Основание Петербурга - Мавродин В.В.

Часть 1. На карте Европы Петербурга еще не было

Глава 3. «Великое посольство» — этап мировой истории

Глава 5. Первые преобразования и первые победы

Автор: Мавродин В.В.

Теги: история петербурга

Год: 1978

Похожие

Петербург таинственный. История. Легенды. Предания

Душа Петербурга

Милый старый Петербург

Петербург. Вы это знали. Личности, события, архитектура

Текст

еЙ ИМавро&ин,
ОСНОВАНИЕ
ПЕТЕРБУРГА
ЛЕНИЗД AT- 1978

М 12
9(c) 14
Книга профессора Ленинградского университета
В. В. Мавродина посвящена основанию и первым
двадцати пяти годам существования нашего города.
Перед читателями пройдут картины строительства и
обороны Петербурга, выросшего как город-крепость
на отвоеванной у шведов исконно русской территории,
а также образы людей, чьими руками и заботами соз-
давался Петербург.
20904-224
М 171 (03) 77 © Лениздат, 1978 год
scan: The Stainless Steel Cat

На берегах широкой многоводной Невы раскинулся один из круп-
нейших городов Советского Союза Ленинград — город трех русских
революций, город труда, науки, культуры, город-герой, покрывший се-
бя неувядаемой славой в годы Великой Отечественной войны.
Здесь жили, мыслили и призывали к борьбе с ненавистным само-
державием Радищев и Чернышевский, Герцен и Белинский, Добролю-
бов и Александр Ульянов.
Здесь создавалась Академия наук и при ней первый университет,
здесь работал Михаил Ломоносов — «солнце науки русской», труди-
лись Чебышев, Менделеев, Бутлеров, Павлов.
В нашем городе полтора столетия тому назад в морозный зимний
день двинулась в бой с царизмом первая шеренга русских революцио-
неров-декабристов.
Д Петербурге развернулась деятельность революционных демокра-
тов. Здесь складывались революционные традиции русского рабочего
класса и начинался третий, пролетарский период революционного
освободительного движения в России. Питерские рабочие — торнтонов-
цы, лесснеровцы, путиловцы, обуховцы — впервые услышали голос вож-
дя революции, великого основателя Коммунистической партии и Совет-
ского государства Владимира Ильича Ленина. В. И. Ленин высоко
ценил революционную активность рабочих Петербурга. Он писал, что
они проявили «громадную активность, откликаясь, как чуткий ба-
рометр, на все события, имеющие отношение к рабочему движению» *.
Нет уголка в нашем городе, который не был бы связан с именем
Ленина. Здесь он жил, работал в подполье, писал свои бессмертные
труды, создавал нашу партию. Под руководством В. И. Ленина в Ок-
тябрьские дни 1917 года в Петрограде на штурм Зимнего дворца, на
штурм твердынь старого мира пошли революционные рабочие, матро-
сы, солдаты. В Смольном, штабе революции, в дни Великого Октября
решались судьбы страны, революции, человечества. В Петрограде по-
бедила первая в истории социалистическая революция. Ленин писал:
«,..т о ль к о с социализма начнется быстрое, настоящее, действитель-
но массовое... движение вперед во всех областях общественной и лич-
ной жизни» **.
В годы гражданской войны, в боях у Пулковских высот, под Харь-
ковом и Киевом, в Донбассе и у Ростова, в сражениях с Юденичем,
* Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 422.
:* Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 33, с. 99—100.
5

Деникиным, Колчаком, Врангелем — всюду в первых рядах мужествен-
ных бойцов за дело партии и трудового народа шли питерские ра-
бочие.
В январские дни 1924 года, когда молодая Советская страна про-
вожала в последний путь В. И. Ленина, Второй Всесоюзный съезд Со-
ветов принял решение о переименовании Петрограда в Ленинград.
В годы восстановления народного хозяйства, в годы пятилеток,
строительства социализма в Ленинграде было положено начало трак-
торостроению, изготовлен первый блюминг, первые реактивные дви-
гатели, зашумели плотины Волховстроя. В Ленинграде рождались фор-
мы социалистического труда: ударные бригады, социалистическое со-
ревнование, встречный план.
В сибирской тайге, на далеком Мурмане, в степях Средней Азии —
всюду ленинградцы >были в передовых рядах борцов за новую жизнь.
Они трудились на Днепрострое, помогали прокладывать канал Мо-
сква — Волга, строить Магнитогорск, Челябинский, Харьковский и
Сталинградский тракторные заводы, город юности — Комсомольск-на-
Амуре. В 1940 году объем продукции промышленных предприятий
Ленинграда в двенадцать с половиной раз превысил продукцию Пе-
тербурга 1913 года.
Суровые испытания выпали на долю Ленинграда в годы Великой
Отечественной войны. Гитлеровское командование в своих планах от-
водило захвату Ленинграда особое место. Оно понимало, что этот го-
род не только важный стратегический пункт, индустриальный центр,
база Балтийского флота, но и символ Октября, символ победоносно-
го наступления социализма, город Ленина. В кровопролитных боях
осенью 1941 года враг был остановлен частями Красной Армии и Ле-
нинградского народного ополчения. Девятьсот дней блокады и осады
Ленинграда. Девятьсот дней героизма, равного которому не знает все-
мирная история. Голод, холод, удары с воздуха, артиллерийский об-
стрел — все выдержали труженики тыла и бойцы фронта — героиче-
ские ленинградцы — и победили.
Памятью о героической обороне Ленинграда является Зеленый
пояс Славы. Скульптурные памятники «Пулковский рубеж», «Киров-
ский вал», «Приморский плацдарм», «Ополченцы», «Лемболовская
твердыня», «Дорога жизни» напоминают о суровых днях блокады Ле-
нинграда. При въезде в город, на площади Победы, сооружен величе-
ственный мемориал, символизирующий немеркнущий подвиг Ленин-
града. А на Пискаревском кладбище высится статуя Матери-Родины.
«Никто не забыт и ничто не забыто»...
Ленинград наших дней — огромный индустриальный центр. Маши-
ностроение и судостроение, станки и турбины, оптика и сложнейшие
приборы, автоматика и химия — таков индустриальный Ленинград се-
годня. Уже в 1955 году объем промышленной продукции Ленинграда
6

вырос по сравнению с 1940 годом более чем в два раза, В 1967 году
предприятия Ленинграда выпустили продукции в шестьдесят пять
раз больше, чем в 1913 году. Выросли огромные кварталы новостроек,
новые районы города. За две последние пятилетки в Ленинграде и об-
ласти введено в строй тридцать миллионов квадратных метров жилья.
Это намного больше, чем было в дореволюционном Петербурге. Там,
где недавно тянулись болота и стояли доты переднего края обороны
города, выросли необозримые кварталы новых домов, по размерам
своим не уступающие городам. Разбиты сады и парки, проложены
новые линии метрополитена. Подземные поезда проносятся к новым
станциям метро «Выборгская», «Площадь Мужества», «Политехниче-
ская», «Академическая». Построены Дворец спорта «Юбилейный»,
Большой концертный зал «Октябрьский». Введен в строй аэровокзал
«Пулково». Город выстраивается вдоль побережья Финского залива.
Город-порт впервые в своей истории поворачивается лицом к морю.
Ленинград сегодня — это город научных учреждений и вузов, науч-
но-исследовательских институтов и конструкторских бюро, дворцов
культуры и театров, музеев и архивохранилищ, парков, садов и буль-
варов. Десятки станций метрополитена, пересекающего под землей
город с юга на север и с востока на запад, десятки маршрутов троллей-
бусов, трамваев, автобусов обслуживают четырехмиллионный город.
Мы живем сегодня, в Ленинграде сегодняшнего дня, но смотрим
в будущее и планируем завтрашний день. В десятой пятилетке еще
более увеличится значение Ленинграда в промышленном развитии
страны. Его производство возрастет почти на тридцать процентов.
Особенно быстрыми темпами будут развиваться машиностроение и ме-
таллообработка. Ленинград по-прежнему останется одним из центров
кораблестроения. Вслед за атомным ледоколом «Ленин», за «Аркти-
кой» спущен на воду полярный богатырь — атомный ледокол «Си-
бирь».
В три раза возрастет производство атомного энергетического обо-
рудования. В два с половиной раза увеличится производство газовых
турбин, в полтора раза — генераторов, приборов и средств автоматиза-
гши, почти в полтора раза — товаров культурно-бытового назначения.
Ленинградцы получат более двенадцати миллионов квадратных метров
жилья, много новых троллейбусных и трамвайных линий и автобусных
маршрутов. На одиннадцать километров продлится метрополитен. Зна-
чительно увеличится площадь зеленых насаждений. Приняты будут
действенные меры по охране окружающей среды и очищению ат-
мосферы над городом.
В связи с 60-летием Великой Октябрьской социалистической рево-
люции ленинградцы взяли на себя ряд обязательств, связанных с зака-
зами БАМа и КамАЗа, Усть-Илимского, Красноярского и Саянского
промышленных комплексов и других промышленных объектов. Ленин-
7

град даст им паровые и гидротурбины, реакторы для атомных электро-
станций.
Продолжая и развивая традиции героев первых пятилеток, ленин-
градцы вступили в юбилейный год под лозунгом «От высокого качест-
ва работы каждого — к высокой эффективности труда коллектива»,
В 1977 году построены миллион квадратных метров жилья, здания но-
вых школ и ПТУ, больниц и поликлиник, магазинов и столовых, кино-
театров и клубов.
Преобразованы Дворцовая площадь и Дворцовый мост, новыми зда-
ниями украсится морской фасад Ленинграда, появятся новые станции
метро, от Московского проспекта к парку имени Ленина протянется
новая благоустроенная магистраль — Ленинский проспект.
Славный путь в борьбе и труде прошел Ленинград. На здйнии го-
родского Совета Ленинграда орден Красного Знамени — память о геро-
изме питерцев в годы гражданской войны, орден Ленина — награда
Родины за мужество и стойкость в Великой Отечественной войне, вто-
рой орден Ленина — память о двухсотпятидесятилетии со дня основа-
ния города на Неве, орден Октябрьской Революции, олицетворяющий
Октябрьский штурм 1917 года, и Золотая Звезда города-героя.
Глядя в завтрашний день Ленинграда, ныне, в годы десятой
пятилетки, мы не можем не вспомнить и далекое прошлое нашего го-
рода, когда на болотистых берегах Невы забивались первые сваи и
возводились первые строения нового русского поселения, получившего
свое первое имя — Санкт-Петербург.
В честь основания нашего города правительство учредило медаль
«В память 250-летия Ленинграда», которой были награждены многие
ленинградцы.
-" Когда, как и почему был основан наш город? Кто строил его? С че-
го начиналась «невская столица»? Каковы были первые страницы ее
истории?
В этой книге речь идет о работных людях и солдатах, о матросах
и мастеровых, в тяжких условиях крепостного строя создававших но-
вый русский город, о первых его жителях, об ученых и зодчих, масте-
рах и художниках, об основателе города — Петре Первом, и его
сподвижниках — «птенцах гнезда Петрова»,
Петербург — город-гигант, часовой земли русской, город-труже-
ник — был создан подвигом русского народа, всей необъятной стра-
ной. Об этом и поведает наша книга,..

НА КАРТЕ ЕВРОПЫ
ПЕТЕРБУРГА ЕЩЕ НЕ БЫЛО...

РОССИЯ ЖДАЛА РЕФОРМ
...Кончался XVII век, тот век, в котором Россия вступила в «новый
период русской истории» *.
По сравнению с передовыми капиталистическими странами Запад-
ной Европы — Англией, Голландией и другими — Россия была отста-
лой страной. Это явилось следствием тяжелых испытаний, выпавших
на ее долю.
Ураганом пронеслось по русской земле страшное монгольское на-
шествие. В руинах и пожарищах лежала земля русская, разоренная
татарскими ордами Батыя. Но мужественное сопротивление русских
у стен Рязани и Владимира, Козельска и Чернигова, на берегах Сити
и Днепра остановило движение монголов в Европу. «России определе-
но было высокое предназначение. Ее необозримые просторы поглотили
силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы,
варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь
и возвратились в степи своего востока»,— писал А. С. Пушкин. «Обра-
зующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей
Россией»,— с горечью добавлял он.
* Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 153.
11

На берегах Калки и у стен Козельска, на улицах Киева и в ущель-
ях Карпатских гор бились с татарами безвестные русские ратники. Без
обороны Рязани и Чернигова было бы немыслимо западноевропейское
Возрождение, Ренессанс, эпоха великих открытий и изобретений!
Русь спасла Европу. Но над ней самой на столетия опустилась
ночь.
Татаро-монгольское нашествие надолго затормозило развитие Руси.
Огромные ценности выкачивались из ее хозяйственного организма,
стекаясь в ханскую казну. На целые столетия Русь оказалась оторван-
ной от естественного общения с Западной Европой.
Татарское иго не только давило экономически, разрушало культу-
ру, но оскорбляло и иссушало самую душу народа, ставшего его жерт-
вой. Унижения, оскорбления, грабеж, насилие, насаждение самых от-
вратительных форм средневековой азиатчины, режим кнута и сабли,
пресмыкательства и доносов — все это в совокупности способствовало
ослаблению Руси. Не случайно В. И. Ленин, характеризуя государст-
венный строй России как наиболее отсталые, грубые, примитивные
формы политической жизни, говорил об «азиатчине», «татарщине», об
«азиатском варварстве», «допотопном варварстве» русского самодер-
жавия, подчеркивая, что оно «азиатски дико» *.
Но под пеплом пожарища тлели искры национального самосозна-
ния. Им суждено было ярко разгореться в пламя национального воз-
рождения.
Претерпев судьбы удары,
Окрепла Русь. Так тяжкий млат,
Дробя стекло, кует булат.
Но, освободившись путем долгой и героической борьбы от ига
Золотой орды, Русь начала восстанавливать свои силы, собирать куль-
турные ценности, утраченные в вихре Батыева нашествия и в «крова-
вой грязи монгольского рабства» **. Москва завершала объединение
земель, а на благополучно развивавшемся Западе в это время уже плы-
ли к берегам Америки каравеллы Колумба, огибали земной шар ко-
рабли Магеллана, шли диспуты в университетах, работали первые
печатные станки Гутенберга.
На грани XVII и XVIII столетий Россия была отсталой страной.
Русская промышленность развивалась, но она по своей структуре была
крепостнической, а по объему продукции значительно уступала про-
мышленности западноевропейских стран. Сельское хозяйство отлича-
лось рутинными способами земледелия и было основано на подневоль-
ном труде измученных, обнищавших крепостных крестьян.
* Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 4, с. 231, 393—394; т. 12, с. 10; т. 20, с. 387;
т. 27, с. 81.
** Маркс К. Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century, London, 1899,
p. 78.
12

Русское войско в значительной своей части состояло из дворянско-
го ополчения и стрельцов, плохо вооруженных и обученных.
Сложный и неповоротливый государственный аппарат Московской
Руси — приказы, во главе которых стояла боярская аристократия, запу-
танный и дорого стоивший, не отвечал потребностям страны. Он явно
изживал себя.
В народную массу, забитую и ограбленную, просвещение почти не
проникало. Даже в правящих кругах имелось немало необразованных,
«не студерованных» людей, а много было и вовсе неграмотных. Школ
почти не было, книга не стала достоянием широких кругов. Большин-
ство боярства и духовенства боялось «книжности» — науки.
С Запада над Русью нависала серьезная опасность утраты нацио-
нальной независимости. Но в тот же самый период в стране стали
складываться предпосылки, давшие возможность попытаться покончить
с вековой отсталостью. Их не видели современники. О них не узнали
через столетие и участники великих преобразований России. Огром-
ный рывок страны вперед в начале XVIII века они связывали с именем
и деятельностью талантливого русского человека, оказавшегося тогда
во главе страны,— Петра I, начинавшего свои реформы, как им каза-
лось, на пустом месте.
Но именно в XVII веке Россия вступила в новый период истории,
который «характеризуется действительно фактическим слиянием всех
таких областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это вызвано
было... усиливающимся обменом между областями, постепенно расту-
щим товарным обращением, концентрированием небольших местных
рынков в один всероссийский рынок. Так как руководителями и хозяе-
вами этого процесса были капиталисты-купцы, то создание этих наци-
ональных связей было не чем иным, как созданием связей буржуаз-
ных» *.
Начинала формироваться русская нация. Зарождалась крупная про-
мышленность мануфактурного типа, ремесло все больше ориентирова-
лось на рынок, укреплялся самодержавный государственный строй.
Неутомимой энергией Петра I и его помощников была создана
русская регулярная национальная армия, но ее зародышем являлись
созданные еще в 20-х годах XVII века новые полки — «полки инозем-
ного строя». XVII век был веком народных восстаний — городских мя-
тежей и крестьянских войн. Не случайно его прозвали «бунташным
веком». XVII век был временем войн и с внешним врагом.
Он предъявил свои требования к военному делу. Войско должно
было стать постоянно готовым и к подавлению народных восстаний
и к отпору внешним врагам. Возникла необходимость создания регу-
лярной армии.
* Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 153—154.
13

События начала XVII века показали недостаточную боеспособ-
ность стрельцов и городовых казаков, сражавшихся в пешем строю,
и особенно дворянского ополчения. При Михаиле Федоровиче были
созданы первые солдатские, рейтарские и драгунские полки. Солдаты
сражались в пешем, рейтары — в конном, а драгуны — и в пешем, и
в конном строю. В рейтары шли мелкие «дети боярские», в солдаты
и драгуны — «всякие охочие люди». Солдат, рейтар и драгун вооружа-
ли за счет казны, давали лошадей, седла, платили жалованье.
Сперва полки нового строя создавались для нужд войны, для несе-
ния пограничной службы, и их существование носило временный ха-
рактер, но с 1640-х годов в драгуны стали записывать крестьян, остав-
ляя за ними землю и за их службу освобождая от налогов и повин-
ностей. Еще позже перешли к комплектованию солдатских полков из
числа «даточных людей». Каждые двадцать — двадцать пять крестьян-
ских или посадских дворов давали одного даточного, который служил
пожизненно. Эта система предвосхищала позднейшие рекрутские на-
боры времен Петра I и служила основой создания русской регулярной,
национальной армии, состоящей из крестьян и горожан.
Войска руководствовались «Уставом ратных и пушечных дел» и
книгой «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», издан-
ной в 1647 году. 1647 год и сам Петр I считал началом регулярного
войска и воинского устава.
При Петре «завели» регулярный военно-морской флот. Но еще во
времена Алексея Михайловича на Дединовских верфях построили для
Каспийского моря корабль «Орел» и другие суда.
XVII век был и новым этапом в истории русской культуры. Появле-
ние мануфактур, рост ремесел, образование всероссийского рынка,
присоединение новых земель, необходимость обороны страны — все
это требовало развития научных знаний. Потребности войска способ-
ствовали развитию математики, баллистики, медицины, фармакологии;
нужды земледелия — биологии, геометрии, нужды промышленности —
«рудознатства». К концу столетия «рудознатцы» и другие «умельцы»
обследовали обширные просторы своего государства в Европе и Азии.
Нередко создание горнозаводской промышленности на Урале при-
урочивают только ко времени Петра и связывают с именем Никиты
Демидова. Но петровским горнопромышленникам предшествовали «ру-
дознатцы» XVII века.
Сибирский крестьянин Тимофеев «объявил» Невьянские и Ирбит-
ские медные и железные руды. В результате его открытия заработали
Ницинский (железоделательный) и Пыскорский (медеплавильный) за-
воды, положившие начало горнозаводскому Уралу. Василий Поярков
«разведал» серебро и свинец в Восточной Сибири. Тяжел был труд
русских «рудознатцев», но знаний и опыта, накопленных в XVII веке,
хватило на все начало следующего, XVIII века.
Ш

Русские люди умели не только искать руды, но и изготовлять из
них на «потребу» «орудия предивные».
Русские «умельцы» XVII века имели широкие теоретические позна-
ния. Так, например, в составленном в 1621 году Анисимом Михайло-
вым «Уставе ратных и пушечных и других дел» были сведения по
математике, механике, физике и химии. «Устав» продолжал тради-
ции отечественной науки XVI века и одновременно определял по-
нятия, являющиеся переходными к более сложным научным взглядам
времен Петра I. Составители «Устава», трудясь над этой своеобраз-
ной энциклопедией, выбирали те сведения, которые считали наибо-
лее ценными и полезными для России, внимательно изучали достиже-
ния русской научной мысли, относясь ко всему весьма продуманно и
серьезно.
Русским людям совершенно не свойственна была традиция средне-
вековых западноевропейских алхимиков, искавших «эликсир жизни»,
«философский камень», «гомункулусов», пытавшихся все превратить
в золото и т. п. Русские «дистилляторы» и «алхимисты» внесли нема-
лый вклад в химию красок, производство пороха, стекла, поташа.
Начали появляться первые сведения о гелиоцентрической системе
Коперника, чему способствовал перевод на русский язык «Селеногра-
фии» Гевелия.
Сведения русских людей об окружающем их мире расширялись.
К географическим открытиям португальцев, испанцев, голландцев и
англичан прибавились открытия русских землепроходцев вч Сибири,
на Дальнем Востоке и европейском Севере.
Одна за другой составляются карты: «Большой чертеж», «Чертеж
Украинских и Черкасских городов», «Чертеж Сибири» и другие «чер-
тежи и росписи» — предшественники географических карт времен
Петра Великого.
Огромную роль в географических открытиях сыграли русские зем-
лепроходцы. Шли на Восток — «встреч солнца», шли вдоль берега «го-
ломенью» — открытым «морем-океаном», шли по великим сибирским
рекам, преодолевали тайгу и тундру, шли на кочах, на конях, пешком.
Ребров и Перфильев по Лене достигли Яны и Индигирки, Копылов
и Москвитин вышли на побережье Охотского моря. Игнатьев, Алексе-
ев и Стадухин дошли до Анадыря. Василий Поярков достиг Амура
и по Амуру вышел на берег Тихого океана. Плывя на «семи кочах
великим морем-окияном», экспедиция Семена Дежнева, Федота Попо-
ва и Герасима Анкудинова (Анкиндинова) в 1648 году обогнула вос-
точную оконечность Азии — Большой Каменный Нос, названный впос-
ледствии мысом Дежнева.
Вопрос, столетиями волновавший умы западноевропейских уче-
ных,— соединяется ли Азия с Америкой — был решен мужественными
русскими землепроходцами. Но открытие Дежнева было забыто, и
15

Петр I заново поставил перед русскими моряками задачу — выяснить,
«сошлась» ли Азия с Америкой. Понадобилась экспедиция Беринга
для решения этой географической загадки.
В результате большой экспедиции, предпринятой в 1649 году па-
шенным крестьянином Ерофеем Хабаровым, русские продвинулись в
богатый Амурский край.
В 1697 году казак Владимир Атласов исследовал Камчатку.
В невиданно короткие в истории географических открытий сроки
русские люди прошли от Иртыша до Берингова пролива и Тихого оке-
ана и от моря Лаптевых до Амура.
Велико значение русских географических открытий и на европей-
ском Севере. В течение всего XVII столетия русские плавали на Но-
вую Землю и Шпицберген (Грумант), и голландские и английские
моряки, приставая к «открытым» ими землям, находили там сохранив-
шиеся промысловые избы русских и кресты на их могилах.
Русские мореходы совершали свои плавания на судах по скорости,
по словам английского мореплавателя Стивена Барроу, превосходящей
английские. Особенно удачна была конструкция знаменитых кочей,
предназначенных для плавания в морях Севера: их яйцеобразная фор-
ма служила лучшим средством успешного сопротивления сжатию
льдов — льды «выдавливали» коч на поверхность, не повреждая
его. (Не случайно .именно такую форму придал впоследствии
своему «Фраму» отважный полярный исследователь Фритьоф
Нансен.)
Русские в XVII веке пользовались «маткой» (компасом), градшто-
ком, «чертежами».
Обстоятельства вынуждали плавать и на «погибельных» кочах —
из сырого дерева, с немудрым оснащением из подручного материала.
Но сведения, добытые русскими землепроходцами, являлись серьезным
вкладом в географическую науку.
В области архитектуры и изобразительного искусства XVII столе-
тие отличалось творческим размахом, смелостью, жизнерадостностью,
стремлением к реализму.
В конце XVII столетия формируется особый архитектурный стиль,
получивший впоследствии название московского барокко. Наиболее
типичным памятником московского барокко является церковь Покрова
богородицы в Филях под Москвой. Замечательные каменные сооруже-
ния принадлежали боярам и купцам, например дворец В. В. Голицына
в Охотном ряду в Москве, Поганкины палаты в Пскове и др. Особен-
но выделялось творчество замечательного русского зодчего Якова Бух-
востова, воздвигшего Новоиерусалимский монастырь под Москвой, со-
бор в Рязани, Солотчинский монастырь и многие другие величествен-
ные здания и сооружения, поражающие своей оригинальностью и мас-
штабами. Творчество Бухвостова было связано с народным. Образцом
16

русского деревянного зодчества являлось «восьмое чудо света» — дво-
рец Алексея Михайловича в его излюбленном подмосковном селе Ко-
ломенском.
В области живописи наблюдалось стремление к реализму. Кисти
Симона Ушакова принадлежит много икон такого рода письма — «Бла-
говещенье», «Нерукотворный Спас» и др.
В 1634 году был выпущен первый печатный букварь Василия Бурце-
ва. В 1679 году появилась новая печатная азбука, отличавшаяся обили-
ем и разнообразием материалов для чтения. Деятели просвещения в
России Епифаний Славенецкий, Симеон Полоцкий, Федор Ртищев,
Сильвестр Медведев подготовили создание в 1685 году высшей шко-
лы — Славяно-греко-латинской академии. Несмотря на схоластический
характер преподавания, Академия давала своим слушателям и положи-
тельные знания. «Синопсис» — труд киевского монаха И. Гизеля —
стал первым учебником по истории Руси.
Вместе с ростом количества грамотных людей расширялся круг чи-
тателей и писателей. К литературе стали предъявляться новые требова-
ния — в книгах стали искать отражение быта, занимательные сюжеты.
Социальные мотивы выступают здесь все отчетливее. Появляется быто-
вая повесть. В повестях «О Савве Грудцыне», «О Карпе Сутулове»
описан быт богатых купцов. Дворянскому быту посвящена «История
о российском дворянине Фроле Скобееве». Появляется литература,
отражающая классовую борьбу, которая развертывалась в то время в
городах, требования и чаяния посадского люда. В «Азбуке о голом
и небогатом человеке» говорилось о горькой участи бедняка в крепост-
нической России. В «Калязинской челобитной» высмеивались пьян-
ство и беспутная жизнь монахов; в «Повести о Ерше Ершовиче» об-
личался неправедный суд; в «Празднике кабацких ярыжек» — цер-
ковь и ее «порядки».
В XVII веке в России появились выдающиеся мыслители и государ-
ственные, политические деятели.
Выдающийся государственный деятель, псковский воевода, а затем
глава Посольского приказа Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин
понял необходимость серьезных преобразований, считая, что «доброму
не стыдно навыкать и со стороны у чужих», но в то же время заявил
твердо об иноземных порядках: «наше платье не по них, а их — не по
нас». Он видел будущее России на море и поэтому требовал активиза-
ции русской внешней политики на Балтике, мечтал об организации
регулярной армии, направлял за границу посольства, вел войну со
Швецией и «помышлял» о братстве всех славянских народов под «ру-
ководительство» могущественной России. Он стремился установить
торговые сношения с Хивой, Бухарой, активизировать связи с Пер-
сией. Налаживал посольство в Индию, стремился к «богдойским лю-
дям», в Китай, на Дальний Восток, на берега Тихого океана и Амура,
2 В В. Мавродин
17

которые он думал заселить казаками. Заводил в Пскове «градское
устройство», составлял «Новоторговый устав», обдумывал учрежде-
ние банка и выдвигал ряд проектов, ставящих целью преодоление от-
сталости России и укрепление ее международного положения, кото-
рые сделали бы честь государственному деятелю не только XVII, но
и XVIII века.
В России XVII века протекала и деятельность Василия Васильеви-
ча Голицына — широко образованного, ученого человека, автора про-
екта создания регулярной армии, выдвигавшего среди прочих преобра-
зований идею изменения положения крестьян, живших на государст-
венной земле.
Василий Васильевич Голицын шел дальше Ордин-Нащокина в сво-
их «прожектах» — он мечтал о социальном переустройстве, о «нравст-
венном совершенствовании», распространении образования и просве-
щения, укреплении связей с Европой.
Дух преобразований проник в боярские хоромы. По этому пути
пошли и «дядька» царя Алексея Борис Иванович Морозов, и боярин
Артамон Сергеевич Матвеев, библиофил, человек очень образованный
и начитанный, первый составитель исторических трудов.
По инициативе Артамона Матвеева возникли первый в России те-
атр и театральное училище, а при дворе и в ряде боярских домов
девушка перестала быть теремной затворницей; по его же инициативе
при дворе смотрели «комедийные действа», они были началом буду-
щих ассамблей и театра петровского времени.
Это был государственный деятель, смело смотревший и шедший
вперед. Рядом с ним к той же цели, но другим путем, шел Федор
Михайлович Ртищев — ученый-богослов, основатель первых больниц и
приютов, «человеколюбец» -— благотворитель.
Помыслы и деятельность этих государственных мужей свидетельст-
вовали о смелости мысли, размахе и глубине передовых людей
Московской Руси XVII века.
Росла, крепла, обогащалась русская культура. Замечательные рус-
ские «умельцы», упорные и настойчивые, прославившиеся народной
мудростью, бессмертной русской смекалкой, приобщившиеся к «книж-
ной науке» — энергичные «рудознатцы», искусные пушкари и литей-
щики, предприимчивые и отважные казаки-землепроходцы и поморы,
дерзновенные изобретатели и в первую очередь «кормильцы» — па-
хари, являлись подлинными создателями русской культуры.
Математика, механика и геология зодчих, мастеров первых заводов
и «рудознатцев», навигаторская наука и метеорология поморов и каза-
ков-землепроходцев, химия и физика «работных людей» селитряных
и соляных варниц — «будных станов», пороховых, бумажных «мель-
ниц», ботаника, медицина и фармакология земледельцев и лекарей,
«комедийные действа» в первой «театральной храмине», первая быто-
18

вая повесть — все это подготавливало расцвет культуры и науки в сле-
дующем, XVIII веке.
Но русская культура XVII века находилась еще под сильным влия-
нием церкви, препятствовавшей ее свободному развитию. В борьбе с
реализмом в искусстве выступали с одних позиций заклятые враги —
патриарх Никон и «расколоучитель» старовер протопоп Аввакум.
Для дальнейшего развития русской культуры необходимы были
ослабление мертвящего влияния церкви на русскую науку и культуру,
преодоление схоластики и рутины.
Нужны были решительные преобразования.
XVII век был временем, когда Россия установила постоянное обще-
ние с Западной Европой, завязала с ней более тесные, чем раньше,
торговые и дипломатические связи, воспринимала лучшее из достиже-
ний науки и просвещения. Это было время накопления сил русского
народа.
Московскую Русь превратили в Российскую империю петровские
реформы. Но когда на арену истории вышел подлинный преобразо-
ватель, почва для его деятельности была уже готова.
Государственный ум Петра I проявился именно в том, что он
правильно учел сложившиеся ко времени начала его деятельности ис-
торические условия, понял, что необходимо делать для того, чтобы
Русское государство стало сильным, богатым и культурным. Он понял,
что в его руках будущее страны, и «почал служить Родине».
Однако Петр не мог полностью решить стоявшие перед ним гран-
диозные задачи, так как государство было и осталось крепостни-
ческим. Служа этому государству, Петр служил крепостнической
системе, которая подавляла большинство населения. Его жестоко оби-
рали, угнетали, лишали остатков прав. Народ бедствовал, жил ни-
щенски.
Ограниченный характер деятельности Петра мешал полной ликви-
дации отсталости России по сравнению с передовыми в то время евро-
пейскими странами.

ПОД СТЕНАМИ АЗОВА
Петр родился в 1672 году.
Здоровьем он пошел не в отца, а в мать Наталью Кирилловну,
в ее род Нарышкиных. Наталья Кирилловна и Нарышкины твердо
верили в то, что этот крепкий, здоровый ребенок, став взрослым,
твердо возьмет в свои руки скипетр и державу. Он ничем не напоми-
нал своего отца Алексея Михайловича и деда Михаила Федоровича,
первого царя из рода Романовых,— болезненных, безвольных, пас-
сивных.
Мальчик любил шумные, подвижные игры. Вскоре в его горницах
появились «конь деревянный потешный», деревянные пушки, «кораб-
лик серебряный сканной с каменьи», «барабанцы», «луки маленькие*,
булавы, шестоперы, пистоли, «прапорцы» (знамена) и тому подобные
игрушки. Царевич «потешался». Но «потешаться» надо было с кем-ни-
будь. И появились «потешные» — такие же юные, как и он, или по-
старше — будущие сподвижники и соратники преобразователя. Из
Преображенского и Семеновского «потешных» батальонов выросла
русская гвардия. Любил Петр и «уметельные науки», «художества»,
ремесло. Как-то в 1688 году в селе Измайловском Петр обнаружил
старый английский бот и очень им заинтересовался, так как «потеш-
20

ные» суда, стоявшие в селе Преображенском, удовлетворить его не
могли. Голландец Брандт починил бот, ставший «дедушкой русского
флота».
Расправившись в 1689 году с претендовавшей на власть царевной
Софьей, Петр все свое внимание отдал любимым «марсовым делам»
и «нептуновым охотам».
Он то следил за постройкой «потешного» корабля, то принимал
участие в военных учениях, то лихорадочно возводил «потешные» ук-
репления и открывал пушечную пальбу по редутам.
«Потехи» приобрели невиданный раньше размах. В больших «по-
тешных» боях, которые развернулись в октябре 1691 года под Преоб-
раженским и Семеновским, принимали участие наряду со стрельца-
ми, солдатами и рейтарами бывшие «потешные», а ныне уже регу-
лярные полки — Преображенский и Семеновский. Войсками «против-
ников» командовали Федор Юрьевич Ромодановский и Иван Ивано-
вич Бутурлин. Храбро дрался и «ротмистр Петр Алексеев» — Петр.
«Дело» было настолько серьезным, что немало людей пострадало, а
некоторые скончались от ран.
Следующий, 1692 год застает Петра в Переяславле, где он с увле-
чением строит флот. По приказу царя сюда свозились «доски дубо-
вые и липовые москворецкие самые добрые и сухие», смола всех ви-
дов, клей, якоря, канаты.
Самые старые дьяки, бывалое «приказное семя», не могли припом-
нить времен, когда так же усердно работал бы медлительный Приказ
Большого двора. Но приходилось работать, потому что такова была
«воля государева».
На озерах Петру стало тесно. Его неудержимо тянуло к морю.
«Потеха» кончилась. Начиналось дело.
В июле 1693 года Петр выехал в Архангельск.
30 июля громом пушечной пальбы и колокольным звоном Архан-
гельск встречал царя. И уже «четвертого числа (августа. — Авт.) и пя-
ток великий государь... изволил на яхте своей и с людьми своими и
с немецкими корабли путешествовать на Двинское устье Березовское».
В седьмом часу утра «ветром шелоником» Петр на своей яхте впер-
вые в своей жизни вышел в море.
Плескалась холодная северная волна, носились над водой огромные
белокрылые чайки, белел на горизонте парус одинокой поморской
ынявы.
Морские просторы произвели огромное впечатление на молодого
царя. Он с удовольствием провожал иностранные суда в открытое мо-
ре, добираясь даже до Трех Островов Терского берега.
Только глубокой осенью Петр вернулся в Москву.
А весной 1694 года «шкипер» («шипгер»), как называл сам себя
Петр и как величали его окружающие, уже плыл Сухоной и Двиной
21

к «Городу» — Архангельску. В Унской губе Петр попал в сильный
шторм, и только искусство лоцмана Антипа Тимофеева, крестьянина
Сумского погоста, спасло яхту. Пристали к Пертолинскому берегу, где
Петр в память о спасении поставил собственноручно сделанный им
крест с надписью на голландском языке:
«Этот крест сделал капитан Петр в лето Христово 1694».
Побывал Петр и в Соловецком монастыре, где еще совсем недавно
«сидели в осадном сидении» монастырские «трудники» да казаки-ра-
зинцы. Выходил на новых морских судах русской постройки «Святой
Петр» и «Святой Павел» в Белое море и Ледовитый океан. На корме
кораблей развевался новый русский флаг — красно-сине-белый.
Уже в те времена у Петра зародилась мысль, которую он позднее
высказал и претворил в жизнь. «Водное пространство *— вот что нужно
России,— наставительно говорил он князю Кантемиру, и эти слова он
написал на заглавной странице своей жизни» — так характеризовал
К. Маркс неудержимую тягу Петра к морю *.
Игрушечные корабли четырехлетнего царевича и «нептуновы поте-
хи» юноши Петра рождали стремление овладеть мореходным искус-
ством. Но теперь он видел перед собой важную цель. Он понимал, что
Россию надо сделать сильной морской державой.
После возвращения молодого Петра из Архангельска под селом Ко-
жуховом были проведены сухопутные маневры. «Бомбардир Петр
Алексеев» двинул на стрельцов своих бывших «потешных». Он искрен-
не был рад, убеждаясь в преимуществах новых полков, которые успеш-
но теснили стрельцов. Маневры под Кожуховом осенью 1694 года
были близки к настоящему бою: раненые и убитые были тому под-
тверждением.
«Кожуховское дело» выявило все преимущества новых солдатских
полков, все их превосходство над старыми стрелецкими.
На этом и кончились раз навсегда «потехи». «Кожуховское дело»
вселяло веру в силы. Но если под Кожуховом еще «шутили», то
скоро пришлось уже на самом деле «играть» со смертью под стенами
Азова.
России нужен был выход к морю. Молодой Петр вслед за своими
предшественниками искал его на юге страны.
* * *
В те годы продолжал существовать союз России с Польшей, Вене-
цией, Австрией против Турции, заключенный еще в 1686 году. Австрия
и Польша вели войну с турками вяло. Союзники стремились убедить
* Маркс К. Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century London, 1809,
p. 78.
22

русских дипломатов, что России пора начать военные действия против
вассала Турции Крыма. Россия соседила с Крымом. Их отделяли друг
от друга только черноморские степи. Степи не являлись преградой для
хищных^ и алчных крымских татар, постоянно нападавших на южно-
русские земли. Но после неудачных походов В. В. Голицына Россия
долго не могла вновь перейти к военным действиям, довольствуясь
дипломатическими переговорами и «состоянием войны» с Турцией.
Однако дальнейшее бездействие могло бы привести к заключению со-
юзниками сепаратного мира с нею.
В 1692 году в Крым поехало русское посольство. Русские требовали
прекращения уплаты дани, которую ежегодно Москва отправляла в
Крым, прекращения постоянных набегов крымских татар на южные
окраины Русского государства, возвращения «святых мест» в Палести-
не греческому духовенству, предоставления казакам права ловли рыбы
на Днепре. Но, видя слабость России, Турция не пожелала идти ни на
какие уступки.
России же необходимо было решить турецкий вопрос. Следовало
обезопасить южные окраины от грабительских налетов крымских та-
тар и, главное, пробиться к Черному морю, которое в XVII веке было
«внутренним озером» Оттоманской империи.
В глубокой древности, во времена Киевской Руси, на нижнем тече-
нии Дона, в устье реки, на Керченском и Таманском полуостровах ле-
жали земли русского•« Тмутараканского княжества, стояли русские го-
рода Тмутаракань, Керчь (Корчев), Росия, Белая Вежа. Но кочевни-
ки — половцы — отрезали эти земли от Руси, а Батыево нашествие
привело к утрате их постоянных связей с Русью. Русь оказалась от-
резанной от Черного и Азовского морей, и только казацкие чайки и
дубы с Днепра и Дона бороздили их воды вблизи южных берегов Во-
сточной Европы. А между тем сотни лет Черное море справедливо
называли «Русским морем».
России нужен был естественный выход к морю, и овладеть им она
могла, взяв крепость Азов. Карл Маркс отмечал, что к этому времени
«Россия уже не могла оставить... устья Дона, Днепра и Буга, а также
Керченский пролив в руках кочующих и разбойничающих татар» *.
Кожуховские маневры показали, что Россия может говорить не
только языком дипломатии, но и оружием.
В январе 1695 года началась подготовка к войне. Готовились идти
«играть под Азов». Однако конкретная цель похода держалась в стро-
жайшей тайне: говорили о походе на Крым вообще. В начале марта
1695 года первым выступил девятитысячный отряд генерала Гордона.
Переправившись через Дон и Донец, пройдя казачий городок Раздо-
* Маркс К. Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century, London, 1899, p. 87.
23

ры, Гордон и присоединившиеся к нему донские казаки во главе с
атаманом Фролом Миняевым 27 июня стали лагерем у Азова.
Многочисленное войско под командованием Бориса Петровича
Шереметева, отвлекая внимание противника от направления главного
удара, двинулось к турецким крепостям, лежавшим в низовьях Днепра.
30 апреля из Москвы вышли войска Лефорта и Головина, насчиты-
вавшие около двадцати тысяч человек. С ними был и «бомбардир Петр
Алексеев» — молодой царь. Войска погрузились на струги и поплыли.
Петр тщательно вел «Юрнал» (журнал), отмечая в нем все этапы по-
хода.
Отряд спускался вниз по течению Волги. У Царицына солдаты вы-
садились на сушу, дошли до Дона и поплыли вниз по течению. В ско-
ром времени отряды Лефорта и Головина были уже под Азовом и
присоединились к Гордону.
Началась осада Азова. Азов стоял у устья Дона и закрывал выход
в море. Это была первоклассная каменная крепость, обнесенная земля-
ными валами и рвами. В трех километрах от Азова, выше по течению
Дона, стояли по обоим берегам реки две башни-каланчи, снабженные
сильной артиллерией. Три толстые железные цепи, протянутые между
башнями, преграждали реку. На рукаве Дона, Мертвом Донце, стоял
форт Лютик. Нелегко было взять Азов, прекрасно укрепленный, полу-
чавший морем все необходимое — провиант, резервы, порох, ядра,
ружья. Но русские начали готовиться к осаде. Под руководством при-
везенных Петром инженеров Франца Тиммермана, Якова Брюса, Ада-
ма Вейде солдаты рыли рвы и насыпали валы, служившие для безопас-
ного приближения осаждающих к крепости.
6 июля утром из пушек открыли огонь по городу. В полдень начали
обстрел из мортир. Бомбардир Петр Алексеев с увлечением трудился
у орудия. Здесь началась его боевая служба. Впоследствии Петр гово-
рил, что он «зачал служить с первого Азовского похода бомбардиром».
В осажденном городе от обстрела возникли пожары. Однако
успешной осаде Азова мешали каланчи. Их надо было взять. Двести
«охочих» казаков вызвались пойти на это опасное дело. Перед утрен-
ней зарей 14 июля казаки под командованием Александра Шарфа про-
брались к башне и взорвали под ней мину. Это не помогло. Тогда
казаки-герои прорыли под одной из амбразур ход, ворвались в башню
и захватили ее. Из турецких пушек бомбардир Лука Хабаров начал
обстрел Азова. Турки храбро отбивались. В тот же день к ним перебе-
жал голландец Янсен. Благодаря сведениям о русском лагере, которые
доставил им этот изменник, турки предприняли вылазку. Русское вой-
ско понесло ощутимые потери. Но, несмотря на это, русские вскоре
взяли и вторую каланчу.
«По взятии оных (каланчей. — Авт.) яко врата к Озову щастия от-
ворились»,— писал Петр. «Самый Азов в крепком облежании: раскаты
24

и башни, где были пушки и вся пушечная стрельба отнята и сбита и
в каменном городе, как от пушек разбито, так и от бомб все выжжено,
и жильцов никого нет».
Осада затягивалась. Турки непрерывно получали подкрепления мо-
рем. Это дало им возможность 5 августа отбить штурм и совершать
дерзкие вылазки. Ни траншейные работы, ни артиллерийский обстрел
ни к чему не привели. Неудачно заложенная мина, вместо того чтобы
поднять на воздух турецкие укрепления, убила десятки и ранила сотни
русских.
Неудачным был и второй штурм Азова 25 сентября. Это объяснялось
несогласованностью действий отдельных частей русского войска. Они
не были подчинены единому командованию, ибо руководстве боевыми
действиями Петр возложил на «консилию» (совет) из трех военачаль-
ников — Гордона, Головина и Лефорта.
Во время штурма 25 сентября в двадцатисаженную брешь, образо-
вавшуюся в результате подкопов и взрыва, ринулся отряд Гордона, но
колонна Лефорта его не поддержала, а Головин двинул в бой свой
отряд только тогда, когда Гордон уже отступил.
Преображенцы, семеновцы и казаки, понеся большие потери, все
же ворвались в Азов. Гордон дважды пытался прийти им на помощь,
но неудачно. Русские были вынуждены покинуть крепость и вернуться
в свой лагерь.
Петр тяжело переживал неудачу, потерю своих боевых друзей —
бывших «потешных» Екима Воронина и Григория Лукина. Он понял,
что до тех пор, пока Азов не будет отрезан от моря, взять его не
удастся.
Был отдан приказ об отступлении. Каланчи остались в руках рус-
ских и были укреплены.
Удачнее действовали войска под командованием Бориса Петровича
Шереметева и гетмана Мазепы. Ими были захвачены турецкие кре-
пости Казыкермен, Тавань, Орслан и Шагинкермен.
«По возвращении от невзятия Азова» Петр собрал «консилию» ге-
нералов. Опыт первого похода позволил сделать следующие выводы
относительно причин неудачи под Азовом: не было дельных инжене-
ров, не было флота, который мог бы закрыть путь к Азову со стороны
моря, и не было единства командования (Петр, хотя и участвовал в
осаде крепости, но не командовал всеми силами осаждающих).
Урок первого похода на Азов был усвоен. Решено было выписать
военных инженеров из-за границы, что и было поручено дипломатам.
Руководство всеми вооруженными силами России, которым предстояло
вновь действовать под Азовом, формально было поручено Алексею
Семеновичу Шеину, хотя на деле с этого времени всем руководил
Петр.
25

Приступили .и к закладке кораблей. В селе Преображенском и в
Воронеже началось строительство русского флота. На верфях в Пре-
ображенском делали части галер и брандеров. Строились струги, боль-
шие морские лодки, вязались плоты. В апреле спустили на воду три-
дцатишестипушечный корабль «Апостол Петр».
Работали на верфях солдаты преображенцы и семеновцы, корабель-
ные плотники и юнги, выписанные из Архангельска. Десятки тысяч
крестьян, солдат и работных людей сгонялись на верфи в Преображен-
ское, Воронеж, Козлов. Десятки тысяч возов тянулись на строительст-
во. Царь призывал «охочих всяких чинов» в Преображенское. На его
призыв охотно откликались крепостные крестьяне: «государева служ-
ба» казалась легче тяжелейшей барской неволи. Пришедших на верфи
крепостных записывали в солдаты, а семьи их отбирали у помещиков
и поселяли в Преображенском. Зная крутой нрав Петра, никто из
помещиков не пытался протестовать.
Работа кипела. Сам двадцатичетырехлетний Петр трудился не по-
кладая рук.
К концу февраля 1696 года были готовы части двадцати двух галер
и четырех брандеров. Их нужно было доставить для сборки в Воронеж.
Это был адский труд.
Крестьяне спасались бегством, солдаты бунтовали. Недовольны
были «тяготой» бояре и дворяне, не привыкшие к напряженной дея-
тельности, не обученные «морскому делу» и не видевшие в нем
проку. -
В половине марта эти суда спустили на воду, а вскоре к ним присо-
единились большие тридцатишестипушечные корабли «Апостол Петр»
и «Апостол Павел», построенные зимой в Воронеже под руководством
русского мастера Титова.
Всего русский флот, предназначенный для действий под Азовом,
насчитывал два тридцатишестипушечных корабля «Апостол Петр» и
«Апостол Павел», двадцать три галеры, четыре брандера, тысячу
триста стругов, сто плотов и тридцать морских лодок. Для того време-
ни это был сильный флот.
Не забыто было и сухопутное воинство. Формировались новые и
пополнялись старые солдатские полки, стрелецкие полки, собиралось
дворянское ополчение.
13 января был издан указ об освобождении от крепостной зависи-
мости тех крестьян, которые запишутся на военную службу для
участия в Азовском походе.
Крестьяне потянулись в полки. Заволновались их господа, но спо-
рить с Петром никто не решался.
Наконец все было готово. 22 апреля 1696 года струги вышли в
поход. Вслед за ними двинулись корабли и галеры. Вскоре суда достиг-
ли низовьев Дона. Казаки донесли, что на взморье стоят два турецких
26

корабля, которые они пытались захватить, но неудачно. Было решено
атаковать неприятельские корабли.
Вечером 19 мая девять галер и сорок казачьих лодок отправились
к морю, но суда сели на мель. Тем не менее через некоторое время
казаки на своих челнах перебрались через отмели, напали на турок,
взяли и сожгли несколько турецких судов. Пользуясь разливом, рус-
ские суда пробирались к морю, и 27 мая в водах Азовского моря впер-
вые появился русский флот.
Теперь путь к Азову со стороны моря был закрыт русскими. Нача-
лась осада Азова и с суши. Жестокий артиллерийский огонь наносил
туркам большой урон. Город горел.
14 июля на горизонте показался турецкий флот из шести кораб-
лей и семнадцати галер. Но, увидев русский флот, турки не отважи-
лись вступить с ним в бой и ушли обратно в море.
Еще 9 июня приехали «цесарцы» — австрийские инженеры и артил-
леристы. Осада пошла еще успешнее. Только дворянское ополчение,
нестройное и необученное, воюя «прадедовским обычаем», терпело
большой урон от татарской конницы. 17 июля 1696 года на штурм
пошли украинские казаки — «черкасы». Они взяли важнейшие турец-
кие укрепления. Участь Азова была решена.
Турки решили сдаться. 18 июля начались переговоры, и вскоре ту-
рецкий бей сдался главнокомандующему русских войск Шеину,
21 июля турки сдали Лютик.
Русские вступили в разрушенный и сожженный их артиллерией го-
род. Трофеями русских стали сто тридцать шесть турецких пушек. Для
того чтобы закрепить за Россией Азов, в нем был оставлен постоянный
гарнизон, насчитывавший шесть тысяч человек, в который входили
стрельцы. Готовилось заселение присоединенного края русскими
крестьянами.
30 сентября русские войска — победители турок под Азовом —
вступили в Москву. На триумфальной арке была укреплена надпись:
«В похвалу прехрабрых боев морских».
Но, завоевав Азов, Россия еще не проложила себе путь в открытое
море. Выход из Азовского моря в Черное — Керченский пролив —
охраняли сильные турецкие крепости Еникале, Тамань и особенно
Керчь. Для того чтобы продолжать войну с Турцией и выйти в Черное
море, нужно было строить большой морской флот.
Началось «строение великим иждивением» большого флота, кото-
рый должен был сделать Россию хозяйкой не только Азовского, но
и Черного морей. Этот флот из-за недостатка денег у казны должны
были строить частные лица. Все землевладельцы были записаны в
«кумпанства». Они должны были строить один корабль с каждых деся-
ти тысяч крестьянских дворов, а духовные — с восьми тысяч. Все горо-
жане «своим иждивением» обязаны были спустить на воду двенадцать
27

кораблей. Строительство флота собирались закончить к апрелю
1698 года. «Кумпанства» обязаны были собрать деньги, подготовить
материал, нанять работных людей. Мастеров выписывали из-за грани-
цы. Русских солдат и дворян посылали в Западную Европу для обуче-
ния корабельному делу.
К весне 1698 года были готовы пятьдесят два корабля. На воду
спустили многопушечный корабль «Предестинация» (от латинского
«предопределение»). Сооружая флот, Петр заботился об укреплении
Азова, о строительстве гавани в Таганроге. Работы по строительству
флота, крепостей и гаваней разоряли крестьян и работных людей. Они
искали спасения в бегстве, бунтовали.
Крупное восстание крестьян и солдат, измученных тяжелой рабо-
той, произошло в Черкасске 11 августа 1698 года. Восстание было
жестоко подавлено. За побеги стали вешать. Воронеж был окружен
войсками. Но работы шли не так быстро, как ожидалось. Строительст-
во большого флота затянулось, продолжалась и война с Турцией. Надо
было искать союзников для продолжения и победоносного завершения
войны с Турцией>,
Еще после первого Азовского похода посол Кузьма Нефимов от-
правился в Вену. Он должен был заключить договор с Австрией о
совместной борьбе против турок. В конце января 1697 года договор
между Россией, Австрией и Венецией был наконец подписан. Но для
того, чтобы Россия смогла завоевать себе прочное положение сильной
морской державы, была необходима более широкая и глубокая внут-
ренняя и дипломатическая подготовка. Поэтому, пока тянулись перего-
воры с союзниками да спускались со стапелей суда Азовской флоти-
лии, к выезду за границу готовилось «великое посольство».

