах на утренних и вечерних зорях. Рыболову, не
умеющему положить блесну точно в круг, диаметром в 3—5 м с расстояния в
35—40 м, не стоит выходить на ловлю жереха на всплеск.
Лучшей блесной для ловли жереха мог бы быть девон, если бы им
было можно пользоваться без^ противозакручивателя. Многие спиннингисты
пользуются обыкновенными блеснами- «Байкал», «Универсальная» и т. д.
Многие ловят постоянно на тяжелые блесны без груза, на маленькие
«ложки» и не жалуются на неудачи Но какой бы блесной они не ловили, ее надо
вести поверху, следовательно, быстро.
Самой соблазнительной для жереха будет, конечно, выскакивающая,
мчащаяся по поверхности блеена, лучше всего белого цвета. При таком
темпе проводки противозакручиватель не должен обладать большой
поверхностью, иначе он будет «парусить» и осложнять точные забросы девона, а
точность решает успех охоты.
Лучшей блесной нужно признать трех-четырехсантиметровую, с 20—25-
граммовой головкой-грузиком, без поводка, на жилке 0,35 мм. Блесна в этом
случае должна быть, конечно, вращающейся, так как головка и тройник
монтируются на одном стержне, чтобы якорек не захлестывался за жилку
во время заброса.
Жилка сечением 0,35 мм позволяет выводить жерехов любого веса.
Хватка жереха энергична, и первый бросок его опасен, но потом
сопротивление хищника ослабевает и он легко подводится к подсачеку»

Ю. Л. Шеманскай
СВЕТЯЩИЕСЯ РЫБОЛОВНЫЕ ПРИМАНКИ
авнишняя мечта рыболовов — иметь особые, пригодные
, « ^-«-^ для ночного лова рыб на удочку приманки — осуществляет-
ся в наши дни благодаря использованию искусственных
Д|§Зй^ДИ&* светящихся материалов.
<&viiJLLj±±&ms&ab Проделанные работы по освоению искусственных свето*
составов в рыболовстве дали много интересного, о чем мы
вкратце и расскажем в настоящей статье. Этим мы ответим и на
многочисленные запросы читателей, присылаемые в редакцию в связи со статьей
«Ночной лов рыбы на удочку», напечатанной в б-й книге сборника.
О том, что свет ночью привлекает животных, известно давно. Всякий,
например, знает, как в темную, летнюю ночь на свет яркой лампы налетают
бабочки, мушки и другие насекомые; морякам зачастую случалось видеть,
как ночью в море разбивались быстро летящие птицы о судовые фонари,
привлеченные их светом. Свет опущенной в воду или близко над водой
небольшой электролампы обычно сразу же вызывает подход мелких водяных
организмов а также и рыб. В давние времена жители побережий
Средиземного и Адриатического морей широко практиковали ночные ловы рыб на
свет костров, которые устраивались на особых площадках рыболовных еу-
дов. Этим светом удавалось привлекать стаи рыб к поверхности моря, а
затем, двигаясь осторожно с таким светом, заманивать стаи к местам, где
их легче было ловить.
Во многих местах Сибири, на некоторых озерах Карелии и в других
местах еще и сейчас иногда практикуется лов рыбы ночью на свет костра.
За последнее десятилетие с успехом применяется промысловый лов килыш
на Каспийском море, на яркий подводный электрический свет (лампы
подводного освещения силой в 1000 вт и более).
Но все эти способы ночного лова рыбы в большинстве своем относятся
лишь к промысловому лову, а применение аналогичных приемов в
любительском спортивном рыболовстве — затруднительно, а подчас и
невозможно. Ловить же рыб ночью на удочку все же можно, используя также
привлекающее действие на них так называемого «холодного %света».
Многим, вероятно, приходилось видеть, как в темноте светятся
голубоватым светом деревья-гнилушки, наблюдать свечение живых организмов —
некоторых видов насекомых, инфузорий. Одним из замечательных «живых
светильников» является довольно распространенный светлячок. Но особенно
много светящихся организмов в море. Ночью в море светятся некоторые
рыбы, медузы, гребневики, сальпы, различного вида червяки, рачки; светится
планктон — это скопление разных мелких организмов, большинство которых
служит пищей многих видов рыб.
У некоторых рыб и других организмов пресноводья обнаруживается
подобное же свечение, хотя и в "значительно меньших размерах.
На естественные, светящиеся в темноте приманки с успехом ловят у
нас в некоторых местах ночью рыб на удочку.
Однако для рыболова-любителя иметь естественные светящиеся в
темноте приманки не всегда и не везде возможно. Для их замены с успехом
применяются искусственные светящиеся вещества, вырабатываемые нашей
химической промышленностью. Светосоставы в темноте дают зеленоватое,
фосфоресцирующее свечение, хорошо имитирующее природное свечение
организмов.
Что же представляют собой эти искусственные светящиеся вещества?
Где достать? Как самому изготовить светяшиеся рыболовные приманки?
Уже несколько сот лет^назад был открыт ряд веществ, которые после
предварительного освещения способны светиться в темноте Некоторые из них
сохраняли свечение только несколько секунд, другие — минуты. Современ-

ные светящиеся материалы обладают способностью к «послесвечению» а
течение нескольких часов, а светосоставы с примесями солей радия светятся
беспрерывно в течение нескольких лет и не требуют для своего свечения
предварительного их облучения другими источниками света.
Явление аккумуляции — «запасания» — света с последующим его
испусканием получило название фосфоресценции. Слово фосфоресценция
происходит от греческого слова «фосфор», что значит «светоносный».
Вещества, способные фосфоресцировать, в науке называют фосфорами, в отличие
от фосфора — элемента, светящегося на воздухе благодаря медленному
окислению. Фосфоресценция очень сходна с другими явлениями «холодного
света»: свечением живых организмов, бактерий, свечением разреженного
газа, когда через него проходит электрический ток, свечение, возникающее
при раскалывании в темноте куска сахара и др. Все это явления «холодного
света» или «люминесценции».
По длительности процессов холодного свечения различают
флуоресценцию — явление люминисценции, имеющее место только во время облучения,
и фосфоресценцию — явление люминисценции, продолжающееся и после
прекращения облучения. Флуоресцирующие вещества обычно применяют со>
специальными источниками невидимого ультрафиолетового света, под дейст*
вием которых они светятся в темноте. При выключении этих источников
свечение мгновенно прекращается. Фосфоресцирующие вещества обладают,
напротив, более или менее длительным послесвечением после того, как
возбуждение прекратилось. Под действием ультрафиолетовых лучей они
светятся подобно флуоресцирующим веществам, однако их можно возбуждать
/ к послесвечению и другими источниками света, в частности — дневным
светом или обычными лампами накаливания.
Наиболее употребительные светящиеся краски и лаки изготовляются из
специальных синтезированных порошков, носящих название светящихся
составов временного и постоянного действия.
Для целей рыболовства очень удобны светосоставы постоянного
действия, благодаря беспрерывности их свечения, но сравнительно большая их
стоимость ограничивает пока их применение в спортивном рыболовстве и
заставляет обращаться к светосоставам временного, но возможно более
длительного «послесвечения».
Для целей спортивного рыболовства — для освечивания приманок.^ сетей,
поплавков и др. — успешно используются светосоставы временного действия.
Вырабатывают их на химических заводах Одними из наиболее удобных
являются светосоставы марок ФКП-03 и ФКП-ОЗ-К.
Светосостав представляет собой порошок, для нанесения которого на-
приманку, сеть, поплавок и пр. его надо предварительно соединить с каким-
либо прочным, прозрачным и влагоулорным лаком Такими лаками служат
прозрачные нитролаки, поливинил-ацетатный и другие. Возможно исполь*
зовать и даммарный лак, применяемый в живописи. Хороший лак можно
изготовить самостоятельно, растворив целлулоид в смеси ацетона и амила*
цетата. Отличный лак получается, если обрезки органического стекла
растворить в метилметакрилате (продается в коробках для зубопротезных работ
под названием АКР-09, прозрачный).
Светящийся лак (паста) составляется путем смешения светящегося
порошка с лаком. При сильном загустении готового светящегося лака его
можно разбавить такими растворителями, как ацетон, бензол,
скипидар и др.
Следует помнить, что при работе с нитролаками и растворителями надо
принимать меры противопожарной безопасности- не работать вблизи
открытого огня, не курить! не зажигать огня После работы помещение следует
тщательно проветрить, а бутылки с этими веществами хорошо закупорить
и держать в хорошо закрытом, далеком от огня месте
Светосоставы временного действия имеют послесвечение разной
длительности и свечение разных иветов зеленоватое, синее, красное и др. Для
освечивания рыболовных приманок лучшие» результаты дает свечение
зеленоватое, как хорошо имитирующее естественное свечение морских организ-

мов. Но возможно, что в некоторых случаях может иметь успех и
применение светосоставов и других цветов.
Темные поверхности предварительно надо покрыть белой краской.
Нанесенный на белый фон светосостав имеет более длительное послесвечение.
Замешивать светосостав с лаком следует возможно гуще, т. е. чтобы
порошка было возможно больше. Это тоже способствует большей длительности
послесвечения. Слой светящейся пасты на приманке должен быть примерно
в 1,5—2 мм. Меньший слой даст уменьшение длительности послесвечения, а
больший — не увеличит ее. Важное условие длительности послесвечения
также —- это достаточно яркое облучение светящейся приманки. Причем при
облучении слоя светосостава электрической лампой первостепенное значение
имеет накал ламп: 20—30% перекала дает более длительное послесвечение,
чем удесятирение мощности применяемых ламп.
Таким образом, при пользовании ночью приманками со светосоставами
временного действия, их надо периодически облучать электросветом.
Практически бывает достаточным облучение примерно через каждые 20—30
минут обычным карманным электрофонарем, с достаточно свежей батареей.
Когда батарея начнет ослабевать, следует подключить еще другую. Это
может дать желаемый перекал лампочки. Но это надо делать осторожно,
чтобы не перегорела лампочка фонаря.
Днем приманка заряжается моментально, как только ее коснется
дневное освещение, причем бывает достаточным даже сумеречного или
пасмурного света. Это обстоятельство очень облегчает пользование светящимися
приманками при ловле в сумеречное время.
Действие светосостава от времени не уменьшается, и приманки следует
только беречь от механических повреждений, обмывать от ила, грязи, налета
соли ,(при ловле в море). Не следует приманку длительно держать на очень
ярком солнце, особенна приманки со светосоставами постоянного действия.
Следует сказать еще о том, как наносить светосостав на приманки.
На металлических блеснах следует делать в небольшом количестве
впадинки путем вдавливания или высверливания, которые затем заполняются
светящейся пастой. Впадинки надо делать возможно более глубокие,
диаметром в 3—5 мм. Покрывать подобные приманки сплошной пленкой
светосостава не рекомендуется.
При ловле на простую (поплавочную) удочку или при ловле «на
поддев» или нахлыстом надо возможно точней придерживаться форм и
размеров того, что имитируется (червячки, мушки, бабочки, кузнечики и т. п.}.
Имитировать следует организмы светлых или зеленоватых окрасок, слегка
подкрашивая их жидким светящимся лаком.
Не следует добиваться особо яркого свечения приманок, учитывая, что
у большинства рыб обостренное зрение и они хорошо видят даже очень
слабое свечение. Чрезмерная яркость приманки может не привлечь, а
отпугнуть рыбу. Это зачастую не учитывают рыболовы, впервые
применяющие светосоставы в рыбной ловле.
Следует помнить также, что успешней действуют светящиеся приманки
вращающиеся, например, приманка со светящимся червяком, который
вращается при его продвижении в воде (турбинки тут из прозрачной
пластмассы и они не видны в воде,, тем более ночью)'. Это относится к таким
приманкам, как «девоны», «оттеры», к приманкам «колеблющимся»,
«ныряющим», «выскакивающим» и т. п. Они лучше имитируют блеск двигающейся
рыбки и верней вызывают бросок и хватку хищной рыбы.
Все ли рыбы одинаково и всегда ли привлекаются ночью светом? Нет,
не все и не всегда одинаково. В зависимости от биологического состояния
рыб у них бывает то стремление к свету, то желание уйти от него. Есть
рыбы, которые всегда отрицательно реагируют на свет. Однако среди
некоторых рыб (угри, хариусы) подмечено отсутствие боязни к свету светосостава.
Как и какие рыбы реагируют на излучение светосоставов, пока
проверено еще на сравнительно небольшом количестве видов рыб, учитывая, что
в наших обширнейших морских и пресноводных водоемах обитает около
2000 видов рыб. Можно только отметить, что в море успешно действовали

светящиеся приманки при ловле на дорожку лососевых (семги, кумжи) и
при ловле на поддев, трески, пикши, морского окуня, зубатки и др. В
пресных водах зачастую хорошо ловились ночью судаки, налимы, щуки, окуни,
ерши.
Судаки наиболее активны в поисках пищи обычно ночью, а потому и
лов судаков ночью на светящиеся приманки зачастую более добычлив, чем
днем. Это многократно проверялось. Ловятся судаки спиннингом, на
дорожку, на донные обычные и светящиеся приманки, а зимой —
преимущественно на поддев («вертикальное блеснение»).
Налим известен как ночной хищник Он принадлежит к рыбам, легко
переносящим низкие температуры воды. Поэтому он бывает подвижен и
активен в своих охотах в зимних холодных водах, к,огда большинство рыб
становится очень пассивными, а некоторые из них впадают в зимнюю
спячку. Проявляя особую активность в своих ночных охотах, налим энергично
обшаривает в ночной тьме все уголки водоема и без труда отыскивает
мелкую рыбешку и пожирает ее. Налим — прожорливый хищник, поедая в
большом количестве рыб, их молодь и икру, приносит большой урон рыбным
запасам водоема. Налим успешно ловился ночью на светящиеся приманки
(металлические блесны со светящимися вкраплениями). Ловят его спиннин-
говыми забросами, но чаще — «отвесным блеснением».
Щука — особенно распространенная хищная рыба, хорошо берущая все
спиннинговые приманки. Многократно проверялось, что щуки ловятся ночью
на светящиеся приманки, хотя существует мнение, что ночью щуки не
питаются, а потому и не ловятся. Возможно, что хватка щукой светящейся
приманки ночью вызывается, зачастую, не чувством голода, а свойственным
всем хищным рыбам инстинктивным стремлением схватить двигающийся и
блестящий предмет, который внезапно попал в поле зрения рыбы.
Отсутствие ранее пригодных для ночного лова приманок создало, видимо, мнение,
что щуки ночью не ловятся. Успешное применение светящихся приманок это
опровергает. Особенно успешно щуки начинают ловиться с вечерних зорь,
всю ночь и в предрассветные сумерки.
Окунь почти всегда обитает там, где и щуки. Ловится на мелкие
блесны, с мелкими светящимися вкраплениями спиннингом, на дорожку.
Ерши отлично ловились ночью на перемет. Все крючки имели
одинаковые приманки — дождевых червей. Причем, из 60 крючков каждый второй
был подкрашен светящимся лаком. Такой перемет ставился 12 раз, и после
подсчета пойманных на него ершей выяснилось, что 82% были пойманы на
крючки, где имелась подкраска светящимся лаком, и 18% — на крючки без
свечения.
Светящиеся приманки успешно применялись и при ловле «нахлыстом».
Имитации белых бабочек (например, ольховки, поденки и др.), белых
или светлозеленых кузнечиков, мушек, телец улиток, креветок, белых
древесных червяков и других насекомых светлых окрасок, свойственных данной
местности сезону, подкрашенных немного светящимся лаком, давали в
темное время хорошие уловы форелей и хариусов. Это очень осторожные
рыбы, и лов их сложен из-за трудности маскировки рыболова в светлое
время суток. Ночной же лов имеет в этом отношении значительные
преимущества.
По сообщению отдельных рыболовов имели место удачные ловы на
светящиеся1 приманки рыб и других видов.
Массовое применение лова рыбы на светящиеся приманки в различных
водоемах, с различными видами рыб, несомненно, позволит выявить еще
новые интересные особенности этого способа и даст возможность внести в
спортивное рыболовство больший интерес и увлекательность, применяя в до*
полнение к обычному дневному лову еще и лов ночной.

В. Ильин
СПИННИНГОВОЕ УДИЛИЩЕ ИЗ МОЖЖЕВЕЛЬНИКА
ожжевельник — растение семейства кипарисовых," широко
распространенное в СССР. Обыкновенно недостатки
можжевельника в качестве спиннингового удилища
преувеличиваются, в то время как древесина можжевельника имеет
многочисленные достоинства. Она обладает высокими
механическими свойствами: упруга, прочна, тверда, пластична н
хорошо сопротивляется сжатию.
Упругость и исключительно малый объемный вес сухой древесины
можжевельника содействует быстрому затуханию колебаний удилища при
забросе, что позволяет делать дальние и меткие забросы. Даже относительно
тонкие удилища из можжевельника не имеют хлыстоватости, и, кроме того,
они настолько легки, что после целого дня ловли рука совершенно не
чувствует усталости
Древесина можжевельника мало подвержена гниению: за это свойство
его зовут в некоторых местностях «негной-дерево». Найденные недавно при
раскопках в Новгороде предметы домашнего обихода из можжевельника
после тысячелетнего пребывания в земле не только уцелели, но и
сохранили аромат можжевеловой древесины.
Некоторое неудобство доставляет то, что можжевеловый хлыст редко
бывает прямым. Но его легко выпрямить в процессе обработки и сушки,
так как по пластичности, то есть способности сохранять вновь приданную
форму, можжевельник не имеет равных среди всех наших древесных пород.
Любители спиннингового спорта, говоря об эстетическом удовольствии,
которое они испытывают от того, что держат в руках стройную спиннинго-
bvk) снасть, имеют в виду удилище идеального образца из клееного бамбука-.
Так ли это? И что лучше: комбинация из резинового буфера, пробковой
рукоятки, латунных трубок и бамбука, или цельное удилище от комля до
вершины? На мой взгляд, именно цельность и простота являются
элементами изящного.
Теперь необходимо сделать несколько замечаний о том, как находить и
обрабатывать можжевельник для удилища.
Можжевельник образует подлесок в сосновых и еловых лесах: заросли
его встречаются на месте порубок; особенно обычен он на опушках
сосновых боров. Растет можжевельник на различных почвах, но лучше всего на
песчаных Там его и надо искать.
Среди густого сосняка встречаются можжевеловые хлысты длиной до
четырех метров; после незначительной обработки они легко превращаются
в хорошую поплавочную удочку. На опушках и на лесных полянах растут
можжевеловые деревца самой различной длины и строя, пригодные и для
спиннингов и для коротких зимних удилищ
Разумеется, надо выбирать деревце со стволом необходимого строя, с
некрупными сучками. Совершенно не нужны для удилища хлысты с
отмершими сучьями, покрытые мхом и лишайниками, с редкой и засохшей
хвоей.
Всегда лучше выкопать деревце лопатой, чем срубить его или срезать,
и на месте же начерно обрезать обнаженные корни и сучья.
Очищать от коры и окончательно обрабатывать ствол и комель следует
дома, сразу же, пока его древесина мягка. Нужно помнить, что
можжевельник интенсивно сохнет, а высохнув через несколько дней, становится
твердым и неподатливым для обработки. Кору надо счищать тупым ножом,
чтобы не порезать случайно наружного слоя, которому предстоит особенно
напряженно работать в удилище при забросах. Сучки же необходимо срезать
острым ножом, в несколько приемов, и по направлению от комля, без зади-
ров После этого' нужно обрезать корни и оформлять буфер. У самых корней
можно и не очищать от коры, тогда древесина в рукоятке станет тяжелее
но
/

остальной части по объемному весу, а это улучшит баланс удилища. Да н
рукоятка будет несколько толще.
После этой подготовительной обработки следует приступить к
выпрямлению и сушке срезанного хлыста. Для того, чтобы удилище высохло, его
можно привязать шпагатом к ровному шесту, бруску, или закрепить в пазу
бревенчатого строения деревянными клинышками. В помещении для сушки
должны быть нормальными и влажность воздуха, и температура. Ни в коем
случае не следует сушить удилище на чердаке, под металлической крышей,
где в летние солнечные дни древесина может усохнуть так быстро, что на
ней появятся продольные трещины.
Училище обычно сохнет две-три недели; оно становится очень легким.
К нему прикрепляются пропускные кольца и катушка. Если же у рыболова
ограничено время (отпуск или краткосрочный выезд), снасть можно
монтировать на третий—четвертый день после срезки хлыста, и отправляться на
рыбную ловлю.
Если же, несмотря на принятые меры, удилище не получилось идеально
прямым, этот недостаток можно исправить монтировкой пропускных колец
на ножках различной длины Катушку нужно примотать к удилищу крепким
тонким шнуром или закрепить тугими резиновыми кольцами (металлические
кольца не годятся, так как рукоятка можжевелового удилища не имеет
строго круглой формы).
Спиннингисту, проживающему в сельской местности, нет необходимости
делать свой спиннинг складным, тем более, что удилище без соединительных
трубок легче, оно лучше в работе и проще в обращении.
Удилище окончательно обработано, когда оно покрыто масляным лаком
или, еще лучше, нитролаком. Можно ловить рыбу и без лакировки
удилища. Но, разумеется, не покрытое лаком удилище легче деформируется.
Складное удилище надо хранить в чехле подвешенным на стене.
Цельный не составной спиннинг лучше всего класть на ровную линию из четырех-
шести деревянных колышков, вбитых в заранее высверленные отверстия в
стене, или, в крайнем случае, из крупных гвоздей или шурупов, обернутых
тканью, чтобы предохранить удилище от повреждений и от соприкосновения
со ржавчиной. При таком хранении удилище выравнивается и, тем самым,
ликвидируется остаточная деформация, возникающая при ловле.
Удилище из можжевельника надежно и неприхотливо в эксплуатации,
вся подготовка к спиннинговому сезону сводится к прикреплению катушки
на место и к проверке крепления пропускных колец.
На свое можжевеловое удилище я ловлю более десятка лет.
Приходилось вываживать крупных рыб, бывали случаи обрывов и крушения
различных частей спиннинговой снасти, но удилище из можжевельника не
подводило никогда.
М. Галкин
НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ЛОВЛЕ
СУДАКОВ НА СПИННИНГ
нижнем течении Камы есть пристань Рыбная Слобода, где
я почти каждый год провожу свой отпуск и ловлю
спиннингом щук, судаков, жерехов, голавлей, язей и окуней.
Хочу в этой статье поделиться опытом ловли судаков,
поскольку есть в ней некоторые особенности.
Километрах в семи-восьми выше Рыбной Слободы в реку
вдается мыс из плотных пород глины. Ниже мыса течение образует
водоворот, там глубокая яма. За ямой дно песчаное, и оно постепенно повышается.
В течение нескольких лет я регулярно посещаю это место. Казалось бы,
141

что лучшим местом ловли судака в этом районе должен быть мыс, с
которого хорошо забрасывать. Но судак подходит к мысу только ранним утром
и поздним вечером. В дневное время, часов с двенадцати до трех, судак
берет на спиннинг (и довольно хорошо) у выхода из ямы на песчаном дне,
где заканчивается водоворот и течение разделяется: одна его часть
поворачивает вверх, в водоворот, а другая направляется вдоль берега вниз по
реке.
Много лет я ловлю в этом месте, а также и в других аналогичных
местах на Каме (именно на выходе из ямы), и довольно успешно. Так,
например, в июле 1956 года, днем, от двенадцати до тринадцати часов, я поймал
восемь судаков, два из которых были по четыре килограмма. Причем
погода была ветреная.
В том же районе есть ручьи, вытекающие из пойменных озер. Если
мощность ручья значительная, то есть он выносит ил, песок, мелкие
ракушки, то у впадения его в Каму почти всегда держатся хищники, особенно
судак.
Интересно отметить, что судак держится почти у самого конуса выноса,
в том месте, где ручей стекает из своего ложа в реку, в этой сильно мутной
струе, в которой, казалось бы, судаку совершенно нечего делать, так как он
там ничего не увидит. Вот именно в таких-то местах, в том числе и у города
Чистополя, я ловил на спиннинг в различное время дня.
Любопытно, что только в 1956 году я обнаружил еще одну интересную
особенность. Подошел как-то к такому месту, погода была ветреная, на
реке сильные волны. Начал забрасывать блесну. Должен сказать, что ловлю я
только на самодельные вращающиеся блесны, типа «универсалка» или «тро-
фимовская», из латуни, посеребренные или желтые Забросил блесну метров
на десять в мутную, струю и вел ее с подергиванием к самому конусу
выноса, а около него — параллельно берегу. Через некоторое время в самой
мутной части струи почувствовал несколько характерных поклевок судака,
но безрезультатных.^
Мелькнула мысль: «Может быть, судак хватает груз (у меня он
шариковый)». Прицепил на груз тройничок, забросил и начал вытаскивать одного
судака за другим. Делал забросы в трех-пяти метрах от конуса выноса
ручья, и судак чаще всего брал в тот момент, когда груз с блесной
опускался на дно Очевидно, судак принимал груз за мелкие ракушки или какие-то
другие предметы, принесенные ручьем, и хватал его. Так я за час поймал
девять судаков, из них семь на тройничок, прикрепленный К грузилу. Было
это в полдень. В другие дни я ловил в различное время.
После этого случая я уже при всех обстоятельствах ловил с тройником
на грузе. И судаки, пойманные на добавочный тройник, составляли,
примерно, четвертую часть всего улова, взятого возле больших ям. А в устьях
ручьев на добавочный тройник приходилась половина всех выловленных
судаков.
Отсюда следует, во-первых, что при ловле судака, а также и других
рыб (жереха, голавля, язя, окуня, да и щуки), тройничок на грузе
совершенно необходим; во-вторых, всегда нужно облавливать те места на реке,
где впадают в нее мутные ручьи, вытекающие из пойменных озер. Кстати
сказать, эти ручьи могут' течь не всегда, а только после дождей и резкого
изменения уровня воды в озерах.

//. Колышкин
НОВАЯ НАСАДКА
Ногинском районе Московской области местные рыболовы
в качестве насадки используют4 муравья с крыльями
(сагика), особенно темно-коричневого со светлым брюшком.
Обычно такое насекомое сопровождают мелкие рыжие
муравьи. Замечено, что при использовании черного муравья
с крыльями, которого сопровождают мелкие черные
муравьи, клев рыбы заметно ухудшается.
Опыт ловли на эту насадку накоплен еще небольшой, и поэтому
особенности лова недостаточно изучены. Однако установлено, что наиболее охотно
берут эту насадку язь, елец, плотва и уклейка. В отношении других пород
рыб что-либо определенное сказать трудно. Обычно на крючок
насаживаются одновременно два или три муравья. Ловить лучше всего в проводку, с
конца июля до сентября включительно.
Добыть муравья с крыльями не трудно. Обитает он в небольших
кочках — муравейниках, покрытых травой или мхом.
Хранить насадку хорошо, в стеклянной бутылке; если же
предварительно поместить в нее немного земли и травы, то муравьи там могут жить
неменее месяца.
С. Бушу ев
ПРИМЕНЕНИЕ «ДЕВОНА» В КАЧЕСТВЕ ГРУЗА
риток реки Камы Сылва изобилует хорошими местами для
спортивной ловли на спиннинг. Годами на этой красивой
реке наблюдаются хорошие уловы на спиннинг таких рыб,
как щука, окунь, голавль, жерех, судак.
Пользуясь одноручным спиннингом, я применил в
качестве груза «девон», и это дало хорошие результаты.
«Девон» я отливаю из свинца, весом около 30 г, и к нему монтирую якорек.
Поводок употребляю капроновый, диаметром 0,5 мм Опыт показал, что такой
поводок не стесняет движения блесны и достаточно прочен для выважива-
ния даже пудовых щук. «Девон», в зависимости от местных условий, можно-
окрашивать либо в серый цвет — под пескаря, либо в серебристый —- под.
уклейку.
При движении приманки у рыбы, очевидно, создается «впечатление», что
эа первой рыбешкой гонится вторая, и это понуждает хищника схватить*
одну из них,
143-

Пользуясь такой оснасткой блесны, я вылавливаю порой крупную рыбу.
На вопрос молодых рыболовов, в чем секрет успешной ловли, я отвечаю:
— В постоянном совершенствовании снасти и детальном изучении
повадок рыб.
Лишь в этом случае рыболов-спортсмен будет не только созерцать
красоту реки, но и вернется домой с хорошей добычей.
Лщ Жуков
спиннинг для одноруких
а фронте во время Великой Отечественной войны я потерял
левую руку. Будучи всегда страстным рыболовом
спиннингистом, я не мог смириться с тем, что мне уже не суждено
заниматься любимым видом спортивной ловли. После долгих
экспериментов, с помощью немудрого приспособления, я
переделал свою снасть и получил возможность успешно
действовать ею.
Верно, мне не приходилось ловить уж очень крупных тайменей, имея
это приспособление, но с восьми-десятикилограммовыми рыбами я справ-
-ляюсь успешно. Считаю полезным поделиться своим опытом с читателями
•нашего альманаха
Приспособление состоит из специального пояса, надеваемого поверх
«одежды и модернизированного комлевого конца спиннингового удилища.
Пояс делается из толстого брезента и прошивается по краям в два ряда,
ширина его — 10 см.
На пояс, с внешней стороны, приклепывается медными заклепками
толстый кожаный лист; причем под заклепки, для прочности, подкладываются с
обеих сторон металлические накладки
Из листового железа толщиной 2 мм изготовляется четырехгранная
трубка и хомут.
Хомут прочно припаивается к трубке. Шов трубки также пропаивается
оловом Размер грани трубки рекомендуется делать в пределах 26—28 мм.
Хомут с трубкой приклепывается к поясу. Причем с внутренней стороны
•пояса под заклепки подкладывается для прочности металлическая
подкладка. Ремешки и пряжки пояса, с помощью которых он застегивается, описы-
зать здесь не имеет смысла.
Если рыболов вынужден действовать только правой рукой, пояс
надевается так, чтобы трубка находилась слева. Для тех, которые
вынуждены действовать лишь левой рукой, трубку с хомутом следует приклепывать
на пояс так, чтобы удилище было направлено вправо.
В этом случае пояс надевается так, чтобы трубка находилась справа.
Удилище для ловли не должно быть тяжелым и длинным, поэтому
следует употреблять одноручный спиннинг. Нижний конец рукояти удилища
яужно переделать. Для этого изготовляется четырехгранный дюралевый
стержень, с ввинченным в его торец длинным шурупом. Шуруп прочно и
тлубоко ввинчивается в торец комля удилища. При этом для прочности
обязательно следует на конец комля удилища нагнать металлическую муфту.
Стержень должен легко и точно входить в трубку пояса.
Произведя правой или левой рукой заброс блесны, удилище вставляется
стержнем в трубку пояса, и рука освобождается для подмотки лесы.
Правда, вначале это не будет так быстро получаться, как хотелось бы, Однако
/144

очень скоро можно достигнуть того, что подмотку можно начинать вслед за
падением блесны в воду.
Испытываешь еще одно неудобство, когда имеешь лишь одну руку:
трудно подзязывать грузило или блесну к лесе. Я пользуюсь для этого
зажимом, сделанным по типу бельевого. Зажав в него блесну или грузило, я
помещаю зажим между коленей и потом уже подвязываю лесу.
Нш Лемещун
ХОРОШО ПООХОТИЛИСЬ ВЕСКОЙ-
ОСТАЛИСЬ БЕЗ РЫБЫ ОСЕНЬЮ
адолго сохранится в памяти многих брестских рыболовов
весна 1956 года. Столько щук, сколько было взято тогда, мы
не вылавливали за последние десять лет.
Щука брала жадно на разные блесны, поклевки
следовали одна за другой. Этому, видимо, способствовала
дружная, теплая весна. Реки сильно разлились, рыба сумела
преодолеть на них Искусственные сооружения и в большом количестве
продвигалась на свои нерестилища. Шла она из Вислы и Буга к верховьям реки
Мухавец и ее притокам.
Интересно отметить, что щуки хорошо ловились в течение апреля, мая и
июня. Вторая половина мая и июнь были холодными и дождливыми.
Мне приходилось ловить щук преимущественно в мелких притоках реки
Мухавец — Каменной, Рыте и Осиповке. В обычное время разлив этих рек
длился не более 10—15 дней, после чего вода резко спадала и глубины не
превышали 20—25 см. Зашедшие туда щуки, после нереста скатывались в
более полноводные реки — Мухавец и Буг.
Весной же 1956 года вода в этих маленьких реках держалась все время
на высоком уровне.
За три весенне-летних месяца мне удалось поймать на спиннинг 147 щук,
преимущественно от одного до двух килограммов, изредка попадались рыбы
и более увесистые, до пяти килограммов. Были дни, когда за одно утро я
ловил больше пятнадцати щук.
После 25 июня жор прекратился, причем не было поклевок до октября.
За осенний сезон я поймал всего восемь очень мелких щучек, хотя годом
раньше, на тех же местах, мне удалось взять почти девяносто -рыб. Я
пробовал ловить в Буге, Мухавце, Осиповке, Рыте, Каменке, но рыбы нигде не
было. Было проведено соревнование спиннингистов, в котором участвовало
22 человека. День выдался хороший, теплый, тихий. Казалось, все
способствовало успешной ловле, но за семь часов только трое поймали по одному
щуренку.
На отсутствие рыбы в наших реках осенью 1956 года жаловались не
Только рыболовы-любители, но и заядлые браконьеры. Необходимо отметить,
что браконьеров в Бресте еще много. Некоторые из них ловят рыбу
большими сетями и бреднями, бьют острогой, стреляют из ружей во время нереста,
ловят с лодок при помощи лебедки большими пауками. Госрыбнадзор ведет
с «хищниками» очень слабую борьбу.
Из всего сказанного невольно напрашивается вывод: рыба, попавшая в
большом количестве в наши реки во ,время весеннего разлива, была
полностью выловлена весной и ранним летом, к осени ее сохранилось лишь
ничтожное количество. Как говорится, — хорошо поохотились весной —
остались без рыбы осенью.
Таково мое убеждение, сложившееся на основании личных наблюдений.
Пускай об этом поразмыслят опытные рыболовы. Мне бы очень хотелось
узнать их мнение-
10 Рыболов-спортсмен № 9
145

ф. Годинов
ГЛУБОКОВОДНАЯ ДОРОЖКА
прошлом году мне довелось познакомиться с интересной
конструкцией глубинной дорожки. Она совсем не сложна, но
очень добычлива. Ее оснащение следующее: жилка сечен.ием
0,7—0,8 мм — 50—100 м, свинцовый груз 80—90 г, по
возможности круглый или грушевидный; если нет одного
большого, то можно связать цепочкой несколько мелких;
поводок стальной, до 80 см и снасточка типа «ди».
Рекомендуется ловить на мертвую рыбку. Применение блесны дает
значительно меньший эффект. Если снасточки нет, можно обойтись и без нее.
В этом случае нужно пропустить поводок через тело рыбки и, выведя его
наружу, прицепить тройник. Применение пропеллера в снасточке не
обязательно.
Тройники следует ставить большие. Снасть лучше всего бегучая, если же
катушки нет, то в борта лодки нужно вставить палочки- рогульки. Дрожание
палочек служит показателем того, что груз тащится по дну. В момент
поклевки или зацепа они падают.
Ловить можно на глубине от 5 до 20 м и больше. Особое внимание надо
обратить на ведение лодки во время ловли. Лодка должна идти рывками:
гребок — пауза, пока лодка почти не остановится, затем — снова гребок.
Неправильное ведение лодки резко уменьшает поклевки. Грести нужно
в полсилы. Груз все время должен волочиться по дну. Указанный
способ ведения лодки необходим потому, что в этом случае снасточка Чо
поднимается, то опускается к самому дну и уподобляется больной рыбке, которая
так лакома для хищника.
Таким образом, эта дорожка есть нечто среднее между обычной
дорожкой и пулькой. Удобство заключается в том, что с ней легко справляется
один человек, тогда как для ловли пулькой необходимо два человека. Ловить
ею можно везде, за исключением сильно захламленных- водоемов.
Эта дорожка блестяще 'оправдала себя на Волхове, который славится
своими ямами и очень крупной рыбой. Брала щука, судак. Щуки меньше
3 кг были редкостью, а попадались экземпляры и до 18 кг.

