/
Автор: Божич А.С.
Теги: философские системы и концепции невероисповедательные формы религии мантика (гадание) масонство оккультизм (спиритизм) антропософия магия пророчества политика революция политическая история марксизм большевизм
ISBN: 978-5-9265-0715-4
Год: 2009
Текст
Анатолий
Божич
БОЛЬШЕВИЗМ
Шахматная партия
с Историей
@1
Анатолий
Божич
БОЛЬШЕВИЗМ
Шахматная партия
с Историей
Москва
4/1Г0РИТ/Я
2009
УДК 141.33
ББК 86.42
Б 76
Божич А.С.
Б 76 Большевизм. Шахматная партия с Историей. - М.: Алгоритм,
2009.- 512 с.
ISBN 978-5-9265-0715-4
Большевизм для одних - Вселенское Добро, для других -
Вселенское Зло.
Посмотреть на большевизм как на уникальное историческое
явление - такую цель поставил перед собой автор. Почему боль-
шевизм возник и почему он в агонии скончался - об этом расска-
зывается в книге.
УДК 14133
ББК 86.42
©Божич А.С., 2009
ISBN 978-5-9265-0715-4 © ООО «Алгоритм-Книга», 2009
Предисловие
«Большевизм» традиционно принято рассматривать
как радикальное марксистское политическое течение, а
не как исторический феномен, порожденный своеобра-
зием исторического развития России и незаурядностью
личности, выступившей в роли организатора и лидера
большевизма. Единственное исключение из общего пра-
вила — книга Н,А, Бердяева «Истоки и смысл русского
коммунизма». Однако эту книгу вряд ли можно назвать
беспристрастной, многие выводы этой книги далеко не
бесспорны.
Кроме того, сам исторический процесс по-прежнему
понимается большинством историков как линейное разви-
тие. Как правило, он подается в контексте парадигмы об-
щественного прогресса, предполагающей качественное со-
вершенствование в течение определенного исторического
времени социальных и государственных институтов. Это
видение прогресса характерно и для социалистических, и
для либеральных теорий, возникших на базе философских
учений XIX века, которые синтезировали в себе всю фи-
лософию христианской эпохи. Поэтому и социалистиче-
ские, и либеральные теории несут в себе некое теократи-
ческое начало, поклонение неким абсолютным ценностям,
будь то политическая свобода или социальная справедли-
вость. В то же время понимание качественного совершен-
ствования у социалистов и либералов диаметрально про-
тивоположно, как и конечная цель этого совершенствова-
ния. Собственно, это и порождает полемику при оценке
тех или иных исторических событий. При этом сам про-
5
цесс развития и качественного совершенствования для
них бесспорен. Так в XIX веке появились модели гаран-
тированной (или запрограммированной) истории, от ко-
торых трудно отказаться и человеку XXI века. Еще труд-
нее современному человеку отказаться от идеи существо-
вания смысла в истории. Гегелевский постулат о том, что
этот мир разумен, а следовательно, может быть адекват-
но познан разумным человеком, до сих пор господствует
в умах. А потому является общепринятым, что жизнь об-
щества обязательно должна нести в себе высокий смысл.
Все это вместе взятое создает иллюзорный образ ми-
ровой истории, весьма далекий от реальности, сотканной
из хитросплетений социологических и экономических за-
кономерностей, замкнутых на экономические интересы
конкретных социальных групп, а также проявлений кон-
кретной воли конкретных людей и массы исторических
случайностей. Казалось бы, вся история XX века, все ее
катаклизмы и резкие повороты должны были доказать,
что понятия общественного прогресса, разумности и ло-
гической обоснованности общественной жизни — суть ил-
люзии. Но нет. Это заблуждение до сих пор живет и побе-
ждает в философских теориях, в политических формулах,
в журнально-газетной риторике.
Человека XX века приучили требовать жестких опре-
делений, логических формул, приучили искать смысл там,
где его нет и быть не может.
Поэтому так трудно сегодня отстоять мысль, что
«большевизм» не подходит ни под какие жесткие опре-
деления, что это было уникальное явление синтеза ре-
волюционной мысли и революционной практики, опо-
средованное личностью В.И. Ленина, а потому все время
меняющееся, вернее, адаптирующееся к изменяющейся ре-
альности России начала XX века. Попытки создать боль-
шевизм, альтернативный ленинскому, провалились, и при-
чины этого проанализированы в данной книге. Попытки
превратить большевизм в явление мирового порядка так-
же были обречены, хотя и породили феномен междуна-
6
родного коммунистического движения, и, как следствие
внутрипартийной борьбы внутри РКП(б), — троцкизм, яв-
ление в своей основе также уникальное, но генетически с
большевизмом отнюдь не связанное. Тем не менее боль-
шевизм оказал громадное влияние на российскую и миро-
вую историю, и все грани и аспекты этого влияния до сих
пор объективно (т.е. с научных позиций) не изучены.
Политизированность проблемы осмысления и изуче-
ния большевизма также создала ряд дополнительных труд-
ностей, разделив историков на лагеря, школы и направ-
ления, придав их спорам о роли большевизма в истории
схоластический характер. Историография проблематики
просто необъятна, она насчитывает тысячи авторов и на-
званий. Одни рассматривали большевизм как вселенское
Добро, абсолютизировавшее идею социальной справедли-
вости и попытавшееся воплотить эту идею на практике,
другие — как вселенское Зло, культивировавшее социаль-
ную ненависть и социальную (классовую) конфронтацию.
Споры подобных ученых, даже опирающиеся на обильный
фактический материал (соответствующим образом подоб-
ранный), более походят на споры средневековых схола-
стов, дискутировавших о том, что раньше появилось —
яйцо или курица.
Большевизм, рассматриваемый именно как синтез ре-
волюционной теории и практики, не есть что-то единое и
цельное, русский вариант радикально прочитанного Мар-
кса и Энгельса. Теория в большевизме изначально зани-
мала подчиненную роль по отношению к практике. Среди
первых большевиков было немало неокантианцев, весьма
критически воспринимавших философские аспекты мар-
ксизма. Еще меньшее отношение имеет к марксизму «го-
сударственный большевизм», т.е. большевизм периода
гражданской войны и становления идеократического го-
сударства. Марксизм в СССР представлял собой набор са-
кральных текстов, через призму которых рассматривались
все стоящие перед правящей партией проблемы, но реша-
лись эти проблемы каждый раз исходя из видения данной
7
ситуации руководством партии. Официальная риторика и
способ решения проблемы часто не совпадали.
Будучи положен в основу т.н. «научного коммуниз-
ма», весьма формализованный в СССР марксизм вообще
утратил свойства не только философии, но и идеологии.
На свет появилась квазирелигия, парадоксальным образом
апеллирующая к материализму. Это сделало официальную
коммунистическую «идеологию» в СССР максимально уяз-
вимой. С прагматизмом (или, если угодно, гибкостью) ле-
нинского большевизма было покончено еще до физической
смерти вождя, и это было начало конца грандиозного рево-
люционного эксперимента. Поэтому ставить знак тождест-
ва между большевизмом и марксизмом — значит не пони-
мать сути большевизма как исторического явления.
Есть еще один аспект этой большой проблемы: боль-
шевизм ассоциируется сегодня не только с 1917 годом, но
и с гражданской войной, сталинской коллективизацией,
сталинской индустриализацией, сталинскими репрессия-
ми, т.е. с многочисленными жертвами, с той большой кро-
вью, которою русский народ расплатился за социальные
эксперименты. Это, разумеется, историческая аберрация,
порожденная «Кратким курсом ВКП(б)» и его последую-
щими модернизациями. Но аберрация эта устраивает, как
это ни удивительно, и современных «белых», и современ-
ных «красных». Поэтому в представлениях о большевиз-
ме много субъективного, ибо борьба между «красными» и
«белыми», а еще больше — сталинские репрессии, затро-
нули личные судьбы и породили семейные трагедии мил-
лионов людей. Далеко не все могут подняться над субъек-
тивным в самих себе и быть беспристрастными в оценке
не столь далеких от нас исторических событий. Хотя бы-
вает и экзальтированная, наигранная пристрастность —
со стороны людей, которые все прекрасно понимают, но
играют в «принципиальность».
Объяснять все политические катаклизмы начала XX ве-
ка происками злых людей, как бы их ни называли: «жидо-
масонами», революционерами, радикалами или немецки-
8
ми шпионами, — могут лишь люди с очень низким уров-
нем осознания реальности. Объяснять эти же катаклизмы
действием «объективных сил исторического процесса»
(или исключительно классовой борьбой) — значит сво-
дить всю сложность игры объективного и субъективно-
го в истории к обыкновенной метафизике. И тот и дру-
гой подходы лишь затемняют понимание смысла истории,
если исходить из того, что этот смысл действительно су-
ществует. Но в истории очень часто одно уникальное яв-
ление порождает другое, а затем бесследно исчезает, дав
толчок тому или иному направлению или повороту исто-
рии. Именно так произошло и с большевизмом.
В данной книге автор попытался доказать, что боль-
шевизм (рассматриваемый именно как исторический фе-
номен, а не как политическое течение) скончался пример-
но в 1924—1925 годах, породив в своей агонии явление
совершенно иного порядка — «державный коммунизм».
Точно так же, как большевизм опосредован личностью Ле-
нина, «державный коммунизм» опосредован личностью
Сталина, и от этого невозможно уйти при оценке фено-
менальности и первого, и второго явления. То, что Ста-
лин вышел из среды «старых большевиков», как и то, что
он превратил Ленина в своеобразный «тотем» своей квази-
религии — не должно смущать вдумчивого исследовате-
ля. Сходство формы далеко не всегда гарантирует сход-
ство содержания. Берем на себя смелость утверждать, что
содержание этих двух феноменальных явлений было раз-
ным. Не надо обманываться внешним сходством, надо за-
глянуть вглубь. И тогда станет понятным, что и идеология,
и государственная политика, и даже террор периода «ста-
линизма» имели другую направленность, весьма отличную
от направленности периода ленинского. Для кого-то эти
нюансы не имеют значения, ибо множество людей не при-
емлет коммунизм в принципе. Но история ведь пишется
для всего народа, а не для отдельных его групп.
Что касается «красного террора» периода граждан-
ской войны, то закономерно встает вопрос и о «белом
9
терроре», который был ничем не лучше. Увы, граждан-
ских войн без террора и без взаимной жестокости в ре-
альности не бывает — ибо это всегда борьба за выжива-
ние между полярными социально-политическими силами.
И сводить проблему большевизма лишь к проблеме «крас-
ного террора» — не просто упрощение, а своеобразный
исторический нигилизм. Более того, эта тема имеет мно-
го темных и еще не до конца раскрытых страниц. Пример
тому — убийство в июле 1918 года (всего через 10 дней по-
сле убийства в Москве германского посла графа Мирбаха)
всей царской семьи. Очень странно в этой истории выгля-
дит то обстоятельство, что за несколько дней до убийст-
ва царя и его семьи слухи о его смерти распространились
в Копенгагене. Эти слухи вынудили редакцию копенга-
генской газеты «National Tidende» направить 16 июля (за
день до расстрела царской семьи!) телеграмму в Москву
следующего содержания: «Ленину, члену правительства,
Москва. Здесь ходят слухи, что бывший царь убит. Пожа-
луйста, сообщите фактическое положение дел...»1 Каким
образом о смерти царя в Копенгагене узнали еще до его
фактической гибели, и где, в таком случае, было принято
решение о его физическом уничтожении? Ведь не секрет,
что бывший царь, являвший собой олицетворение Рос-
сийской империи, уже самим фактом своего существова-
ния мешал Антанте в ее планах по расчленению России.
Кроме того, убийство царя вскоре после убийства герман-
ского посла выглядит особо подозрительно и напоминает
попытку любыми средствами спровоцировать вооружен-
ный конфликт между кайзеровской Германией и больше-
виками. Это опять-таки было выгодно не только левым
эсерам, но и финансовой элите Антанты, и еще более —
правительству Соединенных Штатов Америки, ибо на тот
момент Германия была единственным серьезным соперни-
ком США на пути к мировой гегемонии. Несомненно, дан-
ный вопрос нуждается в отдельном исследовании. И это
далеко не единственное «темное пятно».
1 Ленин В.И. Неизвестные документы. 1891—1922. М., 1999. С. 243.
10
Повторю еще раз — беда в том, что гражданская вой-
на и репрессии сталинского периода прошлись катком
по России, оставив после себя многочисленные жертвы и
боль в коллективной памяти русского народа. Отсюда —
пристрастность суждений и оценок. В этой ситуации лю-
бая попытка объективного анализа всего того, что про-
изошло в России в начале XX века, наталкивается на поли-
тически ангажированный субъективизм, на откровенные
идеологические спекуляции — как со стороны преемников
«красных», так и со стороны преемников «белой идеи» во
всем своем многообразии. Именно в этом сложность по-
становки проблемы.
Без гнева и пристрастия, вне рамок идеологических
и политических клише, опираясь на всесторонний и глу-
бокий анализ этого явления в своем развитии — только
так, на наш взгляд, можно объективно исследовать боль-
шевизм. И именно так мы попытались исследовать боль-
шевизм в данной книге.
Глава 1
РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО НА РУБЕЖЕ
XIX и XX веков
Реформа 1861 года, освободившая крестьян от кре-
постной зависимости и положившая начало полувеко-
вой агонии патриархальной России, без сомнения, была
первой значительной вехой на пути модернизации Рос-
сии. Этот путь, выбранный русским либеральным чинов-
ничеством и получивший одобрение императора Алексан-
дра Второго, оказался для самодержавной монархии не
менее гибельным, чем гипотетическая крестьянская ре-
волюция, которой пугали друг друга и царя представите-
ли т.н. «просвещенной бюрократии» в конце 50-х годов
XIX века. Однако абсолютное большинство исследовате-
лей этой проблемы сходится во мнении, что альтернатив
процессу модернизации России не было и не могло быть,
так как он был обусловлен объективно и реально расту-
щим отставанием ее от западноевропейских стран по це-
лому ряду экономических параметров, главным из кото-
рых было отсутствие современной металлургии и машино-
строения. Задачи индустриальной модернизации, в свою
очередь, диктовались политическими притязаниями Рос-
сии (российского самодержавия) на роль одной из веду-
щих европейских держав.
Начавшееся в 1860-х годах внедрение капиталистиче-
ских элементов в экономику России не могло не повес-
ти к изменению структуры российского общества. Обще-
ство, в котором деньги начинают играть роль основного
показателя жизненного успеха, не может долго сохранять
12
стабильную структуру. Тем более в этой ситуации нель-
зя гарантировать сохранение сословной структуры, а если
эта структура навязывается как составная часть государ-
ственности, то это начинает раздражать. Внешне сослов-
ное российское общество начинает на глазах дробиться
на множество социальных групп, главным отличительным
признаком которых было наличие тех или иных денеж-
ных сумм, а также способ их добывания. В дальнейшем
из части этих групп начнется формирование своеобраз-
ной «русской буржуазии». Но в так называемой общест-
венной жизни сословное деление, сословные привилегии,
сословная мораль, сословный быт — сохранялись. Фальшь
такого общественного устройства не могла не вести к па-
радоксам, вызывавшим недовольство во всех слоях рос-
сийского общества.
Прежде всего, насквозь фальшивым оказалось поло-
жение дворянства, первого привилегированного сосло-
вия. Дворянство разорялось, вырождалось, теряло свой
былой блеск и возможности. По данным авторов сборни-
ка «Кризис самодержавия в России», с 1878 по 1905 год
общая площадь дворянского землевладения уменьшилась
на 20 млн. десятин, за этот же период в общей массе по-
местного дворянства возрос (с 50,2 до 58,9) процент мел-
копоместных дворян и сократился (с 29,8 до 25,3) — сред-
непоместного дворянства. «Обедневшие и разорившиеся
помещики превращались в простых хлебопашцев, попа-
дали в разряд среднего и мелкого чиновничества, опуска-
ясь иногда до положения дворян-пролетариев»1. В частно-
сти, князь В.А. Оболенский в своих воспоминаниях сооб-
щает о дворянине, служившем кучером у разбогатевшего
крестьянина-кулака2. Впечатляющую картину дворянско-
го оскудения рисует в своих мемуарах известный народ-
нический публицист С.Я. Елпатьевский. В то же время он
1 Кризис самодержавия в России. Л., 1984. С. 15.
2 Оболенский В.А. Моя жизнь, мои современники. Париж, 1988.
С. 201.
13
отмечает (говоря о 1870-х годах), что уход дворян от зем-
ли чаще всего был сознательным выбором: «Пусто было
в дворянских усадьбах. В огромных, когда-то шумных до-
мах с колоннами доживали старики, сыновья которых где-
то командовали в войсках, где-то служили губернаторами,
исправниками, департаментскими чиновниками, инжене-
рами и приезжали изредка, раз в два-три года, в имение
вместо подмосковной или петербургской дачи... Не час-
то встречался помещик, сидевший на земле и сам ведший
хозяйство. Большинство не занималось землей как источ-
ником существования. Дворяне-помещики жили где-то да-
леко от своей земли, на казенном жалованье, на легких
хлебах, в банках, на железных дорогах, на службе у капи-
тала, во всяких предприятиях, где в те времена дворян-
ское имя, в особенности громкое, ценилось выше диплома
и знания, а земля, имение были дачей, где все-таки нужно
было вести нудные разговоры с управляющим...»1. С.Я. Ел-
патьевский признавал, что в России были и другие дворя-
не, владевшие тысячами десятин. «Те в большинстве слу-
чаев были на верхах государственной жизни, при дворе, у
кормила власти и имели совсем особые источники дохо-
да»2. Речь идет о латифундистах, тесно связанных с фи-
нансовым капиталом, являвшихся акционерами крупных
компаний и членами правлений банков. При этом и гра-
фы Орловы-Давыдовы, владевшие 67 тысячами десятин,
и графы Шереметевы, владевшие 75 тысячами десятин, и
князья Юсуповы, за которыми числилось 38 тысяч деся-
тин земли, по-прежнему продолжали рассматривать Рос-
сию как свое большое имение, а императора — как перво-
го дворянина. К 1905 году в России насчитывалось 6882
владения от 1000 до 5000 десятин и 1131 владение свы-
ше 5000 десятин3. Но эти 8000 латифундистов по-преж-
нему нуждались в протекционизме самодержавной вла-
1 Елпатьевский С.Я, Воспоминания за 50 лет. Л., 1929. С. 29.
2 Там же, с. 32.
3 Кризис самодержавия в России. Л., 1984. С. 16.
14
сти и в большинстве случаев придерживались монархи-
ческих убеждений.
Мелкопоместное и среднепоместное дворянство,
столкнувшись с конкуренцией «кулаков» и разгулом зе-
мельных спекулянтов, все более и более уходит в земскую
оппозицию. Как это ни парадоксально звучит, но дворян-
ский (земский) либерализм в известной мере был реакци-
ей на издержки русского капитализма. Именно из поме-
щичьей среды еще в 1890-х годах прозвучали требования
увеличить налоги для крупной буржуазии и сократить не-
производительные государственные расходы. Вызывало у
помещиков беспокойство и то обстоятельство, что круп-
ное землевладение постепенно утрачивало дворянский ха-
рактер. К 1905 году около одной трети крупных земельных
собственников были выходцами из купцов и крестьян, что
свидетельствовало о быстром развитии капитализма в аг-
рарном секторе экономики.
Нельзя сказать, что эту проблему недооценивала цар-
ская администрация. Борьба за сохранение главенствую-
щей роли дворянства во всех сферах жизни велась долгая
и упорная. Она началась сразу же после убийства Алек-
сандра Второго и не прекращалась до 1905 года. Главен-
ствующая роль дворянства должна была быть обеспече-
на сохранением в его руках пахотной земли. «Дворянство
без земли утратит все свое значение — не стоит сохранять
форму без содержания», — заявляет некий дворянин Пав-
лов и тут же предлагает проект «экономического объе-
динения» дворянства и крестьянства под эгидой перво-
го. В середине 1890-х годов возникает проект внедрения
крупного дворянского землевладения в Сибири за счет тех
земель, которые могли быть отведены для крестьян-пере-
селенцев. Особое совещание, образованное для выяснения
нужд дворянства, заявило, что под дворянскую «колони-
зацию» Сибири должен быть отведен земельный фонд в
один миллион десятин, причем речь шла о крупных участ-
ках, размером не менее трех тысяч десятин каждый, пре-
доставляемых на льготных условиях. Осуществлению это-
15
го проекта помешали русско-японская война и первая рус-
ская революция.
В эпоху Александра Третьего правительство, по вы-
ражению профессора М. Балабанова, широко открыло ка-
зенный сундук, «чтобы заполнить отощавшие дворянские
карманы»1. Для того чтобы избавить дворянство от необ-
ходимости продавать землю, был создан Государственный
дворянский банк (1885 г.), в котором дворяне на льгот-
ных условиях могли закладывать свои земли и получать
под них деньги. За 30 лет (1886—1915), по данным того же
профессора, в дворянском банке побывало в залоге свыше
25 млн. дес. земли. Под залог этих земель было выдано в
ссуду 1318 млн. рублей. На 1 января 1916 года оставались
заложенными в банке свыше 11 млн. десятин дворянской
земли, под которую дворянам был выдан 751 млн. руб-
лей в виде ссуд, причем за заемщиками оставалось неоп-
лаченных долгов 724 млн. рублей. Дворяне имели право
не только закладывать свои земли под приличные суммы,
но и продавать их на столь же льготных условиях через
Крестьянский банк. До 1 января 1916 года Крестьянский
банк купил у частных владельцев, большинство из кото-
рых составляли дворяне, 4,5 миллиона десятин земли на
459 миллионов рублей. Можно констатировать, что са-
модержавное государство не бросило дворян на произ-
вол судьбы, за 30 лет через руки дворян прошло не менее
1,5 млрд, рублей. Куда ушли эти деньги? На псовую охо-
ту, на картежную игру, на обеды и ужины в «Эрмитаже»
и «Медведе»2, на дорогих лошадей и красивых женщин, и
пр., и пр., и пр.
Лишь немногие из дворян вкладывали деньги в ин-
вентарь, в сельскохозяйственные машины, в развитие про-
изводства. Но использование машин оказывалось менее
выгодным, чем использование баснословно дешевого кре-
1 Балабанов М. Царская Россия XX века. М., 1927. С. 15.
2 Названия самых элитарных ресторанов в Москве и С.-Петер-
бурге.
16
стьянского труда, а проценты на банковские кредиты съе-
дали оборотный капитал. С.Я. Елпатьевский вспоминал,
как на рубеже веков в рубке первого класса роскошного
волжского парохода «огромный, плотный, со щетиной се-
доватых волос губернский предводитель дворянства од-
ной из волжских губерний доказывал присутствовавшим,
что реформы (вернее — контрреформы. — А.Б.) Алексан-
дра Третьего пришли слишком поздно, когда уже значи-
тельная часть земли уплыла из дворянских рук, а осталь-
ная заложена и перезаложена в банках»1. Елпатьевскому
запомнилась его фраза: «Мы теперь, в сущности, явля-
емся не владельцами, а банковскими управляющими на-
ших имений. На банки работаем. В нашей губернии со-
всем мало осталось дворян на местах, приходится назна-
чать в земские начальники армейских офицеров, каких-то
телеграфистов... »2
В то же время привилегированное положение дворян-
ства продолжало во многом определять жизненный ук-
лад России. Н.А. Бердяев констатировал позже: «В жиз-
ни — если не экономически, то морально — господство-
вал «барин», следы феодализма оставались до революции
1917 года»3. Что означало это моральное господство? Пре-
жде всего — господство в обществе сословной этики, со-
хранение за дворянской культурой значения эталона нрав-
ственных и поведенческих норм. Российская культура Се-
ребряного века могла оставаться на высоте положения,
лишь ориентируясь на нормы и ценности культуры XIX
века, т.е. дворянской культуры. Культура не покупается за
деньги. Она есть одновременно условие и следствие суще-
ствования в обществе аристократического меньшинства.
Культуру как систему норм поведения могут создать лишь
праздные и хорошо образованные люди. Их праздность и
их образование в обществе традиционного типа, как пра-
1 Елпатьевский С.Я. Воспоминания за 50 лет. Л., 1929. С. 33.
2 Там же.
3 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
С. 111.
17
вило, обеспечиваются чужим трудом. В России в первую
очередь это был труд миллионов крестьян. Культура в Рос-
сии более чем где-либо была атрибутом избранности. От-
сюда — подколодная затаенная ненависть масс российско-
го крестьянства и мещанства к Культуре и всем тем, кто
нес на себе хоть ее малейший отпечаток — ко всем «обра-
зованным», «антилихентам», «скубентам» и т.д. Это было
подсознательное признание своего убожества и убожества
своей жизни. Слово «интеллигент» в устах многих и мно-
гих было синонимом слова «барин». Именно здесь разгад-
ка дикого варварства, проявленного русским крестьянст-
вом в 1905 и 1917 годах — разорение дворянских усадеб,
поджоги библиотек, уничтожение картинных галерей.
Не меньшее раздражение вызывало дворянство у рос-
сийского купечества. И если до первой русской револю-
ции это раздражение пряталось в карман, то после октяб-
ря 1905 года — уже откровенно афишировалось. «Русско-
му купечеству, — заявил в 1912 году на одном из банкетов
известный фабрикант Рябушинский, — пора занять место
первенствующего русского сословия, пора с гордостью но-
сить звание русского купца, не гоняясь за званием выро-
дившегося русского дворянства»1. Характерно, что эта
фраза несет в себе вывернутое наизнанку сословное ми-
ровосприятие, так и не исчезнувшее за пять лет до краха
самодержавия. Интересно также, что в том же 1912 году
было произведено возведение в дворянское достоинство
главного владельца известной прохоровской Трехгорной
мануфактуры Николая Ивановича Прохорова со всей его
семьей2. Очевидно, Рябушинский имел в виду именно это
событие.
Дворянские латифундисты могли состоять членами
правлений банков и крупных компаний, могли владеть па-
кетами акций, шахтами, заводами и т.п. Но они при этом
в большинстве своем отнюдь не считали себя российской
1 Балабанов М. Царская Россия XX века. М., 1927. С. 33.
2 Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С. 109.
18
буржуазией. Сословное мировосприятие сохранялось и
довлело над массовым сознанием.
Что касается российской буржуазии в полном смыс-
ле этого слова, то она к началу XX века менее всего по-
ходила на консолидированный класс, представляя собой
скорее конгломерат различных социальных групп. Это не
мешало, впрочем, достаточно быстрому формированию
корпоративного сознания, основанного на общности ин-
тересов и проблем. Однако даже на переговорах с прави-
тельством заводчики и фабриканты Петербурга и Москвы
довольно часто занимали различные позиции, не говоря
уже о мелких провинциальных фабрикантах, живущих по
законам «дикой конкуренции». Более консолидированную
группу представляли горнозаводчики и горнопромышлен-
ники Юга России, имевшие огромные оборотные средст-
ва и тесные связи с царской администрацией.
К началу XX века за плечами у российской буржуа-
зии было более трех десятков лет «освоения экономи-
ческого пространства». Позади был «железнодорожный
бум» 1860-х годов, спекулятивная горячка 1870-х, кризис
начала 1880-х, сопровождавшийся чередой банкротств и
самоубийств. Затем последовали годы депрессии и бур-
ный промышленный рост 1890-х годов, прошедший под
знаком протекционистской политики министра финан-
сов С.Ю. Витте. За эти годы российский капитализм вы-
работал особый тип дельца, для которого были свойст-
венны аполитизм, стремление к получению максимальной
прибыли любой ценой и при минимальных издержках, за-
интересованность в государственном протекционизме и
крайнее нежелание участвовать в разрешении социальных
проблем. Разумеется, были и исключения. В целом же бур-
жуазия сохраняла свой аполитизм до событий 1905 года,
но и после образования легальных политических партий
ее притязания на власть были ничтожны. Российская бур-
жуазия никогда не была революционной. И даже позднее,
в ситуации 1915 года, лишь незначительная часть буржуа-
19
зии поддержала политические притязания Прогрессивно-
го блока в четвертой Государственной думе.
Российская буржуазия не признавала и существо-
вания в России рабочего класса. В знаменитой запис-
ке 36 петербургских промышленников, представленной в
Министерство финансов по поводу издания закона 2 июня
1903 года «О вознаграждении потерпевших вследствие не-
счастных случаев рабочих и служащих...» указывалось, что
в России рабочие, составляя менее 2% общего населения,
не объединены в «особую касту», как на Западе, а слиты
с сельским и городским населением. Никакой классовой
борьбы в России нет, а отдельные вспышки недовольства
представляют результаты «случайных недоразумений или
посторонних влияний»1.
Надо признать, что российские рабочие в своей массе
в тот период действительно так же мало походили на кон-
солидированный класс из марксистской политэкономии,
как и российская буржуазия — на европейскую. В 1870-е
и 1880-е годы российский «рабочий класс» пополнялся
за счет нищих, разорившихся ремесленников и вчераш-
них крестьян. Предложение рабочих рук намного превы-
шало спрос, чем не могли не воспользоваться работодате-
ли. Ситуацию усугубил кризис 1880—1881 годов. В Петер-
бурге зимою 1880—1881 годов полиция была вынуждена
капитулировать перед наплывом нищих, и толпы прося-
щих подаяние заполнили центр города, куда они раньше
не допускались. В Саратове нищие нанимались на вино-
куренные и маслобойные заводы за 4—5 рублей в месяц.
К концу зимы и эти деньги перестали выплачивать, рабо-
чие получали лишь еду, причем владельцы предприятий
нередко экономили и на этом, стараясь заменить кашу
картофелем. Толпы деревенских пришельцев, готовых по
первому зову хозяина занять освободившееся место, не
уменьшались. В Иваново-Вознесенске, где таких искате-
лей работы называли «котами», очереди у ворот фабрик
1 Кризис самодержавия в России. Л., 1984. С. 90.
20
стояли круглосуточно. Реакция царской администрации
была предельно простой: создается «Общество улучше-
ния народного труда», в уставе которого говорилось о не-
обходимости «доставить русскому простолюдину возмож-
ность научиться правильной производительной работе».
Эта производительная работа заключалась в клейке бу-
мажных картузов и тканье мочальных кульков в т.н. «ра-
ботных домах», созданных распоряжением правительст-
венной комиссии при министре внутренних дел по борь-
бе с нищенством и бродяжничеством.
Проходили годы, а количество нищих в России не
убавлялось. В 1885 году газета «Голос Москвы» сообща-
ла: «За последние три дня полиция особенно усердно за-
бирает по улицам Москвы нищенствующих, их за это вре-
мя успели забрать около 2000 человек. Между забирае-
мыми за нищенство — масса чернорабочих, не имеющих
работы. Работный дом настолько за эти дни переполнен,
что несколько сот задержанных за нищенство не приня-
ты, — в нем помещено около 300 человек сверх обыкно-
венного количества»1.
Русская буржуазия не гнушалась широкого примене-
ния детского труда. Специальная комиссия, созданная при
петербургском генерал-губернаторе в 1869 году, обследо-
вав ряд текстильных фабрик, установила, что среди всех
рабочих доля малолетних детей в возрасте от 8 до 14 лет
составляла 7,5%. Их рабочий день достигал 14 часов в су-
тки. По свидетельству комиссии, которая ссылалась на по-
казания детей, в последние часы работы, к вечеру, «они
бывают до того утомлены, что работают бессознательно,
едва держатся на ногах и, возвращаясь домой, не в силах
бывают ужинать, а спешат скорее заснуть»2. Платили же
детям, как и женщинам, в среднем в два раза меньше.
1 Голос Москвы, 1885, № 256.
2 Белоусов Р.А. Экономическая история России: XX век. Кн. 1. М.,
1999. С. 215.
21
В 1882 году, при министре финансов Н. Бунге, был
принят закон о регламентации труда малолетних. Запре-
щен труд детей, не достигших 12 лет. Продолжительность
рабочего дня для подростков 12—15 лет ограничивалась
8 часами в сутки, их нельзя было использовать в ночные
смены. После четырех часов работы предусматривался
обязательный перерыв. Для тех, кто не окончил школу,
владельцы предприятий обязаны были организовать обу-
чение. Для контроля над исполнением закона был создан
институт фабричных инспекторов. В 1885 году появился
закон, запрещавший привлекать на ночные работы в тек-
стильной промышленности женщин и подростков, не дос-
тигших 17 лет. Но в вопросы оплаты труда государство не
вмешивалось.
Потрясающая дешевизна рабочих рук оборачивалась
значительной прибылью. В конце 1880-х годов фабрика
Торнтона получала по отчетам за год 45% чистой прибы-
ли, Кренгольмская мануфактура — 44%, и т.д.
Питерский рабочий И.М. Голубев позднее вспоминал
о начале 1880-х годов: «Никакого контроля над произво-
лом предпринимателей не существовало. Все зависело от
воли самого хозяина: он мог отказаться от своих условий
ранее срока, во всякое время прогнать рабочего, ничего
не уплатив ему за работу, установить любую продолжи-
тельность рабочего дня, содержать рабочих в каких угод-
но санитарных условиях труда»1.
В 1886 году был принят закон «О взаимных отношени-
ях фабрикантов и рабочих», который в определенной мере
ограничил произвол предпринимателей. Рабочие получи-
ли расчетные книжки, оплата труда должна была произ-
водиться не реже одного-двух раз в месяц. Однако дале-
ко не всегда и не везде этот закон соблюдался.
На многих фабриках в провинции (да и в Москве)
долго сохранялись патриархальные нравы, более отвечав-
1 Голубев ИМ- От стачек к восстанию. Воспоминания рабочего-
большевика. М.^Л., 1931. С. 17.
22
шие деревенской психологии. Бывший рабочий самовар-
ной фабрики Баташова (г. Тула) А. Фролов свидетельство-
вал: «В те поры на маленьких фабриках не было расчет-
ных книжек. И хозяин, и рабочие держали все на памяти
или записывали на стене мелком. В субботу рабочий на-
чинал ломать голову, кому что надо заплатить и сколько с
хозяина получить. По подсчету всегда выходило, что руб-
ля два домой попадет. А как хозяин начнет подсчитывать,
еще из дома надо рубля три приносить»1.
Результатом кабальной эксплуатации было беспро-
будное пьянство рабочих, ненависть ко всему, что вы-
ходило за рамки их полуживотной жизни. Воспоминания
А. Фролова дают весьма живописную картину рабочих
нравов тех лет: «Будучи уличным мальчишкой, я каждый
день летом видел, как вечером грязные, словно черти, ра-
бочие, точно сорвавшись с цепи, выбегали из ворот фаб-
рики и с гиком, свистом, прибаутками и руганью, сломя
голову, неслись по улице. Испуганные прохожие шараха-
лись в сторону, жались к стене или убегали в чужой двор.
Всем непохожим на рабочих, и конным, и пешим, пощады
не было. Рабочие высмеивали и мужчин, и женщин. Боль-
ше всего попадало малярам, плотникам, и кто шел в «гав-
рилке», т.е. в сорочке... Женщин реками не трогали, а, по-
равнявшись, быстро нагибались, точно хотели схватить за
подол или, наклонив к ее лицу свою грязную морду, чмо-
кали губами, как бы целуя»2.
По сути дела, речь идет о полуфеодальном обществе,
где рабочие различных специальностей составляли как бы
отдельные, изолированные друг от друга, сословия. При-
знаками «особости» служили одежда, стрижка, жаргон.
А. Фролов признает: «Рабочие-самоварщики жили жиз-
нью особой, не соприкасаясь ни с какими другими обще-
ственными группами. Мне такая жизнь не нравилась. Как-
1 Фролов А. Пробуждение. Воспоминания рядового рабочего. Часть 1.
Харьков, 1923. С. 8.
2 Там же, с. 5.
23
то инстинктивно я почувствовал, что мы, рабочие, имеем
право на лучшее»1.
Собственно говоря, большинство рабочих на рубеже
XIX и XX веков ощущали себя именно сословием, поня-
тие «класс» было известно только тем, кто посещал рабо-
чие кружки самообразования или вечерние школы. Сре-
ди рабочих были еще сильны нравы и обычаи патриар-
хальной старины, в том числе коллективные пьянки под
теми или иными названиями («замочка машин», «засид-
ки», «спрыски», у женщин-работниц — «пропой помоев»).
Большой популярностью пользовались кулачные бои (т.н.
«стенки»).
Н.С. Полищук приводит данные о том, что в янва-
ре 1903 года в Орехово-Зуеве в «стенке» между рабочи-
ми фабрик Саввы и Викулы Морозовых и фабрик Зими-
ных участвовало до 10 тысяч человек2. Для многих рабо-
чих это было едва ли не единственное, помимо пьянства,
развлечение.
Крайне низкая оплата труда (отсюда — плохое пита-
ние) и чрезмерная продолжительность рабочего дня кале-
чили людей не хуже кулака. По воспоминаниям И.М. Го-
лубева, продолжительность рабочего дня на кожевенных
заводах в 1890-х годах была летом 17 часов (с 4 часов
утра до 9 часов вечера, из них 2 часа на перерыв) и зи-
мой 15 часов (с 5 часов утра до 8 часов вечера с часовым
перерывом)3. Лишь в июне 1897 года был принят закон,
ограничивающий продолжительность рабочего дня для
взрослых рабочих (не более 11,5 часа в сутки). Надо отме-
тить, что молодые рабочие часто терпели издевательства
со стороны мастеров и т.н. «старых рабочих». Начавший
трудовую жизнь в 14 лет рабочий И.К. Михайлов впослед-
1 ФроловА. Пробуждение... С. 17—18.
2 Полищук Н.С. Обычаи и нравы рабочих России (конец XIX — на-
чало XX века)// Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и ре-
волюций (1861 — февраль 1917). СПб., 1997. С. 123.
3 Голубев И.М. От стачек к восстанию. Воспоминания рабочего-
большевика. М.-Л., 1931. С. 17.
24
ствии вспоминал: «Частенько вечером у завода мы, моло-
дежь, поколачивали некоторых старых рабочих, закорене-
лых в издевательствах над учениками, за их старый «за-
кал» — мордобойство. Многих выучили. Ученики начали
приобретать право на уважение к себе»1.
Подобный образ жизни не мог не вызывать проте-
стных настроений, но до определенного момента эти на-
строения выливались либо в хулиганские акты, либо в
стихийные забастовки с чисто экономическими требо-
ваниями. В числе важнейших требований можно указать
уменьшение рабочего дня до 8—9 часов, повышение зара-
ботной платы, вежливое обращение со стороны админист-
рации, предоставление медицинской помощи и улучшение
условий труда. Содержание требований говорит о том, что
рабочих более всего волновали проблемы материального
благополучия и сохранения здоровья. Рабочие добивались
признания своих прав на нормальную и достойную жизнь.
Политическая проблематика в этот период не слишком
волнует рабочую массу. В промышленных центрах квали-
фицированные рабочие все более и более равняются на
образ жизни цензового общества. В этой среде становит-
ся весьма ощутимой тяга к знаниям, к культуре, становит-
ся общепринятым посещение вечерне-воскресных школ,
библиотек, музеев, театров. Объективности ради надо
заметить, что власть и отдельные представители имущих
классов покровительствовали этим тенденциям. Среди го-
родских низов становятся весьма популярными т.н. На-
родные дома. В частности, Народный дом императора
Николая Второго в Петербурге имел театр с чрезвычай-
но дешевыми билетами, концертный зал, музей, бесплат-
ную библиотеку-читальню, книжный склад, гимнастиче-
ский зал, чайную-столовую. Чуть позже появился кинема-
тограф (синема). Кроме того, при доме функционировали:
обсерватория, классы хорового пения и музыки. Ежене-
1 Михайлов И.К. Четверть века подпольщика.// Авангард. Воспоми-
нания и документы питерских рабочих 1890-х годов. Л., 1990. С. 191.
25
дельно давались драматические и оперные представления.
За 17 лет существования, если верить данным К. Зиновье-
ва1, Народный дом императора Николая Второго посети-
ло несколько миллионов человек. Разумеется, это были не
только рабочие, но и представители других городских сло-
ев населения, далеко не всегда малоимущих.
Не меньшую роль в деле приобщения рабочих к куль-
туре и их образования сыграли вечерне-воскресные школы,
самой известной из которых были т.н. Смоленские (Кор-
ниловские) вечерне-воскресные классы для рабочих, ос-
нованные 30 октября 1883 года и располагавшиеся за Нев-
ской заставой, на Шлиссельбургском тракте в Петербурге.
С 1896 года их содержание взяло на себя Императорское
техническое общество. Здесь учились рабочие Невской за-
ставы, где располагались крупнейшие российские предпри-
ятия: Невский судостроительный завод (бывш. Семянни-
кова), Александровский, Обуховский заводы, а также фаб-
рики Паля, Максвеля и стеариновый завод.
Руководила классами в 1890-е годы Ольга Петровна По-
морская, а в качестве преподавателей мы видим здесь весь
цвет петербургской социал-демократии: Л.М. Книпович,
Н.К. Крупскую, П.Ф. Куделли, В.Ф. Кожевникову, А.М. Кол-
лонтай, Н.Л. Мещерякова, Е.Д. Стасову, А.А. Якубову и
многих других. Однако в самих классах никакой прямой
революционной пропаганды не велось. Один из учащихся
этих классов (впоследствии рабочий-большевик) И.М. Го-
лубев позже вспоминал, что в помещение вечерней школы
нелегальная литература не приносилась, т.к. школу обе-
регали от провала. Частые аресты рабочих, посещавших
школу, и некоторых учителей происходили вне школы, так
что предлога для ее закрытия у властей не было2. Далеко
не все учащиеся этой школы стали впоследствии больше-
виками, но интерес к т.н. «запрещенной» литературе про-
1 См.: Зиновьев К. Россия накануне революции. London, 1983.
2 Голубев И.М. От стачек к восстанию. Воспоминания рабочего-
большевика. М.-Л., 1931. С. 39.
26
являли многие. По рукам ходили брошюры «Объяснение
закона о штрафах», «Что надо знать и помнить каждо-
му рабочему», «Кто чем живет», журнал «Рабочее дело».
Учителя рассказывали о революциях XVII—XIX веков в
Англии, Франции и Германии, о национально-освободи-
тельной борьбе балканских народов. Как свидетельствует
И.М. Голубев, «мы особенно увлекались чартистским дви-
жением английских рабочих, их мощными тред-юнионами,
с увлечением читали из Лассаля (программа работников),
Луи Блана, по истории 1848 года и вообще по француз-
ской революции, интересовались национальной освобо-
дительной борьбой гарибальдийцев и других угнетенных
народов, и даже восстанием рабов в Древнем Риме. Все
это революционизировало нас»1. Впрочем, тот же Голубев
признает, что многие рабочие получение знаний связыва-
ли с надеждой на изменение своего социального стату-
са, и нередки были случаи, когда рабочие «втягивались
в гущу обывательского благополучия, даже роднились с
буржуазией, меняли профессии, делались конторщиками,
учителями и т.п. и в конце концов изменяли делу рево-
люции...»2. Высококвалифицированных рабочих заводчи-
ки и фабриканты довольно часто использовали на адми-
нистративной работе — в качестве мастеров и даже ди-
ректоров на заводах.
В начале XX века Д.С. Мережковский проницательно
заметил: «У голодного пролетария и у сытого мещанина
разные экономические выгоды, но метафизика и религия
одинаковые — метафизика умеренного здравого смысла,
религия умеренной мещанской сытости»3. Понадобилось
удивительное сочетание объективных и субъективных
факторов — кризис традиционного общества, системный
кризис самодержавия как авторитарно-патерналистской
модели власти, дикий полуфеодальный «русский капита-
1 Голубев ИМ. От стачек к восстанию. С. 38.
2 Там же, с. 58.
3 Мережковский Д.С. Избранные сочинения. Т. XI. СПб.-М., 1911.
С. 10.
27
лизм», активная пропагандистская работа радикальной
интеллигенции, — чтобы сделать идею социализма и со-
циальной революции привлекательной для русских рабо-
чих. Причем само понятие социализма воспринималось
большинством рабочих весьма примитивно. Даже среди
так называемых «сознательных» рабочих социализм вос-
принимался скорее как красивый символ, возвышенный
идеал, практически не реализуемый в реальной жизни.
«В настоящее время, — писал один из авторов в редак-
цию социал-демократической газеты «Искра» в июне 1901
года, — о конечных целях движения говорят неохотно, а
если и говорят, то конфузясь и краснея». В письме из Пе-
тербурга в редакцию «Искры» осенью 1902 г. сообщалось
о «полном невежестве рабочих в основных вопросах со-
циализма»1. В то же время социалистическая пропаганда
делала свое дело в том смысле, что в рабочей массе рас-
пространялось и крепло убеждение в несправедливости
социально-экономического строя, и, прежде всего, в со-
мнительности праведного характера крупной частной соб-
ственности. Как пишет один из авторов сборника «Россия
в начале XX века» — «если прежде хозяин фабрики поль-
зовался непререкаемым авторитетом как человек, даю-
щий заработок сотням и тысячам вчерашних крестьян,
то с конца XIX века все чаще ему приходилось слышать
выкрики из толпы рабочих: «Нас тут десять тысяч, а мы
тебя одного кормим!»2 Общеизвестным является тот факт,
что в рабочей среде были сильны монархические настрое-
ния, использовавшиеся начальником Московского охран-
ного отделения С.В. Зубатовым для насаждения т.н. «по-
лицейского социализма», а если более конкретно — для
создания рабочих организаций, работающих под контро-
лем полиции.
1 См.: Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и револю-
ций (1861 — февраль 1917). СПб., 1997. С. 62—63.
2 Россия в начале XX века. М., 2002. С. 360.
28
Если говорить о формальной стороне дела, то век «по-
лицейского социализма» был недолог. Первая зубатовская
организация появилась в мае 1901 года, а уже летом 1903
года С.В. Зубатов, после того, как его сподвижникам не
удалось «оседлать» всеобщую стачку в Одессе, был сме-
щен с поста начальника Особого отдела Департамента по-
лиции и выслан во Владимир. Однако, если иметь в виду,
что практика зубатовцев выявила широкие возможно-
сти манипулирования рабочей массой, использовавшиеся
впоследствии монархическими организациями, то следует
признать значительное влияние «полицейского социализ-
ма» на последующие действия правительства в т.н. «рабо-
чем вопросе». Стоит особо отметить, что среди рабочих
под самодержавием понималось не государственное уст-
ройство, а произвол полиции и бюрократической адми-
нистрации. Само слово «царь» сохраняло свой сакраль-
ный характер в массовом восприятии даже после собы-
тий 9 января 1905 года.
Еще более сильны были монархические настроения
среди крестьян. Крестьянство, составлявшее примерно
80% населения, сохранило в своем абсолютном большин-
стве ментальность XVI — XVII веков и продолжало суще-
ствовать в рамках норм традиционного общества со всей
сопутствующей атрибутикой: обычным правом, верой в
богоизбранность верховной власти (в лице царя), устной
передачей информации и коллективного опыта, патриар-
хальной культурой, жесткой регламентацией личной жиз-
ни со стороны семьи и общинной администрации.
Уклад жизни большой крестьянской семьи, включав-
шей в себя три поколения, определялся укорененными в
течение веков традициями, имевшими экономическую ос-
нову. Необходимость обеспечить своим дочерям прида-
ное (включая т.н. «наряд») заставляла «большаков» крепко
держаться за старинные схемы распределения трудовых
обязанностей в семье, избегая при этом, по возможности,
общих разделов хозяйства. В конце XIX века занятие отхо-
жими и местными промыслами, уход в город для работы
29
по найму, ремесленное производство на заказ и на рынок
перестают быть редкостью, но в основном практикуются
в бедных нечерноземных губерниях. Серьезным препятст-
вием на пути к экономической самостоятельности кресть-
ян (равно как и мещан) было сохранение пережитков кре-
постного права, выражавшееся в обязательной приписке
их к данному сословному обществу. В глазах просвещен-
ного современника это выглядело как «приписная сослов-
ная крепость»1. Из-за этого крестьянин не только был ог-
раничен в выборе занятия, но даже отлучиться не мог без
согласия «мира» или земского начальника с места прожи-
вания. Крестьянские и мещанские общества имели право
ссылать своих сочленов в Сибирь, для крестьян сохраня-
лись телесные наказания (до 1904 года). Абсолютное боль-
шинство крестьян оставались неграмотными. Российским
крестьянам было чуждо логическое мышление, имеющее
в своей основе причинно-следственную связь. Мышление
русских крестьян было конкретно-действенным и в то же
время образным, мифопоэтическим. Как заметил в свое
время В.Г. Короленко, «мир действительных отношений
был крестьянам совершенно непонятен и поэтому враж-
дебен»2. Русский крестьянин жил в мире мифов. Главным
из них был миф о «великом государе» — враге помещиков
и чиновников, отце крестьянского народа. Еще один попу-
лярный миф — о сказочной стране Сибири, где нет бар и
чиновников, и где царь готов раздавать землицу всем же-
лающим. Под влиянием этого мифа в 1880-х годах нача-
лось стихийное движение переселенцев в Сибирь, кото-
рое с перерывами продолжалось и в 90-е годы, и в начале
XX века. И хотя Сибирь многим из крестьян вышла бо-
ком, миф о том, что в Сибири «солдатчества не будут тре-
бовать до третьего поколения, а о податях и помину нет»3
продолжал жить в новых поколениях крестьян.
1 Евреинов ГА. Прошлое и настоящее значение русского дворян-
ства. СПб., 1898. С. 98.
2 Короленко В.Г. Земли! Земли!//Новый мир, 1990, № 1. С. 173.
3 Там же. С. 172.
30
М. Горький отмечал еще одну характерную особен-
ность русского крестьянства — недоверие и равнодушие
ко всему, что не имеет прямого отношения к его потребно-
стям. «Беседуя с верующими крестьянами, — писал Горь-
кий, — присматриваясь к жизни различных сект, я видел
прежде всего органическое, слепое недоверие к поискам
мысли, к ее работе, наблюдал умонастроение, которое сле-
дует назвать скептицизмом невежества»1. Особо Горький
отмечал «подозрительное и недоверчивое отношение де-
ревни к городу... как сложной организации хитрых людей,
которые живут трудом и хлебом деревни, делают множе-
ство бесполезных крестьянину вещей, всячески старают-
ся обмануть его и ловко обманывают»2.
Точно таким же было отношение крестьян к власти.
Власть для крестьян всегда была персонифицирована в
лице станового, исправника, земского начальника. Кре-
стьяне находились в очень жесткой зависимости от ре-
шений чиновников, и это порождало безропотное отно-
шение к административному произволу. Оборотной сто-
роной таких отношений был бунт, часто имевший чисто
эмоциональную подоплеку, нарушение каких-то одним
крестьянам ведомых устоев «истины-справедливости».
В подобных ситуациях часто проявлялась крайняя сте-
пень жестокости, о чем также писал М. Горький. Уже в
1921 году, анализируя причины беспримерной жестоко-
сти, проявленной русскими людьми во время гражданской
войны, Горький вспоминал, что, просматривая «Отчеты
Московской Судебной Палаты» за десять лет (1901—1910),
он был поражен и подавлен количеством истязаний де-
тей. «В русской жестокости, — писал Горький, — чувству-
ется дьявольская изощренность, в ней есть нечто тонкое,
изысканное... Можно допустить, что на развитие затейли-
вой жестокости влияло чтение житий святых великомуче-
1 Горький М. О русском крестьянстве. Берлин, 1922. С. 28.
2 Там же, с. 33.
31
ников, — любимое чтение грамотеев в глухих деревнях»1.
Тезис весьма спорный, особенно если вспомнить, что гра-
жданской войне предшествовала Первая мировая, а изо-
щренную жестокость проявляли не только крестьяне. Но,
тем не менее, надо признать, что сами условия жизни кре-
стьян не могли не ожесточать их, что усугублялось сохра-
нением средневековой ментальности и диких суеверий.
На.протяжении веков общинное устройство крестьян-
ской жизни способствовало формированию особого кре-
стьянского мира, за границами которого крестьянин терял
способность реально жить и работать, лишь приспосабли-
ваясь, лишь подражая приемам взаимоотношений той со-
циальной среды, в которой он оказывался.
Крестьянская община была хранительницей коллек-
тивного опыта и традиций, объединяя функции производ-
ственного коллектива, соседской и религиозной общно-
сти, административной единицы2.
Но в конце 1870-х годов ситуация в русской деревне
начинает меняться. Известный знаток крестьянского во-
проса К. Головин писал в 1887 году, что Россия уже пред-
ставляет собой «не сплошную однообразную общину, но
целый ряд ее разновидностей, образующих постепенные
переходы от мирского владения к личному»3. Рушилась
патриархальная большая крестьянская семья. «Пережи-
ваемое нами переходное состояние этого хозяйства, — пи-
сал Головин, — соединяет в себе невыгоды обеих форм
владения, общинной и личной»4. По его мнению, это яв-
лялось существенным препятствием для успехов земледе-
лия. Являясь поборником частной земельной собственно-
сти, Головин призывал государство ускорить процесс раз-
ложения общинного землепользования. Это были весьма
распространенные настроения. В легализации частной зе-
1 Горький М. О русском крестьянстве. Берлин, 1922. С. 17—18.
2 Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991. С. 177.
3 Головин К. Сельская община в литературе и действительности.
СПб., 1887. С. 256.
4 Там же.
32
мельной крестьянской собственности видели средство для
разрешения социально-экономических проблем.
Еще большей проблемой для российской экономи-
ки являлось чиновничество, превратившееся к концу XIX
века в самостоятельный фактор внутренней политики.
Созданная реформами Петра Великого, бюрократия чрез-
вычайно усилилась уже в эпоху Николая Первого, испыты-
вавшего после восстания декабристов слепое недоверие к
дворянству. При Николае Первом бюрократический меха-
низм был превращен в основу самодержавной монархии,
и под конец своего царствования Николай Первый жало-
вался, что Россией управляет не он, «а 40 000 столоначаль-
ников». В начале царствования Александра Второго была
существенно поднята планка, дающая право получать по-
томственное дворянство, продвигаясь по табели о рангах.
Указом от 9 декабря 1856 года был установлен порядок,
просуществовавший до 1917 года. Теперь потомственное
дворянство давал чин полковника (капитана первого ран-
га) по военной службе, и чин действительного статско-
го советника — по гражданской. Это привело к тому, что
дети чиновников и офицеров, не выслуживших себе по-
томственного дворянства, стали пополнять ряды нового
сословия — разночинцев, все более и более составляя кон-
куренцию дворянским отпрыскам в различных ведомст-
вах государевой службы.
Так называемые «буржуазные» реформы 1860-х годов
не привели к возникновению бессословного общества и
созданию механизма общественного контроля над бюро-
кратией. В ситуации капиталистической трансформации
экономики возникли крайне благоприятные условия для
расцвета коррупции и финансовых махинаций в среде чи-
новничества. В то время был весьма популярен анекдот об
одном высокопоставленном чиновнике, который на пред-
ложение — «Ваше превосходительство, я дам вам пять ты-
сяч, и никто об этом не узнает!» — запросто ответил: «Да-
вайте десять и рассказывайте, кому хотите!»
33
Многие чиновники правительственного уровня бу-
квально находились на содержании западноевропейских
финансовых магнатов. Например, опубликованные мате-
риалы позволяют с высокой степенью достоверности го-
ворить о закулисных связях с Ротшильдами (основавшими
в 1886 году Каспийско-Черноморское нефтепромышленное
и торговое общество) директора Горного департамента (в
1891—1896 годах) К.А. Скальковского и директора Депар-
тамента торговли и мануфактур В.И. Ковалевского1.
Российский чиновник был поставлен в особо благо-
приятные условия, так как в случае жалоб со стороны ча-
стных лиц, в соответствии с «Судебными Уставами», пре-
дание его суду зависело от усмотрения его начальства, если
только в действиях чиновника не было прямого наруше-
ния законов2. Разумеется, подобное положение дел не мог-
ло не вести к системе круговой поруки. Более того, сама
структура аппарата государственной власти создавала ши-
рокое поле для злоупотреблений. В Российской империи
до 1906 года не было консолидированного правительст-
ва. Пост председателя Комитета министров являлся номи-
нальным, министры подчинялись только монарху, и сте-
пень влияния того или иного министра зависела от степе-
ни его близости к престолу. Основную нагрузку в системе
управления несли два министерства — министерство фи-
нансов и министерство внутренних дел. Соответственно
главы этих министерств получали больше возможностей
административного влияния. Особо привилегированное
положение занимало Министерство иностранных дел, но
и оно во многом зависело от воли монарха и придворных
интриг. Подобная структура неизбежно вела к формирова-
нию клановой системы власти и расстановке чиновников
по критерию личной преданности тому или иному санов-
1 Фурсенко А.А. Материалы о коррупции царской бюрократии (по
бумагам К.А. Скальковского)// Исследования по отечественному ис-
точниковедению. М.-Л., 1964. С. 150—154.
2 Карнович Е. Русские чиновники в былое и настоящее время. СПб.,
1897. С. 116.
34
нику. Высокие профессионалы и люди чести, как правило,
выдавливаются из клановых систем самой средой.
Социальный состав чиновничества был весьма неод-
нороден. По данным Н.А. Рубакина, который ссылается на
итоги переписи 1897 года, в Российской империи (за ис-
ключением Финляндии) насчитывалось 435 818 чиновни-
ков. В то же время по официальным данным на государ-
ственной службе в 1900 году состояло 159 476 человек1.
Последняя цифра, скорее всего, отражает количество та-
бельных чиновников и не учитывает земскую админист-
рацию («третий элемент»), администрацию железных до-
рог и т.д. Петровская табель о рангах, как было сказано
выше, сохраняла свое значение, превращая чиновников
по выслуге в личных, а затем и в потомственных дворян.
Но большая часть мелких чиновников навсегда оставалась
разночинцами, не говоря уже о выходцах из мещанского
сословия. Именно эти люди формировали низовые струк-
туры административного аппарата, именно от них зависе-
ло качество выполнения принимаемых наверху решений.
Эти люди несли на себе печать своей среды, а именно:
низкий уровень культуры, отсутствие нравственных табу
(очень часто маскировавшееся внешней религиозностью),
корыстолюбие и меркантильность в личных отношениях.
Чиновный мир прекрасно описан в русской литературе
конца XIX — начала XX века, и это описание в коммен-
тариях не нуждается. Стоит только добавить, что чинов-
ничество являлось носителем власти, и в условиях, когда
власть одного чиновника была ограничена лишь властью
вышестоящего чиновника, оно постепенно начинало иг-
рать самостоятельную роль в системе управления. Мож-
но говорить о глубоком кризисе самодержавной монархии,
утратившей контроль над своей административной систе-
мой, которая, в свою очередь, очень быстро теряла дво-
рянский характер и наполнялась разночинцами.
1 См.: Россия в начале XX века. М., 2002. С. 292.
35
Подтверждением тому являются опубликованные вос-
поминания крупного чиновника Министерства промыш-
ленности и транспорта Александра Васильевича Иванов-
ского. В них он особо обращает внимание на противоре-
чивый характер взаимоотношений правящих классов и
аппарата управления царской России: «Под правящими
классами я подразумеваю поместное дворянство и с боль-
шой натяжкой буржуазию. Но как раз именно эти клас-
сы почти совершенно не были представлены на высших
должностях в большинстве министерств. Высшие классы
служили в некоторых известных наперечет гвардейских
полках и отчасти в губернаторах, рассадником которых
являлся Преображенский полк и в меньшей степени не-
которые полки гвардейской кавалерии. Из министерств
они служили, пожалуй, в министерстве иностранных дел
и в некоторой дозе в военном и морском. Министерст-
во путей сообщения находилось всецело в руках инже-
неров путей сообщения, очень замкнутой касты, попол-
нявшейся главным образом детьми мелкого дворянства,
с небольшой прослойкой старой поземельной аристокра-
тии. Горный департамент всецело находился в руках также
замкнутой касты, менее сплоченной, чем инженеры путей
сообщения, и пополнявшейся главным образом из разно-
чинцев и отчасти детей горных инженеров. В морском ми-
нистерстве преобладали старые морские фамилии из мел-
кого дворянства. В военном министерстве господствовали
офицеры Генерального штаба, также довольно замкнутая
каста самого пестрого происхождения. Относительно ми-
нистерства внутренних дел мой хороший приятель Витте
(однофамилец, но не родственник министра), занимавший
видный пост в этом министерстве, уверял меня, что у них
имеется особо секретный циркуляр, которым не рекомен-
дуется принимать на службу в центральные учреждения
министерства лиц с[о] значительными личными средст-
вами или сыновей богатых родителей, как элемент слиш-
ком самостоятельный и недостаточно покорный. В мини-
36
стерство народного просвещения и государственный кон-
троль шел самый густой разночинец»1.
Однако сама категория «разночинцы» требует опреде-
ленных пояснений. В.Р. Лейкина-Свирская еще в 1970-х го-
дах, исследуя социальный состав русской интеллигенции,
уделила много внимания месту этой социальной группы в
структуре населения. Возникнув, как маргинальная группа
лиц, не приписанных в силу разных причин к определен-
ному сословию (а в эту группу входили и бродяги, и акте-
ры, и придворные служители, и студенты, и фабричные!),
впоследствии разночинцы занимают строго определенную
нишу. С течением времени понятие «разночинец» посте-
пенно наполнилось новым смыслом, обозначая людей, по-
лучивших чин или звание по праву образования. Причем
формировалась эта группа в основном не за счет выход-
цев из податных, низших сословий, а за счет обер-офи-
церских детей, детей мелких чиновников, личных дворян
и священнослужителей, для которых получение образова-
ния было необходимо как базис для последующей карье-
ры. Разночинцами пополнялось как чиновничество, так и
активно формирующаяся в эти годы интеллигенция2.
Многозначность термина «интеллигенция» вынужда-
ет к более четким формулировкам смысла данного поня-
тия. Русский писатель П.Д. Боборыкин, пустивший в об-
ращение это слово, понимал под интеллигенцией «самый
образованный, культурный, передовой слой общества...»3.
В такой трактовке это понятие теряет конкретность и впол-
не может быть использовано для характеристики интеллек-
туалов в любой точке мира в любую эпоху. Однако, употреб-
ляя этот термин применительно к России конца XIX века,
мы подразумеваем совершенно определенные социальные
1 Исторический архив. 2006. № 5. С. 111.
2 Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй поло-
вине XIX века. М.» 1971. С. 25.
3 Соколов А.Л. Вопрос об интеллигенции в оппозиционной публи-
цистике (1901—1904)// Общественно-политическая проблематика пе-
риодической печати России (XIX — начало XX в.) М., 1989. С.86.
37
слои. Речь идет, прежде всего, именно о разночинцах, той
социальной группе, в жизненном укладе и менталитете ко-
торой наиболее ярко и полно проявился кризис сословно-
го общества. Но разночинная интеллигенция не стала бы
тем, чем она стала, без того громадного влияния, которое
оказала на нее дворянская культура, и, в первую очередь,
русская литература XIX века. Идеи нестяжательства, ду-
ховной гармонии человека и общества, антисамодержав-
ный настрой литературы — все это подготовило почву для
легкого восприятия демократических и социалистических
теорий. Главной идеей, объединяющей т.н. «демократиче-
скую» интеллигенцию, стала идея Прогресса, понимаемо-
го как процесс беспрерывного развития научного знания,
социальных, экономических и политических институтов.
Самодержавная Россия рассматривалась при этом как вид
восточной деспотии, стоящей вне магистральной линии
Прогресса.
В сословном обществе интеллигенция неминуемо
должна была стать над сословными перегородками, и это
делало получение образования особо притягательным для
нонконформистов, т.е. для тех, кто тяготился сословны-
ми перегородками и искал себе более достойного мес-
та в этом мире. Однако в условиях самодержавной Рос-
сии само по себе получение образования не гарантиро-
вало стабильной служебной или иной карьеры. В конце
XIX века в России появляется довольно многочисленная
прослойка люмпен-интеллигенции. Это были люди, по-
лучившие среднее или высшее образование, но не имев-
шие стабильного заработка, бытовой устроенности, чет-
кого социального статуса. Отдельную группу составляло
студенчество, наиболее остро реагирующее на все прояв-
ления административного произвола и издержки дикого
русского капитализма.
Надо заметить, что и дворянская интеллигенция не
осталась в стороне от процесса политической радикали-
зации, но в этой среде дачный процесс проявился в по-
явлении на исторической cla ie своеобразного дворянско-
38
го либерализма, сформировавшегося преимущественно в
земствах (органах местного самоуправления).
Уже на рубеже XIX и XX веков разгорелась дискуссия
о том, является ли понятие «интеллигенция» классовым.
Это было связано с широким распространением в то время
в России марксистских взглядов на природу социума. В кон-
тексте сохраняющейся в России сословности это свелось
к выяснению вопроса: является ли интеллигенция отдель-
ной социальной группой, а если является, то какое место
она занимает по отношению к основным антагонистиче-
ским классам — буржуазии и пролетариату? Представите-
ли дворянской интеллигенции (в частности Н.А. Бердяев)
отстаивали надклассовую сущность этого понятия, заяв-
ляя о том, что интеллигент — это человек с наибольшей
внутренней свободой, живущий в первую очередь инте-
ресами разума, интеллектуальный и духовный голод есть
его преобладающая страсть.
Демократическую интеллигенцию это определение не
устраивало. Известный большевистский публицист В.В. Во-
ровский поместил в мае 1904 года в журнале «Правда» под
псевдонимом Ю. Адамович статью «Представляет ли ин-
теллигенция общественный класс?», в которой доказывал,
что интеллигенция не представляет собой общественный
класс, а является группой, в которой присутствуют пред-
ставители всех классов, выражающие их интересы посред-
ством определенных идеологических постулатов1.
По мнению другого известного публициста, А.С. Из-
гоева, сутью интеллигенции является ее стремление к пол-
ной свободе (понимаемой не столько в духовном, сколько
в политическом смысле). Ей в этом противостоит бюро-
кратия, которая в условиях самодержавной России пре-
вратилась в самодовлеющую силу, главная цель которой —
сохранить свое привилегированное положение любой це-
1 Соколов А.Л. Вопрос об интеллигенции в оппозиционной публи-
цистике (1901—1904 гг. // Общественно-политическая проблематика
периодической печати России (XIX — начало XX в.). М., 1989. С. 86.
39
ной. Чем более неразвиты общественные институты, тем
полнее господство бюрократии. Интеллигенция самим хо-
дом Истории обречена на противоборство с этим господ-
ством. Одной из защитных мер бюрократии Изгоев назы-
вает попытки ее интегрировать интеллигенцию, что ведет
к появлению «типа, среднего между интеллигентом и бю-
рократом»1.
Представляет интерес и точка зрения Иванова-Разум-
ника, заявившего, что «интеллигенция — всегда числен-
но небольшая группа, этически антимещанская, социаль-
но внесословная и внеклассовая...»2. В этой формулиров-
ке присутствует намек одновременно и на элитарность, и
на бунтарство. Подобная трактовка этого понятия в кор-
не расходится с современным взглядом на интеллиген-
цию. Например, Рэм Белоусов относит к интеллигенции
не только тех, кто был занят в сфере просвещения, здра-
воохранения, культуры и науки, но и служащих госаппара-
та, офицеров и священнослужителей. На 1913 год, по его
подсчетам, это составляло около 2 миллионов человек3.
Тем самым Рэм Белоусов объединяет под термином «ин-
теллигенция» всех более или менее образованных людей,
не задумываясь ни об этических, ни о каких-либо других
категориях. И это сегодня весьма распространенная точка
зрения. Надо признать, что у интеллигенции как социаль-
ной группы действительно нет четких границ, и отнесение
к этой группе всегда имело в своем основании субъектив-
ные характеристики. Однако если говорить об интелли-
генции конца XIX века, то наиболее значимым признаком
принадлежности к этой социальной группе все же будет
не наличие образования, а стремление к поиску (посред-
ством изучения философских и политэкономических док-
трин) возможных путей разрешения тех проблем, кото-
1 Соколов А.Л. Вопрос об интеллигенции... С. 87—88.
2 Иванов-Разумник. История русской общественной мысли. Ч. 8.
Девятисотые годы. Пг., 1918. С. 85.
3 Белоусов Р Экономическая история России: XX век. Кн. 1. На ру-
беже двух столетий. М., 1999. С. 345.
40
рые явственно присутствовали в социальной, экономиче-
ской и политической сферах российской жизни. Но само
это стремление не объединяло, а скорее разъединяло, т.к.
знание весьма обширно и многолико, оно может давать
весьма различные ответы на одни и те же вопросы. Кто-то
обращался к Спенсеру, кто-то к Марксу, кто-то — к Ниц-
ше. По выражению Андрея Белого, чья принадлежность к
интеллигенции неоспорима, «отцы их доказывали эволю-
цию по Спенсеру и конституцию по Ковалевскому»1, а Ва-
лерий Брюсов признавался, что еще гимназистом «грыз»
«Логику» Милля и «Историю индуктивных наук» Уэве-
ля2. Поскольку Знание приходило с Запада, то вполне ес-
тественным был европоцентризм интеллигентского ми-
ровосприятия, так называемое «западничество». Лишь не-
большая часть интеллигенции продолжала исповедовать
славянофильские или почвеннические взгляды, отстаивая
самобытность русской государственности и русской циви-
лизации в целом. При этом интеллигенция постоянно ощу-
щала враждебность со стороны Власти. Интересна в этой
связи оценка ситуации в России на рубеже веков В.И. Вер-
надским: «Самодержавная бюрократия не является носи-
тельницей интересов русского государства; страна исто-
щена плохим ведением дел. В обществе издавна подавля-
ются гражданские чувства: русские граждане, взрослые
мыслящие мужи, способные к государственному строи-
тельству, отбиты от русской жизни: полная интеллекту-
альной, оригинальной жизни русская образованная ин-
теллигенция живет в стране в качестве иностранцев, ибо
только этим путем она достигает некоторого спокойствия
и получает право на существование»3. Нельзя не сказать и
об антиинтеллектуализме большинства общества — того
самого, которое Горький обобщил термином «мещанст-
во». Выше уже было сказано о природе этого антиинтел-
1 Белый А. На рубеже двух столетий. М.-Л., 1930. С. 197.
2 Там же, с. 198.
3 Цит. по: Миронов Б.Н, Социальная история России. Т. 2. СПб.,
1999. С. 233.
41
лектуализма. Стоит только добавить, что очень часто он
имел весьма агрессивный характер, и это использовалось
властями в политических целях. Один из самых скандаль-
ных эпизодов — избиение мясниками Охотного ряда 2 ап-
реля 1879 года студентов, провожавших в ссылку своих
товарищей.
Но поместному дворянству было присуще иное виде-
ние проблемы. В качестве иллюстрации такого мировос-
приятия процитируем одного из идеологов консерватив-
ного дворянства Л.М. Савелова: «Благодаря антисослов-
ным наклонностям высших сфер на Руси выделился новый
элемент — интеллигенция, хотя вышедшая из того же на-
рода, но представляющая его худшую часть; оторвавшая-
ся от той среды, которая ее воспитала и вырастила, и не
приставшая к среде, которая до сих пор стояла впереди,
она начала презирать низшие слои населения, так как счи-
тала себя, благодаря полученному образованию, неизмери-
мо выше и ненавидела высшие слои, так как чувствовала
их силу, боялась их... Вся эта масса интеллигенции, под-
держиваемая правительством, которое считало сослов-
ность признаком отсталости и всеми силами проводило
всюду бессословность, постепенно заполнила собой все
свободные профессии: адвокаты, инженеры, врачи, учи-
теля — все это были сплошь представители т.н. третье-
го элемента — элемента совершенно не государственно-
го, не понимавшего народа и не способного к творчеству,
т.к. в громадном своем большинстве было невежественно,
а главное — лишено исторических заветов»1. Если выне-
сти за скобки явную пристрастность, в этой цитате мож-
но обнаружить суть претензий высших слоев к интелли-
генции — она является носительницей антисословных (в
понимании консервативного дворянства — антигосударст-
венных) настроений, она не имеет исторических корней,
1 Савелов Л.М, Дворянское сословие в его бытовом и обществен-
ном значении: Доклад «Кружку дворян, верных присяге». Второе изда-
ние. М., 1907. С. 13.
42
она вообще находится вне социальной структуры в том
виде, в котором эту структуру представляли себе консер-
вативные круги. И при этом имеет наглость претендовать
на власть. «Проникнув в правительство, — пишет Саве-
лов, — интеллигенция и там продолжала свою разруши-
тельную работу и сделала невозможною борьбу с нею»1.
Из контекста приведенных цитат явно следует, что
под интеллигенцией господин Савелов подразумевал об-
разованных разночинцев и менее всего был готов прила-
гать к этой социальной группе какие-либо этические ка-
тегории. Либеральные настроения в обществе он выводил
из деятельности именно разночинной интеллигенции.
Не стоит, однако, забывать и о том, что значительная
часть поместного дворянства также давно «ушла в земский
либерализм», а дворянская интеллигенция составила ядро
формирующихся в это время либеральных партий, полно-
стью поддержав конституционные требования разночин-
ной интеллигенции. Дворянство давно уже не было еди-
ным и верным престолу, господин Савелов явно грешил
против истины, обвиняя во всех грехах разночинцев, среди
которых было немало верноподданных его величества.
Таким образом, мало констатировать кризис самодер-
жавия как политической системы, можно говорить о кри-
зисе сословного общества, наложившемся на экономиче-
ский кризис 1900—1903 годов, в результате чего Россия
вплотную подошла к гражданской войне. По сути дела,
первая русская революция и являлась такой гражданской
войной.
По определению Хабермаса, кризисы возникают тогда,
когда структура общественной системы допускает меньше
возможностей для решения проблем, чем это необходимо
для сохранения состояния системы. В социально-полити-
ческом смысле кризисы — нарушение «системной инте-
грации». Именно такую ситуацию мы наблюдаем в Рос-
сийской империи на рубеже XIX и XX веков. Экономи-
1 Савелов Л.М. Дворянское сословие... С. 14.
43
ческая трансформация в «капиталистическом ключе» не
была подкреплена соответствующими изменениями соци-
альной и политической систем. Более того, в Российской
империи резко усилилась маргинализация общества, ко-
торая в сочетании с развитием спекулятивно-посредни-
ческих форм русского капитализма вела к пауперизации
широких кругов населения, создавая ситуацию, очень по-
хожую на ту, что была описана К. Марксом в «Капитале».
Была нарушена обратная связь самодержавия с дворянст-
вом, которое резко расслаивалось как в имущественном,
так и в идеологическом отношении. Русская бюрократия
все менее и менее ощущала свою зависимость от само-
державия, которое мы рассматриваем как политическую
систему, ориентированную на абсолютную власть монар-
ха. (Хотя само это понятие, конечно же, гораздо более глу-
бокое и объемное.)
Авторитарно-патерналистские политические системы
могут существовать длительное время лишь в обществах
традиционного типа. Для относительно безболезненно-
го перехода от авторитарно-патерналистской системы к
либеральной модели необходимо наличие элиты. Она не
только разрабатывает идеологию модернизации, но и иг-
рает роль «стержня», несущего на себе всю социально-по-
литическую конструкцию и, одновременно, берущего на
себя функцию посредника в случае отсутствия или ослаб-
ления в такой системе обратных связей. В Российской им-
перии конца XIX века мы наблюдаем процесс исчезнове-
ния элит на фоне быстрого численного роста бюрократии.
И этот процесс был объективно обусловлен как нивели-
ровкой сословного начала (что верно подметили предста-
вители консервативных кругов), так и деформациями в со-
циальных отношениях, вызванными усиливающейся вла-
стью денег. В России исчезли условия, необходимые для
воспроизводства элиты. Более того, в высших слоях об-
щества исчезло понимание необходимости существования
такой элиты. И лишь события 1905 года заставили часть
дворянства во весь голос заговорить об этой проблеме.
44
Однако последовавшие в ходе первой русской револю-
ции попытки восстановить былой статус и былые приви-
легии дворянства были втиснуты в рамки крайне консер-
вативной и абсолютно нежизненной парадигмы, исходив-
шей из полного отрицания необходимости модернизации
России. Сословность трактовалась как нечто укорененное
в жизненном укладе, как элемент самобытности России.
Это не только не усиливало авторитет самодержавия в об-
щественном мнении, но прямо вело к его дискредитации.
Российское поместное дворянство, настроенное в своем
большинстве консервативно, теряло чувство реальности.
Чувство реальности теряло и царское окружение. А.В. Ива-
новский по этому поводу пишет: «Вообще царское прави-
тельство второй половины правления Николая Второго
представляло странное явление, в котором интересы бо-
гатых людей защищали люди, не имеющие ни гроша в кар-
мане, а сами богатые люди находились в оппозиции. Опи-
ралось царское правительство даже не на бюрократию, а
почти исключительно на полицию и, пожалуй, на гвардию,
где действительно служили богатые люди. Но основной
опорой все-таки была полиция. Между тем, эта полиция
плохо оплачивалась и презиралась не только тем классом,
но и тем правительством, единственной опорой которых
она была»1. Комментарии излишни. Но характерно, что к
таким же примерно выводам приходили и беспристраст-
ные наблюдатели из Европы. Герберт Уэллс в своей знаме-
нитой книжке «Россия во мгле» писал: «Царизм неизбеж-
но должен был пасть. И вместе с тем не было ничего, что
могло бы его заменить. В течение долгих лет все усилия
царизма были направлены к тому, чтобы разрушить са-
мую возможность существования тех сил, которые могли
бы стать на его место, и он сам держался только тем, что
как бы он ни был плох — заменить его было нечем»2.
1 Исторический архив. 2006. № 5. С. 113.
2 Уэллс Г Россия во мгле. С предисловием кн. Н.С. Трубецкого. Со-
фия, 1921. С. 34—35.
45
Резюмируя все вышесказанное, можно сделать вы-
вод, что в России процесс разложения сословной струк-
туры общества, в отличие от Запада, имел крайне проти-
воречивый характер. Формирование массового общества
шло в России не через буржуазную трансформацию со-
словных отношений, а благодаря разложению и маргина-
лизации основных сословных групп. При этом в высших
классах система ценностей феодального общества пара-
доксальным образом переплеталась с ценностями обще-
ства буржуазного, а в низших — патриархальный уклад
постепенно распадался под влиянием товарно-денежных
отношений, но сам процесс распада далеко еще не был
закончен к 1917 году. В этой ситуации самодержавие ут-
ратило свое основное смысловое содержание — единого
социально-государственного организма. Сохранение са-
модержавия перестало отвечать интересам большинства
сословий и социальных групп российского общества, но
само это общество было абсолютно не подготовлено ни к
демократическим (в западноевропейском смысле), ни к ка-
ким-либо другим формам организации власти.
Глава 2
ИДЕЙНЫЕ
И СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ
БОЛЬШЕВИЗМА
Коммунистическая идея едва ли не с античных вре-
мен имеет два прочтения, различных по существу. Первое
из них трактует коммунизм как в высшей степени рацио-
нальное и жестко структурированное общество. Наиболее
ярко подобное истолкование коммунизма проявилось в
идеях утопического социализма XVI — XVII веков, в тру-
дах Томмазо Кампанеллы и Томаса Мора. В «Утопии» То-
маса Мора основой экономики является сельское хозяй-
ство, должностные лица выбираются тайным голосовани-
ем, но должность верховного правителя — пожизненна.
Труд для жителей «Утопии» не самоцель, а возможность
обеспечить время и средства для духовной свободы и про-
свещения. Поэтому их жизнь строго регламентирована.
Склонность к полезным наукам — знак избранности, люди
с такими способностями освобождаются от физического
труда... Утопический социализм этого периода был пер-
вой попыткой решить (пусть даже умозрительно) те про-
блемы, которые были привнесены в общественную жизнь
кризисом феодальных отношений и средневекового миро-
созерцания, усиливающимся культом денег, постепенным
превращением человека в товар. Это был протест против
подчинения жизни человека утилитарным ценностям, про-
тив разрушения жесткого морального императива Сред-
невековья. Одновременно было заявлено о несовершен-
47
стве самого человека, дерзнувшего посягнуть на прерога-
тивы Божественной власти и нуждающегося в опеке если
не Высшего разума, то его служителей. В домарксистской
коммунистической идеологии очень сильны теократиче-
ские мотивы. Именно этот теократический аспект уто-
пического социализма почему-то менее всего привлекает
внимание его исследователей. Данная трактовка комму-
низма может быть названа аристократической, она могла
родиться лишь в высших слоях общества, среди его ин-
теллектуальной элиты.
Другое прочтение этой же идеи есть коммунизм ра-
венства, подобное восприятие коммунизма характерно
для низших маргинальных слоев общества. Один из са-
мых ярких образчиков этого плебейского варианта ком-
мунизма — Мюнстерская коммуна анабаптистов (1534—
1535).
Марксизм синтезировал в себе обе трактовки ком-
мунизма, дав теорию классовой борьбы и предварив по-
явление нового общества необходимостью социализации
труда. Однако в марксизме отсутствует образ будущего
коммунистического общества, отсутствует и его теоре-
тическая модель. Есть некая абсолютная идея, и это
сближает марксизм с религиозными учениями. Если бы
не увлечение отцов-основоположников марксизма идеями
вульгарного материализма, они вполне могли бы создать
новую церковь. К тому же марксизм заявил о себе в эпо-
ху баррикадных битв 1848 года, когда вновь обрели по-
пулярность идеи революционного переустройства мира,
а на политическую сцену выходят рабочие в качестве но-
вого исторического персонажа. И вместо новой церкви
в Европе появляется призрак коммунизма. В свое время
С.Л. Франк справедливо заметил, что социализм XIX века
возник из сочетания двух противоположных духовных тен-
денций: просветительства и рационализма XVIII века (со-
циального радикализма Руссо и Мабли и материализма
Гельвеция и Гольбаха), а также романтической реакции на-
чала XIX века против идей XVIII века, что особенно за-
48
метно в учении Сен-Симона. «Революционность» социа-
лизма в его борьбе с существующим порядком заставля-
ла требовать свободы и равноправия — но, по мнению
С.Л. Франка, только для себя1. Трактовка свободы в со-
циалистических учениях и либерально-демократических
теориях диаметрально противоположна. Либеральная де-
мократия говорит о политической свободе и гражданском
равноправии, что предполагает и свободу имущественного
неравенства, в то время как социализм говорит о свободе
социальной (подразумевающей свободу одного человека
от другого человека) в рамках созданной на добровольных
началах коммуны или государственно-идеологического (с
опорой на психологию коллективизма) принуждения. Вне
этих рамок социальная свобода (свобода от эксплуатации
человека человеком, а также от господства денег и вещ-
ных отношений) просто невозможна. В XIX веке это про-
тиворечие между политической и социальной свободой
было не слишком заметно. Но социалистическое общест-
во, как общество имущественного равенства, требовало
особой организации, конфигурация которой в XIX веке,
даже после возникновения марксизма, еще была многим
и многим не ясна.
Почему коммунистическая идея прижилась в России?
К середине XIX века Россия представляла собою страну с
застывшими политическими формами, более соответст-
вующими европейскому XVII веку, и филистерским обще-
ством с достаточно жесткой сословной структурой. Это
была страна, в которой господство несвободы и отсутст-
вие уважения к человеческой личности воспринимались
как само собой разумеющиеся реалии Богом данного ми-
ропорядка.
Маркиз де Кюстин, посетивший Россию в 1839 году,
очень быстро приходит к мысли, что ответной реакцией
на такую жизнь может быть только бунт.
1 Франк С.Л. По ту сторону «правого» и «левого».//Новый мир.
1990. № 4. С. 232.
49
«Здесь всякий бунт кажется законным, даже бунт про-
тив разума»1, — пишет де Кюстин в своей знаменитой кни-
ге, и фраза эта в устах ультрароялиста кажется проблес-
ком интуитивного прозрения.
Тотальная несвобода заставляет передовых людей
России обращать свои взоры к европейским формам го-
сударственности. Однако с течением времени духовная
российская элита осознает, что и в Европе не все так бла-
гополучно, как кажется на первый взгляд. Господство де-
нежного мешка так очевидно, а социальные контрасты так
разительны! Умы дворянских юношей из лучших семейств
обращаются к авторитетам европейской философской и
политэкономической мысли. Социализм приходит в Рос-
сию как красивый символ, как зыбкий идеал, в котором
больше фантазии, чем доводов логического разума. И этот
идеал пока вполне гармонирует и с правом каждого на
достойную жизнь, и с демократией как формой организа-
ции власти. Элитарная дворянская культура готова при-
знать необходимость новых форм социальности. Социа-
лизм? Пусть будет социализм!
П.Я. Чаадаеву принадлежит постулат, во многом рас-
крывающий восприятие социализма интеллектуальной
дворянской элитой: «Социализм победит не потому, что
он прав, а потому, что неправы его противники»2. Люди ну-
ждаются в том, чтобы их жизнь стала более упорядоченной
и гармоничной, идеалы общества социальной справедли-
вости весьма привлекательны, но это — дело далекого бу-
дущего. Так социализм мог воспринимать только русский
барин, читающий за чашкой кофе Гегеля и общающийся с
народом через управляющего. Такой социализм не слиш-
ком далеко ушел от либерализма, являясь лишь более ра-
дикальным вариантом либеральной идеи Прогресса.
Когда в 40-е годы XIX века в русской культуре появ-
ляется разночинец и заявляет свои права на идею социа-
1 Кюстин де. Николаевская Россия. М., 1990. С. 202.
2 Чаадаев П.Я. Собрание сочинений. Т. 1 М., 1990. С. 506.
50
лизма, вряд ли кто осознал, что речь идет уже о другом.
Н.А. Бердяев в своей весьма противоречивой и далеко не
бесспорной книге «Истоки и смысл русского коммуниз-
ма» называет первым русским социалистом Белинского.
«Белинский предшественник большевистской морали, —
пишет Бердяев. — Он говорит, что люди так глупы, что
их насильно нужно вести к счастью... Он склонен к дик-
татуре. Он верит, что настанет время, когда не будет бо-
гатых, не будет и бедных»1. В подлиннике (письмо В.Г. Бе-
линского к В.П. Боткину) эта фраза звучит так: «Не будет
богатых, не будет бедных, ни царей и подданных, но будут
братья, будут люди, и, по глаголу апостола Павла, Христос
сдаст свою власть Отцу, а Отец-Разум снова воцарится,
но уже в новом небе и над новою землею»2. Царство Ло-
госа по Белинскому предопределено потребностью в ра-
ционализации общественной жизни, заложенной в самой
сути Прогресса.
Белинский не считал людей глупыми, хотя иногда он
очень эмоционально реагировал на человеческую глупость
и долготерпение. Его взгляд на народ достоин внимания:
«Народ — вечно ребенок, всегда несовершеннолетен. Бы-
вают у него минуты великой силы и великой мудрости
в действии, но это минуты увлечения, энтузиазма. Но и
в эти редкие минуты он добр и жесток, великодушен и
мстителен, человек и зверь»3.
Белинский предшественник не большевистской мо-
рали, но большевистского мирочувствования. «Социаль-
ность, социальность, — или смерть! Вот девиз мой. Что
мне в том, что гений на земле живет в небе, когда тол-
па валяется в грязи? Что мне в том, что я понимаю идею,
что мне открыт мир идеи в искусстве, в религии, в исто-
рии, когда я не могу этим делиться со всеми, кто должен
1 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
С. 34.
2 См.: Утопический социализм: Хрестоматия. М.» 1982. С. 350.
3 Утопический социализм: Хрестоматия. М.» 1982. С. 380.
51
быть моими братьями по человечеству, моими ближними
во Христе, но кто — мне чужие и враги по своему неве-
жеству? Что мне в том, что для избранных есть блажен-
ство, когда большая часть и не подозревает его возмож-
ности? Прочь же от меня блаженство, если оно достояние
мне одному из тысяч!»1
Неприятие антагонистического общества есть первый
шаг к принятию Революции как инструменту переделки
реальности, а, следовательно, и принятию насилия. Вто-
рой шаг — признание рационального начала в Истории
(«Сущность истории составляет только одно разумно не-
обходимое, которое связано с прошедшим, и в настоящем
заключает свое будущее»)2. Следовательно, по Белинскому,
революция есть следствие действия рациональных сил в
Истории, и потому по сути своей она не может быть ир-
рациональной. (Здесь явное противоречие с точкой зре-
ния Н.А. Бердяева и «веховцев».)
Мысли Белинского оказались близки А.И. Герцену, со-
единившему в себе барское восприятие социализма с ра-
ционализмом разночинцев. В числе основных вопросов
русской революции он называет следующие: сохранить
общину и освободить личность, распространить сель-
ское самоуправление (общинное) на города, на государ-
ство в целом, поддерживая при этом национальное един-
ство, развить частные права и сохранить неделимость зем-
ли. Программа более чем противоречивая, скажем мы.
«Государство и личность, власть и свобода, комхму-
низм и эгоизм (в широком смысле слова) — вот Геркулесо-
вы столбы великой борьбы, великой революционной эпо-
пеи. Европа предлагает решение ущербное и отвлеченное.
Россия — другое решение, ущербное и дикое. Революция
даст синтез этих решений. Социальные формулы остают-
ся смутными, покуда жизнь их не осуществит»3.
1 Утопический социализм: Хрестоматия. М., 1982. С. 349.
2 См.: Утопический социализм: Хрестоматия. М.,Д982. С. 351.
3 Там же, с. 405.
52
Представляют интерес две основные идеи позднего
Герцена, для которого социализм стал знаменем борьбы с
мещанством Европы. Во-первых, История не имеет либ-
ретто. Смысл Истории в ней самой, и каждая новая эпо-
ха имеет свой смысл. С телеологизмом Гегеля этот тезис
ничего общего не имеет. Во-вторых, социализм и европей-
ская буржуазность имеют много общего. Возможна и со-
циалистическая буржуазность. А посему только кресть-
янская община, только ее пресловутый «артельный» дух
спасут Россию от западной буржуазности (т.е. мещанства).
Рабочие для Герцена — плоть от плоти западного мира,
мира буржуазного. «Глухое брожение, волнующее народы,
происходит от голода. Будь пролетарий побогаче, он и не
подумал бы о коммунизме. Мещане сыты, их собствен-
ность защищена, они и оставили свои попечения о сво-
боде, о независимости; напротив, они хотят сильной вла-
сти, они улыбаются, когда им с негодованием говорят, что
такой-то журнал схвачен, что того-то ведут за мнение в
тюрьму»1.
Надо отдать должное А.И. Герцену и его наблюда-
тельности — европейская демократия действительно
есть демократия сытых и для сытых. А краеугольным
камнем европейской демократии является право собст-
венности: «Собственность, и особенно поземельная, для
западного человека представлялась освобождением, его
самобытностью, его достоинством и величайшим граж-
данским значением»2.
Но если это так, что может дать европейцам револю-
ция? Нужна ли она им? «Неужели цивилизация кнутом,
освобождение гильотиной составляет вечную необходи-
мость всякого шага вперед?»3 — с отчаянием спрашивает
себя самого Герцен. И делает вывод: «Нельзя людей осво-
бождать в наружной жизни больше, чем они освобожде-
1 Утопический социализм: Хрестоматия. М., 1982. С. 397.
2 Там же, с. 420.
3 Там же.
53
ны внутри. Как ни странно, но опыт показывает, что на-
родам легче выносить насильственное бремя рабства, чем
дар излишней свободы»1.
Герцен сделал прививку антибуржуазности русскому
революционному движению, и это делает его предтечей
большевизма несмотря на его неприятие марксизма и кре-
стьянофильский демократизм. Он точен в диагнозе, но его
рецепты исцеления утопичны.
Одной из ключевых фигур в развитии социальных
идей в России был Н.Г. Чернышевский, которого А.И. Гер-
цен называет «сильной личностью», указывая одновре-
менно на то, что Чернышевский «не принадлежал исклю-
чительно ни к одной социальной доктрине, но имел глу-
бокий социальный смысл и глубокую критику современно
существующих порядков»2. Действительно, однозначно
назвать Чернышевского социалистом — погрешить про-
тив истины. Его взгляды на решение российских проблем
далеки и от упрощенных нигилистических формул, и от
низкопоклонствующего либерального прагматизма. Ана-
лиз этих взглядов и их влияния на Ульянова-Ленина пред-
ставлен в книге Клаудио С. Ингерфлома «Несостоявшийся
гражданин: русские корни ленинизма». Наряду с Черны-
шевским большой интерес для Ингерфлома представляет
и Добролюбов, выделивший особо две основные пробле-
мы русского общества — азиатство и самодурство. Анализ
Ингерфлома настолько интересен и убедителен, что мы
позволим себе обильное цитирование — в подтверждение
собственных выводов.
«Кто сильнее, тот безнаказанно делает над слабейшим
все, что только ему угодно, а так как у него нет человече-
ских понятий, то руководится он в своих действиях толь-
ко прихотями...»3 Это высказывание Добролюбова Ингер-
1 См.: Утопический социализм: Хрестоматия. М.» 1982. С. 421.
2 Там же, с. 414.
3 См.: Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин: Русские корни
ленинизма. М., 1993. С. 40.
54
флом цитирует неоднократно, указывая на природу т.н.
«азиатства». Азиатство, таким образом, есть господство
грубой силы, которая, не встречая сопротивления, поро-
ждает самодурство. Но возможно ли такое сопротивление
вообще, или оно изначально обречено? Возможно ли су-
ществование личности вне общества? Добролюбов при-
знавал: «Самодурство... старается убить прежде всего...
личность. Для этого самодуры сочиняют свою мораль,
свою систему житейской мудрости, и по их толкованиям
выходит, что чем более личность стерта, неразличима, не-
приметна, тем она ближе к идеалу современного челове-
ка»1. Россия — империя «обезличенных» подданных, счи-
тает Ингерфлом. Отсюда следует вывод: «Единообразная
вертикальность всей русской жизни придавала самодер-
жавию значение социальной системы, охватывающей все
население, и в то же время создавала в этом населении
менталитет, соответствующий вертикальному характеру
системы»2. Для обоснования этой мысли Ингерфлом дела-
ет ссылку на Чернышевского («Жалкая нация, жалкая на-
ция! Нация рабов снизу доверху, все сплошь рабы»).
Но если в обществе существуют лишь вертикальные
социальные связи, то откуда же в этом обществе возьмут-
ся потенции для внутренней эволюции, для саморазвития
этой социальной системы? Ингерфлом приходит к выво-
ду: система антиполитична по определению, в ней просто
нет места для политики, зато велик соблазн для произво-
ла. Изменить эту систему может лишь тот, кто окажется
вне системы этих вертикальных связей, т.е. отщепенец, из-
гой, потенциальный бунтарь. Об этом, кстати, писал и Гер-
цен, гениально предугадывая, что будущее России принад-
лежит именно отщепенцам.
По мнению Ингерфлома, Чернышевский видел реше-
ние проблемы несколько в другом — в европеизации Рос-
сии, что составляет в его романе задачу т.н. «новых лю-
1 Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин... С. 64.
2 Там же, с. 40.
55
дей», должных привнести в массу населения гражданское
самосознание.
Нигилизм радикалов 1860-х годов органически не мог
выработать позитивную модель общества, предлагая вза-
мен утопию «федерации самоуправляющихся коммун»
или что-то подобное. Камнем преткновения являлась про-
блема власти. Анархические или полуанархические идеа-
лы помогли обойти эту проблему, но не решить ее. Реа-
лизация власти в любом обществе, а тем более в России,
даже при самой широкой демократии воссоздавала бы ту
иерархию, которую пока еще только предстояло разру-
шить. Без европеизации России крушение самодержавия
могло привести только к появлению новых форм деспо-
тизма. По мнению Ингерфлома, роман Чернышевского —
именно об этом. В романе «Что делать?» эта проблема ре-
шается в символическом ключе — через противопоставле-
ние «новых» и «особых» людей. По Ингерфлому, разгадка
в знаменитых словах Веры Павловны, сказанных Кирса-
нову: «Рахметовы — это другая порода; они сливаются с
общим делом так, что оно для них необходимость, напол-
няющая их жизнь. А нам недоступно это! Мы не орлы, как
он. Нам необходима только личная жизнь»1. Ингерфлом
делает вывод: «...личная жизнь единственно необходима
новым людям, потому что они должны быть обыкновен-
ными людьми в обществе европейского типа, где нормой
является существование индивидуального пространства,
способного простираться и в область социального, но не
поглощенного государством»2.
А Рахметов — это профессиональный революционер,
которому предстоит разрушить до основания все здание
самодержавно-сословного строя. Это — контрэлита, кото-
рую рано или поздно выпестует само самодержавие, ибо
подобные люди просто не могут существовать в систе-
1 Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин: Русские корни ле-
нинизма. М., 1993. С. 64.
2 Там же. С. 79.
56
ме вертикальных социальных связей. Недаром Чернышев-
ский так детально описывает генеалогию Рахметова, кор-
ни которого — замечает Ингерфлом — переплетаются с
корнями самодержавного государства. («Рахметов был из
фамилии, известной с XIII века, т.е. из давнейших не толь-
ко у нас, но и в целой Европе. В числе татарских темни-
ков... перерезанных в Твери вместе с их войском... нахо-
дился Рахмет. Маленький сын этого Рахмета от жены рус-
ской, племянницы тверского дворского... насильно взятой
Рахметом, был пощажен для матери и перекрещен из Ла-
тыфа в Михаила. От этого Латыфа-Михаила Рахметови-
ча пошли Рахметовы. Они в Твери были боярами, в Мо-
скве стали только окольничими, в Петербурге в прошлом
веке бывали генерал-аншефами...»)1.
Революционер-профессионал из старинного дворян-
ского рода — здесь можно проследить аналогии и с дви-
жением декабристов, и с военными революциями начала
XIX века в Южной Европе. Дворянство Рахметова есть
указание на избранность. Элите надо противопоставить
контрэлиту — и Рахметов с его цельностью, самодисцип-
линой и самоотверженностью являет собою образчик дос-
тойного представителя этой контрэлиты. Но на что спо-
собны подобные Рахметовы? И возможна ли вообще евро-
пеизация России? Эти вопросы, скорее всего, беспокоили
и самого Чернышевского. И не случайно, как считает Ин-
герфлом, «Чернышевский в конце книги отправляет Рах-
метова на Запад — Рахметов пытается познать там запад-
ную цивилизацию»2.
В реальной жизни Рахметова не было, а был сын но-
воиспеченного дворянина Петр Никитич Ткачев, которо-
го многие называют предтечей большевизма. Долгие годы
в советских учебниках истории он фигурировал как глава
«заговорщического» направления в народническом дви-
1 Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин: Русские корни ле-
нинизма. М., 1993. С. 79.
2 Там же. С. 78.
57
жении, хотя (и на это указывают многие исследователи)
большинство народников своим его не считало. Весьма
зыбкой основой для проведения аналогии между больше-
виками и П.Н. Ткачевым послужила высказанная послед-
ним еще в 1874 году мысль о том, что народ не способен в
одиночку совершить социальную революцию и организо-
вать социалистическое общество. Революция есть дело на-
рода, но руководить им должно избранное меньшинство.
Н.А. Бердяев по этому поводу заявляет: «Ткачев не хочет
допустить превращения русского государства в консти-
туционное и буржуазное. Отсутствие развитой буржуа-
зии Ткачев считал величайшим преимуществом России,
облегчающим возможность социальной революции... Тка-
чев, как и Ленин, был теоретиком революции. Основная
идея его есть захват власти, захват власти революцион-
ным меньшинством»1. В этом тезисе присутствует явная
натяжка. Ленин (по крайней мере, до 1917 года) никогда
не говорил о захвате власти революционным меньшинст-
вом, его концепция революции подразумевала социальный
переворот на гребне массового недовольства существую-
щим режимом. В отличие от ткачевской доктрины прямо-
го революционного действия, Ленин призывал к обрат-
ному — соотносить революционное действие с конкрет-
ными объективными условиями. Ткачев является, скорее,
идеологическим предтечей «леваков», нежели больше-
визма. Впрочем, требования, предъявляемые им к партии
профессиональных революционеров, близки к ленинским:
централизация, строгая дисциплина, единство взглядов и
целей. Политический радикализм соединяется у Ткачева
с идеализацией будущего — как и народники, он плани-
ровал превращение сельской общины в общину-коммуну,
дальнейшее развитие самоуправления и, в конечном сче-
те, отмирание государства. Надо отметить, что постули-
рование подобных идей предполагает изначальную идеа-
1 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
С. 59.
58
лизацию т.н. «трудового народа», чем грешили практиче-
ски все революционеры XIX века вплоть до Ленина. В то
же время Ткачев был ближе к социал-дарвинизму, чем на-
родники, абсолютно не воспринимая марксизм, как вид
своего рода «исторического фатализма».
Его антагонист П.Л. Лавров, идеолог т.н. «действен-
ного народничества», еще менее подходит на роль пред-
течи большевизма. Надо, однако, признать, что его уче-
ние о «критически мыслящей личности», делающей Ис-
торию, его обоснование нравственности («нравственно
лишь то, что служит целям прогресса») в известной степе-
ни содействовали формированию особой социально-пси-
хологической настроенности российской интеллигенции,
послужившей основой для ее быстрой политической ра-
дикализации. При этом степень отрицания правовых и мо-
ральных норм во многом определялась социальным про-
исхождением и личным уровнем культуры.
Н.А. Бердяев в своем анализе истоков большевизма
полностью игнорирует П.Л. Лаврова, но уделяет неоправ-
данно много внимания зловещей фигуре Нечаева, цитируя
его пресловутый «Катехизис»: «Революционер обречен-
ный человек. Он не имеет личных интересов, дел, чувств,
привязанностей, собственности, даже имени. Все в нем
захвачено одним исключительно интересом, одной мыс-
лью, одной страстью: революцией»1. Нечаев интересен для
Бердяева как «предельная форма революционного аске-
тического мироотвержения», но его неприятие реального
мира Бердяеву не только чуждо, оно для него необъясни-
мо. Бердяев не понимает, каким образом этот мир можно
воспринимать как Абсолютное Зло. Он не может понять
природы ненависти, которую питает к миру благополуч-
ных людей человек социального дна — ибо, чтобы понять,
надо пройти через все унижения и страдания самому. Со-
циально-психологический аспект революционной нетер-
1 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
С. 52.
59
пимости не может быть понят отвлеченным, абстрактным
сознанием. И для благополучных, заурядных людей эта не-
терпимость будет всегда выглядеть патологией. Впрочем,
случай с Нечаевым действительно есть патология — на-
лицо комплекс неполноценности российского люмпен-
интеллигента, избравшего для самореализации револю-
ционную стезю. Объективности ради надо признать, что
подобные люди отторгались самим революционным дви-
жением. Впрочем, об этом речь впереди. Для нас пока ин-
тересен вопрос, — в какой мере мы можем рассматривать
народников (и народовольцев) в качестве генерирующих
элементов большевизма?
Для многих исследователей этого вопроса критерием
являлось отношение к террору. У большевиков это отно-
шение было неоднозначным, хотя они террор как метод
борьбы никогда не отрицали. Но одно представляется бес-
спорным — народники (прежде всего, партия «Народная
воля») дали революционному движению опыт практиче-
ской работы в условиях подполья. Репрессивная полити-
ка властей и полное отсутствие возможностей легальной
политической деятельности в России послужили мораль-
ным оправданием террора. Революционное подполье фак-
тически находилось в состоянии «гражданской войны» с
самодержавием, а психология войны нравственных крите-
риев благополучного общества не приемлет. Понятия До-
бра и Зла в этой ситуации наполняются иным содержани-
ем. Основным постулатом народовольческой идеологии
(см. работы Льва Тихомирова) был тезис о порочности
капитализма (российская жизнь подтверждала этот тезис
с убеждающей наглядностью) и необходимости прийти к
социализму, минуя капитализм. Самодержавие рассмат-
ривалось одновременно как пережиток крепостнической
России и как проводник ненавистного капитализма. Един-
ственно возможный способ изменить ход Истории — по-
литическая революция, т.е. захват власти. Следующим ша-
гом, по мысли народовольцев, станет реорганизация эко-
номики на новых принципах, но — постепенно, шаг за
60
шагом. Главным здесь будет организация крупного про-
изводства (модернизация промышленности) и создание
на базе крестьянских общин сельскохозяйственных ассо-
циаций, после чего планировалось наладить эквивалент-
ный товарообмен.
Народовольцы не собирались проводить социальную
революцию, а предполагали постепенное вытеснение ча-
стного хозяйства хозяйством, организованным на социа-
листических началах. «Народная воля» соединяла в себе
антикапиталистическую и антисамодержавную направ-
ленность, и в этом духе воспитывалось несколько поко-
лений революционеров с конца 70-х по начало 90-х го-
дов XIX века. Правда, на практике теория политической
революции была заменена теорией постепенного расша-
тывания и деморализации самодержавного аппарата вла-
сти посредством террора. «Народная воля» не исклю-
чала и возможность компромиссов с самодержавием (в
частности, созыв Земского Собора в качестве предста-
вительного органа с сохранением монархии), но в этой
игре проиграла.
Не меньший интерес представляет идейное наслед-
ство т.н. «умеренного» народничества (в советский пе-
риод его именовали либеральным). Умеренное народни-
чество 1880-х годов не только сохранило антикапитали-
стический настрой народничества революционного, оно
сделало критику русского капитализма более жесткой и
продуманной, а его оценку — более реалистичной. В пер-
вую очередь мы ведем речь о книге В. Воронцова «Судь-
бы капитализма в России» (1882). Блестящий разбор этой
книги сделан Анджеем Балицким в статье «Русский со-
циализм и народничество»1.
Поскольку его изложение труда Воронцова отличается
лаконизмом и емкостью смыслового содержания, позво-
лим себе обширную цитату. Балицкий пишет: «Воронцов
1 См.: История марксизма. Т. 2. Марксизм в эпоху 2-го Интерна-
ционала. Вып. 1. М., 1981. С. 384—385.
61
утверждал, что российский капитализм — это капитализм
искусственный, пародия на капитализм. Он не может раз-
виваться без солидных правительственных субсидий; его
производительные возможности весьма ограничены, по-
скольку он не может противостоять капиталу более раз-
витых в промышленном отношении стран. Внешние рын-
ки уже поделены; внутренний рынок не может расширять-
ся из-за растущей нищеты масс, что является неизбежным
следствием капитализма на его первом этапе развития. На
Западе капитализм выполнил свою великую прогрессив-
ную миссию, состоящую в том, что он осуществил «социа-
лизацию труда». В России, наоборот, как и во всех стра-
нах, «запоздавших» с выходом на историческую арену,
он является лишь формой эксплуатации масс в интере-
сах небольшой группы населения. Исторической необхо-
димостью является не капитализм, а «социализация тру-
да» через индустриализацию. Однако в условиях России
к индустриализации можно прийти только через социа-
листическое планирование, которое осуществляет и кон-
тролирует государство»1.
В этом предельно сжатом изложении Балицким со-
держания книги Воронцова взгляды последнего кажутся
едва не предвидением всего того, что принес России два-
дцатый век. А это значит, что тенденции развития, обу-
словленные трансформацией экономики в конце XIX века,
были увидены и поняты В. Воронцовым правильно. Заслу-
живает внимания и то, что В. Воронцов первым (или од-
ним из первых) указал на тот факт, что «климатические
условия России не благоприятствуют водворению у нас
капиталистического строя промышленности... для разви-
тия последнего необходимо, чтобы продукты его на рын-
ке отличались дешевизной, дабы могли конкурировать с
заграничными», в то время как суровый российский кли-
мат обязывает строить более прочные и более дорогие по-
1 История марксизма. Т. 2 , с. 384.
62
стройки и тратиться на их отопление и освещение в про-
должение длинной зимы1.
Это делает частное производство в России невыгод-
ным, а производимую продукцию — неконкурентноспо-
собной на мировом рынке. У российского капитализма нет
шансов выжить без государственной поддержки. «Зако-
ны промышленного прогресса» Запада в России не рабо-
тают, а, следовательно, не стоит и подражать истории по-
литического развития Запада. Вот вкратце суть идей В. Во-
ронцова.
Другой идеолог умеренного народничества (и, одно-
временно, многолетний корреспондент К. Маркса, а также
переводчик «Капитала» на русский язык) Ник. Даниельсон
является автором «Очерков нашего пореформенного об-
щественного хозяйства» (1893). По мнению Балицкого, Н.
Даниельсон основную задачу видел в том, «чтобы поднять
русскую промышленность до уровня западной и повысить
благосостояние народа, не впадая в экономическую зави-
симость от более цивилизованных стран... разрешение
этого вопроса заключалось в национализации, социали-
стическом (т.е. государственном. —А. Б.) планировании и
сохранении крестьянской общины, которую он считал «за-
родышем социалистического сельского хозяйства»2. Да-
лее А. Балицкий делает вывод: «Самым слабым местом
в аргументации Воронцова и Даниельсона было то, что в
ней неявно признавалась возможность реализации их эко-
номической программы существующим царским государ-
ством. Поэтому Плеханов презрительно называл их «по-
лицейскими социалистами». Народники, в свою очередь,
считали русских марксистов скрытыми апологетами капи-
тализма и сторонниками экспроприации крестьян»3. (Та-
кая тенденция среди русских марксистов действительно
существовала.)
1 В.В. (Воронцов). Судьбы капитализма в России. М., 1882. С. 42—43.
2 История марксизма. Т. 2. Марксизм в эпоху 2-го Интернациона-
ла. Вып. 1. М., 1981. С. 385.
3 Там же, с. 386.
63
Однако не все так просто. Не стоит забывать, что мар-
ксизм в Россию в 1870-х годах проникал именно через на-
родничество. Корреспондентами К. Маркса были многие
народники. И их взгляды были ему (как и Энгельсу) хоро-
шо знакомы. Еще в 1990-е годы один из первых исследо-
вателей этой проблематики Б.В. Богданов обратил внима-
ние на работу Энгельса «О социальном вопросе в России».
Богданов пишет: «Энгельс так же, как и народники, и поч-
ти в тех же словах обращает внимание на исключительно
паразитическую, посреднически-ростовщическую и спеку-
лятивную нацеленность хозяйничания буржуазии, поста-
вившей на службу своим делам и чиновничье государство.
Он отмечает, например, что торговля хлебом, составляв-
шая в ту пору главный предмет экспорта, превратилась в
средство наживы всякого рода торговых аферистов, спе-
кулянтов и ростовщиков, высасывающих последние соки
из крестьянина и разоряющих страну... Но таков же был
и ведущий тезис всей народнической литературы. В ра-
ботах видных народнических идеологов — В.П. Ворон-
цова, Н.Ф. Даниельсона и др. подробно описывалось это
паразитически-деструктивное нашествие российского ка-
питализма. Оно выражалось во все расширяющемся гос-
подстве сферы обращения над сферой производства, т.е.
в господстве разного рода посреднической, спекулятив-
но-закупочной, кредитно-ростовщической, банковской и
тому подобной деятельности над самой производствен-
ной, т.е. базовой, сферой общественной жизни...»1
Энгельс допускал возможность перехода крестьян-
ской общины в форму социалистической коллективной
собственности, но обуславливал это успешной пролетар-
ской революцией в Западной Европе. Впоследствии, в 1894
году, он еще раз подтвердил правильность этого тезиса (с
его точки зрения) в послесловии к новому изданию рабо-
ты «О социальном вопросе в России», указав, что только
с помощью победившего в западноевропейских странах
1 Богданов Б.В. У истоков ленинизма. М., 1991. С. 27.
64
пролетариата отставшие в своем развитии страны смо-
гут «встать на путь... сокращенного процесса развития»1.
Этот тезис был частью знаменитой теории «двух револю-
ций» Маркса и Энгельса — сначала демократической ре-
волюции в России, затем (под ее воздействием) — социа-
листической революции в Европе.
Однако в последние годы жизни Маркс сильно со-
мневался в возможностях революционеров устроить та-
кую демократическую революцию в России. Взгляды Мар-
кса (и свои собственные) Энгельс изложил бежавшему из
сибирской ссылки Г.А. Лопатину, последний передал их
в письме члену Исполкома «Народной воли» Ошаниной.
Энгельс считал, что «задача революционной партии дей-
ствия в России в данную минуту не в пропаганде нового
социалистического идеала и даже не в стремлении осуще-
ствить этот далеко еще не выработанный идеал с помо-
щью составленного из наших товарищей временного пра-
вительства, а в направлении всех сил к тому, чтобы 1) при-
нудить государя созвать Земский собор, 2) или же путем
устранения государя и т.п. вызвать такие глубокие беспо-
рядки, которые привели бы иначе к созыву этого собора
или чего-либо подобного...»2. Энгельс также утверждал,
что без глубокой экономической перестройки либераль-
ная конституция в России просто невозможна, а самодер-
жавие блокирует все возможности такой перестройки.
Еще более категоричен Энгельс (говоря о народоволь-
цах) в письме к Вере Засулич: «Предположим, эти люди во-
ображают, что могут захватить власть, — ну и что? Пусть
только они пробьют брешь, которая разрушит плотину, —
поток быстро сам положит конец их иллюзиям... Если бы
эти иллюзии придали им большую силу воли, стоит ли на
это жаловаться?.. По-моему, самое важное — чтобы в Рос-
сии был дан толчок, чтобы революция разразилась. По-
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 446.
2 Богданов Б.В. У истоков ленинизма. М., 1991. С. 82.
65
даст ли сигнал та или иная фракция, произойдет ли это
под тем или иным флагом, для меня не столь важно»1.
Иными словами, Энгельс отстаивал примат полити-
ческой борьбы — именно для русских революционеров.
Можно, конечно, вслед за П.Б. Аксельродом называть Эн-
гельса оппортунистом, считать, что он исказил суть мар-
ксистского учения, но можно и принять точку зрения Эн-
гельса, ибо она логична и повторяет логику Чернышев-
ского — самодержавие есть аполитичная система власти,
и надежд на ее изменение путем естественной эволюции
просто нет. Политическая борьба в такой системе может
вестись только в форме гражданской войны. «Народная
воля» ведет именно такую борьбу с самодержавием, сле-
довательно, она делает полезное дело. Накануне первой
русской революции в своих работах Ульянов-Ленин вос-
произведет ту же логику, но наполнит ее иным качествен-
ным содержанием.
В последней четверти XIX века в Российской импе-
рии разыгрывалась чудовищная трагедия: учащаяся моло-
дежь, выпестованная в лоне книжной культуры, входя во
взрослую жизнь, сталкивалась с ханжеством, лицемерием
и меркантильностью мещанской толпы на фоне админист-
ративно-полицейского произвола царской власти. Не ре-
волюционер, а видный либерал П.Б. Струве впоследствии
признавал: «Я ясно вижу, откуда вытекли для нас эта лю-
бовь к свободе и стремление к ней. Они родились из ог-
ромного богатства русской духовной и культурной жизни,
которую явно перестали вмещать традиционные юриди-
ческие и политические рамки самодержавия. Мы желали
свободы слова и печати, свободы собраний, свободы по-
дымать политические и общественные вопросы; наконец
мы желали, чтобы «обществу» была дана ответственная
роль в жизни государства, в политической жизни»2.
1 Богданов Б.В. У истоков ленинизма. С. 83.
2 Струве П.Б. Мои встречи и столкновения с Лениным И Новый
мир. 1991. № 4. С. 216.
66
Русская студенческая молодежь все более и более убе-
ждалась в том, что потенциал реформ в России исчерпан
или почти исчерпан. Россия все так же далека от европей-
ских форм политической и общественной жизни. О кон-
ституции запрещено даже мечтать. Пути самореализации
для образованной молодежи были ограничены сферами
службы и науки, причем последняя влачила жалкое су-
ществование и была весьма бюрократизирована. Любая,
даже самая умеренная критика существующих порядков
воспринималась как вольнодумство, как нечто, имеющее
антигосударственную направленность. Причем так же рас-
сматривалась властями критика самодержавия и с консер-
вативных позиций. Самодержавие препятствовало кон-
ституированию даже монархических организаций.
Над российским обществом довлела несвобода, при
этом к несвободе — следствию сохранения самодержавия
добавилась несвобода — следствие усиливающейся вла-
сти денег. Эти две несвободы фактически слились в одну,
питая как антиабсолютистские, так и антибуржуазные на-
строения.
Виктор Чернов в своих «Записках социалиста-револю-
ционера» писал об изобилии в России «мыслящего про-
летариата, не находящего приложения своему труду из-за
нищеты того самого народа, которому он нужен и кото-
рый этим трудом при нормальных условиях широко об-
служивался бы»1. Подобная ситуация не могла не вести к
появлению комплекса неполноценности, отчуждению от
официозных форм общественной жизни у значительной
части российской интеллигенции. Создание кружков са-
мообразования и саморазвития было не только следстви-
ем политической радикализации интеллигенции, но несло
в себе и явное стремление обрести свое сообщество, свой
мир, где можно было бы свободно высказывать свои су-
ждения без внутренней самоцензуры, обмениваться мне-
1 Чернов В.М. Записки социалиста-революционера. Берлин, 1922.
С. 149.
67
ниями о прочитанной литературе, узнавать что-то новое,
чего нельзя было узнать из официозной прессы. Пребы-
вание в этом «подпольном мире» усиливало отвращение к
миру реальному, который все более и более воспринимал-
ся как царство Зла, а ликвидация этого Зла выглядела как
Благо. Подобное мировосприятие наполняло категории
Добра и Зла качественно новым содержанием, что влек-
ло за собой трансформацию всей системы ценностей.
Наиболее показательны в этом отношении записки
П.А. Кропоткина, повествующие о конфронтации меж-
ду властью и учащейся молодежью в 1870-х годах. «Все
молодое поколение огулом признавалось «неблагонадеж-
ным», —- писал Кропоткин, —- и потому старшее поколе-
ние боялось иметь что-нибудь общее с ним. Каждый мо-
лодой человек, проявлявший демократические симпатии,
всякая курсистка были под тайным надзором полиции и
обличались Катковым как крамольники и внутренние вра-
ги государства... По малейшему подозрению в политиче-
ской неблагонадежности студента забирали, держали его
по году в тюрьме, а потом ссылали куда-нибудь подальше
на «неопределенный срок», как выражалось начальство на
своем бюрократическом жаргоне»1. Кропоткин сообщает в
своих мемуарах, что «заветной мечтой Александра Второ-
го... было основать где-нибудь в степях отдельный город,
зорко охраняемый казаками, и ссылать туда всех подозри-
тельных молодых людей. Лишь опасность, которую пред-
ставлял бы такой город с населением в двадцать — три-
дцать тысяч политически «неблагонадежных», помешала
царю осуществить его поистине азиатский план»2. Трудно
сказать, насколько эти сведения соответствуют действи-
тельности, но в любом случае они свидетельствуют о глу-
боком неблагополучии в отношениях между образован-
ным обществом и властью, если этому охотно верили.