«ВЕЛИКОЕ ПОСОЛЬСТВО» - ЭТАП ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ
Мысль о поездке за границу появилась у Петра еще во время осады
Азова. События в Западной Европе, в частности борьба Англии, Гол-
ландии и Австрии против Франции, затрагивали интересы России.
В 1696 году из-за войны на Северном море ни один голландский ко-
рабль не заходил в Архангельск. Петр мечтал о новом, более мощном
союзе против врагов «креста господня — салтана Турского, хана
Крымского и всех бусурманских орд», о союзе России, Англии, Дании,
Пруссии, Австрии и Венеции. Это была первая причина снаряжения
«великого посольства».
России нужны были знающие люди —- кораблестроители, моряки,
инженеры, приглашением иностранцев удовлетвориться было невоз-
можно: страна нуждалась в знающих русских людях. Для обучения
всевозможным наукам и ремеслам Петр отправил десятки русских лю-
дей в Венецию, Голландию, Англию. Еще до отъезда посольства «в
разные государства учиться всяким наукам», и прежде всего «для на-
учения морского дела», выехали пятьдесят стольников, все люди ста-
ринных фамилий из родовитой аристократии: Голицыны, Долгорукие,
Хилковы, Урусовы, Шаховские, Шереметевы, Салтыковы, Репнин,
Прозоровский, Оболенский и другие. Но Петр не мог допустить, что-
29

бы в то время, когда его подданные обучаются корабельному делу, он
сам остался бы в России и отстал от них. Петр писал: «И аки бы
устыдился монарх отстать от подданных своих в оном искусстве и сам
воспринял марш в Голландию». Это была вторая причина подготовки
«великого посольства».
Отправляясь в Европу, Петр заботился об интересах России, стре-
мился добиться от европейских стран помощи в решении важнейшей
задачи — разгрома Турции и выхода к берегам Черного моря. Прошли
времена, когда Петр без разбора перенимал от своих друзей из Немец-
кой слободы в Москве и полезное, и чуждое для Руси. Сейчас Петр
ехал за рубеж во имя того, чтобы Россия во всех областях промышлен-
ности, государственной и политической деятельности в дальнейшем
могла развиваться самостоятельно, совершенно не завися от европей-
цев. Спустя долгое время Петр не случайно сказал: «Да будет отныне
в России все русское». Он откровенно писал венецианскому дожу, что
намерен «во Европе присмотреться новым воинским искусствам и по-
ведениям». Петр вменял в обязанность ехавшим с ним сыскать «капи-
танов добрых... которые б сами в матросах бывали, а службою дошли
чина, а не по иным причинам», от «волонтеров» же требовал, чтобы
они знали «чертежи или карты морские, компас и прочие признаки
морские».
Подготовка «великого посольства» началась с 1696 года. Посольст-
во должно было посетить «цесарский двор» в Вене, Голландию, Да-
нию, Англию, Бранденбург, Венецию и римского папу.
Весной 1697 года «великое посольство» в составе более двухсот
человек выехало из Москвы. Его возглавили Федор Алексеевич Голо-
вин, Франц Яковлевич Лефорт, Прокофий Богданович Возницын. Под
именем «Преображенского полка урядника Петра Михайлова» ехал
Петр. Управление Россией он возложил на трех верных людей: Федо-
ра Юрьевича Ромодановского, Бориса Алексеевича Голицына и Петра
Ивановича Прозоровского.
Когда Головин, Лефорт, Возницын и долговязый «Преображенско-
го полка урядник» Петр Михайлов пересекли границу, мало кто в
Европе предполагал, что отныне в великой книге истории откроется
новая страница, что вскоре изменится карта и облик всего европей-
ского континента.
Петр ехал за границу, собираясь по-новому решать старые вопросы,
наболевшие для Московского государства. Но в Москву ему предстоя-
ло вернуться с планом решения новых европейских проблем, с планом
создания Российской империи...
Через Тверь, Псков «великое посольство» достигло реки Плюссы
и у Нейгаузена перешло шведский рубеж. Рига, в то время принадле-
жавшая шведам, была первым, крупным городом, который посетил
Петр.
30

Федор Алексеевич Головин.
Портрет работы неизвестного художника
первой половины XVIII в.
Шведы с опаской поглядывали на русских. Комендант Риги Даль-
берг хорошо помнил те времена, когда русские войска Алексея Михай-
ловича стояли у стен Риги.
В долговязом уряднике шведы легко угадали царя «московитов».
Любознательность, которую гости проявили в отношении рвов, ва-
лов и стен Рижской крепости, показалась Дальбергу весьма подозри-
тельной. Петр осматривал и суда, стоявшие на якоре, живо интере-
совался численностью гарнизона Риги, вооружением и обмундирова-
нием шведских солдат.
С несколькими членами посольства Петр взошел на городской вал,
смотрел в подзорную трубу на укрепления, пытался измерить вал и
31

даже снять чертеж укреплений. Караул крепости, угрожая ружьями,
потребовал, чтобы русские ушли.
Петр был недоволен. В письме в Москву он сообщал, что в Риге его
держат «рабским обычаем». За действия караула шведы извинились, но
русские не могли им простить минут, проведенных под дулами. Не
пустили русских осмотреть и рижский порт. Петр жаловался, что его
«здесь зело боятся, и в город, и в иные места и с караулом не пуска-
ют». Этот холодный прием он припомнил Риге через двенадцать лет,
когда лично дал первые три выстрела из пушки по осажденному горо-
ду. Прием, оказанный Петру в Риге, позднее послужил одним из фор-
мальных поводов к объявлению войны Швеции.
Через неделю Петр был уже в Митаве, у курляндского герцога
Фридриха Казимира. В Либаве Петр, выдавая себя за шкипера, подо-
лгу сиживал в винном погребке с новыми знакомыми — шкиперами,
ведя бесконечные разговоры о море, о кораблях, о далеких странах.
И тут, в Курляндии, Петр впервые высказал приближенным свое
намерение открыть для России выход и к Балтийскому морю. Однако
мысль о Черном море все еще оставалась господствующей мыслью.
Обогнав посольство, Петр вскоре прибыл в Кенигсберг. Там состоя-
лось тайное совещание царя «московитов» с бранденбургским курфюр-
стом Фридрихом III.
В Кенигсберге Петр в совершенстве изучил артиллерийское дело
и получил аттестат, в котором значилось: «Петра Михайлова призна-
вать и почитать за совершенного в метании бомб, осторожного и ис-
кусного огнестрельного художника».
В переговорах с курфюрстом перед русскими дипломатами возник
вопрос о борьбе со Швецией. К заключению союза против Швеции,
предложенного Бранденбургом, переговоры не привели.
Но, когда бранденбургские дипломаты согласились не включать в
договор статьи, предусматривающие для России необходимость во-
евать на стороне Бранденбурга в случае войны его со Швецией и
Польшей (с ними Россия была тогда связана мирными договорами),
русские послы согласились подписать договор. Это произошло
22 июня 1697 года.
Петр долгое время оставался в Пиллау: в это время в Польше про-
ходили выборы короля. Россия была заинтересована в том, чтобы на
польском престоле был угодный ей король. На польский королевский
престол были выдвинуты два кандидата — французский принц де Кон-
ти, от которого можно было ожидать заключения союза с Турцией,
и саксонский курфюрст Август II. Россия активно поддерживала сак-
сонца. К польским рубежам была подтянута сорокатысячная русская
армия. Петр оставался в Пиллау до 30 июня, ожидая окончания выбо-
ров короля. Когда королем был избран Август, «великое посольство»
двинулось дальше.
32

Петр не задержался в Германии. Его манила Голландия, военный
флот которой господствовал на море, ее торговые корабли бросали
якоря во всех гаванях мира. В XVII веке это была страна самой пере-
довой промышленности, самой развитой торговли, центр кораблестро-
ения, мировая биржа, мировой рынок колониальных товаров и дорогих
пряностей, страна наук и книг.
У голландцев Тиммермана и Брандта начал Петр свое обучение.
С голландцами он встречался еще в Немецкой слободе и в Архан-
гельске.
Теперь он ехал к ним на родину, на берега их каналов, поглядеть
на голландские плотины, погреться у изразцовых печей, подышать смо-
листым воздухом корабельных верфей. Мало того, в Рисвике, близ
Гааги, собирался конгресс великих держав, и здесь Петр должен был
увидеться с виднейшими дипломатами Европы.
И вот 8 августа 1697 года Петр был уже в городе Саардаме, где
поселился в доме у кузнеца Геррита Киста, ранее работавшего в
России.
Петр осматривал верфи, фабрики, мастерские, склады. «Он посе-
тил,— писал голландец Схельтема,— масляную, пильную ж бумажную
мельницы, а также канатную и парусную фабрики, наконец, железные
и компасные мастерские. Повсюду он проявлял необыкновенную лю-
бознательность, которую часто не могли удовлетворить познания тех,
к кому он обращался с расспросами. Его тонкая наблюдательность
и особый дар не уступали его необыкновенной памяти, многие пора-
жались особой ловкости его в работе, которой он превосходил иногда
даже более опытных в деле людей».
Он сам хотел делать все и делал не хуже искусных голландских
мастеров. Петр посещал дома ремесленников, особенно тех, кто побы-
вал в России, бывал в семьях мастеров, работавших в это время в
Москве. Нигде не раскрывая своего инкогнито, он с удовольствием
беседовал с людьми, ел и пил вместе с ними под простыми черепичны-
ми крышами их маленьких чистеньких домов.
19 августа Петр присутствовал на фейерверке, устроенном в честь
посольства Ост-Индской компанией. Петр получил приглашение рабо-
тать на верфях компании, которая предоставляла ему дом и специаль-
но закладывала фрегат, чтобы познакомить Петра с процессом строи-
тельства. Петр со свойственной ему порывистостью немедленно ночью
же, лишь только погасли огни фейерверка, уехал в Саардам, забрал
свои вещи и вернулся на «Ост-Индский двор».
На верфях застучал топор «царя-плотника». Петр работал наравне
с другими. Один голландский купец обратился с просьбой к корабель-
ному мастеру показать царя, тот обещал. Купец пришел на верфь.
В это время несколько рабочих несли тяжелое бревно. Мастер крик-
нул: «Питер, плотник заандамский, чего же ты не пособишь этим лю-
& В В. Мавродин
33

Праздник в Амстердаме в честь
прибытия «великого посольства».
Рисунок и гравюра Мушерона. Начало XVIII века.
дям нести?» Петр подставил свое плечо под бревно и понес его вместе
со всеми. Купец был вне себя от изумления.
Четыре месяца Петр проработал на верфях Ост-Индской компании
и бывал очень недоволен, когда его выделяли из среды других рабочих,
трудившихся на верфи.
В Голландии Петр учился также математике, астрономии, рисова-
нию, посещал мастерские, мануфактуры, музеи, бывал у художников
и ученых, собирал различные инструменты и ценности. Он скупал
ружья целыми партиями, набирал «охочих» мастеров, изучал астроно-
мию и хирургию. Петра интересовало все, но мысль о войне с Тур-
цией, о выходе России к морю ни на минуту не покидала его.
34

Петр неоднократно пытался склонить Голландию к союзу против
Турции, обещал привилегии в торговле с Россией. Но усилия Петра
были тщетны: Голландия опасалась союзницы Турции — Франции.
В Голландии Петр встретился с английским королем Вильгельмом
III Оранским. Там же посольство получило письмо от датского короля
(по поводу избрания польским королем Августа II) и от правитель-
ства Швеции (в связи с ожидавшимся приездом Лефорта в Сто-
кгольм). В Голландии принимали послов — польского, австрийского,
испанского, шведского. Отсюда Петр посылал Григория Островского
в «шклавянскую землю» — в славянские земли Австрии для набора
матросов-славян.
Петр принимал участие в большой дипломатической игре. В это
время против Франции, успешно захватывавшей одну за другой терри-
тории в Европе, сложился союз Голландии, Испании, Швеции, Бава-
рии, Пфальца, Саксонии и Англии. Союзники заставили Францию в
1697 году заключить в Рисвике, близ Гааги, мир и отказаться от захва-
ченного. Петр хорошо разбирался в делах Европы и по поводу Рисвик-
ского мира писал: «дураки зело ради (рады.— Авт.), а умныя не ради
для того, чтобы француз обманул, и чают вскоре опять войны». Чутье
не обмануло Петра: война вскоре возобновилась.
«Великое посольство» постепенно превращалось в новый Посоль-
ский приказ, но только с местопребыванием в Голландии. Оно решало
важнейшие дипломатические вопросы. Хорошо зная нужды России,
Петр прежде всего нанимал мастеровых людей и матросов. Интересно
отметить, что среди нанятых им в Голландии матросов большинство
составляли славяне, в том числе украинцы и русские, которых бог
весть как забросила судьба в далекую землю голландскую. Были тут
и «цесарские подданные» — жители славянских земель Австрии, в пер-
вую очередь побережья Адриатического моря, и подданные султана из
южных славян, и бывшие «полоняники» откуда-нибудь из Киева или
Путивля, ушедшие от «турской неволи». Встречались русские из При-
балтики, в частности из земель, отошедших к Швеции по Столбовско-
му миру. Вот имена пятерых нанятых первых матросов — Юрий Фран-
цев, Марк Дубровников, Антон Степанов, Лука Николаев, Петр Нико-
лаев. Среди петровских матросов, нанятых в Голландии,— Иеронимов,
Совик, Ковач, Приверов, Матолин, Родовеник, Юрьев, Марков, Анто-
нов, Остоков, Симонов, колыванцы * из русских — братья Михайловы,
украинцы Дмитриев, Круз, Думенский, донской казак Семеников,
«шведы», то есть русские подданные шведского короля, Лаптухин и
Тимофеев и другие.
Вот такие «иноземцы» — далматинские славяне, бороздившие воды
Ядрана (Адриатического моря) и Средиземного моря, русские, волей
* Жители Колывани — Ревеля (соврем. Таллин).
35

судеб заброшенные далеко от родины, первыми поднимали паруса на
кораблях регулярного русского флота.
Получив от своего мастера Геррита Клааса Пооля свидетельство
о мастерском знании кораблестроения, в январе 1698 года Петр был
уже на пути в Англию.
11 января Петр прибыл в Лондон. По своему обыкновению, уклоня-
ясь от толпы «с гордой застенчивостью, разжигавшей любопытство»,
он тайком пробрался на барке в отведенный ему небольшой дом адми-
рала Бэнбоу в Дептфорде на берегу Темзы. 14 января в скромном
платье, в небогатой карете приехал к нему Вильгельм III Оранский,
английский король. Через день Петра посетил принц Георг Датский.
В высших кругах Лондона Петра почти не замечали, но он в этом и
не нуждался.
Петр усиленно собирал сведения о флоте, о «навигацкой» науке,
осматривал Портсмутские верфи, Вульвичский арсенал, где «отведывал
метания бомб», катался по Темзе. Он работал на Королевской верфи
в Дептфорде, побывал в Оксфордском университете, интересовался
его организацией и остался «зело доволен тем путешествием». Наблю-
дал учебное морское сражение, в котором его поразили трехпалубные
корабли, ездил в обсерваторию, осматривал монетный двор, соборы.
Петр посетил и английский парламент. Ограниченность королев-
ской власти и многоречивость членов парламента ему очень не понра-
вились, хотя он отметил, что «весело слушать», когда подданные от-
крыто говорят то, что думают.
Петр извлек из своего пребывания в Англии все, что он хотел и мог
извлечь. Он остался доволен своей поездкой. У англичан же Петр
оставил о себе воспоминание, как об умном и деятельном человеке.
В конце апреля Петр выехал в Голландию, где встретился с Лефор-
том, а оттуда через Саксонию и Прагу отправился в Вену, к императо-
ру Леопольду.
Еще в Англии Петр узнал, что заключенный незадолго до его отъ-
езда за границу тройственный союз России, Австрии и Польши против
турок может рассыпаться и что английский король берет на себя роль
посредника между Австрией и Турцией.
Турки готовы были уступить австрийцам и венецианцам завоеван-
ные ими земли, а Европа готовилась к возобновлению войны на Запа-
де (это была так называемая война за «испанское наследство». Пово-
дом к ней послужила смерть бездетного испанского короля Карла II.
Франция, с одной стороны, Австрия, Англия и Голландия, с другой,
начали борьбу за испанские владения в Европе и за ее пределами),
незадолго до этого прерванной Рисвикским миром, и стремилась развя-
зать себе руки на Востоке. Этим объяснялись и отказ Голландии вы-
ступить против турок и посредничество Англии в переговорах между
Австрией и Турцией. Петр нервничал и торопился. Он все яснее пони-
36

мал, что «сыскать добрых союзников» России для продолжения войны
с Турцией не удастся. И у Петра возникает другой план.
Не только от отца Алексея Михайловича, но и от далекого своего
предшественника Ивана Грозного он унаследовал нерешенные задачи
борьбы за берега Черного и Балтийского морей.
Ливонская война и Иван Грозный очень интересовали Петра.
К. Маркс отметил этот интерес Петра к Ливонской войне и писал
об Иване Грозном: «Он был настойчив в своих попытках против Ливо-
нии, сознательной целью было дать России выход к Балтийскому мо-
рю и открыть пути сообщения с Европой. Вот причина, почему Петр
так им восхищался!» *.
Война с Турцией продолжалась. Дипломатические переговоры ни
к чему не привели и затягивались. А между тем у России находились
союзники для борьбы со Швецией.
Почти столетие тому назад Швеция захватила русские земли древ-
ней Водской пятины «Господина Великого Новгорода» и наглухо зако-
лотила «окно в Европу», в незапамятные времена пробитое русскими
людьми, обосновавшимися на побережье Финского залива.
Этими союзниками были Польша, которая не могла примириться
с потерей Лифляндии, отошедшей к Швеции по Оливскому миру, и
Дания, у которой Швеция отняла принадлежавшую датскому королю
южную часть Скандинавского полуострова. Враждебную позицию по
отношению к Швеции занимали Пруссия и Саксония, стремившиеся
захватить у Швеции ее владения на южном берегу Балтийского моря.
Переговоры о союзе против Швеции велись при активном участии
потомка рыцарей Ливонского ордена Паткуля. Лифляндский немец, он
стремился освободить Лифляндию от шведского владычества. Паткуль
настойчиво обхаживал Петра. Ему нужны были русские деньги и рус-
ские солдаты. Он писал Августу II, что «русская пехота очень способ-
на работать в траншеях и гибнуть под выстрелами неприятеля, чем сбе-
регутся войска его королевского величества». Прожженный авантю-
рист Паткуль боялся Петра и всячески стремился к тому, «чтобы этот
могущественный союзник не выхватил из-под носа жаркое и не шел
бы дальше Нарвы и Чудского озера».
Но обмануть Петра было очень трудно. Предавший Швецию, а по-
том пытавшийся предать Россию Паткуль впоследствии был выдан
шведам и казнен ими.
А между тем в Амстердаме Петр получил недобрые вести: опять
зашумели стрельцы. Медлить было нельзя.
Через Лейпциг и Дрезден, где он познакомился со знаменитой кун-
сткамерой, через Ийглаву и Прагу Петр приехал в Вену. Торжествен-
* Маркс К. Хронологические выписки — „Архив Маркса и Энгельса", т. VIII,
1946, с. 165.
37

ный въезд в Вену состоялся 16 июня. 19 июня Петр встретился с
императором Леопольдом.
Начались переговоры о союзе с Австрией против турок. Австрийцы
вели их вяло. Петр не скрывал своего нетерпения и досады, был откро-
венен с опытным дипломатом графом Кинским, действовавшим от име-
ни Леопольда. В своих беседах Петр высказывал меткие суждения,
правильно предсказал возобновление войны Австрии с Францией.
Одновременно тайно от австрийцев Петр вел переговоры с Карло-
вичем, которого прислал в Вену к Петру польский король, он же кур-
фюрст саксонский Август II, для заключения союза против турок.
В этих переговорах Петр проявил себя как дипломат прямой, сме-
лый и решительный, а вместе с тем осторожный и тонкий. И тем не
менее дипломатическая миссия Петра в Вене не удалась: Австрия всту-
пила в мирные переговоры с Турцией. Союз с императором сорвался,
зато наметился союз с польским королем.
В Вене Петр установил отношения с южными славянами. К заступ-
ничеству России от имени сорока тысяч сербских семей, бежавших от
гнета султана на австрийские земли и тут вновь подвергнувшихся
угнетению со стороны австрийских немцев и императорского прави-
тельства, обратились патриарх Арсений Черноевич и Юрий Бранко-
вич — бывший сербский правитель, томившийся в Вене в заключении.
Сербы-студенты Иван Алексеевич и Иван Зекан просили Петра
принять их на русскую службу, и они были приняты. Обращался к
Петру за помощью против турок, прося сохранять строжайшую тайну,
гонец валашского господаря. Страдавшая под игом турецкого султана
Валахия стремилась при помощи России освободиться от владычества
Турции.
В Вене было сделано все возможное для продолжения войны с
Турцией, но успех не был достигнут. Оставаться там дольше не имело
смысла. Петр готовился к отъезду в Венецию, но поездка не состоя-
лась. 19 июня 1698 года Петр выехал в Москву: там вспыхнул стре-
лецкий мятеж.
Задачу, стоявшую перед «великим посольством»,— создать антиту-
рецкий союз европейских государств — решить не удалось. Но вник-
ший в самую гущу вопросов внешней политики Петр понял, что надо
изменить ее направление. Выход к морю надо было «прорубать» на
Балтике.
У него родился план создания «северного союза» для возвращения
земель «отчич и дедич», захваченных шведами по берегам Финского
залива и по течению Невы.
Именно поэтому путешествие Петра по Европе с «великим посоль-
ством», как справедливо заметил английский историк Маколей, «со-
ставляет эпоху в истории не только России, но... и во всемирной исто-
рии».

БЕЗ НАРВЫ НЕ БЫЛО БЫ ПОЛТАВЫ
Водным пространством, которое могло дать России прямой выход
в Европу на севере, была Балтика.
Петр точно оценил благоприятную для России обстановку. Еще
в Курляндии в 1697 году Петр говорил, что стремится твердо стать на
берегах Балтики. Тогда же велись переговоры об оборонительном со-
юзе против шведов с курфюрстом бранденбургским. Направляясь в
Москву из Вены, Петр в Раве Русской у города Львова (Лемберга)
встретился с Августом II, польским королем, и 3 августа 1698 года
договорился с ним о войне со Швецией.
В октябре 1699 года Москву посетил посол Августа II генерал Кар-
лович. С ним прибыл iH Паткуль. На этот раз речь шла уже о наступа-
тельном союзе против Швеции. Август II в этих дипломатических пе-
реговорах выступал и как курфюрст саксонский, и как король поль-
ский. Он обещал привлечь к борьбе Польшу. В Преображенском Петр
подписал договоры с Августом II и датским королем Фредериком IV.
Это были первые русские дипломатические документы, скрепленные
подписью царя. До этого такого рода акты подписывались лишь рус-
скими послами и скреплялись государственной печатью.
39

По договоренности войну со Швецией начинали Дания и Август II,
а затем, после заключения мира с Турцией, в войну вступала Россия.
Дипломатическая подготовка войны со Швецией была закончена. Шла
подготовка русского войска к действиям.
Окончив «стрелецкий розыск» казнью сотен стрельцов, Петр от-
правился в Воронеж, где к тому времени «кумпанства» построили до-
вольно большой флот. Осенью 1698 года заложили пятидесятивосьми-
пушечный корабль «Предестинация». Этот корабль был построен рус-
скими мастерами, обучавшимися за границей.
Весной 1699 года русский флот, который должен был обеспечить
выгодные для России условия мира с Турцией, прибыл в Азов, а затем
в Таганрог. 18 августа эскадра стала на якорь у Керчи.
Появление русских кораблей произвело на весь мир огромное впе-
чатление.
Турки со страхом узнали о существовании крупного и сильного
русского флота. У христианских подданных султана воскресли надеж-
ды на близкое освобождение от ненавистного турецкого ига.
Дьяк Возницын, остававшийся в Вене для завершения переговоров
союзников о борьбе с Турцией, сообщал, что, «если б дойти до Дуная
не токмо тысячи, тьмы нашего народа, нашей веры» выступили бы
против Турции и с турками «миру не желают».
На долю Возницына выпало нелегкое дело — он должен был отста-
ивать интересы и честь России в переговорах с Турцией, великолепно
зная, что на поддержку вчерашних союзников России — Австрии, Ве-
неции, Польши — рассчитывать не приходится.
В октябре 1698 года в Карловицах под Белградом собрался мирный
конгресс, на котором присутствовали посланцы Австрии, Венеции и
Польши. Россию представлял Возницын. Англичанин Пэджет и гол-
ландец Кольер выступали в роли посредников и занимали позицию,
враждебную по отношению к России.
В конце концов Возницын выполнил поручение, данное ему Пет-
ром,— заключил перемирие с Турцией на два года.
Теперь надо было заключить мир.
6 сентября 1699 года в трех милях от Константинополя, отсалюто-
вав по всем правилам, пристал к турецкому берегу корабль, на кото-
ром развевался невиданный там дотоле флаг — красно-сине-белый.
Это был русский сорокашестипушечный фрегат «Крепость» доставив-
ший в Константинополь русского посла дьяка Емельяна Украинцева.
Ему было поручено заключение мирного договора с султаном.
Вести переговоры с турками Украинцеву было очень трудно. Согла-
шаясь уступить Азов, турецкие дипломаты упорно настаивали на воз-
вращении Турции приднепровского городка Казыкермена.
Петр согласился: ему нужно было обеспечить тыл и развязать руки
для войны со Швецией. «Только конечно учини мир: зело нужно»,—
40

писал он Украинцеву в Константинополь. Наконец мир был «учинен».
Условия его были таковы: днепровские городки возвращались Турции,
но их укрепления срывались, Россия утрачивала выход к Черному мо-
рю у устья Днепра, но сохраняла за собой Азов и побережье Азовско-
го моря к западу от Дона.
Ежегодные платежи России крымскому хану отменялись.
На востоке, с кубанской стороны, границы русских владений лежа-
ли на расстоянии десяти часов езды на лошади.
Пока тянулись переговоры на юге, в России готовились к войне на
севере, набирали и обучали новые войска. «Охочие люди» (добро-
вольцы) и «датошные» (рекруты) из холопов, крестьян и вольных лю-
дей стали рядовыми новых солдатских и драгунских полков. Их оде-
ли в темно-зеленые кафтаны, треугольные шляпы, вооружили крем-
невыми ружьями со штыками и обучали с утра до вечера.
Но кто обучал их? Русских офицеров было мало, и солдат учили,
главным образом, иноземные офицеры, служившие за деньги, не знав-
шие русского языка. Мало чему могли они научить солдат, зато высо-
комерием и жестокостью вызывали к себе ненависть.
Правда, среди иноземных офицеров были такие люди, как Гордон,
Лефорт, Чамберс, Брюс, Вейде. Для них Россия стала второй родиной,
им можно было доверять. Но таких иноземцев в армии было мало.
Наскоро набрали и в трехмесячный срок «обучили» тридцать две
тысячи солдат, составивших двадцать пять пехотных и два драгунских
полка. Конечно, новобранцы не могли быть вполне исправными воина-
ми. Иноземец Гуммерт писал об этих русских солдатах, что они «сами
по себе так хороши, что во всем свете нельзя найти лучше, но нет
главного — прямого порядка и учения».
Если слабо были подготовлены к войне петровские полки «инозем-
ного строя» — солдатские и драгунские, то дворянское ополчение бы-
ло еще меньше приспособлено к войне с сильной Швецией. Об опол-
ченцах из дворян, которым служить стало «немочно за скудостью»,
современник Петра, известный самоучка экономист и литератор Иван
Посошков писал: «Клячи у них худые, сабли тупые, сами нужны и
безодежны, ружьем (оружием.— Авт.) владеть никаким неумелые».
Они воевали стародедовским обычаем и мечтали о том, как бы по-
служить государю, не вынимая сабли из ножен. Русская артиллерия
устарела: многие пушки, отлитые еще во времена Ивана Грозного,
были тяжелы и неповоротливы, порох был плохой, искусных артилле-
ристов было мало. Исключение составляли лишь Преображенский и
Семеновский полки.
С таким войском, почти без промышленности, необходимой для ве-
дения войны, с устаревшим государственным аппаратом, Россия всту-
пала в борьбу против одной из сильнейших в то время стран Евро-
пы — против Швеции.
41

8 августа 1700 года Петр получил наконец от Украинцева сообще-
ние о заключении мира с Турцией на тридцать лет.
На другой же день, 9 августа 1700 года, русское войско двинулось
к Нарве. Началась Северная война.
В незапамятные времена, почти за тысячу лет до начала войны,
заселили русские люди берега красавицы Невы, вышли к Нарове, к
побережью Финского залива. Издревле пролегал здесь великий водный
путь «из варяг в греки», и ладьи с русскими товарами плыли на остров
Готланд, в Швецию, Данию, славянское Поморье. Не раз в этом при-
морском крае лилась кровь русских людей, сражавшихся со шведскими
феодалами и немецкими рыцарями. Здесь в 1240 году грянула Невская
битва, обессмертившая князя Александра Невского и храбрых русских
ратников. Бились за «отчины и дедины» на берегах Балтийского моря
русские воины во времена Ливонской войны (1558 — 1583) в царствова-
ние Ивана Грозного.
Под ударами русских войск хищный, алчный, кровожадный Ливон-
ский орден, веками угнетавший и грабивший народы Прибалтики, за-
хвативший русские земли по Западной Двине и русский город Юрьев,
распался как карточный домик. Но война за Балтику этим не кончи-
лась. Успехи России встревожили ее соседей на Западе. Образова-
лась коалиция для борьбы против России. Теперь России приходи-
лось воевать с тремя государствами — Швецией, Литвой и Польшей:
^Ливонская война закончилась для России неудачно.
В 1582 году в Запольском Яме, под Псковом, русские послы заклю-
чили перемирие с Польшей, а в 1583 году в Плюссе — со Швецией. По
Плюсскому перемирию Россия не только теряла все земли, отбитые
в период Ливонской войны в Прибалтике, но отдавала свои исконные
владения — Ям, Копорье, Ивангород. Россию отбросили от моря, и в
ее руках оставались лишь Орешек, невские берега и клочок побережья
Финского залива от Стрельны до Лисьего Носа. Это уже было не
«окно в Европу», а маленькая «форточка», которую легко было в лю-
бое время закрыть, перерезав ниточку — Неву.
Правда, успешные военные действия 1590 — 1593 годов, которые ве-
лись против шведских оккупантов в царствование Федора Ивановича
(1584—1598), подготовили Тявзинский мирный договор (1595). По
этому договору Россия вернула захваченные шведами земли на побе-
режье Финского залива и на Карельском перешейке с городами Иван-
город, Ям, Копорье, Корела.
В начале XVII века, в период обострения классовых противоречий
на Руси, польские паны организовали поход на Москву и посадили на
русский престол своих ставленников.
Этим воспользовались шведы для захвата северо-западных русских
земель. Шведы взяли Ладогу, Корелу, Орешек, Ям, Копорье, Новгород,
доходили до Пскова, подступали к Тихвину.
42

Война затянулась. Разоренная и опустошенная непрерывными вой-
нами Россия вынуждена была пойти на мирные переговоры.
В феврале 1617 года в селе Столбово, у Тихвина, был заключен
мир. Швеция возвращала Новгород, но Ивангород, Ям, Корела, Ко-
порье, Орешек и земли по всему течению Невы оставались в руках
шведского короля. Тяжелы были условия Столбовского мира. Россия
была отрезана от моря, оторвана от Западной Европы, отброшена на
восток. Шведский король Густав-Адольф по поводу Столбовского ми-
ра говорил своим приближенным: «Нева и Нарова могут служить для
шведской торговли воротами, которые легко во всякое время запереть
для русских. Русские совершенно отрезаны от Балтийского моря, так
что они на волны его не могут спустить даже и лодки».
Шведское правительство запретило русским ездить через шведские
владения и ходить на судах по Балтийскому морю для торговли с
другими странами. Разрешалось плавать только в шведские владения,
и в частности в Стокгольм. В Стокгольм и ходили русские торговые
люди из Новгорода, Тихвина, Олонца, Ладоги. Таким образом, Шве-
ция сосредоточила в своих руках все выгоды от торговли России с
Европой, став единственным покупателем русских товаров. Но еще
задолго до Северной войны русские мореходы освоили плавание по
Балтийскому морю.
В связи с ростом производительных сил России потеря Невы и
торгового обмена со странами Европы через Балтику была очень ощу-
тительной. Крупнейший русский политический деятель середины XVII
века А. Л. Ордин-Нащокин, прекрасно понимавший, в чем состоит
основная задача русской внешней политики, стремился к отвоеванию
у шведов захваченных ими земель. Он считал, что России необходимы
прежде всего «морские пристанища» на берегах Балтийского моря.
Россия развернула активную дипломатическую деятельность для под-
готовки войны со Швецией.
17 мая 1656 года русские войска начали боевые действия. Тесня
шведов, русские заняли Динабург (ныне Даугавпилс), Кокнес, Дерпт
(Юрьев, ныне Тарту), Мариенбург, Нейгаузен и осадили Ригу. Весьма
успешными были действия русских войск в приневских землях, Каре-
лии и на Ижорской земле. Здесь сравнительно немногочисленные рус-
ские отряды пользовались энергичной поддержкой восставших против
шведского владычества русских и карел. Они создавали партизанские
отряды, помогали русским войскам, а при отходе последних уходили
вместе с ними.
Русские осадили Орешек, освободили Корелу, взяли шведскую кре-
пость Ниеншанц и посад Ниен — древний новгородский город
Невское Устье, стоявший у впадения реки Охты в Неву. Отряды рус-
ских воинов под командованием Потемкина нанесли поражение шве-
дам в морском бою у острова Котлина.
43

Но возобновившаяся война с Польшей за Украину заставила рус-
ских прекратить военные действия и начать переговоры со Швецией.
В 1661 году Россия и Швеция заключили Кардисский мирный договор,
по которому обе. стороны остались при старых государственных гра-
ницах.
Россия была по-прежнему отрезана от моря.
Борьбу за Балтийское море Петр продолжал по примеру своих
предшественников, и Северная война разрешила балтийский вопрос.
«Ни одна великая нация никогда не существовала и не могла сущест-
вовать в таком удаленном от морей положении, в каком находилось
первоначальное государство Петра Великого,—указывал К. Маркс, го-
воря о Северной войне, и далее отмечал: — Как бы ни оценивали ее
цели, ее результаты или ее затяжной характер, мы все же будем назы-
вать ее войной Петра Великого. Все его жизненное дело зиждется на
завоевании Балтийского побережья... Самый факт преобразования
Московии в Россию был возможен,— подчеркивал К. Маркс,— благо-
даря ее превращению из полуазиатского континентального государст-
ва в наиболее могущественную морскую державу на Балтике...» *
В 1700 году Россия вступила в Северную войну сухопутной, отста-
лой «Московией», а окончила ее в 1721 году могущественной Россий-
ской империей, великой морской державой, с честью отстоявшей свое
право на независимое существование и пробившейся в ряды сильней-
ших и влиятельнейших государств мира.
Сосредоточить все силы Русского государства на борьбе со шведа-
ми, для отвоевания прибалтийских земель, для возвращения России
берегов Невы и Финского залива — вот что стало заветной целью Пет-
ра. Он благодарно чтил память Александра Невского — победителя
шведов на Неве и ливонских рыцарей на Чудском озере — и восхи-
щался Иваном Грозным, пытавшимся пробиться к Балтике. Закончить
дело предков — вернуть исконно русские земли, «прорубить окно в
Европу» — в этом был смысл Северной войны. Россия не завоевывала,
а отвоевывала земли, исконный русский край, отторгнутый от нее
Швецией в лихолетье «смутного времени».
К концу сентября 1700 года русские войска подошли к Нарве. Тя-
жел был их путь, тяжела была осада первоклассной шведской кре-
пости. Из-за бездорожья, болот, осенней распутицы и грязи обозы от-
стали от войск. Отстали и осадные пушки. Не хватало боевых и съест-
ных припасов, подвод и лошадей.
Несмотря на невероятно трудные условия похода, 20 октября нача-
лась бомбардировка города. Но осадных пушек у русских было мало,
а те, что имелись, были плохого качества. Не хватало ядер, порох был
* Маркс К. Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century, London, 1899,
p. 78.
44

скверный, приходилось класть полуторный заряд его, а это нередко
вело к разрыву орудий, поломке лафетов, гибели или ранению бомбар-
диров. Вдобавок дело еще осложнилось изменой капитана бомбардир-
ской роты Гуммерта, перешедшего на сторону шведов. Плохо обучен-
ные русские войска оказались бессильными.
Настала глубокая осень. Нарва все еще отстреливалась из своих
пушек. Распространялись слухи, будто сам шведский король Карл XII
направился к Нарве.
На помощь Швеции пришли Англия и Голландия. Англо-голланд-
ская эскадра и шведский флот подвергли Копенгаген артиллерийскому
обстрелу, а затем Карл XII высадил десант у стен города. В августе
1700 года датский король Фредерик IV действительно был уже «оси-
лен» и подписал в Травендале мирный договор с Карлом XII, Август II,
курфюрст Саксонии, безуспешно осаждал Ригу и как «союзный»
России помочь ей не мог. Более того, он вскоре отступил от Риги.
Не опасаясь за тыл, Карл с отборным двенадцатитысячным войском
ринулся к Нарве. В стане русских началось беспокойство. Б. П. Ше-
реметев отступил от Везенберга. Важные стратегические пути попа-
ли в руки шведов. Русские нуждались в боевых припасах, а обозы с
ядрами и порохом, двигаясь по бездорожью, застряли в новгород-
ских болотах. Войско терпело недостаток и в продовольствии. Вскоре
слухи о приближении Карла подтвердились. Шведы во главе со
своим королем быстро шли к Нарве.
Поручив командование находившемуся на русской службе герцогу
де Кроа, Петр направился в Новгород, чтобы поторопить русские
части, двигавшиеся к Нарве, и подготовить укрепления в Новгороде
и Пскове, на случай если Карл пойдет на Москву.
В «Гистории Свейской войны» — журнале, который редактировал
сам Петр, мы находим такое объяснение отъезда царя из-под Нарвы:
«для того, чтобы другие достальные полки побудить к скорейшему
приходу под Нарву, а особливо, чтоб иметь свидание с королем поль-
ским».
На следующий день, 19 ноября, Карл подошел к русскому лагерю
у Нарвы. Отряд Карла вырос и насчитывал уже около двадцати тысяч
человек. Русских было в два раза больше, около сорока тысяч. И все
же перевес был на стороне небольшого, но хорошо вооруженного и
обученного, закаленного в боях шведского войска. В русском войске
иноземцы-офицеры заранее считали битву проигранной и искали
случая сдаться в плен шведам. Переходили к шведам еще до битвы.
«Немцы нам изменили!» — кричали солдаты.
Дул сильный ветер, метель била русским в лицо, слепила глаза,
затрудняла стрельбу. Пользуясь этим, в десятом часу утра шведы рину-
лись вперед. Через полчаса они уже ворвались в русский укрепленный
лагерь и опрокинули войска Трубецкого.
45

Неопытные, плохо обученные русские солдаты отступали. Дворян-
ское ополчение бежало. Почти все иноземное офицерство во главе
с герцогом де Кроа поскакало сдаваться. Солдаты жестоко расправля-
лись с иноземцами-офицерами, не успевшими перебежать к врагу, и
без них, кучками, отбивались от наседавших шведов. Всяк действовал
на свой страх и риск. Все смешалось. Русская артиллерия была захва-
чена шведами и замолчала.
Разгром русской армии казался неизбежным. Но честь русских
войск спасли отважные гвардейцы — преображенцы и семеновцы.
Грозной стеной стали они на защиту своего укрепленного лагеря —
«вагенбурга», расположенного у моста через реку Нарову.
Стойкость полков молодой русской гвардии заставила Карла изме-
нить свое мнение о боевых качествах «московских мужиков». Сраже-
ние затихло лишь с наступлением темноты. Мужественное сопротивле-
ние гвардейцев вынудило Карла утром 20 ноября вступить в перегово-
ры с русскими.
По условиям договора, русские получили право на отход с оружи-
ем и знаменами через мост за реку Нарову. Преображенцы и семенов-
цы пропустили мимо себя почти все русское войско, которое они за-
щитили своей грудью, и с распущенными знаменами, с барабанным
боем, в полном вооружении сами двинулись через мост.
За храбрость, проявленную в бою под Нарвой, преображенцы и
семеновцы были награждены своего рода первым русским орденом —
нагрудным знаком с надписью в память о битве под Нарвой.
Шведы нарушили соглашение — захватили много пленных и весь
обоз.
Под Нарвой русские войска потерпели жестокое поражение. Карл
был глубоко убежден в том, что Россия от этого поражения не опра-
вится, и даже не стал преследовать русских. Он полагал, что с
«московскими мужиками» покончено. В Западной Европе также были
уверены в том, что с Петром покончено навсегда, что никогда России
не выйти из «варварства» и не разбить своего «цивилизованного» сосе-
да и врага.
Однако не так думал Петр. Карл считал, что война закончена, Рос-
сия лишь начинала ее.
В своем журнале Петр писал о Нарве: «Какое же удивление старо-
му, обученному, практикованному войску над таким неискусным
сыскать викторию?!» Петр тяжело переживал «конфузию» под Нарвой.
Но разбитые армии хорошо учатся. «Нарва была первым серьезным
поражением поднимающейся нации, решительный дух которой учил-
ся побеждать даже на поражениях»,—писал о Нарвской битве Ф. Эн-
гельс *.
* Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 10, с. 565.

ПЕРВЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ И ПЕРВЫЕ ПОБЕДЫ
Петр горячо взялся за преобразования, которые должны были обес-
печить России победу в предстоявшей длительной борьбе с сильным
врагом.
Для продолжения войны прежде всего нужны были' деньги. Они
были получены путем увеличения налогов, которые должен был пла-
тить каждый «тяглый» двор — двор крестьянина или горожанина. Были
введены всевозможные сборы — корабельные, уздечные, драгунские,
седельные и т. п. Брали за все: за бороды, за дубовые гробы, бани,
топоры, погреба и т. п. Увеличивались косвенные налоги. Целый ряд
товаров был объявлен государственной монополией, и торговля ими
стала приносить казне огромный доход.
Деньги, необходимые для ведения войны, были добыты ценой неве-
роятного напряжения сил народа. Но крестьяне не только платили
непосильные налоги, они должны были еще выполнять и целый ряд
повинностей: их гоняли на работы по строительству крепостей, заво-
дов, верфей, по прокладке дорог, каналов и т. п.
Огромную роль в осуществлении военных преобразований сыграла
быстро развивавшаяся русская промышленность. Вырастали суконные,
полотняные, парусные, канатные и прочие мануфактуры, обслуживав-
47

шие нужды армии и флота. На верфи у Лодейного Поля закладыва-
лись и спускались на воду военные корабли. Но главные усилия
были направлены на развитие «железной» и оружейной промышлен-
ности.
Начальник Пушкарского приказа Виниус получил распоряжение
отлить новые пушки. Заработали тульские, каширские и олонецкие
заводы. В дело пошли колокола, снятые с церквей по приказу Петра.
Царь велел «со всего государства, с знатных городов от церквей и
монастырей, собрать часть колоколов на пушки и мортиры». «Как воз-
можно, для бога, поспешайте артиллерию»,—писал Петр Виниусу.
Новые пушки, которые были лучше прежних, отливали талантли-
вые русские мастера — Маторин, Леонтьев, Жихарев и другие. Все но-
вые и новые заводы в Брянске, Липецке, Петрозаводске вооружали
русскую армию.
По почину бывшего богатого тульского кузнеца Никиты Демидова
центром русской «железной» промышленности стал Урал. Вскоре нача-
ли поставлять чугун, железо, оружие огромные уральские заводы —
Невьянский, Тагильский и другие, к которым были прикреплены тыся-
чи крестьян. На заводах отливали и ковали пушки, ядра, гранаты,
ружья, штыки, якоря, сабли. Теперь уже не нужно было ввозить из-за
границы «литтихские мушкеты», как это делал Петр до начала войны:
они производились в самой России. Первая пушка из уральского желе-
за была отлита осенью 1702 года. «Чаю, не плоше, если не лучше
медной будет»,— писал Виниус Петру.
Действовали решительно и упорно. Всего за год было отлито свыше
двухсотпятидесяти пушек — в два раза больше, чем было потеряно под
Нарвой.
Русские войска получили прекрасное оружие, в некоторых отноше-
ниях даже превосходившее оружие их противника. Так, например, се-
милинейная кремневая «фузея», с удобным прикладом и штыком (по
старой памяти еще называвшимся «багинетом»), который встав-
ляли в ствол, превращая таким образом ружье в пику, теперь позво-
ляла пехотинцу и вести огонь и участвовать в штыковом рукопаш-
ном бою.
Штык был в те времена еще новшеством в войсках стран Западной
Европы. Одна часть пехоты обычно была вооружена только ружьями,
тогда как другая — лишь холодным оружием. Поэтому чаще всего в
бою участвовала не вся пехота: когда сражались пехотинцы, воору-
женные ружьями, другие солдаты бездействовали.
Введением «багинета» Петр значительно повысил боеспособность
пехоты, не увеличивая численности ее. Он сделал русскую пехоту луч-
шей боевой силой в Европе.
В скором времени «багинет», вставлявшийся в ствол, был вытеснен
штыком с трубкой, надевавшейся на ствол. Это усовершенствование
48

Петр I.
Миниатюра работы И. Н. (?) Адольского.
Около 1700 г.
давало возможность быстро переходить от рукопашной схватки к
стрельбе и от стрельбы к рукопашной схватке.
В армию прибыли первые «винтовальные пищали» — кремневые
штуцера.
Появились особые гренадерские части, предназначенные для мета-
ния ручных гранат. Каждый гренадер носил их по нескольку штук
в своей объемистой сумке. Граната была снабжена фитилем, который
поджигался перед броском. Брошенная сильной рукой гренадера, она
была грозным оружием.
В течение нескольких лет удалось снабдить русскую армию перво-
классным стрелковым оружием, которым были вооружены далеко не
4 В В Мавроди»
49

все армии стран Европы. Появилась особо подвижная «ездящая пехо-
та», посаженная на повозки.
Большие перемены произошли и в вооружении конного войска. До
сих пор главным его оружием были сабля и пика. Теперь русские
кавалеристы получили укороченную «фузею» без штыка, пистолеты
и палаши.
Действовавшие и в пешем, и в конном строю драгуны, а было со-
здано десять драгунских полков, сражались в линейном боевом по-
рядке.
Крупные изменения были произведены в артиллерийском деле.
В 1701 году заработал Артиллерийский приказ. Вместо многих типов
орудий установлены были те три основных типа, которые сохранились
до наших дней,— пушки, гаубицы и мортиры. Ввели «скорострельные»
зарядные ящики для пороха и ядер, что было новшеством, известным
далеко не во всех армиях Европы. Бывший «потешный», ученый-мате-
матик и астроном Яков Брюс ввел «артиллерийскую шкалу» и «артил-
лерийский вес». Разосланные по всем заводам наказы и чертежи уста-
навливали единообразие в типах отливаемых орудий.
По инициативе Петра, неоднократно с горечью отмечавшего малую
подвижность артиллерии, обычно опаздывавшей к решительному мо-
менту боя, создали конную артиллерию, вооружив ее легкими двадца-
тишести-тридцатишестифунтовыми длинными гаубицами. Посадив
бомбардиро-в на коней, Петр сделал артиллерию почти такой же
подвижной, как и кавалерия. Конная артиллерия впервые появилась
в русской армии за пятьдесят лет до появления ее в прусском
войске.
В России внимательно следили за новшествами в европейской ар-
тиллерии. Когда русский посол в Париже Куракин сообщил Петру
о том, что во Франции изобретена пушка, заряжающаяся с казны и
с клиновым затвором, Петр ответил ему: «Пушки, у которых клин
снизу входит и выходит, сия инвенция нам давно знакома, но не упот-
ребляли для того, чтобы когда раза два или три выстрелить, то от
селитры нагорит, что клина нельзя отделить».
В России появились многоствольные пушки, зажигательные и осве-
тительные снаряды, картечь, орудия с двумя мортирками на лафете
и другие новинки.
От артиллерии требовали «скорой стрельбы и скорого вождения
пушек». Артиллерист, пехотинец и кавалерист должны «секундовать
друг другу» (то есть друг другу помогать, друг с другом взаимодейст-
вовать).
Для русских артиллеристов, «потом трудов» Петра созданных, царь
написал «Руководство для употребления артиллерии». Изложенные им
в руководстве принципы артиллерийской тактики были шагом вперед
в развитии артиллерийского дела.
50

Но особенно важно было создать материальную часть артиллерии.
Всюду «поспешали» с отливкой пушек, гаубиц, мортир, «не медля»
находили для этого деньги. Уже в конце 1701 года русская армия полу-
чила двести шестьдесят восемь новых артиллерийских орудий. Непре-
рывно расширялся контингент обучающихся артиллерийскому делу в
Пушкарской школе.
Большого совершенства достигло и русское военно-инженерное ис-
кусство. Правда, теперь меткий огонь русских артиллеристов часто
избавлял саперов от необходимости вести большие и сложные работы
при осаде крепостей. Построено больших крепостей при Петре было
немного. Но зато в полевой войне (на поле Полтавского боя) рус-
ские инженеры создали систему отдельных укреплений, находивших-
ся во взаимной огневой связи,—предков современных дзотов с пе-
рекрестным огнем. В то время в Западной Европе такие полевые ук-
репления были неизвестны.
Русские войска стали пользоваться понтонами и речным флотом.
Были созданы понтонные и «пеонирские» («пионерские», т. е. са-
перные) роты, которым приказали «дороги чинить, мосты мостить, га-
ти гатить».
Порядок набора войск и несения военной службы был преобразо-
ван. В основу новых правил был положен указ от 8 ноября 1699 года
о наборе в солдаты «датошных», которых с 1705 года стали называть
рекрутами. Ввели рекрутскую повинность — рекрутчину. Прежде «да-
тошные» люди служили лишь во время войны, теперь рекруты состав-
ляли регулярную армию и в военное, и в мирное время. Определенное
количество крестьянских и посадских дворов должно было выставить
одного рекрута. Это число колебалось в зависимости от потребности
армии в новобранцах: то падало до двадцати, а когда ощущалась
острая нужда в солдатах, то поднималось до восьмидесяти и даже до
девяноста. Молодой крестьянин шел в рекруты по решению мирско-
го схода. Он переставал быть крепостным и становился «государе-
вым человеком». Служба в армии была очень тяжелой, но почетной.
С 1705 года рекрутская повинность стала почти единственным ви-
дом комплектования армии. Наборы рекрутов производились ежегод-
но. Так было создано «прямое регулярное войско». В создании его
Петру помогали бывший «потешный» Вейде и Головин. Они написали
первые уставы. В 1716 году был издан «Устав воинский» — тщательно
разработанное руководство для молодой регулярной армии. Вводилась
новая система поощрения — ордена, медали, повышение в чине.
Обогащались знаниями и опытом и развивали свои дарования рус-
ские полководцы — Головин, Репнин, Шереметев, Апраксин, Менши-
ков и другие. Создавался генеральный штаб русской армии.
Острая нужда в образованных русских военачальниках заставила
приступить к регулярной подготовке офицеров. Выпуск артиллерий-
51

ских офицеров был возложен на основанную в 1701 году в Москве
Ыавигацкую школу, позднее — на Московскую инженерную школу.
Впоследствии в 1714 году в Петербурге была создана первая в России
Артиллерийская школа, а для подготовки военных инженеров были
учреждены Московская (в 1714 году) и Петербургская (в 1719 году)
военно-инженерные школы. Постепенно создавались отечественные
кадры образованных и искусных храбрых офицеров, преданных роди-
не. Преображенский и Семеновский гвардейские полки становились
своеобразными военными школами, выпускавшими офицеров в пехот-
ные и драгунские полки.
Развивалось русское полководческое искусство той поры. Наиболее
ярким его представителем был сам Петр. Воин по призванию, Петр
был широко образованным полководцем, прекрасно изучившим все от-
расли современного ему воинского искусства.
С детства он был частым посетителем Оружейной палаты, где его
интересовали то «винтовальная пищаль», то «пищаль завесная», то
двухствольное ружье. В тринадцать лет Петр прочитал уже «Книгу
огнестрельную». В дальнейшем он прошел хорошую выучку и у рус-
ских военачальников — Головина и Ромодановского, и у генералов-
иноземцев — Гордона и Менезиуса, в «потехах» изучил на опыте при-
емы воинского искусства.
Любя военное дело до самозабвения, «делая непрестанно экзерци-
цию», Петр, по словам дипломата А. А. Матвеева, «начав от барабан-
щичья чина, солдатские чины прямыми заслугами своими прошел».
Только в 1691 году царь надел на себя «сержантовский кафтан».
В продолжение всего Азовского похода Петр был бомбардиром и
только в' конце похода — капитаном. Во время беломорского плавания
1694 года Петр — лишь скромный «шипгер» (шкипер), и только после
Полтавской победы он получает чин адмирала (в котором однажды
ему отказали!).
Все свои чины Петр выслужил, как любой из его военачальников.
Петр был настойчив, не терялся при первых неудачах, трезво оце-
нивал положение и силы врага. Вера в успех, в победу, неизменное
присутствие духа, неутомимая воля к обновлению во всем — от мунди-
ра до пушки, от порядка набора войск до методов стратегии — все эти
черты отличали Петра как полководца-преобразователя. Совершенст-
вуя русское военное искусство, Петр учитывал русский воинский опыт
и особенно высоко ценил ратное искусство Ивана Грозного. Петр
поставил русское военное искусство на значительную высоту, внеся
в него много нового, и создал русскую военную школу, которую впос-
ледствии блестяще продолжал и развил, по выражению Ф. Энгельса,
«архирусский генерал» Александр Васильевич Суворов.
Стратегические и тактические принципы Петра можно свести к
следующим положениям, вошедшим в «Устав воинский».
52

Борис Петрович Шереметев.
Гравюра К. Анисимова с портрета работы Я. Аргунова.
1780-е гг.
Бой — средство войны. Цель его — уничтожение противника. Успех
боя зависит от согласованных действий всех видов оружия. В основе
его лежит маневр.
Петр не придерживался классической линейной тактики, полагая,
что построение войск в бою отнюдь не обязывает ни к равномерному
распределению сил, ни к прямому движению на противника. Петр
требовал такого построения для боя, которое было бы наиболее целе-
сообразно в данных условиях. От артиллерии требовалось, чтобы она
53

маневрировала совместно с пехотой и конницей, что для того времени
было нововведением.
Петр готовился к бою как к «зело опасному делу», и подготовка
отличалась исключительной тщательностью. Деятельное использование
одержанной победы — преследование и окончательный разгром или
пленение врага — завершало успехи на поле боя.
В каждой военной кампании у Петра был подробно разработанный
стратегический план, который он неуклонно выполнял до полного раз-
грома или капитуляции врага.
Петр являлся противником кордонной системы, смысл которой
сводился к тому, что создавалась кордонная линия — линия сплошных
укреплений, растянутая в длину на большое расстояние, на котором
равномерно располагались войска. При этом насыщенность войсками
была очень слабой: они тоненькой цепочкой должны были противосто-
ять врагу. Петр, наоборот, стремился к сосредоточению сил в одном
месте для нанесения решающего удара. Поэтому в наступлении рус-
ские достигали исключительной маневренности, в обороне всегда бы-
ли активны и стремились как можно скорей нанести противнику от-
ветный удар.
Солдат являлся душой армии. «Солдат есть имя честное: от послед-
него рядового до первого генерала всякий есть солдат».
Высоко ценя личные заслуги и способности, Петр следил за тем,
чтобы «которые солдаты из простых людей и долго служа свою вакан-
цию получили прямою службою» продвигались и в дальнейшем «по
достоинству».
Награды и поощрения, на которые Петр не скупился, обращения
его к солдатам создавали ему популярность среди них, делали его ге-
роем солдатских песен, сказок и поговорок.
Но отрыв от жизни в семье, в родной деревне, от привычного
крестьянского труда для многих рекрутов являлся очень тяжелым, бо-
лезненным. Служба солдатская была нелегкой, и ей не видно было кон-
ца. Не скоро и не каждый рекрут примирялся с мыслью, что он стал
солдатом, казенным человеком. Это вело к бегству солдат с военной
службы.
Введение рекрутской повинности определило и состав русской ар-
мии: она была национальной, в основном великорусской. Конечно, в
рядах русской армии сражались украинцы и татары, карелы и мордва,
башкиры и калмыки. Но ее национальный состав соответствовал наци-
ональному составу России, в основе русскому.
Кроме того, в отличие от большинства стран Западной Европы той
поры Россия не знала наемничества. В этих странах за небольшим
исключением (Швеция, Швейцария) армии комплектовались из наем-
ников-иностранцев, из волонтеров, вербуемых в армию специальными
людьми, получавшими за каждого добровольца большое вознагражде-
54

ние. Солдаты-наемники, сражавшиеся за деньги, на поле боя были
нестойки, часто дезертировали, подчинялись лишь жестокой дисципли-
не. Россия XVIII века не знала наемничества. Русская армия была
плотью от плоти народа. Для русского солдата были характерны все те
нравственные качества, которые отличают русский народ,— мужество,
стойкость, любовь к Родине и народная смекалка.
Национальная регулярная армия России стала грозной силой.
В Европе это беспокоило многих. Вскоре Петр «конечно, возведет
свое государство на степень могущества, грозного для соседей»,— пи-
сал еще в марте 1705 года английский посол Чарльз Витворт статс-
секретарю Гарлею.
Была создана и новая общевойсковая тактика — тактика наступле-
ния и активной обороны. Главную задачу действующих войск русское
командование видело в том, что они должны «упреждать и всячески
искать неприятеля опровергнуть».
Коренным образом изменялась не только организация вооружен-
ных сил России, преобразовались и государственные учреждения. По-
являлись новые приказы и канцелярии, ведавшие такими делами и
в таких масштабах, о которых в Московской Руси XVII века и не
помышляли. Заработали Артиллерийский, Морской, Провиантский
приказы, Приказ рудокопных дел и другие.
Эти первые преобразования, обусловленные военными и промыш-
ленными нуждами России, вскоре дали свои плоды. Карл, убежденный
в том, что после Нарвы с Петром покончено, обрушился на Польшу,
где, по выражению Петра, «увяз» надолго.
Сам же Петр не терял времени. Он направился на свидание с Ав-
густом в местечко Биржи, где 26 февраля 1701 года заключил с поль-
ским королем договор, по которому обязался помогать своему союзни-
ку войсками и деньгами.
Шведы пытались совершать нападения на Россию в самых уязви-
мых местах. Летом 1701 года семь шведских кораблей, подняв англий-
ские и голландские флаги и этим стремясь ввести в заблуждение рус-
ских, сделали попытку напасть на Архангельск. Шведы захватили в
плен двух моряков-поморов Ивана Рябова и Дмитрия Борисова и за-
ставили их вести свои корабли к городу. Но храбрые поморы посадили
шведские суда на мель, под дула пушек береговой батареи, которая
открыла убийственный огонь. Борисова шведы убили; Рябов же при-
творился мертвым, а потом бросился вплавь и спасся. Шведские суда
были захвачены русскими.
Пытались шведы нападать на рубежи русских земель и в Олонец-
ком крае. Здесь они натолкнулись на ожесточенное сопротивление
партизан, а один отряд, численностью в тысячу человек, во главе со
священником из Олонца Иваном Окуловым «ходил за рубеж в Свей-
скую границу», разбил шведов и взял большие трофеи — знамена,
55

ружья, лошадей. Петр наградил участников партизанского рейда день-
гами, кафтанами и тесаками, приказал снабжать их всем необходи-
мым, а Окулова за то, что он «отворил врата в шведскую область»,
наградил золотой медалью, сукном и двумястами рублей.
Петр оказал большую поддержку Августу деньгами и направил два-
дцатитысячный корпус в помощь своему союзнику.
Русские войска, посланные под начальством Репнина на помощь
Августу, произвели хорошее впечатление на польских и саксонских
военачальников. Генерал-фельдмаршал Штейнау писал о русских:
«Люди вообще хороши... Они идут так хорошо, что на них нет ни
одной жалобы, работают прилежно и скоро, беспрекословно исполня-
ют все приказания».
Пока Карл воевал с Августом, Петр осторожно и осмотрительно
действовал в Прибалтике, где оставалось пятнадцать тысяч шведских
солдат. Русские же сумели сосредоточить там около шестидесяти ты-
сяч человек.
Урок, данный шведами под Нарвой русским воинам, не пропал да-
ром. В январе 1702 года русские войска под начальством
Б. П. Шереметева разбили у Эрестфера, в пятидесяти километрах от
Дерпта, восьмитысячный отряд шведов под командованием Шлиппен-
баха. Половина шведского войска была выведена из строя, русским
досталось шесть пушек.
Первая победа над шведами стала всенародным праздником. Петр
одарил солдат, принимавших участие в бою, и самого Шереметева,
которого произвел в фельдмаршалы. Царь не был склонен переоцени-
вать эту «викторию», но, учитывая растущую мощь русской армии, он
говорил: «Мы дошли до того, что шведов побеждать можем, пока сра-
жаясь двое против одного, но скоро начнем побеждать их и равным
числом».
В июле 1702 года русские солдаты под начальством Тыртова, Ост-
ровского и Толбухина, посаженные на лодки, умелыми действиями
очистили от шведов воды Ладожского и Чудского озер. Тогда же Ше-
реметев при мызе Гуммельсгоф, в Эстонии, вторично наголову разбил
Шлиппенбаха. Из шести тысяч шведов в живых осталось только пять-
сот человек. Вся артиллерия и знамена достались русским. 13 августа
1702 года Апраксин у реки Ижоры разбил шведские войска Крони-
орта.
Значение первых побед России было очень велико. Русские войска
приобрели боевой опыт, воспрянули духом. Развернулись дарования
русских полководцев. О храбрости, выносливости и скромности рус-
ских солдат вынуждены были заговорить даже враги.
Если для того, чтобы выйти к морю, России надо было вступить
в войну, то теперь для успеха самой войны ей требовалось выйти к
морю: овладев Ижорской землей, русские войска разрезали бы швед-
56

Штурм Ноте бурга.
Гравюра А. Шхонебека. 1703 г.
скую армию как бы на две части — эстляндско-лифляндскую на юге
и финляндскую на севере. Но побережье оберегалось мощными швед-
скими крепостями: у истока Невы стоял Нотебург, у устья ее — Ниен-
шанц. Петр решил захватить обе крепости.
Проведя все лето 1702 года в Архангельске в напрасном ожидании
нового появления шведских судов, Петр в сентябре 1702 года прибыл
в Ладогу. Русские готовились к наступлению, в котором немаловаж-
ную роль отводили Ладоге (современная Старая Ладога). Ладога сто-
яла всего в сорока километрах от шведской границы, установленной
Столбовским миром. Еще дальше на западе, на реке Лаве, был распо-
ложен форпост — Лавуйская застава. В период подготовки к войне со
57

Взятие Нотебурга.
Гравюра А. Шхонебека. 1703 г.
Швецией укрепили древнее земляное городище Ладоги, возвели земля-
ные укрепления и в Лавуйской заставе, в устьях Сяси и Волхова поста-
вили новые заставы. Все эти приготовления оказались очень своевре-
менными: уже в январе 1701 года шведы напали на Лавуйскую заставу,
но были отбиты, несмотря на свое численное превосходство. Вот отсю-
да, из Ладоги, Петр собирался руководить борьбой за невские берега.
«Изволь, ваша милость, немедленно быть неотложно к нам в Ладо-
гу»,— писал Петр фельдмаршалу Шереметеву. Вчерашний победитель
шведов хотел было отдохнуть и просился в Москву, но, получив этот
приказ, поспешил к Петру. На месте стоявшей на берегу Свири дерев-
ни Мокришвицы была основана судостроительная верфь. Так положи-
ли начало Олонецкой верфи, обычно именуемой Лодейная пристань,
или Лодейное Поле. За несколько месяцев построили верфи, кузницу,
смолокурню, канатный двор, мастерские, амбары, чертежную, лазарет
и жилые дома. Срубили деревянный дом для самого Петра.
С помощью местного русского и финского населения, дружествен-
но относившегося к русским войскам, Петру еще к весне 1702 года
58

удалось собрать все сведения, которые требовались для предстоявших
военных действий. Русский инженер Василий Корчмин побывал в
окрестностях Нотебурга, а целый отряд под начальствованием Василия
Никитича Татищева тщательно разведал местность.
В сентябре 1702 года четырнадцать полков Шереметева и Репнина
сосредоточились у Нотебурга. Еще раньше сюда были доставлены со-
рок русских осадных орудий с большим запасом ядер и пороха.
На острове посредине широкой Невы вздымались высокие и тол-
стые стены шведской крепости. Жерла ста сорока двух орудий грозили
русским солдатам. В крепости находился сильный гарнизон. Осада
предстояла нелегкая.
Став лагерем на левом берегу Невы, в двух верстах ниже Нотебур-
га, русские прежде всего отрезали крепость от стоявшего у устья Невы
Ниеншанца, откуда шведы могли получать помощь. В конце сентября
были возведены две батареи, и сорок русских пушек приготовились
к бомбардировке города. Для штурма Нотебурга необходимы были
лодки, но провести их по Неве под самыми стенами крепости, под
прицельным огнем неприятельских орудий было невозможно.
29 сентября солдатам отдали приказ прорубить просеку в дремучем
лесу, и за сутки вверх по течению Невы перетащили пятьдесят боль-
ших лодок. Петр сам вместе с солдатами таскал их.
30 сентября тысяча гвардейцев-преображенцев под командованием
Петра переправилась через Неву и захватила земляные укрепления на
правом берегу Невы. Нотебург был осажден со всех сторон. Петр пред-
ложил почетную сдачу, но Шлиппенбах ответил отказом. Тогда в че-
тыре часа дня 1 октября русские начали бомбардировку. Через два дня
жена Шлиппенбаха прислала в русский лагерь барабанщика с прось-
бой разрешить офицерским женам выйти из горящего города. Петр
ответил галантно и с юмором, что, если жены шведских офице-
ров «изволят оставить крепость, взяли бы с собой и любезных
супругов».
11 октября, после десятидневной бомбардировки, когда орудия на-
калились так, что продолжать стрельбу было невозможно, русские по-
шли на штурм. Так как на всех солдат не хватило бы лодок, то вызвали
«охотников». Солдаты переправились на остров, а затем оттолкнули
лодки: отступать было некуда.
Стены шведской крепости стояли нерушимыми, лишь в двух местах
наверху виднелись пробоины. Приставили лестницы, но они оказались
короткими. Шведы отстреливались, опрокидывали лестницы, лили на
русских кипяток и смолу. Тринадцать часов героические русские сол-
даты штурмовали Нотебург. Под конец, убедившись в непреклон-
ности русских, измученные непрерывным огнем, шведские солдаты
отказались повиноваться своим офицерам и потребовали капитуляции
крепости.
59

Начались переговоры о сдаче. Вскоре шведские войска навсегда
покинули крепость. Нотебург — Орешек снова стал русским городом.
Петр писал: «Правда, что зело жесток сей орех был, однако ж, слава
богу, счастливо разгрызен».
Петр, руководивший всеми боевыми действиями под Нотебургом —
Орешком, говорил, что взять эту сильную крепость удалось «малой
кровью» и что большую роль сыграла русская артиллерия, которая
«зело чудесно дело свое исправила». Петр переименовал Ноте-
бург в Шлиссельбург, что означает «Ключ-город». Это название кре-
пость на острове и город на берегу Невы носили со времен освобож-
дения древней русской крепости Орешка солдатами Петра I до 1945
года, когда Шлиссельбург был обоснованно переименован в Петро-
крепость.
По указу Петра в память о взятии Нотебурга выбили медаль с
надписью «Был у неприятеля 90 лет», а в объяснительном тексте кс
чертежу Нотебурга, написанному самим Петром, говорилось: «Тако-
вым образом через помочь божию отечественная крепость возвращена,
которая была в неправдивых неприятельских руках 92 года».
Ключ к морю снова оказался в руках русских. Теперь надо было
овладеть самим морем. От моря русских отделяли лишь Нева да земля-
ные валы крепости Ниеншанц. Русские войска деятельно готовились
к борьбе.
Еще в 1702 году с огромным трудом удалось переправить из Белого
моря в Ладожское озеро два судна. Их тащили волоком через тайгу
и болота Карелии, от верховий впадающей в Белое море реки Нюхчи
до реки Выга в Карелии и от Выги до Пбвенца (теперь река Повенчан-
ка), впадающего в Онежское озеро, через Свирь соединяющееся с Ла-
дожским.
Просека длиной сто двадцать верст шла приблизительно по совре-
менной трассе Беломорско-Балтийского канала. Она долго отмечала
путь героических русских людей. В народе ее назвали «Государевой
дорогой».
С февраля 1703 года на Олонецкой верфи, у Лодейного Поля, нача-
ли строительство кораблей. К весне первые суда были готовы к дей-
ствию. Первенцем Лодейнопольской верфи стал фрегат «Штандарт».
Начиналась новая кампания...