М. Даоикян
ЛОВЛЯ СЕВАНСКИХ ФОРЕЛЕЙ НА ДОРОЖКУ
ля ловли форелей на дорожку необходимо иметь лодку-
тройку.
На ловлю надо брать несколько блесен. Выезд на место
происходит еще затемно, так как утренний клев форели
начинается с рассветом и кончается примерно часа через два
после восхода солнца. В пасмурные зимние дни клев
продолжается иногда весь день. Вечером он начинается за час до захода солнца
и кончается с наступлением темноты.
Выезжая на место, рыболов отпускает за лодкой одну—две, а если в
лодке сидят двое, то не меньше трех блесен, снабженных стальным
поводком на шнурах, длиной от 25 до 40 м. Грузик весом от 50 до 100 г крепится
к концу шнура. Между поводком и блесной, а также между поводком и
шнуром (леской) ставится карабин.
Блесна напоминает рыбку и состоит из двух ложкообразно выгнутых и
спаянных по краям слоев листовой латуни. Одна сторона блесны желтая, а
другая никелированная или хромированная.
Как показали наши наблюдения, форель кормится в течение всего года.
Но в период наибольшего жора (в мае—июле) форели на дорожку ловятся
очень плохо. Напротив, с половины сентября или начала октября начинается
дружный клев форели и продолжается он до февраля. В марте клев
затихает, а с апреля по сентябрь форель ловиться на блесну перестает.
Ловят форель на озере обычно недалеко — (1—2 км) от берега в зоне
харовых зеленых водорослей с собранными кольцами веточками.
Спортивный лов севанских форелей на дорожку является весьма
увлекательным.
Примечание редакции. В настоящее время уровень о. Севана
очень сильно понизился. При сильных ве/грах, а они на озере бывают
достаточно часто, вода делается мутной. Все это, вместе взятое, грозит рыбным
запасам Севана.
С. Бродский
ПРЕКРАСНАЯ НАСАДКА
аки обитают почти во всех водоемах нашей страны.
На рыбалке, во время чистки рыбы для традиционной
ухи, внимательному рыболову, вероятно, неоднократно
приходилось обращать внимание на остатки мяса раков в
желудке рыб. Действительно, многие рыбы, в частности судак,
сом, щука, жерех, окунь и даже крупная плотва питаются
раками.
А раз это так, значит мясо раков можно использовать в качестве
насадки.
Большой любитель природы и страстный рыболов писатель С. Т.
Аксаков в своих «Записках об уженье рыбы» писал: ...«кроме своего высокого
гастрономического достоинства, раки... играют важную роль в уженье, ибо
служат самою лучшею насадкою для всех рыбных пород, особенно линючие,
которых в это время года ничто заменить не может».
10*
147

Рыболов-спортсмен должен знать, где и когда искать раков, в частности
линючих, чем и как их ловить, как разделывать, сохранять и т. д.
Речные раки распространены во многих водоемах разных типов. Их
можно встретить в реках и речках, озерах и прудах, лиманах и даже
опресненных участках моря. Живут раки, главным образом, в прибрежной зоне
водоема, заселяя' не весь водоем, а отдельные его участки, расположенные
преимущественно у крупных обрывистых берегов, удобных для рытья нор.
Раки являются сумеречными животными. На жировку они выходят,
преимущественно, после захода солнца и кормятся до утренней зари.
Естественно, что указанное время и является самым лучшим для ловли раков.
Однако, в водоемах, перенаселенных раками, или где вода мутная, можно
наловить их и днем, если известны места, где они обитают.
Линялых раков, сбрасывающих свой твердый панцырь, можно ловить
только один или два раза в году. Но и в разных водоемах одной
географической зоны сроки линьки раков не совпадают. Линька зависит от качества
водоема, метеорологических условий и т. д. Замечено, однако (народная
примета), что раки линяют исключительно в те месяцы, в названии которых
нет буквы «Р»; то есть в мае, июне, июле и августе. Следовательно, только
с мая по сентябрь рыболовы могут добывать линялых раков для насадки.
Но следует помнить, что во время линьки запрещается ловить раков в
промысловых водоемах.
Так как раки линяют 2—3 недели и один раз в году в водоемах
прибалтийских республик, или два раза в большинстве водоемов РСФСР и УССР,
то и этот срок еще больше сокращается. Однако, применяя холод (снег,
лед), рыболов может искусственно задержать линьку раков на 2—3 недели
или сохранять замороженных линялых раков в течение более длительного
времени.
ЛоЬят раков различными способами. Многим удильщикам, по крайней'
мере на первых шагах, когда они еще не имели достаточного опыта, нередко
приходилось во время хорошего клёва вынимать крючок с объеденной
насадкой. В ряде случаев это происходило по вине раков, которые, особенно
после линьки, нападают на рыболовные снасти, но захватываются ими
редко, так как плохо заглатывают крючок. Обычно рак как бы присасывается к
своей пище и потому держится за приманку до тех пор, пока его усы не
начнут выходить из воды. Подведя под насадку сачок, можно им у
поверхности воды поймать удирающего рака.
Существуют и другие простые способы лова раков: ручной, когда
обшаривают норы руками и выбирают из них раков; на огонь, когда ночью
обходят со светом (факел, фонарь) рачные места и собирают раков, и другие.
Ловят раков и специальными ловушками, на приманку. Раколовки
бывают деревянными или сетевыми. Последние состоят из проволочного
каркаса, на который натягивают дель и пришивают делевый карман.
Для рыболова наиболее пригодны складывающиеся ловушки. Они
портативны и надежны в работе. Такая ловушка состоит обычно из двух или
трех проволочных кругов, диаметром до 35—50 см, и распорок, которые во
время лова ставятся, а при переноске снимаются. Ловушка имеет одну или
несколько горловин — входных отверстий — диаметром 5—7 см.
Раколовки заряжаются приманкой из рыбы, мяса и т. д. и затем
опускаются на дно водоема на веревке, со сторожкой. Они проверяются два-три
раза в сутки. Можно ловить раков и тралящими орудиями при помощи
гребных или моторных лодок.
Лов раколовками и тралами является наиболее эффективным,
позволяющим обеспечить себя насадкой на длительное время.
. Ловля на свежую приманку более добычлива, поэтому рыболов всегда
должен иметь достаточный запас свежей приманки. Сохранять длительно
^приманку в свежем виде не столь трудно, так как раки могут долго жить
без воды, если их правильно обработать и хранить. Прежде всего, нужно
знать, что прямой солнечный свет и сквозняки сильно снижают живучесть
раков; поэтому из раколовок их надо собирать в садок, закрытую коробку
или корзинку и хранить в воде; если на воздухе, то в тени; придя домой,
148

надо удалить с тела раков избыток влаги, для этого достаточно положить
их на подстилку из соломы или на стружки. Подсушку обычно производят
в "ящике, куда раки укладываются по одному, спиной кверху.
Просушенных раков укладывают плотными рядами в коробку, чтобы
они не могли двигаться, и хранят в прохладном месте или в погребе. Таким
способом можно сохранить раков более двух недель. Если же, начиная с
4—5-го дня, один раз в сутки раков побрызгать водой, то срок хранения их
увеличится вдвое. Если рыболов имеет возможность содержать раков при
температуре ниже йуля, то путем постепенного замораживания раков до —
4°С. он может сохранять их еще более длительное время. При низкой
температуре раки впадают в анабиотическое состояние и, как показал опыт,
способны вновь оживать после длительного хранения на леднике.
При более низкой температуре раки замораживаются и могут
храниться несколько месяцев, но в этом случае лучше хранить насадку в
разделанном виде.
Если пойманных раков нужно использовать на рыбалке сразу же, то их
следует предварительно разделать. Для этого у рака следует оторвать
шейку и очистить от панцыря, обломив его боковые выступы. Клешни лучше
очищать при помощи перочинного ножа или твердого предмета, нужно лишь
слегка постучать по панцырю клешни.
Перед разделкой рака следует слегка обварить в кипятке, так как мясо
плохо отделяется от панцыря. При этом мясо уплотнится, и будет легко
отставать от панцыря; кроме тогог можно будет использовать и печень раков.
Мясо рака содержит много серы, поэтому jero не следует хранить в
металлической посуде, так как от соприкосновения с ней оно чернеет и
портится. Необходима стеклянная посуда.
Если используют линялых раков, то их просто разделяют на части и
прямо цепляют на крючки. Хранившихся при пониженной температуре и не
успевших слинять раков примерно за сутки переносят в теплое помещение
и кладут в воду, чтобы они успели слинять.
Б. Костин
ЛОВЛЯ БЕРША НА АПШЕРОНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ
ерш имеет сходство с судаком, но отличается тем, что
спина у него более прямая, а тело у хвоста сужено более
резко, голова — больше, челюсти развиты сильнее и
несколько сплюснуты сверху, цвет более темный, полосы поперек
тела выражены менее ярко.
У Апшеронского полуострова встречаются две
разновидности берша.
Берш подходной, как его называют местные рыбаки, имеет более
светлую окраску. Это можно объяснить тем, что он значительное время пребы*
вает на песчаном дне. Берш местный — более темной окраски и держится
преимущественно возле скал, заросших травой, и редко выходит из них.
Основной пищей берша является бычок, который в изобилии водится в
тех же местах. Правда, берш не пренебрегает и белой рыбой.
Обычный вес берша от 700 г до 1 кг. Реже встречаются более крупные
экземпляры, доходящие до 2 кг.
Нерест берша начинается в апреле и длится до начала мая. На нерест
рыба выходит к неглубоким подводным скалам и нерестится в ямах и
замкнутых расщелинах, на глубине до 2 м.
В период нереста берш не берет бычка, даже подведенного вплотную к
его пасти. Со второй половины мая начинается жор. В это время года берш
держится на глубине от 3 до б м и жадно хватает бычка. Наивысший жор
бывает в последних числах мая и первой половине июня, когда берш питает-
149

ся целый день. Потом жор постепенно затихает, рыба кормится, главным
образом, утром и вечером. В июне берш начинает держаться на глубинах до
6—8 м. В конце июля и в августе, когда вода в море близ Апшерона уже
в значительной мере нагрета, берш отходит еще дальше и^ держится, как
правило, на глубинах более 10 м. '
В сентябре — октябре берш снова подходит ближе к берегу. В это
время года ночью он встречается на местах до 2 м глубиной.
Осенняя жировка берша не сопровождается буйным жором. Но, вообще
говоря, там, где берш держится большими стаями,- например в глубоких
ямах между скал, даже в летние жаркие месяцы он охотно берет на
приманку.
Рыболовы-спортсмены обычно ловят берша с лодки на донную удочку.
Наживка — бычок, белый, живой, размером с мизинец. Снасть самая
примитивная: шнур, свитый из двух- или трехмиллиметровых кордовых ниток.
На конце — продолговатый груз, 50—60 г и один большой крючок (щучий);
на проволочном или жилковом поводке, длиной до 60 см. Часто в качестве
поводка применяется капроновая жилка, диаметром 0,8—1 мм.
Шнур спускается с лодки в воду и держится в руке. Иногда
применяется поплавок — большая пробка, удерживающая вес груза. Глубина
погружения насадки при ловле с поплавком регулируется так, чтобы бычок
находился у самого дна.
В конце июня, когда * основной жор уже спадает, берш берет более
охотно мертвого, ободранного бычка. В этом случае ловят исключительно
на донную удочку. Насадка закидывается подальше от лодки, вдоль
-подводной лощинки, и медленно подтягивается, лучше, если со слабым
подергиванием.
Схватив насадку, берш некоторое время ее ведет (тянет) и лишь потом
заглатывает. Поэтому рыболов, заметив поклевку, несколько отпускает
рыбу, а выдержав эту необходимую паузу, делает резкую подсечку. Следует
помнить, что пасть берша костистая, мягких мест в ней почти нет, поэтому,
помимо резкой подсечки, еще необходима быстрая выводка рыбы
наружу. Бершатник, сделав резкую подсечку, обычно яростно начинает
выбирать лесу, буквально мчит рыбу из глубины и с хода выбрасывает в
лодку.
Ловля берша с лодки описанным способом весьма добычлива. Нередки
случаи, когда за день, попав на хорошее место, рыболов берет десятки бер-
шей.
Главное при ловле берша с лодки — это встать на хорошеее место.
Подводные гряды, где можно найти берша, расположены на расстоянии в
полкилометра и более от берега. А в летние месяцы, когда берш отходит на
глубины более 10 м, такие подводные гряды можно найти за 6—8 км от
берега.
Найти гряду — задача нелегкая, так как дно с лодки обычно не
просматривается и приходится останавливаться по ориентирам,
расположенным недалеко на берегу, прощупывать дно якорем или специальным грузом
на веревке. Но найти гряду — это лишь первая задача, нужно еще
обнаружить яму или лощинку между грядами с песчаным дном.
Наиболее излюбленным местом стоянки и кормежки берша являются
длинные, узкие прогалы между отвесными или, во всяком случае, крутыми,
обрывистыми скалами. Именно на такие прогалины берши выплывают из
глубоких щелей и каменных завалов на кормежку.
Найти хорошие «рыбьи тропы» очень трудно, особенно новичку. Да и
опытные рыболовы, хорошо знающие море, ищут их настойчиво, с большой
выдержкой. Зато, оседлав «тропу», рыболов будет с рыбой! «
Следует сказать, что ловля берша с лодки на донную удочку
представляет малый спортивный интерес, так как сам процесс больше похож на
промысловый лов, чем на охоту.
На Апшеронском полуострове есть места, где скалы и подводные гряды
подходят к самому берегу и громоздятся у кромки воды в виде огромных
камней и плит. В таких местах глубина моря бывает 6—7 м, и сюда подходят
150

берши. Такие места имеются в районе мыса Бильгя, в районе,
расположенном между Северной ГРЭС и островом Артема.
В этих местах любители рыбной ловли часто неплохо охотятся за бер-
шом с закидными удочками. Насадкой в весеннее время служил живой
бычок, а летом и осенью — кусочки бычка. Такую «резку» лучше делать
в виде ленты, с хвостовой части тела бычка. Можно с этого ломтика снять
кожу. Насадка, правда, делается менее стойкая на крючке, .но зато более
охотно берет ее берш. Бывают случаи, что берш попадает и на другие
насадки, например: на креветку (по местному рачка). Этим способом иногда
удается за ночь (берш с берега лучше ловится ночью) поймать 15—20 рыб.
Само собой разумеется, что успех берегового лова в большой степени
зависит от того, насколько удачно рыболов освоил «рыбьи тропы» и как
тщательно кладет он свою снасть между грядами подводных скал.
Ловится ли берш на блесну? Среди некоторой части «бершатников»
существует мнение, что берш на блесну не берет. Но это мнение глубоко
ошибочно: берш прекрасно ловится на блесну, и спиннингист, овладевший
техникой лова, сможет получить от этой ловли большое удовольствие.
Отнерестившийся берш хорошо ловится на блесну. В это время берши,
охотясь за бычками, снуют между скал, выходят на чистые места
(преимущественно расположенные возле скал), но чаще всего находятся в местах,
где пролегают и* «тропы». Места, где имеются скалы или щели между
камнями, обычно посещаются бершами, так как там легче всего
подстеречь неосторожную рыбешку.
В период жора ловят бершей на спиннинг, как и всяких других хищных
донных рыб. Определив тем или иным способом глубину, моря и
направление подводных хребтов, надо проводить блесну как можно ближе ко дну,
лучше всего с подергиванием. Следует применять тяжелое грузило до 40—
50 г (с относительно легкой блесной 15—20 г). Поводок нужно брать
длинный, около метра. Такая оснастка позволяет прощупывать грузилом дно, а
это дает возможность вести блесну почти по дну. Можно ловить без
спиннинга, опуская блесну ко дну и там ею играть, как это делается при
подледном лове. Этот способ, правда, менее добычлив, так как не всегда удается
рыболову находиться точно над ямой или над рыбной тропой.
Для ловли берша очень хороши колеблющиеся блесны типа «штор-
лек». «змейка», «пластинка» или донная «уральская».
Вращающиеся блесны менее эффективны, так как при большой глубине
проводки движение их замедляется и получить хорошую игру от этого типа
блесен очень трудно.
Ловля берша на блесну наиболее спортивна и может доставить большое
удовольствие спиннингисту. Но для ее успеха надо хорошо владеть
спиннингом, уметь вести блесну близко ко дну и не бояться потерь блесен.
я. Жмур
ЛОВЛЯ ЛЕЩА НА ДНЕПРЕ
еща ловят у нас на Днепре главным образом ночью
удочками-донками с «гатки».
Гатка — это место ловли, полуостровок, выступающий
от берега на три-четыре метра. Гатку сооружает рыболов.
Заготовив колья, он заходит в воду, пока позволяет
глубина, забивает колья в дно так, чтобы они немного возвышат
лись над водой, и оплетает их лозой. Из положенных поперек перекладин
делается помост. На помост кладутся ветки лозы, сено, и получается
довольно удобное сооружение, на котором рыболов проводит на протяжении
лета не одну ночь.
151

Однако удовольствие можно получить в том случае, если правильно
выбрано место ловли. Днепр — быстроводная река. И хотя во все стороны
от его центрального русла расходятся речки-рукава с более умеренным
течением, леща в них нет. Лещ ловится главным образом в центральном русле
реки, в фарватере. С этим и приходится считаться при выборе места
сооружения гатки на Днепре. Разумеется, при выборе места для гатки нужно
отдать предпочтение глубокому участку у берега, менее всего отдаленному от
главной струи. Рельеф дна и направление струи также играют в данном
случае решающую роль. Очень хорошо, если возле гатки будет под водой
срез, канавка, а на поверхности — хотя* незначительный водоворот.
Удилище применяется для донки длинное — 4—5 м. Во всем
остальном — оснастка донки обычная: капроновая жилка 0,4—0,5 мм, поводок
0,3 мм, крючок № 10, груз скользящий в форме «оливки». Груз, как и
наживка, кладется на дно, леса держится в натяжке, иначе плохо будет видна
поклевка. Поплавка нет. Чтобы быстрее обнаружить поклевку, особенно в
темную ночь, к кончикам удилищ привязываются колокольчики, обычно
различные по тону. В тех случаях когда колокольчиков нет, руки приходится
держать на комлях удилищ. С колокольчиками у нас ставят три-четыре
удилища, без колокольчиков обычно два-три.
В качестве наживки применяют червей как навозных, так и земляных,
иногда пучком — по две-три штуки. Успех ловли во многом зависит от
прикормки. Мы подбрасываем ее как только придем на гатку и во время лова.
Лучшая прикормка — вареная пшеница. Кипятить ее приходится долго,
пока не лопнет оболочка зерен. К такой пшенице хорошо добавить
растертых семян конопли (предварительно поджаренных) и распаренных жмыхов.
Чтобы прикормка не сносилась течением, ее смешивают с глиной и бросают
в виде больших шаров, чуть выше гатки.
И, наконец, последнее, так сказать, организационное мероприятие.
Возле гаток на берегу, в песке, мы делаем небольшие ямы — в полметра
глубиной. В эти ямы и складываются пойманные лещи, предварительно
усыпленные ударом палки по голове. Лещи на кукане или в садке
отпугивают подошедшую стаю.
Лещ — очень пугливая рыба. Поэтому-то и ловим его главным образом
ночью, соблюдая тишину. Клев леща почти оканчивается с полным
рассветом. Утром хорошо ловится густера, беспокоитч носарь и ерш, поимка леща
в это время — дело случайное...
В. Косаткин
ЭСТОНСКАЯ ЛОДОЧНАЯ (ЯЗЕВАЯ) ПРОВОДКА
стонская или эмбахская язевая проводка, по-видимому,
весьма давнего происхождения, Совершенствовалась она
эстонскими язеловами в течение ряда поколений, главным
образом на реке Суур-Эдоайыги (Большой Эмбах) и
некоторых ее притоках, то есть на реках, входящих в систему
Псковско-Чудского водоема (река Суур-Эмайыги берет
начало в озере Вырцярв и, протекая через город Тарту, впадает в Чудское
озеро). Это уженье язей в проводку и поныне более всего распространено
на реках, протекающих в восточной, юго-восточной и, южной частях
Эстонской ССР. В пределах города Тарту и всего бассейнаС^реки Эмайыги этот
способ уженья язей в проводку с лодки носит местное, эстонское название,
которое в переводе на русский язык означает «ловля на береговую снасть»?
Эмбахская язевая проводка имеет следующие характерные особенности.
152

Лодка устанавливается почти всегда поперек течения (независимо от
"глубины места ловли и силы течения) — на двух шестах (а не на камнях-
якорях). Носовой шест длиной до 3—4 м втыкают в дно ближе к берегу
в вертикальном положении. Шест всегда ставят первым, если ловля
производится в том месте где рыба уже приважена. Боковой шест длиной до
4,5—5 м ставят с наклоном в сторону берега, а конец его крепко
привязывают бечевой или шнуром к верхнему краю борта лодки, где есть отверстия,
петельки или колечко. Шесты имеют на конце острые наконечники и вид
пики.
Для рыбной ловли пользуются очень удобными лодками, которые
называются пандорками (по-эстонски пандур, или пандур-паат). Независимо от
того, имеют ли эти лодки плоское
Вид сверху
Вид снизу
или килевое дно, кормовой конец их
всегда тупой или притуплённый,
нередко с наружной стороны несколько
закругленный. Длина таких лодок от
4 до 5,5 м причем высота бортов
небольшая — от 0,5 до 1 м.
Главным преимуществом пандо-
рок является то, что в них есть ящик-
садок длиной от 1,5 до 1,8 м., он
находится в средней части лодки,
ближе к корме, и составляет с
лодкой одно целое. Ящик этот сверху
наглухо покрыт продольными
досками и только посередине, в верхней,
своей части, имеет довольно большой
вырез продолговатой формы, который
сверху закрывается в виде створок
двумя продольными досками. Такой
ящик-садок обычно занимает около
трех пятых длины задней кормовой
части лодки и около одной трети
всей длины лодки. Дно и борта
лодки внутри этого ящика имеют 20—
30 или более отверстий, которые на
время дальних переездов на рыбную ^_
ловлю затыкаются пробками. Когда Z^^^^^^^^O
же начинается ужение рыбы, эти ~~rr^.^=_ ^'rU
пробки вынимаются из отверстий и
вода заполняет ящик-садок (до
уровня воды в реке). На этом же
ящике сидит и сам рыболов во время ловли. Ноги его находятся на лне лодки,,
так как между задней стенкой ящика и кормовым концом лодки оставляется
непокрытое досками свободное пространство длиной до 0,5—0,7 м. Часто
ящик-садок разделяется деревянной поперечной перегородкой на две
неравные части, из которых одна, маленькая и узкая, предназначена для сохране*-
ния живца, а другая, большая и широкая, — для пойманной рыбы
Благодаря этому ящику-садку язи, лещи и другие рыбы могут даже в жаркое
летнее время сохраняться живыми очень долгое время, так как сквозь
отверстия беспрерывно протекает струйками свежая вода.
Преимущество эмбахской проводки заключается в весьма длинном
проплыве снасти при вполне нормальной длине лесы. Дело в том, что проплыв
поплавка и насадки у эстонских рыбаков начинается не от борта лодки (не
«от кола»), а значительно выше по течению, так сказать, на «верхней
вытяжке» лесы.
После каждого проплыва поплавка рыболов не делает «контрольной»
подсечки, легко сбивающей с крючка насадку (горошину), а вытягивает
лесу из воды и перезакидывает удочку вверх по течению — в крайнюю по
длине лесы верхнюю точку струи. Благодаря этому поклевка и подсечка
153

рыбы нередко бывают уже в верхней половине пути проводки или у самой
кормы. Однако, как и во всякой проводке, поклевки чаще наблюдаются в
нижней половине пробега насадки.
Рыбу всегда подводят к лодке сидя, при помощи удилища, не
перехватывая лесу руками, и подхватывают ее в воде подсачеком. Зачастую, рыбу
вынимают из воды просто рукой.
Характерно для эмбахской проводки и то, что так называемая
«контрольная» подсечка на вытяжке заменяется здесь рядом коротеньких
«ходовых» подсечек, которые производятся рыболовом во время каждого
проплыва. Делается это так: рыболов время от времени (обычно раза два
или три в течение десяти секунд, а на быстром течении и еще чаще),
натягивает лесу до отказа и задерживает поплавок на одну-две секунды,
нередко слегка приподнимая его над водой. Таким образом, рыболов в течение
каждого проплыва делает несколько коротких «ходовых» вытяжек. Их
прямая цель — привлечение рыбы к плывущей в струе насадке.
Техника эстонской проводки несложная. Рыболов делает Заброс выше
лодки, после чего опускает вершинку удилища над поверхностью воды и на
протяжении всего очередного «пробега» снасти внимательно следит за тем,
чтобы леса не провисала. Новый заброс производится в тот момент, когда
крючок с насадкой, миновав корму, окажется ниже лодки на поверхности и
рука рыболова будет вытянута у самой воды на всю длину. В это же время
еще на дальнем забросе рыболов проверяет, не сбита ли насадка. Насадку
пускают примерно в 5—10' см от дна и немного впереди грузила, хотя
некоторые рыболовы в незакоряженных местах дают ей возможность волочиться
по дну позади грузила.
Перед каждой ловлей обычно измеряют глубину дна при помощи
свинцового глубомера (с пробкой в основании). Ловят чаще всего с привадой, в
местах со средним течением, на глубине от 1,5 до 4—4,5 м. Очень хорошо,
если удается стать на таком месте, где дно бывает слегка приподнято к
концу тони.
Леса (жилка) хнабжена довольно тяжелым свинцовым грузилом, чаще
всего веретенообразной формы, в виде двух конусов, сложенных своими
основаниями. Это позволяет быстро погрузить насадку даже на сильном
течении и на значительной глубине.
Как уже сказано, длина леса не превышает длины удилища; у некоторых
рыболовов леса длиннее удилища только на 20—30 см, то есть на длину
поводка.
Поводок, если он применяется, —- съемный. Поплавок — пробковый,
удлиненной формы, с продольным отверстием, которое затыкается палочкой
или нижним отрезком гусиного пера. Крючки — язевые, бронзированные,
средних размеров. Эстонские рыболовы предпочитают крючки с прямым
жалом и полукруглым (дугообразным) загибом. Удилище — бамбуковое,
обычная длина его 3,5—4,5 м, с жесткой вершинкой.
Насадкой, а также и прикормкой для ловли язей чаще всего служит
вареный (а не пареный) горох.
На реке Суур-Эмайыги, ее главных притоках и приустьевых протоках
язей ловят в проводку на вареный горох с конца апреля до конца сентября,
а в иной год даже до конца октября или начала ноября. Некоторые местные
рыболовы весной и осенью ловят язей на выползков, но в качестве
прикормки применяют горох. Лучше всего ловятся язи на горох в мае—июне;
неплохой их клев бывает в августе и в первой половине сентября.
Для ловли язей эстонские рыболовы обычно берут крупный желтый, так
называемый сахарный, горох. В последние годы они с успехом ловят и на
зеленый консервированный горошек.
Для насадки пригодны только отборные крупные горошины, кожура
которых не повреждена. Крючок обычно прячется целиком в такой мягкой
горошине. Если же горошина меньше, то снаружи оставляют открытым
только цевье крючка, плотно прижимая его к горошине. Перед варкой сухой
горох мочат, обыкновенно с вечера до утра и затем варят в течение
полутора-двух часов по возможности в мягкой (речной или дождевой J воде. Если
154

же приходится пользоваться водой из колодца или водопровода, то к ней
прибавляют немного соды.
Начиная ловлю с лодки на определенном, выбранном заранее месте,
рыболовы обычно засыпают на дно в первый раз до 1 кг, а в последующие
дни ловли — около 0,5 кг вареного гороха. Забрасывают его примерно на
4—5 м (а при быстром же течении еще дальше) выше от лодки. При этом,
конечно, не следует забывать, что в тех местах, где язей мало, и корма
нужно давать меньше.
В районе Тарту крупных язей мало: обычно ловятся подъязки весом от
300 до 700 г. В нижнем течении Суур-Эмайыги, ближе к Чудскому озеру,
ловятся крупные рыбы до 2—3 кг.
В. Колгин
УЖЕНИЕ РЫБЫ В КАНАЛАХ И В АРЫКАХ
О некоторых особенностях ужения
нашей стране идет грандиозное строительство
ирригационных систем на Волге, Каме, Оби, Аму-Дарье, Днепре,
Кубани и многих других реках. Рыболовам-спортсменам
приходится все чаще и чаще иметь дело с водоемами, где
периодически меняется уровень воды.
Эти водоемы быстро заселяются такими рыбами, как
сом и сазан, которые для рыболовов представляют большой интерес.
Однако ловля рыб в новых водоемах носит специфический характер. Вот об этом
я и хочу рассказать, опираясь на свой долголетний опыт.
В связи с поливами" посевов уровень воды в ирригационных
сооружениях, прежде всего в каналах-арыках, часто и резко меняется, так как для
того, чтобы пустить воду на поля, вначале необходимо поднять ее уровень
и закрыть нижележащие регуляторы. Разумеется, ниже этих регуляторов
уровень воды при этом соответственно понижается. Рыба в данных условиях
теряет оседлость. Она кочует, постоянно находится в движении. И рыболову
приходится искать ее.
При подъеме воды рыба в поисках корма часто выходит на заливаемые
поля и луга. При спаде — панически устремляется вверх.
Преодолевая препятствия — закрытые регуляторы, сазаны совершают
мощные прыжки, более метра в длину и в высоту.
Вода в каналах и в арыках, как правило, мутная, так как с берегов
смывается много земли, за регуляторами образуются водопады и
водовороты, вздымающие ил со дна. В это время успешно можно ловить рыбу только
донными удочками.
В спокойной, но высокой воде рыба усиленно кормится и хорошо
ловится на отмелях и в заливах у самого берега, где есть заросли камышей.
А когда воды мало, рыбу нужно искать в глубоких, малодоступных
котлованах и забрасывать снасти на глубину, в середину водоема. Возле самых
регуляторов рыба не держится, она предпочитает средние участки.
При ловле в арыках и в каналах почти всегда приходится пользоваться
снастями двух видов. На тихом, спокойном течении лески должны быть
мягкими: тонкая жилка или плетеный капрон. Поплавок — обыкновенный, из
пробки, выкрашенный белой краской; грузило — свинцовое, в 20—30 г,
удилище — из местной породы дерева, длиной от 1,5 до 2,5 м. Крючки № 6, 7
или 8 с круглым загибом и коротким цевьем; насадка для ловли сазана:
155