1 Кропоткин П.А. Записки революционера. М., 1988. С. 293.
2 Там же.
68
Контрреформы Александра Третьего еще более усу-
губили это неблагополучие. Земство было лишено стату-
са общественных органов самоуправления, а его служащие
превращены в государственных чиновников и взяты под
контроль полиции. Тот же Кропоткин сообщает, что уже в
1896 году «одна помещица, муж которой занимал видное
положение в одном из земств, пригласила на свои имени-
ны восемь народных учителей... На другой день... явился
к ней урядник и потребовал список приглашенных учите-
лей для рапорта по начальству. Помещица отказала. «Ну,
хорошо, — сказал урядник, — я сам дознаюсь и отрапор-
тую. Учителя не имеют права собираться вместе. Если
они собирались, я обязан донести»1.
Произвол власти порождал антигосударственные на-
строения и, как следствие, правовой нигилизм. Если вам
позволительно так обращаться с нами, то почему нам
нельзя то же самое делать по отношению к вам? В рус-
ских революционных кругах убийство Александра Второ-
го называли казнью — и это далеко не случайно.
Основой интеллигентского мироощущения становит-
ся нонконформизм, который принимал иногда самые при-
чудливые формы. «Русская действительность» преврати-
лась в штамп, которым пытались оправдать свое пьянство,
разврат, воровство. Отторжение реальной жизни логиче-
ски вело к попыткам встать над нормами повседневности,
к психологической и психической ущербности, к комплек-
су неполноценности. Отсюда — и та необычайная попу-
лярность Ницше в России конца XIX века, особенно в сре-
де российской люмпен-интеллигенции. Но тот же нонкон-
формизм лежал в основе и политической радикализации
определенной части образованного общества. И чем более
психологический нонконформизм личности был подкреп-
лен интеллектуальным осмыслением причин ущербности
окружающего ее мира, тем более у этой личности было
шансов пополнить собою ряды революционеров.
1 Кропоткин П.А. Записки революционера. С. 295.
69
Биографии многих большевиков весьма типичны в
этом отношении, давая образчики ярко выраженного нон-
конформизма.
П.Г. Смидович в своей автобиографии так описывает
гимназические годы: «Классическая гимназия в годы самой
глубокой реакции. Сухие педагоги, добивающиеся чинов,
ограниченные областью латинских и греческих учебников,
невежественные, без чести и самоуважения, — они ломали
походя все живое в детях. Рядом с ними другие, с челове-
ческими лицами, но страха ради прятавшие глубоко в себе
все человеческое. Естествознание — это запретная область.
Те же обедни и всенощные, под строгими глазами началь-
ства. Унижение и карцер. А в наших душах — в одном клас-
се были все время Малиновский (Богданов) и Руднев (Ба-
заров) — зрела глубокая ненависть ко всему официально-
му, презрение ко всему насильственному строю»1.
Для Н.А. Милютина само мещанское общество послу-
жило источником «прозрения»: «Встречи со всеми эти-
ми людьми очень рано выработали во мне резкий про-
тест против всего строя тогдашней жизни, где на моих
глазах одни безобразно самодурничали, а другие голода-
ли и жили, как звери»2.
Но нонконформизм сам по себе еще не делает из че-
ловека бунтаря, революционера. Нужен психологический
настрой на борьбу, на отчуждение от общества в целом.
Мартын Лядов был исключен из 3-го класса гимназии с
тройкой по поведению за то, что обругал инспектора. Ми-
хаил Ольминский с пятого класса гимназии мечтал о ре-
волюции и зачитывался подпольной литературой. В 16 лет
под влиянием знаменитого покушения Соловьева на Алек-
сандра Второго он покупает револьвер и учится стрелять.
Разумеется, далеко не все большевики проявляли в столь
ранние годы бунтарские наклонности, но, тем не менее,
1 Деятели СССР и революционного движения России. М., 1989.
С. 674.
2 Там же, с. 543.
70
приведенные выше примеры весьма показательны. Один
из первых соратников Ульянова-Ленина, М.А. Сильвин,
откровенно признавался в своих мемуарах: «Позже, уже
взрослым, мне случалось иногда вспоминать детство в ин-
тимных беседах с тем или иным близким другом, вышед-
шим из той же среды. Впечатления были общие: ни од-
ной радостной черты, ни одного сладкого воспоминания.
Здесь, вероятно, и родилась та злая радость отрицания и
та страшная беспощадность, которую отметил еще Герцен
в психологии разночинцев — интеллигентов своего време-
ни, людей революционных замыслов и разрушительных
нигилистических устремлений»1.
Несколько иначе проявлялся нонконформизм у ра-
бочих, чаще всего это было связано с осознанием своей
социальной неполноценности. Воспоминания рабочего
А. Фролова, достаточно откровенные и красочные, дают
некоторое представление о процессе «осознания»: «Мне
почему-то казалось, что если бы рабочие захотели стать
чистенькими и прилично одетыми, их бы всюду принима-
ли, они бы многое увидели, многому научились и с ними,
признав их за людей, стали бы считаться. Мысль хорошо
одеться, быть умнее хозяев, пробраться к ним и быть ими
принятым, как равный, а потом вдруг сказать: вот видите,
я среди вас не хуже вас, а я рабочий, почему же вы нас не
считаете за людей? — Эта мысль не давала мне покою»2.
Если для большинства рабочих образ жизни их хозя-
ев был лишь предметом зависти («Вот живут-то! — гово-
рили рабочие, тяжело вздыхая. — Один бы день пожить
так и умереть» 3), то для Фролова главным было изме-
нение своего «я», стремление убить в себе комплекс не-
полноценности. В своих мемуарах он признается: «Меня
тянуло к интеллигенции. Мне нравилась в ней всегдаш-
1 Сильвин М.А. Ленин в период зарождения партии. Л., 1958. С. 7.
2 Фролов А. Пробуждение. Воспоминания рядового рабочего. Ч. 1.
Харьков, 1923. С. 18.
3 Там же, с. 20.
71
няя внешняя чистота, белизна рук и особое умение вес-
ти разговоры, не похожие на наши — рабочие. Книжки,
которые они носили под мышкой, говорили мне, что эти
люди знают очень многое. Мне было стыдно перед ними,
что я рабочий и свое рабочее происхождение я тщатель-
но скрывал от моих праздничных и вечерних друзей...
С этим новым кругом моих праздничных друзей я пер-
вый раз в жизни попал в театр. Я плакал при исполнении
«Парижских нищих», «Двух сироток», «За монастырской
стеной»... Мое увлечение театром было настолько силь-
но, что я дня не пропускал, чтобы не быть на галерке. Не
было денег, — я проникал контрабандой. Гремела музыка,
сверкали бриллианты, толпились блестящие, как пугови-
цы, офицеры; в тончайших материях утопали красивые, не
похожие на наших, женщины. А мужчины! Изящные, на-
душенные, холеные. В ложах мои глаза часто видели мое-
го хозяина, окруженного и штатскими, и военными. Не от
игры, а скорее от закипающей злобы в груди я плакал в
театре... Сама жизнь говорила мне, что, если я хочу вме-
сто галерки сесть в ложу рядом с хозяином, я должен уп-
латить за нее мой месячный заработок. А чтобы мне срав-
няться в уменьи так же красиво говорить, как они, я дол-
жен учиться»1.
Подобные настроения чаще всего вели в вечерне-
воскресные школы для рабочих, что и произошло в слу-
чае с А. Фроловым. Далее следовал подпольный кружок
и вступление в революционную (чаще всего — социал-
демократическую) организацию. Эта схема была наибо-
лее распространенной в конце 1890-х — начале 1900-х
годов. Причем причастность к революционному движе-
нию, к некоей возвышенной цели, участие в «делании ис-
тории», вызывали у многих из адептов социал-демокра-
тии чувство превосходства над миром обыденных людей.
Свидетельство тому — воспоминания Лазаря Каганови-
1 Фролов А. Пробуждение. Воспоминания рядового рабочего. Ч. 1.
Харьков, 1923. С. 28.
72
ча: «Мои наблюдения за мелкобуржуазными мещански-
ми слоями отталкивали меня от мещанской ограничен-
ности людей из мелкобуржуазных слоев, всегда спеша-
щих куда-то, захваченных мелкими делишками, всегда в
страхе — как бы не опоздать, как бы чего не потерять —
прибыли ли, карьеры, заработка побольше, или уважения
у власть имущих и богатых знакомых, особенно если они
связаны какими-либо взаимными интересами или выгод-
ными деловыми операциями и делишками. Видно было,
что у этих людей нет иных целей, тем более больших об-
щественных целей. Они производили впечатление людей,
боящихся прежде всего потерять или не найти свою сча-
стливую личную судьбу, свое личное устройство, о кото-
ром они всю жизнь мечтают, но которое они большей ча-
стью никогда не находят. В конце концов, эти мещане, не
видя связей между личным и общественным, примиря-
лись с существующим положением. Жизнь большей их
части сводилась к мелким мещанским накоплениям, хотя
бы немного деньжат и вещичек, которые их спасли (бы)
от жалкой жизни»1.
Для нонконформиста-революционера был неприем-
лем весь этот мир вещных отношений, базирующихся на
своекорыстном интересе. С его точки зрения, буржуазная
добродетель есть ложь и лицемерие, буржуазная система
ценностей в принципе аморальна, ибо ставит вещные от-
ношения выше человека. Люди, принимающие этот мир
таким, каков он есть, не осознавая того, находятся по ту
сторону добра и зла. Благополучие «буржуазного» челове-
ка обеспечено ценой эксплуатации сотен и тысяч людей, а
иногда и ценой загубленных жизней, потому оно не может
быть праведным. Раннехристианский мотив нестяжатель-
ства обрел свою вторую жизнь в российской литерату-
ре XIX века, «низвергая нормы» обыденной жизни, — как
1 Каганович Л. Памятные записки рабочего, коммуниста-больше-
вика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работ-
ника. М., 1997. С. 63.
73
верно заметил Н.А. Бердяев. Духовность стала атрибутом
революционного нонконформизма, но это было возмож-
но лишь до тех пор, пока революция оставалась символом.
Классовая борьба и революция рассматривались как инст-
румент Прогресса, а общественный Прогресс как стержень
исторического процесса. Прогресс неодолим, следователь-
но, самодержавие (которое с некоторых пор ассоциирова-
лось с буржуазным миропорядком) обречено.
Вот примерная цепь рассуждений нонконформиста-
революционера, позволяющая ему в полном согласии с
собственной совестью находиться в состоянии войны с
целым миром (в том случае, если от рассуждений он пе-
реходил к делу и присоединялся к революционному под-
полью). И не только в русской литературе можно найти
образчики мироощущения революционеров-нонконфор-
мистов. Джек Лондон, например, изложил логику рево-
люционного нонконформизма устами Эрнста Эвергарда,
героя романа «Железная пята»: «Поверьте, мы не разжи-
гаем ненависти. Мы говорим, что классовая борьба — это
закон общественного развития. Не мы несем за нее от-
ветственность, не мы ее породили. Мы только исследуем
ее законы, как Ньютон исследовал законы земного при-
тяжения»1.
Примерно так же оценивал борьбу классов француз-
ский историк Гизо, признавая, что это не теория и не ги-
потеза, а реальность общественной жизни.
К объективности в оценке общественных процессов
призывали (но совершенно с другой точки зрения) и оп-
поненты революционеров из числа апологетов буржу-
азной демократии. Наиболее последовательным в своей
критике социалистов был Гюстав Лебон, книги которого
были известны в России. Лебон называл социалистов не-
пригодным для полезного употребления отбросом, людь-
ми, которые не нашли себе места в современной цивили-
1 Лондон Д. Железная пята. Собрание сочинений. Т. 5. М.» 1955.
С. 32.
74
зации. Для Лебона и его единомышленников характерно
чисто утилитарное восприятие мира, в котором господ-
ствует материальный интерес, основанный на праве ча-
стной собственности. Лебон видит в социализме исклю-
чительно психологические основания, а именно комплекс
неполноценности нонконформистской интеллигенции, ру-
ководствующейся только «книжной и элементарной логи-
кой». Реальный мир построен и держится на совсем иных
основаниях, важнейшей составной частью которых явля-
ется собственнический инстинкт. «Это чувство сложилось
веками и всегда встанет несокрушимой стеной перед вся-
кой серьезной попыткой коллективизма»1. Показательно
то акцентированное презрение, с которым Лебон говорит
о нонконформистской интеллигенции: «Неудачники, не-
понятые, адвокаты без практики, писатели без читателей,
аптекари и доктора без пациентов, плохо оплачиваемые
преподаватели, обладатели разных дипломов, не нашед-
шие занятий, служащие, признанные хозяевами негодны-
ми, и т.д. — суть естественные последователи социализ-
ма»2. Это высказывание несет в себе характерное отно-
шение буржуа к абстрактному знанию, в котором он не
видит пользы и смысла. Таким образом, можно конста-
тировать, что за социалистическими и антисоциалисти-
ческими взглядами стояли и разные психические струк-
туры личности, разные мироощущения. Одни хотят жить
как все и стремятся к достатку и жизненным благам, дру-
гие хотели бы переделать этот мир на основании своих
представлений о социальной справедливости и общест-
венном прогрессе.
На мироощущение нонконформистов конца XIX века
откладывал свой отпечаток и успех технического и науч-
ного прогресса, открытия и изобретения, позволяющие
думать о безграничных возможностях человеческого разу-
ма. На фоне появления записи звука, радиосвязи, электро-
1 Лебон Г Психология социализма. СПб., 1995. С. 76.
2 Там же. С. 85.
75
двигателя и двигателя внутреннего сгорания, аэропланов
и т.п. — эксперименты в социально-экономической сфере
не казались противоестественными, а, наоборот, выгля-
дели вполне перспективно. Революция в науке и технике
как бы нуждалась в продолжении и распространении на
область социально-экономического и политического. Не
случайно один из первых марксистских кружков в начале
1890-х годов возник среди студентов Петербургского тех-
нологического института.
Глава 3
РОЖДЕНИЕ БОЛЬШЕВИЗМА
Кружок «технологов» (или «стариков», как их позд-
нее называли) родился не на пустом месте. Марксизм
в качестве революционного учения проник в Россию
еще в 1870-е годы, но долгое время его воспринимали
как одну из революционных доктрин, апеллирующих ис-
ключительно к рабочему классу. В 1880-е годы в России
марксизм воспринимался преимущественно через приз-
му лассальянства, а созданная в Швейцарии Плехановым
группа «Освобождение труда» практически не имела ус-
тойчивых контактов с русским революционным подполь-
ем. Кроме того, марксизм в этот период крайне мало вли-
ял на характер пропаганды, да и сама пропаганда огра-
ничивалась распространением запрещенной литературы.
Большинство так называемых марксистских кружков при-
нимали в свой круг и народников, и радикально настроен-
ных либералов. Члены этих кружков в основном занима-
лись философским и экономическим самообразованием, а
революционная деятельность сводилась к теоретическим
дискуссиям, хотя и это по понятиям того времени прирав-
нивалось к антигосударственной деятельности.
Один из участников этого подпольного самообразо-
вания впоследствии вспоминал об атмосфере, царившей
тогда в кружках: «Обмен мыслей стал принимать какой-
то шаблонный характер, речи произносились по какому-то
общему трафарету. Выступает народоволец и, перечислив-
ши крестьянство, пролетариат и буржуазию, доказывает,
что эти силы еще не способны на борьбу с самодержави-
ем, что только одна доблестная интеллигенция приведет
77
народ к победе, и единственным средством сношения яв-
ляется террор; выступает социал-демократ и доказывает,
что только пролетариат — революционная сила в стране;
выступает какой-нибудь радикал и зовет под революци-
онное знамя все оппозиционные элементы»1.
Непосредственным предшественником группы «тех-
нологов» была Брусневская2 группа, действовавшая в Пе-
тербурге в 1890—1892 годах. В кружках этой группы было
немало рабочих, что выделяло ее на фоне чисто интелли-
гентских кружков. Летом 1892 года группа Бруснева была
разгромлена полицией, но некоторые из ее членов уцеле-
ли. Одним из них и был основатель группы «технологов»
Степан Иванович Радченко. На первых порах в кружок
входило всего несколько человек: Г.М. Кржижановский,
В.В. Старков, А.Л. Малченко, Г.Б. Красин, П.К. Запорожец,
З.П. Невзорова, Я.П. Пономарев. Чуть позже к ним при-
соединились А.А. Ванеев и М.А. Сильвин, а в конце осени
1893 года Сильвин ввел в кружок еще одно новое лицо —
В.И. Ульянова. В это же время в Петербурге образовался
еще один кружок во главе с Ю.О. Цедербаумом (Мартовым).
Этот кружок известен как «Петербургская группа «Осво-
бождения». Чуть позже возникли кружки Д.В. Страндена,
И.Д. Ставского, К.М. Тахтарева и Н.В. Чернышева.
По воспоминаниям К.М. Тахтарева, пропаганда сре-
ди рабочих в начале 1890-х годов носила кустарный ха-
рактер. Помимо кружков в рабочей среде действовали
и одиночки, — как правило, выходцы из гимназических
кружков самообразования. Их работа сводилась к «разъ-
яснительным» беседам, т.е. ответам на вопросы рабочих,
и распространению неподцензурной литературы (брошю-
ра Дикштейна «Кто чем живет», книга А.Н. Баха «Царь-
голод» и т.п.)
1 Цит. по: Невский В. Очерки по истории Российской коммунисти-
ческой партии. Т. 1 Изд. 2-е. Л., 1925. С. 271.
2 Инженер М.И. Бруснев, руководивший кружком, в свою очередь,
вышел из организации Благоева.
78
Как пишет Тахтарев, «я шел к рабочим с целью лишь
помогать им в их стремлениях к самоосвобождению. Вла-
димир Ильич... сразу же поставил перед собой цель: ру-
ководить рабочим движением»1.
Действительно, проходит не более года — и Влади-
мир Ульянов на одном из собраний группы ставит во-
прос о переходе от кружковой работы к прямой агита-
ции в массах. Он составляет вопросник для рабочих, с
помощью которого можно было выяснить условия рабо-
ты и жизни рабочих конкретного предприятия: продол-
жительность рабочего дня, размер зарплаты во всех ее
формах, вычеты из нее и штрафы, нормы браковки, сте-
пень соблюдения заводской администрацией рабочего за-
конодательства. Кроме того, часть вопросов была посвя-
щена бытовым условиям, питанию рабочих, проблеме ал-
коголизма, конфессиональной принадлежности и т.п. Это
был первый (по крайней мере — в истории России) опыт
социологических исследований со строго конкретной це-
лью — выяснения реальных оснований для недовольства
рабочих. Владимир Ульянов первым переставил акценты
в пропаганде с чисто умозрительных социальных теорий
на вполне законные требования тех, кто трудился на фаб-
риках и заводах.
В феврале 1895 года на квартире М.А. Сильвина и
А.А. Ванеева в Петербурге состоялось совещание питер-
ских марксистов, на котором большинством голосов про-
тив Г.Б. Красина и С.И. Радченко было принято решение
перейти от кружковой пропаганды (не прекращая ее) к
агитации в массах на почве насущных требований трудя-
щихся2. Это была первая знаменательная веха, первый ма-
ленький шажок в процессе оформления революционной
социал-демократии в России.
1 Тахтарев К. Ленин и социал-демократическое движение И Бы-
лое. 1924. № 1. С. 6.
2 Сильвин М.А. Ленин в период зарождения партии. Л., 1958.
С. 90—92.
79
Общеизвестно, что 1894 год был весьма плодотвор-
ным для Владимира Ульянова. В январе он выступает с
рефератом о книге В. Воронцова «Судьбы капитализма
в России», в марте-июне пишет работу «Что такое «дру-
зья народа» и как они воюют против социал-демокра-
тов?», осенью готовит реферат «Отражение марксизма
в буржуазной литературе» с подробным разбором кни-
ги П.Б. Струве «Критические заметкц к вопросу об эко-
номическом развитии России». И, наконец, зимой 1894/95
года Ульянов пишет работу «Экономическое содержание
народничества и критика его в книге г. Струве».
Литературная деятельность В. Ульянова приносит ему
определенную известность в кругах демократической ин-
теллигенции и репутацию «хорошо образованного мар-
ксиста». Владимир Ульянов проявляет задатки искусно-
го полемиста, но теоретический уровень его работ вряд
ли можно назвать высоким. Постулируемые им идеи есть
трафаретное изложение основ марксизма (в том виде, ка-
ким его восприняли в России через призму немногочис-
ленных переведенных на русский язык трудов) в приложе-
нии к русской реальности конца XIX века. Ульянов кон-
статирует разложение общества на классы (хотя процесс
социальной дифференциации был куда сложнее), особо
выделяя процесс накопления капитала в крестьянской
среде. Он заявляет о самодостаточности русского капи-
тализма против утверждений апологетов народничества
о его ущербности. Он убежден в прогрессивности про-
исходящих в российской экономике процессов. Анализи-
руя т.н. «вопрос о рынках», Ульянов апеллирует к авто-
ритету К. Маркса, утверждавшего, что «вполне мыслимо
капиталистическое производство без внешних рынков, с
растущим накоплением богатства...» 14, наконец, Ульянов
полностью разделяет точку зрения Плеханова о классо-
вой природе государства. Более того, он убежден в том,
что русское государство есть выразитель интересов и воли
буржуазии, а наличие пережитков феодализма (включая
80
абсолютную монархию) свидетельствует лишь о незрело-
сти русского капитализма. Для Ульянова буржуа — это,
прежде всего, собственник. Весь социальный смысл гене-
зиса европейского капитализма для Ульянова не очевиден,
он мыслит другими, весьма упрощенными категориями. То,
что для легальных марксистов (Н.А. Бердяева, П.Б. Струве
и др.) представлялось абсолютной ценностью, а именно:
буржуазное развитие неминуемо сопровождается опреде-
ленным социальным прогрессом (возникновением граж-
данского общества и демократических форм управления
обществом), — для Ульянова есть всего лишь система по-
литических институтов, прикрывающих господство бур-
жуазии. Буржуазная демократия есть ложь, ибо она кон-
сервирует социальное неравенство и создает правовую ос-
нову для эксплуатации человека человеком. От этой идеи
Ульянов-Ленин никогда не отступал до конца своей жиз-
ни. Капитализм в условиях самодержавной монархии —
это произвол власти в интересах буржуазии, не прикры-
тый никакими демократическими декорациями. Никако-
го самостоятельного значения за русским самодержавием
В. Ульянов в тот период не признавал.
В феврале 1895 года происходит совещание предста-
вителей марксистских групп Петербурга, Москвы, Киева
и Вильно, которое показало наличие весьма существенных
различий в толковании целей и задач рабочего движения.
Для Ульянова становится необходимым обращение к ав-
торитету Плеханова и в конце апреля 1895 года он уезжа-
ет в Швейцарию.
К середине 1890-х годов взгляды Плеханова на исто-
рический процесс в России сложились в довольно строй-
ную теорию? Отправной точкой для создания этой теории
послужил критический анализ народнических взглядов и
практики народовольцев в его книге «Наши разногласия».
Плеханов отверг основную идею революционного народ-
ничества — прийти к социализму, минуя капитализм, с
помощью захвата политической власти. Особо Плеханов
81
подчеркивал ложность тезиса о природном коллективиз-
ме русского крестьянства. В марксизме для Плеханова од-
ной из самых важных (и созвучных ему!) идей стала идея
о консервативности крестьянства, стоящего на пути об-
щественного прогресса. Единственным классом, готовым
поддержать революцию, Плеханов считал рабочий класс,
а главной целью русских революционных марксистов —
способствование развитию самосознания рабочего клас-
са и организацию марксистской рабочей партии. При этом
Плеханов был убежден, что развитие капитализма и фор-
мирование рабочего класса в общих чертах пойдет в Рос-
сии так же, как и в Европе. Главная опасность для Пле-
ханова — именно захват власти революционерами ранее
того момента, когда Россия окажется готовой к социализ-
му. В этом случае возможна лишь диктатура «социалисти-
ческой касты», которую Плеханов называл «царским дес-
потизмом на коммунистической подкладке». Плеханов
был убежден, что при «патриархальном и авторитарном
коммунизме» народ потерял бы «всякую способность к
дальнейшему прогрессу». Одной из главных категорий
плехановской доктрины социализма становится слово
«европеизация».
Экономическая европеизация России необходимо по-
ведет за собой и ее политическую европеизацию, заявля-
ет Плеханов. Но далее делает оговорку: «Теоретически это
совершенно бесспорно, так как кто же не знает, что поли-
тическая конституция всякой данной страны вырастает из
ее экономических отношений. Однако современная рус-
ская жизнь заставляет, по-видимому, усомниться в пра-
вильности этого положения»1.
Как отмечает Ингерфлом, сомнения Плеханова свя-
заны с проблемой естественной эволюции самодержавия,
иными словами, — у него возникает сомнение в том, мо-
жет ли в России стихийный ход истории привести к поли-
1 Цит. по: Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин: Русские
корни ленинизма. М., 1993. С. 150.
82
тической европеизации. Однако — следует подчеркнуть —
эти сомнения ни в малейшей степени не отразились на
постулате о необходимости периода буржуазного разви-
тия России.
Другой исследователь данной проблематики, Б.В. Бо-
гданов, обратил внимание на противоречивость теорети-
ческих построений Плеханова: «Марксову аргументацию
из «Манифеста» и «Капитала» об исторической прогрес-
сивности капитализма Плеханов попытался усилить ссыл-
кой на необходимость уничтожения «восточного деспо-
тизма» в России, чтобы убедить всех в том, что «даль-
ше так жить нельзя»1. Иными словами, без свержения
самодержавия европеизация России просто невозможна,
но свергнуть самодержавие в состоянии только рабочий
класс. Однако эта революция по характеру должна быть
буржуазной, а потому пролетариат должен объединить-
ся с буржуазией. Для обоснования этого тезиса Плеха-
нов создает концепцию двустадийности революционного
процесса в России. В изложении Б.В. Богданова эта кон-
цепция выглядит следующим образом: «России еще пред-
стоит длительный процесс «европеизации» и она еще не
готова для социализма ни в экономическом, ни в социаль-
но-политическом, ни в культурном отношении». Поэтому
предстоящая революция будет лишь политической (завое-
вание демократии и свержение «восточной деспотии»), а
не социальной (т.е. социалистической по тогдашней тер-
минологии). Эти две революции должны быть разделены
временным промежутком. Размеры этого предполагаемого
временного промежутка между двумя революциями Пле-
ханов то укорачивал, то удлинял... Непоследовательность
Плеханова не случайна. Он близко подошел к выводу о
том, что революция, в которой главной движущей силой
выступит пролетариат, не вместится в рамки буржуазной
революции старого типа. Вполне логично было предполо-
жить, что пролетариат сделает нечто гораздо большее, чем
1 Богданов Б.В. У истоков ленинизма. М., 1991. С. 62.
83
просто создаст условия для расцвета капитализма. Он не
удовлетворится тем, что вместо царя посадит на трон сво-
его классового противника — буржуазию. Чувствуя пара-
доксальность положения пролетариата, обязанного делать
не свою, а буржуазную революцию... Плеханов выдвинул...
идею, заключенную в формуле «гегемония пролетариата в
буржуазной революции»... Но если перевести эту форму-
лу в практическую плоскость, то организационные формы
такой гегемонии, как и формы сотрудничества с буржуази-
ей оставались для Плеханова весьма туманными...1»
Плеханов находит выход из противоречия, встраи-
вая в свою концепцию категорию «классовое самосозна-
ние пролетариата». «Именно самосознание, — пишет Б.В.
Богданов, — должно во всяком конкретном случае взве-
шенно определять те дозы «союза» и «борьбы» с буржуа-
зией, которые не грозят пролетариату конфликтом с «не-
обходимостью»2.
Таким образом, принцип гегемонии пролетариата не
только не противоречит идее исторической необходимо-
сти (которая воспринималась Плехановым как нечто фа-
тальное), но и как бы становится составной частью этой
идеи. Ибо, как верно подметил Б.В. Богданов, «статусом
пролетарского классового самосознания Плеханов наде-
лял не всякое, а лишь то содержание сознания, которое
порождено этой «необходимостью», которое ее адекват-
но отражает и ей соответствует». Плеханов, добавим мы,
вольно или невольно наделил пролетариат (который сам
по себе представлял гипотетическую величину) даром
провиденциализма. «Практически же, — делает вывод
Б.В. Богданов, — это означало не что иное, как требова-
ние признать «самосознанием» его собственную плеханов-
скую интерпретацию «необходимости», включая выводы
о неодолимости и необходимости капитализма в России,
о неготовности ее для социализма, требование разделе-
1 Богданов Б.В. У истоков ленинизма. С. 65—66.
2 Там же. С. 68.
84
ния двух революций длительным промежутком времени,
призыв «не пугать» буржуазию, а вступить с нею в «союз»
ради завоевания политической свободы и т.п. Иначе гово-
ря, создавалась лишь видимость решения проблемы син-
теза борьбы за демократию и борьбы за социализм. Пле-
ханов попросту ушел от ответа на вопрос о том, что де-
лать пролетариату практически в буржуазной революции
и каков социалистический эквивалент его действий, коль
скоро признавалась его ведущая роль в революции»1.
Туманность теоретических посылок предопределила
путаность и неопределенность дальнейшей политической
позиции Плеханова, который с 1903 года метался меж-
ду большевиками и меньшевиками, поддерживая то пер-
вых, то вторых и заключая временные союзы. Но это бу-
дет позже. А в 1895 году Плеханов — признанный лидер
российских марксистов, стоящий почти на равных с тео-
ретиками Второго Интернационала. Ульянов едет в Швей-
царию, чтобы убедиться в правильности и обоснованно-
сти своей позиции. Беседы с Плехановым и Аксельродом
во многом предопределили генезис ленинских взглядов
на рабочее движение, роль марксистской партии и рево-
люцию в России.
Надо отметить, что с самого начала плехановская ин-
терпретация марксизма вызвала в молодом Ульянове оп-
ределенные сомнения. Многие произведения Маркса (осо-
бенно раннего периода) тогда вообще не были известны.
Об учении Маркса судили по таким работам, как «Капи-
тал», «Манифест Коммунистической партии», «Граждан-
ская война во Франции», «18-е брюмера Луи Бонапарта»,
«Критика Готской программы» и некоторым другим. Вуль-
гарно усвоенное материалистическое истолкование исто-
рии несло в себе метафизическое начало, критически вос-
принятое Ульяновым. Об этом он напомнил в 1899 году в
письме А.Н. Потресову: «Помните, как один наш общий
знакомый в «прекрасном далеке» зло высмеивал и разно-
1 Богданов Б.В. У истоков ленинизма. С. 68—69.
85
сил в пух и прах меня за то, что я назвал материалисти-
ческое понимание истории — «методом»?»1
Это важное свидетельство того, что уже в 1895 году
Ульянов был далек от телеологического истолкования мар-
ксистских взглядов на историю в духе плехановской фа-
тальной «исторической необходимости». Однако в СССР
именно эти плехановские постулаты (перекликающиеся с
концепцией раннего К. Каутского) были переработаны в
т.н. «исторический материализм», а затем (во многом бла-
годаря Н.И. Бухарину) канонизированы и превращены в
абсолютную истину.
Что касается молодого Ульянова, то он уже тогда,
пользуясь категориями «революционное сознание», «ор-
ганизация революционных сил» и т.п., прекрасно отдавал
себе отчет в преходящем характере этих категорий. У Пле-
ханова же материалистическое понимание истории сво-
дится к линейности исторического процесса, развитие ко-
торого идет согласно незыблемым законам, не зависимым
от человеческой воли. Отсюда — известный тезис Плеха-
нова о том, что стремления социалистов «не что иное, как
сознательное выражение бессознательного хода общест-
венного развития»2.
Второй (и основной в то время!) пункт несовпадения
взглядов молодого Ульянова и Плеханова — отношение к
либералам. Вот как подходит к этому вопросу Ингерфлом:
«Презрение Ульянова к либералам связано с тем, что ка-
чество общественной «ткани» не составляет для него от-
дельной проблемы. Если общество является синонимом
экономической системы и если в России эта система за-
ключает в себе борьбу между пролетариатом и буржуа-
зией, то создание общества принадлежит прошлому, ибо
классы уже политически сложились, и с этой точки зрения
всякая социальная сила, за исключением рабочего клас-
1 Ленин В.И ПСС, т. 46. С. 26.
2 Цит. по: Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин: Русские
корни ленинизма. М., 1993. С. 151.
86
са, обречена на исчезновение; следовательно, бесполезно
о ней заботиться, а любой экономический или политиче-
ский вопрос должен оцениваться в зависимости от его со-
ответствия интересам рабочего класса»1.
Думается, однако, что столь резко негативное отно-
шение Ульянова к либералам связано более с тем обстоя-
тельством, что либерализм, выражаясь его словами, пы-
тается «учитывать» в свою пользу результаты борьбы ра-
бочих против царизма, а это для Ульянова неприемлемо
вдвойне.
Молодому Ульянову было присуще упрощение рос-
сийской социально-политической структуры и социаль-
но-экономической проблематики. Социальное он сводит
к экономическому, а последнее трактует в духе «Манифе-
ста». Что касается крепостнических пережитков, то они, с
точки зрения Ульянова, замедляют процессы капитализа-
ции и классового расслоения, но не более. Для Ульянова,
справедливо замечает Ингерфлом, «устранение докапита-
листических пережитков необходимо лишь в той степени,
в какой это нужно рабочему классу для его борьбы с бур-
жуазией. Демократия — не самоцель... она лишь предва-
рительная стадия для конечной победы пролетариата»2.
Либеральные идеи о самоценности демократии дей-
ствительно чужды Ульянову, ибо власть в его представле-
нии в любом виде представляет насилие. Буржуазная де-
мократия есть власть буржуазии, прямая демократия (вро-
де Парижской Коммуны) — власть народа. Это упрощение
мешает Ульянову вначале найти взаимопонимание с Пле-
хановым и его окружением. П.Б. Аксельрод впоследствии
вспоминал: «...первый вопрос, который мы обсуждали, ка-
сался отношения русской социал-демократии к либералам.
В конце концов, Ульянов заявил, что признает правиль-
1 Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин: Русские корни ле-
нинизма. М., 1993. С. 160.
2 Там же. С. 165.
87
ность точки зрения «Группы» на этот вопрос»1. Плеханов
и Аксельрод убеждают прибывшего к ним неофита в не-
обходимости европеизации России, для чего собственно и
нужны либералы. Ингерфлом строит предполагаемую ло-
гику доводов из контекста опубликованных Аксельродом
в этот период брошюр. В них Аксельрод развивал взгляды
на своеобразие русской истории. В России, по мнению Ак-
сельрода, «активной исторической силой являлось только
государство, общество же играло роль... воска, из которо-
го государственная власть лепила, сообразно социально-
политическим нуждам, те или иные формы»2. Экономи-
ческое развитие России есть простой результат усложне-
ния интересов и потребностей государства, а не общества.
Самодержавие предполагает отсутствие политически гос-
подствующих классов, которые с успехом заменяет царь с
чиновниками. Иными словами, в России нет общества в
европейском значении этого слова. А, следовательно, нет
и классов, способных выступить против господства абсо-
лютизма. Речь идет не только о буржуазии, но и о проле-
тариате, который все еще есть плоть от плоти погрязшей
в рабстве и невежестве народной массы.
Так считал Аксельрод, и, надо полагать, так же считал
Плеханов. Для молодого Ульянова, скорее всего, подобные
рассуждения звучали откровением. Он не мог не задумать-
ся о том, какие формы может принять участие рабочих в
политической борьбе в условиях самодержавной монар-
хии и что может подтолкнуть их к такой борьбе.
В конце сентября 1895 года Ульянов возвращается в
Петербург и в течение октября-ноября проводит объе-
динение питерских социал-демократических кружков во-
круг т.н. «центральной группы», а затем начинает подго-
товку издания нелегальной газеты «Рабочее дело», первый
номер которой готовился к изданию, но так и не вышел.
Единственное, что удалось сделать в этот период питер-
1 Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин... С. 165—166.
2 Там же.
88
ским социал-демократам — выпустить написанную Улья-
новым листовку «К рабочим и работницам фабрики Торн-
тона». В ночь с 8 на 9 декабря (с 20 на 21 по новому стилю)
Ульянов и ряд его сподвижников были арестованы поли-
цией. Мартов оставался на свободе еще месяц, пытаясь
вместе с Сильвиным, Радченко и Ляховским наладить ра-
боту организации, но 5 января 1896 года был арестован и
он вместе с Ляховским и Бабушкиным. Та легкость, с ка-
кой полиции удалось разгромить организацию, неприятно
удивила Ульянова и заставила о многом задуматься.
Первая половина 1896 года — период так называемого
«бабьего царства», когда костяк «Союза борьбы»1 соста-
вили сестры Зинаида и Софья Невзоровы, А.А. Якубова,
Н.К. Крупская и Инна Смидович. Постепенно Централь-
ная группа «Союза» пополнялась выходцами из других пи-
терских кружков. Наряду со «стариками» М. Сильвиным и
С. Радченко в организации работали Б. Горев, Ф. Ленгник,
Ф. Дан и Ю. Лурье. Однако в августе 1896 года были аре-
стованы Сильвин, Ленгник, Дан и Лурье, после чего осе-
нью того же года образовалась новая «центральная груп-
па» в составе Потресова, Тахтарева, Горева и Иваньши-
на. Чуть позже к ним присоединился В.Н. Катин-Ярцев.
Подобная ротация кадров несомненно влияла на качест-
во пропагандистской работы, но главное заключалось не
в этом. В большинстве своем это были люди совсем иных,
чем Ульянов, взглядов на роль рабочего движения в Рос-
сии. Суть этих взглядов сводилась к известной идеализа-
ции самих рабочих, якобы несущих в себе некое здоро-
вое начало. Это был сколок с народнической идеализа-
ции крестьянства. В частности, Б.И. Горев впоследствии
вспоминал: «Часть нашей центральной группы (Катин-Яр-
цев и Якубова, а раньше и Тахтарев), недовольные нашим
«централизмом» и тем, что они называли «опеканием ра-
бочих», высказывались за большее привлечение рабочих к
1 Название организации «Союз борьбы за освобождение рабочего
класса» появилось уже после ареста В.И. Ульянова, в декабре 1895 г.
89
активной и руководящей работе. При этом они иногда до-
ходили до крайних увлечений, утверждая, например, что
лучше плохая (курсив источника. — А.Б.) прокламация,
написанная рабочим, чем хорошая, но сочиненная интел-
лигентом. Они требовали создания особой центральной
группы из одних рабочих, без одобрения которой не пред-
принимался бы ни один ответственный шаг «Союза»1.
Появление в руководстве «Союза» новых лиц совпа-
ло с активизацией забастовочной борьбы питерских рабо-
чих, что казалось этим молодым марксистам подтвержде-
нием их взглядов: рабочие самим ходом классовой борьбы
обречены возглавить общественный прогресс. Так испод-
воль, постепенно в российской социал-демократии ста-
ло зарождаться новое течение, получившее наименование
«экономизма». Суть его сводилась к борьбе за сиюминут-
ные экономические выгоды, за улучшение материального
и социального положения рабочих, в то время как поли-
тическая борьба рассматривалась как удел либеральной
оппозиции.
Какова в этот момент была позиция Ульянова? Б.И. Го-
рев сообщает в своих мемуарах, что когда Ульянов и его
соратники были освобождены из ДПЗ, они два вечера
подряд собирались на квартире у Цедербаумов, где Горев
в качестве одного из руководителей «Союза» отчитывал-
ся о деятельности за прошедший без «стариков» период.
(Кстати, кроме Б.И. Горева от «молодых» на эту встречу
пришла только А.А. Якубова.) Горев вспоминает, что Уль-
янов по поводу идеи о самостоятельности рабочего дви-
жения и создании руководящей «рабочей» группы заявил
следующее: «Если у вас есть сознательные и заслуживаю-
щие доверия отдельные рабочие, введите их в централь-
ную группу, вот и все. Больше никакой особой «рабочей
политики» не нужно»2. Судя по всему, мысли Аксельрода
1 Горев Б.И. Из партийного прошлого: Воспоминания. 1895—1905.
Л., 1924. С. 34.
2 Там же. С. 37.
90
о несамостоятельности рабочего движения оставили свой
след во взглядах молодого Ульянова.
Затем Ульянов и большинство «стариков» отправля-
ются в Сибирь, а в «Союзе» в течение 1897 года взгля-
ды «молодых» оформляются в довольно стройную и не
чуждую логике концепцию, получившую наименование
«экономизма». Печатным органом питерских «экономи-
стов» стала газета «Рабочая мысль» (№ 1 появился в ок-
тябре 1897 года), в редакцию которой вошли А.А. Якубова,
К.М. Тахтарев и В.Н. Катин-Ярцев. «Рабочая мысль» про-
пагандировала борьбу за повышение заработной платы и
улучшение условий труда. В редакционной статье перво-
го номера газеты говорилось: «Пусть рабочие ведут борь-
бу, зная, что борются они не для каких-то будущих поко-
лений, а для себя и своих детей, пусть помнят, что каж-
дая победа, каждая пядь, отбитая у врага, есть пройденная
ступень лестницы, ведущей к их собственному благопо-
лучию»1.
Логика «экономизма» на первое место ставила по-
степенность. В России рабочий класс еще слаб, плохо ор-
ганизован, еще не готов к политической борьбе, поэто-
му «желательна та борьба, которая возможна, а возмож-
на та, которую ведут рабочие в данную минуту». Исходить
из реальных возможностей, а не из доктринальных по-
стулатов — эта мысль многим тогда показалась здравой.
Не отрицая в принципе значения политической борьбы,
«Рабочая мысль» отождествляла последнюю с борьбой за
легальные возможности, в том числе возможности, про-
истекающие из общественного характера земского само-
управления.
Когда первый номер «Рабочей мысли» попал в руки
Ульянова, тот пришел в полное недоумение, но посчитал
все это недоразумением. Однако через некоторое время
его сестра пересылает в Шушенское текст программно-
го документа (скорее всего, черновика) наиболее умерен-
1 Рабочая мысль. 1897. № 1 (октябрь).
91
ной части «экономистов», более известного под именем
«Credo». На этот раз Ульянов реагировал бурно. К этому
моменту (в течение второй половины 1897 года) он успел
написать работу «Задачи русских социал-демократов» и
переправить ее в Европу, где она вышла уже в 1898 году
отдельной брошюрой с предисловием П.Б. Аксельрода.
В этой работе Ульянов прямо указал на главную близле-
жащую цель социал-демократии в России — завоевание
политической свободы и демократизацию политического
и общественного строя в России. И что же он вынужден
читать в ответ? — «Для русского марксиста исход один:
участие, т.е. помощь экономической борьбе пролетариата
и участие в либерально-оппозиционной деятельности».
К этому времени взгляды Ульянова претерпели опре-
деленную эволюцию. В процессе написания двух своих ра-
бот — «Развитие капитализма в России» и «Задачи рус-
ских социал-демократов» он совершенно другими глазами
начинает смотреть на сущность происходящих в стране
социально-экономических и политических процессов. На
это указывает Ингерфлом, но он ошибается, полагая, что
Ленин перестает мыслить классовыми категориями. Если
в «Задачах...» Ульянов признает самостоятельное полити-
ческое значение царизма, то только в качестве пережитка
феодального общества. Но он уже не рассматривает рос-
сийскую монархию как инструмент буржуазного классово-
го господства, а это уже шаг вперед. В «Развитии...» Уль-
янов пересматривает свои прежние взгляды на природу
крепостнических пережитков, которые в своих ранних ра-
ботах он объяснял кратковременностью пореформенного
периода и архаичностью политико-правовой системы са-
модержавия1. Теперь все это объясняется характером рус-
ской аграрной системы, в которой невероятным образом
переплетаются элементы феодального и капиталистиче-
ского укладов. Ульянов признает, что торговый и ростов-
1 Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин: Русские корни ле-
нинизма. М., 1993. С. 190.
92
щический капитал играет огромную роль в русской дерев-
не, задерживая при этом расслоение крестьянства на сель-
скую буржуазию и сельский пролетариат. (Надо, однако,
задать вопрос: а насколько была возможна чистота подоб-
ных процессов в русской деревне? Ингерфлом здесь прохо-
дит мимо проблемы.) Ульянов вынужден признать исклю-
чительную живучесть старых аграрных отношений в Рос-
сии, которые под влиянием «русского капитализма» лишь
деформируются, но не собираются уступать место новым,
более прогрессивным отношениям. Отсюда — сомнения
в потенциях «русского капитализма», который бы сам по
себе обеспечил социальные преобразования на европей-
ский лад. Вспомним, что о том же самом писал в 1882 году
В.П. Воронцов! Правда, у В.И. Ульянова совершенно дру-
гой подход: дело не в неразвитости внутренних рынков и
отсутствии внешних, а в том комплексе общественных от-
ношений, которые порождает царизм и которые со времен
Добролюбова принято именовать «азиатчиной».
Нельзя не согласиться с Ингерфломом и в другом:
у молодого Ульянова постепенно меняются взгляды на
роль социал-демократической партии в рабочем движе-
нии. В «Проекте и объяснении программы социал-демо-
кратической партии», написанном в тюрьме в 1896 году,
Ульянов признает задачей с.-д. партии «помогать... борьбе
русского рабочего класса развитием классового самосоз-
нания рабочих, содействием их организации, указанием на
задачи и цели борьбы»1. В «Задачах русских социал-демо-
кратов» говорится уже о непосредственном руководстве:
«Практическая деятельность социал-демократов ставит
себе... задачей руководить классовой борьбой пролета-
риата и организовывать эту борьбу»2.
В 1895 году Аксельрод убеждал Ленина в незрелости
русского пролетариата и необходимости политическо-
го лидерства буржуазии. В 1897 году Ульянов подходит к
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 2. С. 84
2 Там же, с. 446
93
проблеме иначе: если русский рабочий класс еще не со-
зрел для политической борьбы, то еще менее готова к ней
русская буржуазия. По мысли Ульянова, в этой ситуации
роль политического лидера должна взять на себя социал-
демократическая партия.
Однако до поры до времени остается открытым во-
прос об уровне самосознания самого пролетариата. В про-
цессе полемики с «экономистами» Ульянов осознает необ-
ходимость разобраться в сущности понятий. Ингерфлом
особо подчеркивает, что в момент написания «Задач» Уль-
янов «продолжает представлять рабочий класс соответ-
ствующим надеждам, возлагаемым на него теорией, чем-
то внешним по отношению к самодержавию», имеющим к
тому же врожденный иммунитет против всякого компро-
мисса с рабской психологией.1
Дошедшие до Ульянова сведения о том, с какой лег-
костью идеи «экономизма» проникли в рабочую среду и
покорили ее, заставляют его усомниться в правильности
того образа, который он рисовал еще два года назад. Па-
радоксально, но в эти же годы категория «рабочий класс»
вызывает большие сомнения у Эдуарда Бернштейна, пы-
тающегося переосмыслить ключевые положения марксиз-
ма с точки зрения «экономической целесообразности».
Бернштейн пишет работу «Классы и классовая борьба», в
которой есть ссылка на книгу Туган-Барановского «Теоре-
тические основы марксизма». Бернштейн полностью со-
гласен с ним в следующем: «Маркс употребляет понятие
класс в двух совершенно различных значениях: то в зна-
чении социально-экономическом, то в смысле политиче-
ски-социальном, причем в основу класса (очевидно, как
понятия. — А.Б.) в первом случае кладется характерный
признак совершенно объективного свойства, а именно
признак статики данной группы, если можно так выра-
зиться, признак ее объективного «бытия», во втором же
1 Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин: Русские корни ле-
нинизма. М., 1993. С. 188.
94
случае главным и существенным признаком класса явля-
ется субъективное «сознание» группы людей»1. В реально-
сти же рабочий класс в той совокупности значений, кото-
рую постулировал Маркс, есть не что иное, как теорети-
ческая абстракция.
Для Ленина же рабочий класс превращается в уни-
версальную категорию, смысловое содержание которой
все время зависит от конкретного исторического или
теоретического контекста. Но теоретическая полемика с
«экономистами», часть которых апеллировала к выводам
Бернштейна, стимулировала идейную эволюцию Ульяно-
ва и позволила довести логическую цепочку промежуточ-
ных выводов до смыслового завершения.
В своем знаменитом «Протесте российских социал-де-
мократов» (август 1899 г.) Ульянов апеллирует к следую-
щему тезису Аксельрода: «Рабочее движение не выходит
из тесного русла чисто экономических столкновений рабо-
чих с предпринимателями и само по себе, в целом, лише-
но политического характера, в борьбе же за политическую
свободу передовые слои пролетариата идут за революци-
онными кружками и фракциями из так называемой интел-
лигенции»2. Указывая на обоснованность таких взглядов,
Ульянов добавляет от себя: «Русские социал-демократы
должны приложить все усилия к тому, чтобы осуществи-
лась другая перспектива, излагаемая П.Б. Аксельродом в
таких словах: «Другая перспектива: социал-демократия
организует русский пролетариат в самостоятельную по-
литическую партию, борющуюся за свободу частью рядом
и в союзе с буржуазными революционными фракциями...
частью же привлекая прямо в свои ряды или увлекая за
собой наиболее народолюбивые и революционные элемен-
ты из интеллигенции»3.
1 Бернштейн Э. Классы и классовая борьба. М., 1906. С. 9.
2 Аксельрод П.Б. К вопросу о современных задачах и тактике рус-
ских социал-демократов. Женева. 1898. С. 19
3 Ленин В.И. ПСС. Т. 4. С. 173.
95
Отталкиваясь от этого тезиса Аксельрода, Ульянов на-
чинает создавать собственную концепцию партии. В не-
большой, неопубликованной в то время статье «Наша
ближайшая задача» (осень 1899 года) можно обнаружить
мысли, в достаточной степени объясняющие смысл после-
дующей деятельности Ульянова: «Борьба рабочих стано-
вится классовой борьбой лишь тогда, когда все передовые
представители всего рабочего класса всей страны сознают
себя единым рабочим классом и начинают вести борьбу
не против отдельных хозяев, а против всего класса (кур-
сив источника. — А. Б.) капиталистов и против поддер-
живающего этот класс правительства. «Всякая классовая
борьба есть борьба политическая», — эти знаменитые сло-
ва Маркса неверно было бы понимать в том смысле, что
всякая борьба рабочих с хозяевами всегда бывает (кур-
сив источника. — А. Б.) политической борьбой. Их надо
понимать так, что борьба рабочих с капиталистами необ-
ходимо становится (курсив источника. — А, Б.) полити-
ческой борьбой по мере того, как она становится классо-
вой борьбой. Задача социал-демократии состоит именно
в том, чтобы посредством организации рабочих, пропа-
ганды и агитации... превратить их стихийную борьбу... в
борьбу всего класса...»1
Если мы проследим за логикой рассуждений Ульянова
и пойдем чуть дальше в своих выводах, то обнаружим, что
именно здесь находится закладной камень большевизма.
Партия Ульянову нужна, чтобы рабочая масса организова-
лась в класс, ибо без политической борьбы нет осознания
классовых интересов, а, следовательно, нет и класса. От-
сюда логически вытекает, что рабочий класс остается
классом до того момента, пока существует марксист-
ская рабочая партия, организующая рабочих на поли-
тическую борьбу. Подобная трактовка позволяет све-
сти на «нет» то противоречие в Марксовой интерпре-
тации рабочего класса, на которое обратил внимание
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 4. С. 187—188.
96
Бернштейн. Вольно или невольно Ульянов приходит к вы-
воду, что именно социал-демократическая партия долж-
на своей деятельностью сорганизовать рабочий класс в
единое целое, превращаясь при этом в его системообра-
зующий элемент. А потому функции, которые Ульянов ра-
нее приписывал рабочему классу, экстраполируются те-
перь на партию.
Стоит отметить, что сама категория «рабочий класс»,
о чем уже говорилось выше, постепенно из вполне опре-
деленного понятия превращается в некий многозначный
символ, ибо в разном контексте Ульянов-Ленин вклады-
вал в эту категорию различное смысловое содержание.
Об этом пойдет речь дальше. Поэтому было бы ошибкой
считать, что Ульянов стремится поставить знак тождест-
ва между классом и партией. Концептуально этот вопрос
в тот период, скорее всего, Ульяновым решен не был. Он
просто старался адекватно реагировать на историческую
ситуацию. Понять логику мышления Ульянова — значит
понять природу истоков большевизма. Ингерфлом, на-
пример, пришел к выводу, что «для Ленина самодержа-
вие концентрирует все формы угнетения и все преграды
развитию, а партия совмещает в себе, в отсутствие соци-
альных классов, все формы сопротивления всем способам
угнетения»1. Иначе говоря, партия для Ульянова есть ин-
струмент организации контрвласти с целью в дальней-
шем инициировать гражданскую войну. В данном слу-
чае явно прослеживается логика шахматиста.
Скорее всего, Ульянов приходит к этому осознанию
чисто интуитивно, но затем, оставаясь верным себе, стре-
мится обосновать данную ситуацию логически. Подтвер-
ждением тому служит цитата из гораздо более поздней ра-
боты Ленина — «Шаг вперед, два шага назад», написанной
весной 1904 года в процессе полемики с меньшевиками:
«Теперь мы стали организованной партией, а это и озна-
1 Ингерфлом К.С. Несостоявшийся гражданин: Русские корни ле-
нинизма. М., 1993. С. 203.
97
чает создание власти, превращение авторитета идей в ав-
торитет власти, подчинение партийным высшим инстан-
циям со стороны низших». Наличие контрвласти превра-
щает борьбу с самодержавием в своего рода шахматную
партию, и шахматная логика становится центральным эле-
ментом ленинского мышления.
Но в 1899 году так далеко в своих выводах Ульянов
еще не заходил. Другая цель в этот период занимает его
внимание — создание собственной неподцензурной газе-
ты. Впереди было окончание срока ссылки и возвращение
в европейскую Россию. Ульянов делает первый шаг. В вос-
поминаниях Мартова это отражено следующим образом:
«В конце последнего года ссылки я получил... от В.И. Уль-
янова письмо, в котором он мне глухо предлагал «заклю-
чить тройственный союз», в который входил бы, кроме
нас двух, еще А.Н. Потресов для борьбы с ревизиониз-
мом и «экономизмом»1.
Между тем, идеи «экономизма» завоевывают все
больше и больше сторонников в среде социал-демокра-
тической эмиграции. Они увлекают марксистскую интел-
лигенцию своей рациональностью, лишенной какого-либо
личного риска, ибо обеспечить переход к легальной оп-
позиционной деятельности должна массовость рабоче-
го движения, перед которым самодержавие не устоит. Но
«экономизм» не был единым течением с цельной идеоло-
гией, взгляды «экономистов» на формы сочетания эконо-
мической и политической борьбы, необходимость суще-
ствования партии, сами цели рабочего движения весьма
и весьма различались. Сторонники Кусковой и Прокопо-
вича напрочь отрицали необходимость рабочей партии и
видели будущее в союзе рабочего движения с либераль-
ной оппозицией, «рабочемысльцы» во главе с Тахтаре-
вым и Якубовой пытались придать российскому рабоче-
му движению формы английского тред-юнионизма, «рабо-
чедельцы» во главе с Б. Кричевским представляли собой
1 Мартов Ю.О. Записки социал-демократа. М., 2004. С. 264.
98
настолько пестрое сообщество, что их взгляды варьиро-
вались от весьма умеренных (чистая экономическая борь-
ба) до весьма радикальных (сочетание экономической и
политической борьбы вплоть до индивидуального терро-
ра). При этом большинство «рабочедельцев» выступало
за необходимость создания хорошо организованной пар-
тии. Однако политические цели борьбы «рабочедельцы»
выводили из задач, поставленных экономической борьбой.
На первом месте стояли требования свободы союзов, ста-
чек, собраний и неприкосновенности личности. Подобная
программа подразумевала тактику выбивания из самодер-
жавия постепенных уступок, которые, по мысли идеоло-
гов «Рабочего дела», должны быть тем больше, чем мас-
штабнее и организованнее будет выступать рабочий класс
(«тактика-процесс»).
Сторонники «экономизма» заявили о себе в 1897 году,
а уже к осени 1898 года они стали преобладать в загранич-
ном «Союзе русских социал-демократов», где до недавне-
го времени наибольшим влиянием пользовалась плеханов-
ская группа «Освобождение труда».
Б.И. Горев сообщает в своих мемуарах, что в январе
1897 года члены Петербургского «Союза борьбы...» полу-
чили (в первый раз за все время существования «Союза»)
письмо от Плеханова, которое привез из Женевы некий
Гуревич. Письмо Плеханова «сплошь состояло из жалоб на
Тахтарева», который объявился в Европе, выдавая себя за
уполномоченного «Союза» и пытаясь слить в одну органи-
зацию все эмигрантские группы до народнических вклю-
чительно1. Такая активность явно не пришлась по вкусу
Плеханову. Взгляды «экономистов» (т.н. «молодых») от-
личались слишком высокой степенью эклектизма и мало
сопрягались с его собственной концепцией рабочего дви-
жения в России. Очень быстро этот антагонизм привел и
к личным конфликтам.
1 Горев Б.И. Из партийного прошлого: Воспоминания. 1895—1905.
Л., 1924. С. 34.
99
В ноябре 1898 года на 1-м съезде «Союза русских со-
циал-демократов» группа «Освобождение труда» заявила
о своем отказе редактировать издания «Союза». По ини-
циативе П.Б. Аксельрода группа согласилась выпустить № 5
и № 6 журнала «Работник» и две брошюры В.И. Ульянова
(в том числе «Задачи русских социал-демократов» с пре-
дисловием самого Аксельрода).
Споры возникли и вокруг права собственности на же-
невскую типографию, и вокруг франков, присланных рус-
скими социал-демократами из Нью-Йорка группе «Осво-
бождения труда». Все это крайне раздражало Плеханова,
привыкшего к иному отношению и к себе, и к своим иде-
ям. Именно здесь коренится основная причина, по кото-
рой Плеханов сравнительно долго поддерживал «центра-
лизм» Ульянова-Ленина. Но это — в будущем. А пока в ру-
ководство «Союза» продвинулась группа «экономистов»
во главе с Б.Н. Кричевским и П.Ф. Тепловым-Сибиряком.
В редакторскую группу также вошли представители «мо-
лодых» — В.П. Акимов, В.П. Иваншин и А.С. Мартынов.
Между сторонниками Плеханова и «молодыми» разверну-
лась яростная полемика. На втором съезде «Союза» в ап-
реле 1900 года в Женеве произошел окончательный раз-
рыв. Группа «Освобождение труда» вышла из «Союза» и
вскоре заявила о себе уже под другим названием — группа
«Социал-демократ». Немного ранее этого времени, в кон-
це февраля 1900 года, в Пскове появляется вернувшийся
из ссылки Владимир Ульянов.
Мартов впоследствии признавал, что в этот период
они вместе с Ульяновым «надеялись достигнуть цели ре-
волюционизирования деятельности партии без углубления
того организационного раскола, который начался за гра-
ницей, в расчете на то, что местные организации, в сре-
де которых уже остро чувствовалась неудовлетворенность
застоем, наступившим в движении, не окажут противо-
действия реформаторским попыткам новой группы. План
последней сводился к тому, чтобы образовать ядро цен-
700
тральной партийной организации, которая могла бы объ-
единять деятельность местных комитетов, обслуживая их
всесторонне, для чего она должна была обладать техниче-
скими и материальными средствами, равно как опытными
пропагандистами, агитаторами и организаторами»1.
Как видим, «централизм» Мартова в этот период ни-
чем не отличался от «централизма» Ульянова. При этом,
как признает Мартов, абсолютное большинство социал-
демократических групп и организаций на территории Рос-
сийской империи выразили готовность действовать соли-
дарно с новой группой. В это время заграничный «Союз
русских социал-демократов» вел подготовку созыва вто-
рого съезда РСДРП с целью преодоления раскола и созда-
ния единой партийной организации. Созыв съезда предпо-
лагался 6 мая 1900 г. в Смоленске. Члены «Союза» Ц. Ко-
пельзон и П. Теплов были отправлены в Россию наладить
связь с местными организациями и подготовить почву
для съезда. В марте Копельзон посетил Псков. Возникла
мысль об избрании Ленина, Потресова и Мартова редак-
торами предполагаемого центрального органа — «Рабо-
чей газеты», издание которой намеревались возобновить.
По этому вопросу еще в феврале 1900 г. в Москве велись
переговоры между представителем организации «Южный
рабочий» И. Лалаянцем и Лениным. Последний даже по-
лучил из-за границы мандат на съезд от группы «Освобо-
ждение труда». Но съезд не состоялся. В апреле полиция
произвела массовые аресты. Организация «Южный рабо-
чий» была практически разгромлена. В Пензе был аресто-
ван П. Теплов, ликвидированы комитеты в Полтаве, Ека-
теринославе, Москве, Харькове.
Еще до арестов, в начале апреля, состоялось знаме-
нитое Псковское совещание, на котором В.И. Ульянов,
А.Н. Потресов и Ю.О. Мартов встретились с представи-
телями «легального марксизма» П.Б. Струве и М. И. Ту-
1 Мартов Л. История российской социал-демократии. Петроград,
1918. С. 55
101
ган-Барановским для обсуждения вопроса о постановке
нелегальной социал-демократической газеты и теорети-
ческого журнала. Несмотря на явные идеологические рас-
хождения, стороны договорились о сотрудничестве, при-
чем Мартов был настроен наиболее скептически из всех
троих представителей «революционного марксизма». Уль-
янов же вполне сознательно стремился к сотрудничеству
с «легальными марксистами», предполагая, прежде все-
го, материальные выгоды от такого союза. Он прекрасно
понимал, что газета и журнал будут стоить больших де-
нег. Что касается Струве и Туган-Барановского, то для них
был важен сам переход к политической борьбе с самодер-
жавием, на смену которому, по их мысли, могли прийти
только либералы.
В июле 1900 года Ульянов покидает Россию. Перед
этим он объезжает Поволжье (Н. Новгород, Уфа, Самара),
где проводит встречи с местными социал-демократами.
Цель — организация групп поддержки будущей газеты.
По приезде в Швейцарию Ульянов немедленно встре-
чается с Аксельродом, а затем, полный надежд, едет в Же-
неву к Плеханову. Однако уже в процессе обсуждения на-
писанного Ульяновым заявления «От редакции» возника-
ют первые разногласия с Плехановым. Эти разногласия
едва не привели к расколу во время совещания в Корсье,
которое затем было описано Лениным в работе «Как чуть
не потухла «Искра»?» Адам Улам в своем труде справедли-
во заметил, что «иметь Плеханова союзником было поч-
ти так же трудно и утомительно, как и врагом»1. Плеха-
нов блестяще доказал это в августе 1900 года, проявив,
по словам Ленина, «абсолютную нетерпимость, неспособ-
ность и нежелание вникать в чужие аргументы и притом
неискренность, именно неискренность». И хотя в конеч-
ном итоге сторонам удалось прийти к компромиссу, об-
щая атмосфера на верхах русской социал-демократии ут-
ратила аромат доверительности и душевного комфорта.
1 Улам А. Большевики. М., 199 ). С. 183.
102
«По внешности — как будто бы ничего не произошло, вся
машина должна идти, как и шла, — признавал Ленин, —
только внутри порвалась какая-то струна, и вместо пре-
красных личных отношений наступили деловые, сухие, с
постоянным расчетом...»1 «Постоянный расчет» — это
признание того, что в верхушке РСДРП начинается борь-
ба за влияние, которой ранее удавалось избегать. Правда,
эта борьба камуфлировалась весьма демонстративным де-
мократизмом, когда едва ли не по любому поводу требова-
лось голосование. Однако в тот момент редакторский ре-
жим устроил обе стороны: соредакторы все шесть (Пле-
ханов, Ленин, Аксельрод, Засулич, Потресов и Мартов),
причем два голоса у Плеханова. Подобный расклад обес-
печивал Плеханову роль арбитра в идейных спорах, и с
этой ролью на первых порах он вполне справлялся. Одна-
ко роль лидера требует определенных организаторских та-
лантов, которые у Плеханова напрочь отсутствовали. Зато
такие организаторские таланты в избытке имелись у Улья-
нова-Ленина. Эти два человека, столь разных по характеру
и мироощущению, испытывали потребность друг в друге.
Ульянов всегда отличался полным отсутствием комплек-
сов, и, прекрасно отдавая отчет в том, зачем нужен Пле-
ханову, он отнюдь не тяготился своей ролью подмастерья
при мастере. Духовное лидерство Плеханова обеспечива-
ло ему патронаж при отстаивании примата политической
борьбы, а на большее он в тот период не замахивался. Тем
более что враг был общий — «экономисты», неонародни-
ки, анархисты. Хотя, и это надо отметить отдельно, в пе-
риод 1900 — 1901 годов отмечалось некоторое сближе-
ние позиций неонародников и левых социал-демократов,
нацеленных на политическую борьбу. Оттенки в отноше-
нии к либералам не казались существенными, а свое пони-
мание политической борьбы Ленин настолько встраивал
в марксистские формулы, что смысл его для многих ос-
тавался нерасшифрованным. Поэтому Ленин, скорее все-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 4. С. 351.
103
го, отгонял от себя соблазны начать свою собственную
игру. А ведь осенью 1900 года ему делались неоднократ-
ные предложения сотрудничества с «Рабочей мыслью», но
Ленин категорически отказывается.
В ноябре он готовит к печати первый номер «Искры»,
а затем начинает работу над первым номером журнала
«Заря». В России же в это время одна за другой возни-
кают группы содействия «Искре» на базе местных соци-
ал-демократических организаций, прежде всего в Москве,
Полтаве, Самаре, Пскове и Уфе.
В декабре в Мюнхен, где в то время находилось из-
дательство «Искры», приезжает П. Б. Струве с идеей из-
дания собственного «Современного обозрения» (в виде
приложения к журналу «Заря»). Однако Ленин после ряда
бесед убеждается в том, что готовится издание конкури-
рующего с «Искрой» либерального органа, предназначен-
ного для распространения в России, в том числе и среди
рабочих. Ленин выступает категорически против, хотя и
отдает дань формальному демократизму. «Если большин-
ство выскажется за, — пишет он Плеханову, — я, конеч-
но, подчинюсь, но только умыв наперед свои руки»1. От-
ношение к либералам вновь становится камнем преткно-
вения между Лениным и Плехановым, особенно после
появления знаменитой ленинской статьи «Гонители зем-
ства и Аннибалы либерализма». В этой статье Ленин впер-
вые четко обозначил свое отношение не только к либера-
лам, но и к политической свободе, указав на то, что она
принесет пользу прежде всего буржуазии. Потом он не-
сколько раз повторит эту мысль в других работах. Оче-
видно, именно в это время Ленин приходит к выводу, что
политическая свобода есть атрибут буржуазного право-
порядка. Трудно сказать, насколько он тогда уже осозна-
вал, что социализм (в его интерпретации) и политическая
свобода — несовместимы, но мысль его работала именно
в этом направлении.
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 46. С. 81.
104
Соглашение с П.Б. Струве не состоялось, в феврале
1901 года тот уезжает в Россию. В марте у Ленина воз-
никает идея объединения всех социал-демократов, живу-
щих в эмиграции и поддерживающих «Искру». В апреле
он знакомит со своим планом членов группы «Социал-
демократ». Эта ленинская идея будет реализована толь-
ко в октябре 1901 года, когда закончится полным прова-
лом «объединительный» съезд заграничных организаций
РСДРП в Цюрихе. Сторонники «Искры» покинули съезд.
Как отмечал впоследствии Мартов, это решение было при-
нято членами группы «Искры» и группы «Социал-демо-
крат» по инициативе Ленина — вопреки мнению Плехано-
ва, которого поддержал и сам Мартов. Плеханов считал,
что необходимо пойти на уступки «Союзу» дабы объеди-
нить силы социал-демократии против влияния возрож-
дающегося народничества1. Не договорившись с «Союзом
русских социал-демократов за границей» и Бундом, «ис-
кровцы» и члены группы «Социал-демократ» создают «За-
граничную лигу русской революционной социал-демокра-
тии». Именно с мандатом этой организации Ленин будет
делегирован на второй съезд РСДРП.
С мая 1901 года по март 1902 года Ленин работает
над новой книгой. Эта книга, вышедшая под названием
«Что делать?», стала впоследствии теоретическим фун-
даментом нарождающегося большевизма. Однако многие
из мыслей, получивших свое развитие в этой книге, были
высказаны Лениным еще раньше — в статье «С чего на-
чать?». Основная мысль статьи была расшифрована позд-
нее в работе «Что делать?»: «Газета не только коллектив-
ный пропагандист и коллективный агитатор, но также и
коллективный организатор»2. В самой же статье следует
пояснение: «При помощи газеты и в связи с ней сама со-
бой будет складываться постоянная организация, занятая
1 Мартов Л. История российской социал-демократии. Петроград,
1918. С. 62.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 6. С. 165.
105
не только местной, но и регулярной общей работой, при-
учающей своих членов внимательно следить за полити-
ческими событиями, оценивать их значение и их влияние
на разные слои населения, вырабатывать целесообразные
способы воздействия на эти события со стороны револю-
ционной партии»1.
Воздействие на события — это уже не просто протест
или требование, это реализация политического влияния,
это проявление своих возможностей именно в качестве
контрвласти. В изложении Ленина противоборство с вла-
стью напоминает шахматную партию: «Сегодня перед нами
встала сравнительно легкая задача — поддержать студен-
тов, демонстрирующих на улицах больших городов... Зав-
тра мы должны поддержать возмущение населения про-
тив того или другого зарвавшегося царского башибузука
и помочь — посредством бойкота, травли, манифестации
и т.п. — проучить его так, чтобы он принужден был к от-
крытому отступлению»2. Это — логика шахматиста.
Проходит менее года, и в марте 1902 года в Штутгар-
те издается отдельной книгой «Что делать?». Полемизи-
руя вновь со сторонниками экономизма, Ленин заостря-
ет внимание на проблеме соотношения стихийного и соз-
нательного в рабочем движении. Сделан следующий шаг
к большевизму: «Всякое преклонение пред стихийностью
рабочего движения, всякое умаление роли «сознательно-
го элемента», роли социал-демократии означает тем са-
мым, — совершенно независимо от того, желает ли это-
го умаляющий или нет, — усиление влияния буржуазной
идеологии на рабочих»3. Согласно Ленину, третьей идео-
логии в этом мире просто не существует: либо социали-
стическая, либо буржуазная. Именно «сознательный эле-
мент» (партия) в состоянии сделать рабочее движение
социалистическим, стихийное рабочее движение к идее
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 5. С. 11.
2 Там же. Т. 5. С. 12.
3 Там же. Т. 6. С. 38.
106
социализма не придет никогда. Для подкрепления этого
тезиса Ленин делает ссылку на слова Каутского: «...социа-
листическое сознание есть нечто извне внесенное в клас-
совую борьбу пролетариата, а не нечто стихийно из нее
возникшее»1. Не идея внесения социалистического созна-
ния в рабочее движение акцентируется Лениным (это до
него уже сказал Каутский), а идея постоянного политиче-
ского руководства рабочим движением со стороны «соз-
нательного элемента» (партии).
Но чтобы обосновать свою мысль — почему же сти-
хийное движение идет именно к господству буржуазной
идеологии — Ленин прибегает к существенным натяжкам.
Вместо того чтобы прямо сказать, что вся жизнь челове-
ка опосредована имущественными отношениями, что эти
отношения коренятся в самом жизнеустройстве общест-
ва, сложившемся за тысячелетнюю историю, Ленин пус-
кается в туманные рассуждения о том, что, дескать, бур-
жуазная идеология по происхождению своему гораздо
старше, чем социалистическая, что она обладает неизме-
римо большими средствами распространения. Вроде бы
и о том, но уж больно эзоповым языком. А это означает,
что Ленин уже тогда прекрасно понимал, к каким масшта-
бам насилия придется прибегать в процессе переустрой-
ства этого мира, и не желал заострять на этом внимание.
Вряд ли за этим стоял страх оттолкнуть возможных сто-
ронников или какие-то сомнения этического свойства —
Ленин тем и интересен, что абсолютно (или почти абсо-
лютно) был лишен каких-либо комплексов. Скорее всего,
это понимание того простого факта, что время открове-
ний еще не пришло.
Полемизируя с одним из лидеров «экономизма» Б. Кри-
чевским, который выдвинул идею «тактики-процесса»,
обосновывая примат стихийного над сознательным, Ле-
нин поднимает на щит идею «тактики-плана»: «Тактика-
план противоречит основному духу марксизма!» Да это
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 6. С. 38.
107
клевета на марксизм, превращение его в ту самую кари-
катуру, которую противопоставляли нам в войне с нами
народники. Это именно принижение инициативы и энер-
гии сознательных деятелей, тогда как марксизм дает, на-
против, гигантский толчок инициативе и энергии соци-
ал-демократа, открывая ему самые широкие перспективы,
отдавая (если можно так выразиться) в его распоряжение
могучие силы миллионов и миллионов «стихийно» под-
нимающегося на борьбу рабочего класса!»1
Пройдет несколько лет, и сторонники меньшинства
используют эту фразу против Ленина, обвинив его в том,
что для него рабочий класс это только инструмент для за-
хвата власти. Но мысль Ленина явно имела более широкий
контекст — он имел в виду «преобразование реальности».
Для него это был единственно возможный путь для реали-
зации идеи К. Маркса о внесении «смысла в историю».
Ленин призывает социал-демократов идти в качестве
агитаторов и организаторов во все классы населения. Тем
самым он просто раскрывает свое понимание плеханов-
ской формулировки «гегемонии пролетариата в буржуаз-
ной революции», а именно: «Мы обязаны... пред всем на-
родом излагать и подчеркивать общедемократические за-
дачи, не скрывая ни на минуту своих социалистических
убеждений... быть впереди всех в постановке, обострении
и разрешении всякого общедемократического вопроса»2.
А для этого — надо обличать и обличать все язвы, все
злоупотребления существующего строя. И далее Ленин
переходит уже к чисто военной терминологии: «Полити-
ческие обличения являются именно таким объявлением
войны правительству, как экономические обличения —
объявляют войну фабриканту»3. Иными словами, основ-
ная задача социал-демократии по Ленину — это иниции-
рование гражданской войны в России.
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 6. С. 48
2 Там же. С. 83.
3 Там же. С. 89.
108
Это очередной шаг от европейской классической со-
циал-демократии к большевизму. Но для того, чтобы раз-
вязать гражданскую войну в России, чтобы взорвать само-
державие и провести демократический переворот — сил
нарождающегося пролетариата явно маловато, а буржуа-
зию с определенного момента Ульянов-Ленин в расчет не
принимает. Союзника пролетариата с некоторых пор Уль-
янов видит в крестьянстве, взгляды на которое у него зна-
чительно изменились в процессе написания «Развития ка-
питализма в России».
В феврале 1901 года Ленин пишет статью «Рабочая
партия и крестьянство», в которой заявляет, что русский
крестьянин страдает «не только и не столько от гнета ка-
питала, сколько от гнета помещиков и от остатков крепо-
стничества». Ленин считает, что необходимо воспользо-
ваться рабочим движением для распространения в кре-
стьянстве тех демократических требований, которые не
исполнила реформа 19 февраля 1861 года. Он убежден,
что «вопрос о сметании остатков крепостничества, о вы-
травлении из всех порядков русского государства духа со-
словной неравноправности и принижения десятков мил-
лионов «простонародья» — этот вопрос уже сейчас имеет
общенациональное значение, и партия, претендующая на
роль передового борца за свободу, не может отстранить-
ся от этого вопроса»1. Одновременно необходимо «вне-
сти классовую борьбу в деревню», и тогда — «день побе-
ды революционной рабочей партии над полицейским пра-
вительством будет приближаться с нежданной-негаданной
для нас самих быстротою».
Иными словами, необходимо натравить крестьянство
(все крестьянство!) на самодержавие и в то же время ув-
лечь сельских бедняков идеями социал-демократии с тем,
чтобы в будущем сделать их союзниками промышленно-
го пролетариата и не оставить буржуазии ни малейшего
шанса. Неразрешенность аграрного вопроса — тот рычаг,
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 4. С. 433.
109
которым можно подвигнуть на революционное действие
массы крестьянства, и тогда самодержавие не устоит.
Но вместе с тем Ленина (как и Плеханова) начина-
ет беспокоить активизация неонароднических элементов,
объединившихся в партию социалистов-революционеров.
В этот период он пишет несколько статей, направленных
против эсеров, но по каким-то причинам их не публикует.
В частности, в статье «Основной тезис против эсеров», на-
писанной в конце 1902 года, он обвиняет эсеров в «поку-
шении мелкобуржуазной интеллигенции эскамотировать
наше рабочее движение, а, следовательно, и все социали-
стическое и все революционное движение в России»1. Ле-
нин не собирается уступать эсерам позиции, уже завоеван-
ные левыми социал-демократами.
Именно поэтому Ульянов-Ленин придавал такое зна-
чение программным требованиям по аграрному вопросу.
Взять в союзники в случае революции не буржуазию (как
на том настаивали Плеханов, Аксельрод и их единомыш-
ленники), а крестьянство (которое в условиях самодер-
жавно-помещичьего гнета сохраняет до поры до времени
целостность в качестве сословия, наиболее угнетаемого
и наиболее приниженного) — вот цель Ульянова-Лени-
на. К этой мысли он приходит задолго до второго съез-
да РСДРП. И это еще один, уже четвертый по счету, шаг
к большевизму.
Однако, оставаясь верным марксистской терминоло-
гии и собственной логике, предстоящую революцию Ле-
нин по-прежнему именует буржуазной, ибо крестьянство
в своей массе, по его мнению, является носителем именно
буржуазной (мелкобуржуазной) идеологии. Связка «рабо-
чий класс — крестьянство» должна придать будущей ре-
волюции, по мысли Ленина, совершенно особый харак-
тер, отличающий ее от классических революций XIX века.
И это осознание Лениным русской специфики четко про-
слеживается в его отзыве о втором проекте партийной
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 7. С. 51.
110
программы, составленной Плехановым. Ленин указыва-
ет на то, что Плеханов характеризует капитализм вооб-
ще, т.е. описание его носит абстрактный характер, в то
время как надо говорить о русском капитализме и поро-
ждаемых именно русским капитализмом противоречиях и
бедствиях. Но эта критика опять-таки укладывается в про-
крустово ложе марксистской парадигмы, и, делая замеча-
ния в адрес Плеханова, Ленин вновь и вновь апеллирует
к принципам Интернационала, к Энгельсу, к идее проле-
тариата. Подобное сочетание интуитивного прозрения и
доктринальной догматики очень характерно для Ленина
этого периода.
Между тем «Искра» действительно превращается в
общероссийскую марксистскую газету. Налажена систе-
ма доставки ее в Россию через Финляндию и Прибалтику,
через Болгарию и Одессу, через Персию в Баку и Черным
морем до Батума. Заграничный тираж «Искры» в 1901
году доходил до 8 тыс. экземпляров. Помимо этого были
организованы подпольные типографии в Баку, Кишиневе
и Нижнем Новгороде, где «Искру» печатали с матриц. Од-
новременно была создана разветвленная сеть агентов «Ис-
кры», поддерживающих связь с местными организация-
ми РСДРП. Внутри российской социал-демократии появ-
ляются «искровские» группы (вначале в Пскове, Полтаве
и Уфе, затем в Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде,
Харькове, Саратове, Баку и др. городах). Характерно, что
большинство агентов «Искры» впоследствии примкнули
к большевикам, составив ядро т.н. «твердых искровцев» в
период второго съезда РСДРП. Непосредственная связь
с революционным подпольем давала больше возможно-
стей для знакомства с настроениями в местных организа-
циях, среди рабочих и интеллигентов. В то же время эко-
номический кризис 1900 — 1903 гг. подогревал революци-
онные настроения. Когда весной 1901 года в Петербурге
произошли студенческие волнения, питерские рабочие без
всяких указаний извне попытались поддержать студентов.
Затем последовала «Обуховская оборона» (когда рабочие
111
вступили в прямую схватку с казаками и полицией), собы-
тия в Ростове-на-Дону, где на манифестацию вышло около
сорока тысяч человек. Рабочие на глазах превращались в
активную политическую силу. По свидетельству Л.Б. Кра-
сина, когда старый народник Марк Натансон во время Ба-
кинской стачки увидел организованные ряды рабочих, он
разрыдался1.
Зная о намерениях радикально настроенных либера-
лов оседлать рабочее движение, Ульянов-Ленин стремит-
ся во что бы то ни стало опередить их. Не меньшую оза-
боченность вызывает у него и деятельность «экономи-
стов», которых он рассматривает как оппортунистов в
роде Бернштейна. (Справедливости ради надо особо под-
черкнуть, что идеи Бернштейна исповедовало только пра-
вое крыло «экономистов», ближайшее окружение Е. Кус-
ковой и Н. Прокоповича. Взгляды остальных были край-
не эклектичны.)
Уже весной 1902 года Ленин выдвигает идею созда-
ния Оргкомитета по созыву второго съезда. Оргкомитет
фактически был создан на совещании «искровцев» в Лон-
доне 2(15) августа 1902 года. Было решено пригласить в
него представителей Бунда и группы «Южный рабочий»,
а также предоставить Оргкомитету право кооптации но-
вых членов. Таким образом, преодолеть раскол стреми-
лись исключительно демократическими методами. Пер-
вый состав ОК был избран уже в ноябре 1902 года на со-
вещании в Пскове, причем большинство в нем получили
т.н. «твердые искровцы» (И.И. Радченко и В.П. Красну-
ха, к которым присоединились кооптированные чуть поз-
же П.А. Красиков, Ф.В. Ленгник, П.Н. Лепешинский, Г.М.
Кржижановский и А.М. Стопани).
Стоит отметить, что еще в конце января 1902 года в
Самаре состоялся съезд сторонников «Искры». Большин-
ство членов ЦК Русской организации «Искры», избранно-
1 Л.Б. Красин. Сборник воспоминаний. М., 1928. С. 138.
112
го на этом съезде, в 1903 году также примкнули к боль-
шевикам.
Однако деятельность полиции вносила свои коррек-
тивы: кое-кто был арестован, кто-то эмигрировал. В сере-
дине февраля 1903 года в Орле состоялось второе сове-
щание Оргкомитета, в котором участвовали представите-
ли Русской организации «Искры», организации «Южный
рабочий» и Бунда. На совещании был утвержден новый
состав Оргкомитета из 9 человек. В новом Оргкомитете
«твердых искровцев» было только четверо (Г.М. Кржижа-
новский, Ф.В. Ленгник, П.А. Красиков и А.М. Стопани),
но это отнюдь не свидетельствует об упавшем авторите-
те Ленина. До 1903 года выбор лиц в разного рода коми-
теты мог носить случайный характер, так как четкого раз-
деления на сторонников Ленина и его противников еще не
было. Возникшие к тому времени разногласия в верхушке
РСДРП еще не носили принципиального характера и не
афишировались, хотя в среде политической эмиграции о
них, конечно, знали.
Можно констатировать, что организационная струк-
тура партии к началу 1903 года не только была создана,
но и успешно функционировала. Ближайший сотрудник
Ленина этого периода Ф.В. Ленгник впоследствии вспо-
минал: «К моменту второго съезда остов партии факти-
чески уже был создан. Были собраны люди, организации,
был организован транспорт, тайная типография, сущест-
вовала организация агентов... состоявшая из «профессио-
нальных революционеров», занимающихся как специаль-
ностью революционной работой»1.
Русской организацией «Искры» был организован в
1902 году знаменитый побег из киевской Лукьяновской
тюрьмы группы социал-демократов, наделавший много
1 Цит. по: Зотова З.М. Ленинская концепция пролетарской партии:
идейно-теоретическая борьба в Российской социал-демократии (1894 —
1904). М., 1989. С. 155.
113
шума (хотя сама организация этого побега грешила мно-
гими промахами и недочетами).
Но о полном единстве в русской социал-демократии
говорить не приходилось. Если верить воспоминаниям
А. Шотмана, накануне второго съезда РСДРП только в
Петербурге «работали три подпольных социал-демокра-
тических организации и все три претендовали на посыл-
ку своих делегатов. Две из этих организаций называли
себя «Российской социал-демократической рабочей пар-
тией» и обе имели свой Петербургский комитет. Третья
организация не имела своего комитета и называлась «Пе-
тербургская группа русских социал-демократов». Это
была группа рабочедельцев, возглавляемая В.П. Акимо-
вым-Махновцем и А.С. Мартыновым»1. В подобной си-
туации тактика, выбранная Лениным, была оптимальной:
формирование «искровской» организации шло внутри
российской социал-демократии методом идейного, а за-
тем и организационного размежевания. На какое-то вре-
мя он получил в союзники Аксельрода, Потресова, Засу-
лич и других ортодоксальных социал-демократов из ок-
ружения Плеханова — до определенного момента
подобная тактика устраивала всех, кто был заинтересо-
ван в скорейшем организационном оформлении партии.
Однако посылки развивающихся Лениным идей несли в
себе мировоззрение, в корне отличающееся от европей-
ской социал-демократической парадигмы — Ленин менее
всего был склонен обращать внимание на прогрессив-
ность (действительную или мнимую) капитализма как та-
кового. Ленин все более и более утверждается в мысли о
реакционном характере русского капитализма и о его тес-
нейшей зависимости от русского самодержавия. Подоб-
ные взгляды в корне отличались от взглядов Аксельрода
и Потресова. И если Ленина продолжали терпеть в этой
компании — то только благодаря его качествам выдаю-
1 Шотман А. Как от искры возгорелось пламя. М., 1934. С. 89—90.
114
щегося организатора. На это прямо указывает А.Н. По-
тресов в своем очерке «Ленин»1.
Однако очень скоро и в этой области появились раз-
ногласия, ибо Аксельроду и иже с ним партийная органи-
зация представлялась «нормальной организацией соци-
ал-демократической партии, лишь приноровленной к ус-
ловиям подпольного существования в царской России»2.
То есть подразумевался самый широкий демократизм во
внутрипартийных делах с прицелом на дальнейшую борь-
бу за легальность (по аналогии с ситуацией в Германии).
У Ленина, как известно, было свое мнение на этот счет.
Задолго до второго съезда он рассматривал создающуюся
партию как структурообразующий элемент пролетариата,
а пролетариат — как единственную реальную силу, способ-
ную противостоять самодержавию. Союз с другими оппо-
зиционными силами был возможен — по Ленину — лишь
постольку — поскольку это соответствует интересам про-
летариата. Менее всего Ленин был склонен признавать за
буржуазией право на власть в силу плехановской «исто-
рической необходимости», но свое несогласие с Плехано-
вым до поры до времени он держал при себе. При этом
если Плеханов воспринимал рабочий класс буквально —
как сообщество рабочих, то ленинское восприятие это-
го понятия скорее напоминает матрешку, ибо Ленин, опе-
рируя данным понятием, в различном контексте наделял
его различным содержанием. Внимательный анализ ле-
нинских текстов позволяет сделать вывод, что для него с
определенного момента пролетариат — это абстрактная,
по сути, категория, которая подразумевает то сообщест-
во промышленных рабочих, то совокупность всех трудя-
щихся, то некий «идеальный» класс сознательных проле-
тариев, наделенных социал-демократическим мышлени-
ем. Но в любом случае это сила, способная противостоять
интересам буржуазии. И при этом Ленин как бы отделяет
1 Потресов А.Н. Избранное. М., 2002. С. 279.
2 Там же, с. 283.
115
этот класс от мира обыденных людей, наделяя его особой
нравственной природой. В системе категорий ленинского
мышления рабочий класс превращен в некую универсаль-
ную категорию, наделенную полной самодостаточностью.
Партия же — по Ленину — есть выразитель воли этой аб-
солютной величины. Подобные взгляды (вернее было бы
говорить о мироощущении) А.Н. Потресов назвал сектант-
скими. («Да, сектант! Но сектант, прошедший серьезную
марксистскую выучку! Сектант — марксист! А возможно
ли более противоестественное сочетание...»)1
Ленина продолжали терпеть (он был нужен!), но рас-
кол в партии в известном смысле был запрограммиро-
ван. А.Н. Потресов вспоминал: «Еще за полгода до съез-
да 1903 года, на котором произошел партийный раскол,
отношения между Лениным, с одной стороны, и Марто-
вым, и Верой Засулич, и мной — с другой, и прежде натя-
нутые, окончательно испортились»2.
Не складывались у Ленина и отношения с Плехано-
вым, но несколько по иным причинам. Здесь камнем пре-
ткновения являлось отношение к либералам и оценка по-
тенциальных возможностей рабочего класса. Еще в янва-
ре 1902 года на совещании редакции «Искры» в Мюнхене
Плеханов подверг критике основной тезис ленинской ра-
боты «Что делать?» о том, что социалистическое сознание
не может возникнуть стихийно в рабочем классе, а вносит-
ся в него извне теоретиками революционного марксист-
ского движения. (Хотя, как указывалось выше, изначально.
эту мысль высказал Каутский.) П.Б. Аксельрод и В.И. Засу-
лич не поддержали тогда Плеханова, т.к. по этому вопро-
су их взгляды были близки ленинским. Но после второ-
го съезда РСДРП в 1904 году Плеханов вновь вернулся к
этой теме. Речь идет о его статье «Рабочий класс и соци-
ал-демократическая интеллигенция», в которой Плеханов
попытался доказать, что Ленин извратил мысль Каутско-
1 Потресов А.Н. Избранное. М., 2002. С. 278.
2 Там же. С. 284.
116
го, высказанную им в октябре 1901 года в статье, посвя-
щенной проекту новой программы австрийской социал-
демократии. Из высказывания Каутского о неизбежности
существования противоречий между буржуазией и проле-
тариатом, которые делают неизбежными классовую борь-
бу и стремление «ниспровергнуть класс капиталистов»,
Плеханов делает вывод, что Каутский не думал подвер-
гать сомнению «социалистичность» мировоззрения про-
летариата. Однако вся последующая история (как и идей-
ная эволюция самого Каутского) подтверждают то, что Ле-
нин понял Каутского правильно, да и в своих выводах не
ошибся. Речь об этом впереди.
Между тем, в период, предшествующий второму съез-
ду, между Лениным и плехановским окружением постепен-
но накапливались расхождения, суть которых сводилась
к различному видению перспектив рабочего движения в
России. Неоднозначное толкование вызвал не только во-
прос о соотношении стихийного и сознательного в рабо-
чем движении (т.е. вопрос о взаимоотношениях марксист-
ской партии и рабочего класса), но и вопрос об отношении
к крестьянству, вопрос о возможности непосредственно-
го захвата власти в ходе революции и, наконец, вопрос о
диктатуре пролетариата и ее конкретных формах. Но это
было именно различное толкование в рамках одной и той
же парадигмы, которое не воспринималось как непреодо-
лимое противоречие. Точки над «i» были расставлены на
втором и третьем съездах РСДРП.
Следует сразу заметить, что у тех, кто занял впослед-
ствии антиленинские позиции, не было единства в реше-
нии этих вопросов. Да и сам пункт 1 Устава (об услови-
ях членства в партии) отнюдь не был причиной коренных
расхождений между Лениным и антиленинцами. Миф о
том, что именно принципы организационного устройст-
ва партии послужили причиной раскола на большевиков
и меньшевиков возник уже позднее. Из 22 голосов, от-
данных на втором съезде за формулировку Ленина, не
117
менее 6 голосов принадлежало будущим меньшевикам
(Е.Я. Левину, Л.П. Махновец, Л.Б. Николаеву, АТ. Зура-
бову, Л.Д. Махлину, А.С. Локерману), в то время как буду-
щий большевик Б.М. Кнунянц голосовал за формулировку
Мартова. За формулировку Ленина голосовал и Плеханов,
причем он ясно и четко обосновал свою позицию: «Про-
тивники этого (ленинского. — А. Б.) проекта утверждают,
что этим создаются какие-то излишние трудности. Говори-
лось о лицах, которые не захотят или не смогут вступить
в одну из наших организаций. Но почему не смогут? Как
человек, сам участвовавший в русских революционных ор-
ганизациях, я скажу, что не допускаю существования объ-
ективных условий, составляющих непреодолимое препят-
ствие для такого вступления. А что касается тех господ,
которые не захотят, то их нам и не надо»1.
Пункт 1 Устава стал камнем преткновения в значи-
тельной степени в силу конъюнктурных, а не принципи-
альных соображений. Это подтверждает и тот факт, что
на Стокгольмском (четвертом объединительном) съезде
РСДРП меньшевики легко приняли этот параграф в ле-
нинской формулировке. За спорами о принципах член-
ства в партии скрывалась другая проблема — психоло-
гический диссонанс среди участников съезда, ибо одни
были настроены на прямое революционное действие, а
другие — на роль политической оппозиции. Дискуссия о
формулировках условий членства в партии лишь выяви-
ла различные психологические мотивы участия в социал-
демократическом движении. Поэтому было различным и
понимание роли партии. П.Б. Аксельрод был убежден, что
«партию пролетариата нельзя уже потому ограничивать
тесными рамками заговорщической организации, что при-
шлось бы сотни и даже тысячи сознательных пролетариев
считать вне партии, не считать их членами ее. В формули-
ровке Ленина первый параграф является прямым принци-
1 См.: Доклад большевиков Международному социалистическому
конгрессу в 1904 г. М., 1963. С. 76.
118
пиальным противоречием с самой сущностью, с задачами
социал-демократической партии пролетариата»1.
Иными словами, вместо борьбы за легальность и мас-
совость — ориентация на конфронтацию с властью и орга-
низация политической борьбы с самодержавием. Аксель-
род знал, что в планах Ленина уступка власти либералам
не предусматривалась. В лучшем случае речь шла о сотруд-
ничестве в борьбе с царизмом. Это не устраивало тех, кто
смотрел на развитие событий глазами европейских соци-
ал-демократов, подобно Мартынову, который на двадцать
первом заседании съезда заявил следующее: «Не подлежит
сомнению, что мы в отношении к либералам расходимся
в двух существенных пунктах со старыми народниками:
во-первых, мы не боимся буржуазной конституции, а, на-
против, считаем ее огромным и неизбежным шагом впе-
ред; во-вторых, мы не игнорируем силы либералов, пото-
му что мы видим в них представителей известных слоев
буржуазии, которая будет неизбежно господствовать в ос-
вобожденной России»2.
Параграф 1 Устава в ленинской формулировке зара-
нее противопоставлял социал-демократическую партию
не только самодержавию, но и будущей предполагаемой
власти буржуазии — вот на что не обратили внимание
многие делегаты съезда, но хорошо понял и попытался об
этом сказать П.Б. Аксельрод. Строгая централизация пар-
тийных структур противоречила демократии (понимаемой
в европейском духе), которой еще только предстояло ут-
вердиться. Однако следует подчеркнуть, что далеко не все,
голосовавшие против ленинской формулировки, видели в
ней то, что увидел Аксельрод. Кое-кто просто исходил из
удобства или неудобства столь жесткого подхода к член-
ству в партии с точки зрения практической работы. Одна-
ко дальнейшее развитие событий, а именно выборы редак-
торов «Искры», углубили возникшие разногласия. Свою
1 РСДРП. Второй съезд. Стенографический отчет. М.» 1962. С. 267.
2 Там же. С. 251.
119
роль, разумеется, сыграли и межличностные отношения,
причем отнюдь не только конфликт между Мартовым и
Лениным, но и не устраивающая Мартова позиция Пле-
ханова, а именно — поддержка им Ленина в вопросе мак-
симальной централизации партии.
Внимательный анализ текстов протоколов съезда
приводит к выводу, что к размежеванию (или даже изо-
ляции Ленина в руководстве) стремился сам Мартов. То,
что съезд отверг предложение утвердить редакцию «Ис-
кры» в прежнем составе, во многом было следствием
случайного стечения обстоятельств, в силу того, что со-
став участников съезда все время менялся. Уход со съез-
да представителей заграничного Союза русских социал-
демократов, а затем и представителей Бунда лишил сто-
ронников Мартова большинства, но если бы был найден
компромисс по федералистскому проекту Бунда, соотно-
шение сил было бы другим, соответственно другими были
бы и решения съезда.
Ленин, несомненно, стремился к лидерству в россий-
ской социал-демократии, но признавал авторитет Плеха-
нова и всю линию поведения на съезде строил «под Пле-
ханова». Менее всего в тот момент он был заинтересован
в расколе. Все дальнейшее поведение Ленина: попыт-
ка объясниться с Мартовым, письмо к А.Н. Потресову в
стремлении найти компромисс и многое другое — все это
свидетельствует о его явном желании избежать раскола.
Однако Мартов и его окружение сознательно шли на уг-
лубление конфликта.
Занятая ими позиция непризнания новых централь-
ных органов партии и бойкот принимаемых ими решений
была рассчитана именно на выдавливание Ленина и его
сторонников из руководства РСДРП. До второго съезда
Заграничной лиги русской революционной социал-демо-
кратии (вторая половина октября 1903 года) Ленин сохра-
нял надежду на примирение с Мартовым. Идейные разно-
гласия, как в тот момент казалось многим, не носили еще
120
столь принципиального характера. Об этом говорит хотя
бы тот факт, что многие делегаты партийного съезда со-
чли уместным голосовать сразу за две резолюции об от-
ношении социал-демократии к либералам (более жесткую
Плеханова и более мягкую Потресова), не обратив внима-
ния на их внутреннее противоречие. Четкой теоретиче-
ской платформы российской социал-демократии еще не
было — откуда тогда взяться идейному расколу?
Тексты мартовской и ленинской работ («Борьба с
«осадным» положением в Рос. с.-д. раб. партии» и «Шаг
вперед, два шага назад») не содержат даже намека на прин-
ципиальные идейные разногласия, что только подтвержда-
ет вывод об обусловленности раскола борьбой за руково-
дство партией. Однако далеко не все так просто. Скорее
всего, Мартов и близкие к нему члены старой редакции
«Искры» пришли на съезд с твердым желанием изолиро-
вать Ленина, свести к минимуму его влияние в партии.
Мартов в «Осадном положении» признается, что созна-
тельно не подверг критике ленинский проект устава пар-
тии до съезда (хотя был с ним знаком), т.к. хотел высту-
пить по некоторым частностям этого проекта именно на
съезде. Своего проекта устава Мартов не внес на обсужде-
ние съезда также сознательно. В то же время Ленин в ра-
боте «Шаг вперед, два шага назад» указывает на тот факт,
что до выборов уставной комиссии Мартов заявлял о сво-
ем несогласии лишь в вопросе о способе составления Со-
вета партии и об единогласной кооптации. О несогласии
по первому параграфу Устава не говорилось ни слова. По-
этому можно предположить, что внося свою формулиров-
ку данного параграфа, Мартов не преследовал каких-то
далеко идущих целей, а действительно выражал свой лич-
ный взгляд на эту проблему, лишь подчеркивая несогла-
сие с Лениным. Раскол съезда по этому вопросу на при-
мерно равные половины был для него, скорее всего, как
и для Ленина, некоторой неожиданностью, и не входил в
их дальнейшие планы. Поэтому и Мартов, и Ленин поста-
127
рались вначале приглушить этот диссонанс, заявив о его
непринципиальное™. Особой борьбы Ленина за отстаи-
вание своей формулировки мы здесь не видим. Однако
Ленин, получив по этому вопросу поддержку значитель-
ной части делегатов (пусть и не большинства), начинает
апеллировать к съезду как бы от имени этих делегатов.
Мартов прямо указывает во введении к своей брошюре,
что они (т.е. Мартов и его окружение) вовремя не замети-
ли этого «поворота» в ходе съезда, и признает это своей
ошибкой. В дальнейшем Мартов и его сторонники («мяг-
кие искровцы») увлеклись борьбой за чистоту демократи-
ческих принципов в организационном оформлении как са-
мой партии, так и ее руководящих органов. Последующие
голосования по вопросу о кооптации в ЦК и редакцию
ЦО показали, что в среде «искровцев» нет сложившихся
группировок (за или против персонально Мартова и пер-
сонально Ленина), хотя и Мартов, и Ленин имели, разуме-
ется, своих сторонников среди делегатов. 14 по принципи-
альным вопросам каждый из «искровцев» голосовал, ру-
ководствуясь своим собственным мнением. На это указал
Ленин в своей работе, приводя данные голосований (если
они сохранились) по каждому вопросу или поправке. Ха-
рактерно лишь то, что представители Бунда либо воздер-
живались, либо голосовали в унисон с мартовцами. Уход
со съезда двух представителей «Рабочего дела» (Акимова
и Мартынова), а также представителей Бунда был полной
неожиданностью для Мартова, который своей борьбой за
чистоту демократических принципов сам приложил к это-
му руку, не ожидая такого эффекта.
В результате на съезде возникла ситуация, при ко-
торой ни у Мартова, ни у Ленина не было своего «ком-
пактного большинства». На 31-м заседании съезд боль-
шинством 19 голосов против 17 при трех воздержавших-
ся отверг предложение об утверждении старого состава
редакции. Результат этого голосования был предопреде-
лен случайным стечением обстоятельств (ибо покинув-
122
шая съезд «семерка» наверняка бы голосовала за старую
редакцию). Но этот случайный результат в корне менял
всю ситуацию на съезде. Следствием этого результата
стали выборы новой редакции (Плеханов, Ленин, Мар-
тов), в которой на изоляцию был обречен уже не Ленин,
а Мартов. И он сам, и его сторонники это прекрасно по-
нимали. Им не оставалось никаких других легитимных
форм борьбы за влияние в РСДРП, кроме бойкота вновь
избранной редакции «Искры» и ЦК, состоящего из сто-
ронников Ленина.
Ленину же, который на первых порах явно хотел при-
низить степень конфликта и добиться компромисса на
приемлемых для себя условиях, затем не остается ничего
другого, как придать всей съездовской эпопее задним чис-
лом характер принципиальной борьбы, что он и сделал в
работе «Шаг вперед, два шага назад», обвинив Мартова и
его сторонников в «организационном» оппортунизме. Но
до этого он в течение четырех месяцев делал все возмож-
ное, чтобы не доводить дело до раскола партии и явно
не спешил с организационным оформлением собственной
фракции. На первых порах ставка делалась на авторитет
и влияние Плеханова, а после его измены — на созыв но-
вого съезда партии. Ленину необходима была вся партия,
а не ее часть. Партия, которая могла бы авторитетно вы-
ступать от имени рабочего класса как внутри страны, так
и перед европейской социал-демократией.
В середине сентября 1903 года Ленин и Плеханов ве-
дут переговоры с Ф.И. Даном, только что прибывшим в
Швейцарию после побега из ссылки и ставшим правой ру-
кой Мартова. Переговоры окончились безрезультатно.
21 сентября (4 октября н.ст.) Ленин, Плеханов и член
ЦК Ф.В. Ленгник встречаются с четверкой бывших соре-
дакторов «Искры». Результат нулевой. (В работе «Шаг впе-
ред, два шага назад» Ленин вспоминал: «Битых три часа
доказывает т. Плеханов неразумность требования «кооп-
тировать» четырех из «меньшинства» на двух из «боль-
123
шинства». Он предлагает кооптировать двоих... Коопта-
ция двух тоже отвергается».)1
С 13 (26) по 17 (30) октября 1903 года Ленин участву-
ет в заседаниях второго съезда Заграничной лиги русской
революционной социал-демократии в Женеве. Эта орга-
низация была создана при его активном участии, от этой
организации он получил мандат на второй съезд РСДРП.
Но состав Лиги был преимущественно интеллигентским,
и люди, вырвавшиеся из несвободы самодержавия в Ев-
ропу, очень плохо понимали, почему они должны лишить-
ся права распоряжаться собой внутри партии. На съезде
Лиги Ленин сделал отчетный доклад о втором съезде пар-
тии, и его истолкование причин возникшего конфликта
членов Лиги не устроило. Более того, его интерпретация
конфликта вызвала нервную реакцию Мартова (по сло-
вам Ленина, тот впал в истерику), что сделало ситуацию
еще более сложной. Возник долго сдерживаемый личный
конфликт между Лениным и Мартовым. Правда, конфликт
был достаточно быстро улажен взаимными объяснения-
ми, но сам характер этих объяснений говорит о том, что
и Мартов, и Ленин говорили далеко не все что думали,
что еще до партийного съезда они вели свою игру, нис-
колько не желая ее афишировать. Можно смело сделать
вывод о том, что раскол был во многом обусловлен глу-
боким противоречием между взглядами Мартова и взгля-
дами Ленина на роль социал-демократии в текущих собы-
тиях и в будущей революции. Но на теоретическом уров-
не данные противоречия еще не нашли своего адекватного
выражения. Кроме того, конфликт был опосредован лич-
ной борьбой за влияние в партии между Мартовым и Ле-
ниным, а столь категоричная форма раскола была вызва-
на определенным стечением обстоятельств, мало завися-
щих от воли людей. Нежелание абсолютного большинства
членов Лиги подчиниться решениям нового ЦК привело к
тому, что 18 (31) октября 1903 года Ф.В. Ленгник от име-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 8. С. 340—341.
124
ни ЦК объявил съезд Лиги незаконным, после чего сто-
ронники Ленина покинули его. С ними ушел и Плеханов.
Это был его последний политический жест в коалиции с
Лениным. Именно здесь и в этот момент стало ясно, что
раскол неизбежен.
Плеханов не мог этого допустить, а Ленин, продолжая
следовать взятой на партийном съезде тактике «под Пле-
ханова», не мог взять на себя инициативу раскола. Кро-
ме того, среди его сторонников в этот момент почти не
было литературно одаренных публицистов, которые мог-
ли бы поддержать ленинскую линию в «Искре». В случае
отставки Плеханова у Ленина не было возможностей од-
ному вести редакционную работу.
Ленин выходит 19 октября (1 ноября) из редакции
«Искры», предоставляя Плеханову права единственного
редактора ЦО. Он прекрасно понимает, что дело не в фор-
мальном демократизме, а лично в нем. Он наивно полага-
ет, что Плеханову в этом качестве будет удобнее выпол-
нять роль арбитра.
Однако проходит очень небольшой промежуток вре-
мени, и Плеханов, вместо того, чтобы выполнять роль
«третейского судьи», кооптирует в редакцию ЦО не вы-
бранных на съезде редакторов. Почему он сделал это?
Еще в октябре в состав ЦК были кооптированы Зем-
лячка, Красин, М. Эссен и Гусаров, — все сторонники (в
тот момент) Ленина. В то же время Лигу революцион-
ной русской социал-демократии возглавили Л. Дейч, И.Г.
Смидович и Ф.И. Дан, — все сторонники Мартова. Партия
на глазах раскалывалась на зарубежную и чисто русскую
часть, работавшую в подполье. У Плеханова еще были
живы воспоминания о примерно таком же расколе, про-
изошедшем несколько лет назад, когда зарубежный Союз
русских социал-демократов обособился от остальной рус-
ской социал-демократии. Очевидно, Плеханов боялся по-
вторения именно этого сценария. Кроме того, весьма не-
гативные эмоции у него вызывал «якобинский настрой»
Ленина.
125
Еще в самом начале ноября Плеханов предложил Ле-
нину пойти на уступки и кооптировать старых членов ре-
дакции, угрожая в противном случае своей отставкой. Ле-
нин переадресовал предложение Плеханова Центральному
Комитету, а сам поспешил заявить о своей отставке. Раз-
витие событий изложено в письме Мартова Аксельроду
от 4 ноября: «Сегодня Плеханов дал ответ: ЦК не решил-
ся дать ответ, не списавшись с сочленами. Пока и Ленин
не дал ответа, но Плеханов предложил послать редакции
формальный запрос, дают ли они согласие на кооптацию,
независимо от того, что ответит ЦК. Мы и послали такое
письмо. Вероятно, Ленин не даст окончательного ответа,
прячась за спину ЦК, и побудит последний отказать. То-
гда — по словам Плеханова — Ленин, вероятно, согласит-
ся на кооптацию и уйдет под сень ЦК, а Плеханов пред-
лагает нам вести (вместе с ним!) в «Искре» войну против
ЦК. Как бы то ни было, Ленин разбит. «Робеспьер пал»,
говорит Плеханов»1.
Из текста письма ясно видно, что Плеханов еще при-
мерно за 10 дней до проведенной им кооптации перехо-
дит на антиленинские позиции, мотивируя это «якобинст-
вом» Ленина. Однако делается это за спиной Ленина, что
вполне соответствовало «моральным» нормам верхушки
РСДРП. Разумеется, нельзя сводить всех российских эс-
деков к одному знаменателю, среди них попадались люди
вполне порядочные со всех точек зрения, но все же следу-
ет признать определенный нравственный релятивизм зна-
чительной части русских революционеров. Ленину прихо-
дилось убеждаться в этом не раз, отсюда, в частности, и
его знаменитое презрение к интеллигенции, любящей вы-
сокие слова, но не чурающейся низменных поступков.
8 ноября ЦК кооптирует в свой состав Ленина и Галь-
перина. Ленин вызывает письмом в Швейцарию члена
ЦК Кржижановского. 12 ноября четыре члена ЦК — Ле-
нин, Кржижановский, Ленгник и Гальперин составляют
1 Ленинский сборник, № 7, С. 207.
126
ультиматум представителям меньшинства по поводу ус-
тановления мира в партии.
Воспользовавшись тем, что пункт 1 ультиматума со-
держал согласие на кооптацию «четверки», Плеханов 13
ноября восстанавливает старую редакцию (без Ленина).
После этого сам ультиматум теряет всякий смысл.
14 ноября Ленин вносит в ЦК протест против кооп-
тации старых редакторов «Искры», а 16 ноября входит
в Совет партии от ЦК. Поведение Ленина вполне объяс-
нимо, если принять во внимание ту странность в его ха-
рактере, которую отметил в своих воспоминаниях Лепе-
шинский: «он (Ленин. — А, Б,), несмотря на свою реши-
тельность и революционность, чрезвычайно уважительно
относится к конституционному методу решения спорных
вопросов. «Такой-то съезд постановил...» «По такому-то
вопросу резолюция съезда гласит то-то...» «Устав партии
требует от нас того-то и того-то...»1. Поведение Плеханова
Ленин счел изменой не только и не столько по отношению
к себе, сколько по отношению к постановлениям съезда.
Однако рвать с Плехановым, идти против Плеханова —
Ленин был не готов психологически. Оптимальным вари-
антом в этой ситуации ему представлялся созыв нового
съезда партии, о чем он заявляет уже 27 ноября.
Ленин рассчитывал в этом вопросе на поддержку ЦК.
Однако Носков, Кржижановский, Гальперин, Гусаров и
Красин видели за произошедшим расколом чисто психо-
логические мотивы (борьба за лидерство и влияние). Пока
Плеханов был с Лениным, они поддерживали последне-
го. Переход Плеханова на сторону «меньшинства» казал-
ся им вынужденным шагом к примирению внутри пар-
тии, и этого же они ожидали от Ленина. Лишь три члена
ЦК полностью поддержали позицию Ленина — это были
Ленгник, Землячка и М.М. Эссен. Поэтому, когда Ленин
и Ленгник в январе 1904 года подняли на заседании Со-
вета партии вопрос о созыве нового съезда — должной
1 Лепешинский П.Н. На повороте. Л., 1925. С. 170.
127
поддержки от ЦК они не получили. Мотивация большин-
ства членов ЦК была предельно простой: съезд приведет
к расколу партии.
М.Н. Лядов, приехавший в Женеву из Германии в
феврале 1904 года, описывает сложившуюся к этому
времени ситуацию следующим образом: «На Владимира
Ильича очень подействовал разрыв с Плехановым, ко-
торого он ценил очень высоко. Насколько он был бодр
и полон решимости вскоре после съезда, настолько сей-
час у него проглядывала неуверенность в будущем. Глав-
ное, его смущало то обстоятельство, что среди нас, его
ближайших сотрудников, не было литературных сил, ка-
кими были богаты меньшевики. Сам Ильич в это время
весь ушел в писание «Шаг вперед, два шага назад»... Всех
большевиков тогда в Женеве вряд ли можно было бы на-
считать десятка три»1.
Ленин к этому времени оказывается в изоляции в Со-
вете партии (и даже демонстративно на время слагает с
себя полномочия члена Совета), одновременно все более
и более он теряет контроль над ЦК. Ему просто жизнен-
но необходимо доказать и российским, и западноевропей-
ским социал-демократам принципиальный характер рас-
хождений в силу скрытого оппортунизма Мартова и его
сторонников. Но поскольку теоретическая борьба как та-
ковая ни до съезда, ни после съезда не афишировалась
(все — на намеках, расстановке акцентов, полутонах), то
сделать это было непросто.
В мемуарах Лепешинского имеется указание на цен-
нейшее признание в этом самого Ленина, сделанное сво-
им соратникам весной 1904 года: «Но поймите же, пойми-
те, товарищи, что это за мучение! Когда я писал свое «Что
делать?» — яс головой окунался в эту работу. Я испытал
радостное чувство творчества. Я знал, с какими теорети-
ческими ошибками противников имею дело, как нужно по-
дойти к этим ошибкам, в чем суть нашего расхождения.
1 Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. М„ 1926. С. 21.
128
А теперь — черт знает что такое... Принципиальных раз-
ногласий я не улавливаю... А все время ловить на мелких
мошеннических проделках мысли — ты, мол, просто лгу-
нишка, а ты интриганишка, скандалист, склочник — как
себе хотите, а это очень невеселое занятие...»1
Подобное заявление Ленина вовсе не свидетельству-
ет о том, что теоретические расхождения в тот момент
не носили принципиального характера. Но выносить эти
расхождения на обсуждение «партийных масс» в ситуа-
ции, когда настроения рядовых партийцев находились под
вопросом, было одинаково невыгодно как Ленину, так и
Мартову. Ленину, прежде всего, не хотелось окончатель-
но рвать все связи с Плехановым, который решительно
противился расколу. Во-вторых, в заграничных органи-
зациях РСДРП представители «большинства» оказались
в меньшинстве, и теоретическая дискуссия, скорее все-
го, окончилась бы не в пользу Ленина. В-третьих, с осе-
ни 1903 года между «большинством» и «меньшинством»
велась упорная борьба за овладение местными комитета-
ми на территории Российской империи, и в этой борьбе
Ленину гораздо выгоднее было апеллировать к решениям
второго съезда партии, чем затевать новую теоретическую
дискуссию. Поэтому он предпочел просто обвинить Мар-
това и его сторонников в «организационном оппортуниз-
ме», вызвав тем самым недоумение у вождей западноев-
ропейской социал-демократии, которые не могли взять в
толк — что это такое2. Централизм партийных структур,
по мнению европейских «зубров» социал-демократии, от-
нюдь не свидетельствовал об ортодоксальности в идеоло-
гии. Особенно резкое неприятие ленинский «ультрацен-
трализм» вызвал у Розы Люксембург. Позже Ленину даже
пришлось вступить с ней в полемику по этому вопросу.
1 Лепешинский П.Н. На повороте. Л., 1925. С. 174.
2 Доклад большевиков Международному социалистическому кон-
грессу в 1904 г. М., 1963. С. 11.
129
Но одновременно с полемикой Ленин и его сторонни-
ки не забывали об организационной работе. Главное для
Ленина было завоевать поддержку местных комитетов в
России, тем более что меньшевики преследовали те же
цели. Мартын Лядов свидетельствует: «Меньшевики ре-
шили завоевать Россию и двинули туда целые отряды за-
граничных студентов. Им давалась директива не столько
работать на местах, а воспользоваться всякой случайно-
стью, чтобы пролезть в комитет и прочно засесть в нем,
пользуясь правом кооптации проводить в члены комите-
та только своих испытанных меньшевиков»1. Объектив-
ности ради, стоит отметить, что точно такую же тактику
проводили и большевики, причем на них работала «сме-
на поколений», приход в социал-демократическую партию
новых кадров — главным образом из пролетарской сре-
ды. Мартын Лядов, отправленный ленинцами весной 1904
года в Россию с инспекционной поездкой, писал о новых
людях, появившихся в социал-демократическом подполье:
«Они очень мало слыхали про заслуги стариков. Автори-
тетом безусловно пользовался у рядовых партийцев про-
исшедший съезд и все его решения. Ленин начал поль-
зоваться авторитетом (повторяю, у рядовых партийцев)
именно как защитник и блюститель решений съезда. Ему
вместе с Плехановым съезд доверил руководство парти-
ей, проведение в жизнь решений съезда. Уже поэтому его
линия считалась правильной, именно поэтому не могли
быть правы меньшевики, подрывающие авторитет съезда,
захватившие в свои руки редакцию после того, как съезд
отказался их избрать. Вот именно это обстоятельство для
рядовых партийцев имело решающее значение в их отно-
шении к заграничной склоке»2. Поэтому идея Ленина о
скорейшем созыве третьего съезда находила в этой среде
поддержку и понимание.
1 Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. М., 1926. С. 21.
2 Там же, с. 27.
130
Однако в центральных органах партии «большинство»
утрачивало позицию за позицией. После того, как в мае
1904 года в Совете партии Ленгник был заменен Носко-
вым, Ленин оказывается в полной изоляции в руководстве
партии. Большинство членов ЦК (Носков, Красин, Галь-
перин, а также Гусаров и Кржижановский, позднее подав-
шие в отставку) выступают против созыва съезда. Носков
даже пригрозил, что если Ленин будет настаивать на созы-
ве съезда, он выйдет из ЦК. Разногласия внутри ЦК при-
вели к известному заявлению трех членов ЦК, в котором
Носков и Ленин своими подписями заверили, что будут
выступать от имени ЦК «не иначе как с общего согласия
и за совместной подписью».
Но не прошло и двух месяцев, как последовала зна-
менитая «июльская декларация» ЦК, которой три члена
ЦК (Красин, Носков и Гальперин) признали законность
кооптации Плехановым в редакцию ЦО «четверки» от
меньшинства и лишили Ленина прав заграничного пред-
ставителя ЦК, одновременно запретив печатать его про-
изведения без разрешения ЦК. Эти же люди от имени
ЦК выступили против созыва третьего съезда партии и
попытались распустить Южное бюро ЦК, агитировавшее
за съезд. Из ЦК была выведена Землячка (сторонница Ле-
нина), замененная кооптированными Любимовым, Карпо-
вым и Дубровинским, выступавшими за «мир в партии».