МОЛОДОЙ ПЕТЕРБУРГ

«ЗДЕСЬ БУДЕТ ГОРОД ЗАЛОЖЕН...»
На пути к Балтийскому морю лежали крепость Ниеншанц и город
Ниен.
Что собой представляли «посад Ниен» и крепость Ниеншанц,
некогда расположенные на территории современного Ленинграда?
После Столбовского мира в 1617 году Швеция захватила все земли
по течению Невы и побережью Финского залива, сотни лет составляв-
шие «отчины и дедины» Руси. Шведы на месте старинного новгород-
ского поселения у впадения в Неву реки Охты воздвигли крепость
Ниеншанц. Около нее через несколько лет раскинулись улицы поса-
да — города Ниен. Ниеншанц стоял у впадения в Неву реки Охты. Ре-
ка отделяла крепость Ниеншанц, воздвигнутую на Малой Охте, от
посада Ниена, расположенного на Большой Охте.
Охта в те времена была полноводной рекой, доступной для мор-
ских судов. В городе Ниене насчитывалось около четырехсот домов.
В центре возвышалась лютеранская церковь. Ниеншанц под названием
Канцы хорошо знали в России. Ежегодно русские купцы привозили
туда из Новгорода, Ладоги, Тихвина, Москвы товары для продажи,
либо отправлялись дальше в Стокгольм, Выборг, Або и другие города
Швеции. Они поставляли юфть (кожу), меха, рукавицы, восточные
63

ткани, лен, пеньку, сало. Выгодная торговля с русскими сделала куп-
цов Ниена чуть ли не самыми богатыми подданными шведского коро-
ля. Ниеншанц являлся одной из важнейших шведских крепостей на
территории земель, захваченных Швецией у России. Расположенная
на возвышенности крепость имела пятиугольную форму. Ее окружали
валы высотой восемнадцать метров и шириной двенадцать. В диа-
метре Ниеншанц достигал километра. На валах стояли семьдесят во-
семь пушек. Гарнизон насчитывал шестьсот солдат во главе с подпол-
ковником Аполловым, из русских дворян, оставшихся в Ижорской зем-
ле после Столбовского мира и принявших шведское подданство.
Незадолго до начала войны шведское правительство признало Ни-
еншанц недостаточно мощным оборонительным пунктом в завоеван-
ных землях и намеревалось создать более мощную крепость в самой
дельте Невы. В начале войны шведы усиленно укрепляли район Ниена.
У реки Чернавки на Охте возвели редут, а спустя некоторое время еще
два редута: один в лесу на берегу Невы, на Охте, а другой у впадения
реки Малой Охты в Большую Охту. Шведское командование придава-
ло большое значение обороне Ниеншанца и стягивало к нему войска.
23 апреля 1703 года шестнадцатитысячный русский корпус под ко-
мандованием Б. П. Шереметева подошел к Ниеншанцу и остановился
в шестнадцати километрах от крепости. Через два дня русский аван-
гард подошел к Канцам и расположился у стен крепости за валом.
Пока строились земляные укрепления, которые должны были при-
крывать орудия, предназначенные для обстрела крепости, 28 апреля
Петр с семью ротами преображенцев и семеновцев спустился от реки
Охты до устья Невы.
А. С. Пушкин писал впоследствии:
...Пред ним широко
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там...
У устья Невы, на острове Витусаари (Гутуевском), Петр оставил
отряд из трех рот под начальством сержанта Михаила Щепотьева, ко-
торому дал приказ не пропускать шведов на помощь осажденному Ни-
еншанцу. Когда установка орудий была закончена, 29 апреля Шереме-
тев предложил шведам сдаться. Осажденные ответили отказом. В семь
часов вечера заговорили русские пушки. Наутро, 1 мая, крепость сда-
лась. Всех пленных отпустили в Выборг. Устье Невы вновь стало рус-
ским.
Еще не зная о падении Ниеншанца, 6 мая в устье Невы вошли два
шведских корабля из эскадры Нумерса, насчитывавшей девять судов.
Это были десятипушечный галиот «Гедан» и восьмипушечная шнява
«Астрильд», посланные на помощь осажденным в Ниеншанце шведам.
64

Но русские действовали на
воде с такой же решимостью, как
и на суше. Посадив гвардейцев
в лодки, Петр и Меншиков с
двух сторон — с Невы и с моря,
в обход Васильевского острова,—
напали на шведов. Русские по-
шли на абордаж, и на рассвете
7 мая ожесточенное сопротивле-
ние шведов было сломлено.
Петр был в восторге от по-
беды и писал в Воронеж Апрак-
сину, руководившему построй-
кой кораблей на донских вер-
фях: «И сею никогда бываемою
викториею вашу милость поз-
дравляю». За эту «викторию»
«бонбардирский капитан Петр
Михайлов» И ПОручик Алек- Наградная медаль
сандр Меншиков были на- за взятие Ниепшанча 1 мая ПОЗ г.
граждены высшим орденом Ан-
дрея Первозванного. Все сол-
даты и офицеры, принимавшие участие в абордаже и захвате швед-
ских кораблей, получили золотые медали. В память о победе в устье
Невы выбили медаль с надписью «Небываемое бывает».
От этой битвы ведут свое начало славные традиции регулярного
русского военно-морского флота.
Так Россия начала отвоевание Невы и побережья Финского зали-
ва.
Не раз на протяжении XVI —XVII веков она теряла эти земли, но
их ни разу не покидали русские люди.
Русские населили приморские земли от реки Наровы и до Ладож-
ского и Онежского озер в седой древности, в первый период истории
Руси, за тысячу лет до Северной войны.
В устье Невы, по островам ее дельты, стояли русские поселки. Во
времена процветания богатого могущественного «Господина Велико-
го Новгорода» на территории будущего Петербурга располагались
поселения Никольского Ижорского, Спасского Городенского по-
гостов Ореховского уезда Водской пятины. Земли южнее левого бе-
рега Малой Невы входили в состав Никольского Ижорского погоста,
а земли к северу от правого ее берега составляли часть Спасского
Городенского погоста. Таким образом, почти вся территория совре-
менного Ленинграда, кроме Охты и Петроградской стороны, входила
в состав Никольского Ижорского погоста, а Охта, Петроградская сто-
5 В. В. Мавродин
65

рона и острова между Большой и Малой Невой входили в Спасский
Городенский погост.
К северу от устья Невы, в направлении к Сестре-реке, тяну-
лись земли Карбосельского погоста, а к югу — Дудоровского (позд-
нее Дудергоф) погоста. Они тоже принадлежали Ореховскому
уезду.
Это все была Ижорская земля. Ижора — древнее население края,
говорившее на одном из финно-угорских языков. Ижора сохранилась
до нашего времени.
Русские Ижорской земли занимались земледелием, скотоводством,
рыболовством, добывали и обрабатывали железо. Сеяли рожь, ячмень,
овес, лен, разводили крупный и мелкий рогатый скот, ловили рыбу.
С давних пор здесь был развит судовой промысел. Русские жители
невских берегов не только спускали на воду небольшие суда, но и
выступали в роли лоцманов, хорошо знавших «речной ход» по Неве,
Ладожскому озеру и по Финскому заливу, который тогда носил назва-
ние Котлина озера.
В Переписной книге 1500 года в дельте Невы значатся населенные
острова — Васильев и Фомин. Была еще и более древняя запись, XV
века, так называемое «старое письмо». Из этих документов видно,
что наиболее заселенным яваяася «Фомин остров на Неве у моря».
Фоминым островом называлась в русских писцовых книгах и других
источниках XV—XVI веков будущая Петроградская сторона. Село на
Фомином острове, входившем в Спасский погост, насчитывало три-
дцать восемь дворов. Всего в то время на территории, занимаемой со-
временным городом, насчитывалось несколько десятков деревень. Здесь
в 1082 дворах проживало 1516 душ мужского пола.
В Никольском погосте стояли церковь и дворы церковнослужите-
лей и торговых людей. На невских берегах и по соседству с ними
лежали деревни Кандуя, Враловщина, Минино, Валитово и др. Возни-
кали и развивались ремесленные и торговые поселения. Жили в них
«непашенные люди», ремесленники и купцы. На реке Ижоре, в семи
верстах от Невы, недалеко от современного Колпина, находился ре-
месленно-торговый поселокч<рядок» Клети.
В самом начале XVI века в устье Охты, при впадении ее в Неву,
стояло «сельцо», населенное «непашенными» людьми. Поселок этот
стал торговым городом, и у русских получил название Невское Устье.
Позднее, во времена шведского владычества, поселок был переимено-
ван в Ниен. Рядом с ним располагалось укрепление, названное шве-
дами Ниеншанц, а русскими Канцы.
В русских писцовых книгах XVI столетия, в шведских источниках
и на старинных шведских картах XVII века, составленных в те време-
на, когда устье Невы находилось в руках Швеции, на островах дельты
Невы и в прилегающих к ней местах значатся поселения, носящие
66

русские названия. Порой они искажены на шведский или финский
лад, но даже в этих искаженных названиях нетрудно усмотреть их
русскую основу.
На Охте лежала деревня Усадище и на реке Чернавке, притоке
реки Охты, деревня Минкино. На территории, занятой позднее Смоль-
ным, располагалось село Спасское, Спасский погост, где стояла право-
славная церковь. У Литейного проспекта, там, где сейчас набережная
Кутузова, располагались деревни Враловщина и Палениха.
У ерика Безымянного, как тогда звалась Фонтанка, лежала деревня
Кандуя. На Выборгской стороне значатся деревни Кошкино (Kiskone)
и Орешек (Ariska).
У истоков Фонтанки, там, где она вытекает из Невы, стояла деревня
Усадище, или Усадица. Возле устья Безымянного ерика были избы де-
ревни Калинки. Память о ней запечатлена в названии Калинкина
моста.
Где-то возле будущего Таврического сада лежали Сабирино и Оси-
новое, на реке Волковке — Гаврилово и Кухарево. На Неве, у места
расположения современного Володарского моста, значатся Дубок
Верхний и Дубок Нижний. Между Охтой и Большой Невкой были
расположены Одинцово, Гринкино, Максимове Там, где сейчас село
Рыбацкое, располагалась деревня Сундерица. Уже тогда стояли де-
ревни Волково, Купчино, Саблино, Лукьяновка. Деревушки в два-три
дома располагались на берегу Карповки, на Крестовском острове.
На Выборгской стороне лежали деревня Опока и усадьба Одинцо-
ва (Адицова — на шведских картах). Вблизи дельты Невы располага-
лись русские поселения Первушкина и Лигово, Колтуши, Тосно, Ток-
сово, Лисий Нос, Стрельна, Паркола (Парголово), Кавгала (Кавголо-
во), Дудорово (Дудергоф). Вверх по течению Невы лежали Путилово,
Муцыкино, Васильево и др. В дельте Невы находились острова Ва-
сильевский, Лозовый (Гутуевский), Крестовый (Крестовский), Камен-
ный, Хвойный (Аптекарский), Столбовой (Петровский), Березовый
(Петроградская сторона) и др.
Русское население устья Невы, побережья Финского залива и Ка-
рельского перешейка в XVII веке переживало тяжелые времена —
шведскую оккупацию. Шведские феодалы захватывали земли. Швед-
ское духовенство стремилось обратить в свою веру православное насе-
ление захваченных земель — русских, карел, ижору, водь, привить им
свою культуру. По условиям Столбовского мирного договора 1617 года
все население русских земель, захваченных Швецией, за исключением
дворян и монахов, должно было оставаться на месте и подчиняться во
всем шведским властям. Но ни русские, ни карелы, ни ижора и водь,
давным-давно принявшие православие, усвоившие русскую культуру,
обычаи, одежду, язык, не намеревались оставаться подданными швед-
ского короля. На шведскую службу перешло лишь несколько дворян
67

(Рубцов, Бутурлин, Аполлов, Аминов, Пересветов). Все остальные
дворяне уехали в Россию. Сотнями и тысячами переселялись туда рус-
ские земледельцы и карелы.
Несмотря на строжайшие меры, принятые шведами, переселение не
прекращалось. Бежали в Россию и крестьяне, и сельское духовенство.
Карелы обосновались под Тверью, Москвой, Тамбовом, дошли до Кур-
ска и вскоре на Карельском перешейке их не осталось. Память о них
сохранилась лишь в названии города Корелы, переименованного шве-
дами в Кексгольм. После русско-шведской войны 1656 — 1661 годов, по
Кардисскому миру, шведское правительство вынуждено было офици-
ально разрешить крестьянам переселение в Россию. Поток переселен-
цев возрос.
Край запустел, но не обезлюдел. В устье Невы, в окрестностях ее,
в старинных русских поселениях все еще оставалось коренное, хотя
и поредевшее население — русские, водь, ижора.
После того как по Столбовскому миру Ижорскую землю захватила
Швеция, королевское правительство стало привлекать в завоеванный
край шведских и немецких феодалов, раздавая им земли, покинутые
прежними владельцами. Усиленно переселяли на берега Невы финских
крестьян из северо-западной Финляндии. Они положили начало соб-
ственно финскому (суоми) населению Ижорской земли, переименован-
ной шведами на свой лад в Ингрию, или Ингерманландию. Пересе-
ленцы-финны, состоявшие из двух этнических групп — савакот и эвре-
мейсет, получили у русских название «чухонцы», «чухны». Именно
они дали названия многим рекам, озерам и поселениям Ижорской
земли.
В начале XVIII столетия в дельте Невы стояло несколько дереву-
шек ижоры и переселенцев-финнов: Манола — у современной Калаш-
никовской набережной, Вйхтула — на Черной речке у Александро-
Невской лавры, Гольтинс, или по-русски Алтынец, Сйтала — около
Волкова кладбища и там, где пересекаются Лиговский проспект и
Обводный канал,—деревня Антала. Все это были крохотные деревуш-
ки в пять-шесть дворов, с курными избами, топившимися по-черному.
Для местного русского населения настали времена испытаний.
Тоской по России проникнут «Плач о реке Нарове», написанный в
1665 году в Стокгольме приехавшим из Ругодива (Нарва) русским
Леонтием Петровичем Белоусом. Белоус рисует трагедию русских лю-
дей Ижорской земли от Наровы до Невы, подпавших под власть швед-
ского короля и подвергшихся притеснениям, унижениям, оскорблени-
ям. Грабежи и вымогательства шведских властей, произвол, переселе-
ние в разные края сделали жизнь русских людей в землях, отошедших
к Швеции, невыносимой.
Связи их с Россией не прерывались. Русские купцы из Новгорода,
Ладоги плыли Ладожским озером, Невой, добирались до Канцев
68

Взятие русскими войсками двух шведских судов
в устье Невы 6 мая 1703 г.
Гравюра А. Ф. Зубова по рисунку А. Шхонебека. 1703 г.
(Ниеншанца), плыли «за море», «за свейский рубеж», в «Стеколь-
но» (Стокгольм). С другой стороны, из-за нового «свейского рубежа»
русские подданные шведского короля ходили на заработки в Новго-
род, Вологду, Белоозеро, Москву, косили сено на русской стороне,
нередко пахали пашню.
Во время походов русских войск в Ижорскую землю в 1656—1657
годах русское население и ижора энергично помогали русским воево-
дам, доставляли сведения о шведах, снабжали продуктами, помогали
строить укрепления, расправлялись со шведскими и немецкими феода-
лами.
Овладев Ниеншанцем, русские должны были действовать решитель-
но: на взморье виднелись суда шведского адмирала Нумерса, а в ка-
ких-нибудь двадцати пяти километрах к северу от Ниеншанца, на бе-
регах реки Сестры, стояли шведские войска.
69

8 мая русские войска под командованием Б. П. Шереметева двину-
лись к Копорью и вскоре вступили в этот древний русский город.
Другой отряд русских войск освободил от шведов город и крепость
Ям (современный Кингисепп). Под натиском русских войск шведы
отступали на запад.
В первые дни мая 1703 года Петр в своих письмах, в том числе
к Августу II, подчеркивал, что пишет из Шлотбурга.
По взятии Канцев перед Петром встал вопрос — где же именно на
невских берегах «ногою твердой стать при море»?
Переименовав Ниеншанц в Шлотбург, что означало по-голландски
«город-замок», Петр еще не решил его судьбы. Пока было неясно, где
целесообразнее всего построить город-крепость и одновременно га-
вань и военно-морскую базу России на Балтийском море.
Ознакомившись с островами дельты Невы, Петр отказался от идеи
строить город-крепость и порт на месте Ниеншанца. Ниеншанц был
мал, «не гораздо крепок от натуры», то есть не имел серьезных есте-
ственных рубежей, в частности не был огражден водой с севера и се-
веро-востока, а также удален от моря. Стоило шведам укрепиться на
островах дельты Невы, как, даже владея Ниеншанцем — Шлотбургом,
русские все равно оказались бы отрезанными от моря.
Город-крепость должен был стоять именно «при море», а не в
нескольких километрах от него. Вот почему было «по нескольких днях
найдено к тому удобное место» — Заячий остров, по-фински Ени-Са-
ари, шведами названный Луст-Эйланд — «веселая земля». Расположен-
ный недалеко от моря, остров стоял у разветвления Невы на два боль-
ших рукава и со всех сторон был окружен водой, создававшей естест-
венную преграду. Заячий остров невелик — около семисот пятидесяти
метров в длину и трехсот шестидесяти в ширину. Постройка крепости
на нем имела ряд преимуществ. Крепость могла бы занять почти всю
площадь острова. У противника не оказалось бы по сути дела ни клоч-
ка земли, на которой можно расположиться. В то же время орудия
крепости могли бы держать под прицелом неприятельские корабли
при возможной их попытке пройти к городу по Неве или Большой
Невке. Отсюда их можно было бы расстреливать чуть ли не в упор.
С суши — со стороны Березового острова — крепость была труднодо-
ступна из-за проток и болот, почти непроходимых.
На Заячьем острове 16 мая 1703 года завизжали пилы, застучали
топоры: русские «рубили» крепость, откуда и собирались «грозить
шведу». Так было положено начало «Санкт-Питербурху», ставшему
вскоре столицей огромной Российской империи.
В день закладки крепости — 16 мая — Петра не было на Заячьем
острове: 11 мая царь уехал в Лодейное Поле, откуда вернулся в Шлот-
бург лишь 20 мая. Фактически закладку крепости на Заячьем острове,
70

на месте крохотного «поселе-
ния чухонского», жители которо-
го вымерли, вел не Петр, а его
«друг сердешный» А. Д. Менти-
ков.
29 июня заложили церковь
святых Петра и Павла, ознаме-
новав это событие пальбой из
пушек. Не в свою честь, а в
честь своего христианского пат-
рона, апостола Петра, день кото-
рого (петров день) отмечался
29 июня, Петр назвал новую кре-
пость и возникающий вокруг нее
новый город Санкт-Питербурхом.
Какое-то время город носил и
другое название — Петрополь.
Оно не привилось. г л
т, г Бронзовая медаль
Имя апостола Петра, по хри- на основание Петербурга.
стианскому преданию, обладате- Ф. Г. Моллер. 1714—1716 гг.
ля ключей от врат рая — «клю-
чаря», являлось в глазах Петра I
символом. Город, носящий имя его покровителя — святого и его соб-
ственное имя, по его замыслу должен был стать ключом от Балтий-
ского моря. Шлотбург — Ниеншанц потерял свое значение.
Работы по возведению крепости шли очень быстро и успешно.
Г. И. Головкин писал Петру из Петербурга в августе 1703 года, что
«городовое дело строится истинно с великим прилежанием». На рабо-
тах были заняты солдаты, расположенные в Шлотбурге, и солдаты и
рабочие, трудившиеся над укреплением Шлиссельбурга. Это были пер-
вые строители Петербурга. В июле на строительство Петербурга при-
шли работные люди из других городов, согнанные на берега Невы по
царскому указу. К осени 1703 года насчитывалось уже несколько ты-
сяч «подкопщиков» — чернорабочих, занятых главным образом на
весьма тяжелых земляных работах. Они трудились на строительстве
Петербурга; на них же возложили обязанность валить лес для строи-
тельства и сплавлять его по Неве. Петр хоть часто и отлучался из Пе-
тербурга — уезжал то к Сестре-реке, где русские разгромили шведов,
то в Лодейное Поле, где руководил строительством кораблей Балтий-
ского, флота, но при первой же возможности возвращался на берега
Невы и следил за постройкой крепости.
Особенно напряженная ситуация сложилась под Петербургом в
июле 1703 года, когда шведский полководец Крониорт со стороны Вы-
борга подошел к Сестре-реке. 7 июля восьмитысячный русский отряд
71

под командованием Петра, состоявший из четырех кавалерийских и
двух пехотных полков, выступил к реке Сестре.
Драгуны под начальством полковника Ренне, несмотря на сильный
огонь шведской артиллерии, овладели мостом через реку, заставили
противника отступить, а затем обратили его в бегство. Войска Крони-
орта отступили к Выборгу. Петр придавал большое значение сраже-
нию на реке Сестре,— он опасался за судьбу молодого Петербурга.
Вскоре строителям Петербурга пришлось впервые столкнуться с
обычным для устьев Невы явлением — наводнением. 19 августа
1703 года началась «жестокая погода с моря», и во многих «станах»
вода залила «рухлядь» (имущество), «помочила людишек». Но сверши-
лось и радостное событие — в том же месяце к устью Невы подошли
первые торговые голландские корабли. Голландцы закупали лес у шве-
дов, и на этот раз они явились, для того чтобы совершить обычную
торговую операцию, но вместо шведов голландцы застали здесь рус-
ских. Нисколько этим не смущенные, голландцы обратились к Менши-
кову с просьбой разрешить им закупить лес и нагрузить лесом двена-
дцать судов. Меншиков охотно согласился и попросил голландцев вой-
ти в Неву. Но шведский адмирал Нумере, эскадра которого крейсиро-
вала в Финском заливе, воспротивился, и голландцам пришлось повер-
нуть назад. Тем не менее «окно в Европу» было пробито вновь, и
ничто в дальнейшем не могло воспрепятствовать России «завести торг
с иноземными» в новом городе-крепости.
Глубокой осенью, в ноябре 1703 года, когда шведский флот ушел
по заливу в Выборг, в Неву вошел голландский корабль шкипера Вы-
беса, доставившего соль и вино. Меншиков наградил Выбеса пятьюста-
ми золотыми. Еще в конце мая 1703 года Петр назначил награды:
пятьсот золотых первому иностранному судну, которое бросит якорь
в Неве, триста — второму и сто — третьему. Меншиков выполнил при-
каз Петра.
Строилась крепость очень быстро. Уже в июле «едва не с половину
состроили». Не случайно, если 28 июня крепость на Заячьем острове
носила весьма неопределенное название «новозастроенной», то через
два дня, после закладки церкви Петра и Павла, она уже именовалась
«Санкт-Питербурхом». Стены Петропавловской крепости для ускоре-
ния насыпали из земли. Бастионы — раскаты, выступавшие из общей
линии крепостных стен, строили под наблюдением самого царя, Мен-
шикова, Нарышкина, Трубецкого, Головкина и Зотова. Как бы вы-
растая из толщины стен, бастионы позволяли увеличить площадь об-
стрела вокруг крепости. Они носили названия по именам соратников
Петра — Трубецкой, Меншиковский и т. д. Бастион, возведением кото-
рого руководил Петр, стал называться Царским, или Государевым, рас-
катом. Три бастиона были обращены к Неве, три — на север. Уже
осенью 1703 года на бастионах установили пушки, числом более ста
72

Кроншлот.
Гравюра П. Пикарта. 1715 г.
двадцати. Наиболее мощной являлась артиллерия Царского бастиона,
насчитывавшая пятьдесят восемь орудий. На Трубецком и Нарышкин-
ском бастионах стояло по пятьдесят две пушки. Впоследствии, начиная
с 1706 года, земляные валы Петропавловской крепости стали заменять
каменными стенами. На территории крепости строились дома, цейхга-
уз, склады продовольствия и т. п. Через весь остров прорыли канал для
ослабления напора воды при сильных западных ветрах, вместе с тем
служивший для доставки в самый центр крепости боевых припасов,
продовольствия и строительных материалов.
Благодаря исключительно напряженному труду уже в середине сен-
тября строительство Петропавловской крепости было закончено. Со-
временник постройки Петропавловской крепости немец Гюйсен, оста-
вивший подробное описание Петербурга и Котлина в первые годы их
73

существования, подчеркивал, что крепость построили «непостижимо
скоро». И за четыре летних месяца она была «вчерне окончена». По-
стройка Петропавловской крепости продолжалась до апреля 1704 го-
да. Время от 16 мая 1703 года до апреля 1704 года, когда на Царском
бастионе впервые зажгли фонарь — знак того, что 4 апреля строитель-
ство крепости завершено, составляет первый период истории Петро-
павловской крепости. С 30 мая 1706 года начинается второй этап ее
истории, который характеризуется возведением каменных укреплений
крепости.
Превращение земляной Петропавловской крепости в каменную бы-
ло делом нелегким. Старые земляные укрепления крепости нельзя бы-
ло разрушать: тревожная обстановка под Петербургом сохранялась и
можно было ожидать новых нападений шведов и с моря, и с суши.
Поэтому камнем как бы обкладывали валы и прочие оборонительные
сооружения. Каменная обшивка земляных укреплений называлась
больверком. Под больверком необходимо было вбивать в болотистую
почву огромное количество свай. Первый больверк заложили 30 мая
1706 года на Меншиковском бастионе. Через два года, тоже в мае,
заложили больверк Трубецкого бастиона. К 1710 году бастионы, обра-
щенные к Васильевскому острову, уже имели каменные укрепления.
Но усиление Петропавловской крепости выразилось не только в со-
оружении больверков. Высота бастионов была увеличена и достигла
двенадцати метров. Больверки дали возможность поместить пушки в
казематах с амбразурами, с целью уменьшения людских потерь в ар-
тиллерийских расчетах от огня противника. И наконец, на территории
крепости соорудили каменные пороховые погреба, казармы и дома.
Каменное строительство Петропавловской крепости растянулось на
много лет: в годы Северной войны боевые действия все больше и
больше удалялись от невских берегов. В Петропавловской крепости
имелось двое ворот: одни вели в Кронверк, другие — на Городской
остров. Крепость была с ним связана в двух местах подъемным дере-
вянным мостом длиной около двухсот метров. Укрепления же Шлот-
бурга разрушили, опасаясь, что если их захватит противник — а шведы
находились еще совсем близко,— это может создать угрозу молодому
Петербургу. Только четыре высоких мачтовых бревна, врытые в землю
по приказу Петра, свидетельствовали о том, что на этом месте когда-то
стоял Ниеншанц — Шлотбург.
Закладка Петропавловской крепости и основание города в дельте
Невы было созданием на ее берегах «морского пристанища» — военно-
морской базы — как основы для превращения России в морскую дер-
жаву. Лихорадочно работала верфь в Лодейном Поле. Этой верфи
Петр придавал очень большое значение.
К концу 1703 года на стапелях Лодейного Поля было заложено
сорок три судна. Часть из них в том же году была спущена на воду.
74

Уже летом 1703 года в Петербурге бросили якорь семь судов, постро-
енных в Лодейном Поле, спустившихся по Неве из Ладожского озера.
И тем не менее шведский флот, многочисленный и боеспособный,
угрожал отвоеванным русским землям в Финском заливе.
Как только шведский флот направился на зимовку в Выборг, Петр
на яхте вышел в море в поисках места для морского форпоста. Наибо-
лее подходящим местом для этой цели был остров Котлин. Но обору-
довать в короткий срок береговые батареи, которые могли бы простре-
ливать весь южный фарватер, было невозможно.
Решили возводить двухэтажный форт, модель которого Петр при-
слал из Воронежа. Крепость предстояло построить на оконечности
мели, идущей от берега к Котлину. Зимой 1703/04 года солдаты сво-
зили на лед лес и строили ряжи. Ряжи заполняли камнями, и весной,
когда лед начал таять, они силой своей тяжести постепенно опусти-
лись на дно. На этом фундаменте соорудили деревянную башню и
установили на ней пушки. К сожалению, источники не сохранили нам
сведения о деталях конструкции башни и ее<<размерах. Известно, что
она была пятиугольной, трехъярусной, что в Кроншлоте «строение
было деревянное и земляное». При освящении крепости 7 мая 1704 го-
да присутствовал Петр. Так возник Кроншлот — предшественник
Кронштадта. «Содержать сию ситадель с божьей помощью, аще
случится, хотя до последнего человека...» — писал Петр.
На мысу Котлина против Кроншлота соорудили деревянное укреп-
ление и поставили там пушки. Старая Ивановская и Новая Ивановская
батареи острова Котлина еще более укрепили положение морской кре-
пости в устье Невы. Теперь фарватер простреливался с двух сторон.
Подход к Петербургу с моря для вражеского флота был закрыт наглу-
хо. После постройки Кроншлота и возведения батарей на острове Кот-
лине Петр говорил окружающим: «В Петербурге спать будем спокой-
ней».
Прошла зима 1703/04 года. Петру стало ясно, что новая крепость —•
город-порт — должна стать столицей России. Петр решил перенести
столицу к балтийскому побережью, порвать с традициями отцов и де-
дов, совместив в ней гавань для торговых судов, базу военно-морского
флота, промышленный и культурный центр страны.
Петра не смущало, что Петербург возник на первом же отвоеван-
ном куске побережья и мог считаться как бы окраиной России. Но он
стал и ее военным, торговым и дипломатическим форпостом и полити-
ческим центром.
Уже 28 сентября 1704 года Петр писал Меншикову, что он едет
в «столицу Питербурх». Мысль о том, что именно на берегах Невы,
у выхода к морю, должна быть основана новая столица России, появи-
лась у Петра, несомненно, раньше. И это понятно: море было «зазно-
бой» Петра, Санкт-Питербурх — морским городом.

ОБОРОНА И РОСТ ПЕТЕРБУРГА
Карл Маркс отмечал исключительную смелость, с которой «Петр
воздвиг новую столицу на первом завоеванном им куске Балтийского
побережья, почти на расстоянии одного пушечного выстрела от грани-
цы, умышленно дав своим владениям эксцентрический центр. Пере-
нести царский трон из Москвы в Петербург — значило поместить его
в такие условия, в которых он не мог быть обеспечен от нападения до
тех пор, пока все побережье от Либавы и до Торнео не будет покоре-
но» *, то есть до тех пор, пока не будет завершено отвоевание Прибал-
тики.
Этим самым неутомимый в достижении цели Петр намечал даль-
нейший план действий. Гром русских пушек на берегу Финского зали-
ва возвестил начало новой главы истории России.
Еще пахли смолистой стружкой первые дома, еще грохотали огром-
ные «бабы», вколачивая в сырую почву сваи, а уже приходилось ду-
мать об обороне города. Узнав о закладке его, Карл XII хвастливо зая-
вил: «Пускай сосед Петр строит города, которые будут взяты шве-
дами».
* Маркс К. Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century, London, 1899,
p. 88.
76

Шведы не потеряли надежды снова захватить все, отвоеванное рус-
скими, и вновь наглухо заколотить русское «окно в Европу».
Летом 1704 года восьмитысячный отряд шведских войск под коман-
дованием генерала Майделя подошел к Петербургу. Во главе петербург-
ского гарнизона, состоявшего из шести полков пехоты и регуляр-
ной конницы, стоял Р. В. Брюс. Русские в одну ночь возвели укрепле-
ния на берегу Невы, на Аптекарском острове против Каменного остро-
ва, а поперек Невки поставили фрегат. 12 июля шведы вступили на
Каменный остров, но не выдержали артиллерийского огня русских
укреплений и кораблей и отступили к реке Сестре.
И все же положение оставалось угрожающим. 9 июля шведская
эскадра адмирала Пру подошла к Котлину. 12 июля шведы предприня-
ли десантную операцию на остров Котлин. Но упорная оборона рус-
ских сорвала попытку захватить остров. Тогда шведский флот, насчи-
тывавший сорок кораблей, сосредоточил огонь на Кроншлоте. Правда,
опасаясь русских пушек, шведы обстреливали Кроншлот с дальнего
расстояния. Огонь шведской артиллерии был малодейственным. Це-
лых два дня шведская корабельная артиллерия обстреливала Крон-
шлот. Однако «ситадель» стояла нерушимо, и, судя по донесениям Пет-
ру, «ни единая бомба в Кроншлот не попала». Шведский флот ушел.
В августе Майдель возобновил попытки овладеть Петербургом. Он
дошел до Ниеншанца и намеревался переправиться через реку Охту.
На штурм Петропавловской крепости Майдель не решился. Он пытал-
ся убедить Р. В. Брюса сдать город, но, получив язвительный ответ,
увел свой отряд к Кексгольму (современный Приозерск). И все же
даже после этой неудачи Майдель не отказывался от попыток овладеть
Петербургом и Котлином. В январе 1705 года отряд Майделя числен-
ностью в тысячу человек направился с финляндского берега по льду
к Котлину. В пути шведы сбились с дороги, были обнаружены русски-
ми, которые успели приготовиться к отпору и нанесли врагу пораже-
ние. Подошла весна 1705 года. Русский Балтийский флот, насчитывав-
ший свыше сорока кораблей, в том числе мелких, сосредоточился на
фарватере между Котлином и Кроншлотом. На мысе острова Котлин,
напротив Кроншлота, обосновалась русская пехота с двумя пушками.
Командовал ею Ф. С. Толбухин. Как выяснилось впоследствии, шведы
задумали нанести двойной удар по Петербургу: с моря на Петербург
шел флот адмирала Анкерштерна, насчитывавший двадцать два кораб-
ля, а с суши двигался десятитысячный отряд генерала Майделя. Оба
шведских командующих на этот раз были уверены в успехе настолько,
что уже условились о встрече в Петербурге.
4 июня шведский флот подошел к Кроншлоту и Котлину с целью
прорваться в Неву. Русские корабли стали между Кроншлотом и Кот-
лином, перерезав фарватер и закрывая путь флоту противника. Встре-
ченные убийственным огнем пушек Кроншлота, шведы отошли, а на
11

Русский военный флот при Котлине.
Гравюра П. Пикарта. 1715 г.
следующий день предприняли десантную операцию на Котлин. Рус-
ские солдаты по приказу Толбухина укрылись за камнями, в кустах, за
деревьями и, подпустив шведов на близкую дистанцию, открыли огонь
из ружей и стали осыпать шведов картечью из двух пушек. Понеся
большие потери, шведы погрузились в шлюпки и отплыли к своим
кораблям. 6 июня шведский флот подверг Кроншлот усиленному об-
стрелу, но и на этот раз противник не добился успеха.
Вскоре адмирал К. Крюйс получил подкрепление из Петербурга.
Это дало возможность русским 10 июня не только отогнать шведский
флот, открывший огонь по русским кораблям, но и напасть на швед-
ские суда. Шведский флот еще несколько раз появлялся у Котлина
и Кроншлота, но на сколько-нибудь активные действия он не ре-
шался.
Войска генерала Майделя начали боевые действия почти одновре-
менно с флотом. 19 июня шведы подошли к Неве. Русские возвели
укрепления по берегу Малой Невки. Один отряд расположился на
левом берегу Невы, против Ниеншанца. 23 июня шведы форсировали
Большую Невку и дошли до Каменного острова. Но к утру они были
выбиты с острова русскими. Боевые действия русских войск против
шведов генерала Майделя развернулись у Ниеншанца и Шлиссельбур-
га. Шведы переправились через Неву у Шлиссельбурга и готовились
78

устремиться на юг, в глубь России, отрезав Петербург от страны. Это
была серьезная угроза. Однако Майдель в нескольких сражениях по-
терпел поражение, вынужден был форсировать Неву в северном на-
правлении и отступить к Выборгу.
В июле 1705 года шведский флот Анкерштерна предпринял еще
одну попытку овладеть Котлином и прорваться к Петербургу. В боях
14 и 15 июля шведы потерпели поражение. Новая десантная операция
на Котлин обошлась им в шестьсот человек убитыми, потонувшими
и плененными. До осени 1705 года паруса шведских судов виднелись у
Котлина, но Анкерштерн не решался возобновить боевые действия.
Шведы долго не могли примириться с утратой земель по течению
Невы и взморья у ее дельты. Почти непрерывные и активные действия
шведов в районе Петербурга свидетельствовали о том, что угроза Кар-
ла XII отобрать у России новый город отражала его действительные
намерения. Но Петербург отвечал на каждый удар ударом такой силы,
что отбрасывал неприятеля далеко от крепости на Заячьем острове
и от деревянных стен Кроншлота.
Последний раз шведы угрожали Петербургу незадолго до истори-
ческой Полтавской баталии. В августе 1708 года шведские войска под
командованием генерала Либекера, сменившего Майделя, направились
из Выборга в поход на Петербург. 22 августа шведы перешли реку
Сестру и 27 августа достигли Колтушей, а оттуда повернули к Неве.
Они дошли до места впадения в нее реки Тосны и начали переправу
через Неву. Русские войска под командованием Ф. М. Апраксина, зна-
чительно уступавшие шведам в численности, вынуждены были отхо-
дить и «за малолюдством» не вступать в решающие бои. Между тем
шведы двинулись к Дудергофу (Дудорово). Но вскоре острая нужда
в продовольствии и массовое дезертирство вынудили Либекера отка-
заться от агрессивных планов в отношении Петербурга и отойти к
побережью, где у впадения Луги в Финский залив стоял флот Анкерш-
терна.
Либекер просил адмирала посадить его солдат на суда. Анкерштерн
согласился, но потребовал оставить на берегу обоз и лошадей. Шведы
вынуждены были перебить пять тысяч лошадей, оставить обоз и начать
погрузку на суда. Но русские не дали им завершить эту операцию.
Они разгромили пять шведских батальонов, остававшихся на суше.
Корабли Анкерштерна подняли паруса и направились к Бьерке (Кой-
висто, ныне Приморск). Так бесславно закончился последний поход
шведов на Петербург.
Вести боевые действия против Петербурга шведы уже не могли,
они были способны лишь на диверсии. Так, зимой 1711 года неболь-
шой шведский отряд совершил ночную диверсию на Гончарный двор
в Петербурге, расположенный у «Большой першпективы». Но это был
налет — и не больше.
79

Бронзовый барельеф
«Основание Петербурга»
работы К.-Б Растрелли.
Россия вышла к морю. На Бал-
тике появились паруса русских
кораблей. Развертывалось стро-
ительство Балтийского флота.
Петр подчеркивал, что «всякий
государь, который едино войско
сухопутное имеет, одну руку
имеет, а которой и флот имеет,
обе руки имеет». Еще 21 янва-
ря 1702 года Петр приказал Та-
тищеву строить корабли на ре-
ках Сяси и Паше. Ряд лет на
Сяси, Паше, в Лодейном Поле,
в Селицких Рядках на Волхове
спускались на воду суда. Этот
флот предназначался главным об-
разом для обороны Петербурга.
Строились небольшие двадцати-
восьми-тридцатипушечные фре-
гаты, шнявы, галеры и полугале-
ры, бригантины и другие мелкие
суда. Балтийский флот быстро
рос и усиливался.
Русские корабли, созданные на многочисленных верфях, покачива-
лись на волнах у Кроншлота, оберегая Петербург с моря.
Окрепшая русская армия продолжала успешное наступление.
В 1703 году русские взяли Ям и Копорье. Петр писал: «Итак, при
помощи божией, Ингрия в руках», «Дай боже, доброе окончание».
Древняя Ижорская земля (Ингрия) и Водская пятина Новгорода снова
стали русскими землями.
13 июля 1704 года был взят и Дерпт (ранее Юрьев, ныне Тарту) —
один из древнейших русских городов. «Итак, с божией помощью, сим
нечаемым случаем, сей славный отечественный град паки получен»,—
писал Петр.
9 августа после ожесточенного штурма была взята Нарва. Разъярен-
ные упорным сопротивлением шведов, русские солдаты никому не да-
вали пощады. Петр обрушил свой гнев на командующего шведским
гарнизоном генерала Горна, по вине которого — Горн отверг предло-
жение о сдаче Нарвы — пролилось столько крови. Бессмысленное
упрямство Горна обошлось дорого и русским, и шведам. Петр кричал
Горну: «Упрямец хищный!.. Не будет тебе чести от меня»,— и прика-
зал провести его через весь город пешим в тюрьму.
Петр писал о взятии Нарвы: «Где перед четырьмя лет господь
оскорбил, тут ныне веселыми победителями учинил, ибо сию пре-
80

славную крепость через лестницы шпагою в три четверти часа полу-
чили!^
16 августа русские войска взяли Ивангород.
Освобождая захваченные врагами старинные русские земли, Россия
отвоевывала то, что было необходимо для ее безопасности, для роста
ее могущества.
Безопасность столицы требовала дальнейшего продвижения на се-
вер и отвоевания захваченных шведами земель на Карельском пере-
шейке. В 1706 году русские войска предприняли осаду Выборга. На
помощь гарнизону Выборга пришел из Бьерке сильный шведский флот.
Русский отряд под начальством сержанта Преображенского полка Ми-
хаила Шепотьева, бомбардира Дубасова и флотских унтер-офицеров
Сенявина и Скворцова темной ночью 12 октября на пяти лодках про-
брался в Выборгский залив и захватил четырехпушечный бот «Эспе-
ри». Эта смелая вылазка русских храбрецов сильно напугала шведов.
Только превосходство врага в количестве войска и числе кораблей
заставило русских снять осаду Выборга.
Петр говорил: «Шведы могут еще раз-другой разбить нас, но у них
же мы научимся побеждать».
Не одна Петропавловская крепость была призвана служить охране
устья Невы, возвращенного России ее храбрыми войсками. Воздвига-
лись и другие оборонительные сооружения. Еще в декабре 1706 года,
направляясь в Нарву, Петр приказал «по сошествии льда тотчас Крон-
верк делать с полезным поспешанием», с тем чтобы к лету его закон-
чить. Зачем понадобился Кронверк, расположенный у самых стен Пет-
ропавловской крепости? Дело в том, что от Березового острова (Пет-
роградской стороны) крепость на Заячьем острове отделяла узкая про-
тока. Шведы могли установить артиллерийские орудия невдалеке от
протоки и вести отсюда огонь по крепости. Кронверк должен был
занять эту свободную территорию.
Оборонительные сооружения и орудия Кронверка были направле-
ны на север, юг и запад, откуда можно было ожидать врага. С востока
Кронверк оставался открытым, и это давало возможность защитникам
крепости наносить врагу существенный урон огнем из орудий и заста-
вить уйти из Кронверка. Строительство Кронверка началось весной
1707 года. В августе того же года возвели земляные валы, покрытые
дерном, и установили на них семьдесят восемь орудий. Гарнизон
Кронверка разместился в восьмидесяти казармах-блиндажах. Кронверк
служил защитой русским судам, обычно зимовавшим в протоке меж-
ду Заячьим и Городским островами. Из Петропавловской кре-
пости в Кронверк вели ворота. Петропавловская крепость с Крон-
верком составляли как бы единое оборонительное сооружение
Петербурга. Но город имел и вторую крепость — ею стало Адмирал-
тейство.
Ь В В Мавродин
81

Проект Адмиралтейства — «чертеж» — был составлен Петром
5 ноября 1704 года. Адмиралтейство, как требовало того само назва-
ние, предназначалось для «строения кораблей». Олонецкая верфь на-
ходилась далеко от моря, а, «став при море», Россия должна была у
моря строить суда.
Верфь следовало строить внутри территории Адмиралтейства. Вы-
бор места для «Адмиралтейского дома» пал на деревушку Гавгуево из
пяти дворов, лежавшую против Васильевского острова на небольшой
возвышенности среди болот. Характерно, что в те времена вообще за-
стройка Петербурга начиналась там, где находились какие-либо посе-
ления. Это вполне понятно: выбирали наиболее сухие, надежные, об-
житые места.
Строительство Адмиралтейства должно было производиться «госу-
дарственными работниками или подрядом».
Проект застройки площади, отведенной Адмиралтейству (250X130
метров), сначала предусматривал создание лишь судостроительной
верфи с сараями, амбарами и жилыми помещениями. Но появление
шведских войск Майделя на левом берегу Невы заставило изменить
первоначальный проект возведения Адмиралтейства. Оно должно было
являться одновременно и судостроительной верфью, и крепостью, при-
чем в качестве последней на нее возлагалась оборона левого берега
Невы с юга, востока и севера против противника, который мог про-
рваться к Петербургу, наступая по левому берегу Невы. Кроме того,
обращенное и к суше и к Неве, оно могло открыть действенный огонь
по неприятельскому флоту, если бы тому удалось пройти мимо Кронш-
лота и войти в Неву. При этом огонь с укреплений Адмиралтейства
можно было открыть еще до того, как заговорят пушки Петропавлов-
ской крепости. Окруженное с трех сторон укреплениями, Адмиралтей-
ство оставалось открытым со стороны Невы. Здесь должны были
спускать корабли на воду. Строительством Адмиралтейства ведал Мен-
тиков и его помощники — обер-комендант Петербурга Брюс и оло-
нецкий комендант Яковлев.
Строительство развернулось в следующем, 1704 году. Начали с воз-
ведения палисада и насыпки земляного вала и рва, обнесенного фаши-
нами (корзины с землей). Забивали в землю семиметровые сваи, воз-
водили бастионы. Всего бастионов возвели пять: три в южной части
Адмиралтейства и два у берега, по бокам коротких куртин. Посреди
длинной южной куртины находились ворота, украшенные высоким,
обитым жестью шпилем, и большой подъемный мост, перекинутый че-
рез ров. Через год, осенью 1705 года, строительство Адмиралтейства,
верфи и крепости было завершено.
Первый гарнизон Адмиралтейства состоял из экипажей судов, при-
веденных глубокой осенью 1705 года из Кроншлота в Петербург на
зимовку. Офицеров и матросов разместили в избах, построенных на
82

Адмиралтейство.
Гравюра А. И. Ростовцева 1716—1717 гг.
территории Адмиралтейства, а снятые с кораблей сто пушек установи-
ли на его укреплениях.
Адмиралтейство не могло довольствоваться своими земляными
укреплениями. На смену земляным укреплениям приходили каменные.
Более двух тысяч огромных свай вбили в землю, укрепили их брусья-
ми. Они стали как бы основанием каменных больверков высотой более
двух с половиной метров. Мощные каменные бастионы с многочислен-
ной артиллерией, валы и рвы делали Адмиралтейство неприступной
крепостью. С самого начала внутри «Адмиралтейского двора» строи-
лись «светлицы» (дома) для «поклажи корабельных припасов». Поста-
вили длинный канатный сарай, пеньковый амбар, амбары для хране-
ния зерна и муки, кузницы.
83

У самого берега Невы выстроили десять эллингов и стапелей, на
которых можно было закладывать и строить корабли длиной до два-
дцати — двадцати пяти метров. Уже в 1706 году Адмиралтейство
спустило на воду своего первенца — восемнадцатипушечный корабль
«Прам» и яхту «Надежда».
Значение Адмиралтейства как судостроительной верфи непрерывно
возрастало. Особенно большую роль оно стало играть после Полтав-
ской битвы. Не случайно в декабре 1709 года на Адмиралтейском дво-
ре заложили первое большое судно «открытого моря» — пятидесятиче-
тырехпушечную «Полтаву». Верфь непрерывно росла и расширялась.
Один за другим спускались на воду боевые корабли. По сути дела,
именно эти корабли составили грозный русский Балтийский флот.
Первыми судостроителями являлись присланные в Петербург оло-
нецкие мастера, имевшие большой опыт. Среди них выделяются заме-
чательные русские кораблестроители Федосей Скляев, Гаврила Мен-
тиков, Щербачев, Батаков, Окупаев, Пальчиков, мастера парусного,
мачтового, блокового дела Тихон Лукин, Иван Кочет, Анисим Моляр,
Фаддей Попов.
В помощь Адмиралтейству в 1712 году основали Галерный двор, где
строили галеры и полугалеры, ходившие не только под парусами, но
и на веслах, что было так необходимо для военных действий против
шведов в шхерах Финского и Ботнического заливов.
Вскоре стала спускать на воду небольшие суда расположенная про-
тив Летнего сада на Фонтанке Партикулярная верфь. Она строила
небольшие речные суда, предназначенные для частных лиц и учрежде-
ний. Адмиралтейству принадлежали Смоляной двор, лесопилка на
Ижоре, кирпичные заводы.
Адмиралтейство являлось колыбелью русского флота. Около поло-
вины линейных кораблей русского флота первой четверти XVIII ве-
ка — двадцать три из сорока восьми — сошло со стапелей Адмиралтей-
ства. Галерный двор построил двести три из трехсот пяти галер. Среди
судов, спущенных на воду Адмиралтейством, были такие гиганты, как
девяностопушечный линейный корабль «Лесное» и девяностодвухпу-
шечный «Гангут». Россия входила в силу не только на суше, но и на
море.
Современники — русские и иностранцы, причем даже недоброжела-
тельно относившиеся к России, признавали высокое качество русских
судов — быстроходных, маневренных и остойчивых. По выражению
Петра, русские суда от иностранных отличались так же, как родные
сыновья от пасынков. Иностранные суда, даже английские, хотя Анг-
лия тогда и становилась владычицей морей, по сравнению с русскими
были тихоходны и «зело тупы на парусах».
Петропавловская крепость с Кронверком, Адмиралтейство, Кронш-
лот укрепили Петербург, сделав его неприступным для врагов.
84

Пятидесятичетырехпушечный корабль «Полтава»,
построенный на Адмиралтейской верфи в 1712 г.
Гравюра с модели. XIX в.
Но огонь по противнику открывали только пушки Кроншлота. Ни
Петропавловская крепость, ни Адмиралтейство не выпустили по не-
приятелю ни одного ядра, ни одной гранаты, ни одного заряда карте-
чи: успехи русских войск и флота отодвинули театр военных действий:
на суше и на море далеко от устья Невы.
Система укреплений Петербурга была новой и опрокидывала тра-
диционные представления и практику возведения крепостей в Запад-
ной Европе и России. Сущность традиции заключалась в том, что во-
круг города создавалась единая система укреплений. Она состояла иа
стен, башен, рвов и других сооружений, опоясывающих город. Разру-
85

шение противником этого кольца в одном месте приводило к тому, что
враг оказывался внутри укреплений и овладевал ими. Создание вокруг
города трех крепостей, одна из которых стояла на пути противника,
угрожавшего Петербургу с моря, рассредоточивало силы врага, вынуж-
дало отказаться от обычного прорыва, делало оборону прочной и
устойчивой. В фортификации, военно-инженерном искусстве это был
большой шаг вперед. Не за горами было время, когда и Петербург
смог выбросить далеко на север от Невы свои новые форпосты — Ко-
релу и Выборг.
Перед Адмиралтейством располагалась открытая площадь — гласис.
Городская застройка разрешалась лишь по окраинам гласиса: перед
крепостью должно было расстилаться открытое пространство, чтобы
строения, деревья, кусты не могли стать укрытием для противника.
Впоследствии на этом пустыре, обычно называвшемся Адмиралтейским
лугом, разбили сад, названный Александровским в честь Александра
Невского (ныне Сад трудящихся имени В. И. Ленина). Дома строили
лишь начиная от речки Мьи, как тогда называли Мойку.
Невдалеке от Адмиралтейства у Зимней канавки с 1711 года стоял
маленький домик «на голландский манер», построенный «для зимнего
пребывания царя». Ближе к Адмиралтейству располагались дома
Ф. М. Апраксина и А. В. Кикина. Там, где сейчас раскинуло свои
крылья здание Главного штаба, стоял небольшой дом вице-президента
Адмиралтейств-коллегий адмирала К. Крюйса. Рядом начиналась
«Большая першпективная дорога» — будущий Невский проспект.
Продолжалось укрепление Петропавловской крепости. С весны
1706 года там начали возводить каменные бастионы. Двенадцатиметро-
вые, сложенные из кирпича стены прорезали Петровские, Невские,
Васильевские, Николаевские и Кронверкские ворота. По ту сторону
протоки, отделяющей Заячий остров от Березового, стоял Кронверк,
который охраняли восемьдесят пушек. Над Царским бастионом (Госу-
даревым раскатом), направо от ворот, развевался большой желтый
флаг с двуглавым орлом, держащим в когтях четыре моря — Белое,
Черное, Каспийское и Балтийское.
По свидетельству современника, зимой и летом с этого бастиона
три раза в день раздавалось три выстрела — на рассвете, «в 11 часов
перед полуднем» и, наконец, «вечером на солнечном закате».
Петербург, особенно после Полтавской битвы, рос со сказочной
быстротой. Еще в те майские дни 1703 года, когда закладывалась Пет-
ропавловская крепость, Петр и его единомышленники хорошо знали,
что надо строить не только крепость, но и город. Поспешность, с
которой строился и заселялся Петербург, объяснялась необходимостью
поскорее укрепиться в устье Невы.
Оборона Петербурга замедляла, но не исключала строительство го-
рода. Тем не менее первые два-три года «городовая работа шла зело
86

Летний дворец и Летний сад в Петербурге. Вид с Большой Невы.
Гравюра А. Ф. Зубова. 1716 — 1717 гг.
медленно». Но уже в 1703 году на Березовом острове, на правом бере-
гу Невы, стоял маленький бревенчатый домик Петра, уцелевший до
наших дней. Дом выстроили солдаты всего за несколько дней. Он не
имеет фундамента. Обтесанные сосновые бревна дома раскрашены под
кирпич. Дом крыт дощечками, сделанными под черепицу. В доме семь
окон разной величины со свинцовыми переплетами. Они закрывались
на ночь ставнями и запирались болтами. Потолки в комнатах низ-
кие — два с половиной метра. Низкие и двери. Самая высокая из них
была ниже роста Петра. Входя в дверь, царь (его рост был 204 санти-
метра) пригибался, чтобы не удариться лбом о притолоку. Низкие по-
толки не смущали Петра. Он не любил «хором» с высокими потолка-
87

Троицкая площадь и Гостиный двор на Городском острове.
Гравюра А. И. Ростовцева. 1716—1717 гг.
ми, и, если по необходимости ему приходилось останавливаться в та-
ких домах (особенно часто это бывало во время поездок за рубеж), он
приказывал натягивать над кроватью какую-либо материю. Дом не
имел ни печей, ни дымохода: Петр жил в нем только летом.
Позднее Петр перестал пользоваться этим домом, так как в
1711 году на левом берегу вырос Летний дворец и зазеленел Летний
сад с фонтанами, вода для которых подавалась из небольшой, рядом
протекавшей речки, получившей название Фонтанки. Выстроили и
крытый черепицей Зимний дворец.
Строительство города пошло по берегам Невы. На Адмиралтейском
острове, которым называли в те времена пространство, ограниченное
88

с северной стороны Невой, а с южной — рекой Мьей (впоследствии
Мойка), в 1705 году выстроили сто изб для морских офицеров. Затем
здесь образовались многолюдные Морские слободы, положившие нача-
ло Большой и Малой Морским улицам (ныне улица Герцена и улица
Гоголя). Застраивался также Березовый, или Городской, остров (ныне
Петроградская сторона). Там, недалеко от дома царя (ныне Домика-
музея Петра Великого), стояли дома Р. В. Брюса, Н. Зотова, И. Бутур-
лина. На Троицкой площади (ныне площадь Революции), являвшейся
центром стройки на Березовом острове, высился деревянный Троиц-
кий собор, возведенный осенью 1703 года, и располагался деревянный
Гостиный двор, представлявший собой скопление лавочек — помещений
без печей и окон. По свидетельству современника немца Гюйсена,
рынок на Березовом острове «заключал в себе несколько сотен брусча-
тых лавок». Между ними были узкие проходы, через которые пройти
было очень трудно. Рынок носил название «ростовские ряды» — мно-
гие торговцы были выходцами из Ростова Великого. Рынок сгорел в
1710 году, и на его месте мелкие торговцы построили шалаши-лавчон-
ки. Это был первый так называемый «толкучий рынок» Петербурга,
прозванный «татарским табором». В 1713 году выстроили новый Гости-
ный двор, представлявший собой длинное мазанковое, крытое черепи-
цей двухэтажное здание с галереей. Внизу, в первом этаже, помеща-
лись лавки, а наверху, во втором этаже,— склады. Гостиный двор при-
надлежал государству, и за пользование его помещениями торговцы
платили казне. Гостиный двор охранялся солдатами.
Троицкая площадь открывалась к Неве. Здесь был порт. К приста-
ни причаливали, выгружались и грузились иностранные корабли.
В глубине Березового острова в землянках и шалашах ютились рабо-
чие, строившие Петербург. У подъемного моста, ведущего с Березово-
го острова на Заячий, в Петропавловскую крепость, стояла двухэтаж-
ная мазанковая «Австерия четырех фрегатов» — трактир, основанный
в 1705 году.
Появились первые строения и на Васильевском острове.
По сути дела в устье Невы в первые годы основания Петербурга
вырастали два города — один на Березовом острове, под защитой Пет-
ропавловской крепости, а другой —- на Адмиралтейском острове, охра-
няемый пушками Адмиралтейства. Особенно быстро шла застройка
Березового острова.
Хотя правительство и не могло уделять много внимания собственно
строительству города, Петербург разрастался. Возводила свои палаты
знать, строили дома офицеры и служащие разных канцелярий, ино-
странцы, мастеровые. Рыли землянки и разбивали шалаши работные
люди — подкопщики. Возникали лавки, харчевни, бани, рынки — Мор-
ской у Адмиралтейства, Обжорный на Березовом острове. Образовы-
вались слободы, давшие впоследствии названия улицам Пушкарской,
89

Ружейной, Посадской, Монетной, Зелейной (позднее — улица Зелени-
на). Знать селилась вдоль берегов Невы и Большой Невки. Возникли
Большая и Малая Дворянские слободы.
Город в целом представлял собой несколько слобод с кривыми
немощеными улочками и переулками, пустырями, маленькими домика-
ми. Мостов почти не было. Берега рек и каналов еще не укреплялись,
не стали набережными. В первые годы он целиком был деревянным.
Среди его зданий выделялся дворец петербургского губернатора
А. Д. Меншикова, вначале построенный из дерева, а потом из камня.
На левом берегу Невы, там, где позднее был поставлен памятник Пет-
ру — Медный всадник, стояла деревянная церковь Исаакия Далмат-
ского. За ней тянулись болота и заболоченные луга.
Расположенный на малонаселенных низких берегах и островах
Невы, город нуждался в хороших подъездных путях. Еще в 1703 году
началось строительство гужевых дорог и водных путей. Расширялась
старая дорога, которая вела из Новгорода к Невскому Устью, к Кан-
цам. В пределах современного Ленинграда она шла примерно по Ли-
товскому проспекту к площади Восстания, к Кирочной улице. Здесь
она разделялась на три дороги: одна шла к Спасскому селу (оно сто-
яло на месте Смольного), другая — к деревне Севрино, а третья вдоль
Невы, по берегу, к деревне Первушкиной, стоявшей в устье Невы.
Но сухопутные дороги не могли удовлетворить потребности горо-
да-порта, города-крепости. Надо было использовать водные пути, мно-
гочисленные реки и озера северо-запада России. В 1703 году приступи-
ли к прокладке Вышневолоцкого канала, который должен был соеди-
нить Неву с Волгой. В 1709 году этот канал был закончен, а через
девять лет начались работы по прокладке Ладожского канала, значе-
ние которого в истории Петербурга трудно переоценить.
Петр убедился в необходимости прокладки канала еще в 1704 году,
когда в октябре шел с флотилией с Сяси и Свири в Петербург и попал
в страшный шторм на Ладожском озере, продолжавшийся шесть дней.
В Шлиссельбурге на своем корабле он долго поджидал остальные суда,
разметанные бурей. Тогда и возникла идея прорыть канал вдоль берега
бурного, особенно в осенние штормы, Ладожского озера с его крутой,
сильной волной. Ладожский канал (ныне Старый канал) десятки лет
обеспечивал прохождение потока грузов по воде в Петербург и из
Петербурга.
И все же Петербург в первые годы своего основания был невелик.
В районе Адмиралтейства он занимал площадь от Невы до Мойки, а на
Петербургской стороне, у Смольного, на Выборгской стороне, у Ли-
тейного проспекта стояли отдельные поселения. Всюду еще шумели
леса, зеленели болотные топи, расстилались луга. Петербург рос, но
особенно быстро он стал развиваться после Полтавской победы
в 1712 году.