черви земляные, хлеб, кусочки рыбы, гамбузия; насадка для ловли сома —
черви, малек, кусочки рыбки, личинки майского жука. На малька сом ловится
в арыках ночью в любое время года, в том числе и зимой.
При быстром течении леска может быть и жесткой, поплавок крупнее,
грузило до 50—100 г. Насадка должна быть на дне.
При резком изменении уровня воды рыба два-три дня не клюет и ниже
регуляторов, где уровень падает, и выше их, где уровень повышается.
Затем начинается усиленный жор изголодавшихся сазанов и сомиков во всех
участках водоема Этот усиленный клев продолжается три-четыре дня, затем
интенсивность его понижается.
Когда уровень воды устанавливается на продолжительное время, рыбу
можно успешно ловить на удочку независимо от погоды и температуры
воздуха. Но при этом надо иметь в виду одну важную особенность: рыба
берет активнее, смелее, если вода мутная.
На протяжении последних двадцати пяти лет я ни разу не видел
хорошего галева рыбы в прозрачной воде!
Да это и понятно. Ведь, часто приходится сидеть с удочкой над арыком,
довольно узким, где глубина воды не превышает одного метра. Если вода
чистая, то в таком месте от рыбы и не спрячешься. Ловить при чистой воде
можно в таких и более крупных арыках только ночью, строго соблюдая
правила маскировки.
Наблюдается и такое интересное явление: в малых арыках рыба
преимущественно ловится на червя. Иногда она ловится и на кузнечиков, где их
много падает в воду с кустов и камышей, нависших над арыком. На
хлебные насадки, как правило, в таких водоемах клева не бывает.
В закрытых арыках зимой, в мороз и при ветре, сазаны на удочку
ловятся не хуже, чем.летом. Сомики же попадаются довольно редко. Их
можно поймать только ночью и только на малька. Другую насадку в холодной
воде сомики не берут.
Вновь выстроенные каналы и арыки обычно не радуют глаз рыболова:
уж очень они прямолинейны. Но через несколько недель вода слегка
размоет берега, углубит или занесет дно, на каких-то участках появятся
котлованы, образуются заливы и отмели, заросшие камышом. Тогда-то новые
арыки и. начинают посещаться рыболовами.
Распределительные и оросительные каналы и арыки ежегодно
подвергаются очистке от ила, оседающего на дне, и от растительности,
замедляющей ток воды. Чистка производится в осенне-зимний и весенний периоды.
Воду в это время спускают. После очистки арыка и наполнения его водой,
рыбы в нем не бывает. Она заходит летом, когда отмечет икру в
водохранилищах и устремится в поисках кормных мест.
Очень крупные рыбы в каналах и в арыках встречаются редко, но
оживленный клев сазанчиков и сомиков до одного-двух килограммов весом
доставляет большое удовольствие. А, главное, рыба клюет почти постоянно, и
хроническое бесклевье нам неизвестно. Правда, иногда приходится порядком
походить в поисках рыбы, но это не так трудно, потому что всегда есть
уверенность, что рыбу найти удастся. И насадка — всегда под рукой.
Я имею в виду гамбузию. Там, где она водится, доставать ее очень легко.
Для этого нужно лишь привязать к палочке нитку 0,5 м, к ней — прикрепить
за середину червя, чтобы концы его свисали свободно, и опустить эту
приманку у самых ног в воду на глубину до 10—20 см. Моментально за оба
конца червя вцепятся несколько гамбузий, стоит лишь дернуть нитку на
себя и подставить фуражку, в которую они упадут. Даже в холодной осенней
и весенней воде гамбузии во множестве резвятся в верхних слоях и у
самой кромки берега.
Ловятся на гамбузию так же елец и храмуля, обитающие в
искусственных озерах и каналах.
В наших условиях лучшее время для ужения в арыках это осень, когда
с сокращением поливов вода поступает в меньшем количестве, обсыхают
мели и кормная площадь резко сокращается. В это время (с августа по
ноябрь] сазан неплохо ловится и на хлебные насадки. С августа по октябрь
156

хорошо ловятся на червя, на личинку майского жука и на живца сомики до
двух-трех килограммов. f
Наконец несколько замечаний о поведении рыболова на берегу арыка
и озера.
Сидеть приходится лицом к солнцу, как можно ближе к воде, и как
можно меньше возвышаться над ней. В озере хорошо ловить с заходом
в воду. "
Рыба совершенно не боится человека, когда он стоит в воде, и чем
дальше и глубже он в нее вошел, тем лучше. Даже движения рыболова не
отпугивают рыбу, и она берет насадку у самых его ног. Но тот же сазан ни
за что не подойдет к насадке, если рыболов сидит на крутом, высоком
берегу и выделяется на фоне неба..
Может быть, это покажется странным для рыболовов средней полосы
страны, но мы считаем, что самый лучший маскировочный цвет для одежды,
лесок, поплавков и удилищ — белый. Туркменские рыболовы полагают, что
рыба, смотрящая на предметы снизу вверх, не замечает на берегу белый
цвет: он как бы расплывается в толще воды.
Возможно, что такая маскировка пригодна только для ловли рыбы в
мутных водоемах.
Во всяком случае белая одежда не отпугивает рыбу, а сидеть в ней, на
берегу арыка, особенно в жаркое время, очень удобно.
Секрет успеха
Стоял конец декабря. Дни, как это часто случается в Туркмении, были
логожие, солнечные, теплые, тихие. Если бы легкие утренние морозцы не
сбили с деревьев их зеленого наряда, не позолотили травы и камыши, вряд
ли можно было бы сказать, что пришла зима.
Мы собрались проехаться с удочками на одну из дальних ям в старице
Мургаба и условились на другой день рано утром встретиться у моего
приятеля, к дому которого должна была подойти машина.
Но шофер подвел. И чтобы не терять день, мы вдвоем отправились на
ближайший арык Алаша-яб, до которого было не меньше десяти
километров.
Пришли мы на место часу в одиннадцатом. Алаша-яб — очень красивый
арык, с извилистым руслом, берега его заросли густыми и высокими
камышами. Вдоль берегов кое-где стоят ветлы и тутовник. В арыке много
котлованов, широких и глубоких, с заводями и омутами И рыбы в нем много,
но берет она капризно. Поэтому я шел сюда без особого удовольствия,
поддавшись уговорам приятеля.
А приятель имел к этому арыку особое пристрастие и говорил, что без
рыбы мы не вернемся. Уверенный в успехе, он сел у первого же котлована,
удобно устроившись на сухой траве у самой воды, и заявил, что с этого
места его и трактором не стащишь.
Я прошел дальше, бесполезно промотался по арыку несколько часов,
испробовал многие места, приемы и насадки и пришел к заключению, что
рыба ловиться не будет: слишком часто меняется в арыке уровень воды.
С таким выводом я и явился к приятелю.
Он сидел на старом месте. По сияющей его физиономии я определил,
что дела у него не так плохи, как у меня. И в подтверждение этого он
поднял из воды мешик, в котором трепыхались крупные рыбы. Там было пять
сазанов, которые весили не менее пуда.
— А ты считаешь, что не клюет! — сказал приятель. — Садись рядом!
Я расположился поблизости. За целый час у меня не было ни поклевки,
а приятель мой ловил. Были у него и сходы, вытаскивал он и мелких
сазанов и крупных. А одна рыбина — в полметра длиной едва уместилась в
мешке.
Нехорошее чувство — зависть. Но, помимо моей воли, она овладела
мной. Мне стало тоскливо. Приятель понял, как мне тяжело, и предложил
поменяться местами. Я согласился. Но у меня поклевок не было, а приятель
157

почти тотчас же поймал хорошего сазанчика. Я не знал, что и делать,
отошел от своих удочек и стал внимательно наблюдать за приятелем.
— Понюхай со мной табачку — легче станет, — участливо сказал он.
Я втянул понюшку. Чихнул. Затем отщипнул кусочек хлеба, скатал его
пальцами в шарик и стал насаживать на крючок, только вынутый из воды.
Закинул. Поплавок скоро дернулся, словно его сбрызнули живой водой.
Я вытащил сазана, и вдруг все понял!
— Ты берешь табак пальцами, и ими же скатываешь хлеб. А табак у
тебя с мятным маслом, значит, и насадка пахнет им же!
— А ты выучись нюхать табак, будешь лучше ловить рыбу, — пошутил
приятель.
Жаль, что уже подкрался вечер и рыбалка оканчивалась, но уже в
сумерках я успел вытащить двух трехкилограммовых сазанов, да и сходЫ
были.
Вот и говори после этого, что сазаны не любят табак нюхать!
Домой мы шли уже по-темному, оживленно обсуждая удивительный
случай на арыке Алаша-яб.
Я. Машков
ЗА ФОРЕЛЬЮ
очти все лето я прожил в деревне Ящера на реке Луге.
Весь июнь и половину июля, каждое утро еще задолго до
восхода солнца я отправлялся рыбачить на излюбленные,
проверенные места и не было дня, чтобы возвращался с
пустым садком.
Каждый раз, встречаясь с дедом Семеном Федоровичем,
знатоком здешних мест, мы подолгу беседовали. Я делился свежими
впечатлениями, а дед-всезнайка хитро посмеивался, вспоминая свою молодость,
давал советы. Лето стояло жаркое, сухое. С каждым днем Луга мелела все
больше и больше. Буксирные катера с трудом пробирались через перекаты
и часто садились на мель.
Однажды под вечер один за другим раздались сильные взрывы. На
Луге углубляли дно. Когда мы подошли к берегу, — вся поверхность реки
была покрыта погибшей рыбой. Перемешанные с илом, помутневшие воды
лениво несли множество крупных рыбин: лещей, щук, голавлей, жерехов,
язей, окуней, плотвы. Но еще больше погибло малька. • Семен Федорович
покачал головой и с осуждением сказал:
— Вот так-то у нас — одно делают, а другое рушат. А то не подумали,
головотяпы, что всю рыбу погубят... В газетах пишут — землечерпалки,
землесосы, гидромониторы... А где они?
Подавленный, я молчал.
Мы еще немного постояли на берегу и грустные побрели'к деревне.
С тех пор я стал редко возвращаться домой с хорошим уловом. Потеряв
впустую несколько зорь, я стал ходить на речку Ящеру, впадающую в Лугу.
Рыбы в ней было много, но какой!.. Окуньки, ерши, уклейки, мелкая плотва
и, изредка, ельцы. Как-то раз я сидел над обрывом и на слепней ловил
ельцов.
— Рыбачку привет и уважение! — услышал я знакомый голос и,
обернувшись, увидел деда. Он был без шапки, в синей косоворотке, загорелый,
морщинистый, с травинкой, запутавшейся в давно не стриженной бороде.
158

Лукавые глаза с веселым задором смотрели из-под лохматых бровей, а в-
уголках губ пряталась едва заметная усмешка.
И, действительно, ради такой рыбешки часами сидеть на берегу! Я
смутился и торопливо сказал в оправдание:
— А что делать? На Луге не берет, а дома сидеть интересу нет...
— Вот что, дружок, — мягко перебил меня дед. — Сходил бы ты на
Кемку за форелью... Места там знатные!
— За форелью!? — обрадовался я.
— Угу, за ней... Да ты слушай, не перебивай. Я тебя, милый человек,,
всему, как есть, научу. Сейчас мне недосуг — сенокосилку нужно
отремонтировать в бригаде. Завтра зайди.
- На следующий день я отправился к деду. Семен Федорович строгал
планки для ульевых рамок.
— Так, значит, пришел. По молодости и я таким был — с запалом. Да
вот, ноги остарели, не носят.*Душой бы рад побродить по затаенным
излюбленным местам, да, видно, свое отбродил... На Кемку этих самых хитрых
штук... спиннингов разных — не бери. Возьми удилище подлиннее, лесок и
крючков побольше — зацепов там много. Ловить нужно на поплавочную
удочку, наживляя красных червей, а не будет брать — попробуй нахлыстом'
на слепня. Без рыбы не придешь. Форель там водится... Да и хариус тоже.
Время сейчас подходящее. Речки обмелели, и рыба стоит по ямам...
Нащупаешь такую ямку, поймаешь две-три штуки — ищи новую. Идти нужно»
снизу вверх, а почему — догадайся сам. Сапоги у тебя хорошие — в них и
ступай.
Лов.начинай в пяти-шести километрах от устья и иди полпоселка на
лесоразработках. Оттуда можешь вернуться через Мшинскую и Толмачево....
Я внимательно слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. А дед
неторопливо рассказывал, щуря насмешливые глаза.
На рассвете я отправился в путь. В объемистом рюкзаке еще с вечера
было старательно уложено все необходимое для двухдневного похода
«Только бы не опозориться перед дедом — засмеет», — думал я, шагая?
сосновым бором, вдыхая настоявшийся хвойный воздух.
Трудно найти место в Ленинградской области, где бы я не побывал за
свою жизнь в поисках водоемов с хорошими, уловистыми местами или
нетронутых охотничьих угодий. А вот на Кемке бывать не приходилось.
Какая своеобразная и неповторимая красота!
...Я стоял на склоне, поросшем высокими стройными елями, а далеко
внизу, по каменистому руслу, несла свои прозрачные воды река. Немного»
правее, выше переката, начинался плес. Серебристые ивы, буйная ольхаг
стройные рябины, черемуха, береза и осина склонялись над зеркалом воды,
словно любуясь своим отражением...
Вот над поверхностью, блеснув на солнце чешуей, взметнулась
крупная рыбина... Отражения исчезли, медленно расползались вширь легкие
круги изумрудно-зеленоватых волн, заспешили к берегу и спрятались под.
корягами и корневищами подмытых деревьев.
Так вот ты какая, Кемка! В эту минуту, я почему-то вспомнил далекое
детство и затерявшуюся в таежных просторах Кузнецкого Ала-тау реку
Барзас с такими же перекатами, плесами и глубокими омутами....
Стараясь не шуметь, я медленно спустился по косогору, подошел к
берегу, выглянул из-за дерева. Прямо подо мной, у полузатонувшего дерева,,
едва шевеля плавниками, стояла крупная форель. Увидев летящую над
.самой поверхностью бабочку, она выпрыгнула из воды и, блеснув
золотистой чешуей, с громким плеском шлепнулась обратно. Бабочки как не
бывало...
+' Отступив от берега, я стал торопливо разматывать леску. Когда все
было готово, я осторожно просунул удилище между деревьев и опустил конец,
лески с насаженным на крючок слепнем. Там, где приманка коснулась
поверхности воды, раздался легкий всплеск. Я торопливо подсек Струной
натянулась тонкая леска, и я почувствовал на крючке тяжесть сильной и
159?

крупной рыбы. Потом она стремительно метнулась к берегу. Леска со
свистом рассекла воду и тонко зазвенела...
С трудом сдерживая волнение, я старался не дать уйти рыбе под
коряги, и это мне удалось. Пленница послушно пошла на крючке в сторону
полузатонувшего дерева.
«Теперь ты моя!...» — самодовольно подумал я, стараясь вывести рыбу
на поверхность. Однако -форель внезапным броском выскочила из воды,
перевернулась в воздухе, ушла в глубину, опять выбросилась на поверхность.
Я упорно старался вывести ее к середине плеса. Буйно сопротивляясь, она
металась на туго натянутой жилке, ходила на кругах, бросалась из стороны
в сторону.
Наконец утомленная форель всплыла на поверхность и перевернулась
на спину. Тогда я осторожно подвел ее к себе и резким движением
удилища бросил на берег.
Увлеченный, я не заметил, что надо мной*нависли ветви деревьев.
Кончик удилища стукнулся о что-то твердое, леска запуталась и в метре передо
мной на тонкой жилковой снасти повисла извивающаяся золотистая рыба с
тремя рядами коричневых и красных пятнышек на боку. Она отчаянно
изогнулась, выпрямилась и вдруг сорвалась в воду, взметнув фонтан брызг..,
Только я ее и видел!
С большим трудом я распутал леску, надел на крючок приманку и,
выбрав удобное место, забросил вновь. Распластав по воде крылышки, слепень
медленно плыл по течению. Томительно тянулись секунды, а новой
поклевки не было. Сделав несколько бесполезных забросов, я решил сменить
место, но это оказалось нелегким делом. Берега речки густо поросли
шиповником, молодыми березками, рябинником, ольхой и осинами. /
С трудом пробираясь вверх по реке, я вскоре вышел на большую
поляну и подошел к обрывистому высокому берегу.
С шумом и рокотом р.еслись вспененные воды реки. Все дно было усеяно
крупными камнями. Перекат тянулся на сотни метров. Местами виднелись
хаотические нагромождения деревьев — завалы. Здесь было так мелко, что
о рыбной ловле нечего было и думать. Поправив ремни рюкзака, я стал
пробираться по захламленному валежником берегу вверх в поисках глубокого
омута или широкого плеса. Место было дикое и глухое. Я с трудом
продирался сквозь лесную чащобу, перелезал через колодник, обходил выворотни
и, наконец изрядно утомившись, решил спуститься вниз и идти руслом реки.
В конце переката, там, где начинался новый плес, я остановился, сменил
приманку и осмотрелся. В нескольких метрах впереди была небольшая
глубокая ямка, образовавшаяся между двумя огромными валунами.
— А что если попробовать забросить туда? Если там есть рыба, то ока
непременно должна стоять головой против течения и не сможет меня
заметить.
«Идти нужно снизу вверх, а почему — догадайся сам», — вспомнил я
напутственные слова деда.
Привязав маленький пробковый поплавок и сменив слепня на червя, я
забоосил приманку между камнями. И тут же поплавок нырнул вниз. Я
энергично подсек и через несколько секунд в моих руках бился хариус.
Очевидно, я не ошибся в своих расчетах и, повторив заброс, сразу же
поймал второго, почти такого же.
Правда, он не был такой заманчивой добычей, как форель, но все же я
ловолновался.
В наших сибирских таежных речках хариус встречается повсеместно и
первой пойманной в моей жизни рыбой был он. С тех пор прошло много лет,
а впечатления не поблекли. Каждый раз, когда мне удавалось поймать эту
пугливую рыбу, передо мной из тайников памяти возникали далекие
воспоминания о первом улове и первой рыбацкой радости... .
Из этой ямки я выловил одного за другим четырех хариусов. Плес был
тихий с едва заметным течением. Вдоль обрывистого берега тянулась узкая
полоска песчаной отмели с разбросанными по ней редкими камнями.
Увидав напротив низко нависшие кусты, я изловчился и почб^остп крю-
160

чок к самому берегу, в то место, где из воды выступала коряга, и опять
серый поплавок быстро нырнул в воду. Еще не видя рыбы, я понял, что на
крючке сидит форель.
«Только бы не сошла...» — волновался я, стараясь подвести
сопротивлявшуюся рыбу к берегу. Когда она утомилась, я осторожно подвел ее к
себе и выбросил на отмель. Форель была средних размеров, не более
четырехсот граммов. Но это было не что-нибудь, а форель!
Уложив ее в рюкзак, я закурил, надеясь дымом отогнать назойливых
комаров, но они по-прежнему нещадно жалили шею, руки, лицо и, словно
ошалелые, лезли в глаза...
Продвигаясь против течения, я внимательно осматривал речку,
облавливал удобные места. Увлеченный, я позабыл о еде и, только когда солнце
склонилось к западу, вышел на берег и остановился на отдых у
полуразрушенного хутора.
После сытной ухи я лег на мягкую подстилку из душистого елового
лапника и, подложив под голову руки, смотрел, как мерцают далекие звезды, и
слушал несложную песню коростеля. Все кричит и кричит неугомонный
коростель... Мерцают далекие звезды,.. Сладкая дрема смыкает веки...
Домой я вернулся на другой день в сумерки, усталый, искусанный
комарами, но довольный. В моем рюкзаке, переложенные травой и ветками ивы,
лежали штук тридцать форелей и еще больше хариусов. Не зря Семен
Федорович говорил, что места там «знатные».
Когда я подходил к деревне, мне повстречалась повозка. В ней сидел
мой дед.
— Ну, как дела, дружок? — поглядывая на рюкзак, спросил он и полез
а карман за самосадом.
Я принялся рассказывать, скрывая радость за напускным равнодушием.
— Так, значит, понял секрет, больная душа... Оно и с удочкой рыбки
поймаешь, когда догадка есть. Я ведь, этих самых, хитрых штук...
спиннингов разных — не поклонник. Уж больно мудрены. Ни к чему все это... Ты ее,
рыбку-то, смекалкой возьми... В прошлом году один инженер рыбачил там
на спиннинг. На уху не наловил... Впору хоть катушку в котелок клади...
То-то, брат! Ну, заходи — гостем будешь. Сейчас мне недосуг — за травой
еду. А вечером заходи... Почаевничаем.
Повозка тронулась.
С. Кравцов
НА ВОДОПОЕ
есло переломилось с хрустом. Пока мы разглядывали
обломки, лодку развернуло и понесло вниз. Я перебрался на
корму и стал управлять уцелевшим веслом.
Досада, вызванная поломкой, постепенно улеглась. День
клонился к концу, за кормой плескалась в садке пойманная
рыба. А что касалось предстоящих объяснений по поводу
весла, то застарелые трещины на месте излома свидетельствовали в нашу
пользу.
По пути мы обошли длинную отмель, которая делила Урал на даа
неравных русла. Максим напомнил о том, что надо помыть лодку и привести
себя в порядок. Соскочив за борт, мы потянули лодку к отмели. г'
От ближнего берега отмель была отделена узкой, неглубокой, но
быстрой протокой.
Против нас к реке спускалось на водопой стадо коров, над ним тучей
вились слепни.
11 рыболов-спортсмен J№ 9,
161

К водопою подошел высокий старик с длинным удилищем на плече.
Пропустив стадо, он сошел на берег и стал готовить удочку. Снасть у него
необычная: к шестиметровой бамбуковой удочке была подвязана волосяная
леса до десяти метров длиной, без поплавка и грузила. Старик, разувшись,
закатал повыше шаровары и полез в протоку Насадка, подброшенная на
струю, пошла по течению. Когда леса натянулась, рыболов сделал
выдержку, затем подтащил насадку к себе и снова пустил ее поверху.
С интересом мы наблюдали, как после нескольких забросов старик
подсек и вывел довольно крупную рыбу. Это был голавль. Он забился на
береговой гальке, и мы не удержались от громких похвал рыболову. А тот,
укладывая добычу в мешок, даже не оглянулся на наши одобрительные
восклицания и опять полез в воду.
, Заброс, потяжка; новый заброс и затем—мощная поклевка. Рыба взяла
крупная, и все попытки рыболова выбраться на берег остались тщетными:
он буквально утаскивался сильной рыбой, стремящейся уйти по . течению.
Боясь обрыва лески, рыболов стал делать пробежки вслед за добычей, и ему
удалось выбраться из воды только метрах в тридцати ниже стоянки.
Первый раз старик поднял добычу на поверхность лишь на мгновение:
затем она показалась еще раза два и, обессиленная, уже не пыталась уйти
на глубину А старик не торопился Измучив рыбу окончательно и
убедившись в полной ее беспомощности, он, перехватывая леску руками, улучил
момент и выволок на песок такого крупного голавля, каких я еще не
видывал. Ни багорчика, ни сачка у старика не было.
Наскоро перекурив, старик опять стал забрасывать свою удивительную
снасть и скоро поймал еще трех порядочных голавлей.
Мы пытались расспросить удачливого рыболова, но разговор не
получился: отделавшись двумя—тремя фразами, старик, даже не обувшись,
поспешил уйти.
Стащив лодку с отмели, потянулись домой и мы. Но рыбалка у водопоя
не выходила из головы. Что привлекло сюда крупную рыбу? Почему старик
стал удить сразу после ухода стада?
По-видимому, стадо после себя оставляет в воде навоз, сбитых и
упавших слепней и других насекомых. Такая пожива не могла не приманить к
водопою разную рыбью мелочь, и за мелочью пришли крупные голавли.
Стадо появлялось на водопое ежедневно в полдень и вечером, и рыба
приучилась подходить одновременно со стадом, держалась у водопоя, пока течение
не уносило поживу. Коровы «приводили» рыбу в определенное место а
одни и те же часы.
Всякому рыболову понятно, с каким нетерпением готовились мы с
Максимом проверить наши выводы о «водопойных» голавлях. Надо было
изготовить снасть, а кроме того, Максим убедил меня, что нужно найти свой
водопой и не мешать старому рыболову. С таким требованием — соблюдать
рыбацкую этику — я согласился.
После долгих поисков наш выбор остановился на удаленном водопое,
который по своему характеру мало отличался от того, где ловил старик.
Вездесущие мальчишки информировали нас, что стадо туда пригоняют
только по вечерам
И вот: середина июля, у нас в запасе кобылки, десятка два крупных
ородов и земляные черви, место мелкое, с быстрым течением, на воде
небольшая рябь. Стадо напилось и ушло. ^
По примеру старого .рыбака мы забрались в воду и пустили поверху свои
лески без грузила и поплавка Всплесков рыбы не было заметно. Леса
натягивалась, как струна, и мелко вибрировала.
Максим первым выловил на кобылку порядочного голавля. Попался и:
мне небольшой голавлишко, на овода.
Скоро Максим взял второго голавля, опять на кобылку. Насадил и я на
крючок крупную кобылку с яркими подкрыльями. Струя подхватила и
унесла насадку. Резкий удар, переданный удилищем, и сильные порывы
засекшейся рыбы застали меня врасплох. Это и предрешило исход. Заторопив-
№

шись и понадеявшись на прочность снасти, я допустил грубейшую ошибку:
вступил с рыбой в силовое единоборство. Кончилось все сходом рыбы.
Не успел я «пережить» довольно язвительные замечания Максима за
упущенного голавля, как на реке послышался шум мотора: какой-то облезлый
катеришка спускался к нам, немилосердно дымя и оглашая окрестности
кашляющими выхлопами своего допотопного движка. Разумеется, этот
плавающий «примус» испортил нам рыбалку! Но водопои был найден, наши
догадки подтвердились, и дня через два мы снова отправились на рыбалку.
Менее чем за час мы вдвоем поймали тринадцать голавлей, правда,
некрупных, затем рыба брать перестала.
Еще два раза порыбачили мы на этом водопое, а затем переключились
на другой, куда стадо подходило два раза в день.
Избранный нами новый водопой мы несколько раз облавливали и утром
и вечером. Голавли вечером ловились лучше. Утренние уловы и по
количеству, и по величине рыбы много уступали вечерним.
Однажды, мимоходом, довелось нам днем поохотиться на голавлей на
первом водопое, где мы видели старика. Поймали мы с десяток голавликов,
а случившийся тут мальчик рассказал, что накануне вечером дедушка взял
семь очень крупных голавлей. Мальчик подтвердил, что старик рыбачит
только вечерами.
В тот же день, находясь в районе водопоя, примерно часа за два до
посещения его стадом, мы заметили, как свернул к реке небольшой табун коней.
Мы поспешили к водопою.
После ухода табуна мы долго и напрасно хлестали удилищами:
голавлей не было. Блестяще подтвердилось наше предположение, что рыба
подходит к водопою вместе со стадом и случайный подход табуна во внеурочное
время ею не был замечен.
Совсем неожиданно эта рыбалка оказалась для меня последней на
Урале; обстоятельства заставили навсегда покинуть Оренбург.
Все же некоторые наблюдения о рыбалке на уральских водопоях у нас
с Максимом накопились.
Нельзя было не заметить, что случайно или не случайно, но ловились
только одни голавли. После ухода стада рыба держалась у водопоя не более
часа, к этому времени и прекращался клев. Рыба посещала как вечерние, так
и дневные водопои скота.
У трех водопоев голавли ловились хорошо, но всегда вечерние уловы
значительно превосходили дневные. Вечерние голавли бывали гораздо
крупнее пойманных днем. >
Правда, ни один из пойманных нами голавлей не превышал полутора
килограммов. Голавли же из уловов старого рыболова были просто
великанами. Мы не знали, Чем пользовался старик в качестве насадки. Основной
насадкой нам служила крупная кобылка. Очень охотно л даже жадно
хватались крупные оводы, но преимущественно мелкими голавлями. Другой
насадкой мы не пользовались. Задумываясь впоследствии, почему старик на
своем водоеме вылавливал таких крупных голавлей, я склонен был отнести
его успех за счет насадки и запоздало сожалел, что своевременно не пришла
мысль препарировать пойманных наиболее крупных рыб, содержание
желудков которых подсказало бы, на что их надо ловить.
Рыба нас не боялась. Мы с шумом забредали в воду, и все же иногда
насадка не успевала пройти и двух метров, как уже следовала поклевка.
В таких случаях брали, как правило, мелкие голавли. Крупная рыба обычно
хватала насадку на исходе лесы, и чаще всего засекалась сама. Возня с
пойманной рыбой других голавлей не отпугивала.
К сожалению, мне больше не довелось вернуться к рыбалке на водопоях
и наши наблюдения не завершились».

В. Маркевич
^ЛЕТНЯЯ ЛОВЛЯ НА МОРМЫШКУ
овля.рыбы на мормышку летом уже известна многим
рыболовам. Я, лично, занимаюсь ею несколько лет и с успехом
ловлю щурят, окуней, плотву, язей, ельцов, голавлей,
густеру, подлещиков и даже... линей.
Впервые я поймал линя на мормышку в ,июле 1955 года
в Бузлановском водоеме под Москвой. Случилось это так:
я ловил с берега окуней на летнюю удочку с мормышкой, насадкой служил
небольшой навозный червь. Утренний вете0 гнал насадку к берегу. Как
только мормышка приблизилась к траве, последовала поклевка, и я вытащил
линя.
После этого случая я стал ловить линей специально на мормышку с
червяком, и в течение июля поймал семнадцать линей, весом от 200 до 600 г.
Интересно отметить, что брали они только на плывущую мормышку и, когда
она останавливалась, поклевки прекращались.
' Особенно интересна ловля голавлей на мормышку, когда насадкой
служат кузнечики.
В августе 1955 года на Истре в районе Петрово-Дальнего я поймал
двенадцать голавлей и примерно столько же было сходов: мал был крючок .на
мормышке. Заметив стайку голавлей, я спрятался в кустах и бросал
мормышку с кузнечиком на середину реки, а затем быстро тащил леску против
течения. Мормышка от сильного течения всплывала наверх. Резкая поклевка
голавля происходила обычно у кустов. Пойманный голавль сильно
плескался, остальные скрывались, приходилось некоторое время выжидать новой
поклевки или менять место.
Но особенно жадно брали на плывущую мормышку с кусочком
навозного червя окуни.
Язей, подлещиков, густерок и ельцов я успешно ловил в летние месяцы
на мормышку с мотылем на Большой Волге, ниже Иваньковской плотины,
на течении.
Некоторые рыболовы успешно ловили плотву на озере Сенеж,
насаживая на мормышку кусочки белого теста; есть любители, которые ловят
лещей на мормышку с мотылем в канале имени Москвы.
Дождливая погода летом 1956 года очень помешала мне ловить белых
карасей на мормышку с опарышем, хотя годом раньше аналогичные мои
попытки на одном из подмосковных прудов увенчались успехом.
Для успешной ловли рыбы на мормышку необходима правильная
оснастка летней удочки, правильный спуск и движение мормышки в водоеме. Если
хотя бы одно из этих условий не соблюдается, то хороших результатов не
будет.
Я пользуюсь легким удилищем, длиной до 4 м, леска у меня тонкая,
поводок в 0,5 мм в диаметре. Чтобы удобнее было забрасывать, особенно
против ветра; длина лесы не превышает длины удилища. Поплавок маленький,
соответствующий весу мормышки, на плаву видна, меньшая его половина,
иногда виден лишь кончик.
При ловле в закрытых водоемах предпочтительнее пользоваться
маленькой мормышкой; на реке с быстрым течением нужна мормышка покрупнее,
чтобы течение не поднимало ее наверх. Форма и цвет мормышки —
безразличны. Я обычно пользуюсь двумя видами мормышек: светлой дробинкой и
желтым клопиком. На ту и другую -рыба берет одинаково.
Перед началом каждой ловли, особенно на новом месте, надо промерить
глубину, чтобы мормышка не цеплялась и не останавливалась, а обязательно
двигалась, и на расстоянии 10—15 см ото дна.
В реке течение несет мормышку и получается ловля в проводку. В
закрытом водоеме приходится переходить с места на место и ловить там, где
164

ветер может гнать поплавок и мормышку. В тихую погоду, когда нет волны
и ветра, надо легкими толчками удилища подтаскивать мормышку.
Удилище все время держится в руке на весу. Как только поплавок
скрылся, надо немедленно подсекать, иначе рыба сорвет насадку и уйдет.
Для успешной ловли разных рыб необходима и разная насадка:
кузнечики — на голавлей, опарыши — на язей и плотву, мотыль — на густерок и
подлещиков, навозные черви — на окуней и линей.
В крайнем случае можно обойтись мелкими навозными червяками или
кусочками крупных червей. ~
В. Рачков
ВЕК ЖИВИ, ВЕК УЧИСЬ
Интересный крючок
тот самодельный крючок подарил мне один из моих
знакомых, старый и опытный рыболов. Жало и изгиб были соверч
шенно параллельны основному цевью, образуя с ним бо«.
лее прямой угол, чем в «черкасовском» крючке. Цевье
длинный, как у мотыльнбго крючка.
— С такого крючка рыба не срывается, разве только
губу порвет. А разогнуть его даже двухкилограммовый язь не сможет.
Живцов тоже ловить можно: самый маленький пескарь и гольян на него
виснут, — пояснил мне знакомый рыболов.
Я несколько скептически отнесся к достоинствам этого крючка: цевье
его чуть превышало толщиной балалаечную струну и казалось на первый
взгляд хлипковатым.
И вот жарким июльским днем я сидел на стволе вяза, почти упавшего
в воду. Место неглубокое, дно покрыто плитняком и еще какими-то камнями,
что спасает рыбу от любителей невода и мережи.
Метрах в двадцати ниже вяза река расширялась, образуя тихий
глубокий омут, в зеркало которого смотрелись густые ивы. Со ствола хорошо
было видно, как между камнями, на метровой глубине, плавала рыба. Тут
были сорожки, пескари, голавли, подъязки, изредка, как тень, мелькало
брусковатое тело щуки и тогда серебристыми брызгами взлетали над водой
уклейки.
Я насадил на крючок кузнечика: продеть его через прямые углы нового
крючка было несколько труднее, чем на обычно изогнутый.
Течение подхватило леску с поплавком, и она заскользила по кольцам
удилища. Поплавок быстро отплыл от вяза и вдруг начал идти в сторону и
берегу, нарушая закон физики.
Я сделал подсечку и начал подмотку: сопротивление незначительное. На
крючке висела желтоглазая маленькая сорожка. Жало крючка полностью, до
тупого угла, впилось ей в верхнюю губу.
Вслед за сорожкой я вытащил двух небольших подустов, подъязка и
голавлика. Мелкая рыбешка не давала доплыть наживке до омута:
положительное качество самодельного крючка повернулось против меня. Двадцать
четыре поклевки — двадцать три рыбешки, одна сорвалась в воздухе! По
количеству рыбы результат очень хороший, а по качеству оставляет желать
лучшего.
Двадцать пятый раз... Поплавок дошел до омута и вдруг исчез под
водой. Наконец-то! Но, на крючке — крупная уклейка.
Новый рейс наживки Я почти равнодушно смотрел на поплавок, потом
перевел взгляд на рыбью мелочь, скопившуюся у корней вяза, повисших в
165