Лядов был лишен полномочий заграничного агента ЦК и
должен был передать партийную кассу и отчет Носкову.
Это была сознательная политика, направленная на выдав-
ливание ленинцев из руководящих структур РСДРП.
Особо следует подчеркнуть следующее. За борьбой
между «большинством» и «меньшинством» вначале стоя-
ли преимущественно мотивы психологического порядка
(различное видение содержания партийной работы — ак-
тивная революционная борьба или последовательная оп-
позиция). При этом «большинство» апеллировало к реше-
ниям второго съезда, а «меньшинство» заявляло, что оно
131
де отстаивает «демократический принцип» против «бю-
рократического» централизма, т.е. относительную свобо-
ду местных комитетов и возможность оспаривать реше-
ния центральных органов. Вопрос об отношении к либе-
ралам на какое-то время утратил свою остроту.
«Ультрацентрализм» Ленина импонировал более чле-
нам российских организаций (подполья), среди социал-
демократической эмиграции сторонников Ленина было
крайне мало. Правда, как утверждал Лядов, в каждой
эмигрантской колонии «большинству» удалось сколотить
хотя бы маленькую группу своих сторонников, а в Берлине
появилась вполне представительная организация «боль-
шинства».
В дальнейшем, в течение 1904 года, и Ленин, и лиде-
ры «меньшинства» почувствовали потребность в теоре-
тическом обосновании конфликта. Первым еще в конце
1903 года теоретическую дискуссию открыл Мартов, но
его брошюра «Борьба с «осадным положением» в РСДРП»
была лишь призвана доказать, что ультрацентрализм Ле-
нина несовместим с практикой социал-демократии. На об-
винения в организационном сектантстве Ленин ответил
обвинениями в «организационном оппортунизме» («Шаг
вперед, два шага назад»), подчеркнув психологические ос-
нования раскола: «Психология буржуазного интеллигента,
который причисляет себя к «избранным душам», стоящим
выше массовой организации и массовой дисциплины, вы-
ступает здесь замечательно отчетливо»1. От психологии
Ленин перебрасывает мостки к тактическим и организа-
ционным вопросам, доказывая, что «принципиальные чер-
ты оппортунизма в организационных вопросах (автоно-
мизм, барский или интеллигентский анархизм, хвостизм и
жирондизм) наблюдаются... во всех социал-демократиче-
ских партиях всего мира, где только есть деление на рево-
люционное и оппортунистическое крыло (а где его нет?)»2.
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 8. С. 383.
2 Там же. С. 385.
132
Таким образом, по логике Ленина, все, что мешает цен-
трализации партии, есть оппортунизм, в то время как, по
логике Мартова и Аксельрода, ультрацентрализм Ленина
есть якобинство, несовместимое с принципами социал-де-
мократии. Термин «якобинство» был использован мартов-
цами в негативном смысле, однако Ленин «поднял перчат-
ку» и ответил знаменитым тезисом: «Якобинец, неразрыв-
но связанный с организацией пролетариата, сознавшего
свои классовые интересы, это и есть революционный со-
циал-демократ»1. Русские революционеры любили апел-
лировать к ассоциациям с Великой Французской револю-
цией, но в данном случае тезис Ленина имеет глубокий
смысл. Якобинцы были первыми в мировой истории рево-
люционерами, провозгласившими принцип свободы лич-
ности без привязки к собственности, в то время как все
предшествующие революции рассматривали комплекс гра-
жданских прав в контексте прав собственника. Однако Ле-
нин, скорее всего, имел в виду другое, а именно — радика-
лизм якобинской психологии, готовность выйти за рамки
объективно существующих условий. Теоретическое обос-
нование конфликта в данном случае замыкается на инди-
видуальные психологические свойства участников рево-
люционного движения, готовых или не готовых к жесткой
партийной дисциплине и самопожертвованию.
Этого было крайне мало для окончательного разме-
жевания и построения теоретического базиса под обви-
нениями в адрес Ленина. Поэтому Аксельрод решил раз-
вить идеи Мартова и доказать, что цель «большинства» —
создание опеки касты профессиональных революционеров
над рабочим движением, что позволило уже обвинить ле-
нинцев в борьбе против классовой самостоятельности
пролетариата2. Более того, идеи Ленина о вовлечении в
революционный процесс крестьянства Мартов истолковал
как попытку растворить движение пролетариата в общере-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 8. С. 370.
2 См. статьи Аксельрода в № 55 и 57 «Искры».
133
волюционном народном движении, «направленном против
царизма и по существу мелкобуржуазном»1. Апелляция к
самостоятельности рабочего движения была удачным хо-
дом мартовцев, способствовавшим росту их влияния в ра-
бочей среде. В развитие идей Аксельрода была издана бро-
шюра анонимного Рабочего (потом выяснилось, что это
питерский рабочий Глебов-Путиловский) «Рабочие и ин-
теллигенты в наших организациях». В брошюре утвержда-
лось, что «централизм тогда только будет социал-демокра-
тическим, когда в его основу положен будет принцип «са-
модеятельности» всех организаций и даже всех отдельных
членов их...»2. Это был старый мартовский тезис из числа
тех, которые использовались еще на втором съезде. «В са-
мом деле, — восклицал автор, — тов. Аксельрод в своих
прекрасных фельетонах доказывает ту верную мысль, что
русская действительность способствует извращению ис-
тинно-пролетарского содержания нашего движения и дает
возможность превращения рабочих масс в слепое орудие
в руках радикальной интеллигенции»3.
Само собой разумеется, что под радикальной интел-
лигенцией автор подразумевал сторонников «большинст-
ва». Подобная трактовка принципа централизации вела к
выводу о несовместимости позиций «большинства» с со-
циал-демократией как таковой. После появления статей
Аксельрода и Рабочего позиция Ленина становилась уяз-
вимой. Летом 1904 года среди его сторонников все бо-
лее и более распространяется мнение о необходимости
примирения. Положение Ленина стало еще более неус-
тойчивым после появления статьи (открытого письма,
адресованного ЦК) Плеханова «Теперь молчание невоз-
можно», явившейся ответом на книгу Ленина «Шаг впе-
ред, два шага назад». Плеханов был явно оскорблен об-
1 См.: Мартов Л. История российской социал-демократии. Пг.,
1918. С. 121.
2 Рабочий. Рабочие и интеллигенты в наших организациях. Жене-
ва, 1904. С. 25.
3 Там же, с. 31.
134
винениями в оппортунизме, и если до мая 1904 года он
еще пытался сохранять хоть какую-то видимость беспри-
страстия, то теперь его позиция становится явно антиле-
нинской. Плеханов прямо обратился к членам ЦК с во-
просом: поддерживают ли они ленинский «бонапартизм»?
В ситуации, когда книга Ленина вызвала негативную реак-
цию и со стороны столпов европейской социал-демокра-
тии (в частности, К. Каутского), и со стороны Плеханова,
члены ЦК предпочли поискать компромиссное решение.
Подобное развитие событий и вызвало появление «июль-
ской» декларации ЦК, фактически сводившей на нет все
результаты второго съезда партии. Лядов описывает си-
туацию следующим образом: «Носков сейчас же по при-
езде за границу письменно предложил Ильичу вернуться
снова в редакцию «Искры». По его мнению и по мнению
всей тройки цекистов, этим был бы полностью восстанов-
лен мир в партии. Одновременно Носков известил Лени-
на, что так как он ничего не возразил по поводу кооптации
трех примиренцев в ЦК, то следовательно они считаются
принятыми. Как сейчас помню, какое тяжелое впечатление
произвела на Ленина декларация ЦК и эта наглая записка
Носкова. «Это издевка над партией, — говорил он. — Это
хуже измены Плеханова»1.
Ответом Ленина было конституирование и органи-
зационное оформление собственной фракции. Только с
этого момента Ленин начинает активную борьбу за созыв
третьего съезда партии, не обращая более внимания на
позицию Совета партии и лично Плеханова. К этому вре-
мени вокруг Ленина складывается весьма немногочислен-
ный кружок интеллектуалов, разделяющих его взгляды на
организационные принципы построения партии и на не-
обходимость активизации борьбы с самодержавием. В мае
1904 года в Женеве появился А.А. Богданов, сразу же зая-
вивший себя сторонником «большинства» в своем знаме-
1 Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. М., 1926. С. 54—
55.
135
нитом фельетоне «Каутский о наших партийных разногла-
сиях» (помещенном в № 66 «Искры»). Личное свидание
с Лениным убедило Богданова в правильности выбран-
ной позиции, и затем на несколько лет он превращает-
ся в одного из ближайших соратников лидера большеви-
ков. Один за другим к Ленину присоединяются Воровский,
Ольминский (Александров), Вольский (Нилов), а позже —
Луначарский, Базаров, Скворцов-Степанов. Вместе с Ле-
пешинским, Бонч-Бруевичем, Лядовым и Красиковым они
составили те литературные силы, которых ранее так не
хватало Ленину.
М. Лядов в своей «Истории Российской социал-демо-
кратической Рабочей партии» утверждает, что знаменитая
«конференция 22-х», положившая начало организацион-
ному оформлению большевизма, «собралась не в августе,
как обычно пишут, а в сентябре, но решено было для кон-
спирации назвать ее августовской»1.
Однако сам факт созыва этой конференции вызывает
некоторые сомнения. Скорее всего, текст декларации был
составлен Лениным и заочно одобрен теми его сторонни-
ками, чьи подписи появились под этим заявлением. За-
явление «К партии» от имени 22 большевиков появилось
сразу же после того, как Ленину стало известно содержа-
ние «июльской» декларации ЦК, т.е. именно тогда, когда
Ленин осознал бесполезность дальнейших попыток объ-
единить партию на платформе решений второго съезда.
Ленин отсутствовал в Женеве (путешествовал в горах) и
в первой половине августа, и в начале сентября 1904 года.
Название деревушки, где якобы проходило это совещание,
никто из тех, кто считался участником этого совещания,
ни разу не упомянул (хотя мемуары оставили многие).
Эта деревушка осталась неизвестной даже сотрудникам
Истпарта, выпускавшим Ленинские сборники. Не имеем
ли мы дело с мистификацией? Не проще ли было заранее
1 Лядов М.Н. История Российской социал-демократической рабо-
чей партии. Часть 1. СПБ., 1906. С. 56.
136
подготовить согласованный текст, а затем (для солидно-
сти) выпустить его от имени конференции, чтобы тем са-
мым подчеркнуть конституционность подобной деклара-
ции? Во всяком случае, текст документа не дает никаких
оснований для уверенности в том, что он был составлен
именно в середине августа в какой-то швейцарской дере-
вушке. А само совещание (если поверить Лядову) дейст-
вительно можно было провести в сентябре, равно как и
не проводить вовсе.
Тем не менее, факт остается фактом — именно это
заявление («К партии») положило начало конституирова-
нию большевизма в самостоятельную политическую силу.
Меньшевизм был обвинен в стремлении «удержать круж-
ковые отношения, допартийные формы организации».1
Констатировался кризис внутри партии, единственным
выходом из которого назывался созыв третьего съезда.
Между тем, в эмигрантских центрах развернулась
ожесточенная литературная полемика между «большин-
ством» и «меньшинством». Лядов вспоминал: «Первой
атакой со стороны большевиков после «Шагов» Ленина
была брошюра «Наши недоразумения» Галерки и Рядово-
го, т.е. Ольминского и Богданова... Носков, от имени ЦК,
конфисковал в партийной типографии обложку и запре-
тил выпускать эту книжку. Мы выпустили ее уже после
разрыва с ЦК, как издание авторов... Наши брошюры ста-
ли выходить регулярно. Вышли Ольминского — «Долой
бонапартизм», Шахова — «Борьба за съезд», Воровского
(Орловского) — «Совет против партии», Ленина — «Заяв-
ления и документы о разрыве центральных учреждений
с партией»2. В августе 1904 года в Женеве начинает ра-
ботать издательство социал-демократической партийной
литературы В.Д. Бонч-Бруевича (позднее — Бонч-Бруеви-
ча и Н. Ленина). Именно это издательство и взяло на себя
печатание всех вышеупомянутых брошюр. Большевизм в
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 9. С. 14.
2 Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. М., 1926. С. 59.
137
этот начальный период своего существования представлял
собою чисто литературное течение, отстаивающее закон-
ность решений второго съезда партии и ведущее борьбу за
созыв третьего съезда. За один год ситуация изменилась,
и у Ленина появилось интеллектуальное окружение, гото-
вое отстаивать его взгляды в довольно жесткой полемике.
Меньшевики презрительно именовали ленинцев больше-
вистской «шпаной» (а Мартов — «галеркой»). Надо отме-
тить, что все более частыми становятся оскорбления лич-
ного характера, чего вначале не было. Тон задавал Мартов,
обвинивший Ленина в нечаевщине. Но этого показалось
ему мало. Лепешинский вспоминал: «Нужно было выду-
мать что-нибудь позабористее, посочнее, оглушительнее...
И вот он (Мартов. — А. 5.) выкраивает такую даже фра-
зу: «сегодня нечаевщина, а завтра дегаевщина»1... Неда-
ром же у Владимира Ильича, когда он пробежал глазами
этот новый перл полемических красот Мартова, лицо ис-
кривилось презрительной усмешкой, и он реагировал на
пахучее мартовское остроумие одной только фразой: «Ну,
теперь довольно... Пора от Мартова отмежеваться... Ну-
жен карантин... Ни в какую полемику я с ним больше не
вступаю»2.
С какого-то момента действующим лицам стало ясно,
что личный конфликт зашел столь далеко, что возвраще-
ние к прежним отношениям просто невозможно. Но если
тактика меньшевиков сводилась к простому выдавливанию
Ленина и ленинцев из РСДРП, то сам Ленин лихорадоч-
но искал теоретическое обоснование для окончательного
идейного размежевания. В этот период в самой России ве-
лась яростная борьба между большевиками и меньшеви-
ками за овладение местными комитетами, и большевики
в этой борьбе действовали успешнее. В то же время Ленин
был полностью изолирован в Совете партии (у Аксельро-
1 Имелась в виду эпопея платного агента Департамента полиции и
члена Исполкома «Народной воли» Сергея Дегаева.— Примеч. авт,
2 Лепешинский П.Н. На повороте. М., 1925. С. 176.
138
да даже появляется мысль освободить Ленина от членст-
ва в Совете), он потерял контроль над ЦК, он был лишен
полномочий заграничного представителя ЦК.
В данной ситуации все усилия Ленина и его ближай-
шего окружения сосредотачиваются на организацион-
ном оформлении большевизма. Еще в начале 1904 года
были образованы Южное и Северное бюро ЦК. Южное
бюро возникло в Одессе в феврале 1904 года и объеди-
нило три комитета: Одесский, Николаевский и Екатери-
нославский. Во главе бюро встали сторонники большин-
ства В.В. Воровский, К.О. Левицкий (позднее ушедший к
меньшевикам) и И.Х. Лалаянц. Северное бюро во главе с
Н.Э. Бауманом объединило Петербургский, Московский,
Северный, Тверской, Рижский и Нижегородский комите-
ты. Чуть позднее возникло Кавказское бюро, которое ку-
рировало Бакинский, Батумский, Тифлисский и Имерети-
но-Мингрельский комитеты. Все три бюро контролирова-
лись сторонниками Ленина. Под эгидой этих трех бюро
осенью 1904 года состоялись конференции указанных ко-
митетов (южная, северная и кавказская), на которых был
избран и утвержден состав Бюро Комитетов Большинства
(БКБ). Первоначально в состав этого бюро вошли Ленин,
А.А. Богданов, М.Н. Лядов, Р.С. Землячка, М.М. Литви-
нов и С.И. Гусев. Позднее Северная конференция доизбра-
ла членами БКБ А.И. Рыкова и П.П. Румянцева. В окон-
чательном виде Бюро оформилось в конце декабря 1904
года. Секретарем Бюро Комитетов Большинства был из-
бран С.И. Гусев.
Таким образом, осенью 1904 года Ленин, до сей поры
колебавшийся и избегавший окончательного размежева-
ния, решительно пошел на раскол. Но под столь радикаль-
ные действия необходимо было подвести теоретическую
базу. И материал для этой базы поставили сами меньшеви-
ки. В изложении Лепешинского это выглядело следующим
образом: «Редакция «Искры» опубликовала письмо к пар-
тийным организациям — только «для членов партии», —
139
в котором излагала свой знаменитый «банкетный» план
земской кампании. Как известно, в этом письме Мартов
и К°, очень пренебрежительно отзываясь о таких демон-
страциях, как, например, ростовская, и квалифицируя эти
революционные выступления рабочих на улицу как «низ-
ший тип мобилизации масс», как «обычный, общедемокра-
тический тип», противопоставляет этому низшему типу го-
раздо более «высокую» тактику выступления рабочих на
либеральных банкетах, если, конечно, воспоследствует на
сие соизволение хозяев банкета... О, со времени написа-
ния «Протеста 17-и» против «Credo» Кусковой Владимир
Ильич не испытывал такого боевого зуда. «Письмо» ре-
дакции «Искры» появилось в тот день утром, а к вечеру,
ко времени собрания нашей фракции в столовой, у Ильи-
ча уже была готова отповедь меньшевикам (изданная за-
тем отдельной брошюрой под заглавием «Земская кампа-
ния и план «Искры»...)1.
Данная работа Ленина действительно стала первой ве-
хой в теоретическом становлении большевизма — уже не
как аморфной группы единомышленников внутри РСДРП,
как это было в период написания «Шаг вперед, два шага
назад», а как организованного политического течения
внутри российской социал-демократии. При этом были за-
явлены претензии на «чистоту» и ортодоксальность имен-
но большевистского варианта марксизма. Ленин называет
странной самую мысль о том, «чтобы требования рабочей
демократии предъявляла правительству либеральная де-
мократия». Ленин отказывает русским либералам из чис-
ла земцев-конституционалистов и сторонников «Освобо-
ждения» в праве называть себя демократами, ибо они «ук-
лоняются от последовательной и ясной демократической
программы», и при этом не участвуют в борьбе, а «стоя
между двумя борющимися сторонами (правительством и
революционным пролетариатом) лишь учитывают в свою
1 Лепешинский П.Н, На повороте. М., 1925. С. 174—175.
140
пользу результат борьбы»1. План Аксельрода о воздейст-
вии на буржуазную оппозицию со стороны рабочего дви-
жения — по Ленину — есть пошлость. По мнению Лени-
на, воздействовать надо на правительство, а не на либе-
ральную оппозицию.
И хотя в брошюре нет прямых обвинений редакции
«Искры» в оппортунизме — содержание говорит само за
себя. Тем самым было обозначено различие в подходах к
формулированию практических задач рабочего движения.
Брошюра представляла собой по сути «брошенную перчат-
ку» — приглашение к теоретической дуэли, в которой так
нуждался Ленин. Как раз в это время был решен вопрос и
об издании собственной газеты, получившей (по инициа-
тиве Ленина) название «Вперед». В редакцию вошли Ле-
нин, Воровский, Ольминский и Луначарский. Стоит отме-
тить, что двое из этой группы (Воровский и Ольминский)
имели народовольческое прошлое, а Луначарский уже в те
годы был весьма вольным толкователем марксизма и по-
клонником философии Авенариуса. Но именно усилиями
этой группы был заложен теоретический фундамент ран-
него большевизма.
М.Н. Лядов позднее свидетельствовал: «Ясно припо-
минается наше ночное заседание в Женеве, когда решался
вопрос о газете. Ильич сразу преобразился, у него и сле-
да не осталось от прежнего уныния, усталости. Это был
привычный нам всем неутомимый, энергичный, остро-
умный руководитель Ильич, который твердо взял в свои
руки все дело... Теперь, когда ясно обнаружились прин-
ципиальные разногласия в тактических вопросах, Ленин
готов был идти до конца, на раскол, на полный разрыв с
меньшевиками...»2 До этого, по признанию Лядова, Ле-
нин удерживал своих соратников от окончательного раз-
рыва с меньшевиками, говоря: «В России не поймут, из-за
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 9 С. 84.
2 Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903—1907 гг. М., 1926. С. 61.
141
чего мы деремся»1. Разумеется, не только это останавли-
вало Ленина — причин было много. Вся логика поведения
Ленина до появления «июльской» декларации ЦК говорит
о том, что он боролся за влияние в РСДРП, не оставляя
надежды перетянуть на свою сторону Плеханова. И толь-
ко тогда, когда он сам оказался фактически на грани пол-
ной изоляции внутри партии, когда он увидел, как воль-
но обращаются его противники с принципами внутрипар-
тийной демократии (к которой до определенного момента
он относился с высочайшим пиететом) — Ленин пошел на
раскол и организационное оформление собственной фрак-
ции. Но, судя по всему, и в декабре 1904 года раскол мыс-
лился Лениным как временный тактический ход для орга-
низации проведения третьего съезда РСДРП и овладения
партией в целом. Лишь в ходе третьего съезда и парткон-
ференции меньшевиков весной 1905 года стало ясно, что
меньшевизм, как и большевизм, переросли фракционные
рамки, превратившись в самостоятельные политические
течения с достаточно быстро дифференцирующейся идео-
логией, объединить которые если и возможно, то только
чисто механически и формально.
В период, предшествующий третьему съезду, форму-
лируются лишь основные постулаты большевистской тео-
ретической платформы, замкнутой на конкретную полити-
ку и в самой малой степени апеллирующей к абстракциям
марксистской доктрины. Во главу угла ставятся пробле-
мы активизации классовой борьбы и революционно-де-
мократической диктатуры, как возможного и желатель-
ного результата надвигающейся революции. Интеллекту-
альное окружение Ленина пополняется людьми из группы
А.А. Богданова (которую он собрал вокруг себя в калуж-
ской ссылке) — это Базаров (Руднев), Скворцов (Степа-
нов), Авилов, Луначарский. Эти люди уже тогда, по выра-
жению Луначарского, далеко ушли от плехановской орто-
доксии, столь близкой уму и сердцу Ленина.
1 Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903—1907 гг. М., 1926. С. 61.
142
Стоит отметить, что и в самом начале генезиса боль-
шевизма Ленина поддержали и яростно отстаивали его
позицию люди, далекие от марксистской ортодоксии, та-
кие, как, например, Ленгник, известный своими неоканти-
анскими взглядами, или Лепешинский, прошедший через
народнические кружки и сохранивший критическое отно-
шение к марксистскому доктринерству. Но философские
расхождения не играли принципиальной роли по той
простой причине, что большевизм в тот период пред-
ставлял собою скорее особое тактическое направление
внутри социал-демократии, без претензий на роль но-
вого учения или новой философской интерпретации
марксизма. Полемика, которая велась с меньшевиками в
тот период, также в основном затрагивала проблемы так-
тики, а цели в далекой перспективе все еще казались об-
щими. В низовых организациях РСДРП в России конфликт
между большинством и меньшинством вплоть до лета
1905 года не проявился столь остро, как в эмиграции, и
присоединение к той или иной фракции часто имело фор-
мальный или случайный характер1. Тем не менее можно
говорить о том, что принципиальные расхождения даже в
тактических вопросах рано или поздно должны были при-
вести к различному видению целей и перспектив социал-
демократии в России. Теоретический большевизм раннего
периода был плодом не столько революционной практики,
сколько идейной полемики с меньшевиками, т.е. его ос-
новные постулаты во многом формулировались «от про-
тивного». Практика лишь вносила коррективы в теорию.
Теория, апеллирующая к практике, и практика, замкнутая
на теорию — вот смысловой стержень раннего большевиз-
ма. Еще одной отличительной его чертой являлась прин-
ципиальная антибуржуазность и неприятие либералов в
качестве возможных союзников.
Возникнув случайно и по формальным признакам (в
силу преобладания сторонников Ленина и Плеханова в
1 См.: Деготь В. Под знаменем большевизма. М., 1927. С. 12.
143
голосовании при выборе редакции ЦО и состава ЦК пар-
тии), термин «большевизм» постепенно стал наполняться
вполне определенным смысловым содержанием. К харак-
терным признакам раннего большевизма можно отне-
сти признание необходимости жесткой централизации
партийных структур и готовность подчиняться выте-
кающей из этой централизации жесткой дисциплине,
акцентирование политических аспектов классовой
борьбы, отрицание за либеральной буржуазией права
на лидерство в надвигающейся революции, расчет на
вовлечение в революционный процесс крестьянской
массы. Тем самым будущей революции хотели придать об-
щедемократический характер, что, по мысли Ленина, по-
зволило бы в случае свержения самодержавия установить
революционно-демократическую диктатуру. Либеральная
буржуазия и ее интересы как бы заранее исключались из
политического процесса. Однако сама теория революции
стала разрабатываться Лениным уже непосредственно на
фоне происходящих в России событий начала 1905 года.
Глава 4
ГЕНЕЗИС БОЛЬШЕВИЗМА,
ПЕРВАЯ РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Большевизм приобрел форму организованного движе-
ния внутри РСДРП буквально накануне революционных
событий в России. Дальнейшее его становление и разви-
тие было весьма тесно связано с первой русской револю-
цией 1905 — 1907 годов, которая заметным образом по-
влияла как на формирование большевистской идеологии,
так и на оформление организационных структур.
Не прекращая полемики с меньшевиками и не прекра-
щая борьбы за созыв третьего съезда, Ленин все более и
более втягивается в разработку теории политической ре-
волюции. Иными словами, политическая практика стано-
вится предметом теоретического анализа. При этом особо
следует подчеркнуть, что, в то время как меньшевики про-
должают рассматривать происходящие в России процес-
сы через призму схоластически воспринятых абстракций
современного им марксизма, ленинская апелляция к мар-
ксистской доктрине все более и более подчиняется поли-
тической практике. Собственно говоря, речь идет о мар-
ксистской доктрине в плехановской интерпретации. Вряд
ли можно назвать то знание текстов марксистских клас-
сиков, которым владели русские революционеры в нача-
ле XX века, полноценным. Но, с другой стороны, имен-
но это знание называлось марксизмом в ту эпоху. В этот
период возникают две различные (основанные на разных
принципах) трактовки марксизма. Первая из них, пред-
ставленная ранним Каутским, Вильгельмом Либкнехтом
145
и значительно развитая Плехановым, интерпретировала
марксизм, исходя из принципа причинно-следственных
связей. В силу этого классовые антагонизмы рассматри-
вались как непреодолимая неизбежность существования
буржуазного общества, а теория общественного прогрес-
са связывала этот прогресс исключительно с революцион-
ным разрешением этих конфликтов. Эдуард Бернштейн в
основу своей интерпретации марксизма положил принцип
экономической целесообразности, имея в виду, прежде
всего, рационализм социально-экономической структуры
буржуазного государства. По его мысли, социализм смо-
жет утвердиться в качестве нового общественного строя
только тогда, когда станет экономически целесообразным
с точки зрения большинства общества. Акцент делался на
кооперации хозяйственной деятельности и создании сис-
темы хозяйственной демократии. Но политическая рево-
люция данную проблему не только не решает, она отбра-
сывает общество назад. И Плеханов, и Ленин не приняли
такую трактовку марксизма, ибо она означала принятие
тактики «классового сотрудничества» и социал-реформиз-
ма. Но Ленин пошел в своем неприятии гораздо дальше
Плеханова, подчеркивая при этом своеобразие социаль-
ного содержания русского капитализма.
Сделав вывод об изначальной контрреволюционно-
сти русской либеральной буржуазии, ее заинтересован-
ности в сохранении монархии, Ленин неизбежно должен
был прийти к мысли об изоляции русской буржуазии. Рус-
ская революция — по Ленину — будет буржуазной не в
силу политического лидерства буржуазии, а в силу уча-
стия в ней громадных масс мелкобуржуазных слоев го-
рода и деревни, т.е. крестьян и мещан. Их революцион-
ность обусловлена отсутствием демократических свобод
и сохранением пережитков крепостничества, они заинте-
ресованы в свержении самодержавия и установлении де-
мократических форм правления. Но затем, считал Ленин,
русская революция стимулирует рост революционной ак-
146
тивности в Европе, которая в конечном итоге приведет к
социалистической европейской революции. После этого
социалистическая революция в России также становится
неизбежной. Эта схема, заявленная в свое время Энгель-
сом как наиболее возможная модель реализации социали-
стического проекта, казалась Ленину вполне реалистич-
ной. Для ее осуществления необходима лишь правильная
тактика борьбы с самодержавием, которая рано или позд-
но обеспечит его свержение. И Ленин приступает к разра-
ботке теории политической революции.
Уже в статье «Самодержавие и пролетариат», появив-
шейся в первом номере газеты «Вперед», Ленин заявля-
ет, что «для пролетариата борьба за политическую свобо-
ду и демократическую республику в буржуазном обществе
есть лишь один из необходимых этапов в борьбе за соци-
альную революцию, ниспровергающую буржуазные поряд-
ки».1 Для того чтобы ускорить приближение этой конеч-
ной цели, говорит Ленин, «необходимо понимать отноше-
ние классов в современном обществе»2.
Через месяц, в третьем номере газеты, в статье «Рабо-
чая и буржуазная демократия» Ленин уже пользуется тер-
мином «классовый анализ» и ставит поддержку пролета-
риатом буржуазной демократии в зависимость от участия
ее в борьбе с самодержавием.
Ленин заявляет о самостоятельности рабочего класса
и его интересов, в то время как меньшевистская «Искра»
советует выбросить за борт «идею гегемонии». Революция
в России уже началась, но за границу сведения о событи-
ях Кровавого воскресенья в Петербурге проникают с запо-
зданием. Как только европейские газеты приносят извес-
тия о начале революции, Ленин откликается на эти извес-
тия статьей «Революционные дни», в которой призывает к
более энергичной пропаганде лозунга «всенародного воо-
руженного восстания». Два события поражают его вооб-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 9. С. 131.
2 Там же.
147
ражение — всеобщая стачка в Петербурге, предшествовав-
шая Кровавому воскресенью и парализовавшая жизнь гро-
мадного города, а также та быстрота, с которой мирная
манифестация превратилась в баррикадные бои.
Многие исследователи отмечают, что в ленинском
восприятии январских событий в России есть элемент
восторженной идеализации, переоценки реального уров-
ня революционных настроений. Это действительно так, и
в дальнейшем мы подробно проанализируем причины по-
добного восприятия. Но, с другой стороны, именно январ-
ские события послужили отправной точкой в разработке
Лениным теории политической революции, оказавшейся
вполне реалистичной. В статье «Первые уроки», написан-
ной в начале февраля 1905 года, Ленин делает следующий
вывод: «В общем и целом, стачечное и демонстрационное
движение, соединяясь одно с другим в различных фор-
мах и по различным поводам, росли вширь и вглубь, ста-
новясь все революционнее, подходя все ближе и ближе
на практике к всенародному вооруженному восстанию, о
котором давно говорила революционная социал-демокра-
тия»1. И затем Ленин ссылается на свою брошюру «Что де-
лать?», в которой впервые был выдвинут лозунг всенарод-
ного вооруженного восстания. Таким образом, в основу
теории были положены две базовые категории — «всеоб-
щая стачка» и «всенародное вооруженное восстание».
В дальнейшем разработка теории идет в ожесточен-
ной полемике с меньшевиками. В статье «Две тактики»,
опубликованной в шестом номере «Вперед» (февраль 1905
года), Ленин подвергает критике тезис меньшевистской
«Искры» о том, что в России есть только две организо-
ванные политические силы: бюрократия и буржуазия. Ле-
нин заявляет о рабочем движении, которое, по его сло-
вам, «у нас на глазах вырастает в народное восстание».
Ленин призывает готовиться к восстанию, разъясняя при
этом, какой именно смысл он вкладывает в понятия «под-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 9. С. 252.
148
готовки, назначения и проведения вооруженного всена-
родного восстания». Он делает это от обратного, исполь-
зуя брошюру «Две диктатуры» своего старого оппонен-
та Мартынова. Мысль Мартынова сводится к тому, что
«только дворцовые перевороты и пронунциаменто могут
быть заранее назначены и проведены с успехом по зара-
нее заготовленному плану, и именно потому, что они не
есть народные революции, т.е. перевороты в обществен-
ных отношениях, а только перетасовки в правящей клике.
Социал-демократия всюду и всегда признавала, что народ-
ная революция не может быть заранее назначена, что она
не изготовляется искусственно, а сама совершается»1.
Контраргументация Ленина предельно проста: «Не
может быть назначена народная революция, это справед-
ливо... Но назначить восстание, если мы его действитель-
но готовили и если народное восстание возможно, в силу
совершившихся переворотов в общественных отношениях,
вещь вполне осуществимая... Восстание может быть на-
значено, когда назначающие его пользуются влиянием сре-
ди массы и умеют правильно оценить момент»2. Иными
словами, История подвержена вмешательству субъектив-
ных факторов, и в этом, по мнению Ленина, нет ничего,
что противоречило бы постулатам классического марксиз-
ма. Отсюда один шаг до радикального вывода: Историей
можно управлять, поскольку людьми можно манипулиро-
вать. Но Ленин (по крайней мере, в те годы) слишком со-
средоточен на идее революции и радикального переуст-
ройства мира, чтобы обратить внимание на подобный ва-
риант вывода из своей посылки. Позднее, скорее всего (и,
особенно, после 1917 года), Ленин не мог не прийти к по-
добной мысли.
К мысли о неизбежности развития событий во всена-
родное вооруженное восстание Ленин возвращается сно-
ва и снова, из статьи в статью. Причем он не исключает
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 9. С. 258.
2 Там же. С. 259 - 260.
149
два варианта такого развития — либо стихийный взрыв
массового недовольства, вызванный неадекватной поли-
тикой самодержавия, либо подготовка и проведение вос-
стания под руководством РСДРП, если для этого в стра-
не возникнет благоприятная ситуация и пролетариат бу-
дет в состоянии поддержать такое восстание.
Весьма кстати для Ленина в № 85 газеты «Искра»
появилась статья Парвуса, в которой тот подверг крити-
ке отсутствие четкой организации социал-демократиче-
ского движения в России и выдвинул лозунг, призываю-
щий «организовать революцию». Ленин откликнулся на
призыв Парвуса статьей «Должны ли мы организовать
революцию?», опубликованную в седьмом номере газеты
«Вперед» в феврале 1905 года. «Организовать да организо-
вать, твердит Парвус, точно он вдруг большевиком сделал-
ся», — дает Ленин волю своему сарказму. И поясняет, что
призыв Парвуса «создать организацию, которая явилась
бы связующим ферментом» лишь подтверждает правиль-
ность его, ленинской, идеи о необходимости существова-
ния организации профессиональных революционеров. Но
все же данная статья интересна не этим, а тем, что Ле-
нин впервые открыто заявляет в ней свое понимание
роли социал-демократии в буржуазной революции —
она ни в коем случае не должна уступать руководство
революцией буржуазии, ибо «техника» революции не-
отделима от политики, следовательно — вопрос в том,
кто кого использует для достижения своих целей*
В том же номере газеты опубликована и ленинская
статья «О боевом соглашении для восстания», в которой
Ленин, цитируя письмо-обращение Георгия Гапона к ре-
волюционным партиям, полностью соглашается с его ви-
дением ближайших целей революции:
1) свержение самодержавия, 2) временное революци-
онное правительство, 3) немедленная амнистия борцам за
политическую и религиозную свободу... 4) немедленное
вооружение народа, 5) немедленный созыв всероссийско-
го
го учредительного собрания на основе всеобщего, равно-
го, прямого и тайного избирательного права.
Таким образом, можно констатировать, что, создавая
свою теорию политической революции, Ленин отталки-
вался от тех идей, которые уже были заявлены, которые
витали в воздухе, которые отражали реальные настроения
революционно настроенных кругов общества. Разумеется,
сама по себе религиозная свобода Ленина (питавшего ис-
креннее отвращение и к религии, и к ее служителям) вряд
ли интересовала. Но как лозунг, на котором можно спло-
тить массы, такая идея Ленина вполне привлекала.
Однако все теоретические посылки Ленина упирались
в необходимость существования революционной с.-д. ра-
бочей партии, а за нее еще предстояло побороться. И Ленин
с удвоенной энергией берется за подготовку и проведение
третьего съезда РСДРП. В определенной мере на него сыг-
рали обстоятельства. В феврале 1905 года на квартире пи-
сателя Леонида Андреева были арестованы почти все чле-
ны ЦК РСДРП, за исключением Л. Красина и А. Любимо-
ва. Леонид Красин, которому пришлось стать свидетелем
событий Кровавого воскресенья 9 января, по его собст-
венным словам, «был потрясен этой великой трагедией
петербургского рабочего класса»1.
Побывав после этого в Швейцарии и лично побесе-
довав с Плехановым, Аксельродом и Мартовым, он при-
шел к выводу о том, что позиция меньшевиков неадек-
ватна ситуации в России («мы увидели действительный
оппортунизм и гнилость занятой ими позиции»)2. После
этого начинается его постепенное сближение с Лениным.
Его мнение было достаточно авторитетным и для второго
(оставшегося на свободе) члена ЦК — А. Любимова. В ре-
зультате в марте 1905 года был подписан договор между
ЦК и Бюро комитетов большинства об образовании Ор-
1 Красин Л.Б. Годы подполья. Сборник воспоминаний, статей и до-
кументов. М.-Л., 1928. С. 214.
2 Там же, с. 216.
151
ганизационного комитета по созыву третьего съезда пар-
тии. В состав ОК вошли все члены БКБ и ЦК. В ответ на
это Совет партии, состоявший исключительно из предста-
вителей «меньшинства», обвинил большевиков в том, что
они совершают переворот и упраздняют тем самым пар-
тийный устав.
Ленин в неопубликованном тогда письме партийным
комитетам, разъясняя свою позицию, выдвинул контрар-
гументы: «Совет не пожелал исполнить волю партии и тем
сам упразднил партийный Устав и поставил себя вне пар-
тии. При таком условии ОК обязан был созвать съезд не-
зависимо от Совета»1. Действительно, большинство рос-
сийских комитетов в тот момент поддержало идею созы-
ва нового съезда.
Непосредственно перед съездом Ленин публикует в
газете «Вперед» несколько статей, которые в значитель-
ной степени раскрывают его видение происходящих в
России процессов и логику его умозрительных построе-
ний предполагаемого развития событий. В частности, в
статье «Социал-демократия и Временное революцион-
ное правительство» Ленин вновь возвращается к крити-
ке работы А. Мартынова «Две диктатуры», доказывая, что
демократический переворот неизбежно будет поддержан
большинством населения, на которое и должна опираться
революционно-демократическая диктатура. Ясные очерта-
ния приобретает идея о революционно-демократической
диктатуре пролетариата и крестьянства как первой фазе
революции, ибо, как пишет Ленин, «сколько-нибудь проч-
ной... может быть лишь революционная диктатура, опи-
рающаяся на громадное большинство народа. Русский же
пролетариат составляет сейчас меньшинство населения
России. Стать громадным, подавляющим большинством
он может лишь при соединении с массой полупролетари-
ев, полухозяйчиков, т.е. с массой мелкобуржуазной и сель-
1 Третий съезд РСДРП. Сборник документов и материалов. М.»
1955. С. 80.
152
ской бедноты»1. Как видим — никаких призывов к непо-
средственному захвату власти революционерами. Но при
этом — убежденность в том, что вооруженное восстание
практически неизбежно.
На чем основывалась эта убежденность? Ленин счи-
тал, что самодержавие никогда и не под каким видом доб-
ровольно не уступит своих позиций, а русская буржуазия
предпочтет лучше договориться, сторговаться с царизмом,
чем выступить под революционными лозунгами. В этой
ситуации единственной силой, способной возглавить ан-
тисамодержавные выступления пролетариата и мелкобур-
жуазных масс, является социал-демократия. И если основ-
ные вопросы (включая предоставление конституции) са-
модержавием решены не будут — революционный взрыв
предрешен.
Стоит отметить, что в революционном потенциале
русской буржуазии сомневался и Мартов. Он не исклю-
чал такого развития событий, при котором социал-демо-
кратам в виду политической инертности русской буржуа-
зии надо будет самим брать власть. Но если в этом случае
русская революция не найдет поддержки у европейского
пролетариата и никакой социалистической революции в
Западной Европе не произойдет, русскую революцию ждет
судьба Парижской Коммуны. Мартов в то время оцени-
вал ситуацию гораздо более реалистично, чем Ленин, но
этот реализм мешал ему в его роли одного из вождей со-
циал-демократии. Лидерам революции надо быть адекват-
ным самым радикальным настроениям масс, надо, чтобы
планка поставленной цели всегда была выше возможно-
го. Только в этом случае массы могут ответить «взаимно-
стью». И это интуитивно уловил Ленин.
Непосредственно в России основную организацион-
ную работу по проведению третьего съезда взял на себя
А.А. Богданов, объехавший всю Россию и обеспечивший
признание легитимности съезда большинством местных
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 10. С. 18.
153
организаций. Его правой рукой в этой работе стал Лев Ка-
менев, тогда еще юный студент. Именно с этого момен-
та Богданов становится известен партии и превращает-
ся в крупную фигуру большевизма. Уже тогда философ-
ские изыски Богданова (его увлечение философией Маха
и Авенариуса) вызывали определенный скепсис у Лени-
на, но в вопросах тактики между ними никаких расхож-
дений не было. Богданов притягивал к себе интеллектуа-
лов и был крайне полезен Ленину в его полемике с мень-
шевиками.
Меньшевистская конференция в Женеве, на которой
присутствовали представители 15 комитетов РСДРП, при-
няла общую политическую резолюцию, в которой было
указано на буржуазный характер начинающейся в Рос-
сии революции, а потому категорически отрицалась воз-
можность захвата власти (власть можно было взять толь-
ко в том случае, если революция перекинется в передо-
вые страны Западной Европы). Социал-демократической
партии предписывалось оставаться «партией крайней ре-
волюционной оппозиции». Однако, противореча самим
себе, меньшевики включили в резолюцию пункт о завое-
вании органов местного самоуправления. В целом на фоне
третьего съезда, организованного большевиками, Женев-
ская конференция выглядела бледно, и это вынуждены
были признать сами меньшевики.
Влияние Ленина на третьем съезде выросло неимовер-
но. Его взгляды на ход и перспективы революции нашли
свое отражение во всех резолюциях, принятых съездом.
Некоторые мысли, высказанные им на съезде, заслужи-
вают внимания. В частности, Ленин отметил, что «отве-
тить категорически, следует ли участвовать в земском со-
боре — нельзя. Все будет зависеть от политической конъ-
юнктуры, системы выборов и других конкретных условий,
которые заранее учесть нельзя». Налицо признание вза-
имной опосредованности объективных и субъективных
факторов. Однако резолюции были составлены в гораздо
154
менее прагматичном духе. Съезд признал основной зада-
чей партии организацию пролетариата для непосредствен-
ной борьбы с самодержавием путем вооруженного восста-
ния и массовых политических стачек. Съезд постановил,
что «в зависимости от соотношения сил и других фак-
торов, не поддающихся точному предварительному оп-
ределению, допустимо участие во временном революци-
онном правительстве уполномоченных нашей партии, в
целях беспощадной борьбы со всеми контрреволюцион-
ными попытками и отстаивания самостоятельных инте-
ресов рабочего класса»1. В резолюции «По вопросу об от-
крытом политическом выступлении РСДРП» говорилось о
необходимости «пользоваться каждым случаем открытого
выступления для противопоставления общедемократиче-
ским требованиям самостоятельных классовых требова-
ний пролетариата, для организации его в самом ходе та-
ких выступлений в самостоятельную социал-демократиче-
скую силу»2. Резолюция также призывала «принять меры
к тому, чтобы наши партийные организации, наряду с со-
хранением и развитием своего конспиративного аппара-
та, приступили немедленно к подготовке целесообразных
форм перехода во всех случаях, когда это возможно, к от-
крытой деятельности социал-демократической партии, не
останавливаясь при этом и перед столкновением с воору-
женной силой правительства»3. Фактически тем самым ле-
гализация РСДРП ставилась на одну доску с инициирова-
нием гражданской войны. В резолюции «Об отношении к
крестьянскому движению» содержался призыв организа-
ции революционных крестьянских комитетов, целью кото-
рых Ленин считал проведение революционно-демократи-
ческих преобразований в деревне и избавление крестьян
от полицейско-чиновничьего и помещичьего гнета. Одно-
1 Третий съезд РСДРП: Сборник документов и материалов. М.,
1955. С. 12.
2 Там же.
3 Там же, с. 14.
155
временно резолюция призывала «стремиться к самостоя-
тельной организации сельского пролетариата, к слиянию
его с пролетариатом городским под знаменем социал-де-
мократической партии и к проведению представителей его
в крестьянские комитеты»1.
Особый интерес вызывает резолюция «Об отколов-
шейся части партии». Уже само название говорит о том,
что Ленин в мае 1905 года считал себя победителем во
внутрипартийной борьбе и названием резолюции подчер-
кивал, что большая часть РСДРП идет за ним. Меньше-
викам тем самым было отказано даже в праве называть
себя фракцией РСДРП. Это не помешало Ленину одоб-
рить тайную (не подлежащую разглашению) резолюцию
съезда «О подготовке условий слияния с меньшевиками»,
которой Центральному Комитету поручалось выработать
условия слияния с «отколовшейся частью» РСДРП. Ле-
нину приходилось считаться с настроениями в низовых
организациях, значительная часть которых выступала за
слияние «большинства» и «меньшинства» в единую пар-
тию. В то же время Ленин настоял на принятии съездом
резолюции, позволяющей ЦК распускать те комитеты,
которые откажутся признать решения третьего съезда, и
утверждать параллельные им большевистские комитеты.
Правда на практике эта резолюция почти не выполнялась.
Более того, в дальнейшем в некоторых регионах начинает-
ся стихийное объединение большевистских и меньшеви-
стских организаций «снизу», по инициативе рядовых пар-
тийцев. Одной из первых организаций, где произошло та-
кое слияние, стал Одесский комитет РСДРП.
Стоит отметить также, что съезд поручил ЦК и ме-
стным организациям «в случае надобности входить во
временные боевые соглашения с организациями социа-
листов-революционеров»2. Это было признание ведущей
1 Третий съезд РСДРП: Сборник документов и материалов. С. 15.
2 Там же. С. 17.
156
роли эсеров в лагере «революционно-буржуазной демо-
кратии». Эсеры рассматривались как возможный союзник
не только при свержении самодержавия, но и в установ-
лении диктатуры пролетариата и крестьянства.
Резолюция «Об отношении к либералам» лишь под-
твердила старую ленинскую линию на изоляцию либе-
ральной буржуазии, призывая «разъяснять рабочим ан-
тиреволюционный и противопролетарский характер бур-
жуазно-демократического направления...»1.
Таким образом, съезд фактически оформил курс на
свержение самодержавия и участие во временном рево-
люционном правительстве. Подобные положения выхо-
дили за рамки программы-минимум, принятой на втором
съезде партии, но полностью отвечали ленинскому виде-
нию развития событий.
Однако далеко не по всем вопросам делегаты съезда
единодушно пошли за Лениным. Ленин решительно стоял
за сохранение в партии двух центров (ЦК и ЦО). Подав-
ляющее большинство делегатов проголосовало за единый
центр (ЦК), действующий в России. По этому вопросу Ле-
нин и Воровский воздержались от голосования. В ЦК бы-
ли выбраны Ленин, Рыков, Богданов, Красин и Постолов-
ский. Редактором ЦО — газеты «Пролетарий» был избран
Ленин, причем было заявлено, что «Пролетарий» являет-
ся общепартийным органом, в отличие от газеты «Впе-
ред», являвшейся органом Бюро комитетов большинст-
ва, а потому прекращающей свое существование. Это не
было формальностью, это была заявка на возможность
восстановления единства в партии на платформе «боль-
шинства».
На съезде выявился еще один больной вопрос — о же-
лательности (по мнению Ленина и Богданова) активного
включения рабочих в местные комитеты партии. Выясни-
лось, что в партии, именующей себя «рабочей», рабочих
1 Третий съезд РСДРП: Сборник документов и материалов. М.,
1955. С. 17.
157
в руководстве почти нет: в Петербургском комитете —
один, в Бакинском — один, в Севастопольском — ни одно-
го, и так — по всей России. Большинство делегатов, одна-
ко, не поддержали мнения Ленина и Богданова. При голо-
совании по этому вопросу теоретики и литераторы (т.е. в
основном представители эмиграции) поддержали Ленина,
а практики, ведущие работу в подполье, почти единоглас-
но высказались против. Было решено никакой резолюции
по этому вопросу не принимать1. Тем не менее, проблема
не утратила своей остроты, оставаясь «камнем преткнове-
ния» до 1917 года, когда партия действительно стала бы-
стро обрастать «пролетарскими» кадрами. Несмотря на
заявление Ленина о том, что у рабочих есть «классовый
инстинкт» и они быстро становятся выдержанными соци-
ал-демократами, большинство делегатов, принадлежавших
в основном к разночинной интеллигенции, предпочли до-
вериться своему опыту. Подпольная работа требовала гиб-
кости ума и принятия, порой, нетривиальных решений, на
что рабочие в большинстве своем просто не были способ-
ны. Кроме того, рабочим часто не хватало самостоятель-
ности, которой обладали прошедшие школу революцион-
ного подполья интеллигенты. Кстати, и сами выступления
делегатов в ходе съезда, вполне самостоятельные и аргу-
ментированные, показали, что этой партии трудно навя-
зать что-либо, противоречащее ее духу и видению ситуа-
ции. М. Лядов отмечал, что именно на этом съезде проис-
ходила окончательная закалка большевистской идеологии:
«Каждый делегат высказывался буквально по всем вопро-
сам. Еще недавно меньшевики глумились над нами, что
все большевики — это стадо безмолвных баранов, кото-
рые слепо идут за Лениным, единственным свои вождем.
На третьем съезде уже ясно наметилась наряду с Лени-
ным сильная группа теоретиков и не менее сильная груп-
1 См.:Керженцев П.М. Страницы истории РКП(б). Съезды и конфе-
ренции партии. Л., 1926. С. 56.
158
па практиков, которые на деле показали, что они могут
руководить движением»1.
Очевидно, М.Н. Лядов имел в виду А.А. Богданова и
его окружение, Леонида Красина (взявшего под свой кон-
троль Боевую техническую группу при ПК РСДРП, а по-
сле поражения декабрьского вооруженного восстания —
возглавившего ее), а также А.И. Рыкова, выдвинувшего на
съезде идею создания «единого русского центра», способ-
ного противостоять влиянию заграничных комитетов.
После окончания съезда 10 мая 1905 года в Лондо-
не прошло заседание (пленум) ЦК, на котором были рас-
пределены основные обязанности. За технику, типогра-
фию, транспорт и финансы должен был отвечать Л.Б. Кра-
син, в помощь которому были выделены М.М. Литвинов
и А.И. Любимов. Им подчинялось и Центральное техниче-
ское бюро, которым руководил И.М. Бибиков. Ленин был
избран от ЦК РСДРП в Международное социалистическое
бюро, являясь фактически руководителем заграничной час-
ти ЦК. В состав Бюро ЦК в России вошли А.А. Богданов,
Л.Б. Красин и Е.Д. Стасова.
Третий съезд конституировал большевизм в виде не-
большой по численности, но четко структурированной и
хорошо организованной партии профессиональных рево-
люционеров. По самым приблизительным данным, чис-
ленность партии большевиков в тот момент не превыша-
ла восьми тысяч человек. Примерно 40% членов партии
составляла интеллигенция, в основном студенты и уча-
щаяся молодежь, учителя и медики. Но в большинстве
своем это были люди, преданные идее социальной рево-
люции, хорошо образованные, психологически готовые к
самопожертвованию. Это была действительно элитарная
партия, т.е. Ленину удалось на какое-то время сплотить
вокруг себя контрэлиту российского общества и вырабо-
1 Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. Воспоминания.
М., 1926. С. 76.
159
тать более или менее реальную программу свержения са-
модержавия. Биографии людей, заявивших о себе в тот
период большевизма, поражают воображение. «Иннокен-
тий» (Дубровинский), Иван Бабушкин, тов. «Маркс» (Ар-
цыбушев), «Марат» (Шанцер) и многие другие — все они
принадлежали к числу явных нонконформистов, не же-
лающих признавать законность тех общественных усто-
ев, которые существовали в России. Весьма показатель-
на в этом отношении биография Василия Петровича Ар-
цыбушева. Этот человек еще в 1879 году пошел в ссылку
в Восточную Сибирь, а затем участвовал в неудачной по-
пытке побега из ссылки через Северный Ледовитый оке-
ан. В 1890-е годы он стал марксистом (по уверениям его
товарищей, знал первый том «Капитала» наизусть). В его
характере сочетался здоровый рационализм и необуздан-
ная фантазия. Например, исправно работая в Управлении
Самаро-Златоустинской железной дороги, Арцыбушев во
время русско-японской войны намеревался взорвать Сыз-
ранский мост через Волгу (в мае 1905 года), чтобы вос-
препятствовать продвижению войск на Дальний Восток,
а затем распропагандировать скопившиеся войска в рево-
люционном духе. Именно В.П. Арцыбушев, являясь чле-
ном Восточного бюро ЦК, решительно способствовал пе-
реходу восточных комитетов РСДРП на позиции «боль-
шинства».
Но был и другой тип революционера-нонконформи-
ста, тип рядового бойца партии, абсолютно лишенного ка-
ких-либо амбиций, а честно и незаметно выполнявшего
порученную ему работу. Так, например, М. Лядов сооб-
щает в своих воспоминаниях о некоей Ирине, дочери ин-
спектора гимназии, содержавшей конспиративную кварти-
ру: «Такие технические работники, как Ирина, как сотни
других, разбросанных по нелегальным складам, подполь-
ным типографиям, представляли из себя настоящих под-
вижников... Они урывками узнавали про... жизнь партии.
Вот к такому типу настоящего крота-подпольщика, ото-
160
рванного от жизни, но слепо верующего в революцию и в
партию, принадлежала и эта Ирина...»1
Более известной в партии была хранительница склада
нелегальной литературы в Петербурге Ольга Михайловна
Генкина, трагически погибшая в 1905 году. Через ее склад
прошла не одна сотня неофитов революционного подпо-
лья. Побывавший у нее на квартире в 1902 году Андрей
Шотман (будущий видный большевик) вспоминал: «От та-
кого количества и такого разнообразия нелегальных бро-
шюр и газет у меня глаза разбежались»2. Люди, подобные
О.М. Генкиной и Ирине, сделали революцию смыслом сво-
ей жизни, и без таких людей существование партии боль-
шевиков было бы просто невозможно. Но такие люди не
могли бы появляться неведомо откуда, их рождала сама
среда, их нонконформизм питала обстановка дикого про-
извола власти и господства обывательщины. К моменту
третьего съезда эти люди уже психологически были го-
товы идти до конца, и именно к ним апеллировали резо-
люции съезда.
Между тем, сама ситуация в России отвечала самым
сокровенным чаяниям лидеров революционного подпо-
лья. На протяжении весны и лета 1905 года происходи-
ла дальнейшая революционизация массовых настроений
и активизация забастовочного движения. Мартын Лядов
вспоминал впоследствии: «Чисто заговорщический тер-
рор отдельных интеллигентов-эсеров летом 1905 года
превратился в массовую, чисто пролетарскую партизан-
скую войну против всяких представителей государст-
венной власти. Убийства жандармов, полицейских, гу-
бернаторов, провокаторов стали повседневным явлени-
ем. Очень часто эти убийства совершались помимо какой
бы то ни было организации, задумывались и приводились
1 Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг.: Воспоминания.
М., 1926. С. 64-65.
2 Шотман А. Как от искры возгорелось пламя. М., 1934. С. 73.
161
в исполнение отдельными группами рабочих, а иногда
под влиянием рабочих и отдельными группами кресть-
ян. Почти всюду создавались боевые дружины, делались
почти открыто сборы на приобретение оружия...»1 При-
чем эти сборы производились в основном в среде буржу-
азной публики, в ту пору откровенно симпатизирующей в
своем большинстве революционным партиям. Воспоми-
нания Леонида Красина рисуют довольно красочную кар-
тину: «В те времена, при минимальном дифференциро-
вании классов и при всеобщей ненависти к царизму, уда-
валось собирать деньги на социал-демократические цели
даже в кругах сторонников «Освобождения» Струве. Счи-
талось признаком хорошего тона в более или менее ра-
дикальных или либеральных кругах давать деньги на ре-
волюционные партии, и в числе лиц, довольно исправно
выплачивающих ежемесячные сборы от 5 до 25 рублей,
бывали не только крупные адвокаты, инженеры, врачи, но
и директора банков и чиновники государственных учре-
ждений... Давались спектакли, вечера, концерты, сборы
от которых шли в пользу с.-д. Были случаи, когда в поль-
зу партий передавались имения».2 Можно смело сказать,
что начинавшаяся революция была буржуазной хотя бы
в силу того, что финансировалась радикальными буржу-
азными кругами. Однако это финансирование прекрати-
лось почти сразу же после опубликования царского мани-
феста 17 октября 1905 года. Отсюда — и рост числа «экс-
проприаций» в 1906 и 1907 годах.
После окончания третьего съезда ленинская публи-
цистика приобретает все более и более антибуржуазный
характер. Образчиком этой публицистики является ста-
тья «Политические софизмы», появившаяся в последнем
номере газеты «Вперед» (№ 18 от 5(18) мая 1905 года).
1 Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг.: Воспоминания.
М.,1926. С. 80.
2 Красин А.Б. Годы подполья. М.-Л., 1928. С. 142.
162
Анализируя сложившуюся в России ситуацию, Ленин за-
мечает, что буржуазия оказалась в более выгодном поло-
жении, чем пролетариат. Появившаяся в России относи-
тельная свобода слова используется в основном «буржуаз-
ными» газетами, идет процесс легализации либерального
движения, в то время как рабочее движение по-прежнему
вне закона. В центре внимания Ленина — «Проект русской
конституции», опубликованный в неподцензурной либе-
ральной газете «Освобождение». Ленин предлагает сво-
им читателям «классовый анализ» этого проекта, обращая
внимание на сохранение монархии, двухстепенные выбо-
ры в верхнюю палату предполагаемого парламента, ценз
оседлости. Причем авторы этого проекта и не скрывают, а
наоборот, пытаются оправдать тот факт, что преобладаю-
щее значение в таком парламенте получат крупные зем-
левладельцы и предпринимательский класс. Называя это
политическими софизмами, Ленин заявляет, что если уже
сейчас наиболее радикальные из либералов оправдывают
подобную «демократию», то что же будет дальше? На чем
сторгуются дельцы либерализма? — задает он вопрос. И в
дальнейшем слово «сделка» все чаще и чаще начинает по-
являться в ленинских работах. В мае — июне одна за дру-
гой в «Пролетарии» появляются статьи, разоблачающие
соглашательство буржуазии. Эта тема становится наибо-
лее болезненной для Ленина. Об этом уже не раз писа-
ли историки. В частности, Ю.В. Степанов, анализируя со-
держание ленинских работ «Советы консервативной бур-
жуазии», «О временном революционном правительстве»,
«Разгром», «Революционная борьба и либеральное мак-
лерство» и некоторых других, обращает внимание на тот
факт, что «чем активнее становится либеральная буржуа-
зия на своих съездах, чем требовательнее обращения к
царю с напоминанием о его обещании созвать «выбор-
ных», тем больше ярости в нападках В.И. Ленина на ли-
бералов, тем строже становятся его напоминания рабочим
о том, что либералам верить нельзя, что они обязательно
163
обманут и заключат сделку с царизмом, что только рабо-
чее восстание может дать свободу»1,
В контексте данного вывода наибольший интерес
представляет статья «Демократические задачи револю-
ционного пролетариата», опубликованная в газете «Про-
летарий» № 4 от 4 (17) июня 1905 года, «Центр тяжести, —
заявляет Ленин, — передвигается теперь с вопроса о со-
зыве всенародного учредительного собрания на вопрос о
способах его созыва. Мы стоим накануне решительных со-
бытий. Не доверяя общедемократическим лозунгам, про-
летариат должен противопоставлять им свои пролетар-
ски-демократические лозунги во всей их полноте. Только
сила, руководимая этими лозунгами, может обеспечить на
деле полную победу революции»2 3.
Созвать учредительное собрание, по мысли Ленина,
должно временное революционное правительство. Таким
способом Ленин намеревается выбить лозунг учредитель-
ного собрания из рук либеральной буржуазии.
Развитие событий подтверждает вывод Ленина о том,
что происходит эскалация революционной активности.
Баррикады в Варшаве и Лодзи, политические забастов-
ки в Иваново-Вознесенске и городах юга России, нако-
нец, восстание на броненосце «Потемкин» — все это не
может не внушать оптимизма. Восстание на броненосце
Ленин в статье «Революционная армия и революционное
правительство» называет «попыткой образования ядра
революционной армии»? Именно на эту армию и должно
опираться временное революционное правительство. «Ре-
волюционное правительство, — убежден Ленин, — необ-
ходимо для политического руководства народными мас-
сами, — сначала в той части территории, которая уже от-
1 Степанов Ю.В. Развитие ленинских взглядов на революцию в
России (1905—1907). СПб., 1999. С. 59.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 10. С. 277.
3 Там же. С. 337.
164
воевана у царизма революционной армией, а потом и во
всем государстве»1.
Эта оговорка Ленина убедительно свидетельствует о
том, что революция и гражданская война — для него то-
ждественные понятия, что было уже заметно по содержа-
нию работы «Что делать?». Он убежден, что революция в
России неизбежно должна вылиться в гражданскую вой-
ну, которую и должно вести временное революционное
правительство. Известным является и тот факт, что имен-
но восстание на «Потемкине» побудило Ленина к первым
практическим действиям. По его поручению в Одессу с
целью установления связей с потемкинцами едет больше-
вик М.И. Васильев-Южин. Однако к тому времени, как Ва-
сильев-Южин прибыл в Одессу, «Потемкин» уже ушел к
крымским берегам.
Статья «Революционная армия и революционное пра-
вительство» интересна также и тем, что в ней Ленин в
концентрированном виде излагает программу будущего
временного революционного правительства, формулируя
ее в шести пунктах: 1) всенародное учредительное собра-
ние, 2) вооружение народа, 3) политическая свобода, 4)
полная свобода угнетенным и неполноправным народно-
стям, 5) 8-часовой рабочий день, 6) крестьянские рево-
люционные комитеты. Уже одно то, что Ленин ставит на
один уровень политическую свободу и вооружение наро-
да, говорит о том, что политическая свобода понимается
им как базовое условие для инициирования гражданской
войны, а отнюдь не как инструмент для созидания граж-
данского общества. Скорее всего, и само понятие граж-
данского общества на основе капиталистической экономи-
ки для Ленина — суть химера, ибо антагонистическое об-
щество по определению не может быть гражданским, так
как количество и качество прав прямо пропорционально
количеству и качеству собственности.
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 10. С. 337.
165
Еще более убеждает в этом анализ черновых набро-
сков, известных под заглавием «Картина временного ре-
волюционного правительства», написанных Лениным при-
мерно в тот же период. Ю.В. Степанов с полным осно-
ванием называет эти наброски «настоящим «сценарием»
революции и деятельности временного революционного
правительства»1. Сценарий предлагает гипотетический
вариант развития событий в случае свержения самодер-
жавия, которое, однако, «разбито, но не добито, не уби-
то, не уничтожено, не вырвано с корнем». В данной си-
туации — по Ленину — временное революционное прави-
тельство апеллирует к народу. Далее: «Самодеятельность
рабочих и крестьян. Полная свобода. Народ сам устраива-
ет свой быт. Программа правительства = полные респуб-
ликанские свободы, крестьянские комитеты для полного
преобразования аграрных отношений. Программа социал-
демократической партии сама по себе. Социал-демократы
во временном правительстве = делегаты, приказчики со-
циал-демократической партии... Бешеное сопротивление
темных сил. Гражданская война в полном разгаре, — унич-
тожение царизма»2.
При этом Ленин прогнозирует резкое увеличение
влияния социал-демократии на массы. Этот прогноз он
обосновывает популярностью (как он предполагает) тех
мер, которые будет предпринимать временное революци-
онное правительство. А именно: «Крестьянство само взя-
ло в руки все аграрные отношения, всю землю. Тогда про-
ходит национализация.
Громадный рост производительных сил — вся дере-
венская интеллигенция, все технические знания бросают-
ся на подъем сельскохозяйственного производства, избав-
ление от пут (культурники, народники etc. etc.)... Гигант-
ское развитие капиталистического прогресса...
1 Степанов Ю.В. Развитие ленинских взглядов на революцию в
России (1905—1907). СПб., 1999 62.
2 Там же, с. 63.
166
Война: из рук в руки переходит крепость. Либо бур-
жуазия свергает революционную диктатуру пролетариа-
та и крестьянства, либо эта диктатура зажигает Европу
и тогда..?»1
Как видим, капиталистический прогресс в развитии
производительных сил в трактовке Ленина также есть не
катализатор развития гражданского общества, а нечто,
стимулирующее классовую борьбу. Следствием этого яв-
ляется неизбежность гражданской войны. И Ленин не ис-
ключает, что пожар этой войны перекинется на Западную
Европу. Таким образом, логика Ленина имеет в своем ос-
новании совершенно другое понимание демократии, от-
личное от того смысла, который вкладывали в это поня-
тие сторонники Мартова и Плеханова. Оперируя терми-
ном «демократия», Ленин имеет в виду исключительно
т.н. «прямую» демократию, то есть власть комитетов или
каких-либо других органов, непосредственно выбранных
народом. Подразумевался, конечно же, опыт Парижской
Коммуны. Парламентская демократия — по Ленину — это
власть буржуазии, а, следовательно, не демократия в пол-
ном смысле этого слова. Понимание демократии как ком-
промисса интересов множества социальных групп глубо-
ко чуждо Ленину, ибо он мыслит другими, классовыми ка-
тегориями. Причем классы буржуазии и пролетариата в
логике Ленина есть социально гомогенные категории, без
учета разнородности социальных групп, их составляющих.
Подобное упрощение позволяет говорить о единстве ин-
тересов, хотя Ленин прекрасно отдает себе отчет в том,
что на практике все гораздо сложнее. Но именно такое по-
нимание демократии позволило Ленину создать полити-
ческую теорию социальной революции, достаточно четко
изложенную им в работе «Две тактики социал-демокра-
тии в демократической революции». Книга эта, написан-
ная в июне 1905 года, в период развития революционных
событий в России, несомненно, в своем содержании несла
1 Степанов Ю.В. Развитие ленинских взглядов... С. 63.
167
отражение этих событий. Истина для Ленина всегда кон-
кретна. Но именно этим сочинением продолжилась теоре-
тическая шлифовка большевизма в более широком смыс-
ле — как радикального политического течения в междуна-
родном социал-демократическом движении. Обобщения и
выводы, сделанные Лениным в этой книге, в полной мере
были реализованы на практике в 1917 году,
В то же время данная работа — еще и полемиче-
ское сочинение, содержащее критику меньшевистских
схем развития буржуазно-демократической революции
в России.
Ленин фиксирует три политических направления в
вопросе созыва народных представителей: первое — про-
правительственное, направленное на создание совеща-
тельного органа при монархе, но при крайней ограни-
ченности свободы выборов; второе — либерально-бур-
жуазное, не отказывающееся от лозунга учредительного
собрания, но и не настаивающего на свержении само-
державия; третье — революционное социал-демократи-
ческое, выступающее за созыв учредительного собрания
на основе всеобщего избирательного права с последую-
щей передачей всей полноты власти временному рево-
люционному правительству.
Ленин особо подчеркивает допустимость участия со-
циал-демократов в этом правительстве — в пику меньше-
викам, выступающим против такого участия. Ленин убеж-
ден, что социал-демократы должны действовать не толь-
ко «снизу», оказывая давление на власть, но и «сверху»,
используя все преимущества обладания властью в своих
интересах. При этом он раскрывает свое понимание задач,
стоящих перед временным революционным правительст-
вом — для него это «правительство революционной эпо-
хи, непосредственно сменяющее свергнутое правительст-
во и опирающееся на восстание народа, а не на какие-чи-
будь представительные учреждения, действующие именем
народа. Временное революционное правительство есть ор-
ган борьбы за немедленную победу революции, за немед-
168
ленное отражение контрреволюционных попыток, а во-
все не орган осуществления исторических задач буржуаз-
ной республики вообще»1. Иными словами, это орган не
организации буржуазного парламентаризма, а орган гра-
жданской войны в ситуации, когда реализация «прямой
демократии» неизбежно вызовет активизацию контрре-
волюционных сил. Сразу же возникают ассоциации с яко-
бинской диктатурой 1793 года. И понятно — почему. Ле-
нин настаивает, что либеральная буржуазия стремится к
сделке с царизмом, и притом к такой сделке, «при которой
бы больше всего власти досталось ей, буржуазии, всего
менее — революционному народу, пролетариату и кресть-
янству»2. Поэтому единственно возможной победой над
царизмом может стать лишь революционно-демократи-
ческая диктатура пролетариата и крестьянства. «Буржуа-
зии выгодно, — пишет Ленин, — чтобы буржуазная рево-
люция не смела слишком решительно все остатки стари-
ны, а оставила некоторые из них, т.е. чтобы эта революция
была не вполне последовательна, не дошла до конца, не
была решительна и беспощадна»3. Буржуазия, считает Ле-
нин, боится демократического прогресса, т.к. он работает
на усиление позиций пролетариата. Ленин убежден: «Мы
не можем выскочить из буржуазно-демократических ра-
мок русской революции, но мы можем в громадных раз-
мерах расширить эти рамки, мы можем и должны в пре-
делах этих рамок бороться за интересы пролетариата, за
его непосредственные нужды и за условия подготовки его
сил к будущей полной победе»4.
И далее следует анализ буржуазной демократии, кото-
рая в разных странах и при разных условиях имеет раз-
личные степени демократизма. Ленин критикует «ново-
искровцев» (т.е. меньшевиков) за их абстрактное пони-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 11. С. 15.
2 Там же. С. 9.
3 Там же. С. 38.
4 Там же. С. 39.
169
мание буржуазной демократии, говоря о том, что «надо
уметь провести разницу между республикански-револю-
ционной и монархически-либеральной буржуазией». Зем-
цу-конституционалисту, готовому заключить сделку с ца-
ризмом, Ленин предпочитает крестьянина, с оружием в
руках отстаивающего свое право на землю. И тот, и дру-
гой — буржуазные демократы, но насколько различно со-
держание их демократизма, говорит Ленин. И трудно с
ним не согласиться. Революционный демократизм кресть-
янства Ленин намеревается использовать не только в це-
лях свержения самодержавия, но и целях победы в неиз-
бежной (как он предполагает) гражданской войне. И вот
тогда можно будет перейти к целям и задачам социаль-
ной революции, но при условии победы социализма в За-
падной Европе. Собственно, это не единственное условие,
которое оговаривает Ленин. Однако он убежден, что ме-
ждународная политическая ситуация складывается «как
нельзя более выгодно для русской революции». Движе-
ние рабочих и крестьян пока раздроблено и стихийно, но
в том и заключается роль социал-демократии, чтобы объ-
единить эти силы и возглавить штурм самодержавия. Ле-
нин признает, что если этих сил не хватит, — «тогда ца-
ризм успеет заключить сделку, которую и готовят уже с
двух концов и господа Булыгины, и господа Струве. Тогда
кончится дело куцей конституцией или даже — на худой
из худых концов — пародией на нее. Это будет тоже «бур-
жуазная революция», только выкидыш, недоносок, ублю-
док»1. В этом случае, разумеется, уже ни о каком само-
стоятельном значении социал-демократии в революцион-
ном процессе не может быть и речи. Вывод Ленина более
чем категоричен: «Удастся буржуазии сорвать русскую ре-
волюцию посредством сделки с царизмом, — тогда у со-
циал-демократии фактически руки окажутся именно свя-
занными против непоследовательной буржуазии, — тогда
социал-демократия окажется «растворившейся» в буржу-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 11. С. 46.
170
азной демократии в том смысле, что пролетариату не уда-
стся наложить своего яркого отпечатка на революцию, не
удастся по-пролетарски или, как говорил некогда Маркс,
«по-плебейски» разделаться с царизмом.
Удастся решительная победа революции, — тогда мы
разделаемся с царизмом по-якобински или, если хотите,
по-плебейски»1. Но для этого социал-демократам надо
«поднять... крестьянство до уровня последовательного
демократизма пролетариата, сохраняющего свою полную
классовую особность». Классовая особность пролетариа-
та — фикция, один из элементов идеализации в анализе
Ленина, равно как и пресловутый пролетарский «рево-
люционный инстинкт» или «последовательный демокра-
тизм». Место социальной психологии занимает мета-
физика, некие абсолютизированные категории — и это са-
мое слабое место в теоретических построениях Ленина.
Но в ситуации общего системного кризиса самодержавия
идеализация пролетариата не суть важна, ибо фактически
его роль в революционном процессе берет на себя соци-
ал-демократическая партия. Именно она, а не метафизи-
ческий «пролетариат», берет на себя функции руководи-
теля, «гегемона» буржуазно-демократической революции
с тем, чтобы, возглавив временное революционное прави-
тельство и получив власть, использовать ее для быстрей-
шего перехода к революции социальной.
Таким образом, элементы идеализации в ленинской
теории революции компенсируются сугубым реализмом
конкретных целей и задач и четким анализом историче-
ской ситуации, о чем говорит и сам Ленин: «Конкретные
политические задачи надо ставить в конкретной обстанов-
ке. Все относительно, все течет, все изменяется»2. Исто-
рия все время рождает новые ситуации, новые отноше-
ния между классами и социальными группами, новую
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 11. С. 47.
2 Там же. С. 75.
171
расстановку сил. Осознание этого есть один из осново-
полагающих аспектов ленинского большевизма.
Критикуя тезисы меньшевиков, особенно их призыв
не участвовать в захвате власти, а оставаться «партией
крайней революционной оппозиции», Ленин вновь не мо-
жет удержаться от сарказма: «Новоискровцы смешивают
сделку с царизмом и победу над царизмом. Они хотят уча-
ствовать в буржуазной революции. Они несколько ушли
вперед от «Двух диктатур» Мартынова. Они согласны
даже руководить восстанием народа, — с тем, чтобы от-
казаться от этого руководства тотчас после победы (или,
может быть, непосредственно перед победой?), то есть с
тем, чтобы не пользоваться плодами победы, а отдать все
плоды целиком буржуазии. Это называют они «использо-
вать восстание в интересах рабочего класса»...»1
Ленин поясняет, что одно дело — участие в буржу-
азном правительстве в условиях парламентарной респуб-
лики, что подлежит бесспорному осуждению, и совсем
другое дело — участие в буржуазном правительстве в ус-
ловиях народной революции. По сути дела, призывая к
организации восстания, вполне логично призывать и к
пользованию его плодами, т.е. властью. Ленин бесспор-
но логичен. При этом союз между пролетариатом и кре-
стьянством он мыслит как временный компромисс на базе
общих интересов, суть которых — в свержении царизма и
установлении демократического режима (по Ленину — де-
мократической диктатуры). По мнению Ленина, «за пре-
делами демократизма не может быть и речи о единстве
воли между пролетариатом и крестьянской буржуазией.
Классовая борьба между ними неизбежна, но на почве де-
мократической республики эта борьба и будет самой глу-
бокой и самой широкой народной борьбой за социализм.
У революционно-демократической диктатуры пролетариа-
та и крестьянства есть, как и у всего на свете, прошлое и
будущее. Ее прошлое — самодержавие, крепостничество,
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 11. С. 64.
172
монархия, привилегии. В борьбе с этим прошлым, в борь-
бе с контрреволюцией возможно «единство воли» проле-
тариата и крестьянства, ибо есть единство интересов. Ее
будущее — борьба против частной собственности, борьба
наемного рабочего с хозяином, борьба за социализм. Тут
единство воли невозможно»1. Ленин считает, что перед
пролетариатом лежит не дорога от самодержавия к рес-
публике, а дорога от мелкобуржуазной демократической
республики к социализму.
В данной цитате также прослеживается определен-
ная логика, но беда в том, что крестьянство — вполне ре-
альный социальный класс, а вот пролетариат (как единое
целое) — скорее умозрительное понятие. А потому воля
пролетариата — это воля социал-демократической партии.
Происходит осознанная или не осознанная Лениным под-
мена понятий. Если нет конкретного класса с реальны-
ми конкретными интересами, нет и согласования интере-
сов. Это место занимает партия, но ее видение интересов
«пролетариата» идет от доктрины, а не от реальной жиз-
ни. Рабочий класс в России слишком разнороден, причем
большинство рабочих — вчерашние крестьяне. «Проле-
тариат» (в качестве некоего идеального класса) сущест-
вует лишь как умозрительная конструкция в воображе-
нии Ленина, позволяя ему выступать не от своего имени,
не от имени группы единомышленников, а от лица «мас-
сы эксплуатируемых». Это достаточно выигрышная пози-
ция, тем более что Ленин, скорее всего, искренне считал
себе выразителем воли «пролетариата», пусть даже этим
пролетариатом и не осознанной. Отсюда и его категорич-
ность: «Социал-демократ никогда и ни на минуту не дол-
жен забывать о неизбежной классовой борьбе пролетариа-
та за социализм с самой демократической и республикан-
ской буржуазией и мелкой буржуазией. Это несомненно.
Из этого вытекает безусловная обязательность отдель-
ной и самостоятельной строго-классовой партии социал-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 11. С. 74.
173
демократии... Наступит время — кончится борьба с рус-
ским самодержавием — минет для России эпоха демокра-
тической революции — тогда смешно будет и говорить о
«единстве воли» пролетариата и крестьянства, о демокра-
тической диктатуре и т.д. Тогда мы подумаем непосредст-
венно о социалистической диктатуре пролетариата и под-
робнее поговорим о ней»1.
Парадокс в том, что логика Ленина в достаточной
мере учитывает расстановку классовых сил и всю глуби-
ну противоречий, порождаемых кризисом самодержавия,
но не выходит за рамки марксистской парадигмы. Кроме
того, она основывается на принципе причинно-следствен-
ных связей, а не на принципе обоснованной экономиче-
ской целесообразности. Экономические интересы выво-
дятся исключительно из логики классовой борьбы. Логи-
ка Ленина возводит классовую борьбу в базовый прин-
цип существования общества. Он не мыслит общества
без классовой борьбы. А чтобы сама эта классовая борь-
ба была объективно обоснована с точки зрения общест-
венного прогресса, необходимо существование самого де-
мократического, по мнению Ленина, класса — «пролета-
риата». В противном случае классовая борьба не имеет
ясной перспективы, т.е. не обоснована в контексте «ис-
торической необходимости». Таким образом, теория по-
литической революции, создаваемая Лениным, вполне ло-
гична и рациональна, однако только при том условии, что
рабочий класс действительно представляет собой спло-
ченное сообщество людей, проникнутых социал-демокра-
тическим сознанием. Но это — не так. В свое время, и мы
уже говорили об этом, Ленин вплотную подошел к вы-
воду, что рабочий класс существует как класс только
в силу деятельности социал-демократической партии.
Без руководящей и организующей деятельности пар-
тии нет и класса. Следовательно, именно партия, как
системообразующий элемент класса, должна все вре-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 11. С. 74
174
мя быть на высоте положения, должна отвечать вы-
зовам каждой новой исторической ситуации. Поэтому
она реально должна быть элитарной партией — пар-
тией демократически настроенных интеллектуалов,
имеющей прочные «обратные» связи с рабочей мас-
сой. Это — один вариант решения проблемы, на прак-
тике трудно реализуемый, но в принципе возможный
при определенных условиях. Другой вариант — попы-
таться превратить рабочую массу в тот самый идеаль-
ный класс. Это, на наш взгляд, — совершенная утопия.
После поражения первой русской революции именно
этот вариант попытались реализовать левые больше-
вики во главе с А.А. Богдановым, но эта попытка ус-
пехом не увенчалась. Мы попытаемся ответить на во-
прос — почему. А пока — ленинская теория политической
революции принимается большевиками в качестве про-
граммы действия. Книга Ленина имела успех в его партии.
По крайней мере, партия получила конкретную програм-
му действий — подготовка и проведение вооруженного
восстания, создание (или способствование созданию) вре-
менного революционного правительства и участие в его
деятельности. В случае подобного развития событий дик-
татура рабочих и крестьян под эгидой социал-демократии
казалась не такой уж невозможной вещью. Хотя тезис о
перерастании демократической диктатуры пролетариата
и крестьянства в диктатуру пролетариата и беднейшего
крестьянства, т.е. осуществление социальной революции
в максимально сжатые сроки с использованием тех пре-
имуществ, которые дает власть — этот тезис был воспри-
нят многими без особых восторгов даже внутри больше-
вистской партии.
Одновременно с появлением ленинской теории рево-
люции появляется и другая теория, связанная с именами
Парвуса и Троцкого. Выше уже говорилось, что после со-
бытий 9 января 1905 года Парвус заговорил об организа-
ции революционного процесса, а также о том, что имен-
775
но социал-демократия должна выполнить роль такого
организатора, не только политического, но и техническо-
го. Троцкий, в развитие идей Парвуса, заявил об исклю-
чительной роли пролетариата в развивающейся револю-
ции — крестьянство слишком неоднородно и подверже-
но мелкобуржуазным настроениям, демократические слои
городского населения лишь частично идут за пролетариа-
том, большая их часть подвержена влиянию либеральной
буржуазии, которая фактически контрреволюционна. Сле-
довательно, русская революция, в случае, если она пойдет
по пути радикализации требований масс, неизбежно вы-
ведет на авансцену истории пролетариат как самый рево-
люционный класс. Крестьянство, скорее, инструмент раз-
рушения старого, чем созидания нового. Одновременно
Парвус и Троцкий были уверены, что победа революции
в России приведет к цепной реакции пролетарских рево-
люций на Западе.
Лидеры меньшевизма, характеризуя уже гораздо
позднее позицию, занятую Парвусом и Троцким, долж-
ны были признать: «В отличие от Парвуса и Троцкого,
Н. Ленин и другие большевистские идеологи рассматри-
вают эти движения непролетарских масс не как стихий-
но-разрушительный лишь фактор, могущий быть просто,
как пассивный объект, использоваться сознательной си-
лой пролетариата. В гораздо большем соответствии с дей-
ствительной картиной соотношения общественных сил в
1905 году, Ленин и его единомышленники предвидят по-
явление на политической авансцене громадной, по клас-
совому своему характеру мелкобуржуазной демократии...
Эта схема отличалась — по сравнению со схемой Парву-
са — Троцкого — значительно большей реалистичностью
и более глубоким проникновением в сущность историче-
ского момента»1.
1 Общественное движение в России в начале XX века. Под ред.
Л. Мартова, П.П. Маслова, А.Н. Потресова. СПб., 1914. Т. 3 Кн. 5.
С. 554-555.
176
Таким образом, Л. Мартов и его единомышленники
были вынуждены в 1914 году признать реалистичность ле-
нинской оценки расстановки классовых сил в 1905 году.
Надо отметить, что и позиция самих меньшевиков в 1905
году была отнюдь не такой уж однозначной. Логика рево-
люции заключает в себе развитие массовых настроений от
умеренных к радикальным, и эта логика (по мере развития
событий) подчиняет себе даже самые умеренные элементы
революционного лагеря. Меньшевики, на определенном
этапе первой русской революции, также были захвачены
этой логикой. Это дало возможность хотя бы временно-
го объединения двух частей партии в одно целое. Ленин,
отслеживая содержание меньшевистских газет и листо-
вок, констатирует сближение позиций «большинства» и
«меньшинства», но акцентирует внимание именно в том
смысле, что лозунги меньшевиков все более и более начи-
нают походить на большевистские. Ю.В. Степанов по это-
му поводу замечает: «В статье «Революция учит» («Проле-
тарий» № 9 от 13 (26) июля 1905 г.) Ленин комментирует
меньшевистскую листовку по поводу восстания на броне-
носце «Потемкин». Он расценивает ее как ясный призыв
к восстанию и «прикрытый и недоговоренный» призыв к
образованию временного революционного правительст-
ва. «Нелепая теория, будто революционно-демократиче-
ская диктатура пролетариата и крестьянства, их совмест-
ное участие во временном революционном правительст-
ве есть «измена пролетариату» или «вульгарный жоресизм
(мильеранизм)», — напоминает Ленин, — просто забыта
новоискровцами, которые теперь сами обращаются имен-
но к рабочим и крестьянам с призывом захватывать го-
родские учреждения, отделения государственного банка,
оружейный склады, «вооружать весь народ» (очевидно,
теперь уже вооружать оружием, а не только «жгучей по-
требностью самовооружения»), провозглашать низверже-
ние царской монархии и т.д. — одним словом, действо-
вать целиком по программе, данной в резолюции третье-
177
го съезда, действовать именно так, как указывает лозунг
революционно-демократической диктатуры и временного
революционного правительства»1.
Содержание данной статьи определенно говорит о
том, что для Ленина слияние двух фракций в данный мо-
мент возможно только на основе большевистских лозун-
гов. Справедливости ради надо признать, что к лету 1905
года некоторые меньшевистские организации на местах
в своих практических действиях мало чем отличались от
большевистских. Кстати, и восстание на броненосце «По-
темкин» — и этим гордились меньшевики — было органи-
зовано меньшевистской ячейкой («товарищем Кириллом»
и неким Фельдманом).
Между тем, учитывая принятую на третьем съезде
тайную резолюцию «О подготовке условий слияния с
меньшевиками», ЦК большевиков приступил к перего-
ворам с меньшевистским руководством по вопросу об
объединении РСДРП. Было проведено несколько сове-
щаний ЦК РСДРП и ОК меньшевиков, первое из кото-
рых состоялось 12 июля 1905 года. Протокол этого со-
вещания был опубликован «Искрой». Меньшевики пред-
ложили провести объединение партии «путем взаимных
уступок обеих частей партии», организацию ЦК на па-
ритетных началах и сохранение в качестве официаль-
ных партийных органов печати газет «Искра» и «Про-
летарий». Последнее условие вызвало большие споры.
Однако когда Ленину стали известны эти условия, он
возмутился. В письме членам ЦК от 14.08.05 он весь-
ма эмоционально заявляет: «Как можно было не поста-
вить меньшевикам принципиального ультиматума в ор-
ганизационном вопросе: (1) съезды вместо плебисцитов,
как верховный орган партии; (2) безусловное подчине-
ние партийной литературы партии; (3) прямые выборы
1 Степанов Ю.В. Развитие ленинских взглядов на революцию в
России (1905 — 1907). СПб., 1999. С. 76
178
в ЦК; (4) подчинение меньшинства (без кавычек) боль-
шинству и т.д.??»1
Ленина беспокоит плохая связь с Россией, он ощу-
щает все минусы своей плохой информированности о
положении дел внутри партии (непосредственно в Рос-
сии). Интеллектуалы из его окружения оказываются не-
адекватными его представлениям о типе профессиональ-
ного революционера. В письмах Луначарскому он делает
критические замечания (весьма характерные!) по адресу
Ольминского, Лепешинского и некоторых других старых
большевиков. «Галерка», который год назад вполне уст-
раивал его в борьбе с мартовцами, в условиях революции
кажется ему никуда не годным — «добер он уж очень»2.
Жесткость и беспощадность, — вот свойства, необходи-
мые профессиональному революционеру, особенно в ус-
ловиях начавшейся революции. Представители старой на-
роднической и марксистской интеллигенции, восприняв-
шие ленинский большевизм на теоретическом уровне, к
революционной практике в большинстве своем были явно
не приспособлены. Хотя присутствовали и исключения —
М. Лядов, П. Красиков, Леонид Красин. Необходимы но-
вые кадры, и Ленин уверен, что революция сама выпес-
тует эти кадры. В письме Луначарскому от 02.08.05 Ленин
критикует ЦК, который «тоже добр слишком, тоже стра-
дает недостатком цепкости, оборотливости, чуткости, не-
уменьем политически использовать каждую мелочь в пар-
тийной борьбе»3.
Ленина явно тяготит пребывание в Женеве (фор-
мально в этом есть необходимость — ведь он загранич-
ный представитель ЦК и редактор «Пролетария», но...),
он понимает, что в этом есть какая-то двусмысленность —
вождь партии находится в «прекрасном далеке». Все зна-
чащие фигуры его окружения — в России, Луначарский уе-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 47. С. 55.
2 Там же, с. 53.
3 Там же.
179
хал в Италию, и лишь Вацлав Воровский на некоторое вре-
мя задержался в Женеве. А.А. Богданов в Москве выпускает
газету «Рабочий», Л.Б. Красин (при помощи М.М. Литви-
нова) занимается техническими вопросами (типографии и
оружие), другие члены ЦК разъезжают по России, агити-
руя местные организации за признание решений третьего
съезда. Правда, некоторые комитеты вообще предпочита-
ют не относить себя ни к той, ни к другой фракции. Так,
например, Орловско-Брянский комитет, заслушав доклад
о третьем съезде РСДРП, не признал «для себя возмож-
ным стать на ту или иную точку зрения» и рекомендовал
«меньшинству», не представленному на съезде, «слиться
с партиец», заявив в то же время, что «в районе своей ре-
волюционной работы он не будет делать различия между
товарищами из «меньшинства» и «большинства», равно
считая их членами единой Российской с.-д. рабочей пар-
тии»1. В низовых организациях РСДРП раскол явно не по-
нимали и не принимали. Ленин знал об этом, и это тоже
не могло его не беспокоить.
Не менее беспокоит его и столь быстрое оформление
легальной, по сути, либерально-монархической оппози-
ции. В июле один за другим проходят три съезда буржу-
азно-оппозиционных кругов: съезд промышленников и
торговцев 4—6 июля в Москве; съезд «Союза союзов» в
Финляндии 1—3 июля (под идейным руководством ли-
деров «Союза освобождения»); съезд земских и городских
деятелей в Москве 6 — 8 июля. Ленин отвечает на эти со-
бытия статьей «Пролетариат борется, буржуазия крадет-
ся к власти» («Пролетарий» № 10 от 20 июля (2 августа
н. ст.) 1905 г.). Ленин еще раз высказывается по вопро-
су о характере буржуазной демократии, «представляю-
щей интересы имущих классов, отстаивающей дело сво-
боды непоследовательно и своекорыстно». Буржуазия, по
мнению Ленина, вынуждена прибегать к помощи народа,
идти к нему, потому что без него она бессильна бороться
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 47. С. 333.
180
с самодержавием. В ход пускаются довольно язвительные
эпитеты — «торгаши», «маклеры». И вновь все сводится
к одному выводу: «Победа восстания не будет еще побе-
дой народа, если она не поведет к революционному пере-
вороту, к полному свержению самодержавия, к отстране-
нию непоследовательной и своекорыстной буржуазии, к
революционно-демократической диктатуре пролетариа-
та и крестьянства»1.
Между тем, манифест 6 (19) августа возвестил о воз-
можном созыве Государственной думы (названной по фа-
милии министра внутренних дел «булыгинской») не позд-
нее половины января 1906 года. Еще до опубликования
манифеста в «Пролетарии» появляется статья «Бойкот бу-
лыгинской думы и восстание», в которой Ленин вновь бьет
в одну и ту же точку, в очередной раз призывая «звать к
восстанию... звать к немедленной организации револю-
ционной армии».
В сентябре 1905 года в Риге состоялась Всероссий-
ская конференция социал-демократических организаций
по вопросу об отношении к булыгинской думе. Абсолют-
ное большинство высказалось за бойкот.
Накануне, в конце августа, Ленин пишет черновые на-
броски статьи, известные под названием «Рабочий класс
и революция». Этот документ, по существу, представляет
конспективное изложение взглядов Ленина на желатель-
ное развитие событий, а именно: приход к власти револю-
ционного правительства в ходе вооруженного восстания.
Ленин убежден, что в этом заинтересован только русский
рабочий класс, который должен повести за собой мелко-
буржуазные слои города и деревни.
Надо отметить, что большевики в этот период почти
не интересовались организацией профессиональных сою-
зов, в то время как многие меньшевистские организации
целиком сконцентрировались на этой работе. И в этом
был определенный смысл. Меньшевики тоже не особен-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 11. С. 157
181
но верили в самодостаточность рабочего движения, но, в
отличие от большевиков, стремились организовать его не
через подпольные партийные структуры, а через профес-
сиональные союзы, предназначенные для легальной дея-
тельности. Без этой работы вряд ли было бы возможно
столь быстрое развитие событий, последовавшее в сентяб-
ре-октябре 1905 года и имевшее своим результатом Ок-
тябрьскую всероссийскую политическую стачку. Поэтому
можно смело сказать, что, несмотря на раскол, меньше-
вики и большевики в этот период как бы дополняли друг
друга в своей революционной практике, и развитие собы-
тий до определенного момента работало на их програм-
му. Меньшевизм ведь в принципе не отвергал восстание,
а обставлял его проведение множеством условий. В осно-
ве признания права на поддержку восстания со стороны
социал-демократии была заявлена «объективная обуслов-
ленность» этого восстания. По мнению меньшевиков, надо
было, чтобы массы и сама ситуация в России «созрели»
для восстания. Весь вопрос заключался в степени «зре-
лости». А вот что делать, если восстание победит — для
меньшевиков этот вопрос составлял серьезную проблему,
в отличие от большевиков, для которых ответ был ясен —
брать власть.
Между тем события в Москве в период сентября —
октября 1905 года показали, что успешное развитие рево-
люции возможно лишь на базе широкой коалиции оппози-
ционных сил. Движение началось с митингов и собраний в
университетских аудиториях (незадолго до этого универ-
ситетам вернули автономию в очередной раз), и студенче-
ство проявило себя как наиболее активная составляющая
революционного движения на этом этапе. Затем движе-
ние перекинулось на уже оформивших свои профессио-
нальные союзы рабочих. В последней декаде сентября на-
чались забастовки булочников и типографских рабочих. 25
сентября в Москве был образован Совет депутатов от ти-
пографий, попытавшийся взять на себя координацию за-
182
бастовочного движения1. Затем забастовка перекинулась
на железные дороги. 7 октября прекратилось движение
на московско-казанской железной дороге, а к 15 октября
бастовали уже все железнодорожные служащие Европей-
ской России. 12 октября забастовали Московский город-
ской почтамт и телеграф, а затем и рабочие центральной
электрической станции, после чего остановился трамвай.
К забастовке присоединились рабочие большинства мос-
ковских заводов и фабрик, банковские служащие, чинов-
ники некоторых других ведомств. Забастовка стала все-
общей. Именно к этому призывал Ленин еще несколько
месяцев назад, но сама эта забастовка стала результатом
деятельности не только и не столько большевиков, сколь-
ко тех оппозиционных сил, для которых главным смыс-
лом революции было провозглашение конституции. Толь-
ко на основе этого лозунга было возможно столь предель-
но широкое объединение оппозиционных сил в октябре
1905 года.
Знаменитый царский манифест 17 октября 1905 года
стал реальностью в результате двух факторов: массово-
го организованного забастовочного движения (в Петер-
бурге не было освещения, бастовали аптеки, типографии,
почта, телеграф, и даже Государственный банк) с одной
стороны, с другой — целенаправленного давления на царя
С.Ю. Витте и поддерживавшей его группы высокопостав-
ленных чиновников. Николай вначале склонялся к реши-
тельным действиям, но топить революцию в крови озна-
чало запятнать и свою репутацию перед Европой. Царь не
пошел на установление диктатуры по той простой причи-
не, что с диктатором надо было делиться властью (впол-
не возможно ее было и потерять), а дарование манифеста
давало, по крайней мере, передышку без особого ущер-
ба для его царских прерогатив. Действительно, правовая
основа нового государственного строя вызывала в после-
1 См.: Общественное движение в России в начале XX века. Т. 2. Ч. 1.
СПб., 1909. С. 76.
183
дующем неоднозначные толкования и даже иронию. Про-
фессор М.А. Рейснер, например, писал об «абсолютизме,
принявшем формы лжеконституционализма», а Готский
альманах дал такую трактовку юридических основ госу-
дарственного строя: «Конституционная империя с само-
державным царем»1.
Ленин оценил появление Манифеста 17 октября как
первую победу революции, но эта оценка говорит как раз
о том, что социально-психологический аспект происходя-
щих событий Лениным не воспринимался. Он оценил по-
явление этого документа в рамках своей «шахматной» ло-
гики, как очередной удачно отыгранный у самодержавия
ход. Ленин был убежден, что революционный процесс на-
ходится на подъеме, что эта уступка самодержавия акти-
визирует энергию масс, и, прежде всего, пролетариата. Как
мы увидим, в данном случае «марксистско-плехановские
очки» помешали правильному анализу реальной ситуации.
Оценка текущих событий исключительно с точки зрения
классовой борьбы и идеализация категории «пролетари-
ат» в очередной раз подводит Ленина. Иногда он противо-
речит сам себе, сочетая глубокий и проницательный ана-
лиз политической ситуации с более чем сомнительными
выводами. В данном случае Ленин не осознал, что даро-
вание манифеста выбивает из революционного процесса
не только буржуазию (для него это был даже желательный
момент), но и значительные мелкобуржуазные слои города
и деревни, т.е. те слои, которые он видел потенциальными
союзниками «пролетариата» в борьбе за временное рево-
люционное правительство. Их революционность и их «де-
мократизм» Ленин явно переоценил. Кроме того, в своей
статье «Между двух битв» (последней статье, написанной
в ноябре на пути в Россию), Ленин уже «хоронит» и Госу-
дарственную думу. «Государственная дума, эта презренная
и гнусная комедия народного представительства, оказа-
1 Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 году. Реформы и
революция. СПБ., 1991. С. 216.
184
лась похороненной: ее разбил вдребезги первый удар мо-
гучего пролетарского натиска»1. Ленин воспринимает со-
бытия в России как приближение к гражданской войне,
для него свобода на основе царской бумажки неприемле-
ма. «Толкуют о свободе, говорят о народном представи-
тельстве, ораторствуют об учредительном собрании, и за-
бывают постоянно, ежечасно и ежеминутно, что все эти
вещи — пустые фразы без серьезных гарантий. А серьез-
ной гарантией может быть только победоносное народное
восстание... Полную свободу выборов, полную власть уч-
редительного собрания может обеспечить только полная
победа восстания, свержение царской власти и замена ее
временным революционным правительством... Долой же
всякое лицемерие, всякую фальшь и всякие недомолвки!
Война объявлена, война кипит, мы переживаем малень-
кий перерыв между двумя битвами. Середины не может
быть... Кто не за революцию, — тот черносотенец»2.
Надо заметить, что эта статья, написанная эмоцио-
нально и хлестко, лучше других раскрывает психологию
Ленина, его «манихейское», черно-белое восприятие ре-
альности. В этой статье одной фразой — «гражданская
война не знает нейтральных» — Ленин обозначил те чер-
ты своего мировосприятия, которые в будущем принесут
ему недобрую репутацию. И, — что надо отметить осо-
бо, — эта статья объясняет, почему Ленин в ноябре 1905
года бросился в Россию. Он был уверен в грядущей граж-
данской войне, которая, рано или поздно, выведет на пер-
вые роли партию большевиков в качестве представителя
интересов революционного пролетариата.
Сама большевистская партия в эти осенние месяцы
1905 года довольно быстро превращается из строго за-
конспирированной организации профессиональных рево-
люционеров в действительную партию, начинающую соз-
давать наряду с подпольными ячейками и полулегальные
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 12. С. 51.
2 Там же. С. 56
185
структуры. Тон задавал Петербургский комитет, в кото-
рый в то время входили В. Невский, М. Эссен, И. Тео-
дорович, А. Шотман, П. Красиков, Н. Крыленко. В нояб-
ре 1905 года была проведена реорганизация партийных
структур, после чего основой партийной организации ста-
ли заводские и фабричные социал-демократические груп-
пы («ячейки»). Эти группы избирали из своего состава за-
водской или фабричный комитет и представителей в рай-
онный комитет, по одному на 10 членов партии. Кроме
этих выборных представителей в районный комитет вхо-
дили также представители коллегии пропагандистов и
агитаторов. При Петербургском комитете работали т.н.
«агитаторская», пропагандистская, литературная и воен-
но-боевая коллегии (последняя под руководством Нико-
лая Скрыпника и Владимира Невского)1.
В Москве большевики сделали основой своей деятель-
ности пропагандистскую работу. Была создана литератур-
но-лекторская группа МК, в которую вошли 14.14. Сквор-
цов-Степанов, М.Н. Покровский, А.Н. Рожков, В. М. Фри-
че, С.И. Мицкевич, П.Л. Дауге, С.Я. Цейтлин. Эти люди
занимались пропагандистской работой не только среди
рабочих, но и в среде интеллигенции, и среди мелкобур-
жуазных слоев городского населения2. Кроме того, по вос-
поминаниям Осипа Пятницкого, московский комитет вел
большую пропагандистскую работу в деревне, куда было
переправлено громадное количество с.-д. литературы и
прокламаций3. Достаточно быстро создаются легальные
структуры. «Долой подполье! Мы слишком долго задыха-
лись в нем» — этот клич характерен в этот период как для
сторонников «большинства», так и для меньшевиков. Ак-
тивно начинают создаваться легальные социал-демократи-
ческие клубы — в Петербурге первый такой клуб, создан-
ный меньшевиками, открылся уже 15 ноября. Меньшевики
1 См.: Москалев М. Бюро Центрального Комитета РСДРП в Рос-
сии. М., 1964. С. 77
2 Там же, с. 61.
3 Пятницкий О. Записки большевика. Л., 1926. С. 85.
186
пытаются легализовать и партийные структуры — созда-
ются т.н. районные союзы и «заводские собрания». Боль-
шевики с легализацией партийных структур не спешат, но
в деятельности клубов участвуют весьма охотно. Скры-
тый ранее антагонизм между интеллигентской и чисто
рабочей частями социал-демократии прорывается нару-
жу (особенно с созданием первых профсоюзов), и в соци-
ал-демократии появляется синдикалистское течение, свя-
занное с еженедельником «Рабочий голос», под лозунгом
«Освобождение рабочих — дело самих рабочих». Однако
большого влияния на рабочую массу синдикалисты в то
время не имели.
Надо также отметить, что усилившееся после 17 ок-
тября погромно-черносотенное движение потребовало от
революционеров (не только большевиков) определенной
координации деятельности боевых дружин, которыми к
тому времени располагали и большевики, и меньшевики,
и эсеры. В какой-то мере сбылись прогнозы Ленина, что
революционное действие рано или поздно вызовет ответ-
ное противодействие самодержавия. Скорее всего, Ленин
надеялся, что сам этот процесс приведет к эскалации гра-
жданской войны и выльется в массовое вооруженное вос-
стание. Однако все же масштабы этого противоборства
оказались гораздо меньше ожидаемых. Русский обыватель
не торопился присоединяться ни к тому, ни к другому ла-
герю, да и армия оказалась гораздо более верноподданной
и инертной, чем мог предположить Ленин. Кроме того,
русскому правительству удалось удержать страну на гра-
ни финансовой катастрофы.
Еще в конце лета в газете «Пролетарий» № 15 от 23 ав-
густа (5 сентября) 1905 года было помещено редакцион-
ное примечание к статье «Финансы России и революция».
В данном примечании, ссылаясь на книгу Рудольфа Марти-
на «Будущность России и Япония», редакция (Ленин) вы-
ражала полную уверенность в неизбежности финансового
банкротства России. Прогнозировался дальнейший рост
дефицита бюджета и государственного долга России.
187
Сегодня достоверно известно, что в декабре 1905 года
Россия действительно оказалась на грани банкротства. По
данным Б.В. Ананьича, реальная свободная наличность зо-
лота составляла не более 675 млн. рублей, в то время как
на 8 (21) декабря 1905 г. выпуск кредитных билетов превы-
сил 1250 млн. рублей. Однако царское правительство при-
няло решение не объявлять о прекращении размена и ис-
пользовать золотой запас до предела, «лишь бы не давать
в руки революционеров явного свидетельства непрочности
самодержавия. На заседании Комитета финансов 14 (27)
декабря Шванебах прямо заявил, что прекращение пла-
тежей золотом может быть использовано в революцион-
ной пропаганде как свидетельство государственного бан-
кротства»1. От банкротства, как известно, самодержавие
спас крупный заем 1906 года у французских, английских,
австрийских и голландских банков. 500 млн. рублей пре-
доставили русские коммерческие банки2.
Таким образом, можно констатировать, что прогнозы
Ленина в своей основе были верны, но развитие событий
определялось слишком большим количеством факторов,
результат взаимодействия которых было трудно предуга-
дать. Так или иначе, но Ленин спешит в Россию.
Вечером 8 ноября 1905 года он прибыл в Петербург,
где был встречен членом боевой группы при ПК РСДРП
Н.Е. Бурениным, который привез его на квартиру к своей
сестре В.Е. Ивановой на Можайской улице. В тот же вечер
он встретился с членом ЦК Л.Б. Красиным, отвечавшим за
деятельность боевой группы. Первое время Ленин пытает-
ся соблюдать легальность, но, обнаружив за собой слежку,
с 4 декабря переходит на нелегальное положение3.
Ситуация, сложившаяся в России в ноябре 1905 года,
была уникальной. По воспоминаниям А.В. Луначарского,
1 Ананъич Б.В. Россия и международный капитал. 1897—1914. Л.,
1970. С. 157-158.
2 Там же, с. 173.
3 См.: Степанов Ю.В. Развитие ленинских взглядов на революцию
в России (1905—1907). СПб., 1999. С. 123.
188
который вернулся в Россию чуть раньше Ленина, в Петер-
бурге не ощущалось власти правительства, «правительст-
во как-то спряталось»1. В Петербурге открыто проходили
заседания Совета рабочих депутатов, выходили оппозици-
онные газеты. С 27 октября в столице легально издавалась
большевистская газета «Новая жизнь», имевшая в каче-
стве издательницы известную актрису и гражданскую жену
Горького М.Ф. Андрееву, а в качестве официального редак-
тора — известного поэта и публициста Н. Минского. Наря-
ду с видными большевиками (П.П. Румянцевым, Н.А. Рож-
ковым, А.А. Богдановым, А.В. Луначарским, Лениным и
др.) в газете сотрудничали представители литературной бо-
гемы — К. Бальмонт, Г. Чулков, Тэффи, Л. Андреев, Е. Чи-
риков, Л. Галич. Печатался в газете и М. Горький. Редакция
газеты помещалась на Невском проспекте, в громадных,
богато обставленных комнатах. У входа в редакцию по-
сетителей встречал роскошный швейцар. Многие мемуа-
ристы отмечают, что первый номер легальной большеви-
стской газеты имел громадный успех. М. Лядов вспоми-
нал, что «газета превзошла все наши ожидания. Появление
первой социал-демократической и притом определенно
большевистской газеты, выступившей с первого номера
с ярким, четким лицом (в приложении дана программа
партии), произвело на публику потрясающее впечатление.
Публика разбирала номера буквально нарасхват. К вечеру
за отдельные номера платили уже по 3 рубля... номер ра-
зошелся в 80 тыс. экземпляров»2.
До приезда Ленина фактическим редактором газеты
был П. Румянцев, и, судя по воспоминаниям Лядова, его
вполне устраивала респектабельность газеты, как и со-
трудничество в ней «классово чуждых» элементов. Одна-
ко вернувшегося из эмиграции Ленина внешний блеск га-
зеты выводил из себя. Он считал, что газета, издающаяся
1 Луначарский А.В. Воспоминания: Из революционного прошло-
го. Харьков, 1925. С. 35.
2 Лядов М. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. Воспоминания. М.,
1926. С. 106-107.
189
для рабочих, могла бы иметь гораздо более скромные ре-
дакционные помещения. В дальнейшем редакция «Новой
жизни» постаралась избавиться от модных литераторов,
однако сам факт такого, пусть даже временного единения,
говорит о том, что большевизм в ту пору воспринимал-
ся интеллигенцией как радикальное течение внутри все-
мирно признанной социал-демократии, но не более того.
Вообще идея социализма в годы первой русской револю-
ции становится очень популярной в обывательской среде,
чему способствует массовое издание частными типогра-
фиями социалистической литературы всех направлений
и оттенков (прежде всего потому, что это было коммер-
чески выгодно!).
В Москве большевики начинают издавать легальную
газету «Борьба», а меньшевики — «Московскую газету».
В руки Парвуса и Троцкого перешла «Русская газета», а
меньшевики стали издавать в Петербурге газету «Начало».
Между тем, события октября — ноября 1905 года вы-
звали новые спорные вопросы, по-разному трактующиеся
большевиками и меньшевиками. Прежде всего, весьма не-
однозначной оказалась роль возникших после распубли-
кования Манифеста Советов рабочих депутатов, главным
образом — в Петербурге и Москве. Меньшевики, иниции-
ровавшие создание этих Советов, вполне сознательно спо-
собствовали их политической нейтральности. По их мне-
нию, Советы должны были стать легальными центрами
рабочего движения, на равных сотрудничающих со всеми
политическими партиями. По сути, это отвечало давним
идеям некоторых меньшевиков о демократическом преоб-
разовании общества через опосредованный контроль над
органами самоуправления. Но это никак не могло устраи-
вать большевиков, которые видели в подобной тактике от-
каз от реализации идеи временного революционного пра-
вительства, от партийного руководства рабочим движени-
ем. Да и сама фигура председателя Петербургского Совета
Хрусталева-Носаря, еще недавно принимавшего участие в
190
попытках «освобожденцев» организовать несоциалисти-
ческую рабочую партию, у большевиков вызывала боль-
шие сомнения. Однако тяга рабочих к массовой органи-
зации, а также тот факт, что Совету удалось провести в
начале ноября в Петербурге новую политическую стачку,
значительно изменили отношение лидеров «большинст-
ва» к Совету р.д. Хотя эту стачку не удалось превратить
во всероссийскую, все же на какое-то время Петербург-
ский Совет превратился в неофициальный орган револю-
ционной власти, и это давало надежду на поступательное
развитие событий.
Весьма неоднозначным продолжало оставаться и от-
ношение к либеральной демократии, ибо представители
этого движения после царского Манифеста повели себя
по-разному в разных регионах России. В Москве, Одессе,
Н. Новгороде произошел разрыв между левыми и буржу-
азно-либеральными партиями, до этого сотрудничавши-
ми в период Октябрьской всеобщей политической стач-
ки. В Сибири городские думы (где преобладали буржуаз-
ные элементы) часто работали рука об руку с местными
комитетами социал-демократов, а в Тифлисе, где возникла
угроза масштабной межнациональной резни, власти сами
пошли на сотрудничество с социал-демократией. Кое-где
на такое сотрудничество пошли и представители буржу-
азно-демократических кругов, но в большинстве случаев
это было вызвано угрозой массовых черносотенных по-
громов. Погромная волна октября — ноября 1905 года
действительно (в полном соответствии с прогнозами Ле-
нина) привела к революционизации массовых настроений,
но эти вспышки баррикадных боев носили локальный ха-
рактер (Харьков, Екатеринослав, Чита и некоторые другие
города). В крупных городах России один за другим воз-
никают Советы рабочих депутатов, причем в абсолютном
большинстве этих Советов доминируют представители со-
циал-демократии. Лишь в Белостоке Совет р.д. оказался в
руках эсеров и анархистов.
191
Во время погромов социал-демократия понесла пер-
вые жертвы: зверски были убиты в Москве Н.Э. Бауман
и П. Грожан, в Иваново-Вознесенске Федор Афанасьев и
Ольга Генкина, в Армавире — Прасковья Дугенцова. Ха-
рактерно, что в похоронах Баумана приняли участие не
только рабочие, но и т.н. «чистая публика». Газета «Но-
вое время» оценила количество участников похорон в 300
тыс. человек. Черносотенная волна в какой-то мере спо-
собствовала если не единению, то, по крайней мере, осоз-
нанию общих угроз.
Таким образом, можно констатировать, что прогнозы
Ленина, сделанные им в течение первой половины 1905
года, имели под собой определенные основания и в какой-
то мере воплотились в жизнь. Но очень многого Ленин не
учел. Его теория политической революции исходила из
априорного признания максимальной революционно-
сти пролетариата, его «классового инстинкта», его «де-
мократизма». Именно этот элемент идеализации проле-
тариата, игнорирование его социальной неоднородности
и идейной разобщенности, не позволил адекватно оценить
ситуацию и сделать более реалистические выводы. Пар-
тия большевиков в той конкретной ситуации не смогла
до конца сыграть роль «авангарда пролетариата», т.к. са-
модержавие в лице своих немногих талантливых чинов-
ников (прежде всего, С.Ю. Витте) сумело удержать стра-
ну от падения в хаос (чего не смогло сделать Временное
правительство осенью 1917 года), проявив способности к
маневрированию. Надо отметить, что и в самой партии
отсутствовала цельность, большевики не ощущали себя
отдельной партией, еще не были порваны все нити, связы-
вающие «большинство» с «меньшинством», отсутствовал
и действенный руководящий центр. Тактические вопро-
сы решались неодинаково разными комитетами, которые
во многом действовали, исходя из конкретных обстоя-
тельств. Приезд Аенина в Россию не слишком радикаль-
но изменил ситуацию. Первое время Аенин вынужден был
192
посвятить анализу положения в стране и партии, да и во-
обще он не демонстрировал желание афишировать свое
лидерство.
Ноябрь был для Ленина весьма насыщенным месяцем:
работа в редакции «Новой жизни», участие в партийных
собраниях, конспиративные встречи с членами ЦК. Идет
подготовка к Четвертому (как предполагалось — опять
чисто большевистскому) съезду. Съезд должен был ре-
шить вопрос о слиянии с «меньшинством» в единую пар-
тию (предварительная договоренность между ЦК больше-
виков и ОК меньшевиков к тому времени уже была дос-
тигнута). Съезд предполагалось провести в Финляндии, в
Таммерфорсе (ныне — г. Тампере). Однако забастовки на
железной дороге (как и вооруженное восстание в Моск-
ве) помешали значительному числу делегатов добраться
вовремя до Петербурга. К 10 декабря сюда прибыло око-
ло 40 человек, представляющих всего лишь 26 парторгани-
заций, что было недостаточно для кворума. Было решено
вместо съезда провести конференцию. В это время в Мо-
скве началось вооруженное восстание, но, судя по всему
(вопреки официальной советской историографии), в Там-
мерфорсе об этом узнали только 17 декабря, когда восста-
ние уже было фактически подавлено.
Конференция в Таммерфорсе приняла решение о
слиянии с «меньшинством» в одну партию. (Ранее такое
же решение приняла меньшевистская конференция, состо-
явшаяся в Петербурге в ноябре, на которую в качестве
официальных гостей были приглашены А.А. Богданов и
Аенин.) В Таммерфорсе (как и в Петербурге) было приня-
то и решение о бойкоте выборов в Государственную думу,
хотя затем меньшевики все же решили участвовать в из-
брании выборщиков.
Почему фракционное руководство большевиков и
меньшевиков после такой яростной борьбы друг с дру-
гом решилось на объединение со своими идейными про-
тивниками? Тому есть несколько причин. Прежде всего,
193
на такое объединение толкали своих лидеров низовые ор-
ганизации (как большевистские, так и меньшевистские).
Кое-где объединение фракционных групп в единые орга-
низации происходило по инициативе «низов» без санк-
ции фракционных центров, как, например, это произошло
в Одессе по инициативе Эдуарда Эссена («Барона»). В се-
редине ноября на общем собрании одесских рабочих —
социал-демократов было принято постановление о слия-
нии фракционных групп в единую организацию. Подоб-
ное имело место в Саратове, Перми и Петербурге, где в
Выборгском районе местные организации большевиков и
меньшевиков слились в одну еще до принятия соответст-
вующего решения своего руководства.
Второй немаловажной причиной был идейный раз-
брод среди меньшевиков и появление в их среде групп,
чьи программные установки оказались весьма близки
большевистским. Наиболее близкие к большевикам пози-
ции занимала группа Парвуса — Троцкого, а также груп-
па меньшевистских идеологов, объединившаяся вокруг ре-
дакции газеты «Начало».
Не менее, а, может быть, и более важным стимулом
для объединения стало появление на политической арене
к осени 1905 года весьма окрепшей и возросшей числен-
но Партии социалистов-революционеров, влияние кото-
рой на рабочих росло с каждым днем. ПСР довольно бы-
стро смогла из немногочисленной организации интелли-
гентов-радикалов превратиться в полноценную партию,
начавшую после 17 октября активно создавать легальные
структуры. Ее программа находила весьма сочувственный
отклик в среде тех рабочих, которые сохраняли связи с де-
ревней, а таких было немало. (Кстати, эсеры также реши-
ли бойкотировать выборы в думу).
Наконец, к объединению подталкивали и единомыш-
ленники из европейской социал-демократии, и представи-
тели национальных социал-демократических партий.
Ноябрь стал воистину поворотным моментом в раз-
витии событий. Попытка Петербургского Совета явоч-
194
ным порядком объявить 8-часовой рабочий день приве-
ла к массовому локауту. Часть заводов и фабрик (как ка-
зенных, так и частных) была просто закрыта, а на улицу
было выброшено не менее ста тысяч рабочих. Организо-
вать же в ответ всеобщую стачку не удалось. Это было
явным свидетельством слабости Совета, и правительст-
во сразу же сделало выводы. В начале декабря Петербург-
ский Совет был разогнан, а его руководство — арестова-
но. Этот факт послужил новым подтверждением право-
мерности ленинского скептицизма в отношении «царских
свобод». Жестокое подавление московского восстания по-
казало, что правительство не остановится перед приме-
нением самых крайних мер в случае обоснованной необ-
ходимости. Это тоже в какой-то мере играло на ленин-
скую теорию революции. Слабость этой теории была в
другом: в переоценке революционного потенциала россий-
ского общества в целом, в определенной идеализации са-
мой категории «пролетариат», в субъективности и неаде-
кватности т.н. «классового анализа» ситуации. Уже мно-
го лет спустя один из участников московского восстания
М. Лядов весьма критически оценивал это событие: «Ко-
нечно, сейчас можно гадать о том, развились бы события
иначе, если бы мы действовали тогда более решительно,
если бы мы захватили (как это было вполне возможно до
13—14 числа) весь правительственный аппарат в Москве.