СТРОИТЕЛИ НЕВСКОЙ СТОЛИЦЫ
Строили Петербург тысячи простых русских людей. Первыми стро-
ителями, вбивавшими сваи, наспех рубившими первые дома, возводив-
шими укрепления весной 1703 года, были солдаты и работные люди,
направленные из разных мест в Шлиссельбург. Но оттуда уже в конце
июля они были переведены в дельту Невы. Как сообщал А. Д. Мен-
тиков в своем письме Петру, «работные люди из городов уже многие
пришли и непрестанно прибавляются».
К осени 1703 года на строительстве Петербурга было занято около
двадцати тысяч подкопщиков. Уже через год по указам царя на строи-
тельство Петербурга ежегодно в принудительном порядке их должно
было являться со всех концов России сорок тысяч. Подкопщиков бра-
ли среди крестьян и посадских людей по одному человеку от девяти —
шестнадцати дворов.
Подкопщики являлись в Петербург на одну смену, продолжавшую-
ся два месяца. В году было три смены. Работы начинались с 25 марта
и продолжались до 25 сентября. Затем перешли на две трехмесячные
смены. В первую смену, с 25 марта, приходили подкопщики из-под
Старой Руссы, Торопца, Ржева, Великих Лук, Холма, Ростова Велико-
го, Переславля Залесского, Суздаля, Шуи. После прекращения работ в
91

Нарве в Петербург в первую смену стали направлять также из Во-
логды, Романова, Рузы, Звенигорода, Углича, Кинешмы. Во вторую
смену, с 25 мая, приходили подкопщики из-под Смоленска, Дорогобу-
жа, Рославля, Вязьмы, Можайска, Брянска, Курска, Орла, Рыльска,
Трубчевска, Мценска, Кром. И наконец, третью смену, с 25 июля по
25 сентября, составляли направляемые из поволжских и прикамских
земель, из Алатыря, Казани, Керенска, Касимова, Нижнего Новгорода,
Арзамаса, Свияжска, Симбирска, Самары, Сызрани, Саратова, Уфы.
Петербург строила «миром» чуть ли не вся Россия. Только Помор-
ский Север, Сибирь и самые южные области не участвовали в строи-
тельстве. Шли на берега Невы пешком издалека, шли долго. Путь был
нелегким. Дорога от дома до Петербурга в расчет не принималась.
В пути подкопщики питались «своим хлебом».
Только в Петербурге рабочие начинали получать хлебное и денеж-
ное жалованье из расчета по полтине в месяц.
Деньги на эти два вида жалованья — примерно сто двадцать тысяч
рублей — должны были давать те дворы, которые не поставляли под-
копщиков. Либо работай в Петербурге, либо плати на содержание
работающего. Другого выхода не было.
Требуя ежегодно сорок тысяч подкопщиков, Петербург фактически
никогда их не получал, и на строительных работах обычно работало
лишь двенадцать — восемнадцать тысяч человек и лишь изредка до три-
дцати пяти тысяч. Повинность подкопщиков справедливо считалась
очень тяжелой. От нее всячески стремились уклониться. Нередко для
того, чтобы сохранить взрослых — кормильцев семьи, жертвовали «де-
тьми и братьями своими малыми».
Что делать с этими малолетками, в Петербурге не знали. Одних
отправляли обратно, других кое-как пристраивали «к делу» в Петер-
бурге. Огромное количество крестьян и посадских людей, назначенных
на работу в Петербург, скрывалось, пропадало по пути в Петербург.
Часто в бегах числилась чуть не пятая часть отправленных. Поэтому
работных людей вели в Петербург закованными в кандалы. Сопровож-
дали их многочисленные проводники, выполнявшие обязанности
стражи.
На постройке города использовали солдат-дезертиров и пленных
шведов. Позднее, после Полтавской битвы, когда нужда в рекрутах
перестала быть острой, вместо того чтобы направлять в полки, часть
рекрутов посылали на строительство Петербурга. Этот труд был очень
тяжел. Не случайно и беглых солдат били кнутом и ссылали «на катор-
гу в новопостроенный город Санкт-Петербург». Но «каторжных
невольников» и пленных шведов на строительстве Петербурга было
немного. Чаще использовали труд солдат.
Основную массу строителей Петербурга составляли подкопщики.
Жилось подкопщикам тяжело. Хлебное жалованье иногда выдавали
92

Петербург в 1704 году.
Гравюра П. Пикарта. 1715 г.
с перебоями, а прокормиться на денежное жалованье в Петербурге
было очень трудно: цены на съестные припасы стояли очень высокие.
Поэтому нередко подкопщики не видели хлеба и перебивались ка-
пустой и репой. Современник немец Гюйсен писал: «Бедным людям
очень трудно пропитаться, так что они употребляют в пищу больше
коренья и капусту, хлеба же почти в глаза не видят».
Вначале Петербург снабжался из Новгорода, где находилось прови-
антское управление, а также из «магазейнов» — складов — в Шлис-
сельбурге и Новгороде. Покрыть потребность Петербурга в хлебе они
не могли. О жилищах для работных людей никто не заботился. Под-
копщики жили в вырытых своими руками землянках, шалашах или
просто под навесами. Рабочий день подкопщиков продолжался от вос-
хода до заката солнца. Петербургские белые ночи делали рабочий
день мучительно долгим. За провинности штрафовали, вычитая одно-
дневное жалованье или жалованье за неделю. Среди подкопщиков сви-
репствовали болезни, особенно дизентерия («маялись животом») и
цинга. В качестве лекарства от них по высокой цене продавалась во-
дка, настоенная на еловых шишках.
Недоедание, голод, непривычный климат, сырость, болезни делали
свое страшное дело: смерть среди подкопщиков была частым явлением.
На строительстве Петербурга гибли тысячи людей.
93

Бегство из Петербурга приняло массовый характер. Правительство
жестоко преследовало беглых. Их били кнутом, батогами, вырывали
ноздри, клеймили, бросали в тюрьмы их семьи. Прекратить уход лю-
дей из гиблого места было невозможно.
Но кроме подкопщиков Петербургу нужны были и мастера строи-
тельного дела. По указу Петра на вечное житье в Петербург в прину-
дительном порядке стали направлять из разных мест России мастеро-
вых людей. Это были так называемые переведенцы с их семьями —
кузнецы, кирпичники, каменщики, гончары, столяры, плотники. Пере-
веденные в Петербург мастеровые получали от казны по двенадцать
рублей и по десять рублей в год на хлеб, а также муку, крупу и соль
для себя и членов семьи. Деньги на содержание мастеровых собира-
лись по стране и направлялись в Петербург. Мастеровые упорно со-
противлялись переселению. Наряды на переведенцев выполнялись лишь
в небольшой доле. Вместо двух — двух с половиной тысяч человек
мастеровых в Петербург прибывало тысяча двести — полторы тысячи.
Приходилось набирать мастеровых среди рекрутов. Петербургу в пер-
вую очередь нужны были каменщики и кирпичники, петербургская
верфь особенно нуждалась в плотниках.
По указу Петра создано было своего рода сословие вольных плот-
ников. Особенно ценились плотники, которые уже бывали «у судовых
работ». Вольные плотники были прикреплены к Адмиралтейству и об-
служивали его, но имели право наниматься на работу к кому угодно.
Им давали избы, нарезали землю под усадьбы и огороды, давали ссуду
деньгами и хлебом. Если вольного плотника, крепостного какого-либо
помещика, забирали в Петербург, государство платило за него бари-
ну — по сути дела покупало его. За свою работу в Адмиралтействе
вольные плотники получали жалованье.
Со временем правительство перестало насильственно посылать
крестьян и посадских людей на строительные работы в Петербург.
Высокая смертность среди подкопщиков, низкая производитель-
ность их труда, большие трудности их доставки в Петербург, огромное
число беглых побудили правительство заменить подневольный труд ра-
ботой по вольному найму.
Рост Петербурга, куда уже добровольно стремилось на заработки
и «кормилось» множество крестьян-отходников, дал возможность отка-
заться от трудовой повинности. Вместо нее ввели денежный налог в
триста тысяч рублей на строительство Петербурга. С 1718 года указ
закрепил за Петербургом тех подкопщиков, которые работали в горо-
де, (но прекратил их посылку впредь. В 1712 году трудовая повинность
была полностью отменена.
Строительные работы в Петербурге стали проводиться людьми,
привлеченными по вольному найму. В подавляющем большинстве это
были крепостные крестьяне, отпущенные барином на оброк. «Покор-
94

межные письма» давали им право
уходить на отхожие промыслы.
Большая их часть «кормилась» в
Петербурге, где все время ощуща-
лась нужда в рабочей силе. Нема-
ло там жило и беглых крестьян.
Правительство Петра, искореняв-
шее самую мысль о свободе, изда-
вало жестокие указы, принимало
меры для поимки беглых крестьян
и возвращало их помещикам. Но,
постоянно нуждаясь в рабочих ру-
ках, оно «не замечало» трудивших-
ся в Петербурге беглых и попусти-
тельствовало тем, кто принимал их
у себя и -ставил на работу.
Руками всех этих русских лю-
дей — солдат и матросов, подкоп-
щиков, переведенцев, вольных плот-
ников, немногочисленных корен-
ных жителей невских берегов — и
строился Петербург. Строился на
костях многих людей, погибавших
от непосильного труда, недоедания,
болезней, тяжелых бытовых усло-
вий. Иностранцы определяют число
погибших на строительстве Петер-
бурга в шестьдесят, восемьдесят,
даже в сто тысяч человек. Но уче-
та погибших не велось, ни о какой
статистике в те времена не могли
и помышлять. Зачастую из года в
год в списках получавших жало-
ванье, хлебное и денежное, а затем только денежное, в размере 1 руб-
ля в месяц, встречаются одни и те же имена. Это заставляет думать,
что иностранцы приводят значительно преувеличенные данные. Но нет
сомнения в том, что земля будущей столицы покоила в себе не один
десяток тысяч ее созидателей.
Армия строителей работала по плану, по чертежам и указаниям
талантливых зодчих.
Среди них в первую очередь следует назвать Доменико Трезини.
Итальянец, служивший в Дании, фортификатор, впоследствии талант-
ливый градостроитель и архитектор, Трезини нашел в России свою
вторую родину. Здесь он стал «Андреем Трезиным». С его именем
Д. Трезини. План и фасад дома
для тех, кто берет шестую часть
полного дворового участка.
95

Д. TpezitHu План а фасад дежа длч зажиточ):ы\
Гравюра /7. Пикарта. 1714 г
Ж. Б. А. Леблон. Образец фасада для зданий на набережных Невы.
Гравюра А. И. Ростовцева. 1716—1717 гг.

связано создание Петропавловской крепости, ее Петровских ворот, со-
бора и его колокольни со шпилем, Летнего дворца и Александро-Нев-
ской лавры, Гостиного двора и здания Двенадцати коллегий на Ва-
сильевском острове, образцовых домов. Наконец, Трезини разработал
первый генеральный план Петербурга. Он фактически руководил Кан-
целярией от строений, во главе которой -были поставлены Сенявин и
Черкасский. С 1703 по 1716 год Трезини был единственным зодчим
в Петербурге. Вклад его в создание невской столицы трудно переоце-
нить.
Замечательный русский зодчий Михаил Григорьевич Земцов был
одним из «птенцов гнезда Петрова», современником Доменико Трези-
ни. Посланный Петром для обучения архитектуре и строительному
делу за границу, Земцов впоследствии выдвигался Петром, который
поручал ему ответственные стройки, постепенно заменяя иностранных
архитекторов русскими. Земцов завершал строительство Кунсткамеры
на Васильевском острове и строил Подзорный дворец в устье Фонтан-
ки, создавал Монплезир, каскады и фонтаны Петергофа, спроектиро-
вал и почти построил Аничков дворец, участвовал в составлении чер-
тежа дворца в Стрельне и в выработке планов застройки Петербурга.
Труд иностранцев ценили очень высоко. Чтобы побудить их по-
ехать или переехать в Россию, надо было много платить. Трезини же
получал не очень много — тысячу рублей в год, и деньги эти он отра-
батывал не за страх, а за совесть. В пять раз больше его получал из-
вестный европейский архитектор Ж. Леблон.
Русские зодчие получали меньше Трезини. Так, М. Г. Земцов имел
скудное жалованье — шестьдесят рублей в год, затем сто двадцать руб-
лей и, наконец, как «подмастерье архитектурного художества» и зод-
чий, руководивший возведением царских дворцов и разбивкой пар-
ков,-— сто восемьдесят рублей в год.
В создании новой столицы принимали участие многие замечатель-
ные русские зодчие, современники, ученики и преемники Трезини
и Земцова,— Тимофей Усов, Иван Устинов, Федор Васильев, Иван
Матвеев, Михаил Иванов, Иван Зарудный, Петр Еропкин, Иван Коро-
бов. Они внесли свой ценный вклад в создание Петербурга, в архитек-
турный облик невской столицы.
Таковы были люди, строившие Петербург и «наблюдавшие» за его
строительством.
7 В. В. Мавродин

ПЕРВЫЕ ЖИТЕЛИ
Первыми поселенцами Петербурга были солдаты, матросы, обита-
тели русских и финских — «чухонских» — деревень в дельте Невы,
строители города — подкопщики и мастеровые, офицеры и чиновники.
Немногие подкопщики становились постоянными жителями Петер-
бурга. Одни из них погибали, подорвав здоровье в петербургских бо-
лотах и топях. Не они составили подавляющее большинство коренного
населения Петербурга. Основу его составили переведенцы, переведен-
ные в принудительном порядке «на вечное житье» в Петербург маете
ровые и работные люди — каменщики, кирпичники, плотники, слесари,
медники, столяры, пильщики, паяльщики, бочары, портные, купцы,
канцеляристы, торговый и прочий люд.
На путь в Петербург и на первое время проживания переведенцев
снабжали всем миром односельчане. По указу Петра переведенцам
в Петербурге строили дома, чаще всего одну избу на две семьи. Возни-
кали переведенческие слободы. Строительство не поспевало за пото-
ком переведенцев, и на новом месте они чаще всего должны были
заботиться сами о себе. Переведенцы имели жалованье двенадцать руб-
лей в год и на хлеб по десять рублей. Дети получали ежемесячно
«хлебную дачу» мукой. Попадавшие в ведение канцелярии городовых
98

дел получали лишь половинное жалованье. Таких было большинство.
Несколько лучше устроились переведенцы на Охте. Им всем дали в
Петербурге муку, деньги на постройку избы, отвели огороды. Боль-
шинство охтинцев должны были работать на Партикулярной верфи,
они считались вольными плотниками, и предполагалось, что в Петер-
бурге они не останутся без заработка. А когда потребуется — их на-
правят на работы в Адмиралтейство, причем за свой труд они будут
получать «заработные деньги». Большинство вольных плотников были
помещичьими и монастырскими крестьянами. Но создать охтинские
поселения было не так-то легко: прибегали не только к вольной запи-
си, но и к «набору».
По указу 1713 года в Петербург переселяли ямщиков, в которых
город очень нуждался. Так, из «ямщиков лучших и семьянистых и ло-
шадиных добрых и прожиточных» сложилось население петербургской
Ямской слободы, расположенной у Московской дороги. Земли под
пашни и луга для покоса ямщики получали вокруг деревень Волковой
и Купчино.
Большинство переведенцев являлись крепостными крестьянами,
собственностью помещиков. Чтобы не затрагивать интересы помещи-
ков, было указано засчитывать переведенца за рекрута или выплачи-
вать за него барину двадцать пять рублей за человека.
Из переведенцев, переселенных на вечное житье в Петербург и
составлявших основное его население, вербовались рабочие для про-
мышленных заведений столицы.
По численности, по трудовому вкладу в создание столицы переве-
денцев можно было бы по праву назвать петербуржцами в большей
мере, чем многих петербургских вельмож, не вложивших в его разви-
тие ни своего труда, ни энергии.
Трудно жилось работным людям Петербурга. На его самом круп-
ном предприятии — Адмиралтействе — рабочий день весной и летом,
с 25 марта по 15 сентября, начинался в пятом часу утра, «рано поутру,,
как станут звонить в шабашный колокол», а заканчивался в девять
часов вечера. Порой рабочий день продолжался неопределенно долго,
до «вечерней пушечной стрельбы». Осенью и зимой, в короткие петер-
бургские дни и долгие ночи начинали работу позже, в шесть утра,
и работали до шести вечера. В одиннадцать утра наступало время обе-
да и отдыха, продолжавшееся зимой час, весной и осенью два часа,
а летом три часа.
За опоздание на работу, за час прогула высчитывали однодневный
заработок, за день прогула — недельный. Малейшая провинность кара-
лась телесными наказаниями — били кнутом. Не каждую неделю уда-
валось отдохнуть в воскресенье. К Адмиралтейству приписали многие
крестьянские дворы в Петербургской и Архангельской губерниях.
Приписанные крестьяне направляли работников в Петербург, где они:
99

трудились обычно четыре месяца в
году. Направленным на Адмирал-
тейство по указу платили «кормо-
вые деньги» — по три копейки в
день в среднем и выдавали хлеб и
соль. Наиболее «навычные в деле»,
знавшие судовое строение, получа-
ли, кроме того, жалованье десять —
двенадцать рублей в год.
Нанимали для работ в Адми-
ралтействе «повольной ценой охо-
чих плотников». Им платили го-
раздо больше — четыре рубля в ме-
сяц, но к вольнонаемному труду
прибегали в экстренных случаях,
на непродолжительное время, так
как от вольного найма «казне чи-
нится многий убыток». Трудности
найма и относительно высокая за-
работная плата привели к тому,
что указом 1720 года предписыва-
лось набрать тысячу вольных плот-
ников и поселить их в казенных
избах «а Охте. Но желающих на-
шлось мало — всего сто двадцать
А. Далъстейн. Плотник. четыре человека.
Офорт. Охтинских вольных плотников
закрепили за Адмиралтейством, за-
ставили «вечно жить» на Охте и
превратили в государственных кре-
постных. Дети рабочих, трудившихся на Адмиралтейских верфях, за-
креплялись за Адмиралтейством. Таким образом, крупнейшее государ-
ственное предприятие Петербурга — Адмиралтейство, насчитывавшее
к 1721 году более 5300 плотников, кузнецов, пильщиков, столяров, ко-
нопатчиков и прочих рабочих основных судостроительных специаль-
ностей, стало типичным крепостническим предприятием. Тяжкий при-
нудительный труд на Адмиралтейской верфи народ запомнил и запе-
чатлел в своем устном творчестве. В одной из песен говорится:
Как на матушке на Неве-реке,
На Васильевском славном острове,
Как на пристани корабельныя
Молодой матрос корабли снастил
О двенадцати тонких парусах,
Тонких, белыих, полотняныих.
Что из высока нова терема,
100

Из косящетого окошечка,
Из хрустальные из оконечка
Усмотрела тут красна девица,
Красна девица, дочь отецкая,
Усмотревши вышла на берег,
На Неву-реку воды черпати,
Почерпнув, ведры поставила,
Что поставивши, слово молвила:
«Ах ты, душечка, молодой матрос,
Ты зачем рано корабли снастишь,
О двенадцати тонких парусах,
Тонких, белыих, полотняныих?»
Как ответ держит добрый молодец,
Добрый молодец, молодой матрос:
«Ах ты, гой-еси, красна девица,
Красна девица, дочь отецкая!
Не своей волей корабли снащу,
По указу ли государеву,
По приказу адмиральскому».
Принудительным порядком набирались и рабочие для Арсенала,
Литейного и Пушечного дворов. Здесь трудились опытные мастера из
Москвы, в частности работавшие ранее на Литейном дворе в Москве,
в Олонце и Туле. Все это были люди «сведущие» в «оружейном и
кузнечном деле». Условия труда на Литейном дворе были хуже,
чем на Адмиралтействе, а рабочий день первое время не был норми-
рован.
Число рабочих, набираемых из рекрутов, непрерывно возрастало.
Вместо полка или батареи рекрут теперь попадал в Арсенал или в
Адмиралтейство.
Становились петербуржцами солдаты, переселяемые в невскую сто-
лицу для работы на казенных кирпичных, стекольных, полотняных ма-
нуфактурах.
На промышленных предприятиях Петербурга царила страшная тес-
нота. Рабочие вынуждены были трудиться, «уместясь как возможно».
Нередко, особенно летом, работы производились либо в сараях, либо
под открытым небом. Постоянно нуждались в дровах для отопления
мастерских, в которых зимой за ночь нередко наметало сугробы снега.
Маленькие, холодные, полутемные «мастерские избы», рабочий день
продолжительностью до тринадцати часов и больше, телесные наказания
«смотря по вине», дроговизна, задержки с выдачей рабочим казенных
предприятий съестных припасов, неопределенность в размере и сроках
их выдачи на частных фабриках, задержка заработной платы и многое
другое чрезвычайно отягощали положение рабочих.
На казенных предприятиях жалованье обычно выдавали три раза
в год — в январе, мае и сентябре. Только своевременная выдача муки,
крупы и соли могла спасти мастеровых от голода. Но нередко не толь-
101

ко денежное, но и хлебное жалованье им давали не в установленные
сроки. Рабочие приходили «в скудость» и, не имея «дневной пищи»,
искали выхода в бегстве.
Жизнь рабочих на заводе и дома протекала под неусыпным наблю-
дением начальства, которому предписывалось «не давать воли им ни
в чем». Рабочим запрещалось отлучаться из своих слобод даже в пра-
здничные дни, пускать на ночлег посторонних людей и бродячих тор-
говцев. Только в определенные часы даже в пределах своей слободы
рабочие имели право ходить друг к другу в гости, в кабак, развлекать-
ся игрой в карты. О каждой купленной вещи они должны были докла-
дывать начальству. Без его разрешения рабочий не мог ни продать, ни
заложить принадлежавшую ему вещь. Собираться можно было лишь
в церкви и кабаке. Чтобы мастеровые не «скучали», кабаки открывали
повсюду. Бани рабочие любили, и часами парились в них. Несмотря на
преследования со стороны полиции, играли не только в карты, но и
в кости, вели кулачные бои. Ходили в лес по грибы и ягоды, устраива-
ли игры, пели песни. Посещение церкви являлось обязательным, что
подтверждается указами. Церковь учила «богобоязни», а для обучения
мастерству «богобоязнство зело потребно».
«К смотрению над мастеровыми» приставили солдат и унтер-офи-
цера. Они должны были строго следить, чтобы рабочие не собирались
в «сообщества», не «колобродили», не «озоровали». Более того, среди
самих рабочих создали фискальную систему, поделив их на десятки,
в которые входили один мастер первого класса, три — второго класса
и шесть — третьего класса. Из тех же мастеровых выбирали десятни-
ков и командиров.
Дети мастеровых начинали рано трудиться, нередко с восьми — де-
сяти лет. Работали до полной потери трудоспособности, а наступала
она рано. Непосильный труд, скудное питание, болезни, увечья на ра-
боте приводили к тому, что к пятидесяти — пятидесяти пяти годам
мастеровой становился инвалидом. Запомнили русские люди проклад-
ку Ладожского канала. И ее, эту тяжкую «канавную» работу, запечат-
лели в песне:
Поутру то было раным-рано
На заре то было утренней,
На восходе красного солнышка,
Что не гуси, братцы, и не лебеди
Со лугов-озер поднималися,
Поднимались добрые молодцы,
Добрые молодцы, люди вольные,
Все бурлаки понизовые,
На каналушку на Ладожскую,
На работу государеву.
Провожают их, добрых молодцев,
Отцы-матери, молодые жены
И со малыми, со детками.
102

Канал не только копали, его ве-
ли через болота, насыпая валы, осу-
шали участки, покрытые водой, ры-
ли каналы. На строительстве Ла-
дожского канала было много кре-
постных и «колодников». Неверо-
ятно тяжелые условия труда, бо-
лезни, недоедания уносили тысячи
жизней. Дорого обошелся русским
людям Ладожский канал.
Вольных людей было немало в
Петербурге. Они были отпущены
на отхожий промысел своими гос-
подами, выдававшими им особые
свидетельства, так называемые «по-
кормежные письма», замененные
впоследствии паспортами. Некото-
рые из них, посылая деньги бари-
ну, постоянно проживали в столи-
це и постепенно превращались в
ее жителей. Из этих крестьян-от-
ходников вербовалось большинство
наемных рабочих. Среди людей, ра-
ботавших в петровские времена по
вольному найму, свободных в пол-
ном смысле слова было немного. А. Дальстейн. Солдат.
Наемный рабочий, как правило, Офорт.
являлся чьим-либо крепостным.
Под конец первой четверти
XVIII века среди наемных рабо-
чих Петербурга стали встречаться дети солдат, переведенцев и фаб-
ричных. Это были далекие социальные предшественники петербург-
ского пролетариата, ставшего революционным авангардом рабочего
класса России уже в XIX столетии.
Потянулись в Петербург и ремесленники. Переселялись из Новго-
рода и Вологды, Ростова Великого, Костромы и Романова, Пошехонья,
Кашина, Твери и Москвы. Устремлялись на жительство в Петербург
пирожники и хлебники—ярославцы, рыбаки —осташковцы, сапожни-
ки—из Кимр и Кашина, портные, мясники и пр. Ярославцев и москви-
чей насчитывалось больше других. Часть ремесленников входила в це-
хи. Цехи были организованы по видам ремесла, по профессиям, чрез-
вычайно дробным и многочисленным. Вначале в Петербурге насчиты-
валось сорок четыре цеха, но потом число их сократилось до двадца-
ти четырех. Зачисление в цех не было обязательным.
103

Большинство зарегистрированных петербургских цеховых ремес-
ленников являлись выходцами из крепостных крестьян. Их насчитыва-
лось более половины. Некоторые из них становились вольными. На
втором месте стояли горожане — посадские люди, на третьем — ино-
странцы и, наконец, выходцы из солдат, стрельцов, казаков.
Значительную часть населения Петербурга составляли также солда-
ты гарнизона и матросы Балтийского флота. Матросы находились в
лучшем положении, чем солдаты и мастеровые, их лучше кормили и
одевали. Часть матросов и солдат прирабатывала в свободное от служ-
бы время ремеслом. Нередко их привлекали на разные работы, и тогда
им платили денежное жалованье.
Этот мастеровой, работный люд, подкопщики и ремесленники, от-
ходники и наемные вольные люди строили Петербург, работали на
верфях и мануфактурах, рыли каналы, перебрасывали мосты, покрыва-
ли булыжником улицы столицы, кормили, поили, обували и одевали
его многочисленное население, воздвигали дворцы и «палаты камен-
ные» знати, разбивали парки, рубили лес, прокладывали дороги и
«першпективы».
На предприятиях Петербурга трудились замечательные мастера.
Это — судостроители Федосей Скляев, Гаврила Меншиков, под-
мастерье Пальчиков, «замышлявшие» и строившие суда, мастера парус-
ного и мачтового дела Иван Кочет, Фаддей Попов, Тихон Лукин и
другие. Их трудом и талантом создавался русский флот. Творческая
мысль русских мастеров обгоняла технику своего времени. Алексей
Бурцев, мастер Партикулярной верфи, предложил в 1713 году проект
колесных судов, которые могли ходить «без замедления и без всякой
остановки» не только по ветру, но и против ветра. Ефим Никонов,
плотник Адмиралтейства, построил «потаенное судно». Эта первая
русская подводная лодка была повреждена при спуске ее на воду в
1724 году, а на ремонт ее денег не отпустили. Трофим Буйнаков, Фи-
лат Кадышев, Иван Кобыляков ткали прекрасные гобелены — «Полта-
ва», «Купидон» и другие. Изготовляли «зелье» — порох для орудий
армии и флота — пороходелы Иван Леонтьев, Афанасий Иванов, Яков
Батищев.
Немало оседало в Петербурге на постоянное жительство иностран-
цев — голландцев, немцев, англичан, датчан. Это были, главным обра-
зом, морские офицеры и матросы, мастеровые, ремесленники (особен-
но золотых дел мастера и парикмахеры), врачи, аптекари, учителя.
Многие из них навсегда оставались в России.
Купцы и дворяне переселялись в Петербург весьма неохотно. Бога-
тых и именитых купцов, опытных в коммерческих делах, которые мог-
ли быть советниками правительства по торговым и таможенным делам,
с трудом удавалось заставить уехать из Москвы или Архангельска и
перенести свой дом и свою торговлю в новую столицу.
104

Тем не менее в Петербурге все
же оседали, на время или навсег-
да, купцы из Москвы, Ярославля,
Каргополя, Калуги, Тулы и других
городов. Среди них выделялись
московский купец, вице-президент
Петербургского магистрата Илья
Исаев, купцы Матвей Евреинов,
Иван Микляев, Иван Дмитриев,
Иван Веселовский, Андреян Боло-
тин, Семен Панкратьев, Иван Фи-
латьев, Михаил Гусятников. Это
были все богатые, многоопытные
купцы-оптовики с большим обо-
ротным капиталом, скупавшие и
продававшие большие партии ко-
жи, пеньки, льна, сала, воска, хол-
ста.
Мелкие купцы, торговавшие в
розницу, переезжали в столицу по
своей воле. Купцами становились
и некоторые петербургские ремес-
ленники. Те, кто не сумел пустить
корни и наладить торговлю, воз-
вращались с берегов Невы домой.
Возвращение разрешалось указом л. Дальстейн. Матрос.
1719 года. Офорт.
Строжайшим указом предписы-
валось переселяться в Петербург
дворянам. Приговор Сената 1712
года установил список дворян, числом более тысячи двухсот человек,
которым надлежало переехать в Петербург.
Дворянам предлагалось обзаводиться здесь домами и усадьбами и
считать себя коренными жителями столицы. Многие дворяне с боль-
шой неохотой расставались со своими вотчинами в глубине России и
переселялись в невскую столицу.
В 1713 году царским указом повелевалось «царедворцам и прочих
чинов людям» строить дома в Петербурге. Переселением дворян ведал
Сенат, купцов — Коммерц-коллегия, ремесленников — Мануфактур-
коллегия.
Петр I сделал многое для устройства жизни городского населения,
в частности в Петербурге. Еще в 1699 году Петр, заботясь об улучше-
нии управления торгово-промышленным населением городов, учредил
в Москве ратушу, а по другим городам — земские избы. Избирало в
105

ратушу и в земские избы все население города, и каждый мог быть
избран членом-бурмистром. Земская изба ведала торговлей, ремеслами,
городскими промыслами, тяжбой по торговым делам, городскими сбо-
рами.
В 1720 году было создано новое городское управление — так назы-
ваемые магистраты. В Петербурге был учрежден Главный магистрат.
Создание магистратов преследовало цель расширения торговли, ремес-
ла, промышленности и улучшения городского управления. Горожане
были разделены на две категории — «регулярные» (купцы, художники,
врачи, ремесленники) и «нерегулярные», или «подлые» (городские ни-
зы). «Регулярные» горожане составляли две гильдии. В первую входи-
ли крупные купцы, врачи, аптекари, художники, зодчие, богатые юве-
лиры, во вторую мелкие торговцы и ремесленники. Ремесленники име-
ли свои особые организации — цехи.
Магистрат — бурмистров и ратманов, ведавших сбором налогов и
судом, выбирало уже не все население города, а только «первостатей-
ные» люди, то есть богачи (купцы, промышленники). Магистраты го-
родов подчинялись Главному магистрату. Новая реформа была на
руку только городским богачам.
Купцы входили в силу. Петр прислушивался к их голосу, «радел»
о торговле и о купеческом сословии. Указом 1711 года купцы получили
право «в чем где какая обида» жаловаться в Сенат. Купцам предостав-
лялись льготы, оказывалась денежная помощь, передавались на выгод-
ных условиях казенные заводы, создавались торговые компании.
Нередко купцы выступали советчиками Петра по вопросам торговли
и промышленности. Купечество привыкало к Петербургу. Ощущая по-
кровительство царя, сулившее им большие прибыли, купцы тоже на-
вечно поселялись в новой столице.
И с течением времени необходимость в крутых мерах по обеспече-
нию роста численности населения отпала. Возросшая роль Петербурга
в экономической и политической жизни страны, стабилизация его по-
ложения как столицы привели к тому, что численность населения ста-
ла быстро расти. Все большее число людей переселялось сюда «своей
волей». К 1725 году в городе насчитывалось уже свыше сорока тысяч
жителей (более шести тысяч дворов), что составляло одну восьмую
часть всего городского населения России.
Так «из тьмы лесов и топи блат» поднялась «Северная Пальми-
ра» — Петербург. Город рос. И хотя в морозные зимние ночи на «пер-
шпективах» раздавался волчий вой и не один поздний прохожий был
растерзан серыми обитателями лесов, и хотя во мраке улиц лишь ред-
кими звездочками светились плошки и едва слышалась заунывная пере-
кличка часовых, снова наступала весна, и грохот свай, стук топоров,
визг пил, перестукивание молотков говорили о том, что Петербург
строится и растет, Петербург — будущее, Петербург — столица.

ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ТОРГОВЛЯ
В России XVII века уже существовали крупные промышленные
предприятия, но они не могли удовлетворить потребности страны в
промышленных изделиях. Слабое развитие промышленности в России
приводило к тому, что она во многом находилась в зависимости от
Запада.
Между тем природные богатства России были неисчислимы. «Наше
Российское государство перед многими иными землями преизобилует
и потребными металлами и минералами благословенно есть, которые
до нынешнего времени без всякого прилежания искали»,— писал
Петр. Во все концы необъятной страны «всех чинов людям» летели
письма и грамоты то с советом, то с приказом, то грозные, то ободря-
ющие.
«И указал великий государь» искать железную и медную руду, се-
ребро и свинец, заводить заводы, посылать «рудознатцев» на Урал и
в Забайкалье, на далекие Зерентуй и Шилку, где возникали Нерчин-
ские заводы, лить железо и чугун, ткать полотно и парусину, сучить
канаты для кораблей.
Побуждая торговых людей вложить свои капиталы в промышлен-
ное производство, Петр заботился о том, «дабы ласково им в том деле
107

промышлять было». Он приказывал вельможам и чиновникам всячески
промышленникам «вспомогать наставлением, машинами и всякими спо-
собами», чтобы, «видя государеву милость, всяких чинов и народов
\юди с вящей охотой и безопасно в компании вступали».
Купцы, строившие заводы и фабрики, получали ссуды, льготы и
монополии. Так, благодаря покровительству Петра, стал крупнейшим
уральским заводчиком тульский кузнец Никита Демидов. Так раз-
богател владелец многих заводов Баташев. Из купцов вышли такие
крупные русские предприниматели, как Щеголин, Турчанинов,
Микляев.
Но, зная косность русских торговых людей, стремившихся зани-
маться торгом по старинке, Петр для развития отечественной промыш-
ленности вынужден был прибегнуть не только к поощрительным, но
и принудительным мерам. Так, например, основанные в 1712 году ка-
зенные суконные фабрики, чтобы «не покупать мундиру заморского»,
было предложено отдать компании торговых людей, «а будет волею не
похотят, хотя и в неволе».
«Хотя что добро и надобно, а новое дело,—писал он,—то наши
люди без принуждения не сделают». Петр хотел, чтобы торговые люди
быстрее научились схватывать особенности европейского рынка, бо-
лее гибко маневрировать ценами, чтобы торговля максимально содей-
ствовала развитию промышленности.
Производство подчиняли строго установленным правилам. Такую
же опеку правительство установило и по отношению к ремеслу и
кустарной промышленности. Так, например, от кожевников требовали
обработки кожи ворванью, что было принято в Европе, приказывали
выделывать полотно определенной ширины. Такие товары должны бы-
ли получить более широкий спрос на международном рынке.
Для развития отечественной промышленности не останавливались
перед тем, чтобы прекратить ввоз в Россию того, что стали выделывать
на русских заводах. Так, сенатским указом в 1721 году был запрещен
ввоз сахара, который начали производить на заводе Вестова.
Создание и рост многих предприятий был вызван главным образом
нуждами войны. В связи с Азовским походом и строительством флота
в Воронеже был расширен Боринский железоделательный завод, пост-
роены у Воронежской верфи Липецкий (доменный) и Кузьминский
(молотовой) заводы. В Тульском железоделательном округе было
основано пять новых заводов. На Оке выросли Дугненский (домен-
ный) и Меныпевский (орудийный) заводы. В начале Северной войны
обратили особое внимание на деятельность Олонецких заводов. Воз-
ник Петровский завод (Петрозаводск), Повенецкий, Кончезерский
и другие. К ним было приписано для заготовки дров и угля двенадцать
тысяч крестьянских дворов. Заводы должны были лить и ковать пушки
и якоря.
108

Н. А. Демидов.
Портрет работы неизвестного художника
начала XVIII века.
Начали добывать и обрабатывать железную руду на Урале. Послан-
ный на Урал Андрей Виниус писал: «Та магнитная руда,— сказали
опытчики, — таково богата, что из ста фунтов руды выходит трид-
цать или сорок фунтов самого доброго железа». Из Голландии, где
производилось исследование уральской руды, сообщали, что железо
такое, что «лутче быть не возможно». Мастера считали русское железо
«лучше шведского».
109

Еще в 1697 году на Урале началась закладка огромного Невьянского
завода—первенца уральской промышленности. Затем железоделатель-
ные заводы стали возникать один за другим: Каменский, Уктусский,
Алапаевский, Екатеринбургский. С 1712 года на Урале появляются ме-
деплавильные заводы. В 1725 году число уральских заводов доходит до
одиннадцати. Уже в 1718 году на русских заводах было выплавлено
более шестисот пятидесяти тысяч пудов чугуна и несколько тысяч пу-
дов чистой меди. При этом тринадцать процентов металла выплавили
казенные заводы, а восемьдесят семь — частные, что свидетельствует
о создании благоприятных условий для промышленного развития
России.
На Нерчинских заводах в Сибири добывали свинец и серебро.
Промышленное строительство в первой четверти XVIII века было
одним из способов борьбы с отсталостью. Сорок три процента осно-
ванных в конце XVII и в первой четверти XVIII века промышленных
предприятий были созданы на казенные средства. При этом предприя-
тия, созданные для снабжения армии и флота,— металлургические и
металообрабатывающие заводы и текстильные фабрики — составляли
пятьдесят один процент всех созданных в те годы предприятий.
Для снабжения армии и флота, для продажи на внутреннем рынке
и вывоза за границу были основаны пятнадцать суконных и шерстя-
ных, одиннадцать полотняных и парусных, четырнадцать кожевенных^
девять шелковых, шесть бумажных, много пороховых, канатных и дру-
гих мануфактур.
Всего к 1725 году в России действовало двести двадцать одно про-
мышленное предприятие, из них восемьдесят шесть металлургических,
металлообрабатывающих, оружейных, пушечных предприятий, причем
свыше сорока железоделательных, чугунолитейных и медеплавильных
заводов были очень крупными.
Из этих двухсот двадцати одного предприятия только двадцать
одно было основано до начала эпохи преобразований. Ряд предприя-
тий, возникших в 1726 — 1730 годах, было намечено создать еще при
Петре.
По меткому замечанию историка В. О. Ключевского, на современ-
ников-наблюдателей деятельность Петра в области экономики и хозяй-
ства производила большое впечатление. Россия представлялась им как
бы одним заводом; повсюду слышен был стук молотков и топоров;
отовсюду текли туда ученые и всяких званий мастера с книгами, инст-
рументами, машинами.
Петр имел ясное представление о нуждах России. Он видел и мно-
гое из того, что сокрыто было от взоров многих его современников
Так, он предсказывал великое промышленное будущее ковыльной до-
нецкой степи, а о найденном там каменном угле говорил, что «сей
минерал если не нам, то нашим потомкам пригодится».
110

Серебряный рубль выпуска 1718 года
Развивались также ремесла и кустарные промыслы. Появились про-
мыслы, обслуживавшие крупную промышленность мануфактурного ти-
па (например, производство основы для сукон и бечевы для канатных
фабрик). Для ремесленников введены были цехи, которые выбирали
старост, следивших за качеством товаров. У цеховых мастеров были
ученики, обучавшиеся семь лет.
Бурно растущая промышленность предъявляла большой спрос на
рабочую силу.
Первое время к петровским заводам и мануфактурам прикрепляли
всевозможного рода «гулящий люд», «татей», «мошенников», «винных
баб и девок», «колодников», беглых солдат, нищих. Завод в петровские
времена в сущности представлял собой тюрьму или, в лучшем случае,
заведение для исправления «винных людей». Но такой работный люд,
конечно, не мог содействовать развитию производительности предпри-
ятий. Число же вольных людей, нанимавшихся на заводы, было невели-
ко. Вольные работные люди вербовались из разорившихся посадских
людей, либо, как уже говорили, ими были крепостные крестьяне, отпу-
щенные барином на оброк. Но приток вольных был ограничен: не
хватало «охочих».
И в крепостнической стране вышли из создавшегося затруднения
чисто крепостническим образом: началось использование рабочей си-
лы в принудительном порядке. К одиннадцати уральским заводам при-
крепили двадцать пять тысяч казенных крестьян, к олонецким — две-
надцать тысяч. Часто приписывались к заводам казенные крестьяне из
111

отдаленных мест. Они должны были работать на заводах большую
часть года, тратя много времени на дорогу. Позднее они почти все
время проводили на заводе, получая лишь на короткий срок отпуск для
сельскохозяйственных работ. «Приписные» крестьяне находились в
чрезвычайно тяжелом положении.
Указом 1721 года промышленникам и купцам разрешено было поку-
пать для своих предприятий крепостных. Эти крестьяне получили на-
звание посессионных (от латинского posessio — владение, имение).
Они считались «крепкими» не владельцу, а заводу; завод, а не купец
был их хозяином, и их можно было продать только вместе с заводом.
Идя навстречу купцам-предпринимателям, Петр, однако, подчеркивал,
что они не дворяне и крепостными крестьянами владеть не имеют
права.
Начиная с 1711 года на крупных предприятиях учреждались ремес-
ленные школы. Сыновья церковников и мастеровых людей шли «в уче-
ние к мастерам разных дел». При уральских горных заводах существо-
вали школы рудознатцев, литейщиков и других мастеров. Каждый ино-
земный мастер, работавший на русском заводе, должен был обучить
нескольких русских людей.
«Работный люд» петровских времен влачил жалкое существование.
Часто рабочий получал солдатский паек—шесть рублей двадцать ко-
пеек в год. Иностранцы говорили, что заработная плата русских рабо-
чих '«почти ие превышала того, во что обходится содержание аре-
станта». Трудились от зари до зари, по четырнадцать — восемна-
дцать часов в день. iB рудниках часто работали по пояс в воде.
Машины были самые примитивные, люди работали вручную, надры-
вались.
Строптивых ждали кандалы, батоги, каленое железо. Наготове сто-
яли заводские воинские команды. Слабые гибли сотнями от изнури-
тельной работы и заразных болезней. Люди спасались бегством в Си-
бирь, на вольный Яик, на север, в тайгу.
Петр уделял особенное внимание торговле. Он считал, что «торгов-
ля — верховная обладательница судьбы рода человеческого».
Реформы и завоевания привели к расширению внутренней и вне-
шней торговли России. Повсюду росли «ярманки», гостиные дворы,
биржи, торговые пристани, прокладывались каналы. Учреждена была
особая Коммерц-коллегия, ведавшая торговлей.
Поощряя торговлю, особенно торговлю «складом» — компаниями,
Петр предоставлял купечеству огромные ссуды.
Для получения сведений о внешнем рынке и для развития внешней
торговли в крупных городах Европы были открыты русские консульст-
ва. Ежегодно для изучения торгового дела и коммерческих наук в Ита-
лию и Голландию ездило на казенный счет по двенадцать — пятнад-
цать молодых купцов из Архангельска и Москвы.
112

Расширились торговые связи с Востоком. Петр заключил выгодный
торговый договор с Персией, развернулась торговля с Китаем через
Кяхту и торговля со Средней Азией.
Заботясь о расширении внешней торговли, Петр стремился к тому,
чтобы вывоз русских товаров за границу превышал ввоз иностранных
товаров в Россию. Для сокращения ввоза иностранные товары были
в 1724 году обложены высокими пошлинами, составлявшими несколько
более тридцати семи процентов стоимости товаров.
Экономическая политика правительства привела к тому, что вывоз
значительно превысил ввоз. Под конец царствования Петра русский
ввоз составлял два миллиона сто тысяч рублей, а вывоз — четыре мил-
лиона двести тысяч рублей — в два раза больше.
Экономическая политика преследовала определенную цель — на-
копление внутри страны драгоценных металлов. Эти средства предназ-
начались для создания в России промышленности. Без нее не могли
обойтись ни русская армия, ни русский флот, нуждавшиеся в пушках
и парусах, в сукне и железе, в лесе и меди.
Условия для роста промышленности и торговли были созданы об-
щим ходом развития России еще в XVII веке. Но экономическая поли-
тика правительства Петра I дала мощный толчок, ускоривший этот
рост. К 1725 году промышленность и торговля выросли весьма значи-
тельно. В общей массе русского вывоза изделия составляли уже пять-
десят два процента, а сырье — только сорок восемь. Огромные прибы-
ли поступали в карман купечества, дворянства, шли в казну.
Подводя итоги своей экономической политике, Петр говорил: «Не
все ль неволей сделано, а уже за многое благодарение слышится, от
чего уже плод произошел».
К. Маркс указывал на стремление Петра всячески стимулировать
развитие торговли и промышленности. Говоря о польском короле Ка-
зимире, который хотел «сразу создать торговлю и промышленность»,
К. Маркс подчеркивает, что он хотел все это сделать «на манер рус-
ского Петра» *.
В экономической жизни России в первые десятилетия XVIII века,
в развитии ее промышленности и торговли значение Петербурга
непрерывно и очень быстро возрастало. Петербург развивался как
крупнейший экономический центр страны.
Петербург являлся портом и крепостью одновременно, и поэтому,
естественно, среди его промышленных предприятий особо выделялось
Адмиралтейство — самое крупное предприятие города.
Вначале строили мелкие и средние суда, но после Полтавской бата-
лии наступили времена многопушечных боевых кораблей большого
* Маркс К. Хронологические выписки.— „Архив Маркса и Энгельса", т. V, 1938,
с. 318.
8 В В Мавроди и
из

тоннажа. Строился флот «открытого моря». Численность рабочих Ад-
миралтейства непрерывно росла. Если в 1709 году число их не достига-
ло и тысячи человек, то к 1715 году на верфях Адмиралтейства было
занято свыше двух тысяч семисот человек, а в 1721 году — пять тысяч
триста плотников, столяров, кузнецов, конопатчиков, пильщиков, па-
русных мастеров. Число же работных людей, обслуживавших Адми-
ралтейство, было значительно большим. Так, в 1715 году на разных
предприятиях Адмиралтейства трудилось около десяти тысяч человек.
Большинство их составляли крестьяне, присланные царскими указами
«в Санкт-Петербург на Адмиралтейский двор бессрочно». И все же
рабочих не хватало. Поэтому приходилось нанимать на некоторое вре-
мя «повольною ценою» вольнонаемных рабочих, в первую очередь
плотников. Вольнонаемные рабочие обходились государству дороже.
Адмиралтейство одно не могло справиться с делом создания Бал-
тийского флота. Строительство крупнотоннажных судов с многочис-
ленной артиллерией большого калибра, со множеством больших пару-
сов побудило перенести постройку мелких и средних парусно-гребных
судов — галер, полугалер, скампавей — на другое место. С 1719 года
стали закладывать в устье Мойки на верфи, получившей название
Скампавейного двора (позднее Новая Голландия). В районе Скампа-
вейного двора прорыли канал, который соединил Мойку с Невой.
Ежегодно на Скампавейном дворе закладывали по нескольку десятков
скампавей и галер, а когда последние стали преобладать, Скампа-
вейный двор начали именовать Галерным двором, или Галерной
верфью.
Адмиралтейство расширялось, постепенно распространяясь к Га-
лерной верфи (Красная улица, бывшая Галерная). С 1711 года дере-
вянные и мазанковые дома Адмиралтейства стали сменяться каменны-
ми. Построили каменные здания канатного завода, инструментальной
мастерской, мастерской для изготовления фитиля и др. В 1723 году
создали огромный, облицованный камнем эллинг, расположенный на
территории вблизи современного Исаакиевского собора.
Адмиралтейство располагало большим числом всевозможных вспо-
могательных предприятий. Среди них Смоляной двор, водяная пильная
мельница на реке Ижоре, ветряные пильные мельницы, вначале распо-
ложенные на Васильевском острове (примерно на территории совре-
менного Центрального военно-морского музея), а затем перенесенные
на Мойку, несколько кирпичных заводов, построенных на берегу
Невы. Адмиралтейство имело на Охте свой гонтовый завод, изготов-
лявший дранку для крыш, в Петербурге и Дудергофе пергаментные
заводы, на реке Ижоре восковый завод, в Красном Селе и в Петербур-
ге бумажные мельницы. Адмиралтейство завело свои сухарные и пи-
воваренные заводы,— пиво тогда считалось хорошим противоцингот-
ным средством, и наконец, даже водочный завод.
1/4

Адмиралтейство со всеми своими подсобными предприятиями пред-
ставляло собой крупный промышленный комплекс.
Русские судостроители Федосей Скляев, Гаврила Меншиков, Иван
Кочет и другие были искусными мастерами. По общему признанию,
русские суда «превосходны по конструкции и по добротности матери-
алов». Англичанин Джефферис писал, что в Петербурге «корабли
строятся... не хуже, чем где бы то ни было в Европе».
«Враг не словами, а оружием побеждается»,—говорил Петр. Это
оружие поставлял прежде всего Литейный двор, основанный на
Московской стороне, у Литейной просеки, давшей начало Литейному
проспекту. Это было второе по величине государственное промышлен-
ное предприятие Петербурга. Ведал постройкой Пушечного двора вы-
дающийся инженер В. И. де Геннин, а затем генерал-фельдцехмейстер
Я. В. Брюс. Уже в 1713 году на Пушечном дворе отлили первые
пушки. К тому времени «анбар» Литейного двора оброс мастерски-
ми — слесарной, токарно-лафетной, столярной, паяльной, кузнечной
и др. В начале нынешнего Литейного проспекта, по обеим его сторо-
нам, располагались Старый пушечный двор и Новый пушечный двор.
На Литейном дворе отливали медные пушки, вначале с готовым кана-
лом ствола, а позднее — «глухие пушки», высверливая канал в готовой
отливке, изготовляли ядра, гранаты, фитили для пушек и т. п. Свер-
лильные станки приводились в движение конной тягой. Вся эта сово-
купность дворов, мастерских и «анбаров» в середине 1720-х годов ста-
ла именоваться Арсеналом.
Сюда же переводили отовсюду на «вечное житье» литейщиков, куз-
нецов, медников, слесарей и других мастеровых. Переселяли и туль-
ских оружейников. Вначале, в 1714 году, на Пушечном дворе работали
всего тридцать семь человек. В 1720-х годах число людей там возросло
до двухсот, причем среди них были рабочие двадцати пяти специаль-
ностей. Многие из них имели высокую квалификацию, как, например,
плавильный мастер Григорий Леонтьев, пушечный мастер Филипп
Шпекла, мастер медного дела Семен Терентьев. На Литейном дворе
с 1717 года работали и каторжники.
Первым пороховым заводом в Петербурге являлся Зелейный завод,
построенный на Березовом острове, по дороге к Кронверку. Старый
Зелейный завод на Городском острове применял конную тягу.
Несколько позднее, в 1715 и 1716 годах, два таких пороховых завода
основали на Охте. Охтинские заводы поручили строить Мокею Гусе-
ву. Они имели водяные двигатели («мельницы»), установленные у
плотин.
В 1719 году по приглашению Петра в Петербург приехал порохо-
вых дел мастер Петр Шмидт, который был обязан организовать произ-
водство пороха улучшенного качества. Но Шмидт не открыл русским
пороходелам своих производственных секретов и вскоре умер, передав
115

их лишь жене Валентине де Вель. Она была взята на службу в качест-
ве «пороховой мастерицы» и прослужила сорок лет. Валентина де Вель
открыла производственные тайны русским пороходелам Ивану Леонть-
еву и Афанасию Иванову.
В 1720 году Охтинские пороховые заводы возглавил талантливый
механик сержант Яков Батищев. Он перевел ряд производственных
процессов с ручного на механический труд. В частности, специальные
приспособления, так называемые «грохоты», приводимые в движение
водой, применялись при зернении пороха. Батищев построил второй
пороховой завод на Охте, на котором установил вместо каменных жер-
новов тяжелые медные полые жернова, залитые внутри свинцом.
Основную массу рабочих трех пороховых заводов Петербурга со-
ставляли специалисты-пороходелы и их ученики, переведенные из
Москвы. Численность их была невелика. В 1721 году «мастеровых лю-
дей и прочих служителей» насчитывалось всего сто двадцать пять че-
ловек. Поэтому до самого конца царствования Петра I по количеству
произведенного пороха Петербург уступал Москве.
В Петербурге и его окрестностях основали несколько дворцовых
мануфактур. Из них наибольшее значение имела основанная в
1717 году Шпалерная мануфактура, производившая гобелены. Вначале
она была устроена в Екатерингофе, а затем ее перевели в Петербург.
Отсюда название улицы Шпалерная (ныне улица Воинова). Организо-
ванная по типу французской королевской гобеленовой мануфактуры,
она вначале и обслуживалась приезжими мастерами-французами, кото-
рые должны были обучать русских учеников. Но французы делали это
неохотно и вскоре были уволены. Остался один мастер Филипп Бе-
гагль. В 1719 году туда набрали «грамоте умеющих» молодых ребят.
Под руководством мастера они вскоре дошли «до совершенства». Сре-
ди ткачей и красильщиков дворцовой гобеленовой мануфактуры вы-
делялись Филат Кадышев, Иван Кобыляков, Михайло Ахманов, Тро-
фим Буйнаков, Григорий Ежиков. Дворцовыми предприятиями явля-
лись также полотняные мануфактуры (в Екатерингофе), плетеночная,
крупорушка, маслобойня. Вскоре одни из них были ликвидированы
как убыточные, другие перешли в казну и стали производить продук-
цию не только для дворца, но и на рынок.
Немало промышленных предприятий в Петербурге принадлежало
частным лицам. Они их строили или брали от казны. Среди них был
расположенный на Выборгской стороне образцовый кожевенный за-
вод, где впервые в России кожу обрабатывали не дегтем, а ворванью,
что значительно улучшало ее качество. Этот завод казна передала ком-
пании купца Ильи Исаева. Возникло еще несколько частных кожевен-
ных заводов. Купец Павел Вестов там же, на Выборгской стороне,
в 1720 году построил сахарный завод, работавший на привозном сырье.
Мануфактуру, где изготовлялись шелковые ткани, основала в
116

1717 году компания П. А. Толстого, Ф. М. Апраксина и П. П. Шафи-
рова, к которым вскоре примкнули купцы во главе с Матвеем Евреино"
вым. В Петербурге были основаны канатные и парусные мануфактуры,
бумажные мануфактуры в Дудергофе, Красном Селе и в Петербурге,
четыре типографии — на Троицкой площади Городского острова, при
Морской академии, Сенате и при Александро-Невской лавре, воскобе-
лильный и стекольный заводы на Выборгской стороне, стекольный за-
вод на Фонтанке, шлифовально-гранильная фабрика в Петергофе,
кирпичные, пивоваренные и водочные заводы, лесопильни, мукомоль-
ни, крупорушки, маслобойни, свечные и прочие предприятия. Боль-
шинство предприятий было невелико и скорее являлось более или ме-
нее крупными ремесленными мастерскими, хотя и именовались фабри-
ками, заводами, мануфактурами. Их продукция по ассортименту удов-
летворить потребности Петербурга не могла, хотя эти предприятия
ориентировались на рынок, на покупателя. Рынок пополнялся товара-
ми из Центральной России. Съестные припасы в столице были очень
дороги.
Петербург становился важным промышленным центром страны.
Развивались различного рода ремесла. Именно они в основном
удовлетворяли потребности населения. Отраслей ремесел насчитыва-
лось несколько десятков. В 1722 году в Петербурге трудились ремес-
ленники сорока четырех специальностей. Город во множестве населя-
ли сапожники, кузнецы, портные, слесари, пирожники и пр. К началу
1720-х годов число ремесленников в Петербурге превышало полторы
тысячи человек, только записавшихся в цехи. Фактически ремесленни-
ков было гораздо больше, так как вступление в цех не было обяза-
тельным.
Петербург был крупным торговым центром страны. Быстро расту-
щий город нуждался в продуктах питания и в сырье для промышлен-
ности и ремесел.
В Петербург гнали скот, везли зерно, крупы, сало, растительное
масло, пеньку, кожи и т. п. Возникали рынки—на Троицкой площади,
у Кронверка (Ситный рынок), на Адмиралтейской стороне, на Охте
и в других районах города. Появились торговые ряды — мясные, рыб-
ные, хлебные, сенные и пр. Вслед за Гостиным двором на Городском
острове строятся каменные гостиные дворы на Мойке, вблизи Невско-
го проспекта (участок возле современного Кирпичного переулка) и на
Васильевском острове.
Особое значение Петербург приобрел как центр внешней торговли
России. Если в навигацию 1722 года в Петербургском порту побывало
сто шестнадцать иностранных купеческих судов, то в 1725 году в устье
Невы бросили якоря четыреста пятьдесят торговых кораблей.
Петр стремился весь основной внешний обмен России вести через
Петербург. Беломорская торговля России, начавшаяся во времена Ива-
117

Михаил Сердюков.
Портрет работы неизвестного художника
первой четверти XVIII в.
на Грозного, должна была уступить свое место балтийской. Спор меж-
ду двумя портами России — Петербургом и отдаленным Архангель-
ском — безоговорочно решался в пользу «парадиза».
Петр принимал все меры для налаживания торговли через Петер-
бург. Специальными указами предписывалось везти пеньку, юфть и
некоторые другие товары только в Петербург. Устанавливалось соот-
ношение в экспорте. Через Петербург должны были направляться одна
шестая одних товаров и две трети или одна треть других. Но еще
118

в 1717—1720 годах в Архангельск приходило в год в среднем сто три-
дцать — сто сорок судов, а в Петербург пятьдесят — пятьдесят пять су-
дов. Сказывались давние традиции и знакомый и безопасный путь по
Северной Двине, привлекавшие русских купцов. Да и иностранные
«негоцианты», особенно голландцы, «жаловали» в Архангельск охот-
ней, чем в Петербург. Немаловажное значение имело и то обстоя-
тельство, что торговле России со странами Западной Европы препят-
ствовал шведский флот — шла Северная война.
После победоносного окончания Северной войны обстановка ко-
ренным образом изменилась в пользу Петербурга. Немаловажное зна-
чение имели возрастание роли Петербурга в стране, а также запрети-
тельные по отношению к Архангельску и поощрительные по отноше-
нию к Петербургу указы и распоряжения.
В 1726 году вывоз из Петербурга превышал вывоз из Архангельска
почти в десять раз и достигал двух с половиной миллионов рублей,
а ввоз составлял около полутора миллионов рублей, тогда как в Архан-
гельск негоцианты из-за моря привезли товаров только на тридцать
пять тысяч рублей. Изменилось и количество судов, бросавших якорь
в Петербурге и Архангельске.
В 1721 — 1725 годах в Архангельск приходило ежегодно около пяти-
десяти кораблей. В Петербург же в 1720 году пришло семьдесят пять,
в 1722 году — сто шестнадцать, в 1724 году — двести семьдесят и в
1725 году — четыреста пятьдесят.
Через Петербургский порт Россия вывозила пеньку, лен, сало, же-
лезо, юфть, льняные ткани, парусину, канаты, воск, а ввозили вина,
кофе, сахар, краски и красящие вещества, шелковые, шерстяные и бу-
мажные ткани, галантерею. Состав импортных товаров свидетельству-
ет о том, кто был их покупателем. Дорогие заморские товары и пред-
меты роскоши покупали не крестьяне, работные или посадские люди,
а дворяне, купцы и другие зажиточные обитатели городов.
Столица нуждалась в путях для подвоза товаров. Подрядчик Миха-
ил Сердюков руководил работами по созданию Вышневолоцкого кана-
ла, и с 1706 года речные суда с Волги попадали в Петербург. Проло-
женный у южного берега Ладожского озера канал должен был обезо-
пасить суда от крутой ладожской волны и невских порогов (суда по
каналу пошли уже после кончины Петра). Росла и улучшалась сеть
сухопутных дорог. Провели дорогу из Петербурга в Ригу, на Волхов,
сократили на двести верст путь из Москвы в Петербург.
Заботясь о развитии торговли, Петр в 1716 году учредил Коммерц-
коллегию, ведавшую всеми торговыми делами.
Коммерц-коллегия окончательно оформилась в 1718 году. В ее обя-
занности входили «попечение» о строительстве купеческих судов, об
информации, где за рубежом и что выгоднее продать и дешевле ку-
пить, заботы о таможнях, о свободной торговле. Коммерц-коллегия
119

ведала городской торговлей, следила за состоянием рынков и лавок, за
деятельностью городских магистратов, в том числе и петербургского.
Она должна была стимулировать торговлю, развивать активность купе-
чества, поощрять торговлю «складом» — сотрудничество купцов.
На берегу Малой Невы, на Березовом острове, помещался Петер-
бургский магистрат, ведавший торговыми делами столицы. Свыше со-
рока человек приказных обслуживали Петербургский магистрат.
В Петербурге вначале при Гостином дворе на Троицкой площади
в деревянном, а затем в специальном каменном здании, с 1713 года
действовала биржа, одна из первых в Европе. Переведенная впоследст-
вии на Васильевский остров, петербургская биржа была товарной.
Здесь собирались купцы, заключали торговые сделки, выясняли рыноч-
ную конъюнктуру и т. п. К концу царствования Петра I Петербург,
наряду с Москвой, стал важнейшим экономическим центром России
и общепризнанным «окном в Европу».
Но промышленность Петербурга отличалась от московской про-
мышленности. Первой и основной особенностью промышленности но-
вой столицы явились крупные казенные, хорошо оборудованные и суб-
сидируемые государством предприятия, работавшие в основном на
нужды армии и флота (Адмиралтейство,-Литейный двор, Пороховые,
или Зелейные, заводы на Городском острове и на Охте и др.)- Москов-
ские многочисленные небольшие предприятия поставляли продукцию
главным образом на внутренний рынок. Существовали здесь и дворцо-
вые предприятия. Их продукция шла царскому двору и на рынок. Но
в экономике Петербурга они играли меньшую роль.
Став «окном в Европу», Петербург стал и важнейшим торговым
портом страны. Балтийское море давало несравненно большие возмож-
ности для навигации и коммерции, чем Белое. Во внешней торговле,
шедшей через Петербург, все более и более преобладал вывоз из-
делий промышленности, тогда как Москва через Архангельск торго-
вала главным образом сырьем.
Развитие петербургской промышленности и торговли выдвигало го-
род на Неве на первое место в стране.