веде. Здесь сотни язят и голавликов. Одни беспокойно сновали, отыскивая
что-то в трещинках плитняка, другие стояли совершенно неподвижно, чуть
шевеля плавниками.
Я бросил в воду овода. Началась суматоха, рыбешки мигом разорвали
и растащили жертву. В этот момент удочка чуть не вылетела из моих рук,
леска начала быстро разматываться.
Рыба упорно сопротивлялась, пытаясь оборвать леску, пришлось немного
уступить. Затем я подмотал леску на барабан катушки, рыба пошла
спокойней, но метрах в пятнадцати от вяза бросилась в глубь омута, оставив на
поверхности большой бурун.
v Еще минут десять борьбы, и в подсачек лег, сверкая серебристой с
золотым отливом чешуей, большой язь. Ради него можно было просидеть здесь
и весь день!
Но что больше всего поразило меня — это.качество крючка:
килограммовый язь — рыба сильная, он свободно разгибает крючки слабой закалки
или ломает, если они перекалены. Этот же крючок, казавшийся таким
слабеньким, совершенно свободно выдержал испытание.
Очевидно, прямой угол его, куда попадает губа рыбы, не может
разогнуть даже довольно крупная рыба, а прямое жало и изгиб при самой
небольшой подсечке свободно просекают губу, и рыба, как на копье, повисает на
таком крючке, не в силах сорваться с него.
Северный ветер
Я возвращался с рыбной ловли, прикрыв пустую корзинку ветками и
травой от любопытного взора прохожих. Шел, выбирая наиболее пустынные
тропинки, избегая всякого рода встреч, чтобы незаметно проникнуть в дом.
Там уж можно было чувствовать себя спокойно, так как мои домашние
привыкли к такого рода «уловам». Неожиданно я услыхал за своей спиной
голос:
— Ну, как дела, рыбачок?
Оглянувшись, увидел своего приятеля из села Малиновки. Врать ему не
имело смысла: он уже бесцеремонно поднял ветки, обнажив пустое дно
корзинки.
— Веточки козе несешь? — ехидно спросил он.
Я начал объяснять ему причину неудачи, ссылаясь на известный мне из
рыболовного календаря «северный ветер», когда рыба не клюет даже на
самую лучшую приманку.
— Значит, виноват ветер? Жаль, очень жаль! — сокрушенно произнес
приятель, поглядывая на деревья, листья которых едва шевелились от
легкого дуновения теплого южного ветерка.
— Вот, что, дорогой, приезжай-ка завтра к нам в Малиновку хариуса
половить, у нас много его в речке. Может быть, он и при северном ветре
плевать будет. Да мух побольше налови, до них он большой охотник.
Дома весь остаток дня был посвящен ловле мух. Успокоился я, к*(гда
две спичечные коробки были заполнены.
Рано утром я плотно привязал к велосипеду удилище, закинул за плечи
рюкзак и быстро выехал за околицу.
День обещал быть чудесным. С синего безоблачного неба утреннее
солнце посылало яркие лучи, которые тысячами искр сверкали в капельках
росы, обильно покрывавшей траву.
'" Доехав до мельницы, я сделал небольшой привал и искупался,
бросившись в воду с моста. После купанья особенно приятно было ехать по узкой
тропинке во ржи. Поле скоро кончилось, "й тропинка стала подниматься в
гору, покрытую густым ельником. Половину горы пришлось преодолеть
пешком, зато как хорошо было нестись вниз по пологому склону, когда
свежий ветер нежно холодит лицо и, упираясь в грудь, как бы играя, хочет
уменьшить скорость машины.
166

Через час я^был в Малиновке. Оставив велосипед у своего знакомого, я
отправился с его сынишкой к заветной речке. В воображении она рисовалась
широкой и быстрой, с прозрачной холодной водой, окаймленной по берегам
густым вековым лесом. Мой проводник вел меня куда-то под гору, в самую
чащу леса. Вскоре среди хвойных деревьев стали попадаться лиственные:
ива и ольха. Мы прошли еще с полкилометра, пробираясь сквозь чащу, когда
идущий впереди парнишка раздвинул кусты, повернул ко мне веснушчатое
лицо с облупленным носом и торжественно сказал:
— Ну, дяденька, вот и река!
Но я видел только кусты и спросил с недоумением:
— Где?
Парнишка заливисто засмеялся:
— Да вот она! — он указал себе под ноги.
Передо мной был ручеек, шириной меньше двух метров: он терялся
среди густых зарослей ивняка и ольхи. Глубина его не превышала полметра.
Сквозь кристально чистую воду на дне виднелись гальки и плитки
песчаника, а между ними трубочки ручейника.
— Скажи, пожалуйста, а здесь, кроме ручейников, есть какая-нибудь
рыба? — шутя спросил я.
Не желая отвечать на такой коварный вопрос, парнишка направился
вниз по ручью, я последовал за ним. Метров через двести ольшаник поредел
и мы вышли на край небольшого обрыва. Здесь ручей был пошире — метров
до шести и значительно глубже. Немного поодаль он снова суживался и,
круто поворачивая вправо, встречал на своем пути большой . каменистый
обрыв, заросший на вершине молодыми елками.
— Смотри, дяденька, хариус! — шепнул мой проводник.
Какая-то рыба стрелой пронеслась и исчезла в корнях ели, лежавшей на
дне ручья. Темные, поросшие водорослями корни напоминали щупальцы
большого осьминога и медленно покачивались от пробегавших струй воды.
Между плитками песчаника, на дне, под обрывом, стояло несколько
крупных, хариусов. Сверху они казались темными, четко был виден большой,
красивый спинной плавник; брюшные коричневые плавники едва-едва
шевелились.
Быстро я достал коробку с мухами, размотал леску, размахнулся
удилищем и вдруг почувствовал, что кто-то крепко схватил леску сзади: крючок
зацепился за ближайшую ветку. Парнишка взял мое удилище.
— Смотри! Вот как надо! — он сделал короткий взмах, и я вдруг
ощутил острую боль в правой руке, крючок, проколов рукав рубашки, глубоко
впился в тело.
Теперь я прошел «школу», и сделал плавный заброс, на этот раз без
всяких приключений, так как мой учитель стоял на почтительном расстоянии.
Hq пока он давал мне урок по технике заброса, рыбы куда-то исчезли. и
только один хариус стоял около небольшого камня на дне ручья. Муха
быстро плыла в его сторону. Сердце в груди тревожно сжималось. Сейчас...
сейчас последует стремительный бросок, я подсеку, и первый хариус будет
трепетать в корзине с мокрой травой. Муха, гонимая течением, подплыла к
самому носу рыбы, скользнула по ее спине и поплыла дальше. Возвышаясь
на краю обрыва, я десятки раз закидывал леску, но всякий раз упрямец
отказывался взять «аживку. Мы решили, что этот экземпляр страдает
несварением желудка.
Мой проводник, посидев со мною часа полтора, сладко зевнул, сказал,
что ему нужно идти домой, пособить матери полить в огороде, и исчез в
густых зарослях ольшаника. Оставшись один, я еще несколько раз испытал
терпение хариуса пока он не скрылся под корнями в глубине омута. Долго
я ломал себе голову: почему рыба не берет муху? Вдруг что-то больно
ужалило меня в шею Это был овод. Безжалостно оторвав ему голову, я
бросил его в воду. Он проплыл метров десять и уже казался маленьким
пятнышком. Вдруг я услышал плеск, и большой круг разошелся на том месте,
где секунду назад чернело плывущее насекомое.

Я взял муху и бросил ее в воду. И опять почти в том же месте
разошлись круги, блеснула серебром чешуи крупная рыба, муха пропала. Значит,
мухи съедобны, рыба хватает их и довольно жадно! Так в чем же причина
неудачи?
Отцепив Сузило и поплавок, я насадил большую муху на крючок и
пустил ее плавом, но поклевки не последовало.
Жара становилась нестерпимой, рыба не клевала, начало сосать под
ложечкой. Ныла, утомленная частыми забросами, рука. Терпению подходил
конец.
Спустившись вниз к ручью, я умылся до пояса, зачерпнул воды в
котелок, в котором должна была по замыслу вариться жирная уха, и,
выбравшись на край обрыва, начал подкрепляться. А потом положил голову на
телогрейку и, видимо, уснул, так как пришел в себя от удара в лицо тяжелых
капель воды Небо было закрыто черной тучей. Молния прорезала небо,
сильный раскат грома потряс воздух. Первой мыслью было бежать в
деревню, но на зарябленной брызгами воде я увидел, как расходится довольно
большой круг от плеска рыбы.
«А не попробовать ли?» — пронеслась в голове мысль.
Я сделал заброс, и не успело насекомое коснуться поверхности
пенящейся воды, как из глубины выпрыгнула рыба и, поймав муху на лету,
засеклась на крючке.
Леса с визгом устремилась вверх, рыба оторвалась от крючка и, высоко
взлетев в воздух, упала в кусты. Это была небольшая серебристая рыбка,
беспомощно бьющая хвостиком по земле. Как реликвию, я бережно положил
ее в корзину под мокрую траву.
Но вот муха насажена снова. Заброс... Поклевка... На этот раз уже
более осторожно вывел я крупного хариуса. Дождь лил как из ведра, в
нескольких шагах едва различимы были предметы. Поклевку я почувствовал
по характерному рывку, передававшемуся с удилища на руку. Молнии
прорезали небо, гремел гром; одежда промокла, но я не замечал всего этого.
Клюет! А этого достаточно, чтобы забыть про все, сосредоточив внимание
на удочке. Сейчас никакая сила не смогла бы заставить меня уйти с речки.
Но вот дождь затих, небо очистилось от туч и теплые лучи солнца
начали обогревать пропитанную дождем землю. Хариусы больше не клевали.
Но за время грозы я все же успел выудить несколько крупных рыб.
Обдумывая причину жадного клева во время дождя, я пришел к
выводу, что хариус очень осторожная рыба: увидев на берегу рыболова, она
перестала хватать насекомых. В дождь же, когда поверхность воды была
рябая от падающих капель, рыба не могла видеть береговых предметов.
Более того, вместе с каплями дождя в воду, вероятно, попадают насекомые.
Этим и объяснялся активный жор рыбы.
Решив проверить свою догадку, я спустился метров на пятьдесят ниже,
к другому омуту Не показываясь на берегу, осторожно закинул леску из-за
кустов и почти сейчас же почувствовал рывок. Еще один хариус угодил в
корзину. Секрет был разгадан.
Когда вечером, перед отъездом домой, я показал приятелю свой улов,
он улыбнулся, взвесил на руке корзину и сказал:
— Ну, вот, сегодня и северный ветер не помешал тебе!
Очень жалею, что домой пришлось ехать в темноте. Ехать с хорошим
уловом это не то, что пробираться домой задами с пустой корзиной,
прикрытой для маскировки травой. И если бы меня спросили: — Как улов? — я
бы ответил:
— Ничего, клевало! — ив этом ответе был бы огромный скрытый смысл*
понятный только неугомонному племени рыболовов.

//. Л Кошаре®
ОТЛИВКА ДЕТАЛЕЙ ОСНАСТКИ
ля отливки грузил, «девонов», тяжелых блесен и прочих
деталей рыболовной оснастки можно приготовить
специальные приспособления.
Из латуни или дюраля на токарном станке
вытачивается деталь — это опока — форма для отливки. Деталь
разрезается пополам ножовкой, в буртике сверлятся
отверстия под установочные штифты, в одну из половин опоки впаивают или
запрессовывают 2 штифта (см рис.).
Из твердого дерева (самшит, бук, береза? вырезается модель изделия,
например грузила, в виде головы рыбки (для комбинированной блесны}..
Модель шлифуется тонкой шкуркой.
В отмытой фотографической пленке вырезается отверстие, точно
соответствующее контуру модели, и в этом отверстии клеем БФ-2 приклеивается
модель в трех точках так, чтобы диафрагма расположилась в плоскости
симметрии. Диафрагма вместе с вклеенной в нее моделью укладывается на
ту половину опоки, на которой просверлены отверстия под установочные
штифты, и по этим отверстиям вырезаются отверстия в диафрагме
(циркулем-измерителем). После этого модель надо покрасить лаком. Опока с
зажатой между ее половинками диафрагмой закрепляется в губках тисков,
после чего производят заливку ее гипсом. Перед заливкой гипсом модель-
Прихватить,
плеем

рекомендуется смазать мягкой кисточкой приготовленным гипсовым
раствором, чтобы рабочая поверхность формы была гладкой. При заливке гипса
по опоке полезно резко, но не сильно постукивать, чтобы пузырьки воздуха
из гипсовой массы скорее поднялись на поверхность. После «схватывания»
гипса форма раскрывается и модель вместе с диафрагмой удаляется из
формы. В просушенной форме острым ножичком вырезают литник и иголкой
процарапывают выпара. На внутренней поверхности формы можно не
очень остро отточенным карандашом выдавить (написать) цифру веса
грузила, год изготовления, инициалы мастера и т. п. В форме можно отлить
от 50 до 100 деталей — в зависимости от качества использованного гипса и
сложности конфигурации отливаемой детали. Следует иметь в виду, что
первые 2—3 отливки будут некачественными, пока не прогреется форма.
Вообще же отливки, произведенные по такой системе, получаются весьма
чистыми.
Диафрагма с вклеенной в нее моделью хранится до следующего раза.
Имея набор моделей различных деталей, можно быстро изготовить форму
для отливки любой из них, и поэтому отпадает необходимость хранить
громоздкие гипсовые формы, как это делается обычна,
В„ Васильев
ПРОЗРАЧНЫЙ ШАРОВОЙ ПОПЛАВОК
спешная ловля осторожной рыбы — форели, хариуса,
голавля, жереха — требует от рыболова умения, маскировки и
малозаметной снасти. Часто осторожная рыба держится
вдали от рыболова. Нередко прозрачность воды заставляет
рыболова избирать новые, более совершенные спортивные
способы ловли.
К числу их можно отнести ловлю с прозрачным шаровым поплавком.
Это небольшой' шарЧнс диаметром от 15 до 35 мм, изготовленный из

плексигласа (органического стекла} толщиной 0,8—1,5 мм. Сделать его
может каждый рыболов-любитель.
Обрезок плексигласа разогревается в
горячей воде, кладется на твердый предмет,
имеющий углубление, равное половине
желаемого шара, и с помощью деревянного
пуансона, полушаровой формы (который с
успехом может быть заменен шариком от
подшипника), в горячем плексигласе
выдавливается одно полушарие, а затем
второе.
Подготовленные полушария вырезаются
из пластинки плексигласа так, чтобы
каждое из них по окружности имело плоский
поясок шириной 3—4 мм. Затем в одном
из полушарий, отступя от пояска, сверлят-/
ся два диаметрально противоположных
отверстия диаметром 2,5—3 мм. Для
отверстий надо сделать две резиновых
цилиндрических пробочки. В них, по оси,
*иглой проткнуть отверстия. Соединить обе
лробочки внутри полушария- отрезком
жилковой лесы, пропущенной в отверстия
пробочек и завязанной снаружи их
узелками. Так пробочки удобно скреплены и
^никогда не потеряются.
Оба полушария склеиваются между
собой по пояскам нитроклеем,
дихлорэтаном или клеем БФ-2 и просушиваются. В пояске сверлятся два
противоположных отверстия диаметром 1—1,5 мм.
Перед ловлей надо вынуть обе пробочки, погрузить одно отверстие
шарика в воду, наполнить поплавок примерно до половины водой и вставить
пробочки в отверстия обратно. Поплавок готов. В одно отверстие в пояске
подвязывается жилковый поводок, в другое — леса (желательно жилка
толщиной 0,25—0,35 мм). Можно обойтись и без поводка, пропустив только
лесу через оба отверстия.
Такой поплавок плывет по поверхности реки, как водяной пузырь. Рыба
не боится его. Легкая насадка (кузнечик, стрекоза, бабочка) плывет впереди
поплавка. Щарик с водой достаточно тяжел, поэтому его можно забросить
^спиннингом далеко от беоега на главную струю, где находится осторожная
рыба. Можно пустить этот поплавок и по течению, вдоль берега, под
недоступные кусты, нависшие над водой.
Весьма успешна ловля с этим поплавком и следующим приемом:
привязав между поплавком и удилишем к лесе поводок с крючком,
наживленным стрекозой, кузнечиком или жуком, забрасывают поплавок в то место,
где держится рыба,. Затем, поднимая вверх конец удилища, слегка
покачивают им. Насадка на поводке то касается поверхности воды, то немного
поднимается над ней.
Этим приемом ловли иногда удается вызвать поклевку лаже самой
осторожной рыбы.

А. Родников
ПРАКТИЧЕСКИЕ СОВЕТЫ РЫБОЛОВА
'ерегите крючки! Когда крючок втыкают в удилище, еп>
жало быстро тупится, особенно если удилище бамбуковое.
Многие рыболовы рекомендуют приматывать крючок к
удилищу тряпочкой, но это тоже очень неудобно: крючок
цепляется за материю, и иногда бывает трудно его отцепить.
Я советую применять колечко из тонкой резины: оно
предохраняет жало от затупления и надежно закрепляет крючок на удилище.
Резиновое кольцо в 8—12 мм шириной плотно надевается на удилище около
мотовилец (можно надеть два кольца — сверху и снизу мотовилец). Когда
леска намотана на мотовильца, крючок вдвигается на половину ёвоей длины
под кольцо, которое плотно прижимает его к удилищу. В качестве
материала для изготовления колец можно употреблять обыкновенную соску.
О точке крючков. Очень часто на рыбалке, особенно при ловле в
каменистых местах, тупятся жала крючков, да и среди новых крючков также
встречаются тупые. Надо бы порекомендовать нашей промышленности
выпускать для рыболовов брусочки из мелкого абразива, снабженные ,посте-
пенно углубляющейся треугольной канавкой. С помощью такого брусочка
можно легко и быстро заправить жало крючка любого размера.
О креплении проводочной катушки. Для крепления катушки такого типа
на бамбуковом удилище многие рыболовы употребляют проволоку или
шпагат. Мало того, что этот способ неудобен, он ненадежен. Надеть же
сплошные кольца на бамбуковое удилище почти невозможно из-за сочленений.
Кроме того, очень трудно подобрать кольца подходящего диаметра.
Очень хороши для этой цели куски резиновой трубки, длиной в
10—12 мм, с внутренним диаметром в 20—22 мм (наружный диаметр 28—
30 мм). С их помощью можно надежно и быстро закрепить катушку на
удилище.
Надевается обычно три кольца (одно запасное?. Если же внутренний'
диаметр кольца больше диаметра удилища, то в месте крепления катушки,
наматывается на удилище несколько слоев изоляционной ленты;
Кандидат биологических наук
доцент К. В. Смирнова
ПАРАЗИТЫ РЫБ, ОПАСНЫЕ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА
мире животных имеется много таких существ, которые в\е-
дут паразитический образ жизни. Поселяясь в организме
человека, они часто вызывают очень тяжелые заболевания.
Одни из этих паразитов представляют собой мельчайших, не
видимых простым глазом животных, другие, более крупные,.
достигают нескольких сантиметров и даже метров в длину.
Как те^ так и другие в разной степени могут представлять для людей
большую опасность.
Некоторыми из паразитических червей человек заражается случайно,
заглатывая их яйца, другие активно проникают в тело человека через
кожные покровы в личиночной стадии, третьими — человек может заразиться,
только поедая сырое или недостаточно проваренное мясо животных, в том
числе — рыбы, содержащее живые личинки паразитических червей.
Есть среди паразитов, опасных для человека, такие, которыми можно
заразиться только через рыбу.
172

Наибольшую опасность в этом отношении представляют лентец-широ*
$сий? вызывающий у человека заболевание дифиллоботриоз, и кошачья
двуустка или описторхис, которая вызывает болезнь описторхоз. С этими двумя
паразитическими червями и следует быть знакомым каждому рыболову-
спортсмену.
Лентец-широкий — это наиболее крупный червь — паразит человека,
достигающий 15 мм (и более) в длину. Тело лентовидное, состоящее из
нескольких тысяч члеников. Передний конец его вытянут в тонкую шейку,
оканчивающуюся головкой. Головка снабжена двумя продолговатыми
бороздками, при помощи которых червь плотно прикрепляется к слизистой
оболочке тонких кишок человека. Кроме человека, он встречается у собаки,
кошки и некоторых других плотоядных животных.
Личинка лентеца-широкого достигает 5 мм и более в длину при 2—3 мм
ширине. Форма личинки несколько вытянутая, тело ее непрозрачное,
молочно-белого цвета, покрыто поперечными морщинками. У некоторых рыб эти
личинки поселяются преимущественно в мускулатуре (например, у ерша,
окуня, судака), у других во внутренних органах — печени, почках, половых
железах (например, у щуки, налима и др.). Количество таких личинок
доходит до тысячи штук.
Попав с сырой или недоваренной рыбой в кишечник человека, личинка
червя прикрепляется головкой к стенке кишки и уже через несколько недель
становится взрослым червем.
Болезненные явления у заразившегося человека обнаруживаются не
сразу. Постепенно человек начинает испытывать тошноту, боли в животе,
потерю аппетита, слабость. В тяжелых случаях наблюдается сильная
слабость и злокачественное малокровие. У одного человека могут находиться
от 1 до 100 червей лентецов. Был случай, когда у одной женщины вывели
280 лентецов. Следует отметить, что не всегда большее количество этих
паразитов приводит к более тяжелому заболеванию.
Лентец-широкий встречается в странах Западной Европы, в Японии,
США. На территории СССР он встречается в приморских районах Балтики,
в Сибири, в Карелии. Этот червь был обнаружен у рыб Рыбинского
водохранилища, в дельте и среднем течении Волги.
Для выяснения вопроса о том, как уберечь человека от заражения лен-
тецом-широким, советскими учеными проведен целый ряд исследований. В
результате было установлено, что личинка лентеца-широкого в рыбах гибнет
под действием высокой и низкой температуры, а также солевого раствора.
Например, нагревание рыб в течение 5 минут при температуре +50—51° и в
течение 10 минут при температуре +45° убивает личинок. Вымораживание
рыбы при температуре — 10° в течение 3 часов также приводит их к гибели.
Помещение рыбы в 20-процентный раствор соли приводит к гибели личинок
на вторые сутки. Высушивание зараженных рыб при температуре +37—39э
приводит этих личинок к гибели через двое суток. Добавление к икре соли
из расчета 5% к ее весу убивает личинок через 6 часов.
Эти исследования показали, что употребление в пищу рыбы только в
хорошо проваренном или прожаренном виде может предохранить от заражения
лентецом-широким. Хорошо просоленная и прокопченная рыба не содержит
в себе живых личинок лентеца.
Кошачья двуустка (или сибирская двуустка) — плоский червь — еще
более опасный паразит. Им можно заразиться только через рыбу. Этот
червь имеет плоское с двумя присосками тело желто-оранжевого цвета,
длиной 8—13 мм Живет он в печени или кишечнике человека, а также кошки,
собаки и некоторых других плотоядных животных. Человек и животные
заражаются этим паразитом, когда едят сырую или недостаточно хорошо
проваренную или прожаренную рыбу, в теле которой находятся личинки
двуустки.
Как же заражается рыба? Яйца, кошачьей двуустки, выделяющиеся
с испражнениями человека или собаки, развиваются только исключительно
в улитке, которая называется «битиния личи». В этом слизняке развиваются
личинки. Месяца через два после попадания в улитку личинки покидают ее,
етадают в воду и держатся около дна водоема. Затем эти личинки проникают
173

через кожу в тело рыб из семейства карповых. После этого, месяца через
полтора, в мясе рыбы можно обнаружить овальную, или круглую капсулу,
внутри которой находится согнутая личинка с двумя присосками. Размеры
капсулы менее одного миллиметра и простым глазом ее заметить4нельзя.
В организме человека, съевшего рыбу, зараженную двуусткой, она
может жить до двадцати лет.
Личинок кошачьей двуустки находили у язя, плотвы, уклеи, линя, ельца
и других карповых. Количество личинок у одной рыбы бывает весьма
различно. Например, у язя весом 250 г оказывалось до 2500 и более личинок,
хотя при наружном осмотре рыбы никаких признаков заражения ее
личинками не было.
■ Попав в организм человека, личинки проникают в печень и желчные
протоки, где вырастают во взрослых червей, вызывая заболевание человека.
Болезнь у разных людей не всегда проявляется одинаково. Чаще бывают
жалобы на боли в подложечной области или в правом подреберье, затем на
тошноту, слабость, головные боли и раздражительность. Печень часто
увеличивается. Иногда наблюдается рвота, желтуха, повышение температуры.
, Определяют заболевание человека двуусткой, обнаруживая в его желчи
или кале яйца этого слизняка.
В Ростовской области на Манычских водохранилищах улитка битиния
личи совершенно не встречается, рыба там не заражена кошачьей двуусткой.
В связи с тем, что на многих водоемах двуустка встречается часто и
опасность заражения людей этим паразитом достаточно велика, — многие
ученые занимались выяснением вопроса о том, при каких условиях может
произойти заражение человека от рыбы.
Установлено, что в слабо замороженной рыбе личинки двуустки часто
остаются живыми. Даже при температуре — 12° гибель личинок в такой
рыбе происходит только через 2—3 недели. Замораживание крупной рыбы
при температуре от — 2 до — 26° приводит к гибели личинок через 15—30
дней. В малосоленой рыбе, которая просаливается только в течение 12—24
часов, личинки двуусток не погибают.
Что следует делать рыболовам-спортсменам, чтобы не заразиться
двуусткой? — тщательно мыть руки после работы с рыбой и употреблять в
пищу только хорошо проваренную, прожаренную, просоленную и
прокопченную рыбу.
Учитывая большую опасность для здоровья человека со стороны
лентеца-широкого и кошачьей двуустки, необходимо обращать особое внимание
на охрану водоемов от загрязнения их яйцами этих паразитов. Совершенна
недопустимо устраивать уборные вблизи водоемов. Все суда речного флота
должны быть снабжены специальными приемниками для нечистот. Также
необходимо принимать меры к уменьшению заражения наших домашних
животных — собак и кошек.
Многотысячная армия рыболовов-спортсменов может принести большую
пользу, проводя санитарно-просветительную работу, разъясняя, какой
вред приносит человеку заражение его лентецом-широким и кошачьей
двуусткой и каковы способы предохранения от заражения этими паразитами.
Разъяснение рыбакам о недопустимости кормления собак и кошек сырой
.рыбой может привести к снижению заражения этих домашних животных, а
это, в свою очередь, будет способствовать меньшему распространению
личинок паразитов в водоемах.
Успехи, достигнутые в нашей стране по изучению этих опасных
паразитов, служат основой для дальнейшей успешной борьбы с заболеваниями
человека паразитическими червями.

Н. Пероб
ВЕСНОЙ НА ВОРЕ
есна в разгаре. Легким, едва заметным паром дышит земля.
Унося последние остатки снега, бегут запоздалые ручьи.
Реки, взбудораженные весенним половодьем, неохотно
укладываются в обычное ложе. Пышно цветет одуванчик.
Прозрачная, светло-зеленая листва одела деревья.
Неумолчная трель жаворонка оглашает поля.
Выходной день. Немыслимо усидеть в это время дома, особенно
рыболову-любителю. Неудержимо тянет его на речку, к воде — полной грудью
вдохнуть запахи свежей травы, смешанные с крепкой прелью прошлогодней
листвы, закинуть удочку в посветлевшие воды, с трепетом подсечь первую
рыбу. Но трудно открыть летний рыболовный сезон горожанину, и особенно
москвичу. Весеннее бездорожье дает себя знать. Есть, конечно, счастливые
рыболовы, которые могут отдаться любимому спорту, не покидая черты
города. Это жители городов, расположенных на крупных реках, где заводы
и фабрики еще не успели совершить свое тлетворное дело. Московские
удильщики давно перестали быть такими избранниками судьбы. Сточные
воды многочисленных фабрик и заводов на десятки километров вокруг
превратили реки и речушки Москвы в пустыню. Армия
рыболовов-спортсменов вынуждена выезжать на рыбную ловлю за сотни километров от
столицы, где осталась еще нетронутой ни с чем не сравнимая природная красота
средней полосы России Но чтобы добраться до этих чудесных мест, нужно
и время и средства, которыми не всегда располагают рыболовы-любители.,
занятые на производстве. Это заставляет их выискивать вокруг Москвы реч*
ки, к которым легко добраться за один выходной день и в которых рыба
избежала еще губительного соседства с фабрикой или заводом. К таким рекам,
несомненно, пока еще принадлежит Воря.
Ранней весной, когда даже счастливым обладателям личной автомаши*
ны трудно добраться по грязным дорогам до любимых мест, река Воря
делается еще более примечательной тем, что доступ к ней не представляет
трудности. От Москвы до Пушкина нужно проехать электричкой, а далее до
деревни Лепешки рейсовым автобусом, идущим на Красноармейск.
Почти под самой деревней Лепешки в Ворю впадает речонка Талица.
Летом ее курица вброд перейдет, но ранней весной это внушительный поток.
Весенние воды Талицы, стремясь в посветлевшую Ворю, несут изрядное
количество корма для рыб, главным образом ручейника, который частью
^.уносится вниз по течению, а частью, стараясь спастись, массами оседает на.
прибрежной отмели.
Язь и подъязок, плотва и голавль стаями собираются близ устья Талицы,.
подхватывая на лету вкусную пищу. В шестой книге сборника «Рыболов-
спортсмен», в статье В. Догонова, хорошо описана ловля «наплавом». Нет
смысла повторять здесь эту статью, но каждому желающему поехать
ранней весной на Ворю нужно пользоваться именно этим способом, как самым*
удобным и добычливым для данного времени года.
В качестве насадки для ловли «наплавом» можно применять червяка,,
мотыля, но лучшей насадкой является ручейник, которого к тому же
нетрудно добыть.
Рыбалка здесь интересна не только частыми поклевками, но и тем, что-
среди сравнительно крупных подъязков (200—500 г.) попадаются и внуши*
тельных размеров язи — до полутора килограммов и выше.
Как правило, наиболее крупная рыба ловится ранней весной, позже
хорошо идет плотва, но как только отцветет черемуха и наступят жаркие
летние дни, вода нагреется, исчезнет ручейник, клев почти совершенно
прекращается. К этому времени уже высыхают дороги5 наступает отпускной
175.