После окончания Московского восстания я очень много
думал об этом, часто толковал об этом с многими това-
рищами и, в частности, с Ильичем. Объективно ничего не
изменилось бы. При отсутствии восстания в Ленинграде
(имеется в виду Петербург. — А. 5.), переход даже в удач-
ное наступление в Москве все равно кончился бы пора-
жением. Наше несчастье было то, что партия в целом не
была подготовлена к руководству единым всероссийским
восстанием в 1905 г. Колоссальная революционная энер-
гия, проявленная в 1905—1907 гг. всем российским проле-
тариатом и крестьянством, благодаря отсутствию единого
195
руководящего центра, неизбежно должна была вылиться
в ряд изолированных друг от друга, друг с другом не свя-
занных, местных восстаний»1.
Действительно, по подсчетам советских историков, в
декабре 1905 — январе 1906 года вооруженные выступле-
ния состоялись в 55 городах и рабочих поселках, в боль-
шинстве из которых возникали Советы рабочих депута-
тов2. Но это были локальные, разрозненные выступления,
которые очень легко подавлялись властями. По мысли Ле-
нина, эти выступления должны были неизбежно вылить-
ся в гражданскую войну, но этого не произошло. В даль-
нейшем Ленин внесет определенные коррективы в свою
теорию революции, и это даст свой результат осенью 1917
года. Пока же он сохраняет убежденность в революцион-
ном потенциале городских мелкобуржуазных слоев, го-
товых, как ему думается, поддержать демократическую
революцию. Между тем тот же М. Лядов дал весьма ин-
тересную зарисовку поведения этих слоев в период мос-
ковского восстания: «Сейчас же после ликвидации Мос-
ковского восстания отход от революции стал массовым
явлением. Первой отшатнулась обывательская улица. В де-
кабре она строила баррикады, с благоговением говорила
о дружинниках, с гордостью отмечала, что за все время
господства революции совершенно прекратились кражи,
грубости, разврат, каждый обыватель торжественно назы-
вал другого «товарищ»... При первом наступлении реак-
ции обыватель этот отшатнулся далеко вправо. «Товарищ»
стало бранной кличкой. Он начал выдумывать всякие не-
былицы про дружинников, революционеров. Он, как близ-
кого, встретил вернувшегося на пост городового»3.
Московское восстание, заранее обреченное на пора-
жение, тем не менее дало и позитивный результат. На мос-
1 Лядов М. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. М., 1926. С. 134.
2 Степанов Ю.В. Развитие ленинских взглядов на революцию в
России (1905—1907). СПб., 1999. С. 114.
3 Лядов М. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. М., 1926. С. 145.
196
ковских баррикадах плечом к плечу сражались боевики из
большевистских, меньшевистских и эсеровских дружин.
Были и беспартийные рабочие дружины. То же происходи-
ло и в других городах. В дальнейшем это ускорило процесс
стихийного объединения большевистских и меньшевист-
ских партийных низов, что не могли не учитывать руково-
дители фракционных центров. Происходит и определен-
ное идеологическое сближение в оценке текущего момен-
та и перспектив революции.
В это время в политическом лексиконе Ленина по-
является новая категория — «партийность». Учитывая,
сколь важно смысловое содержание ленинской термино-
логии для анализа стиля и характера его мышления, необ-
ходимо уделить этой категории особое внимание. В статье
«Социалистическая партия и беспартийная революцион-
ность» Ленин заявляет: «Беспартийность есть идея буржу-
азная. Партийность есть идея социалистическая».1 В той
же статье есть и следующий постулат: «Охрана идейной
и политической самостоятельности партии пролетариа-
та есть постоянная, неизменная и безусловная обязан-
ность социалистов».2 Собственно в этом и заключается
идея партийности — в идейном и политическом единст-
ве и самостоятельности всех, кто исповедует социал-демо-
кратические взгляды. Не случайно тогда же Ленин пишет
и публикует в «Новой жизни» свою нашумевшую статью
«Партийная организация и партийная литература», кото-
рую продолжают цитировать и по сей день.
«Жить в обществе и быть свободным от общества
нельзя. Свобода буржуазного писателя, художника, ак-
трисы есть лишь замаскированная (или лицемерно мас-
кируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа,
от содержания»3. Иными словами, в классовом общест-
ве не может быть общеклассовой морали, общеклассо-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 12. С. 138.
2 Там же. С. 139.
3 Там же. С. 104.
197
вых творческих интересов и единой системы ценностей.
Всем движет классовый (партийный) интерес. Если ты от-
носишь себя к партии большевиков — изволь соотносить
свое творчество с партийной программой. Это одно из
самых скандальных и противоречивых произведений Ле-
нина. Мало кто обращает внимание на оговорку: «Спо-
ру нет, в этом деле безусловно необходимо обеспечение
большего простора личной инициативе, индивидуальным
склонностям, простора мысли и фантазии, форме и со-
держанию»1. Звучит не слишком убедительно в контексте
тотального идейного единения на базе социал-демократи-
ческой программы. А между тем Ленин вполне искренен
и логичен. Его понимание свободы есть производное от
спинозовской «осознанной необходимости», но в рамках
сугубо классового восприятия общества: «Свобода слова
и печати должна быть полная. Но ведь и свобода союзов
должна быть полная». В условиях демократической рево-
люции подобные призывы еще не несли в себе идеологи-
ческой нетерпимости, признавая право на выражение лю-
бого мнения. Будущее покажет, что партийность литера-
туры имеет и обратную сторону.
За десять лет до появления этой ленинской статьи, в
1895 году на банкете нью-йоркских журналистов один из
них — некто Свинтон — разразился речью в ответ на тост
за «независимую печать»: «В Америке нет такой вещи, ко-
торую можно было бы назвать «независимой печатью».
Вы это хорошо знаете, и я это знаю. Среди вас здесь нет
никого, кто осмелился бы выражать в печати собственное
мнение... Назначение нью-йоркских журналистов состоит
в том, чтобы искажать истину, не церемониться с ней, из-
вращать ее, клеветать, ползать у ног мамоны и продавать
свою страну и народ за свой ежедневный хлеб... Мы ору-
дия, мы — слуги богачей, находящихся за кулисами. Мы —
просто куклы. Они дергают нас за ниточку, а мы пляшем...
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 12. С. 104—105.
198
Мы — интеллектуальные проституты»1. Так что, как ви-
дим, подобные мысли приходили в голову не только Лени-
ну, зависимость прессы в буржуазном обществе от денеж-
ного мешка была слишком очевидной. Но решение про-
блемы, предлагаемое Лениным, изначально несло в себе
угрозу нивелировки литературы в угоду партийным инте-
ресам (реальным или мнимым — все равно). Судя по все-
му, Ленина это мало волновало.
Оценивая ситуацию, сложившуюся в России на нача-
ло 1906 года, Ленин констатирует, что в стране идет гра-
жданская война. В статье «Рабочая партия и ее задачи при
современном положении» он признает, что политическая
забастовка, как форма давления на самодержавие, исчер-
пала себя. Надежды на новую фазу революции он связы-
вает с крестьянским движением, которое, как он считает,
представляет собой «гигантский горючий материал». Ле-
нин уверен, что это движение обязательно вспыхнет бли-
же к весне.
«Долой конституционные иллюзии! Надо собирать
новые, примыкающие к пролетариату, силы. Надо «соби-
рать опыт» двух великих месяцев революции (ноябрь и
декабрь). Надо приспособиться опять к восстановленно-
му самодержавию, надо уметь везде, где надо, опять за-
лезть в подполье»2.
Стоит отметить, что на территории Российской им-
перии правительству удалось справиться с локальными
вооруженными восстаниями, но ситуация в целом остава-
лась крайне нестабильной. Только в январе произошло не-
сколько десятков терактов, в том числе: в Чернигове был
тяжело ранен губернатор Хвостов, в Иркутске убит полиц-
мейстер, в помещении Одесского жандармского управле-
ния взорвалась бомба, в Тифлисе убит начальник Кавказ-
1 Цит. по: Гредескул Н.А. Россия прежде и теперь. М.-Л., 1926. С. 189
(В тексте ссылка на: Lester F. Ward. Pure Sociology. New-York, 1903.
p. 487-488).
2 Ленин В.И. ПСС. T. 12. C. 152.
199
ского военного округа генерал Ф.Ф. Баранов, а через не-
сколько дней там же — убит генерал Грязнов. 16 января
на станции Борисоглебск Марией Спиридоновой был убит
советник Тамбовского губернского правления Луженов-
ский. Произошло восстание Иннокентьевской артбатареи
во Владивостоке, в Гурии шли бои восставших крестьян с
правительственными войсками, в Риге напали на охранное
отделение и освободили несколько заключенных. Сегодня
принято говорить, что первая русская революция достиг-
ла своего пика в октябре-декабре 1905 года, а затем начал-
ся спад. Это так. Но у современников революционных со-
бытий не было такого ощущения, наоборот, каждый день
приносил известия о новых забастовках, терактах, столк-
новениях с войсками. Нет ничего удивительного в том,
что Ленин сохранял уверенность в неизбежности ново-
го подъема революции. Сохранился черновик ленинского
документа, получивший название «Этапы, направление и
перспективы революции», относящийся, скорее всего, к
началу 1906 года. Это своеобразная «программа револю-
ции», напоминающая «Картину временного революцион-
ного правительства» (лето 1905 года). Причем, как верно
подметил Ю.В. Степанов, в четвертом, еще только насту-
пающем периоде революции, переплетаются реальные и
предполагаемые (т.е. воображаемые) факты, «какие долж-
ны проявиться в результате дальнейшего развития рево-
люции по ожидаемому Лениным пути»1. Ленин прогнози-
рует победу пролетариата в демократической революции и
успешное крестьянское восстание в деревне. Ленин пред-
полагает, что в этом случае либеральная буржуазия станет
откровенно контрреволюционной, а в крестьянстве про-
изойдет раскол между беднейшей и зажиточной его ча-
стью. При этом Ленин вновь демонстрирует уверенность
в неизбежности социалистического переворота в Европе.
Фактически ленинская теория революции сводит всю
проблематику революции к апробированной в предыду-
1 Степанов Ю.В. Развитие ленинских взглядов... С. 119.
200
щие месяцы тактике гражданской войны. Новый подъем
революции неминуем, считает Ленин, следовательно, наи-
более обоснованной является тактика бойкота выборов в
Государственную думу. Участие в выборах Ленин счита-
ет и нецелесообразным, и практически неосуществимым,
т.к. выборы будут контролироваться полицией. Меньше-
вики, как всегда, непоследовательны — они за участие в
выборах уполномоченных и выборщиков, но против уча-
стия в Думе.
Ленин же в статье «Государственная дума и социал-
демократическая тактика» заявляет: «Выборы в Думу по
закону 11-го декабря при господстве Дубасовых и Дурно-
во есть чистейшая игра в парламентаризм. Пролетариату
недостойно участвовать в игре»1.
В феврале Ленин публикует статью «Современное по-
ложение России и тактика рабочей партии», в которой до-
казывает, что партизанские действия боевых дружин ра-
дикально отличаются от индивидуального (народниче-
ского) террора, являясь необходимой составной частью
происходящего восстания. Понятия «революция» и «гра-
жданская война» для Ленина тождественны. Ленин пола-
гает, что эти партизанские действия будут стимулировать
рост классовой борьбы. Он не оставляет надежды на во-
влечение в революционный процесс крестьянства.
Чуть позже, в марте 1906 года, живя в Куоккале на
даче «Ваза», Ленин пишет программную статью «Русская
революция и задачи пролетариата», в которой объявляет
главной задачей пролетариата доведение до конца демо-
кратической революции, чтризывая «удесятерить усилия
по организации боевых дружин и вооружению их».
В «Тактической платформе к Объединительному съез-
ду РСДРП», составленной «группой единомышленников
из редакторов и сотрудников «Пролетария» и нескольких
практиков», в набросках одиннадцати предполагаемых ре-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 12. С. 168.
201
золюций, дана конкретная программа большевиков, возво-
дящая тактические вопросы на теоретический уровень.
В этом документе констатируется углубление эконо-
мического и финансового кризиса, переживаемого Рос-
сией, а также резкий поворот буржуазии от оппозиции к
сделке с самодержавием в целях подавления революции.
Это соответствует действительности. Вместе с тем, в до-
кументе говорится о массовой поддержке мелкой буржуа-
зией и крестьянством лозунгов политической свободы и
социально-экономических преобразований. В данном слу-
чае желаемое выдается за действительное. Ленин и его ок-
ружение не хотят признавать инертность этих социальных
слоев, их глубокий психологический консерватизм. Кре-
стьянское движение не выходит за рамки локальных бун-
тов и возмущений, захватов и разграблений помещичьих
имений. Организованное крестьянское движение, воспри-
нявшее эсеровские лозунги, еще слишком слабо и далеко
от осознания своей роли в демократической революции.
Тенденции к абсолютизации понятий и категорий,
присущие ленинскому мышлению, проявляются и в этом
документе. В данном случае абсолютизируется декабрь-
ское вооруженное восстание, которое предлагается рас-
сматривать как высшую форму революционной актив-
ности масс («декабрьское восстание выдвинуло новую
баррикадную тактику и доказало вообще возможность
открытой вооруженной борьбы народа даже против со-
временного войска»). В связи с этим декларируется необ-
ходимость «развить еще более энергичную деятельность
по увеличению числа боевых дружин», причем не толь-
ко партийных, а партии предлагается признать «выступ-
ления дружин, входящих в нее или примыкающих к ней,
принципиально допустимыми и целесообразными в на-
стоящий период». Фактически речь идет об искусствен-
ной эскалации гражданской войны, т.к. главной задачей
боевых выступлений называется «разрушение правитель-
ственного, полицейского и военного аппаратов» и беспо-
202
щадная борьба с активно-черносотенными организация-
ми. Кроме того, в документе открыто заявляется, «что до-
пустимы также боевые выступления для захвата денежных
средств, принадлежащих неприятелю, т.е. самодержавно-
му правительству, и для обращения этих средств на ну-
жды восстания, причем необходимо обратить серьезное
внимание на то, чтобы интересы населения были возмож-
но менее нарушаемы».
Из содержания документа следует, что Ленин и его
единомышленники предполагают объединить локальные
восстания в одно общенародное, и объединяющим орга-
ном видят временное революционное правительство, при
одновременной организации на местах органов местного
революционного самоуправления. Своим союзником они
видят «революционную демократию», под которой пони-
мается партия социалистов-революционеров, Крестьян-
ский союз, профессиональные союзы. В случае успеха та-
кой тактики и создания временного революционного пра-
вительства, следующей целью революции является созыв
учредительного собрания на основе всеобщего, прямого,
равного и тайного голосования. Государственная дума на-
звана в документе «грубой подделкой народного предста-
вительства».
Именно с этой тактической платформой большевики
пришли на объединительный съезд. Но в течение марта
и в начале апреля Ленин пишет еще одну весьма объем-
ную работу, содержание которой представляет определен-
ный интерес. Эта работа, опубликованная под названием
«Победа кадетов и задачи рабочей партии», носит анали-
тический характер. Ленин заявляет о том, что в России
нет парламентского режима, а потому Дума — лишь иг-
рушка, зависящая от все время меняющейся ситуации.
Победа кадетов на выборах в Думу рассматривается Ле-
ниным в контексте нарастающего в стране политическо-
го кризиса, с точки зрения той выгоды, которую получа-
ет от этого факта рабочее движение. Ленин прогнозиру-
203
ет быстрое разочарование кадетской Думой со стороны
ее избирателей из числа городской мелкой буржуазии и
крестьянства. Есть опасность, признает Ленин, что ин-
теллигентское крыло нашей партии прельстится победой
кадетов и начнет проповедовать поддержку «кадетской
Думы». Однако можно ли назвать кадетов партией бур-
жуазной демократии? Ленин заявляет, что кадеты — не
единая, не сильная, не жизнеспособная и не парламент-
ская партия. Их социальная опора противоречива: от де-
мократической мелкой буржуазии до контрреволюцион-
ного помещика. Это партия конституционных иллюзий,
заявляет Ленин. А конституционные иллюзии как раз и
помогают спасти самодержавие. Кадетская Дума нам не-
обходима лишь потому, что она дает отсрочку наступле-
нию реакционных сил, т.е. время, необходимое для пе-
регруппировки и подготовки нового этапа революции.
Таким образом, даже деятельность Думы Ленин оцени-
вает с точки зрения ее полезности в условиях граждан-
ской войны. Наша задача, говорит он, не поддержка ка-
детской Думы, а использование конфликтов внутри этой
Думы и связанных с этой Думой для выбора наилучше-
го момента нападения на врага, восстания против само-
державия. Наша цель — не поддержка буржуазной демо-
кратии в ее играх с самодержавием, а свержение самого
самодержавия. «Нам нет основания завидовать успехам
кадетов!» — заявляет Ленин.
С 10 по 25 апреля 1906 года в Стокгольме проходил
Объединительный съезд РСДРП, в котором участвовали
представители фракций большевиков и меньшевиков, со-
циал-демократии Польши и Литвы, Бунда, Социал-демо-
кратии Латышского края, финской и украинской социал-
демократических партий. Общее число делегатов и гостей
составило 156 человек. Делегаты имели 112 решающих го-
лосов и 22 совещательных. Меньшевики имели 62 решаю-
щих голоса, большевики — только 46. Это предопредели-
ло как содержание решений, принятых на съезде, так и об-
щий тон заявлений.
204
Съезд должен был официально решить вопрос о слия-
нии двух фракций в единую партию, хотя решение было
предопределено заранее. Заранее было и предопределено
решение организационных вопросов. Меньшевики еще в
ноябре 1905 года на своей конференции заменили мар-
товскую формулировку первого пункта устава на ленин-
скую. Однако это была, по сути, единственная (продикто-
ванная революционной практикой) уступка большевикам.
Все остальные вопросы решались исключительно в мень-
шевистском ключе. Съезд должен был обсудить две глав-
ные проблемы — аграрный вопрос и вопрос об отношении
к Государственной думе. После долгой полемики меньше-
вики провели резолюцию о желательности «муниципали-
зации» земли, т.е. передаче отчужденной в пользу кресть-
ян земли в распоряжение местных органов власти. Ленин
выступил на съезде за национализацию земли, но так как
этот проект не прошел, голосовал за позицию «раздели-
стов», т.е. тех, кто выступал за раздел земли между кре-
стьянами по т.н. «трудовой» норме. Съезд также признал
желательным образование социал-демократической фрак-
ции в Государственной думе. Таким образом, была отверг-
нута тактика бойкота. Декабрьское вооруженное восста-
ние фактически осуждалось, хотя большинство делегатов
не приняло заявления Плеханова: «Не надо было брать-
ся за оружие».
Гораздо более интересна позиция, занятая Лениным,
в оценке перспектив революции. Ленин категорически
заявил, что русская революция может победить, но она
ни в коем случае не может своими собственными руками
удержать и закрепить своих завоеваний, если на Западе не
произойдет социалистический переворот. Главной опасно-
стью Ленину представлялся «мелкий хозяйчик», который,
после того как общие (его и пролетариата) враги (капита-
листы и помещики) будут сброшены, неизбежно повернет
против пролетариата и может даже стать опорой рестав-
рации. Этот пассаж говорит о том, что к этому времени
205
Ленин уже начинает осознавать слабость русского рабо-
чего класса, хотя и не признает это открыто. Однако его
следующее заявление говорит само за себя: «У нашей де-
мократической республики нет никакого резерва, кроме
социалистического пролетариата на Западе...»
В дальнейшем мысль Ленина, пусть и в рамках мар-
ксистской парадигмы, будет неоднократно возвращаться к
этой проблеме. И это приведет к дальнейшим качествен-
ным изменениям в самом большевизме.
Почему большевики пошли на этот съезд? В воспоми-
наниях М. Лядова приводятся следующие слова Ленина:
«Если мы сорвем съезд, националы к нам, одним больше-
викам, не присоединятся. А кроме того, — говорил Иль-
ич, — рабочие массы не поймут сейчас раскола, у них на-
столько велика тяга к единой партии, что они осудят нас
за срыв съезда. Надо, чтобы меньшевики, взяв руководство
партией в свои руки, на деле доказали, что они руководить
не могут, что они фактически боятся революции»1.
Съезд избрал новый (единый) ЦК в составе трех боль-
шевиков и семи меньшевиков. Членами ЦК от большеви-
ков стали А.И. Рыков (которого вскоре заменил А.А. Бо-
гданов), Л.Б. Красин и В.А. Десницкий (Строев). Однако
преобладание в ЦК меньшевиков делало присутствие в
ЦК большевиков пустой формальностью. Фактически под
маркой одной партии объединились две различные пар-
тии, единства не было. Большевики имели свое собствен-
ное руководство — т.н. «коллегию трех» в составе В.И. Ле-
нина, Л.Б. Красина и А.А. Богданова. Ленин заранее пред-
видел, что его не изберут в ЦК, и встретил это решение
спокойно. Будущее показало, что он и не собирался под-
чиняться политическим решениям этого съезда.
25 — 26 апреля 1906 года он пишет «Обращение к
партии делегатов Объединительного съезда, принадле-
жавших к бывшей фракции «большевиков». Ленин на-
1 Лядов М. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. М., 1926. С. 156.
206
звал ошибочными все три главные резолюции съезда. Он
заявил, что крестьяне не примут плана «муниципализа-
ции» земли, они потребуют либо прямого раздела земли,
либо перехода всех земель в собственность народа. Гово-
ря о решении создать свою фракцию в Государственной
думе, Ленин заметил, что «съезд, таким образом, вступил
на путь парламентаризма, не оградив партию даже теми
гарантиями, которые выработал в этом отношении опыт
революционной социал-демократии в Европе» (имелось
в виду, чтобы кандидаты в депутаты выдвигались исклю-
чительно рабочими организациями). И, наконец, Ленин
указал на двусмысленность резолюций о вооруженном
восстании: «Съезд не сказал рабочему классу открыто и
ясно, что декабрьское восстание было ошибкой; но в то
же время в прикрытой форме съезд осудил декабрьское
восстание». Вместо этого, считал Ленин, необходима яс-
ная оценка опыта октября — декабря 1905 года. Ленин
не отказывается ни от лозунга вооруженного восстания,
ни от лозунга временного революционного правитель-
ства. Но в «Обращении» бросаются в глаза явные из-
менения в оценках. Ленин признает, что широкая масса
крестьянства «еще не вполне сознательна». Мало созна-
тельна и революционно-демократическая часть мелкой
буржуазии городов. До конца революционным классом,
заявляет Ленин, является лишь пролетариат. В «Докла-
де об Объединительном съезде РСДРП», представляю-
щим собой письмо питерским рабочим, избравшим его
делегатом съезда, лидер большевиков достаточно под-
робно передает содержание полемики между большеви-
ками и меньшевиками, отстаивая логику большевизма.
Между тем, многим казалось, что дни большевизма со-
чтены. М. Лядов вспоминал: «Разъехались мы со съезда
довольно сумрачными. Для всех было ясно, что мир ка-
жущийся. Передавали фразу, сказанную плохим проро-
ком Даном, в то время являвшимся настоящим дикта-
тором меньшевиков: «С большевиками теперь поконче-
207
но, они побарахтаются еще несколько месяцев и совсем
расплывутся в партии»1.
Проходит совсем немного времени, и взгляды Лени-
на начинают быстро меняться. Отправным моментом по-
служила убедительная победа кавказских социал-демокра-
тов на довыборах в первую Думу, которой Ленин посвятил
статью в газете «Волна». В статье особо подчеркивалось,
что в Думу прошли действительно партийным путем дей-
ствительно партийные с.-д. А это значит, что в Думе они
будут выполнять волю партии. Для Ленина это едва ли не
главный критерий для позитивной оценки. Проходит чуть
более двух месяцев, и Ленин в статье «Неверные рассуж-
дения «беспартийных» бойкотистов» заявляет: «Итак, из
бойкота выводить отказ использовать Думу и отказ обра-
зовать в ней партийную фракцию нельзя. Вопрос ставится
иначе: нужна сугубая осторожность... Нужно посмотреть,
можно ли теперь использовать Думу посредством рабо-
ты внутри ее, есть ли для того подходящие с.-д. и подхо-
дящие внешние условия? Мы думаем, что есть»2.
Пересмотр Лениным его отношения к Думе происхо-
дит опять-таки в рамках его «шахматной логики». Ленин
рассчитывает в будущем сделать Думу орудием револю-
ции. Это очень характерно для Ленина, как и то, что он
редко до конца раскрывает мотивы пересмотра тех или
иных оценок.
В это же время происходит еще одно важное собы-
тие — первое и последнее публичное выступление Ленина
в ходе первой русской революции. На народном митинге
в доме графини Паниной Ленин выступил под фамилией
Карпов, полемизируя с народным социалистом Мякоти-
ным и меньшевиком Даном. Главный тезис его выступле-
ния — не поддерживать Думу должны рабочие, а накап-
ливать силы для последнего решительного боя с самодер-
жавием. При этом, по воспоминаниям В. Базарова, Ленин
1 Лядов М. Из жизни партии в 1903 — 1907 гг. М., 1926. С. 42.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 13. С. 278.
208
впервые вынес на публичную эстраду слово «гражданин»,
«и это слово... революционизировало атмосферу митинга;
в зале как будто почувствовалось дыхание великой фран-
цузской революции, — ия отчетливо помню, что стояв-
шие рядом со мной кадетские дамочки бледнели и вздра-
гивали каждый раз, когда оратор произносил «гражданин
Мякотин»1. Выступление оказалось созвучным настроени-
ям питерских рабочих, составлявших большинство ауди-
тории, и потому прошло «на ура». Судя по всему, это при-
дало Ленину уверенности в правильности его оценки те-
кущего момента.
Роспуск первой Государственной думы в июле 1906
года Ленин опять-таки воспринимает как блестящее под-
тверждение своих прогнозов. Конституционные иллюзии
остались только иллюзиями. Кадеты оказались лишь «пе-
ной», их сила была производной от силы революции. На-
родное представительство без гарантий со стороны вла-
стей — ноль. Вместе с тем, разгон Думы, по мысли Лени-
на, создает превосходную возможность для проведения
всероссийского восстания.
Сразу же после роспуска Думы действительно про-
исходят восстания в Свеаборге и Кронштадте, но само-
державие очень быстро ликвидирует эти революционные
вспышки. В эти дни происходит еще одна попытка под-
нять российский пролетариат на всеобщую политическую
стачку, причем меньшевики целью стачки считают под-
держку разогнанной Думы, а большевики — поддержку
восстаний в Свеаборге и Кронштадте. В ночь с 20 на 21
июля 1906 года (ст.ст.) в Петербурге происходит совеща-
ние представителей левых партий (ЦК РСДРП, ЦК Бун-
да, ЦК ПСР, ЦК ППС, социал-демократической фракции
и трудовой группы первой Думы), на котором принима-
ется обращение «Ко всему народу!». 21 июля в Петербур-
ге начинается забастовка, но 25 июля она прекращается.
Это была последняя попытка вызвать новую революци-
1 См.: Ленин В.И. Соч. Изд. 2-е. Т. 9. С. 540.
209
онную волну. Неудача этой попытки заставила пересмот-
реть свои взгляды многих лидеров революционного дви-
жения, включая Ленина.
В течение августа — ноября 1906 года ленинская
мысль эволюционирует в направлении признания дум-
ской тактики основной в создающихся условиях. Еще в
августе он призывает признать необходимость избира-
тельного соглашения социал-демократов и трудовиков на
случай новых выборов. Однако при этом лозунг «всена-
родного вооруженного восстания» Лениным не снимается.
Он одержим жаждой нового революционного подъема. Он
считает, что гражданская война продолжается (и события
августа — партизанские выступления ППС, покушение на
Столыпина, убийство генерала Мина — как будто подтвер-
ждают это). В конце сентября «Пролетарий» публикует ле-
нинскую статью «Партизанская война». В этой статье осо-
бо оговаривается, что партизанские выступления должны
быть хорошо организованы и проходить под контролем
партии, в противном случае это бандитизм. Ленин защи-
щает партизанские формы классовой борьбы ссылкой на
то, что гражданская война есть война двух частей наро-
да, поэтому партизанские выступления надо сообразовы-
вать с настроениями широких масс, с конкретными усло-
виями каждого нового момента. 16 — 22 ноября (ст.ст.)
1906 года в Таммерфорсе проходит первая конференция
военных и боевых организаций РСДРП, на которой было
представлено 11 военных и 8 боевых организаций. Среди
делегатов — известные уральские боевики братья Иван и
Эразм Кадомцевы, большевики И.Х. Лалаянц, М.Н. Ля-
дов, И.А. Саммер, Е.М. Ярославский. Выступления деле-
гатов показывают, что они полны решимости продолжать
партизанскую войну.
Но в целом эти настроения нехарактерны для членов
РСДРП, — прежде всего, меньшевиков. Многие рядовые
социал-демократы считают, что «экспроприации», в ходе
которых гибнут случайные люди, слишком отдают уголов-
щиной. Не совсем ясно, кто распоряжается экспроприи-
210
рованными деньгами. Газетные заметки об «эксах» полны
сообщений о том, что среди боевиков много бывших уго-
ловников. Кроме того, в дружинах, выступающих под фла-
гом РСДРП, много людей с анархистским и эсеровским
прошлым. Речь идет о дискредитации партии, и в местных
партийных организациях все явственнее слышны протес-
тующие голоса. Однако до определенного момента Ленин
не воспринимает это как серьезную проблему.
В октябре объявлены выборы во вторую Думу, и Ле-
нин постепенно втягивается в избирательную кампанию.
В ноябре он пишет текст листовки «Кого выбирать в Го-
сударственную думу?», где дается сравнительный анализ
предвыборных программ трех основных политических
сил — черносотенцев, кадетов и социал-демократов. Кро-
ме того, его внимание привлекает усиливающийся кризис
меньшевизма, который он торопится использовать в соб-
ственных интересах.
Меньшевики все более и более ориентируются на ле-
гальные формы партийной работы, рассматривая Думу
как единственное серьезное достижение революции.
ЦК РСДРП фактически попадает под влияние Плехано-
ва и Дана, которые видят в Думе орган власти, способ-
ный в случае нового революционного подъема созвать Уч-
редительное собрание. Признается ведущая роль кадетов
в качестве официальной оппозиции, а потому постепен-
но приобретает популярность идея блока с кадетами на
новых выборах в Думу. Идея «левого блока» (т.е. союза
с левыми неонародниками), исходящая от большевиков,
отвергается. Кроме того, все большую популярность за-
воевывает лозунг широкого внепартийного рабочего дви-
жения, на которое меньшевики собираются влиять опо-
средованно — через прессу, социал-демократические клу-
бы и профсоюзы.
Еще осенью 1905 года П.Б. Аксельрод выдвинул идею
беспартийного рабочего съезда, которая ввиду издания
Манифеста 17 октября и последующих событий дальней-
шего развития не получила. Будучи ярым противником ру-
211
ководства рабочим классом со стороны радикальной ин-
теллигенции, Аксельрод на всех конференциях и съездах
социал-демократии отстаивал самостоятельность рабоче-
го движения, полагая, что это единственная гарантия от
превращения рабочих в инструмент «русских якобинцев»,
т.е. большевиков. Осенью 1906 года эта идея опять была
запущена со страниц меньшевистской печати, но теперь
явно с умыслом — отвлечь рабочих от требований нового
экстренного съезда партии, которые зазвучали уже в июне
1906 года. Одновременно Плехановым и его сторонника-
ми начинается кампания за организацию выборного бло-
ка с кадетами, против чего категорически возражает Ле-
нин. Он пишет статью «Кризис меньшевизма», в которой
впервые признает упадок революционного движения,
заявляя при этом, что именно измены буржуазии и шата-
ния мелких хозяйчиков погубили революцию. Но именно
измены буржуазии, заявляет Ленин, и заставляют больше-
виков пойти в обходной путь, пойти в Думу. Таким обра-
зом, Ленин связывает необходимость присутствия социал-
демократов в Думе не с оппозиционностью буржуазии и
оппозиционностью Думы, а с возможностью сделки меж-
ду буржуазией и царизмом за спиной левых партий. Надо
полагать, что в эти дни начинается мучительная переоцен-
ка Лениным итогов революции и перспектив российской
революционной социал-демократии. Буквально через две
недели после появления этой статьи «Пролетарий» пуб-
ликует новую ленинскую работу «Пролетариат и его со-
юзник», в которой Ленин в очередной раз апеллирует к
авторитету К. Каутского. Вывод Каутского, что «в России
нет прочного остова буржуазной демократии», приводит
Ленина в восторг. «Сотни раз говорили мы и показывали
на бесчисленных заявлениях меньшевиков, что понимать
категорию «буржуазная революция» в смысле признания
за буржуазией главенства и руководящей роли в русской
революции есть опошление марксизма. Буржуазная рево-
люция вопреки неустойчивости буржуазии...» — особо ак-
центирует внимание на этом тезисе Ленин.
212
Еще раз Ленин обращается к авторитету Каутского
в своем предисловии к русскому переводу его брошюры
«Движущие силы и перспективы русской революции», вы-
шедшему из печати в начале 1907 года. Вывод Каутского,
что в России буржуазия больше боится революции, чем
реакция, и что политическая свобода нужна буржуазии
для прекращения революции, Ленин использует как до-
вод в пользу правильности своей позиции и ошибочно-
сти позиции Плеханова.
Дискуссия между большевиками и меньшевиками по
поводу избирательного блока с кадетами началась еще на
Второй («Первой Всероссийской») конференции РСДРП,
проходившей в Таммерфорсе 3—7 ноября (ст.ст.) 1906
года. Конференция приняла меньшевистскую резолюцию
о возможности блока с кадетами. Большевики внесли то-
гда свое «Особое мнение» и повели в газете «Пролетарий»
кампанию против этого решения.
В январе на конференции Петербургской организации
РСДРП происходит раскол, меньшевики уходят с конфе-
ренции. Причиной тому послужило решение конференции
не заключать избирательного блока с кадетами, а предло-
жить соглашение трудовикам и эсерам (на определенных
условиях). В вышедшей затем ленинской брошюре «Вы-
боры в Санкт-Петербурге и лицемерие 31-го меньшеви-
ка» меньшевики были обвинены в том, что они вступили
в переговоры с кадетской партией «для продажи кадетам
голосов рабочих» и что «меньшевики торговались с к.-д.,
чтобы протащить своего человека в Думу, вопреки рабо-
чим, при помощи к.-д.».
Эти обвинения меньшевики назвали надуманными, и
по решению ЦК над Лениным был назначен партийный
суд. Суд состоялся накануне пятого съезда и имел всего
два заседания, которые прошли формально. Точку в этом
деле поставил сам съезд.
Пятый съезд РСДРП проходил в Лондоне (ни в Да-
нии, ни в Швеции, ни в Бельгии российские социал-демо-
краты разрешения на съезд не получили) с 30 апреля (13
213
мая) по 19 мая (1 июня) 1907 года. На съезде присутство-
вало 303 делегата с решающим голосом и 39 с совещатель-
ным голосом (среди последних был М. Горький). Качест-
венно новым было то, что почти треть делегатов составля-
ли рабочие. Большевики имели 89 мандатов с решающим
голосом, меньшевики — 88, Социал-демократия Польши и
Литвы — 45, Социал-демократия Латышского края — 26,
Бунд — 55. Они представляли примерно 140 тысяч членов
российской социал-демократической партии. Присутствие
в национальных с.-д. организациях (кроме Бунда) большо-
го количества радикалов, близких к большевикам, помогло
последним значительно повлиять на характер принятых
съездом резолюций. Однако реального перевеса у больше-
виков не было, и это серьезным образом отразилось как
на тоне полемики, так и на общих результатах съезда.
Основным дискуссионным вопросом на съезде был
вопрос об отношении к буржуазным партиям. Докладчи-
ком по этому вопросу от большевиков выступил Ленин,
который сумел наглядно показать связь этой проблемы с
аграрным вопросом: «Объективно, не с точки зрения на-
ших желаний, а с точки зрения данного экономического
развития России, основной вопрос нашей революции сво-
дится именно к тому, обеспечит ли она развитие капи-
тализма через полную победу крестьян над помещиками
или через победу помещиков над крестьянами. Буржуаз-
но-демократический переворот в экономике России абсо-
лютно неизбежен... Но этот переворот возможен в двоя-
кой форме: по прусскому, если так можно выразиться, или
по американскому типу»1. Иными словами, либо превра-
щение помещичьего хозяйства в капиталистическое, либо
конфискация помещичьей земли в пользу крестьянства и
развитие капитализма на основе мелкотоварной кресть-
янской собственности. Отсюда следовал вывод о том, что
поддержка кадетов означает поддержку «прусского» пути
развития аграрного капитализма (и, фактически, укреп-
1 Пятый съезд РСДРП. Протоколы. М.» 1963. С. 371.
214
ление буржуазной монархии), в то время как поддержка
неонародников (эсеров и трудовиков) работает на «амери-
канский» путь. Ленин считал этот вариант более прогрес-
сивным. Однако стоит отметить, что убедительных дока-
зательств выгодности этого пути с точки зрения перспек-
тив социалистической революции Ленин в своем докладе
не привел. Он еще раз подчеркнул необходимость само-
стоятельности социал-демократического движения, зая-
вив, что в данный момент «самостоятельная политика
рабочей партии подменяется политикой зависимости от
либеральной буржуазии». То, что неонародники не торо-
пятся протянуть руку социал-демократам — не страшно,
так как «колебания крестьянства и крестьянских демокра-
тических партий неизбежны» в силу противоречивости их
места в классовой структуре.
Докладчик по этому вопросу от меньшевиков Марты-
нов, в свою очередь, заявил о том, что тактика больше-
виков, отрицающих лозунг «общенациональной оппози-
ции», в принципе неверна, т.к. изолирует социал-демокра-
тию от огромного большинства населения и увеличивает
за ее счет влияние и силу кадетов. Чтобы придать своим
словам большую убедительность, Мартынов сослался на
тактику бойкота выборов в первую Думу, которая принес-
ла победу кадетам. Однако сама позиция кадетов, отнюдь
не спешащих заключать избирательные блоки с социал-де-
мократами, делала доводы Мартынова малоубедительны-
ми. Неудивительно, что стараниями меньшевиков из пове-
стки съезда был исключен пункт об оценке текущего мо-
мента — это было не в их интересах. Можно сказать, что
съезд мало что изменил в позициях обеих фракций — ка-
ждый «остался при своем».
Это заметно по весьма противоречивой формулиров-
ке резолюции «Об отношении к непролетарским парти-
ям», где нет четкого запрета на блоки с кадетами, но в
то же время содержится призыв противопоставлять ли-
цемерно-демократической фразеологии либералов «по-
215
следовательный демократизм пролетариата... беспощад-
но борясь против их гегемонии над демократической мел-
кой буржуазией».
В то же время в какой-то мере были найдены общие
подходы к вопросу о тактике социал-демократов в Госу-
дарственной думе. В резолюции съезда по этому вопро-
су говорилось: «На первый план должна быть выдвинута
критическая, пропагандистская, агитационная и органи-
зационная роль с.-д. думской фракции, как одной из на-
ших партийных организаций... Общий характер думской
борьбы должен быть подчинен всей внедумской борьбе
пролетариата...»1
И, наконец, достаточно общим было осуждение
«партизанских методов» борьбы и вооруженных экспро-
приаций, которые, по мнению меньшевиков, преврати-
лись в уголовный бандитизм. Однако и в этом вопро-
се значительная часть делегации большевиков осталась
при особом мнении, отказавшись голосовать за данную
резолюцию.
В избранный на съезде ЦК вошли 5 большевиков и
4 меньшевика, а также радикально настроенные предста-
вители СДПиЛ (Социал-демократической партии Польши
и Литвы) А.С. Барский и Ф.Э. Дзержинский вместе с пред-
ставителем латышей К.Х. Данишевским. Однако послед-
ние далеко не по всем вопросам разделяли позиции боль-
шевиков, поэтому соотношение сил было неустойчивым.
На заседании большевистской фракции съезда был создан
Большевистский Центр (хотя фактически он уже сущест-
вовал с 1906 года в лице Ленина, Красина и Богданова).
В состав Центра были избраны В.И. Ленин, А.А. Богда-
нов, И.П. Гольденберг, И.Ф. Дубровинский, Г.Е. Зиновьев,
Л.Б. Каменев, Л.Б. Красин, В.П. Ногин, А.И. Рыков, М.Н. По-
кровский, И.А. Теодорович, В.К. Таратута, Г.Д. Линдов,
Н.А. Рожков и В.Л. Шанцер. Надо отметить, что в Русское
бюро ЦК, взявшее на себя связь с нелегальными органи-
1 Пятый съезд РСДРП. Протоколы. М., 1963. С. 400.
216
зациями, вошли три члена ЦК от большевиков (Гольден-
берг, Дубровинский и Ногин) и два меньшевика (Н.Н. Жор-
дания и Н.В. Рамишвили). Меньшевики не проявили ни-
какого энтузиазма в отстаивании своих позиций в Русском
бюро, что говорит о том, что уже тогда руководством этой
фракции был взят курс на легализацию своих структур и
уход из подполья.
В целом и общем, пятый съезд РСДРП подвел итоги
первой русской революции и отразил в своих материа-
лах противоречия между позициями большевиков и мень-
шевиков по большинству вопросов, подтвердив тем са-
мым, что объединение фракций в одну партию было чис-
то техническим. Более того, из материалов съезда видно,
что уже тогда и среди большевиков, и среди меньшевиков
наметился разлад, чреватый глубоким идейным и струк-
турным кризисом внутри обеих фракций, что и произош-
ло впоследствии. Для большевиков фатальным оказалось
решение о роспуске боевых дружин. К этому времени из
большевистской партии уже начался отток интеллигенции
и различного рода случайных элементов, примкнувших к
большевикам на гребне революционной волны и воспри-
нявших их радикализм на эмоциональном уровне («Все
прогнило... Россию спасет лишь революционная диктату-
ра»). Один из старых большевиков так описал это вре-
мя в своих воспоминаниях: «1907 год был не только го-
дом самой темной и тяжелой реакции, но и годом распада
революционных сил эпохи пятого года... Вся буржуазная
интеллигенция — врачи, адвокаты, разного рода препо-
даватели, мелкое чиновничество, — обуянная восторгом
первых побед пятого года, широкой волной полилась в
социал-демократическую рабочую партию... Реакция бы-
стро погасила в этой шумливой толпе ее трескучий и де-
шевый энтузиазм»1. Примерно то же самое происходило
и у меньшевиков, хотя в их среде кризис в большей мере
1 Никифоров П, Муравьи революции. Вып. 3. М.-Л., 1931. С. 5—6.
217
проявился в возрождении «кружковщины», т.е. дроблении
партии на множество мелких групп.
Но для большевиков главная опасность заключалась
не в оттоке случайных элементов (это был скорее положи-
тельный для них момент), а в том, что к весне 1907 года
наиболее преданные идеям большевизма люди, «ядро пар-
тии», в основном были сосредоточены в боевых дружи-
нах. Фабрично-заводские ячейки были обескровлены по-
стоянными арестами, многие рабочие выходили из партии
в силу жизненных обстоятельств (надо было кормить се-
мью, а потому держаться за работу). Настроенная на ак-
тивную борьбу революционная молодежь уходила в под-
полье, в дружины. Решение пятого съезда о роспуске бое-
вых дружин ударило именно по этой молодежи. Тот же
старый большевик в своих воспоминаниях признает: «Рос-
пуск боевых организаций, временный отказ от тактики
вооруженной борьбы усилил распад партии. Значитель-
ная часть боевых дружин, особенно молодежь, не поняла
решений партии и не подчинилась им. Некоторая часть
дружин ушла из партии, объявив себя самостоятельными
революционными организациями, продолжающими воо-
руженную борьбу с самодержавием. Однако скоро дея-
тельность этих групп свелась к систематическим эксам и
мелким террористическим актам. Сжатые железным коль-
цом полицейщины, жандармов и провокаторов, они ста-
ли быстро разлагаться, превращаясь в простых грабите-
лей, и потом окончательно распались»1. Скорее всего, речь
здесь идет о т.н. «Первом Пермском революционном пар-
тизанском отряде» А.М. Лбова, боевой группе А.С. Сер-
геева (Саши Охтенского) и латышских «лесных братьях».
Однако (по крайней мере — до 1909 года) сохранялись и
чисто партийные дружины, формально заявившие о са-
мороспуске. Боевые настроения сохранялись и среди ра-
бочей молодежи в фабрично-заводских ячейках. Именно
к этой революционной молодежи обращается часть боль-
1 Никифоров П. Муравьи революции. Вып. 3. М.-Л., 1931. С. 7.
218
шевистского руководства, недовольная смещением акцен-
тов в сторону «думской политики». Настроения этих боль-
шевиков выразил Богданов в легальном журнале «Вест-
ник жизни» в феврале 1907 года, поставив имя Ленина в
один ряд с Плехановым и Аксельродом. Это было начало
скрытого кризиса внутри большевистской партии, озна-
меновавшего впоследствии появление т.н. «левого боль-
шевизма».
Столыпинский переворот 3 июня 1907 года, выразив-
шийся в роспуске второй Государственной думы и аресте
16 членов социал-демократической фракции, многократно
усилил позиции сторонников Богданова и сделал уязви-
мой позицию Ленина. На проходившей в Котке (Выборг)
с 21 по 23 июля 1907 года Третьей («Второй общероссий-
ской») конференции РСДРП Ленин, по существу, оказался
в изоляции внутри собственной фракции, отказавшись го-
лосовать за резолюцию о бойкоте выборов в новую Думу.
Более того, объединившись с меньшевиками, бундовца-
ми и некоторыми националами, Ленин провел свою резо-
люцию, в которой говорилось: «...тактика бойкота была
бы правильной лишь при наличии широкого, всеобщего и
быстрого революционного подъема, сопряженного с пря-
мым натиском на старую власть, или в целях борьбы с рас-
пространенными конституционными иллюзиями (как это
было при бойкоте булыгинской и виттевской Дум)»1.
Почему Ленин с таким упорством отстаивал «думскую
тактику»? Некоторые исследователи видят в поведении
Ленина стремление «строить РСДРП по образцу Соци-
ал-демократической партии Германии (СДПГ), а больше-
вистскую фракцию по образцу каутскианского «центра»2.
Думается, однако, что логика Ленина заключалась в дру-
гом. К этому времени он уже твердо решил для себя, что
революция на данном этапе себя исчерпала. В то же вре-
1 Цит. по: А.А. Богданов и группа РСДРП «Вперед», 1908—1914.
М., 1995. С. 7.
2 Там же.
219
мя основные проблемы, вызвавшие эту революцию (и в
первую очередь аграрный вопрос)-решены не были. Ле-
нин имел возможность убедиться в слабости и неподго-
товленности рабочего класса к революции, в том, что про-
летариат без поддержки мелкобуржуазных слоев города и
деревни совершить демократическую революцию не в си-
лах. Ставка на партизанские действия была бита. Буржуаз-
но-демократическая революция, считал Ленин, неизбежна
в России, но для ее успешного проведения необходим пе-
риод созревания широких слоев мелкобуржуазной демо-
кратии и их революционное просвещение. (Мелкая бур-
жуазия, как показали события, еще не вполне революци-
онна и часто демонстрирует желание идти за либералами).
С левыми неонародническими партиями не удалось соз-
дать единого боевого союза в ходе революции, но вполне
возможно создать коалицию в Думе. Именно эта коали-
ция и будет готовить почву для буржуазно-демократиче-
ского переворота. В случае нового революционного кризи-
са (а в неизбежности такого кризиса Ленин не сомневал-
ся) такая коалиция станет основой для демократической
диктатуры пролетариата и крестьянства. Государственная
дума как инструмент для подготовки новой революции —
вот суть ленинской позиции в отстаивании думской поли-
тики партии. Таким образом, логика ленинской тактики в
основе осталась прежней.
Однако значительная часть большевиков, имевших за
плечами большой опыт практической работы, выражала
сомнения в том, что самодержавие позволит социал-де-
мократам проводить свою линию в Думе. Их пугала неиз-
бежность компромиссов, которые, как они полагали, очень
быстро дискредитируют партию в глазах рабочих. Кроме
того, опыт первой и второй Дум показал, что социал-де-
мократические депутаты часта теряют связь с партийны-
ми организациями и не торопятся подчиняться партий-
ной дисциплине. Среди них, в силу различных обстоя-
тельств, оказывается много случайных людей. Большевики
220
со стажем подпольной работы, известные полиции, про-
сто не смогут участвовать в выборах. Эти доводы также
не были лишены логического основания, иначе не было
бы дискуссии. Причем подобные настроения были распро-
странены в наиболее «сознательных» партийных комите-
тах Петербурга и Центрального промышленного района,
составлявших основу российских организаций фракции
большевиков. Так внутри большевистской фракции поя-
вились течения «отзовистов» и «ультиматистов», из кото-
рых впоследствии вырастет «левый большевизм».
Характерно, что идеи «левого большевизма» поддер-
жали большевики, находившиеся в течение революцион-
ных лет в гуще практической работы и столкнувшиеся с
тем, что реальный «пролетариат» весьма отличается от
той абсолютизированной категории, от имени которой
выступает в своих трудах Ленин. Не случайно в эти годы
в социал-демократической прессе все чаще употребляется
термин «сознательный пролетариат», отделяющий тех, кто
идет за социал-демократами, от остальной массы. Чтобы
победить, пролетариат должен преобразовать сам себя —
эта мысль Богданова есть плод горьких уроков 1907 года,
когда многие из тех, кто проявил себя в 1905 году, поспе-
шили осмеять свой былой энтузиазм. Мемуарная литера-
тура полна таких примеров. «Революционный инстинкт»
пролетариата, его «демократизм» и т.п. штампы ленинских
предреволюционных работ воспринимаются уже по-дру-
гому. Но цель — борьба с самодержавием за демократиче-
скую республику — остается прежней. Лозунг партизан-
ской борьбы, брошенный Лениным в 1906 году, оказался
созвучным настроениям наиболее радикально настроен-
ной части большевистской партии. По их мнению, парти-
занская борьба и депутатская деятельность в Думе — не-
совместимы.
Однако тактические расхождения между «отзовиста-
ми — ультиматистами» и Лениным сами по себе вряд ли
могли привести к расколу. Раскол был следствием крайне
221
негативного отношения Ленина к попыткам «усовершен-
ствовать» философскую базу марксизма на основе идей
Маха и Авенариуса, т.е. пересмотреть естественнонаучную
трактовку материализма, позаимствованную у эпохи Про-
свещения. Кроме того, у раскола имелись и личные мо-
тивы, обусловленные давним антагонизмом между эмиг-
рантской и «русской» частями партии, условно говоря —
между «публицистами» и «практиками». Этот антагонизм,
существовавший еще с 1903 года, был углублен различным
восприятием самого хода первой русской революции и ее
печальных итогов. К исходу революции «практики» уже
гораздо более критично воспринимали революционные по-
тенции российского рабочего класса, используя все чаще
термин «сознательные рабочие», как бы подчеркивая тем
самым, что революционно настроенных рабочих объеди-
няет не принадлежность к классу, а революционное созна-
ние. Ленин же был склонен объяснять слабость русского
рабочего класса обилием в нем мелкобуржуазных элемен-
тов, т.е. исходил все из той же классовой логики, основан-
ной на принципе причинно-следственных связей.
Можно также констатировать, что в расколе просле-
живаются и мотивы личного соперничества за влияние в
партии между Богдановым и Красиным, с одной стороны,
и Лениным — с другой. Однако Богданов и Красин про-
явили удивительную сдержанность в этой борьбе, а затем
практически без боя сдали свои позиции. Это можно объ-
яснить как проблемами личного характера, возникшими
у Красина в эмиграции, так и сознательным нежеланием
Богданова доводить идейные противоречия до организа-
ционного раскола.
Глава 5
ГЕНЕЗИС БОЛЬШЕВИЗМА.
МЕЖДУ ДВУМЯ РЕВОЛЮЦИЯМИ
1907 год — это не просто окончание первой револю-
ции в России, не только начало кризиса в революционном
движении. Это еще и глубокий духовный кризис «образо-
ванного» общества, имевшего случай наглядно увидеть,
что представляет собой революция в реальности, а не в
книжках. У многих эта реальность вызвала отторжение
былых идеалов. В конце концов, в России появилось что-
то похожее на парламент, возникли бесцензурные газеты,
легальные политические партии. А возможно ли в России
добиться чего-то большего? Отток интеллигенции из ре-
волюционных партий увлек с собой и многих из тех ин-
теллигентов, которые стояли у истоков социал-демократи-
ческого и неонароднического движения. Большевистская
партия не была исключением. Большевики 1907 года —
это преимущественно практики, интеллигенты-теорети-
ки и публицисты составляют явное меньшинство. В рос-
сийской части партии остались только те интеллигенты,
которые изначально были пропитаны духом нонконфор-
мизма и революционного максимализма, и именно эти ин-
теллигенты звали к продолжению борьбы.
Уже поведение социал-демократической фракции во
Второй думе сильно разочаровало многих старых боль-
шевиков. Поведение социал-демократов в Третьей думе
вызвало еще более сильные негативные эмоции. Часть
большевиков во главе со Ст. Вольским (А.Н. Соколовым)
составила группу, выступающую за отзыв социал-демокра-
223
тических депутатов из Думы («отзовисты»). Ст. Вольский,
исполнявший в 1908 году обязанности секретаря Москов-
ского Областного Бюро партии, пользовался большим ав-
торитетом в партийных организациях Центрального про-
мышленного района, поэтому в этих организациях течение
«отзовизма» получило широкое распространение.
Другая группа большевиков восприняла лозунги
Г.А. Алексинского и А.А. Богданова, призывавших ульти-
мативно добиваться от социал-демократической фракции
подчинения партийной дисциплине («ультиматисты»).
В ноябре 1907года Большевистский Центр принимает
решение перебазировать редакцию «Пролетария» в Евро-
пу. Входящие в состав редакции Ленин, Богданов и Дуб-
ровинский в декабре один за другим покидают Россию и
в январе 1908 года появляются в Швейцарии. Формаль-
но РСДРП продолжает оставаться единой партией с еди-
ным ЦК. Но формальность этого единства постепенно
превращается в серьезную проблему, стимулируя кризис
внутри российской социал-демократии. В России — мас-
совые аресты, единой тактики нет, взгляды на многие во-
просы — диаметрально противоположны. Чтобы поддер-
живать связь между членами ЦК, находящимися в эмиг-
рации, и членами ЦК, работающими в России, в 1908 году
создается Заграничное Бюро Центрального Комитета. Со-
циал-демократические заграничные группы (в которых до-
минируют меньшевики) признаются «группами содейст-
вия РСДРП».
Ленин находится почти в полной изоляции, рядом
лишь Дубровинский и Каменев. Зиновьев в марте 1908 года
арестован в России. Все более и более усиливаются рас-
хождения с Богдановым и его сторонниками, но тактиче-
ские взгляды Богданова (в отличие от философских) нахо-
дят поддержку среди все большего числа большевиков.
В это же время в газете «Голос социал-демократа»
(№ 8-9) один из идейных лидеров меньшевизма Ф.И. Дан
выступает против восстановления нелегальных партий-
224
ных структур. Московская группа меньшевиков во гла-
ве с Лариным и Череваниным призывает к ликвидации
партии вообще, заявляя, что партия есть анахронизм. Так
возникает чисто меньшевистское течение «ликвидаторов».
Попытка ЦК распустить Заграничное Центральное Бюро
приводит к обособлению меньшевиков, которые отказы-
ваются подчиняться Центральному Комитету, избранному
на пятом съезде, и проводят в начале декабря 1908 года
в Базеле съезд «заграничных групп содействия». В ответ
на это ЦК (по инициативе Ленина и его группы) собира-
ет 21 декабря 1908 года «пятую всероссийскую конферен-
цию» в Париже.
Но борьба внутри большевистской фракции началась
гораздо раньше. Еще в январе 1908 года в печати и на пуб-
личных рефератах началась полемика между Плехановым
и Богдановым в области эпистемологии. Редакционная
коллегия «Пролетария» своим решением от 11 февраля
1908 занимает в этих дебатах позицию нейтралитета.
Ленин до определенного момента также воздержива-
ется от публичных нападок на философские взгляды Бо-
гданова, но после знакомства с вышедшим в начале 1908
года сборником «Очерки по философии марксизма» при-
ходит в негодование и начинает подготовку собственно-
го ответа на «подрыв философских основ марксизма».
В письмах однопартийцам он дает волю своим эмоциям,
заявляя, что взгляды Богданова есть левый оппортунизм,
а взгляды большинства авторов сборника (имелись в виду
прежде всего Луначарский и Базаров) — смесь бердяевщи-
ны и поповщины.
Однако надо заметить, что до осени 1908 года в боль-
шевистской партии влияние Богданова и его сторонников
было весьма ощутимо. Отзовисты и ультиматисты слились
в единое течение, провозгласив себя «подлинными боль-
шевиками». Ленин примерно до сентября 1908 года нахо-
дится «в обороне». Он оказывается чужим внутри своей
собственной фракции, но сохраняет контроль над редак-
225
цией «Пролетария», где сумел привлечь на свою сторону
Дубровинского и изолировать Богданова, введя, фактиче-
ски, цензуру на статьи Богданова и его сторонников.
Между 10 и 17 апреля 1908 года Ленин и его оппонен-
ты (Богданов, Базаров, Луначарский, Горький) встретились
на острове Капри, где в то время проживал М. Горький,
в попытке найти какой-то компромисс. Но компромисса
достичь не удалось. Ленин предпринимает экскурс в об-
ласть философии и в течение года пишет свою знамени-
тую книгу «Материализм и эмпириокритицизм».
Философские и тактические расхождения дополняют-
ся конфликтом на финансовой почве. В этом конфликте
одну из ведущих ролей играл другой оппонент Ленина —
Л.Б. Красин, также не принявший переход к «думской»
тактике. Красин в течение всех лет революции возглавлял
военно-техническое бюро, и в этом качестве проявил себя
как искусный организатор боевой работы партии. Кроме
того, с определенного момента он превратился и в глав-
ного финансиста партии, т.к. все «экспроприации» прово-
дились подчиненными ему боевиками (хотя официальным
казначеем партии с 1907 года был В.Л. Шанцер). В поле-
мике между «отзовистами-ультиматистами» и ленинца-
ми Красин примкнул к первым. Он же постарался, что-
бы деньги от экспроприаций попадали в первую очередь
тем, кто пытался продолжать борьбу. Ленин и его сторон-
ники предъявляли свои права на эти деньги. Речь шла о
весьма крупных суммах, полученных в ходе знаменитой
экспроприации в Тифлисе, проведенной группой Камо в
июне 1907 года, а также о не менее знаменитом наслед-
стве Н.П. Шмита, племянника известного промышленни-
ка С.Т. Морозова.
В ноябре 1907 года берлинской полицией был арестован
руководивший тифлисской «операцией» Камо (С.А. Тер-Пет-
росян). В январе 1908 года при попытке одновременно-
го размена 500-рублевых купюр, похищенных из Тифлис-
ского казначейства и переправленных в Европу, в банках
Берлина, Мюнхена, Стокгольма, Парижа и Цюриха были
226
задержаны большевистские агенты. (Это был результат
работы тайного осведомителя охранки Житомирского, яв-
лявшегося видной фигурой среди эмигрантов-большеви-
ков, близких к Ленину.) Поскольку речь шла об экспро-
приации, проведенной уже после запрета, наложенного
на «эксы» решением Пятого съезда, меньшевики подняли
скандал. Действия большевистских боевиков дискредити-
ровали российскую социал-демократию в целом, ибо фор-
мально РСДРП была единой. В европейских странах нача-
лись аресты эмигрантов, хотя большинство из них к дея-
тельности боевых групп не имело никакого отношения (в
частности, в январе 1908 года был арестован Н.А. Семаш-
ко). В это же время немецким социал-демократам стано-
вится известно о намерении Красина печатать в Германии
фальшивые русские деньги. Этот скандал сделал положе-
ние большевиков еще более уязвимым. Сам Красин поя-
вился в Европе в апреле 1908 года, когда отношения ме-
жду Лениным и Богдановым были уже на грани разрыва.
Красин становится на сторону Богданова, отстаивая про-
должение партизанской борьбы и высказывая большие со-
мнения в целесообразности участия в думских играх. Кра-
син был полноправным членом Большевистского Центра,
и его поддержка на какое-то время укрепила позиции Бо-
гданова. В самой России с мая 1908 года Мартын Лядов
и Ст. Вольский развернули кампанию за созыв сепарат-
ного большевистского съезда (или конференции) одно-
временно с общепартийным съездом. В письме В.В. Во-
ровскому от 18 июня 1908 года Ленин писал: «...Надвига-
ется раскол с Богдановым, истинная причина — обида на
резкую критику на рефератах (отнюдь не в редакции) его
философских взглядов... Дело разразится быстро. Драка
на ближайшей конференции неизбежна. Раскол весьма ве-
роятен. Я выйду из фракции, как только линия «левого»
и истинного «бойкотизма» возьмет верх»1. Само содержа-
ние письма говорит о том, насколько Ленин был не уве-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 47. С. 159—160.
227
рен в своих возможностях противостоять «левому боль-
шевизму».
Однако в августе ситуация резко меняется. Богда-
нов по указанным выше причинам не проявил особой ре-
шимости возглавить большевистскую фракцию. Некото-
рые исследователи объясняют это опасением нового рас-
кола партии в тот момент^ когда усилились нападки на
ЦК (считавшегося большевистским) со стороны ликвида-
торов. Богданов выходит из редакционной коллегии «Про-
летария» (его место занимает Шанцер). Красин и Богда-
нов отлучены от партийных финансов. Сформирована
новая «финансовая комиссия» БЦ, в которой теперь пре-
обладают сторонники Ленина. Декабрьская конференция
1908 года принимает резолюции с осуждением как лик-
видаторства, так и отзовизма и ультиматизма. В феврале
1909 года на заседании Большевистского Центра Богда-
нов и Красин были обвинены в присвоении партийных
денег и в клевете. БЦ принимает жесткие меры против
тех большевистских организаций (в основном в Петер-
бурге и Центральном промышленном районе), где идеи
отзовизма пользуются большой популярностью. Их про-
сто лишают финансовых дотаций. В июне 1909 года Богда-
нов был удален из расширенной редакции «Пролетария»,
что было тождественно исключению из Большевистско-
го Центра. Также были удалены из расширенной редак-
ции «Пролетария» Л.Б. Красин, В.Л. Шанцер и М.Н. По-
кровский. Нельзя не заметить, что это вызвало протесты
даже среди очень близких к Ленину большевиков. Напри-
мер, в письме тов. «Филиппа» (Ш.И. Голощекина) Г.Е. Зи-
новьеву от 25 июля 1909 года было заявлено: «Резкая кам-
пания против «впередовцев» (отзовистов, ультиматистов)
является «формально незаконной» и «практически вред-
ной», т.к. настроение, которое мы можем назвать отзови-
стским... есть просто настроение широких масс»1.
1 Красная летопись. 1929. № 2 (29). С. 70.
228
Несколько ранее этого события, в апреле того же года
выходит из печати ленинский труд «Материализм и эм-
пириокритицизм», посвященный критике философских
взглядов Богданова и его сторонников (прежде всего, Ба-
зарова и Луначарского).
Надо особо отметить, что тактические взгляды «ле-
вых большевиков», призывающих к продолжению боевых
действий против царизма, самым удивительным образом
никак не коррелировались с их философскими взгляда-
ми, хотя и те, и другие в значительной мере были реакци-
ей на неудачу первой русской революции. Хотя богданов-
ская теория эмпириомонизма стала складываться еще на-
кануне революции, законченный вид она приобрела лишь
к 1907 году. Богданов и его сторонники заявили о тео-
ретической слабости плехановской интерпретации мар-
ксизма, которую в основных чертах воспринял и больше-
визм. Ленин никогда не отказывался от общих положений
этой интерпретации, обвиняя Плеханова лишь в «такти-
ческом оппортунизме». Но вера в поступательное движе-
ние Истории, общественный прогресс, необходимость и
историческую предопределенность появления буржуаз-
но-демократической республики, историческое предна-
значение рабочего класса — было общим и у Плеханова,
и у Ленина. Общим было и использование в своих рабо-
тах абсолютизированных категорий, правда, у Ленина это
были категории социально-политического и политэконо-
мического характера, а Плеханов позволял себе углублять-
ся и в философию. Считая Плеханова центральной фи-
гурой российской социал-демократии, несущей ответст-
венность за теоретическое содержание ее идеологических
постулатов, сторонники Богданова весь огонь критики на-
правили именно по этой цели. Однако их критика сла-
бых мест плехановской интерпретации марксизма была
слишком односторонней, ориентированной на позитивизм
Маха и Авенариуса.
Сборник «Очерки по философии марксизма» откры-
вался статьей В. Базарова «Мистицизм и реализм нашего
229
времени», в которой прямо говорилось, что плехановская
мысль склонна абсолютизировать некоторые абстрактные
категории, в частности категорию «материя». Вульгарный
материализм восемнадцатого века, в котором данная кате-
гория выступала в роли реальности эмпирического мира,
уже отжил свое. Наука вышла на новые рубежи, раздвинув
рамки представлений человека о неорганической природе
и показав относительность представлений восемнадцато-
го века о «материи». Однако плехановские теоретические
построения базируются именно на этом философском
хламе. Базаров считает это проявлением религиозного
мышления. Вообще говоря, добавим от себя, присутствие
в любой теории некоторых «абсолютных» истин придает
данной теории метафизический характер. Просто «Бог»
спрятан за метафизикой понятий. По мнению Базарова,
реален лишь позитивный опыт. Говоря о категориях «про-
странство» и «время», Базаров констатирует, что «про-
странство» и «время» не «созерцания», а понятия, поэто-
му не приходится говорить об их априорности. Человек
сам конструирует свой мир, исходя из своего и общече-
ловеческого опыта. «Строй понятий с величайшей точно-
стью «отражает» строй общества», — замечает Базаров.
Человечество сковано в своем развитии господством част-
ной собственности. Уничтожение фетиша собственности
создает предпосылки для свободы коллективного творче-
ства, способного изменять мир.
«Между материализмом Маркса и Энгельса и мате-
риализмом Плеханова, — заявляет Базаров, — дистан-
ция огромного размера. Материализм Маркса и Энгельса
строго реалистичен, — материализм Плеханова иерогли-
фичен»1. Иными словами, для обоснования своих фило-
софских взглядов Плеханов использует понятия-симво-
лы, чисто умозрительные категории, не пытаясь выявить
их соотносимости с реальностью. Ленин в данной ста-
тье, разумеется, не упоминается, ибо никаких философ-
1 Очерки по философии марк^ зма. М., 1908. С. 63.
230
ских работ у Ленина в ту пору не было. Но вполне логич-
но было бы экстраполировать критическое отношение к
«абсолютным истинам» и на теоретические работы Лени-
на, т.к. его также отличала страсть к использованию в сво-
их работах абсолютизированных категорий — «рабочий
класс», «классовая борьба», «классовое сознание», «дик-
татура пролетариата» и др. В работах Ленина эти катего-
рии часто наделяются самодостаточностью, которой они
в реальности не обладали и не могли обладать. Однако
ни Богданов, ни кто-либо из его сторонников не подвер-
гают сомнению абсолютизированный смысл этих катего-
рий. Логика левого большевизма использует тот же по-
нятийный аппарат, что и большевизм ленинский. Сомне-
нию подвергаются лишь качественные характеристики
«рабочего класса», «думская тактика» и предопределен-
ность результатов классовой борьбы («исторический фа-
тализм», по определению Богданова), а критика в основ-
ном направлена на авторитарный стиль руководства пар-
тийных вождей.
Не меньший интерес представляет и статья Богданова
«Страна идолов и философия марксизма». В этой статье
Богданов интуитивно приблизился к проблеме отчужде-
ния, той самой, которую исследовал Маркс в своих «Эко-
номико-философских рукописях 1844 года» (в ту пору еще
не опубликованных, а потому никому не известных). Ис-
пользуя термин, позаимствованный у Бэкона, Богданов за-
являет: «Вся экономическая жизнь современного челове-
чества насквозь проникнута фетишизмом меновой стои-
мости, который трудовые отношения людей воспринимает
как свойства вещей. Вся правовая и нравственная жизнь
протекает под действием идолов — юридических и эти-
ческих норм, которые представляются людям не как вы-
ражение их собственных реальных отношений, но как не-
зависимые от них силы, оказывающие давление на людей
и требующие себе повиновения. Даже в области позна-
ния природы ее законы большинством людей понимаются
231
не как реальные отношения вещей, но как самостоятель-
ные реальности, управляющие миром, реальности, кото-
рым подчиняются вещи и люди. Многобожие не умерло, —
оно только обескровилось и потускнело, из яркой рели-
гиозной формы перешло в бледную метафизическую»1.
Однако сама проблема отчуждения не была восприня-
та Богдановым, ибо он озабочен другим. Он поднимает
бунт против Абсолютного: «Абсолютное — это последнее
обобщение всех идолов познания»2. Богданов предлага-
ет свое решение проблемы — накопление опыта на базе
практического исследования. И это касается как естест-
венных наук, так и общественных отношений. Здесь Бо-
гданов, возможно даже неосознанно для себя, замахивает-
ся на принцип причинно-следственных связей, подставляя
вместо «классовых интересов» формы мышления, возни-
кающие из определенных производственных отношений.
Действительно, классовые интересы предполагают внут-
реннее единство класса, но опыт революции показал, что
это не более чем иллюзия. Заслуга Богданова в том, что
он увидел действительную проблему, реальное слабое ме-
сто в плехановской интерпретации марксизма (которую,
повторим еще раз, воспринял в общих чертах и Ленин).
Однако его собственный ответ на поставленные вопросы
более чем проблематичен. В дальнейшем Богданов, вос-
став против Абсолютного, создает свой собственный аб-
солют. Он ставит задачей большевизма изменение созна-
ния пролетариата, для чего, собственно, и потребовалась
пролетарская культура. Но изменение сознания Богданов
мыслит в позитивистском ключе, в качестве механизма
изменения сознания рассматривается крупное машинное
производство, а моделью «пролетарской культуры» Богда-
нов считает отношения между рабочими, складывающие-
ся в процессе трудовой практики. Богданов считает, что
именно в рамках коллективного труда рождаются от:ю-
1 Очерки по философии марксизма. М.» 1908. С. 215.
2 Там же, с. 216.
232
шения солидарности и взаимопонимания, на основе ко-
торых можно строить новую этику межчеловеческих от-
ношений. Сделать поведение людей социальным не через
принуждение «диктатуры пролетариата», а через духов-
ную эволюцию самого пролетариата — вот сверхзадача,
поставленная Богдановым.
Ютта Шеррер, одна из наиболее вдумчивых иссле-
довательниц творчества Богданова, особо подчеркивает,
что пролетарская культура —- по Богданову — включает в
себя всю каждодневную практику пролетариата, его быт и
жизнь в обществе. Семейная жизнь, по мнению Богданова,
не может быть частным делом для социалистов. «Даже в
семье политически сознательных и активных трудящихся
сохраняются пережитки варварства, такие, как полная за-
висимость женщины от мужчины, слепое повиновение де-
тей родителям. Товарищеский дух солидарности, лежащий
в основе трудовых отношений между рабочими на произ-
водстве, должен проникнуть также и в рабочую семью в
качестве социалистического сознания»1.
Таким образом, Богданов апеллирует к самодеятель-
ности масс, что противоречит ленинской идее элитарной
рабочей партии, являющейся авангардом (и, в определен-
ной степени, системообразующим элементом) рабочего
класса. Более того, он ставит знак равенства между идео-
логией и пролетарской культурой, пытаясь создать тео-
рию функциональной зависимости идеологии от социаль-
ной структуры. Вот основные идеи Богданова в изложении
Ютты Шеррер: «По сравнению с экономической жизнью
идеология играет далеко не второстепенную роль: «над-
стройка» — это не просто прямое и необходимое след-
ствие «базиса», а «орудие организации общества, произ-
водства, классов и вообще всяких общественных сил и
элементов, без которых эта организация невозможна...
1 Шеррер Ю. Богданов и Ленин: большевизм на распутье И Исто-
рия марксизма. Т. 2. Марксизм в эпоху 2-го Интернационала. Вып. 2.
М., 1981. С. 86.
233
В более общих терминах, идеология есть общественное
сознание людей, служащее им для организации собствен-
ной жизни... Развитие классового сознания равнозначно
организации классовых сил»1.
Богданов создает весьма примитивную модель идео-
логии коллективизма, отрицая за индивидом право на
какой-нибудь авторитет в области мышления. Из одной
крайности он бросается в другую. Классовое сознание
(равнозначное классовой идеологии) превращается в уни-
версум, определяющий направление жизни. Восстав про-
тив спрятавшегося Бога, Богданов создает нового. Весьма
спорна и оценка машинного труда как творческого, осо-
бенно если мы вспомним, что представляет собой труд
рабочего у конвейера. В изложении Ютты Шерер концеп-
ция Богданова выглядит достаточно логичной и цельной:
«Физический мир есть социально согласованный, социаль-
но упорядоченный или социально организованный опыт.
В соответствии с этим мировоззрением такие категории,
как время, пространство, причинность, закономерность,
величина, качество и т.д., не являются свойствами окру-
жающего мира или вещами в себе — они теряют всякий
объективный характер и становятся простыми формами
организации, или упорядочения опыта, лишь позволяю-
щими человеку формировать объективный мир... Реаль-
ность в своей совокупности есть, следовательно, резуль-
тат организационного опыта, в основе которого лежат
первоначально данные ощущения и который достигает
своей универсальной ценности в конечном счете благо-
даря общественному соглашению об использовании оп-
ределенных форм и определенных упорядоченных поня-
тий... По Богданову, истинно то, что представляет собой
социальную ценность для определенной эпохи. Значит,
все знание есть техника общественно полезной организа-
1 Шеррер Ю. Богданов и Ленин: большевизм на распутье // Исто-
рия марксизма. Т. 2. Марксизм в эпоху 2-го Интернационала. Вып. 2.
М.» 1981. С. 89—90.
234
ции опыта и его элементов, ощущений. Такое знание ис-
тинно лишь в том случае, если оно помогает определен-
ным группам людей создать себе мировоззрение, делаю-
щее возможным их существование. Истина есть «машина,
с помощью которой кроится, перекраивается и сшивает-
ся реальность»... Смысл любой организации — создание
состояний равновесия самых разнообразных противопо-
ложных сил. Но любое равновесие, однажды достигнутое,
может быть вновь нарушено появлением новых, свобод-
ных сил. Следовательно, борьба за достижение равнове-
сия становится не только высшим принципом организа-
торской деятельности человека, но и законом развития
мира и истории; в этом смысле и диалектика, по мысли
Богданова, есть борьба — борьба за ликвидацию неустой-
чивости, порождаемой в результате противостояния раз-
лично ориентированных сил»1.
Но в 1909 году теоретические взгляды Богданова еще
не сложились в единую и стройную концепцию. Было
лишь разочарование в том, как проявил себя «пролета-
риат» в ходе революции, а также желание изменить си-
туацию в свою пользу. По мысли Богданова, это было воз-
можно лишь в том случае, если на смену интеллигентам
(которым присущ буржуазный авторитаризм) к руково-
дству партийными организациями придет сознательный
рабочий. А кадры сознательных рабочих вполне реаль-
но подготовить при помощи «социалистического про-
свещения», создав «высшую партийную школу» для ра-
бочих. Надо заметить, идея была не нова. Еще в ноябре
1905 года в Екатеринбурге была организована партийная
школа на 50 рабочих-активистов, в которой читали лек-
ции, в частности, Н.Н. Батурин и Я.М. Свердлов. О жела-
тельности создания такой школы было заявлено и на Па-
рижской конференции РСДРП в декабре 1908 года. Ленин
1 Шеррер Ю. Богданов и Ленин: большевизм на распутье И Исто-
рия марксизма. Т. 2. Марксизм в эпоху Второго Интернационала. Вып. 2.
М., 1981. С. 112- 113.
235
и его сторонники в принципе не возражали против соз-
дания такой школы, но были против использования ее во
фракционных интересах.
Как известно, инициатива создания такой школы при-
надлежала не только Богданову. Его полностью поддержа-
ли Горький и Луначарский, с января 1908 года разрабаты-
вающие планы создания энциклопедического пособия для
рабочих, по их мысли — некоторого подобия Энциклопе-
дии философов эпохи Просвещения. Старая мечта о пре-
образовании человечества с помощью приобщения его к
Знанию ожила вновь, но уже в несколько ином виде, по-
скольку объектом просвещения виделся исключительно
рабочий класс.
Стоит несколько слов сказать и о взглядах Луначар-
ского. Его мировидение той поры лучше всего отражено в
его же книгах — «Отклики жизни» (СПб., 1906) и двухтом-
нике «Религия и социализм». Еще в 1906 году Луначарский
был потрясен письмом к учительнице одного молодого ра-
бочего, с которым та познакомила самого Луначарского.
Тяжело больной туберкулезом молодой человек готовился
к встрече со смертью, но то, что ему преподавали в вечер-
ней школе, не внушало никакого оптимизма: «Радости на
своем веку я никакой не видел и как могу так сделать, что-
бы усладилися мои последние дни? Не вижу тому никаких
способов; но крепко веровал доселе, что еще не приходит
последний конец, что не в телесах жизнь, а в душах, и что
есть Господь справедливый... И старался быть добрым я, и
не делать никаких дурных поступков; и так, хотя могу ска-
зать накануне смерти, умирая в 20 с небольшим лет, нашел
себе спокой, и отошли от меня страхи. Госпожа учитель-
ница! Вы и прочие господа учителя в школе спокой мой
нарушили вовсе, потому что, если человек из лесу и есть
ничто, как разумный скот, тогда скажите мне, за что мне
ухватиться, чем себя утешить, чем прогнать предсмертные
страхи? Значит, должен теперь, поверив вашей науке, уте-
рять всякую надежду? — и рождение мое и жизнь должен
236
я считать насмешкой и мукой? От малых лет я работаю и
могу либо помереть, либо работать же, пока не свезут в
больницу, и там, значит, крышка мне. Не могу ждать про-
буждения, но лишь тления только. Во что же вы меня пре-
вратили в моих глазах: в пищу червей»1.
Очевидно, именно это письмо послужило отправной
точкой в создании теории «богостроительства», подчерк-
нем, — именно теории, а не новой религии, как это пыта-
ются представить некоторые исследователи. Эта теория
также в какой-то степени заполняла определенный ваку-
ум, ибо область духовного, вопросы смысла жизни и смыс-
ла бытия в плехановской интерпретации марксизма отхо-
дили далеко на задний план. Ленина же (по крайней мере,
в тот период) они вообще мало интересовали.
Луначарский далеко не во всем согласен с Богдано-
вым, он даже позволяет себе критиковать некоторые по-
ложения его философских взглядов. Ссылаясь на Мар-
кса, Луначарский заявляет, что «существуют две основ-
ные формы решения религиозной проблемы... — или мы
должны найти такое истолкование природы, при котором
законы ее, или скрывающегося за ней Бога, будут казаться
нам обеспечивающими в конечном счете благо человека;
или мы выдвигаем на первый план практику и говорим не
о желательном для нас истолковании мира, а о желатель-
ном и активном изменении его»2.
Богданов же, по мнению Луначарского, ошибочно счи-
тает, что религия несет в себе отражение дуализма реаль-
ного мира, а потому она суть принадлежность любого ав-
торитарного строя и вне этого строя немыслима. Рели-
гиозное мировоззрение, по Богданову, несет в себе все
признаки авторитарного мышления. Луначарский, в от-
личие от Богданова, говорит о религиозном чувстве как
форме самопознания. «Мещанство знает лишь две формы
1 Луначарский А. Отклики жизни. СПб., 1906. С. 184.
2 Луначарский А. Религия и социализм. Т. 2. СПб., 1911. С. 292—
293.
237
такого самопознания: во-первых: центр тяжести в Боге,
человек, так сказать, вращается вокруг него, — старое ре-
лигиозное самопознание, теоцентризм; во-вторых: цен-
тром является Я, весь мир вращается вокруг него, точка
зрения антирелигиозная, эгоцентризм. Пролетариат несет
с собой совершенно новую форму самопознания: центром
является Вид, коллектив, личность вращается вокруг него,
но чувствует свое коренное единство с ним, это антропо-
центризм, одинаково далекий от обеих предыдущих точек
зрения, но представляющий собою нечто столь же проти-
воположное антирелигиозности, как и старой религиоз-
ности. А так как это новое миросозерцание своеобразно
разрешает основную религиозную проблему, чего антире-
лигиозное миросозерцание дать не в состоянии, то мы и
склонны называть его высшей формой религиозности»1.
По мнению Луначарского, в его системе взглядов нет ни-
чего, противоречащего идеалам пролетарской революции
и социализма: «Движение духа превращается в реальную
борьбу одной группы человеческой против другой, объ-
ективный момент — движение общества вперед, — сли-
вается с субъективным — стремлением людей активно
двинуть вперед общество»2. На наш взгляд, «богострои-
тельство» Луначарского было следствием неразрешенно-
сти социально-психологических проблем в современном
ему марксизме, отсутствия марксистской теории лично-
сти. Луначарский обозначил Проблему, хотя и не дал вра-
зумительного ответа о способах ее разрешения. Челове-
ческая природа — вот что осталось за рамками его ин-
теллектуальных спекуляций. Все проблемы человеческой
индивидуальности предлагалось решать с помощью созда-
ния псевдорелигиозного культа коллективизма. Но было и
то, что объединяло его с Богдановым, — он признает абсо-
лютным критерием познания коллективный опыт как ре-
зультат коллективной практики.
1 Луначарский А. Религия и социализм. Т. 2. СПб., 1911. С.338.
2 Там же, с. 266.
238
Так или иначе, но первым делом, объединившим этих
людей в практической плоскости, стало создание т.н. «пер-
вой Высшей социал-демократической пропагандистско-аги-
таторской школы для рабочих» на острове Капри, начавшей
функционировать уже в августе 1909 года. Причем в основу
программы отнюдь не были положены теоретические по-
строения Богданова, каждый из приглашенных читать лек-
ции был абсолютно свободен в выборе тем и их истолкова-
нии. В числе лекторов были сам А.А. Богданов, М. Горький,
А.В. Луначарский, Г.А. Алексинский, В. Базаров, Ст. Воль-
ский и некоторые другие «левые большевики».
Стоит отметить, что среди объединившихся вокруг
Богданова «левых большевиков» (образовавших в декабре
1909 года т.н. группу «Вперед») были люди весьма различ-
ных взглядов. Это была не единая фракция единомышлен-
ников, а коалиция оппонентов Ленина. Красин и Базаров
ни вошли официально в группу, теоретические взгляды
Богданова разделяли далеко не все отзовисты-ультима-
тисты, а в основном члены «женевского идейного круж-
ка с.-д. большевиков», богостроительство Луначарского и
Горького не нашло отражения в теоретической платформе
группы, как и синдикализм Станислава Вольского. Алек-
синский был приверженцем партизанских методов борь-
бы и тактики подготовки вооруженного восстания, весь-
ма критично воспринимая философские взгляды Богда-
нова и его теорию «пролетарской культуры». Эта теория
вызывала большие сомнения еще у двух крупных предста-
вителей группы «Вперед» — историка М.Н. Покровского
и партийного публициста В.Р. Менжинского.
Что же в таком случае объединяло этих людей? Мы
можем указать на два основных мотива их дистанциро-
вания от Ленина и проводимой им внутри партии линии
в этот период. Во-первых, это критическое отношение к
«думской тактике» ленинского БЦ, а во-вторых — явное
нежелание консолидироваться с Плехановым и его сто-
ронниками. Между тем Ленин был уверен в правильности
239
именно этой линии поведения в сложившихся условиях.
Сохранить нелегальную партию и, одновременно, разви-
вать легальные формы работы — такая тактика устраи-
вала в тот момент и Плеханова. Предвосхищая события,
Плеханов сделал в 1908 году первый шаг навстречу Лени-
ну. В декабре он выходит из редакции меньшевистской га-
зеты «Голос социал-демократа» и начинает создавать но-
вое течение внутри меньшевизма, получившее название
«антиликвидаторского», а затем организационно офор-
мившегося в группы «меньшевиков-партийцев». В марте
1910 года Ленин официально заявил своим сторонникам
о желательности сближения с Плехановым. В августе про-
изошла их личная встреча, подтвердившая союз, который
просуществовал до декабря 1911 года.
Этому предшествовал знаменитый январский пленум
ЦК РСДРП 1910 года, последний пленум ЦК, проведен-
ный совместно большевиками и меньшевиками. Интере-
сен состав участников пленума. От большевиков присут-
ствовали Ленин, И.Ф. Дубровинский, И.П. Гольденберг,
Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев и В.П. Ногин; от меньшеви-
ков — А.С. Мартынов, Ю.О. Мартов, Б.И. Горев, Н.В. Ра-
мишвили, Н.Н. Жордания: от польской социал-демокра-
тии — Ян Тышка и А. Барский; от Бунда — Ф.М. Койген и
И.Л. Айзенштадт; от группы «Вперед» — А.А. Богданов и
В.Л. Шанцер; от латышских социал-демократов — М. Озо-
лин. На пленуме присутствовал и приглашенный в каче-
стве гостя Л.Д. Троцкий. Вот описание этого пленума в
воспоминаниях Осипа Пятницкого: «Тт. Ногин и Инно-
кентий (Дубровинский. — А. Б.), собравшие большинст-
во среди членов ЦК — большевиков, провели на пленуме
(на словах) объединение всех течений в РСДРП, с единым
ЦК и ЦО из представителей большевиков, меньшевиков
и «националов». Согласно постановлениям пленума ЦК,
меньшевики-ликвидаторы должны были закрыть свой за-
граничный орган — «Голос социал-демократа», послать в
русский ЦК (Русское бюро. — А. Б.) трех своих предста-
вителей и помогать восстановить нелегальные партийные
240
организации; с другой стороны, большевики должны были
закрыть свой фракционный орган «Пролетарий», сдать
типографию, транспорт и все финансы ЦК, который соз-
дал заграничное Бюро ЦК из представителей (по одному)
большевиков, меньшевиков, СДПиЛ, Бунда и С.-Д Латыш-
ского края... тов. Ленин оказался решительным противни-
ком всех вышеназванных постановлений пленума, хотя и
подчинился решению большинства членов ЦК — больше-
виков. Тов. Ногин с горечью мне говорил, что т. Ленин не
понимает, насколько важно для работы в России единст-
во. Большевики выполнили постановление пленума: за-
крыли свой орган, передали крупную сумму денег держа-
телям... (Каутскому, Мерингу и К. Цеткин), а также пе-
редали весь технический аппарат ЗБЦК. А меньшевики
своего органа не закрыли, и никто из них в Русское Бюро
ЦК не вошел»1.
Действительно, создается крайне неприятная для Ле-
нина ситуация, когда при чисто формальном объедине-
нии с меньшевиками (меньшевики саботировали решения
ЦК), он вынужден был допустить в редакцию ЦО (газеты
«Социал-демократ») Мартова и Дана и терпеть их там до
июня 1911 года. Более того, близкие к нему Зиновьев и
Каменев настояли на примирении с группой Троцкого и
принятии решения о делегировании Каменева в редакцию
венской «Правды», издававшейся Троцким.
РСДРП этого периода более походит на лоскутное
одеяло — масса групп и фракций при формально суще-
ствующем единстве. И, тем не менее, Ленин смиряется с
данным положением, надеясь, очевидно, с помощью ав-
торитета Плеханова перетянуть хотя бы часть меньшеви-
ков-мартовцев на свою сторону. Он вынужден считаться с
тем, что значительная часть его сторонников испытывает
тягу к примиренчеству. Наиболее радикальных большеви-
ков увел за собой в группу «Вперед» Богданов.
1 Пятницкий О. Записки большевика. Л., 1926. С. 122—123.
241
Решения январского пленума ЦК побудили членов
группы «Вперед» выступить с обращением к рядовым
членам партии (большевикам). Они констатировали, что
большевизм, как организованное идейное течение, объ-
явлен не существующим, Большевистский Центр само-
распустился, а газета «Пролетарий» по решению пленума
закрыта. Ленинский Большевистский Центр, по мнению
«впередовцев», предал идеалы большевизма, так же, как и
его организационные и тактические принципы. Ленинцы
были обвинены в присвоении чужого имени («БЦ»), рас-
трате чужого имущества (отдали большевистские деньги),
«распущении» чужой организации.
В самой России положение в этот период было близ-
ким к критическому. В подпольные структуры РСДРП по-
лиция легко внедряла своих агентов (качественный состав
партии за годы революции и постреволюционный период
резко изменился), поэтому провалы подпольных ячеек и
аресты следовали один за другим. Немногочисленные
большевистские организации с большим трудом восста-
навливались после таких провалов. Туда из центра направ-
лялись революционеры-профессионалы с большим ста-
жем партийной работы, они налаживали работу, восста-
навливали связь с рабочими местных заводов и фабрик,
но следовал новый провал и новые аресты. И так повто-
рялось много раз. Работа РСДРП в России благодаря аген-
там-осведомителям была в 1908—1914 годах практически
«прозрачной» для охранки. Многие большевики, работав-
шие в это время в подполье и оставившие потом мемуа-
ры, свидетельствовали о высокой степени информирован-
ности полиции, ее знакомства с положением дел внутри
партии. Под особым контролем охранки находилась мос-
ковская организация большевиков, считавшаяся наиболее
опасной. Весной 1910 года в Москве были арестованы чле-
ны Русского бюро Дубровинский и Гольденберг, а затем, в
Туле, через некоторое время, еще два члена бюро — Но-
гин и Лейтейзен. Особенно крупным провалом ознамено-
242
вался 1913 год, когда в ночь на 20 февраля было аресто-
вано все руководство московских большевиков. На фоне
кризиса нелегальных структур вполне естественным был
переход к легальным формам работы. Большевики актив-
но идут в профсоюзы, просветительские организации, соз-
дают рабочие клубы, открывают легальные периодические
издания. 16 декабря 1910 года в Петербурге выходит пер-
вый номер легальной газеты «Звезда» (при участии Плеха-
нова и «меньшевиков-партийцев»). Впоследствии Г.Е. Зи-
новьев очень высоко оценил значение появления в тот пе-
риод этой газеты, заявив, что «Звезда» сыграла такую же
роль для нового поколения рабочих, какую «Искра» сыг-
рала в начале 1900-х годов1. В Москве начинает выходить
легальный журнал «Мысль», в котором ведущую роль иг-
рали ветераны интеллектуального большевизма —
В.В. Воровский, М.С. Ольминский, И.И. Скворцов-Сте-
панов. С конца 1911 года в Петербурге издается легаль-
ный марксистский журнал «Просвещение», в котором
активно сотрудничали большевики. В мае 1912 года выхо-
дит первый номер знаменитой газеты «Правда», издавав-
шейся вначале совместными усилиями большевиков и
«меньшевиков-партийцев». К весне 1914 года тираж газе-
ты достиг 40 000 экземпляров. В том же году в России
большевики начинают издавать легальные журналы «Во-
просы страхования», «Вестник приказчика», «Спутник чи-
новника», для учащейся молодежи издается журнал «Утро
жизни». 8 марта 1914 года на прилавках Петербурга появ-
ляется первый номер легального журнала «Работница».
Деньги на издание идут от вполне легальных сборов сре-
ди рабочих и добровольных пожертвований от состоя-
тельных лиц. Например, регулярные сборы проводятся
среди членов и посетителей «Общества образования име-
ни Стасюлевича» в Петербурге, а также других рабочих
клубов. Разумеется, деятельность легальных структур
РСДРП тем более находится под бдительным оком поли-
1 Зиновьев ЕЕ. История РКП(б). М., 1924. С. 176.
243
ции, что вынуждает соблюдать определенные правила
игры. Но возможности для легальной пропаганды боль-
шевики использовали, надо признать, весьма неплохо.
В эмигрантской колонии социал-демократов поло-
жение было более противоречивым. Среди эмигрантов
было много случайных людей, людей с темным прошлым,
примкнувших к социал-демократии в бурные годы рево-
люции и уже успевших разочароваться и в революцион-
ных идеалах, и в эмигрантской жизни. Однако многие из
них продолжали формально числиться членами партии и
даже принимать участие в некоторых мероприятиях. Сре-
ди этих людей были и те, кто называл себя большевика-
ми, и те, кто причислял себя к меньшевикам. Осип Пят-
ницкий вспоминал об этом времени: «Многим ответст-
венным работникам нашей партии приходилось разносить
молоко, мыть стекла в окнах магазинов и перевозить на
ручных тележках домашние вещи русских из одной квар-
тиры в другую, зарабатывая себе таким образом средства
на пропитание. Но не все хотели так зарабатывать. И мно-
гие эмигранты так опустились, что даже не искали рабо-
ты. Они находили, что жить на чужой счет куда лучше и
всеми правдами и неправдами выманивали франки («стре-
ляли», как это тогда называлось) у работающих, нередко
обманывая русских и французов... Доходило до того, что
ни один вечер в русской колонии в пользу эмигрантской
кассы или какой-нибудь революционной партии не прохо-
дил без скандала и драки хулиганов из случайной эмигра-
ции. Несмотря на разложение части эмиграции, громад-
ное число политэмигрантов нашей партии стойко перено-
сили эмиграцию...»1.
Вместе с тем, продолжали углубляться идейные разно- .
гласия. Раскалываются не только большевики, но и мень-
шевики. Они группируются вокруг различных печатных
органов. Крайние ликвидаторы (фракция А.Н. Потресова
и В.О. Левицкого) издают журналы «Наша заря» и «Дело
1 Пятницкий О. Записки большевика. Л., 1926. С. 145.
244
жизни», умеренные ликвидаторы-центристы (фракция
Ю.О. Мартова, Ф.И. Дана и П.Б. Аксельрода) продолжа-
ют издавать «Голос социал-демократа», Плеханов в кон-
це 1910 года в Париже начинает сотрудничать в «Рабочей
газете» (в которой печатался и Ленин), в том же Париже
выходит и одноименная газета группы «Вперед», а в Вене
Л.Д. Троцкий продолжает издавать свою «Правду».
Итак, левые большевики обвинили Ленина в преда-
тельстве большевизма. Человек, чье имя до сих пор ас-
социировалось исключительно с большевизмом, человек,
стоявший у истоков большевизма, его родоначальник и
теоретик вдруг пошел на компромисс с Плехановым. Для
подобного поведения были необходимы серьезные моти-
вы. Были ли они у Ленина? В чем был смысл его поведе-
ния? Неужели сходство в решении тактических вопросов
оказалось для Ленина настолько важным, что он пересту-
пил через все обиды и былые (весьма серьезные) разно-
гласия?
Можно предположить, что Лениным в этот период
двигала все та же логика шахматиста. Находясь под ог-
нем критики «левых большевиков» (продолжавших поль-
зоваться определенной поддержкой в России и распола-
гавших крупными суммами), будучи весьма зависимым от
примиренцев (доминирующих в заграничных структурах
партии и весьма тяготеющих к объединению всех разроз-
ненных групп в единое целое), Ленин предпочел объеди-
ниться с Плехановым, чье мировоззрение считал наиболее
близким к своему собственному пониманию марксизма.
Кроме того, неопределенность ситуации (вера в близость
революции угасала с каждым днем) заставляла подумы-
вать о длительном сотрудничестве с европейской соци-
ал-демократией, в которой постепенно завоевывала попу-
лярность позиция «центра» во главе с Каутским. Плеханов
был своим среди «центристов». Компромисс помогал вы-
жить в этой ситуации. Однако можно ли утверждать, как
это делают некоторые исследователи, что большевизм в
245
эти годы умер, а всех большевиков (имелись в виду Ленин,
Каменев и Зиновьев) можно было разместить на одном
диване? Разумеется, это заблуждение. Ленин в области по-
литики был способен на смелые прагматические решения,
но и в России, и в эмиграции сохранялись люди, чьи на-
строения отвечали принципам раннего большевизма. При
любом резком изменении ситуации в России партия боль-
шевиков имела все шансы вновь так же резко увеличить
свою численность (что и произошло в 1917 году). В самой
России сохранялся костяк профессиональных революцио-
неров, продолжающих вести партийную работу как в ле-
гальных, так и в нелегальных формах. Большевизм после
раскола не умер, и последующие события доказали это.
Ленину необходима была консолидация тех сил, кото-
рые продолжали считать идеи раннего большевизма свои-
ми, и, в то же время, не ушли к левым большевикам. Речь
идет о людях, примкнувших к партии в годы революции.
Ленин считал необходимым убедить их в правильности
своего видения задач и целей, возникших в новой ситуа-
ции. Для этого весной 1911 года и была создана школа
для рабочих (фактически — для молодых партийных ра-
ботников) в Лонжюмо под Парижем. Из 18 слушателей 10
были большевиками-ленинцами, 1 — «впередовцем», 4 —
«меньшевиками-партийцами», двое не входили ни в какие
фракции, а один был польским социал-демократом. Лени-
ну (а он был основным лектором в этой школе) необхо-
димо было не только доказать преимущества сочетания
нелегальной и легальной работы, но и показать преемст-
венность постулируемых им идей по отношению к идео-
логии раннего большевизма. Большевизм не отказался ни
от программы-минимум, ни от программы-максимум, за-
явленных на Втором и Третьем съездах партии, он про-
сто адаптировал некоторые положения этих программ к
реальной ситуации.
Разумеется, подобная позиция была несовмести-
ма с идеологией группы Мартова, Дана и Аксельро-
246
да, продолжавших выступать за блокирование с либе-
ральной буржуазией и организацию «единой оппози-
ции» самодержавию.
И Ленин приступает к размежеванию. Русского бюро
ЦК к этому времени не существовало (его члены были аре-
стованы в России), а Заграничное бюро ЦК (ЗБЦК) кон-
тролировалось ликвидаторами. В конце мая 1911 года из
ЗБЦК выходит (вместе с кассой) единственный большевик
среди членов ЗБЦК, и, одновременно, его секретарь Н.А. Се-
машко. Меньшевики поднимают скандал, на что больше-
вики никак не реагируют. В июне 1911 года в Париже со-
стоялось совещание членов ЦК РСДРП, находящихся за
границей. На совещании отсутствовал только бундовец
Ф.М. Ионов. Ленин, выступая на этом совещании, заявил,
что ЦК не может выполнять свои функции в данной си-
туации. Необходима общепартийная конференция. Созда-
ются Заграничная организационная комиссия (ЗОК) и тех-
ническая комиссия (ТК) по созыву конференции. Мартов
и Дан выходят из редакции «Социал-демократа», не при-
знавая решений июньского совещания. В сентябре появля-
ется Российская организационная комиссия (РОК), в ко-
торой главную роль играли С. Орджоникидзе, И.И. Шварц
и С. Шаумян. И хотя большинство членов этой комиссии
были арестованы во время совещания в Баку в сентябре
1911 года, процесс размежевания был запущен.
14—17 (27—30) декабря 1911 года в Париже собирает-
ся совещание заграничных большевистских групп, созван-
ное по инициативе Парижской группы содействия «Рабо-
чей газете», на котором был создан Комитет заграничной
организации (КЗО) РСДРП. В него вошли Н.К. Крупская,
Н.А. Семашко, М.Ф. Владимирский, И.Ф. Арманд, Н.В. Куз-
нецов («Сапожков») и В.Н. Манцев. Меньшевики-мартов-
цы не признали этот комитет. Фактически речь шла о соз-
дании чисто большевистского комитета — впервые после
Четвертого (объединительного) съезда.
Следующим шагом стал созыв шестой конференции
РСДРП в Праге в январе 1912 года, на которую приеха-
247
ли лишь большевики и двое меньшевиков-партийцев. Ос-
тальные (сторонники Потресова и Мартова, и некоторые
меньшевики-партийцы) сочли эту конференцию, как и ее
решения, незаконной и «узурпаторской». Плеханов, хотя
и получил приглашение, на эту конференцию не приехал,
сославшись на болезнь.
Пражская конференция обозначила собой новое обо-
собление большевистской фракции в отдельную партию,
но теперь уже большевики позволили себе говорить от
имени всей социал-демократической рабочей партии, кон-
ференция была объявлена Всероссийской. Именно поэто-
му их и обвинили в «узурпаторстве». Один из участни-
ков этой конференции, А. Воронский, впоследствии писал:
«С первого взгляда наше решение казалось узурпаторским
и безумным. Из отчетов и докладов было видно, что мы
представляем небольшие, разрозненные, почти не связан-
ные друг с другом подпольные группы и кружки. Даже в
таких городах как Одесса, Киев, Николаев, Саратов, Екате-
ринослав наши организации насчитывали тридцать, сорок,
изредка пятьдесят человек. У нас не было ни открытых га-
зет, ни денег, нам не хватало работников, у нас отсутство-
вала интеллигенция... И мы брали на себя смелость объ-
явить, что мы — единственный верный оплот грядущей
революции»1.
Резолюции Пражской конференции свидетельству-
ют о явной преемственности идеологии воссоздающей-
ся партии по отношению к идеологии предреволюцион-
ного большевизма. Было заявлено, что главной задачей
партии на выборах, как и будущей с.-д. фракции в самой
Думе, является «социалистическая классовая пропаганда
и организация рабочего класса». В качестве основных из-
бирательных лозунгов были предложены главные положе-
ния программы-минимум («три кита»): демократическая
республика, восьмичасовой рабочий день и конфискация
всей помещичьей земли. В качестве организационной ос-
1 Воронский А. За живой и мертвой водой. М., 1931. С. 414.
248
новы партии была заявлена нелегальная партийная ячей-
ка, немногочисленная по составу, сформированная как по
территориальному, так и по производственному принци-
пу и окруженная сетью легальных рабочих организаций.
Такая структура партии позволяла вести как легальную,
так и нелегальную пропаганду, а, кроме того, в случае не-
обходимости, была удобной для развертывания стачечной
борьбы. Отдельная резолюция говорила о необходимости
расширения с.-д. пропаганды среди крестьянства.
Содержание резолюций говорит о том, что Ленин про-
должал рассматривать крестьянство и мелкобуржуазные
слои городского населения в качестве потенциальных со-
юзников рабочего класса в демократической революции, а
саму демократическую революцию продолжал считать не-
обходимым этапом в поступательном развитии событий.
Но целью этой демократической революции виделось не
Учредительное собрание и установление парламентской
демократии (хотя такая возможность не исключалась), а
создание системы «прямой демократии», в которой вре-
менное революционное правительство брало бы на себя
функции нейтрализации либеральной демократии и по-
давления монархической контрреволюции. Подобное раз-
витие событий, по мысли Ленина, не могло не привести
к гражданской войне. Гражданская война создавала бы в
стране критическую ситуацию, из которой можно было
выйти только за счет установления диктатуры — дикта-
туры революционного меньшинства (или — по Ленину —
диктатуры пролетариата). Таким образом, ленинская тео-
рия политической революции вполне учитывала логику
развития событий в Великой французской революции,
закончившихся якобинской диктатурой, и в этом смыс-
ле была абсолютно реалистичной. Разумеется, говоря о
«диктатуре пролетариата», Ленин подразумевал диктату-
ру партии большевиков (в качестве «сознательного аван-
гарда» пролетариата). Предполагался раскол крестьянст-
ва и присоединение беднейшего крестьянства к пролета-
249
риату, что обеспечило бы будущей диктатуре массовую
поддержку. Однако подобный сценарий развития собы-
тий можно было реализовать только в случае глубокого
экономического и политического кризиса, а пока россий-
ское самодержавие продолжало демонстрировать устой-
чивую стабильность.
Во время конференции явно обозначился некоторый
антагонизм между российскими и заграничными органи-
зациями. Хотя этот антагонизм существовал практически
всегда, начиная с 1903 года, но то обстоятельство, что в
Русском бюро теперь доминировали кавказцы (Орджо-
никидзе, Спандарян, Сталин) в сочетании с весьма им-
пульсивным Голощекиным, делало ситуацию еще более
острой. Примиренчество Каменева, Зиновьева и Рыко-
ва ушло в прошлое. Большинство примиренцев было или
арестовано полицией, или дезориентировано происходя-
щими внутри партии процессами. Зарубежная часть пар-
тии большевиков не могла теперь навязывать свою волю
российским комитетам. Обычно, говоря о Пражской кон-
ференции, многие исследователи акцентируют внимание
на том факте, что на конференции присутствовало сразу
два агента охранки — Р. Малиновский и А. Романов. Да,
Департамент полиции был полностью информирован обо
всем, что происходило в Праге, находя, очевидно, в углуб-
лении раскола между социал-демократами явную выгоду
для себя. Однако 1917 год все расставит по местам. Объ-
ективно Пражская конференция лишь организационно
оформила фактический процесс распада бывшей РСДРП
и сплочения значительной части большевиков пострево-
люционного периода на ленинской платформе.
На процесс размежевания весьма сильно повлияла и
другая сторона, а именно Лев Троцкий, сколотивший на
конференции в Вене в августе 1912 года так называемый
Августовский блок из сторонников Потресова, Мартова,
своих собственных, а также латышей и бундовцев. Пред-
ставитель группы «Вперед» (Г. Алексинский), не поладив с
250
Троцким, покинул конференцию. Плеханов под благовид-
ным предлогом вообще не приехал, точно так же, как и в
январе он не приехал в Прагу к большевикам. Единства
(прежде всего организационного) внутри блока добиться
не удалось. Идейные разногласия, хотя и не такие острые,
как в отношениях с ленинцами, тоже сохранились.
В последующие два года до начала Первой мировой
войны большевизм оставался на той же идейной плат-
форме и в тех же организационных формах, в которых он
сформировался к 1912 году. Эти два года прошли под ло-
зунгом, выдвинутым Лениным на Краковском совещании
ЦК РСДРП в декабре 1912 — январе 1913 года: «Насту-
пило время собирания сил». Ленина в этот период в ос-
новном интересуют проблемы пропаганды (в том числе
с думской трибуны), организации стачечного движения и
легальных форм классовой борьбы через профсоюзы. Осо-
бое внимание — развитию легальной и нелегальной печа-
ти. В начале 1913 года в Петербурге стало функциониро-
вать легальное большевистское издательство «Прибой»,
позволившее издавать (и легально распространять) неко-
торые книги и брошюры. Ленин особо сосредотачивается
на полемике с ликвидаторами, свидетельством чего явля-
ется сборник «Марксизм и ликвидаторство», вышедший
в 1913—1914 годах. В серии статей «Спорные вопросы»
(«Открытая партия и марксисты») Ленин доказывает,
что оппортунистический реформизм ничем не отлича-
ется от либерального. В статье «Исторические судьбы
учения К. Маркса» Ленин писал: «Внутренне сгнивший
либерализм пробует оживить себя в виде социалистиче-
ского оппортунизма... Улучшение положения рабов для
борьбы против наемного рабства они (оппортунисты. — А. 5.)
разъясняют в смысле продажи рабами за пятачок своих
прав на свободу»1.
Постепенно внимание Ленина привлекает и нацио-
нальный вопрос, доклад по которому он сделал на По-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 23. С. 3.
251
ронинском совещании ЦК РСДРП в сентябре — октябре
1913 года. Лениным были отмечены две тенденции в на-
циональном вопросе, наметившиеся за последнее время:
активизация национально-освободительной борьбы угне-
таемых народов и, одновременно, ломка национальных пе-
регородок, интернационализация капитала, а также эко-
номики, политики, науки. Известно, что большевизм в то
время базировался на лозунге «полного равенства всех на-
ций», признавая право наций на самоопределение вплоть
до отделения. В первую очередь, разумеется, этот лозунг
затрагивал проблемы в национальном вопросе трех по-
следних европейских империй — Германской, Австро-
Венгерской и Российской. Австромарксисты предложили
гораздо более мягкую концепцию национально-культур-
ной автономии, разделив тем самым национальные пра-
ва и право на территорию (власть на данной территории).
Борис Кагарлицкий справедливо считает, что австромар-
ксистская программа представляла собой попытку спа-
сти целостность Австро-Венгерской империи, одновре-
менно удовлетворив требования многочисленных нацио-
нальных меньшинств. Право на собственную культуру и
язык не предполагало права на создание собственного го-
сударства. Ленин же подчинил национальный вопрос ин-
тересам политики, полагая, что национально-освободи-
тельное движение в такой стране, как Россия, в принципе
прогрессивно, а, следовательно, будет союзником в борь-
бе с самодержавием. Здесь заметно влияние Маркса, ис-
кренне считавшего русский царизм деспотией, поработив-
шей другие народы.
Против лозунга о праве наций на самоопределение
выступила Роза Люксембург, заявив, что этот лозунг от-
вечает, прежде всего, интересам буржуазных национали-
стов. Ответом Ленина был весьма сомнительный тезис о
том, что национализм угнетающих и порабощенных на-
ций якобы различен по своей природе. Будущее покажет,
что национально-освободительная борьба может привес-
252
ти к появлению и сугубо националистических режимов,
подавляющих все остальные этносы. Борис Кагарлицкий,
уделивший внимание этой проблеме, указывает на то, что
Роза Люксембург, будучи польской еврейкой, в своих вы-
водах опиралась на знакомство с польским национализ-
мом, который показал себя во всей красе в 1920-е годы1.
Но критика Р. Люксембург все же оказала известное
влияние. В резолюции Поронинского совещания по на-
циональному вопросу, в частности, говорилось: «Вопрос
о праве наций на самоопределение (т.е. обеспечение кон-
ституцией государства вполне свободного и демократи-
ческого способа решения вопроса об отделении) непозво-
лительно смешивать с вопросом о целесообразности от-
деления той или иной нации. Этот последний вопрос с.-д.
партия должна решать в каждом отдельном случае совер-
шенно самостоятельно с точки зрения интересов всего об-
щественного развития и интересов классовой борьбы про-
летариата за социализм»2.
Многие исследователи считают, что толерантность
большевиков по отношению к национальным движениям
объясняется их желанием использовать политический по-
тенциал «националов» в борьбе с самодержавием. В этих
движениях и партиях были группы, идейно весьма близкие
к большевикам, в частности, в Социал-демократии Польши
и Литвы (т.н. «розламовцы»), среди латышских и финских
социал-демократов. В феврале 1914 года на Украине боль-
шевики провели показательную кампанию в связи со сто-
летием со дня рождения Тараса Шевченко, действуя совме-
стно с левыми элементами «Спилки» (в годы гражданской
войны большинство этих людей стали «боротьбистами»,
а затем влились в партию большевиков). Не подлежит со-
мнению, что вопросы национально-освободительной борь-
1 Кагарлицкий Б. Марксизм: Не рекомендовано для обучения. М.,
2005. С. 403.
2 См.: Керженцев П.М. Страницы истории РКП(6). Съезды и кон-
ференции партии (1898 — 1915) Л., 1926. С. 178.
253
бы рассматривались Лениным через призму марксистских
представлений о прогрессивности этого явления. Нацио-
нальное угнетение, как правило, сопряжено с экономиче-
ским угнетением. Ленин выступает против привилегий од-
ной нации перед другими. Но проблема соотношения на-
ционального и классового никогда подробно и конкретно
Лениным не анализировалась, потому что перед ним та-
кие проблемы не вставали. Он только отметил, что рабо-
чие конституируются как класс национально1. Абстрактно
же Ленин связывал национальную проблему с вопросом о
демократии, считая, что проблема мирного сосуществова-
ния или расхождения наций должна решаться только де-
мократическим путем.
Главной проблемой европейской социал-демократии в
1912 году становится возможность войны. В ноябре 1912
года в Базеле состоялся экстренный Международный со-
циалистический конгресс, вызванный обострением ситуа-
ции в Европе в связи с Балканскими войнами. «Базельский
манифест» — это манифест против войны, и большевики
самым естественным образом были среди подписавших
его. Не прошло и двух лет, как европейские социал-демо-
краты в своем абсолютном большинстве поддержали во-
енную политику своих правительств, оказавшись по раз-
ные стороны линии фронта и выкинув идеи пролетарско-
го интернационализма на помойку истории.
Есть разные объяснения такого поведения. Многие
объясняют это «легализмом» — психологической неспо-
собностью отказаться от легальности во имя пропаганды
антивоенных лозунгов. Кто-то говорит о прямом подку-
пе партийных верхов европейских социалистов. Не забы-
ты и чисто психологические причины — понятия родины
и патриотизма всплыли на поверхность и подавили все
остальные идеи. Надо заметить, что в европейской соци-
ал-демократии идея «пролетарского интернационализма»
никогда не пользовалась особой популярностью. Социал-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 49. С. 328.
254
демократический реформизм к этому времени, по сути,
мало чем отличался от буржуазного социал-либерально-
го реформизма, а, следовательно, понятие свободы в нем
было неотделимо от понятия собственности, материаль-
ного благополучия. Европейская социал-демократия была
вся пропитана духом буржуазности, поставив во главу угла
здравый смысл обывателя. Этот здравый смысл и продик-
товал европейским социалистам логику поведения — за-
щищая отечество, ты защищаешь свой дом, свое благопо-
лучие, свою семью. Ведь и реформы — ради благополучия,
и социализм — ради благополучия. Все логично.
Для Ленина крах Второго Интернационала — зако-
номерное следствие его последовательного оппортуниз-
ма, измены революционному марксизму. Отношения ме-
жду большевиками и Международным социалистическим
бюро с 1912 года становились все напряженнее. В декабре
1913 года на сессии МСБ Розой Люксембург был иниции-
рован вопрос об объединении РСДРП, причем она обви-
нила в расколе прежде всего Ленина. Именно тогда Каут-
ский произнес свою знаменитую фразу о том, что старая
социал-демократическая партия в России умерла, страш-
но возмутившую Ленина.
Накануне Первой мировой войны Исполком МСБ Вто-
рого Интернационала сделал последнюю попытку прими-
рить большевиков и меньшевиков, созвав т.н. Брюссель-
ское «объединительное» совещание всех групп и фракций
РСДРП 16—18 июля 1914 года. Но большевики (в делегацию
входили И.Ф. Арманд, М.Ф. Владимирский, И.Ф. Попов) от-
казались голосовать за предложенную К. Каутским резолю-
цию, в которой говорилось об отсутствии принципиальных
разногласий между большевиками и меньшевиками.
Начавшаяся война и крах Второго Интернационала
позволили Ленину перейти к активной пропаганде своих
идей в среде европейской социал-демократии. Если верить
воспоминаниям А.К. Воронского, Ленин подумывал о рас-
коле в среде европейских социал-демократов с 1911 года.
255
Особенно его интересовали немецкие левые («А пора бы уст-
роить среди немцев хороший раскольник и окончательно от-
межеваться от реформистов»)1. Теперь сама ситуация пре-
доставила ему эту возможность. В письме к А.М. Коллонтай
в декабре 1914 года Ленин откровенно заявил: «Европей-
ская война принесла ту великую пользу международному
социализму, что наглядно вскрыла всю степень гнилости,
подлости и низости оппортунизма, дав тем великолепный
толчок к очищению рабочего движения от накопленного
десятилетиями мирной эпохи навоза»2.
На конференции заграничных секций РСДРП в Бер-
не в феврале 1915 года было заявлено о желательности
превращения империалистической войны в гражданскую.
В резолюции конференции говорилось: «Больше, чем ко-
гда бы то ни было, верны теперь слова «Коммунистиче-
ского Манифеста», что «рабочие не имеют отечества».
Только интернациональная борьба пролетариата против
буржуазии может охранить его завоевания и открыть уг-
нетенным массам путь к лучшему будущему»3. Характер-
но, что в этот период Ленин все чаще и чаще апеллирует
к Марксу, ибо интернационализм Маркса выгодно подчер-
кивает неуязвимость позиций самого Ленина с точки зре-
ния верности постулатам основоположников. В то же вре-
мя на Бернской конференции Ленину впервые пришлось
столкнуться с появлением в среде большевиков новых
тенденций, представителем которых выступил Н.А. Буха-
рин от лица т.н. «Божийской группы» (Елены Розмиро-
вич и Николая Крыленко, живших в деревне Божи неда-
леко от Лозанны). Мировая война изменила расстановку
классовых сил, — считал Бухарин. — Демократические ло-
зунги утратили свою актуальность. Мелкий буржуа вряд
ли пойдет за пролетариатом. Самой войной созданы все
условия для социалистической революции. В то же вре-
1 Веронский А. За живой и мертвой водой. М., 1931. С. 413.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 49. С. 43-44.
3 Цит. по: Керженцев П. Страницы истории РКП(б). Л., 1925. С. 194.
256
мя «Божийская группа» выступила против лозунга пора-
жения России в войне. Бухарин считал, что можно обес-
печить переход основных инструментов военно-государ-
ственного регулирования (включая хлебную монополию)
в руки рабочих и без социалистической революции, хотя
и не исключалась возможность превращения империали-
стической войны в гражданскую. Однако разногласия ме-
жду Бухариным и Лениным не были принципиальными, в
Берне по итогам конференции была принята компромисс-
ная резолюция. Вот выдержка из этой резолюции: «Крах
Второго Интернационала есть крах социалистического оп-
портунизма. Последний вырос как продукт предыдущей
«мирной» эпохи развития рабочего движения. Эта эпоха
научила рабочий класс таким важным средствам борьбы,
как использование парламентаризма и всех легальных воз-
можностей, создание массовых экономических и полити-
ческих организаций, широкой рабочей прессы и т.д. С дру-
гой стороны, эта эпоха породила тенденцию к отрицанию
классовой борьбы и к проповеди социального мира, к от-
рицанию социалистической революции, к принципиаль-
ному отрицанию нелегальных организаций, к признанию
буржуазного патриотизма и т.д. Известные слои рабочего
класса (бюрократия в рабочем движении и рабочая ари-
стократия, которой перепадала частичка доходов от экс-
плуатации колоний и от привилегированного положения
их «отечества» на мировом рынке), а также мелкобуржу-
азные попутчики внутри социалистических партий яви-
лись главной социальной опорой этих тенденций и про-
водниками буржуазного влияния на пролетариат»1. Пора-
жение России в мировой войне было названо в резолюции
«наименьшим злом».
К моменту появления на Бернской конференции
Н.А. Бухарин уже пользовался определенной известно-
стью благодаря теоретическим статьям в журнале «Про-
свещение» и газете «Правда». Однако его работа «Поли-
1 Цит. по: Керженцев П, Страницы истории РКП(б). Л., 1925. С. 195.
257
тическая экономия рантье» еще не была широко извест-
на. Работа над этой книгой позволила Бухарину глубже
узнать политэкономическое содержание австромарксиз-
ма и, прежде всего, изучить труд Рудольфа Гильфердин-
га «Финансовый капитал. Новейшая фаза в развитии ка-
питализма». С. Коэн считает, что эта книга оказала боль-
шое и длительное влияние на Бухарина1.