СТОЛИЦА
КРЕПОСТНИЧЕСКОЙ РОССИИ

ЭНЕРГИЕЙ И ВОЛЕЙ ПЕТРА
К концу Прибалтийской кампании 1702 — 1703 годов Россия не
только вышла к морю,- был осуществлен стратегический план русско-
го командования: шведские войска в Финляндии оказались отрезанны-
ми от войск, занимавших Эстляндию, и от армии самого Карла, дей-
ствовавшего против польского короля Августа II на территории
Польши.
В скором времени Россия могла помочь Августу, все время терпев-
шему поражения. Русские войска вступили в союзную Польшу для
совместной борьбы со шведскими захватчиками.
Карл XII понял, что сильнейшим его противником является не Ав-
густ, а Петр, и, нанеся жестокое поражение Августу и заставив его
подписать мир, «шведский палладии» устремился в ^Россию. 3 апреля
1709 года шведское войско уже стояло под Полтавой. Карлу казалось,
что эта старая крепость сдастся после первых же выстрелов. Но мало-
численный гарнизон Полтавы, возглавляемый полковником Алексеем
Степановичем Келиным, и вооруженные жители города героически от-
бивали штурм шведов. В начале мая к Полтаве подошли русские вой-
ска под командованием Александра Даниловича Меншикова, а 4 июня
наконец прибыл Петр. На военном совете решили дать под Полта-
123

вой решающий бой. 26 июня Петр сам проверил, как подготовлено
к бою поле сражения. На нем соорудили редуты, расположенные на
расстоянии ружейного выстрела друг от друга. Они должны были
остановить первый стремительный натиск противника. Утром 27 июня
началась битва под Полтавой. «Полтавская баталия» завершилась раз-
громом шведов.
30 июня войска Меншикова настигли отступавших от Полтавы шве-
дов у городка Переволочна, на Днепре. Карл с Мазепой успели пере-
правиться через реку. Остатки же шведского войска — около шестна-
дцати тысяч человек, измученных и отчаявшихся, сдались в плен де-
сятитысячному отряду Меншикова.
Потери шведов под Полтавой и у Переволочны составили девять
тысяч двести тридцать четыре человека убитыми и около двадцати ты-
сяч пленными. Русские потеряли тысячу триста сорок пять убитыми,
три тысячи двести девяносто человек были ранены. По словам Петра,
победа досталась «легким трудом и малой кровью».
В бою принимала участие лишь первая линия русской пехоты. Из
второй линии был брошен в бой только один батальон. В своем журна-
ле Петр писал: «Из нашей пехоты только одна передняя линия с не-
приятелем в бою была, другая до того бою не дошла».
Таким образом, в решающей фазе «баталии» приняло участие толь-
ко десять тысяч русских солдат и офицеров. Шведы численно превос-
ходили русских, принимавших непосредственное участие в битве.
Война со шведами продолжалась еще двенадцать лет, но исход ее
был уже предрешен. «...Карл XII сделал попытку вторгнуться в Рос-
сию; этим он погубил Швецию и воочию показал неприступность Рос-
сии» *,— писал Ф. Энгельс.
Если в Европе после поражения под Нарвой недоброжелатели гру-
бо насмехались над Россией, то Полтава заставила их умолкнуть.
Друзья России открыто восхищались ее победой. Полтавская победа
вызвала горячий отклик в Саксонии, Польше, в странах южных и за-
падных славян.
Прав был Петр, когда обещал своим воинам, что потомство не за-
будет славных дел, совершенных под Полтавой. Сколько песен и ска-
заний сложил русский и украинский народ о Полтавской битве! Долго
помнили русские люди о том, что «боронена была шведская пашня
солдатскими руками». В старинной солдатской песне поется:
Было дело под Полтавой,
Дело славное, друзья!
Мы дрались тогда со шведом
Под знаменами Петра!
* Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 17.
124

Сложилась и поговорка: «Погиб, как швед под Полтавой».
Полтавская битва сыграла огромную роль в истории Европы. Воль-
тер называл Полтавскую битву единственной в истории, которая не
разрушала, но созидала. В. Г. Белинский писал: «Полтавская битва не
простое сражение... нет, это была битва за существование целого на-
рода, за будущность целого государства...»
«Успех народного преобразования был следствием Полтавской бит-
вы, и европейское просвещение причалило к берегам завоеванной
Невы»,— писал А. С. Пушкин.
.Полтавская битва происходила на юге страны, на Украине, но
нельзя было ни на минуту забыть о Неве, Петербурге, Кроншлоте,
молодом русском флоте на водах Финского залива.
Среди украинских мазанок, тополей и вишневых садов Петр по-
мнил, что ведет борьбу за далекий туманный север. В своем письме по
поводу «превеликой виктории» под Полтавой он сообщал: «Ныне уже
совершенно камень в основание Санкт-Петербурга положен». Знаме-
нитому «князю-кесарю» Ф. Ю. Ромодановскому Петр писал: «Ныне
уже без сумнения желание вашего величества, еже резиденцию вам
иметь в Питербурхе, совершилось...»
Петербург отныне был в полной безопасности.
После Полтавской битвы правительство и, прежде всего, сам Петр
особенно энергично принимаются за строительство Петербурга.
Огромна роль Петра в организации всевозможных работ в Петербур-
ге, целью которых было придать столице облик современного города
и превратить его в подлинный экономический, политический и куль-
турный центр страны.
Феофан Прокопович, не только «особа духовная», но и крупней-
ший правовед, в приветственной речи, обращенной к вернувшемуся
в 1717 году из-за рубежа Петру, говорил: «Кто изобретя толь крепкое
и угодное расположение места к населению сего царственного града?
Петр Первый. Кто его украшает новосозидаемыми архитектурными
многокрасными зданиями? Петр Первый. Пристанище в нем флота во-
инского и купеческого кто устроил? Петр Первый».
Современник Петра Гавриил Бужинский в своем сочинении «Сло-
во, в похвалу Санкт-Петербурга и его основателя Петра Великого...»
писал, что Петр начал со строительства крепости на Неве, но эта
крепость стала не только городом, но и столицей. Бужинский подчер-
кивал, что Петербург «превеликую помощь, пользу и славу соделывает
Российскому государству».
Значение Петербурга, и роль Петра в его создании обратили на
себя внимание Карла Маркса. В своей «Истории секретной диплома-
тии XVIII века» К. Маркс отмечал, что Петербург, этот «эксцентри-
ческий центр страны», был рассчитан на будущее, что, в отличие от
125

других русских городов, он не создавался веками, шаг за шагом, тру-
дом многих поколений, а вырос с изумительной быстротой —«возник
мгновенно».
Петр участвовал в составлении проектов, планов и чертежей за-
стройки города в целом, рассматривал проекты, предлагаемые зодчими,
вносил исправления и изменения.
Кроншлот воздвигали по его модели, присланной из Воронежа. Ру-
ководивший строительством Петропавловской крепости и Петербурга
Доменико Трезини не раз строил по чертежам Петра. По его же чер-
тежам возводилось Адмиралтейство.
Такие наименования, как Петроградская сторона, Петроградский
район, Петродворец, Петрокрепость и главный город Карелии —Пет-
розаводск, напоминают об основателе Петербурга — Петре.
Ко времени битвы под Полтавой Петербург имел довольно много-
численное население. Никакого подсчета жителей не сохранилось, но,
судя по тому, что, приказав каждому жителю Петербурга собрать по
сто камней для мощения улиц, городские власти рассчитывали собрать
более восьмисот тысяч камней, в городе насчитывалось более восьми
тысяч жителей.
Вернувшись на берега Невы, уверенный в том, что Петербургу уже
ничто не угрожает, Петр энергично принялся за строительство. Город
строился по регламенту — плану, разработанному Петром. В основном
застраивались берега Невы и ее притоков. При этом Петр стремится
вновь перестроить созданное за шесть с лишним лет и создать новый
город по единому плану. План застройки и развития Петербурга со-
здавался постепенно. Город должен был получить прямые улицы,
каменные дома; протоки и каналы должны были стать основными ма-
гистралями, как в голландских городах, и облегчить перевозки. Своему
«парадизу» Петр готовил будущее крупного экономического центра
страны с мануфактурами, ремеслами, высокоразвитой внешней и внут-
ренней торговлей.
Стремясь сделать Петербург подлинно морским городом, Петр
одно время полагал, что центром города целесообразно сделать остров
Котлин. В январе 1712 года он даже издал указ о принудительном
переселении жителей Петербурга на Котлин, и в августе Сенат утвер-
дил список переселяемых туда знатных людей. Среди них значились
Волконский, Стрешнев, Голицын, Долгорукий, Прозоровский, Ромода-
новский и др. Существовал и проект планировки города на острове
Котлине, прорезанном каналами-улицами. Но идея была явно неудач-
ной, от нее пришлось отказаться, и людей, предназначенных к пересе-
лению на Котлин, оставить в Петербурге.
Как уже говорилось, Петербург тех лет отнюдь не представлял со-
бой единого целого. Он состоял из нескольких поселений в районе
126

Адмиралтейства, на Городском острове, Васильевском острове, а так-
же на позднее возникших Выборгской и Московской стороне и
на Охте.
На Городском острове обосновались вельможи. Недалеко от доми-
ка Петра высились дома А. Д. Меншикова, Г. И. Головкина,
П. П. Шафирова. Позади этих домов тянулась Дворянская улица, само
название которой говорило о социальной принадлежности ее обитате-
лей. Таково же происхождение названий Посадской, Пушкарской, Мо-
нетной и других улиц. У Кронверка находилась Татарская слобода.
Слобода была населена татарами, пленными турками и калмыками, со-
гнанными на работы в Петербург и затем осевшими в невской столице.
Слободы застраивались убогими домиками «черного люда» и лавчонка-
ми. Но в глубине Городского острова еще шумел лес и тянулись забо-
лоченные земли, покрытые зарослями кустарника. Поэтому от Крон-
верка по направлению к Каменному острову были возведены длинные
палисады — заборы, которые должны были спасать петербуржцев в
долгие зимние ночи от волков, ходивших стаями.
Быстро менялся облик Петропавловской крепости. Земляные валы
и бастионы заменялись кирпичными на каменном фундаменте; дере-
вянные Петровские ворота, воздвигнутые в 1708 году по проекту Доме-
нико Трезини, были заменены в 1717 году каменными, построенными
им же. На месте деревянного собора Петра и Павла в 1712 году нача-
лось строительство каменного. Самое высокое здание Петербурга—
колокольня нового Петропавловского собора — достигало ста шести
метров. С огромным шпилем, часами с боем — «курантами», оно стало
как бы эмблемой города на Неве.
На Городском острове высилось самое роскошное здание Петер-
бурга той поры — генерал-губернаторский дворец А. Д. Меншикова.
Он был самым богатым и по внутренней отделке. В нем проходили
торжественные приемы иностранных послов, балы и пр.
Рядом с дворцом Меншикова стояли дом генерала В. И. де Генни-
на, дом другого генерала — Р. В. Брюса. Тут же находился дом
У. А. Синявина, в котором расположилась Канцелярия городовых дел,
позднее переименованная в Канцелярию от строений,—учреждение,
ведавшее планировкой и застройкой Петербурга.
Невдалеке от Петропавловской крепости, в той части Городского
острова, где расходятся Большая и Малая Нева, стоял Мытный двор —
таможня. Здесь шла торговля. Отсюда и пошло название Мытнинской
набережной. Вдоль течения Малой Невы на Городском острове распо-
ложилась Русская слобода, где обитали простые, «незначительные»
люди.
На Адмиралтейском острове быстро вырастали многочисленные до-
ма Большой, Первой, Второй и Третьей линий Морской слободы (сов-
ременные улицы Герцена и Гоголя), а за Мойкой — Пушкарской сло-
127

Вид усадьбы А. Д. Мепшикова на Васильевском острове.
Гравюра А. Ф. Зубова. 1717 г. Фрагмент.
боды. Повсюду нарезали участки земли под усадьбы и дома. Участки
разного размера, в зависимости от «чина» и социального положения,
получали офицеры, матросы, солдаты, мастеровые и др.
Гораздо менее были заселены Васильевский остров и Выборгская
сторона. На некоторых островах, в частности на Петровском, не было
ни одного строения, и окрестные жители пасли здесь скот. Петр пода-
рил Васильевский остров Меншикову под его дворец и усадьбу, но
строительство на Васильевском острове приняло более широкие масш-
табы.
А. Д. Меншиков, имея на Васильевском острове обширные земли,
построил там роскошный каменный дворец, крытый железом, покра-
шенный розовой краской. Неподалеку стоял каменный, также под же-
лезной крышей дом маршалка (управляющего) Меншикова Соловьева.
128

Вдоль берега Невы стояли дома Апраксина, Клокачева, Арсеньева, ге-
неральши Полонской, вдовы царя Ивана Алексеевича Прасковьи Фе-
доровны. На Стрелке Васильевского острова, как уже говорилось,
виднелись лесопильные ветряные мельницы.
В 1715 году у Петра появился план сделать центром Петербурга
Васильевский остров. В этом году он приказал мазанки и каменные
дома «купецким людям» строить «на Васильевском острову». В следу-
ющем году места для застройки отводились петербуржцам только на
Васильевском острове.
По указанию Петра Доменико Трезини составил план застройки
и освоения Васильевского острова. Остров предполагалось прорезать
каналами: Петр стремился уподобить свой «парадиз» милому его серд-
цу Амстердаму. По свидетельству А. К. Нартова, одного из ближай-
ших сотрудников царя, Петр говорил: «если бог продлит жизнь и здра-
вие, Петербург будет другой Амстердам». Но устройство каналов пре-
следовало и практическую цель — они должны были ослабить напор
воды при наводнениях, частых в устье Невы, и служить водными ма-
гистралями. Памятью об этом плане Д. Трезини и подобном ему, но
так и не реализованном плане Ж. Леблона являются современные ли-
нии и проспекты Васильевского острова с их строго геометрическим
рисунком. Отсюда и сами названия улиц Васильевского острова—ли-
нии. Предполагалось, что дома будут ставить в линии по обоим бере-
гам канала. Поэтому одна сторона улицы — одна линия, а противопо-
ложная — другая. Памятью о каналах в районе Литейного проспекта
и Таврического дворца является большая по тем временам ширина
улиц (обычно она была невелика и только давала возможность повоз-
кам разъехаться, а пешеходам не заходить на проезжую часть) Серги-
евской (ныне улица Чайковского), Фурштадтской (ныне улица Петра
Лаврова) и Захарьевской (ныне улица Каляева).
Каналы эти были засыпаны в середине XVIII века. В течение ряда
лет издавались указы, заставлявшие дворян и купцов строить дома и
переселяться на Васильевский остров. Но какими бы карами ни грозил
царь (с домов непереселившихся хозяев снимали крыши, «ослушни-
ков» высылали из Петербурга и т. п.), сделать центром столицы Ва-
сильевский остров не удалось. Отрезанный от материка широкой
Невой, при отсутствии постоянных мостов, Васильевский остров был
неудобен для жителей. Знать и дворянство воздвигали здесь по прика-
зу царя дома, но жить они оставались либо на левом берегу Невы,
либо на Городском острове.
По приказу Петра на Васильевский остров с Городского перевели
порт, заложили здания Двенадцати коллегий (ныне Университет),
Кунсткамеры, Гостиного двора.
И тем не менее только вдоль берегов Невы Васильевский остров
застраивался быстро. В глубине острова долго еще шумели дремучие
9 В. В Мавродии
129

План Петербурга 1716 г., изданный в Нюрнберге.
леса. Должны были пройти многие годы, прежде чем появились плаву-
чие мосты, соединявшие Васильевский остров с остальными районами
города, и сам остров стал одной из наиболее густо заселенных частей
Петербурга.
В 1712 году на Адмиралтейском острове заложили Галерную верфь.
Выше по Неве (современная набережная Красного Флота) возвели
склады корабельных материалов, эллинги, мастерские и пр. Невдалеке
(на месте современной площади Декабристов) вместо старой деревян-
ной церкви заложили каменную церковь Исаакия Далматского, пред-
шественницу огромного златоглавого Исаакиевского собора.
От Адмиралтейского острова застройка быстро продвигалась на
восток и на юг, дойдя до речки Кривуши (ныне канал Грибоедова).
Здесь раскинулось одиннадцать слобод — Большая и Малая (ныне ули-
130

План Петербурга 1717 г., изданный в Париже.
цы Гоголя и Герцена) Морские, Пушкарская, Прядильная, Офицерская
(ныне улица Декабристов), Кузнечная и пр. Памятью о поселениях
у Адмиралтейства тех времен являются Кирпичный переулок, Галер-
ная (ныне Красная) улица и др. К Адмиралтейству сходились две ули-
цы. Первой проложили Большую улицу, позднее названную Миллион-
ной (ныне улица Халтурина). В 1711 году проложили вторую улицу—
Большую першпективную дорогу, позднее Невский проспект. Она со-
единяла Адмиралтейство с Александро-Невской лаврой, со Смольной
слободой, где гнали смолу для нужд флота. От этой Большой першпек-
тивы отделялась старинная дорога, шедшая на юго-восток, на Новго-
род и Москву. Дорога шла через лес, по направлению будущего Лигов-
ского проспекта. Застройка Большой першпективной дороги начина-
лась от Адмиралтейства и прекращалась у Мойки, через которую пере-
131

Зимний дворец Петра I.
Гравюра А. Ф. Зубова. 1716—1717 гг.
бросили деревянный мост. Здесь, на Мойке, у Кирпичного переулка,
стояло двухэтажное здание подворья — гостиница Александро-
Невской лавры.
У моста через Мойку построили двухэтажный Гостиный двор, имев-
ший типичную для XVIII века форму четырехугольника с внутренним
двором и открытой галереей на арках на обоих этажах. Здесь же,
неподалеку, около укреплений Адмиралтейства, стоял трактир «Пет-
ровское кружало» и высился двухэтажный дом адмирала К. Крюйса.
Фасад его был обращен к Мойке и к Морской слободе, а не к
Невскому, что подчеркивало большое значение Мойки как важной
транспортной артерии. На лугу по левой стороне Невского шумел
132

многоликой толпой Морской рынок с его съестными, дровяными, сен-
ными и другими рядами. Земли, тянувшиеся от Невы между Фонтан-
кой, Мойкой до Большой першпективной дороги, принадлежали жене
Петра Екатерине.
Вдоль Невы продолжала строить свои дома петербургская знать. На
набережной стояли дома П. И. Ягужинского, С. Л. Рагузинского,
Д. А. Шепелева и др. Тут же, у Зимней канавки, построили второй
Зимний дворец Петра.
Второй ряд домов вдоль берега был обращен на Большую (Милли-
онную) улицу. Свое название она получила оттого, что на ней строи-
ли свои дома самые богатые и знатные люди. Среди них выделялся
роскошный дом генерал-адмирала Ф. М. Апраксина. Застройка тяну-
лась вплоть до обширного Царицына луга (ныне Марсово поле). Мой-
ку соединили каналами с Фонтанкой и Невой. Это были Зимняя и
Лебяжья канавки.
Дальше на восток вдоль берега Невы в 1711 году заложили Литей-
ный двор, строительство которого завершилось в 1714 году. От него
в направлении к Большой першпективной дороге прорубили просе-
ку — она положила начало Литейному проспекту. Дальше вверх по
течению Невы стояли дома царевича Алексея, сестры царя Петра На-
тальи Алексеевны, Монетный двор, дома Головкина, Кикина, Смоль-
ный двор и построенная в 1711 — 1713 годах Александро-Невская лавра.
Здесь город заканчивался. На правом берегу Невы, на Малой Охте,
располагалось несколько деревень и слобод — Охта, Козова слобода
и др. Далее, вниз по течению Невы, на Выборгской стороне находи-
лись восковые заводы, госпиталь^ стояла Сампсониевская церковь и
располагалась Сампсониевская слобода. Вдоль Невы тянулись неболь-
шие дома унтер-офицеров, солдат, мастеровых, мелких служащих.
Здесь же располагался батальон Канцелярии городовых дел и лежали
участки, отведенные знати под дачи. На территории современной Но-
вой Деревни, у устья Черной речки, стоял загородный дом некоего
Краснова.
Город разрастался на юг и юго-восток. Здесь начиналась Москов-
ская сторона с ее недавно возникшими слободами — Астраханской,
Аничковой, с загородными домами Чернышева, Апраксина и другими,
расположенными на Фонтанке. Московской стороной называлась часть
Петербурга, лежавшая за Фонтанкой. К 1717 году на левом берегу
Невы, от Фонтанки до Смоляного двора, высились дома знати —ца-
ревны Натальи Алексеевны, царевича Алексея Петровича, генерала
Я. В. Брюса и др.
Небольшие домики мастеровых, мелких торговцев, унтер-офицеров
тянулись слободами почти до современной Садовой улицы.
Петр хотел во что бы то ни стало строить Петербург по регламен-
ту. Дома строились вдоль улиц фасадом к ним, а разные хозяйствен-
133

ные постройки возводились внутри двора. Этим Петербург резко отли-
чался от Москвы и других городов России, где усадьба отделялась от
улицы высоким забором с воротами и калитками, а дом прятался где-то
в глубине усадьбы.
С 1712 года «недостаточным» петербуржцам предписывалось стро-
ить мазанки — оштукатуренные и побеленные деревянные дома, при-
чем еще до этого по указу царя на Городском острове построили «об-
разцовые мазанки». Но период мазанок в строительстве Петербурга
длился недолго, и мазанки в скором времени были вытеснены домами,
которые строили по образцовым чертежам именитые, зажиточные и
«подлые» — простые — люди. Любой богатый человек мог строить дом
и по своему вкусу, но обязательно после утверждения проекта в Кан-
целярии городовых дел, ведавшей застройкой и благоустройством го-
рода.
По приказу Петра на Васильевском острове построили образцовый
деревянный дом. Такие дома предписывали возводить не из круглых
бревен, а из обтесанных брусьев, расписывать их под кирпич или об-
шивать тесом. В целях борьбы с пожарами требовали крыть их черепи-
цей или дерном, ставить печи на специальном фундаменте и выводить
высокие трубы.
Идеалом Петра была каменная столица. Но кирпича не хватало.
Кирпичные заводы строили в Петербурге, в Стрельне, но только к
1714 году производство кирпича достигло нескольких миллионов штук
в год. Только, казалось бы, решился вопрос о кирпиче для строительст-
ва каменных домов, как стала остро ощущаться нехватка каменщиков.
Их надо было каким-то образом сосредоточить в Петербурге. И, со
свойственной ему решительностью, Петр идет на крайнюю меру—по
всей России, кроме Петербурга, царь запрещает строить каменные до-
ма. Теперь волей («покормиться») или неволей, в порядке перевода,
каменщики и «прочие художники» строительного дела потянулись на
невские берега. Петр стремился прекратить деревянное строительство
в Петербурге и даже запрещал строить деревянные дома. При этом
запреты то вводились, то отменялись ввиду невозможности отказаться
от деревянной застройки. Одно время запретили строительство камен-
ных домов на Адмиралтейской и Московской сторонах, кроме набе-
режной Невы. Результатом этого явилось оживление каменного строи-
тельства на Васильевском острове. И все же сделать Петербург горо-
дом исключительно каменных домов в те времена не удалось.
Серьезное внимание уделялось планировке улиц, их направлению,
прокладке каналов, строительству мостов. Уже тогда лучами сходились
к Адмиралтейству Большая першпективная дорога и улица, проложен-
ная на месте современного проспекта Майорова, и в начале 1720-х
годов наметилась улица, получившая название Средней першпективы,
а позднее — Адмиралтейской или Гороховой улицы (ныне улица
134

Д. Трезини. Здание Государственных коллегий на Васильевском острове
в середине XVIII в. Справа — Гостиный двор.
Гравюра с рисунка М. И. Махаева. 1753 г.
Дзержинского). При этом Петр приказывал сносить жилища работ-
ных людей, матросов и дворцы знати без всякой компенсации за по-
несенный урон, если это требовалось для задуманной им переплани-
ровки города.
Дорого обходилась жителям Петербурга петровская регламентация
строительства, но зато внешний облик Петербурга петровских времен
отличал его сразу от других городов страны и от подавляющего боль-
шинства старых городов Западной Европы. Петербург возник сразу
как «регулярный город» и далее развивался по плану, а не в результате
накопления слободок и слобод, пригородов и деревушек, улиц, переул-
ков и тупиков, причудливо лепящихся друг к другу. Учрежденная в
Петербурге в 1706 году Канцелярия городовых дел и сменившая ее
Канцелярия от строений вели застройку города по единому плану.
«Нерегулярности» и в Петербурге оказалось немало, но все же геомет-
рическая четкость и точность, его прямые першпективы и улицы, пере-
крещивающиеся под прямым углом, резко отличали его от городов
Московской Руси.
135

Петербург должен был стать городом каналов, а не мостов. Петр
первое время запрещал строить мосты, но всячески стремился создать
городской «невский флот», чтобы все движение и перевозки внутри
города шли не по улицам, а по каналам.
Во многом другом Петербург также не походил на остальные рус-
ские города. Его прямые улицы, выложенные булыжником и по ночам
освещаемые фонарями, его сады и парки, каналы, даже пожарные
команды и наличие полиции выделяли невскую столицу. Все это обес-
печивало определенные удобства, облегчало и ускоряло передвижение
по городу, создавало условия для поддержания чистоты, порядка, для
безопасности жителей Петербурга.
Петербургская полиция следила за печами и трубами, за соблюде-
нием правил застройки, укреплением берегов рек и каналов, за приста-
нями, за стоком воды, уборкой нечистот, за состоянием рынков и
одеждой торговцев, пресекала драки и кулачные бои.
В городе для порядка передвижения и охраны установили рогатки,
шлагбаумы и заставы, ввели ночные дежурства жителей, завели специ-
альных ночных сторожей — «караульщиков» с трещотками, запретили
стрельбу. Специальные старосты и десятские, назначаемые или избира-
емые самими петербургскими жителями от определенного количества
домов, следили за порядком.
Но когда и как Петербург стал столицей?
Никакого указа или другого документа, который бы гласил, что
отныне Петербург является столицей страны, не было. Петербург пре-
вратился в столицу без какого-либо юридического оформления этого.
Петербург вместе с Кронштадтом — военно-морским портом и стоян-
кой Балтийского флота — стал мощной крепостью, центром экономи-
ческой жизни, средоточием промышленности, ремесел, торговли. Неиз-
бежно он должен был стать и политическим центром страны; к этому
были направлены все помыслы и действия Петра.
Для самого Петра Петербург был столицей еще раньше, вскоре
после закладки Петропавловской крепости. В своем письме
А. Д. Меншикову с Олонецкой верфи, датированном 28 сентября
1704 года, Петр сообщал, что через три-четыре дня он намерен «быть
в столицу Питербурх». В представлении Петра воедино связывались
отвоевание у шведов русских земель в дельте Невы, выход к берегам
Балтийского моря и превращение России в морскую державу.
И естественно, что основанный им на первом же освобожденном куске
побережья Финского залива город-крепость, порт должен был стать
важнейшим городом, столицей страны. И Петербург все более превра-
щался в место постоянного пребывания царя, его семьи, центральных
правительственных учреждений, иностранных посольств и т. п.
Временем окончательного признания Петербурга столицей России
следует считать 1712 год.
136

Екатерингоф.
Гравюра А. И. Ростовцева. 1716—1717 гг.
В том году царь Петр заключил брачный союз с «ливонской плен-
ницей», обвенчавшись с нею. Марта Скавронская стала императрицей
Екатериной Алексеевной. Произошло это официальное событие в Пе-
тербурге. В том же году в Петербург окончательно переехал царский
двор. С 1712 года в Петербург прибыли иноземные послы. Первым
перебрался туда английский посол Чарльз Уитворт (Витворт). За ним
последовали французский посол (1715), голландский (1716), прусский,
ганноверский (1718) и другие.
В 1713 году в Петербург переехал Сенат — высшее правительствен-
ное учреждение.
137

Известное внутриполитическое значение имело основание в Петер-
бурге еще в 1710 году Александро-Невского манастыря и перенесения
туда впоследствии мощей «страдальца (борца.— Авт.) за землю рус-
скую» князя Александра Невского, чтимого народной памятью.
Александр Невский нанес первое решительное поражение швед-
ским агрессорам. Петр Великий разгромил Швецию окончательно, вер-
нул России ее приморские земли и течение Невы, на берегах которой
одержали блистательную победу ратные люди Александра Невского.
Создание монастырской твердыни невдалеке от места первой победы
над шведами и на окончательно отвоеванной исконно русской земле
было символично: русские обосновались здесь вновь и навсегда.
В Петербург перевели школы и академии, типографии и газету «Ве-
домости». Здесь были открыты библиотека и Кунсткамера, обсервато-
рия и театр.
В окрестностях Петербурга стали появляться загородные дворцы
царя и вельмож. Так возникли Ораниенбаум, подаренный Петром
Меншикову (там в 1710 году началось сооружение дворца и разбивка
парка), Екатерингоф, Петергоф. В Петергофе — царском дворе, стояв-
шем на пути из Петербурга в Кронштадт, в 1710 году также началась
закладка Большого дворца и парка с фонтанами и павильонами Мон-
плезир, Марли и Эрмитаж. От Московской стороны города протяну-
лась дорога на Сарскую мызу — будущее Царское село.
Так Петербург стал столицей, «царствующим градом».

В ИНТЕРЕСАХ ДВОРЯНСТВА
Петербург — политический центр России. Здесь рождаются «про-
жекты» сословных и государственных преобразований, осуществ-
ляется политика, направленная на укрепление политического и эко-
номического положения дворян и дворянского государства. Сюда
стекаются деньги, нещадно выколачиваемые из податного сословия.
В столице намечаются меры предупреждения и подавления народных
восстаний.
Петр I ставил перед собою цель создать могущественное дворян-
ское государство. Между тем дворянство не было подготовлено к по-
ниманию и осуществлению государственных задач, которые стояли пе-
ред ним. Только столичное московское дворянство представляло собой
исключение. Эти люди правили страной, имели соответствующие зна-
ния, опыт, считали государеву службу своим правом, своим призва-
нием.
Выходец из крестьян, выдающийся экономист Посошков писал:
«Людей на службу нагонят множество, а если посмотреть на них вни-
мательным оком, то кроме зазору ничего не узришь. В пехоте ружье
было плохо и владеть им не умели, только оборонялись ручным боем,
копьями и бердышами, и то тупыми, и меня/.и своих голов на непри-
139

ятельскую голову по три и по четыре и гораздо больше. А если на кон-
ницу посмотреть, то... клячи худые, сабли тупые, сами скудны и безо-
дежны, ружьем владеть никаким неумелые; иной дворянин и зарядить
пищали не умеет, а.не то что ему стрелять по цели хорошенько. Попе-
чения о том не имеет, чтобы неприятеля убить; о том лишь печется, как
бы домой быть, а о том еще молится богу, чтоб и рану нажить легкую,
чтобы не гораздо от нее поболеть, а от государя пожалованну б за нее
быть, и на службе того и смотрят, чтоб где во время бою за кустом
притулиться, а иные такие прокураты живут, что и целыми ротами
притуляются в лесу или в дому. А то я у многих дворян слыхал: дай
бог великому государю служить, а сабли из ножен не вынимать».
Петр энергично и разными мерами добивался того, чтобы все дво-
рянство считало государеву службу своим почетным правом, умело
править страной и начальствовать над войсками.
Чтобы сделать дворян пригодными для достижения тех целей, кото-
рые стояли перед ними, чтобы вырастить из них государственных де-
ятелей, военачальников, флотоводцев, нужно было прежде всего рас-
пространить среди них образование.
И вот Петр установил новую обязанность дворян — учебную.
С девяти до пятнадцати лет дворянин должен был учиться «грамоте,
цифирии и геометрии». Обучались и в специальных школах — «ци-
фирных», «навигатских», артиллерийских, фортификационных и
других.
С пятнадцати лет дворянин должен был идти служить. Две трети
дворянской семьи шли на службу в армию и флот и только одна треть
оставалась в гражданских учреждениях.
Освоение несложного курса науки было обязательным. Без справки
о «выучке» дворянину не давали «венечной памети» — разрешения же-
ниться.
Указами 1712, 1714 и 1719 годов был установлен порядок, по кото-
рому родовитость не принималась во внимание при назначении на
должность и при прохождении службы. И наоборот, «худородные»
дворяне и даже выходцы из народа, наиболее одаренные, деятельные,
преданные делу Петра, имели возможность получить любой военный
или гражданский чин.
Этот порядок был закреплен в особой «Табели о рангах» 1722 года,
по которой все должности в армии, во флоте, в гражданских учрежде-
ниях были разделены на четырнадцать рангов, начиная от фендрика —
младшего офицера — до генерал-фельдмаршала в армии, от мичмана
до генерал-адмирала на флоте и от коллежского регистратора до
канцлера в гражданских учреждениях. Все чины можно было полу-
чить за службу, «хотя бы и низкой породы были».
Поэтому среди видных деятелей петровских времен мы видим и
сына придворного конюха, царского денщика — талантливого и коры-
140

стного Александра Даниловича Меншикова, и «литовского свинопа-
са» — генерал-прокурора Ягужинското, и приказного Шафирова, и
других выходцев «из самого подлого рода». Меншиков стал «светлей-
шим князем», Ягужинский — графом и крупным заводчиком, Шафи-
ров — бароном. Все они получали невиданные до того времени звания,
слились со столбовым дворянством, стали владельцами обширных по-
местий и множества крепостных. Они смотрели свысока на свою
родню, быстро оторвались от народа, забыли о его нуждах, грабили
и угнетали его.
При Петре было уничтожено существовавшее до того времени
внутри господствовавшего класса деление на бояр, окольничих, дворян
и т. д. Была полностью стерта разница между наследственно владев-
шим землей боярством и служилым дворянством. Все стали дворянами,
«шляхетством». Изданным в 1717 году указом о единонаследии было
уничтожено различие между вотчинами — наследственными земля-
ми—и поместьями, которые давались царем дворянам за службу. Все
земли стали полной собственностью дворян, их имениями, «недвижи-
мой собственностью».
Указ 1714 года устанавливал, что отныне поместье может переда-
ваться по наследству лишь одному сыну в семье. Указ преследовал
троякую цель — прекратить раздробление дворянских земель, дабы не
«охудевали знатные роды»; сохранить платежеспособность крестьянст-
ва, которое при дроблении имений подвергалось большему угнетению
и разорялось; заставить нести государственную службу или торго-
вать, заниматься промышленной деятельностью ту часть дворян, для
которой отныне источником существования должно было стать «госу-
дарево жалованье» и доходы от промышленности и торговли. Те, кто
не получил имений, «не будут праздны, ибо принуждены будут хле-
ба своего искать службою, учением, торгами и прочим».
Указ 1714 года многим дворянам пришелся не по душе. Среди
русского дворянства было много людей отсталых, закосневших в ста-
родедовском «обычье», не желавших никаких новшеств. С недоу-
мением и злобной завистью наблюдали эти ревнители старины, как
царь окружал себя иноземцами да «худородными», оставив в тени
иных родовитых.
Среди русского дворянства было много людей, недовольных тягота-
ми нескончаемой службы государевой, постоянными войнами, непри-
вычной напряженной деятельностью, — людей, которые рады были бы
сбросить с себя кафтаны и парики и сидеть безвыездно в своих по-
местьях.
Многие дворяне не хотели учиться, боялись «цифири» и «навига-
ции».
Петр сам производил смотр дворян, устанавливал, кому где учиться,
где служить. В 1704 году он «разобрал» около шестисот недорослей
141

«знатных самых персон»: Голицыных, Хованских, Лобановых-Ростов-
ских, Черкасских и других. Вызвал к себе Петр и взрослых дворян,
проверяя, как они несут службу.
Петр, сам беззаветно служивший России, требовал и от дворян
службы напряженной, тяжелой, невиданной в Московской Руси. Петр
прислушивался к голосу людей из разных сословий и вводил коллеги-
альность обсуждений в делах, но не имел времени доказывать непони-
мающим и несогласным необходимость преобразований. Он и здесь не
доказывал, а принуждал. Уклонявшихся от службы так называемых
«нетчиков» жестоко преследовали. В имения за «нетчиками» посылали
особых людей — посыльщиков. Указ от 11 января 1722 года подвергал
«нетчика» «шельмованию» — гражданской казни, объявляя его вне за-
кона. Каждому, кто укажет на скрывающегося «нетчика», была обеща-
на половина его имущества.
Петр не считался с интересами каждого дворянина в отдельности,
он поставил своей целью укрепить положение дворянства в целом. Он
решал задачи, стоявшие перед дворянским государством.
Петр заставлял дворян приниматься за непривычное дело, полагая,
что, так же как гвардеец всегда должен быть «на месте» и готовым
решать любую задачу, так и дворянин должен успешно выполнять лю-
бое поручение.
Но если деятельность Петра вела к возвышению дворянства и раз-
витию купечества, то шло это за счет еще большего угнетения
народа.
Северная война, продолжавшаяся двадцать один год, войны с Тур-
цией, строительство флота, Санкт-Петербурга, Вышневолоцкого и Ла-
дожского каналов, устройство железоделательных заводов и многое
другое тяжким бременем легло на плечи народа. Особые чиновники —
«прибыльщики» — придумывали все новые налоги и поборы. Брали за
все, за что только можно было брать: за соль, за ульи, за продажу
огурцов. Обложили налогом все, что только можно было обложить, до
кваса и сусла, до дубовых гробов и бород включительно. Налоги и
поборы возросли в несколько раз. Различные повинности еще больше
отягчали участь крестьянства. Рекрутские наборы выхватывали из сел
десятки тысяч мужчин. Чаще всего рекрут навеки отрывался от семьи
и уже никогда не возвращался в родной дом.
Крепостные крестьяне помимо государственных налогов платили
еще и оброк хозяину-дворянину, а кроме государственных повин-
ностей несли барщину. Государева служба, отвлекая крестьян от их
хозяйства, разоряла их. Свои же господа-дворяне, расходы которых
непрерывно возрастали, ускоряли и усиливали разорение крестьян. За
расходы дворян «по службе», за поездки за границу, роскошь и «за-
морские» новинки, которыми они себя окружали, должны были рас-
плачиваться крестьяне. У них отнимали последнее. «Крестьянину не
142

давай обрасти, стриги его, как овцу, догола»— цинично рассуждали
многие крепостники.
Единицей обложения до петровских реформ был крестьянский
двор, но при этом не учитывался естественный рост семьи. Количество
живших во дворе, в том числе количество рабочих рук, росло, а налог
оставался прежним. Поэтому в 1718 году правительство решило отме-
нить подворное обложение и ввести «подушную подать», взимая ее со
всех крестьян мужского пола независимо от возраста. Была произведе-
на перепись всего «тяглого» населения, а вслед за ней — ревизия. Так
появились «ревизские списки» и «ревизские души».
К 1727 году было учтено пять миллионов четыреста тысяч платель-
щиков. Каждый крепостной крестьянин должен был платить государст-
ву семьдесят четыре копейки в год — примерно десять рублей золотом
на деньги начала XX века. Так как государственные крестьяне и посад-
ские люди — горожане — не платили владельцам, то государству они
должны были платить больше — по рублю четырнадцати копеек.
Введение подушной подати увеличило доход казны в четыре раза, а
крестьянские тяготы возросли в три раза. Деревня нищала. Зачастую
крестьянин не в силах был уплатить подать. Правительство направляло
в деревни и села воинские команды, которые нещадно взыскивали
недоимки. Пропитание этих команд во время их постоя в деревнях
и чинимый их начальниками произвол довершали разорение крестьян-
ства.
Введя подушную подать по отношению ко всем социальным низам,
Петр нивелировал их, слил в единый класс — податное сословие, по-
добно тому как ликвидацией категорий внутри дворянства он сплотил
господствующий класс.
Для Петра крестьянин был прежде всего его подданным — платель-
щиком подати, рекрутом, работным человеком. Деньги, жизнь и труд
его принадлежали в первую очередь государству.
Петр превратил деревню в источник рабочей силы промышленно-
сти. Крестьян приписывали к заводам. В 1721 году правительство раз-
решило покупку крестьян для работы на промышленных предприяти-
ях. Крестьянин, ранее прикрепленный к земле, теперь становился
«крепок» помещику, владельцу.
Росла торговля помещиков сельскохозяйственными товарами, а
вместе с ней росло и угнетение крестьян. Царь брал у крестьян свое,
барин — свое. «Со времен Петра началась внешняя торговля России,
которая могла вывозить лишь земледельческие продукты. Этим было
вызвано угнетение крестьян, которое все возрастало по мере роста
вывоза, ради которого оно совершалось...» *
* Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 645.
143

«Прибыльщик» Курбатов писал Петру: «От правежей превеликой
обходится всенародный вопль, а паче в поселянах, яко не точию по-
следнего скота, но иные беднейшие и домишков своих лишаются». Но
только богатые крестьяне, становившиеся купцами и промышленника-
ми, пользовались покровительством Петра.
Тяжелые государственные повинности и налоги, гнет и произвол
помещиков вызывали крестьянские волнения.
К концу царствования Петра накопились огромные недоимки, и
крестьяне уплатить их были не в состоянии. Из-за податей и поборов,
тяжелых повинностей, рекрутчины, из-за оброков и помещичьей бар-
щины разорялись целые области. Крестьяне погибали на войне, выми-
рали от голода и эпидемий, гибли от непосильной работы на проклад-
ке дорог и каналов, на строительстве городов и крепостей, в рудниках
и на заводах. Многие бросали родные места и спасались бегством.
Уходили в Башкирию, Сибирь, на Дон, Яик, на север.
Страшной тяготой легла на плечи народа созданная его трудом и
потом Российская империя. Дорого стоил государственный аппарат.
Нарвское поражение заставило Петра приняться за преобразование
государственных учреждений. Со временем выявилась необходимость
дальнейших преобразований.
Постепенно прекратила свою деятельность боярская дума. Хотя бо-
яре уже не «сидели вверху о делах», как в XVII веке, а съезжались
в «консилию», Петр не очень-то высоко ценил это отмирающее учреж-
дение и все меньше считался с ним. Чего стоит один указ 1707 года,
которым боярской «консилии» предписывалось вести протоколы засе-
даний. Их должны были подписывать все ее члены, «ибо сим всякого
дурость явлена будет»!
Петр и его сподвижники были озабочены преобразованием русских
государственных учреждений и даже ездили за границу, чтобы ознако-
миться с государственными учреждениями европейских стран.
Старые московские приказы заменялись канцеляриями. Боярская
«консилия» отмирала.
22 февраля 1711 года, отправляясь в Прутский поход, Петр оставил
вместо себя комиссию из девяти человек, которую назвал Правитель-
ствующим сенатом. Сенат, по мысли Петра, был создан не только как
временное учреждение, но и как постоянно функционирующий выс-
ший правительственный орган. Отсюда и его название — Правитель-
ствующий. Сенат должен был ведать финансами, торговлей, заботиться
об увеличении доходов, следить за действиями высших чиновников
и учреждений, наблюдать за судопроизводством, а также разрабаты-
вать проекты новых законов, утверждавшихся затем царем.
Сенаторами были назначены Мусин-Пушкин, Стрешнев, Голицын,
Долгорукий, Племянников, Волконский, Самарин, Апухтин, Мельниц-
кий, а обер-секретарем Сената — Анисим Щукин.
144

«Сенату,— писал Петр,— всяк да будет послушен так, как нам са-
мому».
Во всем — в бою, в управлении государством — Петр привык
полагаться прежде всего на свою гвардию, выпестованную им в се-
лах Преображенском и Семеновском. Гвардейцам, приставленным
надзирать за деятельностью высшего правительственного учреждения
России, Петр наказывал: «А ежели кто из сенаторов станет бранить-
ся или невежливо поступать, то такого арестовать и отвесть в кре-
пость».
Наконец, в 1722 году надзор за Сенатом стал осуществлять генерал-
прокурор Павел Иванович Ягужинский— «око государево». Генерал-
прокурор назначал прокуроров, обязанностью которых был надзор за
чиновниками и деятельностью учреждений. ^ 1722 года при Сенате
была учреждена должность генерал-рекетмейстера, которому подава-
лись жалобы на чиновников. При Сенате же действовали генерал-
фискал и обер-фискал, которым были подчинены провинциальные и
городские фискалы. Они следили за злоупотреблениями, и главным
образом за взяточничеством, но искоренить взяточничество в чинов-
ничье-дворянском государстве было невозможно. Сам обер-фискал
Нестеров был публично казнен за взятку.
Создание верховного управления нового типа вызвало необходи-
мость дальнейших преобразований. В 1718 году были уничтожены при-
казы и канцелярии и вместо них учреждены коллегии. Коллегиальное
управление привлекало Петра тем, что в «коллегиумах» все дела реша-
ются сообща, так как «все лучшее устроение через советы бывает».
Петр сравнивал «коллегиумы» с часами, в которых колеса взаимно
приводят в движение друг друга.
Тремя важнейшими были коллегии иностранных дел, воинская и
адмиралтейская. Затем следовали коллегии, занимавшиеся финансами
страны, —Камер-коллегия контролировала сбор доходов; Штатс-кон-
тор-коллегия ведала расходами; для надзора за ними была учреждена
Ревизион-коллегия. Промышленностью ведала Мануфактур-коллегия,
горным делом — Берг-коллегия, торговля находилась в ведении Ком-
мерц-коллегии. Судом ведала Юстиц-коллегия, поместными делами —
Вотчинная коллегия.
Во главе коллегии стояли президент и вице-президент. В коллегии
заседали советники и асессоры. При каждой коллегии была учреждена
канцелярия, скрипели перьями секретарь, актуариус, канцеляристы, ко-
пиисты. Коллегии возглавлялись близкими Петру людьми, его едино-
мышленниками. Так, например, Воинскую коллегию возглавлял Мен-
тиков, Адмиралтейскую — Апраксин, Коллегию иностранных дел—
Головкин, Берг- и Мануфактур-коллегии —Брюс.
На правах коллегии действовали также Главный магистрат, управ-
ляющий городовыми магистратами, которые были учреждены вместо
10 В. В. Мавродин
145

прежних земских изб и ведали делами торгово-промышленного населе-
ния городов, и Синод— высшее правительственное учреждение, .ведав-
шее делами церкви.
Видя недружелюбное отношение к своим преобразованиям со сто-
роны духовенства, Петр превратил в чиновничью канцелярию управле-
ние церковью. После смерти патриарха Адриана (в 1700 году) царь
оставил патриаршее место незамещенным, был лишь «местоблюсти-
тель» Стефан Яворский, ненавидевший Петра, ярый противник всяких
преобразований. В 1721 году Петр вовсе отменил патриаршество, учре-
див Синод во главе с президентом.
Для осуществления и укрепления дворянско-чиновничьей власти,
для удержания в повиновении народа нужно было создать новую
систему управления страной. В 1708 году учредили восемь губерний —
Московскую, Петербургскую, Киевскую, Смоленскую, Архангельскую,
Казанскую, Азовскую и Сибирскую. Затем были учреждены еще три
губернии — Нижегородская, Астраханская и Рижская, а прежняя Смо-
ленская губерния была упразднена.
Во главе губернии стоял губернатор. В руках его была не только
гражданская, но и военная власть, так как он располагал воинскими
частями. Губернатора замещал вице-губернатор. Судебными делами
ведал ландрихтер, а сбором хлебных запасов обер-провиантмейстер.
В 1713 году при губернаторе был учрежден совет—«консилия» из
выборных от местных дворян. Этнг выборные назывались ландратами.
На деле ландраты выбирались редко и влияния на губернатора не име-
ли. В 1719 году в губернии был учрежден надворный суд и должность
ландрихтера уничтожена.
Губернаторами были люди, близкие Петру, —Меншиков, Апраксин,
Голицын, Стрешнев. Петр держал их в ежовых рукавицах. За недосыл-
ку рекрутов губернаторы подвергались штрафу (по рублю за челове-
ка). Царь грозил губернаторам, что за нерадивость они будут наказа-
ны «яко изменники и предатели отечества».
В Сенате петровские гвардейцы были приставлены надзирать за
правителями Российской империи. В губерниях были все те же все-
сильные гвардейцы, которым Петр поручал «быть» при губернаторах
и «непрестанно им докучать и побуждать их в сборе денег».
Гвардейцы были особо доверенными людьми Петра. Им, своей опо-
ре и надежде, им, шедшим с Петром весь путь от сел Преображенско-
го и Семеновского, от «потешных» баталий к Полтаве, Гангуту, он
верил безгранично и, свято убежденный в том, что гвардеец «все уме-
ет», давал им важные государственные поручения.
В 1719 году деление России на одиннадцать громадных губерний,
которыми было трудно управлять, заменяется делением на пятьдесят
провинций. Во главе провинций стояли воеводы, назначаемые часто из
местных дворян. Воевода возглавлял земскую канцелярию.
146

Провинция делилась на дистрикты, которыми управляли комисса-
ры также из местных дворян. После введения подушной подати по
всей России были расквартированы войска, которые должны были
следить за сбором податей и подавлять волнения крестьян.
Царь, однако, не был удовлетворен деятельностью созданных им
верховных и местных учреждений. Петру постоянно приходилось бо-
роться с «неправдой» и «дуростью», злоупотреблениями и головотяпст-
вом, которых, как он заметил однажды, «нигде в свете так нет, как
у нас было, а отчасти и есть и зело тщатся всякие мины чинить под
фортецию правды».
В одном из указов царь писал, что если начальник станет «лакомст-
ва ради грешить»— брать взятки и вымогать, то из страха, что подчи-
ненные его выдадут, он и их привлечет к взяточничеству. А тогда он не
сможет их наказывать и сам окажется в зависимости от своих подчи-
ненных, «отчего государству может быть не точию бедство, но и ко-
нечное падение».
Однако, ни «кривду», ни волокиту Петру искоренить не удалось.
Петр приказал повесить сибирского губернатора Гагарина, колесовать
обер-фискала Нестерова, приговорил к смертной казни (но помиловал
на эшафоте и сослал в Сибирь) вице-канцлера Шафирова, отдал под
суд асессора Коллегии иностранных дел Курбатова, не раз «учил» ду-
бинкой Меншикова, но все-таки очистить от скверны взяточничества
и казнокрадства авгиевы конюшни чиновничьей державы он не мог.
Как-то в гневе Петр сказал Ягужинскому: «Напиши указ, что всякий
вор, который украдет настолько, чего веревка стоит, без замедления
должен быть повешен». Ягужинский ответил: «Всемилостивейший го-
сударь, разве хочешь ты остаться императором один, без подданных?
Все мы воруем, только один больше и приметнее другого».
Борьба Петра за «правду» зачастую приносила и прямой вред, ибо
Петр поощрял доносы. По доносам нередко подвергались жестокому
наказанию невинные, между тем как виновные, выступая в роли донос-
чиков, избегали наказания.
Но Петр и сам понимал несовершенство созданных им учреждений
и методов управления. Незадолго до своей кончины он говорил о со-
здании особой коллегии, которая занималась бы улучшением государ-
ственного управления.
Чиновничье-крепостническое государство не могло быть иным, чем
оно было, пороки рождала система, основанная на угнетении людей
труда, на власти эксплуататоров.
Не случайно в этих объективных условиях подчас сдавала железная
воля Петра, и он жаловался, что не имеет помощников. Петр с го-
речью признавался, что «дожил... до своих Тюреннов (полководцев.—
Авт.), но Сюллия (государственного деятеля.—Авт.) еще у себя не
вижу».
147