период, и у рыболова появляется возможность забраться в самую глушь,
в дикие места, которых, кстати сказать, у нас в средней полосе неисчислимо
энного и до которых в весеннюю распутицу добраться почти невозможно.
Воря хороша только ранней весной и удобна тем, что доступна для всех
желающих на нее попасть.
А. Гаврилой
РЫБОЛОВНАЯ СТАНЦИЯ «КЛЯЗЬМА»
ного привлекательных мест в Подмосковье для любителя-
рыболова. Среди них одно из красивейших по своим
природным данным и добычливым по спортивной рыбной ловле
является район рыболовной станции Московского
добровольного общества «Рыболов-спортсмен» — «Клязьма». Станция
Клязьма расположена в живописной местности на
Клязьминском водохранилище канала имени Москвы в деревне Чиверево в 25 км от
Москвы.
Природные условия местности, окружающий водоем, примыкающий к
рыболовной, станции, прекрасны. Южный берег Клязьминского
водохранилища покрыт сплошным вековым лесом, сосновые боры перемежаются с
березовыми и дубовыми рощами. Любители русской природы найдут здесь
красивые поляны, покрытые цветами, и тенистые дубравы, заполненные
разноголосым пением птиц, богатые грибами и ягодами. В водохранилище
обитают судаки, окуни, лещи, щуки, налимы, есть и крупные сомы.
Наиболее распространенные способы спортивной ловли — кружки,
зимняя блесна и поплавочная удочка. Кружочники обычно располагают свои
снасти над руслом Клязьмы так, чтобы кружки прогонялись вдоль «берега»
реки или над крепкими местами, куда с другой снастью трудно добраться
и где, как правило, стоит крупный хищник. Такими излюбленными местами
для кружочников стали на водоеме район «моста» Троицкбго, обширное
ллесо у входа в канал, большое плесо западнее Чиверева (по местному «наь
таске»!, глубины у совхоза «Вымпел» и «мост» южнее Осташкове
В выходной день до рассвета десятки лодок с кружочниками
устремляются сюда.
В местах коряжистых, среди разрушенных зданий и под «мостами»
приходит на выручку зимняя блесна Местные рыболовы и многие любители-
спортсмены удачно сочетают ловлю рыбы на кружки с блесной.
£ чем секрет успеха ловли на зимнюю блесну?
Прежде йсего в знании водоема. Крупный хищник на Клязьминском
^водохранилище стоит в коряжнике, чаще всего у Семкина, под «мостами» у
Троицкого и Осташкова, среди упавших деревьев у Поведников, в
развалинах затопленного завода, выходит на жировку на насыпь затопленной дороги
Осташково—Беляниново, образующей искусственный перекат.
Но это еще недостаточно для успеха. Нужно нащупать блесной пеньки,
обрезы настила или сваи моста, кюветы затопленной дороги и стены
разрушенных зданий. Не боясь зацепов, смело обыграть их блесной, и успех будет
.обеспечен.
Не последнюю роль играет и сама снасть. Блесна для ловли хищника
на глубине 6—8 м требуется утяжеленная в 25—30 г и длиной не менее
8—9 см (легкие блесны плохо играют, и ими трудно управлять), леска
жилковая сечением 0,5—0,6 мм.
Ловля на поплавочную удочку в этом водоеме также дает хорошие
-результаты
176

Местные рыбаки и многие любители с первых чисел июня начинают
устанавливать в определенных местах колья — делать «сажи» и прикармливать
леща. Но большинство любителей удят леща с берега канала, который
проходит вблизи рыболовной станции, или с берега водоема.
Лучшими местами для ужения леща считаются вход в канал в районе
пристани Новосельцево, северо-восточный мыс Кашина Оврага, весь южный
берег от оврага на восток до Красного бакена, южный берег у Поведников
и совхоза «Вымпел», южная окраина Осташкова.
Насадка в начале жора — выползок или кучка красных навозных
червей. В разгаре лета лещ предпочитает насадку из пшенной или манной
каши, белого хлеба и из кусочков оладей.
• Клев леща начинается в первых числах июня и продолжается до конца
августа, а иногда и до половины сентября.
Рыболовная станция Московского добровольного общества «Рыболов-
спортсмен» — «Клязьма» размещается в новом доме и оборудована по типу
гостиницы.
Станция располагает 90 лодками, к выходным дням заготавливается
живец.
Все это создает прекрасные условия для отдыха и спортивной ловли
рыбы.
Из Москвы до Чиверева есть несколько способов подъезда:
Катером от речного вокзала Химки до пристани «Чиверево». Весь
путь занимает 1 час 45 мин.
Автомашиной по Дмитровскому шоссе через Хлебниково,
Шереметьево, далее по проселочной дороге до Новосельцево, затем, пользуясь
паромом, пересечь канал. От парома до рыболовной станции 1,5 км. Весь
путь от Москвы составит 28—30 км.
Автобусом № 9 — от станции метро «Площадь Революции» до
города Бабушкин, далее автобусом № 70 до деревни Беляниново и, наконец,
4 км пешком до совхоза «Вымпел».
12 Рыболов-спортсмен №|

Витольд Зубжицкий
ТРИ МЕСЯЦА ПОД ВОДОЙ
Из «Книги спортсмена-любителя»
днажды ранним летним утром я шел по молу с маской и
ластами в руках. Летом, когда в вечерних известиях прогноз погоды
на следующий день предполагает ненастье, начинать нырять
следует пораньше: утренние часы насыщены еще солнечным светом:
обычно тучи заволакивают небо между восемью-десятью часами. Сопоцкий
мол в это время густо облеплен рыболовами. Они часами, с пылом,
достойным лучшего применения, караулят мелкую камбалу, которую ловят на
мясо ракушек. Ракушки густым слоем облепляют сваи несколько ниже
водяной линии. По просьбе моего знакомого, я нырнул за ракушками. Впервые
я спустился под воду, обнимая руками сваю и скользя по ней все ниже, до
дна. Добыв своему приятелю достаточное количество ракушек, я продолжал
пользоваться этим способом ныряния .уже исключительно с целью
наблюдения. Правда, приходилось соблюдать осторожность: края ракушек очень
острые, и порезать руки ничего не стоит.
Но все же в данном случае так нырять было удобнее — я имел
возможность спокойно наблюдать. Солнце продолжало светить, и водную пучину
буравили косые, световые полосы, быстро подгоняющие одна другую...
Небольшие волны как бы исполняли роль линзы, сосредотачивающей солнечные
лучи. Один из таких лучевых пучков особенно ярко осветил подо мной дно,
и я заметил отчетливый контур камбалы, неподвижно прильнувшей к грунту.
Я тотчас оторвался от сваи и направился к рыбе вниз головой. Каково же
было мое удивление, когда, приблизившись, я обнаружил свою ошибку. Это
была не камбала, а ее изображение, отпечатанное на твердом
илисто-песчаном дне. Отпечаток был настолько отчетлив, что напоминал гипсовый слепок.
Это открытие толкнуло меня на дальнейшие поиски. Многократные
ныряния подтвердили существование большого количества таких отпечатков,
но самих рыб еще долго не удавалось обнаружить.
Как-то на фоне серо-желтого грунта мелькнул передо мной силуэт
характерного плоского тела камбалы. Я отчетливо увидел пару вылупившихся
на меня глаз. Я невольно протянул руку. Тотчас наступил «взрыв», который
я уже наблюдал раньше; глаза заволокло клубами ила, поднявшегося со дна„
и рыба бесследно исчезла. Загадка таинственных «взрывов» была
окончательно разгадана.
Несколько лет спустя, когда я обладал уже «подводными легкими», —
упрощенным самодельным подводным аппаратом «акваланг», я попытался
178

установить численность камбалы, населяющей песчаное дно. Я вбил колышек
в морское дно и поплыл вдоль мола по прямой, считая по пути «взрывы».
Проплыв некоторое расстояние, я отметил конец подводного маршрута
вторым колышком. Затем, зная положение колышков на дне, я без труда
отмерил на поверхности мола расстояние, идущее параллельно подводному
пути. Повторив неоднократно свой опыт, я убедился, что «пустынное» дно
густо заселено: в среднем «взрыв» наступал через каждые 1,80 м.
Со временем я приобрел большой опыт в отыскивании рыб, великолепно
применяющих мимикрию (маскировку). При желании я мог бы их буквально
надевать на вилку. Однако величина встречающейся здесь рыбы была, как4
правило, не больше 15—18 см. Их ценность более чем сомнительна, и меня
постоянно удивляет, почему разрешается сопацким и гдынским рыбакам-
удочникам вылавливать рыбу в таком большом количестве. Рыбакам эта
ловля приносит, несомненно, больше удовольствия, чем пользы, а
прибрежному рыбному хозяйству, несомненно, наносит вред.
...Такое же недоумение вызывали во мне успехи подводных охотников,
о которых много пишется в иностранной прессе. Страсть охоты на рыб с
гарпунами или пружинными подводными винтовками овладела всей
Францией. Десятки тысяч любителей-ныряльщиков в плавниках носятся под
водой вблизи скалистых берегов Средиземного моря, не пропуская ни одной
рыбешки. Ежегодно устраиваются многочисленные «соревнования» на кубок
городов, «чемпионаты» районов и округов, «чемпионат» Алжира и
«чемпионат» Франции Победа присуждается тому ныряльщику, который в
определенное время поймает наибольшее количество рыбы (по весу) и по особой
«категории» соревнований самую большую по размеру. В результате такой
истребительной охоты средиземноморское побережье Франции в послевоенное
десятилетие было так опустошено, что стали раздаваться голоса,
призывающие к созданию подводных парков-заповедников, где рыбешка не будет
потревожена безрассудными охотниками, найдет удобные условия для
развития, а редкие сорта рыб избегнут истребления...
Однажды я плыл в подводном мире над густой растительностью, струя
воды от моего тела как бы в поклоне пригибала верхушки трав, а травы #по
бокам мягко волновались, точно их кто-то расчесывал гребнем. В одном
месте трава несколько поредела, и вдруг среди зеленых стеблей я увидел
угря. , >
Он спокойно спал, улегшись на дне. Его змеиное тело свернулось в виде
буквы S. Темный хребет ярко выделялся на фоне светлых и блестящих
боков. Он показался мне дородным, взрослым самцом, длиной не менее метра.
На самом деле я понимал, что это оптический обман, вызванный
преломлением лучей в воде. Длина угря была не более 70—80 см.
Я перестал двигать ногами и поплыл медленней. Когда плечи поровня-
лись с беззаботно спящим угрем, я внезапным движением руки схватил его
за середину скользкого туловища, пальцы мои сомкнулись вокруг
обтекаемого тела; сила удара вдавила его в песчаное дно, и вместе с угрем я
прихватил горсть крупно-зернистого песка.
«Теперь ты в моих руках, — подумал я. — Выскользнуть тебе не
удастся!». 1
Но я недооценил своего противника. Хотя я поплыл на спине как можно
быстрее к берегу и изо всей силы сжимал пальцы, тело угря напрягалось с
невиданной силой. Обдуч из сомкнутых пальцев* расширялся, когда угорь
сжимался, и тело его наливалось, рука не успевала сжимать свою добычу,
когда тело угря внезапно ослабевало. С каждым таким движением угорь
отвоевывал какой-нибудь сантиметр и постепенно освобождался из объятий.
Пока я сжимал середину его туловища, он выскользал сравнительно
медленно. Позднее ему помогали резкие движения уже освобожденного
туловища, которыми он увеличивал «свободную территорию». Он наверняка успел
бы удрать, если бы не та быстрота, которую придают опытному пловцу
плавники: я сразгону ударился спиной о прибрежный песок. Это была
последняя секунда. Я приподнялся, сел и замахнулся над головой угрем,
которого держал уже за хвост (здесь хвост — понятие относительное, напом-
12* 179

нившее, кстати известную шутку: «Есть ли у змеи хвост? — и ответ: —
Только он!») и швырнул далеко от себя. Кто пробовал ходить в воде в
плавниках, тот знает, как этот неоценимый в плавании реквизит затрудняет
такое простое занятие, как передвигать ноги. Не теряя времени, не меняя позы,
я освободил ступни и помчался к отдаленному на несколько метров берегу.
Бросок был удачным. Угорь извивался на песке в расстоянии неполного
метра от воды. К ней он устремлялся, ведомый безошибочным инстинктом.
Концом ступни (на суше я вдруг почувствовал отвращение к этой скользкой
твари) я отбросил угря далеко назад. Теперь он уже окончательно
принадлежал мне!
^ Угрызения совести меня не мучили. Угорь ничем не напоминает
пугливой, изящной плотвички или любопытного окунька, которых я не решался
уничтожать. Этот ночной разбойник охотится предательски, подстерегая
маленькие слабые созданьица, а от более сильного противника трусливо
убегает. К тому же, разве не возникает отвращение при мысли, что кровь угря,
впрыснутая в кровь другого создания, действует, как яд?
г Осторожность — дитя опыта, а опыт приходит с возрастом не только
у человека. Это относится к рыбам тоже. Молодые рыбешки разрешают
пловцу приблизиться на расстояние вытянутой руки — взрослые рыбы более
пуглизы. Угри не исключение. Это я вскоре установил вблизи Сопоцкого
мола.
На глубине 2—4 м сваи, подпирающие помост, густо, в несколько слоев
покрыты ракушками. Когда обитатели ракушек морские моллюски погибают,
их скорлупа остается прикрепленной к свае крепкими нитками бисера
(застывшие выделения желез) и многие годы остается там. К этим скорлупам
из-за отсутствия свободного места прилипают другие. Так возникает толстый
слой ракушек, покрывающих сваю. Сильнейшие штормы и льдины зимой
повреждают эти «покрышки». В них появляются трещины и щели —
излюбленные места пребывания угрей. К тому же моллюски для них самое лучшее
лакомство...
Отыскать угря в его укрытии на сваях было необычайно трудно. В
наслоившихся колониях ракушек образовалось множество щелей, трещин и
туннелей Когда же после долгих блужданий от сваи к свае обнаружится,
наконец, тупой лоб угря, — убить его не так уж трудно.
Для этой цели — да простят мне рыбацкие власти — знакомый слесарь
изготовил мне оружие, напоминающее большую вилку с восемью остриями.
Вот этим грозным оружием я протыкал (если удавалось) угря и всплывал
на поверхность. Таким же образом я охотился на угрей, зарывшихся в
морское дно. Но здесь проделать эту операцию было гораздо сложнее. Угри
так хорошо.маскируются, зарывшись в ил, что отыскать их было достаточно
трудно.
Благодаря новому прибору — дыхательной трубке, которую я недавно
приобрел, я сумел в короткое время тщательно изучить подводный
ландшафт и жизнь его обитателей в районе Сопоцкого мола. В тени свай
стыдливо укрылись стайки прожорливых окуней. Таких ли уж прожорливых?
Это мнение рыболовов, наблюдавших, как окунь кидается порой даже на
пустой крючок. Но под водой мне никогда не удавалось заметить окуня,
охотящегося за добычей Собственно, нравы рыб в их натуральной среде
почти не изучены — вероятно, окуни соблюдают свое определенное время
приема пищи. Может быть, они питаются ночью? Сколько мне не
приходилось проплывать мимо их тенистых ^укрытий, они всегда спокойно двигались
сомкнутым строем — нередко вся стайка кружилась*как бы по замкнутому
кругу Они не проявляли страха. Я дышал через трубку, пузырьки воздуха
не появлялись в воде и рыбы разрешали приблизиться к себе на расстояние
нескольких десятков сантиметров, внешне как бы не обращая на меня
никакого внимания. Но стоило сделать только одно неосторожное движение
рукой или плавниками, как вся стайка, точно по команде, ловко маневрируя,
исчезала за ближайшей сваей.
У рыо, вероятно, есть какой-то способ понимать друг друга. Иначе, как
объяснить такую необычайную дисциплину движений, наблюдаемую даже
180

у больших стай? Особенно интересно наблюдать маленьких рыоок.
Неоднократно я видел игры молодых церт, которыми овладевало буйное веселье.
Несколько сотен, а, может быть, тысяч, маленьких торпед буравили воду во
всех направлениях, причем одновременность быстро чередующихся движений
была удивительна, просто неправдоподобна. Множество людей на молу
наблюдали необычайное зрелище. На протяжении многих десятков квадратных
метров вода кипела; поминутно из воды выпрыгивала одновременно толпа
мелких рыбешек, причем прыжки были разные: гибкие, неказистые тельца
то взлетали высоко в~ воздух, то появлялись над водой, пытаясь прыгнуть
вдаль.
Но только находясь под водой, я целиком смог оценить, как идеально
координированы движения всей стайки. Если я подплывал к рыбкам слишком
близко, они мгновенно ныряли в глубину, хвостами кверху. Спустя минуту,
они появлялись на несколько метров дальше, чтобы продолжать свои
повороты направо, налево, назад, скачок вертикально кверху, и так без устали.
В этом беснующемся танце не было случаев столкновения двух рыбок или
хотя бы опоздания одной из, участниц маневров. Их точно отталкивала
друг от друга какая-то магнетическая сила.
Вероятно, мелкие быстрые движения плавников вызывают в воде
распространение колебаний, воспринимаемых какими-то органами в теле рыбы.
Опыты с целью узнать, какими путями происходит общение между рыбами,
ведутся давно. Ханс Хасс в своей книге рассказывает об исследовательской
экспедиции в водах Красного моря, которая пыталась проверить, реагируют
ли рыбы на музыку. На берегу завели пластинку с вальсом Штрауса.
Посредством усилителя музыкальные звуки передавались в соответственно
забронированный подводный репродуктор. Репродуктор имел кабель длиной
в пятнадцать метров. И вот целая стая морских окуней — некоторые
экземпляры, как указывает автор, достигали пятнадцати с лишним
килограммов, — стали «танцевать», кружась в однообразном ритме вокруг
громкоговорителя. Можно было бы усомниться в правдивости сообщения, если бы
весь случай не был запечатлен в документальном фильме.
Но вернемся на Балтику.
В водах Сопоцкого мола мне не пришлось встретиться с более
крупными экземплярами рыб. Кроме окуней, там водились плотва и лещи, пугливые
рыбы, не подпускавшие близко к себе. Всюду носились стайки мелких
рыбешек, неизвестного мне названия. Вспомнился случай, как маленький
окунек затеял со мной игру.
Однажды я остановился на -нижних ступеньках лестницы, погруженный
на метр в воду, отдыхая после длительного подводного путешествия.
Неожиданно из-за железных перил вынырнул маленький, не более десяти
сантиметров, окунек. Он остановился в нерешительности, повернувшись ко
мне боком и быстро двигая жабрами. Маленький глазок хитро уставился
на меня. Решив, очевидно, что я не принадлежу к враждебным существам,
он медленно подплыл к стеклу моего шлема и ткнулся . в него мордочкой*
Меня ужасно позабавило любопытство малыша. Я решил напугать его-
В тот момент у меня во рту было полно воды, и я пустил тонкую струю
на то место стекла, у которого находилась смешно искаженная мордочка
окунька. Рыбка исчезла так же внезапно, как и появилась.
Вода сплыла со стекла, и поле зрения очистилось. Мне было интересно,
вернется ли окунек, и я продолжал неподвижно стоять. И действительно,
прошло немного времени, и из-за перил осторожно высунулась маленькая
мордочка. Филигранная рыбка выплыла наружу лестницы, встала боком к
одним глазком наблюдала обстановку. После недолгого «раздумья» окунек
храбро подплыл к окошку моего шлема. Я осторожно, потихоньку, наклонил
голову — он не испугался Тогда я снова набрал воды в рот и снова
направил струю на любопытного окунька. И на этот раз я не успел заметить,
как он улепетнул."
Меня охватывал все больший азарт. Окунек откровенно проявлял
желание поиграть со мной. После каждого очередного бегства он снова
появлялся в том же месте и, проделывая те же движения, приближался к стек-
151

лу, чтобы затем исчезнуть. Наша «игра» продолжалась до тех пор, пока
мой товарищ, находившийся на поверхности и накачивавший воздух в мой
шлем, не испугался моего длительного отсутствия. Несколько раз он
подавал тревожные сигналы и, наконец, насильно вытащил меня из воды.
Перевод с польского Д. Чех
Г. Клейнлейн
БУДНИ ПОДВОДНОГО СПОРТА
дна из наших поездок была проведена на Арендское озеро в Мек-
ленбурге, где мы хотели испытать наши самодельные приборы для
подводного плавания. Рано поутру мы. в числе 15 человек выехали
на грузовике на это озеро и вечером прибыли к месту назначения.
Тотчас же были разбиты палатки для людей и аппаратуры, установлено
дежурство. Затем все улеглись, чтобы набраться сил к завтрашнему дню.
Поднялись в 6 часов, и, поскольку спортсмену-подводнику требуется
хорошая закалка, никому не удалось увильнуть от двухкилометрового
пробега по лесу. Первое знакомство с озером состоялось во время
утреннего умывания. Надо сказать, что кое у кого желание нырять после этого
пропало, так как оказалось, что температура воды не превышает 9 градусов.
До ныряния, впрочем, было еще далеко. Согласно учебного плана,
начались упражнения на надувных лодках. Каждая семерка получила по лодке
и задание обследовать местность на противоположном берегу озера и
выяснить каковы там возможности для ныряния, прозрачна или мутна вода,
каково состояние берега и пляжа. Лодки отчалили, точно придерживаясь
заданного курса.
Вода в озере оказалась далеко не столь прозрачной, как ожидалось, а
позднее выяснилось, что и рыбы в озере очень мало. Лес на
противоположном берегу простирался от самого берега. Это была отличная терраса для
слалома на «надувалках», и мы наметили провести здесь большое
соревнование
Однако сперва нужно было подкрепиться, а затем, прежде чем
продолжать обучение, два часа вздремнуть.
Все это походило на «затишье перед грозой» — ведь соревнования на
резиновых лодках требуют большого напряжения сил. Были укомплектованы
«двойки» и установлен порядок состязаний. Трасса проходила вплотную у
берега, под нависшими над водой ветвями. За каждую задетую, а4
следовательно, качнувшуюся веточку засчитывалось штрафное очко. Тем самым
проверялось хорошо ли владеет спортсмен лбдкой и своим туловищем. Однако,
когда двое «тяжеловесов», не задев ни одного сучка, вышли победителями,
злые языки стали утверждать, что они имели преимущество из-за
несравненно большей осадки их резинового суденышка.
Спортсмены-ныряльшики должны уметь маневрировать лодками в
самых трудных условиях. Поэтому были проведены ночные маневры.
Распашная лодка неожиданно исчезла. По всей вероятности, ее носит
где-либо по озеру. Было указано примерное направление и определен курс
поисков Команда стартовала на резиновой лодке и, ориентируясь по
звездам, обнаружила пропавшую лодку среди озера. Как ни странно, она
стояла на якоре...
На Арендском озере были установлены также командные «рекорды
глубины» Речь шла об испытании аппаратов со сжатым воздухом:
удовлетворительно ли они функционируют на больших глубинах. Результаты
оказались положительными. Спортсмены Ганс Вейда и Манфред Штегеман
достигли каждый глубины 46 м. От холодной воды спортсмены были
защищены непромокаемыми резиновыми костюмами. Показания их глубомеров
подтвердил лот. Уже через 5 минут Ганс доставил наверх пробу дна. Это
182

оказался чистый ил. иба доложили, что на глубине 20 м они вступили в
зону сумерок, на глубине 30 м стало темно, а с 40 м наступила полная
темнота. Нужное пловцам количество воздуха доставлялось безотказно
автоматическими приборами, регулирующими давление. Оба пловца были в
возбужденном состоянии и находились еще под воздействием последствий
«подводного наркоза».
В этом озере мелкая рыба оказалась сплошь покрытой плесенеобразны-
ми наростами, похожими на белые чешуйки. Лукки исследовал их под
микроскопом и обнаружил множество мельчайших, копошащихся живых
организмов. Что это могло быть? Пораженных недугом пескарей и ершей, мы
захватили с собой в аквариуме в Берлин. Там Фриц впрыснул рыбешкам
пенициллин, и болезнь исчезла по истечении нескольких часов. К
сожалению, никому не пришло в голову показать рыбу Берлинскому, институту
рыбоведения.
Надо сказать, что спортсмены-подводники нередко приносят с собой
наверх неожиданности, которые ставят в тупик даже ученых. На озере
Глубоком под Бернейхеном Герхард Тимме, охотясь под водой, обнаружил
медузообразные, травянисто-зеленые, просвечивающие, подобно студню
создания, похожие как две капли воды на тех медуз, что водятся в
Балтийском море. Самые мелкие из них имели в поперечнике от 3 до 25 мм и
лепились 'к затонувшим ветвям и подводным зарослям, большие же,
величина которых колебалась от 25 до 150 мм, или висели или самостоятельно
передвигались в воде. Мы поместили животных в стаканы из-под джема,
а дома препарировали их формалином. По уверению специалистов, этот
вид пресноводных медуз до сих пор известен не был.
. Как сообщает Ганс Хасс, в Средиземном море спортсмены-ныряльщики
установили неизвестные до того случаи "симбиоза. Так, например, морские
окуни позволяют маленьким желто-окрашенным рыбешкам очищать от
паразитов свою пасть и жабры. Рыба-попугай после приема пищи становится
среди зарослей кораллов, где обычно пасется и вскоре оказывается
окруженной небольшими рыбками, усердно освобождающими чешую и зубы
рыбы от пищевых отходов. 'у
При подводной фотосъемке на Липницком озере под г. Бернау и в
протоке Узкий ДюциЙ у г. Фельдберг был обнаружен неизвестный у нас вид
пресноводных губок. Губки эти имеют серо-коричневый цвет, близкий к
.цвету обычной домашней губки, и коренятся на стволах затопленных старых
деревьев, на ветках и небольших камнях. Берлинскому природоведческому
музею до сих пор были известны лишь два вида этих губок, один из
которых был нами также встречен под г. Грюнау, где эти губки гнездились на
береговых креплениях. Эта зеленого цвета губка имеет форму ветвистых
оленьих рогов и живет колониями.
Но настоящей сокровищницей для спортсменов-ныряльщиков оказался
узкий Люций — внутренний водоем ледникового происхождения. Лес здесь
подступает вплотную к береговым откосам — с одной стороны бук, с
другой — густой подрост смешанного леса, через который пробиться можно
только с помощью топора.
На берегах лежат валуны размером' от булыжника до 4 м в
поперечнике. В озере имеются скалы, местами на глубинах достигающих 34 м.
. Озеро очень богато рыбой, преимущественно щукой - и окунем.
Видимость под водой колеблется между 4 и 6 м и представляет поэтому
хорошие возможности для фотосъемки.
По утверждению местных рыболовов, здесь ловится окуни весом до 3,
а щуки до 15 кг. Один из рыбаков утверждал даже, что у него уже
дважды хватала и оба раза уходила, прихватив с собой рыболовную снасть,
гигантская щука. «Кто поймает эту бестию, — обещал неудачливый рыбак, —
тот получит за каждый килограмм ее веса бутылочку «сухого».
Это обещание рыболова было легкомысленным. Конечно, давая его, он
еще ничего не знал р подводных спортсменах и о том, что они всегда могут
в случае нужды сменить фотоаппарат на охотничий гарпун.
Сотни зрителей, присутствовавших в Штральзунде на республиканском
183

первенстве по водному спорту «Общества по делам спорта и техники»,
могли убедиться в мастерстве берлинских спортсменов-подводников.
Демонстрировались групповое и фигурное плавание, гребля, спасение «утопающих»
и отдельные «фокусы» ныряния. Под водой водолазные приборы снимались,
спортсмены показывались на поверхности без них, затем, ныряя вновь,
одевали под водой аппаратуру и лишь затем окончательно всплывали.
Но до конца зрители были потрясены тогда, когда под воду спустились
сразу пятеро спортсменов, причем лишь один из них был снабжен
прибором со сжатым воздухом. Когда пятерка, пробыв под водой почти 10 минут
сразу вынырнула живая и невредимая, громкоговоритель разьяснил
ошеломленной публике все обстоятельства этого трюка, известного под
названием «Водяного кальяна». Опустившиеся на дно, пловцы садятся там
тесным кружком. Спортсмен, имеющий дыхательный прибор со сжатым
воздухом, делает глубокое вдыхание, затем вынимает изо рта 'шланг и передает
его своему соседу. Этот делает несколько торопливых вдохов и выдохов и
тотчас же передает шланг следующему, который точно так же пополняет
свой запас воздуха. Шланг идет вкруговую и все дышат сообща из одного
баллона. Эта подводная «игра», является прекрасным упражнением для
новичков, прививает им доверие к дыхательным приборам.
Во время последнего упражнения программы—фигурного плавания,
репродуктор вдруг разнес сигнал тревоги: «СОС, подводники! Бегом на старт!
С глиссера сорвался и затонул кормовой мотор!».
Группа подводников не заставила себя ждать. Но вода в Штельзунде
еще грязнее, чем в Шпрее. О какой-либо видимости под водой не могло быть
и речи. Искать в этих условиях можно было, лишь ощупывая дно ластами.
Помимо всего, место аварии было указано недостаточно точно, так как
никто толком не знал, где именно с суденышка сорвался мотор. Не
оставалось ничего другого, как обыскать трассу гонок с помощью двух надувных
лодок и соединяющего их трала. Свинцовые грузила утяжеляли канат,
заставляя его волочиться по дну.
Первое прочесывание не дало результатов, но при втором заезде трос
за что-то зацепился. Спортсмен спустился посмотреть. Это оказался мотор.
Подать его наверх с двухметровой высоты не составило труда. Спасение
мотора было соответствующим образом «обмыто»: что ни говорите, а такой
мотбр стоит не так уже дешево!
Т. Вишневская
«3-й ЕВРОПЕЙСКИЙ ЧЕМПИОНАТ ПО ПОДВОДНОЙ ОХОТЕ»
акануне открытия 3-го Европейского чемпионата по подводной
охоте, 1 сентября 1956 года, в небольшом городе Бастии,
расположенном на живописном побережье Корсики, царило особенное,
праздничное оживление.
В порту покачиваются на причалах нарядные яхты, простые рыбачьи
суда, лодки. С утра прибывают все новые участники соревнований-—
французы, итальянцы, греки, испанцы, португальцы. Приехавших тепло встречают
будущие зрители — многочисленные туристы и горожане, расспрашивают о
тренировках, успехах. Новый увлекательный вид спорта стал традиционным
и вызывает исключительный интерес. Видимо, сегодня будет заключено не-

мала пари; за прошлогодними чемпионами — французом Буффасом и под*
вижным итальянцем Жаннуси — болельщики идут особенно густо!
Веселая, жизнерадостная молодежь заполнила улицы. Город пестрит*
рекламами. Одни йз них воспевают красоты Корсики, но, конечно,
большинство посвящено подводной охоте. Ружья, маски и ласты разных фирм
заманчиво красуются на плакатах. Появились и новинки для подводного
спорта, например, женевские часы «Корнавин», позволяющие определить не
только время пребывания под водой, но также глубину и давление. Однако
как ни полезен этот приборчик, он, видимо, немногим по «подводному
карману». Рядом с разряженными яхтсменами у витрин стоят скромно одетые
юноши, с явным разочарованием разглядывая указатели цен.
Все это неудивительно. Частные фирмы «чутко» учитывают повышенный
интерес публики к новому спорту и соответственно оценивают своп изделия.
Обычное вооружение подводного охотника стоит в США 100 долларов, а во-
Франции 15 тысяч франков, — здесь эта цифра соответствует месячному
заработку среднего служащего, — такой пример достаточно красноречиво
свидетельствует о том, что далеко не всякому способному спортсмену
легко удается стать подводным охотником!
* * *
В 3 часа дня начался официальный прием спортсменов на площади.
Святого Николая, где прибывших торжественно приветствовал президент
чемпионата — г. Панчо Негрони. В 6 часов вечера весь состав спортивных
делегаций собрался в зале мерии. Здесь были уточнены правила и условия,
соревнований.
. Во Франции охота с аквалангами (вид скафандра с запасом сжатого^
воздуха) запрещена, и охотники могут пользоваться только распираторами
(сноркелями) для дыхания атмосферным воздухом. Согласно Устава, к
соревнованиям допускаются только охотники не моложе 18 лет, имеющие
карту-лицензию от своей национальной спортивной федерации. Такая лицензия
выдается охотнику после специального обучения и осмотра врачебной
комиссии. Карта нужна охотнику не только для соревнований. Без такого-
спортивного паспорта никто не имеет права пользоваться подводным
снаряжением.
Собрание в мерии прошло оживленно. Место действия было определено*
на побережье мыса Корсики. Длительность проведения чемпионата
установлена 6 часов. Каждый участник может пользоваться следующим снаряже-.
нием: ружья на пружинах, на упругой резине или со сжатым воздухом.
Ласты и распираторные маски любого типа. Грузовые пояса, кинжалы, ножи.
Молодежь горячо обсуждала пункты розданной им программы. Большой'
интерес вызвала проведенная руководящим комитетом жеребьевка, у в
результате которой каждый из соревнующихся получил своего «выигранного»-
спортивного комиссара и участок действия. Так закончился первый день.
Долго еще бродили по затихающему городку приезжие юноши, знакомясь,
друг с другом, рассказывая интересные истории, которых так много
накопилось у исследователей морских глубин. Тихий, теплый вечер обещал
хорошую погоду...
К 5 часам утра все участники чемпионата собрались в порту. Солнце
уже сбросило горсть золотых бликов на зеркальную гладь бухты. Снова
здесь празднично и весело. Многочисленные зрители тоже с нетерпением
ожидают посадки на морской транспорт. Ровно через пятнадцать минут
она закончена, и самые различные суда, яхты и лодки отправляются к месту
ловли. В 7 часов утра эта своеобразная флотилия прибыла к мысу Корсики.,
В течение получаса организационный комитет направил на свои места
команды и отдельных спортсменов. На каждом из участков помещается на
лодке соревнующийся, его спортивный комиссар и представитель
медицинской службы.
Комиссары обязаны следить за выполнением правил. Спортсменов
должно разделять расстояние не менее 50 метров. Запрещена передача до-
18&

бычи и всякое общение между охотниками, исключая случаи опасности. За*
ряженные ружья запрещается держать над водой или в лодке.
У комиссара имеется красный флажок — сигнал тревоги. Он зорко
следит за всем, что происходит под водой. Охотник передает пойманную
добычу своему комиссару, который укладывает ее в мешок с личным номером
.спортсмена и списывает вид рыбы в свой контрольный листок.
Подготовка к соревнованиям подходит к концу. Зрители, усеявшие
берег, нетерпеливо поглядывают на часы, — 7 часов 30 минут! Над высоким
шестом взвивается сигнал... Чемпионат начинается!
Знаменитая лазурь Средиземного моря, недвижима. Лодки стоят еще на
.первоначальных позициях, но охотники уже плавно опускаются в воду,
плывут на поиски... Сейчас они вглядываются в особый, непередаваемый
словами мир, который большинству людей знаком только по кинофильмам и
^рассказам исследователей.
На берегу наступает настороженная тишина.
— Я всегда ухожу туда мысленно вместе с ними... — задумчиво говорит
один из зрителей. Его блестящие глаза прикованы к морю...
Приблизимся и мы к одной лодке! Займем в ней мысленно свободные
места, — вот так! Комиссар Рено даже бровью не повел, — он всецело
занят своей ответственной задачей! Бесшумно опуская весла в воду, он
быстро продвигает вперед лодку, не выпуская из вида*своего охотника. Это
Хозе, испанец. Он еще на поверхности и погружено только его закрытое
рогатой маской лицо. Ласты охотника кажутся неподвижными, а между тем его
длинное тело отдаляется от нас с непостижимой быстротой, как живая тор-
,педа. Хозе разведывает свой участок, изучает его.
Рено, немолодой француз спортивного типа,, не отставая, уже с явным
•увлечением следит за охотником.
Зачем нам оставаться в лодке? Заглянем вместе с ныряльщиком в
заманчивую морскую глубину!
...Хозе быстро поплыл вперед, погрузив лицо в воду, и знакомое
очарование сразу властно овладело им.
Внизу расстилалась цветущая долина подводного мира. Он проплывал
«ад ней, как птица, парящая над землей, разглядывая разноцветные кусты
водорослей, причудливые нагромождения кораллов, небольшую песчаную
дюну, с которой вспорхнула пестрая стайка мелких рыб. Хозе ясно увидел
.две черные бусинки глаз зарывшегося в песок ската. Добыча находилась
<Т10д ним в нужном положении, плоскую рыбу удобно поражать выстрелом
сверху, но умелый охотник не торопился — ему было сейчас важнее узнать
участок и не вспугнуть преждевременным вторжением какую-нибудь более
ценную рыбу.
Он возвращался к замеченному по пути' пастбищу крупной султанки.
"Рыба эта чрезвычайно осторожна, но Хозе не любил легких побед. Рыба
стояла на месте, блистая яркой чешуей в невысокой траве. Хозе лежал
неподвижно, приготовившись к выстрелу. По дну скользнул черный
треугольник с свиным хвостиком. Это скат. Проплыла грациозная тригла. Хозе ждал.
Ему нужна была сейчас только султанка. И вот, наконец, успокоенная рыба
-шевельнулась, переменила положение. Тело охотника скользнуло вниз
одновременно с выстрелом. Удача! Гарпун-линь натянулся. Теперь нужно его
быстрее подтянуть, чтобы рыба не запуталась в нем или *не сошла.
Живые глаза комиссара Рено оживленно блестят... Испанец сделал
удачный выстрел, Рено с нетерпением вглядывается в смутно видимую ему
картину борьбы человека с рыбой. Проходит томительная минута, и,
наконец, охотник всплывает! На поднятом гарпуне бьется еще живая крупная
султанка!
Комиссар бережно принимает от ныряльщика красивую добычу. — Да,
Хозе, ты настоящий охотник! — красноречиво горорит потеплевший взгляд
старого спортсмена, и Хозе отвечает этому взгляду ослепительной улыбкой...
В течение 6-часовых соревнований охотникам предоставляется право
нырять или отдыхать по своему усмотрению. Теперь все зависит от их
личных качеств — здоровья, подготовки и находчивости в сложных положе-
Д86