Бухарин принадлежал к группе московских большеви-
ков «второй волны», выдвинувшихся в ходе первой рус-
ской революции. Появившись в эмигрантской среде в 1912
году, он сосредоточился на теоретической работе, очевид-
но, не случайно поселившись в Вене — центре австромар-
ксизма.
К этому времени многие идеи австромарксизма уже
приобрели популярность среди европейской социал-де-
мократии. Философия раннего марксизма (с опорой на
левое гегельянство) рассматривалась австромарксистами
как метафизическая спекуляция. Макс Адлер и Отто Бау-
эр в своей интерпретации социальных процессов ориен-
тируются на посткантианство, Карл Реннер апеллирует к
махизму. И в том, и в другом случае акцентируется исто-
рически преходящий характер социальных отношений и
теорий, их отражающих. Отсюда делается вывод о том,
что все время меняется и человеческое сознание, индиви-
дуальные и групповые системы ценностей, которые влия-
ют на интересы и запросы конкретной социальной группы
или класса. Не отказываясь полностью от идеи револю-
ции, австромарксисты считали необходимой повседнев-
ную реформистскую работу на благо общества. Они вы-
соко оценивали адаптационные возможности капитали-
стической системы. Именно эти идеи австромарксистов
и привлекли внимание Бухарина.
Первая встреча Бухарина и Ленина состоялась лишь в
сентябре 1912 года. Коэн считает, что темой их разговора,
скорее всего, был Роман Малиновский — вновь избранный
1 Коэн С. Бухарин: Политическая биография. М., 1988. С. 47.
258
член ЦК. Бухарин был убежден в том, что этот человек —
провокатор, Ленин же явно питал слабость к Малиновско-
му. Ленину импонировали его повадки «рабочего вожака»,
умение остро реагировать на ситуацию.
Уязвимость позиции Ленина в «деле Малиновско-
го» — тема отдельного разговора. Важно то, что принци-
пиальных идейных расхождений между Лениным и Буха-
риным в тот период не было, хотя Ленин и заблокировал
попытку Бухарина и «Божийской группы» издавать газету
«Звезда». Разногласия появились после Берна, где к Буха-
рину присоединился бывший анархист (ставший убежден-
ным большевиком) Юрий Пятаков. Летом 1915 года Буха-
рин, Пятаков и Евгения Бош перебрались в Швецию, вско-
ре получив известность в социал-демократических кругах
как «стокгольмская группа». С Лениным эту группу раз-
вел национальный вопрос. Стокгольмцы поддержали в
этом вопросе точку зрения Розы Люксембург, выступав-
шей против поддержки любого национализма и считав-
шей, что лозунг самоопределения наций работает на бур-
жуазию. Однако практическое сотрудничество с Лениным
продолжалось. Летом 1915 года была предпринята попыт-
ка издания теоретического журнала «Коммунист», в ре-
дакцию которого вошли Ленин, Бухарин, Зиновьев, Бош и
Пятаков. Вышел единственный двойной номер (в сентяб-
ре). В это же время Бухарин пишет новую книгу «Миро-
вое хозяйство и империализм», которая, как считает Коэн,
оказала влияние на Ленина, приступившего в начале 1916
года к работе над трудом «Империализм, как высшая ста-
дия капитализма». Коэн также убежден, что Бухарин вос-
пользовался теорией империализма Гильфердинга с тем,
чтобы придать ей более радикальный характер. Отталки-
ваясь от идей Гильфердинга, Бухарин создает собственную
теорию государственного капитализма, а также приходит
к выводу о неизбежности войн при империализме. Слия-
ние промышленного и банковского капитала с государ-
ственной властью, считает Бухарин, превращает государ-
259
ство в «крупнейшего пайщика государственно-капитали-
стического треста». Это приводит к тому, что государство
является одновременно и организатором хозяйственного
механизма, и выразителем его интересов в политической
области. А это далеко ведущий процесс.
Первая мировая война показала определенные пре-
имущества государственного капитализма в ситуации со-
циально-политической нестабильности, одновременно
выявив тенденции к милитаризации труда и ограниче-
нию демократических свобод. Миру грозило появление
капиталистической диктатуры, полностью отказавшей-
ся от политической демократии. Образ подобной дикта-
туры нарисовал Джек Лондон в своем знаменитом рома-
не «Железная пята». По мнению Коэна, Бухарина пугала
возможность появления политического антидемокра-
тического режима с несоциалистической (по принципу
распределения) и, одновременно, нерыночной экономи-
кой (в силу уничтожения товарного способа производст-
ва и свободной конкуренции). Такой режим более напо-
минал бы рабовладельческое государство, в котором раб-
ство могло быть закамуфлировано особыми отношениями
между государством и непосредственными производите-
лями. С. Коэн по этому поводу пишет: «Даже в теории та-
кая возможность вызывала ужас. Ведь это означало, что
историческое развитие не обязательно приведет к социа-
лизму, что послекапиталистическое общество может по-
родить другую, еще более жестокую систему эксплуата-
ции. Если это верно, то рушится убеждение в неизбеж-
ности возникновения нового, справедливого строя и в
закономерности исторического развития, провозглашен-
ного марксистской доктриной»1.
Иными словами, одни и те же тенденции монополи-
стического капитализма рассматривались Бухариным и
австромарксистами с совершенно разных позиций. Для
1 Коэн С. Бухарин: Политическая биография. М., 1988. С. 59.
260
австромарксистов «организованный капитализм» — это
оптимальная модель разрешения всех противоречий капи-
тализма как экономической системы, и задача социал-де-
мократов придать этой системе характер классового ком-
промисса (исходя из пресловутого принципа экономиче-
ской целесообразности). Классовая борьба при этом не
отвергалась, но вести ее предлагалось, по выражению Ге-
орга Ледебура, «обычными средствами». Для Бухарина эта
модель выступает как потенциальная угроза демократиче-
скому устройству государства и общественному прогрессу
в классическом марксистском понимании. При этом, как
считает С. Коэн, Бухарин так и не смог однозначно отве-
тить на вопрос: способен или не способен «организован-
ный капитализм» разрешить свойственные ему противо-
речия. Вопрос был в том, как именно государство органи-
зует процесс перераспределения доходов. Вряд ли Бухарин
идеализировал роль государства как гаранта хоть какой-
то социальной справедливости.
Продолжающаяся мировая война и рост антивоен-
ных настроений в Европе заставил многих лидеров евро-
пейской социал-демократии по-иному взглянуть на воен-
ную проблему. В июне 1915 года Каутский, Гаазе и Берн-
штейн ставят свои подписи под воззванием «Требование
момента», в котором призывают к скорейшему заключе-
нию мира. То, что инициатива исходила от немецких со-
циал-демократов, скорее всего, не случайно. Они лучше,
чем кто либо, осознавали слабость германской монархии
и ее кайзера, а потому предвидели возможность пораже-
ния Германии, о которой в тот момент представители дру-
гих политических сил Германии не задумывались.
Вполне логичным выглядит и созыв Международной
социалистической конференции в деревне Циммервальд
(Швейцария) в сентябре 1915 года. Возглавили конферен-
цию центристы Роберт Гримм и знаменитый Христиан Ра-
ковский, погибший в 1941 году в сталинской тюрьме. Ре-
акцией на ужасы войны стал рост пацифистских настрое-
261
ний среди европейской социалистической интеллигенции.
Но сама мысль использовать мировую войну для эскала-
ции классовой борьбы казалась многим кощунственной.
Тем не менее на этой конференции Ленину удалось ор-
ганизовать левую интернациональную группу, в которую
вошли, в частности, Я.А. Берзин, К. Радек, Ю. Борхардт,
Ф. Платтен, К. Хеглунд, Т. Нерман. Это не были в полном
смысле слова единомышленники Ленина, но это были по-
следовательные интернационалисты. Далеко не все из них
поддержали лозунг Карла Либкнехта: «Гражданская война,
а не гражданский мир!» Собственно говоря, этот лозунг
тоже воспринимался европейскими социал-демократами
не так буквально, как его воспринимал Ленин. Ленин зая-
вил о необходимости превращения империалистической
войны в гражданскую еще в сентябре 1914 года в мани-
фесте ЦК РСДРП «Война и российская социал-демокра-
тия». Для Ленина этот лозунг тогда означал общеевро-
пейскую революцию (или, по крайней мере, революции
в Германии, Австро-Венгрии и России) в форме граждан-
ской войны, результатом которой виделось образование
республиканских Соединенных Штатов Европы. Но затем
под влиянием критики европейских «левых» он заявляет о
существующей неравномерности экономического и поли-
тического развития капиталистических стран (названной
им законом капитализма). Далее следует вывод о возмож-
ности победы социализма (точнее, социалистической ре-
волюции) в одной или нескольких странах, наиболее раз-
витых экономически и политически. Речь явно не идет о
России. Одновременно лозунг Соединенных Штатов Ев-
ропы в 1915 году снимается как неправильный. Ленин за-
являет и о неправильности лозунга разоружения и отри-
цания войн как общечеловеческого зла. Логика Ленина
проста: «Гражданские войны — тоже войны. Кто призна-
ет борьбу классов, тот не может не признавать граждан-
ских войн, которые во всяком классовом обществе пред-
ставляют естественное, при известных обстоятельствах
262
неизбежное продолжение, развитие и обострение классо-
вой борьбы»1.
Для европейских левых начинать гражданскую вой-
ну в ситуации незаконченной мировой войны было рав-
ноценно краху европейской цивилизации. Это объясняет
их метания между центризмом и революционным интер-
национализмом.
После Циммервальда начинается борьба Ленина за уч-
реждение Третьего Интернационала, и это еще более обо-
стрит его противостояние с остальной частью РСДРП, т.к.
большинство антиленинцев (включая Мартова и Троцко-
го) выступит за восстановление Второго Интернациона-
ла. Ленин же объединяет европейских левых в одну груп-
пу — Циммервальдскую левую. Целью этой группы было
объединение вокруг себя всех антиреформаторских (т.е.
революционных) элементов в международной социал-де-
мократии. Ленин открыто приветствовал появление ра-
дикально настроенных групп в среде голландских, швед-
ских, швейцарских и некоторых других европейских со-
циалистов. Не случайно накануне Циммервальдской
конференции отдельной брошюрой выходит работа Ле-
нина «Социализм и война», в которой вся четвертая гла-
ва была посвящена истории раскола и внутрипартийной
борьбы в РСДРП. Это был своеобразный ликбез для за-
падноевропейских левых, которых сознательно знакоми-
ли с генезисом большевизма. Немецкое издание брошюры
«Социализм и война» распространялось среди делегатов
Циммервальдской конференции. Ленин убеждал своих по-
тенциальных сторонников: «Из бесчисленных ругательств,
которыми нас осыпали, всего чаще повторялось обвине-
ние в «узурпаторстве» и «раскольничестве». Наш ответ
на это состоял в приведении точных и допускающих объ-
ективную проверку цифр, доказывающих, что наша пар-
тия объединила 4/5 сознательных рабочих России... Если
бы «единство» было возможно в России на основе соци-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 30. С. 131.
263
ал-демократической тактики, без исключения группы «На-
шей Зари», то отчего же не осуществили его даже между
собой наши многочисленные противники? С января 1912
года прошло целых 3,5 года, и за все это время наши про-
тивники не смогли создать, при всем своем желании, с.-д.
партию против нас. Этот факт есть лучшая защита нашей
партии. Вся история с.-д. групп, борющихся с нашей пар-
тией, есть история развала и распада»1. Вывод многозна-
чительный — в России есть только одна социал-демокра-
тическая партия — это большевики. Большевизм есть ре-
волюционный марксизм, противостоящий оппортунизму
уже и на европейской арене.
Однако еще раз подчеркнем, было бы большой ошиб-
кой отождествлять европейских левых этого периода и
большевиков. Сохранялись (как и в случае со «стокгольм-
ской группой») довольно глубокие теоретические разно-
гласия, прежде всего, по национальному вопросу. Евро-
пейским левым была ближе позиция Розы Люксембург.
Бухарин, во многом отражая их взгляды, в письме к Лени-
ну заявил: «По отношению к лозунгу самоопределения...
вы стоите на точке зрения «прошлого века»2. Это было
мнение не только Бухарина, но и большинства европей-
ских «левых». В 1916 году в теоретических взглядах Ле-
нина и Бухарина появляются новые разногласия, связан-
ные со статьей последнего «К теории империалистическо-
го государства», в которой говорилось о необходимости
революционного разрушения буржуазного государства. До
этого времени проблема государства не привлекала осо-
бого внимания Ленина. Революционно-демократическая
диктатура по-прежнему ассоциировалась у него с образом
Парижской Коммуны. Парижская Коммуна, как известно,
не разрушала государство, а попыталась взять под свой
контроль старый аппарат управления, лишь придав ему, по
мере возможностей, более демократические формы. Одна-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 26. С. 348.
2 Коэн С. Бухарин: Политическая биография. М., 1988. С. 66.
264
ко процессы оформления государственно-монополистиче-
ского капитализма не могли не привлечь внимания к про-
блеме слияния государственной машины с капиталистиче-
ской экономикой. Бухарин первым увидел здесь проблему
и осознал ее важность. Ленин же вначале увидел в анти-
государственном посыле Бухарина анархическую тенден-
цию. Когда Бухарин послал свою статью в «Сборник «Со-
циал-демократа», Ленин ее не опубликовал. Вот как из-
лагает события Коэн: «Сначала Ленин хотел публиковать
статью Бухарина в качестве «дискуссионной». Но, рассер-
женный еще другими их разногласиями, он вскоре изме-
нил свое мнение и решил, что статья «безусловно не год-
на». В течение двух месяцев он не информировал об этом
Бухарина и не объяснял ему своих соображений. Наконец
в сентябре 1916 года он сообщил ему о том, что статья от-
вергнута («к сожалению»). Часть статьи, объяснял он, по-
священная государственному капитализму, — «хороша и
полезна, но на 9/10 легальна» и может быть опубликова-
на где-нибудь в другом месте «после очень небольшой пе-
ределки». Теоретическая же трактовка Бухариным вопро-
са об отношении марксизма к государству, считал Ленин,
«решительно неверна». Ленин возражал против «социо-
логического» анализа Бухариным государства; цитаты из
Энгельса, обвинял он, вырваны из контекста, а вывод Бу-
харина о том, что марксисты и анархисты не расходятся
в вопросе о государстве, что «социал-демократия должна
усиленно подчеркивать свою принципиальную враждеб-
ность государственной власти», по мнению Ленина, «либо
архинеточен, либо неверен». Идеям Бухарина Ленин сове-
товал дать «дозреть»1.
Однако очень быстро, в течение полугода, взгляды Ле-
нина на эту проблему меняются. Коэн придает особое зна-
чение следующему факту: «По возвращении Бухарина в
Москву в мае 1917 года Крупская передала просьбу вож-
дя — «ее первыми словами были: В. И. просил Вам пере-
1 Коэн С. Бухарин: Политическая биография. М.» 1988. С. 67.
265
дать, что в вопросе о государстве у него теперь нет раз-
ногласий с Вами»1. Ленин на протяжении 1916 и 1917 го-
дов продолжает в своих работах использовать образ Па-
рижской Коммуны, но трактовка этого образа в 1917 году
значительно меняется.
Особенно хорошо это заметно в статье «О двоевла-
стии», где Ленин впервые конкретизирует свое видение
революционной диктатуры. Ленин пишет: «Эта власть —
власть того же типа, какого была Парижская Коммуна
1871 года. Основные признаки этого типа: 1) источник
власти — не закон, предварительно обсужденный и про-
веденный парламентом, а прямой почин народных масс
снизу и на местах, прямой «захват», употребляя ходячее
выражение; 2) замена полиции и армии, как отделенных от
народа и противопоставленных народу учреждений, пря-
мым вооружением всего народа; государственный порядок
при такой власти охраняют сами вооруженные рабочие
и крестьяне, сам вооруженный народ; 3) чиновничество,
бюрократия либо заменяются опять-таки непосредствен-
ной властью самого народа, либо по меньшей мере ста-
вятся под особый контроль, превращаются не только в
выборных, но и в сменяемых по первому требованию на-
рода, сводятся на положение простых уполномоченных;
из привилегированного слоя с высокой, буржуазной, оп-
латой «местечек» превращаются в рабочих особого «рода
оружия», оплачиваемых не выше обычной платы хороше-
го рабочего»2. В.И. Ленин наполняет образ Коммуны сво-
им видением конкретной модели революционной власти
в условиях 1917 года, ибо в реальности Коммуна не соот-
ветствовала тому образу, который нарисовал Ленин.
Но это будет заявлено в апреле 1917 года, а в 1915
году Ленина больше занимает проблема доминирования
оппортунистических тенденций в международной социал-
демократии, которая создает серьезную угрозу рабочему
1 Коэн С. Бухарин: Политическая биография. М., 1988. С. 70.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 31. С. 147.
266
движению. Идею классового компромисса в условиях со-
хранения буржуазного империалистического государст-
ва Ленин считал крайне вредной, разрушающей «классо-
вое сознание», в силу чего рушилась и вся логика револю-
ционного процесса. Лучше всего свою мысль он выразил
в работе «О лозунге Соединенных Штатов Европы»: «Ка-
питализм есть частная собственность на средства произ-
водства и анархия производства. Проповедовать «спра-
ведливый» раздел дохода на такой базе есть прудонизм,
тупоумие мещанина и филистера. Нельзя делить иначе,
как «по силе»1. Как видим, Ленин отторгает принцип эко-
номической целесообразности, якобы заложенный в ка-
питалистической социально-экономической системе. Для
него классовая борьба есть объективная данность само-
го исторического процесса. Буржуазия, по мысли Ленина,
никогда не пойдет на классовый компромисс с рабочим
классом в целом, она способна лишь подкупать его ква-
лифицированную верхушку. Материальное благополучие
без ликвидации системы эксплуатации и института част-
ной собственности, порождающего эту эксплуатацию, для
Ленина — мещанство и проявление рабской психологии.
Материальное благополучие только тогда является пол-
ноценным, по мнению Ленина, когда оно имеет трудовую
природу и исключает эксплуатацию. Конкретная модель
достижения такого благополучия в текстах Ленина не при-
водится. Очевидно, он убежден, что творчество масс, ос-
вобожденных революцией, само создаст эту модель. Но
это не более чем иллюзия. Несколько постреволюционных
лет уйдет на то, чтобы Ленин преодолел эту иллюзию.
Тезис Ленина о постоянном подкупе отдельных про-
слоек рабочих, что создает почву для связи империа-
лизма с оппортунизмом, вызвал саркастическую реак-
цию Л. Мартова, который заявил, что дело противников
капитализма было бы безнадежно, если бы именно наи-
лучше оплачиваемые рабочие оказывались склонны к оп-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 26. С. 353.
267
портунизму. Мартов, очевидно, не до конца осознал, что в
отношении западноевропейской ситуации он сказал чис-
тую правду. Ленин в работе «Империализм, как высшая
стадия капитализма» ответил Мартову софизмом, срав-
нив оппортунизм со злокачественным нарывом на здоро-
вом теле. Это с очевидной убедительностью доказывает,
что социально-психологический аспект заподноевропей-
ского реформизма Ленин просто не воспринимал.
Однако это никак не умаляет значимости самой кни-
ги. «Империализм, как высшая стадия капитализма» — это
аналитическая работа. Ленин указал на подлинные реа-
лии формирующейся на Западе социально-экономической
и политической системы, но при этом абсолютизировал
некоторые тенденции этой системы, что позволило ему
сделать вывод о неотвратимости ее гибели. Многие ис-
следователи указывают на связь многих положений этого
труда с работой Гобсона «Империализм. Исследование»,
вышедшей еще в 1902 году и переведенной Лениным на
русский язык (текст перевода так и не был найден). Выше
уже говорилось и о влиянии на Ленина труда Бухарина, а,
следовательно, присутствовало и опосредованное влияние
Гильфердинга. Но суть в том, что Ленин описал империа-
лизм в категориях классического марксизма XIX века, без
учета постоянной эволюции социальных отношений внут-
ри данной социально-экономической системы.
Еще раз стоит подчеркнуть, что Ленин не принимал
положения, что в основе социально-экономических отно-
шений внутри капиталистического общества лежит прин-
цип экономической целесообразности, многократно уве-
личивающий адаптационный потенциал системы, хотя и
не исключающий наличия самых острых противоречий.
Империализм представлен в работе Ленина как социаль-
но-экономическая модель, переносящая свои внутренние
противоречия на «периферию», причем господство фи-
нансового капитала характеризуется как признак загнива-
ния всей системы в целом, ибо создает мощную социаль-
268
ную группу, паразитирующую на прогрессивных потенци-
ях индустриального капитализма. Тенденции обозначены
правильно, но вся сложность внутрисистемных отноше-
ний не учитывается, как не учитывается и возможность
максимального расширения паразитирующей социаль-
ной группы за счет модернизации технологических про-
цессов. Проблема рассматривается в своей конкретной
фазе: мировая война, создание государственно-монопо-
листических форм организации производства, милита-
ризация труда, рост антидемократических настроений в
правящей верхушке. Ленин никогда не признавал за капи-
талистической системой потенциальной готовности к со-
циализации труда и перераспределению доходов. Для него
это нонсенс. Не учитывалось и влияние на производствен-
ный процесс достижений научно-технической мысли и по-
следующая возможная трансформация всей совокупности
социально-экономических отношений на базе научно-тех-
нической революции. Ленин убежден в том, что никакие
трансформации капиталистической системы не уничтожат
основного ее противоречия между общественным харак-
тером труда и частным характером присвоения прибавоч-
ного продукта. При этом он акцентирует внимание, что ка-
питализм в империалистической стадии своего развития
благодаря концентрации производства и капитала вплот-
ную подходит «к самому всестороннему обобществлению
производства». Однако при капитализме прогрессивные
тенденции системы обращаются в свою противополож-
ность в силу частного характера присвоения — монопо-
лии обращают сверхконцентрацию капитала и ресурсов
на удушение конкурентов. Честной и свободной конку-
ренции больше нет, монополии подчиняют производст-
во не интересам социума, а интересам своего собственно-
го господства. Одновременно усиливается тяга к спекуля-
тивным финансовым операциям. В своих оценках Ленин
ссылается на немецкого экономиста Кестнера: «Наиболь-
шим успехом пользуется не купец, умеющий на основании
269
своего технического и торгового опыта всего лучше оп-
ределить потребности покупателей, найти и, так сказать,
«открыть» спрос... а спекулятивный гений, умеющий на-
перед усчитать или хотя бы только почуять организаци-
онное развитие, возможность известных связей между от-
дельными предприятиями и банками...»1. Отсюда Ленин
делает вывод: «Хотя товарное производство по-прежнему
«царит» и считается основой всего хозяйства, но на деле
оно уже подорвано, и главные прибыли достаются «гени-
ям» финансовых проделок. В основе этих проделок и мо-
шенничеств лежит обобществление производства, но ги-
гантский прогресс человечества, доработавшегося до это-
го обобществления, идет на пользу... спекулянтам»2.
Итак, Ленин особо подчеркивает паразитизм финан-
совой олигархии, как одну из причин возрастания внут-
ренних противоречий империализма. Бухарин же в сво-
ей работе акцентирует внимание на резко возрастающем
значении государственной власти в ситуации, когда «на-
родное хозяйство» превращается в один гигантский ком-
бинированный трест, пайщиками которого являются фи-
нансовые группы и государство. Бухарин писал: «Само
являясь крупнейшим пайщиком государственно-капита-
листического треста, современное государство является
высшей и всеобъемлющей организационной инстанцией
этого последнего. Отсюда его исполинская, почти чудо-
вищная мощь»3. То есть, по логике Бухарина, государство
утрачивает в подобной ситуации свое первоначальное зна-
чение арбитра общественных отношений, все более сра-
щиваясь с капиталистической системой. Такое государ-
ство в случае революции необходимо уничтожить. Ленин
же, по сути, воспринимал государство именно как аппа-
рат классового господства, практически не признавая за
ним самостоятельного значения или сводя такое значение
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 27. С. 322.
2 Там же.
3 Бухарин Н. Мировое хозяйство и империализм. М.-Л., 1927. С. 125.
270
к минимуму. Он не воспринимал государство в роли ар-
битра, для него это всегда инструмент влияния и господ-
ства. До определенного момента он продолжал мыслить
старыми формулами, предполагая использование старо-
го государственного аппарата победившим пролетариатом
в своих целях. И только в 1917 году он постепенно пре-
одолевает свои старые взгляды. Вначале это было связа-
но с его убеждением, что мировая война не может не за-
кончиться европейской революцией, которую он мыслил
себе в форме гражданской войны. Европейское же госу-
дарство — насквозь буржуазно. Уже в феврале 1917 года
он начинает осознавать логичность Бухарина в этом во-
просе. Оказавшись в революционной России, он уже во-
очию видит, насколько старый государственный аппарат
царской России не приспособлен к управлению (как адми-
нистративному, так и экономическому) в условиях рево-
люции. Он принимает «теорию взрыва государства» Буха-
рина, но наполняет ее своим видением организации дик-
татуры пролетариата.
Однако главное острие полемики в работе Ленина на-
правлено против Каутского. Ленин последовательно под-
вергает критике определение империализма, данное Каут-
ским («Он состоит в стремлении каждой промышленной
капиталистической нации присоединять к себе или под-
чинять все большие аграрные (курсив Каутского) области,
без отношения к тому, какими нациями они населены».)
Ленин возражает: «Для империализма характерен как раз
не промышленный, а финансовый капитал...»1 При этом
он ссылается на Гобсона, который еще в 1902 году утвер-
ждал, что свойством империализма является господство
над торговыми интересами интересов финансовых или от-
носящихся к помещению капитала. Далее следует вывод:
«Определение Каутского не только неверное и не маркси-
стское. Оно служит основой целой системы взглядов, раз-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 27. С. 389.
271
рывающих по всей линии и с марксистской теорией и с
марксистской практикой... Суть дела в том, что Каутский
отрывает политику империализма от его экономики, тол-
куя об аннексиях, как «предпочитаемой» финансовым ка-
питалом политике, и противопоставляя ей другую возмож-
ную будто бы буржуазную политику на той же базе фи-
нансового капитала. Выходит, что монополии в экономике
совместимы с немонополистическим, ненасильственным,
не захватным образом действий в политике...»1. Речь идет
о взглядах Каутского на возможность фазы «ультраимпе-
риализма», «т.е. сверхимпериализма, объединения импе-
риализмов всего мира, а не борьбы их, фазу прекращения
войн при капитализме, фазу «общей эксплуатации мира
интернационально-объединенным финансовым капита-
лом»2. Ленин возвел эти взгляды в ранг «теории ультра-
империализма», хотя никакой теории здесь не было, были
лишь предположения возможных путей развития капита-
лизма (и Каутский оказался не так уж неправ, хотя совре-
менному «ультраимпериализму» предшествовали две ми-
ровые войны и крах колониальной системы в виде мно-
гочисленных локальных войн). В работе «Империализм,
как высшая стадия капитализма» Ленин называет разго-
воры Каутского об ультраимпериализме бессодержатель-
ными. Но чуть позже, в предисловии к брошюре Н. Буха-
рина «Мировое хозяйство и империализм» Ленин призна-
ет: «Рассуждая ябсга/гактино-теоретически, можно придти
к выводу, к которому и пришел... Каутский, именно: что не
очень далеко уже и всемирное объединение этих магнатов
капитала в единый всемирный трест, заменяющий сорев-
нование и борьбу государственно-обособленных финансо-
вых капиталов интернационально-объединенным финан-
совым капиталом»3. Ленин, однако, называет такой вывод
1 Ленин В.И, ПСС. Т. 27. С. 390.
2 Там же, с. 391.
3 Бухарин И. Мировое хозяйство и империализм. М.-Л., 1927. С. 5.
272
абстрактным и упрощенным. Тем не менее в том же пре-
дисловии он заявляет: «Типичным «владыкой» мира стал
уже финансовый капитал, который особенно подвижен и
гибок, особенно переплетен, внутри страны и интерна-
ционально (курсив наш. — А. 5.), особенно безличен и ото-
рван от непосредственного производства, особенно легко
концентрируется и особенно далеко уже сконцентрирован,
так что буквально несколько сот миллиардеров и миллио-
неров держат в руках судьбы всего мира»1.
Скорее всего, Ленин в данном вопросе поддался поле-
мическому запалу, не желая признавать правоты Каутского
ни в малейшей степени, однако тенденцию к интернацио-
нализации финансового капитала он видел так же хорошо,
как и Каутский. В 1916 году для него главным врагом ста-
новится именно каутскианство (или «центризм»), проти-
востоящее радикализации западноевропейской социал-де-
мократии, мешающее развернутой Лениным борьбе с оп-
портунизмом. Ленин все более и более сосредотачивается
на работе в Циммервальдской левой группе, образованной
в сентябре 1915 года. Пропагандистская работа среди ев-
ропейских социал-демократов, оставшихся на позициях
интернационализма, — вот теперь его главная задача. На
Кинтальской конференции в апреле 1916 года группа объ-
единила уже 12 из 43 делегатов. Выходит два номера тео-
ретического журнала левых «Vorbote» («Предвестник»).
Ленин надеется шаг за шагом перетянуть на свою сторо-
ну большинство циммервальдского объединения, т.е. по-
вторить то, что он сделал в российской социал-демокра-
тии в начале века.
4 ноября 1916 года, выступая на открытии съезда
швейцарской социалистической партии, Ленин выразил
надежду, что «эта партия будет и впредь поддерживать ме-
ждународное объединение революционных социал-демо-
кратов, которое началось в Циммервальде и должно окон-
1 Бухарин Н. Мировое хозяйство и империализм. М.-Л.» 1927. С. 5.
273
читься полным разрывом социализма с его министерски-
ми и социал-патриотическими предателями»1.
Незадолго до этого, в октябре 1916 года Ленин пишет
письмо члену Русского бюро ЦК А.Г. Шляпникову, в кото-
ром сообщает: «Кстати, раскол в международном масшта-
бе тоже назрел. Я считаю вполне своевременным теперь,
чтобы все сознательно-руководящие рабочие России по-
няли это и принимали резолюции в пользу организаци-
онного разрыва со Вторым Интернационалом... в поль-
зу построения Третьего Интернационала только против
каутскианцев всех стран... только в сближении с людьми,
стоящими на позиции Циммервальдской левой... Самое
больное место теперь: слабость связи между нами и руко-
водящими рабочими в России!! Никакой переписки!!»2
Таким образом, можно констатировать, что Ленин в
1916 году все более и более втягивается в борьбу за новый
Интернационал на позициях Циммервальдской левой, од-
новременно пытаясь наладить связь (весьма ослабленную
за годы войны) с организациями в России.
В самой России положение внутри большевистской
партии оставляло желать лучшего. Точные данные о чис-
ленности партийных организаций отсутствуют, но, по са-
мым общим оценкам, она вряд ли превышала 10 000 чело-
век. В петроградской организации насчитывалось в 1916
году не более 1200 человек, в московской — не более 500.
Состав Бюро ЦК в России все время менялся из-за постоян-
ных арестов и вынужденных эмиграций. Осенью 1916 года
Бюро в очередной раз было реорганизовано, уже в том со-
ставе, в котором ему предстояло встретить Февральскую
революцию. В него входили П.А. Залуцкий, В.М. Молотов
и А.Г. Шляпников. Большевики почти не вели в это вре-
мя легальной работы (все попытки таковой блокировались
полицией), однако участвовали в некоторых легальных из-
1 Темкин Я.Г Ленин и международная социал-демократия. 1914 —
1917. М., 1968. С. 502.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 49. С. 301.
274
даниях (например, в журнале «Вопросы страхования») и
выпускали теоретические сборники. Так, в Саратове в 1916
году вышел сборник «Под старым знаменем» с участием
М. Ольминского, И. Скворцова-Степанова, А. Ломова-Оп-
покова, Б. Авилова и некоторых других авторов. Это был
ответ большевиков на меньшевистский сборник «Само-
защита». Статьи были посвящены проблемам борьбы им-
периалистических государств за колонии и влияния ми-
ровой войны на европейскую политику, характеристике
русского либерализма и, в частности, тактике «Прогрес-
сивного блока» в четвертой Думе, анализу экономической
(прежде всего — таможенной) политики правительства.
Б. Авилов предпринял попытку экономического прогно-
за последствий мировой войны. Конечно же, в легальном
издании вряд ли можно было откровенно пропагандиро-
вать революционные лозунги, но стоит отметить, что об-
щий настрой статей отличался умеренностью. О желатель-
ности и возможности революции говорилось намеками:
«Во всяком случае, к демократизации приведет не плеха-
ново-потресово-милюковский путь, а совсем иная доро-
га...»1. Планировалось издать и второй сборник под тем
же заглавием, в котором Ленин надеялся поместить свою
статью с критикой Каутского и каутскианства, но средств
на это издание не хватило.
Однако в общем и целом положение в большевист-
ских организациях было гораздо лучше, чем у меньше-
виков. Известно, что в январе 1916 года Мартов написал
П.Б. Аксельроду: «В России наши дела плохи... Ф.И. [Дан]
боится, что все живое уйдет к ленинцам...»2
В конце 1916 года Ленин с головой уходит в работу
над «Сборниками «Социал-Демократа». Вышло два номе-
ра (октябрь и декабрь). На третий номер денег не нашлось
(это, кстати, наглядно показывает вздорность обвинений
1 М.О. Первые итоги И Под старым знаменем. Саратов. 1916. С. 35.
2 Письма П.Б. Аксельрода и Ю.О. Мартова. 1901—1916 гг. Берлин,
1924. С. 355.
275
в том, что большевики безбедно жили на деньги немец-
кого Генерального штаба). В первых двух сборниках были
опубликованы ленинские работы «Социалистическая ре-
волюция и право наций на самоопределение (Тезисы)»,
«О брошюре Юниуса», «Итоги дискуссии о самоопреде-
лении» и некоторые другие. Ленин отстаивает свою пра-
воту в национальном вопросе, недостаточность и непосле-
довательность критики оппортунизма (в том числе и ка-
утскианства) левыми социал-демократами Европы, свое
понимание марксизма в новых условиях. В третьем номе-
ре, который издать не удалось, Ленин предполагал помес-
тить свою статью «О карикатуре на марксизм и об «им-
периалистическом экономизме», являющуюся ответом на
статью Г. Пятакова (П. Киевского) «Пролетариат и «право
наций на самоопределение» в эпоху финансового капита-
ла». Еще ранее, в августе-сентябре 1916 года, была напи-
сана статья (в виде открытого письма) «Ответ П. Киев-
скому». В этой статье Ленин оспорил тезис о неосущест-
вимости демократии при империализме, а, следовательно,
и о ненужности борьбы за демократию. Эта статья ин-
тересна тем, что в ней Ленин откровенно раскрыл свое
понимание значения демократии: «Капитализм вообще и
империализм в особенности превращает демократию в
иллюзию — и в то же время капитализм порождает де-
мократические стремления в массах, создает демократиче-
ские учреждения, обостряет антагонизм между отрицаю-
щим демократию империализмом и стремящимися к де-
мократии массами. Свергнуть капитализм и империализм
нельзя никакими, самыми «идеальными» демократически-
ми преобразованиями, а только экономическим перево-
ротом, но пролетариат, не воспитывающийся в борьбе за
демократию, не способен совершить экономического пе-
реворота. Нельзя победить капитализма, не взяв банков,
не отменив частной собственности на средства произ-
водства, но нельзя осуществить этих революционных мер,
не организуя демократическое управление захваченными
276
у буржуазии средствами производства всем народом, не
привлекая всей массы трудящихся, и пролетариев, и по-
лупролетариев, и мелких крестьян, к демократической ор-
ганизации своих рядов, своих сил, своего участия в госу-
дарстве»1, Из контекста цитаты явно следует, что Ленин
говорит о «прямой» демократии, своего рода проекции
внутрипартийной демократии на государственный меха-
низм.
Отрицание программы-минимум (борьбы за демокра-
тию) Ленин называет левым «империалистическим эконо-
мизмом» (по аналогии с «экономизмом» конца XIX века),
а отрицание права наций на самоопределение — правым
«империалистическим экономизмом». Можно, конечно,
обвинить Ленина в пристрастии к ярлыкам, которые он
нередко «дарил» своим противникам. Думается, однако,
что это просто склонность видеть за теоретическими те-
зисами определенные тенденции. Тем более что в «Отве-
те П. Киевскому» Ленин связывает обе тенденции в одно
большое, по его мнению, зло: «Без демократической орга-
низации отношений между нациями на деле, — а следова-
тельно, и без свободы государственного отделения — гра-
жданская война рабочих и трудящихся масс всех наций
против буржуазии невозможна»2.
Анализ ленинских работ и его переписки 1916 — на-
чала 1917 года убеждает в том, что Ленин в этот период
был углублен в проблемы европейского социал-демокра-
тического движения и связывал свои надежды на рево-
люционный переворот в России с вероятностью европей-
ской революции, как возможного результата экономиче-
ского кризиса, обусловленного мировой войной. Борьба за
создание левого социал-демократического движения в Ев-
ропе сопровождалась рядом неудач. В частности, попыт-
ки организовать единый теоретический орган такого дви-
жения (сначала журнал «Коммунист», затем — «Vorbote»)
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 30. С. 71.
2 Там же. С. 74.
277
заканчивались плачевно. Отношения со многими левыми
в этот период были напряженными из-за теоретических
разногласий. Особенно непростыми они были у Ленина с
Карлом Радеком, откровенно поддержавшим взгляды Буха-
рина и его сторонников (Г. Пятакова и Е. Бош). Многие из
членов Циммервальдской левой колебались между ради-
кализмом Ленина и позицией центра. Зимой 1916/17 года
Ленин втягивается в борьбу левых и правых внутри Со-
циал-демократической партии Швейцарии, принимает ак-
тивное участие в деятельности т.н. «Кегельного клуба».
Одновременно в феврале 1917 года он усиленно работает
над статьей об отношении марксизма к государству, все
более и более пересматривая свое отношение к тезисам
Бухарина. Так начинался для Ленина 1917 год.
Глава 6
ЛЕНИН
Несомненно, центральной фигурой большевизма был
Ленин. Большевизм опосредован личностью Ленина, его
энергией, его непримиримостью, его логикой. Однако было
бы неверно утверждать, что большевизм был замкнут ис-
ключительно на фигуру Ленина. Это отрицал и сам Ленин.
В неопубликованной работе «О рождающемся направле-
нии «империалистического экономизма», написанной в
сентябре 1916 года, он признавал: «Я не придаю значения
желанию держаться за слово «большевизм», ибо я знаю
таких «старых большевиков», что упаси боже»1. Больше-
визм в своей основе был многовариантен, но в силу воле-
вого доминирования личности Ленина мы знаем именно
ленинский вариант большевизма. Ленинский большевизм
не нуждался в абстрактной теории, он исходил из анализа
каждой новой исторической ситуации и постановки целей
на основе этого анализа: «Для нас теория есть обоснова-
ние предпринимаемых действий»2. Теоретизирование Ле-
нина — это всегда попытка коррелировать утопизм сверх-
целей идейного коммуниста с конкретными целями по-
литика-прагматика. Для Ленина никогда не существовало
фетишей, он всегда жил реальностью конкретной мину-
ты. В письме к Н. Кикнадзе Ленин особо подчеркивает:
«Марксизм стоит на почве фактов, а не возможностей»3.
Это — сугубо ленинское понимание марксизма, к которо-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 30. С. 67.
2 Там же. Т. 35. С. 172.
3 Там же. Т. 49. С. 319.
279
му мы еще вернемся в процессе анализа развития ленин-
ских взглядов на ситуацию 1917 года в России,
О Ленине написаны сотни книг, оценки его личности,
его жизни и политической деятельности очень противо-
речивы. Абсолютное большинство биографических тру-
дов, посвященных Ленину, крайне политизировано, не-
смотря на тенденции к объективизму, проявляющиеся в
последнее время. Ленин воспринимается как революцио-
нер-максималист, приспособивший марксистские посту-
латы к своей теории пролетарской революции и попытав-
шийся с помощью революционного насилия изменить ход
Истории. Кто-то говорит о нем как о фанатике, кто-то ви-
дит в нем прагматика.
Самое оригинальное мнение о Ленине высказал че-
ловек, достаточно хорошо его знавший, — Максим Горь-
кий, — в газете «Новая жизнь». Это было в ноябре 1917
года, т.е. в тот период, когда Горький резко разошелся
с Лениным в оценке октябрьского переворота. В статье
«Вниманию рабочих», опубликованной в газете от 10 (23)
ноября, Горький заявил: «Сам Ленин... является одною
из наиболее крупных и ярких фигур международной со-
циал-демократии; человек талантливый, он обладает все-
ми свойствами «вождя», а также и необходимым для этой
роли отсутствием морали и чисто барским, безжалостным
отношением к жизни народных масс... Ленин «вождь» и —
русский барин, не чуждый некоторых душевных свойств
этого ушедшего в небытие сословия, а потому он считает
себя вправе проделать с русским народом жестокий опыт,
заранее обреченный на неудачу»1.
Очевидно, Горький давно увидел в Ленине следы «рус-
ского барства», но это, по сути, единственная статья, в
которой он сказал об этом откровенно. Впоследствии эту
тему затронул в своих мемуарных книгах Н. Валентинов
(Вольский), также увидевший в Ленине черты русского ба-
1 Новая Жизнь. 1917. № 177. 10 (23) ноября.
280
рина. Если верить этому автору, то любимым писателем
Ульянова-Ленина был Тургенев, а любимым произведени-
ем — «Дворянское гнездо». Когда один из старых больше-
виков, М. Ольминский, попытался в присутствии Ленина
осмеять Валентинова за любовь к дворянскому быту, Ле-
нин, по свидетельству Валентинова, резко встал на защиту
дворянской культуры: «Ваши суждения бьют по лучшим
страницам Тургенева, Толстого, Аксакова. Ведь до сих пор
наша литература в преобладающей части писалась дворя-
нами-помещиками... В старых липовых аллеях, по вашему
мнению, никакой красоты не может быть, потому что их
сажали руки крепостных и в них прутьями драли кресть-
ян и дворовых. Это отголосок упростительства, которым
страдало народничество... Следуя за вами, нужно отвер-
нуться и от красоты античных храмов. Они создавались в
обстановке дикой, зверской эксплуатации рабов. Вся вы-
сокая античная культура, как заметил Энгельс, выросла на
базе рабства... Извольте в таком случае обратить внима-
ние и на меня. Я тоже живал в помещичьей усадьбе, при-
надлежащей моему деду. В некотором роде я тоже поме-
щичье дитя. С тех пор много прошло лет, а я все еще не
забыл приятных сторон жизни в этом имении, не забыл
ни его лип, ни цветов. Казните меня. Я с удовольствием
вспоминаю, как валялся на копнах скошенного сена, одна-
ко не я его косил; ел с грядок землянику и малину, но я их
не сажал; пил парное молоко, не я доил коров»1.
Трудно сказать, насколько в этом монологе сохра-
нен подлинный текст Ленина, а что прибавлено автором.
Ведь мемуары писались через много лет после данного
разговора, а память может и подвести. Но смысл этого
монолога не оставляет сомнения, что в Ленине «сидел»
скрытый барин, несмотря на всю его внешнюю просто-
ту и даже плебейство (особо подчеркиваемое в воспоми-
наниях П.Б. Струве и Н.А. Бердяева). Страсть к липовым
аллеям («самое-самое любимое мое дерево!»), к уедине-
1 Валентинов Н. Недорисованный портрет. М., 1999. С. 108.
281
нию от людей, к определенному уровню комфорта гово-
рят сами за себя.
Известно, что человеческая личность формируется в
детском возрасте, примерно с четырех до восьми лет. Дет-
ство и отрочество юного Владимира Ульянова прошли в
атмосфере устроенного быта чиновно-интеллигентской се-
мьи, в которой царил культ дворянской культуры. То, что
дворянская культура сочеталась с внутренним демокра-
тизмом семейного быта, лишь усиливало ее этический ас-
пект. Семья выписывала либеральную газету «Русские ве-
домости», журнал «Русское богатство», для детей — соот-
ветственно детские журналы «Семья и школа», «Детское
чтение», «Родник». В выпускном классе гимназии стар-
ший брат Владимира Александр выписывал «Историче-
ский вестник». Члены семьи пользовались услугами го-
родской Карамзинской библиотеки. В домашней библио-
теке можно было найти произведения почти всех крупных
писателей XIX века. Позднее Ленин несколько раз прого-
варивался о своих литературных вкусах — они были от-
кровенно консервативными (Пушкин, Аксаков, Тургенев,
Щедрин, Лев Толстой). Ульянов-Ленин любил русскую по-
эзию XIX века, а она почти вся была дворянской (вклю-
чая столь ценимого Лениным Некрасова).
«Он соединял социальную революционность с ду-
ховной реакционностью», — скажет о нем впоследствии
Н.А. Бердяев. Это очень интересное замечание. Область
духовного для Ленина действительно заповедна и не под-
вержена никаким революционным изменениям. Гармонию
человеческих отношений он видит через призму интел-
лигентского мировосприятия XIX века, и он не согласен
что-либо менять в этой области. Его отношение к бунтар-
ству в области культуры — резко отрицательное.
До определенного момента Володя Ульянов воспиты-
вался в духе умеренной религиозности, в которой также
доминировал этический аспект. Его отец, Илья Николае-
вич, был глубоко верующим человеком, но главным в ре-
282
лигии он считал ее воспитательную, облагораживающую
функцию. Отвечая на вопросы переписи 1922 года, Ле-
нин отметил в анкете, что перестал быть верующим с 16
лет. Многие связывают его отказ от веры со смертью отца,
хотя есть основания полагать, что религиозность Володи
Ульянова окончательно исчезла после ареста и трагиче-
ской смерти старшего брата (на момент ареста Александ-
ра ему еще было 16 лет).
Влияние отца, Ильи Николаевича, на маленького Во-
лодю несомненно. Акцент на этической стороне религи-
озного воспитания в сочетании с влиянием элитарной
дворянской культуры, судя по всему, привел к развитию
у детей Ульяновых своеобразного эмоциального дуализ-
ма, черно-белого восприятия мира. Зло для них было во-
площено в меркантильности и ханжестве окружающего их
общества, а Добро — в тех идеалах, которые несла в себе
русская литература XIX века (прежде всего — духовность
и нестяжательство). Смерть на эшафоте старшего брата,
после чего симбирское «общество» отвернулось от Улья-
новых, надо полагать, усилила этот дуализм.
До 1887 года юного Ульянова вряд ли интересовали
социально-политические проблемы. Его детство — это
детство благополучного барчука, с чтением интересных
книжек, с игрой в индейцев, в фантастические «брыкаски»
(богатая фантазия!), в крокет, с выездами в имение Ко-
кушкино на природу. Некоторые авторы обращают вни-
мание на тот факт, что в раннем детстве маленький Во-
лодя очень любил ломать игрушки. Кое-кто даже делает
на основании этого факта далеко идущие выводы о вро-
жденной жестокости будущего пролетарского вождя. Од-
нако если внимательно проанализировать воспоминания,
то можно заметить, что маленький Володя ломал те иг-
рушки, которые не соответствовали миру реальных явле-
ний (например, серую лошадку, так не похожую на жи-
вую). В этом есть свой смысл. Что касается дерзости и вы-
зывающего поведения юного Ульянова, то оно тем более
283
свидетельствует о ярко выраженном дуализме восприятия
окружающего мира. Наглядно это проявилось в отноше-
нии Володи к учителю французского языка, добившему-
ся места в «обществе» выгодной женитьбой. Ульянов от-
кровенно издевался над ним. Корыстный интерес в отно-
шениях между людьми, лицемерие и ханжество общества
вызывали у юного Ульянова не просто отвращение, а от-
торжение, стремление ни в коем случае не становиться ча-
стью этого общества.
Это наиболее радикальный вариант нонконформиз-
ма, когда человек смотрит на общество как бы со сторо-
ны, не считая себя его частью, критически рассматривая
его через призму собственных идеалов. Для такого миро-
ощущения характерны черты сектантства, отстраненно-
сти от реального мира, оценка повседневной жизни с по-
зиций некоторых нравственных абсолютов. Но в личной
жизни Владимира Ульянова было заложено глубокое про-
тиворечие. Отсутствие близких друзей, стремление к уе-
динению, — и в то же время желание быть лучшим в той
социальной микросреде, где протекала его жизнь. Отсю-
да — жизненный прагматизм, внешнее подчинение поряд-
кам окружающей его социальной среды.
Впоследствии, когда Владимир Ульянов станет мар-
ксистом, он найдет удобную форму для своего нонкон-
формизма* В более поздние годы оценка реальности во
всех своих проявлениях как бы давалась от лица не-
коего идеального класса («пролетариата»), класса-сим-
вола, наделенного априори особой нравственной при-
родой в силу своей «угнетаемости», независимости от
вещных отношений, порождающих социальную не-
справедливость и эксплуатацию* С реальным и весьма
аморфным рабочим классом тот класс, который суще-
ствовал в воображении В*И*, соотносился через поня-
тия «интересов» и «целей». То есть в мышлении Ле-
нина все время происходили подстановки — рабочий
284
класс как идеальная модель человеческой общности
(или универсальная категория) замещался реальным
рабочим классом (как сообществом рабочих), и на-
оборот. Отсюда — и противоречивость характеристик
«пролетариата» в ленинских текстах. Ульянов-Ленин
рассматривал себя как представителя интересов этого
класса в той борьбе, которая в его понимании являлась
сутью исторического прогресса, и это наполняло его
жизнь особым смыслом, придавало его нонконформиз-
му содержательность и значимость. В работах Ленина
понятие «класс» превращается поистине в универсаль-
ную категорию, которая каждый раз толкуется в зави-
симости от контекста ленинского видения данной ис-
торической ситуации и расстановки «классовых сил».
Зависимость одних людей от других, угнетение чело-
века человеком — вот то Зло, которое Володя Ульянов уже
в свои ранние годы считал основным. Известно, что сре-
ди его любимых в детстве книг была «Хижина дяди Тома»
Бичер-Стоу, а тема угнетения негров в Америке волнова-
ла его и в более зрелые годы.
Еще один характерный штрих — любовь к шахматной
игре. Играть в шахматы Владимир Ульянов начал уже в во-
семь-девять лет. Он был эмпирическим игроком, и, если
верить воспоминаниям его близких, никогда не изучал тео-
рию шахмат систематически. Но сама по себе шахматная
игра интересовала его как интеллектуальный поединок, в
котором для победы необходимо соединение ума и воли.
Знание теории обесценивает интеллектуальный потенци-
ал игры. Володя не любил игры «на равных». Воспомина-
ния Д.И. Ульянова донесли до нас фразу брата: «Какой же
интерес для меня играть на равных силах, когда нет на-
добности думать, бороться, выкручиваться»1. В шахматной
игре тоже присутствует черно-белое деление, когда твой
ошибочный ход становится выигрышным для противника.
1 Воспоминания о В.И. Ленине. Т. 1. М., 1989. С. 140.
285
Необходимо навязать противнику свой вариант игры — и
тогда победа обеспечена. В дальнейшем шахматная логика
станет составной частью его политического мышления. Не
случайно, надо полагать, одним из первых псевдонимов
Ульянова станет фамилия «Ильин» — это была фамилия
лучшего шахматного игрока в Симбирске, к тому же на-
поминающая о рано ушедшем отце — Илье Николаевиче.
Н.А. Бердяев, характеризуя Ленина в своей книге «Ис-
токи и смысл русского коммунизма», выделяет следующие
его черты: простоту, цельность, грубоватость, нелюбовь к
прикрасам и к риторике, практичность мысли, склонность
к нигилистическому цинизму на моральной основе1. По-
следняя черта особо привлекает внимание. Бердяев имеет
в виду, очевидно, нигилизм по отношению к буржуазному
обществу и буржуазной морали, которые пропитаны ду-
хом меркантильности и фальшивы в своей основе. Ленин
убежден, что по отношению к такому обществу не сто-
ит задумываться в выборе средств. Разве можно быть мо-
ральным по отношению к аморализму? Буржуазное обще-
ство стоит на вселенском обмане, и Ленин был далеко не
первым, кто пришел к такому выводу. Лучше всех это ми-
роощущение отобразил видный деятель партии кадетов,
а впоследствии — «сменовеховец», Н.А. Гредескул. Став
советским профессором, он в 1926 году выпустил книж-
ку «Россия прежде и теперь», в которой заявил, что весь
буржуазный мир существует благодаря обману. «Этот об-
ман — сложный и тонкий. Он рядится в самые привлека-
тельные моральные цвета. Он проповедует «моральные»
и «культурные» ценности. Он взывает к нравственности,
праву, справедливости и пр. Но из всего этого хитро пле-
тется сеть, которая предназначена к тому, чтобы не допус-
тить страдающих от эксплуатации к «прямому действию»
против насилия... Поверх этого плетется еще более тон-
кое кружево, сотканное уже не столько из определенных
1 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
С. 94.
286
мыслей, сколько из неуловимых настроений, — что всякое
грубое насилие со стороны «хороших» людей недопусти-
мо, что лучше быть «жертвой», но не посягать на чужую
жизнь»1. Это сказал не Ленин, но это соотносится с миро-
ощущением Ленина. И подобное мироощущение не могло
не делать его чужим в среде интеллигенции. Бердяев под-
черкивает, что Ленин не был типичным русским интелли-
гентом, и это действительно так, ибо Ленин был абсолют-
но чужд любой рефлексии: «Он соединял в себе простоту,
прямоту и нигилистический аскетизм с хитростью, поч-
ти с коварством. В Ленине не было ничего от революци-
онной богемы, которой он терпеть не мог. В этом он про-
тивоположен таким людям, как Троцкий или Мартов, ли-
дер левого крыла меньшевиков»2.
Можно сказать, что наиболее ярко выраженной чер-
той мироощущения Ленина была именно антибуржуаз-
ность, полное неприятие корыстных интересов в отноше-
ниях между людьми. В этой антибуржуазности был, скорее
всего, и личный мотив. Почему-то многие исследователи
проходят мимо истории с купцом Арефьевым, о которой
поведал в своих воспоминаниях Д.И. Ульянов. Во время
переправы через Волгу (в самарский период) помощник
присяжного поверенного Владимир Ульянов и его родст-
венник Марк Елизаров воспользовались услугами лодоч-
ника. Местный купец Арефьев, владелец паромной пере-
правы, счел это ущемлением собственных интересов и ве-
лел своим людям догнать лодку и пересадить ослушников
на паром, что и было сделано. Ульянов вылез на палубу па-
рома вне себя от гнева и заявил, что он этого так не ос-
тавит. Первым делом он переписал фамилии всех матро-
сов (в качестве свидетелей), и при первой же возможности
подал иск в суд. И хотя рассмотрение дела несколько раз
откладывалось, хотя ездить приходилось в другой город
1 Гредескул Н.А. Россия прежде и теперь. М., 1926. С. 187—188.
2 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
С. 95.
287
(что было очень неудобно), хотя купец бросил на подкуп
чиновников изрядные средства, Ульянов выиграл дело —
Арефьева за самоуправство присудили к месяцу тюрьмы.
Один из знакомых Марка Елизарова потом рассказывал
ему: «А ведь Арефьев-то просидел тогда месяц в арестном
доме. Как ни крутился, а не ушел. Позор для него, весь го-
род знал, а на пристани-то сколько разговору было. До сих
пор не может забыть»1.
Думается, что этот эпизод привнес в ленинское отно-
шение к буржуазии мотив личной нетерпимости и вра-
ждебности, в то время как остальные политические про-
тивники были для него, по меткому замечанию эсера
В.М. Чернова, лишь абстрактными величинами.
Бердяев пишет о невысоком типе культуры Ленина,
об отсутствии у него большой умственной культуры. Если
подразумевать под умственной культурой страсть к фило-
софствованию на основе книжного знания, то этого у Ле-
нина действительно не было. Не было в нем и способно-
сти к созерцанию. Это противоречило цельности его нату-
ры, ориентированной исключительно на постановку целей
и их достижение. Все прочее — от лукавого. Но в социаль-
но-экономической и политической сферах знания Ленина
находились на уровне, достаточном для проведения ана-
лиза и теоретических обобщений, хотя эти обобщения не
выходили за рамки марксистской историко-философской
парадигмы конца XIX века.
Уже в 1920-е годы в сборниках «Леф», в статьях Эй-
хенбаума, Якубовского и Тынянова присутствовали указа-
ния на то, что конструкция ленинских фраз — латинская.
Крупская по этому поводу вспоминала, что Ленин гово-
рил ей о своем увлечении в юности латинским языком.
Об этом же сообщает в своих воспоминаниях А.И. Улья-
нова-Елизарова2. Трудно представить увлечение латынью
у такого человека, как Ленин, без определенной цели и без
1 Воспоминания о В.И. Ленине. Т. 1. М., 1989. С. 146—147.
2 Там же. С. 22—23.
288
чтения текстов древних авторов. А знание античной ис-
тории и культуры — достаточный базис для адекватного
восприятия культуры в целом. Другое дело, что у Лени-
на отношение к культуре носило довольно избирательный
характер. Валентинов в своей книге приводит фразу Вац-
лава Воровского: «Он делит литературу на нужную ему и
ненужную, а какими критериями пользуется при этом раз-
личии — мне неясно»1.
О Ленине написано много воспоминаний апологети-
ческого характера, либо — весьма негативных. Лишь не-
многие из его идейных врагов попытались остаться на
почве объективности — это Мартов, лидер эсеров Вик-
тор Чернов и еще два-три человека. Тем ценнее свидетель-
ства людей, хорошо его знавших, но оставшихся вне по-
литики. Жорес Трофимов в своей книге «Ульяновы и их
современники» ссылается на воспоминания одноклассни-
ка Володи Ульянова, А.Н. Наумова, ставшего затем круп-
ным чиновником, а после революции — белоэмигрантом.
Вряд ли у этого человека были личные основания превоз-
носить вождя Октябрьской революции, но, тем не менее,
он свидетельствовал: «Способности он имел совершенно
исключительные, обладал огромной памятью, отличался
ненасытной любознательностью и необычайной работо-
способностью... Воистину, это была ходячая энциклопе-
дия... Ульянов охотно помогал всем, но, насколько мне то-
гда казалось, он все же недолюбливал таких господ, но-
ровивших жить и учиться за чужой труд и ум... в классе
всегда ощущалось его умственное и трудовое превосход-
ство, хотя — надо отдать ему справедливость — сам Уль-
янов никогда его не выказывал и не подчеркивал»2.
С этим свидетельством перекликаются воспоминания
еще одного человека, которого никак нельзя отнести к по-
1 Вождь. Ленин, которого мы не знали. М., 1992. С. 23.
2 Наумов А.Н. Из уцелевших воспоминаний. Нью-Йорк, 1954. С. 69,
см. также: Трофимов Ж. Ульяновы и их современники. Ульяновск, 2000.
С. 204—205.
289
клонникам Ульянова-Ленина, — князя В.А. Оболенского,
близко его знавшего в 1900 году: «Ленин... своим внешним
видом скорее напоминал приказчика мучного лабаза, чем
интеллигента... Поселившись во Пскове, Ленин вошел в
наш марксистский кружок, в котором сразу сделался цен-
тральной фигурой, благодаря своей эрудиции в экономи-
ческих вопросах и в особенности в их марксистской ин-
терпретации. Историю социализма от Сен-Симона до Бе-
беля и Бернштейна он знал превосходно, знал — что и где
сказали Маркс и Энгельс, где и как объяснял слова своих
учителей Каутский, подробно изучил полемику между ор-
тодоксальным Каутским и еретиком-ревизионистом Берн-
штейном и т.д. Ленин не принадлежал к числу людей, по-
ражающих силою и оригинальностью мысли. Во всяком
случае, мысль его была замкнута в трафарете марксист-
ских идей. Больше поражал он своей феноменальной па-
мятью и совершенно исключительными способностями.
Раз как-то я запоздал на заседание нашего кружка и, вой-
дя в комнату, застал Ленина, который читал вслух какую-
то книжку. Читал он совершенно бегло и гладко. Каково
же было мое изумление, когда, заглянув в его книжку, я
увидел, что он читает статью Каутского в немецком жур-
нале. Смотря глазами в немецкий текст, он без всякого
усилия читал его нам по-русски на вполне отделанном ли-
тературном языке... Я затруднился бы сказать, насколько
Ленин был широко образованным человеком. Он был на-
столько поглощен социально-политическими вопросами,
что никогда на другие темы не разговаривал с нами. Я да-
же представить себе не могу его разговаривающим о по-
эзии, живописи, музыке; еще меньше — о любви, о слож-
ных духовных переживаниях человека, а тем более о ка-
ких-то житейских мелочах, не связанных с конспирацией.
Интерес к человеку ему был совершенно чужд»1.
1 Оболенский В.А. Моя жизнь, мои современники. Париж, 1988.
С. 177-178.
290
Не стоит забывать, что это мнение человека из совер-
шенно чуждой Ленину социальной среды, ставшего затем
его убежденным идейным противником. Вряд ли Ленин
полностью раскрывался перед подобными людьми. Но
свидетельство В.А. Оболенского достаточно объективно,
и дает представление о том, какое впечатление мог произ-
водить Ленин на рядовых разночинцев или рабочих.
Многие мемуаристы отмечают исключительную про-
стоту Ленина в общении с другими людьми. Правда, Мар-
тов в своих мемуарах подчеркивает, что простота в об-
щении была свойственна только молодому Ленину: «В то
время В.И. Ульянов производил при первом знакомстве
несколько иное впечатление, чем то, какое неизменно про-
изводил в позднейшую эпоху. В нем не было или, по мень-
шей мере, не сквозило той уверенности в своей силе, — не
говорю уже: в своем историческом призвании, — которая
заметно выступала в более зрелый период его жизни. Ему
было тогда 25 — 26 лет»1. В дальнейшем, считает Мартов,
Ленин пропитался презрением и недоверием к людям. Од-
нако элементов личного тщеславия Мартов у Ленина ни-
когда не замечал.
Д.В. Колесов связывает простоту Ленина с полным от-
сутствием комплексов. Комплексы — это защитные реак-
ции в чем-то ущемленной личности. Ленин же, по мнению
Колесова, находился в гармонии с окружающей его соци-
альной средой, ибо его естественным состоянием была по-
стоянная борьба за осуществление поставленных целей.
Именно поэтому он «был лишен тенденции самоутвержде-
ния: при его безграничной самоуверенности и преданно-
сти делу, для этого у него вообще не оставалось места»2.
Однако с этим утверждением можно поспорить, думает-
ся, по крайней мере, один комплекс у Ленина был — он
крайне редко и с большим трудом признавал свои ошиб-
ки. А иногда вообще не признавал, хотя и сознавал. Так,
1 Мартов Ю.О. Записки социал-демократа. М., 2004. С. 176.
2 Колесов Д.В. В.И. Ленин: учение и деятельность. М., 2000. С. 58.
291
известному большевику А.К. Воронскому (одному из уча-
стников Пражской конференции) уже после 1917 года за-
хотелось напомнить Ленину о том, с какой энергией тот
при выборах в ЦК отстаивал кандидатуру Романа Мали-
новского, оказавшегося провокатором.
«Почему-то очень хотелось, — писал Воронский, —
чтобы Ленин признал эту свою ошибку. Я ждал, что он с
готовностью скажет: — да, да, вы были правы, я тогда оп-
ростоволосился. Выслушав меня, Ленин отвел взгляд куда-
то в сторону, мельком скользнул им по густым группам де-
легатов, перевел его затем вверх, куда-то сначала на стен-
ку, потом на потолок, прищурился и, как бы не понимая,
куда я направляю разговор, действительно с сокрушени-
ем промолвил: — Да, что поделаешь, помимо Малинов-
ского у нас был тогда еще провокатор»1. (Имелся в виду
А. Романов.)
И все же, говоря о простоте Ленина, особенно в пер-
вую половину его жизни, надо признать, что он был ес-
тественно прост, и это притягивало к нему людей. Один
из старейших социал-демократов Пантелеймон Лепешин-
ский вспоминал, что вначале, находясь в ссылке и зная о
Ленине исключительно понаслышке, он и его напарник по
ссылке — Ленгник (кстати, ставший вскоре одним из са-
мых близких помощников Ленина), считали Ленина эта-
ким «генералом» от социал-демократии, высокомерным и
любящим власть. «И мы с Ленгником, — писал Лепешин-
ский, — очень гордились тем приятным сознанием, что
нас нельзя упрекнуть в подражании «моде», и что мы нис-
колько не заражены всеобщим среди других социал-де-
мократов фетишистским отношением к имени Владими-
ра Ильича...»2. Однако прошло некоторое время, и Лепе-
шинский получил письмо от своей супруги, в котором та
сообщала, что Ленин, находившийся в Красноярске в то
время, когда она проезжала через этот город, поспешил ее
1 Воронский А. За живой и мертвой водой. М., 1931. С. 420—421.
2 Лепешинский П.Н. На повороте. Л.» 1925. С. 81—82.
292
разыскать, чтобы познакомиться и предложить свои услу-
ги при поездке на пароходе в Минусинск. Лепешинский
вспоминал: «Произвел он на нее впечатление самого ми-
лого и обходительного человека, каких только ей когда-
либо приходилось встречать. Дорогой он был очень забот-
лив и внимателен и к ней, и к А.М. Старковой, ехавшей к
мужу. Когда во время шестидневного пути на пароходиш-
ке, не имевшем буфета, оказался продовольственный кри-
зис, он вызвался раздобыть для пассажиров продуктов у
местных крестьян и быстро стал карабкаться на крутую,
высокую гору, которая чуть ли не отвесной стеной спус-
калась к Енисею. «Гм... — подумал я тогда же при чтении
письма жены, что-то это не похоже на генеральские за-
машки...»1 В то же время Лепешинский подчеркивает це-
леустремленность и азартность ленинской натуры: «Вы-
сыпает, например, своя компания на гладкий лед замерз-
шей реки, чтобы «погиганить» на коньках. Возбужденный
и жизнерадостный Ильич уже первый там и задорно вы-
крикивает: «ну-ка, кто со мной вперегонку»... И вот уже
несколько пар ног на славу работают, «завоевывая про-
странство». А впереди всех Ильич, напрягающий всю свою
волю, все свои мышцы, наподобие излюбленных персона-
жей Джека Лондона, лишь бы победить во что бы то ни
стало и каким угодно напряжением сил»2.
Если говорить о наиболее характерных свойствах на-
туры Ленина, то, исходя из ответов Крупской на анкету
Института мозга в 1935 году, можно выделить следующее
(подтверждаемое данными из мемуаров людей, хорошо
знавших Ленина): большая впечатлительность в сочета-
нии с высокой степенью эмоциональности, азартность, це-
леустремленность, преобладающее настроение — напря-
женная сосредоточенность. При этом надо отметить бы-
струю утомляемость — Крупская вспоминала, что Ленин
быстро уставал при пешеходных прогулках, а также — ко-
1 Лепешинский П.Н. На повороте. Л., 1925. С. 83.
2 Там же, с. 89—90.
293
гда слушал классическую музыку (особенно Вагнера). Был
музыкален и имел хорошую музыкальную память. (При
этом совершенно не умел рисовать, хотя и проявлял ин-
терес к живописи.) Любил напевать и насвистывать. Лю-
бил театр. Очень быстро читал и также очень быстро пи-
сал, однако, надо заметить, почерк имел неразборчивый.
Крупская особо отмечала, что ленинский почерк стано-
вился более четким, когда Ленин писал о чем-то, что его
волновало (например, в письмах). Рукописи писал практи-
чески без черновиков — сразу набело. Имел прекрасную
зрительную память и хорошо ориентировался в незнако-
мой местности. Не имел страха высоты — в горах любил
ходить «по самому краю». Любил быструю езду. В быту
был так же прост, как и в общении с людьми. Ел все, что
дадут, однако, обладая не совсем здоровым желудком, к
некоторым блюдам относился настороженно. (У Ленина,
например, была идиосинкразия на землянику.) Любил по-
левые цветы и весенние запахи. Гимнастикой специаль-
но не занимался, но плавал, хорошо катался на коньках,
любил ездить на велосипеде. Был азартным грибником и
охотником. Физической работой заниматься не любил, но
если нужда заставляла — старался все сделать качествен-
но (Крупская вспоминала, что в ссылке Ленин сам почи-
нил изгородь, т.к. надеяться было не на кого.) Еще одну
отличительную черту характера Ленина отметил А.К. Во-
ронский: «Ленин не любил проигрывать и уступать даже
в мелочах. Случилось, что дважды подряд Леонид (один
из делегатов Пражской конференции. — А. Б.) обыграл Ле-
нина в шахматы. Ленин отказался играть в третий раз, то-
ропливо поднялся со стула, полусерьезно и полушутливо
промолвил: — ну, это не дело мат за матом получать»1.
Весьма интересна была его манера общения с людьми.
А.К. Воронский вспоминал: «У Ленина была привычка по-
вторять иногда конец фразы. Кроме этого он и в статьях, и
в речах, и в разговоре любил кряду употреблять несколь-
1 Воронский А.К. За живой и л^ртвой водой. М., 1931. С. 413.
294
ко глагольных и прилагательных форм. Это усиливало убе-
дительность, силу, выразительность и без того энергичной
его манеры говорить и писать... Поражало также его обра-
щение: он никогда, хотя бы и невзначай, не давал собесед-
нику почувствовать свое превосходство, он целиком отда-
вался беседе, сосредоточенно и внимательно слушая, вы-
пытывая и узнавая нужное»1. Эти воспоминания относятся
к 1912 году (период Пражской конференции), противореча
мнению Мартова, что простота была свойственна Ленину
только в 1890-е годы. Надо заметить, что А.К. Воронский
отличался объективностью суждений и выводов.
Вопреки распространенному мнению о сверхцен-
трализме большевистской партии и царившем внутри ее
культе вождя, в истории большевизма есть и случаи мя-
тежей против центрального руководства. Тем более ин-
тересно поведение Ленина в таких ситуациях. Один из
таких случаев описан П.Н. Лепешинским: «Помню так-
же один эпизод нашего коллективного бунта против вер-
ховной воли самого Ильича. Дело, в общем и целом, пле-
вое, началось из-за какой-то ссоры между не поладивши-
ми между собою с одной стороны супругами Лядовыми...,
а с другой — Бончами... Группа (политэмигрантов-боль-
шевиков. — А. Б.) стала на сторону Бойчей, — Лядовым
было предложено уступить во имя партийной дисцип-
лины. Но те обратились с жалобой к Владимиру Ильичу.
Ленин в резких выражениях предписал группе пустяка-
ми не заниматься. Старшие члены группы (Галерка, Бонч,
Олин) сочли себя обиженными таким третированием их
достоинства, и группа ответила протестом на предписа-
ние высшего фракционного центра. Получился даже раз-
рыв дипломатических сношений на протяжении несколь-
ких недель.
Конфликт разрешился, однако, совершенно незамет-
но и очень просто. Однажды вечером в столовую Олина
(Лепешинского. — А. Б.) является редкий гость: не более,
1 Воронский А.К. За живой и мертвой водой. М., 1931. С. 411.
295
не менее, как сам Ильич... Олин растерянно принимает
столь неожиданного гостя.
— Не хотите ли сыграть в шахматишки, — спрашива-
ет добренький и кроткий Ильич.
— С восторгом...
Сыграли две-три партии, и Ильич ушел. На другой
день группа пересмотрела свои решения о ссоре партий-
ных «Иванов Никифоровичей» с «Иван-Ивановичами», и
прочный мир был восстановлен по всей линии наших об-
щественных отношений»1. Этот эпизод свидетельствует не
только о способности лидера большевиков к компромиссу,
но и готовности, в случае необходимости, самому сделать
первый шаг. Однако эта его способность почти не затраги-
вала сферу идеологии, причем Ленин в политике четко от-
делял революционный компромисс (партия подчиняет по-
литические и тактические задачи момента стратегической
цели) от оппортунистического (партия поступается стра-
тегическими целями ради реальной или иллюзорной вы-
годы момента). Понимание компромисса в политической
борьбе опять-таки в рамках шахматной логики.
Ульянов-Ленин воспринял в основных чертах плеха-
новскую интерпретацию марксизма, но затем, в последую-
щие годы, подверг плехановское изложение весьма зна-
чительной коррекции. Ленин стремился уйти от абстрак-
ций и замыкает философию на политику, создавая своего
рода политическую философию. Но — весьма упрощен-
ную и — в рамках марксистской парадигмы историческо-
го процесса. При этом для Ленина характерно использо-
вание определенных доминант: «классовая борьба», «клас-
совое сознание», «пролетариат», «крупная буржуазия»,
«мелкая буржуазия», «пролетарская демократия» (она же
«диктатура пролетариата») и т.п. Присутствие в оценках
и рассуждениях Ленина неких абсолютизированных кате-
горий говорит о метафизичности (до известной степени)
его мышления. Но непосредственно в политической сфере
1 Лепешинский П.Н. На повороте. А., 1925. С. 234—235.
296
он выдвигает требование конкретизации понятий и ситуа-
ций (то, что он сам называет диалектическим методом),
и это, в сочетании с шахматной логикой, делает его сво-
бодным в оценках, суждениях и выводах. Таким образом,
ориентация на некие абсолютные цели и использование
универсальных категорий для описания той или иной ис-
торической ситуации нисколько не мешает политическо-
му прагматизму на практике, лишь рационально подчиняя
последний целям высшего порядка.
Наиболее часто Ленин использует в своих работах ка-
тегорию «рабочий класс». Если внимательно вчитаться в
ленинские тексты, то главная сущность рабочего класса,
которая интересует Ленина и заставляет его все время об-
ращаться к этому классу, — это его функция могильщика
капитализма. Сам по себе рабочий класс (как сообщество
наемных работников) Ленина интересует мало. Он его ин-
тересует с точки зрения классовой борьбы. Если Ленин и
проявляет внимание к материальным интересам рабочих,
то лишь в том аспекте, в котором это выступает как при-
чина социального конфликта. Рабочий класс — это некая
категория, наделенная в мышлении Ленина полной само-
достаточностью. Выше уже говорилось, что для Ленина
это был класс-символ, соотносящийся с реальностью по-
стольку, поскольку. Если же рабочий класс упоминается в
практической плоскости, то (до 1917 года) он восприни-
мается как гомогенная общность, единая в своей основе,
хотя Ленин отдавал себе отчет в том, что рабочий класс
состоит из разных слоев и групп. Единство рабочего клас-
са для Ленина суть априорно именно в силу марксистско-
го видения классовых отношений, в основу которого по-
ложен принцип причинно-следственных связей. Классовое
угнетение не может не вызывать протест, борьба за свои
классовые интересы не может не объединять. Мышление
отдельных рабочих, их индивидуальное восприятие реаль-
ности не суть важно, ибо в условиях коллективного труда
и коллективной борьбы за свои права действуют законы
массовой, а не индивидуальной психологии.
297
Известный старый большевик (погибший как троц-
кист в годы сталинских репрессий) Е.А. Преображенский
приводит в своем очерке «В.И. Ленин» следующее люби-
мое выражение В.И.: «Вождь считает миллионами и мил-
лиардами, а не сотнями и тысячами»1. Это одно из самых
слабых мест ленинской политической философии. Моти-
вация индивидуального поведения рабочего сводится к
«революционному инстинкту». На уровне коллектива по-
ведение — по Ленину — определяется «классовым созна-
нием», под которым понимается восприятие мира через
призму классовой борьбы, стремление к материальному и
социальному равенству, т.е. коммунистической организа-
ции общества. Да, соглашается Ленин, часть рабочих мож-
но подкупить, поэтому партия и должна стоять на защи-
те рабочего класса от его «обуржуазивания». Иными сло-
вами, кто внесет в рабочий класс свое мировидение, тот
и сумеет овладеть рабочим классом. Но внесение миро-
видения не единичный акт, а постоянный процесс. Таким
образом, борьба за социализм есть постоянная борьба за
рабочий класс. И эту функцию выполняет партия.
Однако ленинское видение партии предполагало (до
определенного момента) наличие внутрипартийной демо-
кратии. Сам Ленин подходил к принципу партийной де-
мократии с точки зрения революционной целесообразно-
сти. Если ситуация того требовала, он ломал всю демокра-
тию и навязывал партии свою волю, будучи уверен в своей
исключительной правоте. При этом сам демократический
принцип никогда сомнению не подвергался. Д.В. Колесов
совершенно прав в следующем своем утверждении: «При
всех своих диктаторских качествах Ленин был диктато-
ром достаточно лояльным к своим соратникам и доста-
точно демократичным. Видимо, он ощущал себя не едино-
личным диктатором (подобных амбиций у него не было),
а доверенным лицом «пролетариата» для руководства де-
1 Преображенский Е.А. В.И. Ленин. Социологический набросок. М.,
1924. С. 47.
298
лом построения нового общества. При этом не имело зна-
чения, что он сам себя поставил на это место: ведь имен-
но он создал партию, он обосновал ее деятельность, он
принимал конкретные удачные решения. Его диктатор-
ство психологически было опосредовано делом и никак
не было связано с личностным самоутверждением: через
власть он не самоутверждался, а реализовывал себя как
личность»1.
Очевидно, подобное отношение к власти предопреде-
лило и ленинское восприятие власти в целом как инстру-
мента для достижения социально ориентированных целей.
В этом он следовал за своими учителями Марксом и Эн-
гельсом. На это обратил внимание Бертран Рассел: «Мар-
ксисты никогда вполне не осознавали, что жажда власти
является таким же сильным побудительным мотивом и та-
ким же величайшим источником несправедливости, как и
страсть к наживе...»2.
Характерной чертой ленинского мышления является
нетерпимость к меркантильным отношениям (частная вы-
года), к институту частной собственности, к отношениям
«купли-продажи» внутри общества, при которых сам че-
ловек превращается в товар. Идеалом Ленина являлся со-
циализированный труд, приносящий не прибыль, а некий
обобществленный продукт, распределяющийся между чле-
нами общества по неким нормам социальной справедли-
вости. Ленин понимал, что произвольно или абстрактно
эти нормы, как и сам механизм распределения, создать не
удастся. Для него единственной гарантией справедливо-
го распределения была (до определенного момента) «про-
летарская демократия», понимаемая им достаточно при-
митивно. Он проецирует систему внутрипартийной демо-
кратии на государственный аппарат, т.е. демократия — по
Ленину — это «прямая демократия», где все вопросы ре-
шаются большинством голосов, а выборные руководители
1 Колесов Д.В. В.И. Ленин: учение и деятельность. М., 2000. С. 44.
2 Рассел Б. Теория и практика большевизма. М., 1991. С. 77.
299
непосредственно связаны с массой, избравшей их, и мо-
гут быть отозваны, если масса останется не удовлетворе-
на ими. Однако социальная масса и гражданское общест-
во — явления различного порядка. Когда Ленин говорит
о воспитании масс демократией, надо полагать, он осоз-
нает в какой-то степени, что массу необходимо к демо-
кратии подготовить. Однако ясного понимания глубоко-
го различия между гражданским обществом и социальной
массой у Ленина, скорее всего, не было. Это, в свою оче-
редь, являлось следствием ленинского восприятия права
как одного из инструментов классового господства. То,
что гражданский коллектив предполагает наличие инди-
видуальных прав и свобод, для Ленина неочевидно. Ин-
дивидуальные права и свободы в буржуазном обществе
обеспечиваются собственностью, а, следовательно, зако-
ны являются инструментами классового господства. Ле-
нин отторгает основной постулат буржуазной демокра-
тии XIX века — нет гражданина без собственности, но не
объясняет, как свои права будет отстаивать обезличенный
«человек массы» в случае, если его личные интересы вой-
дут в конфликт с интересами массы. Априори предпола-
гается, что интересы рядовых пролетариев тождественны
интересам всего класса в целом. Такой коллективизм, по
остроумному замечанию Д.В. Колесова, природа создала
«на уровне» муравейника или пчелиного роя. Но как «под-
нять» людей до этого уровня?
Однако в последние годы жизни Ленина заметно
изменение его отношения к хозяйственной самостоя-
тельности людей как субъектов экономического меха-
низма, в частности, изменение отношения к коопера-
ции. Об этом речь впереди.
Для многих остается парадоксом ленинское отождест-
вление «пролетарской демократии» и «диктатуры проле-
тариата». Но если следовать ленинской логике, никакого
парадокса здесь нет. Выше уже говорилось, что для Лени-
на теоретический пролетариат — это класс-символ, иде-
300
альный класс, внутри которого в принципе отсутствуют
меркантильные отношения, отсутствует «буржуазность»
как таковая, в то время как оставшаяся часть общества
заражена в той или иной степени буржуазным сознанием.
Участие всего общества в системе «прямой» демократии
(особенно в силу неподготовленности самого пролетариа-
та) привело бы рано или поздно к возрождению буржуаз-
ных отношений (на основе своекорыстного интереса), мас-
совой буржуазной психологии, буржуазных политических
институтов и, в конечном итоге, к реставрации буржуаз-
ного государства. Именно поэтому Ленин говорит о необ-
ходимости диктатуры пролетариата, т.е. о создании таких
условий, которые в принципе препятствовали бы рестав-
рации буржуазного государства. Иными словами, «проле-
тарская демократия» должна быть демократией для про-
летариев и, в то же время, диктатурой по отношению к
остальной части общества. В противном случае — по Ле-
нину — пролетарская демократия просто неосуществима,
как и построение социализма. В этом есть своя логика, но
практически совместить демократию и диктатуру оказа-
лось просто невозможно. Это оказалось тем более невоз-
можно в силу того, что реальный рабочий класс в России
весьма и весьма отличался от того класса-символа, кото-
рый существовал в мышлении Ленина. Это была декласси-
рованная масса, которую гражданская война сделала еще
более деклассированной. И это в 1921 году был вынужден
признать сам Ленин. Кроме того, если следовать посту-
латам Маркса и Энгельса, рабочие, уничтожившие част-
ную собственность и обратившие средства производства
в общественную собственность, перестают быть пролета-
риями. Они создают уже совершенно новую систему об-
щественных отношений, основанную на совершенно иной
социальной психологии. Ленинская трактовка диктатуры
пролетариата предполагает длительный период классовой
борьбы, которая не заканчивается со взятием власти. А,
следовательно, необходимо существование и самого клас-
301
са пролетариев, и его экстракта в виде коммунистической
рабочей партии. Партия опекает класс, препятствуя его
«обуржуазиванию», класс в своей непосредственной дея-
тельности преображает и поглощает все остальное обще-
ство. Именно эту схему Виктор Михайлович Чернов на-
зывал «диктаториальным опекунским социализмом». Но
именно ленинская схема учитывает тот факт, что социа-
лизм строится в отсталой (вопреки Марксу) крестьянской
стране, поэтому в данном случае никакого противоречия
между Лениным и Марксом нет. Есть достаточно трезвая
оценка реальной ситуации, хотя и страдающая механисти-
ческим восприятием социальных отношений.
Весьма интересен анализ личности Ленина, данный
лидером эсеров и давним оппонентом Ленина Виктором
Михайловичем Черновым. В статье, написанной уже по-
сле кончины Ленина, Чернов заявил: «Я думаю, что в лице
Ленина сошел в могилу самый крупный характер из вы-
двинутых русской революцией»1. Чернов не слишком вы-
сокого мнения об уме Ленина: «Ум у Ленина был энерги-
ческий, но холодный. Я бы сказал даже — это был прежде
всего насмешливый, язвительный, цинический ум»2. В то
же время «воля Ленина была сильнее его ума. И потому
ум его в своих извилинах и зигзагах был уродливо поко-
рен его воле»3. «Воля же Ленина поистине была из ряда
вон выходящей психоэнергетической величиной»4. Чер-
нов, на наш взгляд, очень близок к пониманию подлин-
ной сути личности Ленина, когда говорит о том, что его
конструктивная деятельность строилась на тех же прин-
ципах, что и политическая борьба (деятельность, по опре-
делению Чернова, деструктивная): «Надо не бояться оши-
бок, учиться на ошибках, бросать неудачное, переделывать
сызнова и сызнова, действовать где прямо, где обходны-
1 Вождь. Ленин, которого мы не знали. Саратов, 1992. С. 101.
2 Там же, с. 94.
3 Там же, с. 100.
4 Там же, с. 101.
302
ми путями»1. Ленин, по мнению Чернова, — эмпирик, экс-
периментатор, игрок, и с этим нельзя не согласиться. Од-
нако утверждение Чернова о том, что Ленина «вовремя
спасали ошибки врагов», и это был «просто слепой дар
судьбы», достаточно спорно, тем более что сам Чернов
признает, что Ленин был большим мастером в оценке на-
личной политической ситуации. В Ленине соединялся фа-
натик коммунистической идеи и политик-реалист, строив-
ший свою тактику на принципах шахматной логики, исхо-
дивший из анализа каждой новой конкретной ситуации,
просчитывающий возможные варианты борьбы и исполь-
зующий каждую ошибку своих оппонентов в свою поль-
зу. Его единственной страстью «была его профессия, сама
борьба, само переливание своей воли в формы политиче-
ских событий. И аморализм его был простым производ-
ным из монопольного владычества над ним этой страсти.
Его моноидеизм был его слабостью и его силой, его свое-
образной красотой и его уродством»2.
Под моноидеизмом Чернов, скорее всего, разумеет
идею диктатуры пролетариата, отождествляемую Лени-
ным с социализмом — социализмом освобождения труда
от эксплуатации. Чернов, как указывалось выше, называет
такой социализм диктаториальным и опекунским. Сам же
он является приверженцем другого социализма, под ко-
торым он понимает, как и большинство европейских со-
циалистов, систему хозяйственной демократии. Подобное
видение социализма отрицает диктатуру в принципе, ибо,
как и европейская социал-демократическая доктрина, ис-
ходит из принципа экономической целесообразности.
Как считает Чернов, Ленину была свойственна доктри-
нальная узость и однобокость мысли, «граничащая с ог-
раниченностью», но в пределах этой ограниченности «он
достигал большой и своеобразной силы, эта сила сказыва-
лась, главным образом, в необычайной, в абсолютной яс-
1 Вождь. Ленин, которого мы не знали, с. 101.
1 Там же, с. 103.
303
ности, можно сказать, прозрачности всех положений. Тут
уж он шел неумолимо до политического конца... не остав-
ляя ничего расплывчатого, ничего неопределенного (кроме
тех случаев, когда это надо было ему сознательно допус-
тить из соображений дипломатии): все конкретизирова-
лось и упрощалось до последних пределов возможного»1.
Политическая ситуация уподоблялась шахматной партии.
Ясное видение мельчайших деталей общей картины каж-
дой конкретной ситуации помогало Ленину нащупать те
слабые места в положении его противников, которые не
были видны даже им самим. Кроме того, «упрощение до
последних пределов возможного» позволяло Ленину-ора-
тору находить общий язык с массой, быть ею понимае-
мым. А то, что Ленин был неплохим оратором, признавали
многие. Суханов называет Ленина не оратором закончен-
ной, круглой фразы, а оратором огромного напора, силы,
разлагающего на глазах слушателя сложные системы на
простейшие, общедоступные элементы и долбящего ими
слушателей до полного приведения их к покорности. Од-
нако Суханов считал, что после 1917 года Ленин как ора-
тор утратил и силу, и свою индивидуальность.
Можно согласиться с Черновым, что мышление Лени-
на было замкнуто на его волю и всецело подчинено ей. Как
пишет Д.В. Колесов, «даже адаптивность Ленина имела
волевой характер. Если обычные люди приспосабливаются
к ситуации для того, чтобы в ее рамках чувствовать себя
комфортнее, то Ленин приспосабливался к ситуации для
того, чтобы, выбрав удобный момент, «подмять ее» под
себя и подчинить идее, которая направляла всю его дея-
тельность»2. В очередной раз мы имеем дело с шахматной
логикой действий. В своей конкретной политической дея-
тельности Ленин-коммунист всегда подчинялся Ленину-
прагматику. При этом высшая цель оставалась неизмен-
ной и никакой ревизии не подлежала. Д.В. Колесов особо
1 Вождь. Ленин, которого мы не знали. Саратов, 1992. С. 99—100.
2 Колесов Д.В. В.И. Ленин: личность и судьба. М., 1999. С. 48.
304
подчеркивает, что «ленинизм — не столько учение, сколь-
ко стиль политической деятельности и тактика политиче-
ской борьбы..* Ленинский стиль борьбы за власть харак-
теризуется максимализмом, напористостью и готовностью
идти до конца. Но если сделано абсолютно все, что только
было возможно, Ленин был готов довольствоваться и ре-
ально достигнутым»1. Довольствоваться до того момента,
когда сама ситуация не представит возможности сделать
больше, чем было сделано на данную минуту.
Чрезмерная эмоциональность Ленина, как и мало
сбалансированное состояние его психики, не могли не
отложить своего отпечатка на деятельность Ленина-по-
литика и Ленина-революционера. Н. Валентинов (Воль-
ский) описывает состояние психики Ленина своеобраз-
ной синусоидой, с периодическими взлетами и падения-
ми психической энергии, когда состояние одержимости
какой-либо идеей, доходящее до последних степеней ис-
ступления, сменялось полным упадком сил и тяжкой де-
прессией. Валентинов, вслед за Крупской, называет со-
стояния неистовства Ленина словом «раж». Поставлен-
ная цель или найденная им в мучительном поиске идея
заполняли его мозг полностью, и он не мог успокоиться,
пока не находил способа практической реализации дан-
ной идеи. Для этого мобилизовались все его интеллек-
туальные и физические ресурсы. Об этом, кстати, писал
и Троцкий: «В наиболее острые моменты он как бы ста-
новился глухим и слепым по отношению ко всему, что
выходило за пределы поглощавшего его интереса. Одна
уж постановка других, нейтральных, так сказать, вопро-
сов ощущалась им, как опасность, от которой он инстинк-
тивно отталкивался»2. Политика была для него сферой,
на которую он распространил законы гражданской вой-
ны, и его психологический настрой идти до конца вопре-
1 Колесов Д.В. В.И. Ленин: учение и деятельность. М., 2000. С. 13, 93.
2 Троцкий Л.Д. О Ленине. 2-е изд. М., 1924. С. 111.
305
ки всему не раз выводил его победителем из самых про-
игрышных ситуаций.
При этом надо учитывать и своеобразие мышления
Ленина, особенностью которого были, как уже упомина-
лось, постоянные «подстановки» идеальных элементов на
место реальных, и наоборот. Например, замещение кон-
кретных социальных субъектов некими абсолютизиро-
ванными категориями (крупная буржуазия, мелкая бур-
жуазия, пролетариат), что помогало при анализе конкрет-
ной ситуации, которая максимально упрощалась, но затем
вело к двусмысленностям и натяжкам в прогнозах на бу-
дущее в силу полного игнорирования социально-психоло-
гической проблематики. Полностью игнорировался пси-
хологизм, все сводилось к причинно-следственной связи,
имеющей в своей основе классовый интерес. Как верно за-
метил Бертран Рассел, единство экономических интересов
возводилось в абсолют. Именно в этом слабость ленин-
ского прогнозирования и его неадекватность реальности.
В прогнозах на первое место выступал не политический
шахматист, а приверженец коммунистической идеи, глубо-
ко уверенный в предначертанности революционного пре-
образования общества. Недаром в упомянутом уже очерке
«В.И. Ленин. Социологический набросок» Е.А. Преобра-
женский говорит о том, что Ленин в своей практической
деятельности всегда ошибался «влево», а не «вправо». Это
было следствием постоянной внутренней борьбы комму-
ниста и реалиста-прагматика, исходившего из анализа
сиюминутной ситуации.
С определенными оговорками можно согласиться с
В.М. Черновым и в том, что Ленин, «как человек «с ис-
тиной в кармане»... не ценил творческих исканий исти-
ны, не уважал чужих убеждений, не был проникнут па-
фосом свободы...» В то же время мемуарная литература
полна примеров того, как Ленин тратил огромное количе-
ство времени (особенно когда это касалось рабочих), что-
бы переубедить «идейно заблудших», обратить их в свою
306
веру, доказать логическую обоснованность выдвигаемых
им идей. Что касается свободы, то у Ленина, скорее всего,
было собственное понимание свободы, отличное от всех
прочих. Ленин абсолютно не ценил политическую свободу,
ибо сама политика была атрибутом ненавидимого и прези-
раемого им буржуазного общества, но охотно пользовался
этой свободой в своих целях. Сам он под свободой подра-
зумевал, прежде всего, социальную свободу (хотя подоб-
ным термином он никогда не пользовался), т.е. полную не-
зависимость одного человека от другого человека. Одна-
ко и здесь акцент делался, прежде всего, на материальной
независимости. То, что организация общества в услови-
ях беспрерывной борьбы требует концентрации власти
в чьих-то руках, а из концентрации власти, как писал
Бертран Рассел, вытекают те же самые бедствия, что
и из капиталистической концентрации богатства, про-
ходит как-то мимо сознания Ленина. Для него власть —
исключительно инструмент для реализации поставленных
целей, а внутренний демократизм «пролетариата» — ес-
тественное препятствие для злоупотребления властью во
чье-либо благо. Ленин считал, что в рамках прямой демо-
кратии зарвавшегося руководителя можно легко отозвать,
т.е. лишить власти. То, что власть создает свою социаль-
ную иерархию, а эта иерархия живет уже по собственным
законам — им не осознавалось, или осознавалось слабо.
И только незадолго до смерти, в «Письме к съезду», гово-
ря о Сталине, Ленин высказывает опасение в том, насколь-
ко в меру тот может этой властью пользоваться.
Разумеется, как личность Ленин был подвержен эво-
люции. И у него происходят подвижки в сознании и слу-
чаются переоценки ценностей. Но в этих случаях Ленин
никогда не дезавуирует оценок и высказываний прежне-
го Ленина — он просто в данную минуту мыслит иначе,
чем какое-то время назад и не считает обязанностью для
себя объяснять людям — почему он стал думать немнож-
ко по-другому. Часто он вообще предпочитает не тратить
307
времени на логическое обоснование тех или иных сво-
их тезисов, строить теоретический фундамент под свои-
ми выводами с обязательным для этого критическим раз-
бором теоретических посылок оппонентов, экскурсами в
историю и т.п. Он просто выводит некоторые положения
из анализа конкретной политической ситуации (на осно-
ве причинно-следственных связей) и пытается соотне-
сти эти положения с программными целями и задачами
большевизма, сформулированными в категориях классо-
вой борьбы. Что-то соотносится с реальной логикой раз-
вития событий, что-то — нет, но на это «нет» Ленин чаще
всего внимания не обращает, либо загоняет не увязывае-
мые с его логикой факты в «прокрустово» ложе абсолю-
тизированных категорий. Через какое-то время эти факты
уже выстраиваются в совершенно иной логический ряд, и
Ленин охотно апеллирует к ним. Поэтому ленинские тек-
сты очень противоречивы, на что неоднократно обраща-
ли внимание исследователи.
Ленин не был философом, о чем сам неоднократно за-
являл в эмигрантской среде. Его обращение к философии
после поражения первой русской революции было выну-
жденным и связано с появлением «махистской» и «бого-
искательской» ересей среди большевиков, группировав-
шихся вокруг А.А. Богданова и А.В. Луначарского. Книга
«Материализм и эмпириокритицизм» преследовала цель
отстоять изначальную истинность материализма, главен-
ства бытия над сознанием. Ничего нового в философию
Ленин не внес, но, почувствовав недостаточность своих
знаний в этой области, углубился в штудирование совре-
менных ему философов, а затем и Гегеля. Однако, судя по
всему, интерес к философии у Ленина также был замкнут
на политику. Изучение «Философских тетрадей» Ленина
позволяет сделать вывод о том, что его особо интересова-
ли проблемы соотнесения человеческого сознания и объ-
ективного мира (отражения бытия сознанием), активности
самого сознания, диалектики как теории познания. В свое
308
время Б.М. Кедров посвятил изучению ленинских «Фило-
софских тетрадей» целую книгу1. Отдельная глава в этой
книге была посвящена следующему тезису: «Сознание че-
ловека не только отражает объективный мир, но и творит
его». Кедров задается вопросом: исходит ли эта мысль от
Ленина, или это мысль Гегеля, «переведенная» Лениным с
языка гегелевских туманных категорий на обычный язык.
В том случае, если это мысль Ленина, тогда, замечает Кед-
ров, должно признать, что «Философские тетради» про-
тивостоят «Материализму и эмпириокритицизму», «т.к. в
этом последнем на каждой странице опровергается ана-
логичное положение, гласящее, что сознание, ощущение,
психическое способно творить мир, творить вещи»2. Кед-
ров приходит к выводу, что это тезис Гегеля, переосмыс-
ленный материалистически Лениным. «Мир творит... не
сознание, а человек, обладающий сознанием, т.е. человек,
составивший себе «объективную картину мира» и свои-
ми практическими действиями изменяющий мир. Значит,
хотя сознание само и не творит мир, но оно активно уча-
ствует через практическую деятельность человека в его
творении»3.
Только на этом тезисе мог быть основан социальный
оптимизм Ленина. Его цель — создать такую социальную
среду, которая сама заставляла бы человека быть коллек-
тивистом. Вначале он будет коллективистом по принужде-
нию, но новые поколения, не знавшие другой среды и вы-
растающие в рамках новой социальной реальности, будут
отражать в своем сознании уже только этот преображен-
ный мир и жить по правилам этого мира. Человеку свой-
ственна адаптивность, способность приспосабливаться к
меняющимся условиям окружающего мира. Использовать
эту адаптивность для изменения самого человека, а за-
тем и всего общества в целом — вот задача, которую ста-
1 Кедров Б.М, Из лаборатории ленинской мысли. М., 1972.
2 Там же, с. 75.
3 Там же, с. 77.
309
вит перед коммунистами в России Ленин. И опять броса-
ется в глаза игнорирование психологизма, неоднозначно-
сти психологической составляющей личностных струк-
тур, сложности всей совокупности межличностных отно-
шений. Хотя, надо заметить, взгляды Ленина на этот пред-
мет все время меняются.
Особенно явственно видны изменения в ленинском
мышлении и мировосприятии после 1917 года. В сущно-
сти, со стороны кажется, что вся деятельность Ленина по-
сле захвата большевиками власти есть последовательное
преодоление собственного утопизма предыдущих лет. Он
отказывается на практике от многих положений, заявлен-
ных до октября 1917 года, но только тогда, когда их аб-
сурдность или нежизненность становятся вопиющими.
Иногда то, что он декларирует в своих статьях (предна-
значенных массовому читателю) резко расходится с тем,
что он заявляет в узком кругу или документах, предна-
значенных для ограниченного круга лиц. Поэтому весьма
интересен вопрос — насколько реальный Ленин (в дан-
ный период) соответствует ленинским текстам? Мож-
но предположить, что тексты, написанные Лениным,
отражают его умонастроение в данной конкретной си-
туации, но в самой малой степени должны рассматри-
ваться как теоретическое обоснование его политиче-
ской деятельности в целом. Для Ленина характерно
очень быстрое и резкое изменение тактики, публици-
стика необходима для обоснования этих изменений,
для увязывания их с марксистской теорией. Это свое-
образный пиар, помогающий в каждой новой ситуации
обосновать для себя свою собственную логику в ключе
марксистской парадигмы и, в то же время, найти об-
щий язык с пролетарской массой.
Интересен и сам процесс целеполагания в ленинском
мышлении. Цель, которую ставит Ленин, он выводит из
некоторых теоретических посылок, но затем в абсолют-
ном большинстве случаев вступает в работу его шахмат-
370
ная логика и цель коррелируется с реальной ситуацией.
Причем цель может быть максимально утопичной с точ-
ки зрения здравого смысла, это не имеет для Ленина зна-
чения. Для него важно, что в процессе движения к этой
цели будет разрешена определенная конкретная пробле-
ма и достигут какой-то результат. Самое главное, чтобы
этот результат вписывался в логику развития ситуации.
То, что ситуационная логика описывается Лениным в тер-
минах марксистской историософии не является само по
себе проблемой.
В какой степени Ленину-практику удавалось в каж-
дой новой ситуации преодолеть Ленина-утописта — от-
дельный и не менее интересный вопрос. Мы знаем, что
от своего главного постулата — ставки на революцион-
ное насилие — Ленин не отказался до самого конца. Од-
нако и здесь видны определенные подвижки. Если в 1917
году Ленин говорит о диктатуре класса и о классовом на-
силии, которое класс творит над классом, то с течением
времени он требует все более адресного и все более до-
зированного применения террора. Он не отрекается от
террора как инструмента революционного переустройст-
ва мира, но под конец жизни он уже с большим сомне-
нием относится к абсолютизации насилия. И он более не
верит в скорое пришествие социализма. Это был законо-
мерный итог пребывания у власти в стране, охваченной
гражданской войной, которую так и не удалось перевес-
ти в фазу мировой революции. В своей книге «Советские
управленцы. 1917—1920» (М., 1998) Е.Г. Гимпельсон при-
водит в пересказе Н. Валентинова (Вольского) «напутст-
вие» Ленина старому большевику М.К. Владимирову (в
революционном подполье имевшему кличку «Лева»), сде-
ланное в 1922 году: «Не будьте поэтом, говоря о социализ-
ме! — говорил Ленин. — Время Смольного и первых лет
революции далеко позади. Если к самым важным вопро-
сам мы, после пяти лет революции, не научимся подхо-
дить трезво, по-деловому, по-настоящему, значит мы или
311
идиоты, или безнадежные болтуны. Вследствие въевшей-
ся в нас привычки, мы слишком часто вместо дела зани-
маемся революционной поэзией. Например, нам ничего не
стоит выпалить, что через 5—6 лет у нас будет полный со-
циализм, полный коммунизм, полное равенство и уничто-
жение классов. Услышав такую болтовню, не стесняйтесь,
Лева, вопить и кричать: «Друг мой, Аркадий Николаевич,
не говори бессмыслицы!» Вы можете поймать меня: врач,
исцелися сам! Сознаюсь, все партийные недостатки при-
сущи и мне. Давая волю языку, я тоже могу ляпнуть, что в
самом непродолжительном времени, даже меньше десяти
лет, мы войдем в царство коммунизма. Не стесняйтесь и
в этом случае, хватайте меня за фалды, из всей силы кри-
чите: «О, друг мой Аркадий, об одном прошу, не говори
так красиво»1. Из вышесказанного можно сделать вывод,
что в конце жизни Ленин преодолел собственный утопизм
и предполагал становление социализма как длительный
процесс, рассматривая государство как инструмент та-
кого становления. Но государство по-прежнему мысли-
лось им как диктатура пролетариата, которая обеспечива-
ет условия для развития хозяйственной кооперации и, в
то же время, исключает реставрацию капитализма на лю-
бом уровне. Это в корне отличает ленинское понимание
роли государства от присущего австромарксизму (особен-
но у Карла Реннера) взгляду на государство, как главное
орудие построения социализма, но только в роли всеоб-
щего примирителя различных классовых интересов. Ле-
нинское государство патронирует интересы только одного
класса, но допускает известную хозяйственную самостоя-
тельность этого класса. Никакой другой вывод из работы
Ленина «О кооперации» не следует.
Ставка на насилие и жестокость Ленина — наиболее
расхожие темы в сочинениях негативного толка о Лени-
не, большевизме и событиях 1917 года. Однако постанов-
1 Валентинов Н. (Н. Вольский). Новая экономическая политика и
кризис партии после смерти Ленина. М., 1991. С. 275.
312
ка этих вопросов всегда грешит субъективизмом. Совет-
ские историки, говоря о гражданской войне, выделяли
жестокость «белого» террора и подчеркивали объектив-
ную обусловленность террора «красного». Та же тенден-
ция, только с обратным знаком, заметна у апологетов бе-
лого движения в России. Между тем, каждому, кто хоть в
малейшей степени стремится сохранить объективность,
ясно видно, что в той ситуации, которая возникла в Рос-
сии после февральско-мартовских событий 1917 года (при-
чем большевики были далеко не главными фигурантами
этих событий), кризис государственности стал необрати-
мым, следствием чего стала неизбежность гражданской
войны. Вопрос был лишь в том, какие формы она примет.
В гражданской войне нет правых и виноватых, в ней каж-
дая сторона имеет свою «правду», и никаких других путей
достижения этой «правды», кроме вооруженной борьбы,
в этом мире не существует. Для Ленина это было просто
очевиднее, чем для кого бы то ни было, ибо он с 1900 года
жил и мыслил категориями гражданской войны. В граж-
данской войне компромиссы и перемирия невозможны
(или почти невозможны), она ведется на полное физиче-
ское уничтожение противника, и это предопределяет ее
крайнюю степень жестокости, иногда, быть может, даже
против воли ее отдельных участников. Нет сомнения, что
жестокость проявлялась и со стороны белых, и со сторо-
ны красных. Концлагеря были и у тех, и у других, массо-
вые расстрелы применялись и с той, и с другой стороны.
Ленин на этом фоне выделяется лишь тем, что принимал
это как данность и не считал жестокость в данной ситуа-
ции чем-то противоестественным. И полагал необходи-
мым «вколачивать мысль о неизбежности террора», как
вспоминал Троцкий1, в головы своих однопартийцев. Пе-
ред ним все время стоял образ Парижской Коммуны, по-
гибшей, по его глубокому убеждению, из-за мягкотелости
и излишнего «демократизма» ее вождей. В то же время и
1 Троцкий Л.Д. О Ленине. Изд. 2-е. М., 1924. С. 104.
313
ответный террор контрреволюции был для него так же ес-
тественен и логически обоснован. Максим Горький вспо-
минал, что когда он пришел к выздоравливающему после
покушения на него Ленину, тот, в ответ на возмущение
Горького, нехотя и совершенно спокойно сказал: «Драка.
Что делать? Каждый действует как умеет»1. А потом, го-
воря о том, что именно большевики указали массе путь к
человеческой жизни из рабства нищеты и унижения, Ле-
нин «засмеялся и беззлобно сказал: — За это мне от ин-
теллигенции и попала пуля»2. Нет никаких оснований не
верить этому свидетельству.
Ленин не исключал возможности собственной гибе-
ли и относился к этому вполне философски, о чем сви-
детельствует Троцкий: «А что, — спросил меня однажды
совершенно неожиданно Владимир Ильич, — если нас с
вами белогвардейцы убьют, смогут Бухарин со Свердло-
вым справиться?
— Авось не убьют, — ответил я шутя.
— А черт их знает, — сказал Ленин и сам рассмеялся.
На этом разговор закончился»3.
Осталось множество письменных распоряжений Ле-
нина с угрозами расстрелов или «засадить того-то и того-
то в каталажку». Но, как справедливо отмечает Н. Ва-
сецкий в своем послесловии к сборнику «Вождь. Ленин,
которого мы не знали», фактов использования этих рас-
поряжений что-то неизвестно. «Шума было больше, чем
фактического дела»4. Более того, в воспоминаниях сорат-
ников Ленина есть указания на то, что и свое ближайшее
окружение в памятный день 25 октября 1917 года Ленин
грозился расстрелять, если они проворонят власть, свалив-
шуюся к их ногам. Это была риторика, говорившая о мак-
симальном психическом напряжении, если хотите — эмо-
1 Горький М. Портреты. М., 1963. С. 38.
2 Там же, с. 39.
3 Троцкий Л.Д. О Ленине. Изд. 2-е. М., 1924. С. 106.
4 Вождь. Ленин, которого мы не знали. Саратов, 1992. С. 288.
314
циональная разрядка этого напряжения. Своеобразная, с
этим никто не спорит, но не более того. Этот тезис можно
подтвердить ссылкой на письмо Ленина А.А. Богданову и
С.И. Гусеву от 11 февраля 1905 года, в котором Ленин пи-
шет: «Нужны молодые силы. Я бы советовал прямо рас-
стреливать на месте тех, кто позволяет себе говорить, что
людей нет. В России людей тьма, надо только шире и сме-
лее, смелее и шире, еще раз шире и еще раз смелее вербо-
вать молодежь...»1. Вряд ли кто будет оспаривать то, что
в данном случае призыв расстреливать на месте не более
чем выражение эмоций, и не более того. Это — что ка-
сается распоряжений о судьбе индивидуальных лиц. По
отношению к классовому противнику (конкретным соци-
альным группам) это уже была не риторика, для Ленина
это была данность классовой борьбы, перешедшей в фазу
гражданской войны. Если не мы их, то они нас — третье-
го не дано.
Когда Лев Каменев в период своего кратковременно-
го пребывания на посту председателя ВЦИК издал декрет,
отменяющий смертную казнь, Ленин пришел в бешенство:
«Вздор, — повторял он. — Как же можно совершить рево-
люцию без расстрелов? Неужели же вы думаете справить-
ся со всеми врагами, обезоружив себя? Какие еще есть
меры репрессии? Тюремное заключение? Кто ему придает
значение во время гражданской войны, когда каждая сто-
рона надеется победить?»2
Для Ленина гражданская война — это игра без пра-
вил. Он апеллирует к истории Великой французской бур-
жуазной революции, к истории Парижской Коммуны, убе-
ждая своих сторонников, что игра по правилам — это путь
к поражению, к гибели. Центральной формулой всей его
деятельности в этот период становится положение, выска-
занное им в работе «Очередные задачи Советской власти»
(март-апрель 1918 года): «Недостаточно быть революцио-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 9.С. 247.
2 Троцкий Л.Д. О Ленине. Изд. 2-е. М., 1924. С. 101.
315
нером и сторонником социализма или коммунистом во-
обще. Надо уметь найти в каждый особый момент то осо-
бое звено цепи, за которое надо всеми силами ухватиться,
чтобы удержать всю цепь и подготовить прочно переход к
следующему звену, причем порядок звеньев, их форма, их
сцепление, их отличие друг от друга в исторической цепи
событий не так просты, и не так глупы, как в обыкновен-
ной, кузнецом сделанной цепи»1.
Очевидно, Ленину была хорошо известна английская
поговорка: «Каждая цепь не крепче своего самого слабого
звена». Но и в этом положении присутствует вера в актив-
ного человека, способного подчинить своей воле реаль-
ность, способного к преобразованию этой реальности.
Уже находясь у власти, Ленин пытается в процессе
становления всей социально-политической и экономиче-
ской конструкции придать ей системный характер. Явно
видно, что это у него не получается. И это его, несомнен-
но, мучило. Он пытался создать систему власти, способ-
ную к самоконтролю, но при этом остающуюся сверх-
централизованной. Он явно видел нарастающую концен-
трацию власти в партийном аппарате, и пытался найти
противовес. Именно этой проблеме посвящена одна из его
последних работ — «Как нам реорганизовать Рабкрин»,
в которой он призывает «превратить пленумы ЦК в выс-
шие партийные конференции, собираемые раз в 2 месяца
при участии ЦКК. А эту ЦКК соединить... с основной ча-
стью реорганизованного Рабкрина»2. Но это более смахи-
вает на политическую алхимию.
До 1920 года, до краха знаменитого «похода на Вар-
шаву» он сохраняет надежду раздуть пламя мировой ре-
волюции. С 1918 па 1920 год он неоднократно заявляет о
близком ее начале. Трудно сказать, что это было: своеоб-
разный пиар, попытка внушить массам оптимизм, веру в
необратимость революционных перемен, или искренняя
’ Ленин В.И. ПСС. Т. 36. С. 206.
2 Там же. Т. 45. С. 384.
316
жажда мировых классовых битв. Но когда он осознает,
что надежда на близкую мировую революцию становит-
ся все более и более призрачной (хотя в ленинских тек-
стах 1922—1923 гг. мировая революция по-прежнему по-
дается как неизбежность мирового революционного про-
цесса), а вокруг Кремля лежит разоренная и озлобленная
крестьянская страна, не принимающая «военный комму-
низм», он делает резкий (не все достаточно представля-
ют себе, насколько резкий!) поворот, преодолевает чудо-
вищное сопротивление внутри своей собственной пар-
тии (к тому времени качественно весьма изменившейся),
признает право на легализацию рыночных отношений (как
единственный выход из хозяйственного тупика) и начина-
ет строить государственный капитализм на уже совершен-
но иной социально-экономической основе.
В мемуарах бывшего секретаря Сталина Бориса Бажа-
нова, бежавшего на Запад, содержится пассаж о том, что
в 1922 году секретарши Ленина Гляссер и Фотиева спра-
шивали Ленина, означает ли нэп крах коммунистической
теории. Ленин якобы ответил им так: «Конечно, мы про-
валились. Мы думали осуществить новое коммунистиче-
ское общество по щучьему велению. Между тем, это во-
прос десятилетий и поколений. Чтобы партия не потеряла
душу, веру и волю к борьбе, мы должны изображать пе-
ред ней возврат к меновой экономике, к капитализму как
некоторое временное отступление. Но для себя мы долж-
ны ясно видеть, что попытка не удалась, что так вдруг пе-
ременить психологию людей, навыки их вековой жизни,
нельзя. Можно попробовать загнать население в новый
строй силой, но вопрос еще, сохранили ли бы мы власть
в этой всероссийской мясорубке»1. Данный тезис резко
контрастирует с последними печатными работами Лени-
на, который сохранил неизменным главное — убеждение в
том, что обладание государственной властью в конечном
1 Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1990.
С. 116-117.
317
итоге поможет сохранить контроль за социально-эконо-
мическими процессами и переломить ситуацию. (См. ра-
боты «О кооперации», «Лучше меньше, да лучше».) Скорее
всего, данный пассаж из воспоминаний Бажанова вобрал
в себя отголоски реальных дискуссий, которые шли сре-
ди старых большевиков, и был выдан Бажановым за лич-
ное мнение Ленина. Но то, что в последние годы взгля-
ды Ленина изменились, он признал сам в работе «О коо-
перации»: «Мы вынуждены признать коренную перемену
всей точки зрения нашей на социализм»1. Однако време-
ни для детального анализа этой коренной перемены Ис-
тория Ленину уже не оставила.
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 45. С. 376.
Глава 7
1917 год. ТРИУМФ БОЛЬШЕВИЗМА
1917 год явился «звездным часом» большевизма, его
«моментом истины», когда все потенции этого политиче-
ского движения были реализованы ради достижения кон-
кретного результата — взятия власти. Сам захват власти
произошел в момент острого системного кризиса государ-
ственности и экономики России. Но природа этого кри-
зиса, вопреки схемам, построенным в советское время в
контексте т.н. «исторического материализма», в самой ма-
лой степени была связана с активизацией классовой борь-
бы пролетариата.
Самодержавие, как форма политической организации
российской государственности, было обречено с того мо-
мента, когда в легальном русском сатирическом журнале
появилась первая карикатура на царя, а интимная жизнь
царских покоев стала достоянием не сплетен узкого кру-
га столичной знати, а массовых слухов. Тем самым была
уничтожена сакральность символа власти в массовом вос-
приятии. Священное и предначертанное свыше оказа-
лось вполне земным и обыденным.
Десакрализация символа сама по себе не была бы
столь важна, если бы не сопровождалась кризисом всей
системы власти, обусловленным мировой войной и той
новой ролью, которую начинает играть в этой ситуации
политизированная верхушка русской буржуазии. В усло-
виях войны экономическая власть гораздо более чем в пе-
риод стабильности нуждается во взаимодействии с поли-
тической властью. То, с чем мирились в мирные годы, ста-
ло весьма болезненным и раздражающим в годы войны.
319
И дело здесь не только в зависимости от опеки государ-
ства и ограничении в получении прибыли (они были бо-
лее чем относительны) — здесь уже весьма большую роль
играет чисто психологический момент. Верхушка русской
буржуазии впервые почувствовала вкус к власти.
Мировая война сыграла свою роль и в том смысле,
что сделала ранее немыслимое и невозможное возмож-
ным — она обеспечила поддержку политическим притя-
заниям русской буржуазии на Западе, со стороны запад-
ноевропейских лидеров, заинтересованных в том, чтобы
Россия продолжала войну в составе антигерманской коа-
лиции. В любой другой момент политическая революция
в России быстро могла оказаться в международной изоля-
ции. Мировая война привела Россию к финансовому кри-
зису, превратив во вселенского должника. Мировая вой-
на снабдила винтовками миллионы «мужичков». Мировая
война качественно изменила состав офицерского корпу-
са российской армии, во много раз увеличив процент т.н.
«офицеров военного времени» — вчерашних инженеров,
учителей, студентов и выходцев из нижних чинов.
На этом фоне деятельность т.н. Прогрессивного бло-
ка, образовавшегося в 4-й Государственной думе в авгу-
сте 1915 года, выглядит вполне рационально, а его притя-
зания на политическую власть — вполне логично и обос-
нованно.
Блокирование самодержавием легитимных попыток
создать центр власти, независимый от власти царя, вы-
нужденно толкали политическую оппозицию на поиск об-
ходных путей. В этой ситуации единственно возможным
вариантом действий оставался дворцовый переворот. Вся
логика деятельности оппозиционных буржуазных кругов
вела именно к заговору, к дворцовому перевороту.
Знаменитая речь П.Н. Милюкова в Думе 1 ноября
1916 года на тему «глупость или измена?», в которой он
позволил себе обвинить царскую фамилию в желании за-
ключить сепаратный мир с Германией за спиной народа,
320
а супругу царя — едва ли не в шпионстве, — эта знамени-
тая речь, по воспоминаниям Екатерины Кусковой, сыгра-
ла более революционизирующую роль, чем все «закулис-
ные махинации» революционных партий. Дискредитация
царской фамилии, судя по всему, должна была подгото-
вить почву для дворцового переворота, упреждающего ре-
волюцию. Фактически же эта речь подготовила массовую
почву для революции. Растиражированная на гектографах
и простых пишущих машинках, эта речь превратилась в
прокламацию, которая распространялась среди офицеров,
чиновников, интеллигенции, рабочих, внушая отвращение
к царствующему монарху. Но тем самым подвергался глу-
бокому сомнению сам принцип абсолютной монархиче-
ской власти.