Преобразования, проведенные Петром и его единомышленниками,
способствовали развитию Русского государства. Они превратили от-
сталую Московскую Русь с ее боярской думой и приказами, с ее во-
еводами и дьяками, с ее войском, сражавшимся «стародедовским обы-
чаем», в Российскую империю с Сенатом и коллегиями, с губерниями
и дистриктами, с сенаторами, тайными и статскими советниками, ге-
нерал-фельдмаршалами и адмиралами, с сильнейшей в Европе армией
и мощным флотом. Но страшной тяжестью легла на плечи народа
абсолютная монархия.
К обычным повинностям крестьян в пользу феодалов и государства
прибавились новые тяготы, связанные с Северной войной, со строи-
тельством крепостей и заводов, прокладкой дорог и каналов. Тяжко
жилось и ремесленному люду, также задавленному налогами и нахо-
дившемуся в кабале у крупных купцов. Непосильный труд, нищенская
плата, жестокие наказания вызывали недовольство работных людей.
Все это создавало предпосылки для вооруженных выступлений народ-
ных масс.
В 1705 году вспыхнуло восстание в Астрахани. Астрахань начала
XVIII века была крупным торгово-промышленным городом и важной
крепостью, в которой стоял большой гарнизон из солдатских полков.
Немало было здесь стрельцов, сосланных на юг, большинство которых
принадлежало к старообрядцам. На пристанях и промыслах добывал
средства к существованию многочисленный беглый люд.
В начале XVIII века астраханские солдаты и стрельцы, посадские
и работные люди испытали новые притеснения: лучшие рыболовные
участки были у них захвачены богатыми купцами, монастырями и во-
еводами. Астраханский воевода Ржевский, выполняя правительствен-
ные указы, стал взимать с населения множество новых налогов: по-
шлины с торговли, причальные, привальные, отвальные и пр. Брали
налоги с бань, с погребов, с производства пива и браги, с печей. Обло-
жили податями точку ножей и топоров, выделку пряжи. Почти в два
раза был повышен налог на соль, что поставило под угрозу рыболов-
ный промысел.
Росло недовольство среди солдат и стрельцов. Офицеры присваива-
ли их жалованье, заставляли работать на себя. В полках царили жесто-
кость и произвол. Все это усугублялось тем, что среди офицеров бы-
ло немало иностранцев, третировавших все русское и вводивших в
полках жестокую муштру.
Астрахань волновалась. Последней каплей, переполнившей чашу
терпения астраханцев, явился указ о запрещении носить бороду и
платье русского покроя. Восстание началось в ночь на 30 июня
1705 года. Триста стрельцов и солдат ворвались в Астраханский
кремль. Воевода Ржевский был убит. В одну ночь восставшие перебили
триста офицеров, чиновников, иноземцев. К утру город оказался в
148

руках повстанцев. Стрельцы (особенно сосланные в Астрахань из
Москвы) и солдаты, посадские, промысловые и работные люди, бур-
лаки избрали свое управление, в состав которого вошли земский
бурмистр Гаврила Ганчиков и богатый купец-старообрядец Яков
Носов.
Имущество убитых начальников восставшие астраханцы поделили
между собой — раздуванили. Стрельцы — зачинщики восстания
и наиболее активная его сила— и солдаты получили повышенное де-
нежное и хлебное жалованье.
Со временем все большую роль в движении стали играть работные
люди, трудившиеся на промыслах, судах и пристанях. Город стал
управляться по-казацки — кругом. Круг — сход — решал все вопросы,
а на круге хозяйничали стрельцы, солдаты, работные люди.
Круг отменил все налоги, введенные Ржевским, объявил свободную
торговлю хлебом, установил казацкий принцип выборности начальни-
ков в стрелецких и солдатских полках.
Восставшие астраханцы подняли соседние города — Черный Яр,
Красный Яр, Гурьев и Терский городок на Северном Кавказе, направи-
ли гонцов к казакам на Дон. Однако попытка поднять восстание среди
донских казаков не удалась. Не удался и поход по Волге повстанческо-
го войска, возглавляемого стрельцами Иваном Дериглазом и Андреем
Хохлачем. Среди восставших начался раскол. Купцы и стрелецкая вер-
хушка отошли от движения.
В марте 1706 года войска фельдмаршала Б. П. Шереметева и кал-
мыцкого хана Аюки подошли к Астрахани. После упорного сопротив-
ления 13 марта мятежная Астрахань пала. Началась расправа. Триста
шестьдесят пять человек были казнены или умерли от пыток.
Прошло лишь полтора года после подавления Астраханского вос-
стания, как поднялся народ на Дону. После завоевания Азова и появ-
ления регулярных войск в Азове, Троицком и Таганроге вольный Дон
оказался между двух огней. Теперь царские воеводы угрожали ему и
с севера — из Воронежа, и с юга — из Азова. Старинным казацким
вольностям приходил конец. Прошло то время, когда тихий Дон «у
Москвы как жить не спрашивался». Правительство требовало от каза-
ков постоянной службы.
Издавна Дон давал приют и убежище всякому беглому люду, спа-
савшемуся от тяжких государевых поборов и повинностей, от притес-
нений воевод и приказных дьяков, от алчности и лютости бояр и дво-
рян. Старый неписаный закон гласил: «С Дона выдачи нет».
Приток беглых на Дон усилился, в верховьях его выросли городки
новопришлых казаков. Здесь оседала казацкая голытьба. Южные поме-
щики жаловались, что в казацких городках живут их беглые «людиш-
ки» и «холопы». Правительство было обеспокоено скоплением беглого
и гулящего люда на Дону. К верховьям Дона были посланы отряды для
149

поимки и возвращения беглецов. Множество новопришлых угоняли на
север.
9 октября 1707 года на отряд гвардии майора князя Ю. В. Долго-
рукого, расположившийся у Шульгина-городка, напал с двумя сотнями
голутвенных (бедных) казаков бывший бахмутский атаман, казак
Трехизбянской станицы Кондратий Афанасьевич Булавин. Весь отряд
Долгорукого был уничтожен.
Начался «сполох». На призыв Булавина откликнулись казаки Верх-
него Дона. «Прелестные письма» атамана поднимали станицу за ста-
ницей.
Восстание казаков под руководством Булавина подняло и крестьян.
В своих «прелестных письмах», адресованных к «атаманам молодцам»,
ко «всем старшинам и казакам», в «города, села и деревни», Булавин
и его атаманы призывали чернь расправляться с теми, кто «неправду
делают», с «худыми людьми»: князьями, боярами, прибыльщиками и
«немцами за их злое дело». Они призывали крестьян везде «устраи-
ваться» по казацкому обычаю в десятки, выбрав атаманов и есаулов.
Восстали тамбовские, борисоглебские, валуйские, поволжские, воро-
нежские, козловские крестьяне. Поднялись работные люди на Воро-
нежских верфях. Восставшие убивали помещиков и «начальных лю-
дей», выбирали на казачьем кругу атаманов и есаулов. Чтобы обезо-
пасить себя с тыла, Булавин двинулся на Черкасск.
Встречаемый во всех станицах по пути хлебом-солью, Булавин
28 апреля 1708 года подошел к Черкасску. После продолжительных
переговоров 1 мая черкасские казаки перешли на сторону восставших
и сдали город Булавину. 9 мая войсковой круг избрал Булавина атама-
ном «Всевеликого войска Донского».
Находившаяся в Черкасске царская казна была разделена между
казацкой голытьбой, беглыми и гулящими людьми. По дешевой цене
распределили между голытьбой хлеб и соль. Всюду на юго-востоке
страны от Тора, Валуек и Изюма до Волги, от Воронежа до Азова
действовали отряды повстанцев, возглавляемые Семеном Драным, Ни-
китой Голым, Иваном Лоскутом, Игнатом Некрасовым, Тихоном Бел-
городцем, Иваном Павловым.
Восстание принимало ярко выраженный антифеодальный общена-
родный характер и превращалось в крестьянскую войну. Действовав-
ший в верховьях Дона и на Хопре Никита Голый в своих «прелестных
письмах» заявлял, что у него «дело до бояр», и звал к себе голытьбу,
«нагих и босых».
Сам Булавин с запорожцами и донцами двинулся к Азову. Булавин-
цы во главе с Хохлачем разбили войско, высланное против них из
крепости, но не выдержали огня крепостных и корабельных орудий
и отступили.
Неудачей Булавина воспользовалось богатое казачество. 7 июля
150

1708 года заговорщики-казаки окружили дом в Черкасске, в котором
жил Булавин. Атаман пал от руки есаула Ананьина.
Смерть Булавина не означала конца движения. Большую роль в это
время играли Никита Голый, Некрасов и Павлов. Их отряды действо-
вали на Волге. Они взяли Камышенку, Царицын, но у Саратова их
разбил калмыцкий хан Аюка.
Размах движения побудил правительство сосредоточить на Дону,
у Воронежа и в Поволжье многочисленные войска, вскоре перешедшие
в наступление. Несмотря на ожесточенное сопротивление повстанцев,
в январе 1709 года восстание на Дону было подавлено. Игнат Некра-
сов увел свой отряд на Кубань.
Расправа с восставшими была жестока. Верховые городки на Дону
сжигались, их мужское население почти полностью истреблялось. Вер-
ховья Дона включили в состав Воронежской провинции. Прежние воль-
ности донского казачества были урезаны.
Восстания в Астрахани и на Дону не были единственным проявле-
нием классовой борьбы во времена Петра I. Волновались рабочие Во-
ронежских верфей, крестьяне, приписанные к Олонецким заводам,
крестьяне заводчика Милякова в Темниковском уезде, работные люди
Липецких и Кузьминских заводов, Большого суконного двора в
Москве.
Как же относился к народным движениям сам Петр?
Требовавший от всех «регулярства» и «регулярной» службы дворян-
скому государству, Петр «перевел» (уничтожил) волжскую вольницу,
«гулящий люд». Всех, даже холопов, он заставил служить государству,
обложил подушной податью и прикрепил к «делу». Поэтому всякая
попытка народа добиться воли, свободы приводила его в ярость. Сви-
репствовал Петр и потому, что народные движения отрывали его вое-
начальников и чиновников, войска от Северной войны, от «государе-
вых дел». Война требовала денег. Деньги должен был дать народ, и
всякая попытка уклониться от уплаты налогов приводила Петра в бе-
шенство. Открытое неповиновение, тем более восстание, Петр расце-
нивал как удар, нанесенный ему, его делу и, главным образом, государ-
ству. В представлении Петра восставший крестьянин, казак, работный
человек ничем не отличался от мятежного стрельца. Жестокий по при-
роде, считавший, что казнь «буйных» стрельцов должна доставить удо-
вольствие не только ему, но и всем, в утро стрелецкой казни он на-
стойчиво требовал от толпы внимания и к царскому указу о «винах»
стрельцов, и к устроенному им кровавому зрелищу.
В своих приказах военачальникам, подавлявшим народные восста-
ния, он требовал от них энергичных действий, крутых мер и крови,
предлагая им поступать с повстанцами, как с неприятелем. Подавле-
ние народных восстаний сопровождалось массовыми казнями и реп-
рессиями.

У КОРМИЛА ВЛАСТИ
Петр ничем не походил на своих отца и деда — медлительных и
нерешительных государей XVII века. Мало был похож он и на боль-
шинство своих современников — «потентатов» (государей) других
стран.
Даже внешний облик Петра был необычен. Петр был почти трех-
аршинного роста (204 сантиметра), и в толпе самые высокие люди
оказывались ему по плечо. Крупные черты лица были краси-
вы, но щека постоянно подергивалась: след страшных стрелецких
бунтов.
Петр обладал огромной физической силой. Ему ничего не стоило
сломать подкову или согнуть в трубку серебряную тарелку. Движения
его были резки, угловаты.
Вечно он спешил. Ходил быстро, на ходу размахивая руками. Что-
бы поспевать за царем, шагавшим семимильными шагами, его спутни-
кам приходилось чуть ли не бежать.
Петр любил разъезжать. Повсюду— и в России, и в Европе — он
ездил в легкой маленькой двуколке. Любил бешеную скачку. По но-
чам, не зажигая фонарей, гнал лошадей во весь дух, вселяя ужас в
сопровождавших.
152

Снимался с места царь легко, без сборов отправляясь даже в са-
мые дальние поездки. У себя в «парадизе» он за день успевал побы-
вать в разных концах города, и его двуколка усердно тарахтела по
кочкам ,и булыжникам санкт-петербургских «першпектив».
Полжизни Петр провел в дороге — в маневрах, походах, поездках.
Где юн только не побывал: в Азове, Дербенте, Архангельске, в гер-
манских государствах, в Австрии, Франции, Англии, Голландии — вез-
де видели его высокую фигуру, слышали быстрые шаги «царя россов».
Петр был необыкновенно трудолюбив, вечно занят. Беспокойная,
нетерпеливая натура и деятельный ум заставляли его заниматься
множеством разнообразных дел одновременно.
Вставал царь рано, обычно в пять часов. Обедал в одиннадцать-
двенадцать часов, затем отдыхал. Ложился поздно.
...Петр работает. Исчеркав своим -неровным, неразборчивым почер-
ком проект нового закона, Петр откладывает его и берется за редак-
тирование «Истории Свейской войны». Бросив перо, внимательно слу-
шает гонца с далекого Урала от Демидова, и на лице его появляется
довольная улыбка. Принимается за шутливое письмо к «матке» и вы-
водит своим ужасным почерком: «Катеринушка, друг мой сердеш-
ненький». Утверждает чертежи нового корабля. Принимает чопорного
и важного иноземного посла, с каждой минутой все сильнее раздра-
жаясь его медлительностью и стремлением соблюсти все правила
дипломатического церемониала Версаля ,и Сан-Суси в рабочем каби-
нете «царя московитов» с низеньким потолком, токарным станком и
целой коллекцией топоров. Ушел посол, и Петр углубляется в чтение
книги. Но новый порыв — и вот уже он стремительно несется в Ад-
миралтейство, где так приятно пахнет смолой и пеньковым канатом,
где слышится ммлый его слуху стук топора. Петр сам берется за то-
пор и принимается за любимое дело — сооружение корабля.
По словам современника Петра И. Фоккеродта, «не проходило ни
одного дня, чтобы он не провел в Адмиралтействе и при постройке
кораблей нескольких часов». Петр написал руководство кораблестрои-
телям «Рассуждение о пропорции кораблям», составлял чертежи ко-
раблей и поправлял чужие, явился инициатором создания «модель-ка-
моры», где хранились чертежи и модели кораблей.
На корабельной верфи Петр был просто «басом» (мастером), но,
прежде всего, выступал он, как мы теперь говорим, конструктором
и организатором, с ясной мыслью и замечательным чутьем. «Сочинен-
ный» Петром и построенный по его указаниям шестидесятичетырехпу-
шечный корабль «Ингерманланд» был верхом совершенства даже сре-
ди парусников XIX века. По мореходным качествам, скорости хода,
маневренности, остойчивости он не знал себе равных.
«Ингерманланд» не стал исключением в русском флоте. Вот почему
французский офицер Шарье с восторгом отзывался о русских кораб-
153

лях и рекомендовал приобрести
их для Франции, а один англи-
чанин писал, что «если какие-
либо суда в мире могут нанести
нам вред, то особенно стоят в
таких условиях русские... они
обладают отличными качества-
ми как мореходные суда» и спо-
собны «по постройке состязать-
ся с лучшими судами Европы».
Петр был прав, когда неко-
торые купленные им за грани-
цей корабли называл «приемы-
шами». Он как-то писал Апрак-
сину о тихоходных по сравне-
нию с отечественными судах:
«Смотрел покупные корабли, ко-
торые -нашел подлинно достой-
ными звания приемышей, ибо
подлинно столь отстоят от на-
ших кораблей, как отцу прие-
мыш от родного сына; ибо го-
раздо малы перед нашими, хотя
и пушек столько же числом, да
не таких и не таким простором;
а паче всего, что французские и
английские зело тупы на пару-
сах...»
Характерно, что на эти недо-
Титульный лист книги «Устав воинский». статки английских СУДОВ — ТИ-
1719 г
хоходность и малую маневрен-
ность — известный английский
адмирал Норрис указал лордам адмиралтейства лишь спустя тридцать
лет!
С детства влюбленный в водную стихию, чувствовавший себя на
палубе корабля так же спокойно и уверенно, как и на твердой земле,
Петр знал море, любил его и правильно оценивал значение флота
будущей России, великой морской державы.
Петр умело выбирал типы судов для русского флота, учитывая осо-
бенности театра военных действий. Он начал со строительства галер,
скампавей, бригантин «русского» типа. Они были способны вести раз-
ведку боем, оборонять невские берега, действовать в шхерах. Этот
флот был подвижен, и быстроходен, и универсален по своему приме-
нению.
154

Корабль «Ингерманланд».
Гравюра К. Вейермана по рисунку А. К. Беггрова. С модели XIX в.
Лишь после Полтавской баталии, готовясь к боям с линейным
шведским флотом в открытом море, закладкой пятидесятичетырехпу-
шечной «Полтавы» он начал строительство «надежного» линейного
флота.
Петр был оригинален и самобытен на море так же (если не в
большей степени), как и на суше. Воюя со «шведским палладином» на
море, он снова успешно использовал традиции и боевые качества рус-
ского воинства.
И в этом была сила Петра-флотоводца, в этом залог его успехов.
С присущим ему чутьем он использовал опыт и славные мореходные
традиции отважных русских казаков-землепроходцев, поморов и ка-
155

зацкой вольницы, с незапамятных времен бороздивших на своих лег-
ких и быстрых кочах, чайках, челнах и росшивах воды великих рус-
ских рек, Азовского, Черного, Каспийского и Белого морей, Ледови-
того и Тихого океанов.
Над Петром не тяготели окостеневшие традиции европейской мор-
ской науки, он не признавал ее иссушающих догм. Он посадил своих
молодых матросов и солдат на галеры, и весла вскоре сделались для
русского солдата столь же привычными, как и его фузея. Петр смело
применял абордаж и новейшую его технику — мостки. Мостки пере-
брасывали на борт неприятельского корабля, тогда как раньше кораб-
ли сходились борт к борту. Невиданный прием русских моряков вы-
звал в Европе много толков.
Как флотоводец Петр умел отказаться от «безмерного опасения»,
столь характерного для современной ему европейской рутинной воен-
но-морской стратегии, и в то же самое время «не азардовать», не
рисковать, использовать особенности театра военных действий, накап-
ливать и держать свои силы сосредоточенными и наносить удар в нуж-
ное время.
Смелость и новаторство Петра были причиной его постоянных кон-
фликтов с адмиралом Крюйсом, опытным и знающим моряком, не вы-
ходившим за рамки европейских канонов, заключавшихся в том, чтобы
маневрировать, производить искусные диверсии, но беречь свои кораб-
ли и отнюдь не стремиться к уничтожению флота противника. Петр,
несмотря на отменные личные качества и честность Крюйса, отставил
его. Старый заслуженный адмирал впоследствии был назначен вице-
президентом Адмиралтейств-коллегий.
Петр создал свою морскую науку и «.Морской устав» (1720) — но-
вую форму войны на море. Чуждый риска, он в то же время был
сторонником активных действий на море и шел «не под лапу, а в
самый рот неприятелю».
Петр любил физический труд и гордился этим. «Видишь, братец, я
и царь,— говорил он своему секретарю Неплюеву,— да у меня на ру-
ках мозоли, а все оттого: показать вам пример и хоть бы под старость
видеть мне достойных помощников и слуг отечеству».
Петр знал четырнадцать ремесел. Ему привычно было держать в
руках топор, пилу, долото. Петр мог легко выхватить из горна и поло-
жить на наковальню многопудовую, раскаленную добела железную по-
лосу, мог сам смастерить и спустить на воду шняву, выточить на токар-
ном станке тончайшие украшения для паникадила.
Таков был в труде Петр, воспетый Пушкиным:
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
156

Любовь Петра к труду запечатлел русский народ в своих истори-
ческих песнях. Вспоминая о пребывании Петра на Олонецких заводах,
крестьяне и работные люди того края говорили, что царь Петр «даром
хлеба не ел, пуще бурлака работал».
Труд для Петра был не тягостной необходимостью, а условием об-
щественного и личного благоденствия. «Последую я слову божиему...
к праотцу Адаму, трудимся, что чиним, не от нужды, но доброго ради
приобретения»,—писал Петр.
Так же страстно Петр любил веселиться.
Петровские забавы не противоречили обычаям. Они были грубыми,
варварскими. «Сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший со-
бор» пил и безобразил по специальному уставу, разработанному самим
Петром с неменьшей серьезностью и тщательностью, чем какой-либо
из его дельных «прожектов».
Петр и его собутыльники забавлялись «диковинками», «монстрами»
и «шутили» друг с другом так, что нередко от этих «шуток» люди
заболевали и умирали.
«Побоища с Ивашкой Хмельницким» — попойки — продолжались
целыми днями. Однако Петр не был пьяницей, каким хотели пред-
ставить его многие мемуаристы, историки и писатели. Как широкая
натура и хлебосол, он любил угостить, как было принято в поза-
прошлом, «осьмнадцатом» веке,— напоить до полусмерти, а иногда и
до смерти.
Самое важное дело Петр умел сочетать с забавой, и переход от
одного к другому, незаметный для Петра, бросался в глаза людям ста-
ромосковской складки, чинным и важным, и иностранцам, привыкшим
к церемониалу европейских дворов.
Петр не любил церемониала и формальностей, ненавидел пыш-
ность и чопорность. В личной жизни он был менее взыскательным, чем
любой рядовой дворянин. Двор Петра был одним из самых скромных
в Европе. Десять — двенадцать молодых незнатных дворян составляли
всю царскую прислугу.
Царь не любил больших зал и высоких потолков. Крошечный до-
мик Петра на Петроградской стороне дает представление о его склон-
ности к небольшим помещениям.
Два маленьких дворца, которые он позднее построил в Петербур-
ге—Летний и Зимний,—были так малы, что официальные приемы
и балы устраивали либо у Меншикова, либо в Сенате, а то и просто
под открытым небом в Летнем саду, освещенном призрачным светом
петербургской белой ночи.
Петр был неприхотлив в пище. Он обожал редьку и соленые огур-
цы. Всем напиткам предпочитал квас и анисовую водку. Меню царско-
го стола было незатейливо: кислые щи, каша, студень, жаркое с огур-
цами, солонина, ветчина.
157

Петр не любил привлекать к себе чужого внимания, тяготился
этим и, будучи душой всякого предпринятого им дела, стремился
остаться в тени. Не обладая изысканными манерами, Петр в обще-
стве — на балах и в гостях — держался непринужденно, требуя от каж-
дого присутствующего лишь одного, чтобы «лишнего не врал и не
задирал».
За столом он зачастую занимал неподходящие для царя места, на-
пример вместе с корабельными мастерами. Общение с ними доставля-
ло ему большее удовольствие, чем разговор с каким-либо сановником.
Мастера обычно «толковали с ним безо всяких церемоний». На свадь-
бе Головкина с Ромодановской царь взял на себя роль распорядителя
и, так и не присев за стол, наспех закусывал у буфета.
Петр превыше всех качеств человека ставил правдивость и сам был
честен и правдив. Как-то на пиру флотский лейтенант Мишуков ска-
зал Петру, что после смерти царя его сын — царевич Алексей — «все
расстроит», потому что глуп. В ответ на эту дерзость Петр только
заметил насмешливо: «Дурак! Этого при всех не говорят».
Однажды Неплюев опоздал к Петру. Вначале он думал солгать, но
затем решил выложить все начистоту: «Виноват, государь, вчера в
гостях засиделся». Петр подошел к нему ,и сказал: «Спасибо, малый,
что говоришь правду. Бог простит: кто богу не грешен, кто бабе не
внук?!»
Петр не раз без гнева выслушивал горькую для себя правду от
прямого и честного Якова Федоровича Долгорукого, но «кривда» выво-
дила Петра из себя. Он терпеть не мог хвастунов и болтунов. Одному
иноземному офицеру, чрезмерно разболтавшемуся, Петр, вспылив,
плюнул в лицо.
Прямолинейность и откровенность характеризовали Петра как дип-
ломата. Обычные приемы — лесть, заигрывание, длинные церемонии —
были ему чужды. Он не понимал и не признавал светского лоска.
В 1713 году во дворце прусского короля Петру с трудом удавалось
соблюдать «приличествующий сему месту» церемониал. Во время ужи-
на Петр еще был достаточно учтив. Но, когда он сопровождал коро-
леву к ее покоям и она, рассчитывая на его галантность, обратилась
к нему с просьбой освободить находившегося в плену у русских швед-
ского генерала Рейншильда, царь резко отказал и не попрощавшись
вернулся к королю.
Петр, не стесняясь, бросал в лицо датскому королю Фредерику горь-
кие упреки в мотовстве и беспутстве, и тому приходилось терпеть их.
Однажды (это было в 1716 году) Фредерик пригласил Петра посе-
тить придворный театр. Петр ответил, что не знает, придет ли. Коме-
дию отменили. В 9 часов вечера Петр явился в королевский замок
и был крайне раздражен, когда узнал, что спектакль не идет. Он
немедленно потребовал, чтобы его провели к Фредерику. Один из при-
158

«Пас» — паспорт П. Лефорта, русского посланника в Берлине, с подписью Петра I.
дворных, взяв Петра под руку, начал вежливо выпроваживать его из
замка, уверяя, что Фредерик спит. Но Петр проник в покои короля и,
застав его бодрствующим, в окружении сановников, разгневался.
Фредерику пришлось извиняться и успокаивать царя.
Когда в 1717 году в Париже французская знать просила разреше-
ния «визитировать» Петра, он прямо посоветовал «жантильонам» си-
деть по домам.
Дипломатическая деятельность Петра протекала зачастую в весьма
необычной обстановке. Петру, как уже говорилось, случалось прини-
мать иноземцев и даже послов у токарного станка, за обедом, на вер-
фях и там же беседовать с ними по важнейшим вопросам.
Но если Петр проявлял так мало заботы о внешних приемах дипло-
матии, то во всем, что касалось ее существа, он показал себя истинным
дипломатом, умеющим правильно оценить и использовать международ-
ное положение.
Дипломатия Петра сочетала дальновидную расчетливость с высо-
кой честностью. Честь данного слова — «гонор пароля,—говорил
Петр,—дражае всего есть». Договорам и союзникам Петр был неиз-
159

менно верен. На слово русского дипломата петровской поры мож-
но было положиться. И прежде всего, на слово самого Петра.
Особенностью русских дипломатов в первую очередь было умение
сосредоточиться на главном и этому главному подчинить все осталь-
ное.
Сначала в созданной наряду с Посольским приказом «походной
Посольской канцелярии», а затем в Коллегии иностранных дел реша-
лись проблемы внешней политики России. Деятельность этой важной
коллегии протекала под наблюдением и при участии Петра. Петр
часто «высокой особой в коллегии присутствовать изволил».
Петр ценил просвещение и искусство. Он знал толк в живописи,
архитектуре, скульптуре. Его коллекция картин и статуй положила
начало Эрмитажу.
Но, борясь с отсталостью, с ветхозаветными старомосковскими
обычаями и порядками, Петр в этой борьбе применял самые варвар-
ские, грубые, жестокие средства.
Он оставался сыном своего века. За обеденным столом нередко
обходился пальцами, которыми орудовал лучше, чем вилкой. Часто на
пиру чьи-нибудь неосторожные слова вызывали у Петра вспышку ди-
кой ярости. Куда девался радушный хозяин или веселый гость! Лицо
Петра искажалось судорогой, глаза становились бешеными, плечо по-
дергивалось, и горе тому, кто вызвал его гнев... Царь охотно принимал
участие в розыске, пытках и казнях. В нем причудливо сочетались
веселый нрав и мрачная жестокость. Он мог легко чередовать веселье
с кровопролитием. 26 июня 1718 года в сыром, мрачном каземате был
убит его сын. На следующий день Петербург, как и задумано было
ранее, шумно праздновал годовщину Полтавской «виктории», и в Лет-
нем саду все «довольно веселились» до полуночи. Петр участвовал
в празднестве.
Однажды на пожаре Петр увидел, как солдат взял кусок сплавив-
шейся меди (а Петр жестоко преследовал воровство). Одним ударом
дубинки Петр уложил рослого молодца на месте. Если бы нашелся
смельчак, который стал бы упрекать царя в убийстве, Петр попросту
не понял бы упрека: он покарал преступника, вот и все.
Ударов петровской дубинки не раз отведывали все, навлекшие на
себя, гнев государя.
Петр сам знал, что он скор на расправу, и говаривал своим близ-
ким: «Знаю я, что я также погрешаю и часто бываю вспыльчив и
тороплив; но я никак за то не стану сердиться, когда находящиеся
около меня будут мне напоминать о таковых часах, показывать мне
мою торопливость и меня от оной удерживать».
Петр отдавал всю свою жизнь, все силы государству. «О Петре
ведайте, что ему жизнь недорога, только бы жила Россия в блаженстве
и славе для благосостояния нашего»,— говорил Петр, и говорил пра-
160

вду. Не случайно Н. Г. Чернышевский писал: «Для нас идеал патрио-
та — Петр Великий».
Часто считают, что Петр был воспитанником окружавших его ино-
странцев. Но были ли учителями Петра те иноземцы, которые окружа-
ли его в России? Нет. Бранд и Зоммер, Лефорт и Тиммерман были
консультантами, слугами и товарищами Петра, но не учителями. «Де-
бошан» Лефорт отлично устраивал балы, Зоммер хорошо стрелял,
Брандт искусно спускал на воду знаменитый бот. Но деятельность
этих иноземцев не могла определить задач, стоявших перед Русским
государством. Не они развили мировоззрение Петра.
Петр учился у иноземцев и за границей — в Голландии и Англии,
в Митаве и Кенигсберге. Он изучал там ремесла, стал «совершенным
художником» в «уметельных науках», приобрел познания в области
точных наук, привез на Русь много «заморских» безделок и ввел много
ненужной «иноземщины». Но кто может отрицать его стремление при-
способить иноземцев к русской жизни?
Петр как человек и государственный деятель был воспитан русской
действительностью. Задачи, стоявшие перед ним, достались ему в на-
следство от его предшественников. Условия для его преобразований
были подготовлены всем развитием России в предшествующие десяти-
летия и века.
Исследователи зачастую замечали иноземных помощников Петра,
но забывали о русских талантливых людях и патриотах Борисе Голи-
цыне, Петре Толстом, Шафнрове, Меншикове, Апраксине, Неплюеве,
Волынском, Курбатове и о других «птенцах гнезда Петрова». Искали
иноземных «прожекторов» и ученых, но упускали из виду Мака-
рова и Прокопо>вича, Татищева и Нартова, Магницкого и Скорнякова-
Писарева и многих других. Советская наука, вооруженная марк-
систской теорией, дала всестороннюю и заслуженную оценку этим
людям.
Преобразования Петра носили глубоко прогрессивный характер.
Они являлись смелой попыткой преодолеть отсталость России.
Как отнесся в свое время к Петру подневольный русский народ?
Как он оценил деятельность царя-преобразователя? Добрым или худым
словом поминает его в своих песнях и сказаниях?
Образ Петра проходит через целый период в истории русского
народного творчества. С его именем связано возникновение солдат-
ской песни. И пусть переносит она на петровские «баталии» черты
древних битв русских воинов, важно то, что народ воспел в своем
творчестве рождение регулярной русской армии.
Воинские дела, «славные баталии» Петра вызывали одобрение на-
рода. Героями былин петровского цикла выступают солдаты, крестья-
не, «голь кабацкая». И хорош Петр, и умен, и дается ему все потому, что
умеет он ценить народную мудрость, совет простых людей. И спасает
11 В. В. Мавродин
161

царя на чужбине простой человек — то «Бутман Колыбанович, голь
кабацкая», то крестьянин.
Слушает Петр солдат, ибо солдат — его «силушка», ибо «бороне-
на шведская пашня солдатскими руками», полита «горячей солдатской
кровью». Любят солдаты матушку-Россию, и хоть труден их подвиг
ратный, но стоят они насмерть, бьются с ворогом «не на живот, а на
смерть». Послушался Петр солдат, которые «как пчелы зашумели»,
услышав о том, что генералы советуют Петру снять осаду Шлиссель-
бурга. «Российские солдаты... победили силу шведскую, полонили го-
род надобный».
В песне «Жалоба солдата Петру I на князя Долгорукого» поется
о том, как выдает Петр солдатам их обидчика князя Долгорукого, ко-
торый присвоил солдатское жалованье «хлебно и мундерно и денеж-
но», за что Петр приказал солдатам его «cboihm судом судите да руко-
пашкою».
Оценил народ и трудолюбие Петра.
Особенно хорошо запомнили это не знавшие крепостного права
люди русского Севера. Трудолюбивому, суровому и стойкому помору-
грамотею, крестьянину далеких северных «печищ», начетчику и скази-
телю внушал уважение образ «царя-плотника». Крестьяне Олонецкого
края говорили о Петре: «Даром хлеба не ел, пуще бурлака работал».
Даже ревнителям старины, уходившим в дремучие северные леса,
чтобы сохранить свой восьмиконечный крест, свои церковные книги
«старого письма», даже им, фанатикам Повенецких, Олонецких, Выг-
ских и прочих скитов, нравились в Петре его трудолюбие, настойчи-
вость, стойкость. Хуля его за преследование сына Алексея, отстаивав-
шего «верхушку старинную», обитатели бескрайних северных лесов да
берегов «Студеного моря» отдавали должное Петру. И на чаше весов
русского помора, распевавшего свои «старины» длинными зимними ве-
черами под вой ветра-«полуночника», при лучине, бросавшей робкий
свет на суровые лица, положительное в оценке деятельности Петра
перевешивало отрицательное.
Но не слепо обольщается народ царем Петром. Знает, чьи интере-
сы блюдет царь. Народ не забыл того, что Петр драл с него три
шкуры, и не простил царю непомерной «тяготы». Тяжело было строить
Петербург, трудно прокладывать Ладожский канал, горька доля солда-
та, горек его хлеб, непомерно тяжел путь, велики его испытания. Горь-
ка и участь тех, кого по царскому указу согнали
На каналушку на Ладожскую,
На работу государеву,
кому царь велел
...земелюшку копати,
И рвы и колодези вырывати,
Ключевую воду напускати.
162

Со страхом думает молодой крестьянин о тяжелой судьбе солдат-
ской:
Вились мои кудерышки, вились-развивались,
Почуяли кудерышки на себя невзгоду:
Уж и быть мне, молодцу, быть мне во солдатах,
Уж служить мне, молодцу, стоять в карауле.
И пошли еще в петровское время гулять по матушке России первые
рекрутские «плачи».
Не мирится царь Петр с волей, не любит он вольного люда. Вот
уже переводит он на Волге «гулящий люд», ту волжскую вольницу,
«голь перекатную», которая с Ермаком ходила в Сибирь, «дуванила»
с Разиным добычу персидского похода и поднимала вместе с крестьян-
ством «встань» в селах поволжских, грозясь идти на Москву.
Вот уже добрался царь до тихого Дона, и вольный тихий Дон осуж-
дает Петра за то, что «разорил» он старинные, саблей завоеванные,
кровью политые вольности казацкие. Вольнолюбивые сыны тихого До-
на запомнили, как Петр посылал в казачьи городки «рассыльщиков»,
а те казаков «разоряют... старых стариков всех ссылают, молодых же
малолеток берут во солдаты». И под водительством атамана Булавина
Возмутился славный тихий Дон до устьица,
Как до славного города Черкасского.
И лежит на петровской песне отпечаток мрачности, суровости.
Чувствуется в ней горе народное, невыплаканные слезы, затаенная пе-
чаль:
Не плачь, не плачь, трава-мурава;
Не одной тебе в чистом поле тошненько,
И мне того тошнее.
Разоряет царь-государь простых людей, «сподобляет» «больших гос-
под», плачет народ. Жесток царь Петр, крут на расправу, и, не прощая
царю «тяготы» непомерной, народ принимает сторону его жертв, видя
в их протесте нечто созвучное своему гневу-обиде.
Различны пути народа и стрельцов, пути «черного люда» и царицы
Евдокии Лопухиной, но они против Петра, и народ — за них.
Эпос возвеличивает стрельцов, которые не согнули перед Петром
свои «буйные головушки». От народа они заслужили мученический
венец, а от царя «перекладину кленовую» да «петельку шелковую».
В преданиях Северного края своеобразно отразилась память о
непреклонной воле Петра. Он выступает повелителем стихий, вызыва-
ет бурю, и буря губит его врагов, топит «лодки свейские».
О Петре в народе складывали и сказки. В них «работный люд»
рассказывает о пушечном мастере, который посоветовал царю снять
163

колокола с церквей, о том, как царь Петр отдал в молотобойцы
«жирного монаха», подчеркивая этим, что царь всех заставлял ра-
ботать.
Отношение народа к Петру проявилось и в том уважении, которое
питал к «ему Емельян Пугачев. Вождь восставшего русского крестьян-
ства почтительно писал о «блаженном богатыре Петре Алексеевиче»,
который во время персидского похода якобы приказал раскопать моги-
лу Разина, дабы узреть останки народного героя.
Это своеобразная похвала, которую воздал Петру вождь крестьян-
ского восстания.
Строго подошел народ русский к памяти Петра, справедливо оце-
нил его яркую, своеобразную личность, его деятельность, полную
внутренних противоречий, положительные и отрицательные стороны
его преобразований.
Среди сподвижников и последователей царя его личность и дела
получили высокую, а подчас и преувеличенно высокую оценку. Совре-
менная ему реакционная знать ненавидела его нововведения и его са-
мого. К концу же XVIII столетия раздались первые упреки по адресу
вчерашнего «земного бога» из лагеря еще недавно прогрессивно на-
строенного дворянства. Так, Н. М. Карамзин, восхвалявший Петра в
«Письмах русского путешественника», позднее, напуганный Француз-
ской буржуазной революцией и первыми признаками кризиса крепост-
нической системы, стал отрицательно относиться к тому, что ранее
хвалил в Петре. В «Записках о древней и новой России» Карамзин
писал: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых
случаях гражданами России. Виною Петр».
Критиковал Петра за односторонность известный деятель просве-
щения екатерининских времен И. И. Бецкой. Историк И. Н. Болтин
сетует на то, что Петр заставил Россию «сделать в несколько лет то,
на что потребны века» и отчего пошло «повреждение нравов», которые
«совсем переменились» в дурную сторону. Раздраженно критиковала
преобразователя княгиня Е. Р. Дашкова, возмущаясь стремлением Пет-
ра заставить дворян, «белую кость», трудиться и допускать в свои ряды
«чернь». Она не жалела красок для того, чтобы обрисовать Петра как
«блистательного тирана», невежду, честолюбца, которого только по
глупости или недобросовестности можно назвать создателем могучего
государства. Любовь Петра к труду вызывала особые нападки с ее
стороны. «Совсем не дело Петра было лазить по мачтам и работать
с топором на верфях», — писала она.
Дашковой вторил сильно задетый «Табелью о рангах», петровским
принципом превосходства службы над «породой», реакционно настро-
енный князь М. М. Щербатов. Он высказывался против «самовластия»
царя, против отмены местничества, так как, ничем его не заменив,
«никаким правом знатным родам, истребили мысли благородной гор-
164

дости во дворянах». По мнению Щербатова, Петр, борясь с суеверия-
ми, затронул и религию, отчего люди русские «в разврат стали прихо-
дить».
Такое отношение к Петру впоследствии было обусловлено боязнью
всяких реформ, стремлением напуганного Французской революцией
дворянства сохранить общественный порядок в неприкосновенности:
монарх правит, дворянство господствует, народ безропотно несет тяго-
ты. Никаких преобразований!
Совершенно иную позицию по отношению к Петру заняли пред-
ставители передовой русской общественной мысли. В «Письме к дру-
гу, жительствующему в Тобольске» первый русский революционер
А. Н. Радищев называл Петра «мужем необыкновенным, название Ве-
ликого заслужившим правильно». По мысли Радищева, главная и вели-
кая заслуга Петра заключалась в том, что он привел в движение и
повел громадную Россию вперед по пути прогресса.
Но вместе с тем Радищев первый увидел в Петре и крепостника,
обратил внимание на такие черты его деятельности, которых не могли
заметить его восторженные почитатели из дворянского лагеря, но на-
веки запомнил русский народ, запечатлев в своем фольклоре.
Декабристы видели противоречивость деятельности Петра. «Мы
благоговеем к памяти Петра»,— писал декабрист и историк русского
флота Н. А. Бестужев. Н. И. Тургенев подчеркивал, что Петр «создал
флот, на котором мы приплыли с земли варварства на землю образо-
ванности».
Другие декабристы подчеркивали отрицательное в деятельности
Петра. Отмечали, что он отнюдь не улучшил положение народа, на-
оборот, изменил его жизнь к худшему.
Огромное внимание уделил Петру, его преобразованиям и войнам
А. С. Пушкин. Исторические взгляды Пушкина являются соединитель-
ным з>веном между оценками Радищева и революционных демократов.
Великий русский поэт далеко опередил современную ему истори-
ческую мысль.
Как и декабристы, Пушкин беспредельно любил Россию, ее исто-
рическое прошлое, славные дела, свершенные русским народом, гор-
дился своим отечеством. Естественно, что его внимание привлек Петр.
Петровская эпоха нашла отражение в его «Полтаве», «Медном всадни-
ке», «Арапе Петра Великого», «Стансах», «Пире Петра Великого» и
наконец, в задуманной им, но так и не законченной «Истории Петра
Великого».
Пушкин стремился воссоздать прошлое «во всей его истине». Он
высоко оценивал деятельность Петра. «Петр Великий... один есть це-
лая всемирная история». «Сильным человеком», «северным исполином»
называет Петра Пушкин. В своих произведениях Пушкин отразил Се-
верную войну, Полтавскую баталию, строительство Петербурга, пет-
165

ровские преобразования в быту и культуре. Стало хрестоматийным
высказывание Пушкина о том, что при Петре «Россия вошла в Европу,
как спущенный корабль — при стуке топора и при громе пушек». Сла-
ве русского оружия поэт посвятил бессмертную «Полтаву».
Но Пушкин видел и оборотную сторону деятельности Петра. Петр
жесток, его указы «тирански», они, «кажется, писаны кнутом», он де-
спот, нетерпеливый, самовластный помещик, вокруг него «всеобщее
рабство», перед ним «все дрожало», «все безмолвно повиновалось», он
«презирал человечество, может быть более, чем Наполеон». Петр —
«горделивый истукан», «страшный царь», грозный, бездушный, неумо-
лимый «Медный всадник». Так оценивал Петра Великого А. С. Пуш-
кин.
Еще острее оценивали Петра I революционеры-разночинцы. Рево-
люционные демократы уделили много внимания петровским преобра-
зованиям и самому Петру. И это вполне понятно: враги крепостни-
ческого строя и самодержавия в эпоху кризиса крепостничества и на-
зревания революционной ситуации в России не могли остаться равно-
душными к преобразованиям петровской поры.
A. И. Герцен писал: «К концу XVII века на престоле царей появил-
ся смелый революционер, одаренный обширным гением и непреклон-
ной волей... В звериной лапе его была будущность России». Но Петр
«кровью водворял новый порядок, подражал всему европейскому, как
хорошему, так и дурному, и странно сочетал гениальность с натурой
тигра». Взявшись за реформы «со всей энергией своего дикого нрава»,
он проводил их так, что они «прошли над головами крестьян», не
коснулись народа, реформировав лишь дворянство.
B. Г. Белинский считал, что для преобразования России «нужен
был исполинский гений, каким явился Петр». Отмечая всемирно-исто-
рическое значение преобразований, он писал, что «Петр Великий есть
величайшее явление не только нашей истории, но истории всего чело-
вечества». Белинский решительно возражал против утверждения о на-
носности и чуждости для народа всего, совершенного Петром.
По мнению Чернышевского, несмотря на внешние перемены, при
Петре «весь дух вещей остался прежним». Народ ничего не получил от
реформ, наоборот, жизнь его стала еще труднее. В то же время Черны-
шевский считал, что Петр был истинным патриотом.
Герцен и Белинский, Чернышевский и Добролюбов сосредоточива-
ли свое внимание не на личности Петра,—их больше интересовали
судьбы народных масс в царствование Петра I. Но они воздавали долж-
ное и Петру, отчетливо рисуя тот рывок вперед, который сделала
Россия в первой четверти XVIII века. Они выступали против открыто
реакционных кругов общества своего времени, которые вместе с на-
растанием оппозиционного, революционного движения в стране все
резче и резче боролись против всяких новшеств и преобразований,
166

распространяя это свое отношение к прогрессу на петровские рефор-
мы, даже на царя Петра.
Революционные демократы выражали твердую уверенность, что
путь к освобождению, к облегчению участи народа лежит не через
реформы, проведенные сверху, самим царем, хотя бы им был и Петр
Великий.
Подлинно научную .и объективную оценку Петра и петровских ре-
форм мы находим в работах основоположников марксизма-ленинизма.
Большое внимание уделил им Карл Маркс. Маркса интересовала
и промышленность в России во времена Петра, и его внутренняя и
внешняя политика.
Мы знаем, что Маркс подчеркивал огромную роль Петра в борьбе
России за утверждение на берегах Балтийского моря, за превращение
ее в морскую державу. Говоря о Северной войне, он отмечал: «Как бы
мы ни оценивали ее цели, ее результаты или ее затяжной характер, мы
все же будем называть ее войной Петра Великого. Все его жизненное
дело зиждется на завоевании Балтийского побережья...» *
Как уже говорилось, Маркс подчеркивал исключительную смелость,
с которой «Петр воздвиг новую столицу на первом завоеванном куске
Балтийского побережья» **. Подводя итоги Северной войны, Маркс пи-
сал, что отвоеванные в период Северной войны земли были «абсолют-
но необходимы для развития России» ***.
Фридрих Энгельс также отмечал огромное значение для роста мо-
гущества России дипломатии и войн Петра. Говоря о Петре, Ф. Эн-
гельс указывал, что Петр «первый оценил исключительно благоприят-
ную для России ситуацию в Европе, он ясно разглядел, наметил и
начал осуществлять основные принципы русской политики как по от-
ношению к Швеции, Турции, Персии, Польше, так и по отношению
к Германии» ****.
Энгельс подчеркивал, сколь губительной была для Швеции попытка
Карла XII вторгнуться в глубь России: «Этим он погубил Швецию и
воочию показал неприступность России» *****.
Естественно, что Энгельс высоко оценивал Петра как истори-
ческую личность и говорил о Петре, что он был «действительно вели-
кий человек» ******. Великие люди стоят чего-нибудь только постольку,
поскольку они представляют себе условия, в которых они живут и
* Маркс К. Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century, London, 1899,
p. 87, 90.
** Там же, с. 88.
*** Там же, с. 87.
**** Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма. — Маркс К. и Энгельс Ф.
Соч., т. 22, с. 20.
***** Там же, с. 17.
****** Там же, с. 20.
167

действуют, понимают, как эти условия можно изменить во имя про-
грессивного развития. В бесконечной шеренге царей и королей импе-
ратор Петр был одним из тех немногочисленных государей, которые
понимали, что нужно для развития их страны, для ее экономического
роста, развития ее культуры, укрепления ее международного поло-
жения.
Сущность петрО!Вских реформ была классовой. Угнетение крестьян
продолжало усиливаться и увеличиваться до тех пор, пока Екатерина II
не сделала это угнетение полным и не завершила крепостническое
законодательство.
Крепостное право, оформленное законодательно, «позволяло по-
мещикам все более и более притеснять крестьян, так что гнет все бо-
лее и более усиливался» — так характеризовал положение крестьян в
России во времена Петра I и Екатерины II Энгельс в своих подгото-
вительных работах к «Анти-Дюрингу» *.
В. И. Ленин придавал исключительное значение анализу истори-
ческого процесса, оценке исторических личностей. Он подчеркивал,
что со времени своего появления в России «марксизм не основывается
ни на чем другом, кроме как на фактах русской истории и действи-
тельности» **.
В. И. Ленин был непримирим в борьбе с вульгаризаторами истори-
ческого прошлого России. Он энергично и настойчиво выступал про-
тив идеалистического подхода к изучению прошлого, против упрощен-
чества, ходульных определений и субъективных оценок исторических
личностей.
Говоря об историческом развитии России в «новый период» рус-
ской истории, В. И. Ленин связывает этот этап истории России в
первую очередь со временем, предшествующим петровским преобразо-
ваниям.
В работе «Что такое „друзья народа" и как они воюют против соци-
ал-демократов», определяя «новый период русской истории» временем
«примерно с 17-го века», В. И. Ленин пишет, что он «характеризуется
действительно фактическим слиянием всех таких областей, земель и
княжеств в одно целое. Слияние это было вызвано... усиливающимся
обменом между областями, постепенно растущим товарным обращени-
ем, концентрированием небольших местных рынков в один всероссий-
ский рынок. Так как руководителями и хозяевами этого процесса были
капиталисты-купцы, то создание этих национальных связей было не
чем иным, как созданием связей буржуазных» ***.
В «Развитии капитализма в России» В. И. Ленин указывает на воз-
* Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 645.
** Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 411.
*** Там же, с. 153—154.
168

никновение крупного промышленного производства в России еще в
XVII веке*
Все это свидетельствует о том, что быстрое развитие промышлен-
ности и торговли в России, обычно связываемое только со временем
Петра I, на самом деле зародилось раньше, в XVII столетии. Тогда же,
в XVII веке, началась эволюция самодержавия, одним из этапов кото-
рого была петровская абсолютная монархия, монархия XVIII века, ко-
торую В. И. Ленин определяет, как «чиновничье-дворянскую монар-
хию», как самодержавие с «бюрократией, служилыми сословиями, с
отдельными периодами „просвещенного абсолютизма"» **.
В. И. Ленин дал характеристику и методам «европеизации», приме-
ненным Петром I: «...Петр ускорял перенимание западничества варвар-
ской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы
против варварства» ***.
Еще в дореволюционное время в большевистской печати и пропа-
ганде подчеркивалось значение преобразований времен Петра I.
В листовках петербургских большевиков, выпущенных в связи с
200-летием основания Петербурга, Петр I назван «умным, сильным че-
ловеком», который «принес немало пользы для своего времени». Одна
из важнейших его заслуг в том, что он «сумел прорубить окно в Евро-
пу». Вместе с тем в листовках подчеркивалось, что при нем укрепилось
самодержавие, возрос деспотизм и усилилось угнетение народа****.
jjs ^ ^
Петр встречал противодействие среди близких к престолу бояр-
ских и дворянских кругов и даже в собственной семье. Нелегко было
преодолеть косность русского дворянства. Не случайно Иван Посош-
ков говорил: «Наш монарх на гору аще самдесять тянет, а под гору
миллионы тянут». Петр жаловался Екатерине: «Левшею не умею вла-
деть, а в одной руке принужден держать шпагу и перо: а помощников
сколько, сама знаешь». Поэтому заслуживают внимания те, кто,
несмотря на трудности, помогал Петру в его преобразованиях.
Петр не смог бы ничего добиться, если бы он не встречал поддерж-
ки среди разных слоев общества той поры, если бы его не окружали
умные, энергичные люди, преданные делу преобразования России.
Кто же были эти «птенцы гнезда Петрова», без которых немысли-
мы были ни деятельность Петра, ни реформы и победы?
Сподвижниками Петра были люди различного происхождения. Его
окружали старинные боярские роды, правившие Россией еще в XVII
* Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 3, с. 423.
** Ленин В, И. Полн. собр. соч.. т. 17, с. 346.
*** Ленин В, И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 301.
**** Листовки петербургских большевиков. 1902—1917, т. 1. Л., 1939, с. 88—89.
169

веке,—Долгорукие, Голицыны, Головины, Шереметевы, Бутурлины,
Ромодановские, Репнины.
Среди них выделялись Борис Алексеевич Голицын, Федор Юрьевич
Ромодановский, Емельян Иванович Украинцев, Прокопий Богданович
Возницын, Федор Алексеевич Головин.
Умный и образованный, «человек ума великого, а особливо остро-
ты», сторонник преобразований, не чуждавшийся жителей Немецкой
слободы и приведший туда Петра, Борис Алексеевич Голицын сыграл
большую роль в формировании Петра как государственного деятеля
и много ему помогал в его юные годы. Участник Азовского похода,
один из строителей «кумпанствами» флота в Воронеже, казанский и
астраханский воевода, Голицын оставил после себя заметный след и
в истории России, и в жизни Петра.
Один из двух, имевших право входить к Петру без доклада, князь-
кесарь Федор Юрьевич Ромодановский был видным государственным
деятелем времен Алексея Михайловича. Безгранично преданный Пет-
ру лично, Ромодановский вынужден был принимать преобразования
Петра. Но убежденным сторонником их он никогда не был.
Поставленный во время первой поездки Петра за рубеж во главе
государства, «князь-кесарь» одновременно возглавил Преображенский
розыскной приказ, ведавший всеми важнейшими государственными
преступлениями. Ромодановский стал правой рукой Петра по полити-
ческому сыску. Верный старый слуга Петра, он хотя и был в душе
ревнителем старины, но в угоду царю порвал с ней. «Собою видом как
монстра, нравом злой тиран, превеликый нежелатель добра никому,
пьян по вся дни», Ромодановский своей невероятной жестокостью на-
водил страх на всех инакомыслящих и вселял ужас перед возглавляе-
мым им Преображенским приказом, нередко переходя границы дозво-
ленного царем. Даже такого жестокого по природе человека, как Петр,
иной раз коробили дела «заплечных дел мастера» Ромодановского.
Умный и образованный адмирал Федор Алексеевич Головин являл-
ся выдающимся дипломатом «старой школы». Он заключал Нерчин-
ский договор с Китаем, был одним из трех послов «великого посольст-
ва». За рубежом приглашал в Россию моряков, офицеров, мастеров,
пристраивал русскую молодежь в обучение. По его инициативе был
создан Приказ военно-морского флота. Он командовал русской Азов-
ской эскадрой, провожавшей в Керченский пролив корабль «Кре-
пость», направлявшийся с послом Украинцевым на борту в Константи-
нополь.
Дьяк Емельян Иванович Украинцев, заключавший после Азовских
походов мирный договор с Турцией во времена «великого посольства».
Дипломат Возницын — участник «великого посольства», позднее воз-
главивший Аптекарский приказ — единственное учреждение такого
рода в Европе.
170

Федор Юрьевич Ромодановский.
Гравюра В. Иванова с портрета работы Я. Аргунова.
Вторая половина XVIII в.
Русские дипломаты петровской поры овладели трудным искусством
ведения внешней политики на благо своей страны. Русские послы на-
учились распутывать интриги иноземных дипломатов, приобрели необ-
ходимую выдержку и сноровку. Они стремились создавать в чужой
стране благоприятное для России общественное мнение, разобла-
чать ложь и распространять правду о своем отечестве, умели исполь-
зовать на благо России противоречия между европейскими дер-
жавами.
Наиболее выдающимся среди деятелей петровской дипломатии был
Петр Андреевич Толстой. Ум и дипломатическое искусство сделали
171

Петр Андреевич Толстой
Портрет работы И. Г. Таннауера.
1720-е гг.
Толстого, участника стрелецкого мятежа 1682 года, пришедшего к Пет-
ру из враждебного лагеря, человека, отталкивающие нравственные ка-
чества которого заслужили ему от современников прозвище «Иуды
Толстого», одним из наиболее влиятельных лиц. Французский посол
Кампредон называл его «умнейшей головой в России». Заглаживая
свою вину перед Петром, этот участник грозного майского стрелецко-
го мятежа доставил в Россию Алексея Петровича, бежавшего от отца.
Петр говорил Толстому: «Голова, голова, не была бы так умна, сру-
бить бы тебя надо было бы». Толстой получил графское достоинство,
Петр его ценил, но не приближал к себе.
172

Петр Павлович Шафиров.
Портрет работы неизвестного художника
первой половины XVIII в.
К младшему поколению русских дипломатов, выросших вместе с
Петром и им воспитанных, принадлежал широко образованный, знав-
ший несколько иностранных языков, переводивший с латинского «Ан-
налы» Б арония Андрей Артамонавич Матвеев. Деятельность его связа-
на с формированием русско-английских отношений.
Дипломатия всего мира обязана русской дипломатии введением и
оформлением посольского права и установлением правила неприкос-
новенности дипломатов. Поводом к этому послужил эпизод, произо-
шедший в Англии с Матвеевым, который был арестован и подвергся
оскорблениям и побоям.
173

Среди «птенцов гнезда Петрова» был Борис Иванович Куракин —
писатель и историк Петра, ловкий и опытный дипломат, участник за-
ключения Амстердамского договора и подготовки Аландского конгрес-
са; автор знаменитого «Рассуждения о причинах войны» (со Шве-
цией) Петр Павлович Шафиров — проницательный и деятельный,
управлявший Посольским приказом, в дальнейшем вице-канцлер и се-
натор; Андрей Иванович Остерман, подписавший вместе с Брюсом
Ништадтский мир со Швецией и заключивший выгодный для России
торговый договор с Персией; Михаил Петрович Бестужев-Рюмин, в
1723 году добившийся признания Швецией Российской империи, а в
1724 году заключивший оборонительный союз между Россией и Шве-
цией; осторожный и умный Федор Павлович Веселовский, одно время
исполнявший обязанности русского посла в Лондоне.
Если дипломатические победы облегчали действия русской армии
и сохраняли тысячи солдатских жизней, то, в свою очередь, грозные
русские штыки помогали дипломатам в их нелегкой деятельности
в Гааге и Париже, Лондоне и Копенгагене, на Аландских островах и
в Ништадте. Когда, для того чтобы отстоять интересы и честь отчизны,
за один стол вместе с друзьями и врагами садился русский дипломат,
то для многих за его спиной незримо появлялась тень русского сол-
дата.
Среди русских полководцев и флотоводцев «гнезда Петрова» выде-
ляются Михаил Михайлович Голицын, Борис Петрович Шереметев,
Федор Матвеевич Апраксин, Иван Иванович Бутурлин.
Михаил Михайлович Голицын, происходивший из старинного бояр-
ского рода Гедиминовичей, мальчиком был записан в «барабанную на-
уку» в Семеновский полк. Участник Азовского похода, за что он полу-
чил чин поручика и капитана, вместе с Гордоном разгромивший мя-
тежных стрельцов у Воскресенского монастыря в 1698 году, Голицын
проявил исключительную храбрость при штурме Нотебурга. Когда
Петр отдал приказ отступить от стен Нотебурга, Голицын сказал по-
сланному Петром: «Скажи государю, что теперь я принадлежу одному
богу» — и велел оттолкнуть лодки от берега, чтобы отрезать себе и
другим путь к отступлению. За штурм Нотебурга он был пожалован
золотой медалью и чином полковника Семеновского полка. Участвовал
М. М. Голицын во взятии Ниеншанца, Нарвы, Митавы, разбил швед-
ские войска генерала Росса при Добром. За участие в битве под Лес-
ной получил чин генерал-поручика и осыпанный бриллиантами порт-
рет Петра. Петр сказал Голицыну: «Проси, чего пожелаешь». Царь
удивился, когда услышал в ответ: «Прими в прежнюю милость Репни-
на» (Репнина разжаловали в солдаты за поражение при Головчине).
«Как! Разве ты не знаешь, что он смертельный враг тебе?» — спросил
Петр. «Знаю,— ответил Голицын,— и прошу, но знаю и то, что Репнин
сведущ в ратном деле, любит отечество, предан тебе, и что значит
174