*шях. За одну, две минуты, которые охотник может провести под водой, ему
щжно не только удачно подстрелить иногда очень крупную добычу, но,
может быть, и вступить с ней в борьбу, пустить в ход кинжал или нож.
Крупная рыба легко тащит за собой охотника и только умение во-время отпустить
«линь, маневренность действий и смелость помогает в таких случаях
завершить победу.
Охотнику необходимо хорошо знать фауну своих подводных участков.
У каждой рыбы свои особенности и повадки. Некоторые рыбы ядовиты.
Классификация добычи охотников происходит на принципе учета ее
веса, рассчитанного в граммах. Скаты и головоногие моллюски принимаются
за половину веса. За каждую захваченную не по правилам и
представленную добычу назначается 250 очков штрафа.
С неослабевающим интересом следили с берега за лодками.
Болельщики, как и положено этой категории зрителей, бурно выражали свои чувства,
а появление ныряльщиков с крупными рыбами вызывало у всех дружные
•возгласы восторга.
Ровно в 13 часов 30 минут был отдан сигнал, возвещающий о конце
чемпионата. Лодки пошли к берегу, где охотников ожидает теплая встреча с
оживленными, довольными зрителями.
Прощай, лазурный стадион! Нагруженные транспортные суда уходят
обратно в Бастию...
В 16 часов 30 минут участники чемпионата снова в полном сборе на
площади . Святого Николая. Здесь, в торжественной обстановке начинается
официальное взвешивание добычи. Самый разнообразный улов передается
комиссарами на весы. Морские окуни, белесые и безобразные, серебристая
кефаль, плотные пеламиды, темные большие спруты, султанки, екаты,
кальмары. Рыбы различных форм и оттенков, большие и маленькие.
Сколько волнений и надежд обуревает сейчас отважных спортсменов.
Кто будет чемпионом? Какая команда привезет своей спортивной
федерации первый приз — почетный кубок? Кому достанутся первых три приза —
золотые медали?
Словом, дальнейшие события уже ничем не отличали этот чемпионат
от всякого другого, церемониалы которых хорошо известны нашим
читателям, любителям спорта.
Вечером были объявлены результаты соревнований. День закончился
различными развлечениями и раздачей призов. В понедельник состоялась
поездка на остров Красоты и в живописный городок Аяччо. Утром, 4
сентября, все участники соревнований отбыли в Марсель.
* # *
Эта краткая зарисовка Европейского чемпионата рисует получивший
права гражданства новый, интересный вид спорта.
Во многих странах сейчас уже имеется обширная, посвященная ему
литература. Подводные охотники объединяются различными спортивными
обществами и клубами.
Перспективы этого вида спорта очень велики. Он интересует многих
ученых, исследователей, дает широкую возможность изучать жизнь подводного
мира. Для этого необходимо воспитание высокого спортивного мастерства
ныряльщиков.
К сожалению, у нас еще не налажено производство спортивного
подводного снаряжения. В продаже появились только ласты, а масок и ружей пока
нет.
Между тем, среди йашей спортивной молодежи уже имеются
подводные охотники, имеющие опыт погружений и охоты в Черном море. Среди
этих охотников есть артисты, ученые, писатели, студенты Большое
количество писем поступает со всех концов нашей страны с вопросами,
касающимися нового спорта.
Следует надеяться, что организации ДОСААФ, взявшие на себя заботу
о распространении в Советском Союзе подводного спорта, справятся со
своей задачей.
187

Ал. Матаке
ВСТРЕЧА ПОД ВОДОЙ
то произошло года два назад солнечным осенним утром на берегу
Снагова *.
Трое моих приятелей и я остановились в «Мышиной Крепости».
(Так назывался дом, где мы жили, потому что мыши издавно
чувствовали себя там полновластными хозяевами.) Приезжали мы в этот дом
несколько лет подряд в жаркие летние и осенние воскресные дни. И жители
Бухареста, тоже спасающиеся в этой местности от зноя, прозвали нас
«Кавалерами Мышиной Крепости».
У «кавалеров» были диаметрально противоположные характеры,
взгляды, привычки. Но в двух вопросах мы находили общий язык: нам
полюбился Снагов и мы увлекались подводной охотой.
Увлечение это, хоть и недавнего происхождения, было всепоглощающим.
Оно овладело нами год назад. Но, несмотря на то, что мы изучали
множество специальной литературы, результаты у нас все же были весьма
плачевные.
Вначале мы даже не могли различить замаскировавшуюся среди
камышей и водорослей щуку и обнаруживали, что там была щука только по
облаку ила, который поднимался в том месте, где она стояла.
Но однажды мне, наконец, удалось подстеречь щуку, которой, видимо,,
не везло в жизни. Она казалась не очень большой и довольно . анемичной,
но все же это была рыба! Я подкрадывался, пока конец моего ружья не
оказался в нескольких сантиметрах от добычи. Внимательно нацелился и
выстрелил^ Стрела вылетела, словно стальная молния, и исчезла в траве.
Но исчезла и рыба. Раздосадованный, я начал тянуть шнур, чтобы получить
обратно стрелу. Но каково было мое удивление, когда вместе со стрелой ка
мне вернулась и моя первая добыча, проткнутая насквозь. Я не удержался-
и тут же издал радостный вопль.
Но одержанная победа повлекла неприятные последствия.
Торжествующий крик через трубку дыхательного аппарата, конечно, дал великолепный
звуковой эффект, но вода попала в трубку и наполнила мой рот. Задыхаясь
и страшно кашляя, с вытаращенными глазами, я судорожно сжимал в руках
добычу и двигался к берегу с наивозможной быстротой. И там меня
ожидало глубокое разочарование. Моя щука оказалась просто щуренком
сантиметров двадцати, не больше. В воде она выглядела значительно крупнее.
Таково было начало, а неудачи продолжались все лето: либо не было*
большой рыбы, либо она оставалась невидимой.
Но, всегда бывает одно «но», Ф. Б., один из приятелей, который и
соблазнил нас подводной охотой, ежедневно добывал по 2—3 щуки не меньше
60—70 сантиметров каждая. Его успехи были для нас чудом. Ведь мы
двигались под водой рядом с ним, вместе осматривали водоросли и убеждались,,
что там и в помине нет рыбы. А он вдруг яростно направлял стрелу в
самую гущу растений и извлекал оттуда щуку. Да, он определенно знал
какой-то секрет.
На досуге Ф. Б. любил показывать отличные фокусы, и мы начали
верить, что и под водой он действует так же. Шутки шутками, но в
непорочные души «Кавалеров Мышиной Крепости» начали вкрадываться
подозрения- то ли он надувал нас, то ли обладал каким-то чудодейственным
средством?
Как-то раз мы лежали на понтоне, стараясь запастись солнечным
теплом перед очередной охотой. Ведь нам предстояло опуститься в
шестнадцатиградусную воду, а такая температура способна охладить любой пыл.
* Снагов — озеро в окрестностях Бухареста,
188

Наконец один из четырех «кавалеров» рискнул и вошел в воду. Мы с
интересом наблюдали за его дрожащей фигурой, — ведь нас ожидало то^же
самое. Он уже почти скрылся под водой, как вдруг остановился и стремглав
бросился обратно к берегу. А очутившись на суше, едва переведя дух,
заикаясь, начал рассказывать, какой громадный рыбий хвост только что
увидел.
— Что же это ты, человече? Напал, наконец, на приличную рыбу и не
выстрелил!
— Хотел бы я видеть кого-нибудь из вас на моем месте! Это же была
не просто рыба, а гигант, чудовище! Она свободно могла меня проглотить,
если бы не считала ниже своего достоинства связываться со мной.
Я с презреньем посмотрел на него:
— Эх ты, трус!
И быстро снарядившись, вошел в воду. В первое мгновенье мне показа- {
лось, что горю. Вода обжигала холодом. Очень захотелось вернуться на
берег, но тогда я потерял бы весь свой авторитет. Зажав зубами трубку
дыхательного аппарата, я решительно двинулся вперед.
Несколько секунд шел через густое облако ила, видя перед собой не
дальше, чем на расстоянии, ладони. Казалось, я лечу на самолете сквозь
молочную массу облаков. Время от времени в слабом рассеянном свете, в
мутной воде, около меня появлялась какая-нибудь водоросль. От холода я
весь покрылся гусиной кожей.
Вдруг началась чистая прозрачная вода. Передо мной была отмель,
покрытая густой растительностью, освещенная яркими лучами солнца. Она
переливалась всеми оттенками зеленого цвета и казалась волшебной горой,
новился, любуясь, а затем медленно двинулся дальше, внимательно
оглядывая водоросли, которые образовали здесь целую рощу. Мне казалось, будто
*я пролетаю среди деревьев и лиан.
Я пробирался между растениями, извиваясь по змеиному, чтобы не
задеть липкую грязь, покрывающую их, и не замутить воду. Роща переходила
в густой лес, водоросли образовали сплошную стену И в этой зеленой
стене открывался узкий туннель, в конце которого виднелось светлое пятно.
Чтобы не кружить, я решил пробиться прямо сквозь туннель.
Глубоко вдохнув воздух, я начал опускаться, прижимая к телу ружье,
чтобы оно не цеплялось за водоросли. Прошла почти минута, а
туннель все не кончался Удушье давало о себе знать все сильнее и сильнее.
Положение было далеко не блестящим. Чтобы выиграть время, я старался
выдыхать воздух очень медленно Но все напрасно. В висках стучало, глаза
выходили из орбит Я попытался отвлечься, подумать о чем-нибудь другом,
■и таким образом выиграл еще несколько секунд.
Но вот кончился туннель, и я снова вышел к свету Инстинктивным
движением вынырнул на поверхность, выбросил изо рта дыхательную трубку и
жадно стал вдыхать свежий воздух Так я отдыхал минуты две, забыв о
холоде. Наконец сердцебиение утихло. Я опять взял дыхательную трубку и,
сунув голову в воду, принялся исследовать местность.
Передо мной раскинулась новая роща из водорослей, верхушки их на
какой-нибудь метр не доходили до поверхности воды И тут, возле зелени, я
увидел довольно крупную щуку. Она тоже внимательно рассматривала меня.
Я обошел ее с хвоста, но она начала медленно уплывать в сторону кустов.
«Эх, будь что будет! — решил я. — Не возвращаться же с пустыми
руками домой». — И с ружьем наготове ринулся за рыбой.
Но не успел я доплыть до водорослей, как передо мной оказалась
большая яма метров 5—6 глубиной с желтым илом на дне. Щука медленно
опускалась на дно ямы. С досадой я бросился за ней.
И тут случилось то, чего не забуду до конца своих дней. Мое внимание
привлекло торчащее из густой растительности желтоватое бревно. Оно было
очень странной формы, толщиной сантиметров в двадцать, и расширялось к
концу. Больше чем на метр оно выступало из кустарника. Я удивился
сходству его с утиной головой, и это сходство завершалось двумя глазами ве-
окруженной пестрым хороводом
изумлении я оста
189

личиной с пуговицу от одеяла. Мне почудилось, будто глаза пристальна
смотрят на меня. Я замер. Несомненно, передо мной было то самое
«чудовище». Догадка пришла внезапно, как бывает, когда смотришь детективный
фильм. Не хватало только музыки, переходящей от спокойной тихой мелодии
к громким аккордам, подчеркивающим волнение героя.
Остолбенев, я смотрел на бревно, которое оказалось щукой более
хладнокровной, чем я... Что же касается силы, то преимущество, тем более, было
на ее стороне.
В моем мозгу молнией проносились различные способы скорейшего
отступления. Но вопрос: оценит ли противник мою скромность? И, можег
быть, он все-таки захочет превратить меня из охотника в дичь?
Впрочем, все эти размышления заняли не больше секунды.
Я почувствовал, что щука готовится к нападению. Она стремительно
приблизилась ко мне на метр, после чего резко остановилась, глядя на меця
своими желтыми невыразительными «пуговицами от одеяла».
В памяти моей быстро пооносились прочитанные рассказы о людях,
подвергшихся нападению акул. О мирной встрече не могло быть и речи,
противник уже успел проявить свои агрессивные намерения. Мы находились в
таком положении — лицом к лицу — целую вечность, продолжающуюся
несколько мгновений. Я чувствовал, как у меня на затылке шевелятся волосы.
Одной рукой я судорожно сжимал ружье, другой вынимал нож, готовясь
отразить нападение.
* Секунды летели... Щука смотрела на меня в упор своими большими,,
лишенными блеска глазами. Она постепенно сгибалась, приготовляясь к
прыжку. А я держал нож, готовый ко всему.
И щука кинулась, но... не в мою, сторону.
Я прекрасно понял, что она скрылась в кустах, но все же выстрелил
просто от волнения. Гарпун сверкнул в ослепительном свете солнца и исчез.
Снизу вихрем поднялось густое облако ила, оно расползалось и закрывало
меня словно завесой.
Мною владела одна мысль: скорее на берег! Я неистово потянул к себе
веревку с гарпуном и, не заряжая больше ружья, как сумасшедший,
понесся прочь от этого места.
И вот снова я очутился перед туннелем. Но теперь прошел его, словно
это был сущий пустяк. Затем ринулся к пристани и молниеносно
вскарабкался по лестнице.
«Кавалеры Мышиной Крепости» втаьцили меня на .понтон.
— Ну, в чем дело?
— Щука... щука та самая! Чудовище!
— Что же ты, герой, не подстрелил ее?
— Хорошо вам тут рассуждать, умники, — огрызнулся я. — Хотел бы я
видеть кого-нибудь из вас на моем месте.
Перевели с румынского
М. Малобродская и В. Потемкина
С. Дашкевич
ЗАРУБЕЖНЫЕ КЛУБЫ И ОБЩЕСТВА ПОДВОДНИКОВ-
1СПОРТСМЕНОВ
аблюдаемое в ряде зарубежных стран широкое развитие
подводной охоты и других видов подводного спорта — подводного
туризма, альпинизма, фотографирования, телевидения — во многом
связано с деятельностью существующих в этих странах клубов и
обществ подводных охотников и туристов.
Являясь очагами пропаганды и практического развития подводного
спорта, эти клубы и ассоциации объединяют подводников-спортсменов, обу-
100

чают начинающих технике подводного плавания, умению пользоваться
дыхательными снарядами и подводным охотничьим оружием, организуют прю
помощи состоящих при клубах специалистов гидов экскурсии по
подводным туристским маршрутам, проводят чемпионаты, конкурсы и
соревнования.
В ряде случаев клубы выполняют некоторые официальные функции. Так,
например, французское законодательство не разрешает официальным
инстанциям принимать заявления о выдаче разрешений на право подводной
охоты от лиц, не состоящих членами местного клуба охотников-
подводников. В некоторых случаях власти идут дальше и передоверяют клубам
процедуру выдачи этих удостоверений, их учет и наблюдение за
своевременным переоформлением удостоверений (удостоверения во Франции выдаются^
сроком на один год).
К числу наиболее известных своей деятельностью французских клубов-,
следует отнести Канский клуб морского альпинизма на Средиземном море,.
Клуб подводных охотников Франции, Клуб подводных изысканий и спорта
в Париже, Тунисский клуб, клубы в Тулоне и Жюан ле Пен и ряд других.
Основанный в 1946 году известным французским
спортсменом-подводником, основоположником глубинной фотографии Анри Бруссаром клуб в-
Каннах (мыс Антиб) насчитывает свыше 10000 проведенных за 10 лет
погружений членов клуба, прошедших при этом без каких-либо аварий. Сам^
Анри Бруссар насчитывает свыше 1000 «подводных крестников», то есть
лично обученных им подводников-спортсменов.
Средиземноморские клубы имеют свои излюбленные места для
организации подводных экскурсий и вылазок: величественный подвоДчый грот
«Собор Парижской богоматери», грот Ниолон в Марсельском заливе, грот
св. Маргерит около Тулона и т. д. Посещаются также интересные в
археологическом отношении места, древние затопленные города, места гибели
древнеримских и греческих судов.
В Англии наибольшей известностью пользуется Британский подводный-
клуб, имеющий сеть филиалов по стране. В клубе и его местных филиалах
проводится обучение подводному плаванию в аквалангах. В США известна.
своей деятельностью Международная ассоциация подводных охотников в
Лос-Анжелосе (Калифорния), а также Ассоциация подводного спорта во^
Флориде. Энергичная деятельность развивалась известным подводным
клубом «Нептун» в Лос-Анжелосе — городе, получившем наименование
«Столицы подводного спорта».
Крупнейшей среди австралийских массовых объединений подводников-
спортсменов является Ассоциация подводных охотников Нового. Южного
Уэльса, насчитывающая несколько сот членов. Следует упомянуть также"
клуб подводников Тасмании. Южно-Австралийский клуб подводного спорта
п два клуба в Квинсленде. Работа этих клубов, базирующихся на
исключительно благоприятных условиях для подводного спорта (теплый климат,
высокая прозрачность воды, богатая фауна и др.), за последние годы получила
широкое развитие.
Из испанских клубов заслуживает упоминания клуб в Барселоне,
насчитывающий более 400 членов и издающий свой бюллетень.
Ю. Медведев
тим летом мне довелось провести отпуск на Черноморском
побережье Кавказа. Большинству читателей знакомы прекрасные
кавказские курорты — Сочи, Гагра, Пицунда, Новый Афон.
Покрытые лесами горы, ущелья, богатейшая растительность разных поя-
ПЕРВЫЕ ШАГИ ПОД ВОДОЙ
191

«сов, а главное теплое южное море привлекают сюда на отдых людей со
всех концов нашей необъятной страны. Сейчас здесь не в диковинку
встретить и гостей из-за рубежа.
А у моря и в его ласковых волнах мальчишкам-спасателям приходится
вести постоянную разъяснительную (а иногда и не только разъяснительную)
работу с любителями плавания, поставившими перед собой одну цель —
как можно дальше заплыть за заградительные знаки. И рвение спасателей
вполне понятно — за знаками опасно. В «Правилах для купающихся»
перечислено — почему, но к ним надо добавить еще один пункт — там глубоко.
Позвольте, разве не все равно, сколько под тобой метров воды — три или
тридцать? Глубина, так же как и высота, пугает и манит. Но человек
покорил высоту, настала очередь гл\бины!
Невольно перед глазами встают кадры из «Голубого континента».
Феерические цвета, нереальность и легко скользящие в воде человеческие
фигуры.
С большой, мягко сказать, настороженностью я впервые разглядывал и
^примерял легкое снаряжение для подводной охоты. Резиновая, плотно
прилегающая к лицу маска с толстым стеклом, закрывающая нос и глаза, и
пластмассовая трубка, идущая от рта к затылку, позволяют лежать на
поверхности воды вниз лицом, дышать и смотреть вниз, в глубину. Надевающиеся на
ноги ласты помогают сохранять в воде нужное положение и при
сравнительно небольшой затрате энергии передвигаться со значительной скоростью, а
это очень важно Подводное ружье дает возможность посылать в воде
стрелу на полтора-два метра — вполне достаточное расстояние.
И вот я впервые вошел с этим снаряжением в море. Лицо, защищенное
стеклом, — в воде, берег — дальше и дальше...
Очертания дна становятся все более туманными. Вот что-то
интересное... — попробуем нырнуть. Глубокий вздох — и вниз. Кажется, повезло,
крупная раковина. Ноги работают быстрее, рука тянется вперед. И вдруг
появляется болы болят уши. Все же раковина в руках, теперь быстро
наверх, к солнцу. Раковина не была принесена на берег — она оказалась не
«больше тех, которые дают на базаре при продаже морских диковин в
качестве бесплатных «довесков». Но боль в ушах и гордость — остались.
Определенно метров пятнадцать глубины.
Если бы я знал тогда, что метров было не более шести, я второй раз не
*надел бы маски. Только потом мне стало известно, что глубину в пять-
шесть метров можно назвать критической: на ней возникают все
неприятные ощущения, и к ней надо привыкать постепенно.
Разобраться в этом, да и во многом другом, мне помогло одно
обстоятельство....
На берегу моря небольшая группа людей, взгляды устремлены на
поверхность моря. Там пусто. «Дельфины? Несчастье?». «Нет, — человек
нырнул». «Давно?» «Да минут двадцать». Это интересно1 Наконец с лодки
можно заметить ритмично появляющиеся на поверхности шапки воздуха:
человек под водой спокойно и ровно дышит. Прыжок с лодки и вниз —
навстречу поднимающемуся воздуху. Незабываемое видение появляется, как бы в
тумане, а затем все более и более четко обрисовывается фигура человека.
Светлые, развевающиеся, как по ветру, волосы, на спине — металлические
•баллоны, белые, как перепончатые ласты на ногах, на бедре небольшой нож,
поблескивает стекло маски. Человек-амфибия? Легендарный сын Нептуна?
Небольшое отличие — в руках нет рога из раковины для вызова дельфина.
Tiro заменяет портативный киноаппарат, помещенный в герметическую
камеру. Вот лицо ближе. Оно знакомо и мне, да и нашим читателям: английский
'писатель Джеймс Олдридж.
Хорошо, что не надо знакомиться в таких своеобразных условиях. Это
<было бы крайне затруднительно. Да и читателей тоже, пожалуй, уже давно
нет необходимости знакомить с автором «Дипломата», «Морского орла»,
«Дела чести», «Сорок девятого штата», «Охотника» — как с писателем. А
«вот с Джеймсом Олдриджем — энтузиастом подводного спорта, охоты и
S92

киносъемок — мне посчастливилось познакомиться летом 1957 года на
берегу Черного моря.
Пятнадцатилетний «подводный» стаж, атлетическая фигура,
выносливость делают Олдриджа не «любителем», а специалистом. Боязнь моря и
глубины-ему незнакома. Если послушать Олдриджа,. то все покажется очень
простым, легко объяснимым и совершенно безопасным: кровь, появляющаяся
иногда из носа на глубине десяти—двенадцати метров, красноватые
метровые водоросли, в которых может притаиться рыба, но в которых, по-моему,
и человек может легко запутаться; волны, бьющие о подводные скалы;
неожиданное сжатие маски от давления... Объясняется это просто: мне, по
крайней мере, никогда не приходилось раньше разговаривать с человеком,
так хорошо знающим повадки моря, подводную флору и фауну. Его видели
ныряющим в маске с дыхательной трубкой в волнах, силу которых можно
определить, пожалуй, так: среднее между «сильным штормом» на языке
отдыхающих, и «свежо» — на языке моряков. Кулинары при разговоре с ним
могли бы узнать, какие части несъедобных рыб годятся в пищу.
Натуралистам было бы интересно послушать о привычках и «характере» и «образе
жизни» обитателей моря. Мы же, начинающие любители подводного спорта,
услышали от Джеймса Олдриджа много добрых советов.
Собственно, после первой встречи под водой нам трудно было
отделаться от обыкновенной «черной зависти»: за пятнадцать лет Олдридж
приобрел не только большой опыт, но и хорошую аппаратуру. Конечно, легко
охотиться с аквалангом, который позволяет находиться под водой по полугора
часов.
Однако первые же беседы объяснили все. Оказывается, охота с
аквалангом, т. е. с подводными легкими, — самый страшный вид п*одводного
браконьерства. Человек, имеющий возможность дышать под водой, может
опуститься на глубину двадцать—тридцать метров, залезть под скалы,
выбрать любую рыбу, почти пощупать ее и, если захочет, —• убить. Вероятно,
«сухопутному» охотнику не трудно стрелять зайцев, привязанных к
колышкам. Поэтому акваланг и подводное ружье никогда не берутся охотником с
собой одновременно. Первый предназначен лишь для подводных
исследований, наблюдений и съемок. Охота же проходит без акваланга. А охотиться
за рыбой на одном вдохе — дело нелегкое и высоко спортивное. За
несколько десятков секунд надо нырнуть, догнать замеченную рыбу, попасть
в нее, подтащить к себе (а если она крупная — это нелегко), да еще не
забыть сохранить воздух для того, чтобы вынырнуть. И Джеймс Олдридж
никогда не идет на компромисс со своей совестью охотника-спортсмена. Во
время охоты баллоны со сжатым воздухом всегда лежат на берегу.
Значит, снаряжение для подводной охоты — самое примитивное. Я уже
говорил о нем: маска, пластмассовая трубка, ласты, подводное ружье и
пож — это все.
Несколько практических советов.
Маску следует подогнать так, чтобы она плотно прижималась к лицу, а
закрепляющий ее ремешок не давил головы, однако он не должен быть
слишком свободным. Для проверки правильности подгонки маски следуй,
надев ее, попробовать втянуть в себя носом воздух. Воздух не должен
проходить. Для того, чтобы стекло маски не потело под водой, следует (прошу
прощения) поплевать на внутреннюю поверхность стекла и затем слегка
сполоснуть его морской водой.
Ласты, для того чтобы их легче было надеть на ноги, необходимо
смочить водой. Чтобы уберечь резиновые крепления от повреждений, нельзя
ходить в ластах по берегу или даже по дну.
Конструкция дыхательной пластмассовой трубки (с клапаном или без
него) при подводной охоте не играет роли. После погружения под воду с
трубкой без клапана надо лишь не забывать сделать выдох ртом, так кзк
находящаяся в трубке вода при вдохе может попасть в легкие.
Несмотря на то, что пружинное ружье бьет под водой лишь на под
гора—два метра, обращаться с ним надо очень аккуратно. На суше стрела
может нанести поражение на довольно большом расстоянии. Заряжать в раз-
13 Рыболов-спортсмен № 9
193

ряжать ружье поэтому лучше под водой. Это и намного легче, и безопаснее.
Как при поисках рыбы вплавь с поверхности, так и при нырянии, еле»
дует делать как можно меньше движений, сохраняя ровное дыхание и
экономя запас воздуха в легких. Основная нагрузка должна быть на ноги, тем
более, что правая рука занята ружьем, направленным стрелой вперед.
Особенно тщательно следует поработать над погружением Если просто
ринуться с поверхности головой вниз, отчаянно работая ногами и поднимая
фонтаны брызг — это приведет лишь к тому, что вы отпугнете замеченную
рыбу и запаса воздуха хватит для погружения на глубину не более двух-
трех метров.
Если "под вами мелькнул силуэт рыбы, сделайте несколько спокойных
глубоких вдохов, прижмите голову к груди и как можно выше поднимите
ноги в относительно тяжелых ластах над поверхностью воды. Это безо
всякой затраты энергии толкнет вас вниз на глубину двух-трех метров.
Затем, спокойно работая ластами, можно, преследуя добычу, проплавать под
водой десятки метров.
Для крупной рыбы на стрелу навинчивается тяжелый стальной одинар*
яый наконечник с механически откидывающейся защелкой, для более
мелкой — стальной трезубец. Трезубец должен быть повернут вертикально по
отношению к линии прицеливания, а не горизонтально — больше шансов
попасть. При выстрелах следует опасаться ударов наконечника о подводные
камни особенно если рыба лежит на дне.
Как я уже говорил, на глубине в пять-шесть метров начинает
сказываться давление —- появляется боль в ушах, а на большой глубине (десять-
двенадцать метров) может начаться кровотечение из носа. Лопаются мелкие
сосуды — это не опасно. Избежать же этой мелкой неприятности можно
путем тренировок и соблюдения правил ныряния в глубину. Относительно
помогает носовой зажим. Если его нет (а некоторые не могут с ним
смириться) , можно посоветовать надеть маску так, чтобы нижний ее конец плотно
прилегал к ноздрям. Главное все же —» привычка. Надо также иметь время
для того, чтобы научиться определять расстояние и размеры рыбы под
водой Мне так и не удалось постичь этого И частенько приходилось
шарахаться от клешни краба величиной с пятачок или же с криком ликования
бросаться в погоню за бычком, который оказывался потом мелковатым
даже для живца.
В воде мы видим предмет на одну треть ближе по расстоянию и на
одну треть больше по величине.
Первая охота на Черноморском побережье, Кавказа была
исключительно интересной, богатой впечатлениями ну и, естественно, удачной.
Читателям, которые меня не видят, трудно показать обычным рыбацким жестом
размер пойманной рыбы. Ну, так килограммов на... однако, жарить
все-таки приходилось. Честно говоря, первой, добычей была уключина, уроненная
в море отдыхающими. Второй — более крупной и интересной — очки одного
драматурга, извлеченные со дна морского...
Если быть объективным, то, вероятно, придется согласиться с тем, что
в Крыму подводный мир должен быть богаче, чем на Кавказе, так как
лучшее место для охоты — отвесно обрывающиеся в воду скалы. Именно около
них оыба ведет «оседлый образ жизни». На побережье же Кавказа(1 рыба
чаще всего бродячая. Ее нелегко выследить и догнать. Зато охота за ней
вызывает настоящий спортивный интерес.
Разве не интересно помериться под водой скоростью и маневренностью
с красавицей кефалью или со стремительной ставридой, или догнать быстро
устремляющуюся ко дну при встрече с вами причудливую камбалу!
В любое время дня можно найти рыбу (и не мелкую) в районе так
называемого «гребешка» в 15 км западнее Гагры, где метрах в пятидесяти от
берега находятся под водой расположенные скалы.
Именно в этом районе нам пришлось столкнуться с интересным
явлением и. говоря откровенно, пережить мимолетный испуг. С поверхности были
замечены лежащие на дне большие металлические решетки, покрытые
ржавчиной. Вероятно, следы войны... Вниз — и уверенно протянутая вперед рука
№

готова схватить. Неожиданный взрыв, разлетающиеся в разные .стороны
осколки. Мина? Бред? Нет, рыба. Рядом лежат такие же «решетки». Более
спокойное приближение к ним позволяет рассмотреть, что это стаи
барабульки. По какой-то причуде или по соображениям более высокого порядка,
стая лежала на дне, образуя правильные геометрические фигуры, сверху
похожие на какие-то решетки. Красноватый оттенок рыбы производил
впечатление ржавчины. Для охоты не интересно, но для фотокадра — неплохо.
Я. кажется, начинаю изменять привычкам некоторых малообщительных
рыболовов — выдаю «места».
Но это отнюдь не потому, что решил навсегда забросить маску, ласты и
ружье. Просто, по-моему, во-первых, места для подводной охоты хватит для
всех и, во-вторых, этот вид спорта до такой степени интересен, увлекателен
и здоров, что его надо все более и более пропагандировать в нашей стране,
богатой морями и озерами.
С. Дашкевич
АЗБУКА СИГНАЛОВ ДЛЯ ПОДВОДНОЙ ОХОТЫ (США)
здаваемый в США популярный журнал «Общедоступная механика»
(Popular mechanics magasrne) рассказывает о применяемой в
калифорнийских клубах подводных охотников системе сигналов для
переговоров спортсменов между собой и для подачи в нужных
случаях сообщений с берега и на берег.
Сигналы подаются кистью руки. Азбука сигналов предусматривает
сигнализацию при несчастных случаях или при каких-либо затруднениях,
испытываемых спортсменом в воде при возникновении опасности, при
необходимости экстренно собрать команду, а также для переговоров о ходе охоты,
обнаруженной добыче и т. д.
Приведем несколько примеров этих сигналов:
Поднятые пловцом в виде римской пятерки средний и указательный
пальцы означают — «Внимание! ПОЯВИЛАСЬ АКУЛА».
Сжатый кулак, протянутый в горизонтальной плоскости, означает —
сУ МЕНЯ СУДОРОГИ».
Указательный палец, опущенный книзу, означает предостережение —
«СЛИШКОМ ГЛУБОКО», «НЫРЯЙТЕ».
Поднятая кисть с четырьмя согнутыми пальцами и оттопыренным
большим означает — «ПОСМОТРИ НАЗАД!»
Ладонь, поднятая под углом в 45°, означает команду — «ЖДАТЬ!».
Кисть, сложенная чашкой, ладонью кверху, означает — «Я УСТАЛ!».
Поднятый кверху указательный палец означает отрицание — «НЕТ».
«НЕ НАДО».
Перекрещенные кисти рук означают — «Я ОЗЯБ»
Кисть ребром, вытянутая вперед, означает — «ПОЯВИЛАСЬ РЫБА».
Кисть, вытянутая вперед, ладонью вниз, с согнутыми пальцами,
означает — «ОБНАРУЖЕНЫ КРАБЫ ИЛИ- ОМАРЫ».
Кисть со сложенными вм'есте пальцами, поднятая вертикально вверх,
означает призыв —- «КО МНЕ».
Кисть с вытянутыми пальцами, из которых большой и указательный
соединены концами вместе, означает «ХОРОШО. СОГЛАСЕН».
Помимо приведенных сигналов, азбука предусматривает и ряд других.
Сложившаяся в практике работы отдельных клубов, эта азбука в
настоящее время принята Объединенным советом подводных клубов
Калифорнии в качестве единой с распространением ее на все калифорнийские клубы
подводных охотников.
195

У МОСКОВСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
I Щ асколько велик у нас в Советском Союзе интерес к подводному
i §Ш туризму и подводной охоте, можно судить по тому, как содержа-
*ши тельно развернулась в Центральном доме литераторов в Москве
работа первого в СССР небольшого коллектива, занявшегося
систематическим изучением и пропагандой этого нового увлекательного вида
спорта. Организатор и руководитель коллектива X. Н. Херсонский.
Собственно говоря, новым подводный спорт явился не для всех
участников этого коллектива. Вместе с московскими писателями, выступившими к
качестве новичкбв, в работе приняли участие люди, не первый год
опускавшиеся под воду с разнообразными научно-исследовательскими и
спортивными целями.
На первом же вечере личными впечатлениями от «путешествий» в водах
Черного моря и океанских водах на Дальнем Востоке поделился биолог
О. Б. Мокиевский. О подводной охоте у берегов Крыма в Коктебеле
собравшиеся услышали от студентки МГУ О. С. Северцевой. О некоторых
наблюдениях, сделанных за границей, рассказал заслуженный мастер спорта,
бывший чемпион мира по нырянию, Г. П. Чернов. На широком столе, вокруг
которого, расположились участники беседы, лежали подводные ружья,
маски, акваланг («водяные легкие»); каждый получал ответы на любые вопросы.
Многочисленные гости — биологи ихтиологи, физики и спортсмены, —
пришедшие вначале «на огонек», очень скоро перестали быть пассивными
слушателями и приняли деятельное участие во всей жизни группы.
Обилие вопросов и интересов заставило образовать три постоянные
комиссии.
Техническая, иначе говоря, комиссия по снаряжению, возглавляемая
членом-корреспондентом Академии наук А. Б. Мигдалом и конструктором
А. Н. Хариным, проводит испытания аквалангов и подводных ружей
различных систем и работает над созданием своих усовершенствованных образцов.
Одновременно путем квалифицированной консультации оказывается помощь
различным организациям, заводам и изобретателям, заинтересовавшимся
изготовлением снаряжения для подводного спорта. В комиссии активно
работает также кандидат физических наук С. П. Капица и молодой
конструктор В. А. Суетин
Редакционной комиссией (Ю. А. Смирнов, С. Л. Дашкевич и Т. Д.
Вишневская) подготовлен к опубликованию ряд материалов о подводном спорте
в альманахе «Рыболов-спортсмен» и в газетах. Готовится к изданию
специальный сборник и перевод книги Джеймса Олдриджа «Подводная охота
для неопытных англичан».
Комиссия по спортивным нормам (А. А. Филимонов и мастер спорта
А. В. Балашов) занята сбором материалов о международных состязаниях
по подводной охоте, готовит проект спортивной классификации и проект
правил состязаний — тот и другой будут представлены на рассмотрение
Комитета по физкультуре и спорту.
Многие писатели и члены их семей готовятся пройти специальную
подготовку, необходимую для овладения подводным спортом, в Центральном
морском клубе ДОСААФ.