Если верить С.П. Мельгунову1 (а его книга основана на
вполне объективных данных), уже осенью 1916 года в Пет-
рограде активизируются группы заговорщиков, связанных
с легальной (в том числе и думской оппозицией) посред-
ством масонских, или квазимасонских, лож. Не суть важ-
но, было ли русское политизированное масонство истин-
ным и связанным с «Великом Востоком», или нет. Глав-
ное в том, что эти ложи помогли объединить на какое-то
время интересы различных политических и социальных
групп — от представителей социалистических партий до
великих князей. И не только объединить, но и придать
всей деятельности оппозиции и заговорщиков единый
вектор. В попытке оседлать рабочее движение с целью
удержать ситуацию в стране в случае дворцового перево-
рота под контролем, заговорщики не учли, что сами сво-
ей деятельностью способствуют революционизации мас-
совых настроений. И, одновременно, подталкивают рево-
люционные партии к более активной пропагандистской
деятельности. Между тем это было именно так. Об этом
1 См.: Мельгунов С.П. На путях к дворцовому перевороту. Париж,
1932.
321
свидетельствует в своих мемуарах видный большевик, в то
время — член Русского бюро ЦК РСДРП(б) и связной ме-
жду Русским и Заграничным бюро ЦК партии А.Г. Шляп-
ников. Этот человек, вступивший в РСДРП еще в 1901
году, до раскола на большевиков и меньшевиков, являл-
ся хранителем традиций русского рабочего революцион-
ного движения и был глубоко убежден в предначертанно-
сти пролетарской революции и избранности пролетариа-
та как класса-преобразователя: «Все мы, большевики того
времени, были единодушны в том, что основными двига-
телями грядущей революции во время войны будут про-
летарии и крестьяне, одетые в серые шинели»1.
А.Г. Шляпников, находившийся в то время в Петро-
граде и связанный со многими представителями думской
оппозиции, свидетельствует о том, что буржуазная оппо-
зиция, поддерживаемая фракциями меньшевиков и трудо-
виков, готовила массовые выступления в поддержку Госу-
дарственной думы в день ее предполагаемого открытия 14
февраля 1917 года. В своих мемуарах он сообщает о собра-
нии, состоявшемся накануне 14 февраля на квартире при-
сяжного поверенного Гальперна (как выяснилось впослед-
ствии — видного масона): «Собрание у Гальперна было по-
священо предполагавшемуся выступлению в день открытия
Государственной Думы. На нем присутствовали: от фрак-
ции меньшевиков — Н.С. Чхеидзе, Скобелев; от социали-
стов-революционеров — А.Ф. Керенский и Александрович
(он же Дмитриевский, он же Пьер Ораж)2; от большевиков
был один я. Там же присутствовали: Н.Д. Соколов, хозяин
квартиры Гальперн и еще несколько человек, имена и фа-
милии которых не сохранились в моей памяти.
На этом собрании мне поставили вопрос о том, как
мы относимся к тому движению, которое подготовляет-
1 Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. Т. 2.
М., 1992. С. 20.
2 Впоследствии примкнул к партии левых эсеров, был заместите-
лем председателя ВЧК, на следующий день после событий 6 июля 1918
года расстрелян большевиками.
322
ся в населении Петрограда и связывается с днем откры-
тия заседаний Государственной Думы. Я заявил, что наша
партия решительно не согласна обманывать рабочих на-
деждами на Государственную Думу и ее «прогрессивный
блок». Мы будем выступать, как и раньше, с разоблачени-
ем политики Государственной Думы; в противовес едине-
нию с ней и борьбе через нее будем призывать к немед-
ленной борьбе с царизмом...»1.
Надо, однако, отметить, что большевистская органи-
зация Петрограда не превышала в то время 1500 чело-
век (по официальным данным — около 2000). Ни легаль-
ной, ни нелегальной газеты у большевиков в тот момент
не было, а размноженные на гектографе листовки распро-
странялись только на крупных заводах. Устная агитация
велась также весьма слабо из-за нехватки пропагандист-
ских кадров. Петербургский комитет партии был обес-
кровлен арестами, а Русское бюро ЦК насчитывало, как
уже говорилось выше, всего трех человек — П.А. Залуц-
кого, А.Г. Шляпникова и В.М. Молотова (Скрябина), на-
ходившихся на нелегальном положении. Влияние больше-
виков в Петрограде было незначительным, хотя и преуве-
личивалось их политическими противниками. Московская
организация, насчитывающая не более 600 человек, поль-
зовалась, по крайней мере, большим (по сравнению с Пет-
роградом) влиянием среди студенчества и интеллигенции.
Еще хуже обстояло дело в провинции, где численность ор-
ганизаций редко где превышала сто человек.
Шляпников в своих мемуарах сообщает, что на квар-
тире у Гальперна он заявил о том, что большевики не со-
бираются препятствовать выступлению 14 февраля, но
поддерживать демонстрации в защиту Думы и «думского
министерства» своим авторитетом не будут. Скорее все-
го, так и было. Шляпникову, а через него и верхушке пи-
терских большевиков, было известно о подготовке двор-
1 Шляпников А.Г Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. Т. 2.
М.» 1992. С. 50.
323
цового переворота (Шляпников называет в качестве сво-
его информатора Н.Д. Соколова). Вот изложение данного
сюжета самим Шляпниковым: «План заговорщиков состо-
ял в том, чтобы, опираясь на верхи воинских частей, аре-
стовать Николая Второго, принудить его к отречению от
престола в пользу сына Алексея. При Алексее предпола-
галось организовать регентство с Михаилом Александро-
вичем во главе, а кн. Львова поставить во главе министер-
ства, пользующегося доверием «общества»1.
Примерно так же излагает план переворота и С.П. Мель-
гунов в своем исследовании. Приезд с фронта в январе
1917 года в Петроград генерала Крымова и его встре-
чи с высокопоставленными представителями оппози-
ции, фиксировавшиеся охранкой ночные беседы офице-
ров с нижними чинами в гвардейских частях, фрондиро-
вание отдельных членов императорской фамилии — все
это говорит о том, что подготовка дворцового переворо-
та действительно имела место. Невозможно сегодня уста-
новить, как далеко зашли в своих действиях заговорщики.
Попытка устроить какие-то «события» 14 февраля прова-
лилась, и Керенский, если верить Шляпникову, обвинял в
этом большевиков и его лично2. Однако пропагандистские
акции меньшевиков и эсеров не пропали даром, чему весь-
ма способствовала нехватка продовольствия в Петрогра-
де, вылившаяся в настоящий продовольственный кризис.
Некоторые историки считают, что этот кризис был орга-
низован искусственно, в рамках подготовки к дворцово-
му перевороту. Это невозможно доказать, но трудно себе
объяснить, почему составы с сибирским зерном (а в Си-
бири летом 1916 года собрали неплохой урожай) застре-
вали на узловых станциях.
Так или иначе, но в Петрограде начинаются забас-
товки и демонстрации. На улицы Петрограда вышли го-
1 Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. Т. 2.
М., 1992. С. 51.
2 Там же, с. 54.
324
лодные женщины, в демонстрациях принимают активное
участие не только рабочие, но и так называемая «чис-
тая» публика. Запасные батальоны Волынского, Преоб-
раженского и Литовского полков, выведенные на улицы,
практически бездействовали, а уже 27 февраля в казар-
мах этих полков начался форменный бунт. Стоит отме-
тить, что один из инициаторов этого бунта, фельдфебель
Волынского полка Т.П. Кирпичников был позднее награ-
жден Временным правительством Георгиевским крестом
и произведен в прапорщики. Никакого отношения к ре-
волюционным партиям Кирпичников не имел. В период
с 25 по 27 февраля солдаты неоднократно поддерживали
демонстрантов, а затем стали открыто переходить на сто-
рону восставшего народа. Более того, на улицах Петрогра-
да во время столкновения народа с полицией, на сторону
восставших перешли и казаки, повернувшие оружие про-
тив полиции и жандармов.
Последовавший вечером 26 февраля указ об отсроч-
ке открытия Государственной Думы фактически подтолк-
нул депутатов к более активным действиям. В ночь на 27
февраля частное совещание членов Думы, проходившее в
Полуциркульной зале Таврического дворца, поручило сво-
ему Совету старейшин выбрать Временный комитет Госу-
дарственной Думы, причем задачи этого комитета вначале
были ограничены лишь «восстановлением порядка и сно-
шениями с государственными учреждениями и лицами,
имевшими отношение к движению». Все призывы немед-
ленно взять власть в свои руки и объявить Думу Учреди-
тельным собранием были отвергнуты. Вечером 27 февраля
представителями социалистических партий (количество
большевиков было минимальным) был создан Петроград-
ский Совет рабочих депутатов, разместившийся также в
Таврическом дворце. До определенного момента Времен-
ный комитет Государственной думы не выдвигал никаких
притязаний на власть, а просто формировал правительст-
во во главе с князем Г.Е. Львовым. Чтение мемуаров участ-
325
ников этих событий оставляет ощущение, что до 2 марта
большинство действующих лиц думской оппозиции либе-
рального толка полагало, что все происходящее — в рам-
ках дворцового переворота, — и никаких сомнений в по-
ложительном исходе дела не испытывало. В то же время
появление Петроградского Совета, а еще более — Испол-
нительного комитета этого Совета, внесло в развитие си-
туации новые штрихи. Это революционизировало массу и
дало ей совершенно другие ориентиры, отличные от тех,
которые выставляли лидеры либерального движения.
Характерно, что когда 1 марта на совместное заседа-
ние Временного комитета Думы и членов формирующе-
гося Временного правительства явилась депутация Ис-
полкома Петроградского Совета во главе с Н.С. Чхеидзе
и Ю.М. Стекловым, предложившая обсудить условия под-
держки Временного правительства со стороны «демократи-
ческих организаций», при дискуссии пункт о форме прав-
ления в будущей России был снят с обсуждения. Как раз в
это время представители Временного комитета Думы вели
переговоры с великим князем Михаилом о его возможном
регентстве. Однако участники переговоров не учли быст-
рой радикализации настроений петроградских демократи-
ческих слоев населения и петроградского гарнизона.
Фактически в Петрограде в конце февраля — на-
чале марта 1917 года параллельно происходили два
процесса — попытка дворцового переворота, при дос-
таточно широком участии представителей правящей
верхушки, а, с другой стороны, быстро развивающая-
ся революционная ситуация, обусловленная как кри-
зисом власти, так и массовым недовольством экономи-
ческим и политическим положением в стране» Эти два
процесса как бы «наложились» друг на друга, что бло-
кировало «иммунную систему» самодержавия, дейст-
вие его защитных механизмов»
Именно в этом разгадка скоротечности и относи-
тельной легкости падения самодержавия в России. Свою
326
роль в этом сыграла и позиция верхушки генералитета,
не совсем адекватно воспринявшей происходящие собы-
тия. В отречении Николая Второго эти люди видели един-
ственный шанс спасти Россию от анархии и продолжить
войну. По этой же причине русский генералитет не под-
держал идею военного подавления «Петроградского бун-
та». Есть все основания полагать, что командование ар-
мии сознательно не пошло на крайние меры, т.к. для того,
чтобы «потушить революционное движение», было необ-
ходимо снять с фронта несколько дивизий. Но это могло
сказаться на ходе боевых действий. Кроме того, не исклю-
чалась возможность, что в этом случае быстро справить-
ся с «мятежниками» не удастся, а это означало граждан-
скую войну в тылу в то время, когда положение на фрон-
те продолжало ухудшаться. Это повело бы к подписанию
сепаратного мира, а сама мысль об этом казалась русским
генералам ужасной. А.Г. Шляпников ссылается на воспо-
минания генерала Лукомского, который следующим об-
разом оценивал складывающуюся тогда ситуацию: «Ре-
шение подавить революцию силой оружия, залив кровью
Петроград и Москву, не только грозило прекращением на
фронте борьбы с врагом, а было бы единственно возмож-
ным только именно с прекращением борьбы, с заключе-
нием позорного сепаратного мира. Последнее же было так
ужасно, что представлялось неизбежным сделать все воз-
можное для мирного прекращения революции — лишь бы
борьба с врагом на фронте не прекращалась»1. По этой
же причине генералитет предпринял откровенное давле-
ние на царя через генерала Рузского, хотя сам Рузский в
разговоре с императором предпочел ссылаться на мнение
председателя Думы Родзянко.
Отречение Николая Второго от престола от своего
имени и от имени своего сына, цесаревича Алексея, (как
мы сегодня знаем — не соответствующее закону о пре-
1 См.: Шляпников АТ. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год.
Т. 2. М., 1992. С. 241.
327
столонаследии, а потому нелегитимное) было следстви-
ем невероятного стечения объективных и субъективных
факторов и обстоятельств. Но к этой ситуации самодер-
жавие пришло само, в силу своих внутренних противо-
речий. И даже попытка перехитрить Историю, а именно
отказ Михаила принять престол с указанием на то, что
только Учредительное собрание должно решить вопрос о
будущем строе России, попытка дать шанс монархии воз-
родиться, привела к обратному — нарастанию анархии.
Как действовали в этой ситуации находившиеся в Рос-
сии большевики, каковы были их оценки происходящих
событий?
С момента начала революционных событий петро-
градские большевики активизировали свою пропаганди-
стскую деятельность в армейских казармах. Но полиция
сработала на опережение, и утром 26 февраля собравший-
ся на свое заседание Петербургский комитет большеви-
ков был арестован. Члены Бюро ЦК и несколько членов
ПК избежали ареста. Оставшийся на свободе член Бюро
Шляпников на основе Выборгского районного комитета
создает новый ПК. Однако уже вечером 27 февраля аре-
стованные члены прежнего ПК были освобождены рево-
люционной толпой. Рядовые большевики, по воспомина-
ниям Шляпникова, уже в тот момент требовали оружие и
были готовы на самые активные действия. Руководящая
верхушка большевиков в самом Петрограде насчитывала
не более десятка человек. Разумеется, они принимали ак-
тивное участие в разворачивающихся событиях, но скорее
как статисты, нежели руководители. Уличные события но-
сили стихийный характер. Главной задачей большевиков
было внести свои лозунги в массовое сознание, овладеть
настроениями толпы, но их для этого было слишком мало.
Среди большевиков в тот момент, и это признает Шляпни-
ков, не было единства в ответе на вопрос: что можно ожи-
дать от развивающихся событий? А ведь именно от трез-
вой оценки происходящего зависело и адекватное ситуа-
ции содержание лозунгов.
328
Часть членов ПК склонялась к идее создания боевых
рабочих дружин (в традициях 1905 года), сам Шляпников
настаивал на том, что главным в действиях большевиков
должна быть пропаганда в казарме, присоединение армии
к революционному движению. Без этого победа револю-
ции, считал Шляпников, в принципе невозможна. Поэто-
му большевики призывают рабочих к братанию с солдата-
ми. Одновременно в ход были пущены лозунги всеобщей
всероссийской стачки, свержения самодержавия, созда-
ния «народной республики» и Временного революцион-
ного правительства. По сути, все эти лозунги были заим-
ствованы из арсенала первой русской революции. Одна-
ко события развивались с такой быстротой, что питерские
большевики оказались в положении не ведущих, а ведо-
мых, и в дальнейшем им приходилось в какой-то мере
адаптироваться к ситуации, а не создавать ее.
Малочисленность большевиков и их некоторая дезор-
ганизация предопределили и их малое представительство
в Совете рабочих депутатов, а затем и в Исполкоме Со-
вета. Шляпников вспоминал, что первое заседание Совета
происходило довольно сумбурно и избрание членов Ис-
полкома носило случайный характер. Кто первым явился
и напомнил о себе — того и избрали. Правда, Шляпникову
удалось «погасить» кандидатуру Хрусталева-Носаря, быв-
шего в 1905 году председателем первого Петроградско-
го Совета, а затем ставшего едва ли не монархистом. Но
это был единственный отвод. Заседания Исполкома Сове-
та проходили уже более организованно и деловито. В пер-
вые дни из примерно 30 членов Исполкома Совета толь-
ко шестеро (А.Г Шляпников, П.А. Залуцкий, В.М. Моло-
тов, К.И. Шутко и два солдата питерского гарнизона) были
большевиками, и еще два человека (эсер — интернацио-
налист П. Александрович и член «междурайонной» орга-
низации РСДРП Юренев) поддерживали в основном их
программные заявления. Однако среди членов Исполкома
было много социал-демократов левого толка (на платфор-
329
ме Циммервальда), что создавало на первых порах благо-
приятные условия для работы большевиков. Пока Испол-
ком решал чисто технические вопросы о вооружении ра-
бочих, об организации рабочей милиции и комиссариатов,
вводил демократические порядки в армии (приказ № 1) и
т.п. — особых разногласий между большевиками и пред-
ставителями других социалистических партий не было.
Камнем преткновения стал лозунг большевиков о созда-
нии Временного революционного правительства из пред-
ставителей всех социалистических партий. Меньшевики
и эсеры-оборонцы выступали за передачу власти буржуа-
зии, а Петроградский Совет рассматривали как некое по-
добие революционного парламента, с помощью которого
они смогут влиять на принятие решений. Вопрос о вла-
сти развел большевиков и их оппонентов по разные сто-
роны революционного потока и положил начало стреми-
тельно нараставшей конфронтации. Вторым дискуссион-
ным вопросом, еще более усилившим эту конфронтацию,
стал вопрос об отношении к войне. Большевики не при-
няли лозунг «революционного оборончества» и не пре-
кратили антивоенную пропаганду.
Позицию Русского Бюро ЦК и Петербургского коми-
тета в тот момент признали правильной все крупные рос-
сийские организации РСДРП, за исключением москов-
ской. Поддержав антивоенные и интернационалистские
лозунги питерцев, московская организация заняла само-
стоятельную позицию в вопросе о поддержке Временно-
го правительства. Московский комитет, в котором веду-
щую роль играли М.Ольминский, И. Скворцов-Степанов
и В. Соловьев, считал, что есть все основания поддержать
Временное правительство постольку, поскольку оно чест-
но исполнит принятые на себя обязательства, а потому не
стоит слишком торопить события1. Однако позиция мос-
ковских большевиков все же отличалась от позиций мень-
1 См.: Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год.
Т. 2. М., 1992. С. 369—370.
330
шевиков и эсеров, готовых безоговорочно поддерживать
Временное правительство. Надо также отметить, что в не-
которых большевистских организациях (в том числе и мо-
сковской) раздавались голоса о необходимости объеди-
нения всех групп и фракций в единую социал-демократи-
ческую партию. Эти настроения были следствием общей
эйфории от легкой победы революции, но затем довольно
быстро сошли «на нет». Таким образом, уже через неде-
лю после создания Петроградского Совета рабочих депу-
татов наметилось противостояние большевистской фрак-
ции, с одной стороны, и влиятельного блока всех осталь-
ных левых партий — с другой.
Подобная расстановка сил заставляла большевиков
усилить организационную работу внутри собственной
партии, а также агитацию и пропаганду среди рабочих и
солдат. Уже 5 марта (в воскресенье) вышел первый номер
газеты «Правда», тираж которого составил 100 000 экз. и
раздавался бесплатно. Второй номер был уже платным, а
затем большевикам срочно пришлось искать людей, гото-
вых спонсировать это издание, ибо издержки были слиш-
ком велики. Одним из первых крупную сумму (3000 руб.)
внес Максим Горький, хотя в то время он не разделял
взглядов, пропагандируемых «Правдой». Статья «Соци-
ал-демократия и война», помещенная во втором номере
«Правды» от 7 марта, пропагандировала знаменитое воз-
звание Кинтальской конференции, призыв к прекращению
братоубийственной войны. В эсеровских и меньшевист-
ских газетах сразу же появились отклики, расценивающие
данную статью как «призыв к пораженчеству». Позиция,
занятая питерскими большевиками, рассматривалась их
политическими противниками как весьма уязвимая и ис-
пользовалась для дискредитации большевиков, особен-
но среди полуграмотной крестьянско-солдатской массы.
Редакция вышедшей 7 марта в Москве газеты «Социал-
демократ» в своих статьях старалась не слишком заост-
рять внимание на разногласиях с другой частью «револю-
331
ционной демократии», а предпочитала принимать реаль-
ность такой, как она есть, и искать точки соприкосновения
с меньшевиками и эсерами. Даже в самой питерской ор-
ганизации, по признанию Шляпникова, чувствовалось не-
довольство «слишком острой и резкой постановкой во-
проса об отношении к Временному правительству»1. Свое
неудовольствие высказывали и представители левой соци-
ал-демократической интеллигенции, близкой к большеви-
кам. Многие из них входили в Исполком Петроградского
Совета или другие советские организации, и с их мнени-
ем нельзя было не считаться.
С 1 марта 1917 года Совет объединил рабочее и сол-
датское представительство и стал называться Советом ра-
бочих и солдатских депутатов, причем эта идея принад-
лежала большевикам. Однако меньшевики и эсеры-обо-
ронцы использовали это обстоятельство для того, чтобы
размыть рабочее представительство в солдатской массе.
Манипулировать солдатскими голосованиями было го-
раздо легче, чем рабочими, как и убедить солдат в необ-
ходимости обороны «революционного Отечества» от ре-
акционера кайзера Вильгельма. Постепенно большевики
оказываются в Исполнительном комитете все в большей
изоляции, их призывы и заявления откровенно игнориру-
ются. На какое-то время новые ноты в ситуацию внес при-
езд в Петроград из сибирской ссылки бывшего депутата
4-й Госдумы от большевиков Муранова, члена ЦК партии
Джугашвили-Сталина и бывшего члена редакции «Прав-
ды» Каменева. Эти люди были настроены на сотрудни-
чество с «революционной демократией», т.е. с партиями
меньшевиков и эсеров, а потому принимали лозунги под-
держки Временного правительства и «революционного
оборончества». Позиции, занимаемые членами Русского
бюро ЦК, не нашли у приехавших из Сибири понимания.
Следствием этого стал конфликт, основной причиной ко-
1 Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. Т. 2.
М., 1992. С. 438.
332
торого послужила попытка вновь прибывших установить
контроль над редакцией газеты «Правда» и публикация в
этой газете ряда весьма двусмысленных статей.
Это привело к выяснению отношений между «уме-
ренными» и радикалами в самой питерской организации
большевиков. Позиции радикалов оказались сильнее, и
Муранов вместе со Сталиным вынуждены были признать
ошибочность своих взглядов, оставив Каменева в оди-
ночестве. Радикалы взяли верх. Однако следствием это-
го стало дистанцирование от большевиков тех левых со-
циал-демократов, которые до этого служили «связующим
звеном» между большевиками и остальными социалиста-
ми. Они считали лозунг Временного революционного пра-
вительства малопригодным в данной ситуации, а позицию
большевистского руководства — неконструктивной.
В течение марта позиции большевиков внутри Ис-
полкома Петроградского Совета значительно ослабли,
но большевики пытались компенсировать потерю своего
влияния в центре усилением на местах. Они активизиру-
ют пропаганду в армии и на флоте, в крупных рабочих
коллективах, в советских учреждениях. Тактика больше-
виков в этот период сводится исключительно к лавиро-
ванию между революционно настроенным меньшинством
питерских рабочих и массовыми настроениями, лояльны-
ми по отношению к политике Петроградского Совета, а
потому — и к Временному правительству. В этой ситуации
большевикам оставалось только выжидать и вести плано-
мерную пропаганду своих лозунгов.
В то же время надо отметить, что политика, проводи-
мая Временным правительством, с самого начала была не-
адекватной реальной ситуации в стране, что способство-
вало быстрому нарастанию кризисных явлений.
Весьма сомнительным был государственно-правовой
статус Временного правительства. Действие старых зако-
нов фактически было приостановлено, а многочисленные
указы Временного правительства не имели реальных ме-
333
ханизмов их исполнения. Официально форму правления
должно было установить Учредительное собрание, но ни-
кто не знал, когда оно будет созвано. Авторитет Временно-
го правительства первые полтора месяца поддерживался
за счет эффективной пропагандистской кампании, органи-
зованной «революционной демократией», прежде всего —
посредством прессы и выступлений известных литерато-
ров и артистов. Но уже первый (апрельский) кризис Вре-
менного правительства показал, насколько быстро может
измениться настроение массы.
Административная деятельность правительства но-
сила сумбурный, если не сказать — хаотический харак-
тер. Члены правительства полагали, что организация ре-
волюционного порыва масс в некоторые приемлемые фор-
мы — дело Петроградского Совета, лидеры Исполкома,
в свою очередь, верили в «самоорганизацию масс». Быв-
ший управляющий делами Временного правительства В.Д.
Набоков впоследствии вспоминал: «В первое время была
какая-то странная вера, что все как-то само собою об-
разуется и пойдет правильным, организованным путем.
Подобно тому, как идеализировали революцию — «вели-
кая», «бескровная», — идеализировали и население. Име-
ли, например, наивность думать, что огромная столица,
со своими подонками, со всегда готовыми к выступле-
нию порочными и преступными элементами, может су-
ществовать без полиции или же с такими безобразными
и нелепыми суррогатами, как импровизированная, щедро
оплачиваемая милиция, в которую записывались профес-
сиональные воры и беглые арестанты. Всероссийский по-
ход против городовых и жандармов очень быстро привел
к своему естественному последствию. Аппарат, хоть кое-
как, хоть слабо, но все же работавший, был разбит вдре-
безги. И постепенно в Петербурге и Москве начала раз-
виваться анархия»1.
1 Набоков В.Д. Временное правительство И Страна гибнет сегодня:
Воспоминания. М.» 1991. С. 396.
334
Действительно, первые недели существования Вре-
менного правительства сопровождались форменным раз-
громом силовых структур. Уже на заседании 4 марта Вре-
менное правительство постановило упразднить особые
гражданские суды, охранные отделения, отдельный кор-
пус жандармов, железнодорожную полицию. 10 марта по-
следовал официальный указ об упразднении Департамен-
та полиции, а 19 марта — о расформировании отдельно-
го корпуса жандармов. Разумеется, все эти акты были во
многом следствием давления Исполкома Петросовета, но
можно предположить, что свою роль сыграла и давняя не-
любовь к репрессивным органам власти той либеральной
профессуры, что составила ядро Временного правитель-
ства. Тем самым Временное правительство само лиша-
ло себя не только важнейших инструментов реализации
власти, но и в буквальном смысле выбивало почву из-под
собственных ног. Что касается милиции, то появившееся
с большим опозданием Главное управление по делам ми-
лиции не имело четкой структуры и осуществляло лишь
самое общее руководство милицией, не слишком вмеши-
ваясь в дела местного начальства.
Губернские и уездные комиссары Временного прави-
тельства, назначаемые в основном из числа земских деяте-
лей, быстро увязли в текучке дел и в самой малой степени
могли контролировать ситуацию на местах. Как вспоми-
нал писатель Е. Лундберг, «уездные комиссары стали ис-
правниками, правда, честными и, подчас, с университет-
скими значками. Они заняты сплошь представительством,
борьбою с преступностью, земскими повинностями и вы-
дачею разного рода удостоверений»1. В деятельность мест-
ных Советов и их многочисленных комиссий уездные ко-
миссары, как правило, не вмешивались. А поскольку ме-
стные Советы контролировались в основном крайними
элементами «революционной демократии» (как правило,
1 Лундберг Е. Записки писателя. 1917—1920. Т. 1. Л., 1930. С. 81.
335
левыми эсерами) или большевиками, в провинции многие
проблемы решались явочным порядком, без оглядки на по-
зицию Временного правительства. Начинаются самочин-
ные захваты помещичьей земли, а иногда и имений, сек-
вестр отдельных частных предприятий. Применять силу в
большинстве подобных случаев представители Временного
правительства остерегались, репрессии применялись край-
не редко. Это вело к появлению массового настроения все-
дозволенности, к разрастанию анархии.
Одной из ключевых проблем, требующих немедлен-
ного разрешения, являлся земельный вопрос, упорядочи-
вание отношений между крестьянами и помещиками. Од-
нако Временное правительство ограничилось созданием
земельных комитетов, а затем — Главного земельного ко-
митета во главе с профессором политической экономии
Петроградского политехнического института А.С. Посни-
ковым, при запрещении любых форм решения земельно-
го вопроса до созыва Учредительного собрания. К подоб-
ным паллиативам Временное правительство прибегало и в
остальных социально-экономических вопросах, ссылаясь
на то, что в период ведения боевых действий на фронте
внутренняя политика требует особой осторожности. В ча-
стности, в рабочем вопросе правительство предпочита-
ло занимать положение арбитра, пытаясь как-то прими-
рить интересы буржуазии и рабочих, но тем самым лишь
провоцировало рабочих на предъявление все больших и
больших требований, а буржуазию — на проведение ло-
каутов.
Однако ситуация не оставалась постоянной и неиз-
менной, кризис приобретал системный характер. Отсут-
ствие единства мнений по большинству проблем среди
самих членов Временного правительства, явно видимый
страх превратить политическую революцию в социальную
(спровоцировать эскалацию экономических требований к
имущим слоям), усиливающаяся зависимость Временного
правительства от «революционной демократии», непроду-
336
манные, рассчитанные на внешний эффект высказывания
отдельных министров — все это вело к постоянным кон-
фликтам внутри самого правительства и, как следствие,
его дискредитации. В будущем ни один из составов Вре-
менного правительства так и не приступил к структурным
изменениям в экономике, хотя регулярно печатались про-
граммы экономических реформ.
В то же время нарастающий финансово-экономиче-
ский кризис не только заставлял усиливать de facto госу-
дарственное вмешательство в сферу экономики, но и под-
талкивал к проведению мероприятий в духе «государст-
венного социализма». К примеру, А.С. Посников объявил
себя приверженцем идеи государственного землевладения
уже на первом заседании Главного земельного комитета
19 мая 1917 года. В № 1 и 2 «Известий Главного земель-
ного комитета» были опубликованы статьи Н.П. Оганов-
ского, в которых фактически признавалось право кресть-
ян на помещичью землю. Это вызвало резкий протест со
стороны представителя Министерства юстиции в ГЗК
В.П. Семенова Тянь-Шанского, поддержанный обер-про-
курором 2-го Департамента Сената проф. И.М. Тютрюмо-
вым. Не менее противоречивой была политика, проводи-
мая министерством земледелия во главе с А.И. Шингаре-
вым. Настроенный крайне враждебно, по воспоминаниям
В.Д. Набокова, к Керенскому и «социалистическому боло-
ту», сам Шингарев способствовал созданию земельных ко-
митетов и передаче им необрабатываемых помещичьих зе-
мель. Позднее, уже находясь на посту министра финансов,
он же поддержал решение о повышении ставок подоход-
ного налога, что резко усилило враждебность имущих
классов к Временному правительству.
Еще большей враждебностью было встречено имущи-
ми классами введение хлебной монополии. На открыв-
шемся 20 марта (2 апреля) в Москве Всероссийском съезде
торгово-промышленных организаций созданная съездом
продовольственная комиссия отвергла правительствен-
337
ные предложения о хлебной монополии и о твердых це-
нах. Тем не менее, уже 25 марта (7 апреля) Временное пра-
вительство утвердило постановление о передаче хлеба в
распоряжение государства и временное положение о ме-
стных продовольственных комитетах. В постановлении о
хлебной монополии указывалось, что в случае обнаруже-
ния скрытых хлебных запасов таковые будут отчуждать-
ся в пользу государства по половинной цене. От этого
постановления до организации комбедов и продразвер-
стки, конечно же, дистанция известного размера, но сле-
дует признать, что первый робкий шажок в направлении
ущемления «священного» права собственности был сде-
лан уже 25 марта 1917 года. Глашатаями подобной поли-
тики выступали т.н. «советские экономисты», в том чис-
ле В.Г. Громан и известный аграрник-кооператор А.В. Чая-
нов, работавшие в период нэпа с большевиками и ставшие
затем жертвами сталинского режима. Парадокс заключал-
ся в том, отмечал Н. Суханов, что, будучи по своим убеж-
дениям правыми социал-демократами или народниками,
именно эти люди в 1917 году призывали к усилению госу-
дарственного вмешательства в экономику, т.е. к той эконо-
мической политике, которая через некоторое время ста-
нет ассоциироваться уже с большевизмом.
Надо отметить, что Временное правительство отдава-
ло себе отчет в том, что хлебная монополия есть один из
элементов «государственного социализма». Выступая на
съезде кооператоров, А.И. Шингарев указал, что если хлеб
становится государственной собственностью, то государ-
ство должно предоставить деревне необходимые ей про-
дукты — мануфактуру, железо, керосин и пр. — в должном
количестве по твердым ценам. Обеспечить подобные по-
ставки Временное правительство оказалось не в состоя-
нии ни весной, ни летом, ни, тем более, осенью 1917 года.
В условиях военного времени, дальнейшего роста инфля-
ции, бесконтрольных спекуляций частных банков, повсе-
местной остановки производства — обеспечение дерев-
338
ни необходимым минимумом товаров по твердым ценам
возможно было лишь при условии жесткого контроля за
системой товарного распределения, однако реального ме-
ханизма такого контроля у Временного правительства не
было, да и в условиях нарастающего кризиса и быть не
могло. Было лишь понимание того, что если излишки зер-
на выкачать по твердым ценам из деревни не удастся — в
городах начнется голод.
Таким образом, можно констатировать, что в своей
практической политике, вопреки декларациям и собствен-
ному желанию, Временное правительство уже с самого на-
чала было вынуждено исходить из признания необходи-
мости государственного регулирования экономики. Это
было вызвано в большей мере объективными факторами,
чем давлением «революционной демократии». В свою оче-
редь, российская буржуазия уже в марте 1917 года осоз-
нала, что это Временное правительство — не то прави-
тельство, которого она хотела и на которое она могла бы
рассчитывать. Начался процесс быстрого сужения соци-
альной базы новой власти.
Не менее противоречивым было положение в армии,
где после публикации знаменитого приказа № 1 (к со-
ставлению которого приложили руку солдаты-большеви-
ки А.Н. Падерин и А.Д. Садовский) начинается создание
выборных солдатских комитетов. Вначале этот процесс на-
чинается в частях Петроградского военного округа, а за-
тем распространяется и на фронтовые части. Солдатские
комитеты подчинялись Петроградскому Совету и осуще-
ствляли контроль за действиями командного состава. Не-
редко они отстраняли от командования монархически на-
строенных генералов и офицеров, бывали и случаи само-
суда. Впоследствии это привело к нарастанию конфликта
между солдатскими комитетами и офицерским составом.
Однако большинство комитетов оказалось под контролем
эсеров и меньшевиков, и вплоть до корниловского мятежа
большевики не имели устойчивой поддержки солдатской
339
массы. Это не означало, что они не вели своей пропаган-
ды и агитации среди солдат, но этой пропаганде чинили
препятствия прежде всего эсеровские и меньшевистские
солдатские комитеты. По воспоминаниям Шляпникова, в
конце марта и в начале апреля вся армия была охвачена
политической агитацией и борьбой различных направле-
ний. Шляпников признает: «В марте месяце влияние на-
шей партии на фронте было еще слабое»1. В то же время
уже в марте отмечались случаи братания российских и ав-
стро-немецких солдат, но происходило это не под влия-
нием пропаганды, а стихийно. Лозунги «революционного
оборончества» в какой-то мере спасали положение, по-
могая сохранять остатки дисциплины и нейтрализуя кон-
фликты между солдатской массой и офицерским корпу-
сом. Отсюда вытекала та парадоксальная ситуация, кото-
рую Шляпников определил следующим образом: «Русская
буржуазия с каждым днем убеждалась, что армию могут
двинуть в бой только «левые»... Союзники также настаи-
вали на продолжении войны, требуя перехода в наступле-
ние. Для выполнения задачи продолжения войны нужны
были «левые и чем левее, тем лучше»2.
Однако лозунги «революционного оборончества» гре-
шили внутренними противоречиями. Призывая вести вой-
ну против кайзера Вильгельма за революционную Россию,
за мир без аннексий и контрибуций, Временное прави-
тельство не могло обещать, что этот лозунг поддержат
союзники, которые вряд ли откажутся в случае победы
от аннексий и контрибуций. Получалось, что русская ар-
мия воюет безвозмездно — за интересы союзников. Вна-
чале полуграмотная солдатская масса не обратила внима-
ние на этот нюанс, но затем интернационалистская про-
паганда постепенно стала делать свое дело — и у солдат
стали возникать сомнения в истинности лозунгов Петро-
градского Совета и Временного правительства.
1 Шляпников А. Г. Семнадцатый год. Кн. 3. М.-Л., 1927. С. 55.
2 Там же, с. 61.
340
В конце марта в Петрограде была созвана Всерос-
сийская конференция представителей Советов. Бюро
ЦК РСДРП (б) накануне конференции, 28 марта 1917 года,
проводит совещание партийных работников. На совеща-
нии были заслушаны доклады с мест, доклад Бюро, а за-
тем проведена дискуссия по следующим вопросам:
1. РСДРП и Советы рабочих и солдатских депутатов.
2. Отношение к Временному правительству.
3. Отношение к войне.
4. Борьба с контрреволюцией.
5. Подготовка к Учредительному собранию.
6. Аграрный вопрос.
7. Восьмичасовой рабочий день.
Последние шесть вопросов соответствовали порядку
дня конференции представителей Советов.
На совещании проявились значительные разногла-
сия между радикальными и умеренными большевика-
ми, а, кроме того, выделилась численно небольшая, но
активная группа большевиков-оборонцев. Умеренных и
оборонцев совершенно не устраивал лозунг превраще-
ния империалистической войны в гражданскую, оборон-
цы настаивали на включение в текст резолюции пунк-
та о недопустимости дезорганизации армии, что, по су-
ществу, означало поддержку политики «революционного
оборончества». Формально образовалось три направле-
ния — радикальное, правое оборонческое и умеренный
центр. Первое направление возглавили Шляпников, За-
луцкий, Молотов, Коллонтай, Падерин, Скрыпник. Центр
был представлен фигурами Каменева, Сталина, Муранова,
Ногина, Серебрякова. Оборонцы были немногочисленны,
среди них наиболее активными были Авилов, Войтинский
и прапорщик Севрук.
На совещании по-прежнему отдельные делегаты с
мест ставили вопрос о необходимости объединения всех
социал-демократических групп и направлений в единую
партию, но эта тенденция не доминировала.
341
В конечном итоге совещание приняло согласованную
резолюцию (исправленный вариант резолюции Бюро ЦК)
следующего содержания:
«Признавая, что Временное правительство состоит из
представителей умеренно-буржуазных классов, связанных
с интересами англо-французского империализма; что воз-
вещенную им программу осуществляет оно лишь отчасти
и только под напором Советов рабочих и солдатских де-
путатов; что организующиеся силы контрреволюции, при-
крываясь знаменем Временного правительства... уже на-
чали атаку против Советов рабочих и солдатских депута-
тов; что Советы солдатских и рабочих депутатов являются
единственными органами воли революционного народа, —
совещание призывает революционную демократию:
1. Осуществлять бдительный контроль над действия-
ми Временного правительства в центре и на местах, по-
буждая его к самой энергичной борьбе за полную ликви-
дацию старого режима.
2. Сплотиться вокруг Советов рабочих и солдатских
депутатов, как выдвинутых революцией центров органи-
зации революционных и демократических сил, единствен-
но способных в союзе с другими прогрессивными силами
охранять от попытки царистской и буржуазной контрре-
волюции и упрочить и расширить завоевания революци-
онного движения»1.
Характер резолюции говорит о том, что в данный мо-
мент партия большевиков не слишком отличалась от ос-
тальных партий «революционной демократии», занимая в
ее рядах почетное место на левом фланге, но не проявляя
излишней радикальности и агрессивности по отношению
к Временному правительству. Более того, Каменев неод-
нократно высказывал мысль о том, что революционной
демократии в дальнейшем необходимо будет от простой
поддержки Временного правительства переходить к по-
литике сотрудничества и, возможно, даже войти в его со-
1 Шляпников А.Г. Семнадцатый год. Кн. 3. М.-Л., 1927. С. 210.
342
став. По его мнению, это было совершенно логично. Соб-
ственно говоря, логика Каменева исходила из тактических
построений первой русской революции, когда большеви-
ки ставили своей целью вхождение (в случае победы рево-
люции) в гипотетическое Временное революционное пра-
вительство. Каменев ассоциировал с ним реальное Вре-
менное правительство 1917 года. Шляпников же и его
сторонники по левому крылу считали, что Временное ре-
волюционное правительство — дело будущего, и его созда-
ние многие связывали с волей Учредительного собрания.
Этой же точки зрения придерживались тогда и предста-
вители левого крыла партии эсеров, и левые меньшеви-
ки. Таким образом, можно констатировать, что четкого и
конкретного видения своих задач в революции у больше-
виков до возвращения из эмиграции Ленина не было. Тем
более не прослеживается желание ускорить каким-либо
образом ход событий и превратить данную революцию в
социальную. Речь шла лишь об упрочении и постепенном
расширении завоеваний революционного движения. Тако-
ва была позиция большевиков накануне приезда Ленина в
революционный Петроград.
Между тем Ленин при получении первых же сведений
о революции в России начинает разрабатывать варианты
возвращения на родину. Его оценка текущего момента ис-
ходит из признания факта захвата власти буржуазией. Но
уже в письме А.М. Коллонтай от 3 (16) марта он заявляет,
что «этот «первый этап первой (из порождаемых войной)
революции» не будет ни последним, ни только русским».
В этом же письме в сжатом виде дается программа дейст-
вий на ближайший период: «Ни за что снова по типу вто-
рого Интернационала! Ни за что с Каутским! Непременно
более революционная программа и тактика (элементы ее у
К. Либкнехта, у S. L. Р. в Америке, голландских марксистов
и т.д. есть) и непременно соединение легальной работы с
нелегальной. Республиканская пропаганда, борьба против
империализма, по-прежнему революционная пропаганда,
343
агитация и борьба с целью международной пролетарской
революции и завоевания власти «Советами рабочих депу-
татов» (а не кадетскими жуликами)»1.
Таким образом, следует констатировать, что с само-
го начала Ленин рассматривал события в России как на-
чальный этап общеевропейской революции, и не исключал
возможности переведения ее в фазу социальной (социа-
листической), ибо завоевание власти Советами рабочих
депутатов отождествлялось Лениным с диктатурой про-
летариата. Бросается в глаза, что Ленин явно игнориру-
ет проблему объективных социальных и экономических
предпосылок такой революции, а просто выводит ее не-
избежность из империалистической мировой войны, т.е.
он убежден в том, что эта война не может не закончить-
ся глубоким социально-экономическим кризисом и рево-
люционной ситуацией в Европе. В своем следующем пись-
ме от 4 (17) марта к Л.М. Коллонтай Ленин формулирует
и желательную партийную тактику: «вооруженное выжи-
дание, вооруженная подготовка более широкой базы для
более высокого этапа»2. Через несколько дней, в письме
к В.А. Карпинскому Ленин конкретизировал этот тезис:
«Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки но-
вому правительству, Керенского особенно подозреваем,
вооружение пролетариата — единственная гарантия, не-
медленные выборы в Петроградскую думу, никакого сбли-
жения с другими партиями»3. В мышлении Ленина явно
присутствуют ассоциации того, что происходит в России,
с событиями 1871 года во Франции. В письме Луначарско-
му в 20-х числах марта появляется тезис «через демокра-
тический переворот к коммуне».
Одновременно Ленин прорабатывает все возможные
варианты возвращения в Россию. Он отдает себе отчет в
том, что английское правительство не пропустит его, и,
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 49. С. 400.
2 Там же, с. 402.
3 Там же, с. 412.
344
скорее всего, попытается интернировать. Возращение че-
рез территорию Германии с разрешения берлинского пра-
вительства для него неприемлемо. Как за спасительную
соломинку он ухватывается за план Мартова проехать че-
рез Германию в обмен на интернированных в России нем-
цев. Но этот план практически не реализуем. 30 марта Ле-
нин узнает, что английское правительство не пропустило
через свою территорию лидера эсеров-интернационали-
стов В.М. Чернова. После этого он принимает предложе-
ние лидера Циммервальдского объединения Р. Гримма о
посредничестве перед германскими властями в вопросе о
возвращении российских эмигрантов через территорию
Германии. Ленин прекрасно понимал, что сам факт про-
езда через территорию враждебного государства будет ис-
пользован против него, но никакой другой возможности
попасть в революционную Россию у него не остается. Из-
вестно, что Мартов и его окружение вкупе с левыми эсера-
ми предлагали ждать санкцию на проезд через Германию
от Петроградского Совета. Однако Ленин рвется в Рос-
сию. Единственное условие: обставить этот проезд доста-
точным количеством свидетелей и исключить любые кон-
такты с представителями германских властей. Впрочем,
это слабая гарантия от нападок со стороны «социал-пат-
риотов», и это тоже вполне ясно Ленину. Он готов идти
даже на такие издержки, ибо в его планах ставка делает-
ся на овладение массовым сознанием, а это дело време-
ни, которого может и не хватить. Лидер левых меньше-
виков Л. Мартов, как известно, также вернулся в Россию
через территорию Германии, но уже в мае, и фактически
остался не у дел: все политические значимые роли к тому
времени были расхватаны. Правда, никаких обвинений в
шпионаже и пользовании германскими деньгами ему не
предъявляли.
Сразу же после получения первых известий о рево-
люции в России Ленин пишет свои знаменитые «Письма
из далека», причем особый интерес представляет первое
345
письмо. Его привезла в Петроград и передала 19 марта
в редакцию «Правды» А.М. Коллонтай. 21 марта пись-
мо было опубликовано, но редакция «Правды» позволи-
ла себе значительно сократить текст этого письма. Харак-
теризуя первый этап революции, Ленин обращает внима-
ние на следующие моменты: во-первых, за февральскими
событиями стоят четко очерченные (как результат осоз-
нанной классовой борьбы) классовые и партийные инте-
ресы; во-вторых, эти события обусловлены мировой вой-
ной и усилившимися за время войны связями русского
и западноевропейского капитала, что спровоцировало
заговор против Николая Романова; в-третьих, февраль-
ско-мартовская революция стала следствием временного
слияния совершенно разнородных классовых интересов,
совершенно противоположных политических и социаль-
ных стремлений. Временное правительство абсолютно не
свободно в своей деятельности, ибо зависит, с одной сто-
роны, от интересов стран Антанты, а с другой, вынуждено
считаться с массовыми революционными настроениями
и усилившимся влиянием революционных партий. Одна-
ко, поскольку все эти партии, за исключением большеви-
ков, идут на сотрудничество с буржуазий, большевики ни
в коем случае не должны блокироваться с этими партия-
ми, а обязаны проводить свою самостоятельную линию.
Смысл этой линии — добиться передачи всей власти Со-
ветам рабочих депутатов. У революционного пролетариа-
та России есть два союзника — масса полупролетарского и
мелкобуржуазного (главным образом, крестьянского) на-
селения, которую необходимо организовать и заинтере-
совать лозунгами мира, хлеба, свободы и земли, а также
международный пролетариат, прежде всего, пролетариат
воюющих стран. Аенин убежден в том, что русская рево-
люция ускорит процесс освобождения европейского про-
летариата из-под влияния социал-шовинистов, а это даст
возможность повести европейских рабочих под больше-
вистскими лозунгами. Тогда станет неизбежной и евро-
пейская революция.
346
Второе письмо посвящено отношениям между Вре-
менным правительством и пролетариатом. Ленин кон-
статирует, что пролетариат захвачен мелкобуржуазны-
ми настроениями, что он питает полное доверие к этому
правительству. Вхождение Керенского во Временное пра-
вительство на правах представителя Совета особо беспо-
коит Ленина, т.к. это означает готовность определенного
рода социалистов обслуживать интересы буржуазии, что
Ленин называет классическим образцом измены делу ре-
волюции и делу пролетариата. По его мнению, именно та-
кого рода измены и погубили революции XIX века.
В третьем письме Ленин подробно рассматривает
роль народной милиции в деле овладения государствен-
ной властью. По Ленину, милицией должен стать практи-
чески весь вооруженный пролетариат вкупе с беднейши-
ми слоями населения. То, что создало Временное прави-
тельство — буржуазная антинародная милиция. Поэтому
создание народной милиции — дело ближайшего будуще-
го. Четвертое и пятое письма посвящены проблемам мир-
ного окончания войны и «пролетарского государственного
устройства». В последнем из них Ленин выдвигает идею
создания в деревне особых Советов наемных сельскохо-
зяйственных рабочих (затем он станет называть их Со-
ветами батрацких депутатов), причем отдельно от Сове-
тов крестьянских депутатов. Можно предположить, что за
этой идеей стояло желание в случае необходимости вы-
дать мнение этих Советов за мнение всего крестьянства.
Для Ленина очень характерны эти подстановки — если он
не чувствовал социальной поддержки, он считал возмож-
ным создать ее видимость. А затем можно будет перело-
мить ситуацию с помощью массовой пропаганды. Пара-
доксально, но эта ленинская тактика в 1990-х годах вполне
сознательно (и удачно!) будет использоваться либераль-
ными реформаторами с прямо противоположными целя-
ми. Одновременно Ленин ставит задачей революции ор-
ганизацию пролетарской милиции как всеобщего органа
управления.
347
В это же время, в конце марта — начале апреля, в
швейцарской газете «Volksreeht» появляется ленинская
статья «О задачах РСДРП в русской революции», в кото-
рой прямо заявлено о том, что превращение империали-
стической войны в гражданскую уже началось. Из текста
следует, что Ленин видел два возможных сценария разви-
тия событий в России — или массовое восстание против
буржуазии, или превращение Учредительного собрания в
некое подобие Конвента (очевидно, предполагая получить
большинство в Учредительном собрании). Оба сценария
предполагали длительную борьбу за овладение массовым
сознанием, и Ленин не хочет терять ни минуты.
8 апреля (нов. ст.) Ленин пишет свое знаменитое
«Прощальное письмо к швейцарским рабочим», в кото-
ром заявляет: «Мы прекрасно знаем, что пролетариат Рос-
сии менее организован, подготовлен и сознателен, чем ра-
бочие других стран. Не особые качества, а лишь особенно
сложившиеся исторические условия сделали пролетариат
России на известное, может быть очень короткое вре-
мя застрельщиком революционного пролетариата всего
мира»1. Заканчивается письмо знаменательной фразой:
«Да здравствует начинающаяся пролетарская революция
в Европе!»2
Содержание данного письма перекликается с содержа-
нием первой речи, произнесенной Лениным в первые часы
после возвращения в Петроград в здании Финляндского
вокзала. Вот эта речь в изложении Н.Н. Суханова: «До-
роги товарищи, солдаты, матросы и рабочие! Я счастлив
приветствовать в вашем лице победившую русскую рево-
люцию, приветствовать вас как передовой отряд всемир-
ной пролетарской армии... Грабительская империалисти-
ческая война есть начало войны гражданской во всей Ев-
ропе... Недалек час, когда по призыву нашего товарища,
Карла Либкнехта, народы обратят оружие против своих
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 31. С. 91.
2 Там же, с. 94.
348
эксплуататоров-капиталистов... Заря всемирной социали-
стической революции уже занялась... В Германии все ки-
пит... Не нынче — завтра, каждый день может разразиться
крах всего европейского империализма. Русская револю-
ция, совершенная вами, положила ему начало и открыла
новую эпоху. Да здравствует всемирная социалистическая
революция!»1 Характеризируя свое впечатление от этой
речи, Суханов пишет, что будто бы к его глазам поднесли
«яркий, ослепляющий, экзотического вида светильник».
Но главное было впереди. Через несколько часов Ленин
выступит на собрании большевиков — участников Всерос-
сийского совещания Советов рабочих и солдатских депу-
татов, где впервые изложит свое видение ситуации и ее
дальнейшего развития. Суть его доклада — власть должна
перейти к Советам. А так как позиции большевиков в Со-
ветах слабы — необходима последовательная, системати-
ческая, упорная работа по разъяснению своей программы
и ошибочности программ других социалистических пар-
тий. Программу вообще надо изменить, прежняя явно ус-
тарела. Из этого вытекают следующие партийные задачи:
«1. Немедленный съезд партии;
2. Перемена программы партии, главное:
а) об империализме и империалистской войне,
б) об отношении к государству и наше требование
«государства-комммуны»,
в) исправление отсталой программы-минимум;
3. Перемена названия партии»2.
Ленин призывает к переименованию партии в комму-
нистическую и к обновлению Интернационала. Это скорее
демонстративный жест — Ленин тем самым подчеркива-
ет, что происходит разрыв с большевизмом 1903 — 1905
годов. Этот разрыв обусловлен уникальностью историче-
ской ситуации, создавшей, по мнению Ленина, все необхо-
1 Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 2. Кн. 3—4. М., 1991. С. 7.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 31. С. 110-111.
349
димые условия для коммунистического эксперимента. И в
этой ситуации Ленин готов послать к черту все объектив-
ные факторы и всю теорию. Но публично сделать это он
не может. Все тексты, написанные им в 1917 году, не име-
ют никакого теоретического значения — они лишь отра-
жают его умонастроение в ту или иную минуту, попытки
путем умственных спекуляций обосновать свою тактику
и хоть как-то связать ее с классическим марксизмом. Су-
ханов, присутствовавший на этом собрании большевиков
и слушавший выступление Ленина, свидетельствует о том
ошеломляющем впечатлении, которое данный доклад про-
извел на всех присутствовавших.
Основные положения этого доклада будут оформлены
в виде знаменитых «Апрельских тезисов» и опубликова-
ны в «Правде» под заголовком «О задачах пролетариата в
данной революции». Но, несмотря на радикальный харак-
тер многих своих положений, эти тезисы отнюдь не содер-
жали призыва к немедленной революции. Наоборот, Ле-
нин призвал своих соратников к терпеливой, настойчивой,
систематической просветительской работе среди масс.
За несколько часов пребывания на родине Ленин убе-
ждается в том, что т.н. «революционное оборончество»
весьма популярно и призывы к немедленному превраще-
нию империалистической войны в гражданскую в России
не пройдут. Он мгновенно перестраивается и принимает
лозунг революционной войны, но обставляет его рядом
условий, главнейшим из которых является переход вла-
сти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства, раз-
рыв с интересами капитала. Фактически этот лозунг никак
не противоречит его идее европейской революции, более
того, играет на эту идею. Ленин откровенно заявляет, что
революция не окончена, что она продолжается — и уже
одним этим ставит себя вне «революционной демокра-
тии». Он признает, что буржуазная революция в России
пошла значительно дальше необходимых (с точки зрения
классовых интересов буржуазии) пределов, он констатиру-
350
ет полное отсутствие насилия над массами, максимум ле-
гальности («Россия сейчас самая свободная страна в мире
из всех воюющих стран»1), но рассматривает эту ситуацию
не как базовую для утверждения демократических инсти-
тутов, а как великолепную стартовую площадку для вто-
рого этапа революции. Для него эта политическая свобо-
да не представляет особой ценности, он убежден, что это
временное явление, обусловленное спецификой истори-
ческой ситуации, и никаких восторгов по этому поводу
он не испытывает.
Отсюда и его программные лозунги: никакой под-
держки Временному правительству, не парламентская
республика, а республика «Советов рабочих, батрацких и
крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху».
Ленин призывает устранить полицию, армию, чиновниче-
ство, конфисковать помещичьи земли и передать их в рас-
поряжение Советов батрацких и крестьянских депутатов.
Характерно, что никаких Советов батрацких депутатов в
ту пору в России не было, но Ленина это мало смущает —
он уверен, что это дело ближайшего будущего. Еще один
характерный штрих — призыв немедленно слить все бан-
ки страны в один общенациональный банк и ввести над
ним контроль со стороны Советов. Чтобы быть правиль-
но понятым, Ленин уточняет: «Не «введение» социализма,
как наша непосредственная задача, а переход тотчас лишь
к контролю со стороны С.Р.Д. за общественным произ-
водством и распределением продуктов»2. При этом Ленин
подчеркивает, что речь идет о мирном развитии револю-
ции, через завоевание большинства в Советах. Однако те-
зис о всеобщем вооружении рабочих и превращении их
во всенародную милицию говорит о том, что и в этом во-
просе никаких иллюзий у Ленина не было, он был уверен,
что поступательное развитие революции рано или позд-
но приведет к гражданской войне.
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 31. С. 114.
2 Там же, с. 114.
351
На последнем месте Ленин поставил тезис об обнов-
лении Интернационала. Это признание того факта, что
если перевести русскую революцию в следующую фазу
не удастся, европейская революция становится делом да-
лекого будущего. Европейские проблемы в этот момент
отодвигаются на задний план. Цель определена — завое-
вание власти Советами. Под эту цель в последующие не-
дели разрабатывается тактика и ведется соответствующая
пропаганда.
На Ленина обрушивается критика не только со сто-
роны представителей «революционной демократии», но
и значительной части большевиков. Ленин к этому готов
и вступает в полемику. Его убеждают в том, что в столь
сложной экономической ситуации без организующей роли
буржуазии всему экономическому механизму грозит крах.
Ленин парирует: «Этот вывод буржуазный. Чем ближе
крах, тем насущнее устранение буржуазии».1 Строго го-
воря, никакой продуманной и разработанной экономиче-
ской программы у Ленина нет. Но есть интуитивное ощу-
щение, что в данной ситуации буржуазная экономика не
только малоэффективна, но и обречена. В известной сте-
пени это убеждение совпадает с точкой зрения тех эконо-
мистов, которые, подобно Громану и Чаянову, настаивают
на усилении государственного вмешательства в экономи-
ку. Ленин пока еще смутно представляет себе экономиче-
скую составляющую «пролетарского государства», но как
только он получит власть и выиграет гражданскую вой-
ну, будучи игроком и эмпириком, он увидит в идеях этих
людей единственно возможный (и приемлемый для него)
путь из экономического тупика. На протяжении несколь-
ких лет эти люди шли навстречу друг другу, пока особен-
ности российского исторического процесса не свели их
воедино в реализации нэпа.
Ленину внушают, что пролетариат не организован,
слаб, несознателен. Ленин соглашается — «верно!», но вы-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 31. С. 115.
352
воды из этого делает обратные тем, что содержатся в ре-
чах его оппонентов: необходимо бороться за этот проле-
тариат, разрушая его доверие к буржуазии и пропаганди-
руя лозунг «Вся власть Советам!». Главный довод в пользу
подобного поведения он приводит в своих знаменитых
«Письмах о тактике», заявляя, что революционно-демо-
кратическая диктатура пролетариата и крестьянства уже
осуществилась (в известной форме и до известной степе-
ни) — это и есть Совет рабочих и солдатских депутатов.
Дело не в названии, а в соотношении классов. Ленин убе-
ждает своих сторонников, что старые формулы — снача-
ла диктатура буржуазии, затем диктатура пролетариата и
крестьянства — уже устарели. Эти формулы надо сдать в
архив, как и некоторых «старых большевиков». В реаль-
ности (живой жизни, по выражению Ленина) уже сущест-
вует «чрезвычайно оригинальное, новое, невиданное, пе-
реплетение того и другого»1. Проблема лишь в том, что
Совет добровольно отдает власть буржуазии, превращаясь
в дискуссионный клуб. Необходимо бороться за влияние
в Советах, а для этого необходимо немедленное и реши-
тельное отделение пролетарских, коммунистических эле-
ментов движения от мелкобуржуазных. А затем сделать
почву под ногами мелкой буржуазии такой горячей, что
ей при некотором стечении обстоятельств просто придет-
ся взять власть. Причем Ленин не исключает, что буржуа-
зия в этом случае поддержит всевластие Чхеидзе, Цере-
тели, Стеклова и пр. по той простой причине, что они за
продолжение войны — ибо в данной ситуации для бур-
жуазии это главное.
Создание особой коммунистической партии, считает
Ленин, выгодно и в случае быстрой антибуржуазной рево-
люции, и в случае, если период мелкобуржуазного засилья
в Советах затянется на неопределенное время.
В статье «О двоевластии», опубликованной в «Прав-
де» 9 апреля, Ленин заявляет, что Временное правитель-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 31. С. 135.
353
ство нельзя свергнуть в данный момент, ибо оно держится
прямым соглашением с Петроградским Советом, и что его
вообще нельзя «свергнуть» (слово взято в кавычки самим
Лениным) обычным способом, пока Временное правитель-
ство опирается на поддержку Советов. В этой ситуации,
«чтобы стать властью, сознательные рабочие должны за-
воевать большинство на свою сторону: пока нет насилия
над массами, нет иного пути к власти»1.
Но отсутствие насилия не исключает реализации бур-
жуазной диктатуры — путем «обмана, лести, фразы, мил-
лиона обещаний, грошовых подачек, уступок неважного,
сохранения важного». Ленин призывает вскрывать связь
войны с интересами капитала, а потому желательности в
целях скорейшего окончания войны свержения власти ка-
питала. Ленин пропагандирует Советы депутатов как но-
вую форму государства по типу Парижской Коммуны, при-
чем такую форму, которая исключает реставрацию монар-
хии и затрудняет реставрацию буржуазного государства.
В этом ее отличие от парламентской республики, и глав-
ное ее достоинство Ленин видит в возможности непосред-
ственного участия масс в строительстве демократических
форм государственной жизни. Кроме того, он ссылается
на Маркса, который называл Парижскую Коммуну «от-
крытой, наконец, политической формой, в которой может
произойти экономическое освобождение трудящихся»2.
В течение апреля Ленин ведет упорную пропаганду
своих тезисов среди однопартийцев. К концу апреля он
добивается известных успехов. В значительной степени
ему помогли в этом события 20—21 апреля 1917 года, ко-
гда знаменитая нота министра иностранных дел Времен-
ного правительства П.Н. Милюкова от 18 апреля вызвала
массовое недовольство пролетарских масс и солдат Пет-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 31. С. 147.
2 См.: Маркс К. Гражданская война во Франции. Воззвание Гене-
рального Совета Международного Товарищества Рабочих. И Маркс К.,
Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 17. С. 346.
354
роградского гарнизона. В ноте явственно давалось понять
союзникам, что Россия будет воевать до победного кон-
ца и вряд ли откажется от участия в дележе добычи. Это
противоречило мартовской декларации Временного пра-
вительства — «за мир без аннексий и контрибуций». Мас-
сы вышли на улицу, состоялись демонстрации как про-
тив Милюкова, так и в его поддержку. Характерно, что
«чистая публика», демонстрировавшая в поддержку Ми-
люкова, несла транспаранты с лозунгами «Ленина и его
друзей — обратно в Германию!» Суханов по этому пово-
ду замечает: «Тут была злоба против проклятого Ленина,
которого обыватели припутали к кризису без всяких ос-
нований: Ленин в апрельские дни был тише воды, ниже
травы... Он пока еще только наблюдал события и учил-
ся у них...»1 Действительно, по свидетельству того же Су-
ханова, 22 апреля (Суханов ошибочно называет 21 апре-
ля) ЦК большевиков принял резолюцию, в которой было
заявлено, «что воспрещение Советом демонстраций они
считают «совершенно правильным и подлежащим безус-
ловному выполнению». Но этого мало, резолюция, кроме
того, гласила: «Лозунг «Долой Временное правительство»
потому не верен сейчас, что без прочного (т.е. сознатель-
ного и организованного) большинства народа на сторо-
не революционного пролетариата такой лозунг либо есть
фраза, либо сводится к попыткам авантюристического ха-
рактера...»2
Однако это не означает, что Ленин не пытался зон-
дировать массовые настроения на предмет восприятия
массами своей программы. 14 апреля в официозе Петро-
градского Совета газете «Известия» была напечатана (как
замечает Суханов, «безо всяких комментариев... и безо
всяких к тому оснований») резолюция рабочих питерского
завода «Старый Парвиайнен», в которой развивались ос-
новные положения ленинских тезисов: смещение Времен-
1 Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 2. Кн. 3—4. М., 1991. С. 109.
2 Там же, с. 117.
355
ного правительства, передача земли крестьянам, а фабрик
рабочим. Но это было только прощупывание настроений.
Показательно, что Ленину во время кризиса 20—21 апреля
даже пришлось сдерживать некоторых наиболее активных
членов Петербургского комитета большевиков во главе с
С.Я. Багдатьевым, призывавших к немедленному сверже-
нию Временного правительства.
Кризис 20—21 апреля имел главным своим последст-
вием откровенное и уже ничем не прикрытое блокирова-
ние либеральных кругов и «социал-патриотического боль-
шинства» Петроградского Совета. Создается новая ситуа-
ция, когда (а это признают и Суханов, и Шляпников) стал
возможным единый буржуазный фронт, направленный не
только против большевиков, но и против всех левых эле-
ментов «революционной демократии», стоявших на плат-
форме Циммервальда (т.е. скорейшего заключения мира
на справедливых и демократических условиях). Левые те-
ряли влияние на власть и становились уже явной оппо-
зицией внутри Исполкома Петросовета. Социал-патрио-
ты, наоборот, входили во власть, образовывая коалицию
с буржуазными партиями. Но тем самым они играли на
Ленина, демонстрируя реалистичность его оценок расста-
новки классовых сил. Именно поэтому «Апрельские тези-
сы» быстро обретали все новых и новых сторонников.
Отставка А.И. Гучкова и П.Н. Милюкова со своих по-
стов и вхождение представителей партий эсеров, мень-
шевиков и народных социалистов во Временное прави-
тельство (начало мая 1917 года) резко изменили не толь-
ко расстановку политических сил, но и всю ситуацию в
стране. Однако социал-буржуазная коалиция не была спо-
собна изменить общий настрой масс, остановить процесс
революционизации массового сознания. Манипулировать
массами, управлять ими можно было только под левыми
лозунгами. Наиболее умные и дальновидные представи-
тели русской буржуазии это прекрасно понимали. Под-
тверждением тому служит интервью, данное в начале мая
356
1917 года газете «Утро России» А.И. Гучковым: «Я вовсе
не боюсь эксцессов политического радикализма, я не бо-
юсь рискованных политических экспериментов, тем более
что дальше идти некуда. Я готов даже допустить не всту-
пление нескольких социалистов в состав Временного пра-
вительства, а составление однородного кабинета из одних
социалистов... Он будет пользоваться доверием, он будет
опираться на физическую силу и сможет поэтому прини-
мать твердые решения, делать определенные шаги. Я ду-
маю, что однородный социалистический кабинет подчи-
нит все. Я не сомневаюсь, что те, кто разделяет мировоз-
зрение и идеалы Ленина, еще более возненавидят своих
вчерашних товарищей и друзей, так как увидят в них ре-
негатов, но более благоразумный элемент пойдет за ка-
бинетом». Для Гучкова очевидно и то, что экономическая
политика такого кабинета в принципе не может быть эф-
фективной: «Когда война закончится, нынешняя анархия
приведет к тому, что промышленность остановится. Ведь
совершенно ясно, что в области торговых договоров и та-
моженных ставок мы при заключении мира не будем сво-
бодны и перед нами страшный промышленный кризис, ко-
гда хлынет дешевка из Америки, быть может, из той же
Германии, дешевка, с которой наша промышленность не
будет в состоянии конкурировать. Только тогда наступит
расплата за нынешний медовый месяц. Но это дело буду-
щего, хотя уже близкого»1.
Для Гучкова главным было преодоление кризиса вла-
сти и продолжение войны, экономическую составляющую
политики Временного правительства и он, и стоявшие за
ним буржуазные круги ни в грош не ставили. Но, тем не
менее, экономические проблемы не могли не вызывать
конфликтные ситуации внутри правящей коалиции, вы-
нужденной заигрывать с массами и, одновременно, нуж-
дающейся в финансовой поддержке со стороны крупной
буржуазии.
1 Утро России. 1917. 3 мая.
357
Буржуазную публику шокировало заявление министра
труда первого коалиционного правительства меньшевика
Скобелева на заседании Петроградского Совета 13 мая о
возможности увеличения обложения предпринимателей
до 100% прибыли. Ленин, выступая на следующий день
с лекцией на тему «Война и революция» в актовом зале
Морского кадетского корпуса, ехидно заметил по этому
поводу, что Скобелев «на словах идет дальше самого край-
него большевика». «Мы гораздо умереннее министра Ско-
белева», — заявил он, подчеркнув при этом, что больше-
вики выступают лишь за контроль над банками и справед-
ливый подоходный налог. «И только!»1
Ленин уже осознал к этому времени, что радикализм
в экономических требованиях только мешает завоеванию
на свою сторону массы городского населения, явно не до-
веряющего большевикам. Муниципальные выборы, прохо-
дившие в мае, принесли большевикам в Петрограде не бо-
лее 20% голосов, им удалось получить большинство лишь
на выборах Выборгской районной думы.
16 мая Исполком Петроградского Совета рекомендо-
вал правительству программу борьбы с разрухой, разра-
ботанную его экономическим отделом. В программу был
включен пункт об установлении высокого обложения иму-
щих классов. За их счет предполагалось покрыть большую
часть расходов на войну. Оценивая эту программу с точ-
ки зрения революционной целесообразности, Ленин пи-
сал в «Правде», что программа великолепна: «... и кон-
троль, и огосударствление трестов, и борьба со спекуля-
цией, и трудовая повинность, — помилуйте, да чем же это
отличается от «ужасного» большевизма? Чего же больше
хотели «ужасные» большевики?.. Вот в том-то и гвоздь,
вот в том-то и суть, вот этого-то и не хотят упорно по-
нять мещане и филистера всех цветов: программу «ужас-
ного» большевизма приходится признать, ибо иной про-
граммы и выхода из действительно грозящего ужасного
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 32. С. 94- 95.
358
краха быть не может. Но... но капиталисты признают эту
программу для того, чтобы ее не исполнить. А народники
и меньшевики «доверяют» капиталистам и учат этому ги-
бельному доверию народ. В этом вся суть всего политиче-
ского положения»1. Ленин бил в одну точку: буржуазная
экономика обречена, государственное вмешательство не-
избежно. Но реакция буржуазных кругов на программу 16
мая была весьма резкой.
18 мая в знак протеста подал в отставку министр про-
мышленности и торговли А.И. Коновалов, заявив, что
«если хозяева не будут полноправными владельцами сво-
их предприятий, то предприятия не смогут нормально ра-
ботать и тогда неизбежен экономический тупик». Пост,
оставленный Коноваловым, оставался вакантным несколь-
ко недель. Найти нового министра никак не удавалось. Са-
ботаж буржуазии принимал все более отчетливые фор-
мы. Вместо решения назревших проблем Временное пра-
вительство создавало многочисленные комиссии, но, по
признанию Суханова, ничего не делалось, кроме бесплод-
ных заседаний и обсуждений.
Одновременно обывательскую массу сознательно на-
травливали на рабочих, буржуазные газеты писали, что
требования рабочих об увеличении зарплаты можно удов-
летворить только за счет остального населения. А самих
рабочих запугивали угрозой локаутов.2 Однако такая так-
тика опять же работала на большевиков, создавая благо-
приятные условия для пропаганды в рабочих кварталах и
на предприятиях.
Между тем, с 24 по 29 апреля в Петрограде прошла
Седьмая Всероссийская конференция большевиков, в ко-
торой участвовало 133 делегата с решающим голосом и
18 — с совещательным. Они представляли 78 парторгани-
заций, общая численность которых достигла к концу апре-
ля приблизительно 80 000 человек. Принятая на этой кон-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 32. С. 75.
2 Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 2. Кн. 3—4. М., 1991. С. 213.
359
ференции Декларация свидетельствует о явных изменени-
ях в настроении рядовых большевиков, хотя они еще не
во всем и не до конца были готовы следовать за своим во-
ждем. Эта конференция, по сути, стала переломной на
пути от старого социал-демократического большевиз-
ма, базировавшегося на теории прихода социалисти-
ческой революции из Европы, к новому, коммунисти-
ческому большевизму, по сути отказавшемуся от вся-
кой теории и поставившему во главу угла свой тактики
метод «проб и ошибок», метод политического экспе-
римента, учитывающий специфику исторической си-
туации. Ленин в своем докладе очень ясно выразил суть
предлагавшейся им тактики: «Наша задача — не прини-
мать участия в этой игре (т.е. в поддержке Временного
правительства органами советской демократии. — А.Б.),
мы будем продолжать работу разъяснения пролетариа-
ту всей несостоятельности этой политики, и каждый шаг
действительной жизни покажет, насколько мы правы. Мы
сейчас в меньшинстве, массы нам пока не верят. Мы су-
меем ждать: они будут переходить на нашу сторону, когда
правительство им себя покажет»1.
Хотя участникам конференции не понравилась идея
переименования партии в коммунистическую (это было
слишком вызывающе даже в ситуации 1917 года!), курс на
захват политической власти был принят. Однако некото-
рые делегаты попытались апеллировать к здравому смыс-
лу. Среди них особо выделялись Л.Б. Каменев и А.И. Ры-
ков, указывавшие на то, что объективных условий для со-
циалистического переворота нет. Каменев, которому по
предложению Ф.Э. Дзержинского дали слово для содок-
лада, заявил, что, по его мнению, буржуазно-демократи-
ческая революция еще не закончилась. «Я думаю, — от-
метил он, — что мы слишком переоцениваем все то, чго
1 Петроградская общегородская и Всероссийская конференции
РСДРП(б) в апреле 1917 г. М.-Л., 1925. С. 46.
360
совершилось в России...»1 Он попытался изобразить пара-
доксальность ситуации в виде дилеммы: или рвать с бло-
ком «революционной демократии» ради социалистическо-
го переворота, или вместе с блоком решать демократиче-
ские задачи революции. Явно бросается в глаза схематизм
восприятия. Каменев был убежден в том, что революци-
онные настроения масс сиюминутны, и надо или пользо-
ваться моментом для восстания, или вместе с другими
левыми партиями решать задачи буржуазно-демократи-
ческой революции. О том, что возможно дальнейшее уг-
лубление кризиса, он, скорее всего, не задумывался. Рыков
был еще более категоричен в своей критике ленинских те-
зисов: «Россия самая мелкобуржуазная страна в Европе.
Рассчитывать на сочувствие масс социалистической ре-
волюции невозможно, и потому, поскольку партия будет
стоять на точке зрения социалистической революции, по-
стольку она будет превращаться в пропагандистский кру-
жок. Толчок к социальной революции должен быть дан с
Запада»2. П.Г. Смидович в своем выступлении подчеркнул
то обстоятельство, что Апрельские тезисы привели к по-
тере влияния большевиков в Советах. В этой ситуации ло-
зунг «Вся власть Советам!» казался Смидовичу весьма со-
мнительным. Фактически внутри партии большевиков по-
является немногочисленная, но влиятельная оппозиция,
неофициальным лидером которой стал Лев Каменев. Он
еще 8 апреля опубликовал в «Правде» статью, в которой
заявил о своем несогласии с ленинскими тезисами. И хотя
с первого взгляда кажется, что большевики взяли власть
вопреки мнению и желанию этой оппозиции, на самом
деле существование этой оппозиции помогло в дальней-
шем Ленину разрешить многие проблемы без эксцессов,
найти общий язык (пусть на короткое время!) с привер-
женцами линии Циммервальда в партиях меньшевиков и
1 Петроградская общегородская и Всероссийская конференции
РСДРП(б) в апреле 1917 г. М.-Л., 1925. С. 53.
2 Там же, с. 71.
361
эсеров, а в конечном итоге — подготовить максимально
удобную для захвата власти ситуацию. Это была та фигу-
ра в шахматной партии, которая создавала иллюзию воз-
можности иного исхода.
Заявили о себе на конференции и бывшие «божий-
цы» в лице Г. Пятакова, пропагандировавшего необходи-
мость для разрешения кризиса в России европейской со-
циалистической революции и выступавшего против ло-
зунга о праве наций на самоопределение, как устаревшей
и отжившей в условиях империализма точке зрения. Ка-
кой-то части делегатов импонировали подобные взгляды.
Однако самым интересным из оппонентов Ленина был Ба-
гдатьев, критиковавший Ленина с позиций «старого боль-
шевизма»: «Я думаю, что тов. Ленин слишком рано отка-
зался от старой большевистской точки зрения. Мы всегда
думали, что национализация земли, банков, железных до-
рог не выходит за пределы капитализма, не приведет нас к
социалистическому строю. Вы говорите, что это подготов-
ляет, расчищает путь для социалистических шагов. Ста-
рые большевики полагают, что диктатура пролетариата и
крестьянства не отпадает»1. Речь шла о ленинской схеме
1905 года, предполагавшей длительный период революци-
онно-демократической диктатуры. Ленин ответил на ве-
чернем заседании 24 апреля: «Чтоб толкать крестьянст-
во на революцию, надо отделить пролетариат, выделить
пролетарскую партию, ибо крестьянство шовинистично...
Временное правительство свергнуть надо, но не сейчас и
не обычным путем»2.
Следует также отметить, что многим делегатам кон-
ференции не понравилась и идея Ленина покинуть Цим-
мервальдское объединение с тем, чтобы начать работу по
созданию Третьего Интернационала. Предложенная Ле-
ниным резолюция не прошла, а это говорит о том, что
1 Петроградская общегородская и Всероссийская конференции
РСДРП(б) в апреле 1917 г. М.-Л., 1925. С. 60.
2 Там же, с. 76.
362
в партии большевиков 1917 года вождь не мог навязать
партийным низам свое мнение, что внутрипартийная де-
мократия в тот период сохранялась, и обсуждение насущ-
ных вопросов было далеко не формальным. Проблемные
вопросы решались коллективно, при принятии решений
учитывались практически все мнения — на фоне осталь-
ных социалистических партий партия большевиков (в тот
период) выгодно отличалась и в этом. В то же время имен-
но на этой конференции впервые появление вождя было
встречено приветственными возгласами и бурными ап-
лодисментами, что впоследствии превратилось в дурную
традицию1. Был избран временный ЦК, в состав которо-
го вошли В.И. Ленин, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, В.П. Ми-
лютин, В.П. Ногин, Я.М. Свердлов, И.Т. Смилга, И.В. Ста-
лин, Г.Ф. Федоров.
Между тем, Временное правительство с каждым днем
все более и более теряло контроль над ситуаций. С мая во-
зобновились забастовки рабочих, ибо прибавку к зарплате
съедала инфляция. Буржуазия несла колоссальные убытки
и становилась все более агрессивной по отношению к Вре-
менному правительству, саботируя уплату налогов. «Заем
свободы», с помощью которого пытались пополнить каз-
ну, провалился, что заставило правительство приступить
к масштабной денежной эмиссии, а это значительно уси-
ливало инфляцию. В армии росло дезертирство, запасные
части отказывались выступать на фронт. Активизирова-
лись националистические движения (прежде всего на Ук-
раине, в Финляндии и в Закавказье). Некоторые районы,
где революционные настроения намного превышали об-
щий фон, объявляли себя независимыми республиками,
пытаясь тем самым уйти из-под власти Временного пра-
вительства. Такой республикой, например, в середине мая
был объявлен Кронштадт. Временному правительству при-
1 См.: Гопнер С.И. Апрельская конференция.// Октябрю навстре-
чу. Л., 1987. С. 78.
363
шлось приложить немалые усилия, чтобы обуздать сепа-
ратизм Кронштадтского Совета.
В первых числах июня произошли выступления мат-
росов в Севастополе, а затем волнения на Черноморском
флоте, которые стоили адмиралу Колчаку его поста. Он
был отозван в Петроград, и некоторые буржуазные газеты
начинают выдвигать его кандидатуру на пост «диктатора
всея Руси». В то же время происходит дальнейшая анар-
хизация массового сознания, рост антигосударственных и
антибуржуазных настроений. Анархисты усиливают свое
влияние в тыловых частях и базах военно-морского фло-
та, логически становясь союзниками большевиков и под-
держивая любые действия, направленные против Времен-
ного правительства.
3 июня в Петрограде начинает работу Первый Все-
российский съезд Советов. На съезде большевики оказы-
ваются в меньшинстве: из 1090 делегатов (822 с решаю-
щим, 268 — с совещательным голосом) большевиков всего
105. Их поддерживает не более 40 депутатов от фракции
«объединенных интернационалистов». В то же время эсе-
ры имели 285 мандатов, меньшевики — 248, их преиму-
щество было явным. Однако значительная часть этих эсе-
ров и меньшевиков была «мартовского призыва», т.е. это
были люди, имеющие о социалистической теории весьма
смутное представление. Чтобы прозондировать настрое-
ния масс, большевики планировали провести массовую
демонстрацию 10 июня, но решением съезда Советов эта
демонстрация была запрещена. Большевиков обвинили в
попытке захвата власти. Н.Н. Суханов в своих записках
уверяет, что такие планы действительно были, но в реаль-
ности это были не планы, а настроения отдельных наибо-
лее радикально настроенных большевиков. В ночь с 9 на
10 июня на заседании Ц.К. большевиков (присутствовало
5 из 9 членов Ц.К.) В.П. Ногин, ЕЕ. Зиновьев, Л.Б. Каменев
проголосовали за отмену демонстрации, а Ленин и Сверд-
лов воздержались. За пять дней до этого, 4 июня, Ленин
364
решился на публичное выступление в стенах Таврического
дворца, выйдя, как заметил Суханов, на солнечный свет из
своих «подземелий». Суханов вспоминал: «В непривычной
обстановке, лицом к лицу со своими лютыми врагами, ок-
руженный враждебной толпой, смотревшей на него как на
дикого зверя, Ленин, видимо, чувствовал себя неважно и
говорил не особенно удачно... «Гражданин министр почт и
телеграфов (имелся в виду Церетели. — А. 5.), — сказал Ле-
нин, — заявил, что в России нет политической партии, ко-
торая согласилась бы взять целиком власть на себя. Я от-
вечаю: «Есть»... Ни одна партия отказаться от этого не
может, все партии борются и должны бороться за власть,
и наша партия от этого не отказывается. Каждую минуту
она готова взять власть целиком»1. Затем, уже выступая
с трибуны съезда, Ленин заявил: «Наш первый шаг, кото-
рый бы мы осуществили, если бы у нас была власть: аре-
стовать крупнейших капиталистов (Суханов уверяет, что
из уст Ленина прозвучала более конкретная фраза — «аре-
стовать 200 — 300 капиталистов»), подорвать все нити их
интриг. Без этого все фразы о мире без аннексий и кон-
трибуций — пустейшие слова»2. Ответом на это выступ-
ление Ленина стала бурная реакция Керенского: «Что же
мы, социалисты или держиморды?»3 Однако фактически
Ленин вел речь лишь о временном аресте представителей
буржуазии для того, чтобы расследовать их финансово-
экономическую деятельность с точки зрения возможно-
сти ухода от налогов и других злоупотреблений.
Характер выступления Ленина говорит о том, что
это, скорее всего, было зондирование настроений делега-
тов съезда. Но руководство эсеров и меньшевиков было
всерьез обеспокоено агрессивностью тона Ленина. Боль-
шевиков подозревают в подготовке переворота, поэтому
лидеры эсеро-меньшевистского блока пытаются перейти
1 Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 2. Кн. 3—4. М.» 1991. С. 260.
2 Цит. по: Правда. 1917. 16 июня. № 83.
3 Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 2. Кн. 3—4. М.» 1991. С. 261.
365
в наступление первыми. Вначале была предпринята по-
пытка отыграться на питерских анархистах, захвативших
дачу Дурново на Выборгской стороне и превративших ее в
штаб-квартиру своих и других революционных организа-
ций. Затем, с подачи Ф.И. Дана, большевикам предложили
очистить особняк Кшесинской. Но внутри блока возника-
ют разногласия, некоторые старые меньшевики не хотят
идти на обострение отношений с большевиками. Они не
верят, что Ленин и его партия пойдут против воли съез-
да и избранного на съезде Всероссийского Центрально-
го Исполнительного Комитета. Предложения Ф.И.Дана
съезд проваливает, отказываясь санкционировать репрес-
сии против большевиков.
Эсеро-меньшевистское большинство съезда готовит
манифестации в свою поддержку на улицах Петрограда,
приурочивая их к началу наступления на Юго-Западном
фронте. Цель очевидна — отвлечь внимание масс от соци-
альных проблем и своих просчетов во внутренней поли-
тике, преломить политическую ситуацию в стране в свою
пользу. 18 июня, в день начала наступления, в Петрограде
происходят демонстрации, но подавляющее большинст-
во выходит на улицы под большевистскими лозунгами —
«Вся власть Советам!» и «Долой десять министров-капи-
талистов!»
Однако через несколько дней приходят сведения о
первых успехах на фронте, и антиправительственные на-
строения масс быстро угасают. Маятник качнулся в дру-
гую сторону, и очень скоро большевики это почувство-
вали. Воспользовавшись в качестве предлога нападением
анархистов на правительственную тюрьму с целью осво-
бождения своего товарища, 19 июня правительственные
войска штурмуют дачу Дурново (при этом погиб один
анархист), но никаких признаков подготовки вооружен-
ного выступления (о чем официально заявляли власти) в
штаб-квартире питерских анархистов не обнаружено. Вре-
менное правительство с санкции только что избранного
366
на съезде ЦИК готовит отправку на фронт большевистски
настроенных частей питерского гарнизона, в первую оче-
редь — 1-го пулеметного полка.
В течение апреля — мая 1917 года одна за другой воз-
никают проправительственные офицерско-солдатские ор-
ганизации: «Военная лига», «Союз георгиевских кавале-
ров», «Союз инвалидов», «Союз офицеров армии и фло-
та» и некоторые другие. 22 мая создан «Республиканский
центр», взявший на себя функции координации всех во-
инских организаций. Его антибольшевистская направлен-
ность очевидна, хотя официально в качестве целей были
заявлены «поддержка сильной власти в стране и водворе-
ние порядка, восстановление дисциплины в армии, дове-
дение войны до победного конца». Именно на эти органи-
зации, судя по всему, делалась ставка в будущей борьбе с
большевиками. Временное правительство и правое боль-
шинство ЦИК намеревались упредить выступление боль-
шевиков и ликвидировать их как политическую силу. Но
для этого нужен был повод.
Уже через неделю наступление Юго-Западного фрон-
та было остановлено противником, а всего за две неде-
ли боев фронт потерял 14% своего личного состава (1222
офицера и 37 500 солдат). На улицах Петрограда вновь по-
являются демонстрации с антиправительственными ло-
зунгами, в которых активно участвуют солдаты питерско-
го гарнизона. Всего за несколько дней маятник качнулся
обратно, и вновь Временное правительство почувствова-
ло, насколько нестабильна ситуация в стране и столице.
Одновременно обострилась проблема национального
сепаратизма. С национальных окраин раздаются требова-
ния полной автономии, под которой подразумевается по-
литическая независимость. Еще 10 июня появившаяся в
марте украинская Центральная Рада объявила себя орга-
ном власти, а Украину автономией. В том же направлении
действовал финский Сейм. Универсал о признании широ-
кой автономии Украины стал камнем преткновения для
367
первого коалиционного правительства. Министры-кадеты
отказались его одобрить и подали в отставку. В Киев от-
правилась представительная делегация во главе с Керен-
ским. 3 июля Рада отказалась от своих притязаний — до
созыва Учредительного собрания. В этой весьма непро-
стой для Временного правительства ситуации начинают-
ся знаменитые «июльские события», природа которых до
сих пор представляет собой «темное пятно».
И сегодня нет точного ответа — кто и зачем организо-
вал июльские демонстрации. Известно, что особую актив-
ность проявили 3 июля солдатские комитеты 1-го пуле-
метного полка, в котором имели значительное влияние не
только большевики, но и анархисты. С утра 3 июля на за-
водах и фабриках Петрограда появились неведомые нико-
му представители неких «революционных организаций»,
которые именем Петроградского Совета звали на демон-
страцию, ссылаясь на то, что «остальные фабрики и заво-
ды уже их поддержали». Депутация солдат 1-го пулемет-
ного полка явилась в Кронштадт и также призвала моря-
ков на улицы Петрограда. Есть все основания полагать,
что за этим стояли анархисты. Однозначно можно зая-
вить, что большевики не планировали в этот период ни-
каких массовых акций, но поскольку демонстрации уже
начались, после некоторых колебаний решили их поддер-
жать 4 июня. В то же время зная, что среди анархистов
было немало уголовных элементов, готовых за деньги на
все, что угодно, а также учитывая, что в этой среде хвата-
ло и полицейских осведомителей (еще с царских времен),
известных и новой милиции, можно поставить вопрос и
так: а не было ли все это срежиссировано из-за кулис, не
использовали ли анархистов некие силы, чтобы с помо-
щью кровавой провокации окончательно дискредитиро-
вать большевиков и ликвидировать их? Уж слишком бы-
строй и жесткой оказалась реакция властей, весьма после-
довательными и активными действия по дискредитации
большевиков. Известно (об этом пишет Суханов), что уже
368
утром 3 июля некоторые верные правительству части пет-
роградского гарнизона (например, 1-й и 4-й Донские каза-
чьи полки) получили предписание из штаба округа быть в
полной боевой готовности на случай непредвиденных об-
стоятельств.
По версии, изложенной Сталиным на Шестом съезде
РСДРП(б), июльские события стали полной неожиданно-
стью для большевиков. В это время в Петрограде проходи-
ла вторая общегородская партийная конференция, на кото-
рую 3 июля в 3 часа дня явились два делегата от 1-го пуле-
метного полка и попросили поддержать их выступление.
В 5 часов вечера конференция постановила — не высту-
пать. Сталин официально обратился в Бюро ЦИК с требо-
ванием принять меры к тому, чтобы выступление не со-
стоялось, и потребовал, чтобы это предложение было за-
протоколировано. Однако уже поздно вечером стало ясно,
что демонстрации все равно состоятся, и уже после это-
го ЦК и ПК большевиков принимают решение провести 4
июля мирную демонстрацию1.
Демонстрация состоялась и перешла в вооруженное
столкновение антиправительственных и проправительст-
венных сил. Однако никакого конкретного плана дейст-
вий, кроме лозунга «Долой Временное правительство!», у
тех, кто вышел на демонстрацию, не было. Действия де-
монстрантов были весьма эмоциональны, непоследова-
тельны, даже хаотичны. Руководство ВЦИК заявило о не-
допустимости давления улицы на органы революционной
власти. Моментально начинаются репрессии против боль-
шевиков. В ночь с 4 на 5 июля редакция газеты «Прав-
да» была разгромлена юнкерами и активистами «Военной
лиги» и «Союза инвалидов». В газете «Живое слово» по-
являются публикации о том, что Ленин — немецкий шпи-
он, а партия большевиков субсидируется германским Гене-
1 Шестой съезд РСДРП (большевиков). Август 1917 года. Прото-
колы. М., 1958. С. 17—18.
369
ральным штабом. Затем те части Петроградского гарнизо-
на, которые принимали активное участие в демонстрациях
3 и 4 июля разоружаются и расформировываются. Ленин,
отсутствовавший в это время в Петрограде (он находился
с 29 июня по 3 июля в Финляндии на даче Бонч-Бруеви-
ча), прибыл в Петроград рано утром 4 июля, а уже 5 июля
утром был вынужден перейти на нелегальное положение
из-за угрозы ареста. Он скрывается в Финляндии. 7 июля
Временное правительство издает постановление об аре-
сте Ленина. Известно, что Ленин был готов явиться на
суд, но этот вопрос решался коллегиально руководством
РСДРП(б), и в конечном итоге было принято решение, что
Ленин не должен являться на суд из-за угрозы внесудеб-
ной физической расправы. Если верить мемуарным свиде-
тельствам, такая угроза действительно существовала.
10 июля Ленин пишет тезисы «Политическое положе-
ние», в которых пытается проанализировать сложившую-
ся ситуацию. Ленин считал, что власть в стране перешла
к силам контрреволюции, объединившим партию кадетов,
командные верхи армии и буржуазию для подготовки раз-
гона Советов. Вожди эсеров и меньшевиков предали ре-
волюцию и, узаконив разоружение революционных пол-
ков, лишили себя всякой реальной власти. Они ничего не
смогут противопоставить силам контрреволюции в случае
разгона Советов, а потому России грозит военная диктату-
ра. Отсюда Ленин делал вывод: «Всякие надежды на мир-
ное развитие русской революции исчезли окончательно.
Объективное положение: либо победа военной диктатуры
до конца, либо победа вооруженного восстания рабочих,
возможная лишь при совпадении его с глубоким массо-
вым подъемом против правительства и против буржуазии
на почве экономической разрухи и затягивания войны»1.
Действительно, Временное правительство, почувствовав
недовольство нарастающей анархией со стороны значи-
тельной части городского населения, решило начать про-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 34. С. 2.
370
цесс сворачивания «советской демократии». События 3 —
4 июля показали слабость организации левых, их переста-
ли бояться. И самое главное: у тех, кто вышел на улицы, не
было никакой конкретной политической цели, что про-
сто бросается в глаза при детальном изучении этих собы-
тий. Обвинения большевиков в попытке захватить власть
еще в июле противоречат фактам. Июльский кризис закан-
чивается крахом системы «двоевластия», к власти прихо-
дит Керенский (занявший пост министра-председателя) и
стоящие за ним умеренные социалисты из числа оборон-
цев. Временное правительство откровенно апеллирует к
буржуазии, показывая свою готовность выполнять имен-
но ее волю, а не волю революционной толпы. Это явст-
венно было видно по выступлениям членов правительст-
ва и ЦИК на Московском государственном совещании в
середине августа 1917 года. Однако крупная буржуазия,
уже явно разочаровавшаяся во Временном правительст-
ве, предпочла поставить на генерала Корнилова.
Но не учла одного: в ситуации 1917 года даже попу-
лярный генерал, опирающийся на поддержку офицерского
корпуса и щедро финансировавшийся буржуазными кру-
гами, должен был быть еще и политиком. Корнилов им
не был. Правительству в какой-то степени удалось ста-
билизировать ситуацию в столице, но в целом по стране
власть продолжала находиться в руках Советов и органов
местного самоуправления. Попытка военного переворо-
та (казавшаяся многим попыткой реставрации монархии)
противоречила логике развития событий и могла привес-
ти лишь к радикализации революционных настроений,
что и произошло. Корниловское выступление изначально
было обречено. Но именно корниловский мятеж расчис-
тил большевикам путь к власти.
Между тем большевики в полулегальных условиях бы-
стро подготовили и провели свой Шестой съезд. Он про-
ходил в Петрограде и его окрестностях с 26 июля (8 ав-
густа) по 3 (16) августа. На съезде присутствовало 157
371
делегатов с решающим и 110— с совещательным голо-
сом, представлявших 162 партийные организации. Одна-
ко общее количество членов партии было, скорее всего,
неизвестно и самим руководителям, потому что на съез-
де звучали разные цифры — от 200 до 240 тысяч. Можно
предположить, что по факту их на тот момент было еще
меньше, ибо антибольшевистская кампания была в самом
разгаре, и многие из тех, кто вступил в нее в марте-апре-
ле, к этому времени ее уже покинули. Во всяком случае,
мандатная комиссия подтвердила наличие 176 750 членов
партии, и эта цифра кажется более реальной. Средний воз-
раст участников съезда составил 29 лет, при минималь-
ном возрасте в 18, и максимальном в 47 лет. 94 челове-
ка имели высшее и среднее образование, что составляло
примерно треть от общего числа делегатов. Преоблада-
ли рабочие и профессиональные революционеры из чис-
ла интеллигентов. Бросалось в глаза отсутствие студентов
и лиц интеллектуального труда. Володарский в своем вы-
ступлении был вынужден признать: «Наша партия стра-
дает от отсутствия интеллигентных работников: студен-
чество от нас ушло и больше к нам не вернется. Остался
единственный выход — подготовлять работников из рабо-
чих»1. Было заявлено, что партия имеет 41 печатный ор-
ган с общим ежедневным тиражом в 235 000 экз., не счи-
тая «Правды», которая в этот период издавалась под дру-
гим названием.
Съезд признал и утвердил ленинское положение о том,
что мирное развитие революции закончилось, и власть в
стране перешла в руки буржуазии. Советы более не явля-
ются частью механизма власти, они превратились в про-
стые клубы. Поэтому лозунг «Вся власть Советам!» был
временно снят. По этому вопросу на съезде возникла дис-
куссия, так как часть делегатов (прежде всего Ногин, Сми-
дович, Володарский и Ярославский) считала возможным
1 Шестой съезд РСДРП (большевиков). Август 1917 года. Прото-
колы. М., 1958. С. 42.
372
продолжать мирную борьбу за влияние в Советах, а любое
обострение обстановки находила выгодным лишь контр-
революции. Съезд, однако, принял лозунг вооруженного
восстания и завоевания власти пролетариатом при опоре
на беднейшее крестьянство, но никаких сроков, как и пла-
на конкретных мероприятий по подготовке восстания за-
явлено не было. Была обсуждена и утверждена экономиче-
ская программа партии, заключавшаяся в национализации
банков и крупной промышленности, конфискации поме-
щичьих земель, установлении рабочего контроля над про-
изводством и потреблением. По сути, это была программа
внедрения основ государственного капитализма, но лишь
с той разницей, что власть предполагалось передать воо-
руженному народу.
Как раз в это время Ленин работает над своим ос-
новным трудом 1917 года — «Государство и революция»,
который многие исследователи называют самым утопи-
ческим произведением Ленина из всего, что было им на-
писано. Действительно, отдельные постулаты этой книги
поражают крайней степенью упрощения вопросов госу-
дарственного управления. Государство после революции,
по Ленину, — это вооруженные рабочие, а все остальные
граждане превращаются в служащих по найму у этого «го-
сударства». Политическая структура такого государства
совершенно не определена. С экономической точки зре-
ния такое государство должно представлять собой «один
всенародный, государственный «синдикат»1. Но вопро-
сы руководства таким синдикатом остаются за скобками,
главное для Ленина — равенство участников производст-
венного процесса по отношению к владению средствами
производства: «Все дело в том, чтобы они работали поров-
ну, правильно соблюдая меру работы, и получали поровну.
Учет этого, контроль за этим упрощен капитализмом до
чрезвычайности, до необыкновенно простых, всякому гра-
мотному человеку доступных операций наблюдения и за-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 33. С. 101.
373
писи, знания четырех действий арифметики и выдачи со-
ответственных расписок». Ленин призывает организовать
такой контроль над капиталистами и «за господами ин-
теллигентиками», который будет действительно универ-
сальным, всеобщим и всенародным, т.е. таким, от которого
нельзя будет уклониться никому. Но, таким образом, ор-
ганизующая сущность государства подменяется одной ги-
пертрофированной функцией контроля. То, о.чем пишет
Ленин, перестает быть политическим государством, и сам
Ленин это признает: «Все общество будет одной конторой
и одной фабрикой с равенством труда и равенством пла-
ты. Но эта «фабричная» дисциплина, которую победив-
ший капиталистов, свергнувший эксплуататоров пролета-
риат распространит на все общество, никоим образом не
является ни идеалом нашим, ни нашей конечной целью, а
только ступенькой, необходимой для радикальной чист-
ки общества от гнусности и мерзостей капиталистической
эксплуатации и для дальнейшего движения вперед»1.
Т.е. можно предположить, что Ленин мыслил себе этот
период «государства-синдиката» как весьма непродолжи-
тельный по времени, предполагая использовать органи-
зационный потенциал буржуазии под контролем «воору-
женных рабочих». Но стоит заметить: в дальнейшем ги-
потетический контроль со стороны рабочих был заменен
в реальности контролем со стороны партии, а сама схема
превратилась в реально действующую модель. Как отме-
чалось выше, для Ленина были весьма характерны такие
«подстановки», когда «идеальные» элементы, присутст-
вующие в теории или мышлении, на практике заменялись
теми, которые были единственно возможны в конкретной
реальной ситуации.
Экстрактом ленинской работы «Государство и рево-
люция» является его брошюра «Удержат ли большевики
государственную власть?», сочинение по форме полеми-
ческое, а по сути — программное. Оно было написано в
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 33. С. 101—102.
374
конце сентября, т.е. уже после корниловского мятежа и
победы большевиков на перевыборах Петроградского и
Московского Советов. Главные мысли Ленина заключа-
ются в следующем: пролетариат должен уничтожить ста-
рый государственный аппарат и поставить на его местно
новый — Советы рабочих, солдатских и крестьянских де-
путатов, которые, по мнению Ленина, совмещают «выго-
ды парламентаризма с выгодами непосредственной и пря-
мой демократии»; в этой ситуации рабочий контроль (над
производством и распределением) становится инструмен-
том формирования совершенно иных социально-эконо-
мических отношений. Далее, по Ленину, необходимо про-
вести национализацию банков и объединение их в единый
государственный банк, который станет мощным инстру-
ментом такого контроля со стороны рабочего государст-
ва. Банковские, торговые и др. служащие превращаются
в государственных, т.е. подчиненных контролю Советов
депутатов. Следующей ступенью, по мысли Ленина, ста-
нет «принудительное синдицирование», т.е. объединение
разного рода промышленников в союзы, по примеру Гер-
мании. Об этом Ленин подробно говорит в другой своей
брошюре — «Грозящая катастрофа и как с ней бороться».
Такая мера значительно облегчает возможность контроля
над предпринимателями со стороны государства. Кстати,
в этой работе можно в очередной раз обнаружить проти-
воречивость суждений Ленина: с одной стороны, он за-
являет, что буржуазное государство не в состоянии кон-
тролировать буржуазию, т.к. бюрократия тысячами нитей
сама связана и переплетена с буржуазией, а с другой, он
же утверждает, что внедрение чекового обращения есть
эффективная форма такого контроля со стороны именно
буржуазного государства. Такая противоречивость объ-
яснима только в одном случае: реальное ленинское ви-
дение исторической ситуации было гораздо более широ-
ким и многовариантным, чем его взгляды, представлен-
ные в текстах этого периода. Очень многие положения
375
ленинских работ имеют чисто пропагандистскую направ-
ленность, ему просто необходимо обосновать свою логи-
ку, логику собственной тактики, ориентированной на за-
хват власти. Ленин убеждал своих соратников в историче-
ской обусловленности этой тактики исходя из конкретной
расстановки сил. Но это не значит, что он был фанатиком
«немедленного социализма». Ленинские тексты 1917 года
не имеют никакого теоретического значения — это пуб-
лицистика, за которой скрываются поиски наиболее оп-
тимальных вариантов захвата и удержания власти, плюс
попытка доказать, что все это делается по Марксу. Суме-
ют ли рабочие осуществить тот контроль, о котором го-
ворит Ленин, или не сумеют, для него не столь важно, —
главное для него, — удержать власть до победы всемирной
социалистической революции. Об этом Ленин прямо зая-
вил в заключительной части работы «Удержат ли больше-
вики государственную власть?» и в работе «К пересмотру
партийной программы». Многим историкам кажется оче-
видным убеждение Ленина в том, что кризис, вызванный
мировой войной, неизбежно вызовет революции в Европе.
Однако в работе «К пересмотру партийной программы»,
написанной 6—8 октября, есть существенная оговорка:
«Мы не знаем, как скоро после нашей победы придет ре-
волюция на Западе. Мы не знаем, не будет ли еще вре-
менных периодов реакции и победы контрреволюции по-
сле нашей победы, — невозможного в этом ничего нет, —
и потому мы построим, когда победим, «тройную линию
окопов» против такой возможности».1 Ленин заявляет, что
первый шаг к социализму есть «государственно-капита-
листическая монополия, обращенная на пользу всего на-
рода и постольку переставшая быть капиталистической
монополией»2. Ленин впоследствии дал не одно опреде-
ление социализма, но, скорее всего, именно это опреде-
ление наиболее точно отражало генезис его взглядов на
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 34. С. 374.
2 Там же, с. 192.
376
социально-экономическую природу социализма. Для Ле-
нина было самоочевидным, что выход из кризиса возмо-
жен только при максимальной степени вмешательства го-
сударства в экономику, т.е. сама историческая ситуация
давала шанс апробировать государственный капитализм
в качестве первого шага к социализму. Весь вопрос был в
том — в чьих руках будет власть. И держаться за власть в
случае победы, по его мнению, надо было до конца.
До корниловского мятежа, т.е. в течение июля и до
конца августа, Ленин пытается просчитать последствия
июльского поражения и найти оптимальную линию пове-
дения для большевиков в новых условиях. Его мысли об-
ращаются к Москве. Не имея точной информации, а рас-
полагая лишь сведениями, почерпнутыми из газет, Ленин
убеждает самого себя, что именно Москва, как крупный
пролетарский центр, может стать центром возрождения
революционного движения. Еще более укрепляет его в
этой мысли общегородская стачка московских рабочих в
дни Московского государственного совещания. Ленин не
исключает возможности образования в Москве рабочего
правительства, противостоящего Временному правитель-
ству, и созыв Учредительного собрания по почину больше-
виков. Эта идея будет присутствовать в его размышлени-
ях до середины октября, когда, после беседы с посланцем
МК РСДРП (б) Н.А. Пятницким, он убедится в неадекват-
ности своих суждений, узнав, что настроения многих чле-
нов МК ничем не отличаются от каменевских.
В дни корниловского выступления Ленин быстро
осознает, что это выступление можно использовать в сво-
их интересах, а борьбу против Корнилова трансформиро-
вать в гражданскую войну, увлекая массы своими лозун-
гами и заставив их диктовать свои условия Керенскому.
В письме ЦК РСДРП (б) от 30 августа (12 сентября) Ле-
нин призывает: «Увлекать их дальше, поощрять их изби-
вать генералов и офицеров, высказывавшихся за Корни-
лова, настаивать, чтобы они требовали тотчас передачи
377
земли крестьянам, наводить их на мысль о необходимо-
сти ареста Родзянки и Милюкова, разгона Государствен-
ной думы, закрытия «Речи» и др. буржуазных газет, след-
ствия над ними»1.
Быстрый и легкий разгром корниловского мятежа и
оформившийся в эти дни на почве общей угрозы союз
большевиков с эсеро-меньшевистским блоком направля-
ет ход ленинских мыслей в иное русло. Ленин предлагает
эсерам и меньшевикам вариант компромиссного решения
проблемы власти. Компромисс должен был заключаться в
устранении правительства Керенского и образовании но-
вого правительства из представителей социалистических
партий без большевиков. Это правительство, ответствен-
ное перед ЦИК, должно было, по мысли Ленина, подгото-
вить в кратчайшие сроки созыв Учредительного собрания.
Большевики же, не входя в правительство, получали бы
возможность широкой пропаганды своих лозунгов и от-
крытой деятельности в местных Советах. Логика Ленина
очевидна — возможность свободной массовой агитации
и наметившийся рост антибуржуазных настроений в об-
ществе на фоне общенационального кризиса дадут боль-
шевикам в конечном итоге большинство на Втором съез-
де Советов, и тогда можно будет мирно передать власть
Советам. Сдача ладьи обеспечивает взятие ферзя. Ленин-
ская статья «О компромиссах» была написана 1 сентября,
но уже 3 сентября, ознакомившись с газетами, Ленин де-
лает приписку о том, что предложение компромисса запо-
здало. Тем не менее, статья была опубликована 6 сентября
в газете «Рабочий путь». Причем содержание этой статьи,
в которой Ленин предложил вариант мирного развития
революции и вновь выдвинул лозунг «Вся власть Сове-
там!», показалось руководству РСДРП (б) наиболее при-
емлемым с точки зрения логики развития событий. Сам
же Ленин уже к 12 сентября, ознакомившись с содержа-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 34. С. 120.
378
нием эсеровских и меньшевистских газет, пришел к выво-
ду, что его предложение компромисса отвергнуто. Имен-
но с этого момента начинается хотя и временное, но ра-
дикальное расхождение Ленина с большинством членов
ЦК в оценке политической ситуации, продлившееся око-
ло четырех недель.
Как раз в эти дни меняется соотношение сил в Петро-
градском и Московском Советах. После того, как в ночь
на 1 сентября Петроградский Совет принимает большеви-
стскую резолюцию «О власти», 9 сентября, потерпев по-
ражение при голосовании вопроса о доверии, подает в от-
ставку старый президиум Петроградского Совета во главе
с Чхеидзе. 25 сентября тайным голосованием на пропор-
циональных основах был переизбран Исполнительный Ко-
митет Петросовета. Из 44 избранных членов две трети
были большевиками. Президиум Петроградского Совета
также был переизбран: в него вошли 4 большевика, 2 эсе-
ра и 1 меньшевик. Председателем Петроградского Сове-
та был избран Троцкий. Перевыборы Московского Сове-
та также принесли победу большевикам. Председателем
Совета был избран Ногин. Когда первые сведения о боль-
шевизации столичных Советов доходят до Ленина, он в
очередной раз пересматривает тактическую линию и на-
чинает агитацию за немедленное восстание. В середине
сентября он пишет два письма в ЦК РСДРП (б), извест-
ные под заглавиями «Большевики должны взять власть»
и «Марксизм и восстание». Ленин прямо и недвусмыс-
ленно заявляет: «Получив большинство в обоих столич-
ных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики
могут и должны взять власть в свои руки»1. В противопо-
ложность тому, что было заявлено в «Апрельских тези-
сах», Ленин уже не призывает ждать стихийного подъема
масс, а просто предлагает организовать восстание, опира-
ясь на поддержку столичных Советов. При этом он ссы-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 34. С. 239.
379
лается на большинство в столичных Советах и револю-
ционный подъем в провинции, где, по существу, властву-
ют местные Совдепы. Как весомые аргументы в пользу
немедленного восстания Ленин рассматривает колебания
в стане эсеро-меньшевиков, разрыв их коалиции с каде-
тами, усиление левого интернационалистского крыла и в
той, и в другой партии. Он отказывается признавать Де-
мократическое совещание, собираемое в эти дни по ини-
циативе лидеров «революционной демократии», в качест-
ве парламента, заявляя, что это совещание меньшинства
народа. Решение же вопроса о власти должно принадле-
жать большинству — рабочим кварталам Петрограда и
Москвы. Есть еще один аргумент, но весьма искусствен-
ный — Ленин убеждает своих единомышленников в том,
что Керенский готовит сдачу Питера немцам. Единствен-
ный факт, который может служить доказательством этой
версии — Временное правительство начинает подготов-
ку переезда в Москву. Но дальше намерений дело, как из-
вестно, не пошло.
Судя по содержанию работы «Марксизм и восстание»,
Ленин допускал возможность восстания уже в ближайшие
дни, ибо в конце статьи он говорит об окружении Алек-
сандринки, т.е. Александрийского театра в Петрограде, где
с 14 по 22 сентября 1917 года проходило Демократиче-
ское совещание. Не случайно в эти же дни он пишет ра-
боту «Русская революция и гражданская война», в кото-
рой настаивает на немедленной передаче власти Советам,
как единственном средстве избежать гражданской войны.
В письме председателю Областного комитета армии, фло-
та и рабочих Финляндии И.Т. Смилге (27 сентября) Ленин
предлагает новый вариант — «власть должна немедлен-
но перейти в руки Петроградского Совета, который пе-
редаст ее съезду Советов»1. Речь шла о передаче власти
под давлением армейских и флотских организаций. Лидер
большевиков все более и более напоминает шахмати-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 34. С. 266—267.
380
ста, пытающегося найти оптимальный ход для эффект-
ного окончания партии.
Но одни и те же факты служили основанием для со-
вершенно разной оценки ситуации Лениным и большин-
ством членов ЦК. Если Ленин увидел в большевизации
Советов великолепный шанс провести захват власти под
маркой Советов, то ЦК большевиков на своем заседании
15 сентября воспринял ленинское предложение разогнать
Демократическое совещание как неоправданную авантюру.
Большевизация Советов была воспринята многими чле-
нами ЦК как весомый аргумент как раз в пользу мирного
развития революции, ибо в лице Петроградского и Мос-
ковского Советов появлялся, по их мнению, великолеп-
ный рычаг для давления на ЦИК и Временное правитель-
ство. В конечном итоге, появлялась возможность добить-
ся созыва Второго съезда Советов и передачи власти на
этом съезде Советам или объединенному социалистиче-
скому правительству с участием большевиков. Доводом
в пользу умеренной тактики служила угроза спровоциро-
вать вооруженное выступление объединенной контррево-
люции и тем самым развязать гражданскую войну в невы-
годных для себя условиях. Поэтому участники совещания
15 сентября, по воспоминаниям Н.И. Бухарина, решаются
на небывалый шаг — сжигают все копии ленинских писем,
привезенные в Петроград И.Т. Смилгой, а оригиналы на-
дежно прячут от греха подальше.
Однако умеренное большинство ЦК не приняло во
внимание тот факт, что Керенский и его окружение ни
в коей мере не собирались делить власть с большевика-
ми, а социально-экономический кризис принял общена-
циональный характер и вплотную подвел к краху россий-
ской государственности. Выходом из этой ситуации мог-
ла быть только диктатура — либо контрреволюционная,
либо революционная. Именно констатации этих очевид-
ных фактов была посвящена ленинская статья «Кризис на-
зрел». В конце статьи, направляемой со связным в Петро-
381
град, Ленин сделал приписку, что он подает в отставку с
поста члена ЦК и оставляет за собой право агитации за
восстание «в низах партии и на съезде партии». (Больше-
вики предполагали созвать очередной партийный съезд
17 октября.) Не стесняясь в выражениях, Ленин заявляет,
что течение против восстания, имеющееся в верхах пар-
тии, необходимо побороть. Он также считает абсолютно
неверным призыв Троцкого ждать созыва Второго Съез-
да Советов, т.к. «это значит пропустить недели, а недели
и даже дни решают теперь все». Назначать восстание на
определенный день, по мнению Ленина, — глупость, ибо
в этом случае власть просто не дадут взять.
Однако поведение эсеров и меньшевиков на Демо-
кратическом совещании, равно как и яро антибольше-
вистская позиция Керенского заставляют многих членов
ЦК большевиков довольно быстро изменить свои взгля-
ды на характер политического процесса. Третьего октяб-
ря ЦК постановил тайно вызвать Ленина в Петроград. Пя-
того октября ЦК принял решение выйти из Предпарла-
мента (Временного Совета республики) сразу же после его
открытия 7 октября — как только будет оглашена боль-
шевистская декларация. Это решение было принято аб-
солютным большинством голосов, против проголосовал
только Каменев. В свою очередь, он заявляет о своей от-
ставке с постов руководителя большевистской фракции
в ЦИК и Петроградском Совете. Эта отставка, как и от-
ставка Ленина неделей раньше, не была принята членами
ЦК. 7 октября газета «Рабочий путь» начала публиковать
ленинскую статью «Кризис назрел». В эти же дни Петро-
градский Совет блокирует решение правительства о вы-
воде на фронт частей Петроградского гарнизона. После
этого на сторону большевиков переходят даже те полки
(например, Преображенский и Волынский), которые в дни
кризиса 3—5 июля были на стороне Временного прави-
тельства. Мельгунов в своей работе «Как большевики за-
хватили власть» подает это событие как ключевое на пути
большевиков к власти, хотя с этим можно поспорить.
382
К этому времени Временное правительство было пол-
ностью дискредитировано и в глазах революционно на-
строенных масс, и в глазах буржуазии. Разочаровался в
этом правительстве и городской обыватель. Ни одна из
проблем, стоявших перед Временным правительством, так
и не была решена. На фоне разрастающегося финансово-
экономического кризиса, резкого роста инфляции, само-
вольных захватов помещичьих земель в провинции, на-
растающего недовольства продолжением войны в самой
армии, постоянные отсрочки созыва Учредительного соб-
рания, попытки создать квазипарламентские политические
институты, вроде Временного совета республики, начина-
ют раздражать и многих из тех, кто до этого поддерживал
«революционную демократию». Н.Н. Суханов писал: «Кор-
ниловщина вызвала не только ускоренную большевизацию
Советов и рабоче-крестьянских масс. Она резко отрази-
лась и на текущей политике советских противников Ле-
нина. Меньшевики и эсеры, господствующие в ЦИК, были
по-прежнему далеки от большевизма, но и они сдвину-
лись со своих мест и откатились налево»1. В этих парти-
ях возникла реальная оппозиция партийным верхам, «те-
чения» превратились во фракции. Левые эсеры и левые
меньшевики не просто критикуют Временное правитель-
ство, они уже предлагают свою альтернативу — «однород-
ное социалистическое правительство». Эта идея пользу-
ется популярностью и у умеренных большевиков, кото-
рые выступают за передачу власти Советам, но в рамках
советской демократии. Зиновьев в газете «Рабочий путь»
пытался даже набросать наскоро экономическую програм-
му такого правительства: «Отказ в уплате долгов, сделан-
ных в связи с войной, будет одним из первых шагов пра-
вительства, порвавшего с буржуазией. Частичная экспро-
приация крупнейших богачей в пользу государства будет
вторым шагом...»2.
1 Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 3. М., 1992. С. 154.
2 Там же, с. 155.
383
В эти же сентябрьские дни ЦИК под давлением всех
левых элементов «революционной демократии» был вы-
нужден легализовать отряды Красной гвардии. Еще в дни
корниловского путча в Красную гвардию Петрограда за-
писалось около 25 000 рабочих. Часть их ушла после по-
давления мятежа, но сама структура сохранилась и с се-
редины сентября стала пополняться новыми кадрами. 25
сентября в Кронштадте открылся 2-й съезд депутатов Бал-
тфлота. Был избран Центральный комитет Балтийского
флота (Центробалт), в который вошли большевики, эсе-
ры и анархо-коммунисты. Председателем Центробалта
был избран большевик П.Е. Дыбенко. Резолюция, приня-
тая на этом съезде, гласила, что Балтийский флот боль-
ше не подчиняется Временному правительству. Отказы-
вались подчиняться Временному правительству и многие
местные Советы. Логика развития событий работала на
большевиков.
7 октября Троцкий огласил на заседании Предпарла-
мента декларацию, в которой сравнил этот квазипредста-
вительный орган с Булыгинской думой. Он обвинил бур-
жуазию и Временное правительство в намерении сорвать
созыв Учредительного собрания. После этого фракция
большевиков покинула Мариинский дворец.
10 октября в Петроград нелегально вернулся Ле-
нин. Поздно вечером в тот же день состоялось заседание
ЦК большевиков, на котором Ленин выступил с двухчасо-
вым докладом, убеждая членов ЦК в необходимости ско-
рейшего проведения восстания и взятия власти в свои
руки. ЦК принимает решение о проведении восстания.
Против выступили только Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновь-
ев. Однако, давая принципиальное согласие на проведе-
ние восстания в ближайшем будущем, большинство чле-
нов ЦК уходит от конкретных дат и детализации самого
плана восстания. Ленин продолжает ощущать противодей-
ствие со стороны некоторых членов ЦК, и со стороны ру-
ководителей Военной организации (т.н. «Военки»). Они
384
лучше других знают о том, что техническая подготовка
восстания крайне слаба, настроение рабочих масс колеб-
лется, а потому боятся повторения июльских событий в
еще более жестком варианте.
Эти настроения части верхушки большевиков отчет-
ливо проявились в ходе съезда Советов Северной области,
проходившего в Петрограде с 11 по 13 октября. На съезде
доминировали представители большевиков и левых эсе-
ров. Ленин и поддерживающие его большевики рассчи-
тывали, что этот съезд станет начальной фазой операции
по свержению Временного правительства. Но ошиблись.