Федор Матвеевич Апраксин.
Портрет работы неизвестного художника
первой половины XVIII в.
личная вражда между нами, когда отечество нуждается полезными
людьми».
В Полтавской баталии Голицын командовал гвардией и вместе с
Меншиковым преследовал шведов до Переволочны, где они сдались
русским. Участник взятия Выборга, Прутского похода, Гангутского
сражения, он одержал блестящие победы над шведским флотом при
175

Гренгаме. Умер М. М. Голицын в 1736 году в чине генерал-фельдмар-
шала.
«Сухопутный адмирал» Федор Матвеевич Апраксин приходился
дальним родственником Петру I — он был братом царицы Марфы
Матвеевны, жены царя Федора Алексеевича. Стольник с 1682 года,
двинский воевода и губернатор в Архангельске, он участвовал в судо-
строительных работах в Соломбале и Воронеже, в строительстве гава-
ней и верфей на побережье Азовского моря, в укреплении Азова, Та-
ганрога, Троицкого. Назначенный в 1706 году начальником Адмирал-
тейского приказа с чином «адмиралтейца», в 1708 году он получил чин
генерал-адмирала. В этом же году он нанес поражение шведским вой-
скам под Петербургом, за что был награжден медалью с надписью:
«Храня сие не спит, лучше смерть, а не вернуться». Участник взятия
Выборга и Гангутского боя, умный, но зачастую бездеятельный,
Апраксин был другом Петра и в то же время тайным врагом его ре-
форм. Петр ему говорил: «Хоть ты всегда одобрял мо,и предприятия,
особенно в морокой части, но я читаю в сердце твоем, что, если
я умру прежде тебя, ты будешь одним из первых осуждать все, что я
сделал».
Фельдмаршал Борис Петрович Шереметев был стольником у царя
Алексея Михайловича. Как слуга отца, он так же, как и Ромоданов-
ский, имел право входить в кабинет к Петру без доклада. Шереметев
пошел за Петром, и в сорок пять лет отправился за границу. Он побы-
вал в Польше, Австрии, Италии, Сицилии, плавал на Мальту, где полу-
чил мальтийский рыцарский орден. Шереметев принимал участие во
многих сражениях Северной войны. Особой активностью и инициати-
вой он не отличался, и Петру приходилось его поторапливать. Шере-
метев подавил восстание в Астрахани, чем и вызвал одобрение и бла-
годарность Петра, пожаловавшего ему за это почти две с половиной
тысячи крестьян. Петр не любил Шереметева, но отдавал ему должное
и после смерти фельдмаршала (1719) сказал: «Нет уже Бориса Петро-
вича, скоро не будет и нас, но его храбрость и верная служба не умрут
и всегда будут памятны в России».
Иван Иванович Бутурлин, майор Преображенского полка, участ-
ник Азовских походов, в 1700 году попал под Нарвой в плен к шведам
и провел в плену около десяти лет. Во времена измены Мазепы и
волнений в Сечи нанес запорожцам сильный удар и разрушил Сечь.
Участвовал в сражениях у Гангута и Гренгама, ходил на галерах в
Швецию, под Стокгольм. За боевые отличия получил чин генерал-ан-
шефа и был назначен командиром обоих гвардейских полков.
Родоначальником династии русских флотоводцев явился Наум Аки-
мович Сенявин. Сенявин прошел тяжелый путь от солдата-преобра-
женца, затем матроса до командира корабля и командующего эскад-
рой. В бою под Эзелем русские матросы под его командованием про-
176

Александр Данилович Ментиков.
Гравюра Ж. Симона
После 1710 г.
явили исключительную отвагу, стремительность и принудили к сдаче
три шведских корабля.
Нельзя не сказать несколько слов об «арапе Петра Великого». Пра-
дед А. С. Пушкина Абрам (Ибрагим) Петрович Ганнибал — сын эфи-
опского (абиссинского) князя, взятый турками в качестве заложника
в Константинополь, был вывезен русским послом в Россию. Крестник
(отсюда его отчество — Петрович) Петра, его любимец, камердинер
12 в. В. Мавродин 177

и секретарь, Ганнибал стал выдающимся военным инженером. Под его
руководством воздвигались укрепления в Кронштадте и Рогервике
(современный Палдиски), проводились работы на Ладожском канале.
А. С. Пушкин написал биографию своего прадеда и запечатлел его
облик в повести «Арап Петра Великого».
Ощущая недостаток в деятельных, умных и преданных делу помощ-
никах, Петр приближал к себе людей и «из самого подлого рода».
Среди них выделялся торговавший в детстве пирожками сын при-
дворного конюха Александр Данилович Меншиков — президент Воен-
ной коллегии, петербургский губернатор и «светлейший» князь. Высо-
кого роста, худощавый, с красивым лицом, Меншиков сразу же обра-
щал на себя внимание. Малограмотный, но умный, деятельный, ловкий,
отличавшийся ясностью речи и мысли, исключительно храбрый (стоит
вспомнить его действия во время штурма Нотебурга, в битве на Неве,
в Полтавской баталии), преданный, Меншиков был ближайшим по-
мощником преобразователя. Головокружительная карьера Меншикова
от царского денщика до «светлейшего» и его честолюбие многим очень
не нравились, и «всесильного Голиафа» ненавидели и боялись.
Полководец и государственный муж, Меншиков был вместе с тем
другом Петра. Петр души не чаял в своем Алексашке, хотя не раз
поколачивал его и грозил ему всеми карами за казнокрадство и взяточ-
ничество в мирное время и за грабеж во время войны. Возмущенный
действиями Меншикова, Петр однажды писал Екатерине: «Меншиков
в беззаконии зачат, во грехах родила его мать и в плутовстве скончает
живот свой». И все-таки это был самый близкий Петру человек, его
правая рука. «Верная, но вороватая рука»,— говорил Петр о Меншико-
ве. Ценя в нем преданность, ум и энергию, он многое прощал своему
бывшему денщику. Меншиков стал обладателем девяноста тысяч душ
крестьян и четырех городов. Царь пожаловал ему четыре миллиона
рублей наличными, девять миллионов в заграничных банках, на один
миллион бриллиантов, и, помимо серебряной, сто пять пудов золотой
посуды. После смерти Петра и Екатерины «всесильный Голиаф» «до
такого градуса дошел», что решил женить царя Петра II на своей до-
чери. Это привело его в ссылку в далекий Березов, где он вскоре
умер.
Среди «птенцов гнезда Петрова» было немало и других людей из
сословия «ниже шляхетства». Один из них — сын музыканта, в детстве
пасший свиней, впоследствии генерал-прокурор, умный, деятельный,
прямолинейный, буйный и сварливый Павел Иванович Ягужинский.
Другой — крещеный еврей, «сиделец» в лавке, затем переводчик, впо-
следствии посол и вице-канцлер — умный и сдержанный Петр Павло-
вич Шафиров. Третий — бывший юнга португальского корабля—пе-
тербургский генерал-полицмейстер А. М. Дивиер. Бывший дворецкий
Шереметева — обер-инспектор московской ратуши, архангельский ви-
178

Павел Иванович Ягужинский.
Портрет работы неизвестного художника
первой половины XVIII в
це-губернатор Алексей Александрович Курбатов. В прошлом крестья-
нин, а впоследствии обер-фискал — глава сыска по делам о государст-
венных преступлениях — А. Нестеров. Посадский человек — обер-
секретарь Алексей Васильевич Макаров, простой писарь, которого
Петр, «проникшись к его способностям, взял... к себе». Макаров отли-
чался природным умом, образованностью, требовательностью к себе
и другим. Облеченный безграничным доверием, Макаров ведал важ-
нейшими государственными делами, работал под руководством Петра
и обо всем ему докладывал, сопровождал царя в походах и поездках,
179

Алексей Васильевич Макаров.
Портрет работы неизвестного художника
первой половины XVIII в.
вел записи, которые легли в основу истории Петра, ведал цензурой,
приобретал книги для библиотеки царя.
Среди деятелей петровской поры, хотя и не входивших в окруже-
ние царя, особое место занимает Иван Тихонович Посошков — уче-
ный-самородок, ремесленник из крестьян, развивший в своей «Книге
о скудости и богатстве» своеобразный замысел всестороннего переуст-
ройства Русского государства. Посошков выступал против помещиков,
требуя перевода всех крестьян на положение государственных. Он
обосновывал свое мнение тем, что «крестьянам помещики не вековые
180

владельцы, того ради не весьма их берегут, а прямой их владелец
Всероссийский Самодержец». Забота правительства, по мнению По-
сошкова, должна была быть направлена на разработку отечественных
природных богатств. «Когда у нас разовьется собственная промышлен-
ность, тогда иноземцы будут к нам ласковее, прежнюю свою гордость
всю отложат и за нами станут гоняться».
«Гнездо Петрово» — люди различного социального происхождения,
разных судеб, прошедшие своеобразный жизненный путь, люди с раз-
личными политическими взглядами.
Архиепископ Феофан Прокопович, автор книг «История императо-
ра Петра Великого» и «Правда воли монаршей», являлся выразителем
идей неограниченной монархии в духе петровского абсолютизма.
Жестокий и мстительный по натуре, Феофан Прокопович в условиях
своего времени по своим политическим убеждениям был прогрессив-
ным человеком.
Дмитрий Михайлович Голицын, отправленный в первой группе дво-
рян за рубеж для обучения «навигации», также был человеком образован-
ным, особенно интересовавшимся законодательством, политикой и го-
сударственным устройством. Голицын был сторонником реформ. Но
он не мог примириться с «худородными», которые «из грязи вышли
в князи», которым «Табель о рангах» открыла доступ в «высшие ран-
ги». Гедиминович, один из отпрысков знатной и влиятельной москов-
ской боярской фамилии, Дмитрий Михайлович Голицын был привер-
женцем олигархического правления, при котором вся реальная власть
оказалось бы в руках кучки аристократов. Он сторонился «кумпании»
Петра и не мог принять ее бесшабашной жизни. Петр тоже не благо-
волил к нему и, дав ему звание сенатора, этим ограничился. После
кончины больного царя Дмитрий Михайлович Голицын вместе с другими
«верховниками» — членами Верховного тайного совета, учрежденного
вдовой Петра императрицей Екатериной I, выходцами из родовитой
знати, стал «творить суд» над реформами Петра, чем заслужил нена-
висть Феофана Прокоповича, Татищева и Кантемира. Смысл этого
«суда» заключался в том, что вельможи, вошедшие в состав высшего
правительственного органа — Верховного тайного совета, учрежденно-
го в 1726 году Екатериной I, прекрасно понимали, что повернуть
вспять колесо истории невозможно, и, принимая в общем реформы
Петра, они выступали против преимущества заслуг и личных способ-
ностей над «породой» (родовитостью происхождения), стремились
установить олигархический государственный строй, отказаться от
строгой регламентации и во всем «полёгчить», в том числе и в первую
очередь себе. Идеологом и теоретиком «верховников» стал
Д. М. Голицын.
Среди окружавших царя лиц выделялось младшее поколение «птен-
цов гнезда Петрова» — Василий Никитич Татищев, Антиох Дмитрие-
181

Василий Никитич Татищев.
Портрет работы неизвестного художника
первой половины XVIII в.
вич Кантемир, Артемий Петрович Волынский, Иван Кириллович Ки-
риллов. Деятельность их развернулась в полной мере после смерти
царя.
Василий Никитич Татищев — «отец русской истории», автор много-
томной «Истории Российской» и издатель многих древнерусских ис-
точников, которого Н. Г. Чернышевский характеризовал, как одного
«из лучших и честнейших людей времен Петра Великого». В царство-
182

вание Петра Татищев, великолепный организатор, управлял казенны-
ми горными заводами Урала. Он открывал начальные и специальные
горные училища, закладывал Екатеринбург (ныне Свердловск).
Ярый приверженец Петра и сторонник преобразований, он настаи-
вал на необходимости развития промышленности и морского флота
и после смерти Петра ратовал за развитие светской науки и просвеще-
ния, писал «о пользе училищ», заявлял, что он «рад и крестьян иметь
умных и ученых».
Антиох Дмитриевич Кантемир, сын молдавского господаря, после
неудачного Прутского похода переселившийся с отцом в Россию, уче-
ный, поэт и дипломат, крупный государственный деятель времен так
называемых «дворцовых переворотов». В петровские времена он про-
никся духом преобразований, а позднее, по словам В. Г. Белинского,
«Кантемир начал собою историю светской русской литературы». Поэт
и сатирик, он изобличал своим пером святош и невежд, реакционеров
и олигархов, фаворитов и льстивых царедворцев. Кантемир был выда-
ющимся писателем, поэтом и ученым-просветителем. Обширные по-
знания в области литературы и лингвистики, философии и истории,
математики и физики, астрономии и географии принесли ему широ-
кую известность в России и в Западной Европе. Кантемиру она обяза-
на своим первым знакомством с русской наукой и литературой.
Артемий Петрович Волынский — дипломат, выполнивший сложные
и трудные поручения в Персии, астраханский губернатор, поры-
вистый, несдержанный, самодур и взяточник, но в то же время соста-
витель прогрессивного «Генерального проекта о поправлении государ-
ственных дел», борец против фаворитизма, засилья немцев при рус-
ском царском дворе, смелый патриот, казненный в мрачную годину
бироновщины.
Сын подьячего Иван Кириллович Кириллов, воспитанник навигац-
кой школы, жил долгое время в Англии. В 1712 году он поступил в
Канцелярию Сената простым канцеляристом, а через несколько лет
стал уже обер-секретарем Сената.
Ученый экономист, статистик, географ, картограф, организатор и
участник ряда экспедиций, он прославился своими трудами, в частно-
сти книгой, описывающей природные богатства, промышленность и
торговлю России,— «Цветущее состояние Всероссийского государства».
Книга вышла в свет через сто лет после его кончины. Умер он в ни-
щете, от туберкулеза. Кириллов, по словам современников, «к поль-
зе государственной, сколько знать мог, прилежное имел попечение...
предпочитая интерес государственный паче своего».
Среди ближайшего окружения Петра было много обрусевших ино-
земцев. Старик шотландец генерал Патрик Гордон, служивший еще
отцу Петра, «дебошан» швейцарец Франц Лефорт — щеголь, весель-
чак, гуляка, невежественный и пустой, но преданный Петру человек,
183

Антиох Дмитриевич Кантемир.
Гравюра Бозана
с портрета работы Амикони. 1749 г.
великий мастер балов, фейерверков, танцев, маскарадов и... первый
русский адмирал.
Полной ему противоположностью являлся шотландец Яков Вили-
мович Брюс, предки которого выехали в Россию еще в первой поло-
вине XVII века.
Образованнейший человек своего времени — математик, астроном,
физик, составитель знаменитого «Брюсова календаря», он имел боль-
184

шую библиотеку, собирал разные коллекции. Брюс участвовал в Азов-
ских походах, в Полтавской баталии, где командовал артиллерией, в
Прутском походе, подписывал вместе с А. И. Остерманом Ништадт-
ский мир. Сенатор и президент Берг-коллегии и Мануфактур-колле-
гии, он стоял во главе горного дела и промышленности.
Андрей Иванович Остерман, немец из Вестфалии, человек, готовый
служить кому угодно, «лукавый царедворец», ревностный служака,
прослывший незаменимым. При Петре I Остерман лишь начинал свою
деятельность, развернулась она позже.
Из давным-давно обрусевших иноземцев были Андрей Андреевич
Виниус, думный дьяк и один из создателей горных заводов на Урале;
генерал Адам Адамович Вейде, еще во времена «потешных» «марсовых
дел» и «нептуновых потех» сблизившийся с Петром; участник битвы
под Нарвой Вилим Иванович де Геннин — любимец Петра, строитель
Олонецких заводов, Петербургского литейного и порохового заводов,
основатель первого в России курорта Марциальные воды.
Под конец царствования Петра в России появился немец — инже-
нер-фортификатор Бурхард Кристоф (Христофор Антонович) Ми-
них. С 1712 года он 1ведал прокладкой Ладожского канала, а в царство-
вание Анны Ивановны уже в качестве генерал-фельдмаршала и прези-
дента Военной коллегии упорно и настойчиво боролся против методов
организации и обучения, введенных в армии Петром, отвергал принци-
пы петровского военного искусства, с целью введения прусских поряд-
ков и муштры.
Не всем «птенцам гнезда Петрова» удавалось добиться высоких
постов и удостаиваться графских и баронских званий.
Сделав очень много для России и немало для самого Петра, многие
из них остались в тени.
Таким был сержант Михаил Щепотьев, прошедший трудный и слав-
ный путь. Участник строительства флота в Воронеже, постройки кре-
пости в Таганроге и прокладки «государевой дороги» из Белого моря
в Онежское озеро, он весной 1703 года командовал теми ротами на
Гутуевском острове, которые бесстрашно охраняли вход в Неву. Ще-
потьев уведомил Петра о появлении шведских кораблей в устье Невы,
дав возможность русским солдатам в лодках незаметно подойти к ним
и взять на абордаж. Щепотьев сражался под Нарвой и погиб в мор-
ском бою со шведами. Свершая дела «не по чину», он оставался сер-
жантом.
Из «гнезда Петрова» вышли люди, не ставшие вельможами, но сыг-
равшие большую роль в развитии науки и культуры в России, в ее
политической жизни. Это были Л. Ф. Магницкий—составитель табли-
цы логарифмов и автор учебника до математике, по которому обуча-
лось несколько поколений русских людей, в том числе и Михайло
Ломоносов, Г. Г. Скорняков-Писарев, автор «Науки статической или
185

механики», преподаватель, а потом директор Морской академии;
А. К. Нартов—токарь Петра, выдающийся механик и изобретатель.
Петру был обязан своим возвышением и богатством Никита Демидо-
вич Демидов (Антуфьев) — тульский кузнец, человек умный, дель-
ный, энергичный, основатель многих заводов Урала, но одновременно
жестокий, алчный, хитрый. «Демидовское» железо сыграло свою роль
в победах над шведами и в экономическом развитии страны.
«Тянули в гору» Россию и такие люди, как Аврам Антонов, первым
захвативший в Полтавской баталии шведское знамя, те безвестные сол-
даты, чьими руками «боронена шведская пашня», политая «солдат-
ской горючей кровью», и те, кто спускал на воду корабли молодого
русского флота,— Федосей Скляев, Гаврила Меншиков, Иван Кочет,
Тихон Лукин, Алексей Бурцев, Ефим Никонов, Анисим Моляр, Фад-
дей Попов, и те, кто создавал и укреплял Петербург,— Михаил Зем-
цов, Федор Васильев, любимец Петра Иван Матвеев.
В царствование Петра I Россия заняла одно из первых мест в Евро-
пе по выплавке и обработке металла. Но ни Татищев, ни де Геннин, ни
Демидов не могли бы наладить металлургическое и металлообрабаты-
вающее производство, если бы крестьяне Сергей Бабин, Кузьма Сулей,
Степан Костылев и Федор Комар не обнаружили бы медные руды.
Уральские крестьяне-рудознатцы искали и находили руды.
Строительство заводов Урала связано с именами Томилова, Калти-
на, Беляева, Шокурова, Пиленко, Худякова, Казанцева и др.
Все это были строители, мастера и начальники заводов, рудознатцы
(маркшейдеры) и горнозаводские механики. Они отнюдь не принадле-
жали к власть имущим, но своим вооружением, своими победами рус-
ская армия и русский флот обязаны и им, этим малоизвестным талант-
ливым труженикам.
Петр любил и ценил артиллерию, хорошо разбирался в ее матери-
альной части, создал тактику артиллерии, значительно продвинул впе-
ред артиллерийское дело в России. Он сам был искусным «огнестрель-
ным художником» и «бомбардиром», еще юношей учился литью пушек
у мастеров-пушкарей Якова Дубины, Мартьяна Осипова, Евсея Дани-
лова, а стрельбе из пушек— у пушкарского головы Василия Долмато-
ва. Когда под Нарвой русская армия потеряла почти всю артиллерию,
Петр поручил создать новые орудия Виниусу. Но пушки лили пушеч-
ных дел искусные мастера Маторин, Леонтьев, Жихарев. Русская ар-
мия получила первоклассную и многочисленную артиллерию.
Все это люди, без которых невозможны были бы великие преобра-
зования и победа России в Северной войне. Россия «мужала» не толь-
ко «гением Петра». Петр возглавил гигантскую работу по преобразова-
нию страны. Но совершить ее удалось потому, что в этот труд включи-
лись все лучшие силы страны.

ВРАГИ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ
Труднейшим делом было преобразование Русского государства.
Чем больше крепла новая Россия, тем яростнее становились ее враги.
Цепко держались за жизнь осколки старого, ветхозаветного. Льстив-
ший царю в глаза и ненавидевший его втайне двуличный вельможа,
вернувшись из дворца в свои хоромы, скинув с себя «иноземное об-
личье» и в сердцах сорвав парик, давал волю душившей его ярости.
В монастырях злобно шептались ненавидевшие Петра и ненавистные
ему, «поедавшие чужие труды» монахи, настоятели, игумены. «Юроди-
вые» и нищие распространяли нелепые слухи о царе-самозванце, под-
мененном в «Стекольном» (Стокгольме). Творя двуперстное крестное
знамение, московский купец-раскольник призывал громы небесные на
царя-антихриста Петра. В дебрях глухой северной тайги, в скитах,
сотнями сжигали себя раскольники. Заветной мечтой всех ревнителей
старины было убийство царя. Уже первые шаги Петра вызвали в кру-
гах реакционного боярства, духовенства, стрельцов осуждение. Царя
упрекали в симпатии к Немецкой слободе, в пристрастии к «потеш-
ным», в которых усматривали ядро новой армии, идущей на смену
стрельцам и дворянскому ополчению, упрекали за привычки, не вязав-
шиеся с обычным представлением о царе и считавшиеся «бесчестьем».
187

Петра проклинали за бритье бороды и платье «иноземного покроя»,
за пренебрежение к дворцовым традициям и твердую линию в отноше-
нии духовенства, которому царь не разрешал вмешиваться в государст-
венные дела так, как это было при его отце и деде.
Еще в 1696 году игумен Андреевского монастыря Авраамий у Во-
робьевых гор в Москве подал письмо, в котором упрекал царя в
недостойном образе жизни. В келье Авраамия собирались монахи,
подьячие, священники. Говорили о «подмененном царе», о царе-ан-
тихристе.
Часть старой родовитой боярской знати, «зяблое дерево», как назы-
вал ее Петр, считала себя обойденной и обиженной. Так возник заго-
вор стрелецкого полковника Цыклера, бояр А. Соковнина и
М. Пушкина. В августовские дни 1689 года, когда стрельцы угрожали
Петру, Цыклер переметнулся на сторону Петра. За «службу» он полу-
чил чин полковника, но считал награду слишком скромной, озлобился,
роптал. Он подговаривал стрельцов убить Петра, «изрезать его ножей
в пять». С ним заодно действовал боярин А. Соковнин, ревнитель «ста-
рой веры» и московской старины, брат известных раскольниц— княги-
ни Авдотьи Урусовой и боярыни Федоры Морозовой, образ которой
запечатлел на замечательном полотне В. И. Суриков. Вся семья Со-
ковниных упрямо держалась за ветхозаветную старину, ненавидела все
новое. В кружок заговорщиков входил боярин Матвей Степанович
Пушкин с сыном Федором. Все они имели личные счеты с Петром:
одних царь посылал в Азов, а бояре, которым не по вкусу были тяготы
и опасности походов и битв, расценивали это как обиду и царскую
немилость; других, как сыновей Соковнина, Петр посылал «за море
учиться», и по ним плакали, как по покойникам, и надевали синее тра-
урное платье. Озлобленные заговорщики намеревались убить Петра
и отменить все его новшества.
Вместе со стрелецким пятидесятником Василием Филипповым и дон-
ским казаком Петром Лукьяновым Цыклер замышлял «тряхнуть
Москву» сразу с двух концов — со стрелецких московских улиц и сло-
бод и с Дона.
Но заговорщики боялись народного восстания, опасаясь, что оно
приведет к «разорению великому». Этот страх определил их отноше-
ние к народу — все они выступали против петровских новшеств, но
больше всего они боялись народа. Стрелецкий пятисотенный Ларион
Елизарьев узнал о заговоре и сообщил о нем Петру. В феврале
1697 года заговорщики были схвачены. В аресте Цыклера и Соковнина
и в «розыске» по их делу участвовал сам Петр. «Розыск» велся очень
быстро и вскоре был закончен. Во время следствия Петр установил
преемственную связь между заговором Цыклера, Соковнина и Пушки-
на и стрелецким мятежом 1682 года, спровоцированным Иваном Ми-
лославским. Заговорщиков казнили.
188

А. С. Пушкин в «Моей родословной» писал:
Упрямства дух нам всем подгадил:
В родню свою неукротим,
С Петром мой пращур не поладил
И был за то повешен им.
Переписчик книг Григорий Талицкий распространял сочинение, в
котором говорилось «о наступлении последнего времени», о том, что
царь Петр — антихрист. Среди единомышленников Талицкого были
князь И. И. Хованский из старинного, реакционного боярского рода,
епископ Стефан, монахи. Возвышение Петербурга, ставшего полити-
ческим центром страны, перенесение столицы на берега Невы вызыва-
ло недовольство среди реакционно настроенного духовенства и дья-
ко/в, подьячих и прочих «разных чинов людей». Подьячий Ларион До-
кукин распространял «подметные письма», в которых упрекал Петра в
том, что тот «рушает старину», «Москву и престол старинный оста-
вил».
В Петербурге врагов преобразований было немного, а если они
и были, то носили «личину» и (внешне смирились и с реформами, и
с самим Петром. Но и в Петербурге в церквах бились в истерике
кликуши, предрекая «гибель». То шепотом :из уст в уста передавалась
весть о пророчестве безвестного монаха «быть Петербургу пусту», то
какие-то злоумышленники намеревались сжечь Адмиралтейство и пе-
ребить всех иностранцев.
Знаменем для врагов петровских преобразований стал царевич
Алексей Петрович, сын Петра от первой его жены Евдокии Лопухи-
ной, родившийся в 1690 году.
Петру, занятому в первые годы после женитьбы «марсовыми дела-
ми» да «нептуновыми потехами», а в последующие — войнами, поезд-
ками за границу, государственными делами, некогда было заниматься
своим сыном. Алексей рос в тереме, воспитываемый мамками да ма-
терью — поклонницей старозаветной московской жизни. Ограничен-
ная, мелочная и злобная, но честолюбивая и властная, недоброжела-
тельница Петра Евдокия не могла простить своему семнадцатилетнему
мужу ни его увлечений «потехами», ни его постоянных отлучек от
семьи, не понимала и не разделяла его стремлений. Муж и жена не
понимали друг друга. Петр искал друга — находил врага. Евдокия хо-
тела спокойной, размеренной жизни московской царицы, а Петр «пот-
чевал» ее военнььми «потехами». Враждебные взаимоотношения ро-
дителей не могли не отразиться на сыне. Алексей должен был стать
на чью-то сторону, но отцу было не до него, а мать внушала мальчику
неприязнь к отцу, к тем, кто его окружал, к его делам.
«К отцу моему непослушание и что не хотел того делать, что ему
угодно, причина та, что с младенчества жил с мамою и с девками, где
189

ничему иному не обучился, кроме избных забав, а больше научился
ханжить, к чему и от натуры склонен»,— признавался накануне смерти
сам Алексей.
Когда ему исполнилось шесть лет, мамок сменил воспитатель Ники-
фор Вяземский — человек ничтожный, которого не уважал и сам царе-
вич, не раз впоследствии дравший своего дядьку за волосы.
Когда Евдокия Лопухина была пострижена в монахини, воспитани-
ем Алексея стали ведать сестры Петра. В это время царевича окружали
«кавалеры» — Вяземские (Никпфор, Сергей, Лев, Петр), Нарышкины
(Василий, Михаил, Алексей), Абрам Лопухин, попы Яков Игнатьев
и Леонтий Меншиков — люди старомосковского склада, недоброжела-
тели Петра.
Петр приставил учителем и воспитателем к царевичу барона Гюйс-
сена. Но-вый учитель стал было обучать царевича языкам, истории,
географии, фортификации, артиллерии, навигации. Но Алексей
невзлюбил учение, ибо оно было ему «зело противно и чинил то с
великой леностью, только чтобы время в том проходило, а охоты к
тому не имел». Зато у него все больше росла охота «конверсацию
иметь с попами и чернецами».
Враги петровских преобразований объединились вокруг царевича.
Заговорщики— реакционные бояре и священники — составили кру-
жок со своей «циферной азбукой» (шифром), прозвищами и т. д.
Алексей продолжал поддерживать отношения со своей матерью, за-
точенной Петром в монастырь. В 1707 году Алексей посетил Евдо-
кию Федоровну. Петр узнал об этом свидании.
Петр неоднократно пытался направить Алексея на верный путь,
заставить его отойти от «скверны», воспитать в нем государственного
деятеля и достойного себе преемника. С этой целью он давал ему
поручения, старался втянуть сына в свои большие дела.
В 1707—1708 годах Алексей по поручению отца собирал хлеб и
войска в Смоленске, ездил в Борисов и Минск, наблюдал за укрепле-
нием Московской фортеции, отсылал в Петербург шведских «полонян-
ников». В 1709 году он приводил полки к отцу в Сумы. Однако Алек-
сей выполнял все это со все растущей нерадивостью и заслужил упре-
ки отца. Письма отца к сыну и сына к отцу становились все реже, зато
участилась переписка царевича с его друзьями.
Среди духовенства и боярства, окружавшего Алексея, открыто гово-
рили о том, что смерть Петра явилась бы сущим благодеянием. Алек-
сей вслух мечтал о том, как, став царем, он разрушит Петербург, от-
даст море шведам, распустит армию, уничтожит флот, вернется к по-
рядкам, заведенным дедом, зимой будет жить в Москве, а летом в
Ярославле.
Разлад отца с сыном рос. Петр с беспокойством следил за поведе-
нием Алексея.
190

Желая примирить Алексея со своим великим делом, со своими но-
вовведениями, Петр в 1709 году вызвал наследника за границу, в Дрез-
ден, где повелевал ему жить честно и «прилежать больше к уче-
нию, и именно языкам, которые уже учишь, немецкий и француз-
ский, геометрии и фортификации, также отчасти и политических
дел».
Но Алексей, как бы олицетворявший собой уходящую в прошлое
старомосковскую Русь, в отличие от отца любил богословие, священ-
ные книги, «деяния отцов церкви», схоластику и терпеть не мог поло-
жительные знания и науки— математику, черчение, артиллерию, фор-
тификацию. Слабо-вольный; неразвитый, ленивый и злобный, Алексей
трусливо, но упрямо шел против воли Петра, стремившегося воспитать
наследника, который был бы достоин его. Алексей ссылался на то, что
он «памяти весьма лишен и весьма силами умными и телесными от
различных болезней ослаблен и не потребен стал к толикого народа
правлению».
Стараясь сблизить сына с иноземцами, Петр еще в 1707 году решил
женить Алексея на немецкой принцессе Шарлотте Вольфенбюттель-
ской. Алексей встретился с Шарлоттой в 1710 году в Шлакенберге
и невзлюбил принцессу с первого же взгляда. Царевич просил предо-
ставить ему возможность выбора между несколькими невестами, но
Петр был непреклонен, и 14 октября 1711 года в Торгау, в Саксонии,
брак был заключен.
Супруги были чужими друг другу людьми. Шарлотта даже не знала
русского языка.
В 1715 году у них родился сын Петр (будущий император Петр II),
а через несколько дней Шарлотта умерла.
После смерти Шарлотты взаимоотношения между отцом и сыном
обострились еще больше. «Не токмо дела воинские и прочие отца
моего дела, но и самая его особа зело мне омерзела»,—писал он об
отце. Алексей ненавидел и боялся Петра. Являться к отцу, разговари-
вать с ним для Алексея было хуже каторги.
Когда он вернулся из-за границы, Петр хотел ему, как и всем моло-
дым людям, учинить экзамен. Царевич, чтобы избавиться от этой не-
приятной для него процедуры, выстрелил себе в руку из пистолета
и опалил ее порохом.
Видя явное противодействие сына своему делу, Петр решил объяс-
ниться с Алексеем прямо. Он вручил ему письмо— «Объявление сыну
моему», в котором требовал, чтобы Алексей изменил свое поведение,
ибо «лучше будь чужой добрый, чем свой непотребный». Алексей отве-
тил отказом от престола. Петр ему не поверил. Он понимал, что при-
верженное старине боярство будет считать Алексея законным наслед-
ником и, вступив на престол, Алексей вернет старые порядки. Взоры
царевича были обращены не в будущее, а в прошлое.
191

Петр попытался еще раз воздействовать на сына и послал ему вто-
рое письмо — «.Последнее напоминание еще». В ответ Алексей просил
разрешить ему уйти в монастырь. Но в искренность сына Петр снова
не поверил и был прав. Приятель Алексея, Кикин, говорил царевичу:
«Ведь клобук не прибит к голове гвоздями, можно его и снять».
Когда же в 1716 году Петр, находившийся в то время за границей,
потребовал, чтобы царевич либо приехал к нему, либо шел в мо-
настырь, угрожая в противном случае поступить с ним как с «злодеем»,
Алексей поехал за границу, но не к Петру, а в Вену— просить помо-
щи у императора. Путь измены родине был уже знаком Алексею: уже
до этого он вел секретные переговоры со шведским министром
Герцем.
Император Карл VI взял его под свое покровительство и предоста-
вил ему приют в неаполитанском замке Сент-Эльмо, где Алексей посе-
лился вместе со своей любовницей Ефросиньей. Туда, в Неаполь, при-
были посланные царем Алексей Румянцев и Петр Толстой. Несмотря
на страх, который царевич испытывал перед отцом, Толстому удалось
уговорить его вернуться в Россию. В январе 1718 года Алексей был
уже в Москве, а 3 февраля произошло первое свидание отца с сыном.
Петр обещал Алексею «милость», если он назовет своих сообщни-
ков. Алексей назвал Кикина, Вяземского, царевну Марию Алексеевну.
Арестовали Якова Игнатьева, Абрама Лопухина и других.
Привлечена была к «розыску» также и Евдокия Лопухина и близ-
кие к ней архиепископ Досифей и майор Глебов. Глебова после пытки
кнутом, раскаленным железом и углями посадили на кол, Кикин и
Досифей были колесованы. Многих придворных дам били батогами.
Вскоре начался допрос любовницы Алексея Ефросиньи и, наконец,
самого Алексея. В Петергофе Алексея и Ефросинью тайно допраши-
вал сам Петр. Царевич был заключен в Петропавловскую крепость.
Виновность царевича была установлена. Уличенный Алексей показал,
что «ежели бы бунтовщики меня когда-нибудь позвали», он бы возгла-
вил заговор.
Петр тяжело переживал измену сына. В Петре боролись два чело-
века— отец и царь. Алексей был его единственным сыном, он был
плотью от плоти его, он был «свой», но «свой непотребный». Поща-
дить сына— значило пощадить государственного преступника, казнить
преступника— означало убить сына, пусть «непотребного», не оправ-
давшего надежду, принесшего Петру одни разочарования, но все же
родного сына. Кто победит в Петре — царь или отец?
И победил царь.
Особая комиссия в составе ста двадцати семи человек вынесла ца-
ревичу смертный приговор за то, что он «намерен был овладеть пре-
столом через бунтовщиков, через чужестранную помощь и иноземные
войска, с разорением всего государства».
192

26 июня 1718 года царевича Алексея не стало. Тело его лежало
в Трубецком раскате Петропавловской крепости, в одном из казема-
тов, куда он был заключен.
Мы не знаем обстоятельств смерти Алексея. Был ли приведен в
исполнение приговор над царевичем, как и кем была совершена казнь,
кто присутствовал при ней, умер ли царевич Алексей до исполнения
приговора— неизвестно. Среди современников ходили слухи о том,
что царевичу сам Петр отрубил голову. Толковали о том, что ему
вскрыли вены. Никто из современников не считал эту смерть естест-
венной. Правительственное сообщение гласило, что царевич скончался
при чтении приговора — от удара.
Сохранилось письмо Александра Румянцева, из которого следует,
что царевич Алексей якобы был им задушен подушками с помощью
Бутурлина, Толстого и Ушакова.
Историк XIX века Н. Г. Устрялов, первым опубликовавший мате-
риал о деле Алексея Петровича, писал, что царевич скончался вслед-
ствие пыток, которым его подвергли, в 8 часов утра 26 июня.
По иронии судьбы, Петропавловская крепость, воздвигнутая Пет-
ром для того, чтобы «грозить шведам», никогда крепостью не была,
а превратилась сразу в тюрьму, где первым заключенным был сын царя.
13 В. В Мапродин

НАУКА, ИСКУССТВО, БЫТ
Отличными от старых, дедовских, новыми путями пошла культур-
ная жизнь нового города Петербурга. Она развивалась вне тлетворно-
го влияния церкви, характерного для Московской Руси. Это прояви-
лось прежде всего в области просвещения, образования, науки.
Школы в России стали учить тому, что практически необходимо,
готовить людей «на всякие потребы» — в армию, флот, для граждан-
ской службы, строительства, промышленности, торговли и т. д.
В учебных заведениях петровского времени обучали не часослову
и псалтырю, хотя, конечно, атеистическими эти школы не были и не
могли быть, даже не «риторике» (красноречию) и «пиитике» (поэзии),
не древнегреческому языку, а арифметике, алгебре, геометрии, астро-
номии, медицине, физике, химии, географии и другим точным и
естественным наукам. Гуманитарные науки, еще пропитанные средне-
вековой схоластикой, Петр не жаловал, делал исключение только для
истории, как имеющей практическое познавательное значение — вос-
питывающей патриотизм, обучающей на примерах прошлого, расши-
ряющей кругозор.
В 1715 году в Петербурге создается Русская школа, или школа сло-
весных наук, где чтению, письму и арифметике обучали детей мастеро-
194

вых, матросов и «протчих людей». Их готовили для работы на верфи
Адмиралтейства.
В 1715 году в Петербург из Москвы переводится часть Навигацкой
школы, положившая начало Морской академии. Своим ученикам, со-
стоявшим из детей дворян, «плотничьих, матросских, купеческих и
протчих людей», она давала обширные сведения по арифметике, гео-
метрии, тригонометрии, астрономии, навигации, фортификации, гео-
дезии и пр.
В Морской академии обучались дети не только дворян, но и из
«подлых чинов», разночинцев. Учиться им было нелегко — жилось
очень трудно и многие из них были «наги и босы».
Преподавали в Морской академии русские и иностранные учителя:
Г. Г. Скорняков-Писарев, Ф. Алфимович, англичанин Фарварсон и
другие.
В Петербурге открыли Артиллерийскую и Инженерную школы,
а также школу для солдатских детей, расположенную на территории со-
временной Военно-медицинской академии, медицинские школы при
госпиталях, готовившие лекарей, и др.
Госпиталей было два —Генеральный сухопутный и Генеральный
адмиралтейский. Оба госпиталя находились на Выборгской стороне,
напротив Литейного двора. Учеников в госпитали также набирали из
молодежи «разных чинов». Среди них немало было семинаристов,
знавших хоть немного латинский язык, что облегчало им обучение.
На берегу реки Карповки епископ Феофан Прокопович, видный
государственный деятель, поборник петровских реформ, ученый и пи-
сатель, открыл для детей бедняков и^для сирот школу, в которой препода-
вались больше светские, чем богословские науки. Здесь обучали язы-
кам, истории, геометрии, арифметике, географии, рисованию. Школу
эту часто называли по месту ее нахождения Карповской.
Петербург становился центром русского книгопечатания. Начиная
с 1711 года в Петербурге печаталось гражданским шрифтом множе-
ство книг по самым различным отраслям знаний. Вскоре в Петербурге
появились четыре типографии— Главная, Сенатская, Морской акаде-
мии и Александро-Невской лавры.
11 мая 1711 года в Петербурге был напечатан номер газеты «Ведо-
мости», и отныне газета стала выпускаться здесь. «Ведомости» стали
выходить чаще и сделались богаче по содержанию. Они информирова-
ли читателей о событиях в России и за рубежом. В Петербурге при
Главной типографии основали книжную лавку.
Преобразования и реформы, проводимые Петром, встречали сопро-
тивление, открытое и скрытое. Нужны были сообщения, разъяснения,
увещевания. Этой задаче и служили типографии, печатавшие граждан-
ским шрифтом книги светского содержания. Петербургские типогра-
фии стали центром печатного дела в России, а душой его был
195

Петр. По инициативе молодо-
го царя и при его непосредст-
венном участии в 1708 году
создается новый, гражданский
шрифт, которым печатаются
книги светского содержания,
тогда как старым, так назы-
ваемым церковнославянским
шрифтом печатались лишь
церковные книги. В основу
русского гражданского шриф-
та было положено московское
письмо начала XVIII века, но
Петр использовал некоторые
элементы латинского алфави-
та и стремился изъять лишние
буквы, дублирующие одни и
те же звуки, такие как «ижи-
ца» (и), «ук» (у) и др., а так-
же греческие сочетания «кси»,
«пси». Из сорока двух букв
в алфавите должно было
остаться только тридцать две.
Но яростное и упорное со-
противление духовенства за-
ставило отказаться от столь
радикальной реформы алфави-
та, и такие лишние буквы, как
«ять», «ижица», «фита» дожи-
ли до реформы правописания,
проведенной после Великого
Октября.
Книга все более и более широко распространялась в России. За
время царствования Петра печатная продукция выросла в двадцать
раз, причем восемьдесят шесть процентов ее составляли книги светско-
го содержания — по навигации, судостроению, математике, медицине,
календари, учебники и т. п. Выпускаемые в Петербурге с 1714 года
календари отличались от старых календарей. В них не было святцев,
но зато указывались долгота дня и ночи и время восхода и захода
солнца.
Много печатали учебников и переводов с иностранных языков. При
этом требовалось, чтобы переводы были точными и краткими. Книги
светского содержания хорошо расходились в Петербурге. Цены на
Заглавный лист газеты
«Ведомости»
с гравюрой А. Ф. Зубова.
196

Кунсткамера.
Гравюра Г. Качалова. 1711 г.
книги были невысокими. Государство, взяв в свои руки печатное дело,
не стремилось нажиться на нем. Петр говорил о петербургской типог-
рафии, что она заведена «не для какой прибыли, не токмо для повели-
тельных государственных и нужнейших дел и для обучения русских
людей».
Первым музеем в России стала Кунсткамера. Она возникла из вся-
ких «махин», «монстров», «раритетов», «курьезитетов», «редкостей», ко-
торые Петр собирал и сосредоточивал в своем Летнем дворце. Вначале
Кунсткамеру поместили в палатах А. В. Кикина на Первой береговой
улице (ныне улица Воинова). В 1719 году ее открыли для посетителей.
Предлагали взимать плату за посещение музея, но Петр подчеркнул:
«Я хочу, чтобы люди смотрели и учились». Более того, каждому посе-
тителю Кунсткамеры подносили рюмку водки и закуску, на что от-
пускалось четыреста рублей в год. В 1719 году для Кунсткамеры и
библиотеки по приказу Петра на Васильевском острове стали строить
специальное здание. Хотя Петр торопил с возведением здания, но
Кунсткамеру и библиотеку перевели на Васильевский остров только
в 1728 году. Сюда же поместили Готторпский глобус, подаренный Пет-
ру герцогом голштинским еще в 1713 году. На внешней стороне гро-
мадного глобуса, диаметром почти три с половиной метра, изображена
была земля, а на внутренней — небесный свод с созвездиями. Внутри
197

вращающегося глобуса стояла скамейка для десяти — двенадцати зри-
телей.
В 1709 году было положено начало «Модель-каморе» — родоначаль-
нице Военно-морского музея. Вскоре на Васильевском острове зарабо-
тала обсерватория А. Д. Фарварона. В сооружении здания Кунсткаме-
ры участвовали зодчие М. Земцов, Г. Маттарнови и Г. Киавери. Здание
состоит из башни, увенчанной старинным астрономическим инстру-
ментом, так называемой «артиллярной сферой», и двух одинаковых
крыльев, в которых помещались анатомический театр, музей, библио-
тека, кабинеты и обсерватория. Легкое, нарядное и в то же самое
время величественное здание всем своим видом подчеркивало большое
и почетное значение науки в России. При Петре I было положено
начало и другим музеям. Еще в 1702 году Петр издал указ о сборе
и хранении артиллерийских орудий и прочего оружия «для памяти на
вечную славу». Затем хранилищем оружия, в том числе трофейных
пушек и знамен, стал цейхгауз Петропавловской крепости. Здесь хра-
нились знамена и пушки, взятые под Выборгом и Гангутом. Это собра-
ние стало родоначальником современного Военно-исторического музея
артиллерии, инженерных войск и войск связи, размещенного в Крон-
верке.
Тогда же по приказу Петра стали собирать коллекции, впоследст-
вии положившие начало Военно-морскому музею, ныне расположенно-
му на Стрелке Васильевского острова.
На Еловом, или Вороньем, острове разбили «Аптекарский огород».
Он стал родоначальником Ботанического сада, создание которого
связано с именем и деятельностью обрусевшего шотландца док-
тора Арескина. Арескин открыл целебные свойства полюстровских
вод.
В 1714 году в Летнем дворце учредили библиотеку, которая по
праву считается родоначальницей Библиотеки Академии наук СССР.
Ее фонды сложились из книг, привезенных из Москвы, —медицинских
книг Аптекарского приказа и исторических книг царской библиотеки,
а также книг, полученных в дар от герцога голштинского. Количество
книг доходило до двух тысяч. В штате ее вначале числился один
библиотекарь, а через два года пригласили переплетчика. Читателей
этой библиотеки было немного.
В палатах Кикина у Смольной слободы открылась первая в России
общественная библиотека. Здесь можно было летом получить книги.
Зимой здание не отапливалось. Большую библиотеку имел Феофан
Прокопович. Формировались библиотеки Я. В. Брюса, Д. М. Голицы-
на, П. П. Шафирова, А. Д. Меншикова, А. А. Матвеева, А. А. Ви-
ниуса, сестры Петра Натальи Алексеевны и др.
В Петербурге трудился выдающийся изобретатель А. К. Нартов,
создавший токарно-копировальный станок с суппортом, ныне храня-
198

Андрей Константинович Нартов.
Портрет работы неизвестного художника
первой половины XVIII в.
щийся в Эрмитаже. Станок Нартова совершил переворот в области
техники.
Петр стремился создать в Петербурге центр научной жизни стра-
ны. Им стала Петербургская Академия наук. Мысль о таком научном
центре появилась у Петра давно. Еще в июне 1718 года он писал:
«Зделать академию. А ныне приискать из русских, хто учен и к тому
склонность имеет». Единогласно избранный в 1717 году членом Па-
рижской Академии наук, Петр стремился иметь Академию и в Петер-
199

бурге. По этому важному вопросу он сносился с видными зарубежны-
ми учеными — Лейбницем, X. Вольфом и другими. Немаловажную
роль в организации Академии наук сыграл А. К. Нартов, занимавший-
ся научными изысканиями во Франции, и лейб-медик, обрусевший
немец Л. Л. Блюментрост, первый президент Академии наук. Он со-
ставил Положение об Академии наук и университете. Академия дол-
жна была не только заниматься научной работой, но и играть роль
высшего учебного заведения. Для этого при Академии предполагалось
учредить университет, а при университете гимназию. Академия наук
должна была включать три класса— математический, физический и
гуманитарный.
Математический класс, в свою очередь, состоял из кафедры теоре-
тической математики, двух кафедр механики и кафедры астрономии,
географии и навигации. В состав физического класса входили кафедры
физики, химии, анатомии и ботаники, а гуманитарный класс имел три
кафедры — красноречия и древностей, древней и новой истории и ка-
федры права, политики и этики. Такая разносторонность и многогран-
ность отличала Петербургскую Академию наук от Королевского об-
щества в Англии, в котором не были представлены ни право, ни исто-
рия, и от специализированных академий Франции, где собственно
Академия наук объединяла лишь математиков и естественников. Осо-
бенностью Петербургской Академии наук являлся ее сугубо светский
характер. Богословие в ней, как и в основываемом при ней универси-
тете, не было представлено вовсе.
28 января 1724 года был издан подписанный Петром указ Сената,
учреждавший Академию. Петербургская Академия наук, как она в те
времена называлась, очень отличалась от академий разных стран Евро-
пы. Эти академии не имели собственной научно-эксперименталь-
ной базы, лабораторий, кабинетов, музеев, обсерватории и занима-
лись главным образом регистрацией, обсуждением, а иногда и изда-
нием трудов ученых университетов и других научных учреждений.
Они не пользовались сколько-нибудь значительной поддержкой госу-
дарства.
Петербургская Академия наук возникла как государственное
учреждение со своим бюджетом. Она отличалась широким профилем,
и перед ней стояла определенная государственная задача — всячески
развивать различные отрасли науки, разрабатывать отдельные вопросы
по заданию государства, обучать наукам в университете и гимназии
и популяризировать науку. Академия наук в Петербурге не занималась
вопросами богословия, и вся ее деятельность носила светский ха-
рактер.
Академик Бильфингер писал в 1725 году: «Кто хочет основательно
научиться естественным и математическим наукам, тот отправляется
в Париж, Лондон, Петербург. Петр, сведущий в этих науках, сумел
200

собрать все, что для них необ-
ходимо». Ученые, приглашен-
ные в Петербург, все были
иностранцами, а для таких вы-
дающихся математиков, как
Л. Эйлер и Д. Бернулли, Россия
стала второй родиной.
Почти все, чего достигла
Россия в области науки в те-
чение всего XVIII столетия, пря-
мо или косвенно исходило от
Петербургской Академии наук.
Высокого развития достиг-
ли в Петербурге разные виды
искусства. Замечательные порт-
ретисты И. М. Никитин и
А. Матвеев создали здесь ряд
произведений. Кисти И. М. Ни-
китина принадлежат портреты
Петра, Головкина, портрет
«Напольный гетман». Петр лю-
бил творчество Никитина, гор-
дился русским живописцем, от-
правил его «пенсионером» за
границу и писал Екатерине, Токарно.копиров<иьНый станок, изобретен-
чтобы она уговорила ПОЛЬСКОГО ный и построенный А. К. Нартовым.
короля Августа повелеть Ники- 171Я-1729 гг.
тину «свою персону описать...
дабы знали, что есть и из наше-
го народа добрые мастера».
Петр придавал большое значение изобразительному искусству, и
в частности гравировальному делу, полагая, что книги, издаваемые по
различным отраслям науки, должны быть обязательно снабжены ил-
люстрациями и гравюрами. Петербург петровского времени запечат-
лели превосходные гравюры Алексея Зубова, изображающие улицы,
площади, реки, каналы и здания невской столицы.
Петр придавал большое значение театру. Ему он отводил роль про-
водника идей преобразования.
Сестра Петра Наталья Алексеевна создала в Петербурге театр, ра-
зыгрывавший пьесы светского содержания: «Петр златые ключи»,
«Освобождение Ливонии и Ингерманландии». В пьесе «Петр златые
ключи» красной нитью проходила мысль о пользе поездок молодых
людей за рубеж для обучения. Сцена театра использовалась как сред-
ство популяризации и одобрения нововведений, изобличения кос-
14 в В Мавродин
201

Торжественный ввод шведских фрегатов в Неву после Гренгамской победы.
Гравюра А. Ф. Зубова. Около 1721 г.
ности, ветхозаветной старины, боязни всего нового. Высмеивались по-
роки духовенства, взяточничество и алчность чиновников. Все это пре-
подносилось в виде «забавных игралищ» — коротких театральных
представлений. Язык представлений — простой, разговорный и доход-
чивый — способствовал усвоению содержания пьес любым посетите-
лем театра.
Пьесы для сцен петербургского театра, проводившие политические
идеи петровских преобразований, писали Наталья Алексеевна и актер
Семен Смирнов. Театр работал в большом доме в районе современной
улицы Чайковского, был бесплатным и доступным для всех.
В 1723 году Петр издал указ о постройке здания театра на Мойке.
202

Действовал школьный театр се-
минарии при Александро-Нез-
ской лавре.
При Петре прекратили пре-
следования скоморохов — рус-
ских народных актеров, коме-
диантов, гимнастов, сатириков.
Их бродячие труппы развлекали
петербургский «простой люд».
На масленице, на рождествен-
ские дни устраивались народные
театральные представления и
традиционные шествия ряженых,
пляски и игрища.
Петр понимал воздействие
театральных зрелищ на народ.
В Петербурге по разным пово-
дам устраивались театрализован-
ные шествия, маскарады, празд-
нества. Все они имели поучи- Бородовой знак.
тельный смысл и производили
большое впечатление на их
участников и зрителей.
Певчие и музыканты — военные и гражданские — исполняли «при-
ветственные» и «панегирические» канты, играли «галантные» танцы.
Менялся и внешний облик русских людей, особенно принадлежа-
щих к знати. Для Петра старорусская одежда и борода были призна-
ком ревнителя косной старины, которую он ненавидел. Вернувшись из-
за границы после «великого посольства», Петр заставил стричь боро-
ды, а если кто не желал с ними расстаться, то с тех царь при-
казал «имать по штидесять рублей с человека», что и делали на улицах
караульные.
По особым указам стали носить верхнее платье венгерского, сак-
сонского и французского образцов. Сапоги, башмаки и шапки вводи-
лись немецкие. Женщины же должны были носить все немецкое:
платья, юбки, башмаки и шляпы.
Русские люди начали носить короткие камзолы и кафтаны, ботфор-
ты, напудренные парики. С привычным платьем и бородой расстава-
лись неохотно. Но портным было запрещено шить одежду русского
образца, купцам за торговлю русским платьем грозили кнут и каторга,
а за ношение русского платья и бород штрафовали на улицах карауль-
ные. Был введен особый знак для тех, кто хотел носить бороду и
заплатил налог: на железной дощечке изображена была борода и вы-
бита надпись — «деньги взяты».
203

Изменялся быт дворянства и купечества. Внешне русские дворяне
уже ничем не отличались от западноевропейских. Одевались они в
иноземное платье, пудрили свои парики, в их языке было много ино-
странных (особенно голландских и немецких) слов и оборотов речи.
В общении друг с другом дворяне руководствовались трижды издавав-
шейся по приказу Петра книгой «Приклады, како пишутся комплимен-
ты разные» и книгой «Юности честное зерцало», где глубокомыслен-
но советовалось: «Обрежь свои ногти, да не явятся, якобы оные барха-
том обшиты... Не хватай перьвой в блюдо и не жри, как свинья... Не
сопи когда яси... Ногами везде не мотай не облизывай перстов, не
грызи костей... Зубов ножом не чисти... Ешь, что перед лежит, а инде
не хватай... Над ествой не чавкай, как свинья, и головы не чеши...
Часто чихать, сморкать и кашлять не пригоже... Около своей тарелки
не делай забора из костей, корок хлеба и прочего».
26 ноября 1718 года был обнародован указ об ассамблеях. «Ассамб-
леи,— говорилось в указе,— слово французское, которого на русском
языке одним словом выразить невозможно, но обстоятельно сказать:
вольное в котором доме собрание или съезд делается не для только
забавы, но и для дела; ибо тут можно друг друга видеть, и о всякой
нужде переговорить, также слышать, что где делается, при том же
и забава. А каким образом оные ассамблеи отправлять, то определяет-
ся ниже сего пунктом». Далее следовали подробно разработанные пра-
вила устройства ассамблей. Их проводили поочередно знатные люди.
В одном зале танцевали, в других комнатах пили, курили, играли в
шашки, шахматы, карты, вели деловые разговоры. Танцевали до упаду,
пили тоже до упаду — особенно когда в дело вступал знаменитый «ку-
бок большого орла» — огромный бокал, который должен был выпить
уличенный в нарушении ассамблейных правил. Часто этот бокал под-
носил виновнику сам Петр — большой любитель ассамблей. Когда
хмель ударял в голову, наспех нанесенная позолота европейского «по-
литеса» слетала.
Все новое раньше, чем где бы то ни было, распространялось и
утверждалось в Петербурге. И жили петербуржцы не так, как жили
посадские по городам Российского царства. О петербургских дворянах
не приходилось говорить. Петербуржцы не сидели, как медведи в сво-
их берлогах, отгородившись от всего мира высокими заборами усадеб,
как отсиживались «древле» их деды и прадеды.
Петр запретил ставить дома внутри усадеб и отгораживаться от
улицы заборами. Дома в Петербурге должны были выходить фасадом
на улицу.
В Петербурге вели открытую жизнь, и не было той сословной за-
мкнутости, которая так характерна для старомосковских времен.
Фейерверки и маскарады, ассамблеи и приемы иностранных послов
и гостей, празднества на Неве и театр, торжественные шествия и смот-
204

ры армии и флота — все это объединяло жителей города, разбивало
былую изоляцию семей друг от друга, прививало общительность,
«людскость». На ассамблее знатный дворянин, Рюрикович и Гедими-
нович, беседовал и пил вино с лекарем, генерал играл в шахматы с
купцом; шкипер «кружку пенил» с ученым, гвардейский офицер слу-
шал рассказ «начального» мастерового. Петровский указ об ассамбле-
ях требовал посещать ассамблеи не только для развлечения, но и для
«дела».
Так рос и развивался Петербург, так создавался облик жителя
невской столицы — петербуржца.
Но уже тогда существовал Петербург набережной Невы, застроен-
ной от Исаакиевской церкви до Литейного двора домами лиц царской
фамилии и знати — Натальи Алексеевны, Марфы Матвеевны, цареви-
ча Алексея, Якова Брюса и других, Петербург Летнего сада и Менши-
ковского дворца и Петербург слобод и окраин, Петербург «подлого
люда».
На долю жителей окраин столицы доставались труд, бесправие,
бедность.