Л. Шейнин
ФЕСТИВАЛЬНАЯ РЫБАЛКА
ели кто-либо еще сомневался в справедливости известной
поговорки «Рыбак рыбака видит издалека», то в дни фестиваля она
окончательно и блистательно подтвердилась. Поистине издалека — из
Франции, Италии, Норвегии, Дании, Германии и многих других
стран — приехали на московский фестиваль также рыболовы-спортсмены и
дружески встретились со своими московскими коллегами.
И нужно ли доказывать, что рыбаки сразу же нашли общий язык,
отлично понимали друг друга и прониклись самой горячей взаимной симпатией.
Эта теплая и веселая встреча началась 3 августа. Утром в павильоне
юннатов на сельскохозяйственной выставке собралось довольно много
людей — иностранцев и москвичей.
За несколько минут до начала встречи произошел курьезный эпизод.
Проходя по одной из аллей выставки, советский кинооператор обратил
внимание на иностранца, сидевшего на садовой скамье с выражением
полного отчаяния. Было вполне очевидно, что это человек чем-то крайне
расстроен и, кроме того, очень устал.
Оператор подошел к неизвестному и по-французски спросил — не
может ли чем-либо быть полезным иностранному гостю. Иностранец вскочил и
объяснил, что он — француз, рыболов, с нетерпением ожидал встречи с
рыболовами Москвы и вот теперь, когда эта встреча должна состояться, он
никак не может найти павильон, где это происходит.
— О, месье, вы должны меня понять, — почти со слезами говорил
француз. — Уже час, как я бегаю по бесконечным аллеям этой изумительной
выставки, как видите, я весь в поту, и никак не могу найти павильон со
странным названием «Юннаты». Я перерыл весь свой словарь и не нашел
такого слова, месье. А между тем, с минуты на минуту рыболовы
встретятся. Это нестерпимо, месье.
Оператор не был рыболовом. Увы, он тоже не знал, где находится
павильон юннатов. Но, отложив все свои дела, взял француза под руку и
привел его в конце концов в нужный павильон.
Француз — это был литератор Андре Марс-Валлетт, редактор отдела
рыболовного спорта газеты «Либерасьен» и генеральный секретарь Союза
защиты любительского рыболовства Франции,— горячо поблагодарил своего
«спасителя» и пулей ринулся в зал, где уже начиналось международное
совещание.
Его открыл сенегалец Ло Шейк Бара, член Международного
подготовительного комитета VI Всемирного фестиваля.
11*

Он предложил избрать президиум. Каждая делегация,
присутствовавшая на этой встрече, называла своего кандидата. В результате оказались
избранными Ore Хансен — норвежец, Сиб — датчанин, Вацлав Янда — чех
и автор этих строк — от москвичей.
Присутствующие в зале могли слушать все выступления на любом из
четырех языков.
Приветствуя наших дорогих гостей от имени рыболовов Москвы, я
увидел в битком наполненном зале среди иностранных гостей знакомые лица
московских рыболовов, со многими из которых не раз доводилось
встречаться на рыбалке и в обществе. Многие из них перешептывались с гостями или
знаками вели весьма оживленный «разговор». Контакты были достигнуты
немедленно.
С докладом о рыболовном спорте в СССР выступил тов. Митяев,
говоривший живо, лаконично, занимательно. Иностранцы слушали его с большим
интересом. Судя по тому, что они делали записи, их многое заинтересовало
в этом сообщении.
От имени мастеров рыболовного спорта выступила с теплым
приветствием Екатерина Ходосова, блестящий спиннингист и энтузиастка своего
дела.
Потом, один за другим, заговорили иностранцы — чех Вацлав Янда,
француз Андре Марс-Валлетт, итальянец Серже Перрозино, норвежец Ore
Хансен, датчанин Пребер Винтер.
Все они рассказывали о состоянии рыболовного спорта в своих странах.
Итальянец и француз откровенно поделились с аудиторией горестями своих
рыболовов: большинство водоемов принадлежит частным лицам, которые
вапрещают даже спортивный лов в «своих водах». Много бед причиняют
владельцы фабрик и заводов, упорно не желающие очищать промышленные
стоки, в результате чего гибнет огромное количество рыбы, особенно
молодняка.
— Специфика капиталистического хозяйства сказывается и здесь,
дорогие друзья-рыбаки! — с горечью восклицает один из гостей.
Так с первых же минут определился подлинно дружеский, откровенный
и прямой разговор. Все отлично понимали друг друга, все с интересом
слушали выступления участников встречи, и создавалось впечатление, что
люди, сидящие в зале, давным-давно знакомы, давно подружились, давно
симпатизируют друг другу.
Теплая, дружеская атмосфера, характерная для всех мероприятий
фестиваля, проявилась с исключительной выразительностью на встрече
рыболовов.
В час дня деловая часть встречи закончилась и ее участники разошлись.
А в шесть часов были поданы автобусы, и москвичи вместе с иностранными
гостями выехали на Истринский водоем, на рыбалку.-.
И вот уже стелется под колесами машин асфальтовая лента
Ленинградского шоссе и открываются заинтересованным взорам гостей пейзажи
Подмосковья. Стоят стеною по краям шоссе зеленые леса, мелькают деревни
и дачные поселки, пруды, мчатся навстречу грузовики и легковые машины,
и, завидя фестивальные автобусы, их пассажиры приветственно машут
руками.
А когда въехали в Солнечногорск, сотни людей приветствовали гостей
фестиваля.
Солнце уже садилось, дымясь на горизонте. Длинные, мягкие тени
легли по обочинам дороги. Недавно прошел небольшой дождь, и теперь
стоял такой свежий, такой тихий подмосковный вечер, что сразу проходила
усталость после большого дня, насыщенного множеством впечатлений,
встреч, новых знакомств. Обаяние этого вечера охватило всех. Еще совсем
недавно в автобусах вспыхивали песни — русские, финские, норвежские,
чешские. Теперь "и хозяева и гости вдыхали полной грудью свежий,
напоенный соснами, травами, вечерней росой такой русский и такой неповторимый
воздух...
Но вот уже показались деревянные ворота с большим. транспарантом
1**

«Добро пожаловать!», потом сосновая аллея, и глазам гостей сразу
открылся большой бревенчатый двухэтажный дом, за ним множество палаток, а па
широкой поляне, между деревьев и под деревьями нарядная шахматная
доска расставленных столов, накрытых свежими скатертями. Гостей ждал
ужин.
Все, весело высыпав из автобусов, конечно, прежде всего помчались
вниз, к берегу Истринского водохранилища, широко раскинувшегося во все
стороны, застывшего, как огромное синеватое зеркало, в сплошной темно-
зеленой раме густо заросших хвойным лесом берегов.
Андре Марс-Валлетт, с которым мы объяснялись на. немецком языке,
восхищенно развел руками и тихо произнес:
— Ну, знаете... Никогда, никогда не забыть мне этого вечера и этого
пейзажа.
А когда все вернулись на поляну, к ужину, гостей ждал милый и очень
для них выразительный сюрприз: на столах дружелюбно попыхивали
кипящие самовары, да, именно — самовары, те самые русские самовары, о
которых за границей так много наслышаны. Раздались дружные аплодисменты.
И было очень любопытно наблюдать, как норвежцы, французы,
итальянцы -- женщины и мужчины — толпились у самоваров, с любопытством
вытягивая шеи, заглядывали в их дымящиеся трубьС ахали, цокали
восхищенно языком, уважительно поглаживали самоварные ручки, а потом, открыв
кран, нацеживали в стаканы кипяток и заварку и начинали пить чай, уверяя
нас. что, конечно, чай из самовара — это очень, очень вкусно... и что они
расскажут дома, о том, как пили настоящий чай, из настоящего русского
самовара, в настоящем русском лесу.
Молоденькая норвежка, большеглазая, тоненькая, с заметной
спортивной выправкой, все никак не могла отойти от самовара, долго его гладила,
выпила одну за другой шесть чашек чая, а потом, забавно отдуваясь, с
восторгом заявила: г.
— Шесть чашек чая! Я потеряю спортивную форму из-за этих самоваров!
Едва кончился ужин, как заиграли аккордеоны и начались такие
веселые пляски, сопровождаемые хлопаньем ладоней и разжигаемые криками
«Хоп! Хоп!», что даже пятидесятилетний Андре Марс-Валлетт, ставший,
кстати сказать, общим любимцем за свою необыкновенную
жизнерадостность, чисто французский юмор и темпераментное, веселое и интересное
выступление на дневной встрече, не выдержал и выдал такого гопака, что я
ему вполне серьезно, заметил, что он мог бы стать украшением любого
ансамбля украинской песни и пляски. Выслушав мой комплимент, француз
улыбнулся и ответил:
— О, мон а ми! Вы очень любезны. Но, поверьте, что несмотря на воз-*
раст, Андре Марс-Валлетт готов плясать с утра до вечера на вашей
прекрасной земле, потому что здесь пляшет само сердце. (Эс танцт ди херц,
майн либер фрейндт — произнес он по-немецки, уже зная, что я, увы, не
владею французским языком).
А через полчаса изо всех палаток доносился скрип матрацев, на
которые дружно укладывались рыболовы.
Около четырех часов утра всех разбудили. Рыболовы быстро
позавтракали и пошли к пристани, где для них были приготовлены лодки, снасти,
живцы.
И вот уже и гости и хозяева разъехались кто куда. На огромном
водоеме растерялись лодки с рыбаками. Началась утренняя зорька.
Еще перед выездом Андре Марс-Валлетт, бывалый и опытный спортсмен,
внимательно оглядел водоем и сказал:
— Очень много планктона. Рыба сыта. Большого улова не будет.
В общем, он оказался и прав и неправ. Рыбы действительно наловили
немного: несколько щук, из которых самая крупная, килограмма в три,
досталась датчанину, порядочно мелкого окуня.
Но зато, как потом сказал за обедом один из гостей, была поймана
««самая великолепная и полезная рыба —- дружба».
В этом отношении улов, поистине, был превосходен, И когда, к двенад-
№

цати часам, рыболовы вернулись на станцию, стали купаться, снова петь и
плясать, когда уже все почти знали друг друга по именам, когда начался
обмен подарками, значками, адресами, автографами, когда потом все
столы по единодушному требованию были сдвинуты и образовался один
огромный, но очень сплоченный стол — то было похоже, что за этим
столом сидит одна большая, дружная, крепкая семья.
За обедом гостей ждали новые сюрпризы. Началась лотерея подарков
для гостей. Каждый иностранец, чтобы никому не было обидно, доставал
из мешка номер, а каждый номер обозначал определенный подарок —
статуэтку, спиннинговую катушку, грузинскую фетровую шапку и т. д.
Но и гости не остались в долгу. Рыболовы из разных стран тоже
привезли с собою подарки московскому обществу «Рыболов-спортсмен».
Чехи — свою знаменитую леску, получившую всеобщее одобрение; финны —
отлично сделанный зимний удильник; норвежцы подарили спиннинг и т. д.
На обеде выступил от имени московских рыболовов председатель
московского общества «Рыболов-спортсмен» В. М. Горбанский. Потом
выступали гости — француз, норвежец, финн, итальянец, датчанин. А когда
появилась рыбацкая уха, отлично изготовленная шеф-поваром, а к ухе всем
гостям были выданы расписные деревянные русские ложки, с пояснением^
что каждый должен взять свою ложку на память, — началось новое
веселье. Сидевший рядом со мною французский журналист, с аппетитом съев
уху, аккуратно вытер свою ложку и бережно засунул ее вместо платочка
в верхний карман пиджака, заявив, что это «колоссально элегантно». Наши,
увидев его шутку, начали наперебой дарить ему свои ложки, которые он
рассовывал по карманам, утверждая, что ему.^ «будет завидовать весь
Париж».
А потом все встали и, взявшись за руки, запели гимн демократической
молодежи чуть ли не на всех языках мира. Пели дружно, размахивая в такт
гирляндами сплетенных рук, пели все: москвичи и гости, официантки и
повар, которому все только что аплодировали за чудесную уху, мужчины и
девушки, молодежь и старики.
Андре Марс-Валлетт взволнованно заявил, что никогда, никогда он не
забудет этот день, этой встречи, этого «удивительного фестиваля дружбы и
солидарности».
И, в самом деле, никому не хотелось покидать рыболовную станцию, где
все так быстро подружились и так искренне привязались друг к другу.
Но все-таки надо было возвращаться по домам. И уже поздно вечером
рыболовы расселись по автобусам и помчались назад в Москву.
Москва встретила нас многоцветными огнями, веселым шумом широких
улиц, яркими флагами всех стран, десятками тысяч голубей, плакатами,
танцами на улицах, залитых светом, музыкой, потоки которой изливались е
десятков эстрад, установленных на площадях, музыкой всех стран и
народов, великой и жизнеутверждающей музыкой дружбы и мира!
И снова, как и во все дни фестиваля, везде раздавался могучий и
неодолимый рокот этих двух великих, простых и таких жизненно-важных для рсе-
го человечества слов, с равной силой, страстью и смыслом звучащих теперь
на всех языках земного шара:
— Мир! Дружба!
В. Отставное
В ПРЕЗИДИУМЕ ВСЕСОЮЗНОЙ СЕКЦИИ СПОРТИВНОГО
РЫБОЛОВСТВА
е так давно начал работать новый состав президиума Всесоюзной
секции спортивного рыболовства. На первом же заседании были
утверждены комиссии президиума: оргмассовая, агитационно-
пропагандистская, учебно-методическая, комиссия по
международным связям, охраны рыбных запасов, подводной охоты, спортивного инвен-
0

таря и судейская коллегия. В настоящее время все комиссии приступили к
плановой работе.
За два месяца после пленума президиумом была проведена
значительная подготовительная работа по линии всех комиссий, Так, например, орг-
массовая комиссия приступила к разработке положения о спортивном
рыболовстве в CCGP — основного - документа, регламентирующего спортивное
рыболовство.
Агитационно-пропагандистская комиссия обратила свое внимание, в
первую очередь, на организацию выпуска ежеквартально информационного*
бюллетеня президиума Всесоюзной секции. В этом вопросе президиум
встретил твердую поддержку Комитета по физической культуре и спорту при
Совете Министров СССР. Этот бюллетень будет первым систематическим
изданием, на страницах которого представится возможность широкого обмена
опытом в работе секций спортивного рыболовства, отражения наиболее
важных вопросов рыболовного спорта.
Следует отметить, что ценность и качество бюллетеня в значительной
мере будут зависеть от активного участия в его издании многочисленных
любителей нашего спорта.
Учебно-методическая комиссия, осуществляя решения Пленума,
приступила к разработке классификации по спортивному рыболовству. Всем
известно, что между отдельными видами спортивного рыболовства имеется
довольно большая разница. Различие это объясняется как устройством снасти,
так и отличной техникой владения ею. Найти что-то наиболее общее и уметь
оценить это общее — вот что является сейчас предметом оживленных
обсуждений учебно-методической комиссии
Учебно-методическая комиссия занимается и другим, не менее важным,
вопросом — разработкой положения о значке «Рыболов-спортсмен».
Учитывая пожелания большинства членов комиссии, решено составить положение
о значке таким, чтобы неразрывно связать его с предполагаемой спортивной
классификацией В связи с этим в положении будет отражен ряд
обязательных требований, которые будут предъявляться к желающим иметь этот
значок.
Большую работу предполагает провести комиссия по спортинвентарю.
Основным содержанием ее работы будет содействие выпуску
высококачественной спортивной снасти, освоению новой продукции и максимальному
удовлетворению запросов широких масс рыболовов- любителей.
Интересную работу предполагает провести вновь созданная комиссия
по подводной охоте. Этот вид спортивного рыболовства у нас только
начинает развиваться, и поэтому, в целях скорейшего его развития, было решено'
создать специальную комиссию. Комиссия поставила перед собой следующие
задачи: организация серии переводов иностранной литературы по подводной,
охоте, содействие выпуску специального рыболовного инвентаря,
организационная работа Есть все основания предполагать, что подводная охота в
недалеком будущем завоюет прочный авторитет и станет достоянием
широких масс любителей-спортсменов.
Из года в год ширятся международные связи спортсменов Советского
Союза. В последнее время начали завязываться связи и среди рыболовов-
спортсменов. В целях улучшения этой работы создана комиссия по
международным связям, которой предстоит проделать большую работу.
Комиссия по охране рыбных запасов вступила в контакт с
Министерством рыбной промышленности, Госрыбнадзором и ставит своей целью
борьбу с загрязнениями водоемов, браконьерством и т. д.
На одном из заседаний президиума Всесоюзной секции, на котором
присутствовал представитель рыбной промышленности, решался очень
важный для рыболовов-спортсменов вопрос: об отводе и закреплении водоемов
за спортивными организациями.
Этот вопрос в ближайшее время, очевидно, получит положительное
решение.
201

Все члены вновь избранного президиума принимают активное участие в
решении вопросов, поставленных Вторым пленумом секции спортивного
рыболовства. Для более успешной работы необходимо изо дня в день
расширять связи президиума с секциями, с первичными спортивными
организациями. Существенную помощь в этом может принести частная корреспонденция,
и поэтому президиум Всесоюзной секции спортивного рыболовства
обращается ко' всем рыболовам-спортсменам — читателям сборника —
присылать свои пожелания, замечания и предложения в адрес президиума:
Москва, Скатертный пер., 4. Комитет по физической культуре и спорту при
Совете Министров СССР. Президиуму Всесоюзной секции спортивного
рыболовства
В. Холостое
САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ В ГДР
емецкий физкультурно-спортивный союз объединяет 1300 тысяч
спортсменов Германской Демократической Республики. Эта цифра
выше, чем число всех занимавшихся спортом в Германии до 1945
года. А это значит, что при 18,4 миллиона человек каждый седьмой
взрослый гражданин в ГДР занимается тем или иным видом спорта!
Почти десятая часть общего числа спортсменов демократической Гер*
мании приходится на долю Немецкого союза рыболовов (Dehtscher Angler*
verband, DAV), в отделениях которого на местах функционируют различные
рыболовные секции. Наряду с любителями ловли рыбы на кружки, зимней
рыбалки, подводной охоты и другими активно и повсеместно работают
секции удильщиков, спиннингистов и нахлыстовиков. Именно трем последним
видам спортивного рыболовства и посвящены наиболее популярные в ГДР
книги превосходного теоретика и практика рыбной ловли — Макса Пипера,
Наиболее известна выдержавшая за короткий срок несколько
переизданий его книга «Разносторонний рыболов» (издательство Нейманна в Раде-
бойле и Берлине).
В книге более 300 страниц, из которых каждая оригинальна и содержит
•нечто новое даже тогда, когда речь идет, казалось бы, о давно всем
известных вещах и истинах.
«Удить скучно, — говорят многие». Так начинает М. Пипер свою
книжку. «И впрямь, может быть, скучно?» — переспросим мы, покосившись на
недвижимо застывшего на берегу рыболова и его столь же недвижные
поплавки. Однако даже самое поверхностное знакомство с книжкой убеждает
нас в обратном. Разве можно говорить о скуке, когда есть столько
различных способов, приемов и уловок, чтобы «обмануть» рыбу? Разве не
интересны особенности удилищ и оснастки для ловли в отвес, донной ловли и ужения
в проводку, использование ветра и течения, чтобы подать рыбе насадку
прямо в рот, даже если голавль или язь стоит у того берега под нависшими
над водой кустами? Для того, чтобы книжка была действительно
универсальной, в конце ее даны самые общие сведения о ловле на спиннинг,
дорожку и нахлыстом.
Но перелистаем книгу повнимательнее. Это тем более интересно, что
нам то и дело будут попадаться иллюстрирующие текст фотографии и
выполненные по эскизам автора графиками Гансом Прейссе и Гейнцем Ржеп-
кой превосходные, порой шаржированные методические рисунки.
Что требуем мы от хорошего удилища? Конечно же, прежде всего
гибкости. Это качество удочки с укрепленной на ней маленькой катушкой
позволит вам на тоненькую леску и изящный крючок подцепить и вывести
на свет божий даже большую и сильную рыбу, если... Ой-ой-ой! Ну кто же
. так держит удилище? Так вы не вытащите из воды и полукилограммового
окунишку! Держать, приятель, нужно вот так!
202

Кстати о катушках. Какую катушку следует предпочесть любителю
донной ловли? Чем хорош «Пироль» — сконструированный автором заменитель
катушки? А каковы 'преимущества мультипликаторов, любовно
переименованных спортсменами просто в «Мульти»? А что нового привнесли с собой
стационарные безынерционные катушки и нельзя ли что-то сделать, чтобы
крутить их не левой, а правой рукой? На все эти вопросы вам отвечают
первые 45 страниц книги Пипера.
Как нужно применять и холить катушку, располагать пропускные
кольца, выбирать крючки, поводки, грузила, перлоновые и шелковые лески,
придать последним плавучесть, поддержать их прочность, выкрасить и... Даже
свыше 50 способов связывания лесьи и прикрепления крючков узнает на
следующих 20 страницах любознательный рыболов. Есть чему поучиться
даже самому искушенному мастеру, не правда ли?
Многое.зависит от бдительных стражей осторожной поклевки —
поплавков. Различные системы их, варианты их прикрепления, назначения и
осадки составляют целую главу книги.
Руководствуясь своим многолетним опытом, Макс Пипер считает
нужным сказать «Кое-что о забросах с катушкой и без нее». Многие наши
любители впервые встретят-здесь описание забросов «пендель» и «катапульта».
В большом разделе о донной ловле приведены самые различные
сочетания всевозможных грузил и поводков Они комбинируются в зависимости от
того, на каком течении, с какой глубины, на какую насадку и какую рыбу
злоумышляет подцепить всезнайка-рыболов. Оказывается (это так, между
прочим!), что система, когда донный груз крепится на самом конце лесы,
называется почему-то «Отче наш»... Новинкой здесь является и
5-сантиметровая бочкообразная проволочная спираль; начиненная комком привады,
она служит одновременно и прикормочницей, и донным грузом.
Если не клюет на привычного навозника, — не следует отчаиваться,
товарищ! Есть много-много других, не менее лакомых насадок: соломенный
и дождевой черви (а для них, кстати, и специальная двустенная червячни-
ца!), ручейники, личинки мучного жука, картофелины и картофельные
клецки, тесто, сыр, зерна, горошины, кузнечики, раки, лягушки, пиявки, улитки;
водоросли и даже фрукты и ягоды!... Чего-чего только не узнает молодой
рыбак, пока дойдет до 120-й страницы! А ведь впереди еще 180 страниц,
масса практических советов и рецептов. •
Как привадить рыбу? Для этой цели лучше всего применить корзину
или тарелочные кормушки, а в «своем» тихом, не посещаемом посторонними
уголке, — и простой в изготовлении безотказный прикормочный автомат.
Серия рисунков наглядно показывает, как рыба берет приманку; здесь
много поучительного, особенно для начинающего удильщика. Интересна
одновременная ловля различных рыб с разной глубины одновременно на
разные насадки. Для этого в Европе применяется «мыльный пузырь» — полый
стеклянный шар, опущенный рыболовом на длинной леске, .к которой
привязаны различной длины поводки с жиЕцами, клецками и вишней... Словом,
нечто вроде плавающего активного подпуска
Вы хотите знать, когда клюет рыба? А не забыли ли вы
замаскироваться для этого? Не гремите ли своими «орудиями производства» в лодке? Не
забывайте, что рыба прекрасно видит, что делается неподалеку за
пределами ее стихии. И если день ясен, поверхность воды спокойна и не дуют
северо-восточные пассаты, — вы, мой неопытный друг, можете остаться без
поклевки. А ведь неподалеку от вас седой дед успел уже вытащить на грубую
самодельную снасть пару хороших лещей. Он вполне удовлетворен, больше
ему не нужно, он сматывает удочки Но не торопитесь сесть на его место: вы
перекидываетесь с приятелем, ваша рубашка слишком ярка, при каждой
поклевке вы, торопливо перебирая ногами й опрокидывая по пути пустую
бадейку, съезжаете с бугра и хватаетесь за удилище... Не стремитесь сесть
на его место: все равно ничего, кроме ерша или окунишки. вам не поймать!
Малявочницей вы наловили малька; а как сохранить, живцов, вы знаете?
И чтобы рыбу привезти домой свежей, тоже нужно иметь кое-какие чашки
203

в шкапу. И просторный садок, в котором рыба не мнется и не засыпает.
Подсачек, зевник... Надо уметь и обработать пойманную «рыбу!
Но вот остались позади и рыбацкая лодка, и назойливые комарихи. О
комарах — «мужчинах» вы не вспоминаете, нашей крови они предпочитают
напиток богов — цветочный нектар. По мнению Макса Пипера, они не только
пьяницы, но непрочь и затянуться разок — другой. Во всяком случае завеса
табачного дыма, применяемая некоторыми собратьями по страсти, не
только не отпугивает, но словно бы и привлекает комаров.
Вы благополучно доставили улов домой. Не думайте, однако, что на
этом все кончается. Ведь вы забыли выправить на пару покривившийся
конец удилища, поправить разболтавшиеся трубки, ликвидировать перелом.
А теперь надо заглянуть на кухню, поглядеть — что делают с вашим
драгоценным уловом. Ведь кспчение, маринование, жарение и прочее — это
особая область «кухонных секретов». Нельзя забывать, что большинство
домохозяек без вашей помощи не сможет лишить некоторых рыб присущего
им болотного привкуса!
И только после всего этого вы можете прилечь на диван, взять в руки
«Разностороннего рыболова» и прочесть в конце книги о ловле раков и по-
иулярное изложение жизненного цикла и приемов ловли различных
пресноводных рыб, включая форель и угрей.
Полезная, очень хорошая, живо написанная книжка, заслуженно
завоевавшая признание немецких и зарубежных рыболовов-спортсменов.
Несомненный интерес представляет для нас и последняя книга Макса
Пипера «УЖЕНИЕ НАХЛЫСТОМ — ПОВСЕМЕСТНО», учебник ловли
рыбы на искусственную мушку (нахлыстом), выпущенная тем же
издательством Нейманна в Радебойле и Берлине в 1955 году.
«Ловля нахлыстом, — говорит автор, — перестала быть сегодня
спортом избранных, даже если она ведется с помощью самых дорогих снастей и
рассчитана исключительно на поимку лососевых Нахлыстовое удилище,
конец которого представляет собой обычный бамбуковый хлыст, не уступает на
соревнованиях самым дорогим и изысканным удилищам. Кроме того,
видовой состав ловящихся на мушку чешуйчатопокрытых рыб не ограничивается
только лососевыми породами; он несравненно шире, чем это обычно
предполагается. Приверженцам нахлыста отнюдь не требуется куда-либо далеко
выезжать, чтобы с успехом отдаться этой ловле, бесспорно наиболее
прекрасной среди всех остальных видов спортивного рыбацкого мастерства.
Подавляющее же большинство немецких рыболовов, — сокрушается М. Пи-
нер^ — знают о нахлысте лишь понаслышке или, в лучшем случае,
познакомились с ним в своем журнале, и даже не подозревают, что наслаждение от
пружинящего хлыста и крылатого шнура можно испытать почти на каждом
водоеме».
По традиции книжка открывается главой о самом удилище. На рисунке
(книга иллюстрирована Ганцом Прейссе по эскизам автора) вы видите
чешущего затылок зарубежного спортсмена. Действительно есть все основания
забраться пятерней под шляпу: перед ним два нахлыстовых удилища, одно
вдвое длиннее другого... Какое же из них предпочесть? Оказывается, за
последние годы в конструкции нахлыстовых удилищ удалось добиться того, что
даже модное укороченное удилище «как бы само забрасывает», причем
выполняет это настолько эластично, что в обиходе спортсменов получило
полное нежности название «волшебного прутика». Оно пригодно и для того,
чтобы мимоходом поспиннинговать.
Вы узнаете, как делается и каким должно быть нахлыстовое удилище,
каким образом можно довести вес бамбукового хлыста (без ущерба для его
длины, строя и прочности) до 130 г, секрет «параболического действия»
удилища из стеклофибра, когда при забросе в работу включаются
последовательно его вершина, комлевое колено, а лишь затем средняя часть. Именно
этот материал позволил в результате различных испытаний создать удилище
длиною всего в 2,15 м, обеспечивающее заброс простой (не конусообразной))
9-миллиметровой лесы на 15 м. Примечательно, что подобные забросы, то
204

есть когда леска в семь раз превышает длину самого хлыста, вовсе не
требуют от спортсмена даже работы плечом!
Соединительные трубки, ручка и катушкодержатель, пропускные
кольца и, наконец, различные катушки, их достоинства и недостатки. Сейчас
самое широкое применение находят автоматические нахлыстовые катушки —
плоские и легкие, в которых достаточно лишь нажать кнопку, чтобы леска
начала^ быстро, куда быстрее, чем мультипликатором, наматываться на
закрытый барабан. А ведь быстрая подмотка при нахлыстовой ловле имеет
безусловно большее значение, чем при ловле сильной рыбы другими
способами.
Хорошая, подходящая для данного удилища леса — залог успешного
заброса. Для этого требуются лишь тяжелые шнуры Вес груза и блесны,
применяемых спиннингистом, заменяет вес самой лески. Если ловля ведется
на узком ручье или мушка макается между свесившихся к воде кустов и
деревьев, — вполне можно обойтись «параллельным шнуром». Он называется
так потому, что имеет одинаковое сечение на всем протяжении. Забросы в
пределах 10 м таким шнуром удаются даже лучше, нежели коническим
Параллельный шнур выпускается сечением 0,68, 0,75, 0,80, 0,90 и, реже, 1,0 мм.
С каким сочувствием приходится нередко встречать спортсменов,
безнадежно и безрезультатно пытающихся забросить слишком легкую лесу, к тому
же еще соответственным образом не подготовленную!
Значительно облегчает выполнение дальнего заброса леса,
утончающаяся к обоим своим концам. Такие лесы выпускаются в Германии длиной
в 30 м, а за ее рубежами — в 30 ярдов (27,4 м). Разновидностью такой
лески является, в частности, конический кнутообразный шнур «торпедная
голова». Наиболее рациональное соотношение длины и сечения отдельных
участков обеих этих лес еще окончательно не определены, поэтому М. Пипер
приводит в главе о лесках несколько отечественных и зарубежных вариантов
профилей шнуров, с помощью которых на соревнованиях удавалось
получить самые высокие показатели.
Сравнительно дорогая перлоновая нахлыстовая леса требует к себе
бережного отношения, тщательного ухода. Ее никогда не следует надолго
оставлять в катушке туго намотанной и потому' лишенной доступа воздуха.
Изредка ее полезно протирать тальком, чтобы избежать возможного
слипания в работе. В этом плане более радикальным является 10-процентный
раствор формалина,, в котором леску держат в продолжение получаса.
Леска обязательно пропитывается неочищенным льняным маслом и полируется.
Как и сколько .времени это занимает, — обо всем говорится в учебнике.
Далее по тексту и множеству рисунков мы получаем представление о
поводках, крючках и способах' их привязывания, о самораскрывающемся
подсачеке «телескоп», о легкой куртке, заменяющей собой рюкзак, о
пинцете, ножницах, вилочке, позволяющих осторожно вынуть крючок изо рта
некондиционной рыбки, которую каждый немецкий рыболов считает своим
долгом выпустить обратно в воду: пусть подрастет!
На 72-й странице^ автор открывает школу заброса. Способов далеко,
точно и мягко положить невесомую мушку — множество. Рисунки
облегчают их освоение. Чтобы поднять над землей или кустами 15 м шнура,
прежде чем послать .его вперед, требуется большое искусство! Ветер то
облегчает эту задачу, то «гасит» шнур, цепляет мушку за кусты и штаны
рыболова... На страницах 112—115 показан катящийся заброс, когда леска
словно бы катится колесом над самой водой. Э/гим способом, удается послать
мушку в 10-сантиметровый просвет между водой и нависшими над ней у
противоположного берега ветвями деревьев. А ведь именно там и ждет
лакомого кусочка хитрая рыбина!
Нахлцстовое удилище применяется и для ловли «на тюкалку». К
концу шнура привязывается не пугающий рыбу «мыльный пузырь» или стеклян-,
ная пробирка величиной 60X16 мм и 5—7 г весом, а на расстоянии от нее —
пара коротких поводков с теми же искусственными или естественными
мушками. Натягивая и опуская шнур, можно заставить своих послушных
205

мотыльков или кузнечиков мочить в воде лапки и разрешать им заплыв вниз
по течению на всю длину шнура...
Но вот мы добрались, наконец, и до самих мушек. Главное орудие
производства при их изготовлении — наблюдательность рыболова и лупа. На
вас пикируют эскадрильи слепней, комаров и прочего гнуса. Рассмотрите под
увеличительным стеклом одну из этих тварей, создайте имитацию этого
кровососа и — будете с рыбой. Лупу надо иметь особую, рыбацкую (стр. 130},
которая горизонтально висит у вас на грудной пуговице куртки и позволяет
вести под стеклом прямо-таки ювелирную работу. А предлагая рыбе даже
столь лакомую поденку из шелка, целлулоида и железа, не забудьте
придать ей и соответствующие манеры Личинка выкарабкалась из донного ила,
выбралась на поверхность, скорлупка ее лопнула, мотылек приходит в себя
и, боясь замочить крылышки, словно идет по воде Но вот он встал на все
свои шесть ножек, задорно подняв вверх хвост-триперстку и через минуту,
взлетев ввысь, начнет брачную игру. К исходу дня заметно пополневшая
самочка- полетит, касаясь воды брюшком, посеет яички и, обессиленная,
упадет на воду. День — жизнь однодневки-поденки окончена. Она родилась
только для любви и поэтому фигурирует в систематике под именем Нимфы
и Хлои. Научное название поденки — эфемера вульгата. Не обращая
внимания на латынь рыба жадно хватает падающую на воду метлицу. И если
ваша копия хоть немного схожа с оригиналом и вела себя на воде так же, —
на кухне вечером будет немало хлопот!
Десятки рисунков дают представление о применяемых спортсменами
искусственных мушках. Не менее успешной бывает ловля и на естественные
насадки — жуков, кузнечиков Они слабо держатся на крючке и поэтому в
первую очередь применяются для отвесного ужения «тюколкой» у берега.
Не забудьте лишь, что при этом не следует близко подходить к воде;
лучше всего издали, присев на колено или прикрывшись кустами, тихонько
макать наживку.
Ручьевая, радужная, озерная, морская и все другие форели, хариусы,
гольцы, голавли, язи, шересперы, красноперки, плотва, окуни... Какие только
рыбы не попадают в сумку истинного спортсмена, внимательно изучившего
просмотренный нами учебник. «Путешествовать и рыбачить — о, какое это
удовольствие!» — этими заключительными словами М. Пипера позволим »
мы себе закончить наш краткий обзор.