Большинство делегатов идею немедленного восстания не
поддержали. Аргументированные возражения привели
члены Бюро Военной организации ЦК большевиков Нев-
ский и Подвойский: восстание не готово технически. Воз-
ражения против немедленного восстания прозвучали и на
Петроградской общегородской партийной конференции
10 октября. И эти возражения были вполне резонными.
Настроения в обществе быстро менялись, время работа-
ло на большевиков. Именно внутрипартийная демокра-
тия, постоянные дискуссии и живые обсуждения реаль-
ной ситуации (которая также все время менялась) позво-
лили большевикам выбрать наиболее оптимальное время
для проведения восстания, когда Временное правительст-
во оказалось почти в полной изоляции. Это не было на-
вязанное Лениным решение, как представляют октябрь
1917 года некоторые историки, это была коллективная
воля большинства партии. В этом один из секретов успе-
ха восстания.
11 октября военный отдел Петроградского Совета
принял положение об организации Революционного штаба
обороны города (подразумевая как внешнюю, так и внут-
реннюю угрозу революции). 12 октября этот штаб был пе-
реименован в Военно-революционный комитет. Первое
организационное заседание этого комитета было прове-
дено в ночь на 19 октября, а уже 20 октября было избрано
385
бюро ВРК и первый председатель — левый эсер Лазимир.
В ночь на 22 октября в части петроградского гарнизона
были направлены первые комиссары ВРК. Н.Н. Суханов
по этому поводу заметил в своих записках: «По сущест-
ву дела, переворот совершился в тот момент, когда Пе-
тербургский гарнизон, долженствующий быть реальной
опорой Временного правительства, признал своей верхов-
ной властью Совет, а своим непосредственным начальст-
вом — Военно-революционный комитет. Такое постанов-
ление, как мы знаем, было принято на собрании предста-
вителей гарнизона 21 октября»1.
Это не совсем так. Разумеется, переход петроградско-
го гарнизона на сторону большевиков сыграл свою роль,
но главное было в том, что Временное правительство ока-
залось в историческом тупике, в почти абсолютной по-
литической изоляции — и, одновременно, перед фактом
глубочайшего политического и экономического кризи-
са, который воочию был виден всем. Именно это помог-
ло большевикам нейтрализовать влияние правого крыла
«революционной демократии» к концу октября, создавая
тем самым необходимую социально-психологическую ат-
мосферу для переворота. На первое место в эти дни вы-
ходит проблема продолжения войны. Армия в массе сво-
ей воевать просто не хотела. О необходимости заключить
скорейший мир с немцами заявил военный министр Вер-
ховский. И 22 октября был уволен в отставку. Проблемы
войны была теснейшим образом связана с проблемой зем-
ли. Массовая демобилизация армии привела бы к появ-
лению в стране миллионов крестьян (вчерашних солдат),
готовых решать эту проблему явочным порядком, т.е. к
массовым бунтам и захватам помещичьих земель. Это по-
нимала верхушка ЦИК и правительство, и именно поэтому
война продолжалась. Кроме того, существовала сильная
экономическая зависимость от стран Антанты. Но про-
1 Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 3. М. 1992. С. 294.
386
должение войны с каждым днем усиливало экономические
проблемы России. И выход из войны, и продолжение вой-
ны при сохранении коалиционного правительства одина-
ково означали национальную катастрофу в ближайшем бу-
дущем. Это был замкнутый круг из взаимосвязанных про-
блем. Именно об этом говорил в своих работах Ленин.
Но значительная часть большевиков психологиче-
ски не была готова к полному разрыву с «революцион-
ной демократией», а захват власти через восстание оз-
начал именно такой разрыв. Гораздо более приемлемым
вариантом, как уже говорилось выше, казалось участие
в «однородном социалистическом правительстве». Само
же возможное восстание рассматривалось большевиками
не как социалистическая революция, а как чисто техниче-
ский акт, позволяющий укрепить позиции «советской де-
мократии» и отбросить от власти буржуазию. Именно так
воспринимали это восстание и идущие за большевиками
массы. Суханов писал: «Я констатирую, что о социализме
как цели и задаче Советской власти большевики в пря-
мой форме тогда не твердили массам, а массы, поддержи-
вая большевиков, и не думали о социализме. Но в косвен-
ной, неясной форме проблема «немедленного социализ-
ма» была все же поставлена. Вообще центральные вожди
большевизма, видимо, твердо решили произвести социа-
листический эксперимент: этого требовала и логика по-
ложения. Но перед лицом масс опять-таки никакие точки
над «и» не ставили»1.
Умеренных большевиков пугал не столько сам по-
литический разрыв с блоком «революционной демокра-
тии», сколько невозможность справиться с ситуацией (как
политической, так и экономической) после захвата вла-
сти. Лучше всего эти настроения выразил А.В. Луначар-
ский в частном письме от 10 октября: «Озлобление про-
тив нас колоссально растет на правом полюсе, и привер-
1 Суханов Н. Записки о революции. Т. 3. М„ 1992. С. 266.
387
женцы его множатся. Растет страшное недовольство — и
в рабочей, солдатской, крестьянской среде, оно здесь пу-
гает меня — теперь много анархического, пугачевщинско-
го (так в тексте. — А. Б.). Эта серая масса, сейчас багрово-
красная, может наделать больших жестокостей, а с другой
стороны, вряд ли мы при зашедшей так далеко разрухе
сможем, даже если власть перейдет в руки крайне левой,
наладить сколько-нибудь жизнь страны. И тогда мы, ве-
роятно, будем смыты той же волной отчаяния, которая
вознесет нашу партию к власти. Кадеты как будто на это
и держат курс!»1
Оппозиция Ленину в верхушечной части партии исхо-
дила именно из подобных опасений. Такой провал озна-
чал полную дискредитацию не только большевизма, но и
в целом социалистических идей в России на длительную
перспективу. Некоторые из старых большевиков (напри-
мер, Рыков и Ногин) считали это гораздо большей опас-
ностью, чем компромисс с идейными противниками. Го-
воря об однородном социалистическом правительстве,
они имели, прежде всего, в виду коллективную ответст-
венность за все мероприятия по социализации и нацио-
нализации. Между тем, антибольшевистские настроения в
эсеровской и меньшевистской партиях не позволяли на-
деяться на практическое осуществление этой идеи. Лево-
меньшевистская группа Мартова и левые эсеры не могли
перебороть эти тенденции до 24 октября, когда, уже в по-
следний момент перед выступлением большевиков, Пред-
парламент проголосовал за формулу Мартова, означавшую
недоверие Временному правительству и призывавшую к
мирному решению конфликта. Но было уже поздно. Кро-
ме того, сам Керенский и его окружение сознательно шли
на обострение ситуации, считая, что у них есть все средст-
ва держать события под контролем. Если верить воспоми-
наниям А.И. Верховского, Керенский сам стремился спро-
11917: частные свидетельства о революции в письмах Луначарско-
го и Мартова. М.» 2005. С. 271.
388
воцировать выступление масс, ожидая прибытия войск с
фронта между 24 и 30 октября. Очевидно, этой цели слу-
жили налеты юнкеров и правительственной милиции на
редакции большевистских газет «Рабочий путь» и «Сол-
дат» утром 24 октября. Керенский явно переоценил свои
возможности.
К 24 октября в столице сложилась патовая ситуация.
Ни одна из сторон не решалась начинать активные дей-
ствия. Троцкий последовательно проводил свою линию
на взятие власти под прикрытием Второго съезда Сове-
тов, который должен был начать свою работу 25 октября.
Временное правительство само ускорило развязку, отдав
приказ о разведении мостов через Неву. В ответ на это
ВРК взял большинство мостов (за исключением Дворцо-
вого и Николаевского) под свой контроль. Тем самым ме-
ханизм ВРК был приведен в действие, и далее уже не люди
вели события, а события вынуждали людей к определен-
ной логике поведения в данной ситуации. К вечеру был ус-
тановлен контроль над Центральным телеграфом и Пет-
роградским телеграфным агентством. Это и явилось, по
существу, началом боевых действий ВРК, началом восста-
ния. Далее уже сама логика развития событий вынужда-
ла большевиков ко все более и более активным действи-
ям. Но речь до определенного момента шла только о кон-
троле над Петроградом и блокировании Зимнего дворца.
Троцкий, выступая на заседании большевистской фрак-
ции съезда Советов, заявил, что Временное правительст-
во будет арестовано только в том случае, если оно не под-
чинится решениям Второго съезда Советов о передаче ему
всей полноты власти в стране. Несомненным является тот
факт, что именно появление Ленина в Смольном в ночь на
25 октября заставило членов ВРК перейти к непосредст-
венным действиям по захвату власти. Блокирование Зим-
него дворца, а затем его захват и арест министров были
произведены без видимых усилий и какого-либо активно-
го сопротивления противной стороны: из Зимнего двор-
389
ца ушли казаки, женский ударный батальон и большин-
ство юнкеров, собранных для его защиты. До последне-
го момента во дворце оставалось не более 500 юнкеров,
но и они не оказали особого сопротивления. Оцепление
Зимнего дворца и Дворцовой площади составили не ме-
нее 13 000 солдат, красногвардейцев и матросов. Цифры
говорят сами за себя. Количество жертв этой историче-
ской ночи было минимальным: историки называют раз-
ные цифры, не превышающие 15 человек. Парадоксаль-
ным было и то, что переворот явился неожиданностью и
для многих видных большевиков. Об этом в письме своей
жене признавался, например, Луначарский. Он писал: «Пе-
реворот был сюрпризом и со стороны легкости, с которой
он был произведен. Даже враги говорят: «Лихо!»1
Именно легкость, с которой был осуществлен арест
министров Временного правительства, резко изменила на-
строение многих рядовых делегатов Второго съезда Со-
ветов, до этого момента колеблющихся и склоняющихся
к поддержке предложения Мартова избрать комиссию по
примирению между враждующими сторонами. До низло-
жения Временного правительства большевики не имели
абсолютного большинства среди делегатов съезда. Теперь
они его получили. В 3 часа 30 минут утра Луначарский (до
того сам поддерживавший предложение Мартова) огла-
сил написанное Лениным постановление о взятии власти
в стране Вторым Всероссийским съездом Советов и пере-
даче власти непосредственно местным Советам. Оно было
встречено овацией. Тем самым новая власть обрела неко-
торое подобие легитимности. Вечером 26 октября Ленин
выступил перед делегатами съезда с докладами о мире и
о земле, после чего соответствующие декреты были ут-
верждены съездом. На этом же заседании съезд принял по
докладу Троцкого постановление об организации перво-
го советского правительства — Совета Народных Комис-
1 1917: частные свидетельства о революции в письмах Луначарско-
го и Мартова. М.» 2005. С.285.
390
сэров. Троцкий в своих мемуарах утверждает, что это на-
звание предложил он, на что Ленин ответил: «Народные
комиссары? Что ж, это, пожалуй, подойдет. А правитель-
ство в целом?
— Совет Народных Комиссаров?
— Совет Народных Комиссаров, — подхватил Ленин, —
это превосходно: пахнет революцией»1. Правда, из других
источников следует, что название «Совет Народных Ко-
миссаров» предложил Каменев.
Но мало было захватить власть в Петрограде. Ее надо
было еще установить в стране и суметь удержать. Общеиз-
вестно, что в Москве события приняли гораздо более дра-
матичный характер: фактически там образовался первый
очаг гражданской войны. Бои на улицах Москвы между
войсками ВРК и войсками Комитета общественной безо-
пасности (сторонниками Временного правительства) шли
до 3 ноября. Выехавший накануне выступления большеви-
ков на фронт министр-председатель А.Ф. Керенский вме-
сте с генералом Красновым организовал наступление ка-
зачьих войск на Петроград и к 28 октября взял Царское
Село. В самом Петрограде 29 октября вспыхнул мятеж юн-
керов, который был подавлен в течение суток. Бои под
Петроградом с войсками Керенского — Краснова закон-
чились переговорами, на которых делегацией балтийских
матросов было подписано соглашение, по которому они
обещали пропустить казаков на Дон (причем казаки по-
обещали выдать Керенского), одновременно признав не-
обходимость добиваться отставки Ленина и Троцкого.
Часть руководства большевиков во главе с Камене-
вым, Рыковым и Рязановым считала, что большевики в
масштабах страны неизбежно окажутся в изоляции, а это
чревато глубочайшим социально-экономическим кризи-
сом и гражданской войной. События в Москве, где бои
на улицах приняли затяжной характер, как будто подтвер-
ждали правоту умеренных большевиков. Правительство
1 Троцкий Л.Д. О Ленине. Изд. 2-е. М., 1924. С. 100.
391
большевиков в эти дни бездействовало, функции прави-
тельства до 3 ноября выполнял Военно-революционный
комитет. С 28 октября умеренные большевики вели пере-
говоры с меньшевиками о создании «однородного социа-
листического правительства». Викжель (Всероссийский
исполнительный комитет работников железнодорожного
транспорта), который контролировали меньшевики, вы-
двинул ультиматум новому правительству, угрожая сабо-
тажем транспортных перевозок. Меньшевистское руко-
водство Викжеля настаивало на создании однородного
социалистического правительства из всех левых партий,
ответственного перед неким Народным Советом, призван-
ным временно заменить Учредительное собрание. Участие
большевиков в этом правительстве допускалось, но без
Ленина и Троцкого. Лишь победа большевиков в Москве
3 ноября и непосредственная угроза репрессивных дейст-
вий со стороны ВРК заставили Викжель отступить и ук-
репили положение Ленина, Троцкого и их сторонников.
3 ноября было проведено последнее заседание согласи-
тельной комиссии при Викжеле. Однако Каменев и уме-
ренные большевики продолжали выступать за однородное
социалистическое правительство и расширение состава
ВЦИК. 8 ноября Каменев был смещен с поста председа-
теля ВЦИК. За 4 дня до этого Каменев, Зиновьев, Рыков,
Милютин и Ногин демонстративно вышли из ЦК, одно-
временно подал в отставку ряд наркомов. Одним из по-
водов к этой коллективной отставке послужило закрытие
всей оппозиционной прессы (включая эсеровские и мень-
шевистские издания) в эти критические дни. Влияние со-
циал-демократических идеалов было еще весьма замет-
но в партии большевиков. И Ленин не мог с этим не счи-
таться. Кроме того, он не хуже других видел опасность
изоляции большевистского руководства, делая в эти дни
все возможное для сближения своих позиций с позициями
левых эсеров. Но для него это было не принципиальным
моментом, а продолжением шахматной партии: он искал
392
варианты сохранения власти с минимальными уступками
мелкобуржуазным партиям. Ставка была сделана на вы-
боры в Учредительное собрание (большевики рассчиты-
вали получить не менее 30% мандатов). Поэтому и пра-
вительство большевиков официально именовалось Вре-
менным рабоче-крестьянским правительством. Тем самым
подчеркивалось, что большевики берут власть до Учреди-
тельного собрания, не собираясь посягать на его преро-
гативы. В этот период никто из противников Ленина не
считал власть большевиков имеющей хоть какие-то шан-
сы удержаться в течение долгого времени. И это убежде-
ние громадного числа людей во временном характере вла-
сти, как это ни парадоксально, работало на большевиков.
Зачем свергать правительство, которое рано или поздно
падет само. В эсеровской газете «Воля народа» 4 ноября
1917 года появилась статья М. Павловского «Правитель-
ство большевиков», которая заканчивалась знаменатель-
ной фразой: «Пусть история совершит свой круг. Больше-
вики у власти — ее неизбежный цикл».
Между тем, проведя первую чистку в своих рядах (в
рамках внутрипартийной демократии), Ленин укрепил ру-
ководство партии и правительство людьми, способными
в случае необходимости пойти на крайние меры. Он был
готов к любым комбинациям, к любым экспериментам, к
любым вариантам развития событий — но при одном ус-
ловии: ни в коем случае не отдавать власть.
Итак, благодаря уникальному стечению обстоятельств,
включающему в себя крайнюю степень дискредитации
Временного правительства в общественном сознании,
массовое недовольство продолжением мировой войны,
глубочайший финансово-экономический кризис, нераз-
решенность «земельного вопроса», быстрый рост массо-
вых антибуржуазных настроений, нарастающую анархию в
системе управления, а также благодаря энергичной и бес-
компромиссной тактике, предложенной и отстаиваемой
Лениным, — большевики взяли власть. Не меньшее зна-
393
чение имел тот факт, что переворот был осуществлен в
условиях продолжающейся мировой войны, и возможно-
сти для вмешательства во внутренние дела России у боль-
шинства западных правительств (включая правительство
США) были минимальными. Уникальное сочетание кри-
зисных факторов, создавших крайне благоприятную си-
туацию для взятия власти большевиками, само по себе
ничего не значило, если бы не было максимально исполь-
зовано Лениным для осуществления своей цели. Но ис-
пользовать эту ситуацию Ленин смог только тогда, когда
с ним выразила готовность пойти на радикальные шаги
верхушка партии, многие члены которой до этого момен-
та надеялись на более легитимные формы взятия власти.
Как ни парадоксально, но существование внутрипартий-
ной демократии внутри большевизма оптимизировало
его политический потенциал. Именно постоянный диалог
между Лениным и ЦК большевистской партии привел их
к наиболее оптимальному выбору момента вооруженно-
го переворота. Я утверждаю, что никакого «культа лиде-
ра» до 1917 года внутри большевизма не было, и дискус-
сия между Лениным и ЦК в сентябре-октябре 1917 года —
блестящее тому доказательство. Парадоксальным в этой
ситуации было и то, что на какое-то историческое мгно-
вение большевики оказались выразителями надежд и чая-
ний значительной части русского народа. Бертран Рассел
по этому поводу заметил: «Жажда мира и земли привела
к широкой поддержке большевиков в ноябре 1917 г. той
частью народа, которая впоследствии не обнаружила тяги
к коммунизму»1. Разумеется, Б. Рассел имел в виду рус-
ское крестьянство.
Но приход к власти означал еще и новую, вторую
за столь краткий период, трансформацию большевиз-
ма. Большевизм получил государственную власть, а пар-
тия большевиков превращается в правящую партию. Те-
перь большевизм нуждается в выработке «государствен-
1 Рассел Б. Практика и теория большевизма. М., 1991. С. 79.
394
ной идеи», которая помогла бы конституировать власть
пролетарских слоев в некую государственную форму. Но-
вая историческая ситуация диктовала иную логику пове-
дения. Однако первые месяцы большевики с этим явно не
спешили, предоставив широкое поле для инициативы са-
мим пролетарским массам, тем самым претворяя в жизнь
свои лозунги. И только после того, как результаты экспе-
римента показали всю глубину несоответствия между ост-
ротой политических и социально-экономических проблем
и неспособностью их разрешения «инициативами снизу»,
началось структурирование нового государственного ме-
ханизма.
Глава 8
АГОНИЯ И СМЕРТЬ БОЛЬШЕВИЗМА.
1918-1923
Первое большевистское правительство появилось
на свет экспромтом. Оно и не могло появиться иначе,
т.к. существовало несколько вариантов развития собы-
тий, и арест Временного правительства до определен-
ного момента отнюдь не был предрешен. Но, получив
одобрение своих действий от делегатов Второго съезда
Советов и ввиду отказа левых эсеров (на тот момент)
разделить с ними власть, большевики вынуждены были
создать свое однопартийное правительство. Очевид-
но, это не отвечало интересам значительной части руко-
водства большевиков, но в данной ситуации им ничего
не оставалось, как подчиниться партийной дисципли-
не. Старый большевик Г.И. Ломов (Оппоков) впоследст-
вии вспоминал, что Ленину приходилось ловить своих
однопартийцев в коридорах Смольного и, держа за пу-
говицу, чтобы не убежали, буквально уговаривать вой-
ти в правительство. С.В. Леонов по этому поводу заме-
тил: «Столь редкое в мировой практике коллективное
нежелание входить в правительство свидетельствовало
не только об остроте положения, неуверенности боль-
шевиков и о других «конъюнктурных» факторах, но и о
том, что главным движителем безудержного стремления
к власти, продемонстрированного Лениным и больше-
вистской партией в 1917 г., являлось не столько власто-
любие как таковое, сколько желание как можно скорее
396
реализовать свою идеологизированную цель — дикта-
туру пролетариата»1.
Кстати, и сам Ленин вначале решительно отказался от
участия в правительстве, но затем под давлением сорат-
ников был вынужден уступить. Суханов в своих записках
передает этот эпизод со слов Луначарского: «Сначала Ле-
нин не хотел войти в правительство. Я, говорит, буду ра-
ботать в ЦК партии... Но мы говорим — нет. Мы на это не
согласились. Заставили его самого отвечать в первую го-
лову. А то быть только критиком всякому приятно...»2
Выше уже было сказано, что критическая ситуация,
в которой оказалось большевистское правительство уже
в первые дни своего существования, парализовала всю
его работу. Кроме того, противоречия между умеренны-
ми большевиками и радикалами привели к продолжитель-
ному правительственному кризису, который отнюдь не за-
кончился после отставки нескольких наркомов 4 ноября
1917 года. Если в первые дни Ленин был абсолютно рав-
нодушен к конкретным персоналиям в составе правитель-
ства, то затем он начинает постепенно подбирать людей,
хоть в какой-то степени соответствующих его взглядам на
ситуацию и отвечающих профессиональным требованиям
данной должности.
Возможно, находясь в состоянии эйфории вследствие
так легко полученной власти, Ленин вначале и не помыш-
лял о партийной диктатуре. Выступая 26 октября на Вто-
ром съезде Советов с докладом о земле, он заявил: «И ес-
ли даже крестьяне пойдут и дальше за социалистами-ре-
волюционерами и если они даже этой партии дадут на
Учредительном собрании большинство, то и тут мы ска-
жем: пусть так. Жизнь — лучший учитель, а она укажет,
кто прав, и пусть крестьяне с одного конца, а мы с дру-
гого конца будем разрешать этот вопрос. Жизнь заставит
1 Леонов С.В. Рождение советской империи: государство и идео-
логия. М., 1997. С. 111.
2 Суханов Н. Записки о революции. Т. 3. М., 1992. С. 361.
397
нас сблизиться в общем потоке революционного творчест-
ва, в выработке новых государственных форм. Мы долж-
ны следовать за жизнью, мы должны предоставить пол-
ную свободу творчества народным массам»1.
И эта свобода на первых порах действительно была
предоставлена. Первые месяцы нахождения у власти боль-
шевики не спешили инициировать процесс государствен-
ного строительства, многие их декреты, что замечено
многими исследователями, носили чисто пропагандист-
ский характер. Это признавал впоследствии и сам Ленин.
В частности, выступая с политическим отчетом ЦК на XI
съезде РКП (б) 27 марта 1922 года, он заявил следующее:
«У нас была полоса, когда декреты служили формой про-
паганды... когда большевики взяли власть и сказали ря-
довому крестьянину, рядовому рабочему: вот как нам хо-
телось бы, чтобы государство управлялось, вот декрет,
попробуйте. Простому рабочему и крестьянину мы свои
представления о политике сразу давали в форме декретов.
Но эта полоса прошла...»2
Однако, предоставляя народу известную степень сво-
боды и самостоятельности, Ленин оставлял за руководи-
мым им правительством очень важную прерогативу: охра-
ну завоеванной власти, борьбу с контрреволюцией. В ус-
ловиях обострения внутренней и внешней борьбы это не
могло затем не повести к дальнейшему усилению проти-
воречий между декларируемой полновластностью мест-
ных Советов и концентрацией реальной власти в центре.
Это был объективный процесс, не зависящий от воли кон-
кретных лиц. Между тем, на Урале восстает атаман Ду-
тов, на Дону пытается поднять казаков атаман Каледин,
в самом Петрограде 28 ноября проходит массовая анти-
большевистская демонстрация. В этой ситуации больше-
вики идут на создание правительственной коалиции с ле-
выми эсерами. После того, как коалицию с большевиками
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 35. С. 27.
2 Там же. Т. 45. С. 111.
398
одобрил первый съезд ПАСР (Партии левых социал-рево-
люционеров) (19—28 ноября 1917 г.), семь представителей
этой партии входят в состав Совнаркома.
Для большевиков во многом это был вынужденный шаг.
Но он давал им значительное преимущество. Левые эсеры
пользовались большой популярностью среди крестьянства,
а без поддержки крестьянства большевики вряд ли могли
себе позволить какие-то социальные эксперименты. В де-
ревне же большевики осенью 1917 г. имели всего 203 пар-
тийные ячейки, в которых состояло примерно 4 тыс. кре-
стьян. Благодаря поддержке левых эсеров стало возможно
соглашение о слиянии ВЦИК с Крестьянским Исполнитель-
ным комитетом, причем в объединенном ВЦИК левые эсе-
ры согласились остаться в меньшинстве.
Поворотным рубежом стал декабрь. Было подписано
перемирие с Германией, это был первый шаг к сепаратно-
му миру, к выводу России из войны. Дезертирство из ар-
мии приняло массовый характер, причем мужички дезер-
тировали вместе с винтовками и пулеметами.
5 декабря был распущен Военно-революционный ко-
митет, а 7 декабря создана Всероссийская Чрезвычай-
ная комиссия по борьбе с саботажем и контрреволюци-
ей. Надо сказать, что к этому времени саботаж чинов-
ников принял угрожающие размеры, грозя парализовать
деловую жизнь городов. Ленин в записке Ф.Э. Дзержин-
скому предлагает ввести контроль (через домовые, фаб-
рично-заводские, продовольственные комитеты, НКВД,
а также введение «потребительско-рабочих» книжек) над
«лицами, принадлежащими к богатым классам». Созда-
ние ВЧК в тот момент, несомненно, усилило власть боль-
шевиков, но если называть вещи своими именами, в дли-
тельной перспективе это был весьма рискованный шаг.
Еще в ходе гражданской войны органы ВЧК стали пред-
принимать попытки освободиться от партийного контро-
ля, были случаи открытого неповиновения чекистов ме-
стному партийному руководству и центру. Уже в те годы
399
ВЧК превратилась в параллельный (партийным органам)
центр власти, который, в силу специфики деятельности
спецслужб и в условиях отсутствия элементарных демо-
кратических свобод, обладал определенными преимуще-
ствами. В дальнейшем история СССР наполнена фактами
скрытой конкуренции между партией (давно утратившей
большевистское содержание) и органами ВЧК—ОГПУ—
НКВД—КГБ. В 1980-е годы КГБ обеспечил прикрытие пре-
словутой «политики перестройки», инициированной пар-
тийной верхушкой, что привело к стремительному краху
КПСС и запоздалому «термидору». Но кто мог это пред-
видеть в 1917 году?
Самым важным и определяющим в декабре 1917 года
становится вопрос о дальнейшей судьбе Учредительного
собрания. Большевизм пришел к власти под лозунгом ско-
рейшего созыва Учредительного собрания, и ликвидация
этого органа без весомых на то причин однозначно выгля-
дела бы как узурпация власти. Умеренные большевики во
главе с Каменевым и Рыковым рассматривали Учредитель-
ное собрание как символ революционной демократии и
предостерегали от репрессивных действий, могущих при-
вести к развязыванию гражданской войны не только ме-
жду большевиками и буржуазной контрреволюцией, но и
между большевиками и прочими социалистическими пар-
тиями. Судьбу Учредительного собрания решили два фак-
тора: массовая демобилизация армии (с армейскими ко-
митетами, где большинство сохраняли эсеры и меньше-
вики, можно было теперь не считаться) и позиция левых
эсеров, которые неожиданно для большевиков поддержа-
ли идею ликвидации Учредительного собрания. Ликвида-
ция Учредительного собрания прошла почти безболезнен-
но для большевиков, но стала прелюдией к гражданской
войне. А гражданская война объективно становилась не-
избежной, ибо только через нее для большевиков был воз-
можен выход из того экономического тупика, в котором
они оказались зимой 1918 года.
400
Еще 14 ноября ВЦИК и Совнарком приняли «Поло-
жение о рабочем контроле», но с каждым днем объектов
для контроля оставалось все меньше и меньше — произ-
водство останавливалось, фабрики и заводы закрывались.
Большевики получили в наследство от Временного пра-
вительства финансовый, транспортный и промышленный
кризисы, громадный рост инфляции, острую проблему со
снабжением городов продовольствием. Национализация
банков в декабре вряд ли могла помочь в этой ситуации.
Массовая эмиссия денежных знаков только усугубляла
кризис, а введение «рабочего контроля» над заводчиками
и фабрикантами привело к полной бесконтрольности са-
мих рабочих. Введение повременной оплаты труда и со-
кращение рабочего дня резко снизили производитель-
ность труда. У части рабочих появилось настроение все-
дозволенности, производительный труд терял в их глазах
всякий смысл. Город перестает быть промышленным цен-
тром, он не производит более товары для эквивалентного
обмена с деревней. Крестьяне же не собирались отдавать
продукты питания за обесцененные бумажки, которые им
совсем не были нужны. Уже в феврале в городах централь-
ной России стала ощущаться реальная угроза голода, ко-
торая еще более усилилась после подписания Брестского
мира и оккупации Украины и Донской области германски-
ми войсками. Это была угроза не только для большеви-
ков, но и для государства, для городской цивилизации в
целом. Начинается массовый отток городского населения
(в том числе и рабочих) в деревню. Например, население
Москвы к апрелю 1918 года по сравнению с началом года
сократилось на 134 тыс. человек. Усиление экономических
проблем и Брестский мир в очередной раз ударили по
авторитету большевиков: только по официальным дан-
ным, численность партии к лету 1918 года уменьшилась
на 200 тыс. человек и составила чуть менее 150 000.
До весны 1918 года власть большевиков держалась
поддержкой значительной части промышленных рабочих
401
и революционно настроенных солдат и матросов, а так-
же благодаря действию Декретов о мире и земле, обес-
печивших на какое-то время нейтралитет крестьянства.
В какой-то мере на большевиков играла и та свобода, ко-
торую они первоначально предоставили местным Сове-
там. Но ситуация быстро меняется. Уездные Советы начи-
нают провозглашать свои местные республики, усиливая
тем самым децентрализацию власти и анархию в системе
управления. Не собираются отдавать свою власть и орга-
ны местного самоуправления (земские и городские упра-
вы), многие из которых продолжают находиться в оппози-
ции большевикам. До открытия Учредительного собрания
большевики были вынуждены это терпеть. После разгона
«Учредилки» возникла острая необходимость скорейше-
го конституирования рабочего государства и структури-
рования нового государственного аппарата.
Первый шаг в этом направлении был сделан на Треть-
ем съезде Советов, открывшемся 10 января 1918 года. 62%
делегатов этого съезда были большевиками. Как известно,
съезд одобрил разгон Учредительного собрания и принял
«Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого наро-
да». В этой декларации руководством большевиков было
заявлено об отходе от унитарного принципа государствен-
ности и признании принципа федерализма. По инициати-
ве левых эсеров в этот документ было добавлено два пунк-
та, а именно: все дела местного значения должны были ре-
шаться исключительно местными Советами, кроме того,
было дано поручение ВЦИК разработать основные поло-
жения советской Конституции и внести их на рассмотре-
ние делегатам следующего съезда Советов. В новом соста-
ве ВЦИК большевики имели 160 мандатов (52,3%), и это
большинство, когда впереди уже не маячил призрак «Уч-
редилки», позволило большевикам перейти к более само-
стоятельной внутренней и внешней политике. Но как раз в
этот момент резко обострились экономические проблемы,
а вопрос о необходимости мира с немцами вызвал раскол
402
внутри партии большевиков. Советское правительство вы-
нуждено было продолжать политику хлебной монополии,
начатую Временным правительством. Но промышленных
товаров для эквивалентного обмена в городах уже про-
сто не было. Кроме того, крестьянское хозяйство вообще
было малотоварным. До 40% хлеба на рынок до сих пор
поставляло помещичье хозяйство, но с ним было поконче-
но. Крестьяне охотно делили помещичью землю, но зани-
маться ее обработкой не спешили. Кроме того, наметился
рост потребления сельхозпродуктов самими крестьянами.
В результате в крупных городах норма выдачи хлеба со-
кратилась к марту 1918 г. до 50—100 г. в день. Это вызвало
голодные бунты и массовое недовольство рабочих.
Уже к концу декабря стало ясно, что условия подписа-
ния мира, предложенные Германией, будут крайне жестки-
ми и невыгодными для России. 28 декабря 1917 г. (10 янва-
ря 1918 г.) пленум Московского областного бюро, возглав-
ляемого Ломовым (Оппоковым), Осинским (Оболенским),
Максимовским, Сапроновым и некоторыми другими ра-
дикально настроенными большевиками, принял резолю-
цию с требованием прекращения мирных переговоров и
разрыва дипломатических отношений со всеми буржуаз-
ными государствами. Подобную резолюцию принял и Пе-
тербургский комитет РСДРП (б). Так было положено на-
чало течению «левых коммунистов» в самой большеви-
стской партии, организационно оформившемуся к марту
1918 года. Возникнув в ходе дискуссии по вопросу под-
писания мира с Германией, впоследствии это течение вы-
ступило против принятого с подачи Ленина курса на уси-
ление централизации и внедрение в экономику элементов
государственного капитализма, превратившись во внутри-
партийную оппозицию. Это говорит о том, что лозунги ок-
тября 1917 года значительная часть большевиков воспри-
няла не как чисто пропагандистские, а как программные,
и в дальнейшем эти большевики будут отстаивать «идеа-
403
лы Октября» в борьбе с ленинским прагматизмом, апел-
лируя при этом к Ленину периода 1917 года.
Но в январе 1918 года речь пока шла только о воз-
можности мира с немцами. 8 (21) января на совещании
членов ЦК с делегатами от большевиков Третьего съезда
Советов Ленин выступил с «Тезисами по вопросу о не-
медленном заключении сепаратного и аннексионистско-
го мира». При обсуждении тезисов в руководстве партии
выявились три течения: сторонники ленинской точки зре-
ния о необходимости принятия любых условий мира (за
нее голосовало 15 человек), сторонники объявления рево-
люционной войны Германии — «левые коммунисты» (32
человека) и сторонники предложенного Троцким тезиса
«ни войны, ни мира» (16 человек). Лозунг «революцион-
ной войны» был очень популярен среди большевиков, и
Ленину пришлось всячески лавировать, чтобы отстоять
на заседании ЦК 11 (24) января резолюцию о затягивании
мирных переговоров до момента предъявления немцами
ультиматума. 15 (28) января 1918 г. лидеры «левых комму-
нистов» Бухарин и Пятаков подали заявление в ЦК, на-
стаивая на немедленном созыве партийной конференции
для принятия решения по этой проблеме. Ленин же на-
стоял на созыве экстренного съезда партии. Кроме того,
ЦК РСДРП (б) предпринял весьма неординарный шаг, на-
правив в Западную Европу через Швецию т.н. миссию Л.Б.
Каменева, чья задача, по его собственным словам, состоя-
ла в том, чтобы «сказать нашим братьям о том, что то уни-
жение, которое испытывает Россия от натиска империа-
лизма, относится также и к западному пролетариату, ко-
торый слишком долго пробуждается». По мнению главы
французской военной миссии в России генерала Ниссе-
ля, у миссии Каменева были более широкие задачи: оце-
нить настроения в социалистических партиях воюющих
стран, собрать информацию об общественных настроени-
ях в отношении большевиков, выяснить степень готовно-
404
сти европейского пролетариата к мировой социалистиче-
ской революции, разъяснить английскому и французскому
правительствам внешнюю политику большевиков, проин-
формировать их о ситуации, сложившейся вокруг перего-
воров в Брест-Литовске1. Однако миссия Каменева закон-
чилась полным провалом (его даже не впустили на тер-
риторию Франции), а сам он был в марте 1918 года (при
возвращении в Петроград) арестован финнами на Аланд-
ских островах и освобожден только в начале августа.
Седьмой экстренный съезд РСДРП (б) важен для исто-
рии большевизма не только потому, что на нем большин-
ство делегатов поддержало Брестский мир. И не потому,
что на нем Российская социал-демократическая рабочая
партия большевиков была переименована в Российскую
коммунистическую партию большевиков. На съезде ор-
ганизационно оформилась партийная оппозиция (т.н. «ле-
вые коммунисты»), не только выступившая против Брест-
ского мира, но и отстаивающая лозунги октября 1917 года
в качестве программных. Своей целью большевики-ради-
калы называют построение государства-коммуны, при
этом настаивая на независимости Советов от партийно-
го диктата. Они всерьез говорят о советской демократии,
они готовы воевать со всем буржуазным миром. Высту-
пая на Седьмом съезде, А.С. Бубнов, один из левых ком-
мунистов, заявил о «развитии гражданской войны в меж-
дународном масштабе». То, что большинство съезда их не
поддержало, отнюдь не поколебало убежденности многих
левых в своей правоте.
Особо надо отметить, что Ленин в течение всего пе-
риода гражданской войны был вынужден считаться с кри-
тикой оппозиционных групп, официально так и не решив-
шись отказаться от лозунга государства-коммуны (этот те-
зис вошел даже в новую программу партии, принятую на
VIII съезде). Но фактически с лета 1918 года руководи-
1 Рупасов А.И., Чистиков А.Н. Миссия Л.Б. Каменева в Западную
Европу // Вопросы истории, 1998, № 8. С. 126.
405
мый Лениным ЦК берет курс на создание сверхцентра-
лизованного государства, подчиненного тотальному кон-
тролю партии большевиков, а сама партия очень быстро
превращается в составную (и главную!) часть государст-
венного аппарата.
В феврале-марте 1918 года большевизм проходит еще
через один рубеж. Это было не только подписание Бре-
стского мирного договора, обрушившее левоэсеро-боль-
шевистскую коалицию и вызвавшее к жизни внутрипар-
тийную оппозицию, но и события в Финляндии, где фин-
ская Белая гвардия буквально вырезала финскую Красную
гвардию под прикрытием немецкого десанта. По воспоми-
наниям Троцкого, первая реакция Ленина на получение
известий из Финляндии была крайне резкой — «драть-
ся». Но это означало крах всех Брестских договоренно-
стей. И уже через десять минут, придя в себя, Ленин заяв-
ляет: «Нет, нельзя менять политики. Наше выступление не
спасло бы революцию Финляндии, но наверняка погуби-
ло бы нас. Всем, чем можно, поможем финским рабочим,
но не сходим с почвы мира. Не знаю, спасет ли нас это
теперь. Но это, во всяком случае, единственный путь, на
котором еще возможно спасение»1. Шахматист вновь взял
верх над революционером-бунтарем. Но события в Фин-
ляндии еще раз убедили Ленина — игра в демократию не-
сет с собой поражение. Только крайними мерами, только
насилием можно удержать власть. Под сомнение был по-
ставлен и тезис о праве наций на самоопределение, хотя
формально Ленин от него никогда не отрекался. Судя по
всему, именно события в Финляндии подсказали Ленину,
что крупномасштабной гражданской войны не миновать.
Более того, ряд признаков указывает на то, что с опреде-
ленного момента сам Ленин стремится к тому, чтобы со-
бытия развивались именно в ключе гражданской войны.
И этому есть свое объяснение.
1 Троцкий Л.Д. О Ленине. Изд. 2-е. М., 1924. С. 86.
406
Брестский мир и все более усиливающийся социаль-
но-экономический кризис, рост сепаратистских тенденций
на окраинах России, массовый голод в городах, нарастаю-
щая анархия в системе управления — все это подрывало
позиции большевиков и вело к падению их авторитета и
влияния. Особенно быстро большевики теряли поддерж-
ку крестьянства. В то же время союзники большевиков —
левые эсеры с каждым днем увеличивали свое влияние в
деревне, да и во многих городах. На Третьем съезде Сове-
тов левые эсеры составляли 15,8%, на Четвертом — 20,4%,
на Пятом — 30, 3%. В мае 1918 года в Пензенском Сове-
те левых эсеров было 57%, в Костромском — 49%, в Ря-
занском — 48%, в Курском и Пермском — по 44%, в Пет-
роградском, Новгородском, Орловском и Тамбовском —
по 40%, в Архангельском — 37%, в Псковском — 32%. В 21
уездном Совете из 137 фракции левых эсеров составля-
ли от 50 до 100% депутатов1. Все это не могло не трево-
жить руководство большевиков. В любой момент левые
эсеры могли перехватить инициативу и, получив массо-
вую поддержку крестьян и рабочих, оттеснить большеви-
ков от власти.
С марта 1918 года многие рабочие, примкнувшие к
большевикам в 1917 году, стали покидать партию. Если в
ноябре 1917 года численность партии большевиков дос-
тигала 350 000 человек, то к июлю 1918 года она сократи-
лась примерно до 150.000. В то же время численность ле-
вых эсеров увеличилась с 24 000 (апрель 1918 г.) до при-
мерно 80 000 (начало июля 1918 г.). Влияние этой партии
усилилось не только в деревне, но и в городах, среди ра-
бочих. Это происходило на фоне резкого сокращения
промышленного рабочего класса (примерно в 2 раза) и
усиливающихся антибольшевистских настроений среди
рабочих. Появляются находящиеся под влиянием мень-
шевиков Собрания уполномоченных фабрик и заводов,
1 Леонов С. В. Рождение советской империи: государство и идео-
логия. 1917-1922. М„ 1997. С. 179.
407
предъявляющие большевикам не только экономические,
но и политические требования. На отдельных предпри-
ятиях вспыхивают забастовки. В апреле начинается вос-
стание в Ижевске, в мае рабочие волнения вспыхнули в
Самаре, в июне против большевиков поднялись рабочие
Обуховского завода в Петрограде.
В провинции, во многих губернских и уездных Совде-
пах с марта 1918 г. левые эсеры блокируются с «левыми
коммунистами», выступая против Брестского мира и взя-
того Кремлем курса на централизацию управления. В ев-
ропейской части России против ратификации Брестского
мира высказались 12 из 22 губернских Совдепов. В фев-
рале 1918 г. НКВД принял постановление о повсемест-
ной ликвидации органов местного самоуправления (го-
родских и земских управ). Однако под давлением левых
эсеров, тогда еще входивших в состав Совнаркома (левый
эсер Трутовский занимал пост наркома по делам местно-
го самоуправления), начался процесс интеграции местных
Советов и земств. Многие земские деятели оказывались
членами различных комиссий местных Совдепов и, разу-
меется, проводили на местах политику, весьма отличную
от диктовавшейся из Кремля. Сам процесс ликвидации
земств растянулся до июля 1918 года. Этого не могли не
видеть лидеры большевиков. 20 мая 1918 года на очеред-
ном заседании ВЦИК Я.М. Свердлов заявил, что в воло-
стных Советах «руководящая роль принадлежит кулацко-
буржуазному элементу»1.
Но главное было в том, что абсолютно не работающей
оказалась та аморфная система государственно-экономи-
ческого управления, которая стихийно сформировалась в
постоктябрьский период на основе декретов Совнарко-
ма и ВЦИК. Преодолеть хаос в промышленном производ-
стве не удалось. Рабочий контроль на фабриках и заво-
дах трансформировался в полную анархию при домини-
1 Леонов С.В. Рождение советской империи: государство и идеоло-
гия. 1917—1922. М.» 1997. С. 179.
408
ровании групповых интересов над «классовыми». Многие
предприятия просто закрывались, а основные фонды и
сырье — распродавались.
Не менее негативные процессы происходили в ме-
стных Совдепах, где процветал экономический эгоизм и
местечковый сепаратизм. Большое распространение по-
лучили взимание контрибуций и реквизиции продоволь-
ствия у буржуазии, а в провинции — и самочинные рек-
визиции железнодорожных грузов. НКПС был вынужден
даже направить ходатайство в Совнарком о принятии ре-
шительных мер к прекращению бесчинств на железных
дорогах. В некоторых Совдепах тон задавали откровенно
уголовные элементы.
Поэтому тот поворот, который произвел Ленин в ап-
реле 1918 года в концептуальном видении политическо-
го и социально-экономического развития революцион-
ной России, вполне объясним с точки зрения адаптации
к реально возникнувшей чрезвычайной ситуации. В этом
повороте многие исследователи (например, С.В. Леонов)
видят пересмотр исходной доктрины (имея в виду образ
государства-коммуны, нарисованный в «Государстве и ре-
волюции»). Но в том-то и дело, что доктрины не было. Ле-
нинская концепция революции предполагала широчайшее
поле для различных экспериментов и комбинаций в силу
учета многовариантности развития событий. И в этом
была ее сила.
Большевики оказались весной 1918 года в крайне за-
труднительном положении. Ставка на революционную
творческую инициативу масс себя не оправдала, социаль-
но-экономический кризис и голод, как его следствие, уг-
рожали самим основам государственности, в стране воз-
никали все новые и новые локальные очаги гражданской
войны. На этом фоне стремительный рост популярно-
сти левых эсеров выглядел для большевиков угрожаю-
ще. Кроме того, перед большевиками возникли новые уг-
409
розы геополитического характера: к угрозе агрессии со
стороны Германии добавилась угроза широкомасштаб-
ной интервенции союзников. Хотя, пока продолжалось
т.н. «вологодское сидение» союзнических послов, угроза
интервенции оставалась чисто гипотетической. Запад, а
особенно американская дипломатия, сохраняли надежду
на возобновление боевых действий на Востоке. Ленину и
его окружению пришлось вести весной — летом 1918 года
виртуозную игру в поддавки, чтобы, по крайней мере, све-
сти эти угрозы к минимуму. Как верно подметил В. Сирот-
кин, Брестский мир был не только военно-политическим,
но еще больше — торгово-экономическим соглашением,
включавшим в себя 144 страницы приложений — подроб-
ные торговые тарифы, таможенные правила, консульские
конвенции, протоколы о вознаграждении и т.д. Экономи-
ческая составляющая договора вызвала яростную крити-
ку со стороны антибольшевистской оппозиции. Так, ре-
дакция меньшевистской газеты «Новый луч» 21 марта 1918
года обращала внимание своих читателей на 11-ю статью
мирного договора, из которой следовало, что деньги и цен-
ные бумаги, принадлежащие немцам (или немецким под-
данным) и находящиеся в русских банках, должны быть в
течение трех месяцев после ратификации мирного догово-
ра представлены в распоряжение их владельцев (вместе с
наросшими процентами из расчета 4 процентов годовых).
«На германцев национализация банков не распространяет-
ся», — делала вывод газета. Это способствовало возобнов-
лению слухов об особых отношениях между большевиками
и германским Генеральным штабом. Однако фактически
речь шла лишь об одном: на фоне захвата немцами Фин-
ляндии, оккупации Украины, Крыма и Донской области,
большевики были вынуждены откупаться от угрозы не-
мецкой агрессии. Еще в апреле 1918 года в Берлин секрет-
но прибыла команда экспертов во главе с Л.Б. Красиным,
которая начала разработку еще более кабальных экономи-
ло
ческих соглашений с Германий. К августу 1918 года люди
Красина подготовили сверхсекретный проект т.н. «Допол-
нительного финансового протокола» (который иногда на-
зывают «добавочным протоколом» к официальному тек-
сту договора 3 марта 1918 года). После убийства Мирбаха
в немецком Генеральном штабе разрабатывалась операция
«Шлюссштайн», т.е. планировалось уничтожение больше-
вистского режима. Однако единства в этом вопросе в не-
мецких правящих кругах не было. Ленин, очевидно, хоро-
шо осведомленный об этих планах, решил не скупиться на
русское золото. До 1 ноября 1918 года в Берлин прибыло
два эшелона с 93 535 кг чистого золота и один эшелон с
облигациями займа из «романовок» и «думок» на 203 млн.
635 тыс. рублей. Такова была цена сохранения мира с Гер-
манией. И хотя это золото не вернулось в Россию, Ноябрь-
ская революция в Германии позволила денонсировать все
соглашения с кайзеровским правительством. Точно так же
большевики вели игру с представителями Антанты. Хотя
союзники действительно высадились в Мурманске и на
Дальнем Востоке, а чуть позже — в Архангельске, первое
время никаких активных действий против власти больше-
виков в центре они не предпринимали. Более того, после
убийства Мирбаха Ленин некоторое время не исключал
возобновления боевых действий против Германии вместе
с союзниками. И только захват союзническими войсками
Онеги заставил Ленина положить конец этой игре, отку-
пившись от германцев при помощи русского золота, и дав
ВЧК санкцию на раскрутку «дела послов». Уже было со-
вершенно ясно, что гражданской войны и интервенции не
избежать.
Немного ранее, в апреле 1918 года, появляется зна-
менитая ленинская работа «Очередные задачи Советской
власти». Ленин призывает к централизации управления
(вплоть до предоставления диктаторских полномочий
отдельным руководителям), организации повсеместно-
му
го учета и контроля, введению жесточайшей дисципли-
ны, внедрению передовых методов организации труда и
элементов материального стимулирования, привлечению
к управлению производством буржуазных специалистов
(не исключая при этом и сотрудничества с отдельными ка-
питалистами). Это — чисто ленинское видение государст-
венного капитализма, как ступени к социализму. Особое
внимание Ленин уделяет проблеме потребления, призывая
превратить все трудовое население в единый «пролетар-
ски руководимый кооператив». «Социалистическое госу-
дарство может возникнуть лишь как сеть производитель-
но-потребительских коммун, — заявляет Ленин. — Капи-
тализм оставил нам в наследство массовые организации,
способные облегчить переход к массовому учету и кон-
тролю распределения продуктов, — потребительные об-
щества».1 Как раз 10 апреля был издан декрет о потреби-
тельской кооперации, представляющий собой известный
компромисс с руководством старых (по определению Ле-
нина — буржуазных) кооперативных организаций.
Ленин призывает использовать прогрессивные эле-
менты капитализма, в частности, систему Тейлора, он
призывает к социалистической организации соревнова-
ния в производственном процессе, не отказываясь при
этом от методов принуждения там, где этого потребует
конкретная ситуация. Ленин подчеркивает, что необхо-
димость сохранения государства (как строго централи-
зованной системы) как раз и диктуется необходимостью
пускать в ход принуждение. Отсюда —* призыв не боять-
ся диктатуры, в том числе и диктатуры отдельных лиц.
Но особым смыслом наполнены последние разделы этой
ленинской работы. В них присутствуют пассажи, явно на-
правленные против партии левых эсеров, которая назва-
на выразительницей интересов мелкой буржуазии, носи-
тельницей настроений «мелкобуржуазной стихии». Ленин
в завуалированной форме дает понять, что левые эсеры —
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 36. С. 185.
412
только попутчики, выражающие интересы мелкособствен-
нического населения. «Надо ясно понять и твердо усвоить,
что на такой социальной базе никакого социализма по-
строить нельзя», — категорически заявляет Ленин.
Начавшийся в городах голод и отток городского насе-
ления в деревню заставляет большевиков перейти к чрез-
вычайным мерам — 13 мая 1918 года большевики провоз-
глашают «продовольственную диктатуру». Первые прод-
отряды направляются в деревню. Крестьянство, до этого
момента равнодушно лояльное или нейтрально благоже-
лательное по отношению к большевикам, резко меняет к
ним свое отношение. Создание комбедов по декрету от 11
июня 1918 года1 фактически означало противопоставле-
ние бедняков середнякам и кулакам, что было равнознач-
но инициированию гражданской войны в деревне. Это от-
нюдь не отвечало интересам левых эсеров, поэтому есть
основания полагать, что за этим декретом стояли не столь-
ко экономические, сколько политические мотивы. Левых
эсеров подталкивали к окончательному размежеванию, к
активным действиям против большевиков — в против-
ном случае они очень быстро потеряли бы свою популяр-
ность в деревне. Левые эсеры к тому времени были факти-
чески единственной оппозиционной силой, сохранившей
свои позиции во ВЦИК, и не выступить против политики
большевиков по отношению к крестьянству они просто
не могли. Это противоречило бы их программным заяв-
лениям и лозунгам. Но достаточных сил, чтобы противо-
стоять большевикам, они не имели. Эта «вилка» в очеред-
ной партии кремлевского шахматиста заранее предпола-
гала мат. Возможно, в событиях 6 июля 1918 года имелась
и закулисная сторона, ибо есть немало косвенных доказа-
1 Следствием Декрета о земле стало стремительное увеличение
числа т.н. середняков и, соответственно, уменьшение числа бедняков, к
которым теперь относились откровенно люмпен-пролетарские элемен-
ты деревни. Именно эти элементы и составили основной костяк ком-
бедов. Разумеется, ни к какому производительному труду эти люди не
стремились, поэтому век комбедов оказался недолог. — Примеч. авт.
413
тельств того, что вооруженное выступление левых эсеров
было спровоцировано, что руководство большевиков зна-
ло о готовящемся покушении на германского посла. Весь-
ма двусмысленным выглядит поведение Ф.Э. Дзержинско-
го в эти июльские дни, вызывает подозрение быстрый (в
течение суток) расстрел заместителя Дзержинского по
ВЧК левого эсера Александровича. Как пишет Ю. Фель-
штинский, «удивительно, что большевики оказались куда
лучше подготовлены к этому неожиданному происшест-
вию, чем сами левые эсеры, которые, по заявлению боль-
шевиков, этот террористический акт готовили». Деталь-
ное исследование фактов говорит о том, что никакого воо-
руженного мятежа левых эсеров не было, а был расчет на
то, что убийство Мирбаха резко изменит ситуацию и при-
ведет к революционной войне с Германией. Ленин же ре-
шил использовать убийство Мирбаха для окончательной
ликвидации левых эсеров, о чем поведал Красину (а тот, в
свою очередь, рассказал все сотруднику берлинского торг-
предства Г. Соломону, впоследствии оставшемуся на За-
паде). По словам Красина, Ленин, объясняя, как он соби-
рается выкручиваться из кризиса, созданного убийством
Мирбаха, «с улыбочкой, заметьте, с улыбочкой» заявил:
«Мы произведем среди товарищей [левых] эсеров внут-
ренний заем... и таким образом и невинность соблюдем,
и капитал приобретем»1. Фелыптинский доказывает, что
никакого левоэсеровского мятежа не было, ссылаясь на
показания самих большевиков. Так, председатель Моссо-
вета П.Г. Смидович, оказавшийся в заложниках у левых
эсеров, показал затем следственной комиссии, что «люди
эти не управляли ходом событий, а логика событий захва-
тила их, и они не отдавали себе отчета в том, что они де-
лали. Ни системы, ни плана у них не было»2. Разумеется,
так государственные перевороты не делают.
1 Фелыитинский Ю. Крушение мировой революции. Брестский
мир. Октябрь 1917 — ноябрь 1918. М., 1992. С. 450.
2 Там же, с. 472.
414
Так или иначе — левоэсеровская угроза была ликви-
дирована, но крестьянство в своей массе утратило лояль-
ность по отношению к большевикам. Белое движение по-
лучает массовую социальную базу В конце мая, вследствие
провокационного (или не продуманного) приказа Троцко-
го о разоружении Чехословацкого легиона, восстают че-
хословаки. В том же мае во главе Донской армии стано-
вится генерал Краснов. В июне в Самаре возникает Коми-
тет членов Учредительного собрания (Комуч), который в
короткие сроки формирует свою Народную армию и при
поддержке чехословаков начинает наступление вдоль Вол-
ги. Гражданская война теряет локальный характер и, с по-
явлением фронтов вдоль Волги и на Дону, превращается
во всероссийскую.
Понимал ли Ленин, что майский поворот во внутрен-
ней политике обернется крупномасштабной гражданской
войной? Скорее всего — он отдавал себе в этом отчет. Но
ликвидация легальной (и весьма влиятельной среди кре-
стьянства) оппозиции была для него важнее. А конфрон-
тация с крестьянством подразумевала конфронтацию и с
левыми эсерами. Кроме того, не исключено, что граждан-
ская война входила в его планы. Гражданская война дава-
ла возможность в определенном смысле рационального и
до известной степени легитимного физического уничто-
жения классовых врагов, т.е. полного исключения возмож-
ности внутренней контрреволюции и реставрации старого
режима. В любом другом случае красный террор выглядел
бы просто как немотивированное массовое убийство. Над
большевиками довлели схемы Великой Французской бур-
жуазной революции. Но в определенной степени эти схе-
мы соответствовали реальности.
На территории, контролирующейся большевика-
ми, еще весной 1918 года одна за другой начали возни-
кать подпольные организации, готовящиеся к свержению
большевистского режима («Союз возрождения России»,
«Союз защиты Родины и свободы» и т.п.). Резко усилива-
415
ются антибольшевистские настроения среди рабочих. Ле-
вые эсеры, перешедшие от умеренного фрондирования к
активной критике большевистской политики, как в отно-
шении Брестского мира, так и в отношении антикрестьян-
ской по своей сути «продовольственной диктатуры», по-
лучают шанс прийти к власти и без организации убийства
Мирбаха и, тем более, театрализованного мятежа, а про-
сто на гребне массового недовольства, повторив ленин-
ский сценарий 1917 года. Но терпения, логики и выдерж-
ки им явно не хватило.
В этой ситуации поведение большевиков вполне ло-
гично — им ничего другого не остается, как пойти на са-
мые радикальные меры, противоречащие на первый (но
только на первый!) взгляд не только недавним октябрь-
ским лозунгам, но и апрельским (1918 года) деклараци-
ям Ленина. Гражданская война потянула за собой и чрез-
вычайную экономическую политику, названную впослед-
ствии политикой «военного коммунизма». Но парадокс в
том, что никакого противоречия курсу Ленина на госкапи-
тализм (разумеется, в его собственной трактовке) здесь не
было. Об этом уже писали некоторые исследователи. В ча-
стности, историк С.А. Павлюченков уверен в том, что
«...военный коммунизм был оригинальной российской
моделью немецкого военного социализма, или госкапи-
тализма»1. И это действительно так. Это был госкапита-
лизм, осуществлявшийся в условиях гражданской войны
и прикрытый флером революционной пропаганды.
Прежде всего, речь идет о государственном принуж-
дении в области экономических отношений. Если за пер-
вые пять месяцев Советской власти по всей России было
национализировано всего 836 предприятий, то с марта по
конец июня — уже 12222. Но в первые месяцы Советской
1 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и мас-
сы. М., 1997. С. 52.
2 Леонов С.В. Рождение советской империи: государство и идеоло-
гия. 1917-1922. М.. 1997. С. 181.
416
власти фабрики и заводы передавались под контроль фаб-
завкомов, и худо-бедно власть пыталась наладить рабо-
чий контроль. С лета 1918 года, особенно после принятия
декрета о национализации промышленности от 28 июня
1918 года, управление промышленностью (вернее, ее ос-
татками) все более и более централизуется, и все большую
власть получает фабричная или заводская администрация,
включающая в себя т.н. «старых специалистов», т.е. ин-
женеров. Кроме того, надо отметить, что указанный дек-
рет так и не был до конца реализован. Значительное чис-
ло предприятий осталось за частными владельцами, кото-
рых также включали в состав администрации или просто
назначали директорами. Разные исследователи приводят
разные данные о количестве национализированных пред-
приятий. Например, С.В. Леонов сообщает, что в евро-
пейской части России было национализировано 3338 за-
водов и фабрик, что составило примерно 35% всех учтен-
ных предприятий Центральной России1.
Не стоит забывать о том, что большевикам в этот пе-
риод приходилось оглядываться на Германию и заигры-
вать с союзниками. Весной 1918 года, например, орган
ВЦИК газета «Известия» писала: «Признание Советской
власти союзниками позволило бы быстро установить тес-
ный контакт с Англией, Соединенными Штатами и Фран-
цией, позволило бы экипировать Красную Армию, предос-
тавить России капиталы, признание нанесло бы прямой
удар по немецким империалистам и некоторым русским
политическим группировкам, придерживающимся про-
германской ориентации»2. Однако, как известно, усиление
власти большевиков в планы союзников не входило даже
в контексте нанесения ущерба Германии.
Против централизации управления экономикой, про-
тив заигрывания с союзниками, против ослабления влия-
1 Леонов С.В. Рождение советской империи: государство и идеоло-
гия. 1917-1922. М., 1997. С. 181.
2 Садуль Ж. Записки о русской революции. М., 1990. С. 239.
417
ния Советов и переноса центра тяжести в государствен-
ном управлении на партийные комитеты выступили «ле-
вые коммунисты». Они сочли, что эволюция в сторону
государственного капитализма противоречит принципу
самодеятельности масс, организованных в государство-
коммуну. Ленин ответил им работой «О «левом» ребяче-
стве и о мелкобуржуазности» (май 1918), в которой на-
звал самой главной опасностью социализма мелкобуржу-
азную стихию. Ленин утверждал, что мелкая буржуазия
плюс частнохозяйственный капитализм суть противники
и социализма, и государственного капитализма, так как
мелкая буржуазия сопротивляется любому учету и кон-
тролю: и государственно-капиталистическому, и государ-
ственно-социалистическому. Политический подтекст это-
го тезиса явно был направлен против левых эсеров. Отсю-
да следовал вывод, что госкапитализм явился бы шагом
вперед по сравнению с переживаемым кризисом и что
в нем (госкапитализме) для Советской власти нет ниче-
го страшного, «ибо Советское государство есть государ-
ство, в котором обеспечена власть рабочих и бедноты»1.
Далее Ленин ссылается на свою работу «Грозящая ката-
строфа и как с ней бороться», написанную еще в сентяб-
ре 1917 года, подчеркивая тем самым, что его нынешние
идеи есть логическое развитие идей кануна Октябрьского
переворота: «Государственно-монополистический капита-
лизм есть полнейшая материальная подготовка социа-
лизма, есть преддверие его, есть та ступенька историче-
ской лестницы, между которой (ступенькой) и ступень-
кой, называемой социализмом, никаких промежуточных
ступеней нет»2.
Левые коммунисты пытались организовать полеми-
ку, возлагая большие надежды на Пятый съезд Советов,
но события 6 июля 1918 года (убийство немецкого посла
Мирбаха и разгром партии левых эсеров) сыграли про-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 36. С. 299.
2 Там же, с. 302.
418
тив них, вынудив поспешно отмежеваться от бывших со-
юзников, а вслед за этим и провести ревизию идеологи-
ческого багажа, тем более, что в новой ситуации и Ленин
не исключал возможность вооруженного конфликта с Гер-
манией. Риск возобновления военных действий был очень
велик, но именно Ленин выиграл больше всего в этой си-
туации. Именно Мирбах был сторонником жесткого дав-
ления на большевиков, именно вокруг Мирбаха группи-
ровалась монархическая реакция. Убийство Мирбаха ос-
вобождало большевиков от жесткой опеки.
Что касается оппозиции, то сама логика развития со-
бытий (прежде всего — разрастание гражданской войны и
все большая политическая изоляция большевиков) выну-
дили «левых коммунистов» уже к августу 1918 года свер-
нуть критику «верхов» и подчиниться партийной дисци-
плине. Один из лидеров «левых коммунистов», Н.И. Бу-
харин, становится присяжным поверенным политики
«военного коммунизма», одним из главных ее идеологов.
Однако многие из его бывших сторонников в партии со-
хранили верность идеалу государства-коммуны, рассмат-
ривая его как единственно возможную модель реализа-
ции социалистической идеи. В это же время, во второй
половине 1918 года, происходит и дальнейшая интегра-
ция государственных и партийных структур, функции пар-
тийного и государственного аппарата практически совме-
щаются. Опытные партийные функционеры с дореволю-
ционным стажем уходят на советскую (в губисполкомы),
на военную и на профсоюзную работу. Кое-кто уходит и
в ВЧК. Если верить данным, приведенным в выступле-
нии Зиновьева на VIII съезде РКП(б), с октября 1917 по
март 1919 года на государственную работу, в профсою-
зы, армию и ЧК перешло примерно 200 000 членов пар-
тии. Внутрипартийная жизнь сводится теперь к редким
собраниям комячеек. В то же время число этих ячеек, как
и количество членов партии, неуклонно растет. К концу
1918 года РКП(б) насчитывала примерно 8000 парторга-
низаций, в которые входило около 300 000 человек. Чис-
479
ленность крестьян в партии большевиков достигла 55 000
человек, объединенных в 2304 комячейки. В основном это
были те, кто проявил себя на работе в комбедах, т.е. пред-
ставители деревенского люмпен-пролетариата. Впрочем,
большинство тех, кто вливался в большевистскую пар-
тию через ячейки РККА, также были вчерашними кресть-
янами, Численный рост РКП(б) в годы гражданской вой-
ны был обеспечен не столько за счет рабочих, сколько за
счет солдат и командиров Красной Армии (многие из них
были крестьянского происхождения), а также за счет сов-
служащих (самого пестрого социального происхождения).
Это была категория т.н. «мартовских большевиков», сла-
бо знакомых с идеологическими постулатами и историей
партии, но активно претендующих на свое место в новой
вертикали власти. Однако надо отметить, что руководство
большевистской партии испытывало известное недоверие
к армейским кадрам, набранным через призыв или моби-
лизации, поэтому к концу 1918 года число членов партии
в РККА не превысило 35 000 человек (около 4,5% лично-
го состава). Во второй половине 1919 года, во время на-
ступления армии Деникина на Москву, все барьеры были
сняты, что способствовало быстрому росту численно-
сти большевистской партии во время т.н. Всероссийских
партийных недель. Мотивы, которыми руководствовались
красноармейцы из крестьян, вступая в РКП, лежали на по-
верхности — страх перед реставрацией буржуазно-поме-
щичьего строя, под какой бы вывеской его ни предлагали,
а также желание присоединиться к правящей партии, что
сулило в дальнейшем карьерный рост. Какие-либо идео-
логические мотивы, как, например, желание строить со-
циализм или вера в коммунистическое будущее, надо по-
лагать, у этих людей были на последнем месте. Но в 1918
году ситуация была другая, и руководство РКП еще пыта-
лось сохранить «пролетарский» характер партии.
В ЦК РКП(б) достаточно быстро осознали серьезность
проблемы «распыления партии», и осенью 1918 года при
ЦК создается комиссия по оживлению работы партий-
420
ных организаций (т.н. Организационная комиссия). В га-
зете «Правда» появляется отдел «Партийная жизнь», при
ЦК создается Бюро печати. В дальнейшем в РСФСР появ-
ляются совпартшколы (наряду с курсами красных коман-
диров), а два видных идеолога РКП(б) — Н.И. Бухарин и
Е.А. Преображенский — в ускоренном темпе пишут свою
знаменитую «Азбуку коммунизма», своеобразное лик-
безовское пособие для всех «мартовских большевиков».
В основе всех этих действий лежал старый ложный по-
стулат, что с помощью просвещения (в данном случае —
коммунистического просвещения) можно изменить соз-
нание людей. Но главная проблема заключалась в дру-
гом — в партию большевиков массами вливались люди
с совершенно иной социальной психологией и личност-
ной мотивацией, чем у большевиков с дореволюционным
стажем. И очень быстро эти люди образовали в РКП(б)
аморфное большинство. Хотя вначале это большинство не
ощущало себя большинством. Социальное происхождение
этой массы было столь дифференцировано, что никакого
внутреннего единства у неофитов большевизма вначале
не было и быть не могло. Но затем, с течением времени,
эти люди приобретали некоторый опыт, занимали опреде-
ленные ниши в советских и партийных организациях, по-
сле чего у них появлялись определенные функционально-
корпоративные связи, а затем и общие социальные инте-
ресы, которые партийно-государственное руководство не
могло не учитывать. А поскольку идеология, как уже го-
ворилось выше, стояла у нарождающейся советской бюро-
кратии на последнем месте, она в своей практической дея-
тельности ориентировалась на определенных партийных
вождей, выступавших от имени тех или иных партийных
слоев и групп. Вместе с неофитами в партию большеви-
ков проникло то самое мещанство, в активном неприятии
которого и заключался смысл раннего («интеллектуаль-
ного») большевизма. А синтез партийных и государствен-
ных структур очень быстро сделал партию большевиков
421
частью государственного аппарата и вынудил отстаивать
не столько партийные, сколько своеобразные администра-
тивно-государственные интересы, в контексте которых за-
являли о себе и корпоративные интересы различных соци-
альных групп. Как заявил позже в своей книжке И. Юре-
нев, «государство мы хотели «опартиить». Пришлось же в
конце концов партию «огосударствить»1. Об этом же пи-
сали и многие историки раннего постсоветского периода,
в частности, С.А. Павлюченков: «Придя к власти в 1917
году, большевики превратили государство в орудие дости-
жения своих политических и идеологических целей, но и
государство в свою очередь «овладело» ими, сделав боль-
шевиков плотью и кровью своей системы. Воплотившись
в госаппарат, большевики были вынуждены представлять
и защищать помимо прочих еще и особенные государст-
венные интересы, которые, все более развиваясь, отчуж-
дали их от первоначальной задачи защиты интересов про-
летариата и трудового крестьянства. Это последнее про-
изошло тем более легко и незаметно для большевиков,
поскольку они не имели в своем идеологическом арсенале
необходимой защиты от поглощения партии агрессивной
государственной структурой... Интересы государственной
системы и привилегированных классов отождествлялись.
Отсюда подразумевалось, что после захвата власти рабо-
чей партией государство автоматически превращается в
воплощение интересов всех трудящихся слоев общества,
прежде всего рабочего класса»2.
Суть проблемы заключалась в том, что уже в 1918 году
в новые властные структуры (исполнительные комитеты
при Советах и наркоматы) пошли не столько рабочие,
сколько бывшие мелкие чиновники, представители зем-
ской интеллигенции и различных категорий служащих.
1 Юренев И. Наши нестроения. (К вопросу о преодолении элемен-
тов упадка в Р.К.П.) Курск, 1920. С. 6.
2 Павлюченков С. А. Военнг »и коммунизм в России: власть и мас-
сы. М., 1997. С. 88.
422
И понятно почему — они имели образование и определен-
ный опыт административной работы. Именно об этом пи-
сал с изрядным злорадством еще в самом начале 1918 года
в журнале «Русское богатство» неонароднический публи-
цист А. Петрищев: «В России за долгие годы самодержа-
вия накопилось чрезвычайное множество ташкентцев.
Им решительно все равно, где служить, как, кому и чему
служить, — лишь бы «жрать». А «жрать» при совдепах
дают жирно и сытно. В первое время ташкентцы остере-
гались, — неизвестно еще, сколько продержится Аенин...
Но неделя идет за неделей, а Аенин все держится, — зна-
чит, надо пристраиваться поскорей. А раз ташкентец при-
строился, он проникается чувством самоохранительного
консерватизма: он не только служит хозяину, но и стара-
ется охранять то положение вещей, которое обеспечива-
ет ему приятную сумму житейских благ... И странное —
на первый взгляд, как бы фантастическое — происходит
возрождение недавно минувшего. После 1917 года вокруг
Ленина собирается то же вече, какое после 1905 года со-
биралось вокруг Столыпина. Нет только поместного дво-
рянства. Остальные на своем месте... Успокаивается и пе-
реходит к очередным входящим и исходящим чиновни-
чье болото. «Знакомые все лица». Но они переоделись и
сильно изменили терминологию. Ленин уверял, что наме-
рен ехать экспрессом без всяких тормозов прямехонько в
«царство социализма». Но поедет он туда, куда прикажет
собравшаяся вокруг него толпа. Да уже и поехал»1.
Разумеется, положение вещей в этом очерке весьма
утрировано, но нельзя не отметить, что общую тенденцию
еще в марте 1918 года хроникер подметил верно. Вначале
эти люди шли исключительно в советский (т.е. государст-
венный) аппарат, но затем они стали пополнять собою и
ряды РКП(б), и это не могло не вызвать протестной реак;
ции со стороны старых членов партии, особенно — ста-
1 Петрищев А. В. В гриме и без грима. (Мысли хроникера) И Рус-
ское богатство. 1918. № 1—3. С. 334—338.
423
рых большевиков рабочего происхождения. Более того,
партийными билетами начинают торговать. Выступая на
VIII съезде РКП(б), Г.Е. Зиновьев был вынужден признать:
«В Петрограде в районах продавали партийные билеты, и
притом не по очень высокой цене, — называли цифру от
500 до 1000 рублей»1. Проникая в ряды РКП(б), чуждые
большевистской идеологии люди вынуждены были завое-
вывать себе место именно администрированием, и в этом
смысле утвердившаяся тенденция к централизации вла-
сти играла им на руку. Проще всего пришлым элементам
было адаптироваться в новой среде, изображая беском-
промиссных исполнителей воли центра (т.е. ЦК). Крити-
ка исполнителей среднего и низшего звена подавалась как
инакомыслие. Внутри РКП(б) начинается то, чего раньше
никогда не было — преследование рядовых коммунистов
за критику. Подобные явления встретили отпор со сто-
роны бывших «левых коммунистов», часть которых уже в
1919 г. объединилась в т.н. группу «демократического цен-
трализма».
Еще одной проблемой для большевистского руко-
водства стало чрезмерное увеличение влияния местных
чрезвычайных комиссий, которые стали выходить из-под
контроля партийных организаций, одновременно стано-
вясь центрами притяжения для людей с уголовным про-
шлым. Это сильно обеспокоило ЦК большевиков. 18 ок-
тября 1918 года в газете «Правда» было заявлено, что ло-
зунг «Вся власть Советам!» сменяется лозунгом «Вся
власть чрезвычайкам». После появления в «Вестнике
чрезвычайных комиссий» статьи, восхваляющей при-
менение пыток, ЦК большевиков не мог не отреагиро-
вать. 25 октября ЦК РКП(б) закрыл этот журнал, утвер-
дил проект положения о ВЧК и назначил комиссию в со-
ставе Л.Б. Каменева, И.В. Сталина и В.И. Курского для
1 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 г. Протоколы. М., 1959. С. 294.
424
проверки деятельности этого органа1. Согласно положе-
нию ВЦИК о всероссийской и местных чрезвычайных ко-
миссиях от 28 октября 1918 года, ВЧК становится органом
Совета Народных Комиссаров, работающим в непосред-
ственном рабочем контакте с народным комиссариатом
внутренних дел и народным комиссариатом юстиции.
Представители этих комиссариатов были делегированы в
коллегию ВЧК. Председатель ВЧК, в свою очередь, входил
в коллегию НКВД. Однако надо отметить, что поползно-
вения местных чрезвычайных комиссий действовать вне
какого-либо контроля (в том числе и партийного) не пре-
кращались до конца гражданской войны. Число больше-
виков с дореволюционным стажем в местных комиссиях
было минимальным, очень часто во главе их стояли т.н.
«мартовские большевики».
В то же время происходит процесс укрепления авто-
ритарных тенденций в руководстве самой большевистской
партии. Все политическое руководство концентрируется в
руках В.И Ленина, а организационно-административная
работа была подчинена Я.М. Свердлову, который одновре-
менно возглавлял ВЦИК и курировал деятельность совет-
ского аппарата. В какой-то степени этого требовала чрез-
вычайная ситуация — гражданская война, глубокий эко-
номический кризис, нехватка квалифицированных кадров
в самой партии. Но подобная практика в корне убивала
традицию коллегиального руководства, и нисходящие пар-
тийные структуры ориентировались на стиль руководства
верхов. Это не было проявлением чьей-то персональной
воли, это был объективный процесс, который прекрасно
объяснил в своей книжке И. Юренев: «Бюрократизм ис-
точником своим имеет иерархическое построение госу-
дарственного аппарата Советской Республики. Это основа
бюрократизма»2. Действительно, как гласит умная англий-
1 Леонов С.В. Рождение советской империи: государство и идеоло-
гия. 1917—1922. М., 1997. С. 259.
2 Юренев И. Наши нестроения. (К вопросу о преодолении элемен-
тов упадка в Р.К.П.) Курск, 1920. С. 15.
425
ская поговорка, «каждая иерархия рождает своего папу
римского». Став частью государственного аппарата, боль-
шевистская партия была вынуждена перенимать новый
стиль личных взаимоотношений, очень далекий от тех, ко-
торые царили в партии до 1917 года. Юренев был выну-
жден констатировать: «Товарищеские отношения заменя-
ются не только чисто деловыми и «служебными», а часто
прямо враждебными... Бросив самый беглый взгляд на со-
ставные элементы нашей партии последних полутора-двух
лет, — мы должны признать, что по сравнению с 1917 г. —
я не говорю уже о 1903 г. — 1907 г. — партия представля-
ет гораздо менее крепкий внутренней спайкой организм»1.
И в этом тоже не было ничего удивительного, ибо, вбирая
в себя представителей различных социальных групп и раз-
личных категорий служащих, партия превращалась в сле-
пок общества со всеми присущими ему противоречиями.
В этой новой ситуации уже и помыслить было невозмож-
но о внутренней сознательной дисциплине. Дисциплину в
такой партии можно было поддерживать только с помо-
щью чисто административных мер и дальнейшей центра-
лизации руководства, которые, вольно или невольно, уби-
вали внутрипартийную демократию. Впоследствии даже
появляется термин — «милитарная дисциплина». Ленин
пытался оправдать курс на дальнейшую централизацию
следующим образом: «Партия наша теперь является менее
политически воспитанной в общем и среднем... чем необ-
ходимо для действительно пролетарского руководства в
такой трудный момент, особенно при громадном преоб-
ладании крестьянства, которое быстро просыпается к са-
мостоятельной классовой политике»2. Для Ленина было
очевидно, что возврат к той политике, которая проводи-
лась в первые постоктябрьские месяцы, чреват экономи-
ческим хаосом и ведет в дальнейшем к росту анархии, что
играет на руку «мелкобуржуазной стихии» в лице, прежде
1 Юренев И. Наши нестроения... С. 13, 14.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 45. С. 19.
426
всего, крестьянства. Политика централизации управления
в данной ситуации — при всех своих минусах — с точки
зрения Ленина была единственно возможной, а все сопут-
ствующие этой политике негативные моменты Ленин счи-
тал возможным устранить или нейтрализовать силовыми
методами, опираясь на чрезвычайные комиссии, ревтри-
буналы, а затем и на «рабоче-крестьянскую инспекцию».
Происходит дальнейшая абсолютизация государствен-
ного насилия, как единственно приемлемого революци-
онного метода достижения целей. Как справедливо заме-
тил Е.Г. Гимпельсон, большевики никак не могли понять,
«что любое государство, независимо от общественного
строя, не может существовать без обслуживающего его
социального слоя чиновничества, являющегося носителем
бюрократизма. Большевики не признавали, что бюрокра-
тизм — атрибут любой организованной системы управле-
ния и намеревались покончить с этим злом «одним уда-
ром»1. Часть большевиков видела панацею от бюрокра-
тизма в «орабочивании» аппарата управления, именно с
этих позиций выступила в течение 1920 года т.н. «рабо-
чая оппозиция», но это была еще одна иллюзия, на раз-
венчание которой ушло несколько лет практической дея-
тельности и ожесточенных дискуссий внутри самой пар-
тии большевиков.
Необходимо признать, что централизация системы
управления, как и политика «военного коммунизма» были
продиктованы реальной необходимостью: советская Рос-
сия была изолирована практически от всего цивилизован-
ного мира и могла выжить в этой ситуации только за счет
весьма жестких и неординарных мер, ведя при этом ожес-
точенную гражданскую войну. Само проведение этой по-
литики характеризуется многочисленными зигзагами и
временными компромиссами, да и в руководстве партии
большевиков не было полного единства по вопросу о кон-
кретных механизмах и методах проведения этой полити-
1 Гимпельсон Е.Г. Советские управленцы. 1917—1920. М.» 1998. С. 59.
427
ки. В частности, еще в августе 1918 года против политики
«продовольственной диктатуры» выступил Л.Б. Каменев,
возглавивший Московский Совдеп и коммунистическую
фракцию во ВЦИК. Ряд видных большевиков выступи-
ли осенью 1918 года против крайностей «красного терро-
ра». Что касается Ленина, то его основной целью осенью
1918 года становится задача «нейтрализовать в граждан-
ской войне наибольшее возможное число крестьян»1. Ло-
гика шахматиста вновь берет верх, и Ленин все более и
более критически относится к коммунистическим экспе-
риментам в деревне. Ленин начинает осознавать, что для
победы в гражданской войне необходимо взять в союз-
ники, или, по крайней мере, нейтрализовать деревенско-
го середняка. И, главное, заинтересовать его экономиче-
ски. Еще 5 августа 1918 года появился декрет об обяза-
тельном товарообмене, но что вымирающий город мог
дать деревенскому жителю? В декабре 1918 года на Шес-
том Всероссийском съезде Советов были ликвидированы
комбеды, вызывавшие у крестьян жгучую ненависть. Ле-
нин отказался от идеи перенести гражданскую войну в де-
ревню, осознав, что это чревато поражением во всерос-
сийской гражданской войне между белыми и красными.
Необходимо было упорядочить отношения между государ-
ством и деревней. Декретом от 11 января 1919 года вво-
дится разверстка зерновых хлебов и фуража, что, по мне-
нию С.Л. Павлюченкова, явилось непосредственной пе-
реходной ступенью к процентному натуральному налогу
1921 года, ибо было введено понятие «нормы». Продраз-
верстка использовалась и царским правительством в по-
следние годы войны. Павлюченков не отказал себе в сар-
казме: «Большевики отступили к опыту царского мини-
стра Риттиха»2. Более того, в некоторых губерниях было
позволено сдавать урожай потребкооперации за рубли, но
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 37. С. 31.
2 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и мас-
сы. М., 1997. С. 77.
428
это была чистая пропаганда, так как обесцененные рубли
никого не интересовали.
И все же ситуация начала 1919 года давала некоторые
основания для оптимизма. В Германии и Австро-Венгрии
произошли революции и там активизировались радикаль-
ные элементы социал-демократии, пал режим Скоропад-
ского на Украине, и гражданская война здесь приносила
ощутимые успехи большевикам. Возникли советские рес-
публики в Прибалтике. В Москве готовились к организа-
ции Коминтерна и проведению его первого конгресса. По
инициативе Вудро Вильсона большевиков приглашали на
переговоры на Принцевы острова. Весьма неплохо обстоя-
ли дела на востоке, где Красной армии удавалось сдержи-
вать Колчака. Однако в самой партии обостряется борьба
между сторонниками дальнейшей централизации систе-
мы власти и теми старыми большевиками, которые ви-
дели в этом угрозу самим основам «пролетарской демо-
кратии». В январе 1919 года в газете «Правда» появились
статьи И. Бардина и Н. Осинского, в которых констати-
ровался разрыв между «верхами» и «низами», бюрократи-
зация советского аппарата. В статье Осинского предлага-
лись довольно радикальные методы борьбы с этим злом:
подчинение ЧК судебной власти и широкая гласность, до-
пускающая свободу печати (исключая призывы к прямо-
му свержению Советской власти)1. Именно этими высту-
плениями на страницах «Правды» заявила о себе груп-
па «демократического централизма», включавшая многих
бывших левых коммунистов. Более конкретные лозунги
«децисты» выдвинули на январской общегородской парт-
конференции в Москве, потребовав, чтобы центральные
органы власти учитывали мнение местных органов, а в
их резолюции предлагалось функции Совнаркома пере-
дать Президиуму ВЦИК, который был подотчетен съез-
дам Советов. Как особо подчеркивает С.А. Павлюченков,
«нейтральную официальную резолюцию Московского ко-
1 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и мас-
сы. С. 183.
429
митета спасло от провала энергичное выступление пред-
совнаркома Ленина, который назвал проект децистов от-
дающим «тиной местничества» и, напротив, подчеркнул,
что по его мнению, разруху можно уничтожить «только
централизацией, при отказе от чисто местнических инте-
ресов»1. Между тем, на ряде губернских конференций по-
зиции децистов были поддержаны и их представители из-
браны делегатами VIII съезда партии.
Накануне съезда в Москве прошел I Конгресс Комин-
терна, на котором перспектива мировой революции оце-
нивалась как вполне реальная. На адрес съезда поступают
приветственные телеграммы от правительства только что
образовавшейся Венгерской советской республики. Деле-
гаты съезда, считая, что начавшиеся европейские рево-
люции приблизят разгром белого движения, уверены, что
гражданская война идет к завершению и близится пер-
вый этап мировой революции. Поэтому один из главных
вопросов, поднятых на съезде, это вопрос о Красной Ар-
мии. Многие старые большевики были уверены, что заси-
лье бывших офицеров старой армии («военспецов»), равно
как и введение в ней порядков, напоминающих староре-
жимную армию, резко меняет пролетарско-демократиче-
ский характер Красной Армии, что чревато появлением
бонапартистских настроений в верхушке армии. И приме-
ры тому были: мятеж левого эсера Муравьева летом 1918
года, история командарма Сорокина, вышедшего из-под
подчинения партийным органам. Именно эти настроения
представляла на съезде т.н. «военная оппозиция», кото-
рая отнюдь не призывала к партизанщине, но к жесткому
контролю над военспецами и демократизации отношений
внутри армии, прежде всего, в армейских парторганиза-
циях. Резко в штыки было встречено появление полит-
отделов: «Никакого намека на коллегиальность, на созыв
партийных конференций, на обсуждение возникающих во-
1 Павлюченков С. А. Военный коммунизм в России: Власть и мас-
сы. М., 1997. С. 184.
430
просов в проекте нет... Это лишь канцелярия по инфор-
мации и агитации. Никакой живой работы нет»1. В рядах
«военной оппозиции» сошлись как бывшие левые комму-
нисты (В. Смирнов, Г. Сафаров, Г. Пятаков), так и старые
ортодоксально настроенные большевики (Р. Самойлова,
Ф. Голощекин, А. Мясников), видевшие в «перерождении»
Красной Армии угрозу непосредственно Советской вла-
сти. Главный докладчик от «военной оппозиции» В. Смир-
нов заявил, выступая на съезде: «Главное, к чему должна
стремиться наша военная политика — это построить та-
кую армию, которая сознательно защищала бы дело про-
летарской революции»2. Однако Троцкому и его окруже-
нию удалось убедить делегатов съезда, что при должном
контроле за военспецами и активной политической рабо-
те среди бойцов, Красная Армия не утратит пролетарского
характера и будет надежной опорой советской республи-
ки и большевистской партии. Эту точку зрения поддержал
Ленин. Многомиллионная крестьянская армия отдавалась
под контроль политотделов и особых отделов ВЧК. Буду-
щее покажет, что угроза поворота штыков Красной армии
против большевиков отнюдь не была снята, но о Крон-
штадте как угрозе тогда еще никто не мог даже подумать.
Политический отчет Ленина был посвящен отноше-
нию к среднему крестьянству. Ленин вполне осознал к
этому времени, что именно от настроений среднего кре-
стьянства зависит победа большевиков в гражданской
войне. Ленин призывает к осторожности в отношении
среднего крестьянства и мелкой буржуазии, но объясня-
ет это чисто тактическими мотивами. Расстановка клас-
совых сил слишком неопределенна, а к середняку апел-
лируют и мелкобуржуазные партии. Послабления в отно-
шении середняка — вопрос тактики. Максимально сузить
базу для недовольства, вывести середняка из антиболь-
шевистского лагеря — но не более того. Именно к этому
1 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 г. Протоколы. М.» 1959. С. 158.
2 Там же.
431
призывает Ленин. Он признает: «От нас потребуется час-
тая перемена линии поведения, что для поверхностного
наблюдателя может показаться странным и непонятным.
«Как это, — скажет он, — вчера вы давали обещания мел-
кой буржуазии, а сегодня Дзержинский объявляет, что ле-
вые эсеры и меньшевики будут поставлены к стенке. Ка-
кое противоречие!..» Да, противоречие. Но противоречиво
поведение самой мелкобуржуазной демократии, которая
не знает, где ей сесть, пробует усесться между двух стуль-
ев, перескакивает с одного на другой и падает то напра-
во, то налево»1.
Тезисы Ленина по проблеме отношения к середняку
отражали настроения большинства членов партии, поэто-
му нашли полную поддержку у делегатов съезда. Гораздо
более бурно проходило обсуждение вопросов советского и
партийного строительства. Руководству партии пришлось
выслушать нелицеприятную критику и обвинения в наса-
ждении бюрократических методах руководства. Наиболее
характерным в этом отношении было выступление одно-
го из лидеров децистов Н. Осинского: «В настоящее вре-
мя старые партийные товарищи создали целый чиновни-
чий аппарат, построенный, в сущности говоря, по старому
образцу. У нас создалась чиновничья иерархия. Когда мы
выставляли в начале революции требование государства-
коммуны, то в это требование входило следующее поло-
жение: все чиновники должны быть выборными и долж-
ны быть ответственными перед выборными учреждения-
ми. У нас теперь получилось фактически такое положение,
когда низший чиновник, действующий в губернии или уез-
де и ответственный перед своим комиссариатом, в боль-
шинстве случаев ни перед кем не ответственен. Этим в
значительной степени объясняются безобразия, которые
производят «люди с мандатами», на этой почве и разви-
вается произвол. Замечается крайнее развитие канцеляр-
1 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 г. Протоколы. М.» 1959. С. 16.
432
щины»1. Правда, Осинский признавал наличие факторов, в
какой-то мере объясняющих это явление — чрезмерно бы-
строе структурирование государственного аппарата и ре-
жим чрезвычайщины, порожденный гражданской войной.
Однако то, что принцип выборности был заменен принци-
пом назначения, по мнению оппозиции, в принципе меня-
ло все направление советского строительства. «Идя таким
путем, — заявил один из делегатов, представитель деци-
стов Е. Игнатов, — мы сами роем себе могилу»2.
Оппозиция требовала вернуть принцип выборности
и разграничить функции партийных организаций и Со-
ветов. Надо отдать должное той атмосфере гласности,
которая царила на этом съезде, открыто звучали весь-
ма нелицеприятные для партийной верхушки заявления.
В частности, будущий лидер группы «демократического
централизма» Сапронов (в прошлом — левый коммунист)
заявил: «Оппозиция создалась не ради оппозиции, а оче-
видно сама жизнь вызывает новые потребности, к кото-
рым мы должны прислушиваться».
Его поддержал делегат Волин: «В некоторых губерни-
ях слово «коммунист» вызывает глубокую ненависть не
только у кулацкого элемента, но подчас и в среде бедня-
ков и середняков, которых мы разоряем»3.
Очень много на съезде говорилось о том, что одни ор-
ганы власти не желают признавать полномочия других ор-
ганов власти, а бездействие в этом случае Совнаркома, ко-
торый сосредоточился на издании декретов, ведет лишь к
анархии в системе управления. Нередки случаи, когда дек-
реты Совнаркома противоречат распоряжениям Реввоен-
совета, и наоборот.
В какой-то степени это говорило о том, что внутри
государственного аппарата уже формировалась клановая
система и между отдельными группами этой системы уже
1 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 г. Протоколы. М.» 1959. С. 188.
2 Там же. С. 198.
3 Там же. С. 204.
433
раскручивалась борьба за влияние и власть. Вряд ли это
ускользнуло от внимания Ленина. Но для него методом
нейтрализации подобных негативных явлений виделась
не «пролетарская демократия», а дальнейшая централи-
зация власти с опорой на контролирующие и репрессив-
ные органы. Угадав настроения вождя, об этом открыто
на съезде заявил Л.М. Каганович: «В централизации — все
спасение!»1
Для Ленина замена централизации демократией (в
любых формах) означала начало реставрации буржуазных
отношений, ибо партия в эти годы пополнялась в основ-
ном мелкобуржуазными (по терминологии Ленина) эле-
ментами. В стране с преобладающим крестьянским насе-
лением, с крайне люмпенизированным рабочим классом,
частные и групповые интересы неминуемо должны были
взять верх над идеологией, над социализмом как конечной
целью русской революции. Н.А. Бердяев по этому поводу
писал: «Ленин не верил в человека, не признавал в нем ни-
какого внутреннего начала, не верил в дух и свободу духа.
Но он бесконечно верил, что принудительная обществен-
ная организация может создать какого угодно нового че-
ловека, совершенного социального человека, не нуждаю-
щегося больше в насилии... Он не предвидел, что классо-
вое угнетение может принять совершенно новые формы,
не похожие на капиталистические»2. Речь, конечно же, шла
о диктатуре бюрократического аппарата.
Надо полагать, что как раз это Ленин предвидел. Де-
мократические формы организации власти, по его глубо-
кому убеждению, никогда не мешали всевластию чинов-
ников, и Ленин писал об этом неоднократно, характери-
зуя буржуазное общество. После социально-политических
опытов 1917 — 1918 годов Ленин признает только один
вид демократии: коллективную апелляцию рядовых чле-
1 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 г. Протоколы. М., 1959. С. 214.
2 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.
С. 105.
434
нов партии к съезду и ЦК. Время внутрипартийной де-
мократии дореволюционного периода прошло, в условиях
гражданской войны необходимо максимальное сосредото-
чение власти в центре, что, однако, не исключает свободу
внутрипартийной дискуссии. Во избежание буржуазного
перерождения партии он (но не сам, будучи, очевидно, не
до конца уверен в правильности этого решения, а устами
Зиновьева) предлагает максимально широко открыть дос-
туп в партию рабочим и крестьянским элементам. Зиновь-
ев на VIII съезде заявил, что «после 15 месяцев диктатуры
350.000 членов партии несообразно небольшая цифра»1.
Этому заявлению предшествовало длительное убеждение
однопартийцев в том, «что в отдельных углах руководящий
слой становится слоем не рабочим, а слоем служилой ин-
теллигенции советских чиновников, советских и партий-
ных бюрократов, которые иногда соединяют в себе одно-
временно роль председателя партийного комитета, пред-
седателя Совета, председателя чрезвычайки, председателя
ревтрибуналов и целого ряда других учреждений»2. Сосре-
доточение огромной власти в руках одного лица, тем бо-
лее недавно примкнувшего к партии и не имеющего до-
революционного партийного стажа, а иногда и вышедше-
го из чуждой классовой среды, чревато очень серьезными
опасностями, — признает Зиновьев. Однако он лишь дек-
ларативно признает наличие проблемы. Никаких реальных
механизмов оздоровления внутрипартийной жизни, за ис-
ключением привлечения в нее новых членов рабоче-кре-
стьянского происхождения, Зиновьев не предполагает. Его
выступление носит явно демагогический характер.
Весьма двусмысленный характер носило выступление
по данной теме основного докладчика от группы «демо-
кратического централизма» Осинского. Осинский объяс-
нил развитие бюрократизма сосредоточением и законо-
дательных, и исполнительных полномочий в одних руках.
1 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 г. Протоколы. М.» 1959. С. 280.
2 Там же, с. 279-280.
435
Далее он замечает: «По учению буржуазных правоведов,
соединение властей ведет к произволу» Но это имело ме-
сто только для буржуазной демократии. В рабочей и кре-
стьянской демократии законодательные и исполнитель-
ные полномочия могут быть объединены, ибо, если сам
трудовой народ держит в своих руках всю власть, если он
осуществляет ее через сплошную сеть Советов, то произ-
вол, возникающий из соединения властей, будет произво-
лом над самим собой, а такой «произвол», как известно,
никого не пугает. Но все это можно считать правильным
лишь при одном предположении: если власть соединяется
в руках выборных коллегий, как в первое время это у нас
и было»1. Таким образом, не выступая против тенденции
к дальнейшей централизации системы управления, Осин-
ский предлагал сосредоточить власть в руках коллегиаль-
ных органов, в том числе и Советов, вернувшись кое в чем
к опыту 1918 года. Позднее, на IX съезде, Осинский аргу-
ментирует свой тезис: «Коллегия — школа взаимного обу-
чения». (И, добавим, коллегия в какой-то степени помога-
ет осуществлять взаимный контроль.) Осинский убежден,
что концентрация власти в руках отдельных органов — не-
избежный процесс, но заявляет, что грань концентрации
полномочий все же была перейдена.
При этом Осинский категорически против хоть каких-
то малейших шагов в сторону расширения избирательного
права и уступок мелкобуржуазным партиям. Его предло-
жения сводятся к идее втянуть в государственную работу
весь пролетарский авангард, «но и только этот авангард»2.
Многие организационные идеи Осинского брались Лени-
ным на карандаш, хотя особо близких отношений между
ними никогда не было. Вот что пишет об Осинском в сво-
ей книге С.А. Павлюченков: «Являясь чрезвычайно ини-
циативной личностью, Осинский вечно влезал в оппози-
цию, постоянно к чему-то призывал, раскачивал устояв-
1 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 г. Протоколы. М. 1959. С. 304.
2 Там же. С. 306.
436
шееся и расшатывал авторитеты. В то же время этим-то он
и был ценен: выступая с критикой, загадывая вперед, он
брал на себя нелегкий и неблагодарный труд первопроход-
ца во многих делах. После 1918 года Ленин не подпускал
Осинского к высшим партийно-государственным долж-
ностям, держал на отдалении, в провинции (чаще всего,
в должности уполномоченного ВЦИК и председателя гу-
бисполкома. — А. Б,), но всегда внимательно выслушивал,
точнее — прочитывал, его соображения, поскольку лич-
ные беседы у них, как правило, не получались и Осинский
предпочитал обращаться к Ленину посредством бумаги и
чернил. Благодаря сохранившимся в архивах листочкам
записок и писем Осинского выясняется, что он находился
у истоков самых фундаментальных и важных мероприя-
тий политики военного коммунизма»1. А это говорит о
том, что сущность предложений одного из лидеров груп-
пы «демократического централизма» сводилась лишь к
упорядочиванию организационно-управленческих функ-
ций партийно-государственного аппарата, ни в коей сте-
пени не выходя за рамки военного коммунизма, и именно
по этому пути пошел в 1919—1920 году возглавлявшийся
Лениным ЦК. 25 марта 1919 года были созданы Политбю-
ро и Оргбюро ЦК, что предполагало разделение аппарата
ЦК для решения чисто государственных и партийных про-
блем, хотя Политбюро оставалось, без сомнения, высшим
партийным органом. Однако, как указывает С.В. Леонов,
из 120 вопросов, рассмотренных на первых 15 заседаниях
Политбюро, 113 было посвящено государственным, а не
партийным проблемам2. Пирамида Советов превращалась
в декорацию, прикрывавшую партийную диктатуру. Ло-
зунг «Вся власть Советам!», по мнению Ленина, себя ис-
черпал и более не соответствовал реальной социально-по-
1 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и мас-
сы. М. 1997. С. 199.
2 Леонов С.В. Рождение советской империи: власть и идеология.
1917—1922. М.» 1997. С. 272.
437
литической обстановке в стране. В самодеятельность масс
Ленин больше не верил (если допустить, что он в нее дей-
ствительно поверил в 1917 году), а контролировать дея-
тельность Советов через партийные организации (фрак-
ции) было весьма затруднительно, да и такой контроль не
спасал от бюрократизма на местах. Уйти от безобразий
бюрократизма Осинский предлагал с помощью админист-
ративных судов, т.е. органов административного контро-
ля над чиновником, в которые должны быть широко от-
крыты двери всему населению1. Как известно, уже в 1920
году органы контроля были реорганизованы и образован
Наркомат рабоче-крестьянской инспекции.
На VIII съезде Ленин сделал ценное признание, назвав
октябрьский переворот революцией буржуазной: «В ок-
тябре 1917 года мы брали власть вместе с крестьянством в
целом. Это была революция буржуазная, поскольку клас-
совая борьба в деревне еще не развернулась. Как я уже
говорил, только летом 1918 г. началась настоящая проле-
тарская революция в деревне». (Очевидно, имеется в виду
создание комбедов. — А, Б.)2 Но затем Ленин признает, что
революция в деревне была несколько преждевременной,
не учитывающей дифференцированный состав крестьян-
ства, и делает вывод: «Нет ничего глупее, как самая мысль
о насилии в области хозяйственных отношений среднего
крестьянина... Задача здесь сводится не к экспроприации
среднего крестьянина, а к тому, что бы учесть особенные
условия жизни крестьянина, к тому, чтобы учиться у кре-
стьян способам перехода к лучшему строю и не сметь ко-
мандовать!»3 Нет сомнения, что этот тезис был обуслов-
лен пониманием той жесточайшей зависимости, в которой
оказалась экономика Советской России, да и само ее су-
ществование, от массы среднего крестьянства в условиях
гражданской войны. Как только ситуация в 1920 году из-
1 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919. Протоколы. М., 1959. С. 309—310.
2 Там же. С. 345.
3 Там же. С. 352.
438
менилась, и поддержка крестьян принесла победу над Кол-
чаком и Деникиным, об этом тезисе предпочли забыть, и
только новая волна крестьянского движения, а еще бо-
лее — Кронштадтский мятеж, заставили вновь отказаться
от коммунистических экспериментов в деревне.
Мысль о том, что октябрьский переворот был фак-
тически продолжением буржуазно-демократической ре-
волюции, присутствует и в работе Ленина «К четырех-
летней годовщине Октябрьской революции»: «Мы дове-
ли буржуазно-демократическую революцию до конца, как
никто. Мы вполне сознательно, твердо и неуклонно про-
двигаемся вперед, к революции социалистической, зная,
что она не отделена китайской стеной от революции бур-
жуазно-демократической...»1
На восьмом съезде была принята новая программа
РКП(б), фактически сохранившая положение о государ-
стве-коммуне. Тем самым военный коммунизм (как осо-
бая форма государственного капитализма) признавался
временным явлением. В программе подчеркивался клас-
совый характер пролетарского государства и деклариро-
валось право на насилие в отношении «эксплуататоров»
и изъятие у них политических прав. В то же время в про-
грамме говорилось: «Задача РКП состоит в том, чтобы во-
влекать все более широкие массы трудящегося населения
в пользование демократическими правами и свободами
и расширять материальную возможность этого». Таким
образом, в программе в очередной раз декларировалась
давняя идея Ленина о возможности сочетания диктатуры
в отношении буржуазных классов и демократии для из-
бранного пролетарского меньшинства. По существу, это
очень напоминало вывернутую наизнанку античную демо-
кратию. Позднее Ленин развил свои идеи в работе «Дет-
ская болезнь левизны в коммунизме», признав, что орга-
низуемая им модель власти очень напоминает олигархию.
Данная модель предполагала, что диктатуру осуществляет
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 44. С. 145.
439
организованный в Советы пролетариат, которым руково-
дит коммунистическая партия. Партией же, собирающей
ежегодные съезды, руководит ЦК из 19 человек, но теку-
щую работу ведут еще более узкие коллегии — Политбю-
ро и Оргбюро. Юренев в своей книге констатировал: «На
8-м съезде партия, как мы ее привыкли знать — капитули-
ровала перед государством, в конечном счете перед не от
нас зависящими обстоятельствами»1. Это было признание
того, что без слияния с государственными структурами,
находясь «над государством», партия осуществлять свои
цели просто не могла. Ленин еще более откровенно зая-
вил об этом в своей книге. «Детская болезнь левизны...»
была написана в мае 1920 года для своих и западных ком-
мунистов, как обобщение проделанного опыта, но это от-
нюдь не означало возведение этого опыта в абсолют. Ле-
нин признавал, что его решения каждый раз зависели от
конкретных реальных обстоятельств. Хотя потом, уже в
сталинские годы, эта работа, как и многие прочие, была
канонизирована именно в качестве теоретического труда,
обогащающего марксизм.
Написанию этой работы предшествовал IX съезд
РКП(б), проходивший в марте-апреле 1920 года под зна-
ком полного разгрома Деникина и Колчака. Победа в граж-
данской войне считалась уже предрешенной, и на повестке
дня основным вопросом становился вопрос дальнейших
социально-экономических преобразований в рамках по-
литики военного коммунизма. На съезде присутствовало
715 делегатов (553 — с решающим, и 162 — с совещатель-
ным голосом). К этому времени численность партии резко
возросла, официальная цифра составляла 611978 членов
партии против 313766 накануне VIII съезда. Это был ре-
зультат всероссийских партийных недель, проведенных во
время наступления Деникина на Москву. За этот период
партия пополнилась в основном люмпен-пролетарскими
1 Юренев И. Наши нестроения. (К вопросу о преодолении элемен-
тов упадка в Р.К.П.) Курск, 1920. С. 19.
440
элементами, составлявшими основу РККА и низовых Сов-
депов, и это явственно ощущалось по выступлениям не-
которых делегатов. Это были люди, усвоившие азы полит-
грамоты по пресловутой «Азбуке коммунизма» Бухарина
и Преображенского и считавшие военно-коммунистиче-
ские методы наиболее приемлемыми для перехода к «мир-
ному созиданию социализма», запланированному всем хо-
дом исторического процесса. «Раз начавшись, разложение
капитализма и рост коммунистической революции не мо-
жет остановиться, — утверждалось в «Азбуке коммуниз-
ма». — Распад капитализма начался... Единственным вы-
ходом для человечества является коммунизм»1. Подобные
тезисы не могли не замыкаться на идею мировой револю-
ции, поддерживая в умах иллюзию неизбежности милита-
ризации экономики и общества. Характерно, что многие
проблемы, поднятые на восьмом съезде (в том числе соз-
дание в партии условий, исключающих или сводящих к
минимуму бюрократизм), даже не были упомянуты в ор-
ганизационном отчете ЦК. Призыв делегата 8-го съез-
да Н. Скрыпника о необходимости выработки партийно-
го коллективного мнения, ибо партия только в том случае
может быть партией, если она коллективно вырабатывает
мнение для проведения его в жизнь, оказался гласом во-
пиющего в пустыне, как и его призывы к широкой гласно-
сти внутри партии. Все более и более закреплялась прак-
тика принятия важнейших решений узким кругом лиц, и
IX съезд еще раз это блестяще подтвердил. Людей, при-
шедших в партию через гражданскую войну, привыкших
приказывать и самим безоговорочно выполнять приказы,
такое положение вещей вполне устраивало.
Главная дискуссия на съезде возникла вокруг пробле-
мы единоначалия в управлении промышленностью. Про-
тив этого опять выступила группа «демократического цен-
трализма» (Сапронов, Осинский, В. Смирнов), и эта оппо-
1 Бухарин Н., Преображенский Е. Азбука коммунизма. Харьков,
1925. С. 98, 99 (перепечатка издания 1919 г.)
441
зиция носила уже не столько технологический, сколько
идеологический оттенок. К этому времени децисты завое-
вали определенные позиции в партии, проведя свою ре-
золюцию на VIII партконференции в декабре 1919 года с
призывом к ограничению диктата центральных ведомств
и возрождению советской демократии, и закрепив эту по-
беду в решениях VII Всероссийского съезда Советов. Это
была оппозиция, учитывающая с одной стороны опас-
ность формирования казарменного коммунизма, с дру-
гой — опасность усиления тенденций государственного
капитализма в связи с резко возрастающей ролью старых
специалистов в процессе возрождения разрушенного гра-
жданской войной производства. И в том, и в другом слу-
чае крайне негативной виделась роль партийной бюрокра-
тии. Сапронов на IX съезде одним из первых сказал о том,
что резолюции съездов (как советских, так и партийных)
носят чисто формальный характер и аппаратом партии не
выполняются: «И сколько бы ни говорили об избиратель-
ном праве, о диктатуре пролетариата, о стремлении ЦК к
диктатуре партии, — на самом деле это приводит к дик-
татуре партийного чиновничества. Это факт»1. Одновре-
менно децисты выступили и против т.н. «профессионала
стов» во главе со Шляпниковым с его идеями «орабочи-
вания партии» (будущей «рабочей оппозицией»), которые
настаивали на сосредоточении управления производством
в руках профсоюзов и на совершенно ином уровне взаи-
модействия профсоюзов с партией и Советами. В отсут-
ствие на съезде Шляпникова, тезисы профессионалистов
отстаивал Лутовинов, но донести до делегатов всю остро-
ту проблемы он не смог. Между тем, уже на этом съезде
стало ясно, что значительная часть руководства профес-
сиональных союзов, отстаивающая интересы квалифици-
рованных рабочих, будет до конца сопротивляться курсу
на милитаризацию труда, проводником которого высту-
1 Девятый съезд РКП(б). Март — апрель 1920 г. Протоколы. М.,
1960. С. 51.
442
пал, прежде всего, Троцкий со своей идеей создания тру-
довых армий. Логику милитаризации народного хозяйст-
ва нагляднее всего обосновал в своем выступлении Ми-
лютин: «Я убежден, что у нас военный характер народного
хозяйства должен сохраниться, несмотря на то, что контр-
революция разбита... Возвратиться к мирному строитель-
ству, к нормальному народному хозяйству — мы не мо-
жем. Этот поворот мы не совершим до тех пор, пока соци-
альная революция не победит в международном масштабе.
До тех пор не только в смысле военном, не только в смыс-
ле мобилизации, но и в смысле работы наших предпри-
ятий мы должны будем сохранять военное хозяйство, —
точнее: сочетание военного хозяйства и мирного, потому
что тыл без войны не может существовать. В этом отноше-
нии на длительный период перед нами стоит задача соче-
тания этих двух форм народного хозяйства, военно-граж-
данского хозяйства... Мы... хотим при таком положении...
найти такие формы сочетания, которые дали бы нашим
экономическим ресурсам дальнейший рост»1. Подобные
настроения вполне устраивали Троцкого, ибо трансфор-
мация Красной Армии в сохранившую военную органи-
зацию систему людских ресурсов для производственных
нужд закрепляла его место в высшем руководстве РКП(б)
уже в новых условиях и в новом качестве. В свою очередь,
курс на создание трудовых армий породил массовую тен-
денцию замены партийных комитетов политотделами, что
явилось апофеозом бюрократизации партийных структур.
По этому поводу Юренев справедливо заметил: «С точ-
ки зрения партийного строительства, а следовательно
и оздоровления нашей партии, 9-й съезд был несомненно
шагом назад по сравнению с 8-м»2.
Этого не могли не заметить многие из делегатов, и не-
ожиданно для ЦК старая проблема отношения «верхов» и
1 Девятый съезд РКП(б). Март — апрель 1920 г. Протоколы. М.,
1960. С. 143.
2 Юренев И. Наши нестроения. (К вопросу о преодолении элемен-
тов упадка в Р.К.П.) Курск, 1920. С. 28.
443
«низов», заявленная еще «децистами» в 1919 году, транс-
формировалась в проблему роли профсоюзов, ибо проф-
союзы в годы гражданской войны превратились в место
ссылки всех недовольных официальным курсом ЦК боль-
шевиков. За пару лет там сосредоточились кадры старых
большевиков-рабочих, активно делавших 1917 год, и они
не собирались без боя уступать революционные завоева-
ния народившейся советской бюрократии, хотя сами не
до конца понимали всю сложность и неоднозначность си-
туации. Недовольство профсоюзной верхушки стимулиро-
вала резолюция IX съезда: «Профсоюзы должны взять на
себя задачу разъяснения широким кругам рабочего класса
всей необходимости перестройки промышленного управ-
ления в сторону наибольшей эластичности и деловито-
сти, что может быть достигнуто лишь переходом к мак-
симальному сокращению управленческих коллегий и по-
степенному введению единоличного управления»1. Это
сводило роль и задачи профсоюзов, как потом отмечала
в своей знаменитой брошюре А. Коллонтай, к средству
воспитания масс, но и только2. О роли профсоюзов в ор-
ганизации производства не говорилось ни слова. Поэтому
можно смело утверждать, что именно решения и резолю-
ции девятого съезда РКП(б) активизировали деятельность
профессионалистов и породили группу «рабочей оппози-
ции», довольно быстро завоевавшую популярность как
в рабочей среде, так и среди партийных функционеров с
дореволюционным стажем, особенно низшего и средне-
го звена. Фактически вопрос о роли профсоюзов стано-
вится вопросом о формах дальнейшего генезиса комму-
нистической диктатуры в новых исторических условиях.
Позднее Троцкий в письме А.В. Луначарскому от 14 апре-
ля 1926 года признает: «Дискуссия о профсоюзах не была
1 Девятый съезд РКП(б). Март — апрель 1920 г. Протоколы. М.»
1960. С. 421.
2 См.: Коллонтай А. Рабочая оппозиция. М.» 1921. С. 27.
444
дискуссией о профсоюзах. Партия искала выхода из хо-
зяйственного тупика»1.
Действительно, пройдет еще немного времени, и этот,
казалось бы, проходной и частный вопрос о роли и зада-
чах профсоюзов едва ли не «взорвет» партию, расколов
верховное руководство и вызвав общепартийную дискус-
сию по платформам. Эта дискуссия стала следствием дол-
го назревавшего и глубочайшего кризиса внутри партии,
уже давно ставшей конгломератом самых различных со-
циальных групп, кризиса, который административными
мерами пытались загнать вглубь, но тем самым лишь по-
рождали все новые и новые оппозиционные круги внут-
ри партии.
Впоследствии Ленин высказался в том смысле, что,
«допустив такую дискуссию, мы, несомненно, сделали
ошибку». Скорее всего, он имел в виду, что эта дискуссия
очень многим показала, что время 1917 года и дорево-
люционной партийной демократии давно ушло, а это ос-
лабляло позиции руководства партии в диалоге с партий-
ной массой. Надо было искать другой язык, и другие фор-
мы организационной и пропагандистской работы. Кроме
того, дискуссия впервые приоткрыла завесу над личност-
ным соперничеством в руководстве РКП(б).
В основе конфликта лежала начавшаяся еще в 1919
году милитаризация профсоюзов транспортников, на-
ходившихся под контролем как Народного комиссариа-
та путей сообщения, так и непосредственно ЦК РКП(б).
В условиях гражданской войны (и это было логически оп-
равдано) на железнодорожном транспорте создается Глав-
политпуть в качестве политотдела НКПС, а чуть позже и
Главполитвод для работников водного транспорта. Руко-
водство профсоюзов железнодорожников и водников поч-
ти полностью совпадало с руководством Главполитпути и
Главполитвода, что означало полное отсутствие демокра-
тических процедур, замененных системой назначений —
1 Троцкий Л. Портреты революционеров. М., 1991. С. 201.
445
непосредственно решениями Оргбюро ЦК по представле-
нию наркома путей сообщения (т.е. Л.Д. Троцкого). Когда
в сентябре 1920 года произошло слияние Всероссийского
союза работников железнодорожного транспорта и Все-
российского союза работников водного транспорта в еди-
ный Союз транспортных рабочих, во главе этого союза
был поставлен Центральный комитет (Цектран), полно-
стью укомплектованный функционерами Главполитпути и
Главполитвода. Как справедливо отмечает С.А. Павлючен-
ков, «здесь не было и речи о демократических профсоюз-
ных началах, господствовало назначенство, милитариза-
ция и суровые наказания»1. Фактически на транспортни-
ках отрабатывалась модель превращения профсоюза в
милитаризованную производственную структуру. Оче-
видно, это отвечало видению Троцким трансформации во-
енного коммунизма в условиях «мирной передышки». В то,
что конфликт с Западом продолжится, в форме ли новой
интервенции, или в форме мировой революции — в тот
момент мало кто сомневался. Неудача с броском красных
конных армий через Польшу к границам Германии воспри-
нималась как временная. Не стоит забывать, что 7 августа
1920 года в Москве закончился Второй конгресс Комин-
терна, на котором был принят известный «Манифест».
Содержание «Манифеста Второго Всемирного конгресса
Коминтерна» не исключало экспорт революции на шты-
ках Красной Армии, в частности, установление диктатуры
пролетариата в форме европейских и азиатских советских
республик с последующим воссоединением их с Советской
Россией2. В этой ситуации милитаризация профсоюзов вы-
глядела вполне логично.
Однако подобное положение вещей не устраивало
руководство ВЦСПС, которое после IX (сентябрь 1920
года) конференции РКП(б) и принятых на ней резолюций
1 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и мас-
сы. М., 1997. С. 176.
2 Сироткин В. Почему Троцкий проиграл Сталину? М.» 2004.
С. 40—41.
446
о развитии демократических принципов в партии, при-
ступило к активной критике бюрократических методов
НКПС и добилось постановления ЦК РКП о постепенном
переходе объединенного транспортного профсоюза в ве-
дение ВЦСПС. Это, в свою очередь, явно не устраивало
Троцкого и ему пришлось открыть карты, что особо под-
черкнул С.А. Павлюченков, объясняя природу борьбы за
профсоюзы.
3 ноября 1920 года, выступая на заседании комму-
нистической фракции Пятой Всероссийской конферен-
ции профсоюзов, Троцкий «предложил взять Цектран,
руководимый главными политическими управлениями,
в качестве образца для работы профсоюзов»1. Именно в
этом выступлении прозвучали ставшие потом знамени-
тыми призывы «завинчивания гаек военного коммуниз-
ма», «сращивания» профсоюзов с государственными орга-
нами, «перетряхивания» руководства профсоюзов. Троц-
кий явно готовил площадку для своей новой роли. Лидеры
ВЦСПС Томский и Рудзутак, весьма обеспокоенные, были
вынуждены апеллировать к Ленину. Судя по всему, Ленин
моментально понял смысл лозунгов Троцкого и всей его
игры. На пленуме ЦК 8 ноября 1920 года Ленин поддер-
жал Томского. Павлюченков считает, что на этой стадии
конфликт не носил еще личностного характера. Стоит за-
метить, что все конфликты внутри ЦК, пока там находил-
ся Ленин, принципиально не могли носить личностный
характер. Ленин рассматривал аппаратные игры как не-
избежную составляющую монополии партии на власть, а
его авторитет позволял занимать почти неуязвимую по-
зицию. Даже демонстративный отказ Троцкого войти в
состав комиссии по выработке принципов профсоюзной
политики вряд ли можно рассматривать, как выпад лично
против Ленина. Троцкий просто «умывал руки», демонст-
рируя свою якобы незаинтересованность и беспристраст-
1 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и мас-
сы. М., 1997. С. 177.
447
ность в этом вопросе. Разумеется, это была игра. Троцкий
был убежден, что иных методов перехода к восстанов-
лению экономики, чем те, что предложил он, в сложив-
шейся ситуации просто не существует. А это значит, что
рано или поздно ситуация сработает на него, тем более,
что опыт трудовых армий по первым впечатлениям давал
положительный результат. Троцкий не учел, что его пла-
ны не вписываются в стратегию всеобщей централизации
производства, разрабатываемую Совнаркомом, делая лиш-
ними наркоматы, а потому встретят сопротивление значи-
тельной части партийно-хозяйственной бюрократии.
Однако, чтобы закрепить за собой роль теоретика но-
вой хозяйственной политики, Троцкий публикует статью
«Путь к единому хозяйственному плану (К VIII съезду Со-
ветов)», в которой, признавая все порочные черты совет-
ского управленческого аппарата, отстаивает необходимость
административно-командных методов, а, следовательно,
и существования советской бюрократии (номенклатуры),
без которой работа государственного аппарата немысли-
ма. Эти взгляды оказались очень близки позиции, занимае-
мой секретарем ЦК Н.Н. Крестинским, отвечавшим за ра-
боту Оргбюро ЦК. Павлюченков по этому поводу пишет:
«Про Крестинского говорили, что он боится «пришествия
Хама» в партийно-государственный аппарат через митин-
говые, популистские и местнические каналы, поэтому он
принципиально стоял за перевод всей партийной кадровой
политики с принципа выборности на принцип назначенст-
ва. Принятая IX партконференцией по вопросу о «верхах и
низах» резолюция по партийному строительству, где было
предложено ЦК «при распределении работников вообще
заменить назначения рекомендациями», и последовавшая
затем травля политуправлений болезненно отозвалась в
секретариате ЦК»1. Однако вряд ли Ленина беспокоил, как
об этом пишет Павлюченков, «наметившийся союз Троц-
1 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и мас-
сы. М., 1997. С. 180.