ПЕТЕРБУРГ ПРАЗДНУЕТ ПОБЕДУ
13 июля 1709 года русское войско выступило из-под Полтавы.
Пехота и часть конницы под командованием Шереметева двинулись на
Ригу. После Переволочны Меншиков с большей частью конницы вы-
ступил в Польшу.
Английский посланник в России Чарльз Витворт уже 6 июля, через
восемь дней после Полтавской битвы, писал в Лондон:
«Эта победа, вероятно, изменит положение дел на всем севере, и
первый, кажется, почувствует перемену король Станислав, так как
царское величество, кажется, решился двинуться в Польшу, прежде
чем шведы успеют собрать новую армию».
Витворт был прав. С юго-запада в Польшу двигался со своими сак-
сонцами ободренный русской победой Август, с востока шли победо-
носные полки Петра.
Станислав и шведский корпус Крассау поспешно отходили на се-
вер, в шведскую Померанию.
15 июля Петр был в Киеве. Там в Софийском соборе при многочис-
ленном стечении народа Феофан Прокопович произнес панегирик,
прославляя Петра и русское воинство. Петр приказал напечатать речь
Феофана Прокоповича на латинском языке, «яко всей Европе общий».
206

15 августа царь выехал из Киева в Польшу. Проехав через Люблин,
где был сделан смотр польскому войску, Петр прибыл весной в Варша-
ву. В столице Польши царю была устроена пышная встреча.
9 октября в Торуне Петр встретился с Августом. Новый договор
между царем и королем предусматривал возобновление борьбы со
Швецией и предоставление России Эстляндии. Еще до этого, 15 июля,
в Кельне польский, датский и прусский короли заключили соглашение
о борьбе со Швецией.
Долгое время занимавшие враждебную по отношению к России по-
зицию Англия и Голландия поняли, что они просчитались, делая ставку
на Швецию. Будучи не в состоянии воевать с Россией, эти морские
державы вынуждены были сами напрашиваться в посредники, но Петр
категорически отверг их предложения. Более того, Франция сама иска-
ла посредничества у России.
Полтава выдвинула Россию в ряды сильнейших европейских госу-
дарств и сделала ее душой союза держав против Швеции.
Петр действовал решительно и энергично. Он был полон сил и
своим недюжинным умом понял и сумел использовать исключительно
благоприятную для России обстановку в Европе. Снова Россия имела
союзников. Правда, они часто не столько помогали, сколько мешали
Петру. С ними Петр отступал из-под Нарвы, а без них шел от Эрест-
фера к Полтаве. Не случайно он не раз жаловался на «нерадивость»
своих «друзей». Но все же после Полтавы могли пригодиться и союз-
ные войска.
14 ноября 1709 года началась бомбардировка Риги. Первые три вы-
стрела по осажденному городу произвел сам Петр. «Сегодня в пятом
часу пополуночи бомбардирование началось Риги, и первые три бомбы
своими руками в город отправлены, о чем зело благодарю бога, что...
сподобил мне самому отмщения начало учинить»,— писал он Менши-
кову.
Оставив под Ригой семитысячный корпус Репнина, Петр уехал в
«святую землю» — в Петербург, где в память Полтавской баталии на-
чал постройку Сампсониевской церкви и корабля «Полтава». Из Пе-
тербурга царь отправился в Москву.
В июле 1710 года Рига была занята русскими. В сентябре русские
войска вступили в Ревель (Таллин).
Еще в феврале 1710 года по приказу Петра одиннадцатитысячный
корпус под командованием Апраксина совершил свой удивительный
переход по льду Финского залива с острова Котлин к стенам Выбор-
га. «В самый ужасный мороз, какой только бывает в России, перешли
они прямо через лед с орудиями и со всем обозом. Всякая другая
европейская армия, наверное, погибла бы при подобном переходе»,—
писал датский посланник.
207

Полтавское сражение.
Картина Л. Каравакка. 1720-е гг.
В марте, разбив шведов под Выборгом, Апраксин обложил город,
а в апреле, с трудом пройдя через залив, Петр привел к осажденному
Выборгу флот из двухсот семидесяти судов. И этот небывалый по
трудности поход окончился «счастливо как для флота, так и для ар-
мии», по выражению Юста Юля, посла датского короля. Шведский
флот Ватранга, не решавшийся вступить с ним в бой, не мог оказать
помощи Выборгу. Осадой руководил сам Петр. Видя безнадежность
сопротивления и подавленный размерами разрушений, причиненных
крепости бомбардировкой, комендант Выборга сдал город. 13 июня
1710 года Выборг стал русским. Петр называл Выборгскую крепость
«крепкою подушкою Петербургу», тем самым еще! раз подчеркнув
значение невской столицы для России.
Овладение Выборгом дало возможность русским войскам начать во-
енные действия против Кексгольма — старинного русского города Ко-
релы. Восемь полков русской пехоты и кавалерии с приданной им
артиллерией под командованием генерала Р. Брюса 8 июня подошли
к Кексгольму. Шведы немало потрудились, чтобы укрепить его. Много-
численная артиллерия, рогатки и ящики с камнями на дне Вуоксы,
бревна, плавающие у стен крепости, привязанные цепями к рогаткам,
208

осложняли задачу овладения Кексгольмом с помощью одного лишь
артиллерийского обстрела, без штурма, «дабы людей даром не утра-
тить». Русские отрезали Кексгольм от Финляндии, окружили его со
всех сторон, а когда в августе 1710 года из Шлиссельбурга на судах,
проделавших путь по Ладожскому озеру, доставили осадную артилле-
рию, шведы не выдержали огня русских тяжелых орудий, и в сентябре
гарнизон Кексгольма капитулировал. Пленных шведских солдат и
офицеров русские отпустили. 8 сентября победители вступили в Кекс-
гольм. Трофеями русских стали восемьдесят четыре пушки и знамена.
Петр писал: «И тако сия праотечественная крепость взята». В память
ее освобождения почти от столетнего иноземного владычества была
выбита медаль с надписью «Карела». Кексгольм был как бы «второй
подушкой» Петербурга.
Военные действия в 1710 году в Прибалтике и на Карельском пере-
шейке подготовили окончательный разгром Швеции.
Датский посланник Юст Юль писал: «Летняя кампания закончена
блистательно, о большем успехе нельзя было и мечтать. В самом деле,
в одно лето царь взял восемь сильнейших крепостей — Эльбинг, Ригу,
Динамюнде, Пернов, Арсенбург, Ревель, Выборг и Кексгольм — и стал
господином всей Лифляндии, Карелии и Кексгольмского округа. Ему
больше ничего не оставалось завоевывать. Успех был тем беспример-
нее, что при взятии названных крепостей было меньше расстреляно
пороху, чем в ознаменование радости по случаю всех этих побед и
при чашах в их честь».
Англия и Голландия, боясь сокращения торговли, недружелюбно
относились к расширявшей свои владения и вышедшей к морю России.
Карл бежал в Бендеры. Здесь он развернул энергичную деятель-
ность, пытаясь начать новую войну против России. Хотя бежавший
с ним старый гетман Мазепа умер в 1709 году, сторонники его
совершали набеги на окраины Русского государства. Отношения Рос-
сии с Оттоманской империей все время оставались натянутыми. Рус-
ский посланник в Константинополе искуснейший дипломат Петр Тол-
стой настойчиво требовал у Турции выдачи Карла. В ответ на это
в 1710 году Турция объявила России войну. Петр Толстой был аресто-
ван и посажен в Семибашенный замок.
В новой войне Петр рассчитывал на поддержку угнетенных наро-
дов Оттоманской империи. К России, могущественной стране право-
славной веры, тяготели страдавшие под игом турецкого султана, его
пашей и визирей славянские народы Балканского полуострова — сер-
бы, болгары, хорваты, черногорцы, а также и другие православные на-
роды Балканского полуострова и Кавказа — греки, молдаване, валахи,
армяне, грузины. Грек Серафим, сербы Божич и Попович, армянин
Ория и многие другие посланцы просили Петра освободить их народы
от тяжести турецкой неволи.
209

Сербы писали Петру: «Милостивым оком воззри на нас, убогих, и...
промысли о нашей отеческой сербской земле».
Со своей стороны Петр призывал черногорцев идти «за веру и
отечество, за честь и славу вашу и за свободу и вольность наследников
ваших».
В грамоте Петра, которую повез черногорцам Милорадович, ука-
зывалось, что Россия ставит своей целью не только «против бусурман
отпор чинить, но и сильным оружием в средину владения его вступить
и православных христиан, аще бог попустит, от поганского ига осво-
бодить».
В Далмации выступал от имени Петра Савва Рагузинский, в Сер-
бии — Лукашевич и другие.
Тяготели к России и православные молдаване и валахи. Еще в
1679 году через известного русского дипломата, родом молдаванина,
Спафария молдавский митрополит Досифей обратился к царю Федору
Алексеевичу за помощью. Вторично Досифей писал уже Петру в 1684
году. От имени молдавского воеводы Стефана, духовенства и бояр он
обращался к царю с просьбой принять молдавский народ в русское
подданство.
В 1709 году по просьбе Михаила Раковицы в Молдавию, к городу
Яссы, был направлен русский отряд, а в 1711 году Петр заключил с
молдавским господарем Дмитрием Кантемиром и валашским господа-
рем Бранкованом (Бранковяну) договор, по которому оба правителя
обязывались оказать ему помощь в войне против Турции. Со своей
стороны Петр обязался восстановить самостоятельность обоих госу-
дарств под покровительством России.
В апреле 1711 года Петр был в Галиции, в городе Ярославе, а летом
сорокатысячное русское войско уже быстро продвигалось к Дунаю.
Поход был тяжелый. Петр писал, что перед ним «безвестный и токмо
единому богу сведомый путь».
Заботясь о сохранении дружественных чувств союзного молдавско-
го народа, Петр приказал Шереметеву: «При входе в Молдавию зака-
зать под смертною казнею в войске, чтобы никто ничего у христиан,—
ни живности, ни хлеба,— без указу и без денег не брали, а жителей ни
в чем не озлобляли, но поступали приятельски».
Шереметев вступил в Яссы, а вскоре в столицу Молдавии прибыл
и сам Петр. Все население города во главе с митрополитом вышло на
улицы встречать его. Дружески встретились царь Петр и молдавский
господарь Кантемир.
Обстоятельства, однако, складывались крайне неблагоприятно для
русских. Поднять балканские народы против турок не удалось. Турки
успели сосредоточить на берегах Дуная крупные силы. Валашский го-
сподарь Бранкован изменил России, передал провиант туркам и не раз-
решил девятнадцатитысячному сербскому войску перейти Дунай для
210

соединения с русскими. Только небольшой отряд сербов пробился к
русской армии.
В Молдавии саранча уничтожила все посевы и траву, и у русских
начал ощущаться острый недостаток в съестных припасах.
Углубившееся внутрь страны русское войско оказалось окружен-
ным у реки Прут огромной двухсоттысячной армией турецкого визиря.
8 июля турки атаковали русских. Неопытные молдавские ратники Кан-
темира стали отступать, но русские дали отпор врагу. 9 июля в бою
в Новых Станилештах войска Петра отбили все яростные атаки яны-
чар на русские укрепления. Семь тысяч янычар легло на поле боя.
Усвоив грозный урок, янычары отказались от возобновления атак и
требовали заключения мира с «урусами». Однако положение окружен-
ного русского войска оставалось безвыходным. Каждому голодному,
измученному походом русскому солдату противостояло пять-шесть
турок.
В это время было получено известие о том, что русская конница
под командованием генерала Ренне дошла до Дуная и заняла город
Браилов. Воспользовавшись сумятицей в лагере турок, вызванной этим
известием и потерями, понесенными у Новых Станилешт, Петр отпра-
вил в турецкий лагерь для переговоров вице-канцлера Шафирова.
Благодаря дипломатическому искусству Шафирова мир, заключен-
ный 12 июля на Пруте, не был крупным проигрышем для России,
каким он мог стать. Россия отдавала только Азов, разрушала крепость
Таганрог и несколько других городов степной приморской окраины.
Султан был очень недоволен исходом переговоров. Визиря сослали,
многие паши были казнены. Но, хотя Франция и помогала Швеции
в ее попытках вновь натравить Турцию на Россию, тем не менее в
1713 году мир был окончательно подписан.
Боясь преследования со стороны турок, в Россию переселились
многие валахи, молдаване, черногорцы и сербы. Переехали в Россию
молдавский господарь Дмитрий Кантемир и его сын Антиох, впослед-
ствии выдающийся политический деятель, писатель, ученый, дипломат.
Со времен Прутского похода в представлении балканских славян
Россия заслуженно выступала в роли братской державы-освободитель-
ницы. Недаром так прославлено имя Петра в Черногории и Сербии,
недаром воспет он в песнях черногорских юнаков (воинов), сербских
пастухов, далматинских рыбаков.
Неудачный Прутский поход не мог повлиять на дальнейшие воен-
ные и дипломатические успехи России, так как самостоятельного зна-
чения он не имел. К. Маркс называет его только «эпизодом Северной
войны».
Прутская неудача не могла ослабить впечатления, произведенного
на Европу Полтавской победой. Полтавская баталия заставила инозем-
ных правителей заняться переоценкой ценностей.
211

Знаменитый философ Лейбниц, который после Нарвы сулил Петру
погибель, теперь предсказывал, что Полтава послужит хорошим уро-
ком для грядущих поколений, и расточал хвалы победителю.
Примкнул к России и Ганновер, владетелю которого Петр пообе-
щал Бремен и Верден.
Англия, Голландия и номинальный глава продолжавшего существо-
вать de jure союза немецких государств — германский император —
были обеспокоены успехами России. Они боялись вторжения русских
войск в шведские владения на севере Германии (в Померанию, Шлез-
виг, в устья Везера и Эльбы, в Бремен и Верден, на остров Рюген).
Поэтому Англия, Голландия и германский император заключили в
1710 году в Гааге соглашение о сохранении нейтралитета северогер-
манских провинций Швеции в войне Карла XII против России и ее
союзников — Дании, Саксонии и Польши. Но гаагское соглашение не
испугало Петра, и когда войска Карла XII вступили в Помера-
нию, русские полки двинулись к главному городу Померании — Штет-
тину.
Весной 1712 году Меншиков уже стоял под Штеттином, и вскоре
город сдался русским войскам. Вслед за Меншиковым Петр двинулся
со своими войсками в северогерманское герцогство Голштинию, из-за
которого веками шли споры между Данией и Германской империей.
Разбив шведского генерала Стенбока, русские очистили большую
часть южного побережья Балтики от шведов.
Вскоре вернулся из Турции Карл. Несмотря на появление «швед-
ского паладина», под ударами союзных войск пали Фридрихштадт в
Курляндии, Штральзунд в Померании и остров Рюген.
Россия становилась решающей силой в Центральной Европе. Один
из германских владетелей, ганноверский курфюрст Георг I, став анг-
лийским королем, принял предложение Петра — требовать от шведов
Бремен и Верден. Угрозы Петра было достаточно для того, чтобы
Пруссия примирилась с союзником России — Данией.
Желая обезопасить от шведов морской торговый путь России на
запад, Петр замыслил соединить Балтийское и Немецкое (Северное)
моря каналами. С этой целью он вступил в переговоры с другим севе-
рогерманским владетелем — герцогом Мекленбургским, выдал за него
замуж свою племянницу Екатерину Ивановну и послал русские полки
помочь мекленбуржцам овладеть городом и гаванью Висмар. В Висма-
ре Петр рассчитывал создать стоянку русского флота, а в голштинской
гавани Киле — рынок сбыта русских товаров. Россия, став «мореход-
ной державой», перестала бы зависеть и от Швеции, и от Дании.
Этим замыслам, однако, не суждено было осуществиться. Союзники
России боялись ее усиления в Центральной Европе. Добиться согласия
в лагере союзников и единства их действий Петру не удалось. В одно
и то же время на Западе и боялись России, и искали союза с ней.
212

Между тем на востоке Балтики русские войска одерживали одну
победу за другой.
В 1713 — 1714 годах войсками Голицына была завоевана вся южная
Финляндия. Воевать в Финляндии было нелегко: «зело тесно и каме-
нисто, гористо, лесно и зело много вод, и телегам ехать с великим
трудом и зело безкормно».
Решено было идти сушей от Выборга и действия сухопутных войск
комбинировать с ударами и десантами с моря.
Петр придавал большое значение кампании в Финляндию. Он пи-
сал Апраксину: «...главное дело, чтобы, конечно, в будущую кампанию
как возможно сильные действа с помощью божьей показать и идти не
для разорения, но чтобы овладеть, хотя она (Финляндия.— Авт.) нам
не нужна вовсе удерживать, но двух ради причин главнейших: первое,
было бы что при мире уступить... другое, что сия провинция есть матка
Швеции... не токмо мяса и прочее, но и дрова оттоль, и ежели бог
допустит летом до Абова (Або, ныне Турку.— Лет.), то шведская шея
легче гнуться станет».
Летом 1713 года был взят Гельсингфорс (Хельсинки). В высадке
русских войск в Гельсингфорсе принял участие сам Петр. Более двух-
сот русских судов подошли к городу. Всю ночь русские вели ожесто-
ченный обстрел, а с рассветом, когда город уже горел, начали высадку
десанта. Шведы отступили. Вслед за Гельсингфорсом пали Борго, Або
(в те времена столица Финляндии), Таммерфорс. Шведский генерал
Армфельдт был разбит дважды — в бою у деревни Палкиной 6 октября
1713 года, когда русские совершили смелую переправу через озеро на
плотах, и в феврале 1714 года у Лаппола. В 1714 году пал Нейшлот.
Вскоре, ровно через пять лет после Полтавы, грянул бой при Гангу-
те (ныне Ханко) — первое крупное морское сражение в русской ис-
тории.
К решающей морской схватке со шведами русский флот готовился
всю зиму 1713/14 года. Сражение должно было произойти в шхе-
рах, где часто нет ветра. Поэтому строился гребной флот — галеры
и полугалеры, или скампавеи, которые могли ходить и под парусами
при ветре и на веслах при любой погоде. Галера имела пятьдесят два
весла длиной в несколько сажен, вмещала до трехсот и более человек,
была вооружена одной большой двадцатичетырехфунтовой и несколь-
кими мелкими пушками. Пушки стреляли не дальше чем на полверсты.
Скампавея была меньше галеры, шла на тридцати шести веслах, вмеща-
ла сто пятьдесят человек. Основной тактикой галерного флота был
абордаж: суда сходились бортами, сцепливались крючьями, русские пе-
ребрасывали мостки, и команда вступала в рукопашный бой.
Петр ставил своей задачей разбить шведский флот и, захватив
Аландские острова, помочь сухопутным русским войскам, действовав-
шим в Финляндии.
213

В начале мая 1714 года русский галерный флот под командованием
Апраксина и Петра вышел в море, в середине июня был в Гельсинг-
форсе, а в конце того же месяца бросил якоря в гавани Тверминне,
в одиннадцати верстах от мыса Гангут — южной оконечности полуост-
рова Гангут. У мыса Гангут стоял шведский флот, состоявший из сем-
надцати линейных кораблей, пяти фрегатов и семи мелких судов. Ко-
рабельная артиллерия шведов насчитывала более восьмисот пушек.
Шведский флот преграждал русскому путь в Або-Аландские шхеры.
Петр установил наблюдение за шведами, посадил на скампавеи при-
бывшую из Або на помощь пехоту и начал готовиться к бою.
Севернее Тверминне, там, где было самое узкое место полуострова
(около двух верст), Петр велел строить «переволоку», по которой
можно было бы перетащить несколько галер и обойти шведов, чтобы
«привести их в конфузию». 23 июля приступили к сооружению «пере-
волоки». Командовавший шведским флотом адмирал Ватранг, узнав,
что устроена «переволока», отправил отряд Эреншельда для уничтоже-
ния перетаскиваемых русских галер, а отряд Лиллье — для блокировки
в Тверминне. Эскадра Эреншельда отошла от главных сил. Русские,
видя, что шведы ослабили себя, утром 26 июля отправили часть флота
от Тверминне обойти с «мористой» стороны эскадру Ватранга, которая
не могла двинуться из-за безветрия, и вышли к западному берегу мыса.
Прорвавшимся галерным отрядам Змаевича, Волкова и Бределя было
поручено заблокировать и уничтожить эскадру ничего не подозревав-
шего Эреншельда.
Всю ночь на 27 июля оба флота готовились к бою. Ватранг пытался
собрать все свои силы и отойти дальше в море, чтобы помешать рус-
ским галерам обойти его вновь. Но этим он только дал русским воз-
можность обойти его «бережнее», то есть ближе к берегу. Воспользо-
вавшись тем, что прибрежный фарватер у мыса Гангут был обнажен,
русское командование в ночь на 27 июля решило дерзко провести
главные силы галерного флота между шведским флотом и берегом. 27
июля на утренней заре галеры Апраксина, Вейде и Голицына прорва-
лись мимо кораблей Ватранга, безуспешно бивших по ним из пушек.
Главные силы галерного флота присоединились к отряду Змаевича,
блокиро'Вавшему эскадру Эреншельда в районе Рилаксфиорда. Всеми
своими силами, «авангардней», «кордебаталией» (вторым дивизионом)
и «арьергардией», русские обрушились на эту эскадру, в центре кото-
рой стоял восемнадцатипушечный фрегат «Элефант». У русских было
превосходство в людях (три тысячи двести пятьдесят русских против
тысячи шведов), но шведы имели больше артиллерии, насчитывавшей
сто шестнадцать пушек. Кроме того, экипаж шведских кораблей со-
ставляли опытные моряки, в то время как на русские галеры была
посажена пехота. Из-за безветрия эскадры Ватранга и Лиллье не мог-
ли помочь Эреншельду.
214

В третьем часу утра, после отказа шведов сдаться, начался бой.
Длился он три часа. Два часа шведы отбивали атаки русских. Только
на третий час удалось сойтись с врагом врукопашную. Храбрость рус-
ских солдат заставила наконец шведов сдаться. Спустил флаг и сам
Эреншельд. Шведы были разбиты.
Эту победу Петр сравнивал с полтавской. Он писал Меншикову:
«Объявляем вам, коим образом всемогучий господь бог Россию про-
славить изволил, ибо по многодарованным победам на земле ныне на
море венчати благоволил... и тако сею мню николи у нас бывшею
викторией вас поздравляем». Значение морской победы было очень
велико: она сделала Россию владычицей Балтийского моря. Полтава
сломила Швецию, вывела ее из ранга великих держав, но не могла
принудить ее заключить мир. Гангут положил начало господству Рос-
сии на море и обеспечивал победоносное окончание войны на таких
условиях, какие предложит Петр.
Шведы недооценили роль мелкого гребного флота и вынуждены
были отдать русским Финский и Ботнический заливы. Теперь русские
грозили перенести военные действия на территорию Швеции. Когда
после Гангута русский флот отправился к Аландским островам, в Шве-
ции распространилась паника, там начали собирать ополчение. Уже
в том же 1714 году генерал Головин пересек на девяти скампавеях
Ботнический залив и высадил войска у города Улеаборга.
В 1716 году в Данциге (ныне Гданьск) Петр отпраздновал свадьбу
племянницы Екатерины Ивановны с герцогом Мекленбургским. Петр
чувствовал себя здесь хозяином. Город заплатил штраф за торговлю со
шведами, суда находились под наблюдением русских офицеров, под
городом стояли русские войска, царя встречали русские генералы.
В том же году Петр посетил Польшу и Германию. В мае он
встретился в Штеттине с прусским королем, в Альтоне — с королем дат-
ским, в Шверине вел переговоры с Мекленбургом. В Пирмонте лечил-
ся на водах, беседовал с ученым Лейбницем, который уже давно доби-
вался свидания с Петром, и принимал послов. В июне царь поспешил
в Росток, где стояла русская галерная эскадра.
Под Висмаром, последним шведским владением в Германии, стоял
Репнин, по Мекленбургу, Померании, Голштинии, Дании двигались
русские войска.
б июля Петр со своим флотом был уже в столице Дании — Копен-
гагене. Оттуда соединенный флот русских, англичан, голландцев и
датчан должен был направиться к берегам Швеции и высадить там
войска. Командовал объединенным русско-англо-датско-голландским
флотом Петр. Это была большая победа России: ее признали великой
морской державой.
Петр торопил, союзники медлили. «О здешнем объявляем, что бол-
таемся туне, ибо что молодые лошади в карете, так наши соединенны,
215

а наипаче коренные: сволочь хотят, да коренные не думают»,—жало-
вался он жене в своем письме из Дании.
По вине Англии, опасавшейся усиления России, поход соединен-
ных флотов не состоялся. Один только русский флот направился к
шведским берегам. Но шведы успели укрепить их, воспользовавшись
«болтанием туне» своих противников, и встретили русского царя пу-
шечными выстрелами. Шнява «Принцесса», на борту которой находил-
ся царь, получила пробоину от ядра. Высадить на берег войска не
удалось.
Вчерашний союзник России английский король Георг I отдал тай-
ное распоряжение адмиралу Норрису напасть на русские корабли и
арестовать Петра. И только боязнь, что такой поступок может нанести
ущерб английской торговле с Россией, остановила правительство Ге-
орга от вероломства.
Петр разгадал политику Англии и стал искать союза с Францией.
Снова, как двадцать лет назад, русский царь поехал в Европу искать
союзников.
Но теперь это был уже не тот неопытный, неловкий и увлекающий-
ся молодой человек, который под именем «Преображенского полка
урядника Петра Михайлова» сопровождал «великое посольство». Те-
перь во Францию ехал зрелый государственный муж.
В Шверине гессен-кассельский дипломат Кетлер от имени Карла
XII вступил с Петром в переговоры, предлагая ему мир. Петр согла-
шался заключить мир и готов был отказаться от Финляндии, оставив за
Россией только Выборг, но требовал всю Прибалтику. Шведы же тре-
бовали Петербург и Лифляндию. Естественно, что их условия были
отклонены.
В Гавельберге Петр встретился с прусским королем Фридрихом-
Вильгельмом и подкрепил старый союз России с Пруссией новым со-
глашением.
Оттуда Петр отправился в Голландию, где пробыл несколько меся-
цев. Через Антверпен и Брюссель, через Брюгге и Остенде Петр при-
ехал во Францию.
Петр оставался верен себе. Он наотрез отказывался ездить в двор-
цовых каретах и поразил французов видом импровизированного рус-
ского тарантаса, сооруженного по его приказанию из кузова однокол-
ки, который поставили на каретный ход. Полюбовавшись отведенным
ему Лувром, Петр отказался оставаться в нем и переселился в дом
вельможи Ледигьера. В этом богатом доме Петр избрал себе опочи-
вальней маленькую комнату, предназначавшуюся для его слуги.
Выказав столько презрения к наружному блеску, которым окружа-
ли себя европейские монархи, Петр, однако, ревниво оберегал свое
достоинство государя могущественной русской державы. Он настоял
на том, чтобы семилетний французский король Людовик XV и регент
216

сами первыми бы посетили его и принял их «с видом превосход-
ства». Впрочем, при прощании экспансивный и прямодушный Петр
схватил короля-ребенка на руки и обласкал его.
«Объявляю вам, что в прошлый понедельник визитировал меня
здешний королище, который пальца на два более Луки (карлика.—
Авт.) нашего, дитя зело изрядное образом, и по возрасту своему до-
вольно разумен, которому семь лет»,— писал Петр Екатерине.
Кончив с официальными визитами, Петр начал знакомиться с до-
стопримечательностями Парижа. Он побывал в Марли, Фонтенебло,
Сен-Сире, Трианоне, Версале, Сен-Клу.
На приемах царь не бывал. У него даже не было одежды, в которой
он мог бы явиться на бал: царь не носил ни кружев, ни манжет.
Герцог Сен-Симон писал о Петре: «Он носил круглый воротник из
полотна, темный круглый парик (почти без пудры), который не дохо-
дил до плеч, простой, гладкий коричневый кафтан, обтягивающий та-
лию, с золотыми пуговицами, жилет, короткие штаны, чулки, никогда
не надевал ни перчаток, ни манжет».
Петр приехал не развлекаться.
Он не досмотрел парада французской гвардии, ибо ему, природно-
му солдату, чужды были блеск и мишура придворных манекенов. «Я
видел нарядных кукол, а не солдат»,— заявил Петр.
Петр лишь мельком взглянул на королевские бриллианты,— в его
глазах это были безделушки.
Он не дослушал оперы и был так невнимателен к одной из знат-
нейших французских дам, герцогине де Роган, что довел ее до слез.
Жеманные приседания и на придворной сцене и в придворной жизни
вызывали у Петра одинаковое презрение, которое он и выказывал со
свойственной ему прямотой и непринужденностью.
Зато Петр посетил монетный двор и арсенал, фабрики и заводы,
типографии, обсерватории, «аптекарский огород», ботанический сад,
Сорбонну, Академию наук. Он участвовал в химических опытах, при-
сутствовал при операциях, вникал во все, что хотел знать.
Обстоятельность и быстрота, с которыми Петр усваивал новые зна-
ния, его любознательность, практический ум и чувство собственного
достоинства, которые обнаруживал этот «северный варвар»,— все это
не могло не располагать к Петру.
Для придворной клики Франции Петр был «варваром». Но герцог
Сен-Симон, умный писатель и государственный деятель, дал следую-
щую характеристику русского царя: «Монарх этот удивлял своей чрез-
вычайной любознательностью, которая всегда имела связь с его замыс-
лами относительно управления, торговли, образования, полиции».
Парижская Академия наук избрала Петра своим членом.
Во Франции, славившейся в XVII — XVIII веках своими салонами,
в которых собирались и вели беседы выдающиеся деятели науки,
15 в В Мавродин 217

искусства и политики, у Петра окончательно созрел замысел ас-
самблей.
Царь видел и язвы, разъедавшие Францию. Непритязательный в
личном обиходе, суровый, Петр резко осудил мотовство и роскошь
королевского двора. Уезжая из Парижа, он произнес пророческие сло-
ва: «Жалею о короле и о Франции: она погибнет от роскоши». Речь
шла, конечно, о королевской династии.
Во время своего пребывания в Париже Петр не забывал об основ-
ной цели своей поездки. Он старался оторвать Францию от Швеции
и склонить ее к союзу с Россией, Пруссией и Польшей: «Я, царь,
предлагаю Франции заменить для нее Швецию. Я предлагаю ей не
только свой союз и свое могущество, но в то же время и содействие
Пруссии, без которой я не хотел бы действовать. Польша весьма охот-
но примет участие в этом союзе».
Переговоры закончились в августе 1717 года в Амстердаме, где Го-
ловкин, Шафиров и Куракин заключили договор с Францией и Прус-
сией.
К этому соглашению предполагалось «для содержания генеральной
тишины в Европе» привлечь и другие государства.
Амстердамский договор не расторгал старые договоры, и, таким об-
разом, Франция оставалась по-прежнему в союзе с Англией и Голлан-
дией, теперь открыто враждебными России.
Петр вернулся в Петербург.
В 1718 году он решил возобновить мирные переговоры с Карлом
XII. Эти переговоры, которые велись на Аландских островах Яковом
Вилимовичем Брюсом и Андреем Ивановичем Остерманом, были пре-
рваны гибелью Карла при осаде норвежской крепости. На шведский
престол вступила королева Ульрика-Элеонора. Военные действия во-
зобновились.
В новой кампании большую роль сыграл русский линейный флот
«открытого моря». Теперь России не приходилось уже довольствовать-
ся главным образом гребным флотом. Требовавший большого срока на
свое строительство, линейный флот был готов. В распоряжении Рос-
сии был двадцать один корабль с вооружением от сорока восьми до
девяноста пушек каждый.
Вот когда сказалась деятельность петербургских судостроителей.
Их трудом был создан многочисленный и сильный Балтийский флот,
флот «открытого моря». Больше половины линейных кораблей постро-
ила славная верфь юного Адмиралтейства, двести три галеры и
скампавеи спустил на воду Галерный двор в Петербурге. Город при
море — Петербург создал могущественный флот, сделавший Россию
хозяйкой Балтийского моря. Русский парусный флот перерезал пути,
по которым в Швецию морем с южного побережья Балтики шел хлеб,
и блокировал Данциг, где стояли суда с хлебом для Швеции.
218

Гангутский бой.
Гравюра А. Ф. Зубова. 1714 г.
В 1719 году русские войска высадились в Швеции и взяли два горо-
да и тринадцать селений. Казацкие отряды доходили до Стокгольма.
Русские распространяли в Швеции напечатанный на немецком языке
манифест Петра о виновниках войны, в котором царь заявил о
мирных намерениях России,
Английский флот адмирала Норриса пытался угрожающими дей-
ствиями на Балтийском море запугать русских, но это ему не удалось.
В начале 1720 года на глазах у англичан пятитысячный русский
отряд высадился в Швеции, а 27 июля того же года, в памятный день
Гангута, разгорелся морской бой у Гренгама (Гранхама) — гавани на
Аландских островах.
Русский гребной флот под командованием генерала М. М. Голи-
цына — шестьдесят одна галера и двадцать девять больших лодок
с десантом, насчитывавшим одиннадцать тысяч солдат и офицеров, об-
219

наружил у острова Лемланд шведский флот адмирала Шеблада — один
линейный корабль, четыре фрегата и девять других судов. Атаковать
шведов не пришлось: дул сильный встречный ветер. Голицын приказал
перейти на плес Гренгама. Шведы использовали попутный ветер и
двинулись навстречу русскому флоту. Русские отошли, но своим ма-
невром заманили шведские корабли в пролив Флисесунд и здесь устре-
мились на противника. Стремясь уклониться от абордажа и дать борто-
вой залп, два шведских фрегата начали разворачиваться и сели на мель,
затруднив маневрирование и другим судам. Русские открыли огонь
картечью и устремились на абордаж. Они захватили четыре швед-
ских фрегата. Удалось уйти только флагманскому линейному кораблю.
Гренгамский бой являлся второй важной победой русского флота.
Следует отметить, что шведы были разбиты, несмотря на то что
английская эскадра Норриса угрожающе крейсировала на море.
Англия стала союзником Швеции.
Петр с иронией писал Меншикову: «Правда, немалая виктория мо-
жет почесться, а наипаче, что при очах английских... И тако теперь
господа англичане полную оборону учинили шведам, как землю их
охраняли, так и флот».
В ответ на помощь, которую Англия оказывала Швеции, Петр стал
усиленно помогать герцогу голштинскому Карлу-Фридриху, претендо-
вавшему на шведский престол. Вызвав Карла-Фридриха в Петербург,
Петр содержал герцога со всем его двором и выдал за него замуж
свою дочь Анну.
Георг пытался заставить Петра отступить, оторвав от России ее
союзников. Под давлением Англии Пруссия, Дания и Польша заклю-
чили со Швецией мир. Россия осталась одна лицом к лицу со Шве-
цией, которую поддерживала Англия.
В ответ Петр вступил в переговоры с Испанией о свержении анг-
лийского короля Георга и восстановлении династии Стюартов.
Русские войска продолжали военные действия на шведской земле.
В мае и июне 1721 года русские десантные войска под командованием
генерала Ласси успешно действовали в Швеции в районе Хамрунга,
Юснебрука, Седерхамна, Умео и других городов, сжигая и захватывая
военные склады, склады продовольствия и корабли. Поддержка Георга
не могла помочь шведам приостановить натиск русских. Швеция вы-
нуждена была пойти на мир.
30 августа 1721 года в Ништадте, в Финляндии, был заключен мир,
по которому Россия утвердила за собой Эстляндию, Лифляндию, Инг-
рию с Петербургом, Карелию с Кексгольмом и часть Финляндии с Вы-
боргом. Остальная часть Финляндии была возвращена Швеции.
Французский посол в России Кампредон писал о Петре: «Ништадт-
ский договор сделал его властелином двух лучших портов на Балтий-
ском море. У него многочисленный военный флот, он каждый день
220

увеличивает количество своих
галер и внушает страх всем сво-
им соседям...
При малейшей демонстрации
его флота, при первом движении
его войск ни шведская, ни дат-
ская, ни прусская, ни польская
корона не осмелятся ни сделать
враждебного ему движения, ни
шевельнуть с места своих
войск...»
Весть о подписании мира со
Швецией застала Петра под Пе-
тербургом во время его плава-
ния к Дубкам (в семи верстах
от Лахты) 3 сентября. Он не-
медленно вернулся в «парадиз».
4 сентября в Петербурге объявили
О заключении мира СО Швецией. Аллегория Ништадтского мира.
«Все ученики науки В семь Бронзовый барельеф.
лет оканчивают обыкновенно, но
наша школа трехкратное время
была, однакож, слава богу, так хорошо окончилась, как лучше быть не-
возможно»,— писал Петр об окончании «Свейской войны».
Заключение Ништадтского мира было отпраздновано в Петербурге
с большим торжеством.
Празднества начались так называемым «первым триумфом» с
10 сентября. Он продолжался три дня. Было устроено маскарадное
шествие, возглавляемое князем-папой И. И. Бутурлиным. Через Неву
с Городского острова к Почтовому дому (позднее на этом месте по-
строили Мраморный дворец) участники маскарадного шествия пере-
правлялись на плотах, в бочках, чанах.
Во время маскарадного шествия на Троицкой площади Петр в мун-
дире корабельного барабанщика шел во главе процессии и бил в ба-
рабан.
«Второй триумф» проходил в Петербурге в октябре.
20 октября Петр объявил в Сенате прощение всем осужденным,
освобождение государственных должников, отмену недоимок.
22 октября после торжественного чтения мирного договора в Троиц-
ком соборе Феофан Прокопович произнес речь, где отмечал государст-
венные заслуги Петра и утверждал, что ему «имя отца Отечества и им-
ператора Всероссийского по достоинству имети подобает...». Канцлер
Головкин в своей речи отметил, что русские люди отныне «из тьмы
неведения на театр славы всего света, и такмо реши, из небытия в
221

бытие произведены, и в общество политичных народов присовокупле-
ны». В ответной речи Петр говорил: «Благодать божия через двадцать
лет венчает тяжкие труды и утверждает благополучие государства,
благополучие и спокойствие мое... Надеясь на мир, не подлежит осла-
бевать в воинском деле... надлежит трудиться о пользе и прибытке
общем... от чего облегчен будет народ».
Головкин от Сената и новгородский архиепископ от Синода проси-
ли Петра принять титул императора, отца отечества и Великого. При-
сутствовавшие троекратно провозгласили «Виват!». Гремели барабаны,
трубы, литавры.
На Троицкой площади были приготовлены бочки с вином и воз-
двигнут помост. Петр взошел на него и обратился к многотысячной
толпе: «Здравствуйте и благодарите бога, православные, что толикую
долговременную войну всесильный бог прекратил и даровал нам со
Швецией счастливый, вечный мир». Он зачерпнул ковшом вина и вы-
пил за здоровье народа русского.
Площадь огласилась громовым «Ура!». Со стен Петропавловской
крепости грянул салют. Стреляли из пушек крепости и из орудий ста
двадцати пяти галер, на которых в Петербург были переброшены два-
дцать три полка финляндского корпуса Голицына. Началось торжест-
во — иллюминация, пир, маскарад.
В здании Сената был устроен для знатных особ обед и после него
танцы. В девять часов зажгли фейерверк. Одни огни фейерверка изо-
бражали храм божества Януса, другие — эмблему правосудия, попира-
ющую фурий — воплощение порока и злобы, с надписью из разно-
цветных огней «Всегда победит», третьи — корабль с латинской над-
писью «Конец венчает дело».
Северная война ознаменовалась победами русского оружия не толь-
ко на суше, но и на море. Победоносное окончание войны невозможно
себе представить не только без Полтавы, но и без Гангута. Победу
завоевал не только русский солдат, но и русский матрос, не только
армия, но и флот. Настала пора вспомнить и о «дедушке русского
флота».
В начале 1722 года Петр приехал в Москву и решил перевезти
«Брантов утлый челн» в Петербург. Корабельный подмастерье Пальчи-
ков отремонтировал его, а сержант Коренев «с великим бережением»
повез его на санях и подводах на север. Путь отнял несколько ме-
сяцев.
В мае 1723 года «дедушку» доставили в Шлиссельбург. 27 мая Петр
направился туда для его встречи. Из Шлиссельбурга вниз по течению
Невы ботик повел сам Петр. Сопровождали «дедушку» девять галер и
яхта. У монастыря Александра Невского его встретили корабли пушеч-
ной пальбой, грохотом барабанов, звоном литавр, «гласом трубным»,
матросским «Ура!». «Дедушка» отвечал на приветствия тремя выстрелами
222

Знамя Преображенского полка. Около 1700 года.
из своих крошечных пушечек. Здесь переночевали, а утром подошли к
Петропавловской крепости. Крепостная и корабельная артиллерия са-
лютовала ботику, так же как две с половиной тысячи солдат, выстроив-
шиеся на Троицкой площади Городского острова, салютовали ему ру-
жейным огнем.
Иль в отъятый край у шведов
Прибыл Брантов утлый бот,
223

И пошел навстречу деду
Всей семьей наш юный флот,
И воинственные внуки
Стали в строй пред стариком,
И раздался в честь науки
Песен хор и пушек гром —
так писал об этом впоследствии А. С. Пушкин.
Вечером устроили торжественный фейерверк и иллюминацию. На
декорации горели слова: «От малых причин могут быть большие след-
ствия». 11 августа 1723 года «дедушку» представили его «воинствен-
ным внукам» — кораблям Балтийского флота.
На борту корабля его доставили на остров Котлин и поставили на
якорь в гавани. На шлюпках подошли к «дедушке» десять адмиралов
во главе с генерал-адмиралом Петром. На веслах сидели сами адмира-
лы. Петр был за рулем, а Меншиков измерял лотом глубину. Встречать
«дедушку» вышли десятки судов, среди них огромные многопушечные
линейные корабли и фрегаты. На бортах кораблей Балтийского флота
стояло около полутора тысяч орудий. Когда генерал-адмирал начал
салютовать с борта «дедушки», вся эта масса орудийных стволов с
грохотом извергла из своих жерл пламя и дым. Гром орудийного салю-
та страшной силы потряс воздух Котлина. «Дедушка» шел вдоль линии
судов. Когда он подходил к кораблю, там опускали флаг и открывали
беглый огонь из пушек. «Дедушка» отвечал салютом. Церемония
встречи «дедушки» «юным флотом» России произвела огромное впе-
чатление на иностранных послов, приглашенных на торжества. Затем
на борту корабля «дедушку» доставили в Петербург, где у Петропав-
ловской крепости стояли захваченные у шведов корабли.
В день заключения победоносного мира со Швецией, 30 августа,
под гром салюта «дедушку» подняли на берег и установили в крепости
в особом помещении *.
Так кончилась Северная война. Победа России над Швецией заста-
вила все европейские державы изменить свою политику. «Именно с
раздела Шведской империи начинается эра современной международ-
ной политики»,— указывает К. Маркс **.
Подчеркнув, что в годы Северной войны Россия овладела всем, что
ей было необходимо для естественного развития, К. Маркс указывал,
что «благодаря этому завоеванию России было обеспечено превосход-
ство над соседними северными государствами; благодаря ему же Рос-
сия получила возможность непосредственного и постоянного контакта
с любым государством Европы. Наконец, им были заложены основы
* Сейчас ботик хранится в здании Военно-морского музея на Стрелке Ва-
сильевского острова.
** Маркс К. Secret Diplomatic History of the Eighteen Century, London, 1899,
p. 89.
224

Дворцовая набережная в Петербурге к 1725 г.
Гравюра О. Эллигера по рисунку X. Марселиуса.
для установления материальных связей с морскими державами, кото-
рые, благодаря этому завоеванию, попали в зависимость от России
в отношении материалов для кораблестроения» *.
Выйдя на Балтику, Россия стала морской державой мирового значе-
ния. Из отсталой Московской Руси; отброшенной далеко от морей и
устьев рек, она превратилась в могущественную Российскую империю.
Признание России империей со стороны Швеции и Голландии, а
позднее, после смерти Петра, Англией, Австрией и Францией было
следствием Северной войны.
Это была уже не старая Московия, Московское государство, а Рос-
сия. Петр с возмущением писал русскому дипломату: «Во всех куран-
тах ** печатают государство наше Московским, а не Российским, и того
ради извольте у себя престеречь, чтобы печатали Российским, о чем
и к прочим дворам писано».
К концу царствования Петра I международное значение России
выросло неизмеримо. Ф. Энгельс подчеркивал, что по сути дела в Евро-
* Маркс К. Secret Diplomatic History of the Eighteen Century, London, 1899,
p. 87—89.
** Куранты — газеты.
225

Вид Петербурга с Большой Невы в середине XVIII в.
Картина работы неизвестного художника по рисунку М. Г. Махаева.
пе оставались лишь три страны, с которыми России приходилось счи-
таться,— Австрия, Франция и Англия. Между ними шла постоянная
борьба, и лицом к лицу с ними «стояла единая, однородная, молодая,
быстро возвышающаяся Россия, почти неуязвимая и совершенно
недоступная для завоеваний» *.
* * *
На второй год основания Петербурга, отплывая на шлюпке от Бе-
резового острова, где стоял его домик, Петр сказал: «От малой хижи-
ны возрастет город».
Петр превратил свой «парадиз» в столицу и видел из окон Зимнего
дворца «все флаги» иноземных купцов, пожаловавших в Петербург.
Он видел, как быстро растет «Петербург неугомонный», как меня-
ется его облик и там, где «лес, неведомый лучам, в тумане спрятанного
солнца кругом шумел» и «чернели избы здесь и там», прокладываются
прямые «першпективы», встают дворцы и здания правительственных
* Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 21.
226

учреждений, грозно высятся башни Петропавловской крепости и пы-
шет жаром Монетный двор.
«По смерти Петра I движение, переданное сильным человеком, все
еще продолжалось в огромных составах государства преобразованно-
го»,— писал А. С. Пушкин. Народ продолжал созидать Петербург.
И хотя внук основателя города на Неве Петр II перевел царский двор
в Москву и Петербургу пришлось пережить тяжелые годы забвения,
вся дальнейшая его история показала жизненную силу и необходи-
мость этого города для страны.
И вот уже перед нами встает Петербург Ломоносова и Радищева,
Пушкина и декабристов.
Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво...
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся,
В гранит оделася Нева,
Мосты повисли над водами;
Темно-зелеными садами
Ее покрылись острова...
А. С. Пушкин сравнивал Россию времен петровских войн и преоб-
разований со спущенным на воду кораблем. То же самое можно ска-
зать и о Петербурге. Шли десятилетия. Постепенно менялся экипаж
«корабля», менялся и его «командный состав». Но более полутора сто-
летий Петербург являлся столицей крепостной России, и «при кре-
постном праве, о выделении рабочего класса из общей массы крепост-
ного, бесправного, «низшего», «черного» сословия не могло быть и
речи»,— писал В. И. Ленин *.
Однако настала пора, и на смену петербургским подкопщикам,
мастеровым, переселенцам и прочим работным людям пришел русский
революционный пролетариат, один из его передовых отрядов — питер-
ские рабочие.
В Петербурге создавалась и закалялась в боях рабочая гвардия —
путиловцы и лесснеровцы, обуховцы и балтийцы. В Петербурге
В. И. Ленин закладывал основы нашей Коммунистической партии и
почти за четверть века до октября 1917 года предвидел ту великую
революцию, когда «русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех де-
мократических элементов, свалит абсолютизм и поведет РУССКИЙ
ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой до-
Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 25, с. 93.
227

рогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОМ-
МУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ» *
В октябрьские дни 1917 года в Петрограде началась и победила во
всей стране социалистическая революция. Смольный, «Аврора», Зим-
ний дворец символизируют Октябрьский штурм, возглавленный созда-
телем нашей партии и вождем трудящихся В. И. Лениным.
Великая Октябрьская социалистическая революция открыла новую
страницу в истории Петербурга — Петрограда, в истории России и
всего человечества. «...Только с социализма начнется быстрое, настоя-
щее, действительно массовое, при участии большинства населения, а
затем всего населения, происходящее движение вперед во всех обла-
стях общественной и личной жизни»,—писал В. И. Ленин**.
В истории мирного социалистического строительства, в боях за сво-
боду и независимость советской Отчизны, в преобразовании своей
Родины, в борьбе за идеи Ленина, за коммунизм, за мир трудящиеся
Петрограда — Ленинграда сыграли огромную роль. В. В. Маяковский >
подчеркивая это, писал позднее:
Это слово
Как гром и как град:
Петербург,
Петроград,
Ленинград.
* Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 312.
* Ленин £. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 99—100.

ЛИТЕРАТУРА
Маркс К. Хронологические выписки. — «Архив Маркса и Энгельса», т. V, 1938,
с. 347, 348; т. VIII, 1946, с. 165.
Маркс К. Ретроспективный взгляд на Крымскую кампанию.— Маркс К. и Энгельс Ф.
Соч., т. 10, с. 589.
Энгельс Ф. Крымская кампания (1854). — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 10, с. 565.
Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма.— Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 22,
с. 17, 20-21, 22.
Энгельс Ф. Английское военное правление.— Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 10,
с. 227.
Энгельс Ф. Из подготовительных работ к «Анти-Дюрингу». — Маркс К. и Энгельс Ф.
Соч., т. 20, с. 645.
Ленин В. И. Экономическое содержание народничества. — Поли. собр. соч., т. 1,
с. 411.
Ленин В. И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демокра-
тов.— Поли. собр. соч., т. 1, с. 153 — 154.
Ленин В. И. Развитие капитализма в России. — Поли собр. соч., т. 3, с. 423.
Ленин В. И. Первые итоги политической группировки.— Поли. собр. соч., т. 12,
с. 10.
Ленин В. И. Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как ре-
волюция подвела итоги социалистам-революционерам. — Поли. собр. соч., т. 17,
с. 346.
Ленин В. И. Наши упразднители.— Поли. собр. соч., т. 20, с. 121.
Ленин В. И. Речь, произнесенная от имени РСДРП на похоронах Поля и Лауры
Лафарг. — Поли. собр. соч., т. 20, с. 387.
Ленин В. И. Возрастающее несоответствие. —Поли. собр. соч., т. 22, с. 371.
Ленин В. И. О двух линиях революции. — Полн. собр. соч., т. 27, с. 81.
Ленин В. И. О «левом» ребячестве и мелкобуржуазности. — Полн. собр. соч.,
т. 36, с. 301.
О 250-летии Ленинграда. Тезисы Ленинградского областного комитета КПСС —
«Пропагандист», 1957, № 5, с. 6—27.
Памятники русского права. Вып. 8. Законодательные акты Петра I. Первая чет-
верть XVIII в. Под ред. и с предисл. К. А. Сафроненко. М., Госюриздат, 1961.
Хрестоматия по истории СССР XVIII в. Сост. М. Т. Белявский и Н. И. Павленко.
Под ред. Л. Г. Бескровного и Б. Б. Кафенгауза. М., Соцэкгиз, 1963.
Божерянов И. Н. С.-Петербург в Петрово время. Иллюстрированный исторический
очерк. Вып. 1-3, СПб., 1901-1903.
Божерянов И. Н. Невский проспект (1703—1903). Культурно-исторический очерк
двухвековой жизни С.-Петербурга, т. 1-2. СПб., 1901 — 1903.
229

Башуцкий А. 77. Панорама Санкт-Петербурга, ч. 1—3. СПб., 1834.
Белинский В. Г. Поли. собр. соч. В 12-ти т. Под ред. и с прим. С. А. Венгерова.
СПб., 1900-1948. Т. 6, СПб., 1903, с. 119, 183, 190, 194, 195, 198.
Богословский М. М. Быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII в.,
изд. 2-е. Пг., 1918.
Брикнер А. Г. Иллюстрированная история Петра Великого, т. I —II. СПб., 1902.
Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти т. М., Изд-во АН СССР, 1954-1965. Т. 1, М.,
1954, с. 35, 132, 366, 407, 483; т. 2, М., 1954, с. 299, 300; т. б, М., 1955, с. 192,
204, 208-209, 338, 342, 348; т. 7, М., 1956, с. 170; т. 8, М., 1956, с. 133.
Добролюбов Н. А. Собр. соч. В 3-х т. Госиздат худ. литературы, 1950 — 1952. Т. 3,
с. 212, 195.
Ключевский В. О. Соч. В 8-ми т. Госполитиздат, 1956. Т. 4 — 5, 1958.
Павлов-Сильвинский 77. 77. Проекты реформы в записках современников Петра
Великого. СПб., 1897.
Павлов-Сильвинский 77. 77. Суд над реформой Петра Великого в Верховном Тай-
ном совете. — В сб.: «О минувшем», СПб., СПб., 1883.
Пекарский П. 77. Наука и литература в России при Петре I, т. 1—2. СПб., 1862.
Петров 77. 77. История Санкт-Петербурга с основания города до введения в дейст-
вие выборного городского управления по Учреждениям о губерниях, 1703—1782.
СПб., 1885.
Пыляев М. И. Старый Петербург. Рассказы из былой жизни столицы, изд. 3-е. СПб.,
1903.
Сивков К. В. Птенцы Петровы. — В сб.: «Три века», т. III. M., 1912.
Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом. СПб., 1833.
Шмурло Е. Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства, вып. 1. СПб.у
1912.
Чернышевский Н. Г. Поли. собр. соч. В 15-ти т. Под ред. В. Я. Кирпотина. Т. 3;
1947, с. 136-138; т. 7, 1950, с. 610-613. "
Анпилогов Г. Сенат при Петре Ь—«Исторический журнал», 1941, № 4.
Базилевич К. В. Петр I — основоположник русского военного искусства.— «Больше-
вик», 1945, № 11-12.
Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVIII в. (Очерки). М., Воениздат, 1958.
Внешняя политика Петра I.— В кн.: История дипломатии, т. 1. М.— Л., Госполит-
издат, 1959.
Благой Д. Д. История русской литературы XVIII в. М., Учпедгиз, 1951.
Богословский М. М. Петр I. Материалы для биографии, т. 1 — 5. Соцэкгиз, 1940—
1948.
Богословский М. М. Петр Великий и его реформы. М., 1920.
Богуславский Г. Битва при Гренгаме 27 июня 1720 г. — «Исторический журнал»,
1940, № 8, с. 59-71.
Россия в период реформ Петра I. M., «Наука», 1973.
Русская архитектура первой половины XVIII в. Исследования и материалы. Под
ред. акад. И. Э. Грабаря. М., Гос. изд. лит. по строительству и архитектуре,
1954.
Семенова Л. Н. Рабочие Петербурга в первой половине XVIII века. Л. «Наука»,
1974.
История военно-морского искусства. Учебник для высших военно-морских училищ.
Отв. ред. адм. С. Е. Захаров. М., Воениздат, 1969.
История дипломатии, изд. 1-е, т. 1. Под ред. В. А. Зорина (и др.). Изд. 2-е, т. 1.
М., Госполитиздат, 1959.
История СССР с древнейших времен до наших дней, т. III. M., «Наука», 1967.
230

История русского искусства. Под общ. ред. акад. И. Э. Грабаря (и др.), т. 5. Рус-
ское искусство первой половины XVIII в. М., Изд-во АН СССР, 1960.
Кафенгауз Б. Б. Северная война и Ништадтский мир (1700—1721). М,— Л., Изд-во
АН СССР, 1944.
Кафенгауз Б. Б. Россия при Петре Первом. М., Учпедгиз, 1955.
Крестьянские войны в России XVII —XVIII вв. М. — Л., «Наука», 1966 (Ленинград-
ское отд.).
Луппов С. П. История строительства Петербурга в первой четверти XVIII в. М. — Л.,
Изд-во АН СССР, 1957.
Любименко И. И. Просвещение и наука при Петре I и основание Академии наук.—
«Известия АН СССР». Серия «История и философия». Т. II, № 3, 1945.
Мавродин В. В. Петр I. ЖЗЛ, М., 1948.
Мавродин В. В. Петр I и петровская эпоха в оценке нашего современника. Л.,
«Знание», 1972.
Никифоров Л. А. Русско-английские отношения при Петре I. M., Госполитиздат,
1950.
Никифоров Л. А. Внешняя политика России в последние годы Северной войны.
Ништадтский мир. М., Изд-во АН СССР, 1959.
Новиков Н. В. Гангут. Кампания 1713 — 14 гг. на Финляндском театре. Гангу!екая
операция и бои 27 июля 1714 г. М., Военмориздат, 1944.
Очерки истории СССР. Гл. ред. акад. Н. М. Дружинин и др. Период феодализма.
Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I. Под ред. Б. Б. Ка-
фенгауза, Н. И. Павленко. М., Изд-во АН СССР, 1954.
Очерки истории Ленинграда, т. 1. Период феодализма (1703 — 1861). М. — Л., Изд-во
АН СССР, 1955.
Павленко Н. И. Петр Первый. М., 1975.
Панов В. А. Петр I как полководец. М., Воениздат, 1940.
Петербург петровского времени. Очерки. Под ред. А. В. Предтеченского. Лениз-
дат, 1948.
Петр Великий. Сборник статей. Под ред. А. И. Андреева. М. — Л., Ин-т истории АН
СССР, 1947.
Полтава. К 250-летию Полтавского сражения. Сборник статей. (Ред. колл.: Л. Г. Бес-
кровный и др). М., Изд-во АН СССР, 1959.
Полтавская победа. Из истории международных отношений накануне и после Пол-
тавы (Сборник статей. Отв. ред. И. Б. Греков и В. Д. Королюк). М., Изд-во АН
СССР, 1959.
Тарле Е. В. Северная война, М., 1953 г.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть 1
НА КАРТЕ ЕВРОПЫ ПЕТЕРБУРГА ЕЩЕ НЕ БЫЛО
Глава 1. Россия ждала реформ И
Глава 2. Под стенами Азова . 20
Глава 3. «Великое посольство» — этап мировой истории . . 29
Глава 4. Без Нарвы не было бы Полтавы 39
Глава 5. Первые преобразования и первые победы ... 47
Часть 2
МОЛОДОЙ ПЕТЕРБУРГ
Глава 1. «Здесь будет город заложен...» ....... 63
Глава 2. Оборона и рост Петербурга ....... 76
Глава 3. Строители невской столицы ... 91
Глава 4. Первые жители ... 98
Глава 5. Промышленность и торговля 107
Часть 3
СТОЛИЦА КРЕПОСТНИЧЕСКОЙ РОССИИ
Глава 1. Энергией и волей Петра 123
Глава 2. В интересах дворянства ... 139
Глава 3. У кормила власти ... 152
Глава 4. Враги преобразований .... 187
Глава 5. Наука, искусство, быт 194
Глава 6. Петербург празднует победу ........ 206
Литература 229
Владимир Васильевич Мавродин
ОСНОВАНИЕ ПЕТЕРБУРГА
Подбор иллюстраций и подписи к ним Н. В. Калязиной
Редактор Л. Е. Кошевая. Художник Р. М. Яхнин. Художественный редактор И. 3. Семенцов.
Технический редактор В. И. Демьяненко. Корректоры В Д. Чаленко и И Е. Блиндер
И Б 565
Сдано в набор 21.12.77 Подписано к печати 08 08.78 М-31891 Формат 70X90Vi6. Бумага мелован-
ная. Гарн. банннковская. Печать высокая Усл. печ л. 16,97. Уч.-изд. л. 14,75. Тираж 25 000 -ж$
Заказ № 387. Цена 1 р. 50 к
Ордена Трудового Красного Знамени Лениздат, 191023, Ленинград, Фонтанка, 59 Ордена Трудо-
вого Красного Знамени типография им. Володарского, 191023, Ленинград, Фонтанка 57