КРИТИ&А
бИбЛИОГРАфИЯ
#. Архангельский
Н, ВЕРЗИЛИН, «ПО СЛЕДАМ РОБИНЗОНА».
Детгиз, 1956 г., издание третье, 280 стр., тираж 75.000 экз.,
Щ дЩ цена 11 РУб. 45 коп.
НГ^щ ниги Н. М. Верзилина «Растения в жизни человека» и «Путешествие
Ш iPL* с яомашними растениями» заслуженно пользуются любовью широ-
WL ^Ihf ких читателей, в первую очередь детей и юношества.
Книга «По следам Робинзона» интересна, в ней масса
полезных сведений о географии растений, об их огромной роли в жизни людей
на протяжении многовековой истории человечества.
И тем более странно, что такой вдумчивый писатель и доктор
педагогических наук вдруг решил выступить в роли... браконьера, который призывает
детей и подростков ловить рыбу недозволенными способами, травить, дур*
манить ее.
На стр. 143 рецензируемой книги автор описывает широко
распространенный у нас в стране коровяк медвежье ухо и просит не смешивать его с
коровяком черным, у которого тычинки с фиолетовым, а не с белым
опушением. И после этого он пишет:
«В Таджикистане растущий в горах около Сталинабада джунгарский
коровяк называют «маргихома», то есть «смерть рыбам». И странно,
таджики ловят не сетями, не удочкой, а пучком коровяка.
Сидя на берегу реки, они ударяют коровяком о камень в воде. Рыба в
этом месте всплывает на поверхность, но брюшком вверх. Таджикское
волшебство? Нет. Просто при ударе о влажный камень из джунгарского
коровяка выделяется сок, одурманивающий рыбу» (стр. 144$.
Бедная рыба! Мало, что ее истребляют толом, и так загрязняют
водоемы, что ей нечем дышать в реках! Так появляется писатель, который
призывает травить ее маргихомой!
Считая, видимо, что он высказал весьма интересную, и ценную мысль,
Н, Верзилин явно ждет комплиментов от читателей.
«Может быть, и наш коровяк обладает свойством ловить рыбу?
Попробуйте применить этот способ в местах, где действительно водится много»
рыбы. Возможно, и вы окажетесь обладателем маргихомы» (там же|.
Любить растительный мир, писать о нем с таким воодушевлением и
одновременно призывать к хищническому истреблению рыбы, запрещенному
законом. — где же логика, где же элементарная честность ученого и
писателя, якобы ратующего за охрану природы?
-4U

Анатолий Волков
ИВАН АУТОДАРОВ, НА УТРЕННЕЙ ЗОРЬКЕ. Редактор М. Штейн
Научный консультант доктор биологических наук профессор Г. Б.
Мельников. Днепропетровское областное издательство
ели не говорить о языке, — что нужно для того, чтобы написать
книгу о рыбной ловле?
— Знание снастей, рыбьих повадок, способов уженья рыбы,
насадок, — ответите вы.
Ничего подобного. Изрядная доза самоуверенной развязности плюс
полная неосведомленность в вопросах, о которых пойдет речь в книге, да
еще снисходительная, чтобы не сказать безответственная, консультация, —
иногда и этого оказывается достаточным для того, чтобы среди рыболовов
распространилась еще одна порция откровенной халтуры. Чтобы убедиться
в этом, достаточно почитать книжку Ив Аутодарова.
Первую главу рецензируемой книги автор начинает следующими
словами:
«Внаши дни — замечательных дел советского народа, великих
преобразований на просторах родной земли — уженье рыбы может показаться
иному делом «отжившим». Но это не совсем (I) так. Уженье — легкий,
интересный спорт —'занятие и теперь (?) не зазорное. О нем не только
говорить, но и писать (!) стоит» (стр. f3). Правда, автор не уточняет, как
«стоит» писать —* хорошо или плохо. Впрочем, мы это скоро увидим.
Далее, на стр. 6, автор без излишней скромности замечает:
«Однако и до сих пор любители рыболовного спорта не располагают
достаточными возможностями получения квалифицированной консультации,
технического совета. Любителям-рыболовам хочется побольше разузнать из
практики (?) опытных удильщиков-спортсменов на реках, озерах и в
других пресноводных бассейнах Украины, в частности, Приднепровья.
Поделиться таким опытом — задача, которую поставил перед собой автор
настоящей книги».
Посмотрим, как же выглядит обещанная автором «квалифицированная
консультация».
В рыболовной литературе все сильнее проявляется тенденция — прийти
к единой терминологии, имея в виду биологические и технические
названия. Нет необходимости доказывать закономерность и, конечно,
целесообразность такой тенденции. И, тем не менее, делать это приходится.
Только диву даешься, с какой легкостью и пренебрежением к
узаконенным наименованиям устанавливает «свою» терминологию Ив. Аутодаров.
Вот несколько примеров.
На стр. 5 читаем: крючковые снасти бывают «наживные, которые чем-
либо наживляются для приманки рыбы, и самоловные, которые рыба
хватает без наживки».
Оставляя стиль на совести автора («рыба хватает.... снасти»), мы
должны спиннинг отнести к категории самоловных снастей. А ведь всем, кроме
тов. Аутодарова, известно, что самоловными снастями являются такие,
которые «действуют» без участия человека. _
На стр. 19 автор знакомит нас со своей, безусловно оригинальной,
классификацией удилищ. Удилища бывают «искусственные (покупные) и
натуральные (покупные и самодельные); цельные и складные, длинные и
короткие (!), катушковые и простые».
Итак, купленное на рынке рябиновое удилище («покупное») мы должны
отнести к разряду «искусственных», а сделанное рыболовом дома из
винипласта в сочетании с пробкой («самодельное») — к разряду «натуральных».
Поражает своей оригинальностью и полнотой классификация
поплавочных удочек (стр. 38):
Поплавочные удочки, узнаем мы, бывают «маленькие, средние и
большие». Размер удилищ устанавливается автором совершенно произвольно,
~208

Так, «большая» удочка имеет удилище длиной «до 4,5 м». Не говоря yifte
об этом «до» (ведь и 3,5 м — «до 4,5 м»), хочется спросить: а куда отнести
удочку с шестиметровым удилищем? К разряду «сверхбольших»?
Автор вообще не считает нужным заглянуть в словарь или в
соответствующие руководства. Только лоэтому из-под его пера появляются такие
«перлы».
«Нахлыст — особый способ забрасывания лески быстрым, размашистым
рывком» (стр. 94).
«Лучшая катушка состоит из шпульки, ручки и лапок» (стр. 24). Надо
думать, что «худшая» катушка может состоять из- одной только шпульки
или даже из одних лапок.
«Удочная снасть бывает простая (неподвижная) и
усовершенствованная (скользящая)», в состав которой входит «усложненное удилище,
снабженное катушкой» (стр. 24)}.
О крючках Ив. Аутодаров пишет так: «Изготовляются крючки из стали
бронзы (?), бывают и из обыкновенной проволоки. Последние
рекомендовать не буду, так как при поимке крупной рыбы они обычно разгибаются»
(стр. 34).
О форме крючков: «Сгиб крючка ^должен быть закругленным, не
слишком глубоким, но и не мелким (удивительно, не слишком глубокое, но и не
мелкое замечание! — Л. В.}9 широким, к острию чуть загнутым в бок»
(стр. 35),
О размерах крючков: донные удочки надо снабжать крючками от 2 до
8-го номера, а вот «уклеечные» — крючками от 13 до 17-го номера. Как
не поражаться неосведомленности автора, который и в 1956 году не
подозревает о введенной в 1950 году новой нумерации крючков!
Три страницы затрачивает автор на описание поплавков. Но что узнаем
мы об этой необходимой принадлежности поплавочной удочки? Ничего из
того нового, что за последние годы введено в рыболовную практику. Зато
нас потчуют давно устаревшими «новинками», в соответствии с которыми
леска, когда нужно прикрепить к ней перяной поплавок, «пропускается
сквозь медное колечко, а затем сквозь поясок, которым она и прижимается»
(стр. 29). О пробочных поплавках сказано: чтобы оборудовать леску
поплавком, нужно вставить в него обрезок гусиного пера, а через него
пропустить леску. Впрочем, замечает автор, это не совсем удобно, так как из
такого поплавка трудно вынимать снаряженную леску, не разрывая ее или
не отвязывая каждый раз от поводка, «так как это не экономно и
хлопотно» (стр. 30). Поэтому, впустую затратив три страницы текста, автор
приходит к выводу, что лучшими являются поплавки из камыша. Они, пишет
Ив. Аутодаров, «просты и удобны. В них и крючок прятать хорошо после
уженья, не боясь затупить жало... Найти их по берегам... очень легко»
(стр. 31). Правда, автор не уточняет, кто разбрасывает «по берегакз»
упомянутые камышовые поплавки.
Пренебрежение к научной терминологии особенно бросается в глаза,
когда речь заходит о биологических терминах. Почитайте, к примеру, о
насадках:
Черви бывают «земляные или дождевые, красные, белые, навозные
черви, подпарыши и растениевидные (?} белые, так называемые «закирки»
(стр. 44).
«Подпарыш (опарыш) — червяк мясной мухи» (стр. 46J,
«Белый навозный червяк — личинка мухи» (стр. 45J.
«Мотыль — личинка комара» (стр. 47). *
Итак, червяк — это личинка, а личинка — червяк! И вся эта мешанин*
утверждена доктором биологических наук!
Пиявка отнесена к разряду живцов (стр. 50).
К стрекозе в скобках дается пояснение «бабка» (стр. 48J, хотя у
рыболовов термином «бабка» обозначается личинка стрекозы.
В рыболовной литературе словом «приманка» иногда заменяются слова
^насадка» и «наживка». В то же время приманивание рыбы к определенному
месту п^тем разбрасывания корма обозначается терминами «прикорм* и
*4 Рмбедоддендошга М 9 209

привада». Mo что Аутодарову термины! Вместо tofa, чтобы рассказать д
прикорме и приваде то, что давно • закрепилось в рыболовной практике, он
импровизирует:
«Приманка бывает постоянная и временная, предварительная, «оптовая»
и «розничная». Постоянная приманка употребляется там, где вы часто
удите на одном месте, временная — когда вы привлекаете рыбу, бросив
приманку, или удите с лодки на спущенный в воду (?) сетчатый мешок с
приманкой «Оптовая» — когда приманка засыпается прямо в воду солидными
порциями, а «розничная» — когда забрасываются земляные шары с
вмятыми туда зернами или другой рыбьей снедью» (стр. 61).
Сведения, которые сообщает нам И. Аутодаров о рыбах, поражают
своей свежестью и отсутствием всякого преклонения Перед фактами.
«Жерех питается в основном червячками, ракообразными,
моллюсками» (стр 43). А вот Сабанеев уверяет, чго уже на втором году жизни ше*
респеры становятся хищниками и ничем, кроме мелкой рыбы, не питаются.
«На перекатах, -г- сообщает Ив. Аутодаров, — где вода бежит по
камням, начинают.метать икру трехгодовалые голавли. В это время они
питаются насекомыми, майскими жуками (видимо, майский жук — не
насекомое.—А. В.), гусеницами. Им теперь и насадку такую на крючок», (стр, 66).
А рыбаки в простоте душевной считали до сих пор, что рыбы во время
нереста на удочку не клюют.
Когда щука видит добычу, глаза ее «зловеще загораются». Чтобы
обмануть мелких рыбок, она «становится на мели и мутит хвостом дно»
(стр. 117). Пусть бы «мутила воду», хотя и эта легенда давно разоблачена,
но нет, так и сказано: «мутит дно»!
Сомы ловятся зимой на большую блесну и на мясо молодых налимов
(стр. 50 и 122), хотя на стр. 69 сообщается, что на зиму сомы погружаются
в спячку. «Тот (сом — А. В.), как только набок, так и «захрапел». Должно
быть так, храпящий, он и хватает блесну! »
Ив. Аутодаров любит живописные выражения. Карась у него
«дворянский отпрыск». Нерест сравнивается с балом, с весенней ярмаркой и даже
с пиром (стр. 66—67).
О язе сказано: «Язь плотный, гибкий, игривый» (стр 93). Клев у. него
«рьяный и верный» (стр. 94), на стрекоз «он бросается яростно» (стр. 48).
Рыбы у автора, бывшего военного, постоянно «таранят» (стр. 64)*,
«занимают оборону» (стр. 97), совершают «фланговые, удары» (стр. 101),
«идут в лобовую атаку» (стр. 109) и т. д.
Сом свою добычу, «даже не разжевав, проглатывает, как пилюлю»
{стр. 122). К сожалению, автор не указывает, какие рыбы разжевывают
пищу.
Ив. Аутодарову не чужд и критический подход к тем или иным явлениям
и фактам из рыбьей жизни Вот примеры.
«В августе и сентябре рыба ходит высоко, а в прочие месяцы понизу.
Все же следует «испробовать» разные глубины, потому что, вопреки
сказанному выше (Превосходно! — А.В.) рыба может брать по-разному. Ведь
известно, что по строению рта лещ, сазан, линь, подуст, пескарь, тарань
кормятся преимущественно со дна, а голавль, язь. жерех, красноперка — в
«полводы» и с поверхности» (стр. 55). Остается неясной связь между
строением рыбьего рта и месяцами клева, но главное нам ясно рыбу надо удить
на разных глубинах!
Fine более глубокое открытие сделано на следующей странице:
«Говорят, что во время дождя рыба ловится очень хорошо. Нужно вне-
и поправку: не всегда». Умри, Денис, лучше не напишешь!
О повадках линей сказано:. «Только во время нереста, да осенью, в
октябре, лини собираются стаями и уходят в илистые ямы на покой» (стр. 92);.
Как ни верти, а уходят лини на покой во время нереста.
Простаки думают, что рыбу ловят в воде. Ничего подобного! Почитайте
у Аутодарова:
«Чаще всего мы удили сомов на плотах» (стр. 123). «Можно выбрать
место уженья и ча берегу* (стр, 18). Жаль только, что айтор не уточняет,
т

каким образом сомы попадают на плоты, и что они там делают, и в каких
местах на берегу лучше клюет — в кустах или на лужайках.
Где и как можно поймать вьюка? Очень просто. «Ловить вьюна надо
не удочкой, а топкой (?) в болотистых, илистых зарослях» (51).
Попутно мы узнаем, что при уженье с кручи «перемет, веревка для зая-
коривания и другие громоздкие вещи не нужны» (стр. 18). Правильно1 А го
иной недогадливый рыбак потащит на кручу не только веревку, но и якорь,
и пару весел, и мачту с парусом!
Автор по большей части без всякого снисхождения обращается с
русской грамматикой. Ему ничего не стоит сказать «жажда к борьбе» (стр. 89),
«даю круги, осторожно приближая рыбу к себе» (стр 91), «Измерение гл>>
бины производится с лодки руками, а с крутого берега удилищем» (стр. 41),
крупные голавли «уважают маленькую рыбку» (стр. 98) и т. д. и т. п.
Аутодаррв любит кавычки. Они буквально рассыпаны по всему тексту.
Изредка они употреблены к месту, но чаще говорят только о ненужной
манерности автора. Зачем, например, заключены в кавычки слова «мелочь»,
когда речь идет о мелкой рыбе (стр. 116), «жерлица», (стр. 118), «весенний
ход» (стр. 65), «на кругах» (стр. 100), «потянул» (стр. 104) и т. д.?
«Крючок для проверки его качества надо тщательно погнуть руками»
(стр. 34), «Леску следует забрасывать, не шлепая по воде удилищем, а
слегка от себя или со стороны подальше от себя, если только не удите поплав-
чанкой у самого берега» (стр. 57), удилище надо держать
«полувертикально» — такие и им подобные причуды стиля разбросаны по всей книжке.
В погоне за оригинальностью автор придумывает хлесткие заголовки,
хотя они зачастую не определяют содержания глав. О чем, например, говорит
заголовок «За двумя зайцами погонишься»? Оказывается в этой главе идет
речь о количестве удочек. Глава, названная «Терпение и выдержка»,
рассказывает не об ожидании поклевки, а о вытаскивании рыбы.
Некоторые места совершенно не поддаются расшифровке. Вы захотели
узнать, как спастись от комаров. Читайте: «Если удите с лодки,
тщательно закройте все весло (?), а на ноги наденьте носки. (А сапоги? О них
забыто —- А В ) На голову натяните сетку, проваренную в нефти,
заправленной камфарным маслом... Хорошо защищает от комаров настой шелухи
зерен аморфы» (стр. 63) Только не сказано, что такое аморфа и как
употреблять е^ настои — принимать внутрь или натирать им кожу. И еще одно
непонятно — для чего нужно обертывать весло. Может быть здесь опечатка,
может быть не весло а лицо? Но о лице говорится в следующей строке.
Впрочем, довольно! Всех нелепостей книжки не изложить! Если же
попытаться сделать это, то надо переписать половину книги.
Остается только спросить Днепропетровское издательство — как мог
появиться в свет подобный брак?
Д. Самарин
В. ВАСИЛЬЕВ, Л. ЛЕПИН, Д. ШАЛАБАНОВ
ЗИМНИЙ РЫБОЛОВНЫЙ СПОРТ В КАРЕЛИИ. ГОСУДАРСТВЕННОЙ
ИЗДАТЕЛЬСТВО КАРЕЛЬСКОЙ АССР. Г. ПЕТРОЗАВОДСК,
1957 ГОД
небольшой по объему книжке (48 стр.) сообщаются сведения
о зимней спортивной ловле рыбы в Карелии. В первой главе дается
общая характеристика водоемов, их рыбонаселенности.
распространение отдельных видов рыб по Ладожскому, Онежскому и
Беломорскому бассейнам, приводятся интересные наблюдения о размещении
и поведении рыб в отдельных озерах. В последующих главах авторы
знакомят читателя с общими условиями зимней ловли рыбы на озерах, подледным
211

ловом щуки на блесну и ловлей на мормышку. Заканчивается книжка сооо-
щением о мотыле и его добывании и кратким перечнем рыболовно-спсртив-
ных баз в районе г. Петрозаводска.
Видимо, крайне ограниченный объем книги не позволил авторам более
подробно изложить намеченные темы. Так, например, в первой обзорной
главе следовало бы упомянуть о природе Карелии, о чудесных лесах,
окружающих водоемы этого живописного края. В главах о ловле рыбы —
описать блеснение сига, хотя бы дать краткие сведения об этой интересной
, ловле.
Рекомендуя ловлю на мормыша и указывая способ его насадки,
необходимо было бы сообщить, где и как эту насадку в Карелии можно добыть.
В главе о рыболовно-спортивных базах дать более подробные сведения о
маршрутах от rt Петрозаводска, с приложением схемы расположения
водоемов.
Несколько замечаний по содержанию разделов о технике ловли.
Описание ловли на мормышку несколько устарело. Нет указания о применении
сторожка-кивка для определения поклевки. Наблюдение за изменением
положения лесы на конце удилища значительно труднее и утомительнее
наблюдения за кивком, особенно при наличии ветра. Ловля с кивком получила
широкое распространение, и о ней нельзя не рассказать. Способ закрепления
лесы для этой ловли, изображенный на рис. 17, м, — примитивен и давно не
применяется. На том же рисунке помещены типы мормышек, из которых, в
лучшем случае, применяется 2—3. Рисунки наиболее распространенных
мормышек: «дробинка» и «клопик» — вообще отсутствуют.
Автор рекомендует мелкие мормышки оснащать крючками «загиба ли-
мерик». Зачем возвращаться к старым, отжившим наименованиям,
незнакомым современному читателю? На стр. 39 сообщается, что «сибирские
мормышки висят на лесе наклонно» и что «при таком положении рыба из-за
насадки почти не видит мормышки», автору следовало бы самому
повнимательнее проверить положение любой мормышки в воде — оно всегда будет
наклонным, за счет тяжести насадки, а горизонтальным только при
опускании.
Среди рекомендуемых 17 приемов ловли на мормышку (конечно, весьма
условных)4 нет двух основных, наиболее широко применяемых: опускания на
дно и небольшого, до 3—5 мм, подъема вверх, с последующим опусканием н
дальнейшим повторением цикла этих движений, а также ловли на
неподвижную мормышку, висящую почти у самого дна.
Нет указания о применении в качестве насадки мелкого малька. Это
очень распространенный и результативный прием.
, *> В главе «подледный лов щуки на блесну» ^автор пытается опровергнуть
мнение о том, что блеснение щуки менее интересно (по сравнению с
блеснением окуня)\ что поиски ее затруднительны, так как приходится пробивать
бесчисленное количество лунок, и что после перволедного жора до весны
щука на блесну идет очень неохотно». Однако далее, сообщив читателю
общеизвестную истину, что щука «не окунь и не судак и стаями не стоит»,
он утверждает, «на блесну щуку можно ловить почти всю зиму и только на
местах жировки, а места жировок — в течение зимы меняются». «По
разливам щука ходит более широко, там тоже могут быть «рыбьи тропы», но
найти их можно только случайно. Для определения точного места «тропы» около
бровки (днаJ приходится делать 4—5 лунок, а иногда и больше. При
жировке щуки на отмелях «тропы» расположены шире и искать их труднее.
«Самым лучшим для блеснения в любое время зимы будет то место, где
хищник поднимается из глубины, подходит к «тропе» и сворачивает на нее.
«Определять и найти такое место подхода рыбы очень трудно». Говоря о
времени жировки, автор указывает, что по перволедью щука берет весь день,
с перерывами, в декабре 3 раза — утром, среди дня (11—12 час.) и к
вечеру (с 14 часов]). В январе 1 раз и 1 час — или утром, или среди дня. В конце
января клев вообще прекращается до конца февраля и постепенно
усиливается ко второй половине марта.
В итоге опровержения не получается, в действительности блеснение
212

щукя интереснее по перволедыо и весной, а в зимнее время сс поиски
затруднительны, целесообразнее заняться ловлей окуня и судака. Ловить щуку ш*
блесну можно, конечно, и всю зиму, но далеко не всегда можно поймать.
В разделе «Удилище» той же главы рекомендуются удилища для ловли
щук из камыша и клееного бамбука. Наш камыш для этой цели не пригоден,
а импортного в настоящее время нет. Также нет и клееных удилищ из
бамбука, да и делать их нет смысла. Достаточно было бы ограничиться
правильной рекомендацией применения можжевельника и сообщением о виниопла*
сте — наиболее пригодном материале. Кстати, такие удилища нашей
промышленностью вырабатываются и качество их вполне удовлетворительное.
Очень небрежно выполнены рисунки блесен (рис 12), На изображенную
в центре нижнего ряда блесну поймать рыбу нельзя.
Спорными являются советы по вываживанию рыбы, не указан простой и
часто применяемый прием запорашивания лунки кучкой подготовленного
снега.
В главе «Зимняя ловля на озерах» следовало бы упомянуть и о
четвертом, довольно распространенном способе зимней ловли на поплавочную
удочку.
Недоумение вызывает и рекомендация применения легкой катушки и
пропускных колец. Она правильна, но по неизвестным причинам на стр. 28
другим автором опровергается. Следовало бы авторам договориться о
едином мнении и не вводить читателя в заблуждение.
Рисунок пешни-бура (рис. 5) бесполезен, он может дать только общее
представление об этом крайне нужном рыболовам новом виде пешни. Нужно
было бы дать более подробный чертеж.и, конечно, указать угол постановки
режущих частей.
На рис. 7 — неправильно показано положение жерлицы у лунки.
Жерлица схавится наклонно к лунке, с таким расчетом, чтобы леса не касалась
края лунки,
Однако, несмотря на указанные замечания, книжку с интересом и
пользой для себя прочтут не только рыболовы-спортсмены Карелии. Она,
несомненно, привлечет внимание многих любителей северной природы и
малоизвестных рыболовных угодий и из других областей и городов нашей страны.
Хочется выразить пожелание, чтобы второе издание этой полезной
книжки было бы издано в увеличенном тираже, с более полным содержанием и с
исправлением указанных неточностей*
Л. Л# К лыко®
В. Б. САБУНАЕЕ
«НАБЛЮДЕНИЯ НАД ЛОСОСЕМ РЕКИ ВУОКСЫ»
Известия Всесоюзного научно-исследовательского института озерного
и речного рыбного хозяйства, т. 38, 1956 и «Указатель литературы
о Ладожском озере и Приладожье (рыбы, рыбный промысел, кормовые
для рыб ресурсы, гидрология) и некоторых других источников»
своей работе автор сообщает весьма интересные для рыболовов-
спортсменов сведения о «лососе реки Вуоксы». Так В. Б. Сабунаев
называет лосося, который из Ладожского озера ежегодно входит в
р. Вуоксу для нереста.
Этот лосось, высокоценимый за свое вкусное мясо, достигает веса 10 кг,
при длине 150—160 см, обычно же его1 вес не более 3—4 кг. Описывая пове-
231

дение озерного лосося во время миграций, автор приводит следующие,
важные для спиннишиста факты:
«В начале подъема. — рассказывает автор, — лосось интенсивно играет,
высоко выпрыгивая из воды; по мере приближения сроков нереста лосось
играет меньше и прыжки его над водой становятся реже и реже.
Нерестующий и отнерестовавший лосось почти совсем не выпрыгивает из воды, а
только «плавится», то есть показывает над поверхностью воды спинной
плавник или конец хвоста. Точно также изменяется поведение лосося,
ловимого на спиннинг.
В июле и августе лосось сильно сопротивляется, делает резкие броски,
упирается и часто выпрыгивает из воды; позднее он сопротивляется
слабее, редко выпрыгивает из воды и значительно скорее утомляется при вы-
важивании. «Белянка» (лосось осенней формы) при посадке на блесну ведет
себя еще более активно, чем яровой лосось июльского подъема: часто
выпрыгивает из воды, вертится волчком, резко бросается из стороны в
сторону и долго не утомляется.
...Подымающийся лосось берет приманку почти исключительно в
местах нереста или в самой непосредственной близости от них Отнерестовавший
скатывающийся лосось, особенно в весенний период, схватывает приманки в
любом месте реки а не только в местах нереста.
...При перемене ветра, неустойчивом барометрическом давлении, резких
изменениях температуры агрессивность лосося падает, и он неохотно
схватывает спиннинговые приманки....
...Следует отметить, что лосось, как правило, не берет приманку,
.находящуюся без движения, а так же почти никогда не бросается за быстро и
вдалеке идущей приманкой».
Автор также приводит цифры веса лососей, сроки и скорости подъема
их в реке и даже количество этих рыб, поднимающихся в тот или иной день.
Любопытно отметить, что самый ранний срок нереста этого озерного
лосося 11 октября (наблюдение в 1948 г), а самый поздний -— 17 октября
(в 1949 г.). Разница только в шести сутках.
Опытный спиннингист, автор статьи сообщает о поведении лосося после
икрометания:
«...мне приходилось наблюдать, что ладожский лосось, по прошествии
нескольких дней после окончания нереста оправляется настолько, что
многие самиы. не говоря уже о самках, начинают схватывать подброшенные им
спиннинговые приманки и активно сопротивляются вытаскиванию».
В заключение автор вполне основательно пишет: «Река Вуокса является
единственной крупной, впадающей в Ладожское озеро рекой, течение
которой на протяжении 100 км не перегорожено плотинами, а воды и дно не
загрязнены отходами промышленных предприятий и лесосплавов, вследствие
этого она является ценнейшим питомником для воспроизводства ладожского
лосося.
Поэтому для увеличения и сохранения имеющихся запасов ладожского
лосося необходимо, в первую очередь, запретить полностью тот
промысловый лов, который препятствует проходу лосося на нерестилища, а также
лов сетями на местах нереста».
Отмечая появление этой, полезной для рыболовов, статьи надо
пожелать, чтобы и в дальнейшем наша литература обогащалась фактическими
данными о рыбах,

СОДЕРЖАНИЕ
Стр.
По водным просторам нашей Родины
У костра (стихи) Ник. Павлов
Удачный день. Александр Волков » , , , . * . . . . . °
Июньской ночью. Вилис Сергеенка ™
Идем со мной (стихи). Авдеев • 26
«Глухая пора» И. Елизаров * о
Годы, воды, берега... Дм. Зуев . * , 33
Чужой орден. Александр Полу хин . у9
На Шапсугском водохранилище. С. Вигилянскцй в 49
Голубой Онон. Н Попиков 55
В лесах Весьегонья. Б. Зимарев ........... 60
Голубиная душа Л л Никишин 64
Рыболов (стихи). Г. Twros . . . . £0
Старая щука. И Воропаев * * .
На реке Бейсуг /У. Ловцов . ....... 80
На озере Кара-Су. Ф. Филенко , . . 86
В Тигровой балке Юрий Смирнов • . # * .94
Край рек и озер Ю Пономаренко ... 99
Из рыболовной практики
На реках южного Забайкалья Б. Фомин .....
В Биробиджане. Б. Казенное ... .....
На реке Матыре. В Базилев, В. Орлов \ s
В совхозе, на целине. Я. Киселев
На водоемах Калининградской области. С. Протопопов
Принадлежности спиннингиста. Осипов ....
К вопросу о ловле жерехов спиннингом. А. Красильщице
Светящиеся рыболовные приманки. Ю. А. Шемансм ,
Спиннинговое удилище из можжевельника. В1 Ильин
Некоторые замечания о ловле судаков на спиннинг М. Г а
Новая насадка Н Колышкин
Применение «девоиа» в качестве груза С. Бушуеа
Спиннинг для одноруких. Л. Жуков . . . ...
Хорошо поохотились весной — остались без рыбы осенью Н
Глубоководная дорожка. Ф Годинов ^
Ловля севанских форелей на дорожку. М. Дадикян
Прекрасная насадка С. Бродский ......
Ловля берша на Апшеронском полуострове Б. Костин
Ловля леща на Днепре. П. Жмур
Эстонская лодочная (язевая) пговодка В. Косаткин «
Ужеш,. рыбы в каналах и- арыках, В, Колшн , . ,
Лемещук

8a форелью. Я. Машков .158
На водопое. С. Кравцов . . . . ......... 1В1
Летняя ловля на мормышку. В. Маркевич 164
Век живи, век учись. В. Рачков . 165
Отливка деталей оснастки. Я. Г. Костарев ........ 169
Прозрачный шаровой поплавок. В. Васильев . . . . . . .170
Практические советы рыболова. Л. Родников U2
Паразиты рыб, опасные для человека. К- В. Смирнова .... —
Весной на Воре. Н. Перов . « 175
Рыболовная станция «Клязьма». Л. Гаврилов , 176
Подводная охота
Три месяца под водой (из «Книги спортсмена-любителя»). Витольд
Зубжицкий , . > s 9 t t 178
Будни подводного спорта. Г. Клейнлейн , . 5 . . . • • .182
Третий Европейский чемпионат по подводной охоте. Т. Вишневская . 184
Встреча под водой. Ал. Митаке ........... 188
Зарубежные клубы и общества подводников-спортсменов. С. Дашкевич 190
Первые шаги под водой. Ю. Медведев , .191
Азбука сигналов для подводной охоты. С. Дашкевич 195
У московских писателей ............ 196
Хроника спортивной жизни
Фестивальная рыбалка. Л. Шейнин 197
В Президиуме Всесоюзной секции спортивного рыболовства.
В. Отставное ............... 201
Самые популярные в ГДР, В. Холостое . 202
Критика и библиография
Н. Верзилин, «По следам Робинзона». Вл. Архангельский , ъ • . 207
Иван Аутодаров, «На утренней зорьке». Анатолий Волков . . • » 208
В. Васильев, Л. Лепин, Д. Шалабанов, «Зимний рыболовный "спорт в
Карелии». Д. Самарин. . .....«,.«.. 211
В. Б. Сабунаев, «Наблюдения над лососем реки Вуоксы». Л. Л. Клыков 213
«Рыболов-спортсмен»
Книга девятая
редактор Е. 1С Петровская
Художественный редактор В. В, Ереван -
Технический редактор М. П. Манина
Корректоры Н. И. Баллод, А. О. Нагорова
Изд. № 1211 Сдано в набор 12/Х 1957 г. Подписано к печати 13 XII 1957 г.
АН 147. Формат 60X92V Объем 6,75 бум. л., 13,5 печ, л., 16,47 уч.-изд. л., 13,5 физ л
47 800 зн. в 1 п. л. Заказ j\fe 158 Тираж 100 000 экз. Цена 5 р. 9о к
Издательство «Физкультура и спорт»
Москва, М. Гнездниковский пер., дом 3.
Калужская «ипография облягпгого управления культуры, пл. Ленина, &