448
кого с могущественным Оргбюро». Эту угрозу Ленин мог
без труда парировать. Ленина более беспокоило, что при-
зыв Троцкого «к закручиванию гаек военного коммуниз-
ма» превратит его в неформального лидера той части пар-
тии, которая пополнила ряды РКП(б) в годы гражданской
войны, среди которой этот лозунг (да и его автор) были
очень популярны, а это в перспективе могло привести и к
расколу партии. Парадоксальным было то, что именно эта
часть партии представляла собой того самого «Хама», ко-
торого так опасался Крестинский. Ленин прекрасно отда-
вал себе отчет в том, насколько возросла социальная не-
однородность партии, и видел угрозу именно здесь.
Хочется заметить, что союз Троцкого и Крестинского
в профсоюзной дискуссии был чисто формальным, цель
(сохранение основ военного коммунизма) была одна, но
мотивы, которыми руководствовались эти люди, были
разными. Крестинский поддерживал принципы назна-
ченства и сверхцентрализации именно в силу желания со-
хранить влияние старого большевистского ядра в партии,
традиций старого большевизма. На IX съезде партии Кре-
стинский заявил: «Вся задача работы партии со времени
VIII съезда была направлена к тому, чтобы, ввиду того, что
верхний слой пролетариата, который делал Октябрьскую
революцию, и интеллигентская часть нашей партии изно-
сились, поумирали, повыбиты на фронтах, нужно было вы-
двинуть новый слой рабочих, которые могли бы на свои
свежие плечи принять ту работу, с которой трудно стало
справляться тонкому слою прежних руководителей»1. Для
Троцкого централизация и милитаризация профсоюзов
была, скорее всего, первым шагом к особого рода дик-
татуре, в механизме которой партии отводилась роль
приводного ремня, но никак не организующей струк-
туры. Для Ленина было неприемлемо и то, и другое. Ле-
нину был нужен аппарат ЦК, готовый поддержать его в
1 Цит. по выступлению Минина на X съезде РКП(б). Десятый съезд
РКП(б). Март 1921 г. Стенографический отчет. М., 1963. С. 93.
449
любых экспериментах, и партия, готовая выполнять рас-
поряжения ЦК. Союз Троцкого и Оргбюро в перспективе
мог изменить всю структуру власти, но только в том слу-
чае, если бы Троцкому удалось провести в жизнь свои те-
зисы. Возможно, Ленин понимал, что Крестинский лишь
временный союзник Троцкого, что им движут благие по-
рывы в условиях сверхцентрализации сохранить влияние
старых большевистских кадров и воспитать в большеви-
стском духе новые кадры. Но благими намерениями вымо-
щена дорога в ад, тем более, как показала практика, Кре-
стинский злоупотреблял администрированием, создавая
не новые большевистские кадры, а партийную бюрокра-
тию. Увы, каждая историческая ситуация уникальна, и
трудно было передать людям, не имевшим дореволюци-
онного опыта борьбы с царизмом, «дух старого больше-
визма». В большинстве случаев, это были честные люди,
прошедшие мировую и гражданскую войны, привыкшие к
постоянной угрозе смерти, к приказным методам руково-
дства, к повседневной жестокости. Именно на этих людей
проще всего было опереться Троцкому. (Позже именно эти
люди составили основу сталинского авторитарного режи-
ма в переродившейся партии большевиков.)
Можно согласиться с Павлюченковым в том, что Ле-
нин вновь проявил себя как искусный политический шах-
матист. Зная «антиверхушечные» настроения в среднем
звене партии (а это на тот момент была самая активная
часть партии), хотя и не разделяя их, он решил апеллиро-
вать к этим настроениям. Ленин через Зиновьева пред-
лагает Троцкому опубликовать свои тезисы по проблеме
профсоюзов, т.е. вынести их на широкую партийную дис-
куссию. Троцкий публикует брошюру «Роль и задачи про-
фессиональных союзов», после чего 24 декабря 1920 года
пленум ЦК разрешает свободу дискуссии. X съезд партии
решением ЦК был отложен.
Позднее, на X съезде, Зиновьев сделал откровенное
признание, заявив, что «мы переживаем некий кризис
450
революции». Это действительно был кризис не столько
партии, сколько кризис большевистской революции, кри-
зис всего большевистского эксперимента. В течение все-
го 1920 года внутри партии заявляли о себе самые раз-
нообразные группировки и течения, было утеряно былое
единство. Партия пополнялась выходцами из других поли-
тических (самораспустившихся) организаций типа «рево-
люционных коммунистов», боротьбистов, части меньше-
виков и т. п. В партию активно пошли люди из буржуазно-
мещанской среды, легко сбивающиеся в кланы благодаря
старым связям и изолирующей их от рабочих атмосфе-
ре отчуждения. Кроме того, в партии началось не про-
сто расслоение, отрыв «верхов» от «низов», а откровен-
ное разложение верхушки партии, сопровождающееся все
большим осознанием низов, что они никак не могут вли-
ять на это безобразие, да и в целом на всю политику ру-
ководящих органов партии. Отсюда — призывы вернуть-
ся к принципам и методам 1917 — 1918 годов. Но ситуа-
ция изменилась. Сами рабочие в годы гражданской войны
в массе часто показывали себя далеко не с лучшей сто-
роны, игнорируя идеологию, но преследуя чисто меркан-
тильные интересы. Часть рабочих активно поддерживала
лозунг Учредительного собрания, поставляя кадры для бе-
лых армий, очень многие шли за меньшевиками и эсера-
ми. Крестьянство поддерживало большевиков в граждан-
ской войне постольку, поскольку большевики отстаивали
их право на отобранную у помещиков землю. Тем более,
за годы гражданской войны оно само успело качественно
измениться, значительно увеличилась доля середняка.
Но гражданская война закончилась. Выяснялось, что
прочной социальной базы для дальнейших социалисти-
ческих опытов у большевиков просто нет. Лучше всего
эти настроения выразил в своем выступлении на X съез-
де РКП(б) представитель «рабочей оппозиции» Милонов:
«Как решить такую проблему: раз крестьянство не с нами,
раз рабочий класс подпадает под влияние разных мелко-
457
буржуазных анархических элементов, раз он тоже имеет
склонность отойти от нас, — на что же может опираться
сейчас Коммунистическая партия? Здесь придется искать
выход в двух направлениях. Или нужно сказать, как гово-
рят некоторые лица на местах, что рабочий класс в рево-
люционной и политической борьбе и социалистическом
строительстве является шкурником и на него опираться
нельзя, — и такую теорию выдумали, — или же нам нуж-
но сказать, что опираться ни на кого нельзя, как это уже
пытался указать т. Осинский. Получается нелепое положе-
ние: мы оказываемся над пропастью, между рабочим клас-
сом, который заражен мелкобуржуазными предрассудка-
ми, и крестьянством, которое по существу мелкобуржуаз-
но; нельзя же опираться на одно советское и партийное
чиновничество?»1
Итак, налицо был кризис партии и революции. Дис-
куссия по вопросу о роли профсоюзов лишь усугубила
его. Выступая на собрании партийного актива Москвы 24
февраля 1921 года, Ленин прямо заявил: «Надо сплотить-
ся и понять, что еще один шаг в дискуссии и мы не пар-
тия»2. Еще раньше, в январе 1921 года Ленин пишет ста-
тью «Кризис партии», в которой обвиняет Троцкого в том,
что все разногласия им просто выдуманы, «никаких «но-
вых задач и методов» ни у него, ни у цектранистов» нет.
Если надо кого хорошенько обругать и «перетряхнуть», то
уже скорее не ВЦСПС, а ЦК РКП за то, что он тезисы Руд-
зутака «проглядел», а из-за своей ошибки дал разрастись
пустопорожней дискуссии»3. Тезисы Рудзутака привлек-
ли внимание Ленина именно потому, что в них отстаива-
лась ошибочность быстрого огосударствления профсою-
зов на том основании, что главной массой членов про-
фессиональных союзов являются беспартийные. В тезисах
об этом прямо не говорилось, но логику автора понять
1 Десятый съезд РКП(б). Март 1921 г. Стенографический отчет. М.,
1963. С. 84.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 42. С. 350.
3 Там же, с. 238.
452
не трудно: огосударствление профсоюзов вне партийно-
го контроля могло привести к потере монопольного по-
ложения партии в государстве. Именно поэтому в тезисах
подчеркивалось, что профсоюзы могут выступать как опо-
ра пролетарской диктатуры, как школа коммунизма, но
никакого самостоятельного значения вне направляющей
идейной работы партии иметь не могут. В своей работе
«Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках
тт. Троцкого и Бухарина» Ленин потребовал политическо-
го подхода к этой проблеме, что означало сохранение за
партией монополии на власть. И Ленин объяснил почему:
«Политический подход, это значит: если подойти к проф-
союзам неправильно, это погубит Советскую власть, дик-
татуру пролетариата. (Раскол партии с профсоюзами при
условии, что партия неправа, наверняка свалил бы Совет-
скую власть в такой крестьянской стране, как Россия)»1.
Ленин предельно откровенен в этой работе: «Государст-
во, это — область принуждения. Сумасшествием было бы
отрекаться от принуждения, особенно в эпоху диктату-
ры пролетариата. «Администрирование» и администра-
торский подход к делу здесь обязательны. Партия, это —
непосредственно правящий авангард пролетариата, это —
руководитель... Профсоюзы —• резервуар государственной
власти, школа коммунизма, школа хозяйничанья»2.
Таким образом, Ленин опять поднял на щит свою мо-
дель преобразования социально-экономических отноше-
ний в государстве по схеме «ЦК контролирует партию,
партия опекает рабочий класс, а через профсоюзы втяги-
вает в новые социальные и трудовые отношения все не-
пролетарские слои общества». Как раз этой модели и соот-
ветствовали тезисы Рудзутака, превратившиеся на X съез-
де РКП в платформу «десяти» (Ленин, Зиновьев, Томский,
Рудзутак, Калинин, Каменев, А. Лозовский, Г. Петровский,
Артем (Сергеев) и Сталин). Троцкий пытался на VIII съез-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 42. С. 278-279.
2 Там же, с. 294.
453
де Советов указать на политическую подоплеку выступ-
ления Ленина против самостоятельной роли профсоюзов:
«Ленин учитывает тот факт, что в профсоюзах происхо-
дит... группировка оппозиционно настроенных товари-
щей». Да, Ленин несомненно учитывал этот факт, но все
же его критика как платформы Троцкого — Бухарина, так
и всех прочих платформ (особенно — платформы «рабочей
оппозиции») носила не конъюнктурный, а принципиаль-
ный характер. Он искренне считал, что все предложенные
варианты изменения роли профсоюзов в конечном итоге
приведут к падению Советской власти. Именно на X съез-
де он делает знаменательную оговорку: «Теоретически не
обязательно принимать, что государственная монополия
есть наилучшее с точки зрения социализма»1. Тем самым
он дает понять, что использование государственного
аппарата есть следствие жесткой необходимости, исто-
рия просто не оставила большевикам иных вариантов.
Особенно его беспокоили лозунги «рабочей оппозиции»,
по поводу которых он заметил: «Синдикализм передает
массе беспартийных рабочих, разбитых по производствам,
управление отраслями промышленности («главки» и «цен-
тры»), уничтожая тем самым необходимость в партии, не
ведя длительной работы ни по воспитанию масс, ни по со-
средоточению на деле управления в их руках всем народ-
ным хозяйством»2. И, чтобы усилить аргументацию своих
тезисов, он делает ссылку на высказывания американских
синдикалистов, посетивших Советскую Россию: «А в са-
мом деле, без партии управлять пролетариатом нельзя»3.
Скорее всего, это был или вольный перевод, или фанта-
зия самого Ленина, но то, что ему пришлось апеллировать
к мнению американских синдикалистов (чего бы раньше
он себе никогда не позволил) говорит о том, в какой труд-
ной ситуации приходилось Ленину отстаивать свои взгля-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 43. С. 70—71.
2 Там же. Т. 42. С. 241.
3 Там же, с. 254.
454
ды. На X съезде он впервые столкнулся с массовой крити-
кой организационной линии ЦК со стороны значительной
части рядовых членов партии, в том числе и старых боль-
шевиков, чьи настроения выплескивались в выступлени-
ях представителей оппозиционных группировок. Главным
их лозунгом было: «Долой привилегированную касту ком-
мунистической верхушки, долой лжекоммунистов!» Стоит
отметить, что из 694 делегатов съезда с решающим голо-
сом 534 человека (77,5%) были впервые избраны на пар-
тийный съезд. Они представляли те многочисленные со-
циальные группы, пополнившие партию после 1917 года
и имевшие, как правило, весьма скудный идеологический
багаж. Среди них было много недовольных тем, что реаль-
ность отличается от той примитивной (но весьма привле-
кательной) модели коммунистического генезиса, которую
рекламировала «Азбука коммунизма». Именно поэтому
они охотно аплодировали резким выступлениям предста-
вителей оппозиции, но, привыкшие за время гражданской
войны к жесткой дисциплине, голосовать предпочитали за
линию ЦК. Эти люди принадлежали уже к другой партии,
где не принято было иметь собственное мнение, а, тем бо-
лее, его афишировать.
Парадоксальным образом ситуацию разрядил Крон-
штадтский мятеж, сплотивший делегатов съезда против
общей опасности мелкобуржуазной контрреволюции.
Хотя, как верно отмечает Павлюченков, события в Крон-
штадте во многом были спровоцированы внутрипартий-
ной борьбой между сторонниками Зиновьева, контро-
лировавшими питерскую организацию, и сторонниками
Троцкого Раскольниковым и Батисом, возглавлявшими
кронштадтских коммунистов. Антитроцкистская агита-
ция усилила анархистские настроения среди матросов и
подорвала авторитет кронштадтских коммунистов. Еще
раньше, в сентябре 1920 года внутрипартийная дискус-
сия среди финских коммунистов, проживавших в качест-
ве эмигрантов в Петрограде, спровоцировала ряд моло-
455
дых коммунистов на террористический акт против старых
членов финского ЦК.
Отправка части делегатов X съезда в качестве добро-
вольцев на подавление Кронштадтского мятежа несколь-
ко разрядила ситуацию на съезде, но это не делает менее
интересным содержание критики, предъявленной верхуш-
ке партии представителями оппозиционных групп, как и
предложения по выходу из кризиса, зафиксированные в
проектах резолюций децистов и рабочей оппозиции.
Особый интерес представляет распространенная на
съезде брошюра А.Коллонтай «Рабочая оппозиция», в
которой утверждалось: «За рабочей оппозицией стоят
пролетарские массы, или точнее: рабочая оппозиция это
классово-спаянная, классово-сознательная и классово-вы-
держанная часть нашего промышленного пролетариата,
которая считает, что нельзя подменять великую творче-
скую силу пролетариата в деле строительства коммуни-
стического хозяйства формальной вывеской диктатуры
рабочего класса»1. Впервые после 1918 года на съезде РКП
прозвучала апелляция к творческим силам пролетариата.
Часть старых большевиков продолжала мыслить маркси-
стскими категориями, что вело к некоторой идеализации
и т.н. рабочего класса, и возможных путей выхода из кри-
зиса. По мнению Коллонтай, основная область классово-
го творчества — это создание новых хозяйственно-про-
изводственных форм, но как раз от этого рабочий класс
руководством партии был отчужден. В брошюре Коллон-
тай острая и справедливая критика партийных верхов со-
седствовала с абсолютно не соответствующими ситуации
предложениями выхода из кризиса: «Широкая гласность,
свобода мнений, свобода дискуссий, право критики внут-
ри партии и среди членов производственных союзов — та-
ков решительный шаг к упразднению системы бюрокра-
тизма»2. Разумеется, подобные предложения на фоне раз-
1 Коллонтай А. Рабочая оппозиция. М., 1921. С. 5.
2 Там же, с. 44.
456
ворачивающихся по всей стране крестьянских восстаний
и активизации эсеровских и меньшевистских организа-
ций (из числа нераспустившихся и продолжающих борь-
бу) не могли восприниматься всерьез даже теми, кто раз-
делял критический настрой брошюры. Это была своеоб-
разная экстраполяция свобод буржуазной демократии на
всю систему внутрипартийных отношений, противоре-
чащая большевистской традиции: свобода дискуссий и
критики не возбранялась, но только до принятия руково-
дством (ЦК) определенных решений, которые подлежали
неукоснительному выполнению. По этому поводу Ленин
заявил: «Мы — не дискуссионный клуб»1.
Теперь членов партии призывали не останавливаться
и перед этим табу, признавая возможным и критику ре-
шений верхушки партии. «Рабочая оппозиция» напрямую
обвинила ЦК в авторитарных тенденциях. В ситуации, ко-
гда партия большевиков слилась с аппаратом государст-
венного управления, допущение свободы мнений и сво-
боды дискуссий фактически означало свободу оппозици-
онных группировок не только в партии, но и в профсою-
зах, и в государственном аппарате, что могло быть первым
шагом к расколу РКП(б) и возрождению многопартийно-
сти. Однако лидеры «рабочей оппозиции», как и лидеры
децистов утверждали, что они не против диктатуры пар-
тии, они лишь против того, что эта диктатура обретает
черты диктатуры определенного круга лиц, а рядовым чле-
нам партии достается роль простых исполнителей воли
Центра. Смелее всех оказался лидер децистов Сапронов,
который еще на IX съезде осмелился обратиться лично к
Ленину: «Тов. Ленин, против вашей теоретической под-
готовки, против ваших знаний никто не спорит, и теоре-
тически слишком трудно с вами вести здесь дискуссии.
Но все-таки позвольте нам, невеждам, задать вам вопрос.
Если вы идете по этой системе, думаете ли вы, что в этом
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 43. С. 102.
457
будет спасение революции? Думаете ли вы, что в машин-
ном послушании все спасение революции?»1
Подчиниться авторитету Ленина старые большевики,
а за ними и наиболее активная часть партии, еще могли.
Подчиниться режиму личной власти отдельных членов ру-
ководства партии — категорически отказывались. На этой
почве в 1920—1921 годах возникло немало внутрипартий-
ных конфликтов.
Об этом еще в 1920 году писал и Юренев: «Ни для
кого не секрет, что в результате постепенного отрыва Цен-
тра от масс в нашей партии не малую роль стала играть
политика личного режима, личных усмотрений и т.д. и
т.д. При смещениях работников, совершаемых зачастую
по настоянию того или другого влиятельного партийного
или советского чиновника, смещаемому почти никогда не
сообщалось о мотивах этой операции. Выходило нечто
вроде отставки по 3-му пункту2. На конференции устами
т. Зиновьева Центральный Комитет вынужден был гласно
заявить: «Я знаю, что имеют место и такие случаи, когда
бывают репрессии при распределении, например, или мо-
билизации. Нужно, чтобы репрессия была обсуждена со-
ответствующей инстанцией, когда человеку прямо сказа-
но: ты провинился в таком-то деле, хочешь исправиться,
работай столько и столько в таком-то месте. Против та-
кой репрессии никто возражать не будет. Против личного
режима мы должны объявить самую упорную борьбу»3.
Именно критика режима личной власти отдельных
руководителей, основанного на бюрократизации партий-
ного и советского аппаратов, была признана на X съезде
правильной с точки зрения его опасности для партийно-
го строительства в новых условиях. Ленин признал, что в
1 Цит. по: Гимпелъсон Е.Г Формирование советской политической
системы. М., 1995. С. 52—53.
2 В царской России губернатор мог уволить любого неугодного ему
чиновника по 3-му пункту без объяснения причин. — Примеч. авт.
3 Юренев И. Наши нестроения. (К вопросу о преодолении элемен-
тов упадка в Р.К.П.) Курск, 1920. С. 34.
458
критике со стороны и децистов, и «рабочей оппозиции»
есть верные замечания, к которым нельзя не прислушать-
ся. Поэтому X съезд и принял резолюции о необходимо-
сти сохранения внутрипартийной «рабочей демократии».
Однако в целом позиция сторонников Шляпникова и Кол-
лонтай была признана «синдикалистским и анархистским
уклоном» в партии. Что особо обеспокоило Ленина? В сво-
ем выступлении на съезде он заявил, что если «тов. Кол-
лонтай жирным шрифтом пишет: «Недоверие к рабочему
классу (разумеется, не в области политической, а в облас-
ти хозяйственно-творческих способностей класса) — вся
суть тезисов, подписанных нашими руководящими верха-
ми», — то это на тему о том, что они-де настоящая «ра-
бочая» оппозиция. На 36 странице той же брошюры есть
еще более яркое выражение этой мысли: «Рабочая оппо-
зиция» не должна идти, да и не может идти, на уступки.
Это не значит звать к расколу...». «Нет, ее задача иная.
Даже в случае поражения на съезде — оставаться внут-
ри партии и шаг за шагом твердо отстаивать свою точ-
ку зрения, спасая партию и выправляя ее линию»1.
Думается, что именно этот тезис брошюры Коллонтай
вызвал особую тревогу Ленина и послужил одной из глав-
ных причин принятия знаменитой резолюции «О един-
стве партии», запрещающей всякую фракционную дея-
тельность внутри РКП(б). Казалось, еще недавно, на VIII
съезде партии, Зиновьев утверждал: «Оппозиция — вещь
законная. Никто против этого ничего не имеет. Съезд для
того и созываем, чтобы каждая группа нашей партии ска-
зала свое мнение»2.
Теперь в резолюции «О единстве партии» было заяв-
лено: «Необходимо, чтобы все сознательные рабочие ясно
сознали вред и недопустимость какой бы то ни было фрак-
ционности, которая неминуемо ведет на деле к ослабле-
нию дружной работы и к усиленным повторным попыт-
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 43. С. 44.
2 Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 г. Протоколы. М.» 1959. С. 325.
459
кам примазывающихся к правительственной партии вра-
гов ее углублять разделение и использовать его в целях
контрреволюции.
Использование врагами пролетариата всяких укло-
нений от строго выдержанной коммунистической линии
с наибольшей наглядностью показало себя на примере
кронштадтского мятежа, когда буржуазная контрреволю-
ция и белогвардейцы во всех странах мира сразу выявили
свою готовность принять лозунги даже советского строя,
лишь бы свергнуть диктатуру пролетариата в России, ко-
гда эсеры и вообще буржуазная контрреволюция исполь-
зовала в Кронштадте лозунги восстания якобы во имя Со-
ветской власти против Советского правительства в Рос-
сии1. Такие факты доказывают вполне, что белогвардейцы
стремятся и умеют перекраситься в коммунистов и даже
«левее» их, лишь бы ослабить и свергнуть оплот проле-
тарской революции в России»2.
За два года ситуация резко изменилась. Резолюции
X съезда свидетельствовали и о качественном измене-
нии кадрового состава партии, и о постепенном осозна-
нии новой исторической ситуации, и о новом понимании
роли руководящих органов в условиях послевоенного пар-
тийного и хозяйственного строительства. Партия стано-
вилась частью государственного механизма, прощаясь
по дороге к поставленным социально-экономическим
целям с большевистскими традициями. Но тем самым
она вообще теряла свойства политической партии.
Между тем руководство РКП(б) сохранило структуру
(или было «построено», как выразился на XII съезде пар-
тии Л.Б. Красин) подпольной организации, отчужденной
от самой партии. Этого противоречия как раз и не учел
Ленин, он не учел, что в условиях, когда партия раство-
1 Имеется в виду лозунг «За Советы без коммунистов!» — При-
меч. авт.
2 Десятый съезд РКП(б). Март 1921 г. Стенографический отчет. М.,
1963. С. 571-572.
460
рилась в государственном аппарате, резолюция «О един-
стве партии» создает фундамент для авторитарной дик-
татуры одновременно и в рамках партии, и в рамках го-
сударства, что ведет к огромной концентрации власти,
исключающей любую демократию. Впоследствии это яв-
ление назовут тоталитаризмом. Вряд ли Ленин сам стре-
мился к такого рода диктатуре, его роль лидера сложилась
исторически и была подкреплена авторитетом создателя
партии. Но для Ленина к этому моменту было свойствен-
но весьма своеобразное понимание внутрипартийной де-
мократии. Как уже отмечалось выше, он понимал ее как
право апелляции рядовых членов партии (равно как и чле-
нов ЦК) к высшему органу (съезду) в случае возникнове-
ния разногласий по жизненно важным вопросам. Когда
на X съезде Рязанов внес предложение вообще запретить
выборы на съезд по платформам, Ленин резко выступил
против: «Я думаю, что пожелание т. Рязанова, как это ни
жаль, неосуществимо. Лишить партию и членов ЦК пра-
ва обращаться к партии, если вопрос коренной вызывает
разногласия, мы не можем. Я не представляю себе, каким
образом мы можем это сделать! Нынешний съезд не мо-
жет связывать чем-либо выборы на будущий съезд: а если
будет такой вопрос, как, скажем, заключение Брестского
мира? Вы ручаетесь, что не может быть таких вопросов?
Ручаться нельзя. Возможно, что тогда придется выбирать
по платформам... Если наша резолюция «О единстве» и,
конечно, развитие революции нас сплотит, то выборы по
платформам не повторятся. Урок, который мы получили
на этом съезде, не забудется. Если же обстоятельства вы-
зовут коренные разногласия, можно ли запретить выне-
сение их на суд всей партии? Нельзя!»1
Вопрос был только в том, что число старых больше-
виков, способных отстаивать свою точку зрения и апел-
лировать к партии, стремительно сокращалось. Партия
1 Десятый съезд РКП(б). Март 1921г. Стенографический отчет. М.,
1963. С. 540.
461
качественно изменилась уже к 1921 году. Теперь в партии
доминировал люмпен. Очевидно, на подобные нюансы Ле-
нин просто не обращал внимание. Он жил борьбой кон-
кретной минуты, в период кризиса 1921 года резолюция
«О единстве» помогла ему овладеть ситуацией, а большего
в тот момент и не требовалось. О том, что ситуация может
измениться с помощью данной резолюции, он вряд ли за-
думывался. Правда в том, что Ленин не был теоретиком.
Как говорилось выше, это был эмпирик и игрок, исходив-
ший при принятии решений из данности каждой новой
ситуации. Но анализ на уровне теории давался ему с боль-
шим трудом, к тому же именно в эти месяцы резко ухуд-
шается состояние его здоровья. Ему необходимо было со-
хранить существующую модель отношений между руково-
дством партии и ее низами, и он сделал это. Судя по всему,
он считал эту модель оптимальной, особенно в условиях
частичной реставрации капитализма. Он всерьез воспри-
нял угрозу буржуазного перерождения, о возможности ко-
торой заявили сменовеховцы. В своем выступлении на XI
съезде партии он заявил: «Такие вещи, о которых говорит
Устрялов, возможны, надо сказать прямо. История знает
превращения всяких сортов; полагаться на убежденность,
преданность и прочие превосходные душевные качества —
это вещь в политике совсем не серьезная... Сменовеховцы
выражают настроения тысяч и десятков тысяч всяких бур-
жуев или советских служащих, участников нашей новой
экономической политики. Это — основная и действитель-
ная опасность»1. Как верно подметили некоторые исследо-
ватели, на этом съезде ни сам Ленин, ни делегаты съезда
ни разу не упомянули слова «термидор», хотя об угрозе
буржуазного перерождения говорили много. Это говорит
о том, что эта угроза ассоциировалась с утратой полити-
ческой власти в условиях нэповского эксперимента, но ни-
как не с перерождением верхушки партии. А возвращение
1 Одиннадцатый съезд РКП(б). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1961. С. 28, 29.
462
к демократическим принципам 1917—1918 годов, по мне-
нию Ленина, делало эту угрозу реальной, так как кресть-
янство получало определенное экономическое влияние,
которое легко могло перерасти и в политическое. Ситуа-
ция изменилась, удержать власть в крестьянской стране
можно было только монополизировав власть. Ленин аде-
кватно оценивал реальное положение вещей. Ему удалось
изолировать и дискредитировать «рабочую оппозицию»,
воспользовавшись корпоративной узостью ее лозунгов.
В резолюции «О синдикалистском и анархистском укло-
не в нашей партии» было заявлено о неправильной поста-
новке вопроса об отношениях между партией и широкими
беспартийными массами, приводящей к подчинению пар-
тии беспартийной стихии, что было признано коренным
отступлением от марксизма. Пропаганда идей «рабочей
оппозиции» была признана несовместимой с принадлеж-
ностью к Российской Коммунистической партии. Одна-
ко «рабочая оппозиция», формально подчинившись реше-
ниям съезда, сохранила организации в Донбассе, Москве,
Самаре, Омске, Перми, Николаеве и некоторых других го-
родах. Лидер «рабочей оппозиции» Шляпников, избран-
ный членом ЦК (очевидно, чтобы он был на виду и под
контролем) пытался продолжать отстаивать свои взгля-
ды, апеллируя к советской системе 1918 года. В августе
1921 года Ленин попытается на совместном пленуме ЦК и
ЦКК исключить Шляпникова из ЦК и из партии, но потер-
пит в этом вопросе поражение (не хватит трех голосов), а
это говорит о том, что в верхах партии еще сохранялись
большевистские традиции внутрипартийной демократии
и ленинская тактическая линия поддерживалась далеко не
всеми членами ЦК.
Надо также отметить, что с января 1921 года начинает
выходить «Дискуссионный листок» для свободного обме-
на взглядами между членами партии, в августе 1921 года
при Московском комитете РКП(б) был открыт Дискусси-
онный клуб. Однако свобода дискуссии мало влияла на
463
конкретную политику партии, что дало повод Шляпнико-
ву уже на XI съезде заявить: «...партия в целом, как живой
организм, в политической жизни не участвует»1.
На фоне ожесточенной борьбы ленинской группы с
разного рода оппозиционными группировками необходи-
мо проследить и логику трансформации взглядов самого
Ленина на политику «военного коммунизма». Громадное
влияние на эту трансформацию оказал анализ реальной
экономической ситуации в стране, вновь столкнувшей-
ся с угрозой голода. Особую тревогу у Ленина вызывала
Сибирь, где крестьянство, еще недавно помогавшее боль-
шевикам громить Колчака, с оружием в руках выступило
против Советской власти. Делегатам X съезда от сибир-
ских организаций едва ли не с боями пришлось проби-
ваться в европейскую Россию.
Уже 4 февраля 1921 года, выступая на Московской
конференции металлистов, Ленин заявил, что продразвер-
стка «не только не отвечает интересам крестьянских масс,
но также и губительным образом отражается на положе-
нии рабочего класса»2. Прежде всего, в виду имелся раз-
растающийся продовольственный кризис в городах, фак-
тически — голод. Объясняя через месяц в записке на имя
Цюрупы свое видение трансформации административно-
распорядительной системы, Ленин писал: «Центр тяже-
сти вопроса — «оборот», свободный хозяйственный обо-
рот для крестьянства. Вы в это недостаточно вникли... Вся
суть в том, чтобы уметь двинуть оборот, обмен (и за гра-
ницу вывоз с юга и обмен с заводами). Иначе крах»3. Ско-
рее всего, Ленин имел в виду безденежный, натуральный
по форме товарооборот. В записке Н.И. Бухарину, напи-
санной уже в апреле 1921 года, Ленин детализирует фор-
мы такого товарооборота, исходя из того, что в руках со-
1 Одиннадцатый съезд РКП(6). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1963. С. 102.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 42. С. 307.
3 Там же. Т. 52. С. 92.
464
ветской власти находится товарный фонд и его оптовая
(железнодорожная) перевозка: «Что делает пролетарская
государственная власть с этим фондом? Продает его
(а) рабочим и служащим за деньги или за их труд без
денег
(в) крестьянам за хлеб
Как продает? Через кого?
Через комиссионера (=торговца) за комиссионный
процент. Предпочтение оказывает кооперации (стараясь
поголовно организовать в нее население)»1.
Но уже через полгода, в своей речи на VII Московской
губернской партийной конференции 29 октября 1921 года,
Ленин был вынужден признать: «С товарообменом ниче-
го не вышло, частный рынок оказался сильнее нас, и вме-
сто товарообмена получилась обыкновенная купля-про-
дажа, торговля»2.
Таким образом, можно констатировать, что Ленин
сдавал позиции военно-коммунистической диктатуры по-
степенно, под давлением объективных реалий, мотивируя
эту сдачу одним: надо выжить! Это не было теоретиче-
ским переосмыслением опыта «военного коммунизма»,
это был эмпирический учет и анализ реальных возмож-
ностей. Однако громадная часть партии большевиков (и
тех, кто вступил в нее в годы гражданской войны, и часть
старых большевиков) новую политику в области народно-
го хозяйства приняла в штыки. Партийные билеты стали
нередко швырять на стол секретарю ячейки, многие ухо-
дили в банды, примириться с легализацией «буржуя» по-
сле трех лет гражданской войны оказалось не просто. Что-
бы придать этому процессу официальный характер, Цен-
тральный Комитет объявил официальную чистку партии3,
которая продолжалась с 15 августа до конца 1921 года. За
этот период было исключено (или добровольно вышло)
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 52. С. 122.
2 Там же. Т. 44. С. 208.
3 На чем, кстати, настаивала и «рабочая оппозиция». — Примеч. авт.
465
из партии 159 355 человек, что составило 24,1% от обще-
го списочного состава РКП(б). Но и многие из тех, кто ос-
тался в партии и при руководящих должностях, начинают
просто саботировать новую экономическую политику.
Е.Г. Гимпельсон совершенно прав, утверждая, что «во-
енный коммунизм» складывался и функционировал бо-
лее двух лет, он успел стать определенной хозяйственной
системой со своей идеологией и социальной психологи-
ей»1. Те элементы государственного капитализма, кото-
рые составляли его основу в 1918 году, за годы граждан-
ской войны приобрели совершенно другое идеологическое
и политическое истолкование. Ленину пришлось специ-
ально напомнить в своих публичных выступлениях и не-
которых работах о тех идеях, которые он выдвигал в 1918
году. Однако справиться с инерцией военно-коммунисти-
ческой психологии было не просто. Значительная часть
членов партии готова была принять новую экономическую
политику, но только как вынужденную и временную. Кро-
ме того, реставрация товарно-денежных отношений в ус-
ловиях полной зависимости предпринимателей (нэпма-
нов) от партийно-государственного аппарата создавала
широкое поле для злоупотреблений, прежде всего — для
личного обогащения советских чиновников. Борьба с этим
злом была возложена на партийные контрольные органы,
которые действовали в тесном контакте с ВЧК — ОГПУ.
Таким образом, атмосфера гражданской войны сохраня-
лась и при нэпе.
Но главное было в том, что большевизм — как идео-
логия русского революционного социализма, как истори-
ческий феномен, объединивший в себе сторонников ради-
кального социалистического эксперимента, сохранявших
при этом внутрипартийный демократизм, как проявле-
ние синтеза политической воли и тактической гибкости
1 Гимпельсон Е.Г Формирование советской политической систе-
мы. М., 1995. С. 105.
466
в решении конкретных вопросов и проблем — себя ис-
черпал. Он мог умереть уже в 1918 году, но гражданская
война продлила его существование, ибо сущностью боль-
шевизма была политическая борьба в процессе постанов-
ки целей и достижения их, а гражданская война была ло-
гическим продолжением революции 1917 года, попыткой
в ходе гражданской войны найти социально-экономиче-
ские формы организации (или «построения») социализма.
Одной из основных доминант большевизма был неоспо-
римый авторитет лидера (Ленина), что исключало внут-
реннюю борьбу за лидерство (на это не решился в свое
время даже А.А. Богданов) и придавало большевизму бо-
лее системный характер. Однако большевизм начал уми-
рать еще до физической смерти своего лидера. Он умирал
медленно, в агонии, с всплесками бурных эмоций, но, тем
не менее, он был обречен. Ему на смену приходил «дер-
жавный коммунизм», исторически обусловленный врас-
танием большевистской партии в государственный аппа-
рат и появлением идеологизированной партийно-госу-
дарственной номенклатуры, заменившей старое русское
чиновничество. На уровне губкомов РКП(б) аппарат стал
формироваться уже весной 1920 года с появлением учет-
но-распределительных отделов. Стремительными темпа-
ми росло число сотрудников аппарата ЦК — в 1920 году
насчитывалось около 200 сотрудников, в 1923 — около
700, весной 1924 — 694 человека. Уже на XI съезде РКП
в выступлениях отдельных делегатов (Молотова, Ломова
и некоторых других) проявились психология и идеоло-
гия «державного коммунизма». Чего только стоит тезис
Молотова о необходимости иметь в ЦК «инструкторский
аппарат из ответственных партийных товарищей, крепко
связанных в прошлом с рабочими массами, умеющих ра-
ботать в этих массах и умеющих правильно улавливать
партийную линию»1.
1 Одиннадцатый съезд РКП(б). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1961. С. 51—52.
467
Некоторые старые большевики, отнюдь не принадле-
жавшие к оппозиционным группировкам, также увидели
процесс качественного изменения партии и попытались
сказать об этом во весь голос. В частности, выступая на XI
съезде РКП(б), член ЦК Ногин отметил, что ему, в процес-
се работы в Центральной ревизионной комиссии, «надо
было обращаться с вопросами к тем работникам, кото-
рые ведут непосредственно повседневную работу в отде-
лах ЦК. Эти товарищи, — я даже не могу перечислить их
фамилии, — в партии никому не известны. Отсюда есте-
ственно сделать вывод, что эта постоянная, важная, боль-
шая работа, которая иногда определяет судьбу той или
другой организации или того или другого работника, про-
делывается мало кому известными товарищами. Все это
хорошие партийные товарищи, но это — партийная бюро-
кратия, партийные чиновники, которые, само собой разу-
меется, опять-таки подходят к работе не так, как должны
подходить специально выбранные съездом товарищи, по-
ставленные для такой серьезной работы»1. Причем этих
«товарищей» никто не выбирал, а потому они не чувст-
вовали себя зависимыми от партии, позволяя себе прини-
мать решения от ее имени. Пройдет еще немного времени,
и в партии получит признание новый термин, обозначив-
ший появление нового явления. «Товарищей», о которых
говорил Ногин, станут называть «аппаратчиками». Пар-
тия разделится на сотрудников аппарата и рядовых чле-
нов, составляющих массовку партсобраний, т.е. на управ-
ляющих и управляемых. Это был один из главных призна-
ков перерождения партии. Но до определенного момента
положение сотрудника не было конституировано в систе-
ме партийных органов, он зависел от многих случайностей
и волевых решений центра. Партаппарат был официаль-
но и организационно оформлен в 1923 году, когда решени-
ем орграспредотдела ЦК РКП(б) был установлен твердый
1 Одиннадцатый съезд РКП(6). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1961. С. 61.
468
перечень должностей, по которым назначение, перемеще-
ние и смещение работников всегда и обязательно произ-
водилось через ЦК. Таких должностей насчитывалось не
более 4000. Это была т.н. «номенклатура № 1». В другом
перечне («номенклатура № 2») насчитывалось пример-
но 15 000 должностей, по которым назначение и смеще-
ние производилось ведомствами лишь с уведомлением
ЦК. Под «номенклатурой № 3» подразумевались работ-
ники уездного масштаба (таковых должностей было не
более 30 000 человек). После этого на большевизме как
историческом явлении можно было смело ставить крест.
Но дело было не только в структурировании партноменк-
латуры. Изменилась и вся внутрипартийная атмосфера.
Один из делегатов XI съезда партии, старый большевик,
нарком по делам финансов Г.Я. Сокольников сразу по-
сле съезда в личном письме Николаю Крестинскому (в то
время — полпреду РСФСР в Берлине) поделился своими
впечатлениями: «Кончился одиннадцатый съезд партии с
его бестолковой шумихой, суетой и бесконечной болтов-
ней... Итог съезда можно характеризовать изречением —
«гора родила мышь». Реального ничего. Все те же пробле-
мы, те же непогрешимые истины, изрекаемые с кафедр, те
же заученные и красочные пожелания, что и раньше, но
на практике все по-старому. Рутина оказалась несравнен-
но сильнее воли партии, да и есть ли эта воля — тоже воз-
никает сомнение у каждого из нас! Кажется, что все пре-
вратилось в единую бестолковую канцелярию, в которой
все происходит не для дела, а только для угождения от-
дельным лицам, от которых зависят дальнейшие пайки,
суточные, добавочные и тому подобное... Душа партии
умерла, как ни искали мы ее на съезде, а найти не могли.
Сидят какие-то тупые, апатичные люди, которые механи-
чески говорят, механически слушают и безразлично при-
нимают любую резолюцию, если она только предложена
кем-либо, занимающим более или менее влиятельное ме-
сто в правительстве... Кажется, самыми оппозиционными
469
речами, действительно бьющими тактику партии по са-
мым больным местам, были речи Ленина. Но и они как-
то скользили по аудитории, не проникая в сознание слу-
шающих, не трогая их, не интересуя совершенно... Об-
щие выводы более чем печальны... Нам, старым волкам,
очевидно, что былых настроений нет, прежняя вера угас-
ла, осталась одна только привычка и способность пови-
новаться высшим партийным органам...»1. Содержание
письма не оставляет сомнений — большевизм умер. Воз-
никла новая партия, сохранившая старые кадры, но полу-
чившая строго централизованную вертикальную структу-
ру, исключающую любую возможность легальным путем
возродить большевистские традиции внутрипартийной
демократии. Однако инерция большевистских традиций
была все же велика, к тому же до 1924 года сохранялась
ориентация на мировую революцию. Лишь в конце 1924
года стала утверждаться «теория» построения социа-
лизма в отдельной стране, ставшая основой идеологии
и практики «державного коммунизма». Новая партия по-
лучила новую идеологию. Но об этом более подробно бу-
дет сказано ниже.
Еще на один болезненный аспект протекающих внутри
партии процессов обратил внимание на XI съезде Е. Пре-
ображенский, заявив, что в партии «наблюдается величай-
ший упадок теоретического образования и теоретической
разработки вопросов...»2, ибо отсутствует элементарный
анализ того хозяйственного строя, который сформировал-
ся в советской России. Формулировку Ленина — что «мы
имеем государственный капитализм при коммунизме»
Преображенский назвал «опечаткой языка», заметив пе-
ред этим, что «мы имеем перед собой чрезвычайно слож-
ное сочетание некоторых социалистических отношений
1 Цит. по: Сироткин В. Почему Троцкий проиграл Сталину? М.,
2004. С. 355—356.
2 Одиннадцатый съезд РКП(б). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М.» 1961 С. 83.
470
и — в гораздо большей степени — товарно-капиталисти-
ческих отношений»1.
Далее в выступлении Преображенского содержался
очень важный и очень много объясняющий тезис: «Това-
рищ Ленин делал большую ошибку, когда он занимался из
года в год совнаркомовской вермишелью и не мог уделить
достаточно времени основной партработе, партийному ру-
ководству, не мог давать вовремя ответы, будучи всеце-
ло поглощен этой вермишелью и теряя на ней здоровье»2.
Действительно, все мысли, вся воля Ленина были сосре-
доточены на решении одной задачи: удержать государст-
венную власть, выстоять любой ценой. Это предполагало
концентрацию внимания на решении экономических и ад-
министративно-государственных (или военных) вопросов,
вплоть до второстепенных или малозначительных. Содер-
жанием внутрипартийной работы Ленин в годы граждан-
ской войны почти не занимался, передоверив эту работу
сначала Я.М. Свердлову, а после его смерти создав Орг-
бюро. И только «профсоюзная дискуссия», а затем борьба
с оппозицией на X съезде, заставила Ленина вновь обра-
тить пристальное внимание на внутрипартийные пробле-
мы. Само наличие подобных проблем Лениным откровен-
но признавалось. Но логика лидера государства («рабо-
че-крестьянского» государства!) диктовала свои правила
лидеру партии. Партия отныне рассматривается как инст-
румент проведения государственной политики, ее само-
стоятельная роль была сведена к минимуму. Речь уже не
идет об осознанной внутрипартийной дисциплине, имен-
но поэтому на XI съезде Осинский предлагает «перейти
от милитарной дисциплины к строгой, но действитель-
но партийной дисциплине, ибо теперь партию нужно ду-
ховно мобилизовать» (что еще раз подтверждает — пар-
1 Одиннадцатый съезд РКП(б). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1961. С. 82.
2 Там же. С. 84.
471
тия перестала быть объединением единомышленников).
Теперь это был конгломерат людей, по самым разным мо-
тивам пожелавших получить партийный билет. И один из
самых распространенных мотивов — пристроиться к вла-
сти. Внутри этого конгломерата еще сохраняется ядро из
т.н. «старых большевиков», но и между ними нет было-
го единства в основных вопросах. Затем и потребовалась
резолюция «О единстве», что только такими, искусствен-
ными мерами можно теперь сплотить партию. Но это ис-
кусственное сплочение становится разменной монетой в
борьбе за сохранение контроля над государством и госу-
дарственным аппаратом.
Е. Преображенский указал в своем выступлении на
съезде на отсутствие какой-либо перспективы в практи-
ческой работе: «Наши местные работники нуждаются в
перспективе, они должны знать, куда объективно ведет
нас развитие общественных отношений и какие должны
быть социальные формы развития производительных сил
в данной обстановке. Этой перспективы у нас нет»1. Но
для того, чтобы эта перспектива была, необходимо было
обобщение эмпирического материала на уровне теории.
Парадокс ситуации заключался в том, что теоретизиро-
вание оказалось явно невозможным — оно должно было
иметь своим следствием систематизацию фактов и ка-
кие-то выводы, но каждый новый день нес с собой нечто
новое, что заставляло каждый раз пересматривать свои
взгляды и по-новому смотреть на реальность, адаптиро-
ваться к ней.
На XI съезде Ленин сделал поразительно откровен-
ное признание, в очередной раз прибегнув к шахматной
терминологии: «Много у нас было всяких ходов и выхо-
дов из наших политических и экономических трудностей.
Мы можем с гордостью похвастаться, что мы до сих пор
умели использовать все эти ходы и выходы в разных со-
1 Одиннадцатый съезд РКП(б). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1961. С. 83.
472
четаниях, применительно к разным обстоятельствам, но
теперь у нас больше никаких выходов нет. Позвольте это
вам сказать без всякого преувеличения, так что в этом
смысле, действительно, «последний и решительный бой»,
не с международным капитализмом, — там еще много бу-
дет «последних и решительных боев», — нет, а вот с рус-
ским капитализмом, с тем, который растет из мелкого
крестьянского хозяйства, с тем, который им поддержи-
вается»1. Не менее откровенное заявление прозвучало и
на X съезде: «Рабочее государство есть абстракция. А на
деле мы имеем рабочее государство, во—1-ых, с той осо-
бенностью, что в стране преобладает не рабочее, а кре-
стьянское население; и, во-2-ых, рабочее государство с
бюрократическими извращениями»2. Товарооборот между
рабочим и крестьянским населением без реставрации то-
варно-денежных отношений не удался, следовательно, не-
обходима реставрация частного капитала. «Либо мы этот
экзамен соревнования с частным капиталом выдержим,
либо это будет полный провал. Чтобы выдержать этот эк-
замен, для этого мы имеем политическую власть и целую
кучу всяких экономических и других ресурсов, все, чего
хотите, — кроме уменья»3.
Кажется, что в своем выступлении на XI съезде Ле-
нин пытался ответить всем оппозициям сразу: «Построить
коммунистическое общество руками коммунистов, это —
ребячья, совершенно ребячья идея. Коммунисты — это ка-
пля в море, капля в народном море... Управлять хозяйст-
вом мы сможем тогда, если коммунисты сумеют постро-
ить это хозяйство чужими руками, а сами будут учиться у
этой буржуазии и направлять ее по тому пути, по которо-
1 Одиннадцатый съезд РКП(б). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1961. С. 20.
2 Десятый съезд РКП(б). Март 1921 г. Стенографический отчет. М.,
1963. С. 239.
3 Одиннадцатый съезд РКП(б). Март — апрель 1922г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1961. С. 21.
473
му они хотят»1. Этот тезис перекликается с главными по-
ложениями другой ленинской работы — «Очередные зада-
чи Советской власти», написанной в апреле 1918 года, т.е.
перед гражданской войной. Гражданская война была про-
диктована логикой социально-классовой борьбы, в извест-
ном смысле она была неизбежна, хотя выше уже было от-
мечено, что эскалацию гражданской войны спровоцирова-
ли многие действия самих большевиков. Парадокс в том,
что, выиграв гражданскую войну, большевики вернулись
примерно в то же самое положение, в ту же социально-
экономическую ситуацию. Но теперь у них был мощный
государственный аппарат, монополия на хозяйственные
ресурсы, многомиллионная армия, мощные спецслужбы,
опыт диалога с крестьянством. Ленин имел теперь полное
право заявить, «что когда мы говорим «государство», то
государство это — мы...»2.
Выслушав на XI съезде выступления Преображенского
и Осинского, Ленин специально берет слово, чтобы отве-
тить персонально на их критику. Он обвиняет их в схола-
стике. Его логика в следующем. Никакой Маркс и никакие
марксисты не могли предвидеть того, «что пролетариат
достигнет власти в стране из наименее развитых и по-
пытается сначала организовать крупное производство и
распределение для крестьян, а потом, когда, по условиям
культурным, не осилит этой задачи, привлечет к делу ка-
питализм. Всего этого никогда не предвидели, но это же
бесспорнейший факт... Капитализм, который мы допусти-
ли, необходимо было допустить. Если он уродлив и плох,
мы можем это исправить, потому что власть у нас в ру-
ках, и нам бояться нечего»3.
Иными словами, партия и страна находятся в состоя-
нии эксперимента, а тов. Преображенский неправильно
1 Одиннадцатый съезд РКП(б). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1961. С. 31.
2 Там же, с. 22.
3 Там же, с. 140.
474
понимает политику, потому что подходит к ней как тео-
ретик, «устремленный на определенные рамки, привыч-
ные и обычные».
Еще большее раздражение вызывают у Ленина пред-
ложения Осинского: «Улучшение системы управления и
психологическая мобилизация масс». Это смертоубийст-
во! Если бы на такую точку зрения политической реакции
съезд встал, то это был бы вернейший и лучший способ
самоубийства... Мы системы не имеем?! Пять лет лучшие
силы уходили на то, чтобы создать эту систему! Эта сис-
тема есть величайший шаг вперед»1.
Отсюда необходимо признать, что та система взаи-
модействия между партийными, административно-госу-
дарственными и советскими институтами власти, которая
сложилась к тому времени, Ленина абсолютно устраивает.
Устраивает при всех своих чудовищных недостатках и из-
вращениях, которые он прекрасно видит. Почему она его
устраивает? Потому что она предоставляет свободу экспе-
римента, свободу рук лично Ленину и верховному руково-
дству партии в лице Политбюро. В самодеятельность ра-
бочих масс, к чему призывает «рабочая оппозиция», Ле-
нин ни на йоту не верит. И не только потому, что рабочие
массы в значительной степени деклассированы (о чем Ле-
нин так же откровенно говорит на съезде), но и потому,
что общий культурный уровень самой партии в целом ос-
тавляет желать лучшего, а, следовательно, даже в условиях
ограниченной «рабочей демократии» она наверняка утра-
тит свое монопольное положение. В крестьянской стране
это — по Ленину — равнозначно краху социалистическо-
го эксперимента. Для сохранения власти необходима мо-
нополия на власть. Но и монополия несет в себе опас-
ность перерождения и гибели партии. Ленин приходит к
однозначному выводу. Партия нуждается в избранных. Но
прямо об этом Ленин сказать не может, он говорит: «Мы
1 Одиннадцатый съезд РКП(б). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М. 1961, с. 145.
475
пришли к тому, что гвоздь положения — в людях, в под-
боре людей»1. Через некоторое время, когда к власти при-
дет Сталин, он останется на тех же принципах отноше-
ния к партийной массе, лишь немного видоизменив ло-
зунг: «Кадры решают все!» Это один из основополагающих
принципов трансформированной партии — партии «дер-
жавного коммунизма». Но Сталин, в отличие от Ленина,
не будет искать для продолжения эксперимента баланса
расстановки сил. Он просто пойдет по пути наименьше-
го сопротивления, восстановив в иной, «красной» ипоста-
си Российскую империю, уничтожив при этом крестьян-
ство и воссоздав легитимный бюрократический аппарат.
Более того, этот аппарат Сталин (скорее всего, сознатель-
но) будет пополнять кадрами в основном из люмпен-про-
летарских слоев. Именно поэтому Д. Лукач назовет ста-
линизм «вульгаризацией ленинизма». И — самое главное,
Сталин, человек с уголовной по своей сути психологией,
сделает основой своей кадровой политики принцип «не-
заменимых людей нет».
Дьердь Лукач в своей книге «Ленин: Исследователь-
ский очерк о взаимосвязи его идей» называет мировоз-
зрение Ленина «реализмом», и это весьма показатель-
но. Политическая практика Ленина исходит из реаль-
ности, теория лишь призвана обобщить задним числом
опыт повседневной борьбы: «Ибо в самой сущности ис-
тории заложена способность постоянно создавать но-
вое. Это новое не может быть заранее рассчитано какой
бы то ни было безошибочной теорией; оно должно быть
распознано в борьбе, по его первым выявившимся заро-
дышам, и сознательно доведено до понимания. В задачу
партии отнюдь не входит навязывать массам некий аб-
страктно надуманный образ действий... Она должна свя-
зывать то, что стихийно, благодаря верному классовому
инстинкту, найдено массами, с целостностью революци-
онной борьбы и делать это осознанно... Если она не сде-
1 Одиннадцатый съезд РКП(б)... С. 40.
476
лает этого, она может только исказить не понятый ею и
потому идущий мимо нее ход событий. Вот почему вся-
кий догматизм в теории и всякая косность в органи-
зации имеют для партии роковой смысл... (выделено
нами. — А. Б.)»1.
У Ленина эти же идеи выражены намного проще: «Мы
можем управлять только тогда, когда правильно выражаем
то, что народ сознает. Без этого Коммунистическая пар-
тия не будет вести пролетариата, а пролетариат не будет
вести за собой масс, и вся машина развалится»2. На пер-
вый взгляд, тезис абсолютно правильный. Беда лишь в
том, что система Ленина строится не на осознанной, а на
внешне-принудительной дисциплине, которую Осинский
в своем выступлении назвал милитарной. Подобная дис-
циплина исключает любое проявление общественной ини-
циативы, которое выходит за рамки, устанавливаемые ру-
ководством партии (Политбюро). Ленин не против свобо-
ды взглядов внутри партии, ибо это помогает руководству
в процессе общения с партийцами (допустим, на съезде)
правильнее оценить реальную ситуацию. Но он против
того, чтобы свобода взглядов трансформировалась в сво-
боду группировок внутри партии, а тем более в свободу
действий этих группировок.
Ленин по инерции ориентируется на традиции старо-
го, подпольного большевизма, в то время как социальное
наполнение партии радикально меняется, да и логика по-
ведения члена правящей партии резко отличается от ло-
гики революционера-подпольщика. Бюрократизация пар-
тии становится фактом, а меры, предлагаемые Лениным
для устранения этого зла, — малоэффективны. Лишь неза-
долго до смерти Ленин придет к выводу, что численность
партии надо резко сократить, увеличив при этом число
членов ЦК. Однако Сталин, Зиновьев и Каменев внесут
1 Лукач Д. Ленин: Исследовательский очерк о взаимосвязи его
идей. М., 1990. С. 79.
2 Одиннадцатый съезд РКП (б). Март — апрель 1922 г. Стенографи-
ческий отчет. М., 1961. С. 41.
477
в «ленинское завещание» свои коррективы, объявив т.н.
«ленинские призывы» в партию и резко увеличив ее чис-
ленность за счет люмпен-пролетарских слоев.
Между тем оппозиция продолжает неравную борь-
бу с аппаратом. Она апеллирует к Коминтерну (сначала
в выступлении Александры Коллонтай на конгрессе Ко-
минтерна, затем в «Заявлении 22», направленном в Ис-
полком Коминтерна). Политбюро мобилизовало для объ-
яснений с Коминтерном Троцкого, Зиновьева, Рудзутака,
которые воспроизвели в своих выступлениях логику Ле-
нина. Коминтерн признал взгляды «рабочей оппозиции»
ошибочными, следом за ним «рабочую оппозицию» осу-
дил XI съезд РКП(б), исключив из партии двух наиболее
активных оппозиционеров — Митина и Кузнецова. Этот
же съезд осудил и группу «демократического централиз-
ма» во главе с Сапроновым, Осинским, Рафаилом, Буб-
новым, Каменским и предложил группе прекратить свою
деятельность (в противном случае членам группы угрожа-
ло исключение из партии). Группа подчинилась съезду и
заявила о самороспуске.
Однако, не имея возможности работать внутри пар-
тии, многие оппозиционеры начинают теперь действо-
вать за ее рамками. После X съезда возникает группа
«Рабочая правда», члены которой выступали против но-
вой экономической политики и ставили задачу образо-
вания новой рабочей партии. Группа оказалась слишком
малочисленной, руководство группы вскоре было аре-
стовано.
В апреле 1923 года сформировалась «рабочая группа
РКП». Ее возглавил исключенный из РКП(б) в 1922 году
бывший член «рабочей оппозиции» Г.И. Мясников. Еще
в начале мая 1921 года Мясников направил в ЦК РКП(б)
докладную записку, в которой писал: «После того, как мы
подавили сопротивление эксплуататоров и конституиро-
вались как единственная власть в стране, мы должны, как
после подавления Колчака отменили смертную казнь, про-
478
возгласить свободу слова и печати... от меньшевиков до
анархистов включительно»1.
27 июля Мясников передал Н.И. Бухарину для публи-
кации в «Правде» статью «Больные вопросы», в которой
также отстаивал необходимость свободы слова и печати:
«У нас свобода слова на рынке, на вокзале, в вагоне, на
пристани существует, но на фабрике и заводе и в деревне
ее нет. Там чека зорко досматривает через коммунистов
на благонравие рабочих и крестьян»2.
Гимпельсон особо подчеркивает тот факт, что «Орг-
бюро ЦК создало специальную комиссию (Н.И. Бухарин,
П.А. Залуцкий, А.А. Сольц) для рассмотрения материалов
Г.И. Мясникова, а также его выступлений по тем же во-
просам в петроградской и пермской организациях РКП(б).
Комиссия 21 июля 1921 г. предложила исключить Мясни-
кова из партии»3.
Определенный интерес представляет содержание
письма Ленина Мясникову от 5 августа 1921 г., который,
ознакомившись и с докладной запиской, и со статьей, счел
своим долгом вступить в полемику: «В начале статьи вы
правильно применяете диалектику. Да, кто не понимает
смены лозунга «гражданская война» лозунгом «граждан-
ский мир», тот смешон, если не хуже. Да, в этом вы пра-
вы»4.
Но требование «свободы печати от монархистов до
анархистов включительно» вызывает у Ленина гневную
отповедь: «Мы в «абсолюты» не верим. Мы над «чистой
демократией» смеемся... Свобода печати в РСФСР, ок-
руженной буржуазными врагами всего мира, есть свобо-
да политической организации буржуазии и ее вернейших
слуг, меньшевиков и эсеров. Это факт неопровержимый.
1 Цит. по: Гимпельсон Е.Г Формирование советской политической
системы. М., 1995. С. 176.
2 Там же.
3 Там же, с. 177.
4 Ленин В.И. ПСС. Т. 44. С. 78.
479
Буржуазия (во всем мире) еще сильнее нас и во много
раз. Дать ей еще такое оружие, как свобода политической
организации (=свободу печати, ибо печать есть центр и ос-
нова политической организации), значит облегчать делу
врагу, помогать классовому врагу.
Мы самоубийством кончать не желаем и потому это-
го не сделаем»1.
Из текста этого письма следует, что угроза буржуаз-
ной реставрации для Ленина оставалась главной, но вос-
принималась эта угроза как чисто внешняя по отношению
к партии. Угроза внутреннего перерождения партии в по-
следних работах Ленина не упоминается, а, следователь-
но, и не воспринимается им как реальная. В своем высту-
плении на XI съезде он лишь призывает не делать полити-
ческих ошибок. И он готов вести диалог со всеми своими
оппонентами внутри партии. Характерно, что Мясников в
своем ответном письме Ленину уже не говорит о «свободе
слова от монархиста до анархиста», признав этот лозунг
ошибочным, но настаивает на свободе слова для рабочих
и крестьян. Он согласен ограничить рамки гласности зако-
ном о свободе слова и печати, придав этому закону клас-
совый характер. Однако даже такая гласность не устраива-
ла — не устраивала уже не Ленина, а партийный аппарат.
В мае 1922 года болезнь Ленина обостряется, он те-
ряет нити руководства партией. В том же 1922 году Мяс-
ников исключается из партии, и, как было сказано выше,
вынужден перейти к внепартийным формам оппозиции,
создав «рабочую группу РКП». Однако уже в мае он был
арестован (правда, ненадолго), а возглавивший группу
Н. Кузнецов не смог поставить пропагандистскую рабо-
ту. Группе не удалось привлечь на свою сторону рабочих,
хотя пик ее деятельности пришелся на активизацию за-
бастовочного движения в июле-августе 1923 года. Те уча-
стники группы, которые продолжали состоять в партии,
решением ЦКК в декабре 1923 года были исключены из
1 Ленин В.И. ПСС. Т. 44. С. 79.
480
РКП(б), как и члены группы «Рабочая правда». Призывы
этих групп образовать Советы рабочих депутатов на всех
фабриках и заводах, основываясь на принципе «пролетар-
ской демократии», упразднить Совнарком и устранить от
власти господствующую группу «лжекоммунистов», ко-
торая окончательно оторвалась от рабочего класса, были
признаны не только антипартийными, но и контрреволю-
ционными.
Сентябрьский (1923 г.) пленум ЦКРКП(б), проводив-
шийся без участия заболевшего Ленина, характеризовал
деятельность этих оппозиционных групп как «антиком-
мунистическую и антисоветскую». Таким образом, борь-
ба за традиции внутрипартийной «рабочей демократии»
с позиций «державного коммунизма» и в соответствии с
логикой партийного аппарата оценивалась теперь как ан-
тикоммунизм. Многие активные участники оппозицион-
ных групп высшего ранга, хорошо известные в партии, не
подвергались репрессиям, а просто переводились на ди-
пломатическую работу, хотя заместитель Дзержинского по
НКВД А.Г. Белобородов пытался организовать «дело ра-
бочей оппозиции». Как считает В. Сироткин, именно это
«дело» побудило Ленина настоять на том, что в феврале
1922 года ВЧК была реорганизована в ГПУ, а в Конститу-
цию СССР (уже после его смерти) были включены три ста-
тьи (61—63) о контроле за ОГПУ со стороны Верховного
Суда СССР. Однако эти статьи работали только до смер-
ти Ф.Э. Дзержинского. Дипломатическая работа станови-
лась, таким образом, родом ссылки для идеологических
оппонентов правящей группы ЦК1, исключая при этом ре-
прессивные методы. Можно назвать имена А.М. Коллон-
тай, К.К. Юренева, Ю.Х. Лутовинова (он в 1921 году был
направлен в торгпредство в Берлине), Ф.Ф. Раскольнико-
ва, Х.Г. Раковского и многих других, устраненных таким
образом от активной внутрипартийной деятельности. Но
подобная практика продолжалась недолго.
1 Сироткин В. Почему Троцкий проиграл Сталину? М., 2004. С. 377.
481
Бюрократизация партии, отрыв ее аппарата от массы
рядовых партийцев вели к утрате доверия ко всей про-
водимой партией политике. Е.Г. Гимпельсон приводит со-
держание письма секретаря Сибирского Бюро ЦК РКП(б)
И.И. Ходоровского, разосланного летом 1922 года губерн-
ским и районным комитетам партии, в котором говори-
лось, что районные партийные комитеты «не являются
в настоящее время теми центрами, куда члены партии, а
также беспартийные приходили бы, как это было в пер-
вые два года революции, со своими нуждами и запроса-
ми или хотя бы с целью отдохнуть, узнать последние но-
вости и т.д.»1.
Характерно, что именно в этот период, а именно в ав-
густе 1922 года, XII партийная конференция легализовала
своими решениями материальные привилегии т.н. «актив-
ных партработников», против чего в свое время резко вы-
ступал Ленин и большинство делегатов X съезда партии.
Принятие этих решений «лоббировал» Сталин, уже тогда
сделавший ставку в борьбе за власть на партаппарат. Ап-
парат начинает диктовать партии свои условия. Но в вер-
хах партии еще сохранялось влияние старых традиций, и
часть старых большевиков, по тем или иным причинам не
поддержавшая оппозицию на X, XI и XII съездах партии,
в условиях экономического кризиса 1923 года и полити-
ческой изоляции Ленина вновь выступила против навязы-
вания «аппаратного» стиля руководства.
Последней апелляцией к традициям большевизма ста-
ло знаменитое «Заявление 46-ти», направленное в октябре
1923 года в Политбюро ЦК РКП(б) и вызвавшее серьезный
внутрипартийный конфликт. Обыкновенно это заявле-
ние принято рассматривать в связи с конфликтом между
Троцким и большинством Политбюро. Однако этот кон-
фликт был обусловлен борьбой за влияние в Политбюро,
в то время как в заявлении была дана глубокая и прин-
1 Гимпельсон Е.Г Формирование советской политической систе-
мы. М. 1995. С. 183—184.
482
ципиальная критика создавшегося в партии положения.
Эта критика не выходила за рамки резолюции X съезда
о «рабочей демократии». Более того, в своем заявлении
его авторы указывали, что не расходятся с руководящей
группой в оценке положения и выработке мероприятий к
его изменению, но сама руководящая группа обвинялась
в узурпации власти внутри партии: «...под внешней фор-
мой официального единства мы на деле имеем односто-
ронне приспособляемый к взглядам и симпатиям узкого
кружка подбор людей и направление действий. В результа-
те искаженного такими узкими расчетами партийного ру-
ководства партия в значительной степени перестанет быть
тем живым самодеятельным коллективом, который чутко
улавливает живую действительность, будучи тысячами ни-
тей связанным с этой действительностью. Вместо этого
мы наблюдаем все более прогрессирующее, уже ничем не
прикрытое разделение партии на секретарскую иерархию
и «мирян», на профессиональных партийных функционе-
ров, подбираемых сверху, и прочую партийную массу, не
участвующую в общественной жизни... свободная дискус-
сия внутри партии фактически исчезла, партийное обще-
ственное мнение заглохло»1.
В заявлении говорилось о полном исчезновении внут-
рипартийной демократии, о том, что именно секретарская
иерархия все в большей степени подбирает состав конфе-
ренций и съездов, «которые все в большей степени стано-
вятся распорядительными совещаниями этой иерархии».
То, о чем говорилось в «Заявлении 46-ти», нашло свое
подтверждение в «Записках» бежавшего на Запад секре-
таря Сталина Бориса Бажанова, который подробно описал
механизм структурирования партийного аппарата Стали-
ным и его ближайшим окружением. В «Заявлении» делал-
ся вывод, что партия подменяется подобранным сверху
чиновничьим аппаратом, который вряд ли окажется спо-
1 Цит. по: Земцов Б.Н. Оппозиционные группировки 20—30-х го-
дов... М.,1992. С. 86.
483
собным к самостоятельной активной работе в моменты
кризисов, которые неизбежны в будущем.
Авторы заявления утверждали: «...объективно сло-
жившийся после X съезда режим фракционной диктату-
ры внутри партии пережил сам себя. Многие из нас созна-
тельно пошли на непротивление такому режиму. Поворот
21-го года, а затем болезнь т. Ленина требовали, по мне-
нию некоторых из нас, в качестве временной меры, дикта-
туру внутри партии. Другие товарищи с самого начала от-
носились к ней скептически или отрицательно. Как бы то
ни было, к XII съезду партии этот режим изжил себя. Он
стал поворачиваться своей оборотной стороной»1.
Итак, большевистская верхушка пошла на ограниче-
ние внутрипартийной демократии сознательно, мотиви-
руя это экстраординарностью исторической ситуации и
рассматривая это как временную меру. Есть указания на
то, что и сам Ленин считал принятие резолюции «О един-
стве» вынужденным и временным шагом. Однако за два
года, прошедших с момента X съезда, новая структура
партии приняла системный характер, так как партийный
аппарат объективно стал необходимой составной частью
всей системы партийно-государственного управления. Вы-
ступивший 28 ноября 1923 года в «Правде» со своей стать-
ей Е. Преображенский (один из авторов «Заявления 46-ти»)
заявил, что нэповская обстановка характеризуется рос-
том социальных противоречий, поэтому бюрократизация
партии может иметь опасные последствия: «Вместо кур-
са на коллективную самодеятельность организации и под-
нятия уровня всех членов партии в процессе живого уча-
стия во всех внутрипартийных решениях, на почве созна-
ния ответственности каждого за каждое из этих решений
был взят курс на хороший аппарат и на хорошего пар-
тийного чиновника. Аппарат мы улучшили, это бесспор-
но, но достигли этого плюса ценой более объемистого ми-
1 Цит. по: Земцов Б.Н. Оппозиционные группировки 20—30-х го-
дов... М., 1992. С. 87.
484
нуса, ценой угасания внутрипартийной жизни и отрыва
немногочисленной активной части организации от пар-
тийно-пассивного или полупассивного большинства... Яр-
ким примером такого молчания может служить совещание
секретарей губкомов, созванное осенью ЦК. Многие разу-
чились самостоятельно мыслить и говорить вслух перед
партией о том, что каждый думает про себя. Многие ра-
зучились самостоятельно ориентироваться в положении
и ждут указания сверху. Прекратилась дискуссия в пар-
тии по коренным вопросам партийной жизни. Характерно,
что и начинается теперь эта дискуссия также по инициа-
тиве сверху»1. Авторитет Е. Преображенского, как одного
из авторов «Азбуки коммунизма» (написанной им в соав-
торстве с Бухариным), по которой изучали политграмоту
тысячи партийцев, был довольно высок. Поэтому против
доводов Преображенского поспешил выступить сам Зи-
новьев. Он легко нашел в высказываниях Преображенско-
го слабые места. В своей статье в «Правде» от 13 декабря
1923 года Зиновьев указал на то, что партийный аппарат в
значительной степени обслуживает и государственную ма-
шину, т.е. служит инструментом управления в руках пар-
тии и отказаться от этого инструмента — значит потерять
контроль над реально идущими процессами. Кроме того,
Зиновьев доказывал, что среди сотрудников партаппарата
большой процент составляют люди с дооктябрьским ста-
жем в партии, тем самым как бы указывая на то, что ни-
какой угрозы перерождения здесь нет. Отстаивая прин-
ципы «аппаратного» стиля руководства, Зиновьев дема-
гогически призывал: «Давайте критиковать и исправлять
наш партийный аппарат. Никакой самовлюбленности, ни-
какого казенного оптимизма, никакого рутинерства. То,
что подлежит исправлению, должно быть исправлено без
дальних слов. Но что недопустимо, — так это вместе с во-
дой выплескивать из ванны и ребенка. Гибкий, связанный
1 Цит. по: Земцов Б.Н. Оппозиционные группировки 20—30-х го-
дов... М., 1992. С. 92.
485
с широкими массами членов партии, отзывчивый, куль-
турный, постоянно обновляющийся снизу партийный ап-
парат есть единственная серьезная гарантия того, что мы
сумеем бороться с бюрократизмом, о котором в прошлом
году тов. Ленин писал, что он во многом напоминает бю-
рократизм старого царского государственного аппарата».
Таким образом, с бюрократизмом аппарата предлагалось
бороться силами самого аппарата, но ни в коем случае не
менять саму систему руководства партией. Это вполне по-
нятно, т.к. аппарат являлся оптимальным инструментом
управления партией и государством в руках Политбюро.
Отказаться от этого инструмента означало поставить под
удар всю систему партийной диктатуры.
О статье Преображенского высказался в «Правде» (№ 270)
и Сталин. Возражая Преображенскому, он заявил: «...вос-
становление партийной жизни на началах 1917 — 1918 гг.,
когда не было нэпа, не отвечает и не может отвечать по-
требностям партии в условиях 1923 г., когда есть нэп»1.
Кроме того, Сталин заявил, что «восстановление минув-
ших порядков фракционной борьбы привело бы к неми-
нуемому подрыву единства партии, особенно теперь, в от-
сутствие тов. Ленина».
Между тем, среди оппозиции уже не было секретом
существование «тройки» (Зиновьев, Сталин, Каменев) в
Политбюро, что говорило о том, что власть как раз при-
надлежит фракции, а не ЦК партии. Об этом заявил, вер-
нее, выкрикнул с места, Преображенский во время демаго-
гического выступления Каменева на собрании бюро ячеек
и активных работников Московской организации 11 де-
кабря 1923 года. При этом он сослался именно на Ста-
лина, который где-то проговорился. Каменев заявил, что
ему об этом ничего не известно. Борьба против аппарата
все более и более приобретает характер борьбы за власть
над аппаратом между двумя партийными группировками.
Скорее именно поэтому Троцкий не примкнул открыто к
1 За партию! М., 1923. С. 17.
486
оппозиции, попытавшись взять на себя роль арбитра, но
быстро поплатился за это.
В создавшейся ситуации партийный аппарат, разу-
меется, в известной степени обеспечивал и власть сло-
жившейся в Политбюро влиятельной группы Зиновьева,
Сталина и Каменева, оспаривающей авторитет и влияние
Троцкого. Игнорировать интересы аппарата, или высту-
пать против аппарата значило теперь заранее обрекать
себя на поражение.
Именно эта группа настояла на обсуждении двух раз-
ноплановых документов (письма Троцкого и «Заявления
46-ти») на октябрьском (25-—27 октября 1923 года) объе-
диненном пленуме ЦК и ЦКК с представителями 10 круп-
нейших партийных организаций. Пленум осудил и пись-
мо Троцкого, и «Заявление», но в то же время признал
справедливость многих критических замечаний авторов
этих документов. Поэтому 29 ноября Политбюро соз-
дало комиссию по внутрипартийному положению в со-
ставе: Сталин, Молотов, Бухарин, Куйбышев, Зиновьев,
Троцкий, Томский. Эта группа подготовила и единоглас-
но одобрила текст резолюции ЦК и ЦКК о партстроитель-
стве от 5 декабря 1923 года, в котором в самых общих вы-
ражениях говорилось о необходимости нового курса. Од-
нако, подписав резолюцию, Троцкий начал собственную
игру. Уже на следующий день появилось письмо Троцко-
го «Новый курс», переданное его сторонниками для обсу-
ждения в партийные организации, а затем опубликован-
ное в «Правде» в качестве программной статьи. Троцкий
утверждал: «Новый курс вовсе не значит, что на партий-
ный аппарат возлагается задача в такой-то срок декрети-
ровать, создать или установить режим демократии. Нет.
Осуществить этот режим может сама партия. Кратко зада-
чу можно формулировать так: партия должна подчинить
себе свой аппарат». Это уже был лозунг, выходивший за
рамки резолюции. Более того, Троцкий позволил себе на-
звать вещи своими именами: «До того, как было опубли-
487
ковано постановление Цека о новом курсе, обюрократив-
шиеся представители аппарата считали самое упоминание
о необходимости изменения внутрипартийной политики
ересью, фракционностью и расшаткой дисциплины. Сей-
час они также формально готовы принять новый курс «к
сведению», т.е. бюрократически свести его на-нет». Это
уже было явное выражение солидарности с оппозицией, с
«Заявлением 46-ти». Троцкий призывал: «...прежде всего
должны быть устранены с партийных постов те элементы,
которые, при первом голосе критики, возражения, протес-
та, склонны требовать партбилет на предмет репрессий.
Новый курс должен начаться с того, чтобы в аппарате все
почувствовали, снизу доверху, что никто не смеет терро-
ризировать партию»1.
Уже одно то, что Троцкий позволил себе выступить в
роли толкователя резолюции ЦК и ЦКК, как бы беря на
себя функции умирающего Ленина, не могло не вызвать
резкой реакции группы Зиновьева, Сталина, Каменева.
Но эта реакция последовала не сразу. Сталину становится
известно, что в развернувшейся в партии дискуссии (это
была последняя свободная дискуссия в партии, последний
аккорд большевизма) позиция 46-ти находит все большую
и большую поддержку. Поэтому Сталин и его окружение
были вынуждены прибегнуть к фальсификации результа-
тов голосований в партийных организациях. Этот момент
прекрасно описан в «Записках» Бориса Бажанова2. Одно-
временно Зиновьев и его сторонники усилили пропаган-
дистскую кампанию, направленную против оппозиции.
Осознавая слабость своих аргументов, Зиновьев 15 де-
кабря, выступая перед петроградским партактивом, пере-
шел на личности, указывая на то, что многие из подпи-
сантов «Заявления 46-ти» — или бывшие члены группы
«демократического централизма», не раз критиковавшие-
ся Лениным, или люди, примкнувшие к ним в силу лчч-
1 Цит. по: За партию! М.» 1923. вып. 4. С. 6.
2 Бажанов Б. Записки секретаря Сталина. Берлин, 1990. С. 79—81.
488
ной обиды на Политбюро, в частности «Преображенский,
Смирнов, Серебряков, — товарищи, которые на X съезде
РКП не были переизбраны в ЦК по предложению тов. Ле-
нина»1. Апелляция к умирающему Ленину воистину стала
последним и главным доводом.
В защиту партийного аппарата выступил и бывший
член группы «демократического централизма» А.С. Буб-
нов, назвав в своей статье в «Правде» от 18 декабря 1923
года выступление 46 старых большевиков «походом про-
тив организационных основ большевизма». Бубнов при
этом апеллировал к работе Ленина «Что делать?», в кото-
рой говорилось, что ни одно революционное движение не
может быть прочно без устойчивой и хранящей преемст-
венность организации руководителей. Бубнов утверждал:
«Если взять основную суть этой директивы тов. Ленина
и перенести ее в условия существования компартии, осу-
ществляющей диктатуру пролетариата, то и получится не
что иное, как «курс на хороший аппарат» в том его пони-
мании, которое тов. Преображенский столь поспешно и
столь опрометчиво противопоставляет «курсу на коллек-
тивную самодеятельность»2.
Было ясно, что полемика принимает все более и бо-
лее демагогический характер. Однако некоторые старые
большевики решили воспользоваться свободой дискуссии
и выступить в ее рамках с критикой всей существующей
системы отношений внутри партии. В «Правде» 18 января
1924 года выступил и бывший лидер «рабочей оппозиции»
Шляпников, который многие вещи назвал своими имена-
ми, хотя и не смог скрыть старой обиды: «В один голос с
аппаратчиками нынешние руководители оппозиции запу-
гивали партийные круги криками об опасности «рабочей
оппозиции» и безоговорочно поддерживали все методы
1 Земцов Б.Н. Оппозиционные группировки 20—30-х годов. М.»
1992. С. 90.
2 Там же. С. 96.
489
внутрипартийного подавления всякого члена партии, пы-
тавшегося опереться в своих выступлениях в защиту оз-
доровления рядов партии именно на резолюции X съез-
да, которые теперь руководители «оппозиции» объявля-
ют своим «символом веры»... Получая полное одобрение
и поддержку со стороны теперешних деятелей оппози-
ции мерам расправы со сторонниками «рабочей оппози-
ции», Центральный комитет после XII съезда почувство-
вал себя в силе применить часть этих мер и в отношении
тех, кто, по мнению руководящего состава Политбюро, не
разделяет его линии работ и ведет против него откры-
тую или скрытую борьбу. Удары учетно-распределитель-
ного аппарата были направлены на не покаявшихся троц-
кистов и демократических централистов. Борьба породи-
ла конфликты как внутри ЦК, так и вне его... Случайна
ли эта внутрипартийная борьба? Всякий, даже не старый
большевик, знающий историю партии, должен сказать, что
не случайна. Большевизм как направление рос и креп во
фракционной борьбе. В интересах поставленных себе по-
литических целей большевизм нелегальных времен не бо-
ялся идти даже на внутрипартийные расколы. Большеви-
стская позиция оправдывалась истиной». Шляпников под-
черкивал, что в подпольные времена в большевизме также
присутствовало «единомыслие с центром», но оно име-
ло совершенно другую природу и было обеспечено объ-
ективными условиями революционной борьбы. Попытка
организовать искусственное единомыслие в уже правящей
партии, без учета изменения в социальном составе самой
партии и общей обстановки в стране, привела к тому, что
старые традиции подбора работников и организационные
методы наполнились «чуждым содержанием». Шляпников,
оставаясь верным своей идее доминирования в партии ра-
бочих, указывал на то, что число «пролетариев» в пар-
тии не превышает 20%, а большинство составляют «кре-
стьянские элементы, служилая интеллигенция и мещан-
ство». Шляпников был убежден (и это, несомненно, было
490
заблуждением), что именно преобладание непролетарских
элементов создало в партии тот партийный режим, кото-
рый опирался на партийный аппарат и приказные мето-
ды руководства. Отсюда, по мнению Шляпникова, и от-
рыв партии от пролетарских масс. Шляпников явно не
замечал того, что партия утратила сущностные характе-
ристики политической партии, превратившись в ядро ад-
министративно-государственной системы, и аппаратный
режим сформировался в этой партии объективно, буду-
чи обусловлен многофункциональностью деятельности
партии в новых условиях. В то же время он признает, что
борьба против аппарата со стороны вновь образовавшей-
ся оппозиции носит скорее конъюнктурный характер, и
нет гарантии против того, что эта борьба приведет лишь
к замене одних аппаратчиков другими. Шляпников призы-
вает к поиску иной системы взаимоотношений между ру-
ководящими партийными органами и широкими массами
членов партии, но из контекста статьи видно, что органи-
зационные формы такой системы не ясны и ему самому.
Поэтому он вновь выставляет лозунг «рабочей демокра-
тии», считая такую демократию единственной гарантией
от бюрократического перерождения партии.
Между тем, сформировавшееся в Политбюро «анти-
троцкистское» большинство начинает открытую борь-
бу против Троцкого, посмевшего не только взять на себя
роль толкователя решений Политбюро, но и роль арбит-
ра в споре оппозиции с верхушкой партии. Надо заметить,
что Троцкий оставался в кругу старых большевиков «чу-
жим», за исключением тех, с кем он непосредственно уча-
ствовал в событиях октября 1917 года. В то же время он с
1917 года находился рядом с Лениным и претендовал на
особое положение в партии, полагая, что за ним истори-
чески закреплена роль «одного из вождей Октября», что
автоматически гарантирует его статус члена Политбюро.
Это можно назвать наивностью, если не больше, чем на-
ивностью (о некоторой политической наивности Троцко-
му
го, кстати, также упоминает Борис Бажанов). Кроме того,
само поведение Троцкого, позволявшего себе демонстра-
тивно покидать заседания Политбюро, не принимать уча-
стие в практической работе Совета труда и обороны или
Совнаркома, «работало против него».
31 декабря 1923 года последовал ответ «большинст-
ва» Политбюро на письмо Троцкого от 23 октября, но фак-
тически это был ответ на письмо-статью «Новый курс».
Письмо Троцкого было признано орудием фракционной
борьбы, а работа самого Троцкого как члена Политбюро и
председателя Реввоенсовета Республики подвергнута уни-
чижительной критике. Состоявшийся 14 — 15 января 1924
года пленум ЦК обвинил Троцкого в противопоставлении
аппарата партии самой партии и отверг самую возмож-
ность легализации в партии фракций и группировок, кото-
рая в принципе не отвергалась Троцким. Однако влияние
Троцкого и в партии, и в Красной Армии было еще столь
значительно, что никаких «оргвыводов» не последовало.
Итоги последней свободной дискуссии в РКП(б) под-
вела XIII партконференция, прошедшая 16 — 18 января
1924 года, буквально накануне смерти В.И. Ленина. Наи-
более заметной фигурой на этой конференции был Ста-
лин, выступивший с достаточно аргументированной и гра-
мотно выстроенной критикой оппозиции.
Еще до выступления на конференции, разбирая в
«Правде» (№ 279) статью Сапронова, Сталин позволил
себе редкий в его выступлениях сарказм: «Я далек от того,
чтобы отрицать значение перевыборов под углом зрения
демократизма в деле улучшения нашей внутрипартийной
жизни. Но видеть в этом основную гарантию — значит не
понимать ни внутрипартийной жизни, ни ее недочетов.
В рядах оппозиции имеются такие товарищи, как Белобо-
родов, «демократизм» которого до сих пор остался в па-
мяти у ростовских рабочих; Розенгольц, от «демократиз-
ма» которого не поздоровилось нашим водникам и желез-
нодорожникам; Пятаков, от «демократизма» которого не
492
кричал, а выл весь Донбасс; Альский, «демократизм» кото-
рого всем известен; Бык, от «демократизма» которого воет
Хорезм. Думает ли Сапронов, что если нынешних «партий-
ных педантов» сменят поименованные выше «уважаемые
товарищи», демократия внутри партии восторжествует? Да
будет мне позволено несколько усомниться в этом.
Видимо, существует два рода демократизма: демокра-
тизм партийных масс, рвущихся к самодеятельности и к
активному участию в деле партийного руководства, и «де-
мократизм» недовольных партийных вельмож, видящих
существо демократизма в смене одних лиц другими».
Иными словами, Сталин прямо указал на тот факт, что
верхушка партии (включая членов оппозиции) за годы гра-
жданской войны пропиталась «военно-коммунистической»
психологией, и что с этим необходимо считаться. Но од-
новременно с этим Сталин так же, как и Зиновьев, уходил
от сути проблемы, переводя разговор на характеристику
личностных особенностей членов оппозиции.
Последний пассаж, образчик утонченной сталинской
демагогии, не только противопоставлял массы рекрути-
рованных в партию люмпенов старым большевикам, не
только дискредитировал сам принцип внутрипартийной
демократии, он вообще отрицал демократию как рабочий
принцип партийной деятельности. Это был язык авторита-
ризма, популистские лозунги которого всегда находят под-
держку люмпен-пролетарских масс. Это был тот язык, на
котором партия «державного коммунизма» заговорит че-
рез несколько лет. Но самое главное состояло в том, что
Сталин был адекватен реальному положению дел в партии.
Его логика и его аргументы устраивали партийное боль-
шинство. Кроме того, привыкшая к водительству Ленина,
партия подсознательно была приучена к тому, что во гла-
ве партии должен стоять лидер, мудрый арбитр всех внут-
рипартийных споров, объясняющий и разрешающий все
проблемы. Сталин, формально не претендуя на место Ле-
нина, заговорил тем языком, который наиболее был дос-
493
тупен и понятен массе. И он же, Сталин, за короткое вре-
мя подмял под себя и структурировал заново партийный
аппарат.
На XIII партийной конференции в докладе о парт-
строительстве Сталин выставил условия, необходимые,
по его мнению, для развития внутрипартийной демокра-
тии: «Необходимо, во-первых, чтобы индустрия разви-
валась, чтобы рабочий класс рос количественно, чтобы
культурность рабочего класса поднималась, и чтобы ра-
бочий класс рос также качественно. Необходимо, чтобы
партия, как авангард рабочего класса, также росла, пре-
жде всего, качественно, и, прежде всего, за счет проле-
тарских элементов страны»1. В качестве препятствий на
пути демократизации партийной жизни Сталин называл
пережитки старого военного периода («военного комму-
низма»), мощное давление бюрократического государст-
венного аппарата (насчитывающего более миллиона че-
ловек) на партийный аппарат (не более 30 000 человек), а
также низкий культурный уровень партии. Не снималась
с повестки дня и угроза нового вооруженного конфлик-
та с буржуазным миром. Доводы Сталина не были лише-
ны логики и формально вполне обоснованы. Кроме того,
в докладе Сталина имелся раздел, озаглавленный «Шесть
ошибок тов. Троцкого», в вину которому было поставле-
но следующее:
1) статья «Новый курс» была расценена как платфор-
ма, как противопоставление себя всему ЦК;
2) поведение Троцкого во время дискуссии было на-
звано двусмысленным;
3) Троцкий был обвинен в том, что противопоставил
аппарат самой партии;
4) одной из самых больших ошибок было названо про-
тивопоставление молодежи старым кадрам, а также обви-
нение партийных вождей в перерождении, или в возмож-
ности такового.
1 За партию! М., 1924. С. 8.
494
Троцкому припомнили также его тезис о том, что мо-
лодежь является барометром партии, как и то, что он до-
пустил принципиальную возможность существования сво-
боды группировок в партии1. Троцкий тем самым делался
весьма уязвимой фигурой, но исключение его из Полит-
бюро в данный момент противоречило бы всему духу пар-
тийной конференции (да и доклада самого Сталина), пред-
ставленной в глазах партийной массы как шаг к укреп-
лению партийного единства. Кроме того, у Троцкого еще
сохранялся высокий авторитет в Красной Армии. Мож-
но предположить, что столь быстрое удаление Троцкого
из Политбюро вообще не входило в планы Сталина, ибо
резко усиливало позиции Зиновьева.
XIII Всероссийская партийная конференция — клю-
чевой момент в процессе трансформации большевизма
в «державный коммунизм». Это следует из содержания
практических выводов данной конференции. Вот некото-
рые из них:
...3. Партийные организации должны повести особен-
но заботливую разъяснительную работу среди тех ячеек,
которые в истекшей дискуссии в той или другой мере ко-
лебались в вопросе партийной линии. (На практике это оз-
начало роспуск значительной части таких ячеек, или пе-
ревыборы секретаря ячейки)...
5. Одной из важнейших задач является — поставить
на должную высоту изучение истории РКП и, прежде все-
го, основных фактов борьбы большевизма с меньшевиз-
мом, роли отдельных фракций и течений во время этой
борьбы, в особенности тех эклектических фракций, кото-
рые пытались «примирить» большевизм с меньшевизмом.
(Этот пункт был явно направлен против Троцкого и его
окружения).
6. По образцу крупных пролетарских организаций не-
обходимо создать во всех наших организациях кружки по
изучению ленинизма, взяв, как основное пособие, пре-
1 За партию! М., 1924. С. 11—16.
495
жде всего собрание сочинений тов. Ленина и обеспечив
надлежащее руководство этими кружками. (Таким обра-
зом, было положено начало превращению теоретических
и полемических работ Ленина в схоластическое учение,
а томов его собрания сочинений — в сакрализированные
цитатники. Позднее Сталин даст крайне примитивную
формулировку «ленинизма» — «ленинизм есть теория и
тактика пролетарской революции вообще, теория и так-
тика диктатуры пролетариата в особенности...»).
7. Необходимо укрепить надлежащими силами цен-
тральный орган партии («Правду») с тем, чтобы он имел
возможность систематически разъяснять основы боль-
шевизма и вести кампанию против всех уклонов от него.
(Разъяснение основ большевизма предполагало наличие
абсолютизированной доктрины, чего не было и не могло
быть в дореволюционном большевизме)...
9. Свобода обсуждения внутри партии ни в коем слу-
чае не означает свободы подрыва партийной дисциплины.
Центральный Комитет партии и все партийные центры на
местах должны немедленно принять самые суровые меры
для охраны железной большевистской дисциплины, где ее
пытаются колебать.
10. Против распространения непроверенных слухов
и запрещенных к распространению документов и анало-
гичных приемов, являющихся излюбленным методом бес-
принципных групп, заразившихся мелкобуржуазными на-
строениями, должны быть приняты решительные меры
вплоть до исключения из партии1. (Если бы не развернув-
шаяся через год борьба за власть внутри самой «тройки»,
этот пункт уже в 1924 году мог обеспечить желанное, но
весьма искусственное единство. — А. Б.)
Несмотря на то, что в этих «выводах» слово «больше-
визм» поминается на каждом шагу, фактически речь шла о
выхолащивании самой сути большевизма как синтеза ре-
1 См.: За партию! М., 1924. С. 80—81.
496
волюционной тактики и революционной идеологии. Мож-
но согласиться с Д.В. Колесовым, который утверждает:
«В изменяющейся политической ситуации, когда
жизнь ставит сложные, острые, неожиданные проблемы,
решать которые можно по-разному, единомыслие невоз-
можно даже теоретически, так как изначальное единомыс-
лие не позволяет осуществлять поиск необходимого ре-
шения. Поскольку же правильность или неправильность
тактики может выявиться только со временем, а в общест-
венных процессах заранее все учесть невозможно в прин-
ципе, то вообще неизвестно, к мнению кого из руково-
дства должны присоединиться остальные его члены. Если
нет единоличного вождя. Если же к мнению одного все
прислушиваются постоянно, то за его исключением все
прочие уже не вожди, а лишь высокопоставленные испол-
нители чужой воли. Ширма коллективного руководства, за
которой скрывается единоличная власть»1.
Отсюда можно сделать вывод, что именно решения
XIII Всероссийской партийной конференции стимулиро-
вали борьбу за единоличное руководство в верхах партии,
многократно усилив авторитарные тенденции, заложен-
ные в самой сверхцентрализованной партийной структу-
ре. Эта структура рано или поздно должна была быть
замкнута на вождя» А это еще раз подтверждает, что с
большевизмом было покончено. И это видели многие. Не
случайно 1925 год стал годом массовых самоубийств чле-
нов РКП(б). Как пишет В.С. Тяжельникова, «всплеск са-
моубийств был зафиксирован в 1925 году, когда в неко-
торых партийных организациях они принимали «чуть ли
не массовый характер»2. По данным Тяжельниковой, ка-
ждый восьмой из умерших в 1925 году коммунистов по-
кончил с собой3. Особый резонанс вызывали самоубий-
1 Колесов Д.В. В.И. Ленин: учение и деятельность. М., 2000. С. 42.
2 Тяжельникова В.С. Самоубийства коммунистов в 1920-е годы И
Отечественная история. 1998. № 6 — С. 158.
3 Там же.
497
ства известных старых большевиков: в 1924 году покон-
чил с собой Лутовинов, в 1925 застрелилась Евгения Бош.
Среди причин самоубийств партийная печать ставила на
первое место бытовое разложение и несогласие с нэпом,
но вряд ли это соответствовало истине. Тяжельникова со-
вершенно верно указывает как на одну из главных причин
«несоответствие идеальной социальной модели и реаль-
ной жизни»1.
Для старых большевиков, желающих сохранить себя в
партии (а без партии многие из них себя не мыслили), ос-
тается только одна линия поведения — всегда быть с «пра-
вильным» большинством, которое в новой партии успеш-
но формировалось сверху с помощью манипуляций пар-
тийного аппарата. Для многих старых большевиков это
было сопряжено с большими моральными издержками.
Было ясно, что человек, подчинивший себе аппарат, авто-
матически и неизбежно со временем станет вождем пар-
тии. Коллективное руководство в такой партии было ис-
ключено изначально. Лучше и быстрее всех это осознал
Сталин, воистину бывший «технологом власти». Но для
того, чтобы окончательно похоронить революционный
большевизм, заменив его «державным коммунизмом»,
надо было дезавуировать курс на мировую революцию,
превратив коммунизм из революционной идеологии в ме-
тод управления государством, а саму идеологию превра-
тить в квазирелигию.
Сталин, в отличие от Ленина, с самого начала не про-
являл никакого энтузиазма в вопросе о мировой револю-
ции. В то время как Ленин в 1918 — 1920 годах сделал не
одно публичное заявление о приближении мировой рево-
люции (трудно сказать, было ли это искренней верой, или
это был своеобразный пиар), Сталин еще в начале 1918
года высказывал сомнения в возможности такой рево-
люции: «...революционного движения на Западе нет, нет
1 Тяжельникова В.С. Самоубийства коммунистов в 1920-е годы. И
Отечественная история. 1998. № 6. — С. 165.
498
фактов, а есть только потенция, а с потенцией мы не мо-
жем считаться». Революции в Восточной Европе не при-
бавили Сталину оптимизма в этом вопросе. Можно пред-
положить, что Сталин, в отличие от Ленина, с 1917 года
был убежден в «чисто русском характере» происходяще-
го в России социально-политического переворота. Кста-
ти, и дискуссия 1922 года о форме устройства СССР по-
казала, что Сталин, выдвигая принцип «автономизации»,
уже тогда фактически вел дело к восстановлению единой
державы, правда, в красной ипостаси. Принцип «федера-
лизации», предлагаемый Лениным, предполагал в будущем
расширение СССР как следствие мировых революцион-
ных процессов.
Революционная вспышка 1923 года в Германии, ее ско-
ротечность и эфемерность ее результатов показали ру-
ководству РКП(б), что послевоенный капитализм проч-
но встал на ноги, и даже в Германии, наиболее постра-
давшей от Версальского мира, пролетарская революция
невозможна. Правда, официально поражение революции
списали на ошибки руководства КПГ и посланного в Гер-
манию «куратором» Карла Радека. Но приходило понима-
ние того, что мировая революция отодвигается в неопре-
деленное будущее.
До 1924 года теория мировой революции была состав-
ной частью партийной концепции «пролетарской револю-
ции и диктатуры пролетариата», или «ленинизма». В кон-
це 1924 года Сталин и его окружение берут курс на «по-
строение социализма в отдельно взятой стране». Сталин
в 1924 году выпустил брошюру «Октябрьская революция
и тактика русских революционеров», в которой было за-
явлено, что уже в годы мировой войны Ленин пришел к
выводу о возможности победы социализма в отдельно взя-
той стране, имея якобы в виду именно Россию. Соглас-
но Сталину закон неравномерности развития капитализ-
ма, открытый Лениным, позволил последнему разработать
«свою теорию пролетарской революции, о победе социа-
499
лизма в одной стране, если даже эта страна является ка-
питалистически менее развитой»1. Это была явная натяж-
ка, ибо в статье «О лозунге Соединенных Штатов Евро-
пы», написанной Лениным осенью 1915 года, речь шла о
возможности победы социалистической революции (кур-
сив наш. — А.Б.) в одной или нескольких наиболее разви-
тых европейских странах. На помощь Сталину приходит
Бухарин, рассматривающий нэп как тактическую линию
на выживание во враждебном капиталистическом окру-
жении, не исключающую построение основ социализма в
России и без мировой революции. Для Бухарина нэп —
это прежде всего конкуренция между государственными
предприятиями (плюс кооперация) и частным капиталом,
результатом которой должно стать вытеснение частного
капитала из экономики. Между тем практика показала,
что нэп являлся чисто восстановительной моделью эко-
номики, не имеющей внутренних ресурсов для дальней-
шей индустриализации страны. Бухарин также апеллиро-
вал к Ленину, но не к его работам периода Первой ми-
ровой войны (он прекрасно понимал, что в них речь шла
о другом), а к ленинской работе «О кооперации», в ко-
торой утверждалось: «Собственно говоря, нам осталось
«только» одно: сделать наше население настолько «циви-
лизованным», чтобы оно поняло все выгоды от поголов-
ного участия в кооперации и наладило это участие... строй
цивилизованных кооператоров при общественной собст-
венности на средства производства, при классовой победе
пролетариата над буржуазией — это есть строй социализ-
ма»2. В 1925 году появляется крайне слабая, страдающая
схематизмом и откровенным утопизмом работа Бухари-
на «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз». Уже
одна XIV глава «Политическое неравенство, его преодоле-
ние и уничтожение политики вообще» находилась в край-
нем противоречии со взглядами Сталина. Но Сталин вы-
1 Сталин И.В. Соч. Т. 6. С. 372.
2 Ленин В.И. ПСС. Т. 45. С. 372-373.
500
двигает Бухарина на роль главного теоретика партии в
пику Зиновьеву, опубликовавшему в том же году свою ра-
боту «Ленинизм». В этой работе Зиновьев (находивший-
ся на посту председателя Коминтерна) апеллирует к идее
мировой революции, как базовой идее ленинизма («Ленин
был международным революционером»1)* На страницах
303 — 307 своего труда Зиновьев цитирует не менее де-
сятка заявлений Ленина о невозможности победы социа-
лизма в отдельной стране, имея в виду Россию. В частно-
сти, приводится известный тезис Ленина: «Мы живем не
только в государстве, но и в системе государств, и суще-
ствование Советской Республики рядом с империалисти-
ческими государствами продолжительное время немыс-
лимо. В конце концов, либо одно, либо другое победит»2.
Этот ленинский тезис звучит пророчески. Но для Зиновь-
ева главное — закрепить за собой роль теоретика партии в
новых условиях. Характерно, что при этом Зиновьев дис-
танцируется от теории «перманентной революции» Троц-
кого, не имеющей, по его словам, ничего общего с лени-
низмом. Бухарин же выдвигает свой контртезис о стаби-
лизации капитализма, а затем пишет работу «О характере
нашей революции и о возможности победоносного социа-
листического строительства в СССР». Сталин демонстра-
тивно показывает партии, с кем он — в 1925 году под ре-
дакцией Г.И. Бройдо выходит сборник «Октябрь», объе-
диняющий избранные статьи В.И. Ленина, Н.И. Бухарина
и И.В. Сталина. Затем Сталин так же демонстративно по-
рывает с Зиновьевым и Каменевым. Конечно же, теорети-
ческие разногласия во многом были надуманными. Вместо
анализа реальной ситуации в стране и мире, эти люди пы-
тались отстоять свою политическую линию, доказывая
при этом, что именно они — более верные ленинцы, чем
их оппоненты. Поэтому дискуссия носила скорее схола-
1 Зиновьев Г. Ленинизм: Введение в изучение ленинизма. М., 1925.
С. 315.
2 Там же, с. 304.
501
стический характер. В 1925 году идет почти ничем не при-
крытая борьба за лидерство в партии.
Сталин сыграл на двух проблемах: проблеме единст-
ва партии (апеллируя к Ленину) и проблеме «термидора»,
т.е. буржуазного перерождения партии. Зиновьев и Каме-
нев обеспечили себе пулю в затылок (по образному выра-
жению Б. Бажанова) не только тогда, когда не дали на XIII
съезде партии, вопреки ленинскому «завещанию», снять
Сталина с поста Генсека, но и когда осуществили два мас-
совых т.н. «ленинских» призыва в партию в 1924 и 1925
годах, придав партии откровенно люмпен-пролетарский
характер. Остатки большевистской партии растворились
в этой люмпенской массе, уже полностью подчиненной
партийному аппарату. И даже наивная проповедь фило-
софии равенства, обращенная к люмпен-пролетариату (см.
работу Г. Зиновьева «Философия эпохи») вряд ли могла
увеличить «теоретический вес» Зиновьева, точно так же,
как и работы Бухарина, отражавшие сиюминутную конъ-
юнктуру расклада социально-экономических сил, а затем
обеспечившие и ему столь же гарантированный печаль-
ный конец. Новой люмпенизированной партии и ее ап-
парату меньше всего нужны были интеллектуалы и тео-
ретики, ей нужна была власть (каждому — свой кусочек
власти) и вождь, гарантирующий сохранение этой власти.
Политика Сталина гарантировала сохранение «пролетар-
ского государства и советской власти» в ситуации спада
мирового революционного движения. Что бы ни проис-
ходило в мире — СССР будет жить. И именно такая по-
литика более всего устраивала партийный аппарат, полу-
чивший реальную власть. В то время этот аппарат, все бо-
лее и более рекрутируемый из люмпенов, и помыслить не
мог о том, что эту власть можно разменять на собствен-
ность и большие деньги. Слишком была велика инерция
революции. Слишком велико было влияние догмы. Слиш-
ком много было в этом аппарате людей, прошедших школу
«военного коммунизма», прошедших через гражданскую
войну. Российский люмпен 1920-х годов был антибуржуа-
502
зен по своей сути, и это была самая надежная защита от
буржуазного перерождения. Жажда абсолютной власти не
мешала и самому Сталину сохранять революционное (хотя
и крайне своеобразное) мировоззрение. Партийный аппа-
рат был подчинен жесткой дисциплине и находился под
бдительным присмотром ОГПУ. Поэтому проблема тер-
мидорианского перерождения партии в тот момент была
снята. Можно даже сказать, что она в той исторической
ситуации в известной мере была надуманной. Но с боль-
шевизмом было покончено. А это означало, что будущее
таит в себе неисповедимые возможности и пути. Так на-
чиналась эпоха «державного коммунизма».
Заключение
В 1996 году в Институте философии РАН под редак-
цией Б.В. Богданова вышла книга «Был ли у России вы-
бор?», посвященная анализу теоретических взглядов
Н.И. Бухарина и В.М. Чернова. В этой книге утвержда-
лось, что в середине 1920-х годов произошел процесс «са-
мообновления» большевизма, связанный с курсом на мо-
дернизацию России. Во вступительной статье Б.В. Богда-
нов утверждал: «Большевизм не просто возглавляет этот
процесс обновления и модернизации России, но и ставит
задачей придать ему новое историческое качество. Это об-
новление предполагается как одновременное решение еще
одной грандиозной задачи — построения социализма, т.е.
модернизация мыслится как создание материально-тех-
нической и социально-культурной базы для общества со-
циальной справедливости. Этот новый курс большевиз-
ма получит название «социализма в отдельно взятой стра-
не». И именно в принятии этого курса, а не в нэпе, рынке
и т.п. заключается действительный смысл самообновле-
ния большевизма»1.
Нет смысла доказывать, что этот тезис находится в
прямом противоречии со всем тем, о чем говорилось в
нашей книге. Никакого «самообновления» большевизма
во второй половине 1920-х годов не произошло, был за-
пущен процесс возрождения державных структур при од-
новременной латентной гражданской войне против кре-
стьянства и крайне волюнтаристски проводимой инду-
1 Был ли у России выбор? Отв. ред. Б.В. Богданов. М., 1996. С. 27.
504
стриализации. Большевизм умер, а тот факт, что многие
старые большевики до определенного момента были вы-
нуждены участвовать в становлении сталинского «госу-
дарственного социализма» («державного коммунизма»),
являющегося завуалированной и несколько модернизи-
рованной формой государственного капитализма, не мо-
жет сам по себе подтверждать тезис о «самообновлении
большевизма». Тем более что сегодня известно о случаях
сопротивления достаточно большого числа большевиков
проводимой Сталиным политике.
Большевизм, несомненно, был чисто русским фено-
менальным явлением, появление которого было обуслов-
лено уникальностью социально-политической и эконо-
мической ситуации в России на рубеже XIX и XX веков.
Большевизм прожил сравнительно короткую жизнь, око-
ло двадцати лет, проделав путь от «литературной груп-
пы», кружка радикально настроенных революционеров-
интеллектуалов внутри российской социал-демократии,
через жестко структурированную партию рабочих и ре-
волюционных интеллигентов с четко очерченными нор-
мами внутрипартийной демократии, к массовой партии, в
которой представители «раннего большевизма» составля-
ли уже явное меньшинство. После октябрьского перево-
рота 1917 года, в силу объективных причин, партия боль-
шевиков стала основой государственно-административно-
го механизма управления. Но одновременно очень быстро
стали меняться ее социальный состав и структура. Такие
партии ныне принято называть тоталитарными, однако
большевизм умер еще до оформления тоталитарной систе-
мы. Социальной базой последней стал люмпен-пролетари-
ат. И никто более не подходил на роль вождя российского
люмпен-пролетариата, как Иосиф Сталин. Ибо он сам был
люмпеном, плоть от плоти социального дна Российской
империи. Но это был люмпен, прошедший суровую шко-
лу революционного подполья, и, кроме того, умеющий ду-
мать. Хотя сам характер мышления Сталина требует сво-
его строгого анализа.
505
Еще в 1970-е годы на Западе была опубликована ра-
бота Франца Марека, состоявшего какое-то время в ав-
стрийской компартии, которая называлась «О складе ума
Сталина».
Марек утверждал, что для Сталина характерно мани-
хейское, дуалистическое восприятие мира: «Сталин в сво-
ей логике всегда исходил из четко очерченной определен-
ной посылки. Отсюда и неизбежность заключения: или-
или, третьего не дано... Или вместе с Советским Союзом
против оппозиции, или с оппозицией против Советского
Союза. Или построение социализма в одной стране, или
же отказ от власти, поскольку те, кто оспаривает возмож-
ность построения социализма в одной стране, ставят под
сомнение закономерность Октябрьской революции... Ни-
каких промежуточных звеньев или других возможностей,
а сами теоретические проблемы допускают лишь возмож-
ность ответить — да или нет. Чем сильнее манихейское
противопоставление, тем неизбежнее упрощение, схема-
тизация, вульгаризация. Простые фразы, ограниченный
словарь, иногда анекдот («пример») или литературный
персонаж, живая метафора, но постоянно одно и то же, с
постоянно долбящим в одну точку заключением»1. Сталин
(не без помощи Бухарина) создал собственную схоласти-
ку, парадоксальным образом замешанную на упрощенной
до предела гегелевской диалектике: «В основе сталинских
упрощений лежит полное отождествление законов обще-
ственного развития с законами развития природы. Диа-
лектический материализм — это мировоззрение партии,
годное для познания и объяснения всех природных явле-
ний; исторический материализм — это применение диа-
лектического материализма к социальным явлениям и ис-
тории». Во всех проявлениях жизни — согласно сталин-
ской логике — содержатся определенные закономерности.
Но это невероятным образом согласуется с крайне волюн-
таристским тезисом: нет таких крепостей, которых «боль-
1 История марксизма. Т. 3. Ч. 2. От кризиса 1929 года до XX съез-
да КПСС. Вып. 1. М., 1984. С. 81.
506
шевики» не могли бы взять. В сталинской схоластике фа-
тализм переплетен с самым крайним волюнтаризмом. Об
этом писал Бертольд Брехт: «Революции выводятся из ме-
тафизики. Они осуществляются потому, что старое усту-
пает место новому, и только то, что рождается и разви-
вается, — несокрушимо. Все зависит от всего, а развитие
идет какими-то скачками, граничащими с чудесами»1.
Франц Марек констатировал: «Сталин уложил маркси-
стскую теорию в прокрустово ложе русской реальности и
свел ее к официальной идеологии. Реальность «перегоня-
лась» таким образом, чтобы подходить к теории, а теория,
в свою очередь, мистифицировалась, чтобы зачеркнуть и
прикрыть все противоречия и конфликты. То, что утвер-
ждалось теоретически, должно было немедленно превра-
щаться в фактическую реальность; то, что было фактом,
должно было немедленно соответствовать теории».2 Тем
самым происходит трансформация идеологии в миф.
Сталинская идеология «официального социализма»
удивительным образом все более и более напоминает ре-
лигию, только место веры в Бога занимает вера в вождя
и в светлое коммунистическое будущее. Идеологический
аппарат партии все более и более вынужден обращаться
к системе традиционных ценностей, к патриотическим
чувствам, к историзму массового сознания, чтобы хоть
в какой-то степени воссоздать социальную психологию
«державности». Но одновременно этот же аппарат тира-
жировал «пролетарский» масскульт, воспевал традиции
революционной борьбы (правда, очень избирательно),
апеллировал к «классовой сознательности». Столь про-
тиворечивые тенденции можно было объединить только
на основе мифотворчества. Сталинская эпоха — это эпоха
мифов. И эта официальная мифология удивительным об-
разом адаптировалась к массовому сознанию, ибо город -
1 История марксизма. Т. 3. Ч. 2. От кризиса 1929 года до XX съез-
да КПСС. Вып. 1. М., 1984. С. 87.
2 Там же. С. 89.
507
ская социальная масса рекрутировалась из вчерашних кре-
стьян, которые нуждались в вере. Это был советский ва-
риант массового общества.
Раскрестьянивание России в процессе коллективиза-
ции, быстрый рост городского населения за счет вчераш-
них крестьян, все это вело к маргинализации больших со-
циальных групп. Процесс маргинализации населения на-
чался еще во время Первой мировой войны, был резко
усилен гражданской войной, итогом же стали сталинская
коллективизация и индустриализация. Одним из первых
эти процессы исследовал еще в 1989 году Е.Н. Стариков,
который писал: «Сами по себе перемещения больших люд-
ских масс из села в город, процессы урбанизации, рассмат-
риваемые абстрактно, носят прогрессивный характер. Од-
нако форма, в которой протекали эти процессы, в нашей
стране имела характер явно деформированный: массовое
перемещение сельских мигрантов в города не сопровож-
далось соответствующим развертыванием социальной ин-
фраструктуры, что надолго блокировало их вхождение в
городскую субкультуру. Происходила рурализация города.
Потеряв связь с деревенской субкультурой и не имея фи-
зической возможности включиться в городскую, мигранты
создавали типично маргинальную — «барачную» субкуль-
туру. В рамках ее обломки сельских традиций переплета-
лись с наспех усвоенными «ценностями» квазигородской
цивилизации»1. Таким образом, маргинал становился ос-
новным элементом советского городского социума. Это
была социальная база нового советского чиновничест-
ва, новой советской интеллигенции, командного корпу-
са Рабоче-Крестьянской Красной Армии. И, разумеется,
репрессивных органов — от ОГПУ — НКВД до сельской
милиции. Люмпенизация общества делала его изначаль-
но нестабильным. «Державная» идеология, пропаганди-
руемая сталинским аппаратом, вряд ли могла найти проч-
1 Стариков Е.Н. Маргиналы и маргинальность в советском обще-
стве И Рабочий класс и современный мир. 1989. № 4. С. 144.
508
ную социальную базу в лице люмпена. У люмпена нет ис-
торических и каких-то других корней, но зато им удобно
манипулировать с помощью пропагандистских кампаний.
Его легко вогнать в состояние массового психоза (тер-
рор 30-х годов это прекрасно иллюстрирует). Строить на
такой социальной базе державные структуры — все рав-
но, что строить дом на песке. Тем более что политическая
система, сформированная в СССР в 1930-е годы, была соз-
дана под одного человека — под Иосифа Виссарионови-
ча Сталина. Это была очень прочная, но крайне негибкая
система, с крайне слабыми возможностями адаптации ко
все время меняющемуся миру. В какой-то мере адаптив-
ной ее делал сам «товарищ Сталин», единственный, кто
жил вне рамок мифологии. В один день он мог развер-
нуть направление политики на 180 градусов, как это слу-
чилось в 1939 году при подписании советско-германского
пакта, или в 1943 году при ликвидации Коминтерна. Этой
системе было подчинено и «международное коммунисти-
ческое движение», превратившееся из объединения мар-
ксистов-радикалов в элемент геополитики, исходившей в
своей основе также из мировидения Сталина. После его
смерти созданная им социально-политическая и экономи-
ческая система была обречена, так как принципиально не
была подвластна реформированию, дело было только во
времени. Власть перешла к верхушечному слою созданной
Сталиным партноменклатуры, основными признаками ко-
торой был политический консерватизм, доведенный до аб-
сурда (мифологии) идеологический догматизм и крайний
антиинтеллектуализм. Тем не менее, глобальное противо-
стояние двух социально-политических систем, «холодная
война» и гонка вооружений стимулировали развитие нау-
ки и техники, в какой-то степени способствовали модер-
низации мифа и социально-экономической политики. Од-
нако инерция сталинизма разрушала созданную Сталиным
державу: увеличивались диспропорции в промышленном
производстве, гибла на глазах у всех российская дерев-
ня, продолжалась дальнейшая маргинализация общества
509
и властных структур. По данным, которые приводятся в
сборнике «Россия в начале XX века», в 1966 году в системе
номенклатуры ЦК КПСС было примерно 70% детей кре-
стьян и неквалифицированных рабочих, а в 1981 году их
число увеличилось до 80%. «Это были те самые люди, ко-
торые вырвались на общественную поверхность в 1920—
1930-е годы»1.
Одновременно при Хрущеве началась вторая волна
переселения сельских мигрантов в города, в результате
чего городская культура оказалась полностью подавлен-
ной маргинальной «барачной» субкультурой. Сталинская
модель «державного коммунизма» оказалась не способной
выработать свою собственную позитивную систему обще-
ственных ценностей, а определенные преимущества соци-
ально-государственного патернализма (социальная защи-
щенность личности) в силу многих причин люмпенизиро-
ванным обществом просто не воспринимались как благо.
Зато кризис системы потребления был налицо. Сформи-
ровавшийся в 1960—1980-е годы довольно многочислен-
ный слой plebs urbana (а его социальная психология из-
вестна еще со времен Древнего Рима: «Хлеба и зрелищ!»)
был итогом абсолютно безграмотной социальной поли-
тики руководства КПСС. Многие удивляются тому, что
процесс разрушения СССР прошел в столь сжатые сро-
ки. Надо удивляться тому, что при всех вышеперечислен-
ных особенностях «сталинского социализма» он просуще-
ствовал столь долго.
1 Россия в начале XX века. М., 2002. С. 24.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие...........................................5
Глава 1. Российское общество на рубеже XIX и XX веков . . 12
Глава 2. Идейные и социально-психологические предпосылки
возникновения большевизма.........................47
Глава 3. Рождение большевизма........................77
Глава 4. Генезис большевизма. Первая русская революция . 145
Глава 5. Генезис большевизма. Между двумя революциями . 223
Глава 6. Ленин......................................279
Глава 7. 1917 год. Триумф большевизма...............319
Глава 8. Агония и смерть большевизма. 1918—1923 .... 396
Заключение..........................................504
Анатолии Станиславович Кожин
БОЛЬШЕВИЗМ.
Шахматная партия с Историей
ООО «Алгоритм-Книга»
Лицензия ИД 00368 от 29.10.99, тел.: 617-0825
Оптовая торговля: 617-0825, 617-0952
Мелкооптовая торговля: г.Москва, СК «Олимпийский». Книжный клуб.
Торговое место: № 30, 1-й эт. Тел. 8-903-5198541
Сайт: http://www.algoritm-kniga.ru
Электронная почта: algoritm-kniga@mail.ru
Интернет-магазин: http://www.politkniga.ru
Сдано в набор 21.01.09. Подписано в печать 08.02.09.
Формат 84x108/32. Печать офсетная. Гарнитура Таймс.
Печ. л. 16. Тираж 1000 экз. Заказ 6020.
Отпечатано
в ОАО «Можайский полиграфический комбинат»
143200, г. Можайск, ул. Мира, 93.
Большевизм для одних - Вселенское Добро,
для других - Вселенское Зло.
Посмотреть на большевизм как на уникальное
историческое явление - такую цель
поставил перед собой автор.
Почему большевизм возник и почему
он в агонии скончался - об этом
рассказывается в данной книге.
ISBN 978-5-9265-0715-4